Иорданская Дарья Алексеевна : другие произведения.

Калланская зелень. История первая: Праздник в Ладреке

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Маги Алаты используют кровь и плоть бесов для своих ритуалов и зелий. Иллуэны Каллана, обходя множество запретов проливать кровь, забавляются с рабами-людьми. Между Алатой и Калланом лежит мир, который считается легендой. Архивариусы и библиотекари (с обеих сторон) впрочем расскажут вам о легендах куда подробнее

Праздник в Ладреке

   Алата, Соженское королевство
   Ворожеи разогнали с утра пораньше тучи, и над Ладреком сияло полуденное солнце. Приготовления к торжествам шли полным ходом, гости съезжались со всех концов королевства, и толпа выглядела на редкость пестро. Голубые плащи молчальников [1], черный с золотом куртки боевых магов, травницы - все в зеленом, масочницы[2], все до единой неестественно прекрасные. Крестьяне в своей лучшей одежде, поразевавшие рты: у них-то в деревне увидишь в лучшем случае ворожею, неопрятную старуху. Торговцы сладостями вразнос, продавцы амулетов, водоносы, резчики, уже принимающие заказы на именные обереги из помоста, который еще даже до конца не сколочен. В этой толчее немудрено было потеряться, поэтому Агнесса с самого начала набросила на подруг "вервию"[3]. Впрочем, Лина могла потеряться, даже положи ты на нее "кандалы"[4] с тройным наговором. Да и Соня, обычно степенная, вдали от своих котлов скакала резвой козой.
   - Ты взгляни только! Пижма из Исецка! Королевская полынь! Глемасская настойка! Тройной возгонки, ты только глянь!
   Агнесса чувствовала себя несушкой, сопровождающей выводком непрестанно пищащих цыплят. Они к тому же норовили разбежаться в разные стороны. Лина увидела какие-то ткани, соня - травяную лавку. Но вот все три вышли на площадь и застыли в благоговении, пускай и с горькой примесью омерзения.
   Помост был метра в два в высоту, такой, чтобы видеть его отовсюду, сколоченный из грубо обработанного дерева. Венчала его арка, сплетенная из молодых ивовых побегов и увитая цветами. К вечеру его еще должны были затянуть черным сукном и украсить молочно-белыми лентами.
   - Палец, - пробормотала Соня. - Или рог. Или ребро. Или...
   Агнесса вздохнула и перестала обращать внимание на это бормотание. Она предпочла бы сейчас оказаться где угодно, только бы подальше от этого похожего на виселицу сооружения. Отчасти потому, что назначенная на вечере церемония была куда хуже казни, а отчасти - из нежелания встречаться с кузеном Яношем.
   - А тут будет вся королевская семья? - спросила любопытная Лина.
   Соня шикнула на нее, но масочница и сама уже поняла свой промах. Она испуганно посмотрела на Агнессу. Та лишь безразлично пожала плечами. Ее это и в самом деле мало волновало. С тех пор, как она унаследовала после смерти наставницы Углевский замок, узы, связывающие ее с семьей будто бы лопнули. Оставались еще детские обиды и была злость, но они постепенно бледнели и уже почти истерлись. Куда больше Агнессу волновали сейчас предоставленные возможности. Праздник Летнего Откровения в в общем-то захудалом провинциальном Ладреке превращался в ярмарку. Понаблюдать за обрядом съезжались многие маги, разворачивалась торговля, привозились книги. Уже очень много лет хранительницы Углева гонялись за парой Великих Хроник, и Агнесса не собиралась нарушать традицию. И ничего, что хранительниц в Углеве осталось всего трое.
   В конце концов подруги разделились. Соня исчезла среди травнических палаток, Лина умчалась следом за торговцем лубками; Агнесса же отправилась на поиск мастеров-печатников, но большинство книг, что они предлагали, у нее уже имелись. Агнесса никогда не спрашивала, чем для Углева так важны Великие Хроники. Она просто испытывала разочарование, упуская их раз за разом.
   Когда подруги вновь встретились - на обломках старой крепостной стены, откуда удобно было наблюдать за церемонией, одна Агнесса осталась с пустыми руками. Да Соня жаловалась, как ничтожно малы у нее шансы заполучить кусочек беса, а лучше всего - его целиком. Лина шикнула на нее и указала на помост. Церемония началась.
   И масочница, и травница жадно следили за развернувшимся действом, это было первое в их жизни Откровение. Агнесса, выросшая в столице, насмотрелась уже и не испытывала ничего кроме отвращения. В каждой женщине ей виделась мать.
   Нынешняя жертва - мужеубийца, как гласила программка - была, конечно же, хороша собой. Палачи содрали с нее сорочку, давая зрителям возможность разглядеть пышное тело, большие груди, золотистый треугольник между ног. Вожделение начало затапливать площадь, подманивая бесов. Палач сделал надрез на ладони женщины, кровь закапала на помост. Служители ударили в гонги, запел флейта, отозвался барабан. Повинуясь этим звукам воздух под аркой сгустился, почернел, ушел в глубину хищной воронкой. Палач толкнул оцепеневшую женщину в спину, и воронка, причмокнув, поглотила ее. Несколько мгновений ничего не происходило. Потом воздух под аркой стал еще чернее, и выплянул облако серого пепла, а затем три тела. Женщина - другая, темноволосая, измождённая - покатилась к карю помоста. По рядам, стоящим ближе всего, пронесся вопль ужаса, но какого-то ненастоящего, с примесью возбуждения. Голова женщины была почти отделена от тела, и темная кровь толчками вытекала из раны. Два беса - синий и темно-красный - пытались подняться и продолжить драку.
   - Потрясающе! - воскликнула Соня, но перехватила взгляд Агнессы и добавила. - Отвратительно.
  
   Каллан, Кос-Унгер
   - Эй, Коротышка!
   Кранцингар обернулся, смерил юфе[5] безразличным взглядом и пошел дальше, бережно неся перед собой книги. Они клацали зубами и все норовили оттяпать молодому гад'гар'жи[6] пальцы.
   - Короты-ышка!
   Кранцингар знал, что ему не следует реагировать. Тем более, что в конечном итоге факт оскорбления доказать не удастся. Наглый синекожий, осклабив все шесть десятков зубов, просто скажет, что говорился. Хотел назвать юмэна [7] по имени, но оговорился. Кто же виноват, что на юфейском "кранцингир" - это "коротышка". Поэтому Кранцингар лишь пробормотал "юфи"[8] и пошел дальше. Синекожий воданского[9] не понимал, и оскорбление пропало втуне.
   Визит юфе в Кос-Унгер затягивался. Они уже сорок дней имитировали ведение переговоров, а больше пили вино и суббу [10] и развлекались с рабами. Если так пойдет и дальше, скоро придется искать новых.
   - коротышка!
   Кранцингар со вздохом обернулся, задрал голову и уперся взглядом в подбородок сестры.
   -Азинамир, я ведь просил!
   - Но, согласись, это забавно, - хихикнула сестра. Она кивнула су[11], заставляя забрать книги. Бедняга с ужасом уставился на клацающую зубами стопку. - Тебя ждут старейшины. - Тебя ждет старейшина.
   - Посол юфе прекрасно говорит по-юмэнски, - Кранцингар ударил раба по руке. - Твой су останется без пальцев.
   - Мне он надоел, - отмахнулась Азинамир. - Он больше не забавный. Старейшина разозлится.
   Кранцингар посмотрел на раба, в глазах которого уже плясало безумие. Эти светлокожие коротышки так слабы, разум их угасает за неделю.
   Коротышка? Пламя! Он это сказал!
   Внушив рабу, что книги должны быть в целости доставлены в Башню, Кранцингар последовал за сестрой. В прошлый раз гнев старейшины обернулся для него стодневной ссылкой в Ваду, Кранцингар еле ноги унес.
   За идущей спокойно и уверенно, как песчаная каравелла, сестрой юмэн прошмыгнул в зал Совета и протиснулся к трону. Место это создавалось для иллуэнов нормального роста, и Кранцингара оно подавляло. К тому же, приходилось задирать голову, чтобы взглянуть на собеседников. Подняться ближе к трону не позволял этикет.
   Переговоры вымотали Кранцингара. Юфе продолжал прикидываться неграмотным идиотом, старейшина - делать вид, что верит ему. Один переводчик страдал, пытаясь выкрутиться. Наконец очередной раунд этой утомительной игры был закончен, и гости разошлись по своим покоям. Наутро были назначены бои, а перед таким прекрасным возбуждающим действом следовало выспаться. Кранцингар бои не любил. Как писал один философ-оригинал полторы сотни тысяч дней назад: "Жестокость потакает низменному". Кранцингар вышел из зала Совета, всерьез обеспокоенный судьбой книг, но, проходя через лавровый сад, задержался и запрокинул голову. Золотое ночное небо, усыпанное разноцветными искрами звезд, всегда приводило его в восторг. Оно было грандиозно.
   Слева донеслись отчаянные вопли, полные боли и страха. Юфе. Юмэны никогда не портят свою собственности, только кретины-юфе на это способны. Цедя сквозь зубы проклятья, Кранцингар поспешил через темный сад. За живой изгородью, служащей пристанищем светлячкам, он обнаружил юфе-задиру и его жертву. Еще одна су сестры, чернявая бледная бери[12], давно уже утратившая разум на свое счастье. Юфе рыча, грубо входил в нее, и бери кричала от боли, бледные ноги были в крови, по подбородку из прокушенной насквозь губы стекала струйка крови. Юфе с удовлетворенным рыком кончил и, не сводя с Кранцингара глаз, взял нож и перерезал су горло. Он с самого утра провоцировал, и юмэн не мог понять причину. И на этот раз не мог стерпеть. От подобного насилия его мутило, оно равняло иллуэнов с плотоядными скалами Нарда. Кранцингар не желал быть скалой.
   Присев на корточки, он коснулся ладонью лужи крови. Су была еще жива, и из раны на шее с бульканьем выплескивалась темная жидкость.
   - Вы немедленно пойдете и заплатите Леди Азинамир, которой принадлежала эта бери, виру, - сказал он на юфейском.
   - Почему я должен платить порченной крови?! - ухмыльнулся юфе. - Я - чистокровный иллуэн, а вас мать прижила, говорят, от раба.
   Кранцингар поднялся. Кровь капала с его ладони. Он терпел оскорбления, терпел даже те, что были адресованы сестре. Но юфе посмел тронуть их мать! Свистнуло карминно-красное лезвие. Юфе не ожидал нападения и едва устоял на ногах. Кранцингар снова попытался достать его клинком, но земля застряслась. Воздух нагрелся и закружился воронкой тайфуна. В рот набился сухой, гадкий на вкус пепел. Тайфкн вертел и кружил Кранцингара, как куклу, сталкивая то с юфе, то с умирающей су, а потом вдруг вытряхнул на грубо оструганные доски. Юмэн поднялся, пытаясь восстановить равновесия и понять, что происходит, и обомлел. На него смотрели тысячи враждебных глаз бери и берони[13]. Он покинул Каллан. Он был в другом мире.
  
