Вокруг Светы.

Виноградная беседка светилась зелёным. Не просвечивалась, а светилась. Солнце в этом году шмалит как бешенный примус. Синоптики или чёрт их знает... А! Астрономы, предсказывали, что пятен на нём, что на том леопарде. Так чего ж тогда шмалить? А это брат, по научному называется затемнение фотосферы. Вот они и обладают особым свойством - шмалить. Когда этих пятен, как баранов толчется на фотосфере, жди бури и не простой, а магнитной. Звиздец всем, у кого сердце больное. Ты случаем не сердечник? Нет. Вот и радуйся, повезло тебе. Но на пляже загорать всё равно не рекомендую, лучше вот "Рубин" пей, он, брат, от всех болезней.

Об этом и еще более  серьёзных философских материях мы говорили с Генкой сидя в той самой виноградной беседке, под ярким зелёным светом просвечивающегося солнца сквозь листву. Допивали бутылочку "Рубина" и дожидались, когда придёт Колян. Он задерживался. А кто не успел тот опоздал. Уж пусть не обессудит. Беседка эта на отшибе, почти всегда пустовала, что вполне годилось чувствовать себя более чем вольготно. Да и отдыхающих в этом году очень мало, раз два и обчёлся, несмотря на одуряющую жару и лето в полном разгаре. Видимо прав Генка, народ у нас в большинстве сердечники, вот и сидят себе дома, чтоб не дай то бог, попасть под лучи этих самых пятен. Ну, нам же лучше - работы меньше.

Колян пришел как раз к последним каплям вина, мы и выпили бессовестно эти последние капли нагло ухмыляясь. Но он не обиделся, мало того, он был необычайно взволнован и возбуждён.

- Мужики!  Баба... Во, баба! - Потрясая скрюченными пальцами около своей груди воскликнул он и не обнаружив в наших лицах особого интереса, повторил, - Баба, во!
- Что, - лениво спросил Генка, - такой страшный артрит?
- Нееет! Я же говорю, баба, таких наверное нет. Джина Вельд и точка.
- Кто такая Джина Вельд? - осторожно поинтересовался я.
- Ты что, порнуху не смотришь? Немецкая артистка!
- Гы! - усмехнулись мы с Генкой и Генка добавил, - у неё наверное не сиськи, а силиконовое вымя.
- Да иди ты... Откуда у неё силикон?
- А у всех артисток силикон вместо сисек.
- Так она не артистка, а похожа на неё! - Колян уже терял терпение. - Я с ней познакомился! Помогал вещи из машины выгружать. У неё не тачка - настоящий "ягуар"! В жизни, "ягуара" не видел так близко! А что, выпить не осталось больше? - Наконец спохватился он подозрительно вглядываясь в наши счастливые лица.
- Дай денег - будет. Верно, Толь? - подмигнул мне Генка.
- Ну, да! - согласился я. - Как выпить без денег?

Колян раскошелился без сожаления, что само по себе должно насторожить, к тому же  вынул новенький, хрустящий полтинник, протянул мне. Я у них посол и специалист по выбору вин для наших частых пирушек. Должность хлопотная, но почти бесплатная. Платить за выпивку практически никогда не предполагалось, что меня беспрекословно и устраивало. Я рванул со всех ног, что тот Фидиппидес. Только у меня стимул был менее возвышенным, хотелось "Рубина", на халяву,  да и бежать всего ничего, за ворота пансионата, к ларьку. Вот на Нину Петровну не нарваться бы, это было единственной сложностью в моём, столь почётном задании. 

 - Маш, мне две бутылочки плиз, как всегда! - Выпалил я просовываясь в окошко с головой.
- За тобой десятка еще с прошлого раза!
- Дык... Маш... Эта... Просуммируй... Потом отдам.
- Нечего, нечего! - Маша была непреклонна, отняла у меня Генкин полтинник и всучила пыльную бутылку "Рубина" в руку. - Долги нужно отдавать вовремя.
- Я за него заплачу, -  вдруг послышался приятный, чуть насмешливый женский голос у меня за спиной.

