Река Тигр сверкала в лучах палящего утреннего солнца, извиваясь, словно широкая бирюзовая лента, по древней земле дюн, пыли и золотистых скал.
Выжженная пустота простиралась на мили почти во всех направлениях. Одиноко в этой пустыне стояла римская пограничная цитадель Безабда, крепость цвета глины, расположенная на невысоком холме, охраняя западные берега реки. На круглой крыше юго-восточной угловой башни два легионера Второго Парфянского легиона опирались на копья и щиты, выкрашенные в кроваво-красный цвет и украшенные золотыми кентаврами. Их шлемы с гребнями и кольчуги сверкали на солнце, словно драгоценные камни.
Фалько прислушивался к игривому журчанию воды и время от времени улавливал лёгкий запах влажного ила, поднимающийся от берега реки. Великолепный контраст с сухим, пыльным запахом пустыни. Эти простые вещи уносили его
отсюда, из пыли и песка, из химерной бесконечности на каждом горизонте, из всех предупреждений о том, что было там и приближалось сюда. На один славный миг он погрузился в гостеприимные чертоги памяти, и его ястребиное лицо расплылось в полуулыбке.
Ариус заметил это и лукаво посмотрел на него. «Что это у тебя на лице странное? Ты только и делаешь, что дуешься весь последний месяц!»
«Я думаю о доме», — сказал Фалько с нежным вздохом. «О том, как в последний раз я брал своего мальчика, Паво, на рыбалку». В слове « последний » было что-то такое, что заставило разговор на короткое затишье. Оба мужчины избегали смотреть друг на друга, снова устремив взгляд на пески. «Мы пройдёмся по кварталам Константинополя, — наконец продолжил Фалько, — купим горячие буханки и горшочек мёда на хлебном рынке у Форума Константина, а потом уйдём через Адрианопольские ворота. Я дам Паво немного монет, чтобы он купил фруктов в небольших хозяйствах за городскими стенами.
Клубника… он обожает клубнику. Всего в миле от Золотого Рога есть приятная бухта – серп белого песка, окаймлённый гладкими скалами. Мы ловили там скумбрию, наблюдая за дельфинами, выпрыгивающими в море, чувствуя горячий летний ветер в волосах и солнце на лицах. – Говоря это, он снял шлем, прижал его подмышкой, и его распущенные каштановые локоны слегка развевались на пустынном ветру. Он закрыл глаза, и на мгновение ему показалось, что он действительно дома, рядом с молодым Паво.
Тревожные вопли младенца отвлекли Фалько от размышлений. Он заглянул через плечо в недра Безабде. Пальмы росли тут и там среди лабиринта глинобитных и мраморных домов. Зеленые лозы лениво спускались с садов на крышах. Яркие ткани и шелка все еще висели в рыночном квартале – и когда они развевались на изредка дуновении пустынного ветерка, это часто обманывало зрение, заставляя думать, что там были местные жители, занимающиеся своими повседневными делами. Но на рынке не было горожан, как и на улицах. Те, кто не бежал из города, теперь забаррикадировались в своих домах, опасаясь грядущего. Он заметил изможденную мать и плачущего младенца в окне соседнего террасного дома. «Боги с тобой» , – беззвучно прошептала она ему. Были и другие, все смотрели с тем же испуганным выражением лица. Император объявил, что Безабде необходимо защищать во славу Рима и что персов необходимо отразить, чтобы сохранить статус империи. Но Фалько знал, почему он стоит здесь, на стенах: ради матерей, детей, ради тех, кто не мог защитить себя. Успокоившись, он снова посмотрел на пустыню снаружи, когда заметил нечто странное. Фигуру, стоящую на плоской крыше. Старую женщину, сгорбленную, с седыми волосами. Она была слепой, решил он, судя по её глазам – похожим на молочные шары. Странно, что она стояла здесь, на открытом пространстве, а не съежилась, как другие. Ещё более странным было то, как её слепые глаза, казалось, были направлены… на него.
Обеспокоенный, он перевел взгляд на внешние кварталы города, где время от времени сверкала и мерцала сталь. Три легиона, отправленные сюда для защиты, действовали вдоль укреплений, на открытых площадях и на стратегически важных крышах. Дальше, на западном форуме города, Второй Армянский легион казался лишь далёким проблеском, рассредоточенным по зубцам. Отряд пустынных лучников Забдичени тренировался на полигоне у западных валов, выпуская стрелу за стрелой в нарисованные мишени. Два дня назад эти темнокожие местные племена хлынули в город, чтобы поддержать оборону империи. Долгожданное подкрепление.
В центральных районах города всадники Второго Флавиева легиона сновали туда-сюда, неся свитки и развеваясь на ветру, передавая указания северной и западной стенам от Магистра милитум Сабиниана — командующего обороной, находившегося во дворце в самом сердце города, где он устроил военную комнату.
«Должно быть, здорово сражаться, не вставая с дивана», — проворчал Арий, оглядывая дворец. «За восемь дней, что мы здесь, этот жирный ублюдок ни разу не выходил на улицу до наступления ночной прохлады, да и то лишь для того, чтобы проехать две улицы до винного дома».
«Да, генералы развязывают войны, — с иронией произнес Фалько, — а потом оставляют своих солдат вести их». Произнеся это, он опустил взгляд на ближайший
Южный тренировочный лагерь, где его и Ария товарищи из Второй Парфянской армии были заняты заточкой клинков спаты , полировкой доспехов и знаменитого парфянского орла, под хвалебные возгласы своего старшего центуриона. Гордый легион… но слабый резерв для этих южных стен, подумал Фалько. Его взгляд скользнул вниз, к каменной кладке под сапогами. Эта юго-восточная угловая башня считалась тайным уязвимым местом…
Ведь обрыв здесь был пологее, хотя это и не было заметно тому, кто смотрел на город снаружи. Более того, каменная кладка отчаянно нуждалась в ремонте. Он топнул ногой по бледным каменным плитам, словно проверяя их прочность. « Если персидская буря обрушится сюда…» – мрачно подумал он.
