Сначала Юрка даже испугался. Вот уже полчаса они пили пиво в маленькой пивнушке, разложив газету с вяленым лещом на мокрой мраморной столешнице и потягивая свежее "Жигулёвское", куда Юрка время от времени украдкой подливал водку из бутылки, спрятанной в кармане куртки: Витёк - парень, с которым они познакомились в очереди за пивом, оказался своим в доску, травил политические анекдоты, иногда похлеще Юркиных, и они пьянели помаленьку и возникало между ними то состояние уважения, почти любви к интересному собеседнику - собутыльнику. Но, когда Витёк, в ответ на вопрос о том, где он работает, сказал, что он служит в КГБ, Юрка просто испугался.
С него даже хмель чуток слетел. Видимо это так отразилось на его лице, а может Витёк был привычен к такой реакции, что он засмеялся счастливо, и, хлопнув Юрку по плечу, громко сказал - Да не ссы ты, не ссы! В Юркиной голове беспорядочно пронеслись самые разные мысли, но преобладала одна - Во попа-а-ал!! Он вспомнил жуткие кухонные истории о зверствах КГБ, о вербовке доносчиков, о жутких урановых рудниках, куда ссылали неблагонадёжных, и, что особенно гадко - очень чётко перед его глазами вставали почему-то кадры со Штирлицем, где он стрелял в своего агента Клауса и тот камнем падал в воду холодного лесного озера! Лоб Юрки покрылся испариной, а Витёк веселился вовсю, наблюдая за переменами в его лице. Наконец, видно вдоволь насладившись произведённым эффектом, он протянул Юрке кружку с пивом и мотнул головой. Юрка машинально взял кружку, поднёс к карману куртки и, наклонив горлышко выглядывающей оттуда бутылки, влил весело булькающую водку в пиво.
- Себе - сказал Витёк. Юрка плеснул себе. Витёк приблизил своё лицо к Юркиному и тихо спросил - Ну, что, испугался? С ужасом Юрка увидел, что глаза у него абсолютно трезвые.
- Испугался,- тихо сказал Юрка.
- Накатим, - Витёк кивнул и начал пить пиво, прикрыв глаза.
- Накатим, - эхом отозвался Юрка и тоже стал пить пиво, абсолютно не чувствуя вкуса. Хмель из него весь вылетел...
Позже, глубоким вечером, уже абсолютно пьяные, они шли, обняв друг друга за плечи вдоль по улице Ленина, и море им было по колено - они плевали в неработающий фонтан у памятника то ли Дзержинскому, то ли Свердлову, скандалили в "Трёх ступеньках" по поводу отсутствия шотландского виски, которого ни они, ни продавщица в грязном, когда-то белом халате, в жизни своей в глаза не видели, у "Театралки" пытались снять каких-то девок и затащить их в кусты акации, которые росли у входа в Горьковскую библиотеку, чуть не схлопотали от таких же пьяных приятелей этих девок и, в конце концов, благополучно избежав встречи с милицейскими патрулями и прочей шпаной, уселись на широких ступенях ЦУМа и, закурив, продолжили разговор. А разговор последние три часа у них был примерно такой: Витёк, грозя Юрке указательным пальцем прямо перед носом, торжествующим голосом говорил - А ты зассал!!
На что Юрка, благородно-обиженно отвечал: - Да ничо я не зассал!!
Сигареты, наконец, закончились и минут десять они сидели молча. Стояли белые ночи и серый, пыльный уральский город молча лежал перед ними.
- Слушай, Витёк, а чем ты там занимаешься-то, в своём КГБ,- вдруг спросил Юрка. Даже сквозь сильное опьянение он замер внутренне, ожидая какого-то жуткого ответа.
- Чем-чем,- пробормотал Витёк, - Да ничем!
Юрка обиженно засопел и отвернулся. Витёк вздохнул и сказал:
- Да хули... Сижу у телефона, да бумажки пишу! Да долбоёбов своих гоняю!
Юрка повернулся к нему и удивленно спросил - Каких долбоёбов?!
- Да наружку, - Витёк поморщился, как будто у него заныл зуб.
- Нару-у-жку!? - в Юркиной голове замелькали кадры из "Мёртвого сезона" и "Ошибки резидента",- Шпионите, что ли за кем-то?!- выдохнул он.
- Чо, дурак что ли?! - Витёк покрутил пальцем у виска.
- А, ну да, ну да! - согласился Юрка. Шпионы были у НИХ, у НАС были героические разведчики. Такая была каша у нас в головах в то время - мы, ничего толком не зная о КГБ - боялись, слыша иногда страшные истории о злодеяниях - ненавидели и, что греха таить, в то же время гордились ими - доблестными разведчиками, раскрывавшими тайные заговоры против нашей великой Родины.