   Алата, Соженское королевство
   Соня без устали жаловалась на то, что такие великолепные ингредиенты достанутся не ей, а каким-то недоучкам. Ей бы хотя бы пальчик. Лучше - рог. Агнесса не слышала ее, хотя бы потому, что все это было проговорено уже не раз. Она желала как можно скорее покинуть город и оказаться за надежными стенами Углева. Увы, удача окончательно изменила ей: на пороге трактира молодые ведьмы столкнулись с самим Яношем Форезом.
   Наследник трона был прост и близок народу. Он запросто мог выйти к ним, выпить за компанию, станцевать с прелестной селянкой. Люди - чернь - любили его. И если собутыльников или селянку находили потом с перерезанным горлом, то никто и не думал связывать это событие с королевичем.
   Агнесса знала, что Янош безумен. С ее места на обломках стены видна была королевская ложа. Когда на помосте появились бесы, единственное, что заинтересовало Яноша - труп. Его ноздри до сих пор раздувались, словно в надежде уловить запах крови.
   Он поклонился.
   - Кузина.
   - Ваше высочество, - Агнесса присела в ничего не стоящем ей реверансе.
   Соня пихнула ее в бок и что-то пропищала возбужденно. Агнесса и не подумала знакомить подруг с кузеном, зная, что из этого не выйдет ничего хорошего.
   - Не поужинаете ли со мной, дорогая кузина? - спросил Янош.
   Агнесса, прежде, чем кивнуть, огляделась. На улице полно стражи. И сейчас, когда в Ладрек съехались маги со всего королевства, солдаты не побоятся напасть на ведьму. Углев слишком далеко, его чары не защитят хозяйку. Агнесса посмотрела на подруг и мгновенно приняла решение.
   - С радостью, кузен. Сестрицы, не ждите меня.
   Соня разочарованно вздохнула. Лина, куда более проницательная, сообразила, что что-то не так, но смолчала и увела травницу. Агнесса оперлась на любезно предложенную кузеном руку. Лучше уж обнимать ядовитую змею.
   Королевич, конечно же, не в таверне ночевал. Бургомистр уступил Яношу свой дом, а сам теперь коротал время на постоялом дворе. Слуги же, ошалевшие от оказанной им чести, порхали по комнатам. Ужин накрыли в мгновение ока и отменный, но Янош ни к чему не притронулся. Присев на соседний с Агнессой стул, он принялся привычно поглаживать ее бедро.
   - Ты не передумала еще, кузина?
   - нет.
   Агнесса отодвинулась, хотя и знала по опыту, что это не поможет. Руки Яноша лишь еще больше осмелели. Ей было пятнадцать, когда кузен впервые обратил на нее внимание. Он не давал ей прохода, и только магические силы Агнессы держали его на расстоянии. А потом Янош узнал о завещании покойного короля Валентина и стал еще более настойчив. "Если наследник обнаружит какие-либо дефекты, малейшие признаки безумия, пускай власть наша переходит к жене нашего младшего сына и его потомкам любого полу". Старик знал, о чем пишет: его старшая невестка убила себя в приступе безумия. Младшую скормили бесам, и Агнесса до сих пор помнила выражение глаз тогда совсем юного Яноша. Ее замутило.
   Руки принца тискали ее груди, умело, возбуждающе, но ведунья давно научилась не обращать на это внимания. Года четыре назад она поехала в Божер, нашла публичный дом и предложила хозяйке сделку. Чернявый красавец-стувриец заплатил за златокудрую девственницу золотом по весу ее тела. Агнесса получила необходимый опыт, долю цинизма и треть полученной за нее цены. И Янош, честно говоря, уступал тому стуврийцу, имя которого вылетело у Агнессы из головы.
   Ведунья ущипнула кузена за руку, вынуждая прекратить бессмысленные "ласки".
   - Нет. Мой ответ - нет. Женой твоей я не стану, и можешь не соблазнять. Я лучше бесу отдамся.
   - Это можно устроить, - сказал Янош, заставляя ее подняться.
   Словно щелкнул выключатель, и в механическом театрике сменилась картинка. Чувственный Янош исчез, на смену ему пришел Янош-садист, предвкушающий жестокую забаву. Он заставил Агнессу идти за собой, ясно давая понять, что лучше не сопротивляться.
   Винный погреб бургомистра - речь ведь о Ладреке - был поделен на две части. В передней высились рядами бочки с местным вином и готовым к выморозке пивом. В задней, отделенной решетками, устроили темницу. Пахло бесовой кровью, напоминающей своим ароматом корицу. Янош протащил Агнессу между бочками и носом ткнул в решетку. От синего беса почти ничего не осталось; королевские маги в заляпанных синей, как чернила, кровью фартуках, кромсали плоть на равные части. Агнессу замутило. Янош же наслаждался зрелищем, потом впихнул кузину в соседнюю камеру и отступил.
   Он намеревался любоваться происходящим. Если Агнесса сдастся, у него появится покорная, запуганная жена. Если Агнесса умрет, у него не будет конкурентов на трон, и никакое завещание не сможет ему угрожать. По глазам Яноша было понятно: его устраивают оба варианта.
   Агнессу не устраивал ни один, и она кляла себя за то, что поддалась на уговоры Сони и приехала на праздник. И вот теперь она впервые стояла так близко к бесу.
   Для своих сородичей он был, пожалуй, мелковат - те обычно превышали ростом два, а то и два с половиной метра, а этот возвышался над Агнессой всего на голову. Кожа его была густого красного цвета, и только на левом виске, где проступали линии татуировки, чуть светлела. Фиолетовые волосы надо лбом заплетены в косички. Это, а еще одежда из легких тканей и золотые серьги говорили о том, что бес все-таки разумное существо. Еще у него были рога и клыки, глянцево-черные. И он цедил что-то на своем проклятом языке, и этого было достаточно, чтобы напугать Агнессу. Она лихорадочно искала пути к спасению, прекрасно понимая, что ни бес, ни Янош ей не по зубам. Будь она масочницей, заморочила бы обоих. Заморочила бы весь город. Она была ведуньей, она больше знала, чем могла. Ее силой было чужое колдовство, но тут его не было.
   Янош просунул руку через прутья решетки и потянул Агнессу на себя. Ведунья больно ударилась спиной, но не издала ни звука, не желая доставлять кузену удовольствие.
   - Ну что, Агнесса? Твой выбор? Говори скорее, он, похоже, голоден.
   Агнесса смолчала, раззадорив Яноша еще больше. Ему нравились сильные жертвы.
   - Эй вы там! Пырните эту тварь! Пускай будет позлее!
   Служитель с длиной острой пикой ткнул беса в бок. Тот даже не дрогнул, хотя по древку потекла густая кровь и закапала на пол.
   Что-то изменилось. Бес не разъярился, но Агнессе вдруг безо всякой видимой причины стало страшно. Что-то было неправильно. На губы ее налип невесть откуда взявшийся пепел, и облизывать их не хотелось категорически. Пол стал вдруг сыпучим, мягким, и Агнесса почувствовала, как проваливается куда-то вниз, в пропасть. Испуганный Янош выпустил ее, а так хотелось утянуть его за собой в преисподнюю.
   Агнесса рухнула вниз, в водоворот пепла, и все пропало.
  