«Капеллан спросил меня, почему мы, парфяне, так обеспокоены», — сказал Арий, поняв беспокойство Фалько. «Я ответил ему, что это потому, что мы не уверены в этом участке обороны. Он сказал, что Бог укрепит скалы под нашими ногами».
Фалько лаял от смеха: «Христианский священник? Он хитрый парень –
Я не верю ни единому его слову. Ты словно с пустынной гончей разговаривал. Возложи надежду на Митру , старый друг. Бог воинов позаботится о нас.
Остальная часть его предложения умерла, раздавленная далеким грохотом!, который пронесся по земле с южного горизонта, потрясая Безабде, а затем умирая с
Странный треск. Фалько и Арий переглянулись, затем посмотрели на юг, их лица побледнели. Бум! – шум раздался снова. Фалько очень хотел, чтобы это был просто далёкий гром, но он знал всем своим существом, что это на самом деле звук персидских боевых барабанов. Он медленно поднял шлем с парапета и водрузил его обратно на голову. Когда он завязывал подбородочный ремешок, раздражённый дрожью пальцев, изо рта у него вытекло. Всё это время его глаза, не мигая, смотрели на юг. Ничего. Затем… марево жара замерцало, и серебристая точка появилась, словно игла, пронзившая ткань, прежде чем медленно расшириться, заполнив собой горизонт. Теперь барабаны пульсировали в напряжённом ритме. Бум! Бум! Бум!
Бам! С улиц Безабде раздался слабый ответный удар колокола. «К стенам!» — проревел трибун в перерывах между ударами. Римские рога трубили из всех районов города. За его спиной крики офицеров переросли в хохот.
Кричали мужчины, цокали шаги по каменным плитам, цокали копыта – теперь уже галопом. Фалько услышал хлопанье множества ставней на террасе позади себя и тяжёлый, тяжёлый стук деревянных засовов, входящих в бронзовые скобы, когда четыре городских ворот были заперты. Он оглянулся. Улицы были пусты, если не считать веков солдат, толпящихся во внутренних районах города и хлынувших к стенам. Как ни странно, слепая старуха всё ещё сидела на соседней крыше, молча… наблюдая.
Барабанная дробь усилилась, затем два десятка легионеров поднялись на куртину по обе стороны угловой башни Фалько, выстроившись вдоль зубцов, по одному легионеру на каждую бойницу. Ещё трое поднялись на крышу башни, чтобы поддержать Фалько и Ария, принося с собой запах пота и недоеденной пшеничной каши. Рабы сновали вдоль стен, неся связки колючих дротиков и кожаные вёдра с пращами. Некоторые принесли также горящие жаровни и несколько сферических клеток из сухой ивы размером с человека. Артиллерийские расчёты поднялись по каменным ступеням восьми городских башен, неся связки железных болтов к установленным там баллистам .
– метатели стрел, напоминающие огромных железных орлов с гордо поднятыми в сторону пустыни клювами. Лучники Забдичени разделились на небольшие группы, каждая из которых была закреплена за башней. Эскадрон из шести человек прибыл к Фалько и Арию, у каждого за спиной было по два колчана, закреплённых в форме буквы «Х». Они что-то тараторили на своём языке пустыни, глядя на юг. Фалько и Арий выучили лишь несколько слов на их языке, но им не понадобился переводчик, когда соплеменники завопили: « Шаханшах идёт! Царь царей здесь!»
Фалько и Арий молча наблюдали, как серебристая масса на горизонте приблизилась к Безабде, выстроившись в строю, подобном бычьему рогу, поднимая за собой огромную стену пыли. Даже слухи не предсказывали такой мощи. Кавалерия Саварана , лучшая из конницы Шаханшаха Шапура, казалось, растянулась на мили: копейщики на высоких, сильных боевых конях, всадники в доспехах.
куртки из железных чешуек и остроконечные шлемы, увенчанные развевающимися, собранными в шары перьями.
По обе стороны от могучего кавалерийского крыла шли два огромных пехотных отряда: море наконечников копий, плетёных щитов, головных платков и бронзовых, кожаных и железных шлемов. Каждый отряд нес знамя драфш – древки, задрапированные яркими полотнищами красного, зелёного, золотого и синего цветов с изображениями медведей, оленей, змей и львов, развевающимися, словно паруса кораблей, на серебристой воде. Последними из марева зноя выскользнула вереница колоссальных созданий, подобных которым Фалько никогда прежде не видел: звери с шелестящими бронированными туловищами, бронзовыми бивнями и каютами, набитыми лучниками, прикреплёнными к их широким спинам.
Слоны сердито трубили в паузах между барабанными боем. В центре всего этого зороастрийские маги несли самый великолепный драфт. кавианское знамя — высокое, как дерево, увенчанное золотым изображением парящего ангела-хранителя, полуорла, получеловека.
Фалько попытался смочить губы языком, но обнаружил, что он прилип к нёбу. Сколько персов там? Сорок тысяч? Больше? Он оглянулся на стены Безабде. Эти три легиона и местные лучники насчитывали не более шести тысяч. И всё же, как бы он ни старался, чтобы дисбаланс казался менее абсурдным, персидская армия обхватила Безабде, словно руки душителя. Он заметил, что они принесли сотни лестниц и артиллерию – камнемёты, деревянные боевые башни и бараны. Один баран был огромным, с бронзовым клювом и…
Скатная крыша была оборонительной, и для её перемещения потребовалась команда из более чем сотни потеющих и закованных в кандалы рабов. Теперь по земле скользили слабые тени.
