Аннотация: Том еще не дописан, значит с большим интересом начнете читать!!
Т О М В Т О Р О Й
В сороковые годы ХХI века обстановка в мире накалилась до предела. Тут дело было не только в возобновившейся "холодной войне" между США и Россией. И не только в бурно развивающемся Китае. Большую роль играли, так называемые "новые индустриальные страны" Африки и Азии, или как их ещё называли - "африканские львы" и "азиатские тигры". Чего только одни Индонезия здесь с Нигерией стоили. Когда бедные эти, и, причём, очень большие страны обзавелись атомным оружием, весь мир только и говорил об этом. А тут ещё на конференции афро - азиатских стран президент Нигерии заявил, что стране с населением более ста двадцати миллионов граждан просто необходимо иметь такое оружие, также как хлеб и воду. Правительства большинства небогатых стран этого региона с жаром восприняли это заявление, как руководство к действию. Клич "вооружайтесь" был брошен, и дальнейшее было подобно цунами. Об Нигерии, конечно, совсем отдельный разговор. Это была новая индустриальная страна, подобно Китаю, производила практически всё, от швейной иглы до ядерного реактора в большом количестве и довольно высокого качества. Но население страны бедствовало, социальные программы были исключены из бюджета страны. Поэтому Нигерия представляла из себя довольно странную смесь прогресса и отсталости, и была очень похожа на бомжиху в концертном платье. Так характеризовали Нигерию туристы и журналисты, бывавшие там. Президент Бангладеш, самой бедной и перенаселённой страны в Азии, также открыто заявлял о своём намерении в ближайшие два года разместить ракетные установки на своих границах, а в дальнейшем планировал построить космический корабль для полёта на Марс. И всё это было очень даже правдоподобно, так как демографический взрыв в этой стране обеспечил наличие дешёвой, даже почти бесплатной рабочей силы. Тут бы Сталин точно умер от зависти.
А в Перу об атомных ракетах и реакторах и не мечтали. Это вообще прошлый век! Здесь планировали что-то более современное. Неожиданное и более мощное. Ведь в Перу жил и работал академик Городов, научный потенциал которого не имел границ. Заполучить такой интеллект мечтали многие страны.
Академик Ипполито Городов к данному времени выздоровел от ран душевных и телесных, полученных в результате шпионских игр в борьбе за его интеллект. Ему заменили лицо и имя тоже. Имя его почивало на городском кладбище с громадным монументом от благодарной страны. А сам он, в целях конспирации, имел имя другое - Эдуардо Ауэр. Тело учёного сильно пострадало от перенесённых травм, а вот головной мозг по-прежнему активно работал. Это было главным в жизни академика, а остальное, как говориться, приложиться. По официальной версии Городов Монтальва скончался в Белградском военном госпитале от травм, несовместимых с жизнью. Ну, а Ауэр тогда вообще неизвестно кто. О том, что Городов и Ауэр, есть одно и тоже лицо знали, естественно, не многие. Лишь бы только не узнала об этом великая и ужасная мадам Сов. Тайна эта скрывалась очень тщательно. Ближайший друг и соратник академика профессор Ривера знал тайну Эдуардо Ауэра. Семья Риверы, его жена и дети знали только, что в их громадном новом доме, в отдельном пристрое живёт старый приятель Риверы, очень приятный и интеллигентный человек, по имени Эдуардо Ауэр. Жена профессора уважала Эдуардо, но не могла понять, почему у этого человека нет своего жилья, спрашивать же об этом ей было строго запрещено мужем. Сам Ривера часто заходил к своему другу, и они говорили и спорили на разные темы. Ауэр контролировал работу фабрики, совершенствовал производственный процесс. Фабрика работала хорошо, но без Ипполито Ривера чувствовал себя как-то неуверенно, в качестве её директора. Друзья обсуждали мировые катаклизмы и перспективы науки.
"Неужели правда, что Грёзе скоро снимут с её должности и перебросят то ли в министерство лёгкой промышленности, то ли туризма?" спросил Эдуардо. Для Риверы это было новостью, и он с интересом спросил, откуда взял Ауэр это известие. Эдуардо показал газету, Ривера прочитал, и разъяснил академику, что внутриполитический и экономический курс правительства Перу подвергается сейчас несправедливой критике со стороны оппозиции, недавно возникшей в государстве и которая, по его мнению, поддерживается этой самой вездесущей мадам де Сов. "Кто написал такую чушь? Тут не иначе, как оппозиция влезла! Только бы мадам не узнала нашей с вами тайны. Всё, что связано с этим именем несёт в моём представлении страх и ужас, - помолчав, Ривера продолжил, - есть ещё, так называемая, Лелемико. Она до сих пор не поймана. Ты её помнишь?".
"Конечно, помню, разве такое забудешь? Я видел её только один раз, но очень хорошо её запомнил. Лицо у неё запоминающееся. Она большая хищница, охотница за головами. Главное её до сих пор не поймали. Она сбежала. Как ей это только удалось. Чудеса, да и только".
Ривера поправил друга: "Не один раз ты её видел, а два. Мы же её на концерте видели в день открытия фабрики. Такой глупышкой, простушкой притворялась. Настоящий волк, а шкурка овечья".
В таких разговорах и задушевных беседах друзья проводили вечера, воскресные и праздничные дни. Дом Ауэр, практически, не покидал никогда. Днём читал, делал записи в многочисленных тетрадях и думал. О чём? Наверное, о новых открытиях или изобретениях.
Прошёл год, академик выздоровел и теперь был полностью восстановлен. Он был в состоянии работать, как прежде. Ум и талант Ауэра были востребованы правительством Перу. Госпожа Грёзе и камергер постоянно следили за его состоянием и делали всё для его полнейшего выздоровления. Лучшие врачи, новейшие лекарства, отличное питание, комфорт, всё это обеспечивало правительство Перу. Но, Ауэр об этом не знал. Всё знал только Ривера.
И вот наступил день, когда за Ауэром пришла служебная машина министерства обороны. Сопровождавший её военный передал академику приглашение Кристины Грёзе и Кмита посетить их на даче сегодня же. С радостью Ауэр принял приглашение, он соскучился по настоящей работе и ждал новых предложений.
Встреча была очень радушной. Стол был накрыт, но на даче не было ни одного постороннего человека, даже прислуги. Только трое: Кристина, Педро и Ауэр. За столом вновь переживали прошлые события, вспоминали детали, смеялись над тем, как Элжбета пыталась совратить академика. Ауэр знал, что он здесь не ради воспоминаний и прямо спросил об этом Кристину Грёзе. Кристина начала издалека, она разъяснила академику, что обстановка в мире, где все вооружаются, весьма взрывоопасна. И Перу не может обойти вниманием этот вопрос, тем более, что коалиция Южноамериканских стран пытается освободиться от диктата США. Нужно оружие. Но нужно что-то новое. Нужно, то, чего нет у других.
"Наши сотрудники изучили все ваши статьи и выступления. В одном из них вы говорили о возможности получения сверх оружия из искусственных кристаллов селена на иттрии. Эта ваша идея практически выполнима?".
"Конечно, но в то время я практически не мог обнародовать эту идею. Но, насколько я понимаю, странам третьего мира запрещено Гаагской конвенцией иметь атомное или сверхоружие. Перу тоже, как все страны третьего мира, не может иметь и тем более производить такое оружие".
"Сейчас, - с улыбкой сказал министр обороны Перу Педро Кмит, - когда Нигерия и Никарагуа игнорировали это запрещение, у нас развязаны руки, и мы можем последовать их примеру. Но, без шумихи и лозунгов. Если ваша идея может быть воплощена в жизнь, то мы будем воплощать её без лишнего шума, тайно. У нас всё будет круче. Но, знать об этом не должен никто!"
"Я рад, что и эта моя идея может быть воплощена в жизнь. Сейчас я займусь теоретическими выкладками и расчётами. Затем будет необходима лаборатория, оборудование и исполнители. Официально мы будем продолжать работу о получении энергоносителей из углеводородов. Моим помощником и соавтором будет Ривера. Он подберёт надёжные кадры и составит перечень необходимого оборудования и материалов. Это будет дорогое удовольствие".
"Материальные затраты берёт на себя государство, об этом не волнуйтесь, - заверила академика Кристина Грёзе, - место для лаборатории мы подберём надёжное".
Дальнейший разговор касался деталей проекта. И когда большинство вопросов было решено, генерал Кмит с пафосом воскликнул:
"Мы рады вашему выздоровлению, потому что мы вас любим и глубоко уважаем, вы наша национальная гордость, хотя пока мы не можем говорить об этом всенародно и вслух. И вы под вашим новым именем начнёте ваше новое производство. Сейчас вас доставят домой. Желаем вам дальнейших успехов!".
Мир, конечно, действительно изменился. Только вот эта мадам де Сов, старая как мир, и вечно молодая не давала никому покоя. Что она знала? Наверное, она знала всё!
2.
2044 год проходил без проблем для наших героев: Ауэр работал над теоретическими проблемами нового изобретения, Ривера организовывал новое производство и лаборатории. Стелла Хокуа, та самая небезызвестная журналистка, заняла у себя в Финляндии высокую должность в Министерстве прессы и массовой информации, и стала очень известной. Это произошло не без помощи всемогущей мадам де Сов. В Сербии произошёл военный переворот. Президент Ростопчина в 2043 году была свергнута своим пасынком генералом Сиричем. Сирич, на скорую руку, провёл в стране выборы, где набрал 78% голосов. Он установил добрососедские отношения с Россией и со многими странами Южной Америки, в том числе с Перу. Кроме того, в 2044 году в Сербии проводились летние Олимпийские игры. Ауэр и Ривера тоже планировали поехать на Олимпиаду в Белград.
Лиза Лелемико до сих пор находилась на свободе. Она умудрилась как-то очень таинственно исчезнуть. Это ведь была главная фигурантка в деле похищения Городова, правая рука мадам де Сов. Мадам, скорее всего, и помогла ей так таинственно исчезнуть. Знает ли эта парочка, что Ауэр и Городов одно лицо. Может знает, а может и нет.
В мире, конечно, было очень неспокойно, но в жизни Ауэра и Риверы, наоборот, всё шло тихо, мирно и стабильно. На этот раз Карранса, Грёзе и Кмит, наученные горьким опытом похищения академика Городова, подошли к делу более осторожно и разумно. Никто синьором Ауэром не интересовался и не намеревался похищать.
Незаметно пролетел и 2044 год, прошли Олимпийские игры в Сербии. Ауэр и Ривера устроили себе трёхдневные каникулы и побывали в Белграде на Олимпиаде. Их интересовал футбол и марафон. Однажды они случайно столкнулись на улице со Стеллой Хокуа, она их не узнала, а Ауэр узнал её сразу. Но это никак не отразилось на его лице и поведении. Там же встретили они и Сургутскую Деву. Городова она, конечно, не узнала, а Риверу признала, обрадовалась встрече, расспрашивала о делах, о личной жизни. Про Городова ничего не спрашивала. А что спрашивать? Давно умер человек.
