Гарднер Эрл Стенли : другие произведения.

Мейсон 9

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  
  Дело заботливого опекуна
  Глава 1
  Войдя в контору, адвокат Перри Мейсон улыбнулся своей секретарше.
  — Что нового, Делла?
  Делла Стрит оторвалась от просмотра почты и сделала выразительный знак глазами.
  — Шеф, если ты хочешь, чтобы от твоей влюбчивой регистраторши Герти была хоть какая-то польза, срочно избавься от Керри Даттона.
  — А кто он такой, этот Даттон?
  — Это молодой человек, весьма элегантно одетый. У него греческий профиль, как на камее, вьющиеся темные волосы, серые глаза и очень красивые губы. Своими широкими плечами, тонкой талией и всем прочим он может свести Герту с ума. Она не отводит от него глаз…
  — И чего хочет этот Даттон?
  — Секрет. Его визитная карточка гласит: «Советник по капиталовложениям». Он сказал лишь, что хочет видеть тебя по делу, весьма деликатному и сугубо личному, он боится огласки.
  — Каков его возраст?
  — Тридцать, может быть, тридцать два.
  — Надеюсь, что это не подвох, чтобы впутать меня в темное дело, — пробормотал адвокат, садясь в кресло. — Как бы то ни было, мы его примем, хотя бы для того, чтобы спасти Герти от чар.
  Делла вышла в приемную и впустила посетителя в кабинет. Мужчины пожали друг другу руки, после чего Даттон сказал:
  — Я вам очень благодарен, мистер Мейсон, что вы меня приняли без предварительной записи, так как мое дело не терпит отлагательств…
  — Прошу вас изложить суть дела без лишних предложений, — сказал Мейсон, любезным жестом предлагая посетителю сесть. — Боюсь только, что вам нужно было обратиться не ко мне. Как я понял, вы занимаетесь вопросами размещения капитала?
  — А вы занимаетесь защитой преступников, не так ли? — живо перебил его Даттон.
  — Ну, допустим…
  — Значит, я пришел куда надо.
  — Кто же преступник?
  Даттон ткнул себя пальцем в грудь. Мейсон посмотрел на посетителя более внимательно.
  — Вы арестованы и отпущены на поруки?
  — Нет! — ответил Даттон, покачав головой. — Я пришел к вам как раз потому, что не хочу быть арестованным и попасть в тюрьму.
  — У вас растрата?
  — Да.
  — Кто понес убытки?
  — Дезире Эллис.
  — На какую сумму?
  — Можно считать, что на четверть миллиона долларов.
  Мейсон наклонил голову:
  — У каждого преступника есть право обращаться к адвокату за защитой… Но адвокат не может становиться соучастником преступления. После того что вы мне сказали, моя обязанность и долг — не только предупредить вас о неминуемости ареста, но и вызвать полицию, чтобы она выполнила свой долг.
  — Не спешите, мистер Мейсон, вам еще неизвестны все факты.
  — Но мне известно вполне достаточно для того…
  — Может быть, вы все же позволите мне закончить свой рассказ?
  — В вашем распоряжении две минуты, — ответил Мейсон. — Я крайне занят, и ваши дела интересуют меня не больше, чем вы сами.
  Даттон покраснел, но тем не менее продолжил повествование.
  — Темплтон Эллис, отец Дезире Эллис, умер четыре года назад. Он был одним из моих постоянных клиентов. В то время Дезире было всего двадцать три года, и ее увлечений отец не одобрял. Поэтому в своем завещании Эллис-отец доверил мне все свое состояние с тем условием, чтобы я обеспечивал дочь средствами на все необходимые расходы, но в соответствии с моим пониманием того, что ей действительно необходимо. При этом он дал право расходовать средства и из основного капитала, но лишь при условии, что я сочту это разумным. Мне было дано право свободно покупать и продавать ценности по своему усмотрению.
  — То есть Эллис-отец поручил вам распоряжаться состоянием дочери?
  — Да, он сделал это для защиты ее состояния от нее самой.
  — Но принял ли он какие-нибудь меры для защиты интересов дочери от вас?
  — Никаких!
  Молчание Мейсона было достаточно красноречивым.
  — Общая сумма наследства составляла более ста тысяч долларов, а за четыре года, прошедших после кончины отца, я передал ей примерно сто десять тысяч долларов.
  Мейсон нахмурился:
  — Мне послышалось, вы говорили о растрате четверти миллиона?
  — Да… в некотором смысле.
  — Не понимаю.
  — Отец Дезире хотел, чтобы я сохранил то, что он оставил, но он вовсе не запрещал мне покупать и продавать. В частности, у него был пакет акций компании «Стир Ринд Ойл», которые я продал, не говоря никому ни слова, так же как и бумаги других, таких же неперспективных компаний, к которым он испытывал слабость по личным причинам. Сумма, которую я получил после продажи этих акций, оказалась значительной, и я разделил ее на три части. На первую я купил надежные ценные бумаги, на вторую приобрел акции, которые, по имеющимся у меня сведениям, имели серьезные шансы повыситься в цене. На последнюю треть я приобрел земельные участки в районах, которые, на мой взгляд, должны были быстро развиваться. Позднее я продал все это с большой выгодой, и таким образом возникла сумма в четверть миллиона.
  — Но разве вы не были обязаны ежегодно отчитываться наследнице в своих действиях?
  — Я никогда этого не делал, и она никогда не требовала у меня отчета.
  — Она никогда не интересовалась, что стало с ее деньгами?
  — Ей казалось, что она знает. Сейчас она уверена, что у нее не осталось ни цента, поскольку я ежемесячно давал ей не менее двух тысяч долларов с самого дня смерти ее отца.
  — Две тысячи долларов в месяц? Полагаю, она должна была откладывать часть этой суммы?
  — Напротив, у нее вскоре появились долги. Нет большей простофили в денежных делах, чем она, простите за вульгарное выражение. Она не стеснялась занимать у кого только можно. Тогда я положил все деньги на свое имя.
  — Вы совершили все виды преступления — растрату, присвоение имущества, злоупотребление доверием и тому подобное.
  Мейсон переглянулся с Деллой, сидевшей в углу комнаты.
  — Да, — подтвердил Даттон, — но я продолжаю считать, что поступил правильно.
  — Чего же вы хотите от меня? — спросил Мейсон.
  — Срок разрешения, выданного мне отцом Дезире, истекает через три месяца. Тогда я должен буду предоставить отчет в своих действиях и передать ей все деньги, которые у меня остались.
  — А вы не в состоянии этого сделать?
  — В том-то все и дело! — с озадаченным видом сказал Даттон. — Хотя бы потому, что вся имеющаяся сумма оформлена как моя собственность.
  Мейсон окинул Даттона задумчивым взглядом и сказал, опершись на стол:
  — Объясните мне откровенно, в чем состоит затруднение?
  — Я сделал все, что было в моих силах, чтобы защитить интересы Дезире. Сто тысяч долларов — это не так много, но, с точки зрения небогатого человека, — это сумма значительная. Когда умер отец Дезире, она уже якшалась с длинноволосыми молодыми людьми, которые не чистят ногтей и принадлежат к идеалистам крайне левого направления. Они были не прочь поживиться за ее счет, продолжая удерживать ее от себя на некотором расстоянии. Дезире — девушка очень чувствительная, страдающая от одиночества и готовая вступить в любой кружок подобного рода… Ее отец надеялся, что за четыре года она научится лучше разбираться в жизни и правильно понимать людей.
  — Ее отец оформил этот документ с целью защитить дочь от подобных типов?
  — Да! Его мысль заключалась в том, что я буду держать ее кошелек в своих руках до тех пор, пока ее окружение не изменится. Это он дал мне понять более или менее четко во время нашего последнего разговора перед его смертью.
  — Почему же вы не выполнили его волю?
  — Потому что я считал, что было бы нечестно использовать те преимущества, которые он мне дал. Я предпочел действовать так, как я вам рассказал, надеясь, что ее друзья, пользуясь ее доверием в течение четырех лет, поверят, что она растратила все наследство, и отойдут от нее сами собой.
  — И чтобы добиться этой цели, вы пошли на риск сесть в тюрьму?
  — Я прошу вас помочь мне избежать такого исхода.
  — Сколько вам лет?
  — Тридцать два.
  — А Дезире?
  — Ей исполнится двадцать семь через несколько месяцев.
  — И вы так ее любите?
  — Что? Что вы говорите?! — воскликнул Даттон, вскакивая со стула.
  — Перед вами открывались отличные профессиональные перспективы, ибо вы, по-видимому, человек весьма способный, но, чтобы защитить Дезире от ловцов удачи, чтобы не дать ей стать жертвой, вы рискуете всем своим будущим без какой-либо очевидной выгоды для себя. Мой дорогой, вы обращаетесь к адвокату, а среди таковых дурачков мало. Поэтому не лучше ли для нас всех, если вы скажете мне всю правду!
  Даттон вздохнул, бросил сконфуженный взгляд на Деллу Стрит и продолжил свою исповедь:
  — Это правда, я люблю ее, я всегда ее любил, но в создавшемся положении я ума не приложу, как я смогу ей в этом признаться.
  — Почему же?
  — Да потому что я для нее нечто вроде дядюшки, старшего брата, в какой-то степени руководителя и наставника. Для всех этих бездельников — ее друзей, — для всей этой грязной банды я нечто вроде престарелого пугала.
  — Четыре года назад вам было всего двадцать восемь лет, — заметил Мейсон. — Уже тогда вы добились больших успехов в своей профессии, и мистер Эллис обратился именно к вам, он не стал искать более солидного и опытного человека. Почему?
  Немного поколебавшись, Даттон ответил:
  — По правде говоря, мистер Эллис чувствовал ко мне большую симпатию. Он полагал, что я смогу оказывать на Дезире благотворное влияние.
  — Говоря просто, он надеялся, что если Дезире будет вынуждена часто обращаться к вам, то волей-неволей она вами увлечется?
  Даттон снова покраснел.
  — Такая мысль приходила ему в голову, это верно… ему были известны мои чувства к Дезире. Но результат получился прямо противоположный тому, на который надеялся старый Эллис. Дезире видит во мне просто скрягу, а разница между нами в возрасте представляется ей несоответственно большой.
  — Значит, вы влюблены в нее примерно четыре года?
  — Пять.
  — И вы никогда ничего не говорили ей?
  — Конечно, говорил, но в последние четыре года — нет.
  — И как она реагировала на ваше признание?
  — Она объявила, что я сам себя в этом убедил, что я не могу быть влюбленным в нее по-настоящему. Что она предпочитает считать меня чем-то вроде старшего брата, а если я снова об этом заговорю, это будет конец нашей дружбы.
  — И вы приняли ее ультиматум?
  — Я решил подождать и посмотреть, чем все это закончится…
  Мейсон перебил его, думая о своем:
  — Эллис знал о приближении смерти?
  — Да. Врачи дали ему восемь месяцев, но прогноз оказался слишком оптимистичным, ибо он не протянул и шести.
  — А как Дезире отнеслась к выданному вам документу?
  — Отрицательно! Она была оскорблена, считая, что отец хочет руководить ею даже из могилы. А она вообще не терпит никакого руководства.
  — Ее раздражение обратилось против вас?
  — Да.
  — И вы решили, что, распоряжаясь ее имуществом так, как вы рассказали, завоюете ее привязанность?
  — Я думал только об одном: помешать ей оказаться добычей искателей приданого. Вопреки всем моим усилиям, недавно на эту роль объявился претендент — один из этих бездельников. Он хочет жениться на ней только ради тех нескольких тысяч долларов, которые, по его мнению, останутся у нее от наследства после окончания срока опекунства.
  — И этот союз не вызывает у вас одобрения? — спросил Мейсон с улыбкой.
  — Если этот парень женится на ней, я не знаю, что сделаю… Я способен его убить! — сказал он мрачно.
  Мейсон задумчиво смотрел на него.
  — Почему вы еще раз не сказали Дезире о своих чувствах? Хотя бы для того, чтобы доказать ей их неизменность и надежность?
  — Я предпочел ждать. Я надеялся, что со временем разница в возрасте не будет казаться ей столь серьезной.
  — Хорошо, — заключил Мейсон, — хорошо, что вы ничего не скрыли от меня. Но у меня есть три требования. Во-первых, я попрошу подписать чек на тысячу долларов в качестве аванса, во-вторых, вы напишете завещание на все ценности, которые числятся на вашем счету, но фактически принадлежат Дезире и которыми вы завладели только для того, чтобы сохранить их для нее. Тогда в случае вашей смерти она не потерпит ни малейшего ущерба. Говорить ей об этом необязательно.
  — А третье ваше требование?
  — Попытайтесь убедить мисс Эллис зайти ко мне познакомиться и побеседовать. Мне бы этого очень хотелось.
  — Зачем?
  — Кто-нибудь должен сказать ей, что после окончания срока опекунства она окажется обладательницей большей суммы, чем она предполагает. И нужно, чтобы она знала почему. Если вы попытаетесь рассказать ей это сами, она может подумать, что вы хотите показаться ей благодетелем, если же о вашей преданности ее интересам расскажу я, может, мне удастся превратить вас в героя в ее глазах.
  — Тем не менее ни в коем случае не следует говорить ей о моей любви к ней. Вы ведь не будете так нескромны?
  — Успокойтесь! Я руковожу не брачным агентством, а адвокатской конторой. Вы обратились ко мне для того, чтобы я уберег вас от неприятностей, и это главное, что я постараюсь сделать. Ваши сердечные переживания интересуют меня только в той мере, в какой они влияют на выполнение задания, которое вы сами мне доверили.
  Даттон достал чековую книжку и стал выписывать чек.
  
  На следующий день Мейсон и Делла работали в кабинете. Зазвонил внутренний телефон. Делла тотчас сняла трубку аппарата, стоявшего на ее столе.
  — Алло, Герти, да? Хорошо… Сейчас спрошу. — Она обратилась к Мейсону: — Мисс Дезире Эллис находится в нашей приемной.
  — А, — улыбнулся Мейсон, — Даттон не терял времени даром.
  — Но она не одна — ее сопровождают мистер и миссис Хедли… — по-видимому, мать с сыном, — прошептала Герти. — У миссис очень властный вид и пронзительные глаза. Молодой человек из битников — бородатый и весьма растрепанный.
  — Что ж, пусть они войдут все вместе.
  Передав Герти распоряжение Мейсона впустить посетителей, Делла поспешно открыла дверь в приемную.
  Мистер Хедли вошел первым. Широкий в плечах, бородатый, такой, каким описала его Герти, со спокойным, полным презрения взглядом. Он был одет в спортивного вида рубашку, распахнутую на волосатой груди. Штаны — с бахромой внизу, сандалии на босу ногу, пиджак перекинут через плечо.
  За ним шествовала его мать — женщина лет пятидесяти, с такими пронзительными глазами, что они отвлекали внимание даже от непомерно большого носа между ними. Дезире Эллис замыкала шествие. Чуть выше среднего роста, блондинка, худощавая и загорелая, со спокойным взглядом голубых глаз. Ничего выдающегося.
  — Добрый вечер, мистер Мейсон! — сразу начал молодой человек. — Мое имя Фред Хедли, это моя мать — Розанна Хедли и невеста мисс Эллис.
  Мейсон жестом пригласил всех сесть. Дезире разглядывала Деллу. Мейсон представил:
  — Мой секретарь и правая рука мисс Делла Стрит. Она в курсе всех моих дел.
  Девушка кивнула. Пока Фред прочищал горло, мать его поспешила взять слово:
  — Дезире посоветовали зайти к вам поговорить. Мы подумали, что это по поводу наследства…
  — Кто ей посоветовал прийти ко мне?
  — Опекун, мистер Керри Даттон.
  Взгляд Мейсона пронзительно впился в глаза Хедли:
  — Вы его знаете?
  — Мы встречались, — презрительно произнес молодой человек. — Это старый скряга.
  — Это мой старый друг, — вмешалась Дезире. — Он пользовался полным доверием моего отца.
  — Возможно, это была его самая большая ошибка! — взвизгнула миссис Хедли.
  — Вы понимаете, мистер Мейсон, — объяснила Дезире, — мой отец беспокоился обо мне, его тревожило, что мне достанется после него большая сумма денег. Он боялся, что я их сразу растрачу, и обратился за помощью к Керри, чтобы тот помог мне прожить без забот четыре года…
  — Мы явились сюда, — перебила ее миссис Хедли, — потому что предполагали, что мистер Даттон согласился наконец передать фонд.
  — Какой фонд? — Брови Мейсона поднялись.
  — Это идея Фреда. Он хочет…
  — Не нужно подробностей, мама, — прервал ее Хедли.
  — Но мистер Мейсон должен знать все, Фред!
  — В таком случае лучше предоставьте мне самому изложить собственную идею.
  Молодой человек обратился к Мейсону:
  — Я не мечтатель и не сумасшедший! Я знаком со многими поэтами и артистами, но, в сущности, я реалист!
  Возбуждаясь по мере повествования, он постепенно подвигал стул к столу Мейсона.
  — Не имея возможности развиваться дальше, наша цивилизация катится к гибели. Мыслящие люди уже понимают, что каждое государство должно обеспечивать возможности развития тем талантам, которые в нем родятся. Но у нас гений не может развиваться, он умирает с голоду. Я знаю многих живописцев, поэтов, прозаиков, которые могли бы достичь высот невероятных, если бы они могли позволить своим дарованиям созревать спокойно, не заботясь о хлебе насущном.
  — А они не имеют такой возможности?
  — Нет. Моя мысль заключается в том, чтобы субсидировать юношей, подающих надежды… поэтов, писателей, художников, мыслителей… Мыслителей в особенности.
  — Какого типа мыслителей?
  — Социологов, политиков. Времена меняются, весь мир переживает большие потрясения, уже нельзя думать по-прежнему.
  Мейсон внимательно посмотрел на Дезире.
  — Вы собираетесь финансировать это дело?
  — Я бы очень хотела это сделать, но сейчас у меня нет ни малейшей возможности, так как я растратила практически все отцовское наследство. Я очень сожалею о своей расточительности. Временами мне даже хочется, чтобы Керри Даттон был более тверд по отношению ко мне и отказывал мне в выдаче денег тогда, когда я просила их для неразумных целей.
  — Каких целей?
  — Например, для путешествия по Европе или для покупки нового автомобиля. Стоит только начать тратить, деньги исчезают так быстро, что страшно подумать!
  — У вас есть претензии к мистеру Даттону? — спросил Мейсон.
  — Претензии? — повторила она, смеясь. — Да, конечно, постоянная претензия.
  — Что он давал вам слишком много денег?
  — Нет, что он, на мой взгляд, давал мне их недостаточно. Я ему говорила не раз, что мне жить осталось меньше четырех лет, и, может быть, было бы разумнее воспользоваться деньгами, пока это еще в моей власти, чем делить их после, когда меня уже не будет на свете.
  — Если вы хотите знать мое мнение, мистер Мейсон, — произнес Фред, — то Даттон плохо справлялся с данным ему поручением. Если бы он оказался более твердым по отношению к Дезире, не позволяя ей растрачивать деньги, у нее были бы средства для воплощения моего проекта в жизнь.
  — Но я совсем к этому не стремлюсь, — сказал Мейсон с приветливой улыбкой.
  — К чему вы не стремитесь? — удивился Хедли.
  — Знать ваше мнение.
  Сбитый с толку, Хедли густо покраснел и не нашелся, что ответить.
  — Итак… короче… Что вы хотели бы нам сказать, мистер Мейсон? — вмешалась миссис Хедли.
  — Ничего.
  — Ничего?!
  Мейсон развел руками.
  — В таком случае что же мы здесь делаем? — спросил Хедли.
  — Я думал, что, быть может, у вас есть что мне сказать. — Мейсон с невинным видом улыбнулся.
  Посетители переглянулись, и Дезире Эллис сказала:
  — Керри Даттон позвонил мне вчера и сказал, что срок опекунства истекает, что он пригласил вас в качестве своего поверенного и счел полезным для меня познакомиться с вами.
  — И он предложил вам пригласить вместе с собой обоих Хедли?
  — Нет, это была моя идея.
  — Я не понимаю, зачем нужен адвокат, если после истечения срока опекунства не останется денег, — сказала миссис Хедли. — Нужно просто передать Дезире остатки наследства, и она сама, без адвоката, разберется во всем.
  — О, это все не так просто. Нужно провернуть целую кучу формальностей, — перебил ее сын. — Из звонка мистера Даттона мы поняли, что у вас есть какая-то информация. У Дезире должно было остаться что-то около пятнадцати тысяч долларов. И хотя этого мало для осуществления нашего проекта, это все-таки можно считать некоторым начальным капиталом.
  — На каком основании вы полагаете, что остаток составляет пятнадцать тысяч долларов? — поинтересовался Мейсон.
  — О, объяснить это нетрудно. Мы знаем сумму, которая была вначале, и знаем, сколько Дезире получила. Вычисляя проценты, мы получим…
  — Сколько денег вы взяли за последнее время, мисс Эллис?
  — Разве Керри Даттон вам не сказал?
  — У нас была только предварительная беседа, мы пока не затрагивали детали.
  — За последние четыре года я получала ежемесячно по две тысячи долларов. Но два месяца назад Керри дал мне понять, что меня ждет сюрприз после подведения итога. Подсчитав все, я пришла к выводу, что речь идет о пятнадцати тысячах.
  — Вы расходовали по две тысячи в месяц? — спросил Мейсон, поднимая брови.
  — Кроме последних месяцев. Я начала испытывать страх перед будущим и стала понемногу откладывать.
  — Если вы откажетесь от квартиры, которую снимаете сейчас, и переедете в более скромную и вообще постараетесь жить менее расточительно, вы сможете по крайней мере эти пятнадцать тысяч оставить неприкосновенными для Фреда и его организации, — сказала миссис Хедли сухо.
  Дезире опустила голову.
  — Я всей душой за Фреда и его проект, но я должна буду играть на бирже, чтобы заработать на жизнь.
  — Что?! — воскликнул Фред в изумлении. — Ты собираешься играть на бирже? Ты? Имей в виду, что ты тут же потеряешь всякую связь с нашей группой мыслящих людей! Ты будешь пригодна лишь на то, чтобы стучать на машинке! Ты превратишься в колесико этой системы порабощения!
  — Мисс Эллис, — вмешался Мейсон, — я не знаю, с какой целью мистер Даттон просил вас пожаловать ко мне. В его отсутствие я считаю себя не вправе раскрыть вам что-либо, касающееся его дел.
  — О! Не стоит делать тайны! — воскликнула девушка, улыбаясь. — Я сама веду основные подсчеты и почти точно знаю, как обстоят мои дела.
  — Но Даттон, разумеется, должен дать отчет о своих действиях, — возразил Хедли.
  Мейсон притворился, что не слышал последнего замечания, и сказал:
  — Когда вы намерены начать следить за биржевыми курсами, мисс Эллис?
  — С завтрашнего дня.
  Мейсон одобрительно кивнул, а потом замолчал, показывая, что ему больше нечего сказать.
  Хедли поднялся, его примеру тотчас последовала Дезире, но мать встала неохотно. Когда дверь за ними закрылась, Мейсон обратился к Делле:
  — Эта девушка транжирит не только деньги, которые оставил ей отец, но и свою жизнь. Однако я уверен, что она дошла до предела и скоро придет в себя. Я только не представляю себе, что с ней будет, когда она узнает, что она гораздо богаче, чем полагает.
  — Что вы собираетесь делать? — спросила Делла лукаво. — Скрыть от нее правду?
  Несколько секунд Мейсон молчал в задумчивости, а потом сказал многозначительно:
  — Это относится больше к области нравственности, чем юриспруденции!
  Глава 2
  На следующий день утром, когда Перри Мейсон прибыл в свою контору, Делла протянула ему газету, раскрытую на странице с биржевыми курсами.
  — Читай, шеф! Боюсь, что это не предвещает ничего хорошего для Даттона!
  Мейсон внимательно прочитал отмеченный Деллой абзац:
  «Изыскания, проведенные в районе Кристи-Доум, позволяют компании „Стир Ринд Ойл“ считать, что открыто новое месторождение нефти, очень богатое. За последние годы курс акций этой компании неуклонно падал. Но последнее открытие такого масштаба позволяет президенту компании, Джарвису Ридеру, надеяться, что компания не только восстановит свое положение, но и улучшит его. Настойчивость изыскательской группы компании, как представляется сейчас, оправдалась полностью, тогда как другая нефтяная компания прекратила бурение в этом районе ввиду его полной бесперспективности».
  Мейсон тихонько присвистнул:
  — Делла, немедленно соедините меня с нашим клиентом Даттоном.
  После нескольких безуспешных попыток она произнесла:
  — Номер не отвечает.
  — В таком случае вызовите моего биржевого маклера и прикажите ему купить для меня пятьдесят акций компании «Стир Ринд Ойл».
  После разговора с маклером Делла сказала:
  — Он хочет говорить с вами лично, шеф.
  Мейсон взял трубку и спросил:
  — Что у вас, Стив?
  — У вас какие-нибудь конфиденциальные сведения, или вы решились на эту покупку на основе прочитанного в утренних газетах?
  — Пожалуй, и то и другое. А в чем дело?
  — Дело в том, что я не понимаю, что происходит с этими акциями. Создается впечатление, что уже несколько дней кто-то покупает их целыми пачками. Начинается настоящий бум вокруг них, тогда как еще недели две назад их стоимость упала почти до нуля.
  — А что вам известно об этой компании, Стив?
  — Немного. Ее президент, некий Джарвис Ридер, скупал земельные участки, казалось бы бесперспективные, в то время как курс акций не переставал скользить вниз. Поэтому, думаю, «утка» — если это «утка», — опубликованная в газетах, предназначена для одной цели — создать шум вокруг этой компании, чтобы повысить их курс. Но если новость обоснованна, то, видимо, кто-то, кто в курсе дела, намеренно придерживал до сих пор информацию. Вот почему я вас спросил, нет ли у вас какого-нибудь приватного источника информации.
  — Нет, особыми сведениями я не располагаю, но тем не менее купите мне пятьдесят акций по любой цене. Я тоже хочу участвовать в игре.
  — Как хотите, но все же это рискованная игра, потому что за последние годы многие поплатились за свою причастность к этой компании.
  — Не бойтесь, я буду следить за курсом, но кто не рискует — тот не выигрывает, Стив!
  Разговор закончился. Мейсон снова обратился к Делле:
  — Интересно, каково настроение нашего клиента сейчас? Ему действительно было предоставлено право покупать и продавать эти акции, но ведь Дезире считает себя обладательницей пакета акций, которые теперь идут вверх! Увидев, как растет их курс, она станет щедро финансировать своего битника.
  Телефон зазвонил вновь. Делла доложила:
  — Это Фред Хедли. Он заявил, что знает, будто ты хочешь с ним поговорить, а кроме того, у него есть для тебя новость.
  Немного поколебавшись, Мейсон взял трубку параллельного аппарата. Фред начал говорить так быстро, что казалось, слова набегают друг на друга.
  — Мистер Мейсон, у меня потрясающая новость! Вы видели финансовую страницу в утренних газетах?
  — Нет. А что там?
  — «Стир Ринд Ойл» обнаружила новое, очень богатое месторождение нефти!
  — Это говорит Фред Хедли?
  — Да, да! Ведь вы меня помните? Я был у вас на днях вместе с матерью и Дезире Эллис.
  — Я прекрасно помню вас всех, но я не вижу связи между вами и этой компанией!
  — Но разве это не ясно? Ведь Дезире унаследовала от отца много акций компании! А их курс непрерывно повышается!
  — А, да, теперь понимаю. Но кто вам сказал, что эти акции еще не проданы?
  — Конечно, они не проданы! Ведь отец Дезире рекомендовал Даттону продавать их только в крайнем случае.
  — И это было указано в поручительстве?
  — Я точно не знаю, — ответил Фред с некоторым беспокойством в голосе. — Но вы-то должны это знать, раз являетесь поверенным этого типа!
  — Я еще не успел изучить все детали этого поручительства, и мне казалось, что вы больше в курсе, чем я. Во время вашего визита вы мне сказали, что от наследства практически ничего не осталось. Значит, Даттон продал большую часть ценных бумаг?
  — Конечно, но не «Стир Ринд Ойл». Среди главных акционеров компании возникли разногласия, и один из них позвонил Дезире недели две тому назад и попросил вмешаться. Она направила его к Даттону. В настоящий момент курс акций повышается стремительно. Акции Дезире скоро будут стоить десятки тысяч долларов!
  — Но я не понимаю, почему такое повышение может интересовать вас, мистер Хедли?
  — О! Это очень важно для меня! Теперь в руках Дезире будут средства для финансирования моего проекта! Это будет великолепно! Предприятие, не слыханное в искусстве! Мы будем выращивать собственных Рембрандтов… более оригинальных, чем он, ибо Рембрандт уже дьявольски устарел! Мы сделаем талант свободным в Америке!
  — Вы уже успели сообщить эту новость Дезире?
  — Нет, мне пока не удалось дозвониться до нее. Именно сегодня она начинает следить за биржевым курсом, как вы знаете…
  — Да, да, мистер Хедли! Спасибо, что позвонили. Я поговорю с мистером Даттоном, если он еще не в курсе. Помогите мне связаться с ним. Вы знаете его адрес?
  — По правде говоря, этот тип никогда не интересовал меня настолько, чтобы я пытался узнать его адрес или номер телефона. Я нахожу, что он распорядился поручительством вопреки здравому смыслу…
  — А что он должен был, по-вашему, сделать?
  — Он должен был ограничить расходы Дезире, каким-то образом сделать так, чтобы она укладывалась в свои проценты, а основной капитал оставался нетронутым для предприятия, о котором я говорю.
  — Если вы будете звонить мисс Эллис, пусть она напомнит мистеру Даттону, что ему следует связаться со мной.
  — Хорошо… я только хотел поделиться с вами новостями.
  — Поверьте мне, я очень ценю вашу любезность, мистер Хедли. До свидания.
  Мейсон повесил трубку. Делла последовала его примеру: она слушала разговор по параллельной трубке и стенографировала.
  — Мне кажется… кто-то подливает масла в огонь. Несмотря на нарушения, допущенные Даттоном, ему невольно симпатизируешь.
  — Он имел право покупать и продавать акции, но должен был держать Дезире в курсе, давать ей отчет. Кроме того, он не должен был проводить операции от своего имени.
  — Боюсь, когда Хедли узнает, что акции «Стир Ринд Ойл» проданы, он устроит Даттону пакость, и я должен буду его защищать.
  — А что же нам следует сообщить Дезире?
  — То же, что и остальным. Мы представляем интересы Даттона, а не кого бы то ни было другого.
  — Когда он узнает, что произошло, он будет близок к отчаянию.
  — Откуда мы знаем, что он уже не впал в него?
  Глава 3
  Возвратившись в контору после завтрака, Мейсон сказал Делле:
  — Делла, позвони, пожалуйста, моему маклеру и спроси его, могу ли я уже считать себя акционером «Стир Ринд Ойл»? Затем выпиши на отдельную карточку полное имя Даттона, его адрес и номер телефона, а затем попроси Пола Дрейка зайти к нам на несколько минут.
  Пол Дрейк был владельцем частного детективного агентства, расположенного на том же этаже, что и контора Мейсона. Он явился сразу же после звонка Деллы и уселся в одном из кресел для посетителей.
  — Мне нужно, чтобы ты разыскал одного из моих клиентов, — обратился к нему Мейсон.
  — Он тебе должен?
  — Нет.
  — Скрывается?
  — Возможно.
  — Что ему нужно сказать, когда я его найду?
  — Ничего. Ты просто дашь мне знать, где он находится. Конечно, ты не можешь проводить розыск, оставаясь невидимым, кому-то вопросы задавать придется, но постарайся, чтобы сведения о твоей деятельности не дошли до меня, — сказал Мейсон, передавая ему карточку с данными Керри Даттона.
  — Это срочно?
  — Конечно, но это еще не все. Я хочу, чтобы ты собрал сведения о Джарвисе Ридере — президенте компании «Стир Ринд Ойл».
  — А, это та компания, вокруг которой разгорелся ажиотаж?
  — У тебя есть их акции, Пол?
  — Нет, частные сыщики не обогащаются за счет биржевых спекуляций. Впрочем, и другими способами тоже.
  — Ты пожалеешь когда-нибудь об этом, мой дорогой Пол. Ну, действуй побыстрее и постарайся держать меня в курсе.
  Не прошло и четверти часа после ухода, как Герти по внутреннему телефону доложила, что мистер Джарвис Ридер просит адвоката принять его. Мейсон обменялся выразительным взглядом с Деллой.
  — На ловца и зверь бежит! Скажи Герти, пусть он войдет.
  На вид Ридеру было около пятидесяти пяти лет. Немного сутулый, он был весьма импозантен, его взгляд из-под густых бровей был проницательным.
  — Я узнал, что вы представляете интересы Керри Даттона.
  — От кого вы это узнали?
  — Не имеет значения. Вы действительно его поверенный или нет?
  — Мистер Даттон поручил мне ведение всего одного своего дела.
  — Он поручил вам только одно дело?
  — Да. А почему вы спрашиваете об этом?
  — Как мне стало известно, он заявил, что я — финансист, загребающий жар чужими руками, что я руководил компанией «Стир Ринд Ойл» так, чтобы удовлетворить только свои собственные интересы. Что я ничего не понимаю в добыче нефти и держусь лишь благодаря тому, что умею организовывать нужное мне большинство акционеров при помощи подкупов.
  — Когда до вас дошли эти сведения?
  — Некоторое время тому назад, но я собирал доказательства того, что Даттон лжет. Сейчас становится особенно ясным, что все его заявления являются клеветой, и Даттон должен поплатиться… тем более что у него больше нет акций на двадцать тысяч долларов, он их продал.
  — Он продал акции на двадцать тысяч?
  — Да. И после этого распространил диффамационные заявления!
  — Если вы собираетесь возбудить процесс против моего клиента, этого достаточно! Дальнейшие переговоры я буду вести с вашим адвокатом!
  — Я не нуждаюсь в адвокате, по крайней мере сейчас. Я пришел сюда не для того, чтобы угрожать обращением в суд, а просто за письмом с извинениями, которое я мог бы передать в газеты для публикации.
  — Почему же вы не хотите обратиться к самому Даттону?
  — Потому что я не могу с ним встретиться.
  — А вы пробовали?
  — Я? Да! Я хотел ему лично сообщить об открытии нефтяного месторождения до того, как он прочтет об этом в газетах. Но мне это не удалось, а сейчас, когда об этом уже все знают, я, конечно, последний, с кем он пожелал бы увидеться.
  — Вы знакомы с Даттоном?
  — Да, конечно.
  — Давно?
  — С того момента, когда в соответствии с завещанием Эллиса было составлено поручительство. Я обратился к нему с просьбой вложить дополнительные средства в компанию, а он рассмеялся мне в лицо!
  — Теперь он должен чертовски сожалеть об этом!
  Ридер кивнул и с удовлетворенным видом продолжал:
  — Темплтон Эллис был моим другом. Он верил мне и за четыре года вложил в компанию значительный капитал. Он оставил дочери солидный пакет акций. И только потому, что акции некоторое время слегка понижались в цене, этот мошенник Даттон их распродал. Не удовлетворившись этим, он сделал ряд оскорбительных заявлений, о которых я вам уже говорил. Мистер Мейсон, если вы действительно хотите заниматься делами Даттона, вам будет небезынтересно узнать, что дочь Эллиса верит, будто он сохранил эти акции, она не знает, что он их продал.
  — А почему вы так думаете?
  — Не думаю, я знаю. Теперь Даттон, несомненно, попытается вернуть себе эти акции любой ценой, но я сам прослежу за тем, чтобы ему это не удалось. Скажите это ему, как только его увидите. Скажите ему также, что его подставное лицо Роджер Палмер тоже не сможет ничего приобрести… По крайней мере до тех пор, пока Даттон не опубликует извинительного письма, о котором я вам говорил.
  Глава 4
  Было половина восьмого. Мейсон и Делла уже собирались уходить, когда неожиданно зазвонил телефон.
  Снимая трубку, Мейсон сказал:
  — Это, наверное, Пол.
  Действительно, это был Дрейк. Он сразу начал:
  — Твоего Даттона не так легко найти, Перри!
  — Я в этом не сомневался, поэтому именно тебе поручил это дело. Ведь недаром я плачу тебе пятьдесят долларов в день.
  — Если он спрятался, то это значит, что его ищет кто-то другой. У меня впечатление, что этот другой жаждет вручить Даттону вызов в суд.
  — И ты считаешь, что он скрывается, чтобы избежать этого вызова?
  — Без сомнения, он прячется для того, чтобы избежать чего-то или встречи с кем-то.
  — Где ты сейчас находишься, Пол?
  — В кабине телефона-автомата, расположенного в четырехстах метрах от дома, где живет Даттон. Я думаю, сюда он не вернется. Перед домом дежурит судебный исполнитель. Он очень терпелив, его не переждешь. А привратница сказала, что Даттон сегодня несколько раз приезжал и носил из дома и в дом большие сумки. Это наводит на мысль, что он собрался в дальнее путешествие. Я нашел станцию техобслуживания, где сейчас готовят его машину к дальней дороге: заправлен полный бак.
  — Даттон случайно не проговорился там, куда собирается?
  — Нет! Но его машина еще на станции. Я звоню, чтобы получить дальнейшие указания.
  — Следуй за ним, куда бы он ни направился, — ответил Мейсон.
  — А если он сядет в самолет, летящий в Бразилию?
  — Сообщи номер рейса своему бразильскому сотруднику, чтобы он следил за Даттоном и там.
  — Не считаясь с расходами?
  — Да!..
  — Но если он готовит машину для длительной поездки, это означает, что он собирается ехать на ней. Поскольку ты хочешь, чтобы я приклеился к его пяткам, мне понадобится один из моих парней. Ставлю тебя в известность об увеличении расходов. Чао, Перри!
  Мейсон повесил трубку, между его бровей прорезалась предательская складка.
  Делла забеспокоилась:
  — Что тебя так встревожило, шеф?
  — Итак, из того, что нам рассказал Даттон, мы знаем, что он допустил несколько нарушений формальных правил, но не может допустить, чтобы Дезире узнала об этом, так как действовал из лучших побуждений и достиг блестящих результатов. Но… его поведение сегодня никак не согласуется с тем, что он мне рассказал. Однако…
  После небольшого раздумья адвокат, казалось, принял решение.
  — Делла, послушай, поскольку на сегодняшний вечер у нас нет никаких планов, мы идем обедать в ресторан. Затем вернемся сюда и будем ждать дальнейших событий, которые, как мне кажется, не замедлят произойти. А пока предупреди об этом дежурную Пола Дрейка.
  — Если ты мне обещаешь хороший обед, можешь располагать мною до полуночи, — отвечала Делла, смеясь.
  — Договорились, — заверил ее Мейсон, подходя к дверям.
  Глава 5
  Примерно в середине обеда метрдотель сказал Мейсону, что его просят к телефону.
  — Моя сотрудница сообщила, что тебя можно найти в этом ресторане, Перри, — услышал он голос Дрейка.
  — А где сейчас находишься ты, Пол?
  — В своей машине. Как ты знаешь, она радиофицирована, и я пожираю плитку шоколада, чтобы не умереть с голоду. Я нашел Даттона.
  — Где он?
  — В настоящий момент сидит в машине и ждет. Он преследовал молодого парня, похожего, на мой взгляд, на битника. Широкие плечи, борода… Тот зашел в дом Добермана на Локс-стрит. Это тебе о чем-нибудь говорит? Ты знаешь этого парня?
  — Думаю, что знаю. А в этом доме живет Дезире Эллис; бородач, должно быть, у нее. И Даттон следит за ним.
  Мейсон подумал немного.
  — Нет, скорее всего, он ждет ухода бородача, которого зовут Фред Хедли. Ему нужно серьезно поговорить с Дезире, и он не хочет, чтобы ему помешали. Если я не ошибаюсь, то Даттон, дождавшись ухода битника, войдет в дом и поднимется к Дезире. Хедли хочет, чтобы она финансировала будущность юных гениев.
  — Неужели?
  — Да. Когда Даттон выйдет, следуй за ним. У тебя есть помощник?
  — Я уже вызвал одного из своих парней, он должен быть здесь с минуты на минуту. Если я взялся за это дело сам, то только потому, что мои лучшие сотрудники заняты сегодня другими делами. Но теперь один из них — один из лучших — на подходе, и я поручу ему дальнейшее.
  — Прекрасно. После того как он тебя сменит, можешь пообедать. Звони мне в контору, мы будем там до половины одиннадцатого.
  — Договорились!
  Вернувшись к столику, Мейсон поделился новостями с Деллой.
  Она ответила легкой гримасой.
  — Похоже, что Дезире влюблена в этого битника!
  — И что же? — спросил Мейсон, поднимая брови.
  — А то, что Даттон поднимется к ней тотчас же после ухода Хедли. Она догадается, что он ждал, пока Хадли уйдет. В ее глазах это будет еще один аргумент против Даттона. Женщины предпочитают, чтобы мужчины добивались их любви смелостью, а не скрываясь в засаде, чтобы дождаться ухода соперника.
  — Дело не в том, что Даттон не хочет встречаться с соперником, — заметил Мейсон. — Он просто хочет объяснить Дезире положение дел без свидетелей.
  — При таком повышении акций этой компании, думаю, мать Хедли немедленно вмешается, чтобы ускорить события.
  Мейсон поднял бокал.
  — «Здоровье, богатство, любовь — и никаких тещ» — это мексиканский тост, который тамошние джентльмены произносят в своих клубах.
  — Человек, который изобрел этот тост, должен был знать миссис Хедли! — воскликнула Делла.
  — Это необязательно, он мог знать многих других, которых миссис Хедли очень напоминает.
  Обед подходил к концу, и Мейсон уже обдумывал, каким бы десертом его завершить, как его вновь позвали к телефону.
  Дрейк, задыхаясь, проговорил:
  — Я советую тебе мчаться сюда на самой большой скорости!
  — Куда?
  — В дом Добермана. Поспеши, если хочешь защищать своего клиента. Я буду ждать перед входом.
  Через несколько минут адвокат в сопровождении Деллы был уже в машине и мчался по направлению к Локс-стрит. Несмотря на водительское мастерство, они достигли цели только через двадцать минут.
  Дрейк, ждавший их у тротуара, выпалил:
  — Слишком поздно!
  — Что случилось? — спросил адвокат.
  — События разворачивались точно так, как ты предсказывал. Но либо Хедли хотел устроить Даттону засаду, либо он забыл что-то у Дезире. Как бы то ни было, едва Даттон вошел в дом, как бородач стремглав бросился туда.
  — И что произошло потом?
  — О, полно всего! На третьем этаже на балкон выбежала женщина с криками: «Полиция! Полиция!» Кто-то вызвал полицию, вскоре прибыла полицейская машина с радио, причем именно в тот момент, когда Даттон хотел выйти из дома. Он спешил, но, увидев фары машины, заставил себя идти спокойно и неторопливо перешел улицу как раз тогда, когда полицейские вбежали в дом.
  — Я просил тебя следовать за Даттоном!
  — Я не забыл твоей просьбы! Мой помощник получил от меня указание следовать за ним. А я предпочел остаться здесь, чтобы лично доложить тебе результаты наблюдения.
  — Хорошо! Что ты еще узнал?
  — Я обменялся несколькими словечками с одним из копов. Они уехали, захватив с собой Хедли, который был в плачевном состоянии: нос разбит, с трудом может говорить, вся рубашка спереди залита кровью. Он был похож на драчливого петуха. Как я понял, — продолжал Пол, — обнаружив Даттона в квартире мисс Дезире, он повел себя очень агрессивно, и Даттон дал ему по морде.
  — Что говорил Хедли?
  — Что он будет жаловаться на Даттона за нападение и нанесение телесных повреждений. Но копы не были убеждены, что он выиграет дело, и посоветовали ему сначала оплатить ущерб, который он нанес квартире мисс Эллис, если он не хочет попасть в серьезный переплет.
  Улыбнувшись, Мейсон обратился к своей секретарше:
  — Вот теперь, Делла, я полагаю, дело идет как раз так, как ты хотела. Здесь спектакль окончен. Даттон отправился в изгнание, а мы можем идти спать.
  — Но не раньше, чем я отблагодарю тебя за восхитительный обед, — сказала она.
  — Говорить об обеде при человеке, у которого во рту за весь день ничего, кроме плитки шоколада, не было? — возмутился Дрейк.
  — Я рекомендую тебе пойти в тот ресторан, в который ты звонил. У них превосходный ростбиф. А кроме того, раз ты голоден по моей вине, то я оплачиваю и твой обед.
  — Отлично, — сказал Дрейк.
  Глава 6
  Утром Мейсон застал в своей конторе Дрейка, беседующего с Деллой. Вид у него был виноватый. Увидев Мейсона, он сказал:
  — Мой парень следил за Даттоном почти час.
  — Немного! А что же случилось потом?
  — Покинув дом Добермана в тот момент, когда туда прибыла полиция, Даттон покатил куда глаза глядят, затем остановился возле заправочной станции.
  — Но ты же мне сказал, что он заранее заправил полный бак? — удивился Мейсон.
  — Он остановился возле станции только для того, чтобы позвонить по телефону. Мой парень с другой стороны улицы старался изо всех сил, но не смог разобрать номера, который он набрал. К тому же то ли номер был занят, то ли он ошибся, набирая. Но он тут же повесил трубку. Между тем мой парень подошел к кабине, как бы тоже желая позвонить. Мы уже давно применяем карманные магнитофоны, которые бывают очень полезны. Он прикрепил такой магнитофон к задней стенке кабины липким пластырем, так что Даттон не заметил этого. Затем вернулся в машину и отъехал на такое расстояние, чтобы иметь возможность наблюдать за нашим клиентом. Даттон выскочил из кабины так, словно на нем загорелась одежда. Фултон — это имя моего помощника — тотчас же последовал за ним, полагая, что магнитофон он заберет позднее или кого-нибудь пошлет за ним. Даттон ехал как сумасшедший. Дважды он проскочил на красный свет, Фултон — тоже, чтобы не упустить его. В какой-то момент Даттону едва удалось избежать столкновения, а Фултону пришлось остановиться. Даттон продолжил путь один.
  — Он действовал так поспешно, без сомнения, потому, что догадался о том, что его преследуют.
  — Возможно! Однако Фултон считает, что Даттон стремился как можно быстрее добраться до своей цели…
  — Продолжай, — сказал Мейсон, кивнув головой.
  — Потеряв его из виду, Фултон вернулся за магнитофоном и прослушал запись: «Алло, что нового? Вы меня узнали? — Пауза. Он слушает. — Я звонил по другому номеру, и мне сказали позвонить сюда вам… Да, я вложу еще пять тысяч долларов, если вы уверены в успехе!» Затем он помолчал, видимо получая инструкцию, и сказал: «Я повторю. Значит, седьмая лунка на гольфовом поле в загородном клубе „Баркли“. Почему именно там? Ну, ладно, ладно, уже пора. Да, ключ у меня есть».
  После этого он повесил трубку и на полной скорости уехал.
  — Твой помощник отправился за ним?
  — Конечно! «Баркли» — один из тех клубов, каждый член которого имеет собственный ключ от входа, а у Фултона его, естественно, не было. Но поблизости стояли три или четыре машины, и среди них машина Даттона, в чем Фултон удостоверился, взглянув на номер. Он решил подождать, когда тот выйдет. Он добрался туда в 22.10, а Даттон вышел в 22.22 и поехал в южном направлении. Фултон следовал за ним сначала с погашенными фарами, затем зажег их. Вскоре Даттон остановился и вышел из машины. Фултон проехал мимо, а затем остановился и сделал вид, что устраняет неисправность. Потом они поехали снова и спокойно доехали до границы Мексики, далее до Энсенады. Сейчас Даттон в мотеле «Вечерний отдых», где записался как Фрэнк Керри.
  — В Энсенаде не нужна ни карточка туриста, ни мексиканская виза, не так ли, Пол?
  — Конечно! До Энсенады можно проехать просто так.
  — Твой Фултон все еще с ним?
  — Да, но он недолго продержится без отдыха… Послать туда еще кого-нибудь на помощь?
  Мейсон, подумав, ответил:
  — Да, это будет целесообразно. Но, кажется, настал момент для меня выступить в роли поборника морали. Однако мне нужно ясно представлять себе ситуацию в целом, прежде чем вступать в дело. Даттон — мой клиент, но… короче говоря, моим долгом, возможно, будет настаивать, чтобы он сдался властям.
  — А потом? — спросил Дрейк.
  — А затем, — улыбаясь, ответил Мейсон, — мне нужно будет вытащить его оттуда. — Повернувшись к Делле, он добавил: — Как ты смотришь на то, чтобы, прихватив пару блокнотов и побольше карандашей, совершить небольшое путешествие в Мексику, в Энсенаду?
  
  — Ты веришь, что он действительно растратил состояние мисс Элли? — спросила Делла, в то время как машина, оставив позади Тихуану, направилась по новой дороге, без сомнения менее живописной, чем старая, но более удобной для транспорта.
  — Не знаю, что и думать. Но его поведение наводит на мысль, что он хочет меня каким-то образом использовать.
  — Каким, шеф?
  — Я должен выступать в роли человека, который знает, что мой клиент не совершил никакого преступления, который подтвердит, что полностью ему доверяет и что все в конце концов разъяснится. И вот я обнаруживаю, что мой клиент исчез.
  — Неужели ты думаешь, что Даттон жулик?
  — Нет! Именно поэтому я и отправился в эту поездку.
  Наконец они добрались до Энсенады и на главной улице спросили, как доехать до мотеля.
  — Ты знаешь сотрудника Дрейка в лицо? — спросила Делла, когда они оказались во дворе мотеля.
  — Нет, но он наверняка меня узнает.
  Мейсон помог Делле выйти из машины и сладко потянулся, как бы наслаждаясь южным солнцем и рассматривая окружающую природу. Потом небрежно взял девушку под руку и направился в контору мотеля.
  К ним подошел человек с незажженной сигаретой во рту.
  — Извините, нет ли у вас огонька?
  Мейсон тотчас достал зажигалку, а незнакомец наклонился к нему со словами:
  — Бунгало номер девятнадцать, если только он не вышел, пока я передавал отчет в Лос-Анджелес по телефону.
  — Хорошо! Мы идем к нему… Будьте наготове, вы можете понадобиться как свидетель. Вы здорово заросли!
  — Гораздо хуже то, что у меня глаза слипаются.
  — Потерпите еще полчасика. Пол Дрейк уже послал вам сменщика из Сан-Диего.
  — Хорошо! Можете на меня рассчитывать.
  Мейсон и Делла направились к бунгало номер девятнадцать, занятое Керри Даттоном.
  — Делла, когда я постучу в дверь, ты скажешь, что официантка принесла обед.
  Это поручение было исполнено в точности, и, когда дверь открылась, Мейсон проскользнул внутрь комнаты под взглядом удивленного Даттона.
  — Когда я берусь за дело, я стараюсь выполнить его как можно лучше, — спокойно сказал адвокат. — А для этого мне нужно знать положение вещей точно. Поэтому я считаю, что вам нужно мне дать несколько дополнительных разъяснений.
  Говоря это, Мейсон сделал Делле знак сесть в кресло. Сам он расположился на стуле, оставив Даттону место на кровати.
  Даттон тщательно запер дверь и сел на оставленное ему место.
  — Что вы от меня хотите? В то, что я вам сейчас расскажу, вы все равно не поверите.
  — Меня информировали неправильно?
  — Правильно! Но есть вещи, о которых я вам ничего не сказал.
  — Никогда не следует ничего скрывать от своего адвоката. Рано или поздно все, что вы пытаетесь скрыть, все равно выплывет наружу, и ваш адвокат рискует попасть на суде в глупую ситуацию. Ваше положение и прежде было сомнительным, а теперь, сбежав, вы его усугубили. В штате Калифорния, например, бегство приравнивается к признанию вины.
  Даттон начал что-то бормотать. Вдруг раздался стук в дверь. Взгляд Даттона остановился на Мейсоне, затем перешел на Деллу, и в нем отразилось замешательство.
  — Вы кого-нибудь ждете? — спросил Мейсон.
  Даттон отрицательно покачал головой. Стук повторился, на этот раз более настойчиво.
  — Нужно открыть, — посоветовал Мейсон.
  В дверь вошли трое: один в штатском, второй в форме полицейского. Человек в штатском быстро осмотрел бунгало и сказал по-испански:
  — Синьорита простит мое вторжение. Я начальник местной полиции. Скажите, кто из вас Керри Даттон из Лос-Анджелеса?
  — Я адвокат, мое имя Перри Мейсон, а это моя секретарша, Делла Стрит. Я обсуждаю дела с моим клиентом, а моя секретарша готовится записывать. Если вы дадите нам полчаса, потом мы будем полностью в вашем распоряжении.
  — Я очень сожалею, мистер Мейсон, но дело, которое привело меня сюда, не терпит отсрочки. — Он обратился к Даттону: — Мне очень жаль, мистер Даттон, но я должен вас арестовать.
  — По какому обвинению?
  — По тому, которое относится к моей компетенции; вы, мистер Даттон, являетесь нежелательным иностранцем на территории Мексики, и мы собираемся препроводить вас до границы США, где вас ожидает обвинение в убийстве.
  — В убийстве? — воскликнул Даттон. — Кто же убит?
  — К сожалению, я этого не знаю, но на границе вам об этом скажут. Я прошу вас, мистер Мейсон, не мешать мне исполнять свой долг.
  — Я адвокат, и если моего клиента обвиняют в преступлении, то мой долг представлять его интересы и давать ему советы.
  Начальник полиции снова улыбнулся:
  — Вы — адвокат в США?
  — Да.
  — В Мексике адвокатов называют «лисенсиадос», так как правительство выдает им лицензию на право выполнения соответствующих обязанностей. У вас есть такая лицензия, сеньор Мейсон?
  Мейсон улыбнулся в ответ.
  — Сдаюсь, — ответил он.
  Начальник полиции проводил его вместе с Деллой до двери, которую плотно закрыл. Они ушли по аллее, укрытой от палящих лучей тропического солнца плотной листвой. Цветы по обеим сторонам дорожки переливались всеми цветами радуги.
  Глава 7
  Сотрудник Дрейка бросился ему навстречу.
  — Быстрее, мистер Мейсон! Я как раз докладываю мистеру Дрейку, и он велел сказать, что у него есть для вас нечто весьма важное. Он сказал, что будет ждать вас у телефона.
  Покинув Деллу посреди дороги, Мейсон побежал вместе с детективом, схватил трубку и плотно закрыл за собой дверь кабинета.
  — Это ты, Перри?
  — Да.
  — Слушай внимательно. Я не уверен, что это касается твоего клиента, но здесь — большой скандал!
  — Убийство?
  — Откуда ты знаешь?
  — Местная полиция явилась за Даттоном в тот момент, когда я был у него.
  — Вот что я знаю. Утренний уборщик площадки для игры в гольф клуба «Баркли» обнаружил труп возле седьмой лунки. Человек был убит выстрелом из револьвера.
  — А ты не знаешь, нашли ли оружие убийства?
  — Это мне неизвестно! Убийцей сделано все, чтобы затруднить опознание жертвы: ничего не осталось в карманах, при помощи бритвы срезаны все метки портных и прачечных. Время смерти официально еще не установлено, но предположительно убийство было совершено, когда Даттон был в клубе, ибо сейчас говорят, что оно произошло между девятью часами вечера и двумя часами ночи.
  — Ты мне говорил, что Фултон не мог пройти в клуб, так как у него не было своего ключа…
  — Да! Но Даттон член клуба, и убитый, без сомнения, тоже. Пятеро инспекторов заняты опросом тех, кто регулярно играет в гольф. Всем показывают фото убитого.
  — У тебя такое фото есть?
  — Нет, но полиция распространила описание: 55 лет, рост 190, вес около 100, широкоплечий, несколько сутуловатый, черные глаза, очень волосатые руки.
  — Пол, речь идет о человеке, который ждал Даттона, чтобы передать ему повестку в суд, если верить твоему собственному описанию.
  — Да! Действительно, это… очень похоже, Перри, это правда может быть он…
  — Описание совпадает, ты сможешь его опознать?
  — О да!
  — В таком случае постарайся увидеть фото.
  — Но, Перри, если я его признаю, то что я должен сказать полиции? Я не могу рисковать в таком серьезном деле! Моя лицензия…
  — В данном случае от тебя требуется лишь идентифицировать кого бы то ни было по фото в газете.
  — Но если сходство меня поразит, то в таком случае, как убийство, я обязан сказать правду, иначе моя лицензия частного детектива…
  — Иди к черту со своей лицензией!
  — Но это же мой хлеб, я не могу рисковать.
  — Ну ладно, встречай нас в аэропорту. Я закажу самолет, который вылетит немедленно! — крикнул Мейсон и повесил трубку.
  Глава 8
  Спускаясь по трапу самолета, они сразу увидели Пола Дрейка, который бежал к ним навстречу с взволнованным видом.
  — А твоя машина? — спросил он вместо приветствия.
  — Осталась там. У нас не было времени заниматься ею. Что нового?
  — Я видел фото в газетах.
  — И что же?
  — Перри, я думаю, что это тот самый человек.
  — Но утверждать ты не можешь?
  — Нет! И все же я должен сообщить лейтенанту Трэггу о своих сомнениях и побывать в морге.
  — И там ты опознаешь труп и признаешься, где и когда его видел?
  — Точно!
  — Это как раз то, что поставит нашего клиента в крайне тяжелое положение.
  — Он уже и без меня находится в таковом. А свидетельство Тома?
  — А, да! Том Фултон! Он все еще в Энсенаде? — живо спросил Мейсон.
  — Нет, он оттуда уже выехал и, вернувшись сюда, сразу поймет, в чем его долг, и немедленно направится в полицию, которая конфискует его магнитофон.
  — А у кого он сейчас, этот магнитофон?
  — У Тома… Нет, Перри, нельзя уничтожать такие вещественные доказательства! Это слишком серьезно! — перебил его Дрейк, будто прочитав мысли адвоката. — А что именно рассказал твой клиент? Ничего?
  — Ничего.
  — Единственное, что тебе остается сделать, — это доказать, что он убил в законной самообороне. У него было назначено свидание с этим типом, и тот начал его шантажировать. Когда Даттона схватили на границе, он имел с собой пять тысяч долларов в купюрах по пятьдесят долларов.
  — Но ведь это же могли быть деньги на дорожные расходы для бегства в Мексику.
  — Полиция уверена, что эти деньги предназначались для какого-то шантажиста. Им может быть известно нечто такое, чего не знаем мы.
  — О, несомненно! Ибо в этом деле много такого, что меня крайне беспокоит! — высказал свою точку зрения Мейсон. — Самое лучшее — говорить правду. Боюсь, мой клиент водит меня за нос.
  — С какой целью?
  — Может быть, он хочет покрыть кого-нибудь?
  — Женщину?
  Мейсон пожал плечами.
  — Попробуем позвонить в Лос-Анджелес, не дожидаясь, пока они нас вытащат из гнезда.
  Когда удалось соединиться с уголовной полицией, Мейсон попросил позвать лейтенанта Трэгга.
  — Алло, Трэгг, это Мейсон. Я слышал, вы занимаетесь убийством в клубе «Баркли»?
  — Да, да! — откликнулся коп на другом конце провода. — И я догадываюсь, что вы готовы сделать заявление, которое следовало бы сделать несколько часов назад… Сейчас вы решились на это только потому, что сообразили: медлить становится опасно.
  — Вы несправедливы ко мне, Трэгг!
  — Знаю, я всегда несправедлив, — сухо ответил лейтенант.
  — Мой дорогой лейтенант, я только что прилетел из Мексики. Пол Дрейк встретил меня в Три-Сити, он сказал мне, что, судя по фото жертвы, опубликованному в газетах, он, вероятно, видел убитого предыдущей ночью…
  — Где и когда он его видел? — поспешно спросил Трэгг.
  — Не так быстро! Мы еще не вполне уверены, что речь идет о том самом лице.
  — Ну так убеждайтесь поскорее, это мой вам совет, и если Полу Дрейку известно что-нибудь существенное, что может оказаться полезным для нас в наших розысках, было бы полезно и для него поделиться с нами этими сведениями.
  — Но это как раз то, что мы делаем сейчас, Трэгг! Мы воспользовались специальным самолетом, чтобы попасть в Лос-Анджелес, не теряя времени. Примерно через полчаса будем на аэродроме. Приезжайте туда, и мы все вместе отправимся в морг. Если это тот человек, Дрейк даст все необходимые показания.
  — Мы уже арестовали одного человека по подозрению в убийстве. Не исключено, что это один из ваших клиентов, Мейсон.
  — Кто, жертва?
  — Да нет, арестованный. Что вы скажете?
  — Чтобы ответить на этот вопрос, нужно, по крайней мере, знать, о ком идет речь.
  — Арестованного зовут Керри Даттон. Это молодой человек, достаточно известный в качестве консультанта по капиталовложениям.
  — А каковы его отношения с жертвой?
  — Потрудитесь прежде ответить на мой вопрос. Не является ли он случайно одним из ваших клиентов?
  — Да!
  — Это обстоятельство многое объясняет, — заметил Трэгг с вызывающей интонацией. — Вы предполагаете быть здесь в течение получаса?
  — Да. В нашем распоряжении двухмоторный самолет, он вылетает немедленно.
  — В таком случае я встречу вас в аэропорту на машине. Но никаких уверток! Я хочу иметь стопроцентную гарантию того, что вы искренне хотите помочь мне. Ведь дело идет об убийстве!
  — Можете рассчитывать на нас, лейтенант Трэгг!
  
  — Ну, вот и вы, я вас слушаю! — сказал Трэгг, встречая их у трапа самолета.
  — Нам нужно найти такси для Деллы, — ответил Мейсон, — а потом заехать в морг. Мы все еще не уверены, что наши предположения об этом человеке верны…
  Такси для Деллы было найдено в рекордно короткий срок. Деллу отправили, а полицейская машина с включенной сиреной быстро доставила их в морг. Там тело было предъявлено Полу Дрейку.
  — Это он? — грозно спросил Трэгг.
  Дрейк посмотрел на Мейсона и тихо ответил:
  — Да, это он.
  — Хорошо! — воскликнул Трэгг. — Теперь пойдемте, мы и так потеряли уйму времени.
  — Вчера, — начал Пол, — я вел наблюдение за Керри Даттоном, но я был не единственным, кто это делал. Кто-то еще следил за ним.
  — Кто же? — спросил Трэгг.
  — Вот этот человек! — ответил Пол, показывая на труп.
  — Что вы о нем знаете?
  — Абсолютно ничего. Мне кажется, что этому человеку было поручено передать Даттону повестку в суд или что-то в этом роде. Его машина стояла у дома, где жил Даттон, а сам он наблюдал за входом в дом.
  Дрейк добавил, что успел заметить номер машины, а по нему узнать владельца: Роджер Палмер. Трэгг тут же бросился к телефону и прокричал в трубку несколько распоряжений.
  — Почему вы следили за Даттоном? — спросил он Дрейка по возвращении.
  — Не будем отклоняться от нашей темы.
  — Отвечайте прямо, — забеспокоился Трэгг.
  — Пол не может ответить вам на этот вопрос, — вмешался Мейсон.
  — Тогда отвечайте вы сами. Почему вы поручили ему слежку за Даттоном?
  — Этого я пока не могу вам сказать.
  — Мейсон! Либо вы скажете мне всю правду, либо я гарантирую вам кучу неприятностей.
  — Я готов сказать вам все, что знаю, если это касается убийства! — спокойно ответил адвокат.
  — Довольно необычно: организовать наблюдение за своим собственным клиентом!
  — Иногда мне приходится прибегать к этому, — ответил Мейсон.
  — Я вам задам один вопрос — очень важный — и хочу, чтобы вы на него честно ответили. Посещал ли Даттон клуб «Баркли» в то время, когда вы за ним следили?
  Последовала небольшая пауза, затем Мейсон неохотно произнес:
  — Я могу ответить утвердительно. Да, он там был.
  — Отлично! — воскликнул Трэгг с улыбкой. — А в котором часу он там был?
  — В котором часу точно, Пол?
  — Между десятью и двенадцатью минутами одиннадцатого вечера.
  Опять вмешался Мейсон:
  — Трэгг, я не хочу, чтобы у вас создалось впечатление, что вам приходится вытягивать из нас показания силой. Поэтому сообщаю, что перед тем, как отправиться в этот клуб, Даттон имел телефонный разговор с кем-то, с кем он, очевидно, должен был встретиться в клубе.
  — Откуда вам это известно?
  Мейсон объяснил, что, потеряв след Даттона, Фултон опять нашел его благодаря карманному магнитофону.
  В этот момент зазвонил телефон. Трэгг выслушал сообщение, потом сказал:
  — Это действительно Роджер Палмер. Он работал у мистера Эллиса до самой смерти последнего. А после этого перешел в компанию «Стир Ринд Ойл». Это вам что-нибудь говорит?
  Мейсон ответил, тщательно подбирая слова:
  — Мистер Эллис — отец мисс Дезире Эллис, связанной с Даттоном опекунским поручительством, которое было выдано Даттону ее покойным отцом. В наследство входили и акции этой компании.
  — Как зовут человека, который записал разговор Даттона?
  — Том Фултон.
  — Где он сейчас?
  — Он был в Энсенаде, теперь возвращается. Ему зайти к вам по возвращении?
  — Обязательно, — ответил Трэгг. — Я хочу его видеть тотчас же. Проследите особо, чтобы ничего не случилось с записью. Это очень важное вещественное доказательство. Тащить из вас показания — все равно что удалять зуб каминными щипцами, тем не менее я благодарю вас за содействие, — сказал Трэгг. — Всегда очень неприятно, когда не удается опознать труп.
  — Однако вы решились арестовать Керри Даттона еще до опознания трупа. Почему?
  — Мы заставили его вернуться и задержали только для допроса, — ответил Трэгг, улыбаясь.
  — А в Мексике мне сказали, что у вас есть ордер на его арест по обвинению в убийстве.
  — Тише, тише! — отозвался Трэгг. — Мы хотели допросить его, и нам нужно было мотивировать свои действия, чтобы извлечь его из другого государства.
  — Это мой клиент, и я хочу его видеть. Если ему предъявлено обвинение, каково бы оно ни было, ему нужен адвокат.
  — Ему будет предоставлена возможность повидать адвоката.
  — А где он сейчас?
  — Между мексиканской границей и местом, где мы находимся. Но я не могу сказать абсолютно точно, где именно…
  Мейсон обернулся к Дрейку:
  — Ладно, Пол, идем в контору.
  — И я бы не советовал вам никуда оттуда отлучаться на тот случай, если Даттон захочет вам позвонить, потому что мы можем разрешить ему только один звонок.
  — Одного вполне достаточно, — сказал Мейсон.
  Глава 9
  По дороге Мейсон сказал Дрейку:
  — Нам абсолютно необходимо связаться с Фултоном, пока он не попал в лапы полиции.
  — Нет, Перри, я должен помнить о своей лицензии. Ты адвокат, и тебе это должно быть известно. В таком деле, как убийство, недопустимо играть в прятки с полицией, — сказал Дрейк, качая головой.
  Мейсон начал говорить медленно, как бы подчеркивая слова:
  — Да, Пол, я адвокат, и у меня тоже есть лицензия. Я не имею ни малейшего желания действовать незаконным путем. Но я представляю интересы клиента, которого хотят обвинить в убийстве. Это значит, что они знают нечто такое, что нам неизвестно и что я должен узнать. Твоего Фултона собираются использовать как свидетеля обвинения. Против этого мы не можем возражать, но у нас есть право получить у него отчет до того, как он будет допрошен полицией. Ему платишь ты, а тебе плачу я. Каким путем он возвращается сюда? Какой марки его машина? Нужно его перехватить раньше, чем он доберется до твоего агентства.
  — Перри, мне это не нравится!
  — Меня не интересует, нравится тебе это или нет. Я знаю, что делаю, и не принуждаю тебя ни к чему незаконному.
  — Ну ладно, — неохотно согласился Дрейк, — на углу улиц Мелул и Фигерос есть большая станция обслуживания. Моим людям приказано при возвращении из длительной поездки останавливаться там и заправляться. Ты понимаешь, что в нашей профессии очень полезно всегда держать бак полным, ибо никто не знает, за кем придется организовывать наблюдение или куда срочно съездить…
  — Понимаю.
  — Так вот, управляющий этой станции прекрасно знает моих людей, особенно хорошо он знает Тома Фултона. Мы можем попросить его, чтобы, когда он увидит Тома…
  — Вот телефонная кабина. Остановимся, и ты быстро ему позвонишь.
  Мейсон попросил шофера остановиться.
  Дрейк возвратился почти сразу, сообщив, что Фултона еще не видели у станции. Мейсон велел шоферу ехать прямо туда. Прошло не менее полутора часов, когда наконец появился Фултон. Пока его автомобиль заправляли, Дрейк сделал ему знак подойти.
  — Мистер Дрейк! Что вы здесь делаете?
  — Ожидаем вас.
  — О, прошу прощения. Я немного вздремнул в Энсенанде перед выездом.
  — Вы поступили правильно, однако у мистера Мейсона есть к вам несколько вопросов. Для того чтобы их задать, мы и приехали сюда.
  — Что вы хотите знать?
  — Когда вы приехали в клуб «Баркли» прошлой ночью, вы не пытались в него проникнуть?
  — Пытался, но не смог войти, так как дверь была заперта.
  — Сколько времени вам пришлось ждать возвращения Даттона? В каком он был состоянии, когда выходил? Очень взволнован?
  — Мне показалось, что он просто очень торопился.
  — Возле клуба были еще машины?
  — Да, с полдюжины машин стояло поблизости.
  — И ни одна из них не привлекла вашего внимания? Например, была ли там роскошная спортивная машина?
  — Нет, насколько я припоминаю, это все были старые колымаги. Я даже подумал, что они принадлежат обслуживающему персоналу, работающему в клубе ночью.
  — А магнитофон? Запись у вас с собой?
  — Да.
  — Полиция хочет ее получить.
  — Я не знаю… Я спрошу у мистера Дрейка.
  — Вы отправитесь в агентство, не говоря никому, что вы уже виделись с мистером Дрейком и со мной, если только вам не зададут этот вопрос прямо. В этом случае, если это будет в полиции, не пытайтесь солгать. Скажите, что я поджидал вас для того, чтобы объявить вам, что полиция хочет опросить вас как можно скорее.
  — А о мистере Дрейке ничего не говорить?
  — Нет! Если вас не спросят, не был ли он со мной.
  — Понятно, мистер Мейсон!
  — После того как Даттон выехал из клуба, он остановился, заставив вас проехать мимо него и симулировать неисправность?
  — Да. Он остановился неожиданно, проехал несколько метров назад и снова остановился.
  — Вы не догадались, что он мог там делать?
  — Нет. Я был довольно далеко от него, и фары его машины были зажжены. Но я могу сказать достаточно точно, где именно он остановился, так как посмотрел на свой спидометр в тот момент, когда остановился у двери клуба, а затем еще раз — у того места, где он стоял.
  — Серьезно? — спросил Мейсон, и его лицо радостно осветилось.
  — Да. Он остановился на Кренморе, проехав полторы мили от клуба.
  Мейсон порывисто повернулся к Дрейку.
  — Вот это парень!.. Его следует отблагодарить за сообразительность, Дрейк! Все расходы на мой счет!
  — О, спасибо, мистер Мейсон! — обрадованно закричал Фултон, сжав руку адвоката. — Это очень великодушно с вашей стороны.
  — Мне нравятся люди, которые работают с умом, — сказал Мейсон.
  — Идите в агентство, Том, — сказал Дрейк, — и приступайте к составлению отчета, как обычно.
  — Мне сказать об остановке Даттона при выезде из клуба?
  — Да, да, не пропускайте решительно ничего и не скрывайте ничего от полиции.
  — Понятно, мистер Дрейк!
  Фултон уехал, а Пол спросил Мейсона:
  — А теперь что мы будем делать?
  — Найдем машину и отправимся искать трубу.
  — Какую трубу?
  — Ту, которая должна объяснить остановку Даттона.
  — А потом?
  — Мы ни до чего не дотронемся, — улыбнулся Мейсон, — а потом позвоним Трэггу. Мы скажем ему, что Фултон сообщил нам, что клиент останавливался в полутора милях от клуба и что мы поехали посмотреть, что заставило его там остановиться. Добравшись до места, мы обнаружили сточную трубу, в которой, по-видимому, что-то спрятано. Вот почему мы и звоним в полицию.
  — Трэгг с ума сойдет!
  — Ничего, успокоится.
  — А если там не окажется никакой трубы? Если он останавливался для того, чтобы рассмотреть вещь, которая его заинтересовала?
  — Готов держать пари десять против одного, что мы найдем трубу. Это глупо, но все считают, что труба — самое надежное место, чтобы что-нибудь спрятать. И полиция это знает, я тебя уверяю.
  В предполагаемом месте они обнаружили маленькую трубу. Адвокат остановил машину и спустился к ней, чтобы осмотреть все кругом.
  — Нашел что-нибудь интересное?
  — Нет, только следы ног.
  — Что это нам дает?
  — Ничего. Попытаюсь спросить своего клиента, что он прятал в этой трубе.
  Глава 10
  Мейсон внимательно разглядывал через решетку взволнованное лицо своего клиента.
  — Что вы им сказали? — спросил он.
  — Ничего, — ответил Даттон. — Я им сказал, что процедура, которой они воспользовались, чтобы вывезти меня из Мексики, совершенно недопустима, я крайне возмущен и категорически отказываюсь отвечать на любые вопросы.
  — Очень хорошая позиция, — одобрил Мейсон поведение Даттона. — Однако ею нельзя злоупотреблять… Вы знаете, что побудило их вас арестовать?
  — Нет!
  — Но у них, несомненно, есть какие-то причины!
  — У них нет против меня абсолютно ничего. Если бы вы, мой адвокат, не посоветовали мне молчать, я рассказал бы им всю мою историю и был бы уже свободен.
  — Вы в этом уверены?
  — Вполне.
  — Тогда расскажите эту историю мне, и, если она покажется мне убедительной, вы повторите ее полиции и районному прокурору.
  — Да здесь нет ничего особенного.
  — Вы знали убитого? — прервал его Мейсон.
  — Я говорил с ним по телефону, конечно, если речь идет о Роджере Палмере.
  — Между вами были какие-нибудь отношения или связи?
  — Наши отношения были достаточно щекотливы.
  — Шантаж?
  — Нет, не совсем так. Палмер начал тайную войну против административного совета компании «Стир Ринд Ойл». Он добивался его отставки, чтобы вместе со своими друзьями возглавить руководство компанией. По крайней мере, так он говорил мне.
  — Продолжайте. Чего же он достиг?
  — Палмер знал, что Дезире владела значительным пакетом акций этой компании, точнее, что она его унаследовала. Он полагал, что пакет все еще находится в ее руках, и отправился к ней просить ее поддержки как крупного акционера. Она отправила Палмера ко мне, объяснив, что находится под опекой. Тогда он потребовал у нее письма ко мне с распоряжением передать полномочия ему.
  — И она его написала?
  — Да.
  — А потом? — спросил Мейсон с интересом.
  — Я почувствовал, что меня загнали в угол. Акций у меня не было, а я не хотел в этом признаться Дезире, так как она могла потребовать у меня отчета.
  — Это было тогда, когда курс акций был еще низок?
  — Да, это было до сообщения об открытии нового месторождения. Если бы у Палмера были деньги, он мог бы сам приобрести за гроши необходимый пакет акций. Достаточное количество, чтобы обеспечить себе большинство. Но у него не было денег.
  — И что вы сделали?
  — Я заявил, что мне необходимо лучше знать его намерения, прежде чем я выполню просьбу Эллис. Он просил меня встретиться с ним, но я прибегал к разным предлогам, чтобы отсрочить встречу. Тогда он сыграл с козыря, который держал в резерве. Он мне сказал, что знает нечто такое о Фреде Хедли, что заставит Дезире с ним порвать. Он напомнил, что нуждается в деньгах для своей компании и что за пять тысяч долларов в пятидесятидолларовых купюрах готов разоблачить Хедли.
  Мейсон скептически посмотрел на своего клиента.
  — Он хотел получить также и пакет акций мисс Эллис?
  — Да.
  — Почему же это не шантаж?
  — Наверное, можно и так назвать, но я был готов любой ценой помешать Хедли жениться на Дезире.
  — Но каким образом вы собирались передать ему полномочия?
  — Когда он сделал мне это предложение, я опять приобрел двадцать тысяч акций «Стир Ринд Ойл» и записал их на свое имя. Я их купил по десять-пятнадцать центов за штуку. Я хотел убедить Палмера, что это те самые акции, которые оставил старик Эллис. Затем последовало открытие новых месторождений нефти, и акции компании стремительно поднялись.
  — И они записаны на ваше имя? Они не являются частью поручительства?
  — Да.
  — У вас не сохранилось какого-нибудь письма от Палмера, которое бы подтвердило ваш рассказ?
  — Нет.
  Мейсон покачал головой:
  — Если вы расскажете все это на суде, да еще после того, как сообщите, как действовали по поручительству, вы влипли!
  — Но я делал то, что считал выгодным, — запротестовал Даттон.
  — Для кого?
  — Как для Дезире, так и для меня.
  Мейсон снова покачал головой:
  — Суд посчитает, что вы продали акции по поручительству, потом, получив от тайного источника нужные сведения, перекупили акции на свое имя, чтобы заработать на повышении. Палмер прознал про это и стал вас шантажировать.
  На лице Даттона отразилось замешательство. Через несколько минут он произнес:
  — О господи! Я начинаю понимать, как можно истолковать мои действия!
  — Совершенно верно! — потребовал Мейсон.
  — Вы-то сами мне верите? — с надеждой спросил Даттон.
  — Я изо всех сил стараюсь вам верить. Это входит в мою профессию — верить клиенту. Но суд не станет затруднять себя и вникать…
  Опять воцарилось молчание. Мейсон нескоро прервал его.
  — Ну хорошо, продолжим! Стало быть, вы согласились встретиться с Палмером в укромном месте, которое не вполне подходило для расчетов с шантажистом, но было идеально для совершения убийства.
  — Палмер сам выбрал это место.
  — Жаль, что этого нельзя будет доказать на суде. Почему он хотел, чтобы свидание происходило именно там, а не где-нибудь в другом месте?
  — Он не объяснил мне этого, но я думаю, он боялся, что кто-нибудь узнает о том, что он продает секретные сведения.
  — Итак, вы приняли его предложение и отправились в назначенное место?
  — Да.
  — Имейте в виду, что полиция располагает магнитофонной записью вашего телефонного разговора с Палмером. — Мейсон замолчал, заметив на лице Даттона растерянность.
  — Но как это оказалось возможным? — воскликнул он.
  — Похоже, вы получили нокаут, — заметил Мейсон.
  — Конечно, ведь я попал в кабину совершенно случайно. А, вспоминаю: какой-то тип хотел войти туда и постоял какое-то время рядом с ней.
  — Да, это он установил в ней карманный магнитофон.
  — Но в таком случае на пленке записаны только мои слова, но не слова Палмера.
  — Но и того, что вы сказали, вполне достаточно для обвинения, ибо вы повторили место свидания: «Седьмая лунка на площадке для игры в гольф клуба „Баркли“» — после того как выразили согласие передать ему пять тысяч, если ваш партнер заслуживает доверия.
  — Да, это все так и было. И у полиции есть запись моих слов?
  — Да, поэтому, Даттон, прекратите пудрить мне мозги и расскажите всю правду.
  Пауза.
  — Он уже был мертв, когда я приехал.
  — На сколько вы опоздали на эту встречу?
  — Очень сильно.
  — Почему?
  — Как и остальные члены клуба, я имел свой ключ от входной двери. Палмер это знал. А так как он не был членом клуба, он занял ключ у одного из своих друзей. Я прошел все здание и через заднюю дверь вышел на площадку для гольфа. Дойдя до седьмой лунки, которая находилась в сотне метров от здания, я очень удивился, никого не увидев там, так как предполагал, что Палмер должен был приехать раньше меня. Добрых десять минут я ходил там, пока не заметил что-то темное, лежавшее на земле…
  — Это было тело Палмера?
  — Да.
  — И что вы сделали после этого?
  — Меня охватила паника! Почти бегом я добрался до здания, проскочил через него, прыгнул в машину и умчался.
  — У вас не было карманного фонарика? Вы собирались обмениваться с Палмером в полной темноте?
  После короткого молчания Даттон ответил:
  — Свет фонарика привлек бы внимание сторожа. Хотя ему и платят только за охрану здания клуба, а не площадки для гольфа, но все-таки…
  — И эту историю вы собираетесь рассказывать следователю?
  — Да, ибо это — чистая правда!
  Мейсон задумчиво рассматривал своего клиента и после некоторого молчания спросил:
  — А револьвер?
  — Какой револьвер?
  — Который вы пытались спрятать в трубе.
  — Вы с ума сошли! — Глаза Даттона, казалось, сейчас выскочат из орбит.
  — Мой дорогой, я вам повторяю, не ходите вокруг да около. Если полиция вас арестовала, значит, у нее есть какие-то доказательства, которые позволят ей предъявить вам обвинение в убийстве. Скорее всего, орудие преступления находится в их руках, и они установили, что либо оно принадлежит вам, либо побывало у вас. В подобных случаях они всегда прежде всего ищут оружие. И я готов поспорить, что они, узнав, что вы останавливались у трубы, перероют все и найдут револьвер. Возможно, у них есть и еще что-то, компрометирующее вас.
  — И они это обнаружили?
  — Вполне вероятно.
  — В таком случае, мистер Мейсон, вам остается только одно: признать меня виновным и уповать на милосердие суда.
  — Палмера убили вы?
  — Нет! Но я нашел возле его трупа револьвер. Я его подобрал, а когда вернулся в машину, увидел, что это мой собственный револьвер.
  — Зачем же лгать своему адвокату, Даттон? — спокойно сказал Мейсон.
  — Я не лгу!
  — Не притворяйтесь дурачком! За вами следил детектив, когда вы вышли из клуба. Он видел, как вы сели в машину и погнали на полной скорости.
  — За мной вел слежку сыщик?
  — Да.
  — Почему же он не задержал меня сразу?
  — Потому что это был не полицейский, а частный сыщик. И кроме того, в то время еще не было известно, что совершено убийство.
  — Но я действительно рассмотрел оружие на месте преступления.
  — Вы зажигали спички?
  — Нет, но у меня был маленький фонарик.
  — Ну вот, а то я удивился, — заметил Мейсон, — как вы смогли опознать труп в темноте.
  — Теперь вы знаете как. При помощи фонарика я осмотрел и револьвер.
  — А после этого сунул его себе в карман и бросились бежать?
  — Да.
  — Я не думал, что вы до такой степени идиот, Даттон! У меня создается впечатление, что вы кого-то покрываете.
  — Покрывать кого-то? Я просто стараюсь защитить самого себя!
  — Такой историей суд в вашей невиновности не убедишь. Вы наверняка будете осуждены.
  — Но почему? Ведь все это правда.
  — Может быть, это и правда, но не вся правда! Вы должны добавить те подробности, которые придадут вашей истории убедительность.
  — Но…
  — Я адвокат, и я вам повторяю, что ваша история не выдержит перекрестного допроса. Обвинение будет тотчас обосновано и доказано.
  — Но меня нельзя обвинить, если я говорю правду! Вот попытайтесь!
  — Согласен! Допустим, я прокурор. Мистер Даттон, этот фонарик тогда был в вашем кармане?
  — Да.
  — Зачем?
  — Я предполагал, что он может мне понадобиться для опознания человека, с которым я должен был встретиться.
  — Вы были с ним знакомы?
  — Я имел с ним телефонный разговор.
  — И вы предполагали использовать фонарик для опознания голоса?
  — Я взял его с собой потому, что предполагал, что он мне может понадобиться.
  — И он действительно оказался для вас весьма, весьма полезным. Не правда ли, мистер Даттон? — сказал Мейсон саркастическим тоном. — Он позволил вам опознать Палмера, убедиться в том, что он мертв. Он пригодился для того, чтобы обыскать его карманы, срезать все метки портного и прачечной с его одежды.
  — Я не пытался убедиться, что он мертв!
  — Разве вы не пощупали его пульс?
  — Нет.
  — Другими словами, он мог быть тяжело ранен, а вы убежали, не заботясь о том, чтобы оказать ему помощь?
  — Я не сомневался, что он мертв. Он был убит выстрелом из револьвера, который лежал рядом.
  — И вы сразу догадались, что это был ваш револьвер?
  — Да.
  — Как вы в этом убедились? Вы разглядели номер?
  — Нет, я…
  — Что позволило вам признать в нем свой револьвер? Его калибр? Его форма?
  — Это обычный револьвер системы «Смит-Вессон», калибр 38, с коротким стволом.
  — Что же отличает ваш револьвер от других той же модели?
  — Не знаю… я просто его узнал…
  — Вы знали, что это ваш револьвер, так как он находился в вашем кармане, когда вы прибыли в клуб. Вы его взяли с собой с намерением убить человека, который вас шантажировал. Именно поэтому вашей первой мыслью было избавиться от этого револьвера, что вы и сделали, бросив его в сточную трубу. Вы надеялись, что никто не станет его искать.
  Полностью подавленный, Даттон ничего не ответил, и Мейсон закончил, поднимаясь, чтобы уйти:
  — Это только слабый пример того, что представляет собой перекрестный допрос. Подумайте, Даттон! Подумайте не спеша и, когда будете готовы дополнить свою историю, позовите меня.
  — Вы отказываетесь защищать меня? Вы меня оставляете на произвол судьбы?
  — А вы невиновны? — в свою очередь спросил Мейсон.
  — Я невиновен!
  — Так знайте, что я никогда не бросаю клиента, если он невиновен. Я всегда пытаюсь докопаться до истины.
  — Но вы верите тому, что я вам рассказал?
  — Нет, но тем не менее я не считаю вас убийцей. Я только думаю, что вы первоклассный лжец, но очень хочу, чтобы вы нашли другую, более правдоподобную версию.
  Мейсон сделал знак конвоиру, который ждал по ту сторону решетки. Когда тот открыл дверь, он быстро вышел, не взглянув на своего клиента.
  Глава 11
  — О мистер Мейсон! Как я рада вас видеть! — воскликнула Дезире Эллис. — Я пыталась связаться с вами, но безуспешно. Что происходит? Я знаю только, что Керри арестован.
  — Я тоже больше ничего не могу добавить… Поймите: я обязан представлять его интересы, и тот факт, что он является вашим опекуном, вовсе не означает, что я представляю и ваши. Вы понимаете?
  — Да, да, конечно! Садитесь, прошу вас. Хотите что-нибудь выпить?
  — Нет, не хочу… Итак… Расскажите мне о револьвере Керри Даттона.
  — О его револьвере? — спросила она, и в ее глазах появилось выражение испуга.
  — Да… Вы его позаимствовали у него на время?
  — Да.
  — Где он сейчас?
  — В ящике моего ночного столика. Я сейчас его принесу.
  — Если не возражаете, я пройду вместе с вами.
  — Зачем?
  — Хочу убедиться, что вы говорите правду или насколько вы хорошая актриса.
  Дезире пристально посмотрела на него, потом опустила голову.
  — Как хотите. Пойдемте.
  Она провела его по длинному коридору, толкнула дверь в очень милую спальню и направилась к тумбочке, стоящей возле кровати. Выдвинув ящик, она отпрянула с удивлением, прижав руку к груди.
  — Его нет на месте…
  — Я в этом не сомневался, так как из него убили Роджера Палмера, — сухо сказал Мейсон.
  — Ничего не понимаю, я готова поклясться, что он был здесь. Как это возможно? — бормотала она в замешательстве.
  — Некто, должно быть, воспользовался им… если только это были не вы сами…
  — Что вы хотите этим сказать?
  — В ночь, когда произошло убийство, вы случайно не были в клубе?
  — Нет! Почему вам пришла в голову подобная мысль?
  — Но вы член этого клуба?
  — Да.
  — В таком случае у вас должен быть ключ?
  — О да, конечно. Постойте, я положила его в тот же ящик, где должен был находиться револьвер.
  Она снова выдвинула ящик, просунула руку в глубину и торжествующе достала ключ.
  — Хорошо, — сказал Мейсон, — а вы не можете мне сказать, когда в последний раз видели револьвер?
  Дезире задумалась:
  — Я помню, что перекладывала его два дня тому назад, разыскивая квитанцию, которая оказалась под ним. Однако я могла видеть его и позже, не придавая этому значения. Я уже вам говорила, я готова была поклясться, что он все еще там.
  — Вот об этом я и хочу вас попросить.
  — О чем?
  — Поклясться.
  — А когда был убит Палмер из револьвера Керри?
  — В прошлую ночь.
  — В котором часу?
  — Кажется, между половиной десятого вечера и двумя часами ночи. И в этом промежутке времени Керри побывал в клубе.
  — Керри был там? — пробормотала Дезире.
  Наступило молчание, которое Мейсон прервал вопросом:
  — Вчера перед убийством не было ли у Даттона бурного объяснения с Хедли здесь, в этом доме?
  — Да, было!
  — Часто ли бывал у вас Даттон?
  — О нет. Обычно мы общались с ним по телефону, и только. Я его оскорбила, и он меня избегал. Но в тот вечер он был здесь.
  — Заходил ли он в эту комнату до того, как разразилась ссора?
  — До начала соры — нет! Наверняка нет. Но после того, как они начали драку, они бегали почти всюду.
  — Как это все началось?
  — Фред зашел повидаться со мной. Он хотел жениться на мне сразу же после того, как я продам свои акции «Стир Ринд Ойл» и отдам ему деньги на финансирование его проекта.
  — Что вы ему ответили?
  — Что мне нужно подумать.
  — А потом?
  — Фред ушел, появился Керри и сказал, что ему нужно поговорить со мной.
  — Вы пригласили его войти?
  — Конечно.
  — Какая атмосфера была во время вашей встречи?
  — Я старалась быть любезной с ним, но он оставался сдержанным до такой степени, что я была вынуждена спросить, что это значит и почему он уже давно избегает меня. Он ответил, что ему нужно поговорить со мной, но это очень трудно. Мне показалось, что он снова хочет сделать мне предложение.
  — И вы повторили свой прежний ответ, что считаете его своим другом и старшим братом, и если он этим не удовлетворится, то прекратите дружбу с ним?
  Девушка смущенно отвела глаза.
  — Лучше бы мне откусить себе язык!
  — Но почему? Разве вы на самом деле изменили свое мнение?
  — Говоря откровенно, мистер Мейсон, я и сама не знаю. Но я видела, что это сильно обижает Керри.
  — Хорошо, — сказал Мейсон, видя замешательство своей собеседницы. — Вернемся к той ночи. Даттон сказал вам, что хочет поговорить с вами, но ему это крайне тяжело.
  — Да, и он добавил, что надеется, что я ничего не скажу Фреду и его матери, так как у него есть ощущение, что эти люди хотят меня обобрать и что он предпочел бы, чтобы я с ними перестала встречаться. В это время позвонили, и я пошла посмотреть, кто это может быть. Это был Фред. Он оттолкнул меня в сторону и сразу набросился на Керри, обвиняя его в том, что он препятствует благородной цели дать возможность творческим людям реализовать свой талант…
  — А потом?
  — Керри велел ему замолчать и убираться вон, так как он должен поговорить со мной по очень важному делу. Обычно Фред владеет собой и скрывает свои чувства, даже кажется невозмутимым. На этот раз он ударил Керри кулаком.
  — Куда ударил?
  — Я не могу сказать вам точно, так как никогда не видела такой быстрой реакции, как у Керри. Он стал наносить Фреду такие молниеносные удары, избивая его, что Фреду пришлось спасаться бегством в соседнюю комнату, но Керри преследовал его. Тогда Фред закричал соседу, который был на балконе, чтобы тот вызвал полицию. Но драка продолжалась, они переворачивали мебель, разбили торшер, сломали стул. Наконец Керри оказался наверху. Бросив Фреда лежащим на полу, он убежал, крича мне:
  «Простите меня, Дезире! Я вернусь».
  Я успела позвонить в полицию, и полицейские пришли через некоторое время. Фред рассказал им всю историю, но он так искажал факты, что очень сильно упал в моих глазах.
  — Полицейские поверили ему?
  — Сначала, как мне показалось, да! Но потом они попросили описать Керри. Послушав его, один из агентов сказал: «Но в таком случае вы должны были без труда победить его, тем более что первым нанесли удар», — и Фред попался в ловушку, крича: «Но он увернулся от удара, мерзавец! Он ударил меня так, что у меня дух захватило!» Полицейские разразились хохотом. Потом сказали: раз он первым начал, то они не будут искать Керри.
  — Итак, — сказал Мейсон, как бы продолжая свои размышления, — если правда, что Даттон убил Палмера, то у него была возможность во время драки взять свой револьвер. Но возможно, что его уже там не было… Спасибо за объяснения, мисс Эллис, и до свидания, — сказал он, подходя к двери.
  Глава 12
  Пол Дрейк сидел в конторе Мейсона и листал свою записную книжку.
  — Мои парни за эти две недели обнаружили немало интересного, но, пожалуй, ничего интересного для тебя, Перри.
  — Посмотрим, — спокойно ответил Мейсон.
  — Прежде всего — Роджер Палмер твердо верил в будущее «Стир Ринд Ойл», но его мнение было диаметрально противоположно убеждению Джарвиса Ридера, сегодняшнего президента компании, относительно тех мер, которые следовало предпринять для достижения успеха. Последнее время Палмер жил очень скудно в гостинице третьего разряда. Его даже допрашивала полиция в связи со смертью одной проститутки, задушенной нейлоновым чулком. Палмер жил в этом отеле, но, по счастью для него, во время совершения убийства играл в карты с хозяином. Словом, положение Палмера было незавидным, и никто не дал бы ему кредита среди людей, занимающихся нефтью. Тем не менее у него сохранились старые связи среди акционеров «Стир Ринд Ойл», и ему удалось уговорить некоторых из них поддержать его с целью сместить Ридера.
  Мейсон слушал очень серьезно, стараясь не пропустить ни слова.
  — Ты поручил мне узнать, не мог ли Фред Хедли быть поблизости от клуба «Баркли» в то время, когда произошло убийство. Отвечаю: ни малейшей возможности, ибо он сильно пострадал в драке с Даттоном и во время убийства был в дежурной круглосуточной аптеке. Там он неплохо провел ночь: ему делали всевозможные уколы, перевязки и тому подобное.
  — Короче говоря, — вздохнул Мейсон, — завтра начинается процесс, а до сих пор все, что мы обнаружили, не только бесполезно для нас, но и блестяще подкрепляет обвинение!
  Глава 13
  Председательствовал судья Эдуард Альварадо. Когда присяжные произнесли присягу, он повернулся к районному прокурору Гамильтону Бергеру и его помощнику Стефенсону Бейли:
  — Слово предоставляется обвинению!
  Бейли поднялся и изложил все то, что уже известно читателю. Он закончил тем, что, по мнению следствия, Роджер Палмер был убит Керри Даттоном, которого шантажировал. Он просил вынести вердикт первой категории — то есть за убийство.
  В свою очередь, вызванный председателем Мейсон сказал, что он просит суд подождать до того времени, когда он смог бы начать защиту своего клиента.
  — Прекрасно, — согласился судья. — Вызовите вашего первого свидетеля, господин прокурор.
  Этим свидетелем был судмедэксперт, который производил вскрытие тела Палмера. Он пояснил, что причиной смерти был выстрел в правый висок из револьвера с расстояния не более пятнадцати сантиметров от головы.
  Отвечая на заданный вопрос, свидетель сказал, что смерть наступила между половиной десятого и двумя часами ночи с 21 на 22 сентября.
  Во время перекрестного допроса Мейсон спросил, могла ли смерть произойти в половине девятого?
  — Этот факт невозможно установить с точностью, — возразил свидетель. — Нельзя считать невозможным и то, что смерть наступила в 20.30, но это мне кажется менее вероятным. Я полагаю, что самое раннее — это 21.30.
  — Благодарю, док, — сказал Мейсон, — это все.
  В быстром темпе Бейли вызвал ряд свидетелей, которые подтвердили интерес Палмера к делам компании «Стир Ринд Ойл», говорили о дружбе, которая его связывала со старым Эллисом, о компании, которую он вел секретно до самого момента своей смерти, добиваясь большинства в совете акционеров.
  Когда Мейсону предлагали задавать вопросы свидетелям, он неизменно отвечал, что вопросов у него нет.
  Судья Альварадо с возрастающим интересом, который он уже не мог скрывать, наблюдал за действиями адвоката. Наконец с драматическим жестом Бейли сказал:
  — А теперь свидетельница Дезире Эллис.
  Она вышла вперед, избегая встречаться взглядом с Керри Даттоном, дала присягу, села в кресло и отважно повернулась лицом к представителям прокуратуры. Бейли попросил ее рассказать об обстоятельствах смерти ее отца и уточнить содержание статей опекунского поручительства, а потом спросил:
  — Когда поверенный по поручительству впервые представил вам свой отчет?
  — Он никогда мне не представлял отчета, — ответила она.
  — Никогда не представлял отчета? — переспросил Бейли с удивлением.
  — Да, официально — ни разу, но время от времени он обсуждал со мной, какие ценные бумаги следует продать, для того чтобы дать мне деньги на жизнь. Таким образом, я узнала, что он продал почти все, что оставил мне отец.
  — У вас возникло впечатление, что по истечении срока поручительства от наследства ничего не останется?
  — Да, именно такое впечатление у меня возникло.
  — Говорил ли вам ваш поверенный, что по истечении этого срока у вас останется значительная сумма денег?
  Мисс Эллис изменила позу, посмотрела на Даттона и быстро опустила глаза.
  — Нет, ни разу, — ответила она.
  — Он никогда не говорил вам, что, продав акции компании «Стир Ринд Ойл» по доллару за штуку, он впоследствии купил такое же количество на свое имя по цене от десяти до пятнадцати центов каждая?
  — Нет!
  — Он ни разу не упомянул об этих покупках, произведенных всего за несколько дней до внезапного резкого повышения курса этих акций?
  — Нет!
  — Вы полагали, что ваш поверенный никогда не продавал акции «Стир Ринд Ойл», завещанные вашим отцом?
  — Да!
  — Теперь ваши вопросы, — обратился Бейли к Мейсону.
  Мейсон приблизился к свидетельнице и подождал, пока Дезире поднимет на него глаза.
  — Теперь отнеситесь с полным вниманием к вопросу, который я вам задам. Говорил ли он вам когда-нибудь, что ничего не останется после срока окончания поручительства?
  — Нет, никогда. Это было только моим впечатлением.
  — Благодарю вас, это все, что я хотел узнать.
  — С вашего позволения, ваша честь, я задам еще один вопрос, — вмешался Бейли. — Мисс Эллис, говорил ли ваш поверенный, что вы получите большую сумму после того, как поручительство потеряет силу?
  — Нет, сэр, — тотчас ответила она.
  — У меня тоже больше нет вопросов, — сказал Бейли, опускаясь на место.
  — Еще один вопрос к мисс Эллис, — поднялся Мейсон. — Задавали ли вы своему поверенному вопрос о том, что у вас останется после окончания срока поручительства?
  — Нет. Насколько я помню, этого вопроса я никогда не задавала.
  — Вы сами производили подсчеты и пришли к выводу, что вами все израсходовано!
  — Да, совершенно верно.
  Опять вмешался Бейли:
  — Не правда ли, ваш поверенный понимал, что у вас ложное представление о своем финансовом положении, но не предпринял ничего, чтобы его изменить?
  — Возражаю, это наводящий вопрос. Свидетель не может знать, сознавал это поверенный или нет, поскольку об этом никогда не было разговора.
  — Ладно, ладно! — тотчас откликнулся Бейли, махнув рукой. — Я не собираюсь пререкаться с защитой! Уверен, что присяжным и так все понятно. У меня все, мисс Эллис.
  — И у меня все! — повторил Мейсон, с улыбкой кланяясь присяжным.
  — Мой следующий свидетель — миссис Розанна Хедли, — объявил Бейли.
  Она выполнила необходимые формальности с чрезвычайно уверенным видом, желая показать, что не принадлежит к тому типу женщин, которых легко запугать.
  — Был ли при вас разговор мисс Эллис с ее поверенным, во время которого мисс Эллис была бы информирована о том, что именно ей останется от наследства?
  — Да. Я помню очень точно — четвертого июля сего года.
  — Кто еще присутствовал при этом разговоре?
  — Были только миссис Эллис, ее поверенный и я. Мой сын в это время вышел из комнаты.
  — Вашего сына зовут Фред Хедли?
  — Да. Фред Хедли. Он свободный художник.
  Бейли не смог сдержать улыбки.
  — Что спросила мисс Эллис?
  — Она спросила у поверенного, каково ее материальное положение и на что она может рассчитывать.
  — И что ответил поверенный?
  — Он дал ей понять, что фондов, завещанных ей отцом, хватит на все время действия поручительства, что позволяет ему выдавать ей ту ренту, которую она привыкла получать.
  — Возражаю! — прервал ее Мейсон. — Свидетельница должна повторить точные слова поверенного.
  — Его точные слова? — переспросила миссис Хедли.
  — Да, — подтвердил судья, — по мере возможности, конечно. Вы сейчас передаете его ответ своими словами, а не формулируете его так, как он был произнесен.
  — Хорошо, ваша честь, — возобновила свои показания свидетельница. — Насколько я помню, он улыбнулся одной из своих сладких улыбочек, которые так привык расточать, и сказал: «Не беспокойтесь, Дезире, наверняка останется столько денег, что их вполне хватит до истечения срока поручительства».
  — Перекрестный допрос, — объявил судья.
  — Что вы понимаете под «сладкой улыбкой», мисс Хедли? — спросил Мейсон.
  — О, медовую, лицемерную улыбку.
  — Это ясно показывает ваши чувства к поверенному, не правда ли, мисс Хедли? — прицепился Мейсон.
  — Чувства вполне оправданные, как покажет дальнейшее, — кисло возразила дама.
  — Поверенный сказал мисс Эллис, что у него достаточно денег, чтобы продолжить выплату ренты, — продолжал Мейсон, — и это было правильно. Значит, он ее не обманывал?
  — Он вводил ее в заблуждение.
  — Но он ей не лгал?
  — Возражаю! — запротестовал Бейли. — Это чистая софистика! Если защита хочет притягивать возражения за волосы, предупреждаю, что я в состоянии делать то же самое!
  — Я беру обратно свой вопрос, — сказал Мейсон с улыбкой. — Но полагаю, что суду все ясно.
  Следующим свидетелем был эксперт по баллистике. Он засвидетельствовал, что револьвер фирмы «Смит-Вессон», находящийся в числе вещественных доказательств под номером первым, действительно то оружие, при помощи которого совершено преступление.
  После этого торговец оружием заявил, что он продал этот револьвер поверенному, и подтвердил свои слова распиской в приобретении с подписью Керри Даттона.
  Последовало еще несколько свидетелей, уточняющих отдельные подробности, а затем Бейли вызвал лейтенанта Трэгга. Тот рассказал, что, узнав об убийстве, немедленно отправился в «Баркли», обследовал труп и место преступления. Он нашел сточную трубу на дороге, ведущей к клубу, и в трубе, которая расположена в полуторах милях от клуба, обнаружил револьвер, о котором идет речь.
  Затем лейтенант рассказал, что ему удалось идентифицировать оружие по номеру и что после этого был отдан приказ о розыске. Согласно договору о выдаче уголовных преступников, мексиканская полиция доставила находящегося в Энсенаде на территории Мексики поверенного до границы и передала Трэггу.
  — Что вы сказали Даттону при аресте?
  — Что его задерживают для допроса по поводу убийства Роджера Палмера.
  — Вы спросили его, где он находился во время убийства?
  — Я задавал ему много вопросов, но на все получил один ответ: «Я отказываюсь отвечать на какие бы то ни было вопросы до консультации со своим адвокатом».
  — Он ни разу не отвечал вам как-нибудь иначе?
  — Нет.
  — Теперь, — заметил Бейли, — свидетель переходит в распоряжение защиты.
  — У меня нет вопросов, — заявил Мейсон.
  Торжествующим жестом Бейли сопроводил вызов следующего свидетеля:
  — Томас Денсор Фултон!
  После присяги Фултон уселся на скамью для свидетелей.
  — Ваша профессия? — спросил Бейли.
  — Сотрудник частного сыскного агентства Пола Дрейка.
  — Значит, частный сыщик?
  — Да.
  — Какое задание вы выполняли двадцать первого сентября?
  — Я вел наблюдение за Керри Даттоном.
  По просьбе Бейли Фултон рассказал обо всех перипетиях этой слежки. Представитель прокуратуры с большим чувством размахивал карманным магнитофоном, отобранным у свидетеля. Все присутствующие прослушали монолог, произнесенный с большим воодушевлением.
  — Вы видите, что это такое? — Он продемонстрировал магнитофон. — Прослушайте, что удалось записать.
  Голос Даттона: «Алло, что нового? Вы меня узнали? Я звонил по другому номеру, и мне сказали позвонить сюда вам… Да, я вложу пять тысяч долларов, если вы уверены в успехе. Седьмая лунка на гольфовом поле в загородном клубе „Баркли“. Почему именно там? Ну, ладно, ладно, уже пора. Да, ключ у меня есть». Затем щелчок, стук захлопывающейся двери телефонной будки.
  — Это все, что я хотел вам сообщить, передаю слово защите.
  — В записи мы слышим лишь то, что говорил Даттон, но мы ничего не знаем о том, что говорил его собеседник, не так ли?
  — Да.
  — Вам известно, кому звонил поверенный?
  — Нет.
  — Вы не знаете, что мог ему сказать собеседник?
  — Нет, конечно!
  — У меня все, — объявил Мейсон.
  После этого судья Альварадо объявил перерыв до двух часов завтрашнего утра.
  Глава 14
  Мейсон снова оказался в тюремной комнате для свиданий лицом к лицу со своим подзащитным.
  — Это ваш последний шанс, Даттон.
  — Я вам уже сказал правду.
  — Вы не пытаетесь покрывать кого-нибудь?
  — Например?
  — Например, Дезире Эллис?
  — Нет, уже сказал вам, что говорю правду.
  — Палмер назвал вам номер телефона, по которому вы должны были позвонить ровно без четверти десять?
  — Да.
  — Вы позвонили ему из кабины с магнитофоном, а вам указали другой номер, по которому следует звонить немедленно? Там вам голос сказал, чтобы вы шли на встречу с Палмером у седьмой лунки на площадке для игры в гольф?
  — Да.
  — Во второй раз с вами говорил женский голос?
  — Не уверен… Сейчас мне кажется, что это был голос мужчины, старающегося подражать женскому, но утверждать не стану. Все, что я могу сказать, что голос был слишком пронзительным для мужчины и чересчур хриплым для женщины.
  — Какой номер вы набирали?
  — Я его не помню. Палмер меня предупредил, что он снимает на определенные часы телефонные кабины с тем, чтобы избежать опасности попасться в ловушку и исключить возможность обращения в полицию.
  — Почему вы так хотели получить сведения, дискредитирующие Фреда Хедли?
  — Чтобы защитить Дезире Эллис.
  — Защитить от кого?
  — Сначала от нее самой, а потом от домогательств человека, который хотел использовать ее в своих целях.
  Мейсон долго с сосредоточенным видом смотрел в лицо своего клиента, а затем встал.
  — Хорошо, Даттон! Я вовсе не собираюсь репетировать ваши показания в суде. Мой совет остается прежним — говорите правду. Всю правду и ничего, кроме правды. Ничто не поможет вам в суде больше, чем искренность.
  — Я постараюсь, мистер Мейсон.
  — А сейчас постарайтесь заснуть, так как вас ждут суровые испытания, будьте уверены!
  Глава 15
  — Шеф! У Пола Дрейка есть еще один свидетель! — объявила Делла, когда Мейсон вошел в свою контору. — Он сейчас в агентстве Пола.
  — Кто он?
  — Это человек, который живет в сотне метров от клуба «Беркли» по главной дороге. Его дом находится как раз неподалеку от места убийства. Вечером он слышал звук выстрела, но это было раньше того времени, когда, по мнению следствия, произошло убийство.
  На лице Мейсона появилась удовлетворенная улыбка.
  — Я ждал хоть одного шанса во всем этом деле, и вот, кажется, он появился.
  Делла позвонила по телефону и сообщила:
  — Пол идет сюда вместе с ним.
  — Хорошо. Делла, подготовься записать его показания. Запиши его имя на чистом листе бумаги и приготовь документы для представления его суду в качестве первого свидетеля защиты. Ни под каким видом нельзя допустить, чтобы он исчез до того, как даст показания.
  Дрейк вошел в сопровождении человека высокого роста, лет пятидесяти на вид, с большим носом и проницательными глазами под лохматыми бровями.
  — Мое имя Джордж Холбрук, я живу недалеко от клуба «Баркли».
  — Как я понял, у вас есть что-то новое, относящееся к делу, которым мы занимаемся?
  — Может быть, новое, а может, и нет. Вот что произошло вечером двадцать первого. Я читал в газетах об этом деле, и вдруг меня что-то сильно встревожило. Я спросил жену, не случилось ли это в тот вечер, когда мы будто слышали выстрел?
  — Вы уверены в дате?
  — Подождите, я просто повторяю то, что я сказал тогда жене. Я уверен в дате потому, что сестра жены прислала нам телеграмму с сообщением, что она прилетит к нам в тот день в 22.50. Ожидая момента, когда нужно будет ехать ее встречать, я вышел на крыльцо выкурить сигарету. И в это время услышал выстрел. Я уверен, что это был именно выстрел, а не что-нибудь другое, так как я много охотился и могу отличить звук выстрела от любого похожего на него. Например, от звука выхлопа двигателя. Мне послышалось, что звук донесся с площадки для гольфа клуба «Баркли».
  — Телеграмма и приезд вашей золовки внушают вам уверенность в том, что это происходило вечером 21-го?
  — Да.
  — Как случилось, что вы сразу не связали этот выстрел с убийством, о котором писали буквально все газеты уже на следующее утро?
  — Моя золовка всегда любила долгие путешествия на машине, и на этот раз мы доставили ей это удовольствие. Мы втроем отправились в путешествие на следующий день в шесть часов утра на три недели. Мы поехали на север Калифорнии, с тем чтобы вернуться через Йосемитский парк. Короче, я почти забыл о выстреле и вспомнил только тогда, когда прочитал в газете отчет о начале процесса.
  — Вам не приходилось слышать разговоры или слухи об убийстве?
  — Да, но я просто не обращал на них внимания. Я думал, что убийца — какой-нибудь бродяга… Подобные истории происходят очень часто! — Холбрук сделал неопределенный жест.
  — А вы могли бы точно вспомнить время, когда вы услышали выстрел?
  — Я могу сказать, что не было еще девяти часов вечера! В тот момент, когда я стоял на крыльце, я вспомнил, что могу пропустить телевизионные последние известия в 21 час. Когда я вошел в комнату и включил телевизор, передача только что началась.
  — Ваше свидетельство может оказаться для нас чрезвычайно ценным, мистер Холбук, — сказал Мейсон. — Вы слышали только один выстрел?
  — Да, только один. Именно это и укрепило меня в предположении, что это был выстрел. При детонации в двигателе было бы слышно несколько хлопков.
  — И это действительно были последние известия в 21 час?
  — О да, я тогда рассердился на себя, потому что пропустил самое начало, и потому снова слушал эти известия в 22 часа.
  Между тем вернулась Делла и положила перед Мейсоном какую-то бумагу. Мейсон сказал:
  — По правилам, мистер Холбрук, я должен предъявить суду все ваши данные, чтобы вы могли выступить. Я попрошу вас прийти в суд к десяти часам утра. Мы вас долго не задержим. Повторяю, ваши показания чрезвычайно ценны!
  — Я готов сделать все, что нужно, — спокойно ответил Холбрук. — Ведь я и обратился к вам именно для этого. Вы были в суде, когда я зашел к вам первый раз. Но мисс мне сказала, чтобы я обратился к мистеру Дрейку, так как он в курсе дела, и я отправился к нему, чтобы рассказать всю эту историю. Я правильно сделал?
  — Абсолютно правильно, — поспешил уверить его Мейсон.
  — Ну, прекрасно, мистер Мейсон, до завтра!
  Мейсон проводил посетителя до самого выхода. Закрыв дверь, он сделал танцевальное па, подскочил к Делле, схватил ее за талию и прошелся с ней в вальсе, после чего сердечно пожал руку Дрейку.
  — Ты понимаешь, как он нам поможет?!
  — О да, присяжным будет о чем поразмышлять… А если прокурор найдет другого свидетеля, который поклянется, что слышал выстрел много позднее? — возразил Дрейк.
  — Тогда я скажу, что было два выстрела, — улыбнулся Мейсон. — Обвинение окажется в затруднении: каким выстрелом был убит Палмер? Это может привести к оправданию подозреваемого. Ведь никто не сможет доказать, что Даттон лжет, заявляя, что Палмер был мертв, когда он прибыл в назначенное место. Его просто заманили в ловушку, чтобы сделать козлом отпущения.
  — И тем не менее было бы лучше, если бы Даттон не уносил револьвера и не прятал его в трубу, — сказал Дрейк.
  — Кому ты это говоришь? — воскликнул Мейсон, становясь серьезным. — Именно это и затрудняет мою задачу. Но я буду настаивать, что, увидев свое оружие, он совершенно естественно подумал, что девушка, которую он любит, может быть замешана в этом деле.
  — Дезире Эллис? Ты хочешь сказать, что заставишь его в зале суда во всеуслышание признаться, что он влюблен в нее? — спросил Дрейк.
  — О, мой бог, конечно нет! Я не буду заставлять его в этом признаваться, но пусть всем будет видно, как он пытается это скрыть. А когда во время перекрестного допроса это все равно выйдет наружу, как бы он ни сопротивлялся, возникнет благоприятное для него впечатление, что у него вырвали это признание… Все это создаст крайне драматичную и даже романтическую картину. Такие вещи всегда очень трогают публику, и никто не решится покарать такого самоотверженного влюбленного. Мейсон поднял руку:
  — Друзья мои! Закрываем контору и идем обедать. Отпразднуем это событие шампанским.
  Глава 16
  На следующий день утром, когда судья Альварадо уселся на свое место, ему показалось, что Бейли и Гамильтон Бергер затеяли что-то серьезное, так как они продолжали перешептываться даже после прихода судьи.
  И действительно, как только судья ударил своим молоточком и объявил об открытии заседания, Бейли тотчас же поднялся и заявил:
  — С согласия вашей чести обвинение закончило опрос свидетелей.
  Среди присутствующих пробежал шепот удивления, а судья нахмурился.
  — Было бы более тактичным заявить об этом в присутствии защиты на вчерашнем заседании, — сказал он.
  — Мы не могли этого сделать вчера, так как это решение приняли только сейчас.
  — Что ж, я согласен, но считаю необходимым задержать присутствующих для того, чтобы позволить защите пересмотреть свою тактику перед таким неожиданным заявлением обвинения.
  — С согласия вашей чести, — заявил Мейсон, поднимаясь и улыбаясь судье, — защита готова продолжать допросы.
  — В таком случае начинайте, — сказал судья.
  — Нашим первым свидетелем будет мисс Дезире Эллис!
  Оказавшись снова на скамье свидетелей, Дезире на этот раз позволила себе бросить благосклонный взгляд в сторону Даттона.
  — Мисс Эллис, — обратился к ней Мейсон, — вы давно знаете своего поверенного?
  — Да.
  — Давал ли он вам когда-нибудь револьвер?
  — Да, он дал мне свой револьвер на время.
  — Вот вещественное доказательство номер один, револьвер системы «Смит-Вессон» калибра 38, с коротким стволом. Его номер К-424967. Вы узнаете его?
  — Да. Это тот самый, который дал мне Керри Даттон.
  — Чем это было вызвано?
  — Мне несколько раз звонили по телефону неизвестные лица, это меня сильно беспокоило и было крайне неприятно…
  — Ваш поверенный научил вас с ним обращаться?
  — Вынув патроны из барабана, он показал мне, как нужно целиться и нажимать на курок.
  — Что было дальше с этим револьвером?
  — Я положила его в ящик ночного столика, стоящего у изголовья моей кровати.
  — Когда вы его видели в последний раз?
  — Восемнадцатого или девятнадцатого сентября.
  — То есть за несколько дней до убийства?
  — Да.
  — Когда вы снова вспомнили о нем?
  — Это случилось в тот день, когда вы были у меня и попросили показать его вам. Я пошла в комнату и увидела, что револьвер исчез.
  На этот раз поднялся Гамильтон Бергер.
  — Вы помните номер, который имел тот револьвер?
  — Какой номер? Я даже не подозревала, что револьверы имеют номера.
  — Тем не менее, когда мистер Мейсон предъявил вам оружие, которое является вещественным доказательством, и спросил, тот ли это револьвер, который вручил вам поверенный, вы ответили утвердительно, не так ли?
  — По виду это тот самый револьвер, который дал мне мистер Даттон. Кроме того, я доверилась мистеру Мейсону.
  — Не заметили ли вы на револьвере, переданном вам поверенным, какой-нибудь особенности, которая отличает его от других?
  — Нет.
  — В таком случае, мисс, после принесения вами присяги лучше не утверждать чего-либо, в чем вы не совсем уверены.
  Видя, что девушка растерялась, Бергер пошел в новую атаку.
  — Перед тем как вы обнаружили пропажу револьвера, не приходил ли поверенный в ваш дом?
  — Да, приходил.
  — Во время своего пребывания не входил ли он в ту комнату, где вы хранили револьвер? Подумайте хорошенько, прежде чем ответить.
  — Когда они с Хедли дрались, они оба бегали по всей квартире, забегали и в мою комнату, где драка в конце концов и закончилась.
  — В вашу комнату, то есть туда, где хранился револьвер? И когда происходила эта драка?
  — Вечером двадцать первого сентября.
  — В день убийства?
  — Да.
  — Итак, в вечер, когда случилось убийство, ваш поверенный нашел способ попасть в вашу комнату, а затем быстро удалился. Впоследствии вы обнаружили пропажу револьвера?
  — Не совсем так.
  — Отвечайте — да или нет, — перебил ее Бергер.
  — Да.
  — У меня все, — бросил Бергер, возвращаясь на свое место.
  — Есть еще один вопрос, — вмешался тотчас Мейсон. — Кто начал драку?
  — Фред Хедли.
  — Кто первый забежал в ту комнату, где был револьвер?
  — Фред Хедли.
  — И у меня все, благодарю вас, — сказал Мейсон, улыбаясь, — нашим следующим свидетелем будет поверенный Керри Даттон!
  Наклонившись в своему клиенту, Мейсон прошептал:
  — Теперь все зависит от вас самого. Если выдержите удар, вы спасены, в противном случае вы будете осуждены.
  Даттон кивнул головой и пошел к скамье свидетелей. Закончив необходимые формальности, он оказался лицом к лицу с Перри Мейсоном. Мейсон очень искусно направлял допрос, заставляя Даттона говорить о своих занятиях, об отношениях с отцом Дезире, который оставил его опекуном дочери. Затем он спросил:
  — Какова стоимость тех ценных бумаг, которые перешли в ваше распоряжение?
  — Примерно сто тысяч долларов.
  — И до какого времени действует поручительство?
  — До момента, когда наследнице исполнится 27 лет.
  — И какую сумму сейчас составляет остаток по поручительству?
  — Порядка 250 тысяч долларов, считая все виды ценностей.
  Судья наклонился вперед.
  — Сколько вы сказали?
  — Около 250 тысяч долларов, ваша честь.
  — Но каким образом это могло произойти? Вы получили сто тысяч и потратили девяносто шесть…
  — Да, ваша честь. Но условия завещания мистера Эллиса разрешили мне продавать и покупать ценности и делать с ними все, что я сочту выгодным для его дочери.
  — И вы получили такой доход?
  — За вычетом налогов. Именно так, ваша честь.
  — Можно сказать, что вы оказались виртуозом по части выгодного вложения капитала!
  — Сообщили ли вы наследнице о доходах, обеспеченных вами для нее таким образом? — спросил Мейсон.
  — Нет.
  — Почему?
  — Возражаю! — перебил его Бергер. — Причины умолчания неинтересны.
  — Возражение принимается, — сказал судья. — Свидетель ответил, что он не информировал наследницу о доходах. Этого нам достаточно.
  — Мистер Эллис учредил это опекунство с целью защитить мисс Эллис от нее самой? — спросил Мейсон.
  — Да.
  — Думаете ли вы, что, узнав правду о своем состоянии, мисс Эллис может сделать такие расходы, которые будут противоречить воле ее отца?
  — Ваша честь, ваша честь! — горячо запротестовал Бергер. — Этот вопрос грозит увести нас от проблемы, которая интересует суд!
  — Совершенно справедливо! — согласился судья. — Предлагаю защите задавать вопросы по существу.
  Взгляды, которыми обменялись судья и прокурор, словно бы говорили: «Мы не позволим провести себя на мякине!»
  И Мейсон изменил тактику:
  — Вы знакомы с человеком по имени Фред Хедли?
  — Да.
  — Каковы его отношения с мисс Эллис?
  — Однажды она представила его мне как своего жениха.
  — Этот союз не получил вашего одобрения?
  — Нет.
  — По какой причине?
  — Возражаю! — пролаял Бергер. — Суду не интересны причины.
  — Я вижу, к чему ведет защита, — сказал судья. — Возражение отвергнуто. Свидетель может отвечать.
  — Да по той причине, что я считал, что Фред Хедли стремится во что бы то ни стало заполучить деньги мисс Эллис. Эта же причина побудила меня скрывать от мисс Эллис сумму ее возросшего состояния.
  — Возражаю! — прокричал Бергер. — Это не интересует суд!
  — Возражение отклоняется! — возразил судья.
  Мейсон продолжал допрос:
  — В числе ценных бумаг, полученных вами по поручительству, были акции компании «Стир Ринд Ойл»?
  — Были.
  — Что вы с ними сделали?
  — Я их продал.
  — Известили ли вы об этом мисс Эллис?
  — Нет.
  — Высказывала ли мисс Эллис какие-нибудь пожелания относительно этих акций?
  — Да. Она просила меня сохранить их, так как ее отец считал их очень ценными.
  — И вы продали их вопреки ее пожеланиям?
  — Да.
  — Что вы сделали с вырученными деньгами?
  — Через некоторое время я вновь перекупил эти акции.
  — Почему?
  — Да потому что из частных источников узнал о предстоящем повышении курса этих акций.
  — В контакт с Роджером Палмером вы вошли по поводу этих акций?
  — Да. У меня был с ним телефонный разговор.
  — О чем?
  — Палмер просил меня встретиться с Дезире Эллис и похлопотать о том, чтобы она передала ему полномочия владельца акций. Он говорил с ней об этом, но она послала его ко мне. Он просил меня встретиться с ним и сказал, что, если я дам ему еще пять тысяч долларов, он сможет поставить Хедли в такое положение, что это сделает невозможным его брак с мисс Эллис. Я согласился на это свидание.
  — Что произошло потом?
  — Палмер попросил меня позвонить 21 сентября по телефону, который, как он сказал, был временно арендуемым им автоматом. Когда я позвонил, кто-то другой назвал мне другой номер, тоже номер арендованного автомата. Когда я позвонил по этому номеру, мне было назначено время и место встречи.
  — По второму номеру вам ответил Палмер?
  — Я не знаю. Мне ответил мужчина, который старался говорить высоким голосом, а может быть, на самом деле это была женщина. Не возьмусь утверждать.
  — Что сказал вам этот человек?
  — Что я должен как можно скорее отправиться к седьмой лунке на площадке для игры в гольф клуба «Баркли», что случилось недоразумение и человек, с которым я собираюсь встретиться, вынужден был уехать несколько минут назад.
  — О деньгах ничего не говорили?
  — Да, он напомнил мне, чтобы я не забыл взять с собой пять тысяч долларов, обещанные в обмен на его сведения.
  — Во время телефонного разговора вы заметили свидетеля мистера Фултона, которого мы допрашивали перед вами?
  — Да, но я не подозревал, что его интересую я. Я принял его за человека, который просто хотел позвонить по телефону.
  — Вы не подумали, что он за вами следит?
  — Нет, абсолютно.
  Затем по просьбе Мейсона Даттон рассказал о своем приезде в клуб, об обнаружении трупа и о том, что потом последовало.
  Затем наступил момент перекрестного допроса. Скрывая свои подлинные чувства под маской изысканной любезности, Бергер приблизился к нему и сказал:
  — Чтобы прояснить некоторые подробности для себя и для присяжных, я хочу задать вам несколько вопросов, мистер Даттон, если вы не возражаете.
  — Конечно, пожалуйста! — ответил Даттон, приятно удивленный любезностью прокурора (Мейсон описал его как жестокого преследователя добычи).
  — Начнем с обнаружения тела… Вы добрались до седьмой лунки, если я не ошибаюсь, через одну, может быть, через две минуты после девяти часов вечера.
  — Да.
  — На щитке вашей машины есть часы?
  — Да.
  — Они ходят правильно?
  — Да, я проверяю их по радио.
  — Я полагаю, вы человек пунктуальный?
  — Стараюсь.
  — Итак, я предполагаю, что, очень торопясь, вы неоднократно посматривали на часы с момента отъезда от телефонной будки и до приезда в клуб?
  — Да. Останавливая машину у входа в клуб, я отметил, что было 21 час 1 минута.
  — Хорошо. Сколько времени вам понадобилось, чтобы дойти до седьмой лунки?
  — Думаю, минуты три.
  — Значит, вы были у третьей лунки в четыре или пять минут десятого.
  — Да, так.
  — И столько же времени вам понадобилось, чтобы вернуться от лунки в здание клуба?
  — Да.
  — Вы слышали показание сыщика Фултона о том, что вы вышли из здания клуба в 21 час 22 минуты?
  — Да.
  — Вы заметили время вашего возвращения в машину?
  — Нет, но я помню, когда остановился у сточной трубы. Если я не ошибаюсь, было около 25 минут десятого.
  — Представляется вполне правдоподобным. Когда вы подошли в начале десятого к седьмой лунке, вы предполагали увидеть там Роджера Палмера?
  — Да.
  — Небо было достаточно ясным, чтобы позволить вам ориентироваться?
  — Да.
  — Значит, если бы Палмер был на месте, вы смогли бы различить его силуэт?
  — Да.
  — Вы были удивлены, не увидев его?
  — Да. Именно поэтому я и сделал несколько шагов, разглядывая землю вокруг.
  — Землю? — переспросил Бергер. — То есть вы искали человека, с которым у вас было назначено свидание, на земле?
  — Не увидев его, я подумал: что-то случилось, может быть, он почувствовал себя плохо…
  — Да, понимаю. Итак, придя на место и не обнаружив Палмера, вы тут же занялись его поисками на земле.
  — Я не сказал, что сразу.
  — Нет, этого вы не сказали, но это представляется очевидным само собой. Не видя силуэта Палмера на фоне неба, вы начали искать его на земле… В 21 час 5 минут?
  — Да, так.
  — И ваша нога наткнулась на тело, которое лежало на земле?
  — Не сразу, нет…
  — Нет? Сколько же вам понадобится времени, чтобы отыскать его? 10, 20 секунд?
  — Пожалуй, даже 30.
  — И вы тотчас опустились на колени возле него?
  — Да.
  — Я буду считать с запасом. В 21.06 вы оказались на коленях около трупа… Вы согласны?
  — Да.
  — Что вы сделали после этого? Вы убедились, что он мертв. Для этого вам хватило 10 секунд?
  — Приблизительно.
  — А потом?
  — Я поспешил, чтобы позвонить в полицию, но споткнулся обо что-то, лежавшее в траве. Нагнувшись, я понял, что это был револьвер, мой револьвер…
  — Вы были уверены, что это именно ваш револьвер?
  — Я был почти убежден в этом.
  — И тогда?
  — Тогда я понял, что попал в чрезвычайно щекотливое положение.
  — Я бы сказал… как нельзя более щекотливое положение!!!
  — Да.
  — И вам захотелось немного подумать, прежде чем начать действовать дальше?
  — Совершенно верно.
  — И наконец вы решили как можно скорее покинуть место происшествия?
  — Да.
  — Как только было принято это решение, вы быстро вернулись в здание клуба, пробежали через него, вскочили в свою машину и рванули прочь на предельной скорости?
  — Да.
  — Мы знаем, что вы выехали в 21.22… Тело вы обнаружили в 21.06… Таким образом, между двумя этими событиями прошло 15 минут, целых 15 минут… мистер Даттон.
  — Я не осознавал, что это продолжалось так долго. Я старался привести в порядок свои мысли.
  — И утаить некоторые факты?
  — Нет, вовсе нет.
  — Вы должны отдавать себе отчет о том, что револьвер является важной уликой, не правда ли?
  — О да, конечно!
  — И тем не менее вы унесли его с собой и спрятали под сточной трубой… Можно сказать, что вы хотели скрыть эту улику.
  — Да, пожалуй…
  — В таком случае не притворяйтесь, будто вы не способны спрятать вещественное доказательство преступления. Именно поэтому я вас спрашиваю во второй раз, что вы делали в течение этой четверти часа?
  — Я не знаю…
  — Когда вы подобрали револьвер, вы подумали, что он ваш?
  — Да.
  — Почему?
  — Да потому, что это был «Смит-Вессон» той же модели, какую я купил.
  — А каким образом вы разглядели, что это «Смит-Вессон»? Я знаю, что небо было ясное, но все же?
  — У меня был карманный электрический фонарик.
  — Что? — вскричал Бергер таким тоном, как будто Даттон сознался в совершении преступления.
  — У меня был карманный фонарик, — повторил Даттон.
  — А почему вы до сих пор не сказали о нем?
  — Потому что меня о нем никто не спрашивал.
  — В самом деле? Существуют, видимо, и другие предметы, совершенно невинные, о которых вы не упомянули только потому, что никто вас о них не спросил?
  — Но я не считаю, что ношение фонарика является чем-то противозаконным. А вы?
  — Нет, но если у вас был электрический фонарик, то почему вы не воспользовались им, когда искали тело на земле?
  — В этом не было необходимости, вот и все.
  — Даже чтобы осветить человека, когда вы его нашли?
  — Мне не нужен был свет, чтобы понять, что он мертв.
  — Но для того, чтобы опознать его?
  — Я не был знаком с Роджером Палмером и никогда его не видел, только говорил с ним по телефону.
  — Вы просто предположили, что это был именно он?
  — Да.
  — Но это мог быть и кто-то другой?
  — Да.
  — И вы не проявили любопытства и не посмотрели на него при свете?
  — Нет.
  — Другими словами, вы знали, чей это труп, мистер Даттон, не правда ли?
  — Нет, я только предполагал, что это он.
  — Но когда вы нашли револьвер, вы осмотрели его с помощью фонарика, да?
  — Да.
  — Для того чтобы убедиться, что это действительно ваш револьвер? Вы посмотрели на его номер?
  — Да, кажется, посмотрел.
  — И вы заметили, что из него был сделан выстрел?
  — Да.
  — И что вы сделали?
  — Я протер его носовым платком.
  — Но таким образом вы стерли с него все отпечатки пальцев, в том числе и чужие, если они на нем были?
  — Боюсь, что да.
  — И после этого вы нам рассказываете, что не способны утаить улики?
  — О, нет, великий боже!
  — Тогда зачем вы обтерли этот револьвер?
  — Я не хотел, чтобы на нем остались мои отпечатки.
  — Почему?
  — Я был испуган, я боялся, что меня обвинят в этом преступлении.
  — Ах, вот как! Только тут вы поняли, что вас могут посчитать виновным? У вас не возникло такого опасения тогда, когда вы нашли свой револьвер рядом с трупом?
  — Нет! Я подумал, что нужно немедленно предупредить полицию и принять все меры для того, чтобы сохранить отпечатки пальцев убийцы на оружии. Я хотел поспешить к ближайшему телефону и сказать: «Я предполагаю, что это мой револьвер. На нем должны быть мои отпечатки, но также отпечатки и убийцы!» Я не схватился бы за платок, чтобы стереть все отпечатки… я не стал бы прятать этот револьвер под трубой… я бы… но я потерял рассудок!
  — Что вы сделали после того, как вытерли револьвер?
  — Побежал к своей машине.
  — Нет! По вашим же собственным словам, вы были там еще пятнадцать минут! Что вы там делали?
  — Я вытирал револьвер!
  — Энергично терли?
  — Да.
  — И дышали на него, чтобы получше снять отпечатки?
  — По-видимому, да.
  — Очень подходящее поведение для человека, который не хочет, чтобы его заподозрили в сокрытии улик!
  Бергер горестно закрыл глаза, разведя руки и качая головой. Затем он направился к своему месту, но вдруг обернулся, как бы вспомнив что-то особо важное.
  — Кстати, по вопросу о поручительстве, мистер Даттон! Вы нам сказали, что сумма наследства составляла 100 тысяч долларов, из которых вы передали наследнице 96 тысяч, а после всего этого осталось около 250 тысяч.
  — Да.
  — Вы продали акции «Стир Ринд Ойл», оставшиеся от мистера Эллиса, а затем перекупили их на собственное имя?
  — Да. Когда мне показалось, что они могут подняться в цене.
  — И сейчас эти акции стоят в несколько раз дороже, чем тогда, когда вы их покупали?
  — Да.
  — Но с какой целью вы записали их на свое имя?
  — Дело в том, что это было мошенничество — эти акции все равно должны были продолжать падать!
  — Не понимаю, — сказал Бергер. — Значит, если бы акции продолжали падать, вы собирались принять убытки на себя, но если бы они стали повышаться, вы вернули бы их, согласно поручительству, наследнице?
  — Вроде так!
  — Вроде так, — повторил Бергер саркастическим тоном. — И вы действительно вернули эти акции наследнице?
  — Да.
  — Благодаря этому она и стала обладательницей двухсот пятидесяти тысяч?
  — В значительной мере так.
  — Все это представляется мне в некотором роде финансовым жонглированием, но, поскольку я профан в этой области, не буду судить о вашей правомочности… Поскольку вы советник по вложениям капитала, у вас, вероятно, есть клиенты и кроме мисс Эллис?
  — Да, конечно.
  — Вам случалось продавать принадлежащие им ценности без их ведома?
  — С другими клиентами положено совершенно другое…
  — Они спрашивают от вас время от времени отчет, я полагаю? А сколько раз вы отчитывались перед мисс Эллис?
  — Ни разу.
  — Вы восстановили акции «Стир Ринд Ойл» до 21 сентября или после?
  — Как раз к этому дню.
  — К этому дню, — повторил Бергер. — Это крайне интересная деталь. Значит, когда Палмер вам позвонил по телефону, вы уже восстановили акции по поручительству?
  — Это не оказало никакого влияния на мои действия.
  — Скажите, не обращались ли вы случайно к этому времени к какому-нибудь юристу?
  Даттон колебался.
  — Да или нет? — настаивал Бергер. — Обращались ли вы к юристу перед 21 сентября?
  — Да.
  — Подвожу итог. После консультации с человеком, знающим законы, незадолго до убийства вы восстановили акции, которые мисс Эллис просила вас не продавать и которые без ее ведома вы сначала реализовали, а потом купили, записав уже на свое имя. Перекрестный допрос оказался полезным. Допрашивая вас первым, ваш адвокат с большой тщательностью избегал задавать вам эти вопросы, не правда ли?
  — Протестую! Свидетель не знает, каковы мои намерения и чего я избегаю, — сказал Мейсон.
  — Протест принят! — сказал судья.
  Бергер широко улыбнулся присяжным:
  — Перекрестный допрос исчерпан!
  Он двинулся на свое место с торжествующим видом, как человек, который наконец сделал то, о чем давно мечтал.
  Глава 17
  — Вызовите мистера Холбрука! — попросил Мейсон служителя.
  Появился Холбрук. Выполнив требуемые формальности, он занял место свидетеля.
  — Есть ли у вас особые причины запомнить события, произошедшие 21 сентября сего года? — спросил Мейсон.
  — Да. В этот вечер приехала моя золовка, для того чтобы провести свой отпуск вместе с нами.
  — Поехали вы ее встречать на вокзал или в аэропорт?
  — Да. В аэропорт. Ее самолет прибывал в 22.50.
  — Не произошло ли в тот же вечер какое-нибудь событие, которое обратило на себя ваше внимание?
  — Да, сэр.
  — Что именно?
  — Примерно около девяти вечера, когда я вышел покурить, я услышал выстрел.
  — Протестую! — сразу же закричал Бергер. — Свидетеля подталкивают к выводу.
  — Ну, скажем, звук взрыва, — поправил его Мейсон. — Вы можете определить, откуда он донесся?
  — С площадки для игры в гольф.
  — Как ваш дом расположен по отношению к площадке?
  — Он стоит на улице, которая идет вдоль нее.
  — Вам известно место, где находится седьмая лунка?
  — Да, примерно в ста пятидесяти метрах от моего дома.
  — Чтобы избежать ошибки, покажите и пометьте карандашом на этом плане место вашего дома и седьмой лунки.
  После того как это требование было выполнено, Мейсон обратился к Бергеру:
  — У вас есть вопросы к свидетелю?
  Оторопевший Бергер обратился к судье:
  — С согласия вашей чести, я прошу, чтобы этот план был аннулирован как не имеющий никакого отношения к рассматриваемому делу.
  Судья обратился к Мейсону:
  — Прошу вас объяснить, для какой цели вы пригласили сюда этого свидетеля?
  — Охотно, ваша честь, — ответил Мейсон. — Судмедэксперт заявил, что смерть Палмера наступила между половиной десятого вечера и двумя часами ночи. Но во время перекрестного допроса он признал, что этот факт нельзя установить с точностью, и допустил, что, возможно, хотя и маловероятно, что смерть Палмера наступила в половине девятого. Мы все помним утверждение Даттона, что, когда он прибыл на место свидания, Палмер был уже мертв.
  Бергер разразился хохотом и сделал вид, что не может успокоиться.
  — Похоже на то, что свидетель слышал шум детонации мотора или разрыва шин, но под давлением защиты убедил себя в том, что это был выстрел! А теперь он хочет убедить присяжных не только в том, что это был выстрел, но и в том, что именно этим выстрелом был и убит Роджер Палмер! Ваша честь, это все настолько странно, что едва ли стоит терять на это время.
  Судья отрицательно покачал головой.
  — Ваши слова, господин прокурор, на мой взгляд, подчеркивают важность этого свидетельства и его допустимость. Продолжим допрос свидетеля.
  Бергер вздохнул и протянул руки к присяжным, как бы показывая им, что его заставляют терять время против его воли, затем спросил:
  — Откуда вы знаете, что услышали звук именно в 21 час?
  — Я вышел покурить на крыльцо и вспомнил, что как раз начинается передача новостей по телевидению.
  — Эту программу вы слушаете каждый вечер?
  — Да, почти.
  — Это единственная информационная программа, которую вы слушаете?
  — О, нет.
  — Вы следите и за другими?
  — Конечно, особенно за той, которую ведет Карлтон Кенни.
  — Она начинается, кажется, в 23 часа?
  — Да. Иногда я слушаю и другие информационные программы.
  — Что же начиналось тогда, когда вы услышали звук выстрела?
  — Новости Ральфа Вудли.
  — Вудли, — повторил Бергер.
  — Нет, нет, — ответил свидетель. — Я хотел сказать — Джорджа Тилмэна.
  — Одну минутку! Вы только что сказали о новостях Вудли.
  — Да, я оговорился. Но потом вспомнил…
  — Что передача Вудли идет в десять, а не в девять вечера?
  — Да.
  — Когда я вас спросил, какого ведущего вы собирались слушать, вам тотчас же пришло в голову имя Вудли?
  — Да. Я ошибся.
  — А, может быть, вы и в самом деле слышали взрыв в 22 часа?
  — Нет-нет, это было в 21 час. Передача шла уже две или три минуты, когда я начал слушать.
  — Мистер Холбурк! Я не сомневаюсь в вашей искренности, но у меня есть два свидетеля, которые тоже живут неподалеку от площадки для гольфа. И они утверждают, что слышали выстрел после 22 часов. В тот же вечер… Вы могли ошибиться, так как для вас этот вечер был не совсем обычным из-за необходимости встречать в аэропорту сестру супруги.
  Голос Бергера был коварным и убеждающим, но свидетель держался твердо.
  — Нет, я уверен, что это было как раз в 21 час.
  — Как случилось, что вы ничего не сообщили полиции сразу же после того, как прочли об убийстве в газетах?
  — На следующее утро я не читал газет, так как на рассвете мы все трое отправились в автомобильное путешествие по стране.
  — И сколько времени продолжалась эта поездка?
  — Три недели.
  — И за это время до вас не доходили слухи об убийстве?
  — Нет, не доходили! Местных газет я не видел, а в других о нем сообщалось лишь в нескольких строчках. Я не отдавал себе отчета в том, что это произошло, можно сказать, в двух шагах от моего дома.
  — Значит, только после вашего возвращения вы поняли важность слышанного вами взрыва, происшедшего три недели назад?
  — Так точно, сэр.
  — Через три недели?
  — Да.
  — Теперь согласитесь, мистер Холбрук, что вашим воспоминаниям по той же причине не хватает точности. Вы могли спутать одну передачу с другой. Вы могли принять звук детонации за выстрел…
  — Нет, это все же была передача Тилмэна.
  — Вы так думаете? — спросил Бергер, наклоняясь вперед и устремляя взгляд прямо в глаза свидетеля. — Но вы не решитесь в этом поклясться, не правда ли?
  Холбрук погрузился в воспоминания, затем — после продолжительной паузы — заговорил снова:
  — Нет, по совести, я не решусь утверждать это под присягой.
  — Благодарю вас, — сказал Бергер, поднимаясь. — У меня все.
  Судья Альварадо объявил, что закрывает заседание и назначает продолжение процесса на завтра, на десять часов утра.
  В то время как публика выходила из зала, Даттон наклонился к Мейсону:
  — Каковы мои шансы сейчас?
  — Такие, каких я и ожидал, — ответил Мейсон, складывая бумаги.
  — Вы, кажется, не слишком надеетесь на благоприятный исход?
  — Постарайтесь обо всем забыть, Даттон, и хорошенько отдохнуть в эту ночь. Никто не знает заранее, в какую сторону склонится мнение присяжных.
  Адвокат поклонился служителю и полицейскому, которые пришли за Даттоном, и, ободряюще улыбнувшись Делле, вышел из зала суда.
  Оказавшись у себя в кабинете, Мейсон сбросил с лица улыбку и выражение спокойной уверенности и попросил Деллу вызвать Пола Дрейка.
  — Нам нужно что-то делать, иначе наш клиент будет признан виновным в убийстве.
  — Ты считаешь, что дела настолько плохи? — спросила Делла сочувственно.
  — Да. Я полагаю, что присяжным совсем не нравится тот факт, что Даттон распоряжался деньгами без ведома Дезире Эллис, заставляя ее думать, что ко времени истечения поручительства ей ничего не останется. Это, конечно, очень повредит нашему клиенту в их мнении.
  Когда через некоторое время появился Пол Дрейк, Мейсон спросил его:
  — Пол, дорогой, не найдется ли в твоей умной голове хоть какой-нибудь завалящей идеи, которая помогла бы Керри Даттону? Нам нужно найти хоть что-то.
  Дрейк поудобнее устроился в своем кресле, в то время как адвокат стал расхаживать по комнате, продолжая развивать свою мысль:
  — Нам очень пригодилось бы что-нибудь драматическое, что поразило бы всех… Нам это просто необходимо, потому что Бергер увел у нас из-под носа единственного свидетеля, на которого я мог возлагать хоть какие-нибудь надежды… Я так надеялся, что он сумеет внести хоть какое-то сомнение в эту такую ясную картину…
  — А как ты думаешь, Перри, районный прокурор не блефовал, когда говорил, что у него есть два свидетеля, которые слышали и будут утверждать, что слышали выстрел в 22 часа?
  — Нет, что ты, эти свидетели наверняка у него есть. Он не стал бы рисковать, не имея их. Но вот что мне очень любопытно — почему он не вызвал их в суд? Это определенно говорит о том, что он не хочет прибегать к их показаниям без крайней необходимости, и за этим, без сомнения, что-то кроется. Надо заставить его вызвать в суд этих свидетелей и подвергнуть их пристрастному перекрестному допросу — возможно, это что-то даст!
  — Да, возможно, из этого можно будет извлечь некоторую пользу и для нашего клиента. Ах, если бы!
  — К каким бы результатам ни привел их вызов в суд, я должен его добиться, иначе положение нашего клиента останется крайне неутешительным. Его уже вполне можно считать кандидатом в газовую камеру, в лучшем случае — на пожизненное тюремное заключение. И вот еще что, Пол, я очень прошу тебя достать мне самый лучший, какой только существует в настоящее время, прибор для нахождения металла в почве. Не помню где именно, но недавно я читал, что изобретен новый такой прибор с очень высокой чувствительностью.
  — Ты говоришь, вероятно, о миноискателе?
  — Да-да, именно о нем я говорю, просто никак не мог вспомнить, как он называется.
  — Ну, и что мы будем с ним делать?
  — Достав этот прибор, мы пойдем с ним в клуб «Баркли» и прогуляемся по площадке для игры в гольф. Вероятно, по всей площадке нам гулять не придется, достаточно будет походить вокруг седьмой лунки.
  — А зачем? Что ты хочешь там найти?
  — Гильзу!
  — Перри, ведь Роджер Палмер, как установлено, был убит из револьвера, а револьверы не выбрасывают гильзы — это элементарно, это знает даже пятилетний ребенок!
  На это адвокат возразил с упорством:
  — Но человек, который стреляет из револьвера, может выбрасывать гильзы!
  — А не объяснишь ли ты мне, Перри, как это может помочь твоему клиенту?
  — Если убийство было действительно совершено до 21 часа, убийца с сообщниками завлек туда Даттона, а после этого бросил револьвер возле тела Палмера и сквозь заросли кустов скрылся.
  — Но если мы попадем туда днем, — возразил Дрейк, — мы рискуем нарваться на толпу игроков в гольф.
  — Ну и что? — беспечно спросил Мейсон.
  Пол Дрейк внимательно посмотрел на него, и широкая улыбка осветила его лицо:
  — Ах вот оно что! Если я тебя правильно понял, всеобщее внимание будет как раз весьма и весьма желательным для нас, не так ли, мистер Мейсон? Чем больше там будет людей в момент, когда мы найдем эту гильзу — если, конечно, мы ее найдем, — тем лучше для нашего дела?
  — Ну конечно же, Пол! Ибо тот факт, что мы с тобой разыскиваем эту гильзу, показывает, что мы придаем большое значение свидетельству Холбрука.
  — Значит, если бы там каким-то образом появились и журналисты, это нас отнюдь не огорчило бы?
  — Мы отлично поняли друг друга, Пол! — улыбаясь, сказал Мейсон, а затем обратился к Делле: — Ты же отправляйся в спортивный магазин и купи самый лучший костюм для игры в гольф. Постарайся выбрать такой, чтобы при виде его все женщины, играющие в гольф, побледнели от зависти, — то есть самый лучший, какой только может быть. Пусть тебя не смущает цена — помни, этот костюм должен быть таким, при виде которого не только бледнеют от зависти женщины, но главные редакторы любых газет начинают испытывать страстное и неудержимое желание опубликовать на первых страницах ближайшего выпуска твою цветную фотографию! Словом, это должен быть не костюм, а шедевр!
  Мейсон еще не успел закончить свою речь, как Делла вскочила на ноги и, крикнув: «Я мигом!», вылетела за дверь.
  Глава 18
  Большая группа игроков в гольф, не теряя, впрочем, добродушия и достоинства, с удивлением рассматривала Перри Мейсона, Деллу Стрит, Пола Дрейка и одного из его сотрудников, который был вооружен миноискателем последней модели. Вся эта группа направилась прямо к седьмой лунке.
  Видя интерес, который вызвало у игроков их присутствие, Мейсон сказал с доброжелательной и обезоруживающей улыбкой:
  — Мы бы не хотели прерывать вашу игру, господа, мы только попросим вас немного отодвинуться от этой вот лунки.
  — А что это у вас такое? — спросил один из игроков, указывая на миноискатель.
  Вместо того чтобы просто и прямо ответить на этот вопрос, Мейсон сказал:
  — Все вы, несомненно, слышали об убийстве, которое не так давно произошло здесь, не правда ли? Так вот, сейчас мы ищем одно вещественное доказательство, которое может послужить убедительной уликой.
  — А что именно?
  — Видите ли, мы думаем, что, может быть… а впрочем, нет… я не могу пока дать вам точного ответа, отвечу приблизительно — мы пытаемся и надеемся обнаружить здесь предмет, который подкрепит и подтвердит наше предположение о том, что произошло здесь в тот вечер.
  — Мне кажется, я узнал вас. Ведь вы Перри Мейсон, знаменитый адвокат?
  Изображая смущение, Мейсон вежливо поклонился:
  — А это Пол Дрейк — руководитель частного сыскного агентства. Что же касается дамы, то это мисс Делла Стрит, моя личная секретарша.
  Одетая в очень элегантный костюм с предельно короткой юбочкой, Делла выглядела просто ослепительно.
  К группе игроков, которые толпились у седьмой лунки, присоединились новые. Об игре никто и не вспоминал.
  — Ну, — сказал Мейсон, обращаясь к помощнику Пола, который держал миноискатель, — я думаю, можно начинать.
  Тот сразу же надел наушники и начал медленно прохаживаться по участку, который зарос высокой травой в районе седьмой лунки.
  По клубу новость распространилась очень быстро, и вокруг Мейсона и его помощников собралось не менее полусотни человек, очень заинтересованных тем, что происходит.
  Члены правления клуба также присоединились к толпе. Когда один из сотрудников направился к зданию клуба, Дрейк тихо шепнул на ухо Мейсону:
  — Наверняка побежал звонить журналистам! Он, правда, не знает, что я опередил его.
  — Но вы ведь понимаете, Пол, что лично я не могу устраивать себе рекламу! — лукаво улыбаясь, произнес Мейсон. — Самореклама противоречила бы элементарным правилам моей профессии!
  — Так вот, оказывается, — улыбнулся Дрейк, — почему вы так хотели, чтобы я тоже участвовал в поисках!
  Все это время помощник Пола, не переставая, водил миноискателем по зеленому полю вокруг лунки, но уже не седьмой, а соседней, затем он прошел мимо песчаной ловушки и ступил на неровное поле.
  — Есть! — закричал он вдруг с торжеством в голосе.
  — Пойдем-ка посмотрим, что он нашел, — быстро отозвался Мейсон.
  Подойдя, Пол Дрейк тотчас же опустился на колени, и его руки начали быстро перебирать траву там, где прибор в руках его сотрудника подал сигнал.
  — Вот она!
  Он поднялся и показал Мейсону медную гильзу.
  — Пометь место! — распорядился просиявший Мейсон.
  Дрейк вбил в землю маленький колышек, Делла подошла с фотоаппаратом и сделала не менее десятка снимков. Снимала она в основном Мейсона с гильзой в руке с различных точек.
  После этого Мейсон с Дрейком стали через лупу с большим увлечением внимательно рассматривать свою находку.
  — Скажите, пожалуйста, вы нашли именно то, что искали? — спросил один из любопытных. — И еще скажите, если можете, какие последствия будет иметь эта находка?
  — Простите меня, но сейчас я, к сожалению, не могу еще сказать ничего определенного, — с ангельской улыбкой ответил Мейсон. — Видите ли, если я сейчас что-нибудь скажу, меня могут обвинить в попытке повлиять на общественное мнение… Думаю, что подробности будут утром в газетах. Ради бога, простите, но мне нужно с глазу на глаз поговорить со своим коллегой, — добавил он, так как Пол изо всех сил тащил его за рукав.
  Когда они отошли подальше, Мейсон спросил его:
  — В чем дело, Пол?
  — Эта гильза не от револьвера, а от автоматического пистолета 32-го калибра, а убийство было совершено из револьвера 38-го калибра.
  — И что же дальше?
  — А то, что эта гильза не может быть убедительным вещественным доказательством в пользу Даттона.
  — Почему же?
  — Да потому, что в деле не было двух пистолетов.
  — Откуда ты знаешь, что не было?
  — Я не знаю, конечно, но можно предположить… очевидно!
  — Оставь предположения прокурору. Мы с тобой только что нашли очень важное вещественное доказательство. Идем-ка лучше закончим наше исследование!
  — Что ты имеешь в виду? Ты еще что-то надеешься найти? — спросил оторопевший Дрейк.
  — Мы не уедем отсюда, пока не убедимся, что здесь больше нет решительно ничего! — сказал ему Мейсон тоном дружеского упрека.
  Дрейк испытующе посмотрел на него и сказал:
  — Понятно, ты хочешь задержаться до прибытия репортеров?
  — Что за намеки! — Мейсон возмущенно вытаращил глаза.
  — Попомни мои слова, Перри, районный прокурор скажет, что ты сам принес сюда эту гильзу, подбросил ее в кусты, а потом сделал вид, что нашел с помощью миноискателя!
  — Сможет ли он доказать это? — возразил адвокат.
  — О боги, я надеюсь на это. Иди, Пол, продолжим работу.
  Вернувшись к группе любопытных, Мейсон заявил:
  — Думаю, мы уже нашли то, что искали, но все же хотим убедиться, что здесь больше ничего нет, что в этой траве не скрывается ничего, что могло бы оказаться полезным для следствия.
  Сотрудник Пола Дрейка возобновил работу и продолжал ходить до тех пор, пока к ним не подбежал журналист с фотографом.
  — Скажите, шеф, что здесь происходит?
  Мейсон сделал вид, что колеблется и отвечает неохотно:
  — Поскольку вы уже видели миноискатель, мы не будем скрывать, что речь идет о металлическом предмете…
  — Они уже нашли одну гильзу! — крикнул кто-то из зевак.
  — А нельзя ли взглянуть на нее, мистер Мейсон? — спросил заинтересованный журналист.
  — Поскольку ее уже видели все эти господа, — Мейсон указал на толпу зрителей, — я могу и вам ее показать.
  С этими словами он развернул носовой платок, в который незадолго до того завернул гильзу, а фотограф сделал два снимка всей группы, затем дважды снял гильзу крупным планом, а потом несколько раз щелкнул Перри Мейсона. Репортер в это время что-то писал в своем блокноте.
  После этого Мейсон снова завернул драгоценную гильзу в платок, спрятал ее в карман и добавил:
  — Боюсь, больше мы ничего здесь не найдем. Идем, Пол!
  — Что навело вас на мысль, что эта гильза может оказаться здесь? — спросил репортер.
  — Один очень простой факт, а именно то, что был не один выстрел, а два, — ответил Мейсон. — Один прозвучал около девяти, второй — на час позже. Ну, а вы сами понимаете, там, где было сделано два выстрела, должно быть и две гильзы. В том револьвере, который нашла полиция, не хватало одного патрона.
  — Но ведь эта гильза от автоматического пистолета, — заметил репортер вполне резонно.
  — Да, да, совершенно верно, — с загадочной улыбкой подтвердил Мейсон. — До свидания, господа. Извините, что помешали вам играть. Но это в интересах правосудия.
  Глава 19
  На следующий день, как только возобновилось судебное заседание, первым в качестве свидетеля был вызван Пол Дрейк.
  — Вы частный детектив, мистер Дрейк?
  — Да.
  — Знаете ли вы площадку для гольфа клуба «Баркли»?
  — Да.
  — Когда вы были на ней в последний раз?
  — Вчера между тремя и четырьмя часами дня.
  — Вы играли в гольф?
  — Нет, что вы, я проводил исследование места вокруг седьмой лунки с помощью миноискателя.
  — Ну и как, удалось вам найти что-нибудь интересное?
  — Да, я нашел пустую гильзу 32-го калибра.
  — И что вы с ней сделали?
  — Я передал ее мистеру Мейсону, предварительно пометив с помощью перочинного ножа.
  — Вот пустая гильза. Мистер Дрейк, та ли это гильза, которую вы нашли на площадке клуба «Баркли», недалеко от седьмой лунки?
  — Да, это она.
  — С позволения вашей чести, защита просит включить эту гильзу в число вещественных доказательств под номером один от защиты.
  Гамильтон Бергер тотчас же поднялся и с улыбкой обратился к судье:
  — С согласия вашей чести, я прошу разрешения задать свидетелю несколько вопросов.
  — Это ваше право, спрашивайте.
  Бергер обратился к Дрейку:
  — В качестве частного сыщика много ли вы работаете на мистера Мейсона?
  — Да.
  — Можно ли считать, что девять десятых вашего времени вы отдаете выполнению его поручений?
  — Нет, это не совсем так. Скажем, три четверти будет вернее.
  — И какова же цена одного дня вашей работы?
  — Пятьдесят долларов в день плюс оплата всех расходов.
  — Неплохой гонорар. Полагаю, вы стоите тех денег, которые платит мистер Мейсон?
  — Мы всегда делаем все, что можем, для своих клиентов.
  — Обеспечиваете им все, что они требуют?
  — Все, что в наших силах.
  — Когда вы отправились на площадку для гольфа клуба «Баркли», вы знали, что вам нужно искать гильзу?
  — Да.
  — Вам удалось найти гильзу, но у вас нет никаких данных о том, когда ее отстреляли, не так ли?
  — Так.
  — Это могло произойти год тому назад?
  — Думаю, что да.
  — А могло быть и так, что она была брошена в траву за несколько секунд до того, как вы ее нашли?
  — Возможно и такое.
  — Когда вы вели поиски, вокруг вас было много народу?
  — Да.
  — И один из этих людей мог бросить гильзу в траву, когда вы стояли к нему спиной?
  — Я допускаю это.
  — Во всяком случае, вы доложили мистеру Мейсону, что нашли то, что искали?
  — Безусловно.
  — Последний вопрос. Кооперация с мистером Мейсоном обеспечивает вам приличный годовой доход?
  — Да.
  — Это все, — презрительно обронил Бергер перед тем, как сесть на свое место.
  — Старый бандит! — прошептал Мейсон на ухо секретарше. — Но тактикой ведения допроса владеет блистательно.
  — Вы закончили? — спросил судья у Бергера. — У вас есть возражения против включения этого предмета в число вещественных доказательств?
  — Разумеется, ваша честь! Я настойчиво возражаю, так как эта гильза не соответствует оружию, из которого совершено убийство. Поэтому я не вижу причины, почему она должна фигурировать в числе вещественных доказательств. Она могла бы еще представлять интерес, если бы удалось установить момент, когда она появилась на месте преступления, но свидетель сам признал, что это невозможно.
  — Тем не менее суду кажется, что присутствие этой гильзы на месте преступления представляет известный интерес. Поэтому мы принимаем предложение защиты включить ее в качестве вещественного доказательства. Суд предоставляет защите время для того, чтобы она могла доказать важность предложенного ею вещественного доказательства.
  — В таком случае, ваша честь, — тотчас же сказал Бергер, — предлагаю перенести продолжение процесса на завтра. Попробую тоже сделать какое-нибудь неожиданное открытие, представляющее такой же интерес.
  Нахмурив брови, судья Альварадо приготовился отклонить эту просьбу, но вмешался Мейсон:
  — Защита согласна.
  — Если обе стороны согласны, заседание прерывается! — объявил судья. — Продолжение завтра в десять часов утра.
  Испепеляя взглядом Бергера, который изо всех сил старался не смотреть в его сторону, Пол Дрейк присоединился к Мейсону.
  — Когда-нибудь он вынудит меня стукнуть его по шее! — с чувством сказал Дрейк.
  — Спокойно, Пол, он только исполняет свой долг.
  — Возможно, однако мне крайне не нравится манера, в которой он это делает.
  — Мне она нравится не больше, чем тебе, но манера, в которой я делаю свою работу, ему должна нравиться еще меньше. Если только он повернется к нам лицом, я смогу сказать ему «До свидания» таким же презрительным тоном, каким он провозгласил это свое: «У меня все». Ну, ладно, Пол, идем! — через некоторое время сказал Мейсон, беря его под руку и мягко увлекая к выходу.
  Глава 20
  Когда все они вернулись в контору адвоката, Делла протянула Мейсону газету.
  — Шеф, ты весьма фотогеничен!
  — Возможно, — ответил Мейсон, улыбаясь. — Но я твердо уверен, что эту фотографию опубликовали не столько из-за моей фотогеничности, сколько из-за твоей, Делла! Единственное, с чем меня можно поздравить, — это что я заставил тебя купить этот костюм. Он так подчеркивает твое очарование!
  — Мерси, — отозвалась Делла, приседая.
  Мейсон прочитал статью в газете и сказал:
  — Совсем неудивительно, что Бергер почувствовал себя уязвленным. У журналиста неплохо получилось!
  Мейсон сложил было газету, но в это время его внимание было привлечено неким заголовком.
  — Вот это да! — воскликнул он. — Кажется, покойного Роджера Палмера и после смерти не оставили в покое. Его имя снова всплыло в связи с делом об удушении чулком в дешевом отеле. Помнишь, Пол, твой сотрудник упоминал об этом?
  — Да. Я отлично помню, у Палмера оказалось алиби.
  — Да, но выяснилось, что он жил не только в той гостинице, где было совершено убийство. Таких убийств, оказывается, было несколько, и Палмер был зарегистрирован еще в одном отеле, где произошло точно такое же убийство. Такое совпадение показалось следователю весьма подозрительным. Тем не менее совпадения действительно случаются. Во всяком случае, создается впечатление, что покойный Палмер был весьма сомнительной фигурой, чтобы не сказать больше, — чем-то вроде мастера шантажа высокого класса. Тайная борьба, которую он вел против нынешнего президента «Стир Ринд Ойл»… Эти скандальные разоблачения, которые он предлагал сделать нашему клиенту относительно Фреда Хедли… дай мне доклад Пола, я посмотрю его еще раз.
  Мейсон погрузился в изучение документов, перечитывая отдельные места…
  Через несколько минут он вдруг резко поднял голову, собираясь что-то сказать, но промолчал и глубоко задумался. Отсутствующим взглядом он уставился на лежащие перед ним бумаги.
  — Ты что-то нашел? — спросила Делла.
  — Еще не знаю, — ответил Мейсон. Затем он встал и принялся расхаживать по комнате в состоянии полной отрешенности. Наконец остановился и сказал: — Вот что, Делла, я попрошу тебя дать объявление в вечерних газетах. Да, да, я знаю, что уже поздно для обычных небольших объявлений. Но попроси их дать в рамке на любой полосе. Скажите, что это очень важно и что цена не имеет значения.
  — А текст? — спросила Делла.
  — Прежде всего две прописные буквы П и М — самым крупным шрифтом. Затем текст: «То, что было найдено в траве на площадке для гольфа, сейчас приобретает особую ценность. Точно в девять часов позвоните по телефону номер… и выполните инструкции, которые вам дадут».
  — А какой номер я должна вписать?
  — Ты укажешь номер одного из автоматов в Голливуде — выбери сама и запиши его для меня.
  — А если возникнут затруднения с газетой?
  — Скажи им, что если они поместят это объявление и не проговорятся о нем никому, то именно им будет скоро предоставлена возможность напечатать сенсационную историю первыми.
  — Хорошо, — ответила Делла.
  Затем Мейсон позвонил Полу и сказал, чтобы он посадил в кабину автомата своего человека, а также приготовил место для встречи, если объявление сработает, — самое уединенное и незаметное, но достаточно близко от шоссе. Например, мусорная свалка.
  — А что мы будем делать, если оно не сработает?
  — Тогда мы позвоним ему и скажем, что делать дальше. Поторапливайся, Пол, это, может быть, развязка.
  — Ты напал на след?
  — Я рискую, сильно рискую.
  Потом он позвонил Герти и попросил соединить его с лейтенантом Трэггом из полиции.
  — А если его нет, ты будешь говорить с кем-нибудь еще?
  — Если его нет, я не хочу даже, чтобы кто-нибудь знал, что я звонил.
  Глава 21
  Перри Мейсон, Делла Стрит, лейтенант Трэгг, Пол Дрейк и его сотрудники спрятались в тени жалких, чахнущих деревьев.
  — Вы выбрали чрезвычайно зловонное место, — вполголоса заметил Трэгг.
  — Это место — единственное соответствующее нашей задаче, — ответил Мейсон так же тихо.
  Трэгг приблизился к Мейсону.
  — Мне не хотелось бы, чтобы об этом узнали в районной прокуратуре, Мейсон. Это было бы ни к чему. Я и так очень многим рискую, соглашаясь участвовать в вашей засаде.
  — Это понятно, лейтенант. Я выложил все карты на стол.
  — Хотелось бы, чтобы они не оказались краплеными… ведь вы такой хитрец! — сказал Трэгг.
  Мейсон промолчал.
  В тишине был слышен только отдаленный хор лягушек. Взволнованный ожиданием, Трэгг заговорил снова:
  — Ну а если никто не позвонит?
  — Об этом мы скоро узнаем, — сказал Мейсон, сверившись с часами и вытащив антенну переносной коротковолновой радиостанции.
  — У него нет с собой переговорного устройства? — спросил Трэгг.
  — Нет, но у него в машине есть такое устройство.
  Внезапно микрофон в руке Мейсона затрещал, затем тихий голос спросил:
  — Вы меня слышите? Вы меня слышите? Отвечайте!
  — Да, да. Говорите.
  — Я еду к вам.
  — Вам звонили?
  — Был только ложный звонок, как и предполагалось.
  — О’кей, — сказал Мейсон, в его голосе проскальзывало разочарование. — В таком случае приступим к плану номер два.
  Адвокат сложил антенну и затем сказал Трэггу:
  — Похоже, вы оказались правы, лейтенант…
  — Я же говорил! — произнес Трэгг, пожимая плечами.
  — Единственная надежда, что кто-то следил за нашим человеком и сейчас следует за машиной. Давайте спрячемся в тени деревьев на обочине дороги… Парень, который приедет, имеет инструкции: выйти из машины, сделать тридцать пять шагов по направлению к куче отбросов, остановиться на несколько секунд, затем зайти в тень и лечь на землю.
  — Как в кино! — восхитился лейтенант. — Времени жалко… но, раз уж я здесь, останусь с вами до конца ваших приключений!
  Все отправились к указанному Мейсоном месту и устроились там для длительного ожидания. Через несколько минут асфальт осветили фары приближающейся машины. Потом машина свернула с шоссе на проселок, ведущий к свалке. Остановилась. Фары погасли. Темная фигура вышла из нее, быстро прошла тридцать пять шагов, замерла на мгновение, затем исчезла в тени. Послышался глухой звук падения тела.
  — Ну что ж, представление закончено, — сказал Трэгг. — Теперь можно идти спать.
  — Все же дадим нашей дичи еще немного времени: вдруг появится?
  — Ваша дичь! — фыркнул Трэгг.
  — Тише, — остановил его Мейсон, — мне послышался шум мотора.
  Пол Дрейк прошептал:
  — Машина с потушенными фарами повернула сюда.
  Шум мотора приближался в темноте, потом затих. Все молчали. Нервы были напряжены. Ожидание длилось несколько минут. Затем неожиданно они увидели силуэт, едва заметный на слабо освещенном небе.
  Мейсон резво включил большой электрический фонарь, который держал в руке. В ослепляющем свете появилась рука, послышался выстрел, и пуля просвистела рядом с ухом Мейсона.
  — Вперед! — крикнул он, погасив фонарь.
  Вся группа сразу же бросилась вперед. Опять прозвучали выстрелы, сопровождаемые ослепительными вспышками в темноте.
  Этот тип ни в кого конкретно не целился — он хотел прикрыть свое отступление. Ему удалось добежать до машины, двигатель заработал, зажглись фары. В сотне метров от преследователей машина попыталась развернуться, наткнулась на дерево, потом выскочила на дорогу.
  Группа Мейсона добралась до полицейской машины, спрятанной под деревьями. Лейтенант Трэгг включил прожектор и бросился в погоню, одновременно что-то передавая по рации. Прожектор не только освещал преследуемую машину, его свет, отражаясь от ветрового стекла, ослеплял водителя.
  Внезапно перед глазами беглеца вспыхнули красные огни, послышался скрип тормозов, вторая полицейская машина преградила выезд на большую магистраль. Преследуемую машину окружили полицейские с пистолетами в руках.
  — Ну, теперь он попался! — радостно закричал Трэгг.
  — Если только он не сообразил вовремя выбросить свой пистолет! — сказал Мейсон. — Это наше главное вещественное доказательство!
  Медленно, с поднятыми над головой руками, с искривленным от злости лицом миссис Розанна Хедли вышла из машины. Ее глаза остановились на Мейсоне.
  — Как жаль, что я не попала в вас! — крикнула она голосом, полным нескрываемой ненависти.
  Лейтенант Трэгг тем временем наклонился вперед и торжественно вынул из машины автоматический пистолет.
  — Это ваш пистолет, мадам? — спросил Трэгг.
  — Вы спросите об этом у моего адвоката! — взвизгнула миссис Хедли.
  — Это совершенно лишнее, дорогой лейтенант! — вмешался в разговор Мейсон. — Вместо разговора с адвокатом надо сделать совсем другое: передать это оружие в баллистическую лабораторию, конечно, вместе с гильзой, которую мы нашли у седьмой лунки. Я нисколько не сомневаюсь, что будет неопровержимо доказано то, что я и предполагал: гильза выстрелена из этого пистолета.
  В этот момент подъехал сотрудник Дрейка, исполнявший роль приманки.
  — Вы предупредили меня о том, что вечер будет веселеньким. Так оно и получилось. Да, она в меня стреляла!
  — Когда вас вызовут в качестве свидетеля, — улыбнулся Мейсон, — скажите прокурору Бергеру, что в ваш ежедневный гонорар входит и оплата тех пуль, которые в любой момент могут продырявить вашу шкуру.
  Глава 22
  Вечером на следующий день Пол Дрейк, Делла Стрит и Керри Даттон сидели в конторе Перри Мейсона.
  Даттон был совершенно оглушен чуть ли не кинематографической быстротой развития событий — ведь все выяснилось буквально за какие-то сутки.
  — Но каким образом вам удалось все это выяснить, мистер Мейсон? — спросил он.
  — Это вовсе не я, это Трэгг, — улыбнулся адвокат.
  — Черт возьми! Просматривая сегодняшние газеты, непосвященный человек и впрямь может прийти к такому в корне невероятному выводу, что всю работу проделали не вы, а лейтенант Трэгг.
  — Что же делать, мистер Даттон, таковы правила игры: игры адвоката с полицией. Когда Трэгг соглашается сотрудничать со мной, он заранее знает, что для него это выгодно, и он знает, что я передам ему все лавры, если дело выгорит, а если оно лопнет, не подставлю его, сделаю вид, будто он в нем не участвовал.
  — Но как вы догадались?
  — Совсем простое рассуждение, настолько простое, что я чуть было не прошел мимо него, еще немного — и я пропустил бы его. — Он откинулся в кресло и начал расказывать: — Палмер был убит ровно в 21 час, но убийца старался обставить дело таким образом, чтобы не только самому остаться вне подозрений, но и бросить тень на вас. Ему нужно было это — впрочем, зачем я говорю «ему», когда надо говорить «ей», — так вот это надо было ей не только для собственной безопасности — если бы вас осудили за убийство, она осталась бы совершенно чиста. Кроме всего прочего, она знала, что Палмер хотел выманить у вас деньги. Почему бы ей самой не завладеть ими, рассуждала она.
  Палмера она застрелила еще до вашего прихода — этот выстрел и слышал наш свидетель Джордж Холбрук! А когда вы приблизились к клубу, она сделала второй выстрел в воздух для того, чтобы, если кто-нибудь услышит его, этот кто-то мог бы свидетельствовать, что слышал выстрел уже тогда, когда вы были в клубе. Надо сказать, что вы сами очень глупо подыграли ей тем, что унесли револьвер, который она оставила возле трупа. А револьвер она похитила из спальни мисс Эллис.
  — Но каковы были мотивы этого убийства? — спросил Дрейк. — Я никак не пойму, что могло связывать ее с Роджером Палмером и что побудило ее убить его.
  — Никто из нас долго не подозревал о возможной связи между Палмером и семьей Хедли, — ответил адвокат. — А между тем все очень просто. Помните, Роджер Палмер проживал в двух отелях, где с помощью нейлонового чулка были убиты две женщины? Это могло быть простым совпадением, но все же полиция подозревала его, и именно поэтому никому не пришло в голову, что он мог быть свидетелем убийства. Они не задали ему ни одного вопроса относительно тех лиц, которых он мог видеть во время убийств, именно потому, что считали его не свидетелем, а подозреваемым. Конечно, раз его не спросили, Палмер не стал с ними делиться тем, что он мог знать или видеть. Сейчас мы знаем, что в обоих случаях в отелях находился не только Палмер, но и Хедли.
  — А миссис Хедли знала, что это сделал ее сын?
  — С самого раннего детства у Фреда Хедли наблюдалось расстройство психики, но мать покрывала его — и это длилось до тех пор, пока она сама не совершила преступление ради его безопасности. Палмер знал, что обеих женщин убил Фред Хедли. Нуждаясь в деньгах для предпринятой им борьбы с правлением компании «Стир Ринд Ойл», он решил шантажировать его мать. Это было с его стороны ошибкой, так как женщины опаснее мужчин, а если речь идет об их ребенке, их отваге и коварству нет предела.
  Дело очаровательной попрошайки
  Глава 1
  Делла Стрит просительно посмотрела на Перри Мейсона:
  — Пожалуйста, примите ее, шеф.
  Мейсон нахмурился:
  — У меня на десять тридцать назначена встреча, Делла, а перед тем надо бы… Ладно, не хочу портить тебе с утра настроение. В чем там дело?
  — Она только что вернулась в Лос-Анджелес из Азии, по-моему из Гонолулу. У нее письмо от ее дядюшки, в котором тот велел ей связаться с вами немедленно по возвращении, даже не заезжая домой.
  — Она не посылала телеграмму с просьбой принять ее? — спросил Мейсон.
  — Она не такая. Ей года двадцать два, застенчивая, неразговорчивая и очень нервная.
  — Так ей было велено повидаться со мной сразу по прибытии?
  — Точно. Ее дядя, Горас Шелби, написал ей письмо и…
  — Что сказано в письме?
  — Не знаю. Она сказала, что ее дядя не разрешил ей показывать это письмо никому, кроме Перри Мейсона.
  Мейсон вздохнул:
  — Ладно, зови ее. Я постараюсь быстренько отделаться от нее и…
  Не дослушав до конца фразу, Делла выскочила в приемную.
  Мейсон усмехнулся. А через минуту он уже поднялся навстречу прелестной молодой особе, которую привела Делла.
  — Это Дафния Шелби, — представила она, потом повернулась к девушке: — А это мистер Мейсон.
  Дафния задумчиво пробормотала приветствие, открыла сумочку, вынула из нее конверт и сказала:
  — Большое вам спасибо, мистер Мейсон, что вы согласились меня принять. Полагаю, что мне следовало послать телеграмму, но я так расстроилась, что просто об этом не подумала… Простите меня, я постараюсь не отнимать у вас лишнего времени и объясню все как можно короче.
  Делла протянула письмо вместе с конвертом адвокату.
  Мейсон взял его, внимательно приглядываясь к Дафнии.
  — Не присядете ли? — предложил он.
  Она робко опустилась на простой стул наискосок от письменного стола адвоката, а не на удобное кожаное кресло, предназначенное для посетителей.
  Мейсон продолжал задумчиво рассматривать ее.
  — Сколько вам лет? — спросил он.
  — Двадцать два.
  — Вы хотели меня видеть по настоянию вашего дядюшки?
  — Да. Гораса Шелби.
  — А ему сколько?
  — Семьдесят пять.
  — Он ваш родной дядя?
  — Да, — ответила Дафния, отмечая про себя приподнятые брови адвоката, — я дочка Роберта Шелби, который был на пятнадцать лет моложе брата.
  — Ваш отец жив?
  — Папа и мама у меня погибли в автомобильной катастрофе, когда мне был один год. Меня забрал к себе дядя Горас, и я выросла в его доме.
  — Он женат?
  — Нет, он вдовец, но у него была замечательная экономка, на которой лежало все хозяйство. Мне она заменяла мать.
  — Она все еще работает у него?
  — Нет, она умерла два года назад… Пожалуйста, мистер Мейсон, прочтите письмо, и тогда вы увидите, что дело не терпит отлагательств.
  Письмо было написано чернилами, коряво и нервно, что свидетельствовало о почтенном возрасте автора.
  Начиналось оно так:
  «Моя дорогая Дафния!
  Не показывайся дома, пока не сделаешь того, о чем я прошу. Никому не говори, что ты получила от меня письмо. Я не смогу приехать встречать пароход. Сразу же бери такси и поезжай в контору Перри Мейсона, адвоката. Уговори его поехать вместе с тобой в банк, реализуй вложенный в письмо чек и передай деньги Перри Мейсону, но так, чтобы никто ничего не узнал.
  Покончив с этим, возвращайся домой и постарайся вести себя как обычно. Будь готова к неприятной неожиданности.
  Попроси Перри Мейсона составить завещание, по которому все мое состояние переходит к тебе. Завещание должно быть ясным, коротким и готово как можно скорее. Когда мистер Мейсон все сделает, пусть он приедет ко мне домой его подписать. Попроси его захватить с собой необходимых свидетелей. Пускай он передаст это завещание при первой же возможности. Я подпишу его и верну Мейсону. Никто, кроме мистера Мейсона и свидетелей, не должен знать, что он явился подписать подготовленное завещание. В данном деле необходимо соблюдение абсолютнейшей тайны.
  И помни, Дафния, что бы ни случилось, я тебя очень люблю.
  Мейсон читал письмо, все сильнее и сильнее хмурясь.
  — Действительно, похоже на то, что дело срочное. Вы не имеете представления, что это может быть?
  — Только то, что написано в письме, это было прислано мне в Гонолулу. Я ездила в Гонконг на три месяца отдохнуть. Решили, что мне это не помешает.
  — Кто решил?
  — Дядин брат Борден и его приятель.
  — Борден Шелби?
  — Нет, его фамилия Финчли. Он его сводный брат. Они с женой приехали навестить дядю Гораса. Он привез с собой своего приятеля Ральфа Экветера, и поскольку тетя Элина была там…
  — Тетя Элина? — спросил Мейсон.
  — Это жена Бордена. Она обещала заняться хозяйством. Они изо дня в день повторяли, что я переутомлена и что мне необходимо хорошенько отдохнуть. Ну, я и поехала в морское путешествие, дабы «позабыть обо всем, кроме самой себя».
  — Вас не было несколько недель?
  — Почти три месяца.
  Мейсон протянул руку:
  — В письме чек, не так ли?
  Она отдала ему бумажный квадратик:
  — Вот он.
  Мейсон взглянул на чек, резко выпрямился на стуле, свел брови в одну линию и, посмотрев еще раз, сказал:
  — Это чек на сто двадцать пять тысяч долларов.
  — Знаю…
  — Ну и что вы думаете?
  — Я ничего не понимаю.
  Мейсон сжал губы:
  — Совершенно очевидно, что вашего дядю что-то тревожит…
  Он взглянул на часы:
  — Хорошо, пойдемте в банк и реализуем чек. Вас там знают?
  — Да. Я всегда занималась дядиными банковскими делами.
  — Достаточно ли у него денег на счете, чтобы мы могли предъявить такой чек?
  — Когда я уезжала, там было около ста сорока пяти тысяч. Я вела все его книги учета, платила по счетам… ну и все прочее.
  — Но счета он подписывал сам?
  — Ну а как же?
  Мейсон обеспокоенно посмотрел на Деллу.
  — У меня встреча в десять тридцать, — сказал он, — пожалуйста, извинись за меня, мне придется неожиданно отлучиться, так что я немного задержусь… Теперь вот какой вопрос. Что вы хотите сделать с этими деньгами, Дафния? Нельзя же бегать по городу с такой огромной суммой в кармане.
  — Нет, нет. Дядя же пишет в письме, что деньги должны лежать у вас, и хотя я могу ими пользоваться, но так, чтобы про это никто не знал.
  Мейсон нахмурился.
  — Что-то мне не хочется браться за такое дело, но, конечно, я смогу найти место для хранения ваших денег, пока мы с вами… одним словом, пока все не прояснится. У вас есть сколько-нибудь в наличии? — спросил он, когда они двинулись к двери.
  — По правде сказать, нет. Дядя Горас снабдил меня путевыми аккредитивами, когда я отправилась в путешествие. Но все оказалось гораздо дороже, чем я полагала. Последний аккредитив я разменяла в Гонолулу, рассчитала так, что мне как раз хватит добраться до дому. Последние деньги я заплатила за такси сюда. Так что за такси домой мне придется рассчитываться уже из тех денег, что вы получите по чеку. Понимаете, — добавила она смущенно, — я не ожидала ничего подобного. Была уверена, что дядя приедет сам на пристань на машине… так что я на мели.
  — Все ясно, — рассмеялся Перри Мейсон.
  Когда они ждали лифт, он спросил:
  — Так ваш дядя Горас человек состоятельный?
  — Очень. То есть я его таким считаю. У него имеются кое-какая недвижимость, акции и ценные бумаги, не говоря уж о наличных.
  — Понятно… Я так и подумал.
  — Да, он любит иметь свободные деньги, которые он может пускать в оборот по своему желанию, не затрагивая ни счета, ни акций.
  Они спустились на лифте вниз, прошли два квартала до банка, и Мейсон спросил у Дафнии:
  — Вы знаете кого-нибудь из этих джентльменов у окошечка кассира?
  — Да, некоторых я знаю. Вот тот — мистер Джонс, к нему небольшая очередь.
  Она заняла место. Мейсон стоял рядом.
  Вскоре подошла ее очередь. Дафния подписала чек и протянула его через задвижное окошечко.
  — А, это вы, Дафния? — сказал кассир, узнав девушку. — Вклад?
  — Нет, я хочу получить по чеку.
  Кассир выдвинул ящик:
  — Отлично, какими купюрами вы хотите получить? Вы…
  Тут он взглянул на чек, поднятая рука у него замерла в воздухе, он торопливо пробормотал:
  — Извините меня, одну минуточку, пожалуйста…
  Он исчез за перегородкой, а через пару минут вернулся со старшим кассиром.
  Тот посмотрел сначала на Дафнию, потом на Перри Мейсона.
  — Здравствуйте, мистер Мейсон, — приветствовал он адвоката.
  Мейсон поклонился в ответ.
  — Он с вами? — спросил кассир у Дафнии.
  Она кивнула.
  — Я очень сожалею, Дафния, — сказал он, — но на счете нет таких денег.
  — Нет денег? — удивилась девушка. — Но послушайте, это невозможно… Когда я уезжала, у дяди было…
  — Счет был закрыт судебным решением, — пояснил кассир, — деньги были переведены опекуну. Я думаю, что вам лучше повидаться с вашим дядюшкой. Мистер Мейсон может объяснить, что случилось?
  — Боюсь, что нет, — покачал головой адвокат. — Какой точный статус счета?
  — Судебное решение о назначении опекуна. Опекун запросил сведения о количестве денег на счете и выписал чек на всю сумму, переведя ее на счет Бордена Финчли, который и назначен опекуном.
  — Когда все это случилось? — поинтересовался Мейсон.
  — Позавчера.
  — Вот теперь, кажется, все ясно.
  Кассир сочувственно посмотрел на Дафнию, возвращая ей чек:
  — Мне очень жаль… Но, вообще говоря, чек необычный.
  — Да, вы правы. Но таково было желание дяди Гораса.
  — Я советую вам поговорить с ним. Да и с Борденом Финчли тоже. Вы его знаете?
  — Да, он тоже мой дядя, сводный брат дяди Гораса. Он гостил у нас.
  Кассир бросил красноречивый взгляд на Перри Мейсона, потом снова повернулся к Дафнии:
  — Вы уезжали?
  — Да, я уехала почти три месяца назад.
  — Очевидно, в ваше отсутствие многое произошло! — воскликнул кассир и потом, заметив длинную очередь, выстроившуюся у его окна, заторопился: — Ну, я не сомневаюсь, что Мейсон не даст вас в обиду.
  Он подбодрил ее улыбкой и отошел на свое рабочее место.
  Мейсон придержал Дафнию за локоть:
  — Отдайте-ка мне этот чек, Дафния, да и письмо пусть хранится у меня. Сейчас у меня деловое свидание, которое я просто не могу отложить. Меня уже ждут в конторе. Вам же я советую: садитесь в такси, поезжайте домой и, если удастся, побеседуйте со своим дядей. В любом случае позвоните мне и…
  — А что мне может помешать поговорить с дядей Горасом?
  — Не знаю… С ним мог случиться удар или еще что-то. Вы же понимаете, что в таком возрасте с человеком происходят всякие неприятности. Можно не сомневаться, что в ваше отсутствие события приняли драматический характер… Так что, если по какой-то причине вам не удастся поговорить с дядюшкой, сразу же возвращайтесь ко мне в контору. Можете сначала предупредить по телефону мисс Стрит, что вы приедете.
  Она с тревогой посмотрела на Мейсона:
  — Так вы считаете, что дядя…
  — Не знаю. Во всяком случае, в тот момент, когда ваш дядя Горас писал это письмо, с ним все было в порядке. Однако, вне всякого сомнения, что-то стряслось… Возможно, он не поладил со своим сводным братом.
  — Очень может быть. Он так не хотел, чтобы они приезжали.
  — Хорошо, вот вам двадцать долларов на такси и прочие непредвиденные расходы. Не теряйте времени даром. А я еду назад в контору. В любом случае позвоните мисс Стрит. Меня крайне интересует, какова там ситуация.
  Адвокат ободряюще похлопал ее по плечу, поднял руку, останавливая проезжавшее мимо такси, посадил в него Дафнию, сам же, решив не дожидаться автобуса, пошел назад пешком.
  Глава 2
  Мейсон совсем собрался уже пойти поесть, когда Делла Стрит сообщила:
  — Она вернулась, шеф.
  — Кто?
  — Дафния Шелби.
  — Пусть войдет, Делла.
  Секретарша кивнула и пошла за посетительницей.
  — Ну, что случилось, Дафния? Дурные новости? — сразу же спросил Мейсон.
  Покрасневшие глаза девушки говорили о том, что она плакала. Более того, было похоже, что после перенесенного шока она утратила дар речи.
  — Они сделали что-то ужасное, мистер Мейсон!
  — Кто?
  — Борден Финчли, Ральф Экветер и Элина.
  — Что же они сделали?
  — Увезли дядю Гораса!
  Она снова расплакалась.
  — Спокойно, спокойно. Держите себя в руках. Вы же знаете, слезами горю не поможешь. Расскажите мне все по порядку… Что значит «увезли»?
  — Они добились того, что его объявили не то слабоумным, не то недееспособным, я точно не знаю. Оккупировали весь дом, мою комнату заперли на ключ и велели мне до завтрашнего вечера забрать вещи. И не хотят ничего мне рассказывать про дядю.
  — Ладно, — Мейсон сразу помрачнел, — садитесь. Давайте все по порядку.
  Он потянулся к телефону:
  — Герти? Попросите зайти ко мне Пола Дрейка, если он на месте. Скажите, у меня к нему дело.
  Потом он обратился к девушке:
  — А теперь постарайтесь на секундочку расслабиться, Дафния. Пол Дрейк очень хороший частный детектив. Его контора находится на этом же этаже, так что он сейчас появится. А тем временем я хотел бы, чтобы вы обрисовали мне общую ситуацию.
  — Что именно вас интересует?
  — Вы пробыли в Азии три месяца?
  — Да, в Азии и на борту судна. Это была длительная морская прогулка. Гонолулу, Япония, Гонконг, оттуда — в Манилу и обратно.
  — За это время вы получали письма от дядюшки?
  — Получала.
  — Какого рода письма?
  — Милые, жизнерадостные письма.
  — А потом, в Гонолулу, вы получили вот это?
  — Если бы я так не спешила сойти на берег, мне бы его вручили, как только наше судно пришло в порт, и тогда бы я позвонила, пересела бы на самолет — словом, придумала бы что-нибудь. Но в пути я познакомилась с симпатичной компанией из Гонолулу. Они ждали меня, поэтому я чуть ли не первая сошла с лайнера на берег, а назад вернулась уже буквально в последнюю минуту. И, сами понимаете, я простояла на палубе до отплытия, потому что меня провожали друзья, и спустилась в свою каюту уже после того, как мы очутились в открытом море. Там меня ждало дядино письмо. Я прочитала его, когда мы проплывали мимо Алмазной головы. Почему-то письмо не произвело на меня особого впечатления. Я подумала, что дядя Горас соскучился, у него унылое настроение, он решил, что мне понадобятся наличные деньги, и… Что греха таить, я подумала, что это своего рода увертка, чтобы уменьшить подоходный налог. Вы же знаете, что такие штуки проделывают…
  Мейсон покачал головой:
  — Если бы это было так, не нужна была бы такая таинственность. И он мог бы просто открыть на ваше имя счет в банке, перевести на него деньги, и все было бы в порядке… Нет, зачем он послал вам этот чек?
  — Я не знаю.
  — Вы говорите, его письма были жизнерадостными?
  — Да, но, если хорошенько вдуматься, в его письмах была какая-то натянутость, как если бы… Верно, когда вы упомянули об этом, я начинаю многое припоминать… Дядины письма были обычными — может, он не хотел меня огорчать и поэтому скрывал всякие неприятности.
  — Теперь расскажите про сегодняшнее утро. Как вы туда приехали…
  Адвокат не договорил, потому что в этот момент Пол Дрейк постучал в дверь условленным образом.
  Мейсон кивнул Делле Стрит, та поднялась и впустила посетителя.
  Пол Дрейк, высокий раскованный человек с обманчиво солидными движениями и безразличным взглядом, вместо приветствия подмигнул собравшимся.
  Мейсон представил:
  — Пол, это Дафния Шелби. Посиди, послушай, мы как раз с ней кое в чем разбираемся. Потом подумаем вместе, что делать. Сейчас самое главное — во всем хорошенько разобраться.
  Мейсон обратился к Дафнии:
  — Опишите, как вы приехали домой.
  — Вы сами понимаете, что я страшно волновалась и торопилась как можно скорее увидеть дядю Гораса, так что не стала звонить, а отперла дверь собственным ключом, влетела в комнату и закричала: «Бууу-хууу, вот и я!» Мне никто не ответил.
  Я заглянула в комнату дяди Гораса, но она была пуста. Его не было ни в спальне, ни в кабинете. Тогда я побежала наверх в свою комнату, но она оказалась запертой.
  — У вас есть от нее ключ?
  — В том-то и дело, что нет. Он всегда торчал в замке изнутри, но у меня не было привычки запираться.
  — А сейчас комната оказалась на запоре?
  — Да. Тогда я пошла искать дядю Бордена, Ральфа Экветера или тетю Элину.
  — Ну и нашли кого-нибудь?
  — Тетю Элину.
  — Дальше.
  — Тетя Элина улыбнулась и сказала: «Привет, Дафния. Хорошо съездила?» На это я ответила: «Да, спасибо. Но что у вас тут происходит? Где дядя Горас?» А она мне заявляет, что его пришлось увезти. Он находится в таком месте, где его окружили вниманием и заботой. И что я, как они полагают, захочу отсюда уехать, как только уложу свои вещи. Тут она мне улыбнулась ледяной улыбкой и сказала: «Мы заперли твою спальню, чтобы сохранить твои вещи. Я прошу тебя к завтрашнему дню очистить помещение, ибо Борден собирается сдать в аренду дом с меблировкой. За него он получит приличную сумму».
  — Так… Продолжайте.
  — Я недоуменно поглядела на нее и говорю: «Но это же мой дом. Я в нем живу чуть не с рождения. И не собираюсь из него уезжать. Я хочу повидаться с дядей Горасом и узнать от него, что все это значит». Тут тетя Элина рассвирепела, я ее никогда прежде не видела в таком состоянии. Словно перед тобой непрошибаемый гранит. Она начала кричать: «Нет, юная леди, можешь не рассчитывать, здесь ты не останешься! Ты достаточно подоила своего дядюшку». Я, конечно, обиделась: «Что значит, я его „подоила“? Не забывайте, я заботилась о нем, исполняла обязанности его секретаря. Вы же сами говорили, что я слишком устала и нуждаюсь в длительном отдыхе».
  — Ну и что?
  — Она ответила, что после моего отъезда многое узнала про меня, и что ее мужа назначили опекуном Гораса Шелби, и что он намерен действительно приумножать это состояние и оберегать его от того, чтобы его разбазаривали и тратили впустую. Она заявила, что располагает доказательствами того, что я собираюсь обвести дядю Гораса вокруг пальца и обобрать его, что я была настолько жадной, что обворовывала его и в большом, и в малом, и что дядина экономка, спевшись со мной, помогала мне в этом. Хорошо еще, хоть ее бог прибрал, а то бы вдвоем мы пустили дядю Гораса по миру давным-давно.
  — Что потом?
  — Я устроила кошмарную сцену. Я не могла спокойно выслушивать все эти ужасные обвинения, которые она мне предъявляла. Я повернулась к ней спиной и кинулась прочь, а она закричала вслед, чтобы к завтрашнему вечеру моих вещей в доме не было, в противном случае она собственноручно вышвырнет их на улицу.
  — Дальше?
  — Боюсь, что со мной случилась истерика. Я… единственное, что я могла придумать, — это как можно скорее вернуться к вам, потому что… потому что произошло нечто страшное.
  Теперь я понимаю, что все это было подстроено, что они оседлали дядю Гораса, воспользовались его щедростью и доверчивостью, а меня специально услали на три месяца из дома под предлогом необходимости отдохнуть. После моего отъезда они наверняка начали устанавливать свои порядки, изводили дядю Гораса, раздражали его, и у него лопнуло терпение. Жалея меня, дядя Горас ничего про это не писал, ему хотелось, чтобы я действительно хорошо провела время.
  Мейсон хмурился в задумчивости.
  — Тот факт, что ваш дядя послал вам этот чек, показывает, что он полагал, будто у него времени гораздо больше, чем было на самом деле. Или же надеялся, что назад вы полетите самолетом. Так или иначе, но в решительную атаку на него пошли куда раньше, чем он ожидал, и, как я понимаю, сумели добиться судебного решения.
  Мейсон повернулся к Делле Стрит:
  — Делла, позвони-ка судебному исполнителю и узнай, в каком районе позавчера или два дня назад слушалось дело Шелби, у какого судьи и положение дел на данный момент.
  Затем наступила очередь Пола Дрейка.
  — Пол, а тебе поручается выяснить, где сейчас находится Горас Шелби. Полагаю, они вывезли его санитарной машиной. У них должен быть врач, не обязательно посвященный в их планы, и они наверняка использовали какой-то наркотик.
  После этого снова вопрос к Дафнии:
  — Скажите, ваша тетка или ее муж имеют какое-нибудь представление о медицине?
  — Да, у тети Элины есть диплом медицинской сестры.
  — Понятно.
  Мейсон становился все мрачнее.
  — Существуют такие препараты, которые способны успокоить пожилого человека, если он находится в слишком возбужденном состоянии, но есть и такие, которые, наоборот, усиливают стрессы. Боюсь, Дафния, что он пал жертвой хитроумного заговора… Вы знаете, каково состояние вашего дядюшки?
  Она пожала плечами:
  — Миллион долларов как минимум. Возможно, больше, учитывая стоимость недвижимости, все акции и облигации.
  Мейсон о чем-то задумался:
  — Пол, я хочу, чтобы ты узнал еще кое-что. Мне помнится, у тебя есть кое-какие знакомства в банковских кругах. Подробной информации ты не получишь, но сведения общего плана сумеешь выудить. Я имею в виду то, что у них сообщается всем работникам… Меня интересует судьба счетов Гораса Шелби.
  Делла, выходившая звонить в соседнее помещение, явилась с известиями:
  — Судебное решение о назначении Бордена Финчли опекуном состояния Гораса Шелби было вынесено судьей Пеллингером позавчера. Борден Финчли подписал обязательство и сразу же вступил в свои права.
  — Хорошо, — сказал Мейсон, поглядывая на часы. — Мне известно, что секретарь Пеллингера задерживается всегда до половины первого. Позвони ему и спроси, сможет ли судья Пеллингер принять меня в половине второго. Если нет, то пусть назначит удобное ему время, но только я должен увидеть его до того, как он отправится на вечернее заседание. Скажи, что это крайне важно.
  Делла занялась телефонными переговорами и вскоре выяснила, что судья придет только к самому началу заседания, но если Перри Мейсон подъедет без четверти два, то он сможет на несколько минут увидеть судью. Судья сегодня завтракает с кем-то и поэтому задержится с перерыва.
  — Ладно, я его поймаю, — сказал Мейсон.
  Он повернулся и увидел сразу осунувшееся личико убитой горем Дафнии.
  — Где ваши вещи? — спросил он.
  — В такси. Я оставила их в багажнике, потому что положить некуда… Все эти камеры хранения ужасно дорогие. А я и так живу на одолженные у вас деньги, своих у меня ни цента.
  — Это ерунда. Мы временно позаботимся о вас.
  — Я… Мне придется подыскать себе где-нибудь работу, но все это свалилось на меня так неожиданно…
  Мейсон повернулся к Делле Стрит:
  — Делла, отправляйся с мисс Шелби и разыщи для нее комнатку в каком-нибудь тихом отеле, подальше от центра. Возьми в кассе долларов двести, пусть у нее будет достаточно денег на личные нужды.
  — Ох, мистер Мейсон, я не могу принять от вас эти деньги. Я не хочу быть… попрошайкой.
  Мейсон улыбнулся:
  — Перестаньте плакать, Дафния. Если бы все попрошайки были такими очаровательными, как вы, мы бы жили в удивительном мире… Но вы вовсе не попрошайка, вы моя клиентка, а я ваш адвокат.
  — Но я ведь не могу вам ничего заплатить. А судя по тому, как обстоят дела, вряд ли я смогу и в дальнейшем… Скажите, если дядя Горас оставил завещание в мою пользу, а они нашли его и просто сожгли, что можно сделать?
  Мейсон напрягся:
  — Возможно, и ничего, если только вам не удастся доказать, что такое завещание на самом деле существовало, что ваш дядя написал подобное завещание.
  — Он говорил мне, что собирается.
  — Судя по его письму, он этого еще не сделал. Мне кажется, Дафния, вам надо быть готовой к худшему. Повторяю, вы стали жертвой весьма хитрого, хотя и банального, заговора. У богатых всегда есть родственники, близкие и не очень. Последние являются к ним в дом, поселяются там, отделываются от дорогих старику людей, затем, пользуясь их отсутствием, заявляют, что богач «впал в детство», что он легко может стать жертвой беспринципных и наглых людей. Всеми правдами и неправдами они добиваются, чтобы их назначили опекунами, уничтожают, если находят, компрометирующие их документы и автоматически становятся законными наследниками… Все это старо, как мир.
  — Но разве… разве он не может составить новое завещание?
  — После того как его признали недееспособным — нет. Тем-то и хороша эта схема!
  — Но как можно объявить человека ненормальным, если он совершенно здоров?
  — Это самая тонкая часть всего дела, но опять-таки ничего трудного в этом нет. Человек преклонного возраста, он привык к любви, заботе, преданности и верности. Но вот вместо друзей и близких его окружают люди, которые, не колеблясь, могут дать ложные показания, сами же специально раздражают его, вызывают у него припадки ярости, а зачастую и вообще прибегают к наркотикам. И тогда его объявляют невменяемым. Но что касается вашего дядюшки, он вообще мог попасть в ловушку.
  — Какую ловушку?
  — Это письмо к вам.
  — А что в нем особенного? Видимо, он хотел позаботиться обо мне…
  — В этом нет сомнения, но если они явились в суд с заявлением, что данный человек разбазаривает свое состояние, вот только что послал племяннице чек на сто двадцать пять тысяч долларов и велел ей спрятать деньги в такое место, где их никто не отыщет, то требование назначить опеку над его имуществом никому не показалось чрезмерным.
  У Дафнии округлились глаза.
  — Вы предполагаете, что они использовали это письмо?
  — Очень может быть. Наверняка сказать нельзя, но это не исключено. Так или иначе, вы сейчас же отправитесь с Деллой Стрит, а я тем временем поговорю о наших делах с Полом Дрейком. Он примется за работу, ну а часов около двух я повидаюсь с судьей Пеллингером и буду знать куда больше, чем сейчас.
  — Что делать с моими вещами в доме?
  — Пусть они так и остаются, если только там нет ничего такого, что вам срочно нужно.
  — Они же пригрозили мне завтра вечером выкинуть их.
  — Кто знает, времени еще много. Может быть, завтра вечером вы уже будете у себя дома, а им придется забирать свои вещи.
  — Но, мистер Мейсон, я не представляю, как я буду с вами расплачиваться.
  — Это утрясется. А пока вам полезно вспомнить, что я один из жрецов богини Правосудия. Вы же наивное создание, ставшее жертвой огромной несправедливости. И дело моей профессиональной чести — эту несправедливость исправить. Ну а теперь отправляйтесь с Деллой.
  Мейсон кивнул секретарше:
  — Делла, не забудь, что мисс Шелби не ела. Да и ты тоже.
  Глава 3
  Судья Пеллингер влетел, запыхавшись, в здание суда без двадцати два.
  — Привет, Перри! — закричал он. — Понимаете, времени у меня в обрез, было очень важное свидание.
  Мейсон прошел за судьей в кабинет, с интересом наблюдая, как тот надевает на себя мантию.
  — В два часа начинается очередное заседание, — пояснил судья, — я могу опоздать минуты на две-три. В чем дело?
  — Может быть, мне придется оспорить одно ваше решение. Сейчас я в подробности входить не буду, но хотелось бы знать, на каком основании вами было принято данное решение.
  — Что за дело?
  — Об опеке над Горасом Шелби.
  — Как же, помню, дело слушалось всего лишь пару дней назад.
  — Совершенно верно.
  Судья Пеллингер бросил на адвоката острый взгляд:
  — Думаете, в деле не все гладко?
  — Давайте не будем касаться ничего, кроме предыстории. Но я буду вам очень благодарен, если вы выскажете свое мнение.
  — Я всегда готов обсудить дело об учреждении опеки. В таких случаях суду всегда нужна как можно более полная информация о нуждающемся в опеке, чтобы не возникало спорных ситуаций со стороны обвинения, которое может использовать искажение фактов в своих интересах. Но поделюсь некоторыми соображениями. Горас Шелби — старый человек, он, несомненно, был страшно растерян. Говорит он бессвязно, сразу видно, что он эмоционально возбудим, неуравновешен. Ну и, кроме того, он выдал чек на сто двадцать пять тысяч молодой особе, которая жила в его доме. Вы сами понимаете, что когда сталкиваешься с подобной комбинацией, то начинаешь думать, что что-то следует сделать. Я назначил опекуна временно, оговорив в решении, что суд пересмотрит данное дело, как только выяснятся дополнительные факты.
  Судья снова посмотрел на Перри Мейсона:
  — Вы полагаете, что сможете представить новые факты?
  — Возможно.
  — Хорошо, — сказал судья Пеллингер. — В свете этих дополнительных фактов решение может быть пересмотрено. Завтра в десять часов вам не слишком рано?
  — Думаю, что нет.
  — Завтра в десять часов утра… Нет, обождите минуточку. На десять я назначил слушание другого дела. Мы можем созвать суд раньше. Договоримся на девять тридцать, вас это устраивает? Я не намерен просить привезти Гораса Шелби в суд, потому что, как мне кажется, судебные заседания его нервируют. Но я просмотрю весь тот дополнительный материал, который будет мне представлен, и, если решение нужно будет отменить или видоизменить, я охотно это сделаю. Это вас устраивает?
  — Превосходно, — сказал Мейсон.
  — Приготовьте записку для противной стороны, чтобы не отнимать слишком много времени… Ну, мне пора, я уже задержался на целых две минуты.
  Он пожал Мейсону руку и вышел в зал заседаний.
  Мейсон же поспешил назад в свою контору и вошел через приемную.
  Он кивнул Герти, секретарю, и спросил:
  — Делла вернулась?
  — Да, минут двадцать назад.
  Мейсон вошел в кабинет:
  — Как дела, Делла?
  — Все в порядке… Бедняжка буквально ничего не могла есть… Ну, приходилось вам когда-нибудь сталкиваться с таким чудовищным вероломством?
  — Подобные вещи случаются гораздо чаще, чем хотелось бы верить.
  — Как вы договорились с судьей Пеллингером?
  — Назначил дополнительное слушание дела на завтра, на девять тридцать утра. Позаботься о том, чтобы был предупрежден поверенный противной стороны. Кстати, кто их представляет?
  — «Дентон, Миддлсекс и Мелроз». В суде присутствовал младший партнер, Дарвин Мелроз.
  — Вообще это солидная фирма, никто из них не взялся бы за сомнительное дело, то есть в том случае, если бы они знали, что в деле есть элемент подтасовки фактов. И они досконально изучают материал, прежде чем берутся за дело. Ты еще не разговаривала с Полом Дрейком?
  — Нет еще. Насколько я поняла, он что-то разнюхивает в банке.
  — Так вот, займись подготовкой, Делла. Позвони Дафнии и предупреди ее, что завтра в девять тридцать утра мы должны быть в суде. Пусть она приезжает сюда к девяти, и мы вместе поедем в суд. Может, тебе заехать к ней вечером, отвлечь ее чем-нибудь?
  Делла кивнула и спросила:
  — А как судья Пеллингер держался?
  — Ну, — подмигнул Мейсон, — судья не желает обсуждать ничего такого, что могло бы послужить компрометирующим материалом для противной стороны, поскольку судебное решение будет опротестовано. Но, с другой стороны, судья Пеллингер не вчера родился на свет, и он великолепно знает, что некоторые родственники ведут себя наподобие пресловутого верблюда, который сначала сунул голову в палатку, потом втиснул в нее все тело, а под конец выбросил на холод самого хозяина.
  — Но сам он этого ведь не сказал? — спросила Делла с улыбкой.
  — Нет, этого он не сказал, но в том, что мысли у него так заработали, можешь не сомневаться.
  — Завтра утром будет интересное заседание.
  — Возможно.
  В дверь постучал Пол Дрейк.
  — Вот и Пол! Я впущу его, а сама займусь бумагами.
  Распахнув дверь, она сказала:
  — Входи, Пол. У меня срочная работа. Босс только что вернулся. Вторичное слушание состоится завтра в девять тридцать утра.
  — Да, с учетом новых фактов, — подтвердил Перри Мейсон.
  — Ну что же, кое-какие факты я для вас раздобыл, — произнес Дрейк.
  — Что именно?
  — Стэнли Пэкстону все это очень не нравится. Он хотел бы как-нибудь помочь старику Шелби.
  — Он будет давать показания?
  — Конечно. Если только он узнает, что завтра повторное слушание, он непременно там будет.
  — Прекрасно. Расскажи мне про Пэкстона.
  — Пэкстон — вице-президент банка, который наблюдает за всеми активными счетами, особенно за крупными.
  — Он хорошо знает Гораса Шелби?
  — Они знакомы главным образом на деловой почве. Лично он общался в основном с Дафнией.
  — Что он о ней думает?
  — Говорит, что она одна из милейших и симпатичнейших девушек, которых он встречал на протяжении многих лет. Уверяет, что она хорошо разбирается в делах. По его мнению, Шелби поставили в такое положение, что собственную волю он выразить не сможет, а эти «опекуны», Финчли, сделали ход конем, чтобы прибрать к рукам состояние старика.
  Шелби очень любит Дафнию, он к ней привязан, как к собственному ребенку. Он во всем полагается на нее, и она ни разу не обманула его доверия. Она всегда защищает его интересы.
  Он также покажет, что никогда не слышал ни про Бордена Финчли, ни про Элину Финчли, ни про их приятеля Ральфа Экветера до тех пор, пока Дафния не отправилась в поездку. В ее отсутствие Борден Финчли выказывал непристойное любопытство. Он пытался выведать у Пэкстона размеры сбережений Шелби и его состояния вообще. Пэкстон говорит, что Борден Финчли показался ему обманщиком, чтобы не сказать мошенником, пройдохой, действующим исключительно в собственных, эгоистических интересах.
  Мейсон усмехнулся:
  — Конечно, этого он не может показать под присягой.
  — Ну, не совсем такими словами и покороче, — согласился Дрейк, — но если он «нечаянно» выскажет свое мнение, суду все станет ясно. Пэкстон — умный человек. Можешь не сомневаться: когда ты его вызовешь как свидетеля и начнешь задавать вопросы о Горасе Шелби, он найдет возможность высказать свое мнение и о Бордене Финчли.
  — Что ты скажешь про Ральфа Экветера?
  — Экветер что-то вроде тени Финчли, но никто толком не знает, что их связывает. К Шелби, разумеется, он не имеет никакого отношения.
  — Ты в этом уверен?
  — Более или менее. Не забывай, что времени было мало и я не имел возможности проверить все, что хотелось, но вроде бы Финчли задолжал Экветеру огромную сумму денег, тот стал голубчика прижимать, вот потому Финчли и привез Экветера к своему богатому сводному брату, дабы тот убедился, что рано или поздно Финчли разбогатеет.
  Мейсон задумался:
  — Что ж, картина начинает проясняться. И конечно, Экветер выяснил, что Горас Шелби собирается все оставить Дафнии и…
  Адвокат медленно покачал головой.
  — Пол, — улыбнулся он, — Экветер — слабое звено в этой цепи. Я хочу узнать все, что тебе удастся выяснить про этот долг Бордена Финчли Экветеру. Фигура Экветера приобретает особое значение, поэтому нам нужно знать его прошлое. Когда Финчли поднимется на свидетельское место, я стану его расспрашивать не о Шелби, а об Экветере… Откуда ты получил эти сведения, Пол?
  — Существует экономка, которая приходит на семь часов ежедневно.
  — А кто готовит?
  — Сейчас Элина Финчли. А до приезда Финчли все это лежало на Дафнии. Старый Шелби не привередлив. Дафния великолепно знала, что он любит и как нужно все приготовить. Все говорят, что она вертелась как белка в колесе и страшно уставала. Затем, после того как прибыли Финчли, они весьма ловко выставили Дафнию из дома. Вернули экономку, очень часто обеды берут на дом из ресторана. Поэтому им и удалось отправить Дафнию в это длительное морское путешествие. Она изо всех сил старалась угодить незваным гостям и дядюшке, быть любезной хозяйкой. Она и правда нуждалась в отдыхе.
  Мейсон подмигнул детективу:
  — Не хочу показаться тебе хвастуном, но мне думается, что завтра утром, в девять тридцать, у нас будет весьма занимательное судебное заседание. Но для этого тебе необходимо как-то подобраться к Ральфу Экветеру. Нам требуется, если можно так выразиться, его досье. Меня интересует, что связывает его с Финчли. Если Борден Финчли действительно много ему задолжал, я хочу знать подробности.
  — Деньги-то он ему точно должен. Экономка сама слышала, как Экветер говорил Бордену, что он не намерен сидеть сложа руки, не получая того, что принадлежит ему, и ждать, пока кто-то умрет. Он сделан не из того теста. Ему нужны деньги, чтобы пустить их в оборот. Потом они заметили, что экономка ходит поблизости, и переменили тему разговора.
  Мейсон кивнул:
  — Тебе все ясно, Пол? Всю подноготную об Экветере. Можешь не стесняться в расходах, занимай столько своих ребят, сколько потребуется.
  Глава 4
  Ровно в половине десятого судья Пеллингер поднялся на подиум и объявил:
  — Слушается дело об учреждении опеки над состоянием Гораса Шелби. В своем предыдущем решении суд оговорил, что при появлении новых фактов он может потребовать пересмотра дела, дабы учесть их и не допустить ошибки. Сейчас суд желает выслушать дополнительные свидетельские показания. Мистер Мейсон, имеете ли вы что-нибудь представить суду?
  — Имею, — ответил адвокат.
  — Вы желаете представить свидетеля или же взятые под присягой свидетельские показания?
  — У меня имеются показания Дафнии Шелби, племянницы Гораса Шелби, охватывающие время вплоть до последних трех месяцев, когда ее убедили отправиться в длительное морское путешествие, оставив Гораса Шелби на попечение Бордена Финчли, его жены и Ральфа Экветера, гостивших в доме. Три месяца назад Горас Шелби был совершенно здоров и дееспособен. У меня также имеются показания Стэнли Пэкстона из Национального банка, где Горас Шелби на протяжении многих лет хранил свои сбережения. Мистер Пэкстон считает, что мистер Шелби абсолютно компетентен и дееспособен, что он проявляет хорошую деловую хватку во всех своих начинаниях, что на протяжении года его состояние увеличилось, что его капиталовложения всегда были дальновидными и оправданными, что Дафния Шелби во всем защищала его интересы и была исполнительным и аккуратным делопроизводителем. В заявлении далее указывается, что с того момента, как Дафнию Шелби принудили к путешествию, Борден Финчли принялся разнюхивать, каково финансовое состояние Шелби, расспрашивая всех банковских служащих, сколько денег у него на счету и каково вообще его состояние. В заявлении далее сказано, что Пэкстон вызвал мистера Шелби по телефону и тот держался совершенно нормально и здраво судил о делах.
  На основании этих фактов, которые я намерен подтвердить показаниями под присягой, я предлагаю, ваша честь, аннулировать опеку Бордена Финчли или же, если суд найдет необходимым все же такую опеку учредить, назначить опекуном Дафнию Шелби, в настоящее время возвратившуюся из своей поездки, поскольку этот человек гораздо ближе мистеру Шелби, чем чета Финчли. Для обоснования своего предложения я намерен вызвать для дачи показаний Бордена Финчли.
  Судья Пеллингер хмуро посмотрел на свидетеля:
  — Примите присягу, мистер Финчли. Вы уже раз присягали по ходу данного дела, но я считаю полезным попросить вас повторить эту процедуру, дабы позднее не возникло никаких недоразумений.
  Борден Финчли, коренастый человек лет шестидесяти с бычьей шеей и кривыми ногами, поднял руку и громко произнес слова присяги, затем поднялся на место для свидетелей и злобно уставился на Перри Мейсона маленькими голубыми глазками.
  Мейсон начал:
  — Вы, Борден Финчли, сводный брат Гораса Шелби, обратились в суд с просьбой назначить вас опекуном над состоянием Гораса Шелби?
  — Совершенно верно.
  — Вы приехали к мистеру Шелби погостить?
  — Да.
  — Сколько времени вы у него гостите?
  — Около шести месяцев.
  — Другими словами, вы прожили здесь три месяца до того, как Дафния Шелби уехала в путешествие?
  — Да.
  — Кто в настоящее время находится в доме, мистер Финчли?
  — Моя жена и Ральф Экветер.
  — Ральф Экветер? — переспросил Мейсон с притворным удивлением. — Разве Ральф Экветер — родственник мистера Шелби?
  — Нет.
  — В таком случае его близкий друг?
  — Да, он близкий друг, только не Гораса Шелби, а мой. Он приехал на Тихоокеанское побережье вместе с нами. Собственно, мы путешествовали в его машине.
  — И вы все вместе остановились у Гораса Шелби?
  — Да, хотели просто навестить Гораса, но, когда заметили, что он умственно слабеет, нам пришлось задержаться, чтобы оказать ему помощь.
  — И Ральф Экветер помогал вам разбираться в положении вещей?
  — Он прибыл вместе с нами, мы, как уже было сказано, путешествовали в его машине. Нам было просто неудобно отослать его. Он со своей стороны проявил деликатность, не бросил нас в трудную минуту, когда события приближались к кульминационному моменту.
  — Кульминационным вы называете, очевидно, тот момент, когда вам удалось убрать с дороги Дафнию Шелби и прибрать к рукам деньги брата?
  — Я вовсе не это имел в виду. Я говорил о том, что Ральф Экветер, как настоящий друг, не посчитался с собственными планами и согласился остаться со мной, пока положение не прояснится.
  — Что вы называете прояснением положения?
  — Пока мой брат не освободится от вредного влияния юной особы, которая, пустив в ход все свои чары, сначала стала распоряжаться всеми его делами, а затем заставила послать на ее имя чек на сто двадцать пять тысяч долларов, которые она должна была получить и передать своему поверенному так, чтобы их никто не смог найти.
  — Понятно, — наклонил голову Мейсон. — Вы узнали про это письмо?
  — Я знал про него.
  — Каким образом?
  — Видел письмо до того, как оно было отправлено.
  — Где вы его видели?
  — На письменном столе брата.
  — Вы подумали, что письмо адресовано вам?
  — Нет, этого я не думал.
  — Знали ли вы, кому оно было адресовано?
  — Совершенно точно.
  — И однако вы его прочли?
  Вопрос Мейсона прозвучал так недоуменно, как будто чтение чужих писем является одним из тягчайших преступлений.
  — Да, прочел! — рявкнул Финчли. — Сначала прочел сам, а потом позвал жену. Она тоже видела чек на сто двадцать пять тысяч, который должен был уйти вместе с письмом, и вот тут-то я окончательно решил, что нельзя позволять совершенно чужому человеку разбазаривать состояние брата.
  — Совершенно чужому человеку? Вы имеете в виду мисс Дафнию Шелби, его племянницу?
  — Я имею в виду Дафнию Раймонд, которая неизвестно почему именуется Дафнией Шелби и представляется администрации банка и всем деловым знакомым Гораса Шелби его племянницей. В действительности же она дочь его домоправительницы и не состоит в родстве с моим братом.
  Мейсон, ветеран судебных боев, ухитрился ничем не проявить своего изумления. Он просто улыбнулся и спросил:
  — Полагаю, вы неоднократно слышали, как ваш сводный брат называл мисс Дафнию своей племянницей?
  — Слышал, — угрюмо ответил Финчли, — и при этом каждый раз думал, что это лишний раз подтверждает слабоумие Гораса и что льстивые речи и лицемерие этой молодой особы не пропали даром.
  — Но он действительно мой дядя! — со слезами на глазах закричала Дафния. — Он же…
  Судья Пеллингер постучал карандашом:
  — Вам будет предоставлена полная возможность изложить свою точку зрения. А сейчас прошу воздержаться от всякого рода высказываний.
  — Вы понимаете, ваша честь, — с постной физиономией продолжал Финчли, — я не хотел давать этому делу официальный ход, чтобы не портить репутацию молодой особы, но, разумеется, если она будет настаивать, мы представим факты суду.
  — Каковы эти факты? — спросил судья.
  — Мария Раймонд была весьма привлекательной женщиной, в Детройте у нее был неудачный роман. Она явилась в Лос-Анджелес в поисках работы без копейки денег, без друзей, к тому же не имея никакой специальности или опыта работы… Так что ей не оставалось ничего иного, как пойти в прислуги. Она дала объявление в газету, и случилось так, что Горас его увидел. Он договорился о встрече. Мария Раймонд произвела на него благоприятное впечатление и стала работать у него экономкой. В тот момент Мария Раймонд опасалась, что беременна, но точно еще не знала. Позднее, когда врачи подтвердили ее подозрения, она призналась во всем Горасу Шелби. Мягкосердечный мечтатель, он согласился, чтобы Мария продолжала у него работать и после родов. Позднее, когда младший брат Гораса и его жена погибли в автомобильной катастрофе, Шелби решил, что он всем объявит, будто бы дочка Марии была в действительности ребенком его погибших родичей. Таким образом, Дафния получит имя, и ее школьные подруги ничего не будут знать о ее незаконном происхождении. Так и сделали.
  — Вы можете все это доказать? — полюбопытствовал судья Пеллингер.
  — Конечно, могу. У меня сохранились письма, написанные Горасом Шелби мне и моей жене, в которых он подробно рассказывает об этой истории.
  — Каким образом Дафния получила паспорт?
  — Со слов Гораса Шелби, — ответил Борден Финчли. — Случилось так, что здание судебного архива в том городе, где они жили, сгорело, так что свидетельства о рождении у Дафнии не было. Могу только добавить, что Горас, хотя и не женился вторично после смерти его первой жены, всегда легко поддавался женским чарам, то есть верил в искренность льстивых слов и всяческих заверений в любви и преданности. У нас нет оснований предполагать, что между Марией Раймонд и Горасом существовали интимные отношения, но все же ей удалось заставить моего брата дать имя Шелби ее дочери. Дафния же воспользовалась этим и втерлась к нему в доверие. Я не сомневаюсь, что он был к ней искренне привязан, что девица, прекрасно сознавая это, постаралась использовать расположение брата с максимальной для себя выгодой.
  — Где в настоящее время Мария Раймонд?
  — Она умерла немногим более двух лет назад. И вот тогда мы с женой решили проверить положение вещей, потому что стали серьезно опасаться, как бы Горас не стал жертвой авантюристки. Мы всегда считали, что необходимо любой ценой скрыть факт незаконного происхождения Дафнии Шелби, мы и теперь так считаем, но в свете последних событий вынуждены заявить почтенному суду, что данное судебное разбирательство неправомочно, ибо Дафния Раймонд является совершенно чужим человеком для Гораса Шелби, а раз так, Перри Мейсон, ее адвокат, не имеет никакого статуса в этом судебном разбирательстве и не должен подвергать сомнению решение суда или допрашивать свидетелей.
  Судья Пеллингер, который терпеть не мог слишком «подкованных» ответчиков, стремящихся, как он считал, подменить его собой, недовольно заметил:
  — Одну минуточку, мистер Финчли. Положение действительно своеобразное, однако следует помнить, что прошлое судебное решение не было окончательным, и независимо от того, кто предоставит дополнительные факты: близкий родственник, или знакомый, или совершенно чужой человек, суд обязан рассмотреть эти факты. Если вы возражаете против вопросов Перри Мейсона, на мои вы отвечать обязаны.
  Сразу же поднялся с места Мелроз:
  — Мы вовсе не возражаем против самой тщательной проверки и перепроверки обстоятельств дела, но мы стараемся предупредить необоснованное и противозаконное слушание дела, когда совершенно чужой человек притязает на то, на что он не имеет юридических прав.
  Судья Пеллингер с хмурым видом повернулся к Бордену Финчли:
  — Итак, вы утверждаете, что Горас Шелби стал жертвой авантюристки?
  — Да, мы подумали, что это вполне возможно, и решили сами все проверить.
  — «Мы» — это Ральф Экветер и ваша жена?
  — Это я и моя жена. Ральф Экветер ничего не знал до тех пор, пока мы не прибыли сюда.
  — Итак, вы поняли, что эта молодая особа настолько, выражаясь вашими словами, «втерлась» в доверие к вашему брату, что он может сделать ее своей единственной наследницей?
  Финчли растерялся, глаза его забегали.
  — Мы как-то не задумывались над этим моментом.
  — Такие мысли даже не приходили вам в голову? — настаивал судья.
  — Нет.
  — Но зато вы понимали, что если добиться опекунства, если доказать суду, что Горас Шелби не способен заниматься собственными делами и ему грозит опасность попасть под влияние бессовестных и беспринципных людей, тогда можно помешать ему составить завещание, правомочное с точки зрения закона?
  — Ничего подобного! Об этом мы и не думали!
  Перри Мейсон обратился к Дафнии:
  — Дайте-ка мне письмо.
  Она протянула ему послание Гораса Шелби.
  Мейсон поднялся:
  — Ваша честь, я не вполне уверен в моем статусе в данном деле и не хочу вмешиваться в судебную процедуру. Однако, учитывая тот факт, что свидетель только что заявил, что он читал письмо, полученное Дафнией в Гонолулу, я считаю, что суду также стоит ознакомиться с содержанием этого письма.
  И Мейсон протянул листок судье Пеллингеру.
  Судья прочел письмо очень внимательно, потом повернулся к Бордену Финчли:
  — Вы утверждаете, что вам не приходило в голову, что ваш сводный брат может составить завещание, лишающее вас наследства?
  Финчли растерянно пробормотал:
  — Не-ет…
  — Всего лишь несколько минут назад вы категорически утверждали, что даже и не думали о такой возможности, теперь же картина изменилась… Вы колеблетесь, но все еще отрицаете?
  — Совершенно верно.
  — Не желаете ли вы изменить свой ответ?
  — Нет.
  — Однако в том письме, которое я держу сейчас в руках, в том самом письме к Дафнии, которое вы читали, черным по белому сказано, что Горас Шелби просит Перри Мейсона составить завещание, по которому все его состояние переходит к Дафнии. Вы под присягой показали, что читали это письмо, и при этом вы продолжаете утверждать, что ни разу не подумали о возможности лишиться наследства?
  — Ну, конечно, после того как я прочел это письмо, мне пришла в голову подобная мысль.
  — Именно после ознакомления с текстом этого письма вы предприняли шаги для того, чтобы вас назначили опекуном?
  — Вообще-то я думал об этом уже давно, долгое время и…
  — Отвечайте просто «да» или «нет». После прочтения данного письма вы принялись хлопотать о том, чтобы вас назначили опекуном над состоянием Гораса Шелби?
  — Да.
  — Где находится Горас Шелби в настоящее время?
  — Он в частном санатории. Стало необходимым поместить его в лечебное заведение. Он в настоящее время весьма неуравновешен, порой впадает в буйство; мы просто не могли с ним справиться и решили, что он нуждается в профессиональном уходе. — Финчли кивнул в сторону жены. — Моя супруга — дипломированная медсестра, работала в больнице. В свое время она повидала множество подобных больных и сразу же заявила, что Горас Шелби страдает от старческого маразма.
  — Совершенно верно, — раздался гортанный голос миссис Финчли, — я могу подтвердить справедливость всего того, что сказал мой муж.
  Судья Пеллингер нахмурился:
  — Вы еще не свидетельница, миссис Финчли, потому что вас не привели к присяге. Однако я хотел бы у вас спросить, видели ли вы то письмо, которое Горас Шелби написал Дафнии?
  — Да, я его видела.
  — Кто вам его показал?
  — Мой муж.
  — До того, как его положили в конверт?
  — Я не видела никакого конверта.
  — Письмо было подписано?
  — Да.
  — Сложено?
  — Не помню.
  — Постарайтесь припомнить.
  — Не могу.
  — Что вы сделали с письмом, после того как прочли его?
  — Сунула снова его в кон… — Она прикусила язык.
  — В конверт?
  — Да.
  — Так вы держали конверт над паром, чтобы распечатать его?
  — Да.
  — Затем вы снова запечатали письмо. Вы отправили его?
  — Нет, мы положили конверт на стол Гораса после того, как он спросил, куда делось письмо. Он сам отнес его на почту.
  — У меня нет времени дальше заниматься этим делом, — заявил судья Пеллингер, — потому что на десять часов назначено слушание другого дела. Но эта история требует особо тщательного рассмотрения…
  Он повернулся к судебному клерку:
  — Когда у нас ближайшее свободное время?.. Обождите, если я не ошибаюсь, дело Дженсен против Пибели откладывается? Значит, у нас вторая половина завтрашнего дня…
  Клерк кивнул.
  — Слушание дела откладывается до завтра до двух часов дня, — объявил судья. — К этому времени я прошу доставить Гораса Шелби в суд. Кроме того, я намерен сам назначить врача, который осмотрит его и даст квалифицированное заключение. В каком частном санатории он находится?
  Финчли заколебался.
  — Санаторий «Гудвилл» в Эл-Мираре, — ответил Дарвин Мелроз.
  — Прекрасно. Итак, завтра в два часа я буду свободен. Назначенный мною психиатр осмотрит мистера Шелби в санатории. В настоящее время суд не возражает против участия Перри Мейсона в судебном разбирательстве в качестве адвоката Дафнии Шелби, или Дафнии Раймонд, или как там ее в действительности зовут. Решение по этому поводу будет вынесено позднее, после того как дело будет должным образом изучено. Перри Мейсону на завтрашнем заседании будет разрешено продолжить допрос свидетелей в качестве поверенного заинтересованной стороны, ибо это не противоречит первому решению суда, где было сказано, что опекун назначается временно и что при выяснении дополнительных обстоятельств суд назначит доследование. Суд откладывается до двух часов завтрашнего дня.
  С этими словами судья Пеллингер покинул зал заседаний.
  Глава 5
  Дафния вцепилась в руку Перри Мейсона так, как тонущий хватается за проплывающее мимо него бревно.
  Борден Финчли насмешливо посмотрел на нее и вышел.
  Дарвин Мелроз подошел к Перри Мейсону и смущенно сказал:
  — Мне не хотелось подрубать сук, на котором вы сидите, но иного выхода у меня не было.
  — Пока вы ничего еще не подрубили, — любезно улыбаясь, ответил адвокат. — Правда, меня несколько удивило, что такая уважаемая фирма взялась за столь некрасивое дело, но…
  Легонько обняв Дафнию за плечи, он весело произнес:
  — Пойдем отсюда.
  Они прошли в соседнее помещение для свидетелей.
  — Посидите здесь, — сказал он, — пока остальные не очистят зал заседаний. После этого за вами начнут охотиться репортеры, особенно те, кто насобачился сочинять статейки на тему «Бедная маленькая богатая девушка».
  — Мистер Мейсон, — горячо заговорила Дафния, — это же совершенно невероятно. У меня такое ощущение, будто я лечу в пропасть и дна не видно. Великий боже, представляете ли вы, что я пережила за…
  — Я все представляю и все понимаю. Но вы уже взрослый человек, вы вышли из детского возраста, из сказочного дворца в большой и не всегда добрый мир. Вам придется научиться сносить удары, а иногда и давать сдачи. А теперь подведем итог и посмотрим, с чего мы начнем наступление.
  — Что мы можем сделать? — спросила Дафния.
  — Прежде всего надо бы кое-что проверить. Впрочем, мне думается, что они уверены в тех фактах, которые сегодня были оглашены. Иначе они не действовали бы так откровенно, это же самоубийство.
  — Я все еще не могу понять.
  — Родственнички почувствовали, что они будут лишены наследства, но рассчитали, что в том случае, если у Гораса Шелби не будет завещания, они смогут контролировать его состояние. Вот они и заявились к нему с визитом, выпроводили вас и представили дело так, что пошла речь о его старческом слабоумии, недееспособности и необходимости уберечь бедного брата от происков беспринципных людей… Вы сами понимаете, что «бессовестным» лицом они называют того, кому достанется состояние Гораса Шелби, на которое они сами имеют виды. Если им удастся убедить суд в необходимости назначить опекуна или наблюдателя, это сильно облегчит их дальнейшую задачу. Если же нет, тогда все равно останутся протоколы судебных заседаний, и, когда дело дойдет до апробации завещания, коли таковое все же будет составлено, они снова завопят об отсутствии завещательного права, нежелательном постороннем влиянии и так далее.
  — Я никогда не думала, что есть такие люди! — вздохнула Дафния.
  Мейсон внимательно посмотрел на нее:
  — Вы что, сегодня родились?
  — Нет, конечно, но проявить такую низость, такое вероломство… и по отношению к такому замечательному человеку, как дядя Горас! Вы даже не представляете, какой он добрый, какой он отзывчивый и щедрый!
  — А что вы скажете про Бордена Финчли?
  — Мне он всегда не нравился.
  — Ну а Горасу Шелби?
  — Этого я не знаю, но его раздражал их затянувшийся визит. Хотя, когда дядя Борден заговорил о необходимости дать мне хорошенько отдохнуть, поехать в морское путешествие, дядя Горас сразу же ухватился за эту идею. Ему было нелегко, он знал, что без меня ему будет плохо и одиноко, придется мириться с неудобствами. Но ради меня он шел на это. Я вам говорила, что тетя Элина раньше работала медсестрой, она стала уверять, что я доведу себя до чахотки, что у меня слишком много обязанностей, что он взвалил на мои плечи непосильный труд… ну и так далее. Все это, разумеется, ради одного: поскорее выставить меня из дома.
  — Ладно, — сказал Мейсон, — пойду посмотрю, как там наши журналисты, все еще околачиваются здесь или путь свободен? Если все в порядке, вам надо уезжать. Только никому не говорите, где живете, и постарайтесь избегать репортеров. Но если вас кто-то из них изловит, скажите просто, что вы ничего не желаете сообщать в мое отсутствие. Таково распоряжение вашего поверенного.
  — А вы не боитесь журналистов?
  Мейсон рассмеялся:
  — Ох, дорогая, я всегда знаю, что мне можно сказать и чего нельзя, что выгодно и что невыгодно…
  — Хорошо, я никому ничего не скажу. Да и говорить-то мне не хочется. У меня не укладывается в голове, как такое могло произойти.
  — Наша юридическая система не безупречна. Но вы рано вешаете нос. Дело-то еще не закончено. Возможно, у них действительно имеются письма, в которых написано о вашем происхождении, но ведь подобные письма не являются вещественными доказательствами, пока сам мистер Горас все это не подтвердит. Так что сидите себе спокойно и не давайте волю нервам!
  Она покачала головой:
  — Легко сказать! — Уголки ее губ опустились. — Незаконнорожденная. Никто. Вы сами понимаете, что впредь мне придется самостоятельно зарабатывать себе на жизнь, а я ничего не умею. У меня нет ни профессии, ни навыков. До сих пор моим единственным занятием была забота о дяде Горасе, так что у меня просто не было времени учиться.
  — Но печатать вы умеете, не так ли? — спросил Мейсон.
  — Да, печатаю. Но я не умею стенографировать и ни разу не пробовала что-то писать под диктовку. До сих пор я сама составляла деловые письма и приносила их дяде Горасу на подпись. По-моему, теперь уже никто так не делает.
  — Вы умеете печатать слепым методом?
  — Благодарение богу, да. Сперва я печатала всего двумя пальцами, но потом поняла, что, если хочу стать настоящей машинисткой, мне надо отказаться от этой вредной привычки. Я стала переучиваться и под конец овладела слепым методом.
  — Ну, что же, вам нечего волноваться. Если Фортуна от вас отвернется и вам действительно придется зарабатывать себе на жизнь, место вы найдете.
  — Фортуна уже отвернулась от меня, произошло самое страшное. Меня доконали. — Неожиданно она распрямила плечи. — Нет, ничего подобного! И я не собираюсь быть нищей попрошайкой. Я сама проложу себе дорогу в жизни, но сначала посмотрю, чем я смогу помочь дяде Горасу. И не разрешу этим мерзким людям играть им.
  — Вот это другой разговор! — похвалил Мейсон.
  Она улыбнулась ему и сказала:
  — И я не намерена быть попрошайкой, слышите?
  — Вы подписали тот чек на сто двадцать пять тысяч долларов, когда пытались реализовать его в банке?
  Дафния кивнула.
  — Итак, у вас на руках остался чек на сто двадцать пять тысяч, на обороте которого вы расписались, что может оказаться некстати, и письмо, посланное вашим дядей, которое свидетельствует…
  — Мистер Мейсон, — прервала она, — я просто не могу поверить, что он мне чужой. Ох, это ужасно, какой-то кошмар, от которого я никак не могу отделаться.
  Мейсон потрепал ее по щеке:
  — Очень может быть, что все действительно рассеется, как дурной сон. Опыт многих лет учит меня, что подобные вещи выглядят гораздо страшнее, чем они есть в действительности. Честное слово, девяти моим клиентам из десяти я имею полное право сказать: «Все не так ужасно, как кажется».
  — Благодарю вас за ваши старания подбодрить меня, но я просто не знаю, что же мне теперь делать. Как я буду жить, пока не найду работу? Каким образом найду себе комнату и… — Мейсон собрался было что-то сказать, но она не дала себя перебить. — Не вздумайте только уверять, что будете давать мне деньги. Не могу же я жить на ваше подаяние.
  — Это вовсе не подаяние, а помещение денег… Дайте мне чек и письмо. Я их спрячу в свой сейф.
  — Боюсь, это письмо показывает, что дядя Горас — или я должна говорить «мистер Шелби»? — так и не оставил завещания в мою пользу, да и вообще никакого завещания нет.
  — Не спешите с выводами. Очень часто, к вашему сведению, человек пишет завещание вообще от руки, что совершенно законно и официально, а потом решает заменить его официальным документом на бланке, составленным адвокатом и подписанным в присутствии свидетелей.
  — Разве завещание, написанное от руки, не требует подтверждения свидетелей?
  — В этом штате нет, — сказал Мейсон, — но при условии, что оно написано одной рукой с начала и до конца, подписано и датировано. Разумеется, имеются всякого рода юридические крючки и оговорки. Например, на листе бумаги не должно быть никаких отметок и помарок. Если что-то написано другими чернилами или напечатано на машинке, к примеру месяц, год и число, то такое завещание считается недействительным. Затем в тексте должно быть точно написано, что это волеизъявление подписавшегося. Распоряжение касательно имущества должно быть исчерпывающе полным и ясным. А внизу должна стоять подпись. Вот я и предполагаю, что ваш дядя Горас, будучи настоящим бизнесменом, наверняка составил такое рукописное завещание.
  — Возможно, но если Финчли добрались до его бумаг, то они могли его найти и уничтожить. Это такие наглые люди, они ни перед чем не остановятся.
  Мейсон пожал плечами:
  — Здесь мы можем лишь гадать. Безусловно, такая возможность существует. Помните, что мы уже сильно подпортили игру Бордена Финчли, который сначала несколько раз громогласно заявлял, что даже и не помышлял о возможности лишиться наследства, а потом, когда судья припер его к стенке с письмом Гораса Шелби, он пошел на попятную. А проделывать такие штучки под присягой не рекомендуется. Вы, наверное, видели, как после этого на него ополчился судья Пеллингер! Не надо себя обманывать, Дафния, дела выглядят не блестяще, но надо продолжать борьбу. Так что не вешайте голову и не сдавайтесь раньше времени! Денег пока достаточно?
  Девушка кивнула:
  — Да. Благодаря вашей щедрости.
  — Все в порядке, Дафния. Повторяю, я просто выгодно поместил капитал. Когда я отвоюю ваши деньги, вы вернете мне долг и заплатите солидный гонорар.
  Она печально улыбнулась:
  — Боюсь, что ваши шансы получить солидный гонорар так же призрачны, как и перспективы «вложенных» в меня денег. Лишь получив работу, я смогу вам возвращать десять-пятнадцать долларов ежемесячно. Вряд ли это вас устроит.
  — Разрешите мне дать вам добрый совет: перестаньте тревожиться о будущем. Сейчас еще ничего нельзя предугадать.
  Войдя в свой кабинет, где Делла Стрит что-то печатала, сидя за маленьким столиком, Мейсон сказал:
  — Бедное дитя! Мне так ее жаль… Она права: в одно мгновение весь ее привычный мир рухнул и рассеялся как дым.
  — Хоть какие-то шансы у нее есть?
  — Не знаю. Если мне удастся добиться отмены решения об опеке и если Горас Шелби именно такой человек, каким я его себе представляю, тогда еще не все потеряно. Однако нужно доказать, что с Горасом Шелби безобразно обращались, искусственно взвинчивали и добивались нервного истощения, не говоря уж о применении какого-нибудь наркотического препарата, противопоказанного при его состоянии. Последнее могло и вправду повредить его умственным способностям. Их стратегия ясна как божий день. Они избавились от Дафнии на максимально продолжительное время. В ее отсутствие они делали все возможное, чтобы подорвать психическое здоровье Шелби. Затем, когда они уже не осмеливались затягивать дальше исполнение своего плана, они обратились в суд. Конечно, тот факт, что они заявили о его намерении отдать племяннице, которая к тому же, кажется, вообще ему не сродни, сто двадцать пять тысяч долларов, то есть практически все, что у него лежало в банке, сыграл огромную роль в вынесении судебного решения об учреждении опеки. Поставь себя на минуту на место судьи, к которому являются «близкие родственники» пожилого человека и начинают излагать подобные «вопиющие» вещи. Могу поспорить, что ты тоже решила бы, что несчастный Шелби нуждается в охране своих собственных интересов.
  Делла Стрит кивнула:
  — Вы правы, шеф… Кстати, вас дожидается мистер Стэнли Пэкстон.
  — Пригласи его. А сама займись-ка вот чем, Делла. Нужно сфотографировать чек на сто двадцать пять тысяч с подписью Дафнии на обратной стороне и письмо к ней от Гораса Шелби. А пока спрячь их в сейф.
  Делла протянула руку.
  — Минуту, они мне еще нужны. Живее веди сюда мистера Пэкстона. Он человек занятой, его временем надо дорожить.
  Делла Стрит вышла в приемную и тотчас же вернулась в сопровождении вице-президента банка.
  — Мистер Мейсон, — заговорил банкир, — я оказался в довольно неловком положении.
  Мейсон вопросительно поднял брови, жестом приглашая своего посетителя сесть в кресло.
  Пэкстон уселся, пригладил волосы и обеспокоенно посмотрел на адвоката.
  — Время от времени нам приходится сталкиваться с аналогичными вещами, и мы научились оценивать людей. Вы понимаете, первоочередная задача любого банка — защищать интересы вкладчика.
  Мейсон кивнул.
  — Горас Шелби — наш старый клиент, ну а его опекун, с точки зрения банка, чужак, захватчик, человек, вмешивающийся в дела других.
  — Но по распоряжению суда… — улыбнулся Мейсон.
  — Совершенно верно, по распоряжению суда… — Вздохнув, Пэкстон добавил: — Именно по этому поводу я и пришел с вами посоветоваться.
  Мейсон снова кивнул:
  — Я вас слушаю.
  — Конечно, это некоторое отступление от правил, потому что вы адвокат не его, а его племянницы.
  Мейсон молчал, ожидая продолжения.
  Пэкстон сложил кончики пальцев и уставился глазами в какое-то пятно на полу, находящееся от него на расстоянии пяти футов. Слушая его, можно было сразу сказать, что он привык иметь дело с цифрами и точными формулировками, а поэтому предельно ясно выражает мысли, дабы избежать возможности неправильного толкования.
  — В операциях с опекунами обычно принято, чтобы опекун заполнил бланк вкладчика, приложил к нему нотариально заверенную копию судебного решения, после чего мы переводим счет на имя опекуна.
  — В данном случае эта процедура не была соблюдена?
  — В данном случае, — сказал Пэкстон, — я отлично помнил формулировку судебного решения, потому что имел возможность прочитать его. Там было сказано, что Борден Финчли, как опекун, получил право распоряжаться всеми вкладами Гораса Шелби, находящимися в Национальном банке, в целях сохранения этих вкладов. Аналогичное распоряжение получила и расчетная группа банка. После этого Борден Финчли, очевидно не доверяя нам, написал чек полностью на всю сумму вклада Гораса Шелби.
  — И открыл новый счет на свое имя как опекун? — спросил Мейсон.
  — Да, но только временно. Он действительно открыл новый счет в качестве опекуна, но примерно через два часа отправился в другой банк и открыл там счет уже на имя Бордена Финчли и перевел туда решительно все, что было у него на счете.
  Мейсон усмехнулся:
  — Значит, этот тип миндальничал с вами до тех пор, пока вы не перевели ему все денежки Гораса Шелби, а потом, прошу прощения за грубые слова, наплевал на вас?
  — Вероятно, он почувствовал, что мы ему не слишком симпатизируем. Мы считаем Гораса Шелби хотя и пожилым, но весьма проницательным дельцом. Вы же знаете, что в семьдесят бывают дряхлые старцы и полные сил мужчины в девяносто!
  — А Горас Шелби был полон сил?
  — Мы все его считали исключительно порядочным, приятным человеком и умным и дельным бизнесменом, как я уже говорил… Уж если быть откровенным, он бывал порой немного рассеянным, но с кем такого не случается, однако полностью полагался на Дафнию, ну а та всегда была сама аккуратность.
  — А что вы скажете о Дафнии?
  — Это не девушка, а клад. Очаровательная, горячо любящая и преданная, которая посвятила всю свою жизнь старику дяде и нисколько этим не тяготится. Главное — она ухаживала за ним из-за искренней привязанности, а вовсе не из расчета. Личная выгода ее ни капельки не интересует.
  Мейсон кивнул:
  — Значит, он воспользовался решением суда и сразу же забрал деньги из вашего банка?
  — Совершенно верно. Может, было бы лучше, если бы Финчли не нарушал неписаного закона, то есть оставил бы прежний счет Шелби и лишь велел нам сделать пометку, что с этого счета без его, Бордена Финчли, ведома ничего нельзя брать.
  — Что вы имеете в виду? — встрепенулся адвокат.
  — А только то, что вчера на счет Гораса Шелби поступило пятьдесят тысяч долларов.
  — Что?!
  Пэкстон кивнул:
  — Это был последний взнос по контракту. Горас Шелби продал какой-то старый завод в Брайтоне в кредит, взносы делались на его счет в нашем банке. Основная сумма была выплачена раньше какими-то переводами. Эти последние пятьдесят тысяч поступили, как я уже сказал, вчера днем. Покупатель ничего не знал о назначении опекуна, поэтому действовал так, как было оговорено в соглашении.
  Мейсон тихонько свистнул.
  — И теперь мы попали в крайне странное положение, — продолжал Пэкстон. — Если мы известим Бордена Финчли об этих дополнительных пятидесяти тысячах, он просто выпишет еще один чек и переведет их на свое имя. Но нужно ли нам ставить его в известность?
  — Непременно. Это ваша прямая обязанность.
  На лице Пэкстона появилось разочарование.
  — Вам следует немедленно написать письмо и объяснить, что к чему.
  Пэкстон поднялся с кресла:
  — А я-то надеялся, что вы посоветуете мне что-нибудь другое.
  Мейсон покачал головой:
  — Это единственный достойный способ решения данной проблемы. Идите в банк, напишите соответствующее письмо. Впрочем, я пойду вместе с вами. Мне все равно нужно туда сходить. Вдвоем нам будет веселее.
  — Если бы Горас Шелби узнал про эти деньги, он бы непременно что-нибудь предпринял, чтобы они попали в руки Дафнии.
  — Мы ничего не можем сделать, — сказал Мейсон. — Ваш юрисконсульт скажет вам то же самое.
  — Я в этом не сомневаюсь… — Пэкстон тяжело вздохнул. — Понимаете, мистер Мейсон, вы пользуетесь репутацией весьма находчивого и предприимчивого адвоката, вот почему я и обратился к вам.
  — Я очень рад, что вы это сделали. Банк ведь неподалеку, давайте пройдемся.
  — Так вы считаете, что я должен написать про эти деньги Бордену Финчли?
  — Немедленно.
  Они спустились в лифте вниз и направились к зданию Национального банка. Пэкстон буквально еле переставлял ноги.
  — Конечно, — заговорил он снова, — каждому понятно, чего хотел мистер Шелби. Он старался обеспечить Дафнию материально. Вот что его беспокоило. Если бы не этот чек на ее имя, суд с большей осторожностью подошел бы к вопросу назначения опеки.
  — Думаю, вы правы… Кстати, что вы скажете про мой кредит в вашем банке?
  — Ваш кредит? — Пэкстон был удивлен. — Абсолютно безукоризненный.
  — Я бы хотел сделать заем в семьдесят пять тысяч.
  — Я думаю, это можно будет устроить… У вас имеется какое-то обеспечение?
  — Никакого обеспечения. Я дам расписку.
  Пэкстон собрался было покачать головой, потом нахмурился:
  — На какое время вам потребуются эти деньги, мистер Мейсон?
  — Примерно минут на десять.
  Пэкстон недоверчиво поглядел на адвоката:
  — Семьдесят пять тысяч на десять минут?
  — Да.
  — Великий боже, что вы намерены с ними сделать?
  Мейсон подмигнул:
  — Я подумал, что имеет смысл положить их на счет Гораса Шелби.
  — Вы с ума сошли! Вы…
  Внезапно он остановился посреди дороги, с ошеломленным видом посмотрел на адвоката и разразился громким хохотом.
  — Пошли! — закричал он. — Скорее в банк!
  Походка у него сразу стала энергичной, так что Мейсону пришлось поднажать.
  Они вошли в здание банка. Пэкстон позвал секретаря.
  — Если вы не возражаете, мистер Мейсон, я должен продиктовать письмо Бордену Финчли, чтобы сообщить…
  — Я думаю, правильнее будет адресовать письмо Горасу Шелби через Бордена Финчли, опекуна.
  Пэкстон усмехнулся:
  — Все ясно. Это юридический нюанс, но весьма важный.
  Пэкстон повернулся к секретарю:
  — Отправьте письмо Горасу Шелби через Бордена Финчли, опекуна. «Дорогой мистер Шелби. На Ваш счет поступило пятьдесят тысяч долларов — последний взнос за проданную вами недвижимую собственность в Брайтоне. Официальное подтверждение о нем нами было отправлено сразу же. Эти деньги в настоящее время перечислены на Ваше имя. Искренне Ваш» и так далее.
  Мейсон кивнул:
  — А теперь не пройти ли нам в отдел кредита?
  — Хорошо, мистер Мейсон.
  Пэкстон продолжал:
  — Мне думается, мистер Мейсон, что при данной ситуации я сам разрешу данный заем. Вы хотите получить семьдесят пять тысяч?
  Мейсон кивнул.
  — Я оформлю его на тридцать дней.
  — На любой срок, который вас устраивает. Мне эти деньги не нужны на такое время, но если вам это необходимо для отчетности или для чего-то еще, пусть будет на тридцать.
  Пэкстон написал расписку, Мейсон расписался.
  — В какой форме вы желаете получить эти деньги?
  — Предпочтительно наличными, семьдесят пять тысячедолларовых купюр.
  Пэкстон сам отправился в хранилище и возвратился оттуда с требуемой суммой.
  — Я думаю, мистер Мейсон, — сказал он, — что теперь вам лучше действовать по регулярным каналам.
  — Совершенно верно, — согласился адвокат, пожимая ему руку.
  Мейсон сунул деньги во внутренний карман и прошел к окошечкам кассиров, написал приходный ордер и терпеливо выстоял очередь в цепочке вкладчиков.
  — Пожалуйста, положите эти деньги на счет Гораса Шелби, — попросил он.
  Кассир удивленно посмотрел на приходный ордер.
  — Вы вносите семьдесят пять тысяч наличными? — спросил он.
  — Совершенно верно.
  — Мне кажется, этот счет был переведен… Очень сожалею, но…
  — Разве банк не может принять вклад?
  — Пожалуй, это возможно.
  — В таком случае примите от меня деньги на названный мною счет.
  — Прошу извинения, но я должен посоветоваться с администрацией.
  Он отсутствовал несколько минут, а когда вернулся, то любезно сказал:
  — Если вы настаиваете на этом вкладе, мистер Мейсон, то у нас нет иного выхода, придется его принять.
  — Вот и прекрасно. Пересчитайте.
  Получив корешок ордера с пометкой кассира о получении денег, Мейсон отправился в другую половину, где занимались расходными операциями.
  Здесь тоже была порядочная очередь, отстояв в которой Перри Мейсон протянул кассиру чек на сто двадцать пять тысяч, подписанный Дафнией Шелби.
  — Я хотел бы получить по этому счету наличными сто двадцать пять тысяч.
  — Вы хотите реализовать чек на сто двадцать пять тысяч долларов? — недоверчиво спросил ошеломленный кассир.
  — Совершенно верно.
  Кассир недоуменно посмотрел на квадратную бумажку, вдруг лицо у него прояснилось, и он пробормотал:
  — Одну минуточку, я только наведу справки.
  Этот тоже отсутствовал всего пару минут. Вернувшись, пояснил:
  — Случайно на счете оказалось достаточно денег, чтобы выдать по этому чеку.
  — Количество денег на счете меня совершенно не интересует. Мне просто необходимо реализовать этот чек.
  Кассир все же позволил себе заметить, что это «крайне необычная ситуация».
  Мейсон зевнул:
  — Может, для вас она необычная! — и многозначительно посмотрел на часы.
  — Какими купюрами выдать вам деньги, мистер Мейсон?
  — Предпочтительно тысячедолларовыми.
  Кассир вынужден был сходить вниз, в кладовую банка, и через пять минут адвокату была вручена солидная пачка новеньких хрустящих бумажек.
  — Спасибо, — поблагодарил Мейсон.
  Он спрятал деньги в карман и отправился за стеклянную перегородку, где находился столик Стэнли Пэкстона.
  — Мистер Пэкстон, я только что получил в вашем банке семьдесят пять тысяч долларов в кредит.
  — Да, совершенно верно, я видел, мистер Мейсон, вашу расписку о получении денег с обязательством уплатить их в тридцатидневный срок.
  — Правильно.
  — Ну так что же?
  — Я выяснил, что мне эти деньги больше не понадобятся. Поэтому я хотел бы вернуть их незамедлительно.
  — Но это же не принято!
  — Я все понимаю, но уж слишком быстро нарастают проценты. За сегодняшний день мне придется уплатить двадцать долларов и тридцать два цента.
  Адвокат с самым серьезным видом выложил на стол банкира семьдесят пять тысячедолларовых банкнотов, две десятидолларовые и мелочь.
  — Да, с такими вещами не часто сталкиваешься, — проговорил Пэкстон. — Но, конечно, раз вы настаиваете на немедленном погашении своего долга, мы не можем вам воспрепятствовать. Одну минуточку. Прошу вас.
  Пэкстон спрятал деньги в ящик письменного стола, поднял трубку внутреннего телефона и распорядился:
  — Пришлите мне расписку Перри Мейсона на семьдесят пять тысяч долларов, прошу вас. Сделайте пометку об уплате. Да, совершенно верно. Да, да… Я знаю, что она только что поступила… Вы слышите? Поставьте штамп «Погашено».
  Минуты через три появился молодой банковский служащий с требуемой распиской.
  — Вот, пожалуйста, — сказал Пэкстон, — сожалею, что вам не пригодились наши деньги. Мы всегда рады служить нашим старым вкладчикам.
  — Я в этом не сомневаюсь… У меня есть еще одна просьба. У меня имеется пятьдесят тысяч долларов наличными. Я хотел бы приобрести на них десять кассовых чеков по пять тысяч с обязательством оплатить их Дафнии Шелби. Надеюсь, вы знакомы с мисс Шелби?
  — Да, конечно, мы хорошо ее знаем… Она обычно приходит к нам по делам своего дядюшки… Так вам нужно десять кассовых чеков по пять тысяч каждый?
  — Совершенно верно.
  — Если вы сможете еще немного подождать, вам все это принесут.
  Через десять минут в руках у Мейсона находились требуемые чеки.
  — Большое вам спасибо, мистер Пэкстон.
  Банкир поднялся из-за стола:
  — Я уже один раз пожал вам руку, мистер Мейсон, но хотел бы пожать ее еще раз. Прошу меня великодушно простить за мимолетные сомнения по поводу вашей находчивости, которые у меня появились. Придя к вам в контору, я нарушил банковские правила сохранения тайны, но надеялся, что вопреки всему вы отыщете возможность решить данный вопрос. Потом мне на минуту показалось, что все мои надежды были напрасны… Теперь-то мне ясно, что я должен был больше доверять вам.
  Банкир обеими руками схватил руку адвоката и крепко сжал ее, потом похлопал Мейсона по плечу:
  — Желаю и в дальнейшем удачи!
  — Еще раз большое спасибо. Вам лично и Национальному банку, который принимает так близко к сердцу интересы своих клиентов. Поверьте мне, ваш благородный поступок когда-нибудь будет оплачен сторицей.
  Выйдя из банка, Перри Мейсон поехал к Дафнии Шелби в отель.
  Увидев девушку, он весело воскликнул:
  — Ну, Дафния, больше вы не очаровательная попрошайка!
  — Что вы имеете в виду?
  Мейсон разложил перед ней десять кассовых чеков.
  Она поочередно взяла в руки каждый, глядя на них округлившимися от изумления глазами:
  — Господи, что это за чудо?
  — Подпишите-ка один из них на мое имя. Знаете, как это делается? «Выплатить Перри Мейсону». Подпись. Дата.
  — Это ваш гонорар?
  — Нам еще рано говорить о гонораре. Просто я хочу его реализовать, чтобы у вас были наличные деньги. Более пяти тысяч вам сейчас не нужно. Да и эти-то лучше получить в аккредитивах. Сначала на четыре с половиной тысячи. А остальные чеки останутся на черный день.
  Глава 6
  Не успел Мейсон вернуться к себе в контору, как раздался условный стук. Делла Стрит впустила Пола Дрейка.
  Тот сразу плюхнулся прямо в кресло и объявил:
  — Ну, Ральф Экветер у меня на крючке.
  — Что ты про него выяснил?
  — Его настоящая фамилия Камерон, имя у него какое-то странное — Бослей. Никогда такого не слыхал! Он из Лас-Вегаса. Игрок. Борден Финчли должен ему более ста пятидесяти тысяч долларов.
  — Это многое объясняет, — заметил Мейсон.
  — Это еще далеко не все. Камерон сам в долгах как в шелках, и если только он не получит денег с Финчли по его распискам, то его дела плохи: он не может показаться на глаза своим дружкам-приятелям. Короче говоря, Камерон скрывается. Вот почему он назвался Экветером из Бостона, штат Массачусетс.
  — Ну, Пол, на этот раз ты превзошел самого себя. Силен!
  Дрейк покачал головой:
  — Практически я ничего не сделал. Совершенно случайно я обнаружил след людей, которые пытаются найти Камерона.
  — Каким образом?
  — Просто стечение обстоятельств. Финчли весьма обтекаемо объяснил, где он был, чем занимался, но та женщина, которая приходит к ним делать уборку, заметила, что на их чемоданах были наклейки из Лас-Вегаса и что уж очень рьяно он старается их счистить. Это было на следующий день после их приезда.
  Помнишь, Финчли говорил, что они путешествуют на машине Экветера? Я проверил номерной знак на машине. Он действительно был выдан в Массачусетсе. Тогда я позвонил туда и выяснил, на чье имя была зарегистрирована машина, когда они выехали из штата.
  Оказалось, что хозяин машины поехал в Лас-Вегас, его вовлекли в игру, и Камерон, которому он задолжал свыше тысячи долларов, предложил продать машину ему в счет этого долга. А разницу обещал выплатить. У парня не было иного выхода, он отдал автомобиль Камерону, не оформляя сделку официально. Было решено, что это они сделают позднее, когда Камерон выправит для себя водительские права.
  Располагая этими данными, я позвонил в Лас-Вегас и узнал, что Камерон — один из тех азартных игроков, которые сегодня на коне, а завтра опускаются на дно морское. Он проигрался в пух и прах в покер, выдал несколько долговых расписок, объяснив своим приятелям, что один «голубок» задолжал ему полторы сотни тысяч и что он уже сообразил, как их выудить, но требуется некоторое время, прежде чем его план осуществится, и что он намерен поехать вместе с «голубком» и насесть на него. После этого Камерон исчез. Сначала те, у кого были долговые расписки Камерона, довольно спокойно ожидали его появления, теперь они забеспокоились и стали выяснять, где он скрывается.
  Мейсон ухмыльнулся:
  — Ну что же, Пол, похоже, что мы начинаем нащупывать почву. Располагая таким огнестрельным оружием, можно начинать артподготовку.
  — Какая жалость, что мы не знали всего этого при первом слушании дела!
  — Ничего, припасем для второго тайма.
  Зазвонил телефон.
  Делла Стрит взяла трубку, потом вопросительно посмотрела на адвоката:
  — Вы ответите Дарвину Мелрозу?
  — Разумеется.
  Мейсон взял протянутую ему трубку:
  — Привет, Мелроз. Чем могу быть полезен?
  Мелроз был настолько возбужден, что говорил со скоростью пулемета:
  — Что вы там натворили? Нам сообщили, что на счет Гораса Шелби были переведены пятьдесят тысяч долларов, последний взнос за продажу недвижимости.
  — Да?
  — Мы обратились в Национальный банк, но нам ответили, что на счете у Гораса Шелби нет ни цента. Тогда мы спросили о судьбе пятидесяти тысяч, и нам ответили, что на данный счет поступили два вклада: сначала пятьдесят тысяч, а потом — семьдесят пять, после чего они реализовали чек, выданный на имя Дафнии Шелби, который и поглотил все деньги.
  — Все совершенно верно. По-моему, ничего непонятного тут нет. Данный чек фигурировал на суде. Вам и вашему клиенту было известно о его существовании.
  — Одно дело — знать про чек, другое — получить по нему деньги.
  — Не понимаю, чего вы кипятитесь? Чек был оставлен Дафнии Шелби. На счете Гораса Шелби было достаточно денег, чтобы погасить его. Банк имел полное право это сделать, а Дафния Шелби — получить то, что ей причиталось.
  — Но ведь банк прекрасно знал о назначении опекуна.
  — Банку было сообщено, что опека назначается над вкладами, имевшимися в тот момент. Ни слова не было сказано ни о последующих поступлениях, ни о депозитах.
  — Мы просто не посчитали необходимыми подобные оговорки, поскольку сняли все со счета.
  — Очень сожалею, что вы неправильно разобрались в положении вещей. Но ваше распоряжение банку было вполне определенным. Там говорилось о необходимости перевести на счет опекуна все деньги Гораса Шелби, находившиеся на его счете на день получения распоряжения.
  — Мне это не нравится! Сомневаюсь, чтобы суд одобрил ваши действия. Это мошенничество.
  — Прошу прощения?
  — Я сказал, что это мошенничество.
  — Мне кажется, что вы разобрались в положении вещей. Это не мошенничество с моей стороны. Это недосмотр — с вашей… Обращайтесь в суд, если хотите, посмотрим, что вам скажет судья.
  — Именно это я и собираюсь сделать!
  — Это ваше право. Поспешите, я буду в суде и отвечу на все ваши притязания. Это все, что вы хотели мне сказать?
  Дарвин Мелроз, не отвечая, бросил трубку. Мейсон подмигнул Полу Дрейку:
  — Этот Дарвин Мелроз — настоящая черепаха и тугодум, разве ему по плечу такое скользкое дело!
  — Я понял из вашего разговора, что ты быстренько воспользовался его ошибкой?
  — На то и щука в реке, чтобы карась не дремал… Дарвин Мелроз из тех адвокатов, которые любят оригинальничать и строят из себя умников. Если бы ему пришлось описывать лошадь с левой передней ногой белого цвета, то он бы описал ее как лошадь с одной левой ногой, передней, белого цвета. Разумеется, он точно выяснил, сколько денег на счете у Гораса Шелби, ну и соответственно составил распоряжение — именно эту сумму перевести на счет опекуна. Ему и в голову не пришло, что после этого на счет Шелби могут поступить новые деньги.
  — А кто-то их перевел? — заинтересовалась Делла.
  — Да, перевел.
  — Вы имеете отношение к этой истории?
  — Некоторое, — признался Мейсон, ухмыльнувшись. — Мы просто частично исполнили желание Гораса Шелби, ну а теперь, Пол, благодаря полученным тобой сведениям, возможно, нам удастся вообще довести дело до победного конца.
  — Ты, наверное, посодействовал тому, чтобы твоя клиентка не осталась на бобах?
  — Да, сейчас она кое-что получила.
  — А тебе не кажется, что она излишне наивна? — спросил Дрейк.
  — Что ты имеешь в виду?
  — Для девушки, которая занималась всеми финансовыми делами своего дядюшки, вела деловую корреспонденцию, в конечном счете имела отношение к многотысячным сделкам, она представляется ненатурально бескорыстной.
  Мейсон внимательно посмотрел на детектива:
  — Знаешь, Пол, я думал то же самое. Меня брало сомнение, не скрывается ли за этим милым детским личиком расчетливый и трезвый ум. Но, учти, банк имеет с ней дело на протяжении многих лет. Они великолепно знают о характере ее взаимоотношений с Горасом Шелби и стоят за нее горой.
  — Может, она и впрямь никого не надувает, но все равно меня берет сомнение… Как думаешь, может, она знала о своем происхождении и просто скрывала это от мистера Шелби, а он не догадывался о ее осведомленности?
  Мейсон покачал головой:
  — Провалиться мне на этом месте, если я знаю, Пол… Но… а что думает по этому поводу Делла?
  Делла погрозила пальцем:
  — Своего мнения я вам не скажу.
  — А у тебя таковое имеется?
  — Да.
  — Почему же ты не хочешь высказать его вслух?
  — Потому что я не имею достаточных оснований. Это всего лишь женская интуиция.
  — Как знаешь… Мы, во всяком случае, изо всех сил стараемся помочь ей. Конечно, ей еще придется попереживать, но, я считаю, все кончится благополучно. Скажи, Пол, какого врача назначил суд?
  — Этого я еще не выяснил, но как только…
  Ему не дал договорить телефонный звонок.
  Делла подняла трубку:
  — Это тебя, Пол. Звонят из твоей конторы.
  Пол взял трубку, послушал и попросил:
  — Повторите-ка мне еще раз это имя. Понятно. Спасибо.
  Он положил на место трубку и повернулся к адвокату:
  — О’кей, Перри, теперь я могу ответить: суд назначил в качестве эксперта доктора Грантланда Олма.
  Делла Стрит немедленно принялась листать телефонную книжку и через минуту уже смогла сообщить дополнительные сведения:
  — Его адрес: Центральное здание, 602, а телефон — Лейвин 3681.
  — И, — сказал Мейсон, — любая попытка на него повлиять разъярит почтенного доктора, но я не вижу препятствий к тому, чтобы мне как адвокату не повидаться с Горасом Шелби прежде врача.
  — У тебя нет ни малейшего шанса, — покачал головой Пол Дрейк.
  Мейсон подмигнул:
  — Если они его держат взаперти решительно от всех друзей, про это тоже полезно узнать. — Он посмотрел на часы: — Почти наверняка доктор у себя в конторе. Вряд ли он захочет осматривать Шелби раньше завтрашнего утра. Позвони-ка его старшей сестре, Делла.
  — Старшей сестре?
  — Ну да. У врачей вместо секретарш бывают старшие сестры.
  Делла Стрит поколдовала над телефоном и кивнула адвокату.
  — Алло, это Перри Мейсон, адвокат, я очень хотел бы поговорить с доктором Олмом. Если это невозможно, тогда я бы просто хотел задать ему вопрос, на который ему легко будет ответить. Дело крайне срочное.
  Женский голос на другом конце провода сказал:
  — Я его старшая сестра. Может быть, вы соблаговолите задать этот вопрос мне, поскольку доктор очень занят и освободится не скоро?
  — Я ведь не ошибаюсь, доктору Олму поручено судом осмотреть Гораса Шелби до начала судебного заседания, которое должно состояться…
  — Я уверена, что доктор не станет разговаривать ни с вами, ни с кем другим по этому вопросу!
  — Я этого и не хочу. Меня просто интересует, не нарушу ли я планов доктора, если сейчас поеду навестить мистера Шелби в санаторий «Гудвилл»?
  — Вне всякого сомнения, он не будет против. Но при условии, что вы ничем не расстроите и не встревожите больного. Вы ведь один из адвокатов по делу?
  — Да.
  — Постарайтесь не волновать его, он легковозбудим.
  — Благодарю вас, вы очень внимательны… Кстати, в какой палате он находится?
  — По-моему, он лежит в изоляторе. Сейчас посмотрю… Совершенно верно, бокс 17.
  — Еще раз большое спасибо.
  — Не за что.
  — Не забудьте передать доктору, что я звонил.
  — Непременно.
  Мейсон повесил трубку улыбаясь:
  — Если тебе нужны сведения, то самое правильное — действовать открыто.
  Дрейк расхохотался:
  — Хороший частный детектив раздобыл бы тебе информацию через двое суток при оплате пятьдесят долларов в день… Мне поехать с тобой, Перри?
  — Нет, мне думается, лучше ехать одному.
  — Знаешь, в таких местах служащие не отличаются любезностью.
  — В определенных ситуациях и я не ягненок, — хмыкнул Перри Мейсон.
  Глава 7
  Санаторий «Гудвилл» и дом отдыха в Эль-Мираре представляли собой сочетание бывшего мотеля и старинного трехэтажного особняка с большим участком.
  Теперь они были окружены деревянным забором, причем на окнах мотеля и на первом этаже большого здания имелись либо замысловатые железные украшения-решетки, либо самые обычные, набитые крест-накрест доски.
  Перри Мейсон оглядел все это, немного подумал, затем, не таясь, прошел сквозь ворота по широкой подъездной дороге к парадной двери, над которой красовалась надпись: «Администрация».
  Объявление сбоку было менее импозантным: «Требуется молодая особа с покладистым характером для общих работ». Мейсон несколько удивился подобной формулировке, потом решил, что это писала не женщина. Аналогичное объявление было приклеено сбоку на оконном стекле. Написаны они оба были от руки, и Мейсон сообразил, что в данном учреждении кадры поломоек и уборщиц не задерживаются, а найти замену нелегко.
  Мейсон вошел в контору.
  Длинная стойка делила помещение пополам. С внутренней стороны находились коммутатор и стул. По другую сторону — стол, заваленный бумагами, старенький вращающийся стул и два простых кресла с прямыми спинками. Тут же — нечто вроде стеллажа с ячейками для почты, над которыми были написаны номера комнат.
  На коммутаторе горела лампочка и что-то гудело — кто-то пытался прозвониться в пансионат.
  Мейсон подошел к стойке.
  Из двери, находившейся в дальней стороне помещения, торопливо вышла женщина средних лет. Едва взглянув на Мейсона, она поспешила к коммутатору и надела наушники:
  — Алло… Санаторий «Гудвилл».
  Послушав немного, она ответила:
  — Его еще нет. Я предупредила секретаря. Он зайдет, как только вернется… Нет, я не могу сказать, когда он вернется… Да, он вам позвонит, доктор… Сразу же, как вернется. До свидания.
  Она вытащила штекер и как-то неохотно повернулась к адвокату:
  — А вам что нужно?
  — У вас здесь находится Горас Шелби…
  Женщина моментально как бы окаменела, глаза приобрели отчужденное выражение.
  — Ну и что?
  — Я хочу его видеть.
  — Вы родственник?
  — Я адвокат.
  — Его?
  — Его родственницы.
  — Приемные часы окончились.
  — Но мне крайне важно его видеть.
  Она решительно покачала головой:
  — Вы должны являться в определенное время.
  — А когда именно?
  — От двух до трех часов дня.
  — Вы хотите сказать, что я не смогу видеть его до завтрашнего дня?
  — Я не уверена, что и завтра вы его увидите. Вам надо сначала поговорить с доктором. У мистера Шелби состояние пока еще не из блестящих. Против его фамилии есть пометка «Посетителей не пускать»… Как вы себя назвали?
  — Мейсон. Перри Мейсон.
  — Я скажу доктору, что вы приходили.
  — Какому доктору?
  — Доктору Бекстеру. Тиллиману Бекстеру. Он директор санатория.
  — Он врач?
  — У него имеется лицензия на заведование санаторием. Это все, что мне известно. И я думаю, что вам не имеет смысла сюда возвращаться. Вряд ли Горас Шелби будет в состоянии принимать посетителей.
  Она резко повернулась к нему спиной и скрылась за дверью, показывая, что разговор окончен.
  Мейсон вышел во двор, быстро осмотрел место и пошел к своей машине.
  Около нее стоял какой-то человек.
  — Вы доктор, назначенный судом? — спросил он. Мейсон задумчиво посмотрел на человека:
  — Какой доктор, какой суд?
  — По делу Шелби.
  — А что?
  — Я хочу поговорить с вами.
  — Могу ли я узнать, на какую тему?
  — Вы не ответили на мой вопрос — вы доктор, назначенный судом?
  — Нет. Я Перри Мейсон, адвокат. Так для чего же вам понадобился док…
  Человек не стал дожидаться, пока он закончит фразу, бегом пустившись к машине, стоявшей недалеко от автомобиля Мейсона, нырнул в нее, сказал что-то водителю, и машина сорвалась с места.
  Мейсон попытался разглядеть номер, но машина была уже слишком далеко, так что он смог разобрать только то, что она из Невады.
  Мейсон притворился, будто возвращается в санаторий, на самом же деле обошел машину кругом, вынул из кармана ключ, сел за руль и рванул с места.
  Однако машины с невадским номером не было видно: она, по всей вероятности, свернула на боковую улицу.
  Адвокат проехал несколько кварталов, все еще надеясь разыскать таинственную машину, но она как сквозь землю провалилась.
  Тогда он вернулся к себе в контору.
  Делла сразу же сообщила ему, что звонил доктор Олм. Он просил передать, что готов поговорить с адвокатом в любое время, как только тот вернется.
  Мейсон кивнул.
  — Герти закрыла контору и пошла домой. С ним говорила я сама. Вас соединить?
  Она быстро набрала нужный номер:
  — Доктора Олма, пожалуйста. С вами будет говорить мистер Мейсон. — Она кивнула адвокату.
  Мейсон взял трубку:
  — Алло! Перри Мейсон.
  — Доктор Грантланд Олм. Мейсон, вы хотели со мной поговорить?
  — Да. Как я понял, судья Пеллингер поручил вам побеседовать с Горасом Шелби и выяснить его физическое и психическое состояние.
  — Правильно.
  — Вы собираетесь скоро с ним повидаться?
  — Я не могу увидеть его раньше завтрашнего утра. Но я предупредил дежурного, что буду в санатории в десять часов.
  — Стоило ли предупреждать их о времени вашего приезда?
  — Думаю, да. Потому что я предупредил, чтобы сегодня после восьми часов ему не давали никаких наркотических средств, чтобы мне подготовили описание всех лекарств, которые ему были выписаны, и что при осмотре в комнате не будет никого, кроме моей ассистентки.
  Мейсон широко улыбнулся:
  — Благодарю вас, доктор. Теперь мне ясно, почему суд назначил именно вас для проведения экспертизы… Я как раз намеревался спросить вас, будут ли приняты меры предосторожности для того, чтобы пациент был поставлен в совершенно объективные условия.
  — Я прекрасно понимаю, о чем вы говорите. Я даже могу добавить, что существуют определенные наркотические средства, которые при внутривенном вливании вызывают у больного сон. Но человек при этом теряет ориентацию и даже становится на некоторое время невменяемым. Особенно если он страдает атеросклерозом.
  — Можно ли обнаружить, что эти наркотики применялись?
  — И да, и нет. Если я заподозрю нечто подобное, я проверю кровь пациента, но и без этого не так трудно сказать, естественное ли это состояние или вызванное искусственно. Доказать труднее.
  Мне известно все про вас и вашу репутацию, мистер Мейсон. Я слышал, что вы представляете племянницу Шелби, или ту молодую особу, которая считала себя его племянницей. Говорят, что она за ним преданно ухаживала и очень его любила. Могу по секрету добавить, что администрация санатория принялась спорить со мной, когда я запретил после восьми часов вводить мистеру Шелби какие-либо препараты. Якобы пациент беспокойный, легко раздражается, не спит по ночам, так что ему необходимо снотворное.
  Тогда я спросил, какое именно снотворное они используют, и мы по этому поводу снова поспорили. Мне пришлось все же назначить одно совершенно невинное средство, которое не может оказать никакого вредного воздействия. Нет нужды говорить вам, что я намерен самым тщательным образом разобраться в этом деле. Так меня просил судья, хотя в этом предупреждении, собственно, не было нужды.
  — Огромное спасибо, — сказал Мейсон. — Я как раз хотел выяснить, что у вас на уме.
  — Мне думается, я теперь знаю, что у вас на уме, — посмеиваясь, заявил доктор Олм. — Не сомневайтесь, Мейсон, я буду совершенно объективен.
  — Не знаю, как вас и благодарить. Искренне ценю ваше доброе отношение.
  Адвокат повесил трубку и сказал Делле:
  — Мне думается, можно запирать контору и отправляться по домам. Доктор Олм прекрасно знает, что делает. Он не новичок и в последствиях применения наркотиков отлично разбирается, и я не удивлюсь, если завтрашний день окажется решающим в нашем сражении. Что же касается санатория, то я не завидую тамошнему начальству.
  — Кстати, какое впечатление произвел на вас санаторий?
  Мейсон махнул рукой:
  — Это то еще заведение. Не сомневаюсь, что тот тип, которого они именуют доктором, столько же понимает в медицине, сколько и я. Просто он имеет лицензию на заведование домом отдыха и извлекает из этого дела максимум выгоды праведными и неправедными путями.
  Некоторые владельцы таких частных заведений — вполне порядочные люди, но большинство — нет. Господь помоги тому, кто угодит в лапы к такому деятелю. К сожалению, очень часто родственники не желают, чтобы им «мешал» какой-нибудь старичок или старушка, которые с годами становятся забывчивыми, рассеянными, неаккуратными. Вот они и запирают их в такую лечебницу, умывают руки, считая, что проявили достаточную заботу, и практически забывают об их существовании.
  Все же такая лечебница, при условии, что она получает ежемесячно чек, заботится о своих питомцах, дабы те не стали капризничать и не перебрались в другое заведение.
  Но есть учреждения совсем иного рода. Их владельцы прекрасно разбираются, по какой причине привезенный к ним «пациент» внезапно становится слабоумным. И пускай себе этот несчастный старается вырваться из такой лечебницы: ведь его опекун или просто богатый родственник не скупится и может спать спокойно — все будет шито-крыто за высокими стенами частного санатория.
  — Так вы полагаете, что «Гудвилл» относится к заведениям последнего типа?
  — Во всяком случае, это бы меня не удивило ни капельки! Однако мне кажется, что сейчас все стало налаживаться. День мы провели не зря, а теперь — по домам.
  Глава 8
  Когда Перри на следующее утро явился в контору, Делла Стрит разбирала принесенную корреспонденцию, раскладывая ее на три кучки: срочная, важная и менее важная. Мейсон мельком просмотрел кое-что из первой стопки и сказал:
  — Давай-ка, Делла, поговорим о деле… Дафния тебе звонила?
  — Нет еще.
  Мейсон посмотрел на часы:
  — Через час доктор Олм должен быть уже в санатории, чтобы обследовать мистера Шелби. Полагаю, они что-то придумают.
  — Что именно?
  — Либо они дадут ему наркотик, несмотря на предупреждение Олма, либо придумают отговорку для того, чтобы не показывать его вообще.
  — Ну а что скажет доктор Олм?
  — Из того, что я заключил о характере доктора на основании нашего с ним разговора, я предполагаю, что он потребует показать ему больного, пригрозив персоналу санатория притянуть их к ответу за оскорбление суда и невыполнение его решения.
  — Ну а если Шелби находится под воздействием наркотика?
  — Доктор Олм об этом узнает и так и доложит суду.
  — А если они его ничем не накачали?
  — Если нет, то могу поспорить на что угодно, что Горас Шелби в психическом отношении так же здоров, как мы с тобой. Не исключено, что он сильно ослабел из-за всего того, что ему пришлось перенести, но он ответит связно и логично на все вопросы врача, и я надеюсь, что нам удастся добиться отмены судебного решения об учреждении опеки. Ну а как только это случится, Шелби выставит Финчли с супругой и с сомнительным приятелем из дома, и все будет в норме.
  — Послушайте, шеф, а у вас не будет неприятностей из-за реализации того чека?
  — Возможно, они и попытались бы, но, как мне кажется, им будет не до этого. В подобных случаях лучшим средством обороны является наступление… Хорошо, давай-ка разделаемся с некоторыми из этих писем.
  Адвокат принялся диктовать.
  В десять часов он потянулся и зевнул:
  — Пока хватит, Делла. Все равно я не могу думать ни о чем ином, кроме как о санатории «Гудвилл» и о том, что там творится… Позвони-ка Дафнии. Пускай поднимается. Не исключено, что сегодня утром вся оппозиция рухнет…
  — Вы сегодня оптимистично настроены, — сказала Делла Стрит, протягивая руку к телефону.
  — Прекрасно выспался, вкусно и сытно позавтракал, а главное — то, как со мной разговаривал по телефону доктор Олм. Я убежден, что он знает свое дело. В то самое мгновение, когда врач такой квалификации переступает порог подобного заведения, он вносит смуту в сердца противников. Если только этот санаторий или дом отдыха опасается, что у них отберут лицензию, они легко могут удариться в другую крайность.
  Делла сказала в трубку:
  — Мисс Дафнию Шелби, пожалуйста. Ее комната семьсот восемнадцать.
  Она несколько секунд прислушивалась к гудкам в трубке, затем взглянула на часы и удивленно сказала:
  — Она не отвечает.
  — Ладно. В таком случае, Делла, попроси ей передать, что звонил мистер Мейсон и пусть она позвонит, как только вернется.
  Делла сообщила просьбу адвоката, затем повесила трубку.
  — Скорее всего, она проспала, а сейчас завтракает в столовой, — сказал Перри Мейсон.
  — Или отправилась по магазинам… После вашего финансового трюка у нее есть все возможности позволить себе такое удовольствие.
  — Никакого трюка здесь не было… Просто Дарвин Мелроз из тех адвокатов, которые за кучей мелочей способны проглядеть главное. На этот раз он был так озабочен тем, чтобы на счет Бордена Финчли были переведены все деньги до последнего цента, хранившиеся на тот момент в банке, что совершенно не подумал упомянуть в своем распоряжении один пустяк, а именно — что Финчли назначен опекуном над всем состоянием Шелби. Он же ограничился тем, что дал возможность Финчли выбрать полностью содержимое счета в Национальном банке и открыть счет на свое имя в другом. Так что, если Мелрозу захочется придраться ко мне, я стану придираться к нему.
  — Ну а что на это скажет судья Пеллингер?
  — Не знаю. На меня он не производит впечатления судейского крючкотвора. Мне кажется, он подозревает, что в данном деле есть нечто такое, что не устоит перед тщательной проверкой. Конечно, тот факт, что Дафния не родственница Горасу Шелби, сильно пошатнул наши позиции. Если бы не это, я вообще бы устроил в суде фейерверк. А так у меня практически нет официальной основы для тяжбы в суде.
  Зазвонил телефон. Делла взяла трубку:
  — Соединяй, Герти. — И Мейсону: — Наверное, это звонит Дафния.
  Мейсон кивнул, потянулся к трубке, но замер, заметив странное выражение лица Деллы.
  Та сказала:
  — Это доктор Олм. Он говорит, что ему срочно нужно с вами поговорить.
  Мейсон поднял трубку:
  — Да, Мейсон слушает.
  Бас доктора Олма был слышен на весь кабинет.
  — Мистер Мейсон, я приехал в так называемый санаторий, в дом отдыха «Гудвилл». Как вам известно, явился я туда по распоряжению суда освидетельствовать мистера Гораса Шелби.
  — А что, случилось что-нибудь?
  — Вот именно.
  — Великий боже! Он не умер?
  — Не знаю. Его здесь нет.
  — Его там нет?
  — Совершенно верно.
  — То есть как это? Они позволили Финчли его куда-то увезти?
  — Не знаю, но очень хочу узнать. Человека нет. Мне говорят, что он удрал. Прежде чем тут успели намудрить с вещественными доказательствами, я хочу все выяснить… Если не ошибаюсь, у вас имеется весьма опытный частный детектив, который всегда работает вместе с вами?
  — Совершенно верно.
  — Да вы и сами легендарная личность. Не могли бы вы немедленно приехать сюда со своим детективом?
  — А нас впустят?
  — Впустят ли?! — взорвался доктор Олм. — Я сам вас впущу. Я здесь камня на камне не оставлю, если они не выложат свои карты на стол и не перестанут играть со мной в кошки-мышки.
  — Выезжаю.
  Мейсон швырнул трубку, схватил шляпу, на ходу крикнув Делле Стрит:
  — Вызывай Пола Дрейка! Пусть садится в машину и едет прямо в санаторий «Гудвилл» в Эль-Мираре. Позвони еще раз Дафнии Шелби. Предупреди ее о случившемся… Пусть никуда не выходит из отеля, пока я не позвоню ей.
  — А если она не ответит?
  — Пусть ее вызовут, громко выкрикивая фамилию… Я уехал.
  Через тридцать пять минут бешеной езды адвокат добрался до Эль-Мирара.
  Он поставил машину на стоянку близ ворот санатория, автоматически отметив про себя, что исчезло объявление о том, что санаторий нуждается в уборщице, и что входная дверь распахнута настежь.
