Ионов Андрей Владимирович : другие произведения.

Человек и его волчица

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    2013 год, которого все так боялись, наступил. Но беда пришла не оттуда, откуда ждали. Это было не потепление и не похолодание, не ядерная война и не нашествие Чужих. Это были падающие с неба Звезды, уничтожающие исключительно технику землян, любую сложнее автомата Калашникова. Погибли все заводы и лаборатории, погибли, даже не поняв, с кем воюют, все группы армий числом больше батальона. По всей планете воцарилась первозданная дикость, нарушаемая лищь редким треском очередей, все чаще сменяющихся свистом арбалетных стрел... А он был лишь человеком. Обычным человеком. А она была волчицей, и только, пусть не совсем обычной... P. S. Повесть в настоящее время пишется, и беты срочно требуются!

   Говорят, волки наводят чары на людей...
  
   "Волчий дождь".
  
   Он увидел ремень. Узкий матерчатый ремешок защитного цвета, как от модных некогда молодежных сумок. Этот ремень торчал из-под обвалившейся кирпичной стены, резко контрастируя на фоне белесовато-серой пыли. Человек наклонился и принялся раскидывать обломки кирпича, стараясь не поранить рук - любая инфекция была сейчас чертовски опасна. Что его заинтересовало в находке? Да пожалуй что, и ничего - такого добра сейчас валялось не так уж много, но все же и не мало. Было бы куда больше, кабы не растащили такие же вынужденные, ситуационные куркули, как и он... Кроме того, он проходил здесь всего четыре дня назад, и этой обвалившейся стены не было. Был обычный брошенный дом, красивая современная постройка в шесть этажей, облицованная лимонным кирпичом, в которой больше никто не жил. Трудно жить в доме, в который иногда попадают снаряды, а по ночам скребется и подвывает нечто странное, чему и названия-то нет...
   Похоже, один из обстрелов был как раз прошлой ночью. Громыхало аккурат в этом районе, именно сюда падали огненные звезды, рождающиеся не на земле, а где-то за облаками...
   В пыли блеснуло что-то металлическое.
   - Это интересно... - Раздумчиво пробормотал человек, и удвоил усилия. И скоро выкопал короткий автомат с погнутым складным прикладом и примкнутым магазином.
   Несмотря на то, что на него упало с десяток кирпичей, оружие было в неплохом состоянии и выглядело почти новым. Смешно, да - новыми здесь давно не считались чистенькие стволы, только что выпущенные с завода, потому что заводы давно не работали. Новым считалось оружие, пригодное к стрельбе. А из этого автомата стреляли...
   Он отщелкнул магазин - внутри были патроны. Но магазин не полон, в дырочке снизу не видно донышка последней гильзы. Переводчик вида огня поставлен на стрельбу одиночными. Не сказать, чтоб человек так уж хорошо разбирался в оружии, военным он не был, но, как и всякий живший в этой стране до событий мужчина, хоть раз в жизни держал в руках боевой автомат.
   Сейчас настал второй раз.
   Он аккуратно оттянул затвор - внутри был патрон, желтел латунным телом. Отпустил - и пружина сработала, как на госприемке. Прицелился в дерево, здоровенный каштан метрах в пятидесяти отсюда, и нажал на спуск.
   Громыхнуло так, что заложило уши, отдача ударила в плечо, и косо промчавшаяся пуля выбила тучку опилок из каштана. При стрельбе оружие повело - то ли помятый приклад виноват, то ли отсутствие опыта...
   Волчица, рыскавшая неподалеку, отвлеклась от своих дел и пристально посмотрела на него, поведя левым ухом. Дескать, хозяин, чего оглушаешь?
   - Ну извини, - сказал ей человек, - проверка требует жертв. Владелец автомата - там? - Показал на обломки.
   Зверь кивнул, не сводя с оружия томительных желтых глаз.
   - Еще жив?
   Волчица взобралась по груде кирпича и принюхалась. Ковырнула лапой качающийся обломок и коротко провыла, подняв острую морду к небу.
   - Понятно. Другие люди есть?
   Мотание головой.
   - Кто же ты был, загадочный стрелок? - Пробормотал человек. - С кем воевал, от кого отстреливался, кто это накрыл тебя артиллерийским огнем? Что говорит лишь об одном - ты был хорошим воином, и взять тебя не смогли...
   Волчица копнула лапой кучу, вопросительно глядя.
   - Нет... У него и так уже хорошая могила. Надо сделать только вот что...
   С натугой он подтащил поближе особенно крупный обломок стены почти правильной пирамидальной формы. Немного отбил выпирающие края другим куском кирпича, и установил посередине завала, как надгробие. Достав из наплечной сумки красный маркер, вывел на импровизированном обелиске, постаравшись поаккуратнее: "Неизвестный".
   Негромко сказал:
   - Вот так... Пойдем, волчонок.
   Убрал автомат в сумку, и направился вдоль по улице, сопровождаемый верным зверем, которого только издали можно было принять за собаку.
   Они жили вдвоем уже год - молодой человек и волчица, не серая, а красновато-рыжая, приземистая, молчаливая, как все волки... В городе, где когда-то проживало свыше миллиона человек, люди теперь были редкостью. Чаще всего человек и волчица находили людей вот так, как сейчас - уже мертвых, засыпанных камнем, застреленных, разорванных... В городе развелось несчитанное множество собак, по улицам носились опьяневшие от безнаказанности своры, и поэтому при ходьбе человек помахивал топором на длинном, с метр, топорище. Сам его сделал из найденного в развалинах туристического магазина походного топорика, старательно выстругав и отшлифовав древко. В первое время, когда крах только начинался, можно было многое забрать на халяву, не постыдившись пролить кровь...
   Когда рухнула власть, еще надеялись, что будет новая. Но несмотря на надежду, озверевшие толпы врывались в никем не охраняемые рынки и супермаркеты, и грабили, грабили, грабили... Торговые залы превращались в поля ожесточенных сражений. Некогда роскошный, богатый центр был обильно полит кровью, трупы поначалу так и валялись на кафельных полах и гладких мостовых... Потом убрали, конечно. Когда вонять начали...
   Кто наивнее, надеялись на помощь ООН, кто циничнее - на вторжение НАТО. Оказалось, что у НАТО те же проблемы, что и у бывшей наследницы "империи зла", и теперь, строго говоря, уже никакого НАТО нет и в помине. Связь с окружающим миром практически прервалась. Падающие звезды взорвали здания администраций, корпуса телефонных станций, вышки мобильной связи, даже установки допотопного телеграфа. Только отдельные мощные рации удавалось пока прятать от неведомого противника, с помощью которых изредка удавалось достучаться до ближайших соседей - Украины, Турции... Бывших, пардон, Украины и Турции. Ибо там творится то же самое, и по обмолвочным сведениям от них, в Западной Европе и на Ближнем Востоке - то же самое...
   Самая непонятная война в истории человечества. Даже неясно - а война ли?
   Ибо противника нет, кроме самих себя. Никто не высаживается с небес в бронескафандрах, не выходит на контакт, вообще никак себя не проявляет себя "во плоти". Только падают огненно-желтые звезды, испепеляя все сокровища техногенной цивилизации людей - промышленные заводы и конструкторские бюро, исследовательские институты и отдельные лаборатории... Попадание всегда точно, и всегда локально. Нет массовых бомбежек мирных поселений - но ведь большая часть заводов располагается именно в городах. Жертвы, как говорится, неизбежны...
   Поэтому города нынче практически пусты.
   В начале были попытки удержать власть. Были партии всех цветов радуги, были митинги, шествия, уличные столкновения и даже танковые бои, ведь армия тоже разделилась на множество мелких отрядов. Это оказалось законом выживания - крупные воинские формирования уничтожались точно так же, как технотронные и административные объекты. А мелкие, численностью до двух-трех сотен, уцелели. Каждый командир такого отряда возомнил себя царьком, примкнул к какой-то партии или выдумал свою, и какое-то время на широких улицах городов вместе с людьми горела техника с наспех намалеванными гербами и эмблемами...
   Потом опомнились. Дошло, что машины надо экономить. Остатки армий вышли из городов первыми, расположившись лагерями около особенно крупных поселков и сел. Получились настоящие феоды. Крупные сражения прекратились, и только маневренные банды бог весть откуда взявшихся лихих конных налетчиков беспокоили феодалов, внезапно выныривая из ночи, и в ночи же пропадая. Деревня выжила, как всегда, а вот города опустели...
   Он опомнился, когда его требовательно прихватили за штанину. Волчица не любила, когда он так задумывался, уходя в себя - ни к чему хорошему такие думы не приводили... Они были странно привязаны друг к другу - лесной зверь, бог весть откуда взявшийся в городе, и одинокий человек, не пожелавший покидать бывший оплот цивилизации. Он отбил ее у стаи бродячих собак, впервые опробовав тогда свой топор в деле. Прижатый к стене зверь тоже не оплошал, бросился на горло самому крупному кобелю-вожаку, когда свистнувший топорик раскроил череп псине поменьше, и удержал-таки противника, пока человек довершал второй замах. Остальные твари позорно сбежали, а этих двух они съели...
   После боя волчица сама подошла к нему, с подозрением глядя в лицо. Она была худа, но из-за густой шерсти казалась упитанной. Зверь демонстрировал ум на грани разумности. Она легла перед ним на землю, и этим, как он понял, признала в нем вожака. Или хозяина - если у волков может быть хозяин...
   Город не был мертв, жизнь потихоньку копошилась в нем, шныряла в подворотнях, скреблась в подвалах, изредка - не чаще раза в месяц - проезжала по улицам на бронетранспортере, облепив броню, как мошкара свежий труп. И город вовсе не спал, как можно было подумать, исходя из законов жанра. Его, города, просто не было. Это ведь не просто "совокупность зданий, торчащих из одного места", это большая коммунальная квартира, главная составляющая которой - люди. Как квартира без людей - лишь помещение, так и город без них - городище...
   Они с волчицей обитали далеко от центра, в бывших садовых участках. Здесь было безопаснее - не рыскали еще встречающиеся (правда, все реже) банды мародеров, не падали небесные звезды, потому что не водилось тут ничего технического. Крайне редко встречались обитатели. Они знали только троих-четверых, живущих по соседству, и то все общение было сведено к минимуму, то есть его отсутствию. Просто удивительно, как приличные некогда люди, оказавшись во внешней дикости, быстро скатываются к дикости внутренней. Наверное, все ж и впрямь человек - зверь общественный, стайный...
   Пробравшись между двумя заборами, обильно увитыми виноградом, они вышли к маленькой калитке на заднем дворе. Удивительно, но за каких-то три летних месяца виноград оплел тут все, без присмотра разростясь неимоверно. Жильцов маленькой кирпичной дачи это, честно говоря, даже устраивало. Меньше народу - больше кислороду, что общеизвестно...
   Калитка тихо скрипнула - и тут же волчица прянула ушами, припадая на передние лапы. Человек перехватил ее взгляд: на тонком слое желтого песка, которым была посыпана земля за калиткой, виднелся след. Незваный гость в обуви без каблука, подошва рифленая, размер маленький. Либо подросток, либо женщина - что, впрочем, одно другому не мешает...
   - Один? - Одними губами спросил он.
   Зверь утвердительно мотнул головой, будто кивнул.
   - Где он? В подвале? В комнатах?
   Снова кивок.
   - Будем брать, - шепотом распорядился человек, перехватывая топорик для удара обухом.
   Волчица одним прыжком перемахнула через сигнально-песчаную полосу, он же просто прошагал - как-никак, он здесь хозяин. Потом аккуратно разметет веником, всего и делов...
   Открыв дверь одноэтажного домика, он вначале пропустил туда волчицу, потом зашел сам. Прихожей не было, а из всего двух комнат одна служила кухней, а вторая - спальней. На кухне имелась плита, работающая от газа в баллонах, и самодельный очаг с жестяной трубой, выведенной в окно. Особенной с трубой пришлось повозиться, изгибая листы найденной здесь, на участке, жести, и кустарно склепывая между собой... На кухне никого не было, зато были следы лихорадочного поиска провизии. Успехом не увенчавшиеся...
   Человек и волк прошли во вторую комнату.
   - М-да-а... - Многозначительно протянул он, а волчица фыркнула, как усмехнулась. Хозяин поставил свой топор к стене и осторожно потряс за плечо девочку-подростка, спящую на его стареньком кресле-кровати.
   На полу, ровненько поставленные носок к носку, сиротливо стояли какие-то странные полукеды-полусапоги, черные с розовыми шнурками...
   - А? Что? Кто вы? - Проснувшись, она заморгала карими глазами, густо подведенными черной тушью. Стрижка-каре, крашенные в черный цвет волосы, блондинистые у основания, наивно-виноватый взгляд, куцая курточка из синтетики и джинсы с заниженной талией, явно с этой самой талии спадающие...
   "Вот только эмо мне и не хватало..."
   - Я здешний хозяин. - Строго сказал он. - А вот ты кто?
   - Кристи...
   - Кто?
   - Кристина Ясновая...
   - Понятно. Хотя не могу сказать, что очень приятно. - Волчица подошла и обнюхала ноги девочки и ее кеды. Ребенок боязливо сжался... - Ну, что ты тут делаешь?
   - Я... - Она шумно втянула воздух, шмыгнула носом и разразилась плачем, обхватив подтянутые колени.
   - Все понятно, - сказал на это хозяин. Снял с плеча сумку с автоматом, положил ее в угол и направился на кухню. Волчица, оглянувшись, подошла к брошенной сумке и легла возле нее, пристально глядя на незваную гостью.
   Через некоторое время он появился, неся алюминиевую чашку с водой.
   - Уж извини, валерьянки в доме нет... Выпей, и успокойся.
   Пронзительный взгляд из-под челки, и снова плач взахлеб, яркий, с размазыванием слез по щекам...
   Человек и волк переглянулись. Желтые глаза зверя не выражали ничего, кроме выжидания. Пожав плечами, он легко отнял ладони девочки от лица, перехватил руки и вмазал две легких, но чувствительных пощечины.
   Финальный завершающий всхлип, и рев прекратился. Но лучше не стало - теперь ребенок просто сидел и дрожал. Только здесь человек увидел, какая она на самом деле худая...
   Волчица стукнула хвостом по полу.
   Хозяин опустился на корточки, заглядывая в глаза ребенка.
   - Успокойся. Никто тебя не обидит и никто не выгонит. Ты что, потерялась?
   - Н-нет... Я сбежала из лагеря... - Последний, благополучно задушенный в груди всхлип. - Какая странная у вас собачка...
   - А это не собачка. Это волк. - Весело сказан хозяин. - Какого лагеря, Кристи? Какие в наше время могут быть лагеря?
   - Волк?! - Ребенок вздрогнул. - Но он же... Хищник...
   - Волчонок, иди сюда.
   Волчица поднялась и неспешно потрусила к ним. Хозяин показательно потрепал ее по холке. Кристи еще больше поджала ноги.
   - Погладь ее, не бойся.
   - Н-не хочу...
   - Погладь.
   Холодный нос уткнулся в лодыжку. Пушистый хвост лениво вильнул два раза. Кристи, чуть осмелев, протянула руку и робко погладила зверя по голове. Волчица стерпела, но потом оглянулась на хозяина ("можно уйти?") и отошла в свой угол. К сумке.
   - Пойдем, я тебя умою и накормлю. Есть-то хочешь?
   - Хочу... Но у вас, наверное, все продукты наперечет...
   - Где-то как-то вроде того, - человек неопределенно покрутил в воздухе ладонью. - Но на тебя хватит. Топай на улицу, там под навесом умывальник. Типа рукомойник.
   - Там холодно...
   - После качественной истерики нет ничего полезнее холодного умывания. Пошли. - Он снял с гвоздика полотенце и перекинул через плечо.
   Рукомойник марки "сто лет в обед", заправленный ледяной колодезной водой, вызвал недовольное фырканье, не перешедшее, впрочем, в бунт. Боевая раскраска мадагаскарских пигмеев, как обозвал ее хозяин, была смыта, и под ней обнаружилось вполне симпатичное личико. Напоследок под тем же рукомойником Кристи вымыла голову, не запростестовав против куска хозяйственного мыла вместо импортного шампуня. Хозяин ассистировал, вылив в качестве финального аккорда ей на голову пол-ведра воды, свеженькой, только что из колодца.
   - Ай!
   Айканья не помогли, и ойканья тоже. Шикарный розовый тюрбан, получившийся из полотенца, удивительно пошел Кристи.
   - А теперь живо домой греться!
   Подросток торопливо зашмыгнул в дом, следом вошел и он сам, набрав поленьев для очага.
   - Знакомься, Кристи, это камин. Камин, это Кристи. Просьба усаживаться и чувствовать себя как дома...
   - А где... Ваш волк? - Спросила Кристина.
   - Это волчица. Там, в спальне. Дремлет.
   - Она не придет?
   - Волки не любят запаха дыма... - Покачал головой он. - К тому же здесь чужак. Ты.
   - Я вам мешаю?..
   - Более умного вопроса я не слышал давно. - Фыркнул он, вскрывая банку свиной тушенки. Срезал полностью крышку и аккуратно обжал плоскогубцами рваные клочья жести.
   - Это мне?
   - Это ей. - И быстро отнес еду верному зверю. Вернувшись, заметил, как Кристи с интересом рассматривает толстенный том БСЭС - Большого Советского Энциклопедического Словаря.
   - Рекомендую садиться на пол, он утепленный. Стул у меня здесь только один, и я от него сам давно отвык. - Он выгреб старые угольки из очага, открыл ученый словарь и выдрал из него несколько больших листов. Перехватив изумленный взгляд Кристи, криво усмехнулся:
   - Монтеня и Канта, извини, давно сжег, осталось только это. Не горят, как известно, лишь рукописи, а печатный текст - в охотку...
   Скомкал желтую старую бумагу, бросил в очаг и возвел сверху пирамидку из поленьев. Если присмотреться, в них еще угадывалась прежняя сущность ножек стола или стула, или реберного каркаса кровати... Чиркнул спичкой, и какое-то время возился, поддерживая пламя, пока не убедился, что оно занялось надежно.
   - Близко от огня не сиди, тяга хреновая, труба самодельная. Лишь бы ее вообще ветром не задуло, хотя не должно - сторона западная, а ветры у нас восточные преимущественно... Дрова подкладывай по мере необходимости.
   И занялся обедом.
   Обед на двоих состоял ажно из двух блюд - трех банок тушенки, выложенной на сковородку и слегка обжаренной, и двух пачек синтетического картофельного пюре, которое когда-то модно было брать с собой "в дорогу" на поезде... Третьим блюдом пошел чай без сахара, но зато в бумажном пакетике.
   - Второй кружки у меня нет, - озадаченно сказал он. - Только котелок. Придется тебе пить из него, свою чашку я, извини, не дам.
   - Ничего, у меня есть своя чашка. - Кристи вскочила. - В рюкзачке. Я принесу... Ой, а он - там...
   Человек проследил ее растерянный взгляд и слегка улыбнулся.
   - Иди. Она тебя не тронет, если возьмешь свою вещь.
   - А как ее зовут? - Спросила Кристи, появляясь с мелким школьным рюкзаком такой же черно-розовой расцветки, как и весь ее гардероб.
   - Странно, что ты не спросила, как зовут меня... - Хозяин дома неторопливо подбирал вилкой остатки жареной тушенки. - Согласись, это было бы более логично?
   - Ой... Простите! Я забыла... И как же зовут вас?
   Человек задумчиво глядел на огонь.
   - Меня не зовут, Кристи, поскольку меня некому звать... А имя мое мне и самому сейчас без надобности. Тебе тем более.
   - Но должна же я вас как-то именовать...
   - Придумай кличку сама, мне все равно.
   Девочка зачем-то осмотрелась по сторонам, подкинула в очаг полешко, поворошила в нем длинной палкой, как кочергой...
   - Вот говорят, что есть духи леса, дома - лешие там, домовые...
   - Есть, - согласился человек.
   - А вы мне напоминаете духа города. Вы такой же...
   - Какой?
   - Ну... - Кристи замялась, подбирая определение. - Вы... Вы будто воплощаете в себе этот город... Весь...
   - То, что от него осталось? - Резко спросил человек.
   - Да... Можно, я буду звать вас Городничим?
   - Однако... - Даже оторопел свежепоименнованный. - Это неожиданно... - И усмехнулся: - Я не против.
   Кристи поймала себя на мысли, что начинает привыкать к его усмешкам.
   - А ты знаешь, кого раньше так называли?
   - Кого?
   - Полицейского низшего ранга. - Городничий чуть привстал, цитируя со странным, идущим вместе со словами шипением: - "Прощай, немытая Россия, страна рабов, страна господ... И вы, мундиры голубые..." Черт, как там дальше-то? Не помню... Ну и непринципиально. Наелась?
   - Угу.
   - Что надо сказать?
   - Спасибо?
   - Вот именно, - с улыбкой сказал Городничий. - Теперь рассказывай, как ты дошла до жизни такой. Что за лагерь, зачем сбежала, как добралась до этого места...
   - А что лагерь? - Ребенок замкнулся. - Ну, это... Когда катастрофа только началась, наши родители - мои и еще нескольких ребят из класса... Многих, почти всех... Решили, что нас надо спрятать где-нибудь, где нет ничего технического. Папа моей подруги был военный, достал несколько солдатских палаток, автобус, нас вывезли за город, куда-то в район Танаиса, и поселили в чистом поле.
   - Ты в каком классе училась?
   - В девятом...
   - Много вас было?
   - Пятнадцать человек - мои одноклассники и их младшие братья, сестры... При нас было трое взрослых - две чьих-то мамы и школьный охранник, Николай...
   - А почему так мало? Почему не вся школа поехала?
   - Я не знаю, говорят, побоялись. Что слишком много детей - опасно... Решили создавать небольшие лагеря, так больше шансов спастись от звезд. Ну, мы там и жили все лето, месяца четыре. Взрослые нам еду привозили, одежду, Коля рыбу в Мертвом Донце ловил...
   - Райская жизнь. А чего же сбежала?
   - Потом бандиты появились... - Она, старательно исполняя обязанность, подкинула в тлеющий очаг еще полешко, и зябко обхватила руками колени. - Много, хорошо вооруженные, злые... Викин отец, который весь наш лагерь устроил, в стычке под Чалтырем погиб. Там страшный бой, говорят, был, машины горели, даже бэтээр подбили. Какой-то батька-атаман выискался...
   - Неудивительно.
   - Угу... К нам поначалу военные охрану поставили. А потом убрали, или охрана сама к бандитам переметнулась, я не знаю. Короче, исчезли они. И отряд, который нас защищал, весь распался. Мы одни остались...
   - А почему в деревню не пошли? Там все-таки охрана, и люди нужны.
   - Люди? Ага! - Она зло встряхнула челкой. - Там рабочие руки нужны, а не лишние едоки. Я не сказала, из всех нас только четверо парней было. Остальные все девушки и маленькие дети...
   - Это, конечно, хреновей...
   - Вы не представляете... Короче, к нам из Чалтыря сами приехали. Люди от тамошнего батьки. Мы, говорят, сила, мы тут всю округу держим, у нас даже танк есть. Идите к нам, говорят, пропадете здесь зимой... А сами глазами так и общупывают, за руки берут, к себе тянут. Коля хотел вступиться - его просто избили. Ультиматум вам, говорят, до конца недели. Решайтесь...
   - И что же вы?
   - Мы? Вот не знаю. Потому что я взяла и сбежала. Хочу в городе родителей найти...
   - Как же ты дошла до города?
   - Пешком, вдоль дороги... Вру. - Она неподвижно смотрела на огонь. - Подвезли меня. Один парень на мотоцикле.
   - Чем заплатила? - Спросил Городничий.
   - Цепочкой золотой... Последней.
   Городничий не стал спрашивать, сколько их было всего. Он неторопливо перелистывал энциклопедию, зачем-то рассматривая статьи, и помалкивал.
   Дрова в очаге уже прогорели, и теперь только угли светились пронзительно-алым светом, потихоньку подергиваясь серой пленкой пепла.
   Смеркалось.
   За распахнутым окном колыхались ветви, потрескиваньем переговаривались между собой сверчки. Случайные порывы ветра, врываясь в дом, на мгновение оживляли умирающие угли очага. Едва слышимые постукивание когтей по полу означало, что к их компании присоединился зверь...
   Она вошла, неся с собой слабый запах псины, похожий, но чуточку другой - более дикий, природный, чем бывает у собак... Небрежным взглядом поверх головы удостоив вздрогнувшую Кристи, волчица улеглась между ним и Городничим, тут же начавшим машинально гладить ее по голове и шее. Кристи отодвинулась от обоих. Кажется, ее задело, что на нее никто больше не обращает внимания.
   - Э-э-э... Городничий?
   - Что тебе?
   - Ну я... Это... Можно, я пока у вас поживу?
   Человек и волк переглянулись.
   - Пока - это сколько? - Желтые глаза волка выражали тот же интерес.
   - Ну пока... Пока родителей не найду...
   - Тебе честно или правду, девочка?
   - А что, есть разница? - Оторопела Кристи.
   - Имеется. - Безразлично, в своей манере, кивнул Городничий.
   - Тогда... Честную правду, пожалуйста.
   - Сомневаюсь я, что ты найдешь здесь родителей. Тут давно не осталось людей. Все, кто был в своем уме, давно сбежал отсюда.
   - Почему?
   - Подумай сама - а зачем здесь жить? Нашей техники больше нет. А без нее горожанин двадцать первого века способностью выжить характеризуется как нуль. Очень скоро придут в негодность все обезвоженные и консервированные продукты. Они хранятся долго, но не вечно. Электричества давно нет, соответственно, холодильники не работают. Разве что у кого-то сохранились дизель-электростанции, но топливо сейчас - слишком ценный ресурс...
   Волчица коротко тявкнула. Городничий глянул на нее и сказал:
   - Так что, учти, не поверил я, что с парнем-мотоциклистом ты одной цепкой расплатилась.
   Он был уверен, что щеки девочки побурели, хотя в сумерках, естественно, не видел этого.
   - Мне, собственно, до этого дела нет. Каждый выживает, как умеет.
   - Вы... Вы...
   - Ну что я? Я всего-навсего говорю правду, такую, как есть. Не найдешь ты здесь своих родных, Кристи. На селе сейчас гораздо легче выжить, как, впрочем, и всегда. - Он хотел добавить "Если они вообще живы", но смолчал. В сердце шевельнулось полузабытое чувство такта.
   - Что же мне делать?
   - Жить.
   - А как?
   - Сейчас ляжешь спать. Кровать у меня одна, и я ее тебе не дам. В кладовке возьмешь матрас, и одеяло вроде было. А завтра и поговорим.
  
  
   * * *
  
   Кристи надеялась вскочить раньше него, но когда она проснулась, часы на стене отстукивали двадцатую минуту десятого часа, и Городничего с волчицей в доме не было. Потянувшись, она скатала матрас, запихнула в него подушку, и, потратив какое-то время на утренние дела, уселась размышлять, чем заняться.
   Вариантов было немного.
   Перебирая воспоминания вчерашнего дня, девушка вспомнила сумку, которую вчера весь день охраняла от нее волчица. От нее, от нее, а то от кого же? Городничий про сумку ни словом не заикнулся, но ведь это значит, и смотреть не запрещал, правда? Любопытство согнало ее со стула и отправило во вторую комнату, но было поздно: загадочного вещмешка там уже не было.
   Ну и ладно...
   Смущение гостя в чужом доме никогда не было привычным чувством для Кристи. К тому же после четырех месяцев жизни в палатке она любой дом готова была счесть своим, если оттуда не гонят. А свой дом надо знать, не правда ли? С методичностью разведчика она пересмотрела все шкафы на кухне, распугав два крупных скопления тараканов, и уже собралась было идти изучать двор, когда хозяин вернулся.
   - Доброе утро. Выспалась? - Он поставил к стенке длинный предмет, обмотанный плотной полиэтиленовой пленкой. Волчица в дом не пошла, Кристи видела ее в окно: зверь ходил по двору, осматриваясь и принюхиваясь.
   - Угу... Доброе, конечно. - Она рассматривала принесенный предмет, но вопроса о нем решила пока не задавать.
   - Завтракала?
   - Я не хочу.
   - Какие-то неотложные планы на утро есть? - Пошутил Городничий.
   - Есть. Маму с папой искать. - Угрюмее, чем бы хотелось, ответила она.
   - Ну, это вопрос пока не принципиален... - Хозяин вышел во двор, и оттуда донеслось звяканье рукомойника. Потом донеслись и слова: - Иди сюда! И ту штуку, что я принес, тоже прихвати.
   Штука оказалась увесистой, прощупывающиеся под оберткой очертания что-то подозрительно напоминали. Когда он вытащила ее во двор, он расставлял на заборе алюминиевые пивные банки. Волчица сидела в сторонке и пристально за ними наблюдала.
   - Принесла? Разворачивай. - Не оборачиваясь, приказал он. Кристи послушно развернула пленку. Внутри оказалось пневматическое ружье, изящное, с пластмассовым ложем и таким же прикладом.
   Покопавшись в поясной сумке, хозяин выдал ей коробку странных пуль - длинных, сантиметра три, пластиковых, но с очень острым и твердым стальным наконечником. В коробке их было всего десять.
   - Зачем это?
   - Раз уж я разрешил тебе остаться со мной, ты должна вносить вклад в общий котел. Собирать консервы я тебя заставлять не буду, от них вообще пора отвыкать. Значит, будешь охотиться. Это тебе вполне по силам.
   - На кого?
   - На голубей, на ворон, на мелких собак... Много на кого можно. Стрелять умеешь?
   - Немного... - Она подняла ружье, примеряясь к нему. Для ее роста оно было длинновато.
   - Как мушку с целиком совмещать, учить не надо?
   Красноречиво наведенный в грудь ствол был ему ответом. Фыркнув, Городничий подошел и рукой отвел его в сторону. Волчица пристально посмотрела в глаза Кристи.
   - На людей, запомни, оружие не наводи. Смотри сюда. - Он быстро скользнул ладонью под ложем ружья.
   - Это предохранитель. После каждого переламывания ствола установка на него автоматическая. Расчетная дальность десять метров. При стрельбе дротиками зона убойности расширяется до пятнадцати метров. Отдачи почти нет. Заряжай!
   Переломить ствол с первого раза у нее не получилось, тугую пружину Городничему пришлось взводить самому. Дротик с натугой вошел в ствол, она прицелилась в банку и промазала.
   - М-да-а... - Почесал в затылке хозяин. Скрылся в доме и через несколько секунд вышел, неся уголек из печки. Вычертив им примитивную мишень на заборе, отсчитал двадцать шагов и вновь приказал:
   - Пли!
   На этот раз ей удалось угодить в краешек яблочка, слева, сверху. При выстреле ружье приятно гудело в руках, отдача и впрямь была несильной. Держать оружие в руках ей понравилось.
   Дротик довольно глубоко ушел в доску, осталось торчать лишь пластиковое древко. Она она все-таки высказала претензию:
   - Не знаю, как ворону, а собаку этим не убьешь.
   - Добьем.
   - Я не смогу...
   - А тебе и не придется. - Городничий уселся на лавочку под деревом, привычно почесывая за ухом волчицу. - Не стой столбом, тренируйся.
   Два следующих дротика угодили все в тот же левый верхний угол. "Во вторую четверть", как высказался хозяин.
   - Видишь, влево прицел сбит? Значит, крути его вправо. И пониже опусти...
   Первая пачка дротиков целиком ушла на пристрелку.
   - Что ж, могло быть и хуже. - Резюмировал Городничий. - К дротикам ты привыкла, теперь потренируйся пока на обычных пулях. На таком мизерном расстоянии разница в баллистике не особенно велика... - Он бросил ей круглую коробку свинцовых остроконечных пуль.
   Спустя час занятий бицепсы Кристи уже ныли от постоянных переломов ствола, а указательный палец на правой руке саднило от ребристого предохранителя и тугого спускового крючка. Зато крошечные легкие пульки все до одной попадали в широкий круг на заборе. Городничий выглядел довольным.
   - Передых. Скоро пойдем в город, возьмешь винтовку с собой, потренируешься на живой натуре. На первый раз ходить за молоком разрешаю, но на будущее заметь: боеприпасы надо экономить. Дротики - особенно, у меня их мало.
   - Я не уверена, что смогу выстрелить в животное, - предупредила она.
   - А придется.
   - Все равно... Жалко ведь.
   - Скажи-ка мне, кто ты? - Вдруг резко спросил он.
   - В каком смысле?
   - В прямом. Общебиологическом.
   - Человек, хомо сапиенс...
   - Правильно. А человек - это кто?
   - Не знаю.
   - Человек - это самый страшный на планете хищник, запомни. Если ты пойдешь в тайгу или джунгли, и спросишь, какого зверя надо больше всего бояться, аборигены тебе ответят: не медведя, не тигра, не анаконду и не крокодила, а человека. Мы могли об этом не помнить в сытом цивилизованном прошлом, но сейчас у нас голодное дикое будущее. Если ты хочешь выжить, тебе придется убивать.
   Она промолчала.
   - Иди отдыхать, - распорядился хозяин. - Рекомендую перекусить чем-нибудь, потому как уйдем надолго, а фастфуда в этом городе, к счастью, больше нет...
   - А чем перекусывать-то? - Приостановилась она.
   - Сухари в пакете за печкой. - Хозяин подумал и добавил: - Ванильные.
  