В 2045 году весь мир праздновал 100-летие Победы во Второй Мировой войне, а в России откуда-то откопали 120 - летнего ветерана. Был он в инвалидной коляске, и, как новогодняя ёлка, увешан орденами. Его показывали во всём мире, а в Германию даже возили специальным рейсом. Для родственников он был золотым Клондайком, прапраправнуки с него пылинки сдували. Пенсия его равнялась зарплате федерального министра России, а дополнительные выплаты ещё две такие зарплаты. А потом наступила осень 2045 года.
О мадам Сов по-прежнему ходили разные странные неправдоподобные слухи. Где в них правда, а где ложь не знал, конечно, никто. А она жила и здравствовала, творила дальше свои чёрные дела, расшатывая порядок и экономику в определённых государствах. О ней знали все, но её не знал никто, кроме, конечно, посвящённых. Но, кто они такие посвящённые? Люди или монстры? Террористы или пацифисты? Евреи или жиды? А сейчас мадам Сов с террасы своего дома на Черепашьем острове смотрит на океанские волны и наслаждается утренней прохладой. А в Лиме, в бунгало на берегу, тоже смотрит на безбрежный океан другая женщина и тоже наслаждается утренней прохладой. Эта женщина - Сургутская Дева - отважная российская журналистка. Сургутская Дева всё это время часто в Южную Америку ездила, её знали в Парагвае, Эквадоре, на Кубе. Особенно желанной гостьей она была в Перу, где у неё было много друзей. В её жизни не менялось вообще ничего. Она по-прежнему была одинока, по-прежнему ездила в горячие точки и везде боролась она за правду, сцепившись со злом в смертельной схватке. Самыми близкими друзьями её были Алехандро Ривера и порфироносный сын президента Паолы Каррансы, который спас ей жизнь. Она часто вспоминала, как на неисправной машине вырывались они из лап злой и жестокой мадам де Сов. Президентский сын вёл себя, как настоящий рыцарь средневековья. И между ними возникла большая дружба. И вот сейчас, приехав в Перу, Сургутская Дева именно к нему и направилась. При всей своей журналистской загруженности, были у неё две сокровенные тайны: она охотилась на мадам де Сов и на Лелемико. И охота эта шла параллельно с её корреспондентской работой, которой было много, и которая обеспечивала ей безбедное существование. Только здесь, в Перу, было больше всего следов этих двух женщин, и здесь она начинала охоту за ними, чтобы уничтожить зло, исходившее от них. Сейчас Дева встречается с порфироносным. Немного погодя, в эту странную историю будет также втянут и Ривера.
Профессор Алехандро Ривера провёл трудный день. На фабрике шла замена главного конвейера, нужно было проконтролировать работу. Вернулся он домой позднее обычного и решил лечь спать пораньше, но вдруг зазвонил телефон, и это была Сургутская Дева.
"Здравствуйте, синьор Ривера. Да, я в Лиме. И не спрашивайте пока меня ни о чём, - встревоженно говорила она, - сейчас вы должны срочно приехать сюда, на Каменный Пляж. Дело очень важное. Выезжайте немедленно". Ривера знал, что Сургутская Дева никогда не станет тревожить его по пустякам. Он ей доверял и верил. Выехал он немедленно.
А случилось следующее: Сургутская Дева и дети Каррансы гуляли на Каменном Пляже, разговаривали на самые разные темы. Настроение у всех превосходное. Всё идёт великолепно, лучше не бывает. Сургутская Дева считает, что Паола Карранса, оставаясь на третий срок президентства, серьёзно рискует, так как за два срока правления у неё набралось немало врагов, недоброжелателей.
"Казарес в Парагвае на пятый срок остался. И так во многих странах на нашем континенте. Мама здесь не первая и не последняя. Третий срок - это не так уж и много, - не согласился с ней порфироносный"
"Я всё понимаю, - ответила Дева, - Ахматов в России остался на четвёртый срок, он планировал вообще остаться минимум до 2056 года. Что с ним случилось, вы знаете. Президент Карранса ведёт политику против политического и экономического засилья Соединённых Штатов в Южной Америке, она объединила в этой борьбе многие страны континента, создав Лигу Сопротивления, она обогащает страну за счёт торговли синтетическими углеводородами. Вряд ли это нравится политикам из США. Я даже скажу, что надо учитывать такой фактор, как мадам де Сов. Кстати, последнее время о ней почти ничего не слышно. Это очень подозрительно. Вы ничего нового о ней не слышали?"
Вдруг что-то отвлекло Сургутскую Деву. Она остановилась. Перед ней на Каменном Пляже стояла Оксана Пепел. Дева не показала своего удивления, хотя внутренне поняла, что это не случайная встреча.
"Здравствуйте, Оксана Александровна, какими судьбами и с какими новостями? - Приветливо сказала она"
"Здравствуйте, порфироносные, - ответила Пепел, - здравствуй и ты. Самое время выяснить нам с тобой, кто же всё-таки из нас двоих умнее и кто из нас знает больше. Давайте отойдём в сторону. Разговор будет очень личный, мы должны быть одни". Пепел отвела Деву в сторону и вдруг начала говорить об академике Городове.
"Ты слышала, конечно, о некто Эдуардо Ауэре. Кто такой этот самый Эдуардо? И ты, которая всё знает раньше всех, ничего о нём не слышала? И даже не догадываешься? Ты же самая умная, ты же раскрываешь все тайны первая! Я - мусор. Ты - звезда. Так, кто же это такой?"
Дева рассмеялась прямо в лицо Оксане: "Это новый знакомый Алехандро Риверы, это его новый коллега. Только откуда он взялся, я не знаю. Да это меня и не интересует"
"Чутьё ты потеряла, подруга. Стареешь. Прыти поубавилось. Помнишь, мы поспорили: кто из нас более профи: ты или я. Ты засмеялась мне в лицо. И целью моей жизни стало доказать тебе, что профи - это я! И я тебе это докажу. Он коллега и не новый знакомый Ривере, а наоборот очень даже старый. Как же ты не догадалась? Как же не смогла до этого додуматься?" Она засмеялась радостным и немного истеричным смехом.
Дева была не просто поражена, она впала в какой-то ступор, у неё пропала речь, она стояла, открыв рот, и еле-еле справилась с этим состоянием. Победа была полностью на стороне Оксаны.
"Стойте, Оксана, синьор Городов скончался от жестоких ран, полученных в автокатастрофе. В этом вина Лелемико, которая бросила бомбу в машину Эльжбетты. Городов прожил ещё какое-то время, но раны оказались несовместимы с жизнью. Я даже была с господином Риверой на его могиле, на городском кладбище, там памятник от самой Каррансы!"
" Конечно, не догадалась, - объявила Оксана Пепел, - Городов и Ауэр - одно и тоже лицо. Ипполито Городов находился в коме. Я нашла его в госпитале Белграда. Я! Я, а не ты. Но, тогда я ещё не знала, что это сам академик. Но он выжил. А потом, чтобы не воровали его больше иностранные спецслужбы, для его собственной безопасности перуанские власти, с помощью гениального врача индуса Сингха, о нём ты, конечно слышала, поменяли ему лицо! Сингх сделал ему пластическую операцию, это он умеет. Лица его не узнать. И вместо Ипполито Городова стал он в 2042 году Эдуардо Ауэром. В целях безопасности живёт он в доме Риверы. А работает синьор Ипполито Городов, он же Эдуардо Ауэр над сверхновым оружием массового поражения, которое мир ещё не знает. Лаборатория его засекречена, а производство ещё не налажено. Как ты могла не догадаться? Ты же часто бываешь в гостях у Риверы. Теперь ты поняла, что я всё же умнее и дальновиднее тебя! О. как я счастлива сейчас! Как я счастлива! Я знаю сейчас такое, что и не снилось тебе. Помнишь наш спор в Норильске на открытии Трансполярной магистрали. Вот наш спор и разрешился и не в твою пользу!"
Сургутская Дева уже оправилась от шока, она хотела сказать Оксане, что давно забыла про тот разговор, да и серьёзно его никогда не принимала. Ей стало жаль Оксану, но она, усмехнувшись, заговорила о другом, она решила подыграть Оксане: " Всё это ты от мадам Сов узнала? Или от Лелемико? Оксана, ты победила, ты умнее и круче меня. Я признаю своё поражение, ты знаешь больше меня. Ты, наверное, даже знаешь, где сейчас Лелемико, и про Сов ты много чего знаешь. Расскажи, я сгораю от любопытства". Оксана, упиваясь победой, забыла осторожность и её понесло!
"Про эту Сов я знаю такое, что просто не могу тебе даже рассказать в двух словах. Я здесь долго на Лелемико охотилась, а вышла на мадам де Сов в конце концов и такое про неё узнала! В общем, добраться до неё можно, надо только тщательно всё обдумать и подойти к этому вопросу грамотно и делать это с умом. О, я очень счастлива! Лелемико - это вообще мелкая сошка, не стоит на ней так заострять внимание"
"Оксана, говорите подробнее, - волновалась Сургутская Дева, - это очень серьёзно. И мне очень страшно. Вы не понимаете на что нарвались. Говорите мне всё подробно и без утайки. Мы должны объединиться и взять её штурмом. Это с трудом воспринимается, но это так. Говорите по порядку"
"В Москве, - смеялась Пепел, - в торговом центре "Хитровский" такое можно купить. Ты просто не представляешь. Конечно, нужно деньги ещё иметь".
" Что ты несёшь, причём здесь центр "Хитровский", какие покупки. Ты меня слышишь вообще? Ты не в себе? Тебе плохо? Ты, видимо, ещё не осознала противника, не осознала опасность, которая тебе угрожает". Дева дрожала от страха, а Пепел, как будто сошла с ума, о жуткой мадам она говорила со смехом, громко смеясь. И это не лезло ни в какие рамки.
"Ты ещё не встречалась с Марьей Васильевной? Очень интересная женщина. Советую тебе с ней встретиться. Много чего можно от неё узнать. Она и мадам Сов - одного поля ягоды. В этом ты даже не сомневайся".
"Ну, о чём ты, - уже кричала от волнения Сургутская Дева, - Марья Васильевна, торговый центр на Хитровке, Лелемико, мадам де Сов. Что их объединяет, что общего между ними. Кто такая Марья Васильевна? Говори, пожалуйста, говори!".
А в это время, на вершине холма появился человек в чёрной одежде и балаклаве. Не скрываясь, он поднял снайперскую винтовку и спокойно прицелился, через пару секунд раздался душераздирающий крик, и Оксана упала на землю. Дева пыталась помочь Оксане, но сделать было уже ничего не возможно. Она была мертва. Это было видно по пустому, обвиняющему взору её глаз. Подбежали порфироносные, засуетились, Вика громко заплакала. Дева строго сказала, чтобы они немедленно уехали: дети президента не могут быть причастны, даже как свидетели, к этому делу, а она будет единственным свидетелем убийства. Убедившись, что порфироносные отъехали на значительное расстояние от места происшествия, Сургутская Дева позвонила Ривере и попросила срочно приехать на Каменный Пляж. Через двадцать минут Ривера приехал, и Сургутская Дева рассказала ему о происшедшем. Вызвали полицию, которая также не заставила себя ждать. Установили место, откуда был произведён выстрел, нашли лёжку снайпера и гильзу. Дева предупредила полицию, что она будет заниматься похоронами убитой журналистки из России. Полицейские начали прочёсывание местности, с целью обнаружить убийцу, но Дева знала, что если это дело рук мадам де Сов, то поймать убийцу не удастся. А что это её рук дело она была абсолютно уверена. Дева ввела Риверу в курс происшедшего, и он полностью согласился с её аргументами. Решали вопрос похорон Оксаны.