  
   Серый Мир
   Агнесса оглохла и ослепла, погрузившись в легкую мягкую перину пепла. Он забил легкие, мешая дышать. Наконец желание жить взяло верх, она прокашлялась и села, опираясь на руки.
   Все вокруг было серым. Невозможно было разглядеть границу между небом и землей. Горизонта попросту не было, как не было и расстояний. Только некое "пространство" и оно было серым. Агнесса поняла - другого слова не подберешь. А еще, оно было голодным, плотоядным и почти разумным.
   Агнесса с трудом встала на ноги и огляделась. Единственным пятном цвета и единственной добычей был здесь бес. Он лежал ничком, и ярко красная кровь обильно вытекала из не столь уж глубокой раны в боку и впитывалась пеплом. Мир, словно вампир, пил эту кровь. Агнесса поняла - хотя и не сказала бы, откуда взялась эта уверенность, - что если бес сейчас умрет здесь, она последует за ним.
   Поднявшись, ведунья с трудом преодолела небольшое, всего несколько шагов, расстояние и опустилась на колени рядом с бесчувственным телом. Распахнув на груди одежду, похожую на старинную тунику, Агнесса рассмотрела рану. На ощупь темно-красная кожа походила на хорошо выделанный сафьян, но у краев раны вдруг истончалась и становилась ломкой. Агнесса накрыла порез ладонями, приказывая краям срастись. На подобное колдовство всегда уходило много сил, но сейчас ситуация выглядела критической.
   Кровотечение остановилось. Агнесса вытерла ладони об одежду и села на пятки, разглядывая своего товарища по несчастью. Она спасла его, веря, что спасает себя, но так ли это? Не сделала ли она хуже? Речь ведь идет о кровожадном бесе. Агнесса вспомнила девушку с полуотрубленной головой и содрогнулась. Похоже, бесов потревожили в разгар трапезы.
   Краснокожий застонал. Агнесса отодвинулась. Бес медленно открыл глаза и длинно выругался. Агнесса обнаружила, что понимает общий смысл фразы, и что она немыслимо непристойна. Бес попытался сесть, но со стоном повалился на землю, взметнув пепел. Пока он был слаб, как котенок, и с ним легко было сладить. Это успокоило Агнессу.
   Она поднялась и огляделась в поисках путей спасения, но кругом все было однородно серым. Врата сюда, очевидно, открыла кровь беса, но как выбраться обратно, Агнесса просто не представляла.
   - Я слышал, что мир людей унылый, но чтоб настолько... - проворчал бес. Агнесса обнаружила, что в общих чертах понимает все, что он говорит, словно кто-то в ее голове переводит.
   - Это что угодно, только не мир людей, - сказала она, чтобы понять, поймет ли ее бес.
   - Конечно нет. Это Суор, страшилка из детский сказок, - бес с трудом сел, держась за бок и с некоторым удивлением оглядел себя.
   - Я залечила твою рану, - пояснила Агнесса, надеясь, что это вызовет хотя бы тень благодарности. - Меня зовут Агнесса.
   - Кранцингар, - сказал бес, кажется, это было имя, и встал.
  

* * *

   Суор, о кортом ему говорили в детстве. Надо же! Как библиотекарь, хранитель памяти, Кранцингар понимал, что легенды не появляются на пустом месте. Но это первая, что оказалась столь буквально существующей. Серый, мертвый, алчущий Суор. И Кринцингар заперт здесь с человеческой женщиной. Которая спасла ему жизнь. Так и подмывало спросить: почему?
   Ион впервые видел свободного человека так близко. Все рабы обычно были измождены и безумны, женщина же сохраняла самообладание и уверенность. Когда ее втолкнули в камеру, то, кажется, пытались запугать. Тогда это не вполне удалось, не удалось и сейчас.
   А еще, у нее были потрясающие, цвета ночного неба волосы. Перебросив тяжелую косу через плечо, женщина перебирала ее конец и оглядывалась.
   Легенды гласили: из Суора нет спасения. О чем Кранцингар и сообщил, желая стереть уверенность с лица женщины. Эта уверенность отчего-то раздражала.
   - У моей подруги есть любимая поговорка: даже если вас съели, всегда есть два выхода. Грубовато, не спорю, но метко. Там, вроде бы, скала.
   Поднявшийся ветер взметнул пепел, создавая целую вьюгу. Кранцингар прикрыл рот рукой, опасаясь вдыхать эту дрянь. Оказавшись под выступом скалы, он принялся разматывать кушак, надеясь скрыть им лицо.
   - Что за суор? - спросила раздражающе-наблюдательная женщина.
   Кранцингар, занятый сооружение чалмы, промолчал.
   - Мы водной лодке, - сказала женщина. - Давай не будем ее раскачивать.
   Свободный человек оказался существом забавным. И здравомыслящим. С ним даже можно было разговаривать. Эта женщина даже вызывала симпатию. Впрочем, достаточно было вспомнить юфе. Тогда и бревно казалось обаятельным.
   - Что ты предлагаешь? - спросил Кранцингар.
   Женщина задумалась.
   - Колдовать я боюсь. И так на исцеление раны ушло больше сил, чем я думала. Но можно попытаться все же открыть врата...
   - Безрассудно, - покачал головой Кранцингар. - Если верить легендам, это место поглощает магию.
   Это объясняло, почему он там паршиво себя чувствует. Все тело наливалось свинцом, а порез в боку саднил.
   И еще: кое-что беспокоило его. Юфе. Проклятый юфе, нашедший свой конец в казематах людей, разрезанный, как молодая цуварка[14] (и поделом). Он провоцировал Кранцингара, он почти вызвал его на драку. Вызвал бы, не разверзнись портал. И - умри он или убей - исход был бы один. Кто-то хотел избавиться от Кранцингара.
   Я скромный библиотекарь, - напомнил себе юмэн. Я слишком мелкая сошка для политических интриг. Да, внук Великого старейшины, но то ли сто двадцать восьмой, то ли сто двадцать девятый. Я ничего не значу.
   Очевидно, достаточно, чтобы быть втянутым в интриги юфе.
   - Должен же быть выход отсюда! - с досадой воскликнула женщина, отрывая его от размышлений.
   "Метель" улеглась. Теперь пепел неспешно кружился в воздухе. Кранцингар привстал на цыпочки, осматриваясь.
   - Там какой-то вход. Пошли.
   Толкнув женщину в плечо, он быстро, как только мог, пошел к темнеющему провалу.
  

* * *

   Спустившись вниз по выщербленным ступеням, Агнесса привалилась к стене. Бес и вовсе рухнул на пол, держась за бок. Это место выпивало силу. Агнесса чувствовала: если задержится здесь слишком долго - умрет. Или, произойдет даже что-то худшее, чем смерть. Она всегда представляла мать добычей бесов, а теперь подумала: а что, если мать затерялась здесь? Ее замутило.
   - У тебя воды нет? - спросил бес.
   - Конечно нет! - огрызнулась Агнесса.
   - Плохо. Значит мы умрем от жажды.
   - Это ты так оптимистично настроен, бес? - хмуро поинтересовалась Агнесса.
   - Иллуэн, - поправил бес. - Я же не зову тебя вещью или мусором.
   Агнесса фыркнула.
   - По определению высокородного Джанавагри раб - говорящее орудие, - заметил бес. - Ну, условно говорящее; как разобрать, что вы там лапочете? Ты первая, с кем удалось поболтать по душам.
   - Я не рабыня! - возмутилась Агнесса.
   - Ну, Джанавагри, вообще-то, чушь нес.
   Бес откинулся затылком на стену и прикрыл глаза. На веках у него были вытатуированы спирали.
   - Рассуждая логически, если об этом месте сложены легенды, значит отсюда возможно выбраться, чтобы их рассказать.
   - И о чем легенды? - спросила Агнесса, опускаясь на припорошенный пеплом пол.
   Бес приоткрыл глаз и покосился на нее.
   - Предлагаешь поболтать, орудие?
   Агнесса снова фыркнула. Однако, в тоне беса не было изначально ничего оскорбительного, так что она пожала плечами.
   - А что нам остается?
   - Резонно, - кивнул бес, садясь прямо.
   Некоторое время он приводил в порядок одежду и счищал с тонкой шелковистый ткани засохшую кровь. Потом задумчиво почесал рог. И выдал самую подробную и, возможно, самую неуместную библиографическую справку в истории.
   - Самое раннее упоминание о Суоре можно найти в Больших Хрониках Кос-Унгер, написанных примерно 340 тысяч дней назад [15]. В хрониках говорится о пропаже девяти членов Совета во время церемонии выбора Старейшины. Комнату обнаружили пустой, в ней был только пепел. Четез четыре дня один из членов совета вернулся, но успел лишь пробормотать "соблюдать неукоснительно", впал в безумие и умер. В дальнейшей в Кос-Унгер никакие речи о Суоре не велись. Впрочем, два тома "Хроник" того же примерно времени угодили в Ваду. Есть упоминание о Суоре в Хрониках Кос-Вадамара[16] и Кос-Дерен[17]. Последнее недостоверно, потому что юфе любят прихвастнуть. Записи других четырех родов мне недоступны, но слухи о них ходят. Есть еще изустные легенды, записанные совсем недавно, две с половиной тысячи дней назад[18]. Во всех них говорится одно: Суор пожирает иллуэнов, в лучшем случае забирает разум. Спастись может либо очень могущественный, либо уже безумный.
   - Ты библиотекарь? - догадалась Агнесса.
   Бес хмыкнул, показывая острые черные клыки, и спросил:
   - У вас?
   - Первый раз слышу про это место, - покачала головой Агнесса. - Наши хроники полны политических дрязг. Есть еще хроники магических орденов, но я их ни разу не видела, а в книгах Углева ничего кроме рецептов.
   - Значит, - сорвешенно спокойно сказал Бес, - мы обречены. Если только не подходим под категорию безумцев.
   - О да, - согласилась Агнесса. - Сидим тут и разговариваем.
   Темнело. Каким бы ни был этот мир и как бы он не назывался, здесь существовала смена суток. Невольные товарищи по несчастью сидели друг против друга, а в узком дверном проем кружился пепел. Агнесса боялась воспользоваться магией и зажечь огонь, впрочем, по счастью, настоящая тьма все не наступала.
   Когда молчание затянулось - а дышать с каждым часом становилось все труднее - Агнесса спросила:
   - Так что мы будем делать?
   Бес приложил палец к губам, и ведунья сообразила, что он уже некоторое время напряженно к чему-то прислушивается.
   - Что? Там кто-то есть, - шепнул бес и медленно поднялся.
   Агнесса последовала за ним и осторожно выглянула. Равнина под тусклым небом была пуста. В воздухе, словно снег, неспешно кружились крупные хлопья пепла. А потом Агнесса увидела жуткую, урывками двигающуюся фигуру. Она закричала бы от ужаса, не зажми ей рот сафьяново-гладкая ладонь. Фигура - давешняя мужеубица с плотью, будто изъеденной кислотой - прошла мимо. Ошарашенная, Агнесса так и застыла, не торопясь вырваться из рук беса.
   Ценя за открытие врат была даже выше, чем ей казалось поначалу.
  