  
   Ванильный сухарь был очень жесткий, но как ни странно, очень вкусный, и она съела его весь, макая в воду. Глядя в окно, она наблюдала, как Городничий упоенно правит на точиле режущую кромку топора. Закончив, он для тренировки несколько раз взмахнул оружием. Ей отчего-то стало жутко. "Добьем", - сказал этот человек. Представилось, как любовно отточенное сверкающее лезвие падает на шею беззащитного маленького песика...
   Бррр!!!
   Лучше о таком не думать.
   - Эй, ты закончила? - Крикнул Городничий в окно. - Собирайся, солнце на небе тебя ждать не будет.
   - Да я, в принципе, готова...
   - Готова? Ну-ну. Щас проверим. Что ты взяла с собой?
   - Э-э-э... Ничего. - Озадачилась Кристи.
   - И каким образом "ничего" называется "готово"? - С усмешкой он шагнул в дверь, оставив за порогом свой страшный топор.
   - А у меня ничего нет. Кроме белья... Ну, еще кой-чего там по мелочи.
   - Но рюкзак-то есть? Тащи.
   Она послушно принесла свой маленький яркий ранец.
   - Пункт первый: вода. - Он сунул ей в руки поллитровую пластиковую бутылку. - Воду в городе пить можно не везде. Из-за бомбежек во многим местах прорвало трубы, и питьевая вода смешалась с канализацией. В воду могли попасть химикаты, отработанная жидкость с заводов, да и просто яды, которыми тут пытались травить крыс. У меня есть колодец, я беру воду только оттуда. Чего и тебе советую.
   Пункт второй. Стопка чистых носовых платков, резиновый жгут и бинты. И йод либо зеленка. Мини-аптечка. Понятно?
   - Да.
   - Вопрос на засыпку: как смазывать йодом обширную рану? В школе учить должны были.
   - Кажется, только края раны, а не внутрь...
   - Правильно. Иначе заработаешь химический ожог. Пункт третий - нож. Но второго ножа у меня нет. И вот еще пункт четвертый... - Он извлек из кармана небольшой предмет, похожий на толстую латунную авторучку. - Ракетница. Их у меня две, отдаю вторую.
   - Я думала, ракетница - она вроде пистолета...
   - А это охотничья. Вставляешь патрон в зажим на торце, - он показал, как, - оттягиваешь пальцем пружину и отпускаешь. Все. Ракеты дам двух видов: красные и зеленые. Красные - опасность, зеленые - привлечение внимания.
   - А руки не оторвет? - Боязливо спросила Кристи.
   - До сих пор никому не оторвало. Это тебе, ко всему прочему, оружие на самый крайний случай. При стрельбе в упор отбивает желание приставать моментально. Только не промахнись... Ну что, пошли?
   - Пойдемте...
   - Винтовку не забудь, да? - Обернувшись в дверях, подмигнул он.
   Вздохнув, девочка уцепила оружие за ремень, сунув в карман джинсов две плоских коробки с дротиками. Городничий лично укрепил у нее на спине ранец, подогнав ремни, чтоб тот не "болтался расхлябанно на попе".
   С собой он взял только ту же сумку на перевязи, на левом бедре, на правое повесил охотничий нож, да еще и помахивал топором в такт ходьбе. Только сейчас она рассмотрела, что длиной тот был с добрую трость. В очередной раз Городничий удивил ее, когда одел на голову зеленый пробковый шлем, тщательно затянув на подбородке ремешок.
   - Видок у вас...
   - Отбившийся от стаи белый колонизатор, - подмигнул тот. - Не будем садиться на дорожку... Тронулись!
   И они тронулись. Ее удивило только отсутствие волчицы, про которую Городничий небрежно бросил, что "волку нужна свобода".
   Выбравшись из зарослей винограда, он спросил ее:
   - Где жили твои родители?
   - В районе ипподрома. Это далеко...
   - Не ближний свет. - Присвистнул он. - Пешком дойдешь?
   - Куда я денусь? Но... Вы же сказали, что искать их смысла нет...
   - А ты так вот сразу и поверила? Девочка, я просто сбил с тебя излишнюю наивность. Их там почти наверняка нет, но может быть, мы найдем какие-то указания на то, где они сейчас, и что с ними. Не собираюсь же я тебя всю жизнь кормить?
   От такого непроходимого цинизма Кристи опешила так, что в первую минуту собралась заплакать.
   Городничий лишил ее этой возможности, без сантиментов развернувшись и двинувшись вниз по широкой улице, делая отмашку топором. Кое-как повесив через плечо винтовку, девочка хмуро поплелась за ним.
   Она шла по городу и не узнавала его. Район, в котором они были, до конца света считался промзоной и содержал в себе бесчисленные пакгаузы торговых фирм, в основном строительных, да торговавших автомобилями и запчастями. В лучшие годы здесь имелся даже склад ветеринарных товаров. На трехполосной магистрали гудела вечная пробка, но сейчас ничего этого не было...
   Шикарные торговые центры начала двадцать первого века, блиставшие стеклом, пластиком и металлом, теперь зияли дырами, как глиняные стены азиатских крепостей после контакта с ядрами безжалостных русских пушек. Повсюду валялся мусор, обрывки газет, облицовочных панелей, даже обломки бетона и кирпича. От дорогих автомобилей остались лишь обгорелые остовы, да и тех было немного.
   И пыль...
   Пыль была здесь везде, пыль витала в воздухе, окутывая гнилым туманом мир, и пыталась осесть не только на земле, но и в мыслях. Город не производил впечатления призрака, ведь призрачная аура олицетворяет хоть какой-то интерес и романтику. Нет. Этот город больше не был самим собой, пышной, чуточку самодовольной, немного расхристанной и разностильной столицей Русского Юга. Он вообще был ничем.
   Даже кладбищем.
   Казалось, он рухнул в пустоту под гнетом собственной тяжести.
   Остатки этого груза давили на мозг, а от пыли першило в легких. Забыв о своих обидах, Кристи поспешила догнать Городничего и безотчетно взять его за руку.
   За левую руку.
   - Я не пойму только одного - куда делись люди?
   - Люди? - Непонимающе переспросил он, глядя в сторону.
   - Да...
   - Их здесь и было-то немного.
   - Ты имеешь в виду район? Ой... - Она осеклась. - Простите...
   - Ничего страшного, можно на "ты". Даже нужно. А имею я в виду город.
   - С населением свыше миллиона - это немного?
   - Только малая часть из них была людьми.
   - Ой... - После всего пережитого Кристи была готова поверить чему угодно. Удачно выбрав момент, с пыльного дерева громко каркнула ворона. Девочка чуть не подскочила на ходу. - Ты это серьезно?..
   - Абсолютно.
   - А... Кем они были?
   - Гоблинами. Челами. Мудлами. Офисным планктоном. Плебсом. Быдлом. Называй как угодно. - Без эмоций отвечал Городничий, двигаясь размашистым строевым шагом.
   - Ну, ты не очень-то... - Поспевая за ним, Кристи боязливо оглядывалась по сторонам. - Как бы к ним не относиться, а все равно это люди. Человеки...
   - У меня нет желания с тобой спорить. Будет лучше, если ты не станешь задавать таких вопросов. Для философии сейчас не время.
   Кристи мысленно решила, что в прежнее время он был сильно обижен жизнью, а такие люди всегда привлекали ее. Она сделала себе "зарубку" в памяти.
   - Но все равно, куда же они делись?
   - Большая часть погибла. - Спокойно ответил Городничий. - Не от бомбежек. Не от беспорядков. А от беспомощности, неумения выжить, чувства безысходности и безнадежности. От слишком сильного чувства стадности - "Если умирает общество, как могу жить я?". Просто от ужаса.
   - Почему?
   - По той же причине, по какой гибнут спасшиеся с затонувшегося корабля пассажиры, когда в шлюпке есть и еда, и вода. Но со всех сторон - голубой океан, берегов не видно и в помине, под днищем - бездна, а в борт шлюпки время от времени тычутся носами акулы, словно проверяя ее на прочность... Страх - самый беспощадный убийца. Страх и потеря надежды. - Мимо некоторых переулков он проходил спокойно, а в некоторые бросал настороженные взгляды.
   - А почему же я ничего не чувствую?
   - Совсем ничего?
   - Почти совсем... Только беспокойство за родителей и чувство опаски... Здесь есть бандиты?
   - Скорее последние мародеры. Двоим и вооруженным бояться их нечего. - Городничий, при всех своих минусах, имел полезную привычку отвечать на все вопросы, а не только на последний заданный. Только делал это с какого-то другого боку. - В основном это твои ровесники.
   - Я, наверное, тебе уже надоела своими постоянными "почему"...
   - Дети и подростки гораздо легче приспосабливаются к меняющимся условиям. На тех же болтавщихся по океану шлюпках они частенько выживали, сидя среди трупов взрослых. Гибкая психика - наше спасение. Благодаря ей и ты ничего не чувствуешь - подсознание установило блокировку, чтоб разум не перегорел от ужаса. - Он внезапно сжал ее ладонь и подмигнул. - Ты совсем неплохо держишься для эмо!
   - Хватит уж, свое отревела... - Хмуро буркнула она.
   - Вот и не волнуйся, - посоветовал ей Городничий. - В центре, куда мы идем, есть настоящие банды. Целых три штуки. В одной из них я свой человек.
   - Вау...
   - Братство Края - неплохие ребята. Тебе понравятся. Вот увидишь.
  
  
   * * *
  
  
   - Пришли, - констатировал Городничий, спускаясь с насыпи железнодорожного моста, и останавливаясь на краю параллельного ему шоссе.
   - Куда пришли? Это же Братское.
   - Ну да.
   - Э-э-э... Братское кладбище. - Кристи постоянно перетягивала сползающий ремень винтовки.
   - Оно самое нам и нужно.
   - Ты меня похоронить, что ли, там собрался?
   - Это уже готский юмор, а не эмовский. Ах да, как помню, в прошлое время именно здесь они и тусовались. Успокойся. Я привел тебя к Старшему Брату-Крайовнику. С ним и покалякаем о делах наших скорбных...
   - А чего мы ждем?
   - Пока к нам выйдут.
   - И может, мы к ним войдем? Под деревья хочу, жарковато...
   - Ну попробуй.
   Такая покладистость показалась Кристи более чем подозрительной, но отступать она не привыкла. Передвинув ружье на бок (не из воинственности, а потому что всю спину оно уже натерло), девочка осторожно шагнула под сень густых, раскидистых каштанов...
   Раздался сухой лаконичный щелчок, и в мягкую кору рядом с ней вонзился пластмассовый арбалетный болт. Спустя долгую секунду до Кристи дошло...
   - Мама!!!
   Кристи вынесло из-под каштанов, как старую деву из секс-шопа. Спотыкаясь, она отскочила сразу на пять шагов назад, срывая с себя дурацкую винтовку.
   Сидя на бордюрном камне, веселился Городничий. Не смеялся, не хихикал, не ржал - он посмеивался с невыносимой снисходительностью в нотках.
   - Сволочи!
   Еще один взрыв веселья.
   - Гады!
   Посмеивание приобрело истерический оттенок.
   - Придурки... Так ведь и убить можно... - Надувшись, Кристи отошла в стороночку, ковыряя носком сапога-кеда асфальт.
   - Я же придупреждал - надо ждать, пока к нам выйдут.
   - А если бы он убил меня, чтоб ты сделал? - Замешанная на страхе ярость дала дорогу женской логике.
   - Похоронил бы.
   - А отомстил? - С интересом спросила она.
   - Во-первых, кому? Я не видел, кто в тебя стрелял. А во-вторых, зачем? Ты зашла к ним на территорию без приглашения и с оружием. Они отреагировали. Все законно.
   - Это по какому такому закону?
   - По закону выживания. - Отрезал Городничий. - Сказано сидеть и ждать, значит, сиди и жди. Это мы к ним в гости, а не они к нам. Хозяев уважать надо.
   - Я не буду сидеть на камне.
   - Ну стой тогда.
   Долго стоять без дела Кристи не смогла. Побродив некоторое время на месте - пять шагов влево, пять вправо, с ненавистью дергая ремешок неудобного "оружия", она вновь принялась донимать Городничего вопросами.
   - А эти, как их... Братство Края... Это что, религиозная секта?
   - В принципе, да, но я предпочитаю считать их орденом. Для звания секты им не хватает тоталитарности и фанатизма.
   Нет, не всем была хороша манера Городничего отвечать на вопросы. Его ответы были сформулированы так, что после них жутко хотелось спросить что-то еще, но было непонятно, что?
   - А во что они верят?
   - В Край.
   - Э-э-э... В смысле?
   -В прямом. В Край, как предел чего-либо. Край Ойкумены, край терпения, край человеческой жизни, например... Просто Край. У них в философии есть два основных пункта. Первый: жить имеет смысл только на Краю, на пике, на пределе возможности, жить тогда, когда жить вроде бы незачем, и вообще нельзя. Второй: Край человеческой цивилизации наступил сейчас. Исходя из первого, получаем, что нынешнее состояние мира... Ну, это как бы воплощение их рая. Кстати, Рай - Край... Похоже, а?
   - Сумасшедшие...
   - Для обывателя - да. - Как-то отстраненно ответил Городничий, подставляя лицо солнцу и закрывая глаза. Кристи подумала, что обидела его, но чем? Мир уже год как сошел с ума...
   - Эй, волчий хозяин! - Весело донеслось до них. - Кто это с тобой?
   Девушка замотала головой. Наконец ей удалось заметить среди переплетения ветвей винограда, обвивающих изгородь, человеческий силуэт в охотничьем костюме типа "леший", обильно украшенном камуфляжными лохмотьями.
   - Да вот, это со мной... - По всегдашней своей привычке хмыкнул Городничий. - Лешка, ты, что ли?
   - Ну а то?
   - Так выйди, покажись, не пугай ребенка.
   - Ты уже ребенком успел обзавестись? - Нахально рассмеялся парень, выходя. - Как тебя зовут, девочка?
   - Кристина... - Буркнула она.
   -А я Алексей. По прозвищу Леший, очень приятно.
   - Это вы в меня стреляли?
   - Когда? Где?
   - Здесь, минут пятнадцать назад! Вон стрела в дереве торчит!
   "Леший" проследил за указующим пальцем:
   - Это была всего-навсего одна из наших ловушек. Простейшая арбалетная растяжка. А то бродют тут всякие...
   - Ты чего вылез-то? - Грубовато прервал его Городничий. - Старшему Брату о нас доложили?
   - Конечно. Извольте пожаловать в гости-с...
   - Иди за мной след в след, - быстро сказал Городничий.
   Лешка по кличке Леший сощурился:
   - Даже если он будет шагать по могилам.
  
  
   Впечатлительного или просто высокоморального человека наверняка бы ввело в шок зрелище лагеря Братства Края. Прямо на старых, давно запущенных могилах, снеся низенькие оградки, расположились туристические палатки всех возможных цветов и размеров, кое-где имелись шалаши, в качестве опоры использующие высокие надгробия. На высоких, мощных каштанах, прикрывающих зеленой шапкой задолго до конца света брошенное кладбище, кое-где имелись ступеньки, а на толстых нижних ветвях - небольшие деревянные площадки с невысокими бортиками. На некоторых из них сидели люди, и занимались обычными людскими делами: кто-то зашивал куртку, ловко орудуя толстой иглой, кто-то сколачивал деревянный ящик типа скворечника, а один рыжий парень и вовсе беззаботно чистил картошку, сбрасывая кожуру прямо вниз. С высоты второго этажа.
   Впрочем, беспорядка и бардака, надо отдать должное, в среде обитания кладбищенцев не наблюдалось. Аллеи тщательно убраны, деревья и кусты красиво подрезаны, сорняки выполоты, разваливающиеся оградки и стальные обелиски куда-то старательно убраны. Вот только на въездах с улицы на каждую из этих самых аллей возведены баррикады высотой в человеческий рост и толщиной до метра. Присмотревшись, можно было легко распознать в них надгробные камни, уложенные друг на друга и скрепленные раствором.
   Кристи топала след в след за двумя мужчинами и пыталась понять, почему столь кощунственное зрелище не вызывает у нее ровным счетом никаких эмоций. Кладбищ она побаивалась, покойники внушали ей стойкий ужас, но это было раньше, словно бы в прошлой жизни. Вот сейчас, допустим, прямо под ней, в какой-то паре метров от поверхности земли, лежат тысячи, десятки тысяч покойников...
   Девочка, сама не зная, зачем, украдкой топнула ногой по очередному холму, и боязливо метнула взгляд в спины взрослых спутников. Ничего не произошло. Не полезли из-под земли корявые истлевшие руки, не захохотал никто, даже ворона не каркнула. И Кристи внезапно поняла, что здесь просто ничего нет.
   Никого нет.
   Похороненные тела людей - не более чем часть земли, которая должна еще послужить живым.
   - Сделаем небольшой крюк. - Вполголоса бросил Алексей. - Надо отдать честь павшим...
   Он привел их к обелиску в честь солдат Великой Войны, защищавших этот город, и вытянулся по стойке "смирно", на пять секунд застыв живой статуей.
   Городничий не последовал его примеру. Он просто подошел и коснулся бетонного основания рукой, коротко поклонившись ему. Памятник блестел свежей белой краской.
   Белоснежная пирамида с косо срезанными вверху гранями, и ярко-алая пятиконечная звезда. Никаких имен. Никаких слов.
   Зачем слова - и так все понятно.
   Кристина, не зная, что делать, топталась на одном месте. Ей пришла на ум мысль выстрелить в воздух в качестве салюта, но Городничий, заметив движение, перехватил ствол винтовки рукой.
   - Не стоит. Для них выстрелы уже давно отзвучали.
   - Да... - Эхом откликнулся Леший. - Пошли дальше. Старший Брат ждет вас в церкви.
   - А куда же делся священник?
   - Это уже не имеет значения.
  
  
   Как ни странно, церковь осталась церковью. Кристине приходилось иногда бывать здесь. Как большинству детей современных родителей, только изредка - на Пасху или Рождество. При заброшенном кладбище церковь осталась действующей, и девочка любила этот маленький храм, невысокий, с единственной остроконечной башенкой вместо купола, похожей на устремляющуюся в небо ракету. После того, как здесь поселились крайовники, церквушка практически не изменилась - та же розовато-багряная окраска стен, та же белая статуя ангела напротив входа, всегда имевшего загадочное выражение лица. Впрочем, кое-какие отличия все же имелись.
   Отовсюду исчезли православные восьмиконечные кресты. Кристи ожидала увидеть какие-то другие символы, но маковка звонницы, широкие двустворчатые двери и вершина декоративного зеленого купола остались пустыми.
   - Что там внутри? - Шепотом спросила она Городничего. - Наверное, фрески тоже все уничтожили?
   - Нет. - Ответил он. - Истории православных святых очень хорошо символизируют Край.
   Алексей поднялся по лестнице и дернул золотистый витой шнур, свисавший сбоку. Спустя минуту одна из створок приоткрылась.
   - Входите. - Пригласил проводник. - А мне пора заступать на пост.
   - Что, прямо с оружием? - Опешила девочка.
   Леший не ответил. Он уже уходил по аллее назад. Зато Городничий, ничтоже сумняшеся, вошел, держа топор, как трость. Ей пришлось последовать за ним.
   Изменения внутри кое-какие все же имелись. Исчезли "торшеры" для возжигания свечей. Алтарная перегородка-иконостас была прикрыта белым полотном, а перед нею стоял простой конторский стол, за которым восседал такой же простой на вид человек. Упитанный, розовый, хорошо выбритый, с обширными залысинами на покатом лбу и благородной сединой в висках, он очень походил на веселого монаха Тука из баллад о Робин Гуде. Рядом с ним находилась прямая его противоположность - высокий, очень худой молодой человек в прямоугольных очках и с профессорской бородкой клинышком. Он держал в руках кожаную папку для бумаг.
   - Что привело вас ко мне, родственники мои? - Каноническим басом вопросил человек за столом.
   - Сугубо жизненная необходимость, - ответствовал Городничий, безо всякого почтения подходя к столу и непринужденно кивая юноше-секретарю. - Здорово, Старший Брат. Как дела общины?
   - Да дела-то ничего, идут. - Пробасил глава секты (или все же ордена?). - А твоя зверюга страшная где шляется? Я ей косточку припас сахарную.
   - Бегает, охотится. За косточкой зайдет как-нибудь.
   - Добро. Ну а это кто с тобой?
   - Кристи. - Представил Городничий. - Потерянный ребенок. Ищет родителей.
   - Подойди ко мне, дитя. - Велел похожий на отца Тука вождь общины Края. Девочка несмело подошла поближе. Брат-настоятель вышел из-за стола, оказавшись аккурат с нее ростом, и родительским жестом взлохматил девочке челку.
   - Откуда ты?
   - С Журавлева... То есть, я хотела сказать, жила около ипподрома.
   - Как ты потеряла родителей?
   - Я... Я... - На глаза внезапно навернулись слезы. Кристи удержала их, собралась с духом и в общих чертах рассказала свою историю.
   - Ну а ты здесь при чем? - Обернулся Старший Брат к Городничему.
   - Так она же ко мне ночевать заявилась! Ну, что поделать? Не бросать же...
   - Бросать нельзя. - Энергично закивал "отец Тук". - Кристи, хочешь к нам? В обиду не дадим.
   - Жить на кладбище?! Увольте. Я хочу найти папу с мамой.
   Городничий возвел глаза к потолку.
   - Гхм... Боюсь, это может представлять некоторые затруднения...
   - Почему?
   - Андрюша, что у нас с этим сектором? - Обернулся Старший Брат к своему секретарю. Тот открыл папку и принялся копаться в бумагах.
   - Да не ищи ты, на словах скажи!
   - Бывший городской ипподром вместе с находившимися там лошадьми, а также прилегающие к нему кварталы от проспекта Соколова до Театрального спуска захвачен крупной бандой Снайпера. - Бодро оттарабанил секретарь. - Собственно ипподром они сделали своей крепостью. С севера территория банды граничит с нашей, с юга - с участками Святослава и Лысого Барона.
   - Это значит что-то плохое?.. - Чувствуя себя полной дурой, спросила Кристи. Отец Тук - "Так и буду про себя его называть", решила девочка, - развел руками.
   - Это значит, что за право входа на территорию банды - они себя, впрочем, называют боевой дружиной - вам придется заплатить. А за право проводить там поиски - заплатить еще.
   - Чем?
   - Чем-то ценным. Что у вас есть ценного?
   - Братец, на меня не смотри! - Сразу взъерошился Городничий. - Я ничем за нее платить не собираюсь. Я вам не Стабфонд, понимаете ли.
   - А у меня ничего нет... - Растерянно сказала Кристи.
   - Может быть, это тоже не проблема. - Загадочно сказал отец Тук. - Ты сама из себя представляешь ценность.
   - В смысле?!
   - Здоровая молодая женщина половозрелого возраста... Я не исключаю, что после... Аудиенции со Снайпером тебе будет предоставлена возможность проводить на его территории любые изыскания.
   Губы девочки задрожали.
   - Как вы можете так говорить?! Мне шестнадцать лет!
   - В Средние века отдавали замуж в тринадцать. - Глухо сказал отец Тук. - А в некоторых странах Азии и Африки поступали так и в просвещенном двадцать первом веке... Возраст совершеннолетия установлен лишь законодательно. А законов у нас больше нет.
   - Я... Не могу...
   - Тогда оставайся у нас. Алар... - Отец Тук осекся. - В общем, даже этот волчий приятель подтвердит тебе, что моя община является островком спокойствия среди всего этого бедлама.
   - Спасибо... - Бесстрастно сказала Кристи.
   Именно в этот момент мир для нее вдруг стал пустым.
   Секретарь Андрюша внезапно подмигнул ей - и, склонившись, прошептал что-то на ухо брату-настоятелю. Городничий положил тяжелую ладонь на плечо девочки.
   - Да вряд ли... - Недоверчиво сказал отец Тук. Секретарь зашептал снова, еще жарче.
   - Ой, что-то мне сомнительно...
   - В конце концов, Старший Брат, подумайте о перспективах для нас! - Всплеснул руками секретарь, чуть не роняя папку.
   - Угу... Нет, ты, Андрюша, молодец. Заманчиво, конечно, жутко. Но... - Старший Брат взял секретаря за пуговицу и отвел в дальний угол церкви. Там они зашептались снова, приняв вид настоящих заговорщиков.
   - Сдается мне, еще не все потеряно. - Негромко сказал Городничий.
   - Ты так думаешь? - Кристи с надеждой посмотрела ему в глаза.
   - Старший Брат общины Края - тот еще хитро...мордый жук. Рисковать по крупному за малую ставку он не станет, но если удастся снизить риск... Посмотрим.
   - В общем, так. - Принял решение отец Тук. Его секретарь выглядел довольным собой. - Не хочу ничего обещать заранее, но есть один вариант...
   - Какой?
   - Катакомбы. Собственно, я давно о них подумывал, - неожиданно признался он. - Там крайски удобно прятаться, а если они не завалены - и перемещаться под землей в пределах всего исторического центра города. Но чтоб пробраться в них, придется попотеть, и чтоб выбраться - тоже.
   - Рисковое дело. - Бросил Городничий.
   - Но все же менее рискованное, чем война с дружиной Снайпера. Нет, конечно, если девочка согласна на предыдущий вариант...
   - Ни за что!
   - Тогда идите погуляйте. Вечером будет заседание Краевого Совета, мы обсудим этот вопрос со знающими братьями. Можете зайти в столовую, скажете, что я приказал, и вас накормят. Загляните на стадион, если хотите, в общем, займитесь чем-нибудь. О начале Совета вас известят.
  
  
   - Что еще за катакомбы? - Требовательно спросила Кристи, как только они оказались за дверями церкви.
   - Древние минные галереи крепости, ставшей родоначальницей города. Потом их расширяли, копали туннели под улицами, говорят, кое-где в конце девятнадцатого века даже провели электроосвещение. Но в середине века двадцатого большинство спусков замуровали, чтоб всякий беспокойный и беспризорный элемент туда не шастал.
   - А почему минные? Там что, мины?
   - Нет, просто по ним предполагалось скрытно доставлять боеприпасы на стену. В общем, катакомбы - это шанс. Только не надейся, что мы по ним пройдем аккурат до твоего дома, как по Буденновскому проспекту, - с ходу предупредил Городничий. - Нам бы, кроме входа, еще хоть один выход оттуда найти... Там же все, поди, сейчас разрушено.
   - А зачем нам тогда это?
   - Во-первых, это долгосрочный проект. Потратив годик-другой на разведку ходов, общине Края удастся упрочить свое положение в городе. Там действительно можно жить, можно оборудовать недоступные никому склады, можно появляться и исчезать, что твои привидения.
   - А что за насчет моих родителей?..
   "Волчий брат" тяжко вздохнул.
   - Хорошо, я наведаюсь к Снайперу. Но один, без тебя. Смотри, не говори здесь никому, куда я ходил.
   - Почему?
   - Старший Брат не знает, что я знаком и с ним тоже. Снайпер - бывший сержант чеченского корпуса, он, в общем, не самый плохой человек. Но есть у него одна слабость - к слабому, так сказать, полу, пардон за глупый каламбур. Дашь мне имена и все, что вспомнишь, сведения о твоих родителях. - Городничий почесал подбородок с пробивающейся щетиной и задумчиво добавил: - Эх, объяснил бы мне кто, зачем я все это делаю?
   - Не знаю... Слушай, я пить хочу.
   - А есть?
   - Пока не очень...
   - А вот я бы перекусил чего-нибудь.
   - На. - Серьезно сказала Кристи, протягивая ему ветку.
   - Зачем это?
   - Перекусить.
   - А... Да ну тебя! Пошли на стадион, там у них полевая кухня.
   До сих пор не известно, кто разместил стадион и спорткомплекс под общим названием "Динамо" бок о бок с кладбищем, но так они и располагались, служа вечным поводом для шуток горожан. Разделяла их невысокая кирпичная стена с железной дверью. До апокалипсиса эта дверь просто закрывалась на ночь, но теперь при ней неотлучно дежурил часовой с "Тигром" на плече. Деревья вдоль стены со стороны кладбища были вырублены, и вместо них возвышались три смотровые башенки. На одной из них даже громоздилась конструкция, подозрительно смахивающая на пулемет.
   Мужчина с девочкой под цепким взглядом часового пролезли в проем, больше напоминающий дырку, и оказались перед стадионом, где шла, как объяснил Городничий, очередная тренировка.
   Кристи вылупилась на нее, округлив глаза и приоткрыв рот.
   Два десятка здоровых мужиков, образовав прямоугольный строй, вышагивали по зеленой травке, выставив перед собой короткие широкие копья. На мужиках была защитная одежка в лице толстых стеганых полукафтанов-полухалатов, а на головах - пластмассовые строительные каски, голубые и оранжевые. Командовал ими самый настоящий десятник - харизматичный до умопомрачения парень с длинными соломенными волосами, голубыми глазами и благородной рыцарско-пиратской бородкой.
   Облачен десятник был в тяжелую кольчугу и конический славянский шлем, зато на поясе у него болталась типично казацкая шашка. А строем он управлял вообще орудием из арсенала гаишников - полосатой палочкой.
   - Нале-во! На месте стой! - Разносилось по всей площадке, дублируясь мановением жезла. - Фигура айн! - И первый ряд мужиков опускался на одно колено, а второй выставлял копья поверх голов. - Фигура цвай! - Первый ряд поднимался и отработанно делал шаг влево, а второй - шаг вперед. Таким образом две шеренги превращались в одну. - Напра-во! Шагом `арш! На ходу в колонну стройсь!
   - Как его зовут? - Спросила Кристи. - Наверняка как-нибудь по старославянски - Мечеслав там, или Святополк?
   - Нет, его зовут Витольд. Он - командующий военными силами Братства.
   - Дурацкие какие-то силы... Кому нужен этот средневековый маскарад? Их же просто перестреляют в бою.
   - Никто и не собирается бросать их в бой на автоматы, - усмехнулся Городничий. - Во-первых, такая подготовка развивает чувство локтя и приучает к дисциплине. А во-вторых, чует сердце Старшего Брата, и мое в этом с ним согласно, что очень скоро об огнестрельном оружии придется позабыть. К этому времени лучше иметь заранее хорошо подготовленную дружину.
   У девочки по этому вопросу имелось свое мнение, но она его предпочла оставить при себе.
   - Ты говорил, у них тут где-то кухня... Пойдем, попросим воды.
   - Да, кухня там, - Городничий мотнул головой в сторону ряда из нескольких палаток. - У меня что-то тоже в горле пересохло...
   Из палаточного ряда соблазнительно и подозрительно попахиловало жареным мясом. Оборудование его представляло собой несколько огромных военных судков-термосов для первого и третьего, а также нескольких мангалов под парами, где жарились аппетитно истекающие соком шашлыки. Со всем этим хозяйством оперативно управлялся один человек - низкорослый южанин, как и все его сородичи, шумный, суетливый и хлебосольный.
   - Здорово, Ваха! - Незнакомых людей для Городничего здесь, похоже, не имелось. - Как дела, как семья, как все прочее?
   - Здравствуй, здравствуй, дорогой! - Брови Вахи, огромные, кустистые, казалось, просто предназначены были для того, чтоб оперативно отражать эмоции хозяина. - Все в порядке, все здоровы! Вот только склероз чего-то заел, не припомню, как тебя звать, дорогой...
   - Городничий.
   - Ах! Ну да, конечно! - Ваха хлопнул себя ладонью по лбу, при этом ухитрившись стряхнуть мясо с шампуров аккурат в глубокую миску. Они, шампура, в этой ладони как раз и были зажаты. - А это кто с тобой? Девушка, да?
   - Нет, Ваха, это переодетый мальчик! - Фыркнул Городничий. - Кончай пургу гнать, лучше дай пожрать. Приказ Старшего Брата на сей счет имеется, между прочим.
   - Вах! Как будто мне приказ нужен, чтоб накормить дорогого гостя! Садись, дорогой, садись, красавица. Сейчас все сообразим... - Они уселись на пластиковые стулья. - Первое, второе, компотик?
   - А второе из кого, не из кошек ли? - Боязливо спросила Кристи, проклиная мешающуюся винтовку.
   - Что ты, красавица! Как можно! Два блюда на выбор - отбивная из собаки и ворона табака! Кушай - не хочу, как в ресторане, вах!
   - Э-э-э... Тогда я, пожалуй, первым обойдусь.
   - Русский борщ на собачьей косточке, - с готовностью сообщил Ваха.
   - Бе-е-е...
   - Бери, не выеживайся! - Шикнул Городничий. - Кончилось время для привередничанья! Ваха, давай в двух порциях борщ с отбивной. Детям - мороженое, то бишь компотик... А для взрослых чего поинтереснее нету?
   - Ба-а, Городничий, ну это для дружины...
   - Давай-давай, не жмись. Не обопью я твою дружину. - Ваха вздохнул и полез куда-то под стол. Оттуда раздалось журчание струящейся жидкости, и перед нахальным знакомым Кристи торжественно водрузили литровую кружку светлого пива, с шикарной шапкой пены.
   Городничий блаженно закрыл глаза...
   Кристи вяло ковыряла ложкой поданные блюда, не решаясь попробовать. Выглядело все на редкость аппетитно - ярко-красный, только что без сметаны, борщ, тарелка ячменной каши с куском свежайшего шашлыка, и компот из сухофруктов. Несмотря на внешнюю привлекательность, желание отведать вызывали только каша и компот, при условии, что кашу она не выносила с детства...
   - Слушай новый анекдот, дорогой, - болтал Ваха, успевая переворачивать мясо на трех мангалах сразу. - Встречаются как-то три богатыря с тремя мушкетерами. Атос говорит, указывая на Илью: "Арамис, пометьте у этого мужлана мелом точку на груди. Я его туда шпагой проткну." Илюша гудит: "Слышь, Алешка, посыпь этого мелом. Я по нему палицей пройдусь!". Ха-ха-ха!
   - Ха-ха-ха, - поддержал Городничий. - Что-то ты сегодня юморной, Вахтанг Георгиевич. Неужель таки кота зажарил, и мне он как раз и достался?
   - Ай! Ну тебя, дорогой, - надулся повар. - Шуток не понимаешь! А шучу я от хорошего настроения.
   - А чего ж оно у тебя такое хорошее? - С видимым наслаждением Городничий цедил пиво, как слова.
   - Вах! Солнышко светит, птички поют, стрельбы не слыхать - чего ж ему плохому быть? Кушай мясо, красавица, кушай. - Обратился он к Кристи. - Ну и что, что собака, вах! У меня жена его кушает, дочки кушают, всем нравится!
   - Не приставай к ней, Ваха... - Бросил волчий хозяин. - Не видишь, не в себе слегка человек. Да и непривычна к такой еде, она эти полгода все больше рыбой питалась, ну и куропатками всякими, наверное...
   - Вай дод! - Всплеснул руками повар. - Да где ж я этой царице Тамаре куропатку-то найду?! Экспедицию в степь отправлю?
   - А рыбы у вас нет? - Спросила Кристи.
   - Рыбный день у нас по вторникам. - С готовностью сообщил Ваха.
   - А сегодня понедельник.
   - Вот-вот... О, учения кончились, дружина на обед идет! Сдвиньтесь в сторонку, прошу, дорогие, ресторан закрывается на спецобслуживание...
   С шуточками и прибауточками приближались мужики, стягивали продубленные потом стеганые кафтаны, снимали строительные каски, приставляли к дереву копья, и рассаживались за пластиковые столы. Ваха начал летать ласточкой, с быстротой бывалого виртуоза-официанта расставляя одноразовые тарелки.
   Последним подошел сам Витольд, снял шлем, отбросив за плечи густую соломенную гриву, но кольчугу и шашку оставил. Кристи поняла, что он был настоящим великаном: почти двухметрового роста, широкоплечий, кряжистый, в своей кольчатой броне он казался еще массивнее. Лицо у норманна было красное, какое часто встречается у природных блондинов.
   Норманн с неодобрением покосился на пиво в руке Городничего, свистнул Вахе и показал два пальца. Тяжело брякнулся на всхлипнувший под ним стул, за тем же столом, где сидели Городничий с девочкой. Спустя секунду перед ним сами собою возникли целых две кружки пива, и шапки пены на них были еще выше, чем на городничевской.
   - Здравствуй, отшельник. - Сказал военный командир Братства и единым духом осушил первую кружку. Довольно рыгнул и перевел дух. - Или, я смотрю, не такой уже и отшельник? Впервые, сколько тебя знаю, встречаю с лицом иного пола, окромя твоей волчицы.
   - И тебе привет, вояка. - Ровно сказал Городничий. - Что новенького на районе?
   Кристи поняла, что он ни с кем тут не здоровался за руку.
   - Да все по-старому, Край попутствует. Перестрелки, грабежи, поножовщина. Вчера двоих на западной стене поймали. Ворье. Одного выпороли и без штанов назад пустили, а второй к нам подался. В добытчики его определили.
   - Братство благоденствует?
   - Край попутствует.
   - И враги не заедают?
   - Надоело воевать, да вроде и не за что... Хотя у Снайпера со Святославом на южной границе вроде какая-то заваруха случилась. Но у нас со Снайпером мир, а больше сильных соседей и нет, так, пошаливают... - Витольд говорил с легким северным акцентом, не то латышским, не то финским. Но не эстонским, это точно.
   - Зер гут... Слушай, а Еврейское кладбище - ваша земля, чи нет?
   - Ничья. Кому оно нужно - там же сплошь промзона кругом.
   - Бомбили?
   - Не сильно. А почему ты спрашиваешь?
   - Да вот, помощь нужна. - Кивнул Городничий в сторону девочки. - Двоих человек на земле Снайпера отыскать. Или хотя бы следы их. Я думал, может, через Еврейское обойти да пробраться...
   - Не проберешься. - Гулко сказал Витольд. - Нельзя там пройти. Многое разрушено. Дорог нет. Собак много.
   - Ясно.
   - А что за люди?
   - Ее родители. - Ручкой пивной кружки указал волчий пастырь на девочку. - Может, ты как-то по своим каналам попробуешь?
   - Ты же знаешь, как Снайпер относится к тем, кто шарит на его территории.
   - Я не знаю. - Внезапно сказала Кристи. - Как?
   - У него шпиономания. - Прогудел Витольд.
   - Это интересно. - Внезапно увлекся Городничий. - На основе чего? Какие такие секреты у него, спрашивается, украсть можно?
   - Совсем ты одичал, волчина, на своей окраине... Снайпер нынче в мистику ударился. Ищет что-то по подвалам, по фундаментам... Стычка со Святославом у него как раз на этой почве и вышла: историческое ядро города не поделили.
   - Что, Святослав тоже мистиком заделался?
   - Да вряд ли. Но он же как раз в районе древней крепости сидит, а он, этот район, Снайперу зачем-то позарез нужен.
   - Зачем?
   - Кто знает... - Витольд внезапно обратил внимание на винтовку на коленях у девочки. Его фраза прозвучала на удивление куртуазно:
   - А что, барышня умеет играть на этой свирели?
   - Я... Э-эм... Ну, как сказать... - Растерялась "барышня". - Ну, в общем, да...
   Городничий забулькал пивом.
   - Тогда не откажетесь ли продемонстрировать свое искусство?
   - Да какое у меня искусство... Боюсь, вы будете разочарованы.
   - Да? Жаль! - Витольд одарил ее ослепительно-белозубой улыбкой. - Отряд! После еды свободное время полчаса. Потом отработка рукопашного боя и стрельбы из арбалетов.
   - Эти все мероприятия у тебя надолго? - Поинтересовался Городничий.
   - До самого вечера. А что?
   - Просто есть информация, что вечером будет назначен Краевой Совет.
   - У меня такой информации нет... - Витольд пристально посмотрел в лицо отшельнику. - Волчина, ты как Митрандир - живешь сам по себе, появляешься редко и с какими-то странными новостями. И добро, что они пока к добру...
   - Ничего странного, никакой мистики! - Замахал руками Городничий. - Просто мы только что от Старшего Брата.
   - А-а... Ну-ну. Тогда понятно. - Охладившись пивком, командир дружины принялся за еду, активно работая мощными челюстями. Кристи поняла, что разговор пока закончен.
   Городничий флегматично щурился на красноватое августовское солнышко, вращая по столу пустую пивную кружку. Солнце плавно опускалось к горизонту.
   - Скоро отправится в рейд вечерняя группа добытчиков. - С набитым ртом проговорил Витольд. - Краевой Совет все равно соберется не раньше четвертого квадранта. Сходите с ними. Заодно, может, и разведаете что-нибудь.
   - Это мысль. Прогуляться не мешало бы. - Согласился Городничий. - Кристи, ты как, не против?
   - А четвертый квадрант - это сколько?
   - Начало десятого часа.
   - Тогда не против.
   - В таком случае группа будет ждать у юго-западных ворот комплекса.
  