  Тощая грымза, которая накануне едва разговаривала с ним, сегодня была сама любезность:
  — Доктор вас ожидает, мистер Мейсон. Они в боксе номер семнадцать. Это по коридору направо.
  — Благодарю… С минуты на минуту должен подъехать частный детектив по имени Пол Дрейк. Направьте его тоже в бокс номер семнадцать.
  — Да, конечно.
  Ее губы изогнулись в угодливой улыбке, но голубые глаза оставались холодными и враждебными.
  Изнутри доносились сердитые голоса.
  Бокс номер 17 представлял собою маленький коттеджик, стоящий в ряду таких же, в которые попадали через основное здание.
  Мейсон подошел к двери и распахнул ее.
  Высокий человек лет сорока, со слегка сутуловатой спиной, сразу же повернулся к адвокату. На лице его было написано крайнее возмущение.
  Его собеседник, человек много старше его, примерно на голову ниже ростом, выглядел испуганным и, по всем признакам, защищался.
  Мейсон с одного взгляда разобрался в ситуации.
  — Доктор Олм? — обратился он к высокому.
  Горящие возмущением глаза доктора Олма уставились на адвоката, потом их выражение смягчилось.
  — Вы Перри Мейсон?
  — Точно.
  Они пожали друг другу руки.
  — А это доктор Тиллиман Бекстер.
  Последнему Мейсон руки не подал.
  — Доктор Бекстер, — продолжал доктор Олм, — получил лицензию на лечение диетой в другом штате. У него имеются особые теории в отношении питания больных.
  — Я получил лицензию на заведование этим домом отдыха! — заявил Бекстер.
  — Несомненно! — хмыкнул доктор Олм. — Но другой вопрос — надолго ли у вас сохранится эта лицензия! А теперь я хочу услышать решительно все про Гораса Шелби. Вы заявили, будто не ведете историй болезни?
  — Это же не больница, а дом отдыха.
  — И в домах отдыха регистрируются все назначения врача. Или у вас вообще не принято делать записи?
  — В важных случаях мы записываем.
  — Что вы называете «важными случаями»?
  — Все, что указывает на какое-то изменение в физическом или психическом состоянии больного.
  — Вы заявили, будто не учитываете прописываемые наркотики.
  — Мы не даем наркотиков. Как правило.
  — Ну а что же вы делаете?
  — Мы обеспечиваем наших пациентов отдыхом, покоем и здоровой пищей. Мы…
  — Мне было сказано, что Горас Шелби находится под воздействием сильного снотворного. Кто ему его дал?
  — Сильное снотворное? — ненатурально удивился доктор Бекстер.
  — Так я понял.
  — Медикаменты мистеру Шелби прописывал другой врач, он у нас в штате не работает. Мы, разумеется, относимся с уважением к распоряжениям лечащих врачей наших пациентов.
  — Кто его лечащий врач?
  — Не помню его фамилии.
  Мейсон осмотрелся, стараясь запечатлеть в памяти железную больничную койку, умывальник, комод с зеркалом, потертый линолеум на полу, ветхие тюлевые занавески на окнах.
  — Куда ведет эта дверь?
  — В ванную, — ответил доктор Бекстер.
  Мейсон распахнул дверь: старомодная, неудобная ванна, туалет, еще более старый линолеум, наполненный доверху ящик для бумаги, кривое зеркало над маленькой аптечкой.
  — А вторая дверь?
  — Стенной шкаф. В нем пациенты хранят свою одежду.
  — Я туда заглядывал, — сказал доктор Олм. — Одежды нет.
  В шкафу прямо на стенке был набит ряд крючков.
  — Он все забрал? — спросил Мейсон.
  — Насколько нам известно, все, — ответил доктор Бекстер. — Конечно, у него практически ничего и не было. Брил его парикмахер… Что еще? Зубная щетка и тюбик с пастой, они остались в ванной. Ну и потом — у него была только та одежда, в которой он сюда приехал.
  — Другими словами, — гнул свою линию Перри Мейсон, — когда его доставили сюда, он не имел понятия, что его везут в санаторий?
  — Я этого не говорил, да и не мог бы сказать, потому что, откровенно говоря, не знаю.
  — Отправляясь в санаторий, человек берет с собой по крайней мере чемодан с носильными вещами: пижаму, белье, рубашки, носки, носовые платки.
  — Так поступает нормальный человек, — согласился доктор Бекстер.
  — А Горас Шелби не был нормальным?
  — Ни в коем случае. Он был раздражительным, нервничал, выходил из себя, грубил и огрызался.
  — Кто привез его сюда?
  — Его родственники.
  — Сколько их было?
  — Двое.
  — Борден Финчли и Ральф Экветер?
  — Один был точно Финчли, имени второго я не знаю. С ними была медсестра.
  — Миссис Финчли?
  — Вроде бы да.
  — И они втроем силком затолкали мистера Шелби в этот бокс?
  — Они зарегистрировали его, как положено. Он начал проявлять беспокойство, и сестре пришлось прибегнуть к наркотику.
  — Вы знаете, что это был за наркотик?
  — Она ввела его подкожно.
  — Вы хотя бы спросили, что это за наркотик?
  — Она сказала, что это средство было ему предписано его постоянным лечащим врачом.
  — Посмотрели ли вы рецепт? Узнали ли вы фамилию врача?
  — Я поверил ей на слово. Она же дипломированная медсестра.
  — В нашем штате?
  — Нет, как будто из Невады.
  — Откуда вы знаете, что она дипломированная сестра?
  — Так она мне отрекомендовалась. Ну и по тому, как она обращалась с мистером Шелби, было видно, что она имеет опыт работы с подобными больными.
  Мейсон неожиданно схватил один из стульев, поднес его к стенному шкафу, влез на него и принялся шарить рукой на верхней полке.
  — А это что такое? — спросил он, вытаскивая связку толстых ремней.
  Кашлянув, доктор Бекстер смущенно сказал:
  — Ремни.
  — Все понимают, что не ленточки… Для чего они здесь?
  — Мы их используем, чтобы усмирять пациентов, которые имеют склонность к буйному поведению… Вы прекрасно знаете, что во всех психиатрических больницах существуют либо смирительные рубашки, либо ремни.
  — Иными словами, вы связываете человека в постели?
  — Когда этого требует его состояние.
  — И Гораса Шелби тоже привязывали?
  — Не уверен. Возможно, на протяжении какого-то времени.
  — Какого именно?
  — Очень недолго. Мы прибегаем к помощи ремней, только когда с пациентом совершенно нельзя справиться, ну и потом, когда у нас не хватает обслуживающего персонала. Вы же сами видели, мистер Мейсон, что ремни были убраны.
  — Убраны, говорите? Они перерезаны острым ножом.
  — Боже мой, вы совершенно правы! — воскликнул доктор Бекстер, разглядывая две половинки ремня.
  — В таком случае, если Горас Шелби на самом деле сбежал, как заявляете вы, значит, ему помог кто-то со стороны. Ибо он был привязан к своей постели все время, не стоит этого отрицать. А человеку, привязанному к этакой железной койке, даже руку не вытянуть, не то чтобы сбежать!
  Бекстер промолчал.
  Мейсон посмотрел на доктора Олма.
  Тот возмущенно воскликнул:
  — Обещаю вам не только разобраться в данной истории, но и проверить, что это за странное учреждение! Это вы открыли санаторий, Бекстер?
  — Доктор Бекстер.
  — Вы его сами основали? — переспросил доктор Олм, повышая голос.
  — Нет, я купил его у человека, владевшего и санаторием, и домом отдыха.
  — Он дипломированный врач?
  — Я не интересовался его квалификацией. Я посмотрел лицензию, разрешающую ему заведовать этим лечебным заведением, и попросил переписать ее на мое имя.
  — Кто это сделал?
  — Лицо, продавшее мне это заведение.
  — Советую вам сегодня в два часа быть в суде, — сказал доктор Олм. — Не сомневаюсь, что судья Пеллингер захочет с вами потолковать.
  — Я не смогу быть в суде. Это невозможно физически. У меня множество пациентов, а обслуживающего персонала не хватает. Мы делали все, чтобы набрать штат компетентных работников, но у нас ничего не получилось.
  — Сестры? Санитарки?
  — У нас имеются сестры-практикантки, а дипломированная сестра всего одна, но самое трудное — найти хороших санитарок и уборщиц. Так что мы все в настоящее время выполняем двойную работу.
  На ступеньках крыльца раздались шаги.
  Голос Пола Дрейка произнес:
  — Привет, Перри!
  — Входи, — пригласил Мейсон.
  Дрейк вошел в помещение.
  Мейсон представил их:
  — Доктор Грантланд Олм — мистер Дрейк. И доктор Бекстер.
  — Вы детектив? — спросил доктор Олм.
  — Точно.
  — Я думаю, что мистер Мейсон обнаружил ключевое свидетельство, — сказал доктор Олм.
  — Ключевое свидетельство?
  — Да, связанное с исчезновением Гораса Шелби.
  — С бегством Гораса Шелби, — поправил доктор Бекстер.
  — Что касается меня, — сердито буркнул доктор Олм, — я рассуждаю так: человек исчез, и я не знаю, как это случилось, куда он отправился и кто его отсюда забрал.
  — Он сам себя забрал! — снова крикнул Бекстер.
  — Вы так считаете?
  — Да.
  — Хорошо, ловлю вас на слове.
  — Что вы имеете в виду?
  — Вы держали его здесь как человека, страдающего старческой немощью: утрата ориентации, неспособность заняться собой и своими делами. Когда он стал возражать против подобного отношения, вы привязали его ремнями к кровати, вы не пускали к нему посетителей, вы даже не разрешили его поверенному увидеться с ним. А теперь вы пытаетесь убедить нас, что этот человек оказался достаточно ловким и находчивым, чтобы найти способ перерезать ремни, подняться с постели, одеться, пройти по коридору главного здания, выйти незамеченным из ворот на улицу… И все это проделал немощный старик, у которого не было денег на автобус, и все же ему удалось скрыться. После этого попробуйте заявить в суде, что он был немощным, по-старчески слабоумным, нуждающимся в постороннем уходе, — и давайте посмотрим, кто вам поверит!
  — Одну минуточку, одну минуточку, — забеспокоился доктор Бекстер, — конечно, ему могли и помочь. Просто я утверждаю, что это сделали не работники санатория. Другими словами, мы не старались его скрыть от суда и сорвать заседание…
  — Это вовсе не то, что вы собирались нам сказать, а то, что сказали, — фыркнул доктор Олм. — Лично я высказал все. Сейчас я возвращаюсь и напишу рапорт суду. Не стану скрывать мое впечатление о данном, с позволения сказать, лечебном заведении… Впрочем, не стоит повторяться… Что вы скажете, Мейсон?
  — Думаю, мне здесь делать нечего, — покачал головой адвокат, насмешливо поглядывая на сникшего доктора Бекстера. — Особенно потому, что мы все сегодня должны быть днем в суде… Полагаю, доктор Бекстер получил повестку в суд с вызовом на заседание?
  — Если и нет, то получит, — сразу же отрезал доктор Олм. — Этим я займусь.
  — Одну минуточку, одну минуточку. Я не смогу явиться в суд. У меня не хватает персонала, как я уже го…
  — Понимаю, — с притворным сочувствием заговорил доктор Олм. — Со мной время от времени случается то же самое: меня вызывают в суд как эксперта, и я теряю целый день. Но ведь это одна из обязанностей нашей профессии, доктор!
  Мейсон двинулся к выходу и отвел Дрейка в сторону:
  — У тебя есть машина с телефоном?
  Дрейк кивнул.
  — Отлично. Пусть все твои люди будут готовы. Я хочу, чтобы на протяжении двадцати четырех часов они были в моем распоряжении.
  — Что значит «все»? Для чего они тебе понадобились?
  — Чтобы установить слежку за Экветером, Финчли — мистером и миссис, этим самым доктором Бекстером, ну и выяснить, каким все же образом Гораса Шелби удалось отсюда увезти и куда.
  Дрейк кивнул.
  — Кто-то не стал терять времени даром. Кстати, вчера я заметил два объявления о том, что санаторий нуждается в обслуживающем персонале. Сейчас этих бумажек уже нет. Это значит, что вчера кто-то явился сюда и предложил свои услуги, возможно, как я думаю, в качестве ночной санитарки. Попробуй узнать этот момент. Борден Финчли подослал сюда кого-нибудь, чтобы упрятать Гораса Шелби в такое место, где его невозможно найти и подвергнуть обследованию перед судебным заседанием. Если тебе удастся найти эту особу, конечно, коли мои предположения правильны и новая санитарка или уборщица вчера действительно была принята на работу, не жалей средств, чтобы выудить у нее информацию.
  Дрейк кивнул:
  — Будет сделано. Платить-то тебе, Перри, а мне получать.
  — Черт с ним, мне сейчас не до денег!.. Если я ввязался в борьбу, я обязан победить!
  Глава 9
  Ровно в два часа судья Пеллингер занял свое место на возвышении.
  — Согласно предварительной договоренности продолжаем слушание дела об учреждении опеки над имуществом мистера Гораса Шелби.
  Я вижу, что доктор Олм, которому суд поручил обследовать Гораса Шелби, находится на месте. Доктор Олм является свидетелем суда. Суд просит вас, доктор, выйти и принести присягу.
  Дарвин Мелроз вскочил с места:
  — С разрешения суда я хотел бы сделать предварительное заявление.
  — Какое? — спросил судья.
  — Мистер Перри Мейсон, поверенный Дафнии Шелби, нашел способ обойти решение суда о назначении опекуна над состоянием мистера Шелби, вызванное заботой о том, чтобы его не обманула весьма умная и беспринципная особа. Он так все подстроил, что пятьдесят тысяч со счета Шелби были вручены мисс Дафнии, не состоящей с мистером Горасом Шелби в кровном родстве и посягательств которой суд как раз и опасался.
  — Как же он это сделал? — удивился судья. — Разве вы не переслали в банк копию решения суда?
  — С разрешения суда я приготовил для банка частное решение, по которому все деньги, находящиеся на счету Гораса Шелби, до последнего цента должны быть переданы его опекуну, Бордену Финчли.
  — Банк это не выполнил?
  — Нет, выполнил.
  — Как же Мейсон получил пятьдесят тысяч из этих денег?
  — Не из этих, а из других.
  — Предусмотренных распоряжением? — спросил судья Пеллингер.
  Мелроз заколебался.
  — Продолжайте!
  — Эти деньги не были упомянуты ни в частном распоряжении, ни в объяснительной записке к нему. Но, конечно, они были предусмотрены самим духом судебного постановления об учреждении опеки.
  — Ладно, прежде чем разбираться в этом вопросе, давайте узнаем, насколько неправоспособен Горас Шелби, — сказал судья. — Мне прекрасно известно, как сильно занят доктор Олм. В это время дня перед его кабинетом сидит огромная очередь больных, поэтому я хочу как можно скорее отпустить его.
  Судья Пеллингер повернулся к доктору Олму, и у Дарвина Мелроза появилось неприятное ощущение, что инициатива у него была отнята.
  — Вы видели Гораса Шелби, доктор?
  — Нет.
  — Почему?
  — Потому что его больше нет в санатории, или так называемом доме отдыха.
  — Где же он?
  — Не знаю.
  — Как это случилось?
  — Опять-таки не знаю, но у меня появились кое-какие идеи на основании того, что я там обнаружил.
  — Что вы там обнаружили?
  — Этот так называемый санаторий нельзя назвать даже домом отдыха. Им руководит человек, который называет себя доктором, но, по моему мнению, он совершенно ничего не понимает в психиатрии. Мы нашли доказательства того, что Горас Шелби был привязан ремнями к койке, по всей вероятности, с того самого момента, как поступил в это учреждение. Мы обнаружили, что персонал не ведет ни историй болезни, ни учетных карточек. По моему мнению, это место — совершенно неподходящее для человека, которого там держат против его воли.
  Я пытался узнать, убежал ли мистер Шелби оттуда сам или же его переместили сотрудники санатория, не желая, чтобы я произвел порученное мне обследование. В связи с этим я услышал весьма примечательное заявление человека, руководящего этим заведением. Он уверял, что мистер Шелби сбежал без посторонней помощи. Означает ли это, спросил я его, что мистер Шелби, который, по заявлению своих родственников, не способен заниматься собственными финансовыми делами и которого пришлось привязать к койке, ибо с ним не мог справиться персонал, проявил достаточно сообразительности и изобретательности, чтобы раздобыть нож, перерезать ремни, одеться и незаметно улизнуть из санатория, не имея денег не только на такси, но даже на автобус, и спрятаться так, что его не могут найти. Я сказал Бекстеру, что одно из этих заявлений исключает второе, они несовместимы.
  — С разрешения суда, — вмешался Мелроз, лицо которого покраснело не то от негодования, не то от стыда, — я должен заявить, что данное утверждение психиатра, пусть и с назначения судьи, совершенно произвольно. Он делает выводы на основании не обследования пациента, а личных впечатлений и оценки заявлений доктора Бекстера о побеге пациента.
  Судья Пеллингер в задумчивости нахмурился.
  — Весьма логичный вывод, — сказал он наконец. — Знает ли кто-нибудь о местонахождении Гораса Шелби в данный момент? Я задаю этот вопрос главным образом адвокату, ибо он в первую очередь отвечает за действия своих клиентов по делу.
  Мелроз ответил:
  — Я заверяю суд, что не имею представления, где находится Горас Шелби, и мои клиенты, мистер и миссис Финчли, заверили меня, что они тоже не располагают никакими сведениями в этом отношении. Ральф Экветер, гостивший в их доме, сказал мне то же самое. Однако, как я понимаю, Дафния Шелби, молодая женщина, претендующая на родство с Горасом Шелби, не находится у себя в отеле. И хотя она знает, что слушание дела назначено на два часа, ее в суде нет. Более того, я убежден, что ее поверенный тоже не знает, где она.
  Судья Пеллингер нахмурился.
  — Мистер Мейсон? — сказал он.
  Мейсон медленно поднялся, слегка повернув голову, так как он услышал, как скрипнула входная дверь, и, не изменив выражения лица, спокойно заявил:
  — Поскольку Дафния Шелби только что сама вошла в суд, пусть она и отвечает.
  Дафния подбежала к Перри Мейсону:
  — Прошу прощения, мистер Мейсон, я попала в пробку на улице, весь транспорт стоял, и я…
  — Все в порядке, — успокоил девушку Мейсон. — Садитесь.
  Потом он повернулся к судье:
  — Что касается меня, исчезновение Гораса Шелби явилось для меня форменным ударом. Меня вызвал в санаторий доктор Олм, вот так я узнал об этом новом повороте дела.
  Судья Пеллингер объявил:
  — Суд не может выносить решений вслепую. Слушание дела откладывается до того момента, когда доктор Олм обследует Гораса Шелби.
  — Но какое решение будет вынесено в отношении тех пятидесяти тысяч, которые мистер Мейсон обманным путем передал Дафнии Шелби?
  Судья Пеллингер посмотрел сначала на Перри Мейсона, потом на Мелроза. На губах у него появилось подобие усмешки.
  — Нарушил ли мистер Мейсон какое-то специальное постановление суда?
  — Никакого постановления в отношении самого мистера Мейсона не было, ваша честь.
  — Нарушил ли банк какое-нибудь постановление суда?
  — Полагаю, банк был предупрежден о назначении опекуна.
  — И банк выплатил деньги, переведенные на счет опекуна?
  — Нет, ваша честь, банк выплатил эту сумму до того, как опекун о ней узнал.
  — Разве распоряжение, переданное в этот банк, не охватывает все счета, кредиты, деньги на депозите? И разве опекун не распорядился написать на счете Шелби свое имя?
  — Все было сделано не совсем так. Распоряжение, поступившее в банк, гласило, чтобы банк выплатил опекуну все деньги, находившиеся на счете Гораса Шелби.
  — Откуда же взялись эти пятьдесят тысяч?
  — Эти деньги были переведены на счет Шелби уже позднее и были сняты с него до того, как опекун узнал об их существовании.
  — Но они не были специально оговорены в распоряжении, переданном банку?
  — Эти деньги — нет. Не были.
  Судья Пеллингер покачал головой:
  — Тогда чего же вы хотите? В будущем, мистер Мелроз, не допускайте таких промашек… Что же касается мистера Мейсона, то он действовал, исходя из предположения, что мистер Шелби совершенно дееспособен и может защищать свои интересы и заниматься собственными делами, раз он проявил умение и находчивость и сумел без посторонней помощи убежать из учреждения, где его держали привязанным сыромятными ремнями к койке. Да и я начинаю сомневаться, что такого человека можно назвать слабоумным, впавшим, как принято выражаться, в детство.
  — Мы же не знаем — может, ему помогли убежать!
  — Совершенно верно, этого мы не знаем! И именно это беспокоит суд, тут самое разное можно предположить. Если только выяснится, что Гораса Шелби увезли из санатория для того, чтобы доктор Олм не мог его обследовать, суд предпримет самые решительные меры и привлечет виновных к уголовной ответственности сразу по нескольким статьям. Слушание дела переносится на четыре часа дня следующей среды.
  Мейсон поманил Дафнию, и они опять прошли в комнату для свидетелей.
  — Вы должны поддерживать со мной связь, Дафния, — сухо заявил адвокат. — Мне необходимо было с вами увидеться, но я никак не мог до вас дозвониться. Моя секретарша все утро искала вас, для вас оставляли записки и…
  — Я очень сожалею, — прервала она его, — мистер Мейсон, очень прошу вас простить меня. Я была занята одним делом, и… я не могу сейчас ничего объяснить. Но сюда я бы действительно не опоздала, если бы не попала в уличную пробку. Машин на проезжей части много, и они вынуждены ехать одна за другой, обгонять не удается.
  — Это-то как раз вполне извинительно. Я говорю о том, что вы должны поддерживать со мной постоянную связь. У вас есть мой номер телефона, думаю, что время от времени позванивать мне не так уж трудно.
  Она избегала его взгляда:
  — Да, да. Я знаю…
  — Послушайте, Дафния, чем это вы были заняты? Что вы надумали?
  Ее наивные, широко раскрытые глаза посмотрели на него с самым невинным видом.
  — То есть как это — что я надумала?
  — Мне кажется, вы чувствуете за собой какую-то вину.
  — В чем?
  — Не знаю… Вам было известно, что ваш дядя исчез из санатория?
  Она горько сказала:
  — Это меня ни капельки не удивило. Они бы ни за что не осмелились показать его специалисту, назначенному судом.
  — Дело выглядит вроде бы так. Но я хорошо знаю, что очевидный вывод не обязательно бывает правильным. А теперь я прошу запомнить следующее: поддерживайте связь с моей конторой и со своим отелем. Чтобы, если я попросил там оставить для вас какое-то сообщение, вы могли бы его быстро получить. Все ясно?
  — Да, я очень сожалею, мистер Мейсон.
  — Вы сказали, что попали в пробку. Так вы с кем-то катались?..
  — Нет, нет. Я вообще-то вроде бы… Я воспользовалась машиной друга.
  — Какого друга?
  — Дяди Гораса.
  — Его машина? Но Финчли забрал ее одновременно со счетом в банке и всем остальным!
  Она опустила глаза:
  — Про эту машину мистер Финчли не знал.
  — Послушайте, дорогая моя. Сейчас мне надо срочно возвращаться к себе в контору. У меня нет времени на разговоры с вами. Но через час извольте сами туда явиться, потому что я должен знать все.
  — А что «все»?
  — Не знаю… И поэтому хочу разобраться. Каким образом вы раздобыли другую машину, принадлежавшую Горасу Шелби?
  — Это была его машина.
  — О которой они не знали?
  — Да.
  — Хорошая машина? На ходу?
  — Практически новая.
  В дверь постучали. Мейсон открыл. Вошел судебный служащий.
  — Вас просят к телефону, мистер Мейсон. Сказали, что это крайне важно. Чтобы вы сразу подошли.
  — Спасибо. Одну минутку, Дафния, извините.
  Мейсон прошел вслед за служащим в зал заседаний.
  Телефонный аппарат стоял на столе у секретаря суда.
  Взяв трубку, Мейсон услышал голос Пола Дрейка, дрожавший от возбуждения:
  — Перри, Дафния явилась в суд?
  — Да.
  — Она рассказала тебе, где она была?
  — Нет.
  — Но ты собираешься ее подробно расспросить, чем она занималась, где пропадала?
  — Уже начал.
  — Отпусти ее с миром, пускай уезжает. Вели ей позвонить тебе завтра утром. А сейчас пусть едет.
  — Она ведет себя весьма странно, Пол. Утверждает, что существует другая машина, про которую Финчли не знают.
  — Вот-вот… есть много такого, о чем никто ничего не знает… У меня нет времени для объяснений, но, ради бога, отпусти ее. Пускай уходит, мне это важно. Позднее, Перри, я приду к тебе и все расскажу.
  — Постой, Пол. Кажется, я начинаю понимать. Ты проверил мою версию в отношении особы, которая устроилась на работу в санаторий?
  — Точно.
  Оглянувшись через плечо и убедившись, что никто не прислушивается к их разговору, Мейсон спросил, понизив голос:
  — Так, возможно…
  — Это не телефонный разговор. А что касается «возможно», то более чем. Встретимся у тебя, и не показывай Дафнии, что ты что-то подозреваешь.
  — О’кей, Пол. Приеду через двадцать минут.
  Мейсон вернулся в комнату для заседаний.
  Дафнии и след простыл.
  Тогда он пошел в приемную судьи Пеллингера и обратился к секретарю:
  — Будьте добры, спросите у судьи, не могу ли я повидаться с ним на несколько минут по весьма важному делу.
  Секретарь позвонила по телефону, передавая просьбу Мейсона.
  — Судья просит вас пройти к нему.
  Мейсон кивнул и приоткрыл дверь кабинета.
  — Господин судья, — начал он, — я сделал заявление на заседании, которое в то время было совершенно правильным. Но после того положение несколько изменилось.
  Судья Пеллингер взглянул на него дружелюбными, чуть насмешливыми глазами:
  — Вы помните, надеюсь, мистер Мейсон, что это спорное дело и что я не хочу слышать от вас ничего такого, что могло бы в какой-то мере связать руки вам или мне.
  — Я все помню… Речь идет о том, что я тогда заявил, что не знаю о местонахождении Гораса Шелби.
  Глаза Пеллингера приняли суровое выражение.
  — Так это заявление было неправильным?
  — Тогда оно было абсолютно правильным.
  — Но после того вы успели это выяснить? Вы теперь знаете, где он находится?
  — Нет, но я считаю, что обязан вам сообщить, что я обнаружил ниточку, которая может привести меня к мистеру Шелби до того, как будет возобновлено слушание данного дела.
  Судья Пеллингер обдумал эти слова, потом произнес:
  — Я думаю, вы можете мне сообщить, что это за ниточка, потому что суд крайне заинтересован в том, чтобы доктор Олм связался с мистером Шелби как можно скорее… Фактически, не раскрывая своих карт, я могу даже сказать: чем быстрее это случится, тем лучше.
  — Я понимаю и потому могу вам рассказать.
  — Повторяю, я считаю вполне уместным услышать от вас такие сведения.
  — Так вот: не исключено, что Дафния Шелби знает, где скрывается ее дядя.
  Судья Пеллингер приподнял брови. Чисто человеческое любопытство перебороло сдержанность судьи, и он спросил:
  — А что заставляет вас так думать?
  — Есть данные, что Дафния Шелби приобрела машину и сразу же куда-то поехала на ней. Скорее всего она отправилась в Эль-Мирар, где ее никто в лицо не знает, и там устроилась ночной сиделкой.
  — Это было вчера вечером?
  — Это было вчера вечером.
  — Вы спрашивали саму Дафнию Шелби об этом?
  — Я не имел возможности сделать это, так как узнал обо всем несколько минут назад.
  Неожиданно судья Пеллингер откинул голову назад и рассмеялся:
  — Мейсон, я не могу ничего сказать, не скомпрометировав себя. Однако, если это вас удовлетворяет, учтите, что суд не сегодня родился на свет. Хорошо, что вы мне рассказали все это, теперь мне стало намного легче, а то вся эта история начала меня сильно тревожить. Но поскольку наш разговор зашел слишком далеко, он должен остаться строго между нами. Я и правда считаю, что вы должны были мне все это сказать. Добавлю вот еще что: в случае если у вас будет возможность лично встретиться с Горасом Шелби, то не забудьте, что я хочу, чтобы доктор Олм его немедленно осмотрел. По причинам, которые я не намерен упоминать и которые, как мне кажется, не нужно уточнять, я считаю крайне важным, чтобы это обследование было проведено как можно скорее.
  Мейсон кивнул:
  — Думаю, я вас понимаю.
  — Не сомневаюсь, что это так… Вы тоже не вчера родились на белый свет.
  Глава 10
  Когда Мейсон вошел к себе в кабинет, воспользовавшись запасным выходом из коридора, там он застал Пола Дрейка, ожидающего его с большим нетерпением.
  Первым делом Мейсон спросил у Деллы Стрит, не звонили ли ему.
  Делла покачала головой.
  После этого Мейсон обратился уже к Дрейку:
  — Ну, что случилось, Пол?
  — Я не могу сказать тебе наверняка, потому что я боялся выдать себя, задавая слишком много вопросов, но вот вкратце вся история.
  Вчера днем молодая девушка, отвечающая приметам Дафнии Шелби, остановила новенькую машину перед зданием санатория «Гудвилл» и заявила, что она зашла по объявлению о том, что им нужна санитарка.
  Похоже, что в этом санатории полным-полно пациентов, а персонала — раз-два и обчелся. Им срочно требовался человек, в обязанности которого входила общая уборка помещений: заправлять койки, менять белье, подметать полы, вытирать пыль и присматривать за некоторыми больными. Кроме того, у них ушла ночная няня, которая дежурила с десяти вечера до семи утра, и наш дорогой доктор Бекстер был в отчаянии. Эта девушка, я буду называть ее Дафнией, потому что я не сомневаюсь, что это была она, обещала выйти на работу к десяти.
  Никто не обратил внимания на номер ее машины. Она назвалась Эвой Джонс и сказала, что имеет некоторый опыт ухода за старыми, больными людьми.
  Доктор Бекстер, боясь, как бы она не передумала, не стал спрашивать у нее никаких бумаг или рекомендаций. Впрочем, они готовы были взять кого угодно, лишь бы этот человек согласился работать.
  Она проработала всю смену, проявив расторопность, трудолюбие и сметку. Доктор Бекстер поднялся наверх и проверил, как дела. Казалось, все идет прекрасно.
  У них есть кухарка и еще две так называемые санитарки, которые приходят к шести часам утра, чтобы приготовить завтрак, а после завтрака они же застилают постели.
  Это были опытные люди, работающие в этом учреждении несколько лет и знающие тамошние порядки. А вот ночную няню они никак не могли подыскать.
  Новую девушку последний раз видели примерно без четверти шесть. Когда кухарка пришла на работу, новенькая была на месте. Ей полагалось оставаться на работе до семи, чтобы помочь разнести завтрак, но она только поздоровалась с кухаркой, и больше ее никто не видел.
  Некоторое время все были заняты завтраком и уборкой. Наконец пришло время накормить обитателя бокса номер 17, который, как правило, доставлял всем массу хлопот. Они должны были насильно успокаивать его.
  Они нашли кровать пустой. Исчезли и Горас Шелби, и новая санитарка. Они не слишком удивились последнему, решив, что она неправильно поняла, когда ей следует сменяться, и сегодня вечером в десять часов снова явится на дежурство.
  Я представился им работником службы кредита, заинтересованным в каждом новом сотруднике «Гудвилла», и под этим предлогом стал расспрашивать их об Эве Джонс. Они назвали мне ее адрес и, самое главное, описали ее внешность. Я поехал по адресу, но, как и следовало ожидать, никакой Джонс там не было. Да и вообще девушки, отвечающей приметам Эвы Джонс, там не знали. Думаю, Перри, нетрудно сделать соответствующий вывод. Дафния купила машину, на ней отправилась в санаторий и оставила ее где-то поблизости. В ночное время она не решилась действовать, понимая, что за ней легче уследить, а дождавшись утра, проскользнула в бокс своего дядюшки, перерезала ремни, воспользовавшись для этого столовым ножом, взятым из кухни. Она помогла Шелби одеться, провела его незаметно через здание во двор и на улицу, где стояла машина.
  Мейсон задумчиво кивнул:
  — А как насчет машины?
  — Дафния Шелби приобрела машину марки «Форд» последней модели в пригородном агентстве вчера и потребовала, чтобы ее немедленно оформили. За машину она расплатилась кассовым чеком Национального банка на ее имя. Она слишком торопилась, и работники агентства заподозрили неладное, отвезли чек в банк, однако там его им без слов обменяли на наличные. И тогда они доставили ей машину.
  Номер лицензии — ЛИЛ 851, но, как я упомянул, никто в «Гудвилле» не заметил, какой номерной знак был на новеньком «Форде», на котором явилась ночная няня.
  Мейсон, присевший на угол письменного стола, в задумчивости хмурил брови.
  — Судя по всему, наша наивная, неискушенная девушка имеет голову на плечах и отличается предприимчивостью.
  — Что на все это скажет суд, Перри?
  — На что?
  — Я имею в виду все эти факты. Если Гораса Шелби обманным путем представили недееспособным — одно дело. Но если Борден Финчли действовал в твердой уверенности, что Дафния обманывает старика и втирается к нему в доверие, чтобы отхватить себе львиную долю его состояния, тогда картина совсем иная.
  — Если Гораса Шелби освидетельствует Олм, тот ему расскажет все, как было, как с ним обращались в санатории, почему привязали к койке и держали под наркотиками. Если участники заговора действительно обманом довели его до такого состояния, что суд признал возможным учредить опеку, то они просто не допустят этого. Они должны предотвратить свидание с доктором любой ценой.
  — Что ты имеешь в виду под «любой ценой», а?
  — Убийство, — спокойно сказал Мейсон.
  — Убийство?! — воскликнула Делла.
  Мейсон кивнул.
  — Но как им поможет убийство?
  — Само по себе убийство не поможет. Им хорошо бы совершить нечто такое, вину за что можно свалить на Дафнию Шелби. Тогда они расскажут весьма простую историю: Дафния вызволила Гораса из санатория и заставила его написать завещание в свою пользу, а ночью он умер. Его смерть внешне вызвана самыми естественными причинами, но в действительности ему помогла отправиться на тот свет Дафния Шелби… Короче говоря, Пол, нам необходимо найти Дафнию, чтобы защитить ее от самой себя и от других.
  — Я поручил своим ребятам следить за Дафнией с того момента, как она выйдет из здания суда. Нам известен номер машины, на которой она ездит, так что через несколько минут мы узнаем, где она скрывается.
  — Она могла на этот раз поехать и не прямо в свое убежище.
  — Что нам делать, когда мы ее увидим?
  — Предупредить доктора Олма и отвезти его туда, чтобы он смог обследовать Гораса Шелби.
  — А если Шелби действительно находится в невменяемом состоянии?
  — Тогда мы поместим его в хорошую больницу под наблюдение доктора Олма, отправимся в суд и посмотрим, не удастся ли нам добиться другого опекуна.
  — А если он совершенно нормален?
  Мейсон усмехнулся:
  — Тогда мы обвиним Финчли в преступном заговоре, полностью их дискредитируем, добьемся того, что суд объявит Гораса Шелби правомочным, а затем, если он того пожелает, составим завещание, по которому все его состояние будет передано Дафнии. Ну и тогда представление будет окончено.
  — Финчли поставили на карту все! — покачал головой Дрейк.
  Мейсон кивнул.
  Зазвонил телефон: номера его в справочнике не было.
  Делла Стрит подняла трубку:
  — Это тебя, Пол.
  Детектив потянулся к трубке:
  — Дрейк у телефона… Да, алло! Джуд?.. Что-о?! Но как же это могло случиться?
  Дрейк довольно долго слушал объяснение, потом спросил:
  — Где вы сейчас?.. Хорошо, ждите инструкций.
  Повернувшись к адвокату, Дрейк удрученно заявил:
  — Очень сожалею, Перри, но они ее потеряли.
  — Потеряли?
  Мейсон даже побледнел.
  — Точнее, они ее не теряли, но она их перехитрила.
  — Каким образом?
  — Мне пришлось работать в спешке, — пожал плечами Дрейк. — Я поставил одного своего человека у здания суда, чтобы он ее «принял», когда она покажется на улице. Как это часто бывает, при выезде с места стоянки получилась небольшая заминка, так что Дафния ухитрилась вырваться вперед. Но я думаю, что дело было вовсе не в этом, а в том, что она наверняка знала о слежке и поспешила улизнуть.
  — Почему ты так думаешь?
  — Потому что она избавилась от преследования весьма хитроумно.
  — А именно?
  — Она ехала в колонне машин, вроде бы абсолютно не обращая внимания на другие машины, затем свернула на поперечную улицу и вдруг совершенно неожиданно вывернула на встречную полосу и развернулась в неположенном месте, воспользовавшись разрывом в потоке машин. Конечно, при этом она сильно рисковала, у нее просто могли отобрать права, не говоря уж о штрафе. Но на этот раз ей это сошло, зато ее преследователь растерялся и потом должен был довольно далеко ехать вперед, пока не нашел место, чтобы развернуться.
  В итоге между ним и Дафнией вклинилось машин пятнадцать. Дафния завернула в боковую улицу, обогнула квартал и выехала на скрещение трех улиц.
  Мой человек решил, что она поехала прямо, потому что ее не было видно. Впрочем, дальнейшее ясно и так: если ты потерял человека, то нужно особое везение, чтобы наткнуться на него вторично. Он добрался до следующего перекрестка, завернул здесь направо, потому что, как правило, спасаясь от преследования, сворачивают именно направо, это быстрее. Где-то он ошибся в своих расчетах, и ей удалось скрыться.
  — Ну, — покачал головой Мейсон, — и заварила Дафния кашу! Ведь если она не перестанет вести эту неумную игру, суд решит, что она намеренно противится его решениям. Ну а если она это делает от чистого сердца и если Бордену Финчли удастся найти ее раньше нас, тогда опасность грозит не только ей, но и Горасу Шелби.
  — Неужели вы считаете, что они не остановятся перед убийством? — пришла в ужас Делла Стрит.
  — Не знаю, но это весьма возможно, а адвокаты привыкли считаться с возможностями. Пол, вызывай всех своих свободных людей. Направь их на дорогу к Эль-Мирару. Пусть следят, не появится ли машина Дафнии.
  — В Эль-Мирар она не посмеет сунуться! — возразил Пол Дрейк.
  — А я считаю, что это единственное место, где она осмелится находиться! Поставь себя на ее место. Она приехала в санаторий «Гудвилл» посмотреть, не сможет ли найти там себе место. В том случае, если бы она устроилась на работу, она рассчитывала удрать оттуда вместе со своим дядюшкой, и ей хватило смелости провести эту операцию в то время, когда все были чем-то заняты. Но, с другой стороны, она не могла быть вполне уверена, что никто из сотрудников санатория не видел, как они вместе покидали это место, или же что в силу каких-то непредвиденных обстоятельств их бегство не было обнаружено до того, как они успели далеко уехать. Поэтому умнее всего ей было бы днем съездить в Эль-Мирар, зайти в какой-нибудь мотель, объяснить, что ей нужен двойной номер и что позднее к ней присоединится ее дядюшка. Затем, когда декорации были готовы, она просто появилась там с Горасом Шелби. Я, кстати, спросил, почему она опоздала к началу судебного заседания. Она пожаловалась, что на шоссе был затор, пробка, поэтому у нее ушло больше времени на дорогу, чем она предполагала. В тот момент я еще не знал, что она сама за рулем, и долго соображал, что же она имеет в виду. Так вот, по-моему, она случайно сказала правду, а уж потом до нее дошло, что ей не следовало бы этого говорить.
  Дрейк кивнул:
  — О’кей, Перри. Давай-ка я пойду к себе. Там я пошевелю своих ребят, а то, когда я сижу у тебя, они немного расхолаживаются.
  — Проверь мотели в Эль-Мираре, Пол. Авось тебе удастся обнаружить новую машину Дафнии Шелби перед одним из них.
  Глава 11
  Уже когда Перри Мейсон и Делла Стрит закрывали контору, раздался знакомый условный стук в дверь. Делла поспешила открыть.
  — Привет, Пол, — сказал Мейсон. — Мы все ждали твоего появления или на худой конец твоего звонка, потом решили пойти поужинать и выпить по коктейлю, по дороге прихватив и тебя, но, как говорится, на ловца и зверь бежит. Так что раз уж мы все собрались, то двинули поскорее.
  Дрейк ухмыльнулся:
  — Не соблазняй меня без нужды, тем более что я твердо решил послать за бутербродами и кофе в бумажных стаканчиках.
  — Что так? — спросил Мейсон. — Или твои ребята напали на след?
  — Они не только напали на след, но и разыскали Дафнию Шелби.
  — Вот это да! Где?
  — Твоя догадка оказалась правильной. Я направил ребят проверить автомашины, стоящие возле мотелей в Эль-Мираре, ну и нашли ее «Форд» перед мотелем «Сирин Сламбер». Она занимает двенадцатый номер и пребывает там одна.
  — Одна?
  Дрейк кивнул.
  Мейсон вернулся назад к столу, уселся во вращающееся кресло и принялся кончиками пальцев выстукивать на сукне какой-то марш.
  — А что случилось с Горасом Шелби? — спросила Делла Стрит.
  Мейсон покачал головой:
  — Она могла его где-то спрятать… Неподалеку, в другом отеле или мотеле…
  — В «Сирин Сламбере» его нет, — прервал его Пол Дрейк. — Мои ребята все проверили самым тщательным образом. Они облазили все вокруг, разговаривали лично со всеми управляющими. Во всем Эль-Мираре не нашлось ни одного пожилого мужчины, который бы один занимал номер. Дафния Шелби с самого начала явилась туда одна, и номер у нее одиночный.
  — Под каким именем она зарегистрировалась? — спросил Мейсон.
  Дрейк подмигнул:
  — Под своим собственным.
  — Спасибо хоть за это. Мы сумеем хоть за что-то зацепиться, когда они ее сцапают.
  — Ее сцапают?
  — Вероятно. Но в данный момент нас больше всего интересует Горас Шелби. Можно не сомневаться, что свора Финчли организовала на него форменную охоту, и если, не дай бог, им удастся разыскать его до того, как доктор Олм осмотрит его, вы сами догадываетесь, чем все это кончится! Пол, сейчас тебе необходимо приставить к ней опытного человека, и посмотрим, не приведет ли она нас к месту, где скрывается ее дядя.
  — Зачем бы ей было его прятать?
  — По всей вероятности, она опасается, что ее сумеют выследить, вот она и подумала о двух тайных местах… Если ее и найдут, Горас Шелби все же останется на свободе. Пошли, Пол, ты отправишь своих людей на задание, а мы втроем отправимся в ресторан. Закажем коктейли, в меру румяные бифштексы, жареный картофель с маслом и большим количеством жареного лука…
  — Прекрати меня совращать, Перри.
  — Твои бутерброды зачерствеют, а кофе совершенно остынет, пока его принесут к тебе в контору, — подхватила Делла Стрит.
  — Уговорили! — воскликнул Дрейк.
  — Пойдем. Ты предупредишь у себя в конторе, где они тебя смогут разыскать в случае необходимости.
  — Чует мое сердце, что дело предстоит горячее, так что я должен находиться где-то рядом с телефоном.
  — Мы найдем местечко где-нибудь поблизости, — пообещал Мейсон.
  — Ладно, коли я уже поддался на уговоры, теперь можешь меня больше не утешать.
  По дороге к лифту они остановились у конторы Дрейка, тот отдал соответствующие распоряжения оператору на коммутаторе, после чего с обеспокоенным видом обратился к Мейсону:
  — Только давайте провернем это дело поживее. Могу поспорить, что мы подогреем аппетит коктейлями, закажем бифштексы и в тот самый момент, когда официант принесет их, зазвонит телефон и меня срочно потребуют.
  — Ничего, тогда ты получишь бутерброд с бифштексом на свежей французской булке, сдобренной маслом, — засмеялась Делла, — это все же лучше того, что ты собирался съесть на ужин.
  — Смейтесь, смейтесь, но именно так я и поступлю. Блестящая идея!
  Они отправились в ресторан «Красный лев», в котором Мейсон бывал частенько, поскольку до него было пять минут езды.
  Они заказали сразу и коктейли, и ужин.
  — Принесите пакет для бутербродов, побольше свежесбитого масла для жареного картофеля и для сандвичей с бифштексами, — попросил Мейсон официантку с милым серьезным лицом.
  — Сандвичи с бифштексами? Как это понять? Я могу принести три лишние отбивные или…
  — Может случиться так, что этот человек не дождется ужина и убежит из ресторана голодным. Поэтому ему нужно заранее приготовить такие бутерброды.
  — Понятно, — сказала официантка улыбаясь. — Я немедленно подам коктейли и хлеб, масло и пакет принесу вместе с ними.
  — Замечательно, — усмехнулся Мейсон, — а в том случае, если эта суета окажется излишней, мы сможем позавтракать этими самыми бутербродами перед работой.
  — И все же какого черта она сидит там совершенно одна, Перри? — недоуменно спросил Дрейк.
  — Ждет дальнейшего развития событий. Но в одном можно не сомневаться: она не разрешит Горасу Шелби болтаться по городу без надзора, даже если бы по состоянию здоровья он совершенно спокойно мог это сделать.
  — Так что?..
  — Так что в скором времени ей придется подумать о его ужине. В конце-то концов, человек должен есть.
  — Будем надеяться, что она не снабдила его недельным запасом бутербродов и целым термосом кофе из какого-нибудь мотеля… Все это очень вкусно в свежем виде, но, когда они полежат в бумажном пакете, хлеб черствеет, а сыр и ветчина… Вообще-то в этом нет ничего плохого, но я уничтожил такое количество того и другого, сидя у себя в конторе у телефона, что меня они больше не привлекают.
  — А почему ты не заказываешь что-нибудь другое? — улыбнулся Мейсон.
  — А что еще могут тебе прислать? Остывшее мясо и гарнир еще хуже любого сандвича с самым черствым хлебом! А если к нему еще добавить много мелко нарезанного сладкого лука, то это вообще мечта!
  — Ты непоследователен, Пол! То тебе не улыбается подобный ужин, то ты называешь его мечтой.
  — Слишком часто воплотившаяся мечта превращается в кошмар!
  Официантка принесла коктейли и для Пола Дрейка коробочку для бутербродов, французский хлебец, взбитое масло и холодные эскалопы.
  Дрейк принялся демонстративно намазывать масло на два толстых ломтя хлеба.
  Они благополучно покончили со своими коктейлями, и через несколько минут официантка принесла аппетитно пахнувшее жаркое.
  Делла Стрит поступилась своим правом леди: кивнув в сторону Пола Дрейка, она сказала:
  — Обслужите его в первую очередь, он и правда с минуты на минуту ждет вызова по телефону.
  В это время к их столику подошел старший официант:
  — Кто из вас мистер Пол Дрейк? Вас вызывают. Может быть, перенести аппарат к вашему столику?
  Пол Дрейк застонал.
  Мейсон кивнул:
  — Да, будьте любезны, принесите телефон сюда.
  Дрейк со вздохом подцепил вилкой румяный бифштекс и положил его между двумя ломтями хлеба. Второй же порезал и сразу принялся есть, не дожидаясь своих компаньонов. Когда ему поднесли телефонный аппарат, он заговорил с полным ртом:
  — Да, Пол Дрейк у телефона.
  В трубке раздалось какое-то кваканье. Детектив внимательно слушал, потом сказал:
  — Одну минуточку. — И повернулся к Перри Мейсону: — Докладывает «хвост» о Дафнии Шелби. Она сходила в китайский ресторан и заказала пищу навынос: жареный рис, варенье из апельсиновых корок с имбирем, молочного поросенка, запеченного целиком, и особо приготовленные ананасы. Я вернусь назад в контору и…
  — Оставайся лучше тут, — прервал его Мейсон, — у тебя просто не будет времени туда добраться. Что она сейчас делает?
  — Ждет, когда будет готова пища. Мой человек проскользнул к телефону.
  — Она не обнаружила, что за ней следят?
  — Вроде бы нет. Правда, выйдя из мотеля, она огляделась по сторонам. Но похоже, что чувствует себя в полной безопасности.
  — Скажи своему человеку, чтобы он с нее глаз не спускал. Мы не можем допустить, чтобы на этот раз она нас провела. Нам необходимо узнать, куда она направляется. Сейчас она повезет это Горасу Шелби.
  — Так, по-твоему, я должен спокойно сидеть и ужинать? — спросил с наигранным ужасом Пол.
  — Совершенно верно. Ты себе ужинай, работать должен твой человек, только предупреди его, чтобы он ни при каких обстоятельствах ее не потерял!
  Дрейк отдал инструкции по телефону, после чего вытащил свой бифштекс из коробки, куда он успел его положить вместе с холодными бутербродами, полил жареную картошку растопленным маслом, добавил янтарного лука и восторженно вздохнул:
  — Иной раз, Перри, ты кажешься мне настоящим рабовладельцем, но на этот раз ты выше всяких похвал. Я-то думал, ты пошлешь меня выискивать Гораса Шелби и мне придется эту божественную пищу есть в виде сомнительного остывшего сандвича.
  Мейсон покачал головой:
  — Я сначала хочу узнать, что затеяла Дафния Шелби. Она что-то задумала, но я не представляю, что именно.
  — А ты не допускаешь, что старик и вправду свихнулся, вот она и прячет его?
  — Сомневаюсь. Если бы он действительно плохо соображал, ему бы требовалась настоящая нянька и Дафния никогда не решилась бы оставить его одного и… В конце концов, Пол, Шелби всего семьдесят пять лет, а в наше время, когда существуют разные витамины, диета и прочие вещи, это еще не старость, а всего лишь зрелость.
  — И все же в старости многие становятся немного чокнутыми. Не забывай, Финчли запасся заключением врача, который нашел Гораса Шелби недееспособным из-за помрачения сознания.
  — Дорогой мой, мы ведь знаем, какими препаратами его напичкали перед тем, как показать врачу.
  Старший официант унес телефон.
  Дрейк атаковал свой бифштекс, заглатывая его большими кусками, которые запивал горячим кофе.
  Мейсон и Делла ели медленнее, но тоже не теряли времени даром. Официантка, чувствуя, что клиенты на самом деле торопятся, не отходила от их стола.
  Пол Дрейк отправил в рот последнюю жареную картофелину, обильно политую маслом и присыпанную красным перцем.
  — Давно уже я так вкусно не ужинал! Ты не поверишь, Перри, как меня выматывает работа, особенно если имеешь дело с тобой.
  — Признаюсь: люблю, когда работают быстро, — сказал Мейсон. — И как-то всегда так получается, что дела у меня идут скоро.
  — Ты и есть этот фактор скорости. Уж коли ты взялся за что-то, ты летишь к финишу. Другие адвокаты, на которых я работаю, свято чтут присутственные часы своей конторы, уходят домой ровно в четыре тридцать или в пять часов и не вспоминают о делах до восьми тридцати следующего дня.
  — У них не мой стиль работы.
  — Такого стиля вообще больше ни у кого нет.
  С извиняющимся видом вновь появился старший официант, на этот раз уже с телефоном в руках:
  — Это для вас, мистер Дрейк.
  Дрейк благодушно улыбнулся:
  — Теперь уже ничего не страшно. Я поужинал, и не черствыми сандвичами, благодарение Богу.
  Он взял трубку:
  — Дрейк у телефона… Давай, Джим, выкладывай, что там у тебя.
  Через пару минут детектив прикрыл трубку рукой и обратился к Мейсону:
  — Она отвезла еду в мотель «Северные огни», остановила свою машину прямо перед домиком номер двадцать один, осторожно постучала в дверь, затем вошла, неся две большие сумки с судками и термосом.
  — Что дальше?
  — Дверь закрылась. Дафния все еще в доме. Там на углу стоит телефонная будка, мой человек звонит из нее.
  — Вели ему глядеть в оба, следить за временем. Мне важно знать, когда она туда вошла и когда выйдет. Ну и потом, куда поедет после этого… Ты не хочешь еще кофе, Пол?
  — Ты что, смеешься?
  — Почему? Я спрашиваю совершенно серьезно.
  Дрейк передал инструкции Мейсона по телефону, уселся поудобнее в кресло и задумался. Потом, не обращаясь ни к кому особенно, внезапно продекламировал:
  
  Пол Дрейк поужинал отменно.
  И он желает непременно
  Назавтра то же повторить:
  Все то же есть и то же пить…
  
  Мейсон рассмеялся:
  — Пол Дрейк завтра может даже придумать меню по собственному усмотрению… и добавить к сегодняшнему меню что-то еще. Как мне думается, Дафния пробудет там некоторое время, так что нам разумнее сидеть тут, ожидая новых сообщений.
  И, уже не спеша, они приступили к десерту.
  — Что теперь? — спросил Дрейк, когда они закончили.
  — Мы все еще ждем.
  — Можно поехать ко мне в контору, — предложил Дрейк. — Ведь все мои ребята звонят сначала туда.
  Мейсон кивнул:
  — Ладно, звони к себе. Предупреди, что мы выезжаем.
  — Надеюсь, ты понимаешь, что творится. Лично я блуждаю в потемках.
  — Мне, — сознался Мейсон, — тоже не все ясно, но я хочу запастись несколькими козырями, прежде чем партнеры раскроют свои карты.
  — А ты хочешь заставить их это сделать?
  — Вот именно.
  — Сегодня?
  Мейсон кивнул, поманил официанта, подписал чек, оставил чаевые официантке и сказал:
  — Я вас от всей души благодарю за ту дружескую помощь и за отличное обслуживание, которыми вы нас сегодня порадовали.
  Ее лицо расцвело от удовольствия.
  — Да что вы, огромное вам спасибо. Вы такой симпатичный.
  Проходя мимо старшего официанта, он еще раз поблагодарил его за первоклассное обслуживание, присовокупив, что благодаря этому в их ресторан приятно приходить.
  Старший официант поклонился:
  — Это одна из наших лучших официанток. Я специально направил ее к вашему столику, мистер Мейсон.
  — Спасибо.
  Уже в машине Дрейк спросил:
  — Зачем столько пышных фраз, Перри?.. Деньги — вот что ценят эти люди.
  Адвокат покачал головой:
  — Нет, похвала каждому приятна, особенно когда она заслуженная.
  — Твои чаевые достаточно красноречивы.
  — Нет, Пол, деньги без слов вульгарны, а слова без денег дешевы.
  — Знаешь, я как-то никогда над этим не задумывался… Возможно, именно поэтому тебя так превосходно обслуживают в ресторанах.
  — А тебя?
  Дрейк подмигнул:
  — Понимаешь, я обычно посылаю свою секретаршу в ближайшее кафе за бутербродами, горчицей и сладким луком. Ну и за кофе, разумеется. Она приносит все, улыбаясь. Так сказать, «сервис с улыбкой».
  — Нам придется взять под опеку твое питание, — покачал головой Мейсон.
  — Твои речи ласкают мой слух. Теперь я узнал, как вы с Деллой сибаритствуете, и тоже не хочу больше есть бутерброды!
  Они оставили Пола Дрейка в его конторе, сами пошли к себе.
  — Она ужинает с Горасом Шелби? — спросила Делла.
  Мейсон кивнул.
  — Вас очень тревожит это дело?
  Снова кивок.
  — Почему?
  — Прежде всего потому, что моя клиентка стала действовать в обход закона. Мне это не нравится. Во-вторых, она не доверяет мне. Это очень скверно. В-третьих, она придумала какой-то хитроумный план, чтобы спрятать Гораса. Значит, либо она зашла в своей игре слишком далеко, либо оба опасаются, как бы Финчли не сумели силой вернуть Гораса Шелби в санаторий «Гудвилл».
  — Ну что же, после того как человека привязывали к койке и держали фактически насильно в сумасшедшем доме, он непременно должен бояться попасть туда снова.
  — Скорее всего, именно этим все и объясняется, но положение может быть куда более серьезным, чем это кажется с первого взгляда… Как ты думаешь, чем заняты Борден и его жена? А Ральф Экветер? Вряд ли можно предположить, что они сидят сложа руки.
  — Разве Дрейк не приставил к ним своих людей?
  Мейсон покачал головой:
  — После того как они отыскали Дафнию Шелби, я сосредоточил все внимание на ней. Остальных пока можно оставить в покое, и мне не хочется, чтобы Финчли пожаловался суду, что за ним установлена слежка.
  — А вы полагаете, он догадался бы, что за ним следят?
  — Да, для этого он достаточно сообразителен. Опытный детектив на протяжении какого-то времени может незаметно следить за человеком, но когда тебе приходится устанавливать наблюдение сразу за тремя объектами, кто-то непременно замечает за собой «хвост». А потом, когда он сообщает об этом остальным, они становятся подозрительными и тоже замечают слежку.
  Разумеется, если не жалеть денег, то можно все обставить иначе: менять преследователей, прикомандировать машину к каждому объекту, приставить по нескольку детективов не только позади него, но и впереди. В общем и целом такое групповое преследование бывает гораздо более эффективным, но в данном-то случае нам нужно найти Гораса Шелби, так что не стоит усложнять себе задачу. Добравшись до него, мы сорвем банк.
  — Что вы намерены предпринять после этого?
  — Все зависит от того, в каком он состоянии. Я буду вести честную игру. Как только мы будем совершенно уверены, что обнаружили его, я свяжусь с доктором Олмом и устрою их встречу. Если с Шелби все в порядке, я посмотрю, что мне удастся сделать с Дафнией. Если же нет и ему действительно нужен человек, который будет за ним смотреть, тогда, конечно, положение меняется. В этом случае надо заставить суд пересмотреть свое решение в отношении Бордена Финчли и подобрать другого, более подходящего опекуна.
  Мейсон принялся бесцельно шагать взад и вперед по кабинету.
  Делла, великолепно зная, что при этом он всегда что-то обдумывает, устроилась в мягком кожаном кресле и старалась совершенно не шевелиться, чтобы не помешать адвокату.
  Ночная тишина воцарилась в огромном конторском здании.
  Ее нарушил звонок «секретного» телефона.
  Адвокат нетерпеливо схватил трубку и спросил:
  — Это ты, Пол?
  Действительно, это был Дрейк.
  — Мой человек только что звонил. Она возвратилась в мотель «Сирин Сламбер». У него не было возможности позвонить: когда Дафния вышла из «Северных огней», она сразу же вскочила в машину и взяла с места на третьей скорости, так что ему не оставалось ничего иного, как последовать за ней. В данный момент он у телефона ждет указаний.
  — Вели ему дождаться нас, разумеется, если она снова никуда не поедет. Ну а если такое случится, пусть продолжает слежку и сообщит при первой возможности. Сейчас мы просто не можем ее потерять.
  — На чьей машине поедем?
  — Каждый на своей. Возможно, в дальнейшем нам придется разделиться. Делла поедет со мной. Встретимся у твоей конторы и выедем одновременно.
  Мейсон повесил трубку, кивнул Делле, которая уже держала руку на выключателе.
  Они поспешили по коридору к конторе Пола Дрейка. В ту самую минуту, когда они подошли к освещенному прямоугольнику перед его дверью, сам детектив вышел им навстречу.
  — Все готово? — спросил Мейсон.
  — Все. Поехали.
  Адвокат знал, что у Пола Дрейка в машине есть телефон. Они с Деллой ехали сзади, и Мейсон видел, как Дрейк несколько раз поднимал трубку, очевидно узнавая у своих подручных, как быстрее и удобнее добраться до мотеля «Сирин Сламбер».
  Дрейк вел машину ровно, на приличной скорости, потом пару раз мигнул задними огнями, очевидно обращая внимание адвоката на замаячившую впереди неоновую надпись: «Сирин Сламбер»; не столь шикарная вывеска внизу, ближе к дороге, извещала, что в мотеле нет свободных мест.
  Мейсон сбавил скорость и припарковался на свободном месте в цепочке стоявших у обочины машин почти в самом ее конце.
  Мейсон и Делла подошли к Полу Дрейку, который уже разговаривал с каким-то высоким человеком, почти невидимым в тени деревьев.
  — Мне кажется, вы знакомы с Джимом Инскипом, — сказал Пол Дрейк, представляя своего помощника. — Это Делла Стрит, секретарша Перри Мейсона.
  Инскип поклонился:
  — Мы уже раньше встречались, мистер Мейсон, и я счастлив знакомству с мисс Стрит. Наша подопечная — в домике номер двадцать один.
  — Есть ли признаки того, что она собирается делать: куда-то снова уехать или же, наоборот, спать?
  — Ни тех, ни других. Ее машина здесь. В домике горит свет, вон там, видите… — Детектив ткнул пальцем в желтые прямоугольники окон.
  — Как будем действовать? — спросил Дрейк.
  — Инскип остается здесь и ведет наружное наблюдение. Он не отпускает Дафнию Шелби в любом случае. Если мы выйдем и уедем, Инскип не должен к нам приближаться. Пусть сидит себе в машине и ждет, потому что у Дафнии хватит сообразительности выключить свет и выглянуть из бокового окна. Позднее мы свяжемся по телефону.
  — Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? — спросил Пол Дрейк.
  — Возможно, но позднее. Сейчас я вынужден попросить тебя уйти. Понимаешь, все то, что клиент говорит своему поверенному, является профессиональной тайной. И наоборот. Секретарь адвоката имеет право присутствовать при подобных разговорах, но любого другого человека можно вызвать на свидетельское место и спросить его о любом разговоре, состоявшемся в его присутствии. Возможно, кое-что в нашей беседе окажется конфиденциальным. Конечно, многое зависит от того, что она намеревается сделать и на что рассчитывает.
  Они втроем пошли по главной аллее, от которой бежали тропинки к номерам. Мейсон тихонько постучал в дверь с табличкой «21».
  Изнутри не доносилось никаких звуков, хотя сквозь занавески пробивался слабый свет.
  Мейсон постучал еще раз.
  В третий раз стук был уже громким и требовательным.
  Через секунду ручка повернулась, дверь слегка приоткрылась, и Дафния Шелби спросила:
  — Кто… кто там?.. Что вам угодно?
  — Добрый вечер, Дафния, — с изысканной учтивостью сказал адвокат.
  Дафния, глаза которой еще не привыкли к темноте на улице, попыталась захлопнуть дверь, но Мейсон и Дрейк, не сговариваясь, поднажали на створку, и Дафния отлетела назад.
  Мейсон распахнул дверь полностью, пропуская вперед Деллу Стрит.
  Только сейчас Дафния узнала его, и ее глаза широко раскрылись от изумления.
  — Вы?! — воскликнула она. — Но как вы сюда попали?
  Мейсон заговорил почти сурово:
  — Дафния, я хочу задать вам несколько вопросов. Я прошу вас отвечать на них вполне откровенно. Все, что вы говорите, является профессиональной тайной, если при этой беседе присутствуем только мы с Деллой Стрит. Но поскольку здесь же находится мистер Дрейк, наш разговор не может оставаться в тайне. Дрейка могут вызвать в качестве свидетеля. Таким образом, если некоторые мои вопросы вас затруднят или смутят или если вы захотите сообщить мне нечто очень важное, предупредите Пола Дрейка, и он либо вообще выйдет из дома, либо пройдет в ванную. Понятно?
  Она молча кивнула.
  — Итак, Дафния. Как вы считаете, что вы затеяли?
  — Я стараюсь спасти дядю Гораса. Если бы я не вырвала его из этого санатория, он попросту сошел бы с ума. Вы знаете, что это я увезла его оттуда?
  — Знаем, конечно. Почему вы мне ничего не сказали о своем намерении?
  — Я не посмела. Побоялась, что вы меня остановите.
  — Почему?
  — Ваши идеи о профессиональной этике…
  Мейсон задумчиво посмотрел на девушку.
  Через минуту она тихо спросила:
  — Полагаю, вы уже все про меня знаете?
  — Вы приехали в санаторий. Увидели объявления о том, что им нужны санитарки и уборщицы. Ну и устроились на работу.
  Она кивнула.
  — Вы приобрели новую машину.
  Опять кивок.
  — Хорошо. Вы получили это место и стали работать. Что дальше?
  — Я никогда не забуду, что я увидела, войдя туда. Я принялась за работу. Лишь часа через два я осмотрелась и проскользнула в бокс номер семнадцать, где они держали дядю Гораса.
  — Каково было его психическое состояние?
  — А каково было бы ваше психическое состояние на его месте? Беднягу силком увезли из дому, обобрали, поместили в этот кошмарный санаторий и не таясь говорили, что он в нем останется до самой смерти… К тому же стремились ее приблизить. Он был так прикручен ремнями к койке, что практически не мог пошевелиться. Дядя Горас всегда страдал клаустрофобией, а тут его к тому же лишили возможности двигаться. Связали, представляете? Вы бы видели, как он вертел головой, пытаясь дотянуться до ремней и перегрызть их! Он был разъярен и предельно взвинчен… и…
  — Он вас узнал? — спросил Мейсон.
  Она с минуту поколебалась, потом негромко сказала:
  — Пожалуй, мне больше не стоит говорить на эту тему, мистер Мейсон, пока мы не останемся с вами вдвоем.
  — Ладно. Что еще вы можете добавить при Дрейке?
  — Я вернулась утром, когда вся работа была выполнена, как раз перед тем, как явилась новая смена. Кухарку я видела и с ней поздоровалась. В кухне я взяла очень острый нож, которым перерезала ремни. Одежда дяди была спрятана в стенном шкафу, я помогла ему одеться, посадила в автомобиль и увезла.
  — Вы подумали, что вас станут преследовать?
  — Да.
  — Почему вы не поселили своего дядю тут же, рядом с собой?
  — Я решила, что ему будет безопаснее устроиться отдельно от меня.
  — Утром он вас узнал?
  — Еще бы!
  — Каково его психическое состояние сейчас?
  — Почти нормальное, но стоит упомянуть про санаторий, как он готов лезть на стену. Честно говоря, он на грани полнейшего нервного срыва из-за всего этого.
  — Вы думали, они знают, что это ваших рук дело?
  — Я чувствовала, что это возможно.
  — Знали ли вы, что вас разыскивают?
  — Вот почему поместила дядю Гораса в другое место, где его никто не сумеет разыскать.
  Мейсон поднял брови.
  — Его никто там не найдет! — повторила с жаром Дафния. — И он останется там, пока нервы у него не придут в полнейший порядок, тогда он покажет всем, какой негодяй этот Финчли! Дядя мне рассказал, что не успела я уехать на Восток, как они принялись всячески изводить его, не давали ему покоя, во все вмешивались, спорили с ним, обращались с ним как с неразумным, капризным ребенком. Они не разрешали ему делать то, что он хочет, и он нервничал все сильнее и сильнее. Он предполагал, что тетя Элина давала ему какой-то наркотик, который его страшно возбуждал. Он не мог спать, а когда пожаловался ей на бессонницу, она стала пичкать его какой-то дрянью, называя ее снотворным. Дней через десять он настолько привык к этому препарату, что без него просто не решался лечь спать, потому что примерно через час он просыпался и до самого утра ворочался с боку на бок.
  — Неужели ему не приходило в голову, что миссис Финчли дает ему какой-то наркотик, противопоказанный в его состоянии?
  — Сначала нет. Она столько толковала ему, что все это является естественным следствием изменения привычной для него обстановки — ведь раньше я всегда была рядом, а мне, мол, просто необходимо было поехать в это морское путешествие, а то бы я слегла от переутомления, — что он не смел жаловаться. Эта нахалка бесстыдно заявила, что он невероятно капризный и требовательный и хоть кого доведет своими фокусами до чахотки! Сама же давала все в бóльших дозах какие-то «снотворные» и «успокоительные» порошки. Наконец до него дошло, что они задумали, и он написал мне это письмо. Он хотел, чтобы я взяла в банке со счета побольше денег на случай, если они затеют судебный процесс об учреждении над ним опеки, чтобы не оказаться без гроша.
  — Значит, мистер Шелби понимал, что они задумали?
  — К этому времени — да. Все делалось слишком откровенно. Вы сами подумайте, какая это кошмарная история, мистер Мейсон. Ни с того ни с сего человека волокут в суд, объявляют его слабоумным, неспособным вести собственные дела и отбирают все то, что он столько лет копил. Представьте, вы отложили достаточно денег для спокойной и независимой старости, а тут нагрянули какие-то родственники, отобрали все до последнего цента, заперли вас в так называемый санаторий, который мало чем отличается от обыкновенной тюрьмы! Вам бы это понравилось?
  — Я бы чувствовал себя отвратительно. Но дело-то вовсе не в этом. Каковы ваши теперешние дела?
  — Я собиралась связаться с вами…
  — Долго же вы собираетесь…
  — Так ведь надо было найти место, где бы дядя Горас чувствовал себя удобно и покойно. А это требует времени.
  — Где он? — спросил Мейсон.
  Она упрямо сжала губы и покачала головой.
  Мейсон улыбнулся:
  — Не хотите мне этого сказать?
  — Я вообще никому про это не скажу. Вот почему я отвезла его в такое место, где его невозможно найти и где он наберется сил, успокоится и сможет выступить в суде и начать сражение за свои права! Тем более что сейчас его никто не станет одурманивать наркотиками.
  — А он был одурманен наркотиками, когда его привезли в суд?
  — Разумеется! Не воображайте, что им удалось бы добиться этого решения об опеке, не позаботься они о том, чтобы дядя был не в состоянии нормально разговаривать на самые обычные темы.
  — Но ни судья, ни обследовавший его доктор не заметили, что он находится под воздействием наркотиков.
  — Финчли действовали весьма хитро на протяжении целых трех месяцев, они умело и целенаправленно действовали ему на психику, не забывайте про эту подготовку! А за три месяца пожилого человека можно довести бог знает до какого состояния, если только по-умному взяться.
  — Как он чувствует себя сейчас?
  Она долго колебалась, прежде чем ответить:
  — Лучше.
  — Вы дали ему денег?
  — Сорок тысяч. — Она кивнула. — Я купила машину, и у меня еще осталось достаточно денег для того, чтобы сделать все то, что нужно сделать. А остальное отдала ему.
  — Сказали ли вы ему, что в суде было заявлено, что вы не его родственница?
  — Мне не хотелось бы в настоящее время об этом говорить. Но вот что я могу сказать: сейчас он составил завещание.
  Мейсон прищурился:
  — Этого я и боялся больше всего. Вам следовало сначала посоветоваться со мной. Этого не надо было делать ни за что!
  — Почему?
  — Этим вы подыгрываете Финчли и компании! Ведь они и в суде заявили, что, если только вам удастся снова бесконтрольно руководить его действиями, вы принудите его составить завещание в вашу пользу. Злополучное письмо с вложенным в него чеком на сто двадцать пять тысяч долларов было именно тем доказательством, которого им не хватало. И если только они сумеют доказать, что мистер Шелби, едва вы вытащили его из санатория, составил завещание, сделав вас своей единственной наследницей, это будет самым большим козырем в их игре!
  — Но это же была его собственная идея! — воскликнула она со слезами на глазах. — Он хотел это сделать. Он настаивал на этом. Он считал, что в этом случае больше не будет никаких спорных вопросов и сомнений.
  — Тогда ему следовало это оформить через адвоката с соблюдением всех установленных законом правил. Документ нужно было заверить двум свидетелям… Какого рода завещание он составил?
  — Он сказал, что рукописное завещание является правомочным, если на нем проставлено число и есть подпись. Вы говорили то же самое. Именно такой документ дядя Горас и составил.
  — У кого он сейчас?
  — У меня.
  — Давайте его сюда.
  Она на минуту замерла в нерешительности, потом открыла сумочку, достала из нее сложенный пополам лист бумаги и протянула его адвокату.
  Мейсон внимательно прочитал документ:
  — Здесь все написано им самим?
  — Да.
  Мейсон проверил все пункты:
  — Дата… подпись… объяснение, что это выражение последней и единственной воли… Не возражаете, если оставлю его у себя, Дафния?
  — Ничуть.
  — Я очень прошу вас ничего не говорить про эту бумагу, пока вас о ней не спросят. Я хочу встретиться с Горасом Шелби и, если он находится в хорошей форме, предложу ему составить новое завещание, по всей форме, чтобы, как говорится, комар носа не подточил. А теперь поедем к нему.
  Но Дафния затрясла головой:
  — Я не собираюсь вам говорить, где он сейчас.
  — В таком случае давайте прокатимся вместе с нами и заедем с ним потолковать.
  Она улыбнулась:
  — Вам меня не провести, мистер Мейсон. Я вовсе не такое наивное дитя, каким меня многие считают.
  — Наивной вас не назовешь, но и умной тоже, — буркнул Мейсон. — Вам бы следовало разбираться, кто вам враг, а кто настоящий друг.
  Он многозначительно кивнул Делле и глазами показал на телефонную книжку.
  Делла Стрит спокойно прошла за стулом Дафнии к тумбочке с телефоном, перелистала справочник, нашла требуемый адрес и номер и записала все это на кусочке бумаги, который молча протянула адвокату.
  Дафния Шелби, упрямо вздернув голову, сказала с вызовом:
  — Я все равно ничего не скажу, и вам не провести меня этими дешевыми штучками — будто бы я сама ненароком проговорилась и теперь нечего запираться. Знаю я, как такие вещи делаются.
  Мейсон насмешливо улыбнулся:
  — Очень может быть, что вы и знаете, но ведь я у вас ничего не спрашиваю. Наденьте-ка шляпку, и поедем прокатимся…
  — Хорошо, я с вами поеду, но вы от меня ничего не узнаете о том, где дядя Горас… Ему необходим отдых, необходима уверенность, что он снова принадлежит сам себе. Вы не можете себе представить, как подействовало на него пребывание в санатории!
  — Вы дали ему сорок тысяч долларов? — спросил Мейсон.
  — Да.
  — В каком виде?
  — Я переписала семь кассовых чеков на дядю, а один разменяла наличными.
  — Человек в его положении не должен иметь при себе столько денег. Фактически никому не рекомендуется иметь такие карманные деньги, вашему же дяде Горасу в особенности.
  — Это же его деньги! — возмутилась Дафния. — И я не могла ему их не дать, тем более что ему необходимо было почувствовать себя снова хозяином положения, состоятельным бизнесменом, имеющим право тратить свои средства по собственному усмотрению.
  — Ладно, пойдемте к машине. Возможно, Пол, тебе стоит поехать за нами в своей.
  — Договорились, — кивнул детектив.
  — Может быть, вы будете так любезны и все же скажете, куда вы меня везете? — с негодованием спросила Дафния.
  Мейсон усмехнулся:
  — Прокатимся. Не сомневайтесь, мы привезем вас назад. Хотелось бы встретиться с одним человеком.
  С высоко поднятой головой Дафния прошла к машине адвоката.
  Две машины взяли с места, выехали на автостраду, повернули направо, миновали мотель «Северные огни» и проехали немного дальше. Мейсон внимательно смотрел на Дафнию, но та сидела с каменным лицом. Она даже бровью не повела, когда впереди показались первые строения мотеля.
  Пол Дрейк, ехавший сзади, дал два коротких гудка и мигнул фарами. Мейсон сразу же прижался к обочине.
  Пол Дрейк подъехал к ним вплотную.
  Адвокат опустил боковое стекло:
  — В чем дело, Пол?
  — Полиция.
  — Где?
  — С противоположной стороны мотеля. Две машины.
  — Ох!
  — Что будем делать?
  — Остановимся на углу. Ты отправишься на разведку. Прямых вопросов не задавай, так, полюбопытствуй.
  — Ясно.
  Когда детектив тихонько поехал вперед, Мейсон повернулся к Дафнии и злым голосом отчеканил:
  — Допрыгались со своими шалыми выдумками! Теперь сами видите, что натворили. Так всегда получается, когда предают собственного адвоката и берутся за то, в чем ни черта не смыслят. Финчли выяснил, куда вы так остроумно спрятали своего дядю Гораса. Финчли обвинили его в том, что он сбежал из санатория, куда его поместили по распоряжению суда, и, очевидно, призвали полицию, чтобы вернуть его назад.
  Дафния, которая до этого храбро молчала, внезапно разрыдалась:
  — Если они отправят его назад, в этот ужасный санаторий, и опять привяжут к кровати, он умрет.
  — Мы попытаемся этого не допустить, — произнес Мейсон. — Сейчас отъедем подальше и поглядим, что можно сделать.
  Доехав до поворота, Мейсон собирался свернуть направо, но тут, оглушая сиреной, на дороге показалась полицейская машина, и адвокату пришлось срочно прижаться к обочине.
  Черная машина проехала мимо них, но, внезапно затормозив, остановилась. Красный луч прожектора осветил машину Мейсона.
  — Ну и ну! — раздался голос лейтенанта Трэгга. — Посмотрите, кто здесь!
  — Как, это вы, лейтенант? Что это вы здесь делаете?
  — Пожалуй, мне следует первому задать столь простой вопрос, и задать вполне официально, — сказал Трэгг. — Что вы здесь делаете?
  — Я ездил повидаться с клиентом по вопросу о взятии на поруки, и…
  — Ваш клиент живет в мотеле «Северные огни»? — перебил его Трэгг.
  Мейсон усмехнулся и покачал головой:
  — А что?
  — У нас на руках труп. Возможно, это убийство.
  — Что-о?!
  Мейсон не верил своим ушам.
  — Убит какой-то тип из двадцать первого номера. Похоже, кто-то накормил его китайской пищей, сдобренной барбитуратом. А затем, когда тот заснул, включил газ и был таков. Обитатели соседнего номера, почувствовав запах газа, вызвали управляющего. Тот открыл двери и окна в номере двадцать один, но было уже слишком поздно.
  — Умер?
  — Умер, можете не сомневаться… Вы об этом ничего не знали, а?
  — О смерти этого человека? Господи, конечно нет! Понятия не имел, что речь идет о смерти, пока вы мне об этом не сказали.
  — Я просто проверил, только и всего. То, что вы оказались рядом, просто совпадение.
  Он кивнул водителю машины:
  — Поехали!
  Когда полицейская машина отъехала, Мейсон повернулся к Дафнии.
  Она сидела совершенно неподвижно, лицо у нее побелело, глаза были широко раскрыты.
  — Ну? — спросил Мейсон.
  Она посмотрела на него, попыталась что-то сказать, но тут же свалилась на пол машины.
  Адвокат развернулся, доехал до угла и тут заметил в тени деревьев машину Инскипа. Он притормозил.
  — Скажите Полу, что мы возвращаемся в «Сирин Сламбер», — попросил Мейсон, — пусть едет туда, как только узнает, что тут творится.
  Добравшись до места, Мейсон вместе с Деллой Стрит помогли Дафнии вылезти из машины. Дафния протянула ему ключи холодными, негнущимися пальцами. Адвокат отпер дверь и провел Дафнию в комнату.
  — Ну-ну, возьмите себя в руки, Дафния. Давайте говорить прямо. Имеете ли вы какое-нибудь отношение к смерти своего дяди?
  Она покачала головой. Губы у нее дрожали.
  — Я его любила. Он был мне настоящим отцом. Я большую часть своей жизни посвятила тому, чтобы ему было хорошо…
  — Все это прекрасно, но факты говорят о другом!
  — Какие факты?
  — Давайте рассуждать вместе. Вы не являетесь кровной родней Горасу Шелби, поэтому вы не можете унаследовать его состояние без завещания. Сводный брат Шелби написал в суд заявление, что вы ведете дальновидную и хитрую игру, стараясь обвести его вокруг пальца, чтобы в конечном счете он отдал вам все свое состояние. В протоколах суда записано, что Горас Шелби послал вам чек на сто двадцать пять тысяч долларов. Суд назначает опекуна, чтобы не дать расхитить деньги вашего дядюшки, вы таинственно забираете его из дома отдыха, куда он был помещен по указанию врача, и перевозите в «Северные огни». Вы заставляете его срочно написать завещание в вашу пользу, а через час после того, как завещание написано, мистера Шелби находят мертвым.
  — Думаю, — сказала она еле слышно, — что дядя мог решиться на самоубийство, он был в таком угнетенном состоянии, хотя такая мысль никогда мне в голову не приходила.
  — Мы дождемся приезда Пола Дрейка. Очевидно, у полиции есть основания предполагать, что в данной истории какую-то роль сыграл барбитурат. Вы покупали сегодня вечером мистеру Шелби китайскую еду?
  — Да.
  — И привезли ее в картонной коробке?
  — Да.
  — У вас были вилки, которыми вы ели прямо из этих картонок?
  — Дядя любил пользоваться китайскими палочками для еды. Я купила их четыре штуки, вот ими-то мы и ели.
  — А что вы сделали с пустыми картонками?
  — Совсем пустых не было. Мне нужно было уезжать, и дядя Горас сказал, что он доест оставшееся вечером, вымоет картонки под краном, чтобы от них не пахло, и выбросит в мусорную корзину. В конце концов, этот номер не приспособлен для стряпни — всего лишь комната и ванная с туалетом, и я подумала, что у нас могут быть неприятности, если мы станем использовать эту большую корзину в качестве помойного ведра. Вот я и сказала дяде, что, если он что-то недоест, пусть спустит в унитаз.
  — Значит, еда оставалась. И он обещал спустить ее в унитаз?
  — Да.
  — Если на это посмотреть с точки зрения полиции, то они непременно скажут, что остатки пищи в унитаз спускали вы сами, дабы уничтожить вещественные доказательства. Но этого вам показалось мало, и вы даже вымыли картонки горячей водой… Ведь именно так вы велели поступить вашему дяде?
  — Да.
  — Этого и завещания, написанного им в вашу пользу, может оказаться достаточно, чтобы оставшуюся жизнь вы посвятили каторжным работам.
  Раздался условный стук Дрейка. Его впустила Делла Стрит. Дрейк выглядел озабоченным.
  — Очень плохо, Пол? — спросил Мейсон.
  — Очень.
  — Давай рассказывай.
  — Кто-то из номера двадцать два уходил ужинать. Возвратившись к себе, он почувствовал, что из соседнего номера пахнет газом. Поставили в известность управляющего мотелем. Он принес запасной ключ и вошел в помещение. Запах чуть не свалил его с ног. Он распахнул дверь, добежал до окон, устроил сквозняк и вытащил бездыханное тело мужчины наружу. Позвонил в полицию. Полиция приехала и попробовала привести несчастного в чувство. Но ничего не получилось.
  — Почему они говорят так уверенно об убийстве, а не о самоубийстве? — спросил Мейсон.
  — Газовая печка вентилируется. Кто-то отвинтил подводящую трубу, так что газ выходил прямо в комнату. Этот человек ел китайские блюда. Доктор, приехавший вместе с помощником коронера, заподозрил барбитураты. Он быстро произвел обследование. Очевидно, в пищу подмешали снотворное. Мне кажется, что нашли наркотики в ванной.
  Мейсон взглянул на Дафнию Шелби. Она не смела поднять глаза.
  — Вы никуда не выходили, покуда ужинали этими китайскими кушаньями?
  — Я ушла до того, как он кончил есть.
  — Давали ли вы ему какие-нибудь препараты?
  — Я… я не знаю.
  — То есть как это не знаете?
  — Я же вам говорила, что он совершенно не мог спать без снотворного. Он настолько к ним привык, что они стали ему необходимы. Я это знала, так что, когда я уходила, я оставила ему специальные пилюли.
  — Где вы их взяли?
  — Мне их дал врач, тот же самый, который наблюдает дядю Гораса. Помните, я говорила вам, что, уезжая, жутко нервничала? Тогда этот доктор дал мне какое-то снотворное на случай бессонницы. Но мне оно не потребовалось. С того момента, как я взошла на палубу судна, все мои волнения улеглись, я спала как убитая. Я подумала, что дяде Горасу не уснуть без лекарства, ну и дала ему свои таблетки.
  — Вот и получается, что вы сделали все, чтобы вас обвинили в убийстве первой степени.
  Заговорил Дрейк:
  — Владелица мотеля заподозрила, что дело нечисто. Она сказала, что номер снимала какая-то молодая особа для своего дяди, который, как та объяснила, прибудет позднее. На всякий случай она записала номер новенького «Форда», на котором эта особа приехала.
  Мейсон повернулся к Дафнии:
  — Видите, как все просто?
  Пол Дрейк мотнул головой, давая знак Мейсону, что хочет потолковать с ним с глазу на глаз.
  — Прошу простить, — сказал Мейсон, отходя с детективом в дальний угол комнаты.
  Дрейк заговорил почти шепотом:
  — Послушай, Перри, ты попался, потому что твоя клиентка выдала себя с головой… В то самое мгновение, как она предъявит завещание, она сама себя уличит в убийстве. Эта девушка отнюдь не милое, любящее, невинное создание. Она весьма умна, находчива и решительна. Она обнаружила своего дядю, увезла его из этого учреждения… Она сообразила, что им не стоит останавливаться в одном мотеле, и сняла номер в другом. Все, что она делает, говорит о ее сообразительности и изобретательности. Она узнала, что в действительности не является родственницей Гораса Шелби, то есть не может претендовать на его деньги без завещания. Что же она делает? Увозит его из-под надзора властей, заставляет написать завещание, после чего бедняга быстренько отдает богу душу. Так вот, если ты хочешь забыть про это завещание, я про него тоже забуду.
  — Что ты имеешь в виду? — спросил Мейсон.
  — Это самый сильный и убедительный аргумент против нее. Советую тебе, возьми и сожги это проклятое завещание. Убеди ее, чтобы она никому про него даже не заикалась. И тогда, возможно, тебе удастся что-то сделать.
  Мейсон покачал головой.
  — Почему нет? Ведь я тоже страшно рискую. У меня могут отобрать лицензию на частную практику, но я все же хочу дать твоей клиентке шанс.
  — Дело не в этом, Пол. Прежде всего, как юрист, я никогда не позволю себе подтасовывать свидетельские показания. Да и ты, официальный детектив, тоже не имеешь права обманывать правосудие. Во-вторых, я давно убедился, что любая правда является самым сильным оружием в арсенале защитника. Беда состоит в том, что адвокаты часто сами не знают правды. Они оперируют полуправдой, узнанной ими из свидетельских показаний и от своих клиентов. Коль скоро дело касается нас, мы…
  Мейсон резко оборвал свой монолог, услышав тяжелые шаги по деревянным ступенькам мотеля. Тут же раздался требовательный стук в дверь.
  — Позвольте мне, Дафния, — сказал Мейсон, прошел через всю комнату и отворил дверь.
  На пороге стоял лейтенант Трэгг, за которым виднелась фигура полицейского в форме.
  Лейтенант не сумел скрыть своего удивления.
  — Какого дьявола вы тут делаете? — воскликнул он.
  — Разговариваю со своей клиенткой.
  — Если ваша клиентка — владелица новенького «Форда», стоящего перед коттеджем, ей действительно нужен защитник! — сказал лейтенант Трэгг.
  — Входите же! — пригласил Мейсон. — Дафния, это лейтенант Трэгг из криминальной полиции. Лейтенант Трэгг, а это Дафния Шелби.
  — Ого! Вижу свет в конце тоннеля. В штабе мне говорили, что они разыскивают Гораса Шелби, которого увезли из санатория «Гудвилл» в нарушение постановления суда.
  Трэгг повернулся к своему спутнику:
  — Приведите женщину. Посмотрим, опознает ли она мисс Шелби.
  На крыльце снова раздались шаги, и офицер ввел в комнату женщину.
  — Посмотрите хорошенько, — предложил Трэгг, — не узнаете ли вы кого-нибудь среди присутствующих здесь людей?
  Женщина сразу же указала на Дафнию:
  — Как же, вот эта молодая особа сняла у нас двадцать первый номер. Она сказала, что его будет занимать ее дядя.
  Трэгг повернулся к Мейсону с усмешкой:
  — На этом, адвокат, ваша роль заканчивается, можете идти, в дальнейшем мы великолепно обойдемся без вас.
  Мейсон учтиво поклонился:
  — Плохо верится, лейтенант, что вы могли позабыть недавнее постановление Верховного суда, по которому мисс Шелби имеет право на защитника, представляющего ее на всех стадиях расследования. — Повернувшись к Дафнии, он добавил: — Прежде чем отвечать на вопросы, Дафния, посмотрите на меня. И если я покачаю головой, не отвечайте. А если кивну, отвечайте и говорите чистую правду.
  — Ничего себе допрос свидетельницы! — возмутился Трэгг.
  — Возможно, это действительно несколько усложнит допрос свидетельницы, но зато это единственно возможный путь допроса подзащитной, — отпарировал Мейсон. — Вы желаете, чтобы я предварительно ввел вас в курс дела, дабы облегчить задачу?
  — Что вы хотите сказать?
  — Это — Дафния Шелби. Вплоть до недавнего времени она была совершенно уверена, что является родной племянницей Гораса Шелби. Не важно, существует ли между ними кровное родство или нет, Дафния сильно привязана к человеку, которого она считала своим дядей. Она жила в его доме и следила за его весьма строгой диетой. Она сама была на грани нервного истощения, вымотанная ведением хозяйства и уходом за дядей. Когда опекун Гораса Шелби и нанятый им врач отправили старика в санаторий «Гудвилл», Дафния устроилась туда на работу. Она нашла Гораса Шелби привязанным ремнями к койке. Тогда она взяла нож, перерезала ремни, увезла Гораса Шелби в мотель «Северные огни» и устроила его в номере двадцать один. Вот так, лейтенант. А теперь можете начинать.
  Трэгг повернулся к Дафнии:
  — Вы приносили ему сегодня какую-нибудь еду?
  Мейсон покачал головой. Дафния промолчала.
  — Китайские кушанья в частности. Мы знаем, что вы это сделали, так что отмалчиваться не имеет смысла. В конце-то концов, мисс Шелби, нам нужно добраться до истины. И если вы не виновны, вам нечего опасаться правды.
  Мейсон снова покачал головой.
  — Черт побери! — чертыхнулся Трэгг. Потом он обернулся к Мейсону: — Если вы не возражаете, пусть она опознает тело.
  — Совершенно не возражаю.
  Трэгг повернулся к Дафнии Шелби и протянул руку:
  — Будьте любезны дать мне свое снотворное, мисс Шелби. Те таблетки, которые вы оставили.
  Дафния машинально потянулась к сумочке, но тут заметила предостерегающий жест Мейсона.
  — Не пойдет, лейтенант! Не стоит прибегать ко всяким уверткам, иначе нам придется перестать помогать вам.
  Лейтенант горестно сказал:
  — Не понимаю, что думал Верховный суд, когда снял с подзащитного наручники и защелкнул их на руках честного офицера, преданного слуги закона?
  — Что-то я не замечаю никаких наручников.
  — Зато я их чувствую.
  — Вы намеревались опознать тело, — напомнил Мейсон.
  — Ладно, поехали…
  Повернувшись к Дафнии, он сказал:
  — Нам придется на некоторое время конфисковать у вас ваш «Форд». Это улика, нам нужно идентифицировать машину.
  — Хорошо, — сказал Мейсон. — Поступайте так, как считаете нужным. Мы будем всячески помогать.
  — Хороша помощь! — проворчал Трэгг, красноречиво проведя пальцем по шее. — Я уже ощущаю ее необычайную сердечность!
  Повернувшись к полицейскому, Трэгг распорядился:
  — Вызовите эксперта по дактилоскопии. Пусть осмотрит «Форд» на предмет отпечатков пальцев.
  После этого он обратился уже к Дафнии:
  — Вы едете со мной.
  — В таком случае я тоже еду в вашей машине, — сказал Мейсон.
  Трэгг покачал головой:
  — Исключено.
  — Тогда Дафния поедет со мной.
  Трэгг на секунду задумался:
  — Согласен, пусть она едет с вами. Следуйте за нашей машиной.
  — Ну а я буду завершать процессию, — заявил Пол Дрейк.
  — Пошли, Делла. Вы с Дафнией сядете на заднее сиденье в моей машине, — распорядился адвокат. — Учтите, Дафния, вы не должны отвечать ни на какие вопросы, если при этом нет меня и если я не посоветовал вам ответить!
  Девушка кивнула.
  — А теперь приготовьтесь к удару, — сказал Мейсон, понизив голос. — Они хотят, чтобы вы опознали тело вашего дяди: вы опознаете его, и только. И на этом точка. Никаких заявлений или ответов на вопросы. Вы поняли?
  Она снова кивнула, губы у нее подрагивали.
  — Это будет крайне тяжело, и я понимаю, что за последние сутки у вас было множество всяких переживаний. Но все равно вам необходимо взять себя в руки и сделать то, что от вас требуется.
  — Все, лейтенант, поехали.
  Три машины цугом направились к мотелю.
  У «Северных огней» уже ждал фургон, приехавший за телом.
  Лейтенант Трэгг подошел к носилкам, схватил за уголок простыню, которой они были полностью закрыты, и чуть приподнял ее.
  — Подойдите сюда, мисс Шелби.
  Она подошла к офицеру. Мейсон стоял рядом, поддерживая ее за локоть.
  Трэгг откинул простыню.
  Неожиданно Мейсон почувствовал, как Дафния замерла. Она вцепилась в руку адвоката, потом как-то странно охнула.
  Мейсон похлопал ее по плечу.
  — Это же не дядя Горас! — выдохнула она. — Это Ральф Экветер.
  Лейтенант Трэгг был озадачен:
  — А кто такой Ральф Экветер?
  Окаменевшие губы Дафнии дважды пытались выговорить какие-то слова, прежде чем она все же произнесла:
  — Приятель дяди Бордена.
  — А кто такой дядя Борден?
  — Сводный брат Гораса Шелби.
  Мейсон сказал:
  — На эти два вопроса, лейтенант, ответ вам придется искать самому.
  Женщина, опознавшая Дафнию Шелби, подошла к офицерам.
  — Хотите взглянуть? — спросил ее Трэгг.
  Та кивнула.
  Трэгг снова сдернул простыню.
  — Этот человек не похож на того, который должен был жить в двадцать первом номере. По-моему, он три часа назад занял двадцатый номер.
  — Как он сюда попал? — спросил Трэгг.
  — У него собственная машина с массачусетским номером. С ним, кажется, была еще женщина. Сейчас принесу регистрационную карточку.
  — Пойдемте вместе.
  Они прошли с ней в контору и через минуту возвратились с регистрационным листком.
  — Ну а где же его машина? Куда она девалась? Ее здесь нет.
  Наступило недолгое молчание, после чего Трэгг предложил:
  — Давайте взглянем на двадцатый номер, авось что-то узнаем. — Он повернулся к Мейсону: — Поскольку вы мне ничем не можете помочь на данной стадии расследования, вы и ваша клиентка можете быть свободными, но я хочу, чтобы вы находились поблизости, так чтобы при первой необходимости я мог вас отыскать.
  Мейсон сказал:
  — Извините меня, Дафния, это займет всего пару минут…
  Мейсон отозвал в сторону Пола Дрейка и тихо заговорил:
  — Пол, Горас Шелби был в этом домике, а сейчас его здесь нет. Либо он сам удрал, либо его увезли. В последнем случае дело плохо. Я должен быть уверен, что он может действовать без посторонней помощи.
  Дрейк кивнул.
  — Отправь своих парней проверить все агентства такси.
  Снова кивок.
  — Самое ужасное будет, если полиции удастся внушить хозяйке мотеля мысль, что Ральф Экветер — тот человек, которого Дафния привезла в мотель. Дафнию она видела, опознала ее и даже записала номер ее машины. Постарайся переговорить с ней раньше полиции. Важно, чтобы она заявила, что не может узнать ту женщину, с которой Экветер приехал в машине в этот мотель. Я ведь знаю, как легко подобные свидетельницы поддаются внушению. Стоит Трэггу с ней «потолковать», как она начнет во всем сомневаться, а дальше, чем больше она станет об этом думать, тем сильнее ей будет казаться, что в машине Экветера сидела Дафния. Мы с тобой прекрасно знаем, что личное опознание — самая ненадежная улика, особенно если человека видели лишь мельком, а потом предъявляют фотографии.
  — Конечно, мы все это прекрасно знаем, — согласился Дрейк, — и поэтому я постараюсь сделать все, что в моих силах. Что еще?
  — Пока все. Организуй своих людей. Воспользуйся телефоном в машине и поторапливайся. Сейчас лейтенант Трэгг занят номером двадцать, так что ему не до хозяйки.
  — Бегу. С чего начать?
  — С разговора с хозяйкой. Сейчас это самое важное. Возможно, Трэгг в номере двадцать задержится на какое-то время.
  Глава 12
  Мейсон обнял Дафнию Шелби за плечи и довел до машины. Сквозь пальто он чувствовал, что она дрожит как осиновый листок.
  — Спокойнее, Дафния, спокойнее! По-видимому, нам приходится бороться против какого-то сложного и запутанного заговора. Этого человека нашли в двадцать первом номере. Вы ведь его сняли для дяди?
  — Этот самый, двадцать первый.
  Мейсон усадил Дафнию на заднее сиденье, вытеснив Деллу Стрит в другой угол, и продолжал:
  — Вы ходили в китайский ресторан и брали там кушанья навынос?
  — Да.
  — Кто вас обслуживал?
  — Понятия не имею. Какая-то девушка.
  — Не китаянка?
  — Нет. Повар был китаец.
  — Как вы попали в этот ресторан?
  Дафния ткнула пальцем:
  — Их реклама видна отсюда.
  Мейсон взглянул в ту сторону: высоко в небе горели зеленые буквы: «Китайская кухня. Отпуск обедов на дом».
  — Когда лейтенант Трэгг спросил вас о снотворных таблетках, вы стали открывать сумочку?
  Дафния кивнула.
  — Они и правда у вас есть?
  — Нет, просто он протянул руку и так спросил, что я машинально полезла в сумочку: на какое-то мгновение я позабыла, что оставила их дяде Горасу.
  — Так и не вспоминайте дальше про эту подробность и не отвечайте ни на какие вопросы относительно снотворного. Дальше. Экветер прибыл в этот мотель в середине дня. Выходит, они знали, куда вы поместили своего дядюшку, и просто выбирали наиболее подходящее время, чтобы добраться до него.
  — Почему же они не вызвали полицию и не вернули его в санаторий? — возразила Дафния. — Ведь именно этого мы с ним больше всего боялись.
  — Скорее всего, они опасались, что назначенный судом врач сразу же обследует его, а им надо было предварительно «обработать» его, а потом уж допускать к нему доктора Олма.
  — Так вы полагаете, что они увезли дядю Гораса с собой?
  — Вполне вероятно.
  — Что будет теперь?
  — Они станут пичкать его наркотиками и всячески терроризировать. А когда он будет доведен практически до невменяемого состояния, вернут в санаторий и известят доктора Олма.
  — Неужели этому никак нельзя помешать? И мы совершенно бессильны? Надо постараться отыскать дядю Гораса.
  — Я еще ничего не знаю… Есть две возможности…
  — Какие?
  — Во-первых, ваш дядя Горас мог уехать отсюда с Борденом Финчли. Но я почему-то не верю в такую возможность.
  — Что же тогда еще?
  — Он уехал отсюда по собственному желанию.
  — Но почему? Зачем ему это понадобилось?
  Мейсон посмотрел ей прямо в глаза:
  — Потому что он убил Ральфа Экветера.
  — Боже мой, дядя Горас не стал бы… — Она замолчала.
  — Вот именно. Вы не можете знать всех подробностей ни его жизни дома в ваше отсутствие, ни его пребывания в этом санатории. Вы не знаете, что с его психикой. Вы дали ему снотворное. Допустим, Экветер занял соседний номер и, как только вы уехали из мотеля, явился к вашему дяде и стал предъявлять различные требования. Учтите, что в действительности Экветер вовсе не приятель Бордена Финчли. У него свой интерес — получить деньги, а они могли прийти к нему только от Гораса Шелби.
  Предположим, Экветер потребовал от вашего дяди сто двадцать пять тысяч в обмен на помощь. Допустим далее, что Экветер сказал, что он ничего не ел, и принялся поглощать остатки кушаний в картонках. Горасу страшно хотелось отделаться от этого человека, и он подмешал снотворное в острые китайские блюда. Растереть таблетки в порошок — одна минута! Возможно, первоначально он намеревался усыпить Экветера и удрать. Но, увидев, что один из его врагов лежит перед ним совершенно беспомощный, он решил отомстить хотя бы ему за все свои страдания.
  Дафния покачала головой:
  — Только не дядя Горас! Он не способен на такие вещи. Он и мухи не обидит.
  — В таком случае, если Горас Шелби ни при чем, остается всего один подозреваемый.
  — Кто?
  — Вы!
  — Я?
  Мейсон кивнул.
  Она решительно затрясла головой:
  — Нет, дядя Борден мог бы так поступить, но ни я, ни дядя Горас не способны на такие кошмарные вещи.
  — Вашего дядюшку Бордена мы не оставим без внимания, — серьезно сказал Мейсон. — Мы его непременно проверим.
  — Когда?
  — Немедленно, — сказал Мейсон, включая мотор.
  — А что мне делать? — спросила Дафния.
  — Вы поедете в свой отель и останетесь там. Если вы снова начнете проявлять активность и куда-нибудь удирать, вас обвинят в непреднамеренном убийстве.
  — Ральфа Экветера?
  — Да.
  — Но чего ради я стала бы его убивать?
  — Я могу привести с полдесятка причин… Хотя бы потому, что он генератор заговора против вашего дяди. Именно он оказывал давление на Финчли. Ну а если я придумал одну причину — полиция изобретет десяток. Вы еще не выбрались из трясины, моя милая. Вы под подозрением, можете в этом не сомневаться. Существуют люди, которые полагают, что под покровом ангельской невинности скрывается расчетливая интриганка, пытающаяся любой ценой обеспечить свое будущее.
  — Я буду с вами совершенно откровенна, мистер Мейсон. И я до сих пор вас ни в чем не обманула.
  — Как будто. Вы рассказали мне — что сочли нужным. Вы выложили на стол все карты — которые вы хотели мне показать. Я относился бы к вам с большим доверием, Дафния, не затей вы всей этой истории с освобождением вашего дядюшки из так называемого санатория, ибо я совершенно не уверен, сделали ли вы это ради него или ради себя, но в любом случае вы не пожелали посчитаться со мной. Я не буду говорить, что в итоге вы страшно все усложнили, если не сказать — погубили. Я многим рисковал, раздобывая для вас деньги, и вам следовало бы относиться ко мне с большим доверием и помогать мне во всем.
  — Я все понимаю, мистер Мейсон. Вы думаете, я не ценю вашего отношения?
  — Если вы вернули эти деньги дядюшке, то это большой плюс в вашу пользу, однако не обольщайтесь: не пройдет и дня, как к вам заявится полиция. В таком случае потребуйте, чтобы вам разрешили позвонить мне. Я дам вам номер телефона, по которому меня можно будет отыскать ночью. Ни при каких обстоятельствах не отвечайте ни на какие вопросы. И, ради бога, доверьтесь мне.
  — А с чего мне сомневаться в вашей искренности?
  — Потому что я, если мне представится возможность, намерен подкинуть полиции вашего дядю Гораса в качестве ложной приманки.
  — Как это?
  — Постараюсь внушить им мысль о том, что Ральфа Экветера убил он и что в тот момент он был — если не с юридической, то с медицинской точки зрения — невменяем.
  Глава 13
  Условный стук Пола Дрейка раздался в одиннадцатом часу.
  Делла Стрит открыла дверь.
  Страшно уставший, даже осунувшийся, Пол Дрейк буквально свалился в кресло со словами:
  — Я старался справиться поскорее, зная, что вы мечтаете попасть домой, но это была чертова работа!
  — Что же ты выяснил? — спросил Мейсон.
  — Нечто, о чем полиция умалчивала. Я узнал, почему они заговорили о барбитурате.
  — Ну и?..
  — В ванной комнате двадцать первого номера, где найден мертвец, они заметили высокий стакан из толстого стекла, какие обычно ставят в номера мотелей.
  Мейсон кивнул:
  — Знаю.
  — Внутри этого стакана находился футляр от зубной щетки и немного белого порошка. Лейтенант Трэгг проверил стакан на отпечатки пальцев.
  — Что-нибудь нашли?
  — Нашли. Возможно, это следы Гораса Шелби, но наверняка они не знают. Кто-то использовал этот футляр, чтобы растолочь таблетки снотворного в этом стакане. Стакан послужил ступкой, а футляр — пестиком.
  — Откуда это известно?
  — Крупинки препарата пристали к футляру.
  — Трэгг — дотошный малый.
  Пол Дрейк кивнул.
  — Что это был за препарат?
  — Барбитуратовое соединение, называемое «сомниферон», которое дает немедленный эффект продолжительного действия.
  — Каким образом они сумели установить, что это именно сомниферон?
  — У них теперь имеется специальная рентгеновская установка. Трэгг в первую очередь занялся отпечатками пальцев, а потом помчался в полицейскую лабораторию.
  — Хорошо. Пол, я вижу, ты куда-то клонишь. Давай выкладывай.
  — Сомниферон был прописан Горасу Шелби тем врачом, которого пригласил Борден Финчли уже после своего приезда в дом брата. И этот же препарат он рекомендовал Дафнии. Перед тем как ей отправиться в свое длительное морское путешествие, она заказала в аптеке трехмесячный запас этого снотворного.
  — Дальше?
  — Полиция еще всего не знает, но они идут уже по правильному следу.
  — Что ты называешь «правильным следом»?
  — Твою клиентку. Эта девица — замечательная актриса. Посмотришь на нее — сама простота и наивность, а в действительности она… ее голыми руками не возьмешь.
  — Что она сделала?
  — Отправилась в китайский ресторанчик и купила там кое-какие китайские блюда, привезла их в двадцать первый номер. Тут она растолкла в стакане несколько таблеток снотворного и пригласила Ральфа Экветера. Она подмешала наркотик в еду, потом спустила все остатки пищи в туалет и даже вымыла картонки. Ну а после того, как он заснул, она разъединила газовую трубу и удрала. Она прекрасно знала, что больше может не думать о Ральфе Экветере.
  Мейсон покачал головой:
  — Я не приму твоей версии, Пол.
  — А тебе ее не надо принимать. За нее ухватится полиция.
  — Она купила китайскую пищу для Гораса Шелби.
  — Ничего подобного. Шелби уехал задолго до этого.
  — То есть как это?
  — Мы нашли таксиста, который получил вызов забрать пассажира на углу той улицы, где находится мотель «Северные огни». Пожилой мужчина, на вид несколько растерянный, ждал его на улице. Усевшись в машину, он вроде не знал, куда ехать. Сначала велел доставить его на Центральный вокзал, потом передумал и велел везти себя в аэропорт. Они туда и поехали. У пассажира было много денег. Он достал из кармана пачку купюр, причем самая мелкая была сотенная. Таксисту пришлось идти с ним в кассу аэропорта и менять деньги.
  — Время?
  — За целый час до того, как Дафния пошла в китайский ресторан и принесла оттуда еду в картонных коробках.
  — Пусть так, но это косвенные доказательства, а мы еще не раздобыли всех прямых, Пол. У Дафнии не было мотива убивать Ральфа Экветера.
  — Не обманывай себя. Из всей их своры она больше всех ненавидела именно Экветера. Ведь Бордена Финчли она считала своим дядей, а его жену — теткой. Ну а Экветер — корень зла. Он оказывал на них давление, и она это великолепно знала.
  — Что ты выяснил насчет Бордена Финчли? Где он находился?
  — У Бордена Финчли и его жены имеется алиби.
  — Ты проверял?
  — Проверял. Вообще-то это показания мужа и жены, но они подтверждены посторонними. Супруги Финчли были заняты тем, что убирали вещи Дафнии из ее комнаты, составляя на все подробную опись, не пропуская ни одежды, ни туалетных принадлежностей, ни бумаг. На это у них ушло три часа.
  Экономка большую часть времени находилась внизу, проливая слезы по поводу происходящего. Миссис Финчли спустилась вниз, отругала ее и отправила домой.
  — Пол, нельзя забывать, что имеется целая группа из Лас-Вегаса, которая сильно заинтересована в данном деле. Когда я впервые приезжал в санаторий «Гудвилл», ко мне подошел какой-то человек и спросил, не я ли врач, которого суд направил на освидетельствование Гораса Шелби. Я сказал, что нет, и он поспешно удрал — сел в машину, стоявшую чуть поодаль, и укатил. Полностью номера машины я не смог разглядеть, но успел заметить, что она из Невады. Мне не хотелось слишком явно преследовать его, потому что за мной могли наблюдать в зеркало, так что я сделал вид, будто возвращаюсь в санаторий, а потом вроде бы передумал. Я поехал за той машиной специально, чтобы посмотреть ее номер, но она успела скрыться.
  — Возможно, конечно, но факт остается фактом: в то время, как твоя клиентка вроде бы ужинала в номере с Горасом Шелби, сам Горас Шелби был далеко.
  — Со временем не может быть ошибки?
  Дрейк покачал головой:
  — Нет, Перри.
  — Ну что же, придется поговорить с Дафнией начистоту. Она что-то слишком часто и слишком много стала от меня скрывать.
  Мейсон кивнул Делле Стрит:
  — Соедини-ка меня с ней, Делла.
  Через секунду та уже говорила:
  — Я бы хотела поговорить с мисс Дафнией Шелби. — Немного подождав, она пробормотала: — Бедняжка, наверное, заснула, трудный ей выдался денек.
  — И где это ты нашла бедняжку, Делла? — насмешливо спросил Пол Дрейк. — Очень может быть, что эта бедняжка затеяла что-то новое, оттого и не отвечает.
  Все трое напряженно ждали ответа. Через пару минут Делла спросила:
  — Вы уверены, что звоните в нужный номер? Да? Будьте любезны, повторите еще разок на всякий случай.
  Вновь ожидание, потом Делла сказала:
  — Большое спасибо, мы позвоним позднее. Нет, передавать ничего не надо.
  Делла повесила трубку.
  — Ответа нет. Либо ее нет в комнате, либо… — Она не закончила фразы.
  Перри Мейсон поднялся и кивнул остальным:
  — Придется ехать!
  — На одной машине? — спросил Дрейк, пока они спускались на лифте.
  — Возьмем такси. Чтобы не искать места для стоянки, когда приедем туда. А когда будем возвращаться, наверняка перед отелем будет сколько угодно машин.
  Мейсон сказал водителю название отеля Дафнии, и уже минут через семь они были на месте.
  С самым независимым видом Перри Мейсон прошел к лифту и произнес: «Седьмой этаж», — как если бы он был здешним завсегдатаем. Когда они вышли из лифта, Мейсон сразу же повернул налево и пошел по коридору.
  Двери лифта закрылись.
  Мейсон подождал, пока кабина не скрылась из виду, и только тогда посмотрел на номера над дверьми.
  — Не туда, — сказал он. — Но мне хотелось, чтобы лифтер подумал, что мы тут свои.
  — Какой номер? — спросил Дрейк.
  — Семьсот восемнадцатый.
  На двери номера 718 была приколота записка: «Просим не беспокоить». Заговорила Делла:
  — По-моему, вы не учитываете того, что бедняжка всю ночь проработала в санатории. Самое малое тридцать шесть часов она без сна. Совершенно естественно, что она повесила такую записку и легла спать.
  — Не менее естественно было бы ей проснуться от телефонных звонков и взять трубку, — сердито буркнул Мейсон.
  — Не скажите, в молодости люди умеют спать так, что хоть из пушки пали — не разбудишь.
  Мейсон постучал в дверь. Ответа не последовало. Он постучал еще сильнее — и снова безрезультатно.
  Тогда Мейсон повернулся к Делле:
  — Делла, мне очень не хочется тебя об этом просить, но я хочу взглянуть на эту комнату изнутри. Спустись на лифте, выйди из мотеля, потом вернись назад, смело подойди к стойке и попроси ключ от семьсот восемнадцатого номера. Если ты спросишь достаточно уверенно и будешь вести себя соответственно, портье отдаст тебе ключ. Если он спросит имя, назовись Дафнией Шелби. Если он потребует документ, скажи, кто ты, сошлись на меня, скажи, что я жду наверху, что Дафния — моя клиентка. Я не могу попасть к ней в комнату и страшно боюсь, что ее либо опоили наркотиками, либо убили. Во всяком случае, к дверям она не подходит. Ну а в крайнем случае пусть местный охранник проводит тебя сюда.
  — Шеф, вы и вправду думаете?..
  — Откуда мне знать? Одно убийство уже произошло. Возможно, будет и второе. А сейчас речь вот о чем: если не удастся отделаться от местного охранника, скажи, что я жду наверху с частным детективом. Тогда он не придерется к тому, что ты просишь ключ от чужой комнаты.
  Делла кивнула.
  — Думаешь, тебе это удастся?
  — Постараюсь, — улыбнулась девушка.
  — Самое важное — незаметно выйти из холла, чтобы клерк не обратил на тебя внимания. А когда ты войдешь, просто спросишь ключ.
  — Ну а если Дафния взяла ключ с собой?
  — В отелях, как правило, два ключа к каждой комнате у портье, а третий, запасной, в ящике стола: на тот случай, если два других потеряются…
  — Вы будете здесь?
  — Да.
  Делла Стрит подошла к лифту и вызвала кабину.
  Перри Мейсон на всякий случай снова постучал в дверь, не получив опять ответа, он прижался к стене и сказал со вздохом:
  — Черт побери, только этого нам не хватало.
  — Но мы же еще не знаем, что случилось.
  — Не важно, что случилось, осложнения налицо. Если она действительно тут, но не отвечает ни на телефонный звонок, ни на стук в дверь, тогда внутри либо труп, либо девушка в таком состоянии, что нам остается как можно скорее отправить ее в больницу. А если ее в комнате нет, тогда перед нами возникнет действительно сложная проблема!
  — Например?
  — Допустим, лейтенант Трэгг пожелает ее допросить. Он приказал ей никуда не уезжать, находиться поблизости. Если ее нет в комнате, Трэгг расценит это как бегство, а в данном случае бегство равносильно признанию вины.
  — Н-да…
  Они прождали минуты четыре-пять, наконец лифт снова остановился на седьмом этаже. Делла Стрит вышла из кабины, кивнула лифтеру и пошла по коридору к ним.
  — Получилось? — спросил Мейсон.
  Вместо ответа Делла протянула ключ с металлической овальной биркой, прикрепленной к кольцу.
  — Я сам отопру, — сказал Мейсон, — если дверь заперта на задвижку изнутри — это одно, тогда дело обстоит серьезнее. Если нет, я ее поверенный, так что лучше мне входить первому.
  Ключ щелкнул в замке. Мейсон осторожно потянул ручку, надавив плечом на дверь, но тут же повернулся к своим спутникам:
  — Все ясно. Дверь закрыта изнутри.
  — Это значит, что она у себя?
  Адвокат кивнул.
  Дрейк предположил:
  — Давайте пригласим местного охранника.
  — Попробуем еще раз.
  На этот раз он постучал в дверь совсем не деликатно. Когда и это ничего не дало, Мейсон решительно заявил:
  — Ничего не поделаешь, придется вызывать детектива и взламывать дверь. Мы…
  Он не договорил, так как изнутри раздался звук отодвигаемой задвижки.
  Дверь распахнулась.
  Дафния Шелби, одетая в одну только ночную сорочку, стояла на пороге, глядя на них осоловелыми, сонными глазами.
  — Что?.. У меня кружится голова… помогите…
  Она упала на пол.
  Делла Стрит первой подскочила к ней.
  Мейсон сказал:
  — При отеле должен быть врач. Пригласите его. Только не давайте ей заснуть. Пол, принеси холодные компрессы, положи ей на голову и на шею.
  — Ладно, Перри, но сначала отнесем ее снова на кровать и…
  — Никакой кровати! Это для нее самое опасное, если она наглоталась наркотиков. Пусть она ходит. Делла, держи ее под руку, я возьму с этой стороны. Ей необходимо двигаться. Принесите холодные полотенца.
  — Я отыщу какую-нибудь тряпку, — сказала Делла.
  Она поспешила к стенному шкафу, принесла оттуда большой плед и укутала девушку, Дрейк кинулся в ванную.
  Дафния, поддерживаемая Деллой и Мейсоном, сделала пару шагов, ноги ее подкосились. Она простонала:
  — Ох, как я хочу спать… спать.
  Дрейк принес из ванной холодные полотенца, которые положил Дафнии на шею и на голову:
  — Ходите, Дафния, ходите…
  Мейсон спросил:
  — Что случилось, Дафния?
  — Мне кажется, я отравилась, — сонным голосом ответила она.
  — Почему вы так думаете?
  — Я остановилась возле кафе и выпила шоколада. Больше я ничего не хотела, всего лишь большую кружку шоколада и тостик… Я так устала… я же не спала всю ночь.
  — Знаю, — сказал Мейсон, — продолжайте.
  — Шоколад был очень вкусный… Я отходила на пару минут к телефону, шоколад оставался на столе… За крайним столиком сидела очень странная женщина. Я попросила официантку не уносить шоколад…
  Внезапно Дафния перестала рассказывать, ноги у нее подогнулись, она опустилась на колени, повиснув мертвым грузом у Деллы и Мейсона на руках.
  Те с большим трудом снова подняли ее на ноги. Появился Дрейк с новым холодным полотенцем.
  Мейсон попросил:
  — Позвони-ка по телефону, Пол. Пускай сюда срочно поднимется здешний врач. Скажи ему — это случай со снотворным…
  Мейсон откинул плед и провел холодным, влажным полотенцем по спине Дафнии.
  — О-о-ох… — Она задрожала. — Холодно…
  — Вам сразу станет легче… Ходите же, ходите. Не останавливайтесь.
  Дрейк повесил трубку:
  — Доктор будет через несколько минут.
  — Позвони в бюро обслуживания… Пусть принесут две чашки черного кофе.
  — Пожалуйста… пустите меня! — взмолилась Дафния.
  — Меняйте все время полотенца, — распоряжался Мейсон.
  — Нет, нет, — запротестовала она. — Я же насквозь промокла.
  — Когда мы закончим, вы действительно будете мокрой. Пол, наполни ванну. Делла поможет вам принять ванну, Дафния, это вас взбодрит, да и не простудитесь так. Нужно, чтобы ванна была на несколько градусов теплее температуры тела.
  Мейсон продолжал водить Дафнию по комнате. Делла заказывала по телефону черный кофе. Из ванной доносился звук текущей воды.
  Дафния вздохнула. Ее голова упала адвокату на плечо, ноги снова подкосились.
  Мейсон снова поставил ее на ноги:
  — Ходите, Дафния, ходите. Вы должны нам помочь. Должны ходить. Я не могу носить вас на руках! Ходите!
  — Я не чувствую пола, — пожаловалась она, — ноги ничего не касаются.
  — Так вы считаете, что сидевшая неподалеку от вас женщина что-то подсыпала вам в шоколад?
  — У шоколада был странный вкус, горьковатый, но я положила сахара…
  — Не можете ли вы ее описать? Вы помните, как она выглядела?
  — Нет… я не могу сосредоточиться… Мне очень жаль, что я вас так подвела, мистер Мейсон…
  Ее ноги снова подогнулись. Мейсон и Делла с трудом подняли ее.
  И тут адвокат размахнулся и сильно шлепнул Дафнию по мягкому месту.
  Девушка вздернула голову и сразу выпрямилась.
  — Не смейте больше так делать! — гневно закричала она. Застонала и упала на пол.
  На этот раз ни адвокат, ни Делла Стрит не сумели заставить Дафнию подняться.
  Мейсон постоял, внимательно глядя на нее, затем обратился к Делле Стрит:
  — Делла, перенесем ее на кровать.
  — Но она сразу же впадет в бессознательное состояние! — возразила Делла. — Вы же сами это говорили.
  — Знаю… Перенесем ее на кровать.
  Раздался стук в дверь. Дрейк пошел открывать. Невысокий человек с черным саквояжем представился:
  — Я доктор Селкирк.
  Мейсон объяснил:
  — Похоже, что этой девушке была дана повышенная доза барбитурата.
  — Ну что ж, — спокойно сказал доктор, — сделаем промывание желудка.
  — Меня очень интересует его содержимое, — сказал Мейсон.
  — Найдется ли здесь какая-нибудь посудина? — спросил врач.
  — В ванной есть таз.
  — Ну что же… сойдет. Нам нужно немного кофе.
  — Уже заказали.
  — Теперь ее надо хорошенько укутать и держать в тепле… Я сейчас сделаю промывание желудка.
  Это было проделано необычайно быстро и ловко, после чего врач выслушал стетоскопом легкие девушки. Он нахмурился и стал считать ей пульс, затем подошел к тазику с содержимым желудка.
  Мейсон сразу же прошел в ванную и сказал Дрейку:
  — Налей-ка в ванну холодной воды. Чем холоднее, тем лучше.
  — Что? — недоверчиво спросил детектив.
  — Повторяю: самой холодной.
  Доктор Селкирк отозвал Мейсона в сторону:
  — Можно вас на минуточку?
  Мейсон подошел, доктор понизил голос, осторожно взглянув в ту сторону, где Делла Стрит причесывала Дафнию, на лицо которой налипли мокрые пряди.
  — В этой истории есть нечто странное. Пульс у нее размеренный, хорошего наполнения, дыхание ровное, вполне нормальное, но в содержимом желудка действительно имеются остатки каких-то таблеток.
  — Вы хотите сказать, что таблетки не были переварены? Она что, проглотила их с шоколадом?
  — Да, час назад или около того она пила шоколад, — подтвердил доктор Селкирк, — но я сомневаюсь, что там были таблетки. Мне кажется, она проглотила их позднее.
  — Вы не против, доктор, если я проделаю небольшой эксперимент?
  — Эксперимент? Какого рода?
  Мейсон понизил голос:
  — Я попросил мистера Дрейка, частного детектива, приехавшего вместе со мной, наполнить ванну теплой водой. Я хочу…
  Доктор Селкирк закивал.
  — Я считаю, что теплая ванна предохранит ее от простуды, — продолжал Мейсон.
  Доктор Селкирк собирался что-то сказать.
  Мейсон поднял палец, привлекая внимание врача, и, когда тот посмотрел на него, весьма красноречиво подмигнул:
  — Давай, Делла, отведи ее в ванную. При необходимости мы тебе поможем. Пусть она помокнет минут десять.
  — Она ослабнет и заснет, возможно, впадет в глубокий транс, — сказал доктор Селкирк.
  — Давайте все же попробуем, — сказал Мейсон. — Мы всегда можем ее вытащить из ванны.
  — Я не собираюсь ее раздевать, — сердито сказала Делла, — если желаете, позовите хотя бы горничную или медсестру…
  — Можешь оставить ее в ночной рубашке и даже плед не убирать. Сунешь ее в теплую воду, и все.
  Делла сказала:
  — Вы должны мне помочь.
  — Хорошо, помогу.
  Они вдвоем дотащили Дафнию до ванны, приподняли над краем и раскачали.
  — Вы проснулись, Дафния? — спросил Мейсон, видя, что у нее затрепетали ресницы. Но это была единственная реакция со стороны девушки.
  — Давай, Делла. Опускай ее!
  Они разом опустили плечи и ноги Дафнии, и она шлепнулась в ванну, подняв фонтан брызг. Раздался пронзительный вопль:
  — Какого черта вы делаете?! Это же ледяная вода! Ах вы, сукин…
  — Хватит, Дафния! — прикрикнул адвокат. — Вы отлично играли роль, но номер не прошел. Делла останется с вами, принесет вам из шкафа сухую одежду. После этого вы выйдете к нам и объясните, что вся эта комедия значит.
  Мейсон вышел из ванной, прикрыв за собой дверь.
  — Я окоченела! — пожаловалась Дафния, как только они остались наедине с Деллой.
  — Снимите с себя эти мокрые вещи.
  — Умоляю, добавьте горячей воды в ванну, я приму теплый душ, чтобы согреться.
  — Черт побери, как ты узнал, Перри? — спросил Пол Дрейк.
  — Понимаешь, когда мы начали ее водить по комнате, первые два шага она сделала совершенно нормально, потом вспомнила, что она находится в «состоянии наркотического сна», и сразу же ноги у нее стали «ватными». А еще через минуту вообще повисла на наших руках. Потом началось все сначала, играла она весьма старательно, но все же чуть переигрывала.
  — Что сделать с содержимым ее желудка? — спросил доктор Селкирк.
  — Забыть про него, — ответил Мейсон. — Спустите его в туалет и обмойте тазик. Счет пришлите мне, доктор. Я Перри Мейсон, адвокат. Вы помогли мне узнать все, что меня интересовало.
  — Знаете, вы приняли довольно суровые меры… Девушка рассчитывала попасть в теплую ванну и неожиданно погружается в ледяную воду…
  — Я ожидал, что это вызовет реакцию, — усмехнулся Мейсон, — но не рассчитывал на столь бурную…
  Он замолчал, потому что раздался уверенный стук в дверь.
  Доктор Селкирк вопросительно посмотрел на адвоката.
  — Здесь девушки, — пробормотал адвокат, — по-моему, мы не должны отворять дверь.
  Стук сделался более настойчивым.
  Голос лейтенанта Трэгга потребовал:
  — Отворите. Именем закона.
  Мейсон пожал плечами.
  Доктор Селкирк нахмурился:
  — Я здешний врач. Мы не имеем права не подчиняться таким распоряжениям.
  Он подошел к двери и отворил ее.
  Трэгг удивился:
  — Мисс Дафния Шелби у себя?
  И только тут, заметив Перри Мейсона, с усталым вздохом в третий раз повторил все ту же фразу:
  — Бога ради, вы-то что делаете здесь?
  Мейсон пояснил:
  — Мисс Шелби больна. Ее отравили барбитуратом. С ней в ванной комнате находится Делла Стрит. Я хочу с ней поговорить, когда она выйдет оттуда.
  — И я тоже, — заявил Трэгг.
  Он повернулся к доктору Селкирку:
  — Кто вы такой?
  — Я доктор Селкирк, здешний врач.
  — Что с ней случилось?
  Мейсон сказал:
  — Учтите, доктор, что вы были вызваны сюда как представитель своей профессии. И вам следует испросить согласия вашей пациентки, прежде чем отвечать на подобные вопросы.
  Доктор Селкирк смутился.
  — Не давайте этому ловкому адвокату себя запугать. Это она вас вызвала?
  — Меня вызвал кто-то из этого номера.
  — Вы врач при отеле?
  — Да.
  — Иными словами, вы представляете отель?.. Так что же с ней случилось?
  — Я… я не готов еще дать точный ответ.
  Трэгг подошел к тазику, стоявшему на полу возле кровати:
  — Что это?
  — То, что мы выкачали из ее желудка.
  — А что это за розовые штучки?
  — Таблетки. Они частично переварены.
  — Кто-то пытался дать ей наркотик?
  — Именно поэтому я и сделал промывание желудка.
  — Будь я проклят… — пробормотал Трэгг.
  С некоторым сомнением в голосе доктор продолжал:
  — Однако я бы сказал, что эти таблетки были приняты самое большее пятнадцать минут назад. Мы здесь находимся почти столько же времени. Я как врач заявляю, что она проглотила это снотворное как раз перед тем, как открыть дверь этим джентльменам.
  Торжествующая улыбка появилась на лице Трэгга.
  — Это именно та улика, которую я искал. Я и не надеялся, что мы найдем ее так легко…
  Мейсон спросил:
  — Вы полностью уверены в своем диагнозе, доктор?
  Доктор Селкирк усмехнулся:
  — Похоже, что вы полностью уверены в своем.
  Мейсон подошел к дверям ванной комнаты и сказал:
  — Пришел лейтенант Трэгг. Он хочет задать вам несколько вопросов, Дафния, а я не хочу, чтобы вы ответили хотя бы на один из них. Ни слова, ясно?
  — Одну минуточку, — прервал его Трэгг. — Такая тактика может навлечь на молодую особу массу неприятностей.
  — Например?
  — Я заберу ее в управление.
  — Под арест?
  — Возможно.
  — Увезти ее вы можете, только арестовав ее. А если вы ее сейчас арестуете, то впоследствии не оберетесь стыда, когда на свет божий появятся новые факты.
  Трэгг на секунду задумался, потом уселся в самое удобное кресло в комнате.
  — Доктор, — обратился он к Селкирку, — я не хочу, чтобы вы с кем-нибудь разговаривали об этом деле, пока я не задам вам несколько вопросов. Сейчас вы можете идти, если, по вашему мнению, опасность миновала.
  — Никакой опасности нет, — заверил его доктор Селкирк. — Пульс у нее ритмичный, хорошего наполнения, разве только немножко частит. Тоны сердца чистые и ясные. Дыхание превосходное. Реакция зрачков нормальная. Ей было сделано промывание желудка. Тот барбитурат, который в ней остался, поможет ей спокойно проспать ночь, но он совершенно безвреден.
  Трэгг подошел к письменному столу, вырвал листок перекидного календаря, сложил его и стал им выуживать таблетки из тазика.
  — Прямо скажем, отвратительное занятие, — произнес он. — Но я думаю, что это будет уликой, именно той уликой, которую я искал.
  Делла Стрит крикнула из ванной:
  — Будьте добры, дайте мне одежду, которая находится на стуле возле кровати.
  Мейсон взял вещи, небрежно перекинутые через спинку стула, подошел к двери в ванную и постучался.
  Делла Стрит приоткрыла дверь, и в небольшую щелочку Мейсон просунул всю кипу.
  Трэгг сказал:
  — Перри, я собираюсь забрать эту девицу в управление. Если это необходимо, я арестую ее по подозрению в убийстве. У меня достаточно данных, оправдывающих такую меру.
  — Валяйте, но только я попрошу ее не отвечать ни на один ваш вопрос, если меня не будет при этом. Почему вы не можете дать ей спокойно проспать ночь и допросить ее утром?
  — Мы дадим ей выспаться, но только в таком месте, где мы будем спокойны, что она снова не наглотается снотворного.
  — Что ж, поступайте, как считаете правильным.
  Трэгг внимательно посмотрел на него:
  — Перри, я вижу, у вас что-то есть на уме. В чем дело, а?
  — Просто мне кажется, что вы можете нажить себе крупные неприятности, предпринимая необдуманные шаги до того, как у вас появится полная ясность и уверенность в их целесообразности.
  — Вас волнуют свои проблемы, меня — свои…
  Через несколько минут из ванной вышли Делла Стрит и Дафния Шелби.
  — Я очень сожалею, мисс Шелби, — заговорил лейтенант Трэгг, — но вам придется проехать со мной в управление. Я должен поместить вас в такое место, где смогу наверняка вас застать завтра утром. Я обещал Перри Мейсону, что дам вам возможность хорошенько выспаться, но в то же время приму все меры для того, чтобы вы больше не увлекались наркотиками. Сколько вы их приняли?
  — Не отвечайте ни на какие вопросы, — предупредил Мейсон.
  Трэгг вздохнул:
  — Ладно, собирайте, что вам нужно. Я не стану обыскивать здесь вашу сумочку, но предупреждаю, что в камере предварительного заключения все ваши вещи будут проверены… Вы получите тюремную одежду — и никакого снотворного!
  Дафния подошла к двери, голова у нее была высоко поднята, глаза сверкали. Уже на самом пороге она повернулась к Перри Мейсону и яростно прошептала:
  — Вы, умник-разумник, с вашими холодными купаниями!
  Мейсон предостерег:
  — Оставьте это ребячество, Дафния. Я же пытаюсь вам помочь. Все ваши старания по меньшей мере кустарщина!
  — Зато ваши исключительно профессиональны и отвратительны.
  Лейтенант Трэгг с любопытством прислушивался к столь необычной беседе. Наконец он холодно сказал:
  — Довольно! Поехали.
  Перри Мейсон тихонько сказал:
  — Не отдавай ключа, Делла.
  Все вместе они спустились вниз в лифте. Трэгг быстро провел Дафнию через холл и посадил в полицейскую машину.
  Тогда Мейсон скомандовал:
  — Быстренько возвращаемся в комнату Дафнии. Дорога каждая минута.
  — Почему? — спросил Дрейк.
  — Как ты считаешь, зачем Дафния приняла снотворное?
  — Чтобы вызвать к себе сочувствие. Чтобы создать впечатление, что кто-то другой покушается… нет, что это не она колдовала с китайскими блюдами…
  Мейсон покачал головой:
  — Мы поймали ее врасплох, когда постучали в ее номер. Она не осмелилась открыть дверь, пока не разделась, не нацепила на себя ночную рубашку, не проглотила несколько таблеток и не разыграла комедию.
  — Но для чего?
  — Чтобы помешать нам сообразить, что она делала, пока мы стучали в дверь и ждали в коридоре.
  — Что же она делала?
  — Или я страшно ошибаюсь, — усмехнулся Перри Мейсон, — или она была в гостях у своего дядюшки Гораса Шелби в соседней комнате. Ей нужно было выйти из этой комнаты, запереть на ключ внутреннюю дверь, надеть ночную рубашку, предварительно раздевшись, проглотить несколько таблеток, а потом, пошатываясь, подойти к двери и разыграть все последующее так, чтобы никто из нас не заподозрил, почему на самом деле она не сразу отворила дверь.
  — Что за дикое предположение! — воскликнула Делла Стрит.
  Адвокат подмигнул:
  — Возможно, и так, но все же мы вернемся в комнату Дафнии, постучим в дверь, соединяющую два номера, и посмотрим, что произойдет. А пока я буду заниматься перестукиванием, ты, Пол, покарауль в коридоре, чтобы уважаемый Горас Шелби не попытался от нас улизнуть… Одним словом, пошли!
  Глава 14
  Мейсон сразу же подошел к двери, находящейся по правую сторону комнаты Дафнии, по всем признакам связывающей это помещение с соседним.
  Адвокат попробовал открыть дверь. Она была на задвижке.
  Совершенно бесшумно Мейсон отвел ее в сторону, нажал на ручку и осторожно надавил плечом на створку.
  Дверь отворилась без скрипа; комната была совершенно пуста.
  Мейсон для порядка заглянул в ванную и стенной шкаф, а потом поспешно выглянул в коридор.
  Пол Дрейк стоял у поворота.
  — Никто не выходил, — сказал он.
  — Живо! Он догадлив. Он подслушивал, пока мы здесь были с Дафнией. Выходит, она морочила нам голову не только для того, чтобы защитить себя, но и чтобы дать ему возможность удрать. Бежим!
  Адвокат и правда побежал к лифту, нетерпеливо нажал кнопку, а когда кабина подошла, протянул лифтеру пятидолларовую купюру и скомандовал:
  — Живо вниз!
  Дверца захлопнулась. Лифтер нажал кнопки, и через мгновение лифт остановился внизу. Мейсон поспешил к стойке кассира:
  — Жилец семьсот двадцатого номера рассчитался с вами?
  — Да, несколько минут назад.
  — Как выглядел этот человек?
  — Пожилой, худощавый, респектабельный, но нервный… Да вон он проходит!
  — Где?
  — Выходит через ту вращающуюся дверь на улицу…
  Мейсон побежал к выходу, выскочил наружу и попросил швейцара:
  — Раздобудьте нам такси, живее!
  Снова пятидолларовая бумажка совершила чудо.
  Мейсон, Пол Дрейк и Делла Стрит вскочили в машину.
  — Куда?
  — Следом вон за тем мужчиной, который идет по улице, — распорядился Мейсон. — Но не дайте ему заметить преследование. Все это вполне законно, но дело довольно щекотливое. Вот двадцать долларов, дабы вас не слишком терзала совесть.
  Водитель рассмеялся:
  — За двадцать долларов моя совесть вообще не проснется. — Он подмигнул и сунул бумажку в карман.
  — Это сверх счетчика, — поспешил сказать Мейсон.
  — Разве мы его не остановим? — спросила Делла Стрит.
  — Нет, боже упаси. Надо узнать, куда он направляется.
  Человек шел к гаражу отеля.
  — Он выедет оттуда на машине, и мы не должны потерять его из виду… Пол, вон будка телефона-автомата. Позвони к себе в контору, пускай поднимут на всякий случай пару детективов… Сколько у тебя машин, оборудованных телефонами?
  — Две.
  — Запускай обе в работу. Одна пусть направляется на восток, вторая — на юг.
  Дрейк поспешил к автомату.
  Прошло не менее десяти минут, прежде чем показался тот, кого они ждали: он ехал на машине с массачусетским номером.
  Мейсон только взглянул на эту машину и сразу же схватил Дрейка за локоть:
  — Да ведь это же номер машины Экветера!
  Потом он обратился к водителю:
  — Вы должны ехать следом за этой машиной… Как только она выберется за городскую черту, это станет трудно. Но вы уж постарайтесь.
  — Да, в городе, где полно машин, я легко за ним удержусь, но на шоссе придется попотеть. Здесь-то светофоры, пешеходы, а там все зависит от мотора…
  — Все понятно, просто сделайте все, что в ваших силах.
  Пожилой беглец вел машину осторожно, не рискуя, безупречно соблюдая все правила, так что такси без труда ехало следом.
  Но вот они выехали на шоссе Санта-Эн, и скорость сразу возросла.
  Однако водитель такси с честью выдержал соревнование.
  Через десять минут машина остановилась перед бензозаправочной станцией.
  — Горючее не требуется? — спросил Мейсон.
  — Да, немного не помешает.
  — Подъезжайте ко второй колонке и тоже заправьтесь.
  — А это не опасно? — спросила Делла.
  — Он нас не знает.
  Водитель машины с массачусетским номером отправился в ресторан. Мейсон подошел к служителю с зажатой в руке пятидолларовой бумажкой и поинтересовался, нельзя ли сделать так, чтобы их обслужили раньше той машины.
  Парень сразу сообразил, что к чему.
  — Я могу, если желаете, малость попридержать ту машину…
  Пол Дрейк уже звонил по телефону.
  — Вызови-ка свою машину, которая поехала в южном направлении. По всей вероятности, она где-то на этом шоссе. Сообщи им наши координаты. Пусть они постараются нас подобрать.
  Таковы были инструкции Мейсона.
  Сам он в нетерпении ходил по бетонированной площадке близ заправки.
  Наконец из ресторана показался преследуемый, и Мейсон получил возможность вглядеться в него. Лицо аристократа, тонкий нос с горбинкой, пушистые седые усы, высокие скулы, голубые глаза.
  Человек то и дело оглядывался через плечо, его глаза беспокойно во что-то всматривались. На такси он не обратил никакого внимания, но Мейсон из предосторожности старался не выходить из-за колонки.
  Из будки телефона-автомата вышел Пол Дрейк:
  — Машина примерно в пяти милях от нас. Но к тому времени, как нам отсюда уезжать, она нас нагонит.
  — Замечательно, Пол! Эти автомобильные телефоны себя окупают!
  — Боюсь, Перри, что, если мы поедем следом, он заподозрит недоброе!
  — Вот почему я хочу отъехать первым. Он теперь привязан к шоссе, вряд ли он вздумает свернуть в сторону.
  — Но если свернет, мы останемся с носом.
  — Что же делать, приходится рисковать… В нашем деле редко бывает, чтобы ты действовал наверняка.
  Служитель кивнул Перри Мейсону:
  — Баки полные.
  Мейсон заплатил по счету, потом попросил водителя:
  — Поезжайте вперед, но не слишком спешите. Пускай эта машина обгонит нас, коли пожелает.
  — Очень трудно распознать машины, когда они тебя обходят. Все они выглядят одинаковыми.
  — Точно. Ну да ничего, попробуем.
  — Эй, Перри, вот и моя машина! — закричал Пол Дрейк.
  Их нагнал черный блестящий автомобиль обтекаемой формы. Водитель дважды коснулся гудка, подавая сигнал.
  — Прижмитесь к обочине, — попросил Мейсон водителя. — Вот еще двадцать долларов. Это покроет путь сюда и обратно. И разрешите мне записать ваш номер, если вы мне понадобитесь в качестве свидетеля.
  — Вы ведь Перри Мейсон, адвокат? — спросил таксист.
  — Точно.
  — Я с удовольствием дам для вас любые показания. Вот моя карточка.
  Такси остановилось. Пассажиры пересели в черную «сигару».
  Через несколько минут Дрейк, не спускавший глаз с заднего окна, предупредил:
  — А вот и наш приятель, Перри.
  — Сколько у вас горючего? — спросил Мейсон у водителя.
  Дрейк усмехнулся:
  — Не волнуйся, Перри. У нас закон — выезжать с полными баками. Куда бы ни ехать, даже на самое короткое расстояние, предварительно машина заправляется.
  — Прекрасно, тогда все будет просто.
  Массачусетская машина промчалась мимо.
  — Немножко поднажмите, потом сбавьте скорость… Не надо держаться на постоянном расстоянии, — сказал Мейсон и усмехнулся, увидев, как Пол Дрейк недовольно качает головой. Еще бы, его водитель изучил искусство автомобильной погони до тонкостей.
  — Я дрожу от нетерпения, как кошка перед мышиной норой, — пожаловался адвокат.
  — Я что-то ничего не понимаю, — в тон ему пожаловался детектив. — Почему Горас Шелби ведет машину Ральфа Экветера и чего ради Дафния вздумала помещать своего дядюшку в соседней комнате?
  — Повремени со своими вопросами, пока мы раздобудем ответы, — посоветовал Мейсон.
  Делла Стрит покачала головой:
  — Это не жизнь для нормальной служащей… К тому времени, когда мне полагается открывать контору, мы будем где-нибудь возле Тексена.
  — Скорее в Энсенаде, — заметил Мейсон.
  Они приготовились к длительному преследованию, но, к их великому изумлению, первая машина остановилась у мотеля «Сан-Диего», и седовласый мужчина взял комнату, назвавшись Х.Р. Доусеном.
  — Мы вас отпустим, — обратился Мейсон к водителю, — при первой возможности. Но нам понадобятся несколько человек. Держите постоянную связь с конторой Дрейка. Придется быть поблизости, чтобы не упустить из виду интересующий нас объект, но, конечно, вам кто-то должен помочь.
  — Все нормально. Я могу продежурить всю ночь, если изредка буду иметь возможность выпить чашку черного кофе. На всякий случай у меня есть пилюли, которые не дадут мне заснуть, если придется уж очень невмоготу.
  — Поддерживайте связь по телефону, — напомнил Мейсон. Потом повернулся к Полу Дрейку: — Позвони-ка в свое отделение в Сан-Диего, пусть вышлют детектива.
  Дрейк кивнул и велел своему человеку:
  — Позвони в контору, попроси еще две машины.
  — Предпочтительно одну из них с телефоном, — вмешался Мейсон.
  — Она уже выехала на шоссе Сан-Бернардино. Я распорядился вернуть ее, она будет здесь к трем часам утра.
  — Мы немедленно организуем вам замену, — обещал Мейсон детективу. — А пока нам нужна машина, чтобы вернуться назад.
  Водитель по своему телефону вызвал им такси. Мейсон попросил доставить их до пункта проката, и через час адвокат, Делла Стрит и Пол Дрейк уже ехали назад, на север, во взятой ими напрокат машине.
  — Ты хоть представляешь, что все это означает? — спросил Пол Дрейк.
  — Я еще не уверен, но кое-какие мысли у меня появились.
  — Не следует ли нам сообщить кому надо, чем мы заняты?
  — Зачем?
  — Если это Горас Шелби, он стал подозреваемым в убийстве Экветера в то самое мгновение, когда сел за руль его машины.
  — Кто его подозревает?
  — Полиция…
  — Но только не я. Господи, мы-то знаем, что ничего подобного он не мог сделать.
  — Откуда мы знаем?
  — Потому что сама Дафния так заявила. По ее словам, «дядя Горас и мухи не обидит».
  — Возможно, они договорились выгораживать друг друга. Или же мы преследуем совершенно другого человека? Я чувствую себя неуютно, так как мы не известили полицию, что обнаружили машину убитого.
  — Полиция не просила нас об этом, а мы должны предоставить Шелби эту возможность.
  — Какую возможность?
  — Ему необходимо почувствовать себя хоть на некоторое время нормальным человеком, возвратить утерянную веру в собственные силы. Ну и как можно дольше поводить за нос полицию. Если его сводный брат станет снова стараться доказать его недееспособность и неполноценность, мы в ответ заявим, что он перехитрил самого лейтенанта Трэгга, а для этого надо иметь хорошую голову на плечах…
  — А я думала, шеф, — вмешалась Делла, — что вы постараетесь доказать, что убийца как раз он, но что в тот момент он был невменяем и не может нести ответственность за свой поступок.
  Мейсон усмехнулся:
  — Хороший главнокомандующий меняет план кампании в соответствии с изменившимися обстоятельствами.
  — А они изменились?
  — Сильно… Пол, нам необходимо кое-что сделать. Прежде всего направить детектива в мотель «Северные огни». Пусть он там все проверит. Это нужно сделать сегодня же вечером. Позвони ему из ближайшего автомата.
  — К чему такая спешка?
  — Потому что завтра там не будет свободных мест. Пока не занят только двадцать первый номер. Полиция труп увезла, комнату сфотографировала, и теперь ее можно сдавать. Так что, если твой человек заявится в мотель сейчас, ему дадут двадцать первый номер. Далее, другой детектив, с официальным удостоверением частного детектива, пусть отправится туда утром. Он попросит показать ему регистрационные карточки и спишет оттуда номера всех автомобилей из Невады. Если таковые окажутся, нужно немедленно проверить, кто является их владельцами, чем они занимаются и где находятся в настоящее время.
  — Сделаем, — пообещал Пол Дрейк. — А теперь я, может, поеду? До дома далеко.
  — Обожди еще с полчасика. А я посижу спокойно сзади и хорошенько обо всем подумаю.
  Делла Стрит усмехнулась:
  — Иными словами, нам предлагается сидеть тихо и не приставать с глупыми вопросами.
  Глава 15
  Не вполне отдохнувшая Делла Стрит появилась на следующее утро в конторе в десять часов. К ее величайшему изумлению, Перри Мейсон был уже на месте.
  — Перри, и давно вы пришли?
  — Примерно полчаса назад… Выспалась?
  — Ровно наполовину. Господи, до чего же не хотелось вставать!
  — События идут своим чередом. Человек Дрейка звонил сказать, что Горас Шелби пересек границу, проехал через Тихуану и теперь едет к Энсенаде. Похоже, что он не догадывается, что за ним следят. Сейчас он едет уже не так осторожно, на большой скорости. И он пересел в другую машину.
  — Да?
  — Ту он оставил на стоянке в Сан-Диего, а себе за наличные приобрел подержанную в одном из многочисленных автомагазинов, которые, как мне кажется, вообще не закрываются.
  — Что слышно про Дафнию?
  Мейсон сразу посуровел:
  — У них против нее нет ни одной серьезной улики, но прокуратура прочитала все доклады полиции, нашла что-то между строк, решила, что вещественных доказательств хватает с избытком, и назначает суд. По их мнению, они выиграют дело.
  — А по вашему?
  Мейсон подмигнул:
  — Я играю на обе стороны, но представляю одну Дафнию, больше никого. Независимо от того, чего она ждет от меня, я защищаю ее интересы.
  — Ну и что вы сделали?
  — Потребовал предварительного слушания.
  — Достаточно ли у них данных, чтобы обязать ее явиться в суд?
  — Они считают, что да. Они убеждены, что Ральф Экветер появился в этом номере мотеля уже после того, как Горас Шелби уехал, что Дафния купила все эти китайские блюда для него и что они ужинали вдвоем с Экветером.
  — В таком случае это она подсыпала ему барбитурат? — спросила Делла Стрит.
  Мейсон кивнул.
  — Почему они так уверены, что Гораса Шелби там не было?
  — Они тоже нашли того таксиста, с которым разговаривал Пол Дрейк.
  — Есть еще какие-то новости?
  — Человек Пола Дрейка уже занял двадцать первый номер в «Северных огнях».
  — Были затруднения?
  — Никаких. А теперь, Делла, нам нужно посоветоваться с Вилли Хедли, детективом-физиком.
  — Это тот, кто специализируется на автомобильных авариях?
  Мейсон кивнул:
  — Он прекрасно знает металлургию и разные подробности о материалах, поэтому может определить, на какой скорости двигалась машина перед столкновением. Вот я и подумал, что он должен взглянуть на эти разъединенные части трубы и сказать нам нечто такое, до чего пока еще не додумалась полиция. Они восприняли газовую трубу как нечто само собой разумеющееся, но в действительности-то голыми руками этого не сделаешь. Для этого нужны инструменты, а что бы ни воображала полиция, никакой суд присяжных в мире не поверит, что Дафния могла возить с собой набор слесарных инструментов, при помощи которых можно разъединить газовые трубы.
  Лицо Деллы Стрит прояснилось.
  — Вот это мысль! Я об этом даже не подумала!
  — Сомневаюсь, чтобы Гамильтон Бергер, окружной прокурор, тоже думал на эту тему, — усмехнулся Мейсон. — Позвони-ка Вилли Хедли.
  Через минуту Мейсон уже говорил со специалистом:
  — Вилли, вы помогли мне при разборе нескольких случаев автомобильных аварий. На этот раз я хотел бы, чтобы вы поработали по делу об убийстве. Поезжайте в мотель «Северные огни». Там в двадцать первом номере было совершено убийство, во всяком случае, полиция считает это убийством. Там разъединили газовую трубу, в результате чего умер человек, предварительно усыпленный барбитуратом.
  — Чего вы от меня хотите?
  — Узнайте, что там произошло.
  — Вы полагаете, что я колдун или ясновидец?
  — Внимательно осмотрите газовую трубу. Газовые трубы одними пальцами не разъединяют.
  — Сумею ли я туда проникнуть? — спросил Хедли. — Нужно ли мне действовать силой или же…
  — Нет, нет. Поезжайте туда как можно скорее. Представьтесь человеку, который занимает номер, и он будет само радушие. Трубу они снова соединили. Но вы уж постарайтесь разобраться во всем.
  — Как я понимаю, мне надо захватить фотоаппарат и сделать снимки?
  — Берите все, что нужно: аппарат, микроскоп, осветительную технику…
  — Хорошо, что еще?
  — Смотрите, чтобы никто посторонний не узнал, чем вы занимаетесь. Жилец не в счет.
  — Ясно. Сейчас соберусь и поеду. Думаю, я быстро доберусь.
  — Только не привлекайте к себе внимания.
  — Не беспокойтесь, я буду провинциальным туристом, самым натуральным болваном, — пообещал Хедли.
  Мейсон повесил трубку и сказал Делле:
  — А теперь поеду к Дафнии и узнаю, как она провела ночь.
  — Бедняжка, — вздохнула Делла.
  — Все зависит от того, как смотреть на это дело. Ты должна согласиться, что она поступила опрометчиво, поместив своего дядюшку в соседнем номере, а затем разыграв эту комедию со снотворным.
  — Боюсь, они используют это против нее, — покачала головой Делла.
  — И не сомневайся, Трэгг выудил все, что мог, из гадости, которую врач извлек из ее желудка. — И тут же рассмеялся: — Не могу забыть, как она завизжала, когда плюхнулась в холодную воду, предвкушая теплую ванну.
  
  Достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться, что Дафния Шелби провела бессонную ночь. Но Мейсона не разжалобили ни темные круги у нее под глазами, ни ее бледность.
  — Кажется, вам невозможно втолковать, что надо вести себя честно по отношению к собственному адвокату! — крикнул он.
  — Да что я такого сделала?
  — Вы не сделали. Вы «позабыли» предупредить меня, что ваш дядя Горас занимает соседний с вами семьсот двадцатый номер в том же отеле и что вы не слышали, как я первый раз постучал в вашу дверь, потому что уходили в его комнату.
  — Мистер Мейсон, — сказала она, — давайте раз и навсегда договоримся. Я хочу быть с вами во всем честной, но не ждите от меня ничего такого, что может хоть в какой-то мере повредить дяде Горасу.
  — До сих пор ему вредили только вы, Дафния.
  — Неправда!
  — Не будем спорить. У нас для этого нет времени… Теперь-то уж вы знаете, что вы ему не родственница?
  — Ну и что же! Все равно я его люблю. Я росла в его доме, как дочь, я ухаживала за ним, а теперь он стал стареньким и нуждается в заботе и уходе. Разумеется, я буду всячески оберегать его от неприятностей!
  — Полиция знает, что он находился в соседнем помещении?
  — Думаю, что нет.
  — Значит, вы им про это ничего не говорили?
  — Боже упаси, нет!
  — Из их вопросов не явствовало, что они догадываются об этом?
  — Нет.
  — Известно ли вам, что он ездил на машине Ральфа Экветера?
  Она с вызовом посмотрела ему в глава, глубоко вздохнула и сказала:
  — Нет.
  — Ну что ж, — нахмурился Мейсон. — Вижу, игра продолжается. Вы стараетесь водить меня за нос, чтобы выгородить дядюшку. Теперь я вам кое-что объясню. Я представляю вас. И я постараюсь, чтобы с вас сняли подозрение в убийстве. Я не представляю вашего дядю. И никого другого, помимо вас. И в ваших интересах я буду действовать так, как велят закон, правила, этика и мой долг адвоката. Вы меня понимаете?
  — Да.
  — Вам придется еще здесь остаться на некоторое время.
  — Я уже стала привыкать.
  Мейсон поднялся, собираясь уходить. Неожиданно она схватила его за руку:
  — Пожалуйста, мистер Мейсон, поймите, я со всем этим справлюсь. Я молода, я вынослива. Я стерплю многое. Но если бы дядя Горас угодил в такую камеру, если бы на его окнах были решетки, а у дверей дежурил часовой и все такое прочее, он бы окончательно помешался!
  Мейсон улыбнулся:
  — Дафния, я защищаю вас, адвокат не в состоянии иметь более одного подзащитного. Вам необходимо привыкнуть к этому!
  — А я защищаю дядю Гораса! Вы тоже должны привыкнуть к этому!
  — К сожалению, я давно уже это понял, а вот вы не хотите понять, что оказываете своему дядюшке поистине медвежьи услуги.
  
  В конторе Перри Мейсона ждал Пол Дрейк с важным донесением. В мотеле «Северные огни» действительно была зарегистрирована машина из Невады. Ее владелец назвался Горви Майлсом из Карлсон-Сити, но машина была записана на Стэнли Фриэра из Лас-Вегаса.
  — Получили сведения?
  — На Фриэра? Да. Майлс — вроде бы просто вымышленное имя, а Фриэр — сборщик средств.
  — Сборщик?
  — Да, они прибегают к его услугам, когда какой-нибудь проходимец пытается уклониться от уплаты карточного или другого долга.
  — А как?
  — Поскольку подобного рода долги в большинстве штатов не признаются законными, методы Фриэра тоже являются нелегальными, но, как мне сказали, в высшей степени успешными. Так вот, если Экветер задолжал большую сумму этим парням из Лас-Вегаса, а Фриэр нашел его и подсказал, что Горас Шелби занимает двадцать первый номер в мотеле «Северные огни», то можно не сомневаться, что Экветер отправился туда, чтобы вытрясти из Шелби деньги. Во всяком случае, я так себе это представляю.
  Мейсон задумался, потом сказал:
  — Что ж, Пол, это похоже на правду. Какие-то парни из Невады следили за санаторием «Гудвилл». Им не терпелось поговорить с врачом, назначенным судом.
  — Это означает, что игрокам надоело ждать и что они решили сами поторопить события.
  — Они могли обнаружить, когда Горас Шелби уехал из санатория и куда направился. Потом они сообщили Экветеру, что не намерены дожидаться смерти Гораса Шелби, что дело Экветера — раздобыть деньги, иначе…
  После этого сборщик поехал посмотреть, что делает Экветер, и, если тот не справился с заданием, он мог сам с ним расправиться.
  — Вполне возможно, — согласился Дрейк. — Такие сборщики часто прибегают к крайним мерам, дабы держать в страхе остальных должников. Если распространяются слухи, что какой-то злостный неплательщик внезапно преставился, остальные начинают шевелиться. Правда, обычно они начинают с того, что избивают такого нерадивого сборщика до потери сознания…
  Мейсон снова задумался.
  — Знаешь, Пол, присяжные могут поверить в такую версию. Возможно, что я сам ее приму.
  Глава 16
  Марвин Мошел, один из помощников окружного прокурора, обратился к судье Линдену Кайлу, который только что поднялся на свое место:
  — Могу ли я сделать заявление, ваша честь?
  — На предварительном слушании такое не принято, — сказал судья.
  — Я знаю, ваша честь, но цель этого заявления заключается в том, чтобы суд разобрался в сущности свидетельств, которые будут представлены, и увязал их в единое целое.
  — Мы не возражаем, — сказал Мейсон.
  — Говорите, но покороче. Не думайте, что судья без ваших разъяснений не сумеет разобраться в сути показаний.
  — Хорошо, ваша честь, я коротко изложу суть дела, — сказал Мошел. — Обвиняемая Дафния Шелби вплоть до недавнего времени считала, что она является родной племянницей семидесятипятилетнего Гораса Шелби. Она вела себя как племянница Шелби и, как покажут свидетели, снискала его полное доверие и намеревалась извлечь из этого материальную выгоду. Но в это время к Горасу Шелби приехали в гости его сводный брат, Борден Финчли, и его жена, Элина, в сопровождении приятеля. Они были поражены тем, насколько этой молодой особе удалось втереться в доверие к Горасу Шелби и подчинить его себе…
  — Одну минуточку, — прервал его судья. — Вы сказали, что обвиняемая считала себя племянницей Гораса Шелби?
  — Совершенно верно, ваша честь. Сейчас, с вашего разрешения, я перехожу к этому моменту.
  — Пожалуйста, суд хотел бы разобраться в столь необычной ситуации.
  — Финчли посоветовали, чтобы обвиняемая уехала на три месяца, сказав, что за время ее отсутствия они позаботятся о Горасе Шелби и займутся домашним хозяйством. Обвиняемая нуждалась в отдыхе, так как, мы должны с этим согласиться, она ревностно относилась к своим обязанностям по уходу за человеком, которого считала своим дядей. Обвиняемой была выдана большая сумма, чтобы она могла совершить морскую поездку в Азию, рассчитанную на три месяца, как я уже говорил. Во время ее отсутствия Финчли узнали, что Горас Шелби не только намеревался сделать ее своей единственной наследницей по завещанию, но и давал ей огромные деньги и был готов давать и впредь.
  — Выражайтесь точнее. Что вы называете «огромными деньгами»? — спросил судья.
  — Последней суммой, которая и принудила чету Финчли принять законные меры защиты, был чек на сто двадцать пять тысяч долларов.
  — На сколько? — переспросил судья.
  — Сто двадцать пять тысяч, — повторил Мошел.
  — Была ли эта девушка его племянницей?
  — Нет, ваша честь. Между ними не существует кровного родства. Она была дочерью экономки Гораса Шелби, появившейся в результате мимолетной связи на другом конце континента. Однако я должен указать, что обвиняемая была абсолютно уверена, что Горас Шелби — ее дядя. Он сам приучил ее к этой мысли.
  — А мать?
  — Она умерла сравнительно недавно. Она работала у Гораса Шелби на протяжении почти двадцати лет. Финчли установили, что Горас Шелби впал в детство, что он совершенно неверно представляет себе свои обязанности по отношению к обвиняемой, что обвиняемая ведет дело к тому, что этот весьма пожилой человек может оказаться без единого цента. А когда Финчли узнали, что Горас Шелби намеревается послать этой особе чек на сто двадцать пять тысяч долларов, они отправились в суд и попросили назначить ему опекуна.
  — Это вполне понятно, — сказал судья, с любопытством поглядывая на Дафнию.
  — Когда Дафния возвратилась из Азии, — продолжал Мошел, — и узнала, что состояние, которое она рассчитывала в скором времени получить, стало для нее недосягаемым, она впала в ярость. Горас Шелби, надо сказать, был помещен своими родственниками в санаторий на излечение. Дафния Шелби поступила на работу в это учреждение под другим именем и в первый же день помогла Горасу Шелби тайно бежать оттуда. Она поместила его в мотель «Северные огни», в двадцать первом номере. С этого времени никто из настоящих родственников Гораса Шелби не видел и не слышал о нем. Полиция не сумела его найти… С помощью обвиняемой Горас Шелби исчез после того, как написал завещание, оставив ей все свое состояние. Более того, обманным путем, во время, назначенное судом для опеки, обвиняемая ухитрилась получить из банка пятьдесят тысяч долларов со счета Гораса Шелби. Убитый, Бослей Камерон, он же Ральф Экветер, был другом семьи Финчли и в качестве такового был в курсе происходящего. Кажется, Экветеру удалось каким-то образом выследить Гораса Шелби в мотеле «Северные огни». Свидетельские показания докажут, что обвиняемой удалось заманить Экветера в комнату, занимаемую Горасом Шелби, почти сразу же после того, как сам Горас Шелби уехал из мотеля.
  Обвиняемая отправилась в ближайший китайский ресторан, купила еду в картонных коробках и принесла все это в номер. Затем она растерла снотворное в высоком стакане, использовав в качестве пестика футляр от зубной щетки, и подсыпала получившийся порошок в блюда, предложенные ею Экветеру. После того как Экветер заснул, она отсоединила трубу, по которой в комнату стал поступать газ, постепенно он начал скапливаться в комнате. Тело Экветера было найдено, когда обитатели соседнего номера почувствовали запах газа. Он к этому времени был уже мертв. Смерть наступила в результате отравления газом, но задохнувшийся предварительно был одурманен барбитуратом. Затем эта молодая женщина отправилась в отель «Холлендер-Хис», а когда полиция обнаружила ее там, она поспешно проглотила несколько таблеток снотворного — того же состава, которым был усыплен Ральф Экветер, рассказав неправдоподобную историю о том, как ей кто-то подсыпал яд в шоколад, который она пила в кафе. Очевидно, целью последнего поступка было убедить полицию в том, что яд Ральфу Экветеру подсыпал кто-то третий.
  Теперь я хотел бы обратить внимание суда на то, что данное дело рассматривается сейчас в рамках постановления Верховного суда, направленного на защиту прав подследственных, однако невероятно усложняющего обязанности прокурора и полиции.
  Эта молодая женщина отказывается нам помогать. Она отказывается отвечать на любые вопросы, если при этом нет ее адвоката. Ее адвокат посоветовал ей не делать никаких заявлений по ключевым моментам следствия, и в результате нам не оставалось ничего иного, как передать дело в суд с теми немногими данными, которыми мы располагаем. Мы в данное время намерены только показать, что было совершено преступление и что у нас есть серьезные основания полагать, что оно совершено обвиняемой. В этом случае суд обязан передать его на рассмотрение в суд высшей инстанции.
  Мошел опустился в кресло.
  Заговорил судья:
  — Если представленные обвинением доказательства окажутся убедительными, дело, без всякого сомнения, будет передано в суд присяжных. Что касается недовольства, выраженного помощником прокурора, то мы не уполномочены отменять или изменять законы, принятые вышестоящими судебными органами. Слушание дела продолжается.
  — Могу ли я теперь сделать заявление? — поднялся с места Перри Мейсон.
  — Да, конечно, если вы того желаете, хотя это идет вразрез со всеми правилами, — буркнул судья Кайл.
  Мейсон заговорил:
  — Свидетельские показания докажут, что Финчли на протяжении многих лет не интересовались Горасом Шелби. Однако, когда они узнали, что мистер Шелби стал состоятельным человеком, они приехали к нему с визитом. Выяснив, что Шелби составил или же намеревается составить завещание в пользу подзащитной, передающее ей все состояние, они поспешно отправили девушку на Восток и за три месяца, пока Горас Шелби находился в их руках, довели его до крайнего нервного истощения. Узнав об их намерениях отправить его в санаторий, Шелби пытается получить хотя бы часть своих денег наличными, чтобы, располагая этой суммой, оспаривать дело, если они действительно обратятся в суд. Поэтому он просит мою подзащитную получить для него эти деньги.
  Она попыталась это сделать, но не смогла, так как суд уже назначил опекуна над состоянием Шелби. Что касается тех пятидесяти тысяч долларов, которые, как старался убедить суд прокурор, подзащитная якобы получила обманным путем, я должен официально заявить, что эти деньги были получены совершенно законно, благодаря моей помощи. Получив деньги, подзащитная передала большую часть этой суммы Горасу Шелби, чтобы он имел возможность распоряжаться ими по собственному усмотрению. Мы намерены доказать, что Ральф Экветер был профессиональным игроком, сильно задолжавшим другим игрокам. Финчли же, в свою очередь, был должен ему, и поэтому Экветер всячески нажимал на него, требуя, чтобы Борден Финчли использовал свое родство и связи с Горасом Шелби и немедленно получил от него деньги. Мы намереваемся доказать, хотя бы с помощью косвенных улик, что Ральф Экветер узнал, где находился Горас Шелби, и стал требовать от последнего значительную сумму денег, угрожая в противном случае вернуть его в санаторий.
  Мы намерены доказать, что Шелби растер несколько таблеток снотворного, которые ему дала подзащитная, и подсыпал их в кушанья Экветеру с единственной целью — освободиться из-под опеки своих слишком заботливых родственников. Мы убеждены, что, после того как наша подзащитная уехала к себе в отель, Горас Шелби тоже покинул отель; в комнату, где спал одурманенный Ральф Экветер, проник кто-то еще и разъединил газовую трубу.
  — Вы можете это доказать? — спросил заинтересованный судья.
  — Мы можем это доказать, — сказал Мейсон.
  Судья Кайл несколько минут пребывал в задумчивости, потом повернулся к Мошелу:
  — Ну что же, представьте свои доказательства.
  Мошел вызывал одного свидетеля за другим, нагромождая косвенные доказательства, которые выглядели довольно убедительно.
  Доктор Тиллиман Бекстер опознал Дафнию, рассказал, как она обратилась к нему по объявлению о найме и как помогла убежать Горасу Шелби.
  Состояние последнего он описал медицинскими терминами. По его словам, у Шелби была первая стадия сенильной деменции, но порученное судом доктору Грантланду Олму обследование Гораса Шелби было назначено как раз на тот день, когда последнего увезли из санатория.
  Доктор Бекстер заявил: он не сомневался, что столь маститый психиатр подтвердит его диагноз, но действия Дафнии помешали узнать, каково на самом деле состояние Гораса Шелби, и прервали только что начатый курс лечения.
  Лейтенант Трэгг описал, как был найден Ральф Экветер, который также известен под именем Бослея Камерона. Далее было сообщено о том, что стакан был кем-то использован в качестве ступки, футляр от зубной щетки — пестика, чтобы растереть таблетки снотворного. Впоследствии обвиняемая сама приняла несколько таблеток того же сомниферона как раз в тот момент, когда к ней в мотель явился ее адвокат, очевидно, с целью предупредить ее о неизбежном визите полиции.
  Лейтенант Трэгг с явным удовольствием обрисовал, как происки обвиняемой были разоблачены ее же собственным защитником, который распорядился посадить ее в ванну с ледяной водой, перед тем громко объявив, что вода будет теплой.
  После Трэгга выступал фармацевт из аптеки мотеля «Северные огни». По его словам, обвиняемая в тот день заходила к ним в аптеку и приобрела зубную щетку, пасту, щетку для волос и расческу, пачку безопасных лезвий, крем для бритья и небольшой пластиковый мешочек, куда все это можно было уложить. Она объяснила, что ее дядя потерял весь свой багаж, поэтому она ему все заново покупает.
  Официантка из китайского ресторана узнала Дафнию, та покупала у них несколько блюд, их положили в картонные коробки, чтобы она смогла их отнести своему дяде, который, по словам обвиняемой, очень любил китайскую кухню.
  Официантка добавила, что Дафния невероятно нервничала, ожидая, пока ей все запакуют.
  Мейсон слушал показания этих свидетелей с видом праздного зеваки, как если бы все это к нему совершенно не относилось, а показания не представляли собой ничего существенного. Он даже не удосужился подвергнуть перекрестному допросу ни одного из этих людей, пока лейтенант Трэгг не был вторично вызван на свидетельское место для дачи окончательных показаний.
  — Вы говорите, что труба, подающая газ к печке, была отсоединена?
  — Да.
  — И вы считаете, что это было сделано уже после того, как покойный потерял сознание, наглотавшись барбитурата?
  — Как офицер следственной группы, я считаю это вполне логичным объяснением. Данные вскрытия подтвердили правильность моих заключений. Я принял во внимание, что бесшумно отвинтить такую трубу невозможно, и вряд ли можно предположить, что Экветер сидел бы сложа руки, пока делались подобные приготовления.
  — Если только это не было самоубийство, — сказал Мейсон.
  Лейтенант Трэгг торжествующе улыбнулся:
  — Если бы он покончил с собой, мистер Мейсон, тогда бы при нем имелось орудие, а когда такового на месте происшествия не оказывается, мы не принимаем в расчет версию самоубийства.
  — Орудие? — переспросил Мейсон.
  — Да, небольшой гаечный ключ. Газовая труба во избежание утечки была присоединена к печке так, что без ключа невозможно открутить трехдюймовую секцию соединительной трубы. В комнате никакого гаечного ключа не было.
  — Ах так, — с вежливой улыбкой сказал Перри Мейсон. — Я как раз собирался перейти к этому, лейтенант. Вы буквально предвосхитили мой вопрос. Так вы говорите, что для того, чтобы ослабить секцию трубы, потребовался бы гаечный ключ?
  — Да, конечно.
  — Во избежание утечек газовые трубы, как правило, свинчиваются очень плотно?
  — Да, сэр.
  — Иногда делается сложное соединение, образующее затвор и исключающее утечку газа?
  — Да, правильно.
  — Чтобы разъединить такой трубопровод, необходимо значительное усилие, не так ли?
  Трэгг избежал ловушки:
  — Не такое уж значительное, во всяком случае, молодая, здоровая женщина справится с этой задачей, если вы это имеете в виду.
  — Нет, лейтенант, я не это имею в виду. Дело в том, что гаечный ключ должен плотно охватить трубу — так чтобы не соскочить и отвинтить ее в месте присоединения.
  — Совершенно верно.
  — У гаечных ключей имеются щеки с острыми краями, с тем чтобы, когда щеки сжимаются, эти края впились бы в трубу и не дали бы ей возможности проскользнуть. Так?
  — Так, сэр.
  — И именно по следам, оставленным острыми краями инструмента, вы и узнали, что газовую трубу отвинтили гаечным ключом?
  — Да, сэр.
  — Сфотографировали ли вы эти следы на трубе, лейтенант?
  — Сфотографировал?
  — Разумеется.
  — Нет, сэр, чего ради я стал бы их фотографировать?
  — В таком случае вы вывинтили эту секцию трубы, чтобы представить ее в качестве вещественного доказательства?
  — Да нет же! Газ выходил так, что мы как можно быстрее вернули трубу на прежнее место.
  — Но вы заметили отметки на трубе?
  — Да, сэр.
  — Подумали ли вы, лейтенант, что они могут оказаться крайне важными?
  — Ну конечно. Они показали, что злоумышленник прибегнул к помощи гаечного ключа, чтобы отвинтить трубу.
  — Исследовали ли вы эти отметины под микроскопом?
  — Нет.
  — Под увеличительным стеклом?
  — Нет, сэр.
  — Вы ведь знаете, лейтенант, что в случае, когда на дереве используют нож или щипцы, а также стамески, отвертки или сверла, какие-то дефекты на металле оставляют характерный след на дереве, так что можно безошибочно узнать инструмент, которым действовали?
  — Разумеется, это всем известно.
  — Обратили ли вы внимание на то, что на следах, оставшихся на газовой трубе, имеется особая отметка, доказывающая, что одна из щек ключа не то надломлена, не то затупилась?
  По лицу лейтенанта Трэгга было видно, что он неожиданно понял, куда гнет Перри Мейсон, и оценил важность вопроса.
  — Мы не меняли трубы, — сказал он, — она находится на прежнем месте.
  — Но ее привинтили и плита действует?
  — Да, сэр.
  — И до сих пор вы не знаете, есть ли на следах, оставленных гаечным ключом на трубе, характерные отметины, которые дадут вам возможность опознать сам ключ?
  Лейтенант Трэгг с явно смущенным видом заявил:
  — Должен признаться, мистер Мейсон, что в вашем вопросе имеется рациональное зерно. Нет, я этого не выяснил. И мне думается, что правильнее всего будет обследовать эти следы под микроскопом. Я всегда стараюсь быть вполне справедливым. Расследование преступления часто становится научным вопросом. Я допустил оплошность, мне действительно следовало осмотреть эти отметины, хотя бы через лупу, и непременно сфотографировать их.
  — Огромное вам спасибо, лейтенант, за крайне ценное заявление. С вами приятно работать, вы исключительно добросовестный и честный человек… Больше вопросов не имею.
  Судья Кайл сказал:
  — Ну что же, джентльмены, сегодня мы многое сделали. Полагаю, что завтра нам для решения этого дела хватит двух-трех часов?
  — Думаю, что да, — сразу же согласился помощник прокурора.
  После этого судья произнес обычную формулу. Суд был отложен до 9.30 утра следующего дня.
  Глава 17
  Вернувшись в контору, Мейсон увидел у себя в кабинете Пола Дрейка, пришедшего со сведениями о Горасе Шелби.
  — Чувствует он себя превосходно, разгуливает по Энсенаде, греется на солнышке, и уверенности у него прибавилось, да и вид стал куда более здоровый.
  — С ним никто не разговаривал?
  — Специально — нет, но один из моих ребят вовлек его в беседу, когда он прогуливался по молу, и уверяет, что Шелби здоров во всех отношениях.
  Мейсон вздохнул:
  — Ну что ж, тогда, думаю, он способен перенести еще один удар.
  — Ты поедешь туда?
  — Поеду… Сначала долечу до Сан-Диего, в Тихуане пересяду на «Франсис-Муноз» и… Одним словом, распорядись, чтобы твой парень встретил меня у мотеля.
  — Будет сделано.
  — Смотри только, не упусти ни Бордена Финчли, ни его прекрасную Элину. Они должны находиться под наблюдением, и непрерывно: направь, если это необходимо, двух или даже трех детективов с машинами.
  — Уже все сделано.
  — Ну и чем занимаются Финчли?
  — Да все нормально. Ездили в суд на заседание, затем вернулись домой.
  — Наблюдай за ними особенно тщательно. Надеюсь на тебя, Пол. А мы с Деллой уезжаем в Энсенаду. Пошли, Делла.
  — Без обеда? — спросила Делла.
  — Обед будет восхитительный: настоящий черепаховый суп, жареные куропатки, отбивные из дикой оленины, если ты их любишь… Прекрасное вино «Санто Томас».
  — Короче говоря, мы обедаем в Мексике?
  — Совершенно верно… Ну, не мешкай… Чем скорее мы отправимся, тем лучше.
  Делла Стрит вздохнула:
  — Вот и попробуй соблюдать диету. В Энсенаде никак не ограничиться кусочком овечьего сыра и стаканом апельсинового сока…
  Ее пальцы привычно набирали номер на диске аппарата.
  Мейсон снова повернулся к Полу Дрейку:
  — Послушай, Пол, ты сумел бы отвинтить кусок трубы гаечным ключом, но предварительно обернув ее куском замши, чтобы на ней не осталось следов?
  — Я видел, как это делается.
  Мейсон протянул детективу кусок трубы:
  — Поручи своему парню в «Северных огнях» отвинтить ту секцию трубы, которая примыкает непосредственно к плите, и заменить ее этим куском.
  Пол Дрейк взял в руки трубу:
  — А получится?
  — Получится, не сомневайся. Все было измерено самым тщательным образом.
  Дрейк стал медленно поворачивать кусок трубы:
  — О, да на нем следы гаечного ключа, а вон тут какие-то вмятины, наверное, на инструменте была зазубрина…
  — Совершенно верно.
  — Послушай, Перри, но ведь это подмена вещественного доказательства!
  — Доказательства чего?
  — Ты прекрасно знаешь чего. Убийства. Преднамеренного или нет, но убийства.
  — Тщательно спрячь ту секцию трубы, которая в настоящее время находится в газопроводе. Смотри, чтобы нигде не осталось твоих отпечатков. Не забудь обернуть трубу замшей, чтобы она сохранилась точно в таком виде, как сейчас. Сразу же отвези свой трофей в тюрьму, сдашь там на хранение. А как только Трэгг потребует, отдашь его ему.
  — И все же это сокрытие улики!
  — Сокрытие улики! Ты тут мне наговоришь! Улику-то мы сохраняем, если хочешь знать, причем такую, о которой Трэгг думать не думал. Так что шевелись, все надо проделать раньше, чем кое-кто другой додумается до того же.
  Дрейк вздохнул:
  — Ох и отчаянный же ты человек, Перри! Ни один адвокат не решился бы на такие трюки, которые ты придумываешь. Говорю это тебе с полной ответственностью, а ведь я со многими работал.
  — Так ты немедленно объяснишь своему оперативнику суть задания?
  Дрейк кивнул.
  — Повторяю: немедленно. От этого очень многое зависит. Мне нужно, чтобы это было проделано в течение часа, пока Трэгг докладывает, как проходило заседание в суде.
  Делла сообщила:
  — Самолет нас ждет, задержки не будет ни на секунду.
  — Пошли, — скомандовал Мейсон.
  — Мы вернемся сегодня вечером?
  — Конечно, утром же назначен суд.
  Глава 18
  Такси остановилось перед мотелем «Каса-де-Монака».
  Мейсон помог Делле вылезти из машины и расплатился с водителем.
  — Ждать не надо? — спросил тот.
  — Ждать не надо, — улыбнулся адвокат. — Большое спасибо. Грациас.
  Водитель поблагодарил Мейсона за чаевые и уехал.
  Мейсон и Делла остались стоять на том месте, где их высадили.
  Вдруг они услышали негромкий свист из стоявшей неподалеку машины. Это подавал знак поджидавший их Инскип.
  Мейсон и Делла подошли к нему.
  — Пятый номер, — сказал Инскип, — он там.
  Адвокат попросил:
  — Обождите нас здесь, Инскип. Потом довезете до аэропорта, и после этого вы свободны.
  Адвокат с Деллой Стрит прошли под банановыми деревьями мимо конторы, затем по длинному коридору до двери с номером 5.
  Мейсон постучал.
  Никакого ответа.
  Мейсон постучал вторично.
  Дверь слегка приоткрылась.
  Мейсон увидел взволнованное лицо и успокаивающе улыбнулся:
  — Мистер Шелби, я Перри Мейсон, а это моя секретарша Делла Стрит. Мне кажется, пришло время нам с вами поговорить.
  — Вы… вы… Перри Мейсон?
  — Точно.
  — Но как вам удалось… впрочем, это к делу не относится… Входите.
  Шелби распахнул дверь.
  — Я собирался укладываться спать, — сказал он извиняющимся тоном.
  Мейсон ободряюще похлопал его по плечу, прошел в комнату и присел на краешек постели. Делла Стрит уселась на тяжелый стул с кожаным сиденьем, Горас Шелби — напротив.
  — Для вас это было долгое и изнурительное сражение, — произнес Мейсон.
  Шелби кивнул.
  — Вы адвокат, представляющий Дафнию?
  — Да.
  — Бедняжка…
  — У нее крупные неприятности.
  Шелби поднял голову:
  — У нее неприятности?
  — Точно так.
  — Почему? Она не должна иметь никаких неприятностей!
  — Знаю.
  — Неприятности какого рода?
  — Ее судят за убийство Ральфа Экветера.
  На лице Гораса Шелби отразились последовательно удивление, испуг, злоба.
  — Вы сказали — за убийство?
  — Да. За убийство.
  — Ральф Экветер, — с негодованием произнес Шелби, — дешевый вымогатель, игрок и нахал. Так он умер?
  — Да, он мертв.
  — Вы говорите, что это убийство?
  — Да.
  — Кто его убил?
  — Полиция говорит, что Дафния.
  — Она не могла бы этого сделать.
  — Полиция думает иначе.
  — Где его убили?
  — В двадцать первом номере мотеля «Северные огни».
  Шелби долго молчал, что-то обдумывая.
  Делла Стрит незаметно вытащила из кармана блокнот для стенографирования и принялась делать заметки.
  Наконец Шелби сказал:
  — Что ж, мне думается, я должен держать ответ.
  — Ответ? — спросил Мейсон.
  — Если его нашли мертвым в той же комнате, которую занимал я, значит, убил его я.
  — Каким образом?
  — Дал ему повышенную дозу снотворного, — сразу же ответил Шелби.
  — А не расскажете ли вы мне все по порядку?
  — Рассказывать-то нечего. Я прошел через ад, мистер Мейсон, через самый настоящий ад. Мне не хочется об этом даже думать, не то что рассказывать.
  — Мне кое-что известно про ваши переживания.
  — Всего вы не знаете. Вы же рассматриваете все это с точки зрения совершенно здорового и психически уравновешенного человека. Я же, к сожалению, далеко не молод, я порой замечаю за собой рассеянность, забывчивость. Временами я чувствую себя отлично, а временами бываю каким-то вялым, сонным. Я не реагирую так, как следовало бы. Я засыпаю под чужие речи. Да, да, я не юноша!
  Но, с другой стороны, я еще не в маразме… Я вполне в состоянии позаботиться о себе. Я прекрасно знаю, как мне следует поступать с моими деньгами, что мне выгодно, а что нет. Я хочу сам вести свои дела. А тут в один прекрасный день у тебя все это отнимают, оставляют без цента в кармане, лишают буквально всего, заставляют подчиняться другим людям, смириться с бесконечными уколами, с тем, что тебя привязывают к койке. Я не согласился бы снова пройти через эти муки ни за что на свете.
  Мейсон сочувственно кивнул.
  — Дафния вырвала меня из этого кошмара, дай ей бог всего хорошего в жизни. Она привезла меня в эту комнату мотеля «Северные огни».
  — Что было потом?
  — Она велела мне сидеть тихонько, никуда не вылезать, сама же отправилась за едой.
  — Ну и привезла ее?
  — Да, она сходила в китайский ресторан и принесла оттуда кое-какие китайские блюда.
  — Дальше?
  — После того как она ушла, раздался стук в дверь. Сперва я решил не открывать, но стук повторился, а мне не хотелось привлекать внимания к своему убежищу, не реагируя на стук. Я открыл дверь. На пороге стоял Экветер со своей отвратительной масленой улыбкой.
  «Я войду, Горас», — сказал он и оттеснил меня в сторону, буквально ворвавшись в помещение.
  — Говорите все, не пропуская подробностей. Меня крайне интересует личность Ральфа Экветера, — сказал Мейсон. — Так что же было?
  — Повторяю, Экветер ворвался в комнату и без обиняков заявил, что мое будущее в его руках, что, если я заплачу ему сто двадцать пять тысяч долларов, он отпустит меня на все четыре стороны и позаботится о том, чтобы Борден Финчли с супругой исчезли с моего пути, так что я смогу свободно распоряжаться остальными деньгами. Но если я не пожелаю с ним «поделиться», то он немедленно передаст меня в руки властей, покажет под присягой, что я совершенно невменяем, так что до конца дней своих я буду находиться в санатории под воздействием наркотиков, да еще привязанный к койке.
  — Продолжайте.
  — Вы не представляете, что я почувствовал, мистер Мейсон. Если бы я до этого не побывал в «Гудвилле», я бы поднял его на смех, подошел к телефону и вызвал бы полицию. Но в сложившейся ситуации никто не принял бы моих слов всерьез. Меня считали ненормальным. Я был в отчаянии.
  — Что вы сделали?
  — Дафния дала мне несколько таблеток снотворного на тот случай, если я не смогу без этого заснуть. Я пошел в ванную комнату, бросил несколько штук в стакан и вернулся назад к Экветеру, надеясь, что мне удастся их подсыпать ему в еду или в питье.
  Экветер буквально играл мне на руку. Когда я вернулся, он разглядывал китайские блюда, оставленные Дафнией. Он спросил у меня: «Тарелка у вас найдется?»
  Я ответил, что у меня есть несколько палочек, что это остатки моего ужина. Он потребовал палочки.
  Я позабыл сказать, что таблетки я растолок в стакане, использовав для этого футляр от зубной щетки. Ну и в тот момент, когда Экветер занимался палочками, мне удалось всыпать снотворное в еду. Наверное, он был очень голоден, потому что съел все без остатка.
  Я сказал ему, что постараюсь обдумать, как достать требуемую им сумму. В принципе я не возражаю, но такие деньги в кармане не лежат, нужно все организовать, тем более что надо мной учреждена опека. Снотворное подействовало на него почти мгновенно. Через несколько минут он растянулся на моей кровати, зевнул и погрузился в крепкий сон.
  — Что вы тогда сделали?
  — Вымыл картонки, в которых Дафния принесла еду, вышел из номера, сел в машину и поехал в отель «Холлендер-Хис», где мне посчастливилось снять номер рядом с комнатой Дафнии.
  — Почему вы взяли его машину?
  — У меня не было другого выхода. Чтобы раздобыть машину, я должен был выйти на перекресток и долго ловить такси. А это было опасно. Днем я испытал это удовольствие.
  — Куда вы ездили на такси?
  — Поехал в город, сначала на Центральный вокзал, потом решил, что разумнее ехать к аэропорту. У меня были деньги, и я хотел взять напрокат машину.
  В районе аэропорта есть несколько пунктов проката, как вы, наверное, знаете. Но ни в одном из них мне не дали машины, поскольку у меня не было с собой водительских прав.
  — Разве у вас их нет?
  — У меня вообще не было никаких документов, да и вещей, кстати, тоже. Дафния купила мне пижаму, зубную щетку, туалетные принадлежности и кое-какие мелочи — вот и весь мой багаж.
  — Что же вы сделали?
  — Доехал автобусом до Эль-Мирара и четыре квартала прошел пешком к мотелю.
  — Продолжайте. Что произошло после того, как вы приехали в отель «Холлендер-Хис»?
  — Дафния сидела в моей комнате, она не слышала стука. Она совершила ошибку, повесив на двери табличку «Не беспокоить» и заперев комнату изнутри на задвижку, так что всем сразу стало ясно, что она дома. Ей необходимо было что-то быстро предпринять. Она проглотила остальные таблетки, которые еще оставались у меня, скинула с себя одежду, надела ночную сорочку и легла в постель. После этого она поднялась, чтобы отпереть дверь. Девочка рассчитывала, что она как-то протянет время, пока не начнет действовать снотворное… Так или иначе, но она дала мне возможность незаметно скрыться.
  — Что вы сделали после этого?
  — Дафния довела дело до конца. Мне же пришлось немного подождать, чтобы не натворить глупостей. Я положил все то, что она мне купила, в пакет, спустился в холл, расплатился, после чего вывел из гаража машину Ральфа Экветера и доехал на ней до Сан-Диего. Там я поставил ее на платной стоянке, переночевал в мотеле, утром пошел на склад подержанных машин, где никого не интересуют никакие формальности вроде водительского удостоверения, были бы деньги, и купил себе какую-то колымагу.
  Мне хотелось уехать куда-нибудь подальше, в Мексику, но добрался только сюда, далее требуется туристская виза, и, чтобы ее получить, надо предъявить соответствующие документы.
  — Правда ли, что Дафния — дочка вашей экономки?
  Шелби посмотрел прямо в глаза адвокату:
  — Правда. Но, кроме того, она и моя дочь.
  — Что?!
  — Я сказал вам чистую правду. Я хотел жениться на матери Дафнии, но она не была разведена и не могла добиться развода. Потом брат с женой погибли в автомобильной катастрофе, ну я и воспользовался этим, чтобы представить Дафнию как свою племянницу. Но, конечно, Борден Финчли знал, что это не так, поэтому я сказал ему, что она дочь моей экономки, которая поступила ко мне на работу уже беременной, когда я приехал с Востока. Борден Финчли никогда не питал ко мне никаких родственных чувств, так же как и я к нему. Он даже не знал о моем финансовом положении. Полагаю, что именно Ральф Экветер сообщил ему о том, что я довольно состоятельный бизнесмен. Борден сильно задолжал Экветеру, проиграл ему огромную сумму в карты. Экветер стал на него нажимать, требуя эти деньги. И тогда они все втроем приехали ко мне, так сказать, на разведку.
  Это был первый визит Бордена и его жены за двадцать с лишним лет. Начали они с дьявольского плана отделаться от Дафнии, а потом принялись меня всячески изводить и нервировать, пока не довели черт знает до какого состояния.
  Вы даже не представляете, что они делали, все эти мелочи, подковырки. Ну и под видом лекарств они начали накачивать меня наркотиками, да так, что у меня в голове вскоре все перемешалось… Ну да хватит об этом. Теперь я снова стал самим собой. Я вернусь и не побоюсь ответить за то, что сделал. Если Ральф Экветер действительно умер от слишком большой дозы снотворного, которое я подсыпал ему в еду, пусть меня за это накажут. Но я-то просто старался усыпить его, чтобы удрать из этого мотеля. Клянусь вам, это так!
  Мейсон улыбнулся:
  — Снотворное его не убило. Кто-то отвинтил газовую трубу, он отравился газом.
  — Что?! — Шелби был потрясен.
  Мейсон кивнул.
  Шелби несколько минут подумал, потом со вздохом сказал:
  — Боюсь, что мне придется ответить и за это. Вряд ли кто-нибудь поверит, что я тут ни при чем.
  — Полиция обнаружила, что вы уехали из мотеля на такси где-то днем. Им известно, что Дафния для кого-то покупала китайские блюда в ресторане, ну и они решили, что это для Ральфа Экветера, поскольку вы успели уехать.
  — Я уехал и приехал. Поступив таким образом, я нарушил обещание, данное Дафнии. Она просила меня остаться в номере, но мне нужна была машина, чтобы в случае необходимости можно было куда-нибудь податься.
  Мейсон посмотрел на часы.
  Горас Шелби еще раз вздохнул, достал из-под кровати новенький чемодан и принялся складывать в него одежду.
  — Ну что ж, — сказал он, — через десять минут я буду готов.
  Глава 19
  Суд собрался снова в 9.30.
  Судья Кайл произнес обычную формулу:
  — Народ против Дафнии Шелби.
  Марвин Мошел уже стоял наготове:
  — С разрешения суда я хотел бы еще раз вызвать лейтенанта Трэгга для дачи показаний.
  Лейтенант Трэгг поднялся на ступеньки.
  Мошел начал:
  — Вчера возник вопрос об отметках, оставленных инструментом на газовой трубе в мотеле. Вы заявили, что не использовали эту трубу в качестве улики. Скажите, лейтенант, со вчерашнего дня не произошло ли изменений в положении вещей?
  — Произошло, сэр.
  — И что же?
  — Сегодня утром я побывал в номере того мотеля и удалил секцию соединительной трубы. Вот она.
  И лейтенант Трэгг протянул помощнику прокурора отрезок трубы.
  — Мы протестуем, — заявил Мейсон, — возможна подтасовка.
  — Что вы под этим подразумеваете, мистер Мейсон? — спросил судья. — Вы же сами подняли вопрос о том, что из-за того, что полиция не удалила этот участок трубы, они не сохранили улику.
  — Это верно, — согласился Мейсон, — но ведь полиция не может сейчас доказать, что это та самая труба, которая была в номере двадцать один в тот момент, когда было совершено убийство.
  Судья Кайл махнул рукой:
  — Это технические мелочи… — и повернулся к лейтенанту Трэггу: — Было ли видно, что с этой трубой что-то делали после того, как вы ее впервые увидели, лейтенант?
  — Труба была в полном порядке.
  — А следы инструмента, замеченные вами в тот раз, — похожи ли они на те, которые вы видите в настоящее время?
  — Они выглядят совершенно такими же.
  — Очень хорошо, я принимаю трубу в качестве вещественного доказательства, — объявил судья.
  — Приступайте к перекрестному допросу! — бросил Мошел Мейсону.
  Мейсон поднялся и подошел к лейтенанту Трэггу:
  — Изучили ли вы отметины, оставленные на металле трубы инструментом, через увеличительное стекло?
  — Нет, сэр, поскольку я раздобыл эту трубу как раз перед тем, как отправляться в суд. Я подумал, что в случае необходимости мы можем это проделать на месте.
  Лейтенант Трэгг улыбался нежно-нежно.
  Мейсон достал из кармана увеличительное стекло, внимательно разглядел через него вмятины от гаечного ключа на трубе, потом передал и трубу, и стекло лейтенанту.
  — Прошу вас теперь как следует вглядеться в эти следы, — сказал он.
  Лейтенант Трэгг медленно поворачивал трубу под увеличительным стеклом, и вдруг все увидели, как он замер.
  — Что-то увидели? — спросил Мейсон.
  — Мне кажется, — осторожно ответил Трэгг, — что здесь имеется свидетельство того, что на одной из щек гаечного ключа существует либо раковина, либо зазубрина.
  — Так что можно будет опознать тот инструмент, при помощи которого эта труба была отсоединена?
  — Пожалуй, — согласился Трэгг.
  — В таком случае вы признаете, что проглядели весьма существенную улику?
  Трэгг заерзал на месте и довольно невнятно пробурчал, что улика теперь находится перед судом.
  — Благодарю вас, — сказал Мейсон, — у меня все.
  — Обвинению нечего добавить, — заявил Мошел.
  — Будет ли выступление защиты? — спросил судья Кайл. — Во всяком случае, можно сказать, что дело против обвиняемой в какой-то мере обоснованно.
  — Защита будет выступать, — спокойно объявил Перри Мейсон. — В качестве первого свидетеля я вызываю Гораса Шелби.
  — Кого? — подпрыгнул на месте Мошел.
  — Моим первым свидетелем будет Горас Шелби, — повторил Мейсон.
  — С разрешения суда, это является полной неожиданностью для обвинения, — заговорил Мошел. — Могу ли я попросить сделать перерыв на пятнадцать минут? Я намерен доложить о ходе расследования лично окружному прокурору.
  — Хорошо, я даю вам эти пятнадцать минут, — согласился судья Кайл, — ибо дело и правда принимает неожиданный поворот.
  Когда судья вышел из зала, Мейсон повернулся к Дафнии.
  — Дафния, — сказал он, — вам тоже следует приготовиться к неожиданностям. Я не стану вам ничего говорить о том, что последует дальше. Пусть это явится для вас сюрпризом… Они станут следить за вашей реакцией. Пускай все увидят ваше удивление.
  — Вы и вправду вызываете сюда дядю Гораса в качестве свидетеля?
  Мейсон кивнул.
  — Ох, не делайте этого!
  — Почему?
  — Потому что они его схватят и снова спрячут в тот ужасный санаторий. Они…
  — Вы, наверное, считаете меня новичком в подобных делах, Дафния? Я заставил трех врачей-психиатров обследовать мистера Шелби, один из них сделал это вчера поздно вечером, двое других — сегодня утром. Ваш дядя спокойно спал. Он превосходно себя чувствует. Все трое нашли его абсолютно здоровым во всех отношениях, никаких психических отклонений от нормы у него не обнаружено, вы не представляете, как это его обрадовало. Эти врачи-специалисты — звезды в своей области. Самое большее, что может представить Борден Финчли, — это заключение обычного терапевта и того типа, который заведует санаторием. Кстати, им вплотную занялся доктор Олм, и я сильно сомневаюсь, что «Гудвилл» просуществует дольше недели. Ну а мистера Шелби обследовали специалисты и признали его нормальным.
  — Господи, до чего же я рада! Вы даже не представляете!
  — Вы его любите, да?
  — Я его и уважаю, и восхищаюсь им, мистер Мейсон.
  — Ну что же, Дафния, мы подождем несколько минут, а потом, как мне кажется, положение начнет меняться к лучшему. Посидите здесь, Дафния, и ни с кем не разговаривайте. Я вернусь через пару минут.
  Мейсон двинулся к тому месту, где сидел Пол Дрейк:
  — Ну как, твои люди следят за всеми объектами?
  Дрейк кивнул.
  Мейсон потянулся и зевнул.
  — Положим, ты знаешь, что делаешь, Перри.
  Мейсон рассмеялся:
  — Скажи, у меня уверенный вид?
  — Такой, как будто у тебя на руках все четыре туза.
  — Это замечательно. В действительности у меня лишь две пары, при помощи которых я рассчитываю сорвать банк.
  — И знаешь, Перри, я почти не сомневаюсь, что у тебя это получится!
  — Будем надеяться.
  Вдруг в зал энергичными шагами вошел Гамильтон Бергер, окружной прокурор, и Мошел сразу же отвел его в сторону.
  — Видишь, что я имел в виду? — засмеялся Мейсон. — Мошел позвонил своему шефу, ну и тот сразу же примчался самолично проверить, что здесь творится.
  Судья Кайл вернулся на свое место, объявил, что заседание продолжается, и сказал:
  — Я вижу, что сам окружной прокурор явился в суд. Вас заинтересовало дело, мистер Бергер?
  — Весьма, ваша честь. Я намерен с большим вниманием следить за развитием событий.
  — Могу ли я спросить почему?
  — Потому что, если обвиняемая не убивала Ральфа Экветера, тогда это сделал Горас Шелби. И я намерен проследить за тем, чтобы все нормы закона были соблюдены и мы не оказались в таком положении, когда мы не сможем привлечь к уголовной ответственности Шелби.
  — Очень хорошо, — сказал судья. — Продолжайте, мистер Мейсон. Попросите мистера Шелби подняться на место для свидетелей.
  Шелби присягнул, ободряюще улыбнулся Дафнии и приготовился отвечать.
  — Одну минуту, ваша честь, — заговорил Гамильтон Бергер. — Прежде всего я должен заявить этому свидетелю, что он подозревается в причастности к убийству — либо как действовавший самостоятельно, либо как соучастник Дафнии Шелби. Я хочу его предупредить, что все сказанное им в дальнейшем может быть использовано против него.
  Мейсон поднялся с кресла:
  — Ваша честь, я возражаю против этого как против очевидного нарушения норм судебной практики, ибо расцениваю слова окружного прокурора как явную попытку запугать свидетеля защиты настолько, чтобы он отказался от дачи показаний.
  — А я, — повысил голос Гамильтон Бергер, — возражаю против того, чтобы этот свидетель давал показания, на том основании, что он не отдает себе отчета в своих действиях, ибо страдает заболеванием, называемым сенильной деменцией.
  Мейсон ответил с улыбкой:
  — Я бы хотел увидеть логику в действиях окружного прокурора. Если он действительно уверен в недееспособности Гораса Шелби, зачем было его предупреждать о том, что все сказанное им в дальнейшем может быть использовано против него?
  Судья Кайл улыбнулся, затем повернулся к свидетелю:
  — Суд желает задать вам несколько вопросов, мистер Шелби.
  — Да, сэр.
  — Вы понимаете, что это зал судебных заседаний?
  — Да, сэр.
  — И что привело вас сюда?
  — Я вызван в качестве свидетеля защиты.
  — Вы были объявлены недееспособным судебным решением этого округа?
  — Этого я не могу сказать. Меня преследовали жадные родственники, которые без моего ведома давали мне наркотики, отправили в так называемый санаторий вопреки моей воле и даже привязывали ремнями к койке. Мне известно, что суд, вынесший решение об учреждении опеки, позднее поручил врачу-специалисту обследовать мое состояние.
  Наступила очередь давать объяснения Перри Мейсону:
  — Должен сообщить суду, что доктор Грантланд Олм, которому суд поручил обследовать мистера Шелби, сделал это и признал мистера Шелби совершенно дееспособным и психически здоровым. Двое других известных психиатров также обследовали его и подтвердили заключение доктора Олма, заявив, что мистер Шелби совершенно здоров и в состоянии сам заниматься своими делами: если суд желает, я могу попросить этих врачей подняться на свидетельское место.
  Судья Кайл улыбнулся:
  — Продолжает ли окружной прокурор настаивать на своем заявлении?
  Гамильтон Бергер шепотом посовещался с Марвином Мошелом, затем сказал:
  — С разрешения суда есть два врача, которые подтверждают, что мистер Шелби страдает сенильной деменцией.
  — Эти врачи не являются специалистами в области психиатрии, — с самым любезным видом заявил Перри Мейсон, — причем в данный момент врачебная коллегия вообще решает вопрос о том, что доктор Бекстер будет лишен своего звания и права заниматься лечебной практикой. Если вам хочется отнимать время у суда и слушать спор трех специалистов-психиатров с этими двумя врачами общего профиля, мы можем доставить вам такое удовольствие.
  Гамильтон Бергер снова посовещался со своим помощником, затем сказал:
  — Мы временно снимаем наше возражение, ваша честь, но мы требуем, чтобы этого свидетеля предупредили.
  Судья повернулся к Горасу Шелби:
  — Мистер Шелби, суд никоим образом не хочет вас запугивать, но в то же время считает необходимым предупредить, что в соответствии с заявлением прокурора данного округа вы можете считаться сообщником или даже основным преступником по тому делу, по которому предъявлено обвинение мисс Дафнии Шелби. Поэтому суд предупреждает, что все сказанное вами позднее может быть использовано против вас и что вы имеете право на собственного защитника на любой стадии процесса. Скажите, представляет ли вас мистер Мейсон как поверенный?
  — Только в той степени, в какой он доказывает мою правомочность и здравый смысл.
  — Он не представляет вас в связи с возможным обвинением, которое может быть вам предъявлено по делу об убийстве Ральфа Экветера?
  — Нет, сэр.
  — Желаете ли вы иметь собственного защитника, который будет давать вам советы в отношении ваших прав, обязанностей и привилегий в связи с данным преступлением?
  — Нет, сэр.
  — Желаете ли вы добровольно давать показания?
  — Да, сэр.
  — Вы понимаете суть этого процесса?
  — Да, сэр.
  — Вы учитываете заявление суда о том, что ваши показания впоследствии могут быть использованы не в вашу пользу?
  — Да, сэр.
  — Понимаете ли вы, что вы не обязаны отвечать на те вопросы, которые могут вас скомпрометировать?
  — Да, сэр.
  — Очень хорошо. В таком случае, мистер Мейсон, прошу вас.
  — Мистер Шелби, существует ли какая-то родственная связь между вами и обвиняемой? — спросил Мейсон.
  Шелби высоко поднял голову и громко сказал:
  — Да, сэр. Она моя дочь.
  По залу прокатился шепот. Судья постучал молотком, призывая к порядку.
  — Будьте любезны, объясните, как вас следует понимать? — попросил Мейсон.
  — Ваша подзащитная — дочь той женщины, которая на протяжении многих лет работала у меня экономкой, женщины, которую я очень любил. Я не мог на ней жениться из-за юридических осложнений, а позднее было решено оставить наши взаимоотношения такими, как они были, но при условии, что Дафния будет называться моей племянницей. Чтобы защитить и обеспечить ее, я составил завещание, по которому, разумеется, все должно было перейти к матери Дафнии. После того как она умерла, я намеревался переделать свое завещание, объявив своей единственной наследницей дочь, но это была одна из тех забот, до которых у меня все не доходили руки, и вот… едва не опоздал.
  — Теперь вы составили такое завещание?
  — Да.
  — Оно было написано вами по вашей доброй воле, без постороннего нажима?
  — Да.
  — Вас содержали в санатории «Гудвилл»?
  — Да, сэр.
  — Добровольно или против вашего желания?
  — Насильно.
  — Что произошло дальше?
  — Дафния меня освободила.
  — А потом?
  В этот момент Дафния не выдержала и тихонько заплакала. В зале стояла мертвая тишина, ощутимая почти физически.
  Горас Шелби подробно описал, как его держали в санатории, как он оттуда бежал, поселился в мотеле «Северные огни», затем визит Ральфа Экветера, его требования, каким образом он усыпил его, а потом украл его машину.
  Гамильтон Бергер время от времени тихо переговаривался со своим помощником.
  Наконец Мейсон повернулся к представителю обвинения:
  — Желаете допросить свидетеля?
  Гамильтон Бергер сказал:
  — Если суд разрешит, это заявление застало нас врасплох. Сейчас уже почти полдень, мы бы попросили сделать перерыв до двух часов, чтобы подготовиться к допросу.
  — Хорошо, — сказал судья Кайл. — Суд объявляет перерыв до двух часов дня.
  Судья Кайл вышел из зала.
  Горас Шелби поспешил к Дафнии, крепко обнял ее. Дафния плакала и смеялась одновременно. Репортеры, не ожидавшие столь драматического поворота событий, побежали к телефонам. К Перри Мейсону подошел Пол Дрейк.
  — Происходит что-то непонятное, Перри, — заговорил он тихим голосом.
  — Что?
  — Во время утреннего перерыва, после того как лейтенант Трэгг дал показания, Борден Финчли заторопился к своей машине. Он сел в нее, доехал до пустыря, густо поросшего сорняком, огляделся, проверяя, не видит ли кто, что он делает, достал из-под переднего сиденья гаечный ключ, вылез из машины, походил по траве и незаметно выбросил инструмент.
  — Твой человек следил за ним?
  — Да.
  — Он отыскал этот ключ?
  — Нет еще, у него не было времени, он продолжал следить за Борденом Финчли.
  — А что тот сделал потом?
  — Снова сел в машину и вернулся в суд на оставшуюся часть заседания.
  Мейсон подошел к лейтенанту Трэггу, который разговаривал с одним из репортеров.
  — Не могли бы вы уделить мне минуту внимания, лейтенант? — спросил он.
  — Конечно, — сказал Трэгг и отошел с адвокатом в угол комнаты.
  Мейсон сказал:
  — Сегодня утром вы довольно опрометчиво показали, что это была та же самая труба.
  — Ох, Перри, ну что вы придираетесь к таким пустякам? Вы знаете и я знаю, что это одна и та же труба. Конечно, я не просидел подле нее целую ночь, так что, формально говоря, я не могу присягнуть, что она та же самая, и я не расписался на ней, но я имел возможность опознать ее и опознал.
  — Вы ошиблись, — сказал Мейсон.
  Трэгг прищурил глаза:
  — Что вы хотите сказать?
  — Ту секцию трубы я вынул, подложив под щеки гаечного ключа замшу, и заменил ее другой, на которой дефектным инструментом специально сделаны зазубрины.
  Трэгг вспыхнул:
  — Вы понимаете, что вы говорите, Мейсон?
  — Полагаю, что да.
  — Вы уничтожили вещественное доказательство в деле об убийстве.
  — Ничего подобного. Вот тот кусок трубы, который я оттуда забрал. Истинное вещественное доказательство. Если она, по вашему мнению, представляет интерес для следствия, то вот этот кусок. Я сохранил его в целости.
  По глазам Трэгга было видно, что он не находит слов от ярости.
  — Понимаете, — продолжал Мейсон с самым невозмутимым видом, — я все это проделал для того, чтобы тот человек, который в действительности отвинтил газовую трубу, убедился, что на его гаечном ключе имеется зазубрина, которая оставила вполне ясные отметины на трубе. К вашему сведению, во время утреннего перерыва Борден Финчли на своей машине поехал на пустырь и выбросил гаечный ключ в сорняки, а после этого возвратился в суд.
  Теперь, если я вызову Бордена Финчли в качестве свидетеля и преподнесу ему эти вещи, я сумею от него добиться необходимого признания. Но тогда полиция будет выглядеть весьма бледно. С другой стороны, если вы сами приметесь за него за эти два часа перерыва, никак не намекая ему, что эти отметины на трубе дутые, то к началу заседания вы сумеете добиться от него признания. Вы весьма искусны в подобных делах. И в этом случае никому не потребуется знать, что труба заменена: полиции достанутся все лавры за раскрытие преступления. Гамильтон Бергер закроет дело против Дафнии Шелби, мы станем свидетелями счастливого семейного торжества и…
  — Где этот пустырь, куда он забросил свой гаечный ключ?
  Перри Мейсон поманил пальцем Пола Дрейка:
  — Пол, позови своего человека, который следил за Борденом Финчли, пусть он работает вместе с лейтенантом Трэггом.
  Адвокат отвернулся, улыбнулся Дафнии и сказал:
  — Увидимся после ленча, Дафния.
  Дафния, руки которой обвивали шею Гораса Шелби, посмотрела на него сквозь слезы.
  Мейсон подмигнул Делле Стрит:
  — Самое время нам удалиться.
  Глава 20
  Когда в два часа суд возобновил свою работу, Гамильтон Бергер встал и обратился к судье Кайлу:
  — С разрешения суда обвинение желает сделать весьма важное заявление.
  — Пожалуйста.
  — Благодаря блестящей работе полиции, в частности отдела расследования умышленных убийств во главе с лейтенантом Трэггом, — торжественно произнес Гамильтон Бергер, — убийство раскрыто, полиция получила письменное признание Бордена Финчли.
  Изложу вкратце ход событий. Борден Финчли обнаружил Ральфа Экветера в бессознательном состоянии при таких обстоятельствах, что он посчитал, что не только сумеет безнаказанно разъединить газовую трубу и отравить Экветера, но и свалить вину за это преступление на Гораса Шелби.
  Своим извращенным умом он просчитал, что если Шелби будет казнен за убийство, то он останется единственным наследником. Однако его основной целью было отделаться от Ральфа Экветера, который требовал у него возвращения крупного карточного долга.
  Поэтому я хотел бы публично поблагодарить лейтенанта Трэгга. Прокуратура прекращает дело против Дафнии Шелби.
  Гамильтон Бергер опустился на место.
  Судья Кайл, глаза которого плутовато поблескивали, посмотрел на Перри Мейсона:
  — Со стороны защиты нет возражений?
  Мейсон улыбнулся:
  — Никаких, ваша честь.
  Судья заявил:
  — Я был бы неискренен, если бы не констатировал, что такое решение доставило суду огромное удовольствие. Дело против Дафнии Шелби прекращено, и она освобождается из-под стражи.
  Громкие крики одобрения раздались из переполненного зала. А когда судья Кайл вышел из помещения, публика окружила плачущую Дафнию, поздравляя ее и пожимая руку улыбающемуся Горасу Шелби.
  Лейтенант подошел к Перри Мейсону:
  — Если вы когда-нибудь проговоритесь о том, как подменили трубу, я буду открещиваться.
  — Почему? Ведь все сошло как надо.
  — Вы чертовски умны и изобретательны, Мейсон. На этот раз вам удалось выйти сухим из воды, но не искушайте судьбу дальше.
  Мейсон подмигнул лейтенанту:
  — Не переношу скуки, Трэгг, мне как раз нравится искушать свою судьбу… Финчли сказал вам, как ему удалось найти Шелби?
  — Его нашли игроки из Лас-Вегаса. Они рассказали об этом Экветеру, поручив ему попробовать добиться финансового соглашения. Парень из Лас-Вегаса нашел Шелби для Экветера, а потом умыл руки. Он не хотел огласки, в которой эти парни из Лас-Вегаса совсем не нуждаются.
  Финчли понимал, что им с женой надо как можно умнее и осторожнее гнуть свою линию. Они надумали убрать из дома вещи Дафнии. Жена оставалась на месте, он же поехал в мотель проверить, как идут дела. Он нашел Экветера спящим, одурманенным большим количеством снотворного.
  Финчли был по горло сыт и Экветером, и компанией из Лас-Вегаса. И решил, что подвернулся удобный случай скинуть со своей шеи Экветера. Достав гаечный ключ из своей машины, он отвинтил газовую трубу, закрыл комнату и быстро вернулся назад.
  Мейсон кивнул:
  — Что ж, похоже на истину.
  Трэгг неожиданно протянул адвокату руку и сказал:
  — Большое спасибо за содействие!
  Фотограф из газеты заснял эту сцену. А репортер сразу же подошел к Мейсону:
  — Что вам сказал Трэгг?
  Мейсон усмехнулся:
  — Лейтенант просто говорил, что, если бы я раскрыл свои карты немного раньше, они бы никогда не арестовали Дафнию Шелби.
  Трэгг улыбнулся адвокату. Репортер, казалось, удивился:
  — Ну а почему же вы этого не сделали?
  Мейсон повернулся в ту сторону, где Горас Шелби выписывал чек.
  — И лишил бы себя солидного заработка? — спросил он.
  Репортер рассмеялся, а фотограф тут же запечатлел на пленку, как Мейсон принимает чек.
  Дело встревоженной официантки
  Глава 1
  Известный адвокат по уголовным делам Перри Мейсон и его доверенная секретарша Делла Стрит обедали в ресторанчике «На перекрестке у Мэдисона».
  Мейсон уже собирался сказать что-то своей секретарше, когда заметил, как на стол легла чья-то тень. Он поднял голову и посмотрел прямо в улыбающиеся глаза Келси Мэдисона.
  — Все в порядке, мистер Мейсон? — поинтересовался Мэдисон.
  — Отлично, как и всегда у вас, — похвалил адвокат.
  — А обслуживание?
  — Прекрасное.
  Мэдисон бросил быстрый взгляд через левое плечо, а затем заговорил тихим голосом:
  — Для меня важен ответ на мой последний вопрос, мистер Мейсон. Как обслуживание?
  — Прекрасное, — повторил слегка удивленный Мейсон.
  — Я только что узнал, что обслуживающая этот столик официантка перекупила вас у другой официантки, — объяснил Мэдисон.
  — Что вы имеете в виду? — не понял Мейсон.
  — Возможно, вы обратили внимание, что масло, воду, ножи, вилки и меню вам приносила одна девушка, а заказ принимала уже другая.
  — Я этого не заметил, — признался Мейсон. — Честно говоря, мы с Деллой увлеклись беседой.
  — Я видел, и мне очень не хотелось вам мешать. Но мне не нравится, когда мои официантки делают подобное.
  — Не могли бы вы объяснить поподробнее, — попросил Мейсон.
  — В некоторых ресторанах такие вещи не возбраняются. Метрдотель распределяет столики между официантками. Приходит посетитель, который обычно дает хорошие чаевые. В подобном случае кто-то из официанток может захотеть перекупить столик, за который садится этот человек. Например, посетитель, как правило, дает чаевые в размере двадцати процентов счета, который набегает долларов на пять, а то и больше. Это означает, что чаевые составят по меньшей мере один доллар. При таком раскладе официантка перекупает столик за пятьдесят центов. Продающая столик официантка кладет себе в карман пятьдесят центов и имеет возможность немного отдохнуть. Перекупившая столик девушка выполняет дополнительную работу, но получает лишние пятьдесят центов. Все зависит от их желания заработать.
  — Считается, что я даю хорошие чаевые? — спросил адвокат.
  — Очень часто, мистер Мейсон. Если вас отлично обслужили, вы оставляете процентов двадцать пять счета, а иногда и больше. Но мне показалось, что в данном случае Кит интересуют не чаевые, а что-то другое. Именно поэтому я здесь.
  — Что вы хотите сказать?
  — Если она попытается получить у вас какую-то юридическую консультацию, мне хотелось бы об этом знать. Вы сами прекрасно понимаете, в какие ситуации часто попадают врачи и адвокаты. Их осаждает масса людей, желающих посоветоваться, не оплачивая услуг.
  — Не беспокойтесь, — заверил его Мейсон.
  — Понимаете, Кит совсем недавно работает у меня, и мне нужно выяснить, что у нее на уме.
  — Кит? — переспросил Мейсон.
  — Катерина Эллис. Ее все зовут Кит, а иногда даже Котенок. У нее еще практически нет опыта, и ее нельзя пока считать профессиональной официанткой. Мой ресторан — ее первая работа.
  — Спасибо, что предупредили, — поблагодарил адвокат.
  — Это больше, чем предупреждение, мистер Мейсон. Если она попробует что-то у вас выяснить, сообщите мне, пожалуйста, ладно?
  Мейсон задумчивым взглядом окинул ресторан, затем внезапно улыбнулся и ответил:
  — Нет.
  — Нет?
  — Нет, — твердо ответил адвокат. — Я никогда не был доносчиком. Я ценю, что вы поставили меня в известность. Кто предупрежден, тот вооружен. Но если вы хотите узнать, пытается ли Кит получить профессиональные консультации у ваших клиентов, вам придется обратиться к кому-то другому.
  — Хорошо, я не буду упускать ваш столик из виду, — ответил Мэдисон. — Вот и она с вашим заказом.
  Мэдисон отошел в сторону, казалось не обращая никакого внимания на молоденькую официантку, которая принесла два бутерброда с солониной, стакан молока и чашечку кофе.
  Она поставила все на столик перед Мейсоном и Деллой Стрит и спросила секретаршу:
  — Сливки и сахар к кофе?
  — Нет, ничего, спасибо, — покачала головой Делла Стрит.
  Официантка поставила пакет с молоком и стакан перед Мейсоном и несколько секунд оставалась стоять на месте, оглядывая столик.
  — Что-нибудь еще? — наконец спросила она.
  — Я думаю, все, — ответил Мейсон.
  Она явно колебалась.
  Делла Стрит многозначительно посмотрела на Мейсона и почти незаметно кивнула в сторону кухни, где в дверях, скрестив руки на груди, стоял Мэдисон, делая вид, что наблюдает за всем залом, но на самом деле внимательно следя за определенной официанткой.
  — Все прекрасно, — поблагодарил Мейсон.
  — Спасибо, — пробормотала Кит и отошла от столика.
  — Что ты скажешь, Делла? — спросил Мейсон у секретарши.
  — У нее определенно что-то на уме, — ответила Делла Стрит. — Но она не знает, как к тебе подойти.
  — Или она чувствовала на себе взгляд Мэдисона, который, словно коршун, наблюдал за ней из кухни.
  Адвокат передал Делле горчицу, затем толстым слоем намазал солонину приправой.
  — У тебя есть с собой мои визитки? — поинтересовался он у секретарши.
  Делла Стрит кивнула, протянула руку за сумочкой, открыла ее и достала визитку.
  — Зачем? — не поняла она.
  Мейсон улыбнулся.
  — Просто прислушиваюсь к своей интуиции, — признался он. — Передай мне ее под столом.
  Адвокат украдкой написал на визитке: «Обычно я беру за юридическую консультацию десять долларов. Под тарелкой лежат чаевые — одиннадцать долларов».
  Мейсон незаметно достал из кармана десятидолларовую и однодолларовую купюры и положил их вместе с визиткой под тарелку, на которой был подан бутерброд.
  Делла Стрит с любопытством следила за ним.
  — Предположим, девушка имела в виду совсем другое? Если она просто хотела получить твой автограф?
  — В таком случае она его заработала. А кроме того, Ассоциация адвокатов сможет обвинить меня в привлечении клиентов запрещенными методами.
  Они оба рассмеялись и быстро закончили обед. Кит практически сразу же оказалась у столика.
  — Что-нибудь еще? — спросила она.
  — Это все, — ответил Мейсон.
  Кит царапала что-то на счете, который, как заметил Мейсон, был уже выписан.
  — Мистер Мейсон, можно задать вам вопрос? — обратилась к нему официантка.
  — Да, у меня в конторе.
  Мейсон отодвинул стул и подошел к Делле Стрит, чтобы помочь ей встать.
  Он улыбнулся обезоруживающей улыбкой.
  У девушки изменилось выражение лица.
  — О! — воскликнула она и протянула ему счет.
  — Чаевые под тарелкой, — сообщил Мейсон.
  — Спасибо, — холодно поблагодарила официантка.
  Мейсон взял Деллу Стрит под локоть, и они вместе направились к кассе.
  Секретарша обернулась через плечо.
  — Злится? — поинтересовался адвокат.
  — Чувствует, что потерпела неудачу. О! Заглянула под тарелку.
  — И какова реакция?
  — Пока не могу сказать. Она стоит, повернувшись к нам спиной.
  — Ну, если Келси Мэдисон старался выяснить, пытается ли кто из официанток получить бесплатную юридическую консультацию, то теперь может расслабиться. А как ее зовут, Делла?
  — Катерина Эллис. Я записала на всякий случай.
  — Если она появится в нашем офисе, сразу же дай мне знать, — попросил Мейсон.
  — Ты ее примешь?
  — В любое время. И возьми с нее десять долларов за консультацию.
  Глава 2
  Почти сразу же после того, как на следующее утро пробило десять часов, Делла Стрит вошла в личный кабинет адвоката и объявила:
  — В приемной ждет мисс Эллис, шеф.
  — Эллис? — переспросил Мейсон, пытаясь вспомнить, где же он слышал эту фамилию.
  — Кит Эллис, официантка, — подсказала Делла Стрит.
  — Ах, она, — улыбнулся адвокат. — Пригласи ее, Делла.
  Делла Стрит отправилась в приемную и сразу же вернулась с сияющей Кит Эллис.
  — Мистер Мейсон, не знаю, как вас благодарить! Вы сразу же все поняли.
  — Надеюсь, чаевых было достаточно? — спросил он с улыбкой.
  Кит Эллис достала десять долларов, протянула их Делле Стрит и сообщила:
  — Я прямо сейчас расплачиваюсь с вашей секретаршей за консультацию. Не могу даже объяснить вам, как я ценю способ, которым вы все обустроили. Я боялась, что мистер Мэдисон решил, будто я буду надоедать вам и… Просто замечательно, что вы все так сделали!
  — Присаживайтесь, мисс Эллис, и рассказывайте, что у вас за проблемы, — предложил Мейсон.
  — Моя тетя София, — ответила девушка.
  — Что с ней?
  — Она — тайна.
  — Это можно сказать о многих женщинах. Но, если уж вы решили посоветоваться с адвокатом, это означает, что у вас есть основания для тревоги?
  — Не совсем для тревоги. Для беспокойства.
  — Наверное, вам лучше открыть мне все факты.
  — Мне двадцать два года, — начала Кит Эллис. — Мы жили на Востоке. Мои родители погибли в автокатастрофе примерно полгода назад. До этого я лишь один раз в жизни виделась с тетей — когда была совсем маленькой девочкой. Однако я дважды в месяц писала ей письма — сообщала о том, чем занимаюсь, и все в таком роде.
  — А чем вы занимались? — поинтересовался Мейсон.
  — Ходила в школу. Мой отец хорошо зарабатывал и, как выяснилось, тратил все, что получал. Мне всегда хотелось стать адвокатом, и отец поддерживал мое решение получить юридическое образование. Когда он погиб, я училась на подготовительном отделении университета. Естественно, его смерть была для меня шоком, но еще большим шоком оказалось финансовое положение. Судя по обычным меркам, отец зарабатывал огромные деньги, но этот доход оказался сразу же утраченным с его смертью. Дом был заложен, новые машины покупались в кредит, практически за каждую вещь в доме требовалось вносить плату — он все покупал в рассрочку. Именно так жил отец: дешево досталось — легко потерялось. Он занимался продажей недвижимости и мог уговорить кого угодно. Он тратил комиссионные, как только получал их, да к тому же брал в долг под следующие, стоило сделке вступить в стадию оформления… Ну, в общем, когда я просмотрела все счета, я поняла, что у меня за душой нет ни цента.
  — А ваша мать ничего не припасла на черный день? — спросил Мейсон.
  Кит Эллис покачала головой:
  — Она молилась на отца. Она позволяла принимать ему все решения, считая, что он не может ошибиться. Наверное, она была права. Единственная его ошибка — он не застраховал свою жизнь. Он не верил в страховку, думая, что с ним ничего не может случиться. Но все это, в общем-то, к делу не относится.
  — Насколько я понял, ваша тетя София пригласила вас к себе жить, и вы приняли это предложение? — спросил Мейсон.
  Кит Эллис кивнула.
  — Почему? Стало очевидно, что вам все равно придется работать. Разумно было бы предположить, что вы предпочтете остаться в родном городе, снимете квартиру вместе с одной или двумя девушками своего возраста и…
  Она покачала головой:
  — Я не могла смотреть в глаза друзьям, мистер Мейсон. Отец всегда был щедр ко мне. Я ездила на своей машине, он давал мне деньги на расходы, и я не знала никаких финансовых проблем. У нас дома часто устраивались вечеринки, в том числе в честь моих подруг… Я просто не представляла, что все переменится так резко. Наверное, через несколько лет это все покажется мелочью, но сейчас это самые большие проблемы, с которыми мне когда-либо приходилось сталкиваться. Кроме всего прочего, мне очень не хотелось, чтобы меня жалели. Я не могла представить, как стану работать официанткой, а мои бывшие одноклассницы будут мне мило улыбаться и оставлять мне завышенные чаевые только потому, что им меня жаль.
  — Но почему обязательно официанткой? — не понял Мейсон.
  — Потому что я больше ничего не умею делать. Я пыталась найти работу. Возможно, если бы я подождала, то мне подвернулось бы что-нибудь приличное. У меня совершенно нет опыта — не только работы, но и того, как искать работу. Боюсь, что я говорила не то, что нужно, и не в то время. Во всяком случае, тетя София пригласила меня приехать сюда и остановиться у нее, по крайней мере на первых порах. Она одинока, в доме есть две лишние спальни. Она сказала, что будет рада, если я соглашусь жить вместе с ней.
  — И вы переехали?
  Кит Эллис кивнула.
  — Вы планировали работать, перебравшись сюда?
  — Нет, — покачала головой девушка. — Мы всегда считали, что тетя София обеспечена материально. Когда-то все так и было, но она пережила трагедию и, очевидно, потерпела финансовый крах.
  — Продолжайте, — подбодрил клиентку заинтересовавшийся Мейсон. — Расскажите мне о том, что произошло.
  — Я перебралась в дом тети Софии. Я думала, что смогу продолжать учебу в колледже… Или стану работать по вечерам, или постараюсь за год скопить денег, или… Я не хочу представляться лицемеркой, мистер Мейсон. Я надеялась, что тетя София предложит оплатить мое образование.
  — Но она этого не сделала?
  — Нет. Вместо этого она… Я просто не знаю, как объяснить вам…
  — Вы пришли ко мне, чтобы проконсультироваться насчет вашей тети?
  — В общем, да.
  — Так что с ней такое?
  — Это долгая история. Мне сложно говорить, но я постараюсь представить основные моменты. Моя тетя — сестра отца. Она делала карьеру. Мы все считали ее прекрасно обеспеченной, и, наверное, так и было. У нее свой дом и, как я думала, немалые сбережения. Примерно два года назад в ее жизни появился некий Джеральд Атвуд. Все вылилось в скандал. Атвуд был женат на Бернис, но они жили раздельно. Эта Бернис — настоящая стерва, простите за выражение; хладнокровная, с сильнейшими собственническими инстинктами, типичный пример, подтверждающий слова о том, что нет ничего страшнее оскорбленной женщины. Когда Атвуд с женой решили жить раздельно, он дал ей деньги, чтобы она отправилась в Неваду для получения развода. Затем Джеральд познакомился с тетей Софией и захотел на ней жениться. Он потребовал у Бернис документы, свидетельствующие, что развод оформлен должным образом. Она тянула время, и наконец Джеральд Атвуд и тетя София отправились в Мексику и сообщили по возвращении, что поженились. Однако если церемония и состоялась, то она не стоит и бумаги, на которой выписано свидетельство о браке. Насколько я понимаю, Джеральд Атвуд любил рисковать. Они с Бернис жили в Палм-Спрингс. Его контора находилась в том же доме, так что он оставил его себе и проводил там много времени. Пожалуй, дом — единственное из собственности, что он официально не передал Бернис. Какое-то время назад Джеральд отправился в Палм-Спрингс на выходные, чтобы утрясти какие-то вопросы. Он рассчитывал провести там несколько дней. День был солнечный и жаркий. Он решил поиграть в гольф, перегрелся и умер прямо на площадке. В старых документах, хранящихся в клубе, значилось, что Бернис — его жена. Она также жила в Палм-Спрингс. В гольф-клубе по справочнику нашли ее телефонный номер и поставили в известность о смерти Джеральда. Бернис очень быстро сработала. Она сразу же отправилась в гольф-клуб и забрала тело. Она организовала похороны, взяла ключи от дома в Палм-Спрингс, переехала туда и все обшарила. Тетя София ничего не знала о смерти Джеральда Атвуда, пока не начала волноваться, так как от него не поступало никаких известий. Она сама позвонила в Палм-Спрингс. К телефону подошла Бернис, которая сообщила ей, что все держит в руках, организовала похороны и считает, что в целях соблюдения приличий тете Софии лучше не появляться на похоронах.
  — Так развод состоялся или нет? — спросил Мейсон.
  — Очевидно, нет. Бернис сказала Джеральду, что отправилась за этим в Неваду, но, скорее всего, она даже не подавала документы.
  — А вопрос о разделе имущества как-то решался?
  — Решался, но устно. Понимаете, практически все было на имя Бернис, и имущество осталось у нее. Джеральд Атвуд практически лишился своей собственности. Он планировал начать все сначала. Тетя София велела ему забыть об утраченном и дала ему денег, чтобы снова закрутить дела. Наверное, она практически все перевела в наличные и передала деньги Джеральду.
  — А она может вернуть их назад? — поинтересовался Мейсон.
  — Вероятнее всего, нет. Теперь Джеральд мертв, а Бернис — его вдова. Тетя София вручила деньги Атвуду в качестве подарка. Он их инвестировал на свое имя. Тетя София старается уйти от темы, если вопрос касается брака. Понимаете, только предполагалось, что они женаты, по крайней мере, я так думаю. Джеральд Атвуд начал подозревать, что Бернис так и не оформила развод в Неваде. Если бы они поженились с тетей Софией — это стало бы для него двоеженством, и Бернис могла бы добиваться его ареста. Джеральду не хотелось оказаться уязвимым. Наверное, они с тетей Софией просто съездили в Мексику, а когда вернулись, сообщили друзьям, что поженились там. Все считали их мужем и женой. Но тетя София говорит об этом очень туманно и неопределенно, когда я спрашиваю ее о женитьбе. Один раз она призналась, что, скорее всего, подобный брак не имеет силы. Я считаю, что никакого брака вообще не было.
  — При таких обстоятельствах иногда удается представить, что было создано совместное предприятие в форме партнерства, — заметил Мейсон. — В таком случае ваша тетя получает право на половину собственности, принадлежавшей Джеральду Атвуду на момент его смерти. Это, конечно, очень щекотливое дело и полностью зависит от того, как передавались деньги — безоговорочное дарение, перевод на счет, как часть совместного предприятия, или от того, как этими деньгами распоряжались. Вы что-нибудь знаете о финансовой стороне проблемы?
  — Ничего, кроме того, что я вам уже рассказала. Тетя София отказывается иметь какие-либо дела с Бернис. Она заявляет, что Бернис может оставить у себя ее деньги. Деньги не означают счастья, а Бернис — это жадная, хладнокровная паразитка, хватающая все, попадающее ей под руку. Уж если она не может жить без этих денег, то пусть подавится ими.
  — Но, таким образом, ваша тетя останется ни с чем?
  — Именно это я и хотела с вами обсудить, мистер Мейсон. Среди других вещей.
  — Продолжайте, — пригласил Мейсон.
  — Переехав сюда, я обнаружила, поговорив с тетей, что она отдала Джеральду Атвуду все свои наличные деньги, а в результате его смерти осталась практически на нуле. Тетя София ничего не сказала о том, чтобы отправить меня в колледж учиться на адвоката — то, чего я больше всего хотела, — и я не проронила ни слова. Затем стали происходить странные вещи и… Если честно, мистер Мейсон, у меня нет желания оставаться в этом доме. А для переезда куда-то мне потребовалось устроиться на работу, чтобы быть независимой.
  — Так что же случилось? — спросил Мейсон.
  — Очень странные вещи, — ответила девушка. — Меня это беспокоит. И пугает.
  — Итак?
  — Тетя София — одна из самых скупых женщин, которых я знаю. В определенном отношении.
  — В отношении к вам?
  — Ко мне и к другим. У меня есть комната — место, где я живу и меня кормят. Но это все. Я не могла бы продолжать занятия в колледже, потому что мне не на что ездить, у меня нет одежды, кроме той, что я привезла с собой. Другими словами, учиться без чьей-либо помощи для меня невозможно.
  — Продолжайте.
  — Я перебралась сюда с чувством, что тетя София сравнительно богата. Дом, несомненно, просторный и комфортабельный. Она нанимает садовника, но по дому все делает сама, заявляя, что экономки и за полдня не выполнят часовую работу.
  — И вы начали помогать ей по хозяйству? — спросил Мейсон.
  Кит кивнула.
  — А потом?
  — Я чуть не умерла с голоду.
  — Каким образом?
  — Тетя София внимательно изучает рекламные объявления, которые печатают в газетах, — о скидках в крупных продовольственных магазинах. Она ездит из одного в другой, покупая те продукты, на которые в этот день предоставляется скидка, и экономит три цента на фунте сливочного масла, пять центов на фунте бекона, ну и так далее. На стол подается столько, что только птичка может не умереть с голоду. Большую часть времени мне хотелось есть.
  — И вы решили пойти работать?
  — Да, чтобы по крайней мере у меня был повод обедать вне дома и я хоть один раз в день могла нормально поесть.
  — Продолжайте.
  — Здесь я столкнулась с той же проблемой, что и на Востоке. У меня классическое образование, но совершенно отсутствует опыт.
  — Большинство девушек врут о предыдущем опыте, пытаясь в первый раз устроиться на работу, — заметил Мейсон, внимательно наблюдая за посетительницей.
  — Я не вру, мистер Мейсон.
  — Вы говорили перспективным нанимателям правду?
  Она кивнула.
  — И в результате?
  — И в результате со мной не хотели дальше разговаривать. Я пыталась объяснить, что готова учиться в процессе, но мне требуются деньги на проезд в автобусе, на обед, на каждодневные расходы. Вы же понимаете, что девушке, чтобы хорошо выглядеть, приходится тратиться на парикмахерскую, чулки, одежду. Для всего нужны деньги.
  Мейсон кивнул.
  — В конце концов мне удалось получить место официантки у Мэдисона. И я очень рада хоть этому. Пока я не освоила все тонкости. Я не умею получать крупные чаевые у среднего посетителя, но я стараюсь хорошо работать и показываю людям, что я стараюсь. Самое лучшее, конечно, то, что я могу питаться на работе. Фактически до отвала, если пожелаю. И поверьте, мистер Мейсон, первые несколько дней мне именно этого и хотелось. Я в жизни не была так голодна.
  — Мэдисон удовлетворен тем, как вы работаете? — поинтересовался Мейсон.
  — Боже, я не уверена, что он вообще знает, что я живу на этом свете, но метрдотеля я, кажется, устраиваю. У меня ужасное предчувствие, что через какое-то время он начнет со мной заигрывать, и моя работа будет зависеть от вещей, о которых мне даже думать не хочется. Но в настоящий момент все нормально.
  — Это профессиональные неурядицы, с которыми адвокат ничего не может поделать, — сообщил Мейсон с огоньком в глазах. — Так почему же все-таки вы решили ко мне обратиться, мисс Эллис?
  — Это был минутный порыв. Когда вы с мисс Стрит зашли вчера к нам в ресторан, одна из девушек сказала, что вы — известный адвокат. Я… ну, я вас перекупила. Я дала официантке, за столик которой вы сели, семьдесят пять центов, чтобы самой обслужить вас.
  — Что вы планировали?
  — Я сама не знаю, что я планировала, но кто-то накляузничал мистеру Мэдисону, и он стал наблюдать за мной, словно ястреб. Официантки не должны беспокоить клиентов личными проблемами. Я это прекрасно понимаю.
  Мейсон кивнул.
  — Но у вас отличная интуиция, мистер Мейсон. Вы были великолепны. Я просто не представляю, смогу ли когда-нибудь в полной мере отблагодарить вас.
  — Не беспокойтесь. Меня заинтересовало, что стоит за всем этим.
  — За всем этим стоит то, что тетя София насквозь фальшива и жизнь, которую она ведет, полна лжи. Вот это меня страшно беспокоит.
  — Объясните поподробнее, — попросил Мейсон.
  — Она ездит из одного магазина в другой, покупая продукты, продаваемые со скидкой, экономя несколько центов, но дело в том, что ездит она на такси! Водитель ждет ее, пока она делает покупки. По счетчику должна набегать колоссальная сумма.
  В глазах Мейсона внезапно загорелся интерес.
  — Кроме этого, все нормально? — спросил он.
  — Нет, — покачала головой Кит. — У нее в спальне есть шкаф, на верхней полке стоит несколько коробок из-под шляп. Этот шкаф всегда на замке и… Мне очень стыдно, мистер Мейсон.
  — Вы хотите сказать, что ваше любопытство было возбуждено и вам страшно захотелось посмотреть, что же там внутри?
  — После того как я узнала про такси, шкаф не давал мне покоя. Там замок с пружиной. Тетя София всегда держит его закрытым. Я уже говорила вам, что помогаю ей по хозяйству. Несколько дней назад я отправилась убирать к ней в спальню, когда ее не было дома, и увидела, что дверца не заперта.
  — И вы заглянули внутрь?
  — На полке оказалась целая гора коробок из-под шляп, и я подумала: зачем тете Софии такая коллекция головных уборов? Здесь мое женское любопытство пересилило, и я открыла крайнюю коробку, чтобы хоть посмотреть, как выглядят эти шляпы. Коробка оказалась набита деньгами.
  — Какая была сумма?
  — Не знаю — крупная. Пятидесяти— и стодолларовые купюры.
  — А в других коробках?
  — Понятия не имею. Я снова закрыла крышкой ту коробку и ушла из спальни, предварительно закрыв на замок шкаф. Это меня очень беспокоит, мистер Мейсон. В доме, где я живу, хранится целое состояние. А если об этом узнают воры? Две женщины, мужчин нет… А еще меня волнует сама тетя София. Вы знаете, что происходит, если человек начинает таким образом копить деньги? Обычно это означает, что подоходный налог не платится. А если тетя София накопила такую сумму, не уплачивая налогов, то рано или поздно у нее возникнут неприятности.
  — С пожилыми людьми власти обычно обходятся лояльно. Многие старики…
  — Но это к ней не относится! — воскликнула Кит Эллис. — Она совсем не старая. Ей только пятьдесят пять, и для своих лет она прекрасно выглядит. Я дала бы ей сорок с небольшим, однако она одевается по-старушечьи.
  — А каким образом вы узнали про такси?
  — Я отправилась в один из магазинов, потому что, когда она читала о скидках на бекон, я увидела рекламу электробытовых приборов, которая меня заинтересовала. Я вышла из автобуса и уже собиралась отправиться в магазин, когда заметила, как остановилось такси и из него появилась тетя София, явно попросив водителя не уезжать.
  — Что вы сделали?
  — Попыталась встать таким образом, чтобы не попасться на глаза тете. Ее не было минут десять. Потом она вышла из магазина с единственной покупкой — очевидно, фунтом бекона. Она села в такси, и машина отъехала. Такси проследовало недалеко от меня, так что я смогла заметить, что на сиденье лежит еще несколько свертков.
  — Она не вызывает такси к дому и машина не подвозит ее до дверей?
  — Боже, нет. Она садится на автобус и возвращается на автобусе с сумкой, набитой покупками.
  — Это все, что заставило вас обратиться ко мне? — спросил Мейсон.
  — Мне нужен ваш совет, мистер Мейсон. Я не хочу, чтобы тетя София подумала, что я ее бросаю, но я считаю, что мне не следует оставаться в доме при сложившихся обстоятельствах.
  — Почему ваша тетя подумает, что вы ее бросаете, Кит? — решил выяснить Мейсон.
  — Она совсем одна. Мой отец был ее братом, единственным родственником, кроме меня. Больше у нее никого не осталось. Ей пришлось многое испытать в жизни. Мне ее жаль.
  — А что произошло с домом в Палм-Спрингс? — внезапно спросил Мейсон.
  — Там живет Бернис. Она — вдова Джеральда Атвуда и судом была назначена управляющей имуществом усопшего.
  — А Атвуд оставил завещание?
  — Конечно, оставил, — ответила Катерина Эллис, — но оно хранилось в его кабинете в доме в Палм-Спрингс. Бернис нашла его и уничтожила.
  — А другие родственники у Джеральда Атвуда имелись?
  — Нет. У Бернис есть сын от первого брака — Хьюберт Дииринг. Ни детей, ни каких-либо других родственников больше нет, и Бернис намерена все взять себе. Она клянется, что собственность, фактически приобретенная Джеральдом Атвудом на деньги, которые ему дала для инвестирования тетя София, — это общее имущество супругов.
  — А тетя София пыталась оспорить притязания Бернис?
  — Она сидит как мышка, — сказала Кит Эллис, — и мне это совсем не нравится. Она ведет себя так, словно у нее где-то припрятана козырная карта, но она продолжает вести эту серую, скучную игру, считая ее жизнью, в этом ужасном двухэтажном доме с привидениями.
  — С привидениями? — переспросил Мейсон.
  Катерина Эллис опустила глаза.
  — Я не собиралась говорить ничего подобного.
  — Дома с привидениями — мое хобби, — сообщил Мейсон с интересом в глазах. — Если в доме водятся привидения, я хотел бы узнать о них поподробнее. Что вы слышите — стоны, вопли, скрип половиц по ночам или…
  — Шаги по ночам.
  — Какие шаги?
  — Кто-то ходит там, где человек просто не в состоянии передвигаться.
  — Почему нет?
  — Кто-то поднимается и спускается по лестнице, — объяснила Кит Эллис, — уверенно ходит по коридорам там, где нет и лучика света. Затем слышится какой-то шепот, опять шаги и…
  — Может, ваша тетя София кого-то тайно принимает? — высказал предположение Мейсон.
  — Среди ночи и в кромешной тьме? Я украдкой открывала дверь своей комнаты, чтобы убедиться, что дом находится в полной темноте.
  Мейсон подумал с минуту, а потом обратился к посетительнице:
  — Если честно, Катерина, то все это мне не нравится. Вся ситуация, в которой вы оказались. Я считаю, что вам лучше переехать.
  — Когда?
  — Немедленно. Пока это еще возможно.
  — А что я скажу тете Софии? Мне не говорить ей, что я выяснила, что она хранит крупную сумму денег и…
  — Ни в коем случае! — предупредил Мейсон. — Просто сообщите, что решили снять квартиру вместе с другой девушкой вашего возраста.
  — Но для этого потребуется время и больший заработок, чем у меня сейчас. Основная часть дохода официантки — чаевые. И поверьте мне, мистер Мейсон, получить хорошие чаевые у посетителя — искусство.
  — Сейчас речь не об этом, — перебил ее адвокат. — Вы должны немедленно уехать из этого дома.
  — Что вы имеете в виду под словом «немедленно»?
  — В какое время вы заступаете на смену?
  — Сегодня я работаю с половины двенадцатого до половины четвертого, затем отдыхаю до пяти и снова выхожу до девяти вечера.
  — Вы не возвращаетесь домой во время дневного перерыва?
  — Нет. У нас есть комната для отдыха, специально для официанток. Там можно вытянуть ноги, принять душ, расслабиться, вздремнуть на диванчике.
  — Когда вы закончите в девять часов, возвращайтесь домой, пакуйте вещи и перебирайтесь в другое место.
  — Но куда? Я не могу…
  — В мотель. Только не оставайтесь в этом доме. Это опасно. И не только потому, что хранящиеся там деньги могут вызвать у кого-то искушение, а потому, что, если что-то с ними случится, подозрение в первую очередь падет на вас. Совершенно очевидно, что тетя София была с вами неискренней. Вы, конечно, ей чем-то обязаны, но я считаю, что вы уже выполнили свой долг. Во всяком случае, вы в первую очередь должны думать о себе.
  — А может, мне стоить нанять детектива, чтобы следить за тетей Софией, за тем, куда она ездит? Таким образом удастся выяснить…
  Мейсон покачал головой:
  — Детектив обойдется вам в пятьдесят долларов в день плюс все его расходы. Вы не можете себе такого позволить, а также нельзя допустить, чтобы ваша тетя София когда-нибудь узнала, что вы… Нет, немедленно переезжайте! Позвоните ей и сообщите, что решили жить в другом месте и сегодня вечером заберете все свои вещи. Как я понял, личных вещей у вас немного?
  — Очень мало. Я уехала из дома, взяв с собой лишь самое необходимое. Всего два чемодана и сумочка. Я специально не брала ничего лишнего, чтобы не усложнять путешествие. Я договорилась, что грузовое агентство в дальнейшем доставит сюда несколько коробок с дорогими для меня вещами из нашего дома, но к тому времени, как они окажутся здесь, я надеюсь, что смогу платить за их хранение. Я приняла решение, что должна привыкнуть жить на скудный доход и без предметов роскоши.
  — Отправляйтесь в дом тети Софии, как только сможете. Продиктуйте мисс Стрит полное имя и адрес вашей тети. Как только вы где-то устроитесь на ночь, позвоните мне и сообщите, где вы расположились.
  — А где вас искать после закрытия конторы?
  Мейсон подумал с минуту и ответил:
  — Вы можете связаться со мной через Детективное агентство Дрейка. Им руководит Пол Дрейк. Они проводят для меня расследования. Агентство в этом же здании и даже на этом же этаже и…
  — Да, я обратила внимание на вывеску, когда выходила из лифта. Именно тогда у меня появилась мысль, что неплохо было бы выяснить, что кроется за странным поведением тети Софии.
  — Выкиньте эту идею из головы. Вы рассказали мне о том, что вас волнует, — так слушайтесь моего совета. Позвоните тете, сообщите, что думаете переезжать сегодня вечером, а когда вернетесь с работы, собирайте вещи, вызывайте такси и отправляйтесь в мотель. Какой адрес у вашей тети?
  Катерина Эллис достала из кармана визитку и протянула Мейсону.
  — Я специально заказывала их, когда искала работу, — объяснила она.
  Мейсон прочитал адрес.
  — В полумиле или миле от этого дома есть несколько неплохих мотелей. Надо проехать дальше по бульвару. По-моему, мимо них проходит тот же маршрут автобуса — вы же поедете с багажом и к тому же ночью. Не надо долго стоять на улице в ожидании автобуса. Берите такси. Денег хватит?
  — Да.
  — Опишите вашу тетю, — попросил Мейсон.
  — Рост — пять футов три дюйма, пятьдесят пять лет, но на вид можно дать сорок пять, средней полноты, хорошая фигура, стальные серые глаза, каштановые волосы, весит примерно сто восемнадцать фунтов. Симпатичная женщина, если ее приодеть, но одевается по-старушечьи и разговаривает как старушка.
  — Хорошо. Позвоните и дайте мне знать, когда устроитесь, — сказал Мейсон.
  Глава 3
  Как только Катерина Эллис покинула офис, Мейсон вопросительно посмотрел на Деллу Стрит.
  — А теперь, черт побери, — начал он, — мне хотелось бы знать, зачем женщине изучать рекламные объявления в газетах, чтобы выяснить, где можно сэкономить три цента на фунте сливочного масла или пять центов на фунте бекона, а затем отправляться за покупками на такси, причем просить водителя ждать у магазинов, а за это набегает доллара три-четыре в час. Зачем выходить из такси на автобусной остановке и ехать на автобусе до дома?
  — Я этого тоже не понимаю, — призналась Делла Стрит.
  — Для меня вполне очевидно, что эта София Атвуд затеяла какую-то хитрую игру. Позвони, пожалуйста, Полу Дрейку и попроси его зайти.
  — Шеф, — запротестовала Делла Стрит, — ты, я надеюсь, не собираешься…
  — Собираюсь, — перебил ее Мейсон. — Наша клиентка втянута во что-то глубокое и потенциально опасное. Из того, что нам известно, можно сделать вывод, что тетя София пригласила Кит Эллис с единственной целью — сделать из нее козла отпущения. Одним из отрицательных моментов отправления правосудия является то, что, для того чтобы колеса завертелись, требуются деньги. У Катерины Эллис нет средств, чтобы принять необходимые меры для самозащиты. Мы должны ей в этом помочь. У адвоката есть обязанности перед своими клиентами. Я могу позволить себе нанять детектива. Кит Эллис не может.
  — Шеф, ты это уже запланировал, когда попросил ее подробно описать тетю Софию? — спросила Делла Стрит.
  Мейсон улыбнулся в ответ.
  — Нет смысла утаивать что-то от своей секретарши. Да, ты читаешь мои мысли. Попроси Пола зайти.
  Делла Стрит позвонила в Детективное агентство Дрейка, и через несколько минут со стороны двери кабинета Мейсона послышался кодовый стук Пола Дрейка.
  Делла впустила сыщика.
  — Привет, Перри! Привет, красотка! — поздоровался Дрейк. — Как дела? У тебя для меня работа?
  — Да, — кивнул Мейсон. — Требуется кое за кем проследить. Оперативника ни в коем случае не должны заметить. Пусть он лучше потеряет объект, чем попадется на глаза.
  — А за кем надо следить?
  — За некоей Софией Атвуд, — ответил Мейсон. — Вот ее адрес.
  Адвокат протянул Дрейку визитку, оставленную Катериной Эллис.
  — Это что — многоквартирный дом? — спросил Дрейк.
  — Двухэтажный частный особняк, — сообщил Мейсон. — Возможно, очень старый и неухоженный, и земля, на котором он стоит, в пять раз дороже, чем он сам.
  — А у тебя есть описание человека, за которым должен пристроиться «хвост»?
  — Лет пятьдесят пять, на вид гораздо моложе, но одевается как старуха. Хорошая фигура, каштановые волосы, пять футов три дюйма, весит сто восемнадцать фунтов, стальные серые глаза. И еще подсказка. Она выйдет из дома, отправится на автобусную остановку, сядет на автобус — но я не знаю, сколько остановок она на нем проедет, — сойдет, возьмет такси, на нем наведается в несколько магазинов, такси подвезет ее к автобусной остановке, она расплатится, и с покупками влезет в заполненный автобус, проедет сколько-то кварталов, а потом полтора квартала до дома пойдет пешком.
  — Черт побери, — воскликнул Дрейк.
  — Вот именно.
  — А с какой целью она все это делает? — спросил Дрейк.
  — Вот это я и хочу выяснить, — ответил Мейсон.
  — Ты можешь рассказать мне что-нибудь о своем клиенте?
  — В данном случае у меня нет клиента, — сообщил Мейсон. — Я просто удовлетворяю свое любопытство, и мне бы очень не хотелось получить от тебя огромный счет с немыслимыми расходами. С другой стороны, мне требуется, чтобы слежка была проведена компетентно и объект не догадался, что за ним наблюдают.
  — Ладно, — улыбнулся Дрейк. — Ты обратился точно по адресу. Ты считаешь, что сегодня она тоже отправится за приключениями?
  — Ты пролетишь с оплатой, если она останется дома.
  — Как я понял, ты хочешь, чтобы я действовал немедленно?
  — С этой минуты, — ответил Мейсон.
  — Хорошо. У меня есть отличный парень, которого я отправлю на это задание. Он будет на месте через четверть часа.
  Глава 4
  Кодовый стук Пола Дрейка в дверь кабинета Мейсона послышался после пяти часов вечера.
  Делла Стрит открыла ему.
  — Привет, Пол, — поздоровался Мейсон. — Мы уже собирались закрывать контору. День выдался тяжелый.
  — Я надеялся поймать вас, пока вы еще не ушли. Я выяснил кое-что, ставящее меня в тупик.
  — Рассказывай, — попросил Мейсон.
  — Это задание с Софией Атвуд. Мой парень столкнулся со странными вещами. Он недавно позвонил с отчетом, и я подумал, что мне лучше зайти и доложить тебе ситуацию.
  — А откуда он звонил? — поинтересовался Мейсон.
  — Из машины. У нас несколько автомобилей оснащены телефонами, и этот оперативник был на одном из таких. Он припарковался недалеко от интересующего тебя двухэтажного домика.
  — Итак?
  — Как ты думаешь, на что живет тетя?
  — Ты хочешь сказать, что она работает?
  — Работает, — подтвердил Дрейк.
  — И чем занимается?
  — Торгует карандашами.
  — Карандашами?
  — Да. Имеет транспортное средство, спецодежду, темные очки, запас карандашей и место перед зданием, занимаемым компанией «Джиллко» на улице Алварено.
  — И каждый день там бывает? — поинтересовался Мейсон.
  — Периодически.
  — А в «Джиллко» не возражают?
  — Очевидно, нет. Один из крупных акционеров компании велел ее не беспокоить.
  — А по скольку часов в день она там торгует?
  — Всю информацию пока раздобыть не удалось, — ответил Дрейк. — Моему парню не хотелось задавать слишком много вопросов, но он выяснил, что иногда она проводит там целый день, а в другие разы появляется всего лишь на час или два.
  — Как она приезжает и уезжает?
  — На такси.
  — А ни у кого не возникает вопросов, что женщина, продающая на улице карандаши, имеет деньги на такси?
  — Это всегда одна и та же машина, — сообщил Дрейк. — Говорят, что у нее какая-то договоренность с водителем: она расплачивается с ним раз в месяц, а он возит ее, куда ей требуется.
  — Ты проверил, как она делает покупки в продовольственных магазинах, Пол?
  — Да, переезжает из одного в другой и выбирает то, на что предоставляется скидка. Очевидно, здесь не всегда одно и то же такси, по крайней мере, не та машина, на которой она появляется возле компании «Джиллко».
  — А чем занимается «Джиллко»?
  — Электроника, технические новинки, современные научные разработки. Есть свое собственное производство. Компания также выступает как представитель одной из японских фирм. Они…
  Внезапно зазвонил телефон.
  Делла Стрит вопросительно посмотрела на Мейсона.
  Адвокат пожал плечами.
  — Ладно, Делла, — вздохнул он. — Ответь на этот последний звонок.
  Оператор уже ушла домой, и аппарат, стоявший на столе Деллы Стрит, был прямо подсоединен к коммутатору.
  — Контора Перри Мейсона… Да, это мисс Стрит… Кто? Что случилось?.. О, понятно. Секундочку, я посмотрю, сумею ли его поймать. Он уже собрался уходить. — Делла закрыла рукой микрофон и обратилась к Мейсону: — Твоя клиентка, Кит Эллис. У нее серьезные проблемы. Она хочет узнать, можешь ли ты немедленно с ней встретиться.
  Мейсон помедлил секунду, переглянулся с Полом Дрейком и сказал:
  — Хорошо, Делла, я переговорю с ней.
  Адвокат поднял трубку у себя на столе.
  — Мистер Мейсон! — воскликнула Кит Эллис на другом конце провода. — Я знаю, что это ужасно с моей стороны, но здесь дело жизни и смерти. Вы можете сюда подъехать?
  — Куда? — спросил адвокат.
  — Где я живу — в дом тети Софии. У вас есть адрес.
  — Что произошло?
  — Меня обвиняют в краже.
  — Кто? Ваша тетя?
  — Не совсем. Один умник, заявляющий, что он «друг семьи». Его зовут Стюарт Баксли. Этот напыщенный и полный самомнения…
  — Не говорите так, — предупредил Мейсон, прищурив глаза.
  — В общем, Баксли настаивает, чтобы тетя София вызвала полицию и меня взяли под стражу. Здесь также находится детектив и…
  — Вы сказали что-нибудь? — перебил Мейсон.
  — Что вы имеете в виду? Я заявила, что они сошли с ума. Я…
  — Вы сказали что-нибудь о том, что сегодня утром говорили мне?
  — Пока нет.
  — Молчите, — приказал Мейсон. — Повторяйте, что вы ничего не брали. Помимо этого — ни слова о чем бы то ни было. Не отвечайте ни на какие вопросы. Просто поставьте их в известность, что ваш адвокат едет к вам и говорить будет он. Вы поняли?
  — Да.
  — Как я догадываюсь, у вашей тети пропали деньги?
  — Очевидно.
  — Те, спрятанные в шкафу?
  — Долго объяснять.
  — Ладно, держите язык за зубами. Не отвечайте ни на какие вопросы. Утверждайте, что не виновны ни в каком преступлении, и отсылайте всех ко мне. Когда я появлюсь, в точности выполняйте мои указания.
  Мейсон положил трубку и повернулся к Делле Стрит:
  — Поехали, Делла.
  Адвокат бросился к двери, открыл ее и через плечо обратился к Полу Дрейку:
  — Оставайся на работе, Пол. Я позвоню узнать, нет ли каких новостей. «Хвост» отменяется. Его присутствие перед домом может привлечь ненужное внимание. Делла, вперед!
  Секретарша схватила свою сумочку, сняла с крючка пальто. Мейсон помог ей одеться, и они побежали по коридору. Она пыталась не отставать от адвоката, и ее каблучки выстукивали быстрый ритм. За ними на расстоянии спокойным шагом следовал Пол Дрейк.
  — Боже, шеф, — воскликнула Делла, когда Мейсон нажал на кнопку вызова лифта, — если тетя София потеряла все деньги из коробок… Это же, наверное, целое состояние. А что мы, вообще-то, знаем о нашей клиентке?
  — Во-первых, мы не знаем, что в коробках, — ответил Мейсон. — Мы можем только…
  Мейсон замолчал, когда лифт остановился на их этаже и открылись двери. Мейсон пропустил Деллу Стрит вперед и жестом показал ей, что сейчас следует молчать.
  Они оказались на стоянке, Мейсон завел машину и, набирая скорость, умело вписался в поток движения. Он ускорялся, где только мог, пока не добрался до двухэтажного дома на возвышенности, на которую выходила дорога, огибающая каньон.
  Адвокат припарковал машину и помог выйти Делле Стрит. Они вместе взбежали по ступенькам на крыльцо.
  Мейсон позвонил, и практически сразу же дверь открыл широкоплечий мужчина лет сорока пяти. У него был воинственный вид.
  — Вы сюда не войдете, — резким тоном заявил он.
  — Разрешите мне представиться, — спокойно ответил Мейсон. — Я — Перри Мейсон, адвокат. Я выступаю от имени Катерины Эллис, которая, насколько мне известно, находится в доме. Это мисс Стрит, моя секретарша. Я хочу увидеть свою клиентку.
  — Вы сюда не войдете! — повторил мужчина.
  — Кто это сказал?
  — Я, — объявил чей-то голос.
  Широкоплечий мужчина отступил в сторону. Появился еще один человек, который был явно раздражен и, казалось, пытался взять все в свои руки. Он загородил дорогу вновь прибывшим.
  — Я — Стюарт Баксли, — представился второй мужчина. — Друг семьи. София стала жертвой гнусного, подлого преступления, совершенного Катериной Эллис. Я намерен проследить, чтобы мисс Эллис заплатила за свое злодеяние. Если вы хотите переговорить со своей клиенткой, то можете сделать это после того, как она окажется в полицейском участке.
  — Вы уже сообщили в полицию? — поинтересовался Мейсон.
  — Собираемся.
  — Вы — полицейский?
  — Конечно нет. Я уже сказал вам, кто я.
  — Выходите, Катерина! — крикнул Мейсон, повысив голос. — Вы отправляетесь отсюда вместе со мной.
  — Она с вами никуда не уйдет, — ответил Баксли.
  — Вы намерены удержать ее?
  — Да.
  — Силой?
  — Если потребуется. Вот этот господин, мистер Леверинг Джордан, сыщик из агентства «Моффатт и Джордан, детективы». Он проводит расследование. Когда он его закончит, мы проведем официальный арест — или гражданский, или вызовем полицию.
  — Я не собираюсь силой прокладывать себе путь в ваш дом или в дом Софии Атвуд, но я все равно переговорю со своей клиенткой.
  Мейсон услышал быстрые шаги, потом прозвучал голос Катерины Эллис:
  — Я здесь, мистер Мейсон.
  Стюарт Баксли повернулся и направился к девушке.
  — Если вы только пальцем тронете мою клиентку, — предупредил Мейсон, — то я вам шею сверну, Баксли! Выходите, Катерина. Вы уезжаете с нами.
  — Вы не имеете права! — закричал Баксли.
  — Не волнуйтесь, мистер Баксли, — сказал Леверинг Джордан. — Мистер Мейсон — известный адвокат.
  — Но он не посмеет свернуть ничьей шеи! — заорал Баксли.
  — Я могу попытаться, — улыбнулся Мейсон.
  — Нас двое, — повернулся Баксли к Джордану. — И вы крепкий парень.
  — Здесь замешаны юридические аспекты, — возразил Джордан.
  — Пойдемте, Катерина, — обратился Мейсон к своей клиентке. — Если кто-то попробует вас остановить, вырывайтесь, а я приду к вам на помощь. Давайте утрясем юридические формальности, господа. Кто-то собирается производить гражданский арест?
  — Я арестую ее, — ответил Баксли.
  — Лучше не стоит, — предупредил Джордан.
  — Прекрасно, — сказал Мейсон. — Вы — гражданин. Вы арестовали Катерину Эллис. Она — моя клиентка. Теперь вашей обязанностью является доставить ее до ближайшего и наиболее доступного судьи. Я составлю вам компанию. Пойдемте, Катерина.
  — Минуточку! Минуточку! — закричал Джордан. — Нам требуется провести небольшое расследование. А мисс Эллис отказалась нам помочь.
  — Каким образом? — спросил Мейсон.
  — Она не дает снять отпечатки пальцев. Я обратил ее внимание на то, что мы все равно их получим, как только она окажется в полицейском участке.
  — Пойдемте, Катерина, — повернулся к ней Мейсон. — Чего вы ждете?
  Баксли сделал движение, словно пытаясь загородить ей дорогу, но Катерина Эллис увернулась, проскочила мимо него и бросилась к двери.
  Джордан не предпринимал попыток остановить ее.
  — Черт побери, Джордан! — взорвался Баксли. — Хватайте ее! Держите!
  Мейсон обнял Катерину за талию, девушка встала между ним и Деллой Стрит. Адвокат снова повернулся к Баксли и Джордану.
  — Теперь мисс Эллис находится под моей защитой, — заявил Мейсон.
  Баксли целенаправленно двинулся к двери.
  — Вы не увезете ее отсюда! — крикнул он.
  — Хотите поспорить? — спросил Мейсон.
  — Джордан, сделайте что-нибудь! Черт подери, сделайте хоть что-нибудь! — взмолился Баксли.
  — Мистер Джордан считает, что удача в настоящий момент не на его стороне, — заметил Мейсон.
  Джордан сделал шаг назад и что-то прошептал Баксли.
  — Пойдемте, Кит, — повернулся Мейсон к своей клиентке.
  Адвокат проводил Деллу Стрит и Катерину Эллис до своей машины.
  — Я не могу уехать отсюда, мистер Мейсон, — сказала Катерина. — У меня с собой ничего нет — даже зубной щетки. Я…
  — Вы уезжаете, — заявил Мейсон. — На кон поставлены гораздо более важные вещи, чем зубная щетка. Я вижу, что сумочка у вас при себе.
  — Да, я не выпускала ее из рук на протяжении всей схватки.
  — И что это была за схватка?
  — Словесная.
  — Что вы сказали?
  — Ничего, кроме того, что вы мне велели. Я утверждала, что не брала никаких денег и буду отвечать на вопросы только в присутствии своего адвоката, потому что не виновна ни в каком преступлении и считаю, что они не имеют права допрашивать меня. Я повторяла все это снова и снова.
  — Молодчина! — похвалил Мейсон.
  — Она трясется, как лист на ветру, — заметила Делла Стрит, обнимавшая Катерину Эллис за плечи.
  — Знаю, — кивнул Мейсон. — Сейчас мы направимся туда, где сможем поговорить.
  — Куда? — поинтересовалась Катерина. — В ваш офис?
  — Это слишком далеко. К первому приличному отелю. Вы там разместитесь, а мы займемся тем, что доставим ваши вещи. Вы работаете сегодня вечером, Кит?
  — Нет. Я сказала мистеру Мэдисону, что переезжаю, и он дал мне выходной, чтобы обустроиться.
  — Ладно, давайте искать отель, — решил Мейсон. — Мне кажется, что на главном бульваре расположено несколько приличных.
  Мейсон помог Делле Стрит и Катерине Эллис сесть в машину и обратился к своей клиентке, которая расположилась на переднем сиденье:
  — По дороге я буду давать вам указания. Слушайте внимательно и запоминайте.
  Мейсон закрыл дверцу справа, обошел автомобиль, занял место за рулем, завел мотор, и они тронулись.
  — Не исключено, Катерина, — начал адвокат, — что у нас практически не осталось времени, чтобы подробно все обсудить, потому что они могли позвонить в полицию, и нас сейчас остановит патрульная машина. Любые заявления, сделанные мне, как вашему адвокату, или мисс Стрит, или в присутствии мисс Стрит, моего секретаря, являются конфиденциальными. Я просил вас не делать никаких заявлений в присутствии других лиц, потому что мы трое знаем, что вы виновны в совершении действий, которые не должны были совершать. Ваше любопытство пересилило. Вы заглянули в шкаф, чего не имели права делать. В ту секунду, когда вы дотронулись до коробки из-под шляпы, вы стали уязвимы. Что заявляет ваша тетя? Сколько денег пропало?
  — Сто долларов.
  — Что? — в удивлении переспросил Мейсон.
  — Сто долларов, — повторила Кит Эллис.
  — Из коробки, которая была буквально набита деньгами?
  — Мистер Мейсон, происходит что-то странное. В коробке их больше нет. Она пуста.
  — А что с другими коробками, которые тоже находились на полке?
  — Ни одной не осталось.
  — И, когда у нее, возможно, украли несколько сотен тысяч долларов, ваша тетя заявляет, что пропало только сто?
  — Да.
  — Черт побери! — пробормотал Мейсон себе под нос.
  — Сегодня во второй половине дня к ней зашел Стюарт Баксли. Она пригласила его поужинать. И меня тоже. У меня создалось впечатление, что она пытается взять на себя роль Купидона. Она отправилась к себе в комнату и оставила нас минут на десять-пятнадцать. Затем внезапно она закричала, что ее обокрали. Баксли бросился наверх, чтобы посмотреть, что случилось. Я последовала за ним. Она стояла у открытой дверцы шкафа, показывала на пустую полку и повторяла: «Меня обокрали». В конце концов Стюарт ее успокоил, и… вы можете догадаться, в каком я была состоянии. Я запаниковала.
  Мейсон притормозил и повернулся к Кит Эллис.
  — Продолжайте, — попросил он.
  — Стюарт поинтересовался, сколько денег пропало, и она сразу же ответила, что сто долларов. Она сегодня утром положила сотню в коробку из-под шляпы, а теперь эта коробка пуста.
  — А о других коробках она что-нибудь говорила?
  — Ничего.
  — Что ответил Баксли?
  — О, этот Баксли! — взорвалась Катерина Эллис. — Очевидно, он невзлюбил меня с тех пор, как я появилась здесь. Конечно, именно он первым намекнул, что я находилась дома и у меня была возможность залезть в шкаф и взять деньги.
  — А сколько времени вы находились дома?
  — Меня отпустили с работы на вторую половину дня. Большую часть этого времени я делала покупки, а затем вернулась домой и стала собирать вещи. Когда пришла тетя София, она пригласила меня поужинать. Я согласилась.
  — Что произошло потом?
  — Затем тетя София сообщила мне, что Стюарт Баксли придет к нам на ужин.
  — Вы раньше с ним встречались?
  — Да, мельком.
  — Что вы о нем знаете?
  — Практически ничего.
  — Он утверждает, что он — друг семьи.
  — Он не может быть другом семьи, потому что семьи, как таковой, нет. Теперь нет — после того как мои родители погибли в автокатастрофе. И я не думаю, что они были с ним знакомы. Мой отец никогда не писал писем, и, в общем, тетя София — это для нас было просто имя. Я обычно писала тете Софии письма где-то раз в две недели — коротенькие записки с информацией о том, чем я занимаюсь, потому что мне не хотелось, чтобы она чувствовала себя одинокой. Она мне всегда отвечала и часто добавляла в конце, что очень ценит, что я ее не забываю, и что для нее много значат эти весточки. Она сообщала о незначительных вещах: например, о музыке, которую слушала по радио и которая произвела на нее впечатление. На самом деле она практически ничего не писала о себе, и я абсолютно уверена, что она никогда не упоминала Стюарта Баксли.
  — Вы долго с ним общались? — спросил Мейсон.
  — Нет. Поговорили минут десять-пятнадцать, пока тетя София находилась наверху. Я подумала, что он скрытен.
  — Он сказал вам, чем занимается?
  — Инвестированием или еще чем-то, связанным с финансами. Я решила, что он старается не дать мне никакой конкретной информации о том, что делает.
  — Вы не спрашивали его, как давно он знаком с вашей тетей Софией?
  — Нет. Я не задавала ему личных вопросов. Мы, в общем-то, говорили ни о чем, просто старались заполнить паузу, пока не вернется тетя София. Он поинтересовался, нравится ли мне здесь, сказал, что слышал, что я устроилась на работу. Я это подтвердила. Он захотел узнать почему. Я ответила, что мне нужны средства к существованию. Казалось, что он переваривает эту информацию как нечто очень важное. Не могу объяснить почему.
  — Я думаю, что нам придется поподробнее узнать, кто такой этот Стюарт Баксли, — заметил Мейсон. — Не исключено, что он шантажист или доносчик.
  — Что вы имеете в виду?
  — Он мог каким-то образом узнать, что ваша тетя создает образ нищенки, но на самом деле имеет скрытые ресурсы. Ведь женщина, разъезжающая по магазинам на такси, которое ждет ее перед выходом, пока она покупает товары со скидкой, представляет собой довольно заманчивую цель для лиц, пытающихся обогатиться на подобных вещах. Вы, наверное, знаете, что есть люди, представляющие определенного рода информацию в налоговые органы. Если в результате полученных от таких лиц сведений раскрывается мошенничество или обман, то этим лицам выплачивается премия.
  — Он создает впечатление именно такого типа, — сказала Кит Эллис. — Кажется, что он все делает украдкой, отметает личные вопросы, переводит разговор на другую тему. Он спросил, нравится ли мне, как готовит тетя София. Я ответила, что она прекрасный кулинар, но с тех пор как я устроилась на работу, я не ем дома. Я думаю, что он пытался выяснить, что она обычно подает на стол. Я поняла, что он уже один раз ужинал у нее.
  — Вы в курсе, планировала ли тетя София приготовить на ужин что-нибудь особенное?
  — Не представляю даже. Она вернулась на автобусе с сумками. Она определенно ездила по магазинам, но я не знаю, что именно она купила.
  — Из чего обычно состоит ужин?
  — Всего очень-очень мало. Например, три сосиски. Она их варила и давала мне две, потому что я еще расту, и мне требуется хорошо питаться. Сама ела одну. Затем хлеб с маслом и какие-нибудь консервированные овощи. И это все. Пока я не устроилась на работу, в жизни не бывала так голодна, как в некоторые из ночей, проведенных в том доме.
  — Хорошо, а теперь скажите мне, что произошло после того, как ваша тетя выяснила, что ее обокрали, и объявила об этом?
  — Тогда Баксли начал уговаривать ее вызвать полицию. Она ответила, что не хочет, чтобы полиция совала нос в ее дела. Баксли сказал, что знает одного частного детектива, который умеет снимать отпечатки пальцев с коробок.
  — Коробки все исчезли? — уточнил Мейсон.
  — Кроме одной. Она пустая стояла на полу.
  — И что случилось потом?
  — Стюарт позвонил в детективное агентство. Я услышала, что оно называется «Моффатт и Джордан». Я пыталась дозвониться вам, но у вас было занято. Затем все начало происходить очень быстро. Приехал Джордан. Он вел себя очень грубо и ругался. Он потребовал мои отпечатки пальцев, а я не позволила ему их снять. Я заявила ему, что свяжусь с вами. Тогда они сказали, что сообщат в полицию, я ответила, что пусть сообщают, затем дозвонилась до вас и… ну, остальное вы сами знаете.
  Мейсон выехал на бульвар, он вел машину медленно и осторожно. Увидев отель «Волверин», адвокат завернул к нему. Катерина Эллис расписалась в книге учета постояльцев, Мейсон представился администратору и заявил:
  — Мисс Эллис — моя клиентка. Это мой секретарь, мисс Стрит. Какое-то время мы останемся вместе с мисс Эллис.
  — Все в порядке, — заверил его тот. — Я узнал вас, как только вы вошли, мистер Мейсон. Всегда рад помочь вам.
  — Спасибо, — поблагодарил адвокат.
  Они отправились в отведенный Катерине Эллис номер.
  — У меня есть для вас новости, Катерина, — заговорил Мейсон. — Я выяснил кое-что о вашей тете, однако я считаю, что вам лучше этого не слышать — по крайней мере до поры до времени. Я думаю, что у нас появится дополнительная информация. Рано или поздно к делу подключится полиция и вас станут допрашивать. Я не хочу, чтобы вы лгали, поэтому вам лучше не знать каких-то вещей. Нашим уязвимым местом является то, что вы обнаружили эту коробку из-под шляпы, полную денег. Как только вы признаетесь в этом полиции или кому-то еще, они сразу же придут к заключению, что вы украли у вашей тети крупную сумму денег, что ваша тетя припрятала эти деньги и боится признаться, сколько там было на самом деле, и поэтому заявляет, что пропало только сто долларов. Полиция не сможет ничего доказать. Они в состоянии только выдвигать предположения. Они выберут вас в качестве козла отпущения и закроют дело. Они не станут дальше проводить расследование, потому что посчитают вопрос решенным. Поэтому я не хочу, чтобы вы кому-либо говорили о том, что нашли в шкафу, но я также не хочу, чтобы вы лгали об этом. Вы оказываетесь в неприятном положении. Вы должны настаивать, что будете делать заявления только через меня и в моем присутствии. Конечно, это выглядит подозрительным, поэтому я предлагаю добавить следующее, чтобы все звучало логично. Вы — очень чувствительная молодая женщина. Вы происходите из культурной семьи. Вам незнакомы темные стороны жизни. Стюарт Баксли и это детективное агентство обвинили вас в воровстве. Вы собираетесь предъявить иск к ним обоим в связи с дискредитацией личности. От подачи иска в настоящий момент, так же как и от каких-либо заявлений, вас удерживает только одно: вы еще не решили, будете включать тетю Софию в ответчики или нет. Пока вы со своим адвокатом не достигли соглашения по этому вопросу, адвокат дал вам указания не делать никаких заявлений.
  Она кивнула.
  — Как вы считаете, вы справитесь? — спросил Мейсон.
  — Конечно. Я же не полная дура, мистер Мейсон. Я же все-таки получила определенное образование. Я просто скажу, что все дело передано вам в руки, что вы собираетесь подать иск, что в связи с этим иском возникают кое-какие технические проблемы, и мы еще не решили, будем ли подавать его в отношении моей тети или нет. Вы велели мне не делать никаких заявлений кому бы то ни было.
  — Молодчина! — похвалил Мейсон.
  Мейсон подошел к столу, нашел несколько листов бумаги и повернулся к Катерине Эллис.
  — А теперь напишите письмо Софии Атвуд. Поставьте ее в известность о том, что я ваш адвокат. Вы уехали, потому что в ваш адрес прозвучали угрозы. С вами можно связаться через меня. Вы уполномочиваете Деллу Стрит отправиться в вашу комнату, упаковать одежду и доставить вам. Если она не сможет унести все за одно посещение, то она вернется позднее, но вам сегодня же требуется кое-что из ваших вещей.
  — Боже, они же вышвырнут вас вон! — воскликнула Катерина Эллис. — Они не позволят….
  — Меня никто не вышвырнет, — ответил Мейсон. — Они могут попытаться не дать нам войти, но я так не думаю.
  Катерина Эллис с минуту поколебалась, а затем стала что-то писать. Закончив, она протянула листок Перри Мейсону.
  — Пойдет? — спросила девушка.
  Мейсон внимательно прочитал написанное и кивнул.
  — Поставьте число, — велел он.
  Она выполнила его указание.
  — Вы ужинали? — поинтересовался адвокат.
  — Нет.
  Мейсон вручил ей двадцатидолларовую купюру.
  — Вам потребуются деньги на расходы. В отеле есть ресторан. Сходите перекусите.
  — Я не могу есть, мистер Мейсон. Я слишком расстроена. У меня в горло ничего не полезет.
  — Это нормальная реакция, — успокоил ее Мейсон. — Не волнуйтесь. Вытянитесь на кровати, отдохните, приведите в порядок нервы. Мы с Деллой вернемся примерно через час.
  Адвокат встал, кивнул Делле Стрит. Они вышли.
  Из первой же телефонной будки Мейсон позвонил Полу Дрейку.
  — События в доме Софии Атвуд получили дальнейшее развитие, — сказал адвокат. — Мою клиентку Катерину Эллис обвиняют в краже денег из шляпной коробки, которая находилась в шкафу в одной из комнат наверху. Мне требуется кое-какая информация.
  — Я слушаю.
  — Ты когда-нибудь слышал об агентстве «Моффатт и Джордан, детективы»?
  — Неплохая сыскная контора, пользующаяся хорошей репутацией, — сообщил Дрейк. — Уровень услуг выше среднего.
  — Джордан достаточно компетентен, чтобы снять отпечатки пальцев с коробки, Пол?
  — Сомневаюсь. С бумаги отпечатки пальцев просто так не снимешь — нужны йодистые пары, да и в этом случае тебе должна сопутствовать удача. К тому же требуются лабораторные условия.
  — У меня для тебя есть новость, Пол. В компании «Макдонелл Ассошиэйтс» из Коринга, штат Нью-Йорк, разработали новую технологию. Черная магнитная пыль наносится на поверхность тонким слоем таким образом, что фактически поверхности касается только пыль и ничего больше. Затем пыль удаляется при помощи магнита. Процесс требует определенного мастерства. В результате остаются различимые отпечатки пальцев — на картоне, коробках, бумаге, даже на салфетках.
  — Черт побери! — воскликнул Дрейк. — Это для меня новость. Но я абсолютно уверен, что Джордан не знает, как применить подобный метод.
  — Он пытался снять ее отпечатки пальцев.
  — Обычная тактика — возможно, хотел сломать ее и заставить признаться, — предположил Дрейк. — Основной недостаток Джордана — он всегда действует неуклюже. Он частенько работает телохранителем и имеет склонность временами проявлять грубость.
  — Ладно, мне требовалось выяснить основные моменты. Возможно, я подам иск в связи с дискредитацией личности и попытаюсь получить с их агентства тысяч сто.
  — Меня это не волнует, — ответил Дрейк. — Ты хочешь, чтобы я еще что-нибудь разузнал о Софии Атвуд?
  — Не сейчас. Отзывай своего парня, где бы он ни находился, пусть отправляется домой. А мне можешь представить счет.
  — Хорошо, — сказал Дрейк и повесил трубку.
  Мейсон вернулся к машине, где его ждала Делла Стрит.
  Глава 5
  Дверь открыл Стюарт Баксли.
  Не веря своим глазам, он уставился на Мейсона и Деллу Стрит.
  — Вы? Вернулись? — воскликнул он.
  — Мы, — усмехнулся адвокат, — собственной персоной. Мы хотели бы встретиться с Софией Атвуд.
  — В настоящее время София Атвуд никого не принимает.
  — Вы действуете от своего имени? — решил выяснить Мейсон.
  — Она никого не принимает, — повторил Баксли.
  — Значит, она не сказала вам, что не желает никого видеть?
  — Конечно, сказала.
  — То есть вы поддерживаете с ней связь?
  — Да, я поддерживаю с ней связь.
  — Делла Стрит, моя секретарша, получила указания от Катерины Эллис забрать определенные вещи из ее комнаты.
  — Она не может войти в дом, — заявил Баксли.
  — Мне хотелось бы, чтобы отказ прозвучал из уст лично миссис Атвуд. Я не признаю за вами никаких полномочий.
  — Только попытайтесь войти, и вы узнаете, какие у меня полномочия, — пригрозил Баксли.
  — Насколько я понял, вы намерены применить силу, чтобы не дать мисс Стрит взять эти вещи?
  — Да, я применю силу, — воинственно сказал Баксли.
  Джордан, частный детектив, которого привлек звук голосов, вышел вперед и обратился к Баксли:
  — Можно вас на минуточку, мистер Баксли?
  — Сейчас подойду.
  — Моей клиентке досаждали и унижали ее, — продолжал Мейсон. — Ее ложно обвинили в совершении преступления. Ее вынудили покинуть дом, где она живет, не взяв с собой ничего из личных вещей. Она хочет получить свою одежду. Если мне не позволят забрать одежду мисс Эллис, то я буду рассматривать это как увеличение причиненного вреда, и сумма, которую мы потребуем за возмещение ущерба, будет увеличена. Если же мне все-таки позволят забрать все, что требуется, я смогу учесть это обстоятельство и уменьшить сумму взыскиваемых убытков. Я считаю, что миссис Атвуд следует поставить в известность.
  — Секундочку, секундочку! — быстро заговорил Джордан. — Подождите!
  Он взял Баксли под руку и отвел его на такое расстояние, с которого Мейсону было не слышно, о чем они беседуют. Две или три минуты они шепотом совещались. Затем разозленный Баксли ушел, а Джордан направился к двери.
  — Вы, мистер Мейсон и мисс Стрит, можете заходить, — объявил Джордан. — Подождите, пожалуйста, в библиотеке, а я провожу мисс Стрит до комнаты Катерины Эллис. Пусть она берет, что хочет, конечно, при условии, что ей должным образом предоставлены соответствующие полномочия. Мы, естественно, снимаем с себя ответственность в отношении вещей, которые вы возьмете с собой.
  — Справедливо, — согласился Мейсон. — Вот письмо, дающее полномочия.
  Джордан изучал его несколько минут, потом опустил себе в карман.
  — Оно адресовано миссис Софии Атвуд, — заметил Мейсон.
  — Мы ее представляем, — ответил Джордан. — Проходите.
  — Насколько я понимаю, ваша готовность позволить мисс Стрит забрать вещи мисс Эллис означает, что вы уже обыскали комнату Катерины Эллис, — заметил Мейсон.
  Детектив улыбнулся в ответ:
  — Вы имеете право приходить к любым заключениям.
  Они вошли в дом. Мейсон сел в кресло в библиотеке. Джордан повел Деллу Стрит по скрипучей старой лестнице наверх. Баксли находился где-то в другой части дома.
  Через несколько минут на лестнице послышались легкие шаги, и в комнату вошла привлекательная женщина. Мейсон встал в качестве приветствия.
  — Вы — мистер Мейсон? — спросила она.
  Адвокат поклонился.
  — Я — София Атвуд.
  — Рад познакомиться с вами. Однако, поскольку мы представляем противоположные интересы и я — адвокат, я предпочел бы, чтобы ваш адвокат тоже присутствовал, когда я…
  — О, чушь! — воскликнула она. — Присаживайтесь, мистер Мейсон. Я хочу переговорить с вами.
  — Я нахожусь здесь как адвокат Катерины Эллис, — заявил Мейсон.
  — Я знаю, знаю. Вы готовы подать иск и требовать возмещения морального ущерба. Только не пытайтесь заставить меня отвечать за то, что сказал Стюарт Баксли.
  — Он вас не представляет? — уточнил Мейсон. — Он не выступает вашим агентом в этом деле?
  — Он пытается. Он дает мне советы, говорит, что делать, а что не делать, но я все равно собираюсь делать то, что хочу сама, а не то, что хочет от меня кто-то другой.
  — Вы в самом деле считаете, что Катерина Эллис украла у вас деньги?
  — Вы задали мне наводящий вопрос, как говорят юристы, — улыбнулась она. — Я не намерена отвечать прямо сейчас. По крайней мере, то, что я считаю, роли не играет.
  — Все, конечно, упирается в доказательства, — заметил Мейсон. — И у каждого гражданина есть конституционные права, особенно в связи с обвинением в совершении преступления.
  — Хорошо, я кое-что скажу вам, — заговорила она. — Я уже давно живу одна и, наверное, поэтому стала несколько подозрительна к людям и немного скрытна. В коробке из-под шляпы, которая стояла на полке в шкафу, у меня хранилось сто долларов. Я держала шкаф закрытым. Кто-то в него забрался и взял эти сто долларов из коробки. Вначале я обвинила Стюарта Баксли. Он, конечно, выразил негодование и первым обратил мое внимание на то, что если дело касается кражи, то больше возможностей совершить ее было у Катерины.
  — Другими словами, именно он сфокусировал подозрение на Катерине и выдвинул обвинение? — сделал вывод Мейсон.
  — Вы снова задаете наводящий вопрос, мистер Мейсон. Я не уверена, что должна обсуждать это, но я определенно хочу получить назад свои сто долларов. Для женщины в моем положении сто долларов — очень большая сумма.
  Ее пронизывающие серые глаза смотрели на адвоката сквозь очки в стальной оправе.
  — Очень большая сумма, — повторила она.
  — Это было ровно сто долларов? — уточнил Мейсон.
  — Да.
  — Вы копили их в течение какого-то времени?
