Аннотация: Побывав в Абиголе, не забудьте посетить праздник Св. Иоргена, которому не могут помешать ни чума, ни змелятресение... (из путеводителя по Абиголу)
Глава четвертая
Болота Абигола и другие достопримечательности
Настроение у Нимуэ, не смотря на отличную погоду, было просто отвратительное. День встретил ее бодрящим морозцем и ярким солнцем, которое, казалось, могло развеять любую хандру. Немалую роль могли бы сыграть и завистливые улыбки Сюзанны и Алисы, вышедших проводить нагендри в первый поход. Маги - все от первокурсников до выпускников - привычно улюлюкали. По логике, Нимуэ должна была охватить сейчас радость, оттого что она сумела-таки уесть и товарок, и самоуверенных колдунов, которые на магию в исполнении женщины смотрели снисходительно, как на роман или вышивку. Вот только Нагендри все еще злилась, оттого меркло и утро, и победа, совершенно незаслуженная, и грядущее путешествие через полстраны, в славный своей историей и болотами (достоверно неизвестно, чем больше) город Абигол. Вскарабкавшись при помощи конюха на спину Карамельке - самоуверенной весьма кобыле, подаренной отцом на восемнадцатилетие - Нимуэ расправила полы дорожного упелянда*, куда более удобного для путешествий, чем вычурное лунское платье, и махнула собравшимся в воротах студентам. Леди Трейси провожать ее не стала, нагнедри и не настаивала.
Ее дурное настроение не развеялось во время приятной конной прогулки до Кастербриса, во время разговора с комендантом, когда шалея от собственной наглости девушка отдавала распоряжения. Даже вид аспида, надевшего таки кутру не развеселило нагендри. Слишком уж много лишних мыслей заполняло ее и без того бестолковую голову.
Теперь, когда Нимуэ и молчаливый Змей неспешно трусили к портальной арке, было время подумать. Злиться к этому времени нагендри перестала, толку в том никакого не было. Вместо этого девушка попыталась найти в сложившейся ситуации светлые стороны. К примеру, сбылась ее мечта. Покинув Университет, покинув скучный королевский двор и опостылевший Рюнцэ она совершенно самостоятельно ехала за тридевять земель. Эта мысль давала почувствовать себя то ли Моран Златокудрой, то ли Святым Иоргеном. Нимуэ едва не расхохоталась. Тоже мне, святая! Ишь, чего захотела. Святость эту дали, не спрашивая позволения. И вся сила нагендри - в едущем на шаг позади Змее, над которым капризная природа дала власть.
Настроение сделалось еще хуже.
Управлять им Нимуэ не понравилось. Что-то омерзительное было в улыбке, появившейся по приказу. Кроме того, она попросту не знала, как стоит обращаться с аспидом. Семейные слуги, а с ними и все жители Бата, баловали малютку Ним, как родную дочь. Девушка в итоге воспринимала их, как своих дальних родственников. Этакая толпа дядюшек и тетушек, всегда готовых промокнуть слезы, дать леденец, рассказать смешную историю, или - наоборот - выслушать грустную. Горничных в Университете замечать было не положено. Девушки были так вышколены, что даже не реагировали на дружелюбие. Между ними и магами и нагендри лежала пропасть, которую и на амфиптере, при том допущении, что он все же существует, не преодолеть. Королевскую прислугу и вовсе не было видно и слышно. Как сказочное То-Чего-Н-Может-Быть, они подавали еду, убирали со стола, убирались в комнатах и ухаживали за оранжереей и конюшнями. Тем не менее, Нимуэ даже теней их не видела за те десять лет, что ее допускали во дворец, кроме разве что кравчих на балах. Аспид же изначально попадал в сомнительную категорию рабов, и это обстоятельство сбивало с толку. Согласно некоему Ашшассану Фасхиллю, змеиному ученому-философу, чьи труды изучались на пятом курсе, как предмет самой богомерзкой мысли, определял рабов (в данном случае, конечно, людей), как "говорящее орудие". Нимуэ оглянулась через плечо на понуро трусящего позади аспида. Молчащее орудие, скорее. Это определение Фасхилля уподобляло Нимуэ исконным врагам человеческого рода, что также было отвратительно.