Витёк вдруг хлопнул рукой по коленке и, повернувшись к Юрке, радостно спросил: - Слу-у-шай, а ты вот что завтра делаешь?!
- Сплю - сказал Юрка.
- Нет, это-то понятно,- нетерпеливо сказал Витёк, - а потом?!
- Потом?... Юрка задумался. Неделю назад он вернулся с гастролей, репетиций в театре не было, в выездных спектаклях на село его не заняли и он, молодой актёр, слонялся по городу без дела.
- Да ничего не делаю, а что?
- А то, что у нас завтра учения! Хочешь поучаствовать?!
Оказывается, периодически в подразделении наружного наблюдения, в котором и служил Витёк, проводили так называемые учения. Выбрав какого-нибудь человека, его бойцы таскались за ним по улицам, отрабатывая навыки слежки. Иногда это был кто-то из своих же ребят, но это было неинтересно, поскольку, зная своих преследователей в лицо, слежку было легко обнаружить. И Витёк предложил Юрке прийти завтра к ЦУМу и поучаствовать в учениях в качестве объекта наблюдения. Юрка с радостью согласился - ещё бы, такое приключение.
- А что делать то?!
- Да ничего,- сказал Витёк,- придёшь завтра сюда, к ЦУМу, часам к двенадцати. Не проспишь? - Витёк строго взглянул на Юрку.
- Да нет, что ты!
- Ну вот, - продолжал Витёк - я тебя буду ждать, ну... у левого входа, подойдёшь ко мне, попросишь прикурить, а потом иди куда глаза глядят, а мои архаровцы будут тебя пасти. По рукам?
- По рукам! - ответил Юрка.
Они встали и, попрощавшись, разошлись, пошатываясь, в разные стороны - Юрка к себе, на Коммунку, а Витёк вдоль по Ленина в сторону оперного театра, где, как известно, и располагалось в нашем городе здание управления комитета государственной безопасности.
Спал Юрка плохо. Что ему снилось, он так и не вспомнил, и списал это на количество выпитого накануне пива с водкой. Встав за несколько минут до будильника он вышел на кухню и закурил, глядя в окно на просыпающийся город. Дом, в котором он жил , стоял на пригорке вдоль центральной улицы. Микрорайон их называли в народе " точка-тире", потому, что, по воле архитекторов, вдоль эспланады на пригорке стояли, чередуясь, белые двенадцатиэтажные свечки и длинные, серые многоподъездные девятиэтажки. Так и получалось - высокие "точки" и низкие, длинные "тире".
Напротив Юркиного "тире", возведённая неизвестно когда, вдоль дома тянулась составленная из больших железных букв и выкрашенная, понятно, в красный цвет, надпись "НАШ ТРУД - ТЕБЕ, РОДИНА!" По крайней мере такой её видели люди, идущие внизу по улице, или едущие вдоль неё на трамвае. Из окон же Юркиного дома надпись читалась совсем по-другому - "!АНИДОР, ЕБЕТ - ДУРТ ШАН"... Вот как раз напротив этого самого "ЕБЕТ" и были Юркины окна.
Голова после вчерашнего побаливала, и Юрка, чтобы поправиться и добавить себе куражу, достал привезённую из Риги, с гастролей, красивую коробку с бутылкой невиданного и дорогущего французского коньяка "Курвуазье Наполеон", с профилем великого императора на этикетке. Конечно он хотел сохранить драгоценную бутылку (шутка ли - шестьдесят пять рублей за штучку!) до новогодних праздников, но решил, что сегодня достаточно веский повод.
Сварив себе крепкий кофе и налив в широкий фужер коньяк, он вышел на лоджию и, закурив, попивал поочерёдно кофе и коньяк, глядя на раскинувшуюся перед ним панораму города. Облицованная белым мрамором глыба драмтеатра - Юрка посмотрел на окна своей гримёрки - возвышалась над улицей. Цветомузыкальный фонтан блестел спокойной водой - в столь ранний час он не работал, а вот по вечерам Юрка любил смотреть на его разноцветные светящиеся струи. Хорошо! - подумал он и начал собираться.
У ЦУМа он, одетый в новый спортивный костюм, кроссовки и яркую спортивную шапочку, был точно к назначенному времени. Витёк стоял там, где они и договаривались, и явно страдал с похмелья. Вяло пожав протянутую Юркой руку, он закурил и, взглянув на часы, спросил:
- Ну, что, готов?
- Как Гагарин и Титов! - ответил Юрка. Витёк поморщился и, хлопнув его по плечу, сказал:
- Ты уж сильно-то не резвись... Ребята молодые, не очень опытные...