Даже не поднимая глаз, Фалько понял, что это не облака, а птицы-падальщики, прилетевшие посмотреть, что вкусного останется в конце дня.
«Но, чёрт возьми, — сказал Арий, покачиваясь на носках. — У меня во рту сухо, как песок, а мочевой пузырь распух до размеров арбуза. Почему это всегда случается накануне битвы?»
«А, старое «Солдатское проклятие», — сказал Фалько, пытаясь казаться расслабленным, но безуспешно. Он заметил, что взгляд Ария прикован к гигантскому тарану, но время от времени поглядывал вниз, на каменную кладку под ногами. — Не волнуйся: посмотри, куда направляется это чудовище — к западным стенам. Там крутой уступ, а стены крепкие. Туда ему не добраться».
Произнося эти слова, он почувствовал, как холодная рука схватила его и скрутила внутренности. Как, как они могли сегодня победить? Он подумал о маленьком Паво и вдруг почувствовал себя глупцом, оставив мальчика одного. Дрожащей рукой он снял один из кожаных шнуров, висевших у него на шее. На нём висел бронзовый фалер – тонкий бронзовый диск, выдаваемый в качестве военной награды, размером меньше монеты.
Он заслужил его после битвы с маркоманами в далёких северных лесах. Рельефный текст шёл по краю: «Legio II Parthica» , – гласил он. Он протянул руку к Арию.
«Возьми», — сказал он.
Арий нахмурился. «Почему? Ты это заслужил. Тебя называли дураком, когда ты атаковал, и героем, когда твоя атака одержала победу!»
«Если я умру здесь, — тихо сказал Фалько, чтобы не услышали окружающие, — то у Паво никого не останется». Он остановился, сглотнув, мучительно тоскуя по прошлому, по дням перед рождением сына, по последним нескольким разам, когда он обнимал жену.
Роды были тяжёлыми, но счастье, что Паво выжил. «Возьми это. Если ты справишься, а я нет — передай ему это. Мне так много нужно было ему рассказать, так много ему нужно знать».
«По крайней мере, я хочу, чтобы он знал, что я думала о нем... в последний момент».
Арий на мгновение застыл в растерянности, затем выдавил из себя товарища улыбку и выхватил фалер. «Ты всегда распускаешь слезы перед битвой», — сказал он с хриплым смешком. «Эти бурдюки с вином, которые мы приберегли на потом, — держу пари, что мы оба ещё живы и сможем насладиться ими сегодня вечером, когда стемнеет, а это я тебе отдам».
Фалько ухмыльнулся в ответ. Таков был солдатский обычай: скрывать раскалённый страх за юмором.
В этот момент персидские ряды остановились плотным кольцом вокруг города, и грохот барабанов стих. Тишина нарушалась лишь жарким ветром, стрекотом цикад, шарканьем копыт и фырканьем лошадей. Небольшой отряд выкатился вперёд: квартет королевских гвардейцев- пуштигбанов в броне и масках, несущих цепной канат.
Трон, спинка которого была украшена павлиньими перьями. Шапур, царь царей, восседал на нем, облаченный в шафрановые и пурпурные одежды, мягкие туфли из телячьей кожи и высокую пурпурную шапку. Его великолепная борода и длинные волосы ниспадали темными, напомаженными локонами на грудь и плечи. Вспотевший, с голым торсом и бритой головой лакей вышел перед вражеским царем, остановился и обратился к стенам. «Граждане и воины Безабде, ликуйте!» — воскликнул он. «Вам следует воздать почести, ибо вы находитесь в присутствии величия. Шапур, Завоеватель Народов, Царь царей, владыка всей Персии… здесь! Полюбуйтесь его могучей военной машиной. Спросите себя: разве не подобает вам преклониться перед ним и подчиниться его величию? Разве вы не знаете о его великодушии? Поэтому я умоляю вас, римляне, распахните свои ворота, выйдите, отдайте Безабде ее законному владельцу, и взамен вы сможете насладиться... его милостью».
В воздухе повисла жуткая тишина. Фалько и Арий переглянулись. Оба слышали истории об этом «милосердии»: целые когорты пленных легионеров закапывали по шею в песок и оставляли там, где их черепа испекались в пустынном зное; несчастных пронзали плечи и связывали цепями, протаскивая их через эти гноящиеся раны, словно скот, гнали работать в зловонные подземные соляные шахты; и Валериана, римского императора, который около ста лет назад был схвачен в этих краях – ходили слухи, что его годами держали в живых, используя в качестве подставки для ног шаханшаха.
чтобы наступить на него, садясь на коня, прежде чем Царь Царей наконец наскучил своей игрушкой и приказал содрать с Валериана кожу. Фалько услышал какие-то отдалённые перебранки из самого сердца города – звук раздражающего голоса капеллана, выступавшего за условия. Но ни одна душа в Безабде не двинулась с места, чтобы открыть ворота.
«Очень хорошо», — сказал вспотевший персидский оратор после недолгого ожидания и совещания со своим господином.
Шапура отнесли задом наперед, в тень большого шатра.
Прежде чем скрыться из виду, он хлопнул в ладоши один раз.