Из-за поворота плавно показалась изящная стрельчатая портальная арка, и мысли нагендри свернули на не менее насущное. План действий ей обрисовали лорд-протектор и наставница, был он незатейлив, легко выполним и безопасен. В теории. Слушавшая неоднократно походные истории (скорее - полные неприличного вранья байки) Ланцелота, нагендри уяснила, что логичные и продуманные планы срываются чаще всего.
Подъехав к арке, она дождалась появления угрюмого Змей, и полезла в кошель за ключ-амулетом. Ореховая дощечка с гербом Абигола в первую минуту даже сумела развеять дурное настроение девушки. В конце концов, впервые в жизни она держала в руках нечто настолько значимое. Одно дело - путешествовать при помощи портальных дверей от одного знатного дома к другому. И совсем другое - перемещаться между городами. Такая роскошь была позволена только официальным представителям королевского двора. Пускай Нимуэ таковой себя и не ощущала, но все же вид официального ключ-амулета воодушевлял. Спешившись, девушка приложила его к вырезанному в известняке гербу города: звездочке сфагнума, которую держит в клюве болотная выпь.
Абигол встретил ее своей извечной сыростью. Едва ли был в Виттании еще один подобный город. Наименее патриотично настроенные его жители ворчали, что лучше бы Святой Иорген устроил тогда большой пожар, это бы доставило абиголцам больше радости и легко сошло за подвиг. Город с двух сторон окружал лес, с одной к нему подступало болото, а ворота выходили на небольшое поле, где летом разбивались горожанами огороды, а зимой устраивались катания на санях. Портальная арка располагалась карусах в двух с половиной от городских стен посреди этого поля. По сравнению с величественным Рюнцэ, Абигол не производил ровным счетом никакого впечатления. Стены его были сложены частично из известняка, но в основном из кирпича. Над зубчатой кромкой видна была башня собора Св. Иоргена и шпиль новой ратуши. Яркими пятнами казались с такого расстояния праздничные флаги. Забравшись на Карамельку, Нимуэ направила кобылу по дороге к городу. Аспид ехал несколькими шагами позади, словно соблюдал старательно какую-то четко отмеренную и оговоренную дистанцию. Лицо его было совершенно бесстрастно, и только губы едва заметно кривились при каждом новом порыве ветра, налетающем с болота. В этом не было ничего удивительного: одежда на Змее была казенная, а плащ и вовсе с заплатами. Нимуэ отрешенно удивилась: она снова начала злиться, на этот раз на гарнизон Кастребриса. Впрочем, проявлять доброжелательность и сочувствие она не рискнула. В прошлый раз это закончилось оскорблениями. Значение слова "убоженка" она не вполне поняла, но выслушивать его второй раз не собиралась. Так что в Абиголу путешественники, если можно их так назвать, въехали молча.
Впервые в своей жизни Нимуэ столкнулась с таким беззастенчивым разглядыванием, с суеверным страхом и изумлением. Причиной тому, конечно же, был восседающий на унылой чалой лошади аспид. Даже слепой не спутал бы его с человеком, что уж тут говорить о глазастой возбужденной толпе абиголцев. Казалось, весь город высыпал на улицы, в крайним случае, высунулся в окна, чтобы посмотреть на пришельцев. Нимуэ почувствовала себя неуютно. Одета она была, конечно, в цвета королевского дома: внутренняя сторона широких рукавов и киртл*, выглядывающий из-под меховой опушки подола, были сшиты из нежно-голубой ткани. Да и брошь, скрепляющая ворот, внушала уважение. И тем не менее, было в любопытстве абиголцев нечто неприятное, безусловно опасное. Толпа всегда внушала Нимуэ страх.