  — Я не собираюсь обсуждать с вами свое финансовое положение, но все-таки скажу, что да, я копила их в течение некоторого времени. Я кладу деньги на счет в банке — по пять долларов. У меня там двести пятьдесят долларов. Я решила позволить себе сделать несколько покупок. Мне нужна кое-какая одежда. Я получила в банке новенькую, хрустящую стодолларовую купюру. Я не хотела носить в кошельке такую сумму наличными, поэтому спрятала их в месте, которое считала безопасным, — в коробке из-под шляпы в шкафу.
  — А когда вы заглянули туда сегодня вечером, денег там не оказалось?
  — Вот именно. А коробка была сброшена… Теперь, насколько я понимаю, этот детектив, которого пригласил Стюарт Баксли, собирается снять с нее отпечатки пальцев. По крайней мере попытаться.
  — А сколько человек прикасались к коробке? — поинтересовался Мейсон.
  — Я прикасалась.
  — А когда вы обратили внимание Баксли на то, что деньги украли, он тоже до нее дотрагивался?
  — Да, взял в руки и пытался найти какой-то ключ к разгадке тайны.
  — А детектив, мистер Джордан?
  — Нет. У мистера Джордана были с собой щипцы, и он брал коробку ими.
  — Таким образом, на коробке остались отпечатки пальцев Стюарта Баксли, — сделал вывод Мейсон.
  — Да, — подтвердила София Атвуд.
  — Значит, если на ней обнаружат отпечатки пальцев Катерины Эллис, вы снимете со счета тот факт, что на ней имеются и отпечатки пальцев Баксли?
  — Да, конечно. Его отпечатки находятся там по праву — он же поднимал ее в моем присутствии. А Катерине нечего было делать в моем шкафу.
  — А если бы Катерина вместо Баксли отправилась с вами наверх и брала коробку в руки после пропажи, а потом обнаружилось, что на ней остались отпечатки пальцев Баксли, то вы посчитали бы, что деньги украл Баксли? — спросил Мейсон.
  София Атвуд с минуту неотрывно смотрела на адвоката пронизывающим взглядом серых глаз, затем засмеялась и заявила:
  — Вы, адвокаты, страшно любите запутывать людей. Я просто хотела, мистер Мейсон, чтобы вы знали, что я стараюсь быть справедливой. Пока я еще ни в чем не обвинила Катерину. Я просто объяснила вам ситуацию.
  — Могу я спросить, как так получилось, что вас представляет Стюарт Баксли?
  — Он меня не представляет.
  — Но он утверждает обратное.
  — Он хочет этого, и все. Я сама себя представляю.
  — Насколько я понял, вы давно с ним знакомы?
  — Да, какое-то время.
  — Год?
  — Не так давно.
  — Месяц?
  — Возможно.
  — И у вас пропало только сто долларов?
  — Да.
  — Вы уверены, что это ровно сто долларов? — снова спросил Мейсон.
  — Конечно, уверена. Одна хрустящая стодолларовая купюра.
  — А в банке смогут подтвердить, что вы сняли эти деньги со счета?
  — Естественно! Если я вам что-нибудь говорю, мистер Мейсон, я говорю правду. Я не люблю лгать.
  Снова послышались шаги по лестнице. Делла Стрит, за которой по пятам следовал Леверинг Джордан, спустилась вниз. Джордан нес чемодан. Делла Стрит — небольшую сумку.
  — Я взяла вещи, которые ей потребуются немедленно, собрала косметику, то, в чем спать, а также одежду на несколько последующих дней, — сообщила Делла Стрит.
  — Она в любое время может прийти и за всем остальным, — объявила София Атвуд.
  — Это моя секретарша, мисс Стрит. Миссис Атвуд, — представил Мейсон.
  София Атвуд встала, подошла к Делле Стрит и внимательно ее осмотрела.
  — Рада познакомиться с вами, мисс Стрит, — сказала хозяйка дома, протягивая руку.
  Делла Стрит поставила на пол сумку, чтобы пожать руку Софии Атвуд.
  — Спасибо. Очень приятно. Я предполагала найти вас расстроенной.
  — Я на самом деле расстроена, — ответила миссис Атвуд, — но это не должно влиять на мое отношение к людям или на мои манеры. Вы очень милая молодая женщина, мисс Стрит. Прекрасно выглядите, вежливо разговариваете.
  — Спасибо! — поблагодарила Делла Стрит.
  Миссис Атвуд повернулась к Мейсону:
  — Мистер Мейсон, вы — адвокат Катерины?
  Мейсон кивнул.
  — Я не думала, что Катерина знает здесь каких-либо адвокатов.
  — Она знакома со мной.
  — И знала вас до того момента, как вы появились в доме?
  — Да.
  — Давно вы с ней знакомы?
  — Какое-то время.
  Миссис Атвуд рассмеялась.
  — Вы умны. А теперь я вас спрошу, сколько это «какое-то время»?
  — Какое-то время.
  — Она позвонила вам немедленно, — сухо заметила София Атвуд, — как только у нее появилась возможность добраться до телефона.
  — Мне звонит много людей, — ответил Мейсон. — В любое время дня и ночи.
  — Не сомневаюсь. Хорошо, мистер Мейсон, я уяснила вашу позицию. Наверное, вам больше не о чем со мной разговаривать, если я, скорее всего, окажусь на противоположной стороне в судебном процессе, где вы намерены представлять интересы Катерины. Но я все равно хочу заявить вам, что я никогда не обвиняла ее в совершении каких-либо преступлений. Я просто пересказала факты. У меня было сто долларов, которые я сняла со своего счета в банке и положила в коробку из-под шляпы на полке в шкафу. Когда я открыла шкаф, коробка валялась внизу, а денег в ней больше не было. Я также хочу обратить ваше внимание на то, что любые обвинения, сделанные Стюартом Баксли или мистером Джорданом, — результат их собственных умозаключений и должны рассматриваться независимо от моих поступков.
  — Стюарт Баксли не является вашим агентом? Он вас не представляет? — еще раз уточнил Мейсон.
  — Боже, нет!
  — Спасибо, — поблагодарил адвокат.
  Она улыбнулась:
  — Пожалуй, мистер Мейсон, я уже многое вам сказала. Я просто добавлю, что не имею никакого отношения к событиям, которые повлекли за собой отъезд Катерины. Она может в любое время забрать свои вещи. Я надеюсь, мисс Стрит, вы взяли достаточно, чтобы ей хватило на несколько дней?
  — Думаю, да.
  — Катерина работает, и я считаю, что она не должна потерять место. Это важно. Я уверена, что работа — лучшее лекарство, какое только есть на свете. Я хотела, чтобы она куда-то устроилась. Возможно, я исподволь оказывала давление, чтобы она это сделала. А теперь, как я понимаю, вы горите нетерпением присоединиться к своей клиентке и вернуть ей вещи. Догадываюсь, как чувствует себя бедняжка Кит. Передайте ей, что тетя София шлет привет и желает ей всего наилучшего.
  — А я могу ей также передать, что вы уверены в том, что она не имеет никакого отношения к краже денег из шляпной коробки? — спросил Мейсон.
  — Нет! — резким тоном ответила София Атвуд. — Я не выношу преждевременных решений в отношении кого бы то ни было — как о виновности, так и о невиновности. Факты есть факты, как я говорю. С фактами не поспоришь. Но вы должны остаться абсолютно убежденными в том, что я никого еще ни в чем не обвинила. Я не сделаю ничего подобного, пока у меня нет доказательств, чтобы подтвердить свои слова.
  — Приглашение сюда частного детектива на совести Стюарта Баксли?
  — Я дам вам показания, мистер Мейсон, когда окажусь в свидетельской ложе, — заявила София Атвуд с горящими глазами. — А пока я сообщила вам то, что вы можете передать Кит. А теперь, пожалуйста, простите меня. Это был тяжелый день, а я уже не молода. — Она сделала легкий поклон, улыбнулась и добавила: — Следуйте за мной, пожалуйста.
  София Атвуд проводила Мейсона и Деллу Стрит до входной двери.
  — Итак? — спросила Делла, когда Мейсон укладывал чемодан в багажник.
  — Хитра, как лиса, — высказал свое мнение адвокат. — Ты сама в состоянии догадаться, что произошло. У нее в шкафу было спрятано целое состояние наличными. Или кто-то украл эти деньги, или у нее есть повод считать, что Кит их как-то обнаружила, и тетя София опасается, что девушка может заявить об этом в налоговые органы. И что предпринимает тетя София? Она прячет все, что у нее там хранилось, отправляется в банк, где у нее на счете лежит двести пятьдесят долларов, снимает сотню, чтобы в учетной документации это было зарегистрировано, затем сбрасывает с полки коробку из-под шляпы и начинает вопить, что ее обокрали.
  — Значит, ты не считаешь, что кто-то, например Стюарт Баксли, обнаружил эти деньги и присвоил их себе?
  — В таком случае София Атвуд вела бы себя совсем по-другому, — заметил Мейсон. — Представь женщину, теряющую все, до последнего цента, из накопленных за жизнь сбережений. Она немедленно вызвала бы полицию, пытаясь найти виновного и вернуть хотя бы часть украденного.
  — Даже если это означает проблемы с налоговыми органами? — спросила Делла Стрит.
  — Даже если означает серьезные проблемы с налоговыми органами, — ответил Мейсон. — Она вначале постаралась бы вернуть что возможно, а потом уже стала бы думать о том, как разобраться с налоговыми органами.
  — Другими словами, тетя София играет роль? — сделала вывод Делла Стрит.
  — Так показывают факты. При условии, конечно, что Катерина Эллис говорит правду.
  — Известны случаи, когда клиенты нас обманывали, — заметила Делла Стрит.
  — Известны, — подтвердил Мейсон.
  Адвокат с секретаршей вернулись в отель, и Мейсон передал разговор с Софией Атвуд своей клиентке.
  Катерина Эллис слушала его внимательно, одновременно распаковывая вещи.
  Внезапно она повернулась к Делле Стрит:
  — А вы видели на вешалке клетчатую юбку? Она висит с розовой блузкой.
  — Вам они нужны? Вы хотели, чтобы я их привезла?
  — Я надеялась, я даже думала вам позвонить, но потом решила, что лучше не надо. Я… я собиралась надеть их завтра, но ничего страшного, у меня здесь полно других вещей. Мне бы, конечно, требовались туфли из крокодиловой кожи. Это мои рабочие… Но ничего, я похожу и в черных, которые сейчас на мне.
  — Не забывайте, что лично София Атвуд ведет себя очень дружелюбно, — заметил Мейсон. — Она приглашает вас подъехать, когда вам удобно, и забрать остальное. Только я считаю, что вам лучше делать это в присутствии свидетеля. Обязательно поезжайте вместе с кем-то. Вы можете дозвониться до меня в любое время дня и ночи через Детективное агентство Дрейка. Они открыты двадцать четыре часа в сутки. А теперь постарайтесь выкинуть из головы все неприятности и ложитесь спать.
  — Я попробую, — обещала она. — Но я никогда не забуду о том, что произошло сегодня.
  — Держите меня в курсе — и спокойной ночи, — попрощался Мейсон, легонько хлопнув ее по плечу.
  Он повернулся к Делле Стрит и кивнул ей в сторону двери.
  Глава 6
  Незадолго до полудня на следующий день в дверь кабинета Мейсона постучался Пол Дрейк.
  Делла Стрит впустила детектива.
  — Мне есть что сообщить тебе, Перри, — заявил Дрейк. — Я подумал, что эта информация тебя заинтересует.
  — Стреляй!
  — Во-первых, София Атвуд говорила правду, — начал отчет Дрейк. — Она сняла сто долларов со счета в банке «Сансет Нэшнл». Она кладет по пять долларов в месяц. Она отправилась туда и сняла сотню, попросив дать ей новенькую, хрустящую стодолларовую купюру.
  Мейсон нахмурился.
  — Похоже, — сказал Дрейк, — что София Атвуд готовилась к спектаклю и хотела, чтобы украдена была вполне определенная сумма.
  — Это одно из объяснений. Что еще, Пол? — спросил адвокат.
  — Возможно, мои следующие новости — предвзятое мнение. Я разговаривал с секретаршей из компании «Джиллко», занимающейся приемом посетителей.
  — Продолжай, — попросил Мейсон.
  — Торгует карандашами не всегда одна и та же женщина, — сообщил Дрейк.
  — Что?! — Мейсон резко выпрямился.
  — Именно это утверждает секретарша, — кивнул Дрейк. — Конечно, она не может быть абсолютно уверена, но, как мне показалось, девушка очень наблюдательна. Карандашами торгуют две женщины. Они очень похожи внешне и одинаково одеваются, носят темные очки, притворяются слепыми — ощупывают палками дорогу, приезжают на работу на такси. Но девушка настаивает, что их выдает обувь: одна из них страдает бурситом77 большого пальца правой стопы и обувь ей определенно изготавливают на заказ. У другой с ногами все в порядке. Девушка даже придумала им клички — миссис Шишка на Пальце и миссис Аккуратная Ножка.
  — Она когда-нибудь кому-нибудь рассказывала о своих наблюдениях? — поинтересовался Мейсон.
  — Телефонистке с коммутатора.
  — А ты сам разговаривал с телефонисткой?
  — Боже, нет. Там в ближайшее время должно состояться собрание акционеров, и один из них, похоже, что-то задумал. Телефонные линии буквально перегрелись.
  — Пол, пошли в «Джиллко» кого-нибудь из своих оперативников. Необходимо выяснить, кто эта вторая женщина. Про одну мы знаем. Теперь мне хотелось бы получить информацию о второй. Однако ни в коем случае нельзя разговаривать с таксистами, потому что они могут сказать об этом своим пассажиркам. Я думаю, что мы выясним, что у каждой из этих женщин — свой таксист, который отвозит ее на работу, а потом забирает. Возможно, правда, что и один на двоих. Отправь туда сообразительного парня на машине, пусть сядет на «хвост» к такси, когда женщина поедет домой. Если их две, мы выясним, где живет вторая… Чего ты так улыбаешься?
  — Это уже сделано, — сообщил Дрейк.
  — Когда?
  — Час назад.
  — Прекрасно сработано, Пол, — похвалил адвокат.
  — Как только я услышал про двойника нищенки, я сразу же позвонил в контору и вызвал оперативника на машине. Я велел ему дождаться слепую, а затем проследить за ней до дома. Наша клиентка — та молодая женщина, которая сейчас живет с миссис Атвуд, ее племянница по имени Катерина Эллис?
  Мейсон какое-то время думал, потом ответил:
  — Катерина Эллис, или просто Кит, официантка в одном из ресторанов Мэдисона — «На перекрестке у Мэдисона» в центре города. Она — моя клиентка, но не твоя. Я плачу по счету, по крайней мере, пока.
  — Ничего девочка? — поинтересовался Дрейк.
  — Класс, — ответила Делла Стрит.
  — Дело может оказаться гораздо более запутанным, чем кажется, Перри, — заметил Дрейк. — Мне лучше познакомиться с твоей клиенткой.
  — Познакомишься, Пол, — улыбнулся Мейсон. — Если, конечно, события будут развиваться и дальше.
  Дрейк ушел, а Мейсон повернулся к Делле Стрит:
  — Набери, пожалуйста, номер «На перекрестке у Мэдисона». Попроси к телефону Кит Эллис. Скажи, что звонишь по делу. Если она не может подойти к телефону, попроси передать ей, чтобы она сама перезвонила нам.
  Делла Стрит связалась с рестораном и попросила позвать к аппарату Кит Эллис.
  — Понятно, — наконец сказала Делла. — Спасибо. Не могли бы вы попросить ее перезвонить в контору мистера Мейсона?.. Ах, вы не имеете права… Ясно… Спасибо.
  Делла Стрит положила трубку на место и сообщила Мейсону:
  — Сейчас ее смена. Официанткам во время работы не разрешается подходить к телефону, и им не передают оставляемые сообщения.
  — Тогда сделаем вот что, Делла, — решил адвокат. — Поедем туда пообедать и попросим метрдотеля, чтобы она нас обслужила. Таким образом мы узнаем, что происходит. Да, кстати, Делла, позвони еще Трэси, который занимается перепродажей подержанных машин. Скажи ему, что у меня есть клиентка, которой вскоре понадобится средство передвижения. Она, возможно, в течение следующего месяца купит машину, но мне хотелось бы, чтобы он предоставил ей автомобиль дней на пять-шесть, чтобы она по ночам не ездила на автобусе. Женщине небезопасно появляться одной на улице около полуночи.
  — Я ставлю номер на папку по этому делу: тридцать два, двадцать четыре, тридцать два, — сообщила Делла Стрит.
  — Что это еще за цифры? — не понял Мейсон.
  — Пропорции идеальной фигуры, — улыбнулась Делла Стрит. — Я просто хотела заметить, что одним женщинам получить все гораздо легче, чем другим.
  — Вот теперь я уяснил, на что ты намекала. Да, Делла, в твоих словах что-то есть.
  — Ты собираешься приглашать Пола Дрейка пообедать с нами?
  Мейсон с минуту колебался, потом улыбнулся и решил:
  — Нет, Делла. Давай посмотрим, не отправился ли Дрейк сам в ресторан «На перекрестке у Мэдисона». Думаю, будет очень забавно столкнуться с ним.
  — Тридцать два, двадцать четыре, тридцать два, — произнесла Делла Стрит, набирая номер. — Я сейчас пытаюсь дозвониться до мистера Трэси.
  Глава 7
  — Мы хотели бы пообедать, — обратился Мейсон к метрдотелю. — Не могли бы вы посадить нас за столик, который обслуживает Кит Эллис?
  Метрдотель помедлил:
  — Если только вы согласитесь подождать, пока один из них не освободится. Сейчас они все заняты… Вы ведь Перри Мейсон, не так ли?
  — Да, — кивнул адвокат.
  — Я знаю, вы друг шефа. Посмотрю, что можно сделать, мистер Мейсон, но мы распределяем столы между официантками, а не официанток между столами. Девушки работают на определенных участках. В противном случае им пришлось бы бегать по всему залу и мешать друг другу. У нас обедает много деловых людей, мы получаем от этого неплохой доход. Люди хотят перекусить и вернуться к себе в контору в течение часа, так что мы стараемся организовать все должным образом.
  — Я знаю об этом, — кивнул Мейсон. — Так, значит, все столики Эллис заняты?
  — Да. Несколько минут назад пришел мужчина и тоже попросил один из ее столиков — последний из свободных.
  — Мы подождем, — решил Мейсон.
  — Как вам будет угодно. Я сразу же посажу вас, как только у нее освободится место, но это займет минут десять-пятнадцать.
  — Мы сейчас пройдем в бар. Пожалуйста, сообщите нам, когда мы сможем пообедать.
  — Конечно, — заверил метрдотель.
  Мейсон с Деллой Стрит отправились в бар.
  — Никаких коктейлей, — сказала Делла Стрит, уверенно качая головой, — а то я после обеда засну, опустив голову на пишущую машинку.
  — Хорошо, — кивнул Мейсон. — Просто посидим и подождем. Возьмем лимонаду или содовой.
  — Лимонаду.
  Они сели у стойки, и Мейсон сделал заказ. Когда они уже наполовину выпили поданные напитки, из громкоговорителя прозвучало:
  — Столик мистера Мейсона готов.
  Делла Стрит с тоской посмотрела в бокал, затем при помощи соломинки достала вишенку и кусочек апельсина.
  Мейсон залпом допил лимонад и вслед за Деллой направился в ресторан.
  Метрдотель проводил их до отведенного им столика.
  Сразу же прибежала Кит Эллис, чтобы принять заказ.
  — Здравствуйте, — оживленно сказала она и подала меню Делле Стрит и адвокату. — Эскалопы сегодня особенно удались, — сообщила она. — Рекомендую.
  — Значит, возьмем эскалопы, — согласился Мейсон.
  Делла Стрит кивнула.
  Когда девушка отошла от их столика, Делла нагнулась к Мейсону и спросила:
  — Заметил что-нибудь важное, шеф?
  — Например, что?
  — Туфли.
  — Какие еще туфли? — не понял Мейсон.
  — На ней туфли из крокодиловой кожи, — прошептала Делла Стрит. — Вспомни, вчера вечером на ней были черные, и она спрашивала меня, не привезла ли я туфли из крокодиловой кожи — ее рабочие. Я их не взяла. Затем она сказала, что ничего страшного, что пойдет на работу в черных, хотя они и не такие удобные. Она, наверное, заходила домой, чтобы забрать те, что сейчас на ней.
  Мейсон нахмурился.
  — Значит, события развивались, — сделал вывод адвокат. — В таком случае она была в доме и виделась с Софией Атвуд. Это может серьезно повлиять на дело.
  — Спросишь ее?
  — Давай подождем, не скажет ли она нам сама что-нибудь, — решил Мейсон.
  Кит Эллис пробежала мимо их столика с подносом.
  Мейсон посмотрел на ее туфли из крокодиловой кожи.
  — Очевидно, Мэдисон снабжает их рабочими халатами, — продолжала Делла. — На них вышито название ресторана и имена девушек. Халаты надеваются поверх обычной одежды.
  Мейсон кивнул.
  — Хотя они могут надевать халат как поверх своей собственной одежды, так и снимать ее, они определенно остаются в тех туфлях и чулках, в которых приходят на работу, — продолжала Делла.
  — Я предполагаю, что у них имеются шкафчики, — сказал Мейсон. — Для хранения халатов и одежды, пока они работают. Все-таки, наверное, они переодеваются.
  Делла Стрит бросила взгляд за спину Мейсона и сообщила:
  — О-хо-хо, вот и Пол. Он, наверное, работает по делу тридцать два — двадцать четыре — тридцать два.
  Мейсон улыбнулся.
  — Он заметил нас, — продолжала информировать Делла, — и направляется сюда.
  Пол Дрейк подошел к их столику.
  — Привет, Пол, — поздоровался Мейсон. — Присаживайся. Ты обедал?
  — Пока нет. Подозревал, что найду вас здесь.
  — Какие новости?
  — Поступил отчет от моего оперативника, дежурящего у «Джиллко». Слепая продавщица карандашей заняла свое место. Я велел ему особое внимание обратить на ее ноги. Он утверждает, что это миссис Шишка на Пальце. У нее ярко выраженный бурсит большого пальца правой стопы.
  — Значит, это другая женщина, — заметила Делла Стрит. — Я вчера обратила внимание на ноги Софии Атвуд — очень аккуратные и хорошей формы.
  — Пол, как ты поддерживаешь связь со своими оперативниками, выполняющими подобные задания? — поинтересовался Мейсон.
  — Я тебе уже, кажется, говорил, что у меня есть машины, оснащенные телефонами. Парни звонят с отчетами в контору. По большей части для слежки мы используем простые, ничем не примечательные подержанные машины. Самые средненькие. Мы приобретаем пользующуюся спросом модель, которая уже послужила кому-то года три или четыре и не имеет никаких отличительных черт, ездим на ней несколько лет, потом меняем на другую. Обычно все сделки совершаются через контору Трэси.
  — Кстати, я попросил Трэси подыскать подержанную машину для моей клиентки, — сообщил Мейсон. — Я не хочу, чтобы она ночью ездила по городу на автобусе.
  Дрейк, прищурившись, посмотрел на адвоката:
  — Ты очень заботишься о своих клиентах, Перри. А что скажут в налоговой инспекции?
  Мейсон улыбнулся:
  — Этим вопросом займется Делла. Она тут придумала цифровую последовательность для описания счета.
  Дрейк в удивлении приподнял брови.
  — Тридцать два — двадцать четыре — тридцать два, — сообщила Делла Стрит.
  Дрейк расхохотался, откинув голову назад.
  Кит Эллис принесла эскалопы.
  — Еще, пожалуйста, кетчуп, Кит, — попросил Мейсон. — Мне не нравится этот соус, который обычно подают к эскалопам. Познакомьтесь — это Пол Дрейк из Детективного агентства Дрейка. Он присоединяется к нам.
  Сыщик сделал легкий поклон и с очевидным одобрением окинул взглядом Катерину Эллис.
  — Что-нибудь уже есть готовое, что вы бы порекомендовали? — спросил Дрейк.
  — Я посоветовала бы вам эскалопы или горячие бутерброды с солониной. И то и другое очень вкусно. Бутерброд, конечно, быстрее.
  — Тогда, пожалуйста, бутерброд, — выбрал Дрейк.
  Когда Кит вернулась с кетчупом, Мейсон обратился к ней:
  — Я сейчас решаю вопрос, как обеспечить вас машиной, по крайней мере на несколько дней. У меня есть приятель, занимающийся перепродажей подержанных автомобилей. Он подыщет вам что-нибудь. Конечно, на самую модную модель рассчитывать не приходится, но это будут хоть какие-то колеса. Я хочу, чтобы вы ездили на машине, пока живете в отеле. Далековато вам до автобусной остановки. Мне это не нравится. Особенно когда вы работаете в вечернюю смену.
  — О, мистер Мейсон, я не знаю, рассчитаюсь ли когда-нибудь… Но я не могу себе позволить ездить на собственной машине. Я…
  — Это будет не ваша собственная машина, — возразил Мейсон. — Я предоставляю автомобиль вам в аренду. Вы ведь умеете водить машину?
  — Конечно! У меня была своя собственная, пока… В общем, мне пришлось ее продать, — сказала она, быстро отворачиваясь.
  Девушка отправилась на кухню, вернулась с бутербродом для Дрейка и снова отошла от столика.
  — А те твои оперативники, Пол, у которых нет телефонов в машинах, как связываются с конторой? — повернулся Мейсон к детективу.
  — Вечно сидеть в машине невозможно, — начал объяснять Дрейк. — Иногда приходится сбегать в туалет, тогда заодно и звонят. Конечно, здесь есть риск потерять объект. Но иного способа нет: человеческая природа так устроена. Если ты хочешь организовать идеальную слежку, надо задействовать двух парней на двух машинах, а это дорогое удовольствие. Но ты удивишься, Перри, если узнаешь, как редко оперативники теряют объект. Кстати, еда отличная!
  — Да, Мэдисон хорошо работает, — кивнул Мейсон. — Он мне говорил, что практически никогда не меняет поваров. Они у него счастливы и довольны жизнью. У тебя сейчас на задании тот же парень, что вчера следил за Софией Атвуд?
  — Да.
  — У него зародились подозрения, что он сегодня наблюдает уже за другой женщиной?
  — Я спрашивал его об этом. Он считает, что это то же лицо. Тогда я попросил его обратить особое внимание на ноги. У него с собой бинокль. Он сообщил, что у нее шишка на правой ступне.
  — Значит, это не София Атвуд, — уверенно заявила Делла Стрит.
  — Ладно, Пол, отправь туда еще одного оперативника, — попросил Мейсон. — Мы не можем себе позволить потерять эту женщину из виду. Пусть за ней следят двое твоих ребят, чтобы мы точно выяснили, кто она и куда направится.
  Дрейк быстро доел бутерброд и спросил:
  — Ты расплатишься, Перри? Мне надо в таком случае быстро нестись в контору и давать задание еще одному парню.
  — Мы за тебя попрощаемся с Кит, — улыбаясь, пообещала Делла Стрит.
  Дрейк достал из кармана пятьдесят центов и сунул под тарелку.
  — Я сам с ней попрощаюсь вот таким способом, — сказал он. — И включу эту сумму в расходы.
  Делла Стрит и Мейсон закончили обед и взяли шербет на десерт.
  Через несколько минут после того, как они вернулись в офис, послышался кодовый стук Дрейка в дверь личного кабинета Мейсона.
  — События развиваются, Перри, — с мрачным видом проинформировал детектив после того, как Делла Стрит закрыла за ним дверь.
  — Что случилось?
  — Только что узнал новости. София Атвуд в больнице в критическом состоянии.
  — Как она там оказалась?
  — Вчера вечером где-то около полуночи кто-то вломился в дом и стукнул ее по голове здоровым, на пяти батарейках, фонариком. Она потеряла сознание. Полиция узнала об этом примерно с полчаса назад, после того как в доме появился Стюарт Баксли. Когда никто не ответил на его звонок, он отправился к черному входу. Он утверждает, что дверь была открыта. У него зародились подозрения, он вошел и обнаружил, что миссис Атвуд лежит на полу спальни без сознания. Фонарик с разбитым стеклом, которым, очевидно, ее ударили, валялся рядом. Хирурги считают, что у нее гематома под твердой мозговой оболочкой.
  — Она жива?
  — Очевидно, да, но в коматозном состоянии.
  — А откуда у тебя эта информация? — спросил Мейсон.
  — Я должен тебе кое в чем признаться, Перри. Как только я оказался в конторе, зная, что женщина перед «Джиллко» — это не миссис Атвуд, я сразу же послал оперативника проверить, чем занимается София Атвуд. Я велел ему позвонить к ней в дверь, представиться торговым агентом, сказать, что кто-то из соседей рекомендовал ему зайти к миссис Атвуд, попытаться продать ей энциклопедию или что-то в этом роде. Ты не поверишь, Перри. Мы таким образом даже иногда получаем заказы.
  — И что произошло?
  — Мой парень добрался до дома сразу же после отъезда «Скорой». Кругом рыскали полицейские. Ему удалось выяснить, что случилось. Он бросился к телефону и связался со мной.
  — Ясно. Все значительно серьезнее, чем я предполагал. Чего-то подобного следовало ожидать. Когда такие расхождения в суммах наличных, то…
  Адвокат внезапно замолчал.
  — Я не все знаю? — поинтересовался Дрейк.
  — Да, не все. И тебе незачем иметь полную информацию, — ответил Мейсон. — У меня есть предчувствие, что с этим делом у нас будет еще немало проблем. Нас наверняка ждут большие неприятности. Ладно, Пол, поехали к зданию «Джиллко», поговорим с женщиной, торгующей карандашами. Насколько тебе известно, она еще там?
  Дрейк кивнул.
  Мейсон повернулся к секретарше:
  — Оставайся на месте, Делла. Позвони Трэси. Я хочу, чтобы он подготовил машину сегодня к половине восьмого вечера. Об обуви никому ничего не говори. Я постараюсь вернуться поскорее.
  — Об обуви? Какой обуви? — не понял Дрейк.
  — Не обращай внимания, Пол, — ответил Мейсон. — Пойдем.
  Глава 8
  Компания «Джиллко» располагалась в районе, где находилось несколько фабрик и было достаточно места, чтобы предприятия строили огражденные стоянки для машин своих сотрудников. «Джиллко» размещалась в трехэтажном здании. Дрейк нашел место для парковки у края тротуара. Вместе с Мейсоном они вошли в холл, где за письменным столом сидела симпатичная молодая женщина. За ее спиной находился коммутатор, за которым трудилась телефонистка, соединяющая и разъединяющая звонивших.
  — Привет, это опять я, — поздоровался Дрейк. — На этот раз вместе с другом.
  Женщина рассмеялась:
  — Все еще интересуетесь слепой, торгующей карандашами? Вы — полицейский, собирающийся ее арестовать за подобную деятельность, или кто-то еще?
  — Нет, нам просто любопытно.
  — Да, я понимаю. Из чистого любопытства высокооплачиваемые сотрудники или даже руководящие работники приезжают сюда, чтобы… Эй, а вы, случайно, не адвокат Перри Мейсон?
  Мейсон кивнул.
  — Это уже что-то, — воскликнула она. — Теперь вы, не исключено, скажете, что она замешана в убийстве?
  — Может оказаться свидетельницей, — сообщил Мейсон. — А где она?
  — А разве на обычном месте ее нет? — обратилась женщина к Дрейку.
  Детектив покачал головой.
  — Значит, уже уехала. Я знаю, что она там сидела примерно полчаса назад.
  — Где конкретно она обычно сидит? — поинтересовался Мейсон.
  — Где кончается тротуар. Фактически на территории, принадлежащей нашей компании. Вне юрисдикции города. Это частная собственность. Мистер Джиллман велел ее не трогать — пусть приносит удачу.
  — И ей удается зарабатывать себе на жизнь, торгуя здесь карандашами? — спросил Мейсон.
  — У нее хороший товар. К тому же есть шариковые ручки. На самом деле неплохие вещи. Многие наши сотрудники у нее покупают. Вы даже не поверите. Иногда мне кажется, что она недурно зарабатывает, но, конечно, не столько, чтобы разъезжать на такси.
  — А как ей еще сюда добираться? Ведь она же не может приехать на автобусе, — сказал Мейсон. — Пешком тоже никак, если она слепая. Дешевле взять такси, чем нанимать машину с водителем.
  — Я знаю. Я один раз спросила ее, почему она приезжает на такси, и она мне именно так и ответила. Она объяснила, что таксомоторные парки предоставляют скидки слепым, которые таким образом добираются на работу, или это иногда делают сами водители. По крайней мере, она платит со скидкой.
  — И давно она здесь торгует?
  — Чуть больше двух недель.
  — Мистер Дрейк сказал мне, что вы обратили внимание на ее ноги?
  — Да. На самом деле сюда приезжают две женщины. У одной очень аккуратненькие ножки, у второй — нормальная левая, а на правой — «шишка».
  — А каким образом вы это заметили?
  — О, я вообще очень наблюдательная. Послушайте, я дала вам уже столько информации… Не знаю, понравится ли это мистеру Джиллману или нет. Переговорите с ним и спросите у него, можно ли мне все это с вами обсуждать? Мне не хотелось бы… Я уверена, что мистеру Джиллману не понравится, если я открою что-нибудь такое, что привлечет ненужное внимание к компании.
  — Конечно, — согласился Мейсон. — Мы можем к нему подняться?
  — Минуточку.
  Женщина пододвинула к себе телефон. Ей пришлось ждать секунд тридцать, потом она сказала в трубку:
  — Кабинет мистера Джиллмана, пожалуйста… Добрый день. Не мог бы мистер Джиллман встретиться с мистером Мейсоном, адвокатом? — Услышав ответ на другом конце провода, она виновато улыбнулась Мейсону: — Мне жаль, мистер Мейсон, но мистер Джиллман сейчас очень занят. Его ждет несколько человек, к тому же в течение следующих двух часов ему требуется сделать массу важных звонков. Весьма напряженное время года для него. — Она повесила трубку и вопросительно посмотрела на Пола Дрейка. — Вы тоже адвокат, мистер Дрейк?
  — Частный детектив, — ответил Мейсон, — выполняющий одно мое задание.
  — В которое замешана слепая нищенка?
  — Пока не знаем. У нас есть несколько версий. Единственное, что мы можем заявить с полной определенностью, — нам требуется побольше выяснить о ней. Но, пожалуйста, не ставьте ее в известность, что мы ведем расследование.
  — Какие тайны! — воскликнула женщина.
  Она внезапно заметила за их спинами молодого человека с «дипломатом» в руке. Он явно очень спешил.
  — Мистер Джил… — начал он, но секретарша сразу же перебила его:
  — Прямо поднимайтесь, мистер Дииринг. Он ждет вас.
  Когда молодой человек быстрым шагом направился к лифту, женщина снова повернулась к Мейсону.
  — Очень важное дело? — поинтересовалась она.
  Мейсон улыбнулся в ответ и сделал легкий поклон.
  — Нет, обычное расследование. Огромное вам спасибо. Вы нам здорово помогли.
  — Вы бросаете меня на произвол судьбы, — запротестовала она.
  Мейсон весело рассмеялся:
  — Не беспокойтесь. Мы пришлем вам повестку о явке в суд как свидетельнице.
  Мейсон с Дрейком вышли на улицу и обменялись быстрыми многозначительными взглядами.
  — Что теперь? — спросил Дрейк.
  — Очевидно, слепая уехала, а два твоих оперативника сидят у нее на «хвосте». Давай поищем телефонную будку, Пол, и выясним, звонили ли они с отчетом.
  — Да, выявляются очень странные аспекты, — заметил Дрейк. — Послушай, Перри, тебе об этом деле известно что-то, что не известно мне. Я имею в виду, о какой-то сумме денег.
  — Возможно, — согласился Мейсон.
  — Собираешься мне рассказать?
  — Нет.
  — Почему?
  — Лучше, если ты будешь только в курсе того, что я тебе открываю, — ответил Мейсон, взвешивая каждое слово. — Но кое-что я тебе сообщу. Секретарша в «Джиллко» обратилась к вошедшему молодому человеку как к мистеру Диирингу. Если окажется, что его зовут Хьюберт, то это может быть очень важно. Поэтому сейчас мы с тобой запишем номерные знаки автомобилей, припаркованных перед зданием, позднее ты проверишь, кому они принадлежат. Как только запишем номера, поищем телефон и позвоним тебе в контору, чтобы выяснить, какие новости.
  У края тротуара было припарковано около дюжины машин. Мейсон пошел с одного края, Дрейк — с другого. Они быстро выполнили задуманное и поехали к автозаправочной станции, откуда Дрейк позвонил к себе в агентство.
  Детектив вернулся к машине с задумчивым видом.
  — Мы выяснили, кто такая миссис Шишка на Пальце, — сообщил он. — Снимает квартиру в старой части города, по дороге на Санта-Монику. Слепая отшельница. Живет там уже более двух лет. Кстати, ее фамилия — Джиллман.
  — Джиллман? — переспросил Мейсон. — Случайно не родственница Джиллмана из «Джиллко»?
  — Я тебе передаю ту информацию, что у меня есть. Ее фамилия — Джиллман. Она довольно эксцентричная. Иногда люди не видят ее по два-три дня. Затем она вдруг появляется на тротуаре и идет в магазин, ощупывая дорогу палочкой. Ее хорошо знают в этом магазине, она всегда расплачивается наличными. Очень часто они подносят ей покупки. Слепая женщина живет одна, сама себе готовит — это создает много проблем.
  — Ладно, выясним, — решил Мейсон. — Подумай сам, Пол, если бы ты был слепым и имел ограниченный доход, что бы ты делал? Не стал бы обедать в ресторанах. Нанять повара тоже средств не хватило бы.
  — В твоих словах что-то есть, — согласился Дрейк. — Так что теперь?
  — Пусть твои ребята остаются на задании. Когда слепая выйдет, мне нужно знать, куда она направляется. Я хочу раздобыть о ней всю информацию, какую только возможно.
  — Мои оперативники считают, что она догадалась, что за ней пристроился «хвост», — сказал Дрейк.
  — Почему они так решили? Ведь, наверное, следить за слепой не так…
  — Их заметила не женщина, а таксист, — перебил Дрейк. — Иногда шоферы попадаются очень опытные, а этот определенно такой. Мои ребята встали с ним в один ряд: один ехал впереди и следил в зеркало заднего обзора, а второй тащился сзади. На протяжении пути они несколько раз менялись местами. Это хорошая тактика в подобных случаях. Одна машина пролетает мимо, вторая снижает скорость и отстает. В таком случае объект не догадывается, что за ним установлено наблюдение.
  — Но этот таксист догадался?
  — Да. То есть мой оперативник считает, что да, потому что он повернулся и сказал что-то своей пассажирке. Слепая сразу же напряглась и села прямо. Мои парни решили, что водитель заметил «хвост» и сообщил женщине, что за ней следят.
  — Пусть твои люди остаются на работе, — велел Мейсон. — Мы отсюда направимся ко мне в контору. Я хочу, чтобы ты также занялся выяснением, кому принадлежат машины, припаркованные перед «Джиллко».
  Дрейк снова сходил к телефону передать указания своим оперативникам, и они с Мейсоном в задумчивости поехали в адвокатскую контору.
  Адвокат вошел в свой кабинет и обратился к секретарше.
  — Делла, позвони, пожалуйста, Келси Мэдисону в ресторан «На перекрестке у Мэдисона», — попросил Мейсон. — Я хочу поговорить с ним об официантке.
  Через минуту Делла Стрит кивнула адвокату и сообщила:
  — Мистер Мэдисон на проводе, шеф.
  Мейсон поднял трубку и сказал:
  — Привет, Келси. Как дела?
  — Как обычно. Сумасшедший обеденный час закончился. Скоро начнется наплыв посетителей в бар, а потом уже народ пойдет ужинать.
  — У тебя работает официантка по имени Катерина Эллис, — продолжал адвокат. — Я хотел бы с ней поговорить. Ты сможешь отпустить ее на часок? Пока у вас относительно спокойно до начала ужина.
  — Для тебя я готов на все, — ответил Мэдисон. — Куда мне ее направить?
  — Ко мне в контору.
  — Пришлю.
  — Это не доставит тебе неудобств?
  — Нет, что ты. Сейчас у нее мало народу… Эй, а она, случайно, не та официантка, что обслуживала тебя несколько дней назад?
  — Все правильно.
  Внезапно тон Мэдисона изменился.
  — Она тебе что-нибудь предлагала, Перри? Или домогалась тебя?
  — Нет, — ответил Мейсон. — Я домогался ее.
  Мэдисон расхохотался:
  — Тогда все в порядке. Это прерогатива клиента. Я скажу ей, чтобы ехала к тебе.
  — Спасибо, — поблагодарил адвокат.
  Мейсон повесил трубку, встал, подошел к окну и задумчиво уставился на улицу внизу.
  — Ты уверена насчет обуви? — наконец спросил он секретаршу.
  — Да, — кивнула она.
  — Все, что ты слышишь, работая у меня секретарем, — конфиденциально. То, что ты видишь своими глазами, — другое дело. Ты становишься свидетельницей. То, что ты заметила, — доказательства. Доказательства скрывать противозаконно — но мы должны быть абсолютно уверены, что это именно доказательства.
  Адвокат начал ходить из угла в угол, уставившись в ковер.
  Делла Стрит, которая прекрасно знала, что в такие минуты ее шеф предельно сосредоточен, сидела не двигаясь, чтобы никак не привлекать его внимания.
  Глава 9
  В половине четвертого Делла Стрит подняла трубку. Звонили из приемной.
  — Пришла Катерина Эллис, — сообщила секретарша.
  — Приглашай ее.
  Катерина Эллис вошла в кабинет адвоката, улыбнулась Делле Стрит и встала напротив Мейсона.
  — Что случилось, мистер Мейсон? — спросила она. — Мистер Мэдисон велел мне ехать сюда.
  — Садитесь, Катерина, — предложил адвокат. — Мы только что вернулись из небольшой исследовательской экспедиции — Пол Дрейк и я.
  — Что-то, связанное с делом?
  — Да.
  — Вы выяснили что-нибудь?
  — Дайте я вначале задам вам несколько вопросов. Ваша тетя связывалась с вами сегодня?
  Девушка покачала головой.
  — А вы о тете что-нибудь слышали?
  — О ней? — переспросила Катерина. — Почему вы интересуетесь? Что-то случилось, о чем мне следует знать?
  — На вашу тетю напали вчера ночью, — сообщил Мейсон. — Кто-то вломился в дом и ударил ее по голове большим фонариком…
  — Большим фонариком?! — воскликнула Кит Эллис. — Это мой фонарик.
  Мейсон задумчиво посмотрел на нее.
  — В каком она состоянии, мистер Мейсон? Как себя чувствует? Боже мой, я должна к ней поехать. Она дома или…
  — Насколько мне известно — в больнице, в коме. Очевидно, она уже несколько часов находится без сознания. Врачи утверждают, что у нее тромб, известный как гематома, под твердой мозговой оболочкой. Очень часто подобные тромбы оказываются фатальными и с ними ничего нельзя сделать. Они вызываются ударами по голове, в особенности если речь идет о пожилом человеке. Тромб формируется под черепной коробкой и давит на мозг. Более того, если он состоит из венозной крови, то время от времени может открываться, что вызывает дополнительный приток крови к тромбу.
  Катерина Эллис смотрела на Мейсона широко раскрытыми от удивления глазами.
  — Когда вы последний раз виделись с тетей? — спросил адвокат.
  — Но вы же знаете — когда я уехала из дома.
  Мейсон покачал головой.
  — Что вы качаете головой? — спросила девушка.
  — Мы оставили вас в отеле. После того как мы уехали, вы отправились обратно в дом вашей тети.
  — Откуда вы знаете? Вы… такси…
  — Я знаю, и не исключено, что до этого докопается и полиция. Вас выдали туфли и одежда, которая на вас, — клетчатая юбка. Вчера вы задали Делле конкретный вопрос о туфлях из крокодиловой кожи — ваших рабочих. Работая официанткой в ресторане, вам приходится много времени проводить на ногах, к чему вы не привыкли. Естественно, они у вас болели. Когда Делла отправилась за вашими вещами, вы забыли сказать ей об обуви. Она вернулась, и вы сразу же поинтересовались, прихватила ли она туфли из крокодиловой кожи. Делла ответила, что нет. Однако сегодня, когда вы нас обслуживали, вы были в них. Это совершенно определенно означает, что вы появились в доме и забрали эти туфли, перед тем как заступить на смену. Когда вы туда ездили — сегодня рано утром или вчера поздно вечером?
  — Вчера поздно вечером, — призналась Кит Эллис. — О, мистер Мейсон, это ужасно!
  — Итак, вчера вечером. Как поздно?
  — После вашего отъезда из отеля — где-то через несколько часов. Я попыталась заснуть. Я думала о том, что у меня страшно разболятся ноги, если я выйду на работу в черных туфлях. Затем я вдруг вспомнила, что у меня остался ключ от дома, и я решила, что смогу войти, забрать туфли и сразу же уйти — это займет всего несколько минут. Особенно если тетя София уже легла спать.
  — Вам лучше отдать мне этот ключ, Катерина, — заметил Мейсон.
  Она открыла сумочку и вручила ключ адвокату.
  — А теперь расскажите мне все, что вы сделали, — попросил Мейсон.
  — Я использовала часть тех денег, которые вы мне оставили, на такси. Я вызвала машину, а потом попросила таксиста подождать меня у дома. Я открыла дверь своим ключом и вошла. Свет нигде не горел, дом оставался в тишине. Я сняла туфли и в чулках поднялась по лестнице. Я не слышала ни звука.
  — Как вы освещали себе дорогу?
  — Пробиралась ощупью вверх по ступенькам и по коридору второго этажа до своей комнаты. Там я включила свет, взяла туфли из крокодиловой кожи, эту клетчатую юбку и еще кое-что из одежды, затем выключила свет и опять ощупью добралась до конца коридора, а затем спустилась по лестнице до входной двери. Я находилась в доме не больше трех-четырех минут.
  — Вы утверждаете, что большой фонарик ваш?
  — Да. Он принадлежал кому-то, кто до меня спал в моей комнате. Я выбросила старые батарейки, вставила новые и пользовалась им по ночам, после того как тетя София ляжет спать. Мне не требовалось включать свет в коридоре и будить тетю Софию, если приходилось рано вставать. Мистер Мейсон, а вы можете выяснить, как она себя чувствует?
  Внезапно открылась дверь в приемную, и в кабинет Мейсона вошел лейтенант Трэгг.
  — Добрый день, — поздоровался он. — Простите, что захожу без объявлений, но у адвокатов, если я представляюсь, имеется склонность слишком долго заставлять меня ждать в приемной и терять массу времени. Налогоплательщики не хотят, чтобы я попусту тратил свое время, а я не люблю разговаривать с подозреваемыми, которые уже соответствующим образом подготовлены. Из полученного мною описания я делаю вывод, что это — Катерина Эллис. Мне очень жаль, мисс Эллис, но у меня имеется ордер на ваш арест. Я хочу поставить вас в известность, что любое сделанное вами заявление может быть использовано против вас, от вас не требуется делать никаких заявлений, вы имеете право воспользоваться услугами адвоката на всех стадиях разбирательства.
  — А какие ей предъявлены обвинения? — спросил Мейсон.
  — Нападение с целью совершения убийства, — с мрачным видом ответил лейтенант Трэгг. — И обвинение может быть изменено. На обвинение в убийстве. Состояние Софии Атвуд ухудшается. Скорее всего, жить она не будет.
  — Вы должны молчать, — повернулся Мейсон к Катерине Эллис. — Не отвечайте ни на какие вопросы. Говорите только в моем присутствии и после того, как я вам дам на это разрешение. Это серьезное дело, и я не хочу, чтобы вы высказывались по ряду аспектов.
  — Мы знаем все о ее ночном визите в дом на такси, Мейсон, — сообщил лейтенант Трэгг. — Один из соседей слышал, как подъезжала машина и стояла с включенным мотором. Поскольку сосед был в курсе, что в тот вечер в доме Софии Атвуд происходила какая-то суматоха, он на всякий случай записал номер такси. Нам удалось разыскать водителя. Таксист помнит, как забирал мисс Катерину Эллис у отеля, отвозил ее к дому и ждал, пока она забегала внутрь, чтобы взять кое-какие вещи. Она находилась в доме примерно семь минут. Дело происходило вскоре после полуночи. София Атвуд получила травму примерно в то время, когда мисс Катерина Эллис заходила в дом, а такси поджидало ее снаружи. Это все, что я могу вам сказать, мистер Мейсон, потому что эту информацию вы прочтете в газетах. Есть еще кое-какие сведения, но я не считаю для себя возможным открывать их вам в настоящее время, потому что они повлияют на ведение дела. Мне очень жаль, мисс Эллис, но вам придется пройти со мной. Мы постараемся, чтобы все, по мере возможности, прошло безболезненно. Я возьму вас за локоть, но никаких наручников надевать не стану. Попытаемся избежать ненужной рекламы, но, естественно, репортеры будут поджидать вас около Управления. Если хотите послушать совета более опытного человека, я рекомендовал бы вам не пытаться прятаться от фотоаппаратов, а высоко держать подбородок, распрямить плечи и ни в коем случае не закрывать лицо руками. Пусть у репортеров получатся хорошие снимки. Я думаю, Мейсон согласится со мной. Лучше получить положительные отзывы прессы. А теперь, если вы готовы…
  — Не забывайте то, что я сказал вам, Катерина, — обратился адвокат к своей клиентке. — Ничего не говорите. Совсем ничего! Не делайте никаких заявлений. Вам предъявлено серьезное обвинение, и у вас появятся враги, которые предпримут все возможное, чтобы вас осудили.
  Мейсон подошел к Катерине Эллис. Она в панике вцепилась ему в руку.
  — Но, мистер Мейсон, я… Я не могу…
  Мейсон нежно сжал ее пальцы.
  — Да, Катерина. Вы должны. Я буду поддерживать с вами связь. Все окажется не так плохо, как вы думаете, если только вы не потеряете самообладания.
  Глава 10
  Через несколько минут после того, как лейтенант Трэгг вывел Катерину Эллис из кабинета Мейсона, у адвоката на столе зазвонил телефон, номер которого не был включен ни в один телефонный справочник.
  — Я проверил номерные знаки тех автомобилей, что стояли перед «Джиллко», — отчитался Дрейк. — Одна из машин зарегистрирована на имя Хьюберта Дииринга, Перри. Он живет в многоквартирном доме — Хемстэд, девятьсот шестьдесят пять. Хочешь с ним встретиться?
  — Не сейчас, — ответил Мейсон. — Давай съездим к миссис Шишке на Пальце. Я зайду за тобой, и мы попробуем выяснить, что ей известно. Мою клиентку арестовали за нападение с целью совершения убийства. Это здорово меняет картину. Скорость приобретает огромное значение. Я буду у тебя ровно через три минуты. Используй это время, чтобы дать задание кому-то из оперативников разузнать все о некой Бернис Атвуд, которая живет в Палм-Спрингс. Она — первая жена Джеральда Атвуда, ныне покойного.
  — А София — вторая жена? — уточнил Дрейк.
  — Предположительно. Пол, отправь кого-нибудь на это задание, а я через несколько минут заскочу к тебе.
  Мейсон повесил трубку и практически сразу же направился за Полом в Детективное агентство Дрейка.
  Мужчины поехали к трехэтажному дому, расположенному в довольно грязном районе. Оперативник, которого Дрейк оставил наблюдать за интересующим Мейсона зданием, на мгновение включил фары, когда детектив с адвокатом проезжали мимо, сигнализируя таким образом, что заметил их.
  — Перри, хочешь рискнуть и переговорить с моим парнем? — спросил Дрейк.
  Мейсон покачал головой.
  — Давай вначале встретимся с самой женщиной, а если потребуется, уточним что-то у твоего оперативника позже.
  — Хорошо, — согласился Дрейк.
  Детектив остановился, чтобы зажечь сигарету.
  — Это сигнал моему оперативнику, чтобы не уезжал и не высовывался, — объяснил Дрейк.
  Они подошли к дому. Адвокат нажал на нужный звонок.
  Мужчины слышали, как он раздался внутри дома, но из громкоговорителя, расположенного рядом с входной дверью, не было сказано ни слова в ответ.
  Мейсон подождал с минуту, потом снова нажал на кнопку звонка. Когда ответа опять не последовало, адвокат повернулся к Дрейку и заметил:
  — Возможно, уже поздно. Давай сходим к твоему оперативнику.
  Они пересекли улицу и подошли к машине, в которой сидел человек Дрейка.
  — Она никуда не уходила? — поинтересовался Мейсон.
  Мужчина покачал головой и сказал:
  — Нет. По крайней мере, пока я здесь.
  — Кто-то заходил в дом?
  — Никто.
  Мейсон и Дрейк переглянулись.
  — Конечно, она может не испытывать ни малейшего желания принимать посетителей, — сказал детектив. — Подумай сам, Перри, ее квартира расположена близко к входной двери, один лестничный пролет. Ей наверняка надоедают различные агенты — предлагают книги, страховки, просят выделить средства для всяких целей, помочь благотворительным обществам и…
  — Знаю, — перебил Мейсон, — но она — член команды. Она работает в паре с Софией Атвуд, а на ту было совершено покушение. Не исключено, что и эта женщина в опасности.
  — Думаешь, нам следует сообщить в полицию? — занервничал Дрейк.
  — Только в самом крайнем случае. Возможно, придется. Однако я хочу попасть в ее квартиру и осмотреться, поговорить с ней, если она жива, а если уже нет — быстро оценить обстановку, пока за дело не взялась полиция.
  — Это опасно, — заметил Дрейк.
  — Многое из того, чем я занимаюсь, опасно, — возразил Мейсон, поворачивая обратно к дому.
  Адвокат снова нажал на кнопку звонка и стал ждать ответного сигнала.
  — Здесь есть громкоговоритель, — сказал адвокат. — Она ведь может спросить, кто это, а потом нажать на рычаг, отпускающий замок на входной двери, чтобы впустить человека, которого хочет пригласить к себе. А если собирается только немного поговорить — то спуститься и открыть вот это окошечко в двери и общаться через него.
  — Или не делать ни того ни другого и просто тихо сидеть у себя в квартире, — сухо прокомментировал Дрейк. — Как бы ты поступил, если бы ослеп и жил один в большом городе?
  Мейсон обдумал слова детектива и ответил:
  — Скорее всего, тоже не стал бы открывать дверь.
  Мейсон чуть ли не прижался губами к микрофону и закричал:
  — Миссис Джиллман! Миссис Джиллман, нам нужно встретиться с вами по важному делу!
  Внезапно дверь приоткрылась дюйма на два-три — ровно настолько, насколько позволяла цепочка. Властный, взволнованный женский голос гневно спросил:
  — Что здесь происходит? Я — управляющая. Что вам нужно?
  — Простите, — извинился Мейсон. — Мы хотели бы встретиться с миссис Джиллман по важному делу. Я думаю, что она дома, но не отвечает на звонок.
  — Конечно, не отвечает. Зачем ей? У нее нет друзей, которые могли бы прийти к ней в гости. Зачем ей ходить вниз и вверх по лестнице ради людей, которые хотят обсудить с ней что-то, что ее абсолютно не интересует? Кстати, она слепая и живет одна. А теперь, господа, уходите и прекратите нарушать тишину.
  — Простите. Моя фамилия — Мейсон. Я — адвокат.
  — Перри Мейсон? — удивилась женщина.
  — Да.
  — Ничего себе! — воскликнула она.
  — А это — Пол Дрейк, — представил Мейсон. — Он вместе со мной занимается одним расследованием.
  — Что вы имеете в виду под «расследованием»? — резким тоном спросила женщина. — Он — частный детектив?
  — Да, — кивнул Дрейк.
  — И что, бог мой, вам могло понадобиться от миссис Джиллман?
  — Мы хотим переговорить с ней. Это жизненно важно.
  — Для кого важно — для нее или для вас?
  — Может оказаться чрезвычайно важно для нее, — сообщил Мейсон.
  — Да, происходит что-то странное и таинственное. Вы ходите взад и вперед по улице, разговаривали вон с тем мужчиной в машине. Кто он?
  — Один из помощников мистера Дрейка, — объяснил Мейсон. — Мы считаем, что миссис Джиллман угрожает опасность, и хотели бы предупредить ее.
  — Предупредить ее! — Голос управляющей стал еще более пронзительным. — А какая польза слепой женщине от предупреждения? Как ей это поможет?
  Мейсон молчал.
  — Поставьте себя на ее место, — продолжала женщина. — Она совершенно ничего не видит, живет в полной темноте в большом городе. Тут приходите вы двое и сообщаете ей, что она в опасности. Что ей от этого? Если она в опасности, отправляйтесь в полицию.
  — Не исключено, что мы сможем ей помочь, — ответил Мейсон. — Например, поставить охранника.
  — А кто будет ему платить?
  — Мы.
  — Понятно, — задумчиво сказала женщина.
  — Как нам лучше всего с ней связаться? — спросил Мейсон с обезоруживающей улыбкой.
  — Я сама свяжусь с нею для вас.
  — Прекрасно. У вас есть ключ?
  — Мне не нужен ключ. Я ей позвоню.
  — У нее установлен телефон? — поинтересовался Мейсон.
  — Конечно. Живущая одна слепая женщина не могла бы обходиться без телефона, но ее номер не значится ни в одном справочнике. Я, наверное, единственная, кому он известен. Пожалуйста, подождите здесь. Я сейчас схожу позвоню ей и спрошу, хочет ли она видеть мистера Перри Мейсона и… Как зовут второго господина?
  — Пол Дрейк.
  — Ладно, сейчас узнаю, будет ли она с вами разговаривать. — Она с минуту помедлила, а потом добавила: — Я — Минерва Гудинг, управляющая. Я живу на нижнем этаже и сдаю два верхних. Квартиры, конечно, не самые роскошные, но это неплохой, комфортабельный дом. Подождите здесь, я переговорю с ней.
  Миссис Гудинг отсутствовала минуты три, затем вернулась к двери.
  — Мне очень жаль, но миссис Джиллман не подходит к телефону.
  — Не подходит к телефону! — повторил Мейсон.
  Миссис Гудинг покачала головой.
  — Она также не отвечает на звонок в дверь, — заметил адвокат.
  — Это обычное дело, — ответила миссис Гудинг. — Но она всегда отвечает по телефону, когда дома, потому что знает, что я практически единственная, у кого есть ее номер. Ей, по-моему, звонит еще одна женщина, но я не представляю, кто это.
  — Миссис Атвуд? — подсказал Мейсон.
  — Атвуд… Атвуд… Где-то я слышала эту фамилию. Мне кажется, она что-то говорила о какой-то Атвуд. Ее случайно зовут не София?
  Мейсон кивнул.
  — Она много говорила о Софии, но я не знаю, о Софии Атвуд или нет. Но в любом случае она не берет трубку.
  — Значит, что-то случилось, — сделал вывод Мейсон, — потому что она дома.
  — А откуда вам известно, что она дома?
  — Мы абсолютно уверены. Вон тот мужчина, что сидит в автомобиле, держал дом под наблюдением. — Мейсон замолчал, а потом поспешно добавил: — Чтобы миссис Джиллман не попала в беду, пока мы ее не предупредили.
  — Вы можете объяснить, о какой опасности говорите? — спросила Минерва Гудинг.
  — Если честно, мы сами точно не знаем, — сказал Мейсон. — Но у нас есть все основания считать, что у нее имеется что-то, что нужно другому лицу — беспринципному, неразборчивому в средствах и готовому вломиться в дом, чтобы получить то, что требуется.
  Миссис Гудинг обдумала услышанное.
  — Ладно, я возьму ключ, поднимусь к ней и посмотрю, все ли в порядке, — наконец решила она. — Ждите здесь.
  — Мы хотели бы составить вам компанию, — предложил Мейсон. — Если что-то произошло, для вас будет неплохо иметь свидетелей.
  — Свидетелей чего?
  — Того, что вы обнаружите.
  — Хорошо, — согласилась миссис Гудинг, с минуту поколебавшись. — Пойдемте, только ни к чему не прикасайтесь. И я не желаю слышать никакой критики. Боже милостивый, вы только представьте себя слепыми и живущими в одиночестве. Самой надо готовить, мыть после посуду, доставать и убирать одежду, стелить постель и просто ходить по квартире. Обязательно точно знать, где что находится, чтобы определять свое местонахождение и не путать направление. В таком случае очень сложно поддерживать порядок. Все делается только на ощупь. Я хочу, чтобы вы это понимали и ничего не критиковали.
  — Мы все понимаем, — заверил ее Мейсон. — Нас совершенно не интересует, как она ведет хозяйство и аккуратна ли она.
  — А когда вы станете с ней беседовать, не пугайте ее, ясно? — продолжала миссис Гудинг. — Вы мне можете сказать, что она в опасности, но я не хочу, чтобы она перепугалась до смерти. Подумайте, каково постоянно жить во мраке ночи. Вы не в состоянии определить, крадется ли кто-то к вашей постели с ножом в руке, если случайно просыпаетесь. Можно приспособиться ко многим вещам, но к страху — никогда. Следуйте прямо за мной. Я не намерена позволять вам уходить куда-то в сторону. Вы должны помнить те условия, в которых приходится жить Эдит Джиллман. Время от времени я помогаю ей делать уборку или передвигать какие-то вещи, или перекладываю что-то с места на место. Вот, например, как слепой подмести пол? Вы не знаете, где мести, не можете собрать грязь в совок, выбросить куда-то, сделать все аккуратно. Приходится жить так, как есть. А теперь идемте, и держитесь прямо за мной.
  Она отперла входную дверь, достала нужный ключ и вставила в замок двери, ведущей в квартиру на втором этаже. Мейсон и Дрейк последовали за ней вверх по лестнице.
  Им сразу же ударил в ноздри запах плесени и затхлости. Они остановились на лестничной площадке.
  — Бог знает, есть ли здесь лампочки или нет, — вздохнула миссис Гудинг. — В ее квартиру электричество подается: она готовит на электроплите, но свет для нее ничего не значит, поэтому здесь его может и не быть.
  Разговаривая, миссис Гудинг щелкнула выключателем. Зажегся свет. Вслед за ней мужчины оказались в спальне, обустроенной по спартански. На комоде не стояло ни одной безделушки. Стулья были придвинуты к стене, чтобы в центре не оставалось никаких препятствий. Кровать располагалась в дальней части комнаты у окна. Она была не убрана, простыни не смяты, подушки кучей лежали у изголовья.
  — Вы понимаете, что я имела в виду? — обратилась миссис Гудинг к мужчинам. — Она даже не успела убрать постель. — Затем женщина повысила голос: — Эдит, эй-эй-эй! Это Минерва. Ты где?
  Она замолчала и стала ждать ответа. Не получив его, нахмурилась и закричала еще громче:
  — Эдит, эй-эй-эй! Где ты?
  Миссис Гудинг еще подождала, потом обратилась к мужчинам:
  — Оставайтесь здесь. Я пойду поищу ее.
  — Мы можем вам помочь? — предложил Мейсон.
  — Нет. Это место не предназначено для приема посетителей. Эдит и так страшно разозлится на меня за то, что я привела вас сюда. Выходите из спальни. Сядьте вот здесь и не вставайте.
  Она проводила их в гостиную, где стояло одно кресло рядом со столиком с радио.
  — Бедняжке больше нечего делать, кроме как сидеть здесь и слушать приемник, — вздохнула миссис Гудинг. — Она различает голоса всех актеров. Вы удивились бы, узнав, как она следит за последними известиями — всегда в курсе всех событий. Ладно, ни до чего не дотрагивайтесь, — еще раз предупредила миссис Гудинг.
  Дрейк и Мейсон остались стоять в центре комнаты. Они слышали, как миссис Гудинг ходит по квартире, время от времени повторяя:
  — Эдит! Эй-эй-эй! Это Минерва. Где ты, Эдит? С тобой все в порядке?
  Через две или три минуты миссис Гудинг вернулась в гостиную.
  — Ее здесь нет. Наверное, она ушла.
  — Простите, но она не могла этого сделать, — возразил Мейсон. — Напротив входа дежурит наш человек.
  — А он узнал бы ее, если бы встретил? — поинтересовалась миссис Гудинг.
  — Да.
  — Каким образом?
  — Он несколько раз видел ее раньше, — объяснил Мейсон бесстрастным тоном. — А черный вход есть?
  — Конечно, есть. Я не могла допустить, чтобы мои съемщики жили в доме с одним выходом. А если пожар?
  — Где он находится?
  — Надо спуститься на один пролет по лестнице. Вы окажетесь на аллее. Там есть подъезд к дому.
  — А вы смотрели там? — спросил Мейсон.
  — Нет, но сейчас схожу. Ждите здесь.
  Миссис Гудинг быстрым шагом пересекла комнату. Она вернулась через несколько минут и сообщила:
  — Задняя дверь оказалась не заперта. Очевидно, она вышла через черный ход, спустилась с крыльца и…
  — И что?
  — Ну… — колебалась миссис Гудинг.
  — Да? — не отставал Мейсон.
  — Иногда она звонит своей подруге — Софии. И эта София приезжает за ней и забирает ее на аллее.
  — Почему на аллее?
  — Понятия не имею. Я не склонна совать нос в чужие дела. Просто один раз я вышла с черного хода, чтобы выбросить мусор, и увидела, как Эдит Джиллман спускается по черной лестнице, ощупывая палкой дорогу перед собой. На аллее стоял «Кадиллак» с включенным мотором и шофером. Мне показалось, что машина взята напрокат. Эта женщина взбежала на крыльцо, чтобы помочь Эдит спуститься. Я услышала, как Эдит спросила: «Как дела, София?» И, поверьте, это все, что я уловила. Я и не желала больше ничего слышать. Если она хочет тайно встречаться с кем-то из своих друзей — это ее дело. Меня это не касается.
  — Понятно, — медленно произнес Мейсон. — Вы абсолютно уверены, что ее нет в квартире?
  — Я только под кровать не заглядывала.
  — В таком случае давайте заглянем, — серьезным тоном предложил Мейсон.
  — Боже мой, что ей делать под кроватью?
  — Не знаю, — ответил Мейсон. — Но зачем ей было возвращаться домой, заходить с парадного входа, спускаться по черной лестнице и уезжать на взятой напрокат машине?
  — Если она так поступила, это ее дело, а не наше.
  — Тем не менее мы обязаны проверить, нет ли ее в квартире.
  — Она не стала бы заползать под кровать, — возразила миссис Гудинг.
  — Кто-то мог стукнуть ее по голове и затолкать туда тело, — заметил Мейсон.
  — Чушь!
  — Для вашего сведения, ее подруга София Атвуд, которая тоже жила одна, получила вчера ночью удар по голове. Кто-то вошел в дом, а потом скрылся, оставив миссис Атвуд лежать на полу.
  Миссис Гудинг удивленно смотрела на них, не веря своим ушам.
  — Вы имеете в виду подругу Эдит Джиллман?
  — Не знаю, — ответил Мейсон. — Пытаюсь выяснить. Но у нас есть основания считать, что миссис Джиллман и София Атвуд встречались.
  — Бог мой! — тихо произнесла миссис Гудинг.
  — Вы обнаружили, что задняя дверь не закрыта?
  — Там замок, который закрывается ключом. Он не на пружине. Следует повернуть ключ, чтобы запереть дверь. Наверное, Эдит сильно торопилась, когда уходила, потому что не взяла ключ с собой. Он вставлен с внутренней стороны, и дверь не заперта.
  — Обычно так не делается?
  — Если бы вы ослепли, вы стали бы жить в доме, где не запираются двери?
  — Нет, — резко ответил Мейсон.
  — Конечно, кто-то мог ее ждать и быстро вывел через черный ход, — высказал свое мнение Дрейк. — Объяснил, что это очень важно, — кто-то, кого она знала.
  — Или кого она не знала, — добавил Мейсон. — А кто живет на третьем этаже, миссис Гудинг?
  — В настоящий момент никто.
  — А можно нам посмотреть ту квартиру? — попросил адвокат.
  — Пожалуйста. Но вам придется вернуться к входной двери, а потом снова подняться на два пролета.
  — Мне хотелось бы взглянуть. Там нет мебели?
  — Нет.
  — Расположение комнат такое же, как здесь? — поинтересовался Мейсон.
  — Да.
  — Так мы посмотрим?
  — Следуйте за мной, — сказала миссис Гудинг и направилась вниз по лестнице.
  Она пропустила мужчин вперед перед выходом из квартиры Эдит Джиллман, закрыла дверь, вставила ключ и заперла ее. Внизу она открыла другим ключом дверь, ведущую в квартиру на третьем этаже.
  — Снова придется подниматься, — сообщила она. — Вы не против?
  — Совсем нет, — ответил Мейсон.
  Втроем они поднялись на два пролета, и миссис Гудинг достала еще один ключ, чтобы отпереть дверь на лестничной площадке.
  Мейсон и Дрейк прошлись по пустой квартире, затем кивнули управляющей.
  — Большое спасибо, миссис Гудинг. Мы уходим. Если миссис Джиллман появится, позвоните, пожалуйста, Полу Дрейку в Детективное агентство Дрейка.
  — Я не собираюсь делать ничего подобного, — рявкнула миссис Гудинг. — Я не намерена шпионить за жильцами и…
  — Я совсем не это имел в виду, — перебил Мейсон. — Женщина слепа. Совершенно очевидно, что мы не можем оставить ей визитку с просьбой связаться с Детективным агентством Дрейка.
  — О, понятно. Знаете, что я сделаю? Когда она вернется, я расскажу ей, что вы, господа, ее искали, но я не буду пугать бедняжку! Я попрошу ее позвонить вам. Я дам ей номер.
  — А она его запомнит? — поинтересовался Мейсон.
  — Естественно! — воскликнула миссис Гудинг. — Вы даже не представляете, какая у нее память! Она неделями помнит телефонные номера. У нее просто феноменальные способности — она может пересказать все последние новости чуть ли не дословно, она вообще ничего не забывает. Просто поразительно!
  — Хорошо, — сказал Мейсон. — Так и договоримся.
  — Но вы должны уяснить, что я не собираюсь ее пугать.
  — Мы сами этого не хотим. И еще раз огромное спасибо за помощь.
  — Наверное, это мне следует благодарить вас, — ответила миссис Гудинг. — От имени Эдит Джиллман. Но я подожду, пока не узнаю больше, чем сейчас.
  Мейсон и Дрейк вышли из здания и пересекли улицу, направляясь к припаркованной машине.
  — Ну? — спросил Дрейк.
  — Или с ней что-то случилось, или она ведет очень хитрую игру.
  — Что теперь делаем, Перри?
  — Мне нужны два оперативника, — сообщил Мейсон. — Чтобы один следил за парадным входом, второй — за черным. Пусть сразу же свяжутся со мной, как только она вернется. Пока мы осматривали квартиру, мне удалось заметить в круглом окошечке на аппарате номер ее незарегистрированного в справочниках телефона…
  — Перри, нам следует договориться о сигналах, — засмеялся Дрейк. — Я его тоже запомнил.
  — Прекрасно. Теперь он есть и у тебя, и у меня. Когда она снова появится дома, я позвоню ей по этому номеру и попробую договориться о встрече. По крайней мере мы сможем ее предупредить.
  — А пока? — спросил Дрейк.
  — А пока мы на один шаг впереди полиции — хотя бы в отношении двух слепых нищенок. Надо постараться сохранить за собой эту позицию. Если миссис Джиллман в опасности, то кто-то определенно появится здесь в доме.
  — Если ее уже кто-то не ждал, когда она вернулась от «Джиллко», и не вывел ее через черный ход, — добавил Дрейк.
  — Подобное, конечно, не исключено. Но если так, то зачем они это сделали?
  — Откуда же мне знать? — пожал плечами Дрейк.
  — Если они просто намеревались ее убить, они бы прикончили ее прямо в квартире и оставили там тело. Если кто-то хотел убить Софию Атвуд, он постарался бы довести дело до конца. А в настоящий момент София Атвуд борется за свою жизнь. Она лежит без сознания. Кто-то стукнул ее фонариком. Зачем бить фонариком и наносить всего один удар?
  — Продолжай. Ты явно разработал какую-то теорию.
  — Фонарик использовался только потому, что попался под руку. Это означает, что кто-то освещал себе им дорогу или обыскивал дом, когда его или ее застала за этим занятием София Атвуд. В результате взломщик замахнулся фонариком и нанес один удар по голове Софии Атвуд. Она упала без сознания, а нападавшему удалось скрыться. Следовательно, взломщик не ставил целью убийство Софии Атвуд. Он пытался что-то найти. Теперь возьмем миссис Джиллман. Если ее похитили, то сделали это потому, что кто-то хотел обыскать ее квартиру тогда, когда ему не смогут помешать. По крайней мере, так можно предположить. Поэтому, Пол, мы приходим к выводу: кто-то что-то ищет, но не знает, где спрятан интересующий его объект. Необходимо, чтобы ты послал двоих оперативников к квартире миссис Джиллман. Мне надо знать, будет ли кто-то заходить к ней. Если кто-то предпримет попытку обыскать квартиру, я хочу знать, кто это. Пусть твои люди запишут номерной знак машины этого лица и немедленно звонят в твою контору за подкреплением. Затем мы постараемся поймать взломщика на месте преступления. Если кто-то сегодня ночью придет в дом Софии Атвуд — а я думаю, что это случится, — я также хочу знать, кто это. А когда взломщик проникнет внутрь, твои оперативники должны вызвать подкрепление. Туда направимся мы с тобой и допросим этого человека.
  — Это означает, что на тебя сегодня будут работать четыре моих человека, не считая резерва, — сказал Дрейк.
  — Ты абсолютно прав — четверо плюс усиление.
  — Ты платишь по счету, — улыбнулся Дрейк.
  Глава 11
  Мейсон, Дрейк и Делла Стрит встретились в кабинете адвоката сразу же после девяти часов утра на следующий день.
  И по Мейсону, и по Дрейку было видно, что они практически не спали прошлой ночью.
  — Итак, Пол? — спросил Мейсон.
  Детектив поудобнее устроился в кресле и взял чашку кофе, которую налила ему Делла Стрит из электрокофеварки.
  — Совсем ничего, — покачал головой Дрейк. — Я связывался с парнями.
  — Они все еще на местах?
  — Уже другие. Они поменялись в пять утра. Эти будут работать до часа — конечно, при условии, что ты все еще согласен платить по счету.
  — Согласен. Я только не могу понять, почему ничего не произошло.
  Зазвонил телефон. Делла Стрит подняла трубку и кивнула Полу Дрейку.
  — Тебя, Пол, — сообщила секретарша. — Из твоей конторы. Говорят, что очень важно.
  Дрейк поставил чашку с кофе на угол письменного стола Мейсона на разостланную там газету и взял трубку.
  — Алло! Что случилось? — Он с минуту не произносил ни слова, внимательно слушая отчет, а затем наконец воскликнул: — Да будь я проклят! — Снова последовало молчание. — Нет, ничего. Пусть остаются на местах, — дал указания Пол. Он повесил трубку и повернулся к Мейсону: — Слепая опять вышла на работу.
  — Куда?
  — На свое место у компании «Джиллко».
  — Значит, это миссис Шишка на Пальце, — решил Мейсон. — Сегодня это могла сделать только слепая. А как ты это выяснил, Пол? Твои люди ведь следят за квартирой, не так ли?
  — Да, Перри. Миссис Шишка на Пальце спустилась с парадного крыльца, палкой ощупывая себе дорогу. Подъехало такси, водитель выскочил, помог ей сесть в машину и направился прямо к «Джиллко».
  — Она спустилась со своего парадного крыльца? — уточнил Мейсон.
  — Да.
  — Не может быть. Твои люди следили за домом?
  — Всю ночь. Но есть один способ, которым она могла это провернуть.
  — Каким образом?
  — Через черный вход.
  — Но разве ты не оставлял оперативника на аллее, чтобы смотрел за задней дверью?
  — Я послал людей по местам сразу же, как мы с тобой вернулись, — сообщил Дрейк. — Не сомневаюсь, что эта слепая отправилась домой, поднялась по главной лестнице, пересекла квартиру, спустилась по черной лестнице, кто-то подобрал ее на аллее и куда-то отвез. Она вернулась вскоре после того, как мы закончили осмотр квартиры, но перед тем, как мой второй оперативник успел заступить на дежурство. Ее подвезли к задней двери, она поднялась на крыльцо, вошла через черный вход, заперла дверь, поднялась к себе и проспала всю ночь, даже не подозревая, что что-то не так, затем сегодня утром она, как обычно, отправилась на работу. Это единственный возможный вариант, Перри. И, кстати, я хотел тебя предупредить. Хотя я и выставлю тебе счет по минимуму, набегает кругленькая сумма. Этой клиентке с тобой в жизни не расплатиться.
  — Я и не рассчитываю, что она станет со мной расплачиваться, Пол, — перебил Мейсон. — Я предпринимаю все это для удовлетворения собственного любопытства. Мне просто необходимо узнать, что за всем этим стоит.
  — Но задействовано слишком много людей! Ты пытаешься охватить необъятное, заткнуть каждую дырку и…
  — Но только таким образом можно добиться результатов, — возразил Мейсон. — Не волнуйся. Да, счет набегает крупный, но я получу ответ в течение следующих двадцати четырех часов.
  — Хотел бы я быть таким же оптимистом, — заметил Дрейк. — По крайней мере теперь, когда мы знаем, где живет миссис Шишка на Пальце, нам не требуется оставлять двоих парней у компании «Джиллко».
  — Согласен. Одного вполне достаточно. Однако, когда она вернется домой, снова нужно послать двоих. Необходимо выяснить, кто забирает ее на аллее. Теперь это уже определенно не София Атвуд, а если тот человек заявит, что действует от имени Софии Атвуд, какой-нибудь назойливый, вмешивающийся не в свое дело…
  — Ты имеешь в виду Стюарта Баксли? — перебил Дрейк.
  Глаза Мейсона блеснули огоньком.
  — Думал о нем, — признался адвокат.
  Дрейк допил кофе и снова протянул чашку Делле Стрит, которая наполнила ее до краев свежим, горячим напитком.
  Мейсон молча сидел в задумчивости.
  — Я догадался, Пол! — внезапно воскликнул он.
  — Ты о чем? — не понял Дрейк.
  — Почему мы никого не поймали.
  — Почему?
  — Потому что мы не положили приманку в капкан, — объяснил Мейсон. — Мы просто ждали, что кто-то сам по себе в нем окажется, а так дело не пойдет.
  — Да, и затраты на частных детективов у тебя немалые, — опять напомнил Дрейк. — Так что за приманку ты имеешь в виду, Перри?
  Мейсон повернулся к Делле Стрит.
  — Приготовься стенографировать. Я тебе сейчас кое-что продиктую.
  Делла Стрит села за свой стол, положила ногу на ногу, достала блокнот и застыла с карандашом в руках.
  — Адресуй письмо Джеральду Атвуду. Проверь дату его смерти. Письмо должно быть датировано числом ровно за четыре дня до его смерти. Адресовано ему лично. Итак, начинаем: «Уважаемый мистер Атвуд!»
  Дрейк поставил на стол чашку.
  — Что ты задумал, Перри? Письмо мертвецу?
  — Да, письмо мертвецу, — подтвердил Мейсон.
  — Чего-то я здесь не улавливаю, — прокомментировал Дрейк.
  — И до тебя со временем дойдет.
  Адвокат снова повернулся к Делле Стрит и продолжил диктовку:
  — «В ответ на ваш запрос о том, что составляет действительное завещание, написанное от руки, я хочу сообщить вам, что в штате Калифорния признаются подобные завещания. Оно должно быть полностью написано почерком завещателя, а также подписано и датировано им. (Красная строка.) Для такого завещания свидетели не требуются. (Красная строка.) Однако следует помнить о нескольких вещах. Во-первых, все завещание должно быть написано почерком завещателя. Это означает, что на листе не должно быть никаких слов, написанных не почерком завещателя. Иначе говоря, если вы, например, пишете на фирменном бланке, вы должны оторвать верх листа, где напечатана информация о какой-то компании. Обязательно проверьте, чтобы были оторваны места бланка, где могут фигурировать какие-то цифры. Например, очень часто встречаются цифры „один“ и „девять“, за которыми следует пробел для даты. (Красная строка.) В документе должно быть указано, что это ваше последнее волеизъявление. Обязательно отметьте, что это завещание отменяет собой все предыдущие, и вы намерены распорядиться вашим имуществом. А что касается лица, которого вы хотите лишить наследства, проверьте, что указано его имя и вы упомянули, что вы намеренно ничего ему не завещаете или что оставляете номинальную сумму, например, один доллар или сто долларов. (Красная строка.) Поставьте в конце свою подпись. Еще раз проверьте, чтобы все слова на листе были написаны вашим почерком. (Красная строка.) Надеюсь, что вы получили ответ на ваши вопросы. Искренне ваш…» Все. Напечатай это, Делла, а я подпишу.
  — Я все равно ничего не понимаю, — сказал Дрейк.
  — Предположим, ты что-то ищешь, — начал объяснять Мейсон. — Что ты делаешь, когда находишь это что-то?
  — Прекращаю искать.
  — Теперь предположим, что еще что-то наводит тебя на мысль, что ты нашел не то, что искал?
  — Начинаю снова искать. Ладно, Перри, теперь до меня дошло.
  — Если Бернис Атвуд попала в дом в Палм-Спрингс, — продолжал Мейсон, — и нашла завещание, датированное, предположим, прошлым годом, по которому все оставлялось Софии Атвуд, от нее требовалось только одно: бросить его в камин, проверить, чтобы пламя его полностью поглотило, а потом наслаждаться жизнью. Но, предположим, она подумает, что Джеральд собирался составить другое завещание и написать его своим почерком, и успел это сделать за несколько дней до смерти. Таким образом, все предыдущие завещания потеряли силу, он по-новому распорядился своим имуществом и оставил Бернис ни с чем?
  Дрейк улыбнулся.
  — Все дьявольски просто, — заметил детектив. — Но как ты намерен обратить ее внимание на это письмо, не вызывая подозрений? Ей же уже известно, что ты заинтересовался этим делом.
  — Собираюсь взять урок игры в гольф, — ответил Мейсон.
  — Урок игры в гольф? — удивленно переспросил Дрейк.
  Мейсон кивнул:
  — Ты же проводил расследование, Пол. Ты сам говорил мне, что гольф-клуб известил Бернис, когда Джеральд умер. Как назывался клуб?
  — «Четыре пальмы».
  Мейсон повернулся к Делле Стрит:
  — Позвони, пожалуйста, в клуб «Четыре пальмы» в Палм-Спрингс и спроси инструктора по гольфу.
  Делла Стрит связалась с клубом и через несколько секунд кивнула Мейсону.
  Адвокат поднял трубку.
  — Алло! — сказал он. — Это инструктор по гольфу из клуба «Четыре пальмы»?
  — Да, — ответил низкий мужской голос. — Меня зовут Невин Кортланд. С кем я разговариваю?
  — Я адвокат из Лос-Анджелеса, — представился Мейсон, не называя своего имени. — Мистер Кортланд, я хотел бы поинтересоваться, разрешается ли вам давать уроки игры в гольф лицам, не являющимся членами клуба?
  — Да. Я имею право давать уроки кому угодно. Если вы хотите поиграть на площадке, вы должны быть или членом клуба, или приглашенным кем-то из членов клуба. Но при обычных условиях, если площадка не переполнена, обо всем можно договориться. Вы думаете взять уроки?
  — Один и именно сегодня. Мы завтра играем вчетвером, а я давно не практиковался. Уже несколько лет не играл, но мне не хотелось бы завтра бледно выглядеть. Единственное утешение — все остальные так же плохо подготовлены, как и я. Мне требуется только немного вспомнить старое и слегка размяться перед завтрашним днем. Я знаю, что с моих ударов мяч не пролетит дальше семидесяти пяти — ста ярдов, но мне больше и не надо.
  — Это несложно, — ответил Кортланд. — Как ваша фамилия?
  — Мейсон, — ответил адвокат. — В какое время вы свободны?
  — Я, честно говоря, здорово сегодня загружен, могу принять вас только сразу же после четырех, но, боюсь, вам это неудобно.
  — Прекрасно. Запишите меня, и я буду у вас без пяти четыре. Большое спасибо. До свидания.
  Мейсон повесил трубку, пока Кортланд не успел задать больше никаких вопросов.
  — Представляю эту комедию, — усмехнулся Дрейк. — Ты размахиваешься, не попадаешь, падаешь на траву и снова пытаешься…
  — Я постараюсь изобразить человека, который когда-то играл, а последние годы не практиковался, — ответил Мейсон с улыбкой.
  — А чего ты намерен добиться на самом деле?
  — Когда человек замертво падает на площадке для гольфа, что происходит? — ответил Мейсон вопросом на вопрос.
  — Не представляю. Я никогда не падал замертво на площадке для гольфа.
  — И я не представляю, — признался Мейсон, — но у меня есть одна идея.
  — Какая?
  — Кругом бегают игроки. Они пытаются вернуть его к жизни и не могут этого сделать. Они поднимают его и несут с площадки в тень. Кто-то вызывает врача. Возможно, доктор находится в клубе. Прибегает врач и объявляет: «Этот человек мертв. Ставьте в известность родственников и вызывайте окружного коронера». На площадке люди играют в гольф. Они не хотят оставлять мертвеца у края поля. Кто-то появляется с носилками. Его относят в здание. Кадди подбирает его мешок, в котором хранятся клюшки для гольфа, и оставляет в здании клуба. Мешок с клюшками относят в шкафчик, если у умершего игрока таковой имелся, или в комнату инструктора. Ближайший родственник и похоронное бюро ставятся в известность. Коронер после проведенного расследования дает добро на захоронение. Так называемая вдова отправляется в клуб и просматривает карманы всех вещей, хранящихся в шкафчике. Вдова не станет играть в гольф мужскими клюшками. У нее также нет ни малейшего желания платить за аренду шкафчика в гольф-клубе.
  — Продолжай, — попросил Дрейк. — Ты меня заинтересовал.
  — Я так и думал, — улыбнулся Мейсон. — Вдова освобождает шкафчик от вещей. Она отдает мешок с клюшками инструктору и велит ему продать их. Как правило, у инструкторов в гольф-клубах имеются свои магазинчики. Так что, скорее всего, клюшки Джеральда Атвуда выставлены в магазинчике «Четыре пальмы» с биркой на них. С инструктором явно была достигнута договоренность, что он получит неплохие комиссионные, если ему удастся продать их.
  — Пожалуй, мне стоит наведаться в Палм-Спрингс, — решил Пол Дрейк.
  — Ты отправишься туда немедленно, — заявил Мейсон. — И возьмешь с собой оперативника, который представится как кадди, ищущий работу.
  — А когда мы окажемся на месте?
  — Тогда ты подложишь это письмо в мешок с клюшками Джеральда Атвуда. Мы его немножко сомнем, чтобы все выглядело так, словно Атвуд получил его прямо перед поездкой в гольф-клуб. Он выбросил конверт, свернул письмо и засунул его в карманчик на мешке, где обычно хранятся мячи для гольфа.
  — Черт побери, Перри! — воскликнул Дрейк. — Но у тебя все равно ничего не получится. Тебе не удастся сделать так, чтобы это письмо обнаружили, не посеяв у Бернис Атвуд подозрения, что его подложили.
  — Давай поспорим, — улыбнулся Мейсон.
  Дрейк помедлил несколько секунд, а потом покачал головой.
  — Нет, — сказал сыщик. — Пожалуй, спорить не будем.
  Глава 12
  Ровно без пяти минут четыре Мейсон появился в гольф-клубе «Четыре пальмы». Живописная площадка располагалась в долине, окаймленной белыми роскошными домами, построенными на склонах поднимающихся ввысь гор.
  — У меня нет с собой клюшек, — заявил Мейсон инструктору. — Фактически, я так давно не играл, что просто не представляю, где они. Не мог их найти.
  — Не исключено, что они уже не в должном состоянии, — заметил Невин Кортланд, внимательно оглядывая Мейсона пронизывающими серыми глазами. — Дерево, возможно, пересохло.
  — Возможно, — согласился Мейсон.
  — Вам следует больше играть. Нужна практика, — посоветовал Кортланд.
  — Я намереваюсь.
  Кортланд оказался среднего роста, жилистым, гибким, крепким и загорелым мужчиной.
  — Я подыщу вам то, что требуется, мистер Мейсон, — пообещал Кортланд. — У вас завтра игра?
  — Это, в общем-то, несерьезно, — улыбнулся Мейсон. — Собрались несколько человек, которые уже по нескольку лет не играли в гольф. Мы разговаривали о том о сем и не успели оглянуться, как решили встретиться вчетвером на площадке и уже начали обдумывать всякие идиотские призы за каждую лунку. Я не хочу показаться смешным.
  — Вы много играли раньше?
  — Нет, — покачал головой адвокат. — Я всегда был страшно занят.
  — Теперь я узнал вас по вашим фотографиям. Вы довольно часто попадаете в газеты, — заметил Кортланд.
  — Приходилось участвовать в нескольких эффектных судебных процессах, — улыбнулся Мейсон.
  — Давайте выйдем на площадку и посмотрим, как вы замахиваетесь, — предложил Кортланд.
  — Я хотел бы купить набор клюшек, — сказал Мейсон. — Наверное, действительно не стоит пытаться искать мои старые. Даже если я их найду, они, вероятно, уже не в подходящем состоянии для игры.
  — Это очень просто устроить, — засмеялся Кортланд. — Всегда рад продать клюшки игрокам. Это меня совсем не затруднит. Так, мистер Мейсон, вы высокого роста, у вас сильные кисти. Давайте поглядим.
  Инструктор выбрал на полке несколько обычных клюшек и одну с железной головкой.
  — Понимаете, — обратился к нему Мейсон, — больше всего меня волнует, как сразу деморализовать моих противников.
  — Ясно, — ответил Кортланд, выходя из комнаты.
  Они прошли на игровую площадку.
  — Давайте я посмотрю, как вы замахиваетесь, мистер Мейсон, — сказал инструктор.
  Мейсон послушно замахнулся клюшкой.
  — Левую руку следует держать прямее. Не так быстро срабатывать кистью. Плавно перемещайте вес. Так, теперь давайте попробуем с мячом.
  Мейсон ударил по мячу.
  — Неплохо. Еще раз. Надо отработать удар.
  Инструктор занимался с Мейсоном минут двадцать и наконец объявил:
  — У вас все неплохо получается, мистер Мейсон. Я думаю, что вам не стоит беспокоиться за завтрашний день. Еще немного поработаем?
  — Конечно, — согласился Мейсон.
  Когда закончились следующие двадцать минут, Кортланд заявил:
  — Хватит на сегодня, мистер Мейсон.
  — А клюшки я смогу у вас купить? — снова поинтересовался адвокат.
  — Конечно, я же говорил вам. Я сейчас подберу вам подходящий комплект.
  — А у вас есть готовые к продаже комплекты — которыми уже кто-то играл?
  — Несколько, — ответил Кортланд. — Но я считаю, мистер Мейсон, что лучше взять новые, специально предназначенные для мужчины вашего роста и телосложения.
  Они отправились в магазинчик. Кортланд выбрал мешок, потом подошел к стойке и взял в руки одну из клюшек.
  — Вот эта, пожалуй, то, что надо, — заметил он.
  Мейсон посмотрел на полдюжины заполненных мешков, висевших на стене.
  — А это чьи? — поинтересовался адвокат.
  — С некоторыми я работаю, другие предназначены для продажи, — пояснил Кортланд.
  — А как они здесь оказались?
  — Например, у одного владельца случился сердечный приступ. Пришлось отказаться от игры. Он бы еще много лет выходил на площадку, если бы слушался моих советов. Но у него был лишний вес. Он хотел его быстро скинуть, поэтому играл подолгу и напряженно. Переборщил. Пришлось навсегда оставить игру.
  — А вот этот, из выделанной лошадиной шкуры?
  — Владелец умер на площадке. В тот день было жарко, а он переусердствовал. Вначале они играли вчетвером, он прошел восемнадцать лунок, отправился немного отдохнуть в здание клуба, а затем снова появился на площадке и закончил еще девять лунок. Они устроили какой-то спор, и он решил дать возможность проигравшему отыграться. Гольф часто обвиняют во многих вещах, мистер Мейсон, но на самом деле всему виной человеческая небрежность, глупость и легкомыслие.
  — А я могу купить этот мешок? — спросил Мейсон.
  Инструктор покачал головой:
  — Там слишком много клюшек. Они вам не понадобятся, мистер Мейсон. Вам следует иметь несколько чисто деревянных, четыре с железной головкой и одну короткую клюшку. Большее количество вас просто запутает и собьет с игры.
  Мейсон неотрывно смотрел на мешок.
  — А он у вас давно?
  — Недавно. Его всего несколько часов назад рассматривал один мужчина. Думал купить, но оказалось, что он стоит немного больше, чем тот парень мог потратить.
  — Так он продается? — не отступал Мейсон.
  — Да, но у меня нет на него установленной цены в настоящий момент. Вдова просила меня выяснить, сколько за него можно получить.
  — А вы как бы его оценили?
  Кортланд внимательно посмотрел на Мейсона и спросил:
  — А зачем он вам нужен, мистер Мейсон?
  — Если я появлюсь на площадке с этим мешком, то произведу неплохое впечатление на своих друзей.
  — Первоначальное впечатление. Но мне хотелось бы, чтобы вы выиграли. По крайней мере, сыграли свою лучшую игру.
  — Да, наверное, — согласился Мейсон. — Хорошо, соберите мне мешок на свое усмотрение, но этот мне определенно понравился. Кстати, а сколько бы вы все-таки за него хотели?
  — В том виде, как он сейчас представлен, — сто семьдесят пять долларов. Это будет справедливо по отношению к вдове.
  — Знаете что, — ответил Мейсон, — я готов купить его за сто сорок пять долларов, но вам придется поверить мне на слово, пока я не доберусь до своей конторы и не выпишу чек.
  — У меня нет полномочий принять ваше предложение. Минутку. Я хочу, чтобы вы попробовали вот эту короткую клюшку. Посмотрите, как она вам подходит. Я считаю, мистер Мейсон, что вам следует подальше отходить от мяча. Переносите вес на правое бедро, а не на левое, и делайте мягкий, ровный удар. С этой клюшкой у вас все получится очень сбалансированно. Сходите на площадку и попробуйте на практике.
  Мейсон поблагодарил его, взял мяч и клюшку и отправился на площадку, вернулся минут через пять и заявил:
  — Да, неплохо получается. Наверное, она мне пригодится.
  — Я так и думал.
  — А что с мешком?
  — Я только что позвонил вдове. Она отклонила предложение.
  — Но мне так понравился этот комплект! — воскликнул Мейсон. — Я готов дать больше. Как вы думаете, на сколько она согласится?
  Инструктор покачал головой:
  — Она решила вообще не продавать, а сохранить его, как память об умершем муже. Он держал их у себя в кабинете. Она говорит, что комната кажется пустой без них. Она попросила меня сегодня вечером завезти их. Я пообещал ей это сделать.
  Мейсон вздохнул:
  — Да, такова жизнь. Но они мне очень понравились.
  — Но вы даже никогда не держали их в руках! — удивился Кортланд.
  — Знаю, но в них что-то есть. И мешок тоже привлекательный.
  — Да, хороший комплект, — согласился Кортланд, продолжая подбирать клюшки Мейсону.
  — У меня нет с собой чековой книжки, — повторил Мейсон.
  — Не волнуйтесь. У нас здесь есть масса чистых бланков. Заполните один.
  — Спасибо вам большое, — поблагодарил Мейсон. — Надеюсь улучшить свою игру и тренироваться в дальнейшем.
  — Только не переборщите, — предупредил инструктор. — Вот ваш мешок.
  Мейсон заполнил чек, отнес новые клюшки к машине, сел за руль и поехал по направлению к Палм-Спрингс.
  На перекрестке с основной автомагистралью его в машине поджидал Пол Дрейк, который дважды нажал на гудок.
  — Как прошла тренировка? — поинтересовался детектив.
  — Отвратительно. Суставы болят. Слишком много времени провожу в зале суда, мало физических упражнений. Ты подложил письмо?
  — Да. Все очень легко получилось. Мы зашли в магазинчик, я заговаривал инструктору зубы, а мой оперативник, который на самом деле увлекается гольфом, осмотрел все, что там есть.
  — Проблемы с тем, чтобы найти нужный мешок, возникли?
  — Никаких. Имя Джеральда Атвуда было по трафарету выведено в верхней части. А у тебя как все прошло?
  — У вдовы зародились подозрения, — сообщил Мейсон. — Я действовал довольно искусно, так что она не должна подумать даже, что письмо подброшено. Она считает, что я приезжал в клуб с единственной целью — купить мешок для клюшек ее мужа.
  Дрейк рассмеялся.
  — Теперь в капкане есть приманка, — сделал вывод Мейсон.
  — Значит, каких-то парней можно снять с задания?
  — Всех отпустим, — решил Мейсон. — Мы выяснили, кто такая эта слепая. То есть один вопрос снят. И я не хочу, чтобы кто-то из твоих ребят дежурил у дома Софии Атвуд, потому что таким образом можно спугнуть дичь.
  — Ты хочешь сказать, что мы сами будем за ним следить?
  Мейсон покачал головой:
  — Не следить, Пол. Мы проведем там ночь.
  — Минуточку, минуточку! — запротестовал Дрейк. — Ты не посмеешь…
  — Почему бы и нет?
  — Ты не имеешь права. Мы…
  — Не будь идиотом, — перебил Мейсон. — Мы представляем Катерину Эллис. У нее есть ключ от входной двери. У нее комната в этом доме. В комнате хранятся ее вещи. А миссис Атвуд лично заверила меня, что мисс Эллис или ее представители могут в любое время прийти за вещами.
  — Прийти за вещами — да, — согласился Дрейк, — но это не означает оставаться всю ночь.
  Мейсон обнадеживающе улыбнулся детективу.
  — Скорее всего, Пол, нам не потребуется задерживаться дольше полуночи.
  — Я прошлой ночью почти не спал, — взмолился Дрейк.
  — И я тоже. Сегодня будем дежурить по очереди.
  — А как мы попадем внутрь? — поинтересовался Дрейк.
  — У меня ключ Катерины Эллис. Дом не охраняется полицией и…
  — А если полицейские тоже подготовили ловушку?
  — В таком случае мы подложили за них приманку, — ответил Мейсон.
  Глава 13
  Уже стемнело, когда Мейсон и Дрейк припарковали свои машины в нескольких кварталах от старомодного двухэтажного дома и тихо пошли по улице.
  — А теперь, — сказал Мейсон, держа в руках ключ, — нам следует прямо направиться к входной двери и действовать очень уверенно. Вставляем ключ, заходим, пересекаем холл, поворачиваем направо к лестнице, поднимаемся на второй этаж, опять направо — и мы в комнате Катерины Эллис. Ее окна выходят на улицу. Надо приготовиться к долгому ожиданию.
  — Оно может оказаться не таким долгим, — заметил Дрейк. — Мой оперативник сообщил мне, что Бернис Атвуд на всех парах примчалась в «Четыре пальмы» за мешком с клюшками для гольфа. Готов поспорить на что угодно, что, вернувшись домой, она сразу же обыскала его.
  — Ей много времени не понадобится, чтобы решить, что необходимо действовать. Давай предположим, Пол, что в доме в Палм-Спрингс она нашла завещание, по которому все оставлялось Софии. Теперь у нее есть основания предполагать, что Джеральд Атвуд позднее составил еще одно завещание, написанное от руки, и последнее завещание спрятано в этом доме.
  — Итак, мы ловим ее здесь, и что это доказывает? — спросил Дрейк.
  — Это ничего не доказывает, но это улика, ведущая к доказательству. Не забывай, Пол, что моя работа заключается не в том, чтобы получить для Софии часть имущества Джеральда Атвуда, а в том, чтобы оправдать Катерину Эллис, которая обвиняется в нападении с целью совершения убийства. Я намерен показать, что и другие лица были заинтересованы в том, чтобы обыскать дом, а если в процессе поиска они натолкнулись на коробку, полную денег, то, скорее всего, присвоили эти деньги.
  — Но это все равно не доказывает, что Катерина Эллис не возвращалась в дом и не стукнула тетю Софию фонариком по голове, — возразил Дрейк.
  Мейсон усмехнулся:
  — Ты здорово удивишься тому, какие у нас появятся доказательства и какие выводы будут напрашиваться к тому времени, как мы окажемся в суде, Пол, — ответил Мейсон. — Итак, мы пришли. Вперед по дорожке, уверенно поднимаемся по ступенькам.
  — Нам следует включить свет, когда войдем, — сказал Дрейк. — Если кто-то увидит, как мы вошли, но не включили свет…
  — Никакого света, — перебил Мейсон. — Если нас кто-то заметил, кто на самом деле следит за домом, то через пять минут заварится каша.
  Мейсон вставил ключ, открыл замок и обратился к детективу:
  — Заходи, Пол.
  Поскольку все окна в доме были наглухо закрыты, воздух после свежести ночи показался Мейсону и Дрейку спертым.
  — Да, с вентиляцией у тети Софии туго, — заметил Дрейк.
  — Говорить, Пол, можно только до тех пор, пока не доберемся до комнаты Катерины наверху. Затем будем сидеть в полной тишине — никаких разговоров, никакого света, никаких сигарет.
  — Боже праведный! — воскликнул Дрейк. — Об этом ты меня не предупреждал.
  — Тебе самому следовало догадаться, — возразил Мейсон. — Нет лучшего способа напугать взломщика, чем дать ему уловить запах только что выкуренного табака.
  — О господи, — простонал Дрейк. — Я стану грызть ногти. Перри, ведь, по большому счету, я тебе здесь не нужен.
  — Черта с два ты мне не нужен. Мне требуется свидетель и помощник. У тебя есть лицензия на ношение оружия. Револьвер у тебя с собой?
  — Конечно. А я могу залезть в шкаф или чулан и там покурить?
  — Курение отменяется, — категорично заявил Мейсон. — Возможно, ждать нам придется очень недолго.
  — Возможно, — мрачно согласился Дрейк. — Только тот сосед, сующий нос не в свое дело, который видел, как Катерина Эллис приезжала на такси, мог заметить и нас и уже сообщил в полицию. В таком случае ждать совсем не придется. Будем отчитываться перед дежурным сержантом.
  — Полиция нас не арестует, — заверил его Мейсон. — Мы здесь, чтобы проверить личные вещи клиентки. Мы получили разрешение Софии Атвуд на вход в дом. Мы получили разрешение клиентки на просмотр ее вещей.
  — В темноте?
  — В темноте, — ответил Мейсон с улыбкой. — Но никто не может утверждать, что мы делали это в темноте, пока не войдет в дом. Осторожно на ступеньках, Пол.
  Адвокат указывал путь, первым поднимаясь по лестнице, которая в середине делала резкий поворот.
  Половицы скрипели под весом двух мужчин.
  Мейсон добрался до верхней площадки, ощупью нашел нужную дверь и вошел. От уличных фонарей в комнату попадал свет. Его было достаточно, чтобы разглядеть предметы, находившиеся в ней. Мейсон разлегся на кровати. Дрейк уселся в кресло.
  — Надо установить дежурство, а то мы оба можем заснуть, — сказал Дрейк.
  — Тихо! — предупредил Мейсон.
  — Нет необходимости молчать. Лестница так скрипит, что мы сразу же поймем, что кто-то поднимается, задолго до того, как он сможет услышать нас.
  — В доме где-то есть еще и черная лестница, — сообщил Мейсон. — Она, возможно, не скрипит, а если и скрипит, то отсюда, не исключено, этого и не уловить. Молчи.
  — Я не выдержу, — взмолился Дрейк. — Конечно, если я посплю, то это поможет.
  — Значит, спи, но хватит болтать.
  В спальне было тихо еще несколько минут, затем пружины на кровати слегка заскрипели, когда Мейсон повернулся и подложил под голову еще одну подушку.
  Дрейк в кресле практически беззвучно поменял позу.
  Мужчины ждали.
  С оживленной улицы, проходящей в двух кварталах от дома, отдаленно доносился шум автомобилей. Немного похолодало.
  Дрейк глубоко вздохнул. На несколько минут последовала тишина, потом по ровному, ритмичному дыханию детектива стало ясно, что он заснул.
  Мейсон оставался в одном положении и боролся со сном.
  Дверь спальни Катерины Эллис, выходившая в коридор, оставалась широко открытой, чтобы мужчины смогли заметить даже слабый лучик света, если взломщик воспользуется фонариком.
  Прошел час.
  Дрейк стал дышать глубже, потом слегка захрапел.
  Мейсон неслышно встал с кровати и дотронулся до колена Дрейка.
  Детектив мгновенно проснулся.
  — А? — пробормотал он.
  — Шш-ш-ш, — предупредил Мейсон.
  Мужчины молчали.
  Откуда-то со второго этажа послышался какой-то странный скользящий звук.
  Мейсон тихо поднялся с кровати и ущипнул Дрейка за колено. Дрейк сжал плечо Мейсона, чтобы дать адвокату знать, что он тоже не спит.
  Мужчины напряглись и внимательно прислушивались.
  Внезапно раздался грохот, звук разбившегося стекла. Мужской голос выругался, одновременно луч света озарил коридор, затем тяжелые шаги послышались в направлении парадной лестницы.
  — Пошли, Пол! — крикнул Мейсон, бросаясь из спальни в небольшой коридор, идущий от лестничной площадки.
  Адвокат успел как раз вовремя, чтобы поставить подножку, в результате чего бегущий к лестнице человек свалился на пол с зажатым в правой руке фонариком. Мейсон прижал его к полу.
  Мужчина начал крутиться под телом Мейсона и попытался стукнуть адвоката фонариком по голове.
  Мейсон дотянулся до кисти противника и резко ударил руку об пол.
  — Лежи спокойно, или я тебя задушу, — предупредил адвокат. — Пол, поищи, где тут выключатель.
  — Уже пытаюсь, — ответил детектив.
  — Возьми его фонарик, — посоветовал Мейсон. — Так тебе будет проще.
  — Нашел, — сообщил Дрейк и включил свет.
  Мейсон немного ослабил руки, чтобы взглянуть на мужчину, лежавшего на полу.
  — Черт побери, — воскликнул адвокат. — Да это же Стюарт Баксли, друг семьи!
  Лицо Баксли исказила ненависть.
  — Вы — мерзкий, проклятый… — начал Баксли.
  Мейсон надавил на диафрагму противника, и поток ругательств резко прекратился.
  Адвокат поднялся на одно колено, начал шарить руками по телу Баксли, нащупал револьвер в кармане брюк, вынул его и протянул Полу Дрейку.
  — Оставь себе как сувенир, Пол.
  — Проверь, чтобы второго не оказалось, — посоветовал детектив. — Иногда еще бывает короткоствольный крупнокалиберный револьвер…
  — Нет, больше нет, — сказал Мейсон. — Ладно, Баксли, поднимайтесь.
  Баксли застонал, перевернулся, встал на колени и медленно выпрямился. Вид у него был как у загнанного зверя.
  — И не пытайтесь бежать, — предупредил Мейсон. — Где бы вы ни скрылись, вас всегда найдет ордер на арест за взлом и проникновение в чужое жилище со злым умыслом.
  — А вас? — съязвил Баксли.
  — Мы здесь с законной целью, и мы воспользовались ключом. А вы?
  — Никаких комментариев, — ответил Баксли.
  — А каким образом вы поскользнулись? Вы… О, здесь вода. Взгляни-ка, Пол.
  Дрейк открыл одну из дверей и сообщил:
  — Наверное, это спальня Софии Атвуд. Уронили стеклянный титан с охлажденной питьевой водой.
  — Ладно, Пол, давай вызывать полицию, — сказал Мейсон. — Пусть они…
  — Секундочку, — перебил его Баксли. — Зачем нам вмешивать в это дело полицию?
  — Почему нет?
  — Я просто пытался собрать кое-какие доказательства.
  — Чтобы Катерине Эллис вынесли обвинительный приговор? — спросил Мейсон.
  — Или это, или чтобы ее полностью оправдали, — ответил Баксли.
  — Вы давно здесь? — поинтересовался Мейсон.
  — Не очень.
  — Как вы проникли в дом?
  Баксли уже собирался что-то сказать, но передумал и спросил:
  — Так мы договоримся или нет?
  — Пока нет. Продолжайте.
  Баксли внезапно плотно сжал губы.
  — Больше я ничего говорить не собираюсь. По крайней мере, пока мы не договоримся и обеим сторонам не будет точно ясно, что у нас за сделка.
  — Поищи телефон, Пол, — повернулся Мейсон к детективу. — Звони в полицию. Наверное, лучше попросить отдел по раскрытию убийств. Это они начали дело против Катерины Эллис.
  Дрейк прошел по коридору, осмотрелся, затем, освещая дорогу отобранным у Баксли фонариком, спустился по скрипучей лестнице и зажег свет на первом этаже.
  Баксли пытался найти пути для бегства.
  — Вам не поможет, если вы вырветесь и убежите, — сообщил ему Мейсон. — К вашему сведению, стрелять я в вас не стану — того, что мы имеем против вас, для этого недостаточно. Но когда появится полиция, я расскажу, как мы застали вас здесь, и они сообщат всем постам, чтобы вас задержали. Более того, в штате Калифорния бегство считается доказательством вины, так что вы попали в капкан и можете признать это как факт.
  Баксли уже открыл было рот, но потом решил промолчать.
  Они слышали, как на первом этаже Дрейк звонил в полицию.
  Детектив повесил трубку и крикнул Мейсону:
  — Включить свет на крыльце, чтобы полицейские случайно не споткнулись?
  — Конечно, — ответил Мейсон.
  Адвокат повернулся к Баксли.
  — Если вы скажете нам, что искали, это может несколько облегчить ваше положение и заложить основу сотрудничества.
  — А вы что искали? — спросил Баксли.
  — Вас, — спокойно ответил Мейсон.
  — Нет. Вы ходили здесь босиком, на цыпочках. Что вы… — внезапно Баксли замолчал, его глаза сузились. — Черт побери! — воскликнул он. — Вы не крались на цыпочках. Вы…
  — Ну? — подбодрил Мейсон. — Так чем мы занимались?
  — Никаких комментариев.
  Через несколько минут молчания в парадную дверь громко постучали. Дрейк открыл дверь, послышался звук голосов и шаги людей, поднимающихся по лестнице.
  Стюарт Баксли повернулся к Мейсону.
  — Вот теперь вы подлили масла в огонь, — заявил он.
  Мейсон ничего не ответил. Он напряженно думал.
  Шаги проследовали по коридору. Появился Дрейк с двумя полицейскими.
  — Что здесь происходит? — спросил один из них.
  — Вор вломился, — кивнул Мейсон в сторону Баксли.
  — Это дом миссис Атвуд? — уточнил полицейский.
  — Да, — ответил Мейсон.
  — На Софию Атвуд здесь напала ее племянница и хозяйка дома сейчас находится в больнице в бессознательном состоянии?
  — В общем и целом вы правы, — согласился Мейсон, — только нападала не племянница, а взломщик. — Адвокат сделал многозначительную паузу, а потом продолжил: — А нам удалось поймать взломщика.
  Баксли резко повернулся к Мейсону:
  — Вы, проклятый… Вам не удастся свалить это на меня!
  — Свалить что?
  — Нападение.
  — Я еще ничего не сказал о сваливании чего-либо на вас, — заметил Мейсон. — Я просто указал, что вы — взломщик.
  — А вы? — завопил Баксли.
  — Хотите допросить его? — обратился Мейсон к полицейским. — Или мне это сделать?
  Один из полицейских улыбнулся:
  — У вас все здорово получается. Вы, насколько я понял, Перри Мейсон, адвокат?
  — Правильно.
  — А он? — полицейский большим пальцем показал на Дрейка.
  Дрейк был готов к подобному вопросу. Он достал из кармана кожаное портмоне, открыл и показал свое удостоверение.
  — Частный детектив, — объяснил Мейсон. — Работает на меня.
  Полицейский повернулся к Баксли:
  — А вы кто такой?
  — Моя фамилия — Баксли. Я друг семьи.
  — Давний? — поинтересовался Мейсон.
  — Вас не касается.
  — Что вы здесь делали? — спросил полицейский.
  — Искал доказательства.
  — Какие?
  — Оставленные взломщиком.
  — Как вы попали в дом?
  — Через черный вход. Там замок на пружине. Он открывается небольшим кусочком целлулоида, если вы знаете, как это делать.
  — Мы знаем, — ответил полицейский, — но вот вы знать не должны.
  — Но получилось так, что и я знаю.
  — А вы что здесь делаете? — обратился полицейский к Мейсону.
  — Представляю Катерину Эллис.
  — Ее держат в тюрьме за нападение с целью совершения убийства?
  — Правильно.
  — Хорошо. Я снова вас спрашиваю — что вы здесь делаете?
  — Я находился в комнате, занимаемой мисс Эллис. У меня имелись основания предполагать, что в дом проникнет взломщик.
  — Откуда у вас появилась подобная мысль?
  — Я считал, что у взломщика будет для этого повод.
  — Какой, например?
  Мейсон встретился взглядом с полицейским.
  — Против Катерины Эллис на сегодняшний день имеются только косвенные улики. Дело слабовато. Я решил, что кто-то попытается подложить дополнительные доказательства.
  — Какие, например?
  — Не знаю, — покачал головой Мейсон. — Мисс Эллис обвиняют в краже стодолларовой купюры. К тому же у нее есть все основания подать в суд на этого человека, Стюарта Баксли, за дискредитацию личности. Возможно, он специально появился здесь, чтобы подбросить какие-то улики, которые еще глубже вовлекут в дело мисс Эллис.
  — Это самое абсурдное… — начал Баксли.
  — И у него с собой был револьвер, — перебил Мейсон. — Не уверен, что у него имеется разрешение на ношение оружия.
  — Где револьвер? — спросил полицейский.
  — У Пола Дрейка.
  — У вас есть на него разрешение? — повернулся полицейский к Баксли.
  — Нет. Я никогда не брал его с собой в общественные места, только сюда, в дом своей приятельницы. У меня есть право защищать дом своей приятельницы.
  — Так, значит, вы внесли в дом оружие? — уточнил полицейский.
  — Никаких комментариев. Если вы намерены доказывать, что я внес в дом спрятанное оружие, давайте доказывайте.
  — Вы слишком воинственно настроены, — заметил полицейский. — Особенно если учитывать, в каком положении вы оказались.
  — Я не оказался ни в каком положении! — закричал Баксли. — А вы следите за тем, что делаете и говорите, а то сами окажетесь в соответствующем положении. Этот адвокат прославился своей нестандартной тактикой. Вы верите ему на слово, что он сидел в комнате, которую занимала Катерина Эллис. У него не было права там находиться. Может, это он вломился в дом и пытался подложить доказательства, чтобы свести на нет обвинения, выдвигаемые против его клиентки. Это в его стиле.
  Полицейский задумчиво посмотрел на Мейсона.
  Мейсон обезоруживающе улыбнулся в ответ и сообщил:
  — София Атвуд сказала мне, что Катерина Эллис в любое время может забрать отсюда свои вещи. Мы ждали в комнате мисс Эллис. Мы вошли при помощи ключа, переданного мне мисс Эллис.
  — Когда она его вам дала?
  — Перед арестом.
  — Хорошо. Сейчас мы все поедем в управление, — решил полицейский. — Закроем этот дом. Наверное, лейтенант Трэгг из отдела по раскрытию убийств захочет установить здесь охрану. Фред, свяжись с управлением и отчитайся. Попробуй переговорить лично с лейтенантом Трэггом. Я знаю, что его очень заинтересует, что мы встретили здесь Мейсона.
  Стюарт Баксли ухмыльнулся.
  Старший из полицейских помедлил, а потом добавил:
  — Возьми всех троих с собой в машину. Я сам осмотрю дом и попробую выяснить, нет ли тут доказательств, с которыми как-то манипулировали.
  — Обязательно сделайте это, — заговорил Стюарт Баксли. — И вы обнаружите, что этот адвокат появился здесь по какому-то определенному поводу. Загляните в шкаф, откуда пропали деньги. Украли стодолларовую купюру из шляпной коробки. Может, этот адвокат спрятал стодолларовую бумажку где-то в задней части шкафа, а потом намеревался утверждать, что купюра выскочила из коробки, когда мышка столкнула ее с полки. От него можно ожидать подобного.
  Мейсон улыбнулся и заявил:
  — А вот и объяснение, господин офицер. Обыщите Баксли и посмотрите, нет ли у него при себе новенькой стодолларовой купюры, которую он планировал подбросить в комнату Катерины Эллис.
  Баксли отпрыгнул на шаг назад.
  — Вы не имеете права меня обыскивать! — закричал он. — У вас нет ордера.
  — Следите за его руками, — предупредил Мейсон. — Постоянно держите их в поле зрения, чтобы он не попытался избавиться от стодолларовой купюры по дороге отсюда в управление. Затем арестуйте его за взлом и проникновение со злым умыслом. Тогда у вас появится право обыскать его. По тому, как он сейчас себя ведет, можно сказать, что я попал точно в цель. У него есть с собой стодолларовая купюра.
  — А это что, преступление? — спросил Баксли.
  — Это может быть доказательством намерения совершить преступление, — заметил Мейсон.
  — У меня всегда с собой стодолларовая купюра, — быстро заговорил Баксли. — Я держу ее на крайний случай, если вдруг закончатся мелкие наличные деньги или мне внезапно потребуется куда-то поехать.
  — Ладно, пошли, — прервал его полицейский. — Вы все отправляетесь в управление. И пусть никто из вас даже не пытается что-то выбросить по дороге.
  Мейсон, Дрейк и Баксли сели на заднее сиденье патрульной машины.
  Баксли использовал все аргументы, чтобы только его отпустили. Он то угрожал, то умолял, утверждая, что считает это оскорблением, заявлял, что пострадает его репутация, причем непоправимо, если он вдруг окажется в управлении полиции.
  Полицейский ровно, умело и молча вел машину и, очевидно, не обращал никакого внимания на слова Баксли.
  В управлении дежурный выслушал отчет полицейских.
  — Кто позвонил в полицию? — спросил он.
  — Я, — ответил Дрейк.
  — Как вы с Мейсоном попали в дом?
  — У нас был ключ. Его передала мне моя клиентка, которая жила в доме, — сообщил Мейсон.
  — У вас этот ключ сейчас с собой?
  — Да.
  — Дайте мне на него посмотреть.
  Мейсон достал ключ. Дежурный внимательно осмотрел его и уже собирался убрать в ящик стола, когда его остановил Мейсон.
  — Простите, — твердо сказал адвокат. — Вам придется вернуть его мне.
  — Почему?
  — У моей клиентки в этом доме остались вещи. Мне поручено вывезти их.
  Сержант с минуту поколебался, а потом вернул Мейсону ключ.
  — Как вы попали в дом? — обратился полицейский к Стюарту Баксли.
  — Я уже давно подозревал, что там…
  — Как вы попали в дом? — перебил его сержант.
  — Через черный вход.
  — Дверь оказалась не заперта?
  — Не совсем так. Я бы сказал, что замок был очень уязвимый.
  — Что вы имеете в виду под словом «уязвимый»?
  — Он с пружиной. Вы можете взять кусок целлулоида или пластика, немножко поманипулировать — и войдете.
  — Если я правильно помню, — вставил Мейсон, — именно мистер Баксли попал в дом через черный вход и обнаружил Софию Атвуд без сознания.
  Баксли злобно повернулся к адвокату.
  — Не лезьте не в свое дело! — закричал он. — Вас это не касается.
  Мейсон пожал плечами.
  — Это правда? — спросил дежурный.
  — Правда, — ответил Баксли. — Это счастье, что я ее нашел. Если бы я ее тогда не обнаружил, она была бы уже мертва, а клиентке мистера Мейсона предъявлено обвинение в убийстве.
  — Как вы попали в дом, когда нашли Софию Атвуд?
  — Задняя дверь оставалась наполовину приоткрытой.
  — А замок?
  — Она была не закрыта на замок.
  — Но, даже если бы она и была закрытой, вы все равно могли бы войти внутрь?
  — Наверное, да. Тогда я не знал. Я позднее изучил замок на задней двери и понял, что он уязвим.
  — А откуда вы узнали про целлулоид или пластик? — поинтересовался полицейский.
  — Прочитал в каком-то детективе.
  Открылась дверь, и в помещение вошел лейтенант Трэгг.
  — Так-так, — воскликнул он. — И что это означает? По какому поводу собрание?
  Мейсон улыбнулся.
  Дежурный быстро объяснил ситуацию:
  — Эти трое находились в доме Софии Атвуд. Очевидно, Мейсон и частный детектив Дрейк появились там первыми. Они открыли ключом входную дверь и утверждают, что сидели в комнате Катерины Эллис, клиентки Мейсона. Они услышали грохот и выскочили в коридор. Они обнаружили, что на полу валяется титан из-под охлажденной питьевой воды, разлита вода, а в дом проник Стюарт Баксли. Они схватили его и вызвали полицию.
  — Кто позвонил в полицию? — спросил лейтенант Трэгг.
  — Мейсон и Дрейк.
  Лейтенант Трэгг повернулся к Баксли.
  — Что вы там делали? — спросил он.
  — У меня есть право находиться там, — заявил Баксли. — Я представляю миссис Атвуд.
  — Можете это доказать?
  — Она дала мне свое разрешение.
  — К сожалению, она сама сейчас не может подтвердить ваши слова, — заметил Трэгг. — Вам требуется иметь что-то в письменном виде.
  — У Мейсона в письменном виде тоже ничего нет.
  — С мистером Мейсоном ситуация несколько иная, — объяснил лейтенант Трэгг. — Ваш друг, детектив Леверинг Джордан, утверждает, что Мейсон на самом деле имел полномочия на вход в дом. Мистер Мейсон разговаривал с миссис Атвуд, когда они с мисс Стрит приезжали за одеждой мисс Эллис. Джордан слышал, как миссис Атвуд сказала, что Катерина Эллис может в любое время забрать оставшиеся вещи. То, что Катерина Эллис имеет право сделать сама, она имеет право сделать через своего представителя — конечно, если этот представитель может считаться ее доверенным лицом, например адвокат.
  Баксли молчал. Он сжимал кулаки от бессильной ярости.
  — Так что же все-таки вы там делали? — настаивал лейтенант Трэгг. — Что вы искали?
  — Доказательства.
  — Но полиция осмотрела весь дом.
  — Я искал то, что полиция могла пропустить.
  — Возможно, он хотел подложить доказательства таким образом, чтобы представить потом, что полиция их пропустила, — заметил Мейсон.
  Трэгг, нахмурившись, посмотрел на адвоката.
  — Например, стодолларовую купюру в спальню Катерины Эллис, — продолжал Мейсон.
  — Нет, нет! — нетерпеливо и гневно запротестовал Баксли. — Вы все перевернули с ног на голову.
  — Что вы имеете в виду — перевернули? — спросил лейтенант Трэгг.
  — Я не пытался подложить никаких доказательств.
  Трэгг задумчиво уставился на Баксли.
  — У вас есть при себе стодолларовая купюра? — поинтересовался он.
  — А какое это имеет отношение к делу?
  — Не знаю. Я просто задал вам вопрос. Вот и все.
  — Это вас не касается, — огрызнулся Баксли. — У вас нет ордера на обыск.
  — Вас поймали, когда вы вломились и проникли в частный дом, — заметил Трэгг. — Мы имеем право арестовать вас на этих основаниях. А если мы вас арестуем, то вам придется вынуть все из карманов. Я повторяю свой вопрос: у вас есть при себе стодолларовая купюра?
  — Да, есть, — признался Баксли.
  — Давайте посмотрим на нее.
  Баксли вынул из кармана футляр для визитных карточек и достал оттуда хрустящую стодолларовую купюру.
  — Где остальные деньги? — спросил Трэгг.
  — В бумажнике в кармане пиджака.
  — Доставайте.
  Лейтенант Трэгг пересчитал деньги.
  — Сорок семь долларов бумажками, — объявил Трэгг. — А в другом кармане, наверное, еще мелочь осталась?
  Баксли достал из правого кармана брюк несколько монет разного достоинства.
  — И давно у вас эта стодолларовая купюра?
  — Я обычно ношу с собой сто долларов, как запасной вариант на случай, если потеряю все остальные деньги или вдруг срочно понадобятся наличные на какие-то непредвиденные расходы.
  — Вы хотите сказать, что постоянно носите с собой сто долларов?
  — Да.
  — Как часто вам приходилось их тратить?
  — Пока ситуация складывалась так, что мне еще ни разу не пришлось ими воспользоваться. Я имею их при себе на крайний случай.
  — И эта стодолларовая купюра лежит у вас уже какое-то время?
  — Да.
  — В каком банке у вас счет?
  — В «Сиборд секьюрити».
  — Хорошо, — сказал лейтенант Трэгг. — Если ваши объяснения правдивы, то учетные данные в банке покажут, что вы в последнее время не снимали со счета сумму в сто долларов. Однако по внешнему виду этой купюры я решил бы, что она совсем недавно находится в обращении и не пролежала у вас долго. Мы свяжемся с банком…
  — Именно эту купюру я снял со счета сегодня утром, — поспешно сообщил Стюарт Баксли. — Вы к этому, кажется, клоните?
  — Мне показалось, что вы заявили, что носите ее с собой постоянно, — заметил лейтенант Трэгг.
  — Какие-то сто долларов, не именно эту купюру.
  — А куда делась предыдущая?
  — Я… э-э… ее разменял.
  — В вашем банке?
  — Нет, не в нем, в каком-то другом. Мне требовались двадцатидолларовые купюры, и я разменял сотню на двадцатки. Затем я отправился в свой банк и получил по чеку наличные — стодолларовую купюру, которая заменила ту, что я разменял.
  — Мне бы ваша версия понравилась гораздо больше, если бы вы все это рассказали с первого раза, — заметил лейтенант Трэгг.
  — Вы не имеете права занимать подобную позицию по отношению ко мне! — закричал Баксли.
  Внезапно лейтенант Трэгг повернулся к Мейсону:
  — Хорошо, Мейсон, вы не просто так оказались в доме. Что заставило вас туда пойти?
  — Простите, лейтенант, но единственное, что я могу сказать, — это то, что действовал по наитию. Мы с Полом Дрейком следили за домом.
  — Другими словами, вы предполагали, что кто-то попытается вломиться в комнату Катерины Эллис и подложить сто долларов, — сделал вывод Трэгг.
  Дрейк бросил быстрый взгляд на Мейсона и отвел глаза.
  — Я занимаю своеобразное положение в этом деле, лейтенант. Вы должны это понимать. Я находился в доме с разрешения миссис Атвуд, владелицы, и Катерины Эллис, проживавшей в комнате, в которой сидели мы с Дрейком. Я не могу сказать вам, чего конкретно мы ждали, но у вас тренированный ум следователя, и, если вы решите сделать свои собственные выводы — это ваше право, мы вас не станем останавливать.
  Трэгг улыбнулся и ответил:
  — Прекрасный пример двусмысленного заявления, но вы вполне справедливо отметили одну вещь: я могу прийти к собственным выводам, и ничто меня не остановит.
  — Мейсон вбил вам в голову первую двойку, затем вторую, вы решили, что дважды два — четыре, а это как раз та цифра, которую хотел получить Мейсон! — негодовал Баксли.
  Лейтенант Трэгг задумчиво посмотрел на него.
  — Баксли, — обратился он к «другу семьи», — вы в этом деле занимаете весьма уязвимое положение. Но я отпущу вас домой. Я не стану вас арестовывать, но держитесь подальше от дома Софии Атвуд и не пытайтесь взламывать никаких замков.
  — Я и не взламывал.
  — Все зависит от того, какое значение вкладывать в слово «взламывать». Технически ваши действия можно охарактеризовать как взлом и проникновение.
  — У меня столько же прав, сколько и у Мейсона…
  — Нет, не столько же, — возразил Трэгг. — Повторяю, держитесь подальше от дома. Не ходите туда! Если вас поймают где-то поблизости, вас ждут крупные неприятности. И помните, я не пытаюсь вас сейчас обелить. Я просто вас отпускаю. Вы — бизнесмен, и у нас не возникнет проблем, если вы нам понадобитесь. Нет необходимости заключать вас в камеру, а утром доставлять вас в суд для определения суммы залога. Лучше я вас сейчас просто отпущу.
  Затем Трэгг повернулся к Мейсону:
  — К вашему сведению, Мейсон, похоже, что София Атвуд выживет. Ее прооперировали, откачали большую часть скопившейся крови, но возникли осложнения. Она до сих пор не приходила в сознание, а когда это случится, она может страдать потерей памяти в результате полученной травмы. Она может быть не в состоянии вспомнить то, что произошло. Я говорю вам это только потому, что вы все равно прочитаете это в газетах. Мы немедленно приступим к предварительному слушанию дела по обвинению Катерины Эллис. Если состояние миссис Атвуд ухудшится, мы всегда сможем отклонить официальное обвинение в нападении с целью совершения убийства и предъявить ей обвинение в предумышленном убийстве первой степени. В таком случае она предстанет перед Большим жюри.
  — Но теперь мы свободны? — поинтересовался Мейсон.
  — Да, можете идти. Но хочу заметить, к вашему сведению, Мейсон, что я не советовал бы вам шпионить за домом Софии Атвуд. Если вы хотите забрать вещи, принадлежащие вашей клиентке, то завтра при свете дня мы предоставим вам полицейских для сопровождения. Вы отправитесь туда на машине и с чемоданами — или на грузовике, или как вам заблагорассудится — и возьмете все вещи вашей клиентки из ее комнаты. Кто-то из полицейских составит опись того, что вы решите забрать. А пока постарайтесь, чтобы вас не поймали болтающимся рядом с домом. Доказательства могут быть подброшены любым человеком. Мне не требуется предупреждать вас, господин адвокат, что подбрасывание доказательств — преступление. В вашем случае последуют очень серьезные осложнения вплоть до лишения права заниматься адвокатской практикой.
  — Мне даже в голову не приходило подкладывать какие-то доказательства, — возразил Мейсон.
  — Нет, я не думаю, чтобы вы пошли на подобное, — согласился Трэгг. — Но вы могли подкинуть что-то, не представляющее собой доказательства. Например, приманку для капкана.
  — А что бы я использовал для приманки?
  — Не знаю, но напряженно размышляю. Вы же сами сказали, что не сможете удержать меня, если я приду к каким-то выводам.
  Глава 14
  Дрейк и Мейсон взяли такси, чтобы добраться до своих машин, оставленных недалеко от дома Софии Атвуд.
  — Итак, мы не обращаем внимания на предупреждение полиции и все равно пытаемся следить за капканом сегодня ночью или как? — поинтересовался детектив.
  — Нет, не пытаемся, — ответил Мейсон. — В полиции не шутили, когда сделали это предупреждение. Да и, кроме всего прочего, капкан перестал быть капканом. В течение следующей четверти часа там установят охрану. Если уже не установили.
  — А чего будет ждать охрана?
  — Нашего возвращения. Или одного из нас. Они предупредили меня, тебя и Баксли, чтобы мы держались подальше от дома Софии Атвуд. Но лейтенанта Трэгга не удовлетворило ни одно из объяснений. Он думает, что что-то, находящееся там, имеет важное значение, но он точно не знает, что именно. Он хочет выяснить… Видишь вон ту машину впереди, с вмятиной в задней части правого крыла, Пол?
  — Ага.
  — К твоему сведению, когда мы на патрульной машине подъехали к управлению, эта машина с вмятиной стояла перед зданием.
  — Ого! Мы называем их «кротами» — машины с незарегистрированными номерными знаками. Полиция использует их для секретной работы.
  — Я предполагал, что лейтенант Трэгг именно так отреагирует на полученную информацию. В наш капкан сегодня никто не попадется. Обидно, потому что мы столько усилий приложили для того, чтобы подбросить приманку.
  — Но Бернис все равно может в него попасть, — заметил Дрейк.
  — После такой активности вокруг дома сегодня ночью? На огромной скорости прилетела патрульная машина, троих мужчин отвезли в управление полиции. Уже в полночной сводке новостей по радио сообщат, что нас забрали на месте преступления, очевидно, при попытке найти какие-то улики и доставили в полицейское управление. Однако если Бернис все-таки настолько глупа, чтобы сегодня забраться в дом, то полиция моментально арестует ее.
  — Итак?
  — Нас вынуждают действовать немедленно. Мы требуем безотлагательно начать предварительное слушание по обвинению Катерины Эллис или отвести обвинение. Мы попытаемся переговорить со слепой женщиной, а пока я отправляюсь к себе в контору. Делла Стрит расписалась на квитанции за две коробки, которые пришли на имя Катерины Эллис. Кит сама себе послала их из родного города. Тебе, Пол, наверное, лучше составить мне компанию и присутствовать, когда мы будем вскрывать коробки. Может, найдем в них что-то ценное.
  — А что говорила твоя клиентка насчет их содержимого?
  — На момент смерти родителей у Катерины Эллис имелось множество дорогих вещей. Она продала шубы и кое-что еще, за что она реально рассчитывала получить деньги на первое время. Она оставила себе только самое необходимое и приехала сюда, чтобы жить вместе с тетей Софией. Катерина догадывалась, что у нее будет только одна комната и ограниченное количество шкафов, где можно разместить пожитки. Она оставила только то, что никто не купил бы. Кит не стала выбрасывать деловые бумаги отца. Она думала, что часть из них представляет хоть какую-то ценность — старые акции золотых приисков. Бумаги при оценке оставшегося после гибели отца имущества определили как ничего не стоящие. Она также переправила сюда семейные альбомы с фотографиями и старые письма. Я говорил ей, чтобы она связалась с компанией-перевозчиком и оставила там доверенность на мое имя, чтобы я смог получить эти коробки. Я хочу просмотреть, что в них есть, — может, что-то из старых бумаг нам поможет.
  — Надеешься что-то найти?
  — Не знаю. Шансы — один из тысячи. Больше всего меня интересуют эти акции, которые оценили как потерявшие стоимость. Иногда подобные бумаги в дальнейшем приносят целое состояние.
  — Здесь я тебе не помощник, — заявил Дрейк. — Я лучше отправлюсь домой и посплю. Я всю прошлую ночь просидел у телефона.
  — Я сам страшно устал за последнее время, — признался Мейсон, — но все равно хочу посмотреть.
  — Если потребуюсь — звони мне в любое время, но только в случае крайней необходимости. Я разбит и валюсь с ног.
  Мейсон кивнул, попрощался и отправился к себе в контору, где Делла Стрит уже отобрала акционерные сертификаты, разложила их по порядку и напечатала список имеющихся вещей.
  Мейсон взглянул на стол, на котором Делла оставила бумаги, и заметил:
  — Похоже, что мне здесь особо нечего делать. Ты уже все подготовила.
  — Да, я все просмотрела и составила список.
  — Что в альбоме?
  — Семейные снимки. Хочешь взглянуть на свою клиентку в трехлетнем возрасте? Или голенькую в три месяца? Или на дом, где она жила? Он, конечно, был заложен, но весьма претенциозное строение.
  Мейсон пролистал альбом и обратил внимание на последние снимки.
  — Вот твоя клиентка в дорогой спортивной машине — сидит за рулем с беспечным видом. Наверное, ее бы шокировало, если бы какая-то ясновидящая тогда похлопала ее по плечу и сказала: «Ровно через шесть месяцев, дорогая, ты будешь работать официанткой и прислуживать за столиками».
  Мейсон с задумчивым видом изучал фотографии.
  — А снимки Софии имеются? — спросил он.
  — О да. Появляется на нескольких семейных фотографиях, но они очень старые. Типичные любительские, которые делаются без определенного повода, а потом наклеиваются в семейные альбомы.
  — Мне казалось, что семейные альбомы фотографий вышли из моды, — заметил Мейсон.
  — Но ее отец так не думал. Кстати, его можно считать неплохим фотографом. Большинство фотографий — резкие и четкие. Правда, здесь попадаются снимки, сделанные другим фотоаппаратом — расплывчатые и несфокусированные. Наверное, это работа матери Катерины, потому что это все семейные фотографии — группы людей, праздничные сборища, как, например, пятнадцатилетие Катерины Эллис, где она стоит со своими подругами.
  — А одежда пришла? — поинтересовался Мейсон.
  — Да, очень аккуратно упакована. Я считаю, что ее так и надо оставить в коробках. Кстати, нам придется искать место, где их хранить.
  — Займись этим с утра, Делла, — попросил Мейсон. — Я устал как собака. Завтра позвони слепой женщине по ее незарегистрированному номеру. Будем звонить, пока она не ответит, а потом я с ней договорюсь о встрече.
  — Что она может нам рассказать?
  — Думаю, многое, если захочет. Зачем, например, следить за компанией «Джиллко» и выставлять слепую в качестве часового?
  — Не исключено, что слепая — просто прикрытие. Это позволяло Софии Атвуд появляться там время от времени.
  — В таком случае слепая должна знать, почему София Атвуд хотела там появляться, — заметил Мейсон. — Но я подозреваю, что здесь что-то другое.
  — Что?
  — Например, промышленный шпионаж. Предположим, что кто-то выносит информацию из «Джиллко», а потом, притворяясь, что покупает карандаши, опускает записку в коробку, где они лежат.
  — Это уже что-то. Но скажет ли нам об этом слепая? — засомневалась Делла Стрит.
  — Все зависит от ее характера и от нашего подхода. София Атвуд разговаривать не может. Кого-то мы должны заставить говорить, чтобы выяснить то, что нам требуется. Пола Дрейка сегодня больше беспокоить не станем, но завтра с утра дадим ему задание — пусть пошлет к «Джиллко» оперативницу-двойника.
  — Слепую?
  — Притворяющуюся слепой. Пусть одна из женщин, работающих у Дрейка, наденет темное платье, черные очки, возьмет с собой коробку карандашей и шариковых ручек. Мы посадим ее перед «Джиллко» на то место, где обычно располагается наша слепая, и…
  — А предположим, миссис Джиллман тоже приезжает и ловит тебя за подобным? — спросила Делла Стрит.
  — Что ж, — улыбнулся Мейсон, — тогда будем ждать скандала, который, не сомневаюсь, принесет результаты.
  Адвокат с минуту молчал, а потом добавил:
  — Наверное, это прекрасный способ выяснить, в чем дело. Пусть оперативница Дрейка сидит на месте, когда подъедет настоящая слепая на такси. Мы снабдим оперативницу портативным магнитофоном, чтобы записался весь разговор. Нам он, определенно, многое разъяснит. Попытаемся, Делла. А пока начнем готовиться к предварительному слушанию. Чем больше я думаю, тем больше убеждаюсь, что обязательно надо послать кого-то из женщин, работающих у Пола, на это задание — изображать слепую нищенку, или продавщицу карандашей, или как там тебе захочется ее назвать. Пол, конечно, возненавидит меня после этого, но все равно, Делла, звони ему. Он, наверное, недавно вернулся, выпил стаканчик горячительного и начал расслабляться.
  Делла Стрит набрала номер не зарегистрированного в справочниках домашнего телефона Дрейка, дождалась ответа и кивнула Мейсону.
  Адвокат поднял трубку.
  — Привет, Пол, — поздоровался он.
  Дрейк застонал на другом конце провода.
  — Я так и знал, что не успею я пробыть в квартире и пяти минут, как телефон зазвонит. Еще одна гениальная идея посетила? Хочешь, чтобы я опять действовал немедленно? Ладно, выкладывай.
  — Мне нужна липовая слепая женщина, Пол. Оперативница, которая оденется точно так же, как одевается настоящая слепая у «Джиллко», сядет в том же месте, в том же положении и предложит к продаже карандаши и шариковые ручки.
  — А ты можешь мне объяснить, какой в этом смысл? — попросил Дрейк.
  — Думаю, что это нам здорово поможет. Она останется на месте, пока не появится настоящая слепая. Твоя оперативница спрячет под платьем портативный магнитофон. Когда приедет миссис Джиллман, твоя сотрудница его включит и запишет последующий разговор. Отправь на это задание кого-то опытного, кто сможет таким образом вести беседу, что настоящая слепая сделает какие-то признания или заявления по интересующим нас вопросам.
  Дрейк с минуту молчал.
  — Ты понял, чего я хочу? — уточнил Мейсон.
  — Понял. Но мне потребуются по крайней мере сутки, чтобы все организовать. Может даже, двое суток.
  — Почему так долго?
  — Сам посуди, Перри. Нам нужно хорошо подготовить женщину. Она должна обдурить сотрудников «Джиллко». Ведь необходима точная копия настоящей слепой. Предположим, кто-то из компании периодически с ней разговаривает, останавливается перед ней, может, даже ездил к ней домой. У меня уже сейчас есть идея, кого из своих сотрудниц я отправлю на это задание. Но мне надо ее подготовить к роли! Мои люди следили за настоящей слепой, я попрошу этих парней дать ей какие-то советы. Я займусь этим завтра. В таком случае ты получишь результаты послезавтра.
  — Завтра начинается предварительное слушание дела по обвинению Катерины Эллис, — напомнил Мейсон.
  — Ты можешь добиться, чтобы его отложили?
  — Конечно, могу. Но не хочу — так мы сыграем на руку окружному прокурору. Они сами хотят отсрочки. Они все еще работают по этому делу. События сегодняшнего вечера сбили их с толку.
  — Ладно, я попробую, — вздохнул Дрейк. — Сейчас сяду за телефон, а потом лягу спать. Постараюсь подготовить женщину, чтобы завтра с утра заступила на задание. Да, работы — масса. Бог знает, что может случиться! Ты сам понимаешь правила игры. Если ее арестуют — штрафы платить тебе.
  — Не волнуйся, заплачу, — пообещал Мейсон. — Спокойной ночи, Пол.
  — Теперь ты еще желаешь мне спокойной ночи, — проворчал Дрейк.
  Глава 15
  Судья Мортон Черчилл занял свое обычное место в зале суда, поправил мантию и обвел взглядом собравшихся.
  — В штате Калифорния слушается дело по обвинению Катерины Эллис в нападении со смертоносным оружием с намерением совершить убийство, — объявил он. — Стороны готовы?
  Со своего места поднялся окружной прокурор Гамильтон Бергер.
  — Обвинение готово, — сообщил он. — Однако мне хотелось бы упомянуть следующее, что, конечно, известно высокому суду, а именно: убийство — это противозаконное лишение человека жизни с заранее обдуманным намерением или злым умыслом. Смерть может иметь место в течение одного года с момента нападения. Я просто упоминаю пункты закона в общем и целом, чтобы объяснить нашу позицию. Мы проводим это предварительное слушание на основании официально предъявленного обвинения. Мы просим, чтобы дело было передано в суд присяжных. Однако в том случае, если до завершения процедуры рассмотрения этого дела, находящаяся в настоящий момент в больнице София Атвуд умрет в результате удара, нанесенного обвиняемой, мы отклоним настоящее обвинение и передадим дело на рассмотрение Большому жюри с требованием вынести приговор за совершение убийства.
  — Почему вы не хотите подождать, пока не прояснятся медицинские аспекты? — поинтересовался судья Черчилл.
  — У нас есть причины, — ответил Гамильтон Бергер. — Мы намерены зафиксировать определенные показания в порядке обеспечения доказательств. Мы желали бы видеть обвиняемую содержащейся под стражей при таких условиях, что ее нельзя будет освободить по Хабэас Корпус78.
  — Очень хорошо, — сказал судья Черчилл. — Защита готова?
  — Защита готова, — ответил Мейсон.
  — Начинайте, — постановил судья Черчилл.
  — Как я уже заявил высокому суду, — снова заговорил Гамильтон Бергер, — мы планируем зафиксировать некоторые показания. Поэтому мы пригласили определенных свидетелей и собираемся подробно их допросить. Что касается остальной части дела, мы собираемся просто положиться на пункт закона, утверждающий, что необходимо только показать, что преступление было совершено и имеется достаточно оснований считать, что обвиняемая совершила это преступление.
  — Прекрасно, — сказал судья Черчилл. — Суд не вчера родился, господин окружной прокурор. Я понимаю вашу позицию. Не тяните время и представляйте ваши доказательства.
  — Я хотел бы пригласить Стюарта Баксли для дачи свидетельских показаний, — объявил Гамильтон Бергер.
  Стюарт Баксли вышел вперед, поднял правую руку, принял присягу и занял место в свидетельской ложе.
  — Ваше полное имя — Стюарт Баксли?
  — Да.
  — Вы знаете Софию Атвуд в настоящий момент и знакомы ли с ней уже какое-то время?
  — Ну… да.
  — Вы виделись с ней четвертого числа текущего месяца?
  — Да, сэр.
  — Где вы с ней виделись?
  — В первый раз я виделся с ней, когда пришел в ее дом в качестве гостя. Меня пригласили на ужин.
  — Что произошло потом?
  — Шум, волнения. Миссис Атвуд объявила, что у нее украли сто долларов. Создалась напряженная обстановка, и, насколько я понимаю, подозрение пало на обвиняемую.
  — Что сделали лично вы?
  — У меня есть друг, частный детектив, Леверинг Джордан из агентства «Моффатт и Джордан». Я предложил миссис Атвуд вызвать его.
  — И вы его вызвали?
  — Да, сэр. С ее разрешения, конечно.
  — Что случилось дальше?
  — Мистер Джордан попросил у обвиняемой снять ее отпечатки пальцев — для сравнения.
  — Она согласилась?
  — Она не только отказалась, но позвонила Перри Мейсону, который приехал в дом и дал указания обвиняемой…
  — Я возражаю, — заявил Мейсон.
  — Возражение принимается, — постановил судья Черчилл.
  Гамильтон Бергер попробовал другой подход:
  — У вас была возможность войти в дом после того, как Софию Атвуд отвезли в больницу?
  — Да, сэр. Я думал, что…
  — Я возражаю, — перебил Мейсон Стюарта Баксли. — Свидетель не имеет права давать показания относительно своих мыслей.
  — Возражение принимается.
  — У вас была какая-то причина, которую мы в настоящий момент не раскрываем, для появления в доме? Что произошло после того, как вы вошли?
  — Я старался быть осторожным и пользовался маленьким фонариком, вставленным в авторучку. Я освещал только пол. Я поднялся по лестнице на второй этаж. Я двигался очень тихо. У меня было предчувствие, что…
  — Нас не интересуют предчувствия свидетеля, — перебил Мейсон.
  — Придерживайтесь только фактов, мистер Баксли, — предупредил судья Черчилл.
  — Я поднялся на верхнюю площадку лестницы, не создавая шума, — продолжал Баксли. — Я уловил какое-то движение и понял, что в доме кто-то есть.
  — И что вы сделали?
  — Застыл на месте, не произнося ни звука.
  — Вы утверждаете, что уловили какое-то движение. Вы что-нибудь еще услышали?
  — Какой-то странный скользящий звук.
  — Словно кто-то шепчется?
  — Нет, я не думаю, что слышал шепот, но это был какой-то странный скользящий звук.
  — В то время вы не знали, что адвокат защиты Перри Мейсон и нанятый им Пол Дрейк находились в здании, в комнате, которую занимала обвиняемая?
  — Нет, я этого не знал.
  — Что произошло потом?
  — Послышался страшный грохот, и я… Ну, я очень удивился, напрягся и испугался. Я бросился бежать, а затем… Грохот раздался из какого-то места, расположенного между мной и черной лестницей, по которой я поднялся. Поэтому я бросился на парадную лестницу. Тут выскочил мистер Мейсон и набросился на меня.
  — Лично Мейсон?
  — Ему помогал Пол Дрейк, частный детектив. Они привели меня в беспомощное состояние. Дрейк отправился вызывать полицию.
  — Вы можете проводить перекрестный допрос, — обратился Гамильтон Бергер к Перри Мейсону.
  Адвокат сделал несколько шагов в направлении свидетельского кресла, чтобы подчеркнуть значимость своих вопросов.
  — Когда вы отправились в дом Софии Атвуд, у вас было с собой оружие?
  — Револьвер тридцать восьмого калибра.
  — У вас имелось разрешение на ношение оружия?
  — Нет.
  — Тогда зачем вы взяли его с собой? Вы знали, что в таком случае незаконно иметь его при себе?
  — Я считал, что могу оказаться в опасности.
  — От кого могла исходить опасность?
  — Не знаю.
  — И вы были готовы стрелять в любого, кто встретится на вашем пути?
  — Я был готов защищать свою жизнь.
  — Вы считали, что вашей жизни может угрожать опасность?
  — Да.
  — Что навело вас на подобную мысль?
  — Жизнь Софии Атвуд была в опасности.
  — Вы знаете, почему на нее напали?
  — У меня есть идеи по этому поводу.
  — Вы думаете, что это связано с кражей стодолларовой купюры?
  — Честно говоря, нет.
  — Минуточку, минуточку, — вмешался Гамильтон Бергер. — Задан спорный вопрос. Я не стал выступать с возражениями, но адвокат защиты интересуется мнением свидетеля. Как указывал сам мистер Мейсон, нас не волнует то, что думает свидетель, нам нужны только факты. Пусть свидетель придерживается фактов.
  — Прекрасно, — сказал Мейсон. — Мистер Баксли, вы присутствовали, когда София Атвуд заявила, что кто-то украл стодолларовую купюру из шляпной коробки, хранившейся в шкафу?
  — Да.
  — И вы высказали предположение, что эта кража могла быть совершена обвиняемой?
  — Нет. Я задал несколько наводящих вопросов.
  — Что вы имеете в виду под «наводящими вопросами»?
  — Я спросил, сколько людей находилось в доме, сколько человек имели доступ к спальне миссис Атвуд, кто знал, что у нее в спальне хранятся пустые коробки из-под шляп.
  — Пустые коробки из-под шляп?
  — Да.
  — Сколько коробок?
  — Боже, я не в курсе. Она сказала, что положила деньги в пустую коробку из-под шляпы.
  — Но вы не сказали «пустая коробка из-под шляпы», — заметил Мейсон. — Вы сказали «пустые коробки из-под шляп» — во множественном числе.
  — Возможно.
  — Вы имели в виду, что там находилось больше одной коробки?
  — Не знаю. Не думаю. Она сказала «коробка из-под шляпы».
  — Но вы употребили множественное число.
  — Ладно, я говорил о коробках из-под шляп во множественном числе.
  — Когда вы задавали свои наводящие вопросы, о которых вы упомянули, вы говорили о коробках из-под шляп во множественном числе?
  — Да, я сказал «коробки из-под шляп».
  — И она вас не поправила, заметив, что имеется только одна пустая коробка?
  — Нет. В тот момент создалась напряженная ситуация, и она думала…
  — Минуточку, минуточку, — перебил Мейсон, поднимая руку. — Вас уже предупреждали, что нас не интересуют ваши собственные мысли. Нас тем более не интересует ваша способность читать мысли миссис Атвуд. Задавая вопросы, я пытаюсь выяснить то, что вы предумышленно заложили ей в голову — мысль о совершении обвиняемой кражи.
  — Я никогда не говорил, что закладывал ей подобную мысль.
  — Вы сами этого не говорили, об этом свидетельствуют ваши действия. Вы задавали наводящие вопросы о том, кто находился в доме. Но вы не задали ни одного наводящего вопроса о вашей собственной возможности украсть деньги.
  — Конечно, нет!
  — Почему нет?
  — Потому что, как уважаемый бизнесмен, как друг, я, естественно, был вне подозрений — или по крайней мере считал себя вне подозрений.
  — Но вы не считали, что обвиняемая — кровная родственница — тоже находится вне подозрений?
  — Я просто задавал вопросы.
  — Наводящие вопросы?
  — Называйте их как хотите.
  — Когда вы в последний раз заходили в дом, у вас при себе имелся револьвер?
  — Да.
  — Почему?
  — Чтобы защитить себя в случае необходимости.
  — Вы знали, что противозаконно носить оружие, на которое у вас нет разрешения?
  — Да, я знал, что это противозаконно.
  — Вы вломились в дом.
  — Я не вломился — я открыл замок целлулоидом.
  — С точки зрения закона вы совершили взлом и проникновение, — заметил Мейсон.
  — Хорошо, обсудите этот вопрос с господином окружным прокурором, — ответил Баксли. — Я ему все откровенно рассказал, и мы понимаем друг друга.
  — Другими словами, вы получили неприкосновенность за любое совершенное вами преступление в обмен на ваши показания?
  — Речь не шла ни о какой сделке. Окружной прокурор пришел к заключению, что мои намерения абсолютно честны.
  — У вас при себе имелась стодолларовая купюра?
  — А это преступление?
  — Я задал вопрос.
  — Да, имелась.
  — Как долго она у вас хранилась?
  — Не помню.
  — Попробуйте вспомнить.
  — Я не помню, когда она у меня оказалась.
  — Значит, у вас очень плохая память, — заметил Мейсон. — Я готов представить компетентное свидетельство о том, что вы отправились в свой банк, попросили дать вам стодолларовую купюру и…
  — Хорошо, у меня имелась стодолларовая купюра. Это мои деньги. У меня было полное право снять их со своего счета в банке, когда мне заблагорассудится.
  — А разве не является фактом, что вы отправились в дом Софии Атвуд, прихватив с собой стодолларовую купюру с намерением подбросить ее в комнату, занимаемую обвиняемой, с тем, чтобы в дальнейшем, при тщательном обыске комнаты полицией по вашему наущению эту стодолларовую купюру нашли спрятанной под матрац или в каком-то другом месте, что явно указывало бы на вину Катерины Эллис?
  — Нет.
  — Я считаю, что ваши действия говорят громче, чем ваше отрицание. Вы на цыпочках заходили в спальню, намереваясь подбросить купюру, когда натолкнулись на радиатор, опрокинули титан с водой, послышался страшный грохот, и вы поняли, что не один в доме. Но, прежде чем вы успели скрыться, вам пришлось встретиться с Полом Дрейком и со мной.
  — Это неправда, я не ронял никаких титанов, — заявил Баксли. — Это, скорее всего, дело ваших рук или Пола Дрейка. Именно грохот испугал меня, и я бросился бежать, пытаясь добраться до лестницы.
  — И вы все еще отрицаете, что намеревались подбросить эту стодолларовую купюру в комнату обвиняемой?
  — Отрицаю.
  — Это все, — с презрением в голосе сказал Мейсон, поворачиваясь спиной к свидетелю.
  Баксли уже собирался покинуть место дачи свидетельских показаний, когда судья Черчилл постучал карандашом по столу.
  — Мистер Баксли, подождите минуточку, — попросил он. — Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. Вы знали, что Катерину Эллис обвиняют в краже ста долларов из шляпной коробки?
  — Да.
  — И вы отправились в свой банк, сняли сто долларов со счета одной бумажкой, а затем среди ночи поехали в дом Софии Атвуд и провели какие-то манипуляции с замком, чтобы проникнуть внутрь?
  — Ну, если вы намерены это представить таким образом, то да.
  — И вы хотите, чтобы суд поверил, что у вас были совсем невинные намерения?
  — Да, ваша честь.
  — Я этому не верю, — заявил судья Черчилл. — Я считаю, что вы лжете. Я думаю, что вы приготовили эту стодолларовую купюру для дурных целей. — Судья Черчилл сурово посмотрел на Гамильтона Бергера. — Это ваш свидетель, господин прокурор. И суд заявляет вам прямо здесь и сейчас, что я не верю его показаниям.
  — Я считаю, что они имеют определенную ценность, — ответил окружной прокурор.
  — С моей точки зрения, они не имеют никакой ценности, — возразил судья. — Суд считает, что сделана попытка обвинить в краже эту девушку. По мнению суда, все дело — фальшивка.
  — Но, ваша честь, у нас есть и другие доказательства. Мы собираемся показать, что обвиняемая тайком наведалась в дом поздно ночью как раз в то время, когда напали на Софию Атвуд, у нас есть доказательства, показывающие, что ее отпечатки пальцев остались на коробке, из которой пропали деньги; мы в состоянии представить достаточно сильные косвенные улики совершения кражи и нападения с намерением уклониться от ответственности за кражу.
  — Если она украла деньги вечером, то зачем ей было возвращаться ночью, чтобы убивать Софию Атвуд? — спросил судья Черчилл.
  — Мы признаем, что с полной достоверностью не установили мотивацию, — заявил Гамильтон Бергер.
  — Я не собираюсь препятствовать вам в представлении других доказательств, но что касается этого свидетеля, суд не верит его показаниям.
  Судья Черчилл с холодным выражением лица откинулся на стуле, высказав свое окончательное мнение.
  Бергер с минуту колебался, явно размышляя, пытаться ли ему реабилитировать свидетеля, но потом решил этого не делать.
  — Ладно, мистер Баксли, — обратился он к свидетелю, — у меня больше нет к вам вопросов.
  — Хорошо, я скажу всю правду! — внезапно закричал Баксли. — Я отправился туда, чтобы помочь обвиняемой, а не навредить ей!
  Мейсон резко повернулся к свидетелю.
  — А как вы планировали ей помочь? — поинтересовался адвокат защиты.
  — Я намеревался положить эту стодолларовую купюру в шкаф Софии Атвуд, а не в комнату обвиняемой. Коробка свалилась с полки. Я собирался предложить провести тщательный осмотр шкафа, основываясь на теории, что коробку могла столкнуть мышь или крыса, крышка соскочила с нее, стодолларовая купюра завалилась куда-то в задней части шкафа — возможно, за какой-то предмет одежды или туфель. Я знал, что полиция обыскала комнату обвиняемой, но предполагал, что шкаф тщательно не обыскивался. А если бы они после моего предложения осмотрели шкаф и обнаружили стодолларовую купюру, они предположили бы, что это и есть те сто долларов, что выпали из коробки, что никакой кражи на самом деле не совершалось, и доброе имя обвиняемой было бы восстановлено.
  Мейсон задумчиво посмотрел на Баксли.
  — А почему вы так стремились восстановить доброе имя обвиняемой, что готовы были даже расстаться с вашими собственными ста долларами и намеренно сфальсифицировать доказательства?
  — У меня есть личные и частные причины. Я знал, что если обвиняемой удастся оправдаться и доказать свою невиновность, несмотря на отсутствие стодолларовой купюры, то подозрение падет на меня. Я не мог допустить подобного: у меня есть кое-какие далеко идущие жизненные планы. Это правда.
  Мейсон несколько минут молча не сводил глаз со свидетеля, а потом заявил резким тоном:
  — Это все.
  — Секундочку, — остановил Баксли судья Черчилл. — Мне хотелось бы узнать, почему вы раньше не сказали правду?
  — Потому что мне не хотелось признаваться, что я пытался подложить сто долларов в шкаф.
  — Вы знали, что находитесь под присягой, когда заняли место дачи свидетельских показаний?
  — Конечно.
  — Тем не менее вы скрыли реальные планы, пытались врать о том, когда получили стодолларовую купюру, старались представить, что эта купюра оказалась у вас случайно, вы не объяснили свои мотивы появления в доме Софии Атвуд.
  — Да, я сделал многое, чего не следовало делать, — согласился Баксли. — Но вы не можете обвинить меня в попытке сфабриковать обвинение и подтасовать доказательства против мисс Эллис. Я старался помочь ей выкарабкаться из затруднительного положения, в котором она оказалась.
  — Вы не говорили об этом окружному прокурору?
  — Конечно нет.
  — Очень странное дело, — заметил судья Черчилл. — Здесь есть аспекты, которые мне не нравятся. Совсем не нравятся. Я не собираюсь заранее приходить к каким-либо выводам до того, как услышу все свидетельские показания и стороны представят все доказательства. Но уже сейчас вполне очевидно, что благовоспитанная на вид молодая женщина обвиняется в преступлении при обстоятельствах, которые кажутся суду весьма подозрительными. Мистер Баксли может покинуть место дачи свидетельских показаний. Приглашайте следующего свидетеля, господин окружной прокурор. Но, хочу заметить, что вы по меньшей мере слишком рано приступили к представлению своей версии в суде.
  — Мистер Мейсон не объяснил, что он делал в доме — по крайней мере, так, чтобы эти объяснения удовлетворили меня, — заявил Гамильтон Бергер. — Если высокий суд намерен рассматривать сомнительные обстоятельства…
  — Меня не интересуют мотивы мистера Мейсона, — перебил судья Черчилл окружного прокурора. — Перед нами только что выступал свидетель со стороны обвинения, который признался, что скрыл факты. Он представил версию своего поведения, которая значительно отличалась от правды, а под давлением перекрестного допроса признался, что незаконно проник в дом в ночное время с целью сфальсифицировать улики по этому делу. Это предварительное слушание. Мы пытаемся отправлять правосудие по мере своих возможностей. Я понимаю, что это не процесс с участием присяжных, но тем не менее суд не вчера родился, господин окружной прокурор, и вполне очевидно, что в этом деле имеются подозрительные аспекты.
  — При сложившихся обстоятельствах я прошу высокий суд предоставить отсрочку до завтрашнего утра, — обратился Гамильтон Бергер к судье Черчиллу. — За это время я смогу собрать дополнительные доказательства и решить, продолжать дело или прекратить его и подождать, к чему приведут травмы Софии Атвуд, а потом рассматривать вопрос перед Большим жюри.
  — У защиты есть какие-нибудь возражения?
  — Никаких, — ответил Мейсон.
  — Прекрасно. Слушание дела откладывается до десяти часов завтрашнего утра. Суд разрешает отсрочку и надеется, что за это время — с настоящего момента и до завтрашнего утра — будет проведена большая исследовательская работа, если слушание будет иметь продолжение.
  Судья Черчилл встал и отправился в свой кабинет.
  Гамильтон Бергер развернулся и, не сказав Мейсону ни слова, покинул зал суда.
  Глава 16
  Выйдя из зала суда, Мейсон повернулся к Полу Дрейку. Весь внешний вид адвоката свидетельствовал о возбуждении.
  — Пол, ты понял? Ты понял?
  — Что я должен был понять?
  — Вся картина нарисовалась. Стюарт Баксли сказал правду. Не всю, конечно, но большую часть. Теперь мы представляем, с чем имеем дело.
  — Так с чем же?
  — Пол, ты так и не догадался? Титан с водой сдвинули.
  — Сдвинули?
  — Конечно! Он стоял в спальне миссис Атвуд. Возможно, она сидела на диете и пила только дистиллированную воду. Один титан с водой находился и на первом этаже, я его помню. Второй стоял в ее комнате. А его сдвинули.
  — Откуда ты знаешь?
  — Слепая в него врезалась.
  — Слепая?! — воскликнул Дрейк.
  — Конечно. Мы потеряли бдительность и не заметили очевидного. Стюарт Баксли пытался отвести внимание от этого дома. Пока полиция считает, что украдена стодолларовая купюра, а София Атвуд лежит при смерти, никто не имеет права поселиться там и взять все в свои руки. А если Стюарту Баксли удалось бы добиться оправдания Катерины Эллис, а затем убедить ее вернуться жить в дом Софии Атвуд, он оказался бы любимцем семьи. Ты понял, Пол?
  — Я вижу твой энтузиазм и возбуждение, — ответил Дрейк. — Так что там со слепой?
  — Это мы действовали как слепые. Катерина Эллис сообщила мне, что в доме водятся привидения, она слышит шаги по ночам, но свет никто не зажигает. И кто-то находился в доме, когда мы там с тобой дежурили, — кроме Стюарта Баксли. Слышались странные звуки, словно кто-то передвигался в шлепанцах.
  — В темноте?
  — Слепой человек живет в вечной темноте. Слепая женщина знает дом, как ладонь своей руки.
  Внезапно по лицу Дрейка стало видно, что до него дошло, что имеет в виду Мейсон.
  — Да будь я проклят! — воскликнул детектив.
  — Быстрее, Пол. Надо выяснить, что произошло с твоей оперативницей, представляющейся слепой.
  — Поедем на твоей машине или на моей?
  — На твоей, — решил Мейсон. — Мне надо подумать.
  — Пока это у тебя неплохо получается.
  — Но мне следовало догадаться раньше! Боже, какой я идиот! София Атвуд и эта слепая вместе затеяли какую-то игру. Слепая знает расположение комнат и всех предметов в этом доме — что именно и где находится…
  — А зачем было кому-то двигать титан с водой? — не понял Дрейк.
  — Вот в этом весь вопрос. Его подвинули, но у миссис Атвуд не было времени поставить его на место, а лицо, стукнувшее миссис Атвуд фонариком по голове, не знало, что титан оказался не на своем обычном месте и его следует вернуть туда, где он должен находиться.
  — Но зачем было двигать его изначально?
  — Потому что она хотела добраться до стенки, к которой он был прислонен, или поднять ковер, на котором он стоял, — объяснил Мейсон.
  — Да, Перри, когда ты берешься за дело, то обычно события развиваются весьма бурно. Ты начал со встревоженной официантки, а заканчиваешь тем, что до меня сразу-то и не доходит.
  — Я сам еще не во всем разобрался, — признался Мейсон. — Однако мне кажется, что дело связано с борьбой за власть в компании «Джиллко».
  — Скоро выясним. По крайней мере услышим, что удалось разузнать моей оперативнице.
  Детектив, умело маневрируя в потоке машин, добрался до промышленной части города и припарковался перед зданием, занимаемым компанией «Джиллко».
  — Моя сотрудница все еще на месте, — заметил Дрейк. — Очевидно, стычки со слепой не произошло.
  Мейсон и Дрейк вышли из машины и направились к женщине, сидевшей с опущенной головой, держа на коленях корзинку.
  — Почем карандаши? — спросил Мейсон.
  — Сколько вы сами решите дать, — ответила женщина ровным тоном, лишенным каких-либо эмоций, — начиная с десяти центов и выше. Шариковые ручки по доллару каждая, но если хотите заплатить больше — это ваше право. Только, пожалуйста, не просите у меня сдачи.
  Дрейк наклонился, чтобы посмотреть карандаши.
  Женщина заговорила тихим голосом, чуть громче, чем шепотом:
  — Примерно пятнадцать минут назад выходил мужчина и купил шариковую ручку. Он бросил клочок бумаги на дно корзины.
  — Вы в состоянии сейчас передать его мне? — спросил Мейсон.
  — Пока нет — могут возникнуть подозрения. На нем написаны какие-то цифры. И это все — только ряды цифр.
  — Мы в ближайшее время пришлем за вами такси. Берите карандаши и отправляйтесь в контору Дрейка. Приготовьте для него эту бумажку.
  — Вы не хотите, чтобы я здесь еще оставалась?
  — Вы уже выполнили свою работу, — ответил Мейсон. — Лучше скрыться, пока вас не обнаружила настоящая слепая.
  — Я думала, что вам требуется, чтобы между нами произошло столкновение. Чтобы или она, или я начали выяснять отношения, а я бы сделала магнитофонную запись…
  — Планы изменились. Теперь мы стали вникать в ситуацию.
  Адвокат кивнул Полу Дрейку.
  Детектив для виду опустил четыре однодолларовые купюры в корзину, взял две шариковые ручки и протянул одну Мейсону.
  — Моя благотворительность на сегодняшний день — на случай, если кто-нибудь наблюдает за нами, — объяснил сыщик.
  Мейсон и Дрейк вернулись к тому месту, где детектив припарковал машину. Из ближайшего телефона-автомата Дрейк вызвал такси, которое должно было забрать оперативницу, представляющуюся слепой.
  — Что теперь? — поинтересовался детектив.
  — Отправляемся в дом Софии Атвуд и попытаемся выяснить, что явилось истинной причиной для изменения местоположения титана с питьевой водой.
  — А если нас там поймают? Ты сам прекрасно знаешь, что нам велели держаться подальше от дома.
  — Да, велели, — согласился Мейсон. — Но я представляю клиентку, а от нее я не получал указаний не появляться там.
  — Если нас там застанет полиция, то церемониться с нами не станут, — заметил Дрейк.
  — Они, конечно, могут нас там застать. Но мы постараемся действовать быстро, пока они не поняли, что мы задумали.
  — Если честно, Перри, я до сих пор еще не вник во все это дело, — признался Дрейк. — Частично я ловлю твой ход мысли, но… Разумно предположить, что слепая была каким-то образом связана с Софией Атвуд, но что лежит в основе всего?
  — В компании «Джиллко» идет борьба за власть, — начал объяснения Мейсон. — Хьюберт Дииринг в дружеских отношениях с Джиллманом, президентом компании. Мать Хьюберта Дииринга, Бернис Атвуд, присвоила себе все имущество, при жизни принадлежавшее Атвуду. Даже имея в распоряжении только эти факты, можно прийти к определенным выводам, особенно ввиду того, что кто-то из сотрудников компании, имеющий доступ к информации, держит слепую женщину в курсе хода борьбы за власть.
  — Ты считаешь, что в этом все дело?
  — Да, я думаю, что это разумное объяснение.
  Возбуждение адвоката передалось и Дрейку, что послышалось в его голосе.
  — Боже, Перри, если это — решение проблемы, то ты практически завершил дело.
  — Давай надеяться, что мы вовремя успеем в дом Софии Атвуд, — ответил Мейсон.
  — А кого мы должны обогнать?
  — Стюарта Баксли, например. Однако я сомневаюсь, что до Баксли дошла важность перемещения титана с питьевой водой с обычного места, да и того, что кто-то его уронил.
  — Мы попытаемся войти незаметно и…
  — Оставляем машину перед входом, — ответил Мейсон. — Открываем дверь моим ключом и прямо заходим.
  — А если за домом следит полицейский?
  — В таком случае у нас будет пять-шесть минут, пока не вляпаемся по уши, — ответил Мейсон.
  Глава 17
  Когда Мейсон и Дрейк вышли из машины, адвокат заметил:
  — Не похоже, чтобы здесь была выставлена полицейская охрана, Пол.
  — То, что мы их не видим, еще не означает, что их здесь нет, — возразил Дрейк.
  — Ладно, винить во всем нам придется только себя, — усмехнулся Мейсон. — Мы поставили капкан, положили в него приманку, а теперь сами в него направляемся.
  — Не нравится мне все это, — признался Дрейк. — Мы нарушаем приказ полиции.
  — Полиция не имеет права указывать мне, что делать для защиты клиента, — ответил Мейсон, уверенно направляясь по дорожке к крыльцу.
  Адвокат вставил ключ, открыл дверь и вошел в дом.
  — Эй! — попытался остановить его Дрейк. — Ты не собираешься вначале позвонить? Вдруг кто-то дома и…
  Мейсон уже поднимался по лестнице.
  Полиция не убрала разбитый титан, и осколки стекла остались на промокшем ковре, впитавшем разлитую воду.
  — Ты можешь догадаться, что случилось, Пол, — начал Мейсон. — Титан с водой подвинули. Его слегка приподняли, а потом тянули по ковру: видишь следы на нем? Потом его не вернули на место, и он так и остался стоять между двумя дверьми, как раз там, где кто-то, входящий в дверь, увидел бы его прямо на пути своего следования.
  — Ну и что? Так зачем его двигали?
  Мейсон опустился на колени и изучил место, где титан стоял изначально. Затем он достал из кармана перочинный нож, подцепил ковер с краю, подхватил лезвием и оттянул.
  — Здесь типичный тайник, Пол, — сообщил Мейсон.
  Дрейк наклонился.
  Мейсон вставил нож между досками и осторожно приподнял крышку, державшуюся на хитроумно спрятанных петлях.
  — Боже праведный! — воскликнул Дрейк. — Здесь все забито деньгами!
  Мейсон осмотрел хранилище, оказавшееся под крышкой, и пачки наличных, ровно уложенные в нем.
  — Господи! — не мог успокоиться Дрейк. — Ты только взгляни на них! Все стодолларовые. Здесь целое состояние.
  Мейсон быстро вернул крышку на место, поднялся на ноги и поправил ковер.
  — Ладно, Пол, сматываемся.
  — Что значит — сматываемся?
  — Уходим из этого дома.
  — А с деньгами что будем делать?
  — А что с ними можно сделать?
  — Мы должны сообщить в полицию.
  — И тогда вперед выходит Бернис Атвуд и заявляет, что это часть имущества, принадлежащего ее покойному мужу Джеральду Атвуду. Она забирает деньги себе — и дело сделано.
  — Но их нельзя здесь оставлять! — воскликнул Дрейк. — Предположим, их найдет кто-то еще и украдет?
  — Во-первых, мы их не клали в этот тайник. Давай надеяться, что София Атвуд в ближайшие дни придет в сознание и мы сможем поговорить с ней по душам. Ты сам понимаешь, что произошло. Каким-то образом ей удалось удержать у себя определенную часть имущества наличными или она что-то перевела в наличные. Бернис постаралась прибрать все к рукам, но у Софии не было поводов для беспокойства. У нее припрятано целое состояние. Однако София не хотела, чтобы у Бернис закрались даже малейшие подозрения о том, что ей удалось что-то оставить у себя, так что она вела себя как женщина, потерявшая практически все, что накопила за свою жизнь. Мы в затруднительном положении, Пол. Если она умрет, так и не придя в сознание, мы завязли.
  — А если придет?
  — В таком случае у меня с ней состоится конфиденциальный разговор и… Ну, в общем, Пол, мы попали в заваруху.
  — Это — самое худшее из твоих дел, Перри. Ты всегда во что-нибудь вляпаешься. И меня тащишь за собой. Если этот тайник обнаружат и обкрадут… Боже праведный, ты положил приманку в капкан, Бернис заявится в этот дом и примется все прочесывать тщательнейшим образом…
  — Не забывай и о нашем дорогом друге Стюарте Баксли, — напомнил Мейсон.
  — Итак, они находят деньги… И что потом? — спросил Дрейк.
  — Нам необходимо, чтобы полицейские установили здесь охрану, причем она должна оставаться, пока не произойдет изменений в состоянии Софии Атвуд — в лучшую или худшую сторону.
  — А пока?
  — А пока нам надо отсюда сматываться, и побыстрее, — ответил Мейсон.
  Он осторожно ступал по ковру, выбирая путь между осколками стекла и мокрым пятном на ковре.
  — Смотри куда идешь, Пол, — предупредил адвокат. — Если ты где-то вдавишь стекло в ковер, то это послужит доказательством того, что здесь кто-то был. А пока мы не хотим, чтобы о нашем посещении знали.
  Адвокат переступил через последний осколок стекла, вышел из спальни и резко остановился.
  Лейтенант Трэгг и еще один полицейский в форме, не двигаясь, стояли в коридоре.
  — О, привет, господин лейтенант, — поздоровался Мейсон, быстро придя в себя. — Вы давно здесь?
  — Слышал большую часть разговора, — сообщил лейтенант Трэгг. — Давайте делать опись.
  — У вас есть сердце? — спросил Мейсон.
  — Есть, но еще и голова имеется. Откуда вы узнали о деньгах?
  — Я не знал. Я догадался по…
  — Как вы догадались? — спросил Трэгг, когда Мейсон внезапно замолчал.
  — Мне кажется, что я и так дал вам достаточно ключей к раскрытию этого дела, — заметил Мейсон.
  Лейтенант Трэгг со вторым полицейским вошли в комнату.
  — Идите сюда, — позвал лейтенант Мейсона с Дрейком. — Рассаживайтесь в кресла и не вмешивайтесь. Давайте посмотрим, что вы нашли. Так, должна быть дверца тайника. Я считаю… А, вот и она!
  Лейтенант Трэгг тихо присвистнул, когда поднял ее и перед ним открылось содержимое хранилища — пачки наличных.
  — Хорошо, — повернулся Трэгг к полицейскому. — Складывайте их на стол. Прямо сейчас все и перепишем.
  — Вы не хотите, чтобы я вызвал подкрепление? — спросил полицейский.
  — Не сейчас, — ответил Трэгг. — Вы должны выступить свидетелем моей честности, а я — вашей. Мы сейчас достанем все деньги из этого тайника и сосчитаем, пока с ними ничего не случилось. В таком случае и вы, и я сможем поклясться, что каждый из нас не оставался один с деньгами даже на пять секунд.
  Трэгг начал вытаскивать пачки наличных из тайника, полицейский раскладывал их на столе.
  — Так, все, — сказал наконец Трэгг.
  — Взгляните хорошенько, лейтенант, — подал голос Мейсон.
  — Что еще?
  — Нет ли на дне конверта или листа бумаги?
  — Ничего нет, — сообщил Трэгг.
  — Вы абсолютно уверены? — не отставал Мейсон.
  — К чему вы клоните?
  — Я ищу завещание, — ответил Мейсон. — Это может оказаться просто сложенный листок бумаги, целиком написанный и датированный рукой усопшего. Это может быть и официальным образом составленное завещание в конверте.
  — Здесь больше ничего нет. Все пусто. Теперь требуется пересчитать деньги. Вы, господа, — обратился Трэгг к Мейсону и Дрейку, — оставайтесь на месте и проверяйте, как мы считаем.
  — Я вижу только стодолларовые купюры, — сказал Мейсон. — По скольку в пачке?
  — По пятьдесят, — ответил Трэгг, сосчитав деньги в одной. — Конечно, нельзя с полной уверенностью утверждать, что в некоторых пачках их не окажется больше или меньше, чем пятьдесят, но, по крайней мере, выглядят пачки совершенно одинаково. Следовательно, по пять тысяч долларов. Начинаем считать.
  Лейтенант Трэгг быстро пересчитал количество пачек и с благоговением в голосе объявил сумму:
  — Триста тысяч долларов наличными. Что вы об этом знаете, черт побери? — Он уставился на Мейсона. — Не сомневаюсь, что вы в курсе, что это за деньги. Именно их вы с Дрейком и искали. Это…
  — Если вы хотите послушать моего совета, лейтенант, — перебил его Мейсон, — то я не стал бы рекламировать находку, выставил бы в доме охрану и подождал, чтобы увидеть, кто придет за деньгами.
  Трэгг рассмеялся:
  — Закрыть конюшню после того, как лошадь украдена? Я знаю, кто приходил за деньгами. Это — ваша клиентка Катерина Эллис. Ее поймали, и ей пришлось стукнуть свою тетю по голове, чтобы скрыться. Но ей удалось сообщить вам достаточно информации, чтобы вы с Дрейком предприняли две попытки заполучить эти деньги. У вас бы вышел неплохой гонорар, Мейсон.
  — Вы обвиняете меня в намерении украсть эти деньги? — решил уточнить Мейсон.
  — Украсть? Нет. Вы собирались их обнаружить. Вы предполагали использовать эти деньги, чтобы сделать Баксли козлом отпущения. Вы хотели представить их как один из активов в имуществе Софии Атвуд, добиться оправдания Катерины Эллис и сделать ее единственной наследницей. Вы свили бы ей уютное гнездышко и себе отхватили бы кое-что. И, черт побери, у меня в настоящее время нет достаточного количества доказательств, чтобы с уверенностью заявлять, что вы не правы. Может, вы на самом деле на правильном пути. Однако я готов поставить вас в известность кое о чем. При сложившихся обстоятельствах вы сами засунули свою шею в петлю. Гамильтон Бергер использует эти деньги как улику против Катерины Эллис, утверждая, что она о них знала и пыталась до них добраться. Это составит мотивацию к совершению преступления, и в связи с обнаружением этого тайника вашу клиентку ждет суд присяжных. Не представляю, что у вас может получиться перед присяжными. Но эта находка вам не поможет. Вам следовало сразу же сообщить полиции, что вам известно.
  — Но я не знал о них, — возразил Мейсон, — а только подозревал.
  — Мы работаем двадцать четыре часа в сутки. Вы нашли бы возможность с нами связаться, если бы захотели, — сказал Трэгг. — А теперь я намерен позвонить в управление и вызвать подкрепление.
  — Вы собираетесь публично заявить об этой находке? — спросил Мейсон.
  — Когда мы обнаруживаем тайник с такой суммой наличных, мы не срезаем углов, — ответил Трэгг. — Мы выкладываем карты на стол и открываем их. В течение следующих двадцати минут Гамильтон Бергер будет поставлен в известность. А теперь, господа, нам нет необходимости вас задерживать. Мы очень ценим ваши услуги как сыщиков. Не исключено, что до конца дня с вами еще захочет поговорить окружной прокурор, но пока вы свободны. Всего хорошего.
  Полицейский проводил Мейсона и Дрейка до верхней лестничной площадки. Они начали медленно спускаться вниз.
  — Так, Перри, это твой спектакль, — сказал Дрейк. — Что теперь?
  — Я отвечу тебе после того, как мы покинем дом.
  Выйдя на улицу, они направились по дорожке к машине.
  — Подготовим повестку о явке в суд со стороны защиты в деле по обвинению Катерины Эллис и вручим ее слепой женщине. Это будет чертовски сложно, Пол. Пошлем оперативников, чтобы следили за парадным и черным входами в ее дом, кого-то отправим к компании «Джиллко». Тебе также придется вручить повестку и миссис Гудинг.
  — Управляющей тех квартир? — удивился Дрейк.
  — Да, — кивнул Мейсон.
  — Почему ей?
  — Потому что она нас разыграла. Над нами здорово посмеялись. Когда мы звонили в дверь миссис Джиллман, пытаясь встретиться со слепой, та накручивала диск телефона и попросила миссис Гудинг выяснить, в чем дело. Когда стало ясно, что мы намерены или попасть в квартиру слепой, или поднять шум, слепая спустилась по черной лестнице в квартиру миссис Гудинг, а мы отправились обыскивать второй и третий этажи. Вся квартира на втором этаже — большой выставочный зал. На самом деле слепая живет с миссис Гудинг. Мы вскорости выясним, что миссис Гудинг готовит, убирает и вообще делает все по дому, а вторая квартира держится для виду.
  — Почему ты так решил?
  — Место не кажется обжитым, — ответил Мейсон. — Спертый воздух, пахнет плесенью. Более того, третий этаж никому не сдается. Я не удивлюсь, если окажется, что весь дом принадлежит слепой, а миссис Гудинг только играет определенную роль.
  — А разве ты не хочешь переговорить с этой миссис Джиллман перед тем, как она займет место для дачи свидетельских показаний?
  Мейсон улыбнулся и покачал головой:
  — Пусть все прояснится в суде. Я буду задавать ей вопросы только после того, как она примет присягу и осознает, что дальнейшие попытки все запутать не принесут ей пользы. Если я прекращу маскарад и притащу ее в зал суда, она придет в негодование, и суду это совсем не понравится. Возникнут подозрения. А если я вручу ей повестку, приглашу в суд в качестве свидетельницы и впервые стану разговаривать с ней, когда она сядет в свидетельское кресло, тогда ей придется сказать правду. Может, из этого получится что-то хорошее.
  — А пока? — поинтересовался Дрейк.
  — А пока, — устало ответил Мейсон, — Гамильтон Бергер сообщит во все газеты о тайнике, полном денег. Да и по радио и телевидению объявят, что триста тысяч долларов наличными найдены в доме женщины, подвергнувшейся нападению и до сих пор находящейся при смерти. Что эта крупная сумма — прекрасная мотивация, о которой полиция догадывалась, но не могла доказать, пока в результате блестяще проведенного лейтенантом Трэггом расследования тайна не стала явью, к смущению Перри Мейсона и частного детектива, которые строили на этот счет свои планы.
  — И ты собираешься поставить все на показания слепой?
  — Да, — кивнул Мейсон. — Здесь слишком много узелков. София Атвуд с коробкой из-под шляпы, набитой стодолларовыми купюрами. Тайник в доме тоже со стодолларовыми купюрами. Стюарт Баксли, друг семьи. Бернис Атвуд, законная вдова Джеральда Атвуда. Тот факт, что слепая по крайней мере представляется под фамилией Джиллман. Борьба за власть в компании «Джиллко». Осознание Софией Атвуд того, что Катерина Эллис обнаружила в шкафу коробку, набитую деньгами. София предпринимает усилия обустроить все таким образом, будто одна стодолларовая купюра исчезла у нее из шкафа, в результате чего она могла обратиться за помощью к Стюарту Баксли. Хьюберт Дииринг, сын Бернис Атвуд, появляется в компании «Джиллко». Кто-то из компании передает информацию слепой женщине, а когда слепая по какой-либо причине не может занять свой пост перед зданием, ее подменяет София Атвуд.
  — Продажа карандашей служила уловкой для промышленного шпионажа? — спросил Дрейк.
  Мейсон кивнул.
  — Тогда почему тот, кто передавал информацию, не мог просто послать слепой письмо или позвонить по телефону?
  — Потому что он в то же время получал задания, — объяснил Мейсон. — И слепая лично хотела отдавать приказы.
  — Слепая отдавала приказы? — переспросил Дрейк.
  — Вот именно, — ответил Мейсон.
  Глава 18
  — Насколько я понимаю, господин окружной прокурор, — сказал судья Черчилл, — в течение последних суток имело место довольно драматичное развитие событий по рассматриваемому делу?
  — Да, ваша честь, — ответил Гамильтон Бергер. — Мне хотелось бы пригласить лейтенанта Трэгга для дачи показаний.
  — Хорошо.
  Трэгг сел в свидетельское кресло и рассказал о том, как они со вторым полицейским подготовили засаду в доме Софии Атвуд. Они предполагали, что адвокат Катерины Эллис получил от своей клиентки определенную информацию, которая должна заставить его вернуться в дом. Пока полицейские ждали, Мейсон и Дрейк вошли в дом, поднялись по лестнице и отправились в комнату, где был опрокинут титан с питьевой водой, нашли тайник и уже готовились покинуть здание, когда им преградили дорогу полицейские. Представители правопорядка сделали опись наличных, спрятанных в тайнике, и подсчитали, что там хранилось триста тысяч долларов наличными в стодолларовых купюрах.
  — Вы можете проводить перекрестный допрос, — повернулся Гамильтон Бергер к Перри Мейсону.
  — У меня нет вопросов, — объявил Мейсон усталым, бесстрастным голосом.
  Гамильтон Бергер пригласил свидетеля, который показал, что на фонарике, использовавшемся для того, чтобы ударить по голове Софию Атвуд, остались отпечатки пальцев обвиняемой, в чем не может быть сомнений.
  Когда Гамильтон Бергер закончил со специалистом по дактилоскопии, Мейсон задал лишь один вопрос:
  — Вы можете точно сказать, когда были оставлены эти отпечатки пальцев?
  — Нет, — признался свидетель. — Возможно, во время нападения, возможно, раньше.
  — У меня больше нет вопросов, — объявил Мейсон.
  Сосед Софии Атвуд дал показания о полночном визите обвиняемой. Мейсон не стал его ни о чем спрашивать.
  Гамильтон Бергер пригласил таксиста, которого Катерина Эллис вызывала для поездки к дому Софии Атвуд. Тот показал, что обвиняемая его специально предупредила, чтобы он постарался не создавать лишнего шума, подъезжая к дому.
  Судья Черчилл время от времени бросал задумчивый взгляд на Мейсона, очевидно убежденный в том, что тоскливый и безразличный вид защитника объясняется тем, что адвокат подчинился неизбежному и считает, что удивительное развитие событий, имевшее место в течение последних двадцати четырех часов, определенно приведет к вынесению обвинительного приговора.
  Когда Гамильтон Бергер закончил допрос свидетелей, судья Черчилл показал направление своих мыслей, заявив:
  — Теперь, судя по имеющимся данным, доказательства оправдывают проведение судебного процесса над обвиняемой. Я так не считал вчера, но на сегодняшний день…
  Судья замолчал, заметив, что Мейсон поднялся на ноги и явно ждал, когда ему предоставят слово.
  — Я хотел бы представить защиту, — объявил адвокат. — Я вручил повестку свидетельнице, которая, насколько мне известно, полностью слепа. Ее зовут — или, по крайней мере, фамилия, которой она представляется, — миссис Джиллман. Повестка о явке в суд была должным образом вручена, и, в случае если миссис Джиллман в настоящий момент нет в зале, я требую, чтобы суд издал приказ о доставлении ее сюда.
  На одном из задних рядов с места поднялась женщина и сообщила:
  — Миссис Джиллман находится здесь в соответствии с полученной повесткой. Я сейчас ее приведу.
  Мейсон кивнул и опустился на стул.
  Последовала тишина.
  — Вы, конечно, имеете право выставить свидетелей со стороны защиты, — наконец заговорил судья Черчилл. — Я надеюсь, вы понимаете, мистер Мейсон, что на предварительных слушаниях мы обычно не пытаемся выяснить надежность различных свидетелей. Суд принимает показания, представленные обвинением, за чистую монету. Имеющихся доказательств достаточно, чтобы передать дело в суд присяжных, независимо от противоречий в показаниях.
  — Я понимаю, — кивнул Мейсон.
  Открылась задняя дверь в зале суда, и появилась Минерва Гудинг. На ее руку опиралась женщина в черных очках, держа впереди себя палку, окрашенную в черно-белые полосы. Она шла довольно уверенно, с чувством собственного достоинства и прямо держа спину.
  Минерва Гудинг подвела ее к месту дачи свидетельских показаний. Женщина подняла правую руку, принесла присягу и заявила, что ее зовут София Джиллман.
  Мейсон подошел к свидетельскому креслу и обратился к сидевшей женщине:
  — Миссис Джиллман, вы видели меня когда-нибудь в своей жизни?
  — Последние десять лет я никого не видела, — ответила она.
  — Я когда-нибудь говорил с вами?
  — Нет. Однако я слышала ваш голос.
  — Когда?
  — Вы разговаривали с Минервой Гудинг обо мне, о том, чтобы попасть в мою квартиру и о моей связи с Софией Атвуд. Не знаю, как вам удалось столько всего раскопать, но я поняла, что колеса завертелись.
  Гамильтон Бергер и лейтенант Трэгг обменялись удивленными взглядами. Окружной прокурор поднялся со своего места и спросил судью:
  — А это относится к делу, ваша честь?
  — Я собираюсь связать эти показания с делом, — сообщил Мейсон.
  — Тогда я считаю, что нам следует вначале выслушать, что это за связь, — заявил Гамильтон Бергер.
  — Хорошо, — согласился Мейсон и повернулся к слепой: — В каких вы отношениях с обвиняемой, Катериной Эллис?
  — Я ее тетя София, — с достоинством ответила женщина.
  — Что?! — не веря своим ушам, воскликнул Гамильтон Бергер.
  Он опустился на свое место. Огонь потух в его глазах. Он явно не хотел больше бороться.
  — А что за женщина жила в вашем доме и представлялась Софией Атвуд? — спросил Мейсон.
  — Медицинская сестра, которая в свое время ухаживала за мной. Ее зовут Милдред Адди.
  — Милдред Адди выдавала себя за вас с вашего разрешения?
  — Да.
  — Вы не могли бы нам все подробно объяснить? — попросил Мейсон.
  — Наверное, нет смысла теперь скрывать правду, — устало сказала свидетельница. — Мое полное имя — София Эллис Джиллман. У меня не было родственников, кроме брата — неплохого человека, но транжиры. Он упивался успехом и не желал тратить время на бедных родственников. Единственное живое существо, которое мной как-то интересовалось, — это Катерина Эллис. Насколько я понимаю, она обвиняемая по рассматриваемому делу. Мне очень жаль, что я не в состоянии ее видеть. Милдред Адди была просто поразительно похожа на меня. Она работала у меня экономкой, а потом, когда я ослепла, я попросила ее выдавать себя за меня. Однако я тороплю события.
  — Пожалуйста, продолжайте, — попросил Мейсон.
  В зале суда царила тишина, зрители вытягивали шеи, чтобы лучше слышать. Судья Черчилл наблюдал за свидетельницей широко раскрытыми от удивления глазами.
  — На какое-то время я полностью потеряла контакт со своими родственниками, — снова заговорила миссис Джиллман. — Затем я поняла, что слепну. Однако за это время я накопила целое состояние. Я не хотела жалости из-за своего недуга или по какой-то другой причине. Мне также не нужно было, чтобы мой брат, который не желал иметь дело с бедными родственниками, вдруг появился на горизонте и начал пытаться претворять в жизнь свои немыслимые планы. Я вышла замуж за Джерома Джиллмана, который основал компанию «Джиллко». Он умер и оставил мне значительное имущество. Кроме всего прочего, он завещал мне крупный пакет акций компании «Джиллко». У него был сын от другого брака — никчемный, ни к чему не годный бесхарактерный простофиля Спенсер Джиллман, нынешний президент компании. Слепой женщине очень неудобно иметь банковский счет, ей также нежелательно показывать, что она богата, поэтому я договорилась с Милдред Адди, которая представлялась мной, что она сделает в доме тайник. Время от времени я посещала дом и оставляла там деньги или ценные бумаги — по большей части, деньги. Поскольку я много лет жила в том доме, я прекрасно его знала и могла спокойно передвигаться по нему вслепую. Затем Милдред, все еще выдавая себя за меня, влюбилась в Джеральда Атвуда, женатого мужчину, который жил отдельно от своей жены, но официально развод не оформил. Это страшно осложнило ситуацию. Я была вынуждена сообщить брату, что вышла замуж за Джеральда Атвуда. Мне не хотелось этого делать, но в противном случае вся созданная мной структура рухнула бы. Затем мой брат с женой погибли в автокатастрофе, а Джеральд Атвуд замертво свалился на площадке для гольфа. Жена Атвуда прибрала к рукам все, что только могла. Катерина, обвиняемая по этому делу, осталась одна на этом свете, без средств к существованию. Я велела Милдред Адди написать письмо Катерине, представиться Софией Атвуд и пригласить Катерину пожить здесь. Я хотела получить возможность оценить, что это за девушка: такая же транжира, как ее отец, или обладает достаточным здравым смыслом. Я дала указания Милдред, как действовать, и все шло прекрасно, пока не поползли слухи, что в доме хранятся наличные. Это вызвало проблемы. Я думаю, что ситуация все равно пришла бы к разрешению, потому что в компании «Джиллко» началась борьба за власть. Спенсер, которого я презираю, знал, что его отец оставил мне акции и они значатся на мое имя. Однако он не мог догадаться, где я нахожусь. Он пришел к выводу, что Милдред Адди, представляющаяся Софией Атвуд, фактически и держит акции. Изображая слепую нищенку, я поддерживала связь с теми сотрудниками компании, которые знали, что за проходимец Спенсер, и хотели, чтобы он компанию покинул. Но Спенсер не полный идиот. Он сделал так, что на сцене появился Стюарт Баксли, который постарался втереться в доверие к Милдред и узнать, что творится в доме. Я предупреждала Милдред о нем, но она не желала меня слушать. Иногда она бывает очень упряма. Она поплатилась за это. Ее стукнули по голове.
  — Вы знаете, кто ударил ее фонариком? — поинтересовался Мейсон.
  — Нет. Единственное, что я знаю, — это был тот, кто сдвинул с места титан с водой и оставил его там, где я на него натолкнулась. Я в жизни так не пугалась. Я шла, как и всегда, и вдруг врезалась в него. Он разбился на мелкие кусочки. Затем я услышала, как кто-то бежит и мужские голоса. Я бросилась вниз по черной лестнице и вышла через заднюю дверь. На аллее меня ждала Минерва Гудинг с машиной. Однако в ночь нападения на Милдред я и близко не подходила к дому. Не знаю, что тогда произошло.
  — Спасибо, миссис Джиллман, — поблагодарил Мейсон. — Это все.
  Слепая женщина поднялась с места и ждала, пока к ней не подойдет сопровождающая ее Минерва Гудинг.
  Когда она проходила мимо стола, за которым сидел Мейсон, Катерина Эллис, давясь слезами, прошептала:
  — Тетя София!
  — Кит! — воскликнула женщина.
  Она ощупью добралась до девушки, ориентируясь на голос.
  Две женщины обнялись.
  Судья Черчилл подождал какое-то время перед тем, как негромко постучать карандашом.
  — Все скоро закончится, — прошептал Мейсон слепой женщине, а потом повернулся к суду: — Мне хотелось бы попросить лейтенанта Трэгга снова занять место дачи показаний.
  Заинтересовавшийся судья Черчилл объявил:
  — Лейтенант Трэгг, вернитесь в свидетельскую ложу.
  — Господин лейтенант, — обратился к нему Мейсон, — вам приходило в голову, что тот человек, который двигал титан с водой, оставил на стекле отпечатки пальцев?
  — Я признаю, что вначале мы допустили просчет, но потом мы все-таки сняли отпечатки, — сообщил Трэгг.
  — И что вы обнаружили?
  — Удалось получить хорошие отпечатки пальцев и, более того, отпечатки ладоней — несомненно, того человека, который приподнял, а потом тащил титан из угла, в котором он стоял.
  — А соответствуют ли какие-либо из отпечатков пальцев с титана отпечаткам пальцев на фонарике, который, как очевидно, использовался для удара?
  — Да, два или три — но мы не знаем, кому принадлежат эти отпечатки.
  — Но вы с определенностью можете утверждать, что не обвиняемой?
  — Нет, не ей.
  — Это все, господин лейтенант. Спасибо.
  Трэгг и Гамильтон Бергер снова обменялись удивленными взглядами.
  Бергер уже собирался что-то сказать, но, встав, решил промолчать и снова опустился на стул.
  — Мой следующий свидетель, скорее всего, даст показания в сторону противной стороны. Он враждебно настроен, — объявил Мейсон. — Я хотел бы попросить разрешения высокого суда задавать наводящие вопросы.
  — Кто этот свидетель? — спросил судья Черчилл.
  — Хьюберт Дииринг.
  — Хорошо. Мы оставляем за собой право принять решение о враждебности свидетеля до тех пор, пока эта враждебность не проявится.
  — Я вижу, что мистер Дииринг находится в зале, — заметил Мейсон. — Пожалуйста, займите место дачи свидетельских показаний, мистер Дииринг.
  Хьюберт Дииринг, тот худощавый мужчина, с которым Мейсону уже приходилось сталкиваться в здании компании «Джиллко», встал со своего места и самоуверенно направился к свидетельской ложе, настроенный явно агрессивно. Он поднял правую руку, принял присягу и повернулся к Мейсону со злобой во взгляде.
  — Вы — сын Бернис Атвуд? — спросил Мейсон.
  — Да, — рявкнул свидетель.
  — Вы поддерживаете деловые отношения со Спенсером Джиллманом?
  — Не ваше дело.
  — Я не спрашиваю вас о характере заключаемых сделок. Я задал вопрос, на который вы можете просто ответить «да» или «нет», — поддерживаете ли вы деловые отношения со Спенсером Джиллманом и ведете ли вы с ним деловые переговоры?
  — Не ваше дело.
  Мейсон направился к столу защиты. Делла Стрит протянула ему полированный металлический пюпитр с зажимом, к которому был прикреплен лист бумаги.
  Держа пюпитр за края, адвокат подошел к свидетельскому креслу и протянул его Диирингу.
  — К этому пюпитру прикреплена сделанная под копирку копия письма Джеральду Атвуду по вопросу составления завещания. Я попросил бы вас внимательно изучить ее и сказать, видели ли вы когда-нибудь оригинал письма, копия которого перед вами.
  Свидетель взял в руки металлический пюпитр, взглянул на прикрепленный к нему лист и спросил:
  — А какое это имеет отношение к делу?
  — Я задал вам вопрос о том, видели ли вы когда-нибудь оригинал письма, копия которого перед вами.
  — Я понял вопрос. Но я спрашиваю вас, какое отношение это имеет к делу?
  — Я собираюсь связать эти моменты. Так вы видели письмо?
  Свидетель какое-то время колебался, а потом с вызовом сказал:
  — Да, я видел письмо. Моя мать показывала его мне. Она пришла в страшное возбуждение. Я объяснил ей, что его подбросили, — вы попытались подстроить ловушку. Я и сейчас с полной уверенностью заявляю, что это ловушка. Не думаю, что вы знали Джеральда Атвуда при жизни. Я не считаю, что он когда-либо консультировался с вами. Это фальшивка.
  Свидетель чуть ли не бросил металлический пюпитр с письмом в лицо Мейсону.
  — Спасибо, мистер Дииринг, — вежливо поблагодарил Мейсон.
  Адвокат повернулся и, держа пюпитр за края, отправился к столу, за которым сидели Гамильтон Бергер и лейтенант Трэгг.
  — А теперь, господин лейтенант, — обратился Мейсон к Трэггу, — если вы снимете отпечатки пальцев, оставленные свидетелем на полированной поверхности пюпитра, и сравните их с неопознанными отпечатками на разбитом стекле от титана с водой или на фонарике, я думаю, что вы получите решение проблемы.
  Мейсон вернулся к столу защиты и сел на свое место.
  Одного взгляда на выражение лица Дииринга оказалось достаточно для Гамильтона Бергера, чтобы уяснить ситуацию. Окружной прокурор был ветераном многих судебных процессов и быстро перестроился под изменившуюся обстановку.
  — Мы хотели бы попросить высокий суд предоставить нам отсрочку на полчаса, потому что для проведения процедуры снятия отпечатков пальцев и их сравнения потребуется некоторое время, — обратился он к судье Черчиллу.
  — Хорошо. Заседание откладывается на тридцать минут, — постановил судья.
  В зале суда начался страшный шум, зрители принялись обсуждать драматическое развитие событий.
  Хьюберт Дииринг стал пробираться к выходу.
  Гамильтон Бергер приподнял брови, задавая немой вопрос Мейсону. Адвокат покачал головой.
  — В штате Калифорния бегство считается доказательством вины, — сообщил он тихим голосом. — Менталитет Дииринга таков, что он бросится бежать. Он сделает все возможное, чтобы скрыться. Вы можете схватить его где-нибудь неподалеку от мексиканской границы. В таком случае у вас против него будут просто неопровержимые улики.
  Слепая женщина стояла рядом с Катериной Эллис. Они возбужденно разговаривали.
  Взглянув на них, Гамильтон Бергер опять повернулся к Мейсону.
  — Мейсон, если вы окажетесь правы, я не стану завидовать и выражать недовольство по поводу вашей победы, — признался окружной прокурор.
  — Я прав, — ответил Мейсон.
  Глава 19
  По истечении получаса судья Черчилл вернулся в зал суда.
  — Вы закончили допрос свидетеля Дииринга? — спросил он Мейсона, когда заседание возобновилось.
  — Нет, не закончил, но, похоже, его больше нет с нами. Однако лейтенант Трэгг присутствует, и я хотел бы задать ему еще несколько вопросов.
  Трэгг снова занял свидетельское кресло.
  — Вы сравнили отпечатки пальцев? — поинтересовался Мейсон.
  — Да.
  — Нашли соответствия?
  — Несколько просто идеальных. Хьюберт Дииринг оставил отпечатки пальцев на фонарике, которым он ударил Софию Атвуд, и на титане с питьевой водой.
  — Вы знаете, где находится мистер Дииринг в настоящий момент? — спросил Мейсон.
  Лейтенант Трэгг улыбнулся:
  — С абсолютной точностью.
  — И где он сейчас?
  — Он вышел из зала суда, спустился на лифте, отправился на стоянку, взял машину и поехал в южном направлении. По моему приказу за ним следует полицейский в штатском на ничем не выделяющейся машине, по которой невозможно определить, что она принадлежит полиции. Автомобиль снабжен радиотелефоном, и полицейский периодически звонит с отчетами в управление полиции и в конторы шерифов по пути следования. Очевидно, в настоящий момент Хьюберт Дииринг приближается к мексиканской границе.
  — С разрешения суда я хотел бы сделать заявление, — встал со своего места Гамильтон Бергер.
  — Конечно, — сказал судья Черчилл.
  — За последние полчаса произошло удивительное развитие событий, — начал окружной прокурор. — На ровной металлической поверхности пюпитра остались прекрасные отпечатки пальцев, которые с абсолютной точностью идентифицировали как отпечатки, имеющиеся на фонарике, которым наносился удар, и титане с питьевой водой. Однако еще более важным является тот факт, что женщина, госпитализированная под именем Софии Атвуд, чье настоящее имя, как стало известно, Милдред Адди, пришла в сознание и сообщила, что на нее нападал мужчина. Ей удалось мельком его заметить, перед тем как она упала без сознания. Врачи против того, чтобы она в настоящее время делала какие-либо заявления, но она совершенно определенно пошла на поправку. Операция по удалению тромба прошла успешно.
  Судья Черчилл нахмурился в задумчивости:
  — Вы выяснили мотив преступления?
  — Очевидно, Дииринг узнал откуда-то, что в доме имеется тайник. Он считал, что акции компании «Джиллко», которые он хотел найти, были индоссированы в пользу Джеральда Атвуда и находились у Софии Атвуд. Он думал, что ему удастся доказать, что право на них принадлежит Бернис Атвуд, если бы он разыскал таким образом индоссированные сертификаты. Он считал, что София передала эти акции, как и все остальное свое имущество, Джеральду Атвуду. Он также пытался найти и, если получится, уничтожить завещание, оставленное Джеральдом Атвудом. Мы не можем утверждать с полной уверенностью, но, если бы Дииринг доказал, что эти акции — часть имущества Джеральда Атвуда и право на них принадлежит его матери, то, не исключено, он получил бы неплохое вознаграждение в компании «Джиллко».
  — При сложившихся обстоятельствах, как мне кажется, вам остается только одно, — заметил судья Черчилл.
  — Я делаю то, что мне следует сделать, — объявил Гамильтон Бергер. — Я прекращаю дело против Катерины Эллис.
  — Ваше решение принимается, — сказал судья. — Заседание прекращается. Я предлагаю освободить комнату, где свидетели обычно дожидаются вызова в зал суда, для Катерины Эллис, ее адвоката, секретаря мистера Мейсона и слепой женщины, которая показала себя таким интересным человеком. Я считаю, что пришло время для воссоединения семьи. Обвиняемая освобождается из-под стражи. Дело прекращается.
  Катерина Эллис с возгласом восторга вскочила со своего места, оперлась о плечо Мейсона, чтобы не упасть, и бросилась через весь зал суда в объятия слепой женщины.
  Мейсон улыбнулся Гамильтону Бергеру и пожал протянутую руку окружного прокурора.
  Дело о королеве красоты
  Глава 1
  Делла Стрит, секретарша адвоката Перри Мейсона, подняла телефонную трубку, обменялась несколькими репликами с дежурной в холле и повернулась к Перри Мейсону:
  — В холле сидит женщина. Она назвалась Эллен Эйдер. Она знает, что вы не принимаете без предварительной договоренности, но надеется, что ее вы примете. Она готова на любые расходы. У нее очень важное дело, и женщина очень взволнована.
  Мейсон взглянул на карманные часы, потом на бумаги, лежавшие перед ним на письменном столе. Делла Стрит, сверившись с книгой записи посетителей, сказала с надеждой в голосе:
  — До приема ближайшего клиента у вас осталось двадцать восемь минут.
  — Я хотел бы кое-что обдумать до этого времени, — ответил Мейсон и пожал плечами. — Но поскольку она говорит, что дело важное и не терпит отлагательств… Спустись вниз, Делла, и взгляни на нее. Ну и, конечно, выясни, зачем она хочет меня видеть.
  Делла кивнула и сказала в телефон:
  — Скажите ей, Герти, что я сейчас спущусь.
  Девушка вышла из конторы и через некоторое время вернулась обратно.
  — Ну и что? — спросил Мейсон.
  — Она мне понравилась, — ответила Делла. — Стройная дама тридцати пяти — сорока лет. Одежда модная и дорогая, спокойных тонов. Очень хорошо сложена, выше меня дюйма на два-три.
  — По какому делу она хочет видеть меня? — спросил Мейсон.
  — Хочет получить у вас юридическую консультацию, — ответила Делла. — Говорит, что вопросы общие, никого конкретно не касаются.
  Мейсон вздохнул:
  — Видимо, один из тех случаев, когда клиент хочет остаться неизвестным. Сейчас она войдет и скажет: предположим, А женился на Б, а Б получила наследство от матери из Нью-Мексико. Далее предположим, что через какое-то время А и Б разводятся. Может ли А претендовать на половину состояния Б?.. О, я хорошо знаю, как все это будет, Делла!
  Та протянула ему купюру в пятьдесят долларов:
  — Она вручила мне это в качестве задатка.
  Мейсон на мгновение задумался, а потом сказал:
  — Отдай обратно и скажи, что, если я сочту возможным ответить на ее вопросы, я возьму с нее соответствующий гонорар. Но если меня не удовлетворит ее объяснение, ей придется подыскать себе другого адвоката.
  — Она говорит, что у нее нет времени искать другого адвоката и что она хочет видеть только вас — причем немедленно.
  — Понятно, — сказал Мейсон. — Она хочет получить у меня консультацию по правовым вопросам, а потом действовать сама соответствующим образом. Ну ладно, Делла, она ведь тоже человек. И видимо, у нее неприятности. Давайте попытаемся разузнать, в чем там дело. Пригласи ее.
  Девушка кивнула, вышла из конторы и через несколько минут вернулась в сопровождении женщины. Походка незнакомки была прямой и величавой, голова высокомерно, по-королевски поднята.
  Она поклонилась Мейсону и сказала:
  — Благодарю вас, мистер Мейсон, за то, что вы согласились меня принять. — С этими словами она спокойно уселась в кресло для посетителей и продолжала: — Пожалуйста, отнеситесь со вниманием к тому, что я вам расскажу, поскольку я должна знать, что меня ожидает.
  — Что же случилось? — спросил Мейсон.
  Она покачала головой:
  — Разрешите мне задать вам вопрос! Мистер Мейсон… Я кое-что слышала о праве человека на покой и уединение. Вы можете мне пояснить, что подразумевается под этим?
  — Под правом личности на покой и уединение, — ответил Мейсон, — следует понимать, что никто не имеет права нарушать покой и уединение человека, если тот этого не хочет.
  — Гарантирует ли закон, что гласности не могут предаваться те или иные факты, если человек этого не хочет?
  — Не совсем, — ответил Мейсон. — Как и всякий пункт закона, этот имеет свои подпункты. Если бы вы рассказали конкретно, что вас беспокоит, это сэкономило бы мне много времени и я смог бы более точно ответить на ваш вопрос.
  — Подпункты? — переспросила она. — Расскажите мне быстренько их суть.
  Мейсон сказал:
  — Если вы, например, идете по улице, где много народу и фотограф снимает вас вместе с другими людьми, он имеет право поместить такую фотографию в журнале. Но если фотограф снимет вас более крупным планом, он уже частично нарушает закон, а если он вздумает использовать этот же снимок в коммерческих целях, то это уже грубое нарушение закона… С другой стороны, если вы стали, к примеру, жертвой грабежа или чего-нибудь в этом роде и эта информация попала в газеты…
  — Это понятно, — перебила она его, взглянув на свои часики. — Вы правы. Видимо, я не с того начала, но, насколько я поняла, человек, который не хочет огласки, все-таки имеет право на неприкосновенность личной жизни?
  — За известными исключениями — да.
  — А что вы скажете о человеке, который участвует в конкурсе красоты?
  — Выставляет свою кандидатуру? — спросил Мейсон.
  — Да.
  — То же самое относится и к этому человеку.
  — И как долго может продолжаться это положение?
  — Во всяком случае, такой человек неизбежно получает известность в ходе конкурса… Как вас, кстати, величать: мисс Эйдер или миссис?
  — Мисс! — сказала женщина резко. — Мисс Эллен Эйдер.
  — Отлично. Поймите, мисс Эйдер, это относительно новая отрасль юриспруденции. Тут трудно давать общее толкование. К каждому случаю нужно подходить по-своему.
  — А теперь предположим, — начала Эллен Эйдер, — что вы вовлечены в какое-либо дело, но хотите сохранить свое участие в тайне, — как следует поступить?
  — Если вы сообщите мне конкретные факты, я могу, используя знание законов, дать вам подробный и вразумительный ответ. Если же попытаетесь сделать наоборот, то есть попросить меня сформулировать тот или иной пункт закона, а потом приложите его к фактам, вы можете жестоко ошибиться. Мало знать законы — нужно уметь применять их.
  Она на мгновение задумалась, закусила губу, нахмурилась, а потом, словно приняв внезапное решение, повернулась к Мейсону:
  — Хорошо… Выслушайте меня. Двадцать лет назад, в одном из городков Среднего Запада, я была участницей конкурса красоты. Я завоевала первый приз. В то время мне было восемнадцать лет. Победа вскружила мне голову. Я вообразила, что это открывает мне дорогу в Голливуд, в главные студии этого киногорода.
  — И вы поехали в Голливуд на пробы? — спросил Мейсон.
  — Да.
  — И с тех пор живете здесь?
  — Нет, — сказала она. — Я исчезала…
  — Исчезали? — переспросил Мейсон с интересом.
  — Да.
  — Зачем?
  — Чтобы родить ребенка, — ответила она.
  На какое-то время воцарилось молчание, потом Мейсон сказал с сочувствием в голосе:
  — Продолжайте, пожалуйста.
  — А сейчас, — продолжала Эллен Эйдер, — газета, выходящая в моем родном городе, печатает один из тех материалов, которые так любят раскапывать провинциальные газеты: о событиях, имевших место в их городе двадцать пять лет назад, двадцать, пятнадцать…
  — Понятно, — сказал Мейсон.
  — И вот они хотят опубликовать историю о том, как я завоевала первый приз на конкурсе красоты двадцать лет назад. Ведь это в свое время было для города целым событием. Я выиграла первый приз, и весь городок гордился мной.
  Тогда же, то есть двадцать лет назад, я поехала на кинопробы в Голливуд, но у меня там ничего не вышло. Меня возили на машине, засыпали подарками, я летала на самолете в Лас-Вегас, но все это было лишь частью коммерческой программы, а я была еще слишком глупа, чтобы понять это. Я думала, что весь мир теперь у моих ног. Что я красавица и что все люди будут преклоняться перед моей красотой.
  — А потом вы исчезли? — спросил Мейсон.
  — Да… Совершенно внезапно, — ответила она. — Написала своим друзьям в родном городе, что получила лестное предложение съездить в Европу. Но на самом деле ни в какую Европу я не ездила.
  — Теперь я понимаю, — сказал Мейсон, — почему вам не хочется, чтобы газета извлекла ваше прошлое на свет божий. Газета знает, где вы сейчас живете?
  — Не уверена… Но они наверняка узнают.
  — Каким образом?
  — Об этом долго рассказывать… Когда я исчезла из города, я не сообщил а даже своим родителям, куда уехала. За последние двадцать лет этические нормы сильно изменились. Сейчас умная и уважающая себя женщина может вырастить ребенка, даже если она и не замужем. А тогда это считалось большим позором — и для незамужней матери, и для ее родителей, и вообще для всей ее семьи.
  А городок, в котором я жила в то время, гордился мной. Но отношение ко мне грозило сильно измениться. Если бы там узнали, что я жду ребенка, общественное мнение буквально распяло бы меня.
  — Мне не нужно это объяснять, — сказал Мейсон. — Я адвокат и знаю, как бывает в жизни. Итак, вы исчезли и не сообщили даже своим близким, куда уехали?
  — Да.
  — И что произошло дальше?
  — Отец мой умер. Мать вышла замуж вторично. Потом умер и ее второй супруг, а через несколько месяцев после его смерти умерла и моя мать. Она оставила мне состояние приблизительно в пятьдесят тысяч долларов. Никаких других наследников не было. Оставила она и завещание, в котором говорилось, что все свое состояние она завещает мне одной, если я еще жива и если меня смогут найти…
  — Ваша мать до конца жизни жила в том маленьком городке?
  — Нет, она переехала в Индианаполис. Я несколько раз… Ну, в общем, я неоднократно наводила справки, как ей живется и где она живет. Хотела даже посылать ей поздравительные открытки без подписи к Рождеству и ко дню рождения, но потом подумала, что она все равно догадается, от кого они. После ее смерти я нашла адвоката в Индианаполисе, отправилась туда, подтвердила свои права и получила деньги. Ни одному человеку не пришло в голову связать меня с той девушкой, которая когда-то получила первый приз на конкурсе красоты…
  — Почему же вы решили, что кто-то сейчас попытается связать вас с прошлым той девушки? — спросил Мейсон.
  — За двадцать лет маленький городок, в котором я жила, сильно вырос, превратившись в большой город. А вечерняя газета этого города — «Кловервилльская газета» — напориста и агрессивна. Она уже опубликовала ряд статей о том, что происходило в городе десятилетия назад, и задала своим читателям вопрос: какие еще истории могли бы их заинтересовать? И вот несколько дней назад в этой газете было опубликовано письмо читателя. Оно говорит само за себя.
  Эллен Эйдер открыла сумочку, вынула вырезку из газеты и протянула ее адвокату. Мейсон стал читать вслух:
  «Двадцать лет назад наш город был удостоен большой чести: одна из представительниц нашего города была признана самой красивой девушкой штата. Эту славу принесла нашему городу Эллен Калверт. Ее ослепительная красота произвела впечатление не только в нашем городе, но и в Голливуде. В зените популярности она отправилась в Европу. Предполагалось, что это станет началом ее сценической карьеры.
  Но с карьерой на театральных подмостках ничего не вышло, и было бы очень интересно узнать, где находится Эллен Калверт в настоящее время, чем занимается и как общество использовало ее природные данные.
  Отец Эллен Калверт умер, мать переехала в другой город, и ходили слухи, что она вторично вышла замуж.
  Какова же действительная история самой Эллен Калверт? Может быть, ее ослепительная красота помогла ей подняться над окружением, в котором она жила? Может быть, она стоит намного выше, чем ее бывшие друзья в нашем городе, окружена почетом и счастлива? А может быть, наоборот? Вспыхнула, как звезда, и сразу погасла, не найдя себя в этом мире?
  Думаю, каждого читателя вашей газеты заинтересует судьба девушки, получившей первый приз на конкурсе красоты двадцать лет назад».
  Мейсон вернул заметку своей клиентке.
  — Когда вы взяли себе имя Эллен Эйдер? — спросил он.
  — Как только исчезла из своего города.
  — Некоторые вопросы, возможно, покажутся вам неожиданными, — сказал Мейсон. — Фамилия отца вашего сына была Эйдер?
  Она плотно сжала губы и покачала головой:
  — Есть факты, которых нам лучше не касаться, мистер Мейсон.
  — Так вы считаете, что газета может напасть на ваш след?
  — К сожалению, да. Если репортеры начнут раскапывать прошлое моей семьи, они обнаружат, что моя мать вышла вторично замуж за Генри Леланда Берри и что после ее смерти я появлялась в том городе, доказала, что являюсь ее дочерью, и получила наследство… Можете себе представить, мистер Мейсон, как я чувствую себя. Я стыдилась попадаться матери на глаза, потому что мое бесчестье могло нанести ужасную травму и ей, и всей моей семье, а потом, после ее смерти, я появилась и забрала все деньги! Но, поверьте, мистер Мейсон, я сделала это только потому, что никаких других родственников уже не осталось. И деньги перешли бы в государственную казну.
  — А сейчас вы хотите, чтобы эту историю не вытаскивали на свет божий? Так я вас понял?
  — Совершенно верно.
  — Но если я вмешаюсь в эту историю, — заметил Мейсон, — у газеты, естественно, будет больше оснований предполагать, что вы находитесь тоже где-то поблизости от меня.
  — В этом городе живет несколько миллионов человек, — ответила она.
  — Вы думаете, напасть на ваш след будет трудно?
  — Они могут найти меня только одним путем. Через Индианаполис. И единственное, что надо сделать, — это пресечь поиски, предпринятые газетой, до того как они обнаружат мой след в Индианаполисе.
  Мейсон кивнул Делле Стрит:
  — Соедини меня с главным редактором «Кловервилльской газеты», Делла.
  — Сообщить ему, с кем он будет говорить? — спросила девушка.
  Мейсон кивнул.
  — Только лучше свяжись с ними с коммутатора.
  Делла Стрит кивнула и вышла из кабинета, чтобы позвонить от Герти.
  Когда она ушла, Мейсон сказал своей клиентке:
  — Скажите честно, мисс Эйдер, у вас есть основания предполагать, что за этой историей скрывается нечто большее, чем просто желание читателей узнать о судьбе девушки, получившей приз на конкурсе красоты?
  Та кивнула.
  — И вы не хотите мне сказать, в чем дело?
  — Не вижу в этом необходимости, — ответила она. — А вы скажете редактору, что я ваша клиентка?
  — Подчеркивать это не собираюсь, — ответил Мейсон.
  В кабинет вернулась Делла Стрит.
  — Сейчас соединят, — сказала она.
  — Делла, — сказал Мейсон, — дай мисс Эйдер долларовую бумажку.
  Делла Стрит вопросительно взглянула на него.
  Мейсон показал на маленький выдвижной ящичек для денег. Делла открыла его, взяла оттуда доллар и с серьезным видом вручила его Эллен Эйдер.
  — Теперь можете считать, — сказал Мейсон, — что Делла Стрит является одним из руководителей Голливуда, который собирается ставить фильм. И возможно, она захочет, чтобы вы приняли участие в нем…
  В этот момент зазвонил телефон.
  Делла Стрит сняла трубку и кивнула Мейсону.
  — Алло! — сказал тот. — Я говорю с главным редактором «Кловервилльской газеты»?.. Понятно… Меня зовут Перри Мейсон. Я адвокат из Лос-Анджелеса и представляю голливудскую компанию, которая заинтересовалась делом Эллен Калверт, о которой недавно писала ваша газета.
  — Ну и ну! — послышался голос на другом конце провода. — Для нас это, конечно, честь! Значит, мы привлекли внимание не только читателей нашего района…
  — Как видите, — ответил Мейсон. — Вам уже удалось что-нибудь разузнать об Эллен Калверт?
  — Мы наводим кое-какие справки. Мы получили, например, несколько хороших ее фотографий, относящихся к тому времени, когда она стала победительницей на конкурсе красоты. В честь этого события в свое время был организован банкет в Коммерческой палате. Вот нам и удалось получить кое-какие бумаги и фотографии…
  — Закройте это дело, — сказал Мейсон.
  — Что значит «закрыть»?
  — Закрыть — это значит закрыть!
  — Боюсь, я вас не совсем понял.
  — Я сказал, чтобы вы закрыли это дело. Снимите с него ваших людей и забудьте о нем. Не подходите к нему даже на близкое расстояние…
  — Могу я поинтересоваться, по какой причине?
  — Прежде всего потому, что я вам это советую. Если вы не послушаетесь, у вашей газеты будет масса неприятностей…
  — Но мы не привыкли, чтобы нам звонили по телефону, диктовали свои условия и угрожали!
  — Я вам не угрожаю, — ответил Мейсон. — И у меня нет никакого желания вам угрожать. Я просто представляю интересы одного из моих клиентов и делаю первый шаг, который является необходимым, чтобы защитить его интересы. Для этого необходимо, чтобы вы забыли об этой истории. Вы со своей стороны тоже можете действовать через адвоката, который будет представлять вас. Я, например, предпочел бы иметь дело с вашим адвокатом. Ему я и объясню, на каких, с юридической точки зрения, законных основаниях я поступаю подобным образом.
  — А мне вы не можете назвать хотя бы одну причину, почему вы этого требуете? — спросил редактор.
  — Вы когда-нибудь слышали о таком термине, как «право личности на неприкосновенность частной жизни»?
  — О чем только не слышат редакторы газет, — ответил журналист. — Хотя я представляю себе этот закон довольно смутно, но я слышал о нем.
  — Этот закон, в частности, предусматривает, что каждый человек имеет право на то, чтобы его имя не афишировали и не склоняли, если он сам того не хочет.
  — Минутку, — перебил его редактор. — Я не адвокат, но я знаю, что этот закон имеет исключения. Если человек становится известным или популярным, он уже не подпадает под этот закон. И если человек сам способствует тому, чтобы стать популярным…
  — Прошу вас, не трактуйте МНЕ законы, — сказал Мейсон. — А просто попросите своего адвоката позвонить мне по телефону.
  — Вы считаете, что я не прав, и хотите обсудить это дело с адвокатом? — спросил редактор.
  — Отнюдь нет, — ответил Мейсон. — В основном вы правы. Но после определенного срока, прошедшего с тех пор, как человек был популярен, он снова приобретает право на то, чтобы его имя не склоняли в газетах.
  — Боюсь, я не совсем понимаю вас, — признался редактор.
  — Если кассир в банке выкрадет из банка сто тысяч долларов, это новость и сенсация, — ответил Мейсон. — И газеты имеют право опубликовывать фотографии похитителя, отчеты из зала суда и так далее. Но после того, как виновный уже заплатил долг обществу, был выпущен на свободу и возвратился к честному труду, упоминать в газете о преступлении, которое он совершил, но за которое уже рассчитался, вы не имеете права. Этим вы нарушаете закон о неприкосновенности частной жизни.
  — Это понятно, — согласился редактор. — Но данный случай под эту трактовку не подпадает. Ведь здесь речь идет о молодой красивой женщине, которой гордится все общество. Разве есть что-либо постыдное в том, что она стала победительницей конкурса красоты?
  — Вы можете публиковать материалы, касающиеся самого конкурса красоты, но не имеете права копаться в жизни Эллен Калверт после конкурса и до наших дней… Я бы все-таки хотел, чтобы ваш адвокат созвонился со мной…
  — Нет, нет, нет! — воскликнул редактор. — В этом нет необходимости, мистер Мейсон. Если вы так считаете, то у нас нет оснований вам не верить. История эта не настолько важна, чтобы ради нее затевать судебный процесс. Вы говорите, что представляете интересы голливудского продюсера? Могу я задать вопрос? Видимо, Эллен Калверт участвует в создании фильмов, только под другим именем?
  — Нет, не можете, — ответил Мейсон.
  — Что не могу?
  — Задать мне такой вопрос.
  Редактор рассмеялся:
  — Ну ладно! Вы, конечно, заинтриговали меня и внесли в эту историю элемент таинственности. Но мы, знаете ли, уже понесли кое-какие расходы. Например, мы узнали, что мать Эллен Калверт вышла замуж за Генри Леланда Берри, и по брачной лицензии мы могли бы…
  — В первую очередь вы могли бы повесить себе на шею очень неприятный судебный процесс. Я не собираюсь ни пугать вас, ни пререкаться с вами…
  — Меня нелегко запугать.
  — Вот и чудесно! — сказал Мейсон. — Пусть ваш адвокат свяжется со мной по телефону. Меня зовут Перри Мейсон, и я…
  — Вы можете не давать мне вашего номера, — сказал редактор. — Вы человек довольно известный. Целый ряд ваших речей был даже опубликован в газетах. Да и мы тоже печатали ваши великолепные выступления в суде.
  — Чудесно! — сказал Мейсон. — Попросите вашего адвоката побеседовать со мной.
  — Забудьте об этом. Мы больше не будем заниматься этой историей… И благодарю вас за телефонный звонок, мистер Мейсон.
  — Прекрасно! Всего хорошего.
  Мейсон повесил трубку и повернулся к Эллен Эйдер.
  — История закрыта, мисс Эйдер.
  Та открыла сумочку и протянула адвокату пятидесятидолларовую бумажку.
  Адвокат сказал Делле Стрит:
  — Запиши адрес мисс Эйдер, Делла, дай ей сдачи тридцать долларов и расписку в получении двадцати долларов в качестве оплаты за услуги… Думаю, у вас больше не будет неприятностей, мисс Эйдер. Но если все-таки будут, немедленно свяжитесь со мной.
  — Большое вам спасибо, — ответила женщина. — К сожалению, не могу оставить вам своего адреса. — Она величаво поднялась и протянула ему руку.
  — Но мы ведь должны будем связаться с вами, если возникнут какие-то осложнения, — пояснил Мейсон.
  Женщина спокойно, но решительно покачала головой.
  — Тем не менее я осмеливаюсь настаивать на этом, — сказал Мейсон. — Со своей стороны, уверяю вас, что не нарушу ваш покой, если того не потребуют ваши же интересы. Мне нужен хотя бы номер вашего телефона.
  Какое-то мгновение Эллен Эйдер колебалась, а потом написала на листке номер телефона и вручила его Делле Стрит.
  — Никому не давайте этот номер, — попросила она. — И звоните мне только в случае крайней необходимости.
  — Можете не беспокоиться, мы умеем хранить тайны, — пообещал Мейсон.
  Эллен Эйдер взяла расписку и сдачу, которую дала ей Делла Стрит, мило улыбнулась обоим и направилась к двери в приемную.
  — Вы можете выйти другим путем. — И Мейсон показал на дверь, ведущую в коридор.
  Делла Стрит распахнула дверь.
  — Благодарю вас, — сказала Эллен Эйдер и величественно выплыла из кабинета.
  Когда дверь за ней закрылась, Мейсон многозначительно посмотрел на девушку и произнес:
  — Вот и новое дело, Делла.
  — Вы так думаете? И в чем же оно заключается?
  — А вот это пока и неизвестно. Знаешь, это как у айсберга: над водой видна лишь небольшая часть, а сколько скрыто под водой — не видно. Известно только, что жила на свете девушка, которая получила первый приз на конкурсе красоты и возомнила после этого, что весь мир теперь будет у ее ног. А потом, заметив, что забеременела, внезапно исчезла. То было двадцать лет назад, когда не так-то просто смотрели на подобные вещи и многие девушки предпочитали смерть публичному позору. Но в этом случае мы сталкиваемся с персонажем, которого подобными трудностями не испугаешь. Она не склонила головы, решительно порвала со всем своим окружением, твердо встала на ноги и стала независимой, как королева.
  — Но, с другой стороны, она так и осталась незамужней, — заметила Делла Стрит. — Видимо, чувствовала, что не имеет права выйти замуж, не рассказав всего своему будущему супругу… Впрочем, сейчас и в этом вопросе взгляды изменились.
  Мейсон задумчиво кивнул:
  — Хотелось бы знать, что сталось с ребенком.
  — Сейчас ему уже, должно быть, девятнадцать, — заметила Делла. — И этот ребенок… Скажите, шеф, у вас есть какие-нибудь предположения относительно судьбы ребенка?
  — Нет… И я не отважился задать ей этот вопрос. Иначе обязательно бы спросил. Она хотела, чтобы на этой истории был поставлен крест, и я поставил на ней крест.
  Мейсон посмотрел на часы и сказал:
  — Зови следующего клиента. Жизнь адвоката — сплошная цепь чертовски запутанных дел.
  Глава 2
  На следующий день, около двух часов, зазвонил телефон.
  Делла Стрит сняла трубку и обратилась к Мейсону:
  — Внизу ждет человек. Он говорит, что пришел повидаться с вами по крайне важному делу. Его зовут Джармен Дейтон. Утверждает, что это дело чрезвычайно важно… для вас. А когда Герти захотела узнать какие-либо подробности, заявил, что он из «Кловервилльской газеты».
  — Адвокат? — спросил Мейсон.
  — Видимо, нет, — ответила девушка. — Назвал Герти только свое имя — Джармен Дейтон.
  Адвокат нахмурился.
  — Это связано со вчерашним делом, Делла, — наконец сказал он. — Проводи его в мой кабинет. Посмотрим, чего он хочет.
  Делла кивнула, вышла из конторы и вскоре вернулась с человеком лет пятидесяти.
  — Мистер Мейсон! — воскликнул тот, проходя по кабинету к столу адвоката и протягивая руку с короткими мясистыми пальцами. — Для меня большая честь видеть вас. И я очень рад, что вы меня приняли.
  Адвокат пожал ему руку.
  — Мне пришлось приехать издалека, чтобы повидаться с вами. Я знал, что мне будет трудно попасть к вам, поскольку у нас не было предварительной договоренности…
  — Вы могли позвонить по телефону, — произнес Мейсон.
  — Хотите верьте — хотите нет, мистер Мейсон, но у меня не было свободной минутки, чтобы связаться с вами. Едва успел на самолет… Еще бы минута и… Правда, спешить вредно. Даже доктора говорят об этом. Но когда делаешь дело, забываешь обо всем. Вы не возражаете, если я присяду?
  — Отнюдь… Прошу садиться, — ответил Мейсон. — Вы из «Кловервилльской газеты»?
  — Совершенно верно. Я подумал, что будет лучше, если я приеду сюда и поговорю с вами.
  — Вы — адвокат?
  Человек провел рукой по лбу, потом потер себе подбородок.
  — Не совсем…
  — Давайте все-таки уточним этот вопрос, — предложил Мейсон. — Адвокат вы или не адвокат?
  — Нет.
  — Но вы сотрудник газеты?
  — На этот вопрос я тоже не могу ответить точно. И прошу вас, не допрашивайте меня, мистер Мейсон. Я хорошо знаком с редактором газеты, и он подумал, что будет хорошо, если мы поговорим с вами не по телефону, а с глазу на глаз. С открытыми картами, как говорится. Понимаете?
  — Что ж, мы уже сидим с глазу на глаз, — ответил Мейсон. — Осталось открыть карты.
  — Речь идет о деле Калверт, — сказал Дейтон. — В этой истории есть много загадочного. Газета, естественно, не хочет иметь никаких тяжб, но, с другой стороны, она хочет иметь право напечатать материалы о судьбе этой девушки. Эта история произошла двадцать лет назад, но публика еще помнит ее. Я имею в виду старшее поколение. И я полагаю, это будет справедливо и по отношению к людям, и по отношению к самой Эллен Калверт.
  — Давайте уточним, что вы хотите от меня, — сказал Мейсон. — Газета послала вас сюда, чтобы переговорить со мной и попытаться урегулировать вопрос о праве напечатать историю Эллен Калверт, получившей приз на конкурсе красоты, не так ли?
  Дейтон снова провел рукой по лбу.
  — Вы загоняете меня в угол, мистер Мейсон, — сказал он. — Все дело в том, что после того, как газета опубликовала письмо, в котором задается вопрос: что случилось с Эллен Калверт, в редакцию стали часто звонить по телефону и уверять, что история этой девушки действительно многих интересует. А после того, как вы переговорили вчера с главным редактором по телефону, газета вынуждена замолчать. Вот мы и подумали, что лучше приехать сюда и выложить карты на стол.
  — Что ж, выкладывайте! — сказал Мейсон. — Только лицевой стороной.
  — Ну… Мы хотим найти ее… Мы хотим узнать, что с ней сталось. И мы даже готовы заплатить за это… Заплатить крупную сумму.
  — Провинциальная газета может заплатить крупную сумму? — удивился Мейсон. — И сколько же вы можете заплатить?
  Дейтон внимательно посмотрел на Мейсона:
  — Мы согласны заплатить и вам, мистер Мейсон, за помощь, мы согласны заплатить и самой Эллен Калверт…
  — Сколько?
  — А сколько вы хотите?
  — Я не знаю.
  — Я думаю, — заметил Дейтон, — что мы могли бы заплатить вам любую требуемую вами сумму, если она будет в разумных пределах.
  — Я должен подумать над вашим предложением, — ответил Мейсон.
  — Ну конечно, мистер Мейсон! Я понимаю. Вы должны согласовать этот вопрос со своим клиентом. Я отлично все понимаю… — Дейтон внезапно поднялся. — Как мы договоримся? Вы позвоните мне или мне позвонить вам?
  — Наверное, будет лучше мне позвонить вам, — ответил Мейсон. — Оставьте номер вашего телефона.
  — Я позвоню вам позже и дам свой номер, мистер Мейсон. Дело в том, что я прямо с самолета отправился в вашу контору и сам еще не знаю, где остановлюсь. Хотел сразу же повидаться с вами. Полагал, что могут быть всякие помехи — ведь вы занятой человек… Знаменитый адвокат… И я премного благодарен вам за то, что вы меня приняли. Всего хорошего, мистер Мейсон. Я вам позвоню.
  Дейтон даже не повернулся к двери, в которую вошел, а направился к двери, ведущей в коридор.
  — Частный детектив, — сказал Перри Мейсон Делле Стрит. — Один из тех парней, которые имеют привычку таскать с собой револьвер. Добивается результатов даже в очень сложных ситуациях… Телефон нашей клиентки у вас?
  Девушка кивнула.
  — Отлично, — сказал Мейсон. — Мы позвоним ей в ближайшее время. Соедини меня с Детективным агентством Пола Дрейка. И позови лично Пола, если можно.
  Делла позвонила в агентство Дрейка, размещавшееся на том же этаже, ближе к лифту.
  Когда Дрейк подошел к телефону, Мейсон сказал:
  — Пол, я только что разговаривал с одним человеком, который, несомненно, является частным детективом. Очень уж он старался, чтобы я не заметил, что у него револьвер под мышкой. Серьезный визитер. Его прислали сюда со Среднего Запада, чтобы выяснить местопребывание одного из моих клиентов. Он уверен, что после его посещения я попытаюсь связаться с этим клиентом по телефону или лично. И поскольку он так считает, мне будет трудно это сделать. За мной будет установлена слежка… Вот что я собираюсь сделать в связи с этим. Ровно через десять минут после того, как я повешу трубку, я выйду из конторы и направлюсь к лифту. Я хочу, чтобы ты подошел к тому же лифту и спустился вместе со мной. Разговаривать будем как случайно встретившиеся знакомые. Спустимся мы вместе, но потом разойдемся. Я пойду на стоянку такси, что находится на углу, возьму машину и поеду к железнодорожному депо. Там я пройду в телефонную будку, позвоню, выйду из будки и вернусь домой в другом такси. Я хочу, чтобы один из твоих людей проследил, нет ли за мной «хвоста», и сообщил мне об этом. Можешь это организовать?
  — Конечно, — ответил Дрейк. — Сейчас у меня в конторе есть как раз несколько человек, которые пишут отчеты. Одного из них я и пошлю.
  — Вот и хорошо, — сказал Мейсон. — Если он застрянет на каком-нибудь перекрестке, можешь сказать ему, чтобы ехал прямо к железнодорожному депо и догнал меня там. Прежде чем позвонить, я поверчусь немного около телефонной будки… А теперь сверим часы. Запомни: выходим ровно через десять минут.
  Мейсон повесил трубку и сказал Делле Стрит:
  — Дай мне, пожалуйста, номер телефона Эллен Эйдер.
  Делла Стрит посмотрела на него каким-то странным взглядом и сказала:
  — Неужели вы собираетесь тратить так много времени и денег, основываясь на одном лишь предположении?
  — Это не только предположение, — ответил Мейсон. — Если этот человек не детектив, мне нужно обратиться к глазному врачу. И еще: когда маленькая газета посылает на Запад частного детектива, это значит, что за всей этой историей что-то кроется. Кроме того, мне кажется, что тут работают два человека, а не один. Человек из Кловервилла и кто-нибудь из местных.
  Через девять минут сорок пять секунд Мейсон вышел из конторы, пошел к лифту и нажал кнопку. Еще до того, как кабина успела подняться, к нему присоединился Дрейк.
  — Какие новости, Перри? — спросил он.
  — Да так, никаких, — ответил Мейсон.
  — Закончили на сегодня?
  — Ну что ты! Мне еще нужно проконсультироваться с клиентом по важному делу.
  Они вошли в кабину.
  — Значит, направляешься к клиенту? — снова спросил Дрейк.
  — Угу, — промычал Мейсон, делая вид, что ему не очень хочется поддерживать разговор.
  В нижнем холле Дрейк задержался, чтобы купить пачку сигарет, а Мейсон сразу вышел на улицу и подозвал такси.
  — К железнодорожному депо! — сказал он шоферу, усаживаясь на заднее сиденье.
  Шофер нажал на акселератор и вскоре доставил Мейсона к требуемому месту. Мейсон расплатился и пошел вдоль ряда телефонных будок, выстроившихся неподалеку от входа в депо. После этого он прошел в одну из них, прикрыв дверь таким образом, чтобы никто не смог подсмотреть номер, и набрал номер агентства Дрейка.
  Когда на другом конце провода сняли трубку, Мейсон сказал:
  — Это Перри Мейсон, Рут. Пол поблизости?
  — Да, он только что получил телефонное сообщение от одного из своих сотрудников, — ответила секретарша. — Кажется, как раз по тому делу, которое вас интересует. Сейчас он подойдет.
  — Я подожду, — сказал Мейсон.
  Ждать ему пришлось минуты две. Потом он услышал голос Пола Дрейка:
  — Перри? Ты находишься у депо?
  — Да.
  — Ты был прав — за тобой следят.
  — Коренастый человек лет пятидесяти?
  — Нет… Какой-то тощий субъект, лет под шестьдесят. На нем темно-коричневый костюм, черные ботинки, белая рубашка и коричневый галстук. Кажется, хорошо знаком с городом.
  — Видимо, из здешних, — ответил Мейсон. — Сколько здесь платят за подобную работу?
  — Если он действительно здешний, то получает долларов сорок-пятьдесят в день, плюс издержки, — ответил Дрейк. — Сидит в такси у выезда из депо.
  — Что ж, значит, нужно как-то разрешить эту проблему, — сказал Мейсон. — И мне понадобится приманка…
  — Какого рода приманка?
  — Женщина лет сорока, стройная, ростом примерно в 5 футов и 8 дюймов. Желательно со светлыми волосами. Вес 130–132 фунта. Надо побыстрее найти такую женщину. Она будет действовать под именем Эллен Смит. Она должна окружить себя покровом таинственности, избегать контактов с кем-либо и уметь выполнять инструкции. Видимо, ее придется поселить в каких-нибудь апартаментах, но так, чтобы ее там никто не знал.
  — Все это несложно устроить, — ответил Дрейк. — У нас есть как раз такие апартаменты, снятые на имя одного из наших сотрудников. Женщина с такой внешностью тоже найдется. Правда, я не знаю, занимается ли она сейчас подобными делами, но тем не менее постараюсь связаться с ней. Кстати, будь осторожен со своим телефоном. Если кому-нибудь понадобится подслушать твои разговоры, ему будет нетрудно подсоединиться к линии.
  — Именно по этой причине я звоню тебе из телефонной будки возле депо, Пол, — сказал Мейсон. — Скоро я позвоню снова. Итак, постарайся связаться с этой женщиной и попроси ее прийти ко мне в половине первого. Это можно устроить?
  — Можно, если я найду ее, — ответил Дрейк. — Позвони мне минут через десять.
  — Договорились, — сказал Мейсон.
  Адвокат повесил трубку, вышел из кабины телефонной будки и направился к входу в депо. На полпути он щелкнул пальцами, словно вспомнив о чем-то, повернулся и чуть было не столкнулся с человеком в коричневом костюме, белой рубашке и черных ботинках. Человеку было лет шестьдесят.
  Мейсон снова зашел в телефонную будку, снова встал таким образом, чтобы диск не был виден с улицы, и набрал номер телефона Эллен Эйдер.
  Голос на другом конце провода повторил номер, набранный Мейсоном.
  — Мисс Эйдер, пожалуйста, — сказал Мейсон.
  — Минутку…
  Через несколько секунд другой голос сказал:
  — Секция мисс Эйдер.
  — Я попрошу саму мисс Эйдер, — сказал Мейсон.
  — А кто ее просит?
  — Мистер Мейсон.
  — Минутку подождите.
  Прошло еще какое-то время, и наконец в трубке послышался голос самой Эллен Эйдер.
  — Слушайте меня внимательно, — начал Мейсон. — Я хочу все-таки знать, что происходит на самом деле и какую роль предназначили мне в этой игре. Если вы попали в уголовную историю, я хочу знать факты.
  — О чем вы говорите? — удивилась Эллен Эйдер.
  — Я говорю о том, что какой-то незнакомец из Кловервилла появился в моей конторе и заявил, что является представителем «Кловервилльской газеты». Далее он сказал, что история, которую начала газета в связи с вашим исчезновением, переросла районные масштабы и что газета готова выплатить известную сумму за право публиковать эту историю.
  — Боже мой! — воскликнула Эллен Эйдер.
  — Минутку! Вы еще не все выслушали, — произнес Мейсон. — Я заподозрил в этом человеке частного детектива и подумал, что он наверняка догадается о том, что я захочу связаться с вами. Мой телефон, возможно, прослушивается, и за конторой моей, скорее всего, следят. Поэтому я взял такси и поехал к железнодорожному депо. Сейчас я звоню отсюда. И я уже обнаружил, что за мной ведется слежка. Следит не тот человек, что приходил ко мне, а другой, видимо из местных. Вся эта петрушка стоит кому-то уйму денег. Полагаю, один из детективов прибыл непосредственно из Кловервилла, а другой, который хорошо знает город, из местных. Одна эта работа будет стоить кому-то несколько сотен долларов. Так вот, раз уж вы такая важная птица и раз вы вовлекли меня в это дело, я хочу знать факты.
  — Я не могу вам их открыть, — ответила она. — Во всяком случае, сейчас.
  — Я так и думал. Тогда скажите, где мы можем встретиться. Скажем, в половине восьмого вечера. Я буду с Деллой Стрит, моей секретаршей. Поужинаем и побеседуем. Мы, например, любим ресторан «Синий кабан». Вы там бывали?
  — Я знаю этот ресторан, — ответила Эллен Эйдер. — Если я приду туда в это время, могу я быть уверена, что об этом не узнают люди, которые за вами следят?
  — Думаю, да, — сказал Мейсон. — Теперь послушайте, эта заваруха с газетой сделала меня очень подозрительным. Боюсь, вы вовлекаете меня в неприятную историю…
  — Ну что вы, что вы, мистер Мейсон! — перебила она его. — Вам абсолютно нечего бояться. Если эта история кого-нибудь и касается, то только меня. Но вы сейчас мне нужны больше, чем когда-либо. Я догадалась, кто стоит за всем этим. И я готова вам заплатить, сколько бы это ни стоило, но мне очень нужна ваша помощь.
  — Хорошо, — согласился Мейсон. — Я готов пойти вам навстречу, поскольку еще вчера понял, что подоплека этого дела гораздо глубже, чем то, что вы мне рассказали. И мне совсем не нравится, когда за мной начинают шпионить частные детективы. А теперь слушайте меня внимательно. Эти люди — кем бы они ни были — я имею в виду тех людей, которые сейчас разыскивают вас, — видели вас лишь двадцать лет назад. Они знают вас как очень красивую молодую девушку чуть выше среднего роста. Я хочу использовать женщину, похожую на вас, в качестве приманки. Вы не возражаете?
  — Нет.
  — Судя по всему, вам неудобно сейчас говорить более подробно?
  — Да.
  — Могу я спросить вас, где вы сейчас находитесь?
  — Вы говорите с заведующей отделом снабжения фирмы «Френч, Коулмен и Свейзи». Все ваши услуги будут соответствующим образом оплачены.
  — Благодарю вас, — сказал Мейсон. — Итак, до встречи в «Синем кабане» в семь тридцать. Скажите метрдотелю, что вы гостья мистера Мейсона, — вас сразу проводят в наш кабинет.
  Адвокат выждал несколько минут, а потом опять позвонил Дрейку.
  Трубку снял сам Дрейк.
  — Это ты, Перри?
  — Да.
  — Все в порядке. Я нашел нужную тебе женщину.
  — Когда она может быть в моей конторе?
  — Минут через тридцать-сорок.
  — Хорошо, — ответил Мейсон. — Пусть будет ровно через сорок минут. А потом я хочу, чтобы она отправилась в снятые тобой апартаменты. Не прячась, совершенно открыто. Одним словом, Пол, будем действовать как наивные дети. Правда, переигрывать тоже нельзя. Я хочу, чтобы они думали, что имеют дело с ничего не подозревающим адвокатом… Да, и еще одно: сегодня вечером я и Делла отправляемся в ресторан «Синий кабан». И я хочу быть абсолютно уверенным, что за мной никто не следит. А уж если за мной будут следить, я хочу узнать об этом своевременно, чтобы сбить с толку преследователей. В ресторане мы будем в половине восьмого. Так что поставь своего человека. Все понятно?
  — Да, — ответил Дрейк. — «Эллен Смит» будет у тебя в конторе ровно через сорок минут. Она назовет имя дежурной внизу и скажет, что у нее назначена встреча с тобой. А после разговора с тобой она поедет в апартаменты, которые мы приготовили специально для подобной цели, и будет ждать дальнейших указаний.
  — Хорошо, — ответил Мейсон. — Теперь еще одно: у вас, кажется, есть такие аппараты, которые позволяют узнать, прослушивается ли помещение.
  — Да, — ответил Дрейк.
  — Проверь, нет ли подслушивающих устройств у меня в кабинете.
  — Хорошо. Вот только с телефоном будет труднее. Сейчас столько всяких приспособлений!
  — Бог с ним, с телефоном, — ответил Мейсон. — Не думаю, что они считают меня способным догадаться обо всех их уловках. Мне нужно проверить помещение… И потом я буду время от времени связываться с тобой… Я могу доверять этой «Эллен Смит»?
  — Ручаюсь за нее, как за самого себя, — уверил его Дрейк.
  — Отлично! — сказал Мейсон и повесил трубку.
  Он вышел из телефонной будки, поймал такси и поехал обратно в контору.
  Войдя в кабинет из коридора, он спросил Деллу:
  — Есть новости, Делла?
  — Пол побывал здесь со своим детективом и сказал, что помещение в порядке, — ответила она. — Никаких подслушивающих устройств нет.
  — Замечательно! — заметил Мейсон. — Я на это и надеялся.
  — Вы не можете раскрыть мне, в чем суть всей этой истории?
  — Пока еще нет, — ответил Мейсон. — Но ты сегодня ужинаешь со своим шефом и клиенткой, так что можешь рассчитывать на сочный бифштекс со всеми полагающимися атрибутами. Если не ошибаюсь, мы по самую шею увязнем в этом деле. Приблизительно минут через десять ко мне придет стройная женщина лет тридцати восьми. Она назовется Эллен Смит. Предупреди Герти, что у меня назначена с ней встреча и что ей можно сразу подняться наверх.
  — А могу я спросить, кто такая эта Эллен Смит?
  — Эллен Смит будет у нас подсадной уткой, — ответил Мейсон.
  — Подсадной уткой?
  — Да, будет выдавать себя за нашу клиентку, за Эллен Эйдер. И когда она выйдет из нашей конторы, за ней обязательно начнется слежка.
  — И что будет потом?
  — А потом с нашим новым знакомым Джарменом Дейтоном будет очень трудно работать. Мы убедимся, что «Кловервилльская газета» совсем не так богата, и все предложения о гонорарах, которые нам были сделаны сегодня, будут сняты. А нашему другу мистеру Дейтону придется пожелать нам доброго здравия и уехать ни с чем восвояси.
  — А что будете делать вы?
  — О, я паду жертвой мистификации, — сказал Мейсон с улыбкой. — Зачем же разочаровывать частного детектива, который провел ночь в самолете, у которого даже не хватило времени, чтобы снять комнату в отеле после дороги, но который нашел время, чтобы отыскать детективное агентство и нанять сыщика для своих целей.
  Делла вздохнула:
  — По-моему, шеф, вы слишком рьяно взялись за это дело. И возможно, даже не сможете возместить расходы за услуги Дрейка.
  — Меня самого заинтересовало это дело, — ответил Мейсон. — Я хочу узнать, почему молодая женщина, получившая первый приз на конкурсе красоты и посчитавшая, что у ее ног чуть ли не весь мир, забеременела, исчезла на двадцать лет, стала жить независимо от кого бы то ни было, а потом вдруг заявилась к адвокату и стала умолять его, чтобы он удержал районную газету от публикаций, касающихся ее судьбы.
  — Интересно, что стало с ребенком? — добавила Делла Стрит.
  — Думаю, что нашей клиентке не понравится, если мы будем задавать ей такие вопросы.
  — Почему? — спросила Делла Стрит.
  — Если бы мы знали почему, — ответил Мейсон, — мы бы, видимо, знали и о том, с какой целью «Кловервилльская газета» послала сюда частного детектива, и почему кто-то платит деньги за то, чтобы за мной была установлена слежка.
  Мейсон пришел в хорошее настроение, принес кофейник и сказал:
  — Думаю, пора выпить по чашечке кофе.
  Но не успели они приняться за кофе, как зазвонил телефон и в трубке послышался голос Герти:
  — Пришла Эллен Смит.
  — Пусть поднимется, — сказал Перри Мейсон. — Нет. Обождите. Сейчас Делла спустится и проводит ее.
  Делла Стрит спустилась в нижний холл и через некоторое время вернулась в сопровождении женщины, которая внешне и по возрасту была довольно похожа на Эллен Эйдер.
  Мейсон окинул ее оценивающим взглядом.
  — У вас есть документы? — спросил он.
  Она открыла сумочку и протянула ему бумагу, удостоверяющую, что она является работником агентства Дрейка.
  — В такого рода делах мы должны проявлять осторожность, — заметил Мейсон. — Садитесь, пожалуйста. Нам надо убить как-то десять-пятнадцать минут, и я, с вашего разрешения, угощу вас кофе.
  — С удовольствием.
  — Вы не скажете, сколько вам лет? — спросил Мейсон.
  — Тридцать два — для работодателя, тридцать — для простоватого ухажера и тридцать восемь — на самом деле.
  Мейсон усмехнулся:
  — Надеюсь, это помогает вам в жизни.
  Делла Стрит протянула женщине чашку кофе. Эллен Смит спросила:
  — Может быть, вы мне расскажете, в чем суть дела?
  — Если говорить честно, мы и сами не знаем, — ответил Мейсон. — Но я расскажу вам, что известно мне самому и в чем я уверен. С нынешнего момента вас будут называть только Эллен Смит, а не вашим настоящим именем. Мы надеемся, что некто должен ошибиться и принять вас за Эллен Калверт, которая когда-то жила на Среднем Западе в одном из маленьких городков, который за последнее время сильно вырос. Вы, то есть Эллен Калверт, покинули этот городок двадцать лет назад при весьма загадочных обстоятельствах, и кто-то пытается сейчас выяснить, что это были за обстоятельства, где вы жили до сих пор и как вообще сложилась ваша судьба. Думаю, эти люди пытаются вскрыть и массу других фактов, но каких именно, сказать не могу. Недавно в моем бюро появился человек, который намеренно поставил меня в такое положение, когда я, по идее, был вынужден связаться со своей клиенткой Эллен Калверт, обсудить с ней его предложения. Предполагалось, видимо, что она придет сюда. Я знаю, что за мной уже велась слежка, и у меня есть все основания предполагать, что моя контора тоже находится под наблюдением. Поскольку у вас такое же сложение и примерно тот же возраст, что у Эллен Калверт, то, как только вы выйдете из моего бюро, за вами тоже начнут следить. У Дрейка, как я понял, приготовлена квартира, которой он пользуется в таких случаях.
  — Да, Дрейк селит там время от времени свидетелей, которых не желает регистрировать в отеле. Там оперативные сотрудники беседуют с вероятными свидетелями, если те хотят сделать заявление. Разумеется, помещение оборудовано подслушивающими устройствами, и на магнитофонную ленту записывается все, что там говорится. Квартира совсем не дорогая и не большая, используется исключительно для дела.
  — Думаю, это как раз то, что нам нужно, — заметил Мейсон. — Выйдя отсюда, вы возьмете такси и поедете в эту квартиру. Там есть черный ход?
  — Да.
  — Дрейк пошлет туда своего человека с машиной. Ведь за вами будет организована слежка. И следить будут до самой квартиры. Но потом человек, следящий за вами, будет вынужден прервать слежку, чтобы связаться со своим работодателем и получить дальнейшие инструкции. А вы пройдете через квартиру на черный ход. Он, кажется, выходит на аллею?
  — Да.
  — Человек Дрейка уже будет там с машиной. Вы поедете к себе домой, возьмете все, что вам нужно, и вернетесь в квартиру. Пока у нас с вами не будет связи, вы будете вести себя как женщина, которая временно не работает и поэтому вынуждена вести экономный образ жизни. Ходить в ресторан вы не будете, провизию будете покупать на рынке. Пользоваться машинами Дрейка не рекомендую — они могут узнать их по номерным знакам.
  Рано или поздно кто-нибудь к вам обязательно придет и захочет поговорить. Независимо от того, кто это будет и каким бы безобидным он вам ни показался, вы все равно должны закрыть дверь перед его носом. Он может оказаться продавцом лотерейных билетов или еще кем-нибудь… А может действовать и без обиняков. Скажет, что знает ваше имя — Эллен Калверт и что ему известна вся ваша история. И предложит вам деньги за нее. Он может представиться частным детективом и заявить, что лучше вам самой сообщить ему интересующие факты, в противном случае он их из вас выколотит.
  — И не зависимо ни от чего я должна показать ему на дверь?
  — Да.
  — Должна ли я признать, что я действительно Эллен Калверт?
  — Вы не должны говорить ни одного лишнего слова, — ответил Мейсон. — Просто закройте дверь — и все тут. В квартире есть телефон?
  — Да.
  — Вы знаете его номер?
  — Он есть у Дрейка.
  — Хорошо, я узнаю его от Пола, — сказал Мейсон.
  — Что-нибудь еще?
  — Когда вы выйдете сейчас отсюда, у вас должен быть удрученный вид, но в то же время вы должны держаться величественно и спокойно, как королева. Высоко держать голову и в то же время постараться показать, что вы морально подавлены. Можете нервно мять свои перчатки, смахните с глаз воображаемую слезу и так далее. По дороге к лифту остановитесь в нерешительности, словно вы забыли что-то важное, сделайте вид, что хотите вернуться, но потом измените намерение, пожмите плечами и шагайте дальше к лифту… Вам знакома квартира, где придется жить?
  — Я пользовалась ею несколько раз для работы.
  — Тем лучше, — ответил Мейсон. — И если вы хорошо знаете дорогу, будет лучше, если вы поедете не на такси, а на автобусе.
  — Это не трудно, — улыбнулась она. — Не все наши клиенты в состоянии оплачивать детективам проезд в такси, так что половину своих поездок я совершаю на автобусе.
  — Да, но очень важно не ошибиться при этом, — сказал Мейсон. — Если вы будете пересаживаться с автобуса на автобус, вы можете возбудить подозрения или опасения у ваших преследователей. Нужно ехать именно на том номере автобуса, который ближе всего подходит к вашей квартире. Не забудьте, за вами будут следить с того момента, как только вы выйдете из моего бюро.
  Она кивнула:
  — Думаю, я все поняла.
  — Ни при каких обстоятельствах не используйте имя Эллен Калверт. Не признавайте, что вас зовут Эллен Калверт. Если же кто-то будет настаивать, чтобы вы назвали свое имя, ответьте, что вас зовут Эллен Смит. А самое главное — держать дверь на запоре и не позволять никому проникнуть в вашу квартиру. И при этом делать вид, что у вас есть что скрывать.
  — А меня не могут обвинить в мошенничестве или еще в чем-то подобном?
  Мейсон покачал головой:
  — Вы должны играть просто роль женщины, которая не хочет вспоминать о своем прошлом.
  Женщина спокойно допила кофе, протянула чашку Делле Стрит и спросила:
  — Можно еще чашечку?
  Делла Стрит начала наливать кофе, а женщина перевела взгляд на Мейсона.
  — Я много слышала о вас, — сказала она. — Но работаю на вас впервые. Думаю, это доставит мне удовольствие.
  — Я тоже надеюсь на это, — сказал Мейсон. — Тем более, что, пока действия не начнут развиваться стремительно, вам остается лишь сидеть в своих апартаментах и выжидать.
  — И тем более, что там есть телевизор и радио. Кроме того, я хочу захватить с собой несколько книг и чудесно проведу время. Для меня это будет как оплаченный отпуск.
  Она допила кофе, который ей приготовила Делла Стрит, и спросила:
  — Мне не пора идти?
  — Думаю, что пора, — ответил Мейсон. — Номер вашего телефона я узнаю у Пола. У вас мой номер есть. Вы можете мне звонить, если в этом возникнет необходимость, но имейте в виду, что телефонная линия может прослушиваться. Так что будьте осторожны и всегда называйте себя только Эллен. Фамилию не упоминайте. Особенно если будете звонить мне.
  — Все понятно, — сказала она.
  Мейсон проводил ее до выхода:
  — Не показывайте виду, что вам известно, что за вами следят. И не забудьте о величественной осанке.
  — Не забуду.
  И она вышла из конторы с высоко поднятой головой. Мейсон повернулся и отдал чашку Делле Стрит.
  — Ну и как? — спросила та.
  Мейсон усмехнулся:
  — К чертям рутину! Именно такие авантюрные дела и скрашивают жизнь адвоката.
  — А за чей счет будут издержки?
  Мейсон снова улыбнулся:
  — Наверное, за мой. Могу же я позволить себе поразвлечься?
  — Что ж, приятного времяпрепровождения, шеф!
  Мейсон положил в кофе сахар, сливки, размешал и сказал:
  — Мы должны принять все меры предосторожности, чтобы сегодня вечером за нами не было слежки. Но я уверен, что приманка сработает.
  Делла Стрит посмотрела на довольное и оживленное лицо Мейсона.
  — Вы радуетесь, как ребенок, получивший новую игрушку, — заметила она.
  — Ты права, — ответил Мейсон. — Я как раз ее получил.
  Глава 3
  Мейсон и Делла Стрит вошли в ресторан «Синий кабан» ровно в половине восьмого. Метрдотель вышел им навстречу.
  — Ваш столик готов, и вас уже ждет некто.
  — Давно?
  — Минут пять.
  — Как выглядит этот «некто»?
  — Стройная женщина с величавой осанкой. Лет тридцать с небольшим.
  Делла Стрит подмигнула Мейсону.
  — Настоящий дипломат, — ответил Мейсон. — Я передам ей ваши слова… Проводите нас, Пьер.
  Метрдотель направился к нише, заказанной Мейсоном. Когда он откинул занавеску, Эллен Эйдер подняла глаза и, увидев Мейсона и Деллу Стрит, облегченно вздохнула.
  — Вы пришли немного раньше, — заметил Мейсон.
  Она кивнула.
  — Будете что-нибудь пить?
  — Сухой мартини.
  — Два бакарди и сухой мартини, — заказал Мейсон Пьеру. — И проследите, чтобы их подали быстро.
  — Разумеется!
  — Успели проголодаться? — поинтересовался Мейсон у Эллен Эйдер.
  — Не особенно.
  — Ну а теперь, только тихо, расскажите, что все это значит, — сказал Мейсон.
  — Мистер Мейсон, — начала она, — у меня есть кое-какие деньги, но я не богата. Деньги я получила в наследство от матери; кроме того, у меня есть и свои сбережения. Я работаю заведующей отделом в универмаге «Френч, Коулмен и Свейзи» и по некоторым причинам, которые я желала бы сохранить в тайне, не хочу, чтобы кто-либо знал, кто я на самом деле. То есть нельзя допустить, чтобы кто-то узнал, что я Эллен Калверт.
  — Тем не менее мне хотелось бы знать, что это за причины?
  Какое-то мгновение она колебалась, потом отрицательно покачала головой.
  — Эти люди из Кловервилла… Или хотя бы тот, который явился ко мне. Вы его знаете? — спросил Мейсон. — Или, может быть, у вас есть какие-нибудь предположения — кто это мог быть?
  Он начал описывать ей внешность человека, но Эллен Эйдер покачала головой еще до того, как он закончил свое описание.
  Официантка принесла коктейли.
  — Минут через десять принесите нам еще раз то же самое, — попросил Мейсон. — И меню.
  Официантка кивнула и ушла.
  — Итак, вы получили приз за красоту и забеременели, — сказал Мейсон.
  — Да.
  — Беременность без мужчины не обходится. Итак, кто же был отцом?
  — Вам обязательно это знать?
  — Если вы хотите, чтобы я вам помог, то обязательно.
  Она задумчиво пригубила коктейль, а потом сказала:
  — Мне было тогда восемнадцать. Я была недурна. Меня называли красавицей, и я вообразила, что весь мир — у моих ног. Он был лет на пять старше. Сын очень богатых родителей. Я была покорена его вниманием и полюбила его.
  — А он вас любил? — спросил Мейсон.
  Она задумалась на какое-то мгновение, потом подняла глаза и сказала:
  — Не знаю… Но в то время я не думала об этом.
  — Почему вы так говорите?
  — В то время я думала о карьере. И у меня было для нее все… А потом я поняла, что беременна… Учтите, что это случилось двадцать лет назад. Когда я поняла, в какое положение попала, я запаниковала.
  — Вы рассказали об этом своему другу?
  — Да.
  — И что он сделал?
  — Он испугался не меньше меня, но его отец был главой большой компании. Мой друг сказал, чтобы я не беспокоилась, что у них есть специальный человек в фирме, чьей обязанностью является улаживать все щекотливые вопросы, когда это касается сотрудников фирмы, чтобы оградить их от сплетен. И он сказал, что этот человек мне поможет.
  — А вы?
  — Я ответила, что не собираюсь делать аборт. Он мне сказал, что я старомодна, и мы расстались недовольные друг другом. Он не смог понять меня, я — его.
  — И что было потом?
  — Этот специалист по урегулированию отношений действительно знал свое дело, — ответила она. — На следующий день я получила через специального посыльного конверт. Вскрыв его, я увидела, что там лежат десять стодолларовых банкнотов. А на другой день прочитала в газете, что мой друг уехал в путешествие по Европе. Больше я его никогда не видела.
  — Где он сейчас?
  — Не знаю.
  Мейсон повертел соломинку в своем бокале.
  — А мне кажется — знаете.
  — Ну хорошо, — согласилась она. — Кое-что я знаю. Через год он вернулся и женился на молодой женщине, с которой познакомился во время этого путешествия. Насколько я знаю, брак их нельзя было назвать счастливым, но тем не менее они продолжали жить вместе.
  — Он и сейчас живет с ней? — спросил Мейсон.
  — Она умерла полтора года назад.
  — Есть дети?
  — Нет.
  — А что вы знаете о его отце?
  — Он умер десять лет назад, и его сын взял бразды правления в свои руки.
  — Как вы думаете, письмо, опубликованное в «Кловервилльской газете», было случайным письмом одного из любопытных читателей или оно имеет под собой какую-нибудь почву и является частью хорошо продуманного плана, направленного на то, чтобы найти вас?
  — А как вы считаете? — спросила она в свою очередь.
  — Думаю, что это не случайно.
  — Ну хорошо, — сказала она. — Я тоже думаю, что это не случайно. И я поняла это сразу, как только прочитала письмо. Поэтому-то я и прибежала к вам.
  — И вы знаете, чем это вызвано?
  Она покачала головой слишком энергично: было видно, что она лжет. Мейсон улыбнулся:
  — Вы слишком поспешно отрицаете такую возможность. А что вы скажете об отце ребенка?
  — Разве я сказала, что был ребенок?
  — Нет. Вы очень тщательно избегали этого вопроса. Но вы сказали, что запаниковали и что были против аборта. Путем логических размышлений можно прийти к выводу, что вы все-таки родили ребенка и что в настоящее время этому ребенку уже девятнадцать лет. В свое время вы совершили ошибку по молодости, но с тех пор прошло столько лет! У вас другое положение в обществе теперь, ответственность, карьера… А потом, и времена изменились. Сейчас уже смотрят иначе на внебрачных детей. Так что причиной вашей паники было, видимо, что-то другое. Полагаю, это был не сам ребенок, а что-то, связанное с ним.
  — Вы… вы слишком логичны, мистер Мейсон, черт побери, — произнесла она.
  — Но я догадался?
  — Догадались… Я защищаю его — своего мальчика…
  — Значит, это был сын, — произнес Мейсон.
  — Да, сын… И я хочу защитить его.
  — От кого?
  — От его отца.
  — Ребенок имеет право на отца, — сказал Мейсон.
  — Когда он рос, ему нужен был настоящий отец, с которого он мог бы брать пример, уважать, а не этот вертопрах, который убежал от него в Европу и оставил свою милую беременной, предоставив ей самой выпутываться из создавшегося положения. Я не могу рассказать об этом сыну. Я обязана защитить его от этого.
  — Вы не хотите, чтобы он узнал, что он внебрачный ребенок?
  — И это тоже.
  — Мне кажется, будет лучше, если вы расскажете ему всю правду, — сказал Мейсон.
  Официантка вновь принесла коктейли и меню. Они заказали три бифштекса, и официантка удалилась. Эллен Эйдер поднесла бокал к губам и отпила добрую половину.
  — Не пытайтесь загнать меня в угол, — произнесла она.
  — Отнюдь не пытаюсь этого сделать, — ответил Мейсон. — Я только хочу получить информацию, которая мне необходима, чтобы я мог помочь вам.
  — Ладно! — сказала она. — Я расскажу вам еще кое-что. Я была молодой, глупой, несмышленой, но красивой девчонкой. И вот я забеременела и получила за это тысячу долларов. Теперь я понимаю, что имел в виду тот человек, который улаживал для фирмы все склочные дела. Он считал, что эти деньги позволят мне уехать из дома и сделать аборт, а потом я снова вернусь в отчий дом, приготовив для родителей какую-нибудь сентиментальную историю.
  — Но вы этого не сделали.
  — Нет. Хотя мне и пришлось убежать из дома, но в действительности я поступила на работу.
  — На какую?
  — Нанялась в прислуги.
  — А дальше?
  — Женщина, к которой я пошла в услужение, оказалась очень внимательной и вскоре обнаружила, что я беременна. Они жили с мужем вдвоем, детей у них не было, и они собирались усыновить ребенка. Вот эта женщина и предложила мне, чтобы, когда придет время рожать, мы отправились с ней в Сан-Франциско, где я лягу в больницу под ее именем и, когда ребенок родится, свидетельство о рождении будет тоже выдано на ее имя. Они обещали относиться к нему как к родному. Это были очень милые люди.
  — Вы так и поступили? — спросил Мейсон.
  — Да, я так и поступила.
  — И ребенок считает их своими родителями?
  — Да.
  — А вас он знает?
  Эллен Эйдер залпом допила коктейль.
  — Это уже к делу не относится, мистер Мейсон, — сказала она. — Я и так рассказала вам вполне достаточно, чтобы вы могли понять мое положение. И теперь вам должно быть понятно, почему я прошу о помощи. Я в состоянии оплатить ваш гонорар. Единственное, чего я хочу, — чтобы эти люди никогда, никогда, никогда не нашли меня.
  — Точнее говоря, чтобы эти люди никогда, никогда, никогда не нашли вашего сына?
  — Это одно и то же.
  — Отец мальчика стал владельцем довольно большой фирмы после того, как умер его отец? — спросил Мейсон.
  — Думаю, что да.
  — Тогда, следовательно, сейчас он довольно богат?
  — Думаю, да.
  — А ведь он мог бы дать вашему сыну блестящее образование?
  — Он мог бы дать ему и блестящее образование, и вообще быть большой поддержкой, но сын должен был бы приноравливаться к его образу жизни. А моему сыну уже девятнадцать лет, и все те преимущества, которые он мог бы получить, с лихвой покрывались бы недостатками.
  — Но представьте себе, что отец мальчика внезапно умирает, — сказал Мейсон.
  — Вот-вот, — подхватила она. — Видимо, опытные адвокаты вроде вас всегда умеют нащупать самое больное место.
  — Не понимаю, — произнес Мейсон.
  — Дело в том, что настоящий отец мальчика в данный момент холост и не имеет детей, но у него есть два брата, которых не интересуют дела фирмы, и если он умрет, не оставив завещания, то они будут наследниками. Если же окажется, что он имел ребенка, пусть даже внебрачного, то ситуация будет совсем другая. Если человек оставляет завещание, в котором сообщает, что у него есть основания полагать, что у него где-то есть сын или дочь и что основную часть денег он завещает этому ребенку… Ну, в общем, в этом случае его братья останутся, как говорится, ни с чем.
  — А что это за люди? — спросил Мейсон.
  — Это не имеет значения… Да я их и не знаю. Но вы должны понять, что произойдет в этом случае. — Она отодвинула бокал. — Больше ничего не могу сказать вам, мистер Мейсон. Ваша задача заключается только в том, чтобы оградить меня и моего сына от всяких поползновений извне. Пусть другие считают, что я не существую. А отцу желательно дать понять, что сын его умер.
  Мейсон медленно покачал головой.
  — Вы не согласны?
  — У вашего ребенка есть определенные права.
  — Я — его мать.
  — Но у него есть и отец.
  — Он недостоин называться отцом.
  — Достоин или недостоин, — ответил Мейсон, — но у него тоже есть права. И у ребенка есть права. И я попытаюсь сделать все, чтобы они не нашли вас, во всяком случае в настоящее время, но я не собираюсь делать ничего, что шло бы вразрез с моей совестью.
  — Меня это не устраивает, — отрезала она.
  — Как угодно, — ответил Мейсон. — Вы заплатили мне двадцать долларов, так что вы мне ничего не должны и я вам тоже. Вы вольны подыскать себе другого адвоката.
  — Но вы ведь истратили на меня гораздо больше… Наняли детективов…
  — Это не должно вас беспокоить, — ответил Мейсон. — Пусть это будет моим вкладом в дело.
  Она на мгновение задумалась, потом внезапно отодвинула свое кресло.
  — Будучи адвокатом, вы должны сохранить в тайне все, что я вам рассказала. Вы не имеете права разглашать что-либо, касающееся этого дела. Я не знаю, сколько денег вы истратили на детективов, но я вам могу дать сейчас двести долларов. Вот они… Возьмите. И можете считать, что вы закончили это дело или что дело закончено для вас. Думайте, как хотите. Чем больше я наблюдаю за вами, тем больше убеждаюсь, что вы чрезмерно совестливы. В этом деле есть еще факты, о которых вы ничего не знаете… Не буду больше злоупотреблять вашим временем. Я не голодна. Вернее, у меня пропал аппетит. Всего хорошего!
  И с высоко поднятой головой она величественно вышла из кабинета.
  Мейсон посмотрел на две стодолларовые бумажки, которые она оставила на столе, а потом перевел взгляд на Деллу Стрит.
  — Гордая женщина, — сказал он. — Ну а мы будем дожидаться наших бифштексов.
  Глава 4
  На следующее утро, ровно в девять часов, Пол Дрейк условным стуком постучал в дверь конторы Мейсона. Дверь открыла Делла Стрит. Пол Дрейк, стройный мужчина с небрежными манерами, без приглашения уселся в кресло для посетителей, обхватив колено сплетенными пальцами, и с улыбкой обратился к Мейсону:
  — Снова будешь ломать себе шею?
  — Буду, — ответил Мейсон.
  — Ну и ломай на здоровье, — сказал Дрейк. — Самое пустяковое дело, как только ты возьмешься за него, сразу перерастает в дело об убийстве.
  — Что еще случилось? — спросил Мейсон.
  — Я, конечно, не хочу совать в твои дела нос, меня это не касается, но должен предупредить, что тебя ждут большие неприятности.
  — Говори же, в чем дело?
  — Эта твоя подсадная утка… Вчерашняя женщина…
  — Что с ней?
  — Она, конечно, доказала все свои способности и пустила свору гончих по ложному следу.
  — Продолжай!
  — Ты, наверное, обращал внимание, — произнес Дрейк, — что на машинах, которые сдаются напрокат, зеркальца заднего обзора окрашены в разные цвета.
  — В разные цвета? — удивился Мейсон.
  — Я имею в виду обратную сторону зеркальца, — сказал Дрейк. — Они помещаются над ветровым стеклом, и если ты смотришь на них с места шофера, то видишь все, что делается сзади. Но если ты смотришь на них спереди, то видишь только металлическую тыльную сторону. Так вот, различные фирмы, сдающие машины напрокат, окрашивают эти зеркальца в разные цвета, и по цвету зеркальца можно определить, какой фирме принадлежит машина.
  Мейсон кивнул:
  — И что дальше?
  — Ну, моя сотрудница вышла от тебя с заданием, и за ней сразу увязался тот лысый коренастый человек, который приходил к тебе, а потом, когда она вышла на улицу, ее уже поджидал второй, тощий высокий человек с широкими скулами, лет этак под шестьдесят.
  — Интересно, — сказал Мейсон. — Продолжай, Пол!
  — Женщина села в автобус, который идет до ее дома… Кстати, вот тебе ее адрес и телефон. — Дрейк протянул две карточки. — Одна тебе, другая Делле Стрит. Спрячь. Может пригодиться. Мне кажется, дело только раскручивается.
  — Почему ты так думаешь?
  — Чувствую. Оно нарывает, как фурункул. Уже идет воспаление, а нарыва еще нет.
  — Ну?
  — Когда моя сотрудница обосновалась в квартире, она позвонила мне и сказала, что все в порядке. Что она добралась благополучно, что за ней увязалась машина, что она приехала в квартиру, выскользнула через черный ход и побывала у себя дома, забрала необходимые вещи. Потом сходила на рынок, купила продуктов и вернулась в квартиру. Далее. Не прошло и нескольких часов, как к дому подъехали две машины. Одним из водителей был коренастый мужчина лет сорока пяти. Короче говоря, он соответствует описанию человека, который был у тебя в конторе и которого ты принял за детектива. В другой машине сидел худощавый и высокий. Оба поставили машины напротив дома, но радиаторами в разные стороны. Такой трюк, Перри, применяется, когда получаешь большие деньги за слежку и не имеешь права потерять человека, за которым следишь.
  Мейсон кивнул.
  — Ну так вот, я и подумал, — продолжил Дрейк, — что было бы неплохо отправиться туда и оценить обстановку, а заодно и зафиксировать номера машин. Как только я проехал мимо первой машины, я увидел зеркальце заднего обзора и понял, где она взята. Проехав несколько кварталов вдоль по улице, я повернул назад и обратил внимание на зеркальце другой машины. Обе были взяты напрокат из одного и того же агентства. Тогда я отправился в это агентство и, схитрив, узнал, что за особа со Среднего Запада арендовала эти машины. Как ты знаешь, агентства требуют документы, а также водительские права у лиц, которым дают напрокат машины.
  — Да, конечно… — сказал Мейсон.
  — Вот я и выудил для тебя два имени. Коренастого зовут Джармен Дейтон. А тощий, похожий на скелет, зовется Стефеном Локли Гарландом, оба они из Кловервилла. После этого, — продолжал Дрейк, — просмотрев свои архивы, я обнаружил, что у меня есть довольно хорошие связи в городке, расположенном всего в двадцати пяти милях от Кловервилла. Я позвонил туда своему конфиденту и спросил, не знает ли он детектива по имени Джармен Дейтон. Это имя ему было известно. Дейтон работал в полиции Кловервилла, дослужился до звания ее начальника, а потом оказался замешанным в какую-то политическую авантюру, был уволен и открыл частное детективное агентство. Ну а теперь об этом Гарланде… О Стефене Локли Гарланде.
  — Что ты узнал о нем? — спросил Мейсон.
  — Самое большое предприятие в Кловервилле — это «Кловервилл-Спринг энд саспеншн компани». Это старая фирма. Она принадлежит одной семье и переходит из поколения в поколение. Фирма могущественная. Ты ничего не добьешься в Кловервилле, если не будешь раболепствовать перед ее владельцами.
  — Дальше! — сказал Мейсон.
  — Гарланд уже много лет работает на эту фирму. Заведует там чем-то вроде бюро общественных отношений. В действительности он улаживает всякие щекотливые дела, которые возникают на предприятии. Если что-то происходит, например если кто-то совершает поступок, позорящий «Спринг-компани», Гарланд вступает в дело и в большинстве случаев улаживает его тем или иным способом. Его даже прозвали Ловкач Гарланд.
  Мейсон усмехнулся:
  — Кажется, нам придется иметь дело с крупным специалистом, Пол.
  — Есть и еще кое-что, — продолжал Дрейк. — Мой конфидент говорит, что весь Кловервилл взбудоражен известием, что глава «Спринг-компани» недавно погиб. Его звали Хармен Хаслетт. Недели две назад он отправился в море на яхте. Собирался совершить путешествие в Европу. Во время шторма они находились где-то в Бискайском заливе и послали сигнал бедствия. Вскоре сигналы прекратились. Несколько судов подошли к тому месту, откуда были посланы эти сигналы, но не нашли никаких следов, кроме контейнера с названием яхты на нем. Были предприняты поиски, которые не увенчались успехом, и тогда пришли к заключению, что яхта погибла вместе со всем своим экипажем… Тебе все еще хочется заниматься этим делом, Перри?
  — Если бы я знал, черт меня возьми! За издержки мне заплатили двести долларов.
  — Да-а! — протянул Дрейк. — На двести долларов далеко не уедешь. Не помню, чтобы ты работал когда-нибудь за такую скудную плату.
  — Клиент мне дал, сколько мог, Пол, так что я подкину и свои деньжата в случае необходимости, потому что это дело меня заинтересовало.
  — Что ты собираешься делать?
  — Во-первых, Пол, я хотел бы выяснить, является ли Хармен Хаслетт единственным владельцем «Спринг-компани». Мне кажется, что он сын основателя этой фирмы. А отец его, кажется, умер или ушел на покой. И вообще мне хотелось бы побольше узнать о владельце фирмы. Кроме того, я, конечно, хотел бы узнать побольше о тех людях, которые следят за моей подсадной уткой. Например, где они остановились и имеют ли какие-нибудь связи в нашем городе. Я принял этого Гарланда за местного детектива.
  — Почему?
  — Потому что он хорошо здесь ориентируется, — ответил Мейсон.
  — Думаю, он будет хорошо ориентироваться в любом городе Соединенных Штатов, — ответил Дрейк. — У него везде есть свои люди, и работа, видимо, поставлена на широкую ногу. Он соединяет в себе лоббиста, частного детектива, посредника между гангстерами и властями и уполномоченного по улаживанию конфликтов.
  Мейсон усмехнулся:
  — Дай мне знать, когда твои расходы составят четыреста долларов.
  — И тогда мы остановимся?
  Мейсон снова улыбнулся.
  — Посмотрим, Пол, — сказал он. — Во всяком случае, дело меня заинтересовало.
  Детектив кивнул:
  — Я буду держать тебя в курсе. — И он вышел из кабинета.
  — Ты записала имена? — обратился Мейсон к Делле. Девушка, стенографировавшая сообщения Дрейка, кивнула и спросила:
  — Вам их отпечатать?
  — Нет, — ответил Мейсон. — Я их запомнил. Джармена Дейтона мы уже знаем. А другого зовут Стефен Локли Гарланд, и у него, видимо, сильный характер…
  — Кстати, вы поставили меня в сложное положение, — перебила его Делла.
  — Каким образом?
  — Как я объясню налоговому инспектору наличие тех двухсот долларов? Ведь он захочет узнать, что это было за дело и откуда появились эти двести долларов.
  Мейсон с улыбкой посмотрел на помощницу:
  — Скажешь ему, что это мои отпускные.
  Глава 5
  Во второй половине дня Пол Дрейк снова постучал к Перри Мейсону условным стуком. Дверь открыла Делла Стрит.
  — Итак, Перри, у меня появилось еще кое-что из Кловервилла, и я теперь могу нарисовать тебе общую картину. Сам я не совсем понимаю, что все это значит, но ты этими сведениями вполне можешь заполнить пустоты, которые тебе еще необходимо заполнить.
  — Выкладывай! — сказал Перри Мейсон.
  — Кловервилльская «Спринг-компани» принадлежит одному хозяину, и до своей смерти, которая настигла его недавно в море, ею руководил Хармен Хаслетт. Его отец, Эзекил Хаслетт, был основателем фирмы. В момент смерти Хаслетт не был женат, но у него есть сводные братья Брюс и Норман Джасперы. Если верить слухам, то по завещанию, при отсутствии у Хаслетта потомства, все переходит этим братьям. Формулировка «при отсутствии потомства» звучит довольно странно, поскольку всем хорошо известно, что у Хаслетта детей нет, хотя он и был когда-то женат. А теперь я расскажу тебе о других интересных слухах, которые удалось собрать одному из моих сотрудников. Много лет назад, во время своей бурно проведенной молодости, Хармен Хаслетт поставил одну девушку в очень тяжелое положение. Девушка была, как говорится, что надо, но, к сожалению, не принадлежала к тому же сословию, что и Хаслетт, то есть к сливкам кловервилльского общества, а он, естественно, намеревался взять себе в жены женщину своего круга.
  Тем не менее, узнав, что случилось, Хаслетт очень обеспокоился и отправился к старому Ловкачу Гарланду, который улаживал для фирмы все щекотливые дела. Отец Хармена, Эзекил Хаслетт, пришел бы в ярость, если бы узнал, что случилось, и умный Гарланд, конечно, отлично понимал, что из этого может получиться. А может быть, именно папаша сказал Хармену: «Не принимай все близко к сердцу, мой мальчик. Это со всяким может случиться. Садись на ближайший пароход и поезжай в Европу. Побудь там с год, если нужно. А я тем временем пошлю девушке тысячу долларов. Деньги — самый надежный способ загладить дело».
  — Где ты все это разузнал? — удивился Мейсон.