на слоне, погонщик слонов, угольно-серого цвета , голый, за исключением плаща и набедренной повязки, с висящими на мочках ушей грузилами, прочитал сигнал. Он встал на шею слона, приложил к губам рог гигантского козла, запрокинул голову и позволил груди раздуться от дыхания. Ужасный баритональный стон пронёсся по земле, проникая в каждое пространство Безабде. Стон внезапно перешёл в высокий, жуткий вой. Затем, с могучим криком и грохотом сапог, копыт и колёс, персидская военная машина ожила. Пыль поднялась со всех сторон, когда петля вокруг Безабде начала сжиматься. Фалько увидел огромную массу пехоты – одну из четырёх армий, – приближающуюся к своему участку. Боевые башни, лестницы, копья и кривые мечи -шамширы свистели и сверкали, а многочисленные солдаты выли и скандировали лозунги.
«Будьте готовы!» — крикнул Фалько, перекрывая шум, пытаясь ободрить небольшую группу людей, собравшихся здесь, наверху. Он не был офицером, но был опытнее большинства легионеров. Он уперся в одну из амбразур, закрыв её щитом и направив остриё копья ближе к вершине. Арий сделал то же самое слева от него. Но он увидел, как трое других легионеров на башне дрожат, стуча зубами. Лицо одного из них было мокрым от слёз, хлынувших из широко раскрытых глаз.
«Как долго мы сражаемся бок о бок? Как долго?» — кричал Фалько на троих. «Мы сталкивались с лесными племенами на севере, которые превосходили нас числом, словно муравьи. Разве мы не провели ту ночь у костра, празднуя великую победу? Друз, — обратился он к плачущему, — ты сражался, используя орлиный штандарт вместо копья или меча. Ты был подобен зверю, сметая врагов толпами. Пульсо, это был ты — ты… – который не уступал в бою вождю племени и сбил его на колени. Латро, ты в одиночку бросился в погоню, чтобы уничтожить вражеских разведчиков, которые умчались вызывать подкрепление – если бы не ты, мы были бы сломлены ими.
Вы все уже доказали свою состоятельность. Не бойтесь роящихся там ястребов – ведь мы… мы орлы! И каждый из нас стоит сотни таких.
Пульсо выпрямился, Друз вытер лицо и бросил на наступающего врага ослепительный взгляд, Латро встал в похожую стойку рядом.
его. Успокоившись, Фалько снова обратил внимание на стену персов, которая грохотала всё ближе и ближе. Всего в двухстах шагах от него. Лучники-забдичени позади него обрушили на врага мелкий дождь стрел. Несколько десятков врагов были поражены, стрелы вонзились им в глазницы, шеи и плечи. Взметнулись клубы крови и фонтаны, и эти пораженные остановились, словно что-то забыли, прежде чем исчезнуть из виду. В ответ град вражеских стрел, пращей и дротиков загрохотал и ударил по брустверам. Куски бледного камня разлетелись во все стороны, пыль вздымалась в удушающих хлопках, щит Фалько вздрагивал и содрогался под ударами десятков снарядов. Арий вскрикнул, когда дротик соскользнул с кончика его шлема, оставив вмятину на плавнике.
«Держитесь!» — проревел Фалько, видя, что вдоль стен пала лишь горстка легионеров, усеянных стрелами, падая на землю или сгибаясь за бруствер. Слабая римская оборона хорошо выдерживала этот начинающийся шторм. Но тут он услышал стон дерева и натянутых канатов . Он увидел, как катапульты среди персидских рядов вздрагивали, содрогнулись и осели, увидел, как что-то пронеслось по воздуху к стенам. С оглушительным грохотом, подняв клубы пыли и камни, почти двадцать легионеров у южных ворот были отброшены назад, словно игрушки, с криками. Один человек был наполовину разорван в поясе, его кишки волочились за ним.
Словно мокрые красные ленты. Ещё больше катапульт выпущено. Грохот! Ещё один участок стены оторван.
Фалько увидел, как люди рядом с ним побледнели от потрясения. Теперь он лишился дара речи. Хуже того, он заметил флот меньших баранов, гордо катящихся по смыкающейся персидской петле, направляемых вверх по откосу возле окруженной южной сторожки. Тараны представляли собой не более чем заостренные сосновые стволы, укрытые защитными крышами из шкур и ивовых прутьев, которые толкали вперед команды по двенадцать человек. В ответ две баллисты на башне сторожки накренились, взбрыкнули и выплюнули пару огромных железных болтов. Эти болты, нацеленные на передний таран, разорвали его в клочья, пробив защитную крышу и пронзив троих из команды в грудь. Но остальные тараны катились вверх по склону, ближе к стенам. Римские спикулы и стрелы градом обрушились на них, но эти снаряды были слишком лёгкими, чтобы пробить оборонительные крыши. Первый таран достиг основания южных укреплений и ударил в них, вызвав сильную дрожь по всему периметру куртины, настолько сильную, что зубцы, к которым прислонился Фалько, бешено затряслись. Второй таран обрушился на южные ворота, обитые бронзой.
Третий и четвертый тоже — стремительная атака.
«Принесите урны!» — крикнул офицер с зубчатой стены над окруженными воротами.