Стараясь держаться как можно увереннее, она направила лошадь на шпиль ратуши. Змей неотступно следовал, вынужденный в такой толпе нагнать нагендри. Возможно. Удобнее было спешиться и миновать таким образом три низкие арки, перекинутые между домами, но Нимуэ искренне боялась, что ее порвут или затопчут. А потом она сообразила, что в городе праздник. Тут не было ничего удивительного, ведь Сахарную неделю в Абиголе отмечали заодно, и как день основания города. На улицах было много фонарей и жаровен, двери всех лавок были распахнуты настежь. Пахло сладостями и вином. Странное в Абиголе было представление о трауре.
На площади возле ратуши Нимуэ спешилась, жестом приказав аспиду сделать то же самое. Говорить с ним ей было страшно. Змей послушно спрыгнул на землю, с куда большим изяществом, чем нагендри, до того мнящая себя отличной наездницей.
Искать бургомистра долго не пришлось: он спешил в собор Св. Иоргена и буквально столкнулся с девушкой в дверях. Долго и с недоумением смотрел на бумаги с королевской печатью, ключ-амулет и личное распоряжение Лорда Кая. Словно и не его горожан буквально вчера растерзали Змеи. Потом бургомистр бросил короткий взгляд на Хасселя, икнул и незаметно привалился к дверному косяку.
- Леди...
- Ледиз, - щепетильно поправила Нимуэ. Впрочем, говорить с градоправителями она также не умела.
- Ледиз, такая неожиданность. Мы и не ожидали, что на скромное прошение так скоро откликнуться.
- Скромное? Разве не у вас Змеи убили десять человек? - удивилась нагендри.
Бургомистр как-то странно кашлянул.
- Кхем, да. Ужасная трагедия...
Это, как казалось Нимуэ, было слишком мягко сказано.
- Я сейчас как раз отправляюсь в Собор на богослужение, ледиз. Если вы позволите, я введу вас в курс дела завтра.
Нимуэ подумывала о том, чтобы назначить ночное совещание, в чистой теории она имела право на такие выкрутасы. Однако, право правом, но и бургомистрам она была готова приказывать не больше, чем аспидам.
- Хорошо, - сказала она как можно царственнее, прекрасно осознавая, что вышло это жалко. - Завтра в десять я буду у вас.
Развернувшись так, чтобы недлинный шлейф упелянда хлестнул бургомистра по ногам, она направилась к лошади. Эффектный жест тоже как-то не вышел.
Немногим более двухсот лет назад здесь было живописное болото, и весь двор короля, не исключая Матиссу с Тирессой, выезжали сюда поохотиться. Очень быстро на пустоши вырос убоженский город, не вызывающий у Кщайхассэ ничего, кроме чувства брезгливости. Люди, тесно набившиеся на улицы, отмечали какой-то свой религиозный праздник из бесконечного числа ему подобных. Фантазия убогих находила только один способ веселиться - пьянство. Город, кажется, назывался он Абигол, провонял вином, перегаром, потом и прокисшей капустой, которую по недоразумению здесь считали едой. Нагендри, похожая на отлаженный механизм, петляла по улицам. Впору было пожалеть девочку. От той пугливой юной красавицы, полной между тем решимости победить, обыграть "ползучего змея" и следа не осталось. Черные глаза потухли. Семя лотоса и не так ломало людей. Безразличная ко всему нагендри просто ехала вперед. У Кщайхассэ выбора не было, приходилось следовать за девушкой.