- Это уж как получится, - улыбаясь, сказал Юрка. Он был в прекрасном расположении духа и хотел доказать хвалёным разведчикам, что и он не лыком шит.
- Ну, что - сказал Витёк, ещё раз взглянул на часы и кивнул - Пора!
Юрка развернулся и пошел в сторону театра. Он не торопился, но и не брёл кое-как. За то время, пока он собирался и добирался до места встречи, в голове его, основанный, в основном, на виденных им шпионских фильмах, созрел достаточно запутанный план. Проходя мимо книжного магазина он резко юркнул в дверь и, уже внутри, сдёрнул с головы шапочку и сунул её в карман. Потом, быстро пройдя сквозь магазин, вынырнул во вторую дверь и рванул во дворы.
Юрка хорошо знал эти места, и теперь начал кружить по ним, пересекая проходные дворы и выныривая из подворотен, перебегал улицы перед самым носом автобусов и машин и нырял в другие дворы. Периодически он оборачивался и пытался в многочисленных прохожих определить своих преследователей. И ему казалось, что он преуспел в этом - он был почти уверен, что это вот лицо... и это... и эту девушку (!) он уже видел сегодня! Да сколько же их?! - подумал Юрка и прибавил оборотов. Заскочив в какой-то двор, он спрыгнул в приямок окна подвального помещения и, схватив валяющийся ящик из под бутылок, накрылся им. Затаив дыхание он сидел там, как гриб во мху, наверное с полчаса. Мимо него, не заметив, (или не обратив внимания?) прошло сквозь двор несколько человек. Пара из них потом вернулась и прошла обратно. Наконец затёкшие ноги вынудили Юрку к действию. Выбравшись из приямка и отбросив в сторону ящик, он высунулся на улицу. И столкнулся нос-к-носу с теми двумя мужиками!
Он резко повернулся и, не оглядываясь, побежал сквозь двор. В голову ему пришла отличная мысль - как-то раз этими дворами он удирал от пьяной погони, повздорив в ресторане гостиницы "Турист" с какими-то армянами. Ему не повезло - хачи загнали его на стройку и, грохоча за ним по лестничным пролётам, радостно что-то орали. Страх расправы гнал его наверх, он лихорадочно искал выход и вдруг лестница закончилась, но с этим пришло и спасение! С самого края площадки, через зияющую тёмную дыру лифтовой шахты был перекинут дощатый трап, и, перемахнув его в три шага, Юрка оказался в соседнем подъезде! Он рванул трап на себя, втащил его на свою сторону и стоял, тяжело дыша, в ожидании преследователей. Когда они ворвались на площадку и радостно заорали, увидев Юрку, он спокойно согнул левую руку в локте и, хлопнув правой по сгибу, торжествующе показал, куда им следует пойти! Как они взвыли! Топчась у бездонного проёма трёхметровой ширины они орали и едва не столкнули одного из своих в страшную дыру. А Юрка, повернувшись, мухой слетел по ступеням второго подъезда и, выскочив на параллельную улицу, рванул домой.
Вот и теперь он мчался, не скрываясь, к заветному подъезду заброшенной стройки. Перескакивая через три ступеньки, поднимая пыль, он, казалось, слышал в эхе, метавшемся между стенами, топот погони. Предвкушая эффектную развязку он летел, как на крыльях. Вот и последний пролёт - Юрка, как мог, прибавил ходу, и только в самый последний момент понял, что что-то не так... Трапа не было... В доли секунды пришло единственно верное решение - прыгать! Он оттолкнулся изо всех сил, но нога скользнула по покрытому пылью и мусором полу, и толчок не удался... Осознал это Юрка только тогда, когда, вместо того, чтобы легко приземлится на противоположной стороне пролёта, сильно ударился грудью о его край, не чувствуя под ногами никакой опоры... В глазах потемнело от боли, сдирая ногти он пытался зацепиться за гладкую бетонную плиту, но тщетно... Темнота тянула его вниз... Зацепившись за какую-то железку, громко треснул и оторвался рукав... Бля! Новая куртка! - с обидой успел подумать Юрка, падая в бездонную темноту...
Утром рослый капитан из технического отдела спросил, прикуривая, у Витька: Ну, что, старлей? Как твои бойцы - загнали оленя? А то ты хмурый какой-то.
- Куда там! Они его через пять минут потеряли, уроды! Видели только, что он в магазин юркнул! - Витёк затянулся последний раз, затушил сигарету и бросил в урну - Неудобно перед парнем, он ведь, наверно, полдня по городу круги нарезАл. Да и ладно - вряд ли мы с ним ещё увидимся, переводят меня, наконец, из этой дыры, Петрович! Витёк одёрнул китель и вышел из курилки.