  — Через своего человека, — ответил Дрейк. — А тот в свою очередь узнал это от человека, которому когда-то сам Хаслетт рассказал о своем прошлом. Так вот, все и случилось так, как хотел Гарланд. Молодой Хаслетт уехал в Европу, а Гарланд послал девушке десять новеньких хрустящих стодолларовиков. Послал в конверте, на котором ничего не было написано. Девушка получила деньги и исчезла из города. И до этого момента все происходило так, как планировал Гарланд. Но потом произошло неожиданное: девушка не вернулась. Хаслетта это обеспокоило. Он понимал, что если девушка поступила именно так, как он ожидал, то она должна была вернуться в родной город. Но девушка не приехала обратно. Видимо, даже ее родители никогда больше ничего о ней не слыхали, а потом и они сами переехали в другой город. Отец девушки умер спустя какое-то время, а мать вторично вышла замуж. Хаслетт догадывался, что у него где-то растет внебрачный ребенок. Он потратил много сил и денег, чтобы напасть на след этой девушки, но так ничего и не добился. А теперь его сводные братья пытаются доказать, что никакого ребенка у Хаслетта не было, а если эта девушка и родила, то не от него, а от кого-нибудь другого. Поэтому они хотят отыскать эту женщину, подослать к ней детектива и выпытать, что случилось с незаконнорожденным ребенком. И если тот жив, они попытаются доказать, что его отцом был не Хаслетт, а кто-то другой. Хаслетт никогда не отрицал, что у него может быть ребенок на стороне, а Ловкач Гарланд сомневается.
  — Хаслетт мог доверить Гарланду защиту своих интересов? — спросил Мейсон.
  — Видимо, Гарланд — такой человек, который знал, что надо делать, и умел держать язык за зубами. С точки зрения молодого Хаслетта, можно понять логику ситуации: совет Гарланда казался ему разумным.
  — А о девушке кто-нибудь подумал? — спросила Делла Стрит.
  Адвокат взглянул на Деллу.
  — Тот факт, что она так больше и не вернулась домой и никогда не давала о себе знать даже своим родителям, указывает на то, что она поступила не так, как ожидали Хаслетт и Гарланд, — согласился Дрейк.
  Мейсон и Делла Стрит обменялись взглядами.
  — И вот, — продолжал Дрейк, — к тебе пришла какая-то неизвестная женщина. Ты ввел в игру подставное лицо, ничего не сказав мне об этом деле, кроме того, что тебе нужно подставное лицо. Я и не жду, что ты расскажешь больше, поскольку не имеешь права разглашать тайну своей клиентки, но дело обстоит именно так, как я тебе только что рассказал. Могу добавить, что двести долларов твоей клиентки уже израсходовали. То же самое могу сказать и о твоей субсидии в двести долларов. И хочу знать, нужно ли еще что-нибудь делать?
  — То есть ты хочешь узнать, должна ли твоя сотрудница продолжать жить в служебной квартире?
  — Конечно, — ответил Дрейк. — Я плачу ей гонорар и оплачиваю все издержки. Я делаю это ради тебя и беру с тебя даже немного меньше, чем трачу сам.
  — Меньше не надо, — ответил Мейсон. — Бери ровно столько, сколько стоит твоя работа.
  — Ну а что делать дальше?
  — Пусть все останется как прежде, пока я не дам тебе новых распоряжений. Я чувствую, что сведения, которые мы сейчас собираем, скоро окажутся очень ценными.
  — Но ведь борьба за наследство — это не твой профиль, не так ли? — спросил Дрейк.
  — Я — адвокат, — ответил Мейсон. — Правда, специализирующийся на уголовных делах, но это отнюдь не значит, что я не могу выступить по делу о наследстве. Я уже участвовал в таких делах, и вообще я люблю запутанные дела, а это обещает быть очень запутанным.
  — Что ж, — произнес Дрейк. — Любишь — дело хозяйское! Будем продолжать, Перри, но это влетит нам в копеечку.
  — У меня есть деньги, — ответил Мейсон.
  Дрейк рассмеялся:
  — У тебя склонность к авантюрам, Перри, черт бы тебя побрал.
  — И к справедливости, заметь, — сказал Мейсон. — Когда я вижу, как люди пытаются добиться своего незаконным путем… Ну ладно, не будем об этом.
  Дрейк усмехнулся:
  — Я не собираюсь делать никаких умозаключений, Перри. Я даже не хочу знать, куда ты спрятал эту женщину, но хочу предупредить тебя, чтобы ты был осторожен. Гарланд — чертовский пройдоха. Да и Джармен Дейтон тоже. На какое-то время ты можешь их провести, но не надейся, что они долго будут безропотно клевать на твою приманку.
  — Хорошо, Пол, я буду осторожен, — пообещал Перри Мейсон.
  Глава 6
  Незадолго до окончания рабочего дня внезапно зазвонил телефон. Делла Стрит сняла трубку, выслушала звонившего, удивленно вскинула брови и, посмотрев на Мейсона, сказала:
  — Подождите минутку, Герти. Сейчас узнаю. — Она повернулась к адвокату: — В нижнем холле находится Стефен Локли Гарланд. Он говорит, что у него нет договоренности о встрече, но он хотел бы повидаться с вами по делу, которым — как он полагает — вы уже заинтересовались.
  — Старый Ловкач Гарланд! — воскликнул Мейсон. — Всегда готовый прийти на помощь и уладить щекотливые вопросы… Как ты думаешь, что нужно от меня ему, Делла?
  — Информация, — ответила Делла.
  — Довольно странный путь он выбрал, — ответил Мейсон. — Гарланд принадлежит к такой категории людей, которые подслушивают телефонные разговоры, подкупают свидетелей, делают… Ну ладно, Делла, попроси его подняться. Посмотрим, что он хочет нам сказать.
  Через пару минут Делла Стрит ввела в кабинет Мейсона высокого тощего Гарланда.
  — Мистер Мейсон? — осведомился тот своим глубоким низким голосом.
  — Прошу садиться! — пригласил его адвокат.
  — Вы знаете, кто я и для чего сюда пришел?
  Мейсон поднял брови.
  — Не будем играть в кошки-мышки друг с другом, мистер Мейсон. Время работает не на нас, и я думаю, оно заставляет нас быть друг с другом совершенно искренними.
  — Продолжайте, — сказал Мейсон. — Я вас слушаю.
  — Уже много-много лет я работаю в кловервилльской «Спринг-компани» в качестве человека, призванного улаживать проблемы, касающиеся как деловых, так и личных отношений.
  Мейсон кивнул.
  — К вам обратилась женщина, которая мне очень и очень нужна. Вы ее куда-то спрятали и думаете, что я не знаю, где она находится.
  — Предположим…
  — Женщина находится в апартаментах Розы Ли, в номере 13. Она записалась там под именем Эллен Смит. Но на самом деле ее зовут Эллен Калверт. Я не очень хорошо обошелся с ней лет двадцать назад. Жалею теперь об этом, раскаиваюсь, но часто человек поступает не так, как хочет, особенно если работает в крупной фирме.
  — Вы работали в крупной фирме?
  — В самой крупной…
  — В какой именно?
  — В фирме, которой руководил Эзекил Хаслетт. Это был суровый человек старой закалки, и я старался делать свою работу как можно лучше. Эзекил хотел, чтобы его фирма пользовалась самой хорошей репутацией в городе, и я делал все, чтобы поддержать эту репутацию. Если, например, у кого-то из работников фирмы возникали какие-то неприятности, — скажем, кто-то вел машину в нетрезвом состоянии, — я должен был сделать все, чтобы замять дело. И так далее. И вот однажды в беду попала девушка. Хорошо, что под рукой оказался старина Гарланд. Я дал ей тысячу долларов в качестве компенсации за оскорбленные чувства, обеспечил работу в другом городе и посадил на пароход, вручив билет…
  — Именно ее вы и имели в виду в начале нашего разговора? — спросил Мейсон.
  — Нет… Я вообще… подобных дел было довольно много, и я действовал в этих случаях по шаблону. А девушка, о которой я говорил, вначале была любовницей молодого Хаслетта. Дело у них зашло довольно далеко, и девушка забеременела. Это было почти двадцать лет назад. Тогда это было страшным позором, но она отказалась сделать то, что, само собой разумеется, следовало сделать на ее месте.
  — Чего же она хотела?
  — Я и сам не знаю, чего она хотела. Тогда я считал, что она хотела женить на себе молодого Хаслетта и родить ребенка. Но теперь думаю, что она просто-напросто была страшно напугана и сама не знала, чего хочет. Как бы то ни было, я поступил точно так же, как поступал всегда в подобных случаях. Я отослал молодого Хаслетта на длительный срок в Европу, чтобы никто не знал, где его можно найти. После этого я послал девушке тысячу долларов стодолларовыми купюрами в простом неподписанном конверте. Если бы она подняла шум, я бы не сознался, что послал ей эти деньги, и она бы не смогла ничего доказать. Такой ход всегда давал положительные результаты. Вначале девушки проявляют недовольство, но потом подходят к вопросу практически и успокаиваются. Садятся в уголок и начинают пересчитывать эту тысячу долларов. На эту тысячу они многое могут сделать, если у них есть практическая сметка. Редко кто платит за аборт более четырехсот долларов, так что у них остается еще шестьсот чистыми. Это дает им возможность пожить несколько месяцев где-то в другом месте, а потом вернуться в отчий дом, предварительно придумав какую-либо историю. Иногда они даже успевают за это время подыскать себе нового друга и возвращаются домой, чтобы познакомить его с родителями или даже выйти замуж.
  — Но в том случае вариант не сработал? — спросил Мейсон.
  — Не сработал. И я даже не знаю, что случилось. Но я знаю теперь, где находится эта женщина, и хочу поговорить с ней. Вы ее припрятали, но я все равно переговорю с ней — это только вопрос времени.
  — Вы уверены в этом? — спросил Мейсон.
  — Еще как уверен! — ответил Гарланд. — Хаслетт погиб в море. И если у него есть наследник, он получит наследство. Если наследника у него не окажется, все наследство перейдет к его сводным братьям. Эти-то братья и ищут ее след, пытаясь выяснить, что же было на самом деле. Я работник фирмы и могу работать и на братьев, и на наследника. Для меня нет разницы — на кого я работаю. Я просто выполняю свои обязанности. Но, разумеется, я хочу знать, каково же действительное положение вещей, чтобы довести это дело до определенного конца.
  — Что же вы конкретно хотите от меня? — спросил Мейсон.
  — В это дело втянуто много людей, — ответил Гарланд. — И у всех этих людей — разные цели. Сводные братья, представленные адвокатом Дунканом Ловеттом, хотят доказать, что внебрачного ребенка вообще не было. В этом случае они унаследуют состояние Хаслетта, и мне придется три года работать на братьев, прежде чем я смогу уйти на пенсию. Поэтому вы должны понять, мистер Мейсон, что я не хочу делать ничего, что могло бы пойти вразрез с желаниями этих наследников. С другой стороны, давайте предположим, что внебрачный ребенок все-таки существует. И тогда этому ребенку должно, согласно завещанию, перейти все состояние. Этому ребенку сейчас уже лет девятнадцать, и он может стать хозяином фирмы. Поэтому я нахожусь в затруднительном положении.
  — И поэтому вы пришли ко мне? — спросил Мейсон.
  — Да, — ответил Гарланд.
  — Вы знаете, что я связан профессиональной этикой и не могу делиться с вами сведениями?
  — Да, я знаю, что вы не можете дать мне информацию, но я знаю и то, что вы не вчера родились на свет, а поскольку фактами располагаете только вы…
  В этот момент резко зазвонил телефон, номер которого был известен только Полу Дрейку и Делле Стрит.
  Делла вопросительно подняла брови и посмотрела на Мейсона. Адвокат кивнул и сказал:
  — Я сам сниму трубку, Делла.
  Подойдя к телефону, он снял трубку и спросил:
  — В чем дело, Пол?
  — У моей сотрудницы неприятности, — ответил Дрейк.
  — Конкретнее.
  — Адвокат по имени Ловетт и какая-то женщина обманом проникли в квартиру, где она остановилась.
  — Черт побери! — выругался Мейсон. — Я же категорически приказал ей никого к себе не пускать.
  — Они очень умно все обставили, — продолжил Дрейк. — Женщина постучала, моя сотрудница приоткрыла дверь на цепочке. Женщина стояла перед дверью, а позади нее — мужчина с ящичком в руке, в котором якобы находились рабочие инструменты. Женщина сказала, что ее квартира находится непосредственно под квартирой моей сотрудницы и что у нее начинает протекать потолок. Причину, видимо, нужно искать в ванной. Они якобы должны все проверить и ненадолго перекрыть воду. Моя сотрудница должна была бы проверить это все по телефону у администрации, но попалась на удочку, открыла дверь и разрешила им войти. Мужчина внес в квартиру ящичек и опустил его на пол. В нем лежали портфель и газеты. Он вынул портфель и сказал: «Ну, а теперь, моя дорогая, вы мне должны ответить на несколько вопросов. Если вы ответите на них искренно, все будет хорошо. Если же вы солжете, у вас будут серьезные неприятности».
  — И дальше?
  — Моя сотрудница отказалась отвечать и попросила их покинуть ее квартиру. Но они до сих пор сидят там. Вот она и интересуется, что делать — вызвать полицию или еще что-нибудь?
  — Позвони ей и скажи, чтобы она ждала моего приезда, — ответил Мейсон. — Мы там будем через двадцать минут. Она может сказать этим людям, что за нее будет отвечать адвокат Мейсон. Возможно, это их напугает и они уберутся подобру-поздорову. Если же нет, то мы решим все на месте.
  Мейсон повесил трубку и обратился к Делле:
  — Захвати блокнот, Делла, и поедем!
  После этого адвокат взглянул на Гарланда.
  — Вот видите, Гарланд! — сказал он. — Вы знаете апартаменты Розы Ли. Там живет женщина по имени Эллен Смит, и какие-то люди вломились без разрешения в ее квартиру.
  — Это, наверное, Дункан Ловетт, — ответил Гарланд. — Он умен и настойчив.
  — Хорошо, — кивнул адвокат. — Если хотите, поедемте вместе. Мне все равно нужен свидетель.
  — Не забывайте, что я — заинтересованное лицо.
  — Да, да, вы — заинтересованное лицо, но вы не будете лжесвидетельствовать перед судом и не будете искажать факты. Мне кажется, вы — честный человек.
  — Ладно, мистер Мейсон, поскольку мы уже раскрыли карты, хочу вам сказать, что постараюсь быть честным, но я хитер и буду верен людям, интересы которых представляю.
  Мейсон усмехнулся:
  — Я тоже достаточно хитер… Поехали!
  — Джармен Дейтон уже следит за апартаментами, — предупредил Гарланд.
  — Вот и отлично! Захватим и его. Нам нужен кворум. Чем больше народу, тем веселее. Вы можете ехать в моей машине. Я тороплюсь.
  Гарланд поднялся.
  — Поехали! — сказал он.
  Глава 7
  Мейсон остановил машину у тротуара перед апартаментами Розы Ли и вышел. Оба спутника последовали его примеру. В руке Деллы был портфель с блокнотом и шариковыми ручками.
  Стефен Гарланд быстро огляделся.
  — Дейтон вон там! — указал он. — Подождете?
  — Подождем, — ответил Мейсон.
  Гарланд сделал знак Дейтону.
  Коренастый частный детектив открыл дверцу машины и вышел.
  Мейсон подошел к нему:
  — Мы собираемся подняться наверх, Дейтон. Хотите подняться вместе с нами?
  Тот мгновение колебался, потом сказал:
  — Почему бы и нет? — И смерил Гарланда инквизиторским взглядом.
  — Я полагаю, — сказал тот, — что это дело начинает принимать совершенно другой оборот. Так что каждый из нас, видимо, пойдет своим путем.
  — Мне это подходит, — ответил Дейтон.
  Все четверо вошли в дом и поднялись к квартире, где под именем Эллен Смит жила сотрудница Пола Дрейка. Мейсон постучал в дверь.
  Вскоре дверь приоткрылась на два дюйма, и в ней показалось лицо Эллен Смит. Убедившись, что пришли именно те, кого она ожидала, женщина распахнула дверь.
  — Входите! — сказала она.
  — Меня зовут Перри Мейсон, — представился адвокат. — А это Стефен Гарланд и Джармен Дейтон. Молодая дама — моя секретарша Делла Стрит.
  Навстречу Мейсону быстро вышел человек лет пятидесяти, с темными глазами и острым носом.
  — Сочту за честь познакомиться с вами, мистер Мейсон, — сказал он. — Меня зовут Дункан Ловетт, я адвокат фирмы «Ловетт, Прайс и Максвелл». Я представляю интересы Брюса Джаспера и Нормана Джаспера, кои являются сводными братьями Хармена Хаслетта, погибшего при трагических обстоятельствах на море. Я расследую дело о мошенничестве. Знаю вашу репутацию, ваши выдающиеся способности и знаю, что вы не дадите вовлечь себя в какую-нибудь авантюру. И я очень рад, что эта дама позвонила вам по телефону и попросила приехать. Джентльменов, которые приехали вместе с вами, я знаю, а с мисс Стрит рад познакомиться. Со своей стороны хочу представить также мою спутницу. Это — Максин Эдфилд. Она живет в Кловервилле, и она моя клиентка. Я уже неоднократно представлял ее интересы в ряде дел. Вы, конечно, уже заметили, что я ничего от вас не утаиваю. А теперь мы присядем, и мисс Эдфилд расскажет нам свою историю. Мне кажется, когда она закончит, положение полностью прояснится, и мы с вами станем хорошими друзьями.
  Максин Эдфилд, женщина лет сорока, с серыми пронзительными глазами, тонкими губами и агрессивными манерами, произнесла резким металлическим голосом:
  — Добрый день.
  — Расскажите нам вашу историю, — попросил ее Ловетт.
  — Всю?
  — Всю.
  Максин Эдфилд начала:
  — Я веду трудовую жизнь…
  Мейсон ободряюще ей улыбнулся.
  — Так же как и я, — заметила Делла Стрит с очаровательной улыбкой.
  — Я всегда вела трудовую жизнь, — продолжала Максин Эдфилд, — и у меня не было возможности окончить курсы стенографии или получить достаточное образование. Сперва я работала официанткой, потом дослужилась до должности кассира в одном из кафе Кловервилла. Это хорошая должность.
  — А как же вы очутились здесь? — поинтересовался Мейсон.
  — Прилетела на самолете вместе с мистером Ловеттом. Мистер Ловетт — адвокат. Он занимается делами хозяев кловервилльских кафе, и он сделал так, чтобы я смогла прилететь сюда вместе с ним.
  — Давайте лучше перейдем к делу, — вмешался Ловетт. — Расскажите мистеру Мейсону все, что знаете, Максин. Когда вы впервые встретились с женщиной, которая нам сейчас представилась как Эллен Смит?
  — Мы встречались с ней раньше. Лет двадцать назад. Еще до того, как она получила первый приз на конкурсе красоты.
  — Вы говорите сейчас о той женщине, которая сидит передо мной? — уточнил Мейсон.
  — Да.
  — Как ее зовут? — спросил Ловетт.
  — Эллен Калверт.
  — Вы ее хорошо знали?
  — Очень хорошо. Время от времени мы с ней встречались. Она имела обыкновение обедать в том кафе, где я работала. И когда у меня было мало работы, я даже подсаживалась к ней и мы болтали.
  — Вы знаете ее только по кафе? — спросил Ловетт.
  — Мы познакомились в кафе. Но потом мы подружились, и она приглашала меня к себе, а я ее — к себе. Она была очень красивой девушкой, только немного высоковатой, и я учила ее, как нужно держаться. «Дорогая, — говорила я ей, — подними голову и держи ее всегда высоко поднятой. Пытайся казаться даже выше, чем ты есть на самом деле. Большинство высоких девушек делают себе гладкую прическу, чтобы выглядеть поменьше, а ведь мужчины любят высоких девушек». Она, правда, ответила мне, что стесняется своего роста, потому что ей неудобно танцевать с мужчинами, которые ниже ее.
  — Перейдите к главному, — сказал Ловетт. — Расскажите о ее любовных делах.
  — О каких именно?
  — Вы знаете, о каких.
  — Вы имеете в виду ее связь с Хаслеттом?
  — Да, — ответил Ловетт.
  — Ну, она получила место в «Спринг-компани», и молодой Хаслетт заметил ее. То есть тогда он был молодым. Ему, наверное, было тогда двадцать два года, а Эллен — восемнадцать. Разумеется, Хармен Хаслетт был завидным женихом. Он только что возвратился из колледжа, где получил образование, и должен был обосноваться в родном городе, чтобы продолжать дело отца. Эллен несколько раз встречалась с Хаслеттом. Они, кажется, очень остерегались, чтобы об этом не узнал отец Хармена, ибо он пришел бы в негодование, если бы узнал, что его сын встречается с простой работницей его фирмы. Эзекил Хаслетт принадлежал к той категории людей, которые редко улыбаются. Не думаю, чтобы он был счастлив в личной жизни…
  — По существу, по существу! — перебил ее Ловетт.
  — Ну, так я и говорю: отношения между Эллен и Харменом становились все теснее и теснее, а потом молодой Хаслетт понял, что из этого может выйти, и пошел на попятный. Вот тогда Эллен и пришла ко мне за советом. Она сказала мне, что, возможно, была с Хаслеттом слишком доступной, что он все еще ласков с ней, когда она рядом, но тем не менее начинает отдаляться… Ну, вы сами понимаете.
  — Продолжайте, — сказал Ловетт.
  — Вот Эллен и сказала мне, что попытается женить его на себе, намекнув ему, что забеременела. Я ответила ей, что опасно начинать такую аферу. Но она ответила, что не все в ее жизни получается так, как ей хотелось бы…
  — Все это наглая ложь! — воскликнула сотрудница Дрейка.
  — Спокойно, спокойно! — прервал ее Мейсон. — Прошу вас, Эллен, не говорите ничего. Давайте просто выслушаем.
  — Продолжайте, — попросил Ловетт. — Но выражайте свои мысли как можно деликатнее. Это юридический вопрос, и мы не можем себе позволить никаких неприятностей.
  — Хорошо, — согласилась Максин. — Короче говоря, она сообщила ему, что беременна.
  — Она и на самом деле была беременна?
  — Боже ты мой! Конечно, нет!
  — Вы в этом уверены?
  — Уверена.
  — И что случилось потом?
  — Девушка хотела, чтобы он женился на ней. Разыграла из себя невинную девочку, сказав, что отныне ее жизнь разбита и что лишь одним способом можно исправить дело…
  — Дальше?
  — Хармен Хаслетт испугался. Побоялся, что об этом узнает отец, и обратился к человеку… Кажется, к вам, мистер Гарланд?
  Тот продолжал безучастно сидеть в кресле.
  — Молодой Хаслетт надеялся, что Гарланд поможет Эллен организовать консультацию врача, но Гарланд сказал, что это можно сделать лишь в крайнем случае, поскольку дело очень щекотливое и может окончиться шантажом. Гарланд со своей стороны отправился к Эзекилу и сказал, что, по его мнению, Хармена следует отправить в Европу, чтобы тот познакомился с положением дел на европейском рынке. Не знаю точно, что Гарланд сказал старику Хаслетту, но тому мысль понравилась, и вскоре по городу разнеслась весть, что молодой Хаслетт отправляется в Европу. В то же время Эллен получила конверт, в котором находилась тысяча долларов. Больше ничего в конверте не было.
  — Она рассказала вам об этом? И вы видели деньги?
  — Да, она рассказала мне об этом, я видела и деньги, — ответила Максин. — Эллен также сказала мне, что эту игру она проиграла, но все же тысяча долларов у нее в кармане. Теперь она уедет куда-нибудь, где ее никто не знает, и начнет игру сначала.
  — Она вам так и сказала?
  — Да.
  — Вот эта женщина? — спросил Ловетт.
  — Да, эта женщина, — подтвердила Максин.
  Ловетт оглядел всех присутствующих и произнес:
  — К вашему сведению, Максин Эдфилд сделала на этот счет письменное заявление, которое хранится у меня. Не думаю, что кто-то из вас отважится на какую-нибудь нечестную комбинацию. Разве что Эллен Калверт, присутствующая здесь, попытается… Или, точнее говоря, сделает смелую попытку… Но я думаю, вы не будете делать этой попытки, моя дорогая, не так ли?
  Сотрудница Дрейка подняла глаза на Мейсона, как бы спрашивая у него совета.
  — Не говорите ничего, — посоветовал тот.
  — Я что, не могу даже отрицать?
  — Пока — нет, — ответил Мейсон. — По совету адвоката вы будете хранить молчание.
  Дункан Ловетт улыбнулся:
  — Легко понять, что адвокат попал в затруднительное положение после ваших показаний, Максин. Что касается меня, то я считаю дело законченным.
  — Мне хотелось бы задать мисс Эдфилд несколько вопросов, — сказал Мейсон.
  — Прошу вас, — ответил Ловетт.
  — Если вы позволите этому адвокату снять показания со свидетельницы, — предостерег Ловетта Джармен Дейтон, — ее уже нельзя будет использовать как свидетельницу.
  — Чепуха! Она просто рассказала все, что знает. И она сможет то же самое рассказать и присяжным. А если мисс Максин Эдфилд не сможет ответить на вопросы адвоката сейчас, то и в качестве свидетельницы ее не будет смысла использовать. Я сказал ей, чтобы она говорила правду и ничего, кроме правды, и ей нечего бояться. Не так ли, Максин?
  — Так, мистер Ловетт.
  Тот улыбнулся Мейсону.
  — Прошу вас, задавайте ваши вопросы, — разрешил он.
  Стефен Гарланд вынул из кармана пачку сигарет:
  — Никто не будет возражать, если я закурю? — Возражений ни у кого не было.
  Гарланд закурил и поинтересовался:
  — У вас много вопросов, мистер Мейсон?
  — Нет, совсем немного, — ответил тот.
  — Я буду придерживаться нейтралитета, — сказал Гарланд. — Сяду здесь в уголке, а вы можете разговаривать.
  — Не прикидывайтесь, Гарланд, — произнес Джармен Дейтон. — Мы все в этом деле лица заинтересованные.
  — Итак, какие вопросы вы хотели бы мне задать, мистер Мейсон? — спросила Максин Эдфилд. — Я готова ответить на все ваши вопросы. Я всю свою жизнь проработала, я честный человек. Правда, в жизни моей случались мелкие неприятности, но я всегда зарабатывала себе на хлеб честным трудом.
  — Очень приятно, — заметил Мейсон. — Я не собираюсь копаться в вашем прошлом, я только хочу задать вам несколько вопросов, чтобы уяснить суть дела.
  — Прошу вас…
  — Вы рассказали нам, что Эллен Калверт получила тысячу долларов и уехала в другое место, где ее никто не знал?
  — Да.
  — Откуда вы это знаете?
  — Она мне сама об этом говорила.
  — Как вы думаете, зачем она это сделала?
  — Как зачем? Она была еще молода. Вся жизнь у нее была впереди, и весь мир раскрывался перед ней. Если бы я получила тысячу долларов, я тоже стряхнула бы со своих ног пыль Кловервилла, села на ближайший поезд и укатила бы.
  — Боюсь, вы не поняли, что я имел в виду, — сказал Мейсон. — Ведь речь шла не о вас, а об Эллен Калверт, которая получила первый приз на конкурсе красоты, портреты которой были опубликованы в газетах и журналах и которая имела право на пробы в Голливуде…
  — А, понятно, понятно! — перебила его Максин. — Конечно, весь мир открывался перед ней… Вы полагаете, что ей не было надобности скрываться?
  — Совершенно верно.
  — Вы подходите к этому вопросу только с одной стороны. А вы попытайтесь подойти к нему с другой. Эллен Калверт гуляла с одним из самых завидных женихов Кловервилла. А потом он начал остывать к ней. Тогда она решила сделать ход конем — придумала беременность и хотела посмотреть, какой это даст эффект. Но трюк не вышел. С другой стороны, девушка успела побывать и в Голливуде на пробах. Она надеялась добиться там успеха, но оказалась искательницей ролей, которой говорят: «Не беспокойтесь, звонить нам не надо, мы сами вам позвоним». Короче говоря, не вышло здесь, не вышло там, а Эллен — девушка гордая. Пока Хаслетт гулял с ней, он был весьма пылок, а уехав в Европу, быстро остыл.
  — Вы считаете, что Эллен знала об этом? — спросил Мейсон.
  Максин рассмеялась:
  — Она же сидит позади вас! Почему вы не спросите у нее самой? Конечно, она знала об этом. Горе всех ловкачей адвокатов как раз и заключается в том, что они слишком хорошо знают законы, но плохо знают женскую психологию. Они недооценивают женщин.
  — Почему же вы считаете, что она знала об этом?
  — Потому что сама мне об этом сказала.
  — Вы хорошо знали ее?
  — Конечно, хорошо. Постороннего человека девушка в любовные дела не посвящает и не станет делиться с ним авантюрными планами.
  — Я, конечно, понимаю, что вы не были для нее посторонним человеком, — ответил Мейсон. — Но я хотел бы знать, действительно ли вы ее хорошо знали.
  — Ну, я знала ее так хорошо, как вообще одна девушка может знать другую.
  — И вы утверждаете, что женщина, сидящая сейчас рядом со мной, — Эллен Калверт?
  — Да, это она! — заявила Максин Эдфилд. — И не пытайтесь отрицать это. За это время она, конечно, изменилась, но это все та же Эллен Калверт.
  — И именно эта женщина рассказывала вам об афере, которую собиралась предпринять по отношению к Хармену Хаслетту, заявив ему, будто она беременна?
  — Да, это она! — повторила Максин. — И даже если эта женщина вздумает отрицать это, ей это не поможет.
  — Минутку, минутку! — вмешался Дункан Ловетт. — Идентификация этой женщины в данный момент не входит в наши задачи. Она ведь и сама этого не отрицала.
  — В подобного рода ситуациях вопросы, связанные с проверкой памяти свидетеля, никогда не помешают, — заметил Мейсон.
  — Это понятно. — Ловетт был явно недоволен. — Но это уже больше похоже на допрос в суде. Только не подумайте, что я критикую ваши действия, Мейсон. Просто ваша репутация в обстоятельствах подобного рода… Как бы вам сказать… В общем, в подобных ситуациях вы действуете всегда очень неожиданно и ловко.
  — На судебном процессе ловкости недостаточно, чтобы выиграть дело. А допрос часто служит только для того, чтобы выяснить, говорит ли человек правду или лжет.
  Ловетт саркастически рассмеялся:
  — Так пишется только в книгах по юриспруденции. А на самом деле — и все мы это отлично знаем — допрос свидетеля адвокатом нужен только для морального удовлетворения. Когда вы убеждаетесь, что свидетель говорит правду, вы переходите к следующему этапу: пытаетесь его запугать и поставить его показания под сомнение.
  — Вы считаете, что я способен на такое? — спросил Мейсон.
  — Не будем касаться личностей, — предложил Ловетт. — Итак, продолжайте ваши вопросы или как вы их там называете.
  — У меня просто возникли сомнения относительно памяти свидетельницы, — сказал адвокат. — Мне кажется, что спустя двадцать лет нельзя с такой же уверенностью идентифицировать личность человека.
  — Чепуха! — ответил Ловетт. — Она узнала Эллен Калверт с первого взгляда, как только та открыла дверь. Она сразу сказала: «Здравствуй, Эллен!» Не так ли, мисс Калверт?
  — Не отвечайте, — предупредил Мейсон сотрудницу Дрейка.
  — Ну, хорошо, — произнес Ловетт. — Насколько я понимаю, вы хотите тратить время на вопрос, касающийся идентификации личности?
  — Вовсе нет… Вы разрешите задать мисс Эдфилд еще один вопрос?.. Мисс Эдфилд, вы так же уверены во всех своих показаниях, как и в опознании этой женщины?
  — Абсолютно так же!
  — И если окажется, что вы ошиблись в личности этой женщины, то можно считать, что и другие ваши показания в известной степени сомнительны?
  — Минутку, минутку! — внезапно прервал его Ловетт, поднимаясь на ноги. — Что это за фокусы?
  — Вы возражаете, чтобы мисс Эдфилд ответила на этот вопрос? — спросил Мейсон.
  — Мне не нравится его формулировка. Мне не нравится и то, что… Максин, вы уверены, что перед вами Эллен Калверт?
  — Конечно!
  — Уверены?
  — Да, уверена. И этому человеку не переубедить меня в том, что это — Эллен Калверт. Я ее хорошо знаю, и я знаю, чего добивается этот человек. Он пытается доказать, что если я ошибаюсь в опознании Эллен Калверт, то я могу ошибиться и во всем другом.
  Ловетт снова взглянул на сотрудницу Дрейка, потом на Максин Эдфилд и медленно сел в кресло.
  — Совершенно верно, — кивнул Мейсон. — Если вы ошиблись в личности этой женщины, то могли ошибиться и в остальном.
  — Это — Эллен Калверт, господин адвокат, — ответила Максин. — И все, что я рассказала о ней, — сущая правда.
  Мейсон повернулся к женщине:
  — Назовите нам, пожалуйста, ваши настоящие имя и род занятий.
  — Настоящие? — спросила та.
  — Да, настоящие, — ответил Мейсон.
  — Мое настоящее имя Джесси Алва. Я работаю по лицензии в качестве частного детектива при агентстве Дрейка. Недавно по просьбе мистера Мейсона я зашла в его контору, пробыла там несколько минут, потом покинула ее и приехала в эту квартиру. Эта квартира арендуется Детективным агентством Дрейка… Еще что-нибудь, мистер Мейсон?
  — Нет, спасибо. Этого достаточно, — ответил тот.
  Ловетт снова вскочил с кресла.
  — Это настоящий обман! — вскричал он.
  — Это не обман. Просто это не то, чего вы ожидали. Вы разочарованы результатами моего допроса. Но тут уж я ничего не могу поделать.
  — Он лжет! — воскликнула Максин Эдфилд. — Все они лгут! Не давайте им опутать себя, мистер Ловетт! Эта женщина — Эллен Калверт!
  — У вас есть с собой служебное удостоверение, мисс Алва? — спросил Мейсон.
  Та кивнула, достала удостоверение личности с фотокарточкой, права водителя и лицензию частного детектива.
  Дункан Ловетт внимательно просмотрел все документы, задержал взгляд на фотографии и сравнил ее с оригиналом. Потом медленно сложил документы и вернул их владелице.
  Джармен Дейтон сказал:
  — Я предупреждал вас, Ловетт! Вы дали волю этому человеку, и он перевернул все вверх дном!
  — Это ловушка! — воскликнула Максин. — И это еще ничего не доказывает! Эллен Калверт, уехав из Кловервилла, могла взять себе другое имя и назваться Джесси Алвой… И пойти работать частным детективом… Разве не так? Ее документы еще не доказательство!
  Дункан Ловетт произнес озабоченным тоном:
  — Многое зависит от того, Максин, насколько вы сами уверены в том, что это Эллен Калверт.
  — Ну конечно же, это Эллен Калверт! Я ее узнала. Она не сильно изменилась. По-прежнему ходит с высоко поднятой головой. Сейчас она, конечно, много старше, чем тогда, когда я с ней встречалась, но внешне она мало изменилась.
  Ловетт промолчал и задумался. Джармен Дейтон спросил:
  — Ну а что скажете вы, Гарланд?
  Тот усмехнулся:
  — Предпочитаю не вмешиваться. Но скажу, что в какой-то мере ответствен за результат этой беседы. Допустил фатальную ошибку, недооценив соперника. Идентификация личности была нами проведена лишь на основании фотографии двадцатилетней давности и словесного описания. Сейчас, когда я вспоминаю, как мы выслеживали эту женщину, когда она вышла из конторы Перри Мейсона, я начинаю понимать, что уж больно все было легко. А когда у тебя такой противник, как Мейсон, легко быть не может.
  — Значит, вы считаете, что это не Эллен Калверт? — спросил Дейтон.
  Гарланд рассмеялся и сказал:
  — Если она — Эллен Калверт, то я — Наполеон Бонапарт.
  — Вам так легко не удастся лишить меня моих денег! — вскричала Максин Эдфилд. — Говорю вам — это Эллен Калверт!
  Мейсон многозначительно посмотрел на Деллу Стрит, которая стенографировала весь разговор.
  — Что вы имеете в виду, говоря о ваших деньгах, Максин?
  — Ловетт собирался заплатить мне…
  — Заткнитесь! — набросился на нее Ловетт. — Глупая баба! Вам нужно держать язык на привязи!
  Максин Эдфилд замолчала.
  — Вы записали этот диалог, Делла? — спросил Мейсон.
  — Каждое слово, — ответила девушка.
  Мейсон улыбнулся:
  — Что ж, я думаю, нам здесь больше нечего делать.
  — Минутку, минутку! — заговорил Ловетт. — Я не хочу, чтобы эта последняя реплика была истолкована превратно. Я согласился оплатить Максин издержки, которые она понесла, приехав сюда, а также по сто долларов за каждый день, который она провела здесь. Но ее показания я не собирался оплачивать.
  Мейсон вежливо улыбнулся:
  — Тем не менее стенограмма остается стенограммой, и лучше закончить на этом нашу дискуссию. Что же касается вас, мисс Алва, то вы можете сообщить Полу Дрейку, что выполнили работу, которая от вас требовалась, и освободить квартиру. Мне остается лишь поблагодарить вас за помощь.
  Мейсон поднялся, подошел к двери, открыл ее и сказал с улыбкой:
  — Всего хорошего, господа!
  Глава 8
  Перри Мейсон и Делла Стрит поднялись на лифте и пошли по коридору в сторону своей конторы.
  — Может быть, зайдем по пути к Дрейку? — спросила Делла.
  Мейсон покачал головой:
  — Нет, Пол получит отчет от своей сотрудницы Джесси Алвы и поймет, что с его стороны дело закончено.
  — И с нашей стороны — тоже?
  Мейсон улыбнулся:
  — Во всяком случае, сегодняшняя концовка была драматической.
  Делла Стрит рассмеялась:
  — Никогда не забуду выражения лица того адвоката, который сначала заявил, что ожидал большего от вашего допроса, а потом понял, что его свидетеля заманили в ловушку.
  Мейсон задумчиво сказал:
  — Но имей в виду, Делла: ошибка Максин Эдфилд в идентификации личности Эллен Калверт совсем не значит, что и все ее остальные показания были неправильными.
  — И тем не менее вы дали ей понять, что ставите под сомнение все ее слова, — заметила Делла.
  — Это только одна сторона медали, — ответил Мейсон, вставляя ключ в замочную скважину. — Самое главное, что она призналась в получении денег за свои показания.
  Адвокат открыл дверь, пропустил девушку вперед, а затем вошел сам и закрыл за собой дверь.
  — Конечно, не исключено, что Максин Эдфилд рассказала правду. Ей очень хотелось оказать услугу Ловетту. И когда тот уверил ее, что речь пойдет именно об Эллен Калверт, то, увидев сотрудницу Дрейка, похожую на Эллен Калверт, она действительно подумала, что перед ней подруга юности.
  — Герти еще здесь, — вспомнила Делла Стрит. — Наверное, нужно предупредить ее, что мы у себя.
  Она подняла трубку и сказала:
  — Мы вернулись, Герти. Если кто-нибудь… Что? Что? О боже ты мой! Подожди, пожалуйста.
  Она повернулась к Мейсону и сказала:
  — Настоящая Эллен Калверт ждет вас в нижнем холле.
  — Черт возьми! — вырвалось у Мейсона. — Хороший денек, ничего не скажешь.
  — Вы считаете, что Гарланд и Дейтон все еще следят за вашим бюро? — спросила Делла Стрит.
  — Вряд ли они считают меня настолько глупым, чтобы пригласить сейчас к себе Эллен Калверт, — ответил Мейсон. — И вряд ли они считают Эллен Калверт настолько решительной, чтобы отважиться приехать ко мне по собственной инициативе. Ладно, Делла, посмотрим, что из всего этого получится… Пусть Герти приглашает ее.
  Делла передала просьбу Мейсона по телефону, и через несколько секунд Эллен Эйдер вошла в контору адвоката.
  — Прошу меня простить, мистер Мейсон, — начала она. — Но я просто вынуждена была повидать вас. Я изменила намерения.
  — Вы выбрали для этого самый неподходящий момент, — признался Мейсон. — Прошу садиться.
  — Почему вы так считаете? — спросила она.
  — Насколько я понимаю, вы знаете о том, что Хармен Хаслетт погиб в море. И сейчас Стефен Гарланд и Джармен Дейтон прибыли сюда только с одной целью: разыскать вас. Они знают, что вы побывали в моей конторе, и полагают, что вы можете появиться у меня еще раз. Специально для того, чтобы сбить их со следа, я нанял женщину-детектива, дал ей соответствующие инструкции и пустил их по ее следу. Сейчас мы как раз вернулись из квартиры, где произошла довольно драматическая сцена. Адвокат по имени Дункан Ловетт привез с собой из Кловервилла свидетельницу, некую Максин Эдфилд, которая опознала в той женщине вас, сообщила, что вы с ней были подругами и вы рассказывали ей о своей любовной связи с Хаслеттом, что вы забеспокоились, когда Хаслетт начал охладевать к вам, и решили привязать его к себе, сказав, будто беременны. После этого Хаслетт, следуя указаниям Гарланда, внезапно уехал в Европу. Она также сообщила, что Гарланд послал вам тысячу долларов (стодолларовыми купюрами) и вы уехали из Кловервилла, чтобы начать новую жизнь. Она сказала, что вы не были беременны и этот трюк проделали ради того, чтобы заставить Хаслетта жениться на вас…
  — Зачем же она так нагло солгала?
  — Не волнуйтесь, — посоветовал Мейсон. — Я рассказываю вам это только для того, чтобы вы все знали. Потом мы с вами все обсудим… Итак, Максин Эдфилд опознала вас в женщине-детективе. Та была похожа на вас, к тому же получила от меня инструкции, как ходить, чтобы ее походка была похожа на вашу. Результат был довольно неожиданный. Максин заявила, что сказала правду. Утверждала, что женщина-детектив — это вы, Элл Калверт, которая когда-то была ее подругой и которая поверяла ей все свои тайны. А потом, когда выяснилось, что она ошиблась, все другие ее показания тоже потеряли значение… И вот вы сами приходите сюда. Если Гарланд и Дейтон все еще продолжают следить за моей конторой, они вас наверняка опознают.
  — Ну и пусть! — заявила она. — Я больше не намерена скрываться. Я намерена бороться.
  — Бороться? — спросил Мейсон. — За что бороться?
  — За два миллиона для моего сына.
  — Это что-то совсем новенькое, — заметил Мейсон.
  — Женщина имеет право изменить свои намерения.
  — А что именно заставило вас изменить намерения?
  Эллен Эйдер открыла сумочку и вынула оттуда газетную вырезку.
  — Статья в «Кловервилльской газете». — И она протянула ему издание.
  Мейсон взглянул на заголовок: «Недвижимое имущество Хаслетта оценивается в два миллиона долларов».
  — Разве вы этого не знали раньше? — поднял он на нее глаза.
  — Нет… Я знала только, что Хармен Хаслетт был главой фирмы и главным держателем акций, но я никак не думала, что дело может за двадцать лет так вырасти. Судя по всему, сейчас это довольно крупная фирма.
  — Вы понимаете, что это будет значить для вас? — спросил Мейсон. — Если вы будете претендовать на наследство, вас обвинят в обмане и лжесвидетельстве, имя вашего сына будет склоняться в суде и… Он знает, что настоящая его мать — вы?
  — Сейчас уже знает, — ответила она. — Я говорила с ним. Объяснила ему все как есть, и это оказалось много легче, чем я думала, потому что женщина, которую он считал своей матерью, неоднократно бросала ему в лицо реплики, которые вызывали у него подозрения.
  Мейсон задумчиво посмотрел на нее.
  — Возможно, вы очень и очень ловкая женщина, — наконец произнес он, — которая работает вкупе с молодым человеком — ведь миллионы Хаслетта стоят трудов.
  — Значит, вы считаете меня авантюристкой?
  Мейсон задумчиво сказал:
  — Я просто не знаю, что и думать. Уж больно драматическим и странным получается это дело. В данный момент я не могу ничего утверждать. Я только высказываю свои сомнения. Не забудьте, что я больше не являюсь вашим адвокатом. Вы сами отказались от моих услуг. А сейчас пришли ко мне с довольно сложным планом операции. Вот я и высказал вам свои сомнения.
  — Я не могу корить вас за это, мистер Мейсон, — ответила она. — Знаю, что вела себя глупо. Я бы должна была посоветоваться с вами.
  — Ну что же, — вздохнул Мейсон. — В таком случае расскажите мне, как все было на самом деле. И имейте в виду, что я спрашиваю вас об этом не как ваш поверенный, а как человек, который должен решать, сможет ли он стать им или нет. Итак, что в вашем рассказе было правдой?
  — Все… все, что я вам рассказывала, правда! — воскликнула она. — Просто кое-что я утаила.
  — У вас был сын?
  — Я приехала сюда почти двадцать лет назад, — начала она. — Я была беременной и находилась в отчаянном положении, хотя у меня оставались кое-какие деньги, но их становилось все меньше… Работать в той должности, в какой я работала на предприятии у Хаслетта, я не могла, так как у меня не было рекомендаций. Поэтому мне оставалось идти либо в прислуги, либо в няньки. Я поместила объявление в газете. Некая миссис Байрд откликнулась на мое объявление и попросила меня зайти к ней переговорить. У них не было большого достатка, но у мистера Байрда, пользовавшегося хорошей репутацией, было постоянное место работы. Детей у них не было. Я начала работать у них, и спустя какое-то время миссис Байрд заметила, что я в положении. Мне пришлось рассказать ей о своих невзгодах, и я предупредила их, что буду работать до тех пор, пока это возможно. А потом отправлюсь в дом незамужних матерей и там разрешусь от бремени. Она отнеслась ко мне с сочувствием и дружелюбно. Спросила, думала ли я об аборте. Я ответила, что думала, но отказалась от этой мысли. В тот день мы ни о чем больше не говорили, но несколько дней спустя она снова вернулась к этой теме, сказала, что обсуждала этот вопрос со своим супругом и что они пришли к выводу, что хотели бы усыновить моего ребенка, однако некоторые юридические положения препятствуют этому. Но вот миссис Байрд нашла выход. Она скажет друзьям и знакомым, что забеременела. Мистер Байрд останется в Лос-Анджелесе и будет продолжать работать, а мы с ней отправимся в сан-францисскую больницу, я запишусь там под именем Белинды Байрд и рожу. Малыша зарегистрируют как ребенка Белинды Байрд и Аугуста Байрда. Вот, собственно, и все, что нам предстояло сделать. Через некоторое время после рождения ребенка мы вернемся домой, и я останусь работать у них, а они будут воспитывать моего ребенка как своего собственного. Единственное, о чем они просили меня, это никогда и никому не рассказывать правды.
  Мейсон задумчиво посмотрел на женщину:
  — Почему вы изменили свое решение и что вы хотите от меня?
  — Изменила я свое решение, когда узнала, что наследство Хаслетта оценивается в два миллиона и что у него нет других родственников, кроме моего сына.
  — Для себя лично вы ни на что не претендуете? — спросил Мейсон.
  — У меня нет на это никаких законных оснований.
  — Когда я раньше говорил с вами, вы утверждали, что хотите, чтобы ваш сын избрал свой собственный путь, и — как вы сами выразились — вы никогда ничего не скажете ему о его отце. Сейчас же ваши намерения изменились.
  — Я очень много думала над всем этим. Несколько дней назад я еще мечтала, чтобы его отец выплачивал ему алименты — приблизительно двести-триста долларов в месяц, — а теперь, когда его отец умер, я узнала, что мой сын может получить большое состояние.
  — Эти факты и ваши слова настраивают меня на скептический лад, — заметил Мейсон.
  — Я могу доказать, что все, что я говорю, — истинная правда, — сказала она.
  Мейсон подался вперед:
  — Очень интересно, каким образом? Если речь пойдет о его приемных родителях…
  — Нет, их уже нет в живых… Погибли в автомобильной катастрофе.
  — В таком случае как же?
  — У меня есть свидетельница. Медсестра из больницы в Сан-Франциско.
  — Вы считаете, что медсестра может помнить это событие, произошедшее двадцать лет назад? Ведь она имела дело с тысячами и тысячами новорожденных.
  — Вы считаете это невозможным?
  — Откровенно говоря, да.
  — В таком случае я расскажу вам о сопутствующих обстоятельствах, и вы поймете, что это все возможно.
  — Какие же это обстоятельства?
  — Эта сестра начала работать в больнице как раз в тот день, когда меня туда поместили. Не забывайте, что я легла в больницу под именем Белинды Байрд и, естественно, сказала, что мне двадцать девять лет, то есть назвала возраст миссис Байрд. А мне в то время было только девятнадцать. Никто не обратил внимания на эту деталь, кроме этой сестры, которая заполняла историю моей болезни и обратила внимание на возраст. Сестра подумала, что в документах допущена ошибка, и пришла ко мне, чтобы исправить ее.
  — Как ее зовут? — спросил Мейсон.
  — Агнес Берлингтон.
  — Итак! Она пришла к вам до рождения ребенка?
  — Да.
  — И спросила, не допущена ли ошибка в документах относительно вашего возраста?
  — Да.
  — Что вы ей ответили?
  — Я ответила, что никакой ошибки в документах нет, что я выгляжу намного моложе, чем есть на самом деле.
  — И что она ответила?
  — Она ответила: «Чепуха!»
  — Это не причина, чтобы запомнить вас на всю жизнь.
  — Тем не менее она запомнила. Я уже говорила с ней.
  — Говорили с ней?
  — Да.
  — Где она сейчас живет?
  — Здесь, в Лос-Анджелесе. Она все еще продолжает работать медсестрой.
  — Когда вы с ней говорили?
  — Совсем недавно. Эта Агнес Берлингтон чертовски ловка. Своего не упустит. Не забывайте, что я лежала в больнице под именем Белинды Байрд и что ребенок, который родился, был назван Уайт Байрд. Естественно, я была вынуждена назвать точный адрес супругов Байрд, чтобы свидетельство о рождении ребенка было оформлено по всем правилам… Ну так вот, Агнес Берлингтон выждала какое-то время, а потом наведалась ко мне и заявила, что помнит меня, когда я лежала в больнице под именем Белинды Байрд. И она знает, что ребенок, зарегистрированный на имя супругов Байрд, на самом деле является моим незаконным ребенком.
  — Зачем ей это было нужно? — спросил Мейсон.
  — А как вы думаете? Чтобы получить деньги за молчание. Она оказалась опытной, даже профессиональной шантажисткой. У медицинских сестер вообще очень много возможностей для шантажа, если они, конечно, хотят ими воспользоваться, а эта Агнес Берлингтон нигде ничего не упускала.
  — Сейчас она живет здесь, в Лос-Анджелесе?
  — Да. У нее милый домик… Знаете, такой — на две семьи. Когда хочет, работает. У нее отличная машина и масса возможностей раздобыть деньги, когда она в них нуждается.
  — И сколько же она из вас выкачала? — спросил Мейсон.
  — Не очень много. У нее есть причины действовать осторожно. Она появляется, просит две-три сотни долларов, потом исчезает на год, затем появляется снова и снова просит пару сотен. И она всегда мила и дружелюбна.
  — Значит, она помнит вас, — сказал Мейсон.
  — Еще бы! Кроме того, у нее есть эта… как она называется? Ах да, 35-миллиметровая камера. И она снимала меня еще в больнице. Я тогда, правда, ничего об этом не знала, но она сказала мне об этом.
  — Она показывала вам эти снимки?
  — Нет.
  — А вы не думаете, что она вас обманывает?
  — Нет, мне кажется, они у нее действительно есть.
  Мейсон задумчиво сказал:
  — Вы платили деньги шантажистке, чтобы она хранила вашу тайну, а теперь хотите сами ее раскрыть?
  — А почему бы нет? — удивилась Эллен Эйдер. — Байрды погибли в автомобильной катастрофе. Хармен Хаслетт погиб в море. И мой сын является теперь единственным наследником фирмы и двухмиллионного состояния. Ради сына я готова на все, мистер Мейсон. Уайт очень горевал, когда Байрды погибли. Они оставили ему кое-какие деньги. Но все равно он какой-то не приспособленный к жизни. А если бы он получил такое состояние, он бы мог твердо встать на ноги.
  — Он может встать на ноги и другим путем, — ответил Мейсон.
  — Нет, нет, только не Уайт! — ответила женщина. — Сейчас у него нет никакой почвы под ногами. Поверьте мне, все было бы не так, будь Байрды еще живы… Но они умерли и оставили ему немного денег… Нет, мистер Мейсон, я все обдумала, прежде чем прийти к вам.
  — Понятно! — ответил тот. — И чего вы ждете от меня?
  — Я хочу, чтобы вы получили от Агнес Берлингтон показания или как там это еще называется. Письменные показания.
  — Ваш сын носит имя Байрдов?
  — Да. Его зовут Уайт Байрд. Однажды, когда Белинды и Аугуста не было дома, эта женщина пришла и к нему. Она была с ним мила, рассказала ему, что работала сестрой в больнице Сан-Франциско, когда он появился на свет, что ухаживала за его матерью и хотела бы сейчас ее повидать. Судя по всему, она хотела шантажировать и Байрдов.
  — Та самая медсестра?
  — Да, конечно! Она даже сообщила ему свое имя — Агнес Берлингтон.
  — И что было потом?
  — Она расспросила Уайта о его матери. О том, как та выглядит, какая у нее походка. Стройная ли она и величавая? Уайт рассмеялся в ответ и сказал, что его мать совсем не стройная, а скорее полная. Так они поговорили немного, а потом Агнес ушла…
  — Вы еще чего-то недоговариваете, — сказал Мейсон. — Рассказывайте все, что было.
  — Я и так вам все рассказываю, — ответила Эллен Эйдер. — Короче говоря, Агнес стала шантажировать и Байрдов. Она как-то поймала мистера Байрда и сказала ему, что служила сестрой в больнице, когда родился его сын, а потом намекнула, что знает, как выглядит мать мальчика, и что она пришла занять у него двести пятьдесят долларов. Байрд дал ей эти деньги.
  — А дальше?
  — Через какое-то время она появилась снова и снова «заняла» двести пятьдесят долларов.
  — И сколько же Байрды выплатили ей вообще?
  — В общей сложности тысячу двести пятьдесят долларов.
  — Откуда у них такие деньги? И почему они платили?
  — Платили, — ответила Эллен Эйдер, — разумеется, против собственной воли. Но у них не было другого выхода.
  — В течение этого времени и вы тоже платили?
  — Да, я тоже давала ей деньги «взаймы».
  — И теперь вы хотите с ней поговорить? — недовольно пробурчал Мейсон.
  — Да, я платила ей за молчание, а теперь хочу, чтобы она заговорила. Теперь мне нужны ее показания.
  — Возможно, это какое-то крупное мошенничество, — пробормотал Мейсон.
  — Что вы имеете в виду?
  — Ведь вы могли все это выдумать, когда узнали, что после Хаслетта осталось два миллиона… Ну, хорошо, Эллен, я поговорю с этой сестрой. Но предупреждаю вас, я настроен очень скептически, и мне нужны доказательства, много-много доказательств.
  — Она даст вам их, — утвердительно кивнула Эллен Эйдер.
  — В таком случае мы поступим следующим образом, — произнес Мейсон. — Мы навестим эту Агнес Берлингтон. И если я сочту, что она говорит правду, я возьму у нее письменные показания.
  — И эти письменные показания будут действительными даже в том случае, если с ней что-то случится? — поинтересовалась Эллен Эйдер.
  — Она прожила эти двадцать лет, — бросил Мейсон. — Проживет и еще какое-то время. Но в любом случае ее показания могут быть предъявлены как официальный документ.
  — А вы сделаете это для меня?
  — Когда вы последний раз говорили со мной, вы отказались от моих услуг в качестве адвоката.
  — Сейчас ситуация изменилась, мистер Мейсон. На многие вещи я смотрю теперь другими глазами.
  — Это верно, — согласился Мейсон и внезапно спросил: — А что вы скажете насчет Максин Эдфилд?
  — В каком смысле?
  — Вы хорошо ее знали?
  — Очень хорошо.
  — Вы просили у нее советов?
  — Да… Она на несколько лет старше меня, и я смотрела на нее как на более опытную подругу.
  — Вы часто виделись с ней?
  — Да.
  — Говорили о своей связи с Харменом Хаслеттом?
  — Да.
  — Говорили, что забеременели?
  Мисс Эйдер кивнула.
  — Она знала о том, что вы получили тысячу долларов?
  — Она единственная и знала об этом.
  — А не говорили, что хотите обмануть Хаслетта, что на самом деле вы не беременны?
  — Конечно, нет! Я же была беременна. У меня был очень неважный вид тогда, и Максин это заметила. Устроила мне настоящий допрос. И в конце концов я ей все рассказала.
  — А теперь она клянется, что вы не были беременны и что все это была лишь ловкая авантюра, чтобы женить Хаслетта на себе.
  — Я знаю. Жизнь не очень-то миловала Максин. Поэтому она и готова сказать все что угодно — лишь бы перед ней положили изрядный куш. Кроме того, когда речь идет о состоянии в два миллиона, можно ждать чего угодно, мистер Мейсон.
  — Вы правы, — ответил тот.
  — Значит, Максин заявила, что я хотела женить Хаслетта на себе?
  — Да. И единственное, в чем я смог ее уличить, — это в том, что она неверно опознала вас. Но уже одно это поставило ее в невыгодное положение. Правда, двадцать лет спустя можно и ошибиться.
  — А вы поедете со мной к Агнес Берлингтон?
  Мейсон устало вздохнул и произнес:
  — Ладно! Посмотрим, что она нам расскажет. Но еще раз предупреждаю вас: я не дам согласия защищать ваши интересы, пока не уточню кое-какие факты.
  — Почему?
  — Потому что человек, обвиненный в преступлении, имеет право иметь защитника, независимо от того, виновен он на самом деле или нет. Но адвокат, дорожащий своей репутацией, не имеет права браться за дела клиента, который может позволить себе пойти на обман.
  — Понимаю, мистер Мейсон. И если окажется, что я вас обманула, я не буду просить вас защищать мои интересы.
  — Ловлю вас на слове, — предупредил Мейсон. — И все же мне кажется, что у вас слова расходятся с поступками. Я имею все основания полагать, что вы очень ловкая женщина. Допустим, что двадцать лет назад вы действительно, ссылаясь на беременность, хотели женить на себе Хаслетта, но ничего не вышло. Вы получили только тысячу долларов, уехали из города и нашли работу в другом месте. Однако в вашей голове постоянно зрела мысль, что в свое время вы предъявите иск Хармену Хаслетту или заключите с ним соглашение. Вы подыскали подходящую семью — семью Байрдов, которая имела ребенка такого же возраста, в каком был бы и ваш, если бы он действительно должен был родиться, и ждали лишь, когда наступит ваш «звездный час».
  — Но ведь это ваши домыслы, мистер Мейсон!!!
  — Не знаю. Но такой вариант тоже не исключается.
  — Это противоречит моей натуре! Неужели вы не можете понять, что человек, проработавший всю свою жизнь, не способен на такое?! Теперь я уже дослужилась до должности старшего продавца в фирме «Френч, Коулмен и Свейзи», в большом городском универмаге… И ко всему прочему вы еще будете располагать показаниями этой медсестры.
  — Да, это может явиться самым важным доказательством. Конечно, если она скажет правду.
  — Вы убедитесь, что та говорит правду, как только заговорите с ней. Конечно, она не сознается в том, что шантажировала меня. Но Уайт может показать, что эта женщина приходила к нему, когда Байрдов не было дома, расспрашивала его о Байрдах и просила описать внешность матери. В то время Уайту уже было двенадцать-тринадцать лет, и он хорошо это помнит.
  — Вы с ним уже говорили об этом?
  — Нет, но уверена, что он помнит, потому что в свое время он рассказывал об этом и мне, и Байрдам.
  — А Агнес навещала обоих Байрдов?
  — Только Аугуста Байрда.
  — И просила у него денег?
  — Просила одолжить ей денег.
  — И Байрд давал ей деньги?
  — Он был вынужден это делать.
  — И у него были деньги?
  — Да.
  — И он давал ей в долг?
  — Да.
  — Чеком или наличными?
  — Она признавала только наличные.
  — А сейчас Аугуста Байрда нет в живых?
  — Нет.
  — Белинда Байрд тоже умерла?
  — Я же говорила вам, что они погибли в автомобильной катастрофе.
  — Так, так… Вот, значит, какова ваша история, — заключил Мейсон. — И судя по всему, никто не может ее подтвердить, кроме вас и этой медсестры. А в противовес вашей версии у нас имеются показания Максин Эдфилд.
  — Максин — наглая лгунья! — воскликнула Эллен Эйдер. — К тому же ее подкупили!
  — Хорошо, мы поедем с вами к Агнес Берлингтон, — сказал Мейсон. — Но, предупреждаю вас, я устрою ей настоящий допрос! И если все это ложь и вы выдумали всю эту историю, втянув в нее Уайта Байрда, я все равно об этом узнаю.
  — А если вы придете к заключению, что это не ложь?
  — Тогда я соглашусь представлять ваши интересы, — ответил Мейсон. — Но пока я еще не ваш адвокат. Я просто отправлюсь с вами в дом Агнес Берлингтон для выяснения вопроса.
  — Когда вы можете туда поехать?
  — А как вы думаете, когда лучше это сделать?
  — Днем она, кажется, работает. Так что ехать лучше всего вечером.
  — Сегодня вечером?
  — Почему бы нет?
  — Вы созвонитесь с ней и договоритесь о встрече?
  — Нет, это было бы неумно. Я думаю, нам лучше нанести ей визит без предупреждения. Вы скажете ей, что вы мой адвокат, и расспросите о деньгах, которые она, так сказать, «брала в долг» у Аугуста Байрда и у меня. Потом, когда она откажется от того, что занимала у нас деньги, я спрошу ее о разговоре с Уайтом, и в конце концов мы заставим ее все рассказать.
  Мейсон покачал головой:
  — Не думаю, что это удачный вариант, но мы решим все на месте. Во всяком случае, я готов встретиться с этой женщиной и переговорить с ней.
  — Скажем, сегодня в восемь?
  — Хорошо, сегодня в восемь, — согласился Мейсон. — Я хочу вас предупредить, что за вами могут следить, как только вы выйдете из моего бюро. Вы совершили ошибку, приехав сюда. И вас могут заманить в ловушку… Кстати, вы приехали на машине?
  — Нет, на автобусе.
  — Хорошо! — сказал Мейсон. — В таком случае и уезжайте на автобусе. Доезжайте на нем до такой стоянки такси, где будет только одна машина, даже если для этого вам придется колесить по всему городу на этом автобусе…
  — А потом? — спросила она.
  — Потом вы пересядете в это такси, — сказал Мейсон, — и удостоверьтесь в том, что за вами никто не следует. А когда убедитесь в этом, возвращайтесь домой кружным путем. И последнее: сегодня вечером мы с Деллой Стрит будем курсировать в машине по бульвару Лабри в Голливуде. Ровно в восемь мы подъедем к тротуару на углу Беверли-стрит. Ждите нас там. Как только машина остановится, вы сядете в нее. Потом, убедившись, что за нами никто не следит, отправимся к Агнес Берлингтон.
  — А если за нами будут следить?
  — Можете не беспокоиться, я приму меры.
  По-королевски величаво Эллен поднялась с кресла, протянула Мейсону руку и сказала:
  — Большое вам спасибо, мистер Мейсон. Благодарю вас за вашу деликатность и за все, что вы сделали для меня.
  С этими словами она повернулась и вышла из кабинета. Делла обменялась взглядом с Мейсоном.
  — Ну и как? — спросила она. Мейсон покачал головой.
  — Это один из тех случаев, — ответил он, — когда женщина выдумывает версию, которая выглядит вполне приемлемой. Но, с другой стороны, мы имеем показания Максин Эдфилд, которые полностью противоречат ей. И, в-третьих, у нас имеется еще эта медсестра, которая шантажировала клиентку, но которая, судя по всему, даст показания в ее пользу. Вот и все.
  — И речь идет о двух миллионах?
  — Да, речь идет о двух миллионах долларов. Но ко всему этому надо приплюсовать прожженного адвоката, представляющего интересы другой стороны, частного детектива, кого тоже не назовешь дураком, и служащего фирмы, урегулирующего щекотливые дела, довольно умного и опытного.
  И если уж мне придется выступать против такого созвездия, я хочу быть абсолютно уверенным в правдивости моей клиентки. Одного ее аристократического вида мне явно недостаточно.
  — Где мы с вами встретимся? — спросила Делла.
  — Я думаю, нам лучше и не расставаться, — ответил Мейсон. — Мы отправимся вместе поужинать, а потом на встречу с нашей клиенткой-королевой в Голливуд.
  Глава 9
  Ровно в восемь часов Мейсон подвел свою машину к тротуару на углу Ла-Бри и Беверли. Эллен Эйдер вынырнула из темноты, пересекла тротуар и скользнула в машину адвоката.
  — Вы приехали на такси? — спросил тот.
  — Да.
  — За вами не следили?
  — Нет.
  — Отлично! — сказал Мейсон. — Итак, куда мы едем?
  — Поезжайте вниз по Ла-Бри, а потом сверните направо. Я не была в этих местах уже полгода, но думаю, что не заплутаю.
  — В каком доме она живет?
  — Это такие домики, которые рассчитаны на две семьи и состоят из двух крыльев. Агнес Берлингтон занимает западную половину. Перед домом газон и дорожка из гравия.
  — Когда вы были там в последний раз?
  — Думаю, месяцев шесть назад.
  — Зачем вы туда ездили?
  — Как всегда, чтобы купить ее молчание.
  — И вы дали ей денег?
  — Да… В долг.
  — А теперь вы хотите, чтобы она заговорила. А вам не приходило в голову, что она может отказаться? — поинтересовался Мейсон.
  — Вы намекаете на то, что и за показания она захочет получить деньги?
  — Да.
  — Значит, сперва я платила ей за то, чтобы она молчала, а теперь буду платить за то, чтобы она заговорила?
  — Платить вы не будете, — сказал Мейсон. — Вы не имеете права это делать.
  — Почему?
  — Потому что противная сторона в этом случае сумеет доказать, что Агнес — подкупленная вами лжесвидетельница. В подобных случаях вы не имеете права оплачивать свидетельские показания.
  — Что же нам делать?
  — Мы просто припугнем ее, скажем, к чему все это может привести. Рано или поздно она сдастся.
  — Сверните здесь направо, — указала Эллен Эйдер, а когда Мейсон сделал поворот, добавила: — Неплохая мысль. Думаю, нам удастся получить у нее признание. — И женщина погрузилась в молчание.
  Мейсон проехал еще несколько кварталов, прежде чем Эллен Эйдер заговорила снова.
  — Сверните еще раз направо. Проезжайте два квартала, а затем… Нет, нет, подождите минутку! Я ошиблась. Надо проехать три квартала, а потом свернуть налево. Дом стоит с правой стороны.
  Вскоре Мейсон подвел машину к тротуару.
  — Вы можете подъехать по подъездной дорожке к самому дому? — попросила Эллен Эйдер.
  — Уж больно грязная эта дорожка, — ответил Мейсон. — Видите, здесь недавно уже побывала машина и оставила глубокие следы. Лужайка от дома к шоссе имеет небольшой уклон, и влага с газона просачивается и на гравий. Лучше оставим машину здесь и пройдем до дома пешком.
  — Как хотите, — согласилась Эллен.
  Мейсон распахнул дверцу машины, вышел и помог выйти женщинам. После этого они неторопливо направились к дому, имеющему две наружные двери — слева и справа.
  Подойдя к левому крыльцу, Мейсон нажал кнопку звонка. Было слышно, как звонок зазвонил внутри дома, но в домике по-прежнему оставалось все тихо.
  — Видимо, ее нет дома, — предположила мисс Эйдер.
  — Не думаю, — ответил Мейсон. — Свет-то уже горит. Просто занята чем-то в данный момент и не может сразу открыть.
  — Может быть, звонок не работает?
  — Работает. Я слышала, как он прозвенел, — сказала Делла Стрит.
  Мейсон снова нажал кнопку, но из дома снова не последовало никакой реакции.
  — Что ж, — сказал Мейсон, — в таком случае нам нужно вернуться к машине, переждать минут десять-пятнадцать, а потом опять попробовать войти в дом. Возможно, она как раз принимает душ.
  — А может быть, она на кухне и не слышит звонка? Или шум душа заглушает звонок. Или у нее включена стиральная машина. Почему бы нам не обойти дом и не заглянуть в окно? — спросила Эллен.
  — В другой половине дома света нет, — заметил Мейсон. — Значит, ее соседей нет дома. Но тем не менее заходить в дом мне не хочется.
  Он еще дважды позвонил, а потом подошел к окну на фасаде и прижал лицо к холодному стеклу.
  — Что-нибудь видно? — спросила Делла Стрит.
  — Мебель в комнате, саму комнату… О, черт!
  — В чем дело? — воскликнула Делла.
  — Вижу женскую ногу, — бросил Мейсон.
  — И что поделывает эта женская ножка? — поинтересовалась девушка.
  — Ничего, — ответил Мейсон. — Она просто торчит из двери, которая, видимо, ведет в спальню.
  — Ах, боже ты мой! — ахнула Эллен. — Если с ней что-то случилось, я не смогу… Дайте мне взглянуть!
  Она подошла к адвокату и тоже прижала лицо к стеклу, приложив к нему руки козырьком, чтобы лучше видеть.
  — Нога совершенно неподвижна. Женщина, видимо, лежит на полу, — сказал Мейсон. — Проверь дверь, Делла! Позвони, постучи и дерни за ручку. Проверь, на запоре дверь или нет.
  — Да, женщина лежит совершенно неподвижно, — подхватила Эллен.
  — Дверь заперта, — доложила Делла Стрит.
  — В таком случае лучше всего вызвать полицию, — предложил адвокат.
  — Ой, что вы! Только не полицию! — испугалась Эллен Эйдер. — Во всяком случае, пока мы не узнаем, что с этой женщиной. Если она просто пьяна или наглоталась наркотиков, мы сможем получить ее показания еще до того, как до нее доберется кто-нибудь другой. Неужели вы не понимаете, как важно для меня, чтобы она встала на свидетельское место и дала показания?
  Мейсон был в нерешительности.
  — Может быть, она просто напилась до бесчувствия… — повторила мисс Эйдер.
  — Еще слишком рано для того, чтобы напиться до бесчувствия, — перебил ее Мейсон. — Ну хорошо, давайте обойдем дом и посмотрим, как там обстоит дело с черным ходом. Или отыщем другое окно, из которого будет видно лучше.
  Адвокат спустился с крыльца, прошел несколько шагов по земле, а потом обернулся и сказал:
  — Почва чересчур уж мягкая. Кто-то постарался слишком обильно полить газон. Тут имеется подземная оросительная система, и она все еще работает. А когда ее включили — неизвестно.
  — Может быть, лучше обойти дом с другой стороны? — спросила Эллен Эйдер.
  — Этим мы нарушим правила, касающиеся частной собственности, — ответил Мейсон. — Пройдем лучше с той стороны, которая принадлежит Агнес Берлингтон.
  Он возглавил шествие вокруг дома по лужайке и, подойдя к задней двери, воскликнул:
  — Ого, а дверь-то открыта! Даже осталась щель. Думаю, мы можем войти в дом.
  — Вы так думаете? — Эллен Эйдер нерешительно взглянула на Мейсона.
  Тот помолчал мгновение, а потом сказал:
  — Только будем держаться все вместе. И ни к чему не притрагиваться!
  С этими словами он распахнул заднюю дверь.
  — Хэлло? Есть кто-нибудь в доме? — громко спросил он. Поскольку ему никто не ответил, он повторил: — Хэлло? Мисс Берлингтон?
  И опять никакого ответа.
  Адвокат прошел через кухню и вошел в освещенную гостиную, потом свернул направо, в сторону спальни. Занавески на окнах там были задернуты, но в спальне тоже горел свет. Не дойдя до спальни, Мейсон остановился.
  — Так я и думал, — сказал он. — Не подходите сюда!
  Женщина, которая лежала на полу, была чуть старше сорока. Черные волосы рассыпались по полу, и часть из них мокла в лужице крови.
  Адвокат снова предупредил сопровождающих его Деллу и Эллен Эйдер:
  — Не подходите сюда и ни до чего не дотрагивайтесь!
  Потом он шагнул вперед, нагнулся над женщиной и, пощупав пульс, выпустил ее руку.
  — Она мертва, и уже порядочное время, — констатировал он. — Трупное окоченение уже наступило. Здесь требуется вмешательство полиции.
  Эллен Эйдер быстро проскочила мимо Деллы Стрит и схватила адвоката за руку.
  — О, мистер Мейсон, сделайте что-нибудь! Нельзя, чтобы нас вовлекли в эту историю!
  — Выходите из дома, — ответил тот. — Тут уж мы ничего не можем поделать. Мы не можем вернуть ее к жизни, хотя вам и очень нужны ее показания.
  — О боже! Как это все ужасно! — воскликнула Эллен Эйдер, выпуская руку Мейсона и отправляясь обратно к двери. Споткнувшись о труп и пытаясь сохранить равновесие, она схватилась за шкаф рукой и вскрикнула.
  Мейсон взял мисс Эйдер за руку и сказал Делле Стрит:
  — Выведи ее из дома. И не позволяй ей ни к чему притрагиваться.
  Он подтолкнул женщину к девушке, но Эллен Эйдер опять зашаталась и схватилась за дверной косяк, а потом с плачем повисла на Делле Стрит.
  — Мне кажется, у вас начинается истерика, — обратилась к мисс Эйдер девушка.
  — Никакой истерики быть не должно, — отрезал Мейсон, — я хочу здесь еще немного осмотреться, но не буду ни к чему притрагиваться. Мы не можем… В общем, присмотри за ней, Делла.
  — Дайте мне выйти отсюда! — попыталась Эллен Эйдер вырваться из рук Деллы. Нетвердой походкой она направилась к двери, чтобы открыть ее.
  — Она почти в истерике, — сказала Делла. — Мы не можем так ее отпустить.
  Мейсон бросился за Эллен Эйдер, поймал ее на ступеньках крыльца и приказал:
  — Сядьте здесь и возьмите себя в руки!
  Та вместо ответа собиралась закричать, но адвокат прикрыл ей рот рукой и усадил женщину на цементную ступеньку.
  — Вот здесь и сидите!
  Она посмотрела на него широко раскрытыми от страха глазами и снова расплакалась.
  — Делла, — позвал Мейсон, — в трех кварталах отсюда имеется станция обслуживания с телефоном-автоматом. Съезди туда, вызови полицию и возвращайся обратно. Я присмотрю за Эллен, пока ты не вернешься.
  Адвокат повернулся к плачущей женщине:
  — Ну а теперь прекратите! Иначе вы поднимете на ноги всех соседей. Мы имеем дело с убийством, и нам нужно контролировать свои поступки.
  Делла Стрит быстро пробежала по дорожке, села в машину, завела мотор и через мгновение исчезла.
  — Я вас отпущу, — говорил Мейсон Эллен Эйдер, — но хочу, чтобы вы прекратили свои рыдания. Сюда скоро приедет полиция, мне не хотелось бы ей рассказывать, с какой целью мы нанесли визит Агнес Берлингтон. Кроме того, я не хотел бы, чтобы вы рассказывали полиции о том, что платили ей деньги за молчание. Вы меня поняли?
  Она снова посмотрела на Мейсона широко раскрытыми от страха глазами.
  Адвокат снял руку со рта Эллен.
  — Вы меня поняли? — повторил он. — Говорить с полицией буду я.
  Эллен Эйдер глубоко вздохнула.
  — Это у меня шок… — Она как-то безвольно поникла. — Мне кажется, я сейчас потеряю сознание…
  Мейсон заставил ее наклониться:
  — Положите голову между колен и сидите в таком положении. И не пытайтесь воскресить перед глазами виденную картину. Думайте лучше о том, что нам еще нужно сделать.
  Но Эллен почти не реагировала на его слова.
  — Попытайтесь взять себя в руки, — снова начал Мейсон. — Полиция будет здесь через несколько минут. И имейте в виду: полиция не имеет права держать такие события в тайне. Прессе будет сообщено, что труп был обнаружен Мейсоном, его секретаршей и клиенткой. Газетные репортеры красочно опишут все это и захотят узнать, кто вы такая, какое у вас ко мне дело. Они узнают о вашей кловервилльской истории. Опять появится Максин со своей версией, а полиция начнет расследовать дело. Возможно, у Агнес имелся дневник. Там они найдут имена ее знакомых, которым Агнес что-нибудь рассказывала. Вероятно, у нее был и приятель. Словом, вы должны вести себя так, чтобы нас ни в коем случае не связывали с делом, какой бы оборот оно ни приняло. А для этого нужно преодолеть слабость. Постарайтесь держать себя в руках.
  Эллен глубоко вздохнула.
  — А вот уже и Делла возвращается, — заметил Мейсон. — Я слышу шум машины.
  — Простите мою слабость, — выговорила наконец Эллен.
  Делла Стрит подвела автомобиль к тротуару и едва успела открыть дверцу, как из-за угла вынырнула полицейская машина и затормозила рядом с домом. Красный фонарь на крыше осветил девушку.
  — Минутку, мадам, — задержал один из полицейских мисс Стрит.
  Делла остановилась.
  — Ну, теперь держитесь, Эллен, — шепнул Мейсон и поднялся со ступенек. — Прошу сюда! — крикнул он полицейскому.
  Тот вышел из машины и пошел на голос Мейсона.
  — Вы кто? — спросил он.
  — Я — Перри Мейсон, — ответил адвокат.
  — А это что за девушка?
  Мейсон подошел поближе к полицейскому офицеру, чтобы иметь возможность говорить не так громко, и сказал:
  — Это моя секретарша.
  — Зачем нас вызывали?
  — В этом доме лежит труп.
  — Откуда вы знаете?
  — Мы заходили туда.
  — Как вы туда проникли?
  — Через черный ход.
  — Зачем вы сделали это?
  — У нас были причины полагать, что в доме кто-то есть, — ответил Мейсон. — Хотя на звонки никто нам не открыл. Тогда я заглянул в окно и увидел женскую ногу. После этого мы обошли дом и проникли в него через черный ход. Задняя дверь оказалась не запертой. Она даже была не полностью прикрыта. Вот мы и вошли.
  — Дотрагивались до чего-нибудь?
  — Боюсь, что моя клиентка дотронулась до нескольких предметов. Когда она увидела труп, с ней случилась истерика, и она заметалась по дому. Естественно, при этом женщина притронулась кое к чему. Я схватил ее за руку и вывел на свежий воздух, а своей секретарше поручил вызвать вас. Потом я счел также своей обязанностью убедиться, нет ли у потерпевшей каких-нибудь признаков жизни. Тело холодное, трупное окоченение уже наступило.
  — Где вы оставляли свою машину?
  — У тротуара, — ответил Мейсон. — Газон перед домом и гравиевая дорожка очень грязные и мокрые. Думаю, здесь есть автоматическая система для поливки газона, которая была включена на небольшую мощность, а некоторое время назад отключилась.
  Слишком мокрый и грязный газон свидетельствует о том, что аппарат какое-то время работал без контроля. В доме горел свет, и, мне кажется, зажгли его не сегодня вечером, а еще вчера, так что он горел всю ночь и весь день.
  — Что ж, посмотрим, — кивнул офицер и обратился к своему напарнику: — Вызови отдел по расследованию убийств. — Потом он повернулся к Мейсону. — Сядьте в свою машину и ждите дальнейших распоряжений. И никуда не уезжайте. Кто эта женщина, что сидит на ступеньках?
  — Подойдите сюда, Эллен, — позвал Мейсон.
  Эллен Эйдер поднялась и медленно, но твердым шагом подошла к офицеру.
  — Это моя клиентка, — представил женщину Мейсон. — Очень впечатлительная и нервная особа. Ее зовут Эллен Эйдер, и она работает старшим продавцом в фирме «Френч, Коулмен и Свейзи» в большом городском универмаге.
  — Ладно! — сказал офицер. — Все трое садитесь в машину. Только я хотел бы посмотреть на ваши водительские права, мистер Мейсон, если вы не возражаете.
  Мейсон предъявил ему свои водительские права.
  Офицер, сидевший в полицейской машине, доложил:
  — Люди из отдела по расследованию убийств уже едут сюда. Нам поручено только перекрыть оба входа.
  — Хорошо. Я возьму на себя заднюю дверь, — произнес первый полицейский. — А ты будешь наблюдать за главным входом. И приглядывай за этими людьми. Это Перри Мейсон, адвокат.
  — Советую дом обойти с правой стороны, — заметил Мейсон. — Слева газон и дорожка очень грязные.
  — Спасибо за совет, — поблагодарил офицер, а потом спросил: — А откуда вы знаете, что слева мокро, если вы проходили справа?
  — Я пытался там пройти, — ответил адвокат.
  — Понятно, — хмуро ответил офицер и, направив луч карманного фонарика перед собой, двинулся к задней двери дома.
  Офицер, оставшийся в машине, сказал:
  — Ну а вы садитесь в свою машину и ждите, пока не приедет бригада из отдела по расследованию убийств.
  Глава 10
  Лейтенант Трэгг из отдела по расследованию убийств прислонился к дверце машины Мейсона.
  — Каким образом вам удалось обнаружить труп? — спросил он.
  — Мы хотели нанести визит Агнес Берлингтон. Позвонили в дверь, нам никто не ответил. А свет в доме горел. Я заглянул в окно и заметил женскую ногу. Тогда мы обошли дом, увидели, что задняя дверь открыта…
  — И вошли в дом через эту дверь?
  — Да.
  — Почему вы не позвонили в полицию в тот момент, когда увидели ногу?
  Мейсон рассмеялся:
  — Откуда же я знал, что женщина мертва? Может, она просто напилась до бесчувствия… В этом случае газетчики бы подняли меня на смех.
  Трэгг сказал:
  — К вашему сведению, Мейсон, нам очень не нравятся адвокаты, которые разъезжают по городу и натыкаются на трупы. С вами это и раньше случалось — и неоднократно!
  — Я принадлежу к такой категории адвокатов, которые сражаются на линии огня. На передовой, так сказать. Я не могу вести дело, сидя в кабинете.
  — Ладно, ладно, — попытался успокоить его Трэгг. — Вы это нам и раньше говорили. То, что вы боретесь на передовой, а не у себя в кабинете… А теперь скажите, почему это дело вы не могли вести, сидя дома?
  — У меня были причины полагать, что Агнес Берлингтон является свидетельницей в этом деле.
  — А что это за дело?
  — Об этом я не имею права говорить.
  — А почему вы решили, что Агнес Берлингтон является свидетельницей в этом деле?
  — На этот вопрос я тоже не могу ответить.
  — Продолжаем играть в прятки, Мейсон, не так ли?
  — Просто я защищаю интересы своего клиента.
  — Хорошо! — сказал Трэгг. — Итак, вы вошли в дом и обнаружили труп… Вы прикасались к нему?
  — Да.
  — Зачем?
  — Проверить, что с женщиной. Мертва она или только без сознания.
  — Даже слепому было бы ясно, что она мертва уже какое-то время. Неужели вы не заметили лужу крови у головы?
  — Заметил, — ответил Мейсон. — И тем не менее долг требует в таких случаях убедиться, что жертве уже ничем не поможешь.
  — Но как только вы притронулись к ней, вы сразу поняли, что она мертва, не так ли?
  — Да… И я понял, что она мертва уже довольно давно.
  — До этого вы хоть раз разговаривали с Агнес Берлингтон?
  — Нет.
  — А что вы о ней знаете?
  — Что она работала медсестрой в больнице.
  Трэгг заглянул в машину и кивнул в сторону Эллен Эйдер.
  — Эта женщина — ваша клиентка? — спросил он.
  — Да, — ответил Мейсон. — Это моя клиентка.
  — И вы говорили, что она занимает ответственную должность?
  — Она работает в большом универмаге «Френч, Коулмен и Свейзи» старшим продавцом.
  — Хорошо! — кивнул Трэгг. — Давайте послушаем, что скажет она сама. Как вас зовут?
  — Эллен Эйдер.
  — Вряд ли есть смысл допрашивать мисс Эйдер, — вставил Мейсон. — Ведь я являюсь ее доверенным лицом.
  — Что ж, остановите ее, если посчитаете, что она говорит то, чего говорить не следует, — с иронией предложил Трэгг. — Итак, расскажите, что можете, мисс.
  — Я приехала сюда с мистером Мейсоном, — ответила Эллен Эйдер. — И с мисс Стрит. Мы обнаружили в этом доме мертвую женщину и сразу же позвонили в полицию.
  — Вы к чему-нибудь притрагивались?
  — Никаких вещей мы не трогали.
  — Зачем вы приехали к покойной?
  Мейсон покачал головой и улыбнулся:
  — Это уже вопрос, который я предпочитаю не обсуждать в данный момент.
  — Значит, вы просто приехали сюда, нашли мертвую женщину и сразу же позвонили в полицию? — Глаза Трэгга пытливо посмотрели на Эллен Эйдер.
  — Да, — ответила она.
  — Ну что ж, — сказал лейтенант. — Можете разъезжаться по домам. Если вы нам понадобитесь, мы вас найдем.
  — Спасибо, — поблагодарил Мейсон.
  — Не за что, — ответил лейтенант Трэгг с чрезвычайной любезностью. — Нам очень приятно работать с людьми, которые всегда готовы сотрудничать с нами.
  Глава 11
  — И это все? — удивленно спросила Эллен Эйдер, когда лейтенант Трэгг направился к дому Агнес Берлингтон, а Перри Мейсон завел мотор.
  — Нет, это далеко не все, — ответил Мейсон. — Это только начало.
  — Но он не задал мне ни одного вопроса относительно того, что я знаю об убитой женщине.
  — Он знал, что я не позволю вам отвечать на такие вопросы, — пояснил Мейсон. — Но даже если бы вы и ответили на них, у него не было бы возможности проверить, солгали вы или сказали правду.
  — Что вы обо всем этом думаете?
  — Лейтенант Трэгг разбирается в убийствах гораздо лучше, чем мы. Но если все-таки принять во внимание степень трупного окоченения, оставленный в доме свет и невыключенную оросительную систему, то можно предположить, что Агнес Берлингтон была убита приблизительно сутки назад. Правда, степень окоченения трупа — это лишь один из факторов, которые помогают определить время смерти. Есть и другие: температура тела, время последнего приема пищи, состояние пищи в желудке и много других. По мнению Трэгга, все мы люди умные и не будем пытаться избегать допроса. Он, например, знает, что все мои слова — правда, но лейтенант не совсем уверен, что я ему сказал все. Например: зачем мы приехали к Агнес Берлингтон, какое дело связывает меня с вами и многое другое.
  — Так вы беретесь за мое дело или нет? — спросила Эллен Эйдер, когда машина свернула на бульвар.
  — Я не все еще понимаю, Эллен, — ответил Мейсон. — Сперва вы отказываетесь от моих услуг, а потом паникуете и снова прибегаете ко мне. Почему?
  — Я не паниковала. Я просто задумалась и пришла к выводу, что, поскольку речь идет о двух миллионах, мне нечего больше прятаться. Я поняла, что они меня все равно найдут, что они найдут и Агнес Берлингтон, и Уайта… Ну и пришла к выводу, что незачем больше прятаться. Уайту надо становиться на ноги, и два миллиона помогут ему сделать это.
  — Поэтому вы и пришли опять ко мне?
  — Да.
  Несколько кварталов они проехали молча, потом Мейсон сказал:
  — Вы очень расчетливая женщина, Эллен.
  — Я не расчетливая, я действую под влиянием обстоятельств. Правда, пытаюсь контролировать свои поступки.
  — Я это и имел в виду, — ответил Мейсон. — И самоконтроль у вас отличный.
  — Вам это не нравится?
  — Не знаю… Но ведь всего несколько минут назад вы были в истерике.
  — Я справилась со своей истерикой. А после нервного потрясения чувства обычно притупляются.
  — И вы становитесь холодной и равнодушной ко всему?
  — Конечно, я сейчас более холодна и равнодушна, чем в тот момент, когда увидела труп.
  — Тем не менее, когда был обнаружен труп, вы действовали вопреки своему характеру, — заметил Мейсон. — Я сказал вам, чтобы вы ни к чему не притрагивались, а вы, словно пьяная, начали бродить по комнате, натыкаясь то на одно, то на другое, хватаясь то за шкаф, то за ручку двери, а потом вырвались из рук Деллы и натолкнулись на стену, чтобы и там оставить свои следы… Да, и еще. Когда я заглядывал в окно, вы встали рядом и тоже оставили свои отпечатки на стекле.
  — Ну и что? — удивилась она. — Разве это можно поставить мне в вину?
  — Вы везде оставили отпечатки пальцев…
  — Мне очень жаль….
  — Вы пожалеете еще больше, когда столкнетесь с лейтенантом Трэггом. Он не любит таких трюков. А ведь когда он найдет эти отпечатки, он придет к выводу, что их слишком много. Лейтенант Трэгг — опытный офицер, и ему давно известны такие штучки.
  — Он должен понимать, мистер Мейсон, что женщина не бездушная машина. Временами она чересчур логична, а временами непоследовательна.
  — Все это понятно, — согласился Мейсон. — Но я уже сделал соответствующие выводы для себя, и мне было бы интересно узнать, придет ли к таким же выводам и лейтенант Трэгг.
  — К каким же выводам вы пришли, мистер Мейсон? — поинтересовалась Эллен Эйдер.
  — Что вы уже знали о смерти Агнес Берлингтон, когда появились в моей конторе в последний раз!
  — Что вы говорите! — воскликнула Эллен Эйдер. — Никогда за всю свою жизнь я не слышала ничего подобного! Вы обвиняете меня в двуличии и лжи?!
  — Я не обвиняю вас ни в чем, — спокойно ответил Мейсон. — Я просто высказал вам свою точку зрения. А сейчас прямо задаю вам вопрос: вы знали о смерти Агнес Берлингтон, когда пришли в мою контору?
  — Конечно, нет.
  — Я даю вам немного времени подумать, Эллен, — сказал Мейсон. — Если вы уже знали раньше, что Агнес Берлингтон мертва, у вас будет ровно столько же неприятностей, сколько было бы, если бы вы вошли в ее дом с револьвером в руке и нажали на спуск, послав пулю в женщину, которая шантажировала вас.
  — Я же сказала вам, что ничего не знала о ее смерти! Откуда мне было знать? Я думала, мы найдем ее живой и невредимой и вы сможете поговорить с ней.
  Мейсон задумался.
  — Странно, — произнес он. После небольшой паузы добавил: — На подъездной дорожке были видны следы автомобильных шин. Вода из оросительной системы не только затопила газон, но и вышла на гравиевую дорожку.
  — Ну и что? — спросила она.
  — Вам очень хотелось, чтобы я тоже проехал на машине до самого дома.
  — Я думала, что так будет удобнее…
  — Почему?
  — Потому что… потому что… Ну, не знаю. Поближе к дому.
  — Интересно, не хотели ли вы, чтобы я колесами своей машины затер уже имевшиеся там следы. Хотелось бы знать, не въезжали ли вы сами сегодня на эту подъездную дорожку и не остались ли там следы от вашей машины. Не входили ли вы в дом через черный ход и не видели ли уже труп Агнес Берлингтон, лежавший на полу. Хотелось бы знать и о том, не искали ли вы чего-нибудь в ее доме — каких-нибудь бумаг, дневника, чего-нибудь в этом роде — и не оставили ли где-нибудь еще отпечатков своих пальцев. Затем я хотел бы знать, зачем вы пришли ко мне, если собираетесь сами выкручиваться из этой ситуации. Только для того, чтобы я обнаружил труп Агнес Берлингтон и потом смог подтвердить лейтенанту Трэггу, что отпечатки пальцев вы оставили в моем присутствии?
  — Мистер Мейсон, — произнесла Эллен Эйдер с холодной величавостью, — я полагаю, что при сложившихся обстоятельствах вы вряд ли сможете быть моим адвокатом.
  — Это ваше дело, — ответил Мейсон. — Но хочу вас предупредить, что времени на размышления у вас осталось совсем мало. Если все, что я вам сказал, — правда, вам предъявят обвинение в предумышленном убийстве. И не ведите себя как ребенок — ведь лейтенант Трэгг предъявит вам это обвинение в ближайшие двадцать четыре часа. А теперь думайте, как вам выкрутиться из этого.
  Эллен Эйдер промолчала.
  — Ну? — спросил Мейсон. — Что вы скажете? И куда исчезло ваше величие?
  Внезапно Эллен Эйдер коснулась рукой плеча Деллы Стрит.
  — Все, что вы сказали, — правда, — призналась она.
  Услышав это, Мейсон тотчас свернул с магистрали.
  — Куда вы? — спросила Эллен.
  — Туда, где никто не сможет вас найти, — ответил Мейсон. — И вы останетесь там до тех пор, пока я не узнаю всей правды.
  Глава 12
  — Я же рассказала вам всю правду, — вздохнула Эллен Эйдер. — Нет необходимости прятаться.
  — Вы не совсем понимаете свое положение и ведете себя как несмышленый ребенок, — повторил Мейсон. — Вы не только сами попали в пренеприятную историю, но и втянули в нее меня. Ни в коем случае нельзя недооценивать полицию. Они наверняка обнаружат следы шин на мокрой подъездной дороге. И захотят узнать, что вам там было нужно. Ваше имя и адрес они видели на водительских правах. Они найдут вашу машину. Сравнив следы с покрышками вашей машины, они придут к выводу, что Агнес Берлингтон убили вы, а потом приехали в мою контору и рассказали мне, что вы наделали. А я поехал вместе с вами, чтобы уничтожить улики, если таковые остались, а после этого вызвать полицию.
  — Я бы могла поменять покрышки до того, как…
  — Не говорите глупостей, — перебил ее Мейсон. — Это приведет вас прямо в тюрьму. Что вы сделали с револьвером?
  — С каким револьвером?
  — Я полагаю, Агнес Берлингтон была застрелена. Там, у трупа, мог остаться револьвер.
  — Никакого револьвера не было.
  Адвокат резко свернул влево, подвел машину к небольшому мотелю. Мейсон прошел в гостиницу, снял два смежных помещения. Делла Стрит заняла одно из них, а адвокат, пройдя с мисс Эйдер в другой номер, открыл внутренние двери.
  — Ну вот! — обратился он к своей спутнице. — Можно наконец присесть и поговорить, пока не началась катавасия. Вы убили Агнес Берлингтон?
  — О боже мой, мистер Мейсон! Я вообще не в состоянии убить кого-либо! Нет, я ее не убивала.
  — Когда вы там были?
  — Сразу после полудня.
  — Что вы там увидели?
  — То же, что и вы.
  — А теперь я хочу, чтобы вы ответили мне правду, — сказал Мейсон. — Был ли там револьвер?
  — Нет, не было никакого револьвера.
  — Что вы сделали?
  — Сперва испугалась, а потом подумала, что могу порыться в ее бумагах, и порылась.
  — Что-нибудь нашли?
  — Дневник.
  — Что вы с ним сделали?
  — Читать там у меня времени не было. Я просто захватила его с собой. А потом подумала, что совершила ужасную глупость и…
  — Позже вы читали дневник, хотя бы частично?
  — Да. Большую часть я прочла.
  — Что в нем было интересного?
  — Мне кажется, там многое зашифровано. То есть она писала условными фразами. Например: «Позвонила тому-то и тому-то назначила встречу». Или: «Встреча прошла удовлетворительно». Слово «удовлетворительно» подчеркнуто.
  — Знакомые имена встречались?
  — Никаких имен вообще не было, — ответила она. — Только инициалы… Но была там одна фраза, которая ужасно меня обеспокоила.
  — Что за фраза?
  — Фраза гласила: «Подписалась на „Кловервилльскую газету“».
  — Где этот дневник сейчас?
  — Я его спрятала.
  — Где?
  — Где его никто не сможет найти.
  — Не будьте чересчур уверенной в этом, — бросил Мейсон. — В полиции люди дотошные.
  — А я очень изобретательна.
  — Вы еще очень и очень неопытны. Но оставим это. Если полиция сможет доказать, что вы побывали там два раза, то есть еще до поездки вместе со мной, и если она сможет доказать, что вы похитили дневник, она сразу же предъявит вам обвинение в убийстве.
  — Что же мне делать? — обеспокоилась женщина.
  — Пока ничего, — ответил Мейсон. — Самое главное — сохранять спокойствие. А когда полиция начнет задавать вам вопросы, заявить, что на них за вас будет отвечать адвокат.
  — А это не усугубит моей вины?
  — Если вы начнете отвечать на их вопросы, — ответил Мейсон, — вы наверняка окажетесь виноватой. Они поймают вас на противоречиях и лжи, подстроят ловушку, и вы в нее попадетесь.
  — Но если я не буду ничего говорить, они тоже посчитают меня виновной.
  — Если вы будете держаться спокойно, у вас будет больше шансов, — ответил Мейсон. — Да, они сочтут вас виновной. Они арестуют вас и предъявят вам обвинение в предумышленном убийстве. Но они должны будут доказать, что именно вы убили Агнес Берлингтон и что у вас имелись причины для этого.
  — Но кто ее убил… у того ведь были основания…
  — Да, и тем не менее вам придется примириться с необходимостью предстать перед судом и с тем, что вам предъявят обвинение. А мы должны со своей стороны разбить их систему обвинения. Сложность заключается только в том, что полиция всегда держит в тайне свои вещественные доказательства и представляет их суду в последнюю минуту.
  — Может быть, вам дать этот дневник, если он вам поможет? — спросила Эллен Эйдер.
  — Я являюсь на суде официальным лицом, — ответил Мейсон. — И я не имею права скрывать улики. Я должен буду сообщить об этом дневнике суду, если хоть несколько секунд подержу его в руках. С другой стороны, опять-таки, являясь официальным лицом, я должен сохранять тайну клиента. Вы, например, сказали мне, что у вас имеется ее дневник. Я могу посоветовать вам передать его в полицию. Но если вы не захотите последовать моему совету, я не имею права предпринимать какие-либо шаги в этом направлении. У меня имеется профессиональная привилегия сохранять все разговоры с клиентом в тайне. Теперь насчет вашего сына…
  — Что с сыном, мистер Мейсон?
  — Полиция наверняка будет наводить о нем справки. Какое впечатление он произведет на полицию?
  — Самое хорошее. Это милый молодой человек с хорошими манерами.
  — Где он живет?
  — В старом доме Байрдов. После того как Белинда и Аугуст погибли в автомобильной катастрофе, он унаследовал все, что осталось после них, и остался жить в том же доме.
  — Хорошо! — сказал Мейсон поднимаясь. — Мы нанесем визит вашему сыну и будем надеяться, что опередим в этом полицию. — Он сделал знак Делле Стрит: — Поехали, Делла.
  Глава 13
  Эллен Эйдер сидела в машине рядом с Мейсоном и показывала дорогу.
  — На ближайшем перекрестке сверните направо. Его дом как раз в середине квартала.
  — Вы думаете, он дома? — спросил адвокат.
  — Да.
  — И он знает вас, как…
  — Сейчас он уже знает правду, но в течение многих лет считал меня только другом дома, близким с семьей Байрдов. Он никогда не расспрашивал меня ни о чем. Просто принимал это как факт и называл меня «тетя Эллен».
  — Хорошо, — повторил Мейсон. — Будем, надеяться, что он дома.
  — Должен быть дома. Он занимается. Скоро у него экзамены… Вот мы и приехали.
  Адвокат подвел машину к тротуару.
  — Ну пойдемте! И запомните: вы не должны говорить ничего, что могло бы навести его на мысль, что вы видели сегодня Агнес Берлингтон дважды. И вы вообще ни при каких обстоятельствах не расскажете ни одному живому существу о том, что рассказали нам. Ну а теперь пойдемте и посмотрим на вашего мальчика.
  Они вышли из машины и направились к дому по цементированной дорожке, с обеих сторон которой тянулся хорошо ухоженный газон.
  — Кто здесь занимается хозяйством? — спросил Мейсон. — Сам сын?
  — Кажется, он нанимает человека. Работы тут довольно много, а Уайт усиленно занимается.
  Эллен Эйдер подошла к двери и позвонила — несколько коротких и отрывистых звонков, затем один долгий, а потом еще два коротких — и с улыбкой посмотрела на Мейсона.
  — Я звоню условным способом, чтобы он знал, кто за дверью.
  Секунд через пятнадцать Эллен Эйдер сказала:
  — Странно… Ведь он должен быть дома. Его машина стоит на дорожке.
  — Это его машина? — спросил Мейсон, показывая на спортивный автомобиль вытянутой формы.
  — Да.
  — Дорогая машина.
  — И очень современная, мистер Мейсон, и… Ну, в общем, Байрды оставили ему кое-какие деньги, и он… Не могу понять, почему он не открывает.
  Она снова нажала кнопку звонка, повторив серию коротких и длинных звонков.
  Делла Стрит обменялась взглядом с Мейсоном.
  Внезапно откуда-то из глубины дома донесся мужской голос: «Иду, иду!» — а через несколько секунд дверь отворилась, и на пороге появился стройный и красивый юноша.
  — Тетя Эллен… Мама… Ты почему так поздно?
  — Я хочу, Уайт, чтобы ты познакомился с Перри Мейсоном, известным адвокатом, — сказала Эллен Эйдер. — А это — его секретарша мисс Делла Стрит.
  Уайт Байрд удивленно посмотрел на неожиданных посетителей.
  — Известный адвокат? А в чем, собственно, дело?
  — Давай войдем в дом, Уайт, — сказала Эллен Эйдер. — Мы должны поговорить с тобой по очень важному делу.
  — Насчет наследства?
  — Да.
  — И мистер Мейсон представляет наши интересы?
  — Он готов представлять наши интересы, — ответила Эллен Эйдер. — Но для этого есть много препятствий.
  — Ну, это понятно, — ответил Уайт. — Когда речь идет о миллионах, всегда имеется много препятствий… Входите, пожалуйста!
  Он провел гостей в гостиную.
  — Нам пришлось довольно долго звонить, — заметила Эллен Эйдер.
  — Я крикнул сразу, как только услышал звонок.
  — Значит, ты не слышал первого звонка?
  — Ты хочешь сказать, что звонила дважды?
  — Да.
  — Прости, тетя Эллен… Мама. Наверно, я не расслышал.
  Со стороны подъездной дорожки послышался шум мотора.
  Уайт сказал поспешно:
  — Грыз гранит науки. Весь день и весь вечер. Так что прости, если буду несколько рассеян. Итак, какие новости, тетя… Мама! Почему ты пришла в такой поздний час и с мистером Мейсоном и его секретаршей?
  — Мы навестили одну свидетельницу… Женщину уже в летах. Она знает кое-что, представляющее известную ценность… Вот мистер Мейсон и хотел поговорить с ней.
  — Да, конечно, нужно разузнать все, что можно, — бросил Уайт.
  — Только мы пришли туда слишком поздно, — ответила Эллен Эйдер. — Эта женщина умерла.
  — Умерла?
  — Да.
  — Как же так?
  — По всей вероятности, она была убита, — заметил Мейсон.
  — Убита! — воскликнул Уайт. — Скажите… Вы что, разыгрываете меня? Не может этого быть! О боже ты мой!
  Эллен прервала его:
  — Уайт, мистер Мейсон считает, что полиция будет нас расспрашивать об этом деле, вот я и захотела предупредить тебя, и мистер Мейсон пожелал поехать вместе со мной.
  — А кто была эта женщина? — спросил Уайт. — Я ее знал?
  — Нет, ты ее не знал, — покачала головой Эллен. — Она работала медсестрой в больнице Сан-Франциско, когда ты появился на свет, и…
  — Минутку, минутку! — перебил ее Уайт. — Уж не Агнес ли Берлингтон ты имеешь в виду?
  — Агнес Берлингтон! — воскликнула его мать. — Ты ее знал?
  — Конечно!
  — Где вы ее встречали? — спросил Мейсон.
  — Она преследовала меня, — ответил Уайт.
  — Сколько времени?
  — В первый раз она появилась почти сразу же после гибели Байрдов. Она рассказала мне, что я не сын Аугуста Байрда, что миссис Байрд где-то подобрала меня и выдала ему за своего сына. Она также сказала, что, если эти факты станут известны, я останусь без единого цента. Сообщила она, что моей настоящей матерью являешься ты, мама, и много всякого другого.
  — Сколько вы согласились заплатить ей? — задал вопрос Мейсон.
  — Десять процентов того, что я получу как наследник Байрдов, — ответил Уайт.
  — Вот как! И ты мне ничего об этом не говорил! — воскликнула Эллен Эйдер.
  — Она приказала мне не рассказывать об этом никому. Иначе, предупредила она, я лишусь всего.
  — И вы выплатили ей десять процентов? — спросил Мейсон.
  — Да.
  — Когда вы ее видели еще?
  — Буквально несколько дней назад.
  — Что она хотела?
  — Она сообщила мне, что я, возможно, получу еще изрядную сумму денег, и снова заговорила о своих процентах.
  — Ты должен был мне рассказать обо всем этом, Уайт! — упрекнула его Эллен Эйдер.
  — Я бы тебе рассказал об этом, мама, но я и видел-то тебя после этого лишь мельком. А этой даме, Берлингтон, я пообещал, что она получит свое, если я сам что-нибудь получу.
  — Эта женщина говорила, о какой сумме идет речь?
  — Она сказала только, что сумма очень большая.
  — Вы знали, что она раньше работала в больнице в Сан-Франциско?
  — Да, она поведала мне об этом еще при первой встрече. И она сказала, что присутствовала при моем рождении и что мои родители совсем не Байрды. Я попросил ее рассказать подробности, но она сообщила мне лишь это.
  — Вы сейчас один живете в этом доме? — спросил Мейсон.
  — Да.
  — Прислуга приходит?
  — Каждый день.
  — И вы все время дома?
  — Да… Грызу гранит науки.
  — А у Эллен Эйдер есть ключи от дома?
  — Да, конечно, ключ у нее есть, но она всегда звонит условным образом, когда приходит. Когда же меня нет, она открывает дверь ключом.
  — А если бы ей захотелось спрятать в вашем доме какую-нибудь вещь, она нашла бы для этого подходящее место?
  — Сколько угодно, — ответил Уайт.
  — Вы не возражаете, если я осмотрю ваш дом?
  — Я и не думала оставлять это здесь, мистер Мейсон, — вставила Эллен Эйдер.
  — А я и не утверждаю этого. Я просто задал вопрос.
  Адвокат поднялся и открыл дверь в коридор, откуда двери вели в ванную и спальни.
  — Которая из спален ваша? — спросил он молодого человека.
  — Та, что справа от вас, — показал Уайт.
  Мейсон вошел в спальню, какое-то время принюхивался, потом прошел в туалет.
  На полу стояло несколько бутылок из-под виски, ведерочко со льдом и два бокала, в которых еще не растаяли кубики льда. На одном из бокалов виднелись следы помады.
  Мейсон сказал:
  — И совсем вы не занимались, Уайт. Вы наслаждались чьим-то милым обществом. Когда ваша матушка позвонила в первый раз, вы выпроводили вашу подругу через черный ход, а после того, как мы вошли через парадный, она села в вашу машину и укатила.
  — Вы пытаетесь поставить меня в неловкое положение, господин адвокат, — сказал Уайт.
  — Я просто пытаюсь разобраться в деле, которое представляется мне довольно сложным, — сухо произнес Мейсон.
  — Ну ладно, — махнул рукой Уайт. — Я такой же человек, как и все. Это что, противозаконно?
  — Нет, это не противозаконно, — ответил Мейсон. — Но мне не нравятся люди, которые лгут, глядя прямо в глаза, и когда вы, не обтерев вино на губах, пытались уверить меня, что целый день «грызли гранит науки», а потом я слышу, как кто-то уезжает на вашей машине, я понимаю, что в этом надо разобраться.
  — Ну, теперь вы разобрались… Что дальше?
  — Ничего. Я просто проверил, насколько вы правдивы.
  — Уайт — хороший мальчик, — вмешалась Эллен Эйдер. — Но в юности подстерегает столько искушений! Вы не должны корить его за это. Не понимаю, о чем думают девушки!
  Мейсон повернулся к Уайту:
  — У вас есть адрес Агнес Берлингтон?
  — Кажется, где-то был. Меня это никогда особенно не интересовало, — пробормотал Уайт.
  Мейсон внезапно схватил Уайта за плечи:
  — Хватит лгать! Чего она хотела?
  Тот освободился от рук Мейсона.
  — Оставьте меня! Я сказал правду! — крикнул он.
  — Нет, вы лжете! — настаивал Мейсон. — И своей ложью можете доставить много неприятностей и себе, и другим. Чего она хотела?
  — Денег.
  — Сколько?
  — Десять процентов от всего кловервилльского наследства.
  — И у вас с ней была какая-нибудь договоренность?
  — Я правда не знал…
  — Да или нет?
  — Да, — ответил Уайт.
  — Что-нибудь было зафиксировано письменно?
  — Нет, она сказала, что лучше ничего не писать, но если я попытаюсь ее обмануть, у меня будут серьезные неприятности…
  — Боже! — вздохнул Мейсон. — Хоть бы кто-нибудь в этом деле сказал мне правду!
  — Вы выжали из меня всю правду, — буркнул Уайт.
  — А что мне оставалось делать, если я имею дело с такой семейкой, — ответил адвокат. — Вы когда-нибудь бывали у Агнес Берлингтон?
  — Нет.
  — И вы не знаете, где она живет?
  — Она оставляла мне свой адрес — вот и все.
  — А другая связь у вас с ней была?
  — Что вы подразумеваете под другой связью? Боже ты мой! Ведь эта женщина мне в матери годится! А мне нравятся молоденькие и хорошенькие девушки… Нет, у нас с ней были только деловые связи.
  — Вы часто виделись?
  — За последний месяц только один раз. Она пришла сюда и…
  — Почему вы не рассказали об этом своей матери?
  — Агнес запретила мне делать это. Она сказала, что моя мать слишком прямолинейна и старомодна и если она влезет в это дело, то оно может обернуться плачевно для нас обоих. Кроме того, она дала понять, что деньги буду наследовать я, а не моя мать…
  — Женщина сказала, о какой сумме идет речь?
  — Да. Речь, по ее мнению, шла о миллионах.
  — И вы согласились дать ей десять процентов?
  — Да, согласился, учитывая…
  — Учитывая что?
  — Что от ее показаний зависит очень многое.
  — Действуя таким образом, вы навредили бы себе еще больше, — буркнул Мейсон. — Ну а как насчет бумаги?
  — Какой бумаги?
  — Ну, нечто вроде договора, обязательства или соглашения, — пояснил Мейсон.
  — Я же говорил вам, что такой бумаги нет. Она решила, что давать друг другу какие-либо письменные обязательства небезопасно.
  — Но она же должна была иметь какую-то бумагу от вас, — сухо сказал Мейсон. — Она нуждалась в такой бумаге для собственной безопасности. Перестаньте лгать!
  — Ну, в общем, расписку я ей дал, — ответил Уайт, смущенно глядя на свои ноги. — Но это не обязательство. Это просто бумажка.
  — Но там есть ваша подпись?
  — Да.
  — Копия есть?
  — Нет. Она сказала, что копия не нужна. Достаточно оригинала, чтобы я не мог отказаться от своего обещания. И она сказала, что спрячет эту расписку в такое место, где ее никто не найдет.
  Мейсон устало сказал:
  — Мы довольно долго говорим с вами, Уайт, и за это время вы так много раз пытались мне солгать, что я…
  — А вы чего ожидали? — перебил его Уайт. — Что я сразу расскажу о нашем соглашении? Ведь я поклялся молчать об этом.
  Мейсон повернулся к Делле Стрит:
  — Думаю, мы можем ехать домой, Делла.
  — А как же я? — спросила Эллен Эйдер.
  — Вы возьмете такси и тоже поедете домой. И не будете предпринимать ничего, что можно было бы рассматривать как сокрытие или утайку вещественных доказательств. И ни в коем случае не пытайтесь поменять покрышки на своей машине. Понятно?
  — Но если меня прижмут к стенке, я должна буду сознаться, что…
  — Вы ни в чем не будете сознаваться, — перебил ее Мейсон. — Как только вас заберут в полицию, я разрешаю вам говорить только одно: «Я не буду говорить ничего, пока не вызовут моего адвоката». А когда появлюсь я, то скажу вам, чтобы вы вообще не давали ни письменных, ни устных, никаких показаний. Понятно?
  — Мне кажется, это поставит меня в ложное положение.
  — Конечно! — согласился Мейсон. — Но это гораздо лучше, чем…
  — А в чем дело, мама? — перебил Мейсона Уайт. — Не позволяй этому человеку запугивать себя. Если ты хочешь рассказать полиции правду, иди и расскажи.
  — Нет, нет, нет, ты ничего не понимаешь! — воскликнула Эллен Эйдер.
  — Ваша подруга собирается вернуться сегодня попозже на вашей машине? — спросил Мейсон Уайта.
  — Да, да, она вернется! — раздраженно бросил тот. — Вернется, если уж вам обязательно нужно это знать.
  — Понятно, — сказал Мейсон. — И если вы хотите действительно проявить заботу о матери, вызовите для нее такси.
  Мейсон сделал знак Делле Стрит, и они направились к двери.
  Глава 14
  Около полудня лейтенант Трэгг вошел в кабинет Перри Мейсона почти одновременно со звонком Герти, предупредившей, что Трэгг уже поднимается в офис.
  — Привет, Перри! Привет, Делла! — поздоровался он. — Чудесная сегодня погода, не правда ли? Как вы себя чувствуете?
  — Отлично! — ответил Мейсон. — У вас были основания не предупреждать о своем визите заранее, лейтенант? Вы всегда будете врываться в мою частную контору незваным?
  — Налогоплательщики скептически смотрят на полицейского, который сидит в приемной адвоката и ждет, пока тот соберется с мыслями или выпроводит клиента через черный ход. — И лейтенант Трэгг дружелюбно улыбнулся.
  — Никакого клиента я через черный ход не выпроваживал, — ответил Мейсон.
  — Совершенно верно, не выпроваживали… Дело в том, что мы собираемся арестовать вашу клиентку. И боюсь, что ей будет предъявлено обвинение в убийстве. Она наверняка захочет увидеть своего адвоката, вот я и подумал, что будет неплохо, если вы отправитесь вместе со мной. Это будет выглядеть как-то по-семейному, что ли, и сэкономит нам время.
  — Где вы собираетесь ее арестовать?
  — В магазине, где она работает. Это, конечно, не очень приятно, но вы сами понимаете: закон есть закон.
  — Надеюсь, у вас есть доказательства ее вины? — спросил Мейсон.
  — Доказательства? — переспросил Трэгг. — Ну конечно, у нас есть доказательства. Мы не имеем права арестовывать человека, не имея доказательств, тем более что она занимает известное общественное положение.
  Мейсон сказал Делле Стрит:
  — Ты останешься здесь, Делла, а я отправлюсь с лейтенантом Трэггом. Составлю ему компанию.
  — Очень любезно с вашей стороны, Перри, — ответил лейтенант Трэгг. — А то сперва арестовываешь подозреваемого, потом звонишь его адвокату, который заставляет себя ждать час или два и тем самым дает возможность арестованному обдумать свои ответы и заготовить себе хорошую версию.
  — На этот раз я буду с вами искренен, лейтенант, — ответил Мейсон.
  — Прошу вас.
  — И скажу Эллен Эйдер, чтобы она вообще не давала никаких показаний. Она даст свои показания только на суде в присутствии присяжных и прокурора.
  — Вот как! — воскликнул Трэгг. — Не думаю, что это будет умно с вашей стороны, Перри.
  — Может быть, и не умно. Но это будет по-джентльменски по отношению к женщине.
  — Вам, конечно, виднее, — ответил Трэгг. — Но я бы хотел задать ряд вопросов еще до судебного разбирательства.
  — Она может ответить, лейтенант, но это не должно быть нигде зафиксировано. И я беру на себя всю ответственность за ее поведение.
  — Это будет вашим поражением, Перри, — заметил Трэгг. — Не верите?
  — Будем надеяться, что до поражения дело не дойдет, — ответил Мейсон. — Итак, едем!
  — Меня ждет служебная машина, — сказал Трэгг. — И мы сразу увезем вашу клиентку в управление. Вы поедете с нами?
  — Поеду, — ответил Мейсон и многозначительно посмотрел на Деллу Стрит.
  Та кивнула.
  — Да, Делла! — обратился Трэгг к девушке. — Как только мы выйдем, соединитесь с фирмой «Френч, Коулмен и Свейзи» и передайте Эллен Эйдер, что мы едем к ней. А после этого Перри Мейсон, будучи ее поверенным, даст указания, как ей себя держать. Мы согласны на все… Ну поехали, Перри!
  Мейсон и Трэгг вышли на улицу. Трэгг, в хорошем настроении, сел рядом с шофером. Мейсон уселся сзади.
  — Когда мы ее заберем, Перри, мы посадим ее в эту же машину, — произнес Трэгг. — Только давайте договоримся: вы не будете разговаривать с ней, пока мы не доставим ее в управление.
  После этого Трэгг повернулся к шоферу:
  — Торговый дом «Френч, Коулмен и Свейзи». Административный корпус.
  Полицейская машина быстро помчалась по улицам и вскоре остановилась перед универсальным магазином.
  — Ждите меня! — приказал Трэгг шоферу. — Вы пойдете со мной, Перри? — предложил он Мейсону.
  — Разумеется! — ответил тот. — Для этого я сюда и приехал.
  — Да, конечно! — согласился Трэгг.
  Они вошли в магазин, нашли отдел снабжения, спросили у секретарши, как найти Эллен Эйдер, а потом прошли в ее кабинет.
  Трэгг спросил:
  — Надеюсь, вы уже знаете о цели нашего визита, мисс Эйдер?
  Мейсон сразу же вмешался:
  — Эллен, вас собираются арестовать по обвинению в убийстве. Будучи вашим адвокатом, я запрещаю вам говорить что-либо и отвечать на вопросы.
  — Минутку, минутку! — прервал его лейтенант Трэгг. — Сперва надо соблюсти формальности. Я хочу вам официально сообщить, что некоторые ваши поступки вызвали у нас подозрение, и все. Моей неприятной обязанностью является арестовать вас по подозрению в убийстве Агнес Берлингтон. Хочу вас предупредить, что вы не обязаны отвечать на вопросы и можете не делать никаких заявлений, которые могут быть истолкованы против вас. Хочу также сказать, что с этого момента вы имеете право советоваться со своим адвокатом и что мистер Мейсон извещен нами о положении вещей и знает, что мы собираемся вас арестовать. Он заявил, что будет находиться вместе с вами, где бы вас ни допрашивали.
  — Я же сказала вам… — начала Эллен.
  — Замолчите! — прикрикнул на женщину Мейсон. — Помолчите, Эллен. Я же вас предупреждал: вы не должны ничего говорить!
  — Но я ведь ему сказала…
  — Если вы что-нибудь ему сказали, можете быть уверены, что он этого не забыл, — продолжал Мейсон. — И ему, конечно, очень хочется, чтобы вы поведали еще чего-нибудь.
  — Разве есть необходимость доказывать мою невиновность? — спросила она.
  — Сейчас это не имеет значения, — ответил Мейсон. — Но если вы будете говорить, он поймает вас на мелких несоответствиях и сделает из них большие.
  — Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, Мейсон, — вмешался Трэгг. — Мы уже можем доказать, что машина Эллен Эйдер побывала на подъездной дорожке у дома Агнес Берлингтон, и уже после того, как газон и дорожка стали мокрыми. Можем доказать и кое-что другое…
  — Примите мои поздравления, — ответил Мейсон.
  — Спасибо, большое спасибо, Перри… Понимаете, она въехала на эту подъездную дорожку, увидела, что почва размокшая, и решила вернуться. Она хорошо водит машину. Некоторые водители, если пускают машину задним ходом, часто крутят баранку так, что машина идет зигзагами. А эта женщина вывела машину почти по прямой линии, так что имелись хорошие отпечатки в основном только передних колес. Конечно, кое-где попадались и отпечатки задних, но их было гораздо меньше, чем мы ожидали. Мы предполагаем, что машина Эллен Эйдер некоторое время стояла на подъездной дороге, а потом выехала задним ходом — это было как раз приблизительно в то время, когда произошло убийство.
  — А как вы определили время смерти? — поинтересовался Мейсон.
  — Это очень сложный вопрос, — ответил лейтенант Трэгг. — И вы, не сомневаюсь, в свое время зададите кучу вопросов эксперту. Точно определить время мы так и не смогли. Смогли лишь установить, что смерть наступила за двадцать четыре — тридцать часов до того, как труп был обнаружен. Если бы мы узнали, когда покойная в последний раз ела, это помогло бы нам немного точнее определить время смерти, но никаких следов приготовления пищи на кухне не осталось. Видимо, женщина сама вымыла всю посуду. Так что мы смогли лишь констатировать, что она погибла через два часа после приема пищи, но когда это было, нам точно неизвестно.
  — А характер пищи вам ничего не говорит? — спросил Мейсон.
  — Ну и ну, Перри! — укоризненно заметил Трэгг. — Вам не кажется, что у нас все перевернуто с ног на голову? Вместо того чтобы мне, офицеру полиции, спрашивать подозреваемую и ее адвоката, я вынужден сам отвечать на ваши вопросы. Вам остается только предупредить меня — как того требует буква закона, — что все, что я сейчас здесь скажу, может быть направлено против меня.
  — Может, вы и правы, — буркнул Мейсон. — Но если вы действительно заинтересованы в том, чтобы найти настоящего убийцу, вам придется обсудить со мной некоторые факты.
  — Совершенно верно! — подхватил Трэгг. — А если вы заинтересованы в раскрытии преступления, я думаю, что вы не откажетесь ответить на некоторые мои вопросы… Например, вопрос о бандероли, адресованной мисс Эйдер до востребования на главный почтамт?.. Эге, я вижу, вы вздрогнули, мисс Эйдер? Вы не ожидали, что полиция докопается и до этого, не так ли?
  — О бандероли? — спросил Мейсон.
  — Да, о маленькой такой бандерольке размером с тетрадку, в которой обычно ведут дневники. Мы, разумеется, бандероль эту еще не вскрывали, поскольку у нас не было ордера на арест, а мы обязаны соблюдать определенные формальности в отношениях с почтовым ведомством. Мы пока только выяснили, что бандероль эта адресована мисс Эйдер и что адрес на ней написан рукой самой мисс Эйдер. Ну а теперь, имея на руках ордер на арест, мы можем вскрыть этот пакет в ближайшее время, и его содержимое, надеюсь, внесет кое-какую ясность в ситуацию — особенно, если в бандероли окажется дневник убитой. Дело в том, что один из знакомых Агнес Берлингтон утверждает, что она вела дневник, который хранился в одном из ящиков шкафа. Во время обыска мы не нашли никакого дневника, так что вполне возможно, что в этой бандерольке мы и найдем исчезнувший дневник… Вы понимаете, что все это значит, Мейсон? — Трэгг повернулся к Эллен Эйдер. — Вы не хотите сделать никакого заявления относительно этой посылки, мисс Эйдер?
  — Нет, не хочет! — ответил вместо нее Мейсон.
  — В таком случае она может сказать, посылала ли она что-нибудь на свое имя и когда? — поменял формулировку вопроса Трэгг. — Мы ведь имеем эту бандероль и знаем, кто писал адрес на ней. В течение ближайшего часа мы познакомимся и с содержимым пакета.
  Эллен Эйдер бросила на Мейсона испуганный взгляд.
  — Мисс Эйдер вообще не будет делать никаких заявлений, — твердо заметил Мейсон.
  — Для нее же хуже, — предупредил Трэгг. — Пресса может расписать все в невыгодном для нее свете…
  — Суд общественности нас мало интересует сейчас. Нас заботит только жюри присяжных… И давайте играть в открытую, лейтенант. Есть определенные причины, по которым мисс Эйдер не может ответить на ваши вопросы. Кроме того, у нее есть основания хранить свое прошлое в тайне — основания чисто личного порядка. А если она начнет отвечать на вопросы, оно неизбежно всплывет на поверхность. Отсюда следует, что на вопросы моя клиентка отвечать не будет и вообще не произнесет ни слова.
  — Я могу понять вашу позицию, — кивнул Трэгг. — Но в таком случае все это дело целиком ляжет на ваши плечи… Впрочем, вы, наверное, этого и хотите. С другой стороны, личная жизнь мисс Эйдер все равно всплывет на поверхность… Я имею в виду конкурс красоты в этом маленьком городке Кловервилле и все такое прочее…
  — Почему? — спросил Мейсон.
  — Потому что об этом уже знают в полиции, и, боюсь, это известно уже и прессе. Я не хочу сказать ничего, что бросило бы тень на вашу клиентку, но в конце концов улики есть улики, и, кроме того, имеется еще свидетельница Максин Эдфилд, которая даст полиции весьма ценные показания в отношении мотивов убийства. К тому же она может поставить под сомнение утверждение Эллен Эйдер о том, что та имеет сына от Хармена Хаслетта, который оставил после себя двухмиллионное состояние. Все эти факты неизбежно всплывут на поверхность, когда речь зайдет о причинах убийства, и я буду весьма удивлен, если мисс Эйдер не побоится прокомментировать их, когда они дойдут до общественности.
  — Мисс Эйдер нет надобности комментировать что-либо!
  — В таком случае объяснения придется давать вам как ее адвокату.
  — Как ее адвокат, я тоже не обязан давать какие-либо объяснения.
  Трэгг пожал плечами:
  — Что ж, значит, будем играть в молчанку. Вы, конечно, оба понимаете, что мы заинтересованы раскрыть это дело. Но мы не желаем, чтобы вокруг него поднялось много шума. И если мисс Эйдер может ответить нам на вопросы, мы будем рады выслушать ее объяснения, проверим факты, о которых она сообщит, и, если все окажется действительно так, мы не станем ее больше задерживать.
  — Мы оба с вами отлично знаем, — бросил Мейсон, — что вы все равно не сможете ее отпустить до тех пор, пока дело не будет решено в судебном порядке. А все эти слова вам нужны для того, чтобы заставить ее говорить.
  Трэгг усмехнулся:
  — Что ж, Мейсон, я больше не буду делать никаких попыток. А вам, мисс Эйдер, придется проехать вместе с нами. Кстати, хочу заметить, Мейсон, что попытка послать компрометирующие материалы по почте говорит сама за себя. Конечно, сейчас я не выдвигаю никаких обвинений, но вам следует знать, что эту бандероль мы обязательно вскроем. Я буду очень рад и за вас и за вашу клиентку, если в ней не окажется дневника Агнес Берлингтон, но боюсь, что именно его мы в ней и найдем. А теперь, мисс Эйдер, если вы будете так любезны и проедете с нами в полицейское управление, мы выполним там все формальности по возможности быстро, конечно, при условии, что вы измените свое решение и дадите объяснение своим поступкам. Если вы согласитесь дать нам толковое объяснение, мы с радостью вас выслушаем.
  — Никаких объяснений не будет! Ни толковых, ни бестолковых, — ответил Мейсон. — Мы будем пользоваться своим правом — хранить молчание. Кроме того, я хочу пять минут поговорить со своей клиенткой наедине, лейтенант. Может быть, вы подождете в холле? После этого вы можете везти ее в управление.
  — Переговорить с ней вы можете и в управлении, — ответил Трэгг.
  — После того, как вы сделаете запись в регистрационной книге… Конечно, если вы мне отказываете в разговоре с моим клиентом…
  — Вы не так меня поняли, — поспешно произнес Трэгг. — Я не хочу ставить вам никаких препятствий, Мейсон. Во избежание осложнений. Значит, вы просите пять минут?
  — Да.
  — Я даю вам это время, — ответил Трэгг и с саркастической улыбкой вышел из комнаты.
  Мейсон повернулся к Эллен Эйдер:
  — В этой бандерольке дневник Агнес Берлингтон?
  — Да.
  — Где вы его нашли?
  — В верхнем ящике бюро.
  — Хорошо, — сказал Мейсон. — Итак, вы побывали у нее, нашли ее мертвой, обыскали комнаты и забрали дневник?
  — Да.
  — Револьвер не находили?
  — Нет.
  — У вас самой есть револьвер?
  — Почему вы об этом спрашиваете?.. Да, есть.
  — Какой?
  — «Кольт» 38-го калибра.
  — Где он сейчас?
  — О боже мой! Откуда я знаю? Где-то дома. Мне кажется… Ой, нет, вспомнила! Я дала его Уайту. Он хотел поупражняться в стрельбе… Выезжал за город с девушкой… ну, и поскольку он очень хороший стрелок, хотел покрасоваться перед девушкой…
  — А что он потом сделал с револьвером? Отдал обратно?
  — Нет, он еще у него, если он не… О боже!
  — Ну что там еще? — спросил Мейсон.
  — Теперь я все вспомнила! Он сказал мне, что положит его в отделение для перчаток моей машины.
  — Вы не знаете, Уайт уже сделал это?
  — Не знаю, но думаю, что да.
  — И значит, когда полиция осматривала вашу машину, она могла обнаружить револьвер?
  — Думаю, что могла.
  Мейсон сказал:
  — Если окажется, что роковая пуля была выпущена из этого револьвера, вас уже ничто не спасет. Присяжные не будут сомневаться в предумышленном убийстве.
  — Мне кажется… Вы думаете, я вела себя глупо… Да, мистер Мейсон?
  — Вы правильно оценили свои действия, мисс Эйдер. Вы пытались поступить как можно умнее, но вышло наоборот. — И адвокат открыл дверь в холл.
  — Вам понадобилось всего три с половиной минуты, — дружески подмигнул Трэгг.
  — Вот и хорошо, — хмуро ответил Мейсон. — Полторы минуты возвращаю вам в порядке сдачи.
  Глава 15
  Перри Мейсон сидел у себя в кабинете в рубашке с расстегнутым воротом. Перед ним стояла чашка кофе. Пол Дрейк расположился напротив, в кресле для посетителей, и делал записи. Делла Стрит варила ему кофе.
  Мейсон устало сказал:
  — Эта женщина втянула меня в грязную историю. А я сунул голову в петлю и теперь не могу вытащить ее обратно. И я не могу тебе сказать, что собирается предпринять в отношении нее полиция, потому что сам этого не знаю. И самое главное — нашла ли полиция револьвер, из которого была застрелена Агнес Берлингтон.
  — У твоей клиентки есть револьвер? — спросил Пол.
  — Это еще полбеды, — ответил Мейсон. — Револьвер куплен в солидном магазине, и регистрационная книга этого магазина быстро подскажет полиции, чье это оружие.
  — А где он сейчас?
  — Видимо, в руках полиции, — ответил Мейсон. — Мне совершенно необходимо узнать, Пол, из этого револьвера был произведен выстрел или нет.
  — А если из этого — что тогда?
  — В этом случае мне остается поднять вверх лапки, — ответил Мейсон. — Тогда не будет ни одного шанса из тысячи, что присяжные ее оправдают.
  — А если стреляли не из этого револьвера?
  — Если стреляли из другого оружия, я попытаюсь это доказать. Тогда факт, что она имеет револьвер и именно того самого калибра, в сочетании с другими фактами поможет мне доказать, что обстоятельства просто неудачно сложились для моей клиентки.
  — Но тем не менее «обстоятельственные» улики останутся, — заметил Дрейк. — Я понял, что полиция способна доказать, что машина Эллен Эйдер стояла на подъездной дорожке к дому Агнес Берлингтон и что Эллен Эйдер побывала в доме до того, как полиция была извещена об убийстве. Прокурор же будет строить свое обвинение на том, что женщина утаила или уничтожила какие-то улики, находившиеся в доме, а потом направилась к тебе и пригласила тебя с собой на место преступления, чтобы ты зафиксировал положение вещей и вызвал полицию.
  — Да, они будут придерживаться именно такой версии, — ответил Мейсон. — Но у меня будет достаточно возможностей разбить ее.
  — Если они смогут доказать, что ее машина стояла у дома, а сама мисс Эйдер побывала в доме, — сказал Дрейк, — то дело плохо. Тут уже придется поискать для суда очень толковое объяснение.
  — Такое объяснение не так уж трудно найти, — произнес Мейсон. — На суде выяснится, что Агнес Берлингтон умерла не позже чем через два часа после приема пищи. Я хотел бы выяснить, что именно она ела и в какое время.
  — Как ты собираешься это узнать?
  — Неподалеку от ее дома находится универсальный магазин. Я думаю, что именно туда она ходила за провизией. Попробуй разузнать там что-нибудь.
  — Ты думаешь, ее кто-нибудь там запомнил?
  — Не знаю. Но попытаться нужно. Ведь мы имеем дело с одинокой женщиной. Судя по всему, она регулярно покупала там полуфабрикаты или какую-нибудь готовую пищу. Если она вообще питалась дома, и, думаю, что она брала еду в магазине рядом с домом. Помнишь, полиция не хотела давать нам информацию относительно содержимого ее желудка. По всей вероятности, здесь можно будет за что-нибудь зацепиться. Если, например, оказалось бы, что она пообедала в ресторане — съела бифштекс с жареным картофелем, салат и так далее, то можно было бы предположить, что она ходила в ресторан с мужчиной и что этот мужчина проводил ее до дома.
  — Но как же ты узнаешь, когда она ела в последний раз? Был ли это завтрак, обед или ужин?
  — Я знаю, что в доме горел свет, — ответил Мейсон. — Этот факт позволяет мне предположить, что преступление было совершено в вечерний час. А если станет известно, что это случилось не позже чем через два часа после еды, то это может оказаться либо готовая еда, которую она купила, чтобы не возиться со стряпней, либо что-то дорогое, тогда можно предположить, что она побывала в ресторане с мужчиной.
  — Что же, в этом что-то есть, — согласился Дрейк.
  — Поэтому-то очень многое зависит от характера пищи, — продолжал Мейсон. — Обстоятельства порой могут сыграть с человеком злую шутку. Но есть вещи, которые будут явно свидетельствовать или «за» или «против». Ведь речь идет о двух миллионах долларов.
  Дрейк кивнул:
  — Понятно… Что-нибудь еще?
  Мейсон взглянул на часы:
  — Ничего, если не считать того, что надо все-таки немного вздремнуть. Попытайся разузнать, что сможешь, Пол.
  — Кое-что я уже знаю, Перри, — ответил Дрейк. — Полиция никак не может найти пулю, которой была убита Агнес Берлингтон.
  — Но ведь они были обязаны найти ее! — воскликнул Мейсон.
  — То же самое сказал и лейтенант Трэгг своим подчиненным, но они обшарили весь дом, а пулю так и не нашли.
  — Рано или поздно найдут, — заметил Мейсон. — И мне, конечно, очень хочется знать, из какого револьвера она была выпущена.
  — У меня есть кое-какие связи с полицией. Конечно, подобных сведений я там не получу, но, думаю, относительно пули смогу кое-что узнать.
  — Да, прошу тебя, попытайся это сделать.
  — Я буду держать с тобой связь, Перри. — Дрейк поднялся с кресла и вышел.
  Делла Стрит угрюмо посмотрела на Мейсона.
  — Вы считаете, что можете рискнуть и позволить Эллен давать в суде показания? — спросила она.
  — В настоящее время нет, — ответил тот. — Прокурор положит ее на лопатки в два счета во время допроса. Она сама поставила себя в такое положение, и все свидетельствует против нее.
  — Что же в таком случае вы собираетесь делать?
  — Дело в том, что обстоятельственные улики — это палка о двух концах, — сказал адвокат. — И с обоих концов — чистая правда. У меня уже есть план, наметка, как действовать.
  — Вы не поделитесь со мной своими соображениями?
  — Что ж, можно, — ответил Мейсон. — Представь себе, что ты — жюри присяжных, а я — адвокат, защищающий свою клиентку.
  — Допустим, — подхватила девушка. — Начинайте.
  Мейсон продолжил:
  — Прокурор говорит, что у него имеются неопровержимые улики, указывающие, что моя подзащитная пришла в дом Агнес Берлингтон, оставив свою машину на подъездной аллее, и увидела, что в доме лежит убитая женщина. Обвинение провело необходимую экспертизу, которая показала, что на гравии, которым усыпана дорожка, стояла именно машина Эллен Эйдер. Но теперь разрешите задать вопрос: когда она там стояла? На первый взгляд на этот вопрос ответить невозможно — во всяком случае, невозможно соотнести эти два факта во времени: время смерти и время, когда машина Эллен Эйдер стояла на подъездной аллее. Но я думаю, что на этот вопрос все-таки ответить можно. Агнес Берлингтон имела привычку поливать газон перед домом. В доме имеется поливная система со множеством выходных отверстий. Ей было достаточно открыть кран, чтобы система начала работать. Она включала аппарат, когда приходила домой, и выключала перед тем, как ложиться спать.
  — Можно задать вопрос? — спросила Делла.
  — Присяжные всегда имеют право задавать вопросы, — с улыбкой ответил Мейсон.
  — Почему вы решили, что Агнес Берлингтон имела привычку включать оросительную систему, когда приходила домой, и выключала ее, когда ложилась спать?
  — Мы этого еще не знаем, — признался Мейсон. — Но, похоже, что в тот вечер было именно так, и я надеюсь доказать, что это вообще было ее привычкой.
  — Так, дальше? — попросила Делла.
  — Итак, в интересующий нас вечер, — продолжал Мейсон, — Агнес Берлингтон не выключила воду и не выключила свет.
  — Почему?
  — Ответ может быть только один: она включала все это, когда еще была жива, но к тому времени, когда она имела обыкновение выключать воду и свет, она уже была мертва. Кроме того, вечером четвертого числа была гроза. В наших краях в это время года — явление необычное, хотя сильный ветер и дождь бывают часто. Если бы в то время, когда начался дождь, Агнес Берлингтон была еще жива, она выключила бы оросительную систему. А звук выстрела соседи могли принять за удар грома. Но вода из оросительной системы продолжала течь всю ночь на и без того мокрый газон, свет тоже продолжал гореть всю ночь и на следующий день. А потом только появилась Эллен Эйдер. Она приехала переговорить с Агнес Берлингтон. Мы не можем точно указать час, когда мисс Эйдер остановила машину перед домом мисс Берлингтон, но мы знаем, что это случилось по меньшей мере через несколько часов после смерти последней, поскольку вода успела не только полить газон больше, чем нужно, но и, вылившись на подъездную дорожку, превратить ее в жидкое месиво. В то время, когда Эллен Эйдер въехала на эту дорожку, она была уже здорово размыта водой. Иными словами, господа присяжные заседатели, все свидетельствует о том, что Эллен Эйдер въехала на эту дорожку часов через двенадцать-пятнадцать после смерти Агнес Берлингтон.
  Мейсон замолчал.
  — Ну как? — спросил он.
  — Очень хорошо, — ответила Делла Стрит. — Но почему Эллен не хотела сказать вам, когда она побывала у Агнес Берлингтон?
  — Почему? Она уже объясняла это. Она приезжала к той в дом приблизительно за два часа до своего появления в нашем бюро.
  — Я думаю, она солгала. Либо Эллен Эйдер хочет выгородить своего сына, либо окончательно запутать дело.
  — Мне пришлось разгадывать это дело самому, никто не хотел мне помогать, поэтому-то я вынужден был опираться только на факты.
  — У вас это отлично получилось, — сказала Делла Стрит. — Мой вердикт: не виновна!
  Мейсон усмехнулся:
  — Тебя легко убедить, Делла. Остается надеяться, что роковая пуля была выпущена не из револьвера Эллен Эйдер.
  — А если окажется, что пуля была выпущена из этого револьвера?
  — Тогда нам нужно будет найти другие факты, свидетельствующие о невиновности мисс Эйдер. Иначе, как говорится, дело дрянь.
  — А что вы скажете насчет Уайта Байрда? — спросила девушка. — Как вы думаете, он мог застрелить Агнес Берлингтон?
  — Конечно, мог, — ответил Мейсон. — Это современный молодой человек, который надеется легко пройти по жизни. Я не знаю, сколько денег ему досталось после Байрдов, но если он получил достаточно, ему, следовательно, будет легко жить. А когда человек богат, он всегда не прочь добавить к своему состоянию парочку миллионов.
  — Но зачем ему было убивать Агнес Берлингтон, которая могла дать показания только в его пользу?
  — Откуда мы знаем, что она дала бы показания в его пользу? — ответил Мейсон вопросом на вопрос. — Ведь у нас есть только свидетельство Эллен Эйдер, а эта дама уже успела столько наворотить всякой лжи!..
  — Понятно, шеф, — кивнула Делла Стрит.
  — Завтра начинается предварительное слушание дела, — напомнил Мейсон. — На нем мы узнаем еще многое, чего пока не знаем.
  — Вы думаете, что сможете в конце концов выиграть это дело?
  — Трудно сказать, — ответил Мейсон. — Все дело в этой роковой пуле. Неизвестно, из какого револьвера она выпущена, из револьвера мисс Эйдер или же какого-нибудь другого.
  — А что говорит Уайт насчет оружия?
  — Что он может сказать? — пожал плечами Мейсон. — Он взял его у матери на неделю — дней на десять, чтобы потренироваться в стрельбе. Он не раз уже брал его и всегда клал обратно в перчаточник машины. А тут у него еще появилась подружка, перед которой он хотел покрасоваться.
  Делла сказала:
  — Я все спрашиваю себя, что будет делать молодой человек с двумя миллионами долларов?
  Мейсон задумчиво посмотрел на нее:
  — Лучше взглянуть на это с другого конца.
  — Что вы имеете в виду?
  — Спроси себя, что делал бы молодой человек, если бы ему недоставало двух миллионов долларов?
  Глава 16
  Судья Дин Элвелл занял судейское место, посмотрел в свой судейский календарь и приступил:
  — Суд штата Калифорния рассматривает дело Эллен Калверт, известной под именем Эллен Эйдер.
  — Защита готова, — объявил Мейсон.
  Стенли Кливленд Диллон, представлявший в суде районного прокурора, с впечатляющей величественностью поднялся с места.
  — Мы тоже готовы, ваша честь, — сказал он. — И я хочу напомнить суду, что целью этого предварительного слушания является выяснить, было ли вообще совершено преступление и имеются ли веские основания предполагать, что преступление было совершено подозреваемой.
  Судья Элвелл недовольно отреагировал:
  — Суд знает, что значит предварительное слушание дела, мистер Диллон.
  — Я в этом не сомневаюсь, ваша милость, — ответил Диллон. — Но я хочу предупредить суд, что обвинение займет определенную позицию, если защита будет прибегать к различным уловкам и затягивать процесс, как это нередко бывает при разбирательстве подобных дел.
  — Не будем переходить на личности, — бросил судья Элвелл. — Вызывайте вашего первого свидетеля.
  Стенли Диллон, гордившийся тем, что послал на смерть больше обвиняемых, чем любой другой прокурор, остался явно недоволен репликой судьи. Тем более что в зале собралось довольно много народа, привлеченного газетными сообщениями. Были здесь и оба сводных брата Хармена Хаслетта — Брюс и Норман Джасперы, а также Ловкач Гарланд и детектив Джармен Дейтон.
  Эллен Эйдер сидела позади Мейсона. Она по-прежнему была по-королевски величава и, казалось, относилась к этой процедуре с полным равнодушием.
  — С позволения вашей чести, — начал Диллон, — я вызову в качестве первого свидетеля лейтенанта Трэгга.
  Трэгг вышел вперед, дал клятву говорить только правду, занял свидетельское место и сообщил секретарю свое имя, адрес и род занятий.
  — Я хочу вас попросить, лейтенант Трэгг, чтобы вы подробно рассказали, что обнаружили, когда вас вызвали к коттеджу номер 1634 по Мэнли-авеню пятого числа этого месяца. Я попрошу вас подробно рассказать, что вы там нашли.
  — Хорошо, — кивнул лейтенант Трэгг. — Когда мы прибыли на место, то обнаружили, что входная дверь заперта на засов. Все окна также закрыты. Черный ход был открыт. Этот дом относится к категории стандартных коттеджей на две семьи, и в спальне мы нашли труп хозяйки этой квартиры.
  — Прошу вас назвать ее имя.
  — Агнес Берлингтон.
  — В каком состоянии вы нашли труп?
  — Тело лежало слегка повернутое на левый бок. Лицо было опущено вниз.
  — В каком состоянии находился труп с медицинской точки зрения?
  — Об этом вам лучше спросить эксперта. Он даст вам квалифицированный ответ, — ответил лейтенант Трэгг. — Но трупное окоченение уже наступило.
  — К телу притрагивались?
  — Состояние трупа позволяет сделать вывод, что к нему не притрагивались после того, как наступила смерть.
  — Вы сделали фотографии?
  — Да. Мы сделали ряд фотографий и самой убитой, и окружающей обстановки.
  — Теперь скажите, что вы нашли, когда перевернули труп?
  Трэгг знал, что слова, которые он сейчас произнесет, будут неожиданностью для защиты, поэтому не мог отказать себе в удовольствии взглянуть на Перри Мейсона: как тот воспримет новость.
  — Под телом убитой мы нашли револьвер 32-го калибра марки «смит-и-вессон».
  Мейсон выпрямился в кресле.
  — Могу я попросить секретаря зачитать, как он записал ответ свидетеля в протоколе?
  Секретарь зачитал ответ Трэгга:
  — «Под телом убитой мы нашли револьвер 32-го калибра марки „смит-и-вессон“».
  — Скажите, Агнес Берлингтон была убита из этого револьвера?
  — Протестую, ваша честь, — сказал Мейсон. — Ответ на этот вопрос требует обоснований, а мы пока не знакомы с результатами баллистической экспертизы. Еще не выяснено даже, умерла ли Агнес Берлингтон от огнестрельной раны. Поэтому этот вопрос не может быть занесен в протокол.
  — Ваша честь, — вставил Диллон, — с моей стороны это лишь попытка сделать процедуру следствия целесообразной. Надеюсь, я могу спросить у лейтенанта Трэгга о причине смерти. Или защита заявит, что я не имею права задавать ему этот вопрос, поскольку свидетель не является медицинским экспертом?
  — Можете задать ему этот вопрос, — разрешил Мейсон.
  — Что послужило причиной смерти Агнес Берлингтон? — спросил Диллон у лейтенанта Трэгга.
  — Огнестрельная рана.
  Диллон удовлетворенно кивнул:
  — Теперь я хочу попросить лейтенанта Трэгга, чтобы он временно покинул свидетельское место, и вызвать в качестве свидетеля медицинского эксперта.
  — Минутку! — вмешался Мейсон. — У меня есть кое-какие вопросы к лейтенанту Трэггу, и я хотел бы их задать до того, как он покинет свидетельское место.
  — У вас будет возможность допросить лейтенанта Трэгга, когда я его вызову в следующий раз, — недовольно сказал Диллон.
  — Но я хочу задать ему вопросы по той части показаний, которую он уже дал. Если вы собираетесь удалить его сейчас со свидетельского места, я думаю, что имею право задать ему свои вопросы, — парировал Мейсон.
  — Разумеется! — раздраженно бросил Диллон. — У меня нет возражений.
  Мейсон сказал:
  — Итак, лейтенант Трэгг, вы довели до сведения суда, что нашли револьвер под телом убитой.
  — Да, сэр. Совершенно верно.
  — И это был револьвер 32-го калибра марки «смит-и-вессон».
  — Да, сэр.
  — Что вы можете сказать о барабане этого револьвера?
  — Он был полностью заряжен.
  — Все шесть пуль были в барабане?
  — Совершенно верно, сэр.
  — Из этого револьвера стреляли в последнее время?
  — Эксперты дали заключение, что в последнее время из этого револьвера не стреляли.
  — А вы сделали попытку установить, кому принадлежит этот револьвер?
  — Да, сэр, сделали.
  — Так кому же он принадлежит?
  — Этот револьвер несколько лет назад, когда она еще работала медсестрой в больнице Сан-Франциско, приобрела Агнес Берлингтон. Она в те времена часто была вынуждена возвращаться домой поздно вечером.
  — У нее есть разрешение на это оружие?
  — Она имела его, когда приобретала револьвер. Но к тому моменту, когда была убита, этого разрешения у нее уже не было.
  — Револьвер был 32-го калибра?
  — Да.
  — Как вы думаете, возможен такой вариант: Агнес Берлингтон была убита из этого револьвера, а потом убийца вынул пустую гильзу и вставил туда новый патрон?
  Лейтенант Трэгг на мгновение задумался, потом сказал:
  — Не думаю, сэр.
  — Почему?
  — Во-первых, я считаю, что она была убита из револьвера 38-го калибра. И думаю, мы уже нашли оружие, из которого стреляли в женщину. Во-вторых, если верить экспертизе, из оружия, найденного нами под убитой, не стреляли по меньшей мере полтора месяца.
  — Вы нашли пулю, которой была убита Агнес Берлингтон? — словно невзначай спросил Мейсон.
  — Минутку, минутку! — вмешался Диллон. — С разрешения вашей чести, я хочу возразить против этого вопроса, поскольку он опережает вопросы обвинения. Я еще не спрашивал свидетеля относительно калибра револьвера, из которого была убита Агнес Берлингтон. Я ведь в свое время принял возражения защиты. Поэтому считаю, что защита пока не имеет права задавать вопросы, касающиеся этого пункта.
  — Хорошо, если вы хотите соблюсти все формальности, я возражать не буду, — ответил судья Элвелл. — Протест принят.
  — Хорошо, — согласился Мейсон. — В таком случае у меня пока все.
  Диллон произнес:
  — Я вызываю в качестве свидетеля доктора Леланда Клинтона.
  Место для свидетелей занял доктор Клинтон, высокий эффектный мужчина. Он назвал свое имя, адрес, род занятий, подтвердил свою профессиональную принадлежность к медицинским экспертам, и после этого ему был задан вопрос, он ли делал вскрытие тела Агнес Берлингтон.
  — Да, сэр. Вскрытие делал я.
  — В таком случае, доктор, — сказал Диллон, — объясните нам, не применяя особо узкой медицинской терминологии, что послужило причиной смерти Агнес Берлингтон?
  — Причиной смерти Агнес Берлингтон, — ответил доктор Клинтон, — явилась огнестрельная рана. Пуля вошла в спину правее срединной артерии, задела верхнюю часть правой почки, прошла выше, задела сердце и вышла в левой верхней части грудной клетки. Я могу показать путь пули на анатомической схеме.
  — Пока не нужно, доктор. Я не хочу засорять протокол специальными терминами, если на этом не настаивает обвиняемая… Значит, рана, по вашим словам, оказалась смертельной?
  — Да.
  — Какое время может прожить человек, получивший такую рану?
  — Практически смерть наступает мгновенно. Человек с такой раной может прожить лишь две-три секунды.
  — Может человек шевелиться после получения такой раны?
  — Очень незначительно… Сомневаюсь, чтобы он мог выполнить какие-нибудь сознательные движения. Ведь с физической точки зрения смерть наступает мгновенно.
  — Вы сказали, доктор, что путь пули пролегал вверх?
  — Совершенно верно.
  — Значит, револьвер, из которого была выпущена пуля, должен был находиться под определенным углом, и если жертва в тот момент стояла, то револьвер должен был находиться близко к телу в районе поясницы или немного ниже и направлен снизу вверх?
  — Да, сэр.
  — У меня все, — объявил Диллон. — Слово за защитой.
  — Имелись ли следы пороха в районе раны? — спросил Мейсон.
  — Нет.
  — Значит, оружие не могло находиться в непосредственной близости от тела в момент выстрела?
  — Я и не говорил, что оно находилось поблизости.
  — Прошу прощения, но мне показалось, что на вопрос обвинения вы ответили, что если убитая в момент выстрела стояла, то оружие должно было находиться в непосредственной близости от тела на уровне поясницы?
  — Совершенно верно, — ответил Клинтон. — Но этот ответ верен только в том случае, если убитая в момент выстрела стояла…
  — Но если убитая в момент выстрела стояла, то, значит, на ее теле должны были остаться следы пороха.
  — Следы пороха появляются на теле в районе раны в том случае, если оружие в момент выстрела находится в непосредственной близости от тела. Но убийца ведь мог держать оружие на уровне пола, а с такого расстояния следов пороха на теле уже не будет. Правда, такой вариант весьма условен.
  — Значит, вы склоняетесь к мысли, что в момент выстрела убитая не стояла на ногах?
  — Видимо, да…
  — А в каком положении она, по вашему мнению, должна была находиться?
  — Если мы исключим вариант, что она стояла, то практически женщина могла быть в любом положении: и на четвереньках, и лежать на полу, и лежать на кровати.
  — Есть ли какие-нибудь признаки, указывающие на то, что она была связана или что ее били?
  — Нет.
  — И пуля вылетела из верхней части грудной клетки слева?
  — Совершенно верно.
  — А что вы скажете о содержимом желудка, доктор? — спросил Мейсон.
  — Минутку, минутку! — вмешался Диллон. — Здесь защита вновь нарушает порядок ведения судебной процедуры. Мне хотелось бы, чтобы следствие придерживалось установленного порядка. Я еще не спрашивал свидетеля о времени смерти.
  — В таком случае вы можете это сделать, — заявил судья Элвелл.
  — Я хотел бы соблюсти порядок. Сперва показать факт смерти, потом причину, а потом время.
  — Не думаю, чтобы это имело какое-либо значение, — ответил судья Элвелл. — Конечно, если на это нет определенных причин.
  — Могу заверить суд, что на это есть причины, — заметил Диллон.
  — Будь по-вашему. Но это не мешает задать вопрос относительно состояния желудка. Я склонен разрешить защите этот вопрос.
  Диллон сказал:
  — Если суд разрешает задать такого рода вопрос, я могу продолжить допрашивать свидетеля и выяснить время смерти.
  — Хорошо, но защита уже задала вопрос и имеет право получить на него ответ, — напомнил судья. — Отвечайте на вопрос, свидетель!
  — В желудке убитой, — сказал доктор Клинтон, — были обнаружены зеленый горошек, эскалоп, картофель и хлеб.
  — В какой стадии? — спросил Мейсон. — Другими словами, насколько пища успела подвергнуться влиянию желудочного сока?
  — Анализ пищи показывает, что смерть наступила самое большее через полчаса после приема пищи.
  Судья Элвелл сказал:
  — Против ваших вопросов возражений не было, мистер Мейсон, когда вы выясняли физическое состояние трупа, но теперь, я думаю, обвинение захочет закончить с вопросами относительно времени смерти.
  — Вот и хорошо, — заметил Мейсон. — В таком случае у меня пока нет больше вопросов.
  — Итак, — сказал Стенли Диллон, — я тоже хочу коснуться вопроса о времени смерти. Как вы считаете, доктор, сколько времени Агнес Берлингтон уже была мертва к моменту ваших исследований?
  — Я бы определил границы от двадцати четырех до тридцати шести часов.
  — А точнее вы сказать не можете?
  — С полной уверенностью точнее сказать не могу. Но если вы хотите услышать мое мнение, а не утверждение, то, по-моему, труп был обнаружен через сутки после смерти женщины.
  — А труп был обнаружен приблизительно в двадцать минут седьмого вечера пятого числа?
  — Видимо, да. Но я это знаю лишь с чужих слов. Я знаю только, что сделал вскрытие шестого числа в семь часов утра. И к этому моменту женщина была мертва уже часов двадцать четыре — тридцать шесть.
  — Вы не можете нам сказать, двигали ли труп?
  — По моему мнению, труп не передвигали после наступления смерти. А если и передвигали, то только непосредственно после убийства.
  — Почему вы пришли к такому мнению, доктор?
  — На основании трупных пятен. С наступлением смерти кровь обесцвечивается и скапливается в нижних частях тела. В данном случае трупные пятна были ярко выражены, а это означает, что тело не переворачивали и не переносили. Повторяю, за исключением того времени, которое последовало непосредственно за смертью.
  — Ну, у меня, кажется, все, — заключил Диллон.
  — Есть ли у вас какое-нибудь мнение относительно того, из какого оружия была убита Агнес Берлингтон? — спросил Мейсон.
  — Этот вопрос всегда очень и очень деликатен, — ответил доктор Клинтон. — Я, например, считаю, что она была убита из револьвера 38-го калибра, но на живом теле кожа всегда эластична, и, не имея самой пули, трудно точно сказать, из какого оружия убит человек.
  — А в теле вы пули не нашли? — спросил Мейсон.
  — Нет. Она вышла через верхнюю часть грудной клетки, как я уже говорил раньше.
  — Благодарю вас, доктор. У меня все.
  — Теперь я повторно вызываю лейтенанта Трэгга, — сказал Диллон.
  Трэгг снова занял свидетельское место.
  — Когда вы приехали к дому номер 1634 по Мэнли-авеню, лейтенант?
  — В восемь часов сорок семь минут вечера пятого числа.
  — Вы заметили точное время?
  — Да.
  — И вы там встретили подозреваемую?
  — Да.
  — Вы поинтересовались у нее, что ей там было нужно?
  — В общих чертах, да.
  — Только в общих чертах? Значит, в то время вы еще не подозревали подзащитную?
  — Нет, сэр.
  — Она говорила вам что-нибудь о времени, когда туда приехала?
  — Она сказала, что прибыла туда вместе с Перри Мейсоном и мисс Деллой Стрит, секретарем мистера Мейсона. Они все вместе обнаружили труп женщины и сразу же вызвали полицию.
  — Она ничего не говорила насчет того, что побывала в этом доме еще раньше?
  — Нет, сэр. Но она дала понять, что это первый ее визит в этот дом.
  — Она ничего не говорила относительно того, что взяла дневник убитой или какие-нибудь другие вещи, принадлежавшие убитой?
  — Нет.
  — Вы пытались найти отпечатки пальцев?
  — Да, сэр.
  — И вы опознали, чьи они?
  — Частично, сэр. Мы нашли отпечатки самой убитой, нашли отпечатки неизвестного лица, нашли отпечатки пальцев человека по имени Ральф Корнинг, который был, так сказать, приятелем убитой и бывал в ее доме, но третьего, четвертого и пятого числа его в городе не было…
  — Были еще чьи-либо отпечатки?
  — Были отпечатки пальцев подозреваемой, — ответил лейтенант Трэгг. — Некоторые из них были смазаны, но зато некоторые оказались очень четкими.
  — Где вы их нашли?
  — Мы нашли их и на конторке, и на дверной ручке, и на стекле наружной двери.
  — С внутренней стороны или с внешней?
  — С внутренней. Мы нашли также отпечатки подозреваемой на оконном стекле, где она прижималась к нему руками. Здесь у меня имеется ряд фотоснимков, на которых помечены места, где мы нашли отпечатки.
  — Нашли ли вы дневник убитой, который она вела?
  — Да, сэр, нашли.
  — Где?
  — Мы нашли его утром шестого числа среди бандеролей на главном почтамте.
  — Вы сразу его смогли приобщить к делу?
  — Нет, сэр. Утром шестого числа мы только имели право спросить в почтовом ведомстве, нет ли корреспонденции на имя Эллен Эйдер. Когда мы выяснили, что такая корреспонденция имеется, мы попросили разрешения задержать ее и лишь потом вскрыли. Внутри мы нашли дневник, написанный рукой убитой.
  — Какой адрес значился на бандероли?
  — Бандероль была послана до востребования на главный почтамт на имя Эллен Эйдер.
  — Вы можете ответить, чьей рукой был написан адрес на бандероли?
  — Я не могу ответить на этот вопрос с полной уверенностью, — ответил лейтенант Трэгг, — поскольку не являюсь экспертом-графологом, но некоторые навыки в этой области у меня есть. Судя по всему, адрес был написан самой Эллен Эйдер. И я полагаю, что эксперт позднее подтвердит это.
  — Вы делали снимки трупа?
  — Да… Вот они.
  — Обвинение просит суд, чтобы эти снимки приобщили к вещественным доказательствам, — произнес Диллон. — И чтобы секретарь снабдил их соответствующими номерами.
  — Не возражаю, — сказал судья Элвелл.
  — Вы нашли какое-нибудь оружие у подозреваемой?
  — Мы нашли револьвер 38-го калибра в ее машине, в отделении для перчаток.
  — Револьвер был заряжен?
  — В барабане не хватало одного патрона.
  — Гильза от патрона осталась?
  — Нет, в одном из цилиндров барабана вообще ничего не было. И этот цилиндр был уже переведен с боевого положения.
  — Вы лично исследовали этот револьвер?
  — Да, сэр.
  — К какому выводу вы пришли относительно того, когда из него стреляли последний раз?
  — Дня за три до того, как я его исследовал.
  — Каким образом вы пришли к этому мнению?
  — На основании разных химических анализов, проделанных с оставшимися следами пороха, и на основании состояния цилиндра.
  Диллон повернулся к Мейсону:
  — У меня все. Можете допрашивать свидетеля.
  Мейсон спросил:
  — Значит, пулю в теле вы не нашли?
  — Нет, сэр.
  — Не нашли вы ее и в комнате, где была убита Агнес Берлингтон?
  — Нет, сэр.
  — Но тем не менее Агнес Берлингтон была убита пулей из револьвера?
  Лейтенант Трэгг, которому, видимо, совсем не нравились такого рода вопросы, криво усмехнулся.
  — Да, сэр. Это один из тех случаев, когда, к сожалению, роковая пуля не смогла быть найдена. Таких случаев не так уж мало.
  — Что вы имеете в виду?
  — Часто бывает, сэр, что пуля, проходя навылет, тем не менее теряет большую часть своей скорости и, выходя из тела, падает в непосредственной близости от жертвы. Эта пуля также могла упасть неподалеку и быть подобрана первым человеком, который оказался на месте преступления.
  — Вы имеете в виду полицейских? — спросил Мейсон.
  Трэгг хмуро сказал:
  — Я имею в виду первого человека, который оказался на месте преступления.
  — И где этот человек мог ее найти?
  — Где угодно. И под конторкой, и под кроватью, и просто на полу.
  — Зачем же, по вашему мнению, могла понадобиться пуля этому человеку?
  Трэгг улыбнулся и мягко проговорил:
  — Без пули, выпущенной из револьвера, нельзя найти само оружие.
  — Это, разумеется, только ваше предположение, — сказал Мейсон.
  — Вы и просили меня высказать свое мнение, — ответил Трэгг. — Кроме того, пуля могла застрять в одежде убитой и потеряться по дороге в морг. Если она выпала поблизости от дома на мокрую мягкую землю, то потом ее могли просто втоптать в грязь.
  Мейсон спросил:
  — Какие меры вы предприняли, чтобы найти пулю?
  Трэгг снова улыбнулся:
  — Мы тщательно обыскали всю квартиру, заглянули в каждый ящик и в каждую щель, перебрали все белье, обследовали дюйм за дюймом все стены. Мы даже осмотрели обивку мебели и занавески.
  — Вы говорите «занавески»? Они были задернуты?
  — Да, убитая, видимо, собиралась принять ванну и в момент смерти была полураздета. Занавески на окнах были задернуты, а сами окна закрыты изнутри на задвижки.
  — А что вы скажете насчет потолка? — спросил Мейсон. — Если экспертиза показала, что пуля шла под известным углом снизу вверх, то она ведь могла угодить и в потолок?
  — Мы тщательно осмотрели и потолок, — ответил Трэгг. — Мы все внимательно осмотрели. Но пулю мы найти не смогли.
  — Значит, вы не можете утверждать, что роковая пуля была выпущена из револьвера, который вы нашли в машине моей подзащитной?
  — Мы не можем это доказать с абсолютной уверенностью, как могли бы сделать, будь пуля найдена. Но мы можем это доказать благодаря другим уликам: отсутствие одной пули в барабане револьвера Эллен Эйдер, тот факт, что из этого револьвера недавно стреляли, что это револьвер 38-го калибра… Если все это сложить вместе, картина получается довольно ясная.
  Мейсон сказал:
  — Вы слышали показания доктора, лейтенант? Он сказал, что смерть Агнес Берлингтон наступила практически мгновенно и что она вряд ли смогла сделать хоть какое-то движение, получив пулю.
  — Да, сэр, слышал.
  — Под телом убитой был найден еще один револьвер.
  — Да, сэр.
  — Этот револьвер принадлежал самой покойной?
  — Да, сэр.
  — Во время следствия по этому делу вы пришли к какому-нибудь заключению, как этот револьвер мог оказаться под убитой?
  — Нет, сэр… Его могли подложить туда после ее смерти, вытащив, например, из ящика стола, где он лежал.
  — А может быть, убитая держала его в руке, направив на кого-то, кто ей угрожал или кому она угрожала. И этот некто, воспользовавшись ее нерасторопностью…
  — Хорошенькая нерасторопность! — усмехнулся Трэгг. — Ведь у того человека тоже был револьвер…
  — Такое бывает, — заметил Мейсон.
  — Согласен, бывает, — снова усмехнулся Трэгг. — Но такие случаи чрезвычайно редки.
  — В найденном вами дневнике, — продолжал свой допрос Мейсон, — вы нашли что-нибудь достойное внимания?
  — Да, и очень много.
  — Говорится ли там о связи покойной с моей подзащитной?
  — Да, там имеются две записи, в которых говорится, что она получала деньги от Эллен Эйдер и что это давалось ей с большим трудом.
  — У меня все, — неожиданно сказал Мейсон.
  — Позовите на свидетельское место Максин Эдфилд! — распорядился Диллон.
  — С какой целью вы вызываете этого свидетеля? — поинтересовался судья Элвелл.
  — Для выяснения мотива преступления, ваша честь.
  — Хорошо, в таком случае я выслушаю этого свидетеля, — согласился судья. — Но вы сами сказали, господин прокурор, что это предварительное слушание, которое имеет целью лишь выяснить, было ли вообще совершено преступление и связана ли с ним подозреваемая.
  Сейчас у нас нет присяжных и обвинению не нужно предъявлять все доказательства, поэтому я могу просто сообщить, что дневник, пропавший у убитой и посланный подозреваемой на свое имя, и послужил причиной того, что прокуратура выдала ордер на ее арест.
  — Я думаю, суд не будет возражать, если мы представим ему другие улики и прокомментируем случившееся, — сказал Диллон.
  — Вообще-то тут нечего комментировать, — заметил судья Элвелл. — На предварительном слушании мы не выслушиваем свидетелей, не связанных с задачами предварительного следствия.
  — Значит, я не могу привести аргументы, связанные с этой свидетельницей?
  — Это совсем ничего не значит, — ответил судья Элвелл. — Просто я пытаюсь напомнить вам, что эти аргументы в данный момент излишни и только затянут следствие. Но если господин прокурор считает, что показания свидетеля внесут ясность относительно мотива преступления, я готов выслушать этого свидетеля. Спрашивайте, господин прокурор… Как ее зовут?
  — Максин Эдфилд.
  — Очень хорошо, — кивнул судья. — Продолжайте допрос.
  Казалось, что Максин Эдфилд буквально горела желанием поделиться с судом тем, что знает, и после первого же вопроса прокурора заговорила быстро и долго.
  — Вы знаете Эллен Эйдер, подозреваемую? — перебил ее прокурор. — И если знаете, то как давно?
  — Я знаю подозреваемую, — ответила Максин Эдфилд. — Сейчас она носит имя Эллен Эйдер, а тогда ее звали Эллен Калверт, и таково ее настоящее имя. В те времена я была очень дружна с нею, и она еще дружила с молодым человеком по имени Хармен Хаслетт, сыном Эзекила Хаслетта, основателя и хозяина кловервилльской «Спринг-компани». В это время она находилась с Харменом Хаслеттом в довольно интимных отношениях, а когда он начал остывать к ней, она решила сообщить ему, что беременна…
  — Минутку, минутку! — перебил ее судья Элвелл. — Я думаю, будет лучше, если вы будете только отвечать на вопросы и дадите возможность защите возражать против того или другого вопроса.
  — Пусть себе говорит, — вставил Перри Мейсон. — Защита не возражает. Думаю, что смогу уточнить ее рассказ, когда очередь дойдет до меня, а что касается самого ее рассказа, то я его уже слышал.
  — Что ж, пусть будет так, — согласился судья. — Но в ее словах много голословных утверждений.
  — С чего вы это взяли? — огрызнулась Максин Эдфилд. — Я совсем не сплетница. Я повторяю только то, что слышала от нее самой. Она хотела заставить Хармена Хаслетта жениться на ней, она говорила со мной об этом.
  — О чем? — спросил Диллон.
  — Что использует древнейшую женскую уловку и скажет Хаслетту, что беременна, и тем самым заставит его жениться на ней.
  — Она сама говорила вам об этом?
  — Да.
  — Но ведь на самом деле с замужеством у нее ничего не вышло, — заметил Диллон.
  — Не вышло. Хармен Хаслетт, возможно, и попался бы на эту удочку, но фирма его отца имела специального человека, чьей работой было улаживание различных конфликтных ситуаций, касающихся сотрудников. Этого человека зовут Гарланд. Он сейчас находится в зале суда… И вот этот мистер Гарланд вложил в конверт тысячу долларов стодолларовыми банкнотами и послал их ей…
  — Минутку, минутку! — прервал ее Диллон. — Вы же не можете знать, что сделал Гарланд.
  — Ну, я неправильно выразилась… Но зато я знаю, что Эллен получила тысячу долларов, и как раз в это же время молодой Хаслетт неожиданно отправился в путешествие по Европе. А Эллен Калверт осталась одна с разбитым сердцем, без работы, но с тысячей долларов наличными. Вот она и решила исчезнуть из нашего города.
  — Вы что-нибудь слышали о ней после того, как она уехала? — спросил Диллон.
  — Ничего.
  — Как же случилось, что вы вновь столкнулись с ней?
  — Благодаря мистеру Ловетту, адвокату.
  — Это тот самый мистер Ловетт, который сейчас сидит в зале суда?
  — Да, сэр.
  — Дальше!
  — Он пытался найти след Эллен Калверт и начал копаться в ее прошлом в надежде найти людей, которые когда-то ее знали. Он узнал, что я и Эллен когда-то были дружны, приехал ко мне и начал меня расспрашивать о ней.
  — И он сказал вам, где она находится?
  — Да… Насколько я понимаю, он нашел ее с помощью детективов.
  — Во всяком случае, он вас привез с собой в Лос-Анджелес?
  — Да.
  — У меня все, — объявил Диллон. — Очередь за защитой.
  — Когда вы впервые увидели Эллен Калверт по прибытии в Лос-Анджелес? — спросил Мейсон.
  — О, понятно, — ответила Максин Эдфилд. — Я понимаю, куда вы клоните. Я тогда обозналась. Но ведь я не видела Эллен двадцать лет, а вы подсунули мне женщину, которая является живым подобием моей бывшей подруги. Разумеется, я ошиблась. Но ошиблась только в опознании. Подумала, что эта женщина действительно Эллен Калверт. Но с той минуты, когда я увидела настоящую Эллен Калверт, я была абсолютно уверена, что это она. Я не могла не ошибиться в первый раз, потому что все было так ловко подстроено, и мое неправильное опознание никоим образом не может повлиять на те слова, которые говорила мне Эллен по молодости лет.
  Судья Элвелл сказал:
  — Даже принимая во внимание тот факт, что это предварительное слушание дела и что не имеется возражений ни со стороны защиты, ни со стороны прокурора, я считаю, что эта свидетельница слишком много говорит. По моему мнению, будет намного лучше, если она будет только отвечать на вопросы…
  — Я как раз это и делаю! Отвечаю на вопросы! — заявила Максин Эдфилд. — И я знаю, чего он хочет от меня. Он хочет меня дискредитировать, потому что он подсунул мне ту женщину, и я приняла ее за Эллен Калверт. А затем он заставил меня сказать, что я абсолютно уверена, что это Эллен Калверт. Но я была не полностью уверена…
  — Но вы сказали, что полностью уверены, — перебил ее Мейсон.
  — Да! Я сказала только, что я уверена в этом так же, как и в других моих показаниях. И вы поймали меня на слове. Все это старые адвокатские штучки! Теперь я понимаю, а тогда еще не понимала. У меня еще не было опыта в общении с адвокатами.
  Судья Элвелл сказал:
  — Я прошу свидетельницу только отвечать на вопросы и не делать никаких комментариев. Понятно? Никаких!
  — Ваши расходы оплачивал мистер Ловетт? — спросил Мейсон.
  — Да, мистер Ловетт. Он приехал ко мне совершенно открыто и сказал, что хочет, чтобы я поехала с ним сюда. Я ответила ему, что работаю, но он заявил, что все издержки возьмет на себя.
  — Он же давал вам деньги на расходы?
  — Да, он дал мне некоторую сумму.
  — И вы тратили их на ваши нужды?
  — Ну, частично тратила я, частично платил он.
  — Вы прилетели с мистером Ловеттом на самолете?
  — Да.
  — Кто платил за ваш билет на самолет?
  — Мистер Ловетт.
  — Прибыв сюда, вы отправились в отель?
  — Да.
  — Мистер Ловетт остановился в том же отеле?
  — Да, в том же, что и я.
  — Кто платил за ваш номер в отеле?
  — Полагаю, мистер Ловетт… А что?
  — А как вы здесь питаетесь?
  — У меня были талоны на питание в ресторане отеля, или я обедала вместе с мистером Ловеттом. Иногда мне приносили еду прямо в номер.
  — Так какие же траты вы делали из тех денег, которые мистер Ловетт дал вам?
  — Ну… ну, всякие случайные расходы.
  — И большие это были расходы?
  — Не знаю.
  — Вы не ведете счет деньгам?
  — Веду, но не очень точно.
  — А что вы называете случайными расходами?
  — Ну, расходы на всякие мелочи, без которых не обойтись. Газеты, например, чаевые для горничной и так далее.
  — Судя по всему, вы не потратили и пятидесяти долларов на эти случайные расходы?
  — О, конечно, нет!
  — А двадцать пять долларов?
  — Тоже нет.
  — А десять долларов?
  — Думаю, что нет, но что-то вроде этого.
  — А сколько денег вам дал мистер Ловетт на расходы?
  — Я не думаю, что вас это должно интересовать. Это частный вопрос, касающийся только меня и мистера Ловетта.
  — Сколько денег вам дал мистер Ловетт на расходы? — сухо повторил Мейсон.
  Максин Эдфилд повернулась к судье Элвеллу:
  — Я должна отвечать на этот вопрос?
  — Я думаю, что вопрос вполне закономерный. И я не слышал возражения со стороны обвинения. Поэтому я думаю, что обвинение тоже считает его вполне закономерным.
  — Хорошо! — выдавила Максин. — Если вам обязательно надо знать об этом, он дал мне пятьсот долларов.
  — Пятьсот долларов на мелкие расходы? — удивился Мейсон.
  — Не совсем на мелкие! — огрызнулась она. — Я ведь должна была бросить работу и приехать сюда!
  — Но вы получили на работе отпуск, не так ли?
  — Да, получила.
  — На какой срок?
  — На две недели.
  — А мистер Ловетт не договаривался с вашим хозяином о продлении отпуска, если это будет необходимо?
  — Я не знаю, о чем они там договаривались. Я знаю только, что приехала сюда в счет своего отпуска.
  — Значит, вы получаете плату за свое пребывание здесь?
  — Ну и что? Я ведь имею право на это! Провожу свой отпуск там, где хочу!
  — Теперь о другом, — сказал Мейсон. — Не предлагал ли вам мистер Ловетт нечто вроде гонорара в том случае, если он выиграет дело и если ваши показания будут этому способствовать?
  — Нет, не предлагал.
  — А он не говорил, что ваши показания могли бы заставить его клиентов…
  — Ну, это другое дело! — ответила Максин. — Вы же спрашиваете меня не о его клиентах, а о самом мистере Ловетте!
  — Значит, мистер Ловетт говорил вам, что его клиенты могут быть вам очень благодарны?
  — Что-то в этом роде.
  — Он говорил именно о благодарности?
  — Да, наверное… Речь ведь идет о двух миллионах долларов, а они не добьются правды, если я не расскажу то, что Эллен в свое время рассказала мне.
  — Вы говорите, что речь идет о двух миллионах долларов? — спросил Мейсон.
  — Совершенно верно. Эзекил Хаслетт, отец Хармена Хаслетта, умер и оставил все свое состояние и фирму «Кловервилл-спринг энд саспеншн компани» своему сыну Хармену. А потом и молодой Хаслетт отправился в морское путешествие и погиб. У него есть два сводных брата — Брюс и Норман Джасперы, и, кажется, у Хармена Хаслетта есть какой-то странный пункт в завещании, из которого явствует, что он является отцом незаконного ребенка, и если это действительно так, то он оставляет все свое состояние этому ребенку. Собственно говоря, вы и пытаетесь выжать из меня эту историю, — хмуро добавила свидетельница. — И я рассказала вам все, что знаю. И рассказала правду.
  Она поднялась, собираясь покинуть свидетельское место.
  — Один момент! — задержал ее Мейсон. — Я еще не выяснил один вопрос. Вы виделись с Агнес Берлингтон?
  Свидетельница вернулась на свое место, посмотрела на Мейсона, потом отвела глаза, снова посмотрела на адвоката и наконец сказала вызывающе:
  — Да, я встречалась с ней!
  — Когда?
  — Я встречалась с ней вечером третьего числа.
  — Где?
  — В ее доме.
  — А каким образом вы попали туда?
  — Минутку, минутку! — вмешался Диллон. — Все это является новостью для обвинения, и мы возражаем против такого рода вопросов, поскольку обвинение не касалось отношений между свидетельницей и Агнес Берлингтон. К тому же этот вопрос не относится к делу.
  — Я этого не считаю, — ответил судья Элвелл. — Если свидетельница, заинтересованная в этом деле, знала Агнес Берлингтон, я хочу знать, в какой именно связи она с ней находилась.
  — Отвечайте на вопрос, — сказал Мейсон.
  — Пожалуйста, — вызывающе ответила Максин Эдфилд. — Мистер Ловетт нанял детективов, которые выяснили, что Агнес Берлингтон работала медсестрой в одной из больниц Сан-Франциско в то время, когда родился ребенок, которого сейчас зовут Уайт Байрд. Ну и я слышала, что Эллен Калверт опирается на показания этой Агнес Берлингтон в своей нечистой игре, надеясь получить наследство Хармена Хаслетта. Я и отправилась туда, потому что знала, что все сказанное этой Агнес Берлингтон будет заведомой ложью. Я хотела открыть ей глаза и сказать, что Эллен Калверт надеется на миллионы Хаслетта, пытаясь доказать, что у Хаслетта есть сын.
  — И вы виделись с Агнес Берлингтон?
  — Да, я видела ее.
  — Добились ли вы чего-нибудь?
  — Я прямо сказала ей, что если она заявит, что Эллен Калверт имела ребенка, я смогу доказать, что она лжет.
  — Что еще?
  — Больше ничего. Она просто выставила меня за дверь, заявив, что это не мое дело. Весь наш разговор не длился и десяти минут. Но я предупредила ее, что ее могут уличить в лжесвидетельстве, если она будет давать такие показания под присягой.
  — Что она ответила на это?
  — Ничего. Просто попросила меня убраться вон.
  — У меня больше нет вопросов, — объявил Мейсон.
  — Обвинению тоже больше нечего добавить, кроме просьбы к суду приобщить к вещественным доказательствам револьвер 38-го калибра, найденный в машине подозреваемой.
  Судья Элвелл сказал:
  — Я полагаю, что все изложенное является достаточным, чтобы держать мисс Эллен Эйдер под арестом. Конечно, если у защиты со своей стороны есть также какие-нибудь свидетели…
  Мейсон поднялся:
  — Ваша честь, у меня есть свидетели, и в качестве первого из них я хотел бы вызвать мистера Пола Дрейка.
  — Очень хорошо. Мистер Дрейк, подойдите и принесите присягу.
  Когда формальности были закончены, Мейсон спросил:
  — Вас зовут Пол Дрейк, вы имеете лицензию частного детектива, и иногда я пользуюсь вашими услугами, не так ли?
  — Совершенно верно, сэр.
  — Теперь хочу вас спросить, выяснили ли вы по моей просьбе, где потерпевшая Агнес Берлингтон имела обыкновение покупать продукты?
  — Да, сэр, выяснил.
  — Теперь вспомните, где Агнес Берлингтон купила продукты во второй половине дня четвертого числа этого месяца?
  — Четвертого числа ближе к вечеру, — ответил Пол Дрейк, — Агнес Берлингтон купила себе пакет с замороженным ужином в «Санрайз спешиэл супермаркет», который находится приблизительно в двух кварталах от дома, где она жила.
  — Вы знаете, что содержалось в этом пакете с ужином?
  — Я знаю это только со слов мисс Донны Финдли, которая работает в этом магазине.
  — Очень хорошо, — ответил Мейсон. — В таком случае я попрошу вас покинуть свидетельское место и уступить его мисс Донне Финдли. Она будет моим следующим свидетелем.
  Донна Финдли, очаровательная молодая женщина, двадцать один — двадцать два года, заняла место для свидетелей, принесла присягу и сообщила свое имя и род занятий.
  — Вы были знакомы с Агнес Берлингтон? — спросил ее Мейсон.
  — Да. Я даже была дружна с ней… Относительно.
  — Что вы понимаете под словом «относительно»?
  — Я работаю кассиром-контролером в «Санрайз спешиел супермаркет», а мисс Берлингтон довольно часто покупала у нас продукты. Она обычно расплачивалась у меня, мы разговаривали минутку-другую, пока я подсчитывала общую сумму.
  — Вы помните вашу встречу с ней вечером четвертого?
  — Очень хорошо помню.
  — Расскажите нам об этой встрече.
  — Агнес купила один хлебец, пачку масла, коробку молока и пакет с замороженным ужином, который известен под названием «ТВ-спешиэл».
  — Вы знаете, что содержится в этом пакете?
  — Знаю. Он содержит эскалоп с гарниром — зеленый горошек и картофельное пюре. Кроме того, там имелся соус к эскалопу.
  — Почему вам запомнилась эта встреча? — спросил Мейсон.
  — Мы с ней перекинулись несколькими словами, и я спросила ее, что она ела вчера вечером. Она ответила, что брала эскалоп с гарниром, что он ей очень понравился и что она взяла его снова.
  — Благодарю, — сказал Мейсон. — У меня все.
  Пришла очередь задавать вопросы Диллону.
  — Именно в тот вечер, — спросил он саркастически, — вы поинтересовались тем, чем она питается и что ей нравится?
  — Почему же в этот вечер… Мы неоднократно говорили с ней на эту тему.
  — И вы уверены, что разговор, о котором вы сообщили, состоялся именно четвертого вечером?
  — Уверена, потому что хорошо помню, что не видела ее пятого, а шестого узнала о ее смерти.
  — В котором часу четвертого числа вы с ней разговаривали?
  — Минут пятнадцать-двадцать шестого.
  — Как вам удалось запомнить это время?
  — Я работаю до семи и в последние часы работы часто поглядываю на время.
  — Значит, вы точно можете сказать, когда состоялся ваш разговор?
  — Не точно… Но я знаю, что он состоялся часа за полтора до конца моего рабочего дня.
  — У меня больше нет вопросов, — произнес Диллон, обращаясь к судье.
  Мейсон поднялся:
  — С разрешения вашей чести я хотел бы узнать у лейтенанта Трэгга, были ли осмотрены ведро для отбросов, пустые банки и коробки из-под пищи в доме Агнес Берлингтон.
  — С какой целью? — спросил судья.
  — Для того чтобы показать суду, что в ведре для отбросов была найдена картонка, в которой был упакован ужин с эскалопом, зеленым горошком и картофельным пюре.
  — Это ничего не доказывает, — заметил судья. — Разумеется, эта картонка была найдена в ведре для отбросов. И сейчас мы знаем, что она содержала замороженный ужин. Мы знаем также, что этот ужин был найден в желудке покойной, но мы не знаем, когда она съела этот ужин.
  — Естественно предположить, что она съела этот ужин в тот же вечер. Она ведь сообщила свидетельнице Донне Финдли, что собирается ужинать.
  — Но она могла изменить свое намерение, — ответил Диллон. — Правда, это не меняет дела. Нам все равно известно, что она была убита в ближайшие часы после приема пищи.
  — Это меняет дело, если этот факт связан с водой, которая шла из оросительной системы. Ведь эта система работала всю ночь.
  — Вот как? — сказал Диллон.
  — Да, вот так, — ответил Мейсон. — И к тому моменту, когда машина моей подзащитной въехала на подъездную дорогу, ведущую к дому Агнес Берлингтон, эта система работала уже очень и очень много часов, а это в свою очередь означает, что сама хозяйка к этому времени была уже давно мертва.
  — Совсем не обязательно, — заметил Диллон. — Это бездоказательно. Дорожка и газон могли быть мокрыми и за день, и за два до этого, особенно если их регулярно поливали. Тем не менее мы знаем на основании вскрытия, что Агнес Берлингтон была убита четвертого вечером, так что мистер Мейсон только зря акцентирует внимание на этих вопросах.
  — У защиты интересная версия, — заметил судья Элвелл. — Но не думаю, что она может оказать влияние на присяжных. Кроме того, наше сегодняшнее заседание преследует лишь одну цель: выяснить, было ли совершено преступление, и если да, то есть ли основания связывать это преступление с именем Эллен Эйдер.
  Мейсон поднялся:
  — Могу я обратиться к суду с просьбой?
  — Пожалуйста, — ответил судья Элвелл. — Только не оперируйте косвенными уликами, поскольку, на мой взгляд, они неуместны при данном слушании.
  — До сих пор у меня не было возможности подробно остановиться на начальной стадии дела. И я хотел бы, чтобы суд разрешил мне провести дополнительное расследование, — попросил Мейсон.
  — Зачем?
  — Поскольку роковая пуля так и не была найдена, у меня есть основания предполагать, что следствие упустило и еще какие-нибудь улики.
  Диллон саркастически бросил:
  — Вы надеетесь найти то, что проглядела полиция?
  — Попытаюсь, — скромно ответил Мейсон. — Во всяком случае, я имею на это право.
  Судья Элвелл какое-то время находился в нерешительности, потом сказал:
  — Мне кажется, что просьба защиты имеет под собой основания. Защита вряд ли может открыть что-либо новое для этого суда, но для жюри присяжных ее доводы, возможно, будут не лишними.
  Диллон сказал:
  — Протестую, ваша честь. Подозреваемая вместе со своим адвокатом и его секретаршей уже были на месте преступления, когда обнаружили труп Агнес Берлингтон.
  — Да, но они боялись даже притронуться к чему-либо и сразу же сообщили в полицию, — ответил судья. — Сейчас трупа там уже нет, а улики, возможно, остались, и представитель защиты имеет право требовать досмотра.
  — Протестую, — повторил Диллон.
  — На каком основании, господин прокурор?
  — На том, что представитель защиты хорошо известен своей нечистоплотностью и его методы вести дело довольно подозрительны.
  — А что он может предпринять, чтобы помочь своей клиентке? — спросил судья Элвелл.
  — Он может взять с собой револьвер, выпустить из него пулю куда-нибудь в потолок, а потом заявить, что полиция проглядела эту пулю.
  — Это несерьезное заявление, — заметил судья Элвелл.
  — Как вы считаете, полиция могла проглядеть что-либо? — спросил Мейсон у Диллона.
  — Я не знаю, — ответил тот. — Но как вы сами заметили, отсутствие роковой пули — факт довольно примечательный.
  — Вот так-то лучше, — сказал судья. — Пуля могла застрять в любом месте, в самом что ни на есть невероятном. Суд сделает двухчасовой перерыв, и за это время защите предоставляются все возможности для проверки. Мне хотелось бы, чтобы при этом присутствовали лейтенант Трэгг и господин прокурор, чтобы суд мог обратиться с вопросами и к ним.
  — Такая проверка ни к чему, — еще раз попытался огрызнуться Диллон.
  — Но и вреда от нее тоже не будет, — решил судья.
  Диллон собрался было еще что-то возразить, но передумал и промолчал.
  — Так и порешим, — продолжал судья. — Суд объявляет перерыв на два часа и отправляется на место преступления. Мы просим полицейского офицера, чтобы он организовал доставку членов суда к дому Агнес Берлингтон.
  Глава 17
  Лейтенант Трэгг с видом церемониймейстера стоял посреди комнаты.
  — Обращаю внимание вашей чести, что место, где лежал труп Агнес Берлингтон, очерчено меловой чертой, — сказал он. — Круг, обведенный красным мелом, показывает, где была лужица крови. Есть основания предположить, что пуля могла оказаться в лужице крови, а поскольку кровь, вытекая из тела, густеет, пуля могла потеряться в этой желеобразной массе. Второе предположение: пуля могла застрять в одежде убитой, а при переноске трупа выпасть где-то по дороге. А может быть, ее даже нужно искать в больнице, куда был доставлен труп. Но даже если мы найдем эту пулю в больнице, это нам ничего не даст. Нельзя будет доказать, что именно эта пуля побывала в теле Агнес Берлингтон. Могу уверить вашу честь, что такие случаи бывают, хотя и не часто.
  Судья Элвелл оглядел помещение и спросил:
  — Все вещи остались на своих местах?
  — Да, ваша честь.
  — И вы проверяли потолок и…
  — Мы проверили каждый дюйм этой комнаты, — ответил лейтенант Трэгг. — Поверьте мне, мы сами очень заинтересованы в том, чтобы найти эту пулю. Мы считаем, что она явилась бы самым существенным вещественным доказательством.
  Судья Элвелл задумчиво почмокал губами.
  — А что вы скажете насчет окон? — спросил Мейсон.
  — Окна были в таком же состоянии, в каком вы видите их и сейчас. Они были заперты на задвижки изнутри и закрыты занавесками. Обстановка в ванной комнате свидетельствует о том, что убитая собиралась принять душ. Мы проверили все до мельчайших деталей, так что ошибок быть не может.
  — Но если предположить, что в момент убийства окно было открыто? — задал вопрос Мейсон. — Могла пуля вылететь в окно?
  — Могла, — кивнул Трэгг. — Но в этом случае мы имели бы дело с очень услужливым убийцей. Он не только закрыл окно, но и запер его на задвижку.
  — Метеосводка говорит, что четвертого числа вечером в этом районе с двадцати пяти минут девятого до без пяти девять прошла внезапная гроза. Не знаю, пригодится ли мне это при расследовании, но я на всякий случай просил моих сотрудников запросить об этом метеослужбу.
  — Какое отношение имеет гроза к убийству? — удивился Трэгг.
  — К убийству она никакого отношения не имеет, но к закрытым окнам — самое непосредственное, — ответил Мейсон. — Сводка погоды гласит, что вечер был душным и влажным. Я говорю об этом потому, что в доме Агнес Берлингтон нет кондиционера. Следовательно, можно предположить, что окна дома были открытыми, и лишь гроза могла заставить закрыть их.
  — Не обязательно, — ответил Трэгг. — Она могла лишь задернуть занавески. Тем более что женщина находилась в ванной комнате и собиралась принять душ.
  — Пуля не могла пролететь сквозь занавески, не оставив в них дырки. А дырки нет.
  — Все это пустые слова, — вмешался Диллон. — Во время грозы Агнес Берлингтон могла быть жива-живехонька и сама закрыть окна, когда началась гроза. А убили ее, вероятно, намного позже. Скажем, в два-три часа ночи.
  — Судя по одежде, которая была на убитой, трудно предположить, что женщина нашла свою смерть в столь поздний час, — заметил Мейсон. — Полагаю, лучше всего раздвинуть занавески, открыть рамы и осмотреть их.
  — Что это может дать? — поинтересовался Диллон. Судья Элвелл тоже вопросительно посмотрел на Мейсона.
  — Это может дать многое, — ответил тот. — Это может подсказать нам время ее смерти. Вполне возможно, что Агнес Берлингтон была убита как раз в тот момент, когда собиралась закрыть окно.
  — Один шанс из миллиона! — презрительно бросил Диллон.
  — Я с вами не согласен, — ответил Мейсон. — Тут шансов было очень много. Давайте предположим, что у Агнес Берлингтон был визитер, которого она испугалась. В руке у нее был револьвер… Внезапно налетела гроза. Порывы ветра задувают занавески в комнату. Она хочет закрыть окно, на какое-то мгновение поворачивается к визитеру спиной, и в этот самый момент он в нее стреляет… Такой вариант объясняет отсутствие пули. Убитая стояла спиной к убийце, а занавески развевались по ветру. Пуля прошла сквозь тело и вылетела в открытое окно.
  — Все это слишком фантастично и нереально, — усмехнулся Диллон. — Но хочу заметить, что и Эллен Эйдер могла убить ее с таким же успехом при этих обстоятельствах. Как раз в тот момент, когда первые порывы ветра подняли занавески, и через полчаса после того, как Агнес Берлингтон отужинала.
  — Версия защиты заинтересовала меня, — сказал судья Элвелл. — Когда мы сталкиваемся со случаем, где полиция не в состоянии найти роковую пулю, естественно, надо исследовать все варианты, даже самые невероятные… Лейтенант Трэгг, прошу вас, отдерните занавески и поднимите оконную раму.
  Тот повиновался.
  Элвелл нагнулся, чтобы осмотреть нижнюю часть рамы.
  — Что это, лейтенант? — вскоре спросил он.
  Трэгг внимательно осмотрел нижнюю часть оконной рамы, где была видна маленькая дырочка.
  — Здесь, кажется, имеется маленькое отверстие. Происхождение не ясно.
  — Оно могло быть проделано пулей? — спросил судья Элвелл.
  Лейтенант Трэгг нерешительно пожал плечами.
  — Оно могло было быть проделано каким-нибудь хитрецом, который хочет запутать дело! — взорвался Диллон.
  Судья Элвелл задумчиво посмотрел на него.
  — А вам не приходило в голову, — спросил он лейтенанта Трэгга, — поднять раму и осмотреть ее снизу?
  — Конечно, нет! Труп Агнес Берлингтон найден в комнате, где все окна были закрыты и задернуты занавесками.
  — В связи с тем что пуля прошла сквозь тело убитой под углом, — заметил судья Элвелл, — можно предположить, что выстрел последовал в тот момент, когда убитая нагнулась, чтобы закрыть окно. Я считаю, что полиция должна взять дело на доследование. Если версия адвоката Мейсона окажется правильной, то Агнес Берлингтон была убита, когда держала револьвер в руке и в то же время пыталась закрыть окно. Убийца — кто бы ни был, он или она, — воспользовался этой возможностью, выхватил револьвер и выстрелил.
  По всей вероятности, Агнес Берлингтон не подозревала, что человек, которого она держала под прицелом, тоже вооружен.
  А когда мисс Берлингтон упала, сраженная пулей, убийца перешагнул через труп и закрыл окно до конца, чего не успела сделать убитая.
  — Нет никаких причин полагать, что это отверстие было оставлено пулей! — вновь запротестовал Диллон.
  — В таком случае чем же оно оставлено? — спросил судья Элвелл.
  — Это можно объяснить разными причинами. И проделать дырку можно разными инструментами.
  — Возможно, — согласился судья Элвелл. — Но если смотреть в лицо фактам, то нужно признать, что полиция, несмотря на тщательность обследования места происшествия, кое-что проглядела. И я даю возможность полиции провести доследование и назначаю продолжение слушания в зале суда на завтра, на десять часов утра. Хочу добавить, что если все-таки эта пуля будет найдена, она может оказаться решающей уликой в процессе. Если она была выпущена из револьвера, который найден в машине Эллен Эйдер, это будет прямой уликой против нее. С другой стороны, если окажется, что пуля выпущена не из этого оружия, суду придется дать делу другое направление. Вот, собственно, и все, что я хотел сказать. Полиция должна тщательно проверить каждый дюйм земли под окном комнаты, где произошло убийство. Это — единственное место, которое еще не было обследовано и где еще можно найти эту улику.
  Итак, повторяю, судебное заседание переносится на завтра, на десять часов утра.
  Глава 18
  Когда все вышли из дома Агнес Берлингтон, Мейсон подошел к лейтенанту Трэггу.
  — Хотите выслушать меня? — спросил он.
  — Я весь внимание.
  — Почему бы нам в таком случае не поехать ко мне в контору?
  — Что ж, не возражаю, — ответил Трэгг.
  — И я надеюсь, вы ничего не скажете об этом Диллону?
  — Мне самому неприятно встречаться с ним сегодня. Откровенно говоря, Мейсон, я весь сгораю от стыда — проглядел улику. Но мы исходили из того, что убийство было совершено в комнате, — значит, и улики надо было искать только в комнате. Тем более что окна были закрыты.
  Небольшая группа юристов, полицейских и все те, кто присутствовал на доследовании, сели в машину, которая должна была развезти их по домам. Лейтенант Трэгг простился с Мейсоном и тоже сел в эту машину, но спустя некоторое время появился в конторе адвоката.
  — Ну, Мейсон, — начал он, — выкладывайте, что вы хотели мне сообщить.
  — В дневнике Агнес Берлингтон имеются довольно явные намеки, что она шантажировала мою подзащитную, — произнес Мейсон.
  — Продолжайте, — попросил Трэгг.
  — Давайте посмотрим на это дело с другой стороны, — предложил Мейсон. — С точки зрения моей подзащитной.
  — И что это нам даст?
  — Предположим, что вы шантажист и шантажируете женщину, угрожая ей разоблачением. А именно тем, что у нее есть незаконный ребенок. И получаете мзду за это. А потом вдруг выясняется, что ваши показания будут решающими на суде в деле о двухмиллионном наследстве. Как вы поступите в этом случае? Неужели будете бездействовать?
  Трэгг задумчиво посмотрел на Мейсона, потом внезапно сказал:
  — Нет, черт возьми! Если бы я был шантажистом, я бы попытался заполучить денежки!
  — Вот именно! — поддакнул Мейсон. — Агнес Берлингтон была шантажисткой, и она попыталась получить денежки… А теперь давайте предположим, что она имела какие-то уличающие документы, которые держала на крайний случай. И давайте предположим, что она стала действовать не в одиночку, а с кем-то еще, кто был много решительнее и жестче, чем она. Они встретились. Цена, которую Агнес хотела получить за свои бумаги, оказалась выше, чем этот неизвестный был согласен заплатить. Кроме того, мы оба знаем, что опытный вор-взломщик всегда пытается сделать свое дело, когда жертва моется в ванной или хотя бы находится в ванной комнате, собираясь мыться. Здесь ему помогает шум воды, всплески, указывающие на то, что хозяйка дома сейчас не опасна. В крупных отелях взломщик часто заходит в номера, и если случается, что обстановка неподходящая, он просто извиняется и говорит, что ошибся номером. Хозяин номера немного раздражается. Заснуть он уже не может. Он поднимается с постели и идет в ванную. Вор, находясь за дверью, прислушивается к шуму воды и в подходящий момент опять входит в номер, чтобы сделать свое дело, пока хозяин номера наслаждается душем. В больших отелях с этим всегда много хлопот. Нечто подобное, видимо, имело место и в данном случае. Агнес уже собиралась принять ванну. Она открыла кран, а некто, кто намеревался выкрасть у нее документы, поскольку в цене они не сошлись, поджидал за дверью черного хода, уже открыв ее отмычкой. Видимо, Агнес услышала шум в комнате, распахнула дверь из ванной комнаты и застала неизвестного на месте преступления. У нее был револьвер. Она, конечно, не собиралась воспользоваться им, но взяла его, чтобы припугнуть визитера и держать его на расстоянии. В это время началась гроза. Порывы ветра подняли занавески на окне, и полуодетую Агнес можно было увидеть с улицы. Инстинктивно повинуясь чувству женской стыдливости, она сделала несколько шагов к окну, чтобы закрыть его. Незнакомец воспользовался этим мгновением и, выхватив револьвер, нажал на спуск. А потом закрыл окно, захватил документы, которые сулили ему порядочную сумму, и скрылся.
  — И у вас есть предположения насчет того, кто бы это мог сделать? — спросил Трэгг.
  — В таких делах нужно рассуждать логично, — ответил Мейсон. — Во-первых, визитером был человек, у которого имелось оружие. Этот визитер отправляется на деловое свидание с Агнес Берлингтон, не собираясь пускать оружие в ход, не подозревая, что у нее есть револьвер 32-го калибра, и, видимо, не подозревая, что улики, которыми располагает Агнес Берлингтон, очень весомые, а следовательно, и дорогие. Иначе говоря, этот неизвестный визитер должен быть человеком, который постоянно носит оружие, который жизненно заинтересован в этом деле и который, видимо, работает на сводных братьев Хаслетта.
  — Вы имеете в виду адвоката, представляющего их интересы? — с сомнением спросил Трэгг.
  — Адвокаты не носят с собой оружия, — ответил Мейсон. — Подумайте, лейтенант, кто имеет право носить оружие?
  — Полиция, — ответил Трэгг. — Но это еще ничего не значит.
  — И частные детективы, — добавил Мейсон. — А у нас в деле имеется частный детектив по имени Джармен Дейтон, который…
  Лейтенант Трэгг щелкнул пальцами.
  — Обычный убийца, — начал Мейсон новую мысль, — может избавиться от орудия убийства, но частный детектив, у которого лицензия на ношение именно этого оружия, просто так не может избавиться от своего револьвера… И вот, пока ваши люди будут искать эту роковую пулю, почему бы вам, Трэгг, не вызвать официально Джармена Дейтона, не попросить его показать оружие, которое он носит, не проверить его лицензию и не сделать из его оружия несколько пробных выстрелов. А потом, если вы найдете пулю, вы сможете проверить, не из этого ли револьвера она была выпущена.
  Трэгг задумался.
  — Это может иметь неприятные последствия, — уныло сказал он наконец.
  — Почему? — спросил Мейсон.
  — Потому что Дейтон может подать жалобу, что я заподозрил его без всяких на то оснований.
  — А что будет, если вы окажетесь правы?
  Трэгг снова задумался.
  — Вы пожнете все лавры, — снова сказал Мейсон. — Ведь речь идет о двух миллионах долларов…
  Трэгг поднял руку.
  — Ладно, забудьте о моих словах, — произнес он. — Ваша взяла.
  В этот момент резко зазвонил телефон. Делла Стрит подняла трубку, выслушала, что ей сказали, и отрывисто бросила:
  — Подождите минутку…
  Она повернулась к Перри Мейсону:
  — Дежурная говорит, что у нее очень важное сообщение.
  — От кого? — спросил Мейсон.
  — Сейчас узнаем… — И карандаш Деллы заскользил по бумаге, записывая телефонограмму. — Спасибо, — поблагодарила она звонившего, закончив писать, и повернулась к Мейсону. — Судя по всему, это сообщение от Хармена Хаслетта. Оно послано с Азорских островов. Он подтверждает, что потерпел кораблекрушение и, проведя несколько часов в воде в спасательном жилете, был подобран небольшим рыбачьим ботом, на котором не было рации. Он лишь теперь добрался до Азорских островов и услышал, что вы ведете дело, касающееся его завещания. В заключение он добавил, что воспользуется первым попавшимся транспортом, чтобы быть здесь завтра утром.
  — Черт возьми! Вот это да! — вырвалось у лейтенанта Трэгга.
  Мейсон обратился к Делле Стрит:
  — Не говорите ничего Герти…
  — Почему?
  — Вы знаете, какая она романтичная. Она сразу начнет рассуждать, что будет, когда Хармен Хаслетт встретит свою любимую из прошлого, мать его незаконнорожденного ребенка, женщину, которую он никогда не забывал, и сына, которого никогда не видел и о существовании которого только подозревал.
  — А величавая мисс Эйдер? — произнесла Делла. — Что останется от ее королевской величавости и спокойствия?
  Мейсон повернулся к лейтенанту Трэггу:
  — Если вы займетесь поисками роковой пули и револьвером Джармена Дейтона, лейтенант, то вполне возможно, что к приезду Хармена Хаслетта Эллен Эйдер уже сможет быть свободной.
  — Вы толкаете меня на чертовски рискованную авантюру, — с ухмылкой сказал Трэгг. И через мгновение спросил: — Вы собираетесь передать это сообщение прессе?
  — Нет, я поручу это вам. В награду за сотрудничество.
  Трэгг задумался на мгновение, а потом протянул руку Мейсону.
  — Иногда вы меня бесите, Мейсон, — признался он. — Но сейчас я вижу, что вы оказались на высоте.
  Глава 19
  Ровно в десять часов судья Элвелл вышел в зал суда.
  — Всем встать! — распорядился судейский пристав. Все встали, затаив дыхание.
  Судья Элвелл сел в кресло. Судебный пристав поднял руку:
  — Прошу садиться. Суд начинается.
  Судья Элвелл сказал:
  — Суд продолжает рассматривать дело Эллен Эйдер. И суд понимает, что в связи с новыми фактами, обнаруженными в этом деле, он обязан ввести общественность в курс дела, дабы не возникло никакого недопонимания. Суть сводится к следующему: когда полиция вновь осмотрела комнату Агнес Берлингтон, она обратила внимание, по просьбе защиты, на занавески и на окна. При первом осмотре комнаты окна не осматривались, поскольку они были закрыты на задвижки. А при повторном осмотре полиция обнаружила на нижней части поднимающейся рамы след от пули. Поиски пули под окном привели к успеху. Пуля была найдена на земле. У полиции появились новые подозрения. Они касались частного детектива из Кловервилла Джармена Дейтона. В итоге оказалось, что пуля, найденная полицией, была выпущена из его револьвера. Обыск вещей Джармена Дейтона привел к тому, что у него были найдены бумаги, написанные рукой Агнес Берлингтон. Таким образом, в связи с вышеизложенным суд считает, что дело против Эллен Эйдер должно быть прекращено…
  Зал взорвался аплодисментами.
  Судья Элвелл попытался было вновь овладеть аудиторией, но потом лишь махнул рукой, улыбнулся и вышел. Как раз в этот момент дверь открылась, и в зале появился стройный мужчина.
  Эллен Эйдер, величественно стоявшая посреди зала и наблюдавшая за ликующей аудиторией, вперила в него свой взгляд. В ее глазах можно было прочесть недоумение и даже страх, когда вошедший пробился сквозь толпу и приблизился к ней.
  — Эллен! — воскликнул он. — Это ты, Эллен!
  — Здравствуй, Хармен! — Она попыталась остаться спокойной, но голос ее предательски задрожал.
  Какое-то время Хармен стоял в нерешительности, но потом взгляд его остановился на Уайте Байрде, который незадолго до того подошел к матери.
  — Ты можешь не говорить мне, Эллен, кто этот молодой человек. Он как две капли воды похож на своего дедушку Эзекила Хаслетта.
  Эллен Эйдер глубоко вздохнула:
  — Мне кажется, этому молодому человеку не хватает твердой отцовской руки.
  Хармен Хаслетт подошел вплотную к Эллен и крепко обнял ее. В ту же секунду со всех сторон засверкали вспышки фотоаппаратов газетных репортеров.
  Мейсон с улыбкой посмотрел на Деллу Стрит.
  — Думаю, ради этого мы сюда и пришли сегодня, — сказал он. — И ради этого стоило прийти.
  Дело небрежного купидона
  Глава 1
  Сельма Ансон отодвинула тарелку, допила остывший кофе, затем взяла с металлического подноса чек, прибавила двадцать процентов чаевых к сумме под итоговой чертой, поставила номер апартаментов и расписалась. Она встала из-за стола, и в тот же момент мужчина, завтракавший за столиком в углу зала, сложил вдвое газету, которую читал, отодвинул чашку и тоже поднялся.
  Он расправил плечи, застегнул на все пуговицы пиджак и подошел стойке кассира. По всей видимости, у него была подготовлена точная сумма, и на расчет ушло не больше минуты. Мужчина тут же с беспечным видом вышел из ресторана, пересек холл отеля и оказался в нескольких шагах от Сельмы Ансон.
  Та резко повернулась к нему.
  — Вы хотите о чем-то со мной поговорить? — спросила она.
  Незнакомец смотрел сквозь стеклянную дверь на улицу и казался полностью погруженным в собственные мысли.
  — Я к вам обращаюсь! — сказала она.
  Он вздрогнул и посмотрел на Сельму Ансон так, как обычно смотрят на обратившегося с вопросом прохожего, вдобавок ко всему еще и явно слабого рассудком.
  — Не делайте невинный вид, — произнесла она. — Вы повсюду следуете за мной вот уже целую неделю, не спуская с меня глаз. Я хочу узнать наконец, в чем дело?
  — Вы хотите сказать, что я слежу за вами? — воскликнул мужчина.
  — Да, вы следите за мной, — сказала Сельма Ансон.
  Ему было около тридцати лет — ничем не примечательный мужчина среднего роста и обычного телосложения. Он был одет в темно-серый деловой костюм и неприметный галстук. Случайно встретившись с ним на улице или в метро, человек даже не удостоил бы его взглядом.
  — Я думаю, что вы меня с кем-то перепутали, мадам, — сказал он и поспешил к выходу.
  Сельме Ансон было пятьдесят лет, но она сохранила великолепную фигуру, юношескую походку, чувство юмора и самостоятельность суждений, свойственные молодым людям. Она похоронила мужа около года назад и теперь вела независимый образ жизни. Она утверждала, что любит то, что ей действительно по душе, а не то, что полагается любить по всеобщему мнению, и не любит то, что ей не по душе, как бы к этому ни относились окружающие.
  В настоящий момент ей очень не нравился мужчина, с которым она разговаривала, и она решила прямо заявить ему об этом.
  — Я не знаю, какие у вас мысли в голове, — сказала она, — но вы, словно собака, ходите за мной следом уже целую неделю. Куда бы я ни направилась, везде вижу вас. Я намеренно ездила в такие места, где никогда не бываю, чтобы проверить, появитесь ли вы там тоже. И каждый раз я вас видела. Я не намерена этого больше терпеть и хочу вам кое-что сказать. Хотя я не люблю устраивать скандалы и не знаю, каковы мои права, но предупреждаю, что в следующий раз, когда вас увижу, я дам вам пощечину. И буду делать это каждый раз, когда вы посмеете оказаться рядом со мной. Надеюсь, это привлечет к вам внимание и вы наконец отстанете от меня.
  — Вы дадите мне пощечину, — ответил незнакомец, возмущенно блеснув глазами, — а я познакомлю вас с законом и с тем, как в нем оценивается публичное оскорбление и рукоприкладство. Я подам на вас в суд и потребую компенсацию за причиненный мне моральный ущерб. И если вы надеетесь, что я не смогу заставить вас раскошелиться, рекомендую проконсультироваться у хорошего адвоката.
  Не обращая больше внимания на растерявшуюся женщину, мужчина направился к вращающейся двери, вышел на улицу и растворился в потоке пешеходов.
  Глава 2
  Делла Стрит, доверенная секретарша известного адвоката по уголовным делам Перри Мейсона, вошла в его кабинет и сказала:
  — Шеф, у тебя есть еще полчаса до появления следующего посетителя. Может быть, ты примешь миссис Сельму Ансон?
  Мейсон нахмурился, поднял голову от судебных прецедентов и спросил:
  — Что она хочет, Делла?
  — Какой-то мужчина постоянно следует за ней, и она хочет узнать, что ей будет, если она при всех даст ему пощечину.
  — Сумасбродка? — поинтересовался Мейсон.
  Делла Стрит покачала головой:
  — Нет, она не из тех, кому мерещатся преследователи на каждом углу. Она очень приятная женщина, хотя, наверное, излишне самостоятельная и несколько резковата в суждениях. Я уверена, что она действительно задумала ударить своего преследователя.
  — Сколько ей лет?
  — Около пятидесяти.
  — Обеспечена?
  — У нее туфли за тридцать долларов и сумочка из крокодиловой кожи. Одета неброско, но дорого и со вкусом. Она выглядит образованной женщиной и…
  — Толстуха? — перебил Мейсон.
  — О нет, великолепная фигура. Она следит за собой. Думаю, ей многое пришлось пережить, и она знает что почем.
  — Я приму ее, — сказал Мейсон, — и выслушаю ее рассказ. Ты ведь знаешь, Делла, как часто люди воображают, что их кто-то преследует, и сразу же спешат к адвокату. Не успеешь опомниться, как на голову сваливается неврастеник, от которого потом никак не отделаться.
  — Как ты думаешь, за что я получаю жалованье? — с возмущением спросила Делла Стрит. — Я с первого взгляда могу распознать таких людей!
  — Хорошо, — усмехнулся Мейсон. — Пригласи миссис Ансон в кабинет, и проверим, насколько ты права на этот раз. У меня совсем мало времени.
  Делла Стрит кивнула, отправилась в приемную и вернулась в кабинет вместе с Сельмой Ансон.
  — Мистер Мейсон, — сказала секретарша.
  Сельма Ансон оценивающе посмотрела на мужественную фигуру адвоката, его густые, волнистые волосы и будто высеченные из гранита черты лица.
  — Здравствуйте, мистер Мейсон, — улыбнулась она. — Я выложила вашей секретарше свои проблемы. Кто-то преследует меня, и это не плод моего воображения. Насколько я поняла, у вас назначена деловая встреча через несколько минут? Вы занятой человек. Я отнимаю ваше время и готова заплатить любой разумный гонорар за консультацию.
  — Прошу вас, присаживайтесь, миссис Ансон, — сказал Мейсон. — Чего вы хотите от меня?
  — Я мирилась с этим человеком, пока у меня хватало сил, — усевшись в большое кожаное кресло, сказала посетительница. — Сегодня утром я завтракала в ресторане отеля. Этот человек уже был там и наблюдал за мной, собираясь выяснить, куда я решу поехать сегодня.
  — Что вы сделали?
  — Подошла к нему и сказала, что мне надоели его преследования и что если я еще раз увижу его поблизости, то дам ему пощечину и буду это делать каждый раз, когда он окажется рядом со мной.
  — И что он вам ответил? — спросил Мейсон.
  — Он сказал, что мне стоит обратиться к хорошему адвокату и выяснить, сколько мне будет стоить эта пощечина. Пригрозил привлечь меня к судебной ответственности за оскорбление и еще за что-то.
  — Моральный ущерб? — спросил адвокат.
  — Наверное, да. Он действительно может получить с меня штраф?
  — Все зависит от обстоятельств, — сказал Мейсон. — Компенсационный штраф присуждается, чтобы возместить нанесенный человеку фактический ущерб. Возмещение материального ущерба присуждается за преднамеренное оскорбление другого человека. Эти деньги являются, с одной стороны, наказанием виновному, а с другой — служат примером, чтобы другие не вздумали повторить его поступок.
  — Каков размер подобных штрафов? — спросила миссис Ансон.
  — Каких именно?
  — Того и другого.
  — Я вижу, миссис Ансон, — рассмеялся адвокат, — вы всерьез решили дать ему пощечину?
  — Я никогда не бросаю слов на ветер.
  — Я вам не советую распускать руки, — сказал Мейсон. — Во всяком случае, до того времени, пока мы не разберемся в ситуации. Если он на самом деле преследует вас, судья, возможно, решит, что вы имели моральное право оскорбить его действием, если же…
  — Говорю вам, что это не плод моей фантазии.
  Мейсон посмотрел на часы и сказал:
  — У Пола Дрейка, руководителя Детективного агентства Дрейка, контора на этом же этаже. Он выполняет для меня большую часть оперативной работы. Я посоветовал бы вам проконсультироваться с ним и поручить направить оперативника, чтобы тот установил слежку за вашим преследователем и, по возможности, выяснил, не страдает ли он психическими отклонениями, где он живет и чем занимается, не надумал ли просто завязать с вами знакомство или же он является частным детективом, действующим по чьему-то заданию. Как вы думаете, нет ли у кого-то причины приставить к вам частного детектива?
  — Мне такая причина неизвестна.
  — Вы вдова? На что вы живете? Меня интересует, ведете ли вы затворнический образ жизни или у вас имеется широкий круг друзей? Вы…
  — Я овдовела год назад, — сказала посетительница. — Я стараюсь вести независимый образ жизни. Люблю ходить в театр и на концерты. Некоторые телевизионные передачи мне по душе, большинство — нет. Очень люблю книги, раз в неделю, а то и чаще, хожу в библиотеку и провожу вечер в читальном зале.
  — Вы сами водите машину?
  — Машины у меня нет. Я пользуюсь такси, когда нужно поехать куда-то недалеко. Если же надумаю отправиться за город, а это случается довольно часто, беру напрокат машину с шофером.
  — Всегда в одном агентстве?
  — Да.
  — Вы считаете, что за вами следили и во время загородных поездок?
  — Да.
  — Всегда один и тот же человек?
  — Я думаю, что да. Правда, мне не всегда удавалось его как следует рассмотреть.
  — Он следил за вами и до нашего здания?
  — Я его не видела. Наверное, я его напугала сегодня утром… Почему-то у меня создалось впечатление, что ему не хочется оказаться в центре всеобщего внимания.
  — Я думаю, — усмехнулся Мейсон, — что едва ли найдется человек, которого прельстила бы перспектива публично получить пощечину от такой респектабельной женщины.
  — Именно поэтому я и решила так поступить… Так вы считаете, что мне следует нанять частного детектива? Во сколько же он обойдется?
  — Примерно пятьдесят долларов в сутки. Это вам по средствам?
  — Да.
  — Хотите, чтобы я сам переговорил с Полом Дрейком?
  — А он не мог бы зайти сюда?
  — Если он на месте.
  — Я была бы вам благодарна, если бы вы присутствовали при нашей беседе. И сколько я буду вам должна?
  — Вы можете оставить мне в качестве гонорара сто долларов, — ответил Мейсон. — Этим все ограничится, если не возникнут какие-нибудь непредвиденные обстоятельства. Но я советую вам не прерывать связи с Полом Дрейком.
  — Хорошо, — сказала миссис Ансон, открывая сумочку.
  Мейсон кивнул Делле Стрит. Секретарша набрала номер Детективного агентства Дрейка и через минуту сказала адвокату:
  — Пол сейчас подойдет.
  Миссис Ансон достала чековую книжку и авторучку и выписала чек.
  — Пятьдесят долларов в день за детектива. На сколько дней? — спросила она, протягивая чек адвокату.
  — Скорее всего, не более двух-трех, — ответил Мейсон. — Об этом вам лучше спросить самого Дрейка. А вот и он.
  Раздался условный стук в дверь. Делла Стрит впустила детектива в кабинет.
  — Миссис Ансон, — сказал Мейсон, — это Пол Дрейк, руководитель Детективного агентства Дрейка. Весьма компетентный и честный сыщик. Вы можете доверять ему точно так же, как своему адвокату или врачу.
  — Добрый день, мистер Дрейк, — поздоровалась она.
  Детектив поклонился и проговорил:
  — Рад познакомиться с вами, миссис Ансон.
  — Пол, у меня совсем нет времени, — сказал Мейсон. — Через несколько минут у меня назначена встреча с клиентом. Миссис Ансон столкнулась со следующей проблемой: на протяжении нескольких дней кто-то ее преследует. Наблюдение, возможно, началось раньше, но она заметила это неделю назад. Сегодня она подошла к преследователю и предупредила, что в следующий раз при всех даст ему пощечину. Этот человек пригрозил привлечь ее к судебной ответственности и посоветовал заранее обратиться к адвокату. Поэтому она здесь.
  Дрейк усмехнулся.
  — Так вот, — продолжал Мейсон, — я рекомендовал ей нанять детектива, чтобы тот установил наблюдение за ее преследователем. Скажи, Пол, найдется у тебя хороший оперативник?
  — Конечно, — кивнул Дрейк, — мы сможем проследить за этим типом.
  — Постарайся установить, является ли он просто назойливым человеком, психопатом или же частным детективом. Если он детектив, необходимо узнать, на кого он работает.
  — Я все понял, — ответил Дрейк.
  — Если он не детектив, — продолжил Мейсон, — твой человек может действовать в качестве брата миссис Ансон или друга ее покойного мужа. Подбери ловкого, толкового оперативника, чтобы он навсегда отбил у этого человека охоту следить за женщинами.
  Дрейк посмотрел на миссис Ансон и спросил:
  — Можете ли вы описать его?
  — Попытаюсь, — сказала она. — Но он удивительно неприметный человек…
  — Как он одет? — спросил Дрейк.
  — Довольно скромно.
  — Рост?
  — Примерно пять футов восемь дюймов.
  — Возраст?
  — Лет тридцать — тридцать пять.
  — Полный или худощавый?
  — Ни то, ни другое. Довольно плотный, но не грузный.
  — Вы обратили внимание на его галстук?
  — Да, неяркий, такой же неприметный, как и костюм. Наверняка он был приобретен в магазине готовой одежды.
  — Я думаю, что это профессиональный детектив, — сказал Дрейк. — Хотя есть нечто странное.
  — Что?
  — Он одет не так, как одеваются при слежке в открытую.
  — Что такое слежка в открытую? — спросила миссис Ансон.
  Дрейк посмотрел на Мейсона и попросил:
  — Объясни ей, Перри.
  — В детективном деле, — сказал Мейсон, — имеется два вида слежки, миссис Ансон. Профессионального наблюдателя очень трудно обнаружить. Он делает все, чтобы не попадаться на глаза своему объекту. Если же он предполагает, что его заметили, сразу звонит в свою контору и просит замены. При слежке в открытую оперативник, наоборот, старается привлечь внимание объекта, чтобы тот понял, что за ним установлено наблюдение. Для этого он проделывает все, чего ждут от сыщика. Не заметить его просто невозможно.
  — Но кому может понадобиться слежка в открытую? — спросила миссис Ансон.
  — Оперативник при этом виде работы с объектом всегда работает с кем-то в паре, — улыбнулся Мейсон.
  — Что вы имеете в виду?
  — При слежке в открытую действуют двое.
  — Двое?
  — Да, партнер наблюдающего — человек, который входит в доверие к объекту. Это обычно случайный знакомый, который добивается того, чтобы знакомство быстро переросло в дружбу.
  — Я не сторонница скоропалительной дружбы, — сказала миссис Ансон.
  — Давайте посмотрим на дело под другим углом, — сказал Мейсон. — Предположим, вы случайно знакомитесь с женщиной, вкусы которой решительно во всем совпадают с вашими. К тому же она вам симпатична, отличается деликатностью, тактичностью и добросердечием. Едва ли вам может прийти в голову, что кто-то специально изучил ваши привычки и вкусы, а затем подослал к вам человека, который намеренно внушил вам уверенность, будто вы воистину родственные души с одинаковыми симпатиями и антипатиями, предрассудками и интересами. Планом предусмотрены частые встречи с этим человеком, и вы постепенно проникаетесь к нему доверием.
  — Продолжайте, — попросила Сельма Ансон.
  — В нужное время, — сказал Мейсон, — он сигнализирует второму оперативнику, ведущему слежку в открытую, и тот начинает ходить по пятам за объектом до того момента, когда объект не обратится к первому агенту со словами: «Посмотрите вон на того человека, который идет за нами. Вот уже дня три или четыре он не отстает от меня!» Если же объект окажется невнимательным, инициативу возьмет в свои руки сам агент и скажет: «Взгляните на типа, который повсюду нас сопровождает. Не поворачивайте головы, давайте дойдем до угла, там вы сможете его внимательно рассмотреть. Мне кажется, он следит за нами».
  — И для чего все это? — с явным интересом спросила Сельма Ансон.
  — Для того, — пояснил Мейсон, — что затем на какое-то время наступает затишье, но через день-два наблюдатель уже снова на месте, и первый оперативник говорит: «А ведь этот тип не оставляет нас в покое…» Естественно, вы начинаете рассуждать об этом, и агент непременно пожалуется: «Боже мой, ума не приложу, зачем кому-то вздумалось следить за мной?» Тяжело вздохнув, он неуверенно добавит: «Конечно, кое-какие основания имеются, но это до того сомнительно… просто не верится…» Естественно, вы спрашиваете: «Боже, какие же могут быть основания?» И вот тут-то оперативник выложит свои козырные карты. Давайте предположим, что объект подозревается в отравлении соседских кошек.
  — Кошек? — воскликнула Сельма Ансон.
  — Кошек, — подтвердил Мейсон. — Травит соседских кошек.
  Миссис Ансон нахмурилась.
  — Итак, — продолжал Мейсон, — оперативник заявляет: «Пожалуй, он действительно преследует меня. Понимаете, по соседству со мной проживают люди, которые обвиняют меня в отравлении их кошек. Я действительно терпеть не могу этих животных, об этом всем известно. Кто-то занялся истреблением кошек в нашей округе, а подозрение пало на меня. Вот я и подумал, не следит ли этот тип за мной в надежде раздобыть доказательства? На прошлой неделе околел какой-то очень породистый и дорогой кот, а его хозяин выкрикивал угрозы в мой адрес, не стесняясь в выражениях».
  Сельма Ансон внимательно слушала.
  — Затем, — сказал Мейсон, — агент рассуждает о людской мнительности и длинных языках, ну а объект, естественно, интересуется, являются ли подозрения соседей обоснованными. Оперативник после некоторого колебания скажет: «Хорошо, вам-то я могу признаться, потому что уверен, вы не станете злоупотреблять моим доверием. Действительно, я их травлю. Ненавижу кошек. Эти вредные твари рыскают по моему саду и охотятся на птичек, которых я стараюсь приручить. У меня устроены кормушки на окнах, очаровательные птички все время прилетают и требуют корма. Мне доставляет неизъяснимое наслаждение следить за тем, как они клюют зерна. Но проклятые коты узнали об этом и собираются у меня в саду. Я считаю, что люди обязаны присматривать за своими животными и не разрешать им разгуливать где вздумается. Ведь если у человека есть собака, он не разрешает ей свободно бегать по соседским участкам. В отношении же кошек у людей нет никакой ответственности, они смеются мне в лицо, когда я жалуюсь на их мерзких убийц, целыми днями прячущихся в моих кустах и подкарауливающих ручных пташек. Я объяснял соседям, что кормлю птичек, пусть они запирают своих кошек дома, но они не приняли меня всерьез. Что мне оставалось делать? Я купил отравы, закатал ее в сырой фарш и разбросал по саду, умоляя небеса, чтобы все коты, приходящие в мой сад охотиться на птичек, издохли».
  — А затем? — с неподдельным интересом спросила Сельма Ансон.
  — Затем объект наверняка воскликнет: «Господи, наши взгляды совпадают решительно во всем! Откровенно говоря, я тоже прикармливаю птичек на подоконнике и фотографирую их через стекло. У меня есть несколько превосходных снимков, но потом на меня ополчились все окрестные коты, и я хоть и не зашел так далеко, как вы, но все же подбросил отравы одному самому наглому коту, который не желал вылезать из моего сада». После этого оперативник поинтересуется, трудно ли было раздобыть отраву. И вот тут-то, ничего не подозревая, объект выложит все подробности и про яд, и про то, как он его использовал. Оперативник, понятно, имеет при себе миниатюрный диктофон, и на пленке будет зафиксировано каждое слово доверчивого объекта… Такой метод, конечно, дороговат, но бывают случаи, когда люди готовы выложить любые деньги, лишь бы добыть неопровержимые доказательства.
  — Я поняла, — расстроенно сказала Сельма Ансон.
  — Извините, — спросил Мейсон, — а не появилось ли у вас недавно новой приятельницы, перед которой вы стали откровенничать или могли бы пойти на откровенность?
  Миссис Ансон нахмурилась.
  — Пожалуй, да, — призналась она после некоторой паузы.
  — Кто? — спросил Мейсон.
  — Я собиралась на лекцию о Мексике и древней культуре майя, — сказала миссис Ансон. — Я решила заранее познакомиться с темой, отправилась в библиотеку и взяла книгу о Юкатане. Через некоторое время свободное место за моим столиком заняла женщина, у которой тоже была книга про Юкатан. Она обратила внимание на то, что я читаю. Ну а я взглянула на ее книгу. Мы улыбнулись друг другу и разговорились. Я сообщила ей про лекцию, на которую намеревалась попасть вечером. Выяснилось, что и она собирается туда же.
  — Как ее зовут?
  — Дороти Грегг.
  — Сколько ей лет?
  — Примерно моих лет.
  — Она замужем?
  — Вдова.
  — Вы с ней еще встречались?
  — После лекции мы зашли в кафе выпить кофе с вафлями, ну и на следующий день я пригласила ее к себе в гости.
  — На обед?
  — Да, я устроила для нее обед.
  В глазах Мейсона появился интерес.
  Сельма Ансон внезапно переменила тему:
  — Хорошо, мистер Дрейк. Сколько денег мне следует вам заплатить и когда мы начнем?
  — Я думаю, достаточно будет ста пятидесяти долларов, — ответил Дрейк. — Оперативник будет вам стоить пятьдесят долларов в день и, разумеется, дополнительные расходы: такси и все прочее. Детектив последует за вами, когда вы выйдете отсюда. Когда появится ваш преследователь, приложите носовой платок к правому глазу, словно в него что-то попало. Уберите платочек, посмотрите на своего преследователя, а затем отведите глаза.
  — Что я должна делать потом?
  — Ничего, — ответил Дрейк.
  Сельма Ансон поднялась с кресла.
  — С вашей стороны, господа, было весьма любезно принять меня, и я хочу, чтобы вы знали, как я вам признательна. Мистер Мейсон порекомендовал мне Детективное агентство Дрейка, и я выписала вам чек на сто пятьдесят долларов одновременно с чеком для мистера Мейсона. Теперь, по всей вероятности, вы захотите, чтобы я познакомилась с вашим оперативником и…
  — О нет, — сказал Дрейк. — Я думаю, будет гораздо лучше, если вы не увидите его.
  — Но я все равно его замечу, когда он начнет наблюдать за мной!
  — Только не моего оперативника, — усмехнулся Дрейк. — К тому же он будет следить не за вами, а за вашим преследователем.
  — Так что же мне делать? — спросила она.
  — Подождите минутку, — сказал Дрейк. Он поднял трубку телефона на столе Мейсона, набрал номер и произнес: — Говорит Пол Дрейк. Тридцать два восемьдесят шесть девяносто один, немедленно.
  Он положил трубку.
  — До чего таинственно! — сказала Сельма Ансон.
  — Секрет фирмы, — усмехнулся Дрейк. — Не проводите ли вы теперь меня к лифту, миссис Ансон?
  — Чтобы ваш человек мог на меня посмотреть? — улыбнулась она.
  Дрейк покачал головой.
  — Послушайте, — сказала она, — он спустится вместе с нами в лифте и…
  — Это я хочу спуститься вместе с вами в лифте, — сказал Дрейк, — чтобы купить сигареты в киоске вестибюля.
  — Я поняла, — улыбнулась миссис Ансон.
  Дрейк встал с места и открыл дверь.
  — Так мы идем или нет? — спросил детектив.
  Глава 3
  Через два дня Мейсону вновь пришлось вернуться к делу таинственного преследователя. В дверь его кабинета раздался условный стук, и Делла Стрит впустила Пола Дрейка.
  Детектив устроился в своем любимом черном кожаном кресле для посетителей, упершись спиной в один подлокотник и перекинув ноги через другой.
  — Ну, — сказал он, — тебе, Перри, наверное, будет интересно узнать о развитии того дела с «хвостом»?
  — Выяснил что-нибудь? — спросил Мейсон.
  — Личность преследователя.
  — Ты хочешь, чтобы я доложил клиентке о результатах?
  — Я уже сам доложил ей, Перри. Она поручила мне проинформировать тебя, но у меня возникло такое ощущение, что твоя клиентка что-то скрывает.
  — То же самое, — заметил Мейсон, — можно сказать о девяноста процентах клиентов, которые обращаются к услугам адвоката. Я часто задумываюсь, бывают ли полностью откровенны пациенты в кабинете врача… Ну так как обстоят дела с Сельмой Ансон? За ней действительно следили?
  — Да, следили. Она не ошиблась.
  — Что это было, Пол? Слежка в открытую?
  Дрейк покачал головой:
  — Не угадал, Перри.
  — Едва ли это был детектив-профессионал, — сказал Мейсон.
  — Ты прав.
  — Кто же он?
  — Дилетант чертов.
  — Твой оперативник засек его?
  — Не сразу, — сказал Дрейк. — Твоя миссис Ансон на самом деле напугала преследователя. Он понял, что слова о пощечине при следующей встрече не являются пустой угрозой, она бы действительно отхлестала его по щекам. После этого преследователь держался от нее на порядочном расстоянии, но все равно старался за ней следить, так что у моего оперативника ушло почти полдня, чтобы его обнаружить.
  — Что дальше?
  — После этого он повис на хвосте у «хвоста», — усмехнулся Дрейк. — Особого труда это не представляло. Его зовут Ральф Белл Бэйрд. Вместо того чтобы арендовать машину для наблюдения, он использовал свою собственную. Разумеется, мой парень записал номер и позвонил в контору. Мы проверили номер, узнали имя владельца и его адрес. Моему оперативнику даже не понадобилось долго следить за ним. Очевидно, Бэйрду ни разу даже не пришло в голову, что преследователь может в одно мгновение превратиться в преследуемого. Оказалось не слишком сложно выяснить, что старался Бэйрд для человека по имени Джордж Фостер Финдли, проживающего по адресу Монроз-Хайтс, десять тридцать пять. Бэйрд ежедневно появляется вечером по этому адресу и докладывает ему о результатах.
  — Кто такой Финдли? — спросил Мейсон.
  — Вот это уже вопрос поинтересней, — улыбнулся Дрейк. — Когда я сообщил миссис Ансон об отчетах Бэйрда Джорджу Финдли, она очень разволновалась. Я сообщил ей про Ральфа Бэйрда все, что удалось выяснить. Он продает недвижимость, работая на комиссионной основе, имеет возможность свободно распоряжаться временем и отдыхать по своему усмотрению. Очевидно, он по собственной инициативе взялся следить за миссис Ансон и докладывать Джорджу Финдли. Этому Финдли двадцать восемь лет. Он торгует подержанными автомобилями. Не женат, игрок и гуляка, швыряет деньги направо и налево, тратит их сразу, как только заработает, если не быстрее. У меня не было времени установить характер отношений между Бэйрдом и Финдли, но, несомненно, между ними имеются дружеские связи, которые, возможно, подкрепляются какими-то деловыми соображениями. Так или иначе, когда я доложил Сельме Ансон, что Ральф Бэйрд действует в интересах и по заданию Джорджа Финдли, она просто окаменела. Твоя клиентка, Перри, не просто разволновалась, а была перепугана до смерти. Я ей сказал, что, если она желает, чтобы мы выяснили всю подноготную Финдли, мы сможем это сделать, если же у нее не имеется на то особых причин, то не стоит тратить деньги. Она поблагодарила и попросила дать окончательный счет — больше ей от нас ничего не требуется. Тогда я предложил ей, чтобы мой оперативник нагнал страха на ее преследователя.
  — Как? — спросил Мейсон.
  Дрейк усмехнулся:
  — Имеется много способов. Один из наиболее эффективных — поручить оперативнику на протяжении нескольких часов ходить по пятам за объектом, затем привязаться к преследователю, обвинив его в слежке за самим оперативником. Оперативник должен быть высоким, сильным парнем, умеющим постоять за себя, побывавшим во многих опасных переделках, что должно быть написано у него на лице. Ну а после того, как он схватит преследователя за шиворот, пару раз встряхнет его, побеседует с ним в соответствующих выражениях, а то и отвесит несколько оплеух, у шпиона надолго отпадет желание совать нос не в свои дела.
  — Что сказала миссис Ансон?
  — Ничего такого она не захотела. Теперь, когда ей стал известен тот, кто стоит за всем этим, она в состоянии сама справиться с делом.
  — Другими словами, она знает Джорджа Финдли?
  — Этого она не сказала, но я не сомневаюсь, что знает.
  — Что ж, — сказал Мейсон, колеблясь, — я не хочу брать с нее денег за услуги, которых мы ей не оказали. Очевидно, ей следует возвратить часть гонорара. У тебя записан ее адрес, Делла?
  Делла Стрит утвердительно кивнула.
  — Позвони ей, — сказал Мейсон, — и сообщи о том, что мы можем возвратить ей часть денег, удержав тридцать пять долларов в виде компенсации за потраченное время. — Он повернулся к Дрейку: — Если она получит от меня эти шестьдесят пять долларов, возможно, она пожелает уплатить их тебе за сбор информации о Джордже Финдли.
  Дрейк покачал головой:
  — Я уверен, что она знает Финдли. Более того, мне кажется, ей известна и причина его поступка.
  — Ты имеешь в виду слежку?
  — Да, она явно перепугалась.
  — Она тихая, утонченная, прекрасно одетая, воспитанная вдова, — сказал Мейсон. — Чего может ожидать Финдли или кто угодно от слежки за ней?
  — Загадка, — согласился Дрейк. — В том, как она проводит время, нет ничего предосудительного. Но, возможно, миссис Ансон встречается с человеком или людьми, которые интересуют Финдли?
  — Она тебе ни на что не намекнула?
  — Она замкнулась в себе, как моллюск, — сказал Дрейк. — Ей не терпелось поскорее получить от меня окончательный счет и распрощаться.
  — Хорошо, — сказал Мейсон, — мы ей позвоним и возвратим часть денег. Может быть, со мной она будет более откровенной.
  — Сомневаюсь, — усмехнулся Дрейк. — Она стала удивительно неразговорчивой. — Детектив потянулся, зевнул и встал с кресла. — Не спеши возвращать деньги, Перри, пока не выяснишь, в чем суть дела. По-моему, тебе еще придется заниматься ее проблемами.
  — Здорово работаешь, Пол! — улыбнулась Делла Стрит детективу.
  — Благодарю, красотка, — ответил Дрейк и вышел из кабинета.
  Мейсон кивнул секретарше, Делла протянула руку к телефону. В то же мгновение раздался звонок внутреннего телефона.
  — В чем дело, Герти? — спросила Делла, сняв трубку. Брови у нее поползли вверх, лицо приобрело удивленное выражение, поэтому Мейсон был заранее подготовлен к неожиданностям. Прикрыв ладонью трубку, девушка повернулась к Мейсону. — Угадай, кто? — спросила она.
  — Уж не Сельма ли Ансон?
  — Да.
  — Спроси Герти, расстроенный ли у миссис Ансон вид. Пол Дрейк говорил о ее неожиданной замкнутости. Мне как-то трудно представить ее напуганной. Уж не ошибся ли Пол?
  — Как она выглядит, Герти? — спросила Делла Стрит в трубку. — Понятно, дело срочное… Скажи ей, что увидеть мистера Мейсона без предварительной договоренности очень трудно. Действительно крайняя необходимость?.. Хорошо, Герти, я посмотрю, что можно сделать. — Положив трубку, Делла повернулась к адвокату: — Она подавлена. Снова дело, не терпящее отлагательств.
  — Это я понял из твоего разговора с Герти. Какое у нас расписание на сегодня? Скоро должен появиться Смит?
  — Он уже опаздывает на пять минут.
  — Что ж, — сказал Мейсон, — в таком случае пригласи ее. Ну, а мистер Смит подождет немного в приемной. Если ему действительно нужно меня видеть, впредь будет аккуратнее… Надеюсь, у нее и правда срочное дело, но так или иначе надо ее отучить являться сюда когда вздумается.
  Делла Стрит вышла в приемную и возвратилась с Сельмой Ансон.
  — Мое время рассчитано по минутам, миссис Ансон, — сказал Мейсон. — На ваше счастье, следующий клиент опаздывает, поэтому я имею возможность выслушать вас. Постарайтесь изложить суть дела покороче, без всяких отступлений.
  Она кивнула и опустилась в большое кожаное кресло для посетителей.
  — Пол Дрейк выяснил имя человека, который установил за мной слежку, — глубоко вздохнув и посмотрев адвокату в глаза, сообщила посетительница.
  — Я знаю, — сказал Мейсон. — Дрейк был у меня, и в общих чертах мне уже известно о результатах.
  — Что ж, — сказала миссис Ансон. — Ральф Бэйрд, мой преследователь, — знакомый Джорджа Финдли, продавца подержанных машин.
  — Имя Финдли вам о чем-то говорит? — спросил Мейсон. — Дрейк обратил внимание на то, что вы замерли, когда он сообщил о его причастности к этой истории.
  — Послушайте, мистер Мейсон, — горячо сказала она. — Я знаю, как вы заняты, и понимаю, какая наглость с моей стороны являться и отнимать время у другого клиента. Сейчас я изложу вам все без утайки, стараясь быть максимально краткой…
  Ее прервал телефонный звонок. Делла сняла трубку и сообщила Мейсону:
  — Приехал мистер Смит.
  — Пусть Герти ему объяснит, что, поскольку он опоздал, я принял клиента со срочным делом. Ему придется подождать несколько минут. Если ему это не нравится, он может уйти.
  Делла Стрит передала Герти распоряжение адвоката. Мейсон снова повернулся к Сельме Ансон.
  — О, — сказала она, — я попала в совершенно безумную историю. Понимаете, я вдова и далеко не молода. И вот я влюбилась… Его зовут Дилейн Арлингтон. Он замечательный человек, вдовец. Детей у него нет. Единственные родственники — племянники и племянницы, дети двух его братьев, Дугласа Арлингтона и Оливера Арлингтона.
  — Дуглас умер? — спросил Мейсон.
  Она кивнула.
  — Оба брата Дилейна и их жены умерли, но остались дети. Племянники и племянницы, как я уже сказала. Некоторые очень неплохие люди, другие… Дилейн овдовел семь лет назад. Мы встретились, и он впервые за все эти годы… увлекся. Одна из его племянниц считает это замечательным. Она такая приятная, добрая девушка. Но вторая племянница, Милдред, называет меня хищницей, от которой дядюшку нужно всячески оберегать. Допускаю, что она преданный друг для тех, кто ей нравится, но ко мне она относится враждебно. Ею создана целая система всесторонней опеки над Дилейном. Я угодила прямо под ее огонь.
  — И? — поторопил Мейсон.
  — И, — сказала миссис Ансон, — Джордж Финдли хочет жениться на Милдред. Судя по тому, что я слышала про этого человека, он самый настоящий охотник за приданым.
  — И что? — спросил Мейсон.
  — То, — сказала она, — что Финдли, желая усилить позицию Милдред и свою, разумеется, хочет выяснить обо мне нечто такое, что помогло бы Милдред настроить дядюшку против меня. Он дорого бы заплатил за возможность предоставить Дилейну доказательства моей корысти.
  — А это не так? — поинтересовался Мейсон.
  — Нет.
  — Вы обеспечены? — спросил Мейсон.
  — В достаточной степени, чтобы вести тот образ жизни, какой мне нравится.
  — А мистер Арлингтон?
  — Он очень богат.
  — Он мог бы договориться с племянницами и племянниками на финансовой основе?
  — Они хотят получить все.
  — Вы сказали, что одна из них соблюдает его интересы?
  — Это Дафна. Она заявляет, что поскольку Дилейн сам заработал свое состояние, деньги принадлежат ему и он имеет полное право распоряжаться ими по собственному усмотрению. То есть если он захочет жениться, это его дело. Почему он должен и дальше жить в одиночестве?
  — Вы с ней познакомились?
  — Дафна сама ко мне приехала. Посмотрела в глаза и прямо сказала, какова цель ее визита. Она хотела бы выяснить, та ли я женщина, которая способна сделать ее дядюшку счастливым, или же авантюристка, заинтересованная лишь в его богатстве.
  — Она вам так и сказала?
  — Дафна всегда говорит то, что думает. Она честная, искренняя, порядочная молодая женщина.
  — А вторая племянница? — спросил Мейсон.
  — Милдред — дочь другого брата Дилейна. Она полная противоположность Дафне — эгоистичная, хитрая интриганка, полностью лишенная чувства жалости… Я не имею права отнимать у вас больше времени, мистер Мейсон, но должна подчеркнуть, что в сложившихся обстоятельствах вверяю вам свою судьбу.
  — Что именно вы имеете в виду?
  — Мои интересы.
  — Каковы же ваши интересы? — спросил Мейсон, слегка прищурившись.
  — Мое счастье, — ответила она.
  — Похоже, — улыбнулся Мейсон, — этот вопрос надлежит решать вам вдвоем с Дилейном Арлингтоном. К адвокату с такими задачами не обращаются.
  — У меня нет времени на подробные объяснения, — сказала она. — Вы очень заняты, но есть дела, которые…
  — Говорите, — потребовал Мейсон, — прямо сейчас.
  Она глубоко вздохнула.
  — Джордж Финдли, — сказала она, — заявил Милдред, что я самая настоящая авантюристка…
  — Продолжайте, — попросил Мейсон. — Об этом я уже слышал.
  — И, — быстро сказала посетительница, — он утверждает, что я отравила своего мужа, чтобы получить за него страховку.
  — О-о! — только и сказал Мейсон.
  Она смотрела на него с напряженным выражением лица.
  — Вы действительно убили своего мужа? — спросил Мейсон.
  — Конечно, нет!
  — Что явилось причиной его смерти?
  — В заключении о смерти сказано об остром гастроэнтеритном приступе вследствие пищевого отравления. Гастроэнтерит — воспалительное заболевание желудка и тонкого кишечника. Обычно сопровождается поражением толстого кишечника.
  Мейсон нахмурился.
  — Так обстоят дела, — сказала она. — Джордж Финдли по собственной инициативе решил проверить заключение о смерти. Это страшный человек.
  — Вы хорошо его знаете? — спросил Мейсон.
  — Я встречалась с ним, — сказала миссис Ансон. — Я провела в его обществе, наверное, не более двадцати минут. Он действует исподтишка, держится на заднем плане и стреляет из укрытия, не упуская ни одной возможности доставить неприятность. Послушайте, мне необходимо сообщить вам множество других подробностей, выслушать которые вы сейчас не можете. Я хочу, чтобы вы взялись защищать мои интересы. Защищать всесторонне, я вас ничем не ограничиваю. Я хочу, чтобы вы поручили мистеру Дрейку провести расследование, которое посчитаете необходимым. Но я хочу иметь дело лишь с одним человеком. Мистеру Дрейку я постеснялась это сказать. Я выписала чек на тысячу долларов, мистер Мейсон, вот он. Больше я не стану вас задерживать. И обещаю в следующий раз обязательно позвонить и договориться о встрече. Но сегодня я слишком расстроена, чтобы… Мне было необходимо повидать вас немедленно.
  — Подождите, задержитесь еще на несколько минут, — сказал Мейсон. — Мистер Смит опоздал к назначенному сроку, и поэтому он вполне может подождать еще.
  Она покачала головой и сказала:
  — У вас появится множество вопросов, на которые я должна буду дать обстоятельные ответы, мистер Мейсон. Моя основная цель — поручить вам представлять меня в дальнейшем. Вам я доверяю и не сомневаюсь, что лучшего защитника я бы никогда не нашла.
  — Мне потребуются, — сказал Мейсон, — адрес Дилейна Арлингтона и…
  — Господи, вы намерены нанести ему визит?
  — Конечно, нет, — ответил Мейсон. — Но я должен познакомиться с людьми, имеющими отношение к этому делу. Мне нужны адреса племянников и племянниц мистера Арлингтона. Сообщите моей сотруднице по приему посетителей, Герти, все имена и адреса. Пусть она все подробно запишет. Вы можете выйти из кабинета через приемную.
  Мейсон повернулся к секретарше.
  — Делла, — сказал он, — пригласи мистера Смита.
  Глава 4
  — В приемной находится Д. А. Арлингтон, — сказала Делла Стрит. — С ним молодая девушка. Ее имени он не назвал. Просто сказал, что хочет поговорить с тобой по чрезвычайно важному делу.
  — Арлингтон, Арлингтон… — повторил адвокат. — Очень знакомая фамилия.
  — Сельма Ансон, рассказывая о своем счастье, — улыбнулась Делла Стрит, — называла имя Дилейна Арлингтона. Ты не думаешь, что это он и есть?
  — Бог мой! — воскликнул Мейсон. — Конечно, это он. Если мы не будем соблюдать осторожность, нас незаметно преобразуют в брачное агентство. Ситуация осложняется!
  — Как ты думаешь, что ему надо? — спросила Делла Стрит. — Он заявил, что дело очень личное, поэтому он может обсудить его только с тобой.
  — Для нас это проблема, Делла, — заметил Мейсон. — Как быть в этой ситуации с адвокатской этикой? Меня наняла Сельма Ансон, поэтому я не могу с чистой совестью представлять мистера Арлингтона по ее делу, не сообщив ему о миссис Ансон и не обрисовав ее позицию. К тому же, как мне кажется, ему нужно совсем не это. С другой стороны, я не вправе сказать мистеру Арлингтону, что миссис Ансон моя клиентка, если он этого не знает. По-моему, она не стремится афишировать наше сотрудничество.
  — А на заднем плане, — сказала Делла Стрит, — маячит приятель Милдред, который утверждает, что Сельма Ансон отравила своего мужа, чтобы получить страховку и унаследовать его состояние.
  — Ладно, пригласи мистера Арлингтона, и посмотрим, что он за человек. Не забудь спросить его полное имя и адрес.
  Делла Стрит подняла трубку и сказала:
  — Герти, запиши адрес мистера Арлингтона. Шеф примет его только на несколько минут, сегодня утром мы очень заняты… А, ты уже все сделала?.. Хорошо, пусть он подождет еще немного. — Она положила трубку и сообщила Мейсону: — Сельма Ансон сказала Герти адрес Дилейна Арлингтона. Этот человек назвал тот же адрес. Так что теперь мы знаем, с кем имеем дело.
  — Хорошо, — сказал Мейсон, — пригласи их.
  Делла Стрит вышла и вскоре вернулась в кабинет с высоким мужчиной пятидесяти пяти лет со стройной для его возраста фигурой. Лицо его было чисто выбрито, в темных волосах серебрилась седина. Пришедшей вместе с ним молодой женщине исполнилось двадцать пять. Это была блондинка с широко распахнутыми голубыми глазами, которые придавали ее лицу выражение необычайной искренности и доброты.
  Арлингтон сделал несколько шагов вперед, протянул руку и сказал:
  — Благодарю вас за то, что вы согласились принять нас, мистер Мейсон. Меня зовут Дилейн А. Арлингтон. Это моя племянница, Дафна. Я в состоянии оплатить потраченное на нас время. Но дело является абсолютно конфиденциальным…
  Мейсон остановил его, подняв руку.
  — Одну минутку, — сказал он. — Прежде чем перейти к делу, нам необходимо обсудить кое-какие детали.
  К столу адвоката подошла Дафна, протянула Мейсону руку и улыбнулась:
  — Дядя Ди страшно импульсивен, мистер Мейсон, — сказала она.
  — Когда мне предстоит что-то делать, я стараюсь как можно скорее исполнить задуманное и покончить с тем, что не дает мне покоя, — сказал Арлингтон. — К чему преамбулы?
  — Адвокат, — сказал Мейсон, — добившись известности, становится ее рабом. У него в пять раз больше дел, чем он в состоянии сделать. Поэтому, естественно, он весьма придирчиво отбирает те дела, за которые хочет взяться. Старается заранее определить, сколько времени и усилий потребуется на успешное доведение до конца того или иного дела, интересно ли оно и стоит ли за него браться вообще. Не следует также забывать, что у процветающего адвоката много иных забот, если можно так выразиться. Например, я представляю несколько страховых компаний. Так что прежде чем взяться за дело, я должен удостовериться…
  — Вот тут как раз и могут возникнуть проблемы, — сказал Арлингтон. — Я хочу посоветоваться с вами в отношении одной страховой компании.
  — Какой именно? — спросил Мейсон.
  — «Двойное страхование от несчастных случаев».
  — Адвокату, — после паузы сказал Мейсон, — необходимо предварительно переговорить с предполагаемым клиентом, чтобы узнать, в чем заключается проблема. Но если случится, что он представляет противоположные интересы, иной раз заявление, сделанное предполагаемым клиентом, вызывает неловкость. Поэтому я предлагаю следующее, мистер Арлингтон. Расскажите в общих чертах, подчеркиваю, в общих, о вашем деле. Не давайте мне информации, которую вы не хотели бы разглашать, зная, что я представляю страховую компанию «Двойное страхование».
  — Вы их представитель? — спросил Арлингтон, в его голосе внезапно послышалась враждебность.
  — В настоящий момент, — улыбнулся Мейсон, — я не связан с ними никакими обязательствами, но, как мне помнится, я представлял кое-кого из сотрудников этой компании в личном деле. Кроме того, у нас было дело, где заинтересованной стороной являлась эта компания. Прошу вас, опишите без подробностей суть вашего дела, мистер Арлингтон, а потом мы проверим по картотеке наши взаимоотношения с этой компанией.
  Немного успокоившись, Арлингтон сказал:
  — Знаете ли вы некоего Германа Дж. Болтона, представителя этой компании?
  — Я не помню, — нахмурившись, сказал адвокат. — Но мы проверим это после того, как вы объясните, какую роль он играет в вашем деле. Я уже упомянул, что у нас имеется картотека, где по алфавиту записаны все люди, с которыми мы поддерживаем отношения. Итак, какова суть затруднений, мистер Арлингтон?
  — Я хочу жениться, — ответил Арлингтон. — А этот человек, Болтон, будь он проклят! Я…
  — Успокойся, дядя Ди! — сказала Дафна. — Не принимай все так близко к сердцу. Ты ведь помнишь слова доктора про твое давление?
  Арлингтон глубоко вздохнул, постарался расслабиться и сказал:
  — Мистер Мейсон, тут любой разозлится!
  — Говорите, — подбодрил адвокат. — Нам здесь приходится выслушивать самые невероятные истории.
  — Билл Ансон был моим другом. Он занимался продажей недвижимости. Он хотел продать мне хорошее имение, и я заинтересовался. Сделка выглядела весьма выгодной. Несколько лет до этого я вел жизнь одинокого волка, а затем, очевидно, позволил себе попасть в слишком большую зависимость от любви и преданности родственников.
  — Каких родственников? — спросил Мейсон.
  — Детей моих умерших братьев, Дугласа и Оливера Арлингтонов, а в особенности от присутствующей здесь Дафны.
  — Сколько всего детей было у ваших братьев? — спросил Мейсон.
  — Четверо, — ответил Арлингтон. — Дафна, моя племянница, и ее кузина Милдред, дочь Оливера, а также двое сыновей Дугласа — Фоулер Арлингтон, женатый на исключительно милой девушке, ухаживающей за мной так, как будто я ее родной отец, и младший сын Дуга — Марвин, тоже женатый.
  — Продолжайте, — попросил Мейсон.
  — Фоулер Арлингтон и его жена Лолита устроили семейный ужин с традиционным мясом, зажаренным на решетке над углями. В тот раз в честь моего дня рождения подавали мое любимое блюдо — крабовый салат. Билл Ансон должен был срочно увидеться со мной по вопросу приобретения недвижимости, о которой я говорил. Фоулер сказал: «Почему бы тебе не пригласить Билла с женой на наш ужин? Потом ты сможешь с ним спокойно поговорить о делах».
  — Билла Ансона и его жену? — уточнил Мейсон.
  — Конечно, — раздраженно сказал Арлингтон. — Кто же приглашает человека на семейное торжество без жены?
  — Вы хорошо знали жену Билла, как и его самого? — спросил Мейсон.
  — Вообще-то я с ним был просто знаком, — сказал Арлингтон. — Но Фоулер знал Билла и Сельму гораздо лучше. Они сотрудничали, и их знакомство постепенно переросло, как мне кажется, в дружбу.
  — Продолжайте, — сказал Мейсон.
  — Это оказалась очень неудачная вечеринка. Я уже сказал, крабовый салат — мое любимое блюдо, и Лолита приготовила его в огромном количестве. Но вся беда в том, что когда я начинаю нервничать из-за каких-то деловых вопросов, то теряю самообладание, есть мне не хочется… Повышенное давление, этим все сказано. В предложенной сделке что-то мне не понравилось, какой-то пустяк. Я был готов заключить ее, но внезапно возник вопрос о каких-то местных постановлениях, я рассердился и высказал Биллу свое мнение. Он страшно разочаровался. Билл был полной противоположностью мне. Когда он начинал из-за чего-то горячиться, то набрасывался на еду, уверяя, что пища благотворно влияет на его нервную систему. Салат оказался недоброкачественным, возможно, он просто перестоял на солнце. Все почувствовали недомогание, меня тошнило, да и остальных тоже. Лолита тут ни при чем. Очевидно, крабы были не первой свежести, слишком долго лежали в холодильнике. Во всяком случае, торговец обвинил Лолиту и Милдред в приготовлении салата заранее. А они ходили в парикмахерскую. День был жаркий, по всей вероятности, салат не сразу убрали в холодильник после того, как приготовили. Не знаю, но все разболелись. А Билл, который съел огромное количество салата, не выжил. Видите ли, у него была язвенная болезнь, ну и одно наложилось на другое. Фоулера и Дафну выхаживали врачи. Пищевое отравление — одно из тех тяжелых воспоминаний, о которых мы предпочитаем забыть. Естественно, Лолита и Милдред из-за этого ужасно переживали. У Милдред есть знакомый адвокат, так он ей сказал, чтобы она никому не говорила о том, что салат оставался на столе, а не был сразу убран в холодильник. После этого мы изредка встречались с Сельмой Ансон. Понимаете, я чувствую себя косвенным виновником ее несчастья. Но она сама мне сказала, что теперь мы уже не в силах возвратить Билла и…
  — Одну минутку, — сказал Мейсон. — Должен ли я понять, что постепенно вы стали чаще встречаться с миссис Ансон?
  — Из-за трагедии, — ответил Арлингтон, — я чувствовал себя обязанным закончить начатое Биллом дело о приобретении недвижимости. Ему полагались солидные комиссионные, а я догадывался о нужде Сельмы в деньгах. Это доказывает, что я совсем не знал Сельму.
  — Что вы имеете в виду? — уточнил Мейсон.
  — Эта женщина — гений в бизнесе, — ответил Арлингтон. — Она получила деньги по страховке и комиссионные Билла и так умно ими распорядилась, вложив в выгодные акции, что с тех пор может не беспокоиться за свое будущее, получая солидные проценты.
  — Когда все это случилось? — спросил Мейсон. — Я имею в виду обед, на котором отравился мистер Ансон?
  — Приблизительно тринадцать месяцев назад.
  — Какая страховая компания выплатила деньги вдове?
  — Я же вам сразу сказал, — раздраженно ответил Арлингтон, — «Двойное страхование от несчастных случаев».
  — Нет, — сказал Мейсон, — вы говорили о каких-то недоразумениях или неприятностях с этой компанией, но ни словом не упомянули, что именно она выдала страховой полис мистеру Ансону.
  — Да, на сто тысяч. Они выплатили всю сумму без проволочек, но теперь вновь занялись пересмотром дела.
  — Что заставило их этим заняться? — спросил Мейсон.
  — Это долгая история, — ответил Арлингтон. — Совместно с Сельмой Ансон я принял участие в одной операции с недвижимым имуществом, нам пришлось чаще видеться, я понял, какая она умная и очаровательная женщина, и… Черт возьми, мистер Мейсон, я хочу жениться!
  — На Сельме Ансон?
  — Да.
  — Есть причины, по которым вы не можете жениться? — спросил Мейсон.
  — Конечно, есть.
  — Что за причины?
  — Сельма.
  — Что вы хотите сказать?
  — Она не хочет выходить за меня замуж.
  — То есть она недостаточно любит вас? — спросил Мейсон.
  — Она его очень любит, — вмешалась Дафна.
  Арлингтон повернулся к племяннице, нахмурился, вздохнул и сказал недовольно:
  — Она мне этого не говорила.
  — Возможно, тут я могу кое-что пояснить, — сказала Дафна. — Семья ополчилась против нее, против дядиной женитьбы… И совершенно необоснованно.
  — Называют же они какие-то причины? — спросил Мейсон.
  — Вас интересуют, — уточнила Дафна, — истинные причины или вы желаете услышать те, которые они называют?
  — И то, и другое, — усмехнулся Мейсон.
  — Подлинные причины, — сердито сказала Дафна, — совершенно очевидны — семья боится, что дядя с миссис Ансон будут счастливы вдвоем. И если дядя Ди первым уйдет от нас, Сельма Ансон унаследует все его состояние.
  — Ну, а называемая ими причина? — спросил Мейсон.
  Дафна заколебалась.
  — Я слушаю вас, — сказал Мейсон.
  — Ну, — начала девушка, — они считают, что дяде Ди рискованно жениться на вдове человека, умершего от пищевого отравления… при обстоятельствах, о которых вы слышали.
  Мейсон посмотрел на Арлингтона.
  — Вы имели возможность часто видеться с Сельмой Ансон после смерти ее мужа и полюбили ее?
  — Да.
  — Как давно?
  — Как давно что?
  — Давно ли вы ее полюбили?
  — Разве можно сказать, когда такое случается? После того, как ты достигаешь зрелости, любовь не случается внезапно, словно перелом ноги или нечто подобное. Разве можно сказать, что я влюбился в Сельму в два тридцать пополудни, в четверг, двадцатого числа?
  — Как давно? — снова спросил Мейсон.
  — Не могу сказать.
  — Когда приблизительно? Это важно.
  — Хорошо, — сказал Арлингтон. — Я понял, что люблю ее, месяца через два после смерти Билла, но если уж быть честным, то влюбился я раньше, просто не хотел себе в этом признаваться.
  — Еще до смерти Билла Ансона? — уточнил Мейсон.
  — Я не понимаю, куда вы клоните? Вы…
  — Никуда я не клоню, — сказал Мейсон. — Просто пытаюсь выяснить обстоятельства дела.
  — Билл Ансон был моим другом, — сказал Арлингтон. — Разумеется, я понимал, что он удачно женился, но у меня не было никаких задних мыслей на этот счет. Я никогда не ухаживал за Сельмой, если это вас интересует.
  — Меня интересует только то, — сказал Мейсон, — что имеет отношение к делу.
  — Черт возьми! — воскликнул Арлингтон. — За последнее время я выслушал столько гадостей, в особенности от Милдред! Не хватает мне только скандала в связи с браком. А теперь еще появляется этот агент страховой компании…
  — Как, вы сказали, имя агента?
  — Герман Болтон.
  — И чего он хочет?
  — Он начал проводить расследование, расспрашивать всех о том обеде. Вроде бы страховая компания не вполне удовлетворена, хотя поначалу они выплатили страховую сумму без промедлений. Идут разговоры о возобновлении дела. Они могут это сделать, мистер Мейсон?
  — Все зависит от обстоятельств, — ответил адвокат. — Они могут заявить, что страховка была выплачена при обстоятельствах, которые дают им основания требовать ее возвращения.
  — И они смогли бы получить деньги назад?
  — Снова возникает вопрос о доказательствах незаконности получения денег, — ответил Мейсон. — Возможно, им удалось бы подтвердить ошибочность выдачи страховки, доказать обман…
  — Какого рода обман? — спросил Арлингтон.
  Мейсон заколебался.
  — Доказать, что Сельма Ансон намеренно отравила своего мужа, — решительно произнесла Дафна.
  — Я спрашиваю мистера Мейсона! — рассердился Арлингтон.
  — И мистер Мейсон из деликатности не хочет этого говорить, — сказала Дафна.
  — Честно говоря, — произнес адвокат, — я не знаю всех фактов. На чем вы основываете свое предположение, мисс Арлингтон?
  — На тех вопросах, — ответила Дафна, — которые мне задавал Болтон. Этот тип считает, что Билл Ансон не умер от пищевого отравления. Вроде того что он заболел, но стал поправляться, и тогда ему дали смертельную дозу яда, от которого он и погиб.
  — Что ты такое несешь, Дафна? — вмешался Арлингтон. — Откуда нам знать, что на уме у Болтона?
  — Возможно, ты и не догадываешься, а я знаю, — возразила Дафна.
  — Болтон сообщил тебе то, чего не говорил мне? — спросил Арлингтон.
  — Думаю, он высказал мне между строк гораздо больше, чем хотел, — упрямо сказала Дафна. — Дядя Ди, куда разумнее смотреть правде в глаза, а не прятать голову в песок, как страус.
  — Как вы понимаете, я угодил из огня да в полымя, — сказал Арлингтон. — Сельма ни за что не согласится стать моей женой, если страховая компания начнет распускать такие слухи.
  — Разве они начали только распускать слухи? — сказала Дафна. — Это было бы еще полбеды. Болтон, не таясь, начал допрашивать меня и всех остальных о том, сколько крабового салата было съедено в тот злополучный день и не знаю ли я, кто оставил его стоять на кухонном столе, пока Милдред и Лолита ходили в парикмахерскую. Он выпытывал, что мне известно о такого рода заболеваниях. У нас были сравнительно легкие желудочно-кишечные приступы, и мы все довольно быстро поправились. Болтон выспрашивал, не стал ли Билл Ансон тоже поправляться, перед тем как у него неожиданно случилось обострение и он умер.
  — Ну, — сказал Арлингтон, — кота выпустили из мешка, мистер Мейсон. Я хочу, чтобы вы напугали до смерти эту страховую компанию, заставили их пойти на попятный и замолчать. Мне достаточно неприятностей и без них!
  — Вы полагаете, что следствие, предпринятое страховой компанией, заставит миссис Ансон отказаться от замужества?
  — Конечно. И я скажу вам кое-что еще. Эта женщина не из тех, кто пойдет туда, где ее не желают видеть. До тех пор, пока моя семья питает к ней враждебные чувства, она не согласится стать моей женой.
  — Разумеется, — сказал Мейсон, — вопрос можно было бы решить, поговорив с родственниками начистоту. Можно им сообщить, каковы ваши намерения в финансовом плане. Можно также напомнить лишний раз, что вы имеете полное право не упоминать своих племянников и племянниц в завещании, если такова будет ваша воля.
  — Я не стану этого делать, — возразил Арлингтон. — Я никогда не пойду на это. Они — моя семья. Единственно близкие люди, которые у меня были и есть. Но если я захочу вторично жениться и в своем завещании пожелаю оставить жене какое-то количество денег по своему усмотрению, я, конечно, не желаю, чтобы мне чинили препятствия. Кому понравится, если несколько юнцов начнут диктовать вам, как следует поступать в том или ином случае!
  — Они не все так себя ведут, — запротестовала Дафна.
  — Но некоторые, да? — спросил адвокат.
  Она заколебалась, потом посмотрела Мейсону в глаза.
  — Да, — сказала она, — к сожалению.
  — При таком положении дел, мистер Арлингтон, — заметил Мейсон, — сомневаюсь, чтобы я мог принять от вас гонорар.
  — Почему?
  — Вы не можете возбудить дело против страховой компании. Это может сделать миссис Ансон, обвинив их в клевете и в дискредитации ее личности. Посоветуйте ей обратиться ко мне, пожалуй, я бы согласился представлять ее. Но у вас нет оснований для судебного преследования. Вы не в состоянии доказать причиненный вам ущерб.
  — Не в состоянии доказать?! — воскликнул Арлингтон. — Если эта страховая компания будет продолжать распускать мерзкие слухи, Сельма не согласится выйти за меня замуж, а значит, последние годы моей жизни будут погублены!
  — Я смотрю на дело с точки зрения правосудия, — ответил Мейсон, — а также учитываю личности клиентов. Повторяю, что мне легче представлять в такого рода деле Сельму Ансон, чем вас.
  — Успокойся, дядя Ди, — сказала Дафна. — Теперь план действий ясен. Уговорим Сельму обратиться к мистеру Мейсону.
  — Как я могу обратиться к Сельме с такого рода делом? — спросил Дилейн Арлингтон. — Она же не знает о замыслах этой проклятой страховой компании.
  — Почему вы так думаете? — спросил Мейсон.
  — Это видно по тому, как она держится. Ее беспокоят другие вещи, наша семья и отношение к ней ее членов. И все.
  — Дядя Ди, — твердо сказала Дафна, — ты слишком разволновался из-за этой истории, а врач велел тебе ни о чем не думать, сохранять спокойствие и отдыхать. Я сама переговорю с Сельмой Ансон и выясню, что ей известно о происходящем. Поехали домой, мы отняли у мистера Мейсона слишком много времени.
  Дафна решительно поднялась с кресла.
  — Сколько я вам должен, мистер Мейсон? — спросил Дилейн Арлингтон.
  — Нисколько, — ответил Мейсон. — Вы изложили мне суть своего дела и не упомянули ничего такого, что относится к конфиденциальным сообщениям адвокату. Обрисовали лишь то задание, которое хотели бы мне поручить. Ну а я объяснил, почему не могу взять у вас аванс. Я надеюсь, вы поняли, что это не каприз с моей стороны.
  — В таком случае вы ничем не сможете мне помочь, — сказал Арлингтон. — Потому что Сельма, безусловно, не захочет нанимать адвоката для того, чтобы прекратить это безобразие.
  — Откуда тебе знать, как она поступит? — спросила Дафна. — Подожди, пока я не поговорю с ней как женщина с женщиной. Поехали, дядя Ди.
  Арлингтон остановился в дверях.
  — Я могу заплатить вам любую сумму, мистер Мейсон, — сказал он. — Любую сумму… в разумных пределах, конечно.
  Мейсон улыбнулся и покачал головой.
  — Во всяком случае, не сейчас, мистер Арлингтон. У вас нет оснований для юридических действий. А вот у Сельмы Ансон они имеются.
  — Говорю вам, она не захочет ничего делать! — возразил Арлингтон.
  Дафна улыбнулась Мейсону, взяла дядюшку под руку и вывела его в приемную.
  Мейсон посмотрел на Деллу Стрит.
  — Да уж, — сказал адвокат, когда дверь за посетителями закрылась. — Превосходная ситуация! Сельма Ансон является ко мне и рассказывает часть истории…
  — Возможно, другой части она не знает, — заметила Делла Стрит.
  — Да, возможно, — согласился Мейсон. — Но за ней следили, и страховая компания предпримет попытку доказать, что она убила своего мужа.
  — К чему компанию побудил, по всей вероятности, анонимный телефонный звонок одного из членов семейства Арлингтон, которое не желает, чтобы их богатый дядюшка вторично женился, — продолжила Делла.
  — Этого, разумеется, мы не знаем, — заметил Мейсон, — но такая вероятность имеется. Однако, по тем или иным соображениям, страховая компания решила вновь открыть дело. Отсюда и слежка в открытую, и оперативница, втирающаяся в доверие к объекту слежки, и… Короче говоря, кто-то среди племянников и племянниц затеял весьма умную игру.
  — Игру, в которой мы собираемся принять участие? — поинтересовалась Делла.
  — Думаю, да, — ответил Мейсон. — Полагаю, в ближайшее время мы снова увидимся с Сельмой Ансон. Будем надеяться, что среди тех карт, которые будут в нашем распоряжении, найдутся и козырные, и тузы. Делла, найди мне, пожалуйста, Пола Дрейка.
  Делла Стрит быстро набрала номер конторы Дрейка и через минуту сказала в трубку:
  — Шеф хочет с тобой поговорить, Пол.
  — Пол, — сказал Мейсон по своему телефону, — дело Сельмы Ансон набирает обороты.
  — Да? А я думал, что все закончено, — ответил Дрейк.
  — Миссис Ансон поручила мне заботиться о ее делах, руководствуясь моим здравым смыслом, — сказал Мейсон. — Именно этим я сейчас и занимаюсь. Мне нужно немедленно направить двоих людей на задание.
  — Каких людей и на какое задание? — спросил Дрейк.
  — Начнем с Джорджа Финдли, — решил Мейсон. — Нужна слежка в открытую за ним и за Ральфом Бэйрдом.
  — Это будет нетрудно устроить.
  — Подбери толкового оперативника, — сказал Мейсон, — человека примерно одинакового с Финдли возраста, если старше, то совсем чуть-чуть, этакого энергичного повесу, действующего быстро и без излишних размышлений. Джордж Финдли относится к людям такого типа. Он торговец подержанными машинами, умеет уговорить и всучить покупателю товар с изъяном. Оперативник должен соответствовать его представлению о нужном человеке. Возможно, ему не потребуется долго приспосабливаться к объекту.
  — С какого времени установить слежку?
  — Немедленно.
  — Насколько явно?
  — Чтобы не заметить этого было невозможно, — ответил адвокат и повесил трубку. Он повернулся к Делле Стрит: — Если им вздумается затеять игру, мы подыграем. А теперь позвони Сельме Ансон.
  — Через коммутатор? — спросила секретарша.
  — Если у тебя под рукой номер ее телефона, набери его отсюда. Нас, как всегда, поджимает время.
  Через несколько секунд Делла произнесла в трубку:
  — Миссис Ансон, вам звонят из офиса мистера Мейсона. Мистер Мейсон желает поговорить с вами по крайне важному вопросу.
  Адвокат взял трубку и сказал:
  — Миссис Ансон, не исключена возможность прослушивания линии, так что прошу быть осторожной.
  — Моя линия прослушивается? — недоверчиво переспросила она.
  — Такая возможность всегда существует, — ответил Мейсон. — Так вот, я хочу, чтобы вы кое-что запомнили. Ваше дело может оказаться куда более серьезным, чем мы предполагаем, и гораздо лучше организованным, чем кажется. Я не могу позволить себе действовать наобум, без подготовки. Слушайте меня внимательно. Вы рассказывали о недавнем знакомстве с женщиной, которая интересуется Юкатаном. Вы слушаете меня?
  — Да, да. Продолжайте.
  — Будьте предельно осторожны в разговорах с этой женщиной, взвешивайте каждое слово. Постарайтесь в ближайшее время не иметь с ней ничего общего — не общайтесь ни лично, ни по телефону, если вам удастся это сделать тактично, не вызвав у нее подозрения. Если все же вы с ней повстречаетесь или по той или иной причине будете вынуждены пригласить к себе, держитесь естественно, не проявляя сдержанности или недоверия. Внешне — полная свобода, но ради бога, никакой информации! Вы меня понимаете?
  — Не могли бы вы объяснить? — спросила миссис Ансон.
  — Могу, — сказал Мейсон, — но сейчас не совсем подходящее для этого время. Не волнуйтесь и не пугайтесь, что бы ни произошло.
  — Почему? — спросила она. — Что все это значит?
  — Просто держите себя в руках, — сказал Мейсон.
  — Да, но…
  — Сейчас не время, миссис Ансон. Давайте поговорим о другом. Вы получили страховку после смерти вашего мужа, не так ли?
  — Да. У него имелся страховой полис, по которому мне выплатили деньги.
  — Что вы с ними сделали?
  — Вложила в дело.
  — Удачно?
  — Да, удачно.
  — Вы получили проценты?
  — И немалые. Операция оказалась весьма выгодной.
  — Так вот, — сказал Мейсон, — страховая компания хочет попытаться доказать, что деньги вам были выплачены неправильно и, таким образом, вы все это время являлись как бы опекуном над ними, поэтому обязаны возвратить компании не только полученные вами деньги, но и доход от них.
  — Что… что… что вы такое говорите? У них же ничего не выйдет!
  — Я не говорю, что им удастся это сделать, я просто предупреждаю, что они могут попытаться.
  — Но тогда… нет, это ужасно!
  — Поэтому, — сказал Мейсон, — я и прошу вас быть предельно осторожной. Я хочу, чтобы вы сразу звонили или приезжали ко мне, если появятся новости. Ну и, конечно, вы должны проявлять большую осторожность при разговорах с посторонними людьми. С вами связывался некий мистер Болтон?
  — Нет. Кто он?
  — Его полное имя Герман Дж. Болтон. Он представляет страховую компанию. Возможно, он пожелает нанести вам визит. Если это случится, в чем я почти не сомневаюсь, у него с собой будет «дипломат», который он поставит неподалеку от того места, где вы будете разговаривать. После этого он попросит вас ответить на некоторые вопросы. В этом «дипломате», как вы, очевидно, уже догадались, будет спрятан диктофон со сверхчувствительным микрофоном. Если Болтон заявится к вам, держитесь спокойно и с достоинством. Вы скажете, что если страховая компания затеяла тяжбу, то вы, как одна из сторон, настаиваете на разговоре с ними в присутствии вашего адвоката. А затем, глядя ему прямо в глаза, спросите у него ровным голосом, не спрятан ли в его «дипломате», стоящем рядом с вами, диктофон. Постарайтесь добиться от него ответа, да или нет. Не сомневаюсь, он будет в замешательстве. Вы совершенно обоснованно возмутитесь, укажете ему на дверь и еще раз повторите, что будете с ним разговаривать только в присутствии вашего адвоката. Вы сумеете такое проделать?
  — Сумею, конечно, нет сомнения. Но, откровенно говоря, мистер Мейсон, мне очень не по себе. Я думала, что все это дела давно минувших дней, компания заплатила мне по полису, и больше об этом можно не думать. Неужели нет никакого правила или постановления, запрещающего отбирать деньги задним числом?
  — Мы столкнулись с весьма любопытной ситуацией, — пояснил Мейсон. — Они могут заявить об имевшем место умышленном обмане, который они сумели обнаружить лишь несколько дней назад. Они могут заявить, что ваш супруг покончил с собой или даже был убит.
  — И все это дело рук Джорджа Финдли, — горько сказала миссис Ансон. — Он уже посеял семена раздора в этой семье.
  — Верно, — согласился Мейсон. — Ну а теперь, когда я вас предупредил, никому не доверяйте, следите за каждым сказанным вами словом и не теряйте самообладания. В запальчивости люди делают много глупостей. Слухи и сплетни — одно дело, судебный процесс — другое.
  — Хорошо, — сказала она, — я постараюсь, но дело это исключительно неприятное. Если страховая компания надумала забрать назад деньги… Это же меня разорит!
  — Я вам еще не все сообщил, — сказал Мейсон. — Многое, возможно, всплывет на поверхность буквально в ближайшие несколько часов. Я защищаю ваши интересы так, как если бы защищал свои собственные. Не волнуйтесь и не переживайте. Не сдавайте своих позиций и не теряйте головы, все образуется. Всего доброго.
  — До свидания, — сказала миссис Ансон слабым голосом.
  Адвокат повесил трубку.
  — Шокирована? — спросила Делла.
  — Напугана, — ответил Мейсон.
  Глава 5
  В понедельник утром Мейсон вошел в свой кабинет и увидел, что Делла Стрит чем-то обеспокоена.
  — Слышал восьмичасовые новости по радио? — спросила она.
  — А надо было слушать? — поинтересовался Мейсон.
  — Во всяком случае, для нас там было кое-что важное, — сказала Делла Стрит.
  — Выкладывай!
  — Окружной прокурор неожиданно отдал распоряжение об эксгумации тела Вильяма Харпера Ансона, который умер примерно тринадцать месяцев назад, предположительно от пищевого отравления. Диктор сообщил, что предварительное обследование указывает на присутствие в его организме мышьяка.
  — О-о! — только и смог произнести Мейсон.
  — И, — продолжала Делла Стрит, — как сказал диктор, в руках у прокуратуры имеются другие доказательства, которые ни полиция, ни окружной прокурор не соглашаются публиковать в прессе, не желая лишать обвиняемого шансов на справедливый и объективный суд.
  — Обвиняемый? — спросил Мейсон. — А они сообщили имя предполагаемого обвиняемого?
  — Нет.
  — Это, — сказал адвокат, — явно как дважды два. С тем же успехом они могли заявить: «Из этических соображений мы не можем сообщить, что ордер выдан на арест вдовы погибшего, и поэтому не в состоянии предсказать последующее развитие событий в данном деле».
  — Ты считаешь, — спросила Делла, — что они намерены выдать ордер на арест?
  — В деле не может быть обвиняемого, — сказал Мейсон, — пока подозреваемого не поместят в камеру предварительного заключения.
  Зазвонил телефон. Делла взяла трубку.
  — Да, Герти? — приветливо сказала она. — Одну минутку. Соедини ее с кабинетом. Шеф будет с ней говорить… — Она повернулась к Мейсону: — Звонит Сельма Ансон. Страховой агент по фамилии Болтон явился к ней и требует, чтобы она сделала заявление о смерти мужа. В соответствии с вашими инструкциями ничего не говорить…
  — Я сам с ней побеседую, — сказал Мейсон и взял трубку. — Алло, миссис Ансон?
  — Да, мистер Мейсон?
  — Мистер Болтон у вас?
  — Да.
  — Скажите ему, что вы сделаете заявление только в присутствии адвоката. Можете просто повторить мои слова.
  Мейсон с минуту прислушивался, в трубке было ясно слышно, как миссис Ансон говорит: «Я буду делать заявления только в присутствии моего адвоката». Потом Сельма Ансон сказала:
  — Мистер Болтон желает знать, можно ли ему поговорить с вами по телефону.
  — Дайте ему трубку, — сказал Мейсон.
  Раздавшийся в трубке голос был одновременно и вкрадчивым, и убедительным.
  — Мистер Мейсон, — сказал он, — я представляю компанию «Двойное страхование от несчастных случаев».
  — Ваше имя? — спросил Мейсон.
  — Герман Дж. Болтон.
  — Продолжайте.
  — Мы проводим расследование обстоятельств смерти Вильяма Харпера Ансона, который был застрахован у нас.
  — И что?
  — Причина смерти, которая первоначально была указана во врачебном свидетельстве, — гастроэнтеритный приступ, вызванный пищевым отравлением с последующими осложнениями.
  — Так, — сказал Мейсон, — и что?
  — Страховая компания получила некоторую информацию, которая заставила всех насторожиться. Как я понимаю, труп сейчас эксгумирован, проведено предварительное патолого-анатомическое исследование, которое указывает на присутствие в организме покойного мышьяка. То есть имеет место самое настоящее мышьяковое отравление. В такой ситуации очень важно, чтобы мы выяснили как можно больше подробностей об обстоятельствах, при которых пища, которую до сих пор считали причиной отравления, была употреблена покойным.
  — Я понял, — сказал Мейсон. — При чем здесь миссис Ансон?
  — Я опрашивал нескольких человек, которые присутствовали на том роковом обеде, и получил довольно интересные заявления. Теперь я хочу получить заявление от Сельмы Ансон, вдовы покойного мистера Ансона. Но она отказалась отвечать на мои вопросы.
  — Она отказалась? — переспросил Мейсон.
  — Она отказалась делать какие-либо заявления в отсутствие ее адвоката.
  — Но она не говорила вам, что вообще отказывается делать заявления?
  — Я уже повторил, — пояснил Болтон, — что она отказалась делать заявление в отсутствие адвоката.
  — Это вовсе не отказ отвечать на вопросы, — заметил Мейсон. — Если вы желаете задать тот или иной вопрос, вы можете приехать ко мне в офис вместе с миссис Ансон, и мы побеседуем.
  — А не дает ли это повод предположить, что, если бы миссис Ансон действовала честно, она бы не стала упрямиться и откровенно поговорила бы с представителем страховой компании?
  — Раз уж вы заговорили о честности, разрешите задать вам встречный вопрос: какие действия намеревается предпринять страховая компания?
  — Что вы имеете в виду? Ваш вопрос мне непонятен. Я не знаю, намерена ли компания вообще что-либо предпринимать. В данный момент лишь проводится расследование.
  — А причина расследования ясна, — сказал Мейсон. — При определенных условиях компания надеется вернуть деньги, которые выдала по страховому полису?
  — Это вопрос для юридического отдела. Я не являюсь штатным юристом компании, мистер Мейсон, так что вы обратились не по адресу.
  — Зачем же так принижать собственную роль, мистер Болтон? Разве вы не в состоянии судить, является ли мое предположение обоснованным?
  — Ну что ж, — ответил Болтон, — я бы не назвал его нереальным.
  — В таком случае, — продолжал Мейсон, — в то самое мгновение, когда дело попадет в суд, вы лишитесь права разговаривать с представителями противной стороны судебного процесса, если при этом не присутствует адвокат. И я бы посоветовал вам привести с собой адвоката страховой компании, чтобы он присутствовал на беседе, которая у нас состоится.
  — Глупости! В этом нет необходимости! — раздраженно воскликнул Болтон. — Я работаю в системе страхования много лет. Когда дело доходит до опроса, я советую адвокатам, что следует спрашивать, а не они мне.
  — Я предложил это только из соображений этики, — пояснил Мейсон. — Мне лучше не беседовать с вами, если при этом не будет присутствовать адвокат страховой компании. И, разумеется, вы не будете разговаривать с Сельмой Ансон, если рядом не будет ее адвоката.
