Из ящика высунулась рука и пошевелила кистью, приманивая. Ящик металлический, мусорный. Подошёл. С недоступной глубины глядела на меня голова, похожая на забытое на морозе яблоко.
- Чего надо? - поинтересовался я.
- Покурить найдётся?
- Найдётся, - полез я в карман за сигаретами. - Сами, кто будете?
- Беженец.
- Прозвище такое или фамилия?
- Толком не разберусь. Беженец - и всё.
- Издалека?
- Дальше не бывает. Да и то сказать, километры впопыхах не считают.
- Неужто, всё бегом?
- А ты пробовал перейти на шаг, когда за тобой гонятся?
- А в ящик, зачем забрался?
- Обычная, в моём положении, мера предосторожности. Да и по ночам теплее, особенно, когда заваливают мусором.
- Скучно?
- Спокойно, что не одно и то же. Люди далеко. Только эхо доносит голоса. Но ничего общего с кладбищем. Напротив, жизнь протекает не без приятности. - Голова выдержала паузу, давая возможность переварить услышанное. - У нас здесь сколотилось небольшое, но приятное общество.
- Тоже беженцы?
- Не знаю. Кто не спрашивает, тому не врут. Правда, сначала я нагнал на них страху, поскольку их прежний опыт с человекоподобными не оставил приятных воспоминаний, но сообразив, что не они, а я нуждаюсь в защите и помощи, приняли под своё крыло. Особенно вороны. Не чают во мне души и всячески отвлекают от грустных мыслей. Да и крысы, здешние аристократы, не оставляют вниманием. Подкармливают. Не от избытка, а от доброты сердечной. В отличие от людишек, где каждый, кто выше метлы, воображает себя берёзовым веником. Вот только с куревом беда. С тех пор, как от окурка, брошенного хулиганом, загорелся мусор, здешняя публика не приемлет никаких резонов.
Я протянул пачку, стремительно исчезнувшую в невообразимой глубине. Навстречу потянуло тяжёлым, как притоптанная пыль, дымом.
- Даст Бог и тебе благодетеля, - услышал я. - За такое и доброго совета не жалко. Пристраивайся, пока не опередили другие. Обед стоит обедни.
- Пока я, вроде, не беженец. И надеюсь...
- