Тридцать лет и три года лежал Илья на печи, пока зелье не закончилось. Закручинился Илья, тяжело ему стало болесному.
И заходили к нему калики прохожие, да плеснули зелья пол штофа,
Полегчало малеха Илье, да не надолго. Огляделся он окрест - хоть шаром покати, нет никого, ни жёнушки любимой ни детушек малых, ни кола ни двора не усадебки.
И побрёл он куда глаза глядят да ноги ведут, а на излучине, у речки да Поганочки повстречался ему знатный стрелок по цигарочкам. Хоть свои имел, да чужие сладше ему кажутся.
- Айда, - говорит, - в застольный Хмуром-град, да побъёмся там за зелье благодатное, да толику хавчика.
И пошли они далее, цель надёжную имеючи - достойную. Не долече отошли, да видят у обочины горемыка дурью мается, обдолбень-травой задымляется.
- Не гоже тебе горемыка одному маяться, а пойдёшь ли с нами в застольный Хмуром-град. На троих-то оно сподручнее кудрявиться. - Говорил так ему Илья со приятелем. И потопали они втроём, побратавшись, как соратники, сотрапезники и сопитейники.
А у самых у ворот, застольного града Хмурома, да на лобном месте мужики взалкавшие толкаются, недовольствуют и бранятся по матерному. Изумились наши приятели и давай выспрашивать, да выпытывать причины смуты сей.
И стали жалиться им обитатели Хмурома на градоначальствующего Папу-властителя местного, присматривающего. Не даёт им Папа сей не зелья благодатного, ни обдолбень-травы для задымления и раскумаренья, ни хавчика на халявушку. Кумирни все позакрывал, да лавки зелейные. Требует для себя оброка да мзды не по совести.
Эвона как... Опечалился Илья со товарищи. Ох! Не получат они зелья себе да хавчика. И порешили они к Папе местному идти, во хоромы каменные, да востребовать должное.
Там, в светёлке украшеной изразцами да каменьями в золоте, сидит крут-владетель на высоком насесте пращурами ставленный, да Божичем хранимый.
Не понравились ему посетители понтовитые, хотят лишнего, не должного требуют. Задарма халявы жаждут.
- Идите, - говорит, - да послужите мне службу ратную, доблестную. Коли добудите к вечерней трапезе птицу с жара да пыла духмянова. И не простую, а с хвостом-веером разукрашенным. Вот тогда, позабавившись, выделю вам заслуженное.
Не слыхал Илья про птицу с хвостом-веером, не слыхивали и приятели.
Тормознулись они, прогуливаясь огорчённые, на Калиновом мосту, да стоят, в Калиновку поплёвывают. Размышляют как службу им сослужить сподручнее.
Тут корячится мимо бабка с мешком в заплатках. Нос бородавчатый, да клюка шипастая. Глазами зыркает, прям ощупывает. Аж оторопь взяла приятелей. Молвит ей Илья растерянно:
- Пошто бабка сама тяжесть тягаешь без подельничков? Аль помочь ли тебе са поклажею?
Отвечает бабка хрипло да покашливая,
- Ой вы лодыри, бестолковые, раз без дел вы тут болтаетесь, так уважте уж бабушку, раскудесницу. Донесите ношу мою старушечью да до дому.
Потащили добры молодцы поклажу ту неподъёмную, аж до самого леса краешка, до избы бабкиной перекошенной. Там уж сжалилась бабка хитрая, пожалела Илью с приятелями, дала им отхлебнуть зелья благодатного, да малость раскумариться.
Поведал Илья старой про кручину свою, а та выслушав, пошла кряхтя в клеть сопредельную, да и вытащила оттуда птицу дивную с хвостом веером. А перья те в косую сажень и сверкают переливами яркими.
- Отдам вам, так и быть, дивное чудище пернатое, да и задолбал он меня воплями несуразными и мясо его грызть вонючее последнего зуба жалко. А взамен, Илья, когда будешь при полномочиях, то и отдашь мне соседний лесок в полное моё пользование.
Обрадовался Илья, ликуют и товарищи.
- Оделю тебя бабушка и лесом и полянками в приданное.
А сам кумекает: - Где я, и где полномочия, не велико кажись обещаньице.
Бабулька хитрая, в знак уговора, пришпилила Илье тайком амулет - по случаю, да и отправила подельников восвояси.
Притащили молодцы чудо в перьях к Пахану-правителю и давай требовать положенное. По началу, бросил Пахан им фляжку с зельем на пару дён, да толику хавчика. А услышал он как птица по ночам орёт, повелел запечь её тут же на жару, на пылу под горчичкою. И по вкусу птица была непотребная. Тут уж рассверепел Правитель не по детскому. Зовёт он Илью с подельниками, глазами сверлит, ногами топает и матом орёт.