Едкая вонь парила в раскаленном воздухе. Смола, понял Фалько, бросив взгляд вдоль укреплений, чтобы увидеть, как люди таскают огромные урны с кипящей черной жидкостью. Другие несли ведра с раскаленным песком – нагретым в городских печах и таким горячим, что их можно было нести только на шестах. Одним неловким рывком они вывалили содержимое этих сосудов на тараны. Фалько стал свидетелем судьбы одного из эскадронов таранов. Человек в кожаных доспехах во главе устройства согнулся пополам, работая тараном, но когда раскаленный песок обрушился на него, словно внезапный ливень, он выпрямился и издал самый нечеловеческий вопль, царапая лицо, вырывая доспехи там, где песок проник внутрь, обжигая, словно головни, по всему телу. Хуже было тем, кого облили пузырящейся смолой – они падали и катались, покрытые липкой грязью. Один из воинов сел на колени, раскинув руки, кожа на его лице слезала, словно хорошо прожаренное мясо с кости. Лучники Забдичени выпустили огненные стрелы в этот знойный хаос, и, что самое главное, все тараны меньшего размера сгорели в огне. Команды бежали, некоторые, объятые пламенем, размахивали руками, словно факелы. Защитники ликовали, но в мгновение ока командир, огненные лучники и те, кто нёс вёдра и урны к стенам, исчезли во взрыве камней и пыли, когда очередной камень катапульты достиг цели.
Когда пыль начала рассеиваться, остался лишь причудливый узор из красных пятен, конечностей и смятой брони. По земле текли ручьи крови.
каменная кладка в сторону сломанных таранов — смятая груда горящих обломков и дымящихся тел.
«Фалько, они почти настигли нас!» — завопил Арий.
Фалько отвернулся от ужасной сцены у южных ворот и выглянул поверх края щита. Масса пехоты, приближающаяся к их башне, была уже всего в ста шагах. Он видел выпученные белки вражеских глаз, дикие ухмылки, остроту их клинков. Грозные мидийские копейщики, курдские бригады метателей дротиков, толпы пайганов – легковооружённых, но фанатичных бойцов. Они хлынули вверх по невысокому эскарпу, всё ближе и ближе, держа лестницы над головой. Позади них качалась и раскачивалась высокая боевая башня, человек, восседавший на вершине деревянного орудия, кричал тем, кто опускал его на землю.
Фалько знал, какой приказ отдать. Слова рвались ему на язык, отдавая привкусом пепла. Но их нужно было произнести. За матерей и детей в городе. За маленького Паво, оставшегося в Константинополе. «Зажигайте!» — крикнул он забдиченцам позади себя. Он услышал стук кремневых крюков, почувствовал резкий запах дыма, увидел, как за спиной поднимается оранжевое зарево.
«Готово», — рявкнули они.
Фалько, Арий и трое других легионеров, охранявших вершину башни, отступили как один. Шестеро забдичени бросились занимать эти места: по три пары несли на шестах по одному из плетёных шаров, теперь уже пылавших.
Резким рывком шестов они сбросили пылающие шары со стены. Три огненные клетки подпрыгнули на уступе, взметнув клубы пыли, а затем покатились к наступающей массе персидской пехоты. Персидские атакующие суетились и падали, пытаясь уйти с дороги, расступаясь, словно воды реки, ударяющиеся о три опоры моста. Но две огненные сферы вонзились в персидские ряды прежде, чем люди внизу смогли уйти с дороги, сбив десятки людей с ног, опалив других, поджегши одежду ещё большего количества людей. К смраду дыма теперь примешивался смрад горелого мяса и волос. Персидская масса на склоне закружилась и пошатнулась. Около восьмидесяти упали – остальные были ошеломлены, задержаны, но ненадолго.
«Лучники, отойдите. Легионеры, вернитесь на оборонительные позиции».
Фалько крикнул немногочисленным легионерам, махнув им рукой, чтобы они отступали к зубцам. Он едва успел сделать шаг в этом направлении, как где-то снаружи услышал грохот и содрогание катапульты. Мгновение спустя мир перед ним взорвался золотой бурей с оглушительным грохотом, отбросив его назад в вихре ослепляющей пыли и густого дождя чего-то влажного.
На мгновение он потерялся, растерялся, оглох, моргая, лицо его было покрыто пылью и… кровью? Где лучники? – беззвучно пробормотал он, глядя на то место на краю башни, где только что стояли шестеро забдиченцев. Их не стало. Зубцов тоже. Ветхая башня выдержала удар, но, словно…
Боксёр с выбитыми передними зубами, участок башни, обращенный к персидской осаждающей, представлял собой широкую рваную брешь. Краем глаза он увидел полоски кожи и кровавые пятна – всё, что осталось от бедной шестёрки Забдичени.
Голова у него раскалывалась от потрясения, когда он смотрел на странные деревянные фигуры, появлявшиеся вдоль разрушенного края укреплений. Теперь слух вернулся. Щелк, щелк, щелк – и новые лестницы взметнулись вверх, упираясь в разрушенный участок парапета. Тот же шум разносился по всем укреплениям Безабде.
Фалько, пошатываясь, добрался до разрушенного участка оборонительных башен и посмотрел вниз, на лестницы, видя мириады искажённых, злобных лиц, которые смотрели на них, карабкаясь вверх, словно пауки, облитые сталью. Он почувствовал, как рядом с ним появился Арий. «Заполните брешь!» — крикнул Арий остальным трём оглушённым, покрытым пылью легионерам. Трое подбежали и помогли сформировать основную линию — достаточно широкую, чтобы закрыть разрушенный участок парапета, словно человеческие зубцы.
Персидский чемпион с налитыми кровью глазами и диким взглядом лидировал, взбираясь по центральной лестнице, а другие соревновались, кто быстрее него окажется на вершине.
« Готов!» — крикнул Фалько. Чемпион выхватил шамшир из ножен, взбежал по последним ступенькам лестницы на одной руке и занес клинок для удара снизу по ногам Фалько. Фалько опустил щит.