  
   - В составе Братства есть воины, есть добытчики, есть разведчики, и есть внутренний техперсонал. - Растолковывал Городничий, когда, полчаса спустя, они сидели на высоких железных трибунах бывшего стадиона и наблюдали, как дружинники врукопашную валяют друг друга по траве. - Обязанности строго разделены. Воины практически никогда не покидают штаб-квартиру Братства. Здесь они живут и здесь несут службу. Добытчики, наоборот, могут не появляться здесь по двое-трое суток. В городе у них свои схроны, добыча вначале собирается там, потом уже доставляется домой, за исключением скоропортящихся продуктов.
   - А разведчики?
   - Да это в сущности те же добытчики, но их задача - разведка новых "охотничьих угодий", ничейных территорий. Ничейной здесь считается та земля, которую не оседлал крупный организованный отряд. С мелкими шайками добытчики не церемонятся.
   - А что они ищут?
   - Все, что имеет ценность. Пищу, одежду, обувь, ткани, оружие, стройматериалы. Если груза много, и он слишком тяжел, собирается отряд из подсобных мужиков под охраной добытчиков.
   - Слушай, Городничий... А я тут вижу одну странность. Я пока еще не заметила в Братстве ни одной женщины.
   - А это не странность. - Глухо сказал Городничий. - Это большая и серьезная проблема. Женщины у них есть, но их очень мало. Старший Брат прячет их где-то, а где - я не имею ни малейшего представления. И правильно делает, что прячет.
   - Украдут? - Попыталась пошутить Кристи.
   - Именно. - Шутка обернулась суровой правдой.
   Городничий почесал поясницу, потянулся и пояснил:
   - Среди погибших и умерших в начале катаклизма женщин было больше всего. Это в потенциале они якобы выносливее мужчин, на самом же деле... Взрослые женщины этой страны, старше тридцати лет, как правило, страдали кучей болезней от артрита до гипертонии, они не выдерживали больших физических нагрузок. А молодые девушки оказались полностью не приспособлены к жизни. Что поделать, дикость не знает жалости ни к людям, ни к братьям их меньшим. Нужно убивать, чтобы выжить, или отдаваться тому, кто умеет убивать. Психика же обычной девчонки начала двадцать первого века слишком гуманизирована. Слышал я историю про одну девушку... Она была с собакой в гостях у подруги, когда на ее дом упала звезда. Родители и старший брат погибли. Она осталась одна, подруга не в счет - так, приятельница... Девочка училась на экономическом факультете, собиралась всю жизнь работать с бумажками да щелкать клавишами на компе. Она знала, как покупать и продавать, но не знала, как искать и добывать...
   - Она что, умерла? - Тихо спросила Кристи.
   Городничий вновь потянулся, поудобнее устраивая топор на коленях.
   - Можно и так сказать... Она осталась жить у подруги. Было страшное время - по улицам носились банды, дрались за еду и одежду, грабили, насиловали всех подряд от дикого опьянения свободой... Родители той девушки были в отъезде. К слову сказать, они так и не вернулись. Деньги перестали иметь значение, как данность. Менять на еду им было нечего. Типичная для того времени семья - в холодильнике запас продуктов на сутки, зачем больше? Всегда можно купить свеженького. Зато куча техники от телевизора до сплит-системы, вмиг ставшей бесполезной, да еще и опасной... А у девушки еще и собачка. Она тоже хочет кушать, маленький пекинес - его жалко...
   Рукопашный бой у дружины кончился. Воины строились в колонну, а верткий пацаненок - Кристи его уже знала, племянник Витольда - расставлял мишени. Норманн лично принес три длинных, тяжелых арбалета, отнюдь не самоделки - металл и пластик. Стрельба велась с дистанции в сто шагов. Кристи пока не видела ни одного промаха.
   - У нее был парень?
   - Был, - кивнул Городничий. - Он подался в одну из банд, приносил еды понемногу... Все больше консервы, иногда рыбу. Потом стал приносить мясо... Когда девушки заявили ему, что видеть уже не могут эти консервы.
   - Они что, не догадались?
   - А ты догадалась только что, из кого шашлычок?
   - Нет, если б не сказали... Ну и что дальше?
   Городничий пожал плечами.
   - Он погиб. Нелепо, как и большинство. И жить стало совсем туго. Вначале они боялись выйти на улицу, потом голод все-таки выгнал их. Но найти что-то в развалинах магазинов, как они надеялись, было уже нереально - все, что могли, давно уже растащили. Но зато...
   - Подожди, дальше не рассказывай. - Остановила его Кристи. - Я совсем не уверена, что хочу это знать.
   - Мудрое решение. - Изрек Городничий.
   - Эй, там, на трибуне! - Окликнули их сзади. - Это вам, что ли, сказано с нами идти?
  
  
   Кристина Ясновая с интересом разглядывала так называемых добытчиков. Их было пятеро, почти все - не старше Городничего, исключая командира отряда, кряжистого мужчину лет сорока, которого все называли старшиной.
   От старшины буквально разило настоящей русской армией, с ее въевшимися в пот и кровь порядками и особым, специфическим менталитетом.
   Вооружен отряд был разношерстно, но, если можно так выразиться, в одном стиле. Стрелковое оружие у всех разное, в основном - "Вепри", "Тигры" и им подобные охотничьи ружья, переделанные из боевых автоматов. Только у самого молодого, юнца лет семнадцати, тульская двустволка-вертикалка. У всех на поясах ножи, от штык-ножа у старшины до разномастных охотничьих клинков у подчиненных. У двоих - толстые мотки нейлонового шнура, у троих - инструменты, саперные лопатки, два молотка, топор и лом. Выглядел отряд добытчиков, как взвод бравых Рэмбо перед отправкой во вьетнамские джунгли.
   На их фоне Городничий, без огнестрельной игрушки вообще, и его спутница со своей спортивной пневматикой смотрелись откровенно бедненько. Впрочем, Городничий, как всегда, брал нахальством и непринужденностью.
   - Кто командир? - Как будто этого не было видно с первого взгляда.
   - Я. Старшина отряда. - Пробасил кряжистый, жилистый сорокалетний дядька. "Наверняка сверхсрочник, - мельком подумал Городничий". Под воротом камуфляжки у старшины виднелась черная морпеховская тельняшка.
   - Приказано поступить в ваше распоряжение: боец Городничий и боец Ясновая.
   - Кем приказано?
   - Старшим Братом. - Не моргнув глазом, соврал Городничий.
   - Ну тебя-то, волчий пастырь, я знаю... - Старшина смерил вглядом обоих "бойцов", как рачительный хозяин - коня перед покупкой. Или, учитывая реалии - автомобиль. - А вот баба в отряде - к несчастью.
   "Точно, не армеец, а флотский."
   - Я не баба! - Мгновенно оскорбилась боец Ясновая. - Я девушка!
   - Девушка? - Изяществу вопросительного изгибу брови старшины мог бы позавидовать аристократ в шестом поколении.
   - Ты, наверное, совсем недавно в Братстве? - Вдруг спросил мальчишка с двустволкой.
   - Ну... Наверное.
   - И не прошла медкомиссию?
   - Не-а. - Сказала Кристи, тревожно стреляя глазами в Городничего. Тот поднял обе брови: "Знать не знаю, о чем речь!". Но отметил, что после этого даже зверь-старшина расслабился и взглянул чуть добрее.
   - Хорошо. Зачисляю вас обоих в отряд. Стрелять-то хоть умеешь?
   - Угу... - Промычала Кристи.
   - Не беда. Научим. Запомни несколько правил. Первое: вперед не суйся. Второе - смотри, кто у тебя за спиной. Крути головой на триста шестьдесят градусов, если хочешь жить. И третье, для тебя персонально: из середины строя не выходи.
   - Так точно, товарищ командир!
   - Добро. - Сказал старшина. - Итак, вводная. Сегодня идем за продуктами. Вдоль улицы Текучева, к Еврейскому, и дальше до площади Энергетиков. Всю подряд собачатину не стрелять, выбирать кобелей пожирнее. Заодно обшарим промзоновские склады. Смиррна!
   Семеро вытянулись в струнку, только Кристи чуть замешкалась.
   - Вольно. Кругом! К воротам шагом марш!
   Она думала, что они так и пойдут строем и с песней, но отряд быстро перестроился в нестройную колонну по два, со старшиной и Городничим во главе. Они о чем-то заговорили вполголоса. Рядом с Кристи оказался тот самый паренек с двустволкой.
   - Жак. - Представился он, протягивая руку. - А тебя как зовут?
   - Кристина... - Она ойкнуть не успела, как он чмокнул ее запястье, вместо того, чтоб пожать. Она тут же вырвала руку. - Что, прям так-таки и Жак?
   - Нет. - Рассмеялся он. - Вообще-то Женя, по прозвищу Француз.
   - Похож. - "Боец Ясновая" смерила его критическим взглядом. "Француз" имел голубые глаза, светло-русые, блестящие на солнце волосы и классический породистый нос. Рязанской породы, картофельной.
   - Что ты на меня так уставилась? - Обиженно спросил он.
   - Любуюсь. Более типичных французов мне до сих пор не попадалось.
   - Не во внешности дело...
   - А в чем? - Неожиданно резко спросила она. Слишком резко.
   Женя-Француз среагировал, как типичный юнец без особого опыта общения с девушками.
   - Ты чего? - От резкого тона он даже отшатнулся. Следующий вопрос прозвучал откровенно по-детски. - Ты почему такая злая? Я просто поболтать хотел...
   - А я не хотела. - Отрезала она, осматриваясь по сторонам. Отряд двигался по широкой улице, по одну сторону которой протянулась кирпичная стена с бойницами. За ними виднелось что-то просторное и зеленое...
   - Это ипподром?
   - Да. - Француз не потерял надежды на более близкое знакомство. - Крепость Снайпера.
   - А по нам оттуда не стрельнут?
   - Конечно, нет. Мы на ничейной территории. Не бойся, я с тобой. - Невыносимо покровительственным тоном ляпнул он.
   "А что меня в нем так бесит? - Меж тем думала Кристи. - Пацан пацаном, ну и что? Самодовольный только какой-то..."
   - А почему ты комиссию не прошла?
   - В каком смысле?
   - Ну, что в тебе... Такое? - Он покрутил в воздухе ладонью, словно речь шла о чем-то интимном.
   - Закрытая информация. - Ледяным тоном отрезала Кристи.
   - Но оно хоть... Не мешает?
   - Мешает! Всему! - Взорвалась она, так что на них даже обернулись. - Отвали от меня!
   - Женька, оставь девчонку в покое. - Непререкаемым тоном велел старшина.
   - Но я только хотел...
   - Оставь в покое, сказано! Отряд, не терять бдительность. Мы в зоне охоты.
   Прозвучали щелчки взводимых затворов. Женя браво, явно рисуясь, щелкнул курками двустволки. Кристи передернула плечом...
   Они прошли примерно половину длины крепостной стены бывшего ипподрома, когда старшина поднял правую руку, приказывая остановиться.
   - Пункт первый: мясо. Разделяемся.
   Пятеро добытчиков молниеносно расслоились на три группы - в одной старшина со своим длинным, тяжелым "Вепрем", две других - парные. Растерявшуюся Кристи Городничий цапнул за локоть и подтащил к себе. Она отметила разочарованный взгляд Женьки.
   - Специально для новеньких объясняю: заходим на территорию попарно, дистанция метров двести. Ловим, так сказать, на живца. Стрелять только на поражение, беречь патроны. Сук не трогать. Я остаюсь на этом месте в качестве поддержки. Сигнальные ракеты у всех есть?
   Нестройный хор подтвердил, что у всех.
   - Отлично. Отшельник, вы вдвоем что, так и пойдете без оружия? Хоть двустволку у Женьки возьмите.
   - Мы вооружены. - Отказался Городничий, помахивая топором.
   - Не дури. От стаи из "воздушки" не отобьешься.
   - Зато нас не двое, нас трое. - Ухмыльнулся тот. - Кристи, за мной! - Развернулся и направился налево, к промышленным постройкам, ангарам и бытовкам, за которыми виднелись какие-то деревья...
  
  
   - Где это мы? И зачем мы тут? - Она старалась держаться поближе к нему, выставив перед собой пневматическую винтовку.
   - Заряжена? - Через плечо бросил Городничий.
   - Ой, блин, забыла!
   - Не шуми. Не ори. Быстро заряжай дротиком. Твой сектор обзора справа, мой слева.
   - Я не успеваю... - Пыхтела девочка, пытаясь на ходу достать дротик из коробки, переломить ствол винтовки и загнать туда "снаряд". И ничего при этом не потерять. Каким-то чудом, не иначе, ей это удалось на ходу, пока Городничий озирался за двоих. - Так где мы?
   - В окрестностях старого Еврейского кладбища.
   - А что мы тут делаем? Стоп... Ты же про него спрашивал у Витольда. Можно ли через него проникнуть на ипподром! Я ничего не понимаю. Они же по разные стороны дороги.
   - Не проникнуть, а обойти. Я не хотел бы огибать стенку под прицелом снайперов Снайпера, пардон за тавтологию... Короче, вопросы потом. Сейчас мы охотимся.
   - На собак?
   - Угу.
   Девушка занервничала.
   В этих местах не было особо крупных производственных объединений, но они почему-то ухитрились пострадать больше многих. Очевидно, потому, что неведомым бомбардирам из заоблачных высей было все равно, на что наводить прицел, все равно, что разрушать и сжигать - громадный вертолетный завод или мелкий заводик железобетонных форм, машиностроительный гигант или фабрику металлопластиковых окон... Заброшенное кладбище иудеев, закрытое еще в середине двадцатого века, отделяли от оживленной некогда трассы ряды каких-то глухих складов, промышленных двориков под разбитой вывеской строительного управления, где хранили непонятно что и неясно что производили. Маленькие, одно-двухэтажные здания зияли выбитыми окнами, сомнительно украшая "пейзаж" осыпавшейся штукатуркой, выбоинами от пуль на стенах и провалившимися кое-где крышами. Под ногами хрустели стеклянные осколки от размазанного прямым попаданием дорогого автосалона, и пробиравшиеся охотники часто спотыкались об острые обломки кирпичей, перекрытий, деталей пластиковой обшивки... Куски бетона, металла, каких-то досок валялись повсюду, а землю покрывал толстый слой техногенной пыли.
   - Похоже, Витольд был прав... - Пыхтел Городничий, перелезая низкий, наполовину завалившийся заборчик.
   - А где же собаки?
   - Здесь. - Он кивнул себе под ноги. Кристи опустила взгляд.
   На серой тяжелой взвеси четко отпечатались несколько разновеликих следов, самый крупный из которых походил на волчий.
   А невдалеке послышался тяжелый, хриплый лай - вожак созывал стаю...
   - В ворота, быстро! - Крикнул Городничий, древком указывая на полуоткрытые створки без малейших празнаков запоров, и первым бросился бежать. Кристи понеслась за ним, охваченная непонятным ужасом. Оглянувшись на бегу, она заметила высыпавшую из-за строений стаю голодных псов, самый крупный из которых был величиной с ротвейлера. Пристальный взгляд пса подхлестнул ее не хуже кнута, а в проеме, расставив ноги, возвышался Городничий, и на губах его играла напряженная усмешка...
   - ИИИИ!!!.. Упс! - От рывка за руку девочка чуть не упала, а резкая пощечина слегка отрезвила ее.
   - Окстись, дура! Здесь мы - охотники! - Весело крикнул "волчий пастырь". Стая неслась к ним рысью, подгавкивали мелкие псины, но тройка самых крупных собак бежала молча. Один пес явно был немецкой овчаркой, другой напоминал черного терьера с длинным хвостом, третий - тот самый вожак-ротвейлер...
   - Прижмись к стене. Целься в вожака. Стреляй в упор. - Командовал Городничий, занося топор, а в другой руке сжимая нож. Когда он его вытащил, девочка не заметила. Дальнейшие секунды слились для нее в одну сплошную круговерть...
   Ротвейлер приблизился метров на пять.
   Она выстрелила - и страшный, дикий пес истошно взвигнул и покатился по земле, пытаясь достать из плеча зубами глубоко ушедший туда дротик. Кристи распахнула глаза...
   - Бей прикладом, идиотка!!!
   Терьер и овчарка бросились на Городничего, безошибочно выбрав самого опасного противника. Свистнул топор, но терьер увернулся. Зато следующий замах достал овчарку, из ее левого плеча брызнула темная кровь. Пес пронзительно завизжал.
   Кристи, прижавшись спиной к высокой оградке, отмахивалась прикладом от трех небольших, ниже колена, но очень злых или голодных дворняг, норовивших вцепиться в ногу.
   Терьер остановился, оценивая обстановку. Ненавидящий взгляд скрытых шерстью глаз уперся в лицо Городничего.
   Тот сделал шаг навстречу.
   Кобель припал на передние лапы, тихо, но страшно рыча.
   - Городничий, помоги! - Донесся крик из-за спины. Машинально волчий пастырь обернулся...
   Терьер прыгнул.
   Городничий подставил нож, но пес целил не в горло, а в руку.
   Спасая конечность, человек отшатнулся - и все бы кончилось очень плохо, если бы не буровато-серая тень, метнувшаяся с правой стороны. Она ударила терьера в плечо, острые зубы рванули горло, и не помогла жесткая курчавая шерсть...
   И на этом сражение кончилось.
   Компания мелких подбрехов, почуяв беду, отступила от Кристи и обратилась в бегство, поджав хвосты.
   Трое крупных вожаков пачкали землю кровью. Волчица раздирала на части терьера, утробно рыча. Овчарка на трех ногах спасалась бегством, но силы быстро оставляли животное. Ротвейлер сумел подняться на ноги, и мутными от боли глазами смотрел на охотников. У него еще оставались силы рычать, но сделать прыжок он не решался, повернуться спиной - тоже.
   Городничий прикончил его одним ударом по лобастой башке, и подошел к девушке.
   - Жива? Цела? Ты молодец, ты все правильно сделала...
   Выронив винтовку, Кристи кинулась ему на грудь. Девчонку сотрясала крупная дрожь, тонкие пальцы судорожно вцепились в лацканы куртки волчьего пастыря. Не выпуская топора из пальцев, он неловко обнял ее за плечи.
   - И-и... И-иии... Ииииии... - Как щенок, тихо скулила девочка, норовя зарыться носом в его рубашку. Городничий чмокнул ее в лоб, как ребенка.
   - Успокойся. Все хорошо. Мы победили. Тебя не покусали? Нет?
   Мотание головой.
   - Вот и славно. Вот и хорошо. Замечательно. Не дрожи. Не бойся. Это всего лишь собаки. Просто собаки. А ты - человек. Высшее существо. Царь природы. Вот мы им всем и показали...
   Пустопорожняя болтовня, сильные руки, а также пушистое тепло снизу - волчица подошла к девочке, ткнув головой в ногу, и дружелюбно тявкнула - сделали свое дело. Кристи постепенно успокоилась, но все еще не желала выпускать старшего товарища. Из-за спины послышался скулеж, стонущий, жалобный...
   - Добей. - Почти неслышно, даже не вслух, а чуть ли не мысленно, отдал приказ Городничий. Пушистый хвост волчицы мазнул Кристи по ногам. Короткое взлаивание, звук, похожий на чавканье, хрип - и все стихло.
   Чуть ли не силой Городничий оторвал девочку от себя, решительно встряхнув за плечи. Белое от страха лицо постепенно розовело. Дикий, ничего не выражающий, кроме паники, взгляд понемногу обретал осмысленность.
   - Посмотри на меня!
   - Уг...
   - Что? Все в порядке? Все нормально, я спрашиваю?
   - Угу...
   - Не тошнит? Ноги не подкашиваются? Руки не отваливаются?
   - Тошнит. Подкашиваются. Отваливаются. - Информировала Кристи. - Но переживу.
   - Ты раньше убивала животных?
   - Нет, только рыбу потрошила...
   - Тогда с боевым крещением. Пошли собирать трофеи.
   Трофеи выглядели, мягко говоря, неприглядно. Кристине как-то не приходила до сих пор мысль, что охота - дело кровавое. Тем более таким варварским способом - топором по черепу. Ее замутило, когда Городничий начал тыкать топором в сочащиеся кровью туши, проверяя на предмет жизнеспособности. Труп овчарки еще дергался в агонии, это тоже выглядело страшно, очень страшно...
   Стараясь не смотреть, она подобрала ружье и начала его заряжать. Руки все еще дрожали от шока, переломить ствол не удалось с первого раза, зато с оружием она ощутила себя гораздо спокойнее.
   - Слушай, - окликнула она его, - а почему собак нет, где ты живешь, а здесь их целые стаи?
   Волчица бродила вокруг, принюхиваясь, а ее хозяин переворачивал труп терьера, стараясь не испачкаться в крови. Переворотив поудобнее, встал сбоку, примерился и с двух ударов перерубил шею. Кристи думала, что кровь брызнет фонтаном, но вытекла всего небольшая лужица.
   - Потому что им нечего там жрать. Собаки привыкли к людям, они жмутся к поселениям, чтоб копаться в отбросах, нападать на детей... Этим собаки, кстати, гораздо хуже волков - нету у них страха перед человеком.
   Услышав такое, девочка взяла ружье наизготовку и принялась озираться по сторонам.
   - Это правильно, - одобрил Городничий, продолжая разделывать тушу. - Бдительность - это наше все!
   Он достал из сумки серую тряпку, повязав ее на шею вместо фартука, и ножом вспорол собачье брюхо. Пахнуло тяжелым, тошнотворным духом. Лезвием ножа он выгреб внутренности, кинув их волчице, которая тут же принялась их уплетать. Тем временем Городничий выскабливал брюшную полость.
   - Что-то наши соратники подзадержались... Далеко ушли, что ли...
   Словно в ответ ему послышались выстрелы. Четыре аккуратных "бабаха" винтовок и гулкое, раскатистое эхо двустволки.
   - Хорошее место. - Сказал Городничий . - Добычи много. Далеко ходить не надо.
   Разделав одинаковым образом все три туши, он взвалил на плечо ротвейлера. Волчица, умный зверь, ухватила за ногу овчарку, Кристи достался терьер, которого она, как волк, поволокла за лапу. В голове была пустота.
   Что значит выживать, а не жить, до нее дошло только сейчас.
   Для чего, собственно, Городничий и устраивал эту нелепую охоту...
  
   - Неплохо, неплохо! - Одобрительно качнул головой старшина. - Экий ты зверь, волчина, тебе на дороге не попадайся... Шучу! - Он хлопнул Городничего по плечу.
   - Да это не моя работа. Большей частью - их! - Честно показал тот на двух своих соратниц.
   Волчица сидела, обвив лапы хвостом, с видом школьницы-отличницы. Кристи, наоборот, насупленно озиралась по сторонам, поводя стволом ружья, как пулеметчик для шквального огня навскидку. Один из добытчиков нагнулся над ротвейлером и подцепил кончиком ножа глубоко ушедший дротик.
   - Сан Саныч, видал? А мы тут с порохом балуемся. Все гениальное - просто.
   - Тогда уж арбалет лучше, - высказался второй.
   - Вот начнут кончаться патроны, будут вам арбалеты с дротиками... - Пробурчал старшина Сан Саныч. - Женька, тащи добычу в схрон.
   - Почему я?
   - А кто промазал?
   Две группы опытных добытчиков приволокли всего лишь трех матерых псов - один походил на сенбернара, двое никакой породы не имели. На каждого пришлось по одному точному выстрелу. Глаза сенбернара еще не закрылись, Кристи взглянула в них мельком и отвернулась. Там отражалось спокойствие...
   Француз, пыхтя, затаскивал туши в подъезд двухэтажного строительного здания. Окна первого этажа у него были забиты досками, на двери болтался разомкнутый амбарный замок, который тут же использовали по назначению. Ключ сунули в щель между кирпичами. Старшина поднял вверх руку, и из кулака, негромко бахнув, ушла в небо желтая ракета.
   Волчица прижала уши, с неприязнью глядя на летающий огонь.
   Ракета поднялась метров на двадцать, повисела с секунду и погасла.
   - Здесь уже всех пораспугали. Идем дальше.
   - Добычу заберут? - Догадалась Кристи.
   - Да. - Вполголоса объяснил ей Городничий. - Про этот схрон знают на базе, скоро утащат на ледник, чтоб не испортилась...
   В этот день они добыли еще семерых крупных псов, и прикончили мелкую шавку по подозрению на бешенство. В опасность бешенства Кристи не поверила, она думала, что эта болезнь давно исчезла, и уж тем более в городе не встречается. Зато взрослые буквально шарахнулись от небольшой, чуть больше кошки, собачки, выбежавшей из-за угла и попытавшейся подластиться к людям. Кристи подумала именно так, реальный замысел песика остался неизвестен - его буквально разорвали сразу пять выстрелов.
   Девочка не обратила внимания, что волчица даже не попыталась атаковать зверька, а сразу спряталась за спиной загородившегося топором хозяина.
   А Женька-Француз опять промазал, и за пустую растрату патронов получил крепкого тумака от старшины.
   - Еще один промах - и ты дисквалифицирован! - Прорычал глава отряда. - Мы зачем тебя, дурака, брали? За молоком ходить?
   - Да я и сообразить не успел...
   - Болван! Тупица! Если бы она тебя тяпнула, я бы тебя прикончил, так и знай! Не успел он... А если бы еще кого-то? Ты знаешь, что бешенство неизлечимо?
   - Угу... - Расстроенно пробормотал парень, вжимая голову в плечи.
   - Я тебе дам "угу", идиота кусок! В оба смотреть у меня! И не палить попусту! А то ишь, стрелять пальцы навострились - мозги за ними не успевают! - Распалился старшина Сан Саныч, и вся группа молчала, тяжело глядя на проштрафившегося парня. Кристине стало его жалко.
   - У добытчиков нет права на ошибку. - Чуть позже объяснял ей Городничий. - Все люди на счету. От каждого зависит жизнь общины. А если кто-то принесет с собой бешенство... - Он покачал головой. - Лучше убить его сразу.
   - А вакцина?
   - Никто не знает, у кого она есть. - Непонятно ответил Городничий, почесывая за ухом волчицу.
   Кроме этого инцидента, происшествий больше не было. Еще раз сложили всю скоропортящуюся добычу в схрон, еще раз старшина дал сигнал желтой ракетой. На сей раз, правда, на охране оставили Женьку с двустволкой, но только для того, чтоб он объяснил поисковикам, где добыча спрятана. Сан Саныч тщательно пересчитал Женькины патроны и поднес к носу волосатый кулак:
   - Один выстрел - один труп! Увижу разницу - морду набью.
   Прочая добыча, которую везли домой на тележке, составила двадцать банок краски, моток собачьей цепи неизмеренной длины, но толстый и тяжелый, и несколько мешков гречневой и ячменной крупы со склада продуктового магазина. На складе еще много чего осталось, посему его надежно заколотили досками (а Кристи еще гадала, зачем добытчикам молотки. У них и гвозди с собой были!), а на входе красным цветом намалевали знак - волнистая горизонтальная линия, и над ней - круг. Солнце над горизонтом.
   Возвращались усталые и довольные, катя по очереди тележку.
   Темнело. Начинался четвертый квадрант...
  