Конечным пунктом путешествия оказалась гостиница под яркой вывеской "Лавр и падуб". От всего прочего Абигола ее выгодно отличала определенная респектабельность. Общий зал блестел от чистоты, пахло великолепным жарким, глёгом и свежим хлебом. Мебель была добротной, стены завешивали шпалеры и даже украшали две картины, изображающие битвы какого-то убоженского святого (их всех и не упомнишь) с чудовищным змеем. Художник был дрянной, зато отличался темпераментом и энтузиазмом; амфиптер был изображен в прямо таки пугающих подробностях и словно сошел с фундаментального труда кщайхассовой юности "Богомерзкие чудища, порождения Кикоши: аспиды, боасы да амфиптеры". Сколько аспид не напрягался, он не мог вспомнить ни у кого из своих знакомых такого количества зубов, как у змея на картине.
Увлекшись рассматриванием зала (приятное разнообразие за столько-то лет), Кщайхассэ не сразу обратил внимание на то, что нагендри говорит с хозяйкой. Аспид напряг слух.
- ...ванну. Хорошо бы через час пообедать. И не в общей зале.
Голос девушки был ровен и сер. Даже с Глорией было повеселее. Повернувшись к аспиду, нагендри сказала голосом еще более монотонным и неживым:
- Гостиницу не покидать.
Подбирая подол длинного платья, девушка направилась к лестнице. Аспид опустился на скамью. Уже через мгновение все взгляды были направлены прямо на него. Приезд нагендри со змеем оказался в городе явно событием невиданного масштаба. Кщайхассэ невозмутимо повернулся к огню. Зала до краев наполнилась возмущенным шепотом.
Аспид без труда выуживал из бессмысленной болтовни нужную информацию. Сначала горожане перемыли косточки самому змею. Был он скорее источником насмешек, чем опасений. Ужик ведь ручной, не гадюка. На это Кщайхассэ мог только хмыкать. Тем более, что по своему убоженцы были правы.
С аспида ручного разговор плавно перетек на нападение змеев, случившееся накануне. Вроде как, было их не менее дюжины, и народу они погубили немеряно. Создавалось такое впечатление, что чуть ли не пол-Абигола загрызли. О чем-то подобном нагендри говорила ратуше. Кщайхассэ не прислушивался, но, кажется, речь шла всего о десяти убоженцах. Что ж, теперь понятно, что он здесь делает. Нападение змеев, конечно, полная чушь. Едва ли кто-то из них еще в живых остался. А потом, кто-то из убоженцев упомянул лорда Кая, и аспид невидяще уставился на огонь в очаге.
Транкиллиан Кай? Быть того не может! Половинчатые не живут так долго! С другой стороны, это объясняло перемену, произошедшую с нагендри. У того лорда Кая (лордом, кстати, этого убогого ко всеобщему изумлению и возмущению сделал Матисса), которого знал аспид, была одна необычная способность. Стоило половинчатому заговорить, по-особенному глянуть на человека, а иногда и на змея, и несчастный тотчас же безоговорочно влюблялся. Это очень забавляло Тирессу, уже разуверившегося в какой-либо божественной справедливости. Кщайхассэ вспомнил то глупое слащавое чувство, которое разглядел в душе нагендри. Ну да, все сходится. Транкиллиан, конечно, уже умер, но может потомкам его дар передался в полной мере. М-да. Не хотел бы Кщайхассэ жить в стране, которой правит лорд-Крысолов.
Кщайхассэ с тоской посмотрел на весело пляшущее в очаге пламя, но все же пошел к лестнице.
Приняв ванну с травами, смыв усталость короткой, но неожиданно утомительной дороги, Нимуэ надела шерстяной киртл, не слишком старательно зашнуровав его, и вызвала хозяйку, чтобы договориться об обеде. Меня споров не вызвало: белая куриная похлебка, шарпи* под зеленым соусом и отварной картофель. А потом разразился скандал.
- Я отошлю гада ползучего на кухню, - сообщила хозяйка. - Там есть каморка со щеколдой. Авось никого не загрызет до утра.
Нимуэ, все еще разморенная после ванны, благоухающая лавандовым мылом и притиранием для кожи, недоумевающее захлопала ресницами.