  — Когда мы можем вас увидеть? — спросил Болтон.
  — Кого именно вы имеете в виду, говоря «мы»?
  — Миссис Ансон и меня.
  — Без адвоката страховой компании?
  — Да, — ответил Болтон. — Я не нуждаюсь в помощи адвоката компании в делах такого рода.
  — Что ж, мистер Болтон, — сказал Мейсон. — Возьмите письменную рекомендацию у адвоката вашей страховой компании, в которой будет сказано, что они не имеют ничего против того, чтобы я опрашивал вас в его отсутствие.
  — Одну секундочку, мистер Мейсон! Это я собираюсь задавать вопросы миссис Ансон!
  — Это вы так думаете, — заметил Мейсон. — Ничего подобного. Если вы рассчитываете задавать вопросы Сельме Ансон, не ответив предварительно на те вопросы, которые задам вам я, то глубоко ошибаетесь. Сразу же выбросьте подобные мысли из головы.
  — Очень хорошо! — воскликнул Болтон. — Мне нечего скрывать.
  — Нам тоже нечего скрывать, — ответил Мейсон. — Но хотя вы и сказали, что весьма искусны в делах такого рода, я никогда не соглашусь на роль мальчика для битья.
  — Звучит восхитительно! — рассмеялся Болтон. — Перри Мейсон — мальчик для битья! Не смешите меня!
  — Итак, сейчас вы раздобудете письменную рекомендацию, после чего позвоните мне снова. Договорились?
  — Как вам будет угодно…
  — В таком случае передайте трубку миссис Ансон. — Когда Сельма Ансон ответила, Мейсон сказал: — Поскорее отделайтесь от него, миссис Ансон. Не говорите ни единого слова, относящегося к делу. Если начнет задавать вопросы, еще раз твердо заявите, что разговор состоится лишь в присутствии вашего адвоката. Выпроводите его и сразу же перезвоните мне. Только непременно удостоверьтесь, что Болтон действительно ушел и не может подслушать нашу беседу. Вы меня поняли?
  — Да, — ответила миссис Ансон.
  В ожидании ее звонка Мейсон нетерпеливо расхаживал взад и вперед по кабинету.
  — Это грязный трюк, Делла… Если бы расследование проводила полиция, она была бы обязана предупредить Сельму Ансон, что ее подозревают в убийстве, потому что любое ее показание может быть использовано против нее, и в силу этого она имеет право на помощь адвоката на всех стадиях расследования.
  — А сейчас? — спросила Делла Стрит.
  — А сейчас, — сказал Мейсон, — дело обстоит следующим образом. Они решили послать страхового агента разведать обстановку, послушать разговоры под предлогом расследования обстоятельств смерти мистера Ансона. Возможно, он сделал бы какое-нибудь замечание или заявление, намекнул бы на некие туманные обстоятельства, заставив Сельму Ансон выйти из себя, потерять голову и в запальчивости наговорить такого, о чем впоследствии она могла бы сильно пожалеть. Теперь этот Болтон узнал, кто ее представляет, бросился к ближайшему телефону, чтобы известить свое начальство и получить соответствующие инструкции.
  Раздался телефонный звонок.
  — Это, наверное, миссис Ансон, — сказала Делла и взяла трубку. Она кивнула адвокату и произнесла: — Одну секундочку.
  — Выслушайте меня внимательно, миссис Ансон, — сказал Мейсон, подойдя к телефону. — Это важно. Мистер Болтон наверняка появится у вас с минуты на минуту с бумагами от компании, которые уполномочивают его начать расследование. Он вам предложит, как я полагаю, немедленно поехать ко мне.
  — Но мы не можем этого сделать, — возразила она. — Я уже доставила вам массу неудобств, дважды появившись без предварительной договоренности и…
  — Все нормально, — перебил Мейсон. — Я хочу вступить в дело до того, как противная сторона получит возможность манипулировать уликами.
  — Кто является противной стороной? — спросила Сельма Ансон.
  — Во-первых, страховая компания, а во-вторых — полиция.
  — Полиция?!
  — Полиция, — повторил адвокат. — Не будьте наивным ребенком. Если страховая компания сможет раздобыть доказательства вашей причастности к смерти мужа, они сразу же возбудят против вас судебное дело, чтобы востребовать назад не только деньги, которые они вам якобы незаконно выплатили, но и всю прибыль, полученную от этих денег. Чтобы выиграть дело, они должны доказать наличие злого умысла с вашей стороны и что деньги были выплачены потому, что вы намеренно неверно изложили факты и предприняли соответствующие преступные шаги. Они должны доказать добросовестность своего заблуждения, то есть что при всем старании они не смогли заметить обман раньше. Совершенно очевидно, что кто-то старается не просто доставить вам неприятности, а по-настоящему навредить. Полагаю, излишне говорить, кто этим занимается. Поэтому нам надо действовать осмотрительно. Я не слишком удивился бы, если бы оказалось, что ваш телефон прослушивается. Ручаться за это я не могу, но на всякий случай предупреждаю — следите за каждым сказанным вами словом. Когда вернется мистер Болтон, позвоните мне, чтобы договориться о встрече. Я предложу вам немедленно приехать. Приезжайте вместе с ним и не забудьте про его «дипломат», о котором я вам говорил…
  — Вы были совершенно правы, у него на самом деле имеется кожаный «дипломат». Он принес его с собой и поставил на полу возле стула.
  — Там был диктофон, — сказал Мейсон. — Не говорите ему ни единого слова. Впрочем, можете сказать: «Никаких комментариев». Когда приедете ко мне, разговаривать с ним буду я. Все понятно?
  — Да.
  — Хорошо, — сказал Мейсон. — Жду вас. Приезжайте без задержки.
  Глава 6
  — Они здесь, — сказала Делла Стрит.
  — Ты имеешь в виду Сельму Ансон и агента страховой компании?
  Секретарша кивнула.
  — Пригласи их, — сказал Мейсон.
  Делла открыла дверь в приемную и пригласила посетителей войти. Первой переступила порог Сельма Ансон, за ней вошел человек, внешне напоминавший добросовестного кабинетного работника. У Сельмы Ансон был растерянный вид напроказившей на уроке школьницы, которую отправили объясняться в кабинет директора. Мужчина, наоборот, агрессивно двинулся к столу.
  — Как поживаете, мистер Мейсон? — спросил он, явно не рассчитывая на ответ. — Я — Герман Дж. Болтон, представитель страховой компании «Двойное страхование от несчастных случаев». Полагаю, вы понимаете, какие обстоятельства привели меня сюда?
  Мейсон пожал его протянутую руку.
  — Я никогда не отличался умением угадывать мысли на расстоянии, — сказал он. — Потрудитесь все объяснить как можно подробнее.
  — Моя компания застраховала жизнь Вильяма Харпера Ансона на сто тысяч долларов. Этот человек умер тринадцать месяцев назад. В то время у нас не было оснований предполагать что-нибудь иное, кроме естественной смерти от пищевого отравления, как было сказано в свидетельстве о смерти. Мы оплатили полис. Миссис Ансон получила всю сумму и, как мне говорили, распорядилась ею весьма разумно. Вложила их в ценные бумаги, причитающиеся проценты вновь использовала и снова оказалась в выигрыше.
  — И что? — спросил Мейсон.
  — Теперь, — продолжил Болтон, — у нас есть основания полагать, что мы несколько поспешили. Мягко выражаясь, выплата страховки была преждевременной.
  — Что вы имеете в виду, говоря о преждевременной выплате?
  — Нам следовало продолжать расследование.
  — Для чего?
  — Возможно, нам не пришлось бы оплачивать полис мистера Ансона.
  — На каком основании?
  — Сейчас объясню.
  — Очень интересно, — сухо сказал Мейсон. — Кстати, вы привезли письмо от юриста вашей компании, подтверждающее, что они не имеют ничего против вашей встречи со мной в их отсутствие?
  — Нет, письма у меня нет, но я получил инструкции по телефону. Они предложили вам позвонить им, если недостаточно моего слова.
  Сельма Ансон поудобнее устроилась в кресле. Болтон продолжал стоять, расправив плечи и бросая на Мейсона угрожающие взгляды.
  — Садитесь, пожалуйста, — сказал ему Мейсон, указывая рукой на кресло.
  Болтон с минуту поколебался, потом пристроился на краешке стула, стоявшего рядом со столом адвоката.
  — Итак, — начал Мейсон, — ваша компания, возможно, допустила ошибку, поспешив с выплатой денег по полису. Что же могло бы изменить положение вещей настолько, что компания не выплатила бы страховки?
  — Самоубийство, прежде всего, — сказал Болтон.
  — Разве страховой полис не предусматривает произведение выплаты по истечении одного года, даже если причиной смерти явилось самоубийство?
  — В страховом полисе мистера Ансона имелся специальный пункт, — сообщил Болтон. — В случае самоубийства компания не несет никакой материальной ответственности.
  — Что заставляет вас думать о будто бы имевшем место самоубийстве?
  — Я не предполагаю, что мистер Ансон покончил с собой. Я сказал, что дальнейшее расследование могло бы доказать факт самоубийства.
  — В какой форме?
  — Судя по всему, — сказал Болтон, — вы решили держаться от нас на почтительном расстоянии. Напрасно. Мы действуем на основе взаимного доверия, верим в силу дружеской взаимопомощи. И поэтому я не намерен утаивать от вас имеющуюся в нашем распоряжении информацию. Что вам известно о мышьяковом отравлении?
  — Это необходимо для сообщения мне вашей информации? — спросил Мейсон.
  — Если вы знаете, мы могли бы сэкономить время.
  — Давайте не будем стараться экономить время, — сказал Мейсон. — Проблема сложная, наспех ее не обсудить.
  — Очень хорошо, — сказал Болтон. — Мышьяк — весьма устойчивый вид яда. И нам стало известно, что мистер Ансон умер от отравления мышьяком, а не от пищевого.
  — Продолжайте, — попросил Мейсон.
  — Возможно, дело обстояло таким образом, — сказал Болтон, — что мистер Ансон, задумав покончить с собой и зная, что по условиям страхования смерть от самоубийства не дает права на получение денег по полису, решил все устроить так, чтобы его вдова жила безбедно. Поэтому он добавил немного мышьяка в пищу своих друзей, с которыми сидел за праздничным столом, чтобы вызвать у всех слабые признаки отравления, себе же увеличил дозу в несколько раз, чтобы добиться смертельного исхода.
  — В таком случае, — сказал Мейсон, — вы считаете, что страховая компания не обязана была выплачивать страховку?
  — Разумеется.
  — И вы предупреждаете, что попытаетесь истребовать выплаченные деньги у вдовы?
  — Это уже забота другой службы компании, — ответил Болтон. — Я вовсе не собираюсь вступать с вами в спор о законности или незаконности наших притязаний. Однако при определенных условиях страховые деньги могут быть потребованы назад.
  — А при других условиях?
  — При других условиях, — сказал Болтон, тщательно подбирая слова, — может быть истребована назад не только основная сумма страхового полиса, но также прибыли, полученные путем различных финансовых операций с этой суммой, которая также является собственностью нашей фирмы и может быть получена через суд.
  — Что же это за условия? — поинтересовался Мейсон.
  Болтон наклонился вперед, посмотрел собеседнику в глаза и бросил:
  — Убийство!
  — Чье убийство? — спросил Мейсон.
  — Владельца страхового полиса.
  — Кем?
  — В данном случае лицом, получающим страховую премию, Сельмой Ансон.
  — Вы обвиняете мою клиентку в убийстве? — спросил Мейсон.
  — Нет, нет и нет! Не поймите меня неправильно и не приписывайте мне того, чего я не говорил, мистер Мейсон. Я просто обсуждал с вами юридические тонкости.
  — Очень хорошо, — сказал Мейсон. — Мы просто обсуждаем юридические тонкости, наши рассуждения абстрактны и не затрагивают никого персонально. Не могли бы вы подробнее обрисовать свою позицию?
  — Я не вижу оснований, — заявил Болтон. — Если человек убит лицом, которое получает деньги по страховому полису, убийца не может претендовать на материальную выгоду от совершенного им преступления.
  — Но даже это не делает полис недействительным? — спросил Мейсон.
  — Сейчас мы подходим к довольно сложному юридическому аспекту, — заметил Болтон. — Полис действительно не утрачивает своей силы, страховая компания обязана выплатить соответствующую сумму наследникам покойного, если таковые имеются, или штату, если наследников нет. Я могу отослать вас к делу Мейера против Джонсона, сто пятнадцатый том судебных решений штата Калифорния, страница шестьсот сорок шесть, или к делу Западной страховой компании против Крауфорда, пятьдесят восьмой том судебных решений штата Калифорния, страница семьсот семьдесят один.
  — По всей видимости, — усмехнулся Мейсон, — вас неплохо подготовили ваши юристы, когда вы собирались сюда.
  — Я уже говорил вам, мистер Мейсон, — сказал Болтон, — что работаю в этой должности много лет и, естественно, ознакомился с принципами страхового законодательства.
  — В таком случае мне хотелось бы знать, как ваша компания рассчитывает получить выигрыш от расследования данного дела? — спросил Мейсон.
  — Все очень просто, дело в правилах страхования. Компания «Двойное страхование от несчастных случаев» заключает особые полисы для страхования жизни. Мы куда более либерально относимся к выплате двойной суммы страховки при смерти от несчастных случаев, чем другие компании, поэтому у нас обширная клиентура. Возьмем данный конкретный случай. Полис был заключен на пятьдесят тысяч долларов. Компания имела основания с самого начала поднять вопрос, можно ли гибель мистера Ансона отнести к разряду несчастных случаев, поскольку он сам, по доброй воле, съел отравленную пищу. Однако компания не стала поднимать шума в силу наших либеральных принципов, и мы без проволочек выплатили двойную стоимость страхового полиса. Миссис Ансон получила их и вложила в ценные акции. То ли ей везло, то ли она обладает финансовым чутьем, но только ее доходы росли очень быстро. В настоящее время ее сто тысяч долларов превратились примерно в пятьсот.
  — Продолжайте, — предложил Мейсон.
  — Далее, — сказал Болтон, — если миссис Ансон убила своего мужа, а я повторяю, мистер Мейсон, что сейчас рассуждаю чисто теоретически, никого ни в чем не обвиняя… Повторяю, если она убила своего мужа, то тем самым обманула страховую компанию, незаконно получив сто тысяч долларов. По закону преступник не имеет права извлекать выгоду из совершенного им проступка, поэтому заработанный на этой сумме капитал переходит компании. Компания сможет получить из денег Сельмы Ансон четыреста тысяч долларов, выплатив сто тысяч либо наследникам Вильяма Ансона, если они есть, либо штату Калифорния, если их нет.
  — Весьма изобретательный юридический подход, — заметил Мейсон, — по всей вероятности, плод долгих раздумий и изысканий.
  — Именно за это мне платят жалованье, мистер Мейсон, — сказал Болтон. — Я могу заявить без лишней скромности, что спас для компании много сотен тысяч долларов. В своей области я специалист высокого класса.
  — Я это понял, — сказал Мейсон. — Кстати, в портфеле у вас случайно нет диктофона?
  Болтон замер от неожиданности.
  — Я жду ответ, — сказал Мейсон.
  — Что ж, — после некоторого колебания проговорил Болтон. — Я взял себе за правило добиваться абсолютной точности своих отчетов, ну а для того, чтобы не забыть чего-нибудь при воспроизведении бесед с разными людьми, я должен проверять каждое слово.
  — Понятно, — усмехнулся Мейсон. — Вы желаете, чтобы наша беседа была записана?
  — Да.
  — Насколько я понимаю, — сказал Мейсон, — супруги Ансон были приглашены в гости и не имели никакого отношения к поданной на стол пище?
  — Миссис Ансон этого не говорила, — ответил Болтон.
  — А вам бы хотелось, чтобы она это сказала?
  — Да.
  — После чего вы начнете спрашивать у нее, сколько времени она находилась в доме до того, как накрыли стол, где находилась пища и так далее?
  — Вполне возможно.
  — Вы расследовали это дело?
  — Я беседовал с разными свидетелями.
  — Вы разговаривали с членами семьи Арлингтон?
  — С некоторыми из них.
  — Обсуждали детали?
  — Да.
  — И вы спрашивали у них, где находилась пища до того, как ее подали на стол?
  — Как я понял, Сельма Ансон, ваша клиентка, добровольно вызвалась помогать накрывать на стол.
  — Что ж, — сказал Мейсон. — В таком случае, мне кажется, необходимо уравнять наше положение, прежде чем я приму участие в беседе, по ходу которой моей клиентке придется отвечать на вопросы.
  — Я не совсем вас понимаю. Что вы имеете в виду?
  — Думаю, сначала я хотел бы сам поговорить с некоторыми свидетелями.
  — Это было бы весьма неудобно, поскольку займет много времени и…
  — В таком случае, — улыбнулся Мейсон, — поскольку вы носите с собой диктофон, беседуя со свидетелями, вы можете дать мне прослушать записи разговоров.
  — О чем вы говорите? — возмущенно воскликнул Болтон. — Магнитофонные ленты являются моей собственностью. Я не разрешу никому их слушать!
  — Многое ведь зависит от того, — заметил Мейсон, — как вы сформулировали вопросы, использовали ли вы наводящие вопросы, не вкладывали ли собственные идеи в головы тех, кого спрашивали, или изо всех сил старались быть беспристрастным.
  — Я работаю по-своему. И вы мне не указчик, мистер Мейсон.
  — В таком случае никакого заявления не будет, — пожал плечами Мейсон.
  — А вот это не очень умно с вашей стороны, — сказал Болтон. — Мы проводим совершенно объективное расследование полученного нами сигнала. Существуют две возможности: самоубийство и убийство. Ваша клиентка должна быть заинтересована в том, чтобы мы получили правдивую информацию о некоторых фактах.
  — Вы заметили, — произнес Мейсон, — что я не указываю, как вам следует поступать? И вы не учите меня, мистер Болтон. Договорились? Что касается меня, интервью закончилось.
  Сельма Ансон хотела было что-то сказать, но Мейсон предостерегающе поднял руку. На щеках Болтона проступил румянец, глаза его злобно блеснули.
  — Разговор закончен! — повторил Мейсон. — Полагаю, вы поняли? Если нет, у вас имеется магнитная запись, чтобы оживить память. Мы же со своей стороны пожелаем вам всего доброго, мистер Болтон.
  — Вы не можете меня так просто прогнать! — заявил Болтон.
  — Почему?
  — Я или получу заявление от вашей клиентки, или заставлю ее отказаться отвечать на мои вопросы!
  — Она вовсе не отказывается отвечать на ваши вопросы, — ответил Мейсон. — Это я отказываюсь продолжать нашу беседу в данный момент. Мне необходимо оценить данные, которыми вы располагаете, до того как я посоветую моей клиентке отвечать на вопросы. Только после этого она ответит, не раньше. Вы поняли меня?
  — Это нечестно!
  — Я не спрашивал, честно это или нет. Я спросил, понятно ли вам?
  — Хорошо, я понял, — процедил Болтон.
  — Благодарю, — улыбнулся Мейсон. — Больше не смею вас задерживать.
  Болтон вскочил со стула, схватил «дипломат» и сказал:
  — Вы будете жалеть об этом до конца дней своих, Мейсон. У меня достаточно доказательств, и я практически готов сделать отчет для компании. Он будет весьма неблагоприятным для вашей клиентки. Ее отказ отвечать на вопросы, отказ объяснить некоторые обстоятельства, по-моему, является достаточно красноречивым.
  — Какие еще обстоятельства? — спросил Мейсон.
  — Полагаю, — сказал Болтон, — вам еще неизвестно, что ваша клиентка покупала мышьяк?
  — Покупала мышьяк? — переспросил Мейсон. — Вы уверены?
  — Конечно, уверен, — заявил Болтон. — На протяжении некоторого времени она маскировала свои преступные планы, притворяясь, будто увлекается изготовлением чучел птиц. Один из лучших способов сохранить в целости и сохранности птичьи шкурки, чтобы не выпадали перышки, — это обработать их мышьяковыми препаратами. В продаже имеется специальное средство, называемое фетерферм, которое используется для этой цели. До смерти мужа Сельма Ансон покупала фетерферм в больших количествах. Вероятно, вам будет интересно услышать, что после смерти мужа миссис Ансон полностью утратила интерес к изготовлению чучел. Во всяком случае, в том месте, где она раньше приобретала фетерферм, после гибели Вильяма Ансона она не купила ни одной баночки. Возможно, вам угодно это объяснить, мистер Мейсон?
  Мейсон посмотрел на Сельму Ансон. У той дрожали губы. Подойдя к дверям кабинета, Мейсон сказал:
  — Я это объясню в свое время, но не потерплю того, чтобы вы являлись ко мне в кабинет под предлогом сбора информации, а на деле обвиняли мою клиентку!
  — Не вам учить меня, как я должен проводить расследование! — воскликнул Болтон.
  Мейсон расправил плечи и встал между Болтоном и Сельмой Ансон.
  — Вон! — сказал он Болтону.
  — Вы пожалеете об этом. Я…
  — Вон!
  — Очень хорошо, — сказал Болтон. — Ваши поступки убедили меня, что никаким самоубийством и не пахнет, что Вильям Ансон был убит и вам это хорошо известно…
  — Вон! — закричал Мейсон и шагнул вперед.
  Болтон поспешно отступил, распахнул двери и вышел из кабинета.
  Мейсон закрыл дверь. Сельма Ансон достала из сумочки носовой платок и расплакалась. Мейсон посмотрел на Деллу Стрит, поднял телефонную трубку и сказал:
  — Я хочу, чтобы нам не мешали ни при каких обстоятельствах, Герти. И мы никого не сможем принять до тех пор, пока я не скажу.
  Адвокат вернулся к своему вращающемуся креслу, уселся в него и сочувственно произнес:
  — Успокойтесь, миссис Ансон. Этот человек специально старался вывести вас из равновесия, чтобы добиться какого-нибудь неосторожного заявления.
  — Он разбил мою жизнь, — вздохнула она.
  — Все будет хорошо, — успокоил ее Мейсон с сочувствием в голосе. — Мы не знаем, сколько времени в нашем распоряжении до того момента, как вмешается полиция. Поэтому расскажите про фетерферм.
  — Господи, — сказала Сельма Ансон. — У меня даже в мыслях никогда не было, мистер Мейсон…
  — Я понимаю, — сказал адвокат. — Болтон подготовил информацию и взорвал бомбу. Именно на это он и рассчитывал… А теперь расскажите решительно все, что вам известно.
  — Когда Билл был жив, — сказала она, — он вечно занимался делами по продаже недвижимости, разъезжал, с кем-то встречался, а я целыми днями оставалась одна. У нас был прекрасный дом с большим садом, где водилось множество птиц. Сначала я наблюдала за ними в бинокль, а потом ради интереса стала набивать чучела наиболее красивых экземпляров. Стоило мне заметить необычную птаху, и я принималась за ней охотиться…
  — Как? — поинтересовался Мейсон.
  — В пределах города я не могла пользоваться ружьем, поэтому установила в саду множество ловушек. Если попадались птицы, которые у меня уже были, я их выпускала. Этот человек совершенно прав. Я покупала фетерферм. Препарат мне рекомендовали в магазине, где я брала все необходимое для моих занятий.
  — Много раз вы покупали фетерферм? — спросил Мейсон.
  — Я не считала. Несколько раз.
  — А после смерти вашего мужа?
  — После смерти Билла я многое увидела в ином свете. В мои ловушки попалось несколько птичек, чучела которых я хотела иметь, но, когда я достала их из силков и подержала в руках, у меня не хватило духа свернуть им шейки. До этого я вела себя довольно безжалостно. Меня так увлекло мое хобби, что я ни о чем другом просто не думала… Понимаете, ведь это самые обычные пичуги. Подумаешь, рассуждала я, что изменится от того, что одной станет меньше…
  — То есть после смерти вашего мужа вы охладели к этому занятию?
  — Я полностью отказалась от него… Скажите, мистер Мейсон, когда вы объясняли, что такое слежка в открытую, вы располагали какой-нибудь информацией?
  — Что вы имеете в виду? — спросил адвокат.
  — Вы рассказывали об оперативнике, который принуждает кого-то сознаться в отравлении соседских кошек.
  Мейсон прищурил глаза.
  — А вы случайно не травили кошек? — спросил он.
  — Господи, нет! Но я действительно изо всех сил старалась отучить котов от прогулок по нашему саду. Я прикармливала птиц, а соседские кошки их распугивали. Я гнала их и несколько раз уговаривала соседей держать своих котов взаперти. У одной соседки был красивый кот, которого она очень любила. Он околел. Я не сомневаюсь, что она воображает, будто я его отравила.
  — А вы не делали этого?
  — Поверьте мне, нет, — заверила она. — Я никогда бы не решилась отравить кота. Я вообще считаю бесчеловечным лишать кого-либо жизни, но, как уже говорила, одно время увлекалась изготовлением чучел птиц, бездумно расставляла силки и убивала бедняжек. Не очень много, мистер Мейсон, с десяток… Которых мне очень хотелось сохранить.
  — Где находятся чучела, изготовленные вами? — спросил Мейсон.
  — У меня дома.
  — Разве изготовить хорошее чучело легко? Не требуется известный навык?
  — Требуется, конечно. Нужно и умение, но главным образом бесконечное терпение. Я научилась этому искусству методом проб и ошибок при помощи различных справочников и инструкций, которые мне охотно давали в магазине, где я покупала все необходимое… Естественно, мои первые работы были довольно грубыми, но зато кое-что из более поздних — очень удачно. У меня было сколько угодно свободного времени, я не спешила, ну и… мне нравилась эта работа. Кроме того, было так приятно любоваться этими птичками у себя в спальне…
  — Понятно, — задумчиво сказал Мейсон. — Ну а сейчас я собираюсь сообщить вам нечто такое, что может вас шокировать. Миссис Ансон, вас наверняка арестуют по обвинению в убийстве мужа. Если такое случится, не волнуйтесь и не делайте никаких заявлений. Никому и ничего не говорите. Слышите? Только без паники, прошу вас! Я ваш адвокат. События могут развиваться очень быстро, Болтон весьма ловкий юрист. Я убежден, что он работает в тесном контакте с окружной прокуратурой. Думаю, что он проводит расследование по совету властей, потому что у него гораздо больше возможностей, нежели у официальных представителей закона. Они должны напомнить о ваших правах, в частности, о праве вашего адвоката присутствовать на всех допросах. А Болтон, в качестве представителя страховой компании, может явиться к вам со спрятанным в «дипломате» диктофоном и добиться заявления, которое позднее можно будет использовать против вас.
  В течение нескольких минут Сельма Ансон была не в состоянии произнести ни слова. Потом она прошептала:
  — Меня обвинят в убийстве?
  Мейсон кивнул.
  — Я не могу, я не в силах пройти через такое, мистер Мейсон… Я… я умру!
  — Успокойтесь, — сказал адвокат. — Ни в коем случае не теряйте головы.
  — Но предположение о том, что я могла убить своего мужа…
  — Я говорю не о том, виновны вы или нет, — твердо сказал Мейсон, — а о том, что произойдет. Из разговора с Болтоном ясно, что сейчас он по телефону докладывает окружному прокурору о своей неудаче. Итак, если кто-то попытается вас допросить, твердо запомните, что вас представляет адвокат, им являюсь я, поэтому вы желаете, чтобы я присутствовал при любом разговоре с вами. Я хочу, чтобы вы всем заявляли о моем запрете в отсутствие адвоката отвечать на какие-либо вопросы. Я должен сам выслушать вопрос и проинструктировать вас, как на него следует отвечать. Сможете это выполнить?
  — Да, смогу, если нужно. Но, господи… Мистер Мейсон, у меня не укладывается в голове!..
  — Я все понимаю, миссис Ансон, — сказал адвокат. — Поезжайте домой. Делла Стрит поедет вместе с вами. Обещайте мне спокойно ждать, ничего не предпринимая. Посмотрим, каков будет следующий шаг окружного прокурора.
  — Миссис Стрит сможет со мной остаться?
  — К сожалению, нет, — ответил Мейсон. — Но она проводит вас до дома и проверит, все ли в порядке. Вы приехали на такси?
  — Да.
  Мейсон кивнул Делле Стрит:
  — Действуй, Делла.
  — Все будет в порядке, миссис Ансон, не сомневайтесь, — улыбнулась секретарша посетительнице. — И не слишком переживайте. Вы готовы?
  Миссис Ансон поднялась с кресла и пошла к выходу. Выйдя в коридор, она внезапно резко повернулась и произнесла:
  — Спасибо вам, мистер Мейсон. Огромное спасибо!
  Делла Стрит взяла ее под руку. Дверь за ними закрылась.
  Мейсон подождал, пока обе женщины, по его расчетам, дойдут до конца коридора, поднял трубку и попросил Герти соединить его с Полом Дрейком. Услышав голос детектива, Мейсон сказал:
  — Пол, это Перри. Делла Стрит только что отправилась проводить Сельму Ансон. Приставь к ней детектива.
  — К Делле?
  — К Сельме.
  — В данный момент у меня под рукой никого нет. Мне нужно минут десять-пятнадцать…
  — Устроит, — согласился Мейсон. — У тебя есть адрес Сельмы Ансон. Делла поехала с ней, чтобы она никуда не улизнула. Пошли оперативника к ее дому и организуй замену в случае необходимости. Я хочу, чтобы за ней следили постоянно.
  — Думаешь, она хочет тебя обмануть? — спросил Дрейк.
  — Не знаю, — сказал Мейсон. — Меня больше интересует, не появится ли возле ее дома полицейская машина и не попытаются ли ее увезти. Если клиентку арестуют, она в панике может забыть, что при допросах должен непременно присутствовать ее адвокат. Я хочу иметь возможность вовремя связаться с полицией и настоять на том, чтобы меня к ней пропустили.
  — Понял, — ответил Дрейк. — Я организую постоянное наблюдение. Так ты предполагаешь, что ее арестуют?
  — Ее могут арестовать, но об этом мы поговорим позднее, — сказал Мейсон и повесил трубку.
  Глава 7
  Мейсон ожидал возвращения Деллы Стрит. Наконец он услышал, как она постучала в дверь его личного кабинета.
  — Как дела? — спросил адвокат.
  Она покачала головой:
  — Мне очень не хотелось оставлять ее одну. При ней кто-то должен находиться.
  — Ей не следует так распускаться, — сказал Мейсон.
  — Боюсь, что мы знаем далеко не все, — сказала Делла Стрит. — Она в самой настоящей панике. Шеф, как ты считаешь, неужели она самом деле убила своего мужа?
  — Пока еще рано об этом говорить, Делла, — сказал Мейсон. — Она имеет право на защиту независимо от того, виновна или нет.
  — Слова этого представителя страховой компании о мышьяковом препарате, — сказала Делла Стрит, — очень сильно на нее подействовали.
  — Это легко понять, — ответил Мейсон. — Ее муж, по-видимому, был крупным бизнесменом и, легко зарабатывая большие деньги, легко их тратил. Когда он умер, миссис Ансон осталась практически нищей. Страховой полис на пятьдесят тысяч долларов, по которому она должна была получить двойную страховку, оказался для нее единственным средством к существованию. Она не стала разбрасывать деньги на пустяки и вложила их в надежное предприятие, в результате чего имеет на счету около полумиллиона долларов.
  Делла Стрит кивнула.
  — И тем не менее, — сказала она, — я не хотела бы оказаться на ее месте. Ты договорился с Полом Дрейком, чтобы он установил наблюдение за ее домом?
  — Разумеется, — сказал Мейсон. — Ближайшие пару дней там постоянно, днем и ночью, будет кто-нибудь дежурить.
  — Ты не считаешь нужным предупредить клиентку?
  — Не сейчас. Честно говоря, я хочу точно знать о ее действиях. Если она отправится с кем-то повидаться, меня интересует, с кем именно… А тем временем, Делла, не пора ли нам заняться текущей корреспонденцией?
  Мейсон диктовал ответы на различные запросы до трех часов дня, пока не зазвонил телефон, номер которого не значился ни в каких справочниках. Делла Стрит вопросительно приподняла брови и посмотрела на адвоката. Тот кивнул.
  — Алло… Да, Пол?.. Когда?.. Я поняла. Я лучше позову шефа к аппарату.
  Мейсон взял трубку:
  — Какие новости, Пол?
  — Твоя клиентка вышла из отеля, — сказал Дрейк, — села в такси, поехала в отделение «Бизнес-банка» на Седьмой улице, пробыла там полчаса, вышла и приказала шоферу везти ее на Монроз-Хайтс, десять тридцать пять.
  — Монроз-Хайтс? — переспросил Мейсон. — Что за чертовщина! Ведь там…
  — Там живет Джордж Финдли, — подсказал Дрейк.
  — Ты приставил «хвост» к Финдли?
  — Нет еще. Ты же помнишь, мы договорились послать к нему оперативника на доверии, у меня для этого уже имеется подходящая кандидатура, но пока не представилось возможности войти с ним в контакт. К Ральфу Бэйрду приставлен грубый «хвост».
  — Сельма Ансон поехала на такси, Пол?
  — Да.
  — Она отпустила машину?
  — Нет, заставила ждать.
  — Твой оперативник находился в таком месте, откуда он мог следить за происходящим?
  — Разумеется. Она вошла в дом и пробыла там двадцать пять минут, затем вышла и села в машину. В настоящее время мой парень едет следом за ними по Ла Брей, и он убежден, что она спешит в аэропорт. До аэропорта осталось не больше мили.
  — Ты можешь связаться со своим оперативником? — спросил Мейсон.
  — Да, в машине есть телефон.
  — Скажи ему, чтобы он ни при каких условиях не терял ее из виду, — попросил Мейсон. — Пусть оставит машину в аэропорту, даже если это будет грозить солидным штрафом за парковку в неположенном месте и прочими неприятностями.
  — Все сделаем, — заверил Дрейк.
  — Держи меня в курсе, Пол! — сказал Мейсон и положил трубку.
  — Плохо? — спросила Делла Стрит.
  — Плохо, — ответил Мейсон.
  — Насколько плохо? — уточнила она.
  — Она отправилась в банк, вышла оттуда и нанесла визит Джорджу Финдли, — сообщил Мейсон. — А сейчас, судя по всему, едет в аэропорт.
  — Господи! — воскликнула Делла Стрит. — Неужели она собирается удрать?
  — Если она решила бежать, — сказал Мейсон, — мы проиграли дело в самом начале. Побег является доказательством вины. Болтон фактически обвинил ее в убийстве, и если она решилась на побег после разговора с ним… Ты сама понимаешь, что это будет означать, Делла.
  — Она просто не могла наделать таких глупостей! — заявила Делла Стрит. — Такая уравновешенная, рассудительная, деловая женщина!
  — Ты предупреждала ее?
  — Конечно, предупреждала!
  — Ладно, — адвокат вышел из-за стола и принялся расхаживать взад и вперед по кабинету.
  Делла Стрит встревоженно посмотрела на него.
  — Проклятие, — проговорил, — я не в состоянии ни диктовать, ни сосредоточиться. В этом деле есть то, чего мы не знаем, и у меня такое ощущение, что мы на полной скорости мчимся в тупик.
  — Ничего, попробуем продолжить начатое письмо, — сказала Делла. — Пройдет пять-десять минут, и ты успокоишься.
  Мейсон вздохнул, вернулся к столу и сказал:
  — Хорошо, напомни, на чем мы остановились.
  Делла Стрит зачитала последний параграф, продиктованный Мейсоном. Адвокат попытался сосредоточиться на диктовке, но после двух неудачно сформулированных абзацев встал из-за стола.
  — Напрасная трата времени, — сказал он. — В этом деле мы явно чего-то не замечаем…
  Зазвонил незарегистрированный телефон. Мейсон перегнулся через стол и взял трубку.
  — Есть что-нибудь, Пол? — спросил он.
  — Новостей много, — энергично сказал Дрейк. — Твоя Сельма Ансон расплатилась с шофером и поспешила в здание аэропорта. Не останавливаясь возле касс, она сразу же прошла в багажное отделение. Мой парень шел следом. Миновав сектора, где люди с багажом ожидали посадки на самолет, она остановилась там, где вещи уже погружали, осмотрела толпу, выбрала скромно одетую молодую женщину, подошла к ней и сказала: «Согласитесь ли вы продать мне свой билет? Я оплачу его стоимость и дам сверх того еще полторы сотни». Разумеется, девушка ухватилась за такую возможность. Сельма Ансон забрала у нее билет, расплатилась и побежала на посадку. Мой парень тоже попытался улететь вместе с ней, но его не пропустили без билета, а ни одного свободного места не было. Поэтому ему осталось лишь заняться девушкой, которая продала миссис Ансон билет. Это некая Элен Эбб, проживающая по Северной Хеймстер-Драйв, тридцать четыре. Она взяла билет до Эль-Пасо, штат Техас, через Тусон, штат Аризона.
  — Пол, — сказал Мейсон, — позвони своему человеку в Эль-Пасо. Передай ему описание внешности Сельмы Ансон, номер рейса и… Кстати, в билете было указано место?
  — Да. Элен Эбб предназначалось место семь-А.
  — Самолет совершит промежуточную посадку в Тусоне?
  — Да.
  — Пусть кто-нибудь сядет в этот самолет в Тусоне и наблюдает за ней, — сказал Мейсон. — Если не окажется мест, пусть переплачивает или дает взятку, лишь бы не оставлять ее без присмотра. Все понятно?
  — Ага, — подтвердил Дрейк.
  Мейсон положил трубку и повернулся к Делле Стрит:
  — Беги в приемную, занимай один телефон, Герти будет говорить по второму. Звоните во все авиакомпании, выясните, когда отправляется ближайший самолет до Эль-Пасо. Сейчас дорога каждая секунда. Я иду в контору Пола Дрейка, вернусь через пять минут.
  Делла кивнула, схватила свой блокнот и выскочила из кабинета.
  Мейсон поспешил в контору Дрейка, находившуюся на том же этаже, неподалеку от лифта. Распахнув дверь приемной, он спросил секретаршу:
  — У Пола кто-нибудь есть?
  Она покачала головой.
  — Предупреди его о моем приходе… Хотя нет, не надо.
  Мейсон вошел в кабинет Дрейка. Здесь едва хватало места для самого Пола, письменного стола с четырьмя телефонными аппаратами и радиоприемником, нескольких стульев и большого шкафа для бумаг.
  Мейсон не стал тратить время на объяснения:
  — Пол, пускай твой оперативник последует за Сельмой Ансон, когда она выйдет из самолета. Скорее всего она будет называть себя Элен Эбб, как написано в ее билете.
  — Она может сойти в Тусоне, — сказал Дрейк.
  — Билет до Эль-Пасо? — спросил адвокат.
  — Верно.
  — Она полетит до Эль-Пасо. Прежде всего чтобы не привлекать к себе внимания. Ну а потом, ей сейчас хочется быть как можно дальше отсюда. Из Эль-Пасо она без труда сумеет добраться до Мехико. Так что держи ее под наблюдением. Мы с Деллой вылетаем в Эль-Пасо. Как только доберемся, позвоним тебе. Отзывай оперативников с наблюдения за Финдли и Бэйрдом. На некоторое время мы уходим в глухую оборону. Мне и самому это не по нраву, но приходится считаться с объективной реальностью. Мы позвоним тебе из Эль-Пасо, сиди у телефона, пока мы не дадим о себе знать. Все ясно?
  Дрейк потянулся к одному из телефонов.
  — Ясно, — сказал он. — Мне предстоит еще один вечер в компании холодного гамбургера, а в полночь я позавтракаю таблетками от желудочных колик… Ладно, желаю удачи, Перри.
  Мейсон сочувственно вздохнул, помахал рукой, отворил дверь и поспешил назад по коридору. Они с Деллой Стрит одновременно вошли в кабинет через противоположные двери.
  — Лучше всего, — сказала она, — лететь до Финикса. Если поспешим и нам повезет, сумеем попасть на самолет из Лас-Вегаса в Эль-Пасо, который делает посадку в Финиксе. Я попросила Герти забронировать два места по телефону.
  — Позвони Пинки, — сказал Мейсон.
  — Я уже позвонила Пинки, — сказала Делла Стрит. — Она будет ожидать нас в аэропорту Бербанка на двухмоторном самолете.
  — В таком случае чего же мы ждем? — спросил Мейсон, протягивая руку за шляпой.
  Делла Стрит улыбнулась:
  — Тебя.
  Мейсон открыл дверь.
  — Поехали!
  Глава 8
  Пинки Брайер, выполнявшая чартерные рейсы для Мейсона к северу от мексиканской границы, с первого взгляда производила впечатление молодой своенравной девушки, счастливой в замужестве за балующим ее супругом. Только при близком знакомстве бросалось в глаза, насколько сильны ее красивые руки, а в упрямо сжатых губах и упрямом блеске стального цвета глаз чувствовались выдержка и сильный характер. Но даже самый внимательный наблюдатель никогда бы не догадался, что во время войны она была военным летчиком и много раз пересекала Атлантику, а позднее работала инструктором в летной школе. В настоящее время она продолжала много времени проводить в воздухе, тогда как ее муж, опытный механик, следил за тем, чтобы самолеты, на которых она летала, были в полном порядке.
  Пинки, управлявшая двухмоторным «Мартином», совершила посадку на аэродроме как раз в то время, когда Мейсон припарковывал свою машину. Заметив адвоката и Деллу Стрит, она подогнала к ним самолет, выключила мотор и открыла дверцу кабины.
  Мейсон и его секретарша поднялись по лесенке в самолет. Пинки тут же завела мотор, переговорила по радио с диспетчером и направила свое авиатакси к взлетной полосе.
  — Финикс? — спросила она.
  — Финикс, — подтвердил Мейсон. — Если не успеем на самолет из Лас-Вегаса в Финиксе, вам придется доставить нас в Эль-Пасо.
  — Не слабо, — ответила Пинки. — Но попробуем.
  Она прогрела мотор, получила разрешение на взлет и подняла машину в воздух. Делла Стрит откинулась на сиденье и сказала:
  — Ну, вроде все нормально.
  — Пока нормально, — заметил Мейсон.
  Пинки прибавила скорость. Они летели над городом, который сверху казался скопищем разноцветных кубиков, разделенных полосками улиц, направлявшихся к горным цепям, закутанным голубоватой дымкой с левой стороны. Лучи вечернего солнца отбрасывали тень самолета на землю, пока они летели на небольшой высоте.
  — Вам повезло, что вы поймали меня, — сказала Пинки. — Я как раз возвратилась из Лас-Вегаса. Успела только заправиться — и снова в полет.
  Мейсон открыл свой портфель и извлек из него радиоприемник.
  — Не нарушу ли я каких-нибудь правил, если включу радио? — спросил он.
  — Следите за новостями? — поинтересовалась Пинки.
  — Мне бы хотелось, если удастся, послушать шестичасовые известия, — сказал Мейсон.
  — На настройку у вас есть еще тридцать секунд, — сказала Пинки. — Не забывайте, при полете мы теряем час времени, в Эль-Пасо другой часовой пояс.
  — Да, я знаю, — сказал Мейсон и включил радиоприемник.
  Диктор начал с обозрения международных событий, затем последовало сообщение об автокатастрофе, в которой погибло пять человек. Наконец он сказал:
  «Таинственно исчезла женщина, которую разыскивает полиция Лос-Анджелеса для допроса в связи со смертью ее мужа от отравления, наступившей приблизительно тринадцать месяцев назад. Расследование показывает, что она обратилась в свой банк и сняла со счета крупную сумму денег, после чего уехала на такси в аэропорт, где ее следы и потерялись. В списках пассажиров ее имени не значится. Полиция считает, что она улетела под вымышленным именем. В штате Калифорния побег считается доказательством вины. Полиция отказывается сообщить подробности дела, возбужденного против нее. Прокуратура заявила: „Она требуется нам для допроса“. Когда наш корреспондент стал настаивать, чтобы ему хотя бы вкратце обрисовали положение вещей, окружной прокурор ответил: „Без комментариев“».
  Мейсон повернулся к Делле Стрит, выключил приемник и снова сунул его в портфель.
  — Именно это вы и хотели услышать? — поинтересовалась Пинки.
  — Да, — ответил Мейсон.
  — И вы надеетесь обскакать полицию?
  — Надеюсь, — улыбнулся Мейсон.
  Пинки ничего не сказала.
  Слева показалась вершина Сан-Горгонио, справа темнела громада Сан-Джасинто высотой в две мили над уровнем моря. Вскоре они уже летели над Палм-Спрингс.
  Пинки кивнула вниз и сказала:
  — Разлом Сан-Андреас.
  — Результат землетрясения? — спросила Делла Стрит.
  — Результат землетрясений, — подтвердил Мейсон.
  — Откуда же деревья? — Делла указала на ровные ряды пальм, посаженных словно по линейке.
  — Вода поступает из подземных источников. Если бы нам было больше известно о подземных водах, мы многое узнали бы о поверхности земли. А вон там, налево, можно увидеть сумеречную гладь Соленого Моря, это водохранилище, находящееся на двести тридцать футов ниже уровня моря. Да, в пустыне много странных вещей.
  — Я знаю, как сильно ты любишь пустыню, шеф, — сказала Делла Стрит, — но тебе лучше расслабиться и попытаться заснуть.
  Мейсон покачал головой:
  — Ничего не получится.
  — Как ты думаешь, почему наша клиентка решила сделать такую глупость?
  — Она ездила на встречу с Джорджем Финдли, — сказал Мейсон, — прежде чем удрать из города, а у меня почти нет сомнений, что именно он — главный злодей в разыгрывающейся драме. Так или иначе, независимо от того, какими соображениями она руководствовалась, мы просто обязаны добраться до нее раньше, чем это удастся сделать полиции.
  — Ну а что мы сможем сделать, когда найдем ее?
  — Что-нибудь придумаем, — сказал адвокат.
  — Боюсь, придется тяжело, — заметила Делла Стрит.
  — Я знаю, — согласился Мейсон.
  — Она поехала в аэропорт и купила билет у посторонней женщины, переплатив сто пятьдесят долларов, — сказала секретарша. — Шеф, тебе не кажется, что она задумала удрать в Южную Америку?
  Мейсон усмехнулся.
  — Клиенты зачастую совершают странные поступки, — сказал он. — Тут есть даже известная закономерность. Можно с уверенностью сказать, что любой клиент непременно скроет от тебя некоторые факты, постарается заменить выводы адвоката собственными рассуждениями, а потом сделает безумный шаг, который сильно навредит его положению, не только не посоветовавшись с адвокатом, но даже не намекнув ему о такой возможности. Никто не может предугадать, что надумает сделать клиент. Это непредсказуемо.
  Пинки усмехнулась:
  — Ведь я одна из ваших клиенток, мистер Мейсон.
  — И вы, — сказал Мейсон, — тоже непредсказуемы.
  — Я стараюсь быть загадочной, — рассмеялась Пинки.
  Мейсон, зачарованный все время меняющимся обликом пустыни, рассматривал причудливые рисунки эрозии, пока не сгустилась темнота.
  — Из меня никогда бы не получилось летчика, — заявил он наконец.
  — Почему? — спросила Пинки.
  — Слишком увлекаюсь пейзажем.
  — А вот многим пассажирам пустыня действует на нервы. Им кажется, что внизу нет ничего, кроме песка и камней.
  Темнота совсем сгустилась, когда самолет пересек Колорадо. Мейсон оторвал взгляд от речной ленты, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
  Пинки, получив очередное сообщение по радио, прошептала Делле Стрит:
  — Можете не переживать, не опоздаете. Самолет на Лас-Вегас опаздывает на десять минут, мы прибудем вовремя.
  Вздрогнув, Мейсон выпрямился.
  — Так мы успеем? — спросил он.
  — Успеем, — заверила Пинки.
  Адвокат снова закрыл глаза.
  Вскоре самолет плавно опустился в аэропорту Финикса. Мейсон, окончательно проснувшись, взял портфель.
  — В вашем распоряжении пять минут, — предупредила Пинки. — Самолет только что прибыл, но из-за опоздания стоянка сокращена. Пока у вас все идет нормально, сожалею, что не мне придется доставить вас в Эль-Пасо.
  — На реактивном самолете мы окажемся там раньше, — сказал Мейсон. — А то мы даже и не подумали бы пересаживаться.
  Мейсон и Делла Стрит вышли из самолета Пинки.
  — Я займусь билетами, шеф, — сказала Делла и поспешила к окошечку кассы.
  Пинки помахала Мейсону рукой на прощание, моторы взревели, самолет покатился по взлетной полосе. В то же самое время лайнер из Лас-Вегаса подкатывал к стоянке, руководимый сигналами диспетчера с ручными фонариками разных цветов. Ход авиалайнера замедлился, наконец он остановился.
  Из кассового зала прибежала Делла Стрит.
  — Вот, — сказала она, — наши билеты. Их уже хотели продать. Слава богу, у нас нет багажа. Это сильно облегчило задачу.
  Они поднялись по трапу в салон самолета и удобно устроились в креслах. Откинув спинку кресла, адвокат сказал:
  — Отлично, Делла, наше предприятие удалось.
  — Думаешь, мы перехватим ее вовремя?
  — Не знаю, — ответил Мейсон. — То, что эта история попала в программу новостей, ускоряет ход событий. Элен Эбб, которая продала билет Сельме Ансон, наверняка поспешит поделиться своей тайной либо с приятелем, либо с приятельницей. Ну а те посоветуют ей незамедлительно связаться с полицией… Так или иначе, мы сделали все или почти все, что могли. — Адвокат прикрыл глаза и пробормотал: — А теперь можно и отдохнуть.
  Мейсон еще спал, когда самолет пошел на снижение в Эль-Пасо. Делла Стрит осторожно потрясла его за плечо и сказала:
  — Мы снижаемся, шеф.
  Мейсон открыл глаза и тряхнул головой.
  — Благодарю, Делла, — улыбнулся он.
  — Шеф, — сказала она, — что будет, если в окружной прокуратуре смогут доказать, что Сельма Ансон купила чужой билет и летела на самолете под чужим именем? Если она и в Эль-Пасо зарегистрируется под вымышленным именем, то что мы сможем сделать?
  — Придется что-то придумать, Делла, — сказал Мейсон. — В конце концов мы не знаем, где она. Клиентка могла улететь в Мехико или сесть на любой самолет на север, например, в Лас-Вегас.
  — Ну, — сказала секретарша, — ты непременно найдешь выход из положения. Так бывает всегда.
  — Будем надеяться, — согласился Мейсон. — Адвокат, выступающий на судебных процессах, должен быть готов найти решение любой проблемы.
  Шасси самолета коснулось земли.
  — Делла, беги и разыщи междугородный телефон, не теряя ни секунды, — сказал Мейсон. — Воспользуйся моей кредитной карточкой, чтобы заказать разговор с Дрейком. Я сам с ним поговорю, когда ты до него дозвонишься.
  Делла Стрит кивнула, вскочила с места и первой оказалась у трапа. Увидев издали ряд телефонных кабин, она бросилась к ним.
  Мейсону пришлось ждать возле кабинки телефона не более двух минут. Наконец Делла открыла дверцу и протянула ему трубку.
  — Пол слушает, — сказала она.
  — Привет, Пол, — сказал Мейсон. — Есть новости?
  — Вы в Эль-Пасо?
  — Да.
  — Сельма тоже в Эль-Пасо. Она, очевидно, прочитала написанное на билете имя, потому что остановилась в отеле «Пасо дель Норте», зарегистрировавшись под именем Элен Эбб из Лос-Анджелеса. Она сейчас у себя в номере. Мой оперативник следит за ней.
  — Хорошая работа, — сказал Мейсон. — Ты можешь связаться со своим человеком?
  — Да. Я могу вызвать его по телефону.
  — Свяжись с ним, — попросил Мейсон, — и скажи, чтобы он отправлялся домой. Какой номер она заняла?
  — Четырнадцать двадцать семь.
  — Съел свой гамбургер, Пол?
  — Нет еще. Голод куда-то пропадает, как только я о нем подумаю.
  — Тогда иди в ресторан и закажи хороший ужин, — сказал Мейсон. — Счет включишь в расходы по этому делу и представишь мне для оплаты.
  Глава 9
  Мейсон открыл дверь перед Деллой Стрит. Они вошли в холл отеля «Пасо дель Норте».
  — Посмотрим, как тут обстоят дела, — сказал Мейсон. — Это отель крупных скотоводов. Здесь продали столько рогатого скота, что его хватило бы, чтобы прокормить весь земной шар на протяжении довольно длительного времени. Назови мне любого из крупных скотоводов, и можешь не сомневаться, что он хоть раз побывал в этом отеле. А иные посещают этот отель по несколько раз за год и совершают выгодные сделки. Некоторые из скотоводов отличаются своеобразием вкусов и тонким чувством юмора. Один известный скотовод-миллионер купил себе в Хуаресе дикую кошку и привез ее сюда в клетке. Когда он на следующее утро достаточно протрезвел, чтобы разумно оценить приобретение, то решил, что его супруге дикая кошка понравится не больше живого крокодила. Тогда он сложил чемоданы, вынес их из номера, вернулся, отпер дверцу клетки и поспешно выскочил в коридор, закрыв за собой дверь на ключ. Он больше ничего не слышал о кошке, но, когда через несколько месяцев приехал за очередной партией скота, портье в отеле просто дописал к его счету трехзначную сумму за «убытки, причиненные дикой кошкой». Скотовод ничего не стал спрашивать, просто вынул бумажник и заплатил.
  — Что мы ищем? — спросила Делла Стрит.
  — Вдохновение, — ответил Мейсон. — Должен же я что-то изобрести…
  Он не договорил, услышав взрыв аплодисментов, донесшихся откуда-то по соседству.
  — Какая-то конференция? — спросил он у портье, подойдя к стойке.
  Портье улыбнулся и вежливо объяснил:
  — Мы избегаем конференций.
  — Почему же аплодисменты?
  — Банкет.
  — Какой банкет?
  — Клуба международного сотрудничества. Это клуб самых выдающихся бизнесменов нашего штата, с одной стороны, и не менее выдающихся бизнесменов из Хуареса, с другой. Они периодически собираются вместе за обедом, где произносят речи и обмениваются идеями.
  — Именно этот клуб я и ищу, — сказал Мейсон. — Только я не знал, где они встречаются.
  — Они собираются в нашем отеле.
  — Благодарю вас, — улыбнулся Мейсон.
  Он кивнул Делле Стрит и направился к лифту.
  — Вот то, что нам нужно, — сказал он.
  Они вышли из лифта и повернули по коридору к номеру, который заняла Сельма Ансон под именем Элен Эбб. Мейсон постучал в дверь. С минуту из-за двери не доносилось ни единого звука. Мейсон снова постучал, на этот раз сильнее.
  — Кто там? — донесся наконец испуганный голос Сельмы Ансон.
  — Перри Мейсон, — сказал адвокат. — Открывайте.
  Миссис Ансон открыла дверь и встревоженно посмотрела взглядом на адвоката и его секретаршу.
  Мейсон, не задерживаясь, прошел в комнату и сердито спросил у Сельмы Ансон:
  — Что это за сумасшедшая идея пришла вам в голову?
  — Я… Я… Я не могу сказать вам.
  — Вы все скажете, — произнес Мейсон. — Сейчас же, иначе вам придется искать другого адвоката. И если вы совершили то, что я предполагаю, никакой другой адвокат не в состоянии будет что-либо сделать для вас, только избавит от порядочной суммы денег.
  — Что же такое, по-вашему, я сделала?
  — Я думаю, что вы собирались сбежать.
  — Нет, я не собираюсь бежать, — покачала она головой. — Я просто временно прячусь от прессы.
  — Что вы имеете в виду?
  — Я беседовала с человеком, который в состоянии доставить мне массу неприятностей. Я с ним договорилась, но при условии, что на некоторое время исчезну, скроюсь в таком месте, где меня не сумеют найти и…
  — Вы попались на детский фокус, — перебил ее Мейсон. — Вы отправились на свидание с Джорджем Финдли. Ему наплевать на то, почему и как умер ваш муж, отравили его или он покончил с собой. Его не интересует полученная вами страховка. Единственное, чего он хочет — чтобы Дилейн Арлингтон оставался холостяком до самой смерти. Он убедил вас, что, если вы сумеете уехать, чтобы вас никто не смог выследить, причем сделаете это незамедлительно, останетесь в своем убежище какое-то время и не будете поддерживать связи с Дилейном Арлингтоном, он будет на вашей стороне и поможет преодолеть все трудности. В противном же случае он сообщит полиции нечто губительное для вас.
  Мейсон показал Делле Стрит на стул, сам подошел к кровати и присел на краешек. Миссис Ансон почти упала в кресло, словно ее не держали ноги.
  — Но… как… откуда вы все это узнали?
  — Любой адвокат, у которого хватило мозгов, чтобы сдать экзамены и получить звание, разобрался бы в этой нехитрой комбинации. Вы поехали в свой банк, сняли со счета большую сумму денег, после чего поспешили к Джорджу Финдли, а затем на том же самом такси отправились в аэропорт. Вы не продумали заранее ни куда ехать, ни что предпринять. Просто посмотрели на расписание и остановились на ближайшем самолете, на который производилась посадка. Этот самолет летел в Эль-Пасо. Таким образом, Эль-Пасо автоматически стал местом, в которое вы отправились. Вы присмотрелись к улетающим пассажирам и нашли молодую женщину, которая вам показалась подходящей. Да, мне и это известно… Вы предложили ей полторы сотни долларов сверх стоимости билета, и она, разумеется, согласилась уступить вам свое место, сама же полетела на следующем самолете. Эту женщину звали Элен Эбб. Вы решили использовать это имя в дальнейшем — зачем ломать голову, придумывая другое, оно звучит вполне подходяще. Из аэропорта в отель вы приехали на такси, никакого багажа у вас с собой не было. Почти наверняка вы рассказали портье какую-нибудь историю с задержкой вещей в пути, соврали, что в скором времени их доставят. Сами же решили завтра с утра отправиться по магазинам и приобрести все необходимое, после чего осуществить второй этап своего исчезновения: Мехико — Южная Америка. Вы, конечно, собирались выполнить все свои обязательства в заключенной сделке. А вот Джордж Финдли с самого начала решил вас перехитрить. Могу поспорить, что едва вы успели пересечь городскую черту, как он уже позвонил в полицию и сообщил, что вы, как он предполагает, собираетесь бежать. Чтобы вы знали, бегство по законам штата Калифорния является доказательством вины и может фигурировать в качестве улики против обвиняемого в уголовном деле. Так что вы сыграли на руку своим врагам и подарили окружному прокурору отличную улику против себя.
  — Господи, как вы все это узнали? — спросила Сельма Ансон.
  Мейсон не обратил внимания на ее вопрос.
  — Меня сейчас интересует сумма, которую вы сняли со счета, — сказал он.
  — Шестьдесят тысяч долларов.
  — Крупными банкнотами?
  — Сотенными.
  — Дайте мне две тысячи, — сказал Мейсон. — Я попробую с их помощью купить вам обратный билет. Делла Стрит побудет с вами. Я буду отсутствовать минут двадцать-тридцать.
  — Что вы собираетесь сделать?
  — Я же сказал, попробую на эти деньги купить вам возможность вернуться.
  — Хотите дать взятку?
  — Не говорите глупостей! — отрезал Мейсон. — Я служитель закона и обязан придерживаться высочайших этических принципов. На первом этаже в настоящее время в полном разгаре банкет членов Клуба международного сотрудничества. Молю господа, чтобы там присутствовал хотя бы один газетчик. И будем надеяться на его изобретательность. — Мейсон посмотрел на часы. — Как бежит время, — сказал он. — Дайте же мне две тысячи.
  Сельма Ансон открыла свою сумочку и дрожащими пальцами отсчитала двадцать сотенных банкнот.
  — Подожди меня здесь, Делла, — сказал Мейсон, открыл дверь и вышел в коридор.
  — Вы знаете, что он собирается делать? — спросила Сельма Ансон.
  Делла Стрит тряхнула головой:
  — Я думаю, вам предстоит дать интервью журналистам. Вам следует привести себя в порядок. Умойтесь холодной водой, попудритесь и подкрасьтесь. Я закажу, чтобы из бара принесли чего-нибудь выпить. Когда мистер Мейсон возвратится, вы должны быть готовы.
  Глава 10
  Мейсон торопливо прошел к стойке и спросил у портье:
  — Где Клуб международного сотрудничества устроил банкет?
  — У нас имеется специальный банкетный зал рядом с большим обеденным залом ресторана. Пройдите через ту дверь, а затем поверните налево.
  — Журналисты присутствуют? — спросил Мейсон.
  — О да, там были два репортера. Правда, как мне кажется, один из них уже ушел, но я не заметил, чтобы уходил и второй.
  — Спасибо, — кивнул Мейсон.
  Он прошел через зал ресторана в небольшой банкетный зал, где за роскошно сервированным обеденным столом семьдесят пять человек не слишком внимательно слушали оратора, рассуждавшего о значении доброй воли в международных деловых кругах.
  Мейсон подождал, пока оратор не закончил и не получил в награду взрыв аплодисментов. Тогда адвокат сделал знак распорядителю банкета, подошел к нему и представился:
  — Мое имя Мейсон, я адвокат из Лос-Анджелеса. Я пытался добраться сюда пораньше, но не попал на предыдущий самолет. Мне надо передать важное сообщение, на это уйдет не более пяти минут.
  — Мистер Перри Мейсон? — уточнил распорядитель.
  — Совершенно верно.
  Лицо мужчины осветилось улыбкой.
  — Я много наслышан о вас и очень рад возможности познакомиться.
  Они обменялись рукопожатиями. Распорядитель поднял руку, требуя тишины, и сказал в микрофон:
  — Господа, я хочу представить вам юриста из Лос-Анджелеса, у которого для нас имеется важное сообщение. Полагаю, вы все слышали о Перри Мейсоне, знаменитом адвокате по уголовным делам. Мистер Мейсон хотел попасть сюда раньше, но не успел на предыдущий самолет, поскольку его задержали, как я понимаю, важные дела. Нам остается только выразить сожаление, что так случилось. Он просил меня извиниться перед членами нашей организации и заверяет, что на сообщение уйдет не более пяти минут. — Руководитель повернулся, протянул руку и сказал: — Господа, представляю вам известного адвоката Перри Мейсона!
  Присутствующие разразились бурей аплодисментов. Кто-то вскочил, его примеру последовали другие, овации продолжались несколько минут. Когда улыбающемуся адвокату удалось успокоить собравшихся, он сказал:
  — Господа, постараюсь быть предельно краток. Я действую от имени своей клиентки, состоятельной наследницы из Лос-Анджелеса, которая не желает сообщать свое имя. Исключительно скромная женщина, она приняла все меры предосторожности, чтобы остаться неузнанной. Могу даже сказать, что сюда она приехала под вымышленным именем… Как я уже говорил, моя клиентка поручила мне выступить перед вами на этом собрании. Она убеждена, что от международной дружбы и сотрудничества зависит гораздо больше, чем принято считать. Сейчас мы приближаемся к эре международного содружества. Противостояние приобрело настолько разрушительный характер, что оно скоро будет объявлено вне закона. Международная дружба и взаимопонимание заменят недалекий эгоизм, которым отличались отношения наших народов в прошлом. Моя клиентка изучила деятельность некоторых организаций, которые вносят зримый вклад в международное взаимопонимание, и пришла к выводу, что вы способствуете росту доверия между нашими странами. Господа, моя клиентка поручила мне, не упоминая ее имени, пожертвовать вашей организации сумму в две тысячи долларов, которые вы используете по своему усмотрению либо на рекламу высоких идей, либо просто на покрытие ваших расходов. Поэтому я с большим удовольствием вручаю вам деньги.
  Мейсон извлек из кармана пачку стодолларовых купюр и неторопливо принялся их пересчитывать. Вновь раздались аплодисменты, собравшиеся встали со своих мест. Мейсон улыбнулся, поклонился и отошел от микрофона.
  — Одну минутку, одну минутку! — воскликнул распорядитель. — Мистер Мейсон, мы хотим вас поблагодарить. Нам нужно принять резолюцию…
  — Не благодарите меня, — сказал адвокат, — я лишь выполняю просьбу миссис Аноним… Но если вы желаете принять решение, которое можно будет прочитать в газете, я не сомневаюсь, она обрадуется ему, сознавая, что смогла внести посильную лепту в ваше благородное дело. Именно понимание ее усилий и является той единственной благодарностью, которая ей нужна. Прошу извинить меня. Мне и моей клиентке необходимо срочно обсудить кое-какие аспекты в связи с другими филантропическими пожертвованиями, поэтому я должен идти к ней.
  Мейсон еще раз поклонился, помахал рукой толпе в банкетном зале и покинул собрание под очередной взрыв аплодисментов.
  Оказавшись в холле отеля, адвокат чуть замедлил шаг и осторожно оглянулся назад. Какой-то человек незаметно вышел из банкетного зала, поглядев на наручные часы, будто спешил на свидание. Мейсон подошел к стойке портье.
  — Элен Эбб занимает номер четырнадцать двадцать семь, — сказал он. — Вы не могли бы позвонить ей и предупредить о приходе Перри Мейсона?
  Портье кивнул и потянулся к телефону.
  Мейсон поднялся на лифте, быстро прошел по коридору к комнате Сельмы Ансон и постучал в дверь, которая тут же распахнулась.
  — У нас нет времени на подготовку, слушайте меня внимательно, — сказал Мейсон. — Как я предполагаю, миссис Ансон, сейчас сюда явится репортер, чтобы взять у вас интервью. Вы должны выказать крайнее раздражение тем, что он сумел вас отыскать. Говорить в основном буду я, вы же поддакивайте мне решительно во всем… Вы весьма состоятельная особа из Лос-Анджелеса. Вы заинтересованы в укреплении международной дружбы и явились сюда с единственной целью сделать анонимное пожертвование Клубу международного сотрудничества…
  Раздался стук в дверь. Мейсон шагнул вперед и открыл ее. Улыбающийся, хорошо одетый мужчина тридцати лет стоял на пороге.
  — Мистер Мейсон?
  На лице адвоката появилось неподдельное удивление.
  — Да.
  — Я Билл Пиккенс из «Кроникл», — представился посетитель, протягивая руку.
  Мейсон секунду поколебался, затем все же пожал ее.
  — Рад познакомиться, мистер Пиккенс, — сказал адвокат.
  — Я находился внизу на банкете Клуба международного сотрудничества, — сказал Пиккенс, — и мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. Могу я войти?
  — Я бы предпочел, чтобы наш с вами разговор состоялся несколько позже, — сказал Мейсон. — Я…
  — Мне дан крайний срок, — сказал Пиккенс, — к которому нужно подготовить материал для очередного номера.
  Молодой человек протиснулся мимо адвоката в комнату, повернулся к двум женщинам и сказал:
  — Меня зовут Пиккенс. Прошу извинить за вторжение. Я репортер из «Кроникл» и обязан представить в срок материал для сегодняшнего выпуска.
  Делла Стрит приветливо улыбнулась. Пиккенс с минуту изучающе смотрел на нее, затем решительно повернулся к Сельме Ансон.
  — Я могу понять ваше желание остаться в тени, — сказал он, — но вы зарегистрировались в отеле как Элен Эбб. Это ваше настоящее имя?
  — Одну минутку! — вмешался Мейсон. — Что вам надо?
  — Самое обычное интервью, — сказал Пиккенс, — и могу вас заверить, мистер Мейсон, я сделаю все зависящее, чтобы действовать заодно с вами, если вы в свою очередь будете сотрудничать со мной.
  — Такого поворота событий мы не предполагали, — сказал Мейсон.
  — Все хорошо, мистер Мейсон, — улыбнулся Пиккенс. — Я журналист. Я напал на след хорошей истории, а хорошая история, как вы знаете, может быть продана по нашему усмотрению любому телеграфному агентству за вполне приличное вознаграждение, которое является желанной добавкой к жалованью. Эти встречи членов Клуба международного сотрудничества всегда одинаковы — разговоры на одну и ту же тему, аплодисменты, рукопожатия. Хорошей истории из такого материала не сделаешь. А вот из вашего появления я могу соорудить интересный материал. Я могу получить его от вас или раздобыть более трудоемким путем, воспользовавшись имеющимися у меня связями. Если подлинное имя этой особы Элен Эбб, я позвоню в Лос-Анджелес и через полчаса выясню всю подноготную не только о ней, но и о ее близких. Если же она путешествует под чужим именем, я хочу знать, кто она такая на самом деле. Вы сами понимаете, эта история имеет большое значение. Если она стоящая, а я в этом совершенно уверен, то я на ней заработаю. Надо быть круглым болваном, чтобы упустить такую возможность. Вот женщина, заинтересованная в международном содружестве. Ее идеи стоит процитировать. Она скромна, не любит шумихи, предпочитает не привлекать к себе внимания… Она нанимает дорогого адвоката, чтобы он приехал из Лос-Анджелеса и внес пожертвование от ее имени. — Пиккенс повернулся к Делле Стрит и спросил: — Полагаю, вы находитесь в родстве с Элен Эбб?
  Делла Стрит посмотрела на Перри Мейсона. Тот сказал:
  — Это Делла Стрит, моя доверенная секретарша.
  — Если вы представите меня Элен Эбб, — сказал Пиккенс, — сообщив мне ее настоящее имя, это избавит нас от многих хлопот.
  — Хорошо, — вздохнул Мейсон. — Познакомьтесь с Сельмой Ансон из Лос-Анджелеса… Боюсь, миссис Ансон, я действовал несколько неловко, выполняя ваше поручение. Я не предусмотрел возможность присутствия на банкете сотрудника газеты… Ну а поскольку наш секрет раскрыт, остается лишь примириться со случившимся.
  — Не вижу оснований для заявления, — возмущенно сказала Сельма Ансон. — В конце концов, мистер Мейсон, я поручила вам избавить меня от…
  — Я знаю, — перебил ее адвокат, — но надо считаться с реальными фактами, миссис Ансон. Стоит ли обвинять меня в том, чего уже не исправишь?
  — Мистер Мейсон прав, миссис Ансон, — примиряюще улыбнулся Пиккенс. — Если трезво оценить положение вещей, та огласка, которая вам грозит, не должна вас страшить. Уж если вы ратуете за добрососедские отношения вообще, почему же для прессы следует делать исключение? С нами тоже надо жить в мире. Ссориться с прессой неразумно.
  — Это угроза? — спросила она.
  — Конечно, нет! — вмешался Мейсон. — Мистер Пиккенс просто реально подходит к действительности. — Он повернулся к репортеру: — Я могу сообщить вам следующее, мистер Пиккенс. Мы приехали из Лос-Анджелеса. Миссис Ансон недавно унаследовала кое-какие деньги и составила список организаций, которые ей импонируют своими целями. Она желает их поддержать. Как я уже говорил, ее беспокоит нынешняя международная обстановка, отсюда проистекает ее намерение сделать добровольные пожертвования тем, кто способствует ее оздоровлению.
  Пиккенс вытащил из кармана блокнот и карандаш, явно намереваясь писать.
  — Какие организации? — спросил он.
  — Что — какие организации? — переспросил Мейсон.
  — Вы говорили о ее планах…
  Мейсон выразительно кашлянул, будто репортер сказал неловкость.
  — Вы разоблачили нас с данным пожертвованием, но неужели вы думаете, что мы согласимся заранее познакомить вас со своими планами, чтобы вы раструбили о них на весь свет? Стоило ли принимать столько мер предосторожности, чтобы буквально через день попасть в газету? Не надейтесь, другой информации вы не получите!
  — Скажите хотя бы, сколько пунктов в вашем списке?
  — Можете написать, что около десятка, — ответил Мейсон.
  — И она хочет сделать значительные пожертвования?
  — Значительные денежные пожертвования.
  — Миссис Ансон желает оставаться в тени?
  — Поскольку она не ищет выгоды от своих планов, — сказал Мейсон, — то поручила мне сделать все так, чтобы ее подлинное имя нигде не фигурировало. То есть я и впредь буду действовать точно так же, как здесь, на банкете членов Клуба международного сотрудничества, но, разумеется, более осмотрительно.
  — Очень, очень похвально! — сказал Пиккенс. — Я высоко ценю вашу помощь. Ну а что вы мне можете сообщить о личности миссис Ансон?
  — Миссис Ансон вдова, — сказал Мейсон. — Ее муж довольно неожиданно скончался, и она получила большую сумму денег по страховому полису. Могу добавить, что миссис Ансон прекрасный бизнесмен. Она разумно распорядилась полученными деньгами и заработала неплохие проценты.
  — Могу ли я назвать ее состоятельной особой? — спросил Пиккенс.
  Мейсон кивнул.
  — Не могли бы вы мне поподробней сообщить, — попросил Пиккенс, — какие меры предосторожности были вами приняты, чтобы имя вашей клиентки осталось неназванным? В конце концов, приезд в Эль-Пасо едва ли мог пройти незамеченным.
  — При обычных обстоятельствах он не мог не вызвать разговоров, — согласился Мейсон, — но миссис Ансон поступила весьма находчиво. Она обратилась к некой Элен Эбб, которая брала билет в Эль-Пасо, и предложила ей приличную денежную надбавку за билет на самолет.
  — Ну а вы? — спросил Пиккенс.
  Мейсон досадливо поморщился:
  — Миссис Ансон сначала подумала, что ей не потребуется моя помощь, она сама сумеет внести пожертвование, не называя своего имени. — Он повернулся к Сельме Ансон и спросил: — Вы не возражаете против того, чтобы отчасти раскрыть ваши планы, миссис Ансон?
  — Я не считаю возможным их раскрывать в настоящий момент, — улыбнулась она, — но со временем мы обо всем договоримся и найдем оптимальное решение.
  — Как только я узнал о делах моей клиентки, — сказал Мейсон, — я понял, что ей не избежать огласки. Пришлось лететь сюда и пытаться самому что-то предпринять, но и вдвоем мы не сумели все предусмотреть.
  Пиккенс убрал в карман блокнот, пожал Мейсону руку и сказал:
  — Отличная история!
  — Что в ней примечательного? — спросил Мейсон. — Обычная история. Довольно много состоятельных женщин занимаются благотворительностью.
  — Что примечательного?! — воскликнул репортер. — Завтра утром прочитаете в «Кроникл»! История далеко не так банальна, как вы пытаетесь представить. Вот послушайте, как я собираюсь озаглавить свой материал: «Перри Мейсон уступает в схватке репортеру „Кроникл“!»
  Мейсон поморщился.
  — Я надеюсь, — сказал Пиккенс, — вас это не обидит? От заголовка зависит очень многое, если хотите знать. А в статье я опишу и сделку с Элен Эбб, и благородные идеи Сельмы Ансон о ее желании улучшить международные отношения. Упомяну и о том, как она расценивает конфликт между Мексикой и Соединенными Штатами.
  — Вы же об этом не спрашивали, — сказал Мейсон.
  — Зачем напрасно тратить время, — заметил Пиккенс. — Не зря же она пожертвовала две тысячи долларов на благородные цели во имя мира и сотрудничества. Благодарю вас всех, спокойной ночи.
  Пиккенс распахнул дверь, улыбнулся на прощание и вышел из номера. Сельма Ансон повернулась к Мейсону.
  — Что теперь? — спросила она.
  — Ложитесь спать, — сказал Мейсон, — и отдохните как следует. Увидимся утром.
  Глава 11
  Мейсон, держа под мышкой свернутую утреннюю газету, вошел в обеденный зал, взглянул на часы и сел за столик на двоих.
  — Моя секретарша должна подойти с минуты на минуту, — сказал он официантке. — Я звонил ей в номер, она готова спуститься на завтрак. — Адвокат потянулся и зевнул. — Принесите мне стакан томатного сока, а после этого кофейник с крепким кофе, пожалуйста. Остальное мы закажем через несколько минут.
  Официантка кивнула и ушла.
  Мейсон развернул газету.
  — Вот так сюрприз! — услышал он за спиной.
  Мейсон поднял голову и встретился взглядом с проницательными глазами лейтенанта Трэгга из отдела по раскрытию убийств управления полиции Лос-Анджелеса.
  — Бог ты мой! — удивился Мейсон. — Что вы здесь делаете?
  — Вопросы буду задавать я, — сказал Трэгг. — И первый такой: что здесь делаете вы?
  — Вы будете задавать вопросы? — усмехнулся Мейсон. — Уж не воображаете ли, что расследуете дело об убийстве?
  — Именно так! — сказал Трэгг.
  — Вы шутите? — спросил Мейсон.
  — В жизни своей не был более серьезен.
  Официантка принесла Мейсону сок и кофейник.
  — Не могли бы вы принести еще один стул для лейтенанта Трэгга? — спросил адвокат. — Или нам лучше пересесть за другой столик?
  — Не беспокойтесь, — сказал Трэгг, — я сижу вон там с одним из сотрудников полиции Эль-Пасо. Как только я позавтракаю, мы собираемся навестить одну женщину, которая находится в этом отеле и, как мы полагаем, скрывается от правосудия Калифорнии.
  — После завтрака?
  — Именно, — улыбнулся Трэгг. — Пришлось провести в пути всю ночь, поэтому мне необходимо выпить немного горячего кофе и съесть что-нибудь, прежде чем я примусь за работу. Сид Рассел из полиции Эль-Пасо встретил меня в аэропорту. С шести часов утра он держит под наблюдением номер, чтобы птичка не смогла упорхнуть.
  — Я и не знал, что вы явились сюда по официальному делу, — сказал Мейсон. — Раз дело обстоит таким образом, то вы, безусловно, должны составить мне компанию, или, если угодно, я присоединюсь к вам.
  Трэгг заколебался:
  — Может быть, лучше вы присоединитесь к нам?
  Мейсон подозвал официантку, протянул ей доллар и произнес:
  — Извините, что приходится доставлять вам дополнительные хлопоты, но не переведете ли вы меня за столик на четверых? Лейтенант Трэгг и его друг сейчас занимают два места, а когда придет моя секретарша, ей не хватит стула.
  — О, нет проблем, — ответила она. — Я сейчас все сделаю!
  Трэгг сжал локоть адвоката.
  — Вон туда, Мейсон, — сказал он.
  Трэгг провел адвоката к столу, за которым сидел спутник лейтенанта, с нескрываемым интересом следивший за происходящим.
  — Детектив Рассел, — сказал Трэгг. — Я хочу познакомить вас с Перри Мейсоном, адвокатом из Лос-Анджелеса.
  — Тот самый Перри Мейсон? — спросил Рассел, привставая с места.
  — Тот самый Перри Мейсон, — сухо подтвердил Трэгг, — и когда он где-нибудь появляется, работникам правоохранительных органов следует быть настороже. Только и жди неприятностей. Он собирается позавтракать с нами и поведать, что он делает в Эль-Пасо.
  — Как раз второе я и не могу сделать, господин лейтенант, — запротестовал Мейсон. — В конце концов я здесь в качестве адвоката, поэтому обязан соблюдать интересы моей клиентки.
  — Так у вас здесь имеется клиентка? — сразу насторожился Трэгг.
  — Вижу, что вы любитель наводящих вопросов, — улыбнулся Мейсон. — Очень рад с вами познакомиться, детектив Рассел. Лейтенант Трэгг любезно предложил мне позавтракать за вашим столом, и я… Ага, вот и моя секретарша. Если вы позволите, я провожу ее сюда.
  Но в планы Трэгга не входило, чтобы Мейсон смог перекинуться с секретаршей несколькими словами наедине.
  — Как приятно видеть вас, мисс Стрит! — воскликнул он. — Пойдемте, Мейсон, я хочу с ней поздороваться.
  Трэгг двинулся вместе с адвокатом к входу в ресторан, где стояла Делла Стрит, внимательно вглядываясь в сидящих за столиками людей.
  Глаза у нее радостно заблестели, когда она узнала Перри Мейсона, но тут же широко раскрылись при виде лейтенанта Трэгга.
  — Здравствуйте, мисс Стрит, — сказал Трэгг. — Добро пожаловать в Эль-Пасо.
  — Доброе утро, лейтенант. Вас перевели на новое место?
  — О нет, — улыбнулся Трэгг. — Я приехал сюда разобраться с одним маленьким делом.
  — Оказывается, в этом отеле находится некто из Лос-Анджелеса, — сообщил Мейсон, — кем интересуется лейтенант.
  — Да, верно, — сказал лейтенант Трэгг, — и какое поразительное совпадение, что вы тоже очутились здесь, Мейсон. И, разумеется, вы, мисс Стрит.
  Делла Стрит очаровательно улыбнулась.
  — Лейтенант пригласил нас позавтракать за своим столом, Делла, — сообщил Мейсон и добавил: — Каждый платит за себя, не так ли?
  — О, конечно, конечно, — сказал Трэгг. — Наш департамент не одобрил бы угощение адвокатов защиты и их секретарей. Такое предложение меня вполне устраивает. Если только вы не пожелаете заплатить за всех, мистер Мейсон.
  — Что ж, я могу себе это позволить, — усмехнулся Мейсон.
  Они подошли к столу, адвокат представил детектива Рассела Делле Стрит, после чего придвинул секретарше стул. Официантка с интересом рассматривала необычных клиентов.
  Мейсон сел рядом с Деллой Стрит и спросил у лейтенанта Трэгга:
  — Вы уже сделали заказ?
  — Сделали, — сказал Трэгг и показал на большой кофейник: — Я попросил принести его в первую очередь. Прежде чем будет готова яичница с беконом.
  — Как ты себя чувствуешь, Делла? — спросил Мейсон.
  — Прекрасно, — ответила она.
  — Яичницу с беконом?
  — Для начала я хочу выпить томатного сока, — сказала она, — затем сосиски и яичницу-глазунью. — Она улыбнулась лейтенанту Трэггу: — В поездках с мистером Мейсоном приходится есть не тогда, когда хочется, а когда удается.
  — А в моем деле, — сказал лейтенант Трэгг, — приходится есть, если удастся это сделать.
  Детектив Рассел, на которого красота Деллы Стрит произвела большое впечатление, сказал:
  — Когда работаешь в городской полиции, приучаешься есть, когда можешь заплатить за еду. И никак нельзя упускать счастливой возможности — принять приглашение коллеги из другого города, который по тем или иным соображениям намеревается тебя задобрить.
  Все вежливо рассмеялись.
  Официантка принесла тарелки с яичницей с беконом для лейтенанта Трэгга и Сида Рассела и приняла заказы для Мейсона и Деллы Стрит.
  — Не обращайте на нас внимания, — сказал Мейсон, — и приступайте к еде, пока все не остыло. Я же просмотрю заголовки в газете, а по окончании завтрака мы поговорим.
  — После завтрака нам придется приступить к работе, — сказал Трэгг.
  — Допрос? — спросил Мейсон.
  — Допрос, — лаконично ответил Трэгг.
  Мейсон развернул газету, заметил вопросительный взгляд Деллы Стрит, лукаво подмигнул ей и принялся лениво просматривать одну страницу за другой.
  — Господи! — удивленно воскликнул он. — Этот газетчик действительно описал все так, как планировал!
  — О чем вы говорите? — спросил Трэгг.
  — О газетном репортере, с которым мы беседовали, — ответил Мейсон.
  — Это же газета Эль-Пасо, — сказал Рассел.
  — Совершенно верно, — кивнул Мейсон. — Этого человека зовут Билл Пиккенс. Знаете такого?
  — Знаю ли я его? — воскликнул Рассел. — Можете не сомневаться, очень хорошо знаю. Он у меня в печенках сидит, прямо вам скажу. Он всюду успевает, во все сует нос, публикует то, о чем иной раз следовало бы помолчать. Прекрасный журналист, спору нет, но…
  Трэгг медленно отложил в сторону нож и вилку.
  — На этот раз он что-то написал про вас? — подозрительно спросил он.
  — Я прибыл сюда инкогнито, — сказал Мейсон. — Мы собирались внести деньги на благотворительные цели в одну организацию от имени клиентки, которая желала остаться неизвестной. Боюсь, я недооценил талант этого репортера: ему удалось незаметно увязаться за мной и выяснить личность моей клиентки. Это испортило, как вы понимаете, весь ее замысел.
  — Этот ловкий репортер, Пиккенс, случайно не опубликовал имени вашей клиентки в своей статье? — спросил Трэгг.
  — В том-то и дело, что опубликовал, — сказал Мейсон. — Да еще и несколько раз. «Сельма Ансон, наследница из Лос-Анджелеса, которая пытается скрыть свою личность под именем Элен Эбб, чтобы без лишней рекламы внести большую сумму денег в фонд Клуба международного сотрудничества для лучшего…»
  — Дайте я посмотрю, — попросил Трэгг, отодвинув тарелку с едой и чуть не вырвав газету из рук Мейсона. Он прочитал несколько строк, затем повернулся так, чтобы Рассел тоже мог видеть текст поверх его плеча. Несколько минут они читали, затем Трэгг тяжело вздохнул, сложил газету и вернул ее Мейсону.
  — Билла Пиккенса нельзя недооценивать, — сказал Рассел.
  — Недооценивать Билла Пиккенса! — усмехнулся Трэгг. — Мейсон все прекрасно рассчитал. Он провел Пиккенса, как младенца.
  — Эта Сельма Ансон, — сказал Рассел, — не та ли женщина, которую…
  — Та самая, — устало произнес Трэгг.
  — Боюсь, что я вас не понимаю, лейтенант, — сказал Мейсон, расправляя газету. — Пожалуйста, заканчивайте свой завтрак, а потом мы обо всем спокойно поговорим. Я же вижу, как вы голодны.
  — Я был голоден, — сказал Трэгг. — Вы кого угодно заставите потерять аппетит!
  — Ничего не понимаю, — произнес Рассел.
  — Очень просто, — пожал плечами Трэгг. — Сельма Ансон в панике удирает из города под чужим именем. Мейсон спешит за ней, и после некоторых его действий Сельма Ансон уже не скрывающийся от закона преступник, нет, боже упаси, нет! Она — филантроп, занимающийся укреплением международной дружбы. Она болезненно скромна и изо всех сил старается остаться неизвестной, этакая миссис Анонимность…
  — А что в этом плохого? — взорвался Мейсон.
  — Плохого больше, чем хорошего! — сказал Трэгг. — Вы это понимаете не хуже меня! Если она старается остаться неузнанной, чего ради ей было лететь сюда и останавливаться в отеле? Почему она просто не вручила вам деньги?
  — Потому, — сказал Мейсон, — что это лишь начало серии благотворительных пожертвований, которые она запланировала. Мы собирались отправиться отсюда в другие города, чтобы присутствовать на разных встречах. Она, конечно, осталась бы в тени, но вы представляете, как миссис Ансон приятно выслушать слова благодарности от людей, которых она облагодетельствовала, и мой доклад о том, как был принят ее дар.
  Трэгг вздохнул, снова придвинул к себе тарелку и принялся за еду.
  — Все остыло, — проворчал он, — приходится глотать, почти не жуя, но позднее не будет времени поесть.
  — Ситуация изменилась? — с недоуменным видом спросил Рассел.
  — Еще как изменилась! — буркнул Трэгг. — Женщина, которую мы хотим допросить, — клиентка Мейсона. Он здесь. Наши надежды вытянуть из нее хоть что-то в присутствии адвоката равны нулю.
  — О, я убежден, она расскажет вам все о своих благотворительных планах, — сказал Мейсон. — Конечно, нельзя ожидать, что вы получите точный список намеченных миссис Ансон мероприятий, иначе полностью исчезнет элемент неожиданности. Это было бы несправедливо по отношению к моей клиентке. Но поскольку о ее пожертвовании Клубу международного сотрудничества уже написано в газете, нет оснований для того, чтобы мы не поговорили об этом.
  — Возможно, мы сможем обсудить, почему она наняла такси до аэропорта в Лос-Анджелесе и прилетела сюда под вымышленным именем? — спросил Трэгг.
  Мейсон улыбнулся.
  — Лейтенант, — сказал он, — никогда не делайте поспешных выводов. Она вовсе не прилетела сюда под вымышленным именем.
  — Какого черта! — возмутился Трэгг. — Она появилась здесь под именем Элен Эбб.
  — Это же не вымышленное имя, — сказал Мейсон, — а позаимствованное. Миссис Ансон назвалась Элен Эбб, потому что купила у женщины с такой фамилией билет на самолет. А если бы не приобрела у нее, то не попала бы на этот рейс. Билетов в кассе не было.
  — И зарегистрировалась в отеле тоже под именем Элен Эбб!
  — Конечно, а как же иначе? — усмехнулся адвокат. — Она прилетела сюда под позаимствованным именем Элен Эбб и под ним же зарегистрировалась в отеле. Не забывайте, что она старалась остаться неузнанной, скрыть свою личность, имея в виду благотворительные пожертвования здесь и в других местах.
  — И она не пыталась уклониться от допроса в лос-анджелесской полиции?
  — Допроса о чем? — спросил Мейсон.
  — Об убийстве ее мужа.
  — Господи! — воскликнул адвокат. — Неужели вы серьезно считаете возможным допрашивать ее в связи со смертью мужа?
  — Конечно!
  — В таком случае вовсе не нужно было лететь в Эль-Пасо. Единственное, что от вас требовалось, это позвонить мне по телефону и сообщить, чтобы я привез мою клиентку в окружную прокуратуру. Я сделал бы это с готовностью.
  — И разрешили бы ей ответить на все вопросы? — спросил Трэгг.
  — Конечно, — улыбнулся Мейсон. — Естественно, могли бы прозвучать такие вопросы, на которые я посоветовал бы ей не отвечать. Если вы предполагаете выдвинуть против нее какие-либо обвинения, я не намерен допускать ущемления клиентки в ее конституционных правах… Когда закончите завтрак, можете подняться к миссис Ансон и побеседовать с ней.
  — В вашем присутствии, разумеется? — спросил Трэгг.
  — Конечно.
  — Мне кажется, — сказал Трэгг, — что это будет пустой тратой времени. Разрешите мне еще раз взглянуть на газету, пожалуйста.
  Мейсон протянул газету лейтенанту. Отправив в рот большой кусок яичницы, Трэгг расправил газетные листы и принялся читать, автоматически пережевывая пищу. Постепенно, сосредоточив все внимание на тексте, он позабыл двигать челюстями и сидел с набитым ртом, пока не закончил читать статью. Тогда он отложил в сторону газету, залпом допил остатки кофе и вздохнул:
  — Сомневаюсь, чтобы из-за того, что нам сообщит миссис Ансон, стоило подниматься наверх и спускаться вниз на лифте.
  — Можно мне еще раз посмотреть статью? — спросил Рассел.
  Трэгг отдал ему газету.
  Детектив из полиции Эль-Пасо перечитал репортаж. На его лице появилась улыбка.
  — Билл Пиккенс, — заметил он, — сумеет неплохо продать такой материал и в другие газеты.
  — Именно, — согласился Трэгг. — А вы обратили внимание, как легко он ему достался? Знаменитый адвокат по уголовным делам приезжает из Лос-Анджелеса, входит в банкетный зал, где заседает какая-то общественная организация и присутствуют репортеры, выкладывает две тысячи долларов наличными, а потом, не подумав о последствиях, выходит из зала и прямиком, не оглядываясь, идет к клиентке, которая изо всех сил старается остаться неузнанной.
  — Когда я читал статью Пиккенса, — признался Рассел, — я как-то не подумал о такой возможности.
  — Ну так подумайте сейчас, — проворчал лейтенант Трэгг. — Если мы поднимемся наверх и попытаемся поговорить с миссис Ансон, это будет походить на отлично отрепетированный спектакль, где роли выучены и перепроверены режиссером Мейсоном. Тот день, когда Перри Мейсон был принят в Ассоциацию адвокатов, нужно считать черным днем для юстиции!
  — Что вы, лейтенант! — улыбнулся Мейсон. — Следует быть справедливым даже к тем людям, которые в данный момент вам неприятны. Закон предусматривает, чтобы невиновные были оправданы, а виновные осуждены и наказаны… Разве я в своей деятельности не стараюсь добиться того же самого?
  — Если бы вы еще действовали более привычными методами, — со вздохом сказал Трэгг.
  Официантка принесла Делле Стрит и Перри Мейсону тарелки.
  — Дайте мне счет за весь наш столик, — сказал адвокат. — Пусть это будет моим сегодняшним вкладом в юстицию.
  — Вы будете настаивать на своем присутствии на всех стадиях допроса миссис Ансон, Мейсон? — спросил Трэгг.
  — Конечно.
  — Вы разрешите ей отвечать на вопросы?
  — На некоторые вопросы, — задумчиво ответил адвокат. — А на некоторые вопросы я отвечу сам.
  — На какие вопросы вы разрешите ей отвечать?
  — Если вы спросите у нее о смерти ее мужа что-то, что сможете вменить ей потом в вину, я разрешу ей ответить только отрицательно.
  — Другими словами, вы будете не только отвечать за нее, но и думать, подсказывать каждое слово, каждый жест и каждый взгляд?
  — Я так не говорил.
  — Я так говорю.
  — Я совершенно не собираюсь спорить с вами, лейтенант, — сказал Мейсон.
  — А что вы собираетесь делать? — спросил Трэгг.
  Мейсон развел руками.
  — Как мне кажется, теперь бессмысленно продолжать благотворительную анонимную акцию. Благодаря стараниям Билла Пиккенса секрет стал известен всем, ну а ваша история окончательно прикончит это мероприятие.
  — Какая еще история?
  — О, Билл Пиккенс достаточно ловок, чтобы раздобыть продолжение, — сказал Мейсон. — Несколько минут назад я видел, как он заглядывал в ресторан. Очевидно, он спрашивал у портье, где я, а тот сказал, что завтракаю. Он будет ожидать меня у входа, чтобы вцепиться мертвой хваткой, ну и, естественно, мне придется познакомить его с вами. Можно не сомневаться, он знаком с детективом Расселом, и у него хватит ума сообразить, что к чему, даже если он не получит разрешения на интервью с Сельмой Ансон позднее… Конечно, от меня он больше не добьется ни слова. Я и так зол на него за публикацию в газете материала, который меня совершенно не устраивает. Но тем не менее Билл Пиккенс дождался своего звездного часа!
  — Мы хотели бы пока избежать подобных, — сказал Трэгг.
  — Я уважаю вашу позицию, — улыбнулся Мейсон.
  — Хорошо, Мейсон, вы выиграли, — признал Трэгг. — Заплатите по счету. Дайте девушке щедрые чаевые. Идите и сообщите репортеру все, что считаете нужным. Мы не станем вам помогать в этом деле. — Он повернулся к полицейскому из Эль-Пасо. — Правильно, Сид?
  — Правильно, — ответил Рассел.
  Подошла официантка.
  — Все в порядке? — спросила она.
  — О да, — сказал Трэгг. — Дайте счет мистеру Мейсону, он заплатит вам хорошие чаевые, потому что крупно выиграл сегодня.
  Глава 12
  Мейсон осторожно постучал в дверь номера Сельмы Ансон.
  — Кто там? — донеслось из-за двери.
  — Перри Мейсон и Делла Стрит.
  Послышался лязг отодвигаемой задвижки, и дверь распахнулась. Сельма Ансон посмотрела на пришедших и сказала:
  — Входите, пожалуйста.
  — Вы хорошо отдохнули ночью? — спросил Мейсон.
  — Кошмарная ночь, — ответила она. — Я так и не сумела заснуть.
  — Лейтенант Трэгг из управления полиции Лос-Анджелеса прибыл в Эль-Пасо, — сообщил Мейсон. — Вместе с ним местный детектив, некто Сид Рассел. Не исключено, что они могут предпринять атаку и попытаться хитрыми вопросами запутать вас и добиться признания. Я предложил лейтенанту Трэггу подняться вместе с нами наверх и допросить вас в моем присутствии. Но его это совершенно не устраивает. Так вот, если он или кто-то еще в мое отсутствие попытается втянуть вас в беседу самого невинного содержания, просто заявите, что ваш адвокат, мистер Мейсон, не разрешает отвечать ни на какие вопросы, когда его нет рядом. Это вы можете сделать?
  — Думаю, смогу, — ответила она устало. — Но, мистер Мейсон, что все это значит? Чего мы добиваемся?
  — Я не совсем вас понимаю.
  — Стоит ли затевать какие-то игры с полицией? — спросила она. — Моя жизнь все равно разбита. Пускай меня арестуют, а дальше будь что будет, мне все равно.
  — Почему вы говорите о разбитой жизни? — спросил Мейсон.
  — Ну, — сказала она, — я…
  — Продолжайте, — сказал Мейсон, увидев, что она колеблется.
  — Жизнь разбита, вот и все.
  — Вы сами сделали все, чтобы ее разбить, — сказал Мейсон. — Вы отправились для переговоров к Джорджу Финдли. Тот сказал, будто ему известно нечто, способное вас погубить. Его ценой за молчание было ваше исчезновение. Нам всем известны мотивы, которыми руководствуется Финдли. Он намерен жениться на Милдред Арлингтон. После смерти ее дяди Финдли собирался бросить работу, путешествовать по свету, прожигать деньги, унаследованные женой. Внезапно на сцене появляетесь вы, Дилейн Арлингтон все больше увлекается вами. Это было очевидно для постороннего наблюдателя, ну а для людей вроде Финдли, интересам которого стала грозить опасность, случившееся было ясно еще до того, как в нем разобрались вы сами и Дилейн Арлингтон. И тогда Финдли взялся за дело, скорее всего с согласия Милдред Арлингтон. Он разработал план, чтобы помешать естественному ходу событий. Мне неизвестны шаги, предпринятые им, но последним звеном был по-любительски наивный спектакль, когда вам велели исчезнуть и больше никогда не встречаться с дядюшкой Милдред, за что они обещали не испортить вам жизнь. И вы попались на удочку, даже не задумавшись, чем вам это грозит.
  — Что значит — не дав себе труда задуматься? — возмутилась она. — Мне нечего терять, а выигрыш огромный!
  — Как это нечего терять?
  — Вы не понимаете? При сложившихся обстоятельствах я все равно никогда не смогу увидеться с Дилейном Арлингтоном, никогда не допущу, чтобы его намерения осуществились. Никогда не позволю ему сделать мне предложение и ни за что не соглашусь выйти за него замуж.
  — Почему?
  — Прежде всего это вопрос гордости. Но к тому времени, когда они перестанут говорить ему обо мне невесть что, он и сам раздумает просить моей руки, а если бы и попросил, а я согласилась, прошло бы совсем немного времени и хор ненависти, клеветы, наговоров и злобных сплетен отравил бы ему существование настолько, что он просто не выдержал бы…
  — Я до сих пор не был уверен, — сказал Мейсон, — понимаете ли вы на самом деле, что теряете. Именно поэтому вы наделали столько глупостей. Не обижайтесь, но это так. В ту самую минуту, когда вы вылетели из Лос-Анджелеса, Джордж Финдли сообщил полиции, что вы решили бежать, опасаясь быть уличенной в убийстве мужа. И если бы я не был начеку, вы прямиком угодили бы в руки полиции и сейчас находились бы за решеткой по обвинению в убийстве. К вашему сведению, лейтенант Трэгг был здесь именно с этой целью. И только статья в утренней газете спутала ему карты.
  — Я вам за это глубоко признательна, мистер Мейсон, — сказала Сельма Ансон.
  — Должны быть признательны, — кивнул Мейсон.
  — Но что можно сделать теперь? — спросила она. — Ведь все пути к спасению отрезаны.
  Мейсон повернулся к Делле Стрит:
  — Займись расписанием самолетов, Делла.
  Делла Стрит направилась к телефону.
  — Мы вернемся в Лос-Анджелес, как только раздобудем билеты, — сказал Мейсон.
  — Меня будут расспрашивать журналисты, когда мы возвратимся?
  — Скорее всего, — ответил адвокат.
  — Что мне отвечать?
  — Просто улыбаться, — сказал Мейсон, — и отсылать ко мне. Начиная с этой минуты вообще никому ничего не говорите, если только я не предложу вам это сделать.
  — Мне безразлично, что случится со мной, — сказала Сельма Ансон. — Я и не представляла, как сильно полюбила Дилейна Арлингтона, пока… пока не потеряла его навсегда…
  — Не думайте об этом, — приказал Мейсон. — Еще ничего не случилось. Жизнь так устроена, что человек зачастую попадает в такое положение, когда лучшей защитой является атака. Мы перейдем в контрнаступление.
  — Как? — спросила она.
  — Предоставьте это мне, — произнес адвокат. — Только сначала скажите мне искренне: имеете ли вы какое-то отношение к смерти своего мужа? Мне необходимо знать правду.
  — Я уже говорила вам, мистер Мейсон. Я не имею никакого отношения к его смерти.
  — Тогда слушайте меня внимательно, — сказал Мейсон. — Если вы говорите правду, я думаю, нам удастся обставить полицию и помочь вам в личном плане. Но если вы лжете, тогда лучше все оставить так, как есть.
  — Я не лгу.
  — Посмотрите мне в глаза! — велел Мейсон.
  Она выполнила приказ.
  — Если вы лжете и в действительности виновны, то задуманное мной будет для вас равносильно самоубийству.
  — Я невиновна.
  — Вы уполномочиваете меня действовать дальше, основываясь на этом предположении?
  — Да.
  — До конца?
  — До самого конца.
  — Через час вылетает самолет, — сообщила Делла Стрит. — Мы успеем на него, если поспешим.
  — Мы поспешим, — ответил Мейсон. — Слава богу, нам не надо упаковывать багаж!
  — Господи, такие слова можно услышать только от мужчины, — прокомментировала Делла Стрит. — Они не в состоянии понять, что значит для женщины лететь на самолете на большое расстояние, не имея при себе никакой косметики, кроме пудреницы!
  — Я сейчас иду вниз расплатиться и вызову такси, — сказал адвокат. — Собирайтесь.
  — Лейтенант Трэгг не может оказаться с нами в одном самолете? — спросила Делла Стрит.
  — Пожалуй, нет, — сказал Мейсон. — Он не спал всю ночь, нуждается в отдыхе, и, скорее всего, ему захочется побродить по Эль-Пасо перед возвращением. Для полицейских навещать коллег — любимое дело… Ладно, я пошел.
  Адвокат рассчитался за три номера, вызвал такси и стал ждать, когда Делла Стрит и Сельма Ансон спустятся в холл.
  Они прибыли в аэропорт раньше времени и без спешки поднялись по трапу в огромный реактивный лайнер, который взмыл под облака и понес их над долиной Рио-Гранде, над просторами пустыни, над плодородной аризонской долиной Солт-Ривер, за которой снова началась пустыня. Потом самолет стал снижаться, пассажиры смогли полюбоваться долиной Коачелла, где финиковые пальмы сливались в зеленые пятна, и вот уже внизу замелькала мозаика густонаселенных предместий Лос-Анджелеса.
  Когда адвокат сопровождал двух женщин к выходу, к нему подошел репортер, за которым следовал фотограф.
  — Мистер Мейсон? — спросил он.
  — Да, сэр.
  — С вами Сельма Ансон?
  — Одна из этих двух дам, да.
  — Правда ли, что полиция хотела допросить ее в связи со смертью мужа?
  — Откуда мне знать? — усмехнулся Мейсон. — Я не умею читать мысли полиции, а она не умеет читать мои. Во всяком случае, я надеюсь.
  — Разрешите сделать несколько снимков?
  — Конечно, — согласился Мейсон. — Где вы желаете нас сфотографировать?
  — Прямо тут, возле самолета, если вы не возражаете, — попросил фотограф.
  Мейсон, Сельма и Делла вернулись на летное поле, подошли к ступенькам трапа, и фотограф сделал несколько снимков, стараясь, чтобы в кадр попал и самолет.
  — Могу ли я узнать, где вы были? — спросил репортер.
  — Конечно, — сказал Мейсон. — Кажется, что телеграфное агентство уже поместило сообщение о нашем путешествии. Миссис Ансон летала в Эль-Пасо с целью сделать анонимное пожертвование организации, за деятельностью которой она следит на протяжении некоторого времени. Она приняла ряд мер, чтобы остаться неузнанной, но репортер из газеты «Кроникл» в Эль-Пасо сумел разгадать ее секрет.
  — Вас не расспрашивала полиция Эль-Пасо? — спросил журналист.
  Мейсон повернулся к Сельме Ансон.
  — Вас не расспрашивала полиция, миссис Ансон? — спросил он.
  Она отрицательно покачала головой.
  — Ну, — сказал Мейсон, — вот и вся история.
  — Я бы хотел получить еще кое-какую информацию, — не унимался журналист. — Полиция стремится допросить Сельму Ансон. Что вы намерены предпринять?
  — Почему она собирается ее допросить? — спросил Мейсон.
  — Я не умею читать мысли полиции, — усмехнулся газетчик, — но они, похоже, считают, что миссис Ансон располагает информацией о смерти мужа.
  — Я поведаю вам о своих намерениях, — согласился Мейсон. — Более того, я могу предоставить вам эксклюзивный материал, если вы мне поможете.
  — Я попробую, — согласился журналист.
  — Страховая компания «Двойное страхование от несчастных случаев» старается всеми правдами и неправдами получить назад деньги, выплаченные по страховому полису после смерти Вильяма Харпера Ансона. Как я понимаю, высказывалось предположение, что миссис Ансон могла отравить мужа. В данный момент она собирается отправиться вместе со мной и мисс Стрит ко мне в контору на такси. Но сначала я намерен нанести визит Дункану Харрису Монро и предложить ему допросить миссис Ансон.
  — Дункан Монро? — переспросил репортер. — Вы имеете в виду человека, который использует детектор лжи?
  — Мне не слишком нравится это название, — заявил Мейсон. — Конечно, мистер Монро прибегает к помощи полиграфа, но ведь и врач использует стетоскоп, чтобы поставить больному диагноз. К сожалению, полиграф стали называть детектором лжи, и несведущие люди приписывают этому устройству способность уличать преступника. Им и невдомек, что основная цель научного допроса с полиграфом — не установление вины, а подтверждение невиновности проверяемого. Я намерен установить невиновность Сельмы Ансон. Причем я собираюсь позвонить в компанию «Двойное страхование от несчастных случаев» и предложить, если им будет угодно, прислать на эту проверку своего представителя.
  — Но какова ваша цель? — спросил репортер. — Ведь такие данные нельзя, как мне известно, использовать в суде.
  — А мне и не требуется их использовать, — ответил Мейсон. — Пусть обвинение доказывает вину Сельмы Ансон в суде, чтобы ни у кого не осталось и тени сомнения. А я заранее докажу общественности, что она не виновна ни в каких преступлениях.
  Сельма Ансон с удивлением посмотрела на Мейсона.
  — Иными словами, вы решили поставить на карту все? — спросил журналист.
  — Я давно научился разбираться в картах, — заверил адвокат. — Не сомневайтесь, я безошибочно определяю невиновность клиента, когда он ко мне обращается.
  — Так вы воспользуетесь полиграфом? — еще раз уточнил репортер.
  — Конечно, — подтвердил Мейсон. — Шансы миссис Ансон обмануть ученого, использующего современные технические средства и познания в психологии, практически равны нулю.
  — С полицией это не пройдет! — заметил репортер.
  — А я и не стремлюсь к этому, — улыбнулся Мейсон. — Мне важно, чтобы люди прочитали об этом и разобрались в случившемся. Поэтому я и сообщаю вам сведения, чтобы вы написали убедительную и достоверную статью.
  — Мы никогда не отказываемся от хорошего материала, — сказал репортер, — но должен предупредить, что в нашей редакции существует предубеждение против детектора лжи.
  — Господи, при чем здесь детектор лжи? — вздохнул Мейсон. — Я же сказал вам, что мы не пытаемся выявить ложь, мы стараемся доказать невиновность моей клиентки. Человеческое тело реагирует на внешние раздражители. Вы когда-нибудь бывали на представлении, где хороший артист показывает что-нибудь смешное?
  Репортер недоуменно посмотрел на Мейсона.
  — Бывал, конечно, но я не усматриваю связи…
  — Что делала аудитория? — спросил Мейсон.
  — Смеялась.
  — Видели ли вы хотя бы одного человека, который оставался серьезным?
  — Я на них не смотрел, — сказал репортер. — Я сам смеялся до колик в животе.
  — С вами кто-нибудь был тогда?
  — Моя жена.
  — Что она делала?
  — Тоже смеялась. Но какая связь между всем этим и установлением обмана?
  — Все очень просто. Люди созданы одинаково. Когда их что-то радует — они улыбаются. Когда что-то огорчает — они плачут. Люди хохочут на комедиях и рыдают на похоронах. Все мы человеческие существа и наделены сходными эмоциями. Одни люди проявляют свои чувства более явно, другие менее, но совершенно бесчувственных людей нет. Когда человек лжет, он испытывает совершенно определенные эмоции. Опытный обманщик может их скрыть, подавить, так что они не видны собеседнику. Но утаить эмоциональные сдвиги от опытного ученого невозможно. К тому же требуется умственное напряжение, чтобы солгать, а для того, чтобы сказать правду, его не нужно.
  — Судьи не любят, когда в печати появляются описания тестов детектора лжи и полученные таким образом признания, — заметил репортер.
  — Разумеется, — согласился Мейсон, — они против использования полиграфа для установления вины человека, и мне хотелось бы, чтобы вы перестали его называть детектором лжи. Нам предстоит присутствовать при научном исследовании по установлению невиновности. Если же вас не устраивает такой материал, так и скажите. Я уверен, что найдутся другие…
  — Чтобы такой материал не устраивал? — воскликнул репортер. — Господи! Да это же сенсация, новость, которая будет напечатана у нас до того, как она появится в других газетах! Я просто хочу убедиться, что сам правильно оцениваю факты. Отсюда мои вопросы про полиграф и про то, насколько вы уверены в достоверности подобных исследований. Я не хочу что-либо упустить в своем очерке.
  — Никакого расследования при помощи полиграфа не будет, — сказал Мейсон, — это чисто научное исследование. В свое время о подобных исследованиях ходило слишком много всяких кривотолков. Какой-то остроумный репортер окрестил аппарат детектором лжи, и название прижилось. В действительности полиграф — всего лишь весьма чувствительный прибор, который реагирует на малейшие колебания: сопротивление кожи человека электрическому току, амплитуду ударов сердца, кровяное давление, дыхание. Короче говоря, он регистрирует эмоциональные показатели. Моя цель — подтвердить невиновность Сельмы Ансон. Я хочу сделать это таким образом, чтобы она впредь могла не обращать внимание на грязные намеки, которые ей приходится выслушивать сейчас.
  — Допустим, тесты дадут положительный результат, — предположил репортер.
  — В таком случае у вас будет еще более увлекательный материал, — ответил Мейсон.
  — Нет, ошибаетесь, — сказал репортер. — Я же говорил, что судьи косо смотрят на публикации о признаниях с помощью детектора лжи. Впрочем, вы могли бы поступить в данном случае весьма умно…
  — Что вы имеете в виду? — спросил Мейсон.
  — Если тесты докажут невиновность Сельмы Ансон, вы, разумеется, окажетесь победителем. Если же они покажут ее виновность, а мы опубликуем статью, то у вас будут все основания требовать изменить округ, в котором должно слушаться дело, ссылаясь на предвзятость прессы, необъективность присяжных и так далее…
  — Я уверен в невиновности своей клиентки, — ответил адвокат. — Она откровенно ответит на все вопросы исследователя, а потом, если кто-то усомнится в объективности и достоверности результатов, я предложу этому человеку самому выступить в роли исследуемого, чтобы мистер Монро проверил, насколько искренна его вера в выдвигаемые им обвинения.
  — Разумно, — согласился репортер и после паузы спросил: — Когда мы начнем?
  — Прямо сейчас, — ответил Мейсон.
  Репортер повернулся к фотографу:
  — Пленки хватит?
  — Вполне. У меня камера Строуба, пленка вмещает сто кадров.
  — Она понадобится нам вся, — заметил репортер. — Перри Мейсон умеет ставить подобные спектакли.
  Глава 13
  В офисе Дункана Харриса Монро адвокат, представив всех друг другу, сказал:
  — Сельма Ансон была замужем за Вильямом Харпером Ансоном, который умер в прошлом году, оставив ей страховой полис. Некоторые стали высказывать клеветнические предположения и необоснованные обвинения в ее адрес, а страховая компания «Двойное страхование от несчастных случаев» предприняла расследование. Был получен ордер на эксгумацию тела. Как я полагаю, имеются доказательства смерти мистера Ансона от мышьякового отравления. Во всяком случае, именно это намерены заявить полиция и страховая компания. Сам я не сторонник использования полиграфа как орудия доказательства виновности испытуемого, однако испытываю к нему глубокое уважение как к орудию установления невиновности подозреваемого. Повторяю, что считаю свою клиентку невиновной, и хочу, чтобы вы это проверили.
  Пока Мейсон говорил, фотограф не жалел пленки.
  — Почему вы обратились ко мне? — спросил Монро.
  — Потому что вы член Американской ассоциации специалистов по полиграфу. Вы закончили аспирантуру и имеете ученую степень по психологии. У вас десятилетний опыт научных исследований в данной области, среди представителей своей профессии вы пользуетесь большим авторитетом. Согласны вы взяться за это дело или нет?
  Монро на мгновение задумался.
  — Широкой огласки не избежать, — произнес он.
  — Вы правы, — кивнул Мейсон. — Материалы исследования будут опубликованы независимо от того, каков окажется результат.
  — И вы желаете подобной публикации?
  — Этот журналист будет находиться здесь от начала и до конца тестирования, — ответил адвокат, — а когда вы придете к определенным выводам и сообщите их, он все запишет.
  — У меня должна быть полная свобода действий, — заявил Монро. — Никаких ограничений или подсказок.
  — Она вам предоставляется в полной мере, — заверил Мейсон.
  — Это все очень необычно, — заметил Монро.
  — А кто вам сказал, что в данном случае все должно быть как обычно? — спросил Мейсон. — Жизнь этой женщины погублена злобными инсинуациями и публикациями клеветнических намеков. Мы примем меры, чтобы правда стала известна всем.
  — Допустим, тестирование покажет, что она скрывает правду?
  — Тогда вы так и заявите в газете, — ответил Мейсон. — Однако вы наверняка понимаете, что исследование полиграфом наиболее ценно именно для установления невиновности подозреваемого. В качестве примера можно вспомнить хотя бы нашумевшее в свое время дело Сэма Шеппарда. Ходили слухи, будто члены его семьи не вполне откровенны, что они оказались на месте преступления задолго до приезда полиции и ухитрились стереть отпечатки пальцев, хотя я не представляю себе, зачем им понадобилось это делать — Шеппард имел полное право оставить отпечатки пальцев в собственном доме… Так или иначе, разговоры не прекращались, и вскоре родственники Сэма Шеппарда опасались встречать не только знакомых, но и совершенно посторонних людей. Тогда они договорились, что обоих братьев доктора Шеппарда и их жен допросит группа самых опытных, известных и уважаемых ученых страны, работающих с полиграфами. Шансы допрашиваемых обмануть хотя бы одного из четырех экспертов были ничтожно малы. Ну а возможность провести группу таких специалистов вообще исключалась. Исследования показали, что вся четверка действовала честно, что они на самом деле никогда не слышали, чтобы доктор Шеппард хотя бы намекнул на свою причастность к убийству. Эти результаты были опубликованы, и члены семьи восстановили свою репутацию. Как раз этого я и добиваюсь в данном деле. Прошу вас самым тщательным образом допросить Сельму Ансон и сообщить нам, к каким выводам вы пришли. Если она лжет, я также хочу, чтобы вы об этом заявили. Если говорит правду, я хочу, чтобы вы заявили об этом.
  Монро повернулся к миссис Ансон.
  — Вы подтверждаете свое согласие подвергнуться обследованию, миссис Ансон? — спросил он.
  — Я… Все это явилось для меня полнейшей неожиданностью, но я… Да. Я даю свое согласие.
  — Миссис Ансон, — сказал Монро, — я должен вас предупредить, что используемые мною аппараты исключительно чувствительны. Если вы чего-то недоговариваете или пытаетесь что-то утаить, я советую вам как профессионал немедленно покинуть кабинет и не подвергаться никаким проверкам.
  — Вы пытаетесь запугать меня? — спросила она.
  — Я просто предупреждаю вас.
  — Я хочу сказать вам правду, — ответила она. — Приступайте к тестам.
  — Вас, господа, прошу пока присесть, — сказал Монро. — Я хочу поговорить с миссис Ансон наедине, а потом, когда выясню достаточно подробностей о деле и установлю взаимопонимание с испытуемой, мы приступим непосредственно к тестам. Садитесь вон туда, устраивайтесь поудобнее, отдыхайте.
  Вновь засверкали вспышки фотографа. Репортер подошел к телефону, соединился с редакцией и принялся что-то диктовать дежурному стенографисту. Мейсон, почувствовав на себе взгляд Деллы, незаметно подмигнул ей.
  — Ты действительно начал контрнаступление, — сказала она.
  — Откровенно говоря, одна вещь меня тревожит, — произнес Мейсон.
  — Что именно? — спросила Делла.
  — Если полиция узнает, чем мы занимаемся, — сказал Мейсон, — они арестуют Сельму Ансон прежде, чем газета успеет опубликовать результаты тестирования. К тому же добьются постановления суда, в котором газете будет запрещено публиковать данный материал.
  — А они имеют на это право?
  — Это вопрос, — задумчиво проговорил Мейсон. — Мы вступили в совершенно новую область. Кто может сказать, что подлежит широкой огласке, а что нет? Несомненно, если тесты покажут, что она лжет и действительно причастна к смерти своего мужа, то ей проще отказаться от моих услуг и нанять другого адвоката. Тот сразу же поднимет вопрос о невозместимом ущербе, нанесенном его клиентке опубликованием статьи, и на этом основании попытается добиться либо изменения места слушания дела, либо смягчения меры наказания, либо еще каких-то льгот для своей подзащитной. Как минимум он мог бы попытаться убедить судью в необходимости поместить в газете опровержение результатов теста.
  — А если она невиновна?
  — Какое право имеет суд запрещать гражданину доказывать свою невиновность любыми доступными средствами? Особенно когда столько сделано для его обвинения?
  Делла Стрит задумалась.
  Мейсон подошел к репортеру, который закончил телефонный разговор.
  — Хотите выяснить еще какие-нибудь подробности? — спросил Мейсон.
  — Бог мой, да выкладывайте все, — попросил репортер. — Это должен быть прекрасный материал… Знаете, чем больше я задумываюсь об этой истории, тем сенсационней она мне кажется.
  — Моя клиентка в своих действиях не вышла за пределы своих гражданских прав, — сказал Мейсон.
  — А вы сами, служитель закона, вы не…
  — Нет, я стараюсь помочь своей клиентке доказать непричастность к совершенному преступлению, — сказал Мейсон. — Вы не находите, что это является моей обязанностью, ведь я адвокат? Никто не имеет права помешать мне делать все возможное для своих подзащитных.
  — Но, — сказал репортер, — здесь находятся представители прессы!
  — Хотите уйти? — спросил адвокат.
  Репортер осклабился, придвинул поближе к Мейсону свой стул и сказал:
  — Хорошо, выкладывайте детали.
  Мейсон изложил суть дела, ни словом не упомянув о конфиденциальных фактах, сообщенных ему клиенткой.
  — Вы ничего от меня не утаили? — спросил репортер.
  — Разумеется, кое-что утаил, — улыбнулся Мейсон. — Я сообщаю вам только достоверные факты, которыми вы сможете оперировать. Зачем бы я стал делиться своими соображениями и создавать у вас предвзятое мнение?
  — Мне бы хотелось раздобыть побольше конфиденциальной информации, — заметил журналист.
  — Я и так преподнес вам сенсационный материал на блюдечке, — сказал Мейсон.
  — Что ж, огромное спасибо! — улыбнулся репортер.
  Отворилась дверь кабинета, и на пороге появился Монро.
  — Господа, — сказал он, — я готов начать исследование. У меня состоялся очень интересный разговор с миссис Ансон. Мне кажется, я понимаю ее позицию. Здесь находится специальный кабинет, точнее лаборатория, оснащенная специальной аппаратурой. Вы сможете прекрасно все слышать и наблюдать за происходящим через одностороннее стекло. Я предупредил миссис Ансон про особенности кабинета. Если вы сейчас пройдете через эту дверь направо, вы увидите помещение с комфортабельными креслами перед односторонним стеклом. Повторяю, я бы очень хотел, чтобы вы все внимательно следили за ходом исследования. Если вы, мистер Мейсон, в какой-то момент решите, что интересы вашей клиентки могут пострадать, то сразу же нажмите на кнопку, которая расположена справа в стене у того кресла, где вы будете сидеть. В то же мгновение сеанс будет прекращен.
  — Очень хорошо, — сказал Мейсон.
  Они прошли в кабинет для наблюдающих, Монро указал им места и закрыл дверь.
  Через одностороннее стекло было прекрасно видно соседнее помещение. Сельма Ансон сидела в спокойной позе, к ее рукам, голове и туловищу были присоединены разноцветные провода полиграфа, который должен быть записывать на ленте данные о ее дыхании, кровяном давлении, частоте пульса и гальваническом сопротивлении кожи во время допроса.
  Монро уселся напротив нее.
  — Вы готовы отвечать, миссис Ансон? Прошу вас, не поворачивайте головы, не шевелитесь, сидите спокойно, расслабьтесь и не волнуйтесь.
  — Я готова отвечать на любые вопросы.
  Голос Монро звучал ровно, монотонно, да и сам он не делал ничего, что могло бы отвлечь внимание объекта его исследований.
  — Вас зовут Сельма Ансон? — начал он.
  — Да.
  — Вы любите слушать радио?
  — Да.
  — Вы намереваетесь мне лгать, отвечая на вопросы, касающиеся смерти вашего мужа?
  — Нет.
  — Вы прилетели сюда из Эль-Пасо сегодня утром?
  — Да.
  — Вы знаете, кто повинен в смерти вашего мужа?
  — Нет.
  — Вы рассказали своему адвокату всю правду?
  — Да.
  — Вы когда-нибудь давали яд своему мужу?
  — Нет.
  — Вы ничего не утаивали от своего адвоката?
  — Нет.
  — Вы давали яд своему мужу?
  — Нет.
  — Вы часто смотрите телевизор?
  — Да.
  — Находился ли когда-нибудь в ваших руках яд, который был дан вашему мужу?
  — Нет.
  — Были ли вы вчера вечером в Эль-Пасо?
  — Да.
  — Солгали ли вы хотя бы раз, отвечая на вопросы данного теста о смерти вашего мужа?
  — Нет.
  Монро тем же монотонным голосом сказал:
  — Я дам вам возможность передохнуть в течение нескольких минут, миссис Ансон, затем снова задам аналогичные вопросы. Расслабьтесь, пожалуйста, но постарайтесь не делать лишних движений.
  Процедура повторилась трижды. Под конец Монро спросил:
  — Солгали ли вы мне, отвечая на заданные вопросы?
  — Нет, — ответила она.
  — Сделали ли вы что-нибудь, чтобы исказить значение тестов?
  — Нет.
  — Была ли в ваших ответах полуправда?
  — Нет.
  — На этом, — объявил Монро, — обследование закончено. — Он вышел из-за стола, вытащил из полиграфа длинную ленту, оторвал ее от вращающегося вала, освободил Сельму Ансон от проводов и сказал: — Будьте добры, пройдите в соседнее помещение, где находятся ваши спутники, миссис Ансон. Я приду туда через несколько минут.
  Мейсон кивнул присутствующим. Они одновременно с миссис Ансон вышли в приемную.
  — Как я держалась? — спросила Сельма Ансон у Мейсона.
  — Внешне хорошо, — ответил адвокат. — Голос звучал ровно, руки не дрожали, вы не бледнели и не краснели.
  Репортер повернулся к фотографу, собираясь ему что-то сказать, но в этот момент отворилась дверь и в офис вошел Монро, держа в руке сложенную ленту. Фотограф запечатлел его на пленке.
  — Ну? — спросил Мейсон.
  — По моему мнению, — сказал Монро, — эта женщина говорит правду.
  Репортер бросился к дверям, фотограф последовал за ним. Мейсон пожал руку Монро, заплатил за тестирование и сказал своей клиентке:
  — Поезжайте домой и постарайтесь обо всем забыть, миссис Ансон. Не отвечайте ни на какие вопросы, от кого бы они ни исходили. Пойдем, Делла, я думаю, что наступило время завтрака.
  Глава 14
  Делла Стрит положила газету на стол Мейсона как раз в тот момент, когда он вошел в кабинет.
  Крупные заголовки на первой странице сообщали: «Вдова оправдана». Шрифтом мельче внизу было напечатано: «Клиентка Мейсона согласилась подвергнуться тестированию на детекторе лжи».
  — Как все это представил наш репортер, Делла?
  — Господи, да как еще он мог это представить? — усмехнулась Делла Стрит. — Ты преподнес ему готовый материал. Он приукрасил его историей полиграфа, рассказал о покойном Леонарде Кейлере, об Американской ассоциации специалистов по полиграфу и о беседе с ее президентом… Весьма солидная статья.
  — Есть реакция? — поинтересовался Мейсон.
  — Нет, — ответила Делла Стрит. — Еще рано. Я…
  Зазвонил телефон. Секретарша подняла трубку и сказала:
  — Да, Герти? — Она повернулась к адвокату: — Окружной прокурор Гамильтон Бергер желает лично поговорить с тобой.
  — Пусть Герти соединит, — сказал Мейсон и поднял трубку своего аппарата. — Да, мистер Бергер. Доброе утро. Как дела?
  — Чего вы предполагаете добиться, подняв такую шумиху вокруг дела Ансон? — спросил Бергер.
  — Хочу противодействовать шумихе насчет того, будто Сельма Ансон уехала из города, чтобы ее не могли допросить.
  — Вы могли бы представить полиции сделать это без вашей помощи.
  — Но разве пожелала бы полиция заявить в печати, что считает миссис Ансон невиновной?
  — Ни полиция, ни прокуратура не считают ее невиновной, сколько бы тестов на детекторе лжи вы ни предпринимали.
  — Одну минутку, мистер Бергер, — возразил Мейсон. — Не называйте аппарат детектором лжи. Это не соответствует истине. На самом деле имел место научный допрос, проведенный специалистом высокого класса с использованием полиграфа.
  — Хорошо, хорошо, — сказал Бергер. — Но я считаю необходимым обратить внимание на одно обстоятельство: суд не одобряет подобное вмешательство прессы.
  — Какое именно?
  — Когда обсуждаются результаты тестов на детекторе лжи.
  — Я не слышал, чтобы до сих пор кто-либо прибегал к помощи полиграфа для установления невиновности, — сказал Мейсон. — Если его и использовали в полиции, то только для того, чтобы уличить человека во лжи и доказать его вину. Когда они не добиваются признания, они называют тест неубедительным и на этом успокаиваются. Я придумал принципиально новое применение полиграфа. Когда возникают всякие слухи и кривотолки по поводу того или иного дела, я считаю целесообразным подвергнуть подозреваемого научному допросу с полиграфом и сообщить результаты в печати, какими бы они ни были. После этого все станет на свои места, а клеветники прикусят языки.
  — Суды не пойдут на это, — сказал Бергер.
  — Какой суд осмелится мне помешать? — спросил Мейсон.
  — Сами увидите. Можете считать себя счастливчиком, если вас не обвинят в попытке оскорбить суд.
  — Иными словами, — сказал Мейсон, — суд пойдет на все, лишь бы не дать возможности человеку заявить во всеуслышание о своей невиновности?
  — Таким способом — да.
  — Почему?
  — Суд никогда не согласится использовать тесты на полиграфе для доказательства вины подозреваемого.
  — Хорошо, — сказал Мейсон. — А как насчет добровольного признания? Они разрешают опубликовать его?
  — Ни в коем случае! — воскликнул Бергер. — После того как подозреваемый сознался в содеянном, полиция не разрешит, чтобы его признание была опубликовано.
  — Что ж, — заявил адвокат, — посмотрим на другую сторону медали. Предположим, что подозреваемый упорно твердит о своей непричастности к преступлению. Неужели суд может запретить ему открыто заявить широкой публике о своей невиновности?
  — Конечно, нет.
  — Именно таково положение вещей в данном деле, — сказал Мейсон. — Суд мог бы запретить публикацию сообщения о тестировании полиграфом, доказывающем вину человека, после его ареста. В нашем случае человек не был арестован, но его довели до такого состояния откровенные инсинуации, что он добровольно пошел на научное обследование при помощи полиграфа. Мы слишком долго раздумываем о правомерности применения этих научных тестов для доказательства вины и совсем не думаем об использовании их для установления невиновности. Человек, репутация которого запятнана косвенными уликами, а то и прямыми обвинениями, имеет право добиваться того, чтобы его репутация была восстановлена.
  — Вы не дослушали меня до конца, Мейсон! — рявкнул Бергер. — В надлежащее время и в надлежащем месте я намереваюсь просить суд принять меры.
  — Какой суд?
  — Который будет судить Сельму Ансон!
  — Вы собираетесь ее судить? — поинтересовался Мейсон.
  — У нас имеются вещественные доказательства, которые мы оцениваем в настоящее время, — сообщил Бергер. — И мне кажется вполне вероятным, что миссис Ансон будут судить, невзирая на шумиху, которую вы подняли.
  — И вы намерены сделать это заявление в печати?
  — Я уже обрисовал прессе позицию прокуратуры в манере, приличествующей представителям закона.
  — Другими словами, вы пытаетесь противодействовать моей публикации, — сказал адвокат.
  — Ничего подобного. Меня попросили изложить позицию прокуратуры, и я это сделал.
  — Когда мы окажемся в суде, — сказал Мейсон, — я непременно взгляну на ваше заявление и проверю, нет ли в нем чего-то такого, что предназначено для целенаправленного, отнюдь не объективного воздействия на общественное мнение.
  — Вам будет не до этого! — заметил Бергер. — Представляю, как вы будете выглядеть, когда потерпите поражение после такой публикации в газете!
  — Человек считается невиновным до тех пор, — сказал Мейсон, — пока его вина не будет доказана, мистер Бергер.
  — Благодарю вас, что вы предоставили мне возможность оживить в памяти основное юридическое правило, — с сарказмом ответил прокурор.
  — Не стоит благодарности, — весело сказал Мейсон. — Обращайтесь ко мне всякий раз, когда захотите вспомнить то, что улетучилось у вас из памяти.
  Бергер бросил трубку. Мейсон улыбнулся Делле Стрит.
  — Окружной прокурор сказал, что сделал заявление в печати.
  — Оно уже опубликовано?
  — Появится в вечернем выпуске, — сказал адвокат.
  Снова раздался телефонный звонок.
  — Да, Герти? — сказала Делла Стрит и повернулась к Мейсону: — Джордж Финдли находится в приемной. Он выглядит разъяренным и требует немедленной встречи с тобой.
  — Требует? — переспросил Мейсон.
  — Так говорит Герти.
  — Пригласи его, — сказал адвокат, — раз уж он требует. Послушаем, что он скажет.
  Делла Стрит поколебалась, затем нехотя подошла к двери в приемную и открыла ее.
  — Входите, мистер Финдли, — сказала она.
  Джордж Финдли, рослый широкоплечий мужчина двадцати восьми лет, словно ураган ворвался в кабинет.
  — Какого черта вы пытаетесь делать? — с ходу спросил он у Мейсона.
  Адвокат внимательно посмотрел на посетителя.
  — В данный момент я пытаюсь выяснить, чего вы хотите, — сказал он. — Я не принимаю посетителей без предварительной договоренности, а для вас сделал исключение только потому, что вы выглядите весьма расстроенным. Так что же вам угодно?
  — Вы вмешиваетесь в семейные дела! — заявил посетитель.
  — Присаживайтесь, — предложил Мейсон. — И объясните мне, почему я не должен вмешиваться в семейные дела? Адвокатам очень часто приходится это делать.
  — Тут совсем другая ситуация, — сказал Финдли. — Эта женщина — настоящая интриганка. Она уже отправила на тот свет своего мужа, а как только ей удастся заполучить дядю Ди, она отравит и его. Дядя Ди не протянет и двух лет.
  — Вы готовы это доказать? — спросил Мейсон.
  — Совершенно верно, я готов это доказать.
  — Тогда вам не следует попусту тратить время на разговоры со мной, — заметил адвокат. — Отправляйтесь к окружному прокурору.
  — Именно по этой причине, — сказал Финдли, — я и хотел поговорить с вами.
  — Вот как? — усмехнулся Мейсон. — Ну, раз вы уже здесь, выкладывайте, что у вас на уме.
  — Вы представляете Сельму Ансон, — сказал Финдли. — Мне глубоко безразлично ее прошлое, пусть она убьет еще десяток мужей, лишь бы не трогала дядю Ди. Он милейший и доверчивый человек, который совершенно не умеет разбираться в окружающих, а особенно в людях типа Сельмы Ансон. Он считает ее такой, какой она ему кажется, принимая все ее слова и поступки за чистую монету. Так вот, я предоставил Сельме Ансон возможность выйти сухой из воды. Как я понимаю, она ухватилась за нее, но тут в игру вмешались вы и все испортили.
  — Каким образом?
  — Своим проклятым тестированием на детекторе лжи!
  — Это было вовсе не проклятым тестированием на детекторе лжи, — усмехнулся Мейсон, — а тестом при помощи детектора правды. Я хотел установить точно, что моя клиентка говорит правду.
  — Не знаю, чего вы добиваетесь, — сказал Финдли, — и меня это не интересует. Показания детектора лжи не примут во внимание на суде.
  — Пожалуйста, — произнес Мейсон, — успокойтесь и внимательно выслушайте то, что я скажу. Я заставил свою клиентку подвергнуться допросу эксперта, а тот использовал при этом полиграф точно так же, как врач мог бы использовать стетоскоп.
  — Вы же знаете, что такие тесты суд не принимает во внимание!
  — Я вовсе не добиваюсь того, чтобы суд принял их во внимание, — сказал адвокат. — Моя клиентка не находится под судом.
  — Ну, этого ей не избежать.
  — Что вы имеете в виду?
  — Я пытаюсь добиться взаимопонимания с вашей клиенткой, мистер Мейсон, — сказал Финдли. — Я раскрою перед вами карты. Предупреждаю, если вы вздумаете в суде спросить меня об этом, я покажу под присягой, что вы меня оболгали… А теперь попросите секретаршу выйти, мы потолкуем как мужчина с мужчиной.
  — Говорите как мужчина мужчине все, что вам заблагорассудится, — сказал Мейсон. — Если же вы намереваетесь сообщить какие-то факты, которые, по вашему мнению, не должны выйти за пределы этой комнаты, вам разумнее уйти отсюда, не раскрывая рта.
  — Одну минутку, — сказал Финдли. — Если мы и дальше будем разговаривать в таком тоне, мы ни о чем не договоримся.
  — А мы должны договориться? — спросил Мейсон.
  — Я думаю, да.
  — Почему?
  — Потому что я в состоянии помочь вашей клиентке.
  — Каким образом?
  — Я не могу полностью раскрывать свои карты, — заявил Финдли, — пока не выясню, какие козыри у вас на руках.
  — Моя позиция предельно проста, — сказал Мейсон. — Начались разговоры, будто миссис Ансон известны какие-то факты о смерти ее мужа, которые она утаивает. Затем кто-то подсказал полиции, что она якобы сама имеет отношение к его смерти… Иными словами, что именно она его отравила. Эти инсинуации, эти необоснованные намеки — не что иное, как злобная клевета, которая привела к дискредитации личности. Когда я установлю, кто их распускает, я намереваюсь предпринять соответствующие шаги, чтобы наказать клеветника.
  — Своими угрозами вы меня все равно не напугаете!
  — Я вовсе вам не угрожаю. Я объяснил свою позицию.
  — Я расцениваю это как угрозы.
  — Я не могу контролировать ход ваших рассуждений. Расценивайте это как угодно.
  — Вы ведь собираетесь защищать интересы своей клиентки, не так ли?
  — Естественно.
  — Я могу оказаться весьма ценным в этом плане.
  — Что вы имеете в виду под словами «весьма ценным»? Какова ваша стоимость?
  — Я совершенно не заинтересован в деньгах.
  — Тогда в чем вы заинтересованы?
  — Мистер Мейсон, попытаемся добиться взаимопонимания. Мне бы очень хотелось, чтобы вы поняли мою позицию.
  — И какова ваша позиция?
  — В известном смысле вы можете назвать меня другом семьи Арлингтон.
  — Это лишь одна сторона вашей позиции, а каковы другие?
  — Вы меня не поняли. Я имею в виду свою чисто человеческую позицию.
  — Так кто же вы с другой точки зрения?
  — Я бизнесмен.
  — Продолжайте.
  — Дилейн Арлингтон, дядя Ди, — удивительный человек.
  — Не спорю.
  — Он мне очень нравится. К сожалению, как и все смертные, с каждым прожитым днем он стареет. В настоящее время он достиг того возраста, когда начал испытывать одиночество, и поэтому стал легко поддаваться постороннему влиянию. Появляется ваша клиентка и производит на него положительное впечатление. Мы все знаем, что, когда мужчина придает большое значение сексу, он теряет способность беспристрастно оценивать женщину. Он ее идеализирует.
  — А у вас самого иммунитет к сексу?
  Финдли рассмеялся:
  — Если желаете знать, меня интересует Милдред Арлингтон. Мы собираемся пожениться.
  — И в качестве ее будущего мужа, — резюмировал Мейсон, — вы заинтересованы в том, чтобы после смерти ее дяди Дилейна его деньги достались ей если не полностью, то хотя бы большей частью?
  — Если вам угодно, пусть будет так.
  — Я просто спрашиваю, — пожал плечами Мейсон.
  — Отлично, как мне кажется, мы начали приоткрывать свои карты, верно?
  — Продолжайте, — предложил Мейсон.
  — Так вот, ваша клиентка, Сельма Ансон, известна вам весьма поверхностно. Сдержанная, воспитанная, неглупая женщина довольно приятной наружности, не так ли? Откуда вам знать о ее недостатках? Вы принимаете ее такой, какой она кажется. Это ваша привилегия и в то же время обязанность. Но с фактами приходится считаться всем, даже адвокатам. Сельма Ансон отравила своего мужа, Билла Ансона, чтобы получить страховку. И распорядилась деньгами очень умно. Она не без амбиций, жадная и находчивая. Ей не терпится увеличить свой капитал, поэтому она решила женить на себе Дилейна Арлингтона. Как только она выйдет за него замуж и заставит его составить в свою пользу завещание, его дни будут сочтены. Сельма предприимчивая, проницательная особа, которая не упустит предоставляющуюся ей возможность.
  — А как вы охарактеризуете себя? — спросил Мейсон.
  — Ну что же, — сказал Финдли, — я тоже предприимчивый и ловкий человек.
  — Продолжайте, — сказал Мейсон.
  — Окружному прокурору хочется осудить Сельму Ансон за убийство. Страховой компании, разумеется, очень хочется, чтобы установили, что Сельма Ансон убила мужа и поэтому не имеет права и на выплаченную ей страховую сумму, и на полученную с них прибыль. Ну а я в состоянии предоставить окружному прокурору и страховой компании столь необходимые им доказательства ее вины.
  — Без комментариев, — сказал Мейсон.
  — Мне известно, что вы, как адвокат, не имеете права идти ни на какие сделки. И я, как свидетель, тоже. Но я вовсе не хочу таскать из огня каштаны для полиции. С другой стороны, я не хочу доставлять неприятности Сельме Ансон, она очень приятная, достойная уважения женщина, если не считать некоторых особенностей ее характера, которые не всем известны. И в конце концов, кто я такой, чтобы ее судить?
  — Продолжайте, — сказал Мейсон.
  — Так вот, мне не составит большого труда добиться того, чтобы Сельма Ансон не вышла замуж за Дилейна Арлингтона, просто снабдив окружного прокурора бесспорными доказательствами ее вины. Тогда ее непременно осудят за убийство мужа. Если же, с другой стороны, Сельма Ансон добровольно откажется от Дилейна Арлингтона, то есть если она куда-нибудь уедет, я сомневаюсь, чтобы у окружного прокурора нашлось достаточно улик, чтобы ее осудить. Во всяком случае, он лишится великолепного шанса выиграть громкое дело. Другое дело, если я сообщу ему об известном мне факте…
  — Без комментариев, — сказал Мейсон.
  — А по-моему, пришло время сделать комментарии!
  — Хорошо, — согласился Мейсон. — Вот мой комментарий: вон!
  — Совершенно верно. Я не понял, вы хотите меня прогнать?
  — Я гоню вас вон, — сказал Мейсон, встал из-за стола, подошел к двери и открыл ее.
  — Одну минуточку, — сказал Финдли. — Не забывайте свой долг перед клиенткой. Вы обязаны сделать все в ее интересах, пойти на любую выгодную ей сделку. Я предлагаю вам…
  — Вон! — прервал его Мейсон.
  Финдли встал с места:
  — Говорю вам…
  Мейсон с угрожающим видом шагнул вперед.
  — Вон!
  Финдли, заметив выражение его лица, попятился к двери.
  — Вы будете жалеть об этом до конца своих дней!
  — Вон! — повторил Мейсон.
  — Вы сами вынуждаете меня пустить в ход козырного туза, — сказал Финдли.
  — Через две секунды, — сказал Мейсон, делая еще шаг вперед, — вы вынудите меня пустить в ход моего козырного туза!
  Финдли поспешно ретировался в коридор. Мейсон закрыл за ним дверь.
  — Ну? — спросила Делла Стрит. — Ты думаешь, он блефовал?
  Мейсон мрачно покачал головой.
  — Я думаю, что в течение ближайших суток Сельма Ансон будет арестована по подозрению в убийстве мужа.
  — По-твоему, Финдли на самом деле имеет какие-то важные доказательства?
  Мейсон прищурился.
  — Он бы не посмел явиться ко мне, если бы у него ничего не было. Вообще-то он мог приоткрыть свои карты, если бы я изъявил готовность вступить с ним в сговор.
  — А вы этого не захотели?
  — Я не желаю иметь ничего общего с подобными типами, — сказал Мейсон. — У меня имеются обязательства перед клиенткой, а также перед моей профессией и перед самим собой.
  — Мне показалось, что ты хотел его ударить.
  Мейсон усмехнулся.
  — Ты права, я действительно хотел, — сказал он. — Но если бы я это сделал, то, вероятно, сожалел бы об этом целый год.
  — Но ты же не ударил его! — воскликнула Делла.
  — И поэтому буду жалеть об этом всю жизнь! — проворчал Мейсон.
  Глава 15
  Когда Мейсон на следующий день пришел в контору, Делла Стрит подняла голову, приветливо улыбнулась и сказала:
  — Тебя ожидает Дафна Арлингтон. Она находится здесь с самого утра, пришла даже раньше Герти.
  — Не знаешь, зачем я ей понадобился? — спросил Мейсон. — Ситуация в деле Арлингтонов довольно сложная.
  — Она страшно волнуется. По-моему, рассказала бы все и мне, если бы там не было Герти.
  — Очень приятная девушка, — сказал Мейсон. — Приведи ее сюда.
  Делла кивнула, прошла в приемную и тут же вернулась с Дафной Арлингтон.
  — Извините, что вам пришлось меня ждать, Дафна, — сказал Мейсон, — но сегодня утром у меня были дела.
  — Все нормально, мистер Мейсон, мне просто необходимо было с вами повидаться, прежде чем… ну, прежде чем что-то случится.
  — Что, например?
  — Все так сложно, — сказала девушка. — Я даже не знаю, с чего начать… Это связано с Джорджем Финдли, ну и, конечно же, с Милдред. Потому что Финдли ее окончательно заворожил. По-моему, теперь он даже думает за нее. Она превратилась в его послушную тень.
  — Весьма напористый человек…
  — Вот именно, напористый и беспринципный. Я бы даже сказала, бессовестный. Из-за него-то я к вам и приехала.
  — Вы хотите сказать, он поручил вам постараться повлиять на меня?
  — Нет, нет! Поймите меня правильно, мистер Мейсон. Я искренне хочу, чтобы дядя Ди был счастлив, он этого заслуживает. И я убеждена, что они с Сельмой Ансон просто созданы друг для друга. С нею он найдет то, чего ему недоставало всю жизнь. Но в финансовом отношении мое положение от этого заметно пострадает, то есть я предполагаю, что пострадает, но тем не менее хотела бы, чтобы они поженились. Похоже, теперь на этом придется поставить крест.
  — Почему?
  — Сельма Ансон ни за что не согласится на брак до тех пор, пока у нее над головой сгущаются тучи. А я боюсь, что они не развеются до конца ее жизни…
  — Что думает ваш дядюшка?
  — Смешно сказать, но дядя Ди сейчас даже больше влюблен, чем раньше. Он без конца твердит, что должен оберегать Сельму любыми средствами, и, как мне кажется, готов немедленно сделать ей предложение, если еще не сделал. Только Сельма на это не пойдет.
  — Почему?
  — Поставьте себя на ее место, мистер Мейсон. Газетная шумиха вызвала сплетни и пересуды в обществе, где ей пришлось бы вращаться в качестве жены дяди Ди. Да и большинство членов нашей семьи относится к ней с нескрываемой враждебностью. Нет, она этого не выдержит. Перед таким натиском не устоит никакой брак, да и дядя Ди тоже. Это потребовало бы от него изменить взгляды на жизнь… и потом, представьте на минуту, что он простудится или подхватит самый обычный грипп в легкой форме. Представляете, что будет? К его дверям немедленно потянется вереница сочувствующих, которые запоют со скорбными лицами: «Дядя Ди, мне безразлично, что вы думаете о случившемся, но я настаиваю, чтобы вас лечили от мышьякового отравления».
  Мейсон молчал, внимательно слушая.
  — А теперь мы подходим, — продолжала Дафна, — к причине, побудившей меня приехать к вам в такую рань. Я очень волнуюсь и могу что-то упустить, тогда прервите меня без стеснения. Мне известно, что к вам приезжал Джордж Финдли. По всей вероятности, он предполагал, что ему удастся заключить с вами сделку. Ведь он убежден, что все на свете продается и покупается. Но он не дурак и понимает, что сейчас ему одному Сельму не напугать. А вот по вашему совету она, несомненно, согласилась бы отправиться в путешествие на другой конец земли. Туда, где дядя Ди не смог бы ее разыскать. Вот он и пообещал бы за это умолчать о каких-то известных ему фактах, не зная которых полиция ничего не сможет сделать, а дело само собой заглохнет. Видимо, вы решительно выставили его из кабинета, поэтому он зашел с другой стороны. Вчера вечером я зашла в гостиную, чтобы взять забытую там книгу. До этого я играла в теннис, на мне были теннисные туфли на каучуковой подошве, и я передвигалась совершенно бесшумно. Я не собиралась подслушивать, не имела даже понятия, что кто-то может находиться в комнате. Оказалось, на кушетке сидели Милдред и Финдли. Мне показалось, они только что о чем-то договорились и теперь обсуждают подробности. Я слышала, как Джордж сказал: «И мы позволим твоему дядюшке самому обнаружить эту улику, чтобы…» Тут Милдред заметила меня и легонько толкнула Джорджа. Тот понял сигнал, он даже не стал оборачиваться, лишь на мгновение запнулся, затем продолжил тем же тоном: «…наглядно продемонстрировать ему, что такое вложение капитала оказалось бы пустой тратой денег. Мне думается, куда лучше убедить его таким образом, нежели пытаться отговорить». Милдред сразу же подхватила: «Да, конечно, ты прав…» Потом подняла голову и спросила: «Тебе что-то нужно, Дафна?» Я ответила: «Всего лишь книгу» — и тут же вышла. Но я уверена, мистер Мейсон, что они задумали какую-то подлость. Похоже, они намерены подсунуть какое-то фальшивое вещественное доказательство в такое место, где его непременно обнаружит дядя Ди… Вы сами понимаете, что тогда получится. Дядя Ди будет вынужден сообщить о своей находке полиции. Он сделает это неохотно, против воли, но иначе поступить просто не сможет. Если его показания отправят Сельму в тюрьму или… или, давайте смотреть правде в глаза, в газовую камеру, вы представляете сами, что случится. Нет, он этого не переживет. А ведь Милдред и Джордж только и ждут такого развития событий.
  — Они собираются пожениться? — спросил Мейсон.
  — Да. Иногда я думаю, что они уже поженились. Понимаете, ведь им можно это сделать тайком, но ведут они себя очень осторожно. Дяде Ди очень не нравится Джордж. Если Милдред выйдет за него замуж, Джордж станет членом семьи. Но вообще-то дядя очень деликатный и покладистый человек, он предпочитает ни во что не вмешиваться. Я думаю, Милдред опасается, что, если она сейчас выйдет за Джорджа и переедет к нему, терпению дяди Ди придет конец: он настолько предубежден против Джорджа, что посчитает это личной обидой и предпримет определенные шаги в пользу других наследников… Ну а если Милдред вздумает после замужества остаться с Джорджем жить в дядином доме вместе с остальными, сразу начнутся трения…
  — Кто живет в доме? — спросил Мейсон.
  — Ну я, конечно. Потом Фоулер с Лолитой. Фоулер — мой старший брат. Мы все втроем постоянно живем у дяди. Кроме Фоулера, у меня есть еще один брат, на год старше меня, Марвин Арлингтон, он тоже женат и живет в Сан-Франциско. Мы с ним не часто видимся, хотя он старается по возможности навещать нас. Однако его жена Розмари предпочитает на праздники уезжать к своим родителям. У Фоулера еще нет детей, они женаты около года. Далее, разумеется, Милдред… Она себя чувствует хозяйкой в доме.
  — А дом большой? — поинтересовался адвокат.
  — Огромный дом, в котором слишком много комнат, уборка помещений отнимает уйму времени и сил. К тому же вокруг большой сад. Нам приходится помогать по хозяйству. У нас есть приходящие кухарки и экономка, они работают поденно, не слишком переутомляются, но приходится этого не замечать. Ведь сейчас найти домашнюю прислугу непросто.
  — Очень большой дом?
  — Очень. Есть теннисный корт, плавательный бассейн, летний павильон, так называемая беседка, специально предназначенная для пикников с барбекю. Громоздкий старомодный флигель, но он устраивает дядю Ди, который обожает проводить в нем семейные сборища.
  — Он человек богатый? — уточнил Мейсон.
  — Очень богатый.
  — Он любит приглашать гостей?
  — Сейчас нет, — ответила Дафна, — это сопряжено с трудностями из-за прислуги, дяде пришлось отказаться от многих прежних привычек. Больше всего он любил устраивать пикники. Как я уже говорила, специально для этого сооружена большая пристройка-беседка со столом и всякими приспособлениями для стряпни на открытом воздухе. Дядя Ди любит сам жарить бифштексы, у него имеется какой-то особый рецепт острого соуса, который является предметом его гордости. Его секрет, который он никому не говорит, потому что… да вы сами, наверное, знаете…
  Делла Стрит улыбнулась.
  — Он знает, — сказала она.
  — Так вы предполагаете, они могли сфабриковать какие-то фальшивые улики? — спросил Мейсон.
  — Я не знаю. Но я знаю, что моя кузина Милдред такая же предприимчивая и беспринципная, как и Джордж Финдли. Ну а он, по-моему, настоящий охотник за приданым, человек, который способен погубить кого угодно ради собственной выгоды. Для него все средства хороши.
  — Обед, во время которого отравили Вильяма Ансона, состоялся в доме вашего дяди? — спросил Мейсон.
  — Ну да, это был семейный ужин, на него из посторонних пригласили только Сельму Ансон и ее мужа. Тогда дядя Ди решал с ним вопрос о приобретении какой-то недвижимости… Вечер был теплым и душным. Дядя Ди был очень весел и энергичен, возился с бифштексами, вымачивал их в какой-то смеси, прежде чем жарить, готовил соус. Лолита приготовила свое коронное блюдо, крабовый салат, потому что дядя Ди его очень любит. Она приготовила его рано, поставила в холодильник, но потом достала оттуда, чтобы спрятать другие блюда. Она собиралась освободить место и снова убрать салат в холодильник, но ее позвали к телефону, а потом надо было бежать в парикмахерскую. Салатницу она накрыла крышкой от мух. День был жаркий, а салат, как я предполагаю, простоял на столе до самого вечера, хотя Лолита это отрицает.
  — Ужинали в беседке под навесом? — спросил Мейсон.
  — О да, у нас там имеется большой гриль для приготовления мяса, длинный стол со скамьями, ну и все остальное, включая электрическое освещение, водопровод, даже портативный бар и кухонную плиту.
  — И все заболели?
  — У всех, кто ел крабовый салат, разболелись животы. У дяди Ди очень сильно, а несчастного мистера Ансона пришлось отправить в больницу, где он и скончался, несмотря на принятые врачами энергичные меры.
  — В то время никто не заподозрил ничего иного, кроме пищевого отравления?
  — Нет.
  — Ваш дядя продолжает увлекаться пикниками?
  — Господи, нет! Он бы ни за что на свете не согласился приблизиться к беседке. После всего случившегося в тот вечер он просто запер калитку — у нас там калитка из чугунного литья, а не дверь, — повесил на нее замок, и мы забыли думать про пикники, про наши фирменные блюда, которыми каждый из нас так гордился.
  — Кто был на том ужине? — спросил Мейсон.
  — Вся семья. Милдред — тогда она еще не была знакома с Джорджем Финдли. Мой брат Марвин и его жена Розмари, второй брат Фоулер и его жена Лолита. Ну и сам дядя Ди, понятно. Кроме того, мистер и миссис Ансон. Как я и говорила, семейный вечер, из посторонних только Ансоны.
  — Значит, это было до того, как появился Джордж Финдли?
  — Да, месяца за три-четыре. Тогда еще Милдред не была с ним знакома.
  — Помните ли вы какие-либо подробности вечера?
  — Как ни странно, ничего, кроме того, что в беседке было удушливо жарко. Мы что-то пили у бара, потом поболтали немного и пошли в дом. Именно тогда мистер Ансон пожаловался на резь в желудке. Ему становилось все хуже и хуже, его жена решила вызвать такси и отвезти его к себе, не заходя в дом. Внезапно у дяди Ди началась рвота, а затем и у всех остальных. Мы вызвали врача, он спросил, что мы ели, а когда ему рассказали про салат с крабами, он заявил, что нет сомнений: это случай пищевого отравления. Злополучный салат постоял в холодильнике, промерз, затем оттаял, а при таких обстоятельствах бактерии размножаются с невероятной быстротой.
  — Полиция обследовала беседку и другие помещения?
  — Они приезжали дней десять назад, двое полицейских в штатском. И дядя Ди водил их по всему дому.
  — Они что-нибудь фотографировали?
  — Кажется, да. Да, точно, фотографировали. А потом этот тип из страховой компании, Герман Болтон, тоже приходил раза два или три.
  — Даже два или три раза? — удивился Мейсон. — Неужели он не смог найти все, что было, с первого раза?
  — Он расспрашивал дядю Ди дважды, возможно, трижды. Один раз пошел в беседку и долго там сидел, все внимательно разглядывал, после набросал план помещения, а под конец сделал несколько снимков.
  — Что же, — сказал Мейсон, — я буду настороже. Не представляю, как им удастся сфабриковать улики, но ваши опасения кажутся мне вполне обоснованными. Если бы дядюшка действительно обнаружил вещественные доказательства, которые могут повлиять на судьбу Сельмы Ансон, он пережил бы это очень тяжело.
  — Это разобьет ему сердце, — сказала Дафна. — Я уверена, что дядя Ди предпочел бы покончить с собой, нежели явиться в суд с чем-то, помогающим обвинить Сельму… Вы думаете, суд состоится, мистер Мейсон?
  — Боюсь, что да, — сказал Мейсон. — Как я понимаю, полиция медленно, но упорно собирает материал для обвинения.
  — Все это страшно жестоко и несправедливо! — воскликнула Дафна. — И вы полагаете, у них есть шансы?
  — Что вы имеете в виду?
  — Осудить Сельму.
  — Сельма Ансон, — сказал Мейсон, — не из тех женщин, которые способны убить своего мужа, и никогда бы не прибегла к помощи яда. Раз она не отравила Вильяма Ансона, а я в этом уверен, осудить ее будет трудно. С другой стороны, Дафна, не слишком обольщайтесь. Бывали случаи, когда людей приговаривали к длительному тюремному заключению и даже к газовой камере на основании ловко и умно сфабрикованных ложных доказательств.
  — Вы хотите сказать, что можно сфабриковать дело об убийстве?
  — Можно очень просто сфабриковать дело об убийстве, — ответил Мейсон.
  — Но вы сделаете все возможное для Сельмы? — спросила Дафна и добавила: — Пожалуйста!
  — Я сделаю все, что смогу, — пообещал Мейсон.
  Глава 16
  Пол Дрейк позвонил в два часа дня.
  — Ты готов к неприятным известиям, Перри?
  — Выкладывай!
  — Сельме Ансон предъявлено обвинение в убийстве мужа. Не могу открыть, из каких источников мне стало это известно, но сведения точные.
  — Когда принято решение?
  — Минут двадцать назад.
  — Благодарю, Пол, — сказал Мейсон. — Это дает мне возможность первым предпринять необходимые шаги. — Он положил трубку и повернулся к Делле: — Они обвинили Сельму Ансон. Позвони ей по телефону, Делла.
  Делла Стрит набрала номер и через некоторое время покачала головой.
  — Она дала еще один номер, — сказал Мейсон. — Позвони по нему.
  Через некоторое время Делла сообщила:
  — Да, она по этому телефону. Она на линии, шеф.
  Мейсон взял трубку.
  — Миссис Ансон? Говорит Перри Мейсон. Есть у вас при себе наличные деньги или можете ли вы их немедленно раздобыть, а если да, то сколько?
  — Это очень нужно?..
  — Жизненно необходимо, — заявил Мейсон. — Найдете сто тысяч долларов?
  — Да.
  — Через полчаса?
  — Для этого мне понадобится лишь выписать два чека.
  — Берите чековую книжку, — сказал Мейсон. — Приезжайте ко мне в офис без задержки. Когда вы здесь будете?
  — Через тридцать минут.
  — Постарайтесь уложиться в двадцать, — попросил Мейсон.
  Адвокат повесил трубку и стал расхаживать по кабинету из угла в угол. Минут через десять он позвонил Дрейку.
  — Пол, — сказал он, — мне нужно установить наблюдение за Джорджем Финдли.
  — На какое время?
  — До тех пор, пока не скажу, что хватит. Задействуй столько людей, сколько потребуется.
  — Ты же знаешь, что постоянная слежка обходится дорого, — предупредил Пол. — Приходится платить трем оперативникам, которые сменяются через восемь часов, а через каждые два часа их нужно подменять на десять минут, чтобы они могли хотя бы…
  — Не рассказывай мне про свои трудности, — попросил Мейсон, — у меня своих проблем достаточно. Установи наблюдение за Финдли.
  — Как скажешь, — ответил Дрейк и повесил трубку.
  Мейсон повернулся к Делле:
  — Соедини меня с лейтенантом Трэггом из отдела по раскрытию убийств.
  Она кивнула и через минуту сообщила:
  — Он у аппарата.
  — Добрый день, господин лейтенант, — поздоровался Мейсон. — Я хочу с вами поговорить.
  — О чем?
  — Об убийстве.
  — Вы имеете в виду какое-то конкретное убийство?
  — Возможно, — сказал Мейсон. — Скажите, вы не могли бы меня принять минут через тридцать?
  — Это важно? — спросил Трэгг.
  — Очень важно, — ответил Мейсон. — Когда вы услышите, о чем я намереваюсь говорить, вы поймете, насколько это важно.
  — Я жду вас, — согласился Трэгг.
  Мейсон положил трубку, а через десять минут раздался телефонный звонок, и Герти предупредила:
  — Пришла миссис Ансон.
  Мейсон вышел в приемную, чтобы встретить клиентку. Он провел ее к себе в кабинет, запер дверь и сказал:
  — Миссис Ансон, приготовьтесь услышать неприятную новость. Вам предъявлено обвинение в убийстве мужа.
  У нее побелело лицо, она покачнулась, и Делла, испугавшись, как бы клиентке не стало плохо, обняла ее рукой за талию и подвела к креслу.
  — Теперь прошу меня внимательно выслушать и выполнить все в точности, — сказал Мейсон. — Я хочу добиться, чтобы вас выпустили под залог, но для этого требуется все самым тщательным образом продумать.
  — Я не знала, что по делам об убийствах выпускают под залог.
  — Решение зависит исключительно от судьи, — сообщил Мейсон. — Я не знаю, какими доказательствами против вас располагает обвинение. Но у них определенно есть что-то такое, о чем нам неизвестно. Успех нашей стратегии зависит от того, сумеем ли мы нанести удар первыми. Я хочу, чтобы вы сейчас отправились со мной и ни с кем ни о чем не говорили, если при этом не будет меня, а когда я буду присутствовать, я хочу, чтобы вы предоставили мне самому заниматься переговорами. Вы же ограничьтесь одной-единственной фразой: «По всем вопросам обращайтесь к мистеру Мейсону». Я попробую вывести вас отсюда через черный ход, у меня предчувствие, что в противном случае у нас могут возникнуть осложнения. — Мейсон поднял телефонную трубку и попросил: — Соедини меня с кабинетом администратора нашего здания, Герти. — Когда его соединили, он сказал: — Это Перри Мейсон. Не могли бы вы сейчас поднять грузовой лифт на мой этаж? Я хочу вам кое-что вручить.
  — Что именно? — осторожно спросил администратор.
  — Двадцать долларов, — сказал Мейсон.
  Какое-то время в трубке молчали, наконец послышалось:
  — Хорошо, мистер Мейсон.
  Адвокат махнул рукой Делле Стрит.
  — Обороняй крепость, Делла. Мистера Мейсона нет на месте, он куда-то уехал. Когда вернется и где находится, ты не имеешь ни малейшего представления. А пока спустись вниз и быстро поймай такси. Скажи водителю, чтобы объехал по аллее вокруг здания и остановился у входа в грузоподъемник.
  Делла Стрит кивнула.
  Мейсон распахнул дверь, пропуская секретаршу и миссис Ансон. Делла двинулась к пассажирским лифтам, Мейсон же, поддерживая миссис Ансон под руку, повел ее в противоположный конец коридора.
  Администратор с широкой улыбкой ожидал у распахнутой двери грузового лифта. Адвокат молча протянул ему двадцать долларов, тот сунул их в карман и пробормотал «спасибо», рассматривая Сельму Ансон. Двери кабины закрылись, и они спустились в подвал. Адвокат помог своей спутнице подняться по крутым ступенькам лестницы и вывел ее на аллею. Через минуту они уже садились в такси.
  — В управление полиции.
  Водитель посмотрел на пассажиров, узнал адвоката и сказал:
  — Хорошо, мистер Мейсон.
  Машина вырулила на проезжую часть и через десять минут остановилась перед зданием полицейского управления. Мейсон, не обращая внимания на дежурного, прошел с миссис Ансон на второй этаж к кабинету лейтенанта Трэгга.
  — Лейтенант, — сказал он, — с этой женщиной вы так и не познакомились в Эль-Пасо. Миссис Сельма Ансон.
  Трэгг с трудом сохранил хладнокровие.
  — Как поживаете, миссис Ансон?
  — Как нам сообщили, — сказал Мейсон, — миссис Ансон предъявлено обвинение. Мы приехали сюда, чтобы добровольно отдать себя в руки закона.
  — Это в компетенции окружного прокурора, — сказал Трэгг.
  — Хорошо, — ответил Мейсон, — свяжитесь с окружным прокурором, но я настаиваю, чтобы официально был зафиксирован факт добровольной явки миссис Ансон в полицию.
  — Откуда вы узнали о решении предъявить ей обвинение? — спросил Трэгг.
  — Разве сообщения по радио еще не было? — удивился Мейсон.
  — Не было, — усмехнулся Трэгг.
  Журналистам уже стало известно, что Перри Мейсон и какая-то женщина вошли в кабинет Трэгга, и они столпились в коридоре.
  Трэгг вздохнул, распахнул дверь и сказал:
  — Входите, господа. Это адвокат Перри Мейсон. С ним его клиентка Сельма Ансон. Она явилась сюда добровольно. Ей будет предъявлено обвинение в предумышленном убийстве. Я сейчас свяжусь по телефону с окружным прокурором.
  — И, — сказал Мейсон, — миссис Ансон явилась сюда добровольно.
  Засверкали вспышки фотокамер, посыпались вопросы. Мейсон поднял руки.
  — Никаких вопросов, господа, — сказал он. — Миссис Ансон сделает заявление в свое время.
  В кабинет вошел заместитель окружного прокурора, оказавшийся в этом же здании. Трэгг объяснил ему, что происходит. Миссис Ансон отвели в женское отделение тюрьмы и взяли отпечатки пальцев, предварительно зарегистрировав в журнале. Потом, по настоянию Мейсона, ее вызвали к мировому судье.
  — Если суд разрешит, — начал Мейсон, — я буду представлять Сельму Ансон. Ей предъявлено обвинение в преднамеренном убийстве. Доказательств, подтверждающих это обвинение, нет, и я намерен доказать это в суде. Тем временем эта деликатная, ранимая женщина, у которой за всю жизнь ни разу не было недоразумений с законом даже по поводу безбилетного проезда в городском транспорте, оказывается обвиненной. И несмотря на пережитый шок, она спешит явиться в полицию, чтобы сдаться на милость суда.
  — Что вы имеете в виду? — спросил судья.
  — Я убежден, что это как раз тот случай, когда обвиняемого следует освободить под залог.
  — Взятие на поруки или освобождение под залог не допускается в делах о преднамеренном убийстве, — заявил заместитель окружного прокурора.
  — Вопрос об этом решает суд, — возразил Мейсон. — Перед вами женщина, добровольно явившаяся в полицию. Она охотно внесет наличными требуемую сумму залога. Как хорошо известно суду, лицо, представшее перед мировым судьей для того, чтобы тот решил вопрос о временном освобождении его под залог, не считается виновным. От суда требуется лишь выяснить суть дела и материальное положение обвиняемого и определить размер залога, который назначается, чтобы гарантировать явку обвиняемого в суд в назначенное время. В данном конкретном случае обвиняемая добровольно явилась в полицию. Она охотно внесет сумму залога.
  — Что вы предлагаете? — спросил судья.
  — Мы предлагаем внести в качестве залога пятьдесят тысяч долларов.
  Заместитель окружного прокурора вскочил с места:
  — Ваша честь, это же смешно! Дело о преднамеренном убийстве! Нет такой суммы денег, которая гарантировала бы явку в суд обвиняемого по делу, в котором обвинение может потребовать смертной казни!
  — Вы намерены требовать смертной казни? — спросил Мейсон.
  — Я не знаю. Я еще не советовался с шефом, — ответил заместитель окружного прокурора. — Но я знаю, что она обвиняется в преднамеренном убийстве.
  — Если вы не знаете, намерена ли прокуратура требовать смертной казни, — сказал Мейсон, — не оказывайте психологического давления на суд, упоминая о смертной казни за еще не доказанное преступление.
  Судья, внимательно изучавший Сельму Ансон, повернулся к заместителю окружного прокурора.
  — Вы возражаете против того, чтобы определить сумму залога в пятьдесят тысяч долларов? — спросил он.
  — Конечно, возражаю, — сказал тот. — Я считаю эту сумму недостаточной. Я вообще полагаю, что в деле об убийстве залог недопустим…
  — Обвиняемая получает право внести залог в размере ста тысяч долларов, — постановил мировой судья, — или же залог под имущество в размере…
  — Мы согласны внести залог, — вмешался Мейсон. — Миссис Ансон взяла чеки с собой, так что все будет оформлено за несколько минут.
  — Очень хорошо, — ответил судья. — Обвиняемая освобождается под залог в сто тысяч долларов.
  Мейсон низко поклонился:
  — Благодарю вас, ваша честь.
  Глава 17
  Мейсон провел Сельму Ансон к креслу рядом со своим за столом защиты.
  — А где присяжные? — спросила она.
  — Их не будет, — сказал Мейсон. — Слушание по делу ведет судья Лиленд Кроудер.
  — Разве не лучше, если бы были присяжные?
  — Их присутствие, — сказал адвокат, — не всегда бывает полезно. Если речь идет о деле, исход которого известен заранее, где обвинение диктует условия, присяжные для стороны защиты просто необходимы. Иногда удается сыграть на сочувствии присяжных или привлечь на свою сторону несколько человек из двенадцати и добиться, чтобы состав присяжных не пришел к общему мнению. Однако на этот раз я не хотел, чтобы дело слушалось с присяжными, потому что вас оставили на свободе под залог.
  — Разве это что-то меняет?
  Мейсон улыбнулся, посмотрел на переполненный зал, потом перевел взгляд на часы.
  — Судья Кроудер задерживается. Это не похоже на него, обычно он пунктуален. Кроудер известен тем, что любит сажать присяжных под замок. В делах, где неизбежна газетная шумиха, судья почти всегда делает это на время всего процесса, чтобы исключить возможность влияния на членов скамьи присяжных.
  — Почему? — спросила миссис Ансон.
  — Подумайте о психологическом эффекте, — сказал Мейсон, — в особенности если кто-то из присяжных верит материалам обвинения. «Вот женщина, обвиняемая в убийстве мужа, разгуливает совершенно свободно всюду, где ей захочется, обедает в ночных клубах, ходит в театры, а мы, добропорядочные присяжные, в это время сидим взаперти».
  — Да, вряд ли это кому-нибудь понравится, — сказала Сельма Ансон. — Теперь я поняла, мистер Мейсон, но меня сейчас больше всего тревожит, что они могут упрятать меня за решетку на время процесса.
  — Я постараюсь убедить судью, чтобы он этого не делал, — сказал Мейсон, — не могу поручиться, что мне это непременно удастся, но…
  — Мистер Мейсон, если судья признает меня виновной и мне придется отправиться в тюрьму или в камеру предварительного заключения на время процесса, я умру…
  — О, это вовсе не так страшно, — улыбнулся адвокат, — во всяком случае, камера предварительного заключения — это лишь на короткое время.
  — Мистер Мейсон, я говорю совершенно серьезно. Мне этого позора не пережить. Нет, я не пойду в тюрьму!
  — Если судья прикажет, вам придется это сделать.
  — Нет, я не пойду… Покончу с собой!
  — Это серьезно?
  — Абсолютно серьезно.
  — Я постараюсь сделать для вас все, что в моих силах, — сказал Мейсон. — Обвинение, несомненно, приготовило какой-то сюрприз. Я понятия не имею, что это такое, но они, во всяком случае, считают это достаточным, чтобы выиграть дело.
  — Что вы скажете про судью Кроудера, он честный человек?
  — Абсолютно честный, — ответил Мейсон, — с широким кругозором и совершенно не предубежденный. Если, к примеру, он допускает, что обвиняемый может быть виновен, но не считает приведенные доказательства бесспорными, он отпускает подсудимого на свободу. В прокуратуре его не любят. Они говорят… А вот и он.
  Бейлиф произнес принятую формулу, извещающую о начале судебного заседания. Судья Кроудер подобрал полы длинной мантии, уселся в кресло с высокой спинкой и кивнул.
  — Садитесь, пожалуйста, — сказал бейлиф.
  — Слушается дело народа штата Калифорния против Сельмы Ансон, — объявил судья Кроудер. — Обвиняемая в суде и представлена защитником?
  — Да, ваша честь, — сказал Мейсон, — обвиняемая здесь, ее представляю я.
  — Обвинение готово? — спросил судья Кроудер.
  Александр Хилтон Дрей, заместитель окружного прокурора, который до этого выступал в нескольких громких процессах и неизменно добивался успеха, поднялся со своего места.
  — Сторона обвинения готова, — сказал он.
  — Отлично, — объявил судья Кроудер. — Начинайте.
  Сельма Ансон наклонилась к Мейсону и шепнула:
  — У этого судьи очень грозный вид.
  — Не обманывайтесь, — прошептал Мейсон в ответ. — У него грозный вид, но доброе сердце. И кроме того, у него есть еще одна немаловажная особенность.
  — Какая?
  — Он верит в эффективность тестов с помощью полиграфа, если, конечно, они проведены опытным исследователем. И он знаком с Дунканом Монро и с его работой.
  — О, — сказала Сельма, — теперь я понимаю.
  — С разрешения высокого суда, — сказал Александр Дрей, — поскольку дело слушается без участия присяжных, мы не станем делать вводных заявлений, а просто дадим возможность свидетелям высказаться.
  — Прекрасно, — ответил судья Кроудер. — Вызывайте своего первого свидетеля.
  — Вызывается доктор Боланд Ц. Даус, — сказал Дрей.
  Когда доктор поднялся в свидетельскую ложу и принес присягу, Мейсон сказал:
  — Я оговариваю за собой право проверить квалификацию доктора во время перекрестного допроса.
  — Хорошо, — согласился Дрей и повернулся к свидетелю: — Доктор Даус, были ли вы знакомы с Вильямом Харпером Ансоном при его жизни?
  — Да, был.
  — И вы также знакомы с обвиняемой, Сельмой Ансон?
  — Да, сэр.
  — Что связывало Сельму Ансон с Вильямом Ансоном?
  — Они были мужем и женой.
  — Вильям Ансон сейчас мертв?
  — Да.
  — Вы лечили его во время его последнего заболевания?
  — Да.
  — Где он умер?
  — В Мемориальном госпитале Никсона.
  — Что явилось причиной смерти?
  — Мышьяковое отравление.
  — Когда вы последний раз видели тело Вильяма Ансона?
  — Двадцать четыре часа назад во время вскрытия после эксгумации.
  — Вы присутствовали во время вскрытия?
  — Да, сэр. Я присутствовал при вскрытии трупа коронером.
  — Есть ли у вас соображения, за сколько времени до наступления смерти введен яд покойному?
  — Судя по состоянию тела и по истории болезни, я бы сказал, что яд принят примерно за двадцать часов до кончины.
  — Известно ли вам, где Вильям Ансон находился в тот период времени, то есть за двадцать часов до смерти?
  — Только из того, что мне сообщил пациент, и из истории болезни.
  — Можете приступать к перекрестному допросу, — предложил Дрей Мейсону.
  — Вы абсолютно уверены, что причиной смерти Вильяма Ансона было мышьяковое отравление? — спросил Мейсон у доктора.
  — Да.
  — Вы лечили покойного во время его последнего заболевания и подписали свидетельство о смерти?
  — Да.
  — И в этом свидетельстве вы назвали причиной смерти гастроэнтеритный приступ, иначе говоря, острое несварение желудка?
  — Теперь мне известно больше, чем тогда.
  — Отвечайте на вопрос, доктор. Вы подписали свидетельство о смерти, определяющее причиной смерти гастроэнтеритные нарушения?
  — Да.
  — В то время вам не приходила в голову возможность мышьякового отравления?
  — Для того чтобы я мог это заподозрить, не было никаких оснований, сэр.
  — Что заставило вас изменить ваше мнение, доктор?
  — Анализ, сделанный после эксгумации.
  — Вы обнаружили мышьяк?
  — Да.
  — И поскольку патологоанатом коронера сообщил об этом, вы пошли на попятный и отказались от своих прежних выводов?
  — Но мы же обнаружили мышьяк…
  — Кто обнаружил мышьяк?
  — Мы оба производили вскрытие.
  — А кто производил токсикологический анализ?
  — Лаборатория коронера.
  — Вы безусловно признали их заявление о присутствии мышьяка?
  — Да.
  — И тут же изменили свое мнение о причине смерти?
  — Что ж, можно сформулировать это и таким образом, да. Никто из нас не застрахован от ошибок.
  — Уверены ли вы, что сейчас опять не ошибаетесь, доктор?
  — Уверен.
  — Но ведь когда вы ошиблись, подписывая в первый раз свидетельство о смерти, вы были точно так же уверены в своей правоте, как и сейчас?
  — Да, я был уверен.
  — Благодарю вас, доктор. Это все.
  Дрей вызвал в качестве свидетеля обвинения Германа Дж. Болтона, который показал полис о страховании жизни Вильяма Ансона, назвал дату смерти и подчеркнул тот факт, что обвиняемая, вдова покойного Сельма Ансон, получила сто тысяч долларов страховки.
  — Обсуждали ли вы с Сельмой Ансон, — спросил Дрей, — обстоятельства, повлекшие за собой гибель ее мужа?
  — Да, сэр.
  — Что она вам сказала? Постарайтесь как можно точнее припомнить ее слова.
  — Она сказала, что они с мужем были приглашены на ужин в дом Дилейна Арлингтона. Одним из приготовленных там блюд был крабовый салат. Этот салат не убрали в холодильник, а оставили стоять на столе, день был очень жарким, поэтому она убеждена, что крабы испортились.
  — Говорила ли она, за сколько времени до смерти ее мужа состоялся ужин?
  — Примерно за двадцать часов.
  — Приступайте к перекрестному допросу, — предложил заместитель окружного прокурора.
  — Вопросов нет, — сказал Мейсон.
  — Вызывается миссис Фоулер Арлингтон, — объявил Дрей.
  Лолита Арлингтон, выглядевшая слегка удрученной и смущенной, заняла свидетельское место.
  — Ваше первое имя Лолита? — спросил Дрей.
  — Да, сэр.
  — Я хочу установить степень родства, если разрешит высокий суд, — пояснил Дрей судье Кроудеру и снова повернулся к свидетельнице: — Ваш муж Фоулер Арлингтон?
  — Да, сэр.
  — Он старший сын Дугласа Арлингтона, который, в свою очередь, был братом Дилейна Арлингтона?
  — Да.
  — И Дилейн Арлингтон — ваш дядюшка по мужу?
  — Да.
  — Вы со своим мужем живете в доме Дилейна Арлингтона?
  — Да, сэр.
  — Это большой дом?
  — Очень большой.
  — При доме имеется специальная пристройка под навесом с грилем, столом, стульями, электрическим оборудованием и прочими приспособлениями?
  — Да.
  — Я передаю вам фотографию и спрашиваю, узнаете ли вы, что на ней снято?
  — Да, это фотография нашей беседки.
  — А это снимок дома Дилейна Арлингтона?
  — Да, — сказала Лолита, взглянув на фотографию.
  — А это его другой вид?
  — Да.
  — И еще один вид под иным ракурсом?
  — Да, сэр.
  — Ваша честь, я хотел бы приобщить к делу данные материалы в качестве вещественных доказательств обвинения под соответствующими номерами.
  — Возражений нет, — сказал Мейсон.
  — Принято, — постановил судья Кроудер.
  — Были ли вы знакомы с Вильямом Ансоном при его жизни? — снова задал Дрей вопрос свидетельнице.
  — Мы встречались в доме моего мужа… я хотела сказать, в доме дяди Ди… Я имею в виду Дилейна Арлингтона. Дядя Ди пригласил мистера Ансона на семейный ужин.
  — Где состоялся ужин?
  — В беседке.
  — Вы помните время ужина?
  — Около восьми вечера.
  — Свет горел?
  — Да.
  — Вы разговаривали с обвиняемой, Сельмой Ансон?
  — Да, сэр.
  — И старались вызвать ее на откровенность?
  — Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду. Мы с мужем живем в доме Дилейна Арлингтона. Когда у нас бывают гости, я считаюсь там хозяйкой, и в качестве таковой у меня имеются определенные обязанности. Разумеется, я старалась развлечь Сельму Ансон, сделать так, чтобы она чувствовала себя как дома. Мы разговаривали о ее жизни, привычках и хобби.
  — Что она вам сообщила о своем хобби?
  — Она любила коллекционировать чучела птиц. Сперва она просто наблюдала за этими птичками, потом стала ловить их силками и делать из них чучела.
  — Вы поняли, что она убивала птиц, чтобы их коллекционировать?
  — Да. Если в силки попадалась птичка, которую она хотела иметь в коллекции, она ее не отпускала.
  — Это означает, что она убивала птицу?
  — Убивала, чтобы сделать чучело. Да.
  — Сельма Ансон рассказывала вам об изготовлении чучел птиц?
  — Да, сэр.
  — Она обрабатывала птиц специальным препаратом, чтобы чучела дольше сохранялись?
  — Да.
  — Сообщила ли она вам название этого препарата?
  — Да, она называла его. Этот порошок называется фетерферм.
  — Поведала ли она вам о его составе?
  — Она сказала мне, что, помимо всего прочего, в него входит мышьяк, поскольку именно он предохраняет птичьи перья от загнивания, не изменяя их цвета и блеска.
  — Вы слышали здесь, на процессе, и в других местах разговоры о крабовом салате?
  — Да, сэр.
  — Кто его готовил?
  — Я. Могу сказать, что дядя Ди очень любит салат из крабов. Он предпочитает, чтобы его готовили по определенному рецепту. Когда в доме устраивают ужин, крабовый салат занимает почетное место на столе, и дядя Ди ест его с огромным удовольствием. В тот раз я приготовила огромную салатницу, чтобы всем досталось вдоволь.
  — И вы готовили крабовый салат в тот день?
  — Да.
  — Это было пятнадцатого сентября?
  — Да, сэр.
  — Было тепло, чтобы ужинать на открытом воздухе?
  — Да.
  — В какое время состоялся ужин?
  — Мы сели за стол немногим раньше восьми, когда сгущались сумерки.
  — До ужина подавали коктейли?
  — О да. Мы пили вино с картофельными чипсами и сырными палочками.
  — А потом на стол подали крабовый салат?
  — Да.
  — Как его подавали?
  — Я была на кухонной половине беседки и раскладывала салат из салатницы по тарелкам, а миссис Ансон и Милдред относили тарелки на стол и расставляли по местам.
  — Места за столом были распределены заранее?
  — У всех членов семьи есть свои обычные места. Но в беседке у нас не стулья, а длинные скамьи, на них мы когда-то написали наши имена, так что теперь уже не нарушаем заведенного порядка.
  — Вы говорите, что обвиняемая, Сельма Ансон, помогала накрывать на стол? Она разносила тарелки с крабовым салатом?
  — Не все, но несколько тарелок она отнесла. Помню, как я ее предупредила, что большая порция предназначена для дяди Ди, потому что он обожает крабов. Сельма заметила, что ее муж тоже большой любитель крабового салата.
  — Так вы утверждаете, что именно она подавала тарелки с крабовым салатом?
  — Я не знаю, подавала ли она все тарелки. Она просто вызвалась помочь, а мы с Милдред были очень заняты. Как я уже объяснила, я раскладывала крабовый салат по тарелкам и нарезала багет тоненькими ломтиками, чтобы приготовить тосты. Каждый кусочек с одной стороны намазывается сливочным маслом, затем два складываются маслом вместе и заворачиваются в алюминиевую фольгу, после чего помещаются в тостер. Так что у меня было забот выше головы, я не следила за обвиняемой и не могу ручаться, что она отнесла на стол все тарелки с салатом. Но я точно помню, что несколько тарелок она брала. И конечно же, мне запомнился эпизод с грязной тарелкой.
  — Будьте добры, объясните суду, что вы имеете в виду, упоминая эпизод с грязной тарелкой? — попросил Дрей.
  — Ну, когда ужин закончился и мы убирали со стола, я видела, как Сельма Ансон несла несколько пустых тарелок. Она протянула одну из них Милдред и сказала: «Похоже, мой муж вылизал свою тарелку после салата. Он мне сказал, будто в жизни не пробовал ничего вкуснее. Я бы хотела узнать рецепт его приготовления». И тут она уронила тарелку.
  — Куда уронила, на землю?
  — Нет, в той части нашей беседки кирпичный пол.
  — Что случилось с тарелкой?
  — Она разбилась.
  — А куда девались осколки?
  — Сельма Ансон сказала: «О, извините меня». А я сказала: «Выкиньте осколки в мусорный бак» — и сняла с него крышку. Этот бачок у нас предназначен для сухих отходов.
  — У вас имеется и другой бак?
  — Да, у нас два мусорных бачка — собственно для мусора и для пищевых отходов.
  — Что произошло после ужина?
  — Всех стало тошнить от крабового салата, и я во всем винила себя. Холодильник был забит, мне пришлось вынуть оттуда салатницу, чтобы спрятать ее в другой холодильник, который стоит в доме, но мы с Милдред побежали в парикмахерскую и совсем забыли об этом. Крабовый салат так и остался на столе. Вспомнили уже после возвращения из парикмахерской.
  — Что потом?
  — Как только пришли домой, мы снова поставили салат в холодильник.
  — А теперь расскажите нам подробнее о судьбе вашей беседки. Часто ли вы пользовались ею в последнее время?
  — После смерти мистера Ансона дядя Ди был просто в отчаянии. Он заявил, что больше не желает устраивать пикники ни для нас, ни для гостей. В беседке есть калитка из литого чугуна, так дядя ее собственноручно запер на огромный замок.
  — Как долго этот замок оставался на месте?
  — Он и сейчас там висит.
  — У кого хранится ключ?
  — Ключи находятся в доме, при желании попасть в беседку можно, но только своим.
  — Можете ли вы нам рассказать еще какие-нибудь подробности о разбитой тарелке, на которой находился салат, съеденный Вильямом Ансоном?
  — Да, могу. Недели две назад в наш дом явились полицейские и сообщили о новом расследовании смерти Вильяма Ансона. Они спросили, что мне об этом известно, и я им все рассказала. Затем лейтенант Трэгг из управления полиции стал расспрашивать меня про беседку и о том вечере. Он спросил, убирал ли кто-нибудь отходы после вечера. Я объяснила, что пищевые отходы были сразу же вынесены, их нельзя долго оставлять в жилом помещении, а вот второй бачок, с мусором, обычно убирают только после того, как он полностью заполнится.
  — Что было дальше?
  — Лейтенант Трэгг попросил проводить его в беседку. Я нашла ключ и отворила калитку. Лейтенант первым делом заглянул в бачок для сухого мусора, там лежало несколько пивных банок и осколки разбитой тарелки.
  — Той самой разбитой тарелки? — уточнил Дрей.
  — Да, той самой.
  — Как ее можно узнать?
  — Я хорошо знаю нашу посуду, и я запомнила форму кусков, на которые раскололась тарелка.
  — Что сделал лейтенант Трэгг с этими осколками?
  — Забрал их с собой.
  — Вы не знаете, что с ними сделали после этого?
  — Нет. Лейтенант велел мне держать беседку на замке и следить за тем, чтобы туда никто не входил.
  — Вы в точности выполнили его распоряжение?
  — Да.
  Дрей повернулся к Мейсону:
  — Вы можете проводить перекрестный допрос.
  — Вам не показалось странным, миссис Арлингтон, — спросил Мейсон, — что такая красивая беседка оставалась на замке только потому, что члены семьи получили в нем пищевое отравление, а друг семьи умер?
  — Но это не пищевое отравление! — сказала свидетельница. — Это было преднамеренное убийство!
  — При таких обстоятельствах вы не посчитали странным, что ваша беседка заперта?
  — Нет.
  — В таком случае, — сказал Мейсон, — вам должно было быть известно уже более года, что никакого пищевого отравления в действительности не было.
  Свидетельница заморгала, заерзала на стуле и сказала:
  — Нет, об этом я узнала только недавно…
  — А если так, то вам не казалось излишним держать беседку запертой?
  — Хорошо, — уступила она. — Я так думала. Но на этом настаивал дядя Ди…
  — Благодарю вас, — сказал Мейсон. — У меня все.
  Александр Дрей, исполненный сознания собственной значимости, сказал:
  — Я вызываю в свидетельскую ложу лейтенанта Трэгга.
  Лейтенант Трэгг вышел вперед, в руке он держал большой запечатанный конверт. Он произнес формулу присяги, уселся в кресло для свидетелей, сообщил о своем официальном положении, адресе и стаже работы в отделе по раскрытию убийств.
  — Знаете ли вы свидетельницу, — спросил Дрей, — которая только что давала показания, миссис Фоулер Арлингтон?
  — Да, знаю.
  — Где вы с ней познакомились?
  — В доме мистера Дилейна Арлингтона… Пожалуй, его правильнее назвать не домом, а особняком.
  — Что там произошло?
  — В этом доме отравился во время семейного ужина мистер Вильям Ансон, и я явился расследовать обстоятельства его смерти. Меня встретила миссис Фоулер Арлингтон, и я попросил ее показать мне беседку, где происходил ужин, во время которого был отравлен Вильям Ансон.
  — И она вас туда отвела?
  — Да.
  — Что вы нашли?
  — Нашел запертую на замок калитку, но у миссис Арлингтон имелся ключ от замка. Войдя внутрь, я увидел оборудование для приготовления пищи на открытом воздухе: газовую плиту, на которой можно сварить кофе, агрегат для изготовления кубиков льда, портативный бар и самый современный электрогриль. Во второй половине помещения размещался стол, скамьи и несколько складных стульев.
  — Строение защищено от воздействия непогоды?
  — Да, сверху сделан навес из водоотталкивающей ткани.
  — Что еще вы там нашли?
  — Мы открыли бачок для твердых отходов и увидели внутри разбитую тарелку.
  — Вы знаете историю с этой тарелкой?
  — Только то, что мне рассказала миссис Арлингтон.
  — Эта тарелка находится у вас?
  — У меня.
  — Пожалуйста, мы желаем на нее взглянуть.
  Лейтенант Трэгг распечатал конверт и извлек из него расколотую на три части тарелку.
  — Эти осколки находятся в том же состоянии, в каком вы их нашли?
  — Не совсем в том же, — ответил лейтенант Трэгг. — Осколки были обработаны специальным порошком на предмет обнаружения на них отпечатков пальцев.
  — Нашли ли вы на них чьи-либо отпечатки?
  — Да, сэр. Тарелка была измазана приправой к салату, которая высохла и прекрасно сохранила все следы.
  — Отпечатки чьих пальцев вы нашли на осколках данной тарелки?
  — Там имеются два ясных отпечатка, которые были увеличены, чтобы сделать точную идентификацию.
  — Вы идентифицировали эти отпечатки?
  — Один отпечаток принадлежит обвиняемой, Сельме Ансон.
  — А второй?
  — Убитому, Вильяму Ансону.
  — Нашли ли вы что-нибудь еще?
  — Осколки были подвергнуты химическому анализу.
  — Что обнаружено в результате анализа?
  — Я бы предпочел, чтобы об этом доложил токсиколог.
  — Кто-нибудь еще осматривал тарелку?
  — Да, сэр. Мистер Рэйбурн Хоббс.
  — И кто этот Рэйбурн Хоббс, могу я спросить?
  — Мистер Хоббс химик, президент Химической компании Хоббса.
  — Он видел эту тарелку?
  — Да, сэр.
  — И исследовал ее?
  — Да, сэр.
  — В вашем присутствии?
  — В моем присутствии.
  — Можете ли вы поручиться за идентичность тарелки?
  — Я могу поручиться, что это осколки той самой тарелки, которую я извлек из мусорного бачка. Она все время находилась у меня, я хранил ее в запечатанном конверте за исключением тех моментов, когда она требовалась для исследований. Потом я запирал конверт с осколками в несгораемый шкаф в своем кабинете.
  — Мы просим, — сказал Дрей, — чтобы эта разбитая тарелка, состоящая из трех кусков, была приобщена к делу в качестве вещественных доказательств со стороны обвинения под номерами пять-А, пять-В и пять-С.
  — Нет возражений, — сказал Мейсон.
  — Принято, — постановил судья Кроудер.
  — Можете проводить перекрестный допрос, — бросил Дрей адвокату.
  — Скажите, обычно отпечатки пальцев не сохраняются в течение столь продолжительного времени на подобных поверхностях? — спросил Мейсон свидетеля.
  — Обычно не сохраняются, — подтвердил лейтенант Трэгг. — Но здесь случай особый, обусловленный необычными обстоятельствами.
  — Какими же?
  — Крабовый салат был заправлен жидкой приправой, тарелка до самых краев оказалась вымазана ею, и именно на этих краях державший оставил отпечатки пальцев. Жидкая масса затвердела, и оставленные следы сохранились так, будто они сделаны специально.
  — Вы обнаружили следы пальцев двоих людей?
  — Да, сэр.
  — Которые поддаются идентификации?
  — Совершенно верно.
  — Чьи следы?
  — След правого указательного пальца мистера Вильяма Ансона и правого большого пальца обвиняемой.
  — Других следов не обнаружено?
  — Таких, которые можно было бы идентифицировать, нет. Вы же понимаете, мистер Мейсон, могли сохраниться только те следы, которые находились в тех местах, где тарелка была покрыта приправой для салата, а на чистых местах они за столько времени исчезли.
  — Есть ли у вас соображения, как долго эти следы находились на тарелке?
  — Более года, естественно.
  — Я спрашиваю вас не об этом. Можете ли вы сказать, сколько времени эти следы находились на целой тарелке?
  — Нет, сэр.
  — За сколько часов могла высохнуть эта жидкая приправа, за двенадцать часов, за сутки, двое?
  — За двое суток приправа полностью затвердевает.
  — Таким образом, насколько вам известно, следы могли быть оставлены на тарелке самое малое за сорок восемь часов до того момента, как вы забрали тарелку?
  — Вы имеете в виду отпечатки пальцев обвиняемой, Сельмы Ансон?
  — Да.
  — В отношении ее следов ваши рассуждения совершенно правильны, — сказал лейтенант Трэгг, — а вот в отношении отпечатков мистера Вильяма Ансона гораздо большая определенность. Едва ли они могли появиться на тарелке после его смерти, не так ли? Поэтому я считаю их своеобразными часами, по которым мы могли бы установить возраст всех отпечатков, которые удалось обнаружить и идентифицировать. Таким образом я с уверенностью могу заявить, что следы на тарелке были оставлены во время ужина, поскольку мистера Ансона сразу же после этого отправили в больницу, где он и скончался.
  — Благодарю вас, господин лейтенант, — сказал Мейсон, — других вопросов у меня нет.
  — Я вызываю Рэйбурна Хоббса, — сказал Дрей, — в качестве своего следующего свидетеля.
  Хоббс вышел вперед, сообщил имя и адрес, отрекомендовался химиком, президентом Химической компании Хоббса, и сообщил, что эту должность он занимает уже пятый год.
  — Что собой представляет Химическая компания Хоббса? Чем она занимается? — спросил Дрей.
  — Она изготовляет ряд препаратов, преимущественно химических. Наш основной продукт — химический препарат для изготовления чучел животных.
  — Пользуются ли этим продуктом вашей фирмы люди, которые увлекаются изготовлением чучел птиц?
  — Пользуются, и очень широко. Я сам разработал этот состав для обработки перьевого покрова птицы или меха животного.
  — Этот состав имеет специальное название?
  — Да, сэр.
  — Какое?
  — Он называется фетерферм.
  — Какой его основной компонент?
  — Мышьяк.
  — Мышьяк годится для обработки птичьих перышек или меха животного?
  — В комбинации с другими веществами, которую я предложил, он весьма эффективен. Предохраняет чучела от моли и прочих вредителей, перья и мех не выпадают.
  — В состав препарата входят и другие вещества?
  — Да, конечно.
  — А теперь я собираюсь спросить у вас, мистер Хоббс, не было ли у вашей фирмы два года назад неприятностей, которые можно назвать нечестной конкуренцией?
  — Были.
  — Что в связи с этим предприняла фирма?
  — У нас появились обоснованные подозрения, что один из наших препаратов скупают оптовики и перепродают розничным торговцам в качестве конкурирующего продукта, заменив наши этикетки на упаковке.
  — Можно ли этим заниматься с выгодой для себя?
  — Некоторые оптовики только этим и занимаются.
  — Приняли ли вы какие-нибудь меры, чтобы исправить ситуацию?
  — Да.
  — Что вы сделали?
  — Мы стали добавлять совершенно незаметный химический элемент в некоторые товары.
  — С какой целью?
  — Чтобы иметь возможность установить, наш это продукт или нет. Могу добавить, так часто делается компаниями, которые выпускают препараты с неизвестным составом. Посторонний компонент добавляется в ничтожно малых количествах, потом продукцию можно подвергнуть спектральному анализу, и линии постороннего элемента демонстрируют, что мы имеем дело с нашей продукцией.
  — И вы точно так же поступили с фетерфермом?
  — Да.
  — Вернемся к осколкам тарелки, которые лейтенант Трэгг представил в качестве вещественного доказательства обвинения. Произвели ли вы спектральный анализ остатков пищи, присохшей к тарелке?
  — Да, мы соскоблили немного твердой массы и произвели обычный и спектральный анализы ее состава. Приправа, приставшая к внутренней стороне тарелки, содержала много фетерферма.
  — Можете приступать к перекрестному допросу, — сказал Дрей.
  — Вы все еще продолжаете добавлять этот элемент в состав препарата, который продается под названием «фетерферм»? — спросил Мейсон.
  — Нет, сэр.
  — Когда вы отказались от этого?
  — Месяцев шесть назад, когда инцидент был исчерпан, наши так называемые конкуренты уличены и прекратили противозаконную деятельность. Вы понимаете, этот дополнительный элемент не имеет никакого отношения к свойствам препарата. Он только дает нам возможность в случае необходимости быстро произвести анализ.
  — Понимаю, — сказал Мейсон. — Это часто практикуется изготовителями, когда им нужно как-то пометить свою продукцию.
  — Вы правы, — ответил свидетель. — Это делается очень просто.
  — Благодарю вас, у меня больше нет вопросов, — сказал Мейсон.
  — Я вызываю Томаса З. Джейспера в качестве следующего свидетеля, — сказал Дрей.
  Джейспер, сутуловатый человек с добрыми серыми глазами и веселыми складками в уголках губ, поднялся на место для свидетелей, назвал свое имя, сообщил, что ему пятьдесят семь лет и что он содержит магазин для людей, имеющих хобби.
  — Какого рода хобби вы имеете в виду? — спросил Дрей.
  — В первую очередь три вида. Это коллекционирование редких монет и почтовых марок и обеспечение всем необходимым любителей изготовления чучел животных.
  — Учитывая профиль вашего магазина, скажите, знакомы ли вы с препаратом, называемым фетерферм?
  — О да, мы продаем его довольно много.
  — Знаете ли вы в лицо обвиняемую, Сельму Ансон?
  — Да, разумеется. У миссис Ансон имеется, вернее сказать, имелся счет в нашем магазине.
  — Продавали ли вы когда-нибудь ей препарат, называемый фетерфермом?
  — Да.
  — Сколько раз?
  — Я бы сказал, раз шесть.
  — Вам известно, когда умер ее супруг?
  — Да. Я не могу сообщить точную дату, но я звонил ей тогда, выражая сочувствие.
  — Покупала ли она фетерферм после смерти мужа?
  — Я не помню этого. И в книгах нет соответствующих записей. Если и покупала, то за наличные, но, насколько я помню, она перестала посещать мой магазин, и я тогда еще решил, что ей наскучило это хобби.
  — Благодарю вас, — сказал Дрей. — Приступайте к перекрестному допросу, мистер Мейсон.
  — Нет вопросов, — сказал адвокат.
  — Я хотел бы попросить разрешения посоветоваться с лейтенантом Трэггом, — сказал заместитель окружного прокурора. — Полагаю, что тогда мы сможем быстрее закончить дело. Пока мы продвигались с расследованием без задержек.
  — Я хочу поблагодарить представителей обеих сторон за то, что разбирательство проходит без излишних проволочек, — сказал судья Кроудер. — Суд берет пятнадцатиминутный перерыв. Сколько еще у вас свидетелей, господин заместитель окружного прокурора?
  — Двое или трое. Я хочу предъявить страховой полис, затем выслушать показания токсиколога и патологоанатома, производившего вскрытие. Надеюсь, мы сумеем закончить сегодня, если не будет слишком длительного перекрестного допроса. Что касается меня, то я буду краток.
  — Это было бы превосходно, — сказал судья Кроудер. — Суд объявляет пятнадцатиминутный перерыв.
  Все поднялись с мест и стояли, пока судья Кроудер не ушел в свой кабинет. Кто-то дернул Мейсона за рукав.
  — Мистер Мейсон, ох, мистер Мейсон!.. — услышал адвокат голос Дафны Арлингтон. — Мне необходимо немедленно с вами поговорить. Это ужасно важно!
  Мейсон повернулся к Сельме Ансон.
  — Оставайтесь на месте. Делла, подожди вместе с ней. Смотри, чтобы она не вздумала делать никаких заявлений прессе и вообще никому. Дафна, идемте в комнату для свидетелей, там можно спокойно поговорить.
  Мейсон провел девушку по длинному коридору в пустую комнату.
  — Случилось страшное, — сказала она. — И мы не в состоянии доказать, что все это подстроено…
  — Успокойтесь, — сказал Мейсон, — и расскажите все по порядку. Что произошло?
  — Они подсунули улику и подстроили все таким образом, что обнаружил ее дядя Ди!
  — Как это было? — спросил Мейсон.
  — Джордж Финдли, — сказала она, — спросил у дяди Ди, уверен ли он, что полиция как следует осмотрела беседку, не стоит ли им самим ее хорошенько проверить, а заодно перенести гриль в другое место и сделать перестановку мебели, чтобы избавиться от тяжких воспоминаний. Последнее предложение показалось дяде Ди заманчивым, он пошел в беседку, чтобы все спланировать на месте и найти для каждой вещи наиболее подходящее место. Уж не знаю по чьей инициативе, только он заглянул в шкафчик под раковиной и в самом дальнем углу заметил какой-то предмет. Естественно, дядя вытащил его оттуда. Это была до половины заполненная баночка фетерферма. Вы сами понимаете, что это означает… У Сельмы не было причин приносить склянку к нам в дом. Конечно, она будет твердить, что приобрела этот препарат для того, чтобы сохранять оперение птиц, из которых делала чучела. Но как ей удастся объяснить, чего ради она захватила с собой баночку фетерферма на ужин и спрятала ее в дальнем темном углу шкафчика под раковиной? Я-то прекрасно понимаю, что это либо Джордж Финдли, либо он вместе с Милдред раздобыл эту баночку и подбросил ее в нашу беседку, а потом подстроил так, чтобы дядя Ди ее там нашел… И хотя я не специалист в подобных делах, но понимаю, что в дополнение ко всем остальным материалам обвинения эта улика погубит несчастную Сельму, а вместе с ней и дядю. Что прикажете ему делать, как поступить? Он должен либо сам пойти на преступление, скрыв важное доказательство, либо свидетельствовать в суде против Сельмы.
  — Скажите мне, — спросил Мейсон, — он действительно любит ее?
  — О, конечно, он любит Сельму, — воскликнула Дафна. — Как мне кажется, вначале он сам не догадывался, какое это сильное чувство, но сейчас мечтает о том, чтобы она согласилась стать его женой. Однако он не хуже меня понимает, что она на это не пойдет, пока над ней висит такое страшное обвинение. Положение безвыходное, мистер Мейсон.
  — Успокойтесь, Дафна, — сказал адвокат и внимательно посмотрел на сидящую напротив девушку. — Как вы считаете, ваш дядя Ди пойдет к властям и заявит о своей находке?
  — Ему придется. Совесть не позволит ему поступить иначе. И потом, сокрытие важной улики расценивается как преступление, не так ли?
  — Это зависит от обстоятельств, — сказал Мейсон.
  — Каких обстоятельств?
  — Зависит от личных взаимоотношений, вернее, от степени родства между двумя сторонами. Муж имеет право не выступать в качестве свидетеля против своей жены.
  — Но они же не женаты, — ответила Дафна, — у дяди Ди нет жены.
  — Верно, сейчас нет, — согласился Мейсон.
  На несколько секунд воцарилось молчание.
  — Пинки Брайер замечательный пилот, — сказал Мейсон. — У нее в конюшне целый табун первоклассных самолетов, и, в конце концов, Сельма Ансон не в тюрьме… — Мейсон резко поднялся со стула и улыбнулся ошеломленной Дафне: — Так вот, я сочувствую вашему дядюшке, но при сложившихся обстоятельствах едва ли вправе давать ему советы. Пусть решает сам…
  — Мистер Мейсон, вы считаете, что дяде Ди следует…
  — Вы хорошая девушка, — перебил адвокат. — Надеюсь, слух у вас неплохой? Вы слышали, что я сказал. Могу повторить, что при сложившихся обстоятельствах я сомневаюсь, чтобы с моей стороны можно было оказывать на него давление и что-то советовать. Мне надо возвращаться в зал заседаний, Дафна, и позаботиться о своей клиентке. Боюсь, что на нее насели газетные репортеры, жаждущие добиться интервью, пристают с вопросом, помнит ли она про разбитую тарелку, запугивают намеками на показания свидетелей не в ее пользу и заверяют, что разумнее в данной ситуации завоевать симпатию читателей газет. — Мейсон дошел до двери, обернулся и улыбнулся Дафне, которая сидела с растерянным видом. — Если увидите Пинки, передайте привет, — сказал он и вышел.
  Глава 18
  Как только судья Кроудер вернулся в зал суда, заместитель окружного прокурора сказал:
  — Если высокий суд не возражает, я хотел бы допросить еще одного свидетеля до того, как вызову токсиколога. Поэтому я попрошу токсиколога подъехать сюда к двум часам дня. Это удобно суду?
  — Вполне, — сказал судья Кроудер. — Но если будет свободное время, заполните его, вызвав еще одного свидетеля. Я бы не хотел снижать темп разбирательства.
  — Да, ваша честь, — согласился Дрей. — Сейчас я вызываю для дачи свидетельских показаний Милдред Арлингтон.
  Милдред Арлингтон гордо вышла вперед с решительным выражением на лице, ее губы были сжаты в прямую линию, которая не вязалась с розовым бантиком, нарисованным помадой.
  — Ваше имя Милдред Арлингтон? — спросил Дрей.
  — Да, сэр.
  — В каком родстве вы находитесь с Дилейном Арлингтоном?
  — Я его племянница.
  — Есть ли у вас братья и сестры?
  — Нет, сэр. Я единственная дочь Оливера Арлингтона, но у меня есть двоюродные братья и сестры, дети Дугласа Арлингтона.
  — Где вы живете, мисс Арлингтон?
  — Я живу в доме дяди Ди.
  — Жили ли вы в доме вместе с вашим дядей, Дилейном Арлингтоном, в то время, когда был организован ужин, предшествующий смерти Вильяма Ансона?
  — Да.
  — На протяжении какого времени до этого события вы там проживали?
  — Около пяти лет.
  — Вы не замужем?
  — Нет.
  — Вы закончили колледж?
  — Да, сэр.
  — Кто предоставил вам возможность учиться?
  — Дядя Ди, я имею в виду Дилейна Арлингтона.
  — Вы помните события того ужина, о котором я до этого упоминал?
  — Да, сэр.
  — Чем вы занимались во время ужина? Что вам было поручено?
  — Я выполняла работу на кухне и готовила салат.
  — Вы готовили крабовый салат?
  — Я помогала Лолите.
  — Помните ли вы что-нибудь о том, как подавали крабовый салат на стол?
  — Да, помню. Я сама прекрасно справлялась с этой задачей, но миссис Ансон, то есть обвиняемая, настояла на том, чтобы помочь нам. Как мне кажется, у нее были добрые намерения, но поскольку она впервые была в нашей беседке и не знала наших порядков, то не столько помогала, сколько мешала. Мы мирились с этим, чтобы не показаться невежливыми.
  — Помните ли вы какие-то подробности в отношении крабового салата?
  — Я прекрасно помню, как она отнесла две тарелки с крабовым салатом двум мужчинам за столом.
  — Кого именно вы имеете в виду? Каких мужчин?
  — Дилейна Арлингтона, моего дядю, и Вильяма Ансона, покойного мужа обвиняемой. Они разговаривали о делах, поэтому уселись за один из маленьких столиков, стоящих отдельно от длинного общего стола со скамьями.
  — Что именно вам запомнилось в связи с этими двумя порциями салата?
  — Я положила самую большую порцию на тарелку для дяди Ди. Дядя любит мясо, но если я или Лолита приготовим крабовый салат, то он практически не ест ничего другого, забывает даже о бифштексах. Передавая тарелки миссис Ансон, я пояснила: «Большая порция для дяди Ди, вторая — для вашего мужа». Она кивнула и понесла тарелки к маленькому столику. Случайно я заметила, что когда она дошла до конца длинного стола, то притворилась, будто пролила немного приправы на руку, поставила тарелки на стол и принялась обтирать пальцы бумажной салфеткой. В тот момент я не придала этому значения, но миссис Ансон находилась на протяжении нескольких секунд у длинного стола, манипулируя с тарелками.
  — Значит, вы видели, как она подавала салаты?
  — Нет, не видела. Я помню, как она снова подняла тарелки, но как она их поставила перед дядей Ди и мистером Ансоном, я не видела.
  — Видели ли вы разбитую тарелку, точнее говоря, три ее части, представленные как вещественные доказательства пять-А, пять-В и пять-С?
  — Да, видела.
  — Вы припоминаете эту тарелку?
  — Я помню, как миссис Ансон, обвиняемая, уронила ее. Это было сделано нарочно, а не случайно.
  — Прошу исключить из протокола эти слова свидетельницы как чисто субъективные, не подтвержденные фактами выводы, — быстро сказал Мейсон.
  — Протест принят, — заявил судья Кроудер, — но лишь в отношении последнего заявления свидетельницы.
  — Перекрестный допрос, пожалуйста, — предложил обвинитель Мейсону.
  — Вы помогали накладывать салат на тарелки? — спросил адвокат. — Вы определяли, кому отнести какую тарелку?
  — Да, сэр.
  — И вы решали, какая тарелка для дяди Ди, а какая — его гостю?
  — Да.
  — Вы не любите обвиняемую, не так ли?
  — Да, я ее не люблю! — фыркнула свидетельница.
  — Могу я спросить почему?
  — Я считаю ее беспринципной и циничной женщиной, которая не остановилась даже перед убийством собственного мужа.
  В зале раздался шум.
  — И вам хотелось бы, чтобы ее осудили за убийство?
  — Меня совершенно не интересует итог судебного разбирательства. Я просто не хочу видеть эту женщину в своей семье. Вы задали мне вопрос, и я честно на него ответила.
  — А когда миссис Ансон возвратилась, поставив тарелки с салатом на место, упомянула ли она о том, что пролила приправу к салату?
  — Нет.
  — Вы сами ей что-то сказали по этому поводу?
  — Нет.
  — Скажите, именно та тарелка, на которую был положен салат, предназначавшийся для мужа Сельмы Ансон, позднее была разбита?
  — Да.
  — Как это случилось?
  — Сельма Ансон ее уронила.
  — Когда?
  — Когда отдавала тарелку Лолите. Лолита была занята, поэтому я решила забрать ее из рук обвиняемой. Но края тарелки были скользкими, и обвиняемая не удержала ее, а я не успела подхватить. Тарелка упала на пол и разбилась.
  — И что было дальше?
  — Мы сказали ей, что осколки можно выбросить в мусорный бачок.
  — И она это сделала?
  — Это сделала я. Она лишь пыталась помочь.
  — Таким образом, отпечатки пальцев моей подзащитной, которые обнаружены на затвердевшей приправе к салату, могли быть оставлены тогда, когда она помогала подбирать с пола осколки разбитой тарелки?
  — Я не знаю, когда они были там оставлены. Лично я никаких отпечатков на тарелке не видела. Я говорю только о том, что видела сама. Осколки разбитой тарелки подняла с пола я, а не обвиняемая.
  — Вы знаете лишь, что обвиняемая подавала салат двум мужчинам, сидевшим за отдельным столиком в западном конце беседки?
  — Да.
  — Благодарю вас, — сказал Мейсон. — У меня все.
  — Если высокий суд разрешит, — сказал Александр Дрей, — я бы хотел просить отложить разбирательство дела до двух часов дня, когда я смогу вызвать для дачи показаний токсиколога.
  — Сейчас около половины двенадцатого, — с сомнением в голосе произнес судья Кроудер.
  Мейсон поднялся с места и сказал:
  — Если высокий суд не против, я хотел бы просить отложить заседание до завтрашнего утра. Я могу добавить, что дело может быть разрешено к полудню завтрашнего дня. Защита представит свои доказательства.
  Судья Кроудер тщательно обдумал вопрос.
  — У меня есть еще одно короткое дело, которое я мог бы решить сегодня днем, если не возражает господин заместитель окружного прокурора. Что вы думаете по поводу освобождения обвиняемой под залог?
  — Я считаю, — заявил Дрей, — что освобождение под залог следует пересмотреть, обвиняемую необходимо взять под арест. В конце концов, высокий суд видел, какими неоспоримыми доказательствами располагает обвинение.
  — Единственной целью освобождения под залог является гарантия того, что обвиняемая своевременно явится в суд, — сказал Мейсон. — Моя подзащитная не только внесла сто тысяч наличными, но и обладает значительной собственностью.
  Судья Кроудер задумался.
  — Согласитесь, мистер Мейсон, — наконец сказал он, — что в настоящий момент свидетельства обвинения выглядят весьма убедительно?
  — Свидетельства обвинения всегда выглядят убедительно, ваша честь, — сказал адвокат.
  — Хорошо, — согласился судья Кроудер, — решение об освобождении под залог остается в силе до завтрашнего дня. Так вы считаете, разбирательство может быть закончено к завтрашнему вечеру, мистер Мейсон?
  — Если обвинение закончит к полудню, ваша честь, мы к половине пятого передадим дело в руки высокого суда для принятия решения. Если, конечно, обвинение не пожелает начать продолжительную дискуссию. Защите потребуется на изложение своей позиции пятнадцать минут.
  — Ввиду вышеизложенного, — объявил судья, — судебное разбирательство откладывается до девяти тридцати завтрашнего утра. Обвиняемая освобождается под залог в сто тысяч долларов, которые будут сразу же конфискованы, если она не явится в суд к назначенному времени.
  Когда зрители потянулись к выходу из зала суда, Александр Дрей подмигнул адвокату защиты.
  — Вы заметили, как судья расценивает свидетельские показания обвинения? — сказал он. — А ведь они еще не исчерпаны.
  — Вам неизвестны мои доказательства, — ответил Мейсон.
  Глава 19
  Мейсон, Пол Дрейк и Делла Стрит завтракали в своем любимом французском ресторанчике неподалеку от Дворца правосудия.
  — Тебе не кажется, — заметил Дрейк, — что было бы лучше согласиться на суд присяжных, Перри?
  Мейсон покачал головой.
  — Улики выглядят такими же черными, как твои ботинки, — продолжил Дрейк. — В конце концов, Билл Ансон действительно отравлен. Единственный человек на том ужине, у которого могла быть причина его отравить, — его жена Сельма. Возьми этот факт, соедини с остальными, приведенными обвинением, и я не представляю, какое решение может вынести судья, кроме признания ее виновной. Кроудер человек честный, но ты не сумеешь поколебать его своим ораторским искусством.
  — А я и не собираюсь этого делать, — ответил Мейсон. — Я буду говорить максимум пятнадцать минут, и если мне не удастся за четверть часа решить дело в пользу моей клиентки, я откажусь от дальнейших попыток.
  — Боюсь, — сказал Дрейк, — что судья уже пришел к определенным выводам.
  — Возможно, — ответил Мейсон.
  Дрейк подозрительно посмотрел на него:
  — Перри, уж не прячешь ли ты что-то в рукаве?
  — Свою руку, — ответил Мейсон.
  — А еще что?
  — О, всего лишь несколько тузов, — сказал адвокат. — Ты что, не понимаешь, что главный злодей в данной пьесе — Джордж Финдли? Он рассчитывает на наследство дяди Ди и не желает, чтобы какие-либо обстоятельства нарушили его планы.
  — И что? — спросил Дрейк.
  — И поэтому, — сказал Мейсон, — Финдли беспокоится, как бы мне не удалось добиться оправдания Сельмы Ансон. Если такое случится, он имеет все основания бояться, что она в скором времени станет миссис Арлингтон, а тогда его потенциальное наследство, несомненно, сильно уменьшится, если вообще не исчезнет.
  — Это очевидно.
  — Теперь лишь осталось заставить это понять судью Кроудера, — усмехнулся Мейсон.
  — Я не понимаю, как ты сможешь переубедить судью Кроудера, — сказал Дрейк. — И не понимаю, что ты выиграешь, если судья обратит внимание на этот факт.
  — Финдли, — сказал Мейсон, — не из тех людей, которые будут сидеть сложа руки и бесстрастно наблюдать за развивающимися событиями. Если он подумает, что у меня имеется шанс оправдать Сельму Ансон, то непременно попытается спутать мне карты, чтобы гарантировать ее осуждение.
  — И что? — спросил Дрейк.
  — И, — улыбнулся Мейсон, — если мы сумеем его поймать, судья Кроудер этого не пропустит, а наша позиция укрепится.
  — Признайся, ты все-таки что-то прячешь в рукаве? — не отставал Дрейк.
  — Может быть, — ответил адвокат. — Самое лучшее в нашем арсенале — это вопрос, который ты задал несколько минут назад. У кого мог быть мотив для убийства Билла Ансона, кроме его жены?
  — Ты считаешь, что этот вопрос в нашу пользу? — удивился Дрейк.
  — Конечно. Он ляжет в основу моей аргументации в суде.
  Дрейк с недоверием посмотрел на Мейсона. Адвокат отодвинул стул и взял счет.
  — Пойдемте, — сказал он.
  Войдя в свой кабинет, Мейсон сказал Делле Стрит:
  — Уже половина третьего. Позвони Пинки Брайер и выясни, на месте ли она.
  — Разве мы куда-то собираемся?
  — Мы — нет, — сказал Мейсон. — Меня просто интересует, на месте ли она. Спроси, где Пинки. Кто бы тебе ни ответил, скажи, что особой спешки нет, но нам нужно с ней связаться.
  Делла Стрит набрала номер, переговорила и через некоторое время повернулась к Мейсону.
  — Пинки, — сказала она, — вылетела примерно час назад в Лас-Вегас, штат Невада, с двумя пассажирами на борту, мужчиной и женщиной. Ты это хотел узнать?
  — А тебе это ни о чем не говорит, Делла? — спросил Мейсон.
  Делла Стрит с восхищением посмотрела на адвоката.
  — Ты такой умный — то одно придумаешь, то другое! — сказала она.
  Глава 20
  В девять тридцать, когда судья Кроудер занял свое место за столом, а зрители заняли места в переполненном зале, внезапно появился окружной прокурор Гамильтон Бергер и сел на стул рядом с Александром Дреем. Судья Кроудер с явным удивлением посмотрел на новое действующее лицо.
  — Вы здесь потому, что участвуете сегодня в другом судебном процессе, господин окружной прокурор?
  — Нет, ваша честь, — ответил Гамильтон Бергер. — В данном деле открылись новые обстоятельства, поэтому я решил лично присутствовать на разбирательстве.
  — Начинайте, — сказал судья.
  — Мне стало известно, — сказал Гамильтон Бергер, медленно вставая с места, — что в деле обнаружено крайне важное доказательство, о котором адвокат защиты, мистер Мейсон, каким-то образом узнал раньше полиции и, полагаю, предпринял шаги для того, чтобы помешать предъявлению этой улики.
  — Это весьма серьезное обвинение! — произнес судья Кроудер.
  — Мы в состоянии доказать его! — рявкнул Гамильтон Бергер.
  — Вы желаете сделать формальное заявление? — спросил судья.
  — Факты предельно просты, ваша честь. У нас есть основания предполагать, что Дилейн Арлингтон обнаружил очень важное вещественное доказательство, которое не было замечено до этого времени. Он посоветовался со своей племянницей, Дафной Арлингтон, относительно этой улики, а Дафна, в свою очередь, отправилась к мистеру Мейсону. Мейсон заставил свидетеля Дилейна Арлингтона нанять самолет и улететь за пределы округа, в соседний штат, откуда он возвратился только сегодня утром, наотрез отказавшись обсуждать какие-либо вопросы, связанные с данным делом и характером обнаруженной им улики. Поэтому полиция не смогла выяснить никаких подробностей, но ей известно через третье лицо, что в дальнем углу шкафчика под водопроводной раковиной в помещении, где состоялся роковой ужин, найдена баночка фетерферма. Не было никаких оснований приносить с собой в гости снадобье, употребляемое для обработки перьев птиц при набивке чучел. Но отравительнице было необходимо иметь при себе фетерферм для осуществления своего преступного плана. Это вещественное доказательство приобретает первостепенное значение, и мы обращаем внимание высокого суда, что действия адвоката защиты направлены на то, чтобы не дать нам возможности заполучить эту улику.
  — Вам известно, где в настоящее время находится данное вещественное доказательство? — спросил судья Кроудер.
  — Я хочу это выяснить с помощью свидетелей, которых я вызову, — заявил Гамильтон Бергер. — И я прошу высокий суд ввиду столь серьезных обстоятельств отменить решение об освобождении обвиняемой под залог и немедленно взять ее под стражу.
  Судья Кроудер хмуро посмотрел на адвоката:
  — Мистер Мейсон, желаете ли вы отвести данное обвинение?
  — Нет, ваша честь. Я лишь прошу не спешить отменять решение об освобождении моей подзащитной под залог хотя бы до тех пор, пока высокий суд не ознакомится со всеми свидетельскими показаниями.
  Судья Кроудер с сомнением покачал головой:
  — Я чувствую беспокойство со вчерашнего дня. Полагаю, что обвиняемая должна быть заключена в тюрьму, но поскольку она вовремя явилась на заседание и присутствует на разбирательстве, исполнение данного решения откладывается до конца судебного разбирательства. А теперь, мистер Бергер, если вы желаете что-то предпринять в отношении данного вещественного доказательства, прошу вас.
  — Я вызываю Дафну Арлингтон, — объявил Бергер.
  Дафна поднялась на свидетельское место, назвала свое имя, адрес и степень родства с Дилейном Арлингтоном.
  — Приходил ли к вам вчера дядюшка, чтобы сообщить об обнаружении чего-то в беседке? Нечто такое, что причинило ему массу беспокойства? — спросил Бергер.
  — Вношу протест на том основании, что вопрос требует свидетельств, основанных на слухах, — заявил Мейсон.
  Гамильтон Бергер нахмурился:
  — В настоящий момент я не требую никаких доказательств. Я просто хочу выяснить подробности разговора, которые обоснуют вызов Дилейна Арлингтона для дачи показаний.
  — И все же я возражаю на том основании, что это будет пересказ чужих слов. Если обвинение желает спросить свидетельницу, располагает ли мистер Арлингтон какими-то уликами, про которые он ей рассказывал, то следует сначала спросить об этом самого Дилейна Арлингтона, а затем уж вызывать свидетельницу для подтверждения его слов.
  — Существуют ли какие-нибудь возражения против того, чтобы вызвать Дилейна Арлингтона? — спросил судья Кроудер.
  — Я бы предпочел сначала заложить фундамент, — сказал Гамильтон Бергер, — но если высокий суд желает, чтобы это было сделано таким образом, то я не возражаю… Вы можете быть свободны, мисс Арлингтон, а на место для свидетелей вызывается Дилейн Арлингтон.
  Тот прошел к месту дачи свидетельских показаний.
  — Ваше имя Дилейн Арлингтон? Вы владелец того дома, где состоялся ужин, фигурирующий в разбираемом деле?
  — Одну минуточку, — сказал Мейсон. — Я хочу спросить, задан ли данный вопрос с целью построить обвинение против Сельмы Ансон?
  — Конечно! — воскликнул Гамильтон Бергер.
  — В таком случае мне хотелось бы сообщить, что этот свидетель имеет право не отвечать на ваши вопросы.
  — Почему вы думаете, что он имеет такое право? — спросил судья Кроудер.
  — Он муж обвиняемой, — сказал Мейсон.
  На мгновение в зале заседаний воцарилась тишина.
  Гамильтон Бергер, побагровев от злости, заорал на Мейсона:
  — Так вот почему вы настаивали на том, чтобы вашу клиентку освободили под залог? Это же самое явное неповиновение закону! Кто дал вам право препятствовать осуществлению правосудия?
  Судья Кроудер постучал молотком по столу.
  — Разрешите мне самому во всем разобраться, господин прокурор, — попросил он.
  — Если мне разрешат сделать одно заявление, — произнес Мейсон, — то я разъясню сложившуюся ситуацию.
  — Я не уверен, — сказал судья Кроудер, — что желаю выслушивать ваши заявления, так как суду не нравится выявленное положение вещей. Воспользоваться тем обстоятельством, что обвиняемая освобождена под залог, и посоветовать ей выйти замуж за основного свидетеля, на мой взгляд, является извращением правосудия. Я намерен лично разобраться в данной истории как с точки зрения этики, так и с точки зрения использования судебных правил в личных целях. А теперь, если желаете, можете делать свое заявление.
  — Я хочу подчеркнуть, — сказал Мейсон, — что брак Дилейна Арлингтона и Сельмы Ансон заключен не с целью воспрепятствовать осуществлению правосудия. Любовь между ними возникла достаточно давно, и я считаю, что если бы мистер Арлингтон не влюбился в обвиняемую, дело никогда бы не дошло до суда. Далее, чтобы продемонстрировать свои намерения, я рекомендую мистеру Арлингтону отказаться от предоставляемой ему законом привилегии. Мы будем просить, чтобы свидетелю разрешили дать показания. Я просто хочу, чтобы высокий суд понял, что это делается добровольно со стороны обвиняемой и ее супруга — вот лучший ответ на обвинение окружного прокурора, будто брак заключен, чтобы запутать расследование. Этот брак явился кульминацией романтических отношений этих людей. Чтобы избавить свидетеля от ненужных переживаний и в то же время помочь окружному прокурору добиться истины в разбираемом деле, я сам хочу сообщить, что вчера утром свидетель отправился в беседку, где происходил ужин, и стал осматривать помещение. Проверяя темные углы шкафчика под раковиной на кухонной половине беседки, он нашел баночку фетерферма, которая была до половины заполнена. Я хочу также сообщить, что свидетель, потрясенный и расстроенный своей находкой, передал склянку своей племяннице Дафне, которая, в свою очередь, передала ее мне. Я принес эту до половины заполненную баночку в суд и прошу принять ее в качестве вещественного доказательства со стороны защиты.
  — Со стороны защиты? — воскликнул Гамильтон Бергер.
  — Именно, — сказал Мейсон. — Со стороны защиты.
  Дилейн Арлингтон, который еще оставался на трибуне для дачи свидетельских показаний, растерянно смотрел на адвоката. Мейсон достал стеклянную баночку с белым порошком и приблизился к свидетелю.
  — Скажите, именно эту баночку с фетерфермом вы отдали Дафне?
  — Одну минуточку, — вмешался Гамильтон Бергер. — Я предпочитаю поверить на слово защитнику, нежели допустить техническую ошибку, заставив мужа обвиняемой предоставить вещественное доказательство, которое приведет к осуждению жены.
  — Это очень необычная ситуация! — сказал судья Кроудер.
  — Хорошо, — сказал Мейсон, — в таком случае я попробую доказать, что это на самом деле вещественное доказательство со стороны защиты. Высокий суд в скором времени увидит, что у свидетеля нет ни малейших оснований пытаться помешать обвинению использовать данное вещественное доказательство, потому что его столь внезапное обнаружение весьма полезно для обвиняемой. Для того чтобы показать, что это вещественное доказательство защиты, я хочу допросить нескольких свидетелей. Первым я прошу выйти лейтенанта Трэгга.
  Трэгг прошел в свидетельскую ложу в напряженной тишине, выдающей всеобщий интерес.
  — Совсем недавно вы проводили осмотр беседки, где состоялся ужин, во время которого муж обвиняемой отравился, — сказал Мейсон. — Вы нашли осколки разбитой тарелки, которые представлены в качестве вещественного доказательства?
  — Да, сэр.
  — Во время этого осмотра вы проверили всю беседку?
  — Да, сэр.
  — Имеется хотя бы ничтожная возможность того, что во время осмотра вы могли не заметить баночку с фетерфермом, вот такую, как я сейчас показываю, которая находилась в темном углу шкафчика под раковиной на кухонной половине беседки?
  — Подождите минутку, — сказал Гамильтон Бергер. — Я возражаю против нахождения данной улики у адвоката защиты. Это вещественное доказательство со стороны обвинения. Господи, сколько отпечатков пальцев было уничтожено из-за неосторожного обращения с этой баночкой!
  — Это вещественное доказательство защиты, — сказал Мейсон. — И защита, несомненно, не должна предъявлять все свои материалы обвинению в тот самый момент, когда она их обнаруживает.
  — Подождите! — сказал судья Кроудер. — Свидетелю задан вопрос. Давайте выслушаем ответ.
  — Хорошо, — согласился Мейсон. — Отвечайте на вопрос, господин лейтенант. Могли ли вы не заметить эту баночку?
  — Нет, это абсолютно невозможно! — сказал лейтенант Трэгг. — Я впервые слышу об обнаружении такого вещественного доказательства, но заявляю, что мы осмотрели каждый дюйм беседки. Что касается шкафчика под раковиной и темного угла, то при полицейском обыске темных углов не бывает. У меня мощный фонарь, с помощью которого я обследовал каждое углубление или выбоинку в этом совершенно пустом шкафчике.
  — Благодарю вас, — сказал Мейсон. — Это все.
  — Вы хотите провести перекрестный допрос? — спросил судья Кроудер у обвинителя.
  — Нет, — сказал пораженный Гамильтон Бергер, — не сейчас.
  — А теперь я хочу пригласить сюда Рэйбурна Хоббса, — объявил Мейсон.
  Хоббс, присутствовавший на процессе, прошел к месту дачи свидетельских показаний.
  — Я покажу вам баночку, — сказал Мейсон, — в которой содержится фетерферм. Видели ли вы ее уже до этого?
  — Да, видел.
  — Когда?
  — Сегодня рано утром.
  — Что вы сделали?
  — Я написал на этикетке свои инициалы, то есть я нацарапал их таким образом, чтобы иметь возможность опознать баночку. Я подверг содержимое спектроскопическому анализу, чтобы проверить, присутствует ли в порошке элемент, который используется нами для идентификации нашего продукта.
  — Нашли ли вы этот элемент?
  — Нет.
  — Что это означает?
  — Что этот фетерферм изготовлен и продан нами на протяжении последних шести месяцев. Более того, этикетка из партии, которая отпечатана совсем недавно. Они совсем такие же, как прежние этикетки, но в правом верхнем углу на них особый номер, показывающий, что этикетка наклеена на баночку самое позднее три месяца назад, поскольку до этого номер был другим.
  — Пожалуйста, приступайте к перекрестному допросу! — предложил Мейсон окружному прокурору.
  — Вы абсолютно уверены, мистер Хоббс? — после некоторого колебания спросил Гамильтон Бергер.
  — Абсолютно, — ответил Хоббс.
  Гамильтон Бергер снова сел.
  — Это все.
  — Вызываю Томаса З. Джейспера, — сказал Мейсон.
  Джейспер прошел в свидетельскую ложу. На лице судьи Кроудера появилась лукавая улыбка.
  — А теперь, — сказал Мейсон, — я прошу вас внимательно осмотреть всех сидящих в этом зале и сказать, не узнаете ли вы кого-нибудь из них… Нет-нет, одну минуту, пожалуйста, Милдред Арлингтон, будьте любезны, останьтесь. И вы тоже, Джордж Финдли, оставайтесь на месте. Не покидайте зала судебных заседаний.
  — Эти двое людей мне знакомы, мистер Мейсон, — сказал свидетель.
  — Где вы с ними встречались?
  — Эта молодая женщина приходила в мой магазин примерно месяцев четырнадцать назад и приобрела фетерферм.
  — Вы помните ее после такого длительного срока?
  — Я запомнил ее, потому что она произвела на меня странное впечатление. Совершенно очевидно, что она ничего не знала об изготовлении чучел. Но спросила фетерферм. Я поинтересовался, покупает ли она его для знакомых? Она ответила, что для себя.
  — А господин, который стоит с таким видом, будто собирается сбежать отсюда?
  — Этот человек был в моем магазине с неделю назад, он приобрел банку с фетерфермом.
  — Проводите перекрестный допрос, мистер Бергер, — сказал Мейсон.
  Бергер перевел взгляд со свидетеля на Джорджа Финдли, который медленно сел на свое место, а потом на Милдред Арлингтон, и сказал:
  — Нет, вопросов нет.
  — В таком случае, — произнес Мейсон, — я хочу вызвать Дилейна Арлингтона.
  — Как свидетеля защиты? — спросил Гамильтон Бергер.
  — Как свидетеля защиты, — ответил Мейсон.
  Дилейн Арлингтон, выглядевший очень сконфуженным, вновь прошел на место для дачи свидетельских показаний.
  — Мистер Арлингтон, — сказал Мейсон, — ваши родственники утверждают, что вы всегда были большим любителем крабовых салатов, приготовленных вашей племянницей Милдред?
  — Да.
  — Вы предпочитаете крабовый салат мясу, зажаренному на решетке над углями, и когда Лолита или Милдред готовят подобный салат, вы едите только его?
  — Совершенно верно.
  — А теперь, — продолжил Мейсон, — я прошу вас хорошенько подумать. Вернитесь мысленно к тому времени, когда Вильям Ансон отравился мышьяком. Помните ли вы, что Сельма Ансон подала вам на стол две тарелки крабового салата, предназначенные для вас и для Вильяма Ансона?
  — Да, я помню это очень отчетливо. Я… Вы хотите, чтобы я откровенно ответил на ваш вопрос, и я отвечаю совершенно откровенно. Именно она принесла нам салаты.
  — Хорошо, — сказал Мейсон. — Прошу вас подумать, прежде чем отвечать на следующий вопрос. Не могло ли случиться так, что, когда вам на стол поставили тарелки с крабовым салатом, вы сказали Вильяму Ансону: «У меня больше салата, чем у вас. Давайте поменяемся, я знаю, что вы его очень любите»?
  Свидетель наморщил лоб, стараясь припомнить события того вечера, затем его лицо прояснилось.
  — Господи, да! — воскликнул он. — Именно так все и произошло. Я помню, как Ансон сказал мне, что он очень любит крабовый салат. А я ответил, что в нашем доме его умеют особенно вкусно готовить, и предложил: «Моя порция гораздо больше вашей, давайте поменяемся».
  — И вы обменялись тарелками?
  — И мы обменялись тарелками.
  — Тем самым, — сказал Мейсон, — вы спасли себе жизнь. А теперь я хочу представить эту подброшенную баночку с фетерфермом как вещественное доказательство защиты, показывающее, что была предпринята попытка подстроить ложное обвинение против моей подзащитной, а отравление и смерть Вильяма Ансона оказались случайными. Смертельная доза предназначалась для Дилейна Арлингтона. Есть лишь один человек, у которого имелся мотив для убийства Вильяма Ансона, — это моя подзащитная, Сельма Ансон. Но есть несколько человек, которые кровно заинтересованы в том, чтобы умер Дилейн Арлингтон, и один из них — его невероятно желчная и язвительная племянница Милдред Арлингтон. — Мейсон повернулся к Гамильтону Бергеру. — Имеются ли у вас вопросы к данному свидетелю?
  Гамильтон Бергер, посовещавшись со своим помощником, сказал:
  — У меня нет вопросов.
  — В таком случае, — сказал Мейсон, — если обвинение прекращает дело, защита может обойтись без аргументации.
  — Обвинение прекращает дело, — сказал Гамильтон Бергер, стараясь выглядеть спокойным.
  — Защита прекращает дело, — сказал Мейсон, — без аргументации.
  — Желаете ли вы аргументировать? — спросил судья у Гамильтона Бергера.
  — Нет, — с отвращением сказал тот.
  — Суд признает обвиняемую невиновной, — сказал судья Кроудер. — Ей полностью возвращается сумма залога. Суд постановляет, чтобы Милдред Арлингтон и Джордж Финдли были взяты под стражу для дальнейшего расследования. Суд выносит решение на основании имевшей место подтасовки фактов и фабрикации ложных улик в суде. Прокуратуре вменяется в обязанность тщательно разобраться в этом деле и собрать необходимые доказательства.
  Судья поднялся и пошел к выходу.
  Присутствующие разразились аплодисментами. Судья Кроудер повернулся, намереваясь прекратить столь бурное проявление восторга, затем посмотрел на Сельму Ансон и Дилейна Арлингтона, замерших в объятиях друг друга, улыбнулся и покинул зал суда.
  Мейсон под поздравления зрителей принялся укладывать бумаги в «дипломат». Неожиданно он встретился взглядом с Джорджем Финдли. Адвокат сделал в его сторону легкий поклон.
  — Купидон, — сказал он, — даже несколько бесцеремонный и небрежный — это все равно Купидон. Ваши действия против вашей воли привели к столь счастливому браку. Пока, Купидон.
  Джордж Финдли с гневным воплем, расталкивая зрителей, бросился к Мейсону, но его схватил сзади за руку помощник шерифа.
  — Остынь, парень! — укоризненно сказал блюститель порядка. — Ты арестован!
  Дело любящей сестры
  Глава 1
  Сидевший в своем кабинете за письменным столом адвокат Перри Мейсон поднял глаза на Деллу Стрит, свою доверенную секретаршу, появившуюся из приемной…
  — Да, Делла?
  — С вами хочет проконсультироваться девушка, отказывающаяся назвать себя.
  — В таком случае я не стану ее принимать, — решил Мейсон.
  — Я понимаю, что вы никогда не принимаете посетителей, пока они не представятся, однако считаю, что в данном случае у девушки имеется для этого какая-то причина, и интересно было бы узнать, какая именно.
  — И что же это может оказаться за причина?
  — Вот и давайте выясним, — улыбнулась секретарша.
  — Блондинка или брюнетка?
  — Блондинка. Держит в руках дамскую сумочку и квадратный черный чемоданчик.
  — Сколько ей лет?
  — Не больше двадцати двух или двадцати трех.
  Адвокат нахмурился.
  — Ты уверена, что ей есть двадцать один год? — уточнил он.
  — По зубам, конечно, не определить, — засмеялась Делла Стрит.
  — А по рукам? — настаивал Мейсон.
  — Женские руки начинают говорить после тридцати.
  — Хорошо, приглашай ее, — согласился Мейсон. — Я хочу взглянуть на нее.
  Делла Стрит вышла в приемную и вскоре вернулась в сопровождении дрожащей от волнения девушки, которая приблизилась к письменному столу и робко спросила:
  — Вы — мистер Мейсон?
  — Не надо нервничать, — улыбнулся ей адвокат. — Если вы попали в беду, не исключено, что я смогу как-то вам помочь.
  Она села напротив Мейсона и заговорила:
  — Мистер Мейсон… я… я… собираюсь исчезнуть и не хочу, чтобы мои родители меня нашли.
  Адвокат задумчиво посмотрел на нее.
  — Почему вы собираетесь исчезнуть? — поинтересовался Мейсон. — Обычная причина?
  — А какая причина считается обычной?
  Мейсон снова улыбнулся и покачал головой.
  — Не пытайтесь проводить перекрестный допрос. Вопросы здесь задаю я. Итак, почему вы хотите исчезнуть?
  — У меня есть для этого основания. Я не считаю, что мне в настоящий момент следует углубляться во все детали, но факт остается фактом: я намерена исчезнуть.
  — И вы также хотите, чтобы я вам в этом помог?
  — Мне необходимо, чтобы вы, если потребуется, обеспечили недостающее звено, которое свяжет меня с прошлым. Однако вам не следует этого делать, пока вы не получите от меня соответствующего разрешения или я специально не попрошу вас об этом. Или пока не возникнет определенная ситуация, которая заставит вас немедленно связаться с моими родителями.
  На столе Деллы Стрит зазвонил телефон. Она сняла трубку.
  — Алло?.. Да, Герти… Прямо сейчас?.. Настолько важно?.. Хорошо, иду.
  Делла Стрит многозначительно посмотрела на Мейсона.
  — Простите, — извинилась она и вышла из кабинета.
  Мейсон вопросительно взглянул на девушку, сидевшую в кресле, предназначенном для клиентов.
  — Вы рассчитываете, что я поверю вам на слово? — заметил адвокат.
  — Разве вы не должны верить всем своим клиентам на слово?
  — Обычно я знаю, с кем имею дело и что поставлено на кон.
  — И вас, как правило, нанимают, чтобы защищать человека, которому предъявлено обвинение в совершении какого-нибудь преступления?
  — Как правило, да.
  — А как вы убеждаетесь в том, что клиент говорит вам правду?
  — В ваших словах есть смысл, — улыбнулся Мейсон.
  — Значит, вы верите им на слово, — сделала вывод посетительница.
  — Не совсем. Любой человек, обвиняемый в совершении преступления, независимо от того, виновен он на самом деле или нет, имеет право на защиту. Его дело должно решаться в суде. Я, как адвокат, пытаюсь представлять его интересы.
  — Однако вы пытаетесь представлять их эффективно, чтобы доказать его невиновность.
  Мейсон обдумал заявление девушки, а потом ответил, осторожно выбирая слова:
  — Да, согласен. Я пытаюсь представлять их эффективно.
  Делла Стрит появилась из приемной, жестом попросила Мейсона следовать за ней и скрылась в библиотеке юридической литературы.
  — Простите, но мне необходимо покинуть вас на несколько минут, — извинился адвокат перед посетительницей. — Возникла ситуация, требующая моего немедленного внимания.
  — Да, конечно, — кивнула девушка.
  Мейсон встал со стула, обогнул письменный стол, ободряюще улыбнулся посетительнице и заметил:
  — Уверен, что вам придется ждать не больше минуты.
  Адвокат скрылся в библиотеке.
  — В чем дело? — обратился он к Делле Стрит, закрыв за собой дверь.
  — В Герти.
  — И?
  — Трудно сказать. Вы же знаете Герти. Она — неисправимый романтик. Если дать ей пуговицу, она тут же пришьет к ней жилетку. Иногда, как мне кажется, она даже использует вымышленную пуговицу.
  Мейсон кивнул.
  — Дело в нашей посетительнице. Герти что-то увидела или думает, что увидела, — в любом случае вам лучше поговорить с ней самой.
  — Разве ты не в состоянии мне все объяснить?
  — Я не смогу оценить все услышанное от Герти так, как это умеете вы, шеф. Рассказ, конечно, поразительный.
  — Ладно, пойдем послушаем, — согласился Мейсон.
  Адвокат взял Деллу Стрит под локоть и отправился вместе с ней из библиотеки в приемную через второй выход, чтобы не появляться перед глазами клиентки.
  Герти сидела на краешке стула с круглыми от возбуждения глазами и жевала резинку. Ее челюсти работали очень быстро, что определенно указывало на то, что она нервничает.
  Герти была потрясающе любопытна. Ей всегда хотелось выяснить, откуда приходят клиенты Мейсона и что они собой представляют, поэтому она всегда сама придумывала их прошлое и объясняла причины обращения к адвокату, что на удивление часто совпадало с истиной. Вес Герти значительно превышал допустимые нормы, и она постоянно собиралась сесть на диету «на следующей неделе», «после праздников» или «как только вернусь из отпуска».
  Несмотря на то что в приемной никого не было, Герти поманила Мейсона к своему столу и заговорила шепотом:
  — Девушка, которая зашла к вам в кабинет, вызывает подозрения.
  — В чем дело, Герти? Ты заметила что-нибудь?
  — Заметила ли я что-нибудь?! — воскликнула Герти, явно нагнетая напряжение перед тем, как сообщить важный факт. — Еще как заметила!
  — Ну так расскажи все, Герти, — начала раздражаться Делла Стрит. — Ведь она же ждет в кабинете.
  — Вы обратили внимание на черный чемоданчик, который она принесла и ни на секунду не выпускает из рук? — спросила Герти.
  — Я не заметил, чтобы она ни на секунду не выпускала его из рук, правда, видел, что она пришла с дамской сумочкой и этим чемоданчиком, — ответил Мейсон.
  — Такие чемоданчики обычно берут с собой, если планируют где-то остановиться на ночь, — объяснила Делла Стрит. — В него как раз помещается несколько необходимых вещей и косметика. Обычно на крышке с внутренней стороны есть зеркало.
  — А внутри лежат кремы, расчески, помада и все в таком роде? — уточнил Мейсон.
  — Но не в этом чемоданчике, — многозначительно сказала Герти. — Он весь набит стодолларовыми купюрами, уложенными ровными рядами.
  — Что?! — воскликнул Мейсон.
  Герти кивнула с серьезным видом, определенно наслаждаясь реакцией Мейсона.
  — Откуда тебе это известно, Герти? — спросила Делла Стрит.
  — Ну, ей требовалось или что-то вынуть из чемоданчика, или положить внутрь. По крайней мере, она его раскрыла, однако то, как она это делала, привлекло мое внимание.
  — И каким образом она это делала?
  — Она развернулась на стуле, сев ко мне спиной, чтобы я не видела, чем она занимается.
  — И ты тут же вытянула шею, чтобы рассмотреть, что же такое она прячет? — улыбнулся Мейсон.
  — В каждом человеке есть определенная доля любопытства, это естественно, — парировала Герти. — И, кроме всего прочего, вы же, мистер Мейсон, хотите, чтобы я побольше узнавала о приходящих к вам клиентах.
  — Я просто пошутил, Герти. Не обращай внимания. Так что же ты увидела?
  — Девушка не осознавала, что, как только она повернулась ко мне спиной и открыла крышку, зеркало, если смотреть на него под определенным углом, отразило содержимое чемоданчика. Так что, глядя в зеркало, я могла видеть, что находится внутри.
  — Опиши все в точности, пожалуйста, — попросил Мейсон.
  — В черном чемоданчике находится множество стодолларовых купюр, — произнесла Герти, стараясь произвести впечатление. — Они лежат ровными рядами, все в пачках, словно только что взяты в банке.
  — И ты все это видела в зеркале?
  — Да.
  — Где ты сидела?
  — У себя за столом, рядом с коммутатором.
  — А где находилась девушка?
  — Вон там.
  — То есть на другом конце приемной, — заметил Мейсон.
  — Правильно. Однако я видела то, что видела.
  — Ты говоришь, что она развернулась к тебе спиной?
  — Да, причем так, что это мгновенно привлекло мое внимание.
  — А затем она открыла чемоданчик?
  — Да.
  — А когда крышка оказалась под углом примерно в сорок пять градусов, ты смогла видеть содержимое?
  — Все правильно.
  — Она специально подержала крышку в таком положении, чтобы ты разглядела, что находится внутри, или сразу же полностью открыла ее?
  Герти какое-то время обдумывала вопрос, а потом сказала:
  — Открыла до конца, однако я была так поражена, что не осознавала этого, пока вы меня сейчас не спросили.
  — Но в течение какого-то промежутка времени она держала крышку под углом сорок пять градусов, чтобы ты увидела содержимое?
  — Наверное, мистер Мейсон. Я об этом не задумывалась, пока… Боже праведный, как ужасно чувствует себя человек, которого вы подвергаете перекрестному допросу!
  — Я не хочу подвергать тебя перекрестному допросу, Герти, однако мне необходимо выяснить, что же все-таки случилось. Ты должна признать, что, если она открыла крышку чемоданчика, а потом подержала ее какое-то время под определенным углом, чтобы ты увидела содержимое, она специально сделала это для того, чтобы ты узнала, что там находится. Она не старалась скрыть деньги.
  — Мне такое даже в голову не приходило, — вздохнула Герти.
  — А вот меня это наводит на определенные размышления, — заметил Мейсон. Он помолчал некоторое время, а потом спросил: — А откуда тебе известно, Герти, что это были стодолларовые купюры? Мне кажется, что достоинство банкноты на таком расстоянии разглядеть невозможно.
  — Ну, они… выглядели как стодолларовые…
  — Но не исключено, что там лежали и пятидесятидолларовые, не так ли? — настаивал Мейсон, когда Герти заколебалась. — Или даже двадцатидолларовые?
  — У меня определенно сложилось впечатление, что именно стодолларовые, мистер Мейсон, — заявила Герти.
  — Ты смотрела на них в зеркало через всю приемную. Это ведь могли оказаться и однодолларовые, — заметил Мейсон.
  — Я уверена, что не однодолларовые, — возразила Герти.
  — Откуда у тебя эта уверенность, Герти?
  — По их внешнему виду.
  — Большое спасибо, — поблагодарил Мейсон. — Я очень рад, что ты нас предупредила об этом. Ты все правильно сделала.
  Герти засияла от удовольствия.
  — Ой, я боялась, что все испортила, когда вы стали задавать все эти вопросы, — призналась она.
  — Я просто пытался уяснить все детали. Забудь о случившемся, Герти.
  — Забыть о подобном? — воскликнула девушка. — Мистер Мейсон, эта клиентка… Она впутает вас в какую-нибудь историю. Нетипичная посетительница.
  — Ничего страшного, — успокоил Мейсон девушку. — Она нетипична, поэтому дело меня заинтересовало. — Он похлопал Герти по плечу. — Молодец! Следи за теми, кто появляется у нас в конторе, а если заметишь что-нибудь необычное, сразу же сообщай мне.
  Мейсон кивнул Делле Стрит, и они вернулись в библиотеку.
  — Что вы обо всем этом думаете, шеф? — спросила секретарша.
  — Я считаю, что Герти на самом деле видела содержимое чемоданчика и он действительно набит наличными, однако неизвестно, стодолларовые это купюры или однодолларовые. Маловероятно, что Герти на таком расстоянии удалось разглядеть достоинство банкнот в зеркале.
  — У нее отлично работает воображение, — заметила Делла Стрит.
  Мейсон задумчиво кивнул.
  — Очень важно, как долго девушка держала зеркало под углом сорок пять градусов, — принялся размышлять он вслух. — Хотела ли наша таинственная клиентка, чтобы Герти увидела содержимое черного чемоданчика, или ей потребовалось что-то из него достать, а ловкой Герти удалось что-то разглядеть?.. Следует отдать должное Герти: она в состоянии за десятую долю секунды заметить больше, чем некоторые люди за пять минут непрерывного наблюдения.
  — А затем компьютер, установленный у нее в голове, автоматически умножает увиденное на два, — рассмеялась Делла.
  — Да еще возводит в степень, — улыбнулся в ответ Мейсон. — Ладно, пора возвращаться к нашей клиентке.
  Они прошли в кабинет.
  — Простите, что заставили вас ждать, — извинился Мейсон. — Итак, на чем мы остановились? Вы обратились ко мне потому, что при определенных обстоятельствах вам может потребоваться адвокат, чтобы представлять ваши интересы, не так ли?
  — Совершенно верно.
  — Однако вы не хотите, чтобы кто-то знал, кто вы?
  — У меня есть для этого основания, мистер Мейсон.
  — Предполагаю, что они имеются, но пока предоставленных вами данных для меня недостаточно. Если вам, например, потребуется связаться со мной, чтобы я что-то для вас сделал, как я смогу узнать, что говорю с тем же лицом, которое меня нанимало?
  — Придумаем какой-нибудь код.
  — Что вы предлагаете?
  — Ну, например, мои размеры.
  — Какие?
  — Тридцать шесть, двадцать четыре, тридцать шесть, — ответила она.
  На лице адвоката промелькнула улыбка, но он сразу снова стал серьезным.
  — Это сложно считать кодом, — заметил Мейсон.
  — Если я сообщу вам свои размеры по телефону… Вы ведь узнаете мой голос по телефону, не так ли, мистер Мейсон?
  — Не уверен. Иногда по телефону трудно определить, кому принадлежит голос. Что вы от меня хотите? Вернее, что, предположительно, вы попросите меня сделать, если я соглашусь вас представлять, а вы свяжетесь со мной по телефону?
  — Чтобы вы меня защищали.
  — В связи с чем?
  — Господи, я не знаю! — воскликнула девушка. — Люди, пытающиеся меня разыскать, очень находчивы. Они не станут нанимать частных детективов, если смогут повесить на меня какое-нибудь преступление и послать полицию по моему следу. Вот этого-то я и боюсь. Понимаете, мистер Мейсон, я не имею права раскрыть вам все факты, но есть определенное лицо… то есть определенное лицо хочет меня найти или захочет меня найти. Он дьявольски изобретателен и не остановится ни перед чем.
  — Разыскать человека, который специально предпринимает усилия, чтобы скрыться, не так-то просто, — заметил Мейсон.
  — Я знаю, — кивнула посетительница, — однако это знает и тот человек. Зачем ему платить по пятьдесят долларов в день частным сыщикам? Ему проще обвинить меня в совершении какого-нибудь преступления, и тогда меня начнет разыскивать полиция.
  — А затем?
  — Мне придется защищаться.
  — Вы имеете в виду, что он в самом деле постарается, чтобы вам предъявили обвинение?
  — Он может пойти на что угодно.
  — В таком случае он сам окажется в крайне уязвимом положении, — заметил Мейсон. — То есть, конечно, если вы ничего не совершили на самом деле.
  — Ничего.
  — Как вы думаете, в чем он вас обвинит? — решил выяснить Мейсон.
  — Господи, понятия не имею. Не исключено, что в убийстве. У него совершенно нет совести.
  Мейсон посмотрел ей прямо в глаза.
  — Или в присвоении чужих денег, например? — спросил он.
  Она внезапно покраснела.
  — Ну? — подбодрил Мейсон.
  — Может обвинить и в этом, но я как-то не продумывала подобный вариант.
  — Он очень логичен, — рассуждал адвокат вслух самым обычным тоном. — Для того чтобы обвинить человека в убийстве, требуется труп, тогда как для обвинения в присвоении чужих денег ему только необходимо поклясться, что недостает крупной суммы.
  — Вы правы, — кивнула она. — Я понимаю, что вы имеете в виду.
  — А что вы имели в виду?
  — Я собиралась оставить вам аванс и уговорить вас стать моим адвокатом, чтобы вы пришли мне на помощь, если я позвоню… Независимо от того, что мне потребуется.
  — Какую сумму вы планировали оставить мне в качестве аванса? — уточнил Мейсон.
  — Трехсот долларов достаточно?
  — Вполне. Однако, если ситуация осложнится, мне потребуются еще деньги.
  Посетительница открыла сумочку, правда, держала ее таким образом, чтобы Мейсон не мог увидеть содержимое, и достала шесть пятидесятидолларовых купюр.
  — Кому мне передать деньги — лично вам или вашему бухгалтеру? — спросила девушка.
  — Моя секретарша выпишет вам квитанцию. Эти купюры кажутся мне совсем новыми, — заметил Мейсон.
  Посетительница нервно рассмеялась.
  — Я специально подготовилась к встрече с вами, мистер Мейсон, — сообщила она. — Обычно я не ношу при себе крупные суммы наличных, а тут сходила в банк и сняла их со счета.
  — У нас в городе? — поинтересовался адвокат, быстро переглянувшись с Деллой Стрит.
  — Нет, нет, не здесь. Боже, нет.
  — Понятно, — медленно произнес Мейсон, перебирая пятидесятидолларовые купюры. Он поднял голову и посмотрел клиентке прямо в глаза. — Так что же, как вы предполагаете, я должен буду для вас сделать?
  — Не исключено, что вообще ничего. Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли, мистер Мейсон. Вы — мой якорь. Если все обойдется, вы никогда в жизни больше обо мне не услышите. Я выйду из вашей конторы и исчезну из вашей жизни.
  — А если не обойдется?
  — В таком случае я появлюсь.
  — А что конкретно я услышу?
  — Понятия не имею. Я позову на помощь.
  — Какая помощь вам потребуется?
  — Я не в состоянии сейчас ответить. Наверное, совет, как выбраться из трудной ситуации.
  — Я не могу устанавливать отношения клиента и адвоката на таком основании, — заявил Мейсон.
  — Вы имеете в виду финансовую сторону? — уточнила она.
  — Частично.
  — Когда я попрошу вас о помощи, мы обсудим ваши дополнительные гонорары. Я не сомневаюсь, что вы будете честны со мной, а я, со своей стороны, не стану просить вас ни о чем нечестном, несправедливом или постыдном.
  — А незаконном? — спросил Мейсон с огоньком в глазах.
  Она уже начала кивать, остановилась, помедлила несколько секунд, а потом заявила:
  — Вы не согласитесь заниматься ничем незаконным, так зачем же зря терять время, обсуждая это?
  — Значит, вы свяжетесь со мной, если вам потребуются мои услуги? — уточнил адвокат.
  — Да.
  — В течение рабочего дня звоните в контору. В вечерние часы вы можете передать для меня информацию через Детективное агентство Дрейка, расположенное на этом же этаже.
  — Я видела их вывеску напротив лифта, — кивнула посетительница.
  — Они работают двадцать четыре часа в сутки — по крайней мере, дежурная на коммутаторе. Если что-то произойдет — я, конечно, имею в виду только крайнюю необходимость, — они найдут меня в любое время дня и ночи.
  Делла Стрит вручила посетительнице визитку.
  — Вот здесь записаны все телефоны, — пояснила она.
  — Спасибо, мисс Стрит.
  — Выпиши, пожалуйста, квитанцию на триста долларов наличными в качестве аванса, — попросил Мейсон Деллу Стрит. — Вы хотите, чтобы она была просто на ваш псевдоним — тридцать шесть, двадцать четыре, тридцать шесть? — обратился адвокат к посетительнице.
  — Мне не нужны никакие квитанции, — покачала головой девушка. Она повесила сумочку на плечо, взяла черный чемоданчик, улыбнулась Делле Стрит, поблагодарила Мейсона за то, что он ее принял, и вышла из кабинета.
  Адвокат сидел молча, пока не закрылась дверь в приемную. Как только щелкнул замок, он посмотрел на секретаршу и заметил:
  — Прекрасная актерская работа.
  — В каком смысле? — не поняла Делла Стрит.
  — Я имею в виду ту часть, где она заявляла, что мы ее никогда больше не увидим.
  — Вы считаете, что это была работа на публику?
  — Ставлю десять против одного, что не больше чем через пять дней эта девушка позвонит нам и сообщит, что оказалась в затруднительной ситуации — как она и предполагала.
  — Никакое пари с вами я заключать не собираюсь, шеф, потому что всегда проигрываю, однако хочу обратить ваше внимание на один любопытный факт: она назвала не свои размеры. У нее тридцать два, двадцать четыре, тридцать шесть.
  Мейсон обдумал слова Деллы Стрит.
  — Что-то подкладывает? — спросил он.
  — Немного, — кивнула секретарша, — однако до тридцати шести все равно не дотягивает.
  — Понятно, Делла, — медленно произнес Мейсон. — Мы получили клиентку, которая врет нам с самого начала.
  — Плывет не под своим флагом, — улыбнулась Делла Стрит.
  — «Дело о ложных размерах»? — предложил Мейсон.
  — Давайте надеяться, что оно не превратится в «Дело о дорогостоящей клиентке», — заметила Делла Стрит. — У меня всегда вызывают подозрения дутые рассказы, дутые счета и дутые клиенты.
  — Она нашла у меня слабое место, — признался Мейсон. — Следовало воспользоваться полицейскими методами — применить третью степень79 и сломить ее. Но теперь поздно. Придется руководствоваться неверными размерами.
  Глава 2
  В десять минут десятого Мейсон вошел к себе в кабинет через дверь, выходящую прямо в общий коридор, улыбнулся Делле Стрит и спросил:
  — В приемной кто-нибудь есть?
  — Герти.
  — Герти должна быть там.
  — Она так возбуждена, что просто не в состоянии усидеть на месте.
  — Почему?
  — Причина во вчерашней клиентке.
  Мейсон в удивлении приподнял брови.
  — К нам поступила какая-то информация? — спросил адвокат.
  — К нам — нет.
  — Что ты хочешь сказать?
  Делла Стрит показала на стол Мейсона. Поверх пачки приготовленных писем лежала газета, открытая на разделе «Тематические объявления» и сложенная таким образом, чтобы подраздел «Частные объявления» сразу же привлек внимание адвоката.
  Мейсон направился к письменному столу, сел на вертящийся стул, взял в руки газету, пробежался глазами по колонкам с объявлениями, пока его взгляд не остановился на том, что было отмечено Деллой. Оно гласило:
  «Выражаю готовность завершить переговоры за наличный расчет. Никаких чеков. Только наличные. Свяжитесь со мной в гостинице „Виллатсон“. Тридцать шесть, двадцать четыре, тридцать шесть».
  — Да будь я проклят! — воскликнул Мейсон. — Ты думаешь, что это она?
  — Очень похоже.
  — Черт побери! Нельзя соглашаться представлять клиента, пока не выяснишь всю подноготную. Наша вчерашняя посетительница замешана в какой-то авантюре, которая приведет ее к большим неприятностям, словно она участвовала бы в перестрелке. А как только она окажется в беде, она тут же свяжется с нами, чтобы мы ее вытаскивали из передряги. — Мейсон помолчал несколько секунд, а потом кивнул на телефонный аппарат. — Позвони Полу, Делла.
  Делла Стрит набрала номер сыщика, не зарегистрированный ни в каких телефонных справочниках, а как только он ответил на другом конце провода, сказала:
  — Секундочку, Пол. Шеф хочет с тобой поговорить.
  Секретарша передала трубку Перри Мейсону.
  — Привет, Пол, — поздоровался адвокат. — Ты очень занят? Зайдешь ко мне на несколько минут?
  — Я никогда не занят, если чувствую, что меня ждет новое дело, — ответил детектив.
  — Тогда я жду! — воскликнул Мейсон и повесил трубку.
  — А этично ли с вашей стороны сообщать Полу… — начала Делла Стрит.
  — С моей стороны неэтично сообщать ему что-либо на данной стадии, — перебил Мейсон. — По крайней мере, если смотреть на этику так, как я ее интерпретирую. Однако мне необходимо выяснить, с кем встречается наша клиентка и вообще где здесь зарыта собака.
  — У вас есть какие-нибудь идеи? — спросила секретарша.
  — Я считаю, что она приехала из Сан-Франциско.
  — С чего вы взяли?
  — Я сужу по тому, как она была одета. Плюс время, когда она появилась у нас в конторе, — объяснил Мейсон. — Она прилетела сюда на самолете, где-то оставила багаж, скорее всего в гостинице «Виллатсон», поймала такси и оказалась у нас… Не исключено, что она подала объявление до того, как пришла к нам. Если не ошибаюсь, их печатают через день или два после обращения в редакцию… Наверное, она заранее бронировала номер в «Виллатсоне».
  — И? — поторопила Делла Стрит, когда Мейсон замолчал.
  — И мы выясним кое-что о нашей таинственной клиентке, немного побольше, чем три размера.
  Раздался кодовый стук Пола Дрейка в дверь. Делла Стрит впустила сыщика.
  — Привет, Пол! — поздоровалась она. — Как твой желудок?
  — Спасибо, красотка, гораздо лучше. Вы давненько не поднимали меня по ночам, и мне не приходилось часами не слезать с телефона, подкрепляясь лишь холодными гамбургерами. Последние шесть дней подряд я ужинал в хороших ресторанах.
  — Так плохо идут дела? — поинтересовался Мейсон.
  — Отвратительно, — признался Дрейк.
  — Не исключено, что мы в состоянии тебе помочь. Однако то, что я собираюсь предложить, нельзя назвать крупным делом, просто рутинная работа.
  — Кто клиент?
  — Я, — ответил Мейсон.
  — Хо-хо!
  — Он хочет кое-что выяснить о клиенте, — пояснила Делла Стрит.
  Дрейк устроился поудобнее в большом кожаном кресле, предназначенном для посетителей, заняв свою любимую позу: уперся спиной в одну из закругленных ручек и свесил длинные ноги через другую. Он достал блокнот и авторучку и повернулся к Мейсону:
  — Я слушаю.
  — Мне кажется, что я не оправдал ожиданий клиента, Пол.
  — Как так?
  Мейсон поколебался несколько секунд, а потом произнес, тщательно подбирая слова:
  — К сожалению, я не имею права открывать тебе все детали, Пол, потому что в таком случае нарушу законы этики, которым обязан следовать адвокат. Я не должен никому передавать то, что мне конфиденциально говорят клиенты. И все сообщения клиента адвокату считаются конфиденциальными. Ни на минуту не забывая о том, что я только что сказал, я хочу, чтобы ты знал, что я дал клиенту совет, который не поможет достичь цели. Короче, от меня ждали большего.
  — Клиент женщина или мужчина? — уточнил Дрейк.
  — Это тоже конфиденциально.
  — Так каким же образом ты все-таки подвел этого клиента?
  — Я не сообщил клиенту то, что ему следовало знать для своего же блага. Я позволил клиенту самому оценить ситуацию и принял эту оценку как факт.
  — Объясни поподробнее, — попросил детектив.
  — Время от времени клиенты сами хотят оценивать ситуацию, точно так же, как больные, приходящие к врачу и заявляющие: «Доктор, у меня расстройство желудка. Дайте мне что-нибудь от расстройства желудка». Если врач дает больному что-нибудь от расстройства желудка просто на основании слов больного, то это плохой врач. Врач обязан расспросить больного о симптомах. Он может выяснить, что больной испытывает боли в груди, а иногда и в левой руке, поэтому врач в результате поставит другой диагноз, а совсем не расстройство желудка. Врач сделает кардиограмму, проведет анализы, выяснит, что у больного высокое содержание холестерина. Вместо того чтобы прописывать лекарство от расстройства желудка, врач назначит диету, исключающую жиры и молочные продукты, но включающую продукты с высоким содержанием протеинов, и больной поправится. Если же врач примет диагноз, поставленный самим пациентом, то последний, скорее всего, отправится на тот свет в течение года.
  — Это элементарно, Перри, не так ли? — заметил Дрейк.
  — Я представил тебе картину таким образом, чтобы ты уяснил ситуацию, — ответил Мейсон. — Ко мне обратился клиент, который сам поставил диагноз и прописал лекарство. К сожалению, я принял его заявления за чистую монету. Мне не следовало этого делать. Чтобы успокоить собственную совесть, мне требуется информация.
  — О клиенте?
  — О различных вещах. Совершенно необязательно, чтобы они прямо относились к ситуации. Они даже могут не касаться клиента. Однако они достаточно важны, чтобы интересовать меня.
  — Ладно, ты хочешь, чтобы я выполнил определенное задание. Клиент — ты. Ты получишь самое лучшее обслуживание и скидку. Что конкретно от меня требуется? — спросил Дрейк.
  Мейсон протянул сыщику сложенную газету.
  — Взгляни на это объявление, — предложил адвокат.
  Дрейк прочитал объявление вслух и поднял глаза на Мейсона.
  — Тебя заинтересовало это объявление, Перри?
  Мейсон кивнул.
  — Очевидно, объект занимает три номера… Нет, минутку, тридцать шесть упоминается два раза, — думал Дрейк вслух. — Не исключено, что только два — тридцать шестой и двадцать четвертый, а затем подавший объявление подписывается «тридцать шесть», чтобы показать, что связываться с ним следует именно в этом номере.
  — Может быть, — ничего не выражающим тоном сказал Мейсон.
  Дрейк внимательно посмотрел на адвоката.
  — Также похоже на код, — продолжал детектив.
  Мейсон молчал.
  — Что ты от меня хочешь, Перри?
  — Выясни все о человеке, подавшем это объявление, и о том, кому оно предназначается, — попросил Мейсон.
  — Это может оказаться очень сложной задачей, а может — совсем простой. «Виллатсон» — гостиница для деловых людей. Когда в городе проводятся конференции, она заполняется на девяносто пять процентов. В другое время — процентов на шестьдесят-семьдесят. В любом случае многие селятся там просто так, можно сказать с улицы, не бронируя номеров заранее. Я выясню, кто сейчас занимает двадцать четвертый и тридцать шестой, однако не уверен, что это что-то даст. Я считаю, что в данном случае лучше всего поместить ответ в той же газете, что-нибудь типа: «Послание непонятно. Позвоните мне по номеру шестьсот семьдесят шесть двадцать два одиннадцать, чтобы уточнить. Не намерен попадать в ловушку, независимо от предложенной вами приманки». Конечно, Перри, это только черновой вариант — первое, что пришло мне на ум. Я тщательно обдумаю каждое слово. Нельзя ничего говорить прямо, однако следует составить объявление так, чтобы читающий не уловил никакой фальшивой нотки, потому что интересующие тебя люди могут испугаться и понять, что какое-то третье лицо проводит проверку.
  — Не считаю подобную ситуацию фатальной, — задумчиво произнес Мейсон. — Скорее всего, в таком случае клиент вернется ко мне, а я… — Внезапно он замолчал.
  — В чем дело? — спросил Дрейк. — Разве ты не можешь просто позвонить клиенту в гостиницу «Виллатсон» и…
  — Я не говорил, что объявление помещал в газету мой клиент, — перебил Мейсон. — Я не исключаю, что оно как раз было адресовано моему клиенту.
  — Другими словами, ты не представляешь, как связаться с клиентом? — сделал вывод Дрейк.
  — О, Пол, ты определенно не читал в последнее время решений Верховного Суда. Перед тем как допрашивать меня, тебе следует сообщить мне о моих правах, гарантированных Конституцией, а также предоставить возможность проконсультироваться у адвоката… Я дал тебе задание — выполняй его.
  Детектив с минуту обдумывал слова Мейсона, а потом заявил:
  — Ты многого недоговариваешь, Перри. Но, как ты сам только что заметил, ты дал мне задание. Я пошел работать. — Он поднялся с кресла. — Когда тебе нужен отчет?
  — Как только выяснишь что-то определенное. Независимо от того, насколько тривиальной покажется тебе информация, дай мне знать.
  — В любое время дня и ночи?
  — Ну, это не настолько важно. Ночью не надо. Дня и вечера вполне достаточно.
  — Есть какие-нибудь ограничения по количеству задействованных оперативников?
  — Пусть счет не превышает пятисот долларов, — ответил Мейсон.
  — С предоставляемой тебе скидкой за пятьсот долларов ты можешь получить очень многое. Я буду держать тебя в курсе, Перри, — пообещал Дрейк.
  Как только дверь за детективом закрылась, Мейсон вздохнул, взял в руки пачку бумаг, лежавших у него на письменном столе, и обратился к секретарше:
  — Пожалуй, Делла, мы сделали все, что могли. А теперь надо разобраться с другими вопросами.
  — Как вы думаете оформлять документы по этому делу? — поинтересовалась Делла Стрит. — Вы получаете триста долларов аванса, платите частному детективному агентству пятьсот, а мы даже не знаем фамилии клиентки.
  — Запиши ее как мисс Дефицит, — предложил Мейсон. — Пусть фигурирует так, пока мы не выясним ее настоящую фамилию.
  — Может, больше подойдет мисс Обман? — заметила Делла Стрит.
  — Она нас не обманывала, — возразил Мейсон. — По крайней мере, мы этого точно не знаем. Нам нужна информация. Она сама поставила диагноз, прописала лекарство, однако могла ошибиться и в том, и в другом случае.
  Делла Стрит взяла в руки блокнот для стенографирования и ручку.
  — Сейчас мы в минусе на двести долларов по сравнению с тем моментом, когда вы сегодня утром сели за стол, — сказала она.
  Глава 3
  Весь следующий день Перри Мейсон провел в зале суда, защищая молодого негра, обвиненного в ограблении ломбарда.
  Три свидетеля видели, как вор несся по улице, прыгнул в машину и уехал. Они безапелляционно идентифицировали клиента Мейсона.
  Адвокат тщетно пытался поколебать уверенность свидетелей.
  В три часа начались прения. После того как заместитель окружного прокурора закончил свою первую речь, Мейсон обратился к присяжным:
  — Дамы и господа, в противоположность обычному мнению, косвенные улики являются самыми сильными, а показания свидетелей, видевших происходящее, самыми слабыми. В данном случае мы имеем высокого молодого усатого негра с бумажным пакетом в руках. Обвинение разработало теорию о том, что мой клиент скрылся с места преступления, спрятал где-то деньги, положил полдюжины пачек сигарет в бумажный пакет, а затем, когда его арестовали, объяснил, что у него закончились сигареты, он отправился к автомату, расположенному неподалеку от его дома, купил шесть пачек, бросил их в пакет, взятый им из дома, и возвращался в свою скромную квартиру, когда его остановила полиция. Я хочу вас спросить, дамы и господа, если он каким-то образом избавился от денег, чтобы спрятать имеющиеся против него доказательства, почему же он тогда не избавился также и от бумажного пакета? Любой высокий молодой негр с усами, держащий в руках бумажный пакет, стал магнитом для полиции через несколько минут после ограбления, когда поступило сообщение всем постам и патрульным машинам. Прохожие видели грабителя только мельком. Им в глаза бросились определенные детали. В данном случае все помнят высокого молодого негра с усами, державшего в руках бумажный пакет. Это все, что они помнят на самом деле. Позднее они пытаются выдавить из себя какие-то дополнительные факты по настоянию полиции и гипнотизируют себя таким образом, что искренне начинают верить, что ясно помнят что-то еще. Им дают посмотреть фотографии. Их просят внимательно изучить эти фотографии. Они делают это, так что черты изображенного на снимках лица становятся им знакомыми. После этого они безошибочно выбирают обвиняемого из ряда других людей, когда их просят провести опознание. Они утверждают, что именно этот человек бежал по улице, держа в руках бумажный пакет. Это самогипноз. Представители окружной прокуратуры обязаны доказать виновность вне всякого сомнения. Я прошу вас вынести вердикт о невиновности.
  Мейсон вернулся на свое место.
  В своем заключительном слове заместитель окружного прокурора сделал несколько саркастических замечаний:
  — Обвиняемый обворовал ломбард. Он положил деньги в бумажный пакет. Три свидетеля видели, как он бежал по улице. Он попытался сфабриковать доказательства после того, как спрятал деньги, положив в бумажный пакет несколько пачек сигарет, чтобы все выглядело как вполне невинная покупка. Три заслуживающих доверия свидетеля уверенно идентифицируют обвиняемого. Перри Мейсон, считающийся одним из лучших специалистов по ведению перекрестного допроса в стране, использовал все уловки, чтобы поколебать уверенность этих людей. Ему это не удалось. Пусть красноречие адвоката защиты не оказывает на вас гипнотического воздействия. Пусть не поколеблют ваше мнение ложные доводы. Вы не должны отказываться от вашего справедливого мнения. Вынесите вердикт о виновности.
  Судья закончил напутствие присяжным уже после пяти вечера, и присяжные удалились.
  Предполагалось, что они очень быстро придут к общему мнению, однако в половине седьмого они сделали перерыв на ужин, а в восемь снова принялись за обсуждение вердикта. В девять часов они наконец объявили, что пришли к единому мнению.
  По залу суда сразу же поползли слухи.
  Присяжные вынесли вердикт о виновности.
  Судья занял свое место, привели обвиняемого. Все было готово для того, чтобы выслушать решение присяжных, когда в зале суда появился полицейский в штатском, растолкал зрителей, стоявших у двери, бросился по центральному проходу к судье и быстро шепотом принялся ему что-то объяснять.
  Судья нахмурился, склонившись вперед и слушая сообщение, затем обратился к бейлифу:
  — Задержите присяжных на несколько минут, пожалуйста. Я прошу представителей сторон присоединиться ко мне в моем кабинете.
  Судья покинул зал, отправился в кабинет и опустился на скрипящий стул. Когда Мейсон и заместитель окружного прокурора вошли, судья заявил:
  — Имело место удивительное развитие событий, господа. Полиция задержала мужчину, пытающегося ограбить магазин. Среди имевшихся при нем денег полиция обнаружила стодолларовую купюру, украденную из ломбарда, о котором идет речь в данном случае. Если помните, господа, хозяин ломбарда переписал номера стодолларовых купюр. Задержанный признался, что ограбление ломбарда — тоже его рук дело. Обвиняемый по слушаемому делу оказывается невиновным.
  — Что?! — закричал заместитель окружного прокурора.
  Судья кивнул.
  — Но присяжные уже пришли к общему мнению! — продолжал заместитель окружного прокурора. — Вынесен вердикт о виновности.
  — Мы не имеем права принять подобный вердикт в суде, — заметил судья. — Мы сталкиваемся еще с одним юридическим аспектом. Присяжные вынесли вердикт. Прямо сейчас я не могу с уверенностью утверждать, каков юридический статус дела. Конечно, я могу пригласить присяжных в зал суда, объяснить им ситуацию и приказать вынести вердикт о невиновности. Однако я считаю, что лучшим в настоящем случае будет роспуск присяжных в связи со сложившейся ситуацией, перед официальным объявлением вердикта.
  — Несомненно, вы должны объяснить им обстоятельства, потребовавшие подобного решения, — заметил Мейсон.
  — Конечно, нет! — возразил заместитель окружного прокурора.
  — Почему нет? — спросил судья.
  — Потому что подобное ослабит идентификацию преступника.
  — В противном случае двенадцать человек присяжных станут критиковать судью и отправление правосудия, — сказал Мейсон. — Лучше, если они потеряют веру в идентификацию слишком уверенными в себе свидетелями, чем веру в отправление правосудия.
  — Я согласен с вами, господин адвокат, — кивнул судья, вставая. — Мы возвращаемся в зал суда, джентльмены. Я также приглашу присяжных, однако перед тем, как спросить их, пришли ли они к единому мнению, сделаю короткое заявление и сообщу им о последнем развитии событий, после чего распущу присяжных. Затем вы, господин заместитель окружного прокурора, можете выступить с просьбой прекратить дело. Она будет удовлетворена.
  Заместитель окружного прокурора принял решение судьи с недовольным видом. Они вернулись в зал суда, и судья объяснил присяжным сложившуюся ситуацию.
  Мейсон с наслаждением наблюдал за удивленными лицами двенадцати человек, когда те наконец поняли значение слов судьи.
  Затем адвокат пожал руки присяжным. Немного поколебавшись, присяжные пожали руку обвиняемому.
  — Возвращайтесь домой, сбрейте усы и никогда их больше не отпускайте, — посоветовал Мейсон своему клиенту. — Также никогда больше не носите бумажных пакетов.
  Обвиняемый рассмеялся в ответ:
  — Высокий молодой негр с усами. Высокий молодой негр с бумажным пакетом. Сейчас же иду домой и сбрею эти усы, как только доберусь до бритвы. И никогда ничего не буду носить в бумажных пакетах!
  Уставший после долгого судебного процесса, Мейсон тем не менее решил заехать к себе в контору по пути домой.
  Делла Стрит оставила для него записку:
  «Без четверти девять вечера. Больше не могу ждать. Взгляните на объявление в вечерней газете. Она лежит у вас на письменном столе».
  Мейсон взял в руки сложенную газету и прочитал обведенное ручкой объявление, которое гласило:
  «Тридцать шесть, двадцать четыре, тридцать шесть. Хочу избежать ловушек. Буду ждать у входа в гостиницу в такси ровно в девять сегодня вечером. Встреча мне необходима. Пожалуйста, никаких свидетелей. Сами знаете кто».
  Мейсон несколько минут стоял в задумчивости, изучая объявление, потом набрал номер Детективного агентства Дрейка.
  — Говорит Перри Мейсон, — представился он. — Пол Дрейк на месте?
  — Нет. Он работает по делу. Сказал, что не знает, когда вернется.
  — Кто-нибудь у вас в конторе в курсе, по какому именно делу он работает?
  — Боюсь, что нет, — ответила секретарша. — Мистер Дрейк упоминал, что оно конфиденциально.
  — Спасибо, — поблагодарил Мейсон и повесил трубку.
  Он запер контору, отправился к себе домой, лег в постель и погрузился в глубокий сон.
  Глава 4
  В девять часов утра Пол Дрейк уже находился у себя в агентстве. Выйдя из лифта, Перри Мейсон решил заглянуть в Детективное агентство Дрейка перед тем, как направиться к себе в контору.
  Девушка на коммутаторе улыбнулась, кивнула Мейсону и показала на дверь кабинета сыщика, а потом продолжила разговор со звонившим.
  Мейсон прошел по узкому коридору, по обеим сторонам которого располагались маленькие комнатки, где оперативники готовили отчеты по выполненным заданиям, а затем распахнул дверь кабинета главы детективного агентства, последнюю в коридоре.
  Пол Дрейк занимал небольшое помещение. Места хватало, в общем-то, только на письменный стол с несколькими телефонными аппаратами на нем.
  Сыщик поднял голову, когда вошел адвокат, улыбнулся ему, зевнул и воскликнул:
  — Ну и задал ты мне хлопот со своей клиенткой! — Дрейк протянул адвокату газету с объявлением, которую в предыдущий вечер Делла Стрит оставила на столе у Мейсона.
  — Твоя работа? — поинтересовался адвокат.
  — Моя, — подтвердил Пол Дрейк.
  — Есть какие-нибудь результаты?
  — И да, и нет.
  — Как так?
  — Мне пришлось пойти на риск — это неизбежно в подобной игре. Я ведь действовал вслепую. Все козыри у противной стороны. Или она уже встретилась с тем человеком, с которым хотела, или нет. Я был не в состоянии точно определить.
  — Минутку, — перебил Мейсон. — Ты используешь местоимение женского рода. Почему?
  — Речь идет о женщине.
  — Продолжай.
  — Как я уже говорил, она или уже встретилась, с кем хотела, или нет. Мне пришлось столкнуться еще с одной дилеммой. Или она знает того человека, или нет. Ее объявление указывало на тот факт, что, скорее всего, она не представляет, как он выглядит. Конечно, я вынужден был рискнуть. Ты не сказал мне, женщина это или мужчина. Поэтому я взял с собой на задание оперативницу. Я поместил в газету объявление о том, что намерен сидеть в такси перед входом в гостиницу ровно в девять вечера.
  — Как я предполагаю, ты предпринял и другие усилия, чтобы выяснить, кто она? — заметил Мейсон.
  — Конечно. Я обратился в газету, напечатавшую объявление, которое ты мне показывал, Перри. Пятидолларовая купюра помогла мне узнать, что мы имеем дело с молодой женщиной с хорошей фигурой, голубыми глазами, блондинкой, немного робкой и застенчивой. Потом я отправился в гостиницу «Виллатсон». Там я зря потратил пять долларов: информации никакой раздобыть не удалось. Поэтому я подумал, что следует рискнуть, и поместил в газету объявление, которое ты только что прочитал. После этого я поехал к гостинице вместе со своей сотрудницей. Ровно в девять мы сидели в такси у входа.
  — Почему в такси, Пол?
  — Чтобы она по номеру не смогла выяснить, на кого зарегистрирована машина.
  Мейсон одобрительно кивнул.
  — И что произошло? — спросил он.
  — Ровно в девять она проследовала мимо такси, как, впрочем, и масса других людей. Я устроил все таким образом, чтобы клиентке не удалось хорошо рассмотреть ни меня, ни мою оперативницу. Я натянул кепку на глаза и надел темные очки. Моя оперативница подняла воротник и тоже надела темные очки. Все как в шпионском сериале. В первый раз мы ее не заметили: было слишком много народу, однако, когда она повернулась в конце квартала и пошла назад, мы сразу же определили, что это и есть интересующий нас объект. Она повторила процедуру еще три раза, не подав нам никакого сигнала, не показав, что узнала нас, не предприняла попытки подойти и начать разговор. Просто четыре раза прошла мимо. Оказалась достаточно умна, потому что не проявляла излишнего любопытства. Она смотрела прямо вперед каждый раз, когда приближалась к такси.
  — И?
  — Мы не стали испытывать судьбу. Попросили таксиста уехать.
  — Вы не пытались сесть ей на хвост?
  — Конечно, пытались. Еще один мой оперативник дежурил в машине прямо за нашим такси. Когда девушка промаршировала мимо во второй раз, мой парень заметил ее, точно так же, как и мы. Когда мы отъехали, я дал ему сигнал, чтобы он проследил за ней. Как только мы тронулись с места, она вернулась в гостиницу «Виллатсон». Она зарегистрирована как мисс Диана Дииринг из Сан-Франциско. Занимает семьсот шестьдесят седьмой номер.
  — Прекрасная работа, Пол, — похвалил Мейсон.
  — Минутку, я еще не закончил. Мы пустили в дело еще несколько пятидолларовых купюр. Подкупили коридорных и оператора коммутатора. На ее багаже выгравированы инициалы «Д.Д.». Когда человек решает взять псевдоним, он очень часто оставляет свое настоящее имя, а поскольку на багаже стоят инициалы, приходится придумывать фамилию, начинающуюся с той же буквы, что и настоящая. Так что, скорее всего, Диана Дииринг — это на самом деле Диана такая-то из Сан-Франциско.
  Мейсон приподнял брови.
