Иван Кузьмич смалодушничал, пренебрёг аскетической гигиеной, и у него завелись хлопоты. Хлопоты эти Кузьмича донимали, раздражали, а временами и покусывали, от чего он чесался, нервничал и шептал нехорошие заклинания с татарскими корнями.
Само же малодушие Ивана Кузьмича заключалось в том, что в нужный момент не отверг он, решительно и непреклонно, искусы телефонного зазывалы, тем самым став жертвой секты здорового образа жизни.
Поманил этот образ Кузьмича достатком кальция в организме, упругими пульсами и неминуемым воскрешением печени. Соблазн был так велик, что Иван Кузьмич раскис и дал маху. Как та баба с поросём, мечтающая о мясных отбивных в будущем, и вовсе не учитывающая печали в настоящем.
Но, как бы там ни было, а дело было сделано, абонементы приобретены, и выбора у Кузьмича не осталось, как у шахматной пешки - только вперёд. Так как решений своих Кузьмич не изменял, и всегда шёл до конца, тем более после внесённых предоплат.
Секта встретила Кузьмича пламенной речёвкой, в которой утверждалось, что все они тут друганы, едины в порыве и вообще - не разлей вода. Отчитались, оскалились в пугающей улыбке, похлопали Кузьмича по плечу, мол - не дрейфь, мол - лиха беда начало... А если что, то они рядом, как тридцать три богатыря, и быть ему, Кузьмичу, тридцать четвёртым. И что сам он не заметит, как всего через полгода обретёт богатырскую стать и удаль. Одним словом - и блеск в глазах, и сталь в трусах!
От последнего утверждения Ивану Кузьмичу сделалось неловко, потому как в секте обретались не только богатыри, но и богатырицы. Однако те, в этих пожеланиях ничего предосудительного не видели, относясь равнозначно к любой человеческой мышце, как к предмету совершенствования. А уж, что ты своей мышцей делать будешь - грести ли в бассейне или гири тягать - дело твоё. Только совершенствуй!
Доктрина эта, Ивана Кузьмича несколько озадачила, но он решил отмахнуться, подумав, что во всех, даже в легальных бандах, есть свои недостатки. Потому и решил не обращать внимания ни на оголтелую, настораживающую восторженность, ни на совершенствование любой ценой.
А решив, плавал в бассейне тряпочкой, замысловатые снаряды обходил стороной, здраво полагая, что только дурак не обходит всё то, что называется снарядом, и вообще вёл себя совсем не по-богатырски, мечтая о скорейшем окончании срока своего оздоровления, так виртуозно навязанного ему зазывалой.
Однако мечтам Ивана Кузьмича сбыться было не суждено. Видя его довольную, умиротворённую физиономию, главный Черномор, дабы не допустить каких шатаний в дружине, взял да и прикрепил к нему двух активисток, из тех, что считают шаги-калории, и ставят на подопечных опыты по задержке их же дыхания.
Особы вцепились в Кузьмича мёртвой хваткой, и в бассейне запахло фашизмом. Вот тут-то Ивана Кузьмича и заели хлопоты. Богатырицы, постановив оздоровить Кузьмича, во что бы то ни стало, дабы не замарать лицо всей группировки, взялись за дело жёстко и напористо, принуждая отстающего, то взяться за ум, а то и за гантели, и вообще - иметь совесть и чувство очень острого локтя.
Кузьмич же, поначалу, глуповато улыбался да отшучивался, а чуть позже стал и скрываться, и прятаться, опасаясь нештатных ситуаций на водах или же в помещении со снарядами.
Когда срок его вложений истёк, Иван Кузьмич изрядно измученный и подавленный, мирно вышел из здоровой секты, при прощании обещав подумать о своём дальнейшем совершенствовании.
Сегодня Иван Кузьмич вспоминает о своих мытарствах с иронией, говоря, что и такой опыт - опыт. Тогда же, он довольно долго вздрагивал от телефонного звонка, и ходил по улицам, оглядываясь, боясь, что, а вдруг, как выскочат из-за какого угла целеустремлённые богатыри, опутают призывами, и тут же, на месте, никого и ничего не стесняясь, насильственно оздоровят.
И ничего в этом смешного нет, потому как время колхозов и сумасшедших домов далеко не прошло. Да и весьма загадочные мозги - всё та же мышца. А как Вам скажет любой историк, всё равно, какого спорта, - Была бы мышца, а тренеры найдутся...