- Какая каморка?
- Не извольте беспокоиться. Дверь крепкая, и лед с осени еще остался. Мы там летом мясо держим. Змеюку ж завсегда надо во льду содержать, чтобы не баловала, - с большим знанием ела сказала хозяйка, словно держала в "Лавре и падубе" не менее полудюжины змеюк.
- Ка-акая еще каморка?! - Нимуэ вскинула брови. - Вы поселите Змея рядом со мной.
В этот момент она ошалела от собственной наглости. Хозяйка, видимо, тоже: женщина раскрыла рот и тотчас же его захлопнула; глаза выпучились, как у рыбы. Нимуэ набрала в грудь побольше воздуха.
- Вы устроите аспида в соседней комнате, подадите горячий обед на двоих и принесете сюда теплый плащ. Невозможно работать со Змеем, который на ходу в летаргию впадает!
Последнее нагендри также сказала с большим знанием дела, хотя никогда в жизни ни с одним Змеем не работала. Пугливо кланяясь, хозяйка вышла. Нимуэ разом сдулась и без сил повалилась в кресло. Ей хотелось смеяться. Никогда и ни с кем она не говорила в подобном тоне. Считала это оскорбительным, и в первую очередь для себя самой. И вот - на тебе. В дверь постучали.
- Войдите, - пискнула Нимуэ из кресла.
Первой скользнула отчаянно краснеющая служанка и принялась накрывать на стол. Следом в комнату вошел аспид и замер, привалившись к стене. Поза его была неким забавным компромиссом: с одной стороны он не позволил себе ничего лишнего, с другой был элегантно расслаблен. Служанка то и дело бросала на красавца-Змея томные заинтересованные взгляды, что вызывало у Нимуэ чувство, сродное с ревностью.
- Можете идти, - распорядилась нагендри.
Взгляд служанки метнулся к замершему изваянием Хасселю, потом вернулся к Нимуэ.
- Разве вам не нужно прислуживать за столом, миледи?
Нимуэ тяжело вздохнула. Очевидно, в воспитании ее были допущены серьезные огрехи. Отец знал, как вбивать ум сыновьям, растить виноград, делать вино и заботиться о процветании Бат-дейма. Увы, мама умерла в эпидемию холеры, когда Нимуэ было всего два года, и Лорду Граншанжу пришлось осваивать тонкую науку взращивания дочерей. Нянька была из местных, и когда Нимуэ исполнилось пять, вернулась к своему огороду. Три лунские гувернантки сбежали, не выдержав шуточек Ланцелота и Парцифаля. Столичной даме идиот Галахад подсунул крысу в постель. В итоге воспитанием девочки занялась уже только леди Трейси. Нимуэ тогда исполнилось десять лет. Было, мягко говоря, поздновато. Придворный этикет она, конечно, знала в совершенстве, в вилках и ножах не путалась, и могла хоть обед для герцогини закатить. Но к прислуживающим за едой слугам относилась с опаской. Это казалось ей неприятным.
Вытащив из кошеля монету, Нимуэ сунула ее в ладонь девушки.
- Идите.
Служанка, не скрывая совего разочарования, поклонилась и вышла. Нимуэ приподняла крышку супницы. Готовили в "Лавре и падубе" вполне сносно.
- Ты есть будешь? - поинтересовалась Нимуэ, выбрав невинный дружелюбный тон.
По глазам Змея невозможно было что-либо прочитать. Как голубые зеркала, они отражали огонь очага, а более - ничего. Потом он медленно подошел к столу.
- Могу я сесть? - в вопросе читалась явная издевка.
Нимуэ так и подмывало заставить его простоять на одной ноге до рассвета, но это противное желание мелкой мести быстро прошло. Строго говоря, оба они в данной ситуации были жертвами.
- Садись и ешь, - распорядилась нагендри, чтобы избежать дальнейших препирательств.