* * *

   Кранцингар сообразил, что не спал уже много часов. Сперва отлавливал сбежавшие из башни книги, потом переводил разговор Старейшин, потом так по глупому попался на провокацию юфе. Рану в боку кололо, и он несказанно радовался, что женщина залечила ее. Отпустив человека, он опустился на пол и попытался вспомнить все приемы, которыми пользуются охотники в Тьереских джунглях, чтобы не заснуть. Ничего на ум та и не пришло. Его подруга по несчастью опустилась на пол, на этот раз рядом, и расправила юбку.
   - Есть какие-нибудь идеи?
   - нет.
   Женщина нарисовала в пепле спираль, а потом брезгливо вытерла руку и подол.
   - Едва ли у этого места есть границы. Оно лежит, наверное, между Алатой и... и...
   - Калланом, - подсказал Кранцингар.
   - Значит, открыв дверь, - рассудительно сказала женщина, - мы сможем попасть домой.
   - Только один из нас. Второго это место сожрет, едва почуяв кровь.
   - Или обоих, - поспешно вставила женщина, явно боящаяся, что юмэн ее прирежет.
   - Или обоих, - согласился Кранцингар.
   Женщина покосилась на него.
   - Надо отдохнуть, так мы ничего не добьёмся. Спи первый, я покараулю.
   Кранцингар хмыкнул.
   - Ты ранен, - пояснила женщина. - А я зла. На моей стороне явное преимущество.
   Кранцингар не стал с ней спорить и закрыл глаза. Если женщина зарежет его во сне, это будет только к лучшему.
   Не прошло, кажется, и получаса, как его разбудил толчок в плечо. За "дверью" снова было... светло, немного не то слово. Светло-тускло. Как в снежный полдень.
   - Моя очередь, - сказала женщина и вернулась калачиком на засыпанном пеплом полу.
   Кранцингар не чувствовал себя отдохнувшим, но ему было над чем подумать. Поднявшись, он прошел по пещере, чтобы размяться. Ситуация, с какой стороны на нее не смотри, выглядела абсурдной. Иллуэн и человек в воображаемом мире, и не вцепляются друг другу в глотки. Добыча и вещь в разгар мирных переговоров. Что не говори, Каллан и - как она сказала? - Алата в сложных отношениях.
   У Кранцингара никогда не было су, он был достаточно эксцентричен, чтобы все делать сам. К тому же, книги. Они враждебны к любому, кроме выбранного ими библиотекаря. Тут никаких рабов не напасешься. Словом, Кранцингар просто не знал, как вести себя с рабыней, с человеком. Кроме того, он подозревал, что любой из иллуэнов растерялся бы, обнаружь он у своей вещи свободную волю и способность рассуждать. А договориться с женщиной было жизненно необходимо. Только сообща они смогут выбраться отсюда. Как начал подозревать Кранцингар, виной всех попаж в Суор были раздоры. И этот эдикт, запрещающий проливать кровь иллуэнов... триста тридцать девять тысяч семьсот четырнадцать дней тому назад, вскоре после происшествия с советом. Это явно было взаимосвязано. И кровь, которую так жаждал выпить из него Суор... Кранцингар потер ноющий бок.
   Нужно было непременно отыскать спасительное решение. Спасительное и достаточно остроумное, иное бы тут не помогло.
   Часа два - если здесь существовало время - Кранцингар провел в размышлениях, а потом разбудил женщину. Она села, сонно оглядываясь, и кое-как привела себя в порядок.
   - Если будем здесь сидеть, ничего не добьемся, - сказал Кранцингар. - Нужно осмотреться.
   После секундный колебаний, он отдал женщине один из своих кушаков.
   - Замотай голову. Этим пеплом, думается мне, лучше не дышать.
  

* * *

   Агнесса кое-как соорудила из шарфа подобие головного платка, низко нависающего надо лбом и закрывающего рот, и следом за бесом выбралась наружу. "Метель" унялась, и хлопья пепла просто мягко кружились в воздухе. Пейзаж казался безмятежным, что ничуть не умаляло его скрытой враждебности. Бес, словно ничего его не пугало, упрямо шел вперед. Агнесса семенила за ним, глядя себе под ноги, чтобы не упасть, и как оказалось - зря. Она все равно споткнулась, сковырнула что-то, сокрытое пеплом, и на свет выкатился череп. Агнесса подавила испуганный возглас, это было неподходящее место, чтобы кричать. Бес все же услышал ее, обернулся и поднял череп, держа его за рог.
   - Водан... Рога завитые. Интересно, сколько он пролежал здесь?
   - Какая разница? - устало спросила Агнесса. - Скоро мы будем выглядеть так же. Только я без рогов.
   Вместо того, чтобы успокоиться и пойти себе дальше, бес отложил череп и принялся разгребать пепел, открывая два скелета. У второго черепе было три пары рогов и костяные наросты на затылке. Сидя по позам скелетов и зажатым в руках ножам, пали они в кровопролитье.
   - Водан и вуррен, - бес аккуратно приложил череп к шее. Теперь покойники, казалось, скалились друг на друга.
   - Такая трогательная дружба, сколько нежности во взгляде, - голос беса звучал саркастически. - Просто не могли не устроить драку от переизбытка нежности. Вывод?
   - Будем дружелюбнее друг к другу, - холодно сказала Агнесса.
   Бес обернулся через плечо.
   - Если тебе станет легче, я никогда не держал рабов.
   - Я никогда не убивала бесов, - любезно ответила Агнесса. - Я - ведунья. Но у меня есть подруга, которая просто мечтает оторвать кусок побольше и утащить в лабораторию.
   - Пусть берет юфе, - ответил бес. - Юфе - мерзейшие существа. Где же выход? Стоп! А как вы открываете портал?
   - Делаем подношение, - неохотно сказала Агнесса. - Молодую женщину.
   - Мы пускай кровь негодному рабу, - рассеянно кивнул бес. - Без обид.
   Он сделал несколько шагов и остановился, похоже, изумленный.
   - Вы убиваете себе подобных?! Чтобы получить иллуэна?!
   - Преступниц, - сухо сказала Агнесса. - Это замена смертной казни.
   - Очень практично, - согласился бес. - Та, что прошла давеча мимо нас, надо полагать, одна из них.
   - Ради мира и спокойствия не будем развивать эту тему, - так же сухо попросила Агнесса.
   Бес кивнул. Кажется, он даже не замечал, что в действительности говорит, погруженный в свои мысли. Все еще рассматривая скелеты, он рассуждал вслух.
   - Чтобы открыть ворота, преподносится жертвенная кровь. Последний раз рани[19] совершали ритуал сорок четыре дня назад. Маловато времени... Когда вы в следующий раз откроете врата?
   Агнесса не сразу поняла, что бес обращается к ней. Он нетепреливо пощелкал пальцами.
   - М-м-м, в Аттаве в день Осеннего откровения. Месяца через три.
   - Три месяца? - видно было, что бесу это слово непонятно. Агнесса сообразила, что он вообще очень странно считает. Триста сорок тысяч дней, надо же!
   - Примерно через девяносто дней, - сказала она. - Нескоро.
   - Даже с учетом визита юфе рани возьмутся за дело дней через тридцать, - бес поморщился. - Мы здесь застряли.
  