"Мы похороним её в России, рядом с отцом и дедом, чартерным рейсом мы быстро доставим туда её тело. Все расходы и организацию похорон в России возьмёт на себя редакция её газеты, а мы здесь организуем всё необходимое, - Дева помолчала и тихо добавила, - вам же, синьор Ривера надо со мной поехать в Россию на церковную и гражданскую панихиду. Вы - мой лучший друг, дело Городова - Ауэра соединило нас ещё крепче в борьбе с известной мадам, вы должны вместе со мной проводить в последний путь мою коллегу".
Через несколько дней Алехандро Ривера и Сургутская Дева провожали в последний путь неустрашимую Оксану.
"Почему у деда Оксаны два имени,- спросил Ривера у Сургутской Девы, - Он Арсений Скворцов и Игорь Петров. Человек с двумя именами. С чем это связано? Расскажи!".
"Когда умрёт ваш друг и коллега, на его настоящей могиле тоже напишут два имени: Ипполито Городов Монтальва и Эдуардо Ауэр Мунхерджи. И никто никому не сможет объяснить, почему на этом обелиске два имени. Так ведь?".
Провожали Оксану, в основном коллеги и журналисты. Многие плакали, крестились. Ривера обратил внимание на женщину, в длинном многоцветном платье и густой чёрной вуалью на лице. Почему - то Ривера не мог оторвать от неё глаз, и у него возникло желание заговорить с ней. Он подошёл, но она засуетилась и быстро ушла. Больше он её не видел и сожалел об этом. Последней на гражданской панихиде выступила Дева Сургутская, она сказала:
"Все присутствующие здесь коллеги мои и Оксаны Александровны знают о существовании тайного мирового правительства, мировой закулисы, которое контролирует политику и экономику всех стран, передвигает, как марионетки, президентов и королей. Это олицетворение мирового зла, сгусток негатива, злобные человеконенавистники. Это они уничтожили в 1917 году великую Российскую империю и другие процветающие страны Европы, они пытались уничтожить Россию в 1941 - 1945 годах, и в 1991 году разрушили СССР, организовывали цветные революции и убийства своих противников. Всех, кто идёт против них, они физически уничтожают. Именно им перешла дорогу Оксана Александровна. Она не рассчитала свои силы и поэтому погибла. Но мы не упадём духом и обязательно доберёмся до этих злодеев, этих мерзких порождений ехидны, под какими бы красивыми именами они не выступали. С Божьей помощью мы отомстим за всех погибших. Мы победим". Большинство присутствующих поняли, что имела в виду в своей прощальной речи Сургутская Дева. А потом были православные поминки.
3.
В 2047 году Нигерия в четвёртый раз проводила испытание ядерного оружия. Всё шло нормально, если бы не самолёт. В это же время пролетал в данном районе самолёт Лос - Анджелес - Бангкок. Самолёт взорвался в воздухе и разлетелся на мелкие осколки. Было две версии аварии самолёта: внешнее воздействие и значительное отклонение от положенного курса. Остальные версии вообще не выдерживали никакой критики. Вся западная цивилизация, весь так называемый "сытый миллиард" не сомневался в том, что это была нигерийская проделка. Нигерия стала для США и Европы неким "козлом отпущения". На неё сваливали все беды и её подозревали во всём, точно также как и Россию. Из потока самых неимоверных слухов можно было сделать вывод, что на Пензенской конференции Россия, Индонезия и Нигерия заключили тройственный военный союз против американо - европейского содружества, и что многие Православные страны их поддерживают. Что у Нигерии самая милитаризованная армия в мире, что Россия вооружена "до зубов" и так далее и тому подобное. Слухи эти усиленно муссировались прессой США, европейской тройки и Израиля, где политический психоз достиг максимального уровня. Мир переворачивался вверх дном. Украину эти события также не обошли стороной, нужно было сделать выбор: в какую сторону повернуться. Именно этот вопрос и обсуждали сейчас президент Украины Миральский с премьером Оклеем. Оклей - политик с криминальным прошлым - не исчез с международной арены.
Применяя не только допустимые, но и криминальные методы, он зубами держался за свою политическую карьеру и в 2043 году стал министром обороны, а в 2045 - премьер министром Украины при президенте Миральском. И вот сейчас президент и премьер, гуляя по Президентскому Парку, рассуждали о том, что же им делать в создавшейся ситуации, по какому пути вести многострадальную Украину дальше. Оклей рассуждал:
"Только при помощи России, в частности при помощи ныне покойного Ахматова, "земля ему пухом", стала Нигерия атомной державой и укрепилась экономически. Без лапы "русского медведя" ничего подобного не было бы". Миральский поддержал Оклея:
"Много тут виноватых. Африканские студенты учились в Оксфорде и Гарварде, Киеве и Одессе, Москве и Санкт-Петербурге. Нахватались свободомыслия, чувство патриотизма у них обострилось. В таких условиях обязательно найдётся гений - патриот, способный наладить и добычу и очистку ядерного материала, другой такой же вундеркинд наладит производство. И винить в таком случае нужно какого оксфордского профессора, выпестовавшего талантливого ученика другого цвета кожи. Что было, то сделано, давай обсудим, что же нам делать в этой ситуации". Оклей продолжил свою мысль:
" Нигерия опасная страна. Военная сила порождает амбициозность и вседозволенность.
У них такое многочисленное население, что они не испытывают дефицита солдат и рабочей силы. Наша страна не нужна им, как союзник, мы слишком слабы для этого, а вот как объект испытания своего оружия, как раз очень подходим. Вы, как президент, должны это понимать и учитывать". Миральский был тогда человеком не очень практичным, но эмоциональным. Разговор привёл его в сильное волнение, он говорил тревожно:
"Случайно или умышленно сбили они этот самолёт? И то, и то страшно, конечно. Но, сегодня они сбили американский самолёт своими ракетами, а что завтра? Выберут объектом чернобыльский саркофаг, что тогда будет с нами. Кстати, Вы ознакомились с черновиком чёрного списка? Я решил запретить въезд в Украину некоторым политикам. Здесь много лиц, по которым определимся позднее. Если к американо-европейскому союзу мы примкнём, то на первом месте в этом списке должны быть министр иностранных дел России Носков и госсекретарь Денис Кхан, если к российско - нигерийскому, то все русские из списка исключаются и надо ввести западников. Итак, по какому пути пойдёт Украина, давайте думать". Оклею хотелось спокойно закончить свою политическую карьеру в Украине, и он немедленно внутри себя решил провернуть проблемку своей личной безопасности. Главный его враг должен быть в этом списке. Он решил осуществить свой замысел:
" В этом списке нет, так называемой Девы Сургутской. Вот кого на первое место надо ставить. Вы не представляете, мой президент, насколько она опасна и вредна. Я думаю, что вы много знаете о её кознях и провокациях на всех континентах. Везде суёт свой нос, имеет агентов, компрометирует приличных людей"
"Да слышал я о ней, - безразличным и несколько удивлённым тоном, проговорил Миральский, - но какую опасность может таить в себе она для нашего государства. Я согласен с тобой однозначно в том, что при исполнении своих проектов она ведёт себя, как психически невменяемая. А вы, почему её так боитесь? Вот этого я понять не могу". Оклей решил добиться своего любыми путями. Оговорить человека для него не было проблемой. И он пошёл в атаку:
"О ней я знаю намного больше вас. У неё синдром Электры наблюдается с самого раннего детства. А сейчас она страдает тяжёлым психическим расстройством, часто переходит в состояние галлюцинаций. В таком состоянии она и пишет свои сенсации. Российскому правительству, как ахматовскому, так и нынешнему выгодны её фантазии. На родине её почитают как национальную героиню. Сделали объектом подражания. Но, они же не знают о ней всей правды. Всё знаю о ней только я!"
"Но это, конечно, долго длиться не может, - рассуждал Миральский, - не может быть её больное воображение, как ты говоришь всегда выгодно правительству. Рано или поздно она станет им не нужна, от неё откажутся. С твоих же слов положение её весьма неустойчивое, впереди у неё либо больница, либо тюрьма, либо дом престарелых. Перспектива бомжа ей тоже светит. Вряд ли, что когда-нибудь она появится в Украине, но если вам это нужно и вы, почему - то этого хотите, я не против, занесите её в наш чёрный список. Главное не пропустить её в наши СМИ". Окрыленный победой, Оклей, не мог остановиться и продолжал клеймить так ненавистную ему Сургутскую Деву:
"Вы ещё не представляете, какую опасность она представляет для нашего молодого поколения. Она сбивает с толку и наши, и юные, ещё не окрепшие умы. А в результате снижается уровень доверия между правительством и украинским народом. Её надо остановить, пока она своих дел не наделала в Украине". И вдруг Оклей похолодел и замер. Миральский взял со столика свежую, ещё пахнущую типографией газету "Украина, вперёд", на первой странице которой Оклей увидел свой портрет, рядом с портретом Сургутской Девы и большую статью. "Опоздал! Успела! Гадина! Убью!" - пронеслось в его голове, и он услышал спокойный голос Миральского:
"А ты ещё не знаешь, что она про тебя в этой жёлтой газетёнке настрочила. Такую грязь написала про твою родительницу. Очернила. Опоганила. Настоящим монстром представила. Якобы она убила, расчленила, сожгла каких - то там детей. И ты вроде бы ей даже помогал!"
Оклей был на грани обморока, а Миральский продолжал: "Это вообще ни в какие рамки не лезет. Конечно, это верх её больных фантазий. Я прикажу разобраться с этой редакцией и наказать того, кто пропустил в печать порочащий имя честного человека материал, а тираж изъять и уничтожить". Обрадованный, обнадёженный Оклей начал приходить в себя, он готов был целовать Миральскому ноги за то, что он вытащил его из грязного болота прошлого.
"Только бы эта статья не разошлась по стране. Но я прослежу, я сделаю, - проносилось в голове Оклея, - я урою этого редактора с семьёй и коллегами. И Деву найду и придушу своими руками!".
Вот так фактически, Оклей обелил свою мать, жестокую садистку, которая цинично убила своих и приёмных детей, которая так долго строила из себя порядочную женщину и писала добрые поучительные детские сказки и себя, который помогал ей творить свои страшные дела. А честную и неподкупную Сургутскую Деву он опорочил, оклеветал, объявил душевно больной в глазах Миральского. А Миральский в силу своего небольшого ума и эмоциональности не сумел понять эту великую русскую женщину. Так неправда стала истиной, а зло стало добром. Миральский не принял всерьёз женщину, которая всю свою жизнь отдала на служение правде и борьбе со злом.
Оклей торжествовал, газета "Украина вперёд" была запрещена, редактор и его коллеги находились под следствием, их обвиняли в пропаганде терроризма, президент благоволил к своему министру.
Однажды случилось так, что президент Миральский шёл по коридору своего дворца без охраны. Внезапно навстречу ему выбежал поручик Нацгвардии Григоренко.
"Мой президент, разрешите обратиться?"