  
   По периметру Братского горели факелы. Не слишком часто, чтоб не создавать стены огня, но и не слишком редко - метров тридцать друг от друга. Часовых на стенах стало больше. Стадион опустел.
   Зато кладбище приобрело какой-то сюрреалистический вид: на каждом дереве болтался огненный фонарь, в котором горела свечка или промасленный фитиль. Многие фонари были явно самодельными, но тем не менее тщательно закрытыми со всех сторон.
   По аллеям ходили люди, кто с каким-то делом, а кто вроде бы и бесцельно. Откуда-то слышался безыскусный, но приятный проигрыш гитары. Засыпать с закатом здесь явно не собирались.
   Городничий с девочкой и волчицей ждали на площадке возле церкви. Здесь же помаленьку кучковались и крайовники. Их иерархия Кристи была пока что непонятна. С ее точки зрения, Краевой Совет должен был быть либо всеобщим, либо доступным лишь для руководящих чинов. Но в том-то и заключалось дело, что она пока вообще не видела, чтобы кто-то кому-то отдавал здесь приказы или вел себя, как начальник (Витольд на плацу и Сан Саныч в походе - не в счет). Командующего дружиной, например, здесь не было, зато нескольких воинов она узнала. Касок и кафтанов они, естественно, тут не носили, зато на поясе у каждого болтался нож. Скорее всего, как отличительный признак.
   Старшина Сан Саныч вроде бы мелькнул, но смешался с группой людей, что-то с ними обсуждая. И вообще она не была уверена, что видела именно его. Свет был неярким, колеблющимся, поди рассмотри едва знакомого человека на другом конце небольшой площади...
   Холодный ночной ветер взъерошил ее короткую стрижку, и девочка поежилась. В своей легкой ветровке она начинала мерзнуть. Городничий, одетый получше, в плотную теплую толстовку, заметив, как она ежится, покровительственным жестом обнял ее за плечи. Стало теплее, зато замелькали в голове веселенькие мысли. Насчет того, что прежде отстранный и холодный отшельник стал относиться к ней чуть лучше...
   На невысокой звоннице ударил колокол.
   Шушукавшиеся по углам люди подняли головы и подтянулись ближе ко входу, образовывая полукруг.
   По ступенечкам сошел Старший Брат, важный, как рождественский гусь, сопровождаемый тощим секретарем справа и массивным, как скала, Витольдом слева. В руках лидера общины был посох с горизонтальной волнистой чертой и одиноким солнцем, больше смахивавшим на стебельковый глаз.
   - Братья мои! - Разнесся над площадью зычный глас "отца Тука". - Очередной Краевой Совет собрался, чтоб обсудить новый план, пришедший сегодня утром мне в голову. - Он хитрым взглядом оглядел собрание. - Ни для кого не секрет, что жить с каждым месяцем становится все тяжелее. Запасы еды подходят к концу. Собак стреляем каждый день, и скоро в округе не останется ни одной псины. Вороны вообще перестали в наши края залетать, а кто, когда в последний раз видел тут голубя?
   Риторический вопрос был поддержан массовым киванием: мол, действительно, давненько не видали!
   - А ведь еще и зима на носу, и по некоторым приметам, будет оная зима холодной! Есть у кого соображения, как будем зимовать, братцы?
   Народ переглядывался, пожимал плечами и разводил руками. Если какие-то соображения у кого-то и были, высказывать их, перебивая предводителя, принято не было...
   Выдержав достаточную театральную паузу, Старший Брат набрал воздуха в живот и гаркнул:
   - Есть спасение, братья мои! Пришла к вашему духовному вождю светлая идея - искать путь в катакомбы!
   - Что ж он врет-то? - Тихонько шепнула Кристи. - Идея-то не ему пришла, а секретарю...
   - Большая политика. - Шепнул в ответ Городничий. - Секретари никакие идеи порождать не могут - им не положено...
   Заявление Старшего Брата вызвало какой-никакой фурор, хотя и не того масштаба, который подсознательно ожидала Кристи. Никто не заорал "Браво!"", "Ура!", "Благодетель ты наш!", и шапки в воздух кидать не попытался. Люди начали переговариваться между собой. Троица лидеров была спокойна - значит, все шло, как и ожидалось.
   Наконец перешептывания в толпе кончились, и на свободное пространство вышел высокий, худой, но хорошо двигавшийся старик, на поясе у которого висел нож - значит, воин.
   - Идея хороша. - Сказал он. - Но известно ли тебе, Старший Брат, что катакомбы эти завалены?
   - Известно, Михаил Иванович. - Велеречивым слогом, как в былине, отвечал духовный вождь. - Что завалены не сами катакомбы, а лишь только входы в них. А еще мне известно, что один из входов находился как раз здесь, на территории Братского Кладбища.
   - Да, он здесь. - Кивнул старик. - Надежно залит бетоном.
   - Разобьем.
   - Разобьем, конечно, спору нет... Но известно ли тебе, вождь, почему эти входы оказались залиты?
   - Здесь нет никакой тайны, Миша... - Сбив с себя былинно-велеречивую спесь, сказал Старший Брат. - Всего-навсего...
   - Нет, не "всего-навсего", как ты изволил выразиться! - Перебил его пожилой солдат. - Я знаю, где этот вход находится - потому что я был в числе тех, кто в восьмидесятом его исследовал.
   Разговорчики в толпе примолкли. Люди заинтересованно уставились на оратора. Кристи перевела взгляд на Витольда, она думала, что командир войска должен осадить зарвавшегося подчиненного. Но то ли Михаил Иванович был здесь в авторитете (что весьма вероятно по тому, с каким вниманием его слушали), то ли вообще каждый член Братства обладал правом публичного выступления, - Витольд молчал. На кольчуге военного лидера играли красно-оранжевые отсветы фонарей, они же освещали его тяжелое лицо, придавая вид если не бога войны, то древнего предводителя варваров - вандалов или готов...
   Кристи перевела взгляд на Городничего и вздрогнула - он выглядел точной копией норманна. Ничего общего во внешности, совсем другое лицо, фигура - но плотно сжатые губы, нацеленный в одну точку взгляд, окаменевшая мимика... Пальцы правой руки ее спутника сомкнулись на загривке верной волчицы. Зверь сидел, как статуя, одно целое со своим хозяином...
   - Катакомбы представляют из себя какую-то загадку. - Продолжал старик, не слишком громко, но четко чеканя каждое слово. - Мы тоже хотели их приспособить под кое-какие нужды...
   - Какие? - Поинтересовались из толпы.
   - Уж извините, не могу сказать, - с достоинством отвечал Михаил Иванович. - Иные подписки срока давности не имеют, они навсегда, вот так-то... Мы вели разведку сразу нескольких ходов. Здесь, на Крепостном, на набережной в районе "Якоря"... Так вот, все виды разведывательных работ были прерваны после того, как из-под земли перестали возвращаться солдаты. - Он замолчал, выдерживая театральную паузу.
   Люди вновь загомонили, но Старший Брат пристукнул посохом, и гомон почти сразу утих.
   - Что ты хочешь сказать, Михаил Иванович? Куда же они там девались?
   - Я не знаю. - Просто ответил тот. - Но на месте, где кончался оборванный - заметьте - телефонный провод, нашли следы крови...
   - Все ясно. - Сурово промолвил духовный вождь. - Тогда что же ты нам, брат во Краю, посоветуешь? Не соваться в подземелья?
   - Ничего не посоветую, - развел руками старик. - Ты - наш вождь, тебе решать. Я просто предупредил, что там, под землей, мы можем столкнуться с чем-то, что окажется страшнее неприятностей, угрожающих нам наверху.
   - У кого-нибудь есть дополнения или предложения? - Возвысил голос Старший Брат. - Я готов выслушать их все.
   Ораторов не нашлось, хотя по толпе вновь побежал ветерок перешептываний.
   - Я хочу знать мнение своей паствы. Кто за то, чтобы зимовать на поверхности? Поднимите руки.
   Поднялось около десятка рук, секретарь зашевелил губами, пересчитывая их. Кристи обратила внимание, что Михаил Иванович руки не поднял.
   - Четырнадцать человек. Кто за то, чтоб рискнуть и попытаться разведать подземелья? Неизвестно, что мы там найдем, может быть, они категорически непригодны для жизни, но лично я, - он выделил голосом, - считаю, что они могут стать нашим домом хотя бы на время зимы. А если забраться поглубже, до нас не доберутся и бомбы с небес... Кто за?
   Снова секретарь Андрюша забормотал себе под нос.
   - Двадцать восемь. Ровно вдвое больше. - Старший Брат довольно приподнял пузо. - Даю срок до утра, чтобы оповестить и расспросить всех отсутствующих. Проголосовать должны все! Утром, если Край попустит, мы начнем раскопки. Михаил Иванович, вы проголосовали за, я видел. Поручаю вам руководство работами.
   Старик кивнул.
   - Все свободны. Можете отдыхать. Краевой Совет окончен.
   - Пойдемте, девушки, отдыхать... - Сказал Городничий. - Чует сердце, наутро предстоит много работы.
   - Какие деву... - Начала Кристи и осеклась.
   Он имел в виду волчицу.
  
  
   * * *
  
  
   Утро началось несахарно...
   Дикий взвизг, рев, и стены маленькой церкви сотряслись от удара!
   Кристи подбросило на постели, спавший в шаге Городничий подскочил, нащупывая не то топор, не то загривок волка, ей впечатались в мозг его дико вытаращенные глаза, и в следующий момент взвизг и рев повторились. Ударило так, что по стене побежала трещина, расколовшая пополам фреску Николая Чудотворца. Звука Кристи не слышала...
   - Ложись!!! - Неизвестно зачем заорал Городничий, хотя она не успела даже встать. Визжание и рев повторялись, стены церковки тряслись, хотя удары приходились чуть дальше, чем первые. Откуда ни возьмись, появилась волчица, со вздыбленной шерстью, припорошенной пылью, и круглыми, как царские пятаки, глазами. И полезла под лавку, поджав хвост.
   - И ты тоже!!! - Орал Городничий. - Под лавку, быстро! Кому сказано!!!
   Перед глазами девочки все тряслось и прыгало. Прыгал и сам волчий пастырь, пытаясь попасть ногой в штанину. С потолка сыпалась штукатурка. Стены содрогались, и по ним угрожающе змеились трещины...
   Она попыталась вскочить, запоздало вспомнила, что раздета, и тут же на нее обрушился старший товарищ, грубо хватая и запихивая под ту же лавку, на которой она спала.
   - Уй, ё-мое!!! Совсем оборзели, гады! Здесь-то кого бомбить?!
   Утрамбовав перепуганную девочку под предмет мебели, он привалился сбоку, закрывая ее своим телом. И лежал так, не позволяя шевельнуться, пока бомбежка не прекратилась.
   Спустя сто ударов сердца после последнего взрыва он наконец отвалился, тяжело поднялся на ноги, рывком поднимая скамью из толстого дерева. Отшвырнул ее в сторону. Подал ей руку, помогая подняться.
   - Жива? Цела? Ну и слава... Кому-нибудь.
   От шока Кристи лишь таращила глаза, большие, круглые, темно-карие...
   Городничий дал ей две легких, но хлестких пощечины. Довольно вслушался в испуганный, совсем не девичий мат, и добавил еще одну затрещину, чтоб ругательное словоизвержение прекратилось. Коротко бросил:
   - Одевайся.
   Натянул до конца штаны и занялся выволакиванием из-под другой лавки своей волчицы. Зверь скалил зубы, виновато глядел тусклыми желтыми глазами, но извлекаться из убежища отказывался наотрез. После того как неслабые челюсти щелкнули у самого запястья Городничего, тот оставил попытки выудить их хозяйку из укрытия, и вышел на улицу...
   Его глазам предстала страшная картина.
   Прямо посреди маленькой площади перед входом, аккурат на месте белой статуи ангела, зияла неглубокая, но очень широкая воронка с дымящимися краями, как след от удара исполинского молота. Ступени крыльца треснули в нескольких местах, а окованные железом массивные церковные двери напоминали лицо больного оспой - только они были испещрены метинами от осколков. Просто чудо, что их не заклинило. В таких же метинах были стены. Городничий машинально осмотрелся в поисках частей загадочного снаряда, он давно пытался их найти, но их не было. Словно чудовищная энергия, буквально на считанные метры промахнувшаяся мимо купола церкви, не имела никакого материального воплощения в лице бомбы, мины или ракеты...
   Зато много деревьев было повалено, и их ветви устилали землю.
   Зато один из ударов пришелся аккурат в караулку часового на крепостной стене, в сорока метрах от храма, и Городничий не сразу понял, что это за странный предмет висит на могильной оградке, похожий на муляжную оторванную ногу из магазина приколов...
   Зато... Зато они сами были живы, а это главное.
   С нескольких сторон слышались слабые стоны, а кое-откуда - и истошные вопли боли. Засуетились люди, мелькнул врач Братства в синей одежде, но с красным крестом на старом белом чемоданчике. Откуда ни возьмись, вывернулся Витольд, без кольчуги, в наискось нахлобученном шлеме, взлохмаченный, еще более красный, чем обычно:
   - Жив? Твои тоже? Добро...
   - Как Старший Брат?
   - Жив, тоже жив... - Отмахнулся он, исчезая на аллее. Почти растворившись, обернулся: - Пошли, поможешь!
   И Городничий таскал вместе с ним раненых на носилках. Держал за левую руку, а норманн - за правую, покалеченного воина, пока врач отпиливал тому полуоторванную ногу, держал, смаргивая брызги бьющей струею крови, и стараясь не замечать жуткого, невыносимого крика. Потом вытаскивал и укладывал по краям воронки перед храмом трупы. Все это происходило как в полусне, он впервые попал в эпицентр обстрела заоблачных звезд, по разрушимости, впрочем, не особо отличавшегося от земных...
   Очнулся он, только когда прохладная рука уцепила его под локоть, а пушистое тепло прижалось к ногам. Не глядя, крепко стиснул девочку, закрыл глаза, глубоко вздохнул...
   - Ай!
   Волчица больно тяпнула его за ягодицу, глядя снизу вверх в смысле: "Ну давай, включайся, хозяин!". Ошалело поморгав, он выпустил Кристи, потрепал за ушами зверя - помогло. Адекватное восприятие реальности понемногу возвращалось.
   Очень поганой реальности, следует заметить...
   Навскидку больше дюжины трупов были выложены вокруг края воронки, прикрытые тряпками всех цветов, что нашлись в обиходе. Звезды с небес в этот раз не давали большой взрывной волны, поэтому Братство и уцелело, зато били чудовищно точно, размалывая человека в кашу из костей и мяса. Некоторых бедолаг собрали, как мозаику, кое-как складывая поддающиеся опознанию детали. Под четырьмя воинскими плащами лежали одни головы - все, что удалось найти...
   Волчица была взъерошена, хвост поджат, она ни на шаг не отходила от него. Даже не выла, а по-щенячьи жалобно кашляла, и постоянно тяжело вздыхала, совсем как человек. Кристина немногим отличалась от нее - белее привидения, девочка слабо держалась на ногах и избегала смотреть на плащи, под которыми... Грудь ее вздымалась высоко и часто, на белых щеках вскоре заиграл нездоровый, красный шоковый румянец. Она вцепилась ему в локоть, как в спасательный канат, и то и дело порывалась спрятать лицо на груди.
   С дальней стороны медленно приближался Старший Брат, одетый как христианский монах - в грубую коричневую рясу, без пояса, без головного убора. Он шел вдоль шеренги тел, держа наклонно над ними посох с волнистой линией и безмолвным солнцем, и лицо его было каменно, а губы плотно сжаты. Дойдя до конца, он спросил у секретаря, трясшегося осиновым листом:
   - Тринадцать?
   - Ровно тринадцать, Брат...
   - Сколько не доживет до вечера?
   - Может быть, четверо... Или пятеро... Много раненых... - Вибрирующим голосом отвечал юнец.
   - Сколько?
   - Легко ранен каждый третий...
   Старший Брат посохом сдвинул плащ с ближайшего мертвеца.
   Спокойными стеклянными глазами смотрела в небо голова старика Михаила Ивановича...
   - Кто еще желает зимовать на поверхности?
  
  
   * * *
  
   - Проверить периметр! Усилить охрану вдвое! Заложить все пробоины в стенах! Для огневых точек - полная боевая готовность! - Принялся распоряжаться Витольд.
   - Андрюша, займись подготовкой к похоронному обряду. - Приказывал Старший Брат. - Потом проверь схроны, кладовые, ледник. Составишь мне опись всего погибшего имущества. Что-то мне нехорошо... Ох... - Он тяжело оперся на посох. Мясистое лицо побагровело, на лбу выступила испарина. Обернувшись, он поманил к себе Городничего с "девушками".
   - Плохо дело? - Негромко спросил волчий пастырь.
   - Хуже некуда. - Так же тихо отвечал "отец Тук". - Миша не успел показать вход в катакомбы.
   - Как же вовремя, ч-черт... Признавайся, духовный вождь, ты тут что, атомную станцию под церквушкой держишь?
   - Иди ты... - Кратко послал насмешника главный адепт Края. - Бомбили не нас, бомбили технический институт на другой стороне улицы. Как наведем порядок, пошлю людей, пусть пошарят в развалинах...
   - Разве оттуда еще не все вычистили?
   - Я думал, что все, но выходит, нет - никто не станет атаковать пустой, безжизненный объект.
   - Ты говоришь так, как будто звезды направляются разумной рукой. - Сощурился Городничий. - Может, ты даже знаешь, чьей?
   Старший Брат без лишних слов взял его за грудки. Несколько секунд мужчины молча смотрели друг другу в глаза, и наконец Городничий отвел взгляд.
   - Извини...
   - Да ладно... Все хотел спросить, волчина - не намерен наконец присоединиться к нам?
   - Отпустить для начала неплохо бы... - "Отец Тук" разжал цепкие пальцы. Городничий потер грудь, бросив взгляд на девушку, смотревшую на него с мольбой. - Связался я тут с вами... А так хорошо, спокойно жил себе и жил...
   - Так да или нет? - Жестко спросил Старший Брат.
   - Ты ж знаешь, я - одиночка по натуре. Подчиняться не умею, руководить - тем более...
   - Да или нет? - Глаза вождя смотрели прицельно, как два бледно-голубых лазера. Случайно перехватив этот взгляд, Кристи поежилась - поняла, что мягким и безобидным этот человек казался только на первый взгляд...
   - Да.
   Вождь протянул руку.
   Городничий пожал ее.
   - Будете все трое при мне. - Решил главный крайовник. - Андрюша со всем не справляется, у Витольда своих забот полно. Первым делом надо отправить девочку на медкомиссию.
   - Что за комиссия? - Насторожилась Кристи. Волчица шевельнула левым ухом. Девушке не понравилось, как легко посторонние люди решают ее судьбу. - Эй, вы там не очень-то! Я еще согласия вступить в Братство не давала!
   - Неразумное дитя, - усмехнулся вождь, - тебя никто и не спрашивает. В одиночку выжить твои шансы даже не ноль - отрицательная величина. В любой другой банде тебя первым делом разложат на всех, вторым - еще раз разложат. После этого то, что останется, превратят в гаремную игрушку. Только мы можем гарантировать тебе безопасность.
   - Я не хочу вступать ни в какую банду! Я хочу найти родителей и смыться отсюда! В деревню, в лес, в поле, куда угодно! - Кристи наконец-то расплакалась. - Городничий, я думала, ты мне друг! Ну скажи ему, наконец! Не хочу-у!
   - Он прав... - Осторожно сказал волчий пастырь. - Ситуация изменилась. Сама видишь, теперь бомбят даже те места, где техническое присутствие минимально. Надо срочно искать укрытие.
   - Предатель! Обманщик! Сам обещал, а сам... А сам... Не трогай меня! - Ребенок отскочил в сторону от протянутой руки. - Я сама их найду! Сама!
   Старший Брат неопределенно мотнул головой. В ту же секунду к Кристи подошел сзади рослый воин, спокойно взял за локти и со всей осторожностью поволок в сторону церкви. На истошные крики протеста ни он, ни другие люди не обращали ни малейшего внимания.
   Волчица ткнула носом в ногу хозяина. Машинально гладя ее по голове, тот уточнил у Старшего Брата:
   - А не слишком круто ты с нею? Ребенок все-таки...
   - Детство кончилось, мой дорогой. Не только для нее - для всего человечества.
  
  
   На закате собрали погребальный костер. Посередине стадиона плотники поставили низкий деревянный постамент, похожий на укороченный эшафот, на который уложили то, что удалось собрать. Тела и фрагменты тел обложили вязанками хвороста, таким же хворостом набили пространство под возвышением.
   На церемонии прощания присутствовали все, весь состав Братства, кроме часовых на стенах. Старший Брат, облаченный в белую рясу, с неизменным посохом, Витольд, доставший где-то красно-коричневый камзол средневекового покроя (и вовсе не смущавшийся его театральностью), остальные крайовники - во всем лучшем и парадном, что у них есть. На их фоне выделялась только компания Городничего в обычной, потрепанной одежке (естественно, не считая волчицы - но она и так, сама по себе, выделялась). Кристина все так же дулась и злилась, но это начинало ей надоедать, так как на нее никто не обращал внимания. И поэтому терялся сам смысл дуться и злиться.
   Со стадиона были отлично видны свежие развалины института. Большого, красивого, похожего на дворец старинного здания желто-бежевой окраски более не существовало. Его даже не успели обследовать целиком - на это понадобился бы взвод спасателей со спецтехникой и неделя работы. А ведь досталось еще и общаге стройуниверситета, расположенной бок о бок...
   Люди стояли и смотрели, как край рыжего солнечного диска касается припорошенных пылью развалин - и постепенно тонет в них, последними горячими лучами благословляя ритуал. Сиреневые сумерки, играя, меняли свой цвет, становясь темнее и темнее. В последний момент, за миг да того, когда краешек солнца исчез за взорванным горизонтом, Старший Брат принял из рук Витольда ритуальный факел, а из рук секретаря - огонь.
   Три человека вскрыли канистры и полили горючим погребальный костер.
   Кристи думала, что будет произнесена молитва или какая-то похоронная речь, но троица лидеров Братства молчала. Факел в руке Старшего Брата пылал, потрескивая и изредка выстреливая искрами.
   Молчали все.
   Установилась поистине могильная тишина. Даже ветер словно перестал обрывать с деревьев листья, и птицы... А птиц тут вообще не было.
   Когда молчание достигло некоего апогея, и должно было взорваться хоть чем-нибудь, с нескольких сторон ударили барабаны. Три или четыре больших барабана, на которых выбивали постоянно ускоряющуюся дробь - как в цирке, когда акробат делает особенно рискованный трюк без страховки... Только здесь вместо дружного "ах!" толпа синхронно опустилась на одно колено. Включая и Витольда, и секретаря. Абсолютно все, кроме Старшего Брата, стоявшего рядом с самым пламенем костра, склонили головы.
   И Городничий тоже.
   И даже волчица, хотя и не могла встать на колено, опустила голову ниже плеч, неотрывно глядя на пылающий костер.
   Люди стояли так до тех пор, пока не прогорел последний уголек, и все это время, не смолкая, рокотали невидимые барабаны.
   Еще один день, целый день, за который можно было сделать много полезного, отняли у них проклятые пылающие звезды.
  
  
   * * *
  
   Рано утром Кристи застала Городничего за сборами.
   На пеньке лежали отполированный нож и точильный оселок, рядом стоял неизменный топор, а сам их хозяин ковырялся в сумке, перебирая какие-то мелкие вещи. Краем глаза Кристи заметила пачку неизвестных таблеток, большой серый пластиковый флакон, моток капронового шнура...
   - Привет... - Осторожно сказала она.
   - О! Привет! - Обрадовался он. - А чего так робко? Заходи!
   Обитал Городничий теперь в маленькой одноместной палатке - так, только от дождя укрыться. Сборы совершались снаружи - внутри элементарно не было места.
   - Меня вот выпустили... - Отчего-то не зная, что еще сказать, выдала девочка.
   - А тебя что, арестовывали? - Непритворно удивился он. - Не городи ерунды. Ты свободна и можешь перемещаться где хочешь и как хочешь.
   - А Старший Брат...
   - Он не будет тебя удерживать, если ты захочешь уйти. Не обращай внимания на вчерашние слова - старик был на нервах, сама понимаешь. В Братстве никого насильно не держат. Но вот вопрос: хочешь ли ты уйти?
   - Не знаю... - Подумав, сказала Кристи.
   - А это уже очень хорошо. - Серьезно сказал Городничий. - В некоторых случаях честное незнание гораздо лучше пробитой, но ошибочной уверенности.
   Она пожала плечами:
   - А ты куда?
   - Официально - за своими вещами в старый дом.
   - А неофициально?
   Он обнял ее за талию и привлек к себе. Сказал на ухо:
   - А неофициально - исполнить данное кое-кому обещание...
   - К Снайперу?!
   - Да тише ты!
   - Ой, прости... Не сдержалась. - Она зажала себе рот руками, но долго не выдержала:
   - Что ты ему скажешь?
   - Да уж найду, что сказать... Все, тема закрыта. Ты меня здесь дождешься?
   - Да... Только это... Старший Брат сказал, что вечером будет медкомиссия...
   - Не бойся. - Подмигнул Городничий. - Что-то мне говорит, что ничего страшного здесь нету... Все, я пошел. Пока!
   Он поправил сумку на боку, сделал шутовской салют топором, как шпагой, и, напевая что-то, двинулся прочь. По той же дороге, по которой они пришли сюда. Волчица бежала рядом с ним, неся в зубах большую желтоватую кость, наверное, ту самую, что обещался выдать Старший Брат.
   Кристи почему-то показалось обидным, что он не обернулся к ней. Зато внезапно, когда девочка почти отвела взгляд, на нее оглянулась волчица. Пристально посмотрела (вид у нее, с костью в зубах, был довольно потешный) и побежала дальше, как собака, то и дело обгоняя хозяина и возвращаясь к нему.
  