* * *

   Некоторое время спустя вновь поднялся ветер, взметнувший в воздух пепел. Он несильно, но достаточно ощутимо жег кожу. Все здесь было неправильным, но хуже всего оказалось ощущение, будто медленно, по капле тело покидают сила и разум. Он был не самым сильным магом (никто из иллуэнов таковым не был), но привык полагаться на волшебство в собственной крови: укротить книги, прибраться в башне, запутать следы, чтобы никто из родных не отыскал. Теперь все чаще возникало ощущение, что сила вытекла из него, и не получится даже слабый огонек затеплить.
   - Я, кажется, знаю, что здесь сводит с ума, - пробормотала женщина, плотнее закрывая лицо тканью.
   Медленная потеря силы, составляющей смысл жизни магов и самую суть иллуэнов; да уж, тут есть с чего потерять и разум.
   Поднявшийся ветер, разошедшийся настолько, что весь мир стал пепельно-серым, заставил вноь искать убежище. На этот раз Кранцингар и его спутница не выбирали укрытие, а попросту свалились в яму и кубарем скатились по ступеням. Эти ступени, а еще поскрипывающая на ветру дверь, говорили, что здесь есть - или были - обитатели. Кранцингару очень сложно было представить кого-то, способного жить здесь. Закрыв дверь и подперев ее вывалившимся из стены камнем, иллуэн спросил у затихшей где-то в темноте ведьмы:
   - Можешь зажечь свет?
   Бормоча что-то неразборчивое, женщина хлопнула в ладоши. Яркая вспышка моментально ослепила Кранцингара.
   - Не рассчитала, - тихо и, кажется, виновато сказала ведьма. - Я хотела тихонечко. Это место слишком бурно реагирует на мои заклинания...
   Кранцингар осторожно открыл глаза. Источник света определить было невозможно, просто комнату затапливало ровное синяние, порождающее контрастные тени. Стены комнаты были испещрены рельефами и чрезвычайно архаичными знаками обана [20]. Это помещение было не просто рукотворным, его создавали иллуэны.
   Кранцингар осмотрел надписи, но разобрать их не смог. Этим стенам, должно быть, были тысячи тысяч дней. Зато рельефы были весьма красноречивы: на них иллуэны убивали друг друга в изощренных кровавых схватках, отрубали головы, терзали плоть. Вся кровожадность рода иллуэнского словно выплеснулась на стены. Кранцингар невольно задумался, какой же была жизнь его сородичей до принятия эдикта. И как бы долго он протянул в те времена.
   Прошло какое-то время, прежде чем погруженный в разглядывание обана Кранцингар начал понимать, что же там написано, а еще сообразил - его окликают, нетерпеливо и довольно резко.
   - Да?
   - Нас завалит пеплом, - хмуро сказала женщина. - Ты надумал что-нибудь?
   - Почему я? - спросил юмэн, водя ладонями по стене.
   - А почему нет? - женщина фыркнула. - Ты хочешь вернуться домой не меньше моего.
   - Ну, я погулял бы седьмицу-другую, - рассеяно сказал Кранцингар. - Пока юфе не уберутся в свой Кос-Вадамар. Не мешай читать.
   - И что здесь написано? - спросила женщина.
   - Не так быстро! Этим знакам миллион дней, не меньше.
   Женщина нахмурилась и произвела какие-то расчеты, водя пальцем в пепле на полу.
   - Больше двух с половиной тысяч лет? Впечатляет.
   Поднявшись с пола, она подошла и с оттенком брезгливости на лице изучила рельефы. Что ж, даже Кранцингар находил их неприятными.
   - Мы здесь задохнемся скоро. Но если ты считаешь это важным...
   - Важным, - отрезал иллуэн.
   - Тогда поторопись.
  

* * *

   Бес водил руками по стене, разбирая причудливые знаки. Казалось, его вовсе не тревожит то, что с каждым мгновением дышать все труднее. Агнессе ко всему прочему все сложнее становилось контролировать магию. Хотела зажечь язычок пламени - осветила одним махом все комнату. Нельзя было даже предположить, какой эффект даст любое другое, пусть и самое безобидное заклинание.
   Затевать ссору с бесом не хотелось: оба они были заложниками этого незавидного положения. И, как показывала практика, они вполне могли вести себя благоразумно и мирно. Агнесса всегда полагала, что два разумных человека - в широком смысле слова - смогут договориться. Бес был куда благоразумнее кузена Яноша. Бес был даже симпатичнее.
   Агнессу, кажется, сморил сон. По крайней мере, глаза ее закрылись, а когда открылись, в комнате было гораздо темнее. За дверью что-то выло и грохотало, словно непогода разбушевалась вовсю. Или - пришла неприятная мысль - там сражаются друг с другом бесы и люди, проливая в пепел свою кровь. А пепел впитывает ее, и не меняет цвет, и просит еще. Агнесса это видела, как наяву, а потом, открыв глаза, сообразила, что это тоже был сон. Бес за все это время не поменял позу, даже, кажется, не шелохнулся. Только фиолетовый коготь водил по ровным колонкам знаков между отвратительными рельефами.
   С тех пор, как Агнесса залечила рану, а бес принял это, как должное, у нее не было времени задуматься. Его сородичи похищали людей и пожирали. Или нет. Тут не было достоверных сведений.
   "Я никогда не держал рабов"... Агнесса не обратила тогда внимания на эти слова, но...
   - Зачем вам люди?
   - Эдикт запретил нам проливать кровь друг друга, - ответил бес рассеяно.
   - И что?
   - Инудаль, - сказал бес таким тоном, словно это все объясняло.
   - Ину - что?
   - Тебе это словно непонятно? - бес, заинтересовавшись, обернулся. - Любопытно. Вот это - инудаль.
   Он указал на рельеф, изображающий схватку двух бесов. Один, вооруженный чем-то вроде топора с длинной рукоятью, разрубал второму голову. Рельеф выглядел особенно отвратительно из-за той радости, что была написана на лицах обоих бесов.
   - Ритуал? - уточнила Агнесса.
   - Увеселительные бои.
   Увеселительные?! Агнесса посмотрела на сцены, запечатленные на рельефах, и содрогнулась от омерзения.
   - С тех пор, как вышел эдикт, - невозмутимо продолжил бес, - инудаль запрещен.
   - Вы похищаете людей, чтобы... - выдохнула Агнесса. - Чтобы...
   Бес посмотрел на нее внимательно и спокойно.
   - А зачем вам иллуэны?
   Чтобы разрубить на части и бросить в какое-нибудь паршивое зелье.
   - Квиты, - мрачно кивнула ведунья.
   Бес улыбнулся. По крайней мере, обнажил острые черные клыки он с достаточно дружелюбным видом.
   - Это очень древнее место. Судя по тому, что я смог прочесть, это Кос-Ореди.
   - И это важно? - хмуро спросила Агнесса.
   - С исторической точки зрения это потрясающая находка. Ореди пропал полтора миллиона дней назад.
   - Четыре тысячи лет, - безразлично кивнула ведунья. - Бесовская Загровень. Как это поможет нам выжить?
   - Полтора миллиона дней назад у нас были неизмеримо более сильные маги, чем сейчас, - пояснил бес. - По преданию, они умели пересекать границы, открывая дороги между мирами. Но однажды не совладали с собственной силой и сгинули без следа.
   - Попав в этот... Суор? - сообразила Агнесса. - И мы тоже здесь. Потрясающая историческая находка. Толку - чуть!
   - Да, - сварливо согласился бес. - Потрясающая находка. Я мог бы написать книгу... и угодить в Ваду на тысячу дней. Но ты не права, польза от Кос-Ореди немалая. Иллуэны, воданы особенно, все записывают. Здесь должны быть подробности ритуалов.
   - За четыре тысячи лет книги истлели, - напомнила Агнесса. - Вон, от твоих бе... иллуэнов одни кости остались.
   - В это время писали в основном на глиняных табличках, - ответил бес. - Нужно только найти хранилище.
   - Где? Там, - Агнесса указала на дверь, - буря, и судя по всему нешуточная.
   - Например - здесь, - бес совершил странные манипуляции с крайним рельефом, и в стене со страшным грохотом открылся дверной проем.
  