"Обращайтесь, поручик"
"Мой президент, вы не знаете, с каким чудовищем вы связались. Я имею ввиду премьер - министра Оклея. Я вас предупреждаю. Разберитесь, пока не поздно. Оклей не может быть министром нашей страны. Он мошенник с криминальным прошлым. Разберитесь, пожалуйста. Сургутская Дева права, она никогда не пишет неправду!"
"Как, - вскричал жёстко Миральский, - ты, украинский поручик, поверил этой московско - орхоменонской идиотке? Этой умалишенной девице, которую москали используют в своих целях. Как ты, не школьник, поддался на провокацию этой ахматовской девице? Кто же ты, после этого?"
Григоренко пытался убедить Миральского, что Оклей враг, что он оклеветал честное имя русской журналистки. Всё было напрасно.
"Куда его? Что с ним надо делать? - спросил подоспевший Ничипоренко, аргентум Нацгвардии, - куда девать?"
"Сегодня же гоните, - кричал Миральский, - гоните его из Нацгвардии. Такие дураки, которые верят всяким сургутским девкам, здесь не нужны". И аргентум украинской Нацгвардии вытолкал поручика Григоренко взашей из дворца, внутренне радуясь за хорошего парня и незадачливого патриота. А Григоренко понял, что легко отделался, что сильные мира сего таких, как он за людей - то и не считают. Он был просто оловянным солдатиком и спасибо, что его не бросили в печь на переплавку. Вышел Григоренко на берег Днепра и громко, но про себя, крикнул: "Да здравствует великая Украина! Здравия желаю, мой президент! Ребята, будем жить"
А радости Оклея не было конца. Миральский во всём доверял ему. И под эгидой этого доверия, творил он большие и маленькие пакости врагам и друзьям своим, шантажировал, оговаривал, доносил. А взятки брал только очень большие. И очень уж захотелось ему заткнуть пасть этой прохиндейке сургутской, удавить её, хотя бы словом. Вышел он на связь с ней через Интернет и решил говорить с ней, как победитель, выигравший решающее сражение. Сургутская Дева в это время сидела одна и обратился к ней Оклей со злорадным смехом, говоря:
"Здравствуй, прекрасная соперница, смирись с поражением, ты проиграла! Я уже не испытываю к тебе ни обиды, ни ненависти, ни злости. И от твоих слов мне не холодно и не жарко. Мне всё равно, что думаешь ты обо мне. Главное в том, что я не боюсь тебя и для меня ты ничего из себя не представляешь. Всё, что было между нами ушло в прошлое. А дети те себя сами расчленили и сожгли. С давних времён известно, что дети из России сами себя истязают, расчленяют, избивают, вешают и даже расстреливают. Такие уж вы москали паскудная нация. Вся Украина меня поддерживает, величает. Я всё могу! А ты кто сейчас: бездомная одинокая баба, без родных и близких!" Исчез с экрана Оклей, а Сургутская Дева повалилась на диван и стала смеяться и одновременно плакать навзрыд. У неё была истерика. Никогда её так не оскорбляли. Все её статьи всегда имели успех и большую силу воздействия на читателя. Все знали её, как принципиальную и неподкупную журналистку, а сейчас она поняла, что её пора проходит. Она встала и посмотрела на себя в зеркало: постаревшее лицо, уже далеко не такое красивое, как раньше. Да, она стареет. И не только физически, но и морально. То, что сказал ей сейчас Оклей её потрясло. Никогда её так не унижали, и ей стало ещё более тяжело, противно и невыносимо. Рука сама потянулась к бутылке с Транссибиркой, она налила полную рюмку, выпила и налила вторую. Водка подействовала, женщина странно оживилась, начала петь, выкрикивать длинные лозунги, распевать гимны. Последний её лозунг прозвучал так: "Да здравствует атомная Нигерия! Жить нестерпимо прекрасно и ужасно!" Долго ещё Сургутская Дева не могла прийти в себя и успокоиться. Что-то вспоминала она про Москву, торговый центр "Хитровский". Об этом центре в СМИ много писали. Что-то связывало её мозг с этим центром, что-то ей там нужно найти, но найти это невозможно. Всё смешалось в её воспалённом сознании. Дева решила взять себя в руки, она открыла книгу, которую давно не читала, на одну строчку обратила внимание. Нет, этого не может быть. Автор ошибся. Это совсем не точно. Надо только всё вспомнить, ведь сейчас она уже добралась почти до истины.
А в Перу, в это же самое время, ситуация складывалась не менее интересно. Многие пытались разгадать тайны мадам де Сов, разгадка была где-то рядом, но всё время ускользала. Но, всё тайное становится в итоге явным.
Не чувствовал себя почему-то спокойно и господин академик Эдуардо Ауэр.
4.
Долго, очень долго загадочная и таинственная мадам Сов не давала о себе знать. Но, в 2047 году она напомнила перуанцам о себе. Сначала она открылась, конечно, своему бывшему мужу, порфироносному дону Амброзио. Он снова мог созерцать на мониторе её прекрасное и ужасное лицо. Она, естественно, смеялась и издевалась над ним, склоняла на свою сторону:
"Муж мой милый, я ведь тебя по-прежнему люблю и очень сильно. И ты меня тоже любишь, иначе ты давно бы женился на другой, а ты не можешь! Дай свободу своим чувствам, давай победим условности этого презренного мира и опять соединимся. Я скучаю по тебе, вспоминаю, даже мечтаю".
"Серьёзно, что ли? - тон у порфироносного был очень даже небрежный, - На прочность испытываешь? Пой дальше, я твои песни наизусть знаю".
"Муж мой единственный, - смеялась мадам Сов, - зачем мы расстались тогда? Это всё из-за твоей бабушки Розы. Неужели ты до сих пор её жалеешь? Она тогда не давала тебе покоя и теперь не даёт. Ты считаешь себя виноватым перед ней, а это не так. Она уже тогда была глупая, выжившая из ума старуха и надо было иметь феноменальное терпение, чтобы выдержать её. Она же любого нормального человека могла вывести из себя. Пусть это было неэтично со стороны, но для неё зато было доходчиво. Успокойся дорогой мой, ты был тогда абсолютно прав. И подумай о том, чтобы нам снова воссоединиться, и будет у нас всё как раньше, по-старому. Помнишь? Ты подумай, подумай, а я буду ждать, ждать!"
"Жена, - ответил жёстко дон Амброзио, - ты на себя посмотри, ни одного живого места не осталось. Как Майкл Джексон из далёкого прошлого. Вся загримирована, набальзамирована. Ходячая мумия".
" Я знаю, - томно мурлыкала мадам, - что я чудовище, но я люблю тебя. Я открою тебе все свои и чужие тайны, ты узнаешь обо мне всё. Как ты к этому относишься?"
"А как к тебе можно относиться? Свидетелей ты устраняешь, ты боишься их. Вот ты устранила синьору Пепел. Она мешала тебе!"
"Она на самом деле слишком много знала. Впрочем, она сама виновата, что сунула свой нос туда, куда её не просили. Я перед ней не виновата, но устранила, конечно же я, за дело. О вас я знаю всё, и о тебе и о твоей сестре, не говоря уж о матери и тёте Кристине. Все ваши секреты спокойно лежат в моём кармане. Знаю даже, что Городов и Ауэр - одно и тоже лицо. Я это давно знаю. Ему состряпал другое лицо этот дурачок Сингх. Не спорь со мною, он всё равно дурачок, несмотря на свою гениальность"
С ухмылкой ответил ей дон Амброзио: "А я тебе скажу сейчас вот что: не такая уж ты и крутая, как некоторые считают. Ты тоже сходишь с ума постепенно. Всё играешь в юную красавицу, погляди на себя, старушка моя дорогая. Уж если я и женюсь, то на молодой и длинноногой! Вот так!". Сов разозлилась от этих слов не на шутку:
"Да, схожу с ума согласна. Но, я не старушка, ты ошибаешься, я молодая, я юная, я красивая. И я не злая. Вот, Сургутская Дева. Я ведь могла её убить, но пожалела, хотя у меня к ней особый счёт. Это она спасла тебя от меня, указала, так сказать тебе истинный путь. Какая же я злая? Кстати, ты не знаешь её местонахождения сейчас?"
"Ты разочаровала меня этим вопросом. Как можешь ты что-то не знать? А Сургутскую Деву оставь в покое. Это женщина живёт для других, она свою жизнь на служение правде отдала. А меня оставь в покое. Повторяю, что тайны твои меня не интересуют. Посвящай в них других. А меня или прикончи или не доставай больше". В таком тоне закончился их разговор. Всё-таки он выбил дона Амброзио из привычного ритма дня, и он знал, что Сов не успокоится, потому что ей нравилось издеваться над ним, это повышало её жизненный тонус.
А Дева считала, что она медленно сходит с ума. Иногда она не отличала сон от яви. Или это был бред? В последнее время её мучил один и тот же полубред, полусон: к ней приходила блондинка в короткой синей кофте, какие носили лет 30 - 40 назад. Блондинку эту Дева хорошо знала. И ей не очень эта блондинка была нужна. "Что ты на меня смотришь, - мысленно говорила ей Дева, - интересуешься своей Лизой? Что же ты не интересовалась ей в тот вечер, а вспомнила о ней, когда было уже поздно. А ко мне ходишь, потому что я одна знаю, где ты похоронена. Даже муж твой этого не знал, он отрёкся от тебя после того, что ты натворила тогда в сентябре. Где Лиза я сейчас не знаю. И ты не тревожь меня сейчас этим своим вопросом. Ты соскучилась по подружкам, по своей банде?" Блондинка ничего не отвечала, а только кивала головой. Значит, всё это была правда. "Давай я буду звать тебя, как раньше тебя звали: Наташа, Натусик, Натусик-Пусик. Помощница у тебя была ещё, Танюшка, кажется. Муж твой стыдился тебя, но боялся. Как ты его позорила! Как он страдал из-за твоих проделок. Сейчас ты ко мне пришла, а я ничего не могу тебе предложить. Лизу твою я сама давно ищу, но безуспешно. И осталось нам сейчас только выпить за неё, в своё время ты очень любила это дело. Не правда ли?". Дева наливала два стакана Транссибирки, выпивала, а блондинка опять только кивала и, значит, была согласна со всем этим делом. А Дева Сургутская продолжала говорить с мамой Лелемико: "Лиза твоя живёт очень хорошо, на много лучше, чем я. И ей ни я, ни ты не нужны. Не тревожься за неё. Сейчас она, скорее всего в Молдавии". Лелемикина мама, главная из восьмерых, снова утвердительно кивнула головой. А Дева грустно продолжала: "Натусик, к ней в Молдавию я обязательно съезжу, не сомневайся. А сейчас, надо сказать, ты мне надоела, хватит, мне уже не до тебя. У меня много других дел. Может быть, увидимся ещё в другой жизни. Я, ты и твоя Лизочка"
Сургутская Дева открыла глаза. Она была одна за письменным столом, никого с ней не было. Она часто засыпала за письменным столом в последнее время на всю ночь, и в одежде. Ей было страшно, она встала, перекрестилась, тяжело вздохнула. Сургутская Дева боялась сойти с ума от Лелемики, мадам Сов, оскорблений Оклея. Всё чаще она начинала думать о себе, о своей насыщенной общественной и не сложившейся личной жизни. Личной жизни у неё вообще нет, и вряд ли когда-нибудь будет. Сейчас она никому не нужна, а дальше уж тем паче. И ей стала как-то неприятна сама её внешность, и сам цвет её уже стареющего лица. Ей было страшно, горько и паршиво. А звонок входной двери всё звонил и звонил. Сургутская Дева не сразу его услышала.