  — Мы еще немного потрудились, — продолжал отчет детектив. — Интересующая нас девушка несколько раз звонила в больницу в Сан-Франциско и справлялась о здоровье Эдгара Дугласа. Эдгар работает в сан-францисской компании «Эскобар», занимающейся импортом и экспортом. Несколько дней назад он попал в автокатастрофу, получил черепно-мозговую травму и до сих пор не приходил в сознание. Мы сделали вывод, что настоящая фамилия Дианы, скорее всего, Дуглас. Мы позвонили в компанию «Эскобар», задали им несколько вопросов об Эдгаре Дугласе, нам сообщили об автокатастрофе, потом мы поинтересовались Дианой Дуглас. Нам ответили, что это его сестра, которая также работает в компании «Эскобар», она страшно расстроилась, когда брат попал в аварию, и ее отпустили на несколько дней, чтобы дежурить у брата. Мы получили описание Дианы Дуглас. Оно подходит к объекту, за которым мы вели наблюдение. Мы также выяснили, что у Эдгара и Дианы других родственников нет.
  — В компании «Эскобар» не зародилось никаких подозрений? — уточнил Мейсон.
  — Нет. Мы представились финансовой компанией, проверяющей кредитоспособность Эдгара Дугласа, задавали рутинные вопросы усталым голосом, притворяясь, что человеку, занимающемуся этим, страшно надоела подобная работа.
  — А затем?
  — Мы потрудились и в Сан-Франциско, — продолжал Дрейк. — Кажется, что в компании «Эскобар» никто ничем не обеспокоен, правда, в настоящий момент проводится «обычная», как нам сказали, аудиторская проверка. Об этом мы узнали случайно.
  — А что с братом?
  — Не исключено, что все обойдется, однако он может оставаться без сознания недели две. Он собирался куда-то в командировку: у него был упакован чемодан, и он направлялся к автозаправочной станции, но на перекрестке в него врезалась машина, не остановившаяся на красный свет.
  — Сам Эдгар Дуглас не виноват? — поинтересовался Мейсон.
  — Ни в коей мере. Машина неслась на красный свет, что подтверждают несколько свидетелей, к тому же водитель оказался пьян. Полиция отправила его в тюрьму, чтобы протрезвел. Его ждет вызов в суд в связи с вождением автомобиля в нетрезвом состоянии.
  Мейсон сидел несколько секунд задумавшись, а потом спросил:
  — Почему Диана оставила брата в критическом состоянии и отправилась в Лос-Анджелес, чтобы поместить подобное объявление в газете?
  Дрейк пожал плечами.
  — Если хочешь, чтобы мы продолжали расследование, Перри, мы это выясним. Не исключено, что их семью каким-то образом шантажируют.
  — Ты говоришь, что семья состоит только из брата и сестры? — уточнил Мейсон.
  — Да. Их родители умерли. На сегодняшний день есть только Диана и ее брат Эдгар. Диана никогда не была замужем, Эдгар — холостяк, однако ходят слухи, что он готов объявить о помолвке с богатой наследницей. Правда, повторяю, это только слухи.
  — Сколько лет?
  — Диане?
  — Нет, Эдгару.
  — Немногим более двадцати одного.
  — Младше Дианы, — заметил Мейсон.
  — На несколько лет.
  — Не исключено, что она относится к нему по-матерински, ухаживает, лелеет, — продолжал рассуждать адвокат.
  — Было такое, — подтвердил Дрейк. — Перри, а как насчет того, чтобы помочь?
  — Кому?
  — Мне — и, кстати, себе. Если ты подробно расскажешь мне о деле Дианы и почему ты им заинтересовался, я, скорее всего, принесу больше пользы и тебе, и ей. По крайней мере, ты сэкономишь какие-то деньги.
  Мейсон покачал головой.
  — Не имею права, Пол. Профессиональная этика не позволяет.
  — Ты хочешь, чтобы я оставался на задании?
  — Да, еще какое-то время.
  — Приставить к ней «хвост»?
  — Да, мне необходимо знать, где она бывает и с кем встречается. Однако следует действовать крайне осторожно, потому что она ни в коем случае не должна догадаться, что за ней следят. Потому что, если она заметит «хвост», то начнет беспокоиться, что может привести к безрассудным поступкам, которые пойдут ей во вред.
  — В таком случае я не могу гарантировать, что «хвост» ее в какой-то момент не потеряет, Перри. Если постоянно держать объект в поле зрения, он может понять, что за ним наблюдают. Практически невозможно приставить хороший «хвост» и гарантировать, что объект об этом не догадается.
  — Главное, чтобы она не поняла, что за ней следят, — сказал Мейсон.
  — Конечно, когда расходы не ограничены, можно занять большое количество оперативников…
  — Расходы ограничены, Пол, — перебил Мейсон. — К тому же я не уверен, так ли мне необходимо знать, что делает эта девушка, но я хотел бы быть в курсе ее передвижений, и мне очень-очень не хотелось бы, чтобы она испугалась и исчезла.
  — Ладно, посмотрим, что можно сделать. Проследим за ней. Когда тебе нужен отчет?
  — Когда у тебя появится свежая информация, — ответил Мейсон.
  Адвокат похлопал Пола Дрейка по плечу и отправился к себе в контору.
  Глава 5
  «Виллатсон» была гостиницей для деловых людей и работала по принципу «Живи сам и дай жить другим». На заходящих в холл и направляющихся к лифту практически не обращали внимания.
  Однако Перри Мейсон решил действовать традиционным образом и направился к стойке портье.
  — У вас зарегистрирована мисс Диана Дииринг? — спросил он.
  — Минутку.
  Портье просмотрел журнал регистрации постояльцев и сообщил:
  — В семьсот шестьдесят седьмом номере.
  — Не могли бы вы позвонить ей и предупредить обо мне? — попросил Мейсон.
  — Ваша фамилия? — устало обратился портье к Мейсону.
  — Мою фамилию она не знает, — ответил адвокат. — Я хочу с ней встретиться по вопросу социального страхования. Объясните ей, что я по номеру тридцать шесть — двадцать четыре — тридцать шесть.
  — Хорошо, — кивнул портье. Он позвонил в семьсот шестьдесят седьмой номер, а когда на другом конце провода ответили, сказал: — С вами желает увидеться один господин по поводу социального страхования. Он назвал номер… Что? Да, я ему передам.
  Портье повернулся к Мейсону.
  — Она говорит, что у нее нет никаких проблем с социальным страхованием. Вам придется представиться или…
  — Но вы же не сообщили ей номер, — перебил Мейсон, повысив голос: — Тридцать шесть — двадцать четыре — тридцать шесть.
  Из трубки послышались какие-то звуки.
  — Все в порядке, — обратился к Мейсону портье. — Она вас примет. Она слышала, как вы произносили номер. Идите наверх.
  Портье повесил трубку и снова занялся учетной документацией с безразличным видом человека, которому все надоело.
  Мейсон вызвал лифт, поднялся на седьмой этаж и постучал в семьсот шестьдесят седьмой номер.
  Дверь распахнулась практически сразу же. На пороге стояла девушка, заходившая в контору Мейсона на этой неделе. У нее широко раскрылись глаза от удивления.
  — Боже! Вы! — воскликнула она.
  — Почему бы и нет?
  — Откуда… откуда вы узнали, где я остановилась?.. Откуда вы узнали, кто я…
  Мейсон вошел в комнату, закрыл за собой дверь и опустился на стул.
  — Давайте серьезно поговорим, — предложил он. — Вас зовут Диана?
  — Да.
  — А фамилия?
  — Диана Дииринг.
  — А если попробовать еще раз?
  — Меня зовут именно так, мистер Мейсон. Спросите у портье, если не верите. Это…
  — Это имя, под которым вы зарегистрировались, — перебил адвокат. — Но настоящее имя у вас другое. Как насчет Дианы Дуглас из Сан-Франциско? Лучше звучит, не правда ли?
  На какое-то мгновение у нее в глазах появилось отчаяние, затем она покраснела.
  — Я наняла вас как адвоката, — заявила она. — Предполагается, что вы должны мне помогать, а не носиться кругами, копаясь в моем прошлом и сотрудничая с…
  Она внезапно замолчала.
  — С полицией? — добавил Мейсон.
  — Нет, не с полицией. Слава богу, я еще не нарушала закон.
  — Вы уверены?
  — Конечно, уверена.
  — Послушайте, я — адвокат. Люди обращаются ко мне, когда попадают в беду. Предполагается, что я им что-то посоветую. Когда вы пришли ко мне в контору, вы попытались ввести меня в заблуждение, а в результате я оказался не в состоянии вам помочь. Мне очень жаль. Поэтому я решил сам разыскать вас, пока еще не слишком поздно.
  — Вы ошиблись, мистер Мейсон. Я не попала в беду. Я пытаюсь… защитить друга.
  — Вы попали в беду, — уверенно заявил Мейсон. — В компании «Эскобар» известно, что вы находитесь здесь?
  — Понятия не имею… Они знают, что я отсутствую по личному делу.
  Мейсон нагнулся и взял в руку черный чемоданчик.
  — Оставьте его в покое! — закричала Диана, хватая чемоданчик обеими руками.
  Мейсон не отпускал.
  — Полон денег? — поинтересовался он.
  — Не ваше дело. Я отказываюсь от ваших услуг прямо сейчас. С этой минуты. Мне нужен адвокат, который будет меня защищать. Вы хуже полиции. Отпустите чемоданчик. Вы уволены!
  — Откуда вы взяли деньги, которые сейчас лежат в нем? — спросил Мейсон.
  — Не ваше дело!
  — Вы случайно не прихватили их в компании, в которой работаете?
  — Боже праведный, нет!
  — Вы уверены?
  — Конечно, уверена.
  Мейсон покачал головой.
  — Вам известно, что компания «Эскобар» пригласила аудитора для проверки своей финансовой отчетности?
  На ее лице появилось удивление, затем испуг. Она отпустила чемоданчик.
  — Но почему, почему… Боже… Они не могли.
  — Это информация, что имеется у меня, — продолжал Мейсон. — А теперь, наверное, вам следует кое-что открыть мне и, для разнообразия, сказать правду. Кем вы работаете в компании «Эскобар»? Опишите свои обязанности.
  — Кассир и бухгалтер. Я перевожу платежи иностранным партнерам, занимаюсь обменом валюты. Я… Мистер Мейсон, наверное, произошла ошибка.
  — Давайте проанализируем основные факты дела, Диана. Вы пришли ко мне в контору. При вас был чемоданчик, полный денег. Вы…
  — Откуда вы узнали, что находится в чемоданчике? — перебила девушка.
  — Моя оператор коммутатора увидела содержимое.
  — О! — воскликнула Диана.
  — Вы поместили объявление в газете, означающее, что вы приехали в Лос-Анджелес, чтобы выплатить отступные шантажисту. Так что давайте делать выводы. Вы используете вымышленное имя. Вы летите в Лос-Анджелес, помещаете объявление в газету, у вас при себе крупная сумма наличными. Компания, в которой вы работаете, решает, что у них образовалась недостача. Они приглашают аудитора.
  Диана молчала. Из открытого окна с улицы доносились различные звуки.
  — Итак? — через некоторое время спросил Мейсон.
  — Просто фантастика, — наконец сказала девушка. — Я… я ничего не могу поделать.
  — Я пытаюсь вам помочь, Диана, — напомнил Мейсон. — Пока вы только осложняете мою работу. Не исключено, что, если вы откроете мне всю правду, я с пользой потрачу время и добьюсь желаемых для вас результатов, вместо того чтобы бегать кругами… Вы на самом деле присвоили деньги?
  — Боже, нет!
  — Сколько у вас наличных в этом чемоданчике?
  — Пять тысяч долларов.
  — Откуда вы их взяли?
  Она молчала несколько секунд, а потом подняла глаза на Мейсона.
  — Я открою вам правду, — решила она.
  Мейсон откинулся назад на стуле.
  — Поздновато, конечно. Теперь я не знаю, сколько времени у нас осталось.
  — Все произошло, когда мой брат попал в автокатастрофу, — начала Диана. — После того как Эдгара отвезли в больницу, я отправилась к нему на квартиру, чтобы взять для него бритвенные принадлежности и что там еще ему может понадобиться. Я обнаружила собранные чемоданы и письмо, адресованное «дорогому беглецу», в котором говорилось, что автор устал ждать и что он или получает пять тысяч долларов до вечера вторника, или примет определенные меры.
  — Письмо было написано от руки или отпечатано на машинке? — уточнил Мейсон.
  — Отпечатано на машинке, включая подпись.
  — И подписано «тридцать шесть — двадцать четыре — тридцать шесть»?
  — Да.
  — Откуда отправлено?
  — Из Лос-Анджелеса.
  — Что вы сделали?
  — Мистер Мейсон, мой брат лежал без сознания в больнице. Я не могла его подвести. Я поместила объявление в газету, как и требовал автор письма, а потом приехала сюда.
  — А деньги?
  — Я нашла их в портфеле у Эдгара на квартире. Брат был готов к отъезду. Очевидно, собирался ехать на машине. Он приготовил портфель с деньгами, чемодан и спортивную сумку.
  — А откуда он взял деньги?
  — Мистер Мейсон, я… я не знаю!
  — Ваш брат работает в одной компании с вами?
  — Да.
  — Он мог присвоить деньги компании?
  — Мистер Мейсон, во-первых, Эдгар никогда не пойдет на преступление. Во-вторых, у него нет доступа к деньгам компании. Они хранятся в сейфе. Код знает только высшее руководство.
  — А вы?
  — И я тоже. В мои обязанности входит проверка учетной документации по наличным. Не каждый день, конечно. Два раза в месяц я просматриваю расходные ордера, складываю выплаченные суммы и сверяю с деньгами в кассе.
  — Расскажите мне поподробнее об Эдгаре, — попросил Мейсон.
  — Он на полтора года младше меня. Он… наши родители погибли пять лет назад. Я пыталась помогать Эдгару — в меру своих сил. Он очень чувствительный и…
  — Вы оба работаете в компании «Эскобар», — перебил Мейсон. — Кто устроился туда первым?
  — Я.
  — Что представляет собой компания?
  — Осуществляет экспортные и импортные поставки.
  — Какая это компания?
  — Что вы имеете в виду?
  — Большая, маленькая…
  — В общем-то, все находится в руках одного человека.
  — И кто этот босс?
  — Мистер Гейдж. Франклин Т. Гейдж.
  — Сколько служащих в фирме?
  — Человек десять-пятнадцать, если брать всех. В конторе полный рабочий день заняты пять человек.
  — Если я правильно вас понял, еще кто-то работает и за пределами конторы, не так ли?
  — Торговые агенты.
  — Они тоже считаются служащими компании?
  — В некотором роде.
  — Сколько лет Франклину Гейджу?
  — Сорок с чем-то. Может, сорок пять.
  — Он управляет компанией?
  — Да. Все находится в его руках.
  — Кто идет за ним?
  — Хоумер.
  — Хоумер Гейдж?
  — Да.
  — Сын?
  — Племянник.
  Мейсон прищурился в задумчивости.
  — Через какое время после того, как вы устроились в «Эскобар», ваш брат также начал работать на эту компанию?
  — Примерно через полгода.
  — А чем он занимался эти полгода?
  — Ничем. Его уволили с предыдущего места. Он оказался впутанным в интриги и… Это длинная история.
  — На что он жил?
  — Я его содержала.
  — А через полгода вы помогли ему устроиться в ту же компанию, где работаете сами… Кто согласился его взять — Франклин Гейдж или Хоумер?
  — Франклин.
  Мейсон посмотрел девушке прямо в глаза.
  — Вы не обсуждали это с Хоумером, Диана?
  — Я говорила с мистером Гейджем. С мистером Франклином Гейджем.
  — На работе?
  — Нет. Один раз я задержалась допоздна, мистер Гейдж сказал, что я пропустила ужин из-за работы, а поэтому компания оплатит его мне.
  — И вы воспользовались этим предложением, чтобы в уютной обстановке завести разговор о своем брате и поинтересоваться, нельзя ли устроить Эдгара на работу?
  — Да. Только вы… у вас получается, что я все заранее рассчитала.
  Мейсон отмахнулся от ее слов.
  — Как отреагировал Хоумер?
  — Я его не спрашивала.
  — Я задал другой вопрос, Диана. Как отреагировал Хоумер?
  — Ну, Хоумер считал, что нам незачем брать Эдгара.
  — Какие обязанности у вашего брата? Чем он занимается?
  — Отвечает за связи с клиентами.
  — Итак, Эдгар не работал шесть месяцев, а все это время вы его содержали?
  — Я помогала. Он получал пособие по безработице и…
  — Тогда откуда он взял пять тысяч долларов наличными? — перебил Мейсон.
  — Я… не знаю.
  — Вы не давали их ему?
  — Нет.
  — У вас есть пять тысяч долларов?
  — Да… есть.
  — Больше пяти?
  — Немного больше.
  — Где?
  — В банке.
  Мейсон обдумал ситуацию, а потом внезапно спросил:
  — Как к вам относится Хоумер Гейдж?
  — Дружески расположен.
  — Даже слишком?
  — Ему, наверное, хотелось бы.
  — Он женат?
  — Да.
  — Вы видели когда-нибудь его жену?
  — Официально мы не знакомы. Она заходила несколько раз в контору, чтобы получить наличные по чекам или что-то в этом роде. Модно одета, всегда выглядит на уровне… говорят, что стерва.
  — Муж ей изменяет?
  — Я не в курсе. Правда, слышала, что он несчастлив в семейной жизни.
  — Он обращает внимание на других девушек в конторе? Несомненно, вы обсуждали его с вашими коллегами по работе. Он просит кого-нибудь задержаться?
  — Я не знаю. Думаю, наверное… нет, я не знаю.
  — Он ей изменяет?
  — Я же уже сказала вам, что не в курсе.
  — Он ей изменяет?
  — Хорошо, если вы так настаиваете, думаю, что да, но точно не знаю.
  — Хоумер неоднократно просил вас задержаться?
  Диана колебалась несколько секунд, а потом ответила тихим голосом:
  — Да. — Она помолчала, а потом принялась объяснять: — Понимаете, компания работает весьма нестандартно. Мы занимаемся покупкой и продажей крупных партий товаров. Работы хватает всем. Очень часто сделки заключаются за наличный расчет. В основном это касается изделий с Востока. Необходимо свидетельство о происхождении, если товар, например, вывозится из Гонконга… В общем, частенько требуется осторожная дипломатия.
  — И иногда вам приходилось задерживаться?
  — Да.
  — Именно Хоумер просил вас задержаться?
  — Да.
  — А потом приглашал на ужин?
  — Два раза.
  — И делал вам кое-какие предложения?
  — Что вы имеете в виду, мистер Мейсон?
  — Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.
  — Если вы спрашиваете, говорил ли он что-нибудь открытым текстом, то нет, не говорил. Однако все мужчины что-то предлагают. Тебя оценивают, к тебе приглядываются. Время от времени делают какое-то двусмысленное замечание, рассказывают какой-нибудь случай из жизни, который можно понять двояко. Если ты только приоткроешь дверь, они тут же пытаются туда влезть… Наверное, мне нет необходимости объяснять вам, мистер Мейсон, что представляют собой мужчины. Они всегда держат глаза открытыми, агрессивны, стараются на тебя давить.
  — И Хоумер Гейдж именно такой?
  — Он никогда ничего не скажет открытым текстом, грязного предложения от него не услышишь. Он не хочет быть отвергнутым, а еще больше не хочет, чтобы о его поступке узнал дядя и…
  — Вы нравитесь дяде? — перебил Мейсон.
  — Да.
  — Он женат?
  — Вдовец.
  — А он что собой представляет? Агрессивный мужчина?
  — Нет, нет, мистер Мейсон. Мистер Франклин Гейдж — истинный джентльмен. Он вежлив и внимателен и… он значительно старше меня. Он — солидный мужчина и относится ко мне как…
  — Отец? — добавил Мейсон, когда Диана замолчала, пытаясь подобрать нужное слово.
  — Ну, не совсем отец. Скорее дядя или что-то в этом роде.
  — Но вы ему нравитесь?
  — Думаю, да.
  — Сильно?
  — Думаю, да. Я — хороший работник, мистер Мейсон, быстро все схватываю, и я стараюсь, выполняя свои обязанности. И мистер Гейдж, мистер Франклин Гейдж, знает это. Он хорошо относится ко… ко всем девушкам, работающим у него.
  — Сколько их, кроме вас?
  — Три.
  — Их имена?
  — Хелен Алберт, стенографистка; Джойс Баффин, секретарша-стенографистка, однако она, по большей части, выполняет обязанности личного секретаря Хоумера Гейджа; и Эллен Канцлер, которая отвечает за переписку и архивы.
  — Предположим, кто-то решил присвоить деньги компании, — сказал Мейсон. — Это легко сделать?
  — Очень — для тех, кто знает код сейфа, где хранятся наличные. Компания держит крупные суммы наличными, потому что иногда возникает необходимость немедленно заключить сделку, причем без оформления каких-либо бумаг.
  — Взятки? — поинтересовался Мейсон.
  — Не думаю.
  — Контрабанда?
  — Маловероятно.
  — А как вам, в таком случае, удается вести учетную документацию?
  — С наличными проводятся определенные фокусы, чтобы в документах все было в порядке, однако есть и сделки, которые… ну… сложно проследить.
  — Итак, ваш брат мог с легкостью присвоить пять тысяч долларов и отправиться в Лос-Анджелес, чтобы расплатиться с шантажистом?
  — Мистер Мейсон, я повторяю вам, что Эдгар никогда не пошел бы на подобное. А если бы и захотел, у него ничего не получилось бы: он не знает кода сейфа.
  — А кто знает?
  — Франклин Гейдж, Хоумер Гейдж, Стюарт Гарланд и я.
  — Вы нашли пять тысяч долларов наличными в квартире у Эдгара? — уточнил Мейсон.
  — Да. Я вам это уже повторила два или три раза. Это правда.
  — И вы точно знаете, что у Эдгара не было возможности скопить такую сумму за то время, что он работал?
  — Нет.
  — Как вы думаете, откуда он их взял?
  — У моего брата… есть друзья. Его любят, он обладает определенной долей магнетизма. Я не сомневаюсь, что у него имеются друзья, готовые помочь ему в ситуации подобного рода… Я рассуждала именно так.
  — Давайте трезво оценим сложившееся положение. Вы попали в переделку, Диана. Вы приехали в Лос-Анджелес под вымышленным именем и привезли с собой пять тысяч долларов наличными. Вы замешаны в какую-то историю, связанную с шантажом. Предположим, аудиторская проверка компании «Эскобар» покажет недостачу в размере как раз пяти тысяч?
  Она поднесла руку к горлу.
  — Как я вижу, до вас доходит смысл того, что я говорю, — заметил Мейсон. — Вам остается только одно. Садитесь на самолет и возвращайтесь обратно в Сан-Франциско. Завтра утром выходите на работу. Выполняйте в точности все, что я говорю. Если аудиторская проверка покажет, что недостает пяти тысяч долларов, скажите с милой улыбкой: «Нет, это не так». Объясните аудитору, что ваш брат работал по какому-то заданию компании, пытаясь заключить сделку, когда попал в аварию. Вы взяли пять тысяч, чтобы финансировать эту сделку, а Эдгар попросил вас не вносить их в учетную документацию, пока он не обсудил вопрос с Франклином Гейджем. Ваш брат считал, что эта сделка принесет компании хорошую прибыль. Вы знали, что пять тысяч находятся у него и что это деньги компании. Отправляйтесь в банк сегодня во второй половине дня, положите деньги на счет, попросите чек, подписанный кассиром банка, подтверждающий, что деньги подлежат выплате вам как доверенному лицу. Как только ваш брат придет в сознание, немедленно поговорите с ним об этом. Вы будете первой, кто с ним встретится. Вы должны оказаться первой. Как единственный член семьи, вы имеете полное право. Затем действуйте по собственному усмотрению.
  — Но, мистер Мейсон, ситуация близится к разрешению! — воскликнула Диана. — Дело не может ждать. Этот шантажист, или кто бы он там ни был… Письмо, которое получил мой брат, настойчиво требовало выплат.
  — Куда вы его дели?
  — Сожгла.
  — В газете напечатали объявление, где просили вас встретиться с человеком, сидящим в такси…
  — Боже, а об этом вы откуда узнали? — воскликнула Диана.
  — Мы обычно читаем тематические объявления, — объяснил Мейсон. — Почему вы не подошли к человеку в машине?
  — Мне все страшно не понравилось. Кстати, там оказалось два пассажира — мужчина и женщина. Они назначили встречу на девять вечера, но тем не менее пришли в темных очках. Я решила, что это ловушка. Я… подумала, что мне лучше с ними не заговаривать. И я предпочла бы пойти на связь без каких-либо свидетелей.
  — Понятно, — задумчиво произнес Мейсон.
  Адвокат внезапно повернулся, направился к телефонному аппарату, попросил у оператора коммутатора вывести его на городскую линию и набрал номер Детективного агентства Дрейка.
  — Пол, — обратился он к сыщику, когда тот снял трубку, — пошли, пожалуйста, какую-нибудь оперативницу в гостиницу «Виллатсон», в семьсот шестьдесят седьмой номер. Мне требуется женщина лет двадцати двух — двадцати трех — двадцати четырех с хорошей фигурой, блондинка. В руках она должна нести только дамскую сумочку. Она имеет право сделать любые покупки в универмагах и попросить, чтобы все, что она приобретет, прислали в номер. Она должна представляться Дианой Дуглас — это имя девушки, которая в настоящий момент занимает семьсот шестьдесят седьмой номер.
  — Я знаю, — сказал Дрейк.
  — Твоя оперативница станет выдавать себя за Диану Дуглас. Ей следует познакомиться с коридорными и с портье — со всеми сменами. Пусть задает им вопросы — о том, сколько стоит номер, если снять его на месяц, например. Пусть делает что угодно, чтобы привлечь к себе внимание как к Диане Дуглас. Прекрати сидеть на хвосте у настоящей Дианы.
  — У меня в конторе сейчас находится девушка, отвечающая твоим требованиям, Перри, — сообщил Дрейк. — Ее зовут Стелла Граймс. Она уже однажды работала на тебя, правда, я не уверен, видел ли ты ее лично. Единственная проблема в том, что она немного постарше.
  — Сколько ей?
  — Перри, про такие вещи у женщины не спрашивают!
  — Но она подойдет для этого задания?
  — Думаю, да, — ответил детектив.
  — В таком случае немедленно присылай ее сюда.
  — А что будет со мной? — обратилась к Мейсону Диана Дуглас, как только он повесил трубку.
  — Вы получите чек кассира, о котором я говорил, подлежащий оплате вам как доверенному лицу, и вернетесь в Сан-Франциско.
  — А что с моим багажом?
  — Его придется подождать.
  — Но тогда как я уеду из гостиницы? Разве портье обычно не спрашивает…
  — Мы все организуем, — перебил Мейсон. — Не волнуйтесь.
  — Каким образом?
  — Я сниму номер в этой же гостинице, постараюсь на этом же этаже. Мы перенесем ваш багаж в ту комнату. Затем я выпишусь, взяв с собой ваши вещи. Я спущусь с ними к портье, оплачу счет за снятый мной номер. Откуда они узнают, что один из чемоданов на самом деле принадлежит вам?
  — А девушка, которая меня заменит?
  — Она решит вопрос с шантажистом.
  — Если я положу деньги в банк, то каким образом мы с ним расплатимся — или с ней?
  — Мы не будем ему ничего платить. Это не согласуется с нашей политикой, — ответил Мейсон.
  — Но что вы собираетесь делать? Как избежать выплаты отступных? — не понимала Диана Дуглас.
  — Пока не знаю. Будем действовать по ситуации. Как бы мне хотелось, чтобы ваш брат поскорее пришел в сознание, чтобы мы точно выяснили, в чем дело… Ладно, собирайте чемодан.
  На глаза девушки навернулись слезы.
  — Эдгар — хороший парень, мистер Мейсон, — всхлипнула она.
  — Сейчас я отправляюсь в магазин, чтобы купить чемодан, — заявил Мейсон. — Я набью его старыми газетами и вернусь, чтобы зарегистрироваться в гостинице. Постараюсь на седьмом этаже, если удастся. Ждите здесь. Обещайте, что никуда не уйдете, пока я снова не окажусь в гостинице.
  — Обещаю.
  — И не отвечайте на телефонные звонки.
  — Я… хорошо, раз вы считаете, что так лучше…
  — Я так считаю. — Адвокат направился к двери, повернулся, улыбнулся и сказал: — С вами все будет в порядке, Диана.
  Она начала быстро мигать.
  — Вы — замечательный! — воскликнула она. — Мне очень жаль, что я не рассказала все с самого начала, когда приходила к вам в контору.
  — Мне тоже. Не исключено, что мы могли бы избежать этой аудиторской проверки. К сожалению, теперь вы попали на крючок.
  — Что вы имеете в виду?
  — Подумайте сами. Мы опоздали. Вы прилетели в Лос-Анджелес и зарегистрировались под вымышленным именем. У вас при себе чемоданчик с пятью тысячами долларов наличными. Если аудиторская проверка покажет, что в компании, где вы работаете, имеется недостача в пять тысяч долларов, ваш брат погиб, а вас арестуют, пока вы не получили чек кассира… Думайте сами, в каком положении вы окажетесь.
  У Дианы Дуглас раскрылся рот. Мейсон тихо вышел из номера.
  Глава 6
  Адвокат спустился на лифте вниз, отправился в галантерейный магазин, расположенный неподалеку, выбрал себе чемодан, заплатил за него и перешел улицу к магазину старой книги.
  — Меня интересуют книги по истории Калифорнии, — сказал он, — в особенности что касается обнаружения здесь золота.
  Продавец проводил его к одной из полок.
  — А в тонкой обложке книги у вас имеются? — поинтересовался Мейсон.
  — О да, у нас большой выбор.
  — Мне также нужно что-нибудь из легкого чтения, — продолжал Мейсон. — Я сам выберу несколько книг.
  Через десять минут адвокат стоял у кассы со стопкой разнообразной литературы.
  Кассир сложил цифры, указанные на последних страницах карандашом, и вывел общую сумму — двадцать семь долларов и восемьдесят пять центов.
  — Прекрасно, — сказал адвокат. — Я… давайте упакуем их в этот чемодан.
  Продавец посмотрел на чемодан, увидел, что он пуст, улыбнулся и согласился:
  — Отличная идея. Складывайте в него, если хотите.
  Мейсон оплатил счет и отправился в гостиницу «Виллатсон».
  — Я планирую провести у вас одну ночь, — заявил он портье. — Хотелось бы получить номер не ниже пятого этажа, чтобы меня не особо беспокоил шум с улицы.
  — Могу предложить комнату на одиннадцатом — номер одиннадцать восемьдесят четыре. Если вы остановитесь только на одну ночь, мистер…
  — Нет, я предпочел бы немного пониже. Есть что-нибудь на восьмом?
  — К сожалению, все занято.
  — На седьмом?
  — Только один номер — семьсот восемьдесят девятый. Немного побольше наших стандартных и чуть-чуть подороже…
  — Все в порядке. Я возьму его. Все равно только на одну ночь.
  Адвокат зарегистрировался, вручил доллар подносчику багажа, который проводил его на седьмой этаж. Когда подносчик удалился, Мейсон положил ключ в карман и направился по коридору к семьсот шестьдесят седьмому номеру.
  Мейсон тихо постучал.
  Диана Дуглас распахнула дверь.
  — Мистер Мейсон, я думала о том, что вы сказали, — заявила она. — Я… боюсь, что попала в ужасную ситуацию.
  — Не волнуйтесь, — попытался успокоить ее адвокат. — Я возьму все в свои руки.
  — Вам потребуются еще деньги. Того, что я вам заплатила, недостаточно.
  — К сожалению, я потратил большую часть на выяснение того, кто вы на самом деле. Если бы только вы с самого начала сказали мне правду! А теперь…
  Адвокат замолчал, потому что раздался тихий стук в дверь.
  Диана Дуглас приподняла брови в немом вопросе.
  Мейсон пересек комнату, распахнул дверь и увидел молодую женщину, блондинку с голубыми глазами и умным лицом. Что-то в ее облике мгновенно указывало на то, что она сможет о себе позаботиться в любой ситуации.
  Женщина улыбнулась адвокату.
  — Я узнаю вас, мистер Мейсон, однако вы, скорее всего, меня не помните. Я от… В общем, я — Стелла Граймс.
  — Проходите, Стелла, — пригласил Мейсон.
  Адвокат закрыл дверь и представил Диану:
  — Стелла, это Диана Дуглас. Она зарегистрирована здесь как Диана Дииринг. Вы берете все на себя.
  — Так кто я теперь — Диана Дуглас или Диана Дииринг? — уточнила Стелла Граймс. — Рада познакомиться с вами, Диана.
  — Что касается гостиницы, вы — Диана Дииринг, — ответил Мейсон. — А теперь я хочу, чтобы вы прочитали одно объявление.
  Адвокат протянул Стелле Граймс газету с объявлением, которое поместила Диана и подписала «Тридцать шесть, двадцать четыре, тридцать шесть».
  — Понятно, — сказала Стелла Граймс, прочитав его. Она посмотрела на Диану, потом на Перри Мейсона и поинтересовалась: — Что конкретно от меня требуется?
  — Временно вы становитесь Дианой Дииринг. Сидите здесь, ждете развития событий и отчитываетесь.
  — Отчитываюсь о чем?
  — Обо всем.
  — Вы можете хотя бы примерно обрисовать то, что должно произойти? — попросила она. — Насколько я поняла, предполагается, что я должна кому-то что-то заплатить. Если, например, появляется некая личность и требует денег?
  — Тянете время.
  Стелла Граймс кивнула, вынула визитку из сумочки, что-то написала на обратной стороне и протянула Мейсону.
  — Вот моя визитка, мистер Мейсон, — сказала она.
  Адвокат прочитал то, что Стелла Граймс только что написала:
  «Я видела ее раньше. Это я сидела в такси вместе с Полом Дрейком вчера вечером».
  Мейсон положил визитку в карман.
  — Спасибо, — поблагодарил он. — Если вы мне потребуетесь, я буду спрашивать вас по имени, однако вы должны сказать портье, что, если придет кто-то и поинтересуется кодовым номером тридцать шесть — двадцать четыре — тридцать шесть, ему следует связать этого человека с вами. То же самое относится и к оператору коммутатора. Придумаете что-нибудь?
  — Постараюсь.
  — Что вы взяли с собой? — поинтересовался Мейсон.
  — Только сумочку. Я получила указания не привлекать внимание большим количеством багажа.
  — Купите все необходимое в универмаге и попросите прислать в гостиницу, — велел Мейсон.
  — Как долго мне здесь оставаться? — уточнила Стелла Граймс.
  — Может, всего один день. Не исключено, что три-четыре. Устраивайтесь. Чувствуйте себя как дома. Я сейчас вернусь. — Мейсон повернулся к своей клиентке: — Диана, я отнесу ваш чемодан в семьсот восемьдесят девятый номер. Позднее, когда я буду выписываться из гостиницы, я возьму его с собой и отдам вам уже в Сан-Франциско. Вы отправитесь в семьсот восемьдесят девятый номер и подождете меня. Возьмите с собой черный чемоданчик и вашу сумочку. Через несколько минут я к вам присоединюсь. Оставайтесь в семьсот восемьдесят девятом, пока не будете готовы идти в банк и ехать в аэропорт. Ни в коем случае не возвращайтесь в этот номер и не покидайте семьсот восемьдесят девятый, пока я не дам вам сигнала, что путь свободен.
  — А когда это произойдет?
  — Когда я решу, что путь свободен.
  — Предположим, банки закроются до получения мной сигнала от вас?
  — В таком случае вам придется подержать деньги у себя, пока не окажетесь в Сан-Франциско. Попросите чек кассира там, однако ни при каких обстоятельствах не появляйтесь на работе, пока не получите его. Когда ваша контора откроется завтра, я буду рядом, чтобы помочь вам в случае необходимости. Детали обговорим перед тем, как покинем семьсот восемьдесят девятый номер, а пока я хочу, чтобы вы ушли из этого.
  Диана Дуглас кивнула и сказала:
  — Мне нужно только забрать несколько вещей из ванной.
  — Наверное, вам лучше предоставить мне еще какую-то информацию, — обратилась к Мейсону Стелла Граймс. — Предположим, сюда кто-то позвонит и выразит желание со мной встретиться, требуя, чтобы я взяла с собой определенную сумму наличными?
  — Тяните время и немедленно связывайтесь с Полом, — велел Мейсон.
  — А если времени не останется?
  — Тяните его каким угодно способом.
  — Вы объясните мне, в чем тут дело?
  — Не имею права.
  — Меня шантажируют?
  — Нет, — покачал головой Мейсон. — Вы — любимая девушка, ангел, готовый предоставить необходимую сумму, однако перед тем, как заплатить, вы должны убедиться, что вы точно получите то, за что платите. Вы достаточно богатая молодая женщина, но вы тверды, реалистичны, практичны. Короче, видавшая виды, прожженная жизнью, умеете за себя постоять… У вас есть с собой оружие?
  Вместо ответа она опустила руку в треугольный вырез блузки и внезапно достала совсем не привлекательного вида револьвер с коротким стволом.
  — Я в своем рабочем лифчике, — сообщила Стелла Граймс.
  В этот момент Диана Дуглас вышла из ванной с туалетными принадлежностями в руках.
  — Прекрасно, — сказал Мейсон, обращаясь к оперативнице Дрейка. — Я надеюсь, что вам не придется воспользоваться револьвером, но я рад, что он у вас при себе. Мне не знаем, с кем имеем дело.
  — А какие-то отступные уже выплачивались? — поинтересовалась Стелла Граймс.
  — Мы не в курсе. В этот раз потребовали пять тысяч долларов. Скорее всего, один раз уже платили, а это… Короче, старая история. Человеку очень не хочется кого-то шантажировать. Он думает начать новую жизнь. Вначале он планировал каждый месяц снимать по тысяче, может, раз в два месяца, но он не в состоянии жить с неспокойной совестью. Если он получит пять тысяч, то купит небольшую ферму, забудет о своем прошлом и начнет новую жизнь. Шантажист говорит своей жертве, что никаких отступных больше не будет, это последний платеж и все в таком роде… В общем, вы сами знаете.
  — Знаю, — кивнула оперативница, улыбаясь. — Доводилось слышать.
  Мейсон взял чемодан Дианы Дуглас.
  — Я отнесу его в семьсот восемьдесят девятый номер. Вы, Диана, берите чемоданчик. И следуйте моим указаниям.
  — Мы увидимся с вами в Сан-Франциско? — спросила она.
  — Да. Я свяжусь с вами. Запишите ваш номер телефона и адрес ко мне в книжку. Помните: вы должны оставаться в семьсот восемьдесят девятом номере, пока я не скажу вам, что путь свободен.
  Адвокат протянул девушке открытую записную книжку. Диана аккуратно внесла туда данные, которые просил Мейсон, взяла черный чемоданчик, пожала руку Стелле Граймс и поблагодарила ее:
  — Спасибо. Будьте осторожны и не снимайте свой рабочий лифчик. — Потом Диана повернулась к Перри Мейсону. — Вы такой хороший! — воскликнула она. — Я сама отнесу чемодан и подожду вас. Ключ от семьсот восемьдесят девятого у меня.
  Импульсивно она поцеловала его в щеку, подняла чемодан, черный чемоданчик с деньгами и сумочку, быстро пересекла комнату, раскрыла дверь и исчезла за ней.
  Мейсон опустился на стул, жестом предложил сесть Стелле Граймс и объяснил:
  — Я сам действую вслепую, Стелла. Шантажист ожидает, что отступные заплатит мужчина. Вам придется сыграть роль ангела, предоставляющего необходимые средства, лучше родственницы шантажируемого. Однако вы должны показать себя скептиком, прожженной жизнью…
  Адвокат внезапно замолчал, потому что в дверь постучали.
  — Не исключено, что это он и есть, — заметил Мейсон. — Надеюсь, Диана успела добраться до семьсот восемьдесят девятого и скрыться из виду.
  Мейсон направился к двери, раскрыл ее и спросил:
  — Что вам нужно?
  На пороге стоял невысокий мужчина лет тридцати с небольшим, с блестящими, видимо напомаженными, черными волосами, зачесанными от висков назад, с пробором точно посередине. На нем были черные очки, хорошо отутюженные широкие коричневые брюки и спортивный пиджак более темного оттенка коричневого цвета, рубашка телесного цвета и дорогой галстук «бело».80
  — Добрый день, — поздоровался он. — Я пришел в ответ на объявление. Я…
  Мужчина внезапно замолчал, заметив Стеллу Граймс.
  — Все в порядке. Проходите, — пригласил Мейсон.
  Мужчина колебался нисколько секунд, затем протянул ухоженную руку с отполированными ногтями и мягкой кожей, за которой он определенно тщательно следил.
  — Кассел, — представился он. — К-а-с-с-е-л. Я даже не мог надеяться, что вы приедете лично, мистер?..
  Мейсон поднял левую руку, призывая к молчанию, когда правой пожимал протянутую Касселом.
  — Никаких фамилий, пожалуйста, — сказал адвокат.
  — Хорошо, никаких фамилий, — согласился Кассел.
  Мужчина оценивающе посмотрел на Стеллу Граймс, точно так же, как владелец фермы оглядывает телок перед тем, как решиться на покупку. Нахмурившийся лоб быстро расправился, а на смену удивлению пришла слащавая улыбка.
  — Пропустим представления, — резким тоном заявил Мейсон.
  — Как вы пожелаете. Однако, как вам известно, мы работаем не для публики. Я испытываю волнение, если выступаю перед зрителями. Боюсь, что могу забыть приготовленную речь.
  — Наверное, вы, господа, предпочли бы, чтобы я удалилась в ванную, закрыв за собой дверь? — предложила оперативница Дрейка.
  — Нет, нет, нет, — быстро запротестовал Кассел. — Пожалуйста, не в номере. Я страшно застенчив.
  Мейсон расхохотался.
  — Нам с мистером Касселом надо обсудить одно личное дело, Стелла. Прости, что у нас с тобой больше нет возможности побеседовать, но я не сомневаюсь, что это не последняя встреча. Я не люблю, когда меня прерывают, точно так же, как и ты, но такова жизнь… Мы с мистером Касселом должны поговорить о деле, потом мне придется уехать — хочу проследить, как выполняются мои указания. Как только я освобожусь, сразу же тебе позвоню. Однако не сиди у телефона. Делай то, что считаешь нужным.
  Стелла Граймс несколько секунд задумчиво смотрела на Мейсона.
  — Думаю, что все поняла, — сказала она, потом повернулась к Касселу и добавила: — До свидания, мистер Кассел.
  Она подошла к Перри Мейсону, подставила губы для поцелуя и покинула номер.
  — Ничего малышка, — заметил Кассел.
  Мейсон пожал плечами.
  — Мне нравится, — только и сказал он.
  — Вы давно знакомы?
  — Пока еще недостаточно, — улыбнулся адвокат.
  — Не надо мне вешать лапшу на уши.
  — Я вам ничего никуда не вешаю.
  — Может, еще что придумаете?
  Последовало молчание.
  — Ладно, хватит ходить вокруг да около, — заявил Кассел. — Пора заняться делом. Вы привезли все с собой?
  — Что все?
  — Перестаньте притворяться, — начал раздражаться Кассел. — Я не думаю, что вы подстроили ловушку и… Черт побери, надо посмотреть.
  Кассел направился к ванной, распахнул дверь, заглянул внутрь, потом внимательно оглядел стены комнаты, приподнимая картины в поисках потайного микрофона.
  — Не будьте таким наивным, — сказал Мейсон, когда Кассел закончил.
  Кассел подозрительно посмотрел на адвоката.
  — Мне не нравится, как вы подходите к делу, — заметил он.
  — Что именно вам не нравится?
  — Вы хотите получить от меня заявления. Я не собираюсь их делать. Я здесь. Вы здесь. Ваш ход.
  — Подозрения должны возникнуть у меня. Почему вы так долго не появлялись?
  — У меня есть и другие интересы, которые заставили меня на некоторое время уехать из города, — объяснил Кассел. — Как только мне удалось вырваться, я сразу же вернулся… Кстати, в одной из вечерних газет напечатали еще одно объявление. Вы в курсе?
  — Я потерял время, а сидевшие в такси внимательно меня осмотрели, — ответил Мейсон.
  — Вы получили какой-нибудь сигнал?
  — Нет.
  Кассел покачал головой.
  — Не нравится мне все это, — сказал он. — Совсем не нравится. Это означает, что в дело пытается влезть какое-то третье лицо.
  — Вам не нравится! — воскликнул Мейсон. — А я как должен реагировать, как вы предполагаете? Чего, черт побери, вы добиваетесь?
  Кассел минуту молчал в задумчивости, периодически поглядывая на Мейсона и хмурясь.
  — Ваше лицо кажется мне знакомым, — наконец заявил он. — Нам доводилось встречаться раньше?
  — Не думаю.
  — Иногда… Минутку! Минутку!.. Где-то я видел вашу фотографию.
  — Нельзя исключать такой вариант.
  — Проклятье! — воскликнул Кассел. — Вспомнил. Черт побери, вы — адвокат. Ваша фамилия Мейсон.
  Выражение лица Мейсона нисколько не изменилось. Он даже ни разу не моргнул.
  — Вы абсолютно правы, я — Перри Мейсон, — подтвердил он.
  — Что вы пытаетесь провернуть? Мы так не договаривались. Я не собираюсь иметь никаких дел ни с какими проклятыми юристами.
  — Я не какой-то проклятый юрист, — заметил Мейсон с улыбкой, — а квалифицированный высокооплачиваемый адвокат.
  — Да уж, — пробормотал Кассел, приближаясь к двери. — Что с вами, Мейсон? Вы спятили? Вы ведете себя так, словно в комнате установлен потайной микрофон. Вы же прекрасно знаете, что если решите свистнуть в свисток, то этим вы все равно что перережете горло вашему клиенту. Вы, не исключено, думаете, что мы сейчас встретились для выяснения отношений?
  Мейсон молчал.
  — Вы знаете мое предложение, — продолжал Кассел. — Это деловое предложение. У вашего клиента нет выбора, и при сложившихся обстоятельствах его ничто не защитит. Любой договор не будет стоить бумаги, на котором его напишут.
  — Однако это не останавливает меня от того, чтобы представлять интересы клиента, — заметил Мейсон.
  Кассел усмехнулся.
  — Это только означает, что мы занизили ставки. Если у вашего клиента достаточно денег, чтобы нанять дорогостоящего адвоката, который потребует себе крупный гонорар за дело подобного рода, мы, как я сейчас понимаю, были очень наивны. Я не виню вас, я виню нас. Мы просто мало запросили.
  — Продолжайте. Я слушаю.
  — Ваш клиент должен деньги… С него причитается… Я не собираюсь спорить с вами, Мейсон. Итак, вы привезли то, что требовалось?
  — Если вы имеете в виду деньги, то их у меня с собой нет, — ответил Мейсон, — и даже если бы я привез их с собой, я все равно не стал бы их вам передавать только на основании сделанного вами к настоящему моменту предложения.
  — Что с ним не так?
  — Вы сами объяснили. Любой договор не имеет силы. Возвращайтесь завтра. Начнем сначала.
  — Я не такой идиот.
  — Почему вы не хотите?
  — Это… неэтично.
  Мейсон расхохотался.
  Кассел побагровел.
  — Мейсон, предполагается, что вы опытный адвокат и умеете все устроить так, чтобы последнее слово осталось за вами. Но пока вы только осложняете судьбу вашего клиента. Ему предоставлялась возможность слезть с крючка по сходной цене. Теперь ставки повысились.
  — Вы уверены? Не исключено, что как раз наоборот, они пойдут вниз.
  — Думаете, что в состоянии вытащить кролика из шляпы? — ухмыльнулся Кассел.
  — Я как раз этим и славлюсь, да еще тем, что кладу на стол туза, когда этого никто не ожидает.
  Разозленный Кассел направился к двери, остановился перед ней, повернулся и заявил:
  — Послушайте, Мейсон, мы — деловые люди. Ваш клиент платит пять штук — и с делом покончено.
  — А что он получает взамен?
  — Освобождение.
  — А доказательства?
  На лице Кассела появилось удивление.
  — О каких доказательствах вы говорите, Мейсон?
  Адвокат быстро поправился:
  — Вашей честности, того факта, что мой клиент слез с крючка.
  — Составляйте договор.
  — Вы сами сказали, что это просто лист бумаги.
  — Он не будет иметь силы в суде, однако закроет несколько дверей — как раз тех, о которых следует беспокоиться вашему клиенту.
  — Я это обдумаю.
  — Обдумаете, черт побери? У вас нет времени на обдумывание. Сделка горит. Если вы согласны — вы должны немедленно принять решение.
  — Как я могу с вами связаться? — спросил Мейсон.
  Кассел задумчиво посмотрел на адвоката.
  — Вы задаете слишком много вопросов.
  — Хорошо. Где мне оставить деньги, если я все-таки решу их оставить?
  — Ваш телефонный номер значится во всех справочниках. У вас есть контора. Я понятия не имею, что вы делаете здесь, в гостинице. Я позвоню вам в контору из телефонной будки.
  — Когда?
  — Когда у меня будет настроение, — огрызнулся Кассел.
  Он вышел из номера и с шумом захлопнул за собой дверь.
  Мейсон направился к телефонному аппарату и набрал номер Детективного агентства Дрейка.
  — Перри Мейсон, Пол, — представился адвокат, когда сыщик снял трубку. — Стелла Граймс звонила? Она должна была попросить у тебя оперативника для слежки за объектом.
  — Ничего от нее не слышал, — ответил Дрейк. — Насколько мне известно, она сейчас находится в гостинице «Виллатсон». Разве ты не с ней?
  — Был с ней. Я хотел, чтобы к одному мужчине приставили «хвост». Я попытался дать ей сигнал.
  — Если ты дал ей сигнал, она его точно уловила, — успокоил Мейсона сыщик. — Она быстро соображает. Она могла и сама проследить за объектом.
  — Беда в том, что он ее знает. Какой-нибудь другой оперативник подошел бы гораздо больше.
  — Не исключено, что она просто не успела позвонить. Требовалось действовать немедленно?
  — Да, — подтвердил Мейсон.
  — Ты еще услышишь известия от нее, Перри.
  Мейсон повесил трубку, постоял в задумчивости несколько секунд, потом снова взялся за аппарат и попросил оператора коммутатора:
  — Позвоните, пожалуйста, в семьсот восемьдесят девятый номер.
  Диана Дуглас долго не брала трубку.
  — Да? — наконец робко произнесла она.
  — Почему вы так долго не отвечали, Диана?
  — Не знала, следует или нет. Как у вас дела? Я думала, вы собирались…
  — Нас прервали, — объяснил Мейсон. — Проявилась другая сторона дела.
  — Вы имеете в виду… шантажист?
  — Да.
  — Что произошло?
  — Я тянул время, и, к сожалению, он меня раскусил.
  — Что вы хотите сказать? — не поняла Диана Дуглас.
  — Он понял, кто я такой. Узнал по фотографиям из газет.
  — Это плохо?
  — Может, как раз наоборот. Я думаю, он немного испугался… Я просто хотел вам напомнить, чтобы вы никуда не выходили из номера, пока я не свяжусь с вами. Чрезвычайно важно, чтобы вы пока не высовывались.
  — Разве… разве мне не следует отправляться за билетом в Сан-Франциско? Да и банки скоро закроются.
  — Сейчас нельзя торопиться. Не исключено, что события будут развиваться. Подождите в номере, пока я к вам не присоединюсь. Не пытайтесь уйти, пока не получите от меня сигнал, что путь свободен.
  Глава 7
  Мейсон вытянулся на кровати в семьсот шестьдесят седьмом номере в гостинице «Виллатсон». Он постоянно поглядывал на часы. Дважды адвокат вставал и принимался ходить из угла в угол.
  Зазвонил телефон.
  Мейсон схватил трубку.
  На другом конце провода послышался голос Дианы Дуглас:
  — Мистер Мейсон, мне страшно. Я могу прийти к вам в номер и подождать вместе с вами?
  — Нет, — категорично ответил адвокат. — Оставайтесь там, где вы сейчас находитесь. В самое ближайшее время я дам вам указания, как действовать дальше.
  — Когда?
  — Надеюсь, что через несколько минут.
  — Я нервничаю, я выбита из колеи, я схожу с ума, сидя здесь одна и глядя на стены. Мистер Мейсон, мне кажется, что так мы ничего не добьемся.
  — Мы уже добились гораздо большего, чем вы предполагаете, — возразил адвокат. — Необходимо, чтобы вы следовали моим указаниям. Оставайтесь в номере.
  Мейсон повесил трубку, подошел к окну, посмотрел на оживленную улицу внизу, вернулся к стулу, сел, потом резко встал и принялся ходить из угла в угол.
  Дверная ручка внезапно повернулась. Дверь распахнулась, и в комнате появилась Стелла Граймс.
  — Ну как? — спросил Мейсон.
  — Нам повезло, — ответила девушка, бросая на кровать картонную коробку.
  Мейсон приподнял брови в немом вопросе.
  — Одежда, — объяснила Стелла Граймс — Купила самое необходимое в универмаге по пути, потому что решила, что могу надолго засесть в этом номере.
  — Что произошло?
  — Я поняла ваш сигнал: вы хотели за ним проследить.
  — Верно.
  — Он, естественно, знал, как я выгляжу. Это осложняло работу. Я решила, что маловероятно, что он остановился в этой же гостинице, поэтому спустилась вниз, вышла на улицу, поймала такси и велела водителю стоять на месте, пока я не скажу, чтобы он включал мотор. Все оказалось настолько просто, что я думаю, не специально ли для нас был сыгран спектакль.
  — Объясните поподробнее.
  — Объект приехал на встречу на своей машине, на «Кадиллаке», дал швейцару большие чаевые, чтобы припарковать ее перед самым входом. Наверное, на самом деле дал много, потому что, как только объект появился, швейцар встал по стойке «смирно», открыл дверцу машины и кланялся, когда Кассел отъезжал.
  — Вы последовали за ним?
  — Да.
  — Номер «Кадиллака» записали?
  Стелла Граймс достала из кармана блокнот и прочитала:
  — WVM пятьсот семьдесят четыре.
  — Проблем не возникло?
  — Никаких. Он отправился в многоквартирный дом «Таллмейер». Заехал прямо в подземный гараж и больше не появлялся.
  — А вы?
  — Велела таксисту ехать дальше, через три квартала заметила, как от края тротуара отъезжает автомобиль. Сказала водителю: «Пристройтесь за этой машиной, но таким образом, чтобы сидящие в ней не догадались, что мы за ними следим».
  — Прекрасная работа, — похвалил Мейсон.
  — Таксист, конечно, запутался в потоке движения. Мы потеряли машину из виду. Я пожала плечами, заметив: «Больше ничего сделать невозможно», расплатилась и пересела в другое такси, на котором и добралась до гостиницы. Мне совсем не хотелось, чтобы таксист сообщил Касселу, что им кто-то интересовался, а так он определенно решил, что я сумасшедшая. По крайней мере, надеюсь, что решил.
  Мейсон поднял трубку, попросил оператора коммутатора дать ему городскую линию, а потом набрал номер Детективного агентства Дрейка.
  — Пол на месте? — спросил он, когда на другом конце провода ответили.
  — Только что вошел, — сообщила секретарша, узнавшая голос Мейсона.
  — Соедините меня с ним, пожалуйста.
  — Привет! — послышался голос детектива.
  — Это Мейсон, Пол, — произнес адвокат.
  — Где ты находишься?
  — В гостинице «Виллатсон» вместе со Стеллой Граймс. Она вернулась.
  — У нее что-нибудь получилось?
  — Думаю, мы вышли на след. Выясни, пожалуйста, кому принадлежит «Кадиллак», номер WVM пятьсот семьдесят четыре. Если окажется, что владелец проживает в многоквартирном доме «Таллмейер», раскопай все, что только удастся, не вызывая подозрений.
  — Делла интересовалась, может ли она позвонить тебе в гостиницу, — сообщил Дрейк.
  — Лучше не надо. Я сам планирую время от времени связываться с ней. Она хотела обсудить что-то конкретное?
  — Похоже, нет. У тебя было назначено несколько встреч, которые ей пришлось отменить, объясняя клиентам, что тебе потребовалось немедленно уехать из города по важному делу.
  — Именно это и произойдет в ближайшее время, — заметил Мейсон.
  — Правда?
  — Правда… Сколько времени тебе нужно, чтобы выяснить, на кого зарегистрирована машина?
  — Недолго.
  — Я тебе перезвоню. Немедленно принимайся за это задание.
  — Как там Стелла?
  — Отлично.
  — Ладно, Перри, если что-нибудь еще понадобится, звони. Конечно, я тебе потом выставлю счет, однако услуги предоставлю.
  — Хорошо, — сказал адвокат и повесил трубку.
  — Объект показался мне страшно разозленным, — сообщила Стелла Граймс. — Словно вы надрали ему уши.
  — Почему вы решили, что он разозлен, Стелла?
  — По тому, как он шел, по внешнему виду, потому, что за ним оказалось так легко следить, — объяснила оперативница Дрейка.
  — Наверное, я его разочаровал, — улыбнулся Мейсон. — Он не предполагал, что встретит сопротивление.
  — По нему я сказала бы, что он только что на полной скорости врезался в кирпичную стену.
  Адвокат взглянул на часы.
  — Держите оборону, Стелла, — велел Мейсон. — Мне необходимо сходить в семьсот восемьдесят девятый номер. Если произойдет что-то, осложняющее ситуацию, повесьте табличку «Просьба не беспокоить» на дверь. Если позвонит Пол Дрейк, попросите его связаться со мной в том номере.
  Мейсон отправился по коридору в семьсот восемьдесят девятый номер и тихонько постучал.
  Диана Дуглас практически сразу же распахнула дверь.
  — Не делайте этого! — воскликнул Мейсон.
  — Чего? — не поняла девушка.
  — Не открывайте дверь, пока не выяснили, кто стучал.
  — Я страшно возбуждена. Я нервничаю. Разные мысли лезут в голову. Я не могу больше сидеть здесь и ждать, мистер Мейсон.
  — Слушайте меня внимательно, Диана. Сколько у вас денег?
  — Я уже говорила вам: пять тысяч долларов.
  — Я не их имел в виду. Кроме этих пяти тысяч.
  — Я сняла со своего счета в сберегательном банке шестьсот долларов перед тем, как отправиться сюда. Я посчитала, что этого достаточно, чтобы заплатить вам гонорар и…
  — То есть то, что вы заплатили мне, вы взяли не из пяти тысяч? — уточнил адвокат.
  — Нет.
  — Вы не представляете, что это за история? Я хочу, чтобы вы ответили предельно честно.
  Девушка опустила глаза.
  — Я предполагаю, что Эдгар во что-то впутался, что-то неприличное… его почему-то шантажируют, не исключено, есть какие-то фотографии или… Почему вы задаете эти вопросы, мистер Мейсон?
  — Потому что я считаю, что мы пошли не по тому следу и допустили ошибку. Расскажите мне все, что знаете об Эдгаре, только постарайтесь сделать это в сжатой форме.
  Диана жестом предложила Мейсону сесть и сама опустилась на краешек кровати.
  — Эдгар наивен, — начала она. — Он… наверное, нельзя назвать его слабым, но он легко подпадает под чужое влияние. Наверное, я поступала неправильно, всячески стараясь облегчить ему жизнь. Мужчина должен развиваться, решая сложные жизненные проблемы и самостоятельно выпутываясь из непредвиденных ситуаций, вместо того чтобы обращаться к кому-то, кто все уладит и снимет груз у него с плеч.
  — Я пытался добиться от вас чего-нибудь подобного, Диана. Как вы считаете, есть ли в прошлом Эдгара что-то, что заставило бы его прийти к вам за крупной суммой денег и просить вас заплатить за него отступные?
  — Не знаю, мистер Мейсон.
  — Но он мог планировать обратиться к вам?
  — Мог. Однако все указывало на то, что он сам собирался в Лос-Анджелес, чтобы разобраться с проблемой тридцать шесть — двадцать четыре — тридцать шесть.
  — У вас есть хоть какой-нибудь ключ к разгадке тайны?
  — Нет.
  — Ваш брат играл в азартные игры?
  — Эдгар импульсивен, — ответила Диана, осторожно подбирая слова.
  — Он играл в азартные игры? — повторил Мейсон.
  — Разве этого не делают все мужчины?
  — Он играл в азартные игры?
  — Да! — закричала девушка. — Вам нет необходимости проводить перекрестный допрос. Он играл в азартные игры.
  — Где?
  — Где обычно в них играют? Иногда ставил два доллара на лошадь. Иногда десять.
  — В Лас-Вегасе?
  — Время от времени ездил в Лас-Вегас.
  — Самый крупный его выигрыш?
  — Понятия не имею. Не думаю, что он много выигрывал.
  — Самый большой проигрыш?
  — Восемьсот долларов.
  — Откуда вы знаете?
  — Он сам мне сказал.
  — Почему он вам это открыл?
  — Потому что я его сестра.
  — Почему он вам это открыл?
  — Я вам уже ответила: потому что я его сестра, — вспыхнула Диана Дуглас. — Чего вы добиваетесь? Хотите уличить меня во лжи?
  — Почему он вам это открыл?
  — Ладно, — вздохнула девушка. — Мне пришлось за него заплатить. У него было только двести. Он выписал чек в Лас-Вегасе — а вы знаете, что они собой представляют.
  — Кто они?
  Диана Дуглас пожала плечами.
  — Понятия не имею, однако всем известно, что если ты играешь в долг с профессионалами, то тебе придется или расплачиваться, или пенять на себя.
  — И Эдгар испугался?
  — Ужасно.
  — Я пытаюсь определить линию его поведения, — объяснил Мейсон. — Если Эдгар попадает в беду, он обращается к вам. Вы для него — сестра и мать в одном лице, не так ли?
  — Ну… — задумалась она. — Наверное, так.
  — Значит, смело можно предположить, что, если Эдгар попал в какую-то переделку и ему требовались пять тысяч долларов, чтобы выпутаться, он определенно поделился бы с вами.
  — Если только… это не что-то такое, что он не захотел бы со мной обсуждать. Иногда мужчины оказываются в таких ситуациях, в которые они не желают посвящать свою семью.
  — С чего вы взяли?
  — Я… я читала об этом.
  — Вы когда-нибудь беседовали на эту тему с Эдгаром?
  — Нет.
  — Знаете что-нибудь об интимной жизни Эдгара?
  — Практически ничего.
  Мейсон задумчиво посмотрел на Диану Дуглас.
  — В шесть двадцать семь из Лос-Анджелеса в Сан-Франциско отправляется самолет компании «Юнайтед Эйрлайнз», и я хочу, чтобы вы были на борту, — заявил Мейсон. — Я провожу вас. Когда спустимся в холл, ведите себя естественно. Не оглядывайтесь по сторонам, словно боитесь, что кто-то следит за вами. Прогуляемся два квартала до стоянки такси. Я посажу вас в машину. Поедете на железнодорожный вокзал «Юнион». Вы должны проверить, не сел ли кто-нибудь вам на хвост. Когда убедитесь, что никого нет, поймаете другое такси и отправитесь в аэропорт. Там будете ждать.
  — Чего?
  — Я постараюсь встретить вас прямо перед отлетом самолета. Я привезу ваш багаж. Через час я выпишусь из гостиницы. Таким образом, у меня останется время, чтобы быстро заскочить к себе домой и собрать сумку. Я присоединюсь к вам в аэропорту, имея при себе и ваш чемодан, и свои вещи.
  — А что делать с чемоданчиком… ну, с тем, в котором деньги?
  — Банки уже закрылись. Придется везти его с собой. Вы должны появиться завтра на работе только с чеком кассира, выписанным на ваше имя как доверенному лицу. Как только завтра утром откроются банки в Сан-Франциско, немедленно положите деньги на счет и возьмите чек, затем как ни в чем не бывало отправляйтесь к себе в контору. Я встречу вас там. Давайте договоримся о времени. Например, десять тридцать. Не появляйтесь раньше и постарайтесь не задерживаться, только если этого не избежать.
  Зазвонил телефон.
  — Наверное, это меня, — решил адвокат.
  Мейсон снял трубку и осторожно сказал:
  — Алло?
  На другом конце провода послышался веселый голос Пола Дрейка:
  — Привет, Перри. Раздобыл большую часть информации, которая тебе требовалась. Оказалось не так сложно.
  — Итак?
  — Интересующий тебя «Кадиллак» зарегистрирован на Мори Кассела, проживающего в многоквартирном доме «Таллмейер», квартира девятьсот шесть. О привычках Кассела мне пока разузнать не удалось, однако он живет в этом доме немногим более года.
  — Черт побери! — пробормотал Мейсон.
  — Что-то не так?
  — Он представился мне своим настоящим именем. Я принял его за сутенера, промышляющего шантажом. Опытного, процветающего, хитрого.
  — Так кто же он?
  — Это необходимо выяснить, — ответил Мейсон.
  — Посадить кого-нибудь ему на хвост?
  — Нет. Он или такой идиот, что сложно представить, или слишком умен, чтобы попасть в ловушку. Необходимо разобраться, что из двух.
  — Ладно, дашь мне знать, если что-нибудь еще потребуется, — сказал Дрейк.
  — Хорошо.
  Мейсон повесил трубку.
  Диана, с беспокойством наблюдавшая за Мейсоном, спросила:
  — Что-нибудь случилось?
  Мейсон нахмурился и несколько секунд не отвечал, обдумывая, что же сказать.
  — Не знаю, — наконец медленно произнес он. — Похоже, я ошибочно оценил ситуацию.
  — В каком смысле?
  — Благодаря оперативным действиям Детективного агентства Дрейка нам удалось выяснить, кто этот шантажист. Его зовут Мори Кассел, ездит на «Кадиллаке», живет в многоквартирном доме «Таллмейер» в квартире девятьсот шесть. Когда Кассел приходил в гостиницу, он представился своим настоящим именем, припарковал «Кадиллак» перед входом, вручил хорошие чаевые швейцару, чтобы машину никуда не перегнали и она оставалась там, где могут парковаться только прибывающие в гостиницу с багажом.
  — А что здесь не так? — не поняла Диана. — Многие, ненадолго забегающие в гостиницу, дают швейцару чаевые, чтобы он присматривал за их машинами. Так швейцары зарабатывают себе на жизнь…
  Мейсон покачал головой.
  — Не в этом дело, Диана. Это несколько иной человек.
  — С чего вы взяли?
  — Признаю, что руководствовался своей интуицией. Я решил, что это сутенер.
  — Но как?
  — По его внешнему виду, манерам, по всему.
  — Мистер Мейсон, вы хотите сказать, что вам достаточно увидеть человека, немного с ним поговорить, и вы поймете, что он сутенер?
  — Нет, — ответил Мейсон. — Так далеко я не стану заходить, Диана. И не забывайте, что, называя человека сутенером, я не имею в виду, что он фактически поставляет клиентов в публичный дом или занимается сводничеством. Я просто имею в виду человека определенного типа, который готов зарабатывать себе на жизнь, представляя женщину в разработанной схеме шантажа.
  — Но как вы решили? Чем подобный человек отличается от других? Он как-то особенно одевается? Что… Я не понимаю.
  — Нет никакого конкретного признака, — попытался объяснить Мейсон. — Это смесь всего. Возьмите любого, кто живет на средства, прямо или косвенно получаемые через женщин. Он сам понимает, что у него что-то не так внутри, и пытается это скрыть, всячески приукрашивая фасад, чтобы спрятать прогнившую середину. Поэтому он стремится к безукоризненной внешности. У него всегда блестят ботинки, брюки идеально отутюжены, он носит дорогие рубашки и галстуки, делает маникюр, следит за кожей рук, аккуратно подстрижен, волосы зачесаны назад, чтобы радоваться отражению в зеркале. Далее — голос. Здесь своя специфика. Он не привык придавать вес словам. В ситуации, с которой, как он считает, он справится, он говорит резким властным тоном. Однако у его голоса нет ни тембра, ни тональности. Создается впечатление, что если он придет в гнев, то его голос поднимется до фальцета.
  — И вы заметили все это у Кассела? — уточнила Диана Дуглас.
  — Да.
  — Что он хотел?
  — Денег.
  — Он сказал сколько?
  — Всю сумму — пять тысяч.
  — А что вы ему ответили?
  — Попытался потянуть время.
  — Вам это удалось?
  — Он ожидал другого приема.
  — Он решил, что вы…
  — Я уже говорил вам, что он меня узнал. Мои фотографии часто появляются в газетах. Он понял, что имеет дело с адвокатом Перри Мейсоном, и ему это совсем не понравилось.
  — Вам так и не удалось разузнать, что же у него есть на моего брата Эдгара?
  Мейсон покачал головой, но заметил:
  — Это, очевидно, не обычный шантаж.
  — Вы думаете… То есть хуже, чем то, что вы называете обычным шантажом?
  — Не исключено. Кассел вел себя так, словно у него все козыри.
  — Чего нам теперь ждать от него?
  Мейсон пожал плечами.
  — Следующего шага.
  — Мистер Мейсон, предположим, это что-то… на самом деле серьезное.
  — Естественно, с человека не станут требовать пять тысяч долларов за то, что он припарковал машину у пожарного крана. Конечно, что-то серьезное.
  — Послушайте, мистер Мейсон, я… могу набрать денег, если…
  — Выкиньте подобное из головы, — перебил адвокат. — Платить шантажистам — против моих принципов. Пошли они ко всем чертям. Нам пора, Диана. Вы возьмете свою сумочку, я — ваш черный чемоданчик. Когда пойдем через холл к выходу, разговаривайте и смейтесь. Представьте себя женщиной, пустившейся в романтическую авантюру. Я не хочу, чтобы кому-нибудь пришло в голову, что вы украдкой покидаете гостиницу. Выйдя из гостиницы, мы направимся на стоянку такси, расположенную в двух кварталах от здания. Не забудьте все мои указания. Садитесь в такси и просите водителя отвезти вас на вокзал «Юнион». Смешайтесь с толпой, потом возьмите другое такси и отправляйтесь в аэропорт. Я постараюсь заказать билеты. — Мейсон поднял трубку и попросил оператора коммутатора дать городскую линию, потом набрал номер авиакомпании «Юнайтед Эйрлайнз» и забронировал два билета на рейс Лос-Анджелес — Сан-Франциско, вылетающий в восемнадцать двадцать семь.
  Адвокат удовлетворенно кивнул, услышав ответ на другом конце провода.
  — Мы заберем их в аэропорту, — сказал он. — Оба на имя Перри Мейсона… Все правильно, Перри Мейсон, адвокат. Мои телефоны имеются во всех справочниках. У меня есть карточка пассажира вашей компании и… Прекрасно! Один билет я возьму сам. Передайте второй мисс Диане Дуглас. Подержите их, пожалуйста, до самого вылета. Большое спасибо! — Мейсон повесил трубку и повернулся к Диане: — Все в порядке. Спросите билет, оставленный на имя Перри Мейсона. Встретимся на борту. Когда я буду выписываться из гостиницы, я заберу ваш чемодан. Не забывайте, что, если что-нибудь случится с этим чемоданчиком — с пятью тысячами долларов, вам конец. Тут вам уже не выкрутиться.
  — Я знаю, — кивнула девушка. — Все то время, что я ношу его с собой, я… Я практически не сплю. Если с ним что-то произойдет, я уже ничего не смогу сделать. Однако пока еще все в порядке, не так ли, мистер Мейсон? Ведь никто не в курсе, что у меня в чемоданчике пять тысяч долларов?
  — К настоящему времени это известно уже многим, — мрачно заметил Мейсон. — Пойдемте, Диана. Улыбнитесь! Спускаемся в холл, пересекаем его и отправляемся на стоянку такси. Смейтесь и беззаботно болтайте, а я постараюсь вспомнить какую-нибудь шутку. Вперед! Предполагаю, что вам лучше не сидеть больше в гостинице… Какое-то время вам придется подождать в аэропорту, однако постарайтесь оставаться незаметной и заходите в самолет, как только начнется посадка.
  Глава 8
  Мейсон вернулся к семьсот шестьдесят седьмому номеру, постучал и зашел, когда Стелла Граймс открыла дверь.
  — Я избавился от приманки, — сообщил он. — Она присоединится ко мне в аэропорту. Будем надеяться, что больше ничего не произойдет, пока мы не взлетим.
  — Вы думаете, что она в опасности?
  — Не то чтобы в опасности, но этот Кассел меня беспокоит. Он может оказаться гораздо умнее, чем я предполагал. Меня беспокоит Диана. Она оставила после себя след и…
  Адвокат внезапно замолчал, услышав громкий настойчивый стук в дверь.
  — Это определенно мужчины, причем, скорее всего, облеченные властью, — шепотом обратился он к Стелле Граймс.
  — Может, Кассел вернулся?
  Мейсон покачал головой.
  — Он стучал бы мягко, как человек, предпочитающий действовать исподтишка. У этого же есть власть. Мы имеем дело или с детективом, работающим в гостинице, или…
  Мейсона перебил повторный стук и громкий голос, заявивший:
  — Открывайте! Полиция.
  — Говорить буду я, — прошептал Мейсон.
  Адвокат открыл дверь.
  В коридоре стояли двое полицейских в штатском. Они удивились, узнав адвоката.
  — Перри Мейсон? — воскликнул один. — А вы что тут делаете?
  — Вопрос в том, что здесь делаете вы, — парировал адвокат.
  — Мы предпочли бы говорить в номере, а не в коридоре, — сказал все тот же полицейский, явно старший из двоих.
  Мужчины вошли в комнату и предъявили адвокату свои жетоны.
  — Полиция Лос-Анджелеса, — представились они.
  — Что привело вас сюда? — поинтересовался Мейсон.
  Полицейские проигнорировали его вопрос и оглядели Стеллу Граймс, потом кивнули друг другу.
  — Двадцать два года, пять футов два дюйма, сто шестнадцать фунтов, блондинка, голубые глаза, хорошая фигура, — произнес первый.
  Второй кивнул.
  Оба полицейских опустились на стулья. Первый заявил:
  — Мы хотели бы задать несколько вопросов.
  — Начинайте, — предложил Мейсон.
  — Вас зовут Диана Дуглас? — обратился первый к Стелле Граймс.
  — Минутку, — вставил Мейсон. — Давайте действовать по правилам. Почему вы пришли сюда?
  — Мы не обязаны вам отвечать.
  — Но вы обязаны объяснить это девушке. Вы подозреваете ее в совершении какого-то преступления?
  — Полиция Сан-Франциско прислала нам телеграмму. Пытаемся получить информацию по их просьбе. Хотим задать несколько вопросов. Вот и все.
  — Вы подозреваете эту девушку в совершении какого-то преступления? — повторил Мейсон.
  — Мы не знаем. Никаких идей по данному поводу.
  — Вы действуете от имени полиции Сан-Франциско?
  — Да.
  — Полиция Сан-Франциско подозревает ее в совершении какого-то преступления?
  — Мы не ясновидящие. Мы не знаем.
  — Раз вы действуете «за» и «от имени» полиции Сан-Франциско и раз вы не знаете, подозревает ли ее полиция Сан-Франциско в совершении какого-то преступления, вам следует сообщить ей о ее конституционных правах до того, как она ответит на какой-либо ваш вопрос.
  — Будто она их не знает, — заметил один из полицейских.
  — Объясните это Верховному Суду, — улыбнулся Мейсон.
  — Хорошо, хорошо. Мы хотели бы, чтобы вы ответили на несколько вопросов, мисс. Мы не предъявляем вам никаких конкретных обвинений. Мы пришли сюда не для того, чтобы арестовать вас, а просто для того, чтобы задать несколько вопросов. Вы имеете право молчать, если пожелаете. Вы не обязаны делать никаких заявлений. Вы имеете право на то, чтобы ваши интересы на всех стадиях представлял адвокат. Если у вас нет средств, чтобы оплатить услуги адвоката, мы предоставим вам его. Однако мы хотим, чтобы вы поняли, что все, что вы скажете, может быть использовано против вас. Итак, вам нужен адвокат?
  Стелла Граймс уже собралась что-то ответить, но Мейсон жестом велел ей молчать.
  — У нее уже есть адвокат, — заявил он.
  — Вы ее представляете?
  — Да.
  — Что вы здесь делаете… Мисс Дуглас, кажется так?
  — Она здесь по делу.
  — Какому?
  — Личному.
  — Мисс Дуглас, вы в курсе, что в сейфе компании «Эскобар», занимающейся импортом и экспортом, в которой вы работаете в Сан-Франциско, хранилась крупная сумма денег наличными?
  — Никаких комментариев, — ответил Мейсон.
  — Минутку, — обратился полицейский к Мейсону. — Если вы влезаете в это дело, то осложняете положение этой дамы. Единственное, чего мы добиваемся, — это информации.
  — Почему?
  — Потому что она требуется полиции Сан-Франциско.
  — Насколько я понимаю, имеется связь с каким-то преступлением?
  — Мы не уверены.
  — В таком случае, при сложившихся обстоятельствах, моя клиентка не станет отвечать ни на какие вопросы, пока ситуация не прояснится, — заявил Мейсон.
  — Вы заставляете нас сообщить в Сан-Франциско, что, по всей вероятности, ваша клиентка виновна в присвоении крупной суммы денег.
  — В самом деле? И насколько крупной?
  — Ревизия еще не закончена, но речь идет более чем о двадцати тысячах долларов.
  — Сколько? — воскликнул Мейсон, не в состоянии скрыть удивление.
  — Вы слышали меня в первый раз: более двадцати тысяч.
  — Слишком крупная сумма для присвоения в одной компании, — заметил Мейсон.
  — Случалось, что и больше прибирали к рукам, — возразил полицейский.
  — В таком случае, в Сан-Франциско совершено преступление, не так ли?
  — Если вы имеете в виду присвоение денег — похоже, что да.
  — И в Сан-Франциско подозревают, что моя клиентка присвоила деньги?
  — Я этого не говорил — пока.
  — Однако хотите задать по этому поводу вопросы?
  — Послушайте, Мейсон, вы осложняете ситуацию. С вами трудно найти общий язык. Мы хотим только выяснить у вашей клиентки, каким образом в компании, где она работает, хранятся наличные, кто имеет право их брать, как ведется учет. К вашему сведению, в «Эскобаре» держат крупные суммы наличных в сейфе. Нас интересует, почему. Нам также необходимо выяснить, сколько человек знают код сейфа и как так получилось, что в компании ранее не обнаружили подобную недостачу.
  — А давно она у них?
  — Понятия не имею. Мы как раз пытаемся разобраться с этим. Просто хотим получить информацию.
  — Но вы думаете, что моя клиентка могла присвоить эти деньги? — уточнил Мейсон.
  — Не совсем так. Я сформулирую это несколько по-другому. Мы не станем говорить, что нашли какие-нибудь доказательства, показывающие, что для нее было физически невозможно присвоить деньги, но, с другой стороны, мы также пока не нашли никаких доказательств, указывающих на нее.
  — Только косвенные улики, — добавил второй полицейский.
  — Ну да, — согласился первый.
  Мейсон улыбнулся и заявил:
  — В таком случае, господа, очевидно, что моя клиентка имеет право на то, чтобы ее интересы представлял адвокат.
  — Все правильно. Мы сообщили ей об этом. Здесь не о чем спорить.
  — И, как ее адвокат, — продолжал Мейсон, — я советую ей не произносить ни слова.
  — Вы не позволите ей даже рассказать о том, как в компании ведется бухгалтерский учет, и о том, чем занимается компания?
  — Ни слова. Даже не дам ей представиться.
  Полицейские переглянулись с расстроенным видом. Их планы нарушились.
  — Наверное, вы поступаете неправильно, — сказал первый Мейсону.
  — Не исключено, — согласился адвокат. — Мы все допускаем ошибки. И со мной такое иногда случается… А откуда полиции Сан-Франциско столько известно об этом деле? Они смогли даже направить вас в эту гостиницу.
  Полицейские улыбнулись.
  — По совету адвоката, я отказываюсь отвечать, — заявил первый.
  Мейсон посмотрел на них с серьезным видом.
  — Вы имеете полное право занимать любую позицию, — сказал он. — Это привилегия, гарантированная Конституцией. Вы можете не произнести ни слова.
  Полицейские встали и воинственно посмотрели на Стеллу Граймс.
  — Ладно, мисс, — обратился первый к девушке, — решать вам, но хочу заметить, что вы поступаете не очень умно. Когда мы пришли, мы хотели только получить информацию.
  — Что вы хотите теперь? — поинтересовался Мейсон.
  — По крайней мере, найти двадцать тысяч долларов.
  Перед тем как закрыть за собой дверь, один из полицейских обернулся и сказал на прощание Мейсону:
  — Не забывайте, что гонорар из присвоенных у компании денег может не остаться у вас. Если докажут, что их присвоили, вам придется его вернуть истинному владельцу… Пожалуй, это все.
  — До встречи, — попрощался Мейсон.
  — В суде, — пообещали полицейские и закрыли дверь.
  Мейсон приложил палец к губам и прошептал Стелле Граймс:
  — Следите за тем, что будете говорить. Иногда они еще остаются подслушать под дверью.
  Где-то с минуту ни Мейсон, ни оперативница Дрейка не произносили ни звука, потом адвокат на цыпочках направился к двери, резко распахнул ее и посмотрел в обе стороны.
  В коридоре никого не оказалось. Мейсон закрыл дверь.
  — Хорошенькое дельце! — воскликнул он.
  — Двадцать тысяч долларов? — поразилась Стелла Граймс.
  — Ничего не понимаю, — покачал головой Мейсон. — Сейчас я еду в аэропорт. Заберу багаж из номера, в котором зарегистрировался, включая чемодан Дианы. Самолет на Сан-Франциско вылетает в восемнадцать двадцать семь.
  — Вы с Дианой встречаетесь в аэропорту?
  Мейсон кивнул:
  — Она должна там присоединиться ко мне. Держите оборону, Стелла. Действуйте экспромтом. Поддерживайте связь с Полом Дрейком… Лучше, если будете заказывать еду прямо в номер, по крайней мере первые сутки. Если вы выйдете из комнаты, они могут установить потайной микрофон.
  — Я справлюсь. А ведь звонки идут через коммутатор, не так ли?
  — Здесь придется рисковать. Не говорите открытым текстом, когда будете отчитываться перед Полом. Шифруйте послания, но удостоверьтесь, что на другом конце поняли, что вы хотели передать.
  Оперативница кивнула.
  Мейсон вышел из семьсот шестьдесят седьмого номера, заглянул в семьсот восемьдесят девятый, забрал свой чемодан и чемодан Дианы Дуглас и позвонил портье, чтобы ему прислали подносчика багажа.
  — Приготовьте, пожалуйста, мой счет, — попросил Мейсон портье. — Неожиданно позвонили по междугородному телефону, мне необходимо немедленно уехать.
  Мейсон подождал подносчика, дал ему на чай, отправился в кассу и объяснил там ситуацию.
  — Я — мистер Мейсон из семьсот восемьдесят девятого. Я планировал пожить у вас день или два, однако мне только что позвонили и сообщили, что мне необходимо немедленно уехать. Я оставался у вас совсем непродолжительное время, использовал несколько полотенец, но на кровать не ложился.
  Кассирша покачала головой.
  — Мне очень жаль, мистер Мейсон, но вам придется заплатить за целые сутки.
  Мейсон попытался возразить:
  — Но ведь вы можете только заменить полотенца и снова сдать комнату.
  — Мне очень жаль, — повторила кассирша. — Практически все горничные уже закончили смену и… В гостинице свои правила, мистер Мейсон. Простите.
  — Хорошо, — смирился адвокат. — Дайте мне счет.
  Он расплатился наличными, кивнул подносчику багажа и сказал ему:
  — Вызовите такси, пожалуйста.
  — Одна машина стоит перед входом, — сообщил подносчик.
  Сев в такси, Мейсон обратился к водителю, громко попросив, чтобы слышал подносчик багажа:
  — Железнодорожный вокзал «Юнион». Не торопитесь особо: до поезда на Тусон еще масса времени, к тому же мне надо прочитать по пути несколько телеграмм.
  Мейсон достал из кармана несколько сложенных бумаг, а как только машина отъехала от гостиницы, крикнул водителю:
  — Все меняется!
  — Значит, на вокзал не нужно? — уточнил водитель.
  — Черт побери, нет. Мне необходимо успеть на самолет на Финикс, поэтому гоните в аэропорт.
  — Не очень удачное время дня для поездок в аэропорт, — заметил таксист.
  — Ничего не поделаешь. Гоните, как только можете.
  — Когда вылетает самолет?
  — В семнадцать сорок восемь.
  Таксист маневрировал в потоке движения, потом выехал на относительно свободный бульвар и увеличил скорость.
  Мейсон сидел на краешке сиденья, периодически поглядывая на часы и делая комплименты водителю, который на самом деле очень старался.
  Наконец они оказались в аэропорту. Таксист нажал на сигнальный гудок, чтобы вызвать носильщика.
  Мейсон открыл дверцу и обратился к подбежавшему носильщику:
  — К самолету на Финикс, пожалуйста. — Адвокат протянул таксисту десятидолларовую купюру. — Поезжайте, пока не появилась полиция и не оштрафовала вас за стоянку в неположенном месте. Мы быстро домчались.
  Водитель улыбнулся.
  — Это все мне? — уточнил он.
  — Заплатите по счетчику, а остаток возьмете себе.
  Таксист нажал на газ.
  Когда он уехал из поля слышимости, Мейсон поспешил за носильщиком.
  — Я ошибся, — заявил адвокат. — Я думал о Финиксе. Черт побери, мне нужно кое-что взять из одного из этих чемоданов. Дайте мне их.
  Мейсон вручил носильщику два доллара.
  — У вас есть билет на самолет? — спросил носильщик.
  — Да, — кивнул Мейсон.
  Адвокат отправился в зал ожидания и быстро огляделся по сторонам. Затем он прошел к стойке регистрации, взял один билет из двух, оставленных на его имя, однако заплатил за оба, зарегистрировал чемодан Дианы Дуглас и снова осмотрел зал ожидания. После этого он прошелся по зданию аэропорта и устроился в одном из кресел неподалеку от стойки регистрации на его самолет, предварительно сдав чемодан с книгами в камеру хранения и купив выпить.
  За пять минут до отлета самолета Мейсон медленным шагом направился к нужному выходу и вручил свой билет контролеру.
  — Вам следует поторопиться, — сказала она. — Вы — один из последних.
  Как только Мейсон оказался в самолете, дверца закрылась.
  — Еще чуть-чуть — и вы остались бы, — заметила стюардесса.
  Мейсон улыбнулся в ответ.
  — Чуть-чуть не считается. Я на борту.
  — Есть одно свободное место в хвостовой части.
  — Спасибо.
  Адвокат прошел через весь салон, вглядываясь в лица пассажиров.
  Через десять или пятнадцать минут он решил сходить в туалет, что дало ему возможность еще раз рассмотреть пассажиров.
  Дианы Дуглас на борту не оказалось.
  Самолет приземлился в Сан-Франциско. Мейсон поймал такси, зарегистрировался в гостинице, поужинал, позвонил в гостиницу «Виллатсон», попросил семьсот шестьдесят седьмой номер, а после того, как услышал осторожный голос Стеллы Граймс, поинтересовался:
  — Вы узнаете меня, Стелла?
  — Да. Где вы?
  — В Сан-Франциско. Слышали что-нибудь от своего двойника?
  — Ничего.
  — Она должна была лететь тем же самолетом, что и я, но ее не оказалось на борту. Она вам ничего не передавала?
  — Она со мной вообще не связывалась.
  — А кто-нибудь связывался?
  — Никто.
  — Мне кажется, что нас в этом деле постарались обвести вокруг пальца, Стелла. Я схожу завтра на назначенную на десять тридцать встречу. Если ничего не произойдет, просто умоем руки.
  — Меня это устраивает. Если что-то случится на моем конце, кому мне звонить с отчетом — прямо вам?
  — Держите связь со своим начальником, а я найду способ получить у него информацию. Вы не снимали свой рабочий лифчик?
  — Нет.
  — Так и оставайтесь в нем.
  Глава 9
  Компания «Эскобар» располагалась в здании «Юнайтед Файнэншел».
  Просмотрев список фирм, арендующих офисную площадь, Мейсон выяснил, что «Эскобар» находится на шестом этаже. После этого адвокат отошел в сторону и встал в таком месте, откуда мог наблюдать за всеми заходящими в здание.
  Было двадцать минут одиннадцатого.
  В десять двадцать пять появилась Диана Дуглас.
  Мейсон сделал шаг вперед.
  — Куда вы делись вчера вечером? — спросил адвокат.
  Девушка подняла на него заплаканные глаза, затем схватилась за его руку, словно ей требовалась не только моральная, но и физическая поддержка.
  — О, мистер Мейсон! — воскликнула она. — Эдгар умер в три двадцать пять утра.
  — Примите мои соболезнования. — Мейсон обнял ее за плечи. — Он очень много значил для вас, не так ли?
  — Да. Я так его любила!
  Она уткнулась лицом в плечо Мейсона и разрыдалась, адвокат похлопал ее по спине.
  — Постарайтесь успокоиться, Диана. Не забывайте, что мы должны довести дело до конца. Придется посмотреть фактам в глаза.
  — Я знаю, — всхлипнула она. — Но я… просто не в состоянии сейчас что-то решать… Если бы я не обещала встретиться с вами здесь… Я хотела позвонить Хоумеру Гейджу и предупредить, чтобы они меня не ждали. Я…
  — Тихо, тихо. Мы привлекаем внимание, Диана. Давайте отойдем в сторону. Постарайтесь взять себя в руки. Вам необходимо выполнить одну работу. Вы обязаны это сделать.
  — Чего мне ждать?
  — К сожалению, я думаю, что у вас впереди крупные неприятности.
  — Что вы имеете в виду?
  — Боюсь, что вас втянули в игру, старую как мир. Кто-то присваивает себе тысячу долларов, принадлежащую компании, и исчезает. Второй человек, знающий об этом, спокойно прибирает к рукам еще четыре тысячи. Того, что взял тысячу, обвиняют в присвоении пяти.
  Диана Дуглас посмотрела на Мейсона округлившимися от удивления заплаканными глазами.
  — Вы хотите сказать?..
  — Я хочу сказать, что теперь компания «Эскобар» утверждает, что у них недостача в размере двадцати тысяч долларов.
  — Двадцати?! — в ужасе повторила Диана.
  — Да, — подтвердил Мейсон. Он помедлил несколько секунд, а потом спросил: — Как вы обычно добираетесь на работу? На машине или…
  — На автобусе.
  — Кто займется организацией похорон? У вас есть еще родственники?
  — Нет. Я встала сегодня рано утром и все сделала.
  — Почему вы вчера не сели на самолет, как я вам говорил?
  — Потому что мне показалось, что кто-то за мной следит. Мистер Мейсон, я не сомневалась, что за тем такси, в котором я сидела, направляясь на вокзал «Юнион», ехал мужчина в автомашине. Я попыталась затеряться в толпе, но не думаю, что мне это удалось. Меня не оставляло чувство, что этот ужасный человек шпионил за мной и не упускал меня из виду, поэтому я отправилась в женский туалет, оставалась там некоторое время, а затем пошла на несколько уловок. Выбежала из ворот и направилась к поезду, вернулась, ну и так далее. В аэропорт я приехала на десять минут позднее, чем следовало. Самолет улетел. Я решила поужинать и сесть на более поздний самолет.
  — Почему вы не позвонили в Детективное агентство Дрейка или хоть кому-нибудь?
  — Я… я об этом не подумала. Я знала, что вы сели на тот самолет и встретите меня здесь утром и… мне это просто не пришло в голову. Затем, когда я приземлилась в Сан-Франциско, я позвонила в больницу, и мне сообщили, что моему брату хуже, я сразу же кинулась туда и… была вместе с ним, когда…
  — Успокойтесь, успокойтесь. На вашу долю выпали тяжелые испытания. Теперь я хочу, чтобы вы сели на следующий автобус, вернулись домой и легли спать. У вас есть снотворное?
  — Да, лежат какие-то таблетки.
  — Примите их, — велел Мейсон. — Ложитесь в кровать и забудьте обо всем… Чек кассира у вас с собой?
  — Да.
  — Дайте его мне. Скорее всего, я им не воспользуюсь, но лучше, если он останется у меня. И вот ваш чемодан.
  — Что вы намерены делать? — поинтересовалась Диана, протягивая чек Мейсону.
  — Поднимусь в компанию «Эскобар» и немного надавлю на них. По крайней мере, собираюсь.
  — Мистер Мейсон… двадцать тысяч долларов! Боже праведный!
  — Да, это сражает наповал, — кивнул адвокат.
  — Но что мы можем предпринять?
  — Нужно посмотреть. Игра стара как мир, и расчет практически безошибочен. Бедняк играет на скачках, набирает долгов, крадет две или три тысячи долларов и исчезает из города, затем какой-то умник, прячущийся в тени, прибирает к рукам оставшиеся наличные. Все сваливают на бедняка. Если его не поймают, на нем висит полная сумма. Если его ловят и он отрицает, что брал все, настаивая на двух или трех тысячах, ему никто не верит. Его сажают в тюрьму за всю сумму. — Мейсон положил чек в бумажник и пошел с Дианой к выходу. — Садитесь на автобус, возвращайтесь к себе домой и ложитесь спать, — велел он. — Я возьму компанию «Эскобар» на себя… У вас личный телефон или звонки идут через коммутатор, общий для всего дома?
  — Через коммутатор.
  — Попросите, чтобы вас не беспокоили. Поспите. У меня есть ваш телефонный номер. Предупредите, чтобы вас соединяли только со мной. Сегодня пятница. Во второй половине дня я планирую вернуться к себе в контору. Если я вам понадоблюсь, вы можете связаться со мной через Детективное агентство Дрейка… Еще раз примите мои соболезнования. Мне жаль вашего брата и жаль вас. Вам пришлось столько перенести за последние несколько дней. Отдохните и, в случае необходимости, звоните мне… Где остановка автобуса?
  — Вот здесь. И, мистер Мейсон, я должна вернуть вам деньги за авиабилет. Я помню, что вы заказывали два и просили отнести их на ваш счет. Когда я приехала в аэропорт, я сразу же бросилась к стойке регистрации, надеясь, что вылет задержали на несколько минут. Я хотела расплатиться кредитной карточкой, но не нашла ее. Наверное, я ее потеряла. Девушка за стойкой регистрации сказала, что билет оплачен и…
  — Выкиньте это из головы, — перебил Мейсон.
  Адвокат проводил Диану до деревянной скамейки у края тротуара.
  — Садитесь на первый же автобус. Я иду в «Эскобар» и посмотрю, что можно сделать.
  Девушка импульсивно обняла Мейсона и поцеловала.
  — Мистер Мейсон, вы — прелесть! — воскликнула она.
  Глава 10
  Мейсон стоял в коридоре шестого этажа и рассматривал помещение компании «Эскобар», занимающейся импортом и экспортом.
  Взору адвоката открылась экспозиция, на которой демонстрировались предметы восточного искусства, изделия из слоновой кости и эмали. С другой стороны от входа выставлялись фигурки и статуэтки, напоминающие ацтекские.
  Двойные двери из толстого листового стекла вели в небольшой зал, где на стеклянных полках стояли другие предметы искусства. На входной двери крепилась табличка: «Компания „Эскобар“. Импорт и экспорт. Только для оптовых покупателей».
  Мейсон толкнул дверь в выставочный зал. Сидевшая за коммутатором девушка механически улыбнулась:
  — Я могу вам чем-нибудь помочь?
  — Я хотел бы встретиться с мистером Гейджем.
  — Которым? — уточнила девушка. — Мистером Франклином Гейджем или мистером Хоумером Гейджем?
  — Франклином Гейджем.
  — Его сейчас нет. Он в командировке.
  — В таком случае с мистером Хоумером Гейджем.
  — Как о вас доложить?
  — Перри Мейсон.
  — Вы хотели поговорить с ним насчет покупки, о каких-то предметах искусства или…
  — У меня гораздо более личный вопрос.
  — Какую фирму вы представляете?
  — Я не представляю никакую фирму. Меня зовут Перри Мейсон. Я — адвокат из Лос-Анджелеса. В настоящий момент я здесь, чтобы поговорить об одной сотруднице вашей фирмы, Диане Дуглас.
  — О? О, да… да, правда? Минутку.
  Девушка сняла трубку и быстро начала что-то объяснять, однако система была установлена таким образом, что Мейсон не слышал произносимых слов.
  Через несколько секунд дверь в дальней части комнаты отворилась, и появился крупный, коренастый мужчина, которому еще не исполнилось и сорока лет, с темными волосами, зачесанными от висков назад, густыми черными бровями, наблюдательными серыми глазами, скрытыми за очками в черепаховой оправе. Тонкие губы, вытянутые в прямую линию, показывали его целеустремленность.
  — Мистер Мейсон? — обратился он к адвокату.
  — Да.
  — Я — Хоумер Гейдж. По какому вопросу вы хотели со мной встретиться?
  — Я хотел бы поговорить о Диане Дуглас. Это ваша сотрудница?
  — Да. Однако в настоящий момент ее нет в конторе. Ее брат серьезно пострадал в автокатастрофе, и она страшно переживает. Если вы пришли выяснить насчет ее кредитоспособности или каких-либо гарантий, я уверяю вас, что у нее прекрасная репутация.
  — Я пришел, чтобы поговорить с вами о ней самой.
  — Что ж, я вас слушаю.
  — Если вы хотите, чтобы мы говорили здесь, будем говорить здесь. Я представляю мисс Дуглас. На каком основании вы заявили полиции Лос-Анджелеса, что она присвоила двадцать тысяч долларов, принадлежащие этой…
  Гейдж поднял обе руки, ладонями к Мейсону, жестом умоляя его замолчать.
  — Остановимся здесь, мистер Мейсон. Мы не говорили ничего подобного.
  — Значит, намекнули.
  — Мистер Мейсон, сейчас не время и не место для обсуждения подобного вопроса.
  — Чем вас не устраивает время?
  — Ну… я не предполагал… вы не звонили… меня никто не предупредил.
  — А вам требовалось предупреждение?
  — Необязательно.
  — В таком случае почему вас не устраивает место?
  — Оно не предназначено для подобных разговоров.
  — Вы сами его выбрали, — напомнил Мейсон.
  Гейдж распахнул дверь.
  — Пройдите, пожалуйста, в мой кабинет, мистер Мейсон, — пригласил он.
  Мейсон проследовал за Хоумером Гейджем по толстому ковру вдоль стеклянных шкафов с экспонатами по обеим сторонам, мимо двух девушек, откровенно прекративших работу, чтобы посмотреть на адвоката, когда он проходил мимо.
  Гейдж распахнул дверь своего кабинета, пропуская Мейсона вперед.
  — Пожалуйста, присаживайтесь, мистер Мейсон, — предложил Хоумер Гейдж. — Мне очень жаль, что вы подняли этот вопрос в присутствии других наших сотрудниц.
  — Вы не оставили мне выбора, — возразил Мейсон.
  — Ну, наверное… Простите. Я не оценил сразу же важности вашего визита.
  — Надеюсь, теперь оценили?
  — Мистер Мейсон, факт остается фактом: ревизия показала крупную недостачу наличности, и, естественно, мы захотели проверить, чем занимаются наши сотрудники, отсутствующие в данный момент.
  — И Диана Дуглас оказалась одной из них?
  — Да.
  — Ваш дядя, Франклин Гейдж, вторым?
  — Его навряд ли можно назвать сотрудником. Ему фактически принадлежит эта компания.
  — И еще Эдгар Дуглас?
  — Да. Он лежит в больнице с травмой черепа. Он еще не приходил в сознание после аварии. Боюсь, что у него мало шансов.
  — Вы и его проверяли? — уточнил Мейсон.
  — Как его можно проверить? Невозможно допросить человека в бессознательном состоянии.
  — Значит, Диана Дуглас — единственная, кого вы решили проверить, и попросили об этом полицию?
  — Мистер Мейсон, не бегите впереди паровоза! Обнаружив такую крупную недостачу, мы, естественно, захотели поговорить с мисс Дуглас. Это наше право. Она работает в нашей компании. Мы предполагали, что ее нет на работе, потому что ее брат находится в тяжелом состоянии. Мы считали, что она проводит все время в больнице, сидя у его постели, однако выяснили, что она довольно внезапно вылетела в Лос-Анджелес.
  — И вы попросили полицию Лос-Анджелеса проверить ее?
  — Полицию Лос-Анджелеса попросили попытаться собрать о ней какую-нибудь информацию.
  — Вы намекнули, что она могла присвоить деньги компании?
  — Конечно нет, мистер Мейсон. Не пытайтесь вкладывать слова мне в рот. Мы просто попросили проверить.
  — А как вы выяснили, где именно она остановилась в Лос-Анджелесе?
  — Это конфиденциальная информация, и в настоящий момент я не стану ее разглашать.
  — Хорошо. Я хотел, чтобы вы знали, что я представляю мисс Дуглас, мы считаем, что пострадала ее репутация, потому что ее обвинили в присвоении денег компании, по крайней мере, подразумевали это, и вы попросили полицию Лос-Анджелеса найти ее… Вот моя визитная карточка, мистер Гейдж. Если вы надумаете обсудить что-либо с мисс Дуглас, вам следует обсуждать это со мной.
  — Вы имеете в виду, что она больше здесь не работает? — уточнил Хоумер Гейдж.
  — На этот вопрос я не готов ответить. Я говорю только о дискредитации личности. Я советую вам связаться со мной, если вы намерены предпринять еще какие-либо действия по данному поводу.
  — Мистер Мейсон! Мистер Мейсон! Ну почему вы так воинственно настроены? Не нужно искать повода к ссоре. Неужели вы приехали из Лос-Анджелеса только затем, чтобы сообщить нам это?
  — Почему бы и нет?
  — Это кажется бессмысленным… Боже праведный, мы понятия не имеем, где эти деньги. Мы просто знаем, что есть недостача.
  — А в этом вы уверены?
  — Да. В кассе недостает более двадцати тысяч долларов.
  — Вы держите такие суммы наличными прямо в конторе?
  — Да. Гораздо большие.
  — Я имею право поинтересоваться почему?
  — Не вижу причины скрывать от вас это, — ответил Гейдж. — Многие наши сделки заключаются за наличный расчет, причем часто это осуществляется в выходные дни, когда все банки закрыты.
  — И иногда вы не хотите оставлять после себя след?
  — Нет, нет, ничего подобного. Мы просто давно проводим политику наличных расчетов, уже заключили массу сделок таким образом, а потом… ну… требуется установить…
  — Боюсь, что не понимаю вас, — вставил Мейсон.
  — Это любому сложно понять. В различных странах существуют различные эмбарго, которые следует учитывать. В Мексике, например, считается незаконным экспорт подлинных артефактов,81 однако в нашей стране на них огромный спрос.
  — Значит, эти мексиканские фигурки вывезены из Мексики контрабандным путем?
  — Я этого не говорил, мистер Мейсон. Я осторожно выбирал слова. Я объяснял вам причины, почему нам требуется держать крупные суммы наличных прямо в конторе. Мы не задаем лишних вопросов. А когда не задаешь лишних вопросов, за тебя говорят наличные.
  — Боюсь, что все равно не понимаю.
  — А вам это необходимо?
  — Думаю, да.
  Гейдж побагровел.
  — Мистер Мейсон, я уже достаточно рассказал вам о том, как мы ведем дела. Большего, при сложившихся обстоятельствах, вам не требуется.
  — Когда вы говорили о том, что вам нужны наличные, чтобы переправить фигурки через границу, вы ссылались на взятки, не так ли? — уточнил Мейсон.
  — Совсем нет. Вы — адвокат. Вы, наверное, в состоянии разобраться, что к чему.
  — Не исключено.
  — Но также не исключено и то, что, попробовав во всем разобраться, вы придете к ложным выводам, — предупредил Гейдж.
  — В таком случае, — улыбнулся Мейсон, — вам представится возможность дать более подробные объяснения в суде.
  — Минутку, мистер Мейсон. Нет необходимости обращаться в суд. Зачем нам ссориться?
  Мейсон молчал. Гейдж вздохнул.
  — Давайте я объясню поподробнее, мистер Мейсон. В Мексике существует эмбарго на вывоз из страны древних статуэток. С другой стороны, в Соединенных Штатах не установлено никакого эмбарго на ввоз артефактов. Поэтому, если вдруг кто-то появляется на микроавтобусе, забитом мексиканскими статуэтками, мы тут же заключаем сделку, расплачиваясь наличными, независимо от того, на самом ли деле это древние статуэтки или подделки. Вы, конечно, понимаете, что в Мексике процветает индустрия копирования артефактов. Подделки продают туристам, которые считают, что купили образец древней культуры.
  — Но вы все равно не объяснили наличные.
  — Поставьте себя в положение водителя микроавтобуса, — продолжал Хоумер Гейдж. — Он хочет продать артефакты. Он хочет получить за них хорошую цену — в его понимании. Он знает, сколько заплатил за них. Естественно, он желает получить прибыль. Если человек приезжает на микроавтобусе, заполненном подобными фигурками, разумно предположить, что он занимается этим делом и это не единичная поездка. При сложившихся обстоятельствах он предпочитает, чтобы сделка никак официально не регистрировалась и чтобы все осуществлялось по принципу «Деньги — товар». Теперь я расскажу вам еще об одном аспекте. Например, при экспорте товаров из Гонконга требуется свидетельство о происхождении. И здесь сделки осуществляются только за наличный расчет. Деньги пересылаются телеграфом. Наверное, нет необходимости объяснять более подробно. Мы…
  Внезапно Гейдж замолчал, потому что в кабинет вошла одна из секретарш.
  — Простите, — извинилась она, — но только что вернулся мистер Франклин Гейдж.
  — Попросите его зайти, пожалуйста. Скажите, что у меня сейчас находится мистер Перри Мейсон, адвокат из Лос-Анджелеса, и не исключено, что нам самим придется проконсультироваться в нашем юридическом отделе.
  — Почему бы не сделать этого прямо сейчас? — предложил Мейсон. — Я предпочел бы обсуждать вопросы с вашим адвокатом.
  — Нет, нет, пока нет. Я просто хочу, чтобы мистер Франклин Гейдж уяснил ситуацию. Он… а вот и он сам.
  Мейсон обернулся.
  В дверном проеме появился представительного вида мужчина. На его губах играла улыбка, однако она не отражалась в глазах, пытающихся оценить положение. Эти огромные круглые глаза казались доминирующими на лице. На вид Франклину Гейджу было около пятидесяти. Он носил очки без оправы, которые подчеркивали величину глаз. Его отличал крупный рот, пухлые губы и улыбка человека, привыкшего действовать вкрадчиво, чтобы получить от жизни то, что он хочет.
  — Мистер Мейсон. Мистер Франклин Гейдж, — представил Хоумер Гейдж.
  Франклин Гейдж протянул руку, такую мясистую, словно тело специально выработало изоляционный слой на правой кисти.
  — О, мистер Мейсон, я много слышал о вас. Ваша репутация не ограничивается Лос-Анджелесом. Рад познакомиться. Чем мы можем быть вам полезны?
  — Мистер Мейсон пришел поговорить насчет Дианы Дуглас, — быстро вставил Хоумер Гейдж. — Если помните, она отсутствовала последние три-четыре дня. Мы сейчас не очень заняты, поэтому я ее отпустил. Ее брат попал в автокатастрофу и не приходит в сознание.
  — Насколько мне известно, он скончался сегодня утром, — сообщил Мейсон.
  Франклин и Хоумер Гейдж переглянулись.
  — Боже праведный! — воскликнул Хоумер.
  — Бедняга, — с симпатией в голосе пробормотал Франклин.
  — Спасибо, что сказали нам, — поблагодарил Хоумер Гейдж.
  Франклин Гейдж повернулся к племяннику.
  — Мы должны послать цветы от фирмы, Хоумер.
  — Конечно. Я займусь этим.
  — А также позвони Диане и поинтересуйся, не нужна ли ей какая-нибудь помощь. Вырази наши соболезнования.
  — Боюсь, что мистер Мейсон против того, чтобы мы напрямую общались с Дианой, — сказал Хоумер Гейдж. — И даже если бы он не возражал, я не считаю это разумным — пока мы не проконсультировались у наших адвокатов.
  — Чушь! — воскликнул Франклин Гейдж. — Мы должны руководствоваться соображениями гуманности и элементарным приличием.
  — Вам лучше выслушать мистера Мейсона, — заметил Хоумер.
  — А почему это должно что-то изменить? — потребовал ответа Франклин. Его тон потерял дружелюбие.
  — Диана Дуглас зачем-то летала в Лос-Анджелес, — быстро принялся за объяснения Хоумер Гейдж. — Каким-то образом просочились сведения, что она путешествовала под вымышленным именем. Затем Стюарт Гарланд, проверяя наличные, заявил, что, похоже, имеется несоответствие — недостача в размере двадцати тысяч долларов. Естественно, я решил докопаться до сути и хотел допросить Диану Дуглас.
  — Ты хочешь сказать, что допросил ее о недостаче? — спросил Франклин Гейдж.
  — Ну, не прямо. Наверное, я поступил поспешно, однако я выяснил, что она зарегистрировалась в гостинице под вымышленным именем. Я обратился к своему близкому другу — полицейскому — и попросил посоветовать мне, как поступить. Он пообещал все организовать. Сказал, что его приятели из полиции Лос-Анджелеса ее допросят. Похоже, мистер Мейсон считает, что наши действия приравниваются к обвинению Дианы Дуглас в присвоении денег компании, что является дискредитацией личности.
  — Так-так, — медленно произнес Франклин Гейдж. — Тебе не следовало приходить к поспешным выводам, Хоумер. У многих людей есть доступ к наличности, по крайней мере, если дело поставлено так, как у нас. Я сам, например, брал с собой в командировку десять тысяч наличными, чтобы завершить сделку, по которой работал. К сожалению, сделка провалилась. Я вернул десять тысяч несколько минут назад.
  — Таким образом, наша недостача сокращается до десяти тысяч долларов, — пришел к выводу Хоумер Гейдж.
  Он не казался таким уверенным в себе, как вначале, когда Мейсон только появился в компании «Эскобар».
  — Нельзя заявлять, что есть недостача, пока тщательно все не проверишь, — заметил Франклин Гейдж. — Ты сам знаешь ситуацию с нашей кассой. Мы держим в сейфе крупные суммы, а когда кому-то требуются наличные, он просто берет деньги и оставляет записку, в которой указывает, сколько взял. Иногда эти записки кладутся только на следующий день или позднее, например если человек торопится. В моем случае я вел переговоры, которые, к сожалению, ни к чему не привели. Я забрал из сейфа десять тысяч долларов и не оставил никакой записки. Я даже не предполагал, что возникнет вопрос о присвоении денег компании… Ты прекрасно знаешь, Хоумер, как мы работаем. Тебе следовало собрать нас всех вместе перед тем, как вообще поднимать вопрос о присвоении денег.
  — Простите, но Диана Дуглас отправилась в Лос-Анджелес под вымышленным именем. Она зарегистрировалась в гостинице как Диана Дииринг. При сложившихся обстоятельствах я посчитал…
  — Как ты все это выяснил? — перебил Франклин Гейдж.
  — Если честно, я этого не выяснял, — ответил Хоумер Гейдж, занимая оборонительную позицию, потому что его несколько выбили из колеи. — Я хотел расспросить Диану о наличных, не осталось ли у нее каких-то корешков от чеков, которые она планировала отправить по почте… Я узнал, что ее нет дома. Ее не оказалось в больнице рядом с братом, хотя она провела там часа два-три сразу же после аварии. Казалось, что она исчезла. Я обратился к своему другу-полицейскому, как уже говорил. Я поинтересовался, как обычно ищут молодую женщину при подобных обстоятельствах. Он пообещал мне помочь. Конечно, он воспользовался здравым смыслом, что и мне следовало сделать, если бы я хоть чуть-чуть подумал. Диана беспокоилась о брате, поэтому полицейский отправился в больницу, переговорил с оператором коммутатора и узнал, что в больницу несколько раз звонили из Лос-Анджелеса, чтобы справиться о состоянии Эдгара Дугласа. Даже оставили номер с просьбой сообщить, если состояние ухудшится. Полицейский выяснил, что это номер одной из комнат в гостинице «Виллатсон» в Лос-Анджелесе, а звонила Диана Дииринг. Он сверил описание внешности Дианы Дииринг и Дианы Дуглас и пришел к выводу, что это одно и то же лицо. Полицейский предложил допросить ее, потому что… вы понимаете, в каком положении я оказался.
  — Я не собираюсь ничего комментировать в настоящий момент, — заявил Франклин Гейдж, — однако хочу заметить, что Диана Дуглас всегда была хорошим, преданным работником и у меня нет сомнений в ее честности. Мне очень жаль, что мистер Мейсон решил, что имела место дискредитация личности. Нам самим необходимо провести тщательную проверку перед тем, как говорить о какой-либо недостаче… Поймите, мистер Мейсон, суммы наличных у нас в сейфе иногда доходят до ста тысяч долларов.
  Мейсон в удивлении приподнял брови.
  — Да, конечно, вам они представляются крупными, — продолжал Франклин Гейдж. — Однако в нашем деле они не считаются таковыми, потому что мы занимаемся не совсем обычным бизнесом. Это не торговля автомашинами, где есть номерной знак, данные регистрации и все в таком роде. В нашем деле тот, у кого находятся предметы, по существу является владельцем, если, конечно, он их не украл. Разумеется, тут нам приходится рисковать. Правда, мы работаем с одной и той же клиентурой. Нам повезло: мы не торгуем крадеными вещами.
  — Но это контрабанда? — спросил Мейсон.
  — Я не знаю, — покачал головой Франклин Гейдж. — И, честно говоря, не хочу знать. Естественно, контрабанда не считается серьезным преступлением. Существует эмбарго на экспорт. Если хитрый делец вывезет из Мексики дюжину статуэток, не возбуждая излишнего интереса у мексиканских властей, и представит их на границе с США как подделки, купленные за умеренную цену в магазине сувениров в Тихуане, никто не станет его трясти, потому что в Тихуане на самом деле есть масса сувенирных магазинов, торгующих подделками. Затем, после того как изделия попадают в нашу страну, оказывается, что это подлинные артефакты. Естественно, мы не спрашиваем, как их выпустили из Мексики, если существует эмбарго на экспорт. Мы задаем один простой вопрос: «Сколько?» Если цена нас устраивает и мы находим качество товара удовлетворительным, мы заключаем сделку.
  — Значит, статуэтки, выставленные у вас в конторе, — это копии? — поинтересовался Мейсон.
  Франклин Гейдж покачал головой.
  — Мы не занимаемся подделками, мистер Мейсон. Мы продаем настоящие, подлинные артефакты.
  — Однако они пересекают границу как копии?
  — Мы не знаем, как они пересекают границу, мистер Мейсон… А теперь я хочу сказать, что мы искренне соболезнуем Диане, потерявшей брата. Я знаю, что они были очень близки. Сейчас, конечно, не время обсуждать с ней какие-то вопросы, однако после похорон… Я надеюсь, вы согласны со мной, мистер Мейсон, что следует отложить обсуждение? Лично я не вижу ничего хорошего в том, чтобы еще больше усиливать горечь утраты, с одной стороны, и оскорбленные чувства — с другой. Я прошу вас, мистер Мейсон, в качестве одолжения компании и мне лично заморозить дело на несколько дней. Сегодня пятница, конец недели. У Дианы умер брат. Ей придется заняться организацией похорон. Бедняжка… Хоумер, созвонись с ней, пожалуйста, и спроси, не нужны ли ей деньги. Предложи ей аванс.
  — Не звоните сегодня, — перебил Мейсон. — Я велел ей принять снотворное и отключить телефон.
  — Да, да, я понимаю, — кивнул Франклин Гейдж. — Завтра суббота и… Думаю, Хоумер, тебе лучше попросить одну из девушек связаться с Дианой через несколько часов и выразить наши соболезнования. Кого-то, кто с ней дружит, из наших сотрудниц. Наверное, она с кем-то общалась не только на работе.
  Хоумер Гейдж покачал головой.
  — Только не Диана. Она держалась сама по себе, что касается секретарш. Однако я подумаю, что можно сделать.
  Франклин Гейдж встал и снова протянул пухлую руку адвокату.
  — Рад был познакомиться с вами, мистер Мейсон. Спасибо, что зашли и предупредили нас. Я не считаю необходимым для нас занимать положения противников на ринге. Я, конечно, не говорю, что во всем согласен с вами… Что-нибудь придумаем. Вопрос будет урегулирован. И, пожалуйста, мистер Мейсон, пусть у вас не складывается впечатление, что мы занимаемся чем-то особенным. Все экспортно-импортные компании в наши дни сталкиваются с одинаковыми проблемами, и, я думаю, у всех есть нужные связи.
  — Что вы имеете в виду под связями?
  — Брокеров, — ответил Франклин Гейдж, делая легкий жест рукой. — Вы же понимаете, мистер Мейсон, что мы не даем деньги первому встречному, появляющемуся с грузом. Есть определенные люди, с которыми мы торгуем, у них, в свою очередь, имеются свои контакты и… в общем, нет ничего странного в том, что я уехал из конторы, взяв с собой пять, десять или даже пятнадцать тысяч долларов наличными, связался с одним из наших брокеров, получившим груз антиквариата, который мы в состоянии перепродать с прибылью для себя, — мексиканские статуэтки, изделия из слоновой кости или нефрита. Мы знаем, что брокер — только посредник и, естественно, он тоже имеет прибыль со сделки. Мы, конечно, стараемся, чтобы его прибыль не оказалась чрезмерной, однако, с другой стороны, хотим, чтобы она была справедливой, потому что в делах подобного рода все должны получать достаточный доход… Ну, в общем, вы понимаете ситуацию.
  — Понимаю, — сказал Мейсон.
  Хоумер Гейдж не стал протягивать руку адвокату. Он стоял в стороне и старался держаться с достоинством. Франклин Гейдж открыл дверь Мейсону.
  — Еще раз спасибо за то, что зашли. Я очень рад, что вы посчитали нужным объяснить нам положение вещей. Я уверен, что мы придем к какому-нибудь приемлемому для всех решению. До свидания, мистер Мейсон.
  — До свидания, — попрощался адвокат.
  Мейсон проследовал по коридору и, выходя, остановился на мгновение перед изделием из слоновой кости, привлекшим его внимание. Рядом с фигуркой лежал сложенный листок бумаги, на котором была напечатана фамилия «Мейсон».
  Адвокат склонился вперед, чтобы повнимательнее изучить фигурку, одновременно подняв правую руку, и незаметно взял записку. Когда Мейсон выпрямился, он положил сложенный листок в правый карман пиджака. Затем он открыл дверь в первый выставочный зал и снова остановился, изучая фигурки в стеклянных шкафах.
  — Они на самом деле очень красивы, — улыбнулась девушка, сидевшая за коммутатором.
  — Несомненно. И нравятся мне все больше и больше.
  Мейсон вышел из конторы и направился к лифту, на полпути он прочитал записку.
  Текст оказался отпечатанным на машинке и гласил:
  «Не позволяйте им пускать пыль вам в глаза. Диана — честная девушка. Здесь творятся темные дела, в которые они не хотят вас посвящать. Защитите Диану».
  Подписи не было.
  Мейсон снова сложил записку, опустил в карман, вернулся в гостиницу и выписался.
  Глава 11
  В понедельник утром Мейсон вставил ключ в дверь своего кабинета, выходящую прямо в общий коридор.
  — О, здравствуйте, незнакомец! — воскликнула Делла Стрит.
  — Неужели ты успела меня позабыть? — улыбнулся Мейсон.
  — Конечно — летаете туда-сюда в Сан-Франциско, работаете вместе с частными детективами. Что нового?
  — Ничего. Могу сказать только, что Диана Дуглас — одна большая ходячая проблема. Хочется выбросить ее за борт.
  — Тогда почему ты этого не сделаешь?
  — Ну, у меня есть профессиональные обязанности.
  — Она врала вам с самого начала, — напомнила Делла Стрит. — А когда не врала, то что-то скрывала.
  — Знаю, — кивнул адвокат, — но бедняжка страшно беспокоилась о брате.
  — О том, что попал в автокатастрофу?
  — Он умер в пятницу, — сообщил Мейсон. — Похороны, по-моему, сегодня утром. В пятницу я велел Диане принять снотворное, лечь спать и постараться забыть обо всем.
  — Ты ходил в компанию «Эскобар»?
  — Познакомился с двумя весьма интересными мужчинами. Хотелось бы поподробнее выяснить о том, как они ведут дела. Я встречался с Хоумером Гейджем и Франклином Гейджем.
  — Вкрадчивые и льстивые?
  — Ставящие в тупик… Время от времени Хоумеру Гейджу приходится с трудом сдерживать себя. Создается впечатление, что Франклин Гейдж всю жизнь пытается не показывать своих истинных чувств. Когда он жмет тебе руку, ты думаешь, что на нее надета подушка из плоти, какая-то губка или резина — используемый им изоляционный слой, не позволяющий проникать магнитным течениям.
  — От него к тебе?
  Мейсон подумал несколько секунд, улыбнулся и ответил:
  — В обе стороны… Мы чересчур углубились в эту тему, Делла. Однако должен заметить, что о человеке можно многое сказать по тому, как он пожимает руку. Есть какой-то магнетизм, который ты ощущаешь.
  — Знаю, — кивнула Делла Стрит. — Иногда рукопожатие твердое и искреннее, иногда — какое-то уклончивое, в общем, трудно поддающееся описанию.
  Мейсон снова задумался.
  — Жать руки — странный обычай, — продолжал он. — На какое-то время соединяются два тела. В результате происходит обмен энергетикой, или как это там называется… Ладно, пора приниматься за работу.
  — У тебя на сегодняшнее утро были назначены две встречи, однако, когда от тебя до вечера пятницы не поступило никаких сведений, я их отменила, — сообщила Делла Стрит.
  — Да, мне следовало с тобой связаться, но я закрутился в Сан-Франциско. Вначале это знакомство в компании «Эскобар», а потом произошла одна странная вещь.
  — Какая?
  — Кто-то из стенографисток оставил записку для меня рядом с фигуркой из слоновой кости, выделявшейся среди других, так что я остановился, чтобы повнимательнее ее рассмотреть.
  — О, теперь понятно, почему ты задержался в Сан-Франциско!
  Мейсон улыбнулся.
  — Это не такая записка, как ты думаешь. Вот, взгляни сама.
  Адвокат вынул сложенный листок бумаги из блокнота и протянул Делле Стрит.
  — Думаю, что печатали на электрической машинке, — заметила она. — Ты обратил внимание, кто из секретарш сидит за электрической?
  — Нет, — покачал головой адвокат. — Я смотрел на выставленные изделия — статуэтки, слоновую кость, нефрит. У них в конторе добра на полмиллиона долларов.
  — Тебе что-нибудь предлагали со скидкой?
  — Они торгуют только оптом. Мне хотелось бы поподробнее выяснить, кто у них это все покупает и откуда они берут товар… Ты говоришь, что отменила все встречи на сегодняшнее утро?
  — Да. Они были не очень важными. Так что я позвонила в пятницу в конце рабочего дня и извинилась.
  — Выйдя из компании «Эскобар», я отправился в рыбный ресторанчик и пообедал, вернее, поужинал крабами, потом поехал в аэропорт… Вечер пятницы в аэропорту Сан-Франциско. Мне вообще повезло, что я добрался домой. Мы приземлились в пятнадцать минут шестого, и я решил тебя не беспокоить… Схожу к Полу Дрейку, выясню, не попалось ли что-нибудь на нашу приманку.
  — Приманку?
  — Я имею в виду Стеллу Граймс, оперативницу, проживающую под именем Дианы Дииринг в гостинице «Виллатсон». Не исключено, что мы отстали от событий. Кстати, к твоему сведению, Франклин Гейдж не стал носиться кругами, услышав про недостачу в двадцать тысяч долларов. На самом деле это оказалось только десять тысяч, потому что сам Франклин брал десять для заключения сделки, которая провалилась. Он вернул их в кассу в пятницу утром.
  — И он сразу же признался в том, что брал десять тысяч долларов?
  — Как только племянник сообщил ему, что есть недостача.
  — Очень кстати, — заметила Делла Стрит.
  — По-моему, они весьма небрежны с хранением таких сумм наличными. Я думаю, что Франклин Гейдж лучше понесет какие-то убытки, чем предстанет в суде, где ему придется объяснять, почему такие деньги лежат в сейфе у них в конторе и как они их используют… Не исключено, что они скрывают истинные доходы от налогового управления… К тому же не сомневаюсь, что они обходят множество таможенных инструкций.
  — Контрабанда?
  — Наверное, те, с кем они имеют дело, занимаются контрабандой. Все очень нерегулярно, непостоянно… Некоторые вещи, выставленные у них в конторе, на самом деле красивы… Схожу на минутку к Полу Дрейку. Думаю, что сейчас он на месте. А потом уже без передышки буду трудиться до вечера.
  — У тебя назначены три важные встречи на вторую половину дня, — напомнила Делла Стрит.
  — Хорошо. Я недолго — и снова на рудники… По-моему, похороны Эдгара Дугласа планировались на сегодняшнее утро. После этого можем услышать что-нибудь от Дианы. С другой стороны, можем никогда больше о ней не услышать. Предполагаю, что на похоронах появится Франклин Гейдж и скажет Диане, что все разговоры о присвоении денег оказались ложной тревогой. Диана, бесспорно, выглядела ужасно. Она прилетела на самолете из Лос-Анджелеса, отправилась в больницу и сидела у постели брата, когда он умер, потом ей пришлось заниматься организацией похорон и бежать на встречу со мной в здании, где находится компания «Эскобар». О, минутку… Я велел ей получить чек кассира, и она это сделала.
  Мейсон достал из кармана кожаный бумажник, порылся в нем и объявил:
  — Вот он. Чек кассира, выписанный Фермерским финансовым банком Сан-Франциско на имя Дианы Дуглас, доверенного лица, на сумму пять тысяч долларов. Не исключено, что она и срезала углы, но в точности выполнила мои указания, что касается этого чека, хотя в тот момент у нее, несомненно, разрывалось сердце. Она на самом деле любила брата. Насколько я понял, она одновременно была ему и сестрой, и матерью… Если случится что-то важное, я в Детективном агентстве Дрейка.
  — Не торопись. Я позвоню, если будет что-то, требующее твоего немедленного внимания.
  Мейсон отправился по коридору в контору Пола Дрейка, поздоровался с девушкой за коммутатором и большим пальцем показал в направлении кабинета главы агентства.
  Оператор коммутатора улыбнулась, узнав Мейсона, и кивнула:
  — Он на месте. Сейчас говорит по телефону. Проходите.
  Пол Дрейк сидел за огромным письменным столом, на котором стояло несколько телефонных аппаратов. Когда Мейсон открыл дверь, сыщик заканчивал разговор. Детектив жестом показал Мейсону на стул.
  — Привет, Перри, — поздоровался он. — Это место планировалось как командный пункт для руководства многочисленными операциями.
  Мейсон откинулся назад.
  — У тебя что, прямая связь с управлением полиции? — улыбнулся адвокат.
  — Почти, — с серьезным видом ответил Дрейк. — Конечно, большая часть звонков идет через коммутатор, однако в пикантных ситуациях, когда мои люди работают с телефонами в машинах, у них просто нет времени соединяться через секретаря. Я даю им свой номер, не зарегистрированный ни в каких справочниках. Они звонят прямо мне и уверены, что если снимают трубку — то ее беру я.
  — А если, предположим, тебя нет на месте?
  — В таком случае на коммутаторе загорается лампочка и оператор отвечает. Однако, как правило, я здесь. Если мы работаем по делу подобного рода, нельзя отлучаться ни на секунду, в особенности если я даю им телефоны в машины… Что случилось, Перри?
  — Я зашел насчет дела тридцать шесть — двадцать четыре — тридцать шесть. Диана Дуглас относится к тем, кто вызовет врача, потому что заболела гриппом, заставит его выписать себе лекарство, потом послушается совета двойника, примет две таблетки аспирина, запив их горячим молоком, и выбросит лекарство, прописанное врачом. Затем к ней заглянет подружка навестить ее и скажет, что ей необходимы витамин С и виски. В результате Диана примет несколько драже и выпьет горячего пунша. Потом кто-то посоветует горячий чай и хину. Она последует и этому совету. Когда снова зайдет врач, чтобы проверить, как она себя чувствует, Диана затолкает бутылку виски и чайник под кровать, чтобы врач не догадался, что она принимала, и воскликнет: «Доктор, я чувствую себя ужасно!»
  Дрейк улыбнулся.
  — Ты просто описываешь человеческую натуру, Перри. Что она еще натворила?
  — Ничего. Она была очень привязана к брату, попавшему в автокатастрофу. Он скончался в пятницу рано утром. Однако к тому времени наша маленькая мисс Дуглас натворила множество всяких вещей, вернее сказать, не натворила. Предполагалось, что она вместе со мной полетит в Сан-Франциско, однако она не успела на самолет. У нее создалось впечатление, что кто-то ее преследует. При обычных обстоятельствах я принял бы подобные заявления клиента за чистую монету, но в данном случае меня одолевают сомнения. Пол, я считаю, что нам стоит снять с задания двойника из гостиницы «Виллатсон» и пока ничего по этому делу не предпринимать.
  — Ты можешь мне рассказать о нем немного поподробнее, не нарушая профессиональной этики?
  Мейсон покачал головой.
  — Не забывай, Пол: твой клиент — я. Все, что ты знаешь о Диане Дуглас, ты раскопал сам, выполняя работу детектива. Позвони Стелле Граймс. Пусть собирает вещи и возвращается домой.
  Дрейк поднял трубку и попросил оператора коммутатора:
  — Свяжись с гостиницей «Виллатсон». Мне нужен семьсот шестьдесят седьмой номер. — Через несколько секунд Дрейк говорил уже со своей оперативницей: — Привет, Стелла. Похоже, работа закончена. Тебе следует собрать вещи и… Что?.. Ты уверена?.. Не вешай трубку. — Дрейк поднял глаза на Мейсона и сообщил: — Стелла считает, что происходит что-то странное. Когда она ходила завтракать, за ней по пятам следовал мужчина. Она уверена, что в конце коридора на седьмом этаже стоит дежурный. Он наблюдает за лифтом.
  Мейсон взглянул на часы.
  — Передай ей, что мы немедленно выезжаем, Пол.
  — Послушай, Перри, я не могу вот так взять и сорваться с места. Я пошлю оперативника, если…
  — В таком случае я сам справлюсь. Я просто подумал, что ты тоже захочешь туда съездить. Я свободен сегодня утром, а если наш друг Мори Кассел поставил в коридоре одного из своих дружков-сутенеров, чтобы напугать обитательницу семьсот шестьдесят седьмого номера, я с огромной радостью объясню ему, куда ему пойти и что там сделать.
  — Не кипятись, Перри. Иногда они оказываются очень воинственными, — предупредил детектив.
  — Я сам не робкого десятка, в особенности если сутенер начинает давить на женщину.
  Мейсон вышел из кабинета сыщика и попросил девушку на коммутаторе:
  — Позвоните, пожалуйста, ко мне в контору и предупредите Деллу Стрит, что я уехал примерно на час по делу.
  — По делу? Больше ничего не объяснять?
  — Добавьте, что по благородному, — улыбнулся адвокат. — Если начнет задавать вопросы, скажите, что я уже и так долго сижу на командном посту, позволяя войскам самим вести борьбу. Чувствую, что покрываюсь ржавчиной. Думаю, пора мне самому выходить на передовую.
  — Хотите, чтобы я передала ей все это?
  — Нет. Наверное, нет. Просто скажите, что я вернусь через час.
  Адвокат спустился на лифте на первый этаж, поймал такси, вышел у гостиницы «Виллатсон», поднялся на седьмой этаж и заметил в конце коридора мужчину, прибивающего что-то молотком. Больше никого не было.
  Адвокат направился к семьсот шестьдесят седьмому номеру, тихо постучал и позвал:
  — Диана!
  Стелла Граймс распахнула дверь.
  — Проходите, мистер Мейсон, — пригласила она. — И, пожалуйста, никогда больше не давайте мне подобных заданий.
  — Вы имеете в виду, что испугались, когда кто-то пошел за вами?
  — Боже, нет! Просто я умираю со скуки. Вам когда-нибудь доводилось сидеть в гостиничном номере час за часом, ожидая, что вот-вот что-то должно случиться? Включаешь радио — и у тебя выбор между двумя станциями. Слушаешь какую-то чушь, пока она не начинает сводить тебя с ума. Пересаживаешься с одного стула на другой. Заказываешь еду в номер. Ни на минуту не отлучаешься от телефона, потому что боишься пропустить важный звонок. Сама никому не звонишь, так как нельзя занимать телефон на тот случай, если шефу потребуется тебе что-то немедленно сообщить. Наверное, за последние три дня я выспалась на месяц вперед. Сегодня утром я в первый раз вышла из номера. У горничной начали возникать подозрения, так что я связалась с агентством и предупредила, что на сорок пять минут иду подышать свежим воздухом. В следующий раз, надеюсь, вы дадите мне задание, требующее активных действий.
  — Где у вас будет возможность воспользоваться рабочим лифчиком?
  Девушка улыбнулась в ответ:
  — На самом деле мне еще ни разу не приходилось его использовать. Доставала револьвер несколько раз, когда ситуация осложнялась, и…
  Стелла внезапно замолчала, потому что в дверь постучали.
  — А вы говорили, что ничего не происходит? Наверное, я поторопился отменить задание. Готов поспорить, что это наш друг Мори Кассел.
  — А если он снова увидит меня здесь?
  — Примите виноватый вид… А потом вы должны быть очень осторожны. Ему, наверное, захочется записать вас в свою конюшню девушек по вызову.
  В дверь снова постучали, на этот раз сильнее.
  — Это ваша комната, — сказал Мейсон.
  Стелла Граймс распахнула дверь.
  Двое мужчин, стоявших на пороге, оттолкнули ее и вошли в номер. Это были не те полицейские, что заходили ранее.
  — Это ваша кредитная карточка? — обратился один из них к Стелле Граймс. — Вы ее потеряли?
  Полицейский вручил Стелле Граймс кредитную карточку Банка Америки, потом внезапно заметил Мейсона и поинтересовался:
  — Кто ваш приятель?
  — Задавайте вопросы по одному, — ответила Стелла Граймс — Так какой же из них первый?
  Один полицейский с воинственным видом повернулся к Мейсону и потребовал ответа:
  — Кто вы такой?
  Второй продолжал протягивать Стелле Граймс кредитную карточку, повторяя:
  — Так она ваша или не ваша?
  Стелла Граймс посмотрела на Мейсона и произнесла:
  — Похоже, что это кредитная карточка Банка Америки, выданная на имя Дианы Дуглас.
  — Она ваша или не ваша?
  — Я…
  — Не отвечайте, — перебил Мейсон.
  Его голос прозвучал резко, как удар хлыста.
  — Минутку, — обратился к нему один из полицейских. — Вы вставляете шею…
  — Подожди, Билл, — предупредил второй. — Это адвокат. Я его сейчас узнал. Перри Мейсон.
  — Что, черт побери, вы здесь делаете? — обратился к Мейсону первый.
  — А вы что тут делаете? — парировал Мейсон.
  — Пытаемся выяснить, принадлежит ли эта кредитная карточка вот этой девушке.
  — Кредитная карточка на имя Дианы Дуглас? — уточнил Мейсон.
  — Все правильно. Дианы Дуглас.
  Мейсон задумался на несколько секунд, а потом обратился к полицейским:
  — Если вы расследуете какое-то преступление, вы должны предупредить об этом подозреваемую и рассказать ей о ее конституционных правах.
  — Хорошо. Мы полицейские в штатском. Отдел по расследованию убийств. Вот наши документы.
  Говоривший вынул из кармана кожаный бумажник и представил Мейсону жетон и удостоверение.
  — А теперь, мисс, мы предупреждаем вас, что вы имеете право молчать, если пожелаете. Если вы станете отвечать на вопросы, то ваши слова в дальнейшем могут быть использованы против вас. Вы имеете право на адвоката на всех этапах расследования.
  — У нее есть адвокат, — заявил Мейсон. — Я представляю ее интересы. А теперь объясните, в чем конкретно вы ее обвиняете.
  — Пока ни в чем, однако мы идем по горячему следу. К вашему сведению, мы хотим допросить ее об убийстве Мори Кассела, проживавшего в квартире девятьсот шесть в многоквартирном доме «Таллмейер». Итак, вы намерены говорить или нет?
  — Минутку, — сказал Мейсон. — Мне надо подумать.
  — Думайте быстрее. Мы не собираемся никого обвинять в чем бы то ни было, но, если эта девушка не объяснит, как ее кредитная карточка оказалась в квартире убитого, она оказывается в незавидном положении. Если же она может все объяснить, мы готовы ее выслушать, а потом проверить предоставленную ею информацию.
  — Когда убили этого Кассела? — поинтересовался Мейсон.
  — Вопросы здесь задаем мы, и хотим побыстрее получить на них ответы.
  — Если вы хотите побыстрее получить ответы, вам следует схватить мужчину в конце коридора, притворяющегося, что что-то прибивает молотком, и выяснить, как он вписывается в картину.
  Оба полицейских широко улыбнулись.
  — Не волнуйтесь. Это наш человек. Мы наблюдаем за этим номером с раннего утра в надежде, что кто-то появится. Ждали сообщника-мужчину. Ваш приход послужил сигналом.
  Мейсон повернулся к Стелле Граймс и приказал:
  — Покажите им свое удостоверение, Стелла.
  Девушка поднесла руку к сумочке.
  — Предупреждаю: никаких шуточек, или вас ждут большие неприятности, — быстро сказал полицейский. — Дайте мне вашу сумочку, и вначале я загляну внутрь.
  Стелла Граймс протянула ее ему. Полицейский просмотрел содержимое, вернул девушке и сказал:
  — Ладно, доставайте удостоверение.
  Стелла Граймс протянула полицейскому свою лицензию частного детектива.
  — К вашему сведению, я сам положил приманку в капкан, — заявил Мейсон. — Стелла Граймс — частный детектив, работает в Детективном агентстве Дрейка. В настоящий момент она представляется Дианой Дииринг из Сан-Франциско.
  Полицейский задумчиво изучил удостоверение.
  — А Диана Дииринг — это псевдоним Дианы Дуглас? — поинтересовался он.
  — Я этого не говорил, — заметил Мейсон.
  — От вас и не требовалось.
  Последовало молчание.
  — Наверное, мой профессиональный долг адвоката и гражданина — сотрудничать с полицией, расследующей серьезные преступления, — сказал Мейсон. — Поскольку, как очевидно, вы думали, что это Диана Дуглас, я поставил вас в известность о том, кто эта девушка на самом деле и каков род ее занятий. Этого достаточно.
  — Зачем вам потребовался двойник?
  — Никаких комментариев.
  — Какая-нибудь связь с Мори Касселом имеется?
  — Никаких комментариев.
  — Послушайте, если Диана Дуглас вдруг окажется вашей клиенткой… о, интересная мысль, не так ли, Билл?
  Полицейский по имени Билл с презрительным видом засунул кредитную карточку в карман.
  — Мы раскрыли им свои карты, — заметил он.
  — Если вы попытаетесь связаться с Дианой Дуглас, — обратился другой полицейский к Мейсону, — это будет считаться враждебным актом по отношению к правоохранительным органам и сделает вас соучастником после события преступления.
  Мейсон повернулся к оперативнице Дрейка.
  — Позвоните Диане Дуглас, Стелла, — попросил он.
  Полицейский по имени Билл оттолкнул девушку от телефона, снял трубку и сказал оператору коммутатора:
  — Это полиция. У нас срочный звонок. Немедленно соедините меня с управлением полиции Сан-Франциско.
  Второй полицейский не подпускал Мейсона и Стеллу Граймс к аппарату.
  Через несколько секунд Билл заговорил в трубку:
  — Это полиция Лос-Анджелеса. Билл Ардли. Мы хотим, чтобы вы задержали Диану Дуглас для допроса. Она работает в компании «Эскобар», занимающейся импортом и экспортом. На ее имя была выдана кредитная карточка Банка Америки… Вы нам звонили какое-то время тому назад и сообщили, что она зарегистрирована в гостинице «Виллатсон» у нас в Лос-Анджелесе под именем Дианы Дииринг. Это оказалась ложная информация. Скорее всего, она в настоящий момент находится в Сан-Франциско. Задержите ее для допроса и известите нас в семьсот шестьдесят седьмом номере в гостинице «Виллатсон»… Вы записали мое имя? Билл Ардли из… О, вы меня знаете?.. Да, все правильно, год назад мы вместе работали по делу Смита… Отлично. Буду очень признателен. Сразу же займитесь этим, ладно? Как только возьмете ее, поинтересуйтесь, где ее кредитная карточка Банка Америки. Если скажет, что потеряла, спросите где… Ладно. Пока. — Полицейский повесил трубку и тут же поднял ее снова. — Полиция Лос-Анджелеса, оператор. Отключите этот номер до тех пор, пока мы не зайдем на коммутатор и не изменим приказ. Если сюда кто-то позвонит — соединяйте. Однако из номера никто не должен звонить, только полиция. Вы поняли? Прекрасно.
  Билл Ардли повесил трубку и сел верхом на один из стульев с прямой спинкой.
  — Ладно, господин адвокат, не пора ли вам немного поговорить? — обратился он к Мейсону.
  — А если я решу этого не делать? — спросил Мейсон.
  — Нам это не понравится.
  — Ну и пусть не нравится. Я ухожу.
  — О нет! По крайней мере, пока.
  — Вы что, намерены силой удерживать нас здесь? — уточнил Мейсон.
  Полицейский дружелюбно улыбнулся.
  — Постараемся сделать все, что сможем.
  — Это будет глупостью с вашей стороны, — заметил Мейсон. — Если вы меня арестуете, я подам иск в связи с незаконным арестом, а эта девушка…
  — Не кипятитесь, — перебил полицейский. — Я стараюсь вам помочь. Вы еще поблагодарите меня за это.
  — А кредитная карточка — улика в деле об убийстве? — переменил тему адвокат.
  — Что вы думаете о шансах «Лос-Анджелес Доджерс» в этом году?
  — Могут выиграть, — ответил Мейсон.
  — А теперь мы хотели бы знать, мистер Мейсон, когда вы в последний раз виделись с Дианой Дуглас, о чем вы разговаривали и что вы ей посоветовали.
  — Вы прекрасно осведомлены о том, что я не имею права открывать то, что мне конфиденциально сообщил клиент. Кстати, а вы как расцениваете шансы «Лос-Анджелес Доджерс»?
  — Могут выиграть, — ответил полицейский и повернулся к Стелле Граймс: — Вы не адвокат, и профессиональные привилегии вас не касаются. Вы — частный детектив, работающий по лицензии. Вы обязаны сотрудничать с полицией. Что привело вас сюда?
  Стелла Граймс в бессилии посмотрела на Мейсона.
  — Он прав, — кивнул Мейсон. — Скажите ему.
  — Мистер Мейсон позвонил в Детективное агентство Дрейка, где я работаю, и попросил меня приехать в гостиницу и остаться в этом номере под именем Дианы Дииринг, а если кто-то спросит меня, используя код тридцать шесть — двадцать четыре — тридцать шесть, я должна отзываться.
  — Кто-нибудь приходил?
  Стелла Граймс снова посмотрела на Мейсона.
  — Скажите ему. Вы — свидетельница, а он расследует убийство.
  — Мужчина, причем вел себя довольно странно.
  — В каком смысле?
  — Похоже, что он пытался кого-то шантажировать.
  — Что вы ему сообщили?
  — Я не произнесла ни слова. Говорил мистер Мейсон.
  — И что именно говорил мистер Мейсон?
  — Я не знаю. Я вышла из номера. Мистер Мейсон дал мне сигнал, чтобы я представилась его подружкой, тайно встречавшейся с ним в гостинице. Я подошла к мистеру Мейсону, поцеловала его и вышла.
  — Мистер Мейсон и этот мужчина остались вдвоем?
  — Да.
  — Как выглядел мужчина?
  — Я дала бы ему тридцать с чем-то. Холеная внешность. Черные блестящие волосы. Тщательно отутюженные брюки, ботинки вычищены до блеска, ухоженные руки.
  Полицейский нахмурился.
  — Он как-нибудь представился?
  Стелла Граймс еще раз посмотрела на Мейсона. Адвокат кивнул.
  — Сказал, что его фамилия Кассел.
  — Черт побери! — выругался полицейский.
  Последовало молчание, потом полицейский снова заговорил:
  — Итак, вы ушли, оставив Мейсона и того мужчину в этом номере?
  — Все правильно.
  — И куда вы направились?
  — Скажите ему, — велел Мейсон.
  — Мистер Мейсон сигнализировал мне, что я должна проследить за мужчиной, когда он выйдет отсюда. Это оказалось на удивление легко. Он припарковал свой «Кадиллак» прямо перед входом, очевидно дав швейцару хорошие чаевые. Я записала номер машины: WVM пятьсот семьдесят четыре. Я поймала такси, а когда объект сел в «Кадиллак», велела таксисту следовать за ним.
  — И вы поехали за ним?
  — Да.
  — Куда?
  — К многоквартирному дому «Таллмейер».
  — А потом?
  — Пошла на несколько уловок, чтобы запутать таксиста. Мне не хотелось, чтобы он сообщил водителю «Кадиллака», что им кто-то интересовался.
  — А дальше?
  — Вернулась сюда и отчиталась.
  — Может, вы продолжите, Мейсон? — обратился полицейский к адвокату.
  — Я — адвокат, защищающий интересы клиента. Я не могу предоставить вам никакой информации, которая была бы вам интересна, кроме как сказать, что у меня нет никаких комментариев по поводу того, что вам сообщила эта девушка.
  — Однако вы сразу же выяснили по номеру, на кого зарегистрирован «Кадиллак»?
  — Никаких комментариев.
  — И узнали, что автомобиль принадлежит Мори Касселу, проживающему в квартире девятьсот шесть в «Таллмейере»?
  — Никаких комментариев.
  — И если вы передали данные сведения Диане Дуглас, то это самое простое дело об убийстве, которое мне когда-либо приходилось расследовать. Даже великому Мейсону ни удастся ничего сделать.
  — Все равно никаких комментариев.
  Полицейский вынул из кармана пачку сигарет, положил одну в рот, предложил закурить вначале Стелле Граймс, потом Мейсону, потом своему напарнику.
  — Пожалуй, мы нашли ключ к разгадке тайны, — заметил он.
  Все курили молча. Полицейские, очевидно, обдумывали информацию, полученную от Стеллы Граймс.
  На протяжении следующих двадцати минут никто не сказал ничего по существу, отпускались только отдельные замечания. Затем зазвонил телефон. Билл Ардли снял трубку. Пока он слушал, что говорили на другом конце провода, у него по лицу медленно расплывалась улыбка.
  — Хорошо, спасибо, — поблагодарил он и повесил трубку.
  Билл Ардли повернулся к Мейсону и кивнул на дверь.
  — Вы можете быть свободны. Не станем вас больше задерживать.
  — Возьмите свои вещи, — обратился Мейсон к Стелле Граймс. — Диану арестовали в Сан-Франциско.
  Глава 12
  Мейсон напряженно всматривался в окно такси, считая минуты. Он велел таксисту гнать на полной скорости.
  — Оставьте сдачу себе, — сказал Мейсон, вручая водителю пятидолларовую купюру. — Спасибо. Мы быстро домчались.
  Адвокат бегом пересек холл, заскочил в лифт, поднялся, а потом бросился по коридору к своей конторе.
  — Привет! — воскликнула Делла Стрит и поинтересовалась: — Почему такая спешка?
  — От Дианы Дуглас что-нибудь слышно?
  Секретарша покачала головой.
  — Из Сан-Франциско не звонили? С переводом оплаты на наш счет?
  Делла Стрит снова покачала головой. Мейсон вздохнул с облегчением, снял трубку и обратился к Герти на коммутаторе:
  — Если позвонят из Сан-Франциско с переводом оплаты на наш счет, сразу соединяй со мной. Разговаривать буду я. — Адвокат опустился на свой вертящийся стул, глубоко вдохнул воздух и решил: — Если она не позвонит в течение следующих пятнадцати минут, я сам свяжусь с управлением полиции Сан-Франциско и задам им несколько вопросов, а если это не сработает, придется приготовить «Хабеас корпус».82
  — Что случилось? — забеспокоилась Делла Стрит.
  — Они арестовали Диану Дуглас.
  — Из-за присвоения денег компании?
  Мейсон покачал головой.
  — Присвоение денег не является серьезным правонарушением, хотя не исключено, что они предъявят именно это обвинение, чтобы у них имелись основания держать ее под стражей в надежде, что она заговорит. В таком случае мне придется немедленно вылететь в Сан-Франциско… Ее обвиняют в убийстве Мори Кассела.
  — Что?! — воскликнула Делла Стрит.
  Мейсон кивнул.
  — Кто-то забрался в квартиру Мори Кассела, убил его и скрылся.
  — А полиция считает, что это дело рук Дианы Дуглас?
  Мейсон снова кивнул.
  — Когда его убили?
  — Вот здесь проблема. Наверное, полиция попытается представить, что в четверг во второй половине дня. Не исключено, что тело обнаружили только сегодня. Эксперты начнут высказывать противоречивые мнения, спорить друг с другом и все в таком роде.
  Делла Стрит задумалась.
  — Наша клиентка должна была встретиться с вами в аэропорту, чтобы отправиться в Сан-Франциско на самолете, вылетающем в восемнадцать двадцать семь, и не появилась?
  — Да.
  — Вы предполагаете, что она могла… нет, на нее не похоже.
  — Откуда ты знаешь, Делла?
  — У вас есть какие-нибудь идеи, шеф?
  — Когда я встретился с ней в Сан-Франциско, она сказала, что, приехав в аэропорт, обнаружила, что у нее нет кредитной карточки, которой она планировала расплатиться за билет. Затем она вспомнила, что я заказывал два билета и просил отнести их на мой счет. Она взяла билет и сказала, что урегулирует со мной денежный вопрос.
  — И? — подбодрила Делла Стрит, когда Мейсон замолчал.
  — И два полицейских из отдела по расследованию убийств появились в гостинице «Виллатсон», ворвались к Стелле Граймс, сунули ей в лицо кредитную карточку Банка Америки, выданную на имя Дианы Дуглас, и потребовали у Стеллы идентифицировать ее.
  — А она?
  — Я сделал шаг вперед, велел ей молчать, а затем внезапно выяснилось, что ставки значительно выше, чем я предполагал, и мы имеем дело совсем не с присвоением чужих денег, расследуется убийство. Я не имел права продолжать обман, поэтому велел Стелле показать полицейским свое удостоверение. Как только они уяснили ситуацию, они тут же позвонили в Сан-Франциско и попросили своих коллег немедленно задержать Диану Дуглас по подозрению в убийстве.
  — Ты ждешь, что она тебе позвонит? — уточнила Делла Стрит.
  Мейсон кивнул.
  — Если она хоть раз выполнит мои указания, не потеряет голову и будет держать язык за зубами. Однако они доставят ее сюда и здорово над ней поработают.
  — И тут на сцене появимся мы?
  — Да, — кивнул Мейсон. — Мы…
  Адвокат внезапно замолчал, потому что зазвонил телефон. Он жестом попросил Деллу Стрит стенографировать разговор и снял трубку.
  — Перри Мейсон слушает.
  — Вы адвокат Дианы Дуглас, служащей компании «Эскобар», занимающейся импортом и экспортом? — спросил резкий голос на другом конце провода.
  — Совершенно верно.
  — Она арестована и просит предоставить ей возможность переговорить с вами. Мы предоставили ей эту возможность.
  — Соедините меня с ней.
  — Вы платите за разговор, — напомнил официальный голос.
  — Я в курсе.
  Через мгновение на другом конце провода послышался испуганный голос Дианы:
  — Мистер Мейсон, я не понимаю. Они меня обвиняют. Они утверждают…
  — Замолчите! — приказал адвокат. — Говорить буду я. Слушайте.
  — Да, мистер Мейсон.
  — Они намерены обвинить вас в убийстве Мори Кассела. Они предложат вам предстать перед магистратом,83 в Сан-Франциско, перед тем как везти вас в Лос-Анджелес. Я хочу, чтобы вас доставили сюда. Держите язык за зубами. Никому ничего не говорите. Только повторяйте два слова: «Никаких комментариев». Потом можете добавить: «Я не стану отвечать ни на какие вопросы. Я буду делать заявления только в присутствии моего адвоката Перри Мейсона». Вы запомнили?
  — Да.
  — Вы в состоянии это сделать?
  — Думаю, да.
  — Теперь передайте трубку полицейскому.
  Через мгновение на другом конце провода снова послышался официальный голос.
  — Я — адвокат, представляющий Диану Дуглас, — начал Мейсон. — Я велел ей не делать никаких заявлений, кроме как в моем присутствии. Мы отказываемся от слушания дела в Сан-Франциско в пользу слушания в Лос-Анджелесе. Мы не возражаем против того, чтобы Диану Дуглас доставили из Сан-Франциско в Лос-Анджелес. За исключением этого мы не делаем никаких признаний, оговорок или уступок. Как адвокат мисс Дуглас, я настаиваю на том, чтобы присутствовать на всех допросах. Я хочу, чтобы меня сразу же поставили в известность, как только ее доставят в Лос-Анджелес.
  — Если вы позволите нам переговорить с ней, не исключено, что мы все уладим на месте, — заметил полицейский. — Мы не хотим везти ее в Лос-Анджелес, если для этого нет повода. Если она в состоянии объяснить кое-какие косвенные улики, то мы ее отпустим. А я очень надеюсь, что она может это сделать. Она приятная девушка, на долю которой в последнее время выпали нелегкие испытания.
  — Как мило с вашей стороны. Это старая уловка, которая многократно срабатывала, и люди договаривались до тюрьмы. К вашему сведению, я велел Диане Дуглас не открывать рот, если меня нет рядом, и также говорю вам, что вы не имеете права ее допрашивать, когда меня нет. Этот разговор записывается, так что, если вы в дальнейшем попытаетесь получить информацию у мисс Дуглас, я стану рассматривать это как нарушение ее конституционных прав. Надеюсь, вы поняли ситуацию.
  — В таком случае, может, вы, как адвокат Дианы Дуглас, проясните нам некоторые моменты? — сказали на другом конце провода.
  — Я не собираюсь ничего объяснять.
  — Вы знаете, когда ваша клиентка впервые обнаружила, что у нее пропала кредитная карточка Банка Америки?
  Мейсон засмеялся в трубку.
  — Что здесь смешного? — не понял полицейский.
  — Вы, — ответил Мейсон и повесил трубку.
  Глава 13
  Мейсон встретился с Дианой Дуглас в комнате для посетителей в окружной тюрьме Лос-Анджелеса. Глаза девушки опухли от слез.
  — У вас возникли какие-нибудь проблемы с полицией? — поинтересовался Мейсон.
  — Они прекрасно со мной обращались. Были очень внимательны, заботливы. Мистер Мейсон, ну почему мне нельзя рассказать им некоторые вещи?
  — Что вы имеете в виду?
  — Например, о том, как я нашла деньги, об Эдгаре, о том, почему я поместила объявление в газету и…
  — А где вы планируете остановиться?
  — Ну, наверное, где-то должна. Вы захотите, чтобы я где-то остановилась?
  — Естественно, вы ведь не намерены договориться до газовой камеры. Вы думаете притормозить, не добравшись до нее, не так ли? Проблема только в том, что вы не знаете, где именно это следует сделать.
  — Но они такие внимательные, заботливые…
  — Это их тактика. С некоторыми людьми они внимательные и заботливые. С некоторыми женщинами — идеальные джентльмены. Иногда они ведут себя по-отцовски. Если это не срабатывает, они применяют другие методы. Иногда они тверды, как скала. Они используют все доступные средства. В последнее время суды выражают недовольство тактикой, применяемой полицией. В результате они стараются собрать доказательства, а не давить на обвиняемого, вынуждая к признанию. Однако, если кто-то сам желает поговорить, полиция с готовностью слушает. Я могу привести массу примеров, когда люди договаривались до тюрьмы, причем я имею в виду невинных людей. Они делали заявления, не зная всех фактов.
  — Но я знаю все факты! — возразила Диана Дуглас.
  — Правда?
  — Да.
  — Кто убил Мори Кассела?
  Ее передернуло от этого вопроса.
  — Вы?
  — Нет.
  — Послушайте, Диана, со мной вы можете быть откровенны. Я — единственный, с кем вы можете быть откровенны. Мой долг — защищать вас, независимо от того, виновны вы или нет. Вы должны были встретиться со мной у стойки регистрации в аэропорту, чтобы сесть в самолет, вылетающий в восемнадцать двадцать семь в четверг вечером. Вы не появились там. Когда мы увиделись на следующее утро, вы приготовили рассказ о том, как кто-то следил за вами, вам не удалось от него отделаться, вы испугались, пошли на все известные вам уловки, чтобы избавиться от «хвоста», и в результате опоздали на самолет. На самом деле вы даже не пытались успеть. Вы придумали этот рассказ о том, что кто-то следил за вами, с единственной целью: объяснить, как вы потратили время. Я сообщил вам, что шантажиста зовут Мори Кассел. Дал вам его адрес. Вы решили, что я не стану ни при каких обстоятельствах платить шантажисту, а это, скорее всего, противоречит желаниям вашего брата. Вы задумали меня перехитрить. Вы поймали такси, отправились в многоквартирный дом «Таллмейер» и поднялись к Мори Касселу. Пока вы находились у него, что-то произошло. Вы открыли сумочку. Не исключено, чтобы достать оттуда револьвер. Когда вы ее открывали, на пол упала кредитная карточка Банка Америки, однако в тот момент вы этого не заметили. Позднее вы отправились в аэропорт. Вы хотели сами заплатить за свой билет до Сан-Франциско и тут впервые обнаружили, что потеряли кредитную карточку. Полиция или знает все это, или предполагает, или имеет возможность раздобыть доказательства, которые подтвердят перечисленные мной факты.
  Диана Дуглас покачала головой.
  — Они их найдут, — настаивал Мейсон. — Полицейские умны настолько, что в это трудно поверить. И вы даже не представляете, какие результаты при расследовании преступления приносит упорная черновая работа. Они обязательно разыщут таксиста, отвозившего вас в многоквартирный дом «Таллмейер».
  Девушка внезапно глубоко вдохнула воздух.
  — О, я задел за живое… Глупышка, неужели вы сказали водителю точный адрес — многоквартирный дом «Таллмейер» — и не пытались никак замести следы?
  — Я страшно торопилась, — призналась Диана Дуглас — Я хотела с ним встретиться, а потом успеть на тот самолет вместе с вами. Я решила, что у меня достаточно времени, чтобы с ним переговорить… а если… если… Я хотела принять решение прямо на месте.
  — Другими словами, вы подумали, что сможете решить дело отступными в размере пяти тысяч долларов, вместо того чтобы помещать эти деньги в банк на себя как на доверенное лицо. Вы собирались оставить Касселу эти пять тысяч, чтобы спустить брата с крючка.
  — Ну да…
  — Почему вы этого не сделали?
  — Он был мертв.
  — Продолжайте.
  — Я приехала к многоквартирному дому. Он оказался гостиничного типа, где у лифта дежурит швейцар, однако в тот момент швейцар был занят: припарковывал чью-то машину, так что я проскочила мимо него в лифт. Я поднялась на девятый этаж, нашла девятьсот шестую квартиру и постучала. Ничего не произошло, так что я постучала еще раз. Когда опять никто не ответил, я дернула ручку. Понятия не имею, что заставило меня взяться за ручку, но дверь подалась и…
  — Минутку, — перебил Мейсон. — Вы были в перчатках?
  — Я… нет.
  Мейсон вздохнул и покачал головой.
  — Продолжайте, — попросил он.
  — Я зашла в квартиру и вначале не заметила его. Я вообще никого не увидела и спросила: «Эй, есть кто-нибудь дома?» Потом я поняла, что он лежит на спине, на кровати. О, мистер Мейсон, это ужасно, ужасно! Все залито кровью и…
  — Он был мертв?
  Она кивнула.
  — Откуда вы знаете?
  — Я взяла его руку, чтобы проверить пульс.
  — А потом?
  — Я убежала.
  — Нет, Диана, — сказал Мейсон, глядя девушке прямо в глаза. — Вы открыли сумочку. Почему?
  — Боже, я не представляю, мистер Мейсон. Я… просто… наверное, я расплакалась, и мне требовался платок… Не могу описать вам свои чувства. Это… меня чуть не вырвало.
  — Маленькая лгунья! — воскликнул Мейсон. — У меня есть желание взять вас за плечи и хорошенько потрясти. Зачем вы открывали сумочку?
  — Я уже говорила вам, мистер Мейсон.
  — Вы открывали сумочку, чтобы достать оттуда револьвер или чтобы положить его внутрь. Так что из двух?
  Она посмотрела на него с угрюмым видом.
  — Вы всегда пытаетесь провести перекрестный допрос!
  — Потому что вы всегда пытаетесь врать мне. Так первое или второе?
  — Я положила туда револьвер.
  — Уже лучше. Почему вы положили туда револьвер?
  — Потому что это револьвер Эдгара.
  — Откуда вы знаете?
  — Просто знаю. Это его револьвер двадцать второго калибра, который он обычно брал с собой на рыбалку против змей и тому подобного. У него отполированная деревянная рукоятка, или как там это называется, кусочек отбит и… Мистер Мейсон, я не сомневалась, что это револьвер Эдгара. Я узнала бы его где угодно. Эдгар всегда хотел научить меня стрелять, и мне приходилось нажимать на курок этого револьвера сотни раз.
  — И вы положили его в сумочку? — уточнил Мейсон.
  Диана Дуглас кивнула.
  — А затем?
  — А затем на цыпочках вышла из квартиры.
  — Что вы сделали с револьвером?
  — Тут не беспокойтесь, мистер Мейсон. Никто никогда его не найдет. Не сомневайтесь.
  — Скорее всего, полиции и не потребуется его искать, — заметил Мейсон.
  — Что вы имеете в виду?
  — Каждая пуля, вылетающая из определенного оружия, приобретает отличительные характеристики: на ней остаются бороздки и царапинки от движения по внутренней части ствола. Если пуля, послужившая причиной смерти Мори Кассела, не деформировалась от удара о кость и полиции удастся найти тир, где ваш брат практиковался в стрельбе, они сравнят эти пули под микроскопом и смогут доказать, что пуля, послужившая причиной смерти, вылетела из револьвера Эдгара. Сам револьвер им представлять не потребуется.
  На ее лице появилось отчаяние.
  — Однако, — продолжал Мейсон, — к счастью, мы имеем дело с револьвером малого калибра. В данном случае подобное не всегда срабатывает. Правда, вы упомянули, что стреляли из этого оружия сотни раз. Эдгар использовал какую-то определенную мишень?
  — Да, привозил ее в своей машине. Обычно мы выезжали куда-то за город, и он приставлял ее к дереву или к чему-нибудь еще.
  — Мишень какого типа?
  — Для игры в дротики. Очень старая, сделанная из какой-то пробки или чего-то подобного. Раньше Эдгар увлекался игрой в дротики, потом забросил ее. Он укрепил мишень фанерой с задней стороны, а спереди обычно покрывал бумагой.
  — Эдгар хорошо стрелял?
  — Прекрасно. И научил меня, так что и у меня стало неплохо получаться.
  — Вы стреляли только из его револьвера?
  — Всегда из него. У Эдгара был пунктик насчет того, что его женщины должны уметь постоять за себя. Он хотел, чтобы я сделалась метким стрелком.
  — У вас нет своего собственного оружия? — уточнил Мейсон.
  — Нет.
  — А когда-нибудь было?
  — Нет.
  — Давайте четко проясним один момент, Диана. Вы никогда не регистрировали никакое оружие на свое имя? Не покупали? Вам его не дарили?
  Девушка покачала головой.
  Мейсон замолчал на некоторое время.
  — Я думаю, не стоит беспокоиться насчет револьвера, мистер Мейсон, — сказала Диана Дуглас. — Они его никогда в жизни не найдут. Хотите, я объясню вам, что с ним сделала, чтобы вы не волновались по этому поводу и…
  Мейсон поднял руку.
  — Тихо! — приказал он. — Не открывайте этого ни мне, ни кому-либо другому.
  — Но вам-то я могу сказать — это же конфиденциально, не так ли?
  — Кое-что из того, что клиент сообщает адвокату, конфиденциально. Однако другие факты могут сделать меня соучастником после события преступления. Я не хочу знать, где находится револьвер. Я не хочу, чтобы кто-либо знал, где он. Я не хочу, чтобы вы когда-либо говорили кому-либо что-то о револьвере и о том, что заходили в ту квартиру. Не произносите ни слова. Повторяйте, что ваш адвокат против того, чтобы вы выступали с какими-либо заявлениями. Полное заявление будет сделано позднее. Если поинтересуются, когда именно, отвечайте, что дату назовет ваш адвокат. Итак, где Эдгар держал мишень?
  — Точно не знаю. Где-то у себя в гараже.
  — У него был отдельный гараж?
  — Да. Он жил в многоквартирном доме, где каждому жильцу выделяется отдельный гараж в противоположность общему под зданием, как в большинстве случаев.
  — А что с его машиной?
  — Она здорово пострадала в автокатастрофе, и, насколько мне известно, ее куда-то отбуксировала транспортная полиция.
  — Вы видели машину после аварии?
  — Нет.
  — И, значит, не заглядывали в багажник?
  — Нет.
  — Как вы считаете, мишень могла находиться в багажнике?
  — Я не знаю.
  — Могла или нет?
  — Могла.
  Мейсон снова замолчал в задумчивости, затем внезапно поднялся на ноги.
  — Хорошо, Диана. Ваше будущее во многом зависит от того, станете вы молчать или нет, и от элемента удачи. Вы решили не слушаться ни одного совета, которые я вам до сих пор давал, и предпочли свои суждения моим. Теперь вы оказались в серьезной переделке.
  — Но мне требовалось встретиться с Касселом! — воскликнула Диана. — Разве вы не понимаете, мистер Мейсон? Нельзя рисковать с шантажистом. Вы утверждаете, что никогда не платите им отступных, однако вы точно так же, как и я, знаете, что процент риска чрезвычайно высок. Я не хотела, чтобы вы ругались с Касселом, в результате чего он предпринял бы какой-то шаг, который разрушил бы всю дальнейшую жизнь Эдгара… Конечно, в тот момент я надеялась, что Эдгар поправится.
  — То, как вы все спланировали, увеличило риск, — заметил Мейсон. — От шантажиста не отделаться, выплатив ему отступные. В таком случае у него сразу же появляется желание получить еще. Требование следующих отступных откладывается на несколько недель или месяцев, однако шантажист всегда возвращается. Он рассматривает информацию, компрометирующую жертву, как капитал, что-то вроде облигации государственного займа или денег в банке.
  Диана Дуглас покачала головой.
  — Так всегда говорят адвокаты, — возразила она. — Однако нельзя быть абсолютно уверенным. Вы не знаете, чего хотел Кассел. Вы не знаете, чем он держал Эдгара. Это могло оказаться что-то… в общем, не исключено, что, расплатившись, я защитила бы Эдгара.
  — Каким образом?
  — Получила бы негативы, фотографии или что-то подобное.
  — Негативы дублируются. Фотографии копируются. Если вы верите на слово шантажисту, заявляющему, что он передает вам все имеющиеся доказательства, вы полагаетесь на честность шантажиста, а это, как вы должны понимать, весьма рискованно.
  Адвокат нажал на кнопку звонка, сигнализируя тем самым, что свидание окончено.
  — Что будет со мной? — спросила Диана Дуглас.
  — Это зависит от многих факторов. Одно могу с уверенностью заявить: если вы откроете рот, попытаетесь объяснить свои действия или довериться полиции, вы или договоритесь до газовой камеры, или проведете большую часть жизни в тюрьме.
  — Разве меня не могут выпустить под залог?
  Мейсон покачал головой.
  Тюремщик открыл дверь.
  — Закончили? — спросил он.
  — Да, — кивнул Мейсон, повернулся и помахал на прощание Диане Дуглас.
  Глава 14
  Вернувшись к себе в контору, Мейсон попросил Пола Дрейка сразу же зайти к нему.
  — Как дела? — поинтересовалась Делла Стрит.
  — Наивная дурочка, — покачал головой адвокат.
  — Что она теперь натворила?
  — Наврала мне. Полагалась на свое мнение вместо моего. Скорее всего, оставила после себя яркий след, по которому без труда идет полиция, однако она все равно считает, что чрезвычайно умна и выкрутится.
  Послышался кодовый стук Дрейка. Мейсон кивнул Делле Стрит. Секретарша открыла дверь и впустила сыщика.
  — Что случилось? — поинтересовался детектив.
  — Боюсь, что пришел конец твоим ресторанным ужинам, Пол, — заметил Мейсон. — Придется снова сидеть за письменным столом, отвечая на телефонные звонки и перекусывая холодными гамбургерами из кафе за углом.
  — Ничего нового, — усмехнулся сыщик. — Так в чем проблема?
  — Диана Дуглас.
  — Что она теперь натворила? — повторил Дрейк вопрос Деллы Стрит.
  — Не знаю.
  — Если ты не знаешь, то кто же знает?
  — Я расскажу тебе, что думает полиция. Они считают, что она отправилась в многоквартирный дом «Таллмейер» в четверг во второй половине дня, поднялась на девятый этаж, поговорила с Мори Касселом, который пытался шантажировать или ее, или ее брата.
  — Она ему заплатила? — уточнил Дрейк.
  — Пулей двадцать второго калибра.
  — И они извлекли пулю?
  — Скорее всего.
  — Бороздки? Царапины?
  Мейсон пожал плечами.
  — Сколько выстрелов?
  — Насколько я понял, один, — сообщил Мейсон. — Кассел какое-то время оставался в живых, однако в сознание не приходил и не мог двигаться. Имело место обильное кровотечение.
  — Откуда они знают, что это двадцать второй калибр?
  — Может, я поспешил с заявлениями, Пол. Они говорят, что пуля малого калибра. Я думаю, что они имеют в виду двадцать второй. Далее полиция утверждает, что, когда юная мисс Всезнайка открыла сумочку, чтобы вынуть револьвер, кредитная карточка Банка Америки выпала на пол.
  — А она находится у полиции?
  — Да, — кивнул адвокат.
  — А твоя клиентка настаивает, что стреляла в целях самообороны?
  — Она ни на чем не настаивает. Она молчит.
  — Кто-нибудь видел, как она заходила в квартиру?
  — Понятия не имею. Не исключено, что оставила след и все можно доказать. Я просто передаю тебе то, что в настоящий момент заявляет полиция. Они уверены, что, когда она открывала сумочку, кредитная карточка Банка Америки выпала на пол и Диана не обратила на нее внимания.
  — Отпечатки пальцев?
  — Ничего не могу сказать по этому поводу.
  Дрейк внимательно посмотрел на адвоката.
  — Но есть большая вероятность того, что у них имеются отпечатки пальцев, не так ли, Перри?
  — Не исключено.
  — Ты хочешь, чтобы я это выяснил?
  — Я хочу, чтобы ты выяснил о деле все, что только возможно, Пол. В особенности о жертве, Мори Касселе.
  — Привычки, друзья, контакты? — уточнил Дрейк.
  — Все. Пол, когда я его видел, я принял его за сутенера. Он относится к типу мужчин, зарабатывающих деньги через женщин или отбирающих их у женщин и пытающихся скрыть прогнившую сердцевину за холеной внешностью. Меня чрезвычайно интересует его женщина.
  — В единственном числе?
  — Давай лучше скажем «женщины», во множественном числе, потому что, скорее всего, Кассел имел дело со многими… И, естественно, я хотел бы знать все, что известно полиции об этом деле.
  — Как скоро тебе нужен отчет, Перри?
  — Немедленно. Передавай информацию, как только она будет к тебе поступать.
  — Какими средствами я могу располагать?
  — Я думаю, что клиентка компенсирует мои расходы, однако не исключено, что мне придется потратить и свои деньги. В случае необходимости я сам заплачу тебе по счету.
  Дрейк в удивлении приподнял брови.
  — Я чувствую свою вину, Пол, — попытался объяснить Мейсон. — Я с самого начала дал клиентке неправильный совет.
  — Чушь! — воскликнул Дрейк. — Как юрист, ты еще не сделал в своей жизни ни одной ошибки.
  — Я не сделал никаких ошибок, консультируя ее по вопросам права, однако позволил ей высунуться и, хотя и знал о ее склонности не слушаться совета адвоката и все делать по-своему, выпустил ее из своего поля зрения в самый критический момент.
  — Когда?
  — Когда убивали Мори Кассела.
  — Ладно, — поднялся с кресла Дрейк, — мы предоставим тебе обычную скидку, Перри.
  Глава 15
  Судья Чарльз Джером Эллиотт посмотрел на заполненный зал и объявил:
  — Проводится предварительное слушание дела по обвинению Дианы Дуглас в убийстве Мори Кассела. Обвиняемая находится в зале суда, и ее интересы представляет адвокат?
  Мейсон поднялся со своего места.
  — Я представляю обвиняемую, — сообщил он.
  Судья Эллиотт кивнул.
  — Обвинение? — спросил он.
  Со своего места поднялся Ральф Гурлок Флойд.
  — Я представляю окружную прокуратуру, ваша честь.
  — Прекрасно. Теперь мне хотелось бы сделать заявление в адрес обеих сторон. Я отлично знаю о том, что неоднократно в прошлом адвокат зашиты устраивал полные драматизма сцены на предварительных слушаниях. Я не одобряю подобное рассмотрение дел на предварительных слушаниях. Целью предварительного слушания является попытка выяснения того, было ли совершено преступление и есть ли достаточные основания считать, что его совершила обвиняемая. В случае положительных ответов на эти вопросы дело передается в Высший Суд, где слушается перед присяжными. Господа, я не собираюсь проверять надежность свидетелей. Я намерен буквально принимать доказательства. Как только будет доказано, что преступление имело место и есть достаточно оснований считать, что обвиняемая с ним связана, суд примет решение о передаче дела в следующую инстанцию, независимо от того, сколько доказательств представлено в пользу обвиняемой. Другими словами, я не собираюсь принимать никаких решений относительно весомости или преимуществ доказательств. Конечно, если защита представит доказательства, полностью разбивающие версию обвинения, ситуация изменится. Однако вы, господа, понимаете, что шансов на это очень мало. Теперь, господа, я надеюсь, вы уяснили ситуацию. Начинайте представление своей версии, господин заместитель окружного прокурора.
  Ральф Гурлок Флойд, опытный обвинитель, благодаря усилиям которого было вынесено больше смертных приговоров, чем у кого-либо из обвинителей штата, — факт, которым он страшно гордился, — очевидно, считал, что выступление на предварительном слушании ниже его достоинства. Однако, поскольку окружной прокурор Гамильтон Бергер поручил ему ведение дела, он взялся за работу с яростью и безжалостностью, свойственными его манере поведения в суде.
  Его первой свидетельницей стала горничная из многоквартирного дома «Таллмейер».
  — Вы знали Мори Кассела при жизни? — обратился к ней Ральф Гурлок Флойд.
  — Да.
  — Когда вы последний раз видели его живым?
  — Во вторник, десятого числа текущего месяца.
  — В какое время?
  — Около четырех часов во второй половине дня.
  — Когда вы видели его в следующий раз?
  — Вечером в воскресенье, пятнадцатого.
  — Живым?
  — Нет, он был мертв.
  — Что вы сделали?
  — Поставила в известность администратора дома, который, в свою очередь, позвонил в полицию.
  — Вы можете проводить перекрестный допрос, — повернулся Флойд к Мейсону.
  — У меня нет вопросов.
  Следующим свидетелем выступил полицейский, потом заместитель коронера. В качестве доказательства к делу приобщили план, на котором было изображено положение трупа на кровати в девять часов вечера в воскресенье, пятнадцатого числа, когда труп обнаружили, а также различные детали обстановки.
  Затем Флойд пригласил Вильяма Ардли, полицейского, обыскивавшего квартиру с целью найти существенные улики.
  — Что вы обнаружили?
  — Кредитную карточку Банка Америки, выданную на имя Дианы Дуглас из Сан-Франциско.
  — Что вы сделали с кредитной карточкой?
  — Пометил ее для идентификации, проделав в ней две маленькие дырочки в определенных местах.
  — Взгляните, пожалуйста, вот на эту кредитную карточку Банка Америки. Вы видели ее когда-нибудь раньше?
  — Это та самая карточка.
  — Вы уверены?
  — Проделанные мной дырочки подтверждают мои слова.
  — Вы можете проводить перекрестный допрос, — повернулся Флойд к Мейсону.
  — У меня нет вопросов.
  Флойд задумчиво посмотрел на адвоката, затем пригласил в свидетельскую ложу эксперта по дактилоскопии, который заявил, что обнаружил в квартире множество отпечатков пальцев. Некоторые из них принадлежат усопшему, некоторые — горничной, убиравшей квартиру два раза в неделю.
  — Еще какие-нибудь отпечатки пальцев? — поинтересовался Флойд.
  — Некоторые мы не смогли идентифицировать.
  — А еще чьи-нибудь смогли?
  — Да, сэр. Два.
  — В каком месте вы их нашли?
  — Один — в ванной на зеркале аптечки. Второй — на тумбочке рядом с кроватью, на которой лежал труп.
  — Вы выяснили, кому они принадлежат?
  — Да, сэр. Первый — это отпечаток среднего пальца правой руки обвиняемой. Второй — большого пальца правой руки обвиняемой.
  — Вы уверены?
  — Совпадений линий более чем достаточно, к тому же присутствуют и специфические характеристики.
  — Что-нибудь еще необычное в ванной было?
  — Полотенце с пятнами крови, которым кто-то, очевидно, вытирал…
  — Я возражаю, — встал со своего места Мейсон. — Это вывод свидетеля.
  — Возражение принимается, — постановил судья Эллиотт.
  — Полотенце с пятнами крови, — сказал свидетель.
  — Оно у вас с собой?
  — Да, сэр.
  — Представьте его, пожалуйста.
  Свидетель достал запечатанный бумажный пакет, вскрыл и вынул полотенце с вышитым в углу словом «Таллмейер». На нем четко просматривались бурые пятна.
  — Я прошу приобщить это полотенце к делу в качестве доказательства «Б» со стороны обвинения, — обратился к судье Флойд.
  — У нас нет возражений, — заявил Мейсон.
  — Вы сфотографировали отпечатки пальцев? — снова повернулся заместитель окружного прокурора к свидетелю.
  — Да.
  — Представьте, пожалуйста, эти фотографии.
  Фотографии отпечатков пальцев приобщили к делу в качестве доказательства со стороны обвинения. Затем заместитель окружного прокурора представил другие фотографии, изображающие усопшего на кровати. Кровь залила подушку, и несколько капель упало на ковер.
  В качестве следующего свидетеля выступал патологоанатом. Он заявил, что извлек пулю, послужившую причиной смерти, из задней части черепной коробки. Это пуля двадцать второго калибра, она вошла в голову жертвы через лоб по линии прохождения срединной артерии, на два дюйма выше глаз. Имело место обильное кровотечение.
  — Когда наступила смерть? — спросил Ральф Флойд.
  — По моему мнению, основываясь на всех проведенных тестах, смерть наступила между двумя часами дня в четверг, двенадцатого числа текущего месяца, и пятью утра в субботу, четырнадцатого.
  — Смерть наступила мгновенно?
  — Я так не думаю. Сразу же после выстрела усопший потерял сознание. Скорее всего, никаких телодвижений не производилось. Однако, несмотря на то что человек находился без сознания, сердце продолжало работать и перегонять кровь в мозг. Таким образом, объясняется обильное кровотечение. Смерть наступила, по моему мнению, через десять-пятнадцать минут после попадания пули в голову, однако я не исключаю, что мог пройти и час. С уверенностью утверждать невозможно.
  — Вы упомянули, что извлекли из тела пулю, послужившую причиной смерти, не так ли?
  — Да, сэр.
  — Что вы с ней сделали?
  — Передал ее эксперту по баллистике в присутствии двух свидетелей.
  — Вы определили тип оружия, из которого вылетела пуля?
  — Тогда мы не могли с уверенностью что-то утверждать. Приходилось выбирать из нескольких моделей, однако мы предположили, что из оружия с длинным стволом, потому что…
  — Я возражаю, — поднялся со своего места Мейсон. — Нас не интересуют предположения свидетеля.
  — Последняя фраза будет вычеркнута из протокола, — постановил судья Эллиотт. — Пожалуйста, господин свидетель, говорите только о фактах.
  — Хорошо, — с победной улыбкой заявил Флойд. — Я прошу этого свидетеля временно покинуть место дачи показаний, чтобы допросить ряд других лиц. Я снова вызову его в дальнейшем. А сейчас я приглашаю мисс Смит занять свидетельскую ложу.
  Мисс Смит оказалась аккуратно одетой женщиной лет тридцати с небольшим.
  — Кем вы работаете? — обратился к ней заместитель окружного прокурора.
  — Регистратором авиакомпании «Юнайтед Эйрлайнз» в аэропорту Лос-Анджелеса.
  — Вы работали там в четверг, двенадцатого числа текущего месяца?
  — Да.
  — Взгляните, пожалуйста, на обвиняемую. Видели ли вы ее когда-либо раньше?
  — Да, сэр.
  — Где?
  — У стойки регистрации вечером в четверг, двенадцатого.
  — В какое время?
  — Ровно в восемнадцать сорок.
  — Вы разговаривали с обвиняемой?
  — Да.
  — О чем?
  — Она поинтересовалась, не задержался ли вылет самолета, по расписанию вылетающего в восемнадцать двадцать семь. Ее беспокоило, удастся ли ей еще подняться на борт. Я объяснила, что вылет задержался на пять минут, но она уже опоздала и ей придется подождать час двадцать минут до восьмичасового рейса.
  — Что она сделала?
  — Попросила билет до Сан-Франциско.
  — А потом?
  — Сказала: «Я расплачусь кредитной карточкой Банка Америки». Она подняла свою сумочку так, что я мельком увидела содержимое, и тут же убрала из моего поля зрения.
  — Вы употребили выражение «тут же»?
  — Да, тут же, и смутилась при этом.
  — У нее имелись основания?
  — В сумочке лежал револьвер.
  — Какого типа?
  — С длинным стволом и деревянной рукояткой.
  — Что произошло потом?
  — Она порылась в сумочке, держа ее под стойкой, чтобы я не могла заглянуть внутрь, а потом заявила: «Я куда-то дела свою кредитную карточку». Она подумала несколько секунд и поинтересовалась: «А мистер Перри Мейсон, адвокат, случайно не оставлял для меня билета?» Я ответила, что мистер Мейсон заказывал два билета и просил отнести их на его счет. Один билет он использовал сам, а второй оставил для Дианы Дуглас. Она вздохнула облегченно и сказала: «Я — Диана Дуглас. Дайте, пожалуйста, мне тот билет».
  — И вы отдали ей билет?
  — Да.
  — А потом?
  — Она отошла от стойки. Я посмотрела ей вслед и обратила особое внимание на ее сумочку. Револьвер искажал форму сумочки и…
  — Я возражаю, — встал со своего места Мейсон. — Это вывод свидетельницы.
  — Последнее предложение будет вычеркнуто из протокола, — постановил судья Эллиотт после секундного колебания. — Свидетельница имеет право только сказать, что форма сумочки была искажена.
  — Сумочка была искажена каким-то продолговатым предметом таким образом, что она изменила форму. Его, определенно, с трудом засунули внутрь.
  — Вы можете проводить перекрестный допрос, — повернулся Флойд к Мейсону.
  — Вы когда-нибудь опознавали обвиняемую в ряду других женщин? — спросил Мейсон.
  — Нет.
  — Вы ни разу не видели обвиняемую с тех пор, как разговаривали с ней у стойки в аэропорту, до того, как пришли сегодня в зал суда?
  — Я идентифицировала ее фотографию.
  — Но вы не выбирали ее из ряда других женщин?
  — Нет. В этом не было необходимости, мистер Мейсон. Она обратила на себя мое внимание. Я узнала бы ее где угодно.
  — У меня все, — объявил Мейсон.
  Заместитель окружного прокурора с победным выражением на лице пригласил своего следующего свидетеля. Это оказался мужчина средних лет, заявивший, что работает уборщиком самолетов компании «Юнайтед Эйрлайнз».
  — Вы знаете самолет, вылетевший из аэропорта Лос-Анджелеса в восемь часов вечера в четверг, двенадцатого числа текущего месяца, и приземлившийся в Сан-Франциско примерно час спустя?
  — Да, сэр.
  — Вы убирали тот самолет?
  — Да, сэр.
  — Вы нашли что-нибудь необычное?
  — Да, сэр.
  — Что именно?
  — Револьвер.
  — Где вы его нашли?
  — В отверстии под грудой полотенец в одном из туалетов. Эти полотенца укладываются в контейнеры, и, по мере использования, добавляются новые. В тот день мне требовалось проверить одно подсоединение в системе канализации. Для этого мне пришлось снять контейнеры с полотенцами и засунуть руку в отверстие за контейнером. Я сразу же почувствовал, что там лежит какой-то инородный предмет. Я его вынул. Это оказался револьвер.
  — Вы его как-то идентифицировали?
  — Я отнес его своему начальнику.
  — А что сделал ваш начальник?
  — Он позвонил в полицию. Полицейские велели нам записать все данные по револьверу.
  — И что вы записали?
  — Что это револьвер простого действия двадцать второго калибра с деревянной рукояткой. Длина ствола — девять и три восьмых дюйма. На нем был выбит номер — один-три-девять-пять-семь-три, производитель — Стурм — с-т-у-р-м — Ругер — р-у-г-е-р — и местонахождение компании — Саутпорт, Коннектикут. На деревянной рукоятке вырезаны инициалы — Э.Д.
  — Взгляните, пожалуйста, вот на этот револьвер. Именно его вы нашли? — Ральф Флойд протянул револьвер свидетелю.
  Диана Дуглас впилась Мейсону в ногу. Пальцы вошли так глубоко, что адвокату пришлось украдкой опустить свою руку, чтобы убрать Дианину.
  У Дианы Дуглас побелели губы.
  Мужчина в свидетельской ложе повертел револьвер в руках, потом кивнул и заявил:
  — Он самый.
  — В каком состоянии вы нашли револьвер? — продолжал заместитель окружного прокурора.
  — Он оказался заряжен, один патрон отсутствовал.
  — Это револьвер простого действия, другими словами, его необходимо сначала взвести и только затем нажимать на курок. Это не самовзводный револьвер?
  — Нет, сэр. Это револьвер простого действия.
  — Вы можете проводить перекрестный допрос, — повернулся Ральф Флойд к Мейсону.
  — Вы не знаете, сколько времени этот револьвер находился в том месте, где вы его обнаружили? — обратился Мейсон к свидетелю.
  — Нет, сэр. Я только знаю, когда его нашел.
  — Спасибо, — поблагодарил Мейсон. — У меня больше нет вопросов.
  Флойд представил данные регистрации магазина «Спорттовары» из Сакраменто, доказав таким образом, что револьвер, о котором шла речь, был пять лет назад продан Эдгару Дугласу.
  В качестве своей следующей свидетельницы заместитель окружного прокурора пригласил молодую женщину, заявившую, что она по профессии стюардесса и работала в этом качестве во время рейса Лос-Анджелес — Сан-Франциско, вылетевшего из Лос-Анджелеса в восемь вечера в четверг, двенадцатого числа текущего месяца. Стюардесса обратила внимание на Диану Дуглас, пассажирку на том рейсе, и на странную форму ее сумочки, когда мисс Дуглас заходила в салон. В дополнение к сумочке Диана Дуглас принесла с собой небольшой черный чемоданчик. Когда мисс Дуглас отправилась в туалет, она взяла с собой и сумочку, и чемоданчик, что показалось странным стюардессе. К сожалению, стюардесса больше не в состоянии предоставить никакой информации. Она не обращала особого внимания ни на Диану Дуглас, ни на ее сумочку после того, как мисс Дуглас вернулась на свое место в салоне.
  Затем Флойд пригласил эксперта по баллистике, заявившего, что пуля, послужившая причиной смерти Мори Кассела, вылетела из револьвера, зарегистрированного на имя Эдгара Дугласа.
  Вслед за экспертом по баллистике свидетельскую ложу занял администратор многоквартирного дома в Сан-Франциско, в котором проживал Эдгар Дуглас. После автокатастрофы, в результате которой Эдгар Дуглас попал в больницу, в квартире Эдгара Дугласа несколько раз появлялась его сестра, обвиняемая по слушаемому делу.
  Следующим свидетелем выступил швейцар многоквартирного дома «Таллмейер». Он признался, что не видел, как обвиняемая заходила в дом, однако видел ее, когда она уходила. Она несла черную дамскую сумочку и небольшой черный чемоданчик. Сумочка была сильно растянута и поменяла форму. Швейцар обратил на сумочку особое внимание.
  Флойд показал свидетелю сумочку, принадлежащую Диане Дуглас, и поинтересовался, узнает ли он ее. Швейцар кивнул, заявив, что это или та же сумочка, или ее точная копия.
  Судья Эллиотт посмотрел на часы и откашлялся.
  — Господа, я вижу, что приближается время обычного прекращения слушания дел в суде. Как мне кажется, нет необходимости переносить слушание на завтра. Несомненно, у нас уже имеются доказательства, показывающие, что совершено преступление, и более чем достаточно доказательств, связывающих обвиняемую с этим преступлением. Фактически, суд даже удивлен количеством деталей, представленных обвинением.
  — Обвинение прекрасно знает репутацию адвоката защиты, — заметил Ральф Флойд, — поэтому мы не хотим оставлять ни одного незавязанного узелка.
  — Пожалуй, вы сделали все, что могли, — улыбнулся судья Эллиотт. — Я думаю, господа, что мы вправе закончить слушание и передать дело в следующую судебную инстанцию.
  Мейсон поднялся со своего места.
  — Ваша честь, защита желает представить определенные доказательства, — сказал адвокат уважительно, но твердо.
  — Почему? — поинтересовался судья Эллиотт.
  — Потому что это наше право.
  — У вас есть право вручать свидетелям повестки о явке в суд. Однако настоящий суд не призван для того, чтобы оценивать надежность свидетелей. Наша цель — взвесить вопрос разумного сомнения. Вы не можете утверждать, что у нас нет достаточно серьезных доказательств для передачи дела в следующую судебную инстанцию.
  — Вопрос наличия или отсутствия достаточно серьезных доказательств может определяться только после завершения дела, а любая попытка принять решение, не позволив защите представить… — начал возражать Мейсон.
  — О, хорошо, хорошо, — перебил судья Эллиотт. — Слушание дела откладывается до десяти часов завтрашнего утра. Однако я хочу предупредить адвоката защиты, что наш календарь забит и суд не позволит задавать вопросы с целью просто разузнать что-либо во время предварительного слушания. Суд предупреждает адвоката защиты, что мы не станем оценивать надежность свидетелей, а любой вопрос противоречивости представляемых фактов будет расцениваться в пользу обвинения, что касается настоящего слушания. Однако суд не пытается лишить обвиняемую полагающейся ей по закону защиты и заверяет ее, что в суде присяжных будет рассматриваться вопрос надежности выступающих свидетелей и будет применяться доктрина разумного сомнения. Мы просто говорим о различных процедурах в различных судах. Вы понимаете меня, мистер Мейсон?
  — Да, — кивнул адвокат.
  — Прекрасно. Слушание откладывается до десяти часов завтрашнего утра.
  Мейсон положил руку на плечо Диане Дуглас, пытаясь ее успокоить.
  — Не падайте духом, Диана, — сказал он.
  — Мое дело передадут в суд присяжных? — спросила она.
  — Не исключено. Однако я хочу собрать как можно больше фактов до того, как на предварительном слушании будет принято решение.
  — Что происходит в суде присяжных?
  — Все решают присяжные. Они должны вас оправдать, если улик будет недостаточно. — Мейсон склонился вперед и спросил шепотом: — Где вы взяли этот револьвер, Диана?
  — Где и сказала, мистер Мейсон. Он, окровавленный, валялся на полу. Я отнесла его в ванную, вытерла кровь полотенцем, а потом засунула к себе в сумочку. Он с трудом туда вошел. Тогда, наверное, и выпала моя кредитная карточка.
  — И вы спрятали его в самолете?
  — Да. Я вынула полотенца и пошарила рукой за контейнером, в котором они лежат, нащупала отверстие и просунула туда револьвер. Я думала, что его там никогда не найдут.
  — А теперь я хочу спросить вас о девушках, с которыми вы вместе работали в Сан-Франциско. Как вы думаете, кто из них написал мне записку?
  — Могла любая из них.
  — Ее отпечатали на электрической пишущей машинке.
  — Все машинки в конторе — электрические.
  — Ладно, не падайте духом. Увидимся завтра утром.
  Мейсон взял портфель и вышел из зала суда.
  Глава 16
  Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк сидели в небольшом уютном итальянском ресторанчике, расположенном недалеко от Дворца правосудия. Хозяин давно знал их и всегда оставлял для них отдельный кабинет, если в суде слушалось дело, в котором участвовал Мейсон.
  — Из того, что я слышал, судья уже заранее принял решение, — заметил Дрейк.
  Мейсон кивнул.
  — Что тебе удалось разузнать, Пол?
  — Не очень многое, — признался сыщик. — Разрозненная информация. Не уверен, что она тебе поможет… Как ты сам говорил, твоя клиентка — неисправимая лгунья.
  — И да, и нет. Она врала мне, потому что пыталась спасти репутацию брата. Она думала, что на него могут обрушиться какие-то неприятности, а для того, чтобы их избежать, следует заплатить пять тысяч долларов. Она хотела исполнить его желание. Поэтому она не послушалась моих советов и попыталась меня обмануть. Однако, когда дело приняло совсем другой оборот, она перестала врать. По крайней мере, как мне кажется, сейчас она говорит правду. У адвоката есть долг перед клиентом. Независимо от того, сколько раз клиент наврал, адвокат должен ему верить. Адвокат обязан считать, что во время окончательного раскрытия карт клиент говорит правду.
  — Но она врет, Перри! — воскликнул Дрейк. — Она отправилась к Касселу на квартиру и попыталась откупиться. Ей это не удалось, и она его убила.
  — Что ты выяснил? — попытался переменить тему Мейсон.
  — Наверное, ты правильно оценил Мори Кассела, Перри, — начал отчет Дрейк. — Его жизнь окружена тайной. Никто не знает источников его дохода и каков был этот доход. Он всегда имел при себе оружие. Носил с левой стороны короткоствольный револьвер тридцать восьмого калибра. Всю одежду шил на заказ у одного портного, услугами которого пользовался уже много лет. Портной знал требования своего постоянного клиента: оставлять с левой стороны место таким образом, чтобы револьвер был незаметен окружающим.
  — Черт побери! — воскликнул Мейсон.
  Дрейк кивнул.
  — И тот револьвер был при нем, когда обнаружили труп?
  — Наверное.
  Мейсон прищурился.
  — Интересная получается ситуация, — продолжал Мейсон. — Полиция описала все в комнате, представила фотографии трупа на кровати, рассказала, что Кассела нашли в одежде, с пулей во лбу, кровь залила всю подушку и даже заляпала пол, однако никто и словом не обмолвился о револьвере.
  — А ты их спрашивал, Перри?
  — Нет, — улыбнулся адвокат. — Мне не пришло в голову задавать вопросы об оружии Кассела, правда, следовало поинтересоваться содержимым карманов и вообще всем важным, обнаруженным в квартире… А что там с источниками доходов, Пол?
  — Кассел за все расплачивался наличными. Деньги носил на себе в специальном поясе. На момент смерти при нем было четыре тысячные купюры, бумажник оказался набит стодолларовыми. Никаких банковских счетов пока не обнаружено. Свой «Кадиллак» он тоже покупал за наличные.
  — Женщины?
  — Время от времени заходили в гости.
  — Одна и та же или разные?
  — Разные.
  — Тебе удалось что-нибудь выяснить насчет записки, оставленной для меня у статуэтки из слоновой кости в офисе компании «Эскобар»?
  — Отпечатана на электрической пишущей машинке. Правда, там все машинки электрические. Скорее всего, ее отпечатали на машинке Джойс Баффин. К твоему сведению, Перри, если это, конечно, что-нибудь значит, Джойс Баффин ушла из конторы в полдень в прошлый четверг, сославшись на страшную головную боль, однако в пятницу утром вышла на работу. Джойс очень любят и руководители, и сотрудники компании, одно время она дружила с Эдгаром Дугласом. Фактически, он в нее влюбился, как и масса других мужчин. Не исключено, что вдовец Франклин Гейдж и хищник Хоумер Гейдж не отказались бы от более тесных отношений с Джойс Баффин.
  Потягивая коктейль, Мейсон обдумывал полученную информацию.
  — У меня есть еще кое-что, — продолжал детектив. — Я потратил много времени и кое-какую сумму денег на оператора коммутатора многоквартирного дома «Таллмейер». Я выяснил, что Мори Кассел многократно звонил по одному местному номеру. Это телефонный номер в квартире некой Ирэны Блоджетт, двадцать семь лет, блондинка, многоквартирный дом «Миллсеп», разведена, в дневное время работает на постоянной работе в компании «Андервуд», занимающейся импортом леса. По вечерам пускается во все тяжкие, правда, ничего из ряда вон выходящего не вытворяет. Довольно спокойна, холеный вид, симпатичная, пользуется успехом. Мои люди работали по ней. Если здесь что-то не так, то следы прекрасно заметены. Единственное, на что следует обратить внимание, — компания «Андервуд» поддерживает деловые связи с компанией «Эскобар».
  Делла Стрит, внимательно наблюдавшая за лицом Мейсона, спросила:
  — У вас появилась какая-то идея, шеф?
  — В момент своей смерти Мори Кассел или стоял рядом с кроватью, или сидел на краешке. Ему выстрелили в лоб из револьвера двадцать второго калибра со стволом длиной девять и три восьмых дюйма. Должно быть, убийца стоял прямо напротив него.
  — И что в этом странного? — не понял Дрейк. — К Касселу пришла Диана Дуглас. Она позвонила в квартиру, Кассел ее впустил. Она попыталась с ним торговаться, но у нее ничего не вышло. Она поняла, что шантажисты никогда не отступают. Если они чем-то держат жертву, они выпускают из нее всю кровь. Диана вбила себе в голову навязчивую идею, что обязана защитить брата.
  Мейсон взял бокал за ножку и начал крутить между большим и указательным пальцами, наблюдая, как внутри переливается жидкость.
  — Тебе удалось попасть в квартиру Кассела? — поинтересовался он у детектива.
  — После того, как там закончила полиция. Они провели там много времени. Снимали со всего отпечатки пальцев, брали пробы крови и все в таком роде.
  — Ты заглядывал в шкаф, Пол? Кассел так же педантично относился к одежде, как я предполагал?
  — Можно выразиться и посильнее. Кассел жил в огромной квартире с несколькими шкафами и комодами, набитыми рубашками с монограммами. Они были даже на нижнем белье! Шкафы ломились от костюмов, сшитых на заказ.
  — Ты проверял его портного?
  — Конечно. Кассел всегда расплачивался с ним наличными, практически никогда не носил костюм дольше шести месяцев, страшно привередничал. И, естественно, всегда просил шить себе одежду таким образом, чтобы оставлять место для револьвера с левой стороны. Портной со мной разоткровенничался. Признался, что всегда предполагал, что Кассел — гангстер. Портной не сомневался, что Кассел не платит никаких налогов, но, несомненно, портной не задавал лишних вопросов и всегда с радостью получал наличные за свою работу… Не удивлюсь, если узнаю, что и портной не всегда честно декларировал свои доходы.
  — А что с пальто и плащами? Они тоже сшиты на заказ?
  — Тоже, хотя… Минутку… Есть одно исключение. Одно пальто Кассел, наверное, использовал, если ему приходилось что-то загружать в автомобиль или доставать какие-то грязные веши.
  — Почему ты так решил, Пол?
  — Его не шили на заказ, и на нем не осталось ни одной бирки — ни на воротнике, ни на внутреннем кармане.
  — Черт побери! — воскликнул Мейсон. Он помолчал в задумчивости несколько секунд, а потом поинтересовался: — А по размеру оно ему подходило, Пол?
  — А мне откуда знать? Когда я находился в квартире Кассела, его труп разделывали в конторе коронера. Не мог же я туда отправиться и попросить у них разрешения примерить пальто на труп… Он, наверное, не надевал его с весны. Последнее время стояла жаркая погода… А какая разница, Перри?
  Мейсон долго молчал, а затем внезапно переменил тему:
  — У тебя есть домашние телефоны сотрудников компании «Эскобар» в Сан-Франциско, Пол?
  Сыщик кивнул.
  Мейсон повернулся к Делле Стрит.
  — Попробуй, пожалуйста, раздобыть телефон, Делла.
  Когда аппарат подсоединили и поставили на их столик, Мейсон снял трубку и обратился к оператору коммутатора:
  — Я буду расплачиваться кредитной карточкой. Я хотел бы поговорить с мистером Франклином Гейджем из Сан-Франциско по следующему номеру. — Мейсон взял у Дрейка записную книжку и зачитал номер домашнего телефона Франклина Гейджа. — Я буду говорить только с самим мистером Гейджем. Ни с кем другим, если его нет. — Адвокат постукивал пальцами по столу, держа трубку у уха. — Давайте надеяться, что нам повезет, — сказал он.
  Через несколько секунд на другом конце провода послышался вкрадчивый голос Франклина Гейджа.
  — Это Перри Мейсон, адвокат. Насколько я понимаю, вас интересует, как идут дела у Дианы Дуглас, работающей на вас… вернее, на вашу компанию.
  — В некотором роде, — ответил Франклин Гейдж. — Все зависит от того, что вы хотите.
  — Ревизия в вашей компании завершена?
  — Да.
  — Вы не возражаете против того, чтобы сказать мне, что она показала?
  — Если округлить, то недостачу в сумме десять тысяч долларов.
  — Вы готовы сделать кое-что, что предотвратит неправильное отправление правосудия, мистер Гейдж?
  — Что именно?
  — Я хотел бы, чтобы Джойс Баффин присутствовала завтра в зале суда, когда будет слушаться дело по обвинению Дианы Дуглас.
  — Если вы согласитесь оплатить ей расходы на дорогу туда и обратно, я ее отпущу.
  — Вы меня, наверное, неправильно поняли. Скорее всего, она не захочет присутствовать.
  — Я не в состоянии заставить ее.
  — Она давно работает у вас? — поинтересовался Мейсон.
  — Все секретарши у нас давно работают. У нас нет текучести кадров, мистер Мейсон. Мы занимаемся особым родом деятельности, а после того, как мы обучили девушку ее обязанностям и она вошла в курс дела, мы стараемся ее не потерять.
  — Я лично звоню вам сейчас, мистер Гейдж, потому что для меня чрезвычайно важно, чтобы Джойс Баффин завтра присутствовала в зале суда. Я даже не могу описать вам, насколько важно. Я прошу вас и вашего племянника, Хоумера Гейджа, прилететь завтра в Лос-Анджелес. Свяжитесь, пожалуйста, с Джойс Баффин сегодня вечером и объясните, что завтра вы втроем летите сюда.
  — Втроем? — воскликнул Франклин Гейдж.
  — Вот именно. У меня есть основания предполагать, что, если вы попросите Джойс Баффин саму отправиться сюда, она этого не сделает. Она может просто исчезнуть со сцены. Если с ней поедете только вы, у нее опять же могут зародиться подозрения. Однако если полетите и вы, и ваш племянник, сказав, что хотите посмотреть, нельзя ли как-нибудь помочь Диане Дуглас…
  — Если она виновна, она не заслуживает никакой помощи, — перебил Франклин Гейдж суровым тоном.
  — А если нет? У вас было предостаточно возможности близко изучить эту девушку. Вы знаете о ее преданности. Вы считаете, что она относится к типу женщин, способных на убийство?
  — Ну, никогда не знаешь, на что способен человек, если на него сильно надавить, — осторожно ответил Франклин Гейдж. — Она всегда старалась защищать своего брата, но… Вы на самом деле считаете это важным, мистер Мейсон?
  — Чрезвычайно.
  На другом конце провода воцарилось молчание.
  — Если вы в точности выполните мою просьбу, — продолжал Мейсон, — я думаю, удастся избежать ряда вопросов, которые, в противном случае, всплывут в суде.
  — Что вы имеете в виду?
  — О компании «Эскобар», о характере импортных и экспортных операций, крупных суммах наличных в кассе и о массе других деталей ведения вами дел, которые вы не хотели бы раскрывать своим конкурентам.
  — Хорошо, — быстро согласился Франклин Гейдж. — Если вы заверяете меня, что это поможет не представлять дела компании в качестве доказательств, и если вы заверяете меня, что для вашей клиентки это жизненно важно, Хоумер и я сделаем все возможное, чтобы убедить Джойс поехать вместе с нами. Надеюсь, что нам это удастся… Когда и где мы с вами встретимся?
  — Если вы сегодня сядете на самолет, то точно не опоздаете. Остановитесь в гостинице. Вам следует только позвонить в Детективное агентство Дрейка. Пол Дрейк, глава агентства, пришлет за вами машину завтра утром, проследит, чтобы вас впустили, и поможет найти места.
  — Детективное агентство Дрейка? — уточнил Франклин Гейдж.
  — Совершенно верно, — подтвердил Мейсон и продиктовал номер Пола.
  — Хорошо, мы приедем.
  — Я могу на вас рассчитывать?
  — Даю вам слово, — с достоинством ответил Франклин Гейдж.
  — Для меня этого достаточно, — сказал Мейсон и повесил трубку.
  — Какого черта? — обратился к Мейсону детектив.
  Мейсон допил коктейль и улыбнулся.
  — Я думаю, что увидел свет в конце тоннеля… Недостача в десять тысяч долларов.
  — Вначале было двадцать, — напомнил Дрейк.
  — Не забывай, что, когда Франклин Гейдж зашел в кабинет Хоумера, он заявил, что пытался заключить одну сделку и взял с собой десять тысяч, однако сделка провалилась, и он только что вернул десять тысяч в кассу.
  — Я чего-то не понимаю, — признался детектив.
  — Если завтра утром эти люди окажутся в зале суда, нам, не исключено, повезет.
  — Но ты же заверил его, что не станешь копаться в делах компании?
  — Я на самом деле думаю, что ничего не всплывет. А сейчас давайте выпьем еще по коктейлю и закажем что-нибудь из великолепной итальянской кухни, которой славится этот ресторан. Нам всем необходимо расслабиться, по крайней мере во время еды.
  Глава 17
  После возобновления слушания дела по обвинению Дианы Дуглас на следующее утро Ральф Гурлок Флойд поднялся со своего места с напыщенным видом.
  — Обвинение закончило представление своей версии, — объявил он.
  — Я думаю, что мы могли бы вообще завершить слушание вчера вечером, — заметил судья Эллиотт. — Насколько я понимаю, защита не будет представлять свою версию.
  — Как раз будет, — возразил Мейсон.
  — Я еще раз хочу повторить, что не допущу вопросов, единственной целью которых является выяснение каких-то фактов, мистер Мейсон. Я не собираюсь лишать обвиняемую возможности получить защиту в рамках, допустимых законом, однако, как мне кажется, никакая защита не в состоянии оспорить факты, представленные к настоящему времени свидетелями обвинения.
  — С разрешения Высокого Суда, я хотел бы снова пригласить в свидетельскую ложу одного из полицейских, чтобы задать ему несколько вопросов, — обратился к судье Мейсон.
  — Это идет в нарушение традиционной процедуры ведения дел в суде, — запротестовал Флойд. — Адвокату защиты следовало сразу же проводить перекрестный допрос свидетелей, после того как с ними закончила выставившая сторона.
  — О, перестаньте, — перебил судья Эллиотт. — Я не намерен лишать обвиняемую возможности перекрестного допроса ее адвокатом свидетелей противной стороны. Мистер Мейсон, у вас есть какая-то особая причина для повторного вызова свидетеля?
  — Да, ваша честь.
  — Пусть свидетель заново займет место дачи показаний, — постановил судья Эллиотт.
  Мейсон повернулся к полицейскому.
  — Вернитесь в свидетельскую ложу, — сказал он. — Вы уже принимали присягу. Итак, у вас имеется дамская сумочка, находившаяся у обвиняемой, и которую женщина за стойкой регистрации в аэропорту видела с револьвером внутри и на которую обратила внимание стюардесса в салоне самолета, не так ли?
  — Именно так, — подтвердил полицейский.
  — К делу в качестве вещественных доказательств приобщены и револьвер, и сумочка. Вы пробовали положить револьвер в сумочку?
  Полицейский снисходительно улыбнулся.
  — Конечно. Точно входит. Материал растягивается, и сумочка меняет форму. Именно поэтому сумочка сразу же обращала на себя внимание свидетелей.
  — Пожалуйста, положите револьвер в сумочку, — попросил Мейсон.
  Секретарь суда протянул полицейскому два вещественных доказательства. Полицейский открыл сумочку, опустил в нее дуло револьвера и постепенно затолкал его весь.
  — Если бы револьвер оказался чуть больше, он не вошел бы, — заметил полицейский. — А так просто идеально помещается. Видите, как материал растягивается. Таким образом, можно объяснить, почему кредитная карточка выпала из сумочки, когда обвиняемая доставала револьвер.
  Полицейский с победным выражением лица встретился взглядом с довольным заместителем окружного прокурора.
  — Револьвер в сумочке, не так ли? — продолжал Мейсон.
  — Все правильно.
  — Вы можете закрыть сумочку?
  — С трудом. А если ее открыть, то любой увидит револьвер, вернее, его часть — деревянную рукоятку.
  — Вот именно. Револьвер может находиться в двух положениях — рукояткой вверх или рукояткой вниз, не так ли?
  — О, конечно, все правильно.
  — Вы поместили револьвер в сумочку рукояткой вверх. Вы в состоянии его перевернуть и уложить рукояткой вниз?
  — Тогда сумочку не удастся закрыть. Вот так он входит идеально. Я не уверен, что он вообще поместится в другом положении.
  — Вам потребовалось какое-то время, чтобы затолкать револьвер в сумочку, не так ли?
  — Да, он с трудом входит, — признал полицейский.
  — А теперь выньте его. Давайте посмотрим, как быстро вы можете это сделать?
  — Что вы имеете в виду под словами «как быстро»?
  Мейсон приподнял рукав пиджака и посмотрел на секундную стрелку наручных часов.
  — Я хочу точно знать, сколько времени вам понадобится, чтобы достать револьвер из сумочки.
  — О, ясно, проверка.
  Полицейский схватил револьвер и потащил на себя, однако оружие только плотнее село в сумочке. Для того чтобы достать его, полицейскому потребовалось стягивать материал небольшими частями с разных частей револьвера.
  — Пять секунд, — считал Мейсон.
  Полицейский трудился с неистовством.
  — Десять секунд. Двенадцать. Так, вытащили. Он у вас не в том положении. Чтобы выстрелить, его следует перевернуть. Пожалуйста, приготовьте его к стрельбе.
  Полицейский быстро выполнил указания Мейсона.
  — Это не самовзводный револьвер. Простое нажатие на спусковой крючок ничего не даст. Пожалуйста, взведите его.
  Полицейский взвел револьвер.
  — Как вы считаете, вы могли бы справиться быстрее? — обратился к свидетелю Мейсон.
  — Конечно. Теперь я знаю, чего вы хотите.
  — Прекрасно. Положите револьвер обратно в сумочку и застегните ее. Приготовьтесь. Приступайте, когда я скажу «Начали!». Вы должны вынуть револьвер из сумочки, перевернуть его в положение, из которого стреляют, взвести и нажать на курок.
  — Признаюсь, я не понимаю цели этого эксперимента, хотя он весьма интересен, — заметил судья Эллиотт.
  — Мори Кассела убили одним выстрелом в лоб, — начал объяснения Мейсон. — В кобуре Мори Кассела на момент его смерти находился револьвер. Насколько я понимаю, он всегда носил при себе оружие. Разумно ли предполагать, что он стоял в бездействии, пока обвиняемая возилась с сумочкой и…
  — Понятно, понятно, — перебил судья Эллиотт. — Продолжайте эксперимент.
  Ральф Гурлок Флойд вскочил на ноги.
  — Мы возражаем. Я не считаю этот эксперимент справедливым. Он проводится не в тех условиях, в которых совершалось преступление. Откуда мы знаем, в каком положении лежал револьвер и сумочка обвиняемой, когда она зашла в квартиру Мори Кассела? Она могла достать револьвер, пока Кассел еще не открыл входную дверь.
  — В таком случае револьвер был приготовлен к стрельбе, когда она оказалась в квартире.
  — Тем не менее, — нахмурился в задумчивости судья Эллиотт, — адвокатом защиты представлена интересная гипотеза, и суд не намерен лишать обвиняемую возможности разработать ее до конца. Давайте закончим с экспериментом и засечем время.
  На этот раз полицейский, знавший, что от него требуется, уложился в семь секунд.
  Судья Эллиотт, засекавший время по своим часам, заметил:
  — Где-то около шести секунд.
  — Между шестью и семью, — возразил Мейсон.
  — Ваша честь, это не имеет абсолютно никакого значения, — запротестовал Флойд. — Обвиняемая могла вытащить револьвер из сумочки, перевернуть и приготовить к стрельбе перед тем, как нажать на кнопку звонка. Мори Кассел открыл ей дверь и оказался бессильным что-либо предпринять.
  — А что произошло потом? — спросил Мейсон.
  — Не пытайтесь и меня подвергнуть перекрестному допросу, — огрызнулся Флойд.
  — В своих заявлениях я буду обращаться к Высокому Суду, — улыбнулся Мейсон. — Если обвиняемая позвонила в дверь, достав револьвер из сумочки и приготовившись к стрельбе, то Мори Кассел был бы застрелен прямо у двери. Однако его застрелили в дальнем конце квартиры, когда он стоял у кровати или сидел на краешке, причем стреляли с некоторого расстояния, так как следов пороха у раны не обнаружено.
  — Сейчас не время проводить прения, — заметил судья Эллиотт. — Вы доказали то, что хотели, мистер Мейсон.
  — Обвиняемая могла войти с взведенным револьвером и заставить Мори Кассела отступить в дальнюю часть квартиры, — настаивал Флойд.
  — С какой целью? — поинтересовался Мейсон.
  — Для устрашения. Ну, у кого еще мог оказаться револьвер ее брата и… Это абсурд, и мы только зря теряем время.
  — Тогда почему вы его теряете?
  — Не пытайтесь меня допрашивать! — в раздражении закричал Флойд.
  — Прошу прощения у Высокого Суда, — извинился Мейсон. — Я вынужден был возразить.
  Судья Эллиотт улыбнулся.
  — Продолжайте представление вашей версии, мистер Мейсон. У вас есть еще вопросы к этому свидетелю?
  — Один или два, с разрешения Высокого Суда. — Мейсон повернулся к полицейскому: — Вы тщательно обыскали квартиру, не так ли?
  — Да. И не только я. Нас было несколько человек.
  — Вы обратили внимание на гардероб усопшего?
  Полицейский улыбнулся.
  — Еще бы.
  — Старательно подобран?
  — Еще как.
  — Вы обратили внимание на то, что вещи усопшего шились на заказ?
  — Верхняя одежда точно шилась в ателье, а нижнее белье, как я предполагаю, изготавливалось по специальному заказу, потому что везде были вышиты его инициалы.
  — Вся верхняя одежда была сшита на заказ?
  — Да, сэр.
  — Вся?
  — Вся… Нет, минутку. Одно пальто выделялось из общего ряда.
  — А вы примеряли это пальто на усопшего, чтобы выяснить, его оно или не его?
  — Мы не надевали пальто на труп, если вы это имеете в виду.
  — Сколько времени вам понадобится, чтобы доставить это пальто в зал суда?
  — О, ваша честь! — закричал Флойд тоном человека, терпению которого пришел конец. — Это абсурдно. Подобный подход смехотворен. Я понятия не имею, где находится это пальто. Наверное, в конторе коронера… Суд говорил, что не позволит адвокату защиты уходить в сторону. А что он делает сейчас?
  Судья Эллиотт уже собрался кивнуть, однако нахмурился и в задумчивости посмотрел на Мейсона.
  — Вы готовы выступить с заявлением, адвокат? — спросил он.
  — С радостью, ваша честь. Я прошу принести это пальто в зал суда. Я считаю его ключевой уликой по слушаемому делу. У меня остался только один вопрос к свидетелю, находящемуся в настоящий момент на месте дачи показаний. Этим я закончу перекрестный допрос свидетелей обвинения и приступлю к представлению версии защиты. В качестве своей первой свидетельницы я приглашу Стеллу Граймс, частного детектива. Я надеюсь, что еще до завершения ее допроса интересующее меня пальто окажется в зале суда. Я также вручил повестку о явке в суд портному, который шил всю одежду Мори Кассела. Он даст показания о том, что не шил это пальто и оно не соответствует размерам Мори Кассела.
  — Хорошо, заканчивайте перекрестный допрос свидетеля, находящегося в настоящий момент на месте дачи показаний, — согласился судья Эллиотт. — Суд приказывает представителям окружной прокуратуры доставить в зал суда пальто, о котором идет речь… Если адвокат защиты и пошел на какую-то уловку, то он придумал весьма необычный ход. Продолжайте, мистер Мейсон.
  — Вы находились в лаборатории, когда исследовали револьвер, обнаруженный в самолете? — обратился Мейсон к полицейскому.
  — Да.
  — С него снимали отпечатки пальцев?
  — Да.
  — Их идентифицировали?
  — Ни одного, годного к идентификации, не оказалось. Вы же сами знаете, мистер Мейсон, что, в противоположность тому, что пишут в детективах, обнаружение отпечатков пальцев на револьвере — я имею в виду годных для идентификации — это скорее исключение из правил, чем норма. Подобное удается лишь в малом проценте случаев.
  — Я понимаю. С оружием проводили еще какие-нибудь тесты?
  — Вы имеете в виду баллистические?
  — Нет, исследование крови.
  Полицейский колебался несколько секунд, а потом ответил:
  — Да, такие тесты проводились. Использовался очень чувствительный реактив, который помогает обнаружить кровь, даже если не удается классифицировать ее группу.
  — Бензидиновая проба?
  — Все правильно.
  — Значит, в данном случае к револьверу применялась бензидиновая проба?
  — Да.
  — И какой она дала результат?
  Свидетель снова заколебался, а потом начал осторожно подбирать слова:
  — Произошла химическая реакция. Очевидно, кровь была на всей поверхности револьвера. Скорее всего, кто-то постарался наскоро смыть ее водой или протереть влажной тряпкой.
  — На этом я заканчиваю свой перекрестный допрос, — объявил Мейсон.
  — У вас есть еще вопросы к свидетелю? — обратился судья Эллиотт к Ральфу Флойду.
  — Нет. Я считаю все поднятые адвокатом защиты вопросы совершенно не относящимися к делу.
  — Итак, мистер Мейсон, вы желаете представить версию защиты? — повернулся судья Эллиотт к адвокату.
  — Да. Я хотел бы пригласить свою первую свидетельницу, мисс Стеллу Граймс.
  Стелла Граймс прошла вперед, продиктовала секретарю суда свое полное имя, возраст, адрес и род занятий.
  — Когда вы впервые увидели обвиняемую по этому делу? — обратился Мейсон к свидетельнице.
  — Вечером одиннадцатого. Мистер Дрейк и я сидели в такси в черных очках. Мистер Дрейк поместил в газету объявление, предлагая лицу, собирающемуся заплатить деньги, передать их человеку, сидящему в такси в определенное время и в определенном месте.
  — Вы разговаривали тогда с обвиняемой?
  — Нет. Она прошла мимо машины два или три раза, однако не подала никакого знака: ни о том, что узнала нас, ни о том, что желает что-то сказать.
  — Когда вы видели ее в следующий раз?
  — На следующий день.
  — Где?
  — В гостинице «Виллатсон».
  — В каком номере?
  — Семьсот шестьдесят седьмом.
  — Что произошло, пока вы находились в семьсот шестьдесят седьмом номере?
  — Я получила указание занять этот номер.
  — А на самом деле этот номер занимала обвиняемая?
  — Да, сэр.
  — А что произошло с ней?
  — Вы сняли для нее другой номер на том же этаже и отвели ее туда.
  — Что случилось дальше?
  — В дверь постучали, и усопший нанес нам визит.
  — Под усопшим вы имеете в виду Мори Кассела?
  — Да, сэр.
  — Передайте, пожалуйста, суть разговора с ним.
  — Сразу же становилось очевидно, что он ожидал получить деньги, причем от мужчины. При виде двух человек в номере у него зародились подозрения. Скорее всего, он испугался, что для него приготовлена ловушка.
  — И что он сделал?
  — Вы подали мне кодовый сигнал, мистер Мейсон. Я притворилась вашей подружкой, с которой вы только что приятно провели время. Я поцеловала вас, вышла из номера и, в соответствии с вашими указаниями, поймала такси и сидела в машине, наблюдая за выходом из гостиницы. Когда Мори Кассел появился, я велела таксисту следовать за ним. Мы сидели у него на хвосте до многоквартирного дома «Таллмейер». Потом я отчиталась перед вами, сообщила вам номер машины и адрес Кассела.
  — А потом?
  — Я осталась в семьсот шестьдесят седьмом номере, поджидая, чтобы кто-нибудь со мной связался, требуя отступные.
  — Когда обвиняемая находилась в том же номере, вы видели ее сумочку?
  — Да.
  — Ту сумочку, которую приобщили в качестве вещественного доказательства к слушаемому делу?
  — Или эту, или абсолютно идентичную.
  — Сейчас я положу в эту сумочку револьвер, из которого, как предполагается, вылетела пуля, послужившая причиной смерти Мори Кассела. По вашему мнению, револьвер мог находиться в сумочке, когда обвиняемая покинула семьсот шестьдесят седьмой номер?
  — Определенно нет. Только не этот револьвер. Я, несомненно, обратила бы внимание на искаженную форму сумочки.
  — Вы можете проводить перекрестный допрос, — повернулся Мейсон к Ральфу Флойду.
  — Револьвер мог находиться у обвиняемой в каком-то другом месте, в чемодане или на теле, а потом она переложила его в сумочку, — заметил заместитель окружного прокурора.
  — Мистер Мейсон забрал ее чемодан, чтобы вынести его из гостиницы, не привлекая внимания, — объяснила Стелла Граймс — Она должна была покидать гостиницу только с сумочкой и небольшим черным чемоданчиком.
  — А разве револьвер не мог находиться в черном чемоданчике? — настаивал Ральф Флойд.
  — Нет.
  — Почему?
  — Потому что он до краев был забит деньгами, предназначенными для выплаты шантажисту.
  — Сколько там было денег?
  — Я их не пересчитывала, но заполнен до краев. Это я видела.
  Флойд колебался несколько секунд, а потом объявил:
  — Пожалуй, это все.
  — Я вижу, что полицейский только что вручил бейлифу пальто, — встал со своего места Мейсон. — Насколько я понимаю, это пальто из шкафа Мори Кассела, не соответствующее его размерам?
  — Мы не знаем, соответствует оно его размерам или нет, — резким тоном возразил Флойд.
  — В самое ближайшее время мы это выясним. Мистер Баллард, пройдите, пожалуйста, в свидетельскую ложу и примите присягу, — пригласил Мейсон.
  Баллард оказался невысоким коренастым мужчиной лет сорока с небольшим, однако передвигался чрезвычайно шустро и быстро, что сложно ожидать от человека подобной комплекции.
  Свидетель продиктовал секретарю суда свое полное имя, возраст, адрес, род занятий и повернулся к Перри Мейсону, ожидая вопросов.
  — Вы знали Мори Кассела при жизни?
  — Да, сэр.
  — Как долго?
  — Около семи лет.
  — Чем вы занимаетесь?
  — Шью вещи на заказ.
  — Вы шили для мистера Кассела?
  — Да.
  — Сколько вещей вы для него сшили?
  — Боже, понятия не имею. Он редко носил костюм более шести месяцев, и, насколько мне известно, у него был очень богатый гардероб. Наверное, я сшил ему несколько дюжин костюмов.
  — У вас записаны его размеры?
  — Конечно. Зачем мне было снимать мерки каждый раз? Он выбирал материал, объяснял мне, что хочет, а через несколько дней приходил на первую примерку.
  — Взгляните, пожалуйста, на это пальто, которое я в дальнейшем попрошу приобщить к делу как доказательство номер один со стороны защиты. Вы его шили?
  Свидетель пощупал пальто.
  — Конечно, нет.
  — Мог ли Мори Кассел носить это пальто?
  Баллард достал сантиметр из кармана, измерил пальто в нескольких местах, а потом покачал головой.
  — Мори Кассел утонул бы в нем, — заявил портной.
  — Вы можете проводить перекрестный допрос, — повернулся Мейсон к заместителю окружного прокурора.
  — У меня нет ни одного вопроса ни к этому свидетелю, ни насчет пальто.
  — Я прошу приобщить пальто, найденное в шкафу квартиры Мори Кассела, к делу как вещественное доказательство номер один со стороны защиты.
  — Я возражаю, — закричал Флойд. — Это абсолютно несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу.
  — Я склонен согласиться с заместителем окружного прокурора, если адвокат защиты не свяжет как-то это доказательство со своей версией дела, — заявил судья Эллиотт. — Мистер Мейсон, суд желает выслушать вашу теорию.
  — Перед тем как представить свою теорию, я хотел бы попросить нескольких человек примерить это пальто, чтобы посмотреть, их ли оно размера. Я планирую пригласить для этой процедуры двух свидетелей, находящихся в настоящий момент в зале суда. Не сомневаюсь, что они не откажутся. Мистер Франклин Гейдж, пройдите, пожалуйста, вперед и наденьте это пальто.
  Франклин Гейдж колебался несколько секунд, потом встал со своего места, прошел вперед и надел пальто, предварительно немного повертев его в руках.
  Сразу же стало ясно, что ему коротки рукава и пальто явно мало.
  — Понятно, — сказал Мейсон. — Мистер Хоумер Гейдж, теперь вы, пожалуйста.
  — Не вижу смысла, — заявил Хоумер Гейдж.
  Мейсон удивленно посмотрел на него.
  — У вас есть какие-то основания не хотеть этого? — поинтересовался адвокат.
  Хоумер Гейдж колебался какое-то время, а потом сказал:
  — Хорошо. Похоже, что это мой размер, однако я ни разу в жизни не видел эту вещь.
  Хоумер Гейдж прошел вперед и надел пальто. Сразу же стало ясно, что оно сидит как влитое.
  — А теперь, ваша честь, я готов представить свою теорию относительно пальто, — обратился Мейсон к суду. — Большое спасибо, мистер Гейдж. Снимайте его.
  Хоумер Гейдж так быстро стащил пальто с себя, словно оно жгло его, как раскаленное железо.
  Мейсон сложил пальто и повесил его себе на правую руку.
  — Ваша честь, если какое-то лицо приближается к вооруженному и опасному человеку и хочет быть абсолютно уверенным, что одолеет его, это лицо определенно приготовит револьвер, который будет взведенным держать в руке. Лучший способ подойти к человеку в таком случае — это спрятать револьвер под сложенным пальто, висящим на руке… Протяните мне, пожалуйста, револьвер, вещественное доказательство по слушаемому делу, господин бейлиф… Спасибо. Сейчас я наглядно покажу, как это можно осуществить.
  Мейсон взял револьвер в руку и полностью прикрыл его пальто, которое висело у него на правой руке.
  — А теперь, ваша честь, я подробно объясню свою теорию случившегося. Я считаю, что одна молодая девушка, подруга женщины, работавшей на Мори Кассела, оказалась в ситуации, которую принято называть «интересным положением». Я считаю, что мужчина, из-за которого у нее возникли проблемы, является сотрудником компании «Эскобар», занимающейся импортом и экспортом. В дальнейшем я стану называть его мистер Икс. Мори Кассел был очень хитрым и находчивым шантажистом. Он разузнал о том, что случилось, и выяснил, где работает мужчина. Ему, конечно, не удалось собрать все факты, однако он увидел возможность погреть руки. Предполагаю, что пострадавшая девушка не участвовала в разработанном плане шантажа. Скорее всего, она отправилась в другой штат, чтобы родить там ребенка. Кассел или кто-то из его людей начали расследование и узнали, что девушка пользовалась кодом при связи со своим любовником. Письма, направлявшиеся в компанию «Эскобар», адресовались номеру тридцать шесть — двадцать четыре — тридцать шесть и подписывались таким же образом. Скорее всего, это размеры девушки. Мори Кассел решил быстро и легко заработать крупную сумму. Он написал письмо в компанию «Эскобар», заявив, что если тридцать шесть — двадцать четыре — тридцать шесть хочет избежать иска в связи с установлением отцовства, то ему необходимо заплатить пять тысяч долларов наличными. Не исключено, что Кассел представился родственником девушки. Мистер Икс женат. Он не мог допустить, чтобы подобные факты выплыли наружу. Хотя его брак неудачен, он точно знал, что его жена немедленно подаст на развод с требованием крупных алиментов, если у нее появятся основания, позволяющие законным образом доказать неверность. Мистер Икс обратился к Эдгару Дугласу и убедил его, за определенное вознаграждение, представиться отцом ребенка, съездить в Лос-Анджелес и заплатить отступные Мори Касселу. Мистер Икс предоставил Эдгару Дугласу пять тысяч долларов наличными. Однако Эдгар Дуглас попал в аварию, потерял сознание, был доставлен в больницу и так и не приходил в сознание до самой смерти. Мистер Икс не сомневался, что Мори Кассел нервничает, и не смел искать кого-то, кто мог бы заменить Эдгара Дугласа. Он взял другие пять тысяч долларов и револьвер Эдгара Дугласа. Не исключено, что мистер Икс в то время не знал, кому принадлежит оружие. Мистер Икс отправился в Лос-Анджелес с намерением заплатить отступные, если он будет уверен в том, что это первый и последний платеж. Если такой уверенности у него не появится, он решил убить шантажиста. Он отправился на квартиру Мори Кассела. Они какое-то время обсуждали ситуацию. Мистер Икс не вчера родился, он понял, что этот шантажист не остановится на малом, а Мори Кассел увидел жертву, с которой еще можно было бы получить не один платеж. Мистер Икс хладнокровно и преднамеренно убил Мори Кассела, оставил револьвер в луже крови и вернулся в Сан-Франциско. Обвиняемая вошла в квартиру Мори Кассела какое-то время спустя, нашла там револьвер своего брата, валяющийся на полу в луже крови. Она смыла кровь, вытерла оружие о полотенце, засунула к себе в сумочку и тоже вернулась в Сан-Франциско.
  Судья Эллиотт склонился вперед.
  — Каким образом мистер Икс раздобыл револьвер, принадлежащий Эдгару Дугласу? — спросил он.
  Мейсон посмотрел на Джойс Баффин и продолжил свои объяснения:
  — Эдгар Дуглас всегда хотел, чтобы его женщины могли себя защитить. Он обучал стрельбе всех женщин, которые его когда-либо интересовали. Эдгар Дуглас передал этот револьвер одной девушке, чтобы попрактиковаться. Я считаю, что мистер Икс имеет определенное влияние на последнюю девушку, которой Эдгар Дуглас давал револьвер. Не исключено, что мистер Икс видел этот револьвер в квартире у девушки, которую я имею в виду… Вы не желаете сделать заявление, мисс Баффин?
  Хоумер Гейдж внезапно поднялся на ноги и заметил:
  — Наверное, я здесь больше никому не нужен.
  С этими словами он быстрым шагом направился к выходу из зала суда.
  Судья Эллиотт посмотрел на побелевшую Джойс Баффин и на удаляющуюся спину Хоумера Гейджа и приказал бейлифу:
  — Остановите этого человека! Не дайте ему уйти! Суд объявляет перерыв на полчаса и рекомендует заместителю окружного прокурора плодотворно использовать это время, конечно не забывая о том, что участников событий следует поставить в известность об их конституционных правах в соответствии с последними решениями Верховного Суда Соединенных Штатов Америки.
  Глава 18
  Мейсон, Делла Стрит, Пол Дрейк, Франклин Гейдж и сияющая от счастья Диана Дуглас сидели в небольшом уютном зальчике ресторана «У Джиованни».
  — Как вам только удалось догадаться о том, что произошло на самом деле? — поинтересовалась Диана Дуглас.
  — Пришлось к двум прибавить два, а потом поискать еще одну двойку, которой не хватало до общей суммы. Недостача в десять тысяч долларов показывала, что из кассы два раза брали по пять тысяч. Эдгар умер, поэтому больше никаких объяснений не требовалось. Следовало только обвинить его в присвоении денег компании и повесить на него десять тысяч вместо пяти… Фактически, мистер Гейдж, я не думаю, что ваш племянник когда-либо проговорился бы, если бы не ваше присутствие.
  — Это ужасный шок для меня, — признался Франклин Гейдж. — Я даже не мог предположить… что происходит подобное.
  — Ральф Гурлок Флойд, естественно, решил поскорее закрыть дело, — продолжал Мейсон. — Ни один представитель окружной прокуратуры не желает попасть в прессу как выдвинувший обвинение против невинного человека. Поэтому он договорился с вашим племянником, что тот признает себя виновным в убийстве второй степени и на этом все закончится.
  — Я уверена, что мой брат никогда не поставил бы девушку… — заговорила Диана Дуглас. — Я имею в виду…
  — Я не мог полагаться на вашу уверенность в брате, Диана. Мне приходилось работать очень быстро, а в суде нужны доказательства. Очевидно, Хоумер Гейдж оказался в такой ситуации, что мог лишиться общественного положения, серьезно пострадала бы его репутация, да еще пришлось бы выплачивать немалые алименты. Все это раскопал Мори Кассел и потребовал отступных, однако Мори Кассел не знал точно, кто из мужчин виновен. Он выяснил, что отец ребенка работает в компании «Эскобар», у женщины идеальные размеры, а мужчина обычно обращался к ней «Дорогая тридцать шесть — двадцать четыре — тридцать шесть». Кассел использовал эти же цифры, требуя отступных. А Диана попыталась соответствовать размерам.
  Девушка покраснела.
  — Я постаралась сделать все, что могла придумать, — заявила она.
  — Хоумер Гейдж договорился с Эдгаром, чтобы тот взял огонь на себя. От Эдгара требовалось съездить в Лос-Анджелес и представиться отцом ребенка, сказать, что у него нет достаточного количества денег, чтобы заплатить требуемую сумму, однако он присвоил кое-какие деньги компании и постарается возместить компании эти убытки, пока недостачу не обнаружили. В таком случае Мори Кассел, может, и остановился бы на одном платеже. Если бы Мори Кассел точно знал, что виноват один из руководителей компании, то требования отступных продолжались бы непрерывно. Поэтому Мори Кассел мертв. После того как Эдгар Дуглас попал в аварию и не просочилось никакой информации о том, что у него при себе находилось пять тысяч долларов наличными, Хоумеру Гейджу ничего не оставалось, как взять из кассы еще пять тысяч долларов и отправиться в Лос-Анджелес, чтобы посмотреть на шантажиста. Он определенно собирался заплатить, если бы у него появилась уверенность, что второго платежа не потребуется. С другой стороны, он решил убить шантажиста, если поймет, что тот не отступит. Он не хотел привлекать внимание в теплый солнечный день, даже неся пальто на руке. Поэтому он срезал все бирки, а потом просто повесил пальто в шкаф среди вещей Мори Кассела, а револьвер Эдгара бросил на пол.
  — А куда делись пять тысяч долларов, которые мой племянник передал Эдгару Дугласу? — спросил Франклин Гейдж.
  — Их нашла Диана, решила, что из-за шантажа может пострадать репутация ее брата, прилетела в Лос-Анджелес с намерением заплатить отступные, а потом, следуя моему совету, положила их в банк в Сан-Франциско и получила чек кассира на свое имя как доверенное лицо.
  Франклин Гейдж с минуту обдумывал слова адвоката, а потом заявил:
  — Я думаю, что при сложившихся обстоятельствах, Диана, тебе следует индоссировать этот чек в пользу мистера Мейсона. Эти пять тысяч составят его гонорар.
  Последовало молчание, а потом Пол Дрейк подозвал официанта.
  — За это нужно выпить, — сказал он.
  Диана Дуглас улыбнулась Перри Мейсону.
  — Чек у вас, — заметила она.
  Франклин Гейдж достал из кармана авторучку.
  — А у меня есть ручка, — сказал он.
  Дело женщины за колючей проволокой
  Глава 1
  Перри Мейсон внимательно изучал судебные бумаги, когда в кабинет вошла Делла Стрит, его личный секретарь. Адвокат поднял голову и сказал:
  — Делла, человеческая натура является источником бесконечных осложнений. Адвокату никогда не дано знать, что может выпасть на его долю!
  — Какой-нибудь случай вроде дела Морли Идена? — улыбнувшись, спросила молодая женщина.
  — Да, может быть, — подтвердил адвокат. — Чье дело, ты сказала?
  — Морли Идена.
  — Иден… Иден, — задумчиво повторил Мейсон. — Я не помню такого дела… Что там было, Делла?
  — Ты еще не слышал об этом деле, шеф, потому что клиент ждет в приемной. Он находится в любопытной ситуации.
  — Что с ним случилось?
  — Он вынужден смотреть на одну очень милую женщину через проволочное заграждение посреди дома, в котором живет.
  Мейсон поднял взгляд:
  — Он шутит или это ты меня разыгрываешь?
  — Ни то, ни другое. Его дом разделен на две части заграждением из пяти рядов колючей проволоки, и в другой половине дома устроилась симпатичная женщина. У нее, судя по всему, отличная фигура, и она любит принимать солнечные ванны, что, конечно, не лишено для Морли Идена приятных моментов, но…
  — Хорошо. Это прекрасно иллюстрирует то, что я только что заметил! Пригласи мистера Идена, пусть он сам расскажет мне свою оригинальную историю.
  — Через пятнадцать минут у тебя свидание, — напомнила Делла.
  — Ну что ж, если нужно, другой клиент немного подождет, но я обязательно хочу принять мистера Идена.
  Делла Стрит исчезла в дверях приемной и спустя минуту вернулась с улыбающимся коренастым мужчиной лет тридцати. Делла представила мужчин друг другу и села за свой стол.
  — Рад познакомиться с вами, мистер Мейсон, — сказал Иден, пожимая руку адвоката. — Я много слышал о вас и всегда думал, что именно к вам обратился бы, если бы меня обвинили в убийстве. А сейчас я нахожусь в совершенно дурацком положении.
  — У меня деловое свидание через четверть часа. Вы можете мне кратко объяснить, в чем заключается ваша проблема, мистер Иден?
  — Конечно! Только вы мне скажете, что я действовал, как последний дурак, и будете тысячу раз правы. Я никого не могу винить в происшедшем, кроме самого себя. — Усаживаясь в кресло, которое ему указал адвокат, Иден добавил: — Это было бы на самом деле очень смешно, если бы не было так ужасно.
  Мейсон предложил гостю сигарету, взял одну себе и сказал, прикуривая:
  — Я вас слушаю.
  — Некий мистер Лоринг Карсон имел участок, разделенный на две части, который он купил, чтобы впоследствии продать. Я собирался построить себе дом, который превосходно вписывался в это место… Не думайте, я не архитектор, вовсе нет. Я увлекаюсь всем понемногу и последнее время, листая специальные журналы, разработал дом своей мечты…
  — Продолжайте, пожалуйста.
  — Карсон — строительный подрядчик. Он сделал мне следующее предложение: он продает мне этот участок и строит мой идеальный дом за девяносто дней. Предложение было таким соблазнительным, что я согласился. Здесь, господин адвокат, вы можете упрекнуть меня, но вряд ли у вас это получится лучше, чем я делаю это сам. Я торопился с началом постройки дома, а Карсон хотел, чтобы ему заплатили наличными. Я навел справки и узнал, что участок принадлежит наполовину Карсону, наполовину его жене. Думая, что дело касается только ведения хозяйства, я дал согласие, и Карсон принялся за работу.
  — Если участок принадлежит Карсону и не обременен ипотекой, то каким образом…
  — Его жена потребовала развода.
  — Но дело касается совместного имущества, а муж вправе распоряжаться совместным имуществом…
  — Все зло в том, что это не совместное имущество. Когда Карсон купил этот участок, состоящий из двух частей, то воспользовался личными фондами для покупки одной части и фондами супруги для покупки второй. Судья решил дело, объявив, что одна часть участка принадлежит разведенной супруге, а вторая часть остается у Лоринга Карсона.
  — Его жена не выразила никаких претензий, когда началось строительство?
  — В этом-то и загвоздка. Она прислала мне официальное письмо — на душистой бумаге, написанное прекрасным почерком, — уведомив, что я строю дом на ее территории.
  — Что вы тогда сделали?
  — В тот момент работы уже были начаты. Я спросил у Карсона, почему он не поставил меня в известность о разводе, а он сказал, чтобы я не расстраивался, что его жена будет молчать, потому что он нанял детектива следить за ней и имеет доказательства ее неверности. Когда она увидит эти доказательства, заверял он, она сразу же сдаст назад. Все же я не доверился его словам и потребовал свидания с этим детективом.
  — Карсон согласился?
  — Да. Я встретился с детективом, его зовут Дэйтон Легран.
  — В результате этой встречи вы успокоились?
  — Да, мне показалось, что Карсон прав, и я больше не обращал внимания на письма его жены, Вивиан Карсон.
  — И что произошло потом?
  — Карсон сделал так, как обещал. Но когда он разобрался в деталях, оказалось, что детектив имел в виду не ту женщину! Между ним и Карсоном была договоренность, что Карсон покажет Леграну свою жену, чтобы тот мог начать слежку. Они ждали в машине перед зданием, где, как знал Карсон, его жена присутствовала на собрании. Участники этого собрания вышли на улицу вместе, смеясь и разговаривая друг с другом. Карсон сказал: «Моя жена вон та, в зеленом платье, у края тротуара». Потом он быстро наклонился, чтобы она его не заметила. Он не отдавал себе отчет в том, что там были две женщины в зеленой одежде, и в то время как он говорил об одной, Легран смотрел на другую. Самое смешное, что детектив начал следить за посторонней женщиной, у которой действительно была любовная связь. Он собрал столько доказательств, что Карсон был уверен в том, что получит развод и решение суда будет в его пользу. Последствия вам известны. Мой дом находится на разных участках, один из которых мне не принадлежит.
  — И что дальше? — с интересом спросил Мейсон.
  — Ну хорошо, сказал я себе, тем хуже для меня, остается только заплатить за разбитые горшки. Я связался с Вивиан Карсон через моего поверенного в делах, объяснил ей, что я расстроен всем происшедшим, и умолял сообщить мне, какую цену она требует за свой участок. Но она решила, что я дружок ее мужа и помогал ему следить за ней. Взбешенная, она отрезала, что участок не продается. Тогда я решил, что если въеду в дом, то обеспечу себе преимущество и дело закончится тем, что мы с ней как-нибудь договоримся.
  — И чем ответила она?
  — Вивиан Карсон — храбрая женщина. Она получила решение суда, запрещающее кому угодно, даже мужу, распоряжаться ее имуществом. И в то время, когда я отсутствовал в конце недели, она вызвала слесаря и бригаду рабочих. Они проделали отверстия в полу по границе ее участка, что позволило им установить столбы и натянуть пять рядов колючей проволоки, которая проходит прямо посреди дома и даже пересекает бассейн! Когда я вернулся, то обнаружил миссис Карсон по другую сторону проволоки, которая отделила ее половину дома. Для доказательства своих прав она вручила мне копию решения суда о разделе имущества.
  — Кто принял это решение? — спросил Мейсон.
  — Судья Хьюит Гудвин. Это тот же судья, который занимался разводом.
  Мейсон нахмурился:
  — Я его очень хорошо знаю. Это исключительно добросовестный и честный чиновник, который старается как следует взвесить права обеих сторон.
  — Но на этот раз он, очевидно, схалтурил! — сказал Иден.
  Озабоченно нахмурившись, Мейсон спросил:
  — Вы женаты?
  — Был, — ответил Иден. — Моя супруга умерла три года назад.
  — Почему вы решили построить такой дом, если собирались жить в нем один?
  — Черт меня побери, если я знаю! — признался Иден. — Я люблю рассматривать красивые виллы, мне нравится рисовать их планы. Этим я занимаюсь от случая к случаю, но этот дом довел мою манию до такой степени, что я решил построить его для того, чтобы там жить.
  — Чем вы занимаетесь в настоящее время?
  — Я заработал много денег на коммерческих операциях. У меня нюх на такого рода вещи.
  — Если я вас правильно понял, вы никогда раньше не встречали миссис Карсон? Вы имели дело только с ее мужем?
  — Совершенно верно.
  — Когда вы впервые увидели ее?
  — Вчера, в воскресенье. Вернувшись с уик-энда, я заметил колючую проволоку в саду. Я вошел в дом и увидел, что она делит его от одного конца до другого! Дверь кухни была открыта, и я мог видеть миссис Карсон, занятую приготовлением обеда. Она готовила себе еду так спокойно, словно сама построила этот дом!
  — Как она отреагировала на ваше появление?
  — Увидев меня, она подошла, протянула мне копию судебного постановления и сказала, что раз уж нам суждено быть соседями, то она надеется, что я буду вести себя как джентльмен и не стану приставать к ней. Затем она вернулась к своим кастрюлям. Уважаемый господин адвокат! Мы живем практически бок о бок. Когда я иду в бассейн, то вижу ее по другую сторону проволоки, одетую в бикини и принимающую солнечные ванны. Этим утром я проснулся от запаха кофе, аромат которого разбудил во мне аппетит. Но кухня осталась с ее стороны!
  — Как же вы тогда обходитесь?
  — О! Увидев меня, она, должно быть, поняла, что перегнула палку, потому что спросила, не хочу ли я чашечку кофе. Когда я сказал, что не откажусь, она любезно принесла мне ее и передала через колючую проволоку вместе со сливками и сахаром. И тут же уточнила, что это всего лишь дружеский жест с ее стороны, сделанный в ожидании того, что я организую собственное хозяйство, так как она не собирается устанавливать со мной более тесные отношения.
  Мейсон не смог сдержать улыбку:
  — В самом деле, мистер Иден, это выглядит слишком мелодраматично! Она делает это только для того, чтобы заставить вас заплатить бóльшую сумму за ее участок.
  — Именно так я сперва и подумал. Но теперь я в этом не уверен. Эта женщина доведена до бешенства. Она ненавидит своего мужа за то, что он пытался публично обвинить ее в измене и тем самым замарать репутацию. Поэтому она решила мстить. Я думаю, Карсон — гуляка еще тот, и она знает о его похождениях. Поэтому-то она и возмущена тем, что он нанял детектива следить за ней, как будто не он первым нарушил супружескую верность.
  — Разумеется, миссис Карсон имеет адвоката, который…
  — Нет. Она сказала мне, что у нее был адвокат для развода, но в настоящее время она предпочитает действовать без посредников.
  — Вы сделали ей предложения относительно покупки ее участка?
  — Да, но она их с презрением отвергла.
  — Она из тех женщин, что хорошо смотрятся в бикини?
  — О да! Я считаю, что она вполне могла бы быть манекенщицей. Я никак не могу понять, как она могла выйти замуж за такого человека, как Карсон. Это действительно красивая женщина!
  Мейсон обменялся взглядом со своей секретаршей, которая кротко улыбнулась. Затем, взглянув на часы, адвокат заявил:
  — Как я вам уже говорил, мистер Иден, у меня деловое свидание. Но позже я хотел бы побывать на месте, чтобы самому оценить ситуацию. И перед этим неплохо было бы поговорить с судьей Гудвином. Может быть, узнав больше, он согласится изменить свое решение.
  — Совершенно верно! — ответил Иден воинственным тоном. — Я отвечу Вивиан Карсон ее же оружием. Мне легко установить электрическую жаровню в моей комнате, а также на моей стороне дома большой камин, я собираюсь поставить там плиту. Я буду жарить бифштексы и прочие аппетитные блюда. Чтобы сохранить свою фигуру, она наверняка должна следить за тем, чтобы не перебирать калорий. Я подвергну ее иезуитским пыткам, эту прекрасную Вивиан!
  По знаку Мейсона Делла Стрит посмотрела на часы и сказала официальным тоном:
  — Мистер Мейсон, в половине третьего у вас назначена встреча, которую нельзя перенести. Я вам об этом уже говорила. Потом вы свободны, но должны продиктовать мне ваши заключения по делу Макферлана.
  — Сколько времени понадобится, чтобы добраться отсюда до вашего дома? — спросил Мейсон у посетителя.
  — Минут тридцать пять…
  Мейсон снова посмотрел на часы.
  — Я не люблю заставлять клиента ждать. Пройдите вместе с мисс Стрит в соседнюю комнату. Вы нарисуете план, по которому можно будет найти ваш дом. Я постараюсь заехать к вам в конце дня. А ты, Делла, позвони судье Гудвину и спроси его, не сможет ли он принять меня после того, как у него закончится судебное заседание.
  Глава 2
  Судья Гудвин закончил судебное заседание незадолго до четырех часов и направился к Мейсону, ожидавшему в приемной кабинета судьи.
  — Ну, мой дорогой адвокат, как дела? После звонка вашей секретарши я все думал, что бы вы могли хотеть от меня? Ведь моя юрисдикция имущественная, в то время как вы специализируетесь на уголовных делах…
  — Бывают дела, которые из имущественных становятся уголовными и заканчиваются судом присяжных, — заметил адвокат.
  — Бывают, — тяжело вздохнул судья Гудвин.
  Они закурили и удобно расположись в креслах. Первым заговорил хозяин кабинета:
  — Итак, мистер Мейсон, в чем дело?
  — Дело Вивиан Карсон — Лоринг Карсон. Вы его помните?
  — Я его очень хорошо помню, — заверил судья с улыбкой.
  — Да, Вивиан Карсон ссылалась на ваше решение. Довольно оригинальное решение, господин судья.
  — Да? А что в этом решении особенного? Дело касается участка, состоящего из двух прилегающих частей. Я решил, что одна из этих частей является собственностью Вивиан Карсон, а другая переходит в собственность ее мужа.
  — И как следствие этого вы подписали решение, запрещающее Лорингу Карсону или кому-либо еще распоряжаться частью территории, принадлежащей Вивиан Карсон.
  — Я очень хорошо помню это решение, — сказал Гудвин, улыбка которого стала еще шире.
  — Положение осложняется, господин судья. Мой клиент, мистер Морли Иден, владеет домом, купленным у Лоринга Карсона, который его построил так, что граница участков проходит практически через середину дома. В соответствии с вашим решением Вивиан Карсон наняла эксперта, который точно разграничил участки и протянул заграждение из колючей проволоки по всей длине этой демаркационной линии. То есть посреди дома и даже бассейна!
  Судья Гудвин некоторое время молча курил, потом спросил с улыбкой:
  — Она действительно так сделала?
  — Да! И более того, она поселилась в своей части дома, в то время как Морли Иден живет в другой.
  — Превосходный способ завязать знакомство!
  — Вы забываете о колючей проволоке, господин судья.
  Судья Гудвин раздавил сигарету в пепельнице, и на его губах появилась задумчивая улыбка.
  — Зная, что вы выносите свои решения только по зрелом размышлении, — сказал Мейсон, — я хотел бы выяснить, чем это решение было мотивировано и нельзя ли его изменить?
  — Изменить в каком смысле?
  — Таким образом, чтобы Лоринг Карсон мог полностью распоряжаться землей, а Вивиан Карсон получила компенсацию.
  Судья покачал головой.
  — Мой дорогой Мейсон, я скажу вам по секрету одну вещь: я знал о таком положении вещей, еще когда подписывал решение. Морли Иден человек богатый и импульсивный… очень честный в делах, но импульсивный. Если бы он не был достаточно богат, я, без сомнений, поступил бы иначе. Но, как вы сказали, я действовал по зрелом размышлении. Лоринг Карсон вел себя, простите за выражение, как последний негодяй. Я точно знаю, что он обманул вашего клиента, когда делал вид, что жена ему изменяет. Он пригласил частного детектива, который, добровольно или нет, взялся следить за другой женщиной, а не за миссис Карсон. Но еще до того, как ошибка была обнаружена, Карсон испачкал репутацию своей жены, выдвинув против нее обвинения, на которые, как на лакомый кусок, набросилась бульварная пресса. У него не было абсолютно никаких сожалений о содеянном. Он ограничился лишь тем, что заявил, будто это ошибка детектива, и умыл руки. По моему мнению, у мистера Идена есть все основания начать против него процесс, который ваш клиент выиграет. Именно это я и надеялся спровоцировать, когда принимал решение. Я хочу, чтобы Карсон таким образом заплатил за то зло, что он причинил своей жене.
  — Все не так просто, господин судья. Мой клиент построил дом своей мечты, и место ему подходит идеально. Он может начать процесс против Карсона, но прежде всего он желает жить там.
  — Ну и хорошо, пусть живет!
  — Это весьма неудобно, учитывая то, что миссис Карсон занимает половину дома.
  — Ему достаточно предложить ей хорошую цену, и все образуется.
  — Да нет же! Она не хочет продавать участок ни за какую цену! Она делает это для того, чтобы доставить максимум неприятностей своему мужу.
  — Признаюсь, я ее понимаю, мистер Мейсон. Конечно, я не настолько наивен, чтобы полагать, будто в деле о разводе вся вина лежит на одной стороне. Но я знаю, что Лоринг Карсон негодяй, который не отступит ни перед чем, если сможет извлечь из этого выгоду. Он не только допустил оскорбительные выходки по отношению к своей жене, но также предпринял ряд уверток, чтобы суд не смог точно определить размер их совместного имущества. В качестве объяснения Карсон сообщил, что много денег израсходовал, играя в казино в Лас-Вегасе, и проверить это, естественно, невозможно. Конечно, он часто ездил в Лас-Вегас, но делал это потому, что связался в последнее время с молодой женщиной по имени Женевьева Хонкут Хайд, проживающей там. Я не в претензии на него за это, так как он начал посещать эту женщину тогда, когда с женой отношения у него были фактически разорваны. Но я уверен, что Карсон вовсе не проигрывал такие огромные суммы, которые он назвал. Я думаю, он воспользовался казино в качестве ширмы и за прошедший год припрятал где-то солидную сумму. Вот почему, зная состоятельность и импульсивный характер Морли Идена, я решил натравить его на Лоринга Карсона, чтобы он возбудил против Карсона процесс и чтобы тому пришлось вернуть деньги, которые он скрыл нечестным путем.
  — Ну хорошо, господин судья. Можно подумать, что Вивиан Карсон угадала ваши мысли…
  — Это почему?
  — Потому, что она максимально использует создавшееся положение. Она охотно показывается в микроскопических бикини и загорает у бассейна, в то время как мой клиент находится на другой стороне.
  — И ваш клиент находит это возмутительным? — с иронией спросил судья. — Если мне не изменяет память, Вивиан была популярной манекенщицей до того, как вышла замуж. Я уверен, что в бикини она должна выглядеть очень хорошо.
  — Да, но мой клиент холостяк или, если быть до конца точным, вдовец. И поведение Вивиан причиняет ему настоящие танталовы муки.
  — Не сомневаюсь. Но все же пусть он не переступает границ… колючей проволоки. Если он нарушит наше решение, мы не замедлим этим воспользоваться. Пусть он считает Карсона единственным виновником случившегося и, следовательно, заставит его за это заплатить. У Вивиан Карсон наверняка нет средств нанимать детективов для того, чтобы обнаружить, где ее муж скрывает утаенные деньги. Но я не сомневаюсь, что мистер Иден мог бы преуспеть, если у него возникнет такое желание. А когда он достигнет результата, я снова открою судебную процедуру развода для того, чтобы более точно разделить имущество. Когда имеешь дело с людьми типа Карсона, нужно пользоваться всеми средствами, иначе они выиграют и посмеются над вами.
  — Хм, положение довольно пикантное… со всех точек зрения, — заметил Мейсон. — Когда журналисты об этом узнают, они здорово позабавятся.
  Судья улыбнулся:
  — Не мне вас учить, дорогой Мейсон, как важно строго придерживаться закона.
  Адвокат поднялся.
  — Очень хорошо, ваша честь, — сказал он, кланяясь. — Но, строго между нами, ситуация сложилась совершенно дурацкая!
  — Даже в этом случае, мой дорогой Мейсон, не рассчитывайте, что я испытываю хоть малейшие угрызения совести… Совсем напротив!
  Глава 3
  Несколько минут спустя Мейсон звонил по телефону своей секретарше:
  — Делла, судья Гудвин знает о страданиях нашего клиента, но тем не менее не отменит своего решения. Он сказал, что Карсон последний негодяй и что суд надеется, что Морли Иден возбудит против него процесс, так как это единственное средство заставить Карсона заплатить за то зло, что он причинил своей жене. Поэтому я собираюсь посмотреть на знаменитую колючую проволоку.
  — А не слишком поздно, шеф?
  — Что ты хочешь сказать?
  — Прекрасная дама в бикини, должно быть, уже закончила принимать солнечные ванны.
  Мейсон расхохотался:
  — Вероятно, она так же соблазнительна и в домашнем платье.
  — Желаю успеха! Но если она тебе предложит коктейль через колючую проволоку, смотри, как бы не оцарапаться.
  — Не беспокойся, Делла! Запри хорошенько двери и позвони, пожалуйста, Морли Идену, что я уже в пути.
  Благодаря плану, составленному его клиентом при помощи Деллы Стрит, у Мейсона не было никаких трудностей в обнаружении оспариваемой собственности. Длинный низкий дом был искусственно состарен и, вместо того чтобы разрезать пейзаж, гармонично в нем растворялся. Подъезд был разделен посередине пятью рядами колючей проволоки, натянутой на вцементированные в землю столбы.
  Мейсон двинулся по левой аллее, заметив, что стоянка, расположенная по другую сторону колючей проволоки, заполнена автомобилями. Когда он остановил машину перед полукруглыми ступеньками крыльца, дверь отворилась, и Морли Иден, дожидавшийся адвоката, спустился ему навстречу.
  — Верите или нет, господин адвокат, но она дает прием, и это совершенно непередаваемо!
  — Непередаваемо? Почему?
  — Потому что там нет ни одного мужчины. Одни женщины, и какие! Если судить по их силуэтам, по их платьям, облегающим фигуры, я думаю, что все они манекенщицы или фотомодели.
  — Они с вами разговаривали?
  — Нет, ни единого слова! Может быть, они ждут, пока я сам перейду Рубикон?
  — Смею вас заверить, именно этого они и ожидают. Но в таком случае берегитесь, это наверняка ловушка. По решению суда вторая половина дома для вас недоступна. Поэтому Вивиан Карсон пытается завлечь вас туда всеми средствами.
  — И я так подумал, — вздохнул Иден. — Но мужчина не может долго сопротивляться таким соблазнам…
  — Тогда уходите отсюда и отправляйтесь в отель!
  — И разговора быть не может! Я выдержу осаду столько времени, сколько это будет нужно для того, чтобы мои права были восстановлены! Но войдите, прошу вас, чтобы оценить ситуацию своими глазами.
  Иден отступил, Мейсон прошел в холл и спустился по трем ступенькам в роскошно обставленную гостиную. Рассеянное освещение придавало комнате очарование, но гостиная была разрезана на две неравные части заграждением из колючей проволоки, прикрепленной к металлическим прутьям. С другой стороны барьера около десяти молодых женщин весело болтали друг с другом, пили коктейли и хохотали. Очевидно, их совершенно не беспокоило, какое впечатление они производят со стороны. Казалось, они не обращали ни малейшего внимания на двух мужчин, вошедших в гостиную, и на то, что Морли Иден громко сказал, разводя руками:
  — Посмотрите только!
  Иронично улыбаясь, Мейсон подошел к колючей проволоке и остановился, разглядывая манекенщиц. Одна хорошенькая рыжая девушка с голубыми глазами заметила его, посмотрела пристальнее и, подойдя к заграждению, спросила:
  — Вы случайно не Перри Мейсон, известный адвокат?
  Мейсон подтвердил это кивком.
  — Вот это да! Что вы здесь делаете?
  — В данную минуту я консультирую своего клиента. Могу я в свою очередь узнать, что делаете здесь вы?
  — Я приканчиваю второй коктейль и готовлюсь выпить третий, — ответила девушка. — Но мне приходит в голову, что это может быть не слишком разумно, потому что, когда я много выпью, у меня возникают трудности с шасси.
  — И каков же повод для вашего маленького праздника?
  — Понятия не имею. Вивиан пригласила нас, попросив прийти в как можно более соблазнительных платьях. Я думаю, в другой половине дома живет приятель ее мужа, и мы должны предупредить ее, если он будет делать нам нескромные предложения…
  — А он уже делал вам какие-нибудь предложения?
  — Нет, пока нет. Но ведь вечер только начинается! — ответила со смехом красивая рыженькая девушка. — Он…
  — Элен, что ты делаешь? — спросила другая женщина, подходя к изгороди.
  — Я болтаю с Перри Мейсоном.
  — Тебе же сказали, что нельзя заговаривать с…
  — Да, с дружком твоего мужа. А это Перри Мейсон, адвокат. Ты что, не знаешь его? Я его страстная почитательница, я восхищаюсь всеми его делами! О, адвокат Мейсон! Я даже не представляла, что мне посчастливится когда-нибудь познакомиться с вами!
  — Я полагаю, вы миссис Вивиан Карсон? — спросил Мейсон у второй женщины.
  Она оценила его внимательным взглядом, прежде чем ответить:
  — Да, я Вивиан Карсон. Могу я спросить, что вы здесь делаете?
  — Я пришел сюда изучить обстановку.
  — Элен все испортила! Я…
  — Следовательно, вы все-таки приготовили ловушку для мистера Идена?
  — Не рассчитывайте убедить меня в чем-либо, что бы это ни было, господин адвокат!
  — Успокойтесь, — улыбнулся Мейсон. — Я не собираюсь ловить вас на слове. Я вообще не буду всерьез расспрашивать вас без вашего адвоката.
  — У меня больше нет адвоката. Вы, без сомнения, сочтете это глупым с моей стороны, но так как мой адвокат не одобрял того, что я задумала…
  — Это были настолько плохие мысли? — притворно изумился Мейсон.
  — Даже хуже, чем вы себе представляете! — парировала Вивиан с обворожительной улыбкой. — Но я вижу, ваш клиент незаметно приближается в надежде вмешаться в наш разговор. Будет лучше, если вы ему отсоветуете…
  — Почему? Разве вы уже не разбили лед, предложив ему кофе сегодня утром? Или вы забыли?
  — Нисколько, господин адвокат, так как это составляло часть моего плана. Даже самые свирепые мужики не могут утром после пробуждения устоять перед ароматом кофе. О да, я хорошо поняла решение суда. Только я могу позволить себе сказать или предложить ему что-то. Он не имеет права брать инициативу в свои руки, по отношению ко мне или к моим гостям. Если он это сделает, я немедленно сообщу судье, подписавшему решение суда.
  — Вы так ненавидите мистера Идена? — уточнил Мейсон.
  — Я ненавижу своего мужа. И это единственное средство, при помощи которого я могу заставить его заплатить за все, что я перенесла по его вине.
  Морли Иден вмешался в разговор:
  — Извините меня, мистер Мейсон, но я…
  — Нет, одну минутку! — тотчас же оборвал его адвокат.
  Но Иден настаивал:
  — Полагаю, что с вами-то я могу разговаривать?
  Глаза Мейсона заблестели.
  — О, это пожалуйста, — заверил он. — Вы ведь находитесь в своем собственном доме, и, следовательно, у вас есть полное право разговаривать со всяким, кто находится по эту сторону колючей проволоки.
  — Вы не могли бы передать заинтересованной даме, — попросил Морли Иден, — что я хотел бы жить в мире до тех пор, пока наши разногласия не будут улажены?
  — Миссис Карсон, мой клиент хотел бы поставить вас в известность о том, что он не питает никаких враждебных чувств по отношению к вам.
  — Вы могли бы объяснить ему, что удовольствие бесплатно лицезреть такую женщину, как я, загорающей у бассейна, компенсирует неудобство иметь проволочное заграждение в гостиной. Добавьте, что если у него появится желание воспользоваться вышкой для прыжков в воду, которая находится с моей стороны, то я приму его с удовольствием.
  Вивиан Карсон бросила на Идена быстрый взгляд и тотчас же снова обратилась к Мейсону:
  — Вы поступите правильно, если предупредите вашего клиента о том, что всякая попытка братания с противной стороной будет рассматриваться как нарушение судебного решения и беспощадно караться.
  — Скажите ей, мистер Мейсон, — воскликнул Иден, — что я никогда не считал ее врагом! Я очень хорошо понимаю те чувства, которые ею руководят, так же, как и всю меру несправедливости, которой она подверглась.
  Вивиан Карсон собралась было вернуться к своим гостям, как вдруг она с изяществом танцовщицы сделала полуоборот и протянула руку между рядами колючей проволоки.
  — Я прошу у вас прощения, мистер Иден, — сказала она. — Вы прекрасный человек. Я постаралась сделать вашу жизнь невыносимой, а вы принимаете все это с улыбкой.
  — Благодарю, миссис Карсон. Я еще более счастлив поцеловать вам руку потому, что это не доставляет мне никаких неудобств до тех пор, пока ваша рука находится с моей стороны проволоки.
  — Это вы верно подметили! — подтвердила, улыбаясь, молодая женщина. — И вот так, уступая эмоциям, я уничтожила добрую часть своего тщательно продуманного плана. Но я предупреждаю вас, мистер Иден, что остаюсь в полной решимости отомстить моему мужу. Тем хуже для вас, что вы оказались на линии огня!
  — Я надеюсь, что эта маленькая встреча не будет занесена в протокол суда? — вмешался Мейсон с улыбкой.
  — Нет, потому что это была моя инициатива разбить лед. Но даже притом, что ваш клиент такой очаровательный джентльмен, господин адвокат, эта проволока останется здесь. И я очень надеюсь, что эта проволока будет раздражать его до такой степени, что он предпримет энергичные шаги.
  — С ножницами по металлу? — осведомился Мейсон.
  — В этом случае я буду безжалостна, так как перемирие временное.
  — Очень хорошо, — сказал адвокат. — Со своей стороны могу сообщить, что мой клиент предполагает установить в гостиной электроорган для того, чтобы играть по ночам. Он обожает это делать.
  — Замечательно! Лично я собираюсь брать уроки игры на саксофоне, и мой учитель сказал мне, что будет очень неплохо, если я с самого начала буду иметь звукоизолированное помещение. В ином случае это было бы просто невозможно, но в отдельном доме, таком как этот… Пошли, Элен!
  Элен сказала Мейсону:
  — Очень рада была познакомиться!
  — Я надеюсь, что мы найдем возможность увидеться еще раз, — мило улыбнулся адвокат, — когда решетка будет поднята.
  — Что касается меня, то я всегда с радостью! — заверила Элен, прежде чем Вивиан увела ее.
  Мейсон повернулся к своему клиенту:
  — Судья Гудвин убежден в том, что Лоринг Карсон скрыл большую часть их общего с супругой состояния, заявив, что спустил деньги в казино в Лас-Вегасе. Таким образом, судья надеется на то, что вы возбудите против Карсона процесс, чтобы заставить его открыть свои секретные сейфы.
  — По вашему мнению, этот процесс желателен?
  — Даже очень желателен, — заверил адвокат.
  — Тогда вперед! Сообщите мистеру Карсону сумму возмещения ущерба. Такую, которую посчитаете нужной!
  — Судебный процесс требует много времени и денег.
  — Денег у меня достаточно. А вы постарайтесь, чтобы это заняло минимум времени. Эта…
  Идена прервали музыкальные звуки дверного колокольчика.
  — А! У меня тоже гости собираются, — сказал хозяин левой половины дома.
  — Я вижу, что вы можете задернуть двойной занавес, который отделяет холл от гостиной, — оглядевшись, сказал Мейсон. — Я настоятельно рекомендую вам сделать это до того, как вы пойдете открывать дверь.
  — Справедливо! — согласился Иден. — Но, увы, занавес не помешает слышать…
  Оставшись в гостиной один, Мейсон сел в удобное кресло, откуда он мог прекрасно видеть все, что происходит по другую сторону колючей проволоки.
  — Дорогие мои, — объявила своим гостям Вивиан Карсон. — Предлагаю в честь нашей дорогой миссис Стерлинг произвести показ нижнего белья!
  Одобрение было единодушным, но одна из приглашенных, более старшая, чем остальные, заявила:
  — Предупреждаю вас, я очень придирчива в том, что касается нижнего белья. Я люблю, чтобы оно было воздушным, оригинальным, возбуждающим…
  Два прямоугольных стола были сдвинуты торцами друг к другу так, что образовали своеобразный подиум: табуретки, подставленные с каждой стороны, позволяли на него подняться. Вивиан зажгла лампу, направив яркий свет в сторону этой импровизированной эстрады. Элен тотчас же забралась на нее и сказала:
  — Для начала я собираюсь показать вам то, что сейчас на мне. Я думаю, миссис Стерлинг понравится моя комбинация!
  В то время как она стала избавляться от обтягивающего платья, Мейсон заметил, что Вивиан Карсон вышла из ярко освещенной зоны, чтобы лучше видеть то, что происходит по другую сторону проволоки.
  — Должен вас огорчить, миссис Карсон, — весело сказал Мейсон, — но главного и единственного зрителя, для которого разыгрывается шоу, здесь уже нет.
  — Что вы имеете в виду?
  — Я здесь один. — Адвокат, развалившись в кресле, закинул ногу на ногу и достал сигарету. — Продолжайте, пожалуйста.
  Элен избавилась от платья, яркий свет позволял видеть все, что старалось прикрыть белье, сведенное к минимуму. В следующее мгновение в холле послышался звук удара, а затем грохот падения. Мейсон бросился туда и, откинув тяжелый двойной занавес, увидел Морли Идена, лежащего на полу. Над ним склонился молодой атлетически сложенный человек.
  — Что происходит? — спросил адвокат.
  — Он… он меня ударил! — выговорил Иден, пытаясь подняться на ноги.
  — И я готов повторить! Ну, вставай! — резко приказал молодой человек.
  — Что, в конце концов, происходит? — снова спросил Мейсон, вставая между ними.
  — Не суйтесь не в свое дело, а то и вам достанется! — рявкнул незнакомец.
  — Ну, — весело сказал адвокат, — посмотрим, как это у вас получится.
  Мужчина оценил взглядом фигуру Мейсона, решительное выражение его лица и смутился. Потом в его глазах гнев сменился неподдельным удивлением.
  — Я вас узнал! Вы тот самый адвокат… Перри Мейсон!
  — Действительно, я Перри Мейсон. Итак, что здесь происходит?
  Позади раздался голос Идена, который наконец встал на ноги:
  — Пусть он попытается еще раз, не мешайте ему, господин адвокат! Я готов, посмотрим, получится ли у него второй удар так же хорошо, как и первый, внезапный!
  — Спокойно, мистер Иден, спокойно, — посоветовал ему адвокат. — Попытаемся узнать, в чем дело.
  — О! Это легко, — заметил Иден. — Он думает, что я Лоринг Карсон и что…
  — Вы не Лоринг Карсон? — с удивлением воскликнул незваный гость.
  — Нет, — подтвердил Мейсон. — Этого господина зовут Морли Иден. А теперь мы хотели бы знать наконец, кто вы такой и что вам нужно?
  — Морли Иден… — смутился незнакомец. — Но что он здесь делает?
  — Он у себя дома, так как купил этот участок у Лоринга Карсона.
  — О! Мне очень жаль… Действительно жаль… Я снова поддался своему проклятому темпераменту…
  — У меня сложилось такое же впечатление, — заявил Мейсон. — Но я все еще жду объяснений.
  — Меня зовут Норберт Дженнингс, — представился мужчина. — Он знает, кто я такой.
  — Я знаю его по имени, вот и все, — сказал Иден, подходя к адвокату. — Это человек, которого Лоринг Карсон обвинил в том, что он является любовником его жены.
  — Я понимаю, — сказал Мейсон.
  — Вы ничего не понимаете! Лоринг Карсон и его детектив разбили мою жизнь!
  — Детектив следил за вами?
  — Не за мной, — поправил Норберт Дженнингс, — а за Надин Палмер.
  — Произошла ошибка, — пояснил Иден. — Когда Карсон хотел показать свою жену детективу Дэйтону Леграну, она находилась в обществе других людей, и Легран ошибся. Он принялся следить за другой женщиной, Надин Палмер.
  — И это был для меня полный крах! — с яростью заявил Дженнингс.
  — Об этом писали газеты?
  — Еще бы! — с горечью сказал Дженнингс. — В клубе, во время игры в гольф, все оборачивались в мою сторону, чуть ли не показывали пальцем! Дело дошло до того, что я не осмеливаюсь больше никуда выходить!
  — А муж Надин Палмер?
  — У нее нет мужа. Они развелись много лет назад.
  — А вы? Вы женаты?
  — Нет.
  — Ну, тогда все не так драматично…
  — Вы находите? — возмутился Дженнингс. — Из-за ошибки этого Карсона все решили, что я сплю с его женой. Когда выяснилась истина, все за животы держались от смеха! Надин Палмер это все ужасно не понравилось, хотя все делали вид, будто жалеют ее и симпатизируют ей. Поэтому я пришел сказать Лорингу Карсону, что я о нем думаю. Мистер Иден открыл дверь и спросил, чего я хочу. Когда я представился, он посмотрел на меня, широко раскрыв глаза, как будто мое имя ничего ему не говорило. Полагая, что он фиглярствует, я разозлился и…
  — Вы ударили не того человека!
  — Когда кто-то несправедливо обвиняет другого в том, что он спит с его женой, он должен ожидать, что этот другой начистит ему физиономию!
  — Но, — вставил Иден, — это ведь не я доставил вам неприятности!
  — Да, это верно… Примите мои извинения, — проговорил Дженнингс виновато. — Так как у нас в качестве свидетеля адвокат, скажите мне, во сколько вы оцениваете мой удар, и я тут же выпишу чек и передам его вам вместе с повторными извинениями.
  — Так как вы пришли в состоянии сильного душевного волнения, я принимаю ваши извинения, — сказал Иден, — но мне не нужны деньги. Я понимаю вашу реакцию и хочу сказать вам, что я больше вашего зол на Лоринга Карсона. Таким образом, когда вы его все-таки найдете, передайте ему этот удар кулаком, который вы нанесли не по адресу, и добавьте еще столько же от меня!
  — Против этого я не возражаю! — заверил Дженнингс, сжимая кулаки. — Подумайте только — из-за него Надин каждый раз вешает трубку, когда я пытаюсь до нее дозвониться!
  — Но, в конце концов, — возразил Мейсон, — если эта дама не замужем, не из-за чего…
  — В самом деле? — возмутился Дженнингс. — Хорошо же вы думаете о репутации Надин, о ее гордости! Это очень воспитанная женщина, которая бывает в свете. Теперь, когда она идет куда-нибудь, она сознает, что за ее спиной люди подмигивают друг другу, рассказывают эту историю тем, кто еще не в курсе… О! Этот Карсон, я до него еще доберусь!
  — Спокойно! — вмешался Мейсон. — Вы знаете, что бросать публично угрозы в адрес кого бы то ни было довольно рискованно?
  — Мне плевать на это! — выпалил Дженнингс. — У меня достаточно денег, чтобы позволить себе такое удовольствие! Я не постесняюсь заявить, что не успокоюсь, пока не набью морду Лорингу Карсону!
  — Возможно, существует вполне законное средство отомстить за вас, — сказал Мейсон.
  — Возбудить процесс против Лоринга Карсона? — иронично спросил Дженнингс. — Чтобы вытянуть из него деньги? С одной стороны, сделанное им не может окупиться деньгами, а с другой стороны, у него нет столько денег…
  — У него их может быть значительно больше, чем он говорит, — намекнул Мейсон.
  — Мне плевать на деньги! Я не знаю, что с ними делать, они никогда не доставляли мне радости. Я… — Дженнингс повернулся к хозяину дома: — Еще раз приношу вам свои извинения, мистер Иден. Я понимаю, что вы такая же жертва этого мерзавца Карсона, как и я. Я очень расстроен, что ударил вас…
  Он импульсивно протянул руку, и Иден пожал ее. После этого, резко развернувшись, Норберт Дженнингс покинул дом, не произнеся больше ни слова.
  — Ну что же, — заметил Иден спустя какое-то время, — мы идем от осложнения к осложнению, словно по лесенке вверх… Или вниз.
  — Я должен вас предупредить, — сказал Мейсон с веселой улыбкой, — что в этот момент в вашей гостиной идет модельный показ женского нижнего белья, воздушного, оригинального и возбуждающего, если воспользоваться выражением, которое было употреблено. И действо гораздо больше похоже на стриптиз, чем на демонстрацию мод.
  — Поскольку вы сейчас выступаете для меня в роли Ментора, то, может быть, мы воспользуемся бесплатным представлением, а? — оживился Иден.
  На импровизированной эстраде медленно кружилась восхитительная девушка, одетая в бюстгальтер и крошечные трусики из черного кружева. В глубине комнаты, у самой стены, в которую уходило проволочное заграждение, Вивиан Карсон смотрела не столько на этот спектакль, сколько на три ступени, ведущие в холл. Увидев Идена в обществе Мейсона, она сделала знак одной из своих подруг, находившейся у другого конца заграждения. Они направились друг другу навстречу, затягивая занавес, скрывший от двух мужчин происходящее на другой половине гостиной.
  — Так вот для чего она установила металлический прут над колючей проволокой! — догадался Иден.
  — Да, в недостатке воображения ее не упрекнешь, — с улыбкой заметил Мейсон.
  — Кино не состоялось, — сказал Иден. — Я предполагаю, что если бы рискнул приблизиться и хоть на долю дюйма отодвинуть занавес…
  — …Вы были бы виновны в неподчинении решению суда, — завершил мысль клиента адвокат.
  — Тогда, — вздохнул Иден, — мне не остается ничего другого, как отправиться в заведение с настоящим стриптизом!
  — Хорошая идея, — согласился адвокат. — Я думаю, в настоящий момент нам здесь делать нечего. Зайдите послезавтра в мой кабинет, приблизительно в десять часов утра. Я дам вам подписать жалобу на получение Карсоном денег обманным путем, которую приготовлю к тому времени.
  Глава 4
  Перри Мейсон с задумчивым видом расхаживал по своему кабинету, бросая время от времени взгляд в окно.
  — Как только Иден подпишет жалобу, Делла, займись ее регистрацией.
  Словно поставив точку в конце предложения, зазвонил внутренний телефон. Делла взяла трубку с аппарата на своем столе.
  — Да, Герти… Кто? Лоринг Карсон? Одну минуту, Герти.
  Положив ладонь на мембрану телефона, Делла Стрит сказала Мейсону:
  — Мистер Лоринг Карсон находится в приемной. Он хочет срочно видеть тебя по исключительно важному делу.
  Мейсон улыбнулся:
  — О волке речь… Впусти его в нашу овчарню, Делла!
  Секретарша направилась в приемную, и спустя минуту в кабинет адвоката вошел мужчина.
  — Добрый день, мистер Мейсон, — произнес он. — Меня зовут Лоринг Карсон. Мне сказали, что вы считаете меня последним негодяем, так?
  — Мое личное мнение здесь ни при чем, мистер Карсон. Я просто представляю интересы, противоположные вашим, что заставляет меня действовать последовательно.
  — Вот у кого можно поучится дипломатии, мистер Мейсон! — со смехом объявил Карсон. — Но, я думаю, что вы будете вынуждены пересмотреть ваши взгляды после того, как мы с вами поговорим немного с глазу на глаз.
  — Я могу разговаривать только с вашим адвокатом, мистер Карсон.
  — Все это излишние тонкости! Я лицо заинтересованное, и, если найму адвоката, он будет делать именно то, что я ему прикажу.
  — Как бы то ни было, я не хочу разговаривать с вами с глазу на глаз.
  — Вы ведь не намерены выставить меня за дверь?
  — Я искренне надеюсь, что до такой крайности не дойдет, — уклончиво ответил Мейсон.
  — Послушайте… Так получается, что у меня нет адвоката. Тот, который был, оставил меня под тем предлогом, что я дал ему неточные сведения и это якобы поставило его в дурацкое положение.
  — Я его понимаю, — пробормотал Мейсон.
  — В действительности, — продолжал Карсон, — я не сделал ничего подобного. Все неприятности приключились из-за детектива, которого я пригласил, некоего Дэйтона Леграна. Я хотел, чтобы он проследил за моей женой, и он попросил меня показать ее. Я находился на заднем сиденье его автомобиля и сказал ему: «Вон она… Та, в зеленом платье на краю тротуара!» После чего я пригнулся, чтобы Вивиан не смогла увидеть меня. А какая-то другая женщина в зеленой одежде подошла в этот момент к краю тротуара… По крайней мере, так уверяет детектив.
  — Это та дама, за которой он стал наблюдать вместо вашей жены?
  — Да. Он добыл мне кучу доказательств и мелких деталей о моем несчастье. Потом он спросил меня, не хочу ли я ворваться в комнату, чтобы застать жену с поличным. Я не желал доводить дело до подобной крайности, но он получил достаточно доказательств, таких, как фотокопии записей в книге регистрации мотелей и тому подобное. Тогда я бросился в атаку и…
  — Несмотря на все это, — отрезал Мейсон, — я предпочитаю не обсуждать с вами подобные темы, мистер Карсон. Вам совершенно необходим адвокат.
  — Нет! Мне не нужен адвокат! — заупрямился посетитель. — Я от всего сердца симпатизирую мистеру Идену, потому что действовал в полной уверенности в своей правоте. Ни за что на свете я не стал бы злоупотреблять его доверием…
  — Еще раз напоминаю вам, мистер Карсон, что не хочу обсуждать с вами подобные темы, — пытался закончить разговор Мейсон.
  — Это не вы их обсуждаете, а я, — ответил Карсон. — Я лишь хочу вам сказать, что для вашего клиента все образуется. Только не возбуждайте процесса против меня. Я веду очень деликатные переговоры и не имею возможности сейчас отвлекаться на другие дела.
  — Я должен делать то, — сухо сказал Мейсон, — что считаю необходимым для своего клиента.
  — Но ведь я же объяснил вам, что самое лучшее для вашего клиента — это довериться мне и не вставлять палки в колеса!
  — Я должен задать вам некоторые вопросы, мистер Карсон. Но я задам вам их тогда, когда вы будете приведены к присяге перед судом или когда рядом с вами будет адвокат.
  — Я понимаю… Вы, должно быть, разговаривали со старым Гудвином, судьей, который решил дело между Вивиан и мной. Ископаемое, которое на женщин может только смотреть. Она этим здорово воспользовалась. Если бы это было в его власти, он, ни секунды не колеблясь, отправил бы меня в тюрьму.
  — Я не желаю здесь обсуждать вопросы вашего развода, мистер Карсон. Но тем не менее мне известно, что ваша супруга обвинила вас в том, что вы имели отношения с другой женщиной. Как ее зовут?