- Подите прочь с глаз моих! И пока не препрёте мне задолбень самострельную, да на колёсиках, и чтоб палила во все стороны по врагам да недругам, ничего от меня не получите.
Свалили моладцы от Пахана по-быстрому. Попёрлись они к бабке носатой за опохмел молить. Бабанька сидит, воду в ступе толчёт, носом швыркает, да заговоры сочиняет.
- Ой! Бабулька разумница, не дай пропасть нам молодцам, да задарма згинуть. Плесни нам по черпачку зелья самопального, да чуток хавчика.
Помогла им старуха - подлечила, да и выслушала стенания про Пахана оборзелого. И в конце молвила:
- Вот вам слово моё. Знаю я где взять задолбень самострельную, а за наводку мою, ты Илья передашь мне луга по над речкою. Согласен ли? - И поглядывает с прищуром да хитринкою.
- Да забирай, чего уж тут. И кумекать нечего. (Я ль им хозяин?.. - Сам думает)
- Вот и добренько, - цокнула бабка языком и продолжила заговорчески. - Пойдёте молодчики до Камень-горы, там где горючи камушки россыпью, живёт кузнец Кувалдон с молотобойцами. Ночью куют-наколачивают, да днём спят вповалку. Когда подойдёте днём солнечным, то натаскайте им в бочку воды студёной от речки неподалёку, а из под навеса закромного тащите задолбень, и засветло линяйте оттудава по-хорошему.
- Ох, спасибо бабушка за наводочку, за нами-то не заржавеет, поквитаемся. - Заверил бабку Илья.
Попёрлись братовья названные до камень-горы. Долго ли коротко путь держали, дошли всё же, не попадали. Сделали всё как бабка велела. Запряглись сами да и упёрли задолбень на колёсиках. Как они парами пердячими до Хмуром-града добрались, то отдельный сказ.
Подивился Пахан-управитель сноровке пройдошных приятелей. Почуял опасность от них, но виду не подал. Встретил с прохладой, но пустил их всёж в свой погребок на три денька. А по прошествии вызвал да и отправил с глаз долой, за бабой золотой с веслом. Мечтал он о ней с давних времён, а тут или сгинут охломоны по дороге, что тоже неплохо, или бабу заветную привезут.
- Ну допекли вы меня своими делами бестолковыми, - заворчала старая, когда опять увидала Илью да с подельниками у избы своей.
- Опять поди Пахан зверствует? Чем теперь вас озадачил прохиндей старый?
- Эх, бабулька наша, спасительница, выручала ты нас, как родная, помоги и ещё разок. Приказано нам добыть золоту бабу с веслом, не знамо где. - Сетовал бабке Илья со товарищи.
- Вот и третье вам испытаньице. Да справитесь ли? Долог путь предстоит вам в земли бусурманские, подунавские. Как пройдёте, пролазите горки храпатые, да алпатские, разыщите Колон-град на реке Дунав. Там у палат каменных бабы те на папертях стоят - красуются, кто с веслом, а кто с оружием. А уж как ту бабу золоту сопрёте-своротите, да притащите, то уж мне дела нет. За моё же вам наущение, ты Илья отдашь мне просторы до камень-горы и далее, да вместе с запасами тамошными.
- И договор наш кровушкой своей закрепить не убоишься? - Прошипела ведьма старая.
- А много ли кровушки надо пролить?
- Одну капельку, да на землицу нашу, для памяти.
На том и порешили они. Пролил Иля пару капель на землю, палец поковыряв ножчком. И отправился со товарищи в дальний путь, да не медленно.
Долго они шли, пробиралися. То вверх, то вниз, то вдоль, то поперёк. По пути два языка выучили, семь пар сапог истоптали не меняя партяночек. Городам чудным дивилися и долинам ухоженным радовались. Отыскали всё же город Колон белокаменный. Там палаты кругом ровные, стеколки в оконцах разноцветно поблёскивают. А на лобном месте у главных палат бабы на папертях и мужики при них. Кто совсем в неглеже, а кто в накидочках. Все златом блещут на зависть недругам.
Поковырял Илья не заметно пару статуй, да не золото то, а медь поделочная. И уморившись на солнышке, да упарившись, расположились отдохнуть приятели у самой крайней бабы золотой размера не великого. Скинули они сапоги, размотали партяночки и пошёл пасконный наш дух от них на всю вселенную. Заткнули носы людишки местные изнеженные да и разбежались во все стороны. Видя дело такое сподручное, похватали молодцы пожитки свои и бабу заодно прихватили с собой. Сквозанули из града того втихомолку, под духмяным прикрытием.
А на обратной дороге прибился к ним, примазался заморыш родом из за самых ламандских вод. Пытал его Илья, мол что да как и поведал тот, плутает он как бы заради того, чтобы на свет божий поглазеть, да чего путного подсмотреть.