Вот меня подкинуло от неожиданности! Я даже больно стукнулся затылком об окошко ларька. Женщина... Нет, не так: Женщина! А даже лучше вот так: Жееен-щина! Она такая... Боже мой! Кто-нибудь Венеру Милосскую видел? Так эта даже лучше, у неё обе руки на месте. Женщина без возраста, вечная весна и утренняя свежесть, сон, мечта миллионера. Сколько ей лет? Кто б знал! Но причёска... таки, её делала очень взрослой, эдакой дамой, матроной, что я почувствовал себя перед ней четырнадцатилетним пацаном. Взял вторую бутылку у Маши и пристыжено уступил богине место у окошка. Бочком, вжав голову в плечи и прижимая бутылки к груди засеменил в пансионат оглядываясь.

-  Десять презервативов, пожалуйста, - томно сказала богиня Машке и обернувшись мне вслед подарив снисходительную улыбку, добавила, - пожалуй двадцать, да, двадцать презервативов.

Наверное, я выглядел неважно, когда появился перед соучастниками пирушки, с двумя  бутылками к груди, с глазами по размеру не менее донышек этих же бутылок. Генка внимательно окинул меня взглядом, отнимая бутылки цепкой хваткой, спросил:

- Что? Инопланетяне прибыли?
- Ага, - я, наконец, опомнившись отдал бутылки.
- Понятно.

Он сосредоточенно, словно готовил уникальный образец в химической лаборатории, вскрыл бутылку, разлил по стаканам красную жидкость.

- Ну? - сказал он тост.
- Не буду я, - мотнул головой Колян.
- От чего же?
- Завязываю. - Колян сглотнув сухую слюну, произнес это,  так глубокомысленно и с надрывом, будто только сейчас постригся в монахи, что уже очень странно, потому как пить он начал раньше чем ползать. Генка одарил его ехидным прищуром:
- Жаль, - протянул он без сожаления и выпил, я тоже.

- Вот, - растягивая слова произнёс, наконец Колян, после долгого молчания, - спит же с ней кто-то.
Понятно кого имеет ввиду Колян, ту самую богиню любви, что встретил я у ларька, а ему даже посчастливилось помогать ей разгружать автомобиль, хотя это его и обязанность, но всё равно счастливчик... Был бы я на его месте... А он прав, Колян, кто-то её таки тягает, если по двадцать презиков покупает. Наверное, каждый день и покупает. Надо бы за ней подсмотреть. Если завтра купит ещё, значит кто-то тягает очень хорошо.

- С кем и кто? - Не понял Генка.

Генка, конечно же балда, хоть и самый умный из нас. С НЕЙ! И не иначе - Рокфеллер какой-нибудь, потому что эта дама создана именно для таких. Мне страстно захотелось узнать, кто же с ней спит... Захотелось, также проговорить эту мысль вслух, но я благоразумно удержался, не буду уподобляться Коляну, а то Генка за идиота сочтёт, на язык к нему попади - худо будет. Промолчу и всё. Но пить мне почему-то тоже расхотелось. Я предупредительно махнул рукой, когда Генка склонился с бутылкой над моим стаканом.

- Мне не наливай... Не пошло чёта...
- Да, чё это с вами, мужики, сегодня? - Возмущению Генки не было предела, - один вздыхает как раненный, другой глаза закатывает и оба не пьют. Ну вас к ешкиной Дуське! Весь праздник в похороны... - он поднялся, захватил бутылки между пальцев, собрал стопкой стаканы, - пойду к себе, в кочегарку. Созреете - приползёте.

И ушел.

- Ты тоже её видел?
- Кого? - я сделал наивное лицо, пусть Колян пребывает в неведении. А то, мало ли...
- Ладно, - махнул он рукой, - пойду работать, Петровна косяка итак давит, терпение у неё не ангельское.

Да уж эта, Нина Петровна... железобетонная бабища. Гоняет всех как пацанов; Сделай это, сделай то. Мы как шмели мечемся, а сама сидит, толстая и вечно недовольная... Как говаривал Генка: "Любишь пирожные - люби и свою толстую жопу". Она нам мстит за свою толстую задницу! Пойду-ка  в какую-нибудь нору забьюсь, я не принц Флорезель, в клуб самоубийц записываться не собираюсь. Выловит, увидит без дела шатаюсь, обязательно работу придумает. 

Но я опоздал.