   * * *
  
   Городничий принял решение зайти в вотчину Снайпера по обычной, ничейной дороге, какой считался проспект Нагибина, после площади имени самого первого космонавта переходящий в проспект, названный в честь одного из самых известных красноармейских маршалов. Он целенаправленно сделал крюк, так как был уверен, что за "нейтральной полосой" ведется постоянное наблюдение. Она просматривалась не только со стены Братства Края, но наверняка еще по ней скользили зоркие глазки лазутчиков от конкурентов крайовников...
   В развалинах техинститута, добитого вчерашним бомбометанием, вяло копошились какие-то людские фигурки. Их было всего пять или шесть, а таким числом не раскопать громадное, похожее на средней руки дворец здание и за две недели, работая в три смены. Городничий прошел мимо них, не поздоровавшись, лишь мельком глянув в ту сторону - его волчица, даром что любопытный зверь, приближаться к этим руинам отказывалась наотрез, старательно обегая их с другой стороны. Косточку свою она где-то успешно прикопала, а может, и разгрызла - он не смотрел... Благо что дорога позволяла - двухсторонняя, трехполосная, абсолютно пустая уже почти год.
   Здесь, в центре, вообще был особенно силен научный потенциал. Выражаясь более простым языком - большинство крупных учебных заведений и лабораторий располагалось именно здесь, отчего ходить тут было особенно опасно. У самой границы крепости Снайпера возвышалась многоэтажная башня бывшего полусекретного НИИ неизвестно какой направленности, а точнее, жалкий трехэтажный пенек, оставшийся от колосса. Его разворотило несколько месяцев назад еще первыми попаданиями. Вот его-то как раз волчица и не боялась, хотя все-таки не приближалась слишком близко.
   "Где люди не живут, недолго и кому другому завестись..." - почему-то вспомнилось Городничему. Вспомнились странные звуки, которые они с волчицей слышали по ночам: шорохи, скрежетания, словно бы чьи-то шаги и глухое, будто лисье, тявканье. Но никто еще не видел в черте города лисиц...
   Обойдя широченный кирпичный "пень", человек и волк вступили на территорию Снайпера.
   Здесь не было хитроумных ловушек - правда, злые языки болтали, что кое-где установлены обычные армейские мины, вплоть до "лягушек". Навстречу пришельцам быстро вышел патруль из двух человек - среднего роста, крепких молодых людей в охотничьем камуфляже, один с двустволкой, второй с арбалетом. Но их оружие мирно висело за спиной.
   - Стой, кто идет, раз-два! - Скомандовал один. - Кто такой, зачем?
   - Отшельник. - Сказал Городничий. - К Снайперу.
   - Ишь ты, прям таки к нему? - Врастяжечку протянул парень. - А кто ты есть, чувак, чтоб Снайпер с тобой сам разговаривал?
   Его товарищ толкнул приятеля под руку, указывая на волчицу.
   - Это что у тебя за порода? - С интересом спросил первый.
   - Это не порода, - дружески объяснил Городничий. Парни потеряли было интерес:
   - А, дворняга...
   - Это вид.
   - Что?
   - Это волк.
   Как бы доказывая свою дикую сущность, волчица уселась и, подняв острую морду к небу, негромко провыла в глухой тональности. Собаки так никогда не воют, и парни поверили...
   Один из них медленно потянулся за ружьем, но второй остановил его, вопросительно глядя на Городничего.
   - Доложите Снайперу, что пришел человек с волчицей. Он нас знает.
   - По какому вопросу?
   - По личному, - отрезал волчий пастырь, и зверь подтверждающе мотнул головой.
   Патрульные, ухмыльнувшись, расступились:
   - Ну что ж, пойдем...
   Как он будет говорить с главарем "боевой дружины", волчий пастырь, признаться, не имел ни малейшего представления. Его знакомство с ним было шапочным, как и с большинством горожан, особой дружбы он не водил ни с кем до настоящего момента... Собственно, главным поводом для сведения служила, как ни странно, его верная серая (а если буквоедски точно, то бурая) спутница. Люди двадцать первого века, не в пример своим предкам, лояльно относились к волкам, симпатизировали им, поэтому прирученная волчица неизменно привлекала внимание и вызывала интерес к себе и своему хозяину.
   Чем тот, не будь дурак, охотно пользовался.
   - У вас тут, говорят, война была? - Начал разговор Городничий.
   - Брешут. - Кратко и емко ответствовали ему. И тут же уточнили: - Кто болтает-то?
   - Сороки. Сорок много развелось в этом году.
   - Это да...
   Помолчали.
   - Слушайте, ребята. - Вдруг сказал Городничий. - Мне надо найти двух людей. Вот имена и описания. - Он протянул им лист бумаги. Над словесными портретами по его приказу потрудилась Кристи. Один из патрульных взял документ, пробежал глазами, пожал плечами и передал второму.
   - В нашей дружине их нет.
   - Точно нет?
   - Точно. Мы всех знаем. - Сказал арбалетчик. - А кто это такие?
   - Приятели. - Грустно сказал волчий пастырь. - Раньше жили на Журавлева, это вроде на вашей восточной границе...
   - Там много кто жил. Большинства уже нет... - Глухо сказал патрульный.
   - Район бомбили?
   - Почти нет. Там что-то поганое случилось...
   - В каком смысле? - Насторожился волчий пастырь.
   - Вот сейчас к Снайперу придем, он тебе и скажет, если захочет. Чего зря болтать-то... Зверя на поводок прицепи.
   - Волков на поводках не держат. В намордниках - тем более.
   - Не положено... - Напряглись патрульные.
   - Да она у меня смирная. Без приказа не кидается.
   - Совсем ручная?
   - Очень умная. - Сказал Городничий. - Хороших от плохих на раз отличает.
   - То-то и оно, что отличает... Постой тут.
   Его привели к небольшим выездным воротам бывшего ипподрома, за которыми раньше сразу начинались конюшни. Отсюда выводили на прогулки лошадей. Арбалетчик пошел докладывать, а его напарник словно бы невзначай скинул с плеча ружье, и отступил на два шага, выдерживая дистанцию. Агрессии в нем не было, но здоровую осторожность никто не отменял...
   - Проходи! - Донеслось от входа. Там приоткрылась небольшая калиточка. Арбалетчик стоял внутри, держа ее на прицеле. Городничий затылком почувствовал, как его сзади взяли "на визир" двустволки. На всякий случай он наклонился и взял за загривок волчицу, которая глядела на калиточку очень недовольно. Звери хорошо чувствуют эмоции, особенно напряжение, агрессию и страх. Губы волка слегка подрагивали, словно он был готов ощериться. Городничий погладил ее по шее и подтолкнул вперед. Зверь пошел очень осторожно, крадучись, опустив голову и глядя исподлобья...
   Двое привратников за решетчатой дверью от нее отодвинулись подальше. Зато Городничего сграбастали моментально, слегка нервозно охлопав по карманам.
   - Огнестрельное оружие есть?
   - Нет.
   - Как нет? Совсем? - Удивились охранники.
   - Совсем, - подтвердил волчий пастырь. - Нож, топор и волк. Мне хватает.
   - Петрович, у него и впрямь ничего нет, кроме этого... - Неуверенно подтвердил охранник помоложе.
   - Куда? Зачем? - Строго допросил усатый Петрович.
   - К Снайперу, поговорить.
   - О чем?
   - Вот этих людей не встречали? - Предъявил Городничий словесный портрет Кристининых родителей.
   - Нет вроде... - Они просмотрели бумагу очень бегло. Хотя молодой, явно в подражание старшему товарищу холивший мелкие смешные усики, неуверенно сказал: - Хотя женщину похожую я, кажется, где-то видел...
   - Когда? Где? - Тут же вцепился Городничий в источник сведений.
   - Не помню. У меня просто память на лица хорошая, если кого видел, то уже не забуду. А вот где видел, когда - с этим сложнее...
   - Охранничек, блин... - Разочарованно пробурчал "волчий брат".
   Пожилой и усатый Петрович запер за ними калитку, и громко свистнул в полицейский свисток. На свист примчался еще один охранник - молодой, полноватый, в армейском камуфляже и с пистолетом в подмышечной кобуре.
   - Посетители к бате. - Сказал Петрович. - Отведешь и назад приведешь. И смотри у меня там!
   - Да понятно, чего уж... Ой, а это кто? - Молодой человек наклонился к зверю. - Как тебя зовут? Дай лапу!
   - Это - волчица! - Терпеливо-благостным тоном объяснил Городничий. - Лапу выдавать не приучена. Зато обучена отгрызать лишние части тела, которыми тычут куда попало...
   - Все понял! - Юноша улыбнулся. - Идите за мной.
   На всякий случай волчий пастырь наклонился, положил руку зверю на загривок и кое-что прошептал. Волчица тявкнула и ткнулась носом ему в колено.
   Так они и пошли - с конвоиром на почтительном расстоянии сбоку.
   Городничий с интересом крутил головой по сторонам. Если у Братства вся жизнь располагалась в палатках и "эльфийских флэтах" в развилках стволов, то команде их соседа в борьбе за выживание повезло с какой-то стороны больше - она отхватила довольно высокое, в несколько этажей, здание, где располагались раньше и трибуны для болельщиков, и куча мелких магазинчиков, и еще бог весть что. Люди Снайпера все это переделали, обустроили себе жилые помещения в виде небольших келий, чтоб хотя бы не ютиться на земле - желание жировать в многоквартирных апартаментах в кризисной ситуации у людей отпадает первым... Городничий думал, что предводитель банды, то есть дружины, обитает здесь же - но проводник уверенно провел его через все ипподромное поле, вчетверо больше динамовского стадиона, к северо-восточному углу забора, где стояла невзрачная грязно-белая коробка офисного здания.
   Ноги взбивали желтую пыль, волчица фыркала и старалась держаться подальше. С дорожным покрытием ребятам не повезло - его здесь отродясь, во имя лошадок, не было. После малейшего дождя ипподром превращался в жуткое болото, где кони вязли по бабки, а люди - по щиколотки. Впрочем, сейчас, пока сухо, волчий пастырь наблюдал на поле какие-то занятия - прямо на желтой сухой земле по-турецки сидели бойцы и слушали преподавателя, тыкавшего указкой в школьную доску, на которой мелом было изображено что-то - отсюда не видать. Не то схема прыгучей мины, не то Пифагоровы штаны...
   Бойцов было немного - человек сорок. По площади занятой территории Городничий предположил, что для ее обороны нужно не меньше двухсот стрелков. Как интересно... А вон там, в большой белой палатке, случайно не наспех ли сооруженный лазарет? Вон и волчица насторожилась, принюхалась к ветру, сделала попытку двинуться к палатке, но передумала и побежала следом за хозяином. Подумав, тот все-таки взял ее на короткий поводок со свободной цепью вместо ошейника. Если что, выпутаться из него ей не составит труда, а ему так спокойнее - а то еще пальнет кто, недолго думая, по свободно бегающей крупной бурой собаке...
   Трусить рядом волчица не умела и не любила, постоянно путалась под ногами, тянула в разные стороны, жалобно смотрела снизу вверх, когда натянутая цепь врезалась ей в шею. Проводник косился на нее с улыбкой и, кажется, порывался погладить, но помнил про "обученность отгрызать лишнее".
   - Пришли. - Констатировал он, и дернул тонкий шнурок у входа. Через полминуты металлическая дверь распахнулась. Молодой конвоир тут же улетучился.
   - К Снайперу. По делу. Разрешено. - Максимально емко и сжато информировал Городничий очередного охранника. Низкорослый, целиком квадратный (даже лицом) тип смерил их обоих взглядом, особое внимание уделив волчице.
   - Собаку придется оставить здесь.
   - Нам разрешено. Мы вдвоем. Снайпер знает.
   - С животными нельзя, это вам не богадельня! - Уперся бдительный служака.
   - Милейший, ну где вы видели животных в богадельне? Вы вообще хоть знаете, что это такое?
   - Не пудрите мне мозги! Сказал - не положено, значит, не положено. Привяжите собаку здесь и идите.
   - Ладно. - Сказал Городничий.
   Волчица уселась, желтыми глазами вперясь в охранника.
   Ее хозяин набрал мелких камешков в горсть, отступил на пару шагов и принялся кидать их во все подряд окна.
   - Мужик, ты совсем охренел?! - Охранник даже ненадолго оцепенел от такой наглости. Но вытащил резиновую дубинку из-за спины и сделал шаг вперед.
   Волчица, поднялась, припала на передние лапы и зарычала, ощерив желтоватые клыки.
   - Спокойно, спокойно. - Ободрил неизвестно кого Городничий. - Я же сказал - разрешено, значит, разрешено. А что именно разрешено, не уточнялось!
   Рука охранника медленно потянулась к висящему на шее свистку. Кто знает, почему на людей производит такое жуткое впечатление не слишком громкий, просто предупреждающий волчий рык? Наверное, это генная память...
   - Что это здесь происходит? - Донеслось откуда-то сверху.
   - Да вот, не пускают нас! - Жизнерадостно отрапортовал Городничий.
   - Отшельник, ты, что ли? Так заходил бы сразу, чего камнями швыряться, как пацан какой-то...
   - Нас вдвоем не пускают!
   - Гррр! - Рыкнул сверху Снайпер не хуже волка. - КПП! Пропустить обоих!
   - Вот сразу бы так. - Назидательно сказал Городничий охраннику. А то - "не положено, не положено"... Как положено, так и свистнуто!
   - Мы с тобой еще поговорим, - посулил тот, отступая и пряча дубинку-"демократизатор".
   - Непременно, - отмахнулся нахал, пропуская вперед себя зверя.
   Здесь, в апартаментах вожака Городничий еще не бывал. А посмотреть было на что. На удивление всем гостям, Снайпер обитал в комнатах, которые больше всего хотелось охарактеризовать как гарем. Самый настоящий восточный гарем с поправкой на скудную действительность постапокалиптического европейского мира. Повсюду, на стенах и полах - ковры разной степени пушистости, мягкие сверхглубокие кресла, забавные пуфики... Там-сям валяются мягкие игрушки, на стенах висят сувенирные сабли и кинжалы, сбоку, в укромном уголочке, на треноге матово блестит воронененым стволом грозный пулемет Калашникова с заправленной лентой, и смотрит на дверь. Цветовая гамма выражена преимущественно в красных тонах.
   - Здрав буди, боярин. - Поздоровался Городничий. Волчица приветственно махнула хвостом.
   - И тебе не кашлять. Садись в кресло, сейчас дастархан накроют. Чего приперся-то, по делу или так, в гости?
   Внешне Снайпер был классическим европейцем. Даже арийцем. Среднего роста, не слишком мускулистый, но жилистый коротко стриженный блондин в камуфляжных полевых штанах и бело-синей десантной тельняшке с первого взгляда не производил впечатления - если со второго не удавалось поймать взгляд его холодных серо-голубых глаз. Смотреть ему в глаза второй раз обычно находилось очень мало желающих.
   - По делу. - Не стал спорить Городничий. Подумал и добавил: - И в гости тоже.
   - Понятно, деловой гость, значит... - Усмехнулся Снайпер. - Ты вовремя пришел, как раз к обеду.
   Городничий усмотрел в дальнем углу рукомойник, точно такой же, как собственный, и направился к нему мыть руки. Волчица залегла в сторонке, пристроив голову на лапах, и внимательно отслеживала все передвижения хозяина дома. Охраны видно не было, да Городничий подозревал, что она просто без надобности человеку с реальным боевым опытом. В конце концов, в любой момент можно сорвать саблю со стены.
   Зато из дальней части помещения, из-за багряной шелковой ширмочки, слышались женские голоса, и время от времени маячили соблазнительные силуэты. Гость и хозяин уселись на пуфики, за низкий восточный столик - дастархан. Снайпер трижды хлопнул в ладоши.
   Из-за ширмочки, покачивая бедрами, начали выплывать обитательницы гарема.
   Каждая несла в руках небольшое блюдо с каким-нибудь яством.
   - Лейла, Зухра, Зейнаб, Гюльчатай... - Автоматически начал считать их пораженный Городничий.
   Девушки были одеты, но как... В полном соответствии со сказками "Тысячи и одной ночи". Пардон, даже не с ними самими, а с их голливудской экранизацией. Тончайшие шелковые шаровары с заниженной талией, едва прикрывающие грудь жилетки, сверху полупрозрачные газовые накидки и такие же вуали на лицах, не прячущие ничего, зато придающие загадочность. Определенно, неплохо устроился бывший сержант чеченского корпуса...
   - Что, братан, нравится? - Фамильярно подпихнул его Снайпер локтем.
   - Угу! - Честно сказал тот.
   - Всем нравится. Все завидуют. Ладно, давай угостимся, чем есть. До еды - никаких разговоров о деле.
   Прекрасные восточные пери, накрыв дастархан, плавно улетучились за ту же ширмочку, не проронив ни слова.
   Меню было соответствующее. Горка белого отпаренного риса на большом блюде, рядом - кусочки какой-то жареной птицы, и непременные хинкали (а может, манты?). И - волчий пастырь не поверил своим глазам - роскошная ветвь белого винограда, крупного, аппетитного...
   На накрытый с показным восточным колоритом дастархан не поставили ни отдельных тарелок, ни даже вилок или ложек. Но смутить Городничего уже давно было трудно. Не моргнув глазом, он вслед за хозяином начал скатывать руками шарики из риса и отправлять себе в рот. Подошла волчица, ткнула носом в плечо. Получила хинкалину.
   - На, держи, зверюга! - Широким жестом Снайпер протянул ей блюдо с птицей. Зверь взглянул на хозяина, получил кивок-одобрение и аккуратно начал есть, краем глаза посматривая на людей.
   В качестве напитка пери подали зеленый чай в пиалах, без лимона и сахара. Хорошо, а то Городничий начал уже беспокоиться, что будет кумыс. Все-таки бывший ипподром, кобылы могли сохраниться...
   - Ну, так какое у тебя ко мне дело было? - Спросил атаман, вытирая салфеткой жирные пальцы.
   Городничий рассказал почти все, как есть.
   Атаман задумался:
   - Как, говоришь, их фамилия?
   - Ясновые.
   - У меня их нет. Точно. - Снайпер пробежал глазами описание. - А словесный портрет обычный, таких челов на сотню - три дюжины. А где они жили?
   Городничий назвал адрес.
   Снайпер присвистнул.
   - Ну, брат, это тебе не бэтээр солидолом заправлять. Если они не сбежали, то я им не завидую...
   - А в чем дело-то?
   - Знаешь, что я тебе скажу... - Атаман поудобнее скрестил ноги и принялся ковыряться в зубах. Зубочисткой, а мог бы и ножиком. - Есть у меня ботан один, весь начитанный, так вот он говорит, что на любой войне, при любой сильной катастрофе, когда гибнет разом много людей, начинаются, млять, всякие необъясниемые происшествия. То призраков видят, то тарелки летающие, то йети всяких там, мохнатых... То еще что-нибудь. Упырей, чертей, оборотней...
   Волчица подняла ухо. Потом подползла поближе к хозяину и устроилась, положив голову ему на колени. Городничий отхлебнул горячий, ароматный чай. Атаман сыто рыгнул.
   - У тебя там что, йети с чертями завелись? - Нарушив неловкую паузу, спросил Городничий.
   - Ты мне поржи еще, поржи. - Хмуро предупредил Снайпер. - Я сам в Чечне, под Шали, такое, мля, видел, что тебе и не снилось, и не то что наукой - даже Военно-полевым Уставом оно на хер не объяснялось. И не я один видел, так что на контузию и психошок, мля, списать не получается... Я ботану своему верю. Прав он. И потому еще верю, что дом этот и впрямь заколдованный...
   Городничий помалкивал. Понимал, что хозяину требовалось настроиться. Ишь, а он еще не поверил Витольду, что Снайпер-де в мистику ударился...
   - Мои люди там этаж за этажом обыскивали. Сначала один разведчик ногу сломал. На пустом, мля, месте, упал неловко - а падать правильно парень этот умел, мы с ним в одной роте служили. Потом - ни с того, ни с сего обвалился карниз, килограммов пять штукатурки, да второму по голове. Хорошо, что он в каске был. А затем и вовсе странности начались...
   - Какие?
   - Ни с того, ни с сего зажегся свет. Электрический. - Пояснил атаман.
   - Может, дизель где...
   - Отшельник, мля, ты соображаешь, что несешь? Какой, на хер, дизель на всю высотку? Свет загорелся во всем доме, засияло, как на Новый год. Через две минуты вырубилось. Откуда там электричество? Нигде его нет, а вот там есть!
   - А люди там оставались, когда пришли твои ребята?
   - Да, пряталось в подвалах бомжей несколько... Полное чмо. Говорить разучились, нормально ходить тоже, как обезьяны, на четырех скачут, кусаются. Млять, они не только там, мы их еще в городе встречали. Все больше по ночам. Одному здесь в темноте ходить не стоит, это точно...
   - Спасибо за информацию. И за обед. - Сказал Городничий. - Но долг совести есть, пора и знать честь...
   - Дурак ты. - Атаман развалился, закинув ноги на другой пуфик. - Полный придурок, вот что я тебе скажу. Кто тебе эта девчонка? Не сестра, не подруга. Или?
   - Да никто. - Сказал Городничий. Волчица встала с его колен, потянулась, выгнулась на передние лапы, вильнула хвостом. За ней поднялся и хозяин. Поразмыслив, отломал от виноградной грозди кисточку и сунул в карман.
   - Врешь. - Глаза Снайпера масляно заблестели. - Хоть мне-то скажи, что у тебя с ней?
   - Пока ничего... - В задумчивости сказал Городничий. - Пока - просто обещание.
   Волчица потерлась головой о его ногу.
   - В общем, пойду я. Пора. Напиши пропуск, знаю, просто так от тебя не выйдешь.
   - Все так же отшельничаешь? - На прощание осведомился атаман, черкнув карандашом несколько строк на стикере. Городничий мимоходом умилился - стикер был цветной, розовый... - Ни к кому присоединяться не надумал?
   Волчий пастырь помотал головой.
   - А зиму как переживать будешь?
   - Как нибудь. - Сказал он. - Вдвоем.
   - Или втроем? - Подковырнул атаман. - Извращенец ты!
   - Да я разве спорю? - Усмехнулся Городничий. - Слушай, припиши еще пару строк - чтоб препятствий не чинили, когда я к тому домику пойду. Хочу сам там пошарить.
   - Да там нет ничего! И никого, кроме гамадрилов этих.
   - Ну вот хоть на гамадрилов посмотрю, давно не видел.
   - Лады, хер с тобой. - Сказал атаман, накорябал еще две строчки и размашисто, витиевато подписался, послюнявив карандаш.
   Волчица потянула хозяина за штанину зубами, к двери.
  
  
   * * *
  
  
   - Итак, волчонок, что же мы с тобой имеем? - Спросил спутницу Городничий, когда они покинули резиденцию Снайпера. Волчица вопросительно посмотрела снизу вверх. - А имеем мы сдержанное де-юре обещание - в конце концов, я не клялся жизнь положить на розыск ейных родителей. Только поинтересоваться. С этой точки зрения миссия выполнена.
   Вопросительное выражение во взгляде волчицы усилилось. Как она этого добилась - бог весть.
   Городничий почесал недовыбритый подбородок и снова выдал размышлизм:
   - Но есть еще такая штука, как элементарная порядочность... И гамадрилы, опять же. Пошли.
   По привычке помахивая топором и напевая вполголоса бравурную песенку, он направился вниз по переулку Журавлева, в сторону могучей реки, омывающей город с юга. Волчица трусила рядом с ним, изредка отбегая, чтоб обнюхать и изучить что-то интересное. Такового, правда, на улице было немного. Серо-желтая пыль, немного опавших листьев, мусор...
   И пустые остовы зданий.
   Много, очень много людей бесследно сгинули здесь, и никто из оставшихся не знал, каким образом и куда. Говорить на эту тему избегали. Избегали даже думать - кто-то из страха исчезнуть, как они, а кто-то, как Городничий, из опасения сломать мозги над неразрешимой задачкой. Почему падают бомбы на техногенные объекты? Неизвестно. Почему (и куда?) исчезли одни обитатели города, и почему другие все же сохранились? Неизвестно.
   Считалось, что они все погибли. Жертв уличных беспорядков в самом деле было очень, очень много - но все-таки не миллион трупов валялся на улицах... Пара сотен членов Братства Края, пара сотен дружинников Снайпера, еще по столько же в каждой банде, закрепившейся в городе. Всего, по прикидкам Городничего, около трех тысяч человек, считая одиночек вроде него.
   А до апокалипсиса сколько было? По последней переписи населения - миллион двести тысяч.
   Миллион двести тысяч живых людей, господа.
   Осталось ноль целых, двадцать пять сотых процента.
   Какое кладбище может вместить такую гору?
   Треблинка, Освенцим, Ясеновац...
   В голове у Городничего помутилось. Вывод был очевиден.
   Люди не погибли. Они просто исчезли. Но куда?
   И почему остались те, кто остались? Или же вопрос надо ставить иначе - их оставили?
   Но кто?!
   Волчий пастырь открыл поясную сумку и не глядя нащупал в ней бутылочку с водой. Поднес ко рту, в последний момент рассмотрел и чертыхнулся - надо же, чуть не запил переживания перекисью водорода! Поменял емкости и в один присест жадно выхлестал чуть ли не половину всей имеющейся воды.
   Раньше он никогда не думал о том, что пришло на ум сейчас. Голова была занята вопросами выживания: найти еду, найти укрытие, найти лекарства, отбиться от врагов, снова найти еду... И так далее. Умники, отвлеченно философствующие в критической ситуации, долго в ней не выживают.
   "Да по хрен мне твое высшее образование! - орал сержант, ведя огонь из пулемета по наступающим цепям. - Ты ленту подавай, профессор, глядишь, и отобьемся!"
   Все, кто исчез, исчезли у него на глазах - но он даже не заметил этого. Просто людей становилось все меньше, меньше, меньше...
   И кто поручится, что исчезновения прекратились? Что завтра, сегодня, через час, через минуту не исчезнет он сам?
   - Что же это творится, волчонок? - Дрожащим голосом прошептал Городничий, садясь на бордюр. Волчица подбежала к нему, пролезла между коленями, лизнула в щеку. Он обнял ее за шею, прижимая к себе. От жесткой шерсти несло псиной... - Что же это творится? - Бормотал он. - Куда все девается? В какую такую прорву, вашу мать?! В чью хронофизичью сущность?!!
  
   Пересидев первый припадок информационного шока, Городничий слегка успокоился. Волчица недоверчиво смотрела ему в лицо, словно рассуждая, можно уже выпустить, или пока стоит поберечь - хозяин явно невменяем... Он аккуратно отодвинул ее от себя. Потрепал по шее, и поднялся.
   Зверь отбежал на несколько шагов и принялся крутиться, изучая запахи. Усиливался южный ветер. Внезапно волчица напряглась и настороженно уставилась в точку, откуда порывы ветра несли доступную только ей информацию.
   - Что там? Собаки?
   Шкрябание когтистой лапой по асфальту.
   - Люди?
   Снова шкрябание и короткое подвывание.
   - Гамадрилы, что ли?
   Внезапно волчица успокоилась, сменила позу на менее напряженную и не спеша потрусила вперед, изредка оглядываясь на хозяина.
   - Ну если так - пошли. - Согласился Городничий. Только нож на поясе передвинул поудобнее для выхватывания.
   Два раза им встретились патрули дружинников. Пропуск, выписанный на розовом стикере, очень помог: изучив витиеватую подпись, бойцы качали головами, но пропускали дальше. В длительные расспросы Городничий больше не пускался. Он твердо решил лично осмотреть место происшествия.
   Большое, некогда красивое жилое здание угрюмо торчало на перекрестке. Часть крыши была обрушена, но скорее всего, не космическим, а земным снарядом. Вероятно, танковым. Дом казался наклоненным, как Пизанская башня. На балконе предпоследнего этажа сиротливо трепетала забытая белая наволочка.
   И обволакивающая тишина, к которой Городничий давным-давно привык...
   Пустой, сразу видно, дом.
   Пустой двор.
   Обгорелые останки автомобиля во дворе.
   Обгорелый мусорный бак... И не один...
   Волчий пастырь подошел и мазнул пальцем по горелому боку. Э, да сажа тут свежая! Бесхозное имущество подожгли не больше недели назад. Может, и раньше - он все-таки не эксперт криминалистики.
   И свалка отбросов на другой стороне двора. Тоже свежая.
   Волчица осматривалась по сторонам. Подбежала к свалке, принюхалась, брезгливо отступила. Медленно двинулась к дому, изучая какой-то след у самой земли. Хозяин пошел за ней, держа оружие на отлете и не переступая след.
   След привел к подъезду. Что логично, в общем-то.
   - Человек? - Снова спросил Городничий.
   Взгляд в упор, хвост опущен.
   - Гамадрил?
   Один негромкий "тявк", и шкрябание когтями.
   - Один? Много?
   Настороженно нацеленные на подъезд уши.
   - Понятно, - вздохнул Городничий.
   Тяжелую стальную дверь с сохранившимся доводчиком рывком было не открыть. Волчий пастырь приоткрыл ее медленно. И отшатнулся - изнутри ударило тяжелейшим духом бесплатного сортира. Волчица аж попятилась, приседая на хвост.
   - Вот, блин, система ограничения доступа - без респиратора не заходи. - Огорченно сказал волчий пастырь, понимая, что зверь туда ни за что не пойдет. Он просто мгновенно потеряет обоняние. Если уж ему, человеку, находиться в... изрядно обмоченном подъезде невыносимо, то каково волку, чутье которого острее ровно в двести раз?
   - Сиди здесь. Сторожи. - Приказал Городничий. Волчица подумала и залезла в небольшой проем меж выпирающим балконом первого этажа и крышей входа в подвал. Отсюда она учует любого, зато ее не увидит никто. Сам же хозяин вытащил из сумки чистый носовой платок и моток нестерильного бинта. Смочил платок водой и сделал себе защитную повязку. Передвинул сумку за спину, укоротил ремень, чтоб не зацепиться за что-то, положил ладонь на рукоять ножа и, набрав воздуху в легкие, шагнул в потрясающе вонючую дыру.
   В маске дышалось легче, но вода скоро высохнет, поэтому перебирайте ногами живее, господин волчий пастырь...
   В подъезде темно. Плафоны ламп на каждом этаже старательно разбиты. Под ногами хрустят осколки. Валяется мусор - старая обувь, объедки, обрывки картона, железки, куски битого кирпича. Стекла на лестничной клетке прилежно замазаны краской, причем судя по мазкам, это делали не кистью, а пальцами. Словно те, кто тут живет, избегают солнечного света. Кое-где видны растертые пятна темного цвета, возможно, темно-красного, но не понять...
   - Ешкина мышь, вот это берлога... Целая система берлог. - Пробурчал Городничий сквозь повязку. Квартирные двери были распахнуты, но далеко на все. Некоторые, преимущественно стальные, плотно заперты. Он заглянул в парочку распахнутых дверей. Разор, запустение и разруха. Как от нашествия своры Шариковых, вконец отбившихся от рук профессора Преображенского.
   Ему попалось несколько дверей, запертых на плохо присобаченные амбарные замки. Прочные, с толстыми дужками, но весьма примитивные, на них только дровяные сараи запирать. Чем выше он поднимался, тем меньше становилось дверей с такими замками, а больше - пустых, разграбленных.
   Родители Кристины жили на шестом этаже.
   Номер квартиры чудом сохранился на обшарпанном стальном листе.
   Городничий потянул ручку. Не заперто.
   Вошел. Щелкнул собачкой внутреннего замка, чтоб ни одна собака не подобралась с тыла. Черт их знает, гамадрилов этих, когда у них сезон охоты...
   Три комнаты, когда-то гордившиеся евроремонтом.
   Прихожая. Шкаф-кладовка открыт, все вывалено на пол. Вещи растерзаны. Лампа дневного света на потолке так же разбита, похоже, это у них признак породы - лампы бить... Стекло и белый люминесцентный порошок хрустят под ногами. В углу возле туалета - куча высохшего дерьма. По виду - вполне человеческого.
   Кухня. Микроволновая печь развалена залихватским ударом не то лома, не то топора. Скорее всего лома. Шнур оборван. Водопроводный кран частично погнут, а частично свернут. Посудный шкафчик раскурочен. С тихим писком неожиданности от Городничего порскнула мышь.
   На стене красным маркером написано непечатное слово. И то с ошибкой.
   Газовую плиту пытались сдвинуть с места, но не смогли. Или надоело.
   Холодильник цел, хотя и истыкан ножом. Внутри пусто, только куча объедков и рваных фирменных пакетов от разных продуктов. В морозилке обнаружился сдохший таракан.
   Первая комната. Похоже, кабинет хозяина. Большой книжный шкаф, во всю стену, с разбитыми стеклами. Книги, как ни странно, сохранились - а ведь если бы тут что-то искали, то первым делом перерыли бы всю библиотеку... Городничий с интересом просмотрел корешки. Техническая литература по электрике, немного по компьютерным сетям, немного по каким-то программируемым станкам. Две полки разных детективов. Немного научной фантастики - Стругацкие, Гарри Гаррисон, еще кто-то из той же оперы. Классическая подборка Дюма-старшего. Отдельная секция под философов, но ассортимент странный - Декарт, Кант, Соловьев, Сергей Булгаков. На почетном месте роскошно изданный Ницше. Еще несколько книг на иностранном языке, кажется, на немецком.
   Люстра на потолке разбита.
   Настольная лампа разбита.
   Компьютер превращен в мелкий мусор. Монитор разрублен пополам, на системном блоке кто-то старательно топтался. Кожаное кресло изрезано и прожжено в нескольких местах. На полу валяются две картины, одна - морской пейзаж, а вторая...
   Похоже, семейный портрет.
   Классическая семья начала века - мужчина, женщина и один ребенок. Взрослые - красивые, ухоженные, он в белой рубашке с короткими рукавами и в синих джинсах, она - в открытом летнем платье, бежевом с яркими цветами, в ушах красные серьги-кнопочки, изящной формы очки. Достаточно эффектная женщина, мужчина выглядит проще, эдакий стандартный "белый воротничок", судя по книгам, инженер-электрик или энергетик. Образован хорошо, но несколько однобоко, характер ровный, но предсказуемый. Стрижка короткая, глаза веселые.
   Ребенок - Кристи, видно с первого взгляда, немного младше, чем сейчас, в неописуемом розово-желто-черном эмовском наряде, прядки волос выкрашены в розовый и черный цвет, чередуются с природными светлыми. Оба родителя - блондины, так что не удивительно...
   Городничий старательно запихал портрет в сумку.
   Вторая комната. Спальня.
   От кровати мало что осталось. Неведомые вандалы потрудились обгадить матрас до полного свинства.
   Тумбочка перевернута, шкаф-гардероб разбит, одежды очень мало, в основном осталось постельное белье и дамский банный халатик. Красивый, с драконами. Мужские сорочки трех нейтральных цветов - белая, бежевая и голубая. Разорваны и затоптаны. Несколько женских блузок и брюк в таком же состоянии. Больше ничего нет - а судя по вместимости шкафа, было немало.
   Торшер с бумажным абажуром полностью уничтожен.
   Третья комната. Детская.
   Городничий удивленно приостановился. Просто тут было сложно понять, какой бардак уже здесь был, а какой - появился после исчезновения хозяев. Обои с сердечками, много ярких постеров на стенах - Городничий не знал никого из этих звездушек-звездяшек. Оригинальная кровать на ножках-столбах, забираться в постель по лестнице, но зато под кроватью - стол и вертящийся стул. Матрас с кровати стащен и лежит на полу, на нем следы грязных ботинок.
   Рядом со столом на полу - останки ноутбука. Шкаф для одежды, естественно, разграбленный, окно разбито. О, да именно в этой комнате - балкон!
   Городничий вышел на балкон, который, в свою очередь, выходил во двор...
   Какого черта?!!
   Волчицу, его волчицу пытались вытащить из укрытия двое точно описанных Снайпером бомжей - один шуровал в нише суковатой палкой, а второй держал наготове широченный мешок.
   - Ну, держитесь, гамадрилы!!! - Взревел Городничий, вылетая из квартиры. Только хлопнула ударившаяся о стенку стальная дверь. Он пронесся по лестнице, чуть не споткнувшись неизвестно обо что, вышиб плечом тугую дверь, и с размаху рубанул по плечу того, кто был вооружен палкой. Сейчас его не волновало, люди это или неизвестные мутанты. Из ниши доносился глухой рык и клацанье клыков...
   Гамадрил взвизгнул и отскочил в сторону, выронив палку. Городничий выхватил нож.
   - А ну, подходи по одному или все разом!
   Недочеловек с мешком попытался накинуть его на топор волчьего пастыря. Раненый неподалеку скулил без слов, усевшись на корточки, как натуральная обезьяна, и зажимая рану рукой.
   Городничий отмахнулся от мешковой атаки. Это напоминало бой гладиатора с мечом против гладиатора с сетью...
   Из ниши стремительно выскочила волчица, вцепившись в ногу мешочника. Тот пошатнулся, неловко махнул на нее мешком, потерял равновесие. Городничий перевернул топор и приложил гамадрила точно в лоб обухом. Тело со стоном осело на землю. Волчица, рыча, застыла над ним.
   Переводя дух, Городничий оглянулся. Других супостатов вблизи не наблюдалось, если кто что и видел из укрытия, то сделал правильный вывод и предпочел не вылезать. Он подошел к раненому.
   Тот с трудом поднялся и отскочил от него на трех конечностях, как шимпанзе - перебитой рукой он шевельнуть не мог. Городничий удивленно разглядывал противника.
   Руки, длинные, до колен.
   Короткие ноги.
   Потрепанная одежда не по размеру, вроде бы подшитая, но очень плохо. Кепка-аэродром на башке, грязная, как все остальное. Тяжелая нижняя челюсть, выдающиеся надбровные дуги, какая-то странная грудная клетка - не той формы, что у нормальных людей. Маленькие свинячьи глазки с ненавистью щурятся на солнце, верхнюю губу приподнимают два клыка. Морда чуть вытянута, как у животного. Вылитый гамадрил, как есть вылитый.
   - Ты откуда взялся такой, неандерталец?
   Неандерталец молчал.
   Городничий шагнул вперед, и чудовище глухо зарычало. Из разрубленного плеча капала тягучая кровь.
   Городничий сделал еще шаг.
   - Уж извини, медикаменты я на тебя переводить не буду. - Сказал твари волчий пастырь.
   И взмахнул топором.
  
   Оглушенный монстр валялся ничком, на низком лбу зрела здоровая шишка. Он был точно такого же, как убитый, обезьяньего строения, словно жалкая пародия на человека разумного, нацепившая на себя одежду. Шапки это существо не имело, череп его был крупным и почти лысым. Желтая кожа, поросшая редкими серыми волосами, пара уродливых наростов в заушно-височных областях. Больше ничего примечательного, кроме того, что морды у обеих тварей при близком рассмотрении скорее напомнили свиные, чем обезьяньи.
   Но это Городничий рассмотрел только тогда, когда старательно связал гамадрилу длинные руки за спиной прочным шнуров из арсенала краевников-добытчиков, просунул меж руками и хребтом брошенную убитым толстую палку, примотал вдобавок конечности к ней и только тогда перевернул пленника на спину. Он помнил о большой физической силе человекоподобных обезьян.
   Пнул тварь в бок.
   Гамадрил начал приходить в себя. Туша затряслась в попытке разорвать путы, пленник начал биться, заревел, захрипел. Шерсть у волчицы встала дыбом, она оскалилась и зарычала, глядя на пойманного монстра с какой-то непонятной ненавистью.
   Волчий пастырь терпеливо ждал, пока до пленника дойдет бессмысленность сопротивления. Дошло довольно быстро, во всяком случае, утихомирился он где-то на второй минуте. Волчица изо всех сил его пугала, наскакивая и щелкая зубами у самого уха. Городничий замедленно, чтоб пленник видел, вытащил нож, провел им по ладони...
   - Думаю, ты кое-что понимаешь, хотя и не можешь говорить. - Клинок приблизился к левому глазу страшилища. - Если не хочешь кончить, как твой приятель, то сейчас ты встанешь и пойдешь со мной. При попытке к бегству тебя догонит волк, а я просто прикончу. Ты понял меня? - Нож царапнул щеку.
   Гамадрил молчал и не проявлял никаких признаков понимания.
   - Учти, время обеденное, а у меня зверь некормленый, - напоследок предупредил Городничий, второй раз пнув чудовище в бок. Тварь снова задергалась, получила еще один пинок и перекатилась на живот. Засунув топор за пояс, Городничий проверил на всякий случай крепость пут, и с натугой ухватил деревяшку двумя руками, поднимая тварь на ноги.
   - Ка-акой же ты тяжелый, сволочь! Волчонок, помогай! Пугни его, чтоб шевелил поршнями!
   Чуть не заработав грыжу, он все-таки утвердил пленника в вертикальном положении. Теперь тот стоял на коротких кривых ногах, спереди на него скалил зубы волк, сзади к шее приложилась холодная, острая полоса металла.
   - Шагом марш! И без глупостей!
   Ни на какие глупости гамадрил способен не был, поскольку на двух ногах передвигался с огромным трудом, то и дело заваливаясь набок. Городничему приходилось его удерживать. Ни о каком побеге априори речь не шла, пленник лишь глухо, утробно ворчал сквозь зубы, крутил головой, временами тревожно вскрикивал, как настоящий экзотический примат, а временами ухал, как филин. Ни одного звука, напоминающего людскую речь, услышать от него не довелось. Волчица пасла его, как собака - отару овец, постоянно кружа вокруг и щелкая зубами, как только гамадрил совершал подозрительное, с ее точки зрения, движение. Волчий пастырь шел позади, изредка подгоняя чудовище древком топора, и жалел об отсутствии стека. И крутил головой по сторонам - не собираются ли собратья пленного отбить своего сородича? Мстителей вроде бы не наблюдалось, но дело шло к вечеру, а Городничий помнил слова Снайпера, что существа эти явно ночные...
   Они вели его длинной дорогой, в обход ипподрома, но все равно раза три им встретились патрули. Розовая бумаженция атамана очень помогала - их не трогали, только дивились, потешались над "языком", кое-кто даже предлагал его у Городничего выкупить за три рожка патронов. Хозяин только отвечал:
   - Помилуйте, у меня и автомата нет!
   Тогда в качестве платы предлагался автомат, но уже без патронов. В крайнем случае, с одним рожком.
   - Нет уж, это моя добыча! Но там еще много осталось, идите и наловите сами!
   Впрочем, реальная польза от патрульных была. Один раз парень в камуфляже профессионально "перепеленал" пленника, так как самопальные узлы Городничего уже начинали растягиваться. В благодарность ему была дарована возможность погладить по голове волчицу. А во второй, когда уже начинало темнеть, последний патруль дружинников шуганул меж развалин какие-то очень подозрительные тени. Городничий устал как черт, пленник с каждым шагом тащился все медленнее, норовил присесть на бордюр и жалобно ухал. Ему было трудно держать равновесие, как трудно шагать на задних лапах, при идеальной прямой спине, обычному шимпанзе или орангутангу. Хозяин не мог даже напоить волчицу, ему приходилось буквально подпирать тушу монстра своим телом.
   Вот наконец перед ними появились огни показавшегося родным Братского кладбища...
  