"Опять главная из восьмерых, - подумала она с досадой, - Лизочкина мама не может успокоиться. Являлась бы своей дочке, а не мне".
Но, когда она открыла дверь, то увидела там не мнимый образ, а вполне реальную незнакомую женщину. И не совсем обычную: неизвестная была очень странного вида: статная, высокая и необычно одетая. Лицо и плечи её покрывала густая чёрная вуаль, через которую не возможно было разглядеть черты её лица. На ней было красивое многоцветное платье, именно такое, о каком мечтала Сургутская Дева, но не решалась купить, боясь выглядеть в нём экстравагантной и легкомысленной. Не привыкла Дева к красивым нарядам, цвет её одежд всегда начинался со слова тёмно - тёмно - коричневый, тёмно - синий и т. д. Последовало взаимное: "Здравствуйте". Женщина показалась Деве странно знакомой, но где она её видела, вспомнить не могла. "Где, где?" проносилось в голове. Память на лица у Сургутской Девы была феноменальная, но сейчас она ей ничего не подсказывала, Дева ничего не могла вспомнить:
"Вы мне откуда-то знакомы, - говорила сейчас Сургутская Дева, озвучивая вслух свои мысли, - где-то мы с вами пересекались или перекликались?"
"Вот, именно, перекликались, - весело говорила женщина, - ты борешься со злом, и я тоже борюсь! Мы занимаемся одним и тем же делом. Поэтому мы чувствуем друг друга издалека!"
"Что ты городишь? - с подозрением ответила Дева Сургутская, - ты сама то, кто вообще? Слышишь себя?" Женщина достала из внутреннего кармана свой паспорт, подала его Деве и спросила:
"Ну, как?" Дева прочитала данные странной посетительницы: Мария Васильевна Миронова, 1992 года рождения. Вот и всё. Сургутская Дева когда-то слышала такое имя и фамилию, но где, она не могла смекнуть, хотя и на лица и на имена память у неё, как известно феноменальная. Но сейчас всё было совсем по-другому.
"Мусульманка вы что - ли?- спросила Дева, - что же вы так странно и глупо одеты?"
"Нет, не мусульманка я, вы не правы"
"Тогда снимите свою вуаль. Вам она не нужна сейчас. Вам что-то скрывать надо?"
"Вы не мужчина, - сказала гостья, - и вам это не опасно. С вами от этого ничего не случиться. Значит, сейчас снимаю".
Женщина подняла вуаль и Сургутская Дева увидела молодое, необычайной красоты лицо. Ни единой морщины, бархатная кожа юной нимфетки. А ведь ей по паспорту 55 лет! Дева была поражена. Первый раз в жизни она позавидовала такой красоте, и ей захотелось иметь бы такое лицо. Она была на грани обморока:
"Мария Васильевна, голубушка, вы не мусульманка, на прокажённую вы тоже не похожи. Мы не в Саудовской Аравии и не в Объединённых Эмиратах. Зачем вы закрываете своё лицо. Ладно бы оно имело какой-то изъян, но ему только позавидовать можно. Разве у вас комплекс неполноценности или вы боитесь сексуальных маньяков?"
"Они меня должны бояться, - весело сказала Мария Васильевна, - для них лучше вообще не видеть моего лица, моей фигуры, моей стати! Для них лучше меня вообще не видеть. Не все же мужчины злодеи и подлецы. И жалко мне их иногда бывает"
"Не все, правильно, - почти с раздражением, и даже грубо сказала Дева,- понятно, что не все. И среди женщин полно всего. Так мне всё, что ты говоришь, надоело. Говори, зачем ко мне пришла? Что новенького можешь мне сказать?"
"Много чего могу. Вот куртка на тебе, например. Так ты её в Москве, в торговом центре "Хитровский" купила. Так ведь?"
Деве стало не по себе. Внутри у неё неприятно похолодело. Опять мистика начинается. Она ущипнула себя за ухо. Мария Васильевна продолжала спокойно сидеть и никуда не исчезла.
"Места эти, - произнесла с каким-то пафосом в своём голосе не званная гостья, - Москва! Торговый центр "Хитровский"! Эти места для меня много чего значат и о многом мне говорят. А ты не знаешь, что у меня с ними связано, и как мне тяжело об этом думать и вспоминать!" Мария Васильевна начала всхлипывать, Сургутская Дева поняла, что сейчас она может зарыдать стала её успокаивать и подбадривать. Гостья успокоилась, вместе с ней несколько успокоилась и хозяйка, нервы которой были на пределе.
"Ваше детство и юность прошли, скорее всего, на Хитровке? Вы вспоминаете прошлое и представляете его таким, каким было оно в те далёкие годы. Но, теперь Хитровка изменилась до неузнаваемости. Там сейчас не так, как было 50 и даже 20 лет назад. Если вы попадёте туда, вам ничего не напомнит прошлого. Там всё новое и современное - говорила Дева тоном сиделки у постели тяжелобольного человека"
"Как ты меня понимаешь! Всё именно так. Всё перестроили. А как там было 100 лет назад! Если бы ты знала, ты бы полюбила Хитровку также как люблю её я!"
"Чего, чего!? - не выдержала Дева, - я чего - то не поняла, не врубилась?"
А Мария Васильевна вдруг взяла себя в руки, взбодрилась и стала такой же весёлой, как раньше:
"А я тебе ещё много чего не сказала. Как ты относишься к тому, что в паспорте у меня опечатка. Год рождения там стоит 1992, а не 1892. Я родилась в 1892 году, а они не верят, смеются, называют меня шутницей. Я спорить не стала. Зачем?"
Сургутская Дева онемела и ей почему то вспомнилась фраза, которую ей сказал Оклей: "Смерть что ли твоя подружка стороной тебя обходит?". Но, она всё-таки выдавила из себя главный мучавший её вопрос:
"Я не услышала самого главного от вас! Зачем ты здесь?"
"Я не ошиблась в тебе, девочка. Ты не понимаешь меня, но чувствуешь. У нас с тобой одна миссия в жизни. Мы пытаемся освободить этот мир от подлецов и злодеев. И для этого мы жертвуем собой. А методы у нас совершенно разные. И, конечно, разное у нас представление о подлецах и злодеях. Только вместе мы сможем осуществить дело, которому отдали себя. Мы уничтожим главного злодея, а мелочь погибнет сама. Но, мной заинтересовались в этой стране и мне нужно бежать. Через полчаса, в двенадцать сорок на вокзал прибудет поезд Якутск - Севастополь. У меня на него билет - вот он - в вагоне Люкс. Ты должна поехать со мной. Ты мне нужна. Без меня ты снова впадёшь в уныние и мистику, которые будешь запивать Транссибиркой. Если мы сейчас выйдем, то через десять минут будем на вокзале и успеем купить для тебя билет хотя бы в сидячий вагон. А из Севастополя мы летим самолётом на Кубу. Одевайтесь! Выходим! - слова звучали, как приказ, и Дева подчинялась им с радостью, потому что из неё уходили уныние, беспомощность, страх. И возвращались силы и уверенность в себе"
"А когда мы будем ехать, ты мне всё, всё расскажешь. Ты вытащила меня из болота уныния, у меня появилась цель. А всё остальное мне сейчас не интересно!"
Они вышли на улицу и направились в сторону вокзала. На свежем воздухе Сургутской Деве стало на много лучше, её мысли и чувства "установились на свои места", она стала сама собой: ироничной, грубоватой, настойчивой. Ей не давала покоя мысль, что она где-то видела, то есть слышала эту Миронову. Она рассуждала вслух:
"На сумасшедшую ты, Миронова никак не похожа. Если ты родилась в 1892 году, да ещё на Хитровке, тогда я тебя вообще поздравляю. Тогда это ведь был самый крутой район Москвы. Изюминка в том, что ты очень даже хорошо сохранилась для своих лет. Я понимаю, что главного ты мне ещё не сказала, я ещё об этом и не спрашивала тебя".
"Я родилась не совсем на Хитровке, ты не правильно меня поняла".
"Мне очень интересно, где и когда ты родилась на самом деле. Может ты запуталась в датах и родилась в 1000 году до нашей эры. Но, мне важнее знать какое отношение к тебе имеет ныне покойная Оксана Пепел, и что знаешь ты о так называемой мадам де Сов. Не говори только, что ты о них ничего даже не слышала. Мне о тебе сказала Оксана, Царствие ей Небесное, и о том, что ты знаешь мадам де Сов, и когда она об этом заговорила, ей навсегда закрыл рот выстрел снайперской винтовки. Как это понимать? И если ты утверждаешь и уверяешь меня в том, что хочешь мне помочь, расскажи всё, ничего не скрывая сейчас и немедленно. Но я не хочу также, чтобы поезд наш ушёл и мы на него опоздали. Давай поторопимся. Я чувствую, что туда, куда ты так торопишься надо срочно и мне. Быстрее, мы можем не успеть и упустить самое важное"
5.
В это же самое время Эдуардо Ауэр и Алехандро Ривера прогуливались по улицам Лимы и обсуждали теперешнее положение дел, которое после убийства Оксаны Пепел было весьма серьёзным. Друзья знали, что мадам Сов известна тайна Городова - Ауэра и это вносило в их жизнь беспокойство и дискомфорт.
"Гуляем мы с тобой по Лиме, - говорил Ривера, - а ведь это довольно рискованно сейчас".
"Знаешь, Алехандро, я сейчас не боюсь никого и ничего. Наверное, у меня уже иммунитет к страху выработался после комы. Давай рассуждать реально: мадам про меня всё знает: кто я, где я. Она может меня похитить, убить, не дай Бог, конечно. Если она запланировала что-то со мной сделать, её ничто не остановит. Нет ей преград. Но, дорогой мой Алехандро, она не знает, над чем я сейчас работаю. Грёзе и её ближайшее окружение знают тему моих поисков, но суть проблемы знаю только я и ты. Без моих изобретений я ей не нужен. Она начнёт охоту на нас, когда узнает о нашем изобретении, и пока об этом знаем только мы с тобой, нам ничего не грозит. Если же она что-то пронюхает, ей не будет преград ни на земле, ни под землёй".
Ривера согласился: "Против стервы нет приёма, если нет другой стервы, - перефразировал он известную поговорку русских, - но где нам найти эту другую стерву?"
"Она даже и не стерва, это Королева Луны, Повелительница Тьмы, чудовище из другого мира, больше никак я её не могу назвать. Прав был Казарес, назвав её так"
Некоторое время друзья шли молча. Затем Эдуардо стал расспрашивать Риверу о подробностях похорон Оксаны Пепел. Ауэр внимательно слушал рассказ Риверы и вдруг неожиданно сказал:
"Что-то последнее время я стал часто вспоминать эту знаменитую русскую журналистку, Сургутскую Деву. Мне хотелось бы знать где она сейчас находится. Чем - то она меня привлекает, есть в ней что - то особенное". Неожиданно Ауэр переключился на совершенно другую тему:
"Нашёл я случайно в Интернете интереснейшую статью о так называемой Хитровской Княжне. Это московская легенда о бессмертной женщине, москвичке, которая жива и сейчас, хотя ей около двухсот лет. Некоторым она открывает себя, особенно мужчинам. И, якобы, мужчины эти всегда погибают после знакомства с ней".