- Анатолий! -рявкнула Петровна лишь я выскользнул из беседки, она как коршун неожиданно налетела на меня из-за угла ближайшего домика, - я тебя по всему пансионату разыскиваю. Поди сюда! 
- Да, Нина Петровна, - ответил я пытаясь вложить в интонацию хоть малейший намёк на энтузиазм, - мухой...
- Опять пили? - грозно нависла Петровна над мной в надежде унюхать запах перегара и губы топырит что крышку унитаза. - Уволю этого разгильдяя Генку!

Ага, щас... так я и буду дышать на неё, я, между прочим, целую минуту могу под водой без воздуха обходиться. 

- В семнадцатом домике замени лампочки. Недоглядел? Почему жильцы жалуются?
- Да, Нина Петровна, мухой! - выпалил я на радостях, что так легко отделался. С рвением метнулся исполнять приказ.
- Стой! Чтоб всё чинно было! Люди там уважаемые поселились.
- Да, Нина Петровна, я мухой...

Я взял свою монтёрскую сумку, в которой было напичкано на все хозяйские случаи, того, что в голову не придёт ни одному,  даже сумасшедшему электрику, ну просто, переносной магазин "Тысяча мелочей". Взвалил на плечо и отправился на работу. Но то, что меня ждало в этом домике, я и не посмел бы  мечтать  в самой изощрённой фантазии. Для начала я увидел на парковке, возле домика тот самый "ягуар", что Коляну посчастливилось разгружать. Сердце ёкнуло: "Она". Она поселилась здесь на ближайшие дни со своим миллионером-суперменом, который и трахает её по двадцать раз в ночь. Замельтешили непорядочные мысли. Домик удобно примыкает окнами спальни к небольшой, запущенной рощице орешника, где... можно притаиться и посмотреть, как они будут использовать свой запас презервативов. Очень хорошо! Сегодня же ночью... Если конечно не догадаются задёрнуть шторы.

Несмело подошел к двери и также постучался затаив дыхание.

- Открыто! - откликнулась женщина из глубины домика. 

В домике было тихо если не считать шелестящий шум воды из душа в ванной комнате.

- Электрик, - на всякий случай сказал я проходя мимо душевой, - пришел починить свет.
- Проходите юноша, - голос у женщины  был капризным, но недовольства не чувствовалось, - Вы очень долго добирались сюда.

 Не дожидаясь хозяйки, тут же принялся за работу. Пощёлкал выключателями разбираясь в поломке.

- Эй! Эй! Здесь хоть не выключайте, не видно ничего.
- Простите.

Всё элементарно - лампочки погорели. Работёнка - раз плюнуть. Я лишь успел заменить лампочку в торшере как щёлкнул замок в ванной и она вышла... Бог мой! Какой к бесам бог? Почему бог мужского рода? Богиня! И эта богиня перед мной, сейчас. Закутанная в малиновый махровый халат. Лёгкой поступью мокрых, босых ног тихо ступает, движется плавно, с лукавой затаённой улыбкой, голова чуть в полуобороте, склонена. Под халатом наверняка ничего нет... Короче, .халат на голое тело. Это и так понятно, он без пуговиц, лишь пояс небрежно захлёстнут на талии,  полы распахнуты не скрывая красивых колен и чуть выше.  Вырез приоткрывает грудь. Дыхание сбилось, да я  вообще, забыл как дышать! 

-А! - радостно произнесла богиня, - старый знакомый!

Я не ответил. Да и если бы попытался, то кроме сдавленного мычания не выдавил бы из себя ничего более-менее членораздельного. Она весело засмеялась, видимо выглядел я мистером Бэном. Может кто знает такого? Так вот, ещё дебильней.

- Меня зовут Света, - просто сказала она. Даже, пожалуй слишком просто, у меня никогда в жизни не повернётся язык повторить за ней её имя. - А как Вас, юноша?
- Анатолий... - промямлил я и вдруг напыщенно добавил, - Анатолий Сергеич...
- Анатолий Сергеевич? - переспросила она, - не слишком ли молод для Анатолия Сергеевича?
- Ну... - согласился я.
- Что ж, Анатолий Сергеевич, расскажите что случилось со светом?
- Дык... лампочки... в торшере... и наверху в люстре.
- Надеюсь, это не очень сложно?