  
   - Принимайте добычу, братцы. - Выдохнул Городничий, присаживаясь на пень. - И дайте свежей воды...
   Первым делом набулькал воды в широкую пластиковую чашку, которую всегда носил с собой, и поставил перед зверем. Пока он отдыхал, крайовники суетились вокруг чудовища. Посмотреть пришел даже Витольд.
   - Это что еще за гоблин?
   - Знаешь, я не удивлюсь, если ты прав, и это действительно гоблин и есть. Очень уж похож. - Устало сказал поимщик.
   - А где ты его взял?
   - Поймал у дома моего найденыша. Кристи, то есть. - Пояснил он. - Их двое было, второй мертв...
   Военный лидер Братства критически рассмотрел "гоблина" со всех сторон.
   - Ты уже видел таких?
   - Я - впервые вижу. Но вообще ребята что-то рассказывали, дескать, стали попадаться странные люди-обезьяны в городе... Но в плен их никто до тебя не брал. Вылитый гоблин. На кой он тебе?
   - Хотел, чтоб ученые изучили.
   - Какие ученые? Ты в своем уме? Еще ученых каких-то выдумал. Мучился, ловил, вел... Зачем?
   - Ну, знаешь что? - Вспылил Городничий, напившись и переведя дух. Поимку "гоблина" он рассматривал как свой личный нехилый подвиг. - Неужели тебе неинтересно, что это за твари, какова их анатомия, откуда они взялись?
   - Место происхождения гоблов меня не интересует. - Отрезал Витольд, ткнув пленника острием шашки в шею. Тот покорно повалился на землю. - А анатомия у него, я и так вижу, обычная. Если горло перерезать - сдохнет. Где нам его держать? У нас и клетки-то нет. Только могильные оградки, - злорадно ухмыльнулся норманн.
   - Ну и перережем. Только Старшему Брату покажем.
  
   - Больно надо пастырю на гоблов смотреть... В схрон для консервов его! - Приказал Витольд. - В тот, что свободен.
   - Развязать? - Деловито уточнил кто-то.
   - Сходи в мой флэт, принеси наручники. - Ухмыльнулся военный лидер.
   Под прицелом ружей гамадрила освободили от пут, просто полоснув по ним ножом. Тот был так замучен и напуган, что сопротивляться не пытался. Не успел он размять затекшие лапы, как на них сомкнулись спереди два стальных кольца.
   Гамадрила увели.
   - Все-таки я не знаю, что с ним делать... - Вздохнул норманн. - Он хоть говорить может?
   - Нет. - Информировал Городничий. - Но зато на диво понятливый.
   - Все понятливы, когда оружием в харю тычут. А вот какая с него практическая польза?
   - Ну что ты пристал - польза, да польза! - Рассердился Городничий. - Не нужен - отпустим или убьем, велика проблема! Пожрать у Вахи осталось чего-нибудь, или все сметелили?
   - Тебе оставили. Пошли, пива выпьем, поговорить надо...
   - Волчонок, за мной.
   Волчица подняла ухо, посмотрела на уходящих людей и неспешно потрусила вслед за ними.
   Полевая кухня крайовников освещалась двумя керосиновыми лампами, как сто лет назад, подвешенными на цепочках.
   Усталый повар выдал поздним посетителям по большой сырной лепешке и кружке светлого пива. Четвероногому клиенту досталось то же самое, что и двуногим, но от пива зверь отказался.
   Судя по аппетиту, с каким Витольд вгрызся в хачапури, поужинать он еще не успел, и вряд ли даже пообедал. У него было сегодня очень много дел...
   - Куда ты ходил? Зачем? - Прямо спросил он.
   - Домой к девочке. - Кратко ответил волчий пастырь.
   - Это чужая территория.
   - А я - отшельник. Это все знают.
   - Ты уж определись, волчина... - Наклонившись вперед, протянул военный лидер Братства. - Или ты с нами, или ты отшельник.
   Почуяв исходящую от него угрозу, волчица напряглась. Городничий незаметно ей подмигнул.
   - Ты что, мне не доверяешь? На каком основании? - Спокойно спросил он. - Полгорода знает меня как отшельника, и только Братство в курсе, что со вчерашнего дня я в ваших рядах. Я просто воспользовался моментом.
   - В следующий раз ставь меня в известность. А то ушел черт-те куда, хватились, а тебя и нет. Проехали. Что видел, рассказывай.
   - Дом на месте. Почти не поврежден. Но многие квартиры разграблены, целы только те, в которых не смогли вскрыть двери. - Неторопливо начал Городничий. - Причем разграблены бессистемно, много ценных вещей без толку уничтожено, но кое-что осталось в целости. Еды я там не нашел. Хотя особо и не искал. Я нашел вот что... - Он достал и положил на стол фотокарточку молодой семьи.
   - Это все? - Карточку Витольд едва удостоил взглядом. - И ничего больше?
   - Там много чего осталось, но если иметь в виду следы или подсказки, куда они исчезли, то ничего подобного я не обнаружил, увы...
   - Жаль девочку. - Резюмировал норманн.
   - Кстати, как она сейчас?
   - Спит. Мы ее хотели было отправить на экспертизу, но она наотрез отказалась. Не поеду, говорит, пока он не вернется. Втюрилась, похоже, в тебя девчонка. - Дружески подмигнул норманн. - Поздравляю и завидую.
   - Помилуй, да она же ребенок еще.
   - Не такой уж и ребенок. Разница в возрасте у вас лет шесть-семь всего.
   Городничий слегка смутился, уткнувшись взглядом в покачивающийся на легком ветру керосиновый фонарь. С крепостной стены послышалась перекличка часовых. Ей подвыла, задрав острую морду к небу, волчица.
   - Чего она воет? Луны же нету.
   - А волки и не воют на Луну, это сказка... - Рассеянно пробормотал волчий пастырь. - Слушай, старик, я одного не могу понять...
   - Если ты хоть что-то в этом беспределе можешь понять, я тебе еще больше завидую. - Философски изрек норманн, допивая пиво.
   - Вот скажи, куда, по-твоему, девались люди? Те люди, которые бесследно исчезли?
   - Те, которые не погибли? - Уточнил Витольд.
   - Да.
   Ответить военный вождь не успел. Тишина ночного времени взорвалась внезапными громкими криками:
   - Тревога! Нападение!
   На внешней крепостной стене, с южного и западного направлени (со стороны площади и двух институтов) заполыхали дополнительные факелы, загремела разноголосица ружей, автоматов и станковых пулеметов. Городничий с Витольдом переглянулись и, не сговариваясь, бросились бежать к решетчатым западным воротам, обшитым для надежности листовым железом, со стороны которых кричали громче всего...
   Юго-западный участок крепостной стены защищали два бастиона - бывшие здания бассейна и спортивного комплекса. Городничий был уверен, что там созданы пулеметные гнезда, а теперь и лично убедился в этом. Они с Витольдом вбежали на второй этаж серого здания спорткомлекса, откуда лучше всего был обзор...
   - В чем дело? Кто напал? - Быстро расспрашивал своих стрелков Витольд.
   - С кем воюем? - Вторил ему запыхавшийся Городничий.
   Пулеметчик и снайпер, составлявшие весь постоянный гарнизон бастиона, отчаянно палили из окон. Улучив свободный миг, пулеметчик обернулся:
   - Не разобрать, предводитель! Четвероногие какие-то...
   По лестнице вслед за вождем топотали сапоги бегущих солдат. Кто с охотничьим ружьем, кто с неизменным "калашом", люди, не дожидаясь приказов, вставали к амбразурам и включались в перестрелку. Отчаянно громкий лай огнестрельного оружия заставил волчицу вжаться в пол.
   Едва взглянув в амбразуру, Витольд поманил Городничего пальцем.
   - Глянь, твои знакомые?
   - Мои... - Вынужденно подтвердил тот.
   Растекаясь по всей площади, накатывался на крепость поток тех самых диких гамадрилов.
   Существа бежали то на двух, то на четырех лапах. Некоторые сжимали в руках дубины, кое у кого мелькали ломы и топоры. Твари визжали, ухали, ревели, размахивая дубьем, скакали, как стая натуральных взбешенных обезьян. С крепости хлынул свинцовый дождь, он рвал их тела на части, отбрасывал туши назад, но чудовища все перли и перли, по прямой, тупо, не разбирая и не понимая, откуда летит им прямо в грудь смерть. Умирающие бились в агонии на глазах у еще живых, но тех это не останавливало...
   - Огонь по задним! Отсекать их от авангарда! Гранаты к бою! - Командовал Витольд. - Подпустить поближе! Гранатометчики - на третий этаж! Как только смолкнет пулемет - огонь!
   Первая волна чудовищ достигла дистанции броска. Пулемет резко замолчал, расчет спешно менял перегревшийся ствол. Обрадованные твари, словно догадавшись, завизжали еще громче, и в этот миг в их ряды упали первые стальные яйца...
   - Пригнись, дурак! - Городничего, во все глаза глядящего на баталию в бойницу, толкнул на пол ближайший боец. Все рухнули на колени, прячась под стеной. Спустя положенные три секунды после броска гранаты начали рваться...
   Когда уже можно было встать, сражаться оказалось не с кем. Страшный залп осколочных гранат сделал свое дело. По всей площади валялись изуродованные тела, боевой визг сменился визгом боли, а уцелевшие твари спешно улепетывали.
   Снайперы добивали плачущих подранков. Весь пол был усыпан стреляными гильзами, и Витольд только матерился под нос, прикидывая расход боеприпасов. Городничий молча сидел на полу, прижимая к себе волчицу. Ему было совершенно ясно, что эти существа явились за своим взятым в плен собратом...
   А это значило, что не такие уж они тупые и неразумные.
   Волчьего пастыря кто-то толкнул в плечо. Естественно, это был Витольд. Вождь протягивал ему пластиковый шлем и стеганый халат воина.
   - Прости... - Пробормотал Городничий. - Я ж не знал, что они так... За своих...
   - Плевать. - Красное лицо норманна ощерилось в злой улыбке. - Зато теперь мы знаем врага в лицо. Пленника убьем. Одевайся и бери топор, сделаем вылазку и подсчитаем трупы.
   Они вышли небольшой группой в десять человек и одного волка: восемь стрелков, норманн с шашкой и волчий пастырь с топором. Стволы родных автоматов смотрели поверх их голов.
   Площадь имени первого в мире космонавта, на которую выходила юго-западная сторона владений Братства, представляла собой широкое, немногим меньше стадиона, автодорожное кольцо, практически пустое сейчас, если не считать несколько одиноких елей. Одна из них была наполовину перерублена очередью. Гамадрилы накатывали аккурат с запада и юго-запада, на дороге у них стоял разбомбленный прошлым днем университет, поэтому единственным местом для массированной атаки оставалась лишь площадь.
   И вся она была усыпана трупами странных, неизвестных ранее науке человекообразных обезьян, кое-кто из которых еще сжимал в руках дреколье и ломы. Кто-то был только ранен, таких добивали штык-ножами, экономя патроны. Городничего слегка мутило, но присутствие волчицы придавало ему сил.
   Одного из недобитков, сохранившего силы подняться на лапы и замахнуться корявым ломом, волчица повалила на землю и принялась рвать. Стрелки Братства поежились и слегка попятились от нее, кто-то из них перекрестился мельком. Со стороны владений Снайпера показались несколько фигур, размахивающих здоровенным белым флагом - половиной простыни на палке.
   Посланников встретили без особого внимания и пиетета. Стрелки Братства бродили по площади, пересчитывали тела, ворошили их на предмет чего-либо ценного. Никаких материальных ценностей у недолюдей не нашлось, кроме нескольких топоров, живо оприходованных куркулями-солдатами.
   - Александр Пашков, по прозвищу Ганс, командир северо-западного участка. - Бегло козырнул один из парламентеров Снайпера, как почти все в его дружине, одетый в военный камуфляж. - Что тут происходит?
   - Так, воюем помаленьку. - Бросил Витольд, дожидавшийся доклада о количестве тел.
   - Вижу. А с кем? Кто напал? Люди Святослава?
   Военный вождь Братства взял у бойца факел, подманил Александра по прозвищу Ганс поближе, пальцем, и ткнул факелом в особенно фотогеничную в навеки застывшем оскале рожу. Половина черепа над рожей была начисто сбрита осколками, что придавало роже особенную уникальность.
   - На, гляди. Может, они и от Святослава, но если это вообще люди, я съем свою кольчугу.
   - Ты побачь, яка сука... - Парламентер наклонился, рассматривая труп, затем подозрительно-ошарашенно осмотрелся по сторонам. - И они все - такие?
   - Все. - Кратко ответствовал Витольд.
   - Подсчитали трупы. - Доложил подошедший воин, неприязненно косясь на представителей чужой банды.
   Витольд кивнул - в их присутствии говорить можно.
   - Пятьдесят четыре тела. Все - одного и того же вида.
   - Языка взяли? - Уточнил "по прозвищу Ганс".
   - Языки из них никудышные, говорить не умеют... - Усмехнулся норманн. - Нужны? Забирай пару штук на опыты, пока я добрый.
   Он-то думал, что пошутил. Но люди "Ганса", переглянувшись, выбрали два наиболее целых трупа и взвалили на закорки. Своему вожаку показывать, не иначе.
   Военная группа Братства собралась на совет.
   - Что с ними делать? - Озвучил общий вопрос Городничий, придерживая за загривок сыто жмурящуюся волчицу. Морда зверя была в крови.
   Витольд молчал, переводя взгляд с одного человека на другого. Высказать мнение первым надлежало самому младшему.
   - Закопать? - Осторожно предложил один из молодых бойцов.
   - Руки намозолим. - Бросил в ответ другой. - Да и негде. Не прямо тут же.
   - А может быть, их съесть? - Предложил третий. - Сколько мяса пропадает!
   - Да ты что! Это же почти люди! - Возмутилось сразу несколько голосов, но вяло. Потом кто-то еще, перевешивая автомат за спину, как бы невзначай поведал:
   - А что? Вот китайцы обезьян едят...
   - Китайцы вообще все на свете едят...
   - А эти даже не на макак, а на свиней похожи. У, морда...
   - А кстати, говорят, что свинья генетически куда ближе к человеку, чем обезьяна. А мы свинину едим...
   - Я принял решение! - Пресек Витольд дискуссию. - Охранять туши до утра. Утром возьмем подсобников и перетащим всех на ледник. Проверим, каковы их гастрономические свойства. Группа, строиться. Возвращаемся.
   Посланникам Снайпера кивнули, построились в колонну по два и, ощетинившись стволами, отбыли под прикрытие родных стен. Конкуренты тоже не стали долго задерживаться.
   Оказавшись в своей палатке, Городничий просто упал на тюфяк и отрубился. Волчица, вылизавшись, подлезла ему под руку, грея своим телом.
   Ничуть не напуганный сражениями и стрельбой, с востока медленно приближался рассвет, окрашивая мир в цвет яркой, чистой крови...
  
  
   * * *
   - Ну что, други мои, показывайте, с кем вчера воевали. - Были первые слова Старшего Брата, как только он вышел из храма.
   Сопровождавший лидера хмурый, невыспавшийся норманн сделал знак рукой, и двое крепких солдат приволокли скованного пленника. Наручники крепко впились в его широкие запястья. Недочеловек держался покорно, но с достоинством, никаких звуков не издавал и буянить не пытался. Немудрено: по приказу Витольда его окружила стража с копьями, а мелкие ранки на загривке и груди гамадрила давали понять, что с этим оружием он уже близко познакомился.
   На стенах несли дежурство усиленные наряды.
   Настоятель общины Края обошел зверя со всех сторон, два раза ткнул посохом под колени и в грудь (зверь дернулся и глухо зарычал), и лишь затем спросил:
   - Кормили?
   - Э... Нет. - Не сразу нашлись охранники. Не до зверя, ох, не до гоблина было всем этой ночью...
   - Дайте ему тушенки. Или нет. - Передумал Старший Брат. - Дайте ему мяса его собратьев.
   Кто-то опрометью бросился исполнять приказание, и вскоре приволок с ледника здоровенную охлажденную ногу.
   Люди с интересом следили за действиями гамадрила. На маленькой площади перед церквушкой собрался весь свободный состав Братства, кроме часовых, добытчиков и занятых срочными делами рабочих.
   Гамадрил, щуря маленькие свиные глазки, неловко взял ногу скованными ладонями, поднес к лицу... И вдруг, принюхавшись, взревел и запустил ногой в толпу, да так, что она аж сбила кого-то с ног!
   - Не ест... Своих не ест... - Зашумел народ.
   - Достаточно. Вот теперь тушенки дайте. - Приказал настоятель.
   - Открытой? - Уточнил кто-то.
   - Закрытой, младший брат мой! И открывалку тоже тащи.
   Гамадрилу дали консервную банку и нож. Он с подозрением осмотрел и то, и другое, зыркая исподлобья по сторонам, и затем с сожалением положил оба предмета на землю.
   - Расковать его. - Приказал Старший Брат.
   Витольд лично приблизился к монстру и снял наручники. Тот, совсем как человек, потер затекшие запястья. На грубой серо-желтой коже остались набухшие багровые следы.
   - Покажите ему, как открывать консервы.
   Нашелся доброволец, который демонстративно, чуть ли не по этапам, взрезал ножом крышку банки и протянул твари. Чудовище недоверчиво принюхалось - подвижные ноздри явственно шевелились, - и пальцами стало выгребать куски мяса в желе. Жрало оно, как хрюндель, с чавканьем. Банки надолго не хватило.
   Старший Брат качнул головой. Паренек лет пятнадцати притащил еще одну банку.
   Примерно с этого момента наблюдал эксперимент проснувшийся Городничий, на правах привилегированного обладателя волчицы протолкавшийся в первый ряд.
   Узенькие глазки монстра сощурились так, что помер от зависти бы даже чистокровный монгол.
   Он взял в одну лапу банку, а в другую консервный нож.
   Поднес их к морде, еще раз обнюхал.
   Народ, затаив дыхание, смотрел, как обезьяна превращается в человека.
   И тут консервная банка в мгновение ока полетела в Витольда, ударив его прямо в лоб, а гоблин-гамадрил, зажав в кулаке консервный нож, прыгнул на Городничего. Чей-то девичий визг разорвал тишину...
   Сущим чудом волчий пастырь увернулся от удара. И в этот же момент спину монстра пронзило копье, и второе, и третье. Копья гнули тварь к земле, волчица, выскочившая откуда-то между могил, взвилась в воздух и вцепилась в горло. Клыки волка мгновенно распороли артерию, откуда хлынула темная, густая, будто из вены, кровь, но проклятый гоблин еще стоял, сжимая в корявой руке нож.
   Установилась немая сцена.
   Первый солдат вытащил копье.
   Второй.
   Третий.
   Волчица, отпустив вражье горло, закрыла собой хозяина, вздыбив шерсть от загривка до хвоста.
   А монстр стоял, покачиваясь. Захрустела в кулаке деревянная ручка старой открывалки...
   Сверкнувшее на солнце лезвие шашки рассекло ему спину от плеча до поясницы. Только этот страшный казачий удар заставил подогнуться кривые ноги-лапы. Гоблин грянулся лицом оземь, левая ладонь в агонии загребла пыль, и труп затих.
   Витольд пучком травы вытер клинок. На высоком нордическом лбу вождя вырастала на глазах здоровая шишка, а под ней сочилась кровью ссадина.
   - Вот, значит, оно как... - Не в силах промолчать, подытожил кто-то.
  
  
   * * *
  
  
   Тушу быстро уволокли разделывать на ледник. Старший Брат в сопровождении Витольда, заклеившего ссадину пластырем, ушел в свою церковь, и через несколько минут туда же забежал секретарь Андрей. Городничего не позвали.
   "Ну и хрен с ними", - подумал волчий пастырь, возвращаясь в свою палатку. Называть ее домом еще не хотелось.
   Вот только сейчас он наконец задумался, зачем ему это. Вот все это.
   Братство Края...
   Походы с добытчиками...
   Рубка с монстрами...
   Дурацкая забота о глупой девчонке.
   Зачем? Он же одиночка. Ему вполне хватает общества волчицы, а зверю тем более не по нраву жизнь среди множества людей. Это ведь не домашний волк, как думало большинство его знакомых, а вполне себе дикий, просто-напросто избравший своим вожаком двуногого прямоходящего. Не один человек уже поплатился прокушенной рукой за попытку погладить его волчицу.
   Забравшись в палатку, Городничий уселся на ватный матрас, служивший ему постелью, по-турецки, и задумался. Снаружи шумело людское общество. Врем, не шумело, а так, пошумливало.
   Воздух, между прочим, начинал ощутимо холодать...
   - Городничий? К тебе можно? - Робко осведомился девичий голос.
   - Заходи... - Вяло сказал волчий пастырь.
   Девушка осторожно, словно чувствуя его настроение, забралась в палатку. Места в ней было мало. Городничий с тоской вспомнил свой просторный домик на дачных участках, где было так тепло и уютно. Можно было разжечь очаг и, декадентствуя, подкармливать его страницами дорогих некогда книг. А здесь что? Толпа...
   Он не любил толпу во всех ее проявлениях.
   Поймав вопросительный взгляд Кристи, он протянул ей фотографию. По мгновенно вспыхнувшим глазам убедился лишний раз - это они... Только вот сказать девушке ему по-прежнему было нечего.
   Но она ничего и не спрашивала.
   Только спрятала карточку в задний карман джинсов.
   Пауза затягивалась. Кристи вела себя намного умнее, чем он от нее ожидал.
   - Как ты здесь? - Не выдержав молчания, первым спросил он.
   - Нормально. Кормят хорошо. Женька вокруг увивается...
   - Это который Француз?
   - Ага... Вчера мне какую-то песню под гитару по-французски исполнял.
   - Пел? - Глупо спросил Городничий.
   - Пытался... - Она присела рядом.
   - Знаешь анекдот про ежика и рельсы? - Вдруг спросил волчий пастырь.
   - Не...
   - Сидит ежик на рельсах. Подходит к нему медведь и говорит: "Ежик, подвинься, я рядом сяду". - С этими словами Городничий немного отодвинулся, насколько позволяла теснота брезентовой палатки.
   - А еще Старший Брат сказал, что скоро прибудет врач, проводить надо мной экспертизу. Если результат будет положительный, то меня отправят туда, где держат остальных женщин... - Вдруг сдавленно сказала Кристи.
   Вопреки ее ожданиям, никаких эмоций это в Городничем не пробудило. Он только вспомнил:
   - Мне Витольд сказал, что ты вчера от этой экспертизы отказалась.
   - Да, отказалась! - С вызовом бросила девушка. - Потому что это был мужчина!
   - И что? - Не понял Городничий. - Какая разница-то?
   - Большая! Дурак! - Всхлипнула девушка, и попыталась было вскочить, но жесткие пальцы Городничего цапнули ее за локоть.
   - Из-ви-ни, - глядя ей в глаза, произнес он. - Я действительно не в курсе. У меня были только подозрения, что это за экспертиза...
   - Это проверка способности иметь детей... - Тихо сказала Кристи. - Мне Женька проболтался. Если окажется, что я здорова, а я здорова, поверь, меня отправят в этот их изолятор, под строжайшую охрану и полноценный уход...
   - Гм. - Глубокомысленно изрек Городничий.
   - И единственное, что мне придется там делать, это рожать детей! Как породистой крольчихе... Блин... Спасибо тебе большое. В хорошее место привел! - В ее голосе была злость напополам с отчаянием. - На всю банду точно не разложат. Просто заставят выбрать кого-то одного из свободных, и будет он мне детей делать по расписанию - у них тут специальные увольнительные для таких целей предусмотрены. Я тебя удушу, Городничий! А потом возьму и Женьку выберу, пусть от радости пляшет!
   Начиналась настоящая истерика. В палатку сунула нос волчица, зыркнула желтым глазом и попятилась.
   Городничий сидел спокойно. Заходившаяся в крике девчонка даже не успела понять, когда это жесткая рука взяла ее шею в локтевой захват, и крепко прижала к мужчине. Доступ воздуха оказался слегка перекрыт. Безмолвные серые глаза смотрели почти равнодушно. И вот это-то равнодушие (не понять - показное или истинное) охладило ее не хуже ведра ледяной воды.
   - Отпусти! Не буду орать...
   - Точно не будешь? - Уточнил волчий пастырь.
   - Точно... Изверг... - Она отсела подальше, потирая шею.
   - Хочешь уйти? - Механически, как робот, спросил он.
   - Очень... - Жалобно сказала она. - Но некуда. Я одна не выживу...
   - Хорошо, что хоть это понимаешь. - Кивнул Городничий. - Я тоже думал об уходе...
   - Правда? Значит, ты пойдешь со мной?
   - ...Но решил, что еще не время.
   Кристи только моргнула в ответ.
   - Не будь этой, сегодняшней ночи, я повернулся бы и ушел... - Городничий говорил медленно, с большими паузами между обрывками фраз, как всегда, когда параллельно о чем-то размышлял. - Но теперь все изменилось. Больше невозможно спокойно жить в маленьком домике под виноградом. Надо что-то делать.
   - Что делать?
   - То, что потребуют обстоятельства. - Последовал туманный ответ. И резкое переключение: - ты видела этих чудовищ?
   - Каких чудовищ?
   - Ах, черт, вчера и сегодня утром ты, видимо, спала... Хороша спать! - Неожиданно рассердился Городничий. - Тут перестрелка на полночи, всю округу перебудили, а барыня-боярыня почивать изволит!
   - Не будите, да не будимы будете! - Надулась Кристи. - Я вообще сова, между прочим!
   - Сова, блин, жаворонок, зяблик... Какая разница? Короче, вылезай. Пойдем на ледник.
   - Зачем?
   - Кунсткамеру смотреть будем. - Разъяснил Городничий.
   Даже в "Кунсткамеру" он прихватил топор.
  
  
   Ледники были оборудованы в северо-восточной, самой старой части кладбища, и представляли собой солидные погреба ниже уровня земли, выложенные изнутри камнем и кирпичом. От лучей солнца с поверхности ледники отгораживали куски плохо нагревающегося асбеста, край ведает где раздобытого братьями. (Не иначе как пожарную часть ограбили.) Холод внутри был не хуже чем в порядочной морозильной камере.
   Охранялись они основательно. Впрочем, Городничего с девушкой внутрь пустили, пообещав обыскать на выходе, не пустили только волка, особенно и не обидевшегося. Один из охранников спустился внутрь, присмотреть да и показать кое-что...
   - Гамадрилов уже разделали?
   - Каких гамадрилов? - Не понял сторож.
   - Ну этих... гоблинов. Которых ночью покрошили.
   - Давно уже.
   - Мне бы череп посмотреть, - попросил Городничий, обнимая зябнущую девушку.
   - С какой целью?
   - С научной, блин! Не боись, прям не отходя от кассы глодать не стану.
   Недоумевающе пожав плечами, охранник открыл крышку одной из камер (настоящих, морозильных, но без тока, к сожалению, не работающих), и выудил первый попавшийся череп (на суп его хранят, что ли, мельком подумал волчий пастырь). Точнее, это была голова целиком, оскаленная в предсмертной ярости, да так в ней и замороженная. Даже на неискушенный взгляд было видно, что с вместилищем мыслей человека разумного она имеет крайне мало общего.
   - Вот такие пироги с котятами... - Молвил Городничий, любуясь трофеем.
   - Кто это? - С любопытством, пока без страха, спросила Кристи.
   - Не знаю, как называются. Не представились. Одного такого вчера я взял в плен у твоего дома. А сегодня утром он попытался меня убить. Его же собратья разворошили твою квартиру. Превратили в кучу мусора. И напали ночью на нашу заставу, в отражении атаки я тоже принимал участие. - Невольно похвастался волчий хозяин, умолчав, что всю атаку просидел под окном, зажимая уши от выстрелов.
   - Вау... - Только и сказал современный ребенок, рассматривая череп врага.
   - Вот поэтому я и передумал уходить. - Пояснил очевидное Городничий. - Вдвоем мы с тобой в моему дому от этих тварей не отобьемся.
   Он думал, что девочка спросит еще, с какой целью трупы разделаны и хранятся на складе, и готовился объяснять в неизвестно какой раз, что еда - она и есть еда. Но Кристи только сказала, что замерзла, и полезла по лесенке наверх. Пришлось следовать за ней...
   Наверху их ждал посыльный - тот самый Женька Француз, и Городничий успел поймать его мгновенно потускневший взгляд, когда он увидел, что вслед за девушкой поднимается ее взрослый спутник. На лице юноши четко отпечаталось желание захлопнуть крышку ледника...
   - Ты ко мне? - Спросила Кристи.
   - Ну, да... Там, того... Врач приехала.
   - Как, уже? - Обреченно сказала девушка. - Не хочу...
   - А придется. - Городничий подтолкнул ее в спину. - Иди. Проводите даму, молодой человек...
   Он вдруг осекся. Волчица, сидящая в сторонке под кустом самшита, смотрела на Женьку, он готов был поклясться, подозрительно.
   - Где сейчас может быть Витольд? - Спросил он у охранника.
   - На стадионе. Учения.
   - Ясно...
   Городничий решил забрать автомат и еще кое-какие вещички из дому. У него ведь не было с собой ничего, кроме содержимого маленькой сумки.
  