Как раз в тот момент, когда удар был нанесен. Шамшир глубоко вонзился в кожу и дерево, разбрасывая осколки. Рот чемпиона превратился в зловещую ухмылку…
пока он не попытался вытащить меч и не понял, что тот застрял. Фалько напрягся всем телом, поднял копье над собой и нанес удар сверху вниз, вонзив острие в плечо противника, глубоко в грудь. Струя крови взметнулась в воздух, и лёгкий туман окутал шлем, лицо и плечи Фалько, металлический смрад был невыносим. Фалько резко отдёрнул копьё назад, и враг упал с лестницы, его лицо стало пустым и потерянным. Падающий труп вызвал в голове Фалько тысячу мыслей. Что он натворил? Кого он убил? Человека. Отца? Мужа? Сына?
Раскаяние охватило его, словно огненный кнут. Это было проклятие, которое пришлось пережить каждому легионеру – каждому солдату, но мало кто говорил о нём. Он быстро наносил копья снова и снова, ещё две быстрые смерти. По обе стороны от него Арий и остальные трое работали так же, дёргая руками и опуская копья. Через несколько мгновений каменная кладка башни заблестела от крови.
Раздался пронзительный крик, когда один из персов, карабкаясь, схватил Латро за голень, отрывая его от обломка башни. Римлянин упал, дергаясь и дергаясь, и приземлился на уступ внизу, с грохотом ломающихся костей и звездой красного пятна. Фалько оцепенело смотрел на труп. Многолетний боевой брат погиб в одно мгновение.
Краем глаза он видел, как штурм кипит вдоль южных стен: полчища персов взбирались по лестницам, две боевые башни тоже достигли оборонительных сооружений – десятки вражеских солдат хлынули через подъемные мосты наверху, чтобы обрушиться на защитников-легионеров. Вспышки стали и клубы красного пламени поднимались по всей стене. Затрубили рога, голоса перемежались гордыми криками и воплями смерти. Рука, сжимавшая копье, онемела от удара. Пульсо, стоявший рядом с ним, внезапно отпустил щит, и щит упал в пропасть.
«Что ты делаешь…» – начал Фалько, но тут увидел, что легионер каким-то образом потерял шлем, и теперь в гребне его черепа, глубоко застряв, словно нож в глыбе жира, покоился персидский шамшир. Легионер пошатнулся и покачнулся, руки были словно безжизненные ленты, меч тоже выпал. Пульсо смотрел на Фалько глазами, широко раскрытыми, как луны, пока суп из темной крови и кусочков мозгового вещества стекал по его лицу, прежде чем он рухнул там, где стоял, одна рука свисала над обрывом. На месте Пульсо стоял убийца, который вырвал меч и замахнулся, чтобы ударить Фалько. Не раздумывая ни секунды, Фалько присел и вонзил копье ему в живот. Удар был сокрушительным, сломав копье и вырвавшись из спины врага. Вонь разорванных внутренностей ударила его, словно пощёчина, когда сине-серые верёвки из кишок мужчины вырвались наружу, словно клубок змей. Когда противник упал на колени, харкая кровью, Фалько понял, что всё кончено. Здесь осталось всего три легионера. Недостаточно, чтобы…
Удержи эту башню. Не с тысячами персов, рвущихся сюда забраться и…
Над ним поднялась тень. Боевая башня закачалась, словно голова кракена, выныривающая из волн у края лодки. Фалько смотрел на человека с безумными глазами, восседающего на крыше боевой башни, слышал громовые крики тех, кто стоял за закрытым деревянным подъёмным мостом на верхнем этаже. С грохотом дерева о камень подъёмный мост рухнул, и дюжина персидских воинов хлынула на крышу башни.
«Назад!» — крикнул Фалько своим товарищам. Он, Арий и Друз отступили, словно когти, и быстро отступили назад, образовав небольшую оборонительную группу у городской границы башни.
«Щиты, вместе!» — прогремел Фалько. «Плечом к плечу!»
Три легионера с грохотом поставили щиты на место, образовав небольшую стену, пока всё больше персов высыпали из боевой башни, а ещё больше карабкались по лестницам и перелезали через крышу башни. Они бросились на троицу с общим боевым кличем. Лишившись копья, он вырвал спату из ножен.
В него обрушился удар копья, и он смог лишь отразить его мечом, высекая сноп искр. Когда второй человек замахнулся на Ария, он взмахнул клинком и попал ему подмышку, спасая товарища. Во время боя он чувствовал, как Арий и Друз трясутся и содрогаются, слышал их хрипы и крики, хрипы и ругань. Каменная кладка под ногами стала влажной и скользкой.
Он был полон крови и чувствовал, как персы всё сильнее напирают. Друз погиб первым: его щит вырвали, а голову пронзили булавой.
Теперь персы затопили Фалькона и Ария. Каждый из них был вынужден упасть на одно колено, укрывшись за своим крошечным щитом, под яростным градом мечей и копий: одно разорвало бицепс Фалькона, другое рассекло ухо, третье пронзило ногу около колена.
«Митра, услышь нас!» — закричал Фалько, и его щит начал таять, словно щепки.
Ответом послужила серебристая вспышка и баритональный крик. Шестнадцать парфянских легионеров вскарабкались по ступеням на вершину башни и врезались во фланг персам. Некоторых они сбили с ног, многих изрубили, а остальных оттеснили к лестницам, сбив нескольких с края и разбившись насмерть.
Трясясь и задыхаясь, Фалькон и Арий опустили щиты, наблюдая, как шестнадцать легионеров подкрепления длинными шестами отталкивают персидские лестницы от стен. Высокие лестницы качались и шатались, когда их поднимали почти вертикально – на каждой всё ещё оставалась горстка людей.