Она издевается! Точно! Видит что веду себя как пятиклассник перед учительницей... Насмехается. Деловито взял стул, поставил его посреди комнаты под люстрой, намереваясь влезть и таки показать этой тётке, что спец каких мало. Я обиделся. Не Афродита она, а Андромеда. Едкая и желчная стерва.

- Я помогу Вам, Анатолий Сергеевич? Стул подержу?

Она так и сделала, ухватилась за спинку стула. Я сосредоточено откручивал винт удерживающий плафон люстры и не сразу обратил внимания... Она прижимается щекой к моему животу? Показалось... Просто, придерживать стул не столь удобно при этом не касаясь ко мне. Мельком метнул взгляд на неё. Она смотрит на меня, лицо близко, близко к телу.  Свободная рука плавно движется... Я не знаю куда она движется, но я чувствую что сейчас что-то произойдёт...  Я смотрю ей прямо в глаза, она тоже. Мои руки замёрзли, зависли у плафона с отвёрткой. Её ладонь уже близко. Сердце колотится, мозги заклинило, я забыл, зачем сюда влез.  Ничего нет в этом мире кроме её руки, что неумолимо приближается. Она прикоснётся ко мне?  Боже... Сколько в этой женщине магнетизма! Динамо-машина! Она брызжет энергией так, что простое движение рукой представляется ураганом несущимся навстречу. Упаду ведь с этого дурацкого стула и ослабленный плафон свалится мне на голову. Движение  закончилось у меня на талии, ладонь легко и естественно легла на поясе. Может быть ничего в её помыслах нет? Она же просто, поддерживает меня. Но я сбился, больше ничего не хочу, как стоять вот так, гвоздём на стуле, в её невольном и невинном объятии. Осторожно закручиваю винт, забыв, что только его откручивал.  Её губы... Я бы целовал их! Они мягкие наверное и нежные, чувственные и чувствительные как цветок росянки. Вот сядет комар и лепестки дрогнут чтобы поглотить добычу в свою сочную глубину... Она смотрит. Рука ползёт по поясу, я догадываюсь куда. Это правда... В этих движениях нет ничего невинного! Они порочны, так же как и мои мысли сейчас. Отвёртка выскользнула из пальцев и щелчком цокнула об пол. Будто сигнал стартового пистолета... Положить ей руки на плечи? Поддаться дерзкому соблазну?  Да! Она нащупала пальцами молнию на брюках и потянула её вниз. Вжик. Я взбесился, спрыгнул со стула, впился в её губы поцелуем. Схватил за плечи и прижал к себе страстно и грубовато, насколько смог позволить эту грубость.

- Тише юноша, тише, - выдохнула Света, - Вы очень запальчивы. Ступайте в душ... Я не денусь никуда, подожду Вас.

Чего я только не передумал стоя под острыми и прохладными струями воды! Значит, никакого мужа-супермена у неё нет в помине. Так это я ей понравился ещё у киоска! И презики покупала для меня... Хм, нашла Геракла. Какой это был по счёту у него подвиг? Или это таки за подвиг не считается? Сколько ей лет всё же? А какая разница? У неё вообще возраста нет!

Когда я вышел из ванной комнаты, мокрый и взволнованный она уже лежала на своей широкой кровати абсолютно обнаженная, в руке у неё был серебристый пакетик с презервативом.

- Ну-ка, - властно сказала богиня и изящно поманила меня, - подойдите сюда, Анатолий Сергеевич.

Я подошел. Она так красива в своей наготе. Каждая линия тела гармония и классика, совершенство. Яркие, светлые волосы спадают на изящную шею. Подбородок, словно добротно выточенный из розового агата отбрасывает тень, резкой, тёмной гранью выделяет грудь. Грудь - словно девичья, как будто она только вчера созрела. Живот - ни морщинки, ни трещинки от былых, возможных  родов, ни жировых складок от лени и безалаберного отношения к себе. Истинное совершенство и изящество.   Мне хотелось броситься с разгона к ней в постель, но она себя вела так покровительственно, что не давала мне ни помысла, ни шанса проявить инициативу. Лучше подчиниться ей и довериться, раз уж она выбрала себе роль мамочки.