  
   * * *
  
  
   Получив "добро" у военного лидера (об автомате он все же предпочел умолчать), Городничий вышел с территории Братства через те же ворота, что и вошел два дня назад - а почему-то казалось, что прошла целая вечность. Так всегда бывает, когда дни под завязку заполнены событиями.
   "Время измеряется не годами и днями, - говорил, казалось, кто-то, - а наполненностью его мыслями и действиями. Если каждый день происходит что-то новое, то за полгода может пройти тысяча лет. А если тысячу лет у тебя в голове одно и тоже, то значит, для тебя прошел всего один день... И нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Есть лишь единая ткань времени и информации."
   - Прошлого нет. - Повторил волчице Городничий. - Будущего тоже нет. В безвременье живем, однако, волчонок.
   На эту глубокомысленную сентенцию зверь никак не отреагировал. Волчий пастырь исподволь приглядывался к животному, памятуя, что никто не сможет почуять опасность быстрее дикого зверя. Несмотря на то, что была середина дня в самом начале осени, Городничий больше не чувствовал себя в такой безопасности, как раньше. Новый, загадочный и опасный противник бродил теперь по округе, и если предыдущие столкновения с ним оканчивались победой людей, то еще не факт, совсем не факт, что так будет и впредь...
   Поймав себя на странной мысли, он фыркнул на ходу. Действительно, каким бы странным это не казалось, до позавчерашнего дня он чувствовал себя в безопасности. Очевидно, это был фатализм.
   Какой смысл бояться того, чего не можешь изменить? Чему даже помешать не в силах?
   Его на время шокировал, но не напугал звездопад прошлого дня, выкосивший немалое число людей Братства. Его не пугала возможность словить дурную пулю из засады или в перестрелке с кем-то многочисленных бандитов - впрочем, когда все выжившее население городка превратилось в них, их и бандитами называть уже как-то не подобает... Его не пугала возможность умереть внезапно, к этому он давно был готов.
   Но вот шанс угодить в лапы к гамадрилам, от которых нечего ждать человеческого обращения, его внезапно устрашил, и устрашил сильно. Этой ночью он впервые пожалел, что не носит огнестрельного оружия. А еще его пугал обнаружившийся страх волчицы перед этой нечистью...
   - И сидит там нелюдь! А может быть, и нежить. В хитиновой броне. И пахнет укропом! - Поднимая боевой дух, сказал Городничий одну из любимых своих цитат, и грозно взмахнул топором.
   Топор он с маниакальным усердием точил каждое утро, проверяя заточку на листах бумаги. Вообще волчьему пастырю начинало казаться, что он сроднился со своим оружием, как какой-нибудь древний берсерк. И чуяло сердце, что скоро вдосталь придется бывшему лесорубному колуну попить кровушки...
   Идти-то далеко, и возвращаться столько же. А там, глядишь, и вечер. Чего ждать? Новой атаки? Или выследить гнездовье этих тварей и самим его уничтожить, не дожидаясь, пока те размножатся и насядут таким количеством, что никаких патронов не хватит?
   А ведь город-то постепенно менялся...
   До встречи с Кристиной Городничий долго не захаживал в этот район. Просто нечего было ему тут делать. Возможно, если б он являлся здешним обитателем, то смог бы увидеть изменения сразу, но что уж правдой не было, то и не было. Севернее Братского кладбища, и вплоть до так называемого местного "моря" (довольно большого проточного озера) крупных людских поселений больше не было. Слишком много имелось здесь техногенных объектов, целых два крупных завода - вертолетный и комбайновый чуть восточнее, не считая парочки фабрик поменьше. Они до сих пор служили мишенью небесным стрелкам.
   Если, конечно, таковые существовали в действительности...
   Вообще, собственно, зачем он выбрал эту дорогу до дома? Разве что из привычки не ходить путями хожеными. И насторожился Городничий, когда стали попадаться на пути подозрительно свежие кучи мусора. А валялось в мусоре такое, что люди по своей воле не выбросили бы никогда. Например, - он брезгливо поворошил очередную кучу палкой - почти новые кроссовки бело-синей расцветки, до полного свинства обгаженные.
   И пятна, слишком отчетливо смахивающие на кровь. Вот время настало, мысленно ухмыльнулся Городничий, пятна крови на улице встретить гораздо привычнее, чем пятна томатной пасты или кетчупа.
   Было ли время, когда было иначе? Существовало ли такое время вообще?
   Волчица, по привычке бегающая кругами, обнюхала одно из таких пятен и пошла по кровавому следу, то и дело оглядываясь на хозяина. Зверь счел, что там есть что-то, заслуживающее внимания. Городничий быстрым шагом двинулся за ней, чутью мохнатой подруги он привык доверять.
   И тут грохнул выстрел!
   Волчица взвизгнула и отскочила за стену дома, сделав чуть ли не сальто назад. Городничий пригнулся и бегом бросился к ней, опустился на одно колено рядом, быстро ощупал зверя - раны не было, стрелок промахнулся или намеренно завысил прицел. Звук выстрела был похож на автоматный, но одиночный. Ружья бухают раскатистее...
   Волчица рычала, вздыбив шерсть, но на рожон не лезла. Городничий выудил из сумки большой белый платок, повязал его на древко топора и выставил импровизированный флаг из-за стенки. Помахал для пущей наглядности.
   Автомат молчал. Спустя некоторое время донеслось ослабленное расстоянием:
   - Эй, кто там?
   - Свои! - Что есть мочи гаркнул Городничий.
   - Сколько вас?
   - Двое! Можно мы выйдем? Мы не вооружены!
   - Выходите... Только медленно... И руки держите на виду... - Ослабляло голос, видно, все же не расстояние, он был слаб сам по себе.
   Одной рукой Городничий взял волчицу за загривок, второй поднял повыше белый флаг, и осторожно высунулся из-за стены.
   Примерно в пятидесяти метрах на перпендикулярной улице стоял, уткнувшись в стену, мощный военный бронеавтомобиль - целая гора на четырех колесах с тяжелым пулеметом на крыше. Сейчас, впрочем, грозное оружие бессильно целилось в небо. В дверце машины была откинула крышка амбразуры, из которой смотрело дуло автомата. Заметив путников, дуло качнулось вверх-вниз, как бы кивая. Волчий пастырь решил счесть это знаком благорасположения.
   Человек и волк остановились, давая себя рассмотреть. Засевший в машине солдат не стрелял. Он явно был там один. Путники осторожным шагом двинулись к автомобилю, пока не приблизились к нему вплотную. Чувствуя себя полным идиотом, Городничий постучал по броне.
   Автоматный ствол исчез, что-то щелкнуло, и массивная дверца приоткрылась. Городничий полез внутрь, волчица заняла наблюдательный пост под днищем броневика.
   Первое, что он увидел внутри, был, естественно, черный зрачок автомата, смотревший прямо ему в лицо. Городничий показал открытые ладони, топор он перед этим засунул сзади за пояс. Маленькие стекла в бортах пропускали очень мало света, но он заметил, как на переднем сиденье рядом с водительским кто-то устало вздохнул, и ствол оружия опустился.
   - Захлопни дверцу. - Деловито посоветовал некто, и снова издал хриплый стон. Городничий послушался. Человек с автоматом щелкнул чем-то на приборной панели, и в салоне зажегся неяркий свет.
   Это действительно был солдат. Возраста Городничего или чуть младше, с коротким ежиком темных волос, одетый в новую форму, незадолго введенную до апокалипсиса. Даже автомат у парня был сверхсовременным, не обычным "калашом", хотя и очень на него похожим. Имелся даже то ли лазерный целеуказатель, то ли ночной прицел, Городничий в этом не слишком разбирался.
   - Ты кто? - Пробормотал солдат. Его правое плечо было скверно перевязано, повязка, уже обильно пропитанная кровью, сбилась, и из-под нее виднелась засохшая красно-черная корка.
   - Я человек. - Нейтрально произнес Городничий. - Я не бандит. Не монстр. Чего стрелял-то?
   - В собаку стрелял... - Проговорил солдат. - Второй день здесь сижу... Надо было ближе подпустить... Твоя собака-то? - Бессвязно спросил он.
   - Моя.
   - Извиняться не буду... Жрать охота...
   - Ты же не местный? - Угадал Городничий.
   - Какое там... Из Чалтырской базы... За топливом приехали. Надеялись на заводских складах топливо найти...
   - Сколько ж вас было?
   - Двое... Серегу утащили, гады. Ночью напали, когда мы около машины костер жгли...
   - Дай-ка я твою рану осмотрю. Положи огнестрелку-то! - Прикрикнул Городничий. - Тебе сейчас только воевать...
   Он перерезал и осторожно отлепил присохшие куски бинта и ваты. Рана выглядела плохо, но пулевой, как он опасался, не была. Больше всего это было похоже на мощный укус в плечо, не собачий, а почти человечий. Если гомосапиенс только может так вгрызться в плечо, чтоб выдрать целый клок кожи и солидный слой мяса впридачу.
   По краям места укуса свисало несколько клочков кожи.
   Волчий пастырь щедро сбрызнул рану раствором перекиси водорода, который всегда носил с собой, и заново перемотал, вспоминая картинки из учебника по гражданской обороне, читанного еще в безоблачном детстве. Обезболивающего, что плохо, не было. На вопрос о нем солдат отрицательно помотал головой. У него с собой был только шприц какой-то военной химии, предназначенный для мгновенного отключения сознания. Чтоб не сдохнуть от острого болевого шока, например. В данном случае шок был не таким уж острым.
   - Машина-то на ходу? - Уточнил волчий пастырь.
   - Да.
   - Поехали ко мне. Я тебя накормлю и хоть укол новокаина сделаю. Загнешься ты тут.
   - У меня приказ... Хотя, впрочем, какая уже разница? - Хмыкнул раненый, и, кривясь от боли, протянул ладонь. - Меня Антон зовут.
   - Городничий. - Представился тот, пожимая руку.
   - Кличка, что ли?
   - Уже нет. Имя. А кличка моя - волчий пастырь. - Усмехнулся он. - Ты ведь не в собаку стрелял, а в волка.
   - Дожились... - Не особенно и удивился Антон.
   Все здешние люди уже давно перестали удивляться.
   - Ты водить умеешь? - Задал вопрос Антон.
   Городничий меж тем открыл бронедверцу и пустил внутрь волчицу. Та вполне вольготно расположилась на широченном заднем сиденье, прямо под люком в крыше, через который вставал и вел огонь пулеметчик.
   - Не умею. - Помотал он головой.
   - Я тоже. Я пулеметчик. Водилой Серега был... Вот же мать-перемать... - Раненый закусил губу. Городничий меж тем осматривал управление. Это все ж таки был не танк, а что-то вроде сильно реконструированного уазика, причем с автоматической коробкой - педалей было всего две. Руль, рычаг переключения скоростей, замок зажигания. Ключ в замке. Уже хорошо.
   - Горючка есть?
   - Полбака.
   - Хватит. - Решил Городничий, поворачивая ключ. Двигатель сразу зафырчал, хорошо так, ровно, уверенно. На многочисленные кнопочки, тумблеры, датчики он решил не обращать внимания. Спидометр есть, тахометр тоже есть, вот они, на положенном месте. А остальное все излишества.
   - С ручника сними, - посоветовал Антон, явно приободрившись. Сам он вести машину был точно не в состоянии. - Слева, под сиденьем.
   - Ага...
   - Руль влево отверни. До упора. Пойдет. Теперь на первую скорость... Нет, вроде бы не на эту... И осторожно - на газ.
   - Какая педаль-то?
   - А я почем знаю?!
   Методом тыка нашли нужную педаль. Броневик взревел и резко рванулся вперед, сдирая бортом остатки штукатурки со стены. Городничий спешно выкрутил руль прямо и отпустил газ. Поглядел на спидометр. Тот был размечен до 160 км/ч.
   - Какая у него максимальная скорость?
   - Верст девяносто в час. - Сказал Антон.
   - Всегда интересовало, зачем это спидометры больше нужного размечают... - Предельно осторожно Городничий снова тронул газ. Тяжелая машина медленно поползла вперед, стрелка тахометра быстро побежала по циферблату. Сообразив, что на этой передаче расход топлива слишком большой, Городничий зашуровал рычагом. Ему удалось снизить обороты двигателя, правда, ради этого броневик несколько раз дергался и скакал, точно железный заяц-гигант. Счастье, что дорога была широкой, и движение на ней полностью отсутствовало. Мотыляло в просторном салоне страшно...
   Не трогая больше рычаг скоростей, Городничий вел машину на предельно малой скорости, потея от напряжения. Он никогда раньше не водил автомобилей, хотя случалось водить трамвай, как ни странно... Инерция у броневика была почти такой же, как у многотонного вагона. Чувствовалось, что на этой машине вполне можно снести не слишком толстый бетонный или кирпичный забор, не особенно и пострадав при этом. Зато она медленно набирала скорость, и можно было не бояться, что из-за слишком резкого скачка улетишь в кювет. Антон сидел рядом и давал советы, любовно поглаживая свой модерновый автомат. Волчица сзади глухо тявкала на резких торможениях. Как бы то ни было, они спустя каких-то сорок минут добрались до дома Городничего, снеся всего лишь два тонких деревца, и чуть не разбив правую фару о внезапно выскочивший столб. И надо ж было ему в неположенном месте дорогу перебегать?..
   Никаких гоблино-гамадрилов - а Городничий был почти уверен, что на солдат напали именно они - им не встретилось. Наверняка монстры отсиживались днем в своих тайных убежищах.
   В доме тоже оказалось тихо...
   Люди сидели в броневике, пока волчица бегала на разведку. Обежав вокруг дома, она вернулась и царапнула когтистой лапой броню. Только получив такой сигнал безопасности, Городничий решился вылезти и осторожно вытащить раненого. Поддерживая под здоровое плечо, как фронтовая санитарка, он поволок его, но не в дом, а сначала во двор, к умывальнику.
   Там снова размотал повязку и хорошенько промыл рану под рукомойником. Антон шипел и сжато матерился сквозь зубы, а значит, все было не так уж плохо. Вооружившись кривыми ножницами, Городничий подступил к обрывкам живой кожи, болтающимся у краев раны. Подступил - и отступил снова. Хладнокровно резать живую плоть он еще не научился.
   Хлопнув себя по лбу, он снова вернулся в дом и вскрыл свой тайник с аптечкой. Наполнил два пятикубовых шприца раствором новокаина. Правильно делать новокаиновую блокаду он не умел, да и неправильно тоже, оставалось учиться на ходу. Рана Антона вновь открылась, тот заткнул ее тампоном, слегка смоченным в перекиси водорода.
   Волчий пастырь, мысленно перекрестившись, вколол ему два шприца новокаина в мягкие ткани под раной, один со стороны груди, другой - со стороны спины. Достав старую солдатскую фляжку, в которой держал медицинский спирт, протер им ножницы. Спросил сочувственно:
   - Ну что, полегчало?
   - Немного... Дай из фляжки хлебнуть, - попросил солдат. Получив желаемое, сделал большой судорожный глоток и откинулся на стуле:
   - Хватит... Режь давай.
   Елико возможно быстрее и аккуратнее Городничий срезал куски разорванной кожи, быстро прижег срезы йодом, обмазал им же по краям раны, заменил тампон и наложил свежую повязку. Во время всей процедуры Антон стоически молчал, только хрипло и сжато выдыхал время от времени.
   Встать со стула он смог с трудом. Крови парень потерял действительно много.
   Чтоб убить возможную инфекцию, Городничий дал ему сразу пять таблеток какого-то антибиотика. Чем помочь еще, он не представлял, медицинского образования не имея сроду.
   Пока Антон жадно поедал тушенку, а за ним пристально наблюдала волчица, Городничий пошел собирать вещи. Он был намерен все же вернуться в диспозицию Братства. Набив самым необходимым свой любимый камуфляжный рюкзак, он повесил через плечо автомат, и вышел на кухню.
   Вопрос Антона порядком удивил его.
   - Откуда у тебя это оружие? - Спросил солдат, выделив голосом "это".
   - Нашел. - Получил он лаконичный ответ.
   - А где нашел?
   Ох, не любил Городничий, когда его допрашивают...
   - Волчица нашла мертвеца. В военной форме. При нем был этот автомат. Оружие я забрал, человека мы похоронили. - Максимально подробно и в то же время сжато сформулировал он.
   - А далеко отсюда?
   - Я не знаю, как тебе сказать - далеко или близко. - Сказал Городничий. - Смотря по каким меркам. Ехать - близко, пешком идти - далековато.
   - Понятно... - Антон пожевал губу. - А можно осмотреть автомат?
   Искривив угол рта (обычная его гримаса, означающая неудовольствие), Городничий отщелкнул магазин и протянул оружие солдату.
   Волчица на всякий случай подобралась. Вооруженного человека от безоружного она отличала великолепно.
   Впрочем, долго рассматривать небольшую вороненую игрушку Антон не стал.
   - Это наш автомат. - С такими словами он вернул его. - Здесь над рукоятью, под предохранителем, выцарапан знак.
   Рассматривать знак Городничий не стал, его вообще это не интересовало.
   - Значит, и мертвец был ваш. - Пожал он плечами. - Собирайся, поехали.
   - Куда это еще?
   - Я сюда за этим оружием приходил. Мне домой вернуться надо. - Растолковал волчий пастырь. Подумал и уточнил - в другой дом.
   - А у меня приказ полковника Цота - найти горючее для машин! - Неожиданно уперся Антон.
   - Вали. Ищи. - Равнодушно сказал Городничий. - Только с хаты моей, будь добр, съезжай, хата не казенная, и гаража при ней не предусмотрено.
   - Понятно. То есть от тебя помощи не ждать? - Сквозь зубы процедил боец.
   - Я тебе уже помог, не находишь? Накормил, подлечил... Что тебе еще надо? Собирайся давай, у меня времени мало. Затемно домой успеть надо. - Торопил Городничий, не желая пока называть место расположения Братства Края. - В бронике своем спокойно переночуешь. Его небось и автогеном не взрезать, а откуда у гамадрилов автоген...
   - Слушай, ты, как тебя... Городничий?
   - Угу.
   - Расскажи, что у вас тут вообще творится. Кто такие эти гамадрилы, откуда взялись?
   - Сам бы хотел знать, откуда они взялись, да не дано мне этого... - Вздохнул волчий пастырь. - Не в курсе я, Антоша. Я сам с ними только два дня как... Скажем так - взаимодействую.
   - То есть до этого их не было? - Цепко спросил раненый.
   Городничий покосился за окно, подумал, взял со стола забытую пачку пакетированного чая и на ощупь засунул ее в рюкзак за спиной.
   - Не знаю я. - Повторил он. - Здесь их точно не было. А в центре, ребята говорили, и раньше видели. Но в любом случае - месяца не прошло, как завелись они.
   - Месяц, значит... - Воин бывшей Российской армии напряженно размышлял. Городничий интересу ради стал рассматривать его знаки отличия, и был несказанно удивлен тем, что таковые не просто отсутствовали, а отсутствовали вместе с погонами. То есть с камуфляжной рубашки армейского образца погоны были старательно спороты. Без них, даже на неискушенный взгляд никогда не служившего Городничего, полное обмундирование Антона выглядело нелепо, а сам он слишком напоминал дезертира.
   - Я поеду с тобой, - наконец определился подозреваемый в дезертирстве. - Иначе я вынужден буду просто бросить машину. Мне с ней одной рукой не управиться. А без горючки, броника и напарника мне и на базе лучше не появляться.
   - Сразу расстрел? - Посочувствовал Городничий.
   - Трибунал. - Ответил тот. - А потом уже расстрел.
   - Круто у вас...
   - Время такое, - Антон удивительно точно скопировал кривую усмешку волчьего пастыря.
   - Ладно. Тогда забирай отсюда остатки тушенки, прочие консервы забирай, и помоги мне трубу от очага поосторожнее отломать.
   - От очага, что ли?
   - От стены. - Пыхтя, поправил Городничий. - И от рамы оконной.
   - Да на кой она тебе?
   - Пригодится. Мы - куркули запасливые. Да не дергай ты ее с такой дурью! Знаешь, сколько я над ней мучился?
   Трубу отломали и со всем пиететом поместили в кормовой отсек бронеавтомобиля - Городничий неизвестно из каких соображений окрестил его атомоходом. Броневик, а не только отсек, в смысле. После этого под метелку вымели все закрома, включая даже запасы старых книг, которыми хозяин дома разжигал свой очаг. Увенчал груду макулатуры раздерганный том БСЭС. К пулемету теперь было не подступиться, впрочем, решили дружно, что по гоблинам пятидесятым калибром садить - слишком много чести.
   - Ну-с, выноси, залетная! - Сказал кучерское заклинание Городничий, усаживаясь на водительское место. Антон плюхнулся рядом, и сразу же выставил в бортовую амбразуру автомат. Волчица залегла сзади, в груде барахла, неприязненно прижимая уши - ей не нравился запах боевой машины. Городнчий повернул ключ, предельно мягко нажал на газ, и "атомоход" двинулся в обратный путь, снеся всего лишь кусок соседского забора, плохонького, сетчатого.
   Сидя в фырчащей и пахнущей смесью бензина и масла коробке противопульной брони, взирая на дорогу через смотровые щели, забранные толстым бронестеклом, да еще и придерживая на коленях короткоствольный автомат, Городничий впервые почувствовал себя на войне...
   Об одном он не подумал - что прием у стен Братства их может ждать неласковый.
   - Это чего, кладбище? - Удивился Антон, через узкую полоску стекла рассматривая кирпично-стальную стену, поверх которой то тут, то там начали возникать ружейные стволы.
   - Угу... - Волчий пастырь выключил двигатель и сразу поставил "атомоход" на ручник, ибо дорога здесь имела небольшой уклон. - И, кажется, друзья мои нас за врагов приняли...
   И начал снова наматывать белый платок на древко топора.
   Он попытался было высунуть белый флаг через амбразуру, но Антон вовремя остановил его.
   - Стрелять начнут! - Категорично заявил тот. - Едва увидят, что через бойницу что-то высовывается, сразу и начнут.
   - Ладно, рискнем... - Пробормотал Городничий, отмыкая бронированную дверцу. Выставил флаг наверх, сквозь самую узкую щель - ему совсем не улыбалось получить пулю от слишком ръяного бойца-крайовника.
   Помахал флагом.
   Спустя минуту над стеной, ощетинившейся стволами, как настоящий древний форт, поднялось такое же знамя. Буквально на ходу складывался, однако, сигнальный язык для переговоров. Городничий вылез из машины, оставив внутри все оружие, и направился к воротам с парламентерским стягом наперевес. Его узнали.
   - Ну ты даешь! - Приветствовал его неизменный Витольд. - На тебя прямо-таки добро сыплется, будто Господь Бог тебе прямой снабженец. На чем в следующий раз приедешь, на танке?
   - На подводной лодке, прямо по степи. - Ухмыльнулся волчий пастырь. - Витольд, машина не моя. Машина казенная. Там внутри еще раненый сидит.
   - Кто такой? - Насторожился военный лидер.
   - Солдат с одной загородных военных баз. На него ночью гоблины напали. Плечо порвали.
   - А что он тут делает?
   - Топливо в промзоне искал. Кстати, будь добр, позови мне Кристи...
   Витольд только кивнул, и один из вестовых умчался на поиски девушки.
   - Сюда ты его зачем приволок? - Неприязненно допрашивал меж тем норманн. - Мы вообще-то на военном положении.
   - Ну не бросать же! - Раздраженно сказал волчий пастырь. - Человек все-таки. Да и чем он нам может быть опасен?
   - Кто знает, кто знает... - Бросил норманн. - Ладно, скажи ему, чтоб вылезал. И лапы передние на виду держал.
   - А смысл? Может, мы все-таки внутрь заедем? Там пол-атомохода, тьфу ты, броневика, моего личного добра. Забодаюсь перетаскивать.
   - Слушай, может, ты себе еще и целый дворец отгрохаешь? Со всем добром!
   - Можно и дворец, - согласился Городничий. - Не откажусь вовсе.
   - Да иди ты... Обозначил маршрут Витольд. - Гришка, Сашка, осмотреть машину!
   Упомянутые Гришка и Сашка, два здоровых бугая с ружьями наперевес, двинулись к броневику. Городничий помахал рукой Антону, что, дескать, все в порядке, и это свои.
   - Так что насчет заезда?
   - Эх, заехать бы тебе по роже за этакую самодеятельность... - Мечтательно протянул Витольд. - Да никак невозможно. Мы же все въезды-выезды перегородили намертво и цементом укрепили. Чтоб на транспорте сюда не прорвались.
   - А что, пытались? - Помимо воли заинтересовался Городничий.
   - Да было дело. Вон грузовичок обугленный лежит...
   В подробностях судьбу обугленного грузовичка - небольшой машинки вроде "ГАЗели", которую с превеликим трудом объехал Городничий, так как она стояла прямо посреди дороги, - Витольд описывать не стал. Да и принадлежность-то к славному семейству "ГАЗа" в нем угадывалась только благодаря характерной форме капота, ибо кузов обгорел весь, до черного скелетоподобного остова. Скорее всего, в автомобиль швырнули бутылку с "коктейлем Молотова" или иной зажигательной смесью.
   Один из бугаев, может, Гришка, а может, и Сашка, быстро засемафорил руками. В жестовой азбуке глухонемых Городничий не разбирался, и сейчас об этом пожалел. Он не понял ни единого жеста, но до Витольда явно "дошло" все. Норманн сделал два или три сверхбыстрых движения руками в ответ, и дозорные, согнувшись, нырнули в нутро броневика и выволокли оттуда не сопротивляющегося Антона. Один из воинов Братства подхватил раненого, а второй забрал оба автомата и запер машину.
   Ключики он, между прочим, отдал лично Витольду.
   - Военный вождь Братства Края Витольд. - Коротко представился норманн, слегка кивнув в знак приветствия.
   - Сержант Российской Армии Антон Глухов. Извините, что не по форме, ибо я без головного убора.
   - Пустое. - Милостиво "извинил" норманн, как всегда, смотревшийся очень колоритно - без кольчуги, зато в странном хлопчатобумажном хитоне защитного цвета, перепоясанном ремнем с неизменной шашкой. - Что, Российская Армия еще жива? Кстати, где ваши погоны, сержант?
   - Жива, как же иначе... - Криво усмехнулся Антон. - А погоны мы больше не носим по приказу командира базы полковника Цота.
   - Как сибирские офицеры в двадцатом?
   - Так точно.
   - Что ж, вольно, сержант. Вас проводят в лазарет, а на вечернем построении доложитесь лично Старшему Брату. Вашу судьбу решит он. - На этих словах Витольд потерял интерес к сержанту. Кто-то вызвался проводить его в лазарет, и Антона увели.
   - Ой, блин! А волчица моя?! А вещи?! - Всполошился Городничий. - Их же в машине заперли!
   - Зараза, час от часу не легче... На тебе ключи! - Швырнул ему связку норманн. - Забодал уже. На вечернем собрании чтоб был. Точка!
   Он развернулся и ушел, а Городничий спешно побежал освобождать зверя. Броневик оставили аж на другой стороне дороги, и это было правильно - не впритык же к забору, эдак слишком легко перескочить с его капота на крышу, а уже с нее - на территорию Братства...
   Волчицу он выпустил, виновато почесал за ухом, забрал свой рюкзак и отправился обустраивать палатку. Умотался за день порядком...
  
  
   * * *
  
  
   Снова горит кольцо факелов по периметру площади Бывшего Ангела, как прозвали ее с легкого языка какого-то острозуба. Снова собрались тут выборные делегаты от всего Братства, их не так много, всего-то двадцать восемь человек. Городничий сощурился. А почему двадцать восемь-то? Число не круглое, дурацкое число, как месяц февраль... Впрочем, Старший Брат явно руководствовался какой-то своей, глубоко аллегоричной логикой. Понять его всегда было сложно.
   Вот эти двадцать восемь сегодня ночью отдадут свои совещательные голоса за или против очередной инициативы духовного лидера, а потом донесут его идею до своих братьев по вере. Чем-то это напоминало американскую систему, подумалось Городничему, теперь уже, понятно, систему с эпитетом "бывшая". В бывших США народ тоже напрямую в голосовании не участвовал, избирал из себя сначала выборных, а уж они потом за весь свой округ, штат, графство или что у них там и голосовали...
   - Спрашивается, что хорошего можно ждать от власти, которая избирается методом голо-сования? - По привычке пробормотал он вслух.
   - Ты про что это? - Ткнул его в бок маленький кулачок.
   - Так, мысли вслух... О, Кристи, дитя мое! - Обрадовался он. Стоять одному было скучно.
   Дремавшая у ног волчица приподняла одно ухо и прислушалась сквозь сон. Ничего интересного в разговоре не обнаружила и задремала дальше.
   - Что, тебя уже выпустили?.. - Чуть не ляпнул волчий пастырь сакраментальное "из сумасшедшего дома". Впрочем, умный ребенок, кажется, прекрасно "достроил" фразу сам.
   - Иди ты! - Фыркнула Кристи. Не удержалась и похвасталась:
   - Я теперь могу ходить на охоту вместе с парнями!
   - В смысле? - Что-то нехорошо скрипнуло у Городничего в голове.
   - Ну-у... В общем, это... - Засмущался ребенок. - Меня к мужчинам приравняли, вот!
   - А... - Только и открыл рот Городничий. Впрочем, тут же его и захлопнул. - П-понятно... Только неожиданно слегка...
   - Что-о?!! То есть ты тоже хотел, чтоб я сидела где-то взаперти и только и делала, что рожала одного за другим?! Так, что ли?!
   - Не ори. Люди смотрят. - Попросил Городничий. Волчица у него ног приоткрыла один глаз, смерила Кристи проницательным желтым взором и принялась спать дальше. - Потом расскажешь, тут, как-никак, собрание...
   - А зачем ты меня, кстати, видеть хотел? - Поинтересовался ребенок.
   - Когда хотел?
   - Днем.
   - Ах, днем... - Городничий почесал изрядно поросший щетиной подбородок. Он решил отрастить себе небольшую бородку. - Хотел, чтоб ты опознала одного типа.
   - Какого еще типа?
   - Да повстречался я тут с одним... - Буркнул он. - Назвался солдатом с Чалтырской базы. А ты у нас единственная, кто знает тамошний контингент.
   - Конти... Чего?
   - Людей тамошних, - доходчиво растолковал он.
   - Нет там людей. - Решительно заявила Кристи. И куда подевалась "эмовская" робость и истеричность?..
   - Да на гамадрила не похож вроде... - Усомнился Городничий.
   Волчица в дреме вильнула хвостом.
   - Гамадрилы, может, и лучше этих... - С неподдельной ненавистью прошептала девушка. - И ты его сюда притащил? Зачем?
   - Не бросать же раненого... - Пробурчал волчий хозяин. - А что? Это не солдат?
   - Это - бандит, мой друг. - Категорично отрубил ребенок. - Нет больше солдат под Чалтырем. Бандитская база там, логово...
   - Так вот почему у него нет погон...
   И удар церковного колокола возвестил выход Старшего Брата.
  
  
   * * *
  
   - Братия! - Зычно воскликнул тот, пристукнув по земле посохом. - Хочу вам сказать, братия, что вход в катакомбы найден!
   Сборище взволновалось.
   От гулкого голоса Старшего Брата, породившего тоже не слишком тихий людской гомон, волчица проснулась. Потянулась, припадая на передние лапы. Потом на задние. Села и негромко тявкнула. Шумное людское море стихло.
   - Посему мы тут с товарищами посовещались, и я решил. - Снова разнесся над площадью голос настоятеля, на диво мощный безо всяких усилителей. - Как только мы пробьем туда вход, мы устроим экспедицию.
   - А глубоко ль пробивать-то? - Поинтересовались из народа.
   - Километра два. - Добродушно объяснил настоятель.
   - Ниче, нормальненько так...
   - Тогда этот вопрос прошу считать решенным. После Совета пусть подойдет ко мне старшина рабочей артели. Обговорим детали. Следующий пункт повестки дня...
   Договорить Старшему Брату не дали. Его прервали звуки выстрелов все с той же неблагополучной юго-западной стены...
   Переполоха, как прошлой ночью, на этот раз не случилось. Ружья и "калаши" бухали отрывисто, емко и сердито, как лают большие, знающие себе цену псы. Пулемет вообще молчал. Эта перестрелка была много скучнее вчерашнее, ее довершило два, только лишь два взрыва гранат, и нападавшие кончились.
   Собравшийся на площади Совет несколько нервно ждал результатов. Был спокоен, аки сверхтяжелый танк, только сам брат-настоятель, он по-простецки присел на край гранитного постамента и открыл маленькую книжку, выуженную откуда-то из складок рясы. Волнующийся Совет пару раз отряжал вестовых на внешнюю стену, они убегали, потом возвращались, а Городничий посматривал на волчицу. Зверь был спокоен и безмятежен, словно и не улавливали чуткие уши-локаторы громогласную пальбу. Он вел себя так, словно его это не касалось - да в общем-то, так оно и было. Зверь методично выкусывал блох.
   "Искупать с собачьим шампунем надо", - отстраненно подумал Городничий.
   Наконец стрельба стихла. Совет раздался в стороны, пропуская на площадь разъяренного Витольда с окровавленной шашкой в руке.
   - Ты как хочешь, настоятель, а я настаиваю на карательной экспедиции! - Без обиняков заявил норманн, опасно дирижируя полосой бликующего металла. - Если так каждую ночь развлекаться - никакого боезапаса не хватит! К тому же лично я в это время спать желаю, а не гоблинов рубить, привычка у меня такая, понимаешь ли!
   - Ну, чего расшумелся-то! - Добродушно молвил "отец Тук". - Дойдет и до гоблов очередь, никуда не денутся. Зато мясом теперь обеспечены.
   - Еще неизвестно, съедобные ли они. - Буркнул норманн, вытирая тряпкой кровь с клинка.
   - Даже если несъедобные, для Вахи это значения не имеет.
   Народ хохотнул...
   - Много сегодня было? - Спросил кто-то.
   - Нет. Десятка два. Но действовать стали умнее, в лоб дуриком не перли, а пытались незаметно пробраться. - Ответил Витольд.
   - Плохо пытались.
   - Но учатся быстро, этого не отнять...
   - Настоятель! Разреши карательный отряд с утра вывести! - Взмолился военный лидер.
   - А ты знаешь, где у них логово? - Поинтересовался Старший Брат.
   - По следам найдем. Я приказал подранков не добивать, кровавые следы на запад тянутся. Волчий пастырь, пустишь зверя по следу?
   - Попробуем. - Задумчиво отвечал Городничий. - Зверь не поисковый, на поиск и поимку не тренирован, так что не гарантирую. Но попробовать можно...
   - Да чтоб волк добычу по запаху крови не нашел? Не бывает такого!
   "Так то добычу" - подумал Городничий, вспомнив, как испугалась гоблов-гамадрилов волчица в первой стычке, но кивнул головой.
   - Добро... - Минуту подумав, решил Старший Брат. - Но много воинов дать не смогу, и рабочих от дела отрывать не позволю. Дюжиной солдат обойдешься. И волчьим пастырем.
   - А кто запад держит? - Поинтересовались из народа.
   - Вроде из серьезных людей никто... У Андрей уточнить надо. Андрей! Э... Где Андрюха?
   Люди недоуменно переглядывались - секретаря никто не видел...
   С самого начала пошедшее наперекосяк совещание стихийно превратилось в поиски.
   И спустя двадцать минут тощий очкастый секретарь был найден возле ледника, с разбитой головой и раздавленными чьей-то лапой очками. Рядом валялся охотничий нарезной карабин и две отстреленных гильзы, а замок на камере хранения был сбит, и крышка просто содрана с петель.
   А штатного часового не имелось вовсе...
  
   - Утащили!!! - Рвал и метал Витольд. - Пока мы в супергероев играли - с тыла обошли и Ваньку Дикого утащили!!! Ванька, Ванька... Что ж ты проморгал... - Он поднял с земли его карабин.
   Волчица прошмыгнула под ногами людей и закрутилась, пардон за каламбур, волчком, жадно обнюхивая место трагедии. Городничий, как всегда на правах волчьего пастыря нагло пролезший туда, где интереснее, присмотрелся - два пятна крови, примятая листва... Судя по расположению пятен относительно карабина, кровь должна быть гоблинская.
   Вынюхав что-то одному ему ведомое, волк припал к земле, прижал уши. Из горла зверя вырвалось нехорошее, злое клокотание.
   - След взяла? - Отрывисто бросил норманн.
   - Да. - Не раздумывая, согласился Городничий.
   - Это хорошо... - Недобро сощурился норманн. В свете факелов его лицо вновь приобрело сходство с ликом древнего кровавого бога... - Третий десяток, боевая готовность ноль! Остальным охранять периметр, план "С", старший - Жмурик!
   Спустя буквально полминуты десять вооруженных бойцов уже ожидали выступления. Городничий, оторопев, замешкался. К такому стремительному повороту событий он готов не был.
   - Автомат мой где? - Только и спросил он.
   - Откуда у тебя автомат, еще выяснить надо... - Но все же норманн отдал приказ, и волчьему пастырю принесли найденный им автомат со слегка погнутым прикладом. От щедрот военного лидера добавили рожок патронов.
   - Вперед! - Приказал Витольд. - Отобьем Ваньку. Пленных не брать, хватит с нас пленных...
   Вооруженный до зубов копьями, ружьями и автоматами отряд бегом рванулся с места.
   А бегать Городничий не умел, совсем...
  
   Ему повезло. Мчаться ночью, в полной темноте, ориентируясь лишь на свет звезд и собственную интуицию могла, пожалуй, только лишь волчица. Отряд вынужденно перешел на "волчий шаг", как ни торопился Витольд. Он впервые потерял человека, и хладнокровие вело в нем неравный бой с яростью и злостью. Городничему это не нравилось, норманн мог в горячке завести отряд в западню, но права приказывать у него не было, а субординацию волчий пастырь, как ни странно, уважал...
   Преследование длилось недолго. Волчица вела их в бывшую промзону - развалины, руины, где так удобно прятаться... Головной боец вскинул руку, и отряд на ходу рассыпался цепью, окружая три низких уродливых силуэта, уже склонившихся над чем-то лежащим на земле...
   - Огонь!!! - Не своим голосом выкрикнул Витольд.
   Страшно, в упор ударили автоматы. Трассы раскаленных остроклювых пуль расчертили пунктирами ночь, сходясь на проявившихся во тьме кряжистых силуэтах. Пронзительный визг, отчаянный прыжок одного из гоблинов, пытавшегося по вертикальной стене убежать от огнедышащей смерти, и последний короткий всплеск огня, разорвавший его спину.
   Три изрешеченных тела содрогались в конвульсиях на земле. Не обращая на них внимания, норманн быстро подошел к лежащему телу, склонился над ним...
   Городничий перевел взгляд на жавшуюся к его ногам волчицу. Стрельба сильно перепугала ее, но... Зверь вел себя странно, он боялся отходить далеко, но при этом словно тянулся вперед...
   - Засада!!!
   Четвертый гоблин, тяжелораненный, которого тащили трое товарищей, из последних сил ударил Витольда в живот куском стекла, зажатым в лапе. Брызнула темная гоблинская кровь, брызнуло стеклянное крошево. Кольчуга вождя шутя выдержала удар, но он отшатнулся, рефлекторно хватаясь за шашку...
   - Ублюдки!!!
   На норманна откуда-то сверху прыгнуло сразу двое гамадрилов. Военного вождя сшибли с ног, и куча мала из борющихся врагов покатилась по земле.
   И несметные полчища проклятых гоблинов атаковали маленький отряд...
  