* * *

   Кранцингара потряхивало слегка от возбуждения. Подумать только! Кос-Ореди, считающийся давным-давно утраченным! Ученые гад'гар'жи вусех семи родов завидовали бы, узнай они о такой сногсшибательной находке. Впрочем, в действительности иллуэн сомневался, что кто-нибудь еще добровольно сунулся бы в Суор, даже ради такого грандиозного открытия. Рисковать жизнью и рассудком ради истины было глупо. Иногда Кранцингару казалось, что иллуэны все записывают оттого, что с легкостью забывают даже самое важное. А то и просто выкидывают из головы, потому что так проще.
   Коридор был тесным и темным, а медленно затухающее колдовское пламя наводило на невеселые мысли. Когда чары иссякнут, иллуэн и женщина окажутся в ловушке. В кромешной тьме.
   Совестная гибель уравняет их, сотрет все существующие между народами разногласия, как в какой-нибудь древней балладе.
   И, может статься, так и не удастся найти библиотеку. Может статься, здесь только та часть Кос-Ореди, где ее нет и быть не может. Кранцингар посмотрел на свою спутницу. Женщина показалась ему достаточно разумной, значит ей это не могло не прийти в голову. Она молчала. Впрочем, как помнил Кранцингар, ее запугивали в ту самую минуту, когда бездна разверзлась под их ногами. Женщина и тогда молчала.
   - У тебя есть родственники?
   Это был самый странный и самый неуместный вопрос, который только можно было услышать в данной ситуации.
   - Что? - опешил Кранцингар.
   - Этнографический интерес, - ответила женщина.
   Это слово было Кранцингару непонятно, и он решил, что в языках иллуэнов ему нет аналога. Или же самой женщине оно неродное.
   - Какой-какой?
   - Изучаю принципиальные различия между людьми и бе... иллуэнами, - женщина выдержала паузу и призналась: - Мне страшно. Тишина сводит меня с ума.
   Кранцингар пока не испытывал ничего подобного, но он и не был никогда особенно общителен и разговорчив. Вернее, в большинстве случаев ему не о чем было поговорить с окружающими. Впрочем, обезумевшая спутница его не устраивала, тем более, что могла еще пригодиться.
   - Конечно, у меня есть семья. Не в зарослях же тумы[21] меня нашли. У меня есть мать и сестра. Пара дюжин сестриных поклонников считаются? Ты?
   В эту минуту ему вдруг стало любопытно: а как выглядит семья у людей? Вступают ли они в брак? Воспитывают ли детей? Или живут беспорядочным полубезумным стадом, как те, что попадают в Каллан?
   - Я сирота, - сказала женщина. - Мой отец погиб на охоте еще до моего рождения, а мать двадцать лет назад убили, чтобы открыть путь.
   Кранцингар обернулся и обнаружил, что женщина стоит, привалившись к стене и держась за горло, словно ей нечем дышать. Голос ее звучал неестественно, механически.
   - Я все не могу отделаться от мысли, что ее кости где-то здесь.
   Кранцингар окаменел, не представляя, что же делать. Не кидаться же утешать человека! В эту минуту спасение пришло, откуда не ждали: что-то хрустнуло под каблуком. Кранцингар посмотрел вниз. Пол коридора был усеян глиняными табличками.
   - Помоги их собрать, - приказал Кранцингар.
  

* * *

   Истерика прошла так же неожиданно, как и наступила. Агнесса, обычно ничем таким не страдающая, предпочла списать ее на общее дурное влияние этого места. Впрочем, она в самом деле предпочла бы разговор, но поговорить-то было и не о чем. Разве что, о каких-то вещах, близких обоим: потрошении бесов и порабощении людей, например. Агнесса молча собирала таблички и передавала их бесу. Тот бегло просматривал написанное и раскладывал "книги" по разным стопкам. Вскоре он забубнил себе под нос - излюбленная привычка всех одиночек, привыкших проводить время в собственной компании.
   - Кос-Оредские Хроники, нецензурированный вариант. Неправленные протоколы заседаний... Сколько же базарного хамства! Трактат Ильваррида "О строении Мира"... - бес с тоской и сожалением посмотрел на внушительную стопку табличек. - Не унесу.
   - Среди этих библиофильских редкостей есть что-то полезное? - спросила Агнесса, передавая очередные таблички.
   Бес повертел их в руках.
   - Почему бы и нет. Вот, к примеру "Отчет о визите Варанагиба II в Уленгар".
   - И где это? - спросила хмуро Агнесса, даже не уверенная, что бес не сочиняет все это на ходу.
   - Судя по тому, что название мне незнакомо, не в Каллане, - ответил бес и погрузился в чтение, то и дело морщась и хмыкая.
   Агнесса, кажется, снова заснула. В любом случае, белая припорошенная пеплом пустошь ей, должно быть, привиделась, ведь мгновение назад она была в сумрачном коридоре. И она уж точно надеялась, что ей привиделась женщина, обнаженная, но отчего-то в траурном белом платке. Из-под него выбивались волосы, такие же золотые, как и у самой Агнессы.
   - Мама? - тихо позвала ведунья.
   Женщина обернулась, и Агнесса подавилась криком. Все тело женщины спереди было изъедено пеплом. Плоть стала мертвенно-серой. Лицо скалилось выступающими зубами, а из пустых глазниц вытекало что-то черное. Протянув руку, женщина просипела: "Херем эт'те. Херем эт'те. Херем эт'те."
   С каждым словом она подходила все ближе, пока не вцепилась в Агнессу. В нос ударил смрад разлагающейся плоти. Ведунья, парализованная страхом, не сразу начала отбиваться, момент был упущен, и вот оскаленный рот прижался к ее губам. Херем эт'те...
   - Очнись же! Рандха[22]!
   Агнесса прижалась щекой к теплому гладкому шелку и рыдала, пока не сообразила, что плачет на груди у беса. Тогда она отшатнулась в ужасе и едва ли не с воплем. Бес посмотрел на нее удивленно, поправил свою переливчатую тунику и спросил:
   - Почему ты это сказала?
   - Ч-что? - дрожащим голосом уточнила Агнесса. В бессознательном состоянии она, пожалуй, могла что угодно сделать. Хоть в любви признаться.
   - "Херем эт'те", - успокоил ее бес. - Ты сказала: "херем эт'те".
   - Не знаю, - ответила Агнесса. - Услышала во сне.
   - Это очень древняя форма, она зафиксирована еще в Великом Уложении, принятом больше трех миллионов дней назад. Херем эт'те - соблюдать неукоснительно.
   Бес глубоко задумался. Агнессе пришло на ум ни с того, ни с сего, что он выглядит усталым. Она не могла бы сказать - бледно, ведь тон его кожи остался темно-красным. Но вот блеск глаз, волос и когтей потускнул.
   - Тебе надо отдохнуть.
   - Некогда, - отмахнулся небрежно бес. - Я тут вычитал кое-что любопытное.
   Он застучал табличками, как мог бы шелестеть страницами какой-нибудь книги. Наконец бес отыскал нужную "страницу".
   - "Варанагиб II Достопочтенный", - зачитал он с несколько театральным пафосом, - "сообщает владыке о своем визите в медноколонный Уленгар. По всему видно, Лута[23] подходит к концу, границы утверждаются. Люди сильно страдают от Ночных созданий, их маги не могут сладить, а загвари[24] более не осталось. Истинно глаголет Варанагиб II Достопочтенный: люди слабы, они как скот. Они разучились открывать пути".
   - Ну спасибо! - пробормотала Агнесса.
   Бес не обратил на нее никакого внимания, поскольку лихорадочно перебирал таблички.
   - Цены на шерсть, разведение шелкопрядов, последний инудаль.... Да где же это?!
   Бес выглядел озадаченным и расстроенным, и, похоже, нужная "бумажка" не желала находиться
   - Что - это? - спросила Агнесса.
   - Продолжение! Этот "достопочтенный" оставил подробное описание пути! Загвари, загвари...
   - Значит, - вздохнула Агнесса, - мы только впустую потратили время.
   - От тебя, знаешь ли, женщина, я не слишком много прошу...
   Агнесса хотела было обидеться, но, увы, это было справедливо, и даже более чем. От нее не то, что не было толка. Она только мешалась, особенно сейчас, когда сон все никак не оставлял ее голову. Она все еще видела ту женщину, которая могла быть (а могла и не быть) ее матерью. Ведунья устало опустилась на пол и обхватила колени руками. Мимо стремительно пронесся бес.
  

* * *

   Варанагиб, Варанагиб... Имя вертелось на языке, то и дело соскальзывая. Где-то Кранцинагр видел его, причем, написанное старинным обаном. Если обан, и если имя не на слуху, значит - Вада. Значит этот "Второй Достопочтенный" написал книгу, которую сочли нужным запретить. А еще это "Лута", и "Ночные создания", и "загвари"... Сейчас о них говорили, как о полумифических героях древности, но в прежние времена они доставляли, кажется, немало проблем. Все это вкупе с Суором рождало занятную картину, но дыр в ней было больше, чем в сутском желтом сыре. Если бы только сыскалась табличка с описанием пути!
   Да еще эта женщина, изможденная, полубезумная. Золотые волосы потускнели, из глаз исчез прежний блеск. Люди очень слабы. Кранцингар был готов бросить ее, но - "Херем эт'те". Соблюдать неукоснительно. Это же сказал член Совета, единственный, вернувшийся из Суора. Случайное совпадение?
   Кранцингар свернул в коридор, также усыпанный табличками, но даже нагибаться за ними надобности не было: другая глина. В конце коридора горел свет, подрагивая, пормагивая, словно пламя свечи под сквозняком. Кранцингар прибавил шаг, не обращая внимания на хрустящие под ногами таблички, и его практически вынесло в округлую, старинной архитектуры, комнату. По стенам высились шкафы, заполненные свитками, инкунабулами, глиняными табличками и тетрадями. В центре за столом сидел иллуэн - юмэн, судя по лиловому отблеску в волосах и аккуратным черным рожкам. На звук шагов иллуэн обернулся.
   Он выглядел в точности так же, как на портрете в парадной зале. Вот только, заметно было, что шея его сломана, и голову тяжело удерживать ровно. Он помогал себе рукой, а в другой держал перо.
   - Отец, - тихо сказал Кранцингар.
   Отец посмотрел на него внимательно и серьезно и произнес беззвучно, одними губами:
   - Соблюдать неукоснительно.
   Отец отпустил руку, голова упала на плечо, и кожа вдруг начала рассыпаться. Пепел роем пчел полетел в лицо Кранцингару, вызывая панику. Забил легкие. Кранцингар царапал горло, но никак не мог сделать вдох, и пепел бил и бил его по лицу.
   По щекам. Ладонью.
   Кранцингар вдохнул с наслаждением сухой мертвенный воздух подземелья и открыл глаза. Женщина отстранилась.
   - Ты очнулся.
   Кранцингар сел с трудом, привалившись к стене, и принялся растирать грудь. Голова шла кругом. Отец никогда не снился ему, Кранцингар его даже не помнил. Отец был лишь портретом на стене. Но почему он сказал ту же самую фразу? Соблюдать неукоснительно. Что соблюдать?
   - Я в порядке, - ответил он на невысказанный вопрос. - Кошмар приснился.
   - Да, - кивнула женщина. - Место располагает.
   Кранцингар поднялся, отряхнул одежду от пепла и огляделся. Во сне он шел по крайнему коридору, усыпанному глиняными табличками, пока не вышел в круглую библиотеку. Значит ли это, что пройдя тем же путем наяву, Кранцингар отыщет нужное место? Быль лишь один способ проверить и убедиться.
   - Пошли туда, - сказал он, махнув в сторону коридора.
   Женщина не стала спорить.
   Оба они давно уже утратили чувство реальности, поэтому спокойно шли через сумрак, похрустывая глиняными табличками, усыпающими пол. Библиотека действительно сыскалась. Книжные полки были повалены, таблички разбиты, а от свитков и инкунабул не осталось и следа. Надежда на то, что сон был неслучаен, рухнула.
   - Пойдем вперед, - сказала женщина.
  