"Час от часу не легче! - воскликнул Алехандро, - то графиня Эльжбетта тебя по кабакам таскала, то Лелемико взорвала, потом Пепел откопала. А теперь княжна заинтересовала. Ждём теперь баронессу или маркизу".
"Не понял ты меня. Мне интересно, почему "хитровская". Очень хитрая она что ли?"
"Будучи в Москве, помнишь, давно это было, мы заходили в торговый центр, он назывался "Хитровский". Я там подарки своим покупал. По-моему в старой Москве был знаменитый район и назывался он: Хитровка. Порядочные люди обходили его стороной, обитали там тёмные люди: беглые каторжники, воры, мошенники, нищие. Название этого торгового центра, скорее всего, связано с этим историческим местом Москвы"
Погода была великолепная, друзья погуляли ещё, посидели в кафе, выпили по стаканчику сухого вина и умиротворённые отправились домой.
Поезд "Якутск - Севастополь" зелёной змеёй движется по бескрайним районам России. В сидячем вагоне этого поезда было нестерпимо жарко. В России в это время стояла аномальная жара, во всех регионах не менее 30 градусов, в некоторых районах температура доходила до сорока градусов тепла и выше. Индийцы и негры удивлялись и чувствовали себя, как дома. Итак, в поезде было жарко, хотя уже наступил вечер и сгущалась темнота. Солнце село, но от него ещё слабый розовый свет остался и небо было в серо-розоватых красках. В сидячем вагоне этого поезда свет никогда не зажигали, экономя электроэнергию. Исключение составляли вагоны СВ и купейные. Из-за жары некоторые пассажиры сидячего вагона сидели в купальниках. А когда совсем стемнело, многие разделись до нижнего белья. Но, так как света не было, пассажиры не могли разглядеть друг друга как следует. Всё это создавало определённый дискомфорт, но несколько избавляло от жары. Именно в таких условиях и ехала сейчас Сургутская Дева, а рядом с ней сидела никто иная, как её родная сестра Валерия. Это была неожиданная встреча. После последней их ссоры, много лет они даже не слышали ничего друг о друге. И вот сейчас напоминали жителей разных планет, которые говорят о непонятных вещах на непонятном языке. Валерия говорила и думала только о своих семейных проблемах, а Сургутская Дева о приключениях и дальних странах, где пришлось побывать ей. Сестры выросли в многодетной семье, Сургутская Дева расспрашивала о братьях и сёстрах, а Валерия о них практически ничего не знала. Дева рассуждала, что в их роду редко встречаются счастливые и благополучные семьи, намного чаще проблемные. На вопрос о своей личной жизни, коротко ответила, что у неё всё впереди.
"Многие великие люди, - продолжала она, - не имели семей. Но, в другом зато они преуспели. И не надо в этом случае падать духом"
"В нашем роду ты преуспела больше всех, - вздохнула Валерия, - сейчас ты снова в Южную Америку?"
"Да, у меня там дела. К тем местам я очень привыкла. И там у меня сейчас много друзей и я очень желаю повидать их. Ты, Ларочка, просто не представляешь насколько они мне дороги". Валерию несколько задело то, что близкими своими Лида считает далёких и непонятных южноамериканцев, а не своих родственников, и, как всегда во время их споров, захотела сказать ей что-то обидное:
"Ты очень интересно живёшь. Но, неужели, за всю свою жизнь ты не встретила человека, которого бы полюбила? Неужели никому не понравилась? Никто не звал тебя замуж? На тебя хоть обращают внимание мужчины, как на женщину?"
"А зачем же мне всё это? - отвечала Дева сестре, - у меня есть дела важнее. И ничего кроме них, не доставляет мне удовлетворение. И ничто больше не доставляет мне такого удовольствия, как поездки, гастроли по странам. Когда всё это смотришь, встречаешься с умными людьми, узнаёшь всё новое, когда своими статьями влияешь на ход событий, тогда бытовые проблемы смотрятся каким-то суррогатом. Как интересно собирать информацию о людях, узнавать политические тайны, которые никому ещё не известны, после этого мысли о сексе и мужчинах кажутся наивным детским лепетом. Мне жаль тебя, ты никогда не испытаешь этих чувств. И в одиночестве тоже не так уж плохо. Я считаю себя вполне счастливой и состоявшейся. Да, я в вопросах семьи и детей, ничего не понимаю, но в них ли смысл жизни? Нет, я очень уважаю семейных людей, но у бездетных и безмужних женщин есть такие преимущества, какие тебе и не снились. Такая женщина, если не наркоманка и не алкоголичка, может достичь небывалых высот"
Валерия грустно прервала её:
"А наш брат Слава создал своё охранное предприятие. Помнишь Славу? Вот он на фотке. Какой был тогда слабачок, а какой сейчас. Помнишь, мы вместе всегда были"
Сургутская Дева взяла фотографию, давно пожелтевшую от времени, и на какое - то время снова стала девочкой Лидой из многодетной семьи своих родителей. Они были сфотографированы все вместе. Вот и она сама: смугленькая, худенькая и некрасивая. Вот красавец отец - все дети в него. И только она в мать, измотанную жизнью и нуждой, некрасивую женщину. Вряд ли они когда-нибудь снова соберутся вместе. Сургутская Дева стряхнула с себя груз воспоминаний, стала снова уверенной и решительной:
"Я пойду, у меня разговор серьёзный. Я обязательно вернусь. Не скучай без меня"
Дева встала и пошла в вагон ресторан, где её дожидалась Мария Васильевна. Хитровская Княжна уже не казалась Сургутской Деве необычной, к ней можно было привыкнуть. Они разговаривали, и в голове у Сургутской Девы мозаика постепенно уложилась, и многое стало ей понятно. И не была Мария Васильевна ни сумасшедшей, ни глупой. Наоборот, она знала много такого, о чём другие даже не предполагали. Оставалась загадкой чёрная вуаль, которую постоянно она носила. Для чего? Боится кого-то? Или боятся её божественной красоты? Но, почему? А Мария Васильевна тем временем говорила:
"Про мадам Сов знаю я с другой стороны. Ты её знаешь со стороны политической. Тебя интересуют все эти Ротшильды, Рокфеллеры, тайное правительство. Всё это при ней. А я знаю её совсем с другой стороны: и она, и я - жертвы научного эксперимента, подопытные кролики. Я, значит, настоящий подопытный кролик, а она сама над собой такой эксперимент проделала для своей пользы". Изумлению Девы не было предела. Она поняла, что Марии Васильевне действительно более ста пятидесяти лет! И её молодость и красота следствие действия какого - то препарата. А мадам Сов каким то образом узнала или достала таинственный препарат. И сейчас его принимает. Благодаря ему она вечно юна и прекрасна. Вопросы посыпались на Миронову как из рога изобилия.
"Надо мной опыт был проведён в 1914, когда мне было 22 года, я была нищей, голодной и никому не нужной. Меня приютил на Хитровке вор карманник. Однажды он жестоко избил меня, и я попала в Павловскую больницу, где мне буквально дали вторую жизнь. Там работал доктор Новоруцкий, он пожалел меня, забрал с Хитровки, одел, обул, накормил и.... сделал подопытным кроликом. Он испытал на мне препарат, который перестроил мой организм и подарил ему долголетие". Первый раз в жизни Сургутская Дева плакала:
"Конечно, ты была идеальным кроликом. Ты с Хитровки, и на тебе очень удобно было испытывать всё что хочешь. Никто за тебя не волновался. Ты была избита до полусмерти, и это сделал твой ухажёр. Кто он был сейчас уже не важно. Что же это был за эликсир долголетия? Ты не знаешь. А вот что про эликсир долголетия знаю я. В чём его действие. Лет сорок назад финский биолог выдвинул теорию присутствия в крови так называемых нанобактерий, вреднейших для организма существ. Если их полностью удалить, то человек может спокойно жить до 150 - 200 лет. Может быть, Новоруцкий удалил нанобактерии каким - то препаратом и ты, как говорится, цветёшь и пахнешь". В этот момент Дева вдруг замолчала, в голове её пронеслось какое - то воспоминание. Легенда! Да, легенда! Москва! Хитровская Княжна! Значит это не легенда. Это быль. Она тихо пролепетала:
" И вот она передо мною. Ты ведь... Это... Так ведь ты - Хитровская Княжна. Ты меня слышишь? Ты ходишь по земле вторую сотню лет. Ты живая легенда. Что же было дальше? Были ещё эксперименты? Говори, только не молчи. Это же чудо, это открытие века!". Дева волновалась, как никогда. Ей было даже страшно. И любопытно. Чувства бурлили, как извергающийся вулкан. А Миронова тихо сказала:
"Ничего не было дальше. Была война, и его призвали на фронт военным врачом. В 1915 году он погиб. Он полагал, что человек рассчитан на 300 - 400 лет и столько должен жить. Меня он выбрал не случайно. У меня было всё для его опыта: я была здоровая, крепкая и живучая. В десять лет, в 1902 году, на меня случайно вылили кипящее масло, ожог быстро зажил, хотя никаких шансов выжить у меня не было. Все удивлялись. И ещё случаи были, когда другие погибали, а мне хоть бы что. А доктор написал диссертацию о своём эликсире долголетия, но защитить не успел. Началась Первая Мировая. Он погиб и сколько он провёл экспериментов со своим препаратом неизвестно. А вот куда делась его диссертация, интересовало огромное количество людей. Особенно охотились за ней в период 1914 по 1930 годы. Советская власть сильно желала заполучить сей препарат. Никто до сих пор не знает, сохранилась ли она, и если сохранилась, то где находится. Может, истлела уже и рассыпалась. А может, сохранилась в виде отдельных листков у разных лиц и в разных странах". Мария Васильевна грустно замолчала, а Дева продолжила её мысли:
"Вполне возможно, что вся диссертация или отдельные её части находятся на Черепашьем острове у мадам де Сов, и её доктора синтезировали препарат Новоруцкого. Мадам в отличие от тебя не отличается крепким здоровьем, я слышала, что она принимает фетальные препараты, то есть приготовленные из эмбрионов. Возможно даже, что ей даже больше лет, чем тебе. Ты испытала на себе препарат один раз, а она несколько. Подпитывается, как аккумулятор. Женщина она умная, надо отдать ей должное".
В вагоне ресторане женщины хорошо покушали, выпили и, наконец, расслабились и разговор перешёл на другие темы. Сургутская Дева рассказала о встрече с сестрой, о своей семье, с которой она ничем не связана. Посетовала на своё одиночество и на глазах у неё навернулись слёзы:
"Моего имени даже никто не знает. Я всегда и для всех - Сургутская Дева - а у меня ведь имя есть. Лида. Красивое имя, правда? Но, никто меня не называет по имени".
"Почему же ты плачешь? Ты сама выбрала для себя эту жизнь", как могла, успокаивала Деву Княжна.
"А ты разве никогда не плачешь? - спросила Дева Княжну".
"Сейчас уже нет, - пояснила печально и задумчиво Миронова, - не плачу, так как ко всему привыкла. Раньше много плакала, а сейчас смирилась. Всё равно не исправишь ничего. Всё предрешено!"