Аспид опустился на стул. Чтобы не глазеть на него, как давешняя служанка, Нимуэ уткнулась носом в бумаги, переданные лордом-протектором. Кроме основного донесения в пачке были жалобы на кражу скота, пропажу детей и подозрительные звуки на болотах. Звуки могли быть чем угодно, да хоть бы и криками выпи. Абиголские выпи, говорят, умели как тигра рычать. Скот и дети могли пропадать из-за волков, которых в Виттании всегда хватало. Вообще же, дело было нечисто. Если в Абиголе шалили Змеи (да хоть бы и волки), что же из столицы не прислали сюда стражу?
Нимуэ в глубокой задумчивости дожевала шарпи и подняла голову. Аспид смотрел на нее в упор, беззастенчиво разглядывал. Хотелось сделать ему какую-нибудь гадость, и на этот раз нагендри не стала сдерживаться.
- Мы идем в город, - объявила она.
А в городе был праздник. Толпы народа, позабыв о многочисленных жертвах, заполнили улицы, распевая куплеты в честь Святого Иоргена, большей частью не вполне приличные. Невольно Нимуэ придвинулась к аспиду, боясь потеряться в этом столпотворении народа. Извивающаяся улица вывела прямо к соборной площади. Светло здесь было, как днем, из-за факелов и магических фонарей. И толпа была веселее, чем на окрестных улицах. Невольно Нимуэ прислушалась.
- Милостью божией лорд-протектор Кай дарует Абиголу статус Вольного города с освобождением от налогов на семь лет...
Герольд все говорил и говорил, красиво и складно, а Нимуэ все мрачнела и мрачнела. Определенно, что-то было нечисто. Словно бы она улавливала окружающий флакон с духами флер ядовитого заклятья. И не сформулируешь, и не предупредишь. Потом нагендри сообразила: указ был написан великолепным складным языком, он обещал золотые горы, но и словом не обмолвился о главной благодетельнице Виттании (после Господа, конечно) - королеве Анне. Это походило на государственную измену.
- Ваш пострел везде поспел, - ухмыльнулся Змей.
Нимуэ, оторванная от размышлений, недоумевающее на него посмотрела.
- Ваш лорд Кай, - пояснил аспид, глядя нагендри прямо в глаза. Голос его был полон яда. - Взгляните на толпу, как они все счастливы. Как они все любят этого вашего лорда-протектора. Зря что ли его прозвали Крысоловом? Раз - и все заплясали под его дудку.
Нимуэ скрипнула зубами, потом развернулась и резко толкнула аспида в грудь. Оказавшись в сугробе, припорошенный снегом, гад ползучий затряс головой. Нагендри посмотрела на него сверху вниз. Кажется, принц Александр оказался пророком. Они, как правило, все с придурью.
Аспид посмотрел на нее с недоверием. Нимуэ пошевелила пальцами. Ладонь змея оказалась холодной и гладкой. Оказавшись на ногах, он тотчас же отнял руку и принялся отряхиваться, морща лицо.
- Завтра утоплю в болоте, - пригрозила нагендри. - А сегодня мы купим тебе приличную одежду.
Аспид фыркнул и едко поинтересовался.
- Очередной подарок, миледи?
- Пока ты на государственной службе, - не менее едко ответила Нимуэ, - ты будешь выглядеть прилично. Зима к тому же морозная.
А кроме того, - мрачно подумала девушка, - кажется ты прав, и все мы пляшем под дудку лорда-протектора. А у меня в кошеле его деньги.
Сощурившись, Змей посмотрел на нагендри сверху вниз.
- Интересно, а Крысолов знает, что одна крыска не слышала его мелодию?
* Упелянд - мужская и женская верхняя одежда с очень длинными рукавами
* Шарпи - телячий фарш, обжаренный на сале с яйцами, взбитыми с имбирем и шафраном; зеленый соус делался из петрушки, имбиря, уксуса и кислого сока, загущался хлебом