Прежде чем они упали назад с хором воплей, когда те, кто был выше, были сбиты с ног. Точно так же град пылающих стрел обрушился на деревянную боевую башню, пристыкованную к башне. Огромное устройство вспыхнуло, словно факел, и когда люди с нижних этажей разбежались, вес
Другие, оставшиеся на верхних этажах, сбили его с ног. Он рухнул, словно поверженный великан, и взорвался на откосе, взорвавшись бурей из обломков древесины и огня.
Фалько и Арий переглянулись, затем поднялись с колен, видя, как персидская атака отражается по всей куртине. Войска шаханшаха в беспорядке отступали вниз по городскому эскарпу.
Шестнадцать человек, которые их спасли, прибыли из соседнего района, где атака осаждающих уже была отбита.
«Мы сделали это? Мы победили?» — прохрипел Арий.
Центурион из шестнадцати человек подкрепления, с лицом, залитым потом и кровью, бросил на него мрачный взгляд. «Мы отбили их, но это была лишь первая волна».
Фалько заметил, как отступающие персидские солдаты лишь возвращались в исходное кольцо осады. Он окинул взглядом городские укрепления: изрешеченные катапультами парапеты теперь напоминали пестрое скопление сломанных зубов, отдельные участки которых блестели от крови или были усеяны телами, утыканными копьями и стрелами. По его оценкам, погибло много сотен, а может быть, и больше двух тысяч легионеров. Столько же персов погибло, но это была лишь малая часть их огромного числа. Он подошёл поближе к центуриону, чтобы никто не услышал. «Сэр… первая волна ? Сможем ли мы выдержать вторую?»
Рот центуриона шевельнулся, словно желая упрекнуть его, но губы сжались в тонкую линию, и он лишь кивнул. «Это будет нелегко, но, — он оглядел пыльную землю за стенами, кивнув на гигантского барана с бронзовым клювом возле юго-западной части, — пока это чудовище не приблизится к этой башне. У нас ещё достаточно людей, чтобы продержаться», — заверил его мужчина.
Фалько снова оглядел стены, не убеждённый в своих словах. Краем глаза он заметил, что странная старуха всё ещё стоит на крыше, словно страж, наблюдая за всем происходящим. « Кто ты?» — беззвучно спросил он, глядя на неё.
Но тут с улицы раздался крик. Оба обернулись и увидели мальчика-посыльного, бегущего к южным воротам из военной комнаты в самом сердце города. «Откройте ворота!» — крикнул он. «Магистр военных действий Сабиниан хочет отправить гонца к персидским осадным линиям».
Фалькон, Арий и центурион ощетинились.
«Что?» — выдохнул сотник.
«Он ищет условия? Этот жирный ублюдок совсем с ума сошел?» — прорычал Арий.
«Потерял контроль над своим кишечником, скорее всего, — сказал Фалько, — одного взгляда на битву с крыши его дворца оказалось достаточно, чтобы сломить его знаменитую «мужественность».
Несколько стоявших рядом легионеров ехидно рассмеялись. Но Фалько уже переключил внимание на дипломата Сабиниана.
Избранный, двигаясь по улицам. Группа из четырёх рабов, двух легионеров и одного человека в длинной белой мантии с солдатским поясом и красном плаще. Капеллан.
«Оставьте свои страхи», — обратился капеллан к стенам, приближаясь к воротам, подняв свой золотой посох Чи-Ро . «Я сделаю всё возможное, чтобы этот день закончился хорошо».
Фалько простонал: «Из всех переговорщиков выбрать…»
«Тьфу», — прохрипел Арий. «Я же тебе говорил, он сказал, что Бог спасёт нас сегодня».
Фалько бросил на него ироничный взгляд. «Я бы сказал, что это сделали наши братья-легионеры».
Бессильные, они наблюдали, как небольшая группа вышла через разрушенные, но неповрежденные южные ворота и направилась к большому шатру шахиншаха.
Прошёл час; час мужчины сидели, прислонившись спиной к парапетам, где они были целы и невредимы, и пили, с обожжёнными, покрытыми волдырями и запёкшейся кровью лицами. Многие застыли на палатке шаханшаха, ожидая движения или знаков согласия. Медик ходил вокруг людей, осматривая их раны, перевязывая разбитое колено и бицепс Фалько. Мухи начали собираться чёрными тучами, жужжа над окровавленными участками стен, откладывая яйца в израненных телах. Стервятники тоже сидели на
обороняясь, клевали и вырывали внутренности из трупов. Один из них тянул и тянул за глаз мертвеца рядом с Фалько, пока сухожилие не растянулось и не лопнуло. Он взмахнул рукой, чтобы отпугнуть птицу, затем они с Арием сели выпить по бурдюку с водой, но ни один из них не притронулся к сухарям или солонине из небольшого пайка, который принёс им раб. Еда была для обоих последним, о чём они думали.
«Он сделал это!» — крикнул один легионер.
Фалько и Ариус подняли головы, увидев, как почти все остальные защитники поднялись, чтобы посмотреть. Он и Ариус тоже встали и увидели, как капеллан вышел из шатра шаханшаха.
«Он заключил сделку, — с облегчением прошептал Арий. — Он спас нас».
Но пока Фалько наблюдал, его охватило ужасное чувство неладного. Рабы и два солдата римского посольства выстроились в ряд рядом с капелланом, но их головы были опущены, подавлены. Одного за другим их заставили опуститься на колени. Затем, вдоль конца ряда, прошёл мужчина с голым торсом, осторожно приставив железный болт к макушке каждого, а затем ударив по нему молотом. Каждый коленопреклонённый содрогнулся, кровь брызнула в лужу, а затем тело, дергаясь, сползло набок.