Дева успокоилась, к ней вернулся юморок и она игриво и весело сказала:
"Для своего биологического возраста ты смотришься очень недурно. Сними что ли свою дурацкую вуаль. Тебе нечего стесняться. Зачем она тебе, у тебя такое красивое лицо, что мне остаётся только завидовать. Чего ты боишься или кого?" Ответ прозвучал необычно:
"Лида, ты знаешь мужчин, которые были в тебя влюблены?"
Для Сургутской Девы говорить на эту тему было всё равно, что говорить с годовалым ребёнком о квантовой физике. В вопросах секса она была абсолютный ноль. Любовь презирала и считала слабостью дураков.
"Не знаю. Ничего не знаю об этом. Наверное, таких мужчин не было, и нет. И никогда не будет"
"Нет, такие мужчины были. Ты просто не обращала на них внимания. Просто растоптала их любовь, сама не замечая этого. И не знаешь, что сталось с теми мужчинами, влюбившимися в тебя когда - то"
"Да не было никаких мужчин. А если и были, откуда я могу знать об этом. И на что ты намекаешь вообще?"
"Ты не знаешь, это правда. А может быть ты такая же, как я?"
"Ты о чём, вообще? - встревоженно сказала Дева, - ты не молчи, говори быстро, а то мне как - то не по себе от твоих загадочных слов".
И Мария Васильевна рассказала Лиде о том, что есть у неё странное свойство: всех мужчин, которые в неё влюбляются, а тем более вступают в интимную связь или женятся на ней, ждёт скоропостижная трагическая смерть. Её выдали замуж рано, в начале ХХ века и её муж тут же погиб при странных обстоятельствах. То же случилось и с её следующими мужьями, а было их несколько. Погибали они внезапно, часто трагически. Погибали там, где невозможно было погибнуть. И вот тогда она решила иметь близкие отношения только с подлецами и злодеями, топить своё тело в грязи, пытаясь освободить мир от нечисти в человечьем обличие. Так она стала Хитровской Княжной. С кем только не переспала она тогда: и с продажными чиновниками казнокрадами, из-за которых и рухнула великая Царская Россия и с уголовниками, убийцами, ворами на Хитровке. Она была палачом. Она казнила их за злодеяния. Сургутская Дева была потрясена.
"Но, ведь это противно, мерзко. Я чувствую, что и тебе это было противно, у тебя на глазах слёзы. Ты плачешь, значит, ты осознаёшь насколько это мерзко".
"С лощёными чиновниками интим был намного противнее, - чуть не плача говорила Мария Васильевна, - они хуже, чем хитровские бандиты. И ты никогда не поймёшь этого. Но, я знала, что эта гадина скоро сдохнет и это придавало мне силы. И не забывай, все они были влюблены в меня, боготворили. Цветы, комплименты, шампанское, рестораны. Театр с одной актрисой. И я играла эту роль!"
"Я бы так не смогла. Как говорил Достоевский ты великая, великая грешница. Мы обе пытаемся освободить мир от подлецов и злодеев. Твои методы кажутся мне не эффективными, хотя при твоих биологических особенностей по другому бороться со злом ты просто не можешь. И то, что ты боролась со злом, хотя бы своими методами, делает тебе честь. Твоими жертвами могут быть только мужчины, и феминистки сделают тебя своим идолом, поклоняться тебе будут. Я поняла, что раз ты носишь вуаль, твои способности при тебе. Ты боишься влюбить в себя хорошего, настоящего человека. Без вуали тебе нельзя, при твоей красоте будет много невинных жертв. Жаль только, что твои чары не действуют на женщин, и для мадам де Сов ты не представляешь никакой угрозы. Я тоже борюсь со злом, но мои методы совсем другие. Я обличаю с открытым забралом, печатаю разгромные статьи, открыто называю имена политических, экономических и уголовных преступников. Мне угрожают, грозят убить. А я не прекращаю свои обличения".
Хитровская Княжна таким образом боролась со злом и в печально известные годы политических гонений в СССР. У неё было много работы. Она очаровывала комиссаров, революционеров, доносчиков, лжесвидетелей и вскоре погибали они на Лубянке или в лагерях смерти. Невероятно было всё, что услышала Дева от Хитровской Княжны, и она испытывала смешанные чувства: презрение и уважение одновременно. Через некоторое время разошлись они по своим вагонам. Надо было отдохнуть и проснуться с новыми силами.
Точно по расписанию поезд прибыл в Севастополь. Лида и Лера простились, возможно, навсегда. Сургутская Дева и Хитровская Княжна отправились в аэропорт, и через некоторое время Севастополь скрылся за горизонтом, самолёт взял курс на юго-запад через Атлантический океан. Дева обняла свою новую подругу и тихо прошептала ей на ухо:
"Ты с мужчинами боролась своими методами. А сейчас будешь с другой женщиной бороться. Но, на этот раз моими методами. Здесь я командую парадом. Больше о деле ни слова. Почему? Ты же не знаешь, что такое прослушка? А я знаю, тебе объясню, когда прилетим на место".
6.
Ауэр сидел в апартаментах, выделенных ему Риверой в своём громадном доме. Комфортабельная обстановка, приглушённый свет, фрукты и лёгкое вино создавали все условия для спокойного отдыха. Но, отдых не складывался, мысли Ауэра проектировали будущее и не были спокойными. Чтобы отвлечься Эдуардо взял свежий выпуск юмористического журнала и включил телевизор. В журнале развлекло академика сатирическое изображения мадам де Сов: полуголая, с ожерельем из эмбрионов, на танке она устремилась в космос. Перуанские СМИ много внимания уделяли этой персоне, а перуанцы винили её во всех своих провалах и неудачах. Ауэр усмехнулся, в последнее время он видел мадам даже во сне. Его беспокоило то, что мадам знает тайну его перевоплощения. Но, мало ли людей делают себе пластические операции или берут себе новое имя? Главное, чтобы она не узнала о его новом изобретении, а оно надёжно засекречено. Значит надо быть спокойным.
В последние годы бывший Городов, а нынешний Ауэр как - то изменился. Новое имя и новое лицо не могли не повлиять на его внутренний мир. Нет, скорее всего, его изменили шпионские игры, в котле которых варился он далеко не своей воли длительное время. Раньше он был научным фанатиком: романтические отношения и материальные блага его вообще не интересовали. Теперь он стал более расчётливым и прагматичным, немного подозрительным где - то на уровне подсознания. Его стало тяготить одиночество. Того юношеского задора, который был раньше, нет больше. Он хорошо понимал, что уже несколько лет делает важное дело, ему выделяются громадные средства, его опекают спецслужбы и государство. Первое его изобретение работает. Несколько фабрик выдают синтетическое топливо, и государство его выгодно продаёт. Новое изобретение Ауэра - оружие избирательного действия, поражающее целенаправленно, мгновенно и точно по сигналу с дисплея специально изготовленного передатчика на основе сросшихся кристаллов изотопа тория. Изобретение имело две возможности: поражение индивидуальное и массовое. Расстояние не имело значения. В обоих случаях был необходим сигнал с радиусом действия сто километров. Заиметь такое изобретение изъявили бы желание многие армии мира, но они не знали о нём.
Секретная лаборатория Ауэра находилась под землёй с несколькими выходами. Один из тоннелей вёл к особняку Риверы, по нему на специальном электромобиле Ауэра доставляли в дом Риверы, в его апартаменты. Сегодня, приехав домой, Эдуардо, как обычно после ужина сел просматривать прессу и включил телевизор. И тут произошло неожиданное: включается скайп и на экране возникает мадам Сов во всей своей красе. Ауэр испугался, но виду не показал и быстро сконцентрировался. "Выдержка, дипломатия, притворство" - приказал он себе мысленно и включил звук.
" Я рада за вас, Ипполито. Как вы себя сейчас чувствуете?"
"Вы ошибаетесь, мадам, меня зовут Эдуардо Ауэр. Я абсолютно здоров и чувствую себя потрясающе".
"Не притворяйтесь. Вы еле выжили после страшной катастрофы и множества операций. Сингх, пластика - всё это надо пережить и я сочувствую вам. У вас другое лицо и другое имя. Вечером вы приходите домой уставшим и совершенно разбитым. Почему?"
"Напрасно, я не устал и не хочу спать. Вы уделяете мне слишком много внимания. Я не достоин этого. Столько внимания к моей скромной персоне. Спасибо за заботу... "
"Не надо ёрничать, - грубо прервала его мадам, - вы знаете, кто я. Вы знаете, что я знаю всё. Вы знаете, что всё будет так как захочу я. Не надо играть со мной в кошки мышки"
"Я знаю, что вы - богиня. Вы не спрашиваете, вы утверждаете. Зачем же рассказывать тому, кто всё знает? А мы кто? Простые смертные. Зачем играть с нами в прятки. Вы лучше расскажите нам трудно ли быть богиней?"
"Это вы то простой смертный? Вас уважаю даже я - почти богиня - за природный ум, за талант, за выдержку и преданность родине. Я бы с удовольствием сотрудничала с вами, но вы же откажетесь"
"Каким сотрудником может быть вам полунищий профессор - пенсионер?"
"Вы не умеете хитрить, и ваши слова звучат фальшиво. Вы что-то очень хотите скрыть от меня. Я постараюсь узнать это по другим каналам. Слышали ли вы о профессоре Новоруцком? Благодаря ему я такая сильная молодая и прекрасная".
"Я не очень хорошо знаю свою генеалогию. Деда моего звали Фёдор Фёдорович и был у него двоюродный дядя по матери. Фамилия его Новоруцкий. Он врач и погиб на фронте в Первую Мировую".
"Вы пошли в него, - голос мадам звучал подобно клавесину, нежно и задумчиво, - он изобрёл эликсир долголетия и рецепт попал ко мне. Благодаря этому я вечно молода и красива. Эликсир приготовил он не для меня. Вы никогда не слышали московскую легенду о "Хитровской Княжне"?"
"Я прочитал эту сказку в Интернете"
"Это не сказка, "Хитровская Княжна" персонаж реальный. Много отдала бы я, чтобы узнать место её нахождения, увидеться с ней. Она, благодаря своим способностям могла бы быть на моём месте. Возможность эту она упустила. Она могла бы стать моим союзником, но и это она упустила. Для вас она не опасна"
"А для вас?"
"А для меня опасных нет! Есть противные и наглые. Они мне надоедают! Мне до тошноты противно слышать их имена и речи. Первая среди них "Сургутская Дева". Вот уж кто на самом деле нарушает моё спокойствие. Она разделит участь Пепел. Это неизбежно, как восход солнца". И она исчезла с экрана. Ауэру было тревожно: она нашла его и помнит о нём. Он был удовлетворён тем, что она не знает, над чем он работает сейчас. Он радовался тому, что сумел говорить с ней достойно и интеллигентно. Он размышлял о Новоруцком и не мог поверить в его изобретение, потому что это было больше похоже на фантастику. Но главный вывод касался его нового изобретения, чудо оружия:
"Мне надо изготовить его и из него уничтожить эту великую и ужасную, прекрасную и вечно молодую мадам. Она уничтожит меня, если я не успею вовремя. А потом я уйду на отдых. Пусть наукой занимаются другие, молодые и талантливые. Ими наша наука никогда не оскудеет. Новое имя сделало меня приземлённым обывателем, но так хочется насладиться плодами своей деятельности"
На следующий день Ауэр посетил генерала Кмита и имел с ним длительную беседу. Генерал одобрил позицию Ауэра, попросил соблюдать строжайшую осторожность. Вспомнили судьбу Саддама Хусейна и Каддафи. Генерал сказал:
"Этих двоих убили совсем не за нарушение прав человека, как трещали в СМИ Западной Европы. Нет! В Ираке и Ливии разрабатывали тогда новое оружие, причём очень мощное. Только по этой причине американцы вторглись в Ирак, а затем и в Ливию. Бедность и болезни, как результат этого вторжения, привели народ к расправе над Саддамом и Каддафи. Нового оружия создать не удалось и НАТО это устраивало".