  — Да, Женевьева Хонкут Хайд. Но Вивиан ничего не смогла доказать и не сможет! Женевьева — просто подруга. Она живет в Лас-Вегасе, и, когда я приезжал туда играть, она обедала со мной или появлялась со мной в ночном клубе. Мне было приятно покатать ее на машине… Черт побери, в последние месяцы нашего супружества Вивиан по отношению ко мне была настоящим айсбергом! Когда работаешь столько, сколько я, появляется желание немного разрядиться…
  — Мистер Карсон, я вам говорил и еще раз повторяю, что не имею ни малейшего желания дискутировать с вами на эти темы. Я предлагаю вам немедленно покинуть мой кабинет. — Мейсон поднялся с кресла. — Эта дверь выходит прямо в коридор.
  — Хорошо. Я думал, мистер Мейсон, что мы сможем договориться вдвоем или в обществе мистера Идена. Я пришел с мыслью оказать вам услугу, а вы выбрасываете меня за дверь!
  — Если вы желаете разговаривать с мистером Морли Иденом, то я ничего не имею против.
  — Вы действительно хитрый и опытный адвокат! Раз уж так, то делайте, что хотите, а я поступлю по-своему! — бросил Карсон, распахивая дверь в коридор.
  — Вы совершенно правы, — по-прежнему вежливо ответил Мейсон. — До свидания, мистер Карсон.
  — Не рассчитывайте увидеть меня здесь еще раз, мистер Мейсон!
  Пустив последнюю стрелу, Карсон вышел из кабинета.
  — Какой очаровательный человек! — оценила Делла Стрит посетителя, когда дверь за ним закрылась. — Как должно быть приятно иметь его своим мужем!
  — У него, вероятно, есть и свои хорошие стороны, — задумчиво оценил Мейсон. — Но он хочет прежде всего впечатлять. Если он видит, что не производит на кого-то впечатления, это его раздражает.
  Мейсон посмотрел на часы.
  — Я собираюсь немного поправить настроение Надин Палмер, — поделился он с Деллой.
  — Может быть, она не захочет быть тебе обязанной, шеф?
  — Может быть. Но я могу, во всяком случае, поставить ее в известность о создавшейся ситуации и своих намерениях. — Адвокат остановился перед столом секретарши. — Запиши, Делла… Когда придет Морли Иден, предупреди его, что после объявления о процессе ему будут досаждать телефонными звонками. Затем скажи ему, что пресс-конференция состоится в тринадцать часов у него в доме и что фотографы смогут отснять столько пленок, сколько им захочется. Но он не должен открывать дверь и впускать кого-либо до тех пор, пока я не появлюсь. Я буду присутствовать там, чтобы за всем присмотреть.
  Делла Стрит нацарапала инструкцию в блокноте, одобрительно кивая головой.
  — Я рассчитываю на тебя, моя дорогая. Ты должна принять и зарегистрировать жалобу, как только Иден подпишет ее.
  — Да, шеф. Можно мне высказать одно предположение?
  — Конечно!
  — Тебе необходимо подстричься. Если ты хочешь присутствовать на пресс-конференции и оказывать услуги соблазнительной и недавно разведенной женщине, было бы хорошо…
  — Совершенно верно, Делла. Я мчусь к моему парикмахеру и воспользуюсь моментом, чтобы убедиться, насколько там хороши маникюрши.
  — Я не говорила о маникюре…
  — Точно, не говорила. Это я собираюсь объединить приятное с полезным.
  Глава 5
  Женщина, открывшая дверь на звонок Мейсона, была выше среднего роста и производила впечатление грациозной и уверенной в себе. Одной рукой она придерживала плотно запахнутый на груди пеньюар.
  — Да? — спросила она, с любопытством посмотрев на нежданного визитера.
  — Я Перри Мейсон, адвокат. Я…
  — О! — перебила она его. — Мне сразу показалось, что я вас узнала! Ваш визит — приятная неожиданность для меня, мистер Мейсон. Только я не одета… Я вышла из душа, когда вы позвонили.
  — Можно мне все-таки зайти?
  Она поколебалась, затем сказала:
  — Хорошо, проходите… Поскольку вы адвокат, вам, наверное, уже приходилось видеть женщин в халатах!
  Она провела его в комнату, обставленную скромно, но с большим вкусом. Предложила ему сесть.
  — Я слушаю вас, господин адвокат.
  — Я представляю мистера Морли Идена, миссис Палмер. В случае, если вы не знаете его — это тот человек, который купил участок у мистера Лоринга Карсона и…
  — Лоринг Карсон? — быстро спросила она, насторожившись. — Какие у вас с ним отношения?
  — Я не выдам никакого секрета, сообщив вам, что собираюсь возбудить судебное преследование мистера Карсона, добиваясь уплаты возмещения убытков на сумму в триста пятьдесят тысяч долларов.
  — Хорошо. Надеюсь, что вы заставите его выплатить все до последнего цента!
  — Очевидно, Лоринг Карсон не относится к числу ваших друзей, — прокомментировал Мейсон с улыбкой.
  — Презренный негодяй! — воскликнула она. — Он нанес ущерб моей репутации и сделал посмешищем для всего города!
  — Мистер Карсон уверяет, что произошла ошибка… — заметил адвокат.
  — Этот негодяй попытался испачкать собственную жену и, взбешенный тем, что потерпел неудачу, наплевал на то, что в результате его авантюр пострадала я!
  — Действительно, ваше имя упоминалось…
  — Упоминалось? Это мягко сказано! Он открыто обвинил свою жену в том, что она изменяла ему с неким Норбертом Дженнингсом, и уточнил, что, когда они вместе провели уик-энд в загородном мотеле, она записалась под именем Надин Палмер. Но когда его жена стала защищаться, быстро выяснилась ложность этих обвинений. Тогда Карсон стал говорить, что произошла ошибка, что он указал частному детективу свою жену тогда, когда та была на улице. Потому детектив принялся следить не за его женой, а за мной! Вы видите, какова ситуация?
  Мейсон покачал головой, стараясь выразить понимание и сочувствие.
  — Люди меня довели, мистер Мейсон! Легко притворяться, будто нравы эволюционировали. Мы все равно продолжаем жить в царстве лицемерия! Когда я вышла замуж за Харвея Палмера, я была, что называется, приличной девушкой. Довольно глупо, да? Не имея отношений с мужчинами, я многого не знала и представления не имела практически ни о чем, что касается сексуальных отношений. Поэтому в течение пяти лет замужества я терпела супружеские обязанности, как невыносимые физиологические процедуры. Затем я сказала себе, что нет никакого смысла терпеть это дальше, поскольку у нас не было детей. И чтобы показать вам, мистер Мейсон, до какой степени я была глупа, могу сказать, что не хотела принимать алиментов. Я просто устроилась на работу, как обычная молодая девушка. К сожалению, я уже была не прежней девушкой, а разведенной женщиной, то есть в глазах мужчин ни рыба ни мясо.
  — Я понимаю вас, — сказал Мейсон.
  — Несмотря на это, — продолжила она, — Норберт и я установили очень интимные отношения и ценили друг друга. Я чувствовала, что он готов предложить мне выйти за него замуж… И вдруг Лоринг Карсон вмешался со своим детективом! Я не знаю, идиот этот детектив или нет, но я уверена в том, что Лоринг Карсон — негодяй высшего класса! Теперь Норберт чувствует себя осмеянным…
  — И он отказался поддерживать отношения с вами? — спросил адвокат.
  — Нет! Наоборот! Он звонит мне два или три раза в день для того, чтобы предложить мне выйти за него замуж, но я сразу же вешаю трубку.
  — Почему же?
  — Почему?! Да потому, что он считает, что скомпрометировал меня в глазах света и что должен все исправить! Я уже не девочка, чтобы выходить замуж на таких условиях. Но что касается Лоринга Карсона, то пусть с ним произойдет все, чего я ему желаю! — Молодая женщина яростно дернула головой, однако понемногу успокоилась и сменила тон. — Извините… Я не подумала, приятно вам выслушивать мои излияния или нет, но мне стало легче, когда я избавилась от яда. Теперь я могу спросить, что привело вас ко мне?
  — Вы нисколько не обидели меня, — галантно заверил ее адвокат. — Что касается моего визита, то я пришел, чтобы избавить вас от лишних неприятностей.
  — Каким образом?
  — Процесс, который я возбуждаю против Лоринга Карсона от имени моего клиента, пресса наверняка не обойдет вниманием. Надо сказать, процесс обещает быть весьма зрелищным. Я не знаю, в курсе ли вы сделки, заключенной между Лорингом Карсоном и моим клиентом, Морли Иденом?
  Так как молодая женщина отрицательно покачала головой, Мейсон кратко рассказал ей об этом деле, объяснив тактику судьи Гудвина, который хотел подтолкнуть Морли Идена к действию, надеясь таким образом исправить несправедливость по отношению к Вивиан Карсон.
  — Тактика достаточно иезуитская, — прокомментировал Мейсон, — но, прибегая к ней, судья Гудвин, кажется, забыл об одном…
  — О чем же?
  — О последствиях, которые эта тактика будет иметь для вас, миссис Палмер.
  — Каких последствиях? — спросила она озабоченно.
  — В результате процесса, который я начну, — сказал адвокат, — журналисты вновь возьмутся за ошибку, совершенную детективом Лоринга Карсона.
  — Я лично полагаю, — заявила Надин Палмер, — что не было никакой ошибки и что все это было подстроено специально!
  — Вопрос в данный момент не в этом, — терпеливо разъяснил Мейсон. — Самое главное, что пресса снова заговорит об этом деле.
  Казалось, молодая женщина только сейчас поняла, что все это для нее означает.
  — Вы хотите сказать, — выдавила она, — что мои уик-энды с Норбертом… мотели… Что все повторится снова?
  Мейсон кивнул головой.
  — О! Бог мой!.. — простонала молодая женщина в отчаянии.
  — Вот почему я пришел к вам. Я предлагаю вам на выбор два выхода из создавшегося положения: либо вы соглашаетесь принять прессу и в этом случае передадите журналистам написанное вами заявление, чтобы ваши слова не были извращены…
  — Либо?..
  — Либо вы предпочтете вообще не встречаться с прессой, — сказал Мейсон. — Вы исчезнете так, чтобы журналисты не смогли вас найти.
  Молодая женщина поразмышляла несколько секунд, потом посмотрела на адвоката и спросила:
  — Когда все это начнется?
  — Весьма вероятно, что уже через час, — ответил Мейсон посмотрев на часы.
  — Тогда я последую вашему совету исчезнуть! — решила она.
  — Я всего лишь указал вам возможные пути, так как не имею права советовать. У меня уже есть клиент, интересы которого я должен защищать в этом деле.
  — Как бы то ни было, мне нравится этот совет. И я не желаю терять ни минуты! Я собираюсь выйти вместе с вами, мистер Мейсон. Тогда вы сможете подбросить меня в центр. — Она прошла в соседнюю комнату и сказала, закрывая дверь: — Я прошу вас немного подождать, я только оденусь и брошу вещи в чемодан.
  Оставшись один, адвокат снова посмотрел на часы, нахмурил брови и полез в карман за сигаретами, чтобы скоротать время. Однако вытащил лишь пустую пачку.
  — У вас есть сигареты, миссис Палмер? — крикнул он, чтобы она услышала по ту сторону двери.
  — У меня есть пачка в моей сумке… на столе! — крикнула она в ответ.
  Сумка была открыта, и Мейсон заметил там пачку сигарет. Он вытащил одну и щелкнул зажигалкой, но озадаченно остановился, почувствовав, что сигарета влажная.
  Дверь соседней комнаты резко открылась, и на пороге появилась Надин Палмер в неглиже. Полы ее пеньюара распахнулись, открыв, что она не обременяет себя излишком белья.
  — Держите, — сказала она, быстрым движением выхватывая сумочку у него из рук.
  Она протянула пачку Мейсону, который взял ее, предварительно спрятав первую сигарету в карман пиджака.
  — Спасибо, — несколько смущенно пробормотал адвокат.
  — Я должна была бы попросить вас закрыть глаза! — с легким смешком воскликнула молодая женщина, запахивая полы пеньюара. Она бросила сумочку обратно на стол и, скрывшись в другой комнате, пообещала: — Я буду готова через минуту. Вам нужно будет лишь подбросить меня к ближайшей автобусной остановке.
  Дверь за ней захлопнулась. Мейсон снова щелкнул зажигалкой, сигарета была сухой. Сумочка осталась открытой. Мейсон заметил пачку на том же месте, где она находилась и в прошлый раз. Но когда он проверил содержимое пачки, то обнаружил, что все сигареты совершенно сухие.
  Сбитый с толку адвокат пощупал ту, которая находилась у него в кармане, и убедился, что сигарета влажная. Он решил не ломать голову над проблемами, которые не имеют для него никакого значения, и стал ожидать молодую женщину.
  Сигарета еще не была докурена, когда Надин Палмер вышла, одетая в элегантный костюм и держа в одной руке саквояж, а в другой маленький чемодан, который Мейсон поторопился у нее взять.
  — В какую сторону вы поедете, мистер Мейсон? — поинтересовалась она.
  — Я отправляюсь к своему клиенту, Морли Идену. Карсон построил ему дом на участке, который Иден купил у него же.
  Несколько растерявшись от такого ответа, она сказала:
  — Тогда просто оставьте меня на первой же попавшейся автобусной остановке. Самое главное, чтобы я не отправилась отсюда на такси, тогда журналисты не смогут меня разыскать.
  — Если я вас правильно понял, вы не хотели считаться женой Норберта Дженнингса и потому в мотелях записывались под своим настоящим именем. Другое дело, что детектив решил, будто это имя было использовано Вивиан Карсон.
  — О, с этой стороны все было в порядке. Но тем не менее я проводила уик-энды в мотеле с мужчиной… Я уже говорила — разведенная женщина представляет лакомый кусочек для проклятых досужих языков. Мы идем?
  Они добрались до лифта, затем спустились вниз. Когда адвокат придерживал перед Надин Палмер дверцу машины, он заметил, что она бросила обеспокоенный взгляд поверх его плеча. Спустя мгновение она заняла место внутри машины.
  — Большое спасибо, мистер Мейсон, — сказала Надин, когда адвокат уселся за руль. — Вы мне действительно оказали огромную услугу. Может быть, даже большую, чем вы думаете.
  — Я считаю, что судья Гудвин заботится исключительно о Вивиан Карсон, и мне хотелось исправить это, поскольку считаю, что вы бóльшая жертва интриг Карсона, чем его жена.
  — Нет, не в глазах света! — с горечью поправила молодая женщина. — Вы забываете, что я действительно много раз проводила уик-энды в компании Норберта Дженнингса.
  — Где, если не секрет? — спросил адвокат, трогая автомобиль с места.
  — Боюсь, вы все сможете узнать в ближайшее время из газет. Конечно, я проявила неосторожность. Но разве я могла предположить, что какой-то детектив ни с того ни с сего начнет следить за мной и записывать все, что я делаю?
  — Это так ужасно — то, что вы делали?
  — Все зависит от того, как на это посмотреть. После того как Норберт сводил меня в один из ночных клубов Лас-Вегаса, он зашел в мою комнату, мы болтали и выпили по стаканчику спиртного. Это, должно быть, продолжалось около двух часов, и шел третий час ночи, когда Норберт покинул мой номер. И конечно, наш славный детектив был занят тем, что вел подробный хронометраж, делая из этого выводы, которые вы можете себе представить!
  Продолжая следить за дорогой, Мейсон спросил:
  — Может быть, вы случайно знаете в Лас-Вегасе некую Женевьеву Хайд?
  — А что?
  — Кажется, она была любовницей Лоринга Карсона и в этом качестве может иметь для меня некоторое значение.
  Молодая женщина нахмурилась:
  — Нет, мне кажется, я не слышала такого имени. Но мне приходилось разговаривать со многими в заведениях Лас-Вегаса, не спрашивая их имен. Я часто бывала в Лас-Вегасе.
  — С мистером Дженнингсом?
  — С ним тоже, но не всегда. Я очень люблю Лас-Вегас, люблю его оживление, эти световые рекламы… И скажу вам откровенно, мистер Мейсон, я люблю игру.
  — Вам приходилось приезжать в Лас-Вегас одной?
  — Нет, никогда. Я часто приезжала с подругами или с кем-нибудь из мужчин, которые ухаживали за мной, как это было с Норбертом Дженнингсом. Когда работаешь, чтобы иметь средства на жизнь, и любишь играть, довольно приятно находиться рядом с кем-нибудь, кто способен снабжать тебя фишками…
  Так как она не закончила фразу, Мейсон спросил:
  — Вы сказали, что отказались от алиментов. Могу я поинтересоваться, на что вы живете?..
  Вместо того чтобы ответить, она торопливо воскликнула, указывая пальцем:
  — Я вижу вон там стоянку такси! Если вы меня высадите там, мистер Мейсон, то я доеду до автобусного вокзала. Такси, такси! — закричала она, опуская оконное стекло.
  Пока Мейсон подруливал к стоянке, водитель такси поспешил выйти из машины, чтобы взять у пассажирки багаж.
  — Огромное спасибо, мистер Мейсон, — сказала на прощанье Надин Палмер.
  Она послала ему воздушный поцелуй и поспешила сесть в такси, потому что машины, стоявшие за автомобилем Мейсона, стали издавать нетерпеливые гудки.
  Глава 6
  Перри Мейсон остановил машину, поставив ее на стороне Идена, и отметил, что там уже находилось не менее полудюжины автомобилей. Тотчас же к адвокату устремились фотографы, и, едва открыв дверцу, он был ослеплен их вспышками. Один из журналистов воскликнул:
  — Наконец-то! Мы уже четверть часа караулим вас, господин адвокат. Мистер, которому принадлежит этот барак, заявил, что мы не сможем войти до вашего прибытия.
  — Сожалею, что заставил вас ждать, господа… — начал было свою речь Мейсон.
  — Мы — это ничего, — тут же перебил его ретивый репортер, — но газеты ждать не могут. А патрон хочет иметь интервью с вами. Быстро, мистер Мейсон! Откройте дверь, чтобы мы могли сфотографировать!..
  — Вы пытались войти с другой стороны? — поинтересовался Мейсон.
  — Да, но дверь там закрыта, и никто не отвечает на звонки. Мы, пока вас ожидали, сфотографировали все снаружи. Кажется, миссис Карсон манекенщица, и ваш клиент утверждает, что она разгуливает по дому почти голая…
  — Нет, я просто сказал, что она принимает солнечные ванны в купальном костюме, — поправил Морли Иден, выйдя из-за рядов журналистов.
  — Это одно и то же, — заявил репортер. — Идемте же, мистер Мейсон. Пока мы будем фотографировать в доме, вы объясните нам сложившуюся ситуацию…
  Адвокат ничего не имел против и вместе со стаей газетчиков двинулся к дому.
  — Итак, вы возбуждаете процесс против Лоринга Карсона о возмещении убытков?
  — Да, — ответил Мейсон.
  — Мистер Карсон говорил Морли Идену, что у него есть доказательства неверности жены, потому что он нанял детектива следить за ней?
  — И этот детектив раскопал доказательств столько, что хватило бы на несколько процессов?
  — На эту тему расспросите мистера Морли Идена или другие заинтересованные стороны, но лично я не собираюсь дискутировать по этому вопросу иначе, чем перед судом, — категорически заявил Мейсон.
  — Да, да. Вы, адвокаты, все с принципами… Но нам-то нужно информировать читателей немедленно!
  — Мистер Мейсон, у вас есть право самому объяснить нам положение вещей, а не заставлять вытягивать сведения у других, которые могут несколько исказить факты!
  — Вы знаете, когда вернется миссис Карсон?
  Мейсон покачал головой:
  — Я даже не знал, что она вообще вышла.
  — Вы понимаете, что ее фотографии в бикини с мистером Иденом по другую сторону колючей проволоки… Это была бы бомба!
  — Мистер Иден рассказал нам, что однажды утром она предложила ему чашечку кофе. Может быть, мы могли бы попросить миссис Карсон повторить свой жест перед фотографами?
  — Это был бы восхитительный снимок! Ваш клиент не стал бы возражать?
  — Очень возможно, что не стал бы, — ответил адвокат, обменявшись с Иденом взглядами.
  — Можно посетить дом?
  — Да, — согласился Мейсон, — но исключительно со стороны мистера Идена.
  — Это ваш клиент спроектировал дом?
  — У него нет ключей от другой стороны?
  — Ключи есть, — ответил Мейсон, — но по решению суда ему категорически запрещено входить туда. Он даже не может просунуть руку или ногу через колючую проволоку, если миссис Карсон не разрешит ему этого.
  — Наши читатели обожают подобные пикантные ситуации!
  — Нам совершенно необходим снимок этой крошки! Это будет так сексуально!
  — Мистер Иден, вы знаете, куда она ушла? Вы видели, как она уходила?
  — Нет, — заявил Морли Иден журналистам. — Я точно в таком же положении, как и вы. Вы же прибыли сразу вслед за мной, вспомните.
  — И вы еще не входили в дом? — спросил Мейсон своего клиента.
  — Нет. Мисс Стрит посоветовала мне дождаться вас. К тому же я опасался, что журналисты затопчут меня, они так торопились!
  — Не уходить же нам без фотоснимков! В редакции нас не поймут!
  — Пойдемте в дом! Снимем вас на вышке бассейна, словно вы побаиваетесь прыгнуть в воду из-за того, что можете оказаться по другую сторону колючей проволоки.
  — Мистер Иден, адвокат сказал, что у вас есть ключи от всех дверей?
  — Да, — согласился Иден, — но он вам также сказал, что судом мне запрещено появляться на другой половине дома. К тому же миссис Карсон приглашала слесаря для того, чтобы войти в дом. Вполне возможно, что она воспользовалась этим и сменила замки.
  Иден открыл входную дверь своим ключом. Фотографы и журналисты столпились в холле, окружив хозяина и его адвоката.
  — Мистер Иден, где находится проволочное ограждение, разделяющее дом пополам?
  Иден указал пальцем, и репортеры бросились к ступенькам, ведущим в гостиную. Вдруг те, что были впереди, резко остановились. Один из них воскликнул:
  — Это еще что такое?
  — Здесь кто-то лежит на полу, — озадаченно сказал Морли Иден.
  — Не только на полу, но и в луже крови, — заметил Мейсон. — Господа, будет лучше, если сюда никто не станет входить, — предупредил он газетчиков.
  Однако адвоката никто не слушал. В гостиной возникло настоящее столпотворение при ярких вспышках фотографов. Мейсон ретировался из комнаты и направился к телефону, который заметил в холле. Он набрал номер управления полиции и, когда ему ответили, попросил:
  — Отдел по расследованию убийств, пожалуйста. Лейтенант Трэгг на месте?
  — Кто его спрашивает?
  — Адвокат Перри Мейсон.
  — Он дома, мистер Мейсон. Не вешайте трубку, я попытаюсь вас соединить… А! Вот он… Господин лейтенант, мистер Перри Мейсон хочет говорить с вами.
  Спустя мгновение адвокат услышал голос полицейского:
  — Перри, неужели вы опять нашли труп?
  — Не я, а журналисты, — спокойно сказал Мейсон. — И они топчутся вокруг него, пытаясь сделать фотографии.
  — Какие еще журналисты? Где нашли труп? Откуда вы мне звоните, Мейсон?
  — Из дома, построенного Лорингом Карсоном по планам Морли Идена, — объяснил адвокат. — Мистер Иден находится со мной, а человек, которого нашли, лежит в гостиной и, очевидно, убит. Это не кто иной, как Лоринг Карсон. Место, где стоит дом, найти довольно трудно, но…
  — Не беспокойтесь об этом, — заявил полицейский. — У нас есть план города. Назовите мне улицу и номер дома. Если номера нет, опишите дом. И пока мы не приедем, постарайтесь не давать газетчикам подходить к трупу!
  — Это невозможно, господин лейтенант, они уже в гостиной. Что касается остального, то я передаю трубку Морли Идену, он сможет объяснить все гораздо лучше меня.
  Мейсон протянул трубку своему клиенту и сказал:
  — Это лейтенант Трэгг из отдела по раскрытию убийств. Опишите ему самую короткую дорогу сюда.
  Адвокат вернулся в гостиную, где один из журналистов, стоявший возле трупа на коленях, изображал великого детектива, поясняя остальным:
  — Взгляните на эти запонки… Могу биться об заклад, что они бриллиантовые. Он специально их зачернил, не знаю чем, но в тех местах, где краска отшелушилась, запонки дивно сверкают, этот блеск невозможно спутать ни с чем… Смотрите-ка, рукава его рубашки мокрые!
  — Полицейская бригада уже в пути, — громко сказал Мейсон, — и они требуют, чтобы никто ничего не трогал.
  — Согласны, согласны, — торопливо поднялся с колен журналист и тут же спросил адвоката: — Если я правильно понял, этот человек — муж той дамы, что занимает вторую половину дома? Это Лоринг Карсон?
  — Это он продал участок Морли Идену и построил этот дом? — подхватил другой репортер.
  — Да, — ответил Мейсон. — Именно мистер Лоринг Карсон и лежит перед вами.
  — Что он здесь делал?
  — Понятия не имею, — сказал адвокат и в свою очередь спросил у журналиста: — Вы сказали, что манжеты его рубашки влажные?
  — Я бы даже сказал — мокрые, — ответил репортер. — Зато рукава пиджака сухие.
  — Отчего он умер? — поинтересовался Мейсон. — Выстрел или что-нибудь еще?
  — Посмотрите сюда, и вы сразу все поймете! Он получил хороший удар ножом в спину… лезвие всажено по самую рукоять!
  — Оба рукава рубашки мокрые? — уточнил Мейсон.
  — Да, оба.
  Один из журналистов отделился от общей группы и вышел из гостиной. Это послужило сигналом к всеобщему исходу газетчиков. Все бросились искать телефон. Минуту спустя Мейсон оказался перед трупом Лоринга Карсона в одиночестве.
  Недалеко от тела, совсем рядом с проволочным заграждением, внимание адвоката привлек какой-то отблеск. Он нагнулся, чтобы лучше рассмотреть, и обнаружил две крошечные лужицы воды не больше дюйма в диаметре. Одна из лужиц стала грязной из-за того, что в нее наступили. Быстро подойдя к двери, выходившей во внутренний дворик, Мейсон окинул взглядом бассейн. С левой стороны, на плитах, в тени поребрика была лужа воды, и Мейсон разглядел влажные следы. Адвокат тотчас же вернулся в дом и крикнул:
  — Мистер Иден! Морли!
  Они встретились в холле.
  — Морли, я видел, что журналисты обрывают ваш телефон. В доме есть другая линия?
  — Да, в моей комнате, но ее они уже тоже заняли. У меня три линии, но третья находится на другой половине дома, у миссис Карсон.
  — У вас есть ключ от задней двери? Той, что ведет в другую половину?
  — Да… Если только миссис Карсон не поменяла с тех пор замок.
  — Дайте его мне!
  Иден заколебался:
  — Вы рискуете…
  — Дайте его мне, — едва не сорвался на крик Мейсон, — говорю вам! Быстро!
  Иден достал из кармана кожаный футляр с множеством ключей. Он выбрал один и отцепил его от колечка.
  — Держите… Но я не знаю…
  Мейсон схватил ключ и устремился из дома. По пути он сообразил, что быстрее и проще объехал бы заграждение из колючей проволоки на машине, чем пустившись бегом. Однако было уже поздно, и наконец он остановился перед дверью, ведущей в другую часть дома. Ключ подошел к замку, и, закрыв за собой дверь, Мейсон кинулся на поиски телефона. Он нашел его в кухне. Схватив трубку, адвокат быстро набрал номер. Спустя несколько секунд на другом конце провода откликнулся Пол Дрейк, частный детектив, много лет активно помогавший Перри Мейсону в его делах.
  — Пол, это Перри. Запиши то, что я скажу, и действуй немедленно!
  — Понятно. Давай, командуй!..
  — Некая Надин Палмер, разведенная, живущая на Крокли-авеню, семнадцать двадцать один, покинула свою квартиру вместе со мной приблизительно час назад. На перекрестке возле Нестер-Хилл она заметила стоянку такси и пересела. Куда она отправилась, я не имею ни малейшего понятия. Твои люди должны выяснить это и, когда ее обнаружат, установить слежку. Я хочу знать: куда она пойдет, с кем встретится, все, что она будет делать. Но пусть твои люди будут осторожны, она не должна ничего заподозрить. Я не…
  Мейсон резко обернулся, услышав за спиной гневное восклицание. На пороге кухни с пакетами в руках стояла Вивиан Карсон и с негодованием смотрела на него.
  — Прошу вас, мистер Мейсон, будьте как дома! — язвительно сказала она.
  — Извините меня, — ответил адвокат, вешая трубку, — я должен был срочно позвонить.
  — Да, так я и подумала, когда услышала вас. Я невольно подслушала ваш разговор. Естественно, я не ожидала увидеть вас у себя.
  — Я очень извиняюсь перед вами.
  — Боюсь, этого недостаточно. Вы явно нарушили распоряжение судьи Гудвина.
  — Согласен, я отвечу перед судьей. А теперь скажите мне, куда вы уходили?
  — За покупками.
  — В какое время вы вышли?
  — Это вас не касается!
  — Меня это, может быть, и не касается, но это касается полиции, — заметил Мейсон.
  — Как это?
  — Дорогая миссис Карсон, ваш муж, Лоринг Карсон, находится по ту сторону проволоки бездыханным. Кто-то всадил ему нож в спину. И для вас было бы лучше, если бы…
  От удивления Вивиан Карсон уронила пакеты на пол, в них разбилось что-то стеклянное.
  — Мой… мой муж… убит? — переспросила она, не в силах осознать происшедшее.
  — Да. И полиция…
  Его прервал вой сирены, словно подтверждая все сказанное. Мейсон переждал, пока он прекратится, и сказал:
  — Полиция скоро навестит вас. У вас еще есть пакеты в автомобиле?
  — Да, две полные сумки.
  — Я схожу за ними.
  Вивиан Карсон хотела пойти вместе с адвокатом, но почувствовала, что ноги ее не держат, и опустилась на стул.
  Мейсон направился к ее машине, открыл дверцу и вытащил с заднего сиденья сумки. Возвращаясь в дом, он констатировал, что полиция сосредоточила всю активность по ту сторону колючей проволоки и что на него, Мейсона, никто не обращает внимания. Пока…
  Адвокат вошел в кухню, положил свой груз на стол и повернулся к Вивиан Карсон, в полной прострации сидевшей на стуле.
  — С другой стороны дом кишит полицейскими, — сообщил он. — Они наверняка захотят поговорить с вами.
  Она молчала.
  — Дорогая миссис Карсон, я могу заметить, что, несмотря на мой предыдущий визит, я считаю вас женщиной, которой хватает и мужества, и уверенности в себе. Кроме того, вы ненавидели своего мужа. Поэтому я не вижу причин, по которым его смерть могла повергнуть вас в такой шок. Если, конечно, нет другой причины…
  — Что вы хотите сказать? — перевела на него взгляд Вивиан Карсон.
  — Его убили вы?
  — Я?! Боже мой, конечно, нет!
  Мейсон кивнул на полочку с крючками, с которой свисали кухонные ножи.
  — У меня такое впечатление, что одного ножа не хватает. Вы видите это пустое пространство среди других ножей?
  — Он лежил в хлебнице, — устало пояснила она. — Почему вы хотите приписать мне это убийство? Вы защищаете своего клиента?
  — Нет, отнюдь. Я просто провожу маленькую репетицию, чтобы подготовить вас к допросу полиции. Сколько времени вы отсутствовали в доме, чтобы сделать покупки?
  — Около двух часов.
  — Вам ведь не нужно было столько времени, чтобы добраться до супермаркета и сделать покупки? — продолжал адвокат.
  — Мне некуда было торопиться, и я еще немного поторчала перед витринами.
  — Вы встретили по дороге или в магазине кого-либо из ваших знакомых?
  Миссис Карсон отрицательно покачала головой.
  — Короче говоря, — сделал заключение Мейсон, — у вас нет никакого алиби.
  — Почему я должна иметь алиби?
  — Потому что ваш муж убит, — жестко отчеканил Мейсон.
  — Но вы же сами сказали мне, что он был убит в другой части дома…
  — Конечно, но рядом с колючей проволокой. У него еще хватило сил сделать два или три шага после того, как вы ударили его ножом через проволоку. Или ничем не худшая версия: вы нырнули в бассейн, чтобы миновать проволоку и попасть в гостиную, где убили своего мужа, и вернулись обратно тем же путем.
  — Наверное, я могла сделать именно так, как вы говорите, — медленно сказала Вивиан. — Но это совсем не означает, что я все это сделала.
  — Где сейчас ваш купальник?
  — Это мини-бикини желтого цвета…
  — Я не прошу вас описывать его. Я вас спрашиваю, где он находится.
  — В душевой кабинке, рядом с бассейном. И он мокрый… Но это потому, что я купалась вчера в конце дня. Я хотела высушить его сегодня на солнце, но ваш вопрос напомнил мне, что я совсем забыла о нем и купальник остался в кабинке…
  — В конечном итоге, я вижу, что преуспел, — сказал Мейсон почти удовлетворенно. — Когда-нибудь вы поблагодарите меня за это, миссис Карсон.
  — За что я вас поблагодарю?
  — За то, что я вытянул вас из безумного страха, который парализовал ваши мысли при одном только упоминании, что полиция может вас допросить. Теперь соберите осколки и очистите пол до того, как полиция доберется до вас. Вы успокоились, но постарайтесь и дальше оставаться спокойной.
  Мейсон быстро вышел из дома и направился на его противоположную сторону, теперь уже не торопясь. Никто не обратил на него внимания, когда он вернулся на половину Морли Идена. Адвокат поднимался по ступенькам крыльца, когда из дверей вышла группа наиболее настырных журналистов. Их выпроваживал полицейский со словами:
  — Вы знаете порядок не хуже меня. Среди вас распространят коммюнике, но и речи быть не может, чтобы вы болтались у нас под ногами! Если желаете, подождите на свежем воздухе, пока мы не закончим.
  Мейсон проскользнул внутрь и остановился у лестницы в гостиную. Один полицейский натягивал веревку, чтобы изолировать часть комнаты, в которой лежал труп Лоринга Карсона, другой допрашивал Морли Идена. Тот поднял голову и воскликнул:
  — А! Вот и вы, Мейсон! Я искал вас повсюду! Полицейские хотят знать, кто звонил, кто обнаружил труп и как вы оказались замешанным в это дело. Я сказал им, что самое лучшее — это спросить вас.
  — М-да. Выдайте нам вашу версию происходящего, мистер Мейсон, — прозвучал дружелюбный голос за спиной адвоката.
  Повернувшись, Мейсон оказался лицом к лицу с ухмыляющимся лейтенантом Трэггом.
  — Добрый день, господин лейтенант, — улыбнулся Мейсон в ответ.
  — М-да… Вы снова обнаружили труп, господин адвокат. Это уже входит у вас в привычку!
  — Насколько я понимаю, вы эту привычку приобрели давным-давно, — парировал Мейсон.
  — Увы, это моя работа.
  — На этот раз я не пытался составить вам конкуренцию. Это журналисты первыми заметили тело.
  — Хорошо, — вздохнул лейтенант Трэгг. — Итак, мистер Мейсон, что вы здесь делаете?
  — Я здесь нахожусь.
  — Какое счастливое стечение обстоятельств! — улыбнулся Трэгг. — Это позволит вам все нам объяснить. Прежде всего, что это за проволочное заграждение посреди дома?
  — Результат идеи судьи Гудвина. Этот дом был построен на участке, который представлял общую собственность супругов Карсон, теперь разведенных.
  — М-да… Кто живет с этой стороны?
  — Мистер Морли Иден. Господин, который находится рядом с вами.
  — Он ваш клиент?
  — Да.
  — Мистер Иден, — повернулся полицейский лейтенант, — почему вы подумали, что здесь может быть совершено убийство?
  — Я ничего подобного не думал! — возмутился Морли Иден.
  — Тогда почему вы решили воспользоваться услугами адвоката Мейсона?
  — К вашему сведению, — вмешался Мейсон, — я пришел, чтобы от имени мистера Идена возбудить процесс по возмещению убытков против мистера Лоринга Карсона. Именно поэтому здесь и находились журналисты.
  — Понятно, понятно, — пробормотал Трэгг. — Кто такой Лоринг Карсон?
  — Предприниматель, построивший этот дом, человек, продавший участок, на котором этот дом построен, ответчик в бракоразводном процессе и труп, лежащий в этом доме.
  — Снимаю шляпу! Вот кто идеально описывает ситуацию, — оценил лейтенант Трэгг. — А кто хозяйничает на второй половине дома?
  — Согласно судебному распоряжению вторая половина дома принадлежит миссис Вивиан Карсон.
  — Которая была женой покойного?
  — И которая теперь является его вдовой, — кивнул адвокат.
  — Вы не знаете, мистер Мейсон, где я могу увидеть эту даму? — спросил Трэгг.
  — Я предполагаю, она должна находиться на другой половине дома.
  — Как туда можно попасть?
  — У вас есть на выбор два пути, лейтенант: или нырнуть в бассейн и проплыть под проволокой, или обогнуть заграждение со стороны улицы. Вы обнаружите на другой стороне дома служебный вход.
  — М-да… А нельзя пробраться между проволокой заграждения? — вслух подумал Трэгг.
  — Вероятно, — заметил Мейсон, — это мог бы сделать тот, у кого нет ни кожи, ни костей. Но это все равно связано с риском — проволока не только с очень острыми шипами, но и натянута.
  Один из подчиненных Трэгга сказал:
  — Посмотрите сюда, господин лейтенант… Капли на полу…
  Трэгг осмотрел крошечные лужицы, уже замеченные Мейсоном, потом сказал, повернувшись к адвокату:
  — Я полагаю, что женщина, очень стройная и легкая, совершенно без одежды…
  — Скажем, — уточнил Мейсон, — не имея на себе ничего, кроме бикини. Так будет приличнее.
  — Спасибо за предположение, Перри. Я его учту.
  — Не за что, лейтенант. Идея исходила от вас.
  — М-да… Идея насчет женщины… да. Но не насчет бикини. Бикини, который может быть мокрым.
  Глава 7
  Взяв своего клиента под руку, Мейсон увлек его в холл.
  — Мистер Иден, как Лоринг Карсон мог проникнуть в дом? — спросил он.
  — Я сам удивляюсь! Конечно, он имел второй комплект ключей, чтобы свободно передвигаться по дому во время отделочных работ. Вы понимаете, когда основные работы закончены, предприниматели хорошенько закрывают двери и окна, чтобы посторонние не шлялись по строению. Когда я принял дом, Карсон передал мне два набора ключей, но, возможно, существовал и третий.
  — Вы не надеетесь найти его здесь?
  — Конечно, нет!
  — Вы были в моем кабинете сегодня утром?
  — Да. И я подписал все, что требовала мисс Стрит. Вас не было, но ваша секретарь сказала мне, что вы появитесь здесь в час дня и чтобы я не впускал журналистов до вашего прибытия.
  — Что вы делали после того, как покинули мой кабинет?
  — Я вернулся в свой офис, где меня задергали телефонными звонками журналисты, желающие получить точные данные по готовящемуся процессу. Я всем говорил, чтобы они пришли сюда в тринадцать часов и что адвокат Перри Мейсон сделает заявление относительно процесса, а они смогут сделать снимки.
  — Давно вы видели Лоринга Карсона в последний раз? — спросил Мейсон.
  — Честное слово, уже довольно давно.
  — Сегодня утром он приходил ко мне. Он много говорил, хотел, чтобы вы встретились с ним и отказались от процесса против него. Он якобы взялся за какие-то деловые переговоры, и этот процесс мог ему очень помешать в их успешном завершении.
  — Да, — подтвердил Иден. — Карсон туманно упоминал о том, что занят каким-то важным делом и избегает какой-либо рекламы, потому что окончательное решение еще не принято.
  — Вы имеете какое-нибудь представление, что это за дело? — спросил Мейсон.
  Иден покачал головой.
  — Собираясь начать процесс против него, — продолжал адвокат, — я не хотел с ним разговаривать. Я непрерывно повторял ему, чтобы он воспользовался услугами адвоката, но он смеялся в ответ и говорил, что это лишнее, что я формалист, поскольку не желаю поговорить с ним по-человечески.
  — Да, — согласился Иден, — это на него похоже. Он не отставал до тех пор, пока не добивался своего.
  — Так как же он попал сюда?
  — Понятия не имею. Я видел только машины газетчиков, когда подъезжал к дому.
  — Во всяком случае, Карсон явно не пришел пешком. Он должен был взять такси, или кто-то привез его на своей машине. Вы приехали прямо из своего офиса?
  — Нет. Мне позвонили по поводу участка, который я хотел приобрести. Одна женщина сообщила мне, что, если я потружусь приехать к ней через полчаса, она укажет мне средство сэкономить десять тысяч долларов на этой сделке. Если бы я совершил покупку, то должен был бы дать ей тысячу долларов за услуги.
  — Что это была за женщина?
  — Она не назвала своего имени. Сказала, что я не знаю ее, но что она будет в зеленом костюме с серебряной брошью на груди.
  — Еще одна женщина в зеленых одеждах, — усмехнулся Мейсон. — Как у детектива, нанятого Карсоном, который перепутал Вивиан Карсон с Надин Палмер. Вы поехали на встречу?
  — Да, но я напрасно прождал полчаса. Она не пришла.
  Мейсон нахмурился:
  — Вы из-за этого опоздали?
  — Да, конечно… — ответил Иден и стал оправдываться: — Но ваша секретарша сказала мне, что вы должны встретиться с кем-то перед тем, как приехать сюда, и что вполне достаточно, если я буду дома в час дня.
  — Приехав сюда, вы видели миссис Карсон?
  — Нет.
  — Вы не заметили, стояла ли ее машина на своем месте?
  — Нет. Я не обратил на это внимания.
  — Она могла находиться в доме так, что вы ее не заметили?
  — Безусловно. У меня голова была занята совсем другим. К тому же она могла находиться в гараже, потому что он расположен на ее стороне.
  Мейсон внимательно посмотрел на своего клиента, потом спросил:
  — В какое время вы приехали сюда?
  — Точно я не знаю. Немного ранее… Нет, скорее несколькими минутами позднее часа. Это допрос? — осведомился Иден сердито.
  — Никоим образом. Я просто хочу помочь вам привести воспоминания в порядок, потому что полиция, вероятно, захочет, чтобы вы рассказали о своих действиях с точностью до минуты. Как о времени вашего прибытия сюда, так и о том, когда вы покинули свой офис.
  — Черт возьми, я ведь не веду хронометраж своих передвижений! — возмутился Иден.
  — Вы были один?
  — Конечно! Я приехал к тому участку, где была назначена встреча, и прождал около получаса. Когда я понял, что опаздываю, я приехал прямо сюда.
  — Вы видели нож в спине Карсона? — перевел Мейсон разговор на другую тему.
  — Да.
  — Вам не кажется этот нож знакомым?
  — Кажется, да… Он из набора ножей, который подарил мне Карсон.
  — Карсон сделал вам подарок в виде набора ножей? — уточнил Мейсон.
  — Да, когда я заплатил ему за строительство дома. Он сказал, что, желая сделать мне маленький подарок, повесил в кухне полочку для ножей с соответствующим набором: нож для хлеба, для чистки овощей и прочие… я даже не знаю, для чего некоторые. У меня впечатление, что у одного из этих ножей рукоятка такая же, как у того, которым убит Карсон.
  — Но вы же не знаете, относится ли этот нож к набору, который подарил вам Карсон?
  — Нет, конечно, нет. Эта полочка находится в кухне, то есть на другой половине…
  Мейсон возвратился к двери гостиной. Лейтенант Трэгг стоял на четвереньках и при свете лампы изучал маленькие лужицы воды.
  — Я вам еще нужен, господин лейтенант? — спросил Мейсон.
  — Я еще, господин адвокат, даже не начинал заниматься вами, — ответил Трэгг и улыбнулся. — Как и вашим клиентом, кстати.
  — А чем вы сейчас занимаетесь?
  — Я пытаюсь определить происхождение этих маленьких лужиц воды на полу. Вы не думаете, что они могут быть от кубиков растаявшего льда?
  — Иначе говоря, вы спрашиваете, не держал ли Карсон в руке стакан с коктейлем, когда его убили?
  — Совершенно верно.
  — У меня другая гипотеза. Колючая проволока тянется от одного края бассейна до другого, но только на уровне воды. Нырнув, можно легко проплыть под проволокой.
  — По-вашему, — посмотрел на Мейсона лейтенант, — эта вода может быть из бассейна?
  — Это просто гипотеза, — пожал плечами адвокат. — Я думаю, что вода в бассейне содержит больше хлора, чем питьевая. Если вы сможете собрать воду из этих лужиц до того, как она испарится…
  — Разумно! — одобрил Трэгг.
  Он встал на ноги и приказал одному из подчиненных потребовать по рации, чтобы срочно доставили флаконы и стерильную пипетку. Уладив этот вопрос, лейтенант повернулся к Идену:
  — Мистер Иден, как Карсон вошел сюда? Я не думаю, что вы оставили дверь открытой.
  Иден покачал головой:
  — Входная дверь была заперта.
  — Есть еще одно предположение, которое я хотел бы высказать, — сказал Мейсон полицейскому.
  — С удовольствием приму все ваши предположения. Но я не скрываю, — коварно добавил Трэгг, — что такая любезность с вашей стороны только увеличивает мои подозрения относительно вас.
  — Ничего… Для меня важно помочь вам раскрыть убийство. Принимая во внимание то, что этот дом был построен усилиям Карсона, возможно, он сохранил у себя комплект ключей.
  — Возможно, — согласился лейтенант Трэгг. — Как правило, я не прикасаюсь к трупам, пока не прибудет судебный медик. Но в данном случае я сделаю исключение. Мы составим список предметов, которые извлечем из карманов этого человека… Мистер Иден, вы могли бы дать нам какую-нибудь наволочку, в которую мы сложим предметы, принадлежавшие покойному?
  — Конечно! — согласился Иден и вышел из комнаты.
  — М-да… — Трэгг отошел на несколько шагов от трупа, продолжая задумчиво смотреть на него.
  — Что вас беспокоит, господин лейтенант?
  — Множество вещей, Мейсон. Посмотрите на рубашку покойника. Это дорогая рубашка с двойными манжетами, застегнутыми на запонки, которые сделаны, казалось бы, из черной эмали. В действительности эти запонки бриллиантовые. Только покрашенные.
  В дверях появился Иден, держа в руке наволочку.
  — Эта подойдет, господин лейтенант?
  — Да, очень хорошо. Спасибо.
  Трэгг опустился на колени рядом с трупом и принялся опустошать его карманы.
  — М-да, — сказал он, открывая чековую книжку. — Пять тысяч долларов в дорожных чеках по сто долларов на имя А.Б.Л. Сеймура. Кажется, этот человек пользовался и чужим именем. Может быть, для того, чтобы обмануть налоговое управление. Кто знает, возможно, он вел двойную жизнь?
  — Почему бы не допустить такую возможность? — равнодушно откликнулся Мейсон.
  Полицейский продолжал инвентаризацию:
  — Бумажник, содержащий пятнадцать банкнот по тысяче долларов. И в заднем кармане второй бумажник с банкнотами по сто долларов. У этого человека денег было достаточно… Ну вот, ключи, которые нас интересовали. Посмотрим…
  Трэгг вытащил из кармана покойника кожаный футляр и сказал:
  — Мистер Иден, если вы принесете мне свои ключи, мы сравним содержимое этого футляра и сможем решить, сохранил ли мистер Карсон согласно гипотезе Мейсона ключ, который позволил ему сюда войти. Я могу подтвердить, что почти все гипотезы Перри Мейсона обоснованы, но очень часто, вместо того чтобы прояснить ситуацию, они еще больше запутывают ее… По крайней мере, поначалу.
  Морли Иден предъявил свои ключи. Трэгг осмотрел их и спросил:
  — Этот… Это что? Ключ от входной двери?
  — Да.
  — Я вижу в вашем футляре пустую цепочку. Одного ключа не хватает?
  Смутившись, Иден посмотрел на Мейсона.
  — М-да! — сказал Трэгг. — Вы посылаете сигнал о помощи вашему адвокату? Следовательно, эта пустая цепочка имеет важное значение?
  — Это я попросил ключ у мистера Идена, — отрезал Мейсон.
  — А какую дверь открывает этот ключ? — быстро спросил лейтенант Трэгг.
  — Входную дверь с другой стороны, позволяющую проникнуть в другую половину дома.
  — Половину дома, принадлежащую миссис Вивиан Карсон? — уточнил лейтенант.
  — Совершенно верно.
  — Итак, дорогой Мейсон, не будете ли вы столь любезны отдать мне этот ключ, чтобы я мог увидеть, имеется ли в футляре мистера Карсона такой же… Извините, что я размышляю вслух, но я думаю о том, не попали ли вы в собственную ловушку? Когда вы внушили мне мысль посмотреть, нет ли у Карсона ключей от этого дома, вы, без сомнения, не подумали, что я попрошу ключи у мистера Идена для сравнения. Но я сделал это, и вы оказались вынуждены сказать мне, что у вас находится ключ, позволяющий войти в другую половину дома… Которая сейчас пуста, я полагаю?
  — Нет, господин лейтенант, там живет миссис Карсон, — ответил Морли Иден.
  Продолжая рассматривать ключи, Трэгг спросил:
  — А почему Перри Мейсон попросил у вас этот ключ, мистер Иден?
  — Этого я не знаю, — заявил Иден.
  — Это меня не удивляет, — заметил полицейский. — Мейсон редко сообщает другим то, что у него в голове, особенно своим клиентам. Но, без сомнения, он не видит сейчас препятствий, чтобы сообщить это следствию?
  — Я хотел только бросить взгляд на другую половину дома, чтобы посмотреть, не скрывается ли там убийца, — объяснил Мейсон.
  — Это очень мужественный поступок с вашей стороны, господин адвокат.
  — Хм! Нет, — рассеянно сказал Мейсон. — Убийство было совершено при помощи ножа, который так и остался в спине жертвы. Этого бы не случилось, имей убийца револьвер.
  — Достойное рассуждение, — заметил Трэгг. — И может быть, вы решили, что убийца — женщина? Если вы не возражаете, мистер Мейсон, мы могли бы продолжить наш разговор на другой половине дома.
  — Я думаю, что теперь вы найдете там миссис Карсон, — сказал Мейсон.
  — «Теперь», вы сказали? Я заключаю из ваших слов, что ее не было, когда вы вошли туда в первый раз?
  — Да, ее не было. Она выходила сделать покупки в супермаркете.
  — С каждой минутой разговора с вами, господин адвокат, я получаю все больше и больше сведений. Полагаю, будет неплохо, если я немного побеседую с миссис Карсон перед тем, как она усвоит ваши инструкции.
  — Как вам будет угодно, господин лейтенант, — вежливо ответил Мейсон.
  Повернувшись к одному из своих подчиненных, Трэгг скомандовал:
  — Когда у вас будут флаконы и пипетка, соберите как можно больше жидкости из этих двух лужиц. А когда появится судебный медик, скажите ему, что мне не терпится узнать точное время смерти Карсона. Я хотел бы иметь максимум сведений относительно трупного окоченения, температуры тела, успел ли покойный переварить пищу… — Лейтенант многозначительно посмотрел на Мейсона, вспомнив его былые судебные баталии. — Пойдемте, Мейсон. Я предоставляю вам честь представить меня миссис Карсон, но затем вы воздержитесь от любых замечаний до тех пор, пока я не покончу с вопросами. Как туда пройти?
  — Необходимо выйти на улицу и обойти проволочное заграждение, — ответил Мейсон.
  — Нельзя ли пройти через бассейн?
  — Можно, — улыбнулся адвокат, — только остаться сухим будет затруднительно. Заграждение из колючей проволоки тянется по всей длине бассейна и продолжается еще двести ярдов за домом.
  — А что вы сказали миссис Карсон?
  — Я сообщил ей, что ее муж убит.
  — Действительно? Очень жаль. Вы ведь знаете, Мейсон, что полиция предпочитает сама сообщать заинтересованным лицам новости подобного рода. Это позволяет видеть их реакцию, что зачастую бывает очень полезно для следствия.
  — Мне очень жаль, — сказал адвокат. — Я думал, что она должна была знать.
  — Поэтому вы решили сами объявить ей новость? — с невинным видом спросил Трэгг.
  — Нет, вовсе нет. Я отправился на другую половину дома лишь для того, чтобы посмотреть, не скрывается ли там убийца. Миссис Карсон приехала с покупками и застала меня…
  — Застала? — переспросил лейтенант Трэгг. — Чем же вы там занимались?
  — Я осматривался… Нет, подумав, я могу сказать, что звонил по телефону.
  — Ну да, журналисты, разумеется, монополизировали все телефоны, доступные на половине дома Идена… Следовательно, вам в голову пришла идея отправиться в запретный сектор. Интересно, слышала миссис Карсон ваш разговор или хотя бы часть его?
  — Вам следует спросить об этом у самой миссис Карсон, — улыбнулся Мейсон.
  — Превосходная идея. Если я случайно забуду это сделать, я рассчитываю на то, что вы мне напомните. Хорошо? Об этом договорились, а теперь пойдемте.
  — Могу ли я узнать, был ли у покойного ключ, позволяющий попасть на другую половину дома?
  — Я ничего не могу утверждать до того, как завершатся проверки, — ответил Трэгг. — Но это кажется мне вполне возможным, поскольку его ключи на первый взгляд идентичны тем, что находятся в футляре мистера Идена.
  Выйдя из дома, Трэгг осмотрелся:
  — Так как нужно обойти это чертово заграждение, я предлагаю воспользоваться машиной, чтобы сэкономить время. Вон какая-то машина блокирует подъезд… Это не ваша, случайно?
  — От вас ничего не скроешь, — ответил Мейсон, открывая дверцу.
  Исстрадавшиеся от неведения журналисты заметили их и подбежали, словно стайка ящериц, к машине Мейсона.
  — Когда мы сможем взять у вас интервью, господин лейтенант? — наседали они.
  — Я прошу вас потерпеть еще немного, — вежливо отмахнулся Трэгг. — У вас ведь уже есть фотографии и заголовки? Как только я узнаю что-нибудь новое, я дам вам знать. Естественно, при условии, что разглашение информации не помешает раскрытию преступления.
  Но газетчики не унимались:
  — У полиции уже есть версия происшедшего?
  — На кого пало подозрение в убийстве, на хозяина дома?
  — Куда вы забираете Мейсона?
  Лейтенант залез в машину адвоката.
  — Я вам повторяю, господа: наберитесь терпения. Пока я еще не могу ответить на ваши вопросы. Поехали, Мейсон, прошу вас.
  По дороге Трэгг заметил:
  — Еще повезло, что на участке два проезда — к парадному входу и к служебному. Иначе заграждение причиняло бы массу неудобств.
  — Даже в таком виде проволочное заграждение очень осложняет жизнь моему клиенту.
  — Да, я думаю, — согласился полицейский. — Мейсон, чтобы воспользоваться этим ключом, вы получили разрешение?
  — У меня было разрешение владельца, мистера Морли Идена, — сухо ответил адвокат.
  — Я понял так, что судья Гудвин решил по-другому.
  — Он вынес временное решение, которое не является окончательным. Я признаю, что нарушил распоряжение судьи Гудвина. Но это касается только меня и судьи.
  — Ну вот мы и добрались… Прежде всего я хочу убедиться в том, что этот ключ действительно открывает служебную дверь. Это не означает, что я подвергаю сомнению ваши слова, Мейсон, но меня могут попросить подтвердить это перед судом. А тогда, насколько я вас знаю, вы обязательно попросите меня сказать, проверял ли я это лично.
  Продолжая говорить, Трэгг отпер дверь ключом, полученным от адвоката, затем снова защелкнул замок и позвонил. Спустя некоторое время дверь открыла Вивиан Карсон.
  — Миссис Карсон, — сказал Мейсон, — имею честь представить вам лейтенанта Трэгга из отдела по раскрытию убийств. Он хотел бы…
  — Задать вам несколько вопросов, — закончил за адвоката Трэгг с любезной улыбкой. Он постарался встать между Мейсоном и молодой женщиной. — Я должен предупредить вас о том, что все, что вы сейчас скажете, может быть использовано против вас и что вы не обязаны отвечать мне, если с вами нет вашего адвоката. Но я могу вас заверить, миссис Карсон, что я вам симпатизирую и что постараюсь по возможности избегать вопросов, которые были бы вам неприятны.
  — Я слушаю вас, господин лейтенант, — покорно согласилась Вивиан Карсон.
  — Прежде всего я хотел бы знать, — начал допрос Трэгг, — где вы были в момент совершения убийства?
  — Я не могу вам ответить, — заявила миссис Карсон, посмотрев полицейскому прямо в глаза, — потому что я не знаю, когда было совершено убийство.
  — Весьма разумно… Превосходный ответ! Ответ, достойный Перри Мейсона, — прокомментировал полицейский. Затем сказал: — Если вы не возражаете, миссис Карсон, я хотел бы пройти на вашу половину гостиной. Как на самом деле разделен дом?
  — Гостиная разделена на две части, — ответила Вивиан Карсон. — В остальном на моей стороне кладовка, кухня, души и кабины бассейна, а также комнаты прислуги. Я устроилась в одной из таких комнат.
  — Вы хозяйничаете на кухне?
  — Да.
  — Могу я осмотреть ее?
  Вивиан Карсон без возражений повела их на кухню. Полицейский остановился на пороге, разглядывая пол.
  — Извините, — сказал он, — часть покрытия на полу потеряла свой блеск. Это выглядит как пятно. Вы что-нибудь уронили?
  — Когда я пришла из магазина, то была нагружена пакетами, — терпеливо стала объяснять женщина. — Когда я узнала от мистера Мейсона, что мой муж убит, я выронила пакеты. Шок, вы понимаете…
  — М-да, конечно, — согласился полицейский. — И каков был результат?
  — Разбились бутылка с молоком и баночка горчицы, все это смешалось в ужасную лужу, которую мне пришлось убирать.
  — Понимаю. Где находился мистер Мейсон, когда вы вошли в дом?
  — У телефона.
  — Он разговаривал?
  — Да.
  — Вы слышали, что он говорил?
  — Частично да… Или, может быть, полностью. Я не могу сказать точно, говорил он уже какое-то время или только что взял трубку.
  — Да, я понимаю. Но мне очень бы хотелось знать, почему мистеру Мейсону потребовалось позвонить настолько срочно, что он не колеблясь нарушил постановление суда. Ведь он сам адвокат и должен был уважать это решение. Что же вы слышали, миссис Карсон?
  — Он давал кому-то инструкции. Он хотел, чтобы кого-то взяли под наблюдение.
  — Вы слышали имя этого человека?
  — Надин Палмер.
  Трэгг поспешно записал имя в блокнот, потом продолжил расспросы:
  — Вы знаете, кто такая Надин Палмер?
  — Да. Это женщина, которую детектив, нанятый моим мужем, перепутал со мной и принялся за ней следить. Таким образом стало известно, что она проводила уик-энды в компании с мужчиной.
  — Значит, Мейсон хотел проследить за этой дамой? А вы не слышали случайно имя человека, которому он давал свои инструкции?
  — Нет… Я не думаю…
  — Не называл ли он какого-либо имени? Например… Пол?
  — Да, точно! — воскликнула Вивиан Карсон. — Теперь я очень хорошо помню, что слышала, как он произносил «Пол» как раз в то мгновение, когда я вошла.
  — И что произошло, когда вы вошли? — поинтересовался лейтенант Трэгг.
  — Я думаю, что мистер Мейсон почувствовал мое присутствие. Он повернулся, а я сказала ему, чтобы он не стеснялся и чувствовал себя как дома…
  — Ваш сарказм, должно быть, скользнул по нему, как вода по перьям гуся, — усмехнулся Трэгг. — Но вернемся к телефонному звонку. Что Мейсон сказал, когда вы вошли?
  — Он просто повесил трубку на место и объявил, что мой муж убит.
  — И тогда вы уронили пакеты с покупками?
  — Да.
  — Куда вы их дели, после того как собрали?
  — Выбросила в мусорное ведро.
  — Превосходно, позволите взглянуть? Кстати, где вы все это покупали?
  — В супермаркете.
  — Это в том, что наверху?
  — О нет! Это ведь только маленький магазинчик. Я имею в виду супермаркет в городе.
  — У вас есть кассовый чек?
  — Да. Я всегда просматриваю их, чтобы отметить, не подорожали ли какие-либо товары.
  — Превосходная привычка, — одобрил Трэгг. — А так как эти чеки нумеруются, то это позволит нам определить, в какое время вы были в супермаркете.
  — Я рада, что смогла вам помочь, господин лейтенант, — спокойно сказала миссис Карсон.
  Трэгг посмотрел на пакеты, стоящие на столе, и сказал:
  — Четыре пакета с продуктами… четыре больших пакета…
  — Да.
  — Прикинем немного. Так как Мейсон был здесь, когда вы пришли, пакеты, которые вы уронили, должно быть, были первыми. Потом вы отправились за двумя другими…
  — Мистер Мейсон вызвался принести их.
  — О, конечно, ведь он же исключительно вежливый человек. А где были вы, когда он отправился за вашими покупками? Вы приоткрыли дверь гостиной, чтобы видеть то, что происходит по другую сторону колючей проволоки?
  — Нет. У меня буквально ноги подкосились… Я опустилась на стул и сидела до прихода мистера Мейсона.
  Трэгг увидел полочку для ножей.
  — О! — сказал он. — Какой выбор холодного оружия! Так как убийство было совершено с помощью ножа, разрешите мне осмотреть ваши, миссис Карсон.
  — Вы можете убиться в том, что все на месте, — спокойно заметила Вивиан Карсон в то время, как Трэгг пересчитывал ножи.
  — М-да, действительно. По крайней мере, кажется, что они все здесь… О! Это любопытно!
  Протянув руку, Трэгг взял нож для резки мяса с деревянной рукояткой.
  — Любопытно? — спросила Вивиан Карсон, поднимая брови. — Мне этот нож кажется таким же, как и все прочие.
  — Да, только он, по-видимому, еще не был в употреблении. В самом деле, на лезвии написана жирным мелом цена: три доллара двадцать центов.
  — Я только что въехала сюда, господин лейтенант. Я здесь недавно, и неудивительно, что…
  — Когда вы въехали в этот дом, миссис Карсон? — спросил полицейский.
  — В воскресенье. Мы установили проволоку в субботу вечером, а я приехала в воскресенье утром.
  — И с тех пор у вас не было времени взглянуть на ножи? В то время, миссис Карсон, как вы находились в супермаркете, не покупали ли вы случайно ножа, предназначенного занять место того, который остался в спине вашего мужа?
  Вивиан Карсон хотела ответить, но вдруг поднесла руку к губам. Мейсон воспользовался этим, чтобы сказать со всей возможной любезностью:
  — Господин лейтенант напомнил вам, миссис Карсон, что вы не обязаны отвечать на его вопросы.
  Трэгг повернулся к нему с гримасой бешенства на лице:
  — А вам, мистер Мейсон, здесь больше оставаться совершенно ни к чему! Теперь, когда вы представили нас друг другу, миссис Карсон и я не нуждаемся в вашем присутствии.
  — Мы ведь находимся в доме миссис Карсон, и только ей решать, следует мне остаться здесь или уйти, — тем же любезным тоном парировал удар Мейсон.
  — Смотрите-ка, вы сменили пластинку, мой дорогой адвокат! Совсем недавно вы уверяли меня в том, что этот дом принадлежит Морли Идену. Во всяком случае, я напомню вам решение суда, запрещающее посещать эту часть дома. Вы нарушили это решение. В качестве офицера полиции я обязан вас отсюда вывести… Чтобы мне не пришлось прибегать к столь крайним мерам, я вам искренне советую вернуться на своей машине к части дома, принадлежащей мистеру Идену, и подождать меня там!
  Мейсон поклонился:
  — Принимая во внимание решение суда, а также тот факт, что миссис Карсон не обязана сейчас делать какие-либо заявления, я не вижу причин, по которым должен утомлять вас своим присутствием. Я считаю своим долгом поблагодарить миссис Карсон за гостеприимство и раскланяться с ней.
  — И подождать меня по другую сторону колючей проволоки, — напомнил Трэгг.
  — И подождать вас, — подтвердил Мейсон, встретив взгляд Вивиан Карсон. Он слегка сдвинул брови, давая сигнал, чтобы она была настороже.
  Глава 8
  Спустя двадцать минут лейтенант Трэгг нашел адвоката Мейсона и его клиента в гостиной на половине дома Идена.
  — Как прошел разговор с миссис Карсон? — полюбопытствовал Мейсон.
  — Удовлетворительно… благодаря вам, — ответил Трэгг. — Она все-таки сообщила мне некоторые сведения, даже не подозревая об этом.
  — Ну хорошо. Хотите услышать от меня еще кое-что? — спросил адвокат.
  — Я всегда опасаюсь данайцев, дары приносящих, — заметил Трэгг. — Но почему бы не послушать, в конце концов? Прошу вас, господин адвокат.
  — Вы заметили, что манжеты рубашки Карсона мокрые, в то время как рукава пиджака сухие… разумеется, кроме подкладки, которая соприкасалась с манжетами рубашки.
  — Откуда вы это знаете? — подозрительно спросил лейтенант Трэгг.
  — Мне сказал об этом один из журналистов, что крутились вокруг трупа.
  — И какие, по-вашему, из этого следует сделать выводы, господин адвокат?
  — Хм, — сказал Мейсон. — С одной стороны, у нас есть бассейн, а с другой — человек, манжеты рубашки у которого мокрые. По-моему, это вполне согласуется.
  — Я должен сам осмотреть бассейн, — заявил полицейский, направляясь к двери во внутренний двор.
  Заметив, что Мейсон и Иден направились вслед за ним, лейтенант развернулся и сказал:
  — Господа, ваше сопровождение мне не требуется.
  — Мой клиент желает, чтобы я присутствовал вместе с ним при ваших вероятных находках и наблюдениях, — без промедления отреагировал Мейсон.
  — Что касается меня, — процедил Трэгг, — то желания вашего клиента мне безразличны.
  — Пусть так, — согласился Мейсон. — В таком случае я поставлю вопрос по-другому. У вас есть ордер на обыск?
  — Я в нем не нуждаюсь, — ответил лейтенант. — Совершено убийство, и я ищу улики.
  — Это распространяется лишь на комнату, где было совершено убийство, — спокойно и уверенно возразил Мейсон. — Если вы желаете рыскать по всему дому и участку, то вам необходим либо ордер на обыск, либо разрешение владельца.
  — Ладно, — с явной неохотой уступил Трэгг. — Не будем доводить спор до крайности. Идемте, но ничего не трогайте.
  Рядом с бассейном полицейский внимательно осмотрел колючую проволоку, которая тянулась над самой водой.
  — Хорошая работа! — наконец сказал он. — Эти пять рядов проволоки натянуты столь близко друг к другу, что единственный способ миновать заграждение — это нырнуть в бассейн и проплыть под водой. Ладно, посмотрим, что еще можно выяснить.
  Трэгг снял пиджак, засучил рукава рубашки до локтей и встал на четвереньки. Погрузив правую руку в воду бассейна, он медленно продвигался по краю, ощупывая плитки с внутренней стороны поребрика.
  С другой стороны проволоки появилась Вивиан Карсон и уставилась на них.
  — Что вы здесь ищете, господин лейтенант? — спросила она тревожно.
  — Доказательства, — сухо ответил Трэгг.
  Когда лейтенант закончил проверку со стороны Морли Идена, он встал и доложил:
  — Ничего необычного не обнаружено. Я иду проверять другую сторону. И я удивляюсь, Мейсон, почему вы тратите свое драгоценное время, любуясь моей рутинной работой… Миссис Карсон, если вы будете столь любезны поставить вон тот стул к заграждению, то я смогу перебраться через него и мне не нужно будет обходить вокруг. Бесконечно благодарен, миссис Карсон!
  Когда два стула заняли свое место по обе стороны проволоки, Трэгг перешагнул через нее и продолжил свое занятие, скрупулезно ощупывая каждую плитку.
  — Я не нашел ничего примечательного! — объявил лейтенант Трэгг, перебравшись через заграждение обратно и едва не зацепившись штаниной за колючку проволоки.
  — Вы проверили вон те ступеньки? — спросил Мейсон, указывая на лестницу в поребрике бассейна.
  — Да, я их пощупал.
  — А вертикальную часть? У меня такое впечатление, что верхняя ступенька не прилегает к стенке бассейна.
  — Из-за вас я рискую порвать брюки, — проворчал Трэгг, закатывая штанины.
  Он опять перелез через заграждение и вновь встал на четвереньки у поребрика.
  — Вы правы, Мейсон! — неожиданно воскликнул он. — Между ступенью и стенкой бассейна есть пространство. Достаточно большое, чтобы туда можно было просунуть ладонь. Но я не понимаю…
  — Опять ничего? — спросил Мейсон.
  — Подождите… Я нащупал кольцо. Металлическое кольцо на цепочке…
  Упершись левой рукой в поребрик, Трэгг потянул изо всех сил.
  — Посмотрите, что происходит за вашей спиной, лейтенант! — крикнул ему Мейсон.
  В трех ярдах от края бассейна одна из плит пола стала подниматься, словно крышка ящика. Трэгг мгновенно поднялся на ноги и подошел к ней.
  — Потайной сейф, — поделился он своими соображениями. — Посмотрим, что в нем.
  — Оставайтесь здесь! — быстро сказал Мейсон своему клиенту, а сам залез на стул и перешагнул через колючую проволоку, чтобы присоединиться к полицейскому.
  Плита открыла тайник приблизительно полутора футов шириной и двух футов в глубину.
  — Внутри ничего нет! — констатировал Трэгг. — Вы знаете, для чего предназначался этот сейф, миссис Карсон?
  Женщина отрицательно покачала головой:
  — Я вообще не знала до сих пор о существовании этого тайника.
  Полицейский повернулся к Мейсону:
  — Вы мне говорили, господин адвокат, что этот дом построил мистер Карсон?
  — Да.
  — Строительство бассейна также проводилось под его контролем?
  — Да, он строил бассейн, патио, все!
  — Это здесь, должно быть, он прятал деньги! — неожиданно воскликнула Вивиан Карсон.
  — Какие деньги? — спросил Трэгг.
  — Лоринг так хорошо запутал свои финансовые дела, что все думали, будто совместного имущества у нас осталось всего ничего, — объяснила она. — Судья Гудвин подозревал, что Лоринг где-то спрятал деньги, но обнаружить их не смог… Черт возьми! Поэтому Лоринг так хотел построить дом мистеру Идену. Это позволило ему устроить здесь тайник и спрятать деньги! Ну кто бы мог подумать!
  — Насчет денег — это всего лишь предположения, — заметил Трэгг. — Тайник есть, но он пуст.
  — Тем не менее я полагаю, что гипотеза миссис Карсон вполне обоснованна, — вмешался Мейсон.
  — Я тоже так думаю, — сказал лейтенант, возвращаясь к ступенькам. — Во всяком случае, мы выяснили тайну мокрых манжет… Прекрасное название для полицейского романа. И мы обнаружили прекрасный мотив для убийства.
  — Я не понимаю, что вы хотите этим сказать, — заметила Вивиан Карсон.
  — Это же очень просто, — объяснил полицейский. — Лоринг Карсон мог хранить в этом тайнике большое количество ценностей. Гораздо больше денег, чем мы обнаружили при нем. Так как манжеты его рубашки были мокрыми, мы можем предположить, что он открыл и опустошил этот тайник. Затем кто-то подкараулил и зарезал его, чтобы забрать ценности.
  — Это тоже всего лишь предположения, лейтенант, — заметил Мейсон.
  — Я выдвинул их для того, — не смутился Трэгг, — чтобы увидеть реакцию миссис Карсон.
  — Мои реакции неудивительны и легко прогнозируемы, — ответила женщина. — Я не собираюсь изображать вселенскую скорбь, которой не испытываю. Лоринг Карсон, безусловно, был негодяем. Однако все-таки я была за ним замужем, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Я не желала его смерти. Но поскольку он все-таки убит, я должна защищать свои права. Если в тайнике что-нибудь было, то это должно принадлежать мне.
  — Почему вы так думаете? — осведомился Трэгг.
  — Судья Гудвин был убежден в том, что Лоринг скрыл большую часть общего имущества и я не получила того, что должна была получить по праву. Можете поинтересоваться об этом у мистера Мейсона. Это не секрет. Судья Гудвин сказал это прямо в суде.
  — Если бы вы обнаружили этот тайник, скажем, вчера вечером, то вы бы забрали его содержимое, считая, что оно принадлежит вам на законном основании? — прямо спросил Трэгг.
  — Эй, полегче! — возмутился Мейсон. — Вы ставите вопрос таким образом, что…
  — Я ставлю его так, как считаю необходимым, — жестко сказал полицейский, — и хочу услышать, что мне ответит миссис Карсон.
  Молодая женщина выдержала пристальный взгляд лейтенанта Трэгга.
  — Я не буду лгать, — четко сказала она, — ответ утвердительный.
  — Вот кто откровенен, по меньшей мере, — оценил Трэгг. — Тогда я тоже буду откровенен и сообщу вам, что намерен потребовать ордер на обыск. Мы обыщем этот дом, чтобы попытаться найти содержимое тайника. Кроме того, я хочу попросить вас проехать со мной в управление для того, чтобы ответить на некоторые вопросы.
  — Я должна считать себя арестованной?
  — Ни в коем случае, миссис Карсон, — улыбнулся лейтенант. — Считайте себя человеком, который делает все возможное, чтобы помочь полиции в раскрытии преступления. Ваш клиент, господин адвокат, также должен будет поехать со мной по тем же причинам. Кроме того, этот дом будет опечатан до тех пор, пока мы не обыщем его полностью.
  — Хм, — бросил Мейсон. — Типично полицейская реакция: закрывать конюшню после того, как лошадь уже украли! Совершенно ясно, что Карсон не пришел сюда пешком. Вероятно, он был за рулем своей машины. А так как его машины здесь нет, следовательно, кто-то уехал на ней. И вполне разумно предположить, что это было после смерти Карсона.
  — Мой дорогой Мейсон, — иронично улыбнулся лейтенант Трэгг. — Вы, как большинство обывателей, пытаетесь учить нас нашему ремеслу. Да будет вам известно, что почти сразу после того, как была установлена личность убитого, я распорядился, чтобы начали поиски его машины. Специальные инструкции были разосланы всем силам полиции. Там была указана марка, модель и номер автомобиля. Тот, кто находится за рулем машины Лоринга Карсона, является подозреваемым номер один. Вы видите, дорогой Мейсон, что мы достаточно взрослые люди для того, чтобы вести расследование самостоятельно. Итак, позвольте мне проводить вас до дверей. Я уверен, что неотложные дела требуют вашего немедленного вмешательства!
  Глава 9
  — Ну и ну! Вот так история, — сказала Делла Стрит, когда вечером Мейсон ввел ее в курс событий, произошедших после того, как он покинул свой кабинет.
  — Да, и это история, в которой фактор времени, как мне кажется, играет наиважнейшую роль, — сказал адвокат. — Я хотел бы определить время убийства максимально точно и проверить еще несколько деталей. В какое время Лоринг Карсон приходил сюда?
  Делла Стрит заглянула в свой блокнот и сказала:
  — Он прибыл сюда в девять тридцать пять и ушел спустя десять минут.
  — Кстати, Делла, Пол тебе ничего не сообщал? — поинтересовался Мейсон.
  — Нет, шеф, он только позвонил сказать, что Лоринг Карсон убит.
  — Я ушел отсюда без пяти десять, верно?
  — Верно. И я вижу, ты не забыл зайти к парикмахеру! — улыбнулась Делла.
  — Еще бы, я ведь старался хорошо выглядеть на фотографиях в газетах.
  — Да? А мне казалось, что ты старался хорошо выглядеть перед Надин Палмер.
  — Хм, хорошо, что ты о ней напомнила… Позвони, пожалуйста, Полу. Если он на месте, то пусть зайдет к нам.
  Делла Стрит набрала номер и спросила:
  — Пол Дрейк у себя?.. Хорошо, передайте ему, что мистер Мейсон срочно хочет его видеть… Спасибо! — Делла положила трубку и сказала: — Он сейчас подойдет, шеф.
  Мейсон достал сигарету, которая лежала у него в кармане.
  — Делла, вот сигарета, которая была мокрой. Если предположить, что молодая женщина купалась в белье, то она первым делом поторопится его снять, чтобы переодеться…
  — Если только она не предпочтет высушить его на себе, — возразила Делла.
  — Нет, у меня есть все основания предположить, что Надин Палмер сняла его и положила в сумочку.
  — Но почему у нее вдруг возникло желание плавать в нижнем белье, которое, намокнув, уже ничего не будет скрывать? — спросила секретарша.
  — Очень хороший вопрос…
  Мейсон замолчал, услышав условный стук в дверь. Делла поспешила открыть детективу.
  — Привет, красотка, — сказал Дрейк, входя в кабинет.
  — Выяснил что-нибудь о Надин Палмер? — спросил Мейсон.
  — Нет, — развел руками Дрейк. — Пока ничего.
  — Или почти ничего, — пробормотала Делла Стрит с невинным видом.
  — Я не понимаю! — сказал Дрейк, подняв брови.
  — Делла намекает на одну версию, которую я только что выдвинул, — пояснил Мейсон и спросил: — А такси, Пол? Вы его нашли?
  — Такси нашли. Надин Палмер потребовала отвезти ее в аэропорт. Но что она сделала потом, для нас загадка. Она с одинаковым успехом могла сесть в самолет или взять другое такси. Но если она села в самолет, то полетела под чужим именем. Я проверил это, позвонив во все крупные авиакомпании. Но все же я могу кое-что сообщить о Надин Палмер.
  — Выкладывай! — поторопил Мейсон.
  — Ее разыскивает полиция.
  — Ты уверен, Пол?
  — Конечно. Полицейские сказали портье в ее доме, что они опечатают квартиру до того, как придут с ордером на обыск.
  — Вот это да! — присвистнул Мейсон. — И чего же полиция хочет от Надин Палмер?
  — Откуда же мне знать, Перри? Без сомнения, полицейским кто-то что-то подсказал. Но у нас перед полицией есть маленькое преимущество: мы знаем, где она взяла такси, и нашли таксиста, что полицейским вряд ли удастся.
  Мейсон прищурился и задумчиво покачал головой.
  — Я сказал ей что-то, что вызвало в ее голове цепную реакцию… — размышлял он вслух. — Но что именно?! Я говорил ей о Лоринге Карсоне и… Черт побери!
  Адвокат вскочил с кресла, щелкнул пальцами и распорядился:
  — Делла, садись на телефон и забронируй мне место на ближайший самолет до Лас-Вегаса. Я позвоню вам из аэропорта, чтобы объяснить, в чем дело. Я отправлюсь на такси, чтобы не опоздать, подыскивая место для стоянки автомобиля. Пол, продолжай заниматься Надин Палмер. Постарайся узнать, какую информацию получила полиция, чтобы произвести у нее обыск.
  — Хорошо, Перри! Я посмотрю, что смогу сделать, — кивнул Дрейк.
  — И еще, Пол, у тебя же есть знакомые в Лас-Вегасе? Мне нужно узнать, в каком казино или отеле работает Женевьева Хайд.
  — Когда тебе это нужно знать?
  — Как можно скорее. Я позвоню, когда прилечу туда, прямо из аэропорта.
  Дрейк снова кивнул. Мейсон повернулся к секретарше:
  — Делла, дорогая, лейтенант Трэгг повез Морли Идена и Вивиан Карсон на допрос в управление, но я не думаю, что их задержат там надолго. Как только они выйдут оттуда, Иден, вероятно, будет звонить сюда, чтобы уточнить время своего прихода и ухода. Здесь все дело в факторе времени, понимаешь? Пребывание в управлении наверняка освежит его память, и ты воспользуйся этим, чтобы составить как можно более точный хронометраж его передвижений. До свидания!
  — До свидания, шеф, — проговорила ко всему привычная Делла Стрит.
  Мейсон покинул кабинет и поспешил в сторону лифта.
  Глава 10
  Мальчишка-посыльный посмотрел на три однодолларовые бумажки, которые Мейсон сунул ему в руку. Он почесал в затылке и сказал:
  — Женевьева… Да. Это одна из хозяек.
  — Ты сможешь мне ее показать? — спросил Мейсон, многозначительно покачав бумажником.
  — Конечно! — тут же ответил посыльный. — Идите за мной.
  Мальчишка прошел через бар и вывел адвоката в большой зал, где стояло множество игорных столов, а также шеренга «одноруких бандитов». Заглушая шум, царивший в зале, громкоговоритель время от времени объявлял: «Главный выигрыш выпал на автомате двадцать один… Главный выигрыш выпал на автомате пятнадцать…»
  — Вон она, видите? Вон там… В платье с черными блестками.
  — Вижу! Спасибо.
  Упомянутое платье довольно плотно облегало тело молодой женщины. Когда Мейсон приблизился к ней, она одарила его самоуверенной улыбкой.
  — Добрый вечер, — сказал адвокат.
  — Добрый вечер.
  — Я ищу Женевьеву.
  — Считайте, что вы ее нашли.
  — Меня зовут Мейсон.
  — Ваше имя Перри?
  — Да. Перри Мейсон.
  — Вот почему ваше лицо показалось мне знакомым. Но вы выглядите гораздо лучше, чем на фотографиях. Что привело вас в Лас-Вегас?
  — Поиск развлечений.
  — В таком случае лучше места вы найти не могли, мистер Мейсон. Только не обманывайтесь насчет меня. Я из команды, которая привлекает клиентов, но не продается.
  — И не сдается напрокат? — очаровательно улыбнулся Мейсон.
  — Все зависит от договора, — сказала она, улыбаясь в ответ. Ее большие глаза отражали интерес, который вызывал у нее известный адвокат.
  — Я хотел бы поговорить с вами. Надеюсь, это вам не возбраняется во время работы?
  — Это составляет часть моей работы. Я нахожусь здесь для того, чтобы вдохновлять гостей на игру, и я не могу делать это иначе, чем разговаривая с ними.
  — Да, потому что, если вы молчите, ваш вид вдохновляет клиентов совсем на другое, — галантно ответил Мейсон. — Можно ли предложить вам коктейль?
  — В виде исключения — да.
  — В отдельной кабинке?
  — В отдельной кабинке, если вы желаете. Но не забывайте, что это должно быть вступлением. Я должна увлечь вас к игорному столу, чтобы показать, как нужно развлекаться. Время от времени я даже рискую несколькими жетонами для того, чтобы клиент убедился, как легко выигрывать.
  — Это действительно легко? — усмехнулся Мейсон.
  — Ну, если досконально знаешь технику…
  — А как ей обучаются?
  — Пойдемте, и я вам все покажу!
  Взяв Мейсона под руку, она увлекла его к столу с рулеткой.
  — Купите жетонов на двадцать долларов.
  Когда Мейсон выполнил ее распоряжение, Женевьева сказала:
  — Теперь я поставлю на ваши деньги. Вы заберете выигрыш.
  Некоторое время она наблюдала за рулеткой, потом поставила жетоны на номер «семь». Выпало «девять».
  — Не так-то все просто, оказывается, — вполголоса заметил Мейсон.
  — Тс-с! Я пытаюсь нащупать игру. Поставьте на «двадцать семь» и на «зеро». Поставьте также пять жетонов на «красное» и три на «одиннадцать».
  — Таким образом, — сказал Мейсон, — мы прикончим двадцать долларов довольно быстро.
  — Да, — подтвердила Женевьева, — и тогда мы сможем пойти и выпить по коктейлю. Все будут знать, что я разогреваю клиента.
  Шарик остановился. Женевьева сказала:
  — Посмотрите!
  Мейсон увидел, что крупье двигает жетоны в его сторону.
  — Теперь у вас несколько больше, чем было вначале, — заметила она.
  Мейсон отдал ей половину своего выигрыша, и она тотчас же поставила снова. При этом она прижалась к адвокату, который ощутил рукой тепло ее тела.
  — Когда выигрываешь, нужно продолжать, — сказала она наставительно. — А когда проигрываешь, необходимо вовремя остановиться. Это единственный рецепт.
  Два раза крупье подталкивал к ней кучки жетонов. Тогда Мейсон тоже начал играть, следуя примеру своей новой знакомой. Вскоре вокруг них образовался круг зрителей. Мейсон выигрывал один раз из трех. Проиграв пять раз подряд, он сунул в карман оставшиеся жетоны и сказал Женевьеве:
  — Мне необходим антракт, и я хочу что-нибудь выпить. Я просто умираю от жажды.
  — Вы можете попросить, чтобы вам подали сюда, — сказала она громко, чтобы ее услышал крупье.
  — Да, но это не принесет желаемой передышки, — подыгрывая ей, Мейсон тоже немного повысил голос. — Я могу заплатить в баре этими жетонами?
  — Конечно. Или вы можете обменять их в кассе и купить другие, когда вернетесь сюда.
  Мейсон направился к кассе, где в обмен на свои жетоны получил пятьсот восемьдесят долларов. Он взял Женевьеву под руку, что позволило ему сунуть в ладошку молодой женщины сложенную стодолларовую банкноту.
  — Мерси, — прошептала она, даже не взглянув на деньги.
  Они пересекли бар и вошли в одну из отдельных кабинок, расположенных в противоположном конце зала.
  — Выигрывать всегда так легко? — спросил Мейсон, улыбаясь.
  — Да. Когда везет.
  — А что происходит с вашими клиентами, когда не везет? — все так же улыбаясь, полюбопытствовал адвокат.
  — Они приходят в ярость. Хотят любой ценой взять реванш. Говорят, что не везет из-за меня. Начинают подозрительно коситься, отодвигаться. Тогда я даю сигнал подружке, которая тут же меня подменяет. Она всячески привлекает к себе внимание клиента, наклоняется, чтобы сделать ставку, и как бы ненароком прижимается к нему. Она улыбается ему, и, если клиент не пытается меня задержать, я потихоньку ухожу.
  — Тогда чаевые получает другая? — усмехнулся Мейсон.
  — Не говорите глупостей! Человек, который проигрывает, не дает чаевых. Но выигравший может оказаться очень щедрым и дать на чай даже крупье.
  Подошел официант, чтобы принять заказ, и Женевьева воспользовалась этим, чтобы поправить под столом чулок. Когда они снова остались одни, она пробормотала удивленным тоном:
  — Но ведь вы дали мне сто долларов!
  — Да, — спокойно подтвердил Мейсон.
  — Ну что ж… Еще раз спасибо.
  — Должен вам сказать, что я надеюсь получить кое-что взамен, — честно признался Мейсон.
  Женевьева игриво посмотрела на собеседника.
  — Так бывает всегда, — рассмеялась она. — Но у меня такое впечатление, что вам надо нечто совсем другое, чем то, что обычно требуют мужчины.
  — Я хотел бы знать, не знакомы ли вы с некой Надин Палмер? — спросил адвокат.
  — Палмер… Палмер… Надин Палмер, — бормотала Женевьева, сосредоточенно прикрыв глаза. — Нет, это имя мне ничего не говорит… но, возможно, я узнала бы ее, если бы увидела. Я встречаю здесь множество людей, имена которых не запоминаю или вообще не спрашиваю. Она живет в Лас-Вегасе?
  — Нет, в Лос-Анджелесе.
  Женевьева снова покачала головой.
  — А Лоринга Карсона вы знаете?
  Она подняла голову, и ее взгляд встретился со взглядом Мейсона.
  — Да.
  — Вы давно видели его в последний раз?
  — Все зависит от того, что считать давно и что недавно… Подождите, я постараюсь вспомнить. Да, я видела его на прошлой неделе.
  — Он мертв, — сообщил Мейсон.
  — Что? — воскликнула Женевьева, ее глаза расширились от удивления.
  — Он мертв, — повторил адвокат. — Мистер Лоринг Карсон убит сегодня утром или в начале дня.
  — Убит?! Кем?
  — Этого я не знаю.
  Она опустила глаза, и в течение нескольких мгновений ее лицо казалось лишенным какого-либо выражения.
  — Он был одним из ваших друзей? — участливым голосом спросил адвокат.
  — Скажем так, это был шикарный мужчина, — ответила молодая женщина, снова посмотрев на Мейсона.
  — Вы знали, что у Карсона были неприятности с женой?
  — У всех женатых мужчин всегда случаются неприятности с женами. Все, кого я здесь встречала…
  — Карсон много играл? — не дал ей сменить тему Мейсон.
  — Да, много.
  — И выигрывал?
  — Это был человек, который умел играть. Он был упрямым только тогда, когда ему везло. Как я уже говорила, это всегда окупается. По крайней мере в казино.
  — Возвращаясь к Надин Палмер… Я полагаю, что она прилетела сюда на самолете и что она попытается вступить с вами контакт. В таком случае я желал бы знать, чего она от вас хочет.
  Им принесли коктейли, и Мейсон поднял бокал.
  — Ваше здоровье, Женевьева! — сказал он.
  Она качнула головой и отпила глоток. Отставила бокал.
  — Мне достаточно… Откровенно говоря, мистер Мейсон, вы нанесли мне чувствительный удар, сообщив о смерти Лоринга.
  — Вы его любили?
  Женевьева отвела взгляд в сторону, потом снова посмотрела на Мейсона и произнесла:
  — Да.
  — Тогда позвольте мне задать вам прямой вопрос: вы стали бы новой миссис Карсон?
  — Нет.
  — Можно поинтересоваться, по какой причине?
  — Потому что у меня своя работа, а у него своя. Я думаю, что могу составить очень приятную компанию на уик-энд, но женой я была бы никудышной. Кажется, и он принадлежал к той же категории людей. Он относился ко мне как к королеве, но я не хотела бы иметь его своим мужем. Супружество — это слишком тяжелое испытание для обоих.
  — У вас такое святое отношение к супружеству?
  — Я думаю, что нужно иметь к этому призвание.
  — А у Карсона его не было?
  — Возможно, у него это призвание было, но в зачаточном состоянии. Скажем, когда ему исполнилось бы пятьдесят, оно бы уже расцвело… Но в данный момент я не желала бы выйти за него замуж. Он должен был жениться на более молодой девице, тогда, быть может…
  Она чуть заметно пожала плечами и снова взяла свой коктейль.
  — Вернемся ненадолго к игре, чтобы на нас не обратили внимания, — предложил Мейсон. — Вы предупредите меня, если Надин Палмер попробует связаться с вами?
  — И что я буду с этого иметь?
  — Двести долларов.
  — Я должна подумать. Все зависит от того, что ей будет нужно. Ее дело касается чего-нибудь, что я смогу обратить в деньги?
  — Этого я не знаю.
  — Хорошо, вернемся к рулетке, — вздохнула Женевьева. — Вы не возражаете?
  Мейсон взял жетонов на сто долларов, и на этот раз Женевьева не подсказывала ему куда ставить, ограничившись наблюдением. Ставки следовали одна за другой, ничего не принося адвокату. Один раз он выиграл, поставив на два номера, еще раз, поставив на «красное», однако кучка жетонов перед ним продолжала уменьшаться.
  Женевьева посмотрела на него и улыбнулась. Спустя минуту какая-то молодая брюнетка наклонилась рядом с Мейсоном, чтобы сделать ставку на другом конце стола, и прижалась к его боку. Огромное декольте ее платья на несколько мгновений открыло перед Мейсоном заманчивую ложбину.
  — О, извините, — сказала она со смущенной улыбкой.
  — Не за что, уверяю вас! — вежливо ответил адвокат, не пытаясь отодвинуться.
  — У меня такое чувство, что этот номер… Впрочем, нет… Это было неверное чувство.
  — В следующий раз вам повезет больше, — улыбнулся он.
  — Хорошо бы небо вас услышало!
  И, прежде чем поставить еще раз, красивая брюнетка схватилась за руку Мейсона, сказав:
  — Вы приносите мне счастье.
  И действительно, номер, на который поставила брюнетка, выиграл.
  — О! Я выиграла, я выиграла! — радостно захлопала она в ладоши.
  Мейсон улыбнулся и на протяжении трех игр проиграл почти все свои жетоны. Тогда он отошел от стола.
  — Вы уходите? — спросила его новая знакомая.
  — Мне необходимо немного подышать свежим воздухом. Но я вернусь.
  — Да, да, возвращайтесь побыстрее! Я чувствую, что вы принесете мне счастье! — сказала она, одарив его многообещающим взглядом.
  Женевьевы Хайд нигде не было видно. Мейсон прошел в бар, заказал джин с тоником и выпил его маленькими глотками, наблюдая за тем, что происходит вокруг.
  Спустя десять минут он заметил Надин Палмер, пробирающуюся к одному из столов. Адвокат заторопился за ней. Она была навеселе, а сумочка ее до отказа была заполнена жетонами. Когда она начала играть, счастье сопутствовало ей и не оставляло до тех пор, пока многие не стали ставить на то же, на что и она.
  В какой-то момент Мейсон поднял глаза и встретился взглядом с Женевьевой Хайд, которая стояла у торца длинного стола. Тогда он едва заметно кивнул в сторону Надин Палмер и снова посмотрел на Женевьеву. Затем повторил свой жест еще раз. Лицо Женевьевы осталось бесстрастным, она отрицательно покачала головой.
  Мейсон подождал еще немного, и Надин закончила игру. Перед ней возвышалась настоящая баррикада из жетонов. Он встал рядом с ней и, наклонившись, чтобы бросить жетон на «одиннадцать», шепнул ей:
  — Обменяйте свой выигрыш и уходите.
  Она возмущенно подняла голову, но узнала Мейсона и от удивления осталась стоять с открытым ртом.
  — Вы слышите, обменяйте жетоны и уходите, — повторил Мейсон.
  Он рискнул последними тремя жетонами, а затем отошел от стола. Спустя пять минут Надин направилась к кассе в сопровождении двух слуг, помогавших ей нести жетоны. Некоторые посетители смотрели на нее с восхищенной завистью. Получилось немногим больше двенадцати тысяч долларов. Когда она отошла от кассы, Мейсон взял ее под руку.
  — Что вы здесь делаете? — спросила Надин Палмер у адвоката.
  — А вы сами?
  — Играю.
  — Точнее, играли, — сказал Мейсон жестко. — А теперь вы уйдете отсюда.
  — Я уже взрослая, мистер Мейсон. Я не нуждаюсь в том, чтобы мне указывали, что делать.
  — Это дружеский совет, поверьте мне. Могу я предложить вам хорошего виски?
  — Нет, я уже достаточно пила сегодня. Я иду в свой номер. Но вы можете сопровождать меня туда, если вам хочется. По крайней мере, мне уже нечего бояться за свою репутацию!
  Они под руку вышли из казино и направились к одному из бунгало, принадлежащих отелю. Надин Палмер вставила ключ в замок, открыла дверь и пропустила Мейсона в хорошо обставленную комнату. Она уселась в одно из комфортабельных кресел, положила ногу на ногу и сказала:
  — Я надеюсь, мистер Мейсон, у вас была серьезная причина для того, чтобы заставить меня покинуть казино, когда удача была на моей стороне?
  — Очень серьезная причина, — подтвердил адвокат.
  — Мне чертовски везло, когда вы заставили меня остановиться, — сказала она капризно.
  — И сколько вы выиграли денег?
  — Много! Очень много!
  — Я думаю, вы поменяли жетонов на десять или двенадцать тысяч долларов.
  — Да, но это уже второй раз за вечер.
  — И вы уже выиграли столько же?
  — Больше!
  — Как вы сюда приехали?
  — Я попросила водителя такси отвезти меня в аэропорт и села на первый же самолет до Лас-Вегаса.
  — Но не под своим настоящим именем?
  — Это преступление?
  — Само по себе нет, но это может рассматриваться как отягчающее обстоятельство, если будет связано с преступлением. Почему вы скрыли свое имя?
  — Потому что я не желаю, чтобы ко мне приставали. А благодаря Лорингу Карсону мое имя стало нарицательным.
  — Хм! — сказал Мейсон. — Люди, прочитав вашу историю в газете, вероятно, улыбнулись. Затем они перевернули страницу и все забыли, по крайней мере то, что касается вас. С Вивиан Карсон дело другое, так как муж основательно постарался измарать ее в глазах людей.
  — Вы могли бы пожалеть немного и меня! И потом, вы заставили меня бросить рулетку в тот момент, когда счастье было со мной. Расскажите, какое у вас ко мне дело, я тороплюсь вернуться к игре!
  Надин встала, словно собиралась уйти, не дождавшись рассказа Мейсона.
  — Когда вы покинули Лос-Анджелес, — спросил Мейсон, — вы знали о том, что Лоринг Карсон убит?
  Искреннее удивление отразилось на лице Надин Палмер. Она пошатнулась, будто ей нанесли удар в живот.
  — Убит?!
  — Да, — подтвердил адвокат.
  Она снова опустилась в кресло.
  — Когда?
  — Я не думаю, что даже полиции известно, когда это произошло, — ответил Мейсон. — Вероятно, утром, в начале дня.
  — И где он был убит?
  — В доме, который он построил для Морли Идена.
  — Известно, кто его убил?
  — Нет. Труп был обнаружен рядом с колючей проволокой, на стороне мистера Идена.
  — И как он был убит?
  — Ему воткнули в спину нож для резки мяса, который, вероятно, взят из набора, висящего в кухне. Интерес расследования еще больше подогрет значительной суммой денег, которую Карсон хранил в тайнике, устроенном рядом с бассейном. Карсон, видимо, доставал из сейфа содержимое, когда был убит. И убийца сбежал с деньгами Лоринга Карсона.
  Так как молодая женщина молча смотрела на Мейсона, тот резко бросил:
  — У нас, возможно, не так много времени для того, чтобы поговорить друг с другом, миссис Палмер. Полиция ищет вас.
  — Меня? Но почему? — воскликнула она.
  — Потому что существуют признаки того, что убийца взял нож на одной стороне дома, разделенного колючей проволокой, а затем перебрался на другую сторону, нырнув в бассейн, чтобы преодолеть заграждение под водой. Когда я пришел к вам, у вас были мокрые волосы и вы мне заявили, что только что приняли душ. Но это маловероятно в такое время дня.
  — Почему? — удивилась она. — Для меня это нормально… На что вы намекаете?
  — Я попросил у вас сигарету. Вы сказали, чтобы я посмотрел в вашей сумочке. Я действительно нашел там пачку сигарет и взял одну. Но не смог прикурить, так как она была мокрая. В этот момент вы выскочили из комнаты, словно болид, даже не обращая внимания на то, что почти не одеты, так вы торопились схватить сумочку. Вырвав ее у меня из рук, вы отвернулись, чтобы порыться внутри, после чего протянули мне пачку. Но эти сигареты были уже совершенно сухими. Я думаю, у вас была под рукой вторая пачка сигарет, когда вы так стремительно выскочили из комнаты.
  — Правда? — спросила она саркастически. — И какой же вывод вы из этого сделали, мистер Шерлок Холмс?
  — Я полагаю, что, желая преодолеть проволочное заграждение, вы сбросили платье и вошли в бассейн в трусиках, бюстгальтере и чулках. Затем вы тем же путем вернулись обратно. Вы сняли мокрое нижнее белье и, отжав его, положили в сумочку. Вы надели платье и вернулись к себе. Вы переодевались, когда к вам пришел я.
  — Другими словами, вы намекаете, что я убила Лоринга Карсона?
  — Во всяком случае, что-то заставило полицейских подозревать, что Карсона убили вы. Другая деталь: когда я сказал вам, что Лоринг Карсон был в интимной связи с Женевьевой Хайд из Лас-Вегаса, вас залихорадило и вы попросили меня подвезти вас к ближайшей стоянке такси. Какое-то время я думал, что вам было неизвестно имя любовницы Карсона и что, услышав его, вы решили познакомиться с ней. Но теперь, после некоторых размышлений, я изменил свою точку зрения.
  — Вот так? В каком смысле?
  — Теперь я считаю, что, оказавшись вдруг обладательницей крупной суммы денег, вы задумались над тем, как объяснить свое внезапное богатство. Когда я заговорил с вами о Лас-Вегасе, это натолкнуло вас на мысль отправиться сюда и начать играть то за одним, то за другим столом, чтобы впоследствии можно было сделать вид, будто вы выиграли много денег.
  — Сделать вид? — повторила Надин Палмер. — Но, господин адвокат, вы ведь сами были там и видели, что я действительно выиграла все эти деньги.
  — Миссис Палмер, тот факт, что вы приехали сюда с целью замаскировать внезапное богатство, не исключает того, что вам могло действительно повезти в игре.
  Так как она молча смотрела на него, Мейсон спросил:
  — Итак?
  — Итак, господин адвокат, я понятия не имею о мокрой пачке сигарет, и я не раздевалась для того, чтобы нырнуть в бассейн в одних чулках в сеточку. Просто я очень люблю казино и приезжаю сюда время от времени. Когда вы заговорили о Лас-Вегасе, мне это показалось знаком свыше, и мне действительно повезло, что я приехала сюда. Я всегда подчиняюсь такого рода импульсам, и мне никогда не приходилось на это жаловаться. И этот раз не исключение, как вы сами могли убедиться.
  — Все же ваша реакция была исключительно стремительной.
  — Уж какая я есть. Я завожусь с полоборота. Но скажите мне, на кой черт Лоринг Карсон устроил тайник в доме Морли Идена?
  — О! Это просто гениальный тайник, он сделан вместе с домом по довольно хитроумным чертежам. Нужно было потянуть кольцо, ловко спрятанное за ступенями, по которым спускаются в бассейн, и тогда поднимается плита, открывая сейф. Когда я уходил из дома мистера Идена, полицейские занимались поисками отпечатков на этой плите, а также внутри тайника.
  — Отпечатков? — выдавила молодая женщина, не пытаясь скрыть охватившего ее волнения. — Каких отпечатков?
  — Пальцев, разумеется.
  — Но как они могли остаться на таких скользких поверхностях?
  — Блестящие скользкие стальные поверхности лучше всего сохраняют отпечатки пальцев, которые снимаются с таких поверхностей до смешного легко.
  — Господин адвокат, я… — она явно собиралась с духом. — Мне нужно вам кое-что сказать…
  — Внимание! — предупредил Мейсон. — Я адвокат, а вы не мой клиент. Я нахожусь здесь в поисках информации. Если вы мне сообщите что-то, что может быть полезным для моего клиента, я не обязан держать это в секрете.
  — Вы повторите в полиции, — уточнила она, — то, что я хочу вам рассказать?
  — Да.
  — Тогда я вам ничего не скажу!
  — Как вам угодно. Во всяком случае, можете быть уверены в одном: если вы были в доме мистера Идена, если вы взяли все или часть денег, которые находились в тайнике, самое лучшее для вас — это срочно рассказать все выбранному вами адвокату, который сможет дать вам совет.
  Надин Палмер посмотрела Мейсону прямо в лицо и, поколебавшись несколько секунд, сказала:
  — Я была там.
  — Возле бассейна?
  — Нет, нет! Я даже не входила в дом. Я доехала на такси до того места, где находится участок Морли Идена. Там еще продаются участки. У меня была возможность убедиться в том, что с выбранного мною наблюдательного пункта отлично можно видеть дом, патио и бассейн.
  — А почему вы забрались туда? Не отвечайте мне, если только вам это не безразлично и вы не боитесь, что полиция об этом узнает.
  — Полиция об этом все равно узнает, — вздохнула она. — Если уже не знает.
  — Почему вы так думаете?
  — Один из сторожей участка видел меня.
  — Вы не сказали ему, что собираетесь купить участок?
  — Я не могла этого сделать, потому что в тот момент я смотрела в бинокль. Вы понимаете, я знала, что Норберт Дженнингс собирается всыпать Лорингу Карсону. Ему стало известно, что Карсон будет там. Мне захотелось присутствовать при наказании, чтобы почувствовать себя отмщенной. Но вместо этого я увидела…
  На этот раз ее перебил звонок входной двери.
  — Должно быть, это массажистка, — высказала она предположение. — Я просила, чтобы вечером ее прислали…
  Молодая женщина направилась к двери, открыла ее и начала:
  — Входите, но пока я…
  Она замолчала с открытым ртом при виде незнакомого мужчины, который улыбаясь смотрел на нее. За его плечом стоял полицейский в форме.
  — Спасибо, миссис Палмер, за теплый прием, — сказал он. — Позвольте представиться: лейтенант Трэгг из отдела по раскрытию убийств города Лос-Анджелеса. А это сержант Элиас Кэмп, полиция Лас-Вегаса.
  Оба гостя прошли в комнату, и Трэгг улыбнулся Мейсону, сказав:
  — Вы моя путеводная звезда!
  — Вы следили за мной?
  — Нам даже не нужно было особо стараться. Мы знали, что вы поручили детективу найти Надин Палмер. Нам достаточно было позвонить в основные авиакомпании, чтобы узнать, на какой самолет вы забронировали себе место. Миссис Палмер не обязана была путешествовать под своим именем, поэтому мы и не смогли разыскать ее следов. Короче, благодаря вам, господин адвокат, мы находимся в Лас-Вегасе уже довольно давно, но перед тем, как прийти сюда, необходимо было выполнить некоторые формальности.
  Лейтенант Трэгг повернулся к Надин Палмер:
  — Я полагаю, что с момента вашего прибытия в Лас-Вегас вы уже посетили казино?
  — Да. Это ведь не запрещено, как мне кажется?
  — Нет. Никоим образом. Я думаю, что вам сегодня здорово везло?
  — Да, очень везло. Это ведь также, надеюсь, не запрещено?
  — Совсем наоборот! И много вы выиграли, миссис Палмер? Где ваш выигрыш?
  — Я… Выигранные деньги здесь.
  — Превосходно! — улыбнулся лейтенант. — Вот ордер на обыск, который позволяет нам осмотреть ваш багаж.
  — Нет! — горячо запротестовала она. — Вы не можете сделать этого! Вы не…
  — Конечно, можем, миссис Палмер, и мы это сделаем. Например, эта сумка, которая лежит на постели, будто вы спешно собирались куда-то. Посмотрим, что в ней, — добавил полицейский отеческим тоном.
  Трэгг открыл сумочку и издал восхищенный свист.
  — Это деньги, которые я выиграла здесь, — торопливо сказала Надин. — В рулетку!
  Трэгг продолжал улыбаться, глядя на молодую женщину, но у его улыбки была твердость алмаза.
  — Поздравляю вас с выигрышем, миссис Палмер! — сказал он.
  — Я думаю, что вы больше не нуждаетесь в моем присутствии, — вмешался Мейсон, вставая. — Не забывайте о том, что я вам говорил, миссис Палмер, и…
  — Не уходите, не уходите, господин адвокат! — с преувеличенной любезностью возразил Трэгг. — Я хочу, чтобы вы еще ненадолго задержались. Я хочу, чтобы вы слышали все, что сообщит нам миссис Палмер. Она не является вашей клиенткой, и, следовательно, вы можете присутствовать в качестве незаинтересованного свидетеля. Кроме того, я желаю осмотреть ваши карманы до того, как вы нас покинете.
  — Вы хотите обыскать меня? — удивился Мейсон.
  — Совершенно верно, — подтвердил Трэгг. — Кто знает, может, вы пришли сюда, чтобы договориться от имени ваших клиентов и взять у миссис Палмер деньги? Я убежден в том, что мы ничего не найдем у вас, но это формальность, выполнения которой очень желает полиция Лас-Вегаса.
  — У вас есть ордер на мой обыск? — спросил адвокат.
  — Мы можем проводить вас в участок, — впервые открыл рот сержант Кэмп, — обвинив в нарушении ночной тишины и в сопротивлении полиции. В участке вы будете обысканы в обязательном порядке. Выбор за вами, господин адвокат.
  Мейсон улыбнулся и развел руки в стороны, чтобы облегчить досмотр.
  — Пожалуйста, господа… — сказал он. — Делайте, что вам угодно.
  — Я знаю, Мейсон, — сказал Трэгг, — если даже у вас что-нибудь и было, вы успели от этого избавиться. Мне достаточно только посмотреть на ваше лицо, чтобы в этом убедиться.
  Закончив осмотр адвоката, его коллега из полиции Лас-Вегаса подтвердил правильность наблюдений лейтенанта Трэгга и протянул руку к сумочке Надин Палмер.
  — Я думаю, что там все, — сказал сержант Кэмп.
  — Вы все это выиграли в рулетку, миссис Палмер? — поинтересовался Трэгг.
  — Мне не нравится ни ваш тон, господин лейтенант, ни то, что вы ворвались в мою комнату, — сказала Надин Палмер. — Я не хочу, чтобы вы давили на меня, и отказываюсь отвечать до тех пор, пока со мной не будет адвоката, которого я выберу.
  — Может быть, это будет мистер Мейсон? — полюбопытствовал лейтенант.
  — Ни в коем случае! Он представляет другого человека в этом деле, а я желаю иметь своего собственного адвоката.
  — В таком случае, мистер Мейсон, можете быть свободны, — заявил Трэгг, открывая дверь. — Я слышал, что вам также немного повезло в рулетку? Тогда послушайте дружеского совета: держитесь от рулетки подальше и не рискуйте своими деньгами. Кроме того, вы сами прекрасно понимаете ситуацию и наверняка не будете формалистом по отношению к полиции Лас-Вегаса, которая присмотрит за вами. Мы хотим знать, куда вы пойдете, что вы будете делать и говорить.
  — Может быть, я лучше сам напишу вам подробный отчет о своих поступках и мыслях? — съязвил Мейсон.
  — Если я говорю вам это, — заметил Трэгг, — то лишь потому, что скоро вы сами заметите полицейского в штатском, которому приказано не терять вас из виду.
  Мейсон повернулся к Надин Палмер.
  — Вы должны обязательно вызвать адвоката, — порекомендовал он. — Настаивайте на этом.
  — Вы даете ей совет? — насторожился Трэгг.
  — Чисто дружеский, — заверил Мейсон.
  — Миссис Палмер, вы знаете, так же как и я, что мистер Мейсон представляет в этом деле других лиц, — сказал Трэгг молодой женщине. — Поэтому все, что он делает, в их интересах. И он не может не выиграть от того, что может нанести вред вам. Спокойной ночи, господин адвокат. Могу вам сказать, что вы еще успеете посмотреть один из превосходнейших спектаклей, которые дают в многочисленных кабаре Лас-Вегаса.
  — В таком случае я пойду и посмотрю. Я проконсультируюсь, какой спектакль лучше, у приставленного ко мне полицейского в штатском, который посмотрит представление вместе со мной, — ответил адвокат с той же любезностью. — Это отвлечет меня от того спектакля, что разыгрывается здесь.
  Глава 11
  Когда Мейсон вошел в бунгало, звонил телефон. Адвокат быстро захлопнул дверь и взял трубку.
  — Алло?
  — Телефонный разговор для мистера Мейсона из Лос-Анджелеса.
  — Я Перри Мейсон. Можете соединять.
  Почти тотчас же адвокат услышал голос Пола Дрейка:
  — Привет, Перри!
  — Привет, Пол. Как ты меня нашел?
  — Зная, что ты поехал в Лас-Вегас поговорить с Женевьевой Хайд, я был уверен, что ты остановишься в том же отеле, где она работает в казино.
  — Представь себе, лейтенант Трэгг также находится здесь, — сказал Мейсон.
  — Ага. Я думаю, что он последовал по твоим следам. Он нашел что-нибудь интересное?
  — Я не слишком-то много знаю, Пол. Все, что я могу сказать, так это то, что Надин Палмер здесь и крупно играла в рулетку. Ей сопутствовала удача, но Трэгг и местная полиция имеют ордер на обыск. Они обнаружили в ее сумочке значительную сумму денег.
  — Здесь тоже кое-что обнаружено, Перри. И у меня такое впечатление, что твои клиенты в плохом положении.
  — Мои клиенты? — озадаченно повторил адвокат.
  — Да.
  — Лейтенант Трэгг также говорил, что я представляю в этом деле клиентов. Однако я не знаю другого клиента, кроме Морли Идена.
  — Ага, но теперь их двое, потому что я думаю, они оба участвовали в деле.
  — О ком ты говоришь?
  — О Морли Идене и Вивиан Карсон.
  — Но это абсурд! Пойми, Пол, они не…
  Адвокат не закончил фразы, потому что в голову ему пришла интересная мысль, до которой он не додумался раньше.
  — Извини, Пол, я тебя слушаю, — сказал он в трубку. — Что там еще обнаружилось?
  — Полиция нашла машину Лоринга Карсона.
  — Где?
  — В гараже Вивиан Карсон.
  — Ты хочешь сказать, что ее нашли в гараже дома Морли Идена?
  — Нет, Перри. В городе, в гараже «Резиданс Ларчмор», здания, в котором живет Вивиан Карсон.
  — Ну-ка, — заинтересовался Мейсон, — выкладывай подробности, Пол.
  — После того как Вивиан рассталась с Карсоном, она стала жить в «Резиданс Ларчмор», каждая квартира которого имеет свой гараж на две машины. Она жила там до субботы, когда было установлено заграждение из колючей проволоки и она заняла половину дома Морли Идена. Конечно, квартиру за собой она сохранила.
  — И в гараже этой квартиры полицейские обнаружили машину Карсона? Но с чего им приспичило искать машину именно там?
  — Спроси что-нибудь полегче, Перри.
  — Лоринг Карсон не мог сам поставить машину в ее гараж? — спросил Мейсон.
  — Нет. И здесь начинается твоя работа, Перри, потому что эту машину поставили в гараж Вивиан Карсон и Морли Иден.
  — Ты уверен в этом?
  — Не я, а полиция. У них есть свидетель, который официально опознал Морли Идена.
  — Один-единственный свидетель?
  — Ты считаешь, что этого мало?
  — Если у них только один свидетель, то он может ошибаться. Вивиан вполне могла быть замешанной в это дело и спрятать машину Карсона в своем гараже, но Морли Идена с ней не было. Речь идет, несомненно, о какой-то ошибке.
  — Послушай, Перри, свидетель — одна из соседок Вивиан Карсон. Как только газеты принялись о ней писать, Вивиан приобрела известность у себя в доме. Поэтому, как только соседка услышала звук открываемых ворот гаража, она тут же подскочила к окну, чтобы посмотреть, одна ли Вивиан. И она увидела ее в обществе мужчины, которого впоследствии опознала как Морли Идена. Это он закрывал дверь гаража, а Вивиан повернула ключ в замке. После этого они ушли вдвоем, по словам свидетельницы, весьма поспешно. Машина, которую они закрыли в гараже, была машиной Лоринга Карсона, которую разыскивали по всему городу.
  — Ну хорошо, это ставит Идена и Вивиан на первые места в списке подозреваемых. Здесь лейтенант Трэгг старается то же самое сделать с Надин Палмер. Интересно, сколько еще убийц обнаружат полицейские?
  — Берегись, чтобы он тебя самого не добавил к этому списку, Перри! — пошутил Дрейк. — Когда ты возвращаешься?
  — Вероятно, завтра утром. Я надеюсь, что они допросят Надин Палмер и освободят ее. Я хочу поговорить с ней еще разок.
  — Ага! Теперь, когда они нашли машину Карсона, они поторопятся освободить Надин Палмер до того, как пресса узнает, что у полиции есть еще одна подозреваемая!
  — Прекрасная идея, Пол! Не представляя интересы Надин Палмер, я не обязан заботиться о них.
  — О чем ты говоришь, Перри?
  — О той идее, что ты мне сейчас подкинул. Позвони в информационные агентства и сообщи, что у тебя новости для первой полосы: полиция Лас-Вегаса задержала Надин Палмер по обвинению в убийстве Лоринга Карсона. Не называй себя. Скажи им только, что они могут проверить это через своих корреспондентов в Лас-Вегасе.
  — Понятно. Сделаем, — ответил Дрейк. — Что-нибудь еще, Перри?
  — Нет. Этого пока достаточно. Спокойной ночи! — Мейсон повесил трубку.
  Закончив разговор с Дрейком, адвокат задумчиво потер подбородок, что вдохновило его взяться за телефонную трубку еще раз.
  — Алло, — сказал он. — Говорит Перри Мейсон из бунгало двести семь. Мне нужна электробритва, зубная щетка, гребень…
  Он внезапно замолчал, увидев черный кожаный портфель, стоявший на полу в дальнем углу комнаты.
  — Да, мистер Мейсон, — сказал служащий отеля, полагая, что перечисление уже закончено, — но в такое время мы не сможем найти марку электрической бритвы, которая…
  — Купите бритву любой марки, купите мне просто безопасную бритву и крем для бритья без кисточки. Я позвоню вам позже и скажу, в какое время все это принести.
  — Хорошо, мистер Мейсон.
  Адвокат положил трубку на место и подошел к портфелю. Портфель был из черной кожи, превосходного качества, а поверх крышки золотыми буквами было выдавлено «П. Мейсон». Адвокат достал носовой платок, чтобы не оставлять отпечатков, и попробовал открыть портфель. Тот не был закрыт на ключ. Мейсон заглянул внутрь и увидел, что портфель набит тщательно сложенными бумагами. Вытащив наугад одну из них, Мейсон обнаружил, что это чек на пять тысяч долларов, выписанный по распоряжению А.Б.Л. Сеймура.
  Быстро проверив содержимое портфеля, адвокат убедился, что он полон подобных чеков и все они подписаны А.Б.Л. Сеймуром. На большинстве из них сумма проставлена не была. Закрыв портфель, Мейсон позвонил служащему, которому ранее поручил купить туалетные принадлежности, и спросил его, сможет ли он достать в такое позднее время чемодан.
  — О да, мистер Мейсон, — ответил служащий. — У нас в самом отеле есть магазин с товарами в дорогу, он закрывается очень поздно.
  — Великолепно! — сказал Мейсон. — В таком случае я хотел бы купить чемодан и портфель для документов, на котором вы закажете надпись золочеными буквами «П. Мейсон».
  — Можно написать и «Перри Мейсон».
  — Да, но я предпочитаю «П. Мейсон», это более скромно. Я хотел бы получить все это максимально быстро. У меня для вас приготовлено тридцать долларов чаевых.
  — Спасибо, мистер Мейсон! Рассчитывайте на меня, я не подведу!
  После этого адвокат соединился с коммутатором и попросил позвонить по личному номеру Деллы Стрит.
  — Ты не спишь, Делла? — спросил он, услышав голос секретарши.
  — Нет, я читала. Как дела в Лас-Вегасе, шеф?
  — Хм, не так уж хороши, — ответил Мейсон. — Я попал в хитроумную ловушку.
  — Что ты имеешь в виду, шеф? — забеспокоилась Делла Стрит.
  — Кто-то подбросил мне компрометирующие вещи.
  — Какого рода вещи?
  — Я предпочитаю не говорить этого по телефону, — сказал адвокат.
  — А кто это сделал?
  — Очень вероятно, что убийца. А так как это не могли быть ни Морли Иден, ни Вивиан Карсон, то это кто-то другой. Может быть, Надин Палмер. Тогда эта женщина столь же ловка, как и опасна. Если же это не она… то ума не приложу. Если не считать Женевьеву Хайд, но она мне кажется такой прямой и открытой…
  — Подумать только!
  — Да, Делла… Но у нее есть настоящий артистический дар, чтобы соблазнять людей играть в рулетку, а потом, если они выигрывают, мешать им покинуть игорный зал до тех пор, пока они все не проиграют. И делает она это так, что проигравшие не держат на нее зла…
  — Конечно! — иронично воскликнула Делла. — Они наверняка еще и благодарны ей!
  — Она работает в паре с другой девушкой, которая сменяет ее, если в этом есть необходимость. И весь этот механизм действует без сучка и задоринки.
  — Я думаю, — заявила Делла, — что могла бы быть полезной тебе в Лас-Вегасе, шеф.
  — Я в этом убежден, Делла, но у тебя нет времени, чтобы приехать сюда. Если я смогу избавиться от того, что мне подкинули, чтобы подставить меня, то вылечу в Лос-Анджелес еще до того, как ты успеешь прилететь. Следовательно, в том случае, если у тебя не будет от меня сведений до завтрашнего утра, принимай меры. У Пола Дрейка есть мои координаты.
  — Я уверена в том, что смогла бы быть у тебя к полуночи или немногим позже.
  — К этому времени положение изменится в ту или иную сторону. В полночь, если я не буду на пути в Лос-Анджелес, то буду, вероятно, в тюрьме.
  — Нет, шеф! — воскликнула Делла. — Немедленно постучи по дереву!
  После разговора с Деллой Мейсон принялся расхаживать по комнате, посматривая на часы. Наконец через пятнадцать минут в дверь постучали. Мейсон открыл дверь и с облегчением увидел, что это посыльный с чемоданом в руке.
  — Я сделал все, как вы просили, мистер Мейсон, — сказал служащий, поставив чемодан на стол, чтобы достать оттуда кожаный портфель и коробку с туалетными принадлежностями.
  — Отлично, — сказал адвокат. — Сколько я вам должен?
  — Сто один доллар тридцать пять центов. Но если вам кажется, что это слишком дорого…
  — Нет-нет, меня это вполне устраивает! — заверил Мейсон, протягивая посыльному банкноты в сто и пятьдесят долларов. — Сдачи не надо. Я очень ценю вашу быстроту и старание, вы даже успели сделать на портфеле надпись золотыми буквами, как я заказывал.
  — В последний момент, — гордо сказал служащий. — Они уже закрывались, и мне пришлось… Но в конечном итоге все сделано, как вы просили.
  — Да. Весьма благодарен.
  — Это я должен благодарить вас, мистер Мейсон. Если у вас возникнут еще какие-нибудь пожелания, звоните, не стесняйтесь.
  — Договорились!
  Служащий вышел. Мейсон аккуратно переложил в новый портфель все чеки. Пустой портфель он положил в чемодан, закрыл чемодан на ключ, сунул ключ в карман и вышел из бунгало.
  Он направился в казино, сознавая, что за ним по пятам следует полицейский в штатском, о котором его предупредил лейтенант Трэгг.
  Когда Мейсон приблизился к одному из игорных столов, к нему тут же подошла брюнетка, прижимавшаяся к нему в ту минуту, когда исчезла Женевьева Хайд.
  — О! — сказала она, сверкая глазами. — Я должна вас поблагодарить!
  — За что же? — спросил Мейсон.
  — За то, что вы принесли мне удачу! Мне стало везти после того, как я случайно прикоснулась к вам в момент ставки…
  — Да, я помню. Могу я предложить вам коктейль, чтобы отпраздновать это событие?
  — Почему бы и нет? — кокетливо сказала она.
  — Вы часто бываете здесь? — спросил Мейсон, мягко увлекая ее к бару.
  — Да, — ответила она. — Я обожаю играть! Вы выиграли сегодня вечером?
  — Да, немного…
  Они сели за столик в отдельной кабинке, и почти сразу к ним подошел официант.
  — «Катти Сарк» и содовую, — сказала брюнетка.
  — Мне джин-тоник, — попросил Мейсон.
  Когда они снова остались одни, адвокат представился:
  — Меня зовут Мейсон.
  — Я очень рада с вами познакомиться, мистер Мейсон. А меня зовут Паулита Марквелл.
  — Вы живете здесь?
  — Не в этом отеле, но в Лас-Вегасе, да.
  — И вы любите играть в рулетку? — поддержал непринужденную беседу адвокат.
  — О да! Я обожаю эту атмосферу, людей, шум рулетки… У меня страсть к этому в крови! Но давайте лучше поговорим о вас… Совершенно очевидно, что вы не местный. Должно быть, вы здесь по делам… Все-таки вы чем-то отличаетесь от… Вы врач? Вы… О! Может быть, ваше имя Перри? Перри Мейсон?
  Мейсон кивнул, и она воскликнула:
  — Перри Мейсон, известный адвокат! Я сразу почувствовала, что вы отличаетесь от других посетителей казино. От вас исходит ощущение силы, уверенности. Должна вам признаться, я заметила вас еще раньше, вечером… Вы не были в обществе женщины в платье с черными блестками?
  — Да. Я думаю, что она работает здесь «хозяйкой». Мисс Хайд…
  — О! Женевьева, — сказала Паулита, улыбнувшись. — Я видела вас издали.
  — Почему вы смеетесь? — спросил Мейсон.
  — Я хорошо знаю Женевьеву Хайд.
  — Вы подруги?
  — Ну, это слишком громко сказано, — ответила она. — Но мы понимаем друг друга с полуслова.
  Официант поставил перед ними заказ. Мейсон поднял свой бокал, и молодая женщина выпила вместе с ним. Она даже не пыталась скрыть восхищения, которое ей внушал известный адвокат.
  — Вы давно здесь живете? — спросил Мейсон.
  — Я приехала сюда на лечение, — ответила она.
  — Лечение?
  — Да. Вы разве не знаете? Шестинедельное лечение, которое позволяет вылечиться от супружеских ошибок. Как там написано: «По законам штата Невада, человек, проживший на территории штата шесть недель, получает юридическое право на автоматический бракоразводный процесс», я не ошиблась?
  Мейсон кивнул.
  — Вылечиться от одних ошибок, для того чтобы наделать других! — продолжала она. — Но мне так здесь понравилось, что после окончания курса лечения я так и осталась в этом городе. Мир казино, дух Лас-Вегаса… Все это восхищает меня!
  — Миссис Марквелл…
  — Называйте меня просто Паулитой, мне так больше нравится. Вы здесь по делу, над которым сейчас работаете, мистер Мейсон?
  — Можно сказать и так, — ответил адвокат. — По делу.
  — Но Женевьева, надеюсь, в вашем деле не замешана?
  — Мне пока еще трудно решить, — улыбнулся Мейсон, — кто в нем замешан, а кто нет.
  — Женевьева — хорошая девушка! — сказала Паулита выразительно.
  — На меня она произвела такое же впечатление, — согласился Мейсон.
  — Но время от времени она совершенно теряет голову.
  — Из-за мужчин?
  Брюнетка кивнула. Адвокат ждал продолжения.
  — За ней ухаживал крупный предприниматель из Лос-Анджелеса, — сказала Паулита, — и она в него влюбилась до безумия. Потом он… Короче, он стал ухаживать за мной, и я полагаю, что это не очень понравилось Женевьеве.
  — Этого предпринимателя случайно зовут не Лоринг Карсон? — спросил Мейсон.
  Паулита застыла, лицо ее сделалось похожим на восковую маску.
  — Откуда вы это знаете, мистер Мейсон? — холодным голосом спросила она.
  — Если меня сюда и привело какое-либо дело, — ответил адвокат, — то это дело касается мистера Карсона.
  — Почему же?
  — Потому что он мертв.
  — Мертв?
  Мейсон кивнул и уточнил:
  — Убит!
  — Боже мой! — воскликнула Паулита. — Вы… Когда это случилось?
  — Сегодня утром.
  Какое-то время она молчала, потом глубоко вздохнула:
  — Бедный Лоринг! Он был замечательным человеком… но его нужно было хорошо знать, чтобы понять это.
  Какое-то время они молчали. Потом она спросила:
  — Женевьева в курсе?
  Мейсон кивнул, и Паулита сказала:
  — Женевьева была от него без ума. Она… Значит, поэтому она так рано вернулась из Лос-Анджелеса?
  — Вернулась из Лос-Анджелеса, — задумчиво повторил Мейсон. — Вы хотите сказать, что она была сегодня в Лос-Анджелесе?
  — Да. Она вылетела вчера, и я думала, что она останется там ночевать. И сегодня днем, увидев ее, очень удивилась.
  Так как адвокат продолжал с задумчивым видом рассматривать свой бокал, Паулита сказала:
  — Разве она вам об этом не говорила? Пусть вас это не удивляет, мистер Мейсон. Женевьева очень скрытная женщина. Когда вы узнаете ее получше, вы поймете, что она не лжет, но своим молчанием может привести вас к совершенно ложным выводам.
  Мейсон кивнул, такая тактика была ему хорошо знакома.
  — Вы уверены в том, что она была в Лос-Анджелесе?
  — Конечно! Она вернулась, скорее всего, самолетом, который прибывает в Лас-Вегас то ли в шестнадцать семнадцать, то ли в шестнадцать девятнадцать. Я видела, как она выходила из автобуса, который привозит пассажиров из аэропорта. Она не…
  — Мне очень жаль беспокоить вас, Мейсон, — раздался за спиной адвоката голос лейтенанта Трэгга, — но появились некоторые новые обстоятельства. Я вам уже представлял сержанта Кэмпа, верно? А кто эта молодая женщина?..
  — Миссис Марквелл, — представил Мейсон, поворачиваясь к Трэггу. — Что случилось, господин лейтенант?
  — Мне очень неловко, но сержант Кэмп получил анонимное сообщение. Такие штуки — настоящий кошмар для полиции, но мы обязаны принимать их в расчет. Нам хотелось бы произвести проверку. Мне очень жаль прерывать вашу приятную беседу, но если бы вы согласились ответить нам на один вопрос…
  — Какой вопрос?
  — Мы хотели бы знать, господин адвокат, не платил ли вам кто-нибудь из ваших клиентов, будь то Морли Иден или Вивиан Карсон, гонорар в чеках на предъявителя или других подобных чеках?
  — Нет, — ответил Мейсон.
  — Я буду говорить откровенно. Не передавал ли вам один из ваших клиентов чеки, подписанные неким Сеймуром, без проставления суммы?
  — Нет.
  Трэгг повернулся к сержанту:
  — Мейсон не такой человек, чтобы лгать на подобные вопросы.
  — Тем не менее, — сказал сержант, — я предпочитаю осмотреть его комнату.
  Лейтенант Трэгг пристально посмотрел на своего коллегу.
  — Я давно знаю адвоката Мейсона, — медленно проговорил лейтенант. — Если он не хочет отвечать откровенно, то найдет тысячу способов увернуться. Но когда он отвечает так, как сейчас, ему можно верить на слово.
  — Я должен принять во внимание это сообщение, — упорствовал сержант. — Поэтому я обязан довести работу до конца. Не будете ли вы так любезны проводить нас в свою комнату, мистер Мейсон?
  — Вы видите, что я занят, — ответил Мейсон.
  — Мы можем сесть и подождать, пока вы закончите этот разговор. Если, конечно, вы не пожелаете доверить нам свой ключ.
  — У вас есть ордер на обыск?
  — Мы в нем не нуждаемся, — заметил Кэмп. — Но мы можем получить его, если вы настаиваете. В любом случае мы находимся в отеле, администрация которого всегда готова пойти навстречу полиции.
  — Администрация этого отеля не может допустить вас к моим вещам, — спокойно сказал адвокат. — Поэтому вначале я закончу разговор с дамой, а уж потом…
  — Нет-нет, я прошу вас, мистер Мейсон! — живо вмешалась Паулита Марквелл. — Не беспокойтесь обо мне, идите с этими господами. Я хорошо знаю полицию Лас-Вегаса, — добавила она, улыбаясь сержанту Кэмпу. — Я также всегда готова пойти ей навстречу. — Она поднялась и протянула Мейсону руку. — Я была счастлива познакомиться с вами. Может быть, мне повезет встретиться с вами снова при других обстоятельствах… когда у вас будет немного больше времени.
  И она ушла, улыбнувшись в последний раз. Мейсон встал, отодвинув недопитый стакан.
  — Это называется испортить вечер! — в сердцах сказал он полицейским.
  — Вы всегда сможете продолжить его с той точки, на которой остановились, — заметил сержант Кэмп. — Будьте добры, мистер Мейсон, проводите нас.
  Спустя несколько минут адвокат открыл дверь своего бунгало. Лейтенант Трэгг спросил его:
  — Вы, кажется, отправились в Лас-Вегас очень поспешно, господин адвокат?
  — Я многое делаю поспешно. Я очень занятой человек, господин лейтенант.
  — У вас есть багаж?
  — Все, что я беру с собой, находится в этой комнате, — ответил Мейсон.
  — Тогда мы не задержим вас надолго, мистер Мейсон. Из анонимного звонка по телефону следует, что в вашем портфеле с золотыми буквами «П. Мейсон», который вы привезли из Лос-Анджелеса, находятся бумаги, принадлежащие Лорингу Карсону.
  — Вот он! — воскликнул Кэмп, бросаясь к портфелю.
  Трэгг посмотрел на Мейсона. Тот молчал. Тогда лейтенант сказал сержанту:
  — Откройте его.
  Кэмп открыл портфель и воскликнул:
  — Лейтенант, вы ведь говорили, что ему можно верить на слово!
  — Черт меня побери! — прорычал Трэгг. — На моей памяти он солгал мне впервые!
  — В чем я вас обманул, господин лейтенант? — спросил Мейсон. — Вы ведь не спрашивали у меня, есть ли в портфеле эти документы. Вы спрашивали о ценных бумагах, чеках и так далее, которые были мне переданы Морли Иденом или Вивиан Карсон. То, что я ответил вам, было правдой.
  — М-да. Ну, хорошо, — сказал Трэгг. — Допустим, что я неправильно задал вопрос. Откуда у вас эти бумаги?
  — Я не могу вам этого объяснить.
  — Что вы хотите этим сказать? — удивленно поднял брови лейтенант Трэгг.
  — Только то, что я не могу ответить на ваш вопрос.
  — Хватит тонкостей! — отрезал Кэмп. — Вы можете поступать, господин лейтенант, как считаете нужным. Но я не поверю ни единому слову этого типа. Мы забираем портфель.
  — Вначале нужно провести инвентаризацию содержимого, — сказал Мейсон.
  — Мы сделаем это в полиции. Пойдемте, господин лейтенант.
  — Как хотите, — пожал плечами адвокат.
  Полицейские вышли из бунгало, унося с собой портфель. Когда за ними закрылась дверь, Мейсон поднял телефонную трубку и спросил:
  — Когда улетает ближайший самолет в Лос-Анджелес?
  Глава 12
  Перри Мейсон сидел напротив Морли Идена в тюремной комнате, предназначенной для визитов адвокатов.
  — Если я взялся вас защищать, мистер Иден, — говорил Мейсон, — то вы должны рассказать мне все.
  — Я не могу, мистер Мейсон.
  — Своему адвокату можно доверить все.
  Иден покачал головой и посмотрел на Мейсона, в глазах арестованного читалось отчаяние.
  — Почему? — настаивал адвокат.
  — Потому что это слишком… Если я скажу вам правду, вы не поверите мне. И откажетесь меня защищать.
  — Вы убили Лоринга Карсона?
  — Нет.
  — Вы знаете, кто его убил?
  — Нет.
  — Но вы хотите, чтобы я защищал вас и миссис Карсон?
  — Да. Нас наверняка обвинят в убийстве первой степени. Это обвинение будет основано лишь на предположениях, но я не очень верю, что вы сможете защитить нас, мистер Мейсон.
  — Если вы невиновны, если обвинение против вас основано только на предположениях, то в этом случае лучшая стратегия — говорить правду!
  — Но я вам говорю, что знание правды ничем не поможет вам! Если они будут основываться на предположениях, то я не смогу оправдаться. Моя единственная надежда на то, что они не обнаружат всех косвенных улик, чтобы обвинить нас. В противном случае нам не выкарабкаться. Обстоятельства против нас.
  — Почему вы хотите, чтобы я защищал также Вивиан Карсон?
  — Потому что обвинение будет предъявлено нам обоим, — ответил Иден.
  — Хм, — сказал Мейсон. — Если вы не виновны, то возможно, что убийство совершила Вивиан Карсон, а я не хочу, чтобы у меня были связаны руки.
  — Нет, нет, нет! Вивиан не убивала его. Я готов в этом поклясться.
  — Почему вы в этом так уверены?
  — Потому что она была… Потому что я знаю — она не убивала своего мужа.
  Мейсон задумчиво посмотрел на клиента.
  — Морли, вы влюблены в Вивиан Карсон? — неожиданно спросил адвокат.
  Морли Иден выдержал его взгляд.
  — Да, мистер Мейсон, я ее люблю. Я не верил, что подобное может когда-нибудь случиться… Я никогда не чувствовал ничего подобного! Я… я чувствую себя словно вырванным из себя прежнего, я стал другим… обновленным… Это великолепное и потрясающее ощущение! Я влюбился в нее, едва только увидел.
  Адвокат слушал, не перебивая. Морли Иден сделал небольшую паузу, потом продолжил:
  — И вот что вы еще должны иметь в виду, господин адвокат. Лоринг и Вивиан Карсон еще были супругами. Уже вынесено определение суда, но должно было пройти целых шесть месяцев, прежде чем они были бы разведены окончательно. Таким образом, обвинители не упустят возможности подчеркнуть, что моя любовь к Вивиан была для меня еще одной причиной убить ее мужа.
  — Когда вы успели так сильно влюбиться? — удивленно спросил Мейсон.
  — Я вам уже сказал, — вздохнул Иден. — С той минуты, когда я впервые увидел ее.
  — Если я правильно понимаю, — заметил адвокат, — это было, когда она появилась перед вами в одном бикини?
  — Да, восхитительное зрелище! — подтвердил Иден. — Грация и женственность…
  — Она знала, что вы вдовец и живете один. Должно быть, она подкарауливала вас и все тщательно просчитала, чтобы произвести на вас впечатление…
  — Пусть так! — воскликнул Иден. — В тот момент она хотела, чтобы я возбудил процесс против Лоринга Карсона. Она надеялась выяснить таким образом, где он припрятал общие деньги. Она все мне рассказала. Она хотела, чтобы я нарушил постановление суда, чтобы ей можно было оказать на меня давление и заставить преследовать ее мужа в судебном порядке. На следующий день была чашечка кофе, которая оказалась началом…
  — А потом?
  — А потом, когда вы там были… Этот показ нижнего белья… Я не мог не восхищаться тем, как она бросила все силы на достижение цели. Когда ее гостьи разошлись и она осталась одна, Вивиан откинула занавес в гостиной. Мы молча посмотрели друг на друга, а потом расхохотались. Мы не расставались в тот вечер до глубокой ночи.
  — И тогда вы поняли, что влюблены в нее?
  — Да.
  — Вы сказали ей об этом?
  — Послушайте, мистер Мейсон, это не имеет никакого отношения к делу.
  — Вы ей сказали? Да или нет?
  — Нет, но она, наверное, отдает себе в этом отчет. Так же, как я понимаю, что разбудил в ней чувства, которые дремали в ней уже давно. У нее была жалкая супружеская жизнь с самым большим негодяем на свете…
  Мейсон поднял руку:
  — Лоринг Карсон мертв. Вас обвиняют в том, что вы его убили. В таком случае следует избегать подобных проявлений враждебности.
  — Наплевать! Он был негодяем, и я не боюсь говорить так, потому что это правда! Женившись на Вивиан, он обманывал ее с другой женщиной. Вместо того чтобы сказать ей открыто и честно, в чем дело, и развестись по обоюдному согласию, он не только старался захватить то, что принадлежало Вивиан по праву, но не постеснялся нанять детектива, который… Может быть, ошибка и была совершена нечаянно, но я думаю, что все было специально подстроено Карсоном для того, чтобы замарать свою жену на бракоразводном процессе и в прессе. И, наконец, он спрятал деньги…
  — Короче, — резюмировал Мейсон, — вы все видите глазами Вивиан Карсон.
  — Если я все вижу так же, как Вивиан, то это только потому, что она все видит правильно!
  — При таких условиях, конечно, обвинению будет гораздо легче, — обнадежил адвокат, сопроводив язвительные слова выразительным жестом. — Это еще одна причина, по которой мне необходимо знать о происшедшем все. Мне нужно это для того, чтобы вы сами могли выступить свидетелем, если…
  — Мистер Мейсон, я прошу вас поверить мне! Я пытался что-то сделать, но ничего не вышло. Так как обвинители будут руководствоваться против нас только предположениями, у хорошего адвоката, такого, как вы, есть шансы вытащить нас отсюда. Но если Вивиан или мне вдруг придется подняться на трибуну для свидетелей, никто не сможет нас спасти!
  — Мистер Иден, предлагаю вам заключить следующее соглашение: я берусь за вашу защиту на тех условиях, что вы мне ставите, только в том случае, если буду знать все, что может предъявить вам обвинение. Когда общественный обвинитель заявит, что он закончил, то, если я решу, что вам необходимо подняться на свидетельское место, вы мне расскажете все, что произошло, и после этого дадите показания под присягой.
  — Но будет ли у нас время для этого, господин адвокат? — спросил Иден.
  — Я постараюсь сделать так, чтобы между концом обвинения и началом защиты был короткий перерыв. Вы согласны, чтобы мы действовали именно так?
  — Хорошо, — сказал, подумав, Морли Иден. — Я согласен, господин адвокат. — Он поднялся и протянул руку Мейсону. — Но до этого момента сделайте все возможное для того, чтобы разбить обвинения. Не надейтесь на нашу помощь, если я или Вивиан будем вынуждены заговорить.
  Мейсон пожал протянутую руку и ответил:
  — Если вы будете приговорены, вы не сможете винить кого-либо, кроме самого себя, потому что моя задача исключительно трудна. А вы ничего не делаете для того, чтобы облегчить ее. Скорее наоборот!
  Глава 13
  Судья Нидлей К. Фиск добродушно улыбался, но это не мешало ему говорить резким тоном, соответствующим его роли.
  — Приведите к присяге членов жюри присяжных, — распорядился он.
  Пока выполнялась эта формальность, Мейсон повернулся к Полу Дрейку и Делле Стрит, сидевшим рядом с ним.
  — Мне все время кажется, что у помощника прокурора припрятан какой-то козырь, — сказал Мейсон детективу.
  — Вполне возможно, — ответил Дрейк. — И это еще больше осложняет твою задачу.
  Играя на необычности ситуации, описывая на все лады заграждение из колючей проволоки, поделившее дом на две части, пресса возбудила интерес публики. Тем более что Вивиан Карсон и Морли Идену было предъявлено совместное обвинение в убийстве, в то время как поначалу считалось, что они ненавидят друг друга. Так как обвиняемые отказались от каких бы то ни было заявлений, и Мейсон также словно воды в рот набрал, журналисты были вынуждены на все лады перетасовывать гипотезы и сплетни, чтобы поддержать интерес читателей. Одни газеты сообщали, что обвиняемые молчат, поскольку Мейсон готовит очередной удар, другие же не постеснялись написать, что адвокат наверняка знает не больше прессы, но не подает виду.
  Когда присяжные расселись на свои места, судья Фиск сказал:
  — Слово предоставляется общественному обвинителю.
  Помощник окружного прокурора Ормсби поднялся и сказал:
  — Моя вступительная речь будет краткой. Покойный Лоринг Карсон был женат на обвиняемой Вивиан Карсон. Супружество было неудачным, и Вивиан потребовала развода. Между тем обвиняемый Морли Иден поручил Лорингу Карсону построить дом на двух участках, которые предварительно купил у Карсона. Не вдаваясь в детали, я могу сказать, что один из этих участков был собственностью Лоринга Карсона, а другой представлял совместную собственность и по приговору суда о разделении имущества после развода был отдан Вивиан Карсон. Последняя поспешила отгородить свой участок при помощи барьера из колючей проволоки, который должен был разделить владение на две части, включая построенный дом.
  Обвинитель сделал паузу и продолжил:
  — У обоих обвиняемых были обоснованные обиды по отношению к Лорингу Карсону. Вивиан Карсон подозревала, что ее муж скрыл большую часть общего имущества, чтобы уменьшить долю, которая перешла ей по суду. У нас будет возможность показать, что эти подозрения были основательны. У Морли Идена также имелись веские причины питать к Лорингу Карсону недружелюбные чувства. Карсон продал ему участок, который лишь наполовину являлся его собственностью, с последствиями, о которых мы уже говорили.
  Помощник прокурора вновь сделал паузу, бросив быстрый взгляд на Мейсона.
  — Мы установили, — продолжал Ормсби, — что Лоринг Карсон действительно утаил значительную часть общих активов в тайнике, устроенном им рядом с бассейном в доме Морли Идена. Тайник он устроил во время строительства дома, и никто не подозревал о его существовании. По иронии судьбы, секретный сейф оказался на половине дома, принадлежащей Вивиан Карсон. Пятнадцатого марта этого года Лоринг Карсон отправился туда и открыл тайник. По всей видимости, у него было желание оставить все, как есть. Он полагал, что невозможно догадаться о том, что тайник находится буквально под носом его обманутой жены. Но у Вивиан Карсон были какие-то подозрения. Она спряталась на стороне дома, занятой Морли Иденом, чтобы можно было наблюдать за другой стороной проволочного заграждения, делая вид, что ее самой нет дома. Таким образом она узнала о тайнике и захватила несколько сот тысяч долларов в различных ценных бумагах, которые впоследствии были обнаружены у Перри Мейсона. Лоринг Карсон был убит хладнокровно и по расчету либо в результате схватки, когда он обнаружил исчезновение денег. Совершенно очевидно, что в этом отношении наше обвинение строится лишь на предположениях, но мы считаем их достаточно убедительными для того, чтобы добиться приговора суда присяжных.
  Ормсби поклонился и сел.
  Мейсон заявил, что ему пока нечего сказать. Тогда слово снова было дано обвинителю, который первым своим свидетелем вызвал судебного эксперта, проводившего вскрытие жертвы. Эксперт заявил, что, когда он обследовал труп, Лоринг Карсон был мертв не менее трех часов и не более пяти. Следовательно, смерть наступила в промежуток между десятью тридцатью и двенадцатью тридцатью пятнадцатого марта.
  Эксперт сказал, что смерть была почти мгновенной и вызвана ударом ножа, лезвие которого достигло сердца. Кровоизлияние было в основном внутренним, и из самой раны крови вытекло относительно немного. Эксперт пришел к выводу, что тело не перемещали с того места, где Карсон был убит, и что смерть произошла на месте рокового удара.
  Затем Ормсби предъявил копии судебного решения, согласно которому было произведено разделение имущества четы Карсон и половина земельного участка с домом Идена была присуждена Вивиан Карсон, а другая ее мужу. Он предъявил также копию судебного решения, запрещающего посторонним лицам проникать в часть дома, захваченную Вивиан Карсон.
  Наконец Ормсби вызвал эксперта-топографа, который подтвердил, что работы, выполненные им по заказу Вивиан Карсон, должны были отделить ее владения. Он уточнил, что Вивиан Карсон потребовала, чтобы заграждение из колючей проволоки находилось на два дюйма от границы внутри части, принадлежащей ей.
  — Обвиняемая Вивиан Карсон сказала вам, из-за чего она считает необходимым поставить заграждение внутри собственного владения? — спросил обвинитель.
  — Да. Она сказала, что таким образом, если Морли Иден прикоснется к проволоке, он нарушит постановление суда, и она тотчас же подаст жалобу.
  — Она не говорила вам чего-нибудь, из чего можно было бы заключить, какие чувства она питает к своему бывшему мужу?
  — Да. Она сказала мне, что это был самый последний негодяй на свете и что он заслуживает того, чтобы ему всадили нож в спину.
  — Перекрестный допрос, господин адвокат! — предложил Ормсби.
  Мейсон улыбнулся свидетелю.
  — У вас есть знакомые разведенные женщины? — спросил адвокат.
  — Да.
  — Вам приходилось разговаривать с кем-нибудь из них вскоре после того, как они получили развод?
  — Да.
  — Сколько из них говорили вам, что их бывшие мужья — последние негодяи и что они с удовольствием всадили бы им нож в спину, вырвали бы глаза или сделали что-нибудь подобное?
  — Я протестую, ваша честь! — живо вмешался Ормсби. — Этот вопрос выходит за пределы перекрестного допроса.
  — Возражение принимается, — объявил судья Фиск. — Я также считаю, что этот вопрос дела не касается. У вас есть другие вопросы, господин адвокат?
  Продолжая любезно улыбаться, Мейсон спросил у свидетеля:
  — Когда Вивиан Карсон сказала вам, что ее муж заслуживает удара ножом в спину, ее тон сильно отличался от тона тех ваших разведенных знакомых, которые заявляли вам: «Если когда-нибудь он появится у меня, я ему глаза выцарапаю», или «Я его убью» или что-нибудь в этом роде?
  — Заявляю протест, ваша честь! Это тот же самый вопрос, только по-другому сформулированный! — воскликнул помощник окружного прокурора.
  Судья Фиск взвесил все «за» и «против», потом медленно покачал головой:
  — Нет, я не думаю, что это тот же самый вопрос… Протест отклоняется. Пусть свидетель ответит.
  Свидетель повернулся к адвокату и ответил с улыбкой:
  — Да, это был тот же тон. Я не помню, чтобы какая-нибудь разведенная женщина из моих знакомых говорила о ноже в спину бывшего мужа, но я отлично помню, как одна из них заявила, что с удовольствием столкнула бы мужа в пропасть.
  — И она произносила это тем же самым тоном, которым говорила Вивиан Карсон о том, что хотела бы всадить нож в спину мужа?
  — Да.
  — А сколько из разведенных женщин, которых вы знали и которые произносили столь страшные угрозы по отношению к бывшим мужьям, перешли от слов к делу?
  — Протестую, ваша честь! Этот вопрос выходит за рамки перекрестного допроса!
  — Протест принимается, — сказал судья Фиск. — Я допустил вопрос относительно тона, каким была произнесена угроза, но я не могу позволить заходить слишком далеко.
  Мейсон с улыбкой повернулся к присяжным и сказал:
  — В таком случае у меня больше нет вопросов к свидетелю.
  Несколько присяжных улыбнулись ему в ответ, что вызвало заметное раздражение Ормсби. Но он все же собрался и сказал важным голосом:
  — Моим следующим свидетелем будет лейтенант Трэгг.
  Полицейский, давно уже привыкший к такого рода допросам, рассказал о том, что он обнаружил на месте преступления, предъявляя суду фотографии трупа.
  — Вы заметили следы влаги возле тела? — спросил у него помощник окружного прокурора.
  — Да, — ответил лейтенант Трэгг. — Там были две маленькие лужицы на полу.
  — Какой величины?
  — Примерно с дюйм в диаметре, одна была чуть меньше.
  — Вы постарались определить природу этих лужиц, господин лейтенант?
  — Да. При помощи пипетки я собрал большую часть воды в стерильные флаконы. Анализ показал, что эта вода содержит такой же процент хлора, как и вода в бассейне.
  — У вас есть фотографии, показывающие проволочное заграждение на поверхности воды бассейна?
  — Да.
  — Передайте эти фотографии суду, так же как и другие, сделанные вами и относящиеся к происшедшему.
  В продолжение следующих тридцати минут фотографии были предъявлены одна за другой, аннотированы согласно отметкам, сделанным Трэггом, и включены в число доказательств.
  — Когда вы появились на месте преступления, там кто-нибудь находился?
  — Да, — ответил лейтенант. — Там находился обвиняемый Морли Иден и мистер Мейсон, который является в настоящее время его адвокатом. Позже к нам присоединилась обвиняемая Вивиан Карсон. Там были также журналисты, полицейские и медицинский эксперт.
  — Вы разговаривали с мистером Перри Мейсоном?
  — Да.
  — Мистер Мейсон высказывал вам свои предположения?
  — Да.
  — Какие?
  — Он предложил мне обратить внимание на одежду погибшего, особенно на манжеты его рукавов.
  — Что вы заметили в связи с этим?
  — У рубашки погибшего были двойные манжеты, которые застегивались запонками, украшенными бриллиантами, но они были покрыты черным лаком. На запонке правого рукава кусочек лака отслоился, открывая один из бриллиантов.
  — Это маленькие бриллианты? — спросил помощник прокурора.
  — Нет. Бриллианты довольно крупные и представляют большую ценность. Кроме того, сами запонки сделаны из платины.
  — И что вы обнаружили, прикоснувшись к рубашке?
  — Рукава рубашки на Лоринге Карсоне были мокрыми.
  — Но на мертвеце был пиджак, я полагаю?
  — Да.
  — Рукава пиджака также были мокрые?
  — Нет. За исключением подкладки, которая соприкасалась с рукавами рубашки.
  — Мистер Мейсон сделал какое-либо предположение в связи с этим?
  — Да.
  — Какое?
  — Он посоветовал мне внимательно обследовать периметр бассейна.
  — Вы сделали это?
  — Да.
  — И что вы обнаружили?
  — Ничего.
  — Что произошло потом?
  — Мистер Мейсон сказал мне, что я недостаточно тщательно исследовал ступеньки, ведущие в бассейн, особенно их вертикальную часть.
  — В результате того, что сказал мистер Мейсон, не появилось ли у вас чувство, господин лейтенант, что он знал о тайнике до того, как привел вас к нему?
  — Извините, ваша честь! — вмешался Мейсон. — Вношу протест. Этот вопрос подсказывает свидетелю ответ.
  — Протест принимается, — заявил судья Фикс. — Господин обвинитель, спрашивайте свидетеля только о том, что он делал и что он обнаружил.
  — Да, ваша честь, — сказал Ормсби, поглядывая на присяжных, чтобы убедиться в том, что его намек понят. Потом он продолжил: — Следовательно, господин лейтенант, после первой проверки, которая не принесла никакого результата, вы возобновили поиски по предложению Перри Мейсона, который является адвокатом обвиняемых?
  — Да.
  — И вы обнаружили что-нибудь во второй раз?
  — Да.
  — Что вы обнаружили?
  — За первой ступенькой бассейна было пространство, куда я смог просунуть руку. Я нащупал кольцо, прикрепленное к стальной цепочке.
  — Что вы сделали затем?
  — Я потянул за это кольцо.
  — И что случилось в результате?
  — Поднялась плита неподалеку от края бассейна, открывая доступ к тайнику. Эта плита была расположена приблизительно в трех ярдах от края бассейна. Она поднялась на манер крышки, открыв секретный сейф в два фута и один дюйм шириной и два фута глубиной.
  — Что вы нашли в тайнике?
  — Ничего.
  — Ничего?
  — Абсолютно ничего, — подтвердил Трэгг.
  — И только после предложения мистера Мейсона вы произвели более тщательный осмотр лестницы? Осмотр, в результате которого вы обнаружили этот тайник, который был пуст?
  — Да. Совершенно верно.
  — Как закрывалась плита, которая поднялась после того, как вы потянули за кольцо?
  — После того как я сильно надавил на нее, чтобы преодолеть сопротивление пружины, которая открывала тайник, она подалась. Затем послышался щелчок, и плита встала на место.
  — И эта плита ничем больше не отличалась от других плит, окружавших бассейн?
  — Нет, ничем.
  — Этот тайник был сделан так, что вода не могла попасть в него?
  — Да.
  — Из чего были сделаны стенки сейфа?
  — Из стали.
  — Вы сняли отпечатки пальцев под крышкой или внутри тайника?
  — Да.
  — Вы взяли затем отпечатки пальцев у людей, которые, как вы считали, могли открывать тайник?
  — Да.
  — Вы сравнили эти отпечатки с теми, которые были найдены в тайнике?
  — Да.
  — Вы смогли таким образом определить, кто оставил отпечатки пальцев на внутренней поверхности этого тайника?
  — Да.
  — И кто же это был?
  Трэгг повернулся в кресле свидетелей так, чтобы посмотреть на присяжных.
  — Внутри тайника я обнаружил отпечатки пальцев, принадлежащие обвиняемым, Вивиан Карсону и Морли Идену.
  — У вас есть фотографии отпечатков со стенок тайника и отпечатков пальцев обвиняемых?
  — Да.
  — Передайте их, пожалуйста, суду.
  Когда фотографии были приняты в качестве вещественных доказательств, помощник окружного прокурора вновь повернулся к свидетелю.
  — Вы нам сказали, господин лейтенант, что обвиняемая Вивиан Карсон присутствовала, когда вы обнаружили секретный сейф?
  — Да.
  — Следовательно, вы могли ее допросить?
  — Да.
  — Посмотрим вначале, хорошо ли мы помним план этого дома… Заграждение из колючей проволоки делит на две части гостиную и проходит над водой по всей длине бассейна?
  — Да.
  — С какой стороны находятся комнаты? Со стороны Морли Идена или со стороны Вивиан Карсон?
  — Со стороны Идена.
  — А кухня?
  — Со стороны Вивиан Карсон.
  — Где вы допрашивали Вивиан Карсон?
  — Сперва в кухне, а потом возле бассейна, — ответил лейтенант Трэгг.
  — В то время, когда вы допрашивали Вивиан Карсон в кухне, вы заметили полочку с набором кухонных ножей?
  — Да.
  — У вас есть орудие убийства?
  — Да.
  — Представьте его, пожалуйста, суду, господин лейтенант, — попросил Ормсби.
  Трэгг достал нож с деревянной рукояткой. Помощник прокурора попросил суд, чтобы нож был принят в качестве вещественного доказательства, и спросил, не возражает ли защита.
  — Возражений нет, — заявил Мейсон.
  — Находясь в кухне, — продолжил допрос свидетеля обвинитель, — вы разговаривали об орудии преступления с Вивиан Карсон?
  — Да.
  — Что именно вы спросили?
  — Я поинтересовался у Вивиан Карсон, все ли ее ножи на месте.
  — И что она ответила вам?
  — Она ответила, что все ножи на месте.
  — А потом?
  — Потом мое внимание привлек нож с деревянной рукояткой. Я спросил, всегда ли он составлял часть набора.
  — И что ответила обвиняемая?
  — Она ответила утвердительно.
  — И что вы сделали?
  — Взяв этот нож в руки, я обнаружил, что им никогда не пользовались, потому что на нем была видна цена, проставленная на лезвии жирным карандашом.
  — Вы обратили на это внимание обвиняемой?
  — Да.
  — Что она ответила на это?
  — Что в этом нет ничего удивительного, так как она недавно поселилась в доме.
  — У вас есть этот второй нож?
  — Да.
  Второй нож был показан и предоставлен суду, и помощник окружного прокурора показал цену, написанную жирным карандашом на лезвии.
  — Господин лейтенант, — сказал обвинитель, — вы производили поиски автомобиля Лоринга Карсона, который принадлежал ему на момент смерти?
  — Да. Дорожная служба сообщила нам описание автомобиля, которое мы тотчас же распространили среди патрульных.
  — И вы нашли эту машину?
  — Да. Спустя несколько часов после обнаружения трупа.
  — Где находилась машина Лоринга Карсона?
  — В закрытом гараже, принадлежащем Вивиан Карсон в «Резиданс Ларчмор».
  — Обвиняемые как-нибудь объясняли присутствие машины убитого в гараже Вивиан Карсон?
  — Нет, — ответил лейтенант Трэгг. — Они отказались от каких-либо объяснений.
  — Я требую, чтобы последнее высказывание свидетеля было вычеркнуто из протокола, ваша честь, — вмешался Мейсон. — Никакой закон не обязывает ответчиков давать такого рода объяснения.
  — Протест отклонен, — решил судья Фиск. — Обвиняемые могли заявить, что им неизвестно, каким образом машина попала в гараж миссис Карсон.
  — Был ли у вас, господин лейтенант, — продолжил допрос обвинитель, — разговор с Вивиан Карсон о деньгах, которые Лоринг Карсон, ее муж, спрятал, чтобы не делить эти деньги при разводе?
  — Да. Много раз обвиняемая делала намеки на значительные суммы в различных ценных бумагах, которые ее муж где-то спрятал. Она даже уточнила, что судья Гудвин был убежден в существовании этих денег, хотя их и не смогли найти.
  — В какой момент происходил ваш разговор с обвиняемой, господин лейтенант?
  — Он начался около двух часов и продолжался с перерывами до четырех.
  — Вы нашли деньги у Лоринга Карсона?
  — Да. У убитого была найдена значительная сумма денег и дорожных чеков, выданных по распоряжению А.Б.Л. Сеймура.
  — У вас есть эти дорожные чеки?
  — Да.
  — Прошу предъявить их суду.
  Эти чеки также были приобщены к вещественным доказательствам.
  — Вы узнали, — спросил помощник окружного прокурора у Трэгга, — кто такой этот мистер А.Б.Л. Сеймур?
  — Да.
  — И что вы выяснили?
  — Я выяснил, что это фальшивое имя, которым пользовался Лоринг Карсон, чтобы скрыть деньги. Под этим именем он купил дорожные чеки на предъявителя и имел под этим именем счет в одном из банков Лас-Вегаса. На счету лежит свыше пятисот тысяч долларов.
  — У вас есть заключение, что подпись А.Б.Л. Сеймура была сделана рукой покойного?
  — Да, эксперт-графолог подтвердил это.
  — Обнаружили ли вы другие ценности на имя А.Б.Л. Сеймура?
  — Да.
  — Где?
  — В Лас-Вегасе.
  — В каком именно месте в Лас-Вегасе?
  — В бунгало, который снимал мистер Перри Мейсон.
  — Правда? — воскликнул помощник окружного прокурора, очень натурально изобразив изумление. — Бунгало занимал мистер Перри Мейсон?
  — Да.
  — Эти ценности были у него?
  — Да. В кожаном портфеле.
  — В портфеле, который он привез с собой из Лос-Анджелеса?
  — Портфель принадлежал Мейсону, и я нашел его в комнате, которую он занимал. Поэтому я полагаю, что он привез его с собой.
  — Вы не имеете права делать предположения, — перебил его судья Фиск. — Пожалуйста, строго придерживайтесь фактов, господин лейтенант.
  — Я не вношу никакого протеста, — сказал Мейсон, — и хотел бы, чтобы ответ был занесен в протокол и подписан.
  Судья Фиск бросил на адвоката инквизиторский взгляд, затем улыбнулся и сказал:
  — Хорошо, пусть будет так. Пусть судебный секретарь даст подписать свидетелю его ответ.
  После оформления подписания помощник окружного прокурора продолжил допрос:
  — Мистер Мейсон сделал какие-нибудь заявления относительно того, каким образом ценные бумаги за подписью А.Б.Л. Сеймура оказались в его распоряжении?
  — Нет.
  — Вы забрали этот портфель и его содержимое, господин лейтенант?
  — Да, в присутствии сержанта Кэмпа из полиции Лас-Вегаса.
  — Имел ли этот портфель какие-либо опознавательные признаки?
  — Да. На нем было выдавлено золотыми буквами имя Перри Мейсона… Точнее, там была буква «П», затем точка и «Мейсон».
  — У вас имеется этот портфель и его содержимое?
  — Нет. Я передал его вам, но у меня имеется способ опознать его.
  Когда опознание было закончено, портфель и его содержимое были приняты в качестве доказательства.
  — Я думаю, — сказал тогда Ормсби, — что я с этим свидетелем закончил. По крайней мере сейчас. Но я оставляю за собой право снова вызвать его.
  — Защита возражений не имеет, — ответил Мейсон.
  Судья Фиск спросил у адвоката:
  — Вы предпочитаете подождать повторного вызова свидетеля, чтобы подвергнуть его перекрестному допросу?
  — Ваша честь, я хотел бы задать ему несколько вопросов прямо сейчас, а остальные при повторном вызове.
  — Очень хорошо, — согласился судья. — Начинайте!
  — Вы сказали, господин лейтенант, — обратился Мейсон к Трэггу, — что этот портфель и его содержимое были мне переданы моими клиентами в Лос-Анджелесе для того, чтобы я отвез документы в Лас-Вегас?
  — Я не говорил этого, — улыбнулся Трэгг, — но я действительно так думаю.
  — У вас есть хоть малейшее доказательство, что все именно так и было?
  — Никаких прямых доказательств, конечно, нет. Такого рода передачи редко осуществляются в присутствии полиции, мистер Мейсон.
  Волна смеха прокатилась по залу суда.
  — Я требую от свидетеля ограничиться ответами на вопросы, которые ему задают, воздерживаясь от комментариев, — сердито заявил судья Фиск. — Вы офицер полиции, лейтенант, и должны поддерживать порядок, вместо того чтобы самому нарушать его.
  — Я приношу свои извинения суду, ваша честь, — сказал лейтенант Трэгг.
  — Хорошо. Продолжайте пожалуйста, господин адвокат.
  — Господин лейтенант, когда вы закончили поиски у бассейна, чтобы определить, каким образом у жертвы оказались мокрыми манжеты, ваши рукава тоже были мокрыми?
  — Нет… Без сомнения, потому, что я действовал не столь поспешно.
  — Что вы под этим подразумеваете?
  — Я закатал рукава рубашки.
  — Оба рукава?
  — Да… Нет, извините, я ошибся. Я закатал до локтя правый рукав рубашки.
  — А левый не закатывали?
  — Нет.
  — И правый рукав, и левый, который вы не закатывали, остались у вас сухими?
  — Да. Я старался пользоваться при поисках только правой рукой… на ощупь.
  — Спасибо, господин лейтенант, — сказал Мейсон. — У меня пока все.
  — Вызовите свидетеля Оливера Айвена, — приказал Ормсби.
  Мистер Айвен был пятидесятилетним мужчиной, сгорбленным и тихим. Помощник окружного прокурора спросил у него:
  — Чем вы занимаетесь, мистер Айвен?
  — Я держу лавочку со скобяными товарами.
  — Где?
  — На Дюпон-стрит, рядом с Виллидж-Театр.
  — Вы уже видели обвиняемых?
  — Да.
  — Когда вы их видели в первый раз?
  — Если я не ошибаюсь, я увидел их впервые пятнадцатого марта этого года.
  — В какое время?
  — В двенадцать часов дня, может быть, в половине первого.
  — Вы с ними разговаривали?
  — Да.
  — Они что-нибудь купили у вас?
  — Да, кухонный нож.
  — Вы смогли бы узнать этот нож, если бы снова увидели его?
  — Конечно.
  — Я предъявляю вам вещественное доказательство номер «семь» и спрашиваю у вас, видели ли вы раньше этот нож?
  — Он идентичен тому ножу, который обвиняемые купили у меня. На лезвии отмечена не только цена, но и себестоимость условными буквами.
  — Что это за буквы?
  — Это три буквы: «ЕАК».
  — Вы слышали разговор обвиняемых о ноже, который они хотели купить?
  — Да. Они разговаривали вполголоса, но я очень хорошо слышал их разговор.
  — О чем они говорили?
  — Они хотели купить «нож, который совершенно такой же».
  — Такой же, как что?
  — Этого они не уточнили.
  — Вас удивило что-нибудь в их поведении?
  — Женщина, миссис Карсон, дрожала так, что едва могла удержать нож. Мужчина старался успокоить ее, хотя и сам заметно нервничал. В какой-то момент он взял ее за талию и похлопал по плечу, уговаривая, чтобы она не расстраивалась.
  — Когда вы говорите «мужчина», кого вы имеете в виду, мистер Айвэн?
  — Другого обвиняемого, мистера Морли Идена.
  — Вы уверены, что это тот самый нож, который вы им продали?
  — В этом я не сомневаюсь.
  — Прошу вас, начинайте перекрестный допрос, господин адвокат, — предложил Ормсби.
  С показной вежливостью, граничащей с равнодушием, Мейсон спросил свидетеля:
  — У вашей скобяной лавки значительный оборот?
  — Это то, что принято называть средним бизнесом.
  — Вы помните сами, как купили этот нож?
  — Да. Я купил партию четвертого февраля этого года.
  — Партию? — спросил Мейсон с удивлением.
  — Да.
  — Но ведь вы не отметили себестоимость и продажную цену только на этом единственном ноже?
  — Я этого не говорил, — сухо сказал свидетель. — Я нанес обозначения на все ножи партии.
  — На все?
  — Да.
  — В таком случае, все, что вы знаете, это то, что нож, который вам показали, мог купить кто угодно в любой момент между четвертым февраля и пятнадцатым марта?
  — Я очень хорошо помню, что продал его обвиняемым.
  — Вы помните, что продали им нож этой модели, но как вы можете утверждать, что это тот самый нож?
  — Э-э… Да, действительно…
  — А этот мог быть с таким же успехом куплен кем угодно в период между четвертым февраля и пятнадцатым марта?
  — Да, верно.
  — Следовательно, под присягой вы не возьметесь утверждать, что этот нож не был куплен у вас покойным Лорингом Карсоном, который принес его в дом, построенный им для Морли Идена?
  Свидетелю было явно не по себе, он сменил позу в свидетельском кресле.
  — Я очень хорошо помню свою сделку с обвиняемыми и то, что слышал из их разговора.
  — Еще раз повторяю, — терпеливо сказал Мейсон. — Вы помните, что продали им нож этой модели?
  — Да, это то, что я хотел сказать.
  — Но, принеся присягу, можете ли вы утверждать, что этот нож не был куплен в вашем магазине Лорингом Карсоном пятнадцатого марта этого года?
  — Нет. Я не могу этого утверждать.
  — Спасибо за вашу откровенность, — сказал Мейсон. — Это все. У меня нет к вам других вопросов.
  — Вызовите свидетельницу Лоррэн Хэнли! — сказал Ормсби, с трудом скрывая раздражение.
  Женщина, которая сменила в свидетельском кресле мистера Айвэна, была лет сорока, с чопорным лицом и тонкими губами. Когда она принесла присягу, помощник окружного прокурора спросил у нее, где она живет.
  — В «Резиданс Ларчмор», — ответила свидетельница.
  — С какого времени вы там живете?
  — Уже больше года.
  — Знаете ли вы обвиняемую Вивиан Карсон?
  — Да. Она также живет в «Резиданс Ларчмор». Ее квартира расположена прямо напротив моей, на другой стороне двора.
  — Есть ли гараж под квартирой Вивиан Карсон?
  — Да. Двойной гараж, связанный с квартирой.
  — Пятнадцатого марта этого года вы видели обвиняемую Вивиан Карсон?
  — Да.
  — В какое время вы ее видели?
  — В четверть или в половине двенадцатого утра.
  — Что делала обвиняемая, когда вы ее видели?
  — Она открывала ворота своего гаража.
  — Что произошло потом?
  — В гараж въехал мужчина на автомобиле.
  — У вас было время рассмотреть этого мужчину?
  — Да, я смогла очень хорошо его рассмотреть.
  — С тех пор вы его видели?
  — Да. Это мистер Морли Иден, один из обвиняемых.
  — Это мужчина, который сидит рядом с Вивиан Карсон?
  — Да.
  — Что произошло после того, как он поставил машину в гараж?
  — Он вышел из гаража и присоединился к миссис Карсон, которая закрывала ворота. Затем они оба ушли.
  — Они не пошли в квартиру Вивиан Карсон?
  — Нет. Во всяком случае, я не видела их входящими в квартиру, но у этой квартиры есть и другой вход, прямо с улицы.
  — Свидетель в распоряжении защиты, — объявил Ормсби.
  Мейсон спросил у Лоррэн Хэнли с исключительной вежливостью, почти с нежностью:
  — Что вы делали в то время, когда мои подзащитные ставили машину в гараж?
  — Я на них смотрела.
  В зале раздались смешки.
  — А непосредственно перед тем, как вы на них посмотрели?
  — Я сидела у окна.
  — Оттуда вы могли наблюдать за квартирой, занимаемой Вивиан Карсон?
  — Да.
  — Сколько времени вы сидели у окна?
  — Я не могу сказать точно…
  — Все утро?
  — Большую часть утра.
  — А накануне вечером вы также наблюдали за квартирой Вивиан Карсон?
  — Можно сказать, что я наблюдала за квартирой время от времени.
  — Почему же?
  — Потому что любопытство — это человеческая черта, — кротко ответила свидетельница. — Несколько дней назад Вивиан Карсон уехала с чемоданами. С тех пор я ее не видела. Это меня заинтриговало. Я ломала голову над тем, куда она уехала и почему взяла чемоданы.
  — Следовательно, вы следили за ее квартирой для того, чтобы узнать, вернется ли она?
  — Да.
  — Вы можете назвать марку машины, которую мои подзащитные поставили в гараж? Марку и модель?
  — Нет. Я могу только уточнить, что это была зеленая машина.
  — У вас есть машина?
  — Нет.
  — Следовательно, вы не разбираетесь в марках машин?
  — Нет.
  — Вы случайно не записали номер той машины?
  — Нет.
  — Можете ли вы нам сказать, была ли та машина с номером нашего штата?
  — Нет, не могу. Я интересовалась не машиной, а тем, что делают мужчина и женщина.
  — Вы уполномочены следить за моралью в доме?
  — Нет, но я стараюсь, чтобы дом, в котором я живу, оставался приличным. Я очень много читала о Вивиан Карсон в газетах.
  — Но вы не знаете, — сказал Мейсон, — правда или нет то, что писалось в газетах о Вивиан Карсон?
  — Не знаю, — ответила свидетельница. — Но вы хотели знать, почему я так интересовалась миссис Карсон, и это было потому, что я много читала о ней в газетах.
  — Спасибо, это все, миссис Хэнли, — сказал адвокат.
  — Мисс Хэнли! — поправила та с агрессивностью.
  Мейсон еще шире улыбнулся и сказал, посмотрев на присяжных:
  — Благодарю, мисс Хэнли. У меня больше нет к вам вопросов.
  — Очень хорошо, — сказал судья Фиск. — Ваш следующий свидетель, господин обвинитель?
  Патетическим тоном, призванным подчеркнуть важность показаний, которые сейчас будут заслушаны, помощник окружного прокурора объявил:
  — Теперь, ваша честь, я вызываю в качестве свидетеля миссис Надин Палмер!
  Надин Палмер вошла и ответила на обычные формальные вопросы. Она была одета в элегантный костюм каштанового цвета и такого же цвета шляпку. Сумочка, которую она держала в руках, была из золотистой кожи и тщательно подобрана по цвету к туфлям. Садясь на свидетельское место, она быстро обвела взглядом судью, присяжных, Мейсона и Ормсби.
  — Вас зовут Надин Палмер и вы живете на Крокли-авеню, семнадцать двадцать один? — уточнил помощник окружного прокурора.
  — Да, это так, — подтвердила Надин Палмер.
  — Вы знакомы с обвиняемыми?
  — Нет, лично нет. Ни с кем из них лично я не знакома.
  — Вы знали мистера Лоринга Карсона, когда он был жив?
  — Я видела его, как и миссис Карсон. Я не помню, чтобы я хоть раз с ним говорила, но мне приходилось посещать собрания, на которых бывала и миссис Карсон.
  — Я хочу попросить вас вспомнить пятнадцатое марта этого года. Что вы делали в то утро?
  — Я отправилась в Виста-Пойнт.
  — Это место находится неподалеку от дома, построенного Лорингом Карсоном и проданного им Морли Идену?
  — Да… Приблизительно ярдах в двухстах или трехстах. Виста-Пойнт расположен выше участка, на котором стоит дом Идена, и оттуда можно видеть бассейн и весь внутренний двор.
  — Можно ли оттуда видеть также подъездную аллею к дому?
  — Нет. Только улицу. Дом заслоняет аллею.
  — Вот план, изображающий этот квартал. Вы можете нам показать точно, в каком месте вы находились в то утро?
  Надин Палмер в течение полуминуты изучала представленный план, после чего ткнула в карту указательным пальцем:
  — Вот здесь.
  — В какое это было время?
  — Я приехала туда примерно в четверть одиннадцатого.
  — И долго вы там оставались?
  — Да.
  — У вас был с собой бинокль?
  — Да.
  — Для чего?
  — Я собиралась наблюдать за домом.
  — Почему вы хотели это сделать?
  — По чисто личным мотивам. Насколько я поняла, один господин, возмущенный ущербом, который нанес моей репутации Лоринг Карсон, собирался потребовать у него ответа. И преподать ему хороший урок на будущее…
  — Вы можете рассказать нам, что вы увидели при помощи бинокля?
  — Вначале я думала, что дом пуст. Потом я увидела Лоринга Карсона.
  — Где он был?
  — В той части дома, где находится кухня.
  — Вы могли видеть, что дом был разделен на две части заграждением из колючей проволоки? — спросил Ормсби.
  — Да, конечно.
  — С одной стороны находится кухня, а с другой комнаты. Давайте будем условно называть их «сторона кухни» и «сторона комнат». С какой стороны находился Лоринг Карсон?
  — Со стороны кухни.
  — Вы в этом уверены?
  — Полностью уверена.
  — Вы могли отчетливо видеть его при помощи бинокля?
  — Да.
  — Следовательно, вы легко его узнали?
  — Да.
  — Вы могли видеть то, что он делал?
  — Он стоял на коленях на краю бассейна рядом с тем местом, где находятся ступеньки для спуска в воду.
  — У него что-нибудь было с собой?
  — Да.
  — Что же?
  — Портфель.
  — И что он делал?
  — Я видела, как он погрузил в воду правую руку. У меня создалось ощущение, будто он потянул что-то, спрятанное под водой, на себя. Потом я увидела, что одна из плит позади него поднимается, открывая тайник.
  — Что сделал мистер Карсон?
  — Он достал из портфеля бумаги и положил их в тайник, после чего закрыл плиту, нажав на нее.
  — Что вы увидели затем?
  — Лоринг Карсон скрылся внутри дома, и почти тут же с другой стороны…
  — Одну минуточку, пожалуйста, — перебил свидетельницу Ормсби. — Чтобы все было ясно, разберемся подробнее. С какой стороны Лоринг Карсон вошел в дом?
  — Со стороны кухни.
  — И кого вы увидели почти тут же?
  — Голую женщину, которая бегом выскочила из дома со стороны комнат и прыгнула в бассейн.
  — Вы видели эту женщину в бинокль?
  — Да.
  — Могли бы вы узнать ее?
  — Не со стопроцентной уверенностью, но думаю, что это была…
  — Извините! — вмешался Мейсон, вставая с места. — Ваша честь, вношу протест! Свидетельница показала, что не может со всей уверенностью узнать упомянутую женщину. Поэтому нас не интересует, думает ли свидетельница, что это может быть какая-то знакомая ей женщина или нет.
  — Свидетельница сказала, что думает, будто может узнать ту женщину. Но она заранее честно предупреждает, что может ошибиться, — посчитал нужным подчеркнуть помощник окружного прокурора.
  — Свидетельница выражается по-английски, — улыбнулся ему Мейсон. — Этот язык я понимаю так же хорошо, как и сторона обвинения. Поэтому я не нуждаюсь в разъяснениях.
  Судья Фиск некоторое время задумчиво смотрел на адвоката, нахмурив брови, потом заявил:
  — Я сам расспрошу свидетельницу. Я прошу обвинителя, так же как и защитника, не прерывать меня. Миссис Палмер, вы сказали, что увидели обнаженную женщину?
  — Да, ваша честь.
  — Она не была в купальном костюме?
  Свидетельница энергично покачала головой:
  — Нет, ваша честь, она была полностью голой.
  — И что она сделала?
  — Как я уже говорила, она выбежала со стороны комнат и погрузилась в бассейн. Я с трудом могла наблюдать за ней в бинокль, так быстро она плыла.
  — Вы отчетливо видели ее?
  — Нет. Я видела ее, но сказать, что подробно ее рассмотрела, не могу.
  — Можете ли вы под присягой опознать ее?
  — Я не уверена.
  — При таких условиях я принимаю протест защиты, — решил судья Фиск. — Продолжайте, господин обвинитель.
  — Эта женщина плыла быстро? — продолжил допрос Ормсби.
  — Да. Она плыла так быстро, словно участвовала в соревнованиях. Она достигла противоположной стороны бассейна и поднялась по ступенькам. Затем наклонилась и что-то потянула из воды, плита открылась так же, как и в прошлый раз у мистера Карсона. У женщины был с собой белый пластиковый пакет. Она стала рыться в бумагах, которые достала из тайника.
  — Вы могли хорошо рассмотреть ее в это время?
  — Нет, она стояла, повернувшись ко мне спиной.
  — Что вы сделали тогда?
  — Я бросила бинокль на сиденье своей машины, а сама побежала к дому. Я побежала по тропинке, которая выводит почти к самому бассейну.
  — Вы знали о существовании тропинки?
  — Да.
  — Сколько времени вам понадобилось для того, чтобы спуститься бегом по тропинке?
  — Не слишком много. Это приблизительно двести ярдов.
  — А в то время, когда вы бежали, вы могли видеть бассейн?
  — Нет, потому что вдоль тропинки растут густые кусты. Это довольно запущенное место.
  — А там, где кончается тропинка, вы могли видеть дом?
  — Да.
  — Покажите мне это место на плане, пожалуйста.
  Надин Палмер показала и вернулась на свидетельское место.
  Ормсби продолжил допрос свидетельницы:
  — Что вы сделали, добежав до конца тропинки?
  — Я задыхалась так, что не могла больше бежать, но все же поспешила к дому.
  — У бассейна кто-то был?
  — Там никого не было.
  — А плита, скрывающая тайник?
  — Тайник все еще был открыт, то есть плита была поднята.
  — Что вы сделали?
  — Я направилась к бассейну и, подойдя ближе, услышала разговор в доме…
  — Вы были со стороны комнат?
  — Да.
  — Как вы отреагировали, услышав голоса?
  — Я прижалась к стене дома со стороны комнат и могла слышать то, что там говорили.
  — Что же там говорили?
  — Я считаю, — вмешался в допрос Мейсон, — что вначале необходимо узнать, кто говорил.
  — Пусть будет так, — согласился помощник прокурора, сделав снисходительный жест. — Миссис Палмер, вы могли видеть, кто были те люди, которые разговаривали внутри дома?
  — Не сразу. Но спустя несколько минут — да.
  — Кто были эти люди?
  — Обвиняемые, Вивиан Карсон и Морли Иден.
  — Где они разговаривали?
  — В гостиной.
  — И вы могли их слышать, находясь у бассейна?
  — Да. Остекленные двери были открыты, и я отчетливо слышала их слова.
  — Что же они говорили?
  — Вивиан Карсон сказала: «Мы не выкрутимся, дорогой!», а Морли Иден ответил: «Выкрутимся! Только не нужно ничего никому говорить. Дадим возможность журналистам обнаружить тело. Мейсон их созвал сегодня для пресс-конференции. Я сделаю вид, что ничего не знаю». Тогда Вивиан Карсон сказала: «А нож? Это один из ножей в кухне…» Морли Иден ответил ей: «Мы достанем другой. Я готов на все, чтобы сохранить наше счастье!»
  — Да? — сказал Ормсби, заметив, что Надин Палмер замолчала. — Что же было потом?
  — Я услышала их шаги, — ответила она. — Опасаясь, что меня заметят, я еще сильнее прижалась к стене. Затем до меня донесся стук двери, и наступила полная тишина. Я поняла, что они ушли.
  — Что вы сделали тогда?
  — Я с трудом поднялась по тропинке к машине и вернулась в свою квартиру.
  — В какое время вы приехали в свою квартиру?
  — Приблизительно в половине двенадцатого.
  — Вы позвонили в полицию?
  — Нет. Я не знала тогда, что произошло, и боялась, что… Короче говоря, с одной стороны, я чувствовала себя виноватой потому, что шпионила за чужим домом, а с другой стороны, я не знала, что там произошло убийство.
  — Я снова спрашиваю вас, миссис Палмер, узнали ли вы женщину, которая в обнаженном виде ныряла в бассейн?
  — Я думаю, что узнала ее.
  — Было бы предпочтительнее, если бы вы могли избавиться от этого «я думаю», поскольку так ваш ответ может иметь различное толкование, и защита не замедлит этим воспользоваться.
  — Ну хорошо… я… Я видела эту женщину. Она была совершенно голой, и я видела ее очень короткое время. Но я почти уверена в том, что это была обвиняемая, Вивиан Карсон.
  Ормсби с улыбкой повернулся к Мейсону:
  — Свидетель в вашем распоряжении, господин адвокат!
  — Вы почти уверены, что это была Вивиан Карсон? — подчеркнул последний ответ свидетельницы адвокат, подходя к Надин Палмер ближе.
  Молодая женщина подтвердила это.
  — Вы не уверены полностью?
  — Нет.
  — Вы не можете присягнуть?
  — Нет.
  — У вас есть сомнения?
  — Да, смутные сомнения.
  — Что вы делали в тот день, вернувшись к себе?
  — Я приняла душ.
  — Почему?
  — Ну… я бежала по крутой тропинке и вся вспотела… Я чувствовала, что мне необходимо принять душ.
  — У вас был гость в то время, когда вы принимали душ?
  — Нет. Но гость был почти сразу же, как я вышла из душа. Вы хотите, чтобы я рассказала о вашем визите, мистер Мейсон?
  — Я хочу, чтобы вы говорили правду, миссис Палмер. У вас был гость?
  — Да.
  — Кто это был?
  — Вы, господин адвокат.
  — Вы разговаривали со мной?
  — Вношу протест, ваша честь! — возразил Ормсби. — Это выходит за рамки перекрестного допроса, так как когда я допрашивал свидетеля, то не задавал вопросов по этому аспекту дела.
  — Я хочу показать, — заявил Мейсон, — что с этого момента свидетельница скрывает некоторые факты.
  — Миссис Палмер не обязана была тогда говорить вам то, что она видела!
  Судья Фиск посмотрел на часы и решительно встал с кресла:
  — Господа, сейчас уже полдень. Заседание прерывается и возобновится в час с четвертью.
  В то время как публика покидала зал, Мейсон подошел к своим клиентам, сделав знак охранникам отойти так, чтобы они не слышали его разговора с обвиняемыми.
  — Необходимо, — сказал он Идену, — чтобы вы рассказали мне все, что произошло.
  Морли Иден покачал головой, в то время как Вивиан Карсон с трудом сдерживала рыдания.
  — Ставили вы машину Лоринга Карсона в этот гараж или нет? Ошиблась ли соседка, утверждая, что узнала вас? Если она ошиблась, то это открывает для нас массу возможностей. Но если она говорит правду, я не могу терять время и деньги, пытаясь разыскать людей, которые не существуют.
  После тяжелого молчания Морли Иден заявил:
  — Она сказала правду. Это мы поставили машину в гараж.
  — Но почему, черт побери, вы это сделали? — с раздражением спросил Мейсон.
  — Если бы вы узнали все факты, мистер Мейсон, то вы бы поняли, что мы не могли поступить по-другому. Но если бы вы знали все факты, то вряд ли оценили бы наши шансы высоко…
  — Я не оцениваю их высоко и сейчас, — огрызнулся Мейсон. — И вы это знаете!
  — Мы ничего не можем поделать… Только так мы можем защищаться.
  — Почему вы поставили машину Лоринга Карсона в гараж Вивиан?
  — Автомобиль стоял возле дома, в котором она жила, и загораживал пожарный гидрант, нарушая правила парковки. Мы не хотели оставлять ее там, но у нас не было времени, и…
  — Машина Лоринга Карсона находилась перед домом миссис Карсон? — недоверчиво переспросил Мейсон.
  — Да.
  — И вы, разумеется, знали, что автомобиль принадлежит Лорингу Карсону?
  — Конечно, знали! — вмешалась Вивиан Карсон. — Самое худшее, что машина была оставлена в три часа ночи. Вы понимаете… все были бы убеждены в том, что Лоринг и я продолжаем супружескую связь.
  — Но, — возмутился Мейсон, — в конце концов, это лучше, чем рисковать, что вас обвинят в убийстве!
  — Конечно, — нетерпеливо сказала Вивиан. — Теперь мы не стали бы так рассуждать. Но это происходило пятнадцатого марта!
  — Почему Карсон оставил там свою машину?
  — Этого я не знаю. Но думаю, что это составляло часть какого-то его очередного хитроумного плана. Оставляя машину перед гидрантом, он был уверен, что нарушение будет обязательно замечено.
  — И как оказалось, что вы встретились там с Морли Иденом?
  Иден посмотрел на Вивиан, она покачала головой. Тогда он сказал Мейсону:
  — Мне очень жаль, господин адвокат, но это все, что мы можем вам рассказать. Поэтому действуйте так, как если бы мы были виновны, как если бы мы совершили хладнокровное убийство, и вы взялись за нашу защиту. Сделайте все, что вы делаете в подобных случаях.
  — Вам так хочется закончить жизнь в газовой камере? — не сдержался Мейсон.
  — Нет… Только нам приходится идти на риск быть осужденными для того, чтобы можно было сохранить честь и вести нормальную жизнь, если нас оправдают. Я повторяю вам, что мы не виновны, но это все, что я могу вам сказать.
  Охранники уже давно проявляли признаки нетерпения, демонстративно поглядывая на часы. Мейсон сказал им, пожав плечами:
  — Ладно… Можете увести моих подзащитных.
  Глава 14
  Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк завтракали вблизи Дворца юстиции, в маленьком ресторане, где хозяин-итальянец, хорошо знавший их, усадил в отдельном кабинете.
  — Разве ты не говорил мне, Перри, что обвинение основано исключительно на косвенных доказательствах? — спросил Пол Дрейк.
  — Я так и думал, Пол. В этом деле есть что-то абсолютно непонятное!
  — Тем не менее ты проделал неплохую работу, шеф! — заверила Делла Стрит с жаром. — Тебе удалось снять основную тяжесть обвинения.
  — Но не в показаниях Надин Палмер.
  — Ты думаешь, что она говорит правду?
  — Я не знаю, что и думать! — ответил Мейсон.
  — Если бы ты знал, что твои клиенты виновны, то что бы ты сделал, Перри? — вмешался Дрейк. — Ты попытался бы дискредитировать Надин Палмер?
  — В любом случае моей задачей является дискредитировать ее показания, — задумчиво сказал Мейсон. Затем он повернулся к детективу. — Пол, мне нужна твоя услуга… Сними отпечатки пальцев Деллы.
  — Ну, — рассмеялся детектив, — я полагаю, что это не самое трудное из твоих поручений. Конечно, при условии, что Делла не будет сопротивляться.
  — Но какого черта ты хочешь делать с моими отпечатками? — спросила Делла.
  — Мне пришла в голову идея использовать их помимо перекрестного допроса, — улыбнулся Мейсон.
  — Но как?
  — Я думаю, что с их помощью могу произвести определенное впечатление на присяжных. Пол, выполни мою просьбу сразу же после завтрака, но не здесь, а в своем бюро. Сними отпечатки на специальную пленку. Подумав, я решил, что не нужно, чтобы все отпечатки принадлежали Делле… Перемешай их с отпечатками хотя бы твоей секретарши.
  — Как это? — спросил Дрейк, нахмурив брови. Он думал: издевается над ним старый друг или нет?
  — Ну хорошо, — терпеливо сказал Мейсон, — сделай так: сними отпечаток мизинца Деллы, потом среднего пальца своей секретарши, потом большой палец Деллы и указательный секретарши.
  — Что ты задумал, Перри?
  — Я еще не знаю точно, Пол. Но я не забываю о том, что адвокат имеет право вести перекрестный допрос так, чтобы свидетель сказал правду. В противном случае он может устроить свидетелю ловушку.
  — Мне все это не нравится, Перри, — сказал Дрейк. — Ты нарываешься на серьезные неприятности, особенно если впутаешь сюда еще и отпечатки пальцев.
  — Неприятностей, Пол, у меня и так уже достаточно! В этом деле мои клиенты скомпрометированы хуже некуда. И мне приходится переть напролом!
  Глава 15
  Когда судебное заседание возобновилось, Надин Палмер снова села в кресло для свидетелей, и судья Фиск предложил Мейсону продолжить перекрестный допрос.
  — Эта женщина, которую вы видели ныряющей в бассейн, — сказал адвокат, — вы видели ее очень непродолжительное время?
  — Она перемещалась весьма быстро.
  — Вы видели ее лицо, только пока она бежала к бассейну?
  — Да, это был единственный момент, когда я могла видеть ее лицо. Она передвигалась очень быстро, я с трудом могла следить за ней при помощи бинокля.
  — После этого вы видели ее только со спины?
  — Я видела ее со спины с того момента, как она вышла из бассейна.
  — Перед этим она плыла под водой?
  — Да.
  — Когда я пришел к вам в тот день, ваши волосы были мокрыми?
  — Перед этим я приняла душ.
  — Вы ничего не делаете для того, чтобы не замочить волосы, когда принимаете душ? — спросил Мейсон.
  — Как правило, делаю, — ответила Надин Палмер. — Но так как я предполагала на следующий день идти к парикмахеру, то это не имело никакого значения.
  — Вы помните, как я попросил у вас сигарету и как вы сказали мне, чтобы я взял ее в вашей сумочке?
  — Да.
  — Когда я открыл вашу сумочку, вы выскочили из комнаты, даже не запахнув полы пеньюара?
  — Я хотела быть любезной и думала, что вы джентльмен.
  — Затем вы взяли у меня сумочку и протянули мне пачку сигарет?
  — Да.
  — Теперь, когда вы находитесь под присягой, вы можете сказать мне, была ли эта пачка сигарет в сумочке изначально или вы протянули мне другую?
  — Она была у меня в руке, когда я выходила из комнаты, — ответила свидетельница.
  — Вы хотели предложить мне другие сигареты, потому что вспомнили, что пачка в сумочке промокла, поскольку вы переплыли бассейн в доме Идена в одних чулках, трусиках и бюстгальтере, а потом сунули мокрое белье в сумочку?
  — Протест! — воскликнул помощник окружного прокурора. — Это не только выходит за рамки перекрестного допроса, но и представляет собой гипотезу, которую ничто не подтверждает!
  Задумчиво посмотрев на Надин Палмер, судья Фиск сказал:
  — Я отвожу протест, так как считаю важным знать, что ответит свидетельница.
  — Подумав, мистер Мейсон, — сказала Надин Палмер, — я предпочла не позволять вам рыться у меня в сумочке и поэтому принесла вам пачку сигарет.
  — Вы не ответили на вопрос: вы действовали так потому, что опасались, что сигареты в сумочке промокли от вашего нижнего белья?
  Молодая женщина заколебалась. Потом посмотрела на Мейсона с вызывающим видом:
  — Нет!
  — Я тогда разговаривал с вами некоторое время, после чего вы попросили подвезти вас на машине?
  — Да.
  — В то время, когда мы ехали, я сказал вам, что у Лоринга Карсона была любовница в Лас-Вегасе?
  — Да.
  — И вы сразу же попросили меня остановиться, как только я увижу стоянку такси?
  — Да.
  — Вы вышли из моей машины, для того чтобы взять такси?
  — Да.
  — Куда вы поехали на такси?
  — Вношу протест, ваша честь! — заявил Ормсби. — Дело касается деталей, о которых свидетельницу не спрашивали.
  — Протест отводится, — решил судья Фиск. — Обвинение действовало с целью проверить правдивость свидетельницы, такое же право имеет защита. Прошу свидетельницу ответить на вопрос.
  — Я сказала таксисту, чтобы он доставил меня в аэропорт, — ответила Надин Палмер.
  — Очень хорошо, — улыбнулся Мейсон. — А теперь я собираюсь спросить вас о другом. Когда вы в тот день полетели в Лас-Вегас, у вас были с собой чеки и другие ценные бумаги на имя А.Б.Л. Сеймура?
  — Нет!
  — Когда вы подошли к бассейну у дома мистера Идена, вы заметили, что тайник открыт?
  — Да.
  — Вы заглянули в этот тайник?
  — Нет.
  — Вы взяли ценные бумаги, находившиеся в этом тайнике?
  — Нет.
  — Вы их трогали?
  — Нет.
  — Я полагаю, что это вы выскочили из дома и нырнули в бассейн, чтобы подплыть к тайнику. По-моему, вы не были голой, а были в чулках, трусиках и лифчике. По-моему, вы взяли то, что было в тайнике, а потом вплавь вернулись на другую сторону дома, где сняли мокрое белье, отжали его и затолкали в сумочку. Это так?
  — Я не делала ничего подобного!
  — Когда вы отправились в тот день в Лас-Вегас, вы взяли с собой какие-либо ценности, независимо от их происхождения?
  — Нет.
  — Я покажу вам портфель с надписью золотыми буквами «П. Мейсон», который был признан вещественным доказательством обвинения. Скажите мне, давая показания под присягой, вы видели этот портфель до начала процесса?
  — Нет.
  — Вы брали его с собой в Лас-Вегас?
  — Нет.
  — Вы поставили его в мою комнату во время моего отсутствия?
  — Ваша честь, — помощник прокурора встал со своего места. — Это заходит слишком далеко! Мы проявляем исключительное терпение, но невозможно терпеть, когда защита высказывает свидетельнице подобные обвинения без какого-либо основания!
  Судья Фиск задумался, потом сказал:
  — Тем не менее это очень важно для выяснения истины. Отвечайте на вопрос, миссис Палмер.
  — Нет, — ответила Надин Палмер. — Я ничего такого не делала!
  Повернувшись к столу защиты, Мейсон протянул руку, и Делла Стрит передала ему конверт. Адвокат подошел к свидетелю, открыл конверт и театральным жестом достал оттуда листок, разделенный на десять квадратов, в каждом из которых был отпечаток пальца.
  — Я спрашиваю вас, ваши ли это отпечатки пальцев, миссис Палмер?
  Ормсби выпрыгнул из своего кресла.
  — Вношу протест! — закричал помощник окружного прокурора. — Эта процедура совершенно незаконна. Защита не имеет права инсинуировать подобные вещи!
  — Инсинуировать что? — спросил Мейсон.
  — То, что свидетельница проходила по делу, в котором фигурируют ее отпечатки пальцев!
  — Я могу заверить суд, господ присяжных и господина обвинителя в том, что никогда не хотел внушить им что-либо подобное в отношении миссис Палмер! Я ведь не сказал, что эти отпечатки пальцев были взяты полицией. Я просто спросил у свидетельницы: ее ли это отпечатки пальцев?
  — Это означает потребовать у свидетельницы сделать вывод, ваша честь! — прогремел Ормсби.
  — Я разделяю это мнение, — сказал судья Фиск, с сомнением глядя на адвоката.
  — Ваша честь, ведь разрешается спросить у свидетеля, его ли это подпись, — спокойно сказал Мейсон. — А я спрашиваю, ее ли это отпечатки пальцев?
  — Да, но ведь достаточно просто взглянуть на подпись, чтобы убедиться, ваша это подпись или нет, в то время как идентификация отпечатков пальцев требует знаний эксперта, — возразил судья Фиск.
  — В таком случае, ваша честь, можно поступить по-другому. Я не вижу ничего противозаконного в том, чтобы свидетельница оставила отпечатки пальцев на листе, и они будут проверены экспертом обвинения, который находится в зале суда и уже приносил присягу и давал показания.
  — Я согласен поступить подобным образом, господин адвокат, — сказал судья после некоторых размышлений. — Но веская ли у вас причина, чтобы требовать подобное?
  — Ваша честь, я пытаюсь выяснить важный для дела аспект, но пока не могу сказать об этом, поскольку это преждевременно демаскировало бы линию защиты.
  — Хорошо, — согласился судья Фиск. — Мы, в принципе, всегда допускаем максимум свободы защите, в рамках закона, естественно. Заседание прерывается на десять минут, чтобы можно было взять отпечатки пальцев у свидетельницы. Листок с ее отпечатками будет помечен и, так же как листок, представленный господином адвокатом, будет передан эксперту, который проведет сравнение.
  — О! — воскликнул Ормсби. — Мистер Мейсон может прибегать к любым уловкам, это не помешает…
  — Достаточно, господин обвинитель! — перебил его судья. — Вы не должны обсуждать решения суда.
  Как только судья удалился, журналисты окружили Мейсона, атакуя его вопросами. Но он ограничился улыбкой, неустанно повторяя:
  — Пока мне вам нечего сказать, господа.
  Когда судебное заседание возобновилось, Ормсби сказал с негодованием:
  — Ваша честь, все было исполнено так, как приказал суд, и оба листка были тотчас же подвергнуты экспертизе. Но нет никакого сходства между отпечатками, представленными господином защитником, и отпечатками свидетельницы. Это видно невооруженным глазом. Мы убеждены в том, что мистер Перри Мейсон отлично знал, на что идет. Это было сделано для того, чтобы произвести впечатление на присяжных и запугать свидетельницу.
  Самым невинным тоном Мейсон ответил:
  — Если эксперт, на которого вы ссылаетесь, готов под присягой показать, что моя серия отпечатков не соответствует отпечаткам пальцев свидетельницы, то я не буду ставить под сомнение его знания. Пока же я остаюсь при своем мнении.
  — Очень хорошо! — бросил помощник окружного прокурора, с трудом сдерживая раздражение. — Будьте добры, миссис Палмер, покиньте на время зал суда. Я вызываю свидетеля Гервея Лавара!
  — Мистер Лавар — это эксперт, проводивший сравнение отпечатков пальцев? — спросил Мейсон.
  — Да.
  — Прекрасно.
  Эксперт принес присягу, и Ормсби сказал ему:
  — Мистер Лавар, я предъявляю вам два листка, отмеченные соответственно «А» и «Б», на которых имеются отпечатки пальцев. Скажите мне, на каком листке находятся отпечатки пальцев Надин Палмер?
  — На листке «Б».
  — А на листке «А»?
  — Серия отпечатков пальцев, которые мистер Мейсон представил свидетельнице, спрашивая, ее ли это отпечатки.
  — Существует ли сходство между отпечатками на листке «А» и отпечатками на листке «Б»?
  — Нет.
  — Имеется ли на листке «А» один или несколько отпечатков, которые оставлены Надин Палмер, отпечатки которой находятся на листке «Б»?
  — Нет, ни одного.
  — Других вопросов нет! — заявил помощник окружного прокурора.
  — Я сохраняю за собой право продолжить перекрестный допрос свидетеля, — объявил Мейсон. — Я требую, чтобы эти два листка были приняты как доказательства защиты номер один и номер два.
  — Пусть будет так, — постановил судья Фиск, в то время как помощник прокурора ограничился пожатием плеч. — Миссис Палмер может занять свидетельское место для продолжения перекрестного допроса.
  — У меня нет больше вопросов к свидетельнице миссис Палмер, ваша честь, — сказал Мейсон.
  — Желает ли господин обвинитель задать вопросы свидетельнице?
  — Нет, ваша честь.
  — Очень хорошо, вы свободны миссис Палмер.
  — У меня нет других свидетелей, ваша честь, — объявил помощник окружного прокурора.
  — Слово предоставляется защите, — объявил судья Фиск.
  — Я вызываю, — сказал Мейсон, — своего первого и единственного свидетеля, Эстелл Ранкин.
  — Это ваш единственный свидетель? — не смог удержаться пораженный Ормсби.
  — Да, — ответил Мейсон и вежливо уточнил: — Я думаю, другого не понадобится.
  Эстелл Ранкин, красивая рыжеватая девушка с большими черными глазами, принесла присягу и заняла кресло для свидетелей.
  — Где вы живете, мисс Ранкин? — спросил у нее Мейсон.
  — В Лас-Вегасе, штат Невада.
  — Вы жили там пятнадцатого марта этого года?
  — Да.
  — Чем вы занимаетесь в Лас-Вегасе?
  — У меня в одном из отелей вечерний магазин подарков и товаров в дорогу, — ответила девушка.
  — Вечером пятнадцатого марта этого года приходил ли посыльный, чтобы купить у вас портфель?
  — Да.
  — В какое время?
  — Без четверти десять.
  — Сможете ли вы узнать этот портфель?
  — Да.
  — Я показываю вам портфель, который является вещественным доказательством обвинения номер «двадцать шесть». Вы уже видели его?
  Свидетельница взяла в руки портфель, осмотрела его и сказала:
  — Да. Это тот, который я продала пятнадцатого марта этого года.
  — Следовательно, пятнадцатого марта этот портфель находился в магазине, в котором вы работаете, до без четверти десять вечера?
  — Да.
  — Вы в этом уверены?
  — Полностью уверена.
  — Это все, — сказал Мейсон. — Перекрестный допрос, пожалуйста.
  Ормсби поднялся и заметил снисходительным тоном:
  — К вашему сведению, мисс Ранкин, этот портфель мог быть куплен у вас в тот вечер единственно с целью ввести полицию в заблуждение. Ценные бумаги, которые в нем были обнаружены, могли отлично находиться до этого в другом портфеле и быть переложены в этот портфель мистером Мейсоном…
  — Вношу протест, ваша честь! — вмешался Мейсон. — Господин обвинитель требует у свидетельницы сформулировать заключение, что не является правом свидетеля. Обвинение предполагает, что я привез этот портфель и бумаги, содержащиеся в нем, из Лос-Анджелеса. Я собираюсь доказать, что это неверно.
  — Это ничего не доказывает! — возразил Ормсби.
  — Я полагаю, что это доказывает очень многое, — парировал Мейсон, — так как во время моего пребывания пятнадцатого марта в Лас-Вегасе я постоянно находился под наблюдением сотрудника местной полиции.
  — В свидетельских показаниях на это ничто не указывает!
  — В таком случае я прошу снова вызвать лейтенанта Трэгга для дополнительного перекрестного допроса, который позволит мне обосновать то, что я делал в Лас-Вегасе пятнадцатого марта, находясь под постоянным наблюдением полиции.
  Лейтенант Трэгг с растерянным видом снова занял место для свидетелей.
  — Господин лейтенант, — обратился к нему Мейсон, — я обращаю ваше внимание на доказательство обвинения номер «двадцать шесть», портфель, который был взят в моей комнате в Лас-Вегасе. Кто его обнаружил?
  — Я.
  — Вы заметили другой портфель в моей комнате?
  — Нет. Но там находился чемодан.
  — Я говорю о портфеле. Был в комнате другой портфель?
  — Нет, насколько я мог видеть.
  — Вы пришли в мою комнату с определенной целью, не так ли, господин лейтенант?
  — Да.
  — Вы были в обществе сержанта Элиаса Кэмпа из полиции Лас-Вегаса?
  — Да.
  — Я в то время был объектом слежки?
  — Офицеру полиции в штатском было поручено следить за вами.
  — И вы угрожали мне потребовать ордер на обыск, чтобы перерыть мою комнату?
  — Да.
  — Что вы хотели найти в моей комнате?
  — Портфель, содержащий ценные бумаги.
  — И вы нашли портфель, содержащий ценные бумаги?
  — Да.
  — Был ли в комнате другой портфель, содержащий ценные бумаги или в котором могли храниться ранее бумаги, переложенные позднее в портфель, изъятый вами?
  — Я… Я признаюсь, что ничего об этом не знаю.
  — Почему же?
  — Потому что, обнаружив портфель, содержащий ценные бумаги, который мотивировал наше пребывание в вашей комнате, я не стал продолжать обыск.
  — Следовательно, по вашему мнению, доказательство номер «двадцать шесть» было единственным портфелем, который находился в моей комнате?
  — Да.
  — Вы пытались обнаружить отпечатки пальцев на этом портфеле?
  — Да.
  — Вы их нашли?
  — Да. Мы нашли на портфеле множество ваших отпечатков пальцев и других, которые мы не смогли идентифицировать, но которые, как я предполагаю, являются отпечатками мисс Эстелл Ранкин.
  — У вас есть фотографии этих отпечатков?
  — Да, они у меня с собой, в моем портфеле.
  — Вы можете мне их передать?
  Получив фотографии, Мейсон сказал:
  — Я требую, чтобы эти фотографии были приняты в качестве вещественных доказательств защиты под номерами «три» и «четыре». У меня нет других вопросов к свидетелю.
  — У меня также нет вопросов, — заявил помощник окружного прокурора.
  — Защита окончена, — объявил Мейсон.
  Судья Фиск казался таким же озадаченным, как и Ормсби, но быстро пришел в себя и предоставил слово обвинению для заключительной речи.
  Ормсби вдохновенно пошел в атаку:
  — Дамы и господа присяжные заседатели! Перед нами убийство, заранее обдуманное и хладнокровно совершенное. Убитый, может быть, и не был хорошим человеком, но имел право на жизнь. — Прокурор сделал эффектную паузу и продолжил: — Обвиняемая Вивиан Карсон, чувствуя, что супружеские узы между нею и Лорингом Карсоном ослабели, затеяла процедуру развода. Она была убеждена в том, что ее муж скрыл значительную часть общего имущества, и это оказалось правдой, как мы установили в ходе судебного разбирательства. Я недооценил бы ваш ум, если бы пытался утверждать противоположное.
  Обвинитель улыбнулся присяжным и продолжал:
  — Таков был мотив убийства, к которому добавилась страсть, внезапно вспыхнувшая между обвиняемыми. Я мог бы больше ничего не говорить, настолько красноречивы факты. Однако мне кажется, что моей задачей является рассмотрение некоторых деталей для того, чтобы избежать риска злоупотребления ими. По поводу нападок на Надин Палмер я должен сказать, что свидетельница давала показания образцово. Она сказала вам со всей откровенностью, что убеждена в том, что женщина, нырнувшая в бассейн, была Вивиан Карсон, но отказалась подтвердить это формально из-за условий, при которых она видела эту женщину. Я считаю, что трудно давать более лояльные показания. Я убежден в том, что попытка дискредитации свидетельницы, сделанная защитой, может обернуться только против обвиняемых. Это они оставили свои отпечатки пальцев внутри секретного сейфа, в котором хранились ценные бумаги. Это никем не отрицалось, и фотографии находятся здесь для того, чтобы напомнить вам об этом. Почему их отпечатки оказались на стенках тайника? Задайте себе этот вопрос, господа присяжные заседатели, и вы найдете только один ответ, так как другого ответа не существует.
  Помощник прокурора бросил насмешливый взгляд в сторону Мейсона.
  — Обвиняемые Морли Иден и Вивиан Карсон убили Лоринга Карсона и захватили ценные бумаги, хранившиеся в тайнике, — продолжил Ормсби заключительную речь. — Они забрали деньги и собирались использовать ценные бумаги. Их адвокат мистер Перри Мейсон привез эти ценные бумаги с собой в Лас-Вегас. Совпадение? Нужно быть очень наивным, чтобы в это поверить. Не позволяйте сбить себя с толку аргументам защиты. Я требую, господа присяжные заседатели, чтобы вы признали обоих обвиняемых виновными в убийстве первой степени, то есть умышленном и без смягчающих обстоятельств.
  В то время как Ормсби возвращался на свое место, Мейсон поднялся и в свою очередь улыбнулся присяжным.
  — Дамы и господа присяжные заседатели, — начал адвокат, — я нахожусь в неловком положении. Обвинение располагает против моих подзащитных только одним показанием — показанием Надин Палмер. Помощник окружного прокурора только что расхвалил ее лояльность, утверждая, что попытка дискредитировать этого свидетеля может обернуться только против моих подзащитных. На самом же деле, если Надин Палмер не захотела под присягой подтвердить того, что женщина, которую она видела, и есть Вивиан Карсон, то исключительно потому, что она очень хорошо знает, что это была не Вивиан Карсон. Она не хотела быть уличенной в нарушении присяги, если правда будет выявлена. Вот почему она не перестает изворачиваться, что вызывает восхищение у господина общественного обвинителя. Надин Палмер заявляет, что она не могла опознать упомянутою женщину по той причине, что внезапное появление обнаженной женщины, выбежавшей из дома и нырнувшей в бассейн, поразило ее. И что прежде, чем свидетельница пришла в себя, женщина уже была в бассейне и миссис Палмер якобы могла видеть уже только ее спину. Но если подумать, господа присяжные заседатели, видела ли она на самом деле голую женщину? Видела ли она вообще кого-нибудь? Не прибегла ли она к подтасовке фактов, приписывая кому-то роль, которую сама играла в этой драме? Почему она не рассказала полиции о том, что видела? Почему она поспешно вернулась к себе и приняла душ? Почему сигареты, которые находились в ее сумочке, были мокрыми? Я хочу сказать вам: все это потому, что она нырнула в бассейн, перебралась на другую сторону проволочного заграждения и схватила то, что находилось в тайнике. Я собираюсь обосновать это свое утверждение, чтобы ни у кого не осталось ни капли сомнения.
  Мейсон ненадолго замолчал, внимательно разглядывая лица присяжных.
  — Надин Палмер прыгнула в бассейн потому, что, наблюдая за Лорингом Карсоном, она заметила, каким образом он открыл тайник. Она переложила в пластиковый мешок содержимое тайника и вплавь добралась до другой стороны дома, чтобы одеться. Но Лоринг Карсон, вероятно, услышал плеск воды, или его встревожило что-то другое, и он быстро вернулся во внутренний двор. Когда Надин Палмер выбиралась из бассейна, он хотел схватить ее обеими руками за голову и погрузить под воду до тех пор, пока она не выпустит мешка с ценными бумагами. На чем я основываю свое утверждение? На том факте, что у Лоринга Карсона оба рукава рубашки были мокрыми до локтей. Ему не только не нужны были обе руки для того, чтобы открыть тайник, но он действовал совершенно так же, как и лейтенант Трэгг, и закатал рукав рубашки. Но даже если бы он не принял этой предосторожности, то и тогда он замочил бы только правый рукав. Но Лоринг Карсон замочил оба рукава рубашки, желая схватить женщину в бассейне и удержать под водой, но она от него ускользнула. Как поступил тогда Лоринг Карсон? Он встал возле одежды пловчихи, понимая, что она не рискнет выйти из дома, одетая только в нижнее белье, которое от воды стало совсем прозрачным. К его несчастью, одежда находилась на стороне комнат, неподалеку от проволочного заграждения. Схватив на кухне нож, Надин Палмер подождала, пока Лоринг Карсон повернется в другую сторону, потом, ступая босыми ногами, бесшумно приблизилась и всадила ему нож в спину. Затем она снова нырнула в бассейн, чтобы попасть на сторону комнат, сняла промокшее белье, отжала и сунула в сумочку. Затем она оделась и покинула дом. Ей оставалось только подняться по тропинке, о которой она нам говорила, чтобы сесть в машину и вернуться в свою квартиру с тем, что она украла из секретного сейфа Лоринга Карсона. Я пришел к ней в тот момент, когда она переодевалась, и ее охватила паника. Особенно когда она поняла, что дала мне заметить, что сигареты в ее сумочке промокли. Она поняла также, что при ее скромном образе жизни ей будет трудно тратить деньги без счета, если она не сможет объяснить, откуда у нее это неожиданное богатство. Когда я случайно упомянул о Лас-Вегасе, это было для нее как озарение. Она немедленно отправилась в Лас-Вегас, где стала играть — повсюду и понемногу, так чтобы никто не мог впоследствии сказать, выиграла она в конечном итоге или проиграла. Это позволило бы ей сделать вид, будто она выиграла крупную сумму в Лас-Вегасе. Но она умна и посчитала, что лучше, чем потерять все, пожертвовать ценными бумагами, которые, в отличие от денег, не были анонимными. Тогда ей пришло в голову купить портфель, на крышке которого она заказала сделать надпись золотыми буквами «П. Мейсон». Она положила в портфель ценные бумаги, оставив себе деньги Лоринга Карсона, и поставила портфель в мою комнату. После этого она позвонила в полицию и сообщила, что в моем бунгало находится портфель с документами, подписанными А.Б.Л. Сеймуром, которые переданы мне моими клиентами, обвиняемыми по этому делу.
  Мейсон перевел дух и снова посмотрел на присяжных.
  — Я всего лишь юрист и не имею возможности дать вам формальных доказательств того, что говорю. Но у полиции есть все возможности проверить мои слова. Для того чтобы полиция сделала это, мне достаточно получить от вас, господа присяжные заседатели, вердикт об обоснованном сомнении относительно виновности моих подзащитных… Таковы положения закона. В сомнительных случаях вы должны по совести отказаться объявлять обвиняемых виновными. В таком случае полиция, лишенная преступника, которого она обязательно должна найти, вынуждена будет вернуть дело на повторное расследование. Вам сказали о том, что отпечатки пальцев Морли Идена и Вивиан Карсон были обнаружены в тайнике. Но это совершенно нормально, и было бы удивительно, если бы этого не случилось. Этот дом принадлежит моим подзащитным, каждый занимает свою половину. Что вы сделаете, если, вернувшись домой, увидите у своего бассейна поднятую плиту, которая оказывается к тому же крышкой секретного сейфа? Разве вас, господа присяжные заседатели, не заинтересовало бы то, что находится в тайнике? Не захотелось бы вам подойти и ощупать стенки и крышку? Обвинение доказало вам, что внутри тайника были отпечатки пальцев моих подзащитных, но не доказало того, в какое время они были оставлены.
  Мейсон сделал паузу, а затем продолжил:
  — Внутри тайника были найдены и другие отпечатки пальцев. Интересно было бы сравнить эти, до сих пор не опознанные отпечатки, с серией отпечатков, которые эксперт взял у Надин Палмер. Это говорит о том, что вам не следует забывать одно из основополагающих правил нашего судебного законодательства: если вы испытываете обоснованное сомнение относительно вины обвиняемых, вы должны их оправдать. Этого требую не я, этого требует закон. Я благодарю вас за внимание, господа.
  Присяжные покинули зал суда и совещались более трех часов. Когда они вернулись, председатель жюри присяжных объявил вердикт: обвиняемые признаны невиновными.
  Глава 16
  Перри Мейсон и Делла Стрит сидели в обществе Морли Идена и Вивиан Карсон в кабинете адвоката.
  — Теперь, когда мы одни, — заявил адвокат, — вы могли бы рассказать мне, что же, черт возьми, произошло. В любом случае, раз уже вынесен оправдательный вердикт присяжных, вы не можете обвиняться по тем же фактам. Для того чтобы добиться вашего оправдания, мне понадобилось дискредитировать главного свидетеля обвинения и посеять сомнение у присяжных. Это было моей обязанностью вашего адвоката. Но я лично не так уж уверен, что Надин Палмер убила Лоринга Карсона. Следовательно, я жду от вас разъяснения всех обстоятельств. Если Надин Палмер виновна, то она должна быть наказана, в противном случае мы обязаны приложить все силы для того, чтобы она не заплатила еще больше за дело, которое и так уже доставило ей массу неприятностей. Я вас слушаю.
  Морли Иден и Вивиан Карсон посмотрели друг на друга. Молодая женщина кивнула.
  — Расскажи все, как было, Морли, — сказала она.
  — Хорошо, — согласился Иден. — Вы узнаете, что произошло на самом деле, мистер Мейсон, и поймете, что если бы полиция узнала об этом, то все ваше адвокатское мастерство не смогло бы спасти нас от приговора за убийство первой степени.
  — Я вас внимательно слушаю, — заверил Мейсон, поудобнее устраиваясь в кресле.
  — Когда я впервые увидел Вивиан, — начал Морли Иден, — это было для меня словно удар молнии!
  — И это было взаимно! — сочла нужным подчеркнуть Вивиан Карсон.
  — Об этом я догадывался с самого начала, — улыбнулся Мейсон. — Меня интересует продолжение.
  — Четырнадцатого марта Вивиан сказала мне, что ее машина в ремонте, и попросила меня одолжить мою машину, чтобы съездить в гараж. Я тут же согласился, счастливый от того, что могу таким образом установить добрососедские отношения. Вернувшись из гаража, Вивиан вдруг вспомнила, что у нее в квартире осталась какая-то очень нужная ей вещь. Я охотно согласился подвезти ее, но так как было время обеда, то я воспользовался этим, чтобы пригласить ее в ресторан. После обеда мы продолжили вечер в театре, потом я отвез ее в «Резиданс Ларчмор», чтобы она смогла забрать что хотела. Мы поднялись в ее квартиру и стали говорить на более интимные темы. Вивиан заметила, что мы находимся на нейтральной территории, что никакое заграждение нас больше не разделяет… Это было настолько верно, что мгновение спустя я уже сжимал ее в своих объятиях. Время летело очень быстро, наступила глубокая ночь. Я не хотел разрушать очарование этой встречи и думаю, что Вивиан испытывала нечто подобное. Но вдруг мы услышали, как в замке поворачивается ключ. Дверь открылась, и вошел Лоринг Карсон. Он был навеселе и оскорбительно разговаривал с Вивиан. Я не смог сдержаться и ударил его. Возникла драка, в результате чего я выбросил Лоринга за дверь, сказав, что, если он еще раз осмелиться надоедать Вивиан, я его убью.
  — Вас могли услышать, когда вы произносили эту угрозу? — спросил Мейсон.
  — Увы, не только могли, но и слышали. Один из соседей оказался случайным свидетелем скандала. К счастью, мы показались ему симпатичными, и он решил не доносить об этом. Может быть, если бы полиция допросила его, он не стал бы ничего скрывать, но, очевидно, полицейским даже в голову не пришла мысль, что я и Вивиан в тот вечер были вместе.
  — Что произошло после того, как вы выбросили Карсона за дверь? — спросил Мейсон.
  — Мы решили остаться в квартире Вивиан до утра и даже позавтракали там. Выходя из дома, мы заметили машину Карсона, стоявшую перед пожарным гидрантом, и квитанцию на штраф, которая была засунута под стеклоочиститель. Когда Карсон вошел в квартиру, он был пьян и не понимал, что оставил машину перед гидрантом. Но Вивиан убеждена в том, что это часть плана, придуманного против нее Лорингом. А иначе зачем ему было нужно входить в квартиру? Откуда у него взялся ключ? Вивиан ему ключа не давала.
  — Но что он делал после того, как вышел из квартиры? — настаивал Мейсон. — Карсон должен был уехать на своей машине. Почему он оставил ее там?
  — Этого я не знаю. Мы заметили автомобиль из окна, и это заставило нас сидеть в квартире до утра. Вивиан опасалась, что Лоринг вооружен и караулит, когда мы выйдем…
  — Хорошо, — сказал Мейсон. — Вы заметили машину, и?..
  — Для того чтобы избежать нового штрафа, я снял машину с ручного тормоза и отвел ее немного подальше. После этого я пришел к вам в кабинет, чтобы подписать бумаги, необходимые для возбуждения судебного процесса. Вивиан ждала меня внизу. Подписывая бумаги, я не мог не думать о том, как бы вы удивились, мистер Мейсон, если бы увидели ее здесь!
  Мейсон и Делла посмотрели друг на друга и улыбнулись.
  — Вернувшись в дом, мы с Вивиан вошли с моей стороны, — продолжал Иден. — Представьте себе наше изумление, когда мы увидели лежащего на полу гостиной человека… И нашу растерянность, когда мы поняли, что это Лоринг Карсон, который был заколот ножом в спину кем-то, кто находился с той стороны проволочного заграждения. Словно сама судьба ополчилась против нас, чтобы обвинить в убийстве, которого мы не совершали. Мы не только были вместе, когда обнаружили труп, но Вивиан заметила, что нож в спине Карсона из ее кухонного набора. Мы не могли вызвать полицию, особенно после того, как провели вместе ночь на квартире Вивиан, и после бурной схватки с Лорингом. Поэтому я убедил Вивиан, что мы должны вернуться в город и поставить машину Карсона в гараж. Таким образом, соседи не смогут пялить на нее глаза, а на следующий день мы отгоним ее куда-нибудь подальше и бросим. Я отвез Вивиан на станцию обслуживания. Как и обещал мастер, ее машина уже была отремонтирована, и она могла доехать до дома самостоятельно. Мы вместе купили нож, который должен был заменить отсутствующий на кухне, потом я поехал вперед, чтобы успеть на пресс-конференцию и обнаружить труп в присутствии вас и журналистов. Теперь я отдаю себе отчет, мистер Мейсон, что это было безумием… Мы должны были немедленно поставить в известность полицию, объяснив, в каком положении оказались. Но в то мгновение мы не могли на это решиться, а потом все пути к отступлению были отрезаны. Если бы мы тогда сказали правду, то никто нам уже не поверил бы. Вот почему мы заявили, что поставлены в такое положение, когда вынуждаем вас защищать нас вслепую.
  — Хм, — заметил Мейсон. — Я…
  На его столе вдруг раздался звонок внутреннего телефона.
  — Герти предупреждает о чем-то! — воскликнула Делла Стрит. — Это, без сомнения, полиция…
  Дверь распахнулась, и на пороге появился лейтенант Трэгг.
  — М-да, — сказал он. — Я, кажется, попал на секретную встречу в верхах?
  — Совершенно верно, — ответил Мейсон. — И так как мои клиенты освобождены от обвинения в убийстве Лоринга Карсона, ваше внезапное появление трудно оправдать. В кабинет адвоката не входят, как в кабинку общественного туалета!
  — Спокойно, мистер Мейсон, спокойно, — улыбнулся Трэгг. — У меня дело не к вашим клиентам, а к вам персонально.
  — Ко мне?
  — Да, — подтвердил Трэгг, без приглашения усаживаясь в кресло и сдвигая шляпу на затылок. — Вы поставили меня в чертовски дурацкое положение, дорогой адвокат.
  — Что вы хотите этим сказать, господин лейтенант?
  — Газеты оказывают на нас давление, требуя ареста Надин Палмер. А это невозможно, так как если мы и обнаружили другие отпечатки пальцев внутри тайника, то это касается большей частью отпечатков, стертых вашими клиентами, и непригодных для идентификации. Но если ваши клиенты скажут мне теперь, что мотивировало их действия, то, возможно, мне удастся построить хоть какую-то версию и…
  — Этого они вам не скажут, — отрезал Мейсон.
  — У вас есть своя версия? — спросил полицейский.
  — Да. И я гарантирую вам, что мои клиенты не виновны. Но вы должны поверить мне на слово.
  — Что касается меня, то я бы вполне удовлетворился вашим словом, Перри, я слишком давно вас знаю. Но поставьте себя на мое место! Пресса подняла крик и требует найти убийцу. А у меня нет возможности обвинить Надин Палмер. Вам удалось посеять сомнение в умах присяжных, сделав ее в их глазах подозреваемой. Но мы-то, полицейские, мы не можем удовлетвориться простым сомнением, каким бы обоснованным оно ни было, для того чтобы произвести арест.
  — Лейтенант, раз уж вы верите мне на слово, я постараюсь поставить себя на ваше место, — дружелюбно улыбнулся Мейсон. — В этом деле есть кое-что, о чем вы, кажется, забыли.
  — О чем же?
  — О портфеле, который я обнаружил в своей комнате в Лас-Вегасе и которого я до этого никогда не видел.
  — Значит, все-таки был второй портфель и вы прятали его в своем чемодане? — сказал Трэгг. — Я так и думал, что вы выкинули какой-то фокус! Мой коллега из Лас-Вегаса не хотел мне верить, когда я пытался его убедить, что вы не настолько глупы, чтобы держать в своей комнате портфель, полный компрометирующих бумаг.
  — Я передам этот портфель вам, — сказал Мейсон доставая из стенного шкафа чемодан. — Может быть, вы сможете снять с него весьма интересные отпечатки пальцев, так как я был с ним очень осторожен.
  Адвокат открыл чемодан и достал оттуда пластиковый пакет, в который он засунул портфель, чтобы не стереть отпечатков.
  — Обратите внимание, лейтенант, что на портфеле также сделана надпись золотыми буквами «П. Мейсон».
  Полицейский внимательно разглядывал портфель. Мейсон пояснил:
  — Это довольно любопытный способ помечать портфель. Я бы написал «Перри Мейсон», или только «Мейсон», или же просто поставил свои инициалы «П.М.».
  — Что вы хотите этим сказать?
  — Господин лейтенант, если вы внимательно изучите эту надпись, то заметите, что буквы фамилии сверкают ярче, чем начальные буквы. Иначе говоря, вначале на портфеле были инициалы «П.М.» Потом было добавлено «ейсон» так, чтобы скрыть точку, следующую за буквой «М».
  — Продолжайте, — попросил Трэгг. — То, что вы говорите, чертовски любопытно.
  — Вы, кажется, обратили внимание, что Лоринг Карсон не пришел в дом Идена пешком…
  — Подождите, Мейсон! Вы полагаете, что такая деталь могла от нас ускользнуть? — возразил полицейский. — Он приехал на своей машине, которую ваши клиенты затем скрыли в гараже миссис Карсон. Без сомнения, они рассчитывали на то, что машина простоит там до позднего вечера, а под покровом ночи ее отогнали бы подальше, где она бы не смогла их скомпрометировать.
  — Но почему тогда они сразу не бросили ее на какой-нибудь бесплатной стоянке, а погнали в гараж Вивиан?
  — Да, — согласился полицейский. — Я уже задавал себе этот вопрос…
  — Мой дорогой Трэгг, Лоринг Карсон приехал из Лас-Вегаса не один. Я все же сомневаюсь, чтобы он был в обществе своей любовницы, Женевьевы Хайд. Я скорее склонен думать, что он стал жертвой эффектной технологии, которую используют в казино Лас-Вегаса.
  — О чем вы говорите, черт побери, Мейсон? — воскликнул недоуменно Трэгг. — Какая еще технология?
  — Когда какой-то гость казино устает от «хозяйки», как называют девиц, побуждающих клиента играть, то другая столь же привлекательная девушка ее заменяет. У меня была возможность познать эту практику на себе, и могу засвидетельствовать, что некая Паулита Марквелл, напарница Женевьевы, превосходна в этом виде спорта. И я знаю, что ей удалось увести Лоринга Карсона от Женевьевы. Так как инициалы Паулиты Марквелл такие же, как у меня, я не буду удивлен, если окажется, что портфель принадлежал ей. Я также не буду удивлен, если выяснится, что она приезжала на своей машине в Лос-Анджелес, где Карсон назначил ей свидание. Это именно в ее машине Карсон приехал к дому Идена. Он попросил девушку подождать его снаружи, в то время как он пойдет положить деньги или ценные бумаги в тайник. Для того чтобы Паулита не пошла подсмотреть, что он делает, Карсон поставил машину со стороны Идена. Затем он обошел колючую проволоку и, так как у него был комплект ключей, с которым он мог свободно разгуливать по дому, вошел со стороны Вивиан Карсон и открыл тайник. Паулита, вероятно, сомневалась в том, что происходит внутри дома, о котором Карсон наверняка рассказывал ей небылицы. Поэтому у нее появилась мысль попытаться обнаружить тайник, чтобы завладеть его содержимым. Она вошла в дом со стороны Идена, вероятно, через одно из окон и могла видеть Карсона, открывающего тайник для того, чтобы положить туда что-то, скорее всего деньги. Как только он вошел в дом, Паулита мгновенно разделась и совершенно голая нырнула в бассейн. Преодолев таким образом злосчастную проволоку, она опустошила тайник.
  — А Карсон что делал в это время? — спросил Трэгг, нахмурившись.
  — Он вернулся к машине. Увидев ее пустой, он должен был сразу обо всем догадаться. Паулита надеялась, что у нее будет время одеться и присоединиться к нему со словами: «О, мой дорогой! Я обошла дом вокруг, он великолепен!» — или что-нибудь в том же духе. Но она не успела привести в исполнение свой план. Карсон вошел со стороны Идена и увидел, как она вылезает из бассейна, прижимая к себе пластиковый пакет. Она тотчас же бросилась обратно к бассейну, но он погнался за ней, сбрасывая на ходу пиджак. Ему удалось схватить ее, и он хотел удержать ее под водой, но ей удалось вырваться и проскользнуть под проволокой на другую половину дома. Немного поколебавшись, Карсон решил, что самое лучшее — встать рядом с ее одеждой. Он, вероятно, взял ключи от машины и прекрасно понимал, что Паулита никогда не осмелится обнаженной выйти на улицу. Как вы знаете, одежда находилась рядом с колючей проволокой, и девица воспользовалась этим обстоятельством, чтобы ударить Карсона ножом в спину. Ножом, который она нашла в кухне. Когда приехали мои клиенты, мокрые следы ног успели высохнуть. Обнаружив у себя труп, мистер Иден и Вивиан впали в панику настолько, что даже мне не осмелились признаться в том, что произошло, и попытались выпутаться самостоятельно.
  — Увлекательный рассказ, — оценил Трэгг. — Но существует ли возможность подтвердить его неопровержимыми доказательствами?
  — Вы могли бы допросить Женевьеву Хайд, — посоветовал Мейсон. — Насколько я понял, она была четырнадцатого марта в Лос-Анджелесе. Без сомнения, она поняла, что Паулита пытается отбить у нее содержателя, и хотела провести небольшое расследование на месте.
  — А почему вы думаете, что убийца не Женевьева? — поинтересовался Трэгг.
  — Потому что она прилетела сюда самолетом, — ответил Мейсон.
  — Ну и что?
  — Поставьте себя на место Лоринга Карсона. Если голая женщина не была девушкой, которую он оставил в машине, он позвал бы ту девушку помочь ему, и воровка оказалась бы меж двух огней.
  Трэгг покачал головой, а потом спросил:
  — А какова роль Надин Палмер во всем этом деле?
  — Надин Палмер действовала так же, как поступила бы на ее месте любая другая женщина. Заметив в бинокль, где расположен тайник, она захотела узнать, что находится в этом тайнике. Поэтому она бросилась по тропинке к дому, и все произошло отчасти так, как она говорила, отчасти так, как предполагал я. Тропинка привела ее к дому со стороны Идена, она разделась и нырнула в нижнем белье в бассейн, чтобы добраться до тайника. Обнаружив секретный сейф пустым, она вернулась обратно, сняла белье, отжала его и сунула в сумочку. В этот момент она услышала голоса Морли Идена и Вивиан Карсон, появившихся в гостиной. Что касается дальнейшего, то она, вероятно, строго придерживалась правды в своих показаниях.
  — А две маленькие лужицы воды неподалеку от трупа? — Лейтенант явно желал расставить все точки над «i».
  — Они были, несомненно, от рукавов рубашки Карсона. Вода капала с его рукавов, когда он поджидал Паулиту возле ее одежды.
  — Тем временем он надел пиджак? — уточнил Трэгг.
  — Конечно. Он не хотел простудиться, стоя на сквозняке с мокрыми руками.
  — Спасибо, Мейсон, — сказал Трэгг, поднимаясь. — Я хочу прокатиться до Лас-Вегаса, чтобы встретиться там с мисс Марквелл… Но перед этим я доставлю портфель в лабораторию, чтобы узнать, можно ли на нем обнаружить что-либо интересное.
  — Мои наилучшие пожелания, господин лейтенант! — сказал Мейсон.
  Когда полицейский ушел, Вивиан Карсон сказала Морли Идену:
  — Вот видишь, мы с самого начала могли положиться на скромность мистера Мейсона.
  Иден достал из кармана чековую книжку:
  — Я думаю, что ваша работа, мистер Мейсон, стоит не меньше двадцати пяти тысяч долларов гонорара. Я наказываю себя еще и за то, что вам пришлось защищать нас в таких кошмарных условиях.
  Делла Стрит поспешила освободить место на столе перед Морли Иденом, чтобы он не испытывал никаких затруднений в выполнении такого разумного решения.
  Дело об отложенном убийстве
  Глава 1
  Перри Мейсон слегка откинулся назад и сел таким образом, чтобы смотреть прямо в лицо молодой женщине, расположившейся в большом кожаном кресле для посетителей. Делла Стрит, доверенная секретарша Мейсона, вручила ему лист бумаги, на котором на пишущей машинке было напечатано следующее:
  «Фамилия, имя: Сильвия Фарр.
  Возраст: двадцать шесть.
  Адрес: Северная Меза, Калифорния, Честнат-стрит, шестьсот девяносто четыре.
  Временно проживает в доме с меблированными комнатами „Палмкрест“.
  Телефон: Хиллвью шестьсот девяносто три девяносто.
  Цель визита: о сестре.
  Комментарии: когда она открыла сумочку, чтобы достать пудреницу, я заметила пачку сложенных купюр и несколько залоговых квитанций — Д.С.».
  Мейсон положил лист чистой стороной вверх на письменный стол и обратился к посетительнице:
  — Вы хотели проконсультироваться у меня насчет вашей сестры, мисс Фарр?
  — Да.
  — Сигарету? — предложил Мейсон, открывая портсигар.
  — Спасибо, но я курю только один сорт.
  Она достала нераспечатанную пачку из сумочки, надорвала край, вынула сигарету и склонилась к протянутой им спичке.
  — Итак, что же случилось с вашей сестрой? — спросил Мейсон.
  — Она исчезла.
  — А раньше с ней такое случалось?
  — Нет.
  — Как ее зовут?
  — Мэй.
  — Она замужем?
  — Нет.
  — Каким образом она исчезла?
  Сильвия Фарр нервно засмеялась и сказала:
  — Мне тяжело говорить, когда вы засыпаете меня вопросами. Я могу сама обо всем рассказать?
  — Конечно.
  — Мы живем в Северной Мезе и…
  — А где находится Северная Меза? — прервал Мейсон. — Я что-то не могу вспомнить.
  — И не вспомните, — улыбнулась посетительница. — Это в северной части штата, вдали от главных магистралей. Сельскохозяйственный район. Уже много лет там не ведется никакого строительства. Новое здание почты — последнее достижение, но оно, в общем-то, не играет роли.
  — С Северной Мезой я все понял. Теперь давайте вернемся к Мэй.
  — Мэй уехала из Северной Мезы чуть больше года назад. Не совсем традиционный рассказ о девушке из провинции. Она у нас дома считалась рабочей лошадкой, а я… Ну, понимаете, я симпатичнее, правда, в Северной Мезе это не играет роли, — грустно сообщила девушка. — Вы, конечно, знаете традиционную схему. Мне следовало почувствовать нехватку воздуха в маленьком городке и убежать оттуда, попробовать получить роль в кино, оказаться официанткой в дешевом ресторанчике и в конце концов выйти замуж за принца — или потратить все деньги и вернуться домой с утраченными иллюзиями, озлобленной и циничной, узнать, что моя невзрачная сестра вышла замуж за местного гробовщика, родила троих детей и известна всей округе благодаря прекрасному характеру и замечательным яблочным пирогам.
  В глазах Мейсона сверкнул огонек.
  — Но Мэй повела себя не так, как следовало ожидать? — спросил он.
  — Она поняла, что сыта по горло Северной Мезой, и решила посмотреть мир.
  — А где она сейчас?
  Смех потух в глазах Сильвии Фарр.
  — Не знаю, — ответила девушка.
  — Где она находилась, когда вы последний раз получали от нее известия?
  — Здесь.
  — Она работала?
  — У нее было несколько мест работы, — осторожно ответила Сильвия Фарр. — Мне кажется, она пыталась наверстать то, что недополучила в Северной Мезе. Она завела новых друзей и наслаждалась их обществом. Стала прожигательницей жизни.
  — Старше или младше вас?
  — Старше на полтора года. Поймите меня правильно, мистер Мейсон. Она знала, что делает… Я хочу сказать, что изменилось ее мироощущение. В Северной Мезе она оставалась пассивной, редко смеялась. Она считала, что жизнь, как песок, проскальзывает у нее сквозь пальцы, а дни следуют однообразной чередой. После того как она переехала в большой город, ее взгляды сделали крутой поворот. Ее письма стали оживленными и остроумными. По ним сразу же было понятно… В общем, я даже не осмеливалась показать их маме. Я помню, что Мэй один раз написала, что в большом городе девушке надо научиться играть с огнем, а для того, чтобы не обжечь пальцы, нужно контролировать не пламя, а сами пальцы.
  — Когда вы получали от нее известия в последний раз?
  — Чуть больше двух месяцев назад.
  — Чем она тогда занималась?
  — Работала секретарем у производителя канцелярских принадлежностей, но адреса фирмы у меня нет. Она снимала комнату в многоквартирном доме на Пикслей-Корт и, похоже, наслаждалась жизнью.
  — Последнее письмо у вас с собой?
  — Нет. Я разорвала все ее письма, вернее, почти все. Она по секрету сообщила мне о том, чем занимается. Иногда она специально писала такие письма, чтобы я могла дать их прочитать маме, но это, в общем-то, были просто короткие записки.
  — А она приезжала хоть раз в Северную Мезу после того, как уехала? — поинтересовался Мейсон.
  — Да, месяцев шесть назад. Я была просто ошеломлена. Я ни разу в жизни не видела, чтобы кто-то так изменился. Вы даже не представляете, что она с собой сделала! Она никогда не отличалась хорошим цветом лица, у нее были сухие, жесткие волосы, ее ни в коей мере нельзя было назвать красивой. Но тут… Модная одежда, блеск в глазах, ухоженные волосы и руки, прекрасная кожа. Она постоянно острила. Мы, девушки Северной Мезы, почувствовали себя полностью отставшими от жизни. Понимаете, мистер Мейсон, я не отношусь к тем, кто легко впадает в уныние. Я принимаю жизнь такой, как она есть, но мне никогда не было так тошно, как после отъезда Мэй, когда наша жизнь в маленьком городке возвратилась в обычную колею. Пока она оставалась с нами, все вроде бы казалось нормальным. Рядом с ней девушки чувствовали себя городскими и непринужденными, но после отъезда Мэй весь пар вышел из котла, и мы просто не могли продолжать…
  — Я думаю, что понимаю вас, — сказал Мейсон. — Мне кажется, мисс Фарр, что мы уже оговорили предварительные моменты.
  — Примерно месяц назад я отправила сестре письмо, — быстро продолжала Сильвия Фарр, — но ответа не получила. Где-то недели две назад я послала еще одно. Оно вернулось с пометкой, что адресат выбыл, не оставив нового адреса для пересылки корреспонденции.
  — Из вашего рассказа можно сделать вывод, что она в состоянии сама о себе позаботиться, — заметил Мейсон. — Я не считаю, что есть повод волноваться.
  — В последнем письме она упоминала некоего мистера Вентворта, владельца яхты, — объяснила Сильвия Фарр. — Насколько я поняла, он мошенник и достаточно богат. Она бывала на его яхте. Письмо заканчивалось словами: «Боже, сестренка, если ты вдруг задумаешь переехать в большой город, держись подальше от таких, как Пенн Вентворт. Помнишь, я говорила тебе об игре с огнем? К нему это не подходит. Он идет по жизни и берет то, что ему хочется, не спрашивая разрешения. С подобными мужчинами невозможно контролировать ни пальцы, ни пламя».
  — Ваша сестра — не первая девушка на свете, обнаружившая, что невозможно устанавливать жесткие правила в игре с огнем, как она это называла. Вам не требуется адвокат, мисс Фарр. Если вам вообще кто-нибудь нужен в данном случае, то воспользуйтесь услугами частного детектива. Послушайтесь моего совета: возвращайтесь в Северную Мезу и забудьте об этом деле. Ваша сестра в состоянии позаботиться о себе сама. Несомненно, она не пишет вам по одной причине: не хочет, чтобы вы знали, где она сейчас находится. В полиции вам могут сообщить, что подобное часто случается. Если вы хотите нанять хорошего сыщика, сходите в «Детективное агентство Дрейка». Оно расположено в этом же здании, там работают опытные оперативники, и вы можете полностью положиться на мистера Пола Дрейка, главу агентства. Я сам часто обращаюсь к нему.
  Мейсон встал, показывая таким образом, что разговор окончен.
  Сильвия Фарр тоже встала, но не отошла от письменного стола. Она смотрела прямо в глаза адвокату.
  — Пожалуйста, мистер Мейсон! — воскликнула она с отчаянием в голосе. — Я знаю, что вам все это, может, кажется глупым. Я, наверное, не так представила ситуацию. Я не в состоянии правильно описать сестру — такой, какая она на самом деле. Я точно знаю, что что-то случилось. Я думаю… думаю… что она мертва, ее убили!
  — Но для этого должен быть какой-то повод, не так ли?
  — Поймите, здесь играет роль несколько факторов. Я провела рядом с ней практически всю свою жизнь, и… она упомянула кое-что в своем последнем письме.
  — Оно у вас не сохранилось?
  — Нет.
  — Если вы абсолютно уверены, что произошло что-то серьезное, обращайтесь в полицию. Они начнут расследование. Возможно, вам совсем не понравится то, что они найдут.
  — Но я хочу, чтобы вы провели расследование, мистер Мейсон. Я хочу…
  — В таком случае я могу только нанять детектива, — ответил адвокат. — Вы в состоянии сделать то же самое и сэкономить деньги. Насколько я догадываюсь, деньги для вас что-то значат, мисс Фарр.
  — Конечно, но сестра мне дороже денег, и я знаю, что с ней что-то не так.
  — Сходите к Полу Дрейку, — посоветовал Мейсон. — Скорее всего, его оперативники разыщут вашу сестру не больше чем через сутки, а если окажется, что она в затруднительном положении и потребуется помощь адвоката, я всегда к вашим услугам.
  — Следуйте за мной, мисс Фарр. Я провожу вас до агентства мистера Дрейка, — предложила Делла Стрит.
  Глава 2
  Высокий, нескладный на вид Пол Дрейк вошел в кабинет Мейсона с фамильярностью, позволительной после стольких лет тесного сотрудничества.
  — Привет, красотка! Привет, Перри! Как дела?
  Он направился к креслу, предназначенному для посетителей, и опустился в него, упершись спиной в одну из закругленных ручек и свесив длинные ноги через другую.
  — Спасибо за клиентку, Перри, — сказал детектив.
  — За какую еще клиентку?
  — Девушку, которую ты вчера ко мне прислал.
  — А, ты имеешь в виду мисс Фарр?
  — Ага.
  — Дело денежное? — поинтересовался Мейсон.
  — Так себе. Предварительное расследование и отчет покрыть хватит. Я подумал, что больше трех-четырех часов не потребуется, чтобы отыскать ее сестру.
  — Нашел?
  — Ее саму — нет, но многое о ней выяснил.
  Мейсон улыбнулся и достал портсигар.
  — Сигарету, Пол? — предложил он.
  — Нет, спасибо. Я сегодня жую жвачку.
  Мейсон повернулся к секретарше.
  — Делла, у него что-то на уме. Когда все происходит без особого усилия, он разваливается в кресле и курит, как цивилизованное существо. А когда он сворачивается колечками, словно змея, жалуется на боль в животе — он определенно о чем-то напряженно думает. Жевательная резинка — еще один верный показатель.
  Дрейк сорвал целлофановую упаковку с пачки и сразу же засунул в рот целых три штуки, смял обертки и кинул получившийся шарик в мусорную корзину.
  — Перри, мне нужно задать тебе один вопрос, — обратился он к адвокату.
  Мейсон многозначительно улыбнулся Делле Стрит:
  — Я же говорил, Делла.
  — Без шуток, Перри, мне бы хотелось получить на него ответ.
  — Получишь. Ну, в чем дело?
  — Почему ты так заинтересовался этой девушкой?
  — Я не заинтересовался.
  — Ты не взялся за ее дело, — возразил Дрейк, — но из ее слов я понял, что ты уделил ей немало времени.
  — Она так решила?
  — Нет. Она на тебя в обиде. Она считает, что ты просто выставил ее вон. Я объяснил ей, что ты один из самых дорогих адвокатов в городе и вообще очень мало кому удается даже добраться до порога твоего личного кабинета. Это ее немного успокоило.
  — Если честно, Пол, то я почти не взялся за ее дело.
  — Я так и подумал. Почему?
  Мейсон улыбнулся и ответил:
  — Ты выяснил, что ее сестричка попала в беду или столкнулась с массой проблем, не так ли, Пол?
  Сыщик кивнул, внимательно наблюдая за адвокатом.
  — Пытается скрыться от правосудия? — продолжал задавать вопросы Мейсон.
  — Подделка чека.
  — Я так и думал, что будет что-то в этом роде.
  Делла Стрит с интересом взглянула на адвоката.
  — Перри, ты можешь мне объяснить, как ты об этом догадался? — попросил Дрейк.
  Адвокат прищурил глаза и посмотрел вдаль.
  — Черт побери, Пол. Лучше, если бы я не проявлял такого интереса к людям и тайнам. Я думаю, что, если бы дело мисс Фарр показалось мне чуть более загадочным, я, не раздумывая, взялся бы за него и провел бы работу тысяч на пять долларов за пятидесятидолларовый гонорар.
  — А в нем есть какая-то тайна?
  — Ты нашел Мэй Фарр?
  — Нет.
  Мейсон сделал жест, словно бросал что-то на свой письменный стол.
  — Вот твой ответ.
  — Что ты имеешь в виду, Перри?
  — Посуди сам. Ко мне приходит девушка, чтобы проконсультироваться о сестре. Сестра исчезла. Девушка думает, что сестра попала в беду, не представляет, что это может быть, но у нее есть смутное предчувствие. Ты обратил внимание, как она одета? Лучшие имеющиеся в продаже туфли, юбка и пиджак модного покроя, но не самые новые, пальто определенно новое, но из дешевого материала, плохого кроя, а мех для отделки, похоже, взят с дворовой кошки.
  — Так каков ответ? — спросил Дрейк, когда Мейсон замолчал.
  Мейсон жестом отмахнулся от вопроса и продолжал:
  — На руках у нее — тщательно сделанный маникюр. Волосы зачесаны назад, практически никакой косметики, даже губы не накрашены. Ко всему в придачу в сумочке полно денег и залоговых квитанций.
  Дрейк, нервно жующий резинку, взглянул на Деллу Стрит, потом снова перевел глаза на Мейсона и заявил:
  — Что-то я тебя плохо понимаю, Перри. Ты к чему-то клонишь, но я никак не могу уловить к чему.
  — Перед нами колонка цифр, а сумма внизу никак не сходится. Как себя ведет деревенская девушка, попадающая в большой город? Надевает лучшее, что у нее есть, пытается выглядеть максимально привлекательно. Симпатичные девушки из провинции стараются принять утонченный вид. Они накладывают много косметики, если идут на прием к адвокату. Они обязательно заглянут в парикмахерскую, как только попадут в город.
  — Она обеспокоена. У нее не было времени на парикмахерскую, — высказал свое мнение Дрейк.
  — А на маникюр оно нашлось? И, кстати, в парикмахерской она тоже побывала и специально попросила зачесать волосы назад, чтобы казаться невзыскательной простушкой. Провинциалка сэкономила бы на туфлях, а потратила бы больше на пальто. В любом случае она никогда бы не надела те туфли, которые были на мисс Фарр. Пальто не сочеталось с другой одеждой и обувью, волосы — с ногтями, а лицо — с ее рассказом.
  Дрейк быстро работал челюстями. Внезапно он выпрямился в кресле.
  — Черт побери, Перри, ты хочешь сказать, что она… она…
  — Конечно, — кивнул Мейсон. — Она скрывается от правосудия. Она хотела, чтобы какой-нибудь адвокат вытащил каштаны из огня. Она не стала представляться своим настоящим именем, а назвалась просто сестрой Сильвией.
  — Да будь я проклят, — медленно произнес Дрейк. — Ты, наверное, прав, Перри.
  — Конечно, я прав, — заявил Мейсон, словно говорил об элементарных вещах. — Именно поэтому я почти согласился взяться за ее дело. Меня заинтересовал ее характер, проблемы, с которыми она столкнулась, ход мыслей, ее изобретательность, благодаря которым она выбрала именно этот подход. Большинство девушек или разразились бы слезами, устроили истерику, или обладали бы достаточно твердым характером, чтобы выпалить всю правду. Ее нельзя считать прожженной жизнью, но, похоже, она может за себя постоять. Она напугана, но не дает волю слезам, полагается только на себя, изобретательна. Она снесла в ломбард все ценное, что у нее имелось, купила дешевое пальто, сделала прическу, благодаря которой стала менее привлекательна, но совсем забыла о туфлях и о маникюре.
  Дрейк кивнул, продолжая медленно жевать.
  — Да, она попала в переделку.
  — В какую?
  — Подделанный чек — на восемьсот пятьдесят долларов, — сообщил детектив.
  — Кто получил по нему деньги?
  — Универмаг «Стайлфирст».
  — Часть наличными, часть записано на счет?
  — Записано на счет. Баланс — девятьсот пятьдесят долларов, — объяснил Дрейк. — Универмаг получил чек по почте, не обратил на него особого внимания и стал обрабатывать, как обычно. Тут выяснилось, что это подделка. За то время, пока чек проверялся, Мэй Фарр, очевидно, поняла, что произошло, и скрылась.
  Мейсон отодвинул стул от письменного стола, встал и начал с сосредоточенным видом ходить из угла в угол.
  — Пол, — бросил он через плечо. — Я хочу задать тебе один вопрос. Надеюсь, что ты ответишь «нет». Боюсь, что последует ответ «да». А подделанный чек подписан мужчиной по фамилии Вентворт?
  — Да. Пенн Вентворт. К тому же подделка непрофессиональная.
  Мейсон резко обернулся и уставился на детектива:
  — Что?
  — Подделка непрофессиональная, — повторил Дрейк.
  Мейсон махнул рукой.
  — Вот видишь, Пол. Еще одна цифра в колонке, которая не позволяет свести баланс. Эта девушка не могла сделать неумелую подделку. Ты обратил внимание на ее руки и пальцы? Они длинные, тонкие, музыкальные, артистичные, быстрые и уверенные в своих действиях. Сидя здесь, она страшно нервничала, но открыла сумочку, достала новую пачку сигарет, вскрыла, взяла сигарету — причем делала все быстро, без лишних движений. Не исключено, она играет на рояле, возможно, рисует, но никогда не смазала бы подделку подписи — все было бы сделано профессионально.
  — На этот раз она смазала. Я сам видел чек на сумму восемьсот пятьдесят долларов. Он подлежал оплате Мэй Фарр и был индоссирован на обратной стороне: «Оплатить по требованию универмага „Стайлфирст“, Мэй Фарр».
  — А что с ее подписью на обратной стороне? — поинтересовался Мейсон.
  — То есть?
  — С ней все в порядке?
  Дрейк удивленно поднял брови.
  — А что с ней может быть?
  — Что говорит Вентворт? — ответил Мейсон вопросом на вопрос.
  — Очевидно, здорово обеспокоен. Кстати, здесь есть одна любопытная деталь. При первоначальном открытии кредита по счету в магазине его гарантировал Вентворт.
  — Так что ему в любом случае придется расплачиваться?
  — Ага.
  — Значит, подделка ему фактически никак не навредила бы: он обязан платить.
  — Нет, — возразил Дрейк. — Если бы расплатилась девушка, ему не пришлось бы этого делать.
  — Но он рассердился из-за этой подделки?
  — Еще как! Говорит, что она неблагодарная тварь, и он предпримет все возможное, чтобы засадить ее за решетку.
  Мейсон глубоко вздохнул.
  — Все это кажется мне подозрительным, Пол, — заметил адвокат.
  Дрейк бросил быстрый взгляд на Деллу Стрит:
  — Красотка, ты слышишь, как он меня завлекает? Я уже заинтересовался.
  Делла Стрит улыбнулась.
  — Шеф был заинтригован с самого начала, — ответила она. — Просто до сих пор не признавался себе в этом.
  — Делла, ты, похоже, права, — согласился Мейсон и опять повернулся к детективу. — Пол, передай мисс Фарр, когда она придет к тебе за отчетом, что я возьмусь за ее дело. Объясни ей, что подделка чека — серьезное преступление и нам придется предпринять шаги, чтобы защитить ее сестру. Не показывай, что знаешь, что речь идет о ней самой. Я объявлю ей это сам — чтобы информация свалилась на нее как гром среди ясного неба, когда она уже решит, что кое-что ей удалось провернуть.
  — Хорошо, — кивнул Дрейк.
  — И вот еще что, — продолжал Мейсон. — Можно как-то раздобыть фотостат подделанного чека? Тебе это удастся?
  — Нет проблем. В банке его сфотографировали. Во всех случаях, когда они отказываются произвести выплаты по чеку на основании того, что он подделан, они делают фотостаты, чтобы в дальнейшем к ним не было претензий. У меня есть копия.
  — Прекрасно, Пол. Теперь свяжись с Департаментом по транспорту и попробуй раздобыть фотостат водительского удостоверения Мэй Фарр. На нем, кроме всего прочего, должна стоять ее подпись. Когда мы получим образец ее подписи, я пошлю копию чека и копию водительского удостоверения на графологическую экспертизу.
  — Но, черт побери, Перри, никакая экспертиза не требуется, чтобы определить, что чек подделан. Копировали с использованием кальки, рука слегка дрожала. На нем ясно как день, видны все характерные черты такого типа подделки.
  — Меня не интересует мнение о подписи Вентворта, — сообщил Мейсон. — Меня волнует, что скажет эксперт по поводу подписи Мэй Фарр на обороте.
  Детектив в задумчивости нахмурил лоб.
  — Уяснил? — спросил Мейсон. — В универмаге открыт счет на девятьсот с лишним долларов на имя Мэй Фарр. Гарантом выступает Пенн Вентворт. Они получают чек, очевидно выписанный Вентвортом, подлежащий оплате Мэй Фарр и индоссированный в пользу универмага. Они пускают его в оборот обычным путем. Оказывается, что это подделка, и он сразу же возвращается в универмаг. Они ставят в известность Вентворта, и тот встает на дыбы. Естественно, все предполагают, что чек подделала Мэй Фарр, потому что именно она должна выиграть от подделки.
  — И к чему ты клонишь? — недоумевал Дрейк. — От этой логики никуда не уйти.
  Мейсон улыбнулся.
  — Предположим, подпись Мэй Фарр тоже подделана? — спросил адвокат.
  — Я тебя что-то не понимаю.
  Улыбка Мейсона стала еще шире.
  — Обдумай все на досуге, Пол. Здесь несколько вариантов для выбора. — Мейсон повернулся к Делле Стрит: — Делла, записывай. Диктую письмо.
  Она быстро достала из ящика стола блокнот для стенографирования и в готовности застыла с ручкой.
  — Мистеру Пенну Вентворту. (Адрес возьмешь у Дрейка.) Уважаемый сэр! Мисс Сильвия Фарр из Северной Мезы, Калифорния, наняла меня, чтобы найти ее сестру, Мэй Фарр, которая ранее проживала в многоквартирном доме на Пикслей-Корт в этом городе, а также для того, чтобы я выступал в роли законного представителя указанной Мэй Фарр в случае, если она попадет в затруднительное положение. (Красная строка.) Из информации, содержащейся в некоторых письмах Мэй Фарр к сестре, я понял, что вы, возможно, в состоянии предоставить мне какие-либо сведения о местонахождении указанного лица. В случае, если вы в настоящий момент поддерживаете с ней связь, пожалуйста, поставьте ее в известность, что сестра мисс Фарр оформила все необходимые документы, чтобы наша контора представляла ее по мере своих сил. (Красная строка.) Мы заранее благодарны вам за информацию, если вы сможете таковую предоставить. Искренне ваш…
  Закончив диктовать, Мейсон бросил взгляд на Пола Дрейка.
  — Как мне кажется, за этим письмом последует масса событий, — высказал свое мнение адвокат.
  Глава 3
  Делла Стрит вошла в кабинет Мейсона с утренней почтой и объявила:
  — Пожалуй, хлеб, пущенный тобой по водам, вернулся в виде пирога.
  — Какой еще хлеб? — не понял Мейсон.
  — Письмо, отправленное вчера Пенну Вентворту.
  — Ах, оно, — улыбнулся Мейсон. — Похоже, Делла, придется отправить тебя в кулинарный техникум.
  — Почему?
  — Этот хлеб не вернется в виде пирога. Он вернется в виде теста.
  — Теста? — переспросила она.
  — Конечно. Он уже долго ждет, Делла?
  — Где-то с полчаса. Весь на взводе.
  — Приглашай.
  Пенну Вентворту оказалось слегка за пятьдесят. Очевидно, он прилагал массу усилий, чтобы выглядеть моложе своих лет. У него был холеный вид, безупречно отглаженный костюм прекрасно сидел на нем. Однако Мейсон сразу заметил, что естественное оседание живота поддерживает эластичный пояс.
  Вентворт тщательно следил за руками, регулярно делал маникюр. Розовая нежная кожа лица — старания парикмахера — резко контрастировала с блеклыми серо-зелеными глазами. Маленькие, аккуратно подстриженные усики были тщательно напомажены по краям.
  — Доброе утро, мистер Мейсон, — поздоровался он.
  — Привет, — небрежным тоном ответил адвокат. — Садитесь.
  Вентворт опустился в предложенное кресло. Он внимательно посмотрел на Мейсона глазами опытного игрока в бридж, оглядывающего карты, получая их в первый раз.
  — Хорошая погода, — заметил Вентворт.
  Выражение лица Мейсона стало каменным.
  — Думаете, пойдет дождь? — спросил адвокат.
  — Нет. Просто следует ждать сильного тумана. Я получил ваше письмо, мистер Мейсон.
  — Лично я уверен, что пойдет дождь. И что с письмом?
  — Я считаю, что вы заслуживаете объяснений.
  — Прекрасно, — с мрачным видом ответил Мейсон. — Я всегда люблю получать то, что заслуживаю.
  — Я хочу, чтобы вы правильно меня поняли, мистер Мейсон.
  — Не беспокойтесь.
  — Я хотел сказать, что вас, несомненно, обвели вокруг пальца. Человек с вашим положением, репутацией и способностями никогда не согласился бы представлять Мэй Фарр, если бы знал все факты.
  — Вы курите?
  — Да, спасибо.
  Вентворт протянул руку к предложенному Мейсоном портсигару и выбрал сигарету. Казалось, он рад передышке.
  Мейсон зажег спичку, закурил и небрежно бросил спичку в мусорную корзину.
  — Продолжайте, — предложил адвокат.
  — Возможно, вы с удивлением узнаете от меня, что Мэй Фарр скрывается от правосудия.
  — В самом деле? — спросил Мейсон ничего не выражающим тоном.
  — В полиции имеется ордер на ее арест.
  — Какое ей предъявлено обвинение?
  — Подделка.
  — Чего?
  — Чека, — с негодованием в голосе ответил Вентворт. — Это было предательство дружбы. Девушка — авантюристка, неблагодарная, эгоистичная, коварная интриганка…
  — Секундочку, — прервал его Мейсон, нажимая на кнопку.
  — Я говорил, что она…
  Мейсон поднял руку, обернутую ладонью к Вентворту:
  — Подождите минутку. Я вызвал свою секретаршу.
  — Секретаршу?
  — Да. Чтобы она застенографировала все, что вы думаете о моральном облике моей клиентки.
  — Послушайте, — в голосе Вентворта послышалась внезапная тревога, — со мной у вас это не пройдет.
  Делла Стрит открыла дверь из приемной.
  — Делла, — обратился к ней адвокат, — я хочу, чтобы ты записывала все, что мистер Вентворт говорит о Мэй Фарр.
  Делла Стрит спокойным оценивающим взглядом посмотрела на неуютно чувствующего себя посетителя, подошла к письменному столу адвоката и протянула ему записку.
  Мейсон развернул ее таким образом, чтобы Вентворт случайно не мог прочесть содержание.
  «В приемной ждет Харольд Андерс. Хотел бы встретиться с Пенном Вентвортом по личному вопросу, суть которого раскрыть отказался. Его адрес: Северная Меза, Калифорния. Заявляет, что ему сообщили, что Вентворт здесь. Он готов ждать, пока Вентворт не выйдет».
  Мейсон медленно разорвал лист на мелкие кусочки и бросил их в мусорную корзину.
  — То, что я говорил, — строго между нами, — заявил Вентворт.
  — Естественно, вы не стали бы утверждать подобное о молодой женщине, если бы не могли подтвердить свои слова.
  — Не пытайтесь поймать меня в капкан, мистер Мейсон. Я пришел сюда по доброй воле, чтобы предупредить вас о том, с кем вы имеете дело. Я не собираюсь ставить себя в такое положение, чтобы вы потом предъявили мне иск в связи с дискредитацией личности.
  — Поздновато вы об этом вспомнили, — заметил Мейсон.
  — Что вы имеете в виду?
  Мейсон резко повернулся к Делле Стрит:
  — Делла, пригласи мистера Андерса. Скажи ему, что мистер Вентворт будет говорить с ним прямо в моем кабинете.
  Вентворт привстал с кресла. В его глазах можно было одновременно прочесть подозрение и тревогу.
  — Кто такой Андерс? — спросил он.
  Делла Стрит тихо выскользнула в приемную.
  — Человек, который хочет встретиться с вами по личному вопросу, — успокаивающе ответил Мейсон. — Он пытался с вами связаться, узнал, что вы направились сюда, и последовал за вами.
  — Но я не знаю никакого Андерса и не уверен, что хочу с ним встречаться. Я не мог бы выйти через боковую дверь?..
  — Вы не поняли. Он приехал из Северной Мезы. Я думаю, он хочет поговорить с вами о мисс Фарр.
  Вентворт поднялся на ноги. Он уже сделал два шага к боковому выходу, когда Делла Стрит открыла дверь из приемной, и в кабинет Мейсона широким шагом зашел высокий, худощавый мужчина лет тридцати.
  — Кто из вас Вентворт? — не здороваясь, спросил он.
  Мейсон махнул рукой:
  — Вот этот господин, направляющийся к выходу.
  Андерс, двигаясь на удивление быстро, в два шага пересек комнату и преградил путь Вентворту.
  — Мистер Вентворт, вы будете говорить со мной, — заявил он.
  Вентворт попытался проскользнуть мимо него. Андерс схватил его за рукав пиджака.
  — Вы знаете, кто я, — сказал Андерс.
  — Никогда в жизни вас не видел.
  — Но вы слышали обо мне.
  Вентворт молчал.
  — Из всех гнусных, отвратительных и презренных штучек, о которых я когда-либо слышал, это дело с обвинением Мэй — самая мерзкая. Какие-то восемьсот пятьдесят долларов. Вот, возьмите их. Теперь чек оплачен. — Он достал пачку денег из кармана и начал отсчитывать двадцатидолларовые купюры. — Подойдите к столу, где мы сможем пересчитать деньги. Мне нужны свидетель и расписка.
  — Вы не сможете оплатить этот чек, — сказал Вентворт.
  — Почему нет?
  — Потому что дело передано в окружную прокуратуру. Я совершу преступление, если приму от вас деньги. Мистер Мейсон — адвокат. Он подтвердит, что я прав. Да, мистер Мейсон?
  — Вы решили у меня профессионально проконсультироваться?
  — Черт побери! Я просто пересказываю общеизвестное.
  — Уберите деньги, мистер Андерс, — приказал Мейсон. — Сядьте. И вы тоже, мистер Вентворт. Пока вы оба здесь, я вам хочу кое-что сказать.
  — Мне больше не о чем с вами разговаривать, — заявил Вентворт. — Я пришел сюда по доброй воле, думая уберечь вас от неприятностей, мистер Мейсон. Я не намерен позволять кому бы то ни было загонять меня в капкан или оскорблять. Я думаю, что вы специально подстроили эту встречу с Андерсом.
  На лице Андерса появилось удивление.
  — Вы о чем говорите? — не понял он. — Я об этом адвокате ни разу в жизни не слышал.
  Вентворт с тоской во взгляде посмотрел на дверь.
  — Даже не пытайтесь, — предупредил его Андерс. — Я бегаю за вами по всему городу. Мы прямо здесь и сейчас должны со всем разобраться. Если вы только попробуете приблизиться к двери, вы об этом пожалеете.
  — Вы не имеете права меня удерживать, — заявил Вентворт.
  — Возможно, нет, — мрачно ответил Андерс. — Но я вам все равно врежу от души.
  Мейсон улыбнулся Делле Стрит, откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди.
  — Не обращайте на меня внимания, господа. Начинайте.
  — Что это за ловушка? — потребовал ответа Вентворт.
  — Никакой ловушки нет, — дрожа от негодования, возразил Андерс. — Вы попытались провернуть грязный, подлый трюк. Я здесь, чтобы сказать, что так просто вам это не пройдет. Вот ваши восемьсот пятьдесят долларов.
  — Я отказываюсь даже прикасаться к ним. Дело не в деньгах, а в принципе. Только попробуйте остановить меня! — закричал Вентворт. — Я сразу же вызову полицию. Я подам на вас в суд…
  — Пусть идет, — повернулся Мейсон к Андерсу, а затем обратился к Вентворту: — Я просто хотел поставить вас в известность, что представляю мисс Фарр. Вас также может заинтересовать тот факт, что я послал фотостат чека на графологическую экспертизу.
  Вентворт уже держался за ручку двери, но повернулся, услышав слова адвоката.
  — Я предполагаю, — продолжал Мейсон, — что если подделана ваша подпись, то подделана и подпись Мэй Фарр.
  — Вот что я получаю за благие намерения. Мне следовал прийти со своим адвокатом.
  — Несомненно, приходите вместе с ним, — пригласил Мейсон. — Но предварительно объясните ему всю историю с чеком и спросите совета.
  — Что вы имеете в виду?
  — Вы обвинили Мэй Фарр в подделке чека, действуя исключительно на основании предположения, что, если чек послали в универмаг «Стайлфирст» для кредитования ее счета, то в подделке виновата она сама. У вас нет доказательств, чтобы подтвердить ваши заявления, вы не в состоянии доказать, что она посылала его, что она выписывала его, потому что графологическая экспертиза покажет, что она этого не делала, а, следовательно, подделало чек какое-то третье лицо.
  Вентворт с минуту поколебался, а потом осторожно сказал:
  — Ну, конечно, если это правда…
  — Если это правда, — продолжал Мейсон, — то вы виновны в дискредитации Мэй Фарр. Вы ложно обвинили ее, заявив, что она подделала документ и скрывается от правосудия. Вы сделали подобные заявления полиции и другим лицам. Очевидно, вы официально обратились в полицию с жалобой и поклялись в том, что Мэй Фарр совершила преступное действие. Обязательно свяжитесь с вашим адвокатом, мистер Вентворт. Я уверен, что он посоветует вам расплатиться по этому чеку. Приходите в любое время. Позвоните заранее моей секретарше, чтобы договориться о встрече. Всего хорошего.
  Вентворт задумчиво посмотрел на адвоката, затем резко толкнул дверь и вышел в коридор, оставив в недоумении Харольда Андерса.
  — Сядьте, мистер Андерс, — пригласил Мейсон.
  Андерс направился к огромному кожаному креслу, которое только что освободил Вентворт, и опустился в него.
  — Главная моя проблема заключается в том, — спокойно начал Мейсон, — что я люблю работать на публику, это естественное желание производить эффект. Мои друзья утверждают, что у меня чутье к драматичным ситуациям. Мои враги заявляют, что я люблю пускать пыль в глаза. Мне всегда интересны люди, и вызывают любопытство любые тайны. Поэтому у меня частенько возникают проблемы. А у вас какие отрицательные черты?
  Андерс рассмеялся в ответ:
  — Я очень легко выхожу из себя. Не могу принять «нет» в качестве ответа. Очень люблю землю, у меня провинциальный взгляд на вещи.
  Мейсон посмотрел на него с огоньком в глазах.
  — В дополнение к списку можно добавить девушку, которая уехала из Северной Мезы, чтобы жить в большом городе, — сказал адвокат.
  — Можно, — признался Андерс.
  — Меня наняли, чтобы представлять Мэй Фарр. Насколько я понял, все ее проблемы связаны с подделкой чека, о чем вы, похоже, осведомлены. Не думаю, что здесь возникнут какие-то трудности.
  — Послушайте, — быстро заговорил Андерс, — я уверен, что она не подделывала никаких чеков. Мэй подобное не свойственно. Я только не могу понять, кто это сделал.
  — Вентворт.
  — Вентворт?
  — Да. Возможно, нам не удастся это доказать, но это его рук дело, или он кого-то нанимал для этой цели.
  — Боже праведный, но почему?
  — Не исключено, что Вентворт — еще один мужчина, который не может принять «нет» в качестве ответа, — сухо заметил Мейсон.
  По лицу Андерса было видно, что до него дошло, что имел в виду адвокат. Он положил руки на ручки огромного кресла, оттолкнулся, встал и сделал уже два шага к двери, но его остановил голос Мейсона:
  — Подождите минутку, Андерс. Я веду этот спектакль. Вернитесь на место. Мне нужно с вами кое-что обсудить.
  Мейсон говорил мягко, но властно.
  Андерс с минуту поколебался. Его лицо раскраснелось, подбородок был выпячен вперед.
  — Вернитесь и сядьте, — повторил Мейсон. — Не забывайте: я адвокат мисс Фарр. Мне не хотелось бы, чтобы кто-то предпринимал какие-то действия не в ее интересах.
  Андерс медленно подошел к креслу и опустился в него. Мейсон посмотрел на суровые черты лица, бронзовый загар, крепкую шею.
  — Вы фермер? — спросил адвокат.
  — Да, — кивнул Андерс.
  — Какая у вас ферма?
  — В основном скот. Немного люцерны, земли под сенокос.
  — Большое владение?
  — Тысяча пятьсот акров, — с гордостью сообщил Андерс.
  — Очищены?
  — Нет, в некоторых местах остался низкий кустарник. Есть возвышенность. Все огорожено забором.
  — Прекрасно.
  Какое-то время мужчины сидели молча, Мейсон спокойно разглядывал человека по другую сторону стола. Краснота начала спадать со щек Андерса, и он одобрительно смотрел на адвоката.
  — Вы давно знакомы с Мэй?
  — Почти пятнадцать лет.
  — А семью ее знаете?
  — Конечно.
  — Ее мать жива?
  — Да.
  — Братья, сестры есть?
  — Одна сестра — Сильвия.
  — Где она сейчас? — поинтересовался Мейсон.
  — В Северной Мезе, работает в кондитерском магазине.
  — Откуда вы узнали, что у Мэй неприятности?
  — Сильвия начала волноваться. Она какое-то время не получала от Мэй никаких известий, а потом одно из ее писем вернулось с пометкой, что адресат выбыл, не оставив нового адреса для пересылки корреспонденции.
  — Вы постоянно поддерживаете связь с Мэй?
  Андерс какое-то время колебался, а потом кратко ответил:
  — Нет.
  — Вы получаете о ней информацию через Сильвию?
  — Да, — ответил Андерс таким тоном, словно подразумевал, что адвокат лезет не в свое дело. — Но в этот раз она сама мне позвонила, чтобы сообщить, что у нее возникли проблемы из-за поддельного чека на восемьсот пятьдесят долларов.
  — Вы лично виделись с мисс Фарр?
  — Нет, — покачал головой Андерс. — Я хотел бы, чтобы вы… Понимаете, я ее друг. Мне нужен ее адрес.
  — К сожалению, у меня его нет.
  — Но мне казалось, что она вас наняла.
  — Меня наняла молодая женщина, которая объяснила, что действует от имени мисс Фарр. Она заявила, что не знает, как связаться с Мэй.
  На лице Андерса было явно написано разочарование.
  — Однако, — продолжал адвокат, — я уверен, что если вы продолжите поиски, то обязательно ее найдете. Когда вы уехали из Северной Мезы?
  — Два дня назад.
  — А где находится сестра Мэй — Сильвия? В Северной Мезе или она приехала вместе с вами?
  — Она дома — не может оставить работу. Девушкам приходится содержать мать. Большую часть денег давала Мэй.
  — Она прекратила посылать чеки несколько месяцев назад? — спросил Мейсон.
  — Нет. Именно поэтому я пытался найти Вентворта. Сильвия получила три последних чека от Вентворта. Он написал, что Мэй работает на него и просила пересылать чеки своего заработка прямо Сильвии.
  — Понятно, — задумчиво сказал Мейсон.
  — Послушайте, мистер Мейсон, я не считаю, что мне стоит оставлять это дело. Мне кажется, что следует предпринять что-то в отношении Вентворта.
  — И мне тоже, — согласился Мейсон.
  — Итак?
  — Я не люблю делать выводов, пока у меня нет достаточного количества доказательств, чтобы точно указать направление, но похоже, что произошло следующее: насколько я понял, Вентворт — мошенник. Я точно не знаю, в какой сфере он замешан. Очевидно, он богат. Мэй Фарр пошла к нему работать. Ей не очень хотелось, чтобы ее друзья знали, где именно она работает.
  — Этот счет в универмаге… — в голосе Андерса слышалось сомнение, ему было неловко.
  — Это определенно означает, что она выступала в роли «хозяйки» в каком-либо из мест, контролируемых Вентвортом, или делала для него какую-то работу, которая требовала общения с посетителями. Он настаивал на том, чтобы она была хорошо одета, и, не исключено, отправил ее в универмаг с гарантийным письмом. Обратите внимание на то, что он не согласился сразу же оплатить товар, и, в связи с тем, что он посылал чеки Сильвии, разумно предположить, что он оставлял у себя большую часть заработка и между ними было достигнуто соглашение, что он переводит его часть на оплату счетов в универмаге и отправляет денежные переводы сестре.
  — Но в письмах она говорила, что работает на него и…
  — Однако она не сообщала, чем конкретно она занимается. Если она работала «хозяйкой» в ночном клубе или каком-то подобном заведении, очень возможно, что она не хотела говорить об этом Сильвии.
  — Понятно, — медленно произнес Андерс.
  С минуту он сидел с задумчивым лицом, потом оно внезапно прояснилось.
  — Боже праведный! — воскликнул он. — Это все объясняет. Мэй боялась, что ее мать узнает, чем она занимается. Ее мать старомодна и строга. К тому же она плохо себя чувствует, и волнения пошли бы ей совсем не на пользу.
  — Вот именно.
  Андерс поднялся на ноги.
  — Не смею больше отнимать ваше время, мистер Мейсон. Я знаю, что вы занятой человек. Я… Я остановился в гостинице «Файрвью», номер триста девятнадцать. Если вы увидитесь с Мэй, не могли бы вы ей передать, что я в городе и очень хотел бы с ней встретиться?
  — Передам.
  Мейсон тоже встал и пожал руку Андерсу. Оба мужчины оказались примерно одного телосложения, оба были высокими, мускулистыми, с грубыми чертами лица. Андерса отличал бронзовый загар.
  — Не могу выразить, как я вам благодарен, мистер Мейсон. Кстати, а как насчет вашего гонорара? Я бы…
  — Нет, — категорично ответил Мейсон. — Я считаю, что мисс Фарр сама захочет уладить этот вопрос, не так ли?
  — Да, вы правы, — согласился Андерс. — Пожалуйста, не говорите ей, что я предлагал взять на себя расходы.
  Мейсон кивнул.
  — И вы дадите мне знать, если что-то услышите?
  — Я сообщу ей, где вы остановились.
  — Боже, мистер Мейсон, я рад, что встретился с Вентвортом у вас в кабинете. Где-то в другом месте я бы, наверное, свалял дурака. До свидания.
  — До свидания, — попрощался адвокат.
  Андерс поклонился Делле Стрит, которая не проронила ни слова на протяжении всего разговора.
  — Большое спасибо, мисс…
  — Стрит, — подсказал Мейсон. — Делла Стрит, моя секретарша.
  — Большое спасибо, мисс Стрит.
  Андерс направился к выходу широким шагом человека, привыкшего к физической работе.
  Когда за ним закрылась дверь, Делла Стрит бросила быстрый взгляд на Мейсона.
  — Ты веришь в эту версию? — спросила она.
  — В какую версию?
  — В ту, что представил Андерсу, объясняя поведение Мэй Фарр.
  Мейсон улыбнулся.
  — Не знаю, Делла. Это лучшее, что я мог придумать экспромтом. Черт побери, Делла, я бы предпочел, чтобы люди меня поменьше интересовали, а их проблемы не вызывали столько сочувствия.
  У Деллы Стрит был задумчивый взгляд.
  — Но рассказ у тебя получился — первый сорт! — сказала она.
  Глава 4
  Перри Мейсон расслабился после горячего душа, надел легкую шелковую пижаму и удобно устроился в кресле с детективом в руке. Грозовые тучи, которые после полудня начали собираться над горами на севере и востоке, теперь вплотную подошли к городу. Раскаты грома становились все ближе. Мейсон неторопливо перелистывал страницы.
  Внезапно зазвонил телефон.
  Не отрывая глаз от книги, Мейсон протянул руку, поискал пальцами трубку, снял ее и сказал:
  — Говорит Мейсон. Что случилось?
  На другом конце провода раздался голос Деллы Стрит:
  — Я думаю, шеф, что тебе лучше приехать сюда.
  — Куда?
  — В мою квартиру.
  — Что случилось? — повторил Мейсон.
  — У меня здесь двое возбужденных клиентов.
  — Ты с ними переговорила?
  — Да.
  — И считаешь, что мне лучше приехать?
  — Если можешь.
  — Ладно, Делла. Буду у тебя через пятнадцать минут. Не забывай: в квартирах тонкие стены. Громкие голоса всегда привлекают внимание. Надень на гостей намордники до моего появления.
  — Я уже предупредила, чтобы они представили, что им во рты вставлены кляпы.
  — Молодчина. Лечу к тебе.
  Мейсон позвонил ночному сторожу в гараж, чтобы тот приготовил его машину, быстро оделся и прибыл к Делле Стрит на минуту и пять секунд раньше, чем обещал.
  В квартире секретарши он увидел, что Делла готова к выходу: плащ перекинут через руку, шляпа на голове, блокнот для стенографирования и сумочка — под мышкой.
  На диване напротив нее сидели бледные Харольд Андерс и Мэй Фарр с круглыми глазами.
  Мейсон одобрительно кивнул, оценив готовность Деллы Стрит, и обратился к Андерсу:
  — Как я вижу, вы ее нашли.
  — Вы хотите сказать, что все поняли с самого начала? — спросила Мэй Фарр.
  — О том, что вы — Мэй, а не Сильвия?
  Она кивнула.
  — Конечно. Именно поэтому ваше дело заинтересовало меня. Что случилось?
  Андерс уже собирался что-то сказать. Мэй Фарр взяла его за руку и попросила:
  — Хал, разреши мне? Пенн Вентворт мертв.
  — Как это произошло?
  — Кто-то выстрелил в него.
  — Где?
  — На его яхте — на «Пеннвенте».
  — Откуда вы знаете?
  — Я была там.
  — Кто его убил?
  Она отвела взгляд.
  — Не я, — ответил Андерс.
  — Нет, — быстро сказала Мэй. — Не Хал.
  — Так кто же?
  — Я не знаю.
  — Так как же все-таки это произошло?
  — Я боролась с ним, — начала объяснения Мэй Фарр, — кто-то заглянул в открытый люк каюты и выстрелил в него.
  Мейсон прищурил глаза.
  — Вы посмотрели вверх? — спросил адвокат.
  — Да.
  — Заметили кого-нибудь?
  — Нет. Вспышка и выстрел меня парализовали. Я сидела обалдевшая. Я не видела… Ну, в общем, промелькнула какая-то тень. И все.
  Мейсон нахмурился и уставился на девушку.
  — Понимаете, — опять быстро заговорила она, — в каюте было светло. Фигура стояла на темном фоне сверху. Люк оставался открытым из-за духоты в каюте. К тому же я… я… Пенн пытался… Ну… пытался…
  — Ладно, — прервал ее Мейсон. — Мне не надо все раскладывать по полочкам. Что конкретно произошло?
  — Я не уверена, кто именно что-то произнес. Может, Пенн что-то пробурчал, может, не он, но я определенно слышала, как кто-то сказал какую-то фразу. Я не разобрала слов, но Пенн посмотрел вверх.
  — В каком положении находились вы?
  — Лежала на подушках на одном из диванчиков в каюте. Пенн коленом упирался мне в живот, правой рукой пытался меня задушить. Я слегка повернула плечи, чтобы укусить его за запястье и не дать ему плотно схватить меня за горло. Ногтями обеих рук я царапала его голую руку.
  — Голую? — переспросил Мейсон.
  — Да.
  — А какая-то одежда на нем была?
  — Нижнее белье.
  — Что произошло потом?
  — Кто-то что-то крикнул, Вентворт посмотрел вверх на люк, а затем — бах!
  — Смерть наступила мгновенно?
  — Нет. Он скатился с подушек, согнулся пополам, закрыл лицо руками и выбежал из каюты.
  — А потом?
  — Я посмотрела вверх и увидела какое-то движение, на палубе послышались шаги. Я бросилась к двери, ведущей в каюту на корме, позвала Пенна, спрашивая, что с ним. Он не ответил. Я попыталась открыть дверь, но мне это не удалось: наверное, он лежал, упершись в нее.
  — Дверь открывалась в каюту?
  — Да.
  — А затем?
  — Я выбежала на палубу.
  — Где вы встретились с Андерсом?
  — На палубе, — ответила Мэй Фарр, отводя глаза.
  Мейсон нахмурился и сурово посмотрел на молодого человека.
  — Я сам все объясню, Мэй, — заявил Андерс.
  — Несомненно, — сухо заметил адвокат.
  — Я с самого начала не доверял этому Вентворту. Я подумал, что он знает, где находится Мэй, или что Мэй сама попытается с ним связаться. Я отправился в яхт-клуб, где на причале стоит его яхта.
  — И так вы встретились с мисс Фарр?
  — Да. Она приехала в яхт-клуб примерно в половине десятого.
  — Что произошло?
  — Она припарковала машину и поднялась на палубу, а я… ну…
  — Продолжайте, — нетерпеливо сказал Мейсон. — Что вы сделали?
  — Я потерял самообладание, — признался Андерс. — Я подумал, что она добровольно пошла на яхту и… что она предпочла бы, чтобы я не совал нос в ее дела.
  — Очень разумное предположение, — заметил Мейсон. — Продолжайте.