* * *

   Они скитались пустыми коридорами древних руин, кажется, уже несколько лет. Если бы Агнессу спросили ненароком, кто она такая, и что собирается делать, ведунья, пожалуй, растерялась бы. Она возлагала надежды на те глиняные таблички (глупо, чего уж тут говорить), и теперь, когда надежды рухнули, обнаруживала полное безразличие. Этот вариант не удался, не получится и с остальными. Агнесса почти смирилась с гибелью, и лишь какая-то часть ее еще бунтовала. Ты особенная, - говорила это крошечная, но весьма самодовольная часть. - Ты наследница Соженского престола. Ты - хозяйка-хранительница Углева. Ты не можешь умереть в каком-то... Суоре.
   Иногда Агнессе казалось, что она мертва уже давно.
   Она шла до того бездумно, что все препятствия на ее пути казались призрачными. Она уже начала натыкаться на стены.
   Бес выглядел не лучшим образом: шел, опустив голову, и все бормотал, бормотал себе под нос: "соблюдать неукоснительно. Соблюдать неукоснительно". Это место сводило с ума.
   Агнесса не замечала ничего вокруг, но когда пол резко ушел из-под ног, она оучналсь, вскрикнула и попытались уцепиться за край. Плиты терялись где-то под комковатым пеплом, а может - рассыпались тем самым пеплом, крошась под пальцами.
   В последний момент бес успел схватить ее за руку и втянуть назад, в коридор. Несколько мгновений они сидели, тяжело дыша, вдыхая сухой пепел, а потом Агнесса выдавила:
   - Спасибо.
   Бес небрежно, а может просто устало отмахнулся и посмотрел на ее руки.
   - Твои пальцы...
   Пальцы покраснели, кожа начала трескаться.
   - Проклятый пепел!
   - Если мы останемся здесь надолго, - вздохнул бес, - от нас в конце концов останутся одни кости. Впрочем, это рано или поздно произойдет с нами в любом месте. Пошли, я кое-что надумал.
   Он протянул руку, и Агнесса приняла ее, игнорируя боль в пальцах.
   - Я тут подумал, - вслух рассуждал, а может и разъяснял ей бес, - к чему эти слова "соблюдать неукоснительно". Не просто же так.
   - Галлюцинации, - хмуро ответила Агнесса.
   - Кто тебе сказал их?
   - Неважно, - отмахнулась ведунья.
   - А если все же важно? - бес посмотрел на нее в упор, и глаза у него были темно-фиолетовые, как небо сразу после заката.
   - Моя мать, - выдавила Агнесса. - Моя давно мертвая мать.
   И она присовокупила несколько ховорстких[25] ругательств, куда более емких, чем соженские.
   - мне это сказал отец, - невозмутимо продолжил бес, не понявший ругательств, или не обративший на них внимания. - Мой мертвый отец. Мы в Каллане внимательно прислушиваемся к усопшим предкам.
   - И что? - хмуро спросила Агнесса. - Что по вашему они хотели нам сказать?
   Бес принял торжественный вид. Если бы оба они не были так измучены, ведунья бы решила, что он просто насмехается над ней.
   - Я вспоминал все параграфы Великого Уложения, те документы, на которые есть в нем ссылки, и обнаружил кое-что весьма примечательное. В самом раннем варианте Уложения называются причины, по которым иллуэн может проливать свою кровь. Их четыре: похороны, сватка с ночными тварями, свадебный инудаль и сопутсвие загвари. Во всех иных случаях запрет соблюдать неукоснительно. Первый и третий пункты вскоре попали под запрет, второй отпал сам по себе, а о последнем просто не заговаривали.
   - Почему? - спросила Агнесса, поскольку от нее ждали этого вопроса.
   - Загвари больше нет. Это очень древнее слово, аналога ему нет ни в одном из семи современных наречий. Переводится буквально, как путеводитель. Проводник.
   Агнесса поняла, к чему он клонит. Проводник между мирами, открывающий, вероятно, дорогу своей кровью, как сейчас открывают чужой.
   - Для этого один из нас должен быть путеводителем, - сказала она. - И мы никогда не выясним - кто.
   - Мы можем смешать кровь, - сказал бес, - и посмотреть, что получится.
   "Интересно, - отстраненно подумала Агнесса, - а чем он обычно занимается у себя дома? Смешивает в котле травы и порошки, чтобы посмотреть что получится, и ждет, пока не рванет?"
   - Скорее всего мы истечем кровью, - сказала она вслух. - Проще вскрыть вены и посидеть тихонько, пока нас жрут.
   - Проще. Но лучше бороться, - покачал головой бес.
   Агнесса хотела возразить, что смерть есть смерть, но в целом бес был прав. Лучше сражаться. Так хотя бы останется иллюзия, что все способы испробованы. Это как с Яношем, - подумала ведунья. Ты много раз могла сдаться, стать его женой, его собственностью. Ты боролась. Почему же сейчас ты этого не делаешь?
   - У нас нет ножа, - предприняла она последнюю попытку. - Твои когти достаточно остры?
   Бес посмотрел на свои руки и ухмыльнулся. Возможно, это была дружелюбная улыбка, но черные клыки делали ее попросту устрашающей.
   - Мне нужно немного твоей крови. Всего пара капель.
   - Упырь, - подумалось Агнессе. Из тех, что кишмя кишат в Ховортыньских лесах. Напьется крови и преспокойно отправится домой. Впрочем, бес мог сделать это гораздо раньше. Значит, кровь была ему нужна для дела. И все же...
   - Тебе нужна моя кровь, чтобы добыть мою кровь?
   Бес вздохнул тяжело и продемонстрировал темные, с глянцевым отливом когти.
   - Я могу лишь слегка оцарапать тебя, а на своей коже и следа не оставлю. А когда в наших книгах говорится "пролить кровь", то именно это имеется в виду.
   Агнесса, наверное, сошла с ума в уже достаточной степени, потому что протянула руку.
   - Давай.
   Бес взял ее аккуратно, бережно, чтобы не пролить ни капли, и резко ударил когтями по раскрытой ладони. Агнесса вскрикнула больше от ожидания боли, чем от самой боли. Из небольшой ранки выступила кровь, и пепел, до того лежащий спокойно, взметнулся и потянулся к ней. Бес провел плавно рукой, и, повинуясь его жесту, кровь послушно приняла форму. Изящное тонкое лезвие, казалось, отлитое из стекла, имело форму листа и красноватый отблеск.
   - Ох ты! - вырвалось у Агнессы. Это была не магия, это было нечто... нечто... Она не смогла бы подобрать слово в любом случае.
   - Нужно торопиться, - бес с тревогой посмотрел на кружащийся в коридоре пепел. С каждым мгновением его становилось все больше и больше, он словно разбухал, посекундно увеличиваясь в размерах. - Запомни, кровь нужно смешать, не пролив. Иначе все пойдет прахом и нас точно сожрут.
   - А дальше что? - спросила Агнесса, которой с каждой минутой затея нравилась все меньше и меньше.
   - Полагаю, думать о доме.
   - У нас с тобой разные представления о дом.
   - Хорошо, - согласился бес. - Будем думать о безопасном месте. Полагаю, тут наши представления сойдутся.
   Агнессе пришло в голову, что на самом деле и тут их представления будут существенно различаться, но отступать было уже поздно. Без разрезал свою руку, потом полоснул по агнессиной, и сложил из ладони ранка к ранке. Ведунья теперь физически ощущала - или думала, что ощущает - как кровь смешивается и обретает некую, непонятную ей силу. "Вьюга" вокруг ярилась все больше, норовя поглотить свою добычу. Потом стало так тихо, что Агнесса сперва подумала, что оглохла от непрерывного гула. Но нет, это действительно была тишина. Все видимое размылось, скрылось за пепельно-серой пеленой. Все, кроме темно-фиолетовых глаз беса.
   Я хочу домой, - поняла Агнесса. - Я очень хочу домой. Я это служила.
   Глаза мигнули, как ей показалось, согласно, и все пропало. Осталась только темнота.
  