- Разденьтесь! - продолжала командовать Света грациозно меняя позу, словно кошка или тигрица лежащая на солнцепёке, подобрала под себя ногу, слегка выгнулась и приподнялась на локте. 

О-о-о! Сейчас лопну от желания, взорвусь как воздушный шарик наткнувшийся на сучковатую ветку. Суетливо двигаясь разделся, разметал одежду по комнате... И зачем я после душа напяливал всё это на мокрое тело? Лучше бы вообще вышел голым, сияющим викингом  к этой изящной кошке. Ага... А вдруг она шутила? Я до сих пор, ещё сомневаюсь и не верю. Но она хочет меня! Меня! И делает это столь естественно и правильно, не оставляя никаких сомнений, зажигает желанием и такой силищей, как в былые времена не смогла ни одна из сверстниц. Это не женщина, это сестра огня, дочь солнца! Я расплавляюсь под её манящим взглядом, вот сейчас вообще растворюсь в ней,  в мартеновской печи лёгким алюминием. Она разрывает зубами пакет с презервативом, улыбается. Я стою, жду дальнейших приказов. Почему-то разворачивает плоский блинчик презерватива в тонкую кишку, растягивает его, метится мне прямо туда...

- Ауч! - вскрикнул я от неожиданности, схватился руками защитить единственное богатство и ценность. - Больно!
- Неужели? Стоять, не дёргаться! - Света схватила моё достоинство рукой и потянула к себе, разочарованно сказала, - что-то маловат он у Вас, Анатолий Сергеевич... 

Маловат? Да я им гордился! Такой совершенный орган, с резкими, грубоватыми, мужественными очертаниями, у древних греков такие были. Я ж с Аполлоном сравнивал. А она... маловат.

- Ладно, не обижайся, иди к мамочке... - она мягко привлекла меня к себе. Поцеловала... 

Охренеть! Такой поцелуй! Сочный, тонкий, азартный и... взрослый. Вообще не припомню как кто-то из моих случайных пассий целовался так же. Меня затрясло. Желание, сплошная нега поселилась в теле навсегда. Я отдамся... Не она мне, а я ей. Привлекает к себе нежным объятием, сплетается со мной в диковинный вензель, что на заборе храма Блаженного, выжимает до судорог последнюю мощь  в дикой, бесшабашной скачке, в дрожащей гонке за тем ожидаемым импульсом, чтобы взорваться вдвоём и ударить мощным разрядом шаровой молнии вот в эту постель, распластаться на ней без сил и без сознания... Мы полежали вот так немного, бурно дышали и смотрели друг другу в глаза.  А у неё морщинки у глаз... Совсем немного и неглубокие...

- Света... - проговорил наконец я. - Выходи... за меня замуж...
- Вы смеётесь, Анатолий Сергеевич, - прыснула Света, - знаете сколько мне лет? Пятьдесят. А вам наверное и двадцати нет.
- Мне двадцать пять! - обиделся я. - А Вам, не пятьдесят... а тридцать!
- Ну, спасибо! - Света ещё более развеселилась, - пятьдесят, юноша, пятьдесят. Идите одевайтесь и не выдумывайте себе... Мне было хорошо с Вами, правда.

- Мы ведь ещё встретимся? - Одеваясь, так и не веря в случившееся, спросил я.
- Возможно, - задумчиво ответила она лёжа в постели, такая прекрасная, близкая и недоступная. Вдруг спохватилась, когда я уже двинулся к выходу. - Постойте! Подайте мне мою сумочку.

Я принёс. Медленным, барским жестом она открыла сумочку и достала оттуда  зелённую бумажку с улыбчивым Франклином.

- Это Вам.
- Зачем?
- Как зачем? Купите себе что-нибудь из одежды.

Да я таких денег, в одной купюре, сроду в руках не держал! Сто баксов! Однажды сокурсник хвастался, показывал. Неужели это мне? Афигеть! Вечером же приду опять и таки раскручу на замуж. У неё этих бумажек тьма! Буду на ягуаре разъезжать и тратиться как Бельмондо. И уговорю ведь! Вон как глазки у неё кокетливо заиграли... когда предлагал.