"Вы хотите сказать, что если НАТОвцы или некто подобные узнают о моём изобретении, они вначале будут пытаться завладеть им и в случае неудачи могут начать военные действия против нашей страны. И президента Каррансу может постигнуть участь Каддафи?"
"Вы правильно меня поняли"
"Не лучше ли сразу отказаться от проекта? Уничтожить все расчёты и спокойно спать?"
"Ни в коем случае. Престиж государства дороже жизни монарха. Это не мои слова. Это сказала наш президент, когда мы обсуждали эту тему. Работайте спокойно. Не торопитесь, но и не тяните. Сколько ещё потребуется вам времени?".
"Минимум год, максимум три. Я буду работать очень активно"
Генерал Кмит неожиданно перешёл на другую тему. Некто Кассиано Ирригойен сконструировал приборчик типа мобильного телефона с односторонней связью. Сам приборчик прост, как вода. Принимающее же устройство много сложнее. Установлено оно пока только в министерстве обороны. Прибор создан для связи только с данным ведомством. Вы включены в список абонентов, и я вручаю вам персональную связь с нами в любое время дня и ночи. Генерал продолжил:
"Кстати, Ирригойен - ваш бывший студент. Как быстро летит время. Он сейчас строит и изобретает. Вы не один в Перу такой гений!". Ауэра беспокоил ещё один вопрос и он не скрыл его от Кмита:
"Мне показался очень странным интерес мадам к моей родословной. Она утверждает, что мой прадед, доктор Новоруцкий изобрёл элексир долголетия и успешно испытал его на какой - то даме, которой присвоена кличка "Хитровская Княжна". Элексир был настолько эффективен, что дама эта жива до сих пор. Я не слышал об этом, но знаю, что прадед погиб в Первую Мировую".
"Дело в том, что мадам Сов ничем и никогда не интересуется просто так. Раз она об этом заговорила, значит мы тоже должны начать разрабатывать эту тему. Что и сделаем в ближайшее время".
В тот момент, когда Ауэр и Кмит простились, мадам де Сов принимала у себя на острове ещё одну персону, продажную телеведущую, бывшую корреспондентку Стеллу Хокуа. Именно она оклеветала Городова перед его похищением в 2039 году. С помощью всемогущей мадам Стелла планировала стать в Финляндии гендиректором Центральной телевизионной компании. И вот она сейчас на поклоне у своей шефини.
"Какие интересные новости ты привезла мне в этот раз? - улыбалась мадам Сов"
"В России, некто Котиков издал интереснейшую книгу"
"О чём же мог он написать, - хищно улыбаясь, говорила хозяйка дома, - этот выживший из ума старик. Не иначе, как о президенте Ахматове, о его загадочной и таинственной смерти"
"Этот полоумный старик считает правдой московскую сказку о "Хитровской Княжне". Он пишет, что она жива до сих пор. Некто Новоруцкий в начале прошлого века изобрёл эликсир долголетия и испытал его на какой - то бездомной с Хитровки. Сам погиб на войне, а пациентка жива до сих пор! Она знает какой - то таинственный рецепт долголетия. Но, главное в том, что она убивает кого захочет. Не понравится ей человек, и она может убить его"
"Точно, - сказала, как-то быстро побледнев мадам, - здесь он во многом прав. Хитровская Княжна на самом деле существует. Только, поверь мне, никакой опасности никому от неё не грозит. Я вижу, что ты что - то не договариваешь? Так что же ещё?"
"Он утверждает, что рецепт долголетия не пропал. Он сохранился у одного или двух человек, которые тоже живут в настоящее время и им больше 150 лет, но они молоды и красивы, как прежде. После выхода этой книги, проблемой заинтересовались китайские и американские учёные. Ищут эту Княжну"
"Меня "Хитровская Княжна" совершенно не волнует, - сказала хозяйка Черепашьего острова, меня беспокоит и давно не даёт спать спокойно Сургутская Дева. Как она умеет нарываться на неприятности! Но, от меня она получит всё сполна"
"Дева сейчас в России. Активизировалась. Строчит, рыщет, ищет жареного. Вот, если найдёт "Хитровскую Княжну" и объединится с ней! Это будет бомба"
"Так они встретились или это твоё больное воображение?"
"Я фантазирую, что было бы, если бы... "
"Твои больные фантазии прибереги для себе подобных! Помни, где ты находишься и с кем говоришь! Спокойной ночи"
Стелла всё же была не совсем дурочка, что - то в тоне мадам было необычное, тревожное. Стелла заметила это и спрятала в глубине своего небольшого сердца.
7.
Куба всегда была экономическим и политическим союзником России. В 2047 году холодная война между сверхдержавами Россией и США была в разгаре, и кубинский регион являлся сценой, на которой соперники показывали друг другу свою силу и мощь. Армии России и Кубы проводили совместные военные учения, испытывали новые виды оружия. В Гаване проводились совместные военные парады. Русских на Кубе было очень много: военные, отдыхающие, командированные, приехавшие на постоянное место жительства. Русские чувствовали себя на Кубе, как дома. Часто была слышна русская речь, во множестве расплодились русские рестораны и магазины. Куба почти уже сто лет была головной болью США. Американцы в противовес русским сделали своим плацдармом в этом регионе остров Гаити, где было множество военных баз НАТО и американские солдаты маршировали по Порт - о - Пренсу. Самолёты и военные корабли США кишели здесь, как головастики на мелководье. Это была символическая граница между добром и злом. Разница была в отношении местного населения к заграничным гостям. На Гаити местные жители НАТОвцев боялись, не любили. Гаитяне старались не попадаться на глаза солдатам, они сидели, забившись в свои грязные хижины, как в норах. А на Кубе было всё не так, обстановка здесь была спокойная и мирная. На острове Свободы чувствовали себя превосходно как русские, так и кубинцы. Русские военные и туристы общались с кубинцами, как с братьями, как с родными.
Мария Васильевна и Сургутская Дева прибыли в Гавану утром и сейчас, гуляя по городу, ощущали на себе доброжелательность кубинцев. Им было хорошо и спокойно. На одной из центральных улиц увидели они торговый центр "Хитровский". Это была точная копия московского торгового центра с этим названием. Площадь, на которой расположился центр называлась "Хитровка", планировка и архитектура зданий соответствовала старой московской знаменитой Хитровке. Мария Васильевна, увидев своё восставшее из воспоминаний прошлое, долго стояла, оглядываясь вокруг. Она побледнела и вдруг заплакала, сначала тихо всхлипывая, а потом навзрыд, уткнувшись в плечо Сургутской Девы, которая как могла, успокаивала Хитровскую Княжну. Только сейчас Сургутская Дева поняла, как тяжело было ей совершать свои акты справедливости и при этом так неуважительно относиться к себе. Какие надо иметь силы, чтобы утопить себя в такой грязи, даже ради справедливости.
"Мои методы лучше и совершеннее! - много раз повторяла мысленно Сургутская Дева"
Когда они шли дальше, неожиданно на пути встретился им свадебный кортеж. То была смешанная свадьба, кубино - русская. Было весело и хорошо. У людей было мирное и беззаботное настроение.
"Мы обе чужие на этом празднике жизни, - грустно сказала Дева, - А тебе особенно тяжело, ведь когда - то ты была главной участницей таких праздников"
"Помню, - со слезами на глазах говорила Княжна, - в деревне это было. Он был красивый сильный самодостаточный".
"Не надо сейчас об этом. Ты уже говорила мне. Ведь ты была невестой несколько раз. И умирали скоропостижно или от несчастного случая сразу после венчания, через день, два или через неделю. И так всегда. А ты оставалась жить. Больше ста лет прошло с тех пор. Ты всех пережила, да и сейчас цветёшь и пахнешь. Трудно сказать, кому повезло больше"
Хитровская Княжна вызывала у Девы противоречивые чувства. Не похожа была она на стерву, злодейку или интриганку. От природы Мария Васильевна была верующей и чуткой с ранимым сердцем и чистой душой. Она была романтическая и сентиментальная институтка, такая, какими сегодня пытаются вырастить девиц в различных закрытых школах и интернатах богатые родители, да и вообще в современных Российских раздельных школах. Такой, о каких мечтал президент Ахматов. Дело было лишь в одной этой её особенности: интим с ней был смертелен. Только из - за этой особенности, которая и искалечила её жизнь стала она предлагать себя ворам, бандитам, казнокрадам, изуверам и прочим нелюдям. И было это во вкусе Достоевского. Став Хитровской Княжной, возомнила себя второй Сонькой Мармеладовой. Таким образом, она жертвовала собой. Как умела она боролась со злом. Похоронив нескольких законных мужей, в грязи топила Мария Васильевна саму себя и постоянно стыдилась этого. Была Княжна голубой" стервой или послаще сказать "голубой Смертью". Не будь этого, давно бы стала она примерной матерью и женой. И старость свою встретила бы она, окружённая внуками и правнуками.
Вдруг Хитровская Княжна подняла голову, долго и пристально смотрела на Деву и сказала:
"Может, мы с тобой похожи? Одного поля ягоды? Ты такая же, как я. После тебя остаются искалеченные судьбы, слёзы, может быть самоубийства. Только ты этого не знаешь, скрыты от тебя последствия дел твоих. В душе ты жестока, а я нет. Я жалела свои жертвы, а ты нет. Ты несчастна, ты никогда не была замужем и не знаешь, что такое брак по любви. Не знаешь, как это - хоронить дорогого человека, в могилу его опускать. Ты просто никогда не думала об этом". Возмущению Девы не было предела,
"Что вы такое говорите! С больной головы на здоровую? Я не такого склада ума, я образованная интеллигентная женщина, я не позволю так издеваться надо мной. Вы должны извиниться, или мы расстанемся". А про себя Сургутская Дева думала другое:
"А вдруг? А может она права в чём - то. Что - то я упустила, потеряла, уронила и не подняла. Одна. Всегда одна. Иногда выть хочется. Держу себя в кулаке всегда. Разжать кулак, что останется? Слабая одинокая женщина! От одного только общения с Хитровской Княжной приходит в голову неизвестно что. Всё перемешалось на уме после нескольких дней этой поездки". В чувство привёл её ласковый голос Княжны:
"Прости, я не хотела тебя обидеть. У меня вид красивой молодой женщины, а ты не забывай, сколько лет я на белом свете прожила, опыта нажила, людей насквозь вижу. Я пришла к тебе, а не к соседке твоей, потому что знаю, на что ты способна, на что она. Опыт жизненный у меня большой".