   Алата, Соженское королевство
   Звуки и запахи были до того привычны, что в первые мгновения Агнесса решила, что вообразила их. Но потом она поняла, или скорее убедила себя, что дома. Пахло дождем, хвоей, мокрым лесом и недалеко расположенным болотцем. Агнесса открыла глаза, но особого толку в этом не было: кругом царила непроглядная темень. Ночь, дождливая, когда тучи обкладывают небо - ни проблеска. И поблизости нет жилья.
   - Чары выбрали даму, - тихо, с легким сарказмом сказал бес, и Агнесса поняла каждое слово.
   Ей стало любопытно: будет ли она так же понимать и других бесов. Проверять, впрочем, на личном опыте не хотелось. Она создала небольшой светящийся шар, радуясь тому, что магия вновь слушается ее беспрекословно, и повесила на елку. В его свете уже основательно промокший и продрогший бес выглядел совсем нестрашным. И, похоже, думал, что Агнесса сейчас же начнет резать его на ценные ингредиенты. Ведунья посмотрела на свою ладонь, где уже начала подсыхать кровь. Соня очень порадовалась бы пальцу.
   Подставив ладонь под дождь, Агнесса, морщась от боли, дождалась, пока на землю не закапает порозовевшая вода. Ведунья нарисовала на стволе положенные знаки. Ель не очень хорошо подходила для этого колдовства, лучше бы бук или дуб, но некогда было привередничать.
   - Я могу удерживать путь секунд тридцать, - честно призналась веднуья. - и нет гарантии, что ты окажешься в этом своем Кос-как-его-там, а не на дне океана.
   - Кос-Унгер, - тихо сказал бес, глядя на нее очень внимательно. - Что такое океан?
   - Не важно! Уходи, - Агнесса четко произнесла формулу, которую столько слышала, но ни разу не пыталась использовать. - Уходи!
   Бес посмотрел на открывающуюся воронку, черную, вращающуюся против солнца, и кивнул. Протянул нож.
   - Его будет не видно на твоей коже. Может пригодиться. И он очень острый, - быстрым движением чиркнув когтями, бес поймал срезанный с головы Агнессы локон (только поцарапать могут?! - похолодела ведунья) и скрылся в воронке, бросив, уходя: - Прощай, женщина.
   - Прощай, бес, - сказала Агнесса схлопнувшейся воронке и еловому стволу.
   У нее была масса забот, требовалось выбраться из леса, как можно быстрее добраться до Углева и заглянуть в книги. Может они и не столь почтенные, как "Великие Хроники", но в них тоже хранится немало древних историй. И хотя бы в одной непременно упомянется Суор. Сняв светильник с ветки, Агнесса пошла осторожно, надеясь добраться до опушки, отыскать человеческое жилье и спросить дорогу. Людей она не боялась, куда бы ее не занесло: даже в Асацком Халифате не рискнут тронуть ведьму.
   Вскоре между деревьями показались огни, и Агнесса облегченно выдохнула. Однако, открывшееся, когда она вышла на опушку, зрелище, заставило ее усомниться в собственном рассудке. Все вокруг было пепельно-серым и мертвым, словно она и не покидала Суор. В воздухе несмотря на дождь кружились серые хлопья. Медленно из этой пелены соткалась фигура в мундире соженской внутренней гвардии, и алебарда уткнулась острым трехгранным навершием Агнессе в грудь.
   - Агнесса Форез, вы арестованы по обвинению в чародейском уничтожении города Ладрека. Следуйте за мной.
  
   Каллан, Кос-Унгер
   Это был тот же самый лавровый сад, но Кранцингар не поручился бы, что та же самая ночь. Поднявшись с земли, он отряхнул одежду, хотя чем приводить ее в порядок, проще было выкинуть. Стараясь никому не попадаться на глаза, Кранцингар поспешил к Башне, надеясь, что не найдется дураков ошиваться там среди ночи. Увы, уже у дверей он столкнулся с Азинамир.
   - Коротышка! - голос иллуэны прозвучал одновременно радостно и встревоженно. - Где тебя носило?!
   Кранцингар отступил в тень, отбрасываемую башней. Сегодня было пасмурно, небо приобрело оттенок бронзы, а приближающаяся гроза заставляла тревожно помаргивать фонари.
   - Я...
   - Спрятался, чтобы не торчать на совете, а, Коротышка? Не волнуйся, юфе уже уехали, умчались куда-то жутко загадочные.
   Кранцингара эта новость скорее встревожила, чем успокоила. Ему не нравилось, когда юфе замышляли что-то.
   - Ладно, Коротышка, живо спать! - распорядилась Азианамир. - Старейшина третий день требует тебя явиться. Опять ты нажил себе неприятности.
   Кранцингар очень надеялся, что Старейшина сошлет его в Ваду, пасти книги. В несколько тайных, запрещенных томов ему требовалось заглянуть как можно скорее. Пробурчав нечто неразборчивое, чтобы отделаться от сестры, Кранцингар прошмыгнул в приоткрытую дверь.
   В Башне было тихо, книги спали, и не обратили внимания на вернувшегося наконец библиотекаря. Должно быть, кого-то слопали. Стараясь не потревожить их, Кранцингар поднялся на самый верх в свои покои. Пока готовилась ванна, он пытался придумать, что сделать с одеждой. Она до такой степени пропиталась ядовитым пеплом, что сжигать ее иллуэн не рискнул и в конце концов завернул в крисский пергамент и засунул на самое дно сундука. Посмотрел на локон, сияющий, как погожая ночь. Он пах человеческим лесом. Повинуясь движению пальцев, локон сплелся косицей и послушно обернулся вокруг запястья.
   Это был очень хороший амулет.
  
   ----------------------------
   1. Молчальники - маги-хранители памяти, мастера заклинаний. Также в их ведении находятся все древние секреты. Считаются наряду с ведуньями самыми сильными колдунами Алаты
   2. Масочницы - колдуньи, создающие иллюзии
   3. Вервия - следящее заклинание, также чары-поводок
   4. Кандалы - заклинание, привязывающее заклятого к магу, дополнительно может быть усилено наговорами
   5. Юфе - один из родов иллуэнов, синекожие, примерно на полголовы выше среднего роста, отличающиеся чрезмерной даже для сородичей кровожадностью
   6. Гад'гар'жи - библиотекарь
   7. Юмэны - род иллуэнов; краснокожие, с парой небольших слегка завитых рожек, всегда отличались умеренной политикой, считались хранителями древней мудрости
   8. Юфи (воданск.) - "мужеложец" в оскорбительном смысле, в буквальном переводе "под рабом". В самом гомосексуализме иллуэны не видят ничего странного или недопустимого, в том числе и в сексе с рабами. Однако, иллуэн отдающийся рабу считается у них сумасшедшим, поскольку таким образом опускается до уровня скота
   9. Воданы - род иллуэнов, зеленокожие; интриганы, вносящие разнообразие в политику Семи родов
   10. Субба (юмэнск.)- магический настой, вызывающий эйфорию. На людей действует как сильный наркотик и вызывает быстрое привыкание, для иллуэнов почти безвреден
   11. Су (юмэнск.)- личный раб/рабыня
   12. Бери (юмэнск.)- женщина-рабыня
   13. Берони (юмэнск.)- мужчина-раб
   14. Цуварка (юмэнск.)- крупная птица, из мяса которой обычно готовится рагу. По вкусу походит на индейку, немного жестковата
   15. 340 тысяч дней - 931,5 год. У иллуэнов очень своеобразное летоисчисление, вернее, полное его отсутствие
   16. Кос-Водамар - город-цитадель воданов
   17. Кос-Дерен - город-цитадель юфэ
   18. 2 500 дней - 6,8 лет
   19. Рани (староиллуэнск.) - заклинатели, умеющие открывать краткосрочные порталы между мирами
   20. Обан - чрезвычайно архаичная письемнность древних иллуэнов, иероглифическое письмо. Современные иллуэны используют слоговое письмо обаэн, по принципу напоминающее хангыль
   21. Тума - растение, напоминающее листовой салат. В нем находят тех маленьких юмэнов, которых не принесла птица нёгрен
   22. Рандха (староиллуэнск.) - очень древнее и совершенно непереводимое ругательство. Также - слабый, болезненный, трусливый представитель своего рода. В общем - коротышка.
   23. Лута (афирск.) - "Эпоха Гнева", одна из доисторических эпох
   24. Загвари (староиллуэнск.) - то же, что и Голоса Ночи. Дословно - "путеводители"
   25. Ховортынь - маленькое лесистое княжество, лежащее между Соженским королевством, Убрамой и Асацким халифатом. Управляется князем (традиционный полный титул "волод и воевода") и состоит почти сплошь из воинов
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

31

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"