Нужно ли говорить, что лампочку в люстре я так и не поменял? Это было последней надеждой прийти ещё раз и вдруг она передумает?  Я весь день пел, летал. Порывался несколько раз пойти к Генке или Коляну, на худой конец и выложить как есть, на духу. Но я, благоразумный мальчик. Во-первых Генка оборжет и не поверит - это в его стиле, Во-вторых Колян сильно обидится - он ведь на неё глаз положил, ну, а в-третьих - ничего не ясно. То что между нами произошло - не факт, что она вдруг поведётся на замуж. Но я был уверен, почти на все сто, те что у меня в кармане. Ну всё, богат, богат и нечего тут пальцами размахивать. Критически осмотрел себя в зеркало. Пить брошу, больше ни одной пирушки с Генкой и Коляном. Завязал. А то ведь, лицо начинающего алкаша. Печень мне ещё, ой, как пригодится.

Но на Генку, всё же, нарвался. Он был пьян, зол и выгребал мусор в одном из домиков после шумных, вчерашних гостей.

- Чё рожа такая довольная?
- Да ничё... - сказал я, - у меня работы поменьше.
- Так помоги?
- Нет уж, нет уж, сам как-нибудь, с божьей помощью.
- Уууу, - проворчал Генка, - как жрать вино на халяву...

 Да, нафига он мне нужен со своим гнилым "Рубином"? Я, между прочим, теперь "бурбоны" всякие намерен пить. Но по немного, завязал же. Разумеется, всего этого я ему не сказал, а горделиво удалился прогуляться по алее. Надо привыкать теперь к таким прогулкам. Вечером... вечером... моя жизнь изменится коренным образом. 

Вечер не наступал очень долго. День тянулся густым, распаренным  адской жарой гудроном. Леопардовое солнце пилило к закату с такой невыносимой ленью, что я успел дважды, трижды утомиться от бесцельного шараханья по пустынному пляжу пансионата. М-да... как же живут миллионеры? Они, вот так, целыми днями слоняются без дела. Это ж со суки помереть можно! Ну ничего, привыкну, а то и бизнес какой открою, завод, например. Буду мотаться в командировки за сырьём, искать рынки сбыта. Чтобы стать ещё богаче... Зачем? Денег ведь - куры не клюют... Наверное, чтобы спастись от скуки. Где-то примерно так.

 Но вечер пришел. Спустилась прохлада и жажда действий. Вот сейчас, наконец всё решится. Я приду и заявлю, что жить не могу без неё, что всю жизнь искал её, царицу, богиню, что... Да всё скажу, что передумал этим длинным, бесконечным днём. Пойду, пора. Уже темнеет. Как она без верхнего света? Типа, помню о ней. Решительно направился к домику номер семнадцать. Что такое? Что это значит? Я чуть не столкнулся с крадущимся к её домику Коляном. Резко затормозил и спрятался за деревом вблизи. Уф... не заметил, пронесло. А собственно? Какого хрена? Это моя женщина и я вправе его вышвырнуть как собачонку! Колян скребётся в дверь:

- Света, это я. - Тихо проговорил он.

И вошел.  Ничего не понимаю! Какие дела у Коляна к моей богине вечером?  Что стряслось с моим чувством ревности? Я веду себя неадекватно... Вот зайти порывисто и настучать ему по роже, по роже, по роже!! Но вместо этого стою и тупо смотрю на закрытую дверь. Неприятно, да... Но я трушу. Может подглядеть в окно спальни, как мечталось с утра? Да, так лучше. А потом приму решение. Неслышно прошмыгнул в кусты орешника. Громко хрустнул веткой.

- Тихо ты, урод! - послышался недовольный, зловещий возглас Генки.

Генка? А он что делает здесь?

- Генка? Ты чё здесь делаешь?
- А ты?
- Дык...

Притаились. Тихонько заглядываем в спальню. Шторы широко распахнуты. Ярко светит торшер. Богиня... нагая на нашей постели... Колян стоит и мнётся перед ней. Раздевается. Она разворачивает презерватив.

- Сейчас ему по яйцам, резинкой, - шепотом усмехается Генка.
- А ты откуда знаешь?
- Знаю... Пойдём?
- Куда?
- К ним...