  
   Может быть, конечно, оно и сказано слишком сильно - несметные полчища. Десятка два на самом деле, от силы три, но кто б их считал в таких условиях... Ночь расцветилась вспышками дульного пламени и желто-зелеными росчерками пулевых трасс, ночь наполнилась воем чудовищ, криками людей и перекрывавшим все грохотом ружей и автоматов. Гоблины перли из всех щелей, безоружные, зато проворные и дьявольски сильные. Люди отвечали, сбиваясь в плотный строй вроде старого каре - четыре автомата, два охотничьих ружья, четыре толстых копья на случай ближнего боя...
   Вот только Городничему в этом строю места не было. Он оказался оттерт от боевой группы.
   Сам не заметил, откуда и кинулся-то гамадрил! Да на счастье, споткнулся о приземистую, незаметную в темноте бурую волчицу. Полетел гамадрил кубарем наземь, почти сразу же вскочил на четыре толстых лапы - а на спину ему взлетела верткая тень, щелкнули острые, как бритва, зубы, перекусывая шейные позвонки. Туша медленно начала оседать, но откуда-то уже лезла другая, пытаясь сграбастать волка в смертельные обезьяньи объятия.
   Короткий треск лба, столкнувшегося с топором.
   Взвизг волка, отброшенного пинком в сторону, но вновь кидающегося в бой, на защиту вожака.
   Залп у самого уха, рой пуль, промчавшийся над плечом - аж ветром обдало! - и опрокинувший на спину невероятно массивную тварь, настоящего гобло-великана.
   - Витольда вытащи!!! - Надрываясь, орал кто-то. - Мы отобьемся и огнем поможем - вождя выручай, оборотень!!!
   Рассуждать было некогда. Городничий, вскидывая топор, а левой выхватывая из чехла нож, рванулся к куче мале, в которой еще барахтался норманн. Гоблин прыгнул из подворотни, сбил с ног, наткнулся на нож, завизжал отчаянно от боли...
   Желтые волчьи глаза, глядящие из темноты, почему-то врезались в память - "Ну что же ты? Чего разлегся? Вставай, вожак!"
   Топор он потерял, про автомат просто забыл. Едины в двух лицах, человек и волк пробивались сквозь вязкую массу чудовищных тел. Хорошо еще, что наседали твари безо всякого порядка, неорганизованно, в этом и был единственный шанс. Городничего ударили кулаком в грудь, чуть не свернули шею, волчица дважды едва вывернулась из длинных, корявых лап, но они прорывались - острый нож и такие же острые зубы...
   Сзади били вспышки автоматов, на долю секунды проявляя мир, как негатив, и придавая сражению оттенок некоей сюрреальности. После боя Городничий с ужасом думал, что в этой мешанине и самого в спину пристрелить могли, чисто случайно - со всех сторон ведь лезут, мешаются, орут, визжат, мельтешат...
   А тогда бояться было некогда.
   Почти на четвереньках он добрался до гоблина, навалившегося всем весом на тело норманна. От шашки, валявшейся совсем рядом, здесь проку не было никакого, Витольд отжимал от себя клыкастую морду, дико напрягая мышцы. Городничий просто воткнул в широкую спину нож. Как в свиную тушу.
   Вытащил и еще раз воткнул.
   И еще раз.
   Гоблин заревел, вставая на дыбы. Витольд снизу без замаха врезал ему в челюсть - хуком, апперкотом? Черт разберет...
   Монстр отшатнулся, пытаясь встать. Нож застрял между ребер, Городничий отскочил, лихорадочно ища глазами второго - а вот он, второй, его волчица треплет, как Тузик грелку... Мелковат тот второй, зато этот здоровый...
   Сзади что-то орали, но волчий пастырь слов уже не понимал. На глаза попалась казачья шашка норманна. Городничий подхватил ее и ударил, куда придется.
   Клинок вошел аккурат в короткую гоблинскую шею. Перерубить ее волчий пастырь не смог, шашка застряла где-то посередине, но и этого было довольно. Чудовище заскребло когтями по лезвию, по телу прошла судорога, и оно медленно, как падающая башня, завалилось.
   Все кончилось...
   Твари исчезли так же внезапно, как и появились.
  
  
   - Загрохотали барабаны, и отступили басурманы. Тогда считать мы стали раны, товарищей считать... - Пробормотал Городничий, усаживаясь на свежий труп. Труп весь был в крови. Волчий пастырь тоже. Так что какая, к бесу, разница?
   Подошла волчица. Постояла рядом - и неловко привстала на задние лапы, ставя передние ему на колени. Волчий пастырь прижал к груди теплую мохнатую голову. Зверь лизнул его в грудь и попятился, отстраняясь. Поглядел в лицо желтыми мистическими глазами.
   - Лермонтов, понимаешь ли. - Сказал ей вожак. Волчица чихнула и отошла в сторонку, раскапывать что-то носом в грудах тел. Волчий пастырь потянулся и почувствовал, как что-то жесткое, неправильной формы, уперлось в бок. Пошарил рукой - м-да... Автомат на плече висит. Надо же, в свалке не потерялся. Это ж надо было ухитриться - про автомат забыть!
   Кто-то из людей зажег химический факел. Фонтан оранжевых искр высветил Витольда, с хеканьем пытающегося вывернуть из шейных позвонков гоблина намертво засевшую там шашку, волка, увлеченно роющегося в каком-то мусоре, и весь третий десяток - кто спешно набивал магазины, кто тыкал копьем в мертвые тела - на всякий случай, ибо мало ли... Один из молодых солдат подошел к волчице. Зверь недобро посмотрел на человека, как принято у волков - исподлобья, но парень, не боясь его, опустился на корточки и начал осматривать тушу, которую трепала волчица.
   Волк, подумав, отступил. Очевидно, он воспринимал этих людей как свою новую стаю, потому и позволял находиться в непосредственной близости с собою.
   А к волчьему пастырю подошел норманн. Рукоятью вперед протянул окровавленный нож, который тоже застрял в бою в плотном теле гоблина. Городничий меланхолично вытер клинок о штаны - один черт, все в грязи и крови, хоть весь целиком стирайся...
   - Не успели... - Глухо проговорил норманн.
   - Угу. - Согласился Городничий.
   - А ты про автомат забыл...
   - Угу.
   - Эх, вояка!..
   Городничий пристально посмотрел на военного лидера, но напоминать, кто спас ему жизнь, не стал. Впрочем, к чести своей, тот быстро опомнился.
   - Прости... И того... спасибо.
   - Да не за что. Славой сочтемся. - Отвечал волчий пастырь, вставая с трупа. Внезапно разболелось все тело - шея, которую передавила какая-то тварь (волчица едва успела прыгнуть на нее сзади), бок, на котором оказалась разорвана рубашка, и почему-то правое плечо. Видимо, он растянул связки, когда резко, наотмашь размахивался шашкой - рубить поганую голову...
   Спасательная экспедиция кончилась так же быстро, как и началась. Быстро и бесславно. Похищенного не спасли, сами пострадали. Зато выяснили, что гоблины не такие уж тупые, как о них думали раньше. Приятная новость, ничего не скажешь...
   - Уходим. - С мрачным вздохом подтвердил мысли Городничего военный вождь Братства. - За мясом пришлем рабочих утром.
   - А если не долежит? - Спросил кто-то.
   - То и ... с ним тогда!
   - Командир, я тут что-то нашел... - Позвал тот боец, который зачем-то обыскивал труп. - Вот. Лежало у него в нагрудном кармане...
   Он протягивал вождю тонкую карточку зеленого пластика - водительские права... "Ананьев Петр Федорович, 1964 года рождения" - значилось на них. И фотография мужчины среднего возраста - обычное лицо, залысины, намечается второй подбородок...
   - Осветите тело. - Приказал Витольд. У Городничего недобро екнуло сердце.
   Сыплющий искрами химический факел вырвал из темноты нижнюю часть тела в старых рваных джинсах, грудь, разорванную зарядом картечи, и искаженную болью обезьяно-свиную морду...
   В которой еще, если знать, что ищешь, можно было найти очертания человеческого лица.
   - Рабочих мы за мясом не пошлем... - Подытожил Витольд. - Волчина! Ты, кажется, хотел узнать, куда подевались люди?
   - Чувствую себя в голливудском боевике... - Растерянно протянул Городничий.
   - Это не боевик. Это - ужастик. - Мрачно сказал норманн.
   Волчьего пастыря вновь накрыло острое чувство нереальности происходящего...
  
  
   Потрепанный отряд бесславно возвращался в родной форт. Считать за победу уничтожение нескольких десятков безоружных, хотя и агрессивных тварей не хотелось. Их много, очень много, так что дюжиной больше, дюжиной меньше... Пленника отбить не удалось - а значит, по всем статьям это было поражение.
   Городничий с трудом отыскал свой заветный топор. С каждой минутой у него все сильнее болела шея и саднил бок. Волчица стала припадать на правую переднюю лапу.
   За стеной лагеря уже собрался комитет по встрече. Несколько членов Совета, около десятка солдат, кто-то с перевязанной головой... Городничий и понять ничего не успел, как ему на шею кинулось нечто тощее, с короткой стрижкой и в яркой куртке...
   - В каком ты виде?! Со свиньями в грязи боролся? Как ты мог... Ушел и ничего не сказал!.. Да ты весь в крови! Тебя ранили? Покусали? Куда? Сильно? Да отвечай же! - Далеко не сразу до вымотанного волчьего пастыря дошло, что виснет на шее и тормошит его не кто иной, как Кристи.
   Машинально он обнял девочку за талию, прижал к боку и зашипел - бок-то был раненый. Кристина сразу вывернулась из объятий, отскочила, наклонилась, пытаясь в мерцающем свете фонарей изучить повреждения.
   - Ты будто с медведем боролся...
   - Знаешь, что-то в этом роде. Ты чего не спишь? - Строго спросил Городничий.
   - Ты совсем, что ли?.. Уснешь тут! Канонада знаешь как далеко разносится? То там стреляют, то здесь! Ворочалась, ворочалась, а потом Женька заявился и сказал - ты с отрядом в атаку пошел. Псих дурной!.. Не навоевался, что ли?
   - Это Женька твой - псих дурной... - Пробурчал Городничий, усаживаясь прямо на могильную землю. Сил стоять не было.
   Девочка немедленно прижалась к нему с другой, не разодранной стороны, доверчиво положив голову на плечо. Вздохнув, он обнял ее за плечи. Подошла, припадая на правую лапу, волчица, поглядела ревниво и улеглась, устроив голову у него на коленях.
   Как-то сразу стало удивительно тепло и уютно. Обнимая теплое плечо и расчесывая густую шерсть, волчий пастырь начал впадать в легкий транс...
   Нет, не дали поблаженствовать, конечно. Кто-то потряс за плечо, поднес к глазам зачем-то электрический фонарик, шуганул и волка, и человека, и заставил раздеваться прямо на холоде. Пришлось подчиниться. Волчица разобиделась и попыталась тяпнуть нежданного гостя за ногу, тот закрылся чемоданчиком с красным крестом, вокруг засмеялись...
   Как ни обидно, но волчий пастырь оказался пострадавшим сильнее всех. Норманна спасла кольчуга, выдержавшая удары и стеклянным "кинжалом", и когтями гоблинов, а до основного отряда гамадрилы так и не смогли добраться. С правого бока Городничего был сорван солидный клок кожи, кровь уже начала подсыхать, и обрывки майки пристали к ране. По своему обыкновению Городничий не ругался, но шипел от боли, осторожно отдирая одежду...
   Рану промыли водой и щедро замазали какой-то желтой пакостью. Волчица почти по-человечьи сморщила нос, когда учуяла запах. Напоследок врач закрыл рану стерильным пакетом, перемотал бинтом поперек туловища и через плечо, да еще и вколол целых два укола в предплечье.
   Кристина с молчаливым ужасом в глазах наблюдала процесс лечения. Выражение ее глаз стало совсем напуганным, когда открылись быстро наливающиеся синяки на шее - прямо целое ожерелье. Медик только цокал языком, глядя на это безобразие. Волчий пастырь попросил его помощи в лечении зверя - пока хозяин держал волчицу, успокаивающе гладя по шее, врач обнаружил меж подушечек лапы вонзившийся туда острый осколок стекла. Пока его вынимали и дезифицировали ранку, зверь терпел стоически...
   Естественно, в комитете по встрече объявился и сам Старший Брат. "Отец Тук" выглядел устало, недовольно щурился на свет факелов, и приветствовал погонщиков недовольно:
   - Ну что? Навоевались? Накрошили небось нечисти? Развлечений вам мало, что ли, ночные погони с перестрелками устраивать?
   - Зря обижаешь, настоятель. - Хмуро, но твердо отвечал норманн. - Гоблины часового со склада утащили...
   - Это кого? - Сощурился настоятель.
   - Ваню Дикого.
   - Ах, Ваню... Ваня, будь добр, выйди, покажись!
   У Витольда банально отвисла челюсть...
   "Пропавший" часовой, из-за которого вышел весь сыр-бор, с виноватым видом вышел на свет. На голове белела перевязка, с левой стороны сквозь бинт проступали пятна крови, и координация движений бедолаги была малость нарушена.
   Выяснилось, что он успел произвести два выстрела по черным силуэтам, позарившимся на охраняемый объект (то бишь ледник с мясом), прежде чем его что-то ударило в голову слева и сзади. Почти теряя сознание, парень ухитрился отползти в кусты (прихватив карабин), где и благополучно отключился. В общей шумихе массированной атаки на его стрельбу никто не обратил внимания. Нашли его, обыскав территорию ледниковых схронов, чего Витольд сделать не удосужился...
   Норманн пристыженно молчал. Брат-настоятель поглядел на него, хмыкнул, пристукнул посохом и отдал команду "отбой". Благо от темного времени суток уже и осталось всего ничего, скоро из-за развалин на востоке должен был потихоньку начать литься свет...
  
  
   Во сне Городничему стало жарко. Снилось ему, что он в пустыне, но сон неуловимо перетек в явь, и, не открывая глаз, волчий пастырь понял, что спину ему греет нечто горячее и пушистое, а спереди он обнимает что-то мягкое и сладко посапывающее. Это мягкое завернулось в него, как в одеяло, и дрыхло себе сном праведника.
   Во сне Кристи (а то кого ж еще?) не замечала пока обычного по утрам проявления мужской физиологии. Но Городничий изрядно смутился, осознав, как тесно прижимается к нему девушка. Он вытащил руку у нее из-под головы, приподнялся, узрел аппетитно выглядывающий из-под короткой майки задик, фыркнул и прикрыл девушку до самого носа одеялом. Кристи только потянулась, не просыпаясь, и перевернулась на живот.
   Городничий медленно перетек в вертикальное положение. Вставать отчаянно не хотелось, все болело, чего ни коснись, но особенно бок и шея. Повязка во сне сбилась, бок сильно чесался, и огромного труда Городничему стоило не трогать его.
   Рядом потягивалась, кося желтым глазом, волчица, вскочившая вместе с хозяином. Она-то была бодра, как всегда. Волчий пастырь потрепал зверя по холке, протер глаза горстью воды из бутылки, зевнул, натянул штаны и задом наперед выполз из палатки.
   Холодало. Пришлось нырять обратно за камуфляжной курткой из мембранной ткани, которую волчий пастырь носил вместо ветровки. Он с тоской вспомнил их с волчицей домик на окраине, где (вот черт!) вдвоем они были, как ни странно, почти счастливы.
   Городничий не сожалел о погибшей цивилизации.
   В глубине души он вообще считал, что эта катастрофа - к лучшему. Слишком уж, пардон за определение, зажралась эта самая цивилизация, слишком много ложных ценностей появилось у нее, затмивших собой исконные, настоящие. Он достаточно хорошо знал историю, чтобы помнить: все великие цивилизации погибали именно тогда, когда главным в жизни их обитателей становился культ потребления, желание только брать, ничего не производя взамен, и находить радость жизни не в стремлении идти вперед, а в бесчисленных увеселениях. Если у нации есть люди, готовые служить за Идею, шагать в неизвестность, быть пионерами неведомых пространств и слугами будущего, которого они никогда не увидят - у нее есть смысл существовать. Если же все население желает только пить, спать и развлекаться... Это, пардон, не население. Это всего лишь стадо жвачных животных.
   На которое рано или поздно находится стая хищников - активных, проворных, целеустремленных и жадных до крови...
   Волчий пастырь помотал головой. Его пробило на философию как всегда - неожиданно. Изгнав лишние мысли из головы, он в сопровождении волчицы потопал к общему рукомойнику. Воды у Братства пока было вдоволь...
   Времени общей побудки в Братстве не существовало - что было ему только на руку, не переносил Городничий строгого режима дня. Хотя сам сам по себе он просыпался достаточно рано, как говорили в старину - с третьими петухами, то есть с рассветом. Он любил утро, любил этот свежий, чистый воздух, неизгаженный пока еще день и стерильные мысли в голове...
   Жизнь уже давно била тут ключом. Крайовники готовили завтрак, грея один котелок на четырех-пять человек (вместо дров чаще всего они использовали таблетки сухого горючего). Кто-то ловко вскрывал ножом банки консервов, кто-то тащил куда-то патронные ящики, кто-то брился, повесив зеркало на дерево, и что-то насвистывал при этом. Городничий провел пальцем по щеке и понял, что ему тоже не помешает. Заодно бы и помыться, но банный день тут один на всех, по четвергам...
   Завершив утренний туалет, он принялся складывать около выделенной ему палатки очаг из кирпичей. Питался тут обычно каждый своим. По крайней мере, у кого было что из своего собственного, тот вначале доедал это, потом, если не принадлежал к добытчикам, становился в очередь и получал продукты питания со склада. Волчий пастырь заметил, что структура Братства состояла из своеобразных "ячеек" - один-два добытчика, рабочий и солдат дружины питались из одного на всю компанию котла. Их никто специально так не организовывал - само вышло. Просто кому-то надо искать пищу, кому-то работать, а кому-то и охранять первых двух...
   Городничего пока не приписали ни к какой категории, но он логично рассудил, что рабочим не будет, махать копьем в строю тоже не станет, а значит, остается только одно. Хотя, к слову, Витольд считался начальником не только солдат, но и поисковиков.
   Выложив квадратный очажок, он возвел небольшую горку из толстых веток, и, подумав, положил под нее таблетку сухого спирта. Жесткой экономии тот пока не требовал, благо имелся в достатке. Примостил маленький котелок к кирпичному борту очага, залил водой, засыпал гречневую крупу (из всех видов круп он предпочитал гречку, любыми другими мог питаться только с совсем уж жуткого голода). Волчица уселась рядом, умильно глядя на котелок.
   Зевая сонно-пресонно и кутаясь в одеяло, из-под зеленого полога выползла Кристи. Обвела глазами окружающую реальность, соображая, на каком она свете, и зевнула совсем уж отчаянно. Побрела к рукомойнику.
   Очевидно, поймав вирус от девчонки, волчица тоже протяжно оскалилась, показав розовую пасть. Зевота, как известно, болезнь заразительная...
   Помешивая деревянной ложкой кашу, Городничий наблюдал, как к девчонке подлетел смутно знакомый парень и принялся увиваться. Ей-богу, иначе это было не назвать. Кастрюльку подогретой воды притащил, кружку, чтоб поливать... Вот так и терся вокруг! Кристина реагировала слабо. Она явно относилась к "совам", и включение организма по утрам у нее было медленное и мучительное, как возвращение с того света. В частности, девчонка даже не отдавала себе отчета, что, мягко говоря, не совсем одета. Только лишь в майку и легкое одеяло. Одеяло распахнулось - паренек явственно покраснел...
   Умывшись теплой водой и даже не поблагодарив за это, Кристи вернулась к их общей палатке. Уселась на складную табуреточку, уставив глаза котелок с кашей, но мыслей в тех глазах было... Пожалуй, не больше, чем в круглых зенках гигантского ленивца, на которого она всем видом сейчас и походила.
   - У кого-то пребывает в беспорядке нижнее обмундирование. - Заметил Городничий.
   - А? Что?
   - Штаны надень, вот что!
   Девчонка крепко зажмурилась, открыла глаза и часто-часто заморгала, прогоняя сон. Городничий вытер ложку-поварешку и стукнул ею засоню по лбу. Девчонка сказала "ой!", смущенно-растерянно оглядела свои голые коленки и, резко подорвавшись с места, исчезла в палатке. Даже вход за собой застегнула.
   Появилась она, только когда каша уже сварилась. Волчий пастырь выложил часть котелка зверю, еще часть разделил на двух человек. Волчица подмела свою порцию за пару-тройку глотков, облизнулась и немедленно куда-то убежала. Люди же завтракали неспешно...
   - Что сейчас будет? - Спросила Кристи, вяло ковыряя ложкой кашу. Городничий давно снял котелок с огня и поставил греться вместо него большой пузатый чайник. Тот постепенно закипал, выпуская из носика пар, аки маленький дракон. Волчий пастырь приподнял крышку и бросил внутрь сразу пять чайных пакетиков. Три - черного чая, и два - зеленого. Он любил смесовой чай.
   - В смысле - что будет? В магазин пойдем.
   - В какой еще магазин? - Не понял ребенок.
   - Одежду теплую выбирать. Зима на носу.
   - А-а... Ладно, но я имела в виду... Вообще, так сказать. Со всеми нами.
   Городничий издал протяжный глубокомысленный вздох. С этим вздохом он поднялся с деревянного чурбачка, на котором сидел, ушел в палатку, вернулся с куском старого полотенца, закутал в него котелок с кашей, унес его в брезентовый дом, опять вернулся с двумя большими кружками. Снова ушел. Долго возился в палатке, наконец выполз задом наперед, держа в руках пластиковую банку темно-коричневого цвета.
   В банке оказался сахар.
   Дымящийся чай разлили по кружкам, добавили сахару. На прохладном осеннем ветру чай быстро остывал.
   С неба прямо на голову Кристи спланировал красивый, будто нарисованный, желто-красный лист. Девочка бездумно повертела его в руках, обмахнулась, как веером...
   - Ну?
   - Сказал бы я тебе в рифму, да жаль портить такое хорошее утро... - В своем привычном стиле отвечал Городничий, попивая чай и глядя, как по бледно-голубому небу убегают на запад белые облака, спасаясь от наступающих с востока серых угрюмых туч.
   - Нет уж, ты скажи! - Внезапно уперся подросток. - Ты скажи! Почему ты себя ведешь либо как человек, которому на все наплевать, либо... Либо как будто все наперед знаешь!
   - Я так себя веду?! - Искренне удивился Городничий.
   - Да! - С вызовом бросили ему.
   - Может, ты и права... - Волчий пастырь раздумчиво почесал у себя за ухом. - В первом пункте. Что со всеми нами будет, я не знаю и не могу знать... Но мне действительно все равно.
   - Погибло столько людей... - Протянула девушка. - Тебе их не жаль?
   - Немного.
   - Ты бездушен.
   Волчий пастырь вздохнул и отвернулся. Запрокинув лицо к небу и полуприкрыв глаза, он пробормотал:
   - Это наша судьба, это с ней мы сражались и пели. Умирали - и рвали над Бугом мосты. Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого не жалели. Мы пред нашей Россией, как пред Господом Богом, чисты...
   - У тебя не было до... До того, как все случилось, ни семьи, ни родных, ни друзей? - Руководствуясь чисто женской логикой, в лоб ему задали следующий убийственный вопрос.
   - Вот - моя семья. - Он мотнул головой в сторону бурой волчицы, бродящей неподалеку среди палаток и могил. - Кстати, насчет погибших людей - я бы не был так уверен...
   И волчий пастырь рассказал девочке подробности ночного боя. В частности, про то, как была найдена пластиковая карточка с фотографией, подозрительно напоминающей морду убиенного гоблина.
   Подросток выслушал спокойно - давно уже никто ничему не удивлялся. Бурные реакции на всякие ужасы успели отойти в прошлое.
   - Получается, что все люди превратились в... этих?
   - Логически рассуждая, да. Я сразу начал подозревать. - Неохотно разоткровенничался Городничий. - Им больше неоткуда было взяться. Люди исчезли - но появились твари... - Он на мгновение примолк. - По той же логике сразу встает два вопроса: кто или что превратило людей в чудовищ - раз, и почему не превратились мы - два.
   - Три... Нет, четыре на самом деле вопроса. - Тихо проговорила Кристи. - Кто нас бомбит с неба, и не связаны ли они с превращениями.
   Волчий пастырь поднял голову, всматриваясь в небо. В небе не было ничего, кроме окончательно одержавших победу серых, тяжелых от воды облаков.
   Первые капли, как маленькие бомбы, упали с неба, поразив его точно в кончик носа.
   А со стороны площади Ангела заиграл рожок.
   - Общий сбор для добытчиков. - Поднимаясь, сказал волчий пастырь. - Пошли, послушаем, что нам скажут.
   - Погоди, дождевик возьму. - Кристи быстро метнулась в палатку, выскочив оттуда с пленочным дождевым плащом, на ходу пытаясь просунуть в него голову.
   - Откуда? - Удивился волчий пастырь.
   - Француз дал. - Пропыхтел ребенок, путаясь в пленке.
   - Какой еще француз... А, этот! - Вспомнил все-таки Городничий. - Скажи ему спасибо.
   Поверх плаща он нацепил на пояс Кристины портупею с ножом, отмахнувшись от всех возражений. Свой нож сунул под полу куртки, подозвал волчицу, и они пошли.
  
  
   - Производственные совещания становятся традицией? - Шепнул волчий пастырь на ухо Витольду, пролезая в первый ряд. Кристина уцепилась за его правую руку, чтобы не оттерли под предлогом "сопливые не участвуют", а волчица наоборот - нашла себе место в сторонке, откуда хорошо просматривалась и прослушивалась площадь, да там и залегла. Схоронилась меж могилами - не видать, только кончики острых ушей торчат. Навелись на цель, как локаторы сопровождения.
   - Не традицией, а необходимостью. - Отвечал норманн, еще более мрачный, чем был вчера. Естественно, если Городничий вчера только почистился и сразу завалился спать, то военному вождю столь вольного графика не полагалось. У начальства всегда проблем и забот куда больше, чем у рядовых.
   - Что-то еще случилось?
   - Случилось. Отопительный сезон приближается.
   - А-а... Кстати, а где этот, как его... Сержант Российской армии? - Вспомнил Городничий.
   - В лазарете. Не повезло парню. Воспаление.
   - А вот еще... - Начал волчий пастырь.
   - Тихо! Нишкни! - Шикнул норманн. - Старший Брат выходит!
   Городничий покорно заткнулся.
   Тучная фигура отца-настоятеля выплыла из церквушки. Городничий сморгнул - что-то в привычном облике лидера было не так. Странно. Но что? Ряса на месте, пузо под рясой на месте, дружелюбно-хитроватые туковские глаза (правда, уже не такие веселые) так же цепко посматривают, посох - вот он, в руке... Что не так-то?
   И тут он понял, что.
   - Товарищи мои! - Грузно и торжественно, в манере Тараса Бульбы, начал верховный крайовник. - Мне многое есть вам сказать, так что даже не знаю, с чего начать...
   Не знаешь, с чего начать - начни хоть с простенькой, но с шутки. Народ оценит, ухмыльнется и хоть немного расслабиться. Тут его и добивать стоит.
   - Посему - первый вопрос повестки дня. - Подождав, пока спрячутся мрачноватые ухмылки, приступил к главному Старший Брат. - Секретаря моего, Андрюху, никто не видел?
   - Э-э-э... - Озадаченно протянул народ. - То есть как? Его же нашли вчера у ледника, с башкой в крови, но живого!
   - То-то и оно, что живого... - Пристукнул посохом настоятель. - Пропал он вчера! Из лазарета!
   - Как? Опять?! - Недоуменно возмутилось собрание.
   - Не опять, а снова... - Вполголоса пробурчал Городничий. - Надо же, какой паренек исчезательный...
   - Ша! Хватит! - Зычно рыкнул настоятель. - Оборотень, к тебе вопрос!
   - Чего? Как ты меня назвал? - Удивился Городничий.
   - Чего-чего... Мы тут все с кличками ходим, и ты свою получай. Короче, сможешь пустить волка по следу? Если Андрюхину вещь дать ему понюхать?
   Городничий бросил быстрый взгляд на волчицу - та в своей захоронке явственно насторожилась.
   - Не уверен, - честно сказал он. - Это же не собака, специально дрессированная. Это, по сути, дикий зверь. У меня с ним духовное взаимопонимание, на уровне "альфа-омега". В критических ситуациях волчица меня даже без слов понимает, но команд она не знает. Втолковать, что надо идти по запаху какой-то вещи... Не уверен, что смогу.
   - А ночью как же шла?
   - Ночью она шла по запаху крови. Он для любого хищника притягателен. Ну и что получилось? Думали, что кровь человека, которого с собой тащат, а оказалось - гоблинская. А человек все это время в кустах валялся. Он ей не интересен. Так что вряд ли я чем-то смогу помочь, тут собака нужна...
   - А собаки нет? - Настоятель обвел взглядом собрание. - Что, ни одной собаки??
   - Ты б еще хряка откормленного спросил... - Вполголоса буркнул кто-то рядом. - Собаки у Вахи в бульоне плавают.
   - Значит, так. Военному лидеру, - Старший Брат выделил взглядом норманна. - Выделить людей, сразу после совещания прочесать всю территорию. Каждый кустик, каждую кочку осмотреть! Не мог же он бесследно исчезнуть. Больше ведь никого и ничего не пропадало?
   - Никого и ничего. - Буркнул норманн. - Принято к выполнению.
   - Хорошо. Эх, Андрей, Андрей... - Тяжко вздохнул настоятель. - Как же тебя угораздило... Переходим к следующему вопросу. - И пристукнул посохом. - Отопительный сезон!
   - И что отопительный сезон? - Так же вполголоса пробурчал сосед Городничего. - Большой выбор средств отопления: дрова, дрова и еще одни дрова... Да и те на кладбище уже почти все пожгли, деревья валить надо...
   - Постой, брат-настоятель. - Вдруг солидным басом вмешался тяжелый, кряжистый мужчина, возвышавшийся среди собратьев, как айсберг среди шлюпок. Городничий мысленно присвистнул - это не жир, это даже не чистые мускулы, это врожденная, кондовая дородность. Такие мужики на своем горбу целое поле вспашут, а потом, если надо, от него дубиной хоть сотню узкоглазых басурман отгонят. - Ты ж вроде что-то про какие-то катакомбы говорил - в них, дескать, зимовать можно?
   - Я к ним, Никита Валерьяныч, и веду. - Отвечал духовный лидер. - Есть катакомбы. Старые минные галереи бывшей крепости, их в позапрошлом веке частично расширили, а в прошлом наоборот - засыпали. Не целиком, а только входы. Один из входов находится здесь, на Братском, Михаил Иванович его знал, покойный, и вот Андрей раскопал вчера.
   - Поделиться-то успел? - Хмуро спросил Никита Валерьяныч.
   - Успел... - Снова вздохнул настоятель - неспокойно у него на сердце было, и это еще мягко сказано... - Вот как раз около наших ледников, под склепом цыганского барона, есть заложенный бетонной плитой вход. Бетон придется разбивать. И это работа твоя, Никита Валерьяныч.
   - Сделаем. - Емко сказал кондовый мужик. - Пусть покажут.
   - Я считаю совершенно невозможным зимовать на кладбище. - Обобщил суть вопроса "отец Тук". - Вымерзнем, на хрен, в нашем палаточном городке. В высотных зданиях? Под бомбами? Есть желающие?
   Желающих, вестимо, не нашлось.
   - Под землей, поди, тепло и мухи не кусают. - Пошутил кто-то.
   - Витольд, переориентиру й добытчиков на поиски теплой одежды, сухого спирта, фонарей и батарей к фонарям, любого горючего, сырья для факелов и тому подобного. Поисковые группы не распылять, выделить усиленную охрану. Маршруты каждой проложишь лично и принесешь карту с маршрутами мне. Чтоб знали, кого где искать. На этом пока все. Разошлись...
  
  
   Сразу после конца совещания норманн уцепил "оборотня" под локоть, отводя в стороночку.
   - Ты чего? - Удивился волчий пастырь, за второй локоть которого продолжала цепляться Кристи.
   - Слушай, волчина... - Задушевно начал военный лидер. - Давай еще раз попробуем, а?
   - Чего попробуем? - Насторожился Городничий, выдирая локоть и бочком, бочком отодвигаясь в сторонку. Волчица подобралась поближе, заходя к Витольду сзади и явственно целясь в мякоть ноги.
   - Зверя по следу пустить. Ну пойми, у меня людей всего ничего. И все делом заняты. Эти массовые поиски - это ж... Крушение всех планов! Мне маршруты составлять, мангруппы собирать, думать, из каких резервов - хотя о чем я, где тут вообще резервы! - людей стягивать... Ну никак сюда не лезет еще и массовое прочесывание кладбища! И смысла в нем нет никакого. Все уголки изучены, везде кто-то что-то делает. Давно бы нашли.
   - А откуда он вообще пропал? - Уточнила Кристи.
   - Из лазарета.
   - Это где? - Осведомился Городничий.
   - Вон, бывшее здание бассейна. - Показал рукой военный лидер. - Там несколько медицинских кабинетов осталось, ну мы их и использовали.
   - Рискованно. - Сощурился Городничий, имея в виду полностью разрушенную высотку крупного НИИ буквально бок о бок с бассейном, на другой стороне дороги. Бомбометатели с неба действовали строго избирательно, точечными ударами разрушая заводы и институты, но все же порой промахивались, как самые обычные люди.
   "Хм... Как самые обычные люди..."
   Эту мысль Городничий отложил в загашник памяти.
   Волчица ползком, буквально стелясь по ковру из опавшей за одну ночь листвы, подобралась к ноге Витольда. Городничий из-за плеча норманна сделал ей страшные глаза, зверь заискивающие прижал уши. Кристи хихикнула.
   - Ладно, пошли. - Сдался волчий пастырь. - Ничего не обещаю, но если бинты после перевязки еще не выкинули - то можно попробовать.
   - У нас их стирают. - Заметил норманн.
   - Это плохо...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   73
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"