  — Я был в отчаянии, чувствовал себя отвратительно и…
  — Ради бога! — взорвался Мейсон. — Я прекрасно понимаю, как вы себя чувствовали и какие мысли приходили вам в голову. Мне нужны факты. Возможно, нам придется действовать очень быстро. Давайте выкладывайте все и не растекайтесь мыслью по древу.
  — Я услышал, как Мэй закричала. Я вылетел из машины и бросился к яхте. Она снова закричала. Яхта была пришвартована к бую. К ней был перекинут трап.
  — Я все это знаю, — опять нетерпеливо прервал Мейсон. — Не вдавайтесь в подробности.
  — Это важно, мистер Мейсон, — настаивал Андерс. — Понимаете, меня ослепили огни яхты, я несся как сумасшедший, и…
  — И свалился в воду, — вставила Мэй Фарр.
  — Да, свалился в воду, — подтвердил Андерс.
  Мейсон перевел взгляд с девушки на молодого человека и сказал с мрачным видом:
  — Черта с два.
  — Это правда! Я свалился как раз в тот момент, когда, должно быть, прозвучал выстрел. Понимаете, я о нем ничего не знаю! Стреляли как раз тогда, когда я находился в воде.
  — Вы умеете плавать? — поинтересовался Мейсон.
  — Да, очень неплохо.
  — Выигрывал соревнования по плаванию, — добавила Мэй Фарр.
  — Ничего серьезного, просто турниры между школами.
  Мейсон посмотрел на сухую одежду Андерса и поинтересовался:
  — Вы что, не промокли?
  — Я переоделся, пока Мэй звонила вашей секретарше.
  — Где?
  — В машине.
  — Вы возите в машине запасной костюм? — скептически спросил адвокат.
  — На мне была спецодежда.
  — Вы не понимаете? — заговорила Мэй Фарр. — Он пытался следить за Пенном и решил, что ему необходимо как-то изменить внешность. Вы же знаете, что Пенн его видел. Хал надел спецодежду и бейсболку, как у некоторых рабочих, и…
  — А костюм оставил в машине? — перебил Мейсон.
  Андерс кивнул.
  — У вас есть револьвер?
  — Да.
  — Сейчас он где?
  — Я… Мы его выкинули.
  — Когда?
  — Когда ехали обратно из яхт-клуба.
  — В какое время?
  — Тридцать-сорок минут назад.
  Мейсон перевел взгляд на Мэй Фарр.
  — Вы вызвали полицию? — спросил он у девушки.
  Она покачала головой.
  — Почему нет?
  — Потому что никто, кроме Хала, не знал, что я поднималась на борт яхты, и… в общем, это было невозможно, когда там находился Хал, весь мокрый и…
  — А зачем вы поднимались на борт?
  — Хотела заставить Пенна послушать доводы разума.
  — Вы и раньше предпринимали подобные попытки?
  — Да.
  — Добивались успеха?
  — Нет. Как вы не понимаете!
  — Так объясните мне, чтобы я понял! — воскликнул адвокат.
  — Пенн хотел… Ну, в общем, он хотел меня.
  — Об этом я уже догадался, — сообщил Мейсон.
  — Он был готов на что угодно. Он хотел на мне жениться.
  — А вы сказали «нет»?
  Она кивнула.
  — А когда-нибудь вы говорили ему «да»?
  — Нет, — резко сказала она, в негодовании покачав головой.
  — Ну и кашу вы заварили, — заметил Мейсон.
  — Знаю.
  Мэй Фарр быстро заморгала глазами.
  — Только не надо истерик, — суровым тоном приказал Мейсон.
  — Их не будет. Я никогда не плачу. Слезы — признание слабости, а я ненавижу слабость. Ненавижу!
  — Так сильно?
  — И даже больше.
  Мейсон заметил, что Андерсу очень неуютно.
  — Кто-нибудь в курсе, что вы отправились на яхту, чтобы встретиться с Вентвортом?
  — Никто.
  — Совсем никто?
  — Совсем никто.
  — А где ваша машина?
  В глазах Мэй внезапно появилось отчаяние.
  — Боже мой! — воскликнула она. — В яхт-клубе. Мы бросились к автомобилю Хала и…
  — Это ваша собственная машина или вы брали ее напрокат? — спросил Мейсон у Андерса.
  — Взял напрокат.
  Мейсон прищурился.
  — Ладно. Собирайтесь, — приказал он. — Мы отправляемся в яхт-клуб. Вы, Мэй, снова поднимайтесь на яхту. Приведете в беспорядок одежду, как тогда, когда боролись с Вентвортом. Кстати, а вы сильно сопротивлялись? Следы какие-нибудь остались?
  — Боже, должны быть. Мы с ним долго возились.
  — Давайте посмотрим, — сказал Мейсон.
  Она поколебалась секунду, потом посмотрела на Андерса.
  — Сейчас не время для стеснения. Если нужно, идите в ванную, но мне требуется взглянуть на ваши синяки, если они есть, конечно.
  Мэй приподняла юбку слева до середины бедра.
  — Вот один, — показала она.
  — А еще? — не отставал адвокат.
  — Не знаю.
  — Сходи с ней в ванную, — попросил адвокат Деллу Стрит. — Хорошенько ее осмотри. Я должен быть уверен, что синяки имеются.
  Когда женщины отправились в ванную, Мейсон повернулся к Харольду Андерсу и заявил:
  — Ваш рассказ неправдоподобен.
  — Это правда.
  — Тем не менее он звучит неправдоподобно. Что вы скрываете?
  — Мэй считает меня слабым. Она меня ненавидит за это.
  — А вы на самом деле слабый?
  — Не знаю. Не думаю.
  — Почему она считает вас таким?
  — Потому что я ждал на берегу с пистолетом в кармане. Она утверждает, что настоящий мужчина выскочил бы из машины и схватил ее, пока она еще не успела подняться на борт яхты, или сразу же последовал бы за ней на яхту и хорошенько врезал Вентворту.
  — Может, она и права, — задумчиво сказал Мейсон.
  Открылась дверь из ванной. Мейсон заметил, как Мэй Фарр в нижнем белье телесного цвета надевает платье. Она почувствовала взгляд адвоката и спросила:
  — Хотите посмотреть, мистер Мейсон?
  — Ну как? — обернулся Мейсон к Делле Стрит.
  — Полно, — ответила секретарша. — Ее хорошенько потрепали.
  — Нет, мне достаточно слов Деллы, — ответил Мейсон, повернувшись к Мэй Фарр. — Одевайтесь.
  Делла Стрит закрыла дверь в ванную. Мейсон начал ходить из угла в угол. Когда Мэй Фарр вышла, адвокат заговорил тихим голосом:
  — Итак, слушайте меня, вы двое. Андерс, возвращайтесь в гостиницу, поговорите с ночным портье, сделайте что-нибудь, чтобы он обратил внимание на время. Скажите, что вам никак не заснуть. Покрутитесь в холле. Мэй, вы вместе со мной отправляетесь назад в яхт-клуб. Поднимаетесь на яхту. Я должен осмотреться на месте, чтобы проверить, нет ли против вас каких-либо улик. Вы начнете кричать и звать на помощь, пробежитесь по палубе в растрепанной одежде. Кричите, пока кто-нибудь вас не заметит, потом расскажете вашу версию.
  — Вы имеете в виду о том, как мы приехали сюда и…
  — Конечно, нет. Вы боролись с Вентвортом. Кто-то в него выстрелил. Он бросился в каюту на корме, вы последовали за ним. Вы находились в полубессознательном состоянии после борьбы с ним. Вы пытались толкнуть дверь. Вы не смогли ее открыть, потому что в нее с другой стороны упиралось его тело. Вы толкали ее и толкали, вы не представляете, как долго, — в общем, очень долго. В конце концов у вас началась истерика, и вы стали звать на помощь. Вы можете сделать все так, как я сказал?
  — Да, думаю, да.
  — Это единственный способ выбраться из этой переделки, — заявил Мейсон. — Там стоит ваша машина, ваши отпечатки пальцев оставлены по всей каюте. Я не думаю, что вам пришло в голову их стереть, не так ли?
  Она покачала головой.
  — Вентворт в нижнем белье. Наверное, у него на руке — следы ваших ногтей. Ваша одежда разорвана, на теле синяки. Полиции не придется долго гадать, чтобы понять, что произошло.
  — Но почему бы мне, например, не попытаться стереть свои отпечатки пальцев с ручек, взять машину и…
  — Потому что полицейские сразу же станут искать женщину, замешанную в деле, — прервал ее адвокат, — а затем еще и ее парня. Они быстро отыщут Андерса и предъявят ему обвинение в предумышленном убийстве первой степени. А при теперешних обстоятельствах — это, в худшем случае, убийство второй степени или даже непредумышленное. Если вы реалистично опишете вашу борьбу, то это вообще будет оправданное лишение человека жизни. Однако, если вы оба постараетесь замести следы, произойдет следующее: окружной прокурор заявит, что вы подделали чек, Вентворт хотел официально начать дело против вас, вы отправились на яхту с готовностью предложить ему что угодно, только бы уладить этот вопрос.
  — Они увидят, что я боролась за свою честь.
  Мейсон внимательно посмотрел на девушку.
  — Увидят, — зловещим тоном предупредил ее адвокат, — если не смогут доказать, что вы уже были его любовницей, а если смогут — сам бог вас не спасет.
  Лицо Мэй Фарр ничего не выражало.
  — Ладно, пора ехать, — сказал Мейсон. — Мы и так потеряли много времени.
  — А я? — подал голос Андерс. — Мне оставаться в гостинице, пока… пока не появится полиция?
  — Нет, но задержитесь там, пока я вам не позвоню. Мне надо посмотреть все на месте. Я свяжусь с вами до того, как полиция реально сможет до вас добраться. Затем, наверное, вам лучше переехать в другую гостиницу, поселиться под вымышленным именем и особо не высовываться. Если кто-то вас найдет, вы станете утверждать, что собирались связаться с Мэй, но не хотели, чтобы кто-то знал, что вы в городе. Я вам позвоню. Вставайте, Мэй. Нам пора. Делла, я играю с динамитом. Ты можешь остаться, если не желаешь впутываться.
  — Я не буду сидеть дома, если могу тебе как-то помочь, — ответила секретарша.
  — Тогда поехали с нами, — сказал адвокат.
  Глава 5
  На полпути в яхт-клуб несколько капель дождя упало на лобовое стекло машины. Звезды на небе были закрыты набежавшими облаками, периодически сверкала молния, и слышались раскаты грома. Когда они приехали в гавань, гроза осталась позади.
  — Куда теперь? — спросил Мейсон у Мэй Фарр, сидевшей рядом с ним.
  — Направо на следующем перекрестке. Поезжайте потише. Через несколько сот футов надо сделать еще один поворот. Вон там, рядом с забором. Поворачивайте. Место для парковки машин — слева.
  — А где стоит ваша машина?
  — Здесь же.
  — Секундочку. Назовите ваш номерной знак и опишите автомобиль.
  — «Форд», WVM — пятьсот семьдесят четыре.
  — Посидите несколько минут, — приказал Мейсон.
  Адвокат выключил зажигание, повернулся к Делле Стрит и попросил:
  — Проследи за ней.
  Он вышел из машины и направился вдоль припаркованных автомобилей, пока не заметил «Форд», отвечающий описаниям Мэй Фарр.
  Через несколько минут Мейсон вернулся к своей машине и сообщил женщинам:
  — Кажется, все спокойно. Пошли к яхте, оглядимся на месте. Делла, тебе лучше остаться здесь.
  — Я пойду с вами. Тебе может потребоваться стенографистка.
  — Хорошо, — согласился адвокат. — Если тебе так больше хочется. Мэй, показывайте дорогу.
  Мэй Фарр положила дрожащую руку на плечо Мейсона. Она определенно боялась идти.
  — Послушайте, — робко начала девушка, — я не уверена, что смогу… смогу все сделать.
  — Если у вас не хватает мужества, чтобы разыграть спектакль, — тихим голосом заговорил Мейсон, — давайте и не будем пытаться. У меня нет особого желания подставлять свою шею. Для вас это единственный шанс спасти вашего парня. Вы его любите достаточно, чтобы пойти на то, что я вам предлагаю?
  — Я его вообще не люблю, — категорично заявила Мэй Фарр. — Он думает, что любит меня. Возможно, так оно и есть. Я не знаю. Я вычеркнула его из своей жизни, когда уехала из Северной Мезы. Меня никогда не прельщала перспектива стать женой фермера.
  Мейсон с любопытством посмотрел на нее.
  — Я пройду через это для него, — продолжала она невозмутимо, — потому что считаю, что обязана это сделать. Я бы предпочла, чтобы он вообще оставался дома и не совал нос в мои дела, но он старался мне помочь.
  — Как вы думаете, Мэй, Андерс застрелил Вентворта?
  — Не знаю. Иногда мне кажется… Нет, врать ему не свойственно.
  — Ладно, оставим пока эту тему. Вы понимаете, что я не смогу держать вас за руку на протяжении всей эпопеи? Вы выдержите? Вы сможете сделать то, что я предложил, или нам следует прямо сейчас позвонить в полицию?
  — Сделаем все так, как вы предложили, — тихо ответила она. — Но дайте мне минутку, чтобы собраться с духом. Мне страшно возвращаться в каюту.
  Мейсон взял ее под локоть.
  — Если решились, идите туда немедленно. Если отказываетесь, скажите прямо.
  — Иду, — ответила она.
  Мейсон кивнул Делле Стрит. Они отправились со стоянки к причалу, где находилось множество различных яхт, лодок и суденышек, некоторые мачты поднимались так высоко, что, казалось, достигали облаков, закрывающих звезды.
  — Гроза дошла и до нас, — заметил Мейсон.
  Ему никто не ответил. Звук их шагов отдавался от досок причала. Ветер начал усиливаться, волны бились о бока лодок, брызги взлетали вверх.
  — Где его яхта? — спросил Мейсон.
  — В самом конце, — ответила Мэй Фарр.
  Они пошли по причалу. Периодически они проходили мимо яхт, горевших всеми огнями. С некоторых из них доносились звуки веселья, с одной — гитара, на другой девушка резким от негодования голосом спрашивала мужчину, что он себе позволяет, а потом заявляла, что он не джентльмен, обманщик, негодяй и крохобор.
  — Где, черт побери, его яхта? — взорвался Мейсон.
  — Уже недалеко, — успокоила Мэй Фарр.
  — Вы ее узнаете?
  — Конечно! Я… я на ней много путешествовала.
  — Большая?
  — Достаточно. Где-то футов пятьдесят в длину.
  — Моторная и может ходить под парусом или просто моторная?
  — Моторная. Это старая яхта, но Пенн считал, что она имеет свои прелести. Правда, она напичкана новейшими изобретениями. Последняя электроника, есть автопилот.
  — Как он работает? — поинтересовалась Делла Стрит.
  — Можно поставить яхту на автоматическое управление, — начала объяснять Мэй Фарр. — Вы его включаете, он как-то подключен к компасу и штурвалу. Вы устанавливаете желаемый курс, и яхта с него ни за что не сойдет. Как только она начнет отклоняться, компас задействует автоматику. Я не могу все объяснить в деталях, но работает прекрасно.
  — До конца причала осталось три лодки, — заметил Мейсон. — Нам нужна одна из них?
  Мэй Фарр застыла на месте и, не веря своим глазам, произнесла:
  — Нет. Ее здесь нет.
  — Вы хотите сказать, что мы ее уже миновали? — спросил адвокат.
  — Мы не могли… наверное, мы зашли слишком далеко.
  — Ладно, давайте возвращаться и, пожалуйста, думайте о том, что вы делаете. Внимательно ищите яхту.
  Они еще раз прогулялись по причалу, пока в их поле зрения снова не появилась стоянка для автомашин.
  — Ее здесь нет, — произнесла Мэй Фарр почти шепотом.
  — Давайте выясним, где она стояла, — предложил Мейсон. — Вы помните, какие лодки находились рядом с ней?
  — Нет, — покачала головой девушка. — Не думаю. Я просто шла по причалу, пока не заметила ее.
  — Значит, она не стояла рядом с другими крупными яхтами?
  — Нет. Если я правильно все помню, мне кажется, она стояла между двумя маленькими. Ой, подождите минутку. Пожалуй, одна из них называлась «Атина».
  — Ладно, пошли искать «Атину».
  Они снова направились вдоль причала.
  — Вон, я вижу «Атину» впереди, — сообщил Мейсон. — Рядом с ней — пустое место.
  Мэй Фарр остановилась и уставилась вперед, затем повернулась к Перри Мейсону:
  — Теперь я вспомнила. Она здесь и была. Я узнала бочку с водой. Яхты нет.
  Мейсон прищурил глаза.
  — В яхт-клубе есть сторож? — спросил адвокат.
  — Да. Он живет в плавучем доме. Не знаю, зачем его держат. Он отвечает на телефон и передает послания. Яхт-клуб запирается где-то около полуночи — те ворота, в которые мы въезжали. У членов клуба есть ключи.
  Первые крупные капли дождя упали на причал и на воду.
  — Понятно, — сказал Мейсон. — Гроза все-таки нас настигла. Идите к своей машине. Поедем в город. Следуйте за мной. Вы помните, где Андерс выбросил револьвер? Как вы считаете, вы сможете найти то место?
  — Да, думаю, да. Я примерно помню, где это.
  — Прекрасно. Когда мы подъедем к тому месту, мигните фарами. Мы остановимся. У меня есть с собой фонарик. Мы выйдем и отыщем револьвер.
  — Но что случилось с «Пеннвентом»? — недоумевала она.
  — Могло произойти только одно — его поставили на автопилот.
  — Но это означает, что кто-то… должен был быть на борту.
  — Вот именно, — кивнул Мейсон.
  — Но кто?
  Мейсон прищурил глаза.
  — Как насчет вашего приятеля? Он разбирается в механизмах яхт?
  — Он… да, думаю, да.
  — Почему вы так думаете?
  — Когда он учился в колледже, он одно лето работал на Аляске, на каких-то рыболовецких судах и, как мне кажется, по крайней мере один раз плавал на круизном судне из Сан-Франциско.
  — Ладно, давайте отсюда выбираться. Позднее все обговорим.
  Мейсон проводил Мэй Фарр до ее машины.
  — Вы поедете первой, — решил адвокат, — пока мы не доберемся до главного бульвара, ведущего в город. Если кто-то вас остановит, говорить буду я. На бульваре я выйду вперед. Если что-то произойдет, то это случится до того момента. Не забудьте мигнуть фарами, когда мы достигнем того места, где Андерс выбросил револьвер.
  — Не забуду, — пообещала она.
  — Вы нормально себя чувствуете? В состоянии вести машину?
  — Да, конечно.
  — Прекрасно. Поехали.
  Дождь усилился, вспышки молнии стали более яркими, гремели раскаты грома.
  Мейсон и Делла Стрит сели обратно в машину адвоката. Он завел мотор, включил фары и последовал за автомобилем Мэй Фарр, выезжающим со стоянки. «Дворники» монотонно двигались взад и вперед, смахивая капли дождя с лобового стекла.
  — Думаешь, она врет? — тихо спросила Делла Стрит.
  — Не знаю. Она — женщина. Тебе ее легче понять. А ты сама как считаешь?
  — Тоже не знаю, но, кажется, она что-то недоговаривает.
  Мейсон кивнул с отсутствующим видом, наблюдая за хвостовыми огнями автомобиля, идущего впереди.
  — Чем больше я размышляю об этом, тем большее облегчение испытываю, что не поднимался на яхту, — признался он.
  — Наверное, бессмысленно напоминать тебе о том, что ты страшно рисковал бы в таком случае.
  — Конечно, бессмысленно, — улыбнулся Мейсон. — Мне приходится рисковать. Если я берусь за дело, то считаю своим долгом на сто процентов отдавать свои способности и возможности клиенту. Я иду до конца. Я делаю все, что в моих силах, чтобы добраться до фактов, и иногда приходится срезать углы.
  — Кому ты об этом рассказываешь? — усмехнулась Делла.
  Мейсон взглянул на нее.
  — Но тебе свою шею подставлять совсем необязательно, — заметил он.
  Очевидно, Делла решила, что никаких комментариев от нее не требуется, и промолчала.
  Они ехали, не говоря ни слова, пять или шесть минут, пока не достигли бульвара. Затем Мейсон обогнал машину Мэй Фарр.
  — Хочешь, чтобы я следила за ее фарами? — спросила Делла Стрит.
  — Нет, мне все видно в зеркало заднего обзора, — ответил Мейсон.
  Дождь шел стеной. Зигзагообразные молнии освещали окрестности зловещими зеленоватыми вспышками, за которыми практически сразу же следовали оглушительные раскаты грома.
  Примерно через пятнадцать минут фары следующей за ними машины дважды мигнули. Адвокат свернул на обочину и остановился. Мейсон поднял воротник плаща, чтобы потоки воды не лились за шиворот, и побежал к машине Мэй Фарр, мотор которой работал на холостом ходу, «дворники» работали на максимальной скорости. В свете фар можно было видеть падающие капли дождя, казавшиеся золотыми шариками.
  Мэй Фарр опустила стекло, как только Мейсон поравнялся с ее машиной.
  — Если не ошибаюсь, это здесь.
  — Насколько вы уверены?
  — Почти уверена. Я помню вон тот ларек, где продают булочки с горячими сосисками. Мне кажется, мы после него проехали ярдов пятьдесят.
  Мейсон посмотрел на белое строение.
  — Они уже не работают. А когда вы здесь проезжали, свет у них горел?
  — Да.
  — Что конкретно сделал Андерс? Вышел из машины и забросил его как можно дальше, просто бросил револьвер или открыл дверцу машины и, не выходя, кинул его?
  — Он вышел, встал у машины, взял револьвер за ствол и забросил как можно дальше.
  — Через забор?
  — Да.
  Мейсон посмотрел на канаву, которая уже начала заполняться водой, и сказал:
  — Ладно. Ждите здесь.
  Адвокат отправился назад к своей машине, достал из «бардачка» фонарик, перелез через забор из колючей проволоки и начал искать револьвер в мокрой траве, кругами водя фонариком. Когда он слышал звук приближающейся машины, он выключал фонарик и оставался неподвижным, пока автомобиль не проезжал мимо.
  Через пятнадцать минут, когда батарейки уже начали садиться, Мейсон перелез обратно через забор и снова направился к машине своей клиентки, стараясь не поскользнуться на мокрой дороге.
  — Бесполезно, — сказал он Мэй Фарр. — Не могу его найти. Дольше оставаться здесь небезопасно.
  — Я уверена, что это где-то здесь рядом.
  — Утром разберемся.
  — Что мне делать?
  — Где вы остановились?
  — По тому адресу, что дали вам в меблированных комнатах «Палмкрест».
  — Ваш телефон у нас есть?
  — Да, — кивнула Мэй Фарр. — Простите, мистер Мейсон, что я пыталась вас обмануть. Я имею в виду, что представилась Сильвией и…
  — У вас еще будет время извиниться, когда я не буду стоять под проливным дождем. Я гораздо больше склонен прощать, когда холодные капли не падают мне за шиворот и у меня сухие ноги.
  — Что мне делать? — снова спросила она.
  — У вас есть номер Деллы Стрит?
  — Нет. Мы звонили в контору.
  — Это тот же телефон, — перебил ее адвокат. — В справочнике два номера — по которому звонить днем и по которому после закрытия офиса. Второй — номер в квартире Деллы Стрит. Мой домашний не значится ни в каких справочниках, он есть только у Деллы. Возвращайтесь в свои меблированные комнаты и ложитесь спать, как будто ничего не произошло. Если кто-то поднимет вас с постели и начнет задавать вопросы, не отвечайте. Не говорите ни слова. Не признавайтесь, не отрицайте, не объясняйте. Требуйте разрешения связаться со мной. Говорить буду я.
  — А если… если никто ничего не станет спрашивать?
  — Вставайте как обычно, позавтракайте и утром позвоните мне. И, ради бога, не впутывайтесь больше ни во что.
  — Что вы имеете в виду?
  — Ни в коем случае не связывайтесь с Харольдом Андерсом. Держите глаза открытыми, а рот закрытым.
  Она взяла его за руку:
  — Спасибо, мистер Мейсон. Вы не представляете, как я вам благодарна.
  — Потом будете благодарить. Спокойной ночи.
  — Спокойной ночи, мистер Мейсон.
  Адвокат повернулся и направился к своей машине, ступая мокрыми ногами по лужам.
  Делла Стрит открыла ему дверцу.
  — Нашел? — спросила она.
  Мейсон покачал головой.
  Мэй Фарр завела машину, объехала автомобиль адвоката, дважды на прощанье нажала на гудок и начала ускоряться по черной ленточке дороги.
  Делла Стрит достала из сумочки маленькую бутылочку виски.
  — А это откуда? — поинтересовался Мейсон.
  — Из личного погреба. Я подумала, что тебе может пригодиться. Боже, шеф, ты промок до нитки.
  Мейсон сделал глоток и протянул ей бутылочку.
  — Нет, — покачала головой секретарша. — Тебе нужнее. Пей все.
  Адвокат снова поднес бутылочку к губам и осушил ее до конца.
  — Спасибо, Делла.
  — Ты там очень долго находился.
  — Хотел найти револьвер.
  — Думаешь, она помнит, где его выкинули?
  — Должна. Она ориентировалась по ларьку, где продают булочки с горячими сосисками.
  — В темноте, конечно, искать безумно сложно.
  — Знаю, — кивнул Мейсон, — но я все очень внимательно осмотрел, я сделал семьдесят пять шагов по длине и столько же по ширине. То есть я хочу сказать, что тщательным образом оглядел каждый дюйм.
  — Но как ты промок!
  Мейсон завел машину.
  — Такова жизнь, — философски заметил он.
  — Что ты думаешь обо всем этом деле? — спросила секретарша.
  — Пока не пришел ни к каким выводам. А виски, можно сказать, спас мне жизнь. Спасибо, Делла.
  — Куда мы теперь?
  — Ищем телефон. Надо позвонить Халу Андерсу в гостиницу «Файрвью».
  Они молча проехали несколько миль. Ливень вначале перешел в моросящий дождик, а потом прекратился. Они нашли телефон в открытом на всю ночь ресторанчике на окраине города, и Мейсон набрал номер гостиницы «Файрвью».
  — Я знаю, что звоню очень поздно, — сказал он в трубку, — но я хочу попросить вас связаться с мистером Андерсом. Он живет в триста девятнадцатом номере.
  — Он ждет звонка? — спросил портье.
  — Ничего страшного, если вы его побеспокоите. Это деловой вопрос.
  Последовало молчание, а затем снова послышался голос портье:
  — Мне очень жаль, но мистер Андерс не отвечает.
  — Может, он в холле. Посмотрите, пожалуйста.
  — Нет, его здесь нет. Холл пуст. Я не видел мистера Андерса с раннего вечера.
  — Вы его знаете?
  — Да. Я не думал, что он в номере, но все равно на всякий случай позвонил.
  — Ключ на месте?
  — Нет.
  — Не могли бы вы еще раз попробовать дозвониться? Подержите подольше. Вдруг он спит?
  Снова последовало молчание.
  — Нет, сэр, он не отвечает, — сообщил портье. — Я долго держал.
  — Спасибо, — поблагодарил Мейсон.
  Адвокат повесил трубку, когда портье спрашивал:
  — Вы хотите ему что-нибудь передать?
  Мейсон подозвал Деллу Стрит, сидевшую в автомобиле. Они выпили по чашечке горячего кофе.
  — Ну, как? — спросила она.
  — Никак. Его нет в гостинице.
  — Нет в гостинице?
  Адвокат покачал головой.
  — Но ты же сказал ему…
  — Знаю, — мрачным тоном ответил Мейсон. — Но его нет. Наверное, я возьму яичницу с ветчиной. А ты как, Делла?
  — Согласна, — кивнула она.
  Мейсон заказал две яичницы с ветчиной. Они молча ждали свой заказ, потягивая кофе. У Деллы Стрит был тревожный взгляд. Мейсон казался спокойным, готовым к действию и задумчивым.
  Глава 6
  Мейсон вошел к себе в контору и увидел совещающихся Пола Дрейка и Деллу Стрит.
  — Привет, — поздоровался он, бросая шляпу на бюст Блэкстоуна. — Почему такой мрачный вид?
  Дрейк посмотрел на адвоката ничего не выражающими глазами.
  — Вентворт мертв, — сообщил он.
  — Черта с два, — веселым тоном ответил Мейсон. — Ну а если так, то это облегчает дело — я имею в виду, в отношении Мэй Фарр.
  — Или усложняет, — заметил детектив.
  Мейсон направился к своему письменному столу, опустился на вращающийся стул, бросил быстрый взгляд на Деллу, которая незаметно для Дрейка подмигнула ему.
  — Итак, надо взглянуть на почту, — сказал адвокат. — Что-нибудь важное есть, Делла?
  — Все может подождать.
  Мейсон посмотрел на пачку писем и отодвинул их к краю стола.
  — Ну что, Пол, рассказывай, отчего умер Вентворт?
  — Кровоизлияние в мозг, — ответил Дрейк.
  Мейсон в удивлении поднял брови.
  — Вызванное пулей, — продолжал детектив, — которая вошла в правую часть головы, разорвала несколько кровеносных сосудов, что привело к обильному кровотечению.
  — Смерть наступила мгновенно?
  — Очевидно, нет.
  — Кто стрелял?
  — Неизвестно.
  — Когда его убили?
  — Прошлой ночью. Время смерти пока не определили.
  Мейсон повернулся к Делле Стрит таким образом, что часть его лица оказалась не видна детективу.
  — Ты поставила в известность нашу клиентку? — спросил он.
  — Я ей звонила, но не застала.
  — Где она?
  — Никто не знает. Она не отвечает по номеру, который оставила нам.
  — Интересно, — заметил Мейсон.
  — Ты еще половины не слышал, — многозначительно сказала Делла, кивая головой на Пола Дрейка.
  — Ладно, Пол, — обратился Мейсон к детективу, — выкладывай вторую половину. Рассказывай, а потом, когда у меня будут все факты, я попытаюсь их осмыслить.
  Дрейк поудобнее устроился в большом кожаном кресле и положил в рот три жвачки. Глаза его ничего не выражали. Лишь только быстрые движения челюстей служили показателем того, что он немного нервничает.
  — У Вентворта есть яхта «Пеннвент», — начал отчет детектив. — Футов пятьдесят в длину, оснащена всякими новейшими приспособлениями и электроникой. Имеется автопилот, то есть шкипер может соединить механизм рулевого управления с компасом. Таким образом яхте задается определенный курс, и она практически от него не отклоняется. Производители утверждают, что использование подобного механизма позволяет добиться большей точности, чем при ручном управлении, когда за штурвалом стоит человек.
  — Я кое-что слышал об этом. Продолжай, Пол.
  — Где-то на рассвете береговая охрана обнаружила яхту недалеко от Сан-Диего.
  — Почему береговая охрана?
  — Это долгая история, Перри. Направлявшийся к берегу танкер был вынужден изменить курс, чтобы избежать столкновения. Яхта не обращала внимания ни на какие сигналы и шла на полной скорости. Шкипер танкера страшно разозлился. Он послал радиограмму на берег. Ее принял катер береговой охраны, который курсировал неподалеку от того места. Примерно через час или около того береговая охрана заметила саму яхту, разрезающую воду. Катер подал ей сигнал, никакой реакции не последовало. Они бросились за ней и, искусно маневрируя, сумели посадить на борт своего человека. Он обнаружил тело Вентворта в главной каюте. Очевидно, Вентворт пытался остановить кровотечение, но безуспешно. Ему удалось добраться до каюты на корме, а потом он снова вернулся в главную. В конце концов он потерял сознание и умер.
  — Пулю, послужившую причиной смерти, нашли? — спросил Мейсон.
  Он говорил спокойным голосом, стараясь не показывать излишней заинтересованности.
  — Не знаю, — ответил Дрейк. — Пока у меня еще нет всех данных.
  Мейсон просвистел несколько тактов какой-то мелодии, постучал пальцами по столу.
  — На борту яхты больше никого не было, Пол?
  — Нет.
  — А как насчет доказательств чьего-либо пребывания на ней до отплытия?
  — Очевидно, их нет. Полиция, несомненно, снимет отпечатки пальцев и тогда, не исключено, сможет что-то сказать.
  — Сколько он прожил после того, как в него выстрелили? Хотя бы примерно.
  — Пока трудно сказать, но был в состоянии перейти из одной каюты в другую и обратно.
  — Орудие убийства нашли?
  — Нет.
  — Где он держал яхту? Ты это выяснил? — спросил Мейсон.
  — Да. У него было место стоянки в яхт-клубе. Ему требовалось минут двадцать, чтобы выйти из гавани.
  Мейсон продолжал стучать пальцами по письменному столу. Делла Стрит старалась не встречаться с ним взглядом. Пол Дрейк, быстро работавший челюстями, наоборот, не сводил глаз с адвоката.
  — Что мне делать, Перри? — наконец не выдержал детектив. — Все отменяется или я продолжаю работать по этому делу?
  — Продолжаешь работать.
  — Что конкретно требуется?
  — Выясни все, что сможешь, об убийстве. Это могло быть самоубийством?
  — Нет, — покачал головой Дрейк. — Полиция так не думает.
  — Конечно, если он прожил достаточно долго, чтобы передвигаться из каюты в каюту, он мог выкинуть пистолет за борт, — решил Мейсон.
  — Никаких следов ожога не обнаружено, — сообщил Дрейк. — Угол, под которым стреляли, полностью исключает возможность самоубийства.
  — Я хочу знать все о Вентворте, — заявил Мейсон. — Это может оказаться важным. Выясни, кто были его друзья, с кем он вместе работал, как жил, его привычки и как он гонялся за тем, что считал счастьем.
  — Я уже немного занимался этими вопросами, — объявил Дрейк. — Это часть рутинной работы, связанной с порученным тобой делом о чеке. Кое-что было очень легко выяснить. Я предполагал, что эта информация может тебе потребоваться.
  — Что у тебя есть сейчас?
  — Немного. Он был женат и имел какие-то неприятности дома.
  — Разведен?
  — Нет. В этом-то вся проблема. Его жена, наполовину мексиканка, — красавица. Оливковый цвет лица, отличная фигура, блестящие черные глаза.
  — И дьявольский характер, — добавил Мейсон.
  — И дьявольский характер, — подтвердил Дрейк. — Они стали жить раздельно чуть больше года назад. Они не могли прийти к соглашению по поводу раздела имущества.
  — Почему она не обратилась в суд, чтобы суд выделил ей какую-то часть?
  — Вентворт оказался слишком хитер.
  — Немало более умных и хитрых мужчин, чем Вентворт, попадались на крючок, — заметил Мейсон.
  — Но не такие мошенники. Вентворт знал, что к чему. Очевидно, Хуанита хотела выйти замуж за некоего Эверсела, Сиднея Эверсела. У него очень широкое поле деятельности. Он проводит много времени с компанией яхтсменов, у него имеется своя собственная яхта, он частенько ходит в круизы, гостит на других яхтах. Хуанита познакомилась с ним во время одного из круизов в Каталину. Похоже, они сразу же сошлись. Хуанита весьма импульсивна. Вентворт возражал против ее увлечения. Хуанита и Вентворт не смогли достигнуть соглашения, через два месяца они стали жить раздельно.
  — А в это время она встречалась с Эверселом? — поинтересовался Мейсон.
  Дрейк пожал плечами и продолжил:
  — Вентворт нанял детективов. Хуанита не стала подавать на развод. Делай выводы.
  — А где находилась Хуанита, когда убили Вентворта?
  — Не знаю. Я работаю над этим вопросом.
  — Что еще?
  — Вентворт не жил отшельником. Ты сам знаешь, Перри, мой дом — моя крепость, также и на своей яхте ты можешь делать что угодно. В яхт-клубе устраиваются очень буйные вечеринки. Надо уж очень разойтись, чтобы кто-то сказал хоть слово. Там бывают только владельцы яхт и их гости. Сторожа рано ложатся спать и обычно плохо слышат. Они плохо видят и плохо помнят, если ты понимаешь, что я имею в виду.
  — Ты хочешь сказать, что Вентворт водил женщин на свою яхту?
  — Толпами, — кивнул Дрейк. — Мне кажется, что перед последним отплытием яхты там тоже находилась гостья. Никто не знает, что случилось. В Вентворта выстрелили, и он решил выйти в море? Его убили посреди залива, а потом убийца просто ступил в воду? И та, и другая версии кажутся идиотскими. Я сейчас пытаюсь выяснить, кто же все-таки был у него на яхте прошлой ночью. У меня есть зацепка. Вчера вечером в яхт-клуб приезжала одна молодая женщина, которая несколько раз до этого поднималась на борт «Пеннвента» и которую в лицо узнают некоторые члены яхт-клуба. Один из них видел, как она выходила из машины.
  — А он знает, кто она?
  — Или не знает, или говорит, что не знает, но с ним еще не поработала команда окружного прокурора. Когда они им займутся, то, возможно, получат результаты. Над этим вопросом, только с другой стороны, трудится несколько моих парней.
  — Мне кажется, что этот аспект дела не так важен, — заметил Мейсон.
  — Насколько я понял, Перри, ты хотел получить всю информацию?
  — Да.
  — Но это ее часть.
  — Таким образом мы можем вовлечь в дело какую-то невинную девушку, Пол.
  — Почему невинную?
  — Потому что я не думаю, что Вентворт вышел в море после того, как в него выстрелили.
  — Давай придумаем, как кто-то убил его в открытом море, а потом вызвал такси, — сказал Дрейк. — Тем не менее эта девушка впуталась по самую шею. Люди окружного прокурора идентифицируют ее в самое ближайшее время.
  — Ладно, Пол, сидя здесь, ты ничего нового не выяснишь.
  — У меня задействованы пять человек. Тебе мало?
  — Решай сам, Пол. Мне нужны факты. Мне хотелось бы получить их раньше полиции.
  — Это невозможно, — ответил Дрейк. — Мне удается собрать крошки тут и там, но основное блюдо всегда подается в отдел по раскрытию убийств. Они работают по этому делу. У них все возможности, полномочия и власть.
  — Секундочку, — перебил Мейсон. — А как был одет Вентворт, когда его нашли?
  — Ты имеешь в виду, какого цвета одежда и…
  — Нет. Одет или раздет?
  — Одет, как мне кажется.
  — Выясни это, пожалуйста, Пол.
  — Я принял как должное, что он был одет, потому что никто ничего не упоминал по этому поводу.
  — Ладно, занимайся делом и держи меня в курсе.
  Дрейк явно не собирался вставать с кресла и покидать контору адвоката.
  — Ты что-то очень торопишься сегодня утром, Перри, — заметил детектив.
  Мейсон кивнул в сторону пачки писем и объяснил:
  — Приходится зарабатывать себе на жизнь. Посмотри, сколько почты.
  — Смотрю. И на нее, и на тебя. Впервые вижу, чтобы ты так страстно желал заняться корреспонденцией. Давай немного поговорим о деле. Предположим, вчера на яхту поднималась Мэй Фарр.
  Мейсон в удивлении приподнял брови.
  — Почему ты выбрал именно ее? — спросил он.
  — Почему бы и нет?
  — По очень простой причине: они с Вентвортом последнее время не проявляли друг к другу дружеских чувств. Вентворт требовал ее ареста, обвинив в подделке чека.
  — Я знаю, — ответил Дрейк. — Но, не исключено, мисс Фарр решила, что сможет прийти к какому-то соглашению по поводу этой подделки, если несколько минут поговорит с Вентвортом наедине.
  — Ни о каком соглашении речи быть не могло, — возразил Мейсон. — Это была фальсификация и ложные обвинения.
  — Да, но что намеревалась сделать сама Мэй Фарр по этому поводу?
  — Она знала, что ее хороший знакомый приходил ко мне в контору и вместе со мной выводил Вентворта на чистую воду.
  — Но она все равно могла отправиться туда, Перри.
  — Почему ты так считаешь?
  — Описание подходит.
  — Какое описание?
  — То, что дал мужчина, который видел, как девушка выходила из машины. Он знал, что она — собственность Вентворта.
  — Вентворт что, на нее клеймо поставил?
  — Нет, Перри, но ты будто не знаешь этих яхтсменов. Они держатся друг за друга. Симпатичная девушка, без сопровождения мужчины болтается у яхт. Она без труда находит какого-то яхтсмена, который готов составить ей компанию. Но если она чья-то — это совсем другое дело.
  — Не нравятся мне эти намеки на собственность, — сказал Мейсон.
  — Ты прекрасно понимаешь, Перри, что я имею в виду. Я говорю о девушке, которая приходит к вполне определенному яхтсмену.
  — Мэй Фарр — наша клиентка.
  — Знаю, — кивнул Дрейк. — Страус прячет голову в песок. Перри, ты не хочешь, чтобы у меня на глазах был песок?
  — Черт побери, — раздраженно воскликнул Мейсон, — убирайся отсюда и дай мне все обдумать! Я беспокоюсь, потому что мы не можем дозвониться до Мэй Фарр.
  — А с ее хорошим знакомым ты связывался?
  Делла Стрит покачала головой.
  — Попытайтесь ему позвонить, — предложил Дрейк.
  — Посмотрим, — сказал Мейсон.
  Дрейк вздохнул и встал с кресла. Потянулся, вздохнул и обратился к адвокату:
  — Пусть будет по-твоему, Перри. Ты знаешь, что делаешь. Как только что-нибудь выясню, я тебе сообщу.
  Он медленно пересек кабинет, открыл дверь, повернулся, словно собираясь что-то сказать, решил промолчать и, так и не произнеся больше ни слова, вышел в коридор.
  Когда дверь за ним захлопнулась, Мейсон и Делла Стрит переглянулись.
  — Ладно, Делла. Бери бумагу и записывай.
  Она достала из стола блокнот для стенографирования и приготовила ручку.
  — Длинное?
  — Нет, очень короткое.
  — Диктуй.
  — Сверху посередине заглавными буквами напишешь «Требование», поставишь дату. Затем: «Настоящим я требую предоставить для изучения моему адвокату оригинал чека, подписанного, как утверждается, Пенном Вентвортом, по которому вы отказались произвести платеж, заявляя, что этот чек является поддельным. Это чек, подлежащий оплате нижеподписавшейся Мэй Фарр и индоссированный на обороте: „Оплатить по требованию универмага „Стайлфирст“, (подпись) Мэй Фарр“».
  Рука Деллы Стрит летала над блокнотом.
  — Оставь место для подписи, — дал указание Мейсон. — Когда отпечатаешь, надевай шляпу и отправляйся на поиски Мэй Фарр.
  — В эти меблированные комнаты, ты хочешь сказать?
  — Куда угодно. Выясни все, что сможешь. Это «Требование» — твоя защита, если кто-то вдруг вздумает задавать тебе вопросы. Ты просто пытаешься ее разыскать. Это часть твоих обязанностей как моей секретарши. Мы хотим, чтобы она подписала «Требование» для предоставления его в банк.
  — То есть это просто уловка?
  — Конечно. Тебя же надо как-то защитить, если что-то пойдет не так.
  — Как долго мне ее искать? — спросила Делла.
  — Пока не найдешь или пока не получишь от меня другие указания. Звони через каждый час и ставь меня в известность о том, что делаешь. Попытайся выяснить, видел ли кто-нибудь, как она пришла ко мне и как она уходила. Где она держит машину. Проверь, на месте ли автомобиль. Другими словами, мне нужно все, что тебе удастся раскопать. Сообщай мне информацию, как только ее получишь. Если на тебя станут наступать, смотри широко раскрытыми невинными глазами. Я продиктовал тебе это «Требование» и велел найти Мэй Фарр, чтобы она его подписала. Ты выполняешь мое поручение.
  Делла Стрит кивнула.
  — Я пошла, — сказала она, закрывая за собой дверь.
  Делла Стрит позвонила Мейсону с первым отчетом в половине двенадцатого.
  — Я нашла машину, — сообщила она.
  — Где?
  — В гараже, где она обычно ее оставляет.
  — Ты выяснила, когда она ее туда поставила?
  — Да, примерно в три часа ночи.
  — Она сама приехала на ней?
  — Да.
  — Ты еще что-нибудь узнала?
  — Пока нет.
  — Сделай все возможное, Делла, — попросил Мейсон. — Не забывай, что мы только здесь впереди полиции. Я должен хоть что-то знать до того, как они получат эту информацию.
  — Я считаю, что могла бы действовать значительно быстрее, если бы мне помогал кто-то из людей Пола Дрейка, — сказала Делла Стрит.
  — Вот этого как раз я и не хочу делать, — ответил Мейсон. — Мы можем доверять только Полу, но не всем его оперативникам. Ты — мой секретарь, ты просто пытаешься найти нашу клиентку, чтобы она поставила подпись под документом. Вот и все. Если полиция вдруг начнет допрашивать одного из людей Дрейка, почему он ищет Мэй Фарр, такой ответ их не устроит.
  — Поняла, — ответила Делла. — Когда ты пойдешь обедать?
  — Подожду твоего следующего отчета. Попытайся еще что-нибудь выяснить.
  — Ладно. Я тебе перезвоню.
  Не прошло и получаса, как Делла снова говорила с Мейсоном.
  — Кто-то снял крышку с кастрюли, в которой варились бобы, — сообщила она. — И бобы рассыпались во все стороны.
  — Что ты узнала, Делла?
  — Сегодня в девять утра приехали двое мужчин. Они стучали в дверь Мэй Фарр, пока она не открыла. Мужчины вошли, не снимая шляп. Это видела женщина из квартиры напротив.
  — Больше ей и не требовалось ничего видеть, — прокомментировал Мейсон. — Возвращайся в офис, Делла. Пойдем обедать.
  Глава 7
  Пол Дрейк ждал возвращения Мейсона с Деллой Стрит с обеда.
  — Лучшее, что я могу сделать, Перри, — начал детектив, — это предоставить тебе информацию за час до опубликования. Она появится в газетах, выходящих во второй половине дня.
  — Стреляй!
  — Ничего радужного для Мэй Фарр и ее хорошего знакомого. Не знаю, как рассуждали в полиции, но они вышли на нее. Насколько я понял, тот мужчина, что видел девушку в яхт-клубе, идентифицировал твою клиентку.
  — Что еще?
  — Они вышли и на ее воздыхателя.
  — А разыскали его?
  — Тут им пришлось здорово попотеть, — ответил Дрейк. — Подобрали его в глухой провинции. Как мне сообщили, в Северной Мезе.
  — А потом?
  — Насколько я понимаю, девушка не проронила ни слова, но с севера пришли известия, что, когда представители конторы окружного прокурора прилетели в Сан-Франциско, чтобы встретиться с местными представителями закона, которые нашли Андерса, тот во всем признался.
  — Признался? — переспросил Мейсон.
  Дрейк кивнул, а через минуту заметил:
  — Ты что-то плохо выглядишь, Перри.
  — Тебе кажется, что со мной не все в порядке?
  — С глазами что-то не то. В последнее время ты работал с большим напряжением. Почему бы тебе не съездить куда-нибудь отдохнуть?
  — А с чего бы это вдруг мне захотелось отдыхать?
  — Я подумал, что это неплохая идея, — сообщил Дрейк. — На твоем месте я бы не стал медлить.
  — Что сказал Андерс?
  — Не представляю, — признался Дрейк, — но думаю, что горячие новости. В газеты поступила информация, что к делу причастен известный адвокат.
  — Чушь. Андерс не мог никого вовлечь.
  — Думаю, что было бы неплохо, если бы ты на денек-другой исчез со сцены, пока я все точно не выясню, — высказал свое мнение Дрейк. — Мне нужно сорок восемь часов, чтобы узнать всю подноготную.
  — Черт побери, Пол, — взорвался Мейсон, — ты что, не понимаешь, как все это будет смаковать полиция, если я вдруг поеду отдыхать? Во всех газетах напечатают, что я быстро скрылся с места событий после заявления Андерса.
  — А у них что-нибудь есть на тебя? — спросил Дрейк.
  Мейсон пожал плечами и ответил:
  — Ну откуда мне знать? Как они заставили Андерса говорить?
  — По старой схеме, — объяснил Дрейк. — Сказали, что Мэй Фарр во всем призналась и собирается взять всю вину на себя. Он решил проявить себя рыцарем, заявил, что это не ее вина, и все выпалил.
  Мейсон только открыл рот, чтобы ответить, как зазвонил телефон. Делла Стрит взяла трубку.
  Она помедлила секунду, а потом закрыла рукой микрофон, подняла на Мейсона глаза и бесстрастным тоном объявила:
  — Сержант Голкомб из отдела по раскрытию убийств и Карл Рунцифер, заместитель окружного прокурора, хотят немедленно с тобой встретиться.
  — О, эти птички ничего не откладывают в долгий ящик, — заметил Дрейк.
  Мейсон кивнул головой в сторону бокового выхода:
  — Сматывайся, Пол.
  Затем адвокат повернулся к секретарше:
  — Ладно, Делла, сходи в приемную и пригласи их.
  Дрейк уже практически пересек кабинет своими широкими шагами и открывал дверь, когда прозвучал громкий мужской голос:
  — Стоять! Всем оставаться на местах.
  Дрейк застыл у двери.
  Делла Стрит еще не успела выйти в приемную, а сержант Голкомб уже влетел в кабинет адвоката вслед за облаком дыма от сигары. Его шляпа была сдвинута на затылок, глаза горели враждебностью.
  В коридоре находился еще один полицейский, который крикнул Голкомбу:
  — Я здесь, сержант. Я не дам ему проскочить мимо меня.
  Сержант Голкомб подошел к Дрейку, осмотрел его и заявил:
  — Этот не представляет интереса. Пусть идет. Мистер Рунцифер, заходите.
  Голкомб придержал дверь приемной. В кабинете Мейсона появился сорокалетний Карл Рунцифер. Его отличали грубые черты лица и серые глаза. Он двигался с некоторой робостью.
  — Только что вышедший из кабинета мужчина соответствует вашему описанию, которое мне дали, мистер Мейсон, — признался он.
  Сидящий за письменным столом Мейсон дружелюбным тоном ответил:
  — Вам не нужно извиняться, мистер Рунцифер. Вы — единственный из заместителей окружного прокурора, с кем мне еще не приходилось встречаться. Заходите и садитесь.
  Рунцифер определенно чувствовал себя неуютно. Он подошел к креслу, предназначенному для посетителей, и опустился в него.
  Мейсон повернулся к сержанту Голкомбу и спросил:
  — Как дела, господин сержант? Давненько вас не видел.
  Голкомб не стал садиться. Он стоял, широко расставив ноги, глубоко засунув руки в карманы пальто.
  — Похоже, мистер Мейсон, вы допустили грубый просчет, — заявил он.
  — Вы недавно работаете у окружного прокурора? — обратился Мейсон к Рунциферу.
  — Около трех месяцев.
  Сержант Голкомб вынул сигару изо рта.
  — Не пытайтесь вести светскую беседу, Мейсон. Со мной это не пройдет.
  — А вы, сержант, не пытайтесь применять тактику под названием я-заставлю-тебя-обороняться, потому что со мной она не пройдет, — парировал Мейсон. — Если хотите что-то узнать, прямо спрашивайте о том, что вас интересует.
  — Где револьвер? — рявкнул сержант Голкомб.
  — Какой револьвер?
  — Из которого застрелили Вентворта.
  Мейсон пожал плечами и ответил:
  — Можете меня обыскать.
  — Вы абсолютно правы — могу, — мрачно заявил Голкомб.
  — А ордер у вас с собой?
  — Мне не требуется никакого ордера.
  — Все зависит от точки зрения на данный вопрос, — прокомментировал Мейсон.
  Голкомб подошел к письменному столу и присел на краешек.
  — Одно дело, когда вы выступаете в роли адвоката и прячетесь за этими «конфиденциальными сообщениями, сделанными адвокату». Совсем другое — подставляете свою шею, причем вытягиваете ее так далеко, что вы становитесь соучастником после события преступления.
  — Давайте выкладывайте все, — раздраженно сказал Мейсон. — Выпустите пар наружу.
  Рунцифер попытался прервать перебранку:
  — Мне бы хотелось задать мистеру Мейсону несколько вопросов, сержант, до того, как мы выдвинем какие-то серьезные обвинения. Вы же знаете, что мистер Мейсон адвокат и…
  — Черт побери! — с отвращением воскликнул Голкомб. Он помолчал с минуту, а потом заявил: — Давайте.
  Сержант Голкомб пересек кабинет адвоката и встал у окна, преднамеренно повернувшись спиной к Мейсону и Рунциферу.
  — Я думаю, вы в курсе, что Пенна Вентворта сегодня рано утром нашли мертвым на его яхте?
  Мейсон кивнул.
  — Его застрелили. Обстоятельства указывают на девушку по имени Мэй Фарр и мужчину по имени Харольд Андерс. Девушка вчера вечером определенно появлялась на месте преступления. Это признает Андерс, он также признает, что сам находился рядом с яхтой, когда был сделан выстрел. Из его рассказа следует, что это, возможно, непредумышленное убийство первой степени, но, несомненно, лишение человека жизни, которое должно рассматриваться перед судом присяжных. В соответствии с рассказом Андерса вы отправили его в гостиницу, где он жил, и велели ему оставаться там. Вы дали ему такие указания после того, как Мэй Фарр все рассказала вам о том, что имело место на яхте. Андерс обдумал происшедшее и решил проконсультироваться у своего адвоката, давнего друга, контора которого находится в округе, где проживает сам Андерс. Он отправился в аэропорт, арендовал самолет и полетел на север. Он пересказал все факты дела своему адвокату, который посоветовал ему немедленно связаться с полицией и честно во всем признаться. Адвокат…
  — Черт побери! — заорал сержант Голкомб, поворачиваясь. — Что вы там сюсюкаетесь с ним? Адвокат сказал, что Мейсон дал Андерсу худший совет, который только мог дать юрист.
  — Очень мило, — заметил Мейсон.
  — Я всегда предупреждал вас, Мейсон, — продолжал Голкомб, — что однажды вам будет не выбраться. Это как раз тот случай.
  — Хватит рисоваться и работать на публику, — перебил его Мейсон. — Давайте перейдем к делу. Я знаю, что вы — неглупый детектив. Вам давно пора присвоить чин капитана. Вы уже столько лет предсказываете мое падение. Адвокат Андерса утверждает, что я дал ему худший из возможных советов. Ну и что, если я это сделал? Мне плевать. Андерс нервничает и поднимает шум. Только потому, что его адвокат дал ему именно тот совет, что нравится вам, вы считаете, что он прав, а я нет. Чего вы хотите?
  — Тот револьвер, — ответил Голкомб.
  — Какой?
  — Из которого убили Пенна Вентворта.
  — У меня его нет.
  — Это вы так утверждаете.
  Лицо Мейсона потемнело. Он слегка прищурил глаза.
  — Да, это именно то, что я утверждаю, — холодно заявил он.
  — Хорошо, мы хотели вам помочь, — продолжал Голкомб. — Если нам придется действовать жестко, то мы будем действовать жестко.
  — Давайте. Пусть вас ничто не сдерживает.
  — Оставайтесь здесь, мистер Рунцифер, — обратился сержант к заместителю окружного прокурора.
  Сам Голкомб пересек кабинет, открыл дверь в приемную, вышел и практически сразу же вернулся с небольшим мешком в руке.
  Мейсон спокойно наблюдал за ним, пока сержант открывал мешок, запускал туда руку, нагнетая напряжение перед драматической развязкой.
  — Не останавливайтесь, — подбодрил Мейсон. — Доставайте своего кролика.
  Сержант Голкомб вынул из мешка пару ботинок.
  — Посмотрите на них, — сказал он. — Ваши? И не забывайте, что ваши слова могут быть в дальнейшем использованы против вас.
  Мейсон взглянул на заляпанные грязью ботинки, повертел один из них в руке и спросил:
  — Где вы их нашли?
  — Не притворяйтесь, Мейсон! — заорал Голкомб. — У вас это не пройдет. У меня был ордер на обыск.
  — Кто, черт побери, выдал вам ордер на обыск моей квартиры?
  — Судья. И это не ответ на мой вопрос, Мейсон. Это ваши ботинки?
  — Конечно, мои. Вы же взяли их из моей квартиры, не так ли?
  — Вы были в них вчера вечером?
  — Не помню.
  — Черта с два.
  — Вы задаете вопросы, — спокойным тоном сказал Мейсон. — Я на них отвечаю. Опустите комментарии. У вас могут возникнуть проблемы, если ляпнете что-нибудь не то.
  — Не блефуйте! — закричал сержант Голкомб. — Если я вас сейчас отвезу в управление и арестую как соучастника после события преступления, вы запоете совсем другую песню.
  — Но все равно не под вашу музыку, — заметил Мейсон.
  — Давайте не выходить из себя, мистер Мейсон, — попытался вмешаться Рунцифер. — Вы должны понимать, что эти доказательства по меньшей мере уличают вас. Вы также должны понимать, что если мы официально предъявим вам обвинение, то газеты тотчас же напечатают неблагоприятные для вас репортажи. Ваша репутация пострадает. Мы пришли к вам в контору, чтобы цивилизованным путем получить информацию.
  — Тогда почему же вы не следуете избранным курсом? — спросил Мейсон.
  Рунцифер многозначительно посмотрел на сержанта Голкомба.
  — Мы будем им следовать. Если вы не возражаете, сержант, то вопросы стану задавать я.
  Сержант Голкомб пожал плечами и отвернулся с презрительным выражением лица.
  — Мистер Мейсон, я буду с вами откровенен, — начал Рунцифер. — Андерс полностью во всем признался. Он заявил, что мисс Фарр поднималась на борт «Пеннвента», он услышал ее крики, звуки борьбы. Он бросился ей на помощь, но не удержал равновесия и упал в воду. Насколько он может судить, стреляли как раз в тот момент, когда он находился под водой, потому что звука выстрела он не слышал, хотя крики мисс Фарр звучали отчетливо. Он взобрался на палубу, подбежал к открытому люку и заглянул вниз, в главную каюту. Мисс Фарр поправляла одежду, которая явно находилась в беспорядке. Девушка выбежала на палубу. Когда она увидела на борту яхты мистера Андерса, то сильно смутилась и спросила, что он там делает. Он ответил, что прибежал к ней на помощь, услышав ее крики. Она спросила, вооружен ли он. Он заверил ее, что у него есть с собой револьвер. Тогда она, не теряя ни минуты, потащила его за собой с яхты. По пути в город в машине Андерса мисс Фарр сообщила ему, что Вентворт застрелен и она хотела как можно быстрее увести Андерса с яхты, потому что боялась, что люди с соседних яхт могли услышать звук выстрела, а в таком случае Андерса обвинят в убийстве. Андерс испугался подобного исхода дела и решил избавиться от своего револьвера. Он остановился недалеко от ларька, торгующего булочками с горячими сосисками, который он очень точно описал, и выбросил револьвер через забор, проходящий рядом с автострадой. Затем они поехали в город. Далее следует часть, в которую мне трудно поверить. Андерс заявляет, что…
  — Вы что, собираетесь пересказать ему все факты, которые только у нас имеются? — прервал сержант Голкомб.
  — Конечно, — ответил Рунцифер.
  В тоне заместителя окружного прокурора отражалось упрямство человека, живущего в мире книг, получившего свои знания не на практике, а в аудитории, который смотрит на происходящее вокруг него с научной точки зрения.
  — Давайте показывайте ему все козыри, перед тем как он пойдет, чтобы он точно знал, что чем крыть, — съязвил сержант Голкомб.
  — Я думаю, что это единственный этичный подход к делу, господин сержант, — холодно заявил Рунцифер. — Ваши методы закончились спором, в результате которого мы не получили никакой дополнительной информации, и для меня лично он был очень неприятен.
  — Идиот, — пробормотал Голкомб себе под нос.
  — Итак, вы говорили?.. — обратился Мейсон к заместителю окружного прокурора.
  — Так, на чем я остановился? — нахмурился Рунцифер. — О, да, на том, как Андерс вернулся в город. Он сказал, что пролистал телефонный справочник, чтобы выяснить, есть ли у вас домашний телефон. Он увидел, что против названия вашей конторы значатся два номера: для звонков днем и для звонков после официального времени закрытия. Он позвонил по второму номеру. Ответила ваша секретарша, мисс Стрит. Он попытался объяснить ей, что произошло, а она велела ему вместе с мисс Фарр немедленно ехать к ней на квартиру.
  Рунцифер скрестил пальцы рук и уставился на них. Очевидно, его больше волновало, не упустил ли он в своем рассказе какой-нибудь важной детали, чем реакция Мейсона.
  Сержант Голкомб продолжал стоять и гневно смотрел на заместителя окружного прокурора. Наверняка ему страшно хотелось взять дело в свои руки. Его сдерживал только приказ действовать под руководством Рунцифера.
  — И вот теперь мы подошли к той части показаний Андерса, в которую мне трудно поверить, — продолжал Рунцифер спокойным тоном. — Я просто не могу объяснить ваши действия, мистер Мейсон. Однако я для начала перескажу то, что утверждает Андерс. Мисс Стрит позвонила вам, и вы приехали к ней на квартиру. Вы посоветовали мистеру Андерсу и мисс Фарр воздержаться от сообщения властям о происшедшем, и вы сами отправились вместе с мисс Фарр в гавань, где у причала стояла яхта, чтобы попытаться каким-то образом не впутывать мисс Фарр в дело. Андерс клянется, что «Пеннвент» стояла у причала, когда он уезжал из яхт-клуба. Насколько нам известно, яхту в дальнейшем обнаружили недалеко от Сан-Диего, движущуюся по курсу к берегам Мексики, скорее всего, в Энсенаду. Труп Пенна Вентворта нашли полностью одетым. Тем не менее Андерс утверждает, что мисс Фарр настаивала на том, что во время борьбы с ней на нем было только нижнее белье. Итак, мистер Мейсон… Ой, да, я забыл еще об одном факте. Полицейские, естественно, захотели проверить рассказ Андерса. Они отправились туда, где, по утверждению Андерса, он выбросил револьвер. Он поехал вместе с ними и точно указал место. Вы помните, мистер Мейсон, что вчера ночью была гроза. Полицейские с удивлением обнаружили, что кто-то очень тщательно обыскал участок, где Андерс выбросил револьвер. Следы были отчетливо видны на мягком грунте и практически покрывали все поле. Полицейские сделали гипсовые слепки со следов. Ваши ботинки оставляют абсолютно идентичные отпечатки. Из всего этого можно сделать единственный логический вывод: вы, мистер Мейсон, поехали в яхт-клуб, вы, мисс Фарр и, возможно, ваша секретарша мисс Стрит поднялись на борт «Пеннвента», обнаружили труп Пенна Вентворта и попытались предпринять шаги, чтобы не впутывать мисс Фарр в это дело или по крайней мере защитить ее доброе имя, если оно все-таки будет впутано. Вы одели труп Вентворта, завели мотор, вывели яхту из гавани, поставили на автопилот, определив курс на Энсенаду, а потом покинули яхту.
  — Очень интересно, — сухо заметил Мейсон. — А каким образом мы покинули яхту?
  — Возможно, рядом шла вторая лодка.
  — А затем?
  — Затем вы вернулись, чтобы найти револьвер, нашли и взяли его.
  — Вы основываете ваши заключения на рассказе Андерса?
  — На его признании.
  — В чем он признался?
  — В том, что вооруженным находился на борту яхты совсем не с благими намерениями.
  — Это нельзя считать преступлением, — заметил Мейсон. — Что он сделал?
  — Как он утверждает, ничего.
  — А против меня у вас есть только то, что в соответствии с заявлением Андерса я отправился в яхт-клуб вместе с мисс Фарр, а он предположил, что я сделал то-то и то-то, не так ли?
  — Его предположения вполне разумны.
  — Мне очень жаль, но я ничем вам помочь не могу. Я не поднимался на борт «Пеннвента». Я не одевал никаких трупов. Я не имею к этому абсолютно никакого отношения. Я не знаю, кто сделал все то, что вы описали.
  — Вы знаете, мистер Мейсон, что труп Пенна Вентворта находился на борту яхты?
  — Нет.
  — Нет? Но Андерс утверждает, что мисс Фарр сообщила вам об этом.
  — Мои разговоры с моей клиенткой — конфиденциальны, — ответил Мейсон. — Я не имею права повторять сделанные ею мне заявления и советы, которые я дал ей. Поэтому этот вопрос снимается. Вы не имеете права спрашивать меня о разговорах с клиентами — как здесь, в моем кабинете, так и перед Большим Жюри и в зале суда.
  — В общем и целом вы правы, — согласился Рунцифер. — Однако существуют исключения, касающиеся конфиденциальных сообщений, сделанных адвокату.
  — Да, но я буду руководствоваться основными положениями закона, — заявил Мейсон. — Вы, конечно, можете руководствоваться исключениями. Я утверждаю, что вы не имеете права задавать мне вопросы касательно советов, которые я даю своим клиентам. Теперь об остальном. Андерс утверждает, что я отправился в яхт-клуб, и думает, что я там производил определенные действия?
  — Его выводы очень логичны, — настаивал Рунцифер.
  — Простите, но я с вами не согласен, — возразил Мейсон.
  — Вы можете предоставить какие-то объяснения?
  — Нет.
  — Тогда я по-другому сформулирую вопрос. Мистер Мейсон, что из заявления Андерса кажется вам нелогичным?
  — Представлять аргументы по этому вопросу я буду только перед присяжными.
  — Но послушайте, мистер Мейсон, вы ходили по тому полю и искали револьвер!
  — Ну и что из того?
  — У вас не было на это права. Вам следовало сообщить в полицию об имеющем место преступлении.
  — А откуда я знал, что совершено преступление?
  — Вам сказали о том, что был произведен выстрел.
  — Разрешите мне задать вам вопрос, мистер Рунцифер. Почему вы отправились искать этот револьвер?
  — Мы хотели проверить рассказ Андерса.
  — Другими словами, вы не были полностью уверены в его правдивости?
  — Ну, он звучал несколько необычно. Мы понимали, что не исключено, что Андерс что-то скрывает.
  — Ясно. Предположим, я тоже решил, что его рассказ следует поставить под сомнение, и попытался найти подтверждение его слов?
  — Револьвер — вот полное подтверждение.
  — Какой револьвер?
  — Который был там.
  — Почему вы так уверены, что на поле был револьвер? — не отступал адвокат.
  — Мистер Мейсон, я пришел сюда совсем не за тем, чтобы спорить с вами, — несколько раздраженно сказал Рунцифер. — Вы прекрасно знаете, что револьвер там был.
  — Вы искали револьвер сегодня утром?
  — Да.
  — Почему?
  — Мы хотели проверить заявление Андерса, как я вам уже говорил.
  — Другими словами, вы отправились туда, потому что не были уверены, что револьвер там. У меня, несомненно, должна иметься такая же привилегия.
  — Я не считаю ваш ответ справедливым, мистер Мейсон. Поиск револьвера — долг полицейских. Они должны были найти его и сохранить как одну из улик.
  — До сих пор вы говорили только об Андерсе. Почему бы вам не пересказать мне версию Мэй Фарр, моей клиентки?
  — К сожалению, мисс Фарр отказывается делать какие-либо заявления. Я считаю, что это противоречит ее интересам, — сказал Рунцифер.
  — Вы сообщили ей о заявлении Андерса?
  — Естественно, мы…
  — Ради бога, — взорвался сержант Голкомб. — Мы пришли сюда, чтобы получить информацию, а не для того, чтобы подать все Мейсону на блюдечке с золотой каемочкой.
  — Замолчите, сержант, — приказал Рунцифер.
  Сержант Голкомб в негодовании сделал два шага по направлению к выходу, затем взял себя в руки и остался на месте. Его лицо побагровело, глаза горели гневом.
  — Мне кажется, что своим отношением, мистер Мейсон, вы не выказываете желания сотрудничать, — заметил Рунцифер. — Я был с вами честен и откровенен. Вы — адвокат, и я не хочу арестовывать вас, не дав вам шанс объясниться.
  — Я ценю вашу искренность и ваши мотивы, мистер Рунцифер, — ответил Мейсон. — Вы действуете по приказу. Вы не определяете политики окружной прокуратуры. Вы пришли сюда, получив инструкции. Их дали вам с конкретной целью. Ваша контора не так внимательна к людям, как вы. Если бы у вашего руководства имелись хоть какие-то основания для моего ареста, это давно было бы уже сделано. Однако подобное невозможно. Единственное, что знает Андерс, — это то, что я предложил Мэй Фарр поехать в гавань, где у причала стоят яхты. У меня было на это право, я должен был проверить ее рассказ. Естественно, вы не можете возражать против подобной интерпретации событий. А что касается этих небылиц об одевании трупов и вывода яхты в море — ваша контора действует на основании только абсурдных и смехотворных догадок человека, который рассказывает любопытные вещи, причем человека, следившего за яхтой Вентворта с револьвером в кармане. Его девушка, как он заявляет, поднялась на борт, он услышал звуки борьбы, бросился на яхту и свалился с трапа. Как раз в тот момент, когда его уши находились под водой, а вид яхты скрывали воды Тихого океана, какой-то услужливый гражданин поднялся на борт, выстрелил в Вентворта и исчез. Андерс выбрался на берег, поднялся на яхту и обнаружил, что любимая им девушка поправляет одежду. Слабоват рассказ, господа. Что-то он плохо пахнет. Если вы думаете, что присяжные поверят подобному, вы просто сошли с ума. Версия смехотворна, поэтому ни окружная прокуратура, ни полиция не готовы предъявить мне обвинение как соучастнику после события преступления, но у окружного прокурора и полиции достаточно информации, чтобы послать сюда вас с Голкомбом с целью получить у меня заявление, надеясь, что я, не исключено, сделаю какую-нибудь глупость и представлю дополнительные доказательства.
  — Ваши ботинки — подтверждение нашей версии доказательствами, — вставил Голкомб. — Этой улики достаточно.
  — Единственное, что вы можете доказать при помощи ботинок, — спокойно ответил адвокат, — это то, что я ходил по полю.
  — Вы нашли револьвер, — настаивал Рунцифер, — и спрятали его.
  — Где я его спрятал?
  — Мы не знаем.
  — В таком случае вам следует поискать дополнительные доказательства перед тем, как обвинять меня в чем-либо, — заметил Мейсон.
  Рунцифер несколько секунд задумчиво смотрел на Мейсона, затем еще раз перевел взгляд на свои скрещенные пальцы. В конце концов он поднял глаза на сержанта Голкомба.
  — У вас есть вопросы, сержант?
  — Вопросы? — с отвращением переспросил Голкомб. — Вы ему рассказали все, что знаете, а он не открыл вам ничего из того, что известно ему. Вопросы, черт побери!
  — Мне очень не нравится ваше отношение, господин сержант. Вы проявляете непокорность, вместо того чтобы оказывать помощь, — заявил Рунцифер.
  Сержант Голкомб пробурчал себе под нос что-то нечленораздельное.
  — Пойдемте, — сказал он.
  Рунцифер поднялся с кресла.
  Сержант Голкомб злобно кинул ботинки обратно в мешок и направился к выходу.
  Рунцифер последовал за ним, поклонился Мейсону и очень четко произнес:
  — Будьте здоровы, мистер Мейсон.
  У Мейсона в глазах играл веселый огонек.
  — До свидания, мистер Рунцифер, — ответил он.
  Глава 8
  Мейсон нажал на кнопку, вызывая Деллу Стрит. Когда секретарша вошла к нему в кабинет, он обратился к ней:
  — Делла, приготовь, пожалуйста, «хабеас корпус»84 для Мэй Фарр на бланках нашей конторы. Я заставлю их или предъявить официальное объявление, или выпустить ее на свободу.
  Она взглянула на суровые черты лица адвоката заботливым взглядом.
  — Ну как? — поинтересовалась она.
  Мейсон пожал плечами.
  — Что они сделали?
  — Практически ничего. Могло быть значительно хуже. Очевидно, Голкомбу было строго приказано действовать лишь под началом окружной прокуратуры.
  — И что они придумали?
  — Выбрали неудачный подход, но Рунцифер — истинный джентльмен. Не думаю, что у него большой опыт работы в суде. Он следил за тем, чтобы не упустить ни единой детали, по которой они хотели меня допросить.
  — Как вел себя Голкомб?
  — Пытался применить силу, понял, что это у него не пройдет, и загрустил.
  — Звонил Пол Дрейк, — сообщила Делла Стрит. — Он раздобыл какую-то важную информацию и хотел прийти, как только на горизонте все успокоится.
  — Передай ему, что уже все спокойно. Подготовь, пожалуйста, «хабеас корпус», как я тебя просил, и контролируй ситуацию в приемной: я сейчас не хочу видеть никого из клиентов и заниматься рутинными вопросами.
  — Оформить, как в том деле Смита? — уточнила Делла Стрит.
  — Да. Найди его папку. Все точно по той же форме. Дай задание машинисткам. Мне этот «хабеас корпус» нужен немедленно.
  Делла Стрит кивнула и, всем своим видом показывая компетентность, вышла в приемную. Через несколько минут в боковую дверь, открывающуюся прямо в коридор, послышался кодовый стук Дрейка, и адвокат впустил его в кабинет.
  — Как все прошло, Перри?
  — Не так плохо, — ответил Мейсон.
  — Что они хотели?
  — Человеку из прокуратуры требовались факты, а Голкомбу — я.
  — Ну, у сержанта ничего не вышло, не так ли?
  — Пока нет. Какие новости?
  — Масса всего. Вот свежая газета.
  — Что пишут?
  — Обычная брехня и пустые слова о том, что наша доблестная полиция, проявив соответствующие качества, смогла разыскать Андерса в отдаленном северном городке, куда ему удалось бежать. Он сделал частичное признание, в результате которого полиция расследует действия одного из известнейших адвокатов по уголовным делам нашего города и ищет револьвер, которым был убит Пенн Вентворт. Андерс признал, что он имел при себе оружие, которое выбросил. Полиция бросилась на поиски револьвера, но обнаружила, что практически каждый дюйм указанного Андерсом участка был тщательно осмотрен мужчиной, начавшим поиски сразу же после того, как вчера ночью пошел дождь.
  — Что это там за фотография?
  — Сержант Голкомб держит пару ботинок и показывает, как они совпадают с гипсовыми слепками, снятыми со следов, оставленных на мягком грунте.
  — Где он взял эти ботинки, что он говорит? — поинтересовался Мейсон.
  — Ничего не говорит. В газете утверждают, что полиция пока еще работает над этим аспектом и не готова предоставить информацию, потому что сенсационные заключения, к которым они неизбежно придут, когда у них в руках окажутся все доказательства… Это твои ботинки, Перри?
  — Да.
  — Выглядит отвратительно, не так ли?
  Мейсон отмахнулся от вопроса.
  — Давай оставим похоронные темы, — сказал адвокат. — Выкладывай факты. Что на второй фотографии?
  — Поле, где, как считает полиция, ты нашел револьвер.
  — Дай-ка мне посмотреть.
  Мейсон взял в руки газету и начал внимательно изучать репродукцию фотографии, показывающей поле, идущее вдоль автострады.
  — Линия столбов высокого напряжения в правой части, — задумчиво произнес Мейсон, — забор из колючей проволоки, бетонные ирригационные трубы — в общем-то, немного возможностей, Пол, чтобы спрятать револьвер. Чуть-чуть травы и сорняки. Почему эта земля не культивируется, если проводится ирригация?
  — По ней идет какой-то судебный процесс, — сообщил детектив.
  — Какие еще новости, Пол?
  — Полно всего — о вкусах и привычках Вентворта.
  — Яхта — его хобби?
  — Яхты, женщины, нумизматика, — ответил Дрейк.
  — Коллекционировал монеты? — удивился Мейсон.
  — Да. Монеты, яхты, лошади, вино и женщины составляли жизнь Вентворта.
  — Как он зарабатывал себе на хлеб?
  Дрейк улыбнулся и продолжил отчет:
  — Это, похоже, у полиции окажется больной мозолью. Очевидно, он был букмекером. Работал вместе с партнером — неким Марли, Фрэнком Марли.
  — Слышал о нем. Мне кажется, его арестовывали не так давно?
  — Два или три раза, — кивнул Дрейк.
  — Ему предъявили официальное обвинение?
  — Предъявить-то предъявили, но дело отложили, переждали, попытались продолжить и в конце концов обвинение отклонили.
  — Откупился?
  — Я молчу. Может, ты в состоянии читать мои мысли.
  — В состоянии, — улыбнулся Мейсон. — И что сейчас с этим Марли? Мы его можем втянуть?
  — Думаю, да, — кивнул Дрейк. — Кстати, у него тоже имеется яхта. Быстроходное суденышко, сильные моторы, двойные винты, отделка из красного дерева. В открытый океан, конечно, не выйдешь, но прекрасно подходит для прогулок в Каталину и обратно.
  — Что он делал вчера вечером?
  — Лежал в больнице. Ему на сегодняшнее утро была назначена операция — ничего серьезного. У него несколько раз случались приступы аппендицита, и врач посоветовал ему его удалить, когда он сможет оставить дела на несколько дней. Он вчера во второй половине дня лег в больницу.
  — Его оперировали?
  — Нет. Там не было ничего срочного. Когда он услышал о смерти Вентворта, он отказался от операции, заявив, что сейчас не имеет права на несколько дней выключаться из дел. Придется решать массу вопросов.
  — Но все это, не исключено, окажется туфтой, — прокомментировал Мейсон. — История с больницей могла быть придумана для отвода глаз.
  — Знаю, — кивнул Дрейк. — Однако я попытался все проверить. Ему предоставлялась отдельная палата. После операции на дежурство должна была заступить личная сиделка, но вчера он лежал на общих условиях. Ему было предписано снотворное.
  — Он его принял?
  — Да. Его дала ему сестра.
  — Это означает, что он оставался в палате?
  — Да. Думаю, да, — сказал Дрейк. — К тому же дежурная по этажу три или четыре раза заглядывала в палату в течение ночи.
  — Где-то отмечено время, когда она к нему заглядывала?
  — Нет, но сестра утверждает, что один раз заходила до полуночи, несколько раз после полуночи и один раз под утро. Личная сиделка заступила в восемь утра. Операция планировалась на десять.
  — Ему о смерти Вентворта сообщили врачи?
  — Они не собирались, но он потребовал переговорить по телефону с Вентвортом перед тем, как ему сделают наркоз. Он заявил, что должен дать партнеру несколько указаний и кое-что уточнить. Они пытались скрыть от него, но не смогли.
  — А как насчет жены Вентворта? — спросил Мейсон.
  — Находилась в Сан-Диего. Вроде бы у нее с Вентвортом была назначена встреча на сегодняшнее утро.
  — Где?
  — В Сан-Диего.
  — А приятель жены?
  — Пока не знаю. Кстати, у него тоже есть яхта.
  — Где она стоит?
  — В передней части гавани, сразу за волнорезом.
  Мейсон с детективом переглянулись.
  — Проверь-ка его хорошенько, — попросил Мейсон.
  — Уже занимаюсь этим вопросом. Он отличный спортсмен, играет в поло, любит яхты и самолеты.
  — Самолеты?
  — Да. У него самолет-амфибия.
  — Где он его держит?
  — В ангаре у своего особняка.
  — А особняк где расположен?
  — Примерно в десяти милях от гавани, на скалистом мысе, с видом на океан.
  — Ты в состоянии узнать, путешествовал ли он на самолете в последнее время?
  — Собираюсь просмотреть бортовой журнал, — сообщил Дрейк.
  — Но там будет далеко не вся интересующая меня информация.
  — За исключением несчастных случаев, мы не можем выяснить, что тебя волнует.
  Мейсон постучал пальцами по столу.
  — А к его особняку ты сумеешь подобраться, Пол?
  — Это трудно, — признался Дрейк. — Но у меня есть один оперативник, который подойдет для подобного задания.
  — Прошлой ночью шел дождь. Какое-то время лило просто как из ведра. Если самолет выруливал с грунтового поля, то обязательно должны остаться следы, особенно если он медленно разбегался.
  — Понял, Перри, — кивнул Дрейк.
  — А как насчет слуг? Они ведь могли слышать шум мотора?
  — На этот вопрос я готов ответить прямо сейчас — нет.
  — Почему?
  — Вчера в особняке никого из них не было. Эверсел дал им выходной и велел шоферу предоставить машину в их распоряжение.
  Мейсон в удивлении приподнял брови.
  — Я тоже поразился, — сообщил Дрейк, — но здесь нет ничего необычного. У Эверсела слуги не задерживаются. Особняк стоит изолированно. Ни кино, ни парикмахерских, никаких развлечений поблизости. Естественно, нельзя ожидать от слуг, что они семь дней в неделю, пятьдесят две недели в году согласятся оставаться на подобной работе. В выходные дни Эверселу приходится обеспечивать транспорт, чтобы они могли куда-то съездить. Он обычно отправляет их куда-нибудь отдыхать, если не планирует быть дома.
  — Понятно, — медленно отозвался Мейсон.
  Он в задумчивости прищурил глаза.
  — Пуля вошла под углом сверху вниз, — продолжал отчет Дрейк. — Очевидно, стреляли из люка или когда Вентворт склонился вперед. Возможно, даже из иллюминатора. Они открываются изнутри. В теплую погоду, когда яхта стояла на причале или шла по спокойной воде, Вентворт оставлял открытыми и иллюминаторы, и верхний люк. Таким образом каюта вентилировалась.
  — Вчера было тепло, — заметил Мейсон.
  — Верхний люк вчера был определенно открыт, по крайней мере когда Андерс поднялся на борт. Андерс признает это в своем заявлении полиции. Он утверждает, что именно благодаря открытому люку до него доносились звуки борьбы и крики Мэй Фарр.
  — А кто-то еще ее слышал?
  — Нет. Очевидно, она не очень громко кричала. Да и в любом случае яхтсмены на них особого внимания не обращают — иногда люди на яхтах здорово расходятся. Один из газетных репортеров обещал передать мне несколько фотографий, показывающих внутреннюю часть каюты сразу же после того, как яхту вернули в гавань. Между прочим, Перри, Вентворт, скорее всего, был мертв перед тем, как начался дождь.
  — Почему ты так решил?
  — Он не закрыл люк. Он бы…
  Дверь из приемной тихо открылась, и вошла Делла Стрит. Она проследовала к столу Мейсона и подала ему сложенный листок бумаги. Он развернул его и прочитал:
  «Фрэнк Марли, партнер Вентворта, ждет в приемной. Хочет немедленно встретиться с тобой по важному вопросу».
  Мейсон подумал с минутку, а потом протянул лист через стол Полу Дрейку.
  Детектив прочитал написанное Деллой и воскликнул:
  — Ого!
  — Приглашай его, Делла, — попросил Мейсон.
  Двое мужчин сидели молча, пока Делла Стрит не привела в кабинет Фрэнка Марли и тихо удалилась, закрыв за собой дверь.
  Марли оказался худым, невысоким темноволосым мужчиной лет сорока. Его лицо ничего не выражало, когда он смотрел на Мейсона и Пола Дрейка.
  — Проходите и садитесь, — пригласил адвокат. — Я — Мейсон. Это Пол Дрейк, который для меня занимается сыскной работой.
  Марли переводил огромные темные глаза цвета спелых маслин с одного на другого. Потом он улыбнулся, сделал несколько шагов вперед и протянул Мейсону руку.
  — Рад познакомиться с вами, господин адвокат, — сказал он вместо приветствия.
  Огромная кисть Мейсона полностью поглотила маленькие, хрупкие пальчики, которые на удивление сильно пожали руку адвоката. Крупный бриллиант на галстуке Марли блеснул, когда посетитель повернулся, чтобы пожать руку детективу.
  Его рука опустилась в карман и достала портсигар. На безымянном пальце сверкал еще один бриллиант. Марли взял сигарету и многозначительно заявил:
  — У меня всего несколько минут, мистер Мейсон.
  — Так не теряйте их.
  Марли улыбнулся. Его глаза ничего не выражали. Он заговорил тихим, хорошо поставленным голосом:
  — Моя информация — строго конфиденциальна.
  Дрейк встретился взглядом с Мейсоном и приподнял брови в немом вопросе. Адвокат кивнул.
  — Ладно, Перри. Я зайду попозже.
  Детектив с минуту молча осматривал Марли, а потом обратился к нему:
  — Рад был познакомиться с вами, мистер Марли. Не исключено, доведется снова встретиться.
  Марли ничего не ответил.
  Когда сыщик ушел, Мейсон повернулся к посетителю.
  — Я вас слушаю, — сказал адвокат.
  — Мне очень жаль, что все так получилось с Пенном.
  Мейсон кивнул.
  — Однако, — продолжал Марли, — я живу в реальном мире, а вы, мистер Мейсон, насколько мне известно, деловой человек.
  Мейсон снова кивнул и заметил:
  — Вы не хотите сесть, мистер Марли?
  Марли опустился на ручку кресла, которое только что освободил Дрейк.
  — Вы представляете Мэй Фарр? — спросил посетитель.
  Мейсон опять кивнул.
  — Неплохая девушка Мэй.
  — Вы ее знаете?
  — Да. Пенн был в нее влюблен. Я был близок с Пенном. Иногда мы плавали на его яхте, иногда на моей. Все зависело от погоды. Моя лучше идет в штиль. А на яхте Пенна можно путешествовать в любую погоду.
  Адвокат молча слушал.
  — Мэй очень независима, — продолжал Марли.
  — У вас есть какие-нибудь идеи насчет того, кто его убил? — внезапно спросил Мейсон.
  Взгляд темных глаз Фрэнка Марли пронизывал голубоватый сигаретный дым, окружавший его.
  — Да, — ответил он.
  — Кто?
  — Давайте я вам кое-что расскажу вначале.
  — Ваша воля. Делайте то, что считаете нужным.
  — Мне кое-что требуется.
  — Да, филантропом вас не назовешь, — усмехнулся Мейсон.
  — То, что я хочу, много значит для меня и практически ничто для вас.
  — Продолжайте.
  — Я всегда считал вас лучшим в вашей профессии. Я решил, что, если у меня когда-нибудь возникнут неприятности, я обращусь к вам.
  Мейсон слегка склонил голову, благодаря за комплимент.
  — В связи с этим делом я оказываюсь в очень неприятной ситуации.
  — Каким образом?
  — Пенн так и не развелся. Они с женой не смогли достигнуть соглашения о разделе имущества. Она пыталась брать его измором. Он не давал ей развода, а она ему. Ни один из них не мог развестись без согласия другого. Они бы бросали клеветнические заявления в адрес друг друга, и судья выгнал бы их обоих из зала суда.
  — Они не ладили? — спросил Мейсон.
  — Вначале все шло прекрасно, а потом они стали вести себя как две кошки, связанные хвостами.
  — Как я предполагаю, это произошло после того, как вы стали флиртовать с ней?
  Выражение лица Марли не изменилось. Оно просто застыло, словно мышцы внезапно окаменели от замечаний Мейсона. Марли долго молчал, потом спокойно затянулся сигаретой и ровным голосом спросил:
  — Почему вы так решили, мистер Мейсон?
  — Просто догадка.
  — Не пытайтесь больше делать догадки, — предупредил Марли. — Я их не люблю.
  Мейсон нарочито пододвинул к себе лист бумаги и что-то на нем быстро написал.
  — Что это? — подозрительно спросил Марли.
  — Просто делаю для себя пометку, чтобы дать задание своим детективам расследовать этот аспект.
  — Да, с вами не так-то легко поладить, — заметил Марли.
  — Но не тем, кто со мной честен, — парировал Мейсон. — Когда кто-то сидит на противоположной стороне стола и пытается продать мне лошадь, я тоже начинаю говорить о торговле лошадьми.
  — Перед тем как применять силу, вам следует выслушать мое предложение и посмотреть, какую лошадь я предлагаю, — сказал Марли.
  — Я жду этого с той минуты, как вы вошли, — напомнил посетителю Мейсон.
  — Я уже говорил, что считаю вас прекрасным адвокатом. Я бы предпочел видеть вас в своем углу ринга, а не в противоположном. Хуанита все еще остается женой Вентворта. Не думаю, что Пенн оставил завещание. Вопросы с имуществом решать ей. Как здравствующему партнеру, мне придется отчитываться перед ней за дела фирмы.
  — И?
  — Я окажусь в неприятном положении, — признался Марли.
  — Почему?
  — Есть дела, о которых знал Пенн, но, если о них написать черным по белому, они будут не очень здорово смотреться. Я делал определенные вещи. Прежде чем за них браться, я ставил в известность Пенна и получал от него согласие. Договоренности были устные, на бумаге ничего не фиксировалось. Я, естественно, не предполагал, что его уберут.
  — Итак?
  — Я хочу, чтобы мы находились по одну сторону баррикады.
  — Для чего? — решил выяснить Мейсон. — Для предварительной проверки сил или основного боя?
  — Только для предварительной проверки, — быстро заверил его Марли. — Основной бой меня не касается. Я прошу вас представлять меня при решении вопросов о деятельности партнерства.
  — И все?
  — И все.
  — Сколько вы готовы заплатить?
  — Перед тем как мы начнем обсуждение вашего гонорара, мне надо еще немного рассказать вам о той лошади, которую я продаю.
  — Так рассказывайте.
  — Я не очень-то люблю полицейских. Я давно занимаюсь бизнесом. Мне жаль, что Пенна прикончили. Но то, что мне это совсем не нравится, ему не поможет. Его нет. Я остался. Мне придется позаботиться о себе. Ладно, вот мое предложение. Его убила Мэй Фарр. У меня есть свидетельница, которая может это доказать. Вы играете со мной, я играю с вами.
  — Мне что-то не нравится ваша игра, — ответил Мейсон. — Вы все время стоите на подаче, а мне приходится отбивать мяч.
  — Не совсем так, мистер Мейсон, честно. Послушайте, я выложу свои карты на стол. Мэй Фарр пристрелила его. Я думаю, она имела на это право. И присяжные, наверное, так же посчитают, но для нее же лучше, если ей не придется появляться перед ними и рассказывать им свою версию. Понимаете, Пенну она всегда нравилась. Она, конечно, не девственница, но Пенну она не отвечала взаимностью. Возможно, ее самолюбие тешило то, что она все время держала его на крючке и наблюдала за его неровным дыханием. Встречаются такие женщины.
  — Продолжайте, — подбодрил его Мейсон.
  — Вам что, детальный план надо нарисовать?
  — Да.
  — Ну ладно, — вздохнул Марли. — Некое лицо, которое я не стану называть, находилось в яхт-клубе вчера ночью и ранним утром. Оно сидело в машине и ждало.
  — Чего? — спросил Мейсон.
  — Как вы думаете?
  — Я не знаю.
  — В таком случае оставим этот вопрос. Она ждала. Она знала Пенна. Она знала меня. Она знала наши лодки. Она не знала Мэй. Пока она сидела и ждала в своей машине и начинала сердиться, потому что решила, что ее надули, она увидела огни яхты, приближающейся к причалу. Вначале она подумала, что это как раз та яхта, которую она ждет, а потом она узнала мою «Атину».
  Мейсон перевел взгляд на дым, который поднимался вверх с кончика сигары Марли.
  — Лицо, управляющее «Атиной», не очень умело пришвартовалось, лодка царапалась о причал, несколько раз ударилась об него, и в конце концов моторы отключили. На берег спрыгнула девушка. Наблюдавшая из машины не знала, кто она, но сумела ее хорошо разглядеть. Позднее свидетельница услышала об убийстве. Она поняла, что к чему, и рассказала мне о том, что видела. Она описала девушку. По описанию это определенно Мэй.
  — Ну… — заговорил Мейсон. — Она…
  — Секундочку, — перебил его Марли, подняв руку. — Я хочу, чтобы вы все абсолютно точно уяснили. У меня есть фотографии Мэй Фарр. Я делал их в различных круизах. Я показал эти фотографии своей знакомой. Она полностью уверена, что именно Мэй Фарр брала мою яхту.
  — Итак?
  — Вы сами понимаете, что подобные свидетельские показания значат для вас.
  — Мне они ничего не сделают.
  — Ваша клиентка пострадает.
  — Показания — это одно. Разговор — совсем другое, — объяснил Мейсон. — Не забывайте, что у меня есть право проводить перекрестный допрос человека, находящегося в свидетельской ложе. Уже сейчас у меня появилась масса вопросов, которые мне хотелось бы задать этой вашей приятельнице. Возможно, их количество еще увеличится, когда я побольше узнаю о деле.
  — Конечно, у вас возникнут вопросы, — продолжал Марли, говоря еще быстрее. — К этому я и клоню. Вы опасны, мистер Мейсон. Я это понимаю. Я себя не обманываю. Возможно, вам повезет, и вы вытянете Мэй Фарр. Она симпатичная девушка, и присяжные ее пожалеют. Она может великолепно представить версию о том, как боролась за свою честь. Как раз подходящий вариант. Известно много случаев, когда красивые женщины жили с мужчинами по несколько месяцев, а потом убивали их, утверждая, что боролись за свою честь. Рыдающие присяжные оправдывали этих дамочек, а после завершения процесса спрашивали их телефоны. Не исключено, что и вам удастся отмазать вашу клиентку.
  — Какую сделку вы предлагаете? — спросил Мейсон.
  — Все очень просто, — ответил Марли. — Если вы согласитесь сотрудничать со мной и не станете меня подставлять, то вам вообще не придется бороться за вашу клиентку. Они сконцентрируются на Андерсе и постараются приписать убийство ему. В конце концов они завязнут. Им не доказать, что это дело рук Андерса. Он не убивал. Убивала Мэй Фарр.
  — Почему вы так уверены?
  — После того как я узнал, что мою яхту брали без моего ведома, я отправился в гавань и осмотрел судно.
  — Когда вы осматривали яхту?
  — Где-то два или три часа назад.
  — Что вы обнаружили?
  — Послушайте, мистер Мейсон, я же не вчера родился.
  — Что вы обнаружили? — повторил адвокат.
  — Я увидел, что замок сорван и кто-то определенно брал мою яхту. Я всегда оставляю ее с полным баком горючего. По показаниям приборов я могу сказать, что она прошла около десяти миль. Я кое-что знаю об отпечатках пальцев — учился в трудной школе приобретения жизненного опыта. Я кое-какие места присыпал порошком — те, где наиболее вероятно было их обнаружить, например, на штурвале и выключателях.
  — Что вы обнаружили? — в третий раз повторил Мейсон.
  — Отпечатки пальцев.
  — Чьи?
  Марли пожал плечами:
  — Ну откуда мне знать? Дело полиции — определять, кому они принадлежат.
  — Так что вы предлагаете?
  — Прямо сейчас я дам вам пять тысяч долларов наличными, немедленно вернусь на свою яхту и сотру все имеющиеся отпечатки пальцев, куплю свидетельнице, о которой я говорил, билет в Австралию. Она останется там, пока не закончится разбирательство. Вы посоветуете мне, как разобраться с делами фирмы.
  — А что, никакой другой адвокат не может вам этого посоветовать?
  — Ну, я же сказал вам, что все очень запутано. Я был небрежен. Я полагался на устные договоренности, не вел должного учета. Последнее время практически всем занимался я. Получилось так, что Пенн все больше и больше отходил от дел.
  — Почему вы считаете, что я легче договорюсь с вдовой, чем другой адвокат?
  — У вас прекрасная репутация. Более того, вы в курсе всего, окружающего убийство Пенна, и его дел в целом. Если она станет сильно сопротивляться, вы сможете на нее надавить. Намекните, что вывернете ее наизнанку, если она решит выступать с какими-либо заявлениями в суде. У Пенна было на нее что-то. Хуанита не полная дура. Она все прекрасно понимает.
  — Это все, что вы предлагаете? — уточнил Мейсон.
  Марли кивнул.
  — Простите, мне нужно дать указания секретарше, — сказал Мейсон, нажимая на кнопку рядом со своим письменным столом.
  Когда Делла Стрит вошла, Мейсон кивнул в сторону Фрэнка Марли и сказал:
  — Мистер Марли скоро нас покинет. Передай Дрейку, что он может возвращаться. И, пожалуйста, попроси его сделать соответствующие приготовления, чтобы он регулярно отчитывался обо всем происходящем, начиная с этой минуты. Подчеркни, обо всем. Ты поняла меня?
  Она кивнула.
  — Я передам ему, мистер Мейсон. Что-нибудь еще?
  Адвокат покачал головой. Секретарша вернулась в приемную.
  — Простите, что прервал нашу беседу, — повернулся Мейсон к посетителю. — Мне не нравится ваше предложение.
  — Я могу увеличить сумму гонорара. Не намного, потому что у меня сейчас возникли кое-какие проблемы, и смерть Пенна…
  — Нет, дело не в сумме.
  — Тогда в чем?
  — В самой идее.
  — Какой идее?
  — Сокрытия улик, например.
  Марли в удивлении посмотрел на адвоката.
  — Вы хотите сказать, что боитесь провернуть то, что делается чуть ли не каждый день?
  — Можете называть это как хотите.
  — Но послушайте. Не исключено, что нам не потребуется ничего предпринимать. Мы можем просто…
  Мейсон покачал головой.
  — Мы здесь вдвоем, — продолжал Марли. — Капкана никакого нет. Это чисто деловое предложение.
  Мейсон снова покачал головой.
  — Ради бога, не пытайтесь меня убедить, что вы выбрали такую линию. Если вы станете гнуть ее, вашим долгом становится проследить, чтобы эта свидетельница рассказала полиции то, что видела.
  — Возможно, именно так я и поступлю.
  — Послушайте, мистер Мейсон, не притворяйтесь идиотом. Вы — деловой человек. Вы прекрасно знаете, с какой стороны бутерброд намазан маслом.
  — С моего места кажется, что не с вашей.
  — Вы хотите сказать, что я могу вас продать? — в негодовании воскликнул Марли. — Вы хотите сказать, что считаете, что мне нельзя доверять?
  — Я просто не заинтересован.
  — Обдумайте мое предложение в течение часа или двух. Тогда, я уверен, вы поймете, что это единственный путь к действию. Андерс все выложил. Вы в отвратительном положении. Я в отвратительном положении. Мэй Фарр в отвратительном положении. Если мы правильно построим нашу игру, то сможем выбраться.
  — Я предпочитаю сам строить свою игру и крыть своими тузами, — ответил Мейсон.
  — Я знаю. Вы думаете, что я блефую. Вы считаете, что никакой свидетельницы нет. Вы уверены, что я просто отправлюсь на яхту, протру все внутри и объявлю вам, что свидетельница отправилась в Австралию.
  — Почему бы и нет?
  — Не будьте идиотом.
  — Стараюсь не быть, — заверил его Мейсон.
  Марли вздохнул.
  — Если вы настолько неразумны, то мне такой адвокат не нужен. Мне кажется, что ваши способности значительно преувеличивают.
  — Мне самому иногда так кажется.
  Марли встал и направился к двери. Уже взявшись за ручку, он остановился и повернулся к адвокату:
  — Нет, вы совсем не глупы. Вы хитры. Вы решили, что сможете все свалить на меня. Еще раз подумайте, мистер Мейсон.
  Фрэнк Марли открыл дверь и с грохотом захлопнул ее за собой.
  Мейсон поднял трубку местного телефона и сказал оператору:
  — Немедленно свяжите меня с Деллой Стрит.
  Он сразу же услышал голос секретарши на другом конце провода.
  — Да, шеф?
  — Ты все передала Полу Дрейку?
  — Думаю, да. Ты хотел, чтобы за Марли послали «хвост»?
  — Молодчина. Я сомневался, поняла ли ты меня.
  — В холле его поджидают два оперативника, еще один человек в лифте. Женщина в лифте покажет двум детективам внизу, за кем следить. Дрейку пришлось действовать очень быстро, но он все успел организовать.
  — Умница, — еще раз похвалил Мейсон.
  Глава 9
  Было без десяти минут пять часов вечера, когда Пол Дрейк появился с отчетом в кабинете Перри Мейсона.
  — Отсюда Фрэнк Марли проследовал прямо к многоквартирному дому «Балкан» на авеню Виндсторм. Он долго звонил в квартиру некой Хейлз Тумс, пока не удостоверился, что ее нет дома. Затем он отправился в гавань. Мои ребята не выпускают его из виду. Фамилия Тумс тебе что-нибудь говорит?
  — Пока нет, — ответил Мейсон. — Выясни, кто это такая. Может, медсестра.
  — Ладно. Есть еще новости. Полиция нашла орудие убийства.
  — Они уверены, что это именно орудие убийства?
  — Да. Пули точно совпадают.
  — Где они его обнаружили?
  — Вот это очень любопытно. Именно там, где, как утверждает Андерс, он его выбросил.
  — Что ты хочешь сказать?
  — Автострада в том месте примерно на восемь-десять футов поднимается над уровнем окружающей местности. По обеим сторонам автострады проложены канавы для стока воды.
  — Знаю, — кивнул Мейсон. — Так как же они все-таки обнаружили револьвер и где они его обнаружили?
  — Андерс стоял на автостраде и закинул его как можно дальше, вернее, пытался закинуть. Очевидно, револьвер ударился об один из столбов высокого напряжения и отлетел в канаву. Вскоре прошел дождь, канавы наполнились водой. После сильных дождей вода поднимается в них на два, а то и три фута. Сегодня утром она спала. Туда какая-то газета послала фотокорреспондента, чтобы сфотографировать твои следы. Он и заметил револьвер, торчащий из воды. Это «кольт» тридцать восьмого калибра. Полиция провела с ним эксперимент. Пуля, использованная в этом эксперименте, имела те же отличительные характеристики, что и пуля, послужившая причиной смерти. Они обе вылетели из одного ствола.
  — Что говорит Андерс?
  — Не знаю, — ответил Дрейк. — Да, в общем, какая разница, что он говорит? Таким образом, он оказался в очень неприятном положении.
  — Номер оружия?
  — Наверное, принадлежит Андерсу. Послушай, Перри, я только что получил эту информацию. Мой приятель, газетный репортер, позвонил мне.
  — Тогда они, наверное, отпустят Мэй Фарр. Я подготовил «хабеас корпус».
  — Им она нужна как свидетельница, — заметил Дрейк.
  — Им бы, конечно, не хотелось ее отпускать. Ты понимаешь, ее можно представить в обеих ролях. Они повесят убийство на Андерса, ему придется как-то оправдывать свои действия и пытаться смягчить вину. Он наверняка постарается ее вовлечь. Она важнее защите, чем обвинению. Пол, я попрошу тебя заняться этой Тумс, попытайся выяснить о ней все, что только возможно. Пусть кто-то постоянно сидит на хвосте у Марли, не забывай об Эверселе — вдруг еще что-то удастся раскопать. А что с миссис Вентворт? Как я предполагаю, полиция ею уже занималась?
  — Думаю, да. Она отправилась в контору окружного прокурора вскоре после полудня и провела там около часа. Насколько я понял, она не падает духом. Она заявила, что случившееся ужасно, ей, естественно, очень жаль его, но она и Вентворт уже давно живут раздельно, она не собирается притворяться, что они продолжали оставаться друзьями, у них были очень серьезные разногласия по вопросам собственности, но, несомненно, его смерть — шок для нее. Мой приятель из газеты передал мне несколько фотографий. Среди них есть и Хуанита Вентворт. Она выходит из машины перед зданием суда.
  — Почему именно такая фотография? — поинтересовался Мейсон.
  — Понимаешь, Перри, репортерам обычно дают указания фотографировать дамочек определенным образом — чтобы они показывали ножку, — объяснил Дрейк. — Это не очень-то подходящая поза для вдовы. Плохой вкус. Так что ее засняли, когда ножка показывается естественно — когда вдова выходит из машины.
  — Понятно. А что она еще сказала? У окружного прокурора ее спрашивали о деталях или только об основных моментах?
  — Я не знаю сути разговора, Перри.
  Из приемной открылась дверь, и в кабинет вошла Делла Стрит. Дрейк замолчал и оценивающим взглядом осмотрел секретаршу Мейсона.
  — В приемной ждет Мэй Фарр, — объявила Делла.
  Мейсон кивнул детективу в сторону двери, ведущей в общий коридор.
  — Сматывайся, Пол. Я хочу очень подробно обсудить с ней кое-какие вопросы. Все, что она говорит адвокату, — конфиденциальная информация, если только ее не слышит третье лицо, например, ты. В таком случае сообщение уже не является конфиденциальным и мы все можем оказаться в неприятном положении. Продолжай работу по этому делу и постарайся раскопать все, что можно.
  — Постараюсь. А ты, Перри, поторопись с Мэй Фарр.
  — Что ты хочешь этим сказать? — не понял адвокат.
  — Ее выпустили, но предчувствие мне подсказывает, что ненадолго.
  — Почему, Пол?
  — По тому, как складываются обстоятельства. Я пошел, Перри.
  — Пока, — сказал Мейсон и кивнул Делле.
  Секретарша отправилась в приемную и практически сразу же вернулась с Мэй Фарр. Посетительница вошла в кабинет адвоката с высоко поднятой головой и вызывающей улыбкой на губах.
  — Привет, — поздоровалась она. — Мы разговариваем или нет?
  — Почему нет? — не понял адвокат. — Садитесь. Закуривайте.
  — Я вам нужна? — спросила Делла Стрит.
  Мейсон покачал головой.
  — И, Делла, проследи, пожалуйста, чтобы нас не беспокоили.
  — Я закрываю контору, — объявила секретарша и закрыла дверь в приемную.
  — Так почему бы нам не поговорить? — обратился Мейсон к Мэй Фарр.
  — Боюсь, что я поставила вас в неприятное положение.
  — Ничего страшного. Я привык попадать во всякие истории. Что вы сказали полиции?
  — Ничего.
  — Совсем ничего?
  — Совсем ничего.
  — Они зачитали вам заявление Андерса?
  — Вначале они сами пытались мне пересказать, что он сообщил, — с собственными домыслами, но потом дали прочитать то, что он подписал. Это довольно сильно отличалось от того, что они говорили.
  — А вы им совсем ничего не сказали?
  — Нет. Я объяснила, что с трудом зарабатываю себе на жизнь и должна думать о своей репутации, поэтому не собираюсь делать каких-либо заявлений.
  — Что они ответили?
  — Что я завязну еще глубже, если стану придерживаться подобной позиции. Я ответила, что это меня устраивает. Они вручили мне повестку. Я должна предстать перед Большим Жюри. Они утверждают, что тогда мне все равно придется говорить. Придется или нет?
  — Возможно. Если вы его не убивали, то вам лучше говорить.
  — Я его не убивала.
  — Это сделал Андерс?
  — Мне сложно в это поверить, но если не он, то кто же?
  — Давайте вернемся к вчерашней ночи. Вы вместе со мной отправились в направлении города. Затем вы поехали вперед. Что вы делали после этого?
  — Так и ехала в город.
  — В квартиру, которую снимаете?
  — Да.
  — А затем?
  — Сегодня утром пришли следователи из отдела по раскрытию убийств, подняли меня с постели и стали допрашивать.
  — А вы случайно не развернулись после того, как мы с вами распрощались, и не отправились назад в яхт-клуб?
  — Боже, нет! Почему вы спрашиваете?
  — Кое-кто сообщил мне, что вы сделали именно это.
  — Кто?
  — Мужчина по фамилии Марли. Вы с ним знакомы?
  — О, Фрэнк, — с укором в голосе сказала она. Девушка с минуту помолчала, а потом спросила: — Что он знает обо мне?
  — Вы с ним знакомы? — повторил Мейсон.
  — Да. Я имела в виду, что он знает о моем пребывании в яхт-клубе?
  — Он утверждает, что вы там появлялись. Вы брали его яхту.
  — Чушь! — воскликнула она. — Он сам выходил в море и пытается замести следы.
  — Почему вы заявляете, что он выходил в море?
  — Потому что он страшно хитер и никогда ни к чему не идет прямой дорогой. Он всегда ходит кругами. Если хотите узнать, куда он собрался, никогда не смотрите в направлении движения.
  — Ясно, — улыбнулся Мейсон.
  — Он умен, — быстро добавила она. — Его ни в коем случае нельзя недооценивать.
  — Вы его хорошо знаете?
  — Да.
  — Много раз с ним встречались?
  — Даже слишком.
  — Вы его недолюбливаете?
  — Терпеть его не могу.
  — Давайте уточним ряд моментов, Мэй. Как хорошо вы знали Пенна Вентворта?
  — Очень хорошо.
  — А его жену?
  — Ни разу в жизни не видела.
  — Фрэнк Марли крутил роман с женой Вентворта?
  — Понятия не имею, — ответила Мэй Фарр.
  — У вас есть какие-нибудь мысли по этому вопросу?
  — Если бы Хуанита Вентворт оставила дверь открытой, Фрэнк Марли бы точно в нее вошел.
  — Почему вы его ненавидите? Он пытался к вам приставать?
  — Да, но у него ничего не получилось.
  — Вы его не любите именно по этой причине?
  — Нет. — Она встретилась с ним взглядом. — Я могу быть с вами откровенной, мистер Мейсон. Я не против того, чтобы мужчины со мной заигрывали. Мне это нравится, если они избирают правильную тактику. Терпеть не могу, когда они начинают ныть или играть на симпатиях. Я не люблю Фрэнка Марли за его нечестность — нет, не за нечестность. Я не возражаю, чтобы мужчина срезал углы, если он действует по-умному. Я знала мужчин, которых нельзя назвать честными. Некоторые из них просто очаровывали меня. Мне не нравится во Фрэнке его подлость, интриганство, то, что он любит все делать исподтишка. Вы не можете предугадать его действия. Он будет учтивым и дружелюбным и протянет руку, словно собираясь обнять вас, но в этой руке у него окажется нож. Он воткнет его по самую рукоятку, не изменяя выражения лица. Он никогда не повышает голос, не выходит из себя, не смущается и не удивляется. Он опасен.
  — Давайте немного поговорим о вас, — предложил Мейсон.
  — О чем конкретно вы хотите говорить?
  — О многом. Например, о том, что произошло на борту «Пеннвента».
  — И что?
  — Когда вы рассказывали мне о том, что имело место, с вами был Андерс.
  — И что?
  — Может, вы попытались смягчить или представить в благоприятном свете какие-то факты, потому что он находился вместе с вами?
  Она посмотрела ему прямо в глаза и ответила:
  — Нет. Скорее Хал Андерс стал бы лгать. Послушайте, мистер Мейсон, я хочу вам кое-что рассказать о себе. Я оплачиваю свой путь, когда прокладываю дорогу в этом мире, и мне бы хотелось иметь возможность жить так, как я того желаю. Именно по этой причине я уехала из Северной Мезы. У меня есть свой собственный кодекс, свои убеждения, свои идеи. Я пытаюсь им следовать. Я ненавижу лицемерие. Я люблю честную игру. Я хочу жить так, как считаю нужным и как мне нравится, и я готова не мешать другим людям жить так, как хотят они.
  — А что с Андерсом?
  — Андерс хотел на мне жениться. Какое-то время я думала, что выйду за него замуж. Я изменила свои намерения. Терпеть не могу слабых мужчин.
  — Что вас не устраивает в Андерсе?
  — Все не устраивает, — горько ответила она. — Он неплохой парень, но с ним пришлось бы провести огромную работу. Рядом с ним обязательно должен находиться кто-то, кто постоянно будет хлопать его по плечу и говорить, что все в порядке, он все правильно делает, он отличный мужик и все в таком роде. Посмотрите сами, что произошло на этот раз. Вы объяснили, что от него требуется. Вы четко сказали Андерсу, что ему следует отправиться в гостиницу и оставаться там, пока вы не позвоните. Он выполнил ваши указания? Нет. Он даже до гостиницы не добрался. Ему нужно было посоветоваться еще с кем-то. Вот его проблема. Он не научился твердо стоять на ногах и принимать жизнь такой, как она есть.
  — Я считаю, что вы судите его слишком строго.
  — Не исключено, — призналась она.
  — А вы не думаете, что поскольку он, возможно, старался давать вам советы и вмешиваться в вашу жизнь, вас это приводило в негодование, но на самом деле вы испытываете к нему какие-то чувства, вам это не нравится, и вы пытаетесь специально разогревать себя, настраиваясь против него?
  Она улыбнулась ему в ответ.
  — Может, вы и правы. Я всегда приходила в возмущение и обижалась, потому что он такой хороший. Все показывали на него пальцем как на образец добродетели — идеальный молодой человек. Не пьет, не курит, не играет в азартные игры, упорно работает, почтителен и вежлив с пожилыми людьми, вовремя платит по счетам, аккуратен и подстрижен, с чистыми ногтями, читает все лучшие книги, слушает лучшую музыку, разводит лучший скот и заключает лучшие сделки. Все, за что он берется, тщательно разработано и запрограммировано. Причем он всегда действует по чьему-нибудь совету. Агроном говорит ему, как обрабатывать землю. Адвокат — как заключать контракты, банкир — как обращаться с денежными средствами. Именно поэтому я от него страшно устала. Он всегда внимателен, горит желанием чему-то научиться, всегда прав, а прав он потому, что посоветовался со специалистом по этому вопросу. Он здраво судит и обычно знает, кто дал лучший совет, и действует в соответствии с этим советом.
  — Но мне кажется, мы все живем так, — заметил Мейсон. — По крайней мере, в большей или меньшей степени.
  — Я так не живу, — ответила она с чувством. — И не намерена.
  — Вам очень не понравилось, что он приехал в город искать вас?
  — Да. Конечно, мило с его стороны было предложить оплатить чек, но я в состоянии справиться со своими проблемами. Если я влипну в какую-нибудь ситуацию, я хочу постараться выбраться своими собственными силами. Если не смогу, то пусть я останусь в центре заварухи. Я не желаю, чтобы Хал Андерс бросался в город вытаскивать меня из канавы, стирать грязь с моей одежды, улыбаться и говорить: «Ну почему бы, Мэй, тебе теперь не вернуться домой, выйти за меня замуж, остепениться и жить счастливо во веки веков?»
  — Он все же хочет жениться на вас?
  — Конечно. Ему сложно выбить что-то из головы, если он зациклился на какой-то идее.
  — Вы не собираетесь за него замуж?
  — Нет. Наверное, я неблагодарное существо. Я знаю, что попала в переделку. Я думаю, Андерс придет мне на помощь деньгами и окажет моральную поддержку. Мне следует упасть к нему в объятия, когда все это закончится. Для вашего личного сведения, мистер Мейсон, я заявляю, что я не собираюсь делать ничего подобного.
  — Ладно, давайте теперь поговорим о том, что произошло на яхте, — сказал Мейсон.
  — Я уже рассказывала вам об этом.
  — Вы утверждали, что Вентворт был в нижнем белье.
  — Да.
  — Труп обнаружили полностью одетым.
  — Ничего не могу с этим поделать. Когда в него выстрелили, на нем было только нижнее белье.
  — Как все это началось?
  — Он сказал, что той ночью ему придется куда-то плыть и ему нужно переодеться в комбинезон, потому что требуется что-то там сделать с моторами. Он извинился и отправился в каюту на корме. Он оставил дверь открытой. Я этого не знала. Я пошла к машинному отделению и увидела, как он переодевается. Наверное, тогда соответствующая идея стукнула ему в голову. Он начал заниматься мной, а не моторами.
  — Вы громко кричали?
  — Я вообще не уверена, что кричала. Хал утверждает, что да. Я думаю, он преувеличивает. Возможно, я ругалась, лягалась, царапалась и кусалась. Если я и кричала, то кричала на Пенна, но не звала на помощь. Я сама поднялась на борт этой яхты и сама могла с нее сойти на берег. Мне, в общем-то, не свойственно звать на помощь.
  — Вы нервничали, у вас была истерика?
  — У меня? — в удивлении переспросила она.
  — Да.
  — Боже мой, конечно, нет. Меня пытались загнать в угол, и я почувствовала страшную усталость. Я не знала, сколько месяцев я еще выдержу. Послушайте, мистер Мейсон, мне и раньше приходилось отбивать атаки мужчин и, возможно, придется делать это в будущем.
  — Вы вдохновляете мужчин на применение насилия?
  — Не думаю. Мужчины применяют тактику пещерного человека, потому что она нравится некоторым женщинам. Мне — нет. Если мужчина пытается применить силу — в любом смысле, — у меня возникает желание стукнуть его чем-то по голове, первым, что только попадется под руку. Возможно, у меня возникает больше проблем, чем у других женщин, потому что я независима, а это не нравится мужчинам. Многие женщины говорят «нет» таким образом, что мужчинам это страшно нравится. Если я говорю «нет», то это означает «Нет». Мне плевать, нравится это ему или не нравится.
  — Когда вы в последний раз виделись с Фрэнком Марли?
  — В воскресенье, неделю назад.
  — Где?
  — Мы ездили в круиз — целой компанией.
  — Вентворт тоже был?
  — Да.
  — На «Пеннвенте»?
  — Нет. На яхте Марли — «Атине». Мы быстро сходили в Каталину и обратно.
  — Вы в состоянии управлять его яхтой?
  — Да. По пути назад я стояла у штурвала. Хотелось бы мне, чтобы сам Марли вызывал у меня такие же чувства, как его яхта. Она — прелесть.
  — Расскажите о ваших отношениях с Вентвортом.
  — Мы познакомились какое-то время тому назад. Я выполняла для него одну работу. Я увидела, что он начал проявлять ко мне интерес. Он пригласил меня поехать в круиз. Вы прекрасно понимаете, что происходит в подобных круизах. Я без обиняков сказала ему, что думаю по этому поводу. Он ответил, что мой подход его устраивает. Ему просто нравится мое общество. Я поехала. Он признался мне, что хочет открыть букмекерскую контору. Это противозаконно, но он утверждал, что договорился с полицией. Он хотел бы, чтобы я там работала — придавала лоск и следила за Марли. Он знал, что у Марли со мной ничего не получилось, и не очень-то доверял ему. Деньгами их фирмы в основном занимался Фрэнк. Пенн решил, что было бы неплохо, если бы кто-то находился рядом и наблюдал за деятельностью Марли. По правде говоря, я думаю, что Фрэнку подобная идея не понравилась. Я считаю, что если покопать дела Фрэнка, то там найдется множество подтасовок, подделок и всего в таком роде. Я сказала об этом Пенну.
  — Что он ответил?
  — Что я не права, но я видела, что он прокручивает в голове мои слова.
  — А одежда из универмага?
  — Я просто прихожу в ярость, когда вспоминаю об этом. Это было деловое предложение от начала до конца. Вентворт не оплачивал бы никакие из нарядов, если только что-то не случилось бы и я не вышла на работу. Я должна была начать работать и оплачивать счета из своего заработка — по частям. Мы все объяснили менеджеру кредитного отдела, когда открывался счет.
  — Но вы не заплатили за одежду?
  — Нет, конечно, нет. Я не начинала работать. В руководстве городом произошли изменения. Тех людей, которых, как Пенн и Марли считали, они могли контролировать, перевели в другие районы. Партнеры не отказались от своей идеи, но требовалось время, чтобы завести новые контакты. Я осталась без работы. Мы достигли определенного соглашения, когда Пенн выступил с таким предложением — я не получаю никакого постоянного оклада, пока контора не откроется. Я просто много времени провожу с Пенном, чтобы познакомиться с его друзьями и узнать, кто они. Каждые три недели Пенн отправляет моей сестре чек на небольшую сумму и оплачивает мое проживание и каждодневные расходы. У меня должно было быть достаточно платьев, чтобы производить хорошее впечатление. Иначе говоря, я должна была выступать в роли «хозяйки» всех мероприятий у него на яхте. Мне не требовался никто, чтобы сказать, как все это выглядит. Я прекрасно понимала, что в голове Пенна сидит задняя мысль, что я попаду в зависимость от него, он сможет мной управлять и в конце концов я стану его любовницей. Меня мало волновали его планы. Я точно знала, что планирую я. Я не лицемерила и не надевала личину. Я сказала ему об этом с самого начала. Он знал мое мнение. Он думал, что сможет меня изменить. В общем, это была честная сделка, никаких поблажек.
  — А ваша семья?
  — Вот где жала туфля. Я не работала и не могла найти удовлетворяющую меня работу. Я думала, что предложение Пенна выльется в хорошие деньги. Я также не исключала такого варианта, что в эту букмекерскую контору может прийти наряд полиции и я окажусь в зале суда. Я не думала, что со мной что-то сделают, но полностью такого варианта не исключала. Я понимала, что мама станет ужасно переживать, если узнает, что я замешана в подобных делах. Я не хотела им врать, поэтому перестала писать. Но я также точно знала, что требуется материальная помощь, поэтому договорилась с Пенном, чтобы он посылал Сильвии небольшие суммы, пока я не стану регулярно получать оклад. Я надеялась, что вскоре у меня у самой будут деньги, чтобы посылать семье. Вот и все.
  — Неплохой рассказ, если, конечно, это правда, — заметил Мейсон.
  Ее глаза потемнели.
  — Не возбуждайтесь, — предупредил Мейсон. — Сейчас я говорю о том, что произошло после того, как мы с вами расстались. Свидетельница утверждает, что вы брали яхту Фрэнка Марли и выходили в море.
  — Что я ее брала?
  — Да.
  — Когда?
  — Вскоре после того, как мы вместе съездили в яхт-клуб.
  — Я этого не делала.
  — Свидетельница утверждает обратное.
  — Она лжет. Зачем бы мне понадобилась яхта Фрэнка Марли? Вы можете дать разумное объяснение?
  — Если Хал Андерс вернулся на «Пеннвент», вместо того чтобы отправиться в гостиницу, вышел на ней в море и направил ее по курсу на Энсенаду, вы могли взять яхту Марли, чтобы подобрать Андерса. «Атина» в два раза быстрее «Пеннвента».
  — Это абсурд. Он отправился прямо в Северную Мезу, чтобы проконсультироваться со своим адвокатом.
  — Да, он отправился в Северную Мезу, — согласился Мейсон. — А вот насчет «прямо» я что-то здорово сомневаюсь.
  — Я сказала вам правду.
  — Ладно, пока остановимся на этом, — решил Мейсон.
  Адвокат встал и протянул руку за шляпой.
  — Что мне делать? — спросила она.
  — Возвращайтесь на квартиру, ведите себя так, словно ничего не произошло. К вам придут газетные репортеры, станут задавать вопросы. Фотографы захотят сделать снимки. Пусть фотографируют сколько хотят. Не забывайте, что таким образом репортеры зарабатывают себе на жизнь. Им приказывают написать отчет, сделать фотографию, взять интервью. Если они возвращаются с чем-то интересным, босс хлопает их по плечу, если они приходят с пустыми руками, босс на них орет. Так что дайте им что-нибудь, с чем появиться у себя в редакции. Позируйте так, как они попросят, но не обсуждайте с ними дело.
  — Поняла, — кивнула Мэй Фарр.
  — Вы можете рассказывать репортерам все, что угодно, о романе с Халом Андерсом, например.
  — Нет никакого романа.
  — Так и говорите. Представьте ваши отношения так, как представили мне.
  — Что он слабый, всегда спрашивает совета…
  — Нет, не это, — перебил Мейсон. — О том, что он просто идеальный молодой человек, никогда не допускающий никаких ошибок, а вы устали от всего от этого. Вы решили поехать в город и испытать все на собственном опыте. Также расскажите о предложении Вентворта работать на него, только ни в коем случае не упоминайте, что вы в курсе, что это букмекерская контора. Он собирался открыть офис в центре города, он не обсуждал с вами конкретно, чем намерен заниматься. Вы знали, что вы будете работать с инвестициями. Но молчите о том, что произошло прошлой ночью. Вам хотелось бы все рассказать, но адвокат не велел ничего говорить.
  — Другими словами, от меня требуется представить им какую-то информацию, из которой они смогут слепить рассказ? — уточнила она.
  — Правильно.
  — Ладно. Я все сделаю.
  — Сможете? Нервничаете? Расстроены?
  Она покачала головой и улыбнулась.
  — Все это — часть игры. Иногда ты наверху и все легко получается. Иногда падаешь на самое дно. Не беспокойтесь.
  Она резко встала, протянула руку и снова улыбнулась.
  — Спокойной ночи, мистер Мейсон.
  Мейсон с минутку подержал ее руку в своей, глядя ей прямо в глаза.
  — Они пытались вас запугивать, нагоняли страх?
  — Пытались? — засмеялась она. — Они кричали на меня со всех сторон, вопросы сыпались справа и слева. Когда они не получили от меня никаких ответов, они обвинили меня в том, что я была любовницей Пенна и врала Халу, потому что хотела выйти замуж за Хала, чтобы материально обеспечить свое будущее. По-моему, мистер Мейсон, они использовали все уловки, какие только смогли.
  — Не сомневаюсь, — с улыбкой ответил адвокат. — Ладно, идите. Вы не забудете то, что я сказал?
  — Естественно.
  Она еще раз улыбнулась ему от двери, а потом он только слышал удаляющийся стук ее каблучков, когда она по коридору шла к лифту.
  Мейсон надел шляпу и открыл дверь в приемную.
  — Я отправляюсь по делам, Делла, — заявил он секретарше. — Поужинай и не отходи от телефона.
  Она взяла его руку в свою и погладила ее.
  — Ты будешь осторожен, шеф?
  Он улыбнулся ей, глядя на нее сверху вниз, и покачал головой.
  Она рассмеялась и сказала:
  — Мне не стоило даже открывать рот, не так ли? Но держи глаза широко открытыми, а если я чем-то смогу тебе помочь, сразу же звони.
  — Ладно, Делла. Мне хотелось бы, чтобы ты на какое-то время исчезла со сцены. Очень нежелательно, чтобы они и тебя привлекли к этому делу. Мэй Фарр уже вручили повестку. Она должна предстать перед Большим Жюри. Наверное, и мне следует ждать повестку.
  — И мне?
  Мейсон кивнул.
  — Что мы им скажем?
  — Лжесвидетельство совершать не станем. Нам незачем играть им на руку. Мы не имеем права предавать интересы наших клиентов. Просто заявим, что все случившееся — это конфиденциальные сообщения, сделанные адвокату, и не подлежат расследованию Большим Жюри. Это повлечет за собой массу технических вопросов, которые придется утрясать. Ничего, Делла, выкарабкаемся.
  — Как я предполагаю, шеф, ты хочешь, чтобы я ничего не говорила?
  — Закрой рот на замок. Представь себя клемом,85 захлопывающим свою раковину.
  — Во время прилива?
  — А какая разница? — спросил Мейсон.
  — Клемов собирают во время отлива.
  — Значит, превратись в клема во время прилива.
  Не успела дверь за адвокатом закрыться, как зазвонил телефон. Делла Стрит сняла трубку.
  — Привет, красотка, — послышался голос Пола Дрейка. — Дай мне шефа.
  — Он только что ушел. По-моему, отправился за приключениями.
  — Как неудачно! Я ждал, что он мне позвонит, когда уйдет Мэй Фарр. Окружной прокурор выпускает пар наружу. В газетах никакие имена не упоминаются, потому что они пока боятся это делать, а окружная прокуратура называет всех. Они заявили, что готовы доказать, что Мейсон вчера пытался найти орудие убийства, ему собираются вручить повестку, чтобы он предстал перед Большим Жюри, а пока за ним установлено наблюдение. Он…
  — Боже! — воскликнула Делла. — Я попытаюсь поймать его в холле, Пол.
  Она кинула трубку на место, вылетела из офиса, бросилась по коридору к лифту и стала отчаянно давить на кнопку. Как только один из лифтов остановился, она, задыхаясь, обратилась к лифтеру:
  — Очень прошу, Сэм, быстро на первый этаж. Пожалуйста! Я страшно тороплюсь!
  Лифтер улыбнулся, кивнул и, не обращая внимания на любопытные взгляды остальных пассажиров, а также сигналы, поступающие с разных этажей, опустил кабину на первый.
  Делла вылетела из кабины, никому не уступая дороги, и понеслась к входной двери. Она увидела, как Мейсон садится в такси в пятидесяти футах от здания. Она крикнула ему, но он не услышал. Такси тронулось с места. Перед пожарным гидрантом стояла машина, в которой сидели двое мужчин в штатском. Автомобиль пристроился за такси.
  Делла Стрит посмотрела в обе стороны. Ни одного такси поблизости не оказалось. Она видела, как автомобиль, в котором сидел Мейсон, и машина, следовавшая за ним, завернули направо на следующем перекрестке и исчезли из ее поля зрения.
  Делла Стрит повернулась и медленно направилась обратно в офис.
  Глава 10
  Мейсон расплатился с таксистом примерно в квартале от многоквартирного дома «Балкан» и внимательно изучил местность. Двое детективов в штатском, следовавших за такси, проехали мимо, даже не посмотрев в сторону адвоката. Мейсон пешком прогулялся до интересующего его дома и нашел в списке жильцов мисс Хейлз Тумс.
  Когда он нажал кнопку звонка против ее имени, к дому с противоположной стороны быстрым шагом подошел мужчина и начал рыться в кармане, очевидно пытаясь найти ключ.
  Сработало электронное устройство, открывающее дверь, и мужчина, искавший ключ, первым вошел в здание. Мейсон последовал за ним, обогнал его в коридоре, направился к лифту и поднялся на пятый этаж. Квартира пятьсот двадцать один находилась в самом конце коридора. Адвокат подошел к двери и негромко постучал.
  Открывшая дверь молодая женщина оказалась выше среднего роста и была одета в пижаму. Она была стройной, с блестящими каштановыми волосами. Голубые настороженные глаза внимательно и открыто смотрели на Мейсона. В ее манере не было ни нервозности, ни страха. Создавалось впечатление, что она не пропадет ни в какой экстремальной ситуации.
  — Я вас не знаю, — заявила она.
  — Я собираюсь немедленно исправить это, — ответил Мейсон, снимая шляпу и делая легкий поклон.
  Она оглядела его с ног до головы, а затем отступила в сторону.
  — Проходите, — пригласила она.
  Когда Мейсон вошел в квартиру, девушка закрыла за ним дверь, показала на стул, а затем, вместо того чтобы сесть самой, встала, оперевшись спиной на дверь, держась рукой за ручку.
  — Ладно. Выкладывайте, зачем пожаловали.
  — Моя фамилия — Мейсон. Вам это что-нибудь говорит?
  — Ничего. Если вы хотите меня склеить, то напрасно тратите время. Я не составляю компанию незнакомым мужчинам.
  — Я провожу расследование.
  — О! — воскликнула она.
  — У меня есть основания полагать, — продолжал он, — что вы владеете определенной информацией, которая меня интересует.
  — О чем?
  — О «Пеннвенте».
  — Что конкретно о «Пеннвенте»?
  — Когда вы видели яхту в последний раз, что вы можете сказать об «Атине» Фрэнка Марли и когда видели ее в последний раз?
  — Вы — сыщик?
  — Не совсем.
  — Почему вас это интересует?
  — Я представляю лицо, которому требуются эти факты.
  — Что я буду с этого иметь?
  — Ничего.
  Она отошла от двери и села напротив Мейсона, положила ногу на ногу и обняла одно колено сплетенными пальцами крупных рук.
  — Простите меня за осторожность, — сказала она, — но в наши дни читаешь столько сообщений о том, как мужчины проникают в квартиры женщин, ударяют их чем-нибудь по голове, душат, насилуют и все в таком роде. Я просто не хотела бы рисковать.
  — Я похож на одного из таких?
  — Не знаю. Я понятия не имею, как они выглядят.
  Мейсон расхохотался. Хейлз Тумс слегка улыбнулась.
  — Давайте вернемся к моим вопросам, — сказал адвокат.
  — О яхтах?
  — Да.
  — И что с яхтами?
  — Когда вы в последний раз видели «Атину» Фрэнка Марли?
  — Мистер Мейсон, — улыбнулась она, — я бы хотела вернуться к моему вопросу.
  — Который вы имеете в виду?
  — Что я буду с этого иметь?
  — То, что я и сказал вам вначале, — ничего.
  — Тогда зачем мне отвечать?
  — Давайте попробуем другой подход, — предложил Мейсон с огоньком в глазах. — А почему бы вам не ответить?
  — Благотворительность может начинаться в собственном доме, но заканчивается она в работном.
  — Хорошо, я выложу свои карты на стол, — заявил Мейсон.
  — Начинайте с тузов, пожалуйста.
  — Я адвокат. Я представляю Мэй Фарр в связи с…
  — О, вы — Перри Мейсон?
  Он кивнул.
  — Почему вы сразу об этом не сказали?
  — Не думал, что это поможет.
  Она посмотрела на него, сдвинув брови, слегка наклонив голову в сторону.
  — Итак, вы — Перри Мейсон.
  Адвокат молчал.
  — И заинтересованы в информации, которая, как вы думаете, у меня имеется. Из-за нее у меня могут возникнуть проблемы?
  — Не знаю.
  — Послушайте, у меня нет ни малейшего желания оказаться в кресле для дачи свидетельских показаний.
  — В настоящий момент вы находитесь не в свидетельском кресле.
  — Нет, но благодаря вам я могу там оказаться.
  — С другой стороны, может, и не окажетесь.
  — Вы обещаете мне это?
  — Нет.
  Она погладила колено кончиками пальцев, ее глаза смотрели вдаль. Она явно прокручивала в голове все возможные варианты последствий. Внезапно она резко остановила взгляд на лице адвоката и заявила:
  — Ладно, рискну. Я люблю риск.
  Мейсон поудобнее устроился в кресле и специально отвел глаза от лица Хейлз Тумс, чтобы она могла спокойно говорить, не чувствуя их на себе.
  — Я не могу появляться в месте дачи свидетельских показаний, потому что умный адвокат сделает из меня жалкое зрелище. Я всегда любила спорт — теннис, катание на лошадях, лыжи. Больше всего я люблю яхты. Вы слыхали о золотоискательницах, мистер Мейсон? Меня, наверное, можно назвать яхтоискательницей. Как только я узнаю, что планируется круиз в Каталину, я встречаюсь со всеми яхтсменами, с которыми только могу. Когда у меня просят телефонный номер, я его даю. Это все, что я им даю, — телефонный номер, мое общество и много смеха. Очень часто яхтсмены хотят, чтобы компанию им составляла девушка — очень спортивная, знает, как управлять яхтой, готова выполнять часть работы и умеет повеселиться. Наверное, я могла бы использовать то же количество умственных усилий в какой-нибудь коммерческой деятельности и зарабатывать хорошие деньги. Я усердно тружусь, выдумывая всякие остроты, игры, розыгрыши. Я размышляю, как можно много выпить и не напиться. Если вы не знаете, что нужно делать, советую съесть побольше сливочного масла перед началом пьянки.
  — У меня тоже есть отличный рецепт, — сообщил Мейсон.
  — Правда?
  — Правда.
  — Не будьте жмотом, поделитесь со мной. Пока масло — это лучшее, что мне известно.
  — Мой рецепт значительно проще. Я практически не пью после начала пьянки.
  — О! — с разочарованием в голосе воскликнула она. — Я-то думала, что вы на самом деле мне что-нибудь посоветуете.
  — Пожалуйста, не отвлекайтесь, — попросил Мейсон.
  — Больше не буду. Слушайте факты, мистер Мейсон. Я понравилась Пенну Вентворту. Он всем занимался исключительно с корыстными целями. Если Пенн слышал «нет», он начинал бороться, когда он боролся, он терял контроль над собой. Я терпеть не могу, когда мне указывают, что мне делать. У меня прекрасное зрение, я отлично оцениваю расстояние, делаю все вовремя. Только вчера я выиграла теннисный турнир. Когда Пенн разошелся, я его предупредила. Предупреждение не сработало — вообще никакой реакции не последовало. Он уже миновал критическую точку. Тогда я сняла туфлю, согнула ногу и приготовилась ждать благоприятной возможности. Она представилась.
  — В цель попали? — поинтересовался Мейсон.
  — Разумеется.
  — Что случилось с Вентвортом?
  — Вначале я думала, что убила его. Я полила ему лицо водой, терла ему грудь и ребра, с ложечки подавала коньяк. Он пришел в себя примерно через час и еще с полчаса вел себя как в стельку пьяный.
  — А затем? Он согласился на второй раунд или ушел с ринга после гонга?
  — С ринга он ушел, — улыбнулась она, — но это послужило началом отличной дружбы. Получилось так, что меня стала волновать его судьба, а он меня уважал. Это была дружба, редко встречающаяся между мужчиной и женщиной, — просто товарищи, идеально подходящие друг другу. Он узнал, что я обожаю яхты, и ему нравилось мое общество. Иногда он путешествовал без компании, бывало, ему не хотелось, чтобы кто-то его беспокоил или надоедал разговорами. Он никогда не любил яхты как яхты, а использовал их как средство получения удовольствия — поехать в круиз, устроить вечеринку и все в таком роде. Именно поэтому «Пеннвент» так напичкан всякими приспособлениями. Вы просто не поверите тому, что я сейчас скажу. Однако это правда. Когда на Вентворта нападала хандра, он любил отправляться в круиз. Управление яхтой он оставлял на меня. Я готовила. Иногда за все время плавания мы не говорили друг другу ни слова, только обменивались скупыми фразами о том, что будем есть, и об управлении яхтой. Меня это полностью устраивало. Я люблю выходить в открытое море, держа руки на штурвале. Я получаю от этого удовольствие, чувствую силу. Я знаю, что океан жесток и безжалостен. Я знаю, что он не терпит ошибок. Я люблю играть в такую игру.
  С минуту она помедлила, изучая лицо Мейсона, очевидно ожидая, что последует какой-то комментарий. Адвокат молчал.
  — Естественно, я познакомилась с Фрэнком Марли, — продолжала Хейлз Тумс. — Он отличался от Пенна. Фрэнк ко мне никогда не приставал. Если он и решится когда-либо, то только в том случае, если у него будут все козыри и все тузы. Он ждет, наблюдает, размышляет, разрабатывает какие-то схемы, и из того, что он говорит, вы никогда не поймете, что он думает на самом деле. Пенн был славный парень, но девушке нельзя было находиться рядом с ним и пяти минут, чтобы он не попытался с ней заигрывать. Он пробовал один подход, если ничего не получалось, заходил с другой стороны, а потом начинал применять силу. Но с Пенном ты всегда знала его позицию. Он никогда не лицемерил. Любая девушка, соглашавшаяся провести время с Пенном, понимала, что он… ну, опасен. Но после того, как первый раунд пройден, из него получался отличный друг. В нем было много положительного: умен и честен, обладал чувством юмора, мог составить прекрасную компанию, если не хандрил. Когда же он хандрил, он хотел, чтобы его оставили в покое, и оставлял в покое тебя. Фрэнк Марли — полная противоположность. Я много времени проводила с Фрэнком. Я неоднократно управляла его яхтой. Он обычно все время сидел или стоял где-то поблизости, курил сигареты и наблюдал за мной полуприкрытыми глазами сквозь поднимающийся вверх дым. Он вел себя как истинный джентльмен, не создавал шума, отличался изысканными манерами — и всегда выжидал удобного момента.
  Она замолчала, с любопытством уставилась в лицо Мейсону, а потом воскликнула:
  — Давайте, смотрите на меня! Я все равно продолжу рассказ.
  — Нет, я слушаю, — ответил адвокат. — Я слушаю ушами и смотрю глазами. Я не могу делать две вещи сразу и полностью сосредоточиться на каждой из них. Сейчас меня интересует ваш голос.
  — А вы не считаете, что о женщине можно сказать гораздо больше, если вы наблюдаете за ней, когда она говорит, чем слушая то, что она говорит?
  — Не всегда. Я — адвокат и приучил себя слушать. Свидетели обычно хорошо заучивают свой рассказ, по крайней мере, манеры и жесты получаются в большей или меньшей степени механически, но репетируют свою речь они про себя. Я думаю, людям следует развивать искусство разговора с самим собой. В таком случае они многое бы узнали о своих голосах.
  Она рассмеялась и заявила:
  — Я почувствовала себя раздетой — вы сидите здесь, отвернувшись, а ваши уши не пропускают ни слова.
  — Я не собирался вызывать подобных ощущений. Вы очень наблюдательны.
  — Вы так думаете?
  — Да.
  — Спасибо.
  — Вернемся к делу. Мы говорили о яхте Фрэнка Марли.
  — Я говорила о мужчинах и яхтах, — поправила она его. — Во второй половине дня мне позвонил Вентворт и сказал, что хочет меня видеть. Я поехала в гавань и поднялась на борт. Он сообщил, что на следующей день ему надо быть в Сан-Диего: назначена встреча с женой. Он собирался поставить ей ультиматум: или она дает ему развод на разумных условиях, или он подаст в суд на Сида Эверсела за раскол семьи. Он предложил мне поплыть вместе с ним. Мы возьмем курс на Энсенаду, а он оттуда полетит в Сан-Диего на встречу с женой. Конечно, я осталась бы на борту «Пеннвента», он не хотел, чтобы жена узнала, что я его сопровождаю. Меня такой вариант полностью устраивал. Я сказала Пенну, что мне надо съездить домой за кое-какой одеждой, а потом закупить провизию. Он дал мне денег и попросил по пути в гавань остановиться в одном из открытых всю ночь магазинов и купить, что требуется. Как только я приеду обратно, мы отчаливаем. Я вернулась в гавань. «Пеннвента» у причала не было. Я подумала, что, возможно, Пенн делает пробный выход. Он меня никогда не обманывал и не подводил. У нас были не такие отношения. Я точно знала, что он хочет, чтобы я управляла яхтой. Я осталась ждать в гавани. Потом я решила посмотреть, нет ли кого на борту яхты Фрэнка Марли, но увидела, что и ее нет у причала. При обычных условиях я не стала бы ждать так долго, но мне очень хотелось сплавать в Энсенаду. Я считала, что Пенна могла заставить сняться с якоря только крайняя необходимость. Я знала, что он оставил бы для меня сообщение, если был бы вынужден отплыть без меня. Рядом со зданием клуба есть специальная доска объявлений, вернее, это не доска, а множество маленьких ячеек с названиями яхт. Я заглянула в ячейку Пенна. Никаких посланий не было. Я вернулась к своей машине и решила еще подождать.
  — Секундочку, — прервал ее Мейсон. — В какое время?
  — Понятия не имею. Я помню, что, когда делала покупки, начинался дождь. Это вам что-нибудь говорит?
  Мейсон кивнул.
  — Полчаса или три четверти часа после этого шел дождь. Он пришел с гор. Я сидела в машине и задремала. Я полдня играла в теннис — участвовала в небольшом любительском турнире. Завоевала медаль за второе место среди женщин, а та, что выиграла у меня, использовала все грязные уловки, которые только существуют. Я так расстроилась, что проиграла ей! Наверное, я сама захандрила. Однако мысли о круизе в Энсенаду успокаивали меня. Я ждала и дремала. Затем я услышала, что к причалу приближается какая-то яхта. Я подумала, что это «Пеннвент». Я открыла дверцу и уже собиралась выйти из машины, когда поняла, что это «Атина» Фрэнка Марли. Я решила, что он должен знать, где Пенн, но не была уверена, что Марли один. Понимаете, этикет среди яхтсменов несколько отличается от общепринятого. Вам следует убедиться, один ли мужчина, а если нет — оставить его в покое, пусть забавляется. На палубе появилась девушка. По тому, как управляли яхтой, я поняла, что девушка одна. Она быстро соскочила на берег. Бог мой, я ее хорошенько разглядела.
  — Ревность?
  — И это тоже. Я решила, что если Фрэнк Марли настолько щедр в моменты, когда наиболее благодушно настроен, что позволяет девушкам брать его яхту и одним гулять по морям по волнам — ну, это интересная идея.
  — Вы узнали девушку?
  — Тогда нет. Позднее я выяснила, что это была Мэй Фарр.
  — Как вы это выяснили?
  — Видела ее фотографии.
  — Кто вам их показал?
  — Вот это мы сейчас обсуждать не станем. Разрешения того лица у меня нет.
  — Фрэнк Марли?
  — Повторяю: мы не станем это обсуждать.
  — Что было дальше?
  — Я подождала с полчаса после того, как девушка уехала, а затем решила, что мне тоже пора возвращаться домой, — сказала Хейлз Тумс. — Я пришла к выводу, что что-то случилось и Пенну пришлось отчалить, даже не успев оставить мне послание. Я приехала домой, забралась в горячую ванну, а затем легла спать.
  — Вам хотелось отправиться в круиз в Энсенаду?
  — Да.
  — Вы планировали быть вдвоем с Вентвортом?
  — Я же сказала вам.
  — Это не очень здорово выглядит со стороны, — заметил Мейсон.
  — Ну и что? — с вызовом спросила она.
  — Вас, похоже, не волнует, кто что о вас подумает.
  — Плевать мне на это.
  — У вас своя машина?
  — Да.
  — Вы можете сразу сорваться, чтобы отправиться в круиз?
  — К чему вы клоните?
  — Возможно, я слишком часто веду перекрестные допросы, — улыбнулся Мейсон. — У меня в привычку вошли методы подведения свидетеля к нужному мне аспекту. На самом деле я пытаюсь выяснить, на что вы живете.
  — А, это, — улыбнулась она. — Наверное, адвокат поставил бы меня в неприятное положение перед присяжными, если бы таким образом стал задавать вопросы, не так ли?
  Мейсон кивнул.
  — Ну, понимаете… — колебалась она.
  — Продолжайте, — подбодрил Мейсон.
  — А в свидетельской ложе задают подобные вопросы, мистер Мейсон?
  — Перекрестный допрос ведется примерно так, как я спрашиваю вас.
  — Понятно. Тогда мне и перед присяжными придется говорить о таких вещах, не так ли?
  — Все зависит от вас, — ответил Мейсон.
  — Я не хочу выступать свидетельницей, — заявила она.
  — Вы все равно не ответили на мой вопрос, — напомнил Мейсон.
  У нее сверкнули глаза.
  — Мне кажется, это не ваше дело! — воскликнула Хейлз Тумс. Девушка какое-то время сидела молча, потом у нее в глазах блеснул огонек, и она добавила: — Это несущественно и не относится к делу, мистер Мейсон.
  — Возражение хорошо обосновано, мисс Тумс, — поклонился в ответ адвокат.
  Она расхохоталась.
  — Мы с вами могли бы стать друзьями, — заявила Хейлз Тумс. — Вы сказали, что я наблюдательна. Мне пришлось развивать это качество. Я с ума схожу по теннису. Я люблю все виды спорта. Девушка не может работать в офисе и отдавать много времени спорту одновременно.
  — Это аксиома, — сухо прокомментировал Мейсон.
  — Может, у меня есть бывший муж, который перечисляет мне небольшую сумму в качестве алиментов.
  — Правда?
  — Вы же сказали, что возражение хорошо обосновано.
  — Так и есть.
  — Значит, я не должна отвечать на этот вопрос.
  Он покачал головой.
  — Для Мэй Фарр все выглядит безрадужно, не так ли? — спросила она.
  — Я бы сказал, что положение Хала Андерса значительно хуже.
  — Я считаю, что она могла действовать вместе с ним. Он убил Вентворта прямо здесь, в гавани, потом вывел яхту Пенна в море и установил курс на Энсенаду. Она проследовала за ним на «Атине», подобрала его, высадила на берег где-то в другом месте, а сама вернула на место яхту Марли.
  — Почему вам пришла в голову подобная идея?
  Хейлз Тумс рассмеялась и ответила:
  — Читала газеты и обдумывала происшедшее. Естественно, когда я прочитала газетные отчеты, я осознала всю значимость виденного мной.
  — Вы это с кем-то обсуждали?
  Она покачала головой.
  — Почему бы вам не сообщить в полицию? — предложил Мейсон.
  — В полицию? — переспросила она и пожала плечами.
  — Но почему?
  — Несколько причин.
  — Например?
  — Я не хочу появляться на месте дачи свидетельских показаний.
  — И поэтому вы решили, что никому ничего не скажете о том, что видели?
  Она зажала стрелку одной из штанин пижамы между большим и указательным пальцем и провела донизу, затем критически осмотрела ее, словно проверяла, ровно ли та идет.
  — Ну? — подбодрил Мейсон.
  — Послушайте, — резко сказала она, — я давно пришла к выводу, что человек получает от жизни то, что хочет, если хочет этого достаточно сильно.
  — Я уже слышал подобные идеи от других людей, — заметил Мейсон.
  — Я живу в соответствии с этой теорией. Я получаю то, что желаю, и мне это нелегко дается. Вы должны хотеть каждой частичкой своей энергии и жизненной силы, которые только у вас имеются.
  — Итак?
  — Итак, я научилась быть абсолютно хладнокровной и эгоистичной, — с вызовом ответила она, прямо встречая его взгляд.
  — Большинство людей, добившихся успеха, — эгоисты, — сказал Мейсон. — Иногда, конечно, встречаются исключения, но я говорю в общем и целом. Если вы — эгоистка, вам не стоит за это извиняться.
  — Я и не извиняюсь.
  — Значит, вы к чему-то клоните.
  — Клоню.
  — Так не тяните кота за хвост.
  — Хорошо. Если я отправлюсь в полицию, мое имя окажется в газетах. Мне придется появиться в свидетельской ложе. Меня сфотографируют. Я думаю, что я хорошо выйду на снимках — с точки зрения фотографов. Значение этого предполагавшегося круиза в Энсенаду будет преувеличено и искажено.
  — Мне казалось, что вам наплевать на то, кто что о вас думает.
  — Вы правильно все поняли, но меня волнует моя репутация.
  — И что из этого?
  — А то, мистер Мейсон, что, если я окажусь в свидетельской ложе, я здорово наврежу вашей клиентке. Ей не захочется, чтобы я там появлялась. И этому Андерсу тоже не захочется меня там видеть. Вам не должно хотеться меня там видеть. Да и я сама не испытываю ни малейшего желания там оказаться. Я бы хотела совершить путешествие. Я знаю кое-кого, у кого имеется яхта. Я не стану упоминать никаких имен. Это лицо и я готовы отправиться в круиз в Южные моря. Нас будут преследовать неудачи. Сломается мотор, мы сойдем с курса, остановимся на каком-нибудь стоящем обособленно тропическом острове, у нас закончится горючее, нам придется чинить мачту и паруса. Пройдет много недель и месяцев, прежде чем о нас кто-то снова услышит.
  — Довольно опасный способ, чтобы избежать появления на месте дачи свидетельских показаний, — заметил Мейсон.
  — Я так не считаю. Мне нравится подобный образ жизни.
  — Что же вас удерживает?
  — О, я поняла, что вы думаете, — внезапно сказала она. — Вы решили, что это Фрэнк Марли. Нет, не он. Фрэнку нужно оставаться здесь. У этого человека относительно крупное судно. Яхта Марли никогда не сможет совершить длительного океанского путешествия. Глупо даже пытаться.
  — Тогда я по-другому сформулирую вопрос, — снова заговорил Мейсон. — Что удерживает то, другое лицо?
  — Деньги.
  — Деньги?
  — Да. Вернее, их отсутствие.
  — Понятно.
  — Мистер Мейсон, — быстро продолжала она, — для этого не потребуется слишком много и — если вас мучит совесть — это не будет взяткой, чтобы удержать меня от появления в свидетельской ложе. Вы просто финансируете мое маленькое путешествие, в которое я всю жизнь мечтала отправиться. Тысяча долларов покроет все расходы.
  Мейсон покачал головой.
  — Семьсот пятьдесят?
  Мейсон снова покачал головой.
  — Послушайте, мистер Мейсон, я сделаю это и за пятьсот. Это, конечно, маловато, потому что мы надолго уйдем в море и у этого, второго лица есть кое-какие обязательства, но за пять сотен мы сделаем все, что нужно.
  — Нет. Это не вопрос цены.
  — Тогда чего?
  — Не уверен, что вы поймете, — ответил адвокат.
  — Пожалуйста, мистер Мейсон. Вы даже не представляете, что подобное путешествие значит для меня.
  Мейсон еще раз покачал головой, поднялся с кресла, глубоко засунул руки в карманы брюк и с минуту стоял, задумавшись. Затем он стал ходить из угла в угол — не бесцельно бродить, как это делает глубоко погруженный в свои мысли человек, а внимательно исследовать каждую из четырех стен комнаты.
  — Что с вами? — с опаской спросила она.
  — Просто думаю.
  — Вы осматриваете пол.
  — Правда?
  — Правда.
  Мейсон продолжал свое медленное движение по комнате.
  Она подошла к нему и остановилась.
  — Что случилось, мистер Мейсон?
  Он не ответил. Она положила руку ему на плечо.
  — Послушайте, мистер Мейсон, — просящим голосом заговорила она. — Вам лично это ничего не будет стоить. Харольд Андерс богат. У него много денег и много земли. Я — бедная девушка. То, что он заплатит мне, — капля в море по сравнению с вашим гонораром за его защиту.
  — У него другой адвокат, — ответил Мейсон.
  Она резко замолчала, обдумывая услышанное от Мейсона.
  — О! — только и смогла произнести Хейлз Тумс.
  Мейсон закончил осмотр комнаты.
  — Кто адвокат мистера Андерса?
  — Не знаю. Он консультировался с кем-то на севере, где-то в районе Северной Мезы.
  — В Северной Мезе?
  — Возможно, в ее окрестностях.
  — Вы не знаете его фамилии?
  — Нет.
  — Послушайте, мистер Мейсон, сделайте мне одолжение. Как только вы выясните, кто его представляет, позвоните мне, пожалуйста. Вам же нетрудно это сделать — а результат будет такой же.
  — При сложившихся обстоятельствах вам лучше читать газеты и добывать информацию из них, — посоветовал Мейсон.
  — Я так и сделаю. Мистер Мейсон, я выложила свои карты на стол, потому что мне нужно было сделать вам это предложение. Вы не станете меня использовать?
  — Каким образом?
  — Этот круиз в Энсенаду и то, что я рассказывала вам о своей жизни — как я оказываюсь в морских путешествиях?
  — Когда вы выкладываете свои карты на стол, вы не можете ожидать от другого человека, что он не будет знать, как вы собираетесь ходить, — ответил Мейсон.
  — Но вы же не поступите так со мной! — закричала она.
  — Не знаю. Все зависит от того, как вы поступили со мной.
  — Но я предлагаю вам честную сделку!
  — Хорошо, давайте надеяться, что так, — сказал Мейсон, повысив голос. — В любом случае я не заплачу и пяти центов, чтобы скрыть ваши показания. И не позволю своей клиентке заплатить эти пять центов.
  — Вы что, собираетесь рассказать полиции о том, что я вам открыла?
  — Не беспокойтесь.
  Мейсон взял шляпу и направился к двери.
  — До свидания, мисс Тумс, — попрощался он.
  Она поморщилась.
  — О, мистер Мейсон, я надеялась, что вы поведете себя разумно.
  — И что сделаю?
  — Сами знаете.
  — У разных людей разные представления о разумном. Все зависит от точки зрения. Всего хорошего.
  Она посмотрела ему прямо в глаза.
  — Не забудьте, мистер Мейсон.
  — Не забуду.
  — И не забудьте, что я наблюдательна! — крикнула она ему вслед, когда он уже подходил к лифту.
  Дверь за ней закрылась неслышно, но крепко.
  Глава 11
  Мейсон обнаружил небольшой отель в двух кварталах от дома Хейлз Тумс. Он позвонил Полу Дрейку из телефонной будки.
  — Привет, Пол. Какие новости?
  — Полно всего, Перри, — в голосе Дрейка чувствовалось сильное возбуждение. — Слушай. За тобой от здания конторы пристроился «хвост». Делла пыталась тебя предупредить, но опоздала. Двое в штатском следовали за такси, в котором ты уехал. Где ты был — что-нибудь важное?
  — Я так и думал, — ответил Мейсон. — Встречался со свидетельницей. Она несколько раз делала мне предложения, заявляла, что готова исчезнуть со сцены, если мои клиенты ей заплатят.
  — А ты?
  — Когда она в третий раз сделала мне предложение, мне это показалось подозрительным. Я начал осматривать ее квартиру в поисках потайного микрофона.
  — Нашел?
  — Нет. Они оказались слишком умны. Обычно сам микрофон обнаружить сложно, но если все делается наспех, то на плинтусах может остаться немного пыли от штукатурки.
  — Ты считаешь, что свидетельница — подставное лицо?
  — Нет, не считаю, — медленно произнес Мейсон. — Я думаю, что она на самом деле свидетельница, но пытается каким-то образом откупиться от полиции. Понимаешь, если бы они поймали меня на попытке помочь ей скрыться, они дали бы ей бежать, затем под звуки фанфар вернули бы ее, а то, что я старался от нее избавиться, пошло бы совсем не на пользу мне и моей клиентке. В таком случае ее показания стали бы самыми важными.
  — Ты не клюнул?
  — Конечно, нет!
  — Фотографии у меня, — сообщил Дрейк.
  — Пол, а у тебя в конторе есть запасные револьверы?
  — Да, есть.
  — А такой, который тебе не очень нужен?
  — У меня имеются два дешевых револьвера, которые мои оперативники отобрали у честолюбивых мальчиков, игравших с игрушками, предназначенными для взрослых. А что?
  — Как далеко ты можешь кинуть револьвер? — спросил Мейсон.
  — Черт побери, не знаю. Наверное, футов на сто.
  — А ты когда-нибудь пробовал?
  — Конечно, нет.
  — Зайди за Деллой Стрит, Пол, и встречайте меня в ресторанчике, где я иногда обедаю. Делла знает это место. Ты ужинал?
  — Да, перекусил на ходу.
  — Я сейчас беру такси и направляюсь туда, быстро поужинаю и буду готов к действиям. Думаю, Делла уже поела.
  — Сомневаюсь, — заметил Дрейк. — Она очень разволновалась, пытаясь сообщить тебе об этом «хвосте». Где они сейчас? Ты от них отделался?
  — Понятия не имею. Возможно, так и следят за мной. Я осмотрелся, но никого не заметил. Однако в дверь дома, где живет свидетельница, вошел мужчина, когда я звонил. Возможно, он один из них.
  — Что все это значит, Перри? Что-нибудь серьезное?
  — Черт побери, не знаю. Я не могу тратить время, размышляя, что сделает противник. Мне необходимо действовать быстро.
  — У меня горячие новости по Эверселу.
  — Что с ним?
  — Его самолет взлетал и садился дважды — один раз до дождя, один раз после.
  — Ты уверен? — уточнил Мейсон.
  — Да. Один из моих оперативников уговорил главного садовника взять его на работу помощником. Это работа с проживанием. Он постоянно находится при особняке, так что в состоянии выяснить, что нам требуется.
  — Ты можешь с ним созвониться?
  — Нет, но он периодически сам звонит мне за указаниями.
  — Ладно, — сказал Мейсон. — У меня есть несколько идей. Собирайся, бери Деллу, и заезжайте за мной в ресторан. До встречи.
  Мейсон вышел из телефонной будки и встал у входа в отель. Он не заметил никого, кто бы проявлял к нему повышенный интерес.
  Мейсон поймал такси и отправился в ресторан, съел бутерброд, выпил кофе с куском пирога. Вскоре к нему присоединился Пол Дрейк.
  — Делла с тобой? — спросил Мейсон.
  — Да, сидит в машине.
  — Она поела?
  — Перехватила бутерброд. Утверждает, что не голодна.
  — Ты принес револьвер?
  — Да.
  — Давай купим несколько фонариков, работающих на пяти батарейках. Я хочу проверить, как далеко я смогу закинуть револьвер.
  — А где ты собираешься его бросать? — поинтересовался Дрейк.
  — Там же, где и Андерс.
  Дрейк с беспокойством посмотрел на Мейсона.
  — Это может оказаться опасно, — заметил он.
  — Почему?
  — В суде будет звучать не очень здорово.
  — Любовные письма в суде тоже звучат не очень здорово, однако люди не перестают их писать, — ответил адвокат.
  — Решать тебе. Это твой спектакль. Кстати, а «хвост» был, когда ты ехал сюда?
  — Не думаю, но не уверен. Я провел рутинную проверку, но никого не обнаружил.
  По пути в машину Дрейк продолжал отчитываться:
  — Моему оперативнику в особняке Эверсела здорово повезло: садовник, как и мой парень, — шотландец. Он находится на привилегированном положении, у него собственный домик, и его не считают одним из слуг.
  — Где живет твой оперативник?
  — В комнате на первом этаже.
  — Он что-нибудь выяснил?
  — Массу всего. В ту ночь садовник никуда не уезжал вместе с остальными, хотя его тоже приглашали. Он молчалив, как гранитная скала, если только собеседник, как Макгрегор, не из определенного местечка в Шотландии.
  Мужчины остановились у края тротуара. Мейсон увидел Деллу Стрит, сидящую в автомобиле Дрейка, улыбнулся ей и поздоровался:
  — Привет, Делла.
  — Боже, как я за тебя волновалась! — воскликнула она. — Я боялась, что ты прямо попадешь в их капкан.
  — Может, так и случилось. Что выяснил твой человек, Пол?
  Дрейк сел за руль. Мейсон опустился на сиденье рядом с ним. Делла поудобнее устроилась сзади.
  — Куда? — спросил детектив.
  — К тому месту, где, как утверждает Андерс, он выбросил револьвер, — ответил Мейсон. — Посмотри, не сидит ли кто у нас на хвосте, Пол.
  — Как мне себя вести? Показать им, что я их заметил?
  Мейсон подумал с минуту, а потом покачал головой:
  — Нет, Пол, показывать не надо. Когда поедешь, притворись, что мы ищем какой-то дом. Таким образом ты сможешь все время делать повороты направо и налево.
  — Чутье мне подсказывает, что они не станут за нами следовать, если уже не бросили это дело, — заявил Дрейк. — Умный «хвост» обычно прекращает работу, если замечает, что объект начал неожиданно поворачивать. Конечно, кроме случая, когда «хвосту» дано задание не упускать объект из виду независимо от того, понял ли он, что за ним установлено наблюдение, или нет.
  — Ладно, попытайся, чтобы все выглядело невинно, — попросил Мейсон. — Так что там с садовником Эверсела?
  Дрейк вклинился в поток машин.
  — Садовник разговорился, — сообщил детектив. — Похоже, что после того, как слуги уехали в город, появился Эверсел на своей машине. Через какое-то время он куда-то улетел на самолете, потом вернулся. На этот раз его сопровождала женщина. Мой оперативник считает, что садовник знает, кто она, просто не хочет говорить. Как я понимаю, моему парню приходилось ходить вокруг да около, чтобы выбить эту информацию из садовника.
  — Естественно. Рассказывай все, что знаешь, — попросил Мейсон, — а недостающие куски мы попытаемся домыслить.
  — Итак, Эверсел вернулся с женщиной и отправился в темную комнату, где обычно проявляет пленки. Похоже, что он любит пофотографировать.
  — И миссис Вентворт с ним? — поинтересовался Мейсон.
  — Та женщина. Я не знаю, кто она.
  — Что произошло потом?
  — Кончился дождь. Эверсел спустился вниз и начал разогревать мотор самолета. Через пятнадцать минут они взлетели. Он отсутствовал почти всю ночь, вернулся лишь под утро, причем один.
  — Предполагалось, что миссис Вентворт находится в Сан-Диего?
  — Ага, — кивнул Дрейк. — Но Эверсел мог ее туда без проблем доставить на своем самолете. Мои люди в Сан-Диего сейчас проверяют, не видели ли там этого самолета.
  — Где находилась яхта Эверсела?
  — Очевидно, стояла у причала в гавани.
  — Какую скорость она может развивать?
  — На два узла в час больше, чем яхта Вентворта.
  — А где миссис Вентворт остановилась в Сан-Диего?
  — На яхте с друзьями. Она также сняла номер в одном из отелей. Ты сам знаешь яхты, Перри. Там много удобств, но сложно принять ванну, не сходишь в парикмахерскую, салон красоты и все тому подобное. Многие женщины также снимают отели и проводят часть времени в них, когда яхты находятся в городе. Иногда несколько женщин берут один номер на всех.
  — Ты выяснил что-либо о том, где была Хуанита Вентворт в ночь убийства?
  — На яхте сказали, что она ночевала в отеле. Служащие отеля ничего не знают. Если и знают, то держат язык за зубами.
  — Если возникнет такая необходимость, она сможет доказать, что находилась в отеле?
  — Наверное, — ответил Дрейк. — Сомневаюсь, что кто-то в состоянии доказать, что ее там не было… Итак, Перри, я начинаю проверку на наличие «хвоста». Объедем квартал, остановимся на одной из боковых улочек, осветим фонариком номера двух-трех домов, затем проедем еще один квартал и снова остановимся.
  — Прекрасно. Вперед!
  Дрейк завернул за угол, миновал два квартала, затем сделал еще один поворот.
  — За нами фары автомобиля, — сообщила Делла Стрит.
  — Не оборачивайся, — предупредил Мейсон. — Пол все видит в зеркало заднего обзора.
  Дрейк снова повернул, остановил машину, посветил фонариком на номера домов и опять двинулся с места, но на очень низкой скорости.
  Машина, следовавшая за ними, также завернула направо и стала приближаться к автомобилю Дрейка. Сидевшие в догоняющей машине не проявляли ни малейшего интереса к медленно двигающемуся автомобилю.
  — Отвернитесь, — приказал Мейсон тихим голосом. — Можете только один раз быстро взглянуть.
  Не успел он договорить, как следовавшая за ними машина пронеслась мимо, быстро набрав скорость.
  Дрейк взглянул на задние габаритные огни удаляющейся по улице машины и заметил:
  — Мне кажется, Перри, что мы их больше не увидим.
  — Думаешь, они поняли, что мы их заметили?
  — Не сомневаюсь. По крайней мере, именно так обычно заканчивают выполнение задания.
  — Когда твой оперативник из особняка Эверсела будет звонить со следующим отчетом?
  — Через час.
  — Поехали. Я хочу провести эксперимент с револьвером, а потом ждать звонка твоего человека недалеко от особняка Эверсела. Он связывается с конторой?
  — Да, — кивнул Дрейк.
  — Тогда, Пол, позвони к себе в агентство и попроси подержать этого оперативника на проводе. Я сам хочу с ним переговорить.
  — Хорошо, Перри.
  Они проехали кварталов пятнадцать по боковой улочке, повернули и пересекли основной бульвар по одному из перекрестков, затем продолжали движение, пока не добрались еще до одного параллельно идущего бульвара.
  — Давай опять проверим, — обратился Мейсон к Дрейку.
  Они остановились на бульваре, потом повернули налево и поехали на высокой скорости. Делла Стрит, смотревшая в заднее стекло, объявила:
  — Никто на бульвар не вывернул.
  — Я же говорил вам, что они закончили, — ответил Дрейк. — Им явно дали указания следить за тобой, Перри, до тех пор, пока у тебя не возникнут подозрения. Они должны были прекратить наблюдение, как только ты их заметишь.
  — Ладно, Пол. Давай увеличивай скорость. Остановись у первого же магазина, где могут продавать фонарики. Я хочу купить несколько, работающих на пяти батарейках.
  — У меня есть один с собой, — сообщил Дрейк. — Правда, он совсем маленький…
  — Им мы тоже воспользуемся, но я хочу купить и побольше размером.
  Через пять минут Дрейк увидел магазин, где они купили фонарики. Дрейк позвонил оттуда к себе в контору. Через пятнадцать минут они уже миновали ларек, где продавались булочки с горячими сосисками, который Мэй Фарр показывала Мейсону.
  — Сейчас, Пол, проедешь примерно на полмили вперед по этой автостраде, — давал указания Мейсон, — потом развернешься и двинешь назад. Скорость особо не увеличивай — мы должны проверить, нет ли здесь охраны.
  Дрейк медленно проехал вперед по автостраде, сделал разворот, опять проехал мимо интересующего их места и заявил:
  — Похоже, никого нет, Перри.
  — Ладно, останавливайся. Поставь машину у обочины. Надо еще послушать и посмотреть, может, все-таки кто-то здесь есть.
  Дрейк выключил мотор и фары. Несколько минут они сидели в полной тишине.
  Наконец Мейсон сказал:
  — Ладно, Пол. Волков бояться, в лес не ходить. Вылезай из машины. Ты тоже, Делла. Подождем, пока на автостраде не будет ни одного автомобиля. Я брошу револьвер правой рукой. Левой я постараюсь направлять фонарик по траектории его полета. Вы оба своими фонариками тоже следите за тем, как он полетит.
  — Что ты пытаешься доказать? — спросил Дрейк. — Что он стукнулся бы в столб высокого напряжения в одном случае из тысячи?
  — Нет, такая версия вообще не пройдет перед присяжными. Среди двенадцати обязательно найдется кто-то, кто считает, что рука провидения предает преступника. Как только подобная мысль засела человеку в голову, он становится фанатиком и уверен, что если будет вынесен вердикт о невиновности, то они бросят вызов провидению. Нет, Пол, я просто хочу посмотреть, как далеко я могу закинуть пистолет.
  — Сейчас вон та машина пройдет, и можешь бросать, — сказал Дрейк.
  — Хорошо. Все готовы? — спросил Мейсон, посмотрев в обе стороны.
  Адвокат взял револьвер, протягиваемый Дрейком, за ствол и отвел руку, как при игре в бейсбол.
  На высокой скорости мимо них пролетела машина и скрылась вдали. Лишь звук трения шин об асфальт долго отдавался в тишине ночи.
  — Ладно. Считаю. Раз… два… три!
  Револьвер взлетел в воздух. Фонарик Мейсона поймал его, повел, вдруг потерял, снова высветил. Фонарик Деллы Стрит тоже остановился на летящем револьвере. Дрейк какое-то время не мог точно направить луч, но наконец и ему удалось поймать движущийся объект.
  Все трое смотрели, как он летел через забор, над участком земли, а потом упал на землю.
  — Ты далеко кинул, Перри. Возможно, тебе даже удастся занять призовое место на чемпионате штата — если, конечно, ты выкроишь время между расследованиями убийств.
  — Давай посмотрим, где он упал, — предложил Мейсон. — Пошли.
  — А как леди обычно перелезают через забор из колючей проволоки в присутствии двух джентльменов? — поинтересовалась Делла Стрит.
  — Они не перелезают, — ответил Мейсон. — Их через забор переносят.
  Делла рассмеялась и ухватилась за Мейсона, внезапно поскользнувшись на крутом спуске. Они перепрыгнули через заполненную грязью канаву и подошли вплотную к забору из колючей проволоки на другой стороне. Мейсон и Дрейк легко подняли Деллу и поставили ее за забором, затем перебрались сами и пошли по мягкой, влажной земле.
  — Не пользуйтесь фонариками больше, чем необходимо, — предупредил Мейсон. — А когда включите их, прикрывайте ладонями.
  Они шли молча несколько секунд, затем Дрейк сообщил:
  — Вот он, Перри. Прямо перед нами.
  Мейсон остановился и оглядел участок.
  — Дальше, чем я думал, — заметил он.
  — Это был хороший бросок. Я бы так не кинул, — признался Дрейк.
  — Не кинул бы, потому что ты работаешь в конторе, а не проводишь все свое время на открытом воздухе, — ответил Мейсон. — У тебя нет ранчо, ты не разводишь скот, не катаешься на лошадях. Наверное, он футах в десяти за этой бетонной трубой, не так ли, Пол?
  — Похоже, Перри. Что ты задумал?
  — Ты знаешь, Пол, мне пришло в голову, что ни я, ни полиция не осмотрели всего два места.
  — Какие? — поинтересовался Дрейк.
  — Первое — сточная канава. В ней было какое-то количество воды. Полиция упустила ее из виду. Позднее журналист обнаружил там револьвер. Второе место — это сливные трубы. Внизу этих огромных бетонных сооружений стоит вода.
  — А не много ли ты хочешь? Думаешь, револьвер прямо плюхнулся в центр трубы? Более того, полиция ведь нашла револьвер, которым убили Вентворта. Ты что, собрался еще какое-то оружие искать?
  — Не исключено, что здесь валяются и другие револьверы, — заметил Мейсон.
  — Наверное, ты — единственный, кто так считает, — высказал свое мнение Дрейк. — Ты хочешь заглянуть внутрь этих бетонных стояков?
  — Да.
  — Каким образом?
  — Пока не знаю. Думаю, что силы наших фонариков будет достаточно, чтобы увидеть, лежит ли на дне что-нибудь похожее на револьвер, или нет.
  — Он мог попасть только в три из этих труб. В пятидесяти ярдах отсюда дорога поворачивает, а линия труб идет прямо.
  — Давай посмотрим, — предложил Мейсон.
  Детектив склонился над одной из труб. Адвокат отправился к следующей. Делла Стрит осталась стоять на месте.
  Мейсон обнаружил, что огромная бетонная труба поднимается над землей фута на четыре. Он перегнулся через край и опустил фонарик внутрь таким образом, чтобы осветить внутреннюю часть, и включил его.
  Луч фонарика осветил грубые белые стенки. Создавалось впечатление, что свет рассеялся по всей внутренней части трубы, а это осложнило возможность фокусироваться на том месте, где основной луч входил в темную воду.
  После того как адвокат какое-то время водил фонариком по периметру трубы, он внезапно поднял голову и тихо позвал:
  — Пол, взгляни-ка сюда! Возьми Деллу с собой.
  Мейсон стоял вплотную с бетонной трубой. Его губы тронула улыбка. Он услышал, как в темноте к нему приближаются Пол Дрейк и Делла Стрит.
  — Посмотрите сюда, — попросил он.
  Делле Стрит пришлось встать на цыпочки и опереться локтями о край трубы. Мейсон и детектив тоже не отводили глаз от воды. Адвокат включил фонарик.
  Через минуту Дрейк заявил:
  — Он там, под водой. Боже, это в самом деле револьвер!
  Делла Стрит молчала. Мейсон поднял голову и встретился с ней взглядом. У нее определенно был обеспокоенный и тревожный вид.
  — Похоже, мне придется промочить ноги, — сообщил адвокат.
  Он снял ботинки и носки, закатал штанины брюк и обратился к Дрейку:
  — Пол, я не смогу выбраться, если ты не подашь мне руку. Давай проверим, как далеко ты достанешь.
  Детектив перегнулся через край трубы.
  — Я могу подержать его за ноги, — предложила Делла Стрит.
  — Отлично, — сказал Дрейк.
  — Очень не хотелось бы поцарапать голые ноги, — признался Мейсон. — Пол, помоги мне спуститься.
  Мейсон ухватился за правое плечо детектива, затем обеими руками за запястье. Дрейк плотно прижался к краю трубы, опуская Мейсона в темную воду.
  — Бр-р-р! — воскликнул Мейсон. — Да здесь ноги может свести!
  Через мгновение адвокат отпустил руку Дрейка, упал на несколько дюймов, затем в полусидячем положении начал шарить рукой под водой.
  — Вот он, — наконец сказал он.
  Мейсон вынул револьвер, просунув согнутый указательный палец правой руки в спусковую скобу. Он осторожно прополоскал оружие в воде, пытаясь очистить его от грязи.
  Адвокат достал из кармана фонарик и направил луч на находку.
  — «Кольт» тридцать восьмого калибра. Ладно, Пол, помоги мне выбраться.
  — Если ты не подложил этот револьвер где-то во второй половине дня, то это самое странное совпадение, о котором я когда-либо слышал.
  — Никаких совпадений, — возразил Мейсон, опуская револьвер в один карман, а фонарик в другой. — Эти трубы расположены как раз на таком расстоянии, на которое здоровый сильный мужчина бросит револьвер, стоя на автостраде. Они установлены не на очень большом расстоянии друг от друга. По крайней мере, три из них находятся в радиусе броска. Диаметр труб — примерно четыре с половиной или пять футов. Попробуйте рассчитать, сколько это в квадратных футах, и вы поймете, что вполне разумно предположить, что револьвер попал как раз в одну из них. Я бы определил шансы как один из пяти.
  Дрейк протянул вниз правую руку, а левой уперся в трубу. Мейсон ухватился за запястье сыщика и совместными усилиями Дрейка и Деллы Стрит был поднят до точки, где сам смог перебраться через бетонный край.
  — Очень не хотелось бы оказаться внутри без друзей, ожидающих тебя снаружи и готовых помочь тебе выбраться, — заметил Мейсон.
  Сгрудившись у трубы, Мейсон, Делла Стрит и Дрейк начали осматривать револьвер.
  — Что ты собираешься с ним делать? — поинтересовался Дрейк.
  — Вот в этом вся проблема, — вздохнул Мейсон.
  Он открыл магазин и заглянул внутрь.
  — Шесть патронов. Все на месте.
  — Ты можешь поставить в известность полицию, — предложила Делла Стрит.
  — Они заявят, что это я его подложил.
  — Перри, ты считаешь, что это револьвер Андерса? — спросил Дрейк.
  — Конечно. Он как раз бы носил оружие такого типа. Именно его он и выкинул.
  — А как тогда в канаве оказалось орудие убийства?
  Мейсон пожал плечами.
  Делла Стрит уже собиралась что-то сказать, но промолчала.
  — Боже, Перри, ты просто ничего не в состоянии сделать! — воскликнул Дрейк. — Если ты сдашь им этот револьвер, они заявят, что ты его подложил. Если ты обратно сбросишь его в трубу, ты не сможешь заставить полицию снова обыскать это место. Они уже нашли нужный им револьвер, а если бы даже кто-то и обнаружил этот, они заявили бы, что кто-то подложил его значительно позднее.
  Мейсон достал платок из кармана и осторожно обернул им револьвер.
  Внезапно они услышали скрип тормозов, словно какая-то машина делала резкий поворот. Мейсон задумчиво смотрел в сторону автострады.
  — Что, черт побери, испугало этого водителя?
  — Мне кажется, шеф, что там припаркована машина с погашенными фарами, — тихо ответила Делла Стрит. — Я мельком заметила автомобиль, когда фары тормозящей машины выхватили его из темноты.
  — Стоит прямо на автостраде?
  — Нет, сбоку, но водитель ехавшей по шоссе машины увидел ее только в последний момент и испугался.
  — Давай сматываться, Перри, — сказал Дрейк.
  — Секундочку, — остановил его Мейсон. — Я хочу посмотреть номер этого револьвера.
  Держа оружие платком, Мейсон осветил номер фонариком и прочитал его Делле Стрит, которая записала его в блокнот.
  — Мы все можем дать показания о том, как нашли его, — высказал свое мнение Дрейк.
  Мейсон покачал головой:
  — Это не поможет. Голкомб все равно решит, что я его подложил. По крайней мере, я сам удовлетворен.
  — Что ты собираешься с ним делать, Перри?
  — Брошу обратно в трубу, — ответил адвокат.
  Он вытянул руку над открытой бетонной трубой, держа револьвер за спусковую скобу.
  Внезапно их осветил яркий слепящий белый свет. Их фигуры отчетливо выделились на черном фоне ночных теней. Из темноты прозвучал резкий голос:
  — Не двигаться! Всем оставаться на своих местах!
  Мейсон застыл с протянутой рукой.
  Властный голос продолжал:
  — Джим, забери у него револьвер, пока он не бросил его вниз.
  Вокруг трубы собрались фигуры неясных очертаний, перемещающиеся за полосой яркого света. Лучи отдельных фонариков пересекались на неподвижной фигуре Мейсона. Мужчина забежал в конусообразный луч света. Очень четко выделялся его профиль, он даже имел желтоватый отблеск от золотого жетона полицейского, прикрепленного к мундиру.
  — Не двигаться, — предупредил он.
  Полицейский выхватил револьвер из рук Мейсона.
  — В чем дело? — спросил Дрейк.
  Делла Стрит повернулась таким образом, чтобы свет не слепил ей глаза.
  В освещенный участок вбежал сержант Голкомб.
  — Вы арестованы, — объявил он.
  — На каких основаниях, господин сержант? — потребовал объяснений Мейсон.
  — Опустите фонарь, — приказал сержант Голкомб своим людям.
  Луч света прекратил слепить глаза.
  — Фелония,86 — сообщил сержант Голкомб.
  — И что мы делали?
  — Пытались подбросить улики.
  — Мы ничего не подбрасывали, — сказал Мейсон. — Мы нашли этот револьвер в трубе.
  — Да, знаю, — саркастически заметил Голкомб.
  — Я вам ответил. Поступайте, как считаете нужным, господин сержант, только потом не заявляйте, что я вас не предупреждал.
  — Вы как раз находитесь в очень хорошеньком положении, чтобы кого-то предупреждать, — съязвил Голкомб.
  Мейсон пожал плечами.
  — А это что еще за револьвер? — повернулся сержант к Полу Дрейку.
  — Мы использовали его для экспериментов. Мейсон хотел посмотреть, как далеко он сможет его кинуть.
  — Дайте его сюда, — приказал сержант Голкомб.
  Дрейк передал ему револьвер.
  — Вы, Мейсон, считали себя умнее всех? — опять обратился Голкомб к адвокату.
  Мейсон взглянул на ликующую физиономию сержанта Голкомба.
  — Если понимать относительно, то мой ответ — да.
  — Хватит острот, Мейсон. Поберегите их для судьи.
  — Не беспокойтесь.
  — Господа, — обратился сержант Голкомб к полицейским, — сделайте отметки на этих револьверах для идентификации. И держите их отдельно друг от друга, пока мы не вернемся в управление и не оформим все соответствующим образом для представления в суде.
  Мейсон оперся о трубу, тщательно вытер ноги носовым платком, надел носки и ботинки.
  — Мы решили, что вы отправились сюда сразу же после того, как вам показалось, что вы отделались от «хвоста», — сообщил Голкомб. — Мы вас правильно вычислили, Мейсон?
  Адвокат молчал.
  — Послушайте, мы все трое можем дать показания о том, что револьвер находился в трубе — лежал под слоем воды, — сказал Дрейк.
  — Конечно, лежал, — саркастически подтвердил сержант Голкомб. — А кто его туда положил? Перри Мейсон.
  Мейсон закончил завязывать шнурки, потянулся, зевнул и повернулся к Дрейку:
  — Пожалуй, Пол, нам здесь больше нечего делать.
  — Вы что, не слышали, как я сказал, что вы арестованы? — заорал сержант Голкомб.
  — Слышал, но ваши слова ничего не значат, — ответил Мейсон. — Если вы следили за этим местом, то видели, что произошло на самом деле. Вы наблюдали, как я спустился в трубу и достал револьвер.
  — Который вы подбросили, — добавил Голкомб.
  — Доказательства у вас есть?
  — Мне они не требуются. Вы собирались кинуть его обратно в трубу, когда мы вас остановили.
  — Очень плохо, что вы остановили, если вам, конечно, хотелось сфабриковать какое-нибудь дело против меня, — заметил Мейсон.
  Адвокат отвернулся от сержанта Голкомба и двинулся по направлению к дороге.
  — Пойдемте, — обратился он к своим друзьям.
  Какой-то момент сержант Голкомб оставался в нерешительности, а потом заявил:
  — Я отпущу вас на этот раз, Мейсон, но далеко вам уйти не удастся.
  — А мне далеко и не надо, сержант, — бросил Мейсон через плечо.
  Делла Стрит и Пол Дрейк переглянулись, затем последовали за Мейсоном. Группа полицейских рядом с бетонной трубой стояла неподвижно, пока Мейсон, Дрейк и Делла Стрит молча пересекали мокрое поле, освещая себе дорогу фонариками.
  — Поможем Делле, Пол, — обратился Мейсон к детективу.
  Они вдвоем подняли Деллу Стрит, затем перебрались сами.
  — Не нравится мне все это, Перри, — сказал Дрейк. — Мне кажется, нам следовало остаться. Ты же не знаешь, что они сделают.
  — Плевать мне на то, что они сделают, — ответил Мейсон. — Когда твой оперативник должен звонить из особняка Эверсела, Пол?
  — Где-то минут через двадцать.
  — Давай искать будку.
  — Ты хочешь поехать к дому Эверсела? — спросил Дрейк.
  — Да, — кивнул Мейсон. — Когда твой человек позвонит, скажи ему, что я лично хочу переговорить с ним. Мы подъедем к самому особняку. Попроси его встретить нас.
  Несколько минут они молчали, затем опять заговорил Дрейк:
  — Послушай, Перри, мы здорово влипли?
  Мейсон улыбнулся.
  — Можешь не сомневаться, что попадем в газеты. Уж об этом-то сержант Голкомб позаботится.
  — А потом что?
  — Ничего.
  — Ты считаешь, что они не станут ничего предпринимать насчет подбрасывания улик?
  — А мы разве что-нибудь подбрасывали?
  — Нет, но что их остановит от заявления, что мы это сделали?
  — Выкинь это из головы, — сказал Мейсон.
  — Ты что, не понял, Пол? — спросила Делла Стрит. — Он с самого начала знал, что полицейские нас там встретят.
  Дрейк уставился на Мейсона, на какое-то время отведя взгляд с полотна дороги.
  — Правда?
  — Когда мы отделались от «хвоста», я подумал, что сержант Голкомб решит, что мы направляемся к этому полю. Я просто не представлял, какой прием он нам приготовил.
  — Но зачем класть голову в пасть льва? — спросил Дрейк.
  — А ты можешь предложить еще какой-нибудь способ заставить полицию рассмотреть возможность наличия на этом месте более чем одного револьвера?
  — Ты знал, что там есть этот второй револьвер?
  — Я не знал. Только предполагал.
  — Ты снял груз с моих плеч, — признался Дрейк. — Я думал, они застали тебя врасплох.
  — А теперь нас ждет второе приключение за вечер, — усмехнулся Мейсон.
  — Ты уверен, что тебе опять все сойдет с рук?
  — Почему бы и нет?
  — Ты оптимист, — вздохнул Дрейк и полностью переключился на дорогу.
  Мейсон время от времени поглядывал на часы. Наконец он обратился к детективу:
  — Как насчет вон того кафе, Пол? Наверное, там есть телефон.
  Дрейк сбавил скорость и завернул с автострады на посыпанную гравием дорогу, освещаемую красным неоновым светом от вывески.
  — Да, телефон есть — видишь указатель? — подтвердил Дрейк.
  Мейсон повернулся к Делле Стрит, сидевшей сзади.
  — Ты не против чашки горячего бульона? — спросил он.
  — Было бы очень неплохо, — призналась Делла.
  — Давайте перекусим, — предложил Мейсон. — Пол, когда твой человек позвонит, выясни, кто в настоящий момент находится в особняке.
  — Хорошо, — кивнул Дрейк.
  Они вошли в ресторанчик, сели за столик на четверых, заказали горячий суп и кофе. Пол Дрейк решил взять еще и гамбургер.
  — Я сейчас наедаюсь, потому что думаю, что тюремная пища не очень-то подойдет для моего желудка, — сообщил Дрейк.
  — Говорят, что через какое-то время к ней приспосабливаются, — весело заметил Мейсон.
  — Да, я тоже это слышал, но первые лет восемь-десять — самые тяжелые.
  Когда Дрейк съел половину гамбургера, Мейсон, посмотрев на часы, сказал:
  — Пол, на всякий случай свяжись со своей конторой и не вешай трубку.
  Дрейк кивнул, отодвинул стул, зашел в телефонную будку и оставался там минуты три, затем открыл дверь и поманил Мейсона.
  Адвокат присоединился к детективу.
  — Мой парень на проводе, — сказал Дрейк. — Слуги опять уехали. Садовник лег спать. Мой оперативник считает, что мы спокойно можем подъехать к воротам. Он нас встретит.
  — Ты знаешь дорогу? — поинтересовался Мейсон.
  — Да.
  — Прекрасно. Вперед.
  — Нам нужно минут двадцать. Жди нас у ворот, — приказал Дрейк Макгрегору.
  Он повесил трубку и повернулся к Мейсону:
  — Конечно, Перри, если что-то пойдет не так и моего парня поймают, то будет потерян очень выгодный источник информации. Думаю, тогда у нас не останется и одного шанса из тысячи, чтобы устроить туда на работу еще одного моего человека, по крайней мере в ближайшее время, когда это может нам хоть как-то помочь.
  — Знаю, — кивнул Мейсон. — Но нам придется пойти на этот риск. К счастью, я люблю рисковать.
  — Да, любишь, — мрачным тоном подтвердил Дрейк.
  Мейсон оплатил счет. Когда они снова сели в машину, детектив попросил:
  — Ты не мог бы конкретно рассказать о своих планах, Перри? Я, естественно, не собираюсь вмешиваться, но если ты ожидаешь прибытия полицейских, я хотел бы знать об этом заранее. Мое сердце, боюсь, больше не выдержит твоих маленьких сюрпризов.
  — О, не беспокойся, — весело заверил его Мейсон. — Я не думаю, что полицейские до сих пор следуют за нами. Худшее, что нас ждет, — арест за ночную кражу со взломом.
  — Перри! — воскликнул Дрейк. — Ты никак намереваешься проникнуть в дом?
  — Да, если получится.
  — Боже милостивый, зачем?
  — Мы не обратили внимания на один из самых важных аспектов дела.
  — Что ты имеешь в виду, Перри? — не понял Дрейк.
  — Никто не слышал выстрела.
  — Ну и что из этого? Человека-то убили. Это видно по трупу. К тому же заявление Мэй Фарр все подтверждает.
  — А тебе не приходило в голову, Пол, что, если выстрел прозвучал как раз в тот момент, когда Хал Андерс находился под водой, он был рассчитан до доли секунды?
  — Ну, может, и был.
  — Я так не думаю, — сказал Мейсон. — Я считаю, что никакого выстрела вообще не было.
  Дрейк резко нажал на тормоза и с выражением полнейшего удивления на лице уставился на адвоката.
  — Что? — воскликнул он, не веря своим ушам.
  — Я считаю, что никакого выстрела вообще не было, — повторил Мейсон.
  — В таком случае Мэй Фарр врет.
  — Совсем необязательно.
  — Тогда расскажи, что, по твоему мнению, произошло?
  — Я сделаю это только после того, как незаконным образом нанесу визит в один дом, — сообщил Мейсон.
  Дрейк лишь застонал в ответ.
  — Боже, Перри, мне следовало это предугадать.
  — Тебе не требуется заходить дальше ворот, — заметил Мейсон.
  — И это уже слишком далеко.
  Мейсон откинулся назад и уставился через лобовое стекло на освещенную ленту шоссе. Сидевшая сзади Делла Стрит время от времени бросала взгляд на затылок Мейсона, напрягшиеся плечи и видимую ей часть подбородка. Дрейк осторожно вел машину. По тому, как он периодически то снижал, то увеличивал скорость, можно было понять, что он обеспокоен.
  Мейсон не подавал виду, что замечает, как неровно движется машина. Делла не произносила ни слова.
  Дрейк свернул направо с основной ветки шоссе, проехал несколько миль, затем повернул налево и направился по поднимающейся вверх петляющей дороге. Позади остались блестящие огни города. Справа в свете луны открывался восхитительный вид на бескрайний океан. По приближении к верху мыса дорога перестала петлять.
  Детектив снизил скорость и продолжал ехать примерно на двадцати пяти милях в час.
  — Здесь где-то должен быть поворот, — сообщил он. — Я…
  Он внезапно замолчал, резко поворачивая руль налево, и машина начала карабкаться вверх. Показались высокая живая изгородь и остроконечная крыша дома, очертания которой выделялись на фоне темного неба. Через какое-то время фары высветили впереди закрытые железные ворота, за которыми начинался подъезд к зданию.
  Дрейк выключил фары, осветил кабину и объявил:
  — Ну, вот мы и на месте.
  — Твой человек ждет нас? — спросил Мейсон.
  — Да, — кивнул детектив. — А вот и он сам.
  Они заметили в темноте тлеющий кончик сигареты. Через мгновение появился мужчина в грубой одежде и сказал с легким шотландским акцентом:
  — Вы немного опоздали.
  — Все спокойно? — поинтересовался Дрейк.
  — Да.
  Мейсон внимательно изучил лицо оперативника, потом выключил свет в машине. Дрейк представил оперативника Делле Стрит и адвокату.
  — Что конкретно вам нужно? — спросил человек Дрейка.
  — Я хочу проникнуть в дом, — сообщил Мейсон.
  На мгновение последовала напряженная тишина, затем оперативник ответил:
  — Боюсь, это окажется трудной задачей.
  — Насколько трудной? — решил выяснить Мейсон.
  — Достаточно трудной. Старина Ангус рано ложится спать, но всегда читает в кровати часок-другой. К тому же у него чуткий сон.
  — А где он спит?
  — В небольшом домике рядом с ангаром.
  — У вас есть ключ от ворот?
  — Откуда? Я просто помощник садовника. Я сплю в каморке на первом этаже.
  — Дверь с первого этажа в остальную часть дома обычно заперта или нет? — продолжал задавать вопросы Мейсон.
  — Я могу туда попасть. Естественно, меня сразу же уволят, если поймают. Тогда мне придется или предъявить удостоверение частного детектива и заявить, что я на задании, или меня посадят в тюрьму как вора-взломщика.
  — Вы знаете, надолго ли уехали слуги?
  — Вернутся в час или два ночи. Шофер отвез их в кино в городе. Одному богу известно, когда появится сам Эверсел.
  — А разве он обычно не отсылает слуг тогда, когда сам собирается проводить ночь в другом месте?
  — Например, прошлой ночью он отправил их в город потому, что хотел от них избавиться, — сообщил Макгрегор.
  Мейсон улыбнулся.
  — Давайте рискнем, — сказал он.
  — Здесь машину оставлять нельзя, — продолжал оперативник. — И я не могу открыть ворота. Вам придется вернуться на основную ветку шоссе и припарковаться там.
  — Я все сделаю, — предложил Дрейк.
  — И останешься в машине? — усмехнулся Мейсон.
  Детектив глубоко вздохнул.
  — Черт побери, Перри, нет. Я буду с тобой. Не хочу я в это впутываться, но тебе может потребоваться моральная поддержка.
  Мейсон вопросительно посмотрел на Деллу Стрит. Вместо ответа она открыла дверцу машины и вышла.
  — Мы подождем тебя здесь, Пол, — сказала она.
  — Послушай, Делла, — обратился к ней Мейсон. — Я сам точно не знаю, во что ввязываюсь. Это может не только поставить нас в неприятное положение, но и оказаться опасным.
  — Я знаю, — тихо ответила она таким тоном, который сразу же положил конец дискуссии.
  Дрейк развернул машину. Мейсон встал на дорожке рядом с Деллой Стрит.
  — Пол, постарайся создавать поменьше шума, — попросил адвокат.
  — Насчет этого не беспокойтесь. Сюда по ночам приезжает много машин, — сообщил Макгрегор. — Конечно, не очень много, но достаточно, чтобы старина Ангус привык к тому, как они разворачиваются у закрытых ворот. Сами понимаете: лунная ночь, влюбленные видят ответвление дороги…
  Внезапно Мейсон подал сигнал Полку Дрейку и подошел к ближайшему от него переднему левому боковому стеклу.
  — Я сейчас подумал, Пол, — сказал он, — что тебе лучше остаться в машине, да еще и Деллу с собой прихватить.
  Делла Стрит молча покачала головой.
  — Почему нет? — спросил адвокат.
  — Тебе может потребоваться свидетель. Я пойду с тобой.
  — Возвращайся на основную ветку шоссе, — повернулся Мейсон к Дрейку. — Проедешь ярдов триста, остановишь машину, выключишь фары и станешь ждать меня. Если все пройдет нормально, я присоединюсь к тебе примерно через полчаса или раньше. Если через полчаса меня не будет, возвращайся в город.
  — Если я могу тебе как-то помочь, Перри, я хочу…
  — Нет, — перебил его Мейсон. — Уезжай. И причем немедленно. Я не представляю, во что мы впутываемся. Здесь есть Макгрегор. Он поможет, если что внезапно пойдет не так. Тебе, Пол, лучше оставаться в тени. Время не ждет. Заводи мотор.
  — Хорошо, — согласился детектив. — Тридцать минут.
  Пол Дрейк нажал на газ.
  Перри Мейсон повернулся к Макгрегору.
  — Показывайте дорогу, — попросил адвокат.
  — Примерно в двадцати ярдах отсюда в живой изгороди есть лаз, — сообщил оперативник. — Следуйте за мной.
  Они молча направились вдоль живой изгороди. Их фигуры бросали черные, гротескные тени в лунном свете. Макгрегор указывал своим спутникам, где можно было без труда пробраться сквозь изгородь. Он остановился, прислушался к ночным звукам, а потом спросил шепотом:
  — Куда конкретно вам нужно?
  — Туда, куда отправился Эверсел, когда вернулся домой. Пол Дрейк сообщил мне, что это темная комната.
  — Да. Изначально она не планировалась для проявления фотопленок, но он ее переделал. Там полно всякого оборудования. Он — фотограф-любитель, увлечен этим делом.
  — Пошли.
  — Вы хотите, чтобы я вас проводил до самой комнаты?
  — Да.
  — Пожалуйста, создавайте как можно меньше шума. Если собираетесь использовать фонарики, прикрывайте их рукой. Пусть свет просачивается сквозь пальцы. Мне бы очень не хотелось, чтобы Ангус увидел какой-то свет в окнах.
  — Хорошо, — кивнул Мейсон. — Показывайте, куда идти.
  Они пересекли освещенный лунным светом двор и оказались на первом этаже. По цементному полу они подошли к лестнице. Дверь наверху оказалась открыта. Они вошли в коридор, пересекли кухню и добрались еще до одной лестницы в задней части дома. Макгрегор провел их в коридор на следующем этаже, по которому они проследовали до нужной им двери.
  — Вот эта комната, — сообщил Макгрегор. — Не включайте свет.
  — Не будем, — успокоил Мейсон.
  — Где мне стоять? — спросил оперативник.
  — Где-нибудь на нижнем этаже. Там, где вы сможете наблюдать за обстановкой, но успеете вовремя добраться до своей комнаты, если что-то произойдет. Если кто-то откроет ворота и въедет на территорию, хлопните ближайшей дверью и отправляйтесь к себе. Прислушивайтесь ко всем звукам. Если начнется какой-то шум, неситесь на всех парах. Действуйте так, как действовал бы преданный хозяину слуга, который спал, проснулся от непонятных звуков и побежал выяснять, что случилось. Играйте роль слуги, пока я не дам вам сигнала. Если же я его дам, признавайтесь, кто вы на самом деле и уже выполняйте только мои приказы.
  — Хорошо. Я хлопну дверью в кухню. Вы ее услышите с этого места.
  — Прекрасно.
  Макгрегор отправился обратно по коридору. Мейсон повернул ручку и вошел в комнату.
  Когда-то она, наверное, служила небольшой спальней. Теперь ее полностью переоборудовали. Окна были затемнены. Во всех углах стояло оборудование, используемое фотографами: увеличители, печатающие приспособления, канистры с препаратами для проявления пленок. Полки ломились от всяческих химикатов и фотобумаги. На всю ширину одной из стен тянулась длинная раковина, разделенная на несколько частей для проявления и промывания пленок. На длинной полке стояли мензурки и мерные сосуды.
  — Мне кажется, Делла, здесь можно включить свет. Комната светоизолирована, — решил Мейсон.
  Он поэкспериментировал с выключателями и наконец нашел тот, что регулировал тусклый, идущий из-под щитов белый свет.
  — Что ты ищешь, шеф? — спросила Делла Стрит.
  — Я думаю, что он приходил сюда, чтобы проявить пленку, — сообщил Мейсон. — Возможно, после проявки он напечатал снимок. Давай посмотрим, что тут есть, может, и удастся что-то найти.
  — Вот здесь негативы, шеф, — показала Делла Стрит.
  — Как он их хранит — по датам или предметам?
  — По предметам, в алфавитном порядке.
  — Порядок просто идеальный для темной комнаты, — высказал свое мнение Мейсон. — Делла, посмотри, где у него мусорная корзина. Понимаешь, похоже, что этой комнатой не пользовались больше месяца, но тем не менее я считаю, что пленку проявляли именно здесь.
  — Ты подозреваешь, что убил Эверсел? — спросила Делла Стрит.
  — Я не в состоянии тебе сейчас ответить.
  — Я думаю о Мэй Фарр, шеф. Ты веришь ее рассказу?
  — У меня нет повода ей не верить. Когда она в первый раз пришла к нам в контору, она, конечно, очень тщательно продумала, что нам наврать, но она наша клиентка, Делла. Ты не можешь заставить клиентов не врать, но это не освобождает тебя от ответственности следить за тем, чтобы их никто не надул.
  — Ты считаешь, что она…
  — Что она что? — спросил Мейсон, когда Делла Стрит замолчала, не закончив фразы.
  — О, не знаю! — воскликнула Делла. — Забудь. Давай лучше посмотрим, что мы сможем здесь найти. А о Мэй Фарр поговорим позднее.
  — Здесь что-то не так. Я в жизни не видел фотолаборатории, в которой был бы такой идеальный порядок.
  — Я предлагаю посмотреть негативы, — сказала Делла Стрит.
  — Можно попробовать, — с сомнением в голосе согласился Мейсон. — Но, я считаю, так мы ничего не добьемся.
  — А что это за штуковина, похожая на игрушечный грузовой поезд?
  — Горизонтальная увеличительная камера, — ответил Мейсон. — Девятидюймовые конденсаторы используют негативы размером пять дюймов на семь. Вон к тому экрану прикрепляется бумага, на которую делается увеличение. Давай поищем, где включается этот увеличитель, Делла. Я хочу посмотреть, какое увеличение делалось для последнего негатива.
  Мейсон пощелкал выключателем рядом с рабочей полкой. Вначале зажегся красный свет рядом с печатающим приспособлением, затем белый свет, но с третьей попытки вспыхнула огромная лампочка увеличителя.
  Делла Стрит непроизвольно резко вдохнула воздух.
  На белой поверхности экрана, к которому была прикреплена бумага, на которую должно было делаться увеличение, появилось изображение с негатива, находящегося в огромной увеличительной камере. Если не считать того, что в этом случае черное было белым, а белое черным, создавалось впечатление, что они смотрят сквозь люк в открывшуюся перед ними каюту яхты.
  Лицо мужчины было наполовину повернуто, словно он внезапно отреагировал на какой-то звук и посмотрел вверх. Он боролся с женщиной, лицо которой не попало в фокус камеры. Большую часть ее тела заслоняла фигура мужчины. Ее руки и ноги, казалось, на секунду прекратили движение и застыли в неподвижности.
  — Вот оно, Делла, — прошептал Мейсон.
  — Я не понимаю, шеф.
  — Вентворта не застрелили, когда он боролся с Мэй Фарр. Она видела не вспышку выстрела, а вспышку фотоаппарата, которая появилась одновременно со щелчком затвора объектива. Эти вспышки срабатывают мгновенно, и выброс света синхронизирован до доли секунды с затвором.
  — Значит, ты имеешь в виду…
  — Что Эверсел сделал эту фотографию, — докончил Мейсон. — Ты сама в состоянии догадаться, для кого он ее сделал и для какой цели ее собирались использовать.
  — И именно поэтому никто не слышал выстрела?
  — Да.
  — Ты это знал заранее, шеф?
  — Подозревал. Послушай, давай найдем лист бромистой бумаги и напечатаем снимок с этого негатива. Мы могли бы…
  Его слова прервал грохот захлопывающейся двери на первом этаже.
  Мейсон встретился глазами с Деллой Стрит.
  — Сообщаю тебе, что то, что я собираюсь сделать, — фелония, — сказал он тихим голосом.
  — Я в курсе, — ответила она. — Я ведь не зря столько лет работаю в адвокатской конторе.
  Мейсон улыбнулся, обошел увеличительную камеру, снял негатив с держателя и опустил в карман. Он выключил свет и опять повернулся к Делле Стрит:
  — Пойдем. Нам больше здесь незачем оставаться.
  Они на цыпочках пробежали по коридору к лестнице в задней части дома, спустились по ступенькам, оказались на первом этаже и быстро пересекли кухню.
  Макгрегор дожидался их внизу лестницы.
  — Эверсел только что заехал в гараж, — сообщил он.
  — Вы можете помочь мисс Стрит выйти с территории? — спросил Мейсон.
  — Не знаю. Постараюсь, если кто-то отвлечет его внимание, но если он выглянет в окно — мы пропали. Ночь лунная.
  Мейсон достал негатив из кармана.
  — Дай мне твою сумочку, Делла, — попросил он.
  Она передала ее.
  — Надеюсь, ты знаешь, что с ним делать? — спросил адвокат.
  — То, что ты хотел сделать там, наверху?
  — Да. Сматывайтесь отсюда вместе с Полом. Попробуйте сделать наибольшее возможное увеличение. Встретимся в городе.
  — А ты сам что собираешься делать? — спросила Делла.
  — Нанести визит вежливости. Как-нибудь доберусь назад.
  Вслед за оперативником Дрейка адвокат и его секретарша вышли из дома. Мейсон тихо обогнул здание. Макгрегор остался ждать возможности пересечь двор.
  В передней части дома зажглись огни. Мейсон завернул за угол, дал сигнал Макгрегору, поднялся по ступеням, ведущим к главному входу, и позвонил.
  С минуту никто не отвечал, затем Мейсон уловил звук быстрых шагов по коридору. Он отступил назад, чтобы взглянуть на освещенный лунным светом двор. Адвокат заметил две быстро мелькнувшие тени, когда Макгрегор и Делла Стрит бросились к лазу в живой изгороди. Мейсон посмотрел на простиравшийся в бесконечность океан. Он увидел, как в низком белом здании за гаражом зажглись, а потом снова погасли огни. Через мгновение он услышал звук открывающегося маленького окошка в двери.
  Внезапно Мейсон оказался в луче яркого света, озаряющего все крыльцо. На адвоката смотрела пара внимательных глаз, прямо и неотрывно изучающих его.
  — Кто вы и что вам нужно?
  — Моя фамилия — Мейсон. Я хотел бы переговорить с вами.
  — Вы — Перри Мейсон, адвокат?
  — Да.
  — О чем вы хотите со мной переговорить?
  — О Пенне Вентворте.
  — У меня нет желания обсуждать его с вами.
  — Я думаю, как раз наоборот.
  — Нет. К тому же вы находитесь на частной территории. Я не позволяю никому пересекать ее границы. Даю вам тридцать секунд, чтобы начать движение назад к воротам. Когда они истекут, я позвоню в полицию.
  Свет на крыльце выключили. Через минуту то же самое сделали в передней части дома. Мейсон стоял на крыльце.
  — Хорошо, — наконец сказал адвокат.
  Он повернулся, спустился по ступенькам, но, вместо того чтобы пойти направо к воротам, отправился быстрым шагом налево по направлению к ангару.
  Он уже практически достиг двери в ангар, когда услышал, как за его спиной в доме хлопнула дверь и по покрытой гравием дорожке кто-то побежал.
  Мейсон вошел в ангар. Он включил фонарик и осветил помещение. Адвокат увидел аккуратный белый самолет-амфибию. В кабине сидела красивая женщина с оливковым цветом кожи и темными глазами.
  Мейсон поднялся по ступенькам и открыл дверцу кабины.
  — Ты ослепил меня своим фонариком, дорогой, — с упреком сказала женщина.
  — Простите, миссис Вентворт, — извинился Мейсон, забираясь в кабину.
  При звуке его голоса женщина вся напряглась. Мейсон увидел, как у нее от удивления открывается рот. Дверца кабины распахнулась, и за спиной Мейсона прозвучал голос Эверсела:
  — Убирайтесь отсюда ко всем чертям!
  Мейсон спокойно уселся в одном из кресел.
  — Убирайтесь ко всем чертям! — повторил Эверсел.
  Хуанита Вентворт включила свет в самолете. Лампы осветили Эверсела — загорелого молодого рыжеволосого гиганта с револьвером в правой руке.
  — Вам лучше убрать револьвер, мистер Эверсел, — сказал Мейсон. — Вам не кажется, что вы уже достаточно поиграли с оружием?
  — Вы находитесь на моей территории, — заявил в ответ Эверсел. — Я приказываю вам убираться отсюда. Если вы этого не сделаете, я стану обращаться с вами как с преступником, вторгшимся в мои владения.
  — Не советую вам этого делать. Вы уже и так достаточно глубоко завязли. Свидетель опознал вас как того, кто поднимался на борт яхты Вентворта как раз перед тем, как прозвучал выстрел.
  Мейсон откинулся в кресле.
  — Это ложь, — ответил Эверсел.
  Мейсон пожал плечами.
  — Пожалуйста, Сидней, не надо создавать лишних проблем, — попросила Хуанита Вентворт.
  Эверсел помолчал с минуту, а потом спросил у Мейсона:
  — Что вы хотите?
  — Полное заявление, в котором вы признаетесь, что именно вы поднимались на борт «Пеннвента», когда Мэй Фарр боролась с Вентвортом в каюте.
  — Меня там не было, — сообщил Эверсел.
  — Потом вы сели в этот самолет и полетели в Сан-Диего.
  — Ну и что? Это частный самолет. Я летаю, куда мне заблагорассудится.
  — Самолет-амфибия, как я посмотрю, — заметил Мейсон. — А по пути в Сан-Диего вы случайно не пролетали над «Пеннвентом» и не заглядывали в освещенную каюту?
  — Что, черт побери, вы такое несете?
  — Просто задаю вопрос.
  — Прекратите. Поберегите здоровье.
  — А вы знаете, мистер Эверсел, — спокойным тоном продолжал Мейсон, — что у меня появилась любопытная идея о том, что на самом деле произошло на борту яхты. Вы — фотограф-любитель. Очень странно, что никто не слышал выстрела.
  — Что здесь странного? — воинственно спросил Эверсел. — На других яхтах полным ходом шло веселье. Если они и слышали его, то приняли за резкий выхлоп глушителя автомобиля или лодочного мотора.
  — Я считаю, мистер Эверсел, что Мэй Фарр могла принять щелчок затвора фотоаппарата и вспышку за выстрел. Вентворт понял, что попал в ловушку, как только была сделана фотография. Он бросился в каюту на корме и держал дверь закрытой, пока переодевался. Он, возможно, решил, что это облава.
  — Я предполагаю, что вы придумали подобную небылицу, чтобы отмазать вашу клиентку Мэй Фарр, обвиняемую в убийстве.
  — Она — маленькая авантюристка, — заметила миссис Вентворт.
  — Я просто познакомил вас со своей версией, — почти виноватым тоном ответил Мейсон.
  — Но это только версия, из которой ничего не выйдет, — заявил Эверсел. — А если вы и в суде станете делать подобные намеки, я сам предъявлю вам иск за клевету.
  — Конечно, — продолжал адвокат, — вы надеялись на то, что, как только Вентворт полностью осознает значение случившегося, он решит связаться с женой, с которой он уже какое-то время жил раздельно, и ему придется принять ее условия раздела имущества. Он знал, что подобная фотография представит его не в лучшем свете.
  — Вы сошли с ума, — заявил Эверсел.
  — Вы с миссис Вентворт хотели пожениться. Вы слишком страстно желали этого. Вентворт просто так не соглашался на развод. Вы приходили в отчаяние. Вы не могли допустить, чтобы ваше имя было втянуто в скандальный судебный процесс.
  — Я еще раз повторяю, что вы сошли с ума.
  — Не думаю, что это был только вопрос денег, — говорил Мейсон, словно не слышал слов Эверсела. — Возможно, Вентворт еще и ревновал. Он любил женщину, на которой женился и которая стала его презирать.
  Адвокат повернулся к миссис Вентворт и сделал легкий поклон.
  — Увидев миссис Вентворт, каждый мужчина может понять его чувства, — сказал Мейсон.
  — Вы не только сумасшедший, вы еще и нахал. Бог мой, я этого не потерплю! — закричал Эверсел.
  — Предварительное слушание состоится завтра утром. Я достиг понимания с мировым судьей, и свидетелям, которых я считаю важными, вручаются повестки о явке в суд.
  — Хуанита будет там, — сообщил Эверсел.
  — Я об этом догадывался, — ответил Мейсон, доставая из кармана сложенную повестку и протягивая ее Эверселу, — как и вы, мистер Эверсел.
  Рыжеволосый гигант вырвал повестку у адвоката и бросил на пол кабины.
  — Черта с два я там появлюсь.
  Мейсон пожал плечами:
  — Вам решать. Подумайте сами, что для вас лучше: ответить на несколько рутинных вопросов или привлечь к себе внимание своим отсутствием и заставить мирового судью принять меры, чтобы обеспечить ваше присутствие на слушании.
  — Это неслыханная наглость! Подобного можно ожидать только от адвоката, сомнительным путем добивающегося оправдания своих клиентов.
  — Дай я поговорю с ним, Сидней, — попросила миссис Вентворт. — Пожалуйста!
  Она повернулась к адвокату.
  — Что вы хотите, мистер Мейсон? — поинтересовалась Хуанита Вентворт.
  — Справедливого решения вопроса в отношении моей клиентки, чтобы вы присутствовали на предварительном слушании и сказали там правду.
  — Что вы подразумеваете под правдой?
  — Когда Мэй Фарр находилась на борту яхты, никакого выстрела не было, это щелкнул затвор фотоаппарата, и сработала вспышка.
  — А кто сделал снимок? — спросила миссис Вентворт.
  — Хуанита, не надо… — попытался остановить ее Эверсел.
  — Пожалуйста, Сидней, — прервала она.
  — Эверсел, — ответил Мейсон.
  — Мистер Эверсел занимает несколько важных постов. Он является членом совета директоров банка, трастовой компании и других серьезных корпораций. Он не может позволить, чтобы какой-то скандал запятнал его имя.
  — Фотографирование необязательно означает скандал, — заметил Мейсон.
  — В данном случае означает.
  — От развода с Вентвортом вас удерживала только боязнь скандала?
  Она встретилась с ним взглядом.
  — Да.
  — Что вы хотели получить?
  — Деньги для моих родителей, — спокойно ответила она. — Сидней предлагал… Я бы, конечно, нашла и в других местах, но я такая же упрямая, как и Пенн. Мои родители жили на огромной гасиенде в Мексике. Правительство отняло у них землю и отдало батракам. Мои родители стали нищими. Справедливо было рассчитывать на получение какой-то финансовой помощи от Пенна. Но он начал угрожать, что втянет имя Сиднея в судебный процесс. Я понимала, что Сидней не может допустить подобной известности, знал об этом и Пенн. Я прекрасно представляла, как удержать Пенна от этого. Я должна была с ним бороться и победить. В противном случае нам бы никогда не удалось пожить спокойно.
  — А сам Эверсел? — спросил Мейсон у миссис Вентворт. — Что он об этом думал?
  — Он очень импульсивен. Он…
  — Хуанита, пожалуйста, не втягивай меня, — попросил Эверсел. — Он — хитрый адвокат и пытается поймать тебя в ловушку.
  — Правда нам не навредит, — ответила она, а через какое-то время многозначительно добавила: — Теперь.
  — Вы обрадовались, узнав, что вашего мужа убили?
  — Я не радуюсь, когда кого-либо убивают.
  — Вы почувствовали облегчение?
  Она прямо посмотрела ему в глаза.
  — Естественно. Конечно, это оказалось шоком. В Пенне было много хорошего, но плохого больше. Он подавлял людей. Он пытался поймать их себе в лапы и получить над ними власть. Скотина, в особенности в отношении с женщинами.
  — Я вручил вам повестку о явке в суд, мистер Эверсел, — повернулся к нему Мейсон. — Вы не можете утверждать, что я был с вами нечестен. Если вы куда-то собираетесь, вы можете выбросить меня в аэропорту, где я возьму машину. А когда я использовал слово «выбросить», я выразился фигурально.
  — Черта с два. Отправляйтесь назад своим ходом.
  — Мои друзья уже уехали. Я думал, что мне придется ждать вас всю ночь.
  Эверсел подозрительно посмотрел на адвоката.
  — Пожалуйста, Сидней, — попросила миссис Вентворт. — Высадим его в Лос-Анджелесе. Ты же не хочешь, чтобы он оставался здесь, не так ли?
  Подобная идея Эверселу тоже не понравилась.
  — Пожалуйста, — Хуанита Вентворт посмотрела на него своими темными бездонными глазами. — Это тот единственный раз, когда тебе следует послушать меня.
  Эверсел поколебался с минуту, потом засунул револьвер в карман брюк, опустился на сиденье пилота, молча с хмурым видом пристегнул ремень безопасности и завел мотор. Он вырулил на взлетную полосу и продолжал сидеть с мрачным видом, не произнося ни слова, пока разогревался мотор.
  Миссис Вентворт снова заговорила, пытаясь перекричать шум двигателя:
  — А вы не думаете, мистер Мейсон, что для вашей клиентки лучше рассказать правду и с открытым забралом встретить последствия, а не пытаться втянуть нас в это дело?
  Мейсон глубоко засунул руки в карманы брюк, опустил подбородок на грудь и задумчиво уставился в пол.
  — Это, — медленно произнес он, — несколько раз приходило в голову мне самому.
  Глава 12
  Рассвет застал Перри Мейсона в узком личном кабинете Дрейка. Адвокат с лупой изучал огромный блестящий снимок — максимально возможное увеличение с негатива.
  Дрейк сидел напротив за своим письменным столом и нервно жевал резинку. Он задумчиво смотрел на адвоката.
  — Это самое большое увеличение, которое нам удалось сделать. Дальше уже начинают расплываться детали. Негатив оказался очень резким, но мы раздули его до той точки, где он уже теряет четкость. На каждом из этих снимков изображена только одна четвертая часть негатива.
  — Я так и понял, — ответил Мейсон, не поднимая головы и продолжая водить лупой над фотографиями.
  — А вот этот снимок подкинули мои ребята, — сообщил Дрейк. — Увеличение одиннадцать дюймов на четырнадцать с другого негатива. Этот снимок сделали, когда «Пеннвент» вернули в порт. Мне повезло. Потом я смогу представить тебе еще большее увеличение, но на это потребуется время, да и придется немного покрутиться.
  — Времени у нас нет, — заявил Мейсон. — Предварительное слушание начинается сегодня в десять часов утра.
  — Перри, а что конкретно ты пытаешься разглядеть? — поинтересовался Дрейк.
  — Свой шанс.
  — Что ты имеешь в виду?
  — Стараюсь найти на одной фотографии то, чего нет на другой.
  — Фигуры, человека…
  — Нет, — покачал головой Мейсон. — Какую-то важную разницу в расположении мебели, вещей. Например, взгляни на пепельницу. На фотографии Эверсела в ней полдюжины окурков, а на снимке, сделанном после того, как обнаружили труп, — только два.
  — Ну и что? — не понял Дрейк.
  — Человек, совершивший убийство, никогда не станет заниматься уборкой и высыпать пепельницы. Если же он и сделает это по какой-то причине, то уж никак не задержится, чтобы выкурить две сигареты.
  Детектив нахмурился.
  — К чему ты клонишь, Перри? — спросил он.
  — Черт побери, Пол, я сам точно не знаю, но я основываю свою теорию на методе исключения. Я хотел бы найти что-то, что подкрепило бы мою идею. Если бы я смог… Так, а это что такое?
  Лупа Мейсона застыла над одной из четырех частей снимка.
  За окном первые лучи солнца озаряли крыши офисных зданий. Электрический свет в конторе Дрейка казался искусственным и нереальным. В утреннем свете, проникающем через окно, сразу же становилось ясно, как устал Мейсон, на подбородке проглядывала суточная щетина.
  — Что там? — спросил Дрейк.
  Мейсон передал ему фотографию и ткнул пальцем в одно место, сказав:
  — Взгляни-ка сюда, Пол.
  Дрейк начал с лупой изучать снимок, а потом заметил:
  — Черт побери, Перри, не могу понять, что это. Что-то круглое в футляре или коробочке. Наверное, редкая монета. Ты же в курсе, что Вентворт увлекался нумизматикой.
  — В курсе, — кивнул Мейсон. — Давай предположим, что это монета. Имеет значение не то, что это за предмет, а то, куда он делся. Посмотри, его нет на второй фотографии, хотя он определенно находился на полке. К тому же на этой коробочке сверху лежит еще что-то.
  — Похоже на патрон, — высказал свое мнение Дрейк, внимательно изучая фотографию.
  — Похоже, — согласился Мейсон, — но я не уверен, что это он. Вспомни, Пол, снимок делался с использованием вспышки, в таком случае свет становится довольно резким. К тому же это крупное увеличение с маленького негатива. В любом случае это не может быть патрон револьвера, тогда уж винтовки, судя по длине.
  — Почему бы и нет?
  — В современных винтовках используются патроны, по форме напоминающие горлышко бутылки, а этот ровный по всей длине, как у револьвера.
  — А патрон револьвера не может оказаться таким длинным?
  — Не исключено. Давай теперь поговорим об этой монете, Пол. Она довольно крупная. Как бы мне хотелось, чтобы мы смогли разглядеть, что на ней написано.
  — Какие-то детальки, конечно, рассмотреть можно, но этого недостаточно, чтобы определить, что это за монета.
  Мейсон прищурил глаза.
  — Она должна что-то означать, Пол. В одном я уверен: Вентворта не убили в то время, когда, как большинство предполагает, прозвучал выстрел. У него была возможность одеться, выбросить окурки из пепельницы, отвязать канаты, завести мотор и выйти в море.
  Дрейк покачал головой.
  — Кто-то сделал это вместо него, Перри. Не может быть, чтобы человека убили в открытом море, на яхте, когда рядом никого нет, — без каких-либо следов борьбы. Никто не позволит незнакомцу подняться на борт своей яхты и…
  — Почему незнакомцу? — перебил Мейсон. — Ты исключаешь друзей и приятелей?
  — Даже если предположить, что ты прав, я все равно не понимаю, какое отношение ко всему этому имеет монета.
  — Мне бы очень хотелось обыскать «Пеннвент» с носа до кормы и попробовать найти ее.
  — Яхту уже до тебя тщательно обыскали, сняли со всего отпечатки пальцев. В отделе по раскрытию убийств составлен полный список всего, что там было. Я постараюсь выяснить, нет ли в нем какой-то монеты.
  — Попробуй. Это определенно футляр с откидной крышкой на петлях. Значит, монета ценная. Что-то из рисунка на ней можно разглядеть. Какие-то линии пересекаются…
  — Ага, — согласился Дрейк. — Чей-то герб?
  — Не исключено, это ключ к разгадке всего, — задумчиво произнес Мейсон. — Если бы мы только смогли…
  В дверь постучали.
  — Заходите! — крикнул Дрейк.
  Дверь открыл один из оперативников.
  — Хотите почитать газеты? Там много о… о мистере Мейсоне.
  Адвокат прекратил изучение снимков и поднял голову.
  — Отдых для глаз, — заметил он. — Что там обо мне понаписали?
  — Практически все, что только можно было придумать, — улыбнулся оперативник. — Похоже, вы виновны во всем, кроме самого убийства. Вы даже подкупили свидетельницу, чтобы она уехала из страны.
  — Подкупил свидетельницу? — переспросил Мейсон.
  — Да, девушку по имени Хейлз Тумс. Полиция разработала теорию, что кто-то, кто хотел убрать ее со сцены, дал ей пятьсот долларов, чтобы она уехала из Соединенных Штатов. Она призналась в этом полицейским, когда ей вручали повестку в суд.
  — Упомянула мое имя?
  — Открыто не заявила, — ответил оперативник.
  Мейсон развернул газету на письменном столе и прочитал заголовки:
  «Полиция заявляет, что адвокат пойман с поличным. Полиция утверждает, что известного адвоката поймали, когда он пытался подложить револьвер».
  Мейсон с улыбкой повернулся к Дрейку:
  — Похоже, Пол, что мы приобретаем известность.
  Детектив приложил вытянутый указательный палец к абзацу в середине страницы.
  — Обрати внимание вот на это.
  «Повестки о явке в суд были выданы Большим Жюри. Их вручат сегодня в течение дня. Полиция настояла, чтобы Большое Жюри провело расследование деятельности адвоката, лучше известного своими драматичными, оригинальными методами, чем строгой приверженностью общепринятым правилам. Ходят слухи, что расследование будет проводиться и в отношении одного детективного агентства, в основном выполняющего работу по поручению адвоката. Если не будет предъявлено официальное обвинение, полиция намекает, что они по крайней мере предпримут шаги, чтобы помешать продлению лицензии указанного агентства».
  Мейсон снова улыбнулся Полу Дрейку.
  — Как насчет того, чтобы позавтракать, Пол?
  — Еще пять минут назад я ухватился бы за эту идею. Теперь боюсь, что пища в меня не войдет. Боже, Перри, я надеюсь, что ты знаешь, как разрешить это дело.
  — Я считаю, что у нас достаточно фактов, Пол, — ответил адвокат. — Сейчас надо немного подумать. Я собираюсь в турецкие бани, побреюсь, позавтракаю. Встретимся на предварительном слушании.
  — Что должно там произойти?
  — Могу сказать тебе, что думаю о мировом судье. Эмиль Сканлон справедлив. Он не любит, чтобы исход дела решали газеты. Ввиду того, что они напечатали подобные обвинения, он предоставит мне все возможности, чтобы допросить свидетелей.
  — А с окружным прокурором он как поступит?
  — Предоставит ему такие же возможности.
  Дрейк провел пальцами по волосам.
  — А я — свидетель, — мрачным тоном заявил детектив. — Вы оба сядете мне на шею.
  Эмиль Сканлон был уникальным мировым судьей. Он ценил драматизм, обладал чувством юмора и всегда старался любой ценой добиться справедливости. Его основная жизненная философия заставляла его всей душой симпатизировать живым и по-научному отключаться от мертвых. Он ответственно подходил к своим обязанностям и ощущал себя представителем как живых, так и мертвых.
  В молодости Сканлон был профессиональным игроком в бейсбол и добился определенных успехов. Когда ему слегка перевалило за двадцать, ему пришлось прервать спортивную карьеру и переехать в Южную Калифорнию из-за серьезной травмы. При первом же выдвижении своей кандидатуры он был избран мировым судьей и много лет оставался на этом посту. В штате Калифорния в больших городах мировые судьи заменили муниципальных. Хотя у Эмиля Сканлона не было официального юридического образования и он даже не заканчивал колледжа, новые законы позволяли ему год от года избираться на должность мирового судьи, что наводило ужас на окружную прокуратуру и нетерпеливых выпускников юридических факультетов, которые только начинали пробовать себя в роли адвокатов защиты.
  Наблюдая за тем, как Мэй Фарр шепотом консультируется с Перри Мейсоном, Сканлон решил, что она мало походит на хладнокровную убийцу, которой ее представляет окружная прокуратура. Сканлон был лично знаком с Перри Мейсоном и неоднократно участвовал в драматичных предварительных слушаниях, когда Мейсон, используя свой острый ум, неоспоримую логику и нестандартные методы, спуртовал к победной ленточке с казавшейся безнадежной позиции за спинами других участников забега.
  Ни голос, ни лицо Эмиля Сканлона не отражали намерения, оформившегося у него в мозгу. Даже если для проведения предварительного слушания потребуется вся ночь, он все равно проследит, чтобы все стороны получили по заслугам.
  — Я нечестно поступила с вами, — шепотом призналась Мейсону Мэй Фарр. — Я наврала вам, когда в первый раз пришла к вам в кабинет, да и с тех пор тоже несколько раз обманывала вас. Когда вы не нашли револьвер Хала там, где он бросил его через забор, я решила, что он вернулся, сам взял оружие и отправился на «Пеннвент», чтобы вывести ее в море, а самому попробовать догрести до берега на небольшом ялике, который Вентворт держал на борту. Я тоже вернулась в гавань, поднялась на яхту Марли и вышла в море, чтобы подобрать Хала.
  — Вы его нашли? — спросил Мейсон.
  — Нет. Я не могла долго оставаться на воде, потому что считала, что береговую охрану известили об убийстве и они меня ищут.
  — Почему вы так решили?
  — Надо мной пролетел самолет береговой охраны, сделал три или четыре круга, а потом отправился куда-то дальше над морем.
  — А откуда вы знаете, что это был самолет береговой охраны?
  Она подумала с минуту, а потом ответила:
  — Я не знаю. Я так предположила. Разве другой летчик мог так заинтересоваться какой-то яхтой? А потом эта Тумс видела меня, когда я сходила с яхты Марли. А Марли приглашал специалиста, чтобы снять мои отпечатки пальцев со штурвала и выключателей. Наверное, я очень глубоко завязла.
  Высокий, загорелый и очень неуютно чувствующий себя Хал Андерс подошел к Мэй Фарр.
  — Прости меня, Мэй, — только и сказал он.
  Она раздраженно посмотрела на него.
  — Окружной прокурор закрыл дело против меня, — сообщил он. — Я не понимаю, что это означает.
  — Это означает, что они сосредоточатся на мне, — ответила девушка.
  — В трубе оказался мой револьвер, — заявил Андерс. — Вначале они думали, что мистер Мейсон его туда подбросил, но потом проверили номера и выяснили, что он был продан мне. Они нашли еще какие-то доказательства, я не знаю точно какие, но они отклонили обвинение в отношении меня.
  — Как мило, — заметила она. — Поздравляю. Похоже, ты избежал неприятностей. Благодаря совету твоего очень компетентного и весьма этичного семейного адвоката.
  — Пожалуйста, Мэй, не надо так.
  Она отвернулась от него.
  Андерс ощущал на себе взгляды зрителей. Он знал, что репортеры исподтишка щелкают затворами объективов фотоаппаратов, позволяющих и на расстоянии уловить малейшие изменения выражения лица. Андерс склонился к сидевшим Мэй Фарр и Перри Мейсону и максимально приблизил губы к их ушам.
  — Пожалуйста, Мэй, не надо так, — повторил он. — И послушай, Мэй. Я сделал для тебя одну вещь. Я сделал это сам, без чьего-либо совета. Сегодня утром мне удалось встретиться с Хейлз Тумс. Ее не будет в суде. Она села в самолет и летит в Мексику, где ее ждет друг с яхтой. Они сразу же отправятся в круиз в неизвестном направлении.
  Мэй Фарр, казалось, не верила своим ушам.
  — Что ты сделал? — спросила она.
  Глаза Мейсона приняли суровое выражение. Он холодно и враждебно уставился на молодого человека.
  — Надеюсь, вы понимаете, что в этом обвинят меня? — обратился он к Андерсу.
  — Нет, не обвинят. Если начнется разбирательство, я все возьму на себя.
  Судья Эмиль Сканлон постучал молоточком, призывая к вниманию.
  — Я уже осмотрел тело усопшего, — сказал он. — Патологоанатом показал, как шла пуля, и сообщил мне причину смерти. Пенн Вентворт погиб от пулевого ранения в голову. Эта часть дела настолько ясна, что мы не станем тратить зря время и приглашать сюда врача, делавшего вскрытие.
  Сканлон откашлялся, взглянул на Мейсона, Оскара Овермейера, заместителя окружного прокурора и сидевшего рядом Карла Рунцифера.
  — Слушание будет кратким, — продолжал Эмиль Сканлон. — Нам нужны факты. Я не хочу никаких отсрочек, технических возражений касательно даваемых показаний, споров по каким-либо пунктам закона. Я сам задам несколько вопросов, если посчитаю, что это поможет ускорить дело и докопаться до правды. Я не допущу никаких хаотичных перекрестных допросов свидетелей, проводимых только с целью показать, что адвокаты что-то делают, но если какая-либо из заинтересованных сторон пожелает задать вопросы исключительно с целью выяснения каких-то аспектов, объяснения или представления фактов, которые свидетели не упомянули, я разрешу подобные вопросы.
  Карл Рунцифер уже собирался выступить с возражением против нестандартных методов Сканлона, но Овермейер, знакомый с характером мирового судьи, велел своему коллеге сесть на место.
  Секретарь Сканлона протянул судье записку. Это дало возможность Сиднею Эверселу с воинственным видом подойти к Перри Мейсону.
  — Я подозреваю, что вы считаете себя необычайно умным? — спросил он зловещим тоном.
  — В чем дело?
  — Сегодня ранним утром я выяснил истинную цель вашего визита ко мне в дом, — сообщил Эверсел. — Вы, наверное, думали, что я буду держать язык за зубами, что вы сможете меня шантажировать, а я стану делать все, что вы захотите, только бы моя связь со всем этим делом не всплыла наружу. Для вашего сведения, я обратился в полицию и поставил в известность окружную прокуратуру. Мне объяснили, что, взяв негатив, вы совершили кражу со взломом. Нам недостает только неоспоримых доказательств. Если вы, мистер Мейсон, представите этот негатив, вы отправитесь в тюрьму. Вот моя позиция.
  Не дожидаясь ответа, Эверсел пошел к своему месту в зале суда.
  Мейсон повернулся к Мэй Фарр.
  — Вы всегда утверждали, что Андерс очень консервативен и не предпримет ничего, предварительно не посоветовавшись. Похоже, он обрезал веревку очень острыми ножницами. Я оставлю вас вдвоем на несколько минут для выяснения отношений.
  Мейсон встал со стула и отправился по проходу к тому месту, где сидели Пол Дрейк и Делла Стрит. Все зрители провожали его любопытными взглядами.
  — Пол, ты звонил к себе в агентство? — шепотом спросил адвокат.
  — Минуту назад. У меня последний отчет, но он ничего не дает. Практически никакой информации о Хейлз Тумс. Очевидно, она просто катится по жизни и страшно любит всякие виды спорта.
  — Она мне это сама рассказывала. Где она сейчас, Пол?
  — Ей вручили повестку о явке в суд, и она должна быть здесь. Боже, Перри, ты ее случайно куда-нибудь не отправил?
  — Нет. Лично я предпочел бы, чтобы она находилась здесь.
  — Как все складывается? — с беспокойством спросила Делла Стрит.
  — Хуже некуда, Делла, — признался адвокат. — Эверсел набрался храбрости и обратился в полицию, заявив, что негатив украли. Очевидно, он признался, что тогда сфотографировал Вентворта. Таким образом, Мэй Фарр оказывается в неприятном положении. Теперь обвинители станут утверждать, что у Мэй Фарр был собственный револьвер, она отправилась назад в яхт-клуб, взяла яхту Фрэнка Марли, догнала «Пеннвент», убила Вентворта, вернулась в яхт-клуб, поехала к тому месту, где Андерс выкинул свой револьвер, и опустила орудие убийства в канаву, где его нашли, как только спал уровень воды.
  — Значит, Перри, обвинение против нее получается хорошо обоснованным, не так ли? — спросил детектив.
  — Даже слишком хорошо, — согласился Мейсон. — Я не рассчитывал, что Эверсел справится со страхом перед оглаской своих дел. Очевидно, он намерен мне отомстить. Он сообщил в окружную прокуратуру о краже негатива. Естественно, информация о снимке дает им совершенно новый взгляд на дело. Андерса они исключили и сосредоточились на Мэй Фарр — и на мне.
  — Не опускай руки, шеф, — подбодрила его Делла Стрит.
  Мейсон улыбнулся в ответ.
  — Не знаю, что у меня получится. Однако у меня в запасе имеется один туз. Если мне удастся выдать его в нужное время и в нужной манере, то, возможно, я добьюсь желаемого результата. Если нет — я попал на крючок.
  — А что это за туз? — поинтересовался Дрейк.
  — Просто предчувствие. Я собираюсь пригласить для дачи показаний свидетеля, не зная заранее, что он скажет. Если он скажет то, что нужно, то его очевидное удивление зарегистрируется в мозгу у судьи. В противном случае все будет выглядеть так, будто я в отчаянии хватаюсь за соломинку.
  — Боже, Перри, ты сделал себя уязвимым, отправившись за этим негативом. Какого черта ты нарушаешь закон, чтобы добиться справедливости для своих клиентов?
  — Не знаю, Пол, — улыбнулся адвокат. — Наверное, я так устроен. Когда я начинаю докапываться до сути тайны, я, кажется, не в состоянии нажать на тормоза. Я пытаюсь опустить ногу, но все время что-то мешает дотянуть ее до педали.
  — Да уж, — согласился Дрейк.
  — Фактически, шеф, именно я вынесла негатив из дома, — спокойным тоном заметила Делла Стрит. — Они не могут осудить тебя за это.
  — Ты действовала по моему указанию, Делла, — улыбнулся Мейсон. — Не впутывайся.
  — Я возьму часть ответственности на себя, — возразила она.
  Эмиль Сканлон закончил чтение записки, прошептал что-то своему секретарю и объявил:
  — Продолжаем предварительное слушание дела по обвинению Мэй Фарр.
  Оскар Овермейер поднялся на ноги.
  — Мы понимаем желание суда провести слушание дела как можно быстрее. Однако в течение последних нескольких часов, даже вернее будет сказать, минут в окружную прокуратуру представили доказательства, существенно меняющие все дело. Теперь мы готовы показать при помощи свидетелей, что убийство не было совершено так, как предполагалось изначально. Фактически мы можем сказать, что имеем дело с отложенным убийством. То, что Харольд Андерс посчитал выстрелом, и то, что, как утверждала Мэй Фарр, было выстрелом, на самом деле явилось щелчком затвора объектива и вспышкой фотоаппарата. Мы, конечно, понимаем, что суд желает скорейшего завершения слушания. Для этой цели мы приглашаем нашего первого свидетеля, Сиднея Эверсела, и обращаем внимание суда на то, что его показания станут настолько существенными и эффективными, что повлекут за собой полное изменение порядка вызова других свидетелей.
  Сканлон нахмурился в задумчивости, украдкой взглянул на Мейсона, увидел, что адвокат защиты не собирается выступать ни с какими возражениями, и заявил:
  — Хорошо. С целью разрешения этого дела максимально быстро я позволяю вам пригласить свидетеля Сиднея Эверсела.
  Сидней Эверсел прошел к месту дачи свидетельских показаний и принял присягу.
  — Вы знаете что-нибудь об этом убийстве? — спросил судья Сканлон.
  — Кое-что, — ответил Эверсел. — Я точно знаю, когда оно не было совершено.
  — Что конкретно вам известно?
  — Я собираюсь честно обо всем рассказать, — начал Эверсел. — Я уже давно люблю Хуаниту Вентворт. Я познакомился с ней и влюбился в нее, когда она еще была женой Пенна Вентворта и совместно проживала с ним. Сила моих эмоций сделала меня неблагоразумным.
  Эверсел замолчал и сглотнул слюну. Очевидно, он выучил эту речь наизусть, но понял, что произнести ее сложнее, чем он предполагал. Через минуту он продолжил:
  — Вентворт был дьявольски умен. Он все узнал о наших чувствах друг к другу. Я думаю, он страшно ревновал свою жену ко мне. Он хотел, чтобы Хуанита — миссис Вентворт — вернулась к нему. Она ушла от него вскоре после того, как познакомилась со мной. Он угрожал, что, если она этого не сделает, он подаст на меня в суд за раскол семьи. Он отказывался дать ей развод. Все его действия были поступками эгоиста, не думающего о других.
  — Не надо ничего комментировать, — прервал Сканлон свидетеля. — Рассказывайте то, что знаете.
  — Меня возмущала несправедливость заявлений Вентворта, — продолжал Эверсел, — потому что мне было доподлинно известно, что Вентворт приглашал на свою яхту многих женщин. Я решил раздобыть доказательства, которые заставили бы самого Вентворта защищаться — поставили бы его в такое положение, когда он вынужден был бы выслушать логические доводы и согласиться дать своей жене развод, не втягивая в это дело меня.
  — И как вы поступили? — спросил судья Сканлон.
  — Вечером двенадцатого числа я находился в яхт-клубе и следил за его яхтой. Я знал, что мисс Фарр — частая гостья на «Пеннвенте». Ночь оказалась жаркой и душной. Вентворт открыл люк в каюте. Я пододвигался к яхте все ближе и ближе, прислушиваясь. Когда я решил, что все складывается для меня удачно, я взобрался на борт и заглянул в люк. Я увидел Вентворта в компрометирующем положении. Я положил палец на кнопку спуска и тихо позвал его по имени. В первый раз он меня не услышал. Тогда я позвал его во второй раз, и он с беспокойством поднял голову. В этот момент я нажал на кнопку спуска, сработала вспышка, которая синхронизирована с затвором объектива. У меня получился резкий, четкий снимок.
  — Что вы сделали потом?
  — Это самая невероятная замена юридической процедуры, которую только можно представить, — прошептал Карл Рунцифер Оскару Овермейеру. — Ты собираешься позволять Сканлону таким образом проводить слушания? Ты не думаешь возражать против такого допроса свидетеля?
  — Это нам не поможет, — так же шепотом ответил Овермейер. — Он всегда так ведет дела и, что удивительно, обычно добивается результатов.
  — Я повернулся и бросился бежать с яхты, — продолжал Эверсел. — Я поехал домой и проявил эту пленку. Получился отличный негатив. Я просто не мог ждать. Я знал, что миссис Вентворт находится в Сан-Диего. Я прыгнул в свой самолет и полетел в Сан-Диего, объяснил ей ситуацию и вернулся вместе с ней. К тому времени, как мы оказались у меня дома, негатив уже высох. Я положил его в увеличительную камеру и напечатал один снимок. Естественно, я находился в приподнятом настроении. Затем я отвез миссис Вентворт обратно в Сан-Диего. В дальнейшем негатив у меня украли. Во время его исчезновения по территории рыскал Перри Мейсон, адвокат мисс Фарр. Я требую, чтобы этот негатив был мне возвращен. Когда его представят, я подам в суд на мистера Мейсона за кражу со взломом.
  Эмиль Сканлон в задумчивости поджал губы и усердно старался не смотреть в сторону Мейсона.
  — Если что-либо в таком роде и имело место, — сказал судья, — то это не относится к рассмотрению настоящего дела. Насколько я понимаю, ваши слова показывают, что убийство не было совершено в то время, как предполагалось изначально. Это все, что относится к проводимому сейчас расследованию.
  — Можно мне задать вопрос? — подал голос Оскар Овермейер.
  — Да, — кивнул судья.
  — Когда вы в первый раз летели в Сан-Диего, мистер Эверсел, вы взяли прямой курс, который частично пролегал над океаном?
  — Да, — ответил Эверсел. — У меня самолет-амфибия. Ночь была беззвездная. Дождь еще не начался, так что я решил лететь над океаном.
  — Когда вы находились над входом в гавань, вы случайно не заметили никакой яхты?
  — Заметил.
  — Что это была за яхта?
  — «Атина», принадлежащая Фрэнку Марли.
  — А кто такой Фрэнк Марли?
  — Партнер Вентворта.
  — Вы с ним знакомы?
  — Да. И хорошо знаю его яхту.
  — Вы летели на небольшом расстоянии от воды?
  — Да.
  — Что вы сделали, если вообще что-нибудь сделали?
  — Я покружил над яхтой, решив, что то, что она отправляется в открытое море, может оказаться важным.
  — Ваш самолет снабжен какими-либо осветительными приспособлениями, которыми вы могли бы…
  — Да. У меня есть прожектора на крыльях. Я зажег их и направил на яхту.
  — Что вы увидели?
  — Я абсолютно точно идентифицировал «Атину». Я заметил, что кто-то стоит у штурвала. Я понял, что это женщина и на ней одежда того же цвета, что была на Мэй Фарр, когда та поднималась ранее на борт «Пеннвента».
  — Это все, — улыбаясь, объявил Овермейер, кланяясь судье.
  Перри Мейсон встретился взглядом с Эмилем Сканлоном и приподнял брови в немом вопросе. Судья кивнул.
  — Вы пролетали над какими-нибудь другими яхтами по пути в Сан-Диего? — спросил Мейсон.
  — С разрешения суда я хотел бы заметить, что это не имеет никакого отношения к делу, — сказал Овермейер. — Это попытка запутать рассматриваемые аспекты и…
  — Я сам задал бы этот вопрос, если бы его не задал мистер Мейсон, — прервал судья Овермейера. — Я говорил ранее, что не намерен допускать никаких технических возражений. Давайте послушаем, что скажет свидетель.
  Эверсел неуютно заерзал в свидетельском кресле. Он с мольбой во взгляде посмотрел на Овермейера, затем отвел глаза.
  — Отвечайте на вопрос, — приказал судья Сканлон. Его голос приобрел властность и походил на голос рефери, разговаривающего с профессиональным игроком в бейсбол.
  — Естественно, когда я направлялся в Сан-Диего, я летел примерно тем же курсом, что взяло бы судно, идущее в Энсенаду.
  — Меня не интересуют ваши объяснения, — перебил его Сканлон. — Вы их можете сделать потом. Вам задали вопрос: вы пролетали над какими-нибудь другими яхтами или нет?
  — Да.
  — Вы узнали какие-либо из этих яхт?
  — Одну из них.
  — Это был «Пеннвент»? — суровым тоном спросил Эмиль Сканлон.
  Эверсел смотрел прямо перед собой.
  — Да, — ответил он с явной неохотой.
  — Вы кружили над яхтой?
  — Один раз.
  — Что вы увидели?
  — Она двигалась вперед. В каюте был открыт люк.
  — У штурвала кто-то стоял?
  — Я считаю, что этот свидетель не мог отчетливо видеть то, что вы спрашиваете, — выступил с возражением Овермейер. — Вы рассчитываете слишком на многое…
  — Не рассчитываю, — ответил Сканлон. — Свидетель, который видел, что делается на одной яхте, и давал показания о цвете одежды находившегося на ней лица, стоявшего за штурвалом, несомненно, в состоянии определить, был ли кто-либо у штурвала второй яхты. Отвечайте на вопрос, мистер Эверсел.
  — У штурвала никто не стоял.
  — Вы сделали только один круг над «Пеннвентом»?
  — Да.
  — Вы уверены, что у штурвала никого не было?
  — Уверен.
  — Где находилась эта яхта?
  — Примерно в миле от берега и в десяти от волнореза.
  — А как далеко от яхты Фрэнка Марли? — поинтересовался Мейсон.
  — Примерно в трех милях.
  — Вы знали, мистер Эверсел, что Вентворт отличался буйным характером? — небрежно спросил Мейсон.
  — Знал.
  — Вы не сомневались, что если Вентворт поймал бы вас на борту своей яхты, он бы не стал с вами церемониться?
  — Нет, не стал бы.
  — Вы знали, что Вентворт был сильным человеком?
  — Да.
  — Именно поэтому, как я предполагаю, вы были вооружены?
  — Я взял с собой револьвер. Я не собирался…
  Свидетель внезапно замолчал, когда полное значение вопроса Мейсона дошло до него.
  — И у вас не было повода, чтобы оставить револьвер дома перед тем, как сесть в самолет? — продолжал Мейсон.
  — Если честно, я совсем о нем забыл.
  — Так что, когда вы кружили над яхтой Вентворта, вы были вооружены, не так ли?
  — Мне не нравится, как вы сформулировали вопрос.
  — Не имеет никакого значения, нравится вам это или нет, — сказал судья Сканлон. — Отвечайте.
  — Да, я был вооружен! — рявкнул Эверсел.
  — Каким видом револьвера?
  — «Кольтом» тридцать восьмого калибра.
  — Это все, — объявил Мейсон с улыбкой.
  — Я не уверен, что на этой точке следует заканчивать допрос этого свидетеля, — решил нахмурившийся Сканлон. — Возможно, мы еще вернемся к этому вопросу. Пожалуйста, оставайтесь в зале суда, мистер Эверсел.
  — У меня есть еще один вопрос, — заявил Мейсон. — Вы утверждали, что отпечатали с негатива один снимок, не так ли, мистер Эверсел?
  — Да.
  — Где он?
  — Я отдал его заместителю окружного прокурора.
  — Мистеру Овермейеру?
  — Нет, мистеру Рунциферу.
  Мейсон улыбнулся и повернулся к представителю окружной прокуратуры.
  — Не могли бы вы представить этот снимок, мистер Рунцифер? — попросил Мейсон.
  — Это часть конфиденциальной информации, хранящейся в окружной прокуратуре, — заявил Карл Рунцифер. — Я возражаю против подобного требования. Если вы хотите, чтобы эта фотография была приобщена к делу, представьте ее сами и не забудьте объяснить, каким образом негатив оказался у вас.
  — Если у вас, господа, больше нет вопросов к мистеру Эверселу, он может покинуть место дачи свидетельских показаний, — исключительно вежливым тоном сказал судья Сканлон. — Но, пожалуйста, оставайтесь в зале суда, мистер Эверсел.
  Эверсел покинул свидетельскую ложу.
  Рунцифер и Овермейер победно улыбнулись друг другу.
  — А теперь мы хотели бы пригласить Хейлз Тумс для дачи свидетельских показаний.
  — Спасибо, — повернулся к нему Сканлон, — но у суда есть свои идеи о том, кто выступит следующим свидетелем. Мистер Рунцифер, пройдите, пожалуйста, к месту дачи свидетельских показаний и примите присягу.
  — Я? — воскликнул Рунцифер. — Я возражаю на основании…
  — Пройдите к месту дачи свидетельских показаний, мистер Рунцифер, — прервал его Сканлон.
  — Тебе лучше это сделать, — шепотом сказал ему Оскар Овермейер, — если ты, конечно, не хочешь, чтобы тебя обвинили в неуважении к суду. Он не шутит.
  Рунцифер медленно прошел вперед, поднял правую руку и принял присягу.
  — Имеется ли у вас фотография, — обратился к свидетелю Эмиль Сканлон, — сделанная с использованием вспышки свидетелем, который только что давал показания?
  — Ваша честь, я возражаю, — заявил Оскар Овермейер. — Это часть…
  — Я не хочу слышать никаких возражений, — перебил его Сканлон. — Мне нужна фотография, если она у вас есть.
  Последовала напряженная драматическая тишина.
  — Хотя это полностью противоречит моим желаниям, я предоставляю фотографию мировому судье по его просьбе, несмотря на выраженный протест, — сказал Рунцифер.
  Рунцифер не смог избежать снисходительного тона, произнося слова «мировому судье».
  Он открыл свой портфель и достал оттуда увеличенный снимок на глянцевой бумаге, который протянул Эмилю Сканлону. В этот же момент он бросил враждебный взгляд на Мейсона.
  — Раз уж мы заговорили с вами о фотографиях, — продолжал Сканлон, — я вижу, что у вас их с собой немалое количество. Что на них изображено? Внутренняя часть «Пеннвента»?
  — Да.
  — Представьте их! — приказал судья.
  Рунцифер достал из портфеля и другие фотографии и объяснил, что они показывают расположение тела, внутреннее убранство каюты, когда яхту вернули в гавань, внешний вид яхты, яхту на своем обычном месте у причала яхт-клуба, а также снимок с самолета, представляющий, как стоят яхты. Сканлон последовательно пронумеровал все фотографии и объявил, что они приобщаются к делу.
  — Это все, мистер Рунцифер. Спасибо.
  Рунцифер неохотно направился на свое место.
  — Давайте теперь послушаем Хейлз Тумс, — объявил Эмиль Сканлон. — Пожалуйста, пройдите вперед и примите присягу.
  Зрители начали поворачивать головы и вытягивать шеи, но никакого движения, свойственного для момента, когда свидетель направляется к месту дачи показаний из зала, не последовало.
  — Ей разве не вручали повестку? — поинтересовался нахмурившийся Сканлон.
  — Вручали, — едким тоном ответил Рунцифер. — Она заявила, что делалась, по крайней мере, одна попытка, чтобы заставить ее покинуть страну. Когда ей вручали повестку, она, как мы поняли, собиралась покинуть юрисдикцию суда.
  — Меня это не интересует, — ответил Эмиль Сканлон. — Мы сейчас рассматриваем только смерть Вентворта и возможную причастность к этому делу Мэй Фарр. Вопрос в том, где сейчас находится Хейлз Тумс?
  — Я не знаю, — ответил Рунцифер.
  Сканлон с суровым видом повернулся к Мейсону.
  — Мистер Мейсон, — обратился он к адвокату защиты, — теперь я хочу попросить вас занять место для дачи показаний.
  Мейсон послушно прошел в свидетельскую ложу, прекрасно понимая, что любой протест будет сразу же отклонен.
  — Вы знакомы со свидетельницей Хейлз Тумс? — спросил Эмиль Сканлон.
  — Да.
  — Вы обсуждали с ней это дело?
  — Да.
  — Вы знаете, где она сейчас находится?
  — Нет.
  — Вы знаете, каким образом она уехала?
  — Со слов другого человека.
  — Вы имели прямое или косвенное отношение к ее отъезду?
  — Нет.
  — Это все, — объявил судья.
  — Мне хотелось бы задать этому свидетелю несколько вопросов, — сказал Рунцифер.
  Сканлон помедлил с минуту, а потом ответил:
  — Я не предоставлял ему возможности задавать вам вопросы, мистер Рунцифер.
  — Но здесь другая ситуация.
  — Я вначале выслушаю ваш вопрос, а потом посмотрю, разрешать его или нет, — постановил Сканлон.
  — Когда вы разговаривали с мисс Тумс, — обратился Рунцифер к Мейсону, — не обсуждали ли вопрос ее возможного отъезда из страны за определенное денежное вознаграждение и не обсуждали ли вы с ней необходимую сумму?
  — Можно это и так сформулировать, — спокойно ответил Мейсон. — Она сделала предложение, я его отклонил.
  — О! — с сарказмом в голосе произнес Рунцифер. — Вы отправились к ней на квартиру. Она заявила вам, что может дать показания, убийственные для вашей клиентки, и предложила покинуть страну, а вы настолько этичны, что даже не стали рассматривать подобное предложение. Вы именно это пытаетесь сказать?
  — Вам не требуется отвечать на этот вопрос, мистер Мейсон, — постановил судья Сканлон. — Мистер Рунцифер, я не намерен допускать никаких саркастических замечаний ни от одной из сторон. Мы собрались здесь с единственной целью: выяснить, достаточно ли доказательств, чтобы обвиняемая предстала перед судом присяжных в связи с убийством Пенна Вентворта. Это все. Вы можете выражать свое недовольство в другом месте, но только не в зале суда.
  — Прошу прощения, ваша честь, — обратился к судье Мейсон, — но я хотел бы ответить на заданный вопрос.
  — Отвечайте.
  Мейсон положил ногу на ногу, улыбнулся Рунциферу и начал говорить:
  — Ваш вопрос, мистер Рунцифер, предполагает ложный факт. Показания Хейлз Тумс, вместо того чтобы принести ущерб моей клиентке, на самом деле оказались бы очень для нее выгодными. Мне жаль, что ее здесь нет.
  — Хорошо, — победно заявил Рунцифер. — Если уж вы сами открыли эту дверь и коснулись характера ее показаний, я задам вам еще один вопрос. Надеюсь, что суд разрешит его. Разве не является фактом то, что Хейлз Тумс отправилась в яхт-клуб, чтобы встретиться с Вентвортом, он сообщил ей, что собирается вечером в Энсенаду, и попросил ее составить ему компанию? Она сошла на берег, чтобы взять кое-какую одежду и купить продуктов, а когда вернулась, яхты у причала уже не было, она подождала какое-то время и увидела, как в гавань возвращается яхта Фрэнка Марли. Хейлз Тумс решила выяснить, кто управлял яхтой Марли, и увидела, что единственным лицом, спустившимся на берег, оказалась Мэй Фарр, ваша клиентка.
  — Это, в общем и целом, то, что она утверждала, — ответил Мейсон.
  — И вы считаете, что это может пойти на пользу вашей клиентке? — спросил Рунцифер.
  — Считаю, — серьезным тоном ответил Мейсон.
  Последовала тишина. Представители окружной прокуратуры были явно удивлены и начали шепотом совещаться.
  — Я думаю, это все, мистер Мейсон, — сказал Эмиль Сканлон. — По крайней мере, я не разрешу, чтобы вам задавали еще какие-либо вопросы. Вы можете оставить место для дачи свидетельских показаний.
  Мейсон вернулся на свое место.
  Рунцифер встал и с мольбой в голосе обратился к судье:
  — Ваша честь, позвольте мне задать мистеру Мейсону еще один вопрос?
  — Я не уверен, что следует это делать, — ответил Сканлон. — Я думаю, что вы уже достаточно хорошо обрисовали картину. А что за вопрос вы хотели задать?
  — Почему мистер Мейсон утверждает, что показания Хейлз Тумс могли принести пользу его клиентке?
  — Это только вызовет лишние споры, — решил Сканлон.
  — Мне кажется, ваша честь, — сказал со своего места Мейсон, — что если бы вы разрешили этот вопрос, а я на него ответил, то он снял бы недопонимание на этом этапе.
  — Тогда отвечайте. По правде говоря, меня самого интересует ответ, хотя я считаю вопрос неуместным и попыткой использовать свидетеля, который, очевидно, был честен и откровенен. Мы слушаем вас, мистер Мейсон.
  Адвокат подошел к месту, где сидел Сканлон и были разложены фотографии.
  — Для ответа на этот вопрос мне потребуется соотнести некоторые факты, — сообщил Мейсон.
  — Поступайте, как считаете нужным, — сказал судья. — Мы собрались здесь для того, чтобы разобраться с этим делом. Представляйте факты сжато и логично. Нам не нужны пылкие аргументы.
  — Я не собираюсь выступать ни с какими аргументами, — улыбнулся Мейсон.
  — Прекрасно. Отвечайте.
  — Я думаю, что определение, данное этому делу уважаемым представителем обвинения, наверное, является его лучшей характеристикой. Ваша честь, возможно, помнит, что оно было названо «Делом об отложенном убийстве». Совершенно очевидно, что в Пенна Вентворта стреляли со значительного расстояния, так как следов пороха ни на одежде, ни на теле не обнаружено. Вероятнее всего — сверху, о чем ваша честь знает из разговора с патологоанатомом. Естественно предполагать, что стреляли в открытый люк каюты, с расстояния шести или восьми футов, которое могло быть и больше — до того значения, с которого человек в состоянии точно прицелиться. Например, мне известно, что мистер Эверсел прекрасно стреляет из револьвера и даже имеет репутацию отличного стрелка. Это правда, мистер Эверсел?
  Эверсел помедлил, а потом резко кивнул.
  — Ваша честь, если мы еще продолжаем вести допрос свидетелей, — закричал Рунцифер, — я считаю, что следует попросить мистера Эверсела вернуться к месту дачи показаний.
  — Давайте я буду об этом беспокоиться, — спокойно ответил судья Сканлон.
  — Вы подтверждаете мое заявление насчет вашего хорошего знания оружия, мистер Эверсел? — продолжал Мейсон.
  Эверсел явно не собирался отвечать.
  — Хорошо, оставим пока этот вопрос, — сказал Мейсон. — Я просто упомянул это, чтобы мы не забыли, в каком положении находились стрелявший и тот, в кого стреляли. Давайте рассмотрим все кандидатуры. Начнем с Андерса. Представляется маловероятным, что убийство совершил он. Доказательства показывают, что яхта Вентворта находилась всего в двух милях впереди яхты Марли, когда их увидел Эверсел. Яхта Вентворта в состоянии развивать гораздо меньшую скорость, чем яхта Марли. Однако, делая все скидки на скорость, следует предположить, что Вентворт снялся с причала вскоре после отъезда Мэй Фарр и Андерса из яхт-клуба, возможно, где-то в течение получаса. Андерс заявляет, что выбросил свой револьвер. Это подтверждает Мэй Фарр. Доказательства показывают, что орудие убийства найдено. Это совершенно определенно не тот револьвер, что имел при себе Андерс. Более того, Андерс вернулся в город и практически сразу же отправился в Северную Мезу. Насколько я понимаю, полиция смогла восстановить все его передвижения и убедилась, что он не появлялся в яхт-клубе после разговора со мной. Мэй Фарр и я поехали в яхт-клуб. Мы обнаружили, что «Пеннвента» больше нет у причала. Мы повернули назад, и мисс Фарр оставалась со мной, пока не добралась до того места, где Андерс выбросил револьвер. Затем она вернулась в яхт-клуб и взяла яхту Марли.
  — Вы это признаете? — не веря своим ушам, переспросил Рунцифер.
  — Конечно, признаю. Давайте теперь рассмотрим кандидатуру Мэй Фарр. Предположим, она догнала яхту Вентворта, что вполне вероятно. Она бы не смогла установить «Атину» вдоль борта «Пеннвента» без ведома Вентворта. Подобное просто невозможно: обязательно послышатся стук, удары бортом о борт, царапанье боками. Более того, она бы не смогла, установив «Атину» рядом с «Пеннвентом», оставить штурвал и без посторонней помощи перебраться на борт яхты Вентворта. Потребовалось бы, чтобы Вентворт снизил скорость или чтобы кто-то ей помогал, или и то, и другое. Однако предположим, что Вентворт снизил скорость, и Мэй Фарр удалось перебраться на борт «Пеннвента». Они спустились в каюту. Яхта Вентворта снабжена автопилотом. Ему не требовалось постоянно стоять у штурвала, но невозможно представить такое стечение обстоятельств, чтобы он находился в каюте, а мисс Фарр осталась на палубе и выстрелила в него через люк. Теперь давайте рассмотрим кандидатуру Эверсела. Он — летчик. Он низко пролетал над яхтой и был вооружен. Он прекрасно стреляет… Но перед тем, как я продолжу рассуждать на эту тему, я хочу обратить ваше внимание на два важных предмета на этих фотографиях. Посмотрите на снимок, сделанный Эверселом. Я хочу, чтобы вы, ваша честь, взглянули вот на эту небольшую полочку. Там находится что-то круглое в коробочке, рядом с ним лежит другой предмет цилиндрической формы.
  Рунцифер встал и быстрым шагом направился к месту, где восседал Эмиль Сканлон, чтобы тоже рассмотреть то, на что указывал Мейсон.
  — Это редкая монета, — заметил заместитель окружного прокурора. — Вентворт был известным коллекционером.
  — Не исключено, — согласился Мейсон. — А если вы возьмете лупу, то увидите на предмете определенные отличительные черты: параллельные линии, которые пересекают другие параллельные линии.
  Судья Сканлон взял увеличительное стекло и принялся изучать то, на что указывал Мейсон.
  — И что в этом важного, мистер Мейсон? — спросил он.
  — Секундочку, ваша честь. Посмотрите, пожалуйста, на фотографию каюты, сделанную через люк после того, как «Пеннвент» вернули в порт, — попросил Мейсон. — Вот та же полка. Но на ней уже ничего нет.
  Сканлон кивнул.
  — Теперь мы столкнулись со следующей ситуацией, — продолжал Мейсон. — Чем бы ни оказались эти два предмета, они находились на борту «Пеннвента», когда Эверсел фотографировал Вентворта. Сделав снимок, Эверсел сразу же покинул яхту. Вентворт бросился в каюту на корме. Мисс Фарр выбежала на палубу. Нет никаких доказательств того, что Эверсел, Андерс или Мэй Фарр возвращались на яхту. Но у нас имеются два предмета, которые ясно видны на одной фотографии и отсутствуют на другой, сделанной позднее. Почему? Куда они делись? Кто их взял?
  — У вас есть теория на этот счет, мистер Мейсон? — поинтересовался Сканлон.
  — Да, — кивнул адвокат. — Мне хотелось бы пригласить еще одного свидетеля.
  — Я не убежден, что обвинение полностью представило свою версию, — неуверенно сказал Овермейер практически безнадежным тоном.
  — Какое это имеет значение, если мы пытаемся решить дело? — воскликнул судья Сканлон. — Приглашайте, кого считаете нужным, мистер Мейсон.
  — Мистер Роберт Грастин, — объявил адвокат защиты.
  Вперед вышел высокий худой мужчина с глубоко посаженными глазами, тонкими губами, высокими скулами, длинными руками и ногами. Ему было слегка за пятьдесят. Он отличался спокойными и неторопливыми манерами.
  — Я очень не люблю расстраивать людей, но я совсем ничего не знаю об этом деле, — заявил он. — Я не знаком ни с одним из участников.
  — Не беспокойтесь, мистер Грастин, — сказал Мейсон. — Займите, пожалуйста, место для дачи показаний, и мы выясним, что вы знаете, а что нет.
  Свидетель опустился в указанное кресло.
  — Насколько я понимаю, во врученной вам повестке указывалось, что вам следует принести с собой в зал суда определенную документацию, не так ли? — спросил Мейсон.
  — Да.
  — Объясните, пожалуйста, кто вы и чем занимаетесь, — попросил Мейсон.
  — Я — секретарь и казначей Междугородной любительской атлетической лиги. Это ассоциация атлетов-любителей, спонсором которой является междугородная автобусная компания, целью — развитие связей и…
  — И движения, — с улыбкой добавил Мейсон.
  — И движения, — подтвердил Грастин. — Междугородные встречи проводятся в таких местах, куда наиболее удобно добираться на маршрутах междугородных автобусов компании-спонсора. Вручаются призы. Поощряется соревновательный дух, матчи способствуют рекламе лиги и автобусной компании.
  — А двенадцатого числа этого месяца проводились какие-нибудь соревнования? — поинтересовался Мейсон.
  — Да, сэр. Открытый теннисный турнир. Двенадцатого состоялись финалы.
  — У вас задокументировано, кто в тот день занял второе место в женском турнире?
  — Второе место? — уточнил Грастин.
  Мейсон кивнул.
  — Секундочку.
  Грастин достал папку в кожаной обложке, набитую отпечатанными на машинке листами бумаги. Он просмотрел нужную страницу и объявил:
  — Второе место заняла Хейлз Тумс, проживающая в многоквартирном доме «Балкан».
  — Спасибо, — поблагодарил Мейсон. — А теперь мне хотелось бы узнать о соревнованиях в других видах спорта. У вас есть алфавитный указатель или какой-то каталог с именами победителей вашей лиги?
  — Да.
  — Он у вас с собой?
  — У меня в портфеле.
  — Возьмите его, пожалуйста.
  Грастин отправился к своему месту в передней части зала, взял портфель, вернулся с ним в свидетельскую ложу и достал из него другую папку с вложенными в нее листами.
  — Посмотрите, пожалуйста, что у вас значится под фамилией Тумс, — попросил Мейсон.
  Грастин пролистал несколько страниц.
  — Подождите минутку, — внезапно поднял он глаза на Мейсона. — Я сейчас вспомнил это имя. Она выиграла несколько чемпионатов. У нее неплохие результаты в разных видах спорта.
  — Прекрасно. А теперь просмотрите свои записи. Там есть что-нибудь о плавании?
  — Последние два года она выигрывала чемпионаты по заплывам на длинные дистанции среди женщин, — сообщил Грастин. — В прошлом году она также выиграла четыреста метров вольным стилем. В…
  — Я думаю, этого достаточно, — перебил его Мейсон. — По крайней мере, для того, чтобы подтвердить мою точку зрения. Мистер Грастин, теперь взгляните, пожалуйста, на эту фотографию. На полке в коробочке находится предмет, по форме напоминающий монету. Изучите его, пожалуйста. Вот вам лупа. Вы можете определить, что это?
  Мейсон протянул свидетелю фотографию и показал на ней то место, о котором говорил.
  Грастин посмотрел сквозь лупу, а затем сообщил:
  — Да, могу. Это медаль за второе место среди женщин, которую мы вручали на теннисном турнире. Вот эти линии изображают теннисную сетку.
  Мейсон улыбнулся мировому судье Сканлону и заявил:
  — Я думаю, ваша честь, что к тому времени, как в окружной прокуратуре смогут разобраться, что к чему, они найдут ответ на вопрос, кто убил Пенна Вентворта. Это определенно сделала не Мэй Фарр.
  Глава 13
  Перри Мейсон, Делла Стрит, Мэй Фарр и Пол Дрейк сидели в кабинете Мейсона. Мэй Фарр казалась ошеломленной и находилась в полуобморочном состоянии от столь быстрого развития событий.
  — Не понимаю, как вы догадались, — призналась она. — Я думала, что меня точно осудят.
  — Я ходил по тонкому льду, — ответил Мейсон. — Уже во время разговора с Хейлз Тумс я почувствовал, что она уж слишком хочет покинуть страну. Вначале я решил, что она проявляет подобное рвение потому, что у нее в квартире установлен потайной микрофон и полиция пытается поймать меня в ловушку. Когда она увидела, что я сам никак не иду в капкан, она слишком рьяно старалась меня туда затащить. Дальнейшие события заставили меня изменить свое мнение. Если она не пыталась поймать меня в ловушку, то какова же истинная причина подобных действий? Я начал размышлять на эту тему. Я знал, что она очень спортивна. Это сразу же становилось ясно по ее внешнему виду, да и она сама сообщила мне, что в предыдущий день заняла второе место в теннисном турнире. Я также понял, что она на самом деле испытывала сильные чувства к Пенну Вентворту, и считаю, хотя и не могу доказать, что это была не платоническая любовь. Для меня стало очевидным, что Вентворта убили или из самолета, или это сделал кто-то, находившийся вместе с ним на борту «Пеннвента», кто сумел бы доплыть до берега после совершения преступления. Я прекрасно понимал, что алиби Фрэнка Марли довольно сомнительно, но у меня не создавалось впечатления, что он в состоянии доплыть до берега, выйти из воды практически в обнаженном виде, а потом добраться до больницы и вести себя так, что никто не догадался о пережитом им. Вероятной кандидатурой могла быть миссис Вентворт, но она, что очевидно, находилась в Сан-Диего. Связать Эверсела с убийством тоже не представлялось возможным, если только он не стрелял из самолета. Вы, Мэй, находились на яхте Фрэнка Марли. Вы вернулись на ней в порт. По упомянутым мной в суде причинам я считаю, что вы были не в состоянии застрелить его. Как только я догадался, что то, что вы приняли за выброс пламени из дула револьвера, на самом деле было вспышкой фотоаппарата, я понял, что убийство оказалось отложенным с того момента, который все считали временем смерти Вентворта, на более поздний срок. Разработав эту теорию, мне уже не представляло труда реконструировать то, что произошло на самом деле. Хейлз Тумс заняла второе место в теннисном турнире и получила медаль. Она отправилась на яхту Вентворта за поздравлениями. Из того, что известно о Вентворте, можно с уверенностью предположить, что, получив поздравления, Хейлз Тумс пришлось воспользоваться помадой, после чего она положила медаль и помаду на полку в каюте. Затем Вентворт сказал ей о своих планах отправиться в тот вечер в Энсенаду и предложил составить ему компанию. Она была рада подобному предложению, но заметила, что ей требуется прихватить кое-что из одежды и купить им еды в дорогу. Таким образом, она поехала домой, чтобы собрать вещи, а по пути назад в гавань запаслась провиантом. Во время ее отсутствия вы, Мэй, поднялись на борт «Пеннвента» и Вентворт попытался уложить вас в постель. Эверсел тоже поднялся на борт и сфотографировал Вентворта в компрометирующем положении. Андерс прибежал к вам на помощь. Затем вы оба покинули яхту. Через какое-то время, возможно, сразу же после вас, Хейлз Тумс вернулась с покупками, поднялась на «Пеннвент» и они с Вентвортом отплыли в Энсенаду. Вентворт, несомненно, был страшно разозлен и расстроен. Он знал, что его сфотографировали. Он, естественно, понимал, что подобная фотография осложнит обсуждение условий развода, для чего он на следующее утро планировал встретиться с женой. Возможно, он обо всем рассказал Хейлз Тумс. Обещал ли Вентворт, когда разведется, жениться на ней или нет, но я думаю, Хейлз Тумс рассчитывала, что у него именно такие намерения. Он ясно объяснил ей, что это смехотворные предположения. Она страшно разозлилась, причем до такой степени, чтобы тут же на месте его прикончить. Возможно, он сидел и смеялся, когда она вынула револьвер и выстрелила в него. Она считала, что сразу же убила Пенна. Он только потерял сознание, а когда очнулся, смог какое-то время бродить по каюте. Ей требовалось покинуть яхту. Я думаю, что у нее был с собой холщовый мешок вместо чемодана — многие их часто берут с собой на яхты, — и я не сомневаюсь, что она всегда носила с собой револьвер — на случай, если кто-то из яхтсменов, которых она частенько подцепляла, уж слишком разойдется. Она разделась, положила свою одежду, медаль, помаду и револьвер в мешок, поставила яхту на автопилот по курсу на Энсенаду, если это уже не было сделано раньше, прыгнула вместе с мешком за борт и поплыла к берегу. Вначале я не мог понять, зачем ей было брать с собой орудие убийства, вместо того чтобы бросить его в воды Тихого океана. Затем я поставил себя на ее место и понял, чего она боялась. Она же приплывала обнаженной в неизвестное место. Ей пришлось надеть мокрую одежду и ловить попутную машину, чтобы добраться куда-то, откуда она пешком могла дойти до яхт-клуба, где она оставила свою машину. В целях безопасности она решила оставить револьвер у себя. Она вернулась в яхт-клуб и увидела, как возвращается «Атина» с Мэй Фарр на борту. Затем Хейлз Тумс отправилась домой. На следующее утро, прочитав газеты, она узнала, где Андерс выбросил револьвер. Она поехала к тому месту и оставила там свой револьвер. Она также рассказала Фрэнку Марли, что видела, как Мэй Фарр причаливала на «Атине».
  — Интересная версия, Перри, — сказал Пол Дрейк. — Но я все равно не понимаю, как ты догадался, что убийство совершила вроде бы нормальная, атлетичная, уравновешенная девушка, Хейлз Тумс.
  — Ей бы удалось меня обмануть, Пол, если бы не один-единственный промах.
  — Какой?
  — Независимо от того, до чего я дошел путем логических рассуждений, один факт остается абсолютной истиной. Тот человек, который убил Вентворта, отвез орудие убийства к месту, где Андерс выкинул свой револьвер, и подбросил его в надежде, что таким образом в убийстве обвинят Андерса. Другими словами, убийца был готов отправить Андерса на пожизненное заключение или в камеру смертников за преступление, которое Хал не совершал. Это показывает, что настоящий убийца допускал возможность последующего расследования и того, что подозрение могло пасть на него. Поэтому убийца постарался предупредить как расследование, так и подозрение, специально направив обвинение на Андерса.
  — Все правильно, — согласился Дрейк.
  — Что они с ней сделают? — спросила Мэй Фарр.
  — Зависит от обстоятельств. Вначале им надо ее поймать, что, как мне кажется, будет совсем непросто. Затем им требуется ее обвинить, что тоже не очень-то легкая задача. Фотография, сделанная Эверселом, поможет оправдать ее, если она заявит, что Вентворт поступил с ней так же, как с вами.
  — Но то, что она подбросила орудие убийства, пойдет ей совсем не на пользу, — заметил Дрейк.
  — В общем, да, — ответил Мейсон, улыбаясь, — но, Пол, разве ты смог бы обвинить женщину с такой фигурой, как у нее, в чем-нибудь хуже непредумышленного убийства?
  — А что с Эверселом? — поинтересовался Дрейк.
  — Пожал мне руку, — сообщил Мейсон. — Он так испугался, что я обвиню его в убийстве и обосную свои заявления, что фактическое решение дела стало для него огромным облегчением. Более того, он осознал, что благодаря мне освободили невинную женщину, и теперь он думает, что я не так уж плох. Кстати, Делла, он приглашает нас на ужин на следующей неделе.
  — Пойдем? — спросила секретарша.
  — Почему бы и нет? А пока давай сядем в машину и поедем куда-нибудь отдохнуть.
  — Куда?
  — Отправимся в путешествие. Например, в Северную Мезу и посмотрим, что там есть интересного.
  — Рискнете? — спросила Мэй Фарр.
  — А какой здесь риск?
  — Возможно, вам придется столкнуться с адвокатом Хала.
  — Чепуха! — воскликнул Мейсон. — Я на него не обижаюсь. Вообще-то он был прав.
  — Я сама собиралась сегодня в том же направлении, — сообщила Мэй Фарр.
  — Правда? — удивилась Делла Стрит.
  Мэй Фарр кивнула.
  — Так-так! А что навело вас на эту мысль? — спросил Мейсон.
  Мэй Фарр покраснела и быстро заговорила:
  — Женщина имеет право изменить свое мнение, не так ли? Возможно, я изменила свое мнение насчет Хала.
  — Последнее время он стал очень независимым, — заметил Мейсон.
  Мэй Фарр нервно рассмеялась.
  — Да. У него появились собственные идеи, — согласилась она. — Я думаю, что это дело об убийстве послужило ему хорошим уроком. Я хочу пригласить вас завтра поужинать с нами, мистер Мейсон. Это будет важное событие.
  — Что-то отмечаете? — спросил Мейсон с огоньком в глазах.
  Она кивнула.
  — Собираюсь сказать Халу, что согласна выйти за него замуж.
  — Молодец! — похвалил Мейсон и повернулся к Делле Стрит. — Ты как, Делла?
  — Хочешь, чтобы я решала, шеф?
  Мейсон кивнул.
  — Поедем в Северную Мезу, если вы в самом деле хотите, чтобы мы были с вами, мисс Фарр.
  — Конечно! — воскликнула девушка.
  Пол Дрейк встал, положил в рот резинку и сказал:
  — Приятно было познакомиться с вами, мисс Фарр.
  — А вы не приедете, мистер Дрейк? — спросила Мэй Фарр.
  — Нет. Звон свадебных колоколов заразителен. Что детективу делать с женой?
  — Ты не прав, — весело поправил его Мейсон. — Что жене делать с детективом?
  Дрейк остановился в дверях и вместо прощания добавил:
  — Особенно с детективом, который работает на адвоката, заставляющего его не спать ночами и носиться по округе, совершая правонарушения.
  Дрейк акцентировал свое последнее замечание, сильно хлопнув за собой дверью.
  Переводчики и год первого издания
  Дело о бархатных коготках (переводчик: Монахов Б.) 1933 год.
  Дело о мрачной девушке (переводчик: Жукова М. В.) 1933 год.
  Дело о счастливых ножках (переводчик: Пушкина А. В.) 1934 год.
  Дело о воющей собаке (переводчик: Тирдатов В. В.) 1934 год.
  Дело о любопытной новобрачной (переводчик: Николаев А. Г.) 1934 год.
  Дело о фальшивом глазе (переводчик: Рубцов П. В.) 1935 год.
  Дело о коте дворецкого (переводчик: Савелова М. И.) 1935 год.
  Дело о племяннице лунатика (переводчик: Рубцов П. В.) 1936 год.
  Дело заикающегося епископа (переводчик: Борисов Л.) 1936 год.
  Дело рисковой вдовы (переводчик: Николаев А. Г.) 1937 год.
  Дело о хромой канарейке (переводчик: Рубцов П. В.) 1937 год.
  Дело о подмененном лице (переводчик: Рубцов П. В.) 1938 год.
  Дело туфельки магазинной воровки (переводчик: Биндеман Л. М.) 1938 год.
  Дело о предубежденном попугае (переводчик: Васильева Л. Н.) 1939 год.
  Дело об игральных костях (переводчик: Кельцев С. С.) 1939 год.
  Дело крючка с наживкой (переводчик: Рубцов П. В.) 1940 год.
  Дело о молчаливом партнере (переводчик: Ганько А. И.) 1940 год.
  Дело беглого мужа (переводчик: Миронова Ирина) 1941 год.
  Дело о пустой консервной банке (переводчик: Фирсов О. А.) 1941 год.
  Дело о тонущем утенке (переводчик: Рубцов П. В.) 1942 год.
  Дело о неосторожном котенке (переводчик: Жукова М. В.) 1942 год.
  Дело о зарытых часах (переводчик: Рубцов П. В.) 1943 год.
  Дело о сонном моските (переводчик: Берденников Н. Б.) 1943 год.
  Дело об искривленной свече (переводчик: Рубцов П. В.) 1944 год.
  Дело блондинки с подбитым глазом (переводчик: Монахов Б.) 1944 год.
  Дело о сумочке авантюристки (переводчик: Иванов К. И.) 1945 год.
  Дело полусонной жены (переводчик: Ганько А. И.) 1945 год.
  Дело наемной брюнетки (переводчик: Николаев А. Г.) 1946 год.
  Дело лошади танцовщицы с веерами (переводчик: Большаков С.) 1947 год.
  Дело кричащей ласточки (переводчик: Кибирский С. В.) 1947 год. рассказ
  Дело о ленивом любовнике (переводчик: Усова Г. С.) 1947 год.
  Дело одинокой наследницы (переводчик: Жукова М. В.) 1948 год.
  Дело об алом поцелуе (переводчик: Саломатина Е. И.) 1948 год. рассказ
  Дело бродяжки-девственницы (переводчик: Рубцов П. В.) 1948 год.
  Дело незадачливого жениха (переводчик: Анохина Е. И.) 1949 год.
  Дело о разведенной кокетке (переводчик: Рубцов П. В.) 1949 год.
  Дело о небрежной нимфе (переводчик: Рубцов П. В.) 1950 год.
  Дело одноглазой свидетельницы (переводчик: Лапикова О. И.) 1950 год.
  Дело о светящихся пальцах (переводчик: Кулишов В.) 1951 год.
  Дело сердитой плакальщицы (переводчик: Майоров С.) 1951 год.
  Дело изъеденной молью норки (переводчик: Жукова М. В.) 1952 год.
  Дело смеющейся гориллы (переводчик: Николаев А. Д.) 1952 год.
  Дело о сварливом свидетеле (переводчик: Рубцов П. В.) 1953 год. рассказ
  Дело о краже на дороге (переводчик: Ганько А. И.) 1953 год.
  Дело зеленоглазой сестрички (переводчик: Делавер А. Т.) 1953 год.
  Дело беглой медсестры (переводчик: Чистякова Т. Н.) 1954 год.
  Дело о сбежавшем трупе (переводчик: Рубцов П. В.) 1954 год.
  Дело рыжеволосой непоседы (переводчик: Карчевский В.) 1954 год.
  Дело очаровательного призрака (переводчик: Жукова М. В.) 1955 год.
  Дело о дневнике загорающей (переводчик: Жукова М. В.) 1955 год.
  Дело нервного сообщника (переводчик: Дроздова Е.) 1955 год.
  Дело перепуганной машинистки (переводчик: Рубцов П. В.) 1956 год.
  Дело застенчивой обвиняемой (переводчик: Бурин С. Н.) 1956 год.
  Дело о позолоченной лилии (переводчик: Рубцов П. В.) 1956 год.
  Дело о счастливом неудачнике (переводчик: Жукова М. В.) 1957 год.
  Дело кричащей женщины (переводчик: Крылов Б. В.) 1957 год.
  Дело о хитроумной ловушке (переводчик: Завгородний А. В.) 1957 год.
  Дело о длинноногих манекенщицах (переводчик: Колесников О. Э.) 1958 год.
  Дело о кукле-непоседе (переводчик: Кудрявицкий А. И.) 1958 год.
  Дело о девушке с календаря (переводчик: Никулина Т. Н.) 1958 год.
  Дело о смертоносной игрушке (переводчик: Жукова М. В.) 1959 год.
  Дело о мифических обезьянах (переводчик: Васильева Л. Н.) 1959 год.
  Дело о поющей девушке (переводчик: Жукова М. В.) 1959 год.
  Дело подстерегающего волка (переводчик: Никулина Т. Н.) 1960 год.
  Дело о двойняшке (переводчик: Жукова М. В.) 1960 год.
  Дело о стройной тени (переводчик: Николаев А. Г.) 1960 год.
  Дело о двойнике пожилой дамы (переводчик: Нефедова Л. Б.) 1961 год.
  Дело супруга-двоеженца (переводчик: Бараш О. Я.) 1961 год.
  Дело бывшей натурщицы (переводчик: Чаусянская С.) 1962 год.
  Дело белокурой удачи (переводчик: Николаев А. Г.) 1962 год.
  Дело о ледяных руках (переводчик: Пташникова Е. В.) 1962 год.
  Дело озорной наследницы (переводчик: Жукова М. В.) 1963 год.
  Дело о секрете падчерицы (переводчик: Ганько А. И.) 1963 год.
  Дело влюбленной тетушки (переводчик: Николаев А. Г.) 1963 год.
  Дело дважды неразведенного (переводчик: Жукова М. В.) 1964 год.
  Дело иллюзорной удачи (переводчик: Ганько А. И.) 1964 год.
  Дело шокированных наследников (переводчик: Ганько А. И.) 1964 год.
  Дело заботливого опекуна (переводчик: Васильева Л. Н.) 1965 год.
  Дело очаровательной попрошайки (переводчик: Миронова И.) 1965 год.
  Дело встревоженной официантки (переводчик: Жукова М. В.) 1966 год.
  Дело о королеве красоты (переводчик: Сафьянова И. Я.) 1967 год.
  Дело небрежного купидона (переводчик: Николаев А. Г.) 1968 год.
  Дело любящей сестры (переводчик: Жукова М. В.) 1969 год.
  Дело женщины за колючей проволокой (переводчик: Монахов Б.) 1972 год.
  Дело об отложенном убийстве (переводчик: Жукова М. В.) 1973 год.
  Дональд Лэм и Берта Кул
  (цикл)
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"