- Ну, путного у нас дома особо нечего подсмотреть, - подумал Илья, - Пускай с нами поскитается.
Так они вчетвером бабу до Хмуром-града допёрли и Пахану в спаленку водрузили. Тот отблагодарил их, чем не жалко, но в погребок на недельку запустил.
И пока они скитались да бражничали, заморыш тот всё Илье приговаривал - мол молодец какой Илья, да умён, да мудр не погодам, ну настоящий владетель территориями! Усмехался Илья на такие слова, а на ум его они всё капали, да накапливались.
И вот, когда они в погребке развлекалися, а Пахан уж состроил план как их там всех извести, созрел Илья для действий супротив Пахана. Внял он увещаниям заморышным. И приятели туда же.
- Я, - говорил Стрелок - Сяду по правую руку и возьму вотчины в управление супротив солнышка, а Задымленный по ходу солнышка вотчины пусть осваивает. И заживём по правильному, по царски то биш.
И ломанулись они, не откладывая, Пахана истреблять с охранниками. Те же беду учуяв, чутьём намётанным, растворились в дымке ночной в подунавском направлении. Поговаривают даже ламандские воды перепрыгнули. Правда, казённый общак не забыли прихватить. Хотели ещё задолбень самострельную с собой упереть, да челядь колёсики на хозяйские нужды растащила.
- Да и Божич им судья. - Решили приятели, - Новыми средствами уж как-нибудь разживёмся.
Заморыш Илье присоветовал выкатить три бочки зелья на лобное место, для народной радости. А тех кто побойчее, да нахрапистее, взять к себе в дружину застольную. Так и покатилось всё. А тут кстати, родственники, да приятели заморышные подъехали. Навезли с собой всякой хрени цветной, да забавной. Баб позолоченных и живых и статуйных. Мешки бумажек с цифирками. Заполнили бумажками общак хмуром-градский. Мол поменяете на них вся что только душа пожелает. Сами же втихаря себе золотишка чистого навыменивали, да вотчины бессчётные. Лесочки, речушки и Камень-гору заодно.
Приятели Ильи мзду стали загребать в непотребном количестве, и вотчины разменивать. Илья же бражничает, да развлекается. Девы у него все заморышные, не чета нашенским. И панталоны-то у них в кружевах и чулочки на подтяжечках. Гальюны с купелями теперича в каждой горнице. Карет летучих завезли, и лодочек цветных для любострастия.
Народец-то отупел слегка от такого изобилия и начал терять смыслы издревле сложенные. Молодухи модничают, бьются боем за чулочки и тряпочки. Мужички-то расслабились, кто забражничал до смерти, а кто в стяжательство ударился, забывая про главное. Одни старики на заваленках сидят, да последними зубами скрежещут недовольные. Да что с них возмёшь, всегда так и было вроде бы.
Повылазили змии со всех щелей, мужичков да баб пленяют соблазнами непотребными. И уж сдался было люд на милость вражью, и сгинул было Хмуром-град в заморышной суете, да объявилась старая карга прямо в Палатах правительских.
- Ну что, Илья, при должности ты теперь. Настала нынче пора должок твой отдать.
- Ступай бабка, пока на кол не посадил, - Илья-пахан взъерепенился.
- Недосуг мне нынче долги раздавать. Видишь народ как возрадовался. Все меня славословят, да приветствуют! Не мути людей, не смущай население, да не подначивай!
Ничего бабка не сказала в ответ, лишь глазами щурыми зыркнула по недоброму, зубом цикнула, да по землице притопнула. Тут и вздрогнула земля, кровью политая, пращурами сдобренная, завопили пращуры к душам живым да с небесных сфер: - Что же вы братцы нас предали? Души и думы свои испоганили, жаждите мерзкого. Род наш тащите да на истребление. Застили вам весь белый свет грёзы по животу заморышному, жажду наживы невоздержанную лелеете, стяжаете лишнего с кого не попадя.
Услыхал Илья вопли пращуров, стон земли сырой, да народа зуд. Оберег заветный кольнул прямо в сердце его. Усомнился тогда Илья-пахан в делах своих безответственных. И восстал он в себе самом да на битву со змиями мерзкими и соблазнами. Был бы толк ещё... но хоть надежда есть.
И пошла тут по народу молва, да поветрие, как восстал против змия Илья, да дружину повёл со товарищи. Что за жизнь бьётся он справедливую, за хорошее против подлого.
Вот и чудо-чудесное сотворилося. Мужики, духом Ильиным осенённые зелья всякие оставили, ближних обирать устыдилися, лжи противятся! Гонят заморышей с вотчин своих прям взашей.
Вьются стяги на флагштоках державных, о смертельной битве Ильи заповедуют. Змии падшие на них щерятся, огрызаются. А пойдёшь ли и ты за Ильёй во след, змия своего бороть, да зелёного?..