Вскоре остался только капеллан.
«Но… но он сказал, что Бог с ним, — прошептал Арий. — Что он сделает всё возможное, чтобы этот день закончился хорошо».
Фалько наблюдал, как человек с молотом и болтом подошёл к капеллану… а затем прошёл мимо. Персидский генерал, облачённый в бронзовые доспехи, подошёл к капеллану. Казалось, они разговаривали. Затем, нарочито медленно, капеллан поднял руку, указывая на город… прямо на юго-восточную угловую башню.
«Он сделал это», — пробормотал Фалько. «Он сделал именно то, что нужно было сделать, чтобы сегодняшний день закончился хорошо… для него».
Персидские рога протрубили ещё раз, и со всех сторон римских укреплений раздался громкий вопль отчаяния, когда в лучах послеполуденного солнца всё персидское войско снова ринулось вперёд, стягиваясь к башне Фалькона. Гигантский таран качался и покачивался среди всего этого.
«Вместе», — прохрипел сотник.
Фалько услышал, как кровь стучит в ушах, когда онемев, он снова перешагнул через развороченный парапет, расправил плечи, крепко держа щит, спата опиралась на верхний край. Арий и ещё дюжина других собрались рядом с ним, щит к щиту, плечом к плечу, снова встав, словно человеческие зубцы. Горстка воинов в тылу начала панически кричать, когда штурмовой отряд приблизился. Трое отшатнулись назад, затем бросили щиты и спустились со стен, бежав во внутренний город, с сердцами и головами, полными страха.
Фалько, Арий, центурион и другие испытывали тот же страх, но стояли стойко, понимая, что если эта башня падет, то и Безабде тоже.
«Помни, что я тебе говорил», — прорычал Фалько Арию. «Если сегодня воля бога-солдата будет нарушена… ты должен доставить фалеру Паво… ага?»
«Нет», — прохрипел Арий, его голос был напряжен от нервного напряжения. Он засунул фалеру за воротник кольчуги Фалько. «Сражайся… живи! Мы ещё можем победить сегодня. Ты ещё увидишь Паво!»
Фалько полурассмеялся, полурыкнул, а затем уставился на свое копье. «Вино сегодня вечером, а?»
«Ага!» — хихикнул в ответ Арий.
Бум! Бум! Бум! Персидские боевые барабаны забили быстрый ритм, и волны пехоты в доспехах устремились к башне, словно река расплавленного серебра, неся сотни лестниц. Трубящие слоны топали вместе с ними, спины их были полны лучников. Хуже всего было то, что огромный таран прорвался сквозь этот поток, словно галера, и первым взобрался на эскарп, возглавив атаку.
«Обрушь огонь на этого тарана!» — завыл центурион. Эскадрон забдиченцев выпустил град пылающих снарядов, но они попали в пропитанные уксусом и водой бычьи шкуры, накинутые на огромное сооружение, и погасли. Люди принесли свежие урны с песком и кипящей смолой, но прочная крыша тарана…
Отбросил обжигающую смесь от людей, управлявших устройством. Гигантский таран замедлил движение у подножия башни, его верхушка почти сравнялась с её крышей. Огромный таран застонал, когда мощное бревно с бронзовым клювом внутри качнулось назад. Фалько, Арий и все легионеры метнули копья в устройство в отчаянной попытке найти хоть какую-то уязвимость, перерезать жизненно важный канат или сломать несущий брус. Но втянутый таран выдержал всё.
Бревно со свистом отлетело к башне, бронзовый клюв с оглушительным хрустом врезался в нижнюю каменную кладку. Фалько почувствовал, как мир под ним содрогнулся и изменился. Наступил странный миг тишины: персидские боевые кличи, буря рогов и слоновьего рёва затихли в радостном предвкушении… а затем башня зарычала, словно разбуженный медведь, и каменные плиты под его ногами яростно зашатались. Его охватил раскалённый добела страх. Легионеры вокруг него разразились ужасным воплем. С раскатистым грохотом разлетающегося дерева и камня башня рухнула под их ногами, и жалкая песнь разрушения и вопли разнеслись по небесам Безабде.
В эти мгновения Фалько познал хаос, падение, сокрушительные удары по всем частям тела. Сокрушительная боль. Приземление, вышибшее воздух из лёгких и свет из разума. Наполовину погребённый, сломленный. Из последних сил он сумел сжать фалеру. Где-то за пределами этой гробницы
Среди обломков он слышал торжествующие крики персидских масс, барабанный бой, звуки вражеских рогов, хруст их сапог и копыт, когда они хлынули по остаткам рухнувшей башни в Безабде. Самый последний звук был самым ужасным из всех – панические крики матерей и плач младенцев, когда начались грабежи и резня.
С наступлением сумерек, когда персы разграбили Безабде и ликовали в своей победе, когда шахиншах с радостью обсуждал, каким ужасам он подвергнет раненых и пленных легионеров, когда почти все земные чувства покинули оболочку легионера Фалько, на его распростертое, неподвижное тело упала тень. Тень иссохшей старухи.
Тень присела у его протянутой, исцарапанной и покрытой пылью руки и взяла из нее фалер.
«Ты мог бы бежать, как остальные, но ты решил противостоять всему этому», — сказала она с уважением. «Паво узнает, что ты здесь сделал, и он тоже познает величие». С этими словами она встала и отвернулась, её тень растворилась в сумерках, меняя форму и поднимаясь к небу, словно птица.
Где-то высоко в небе раздался крик орла. Это был голос судьбы.
Структура документа
• Легионер: Орлы в пустыне (короткометражный приквел к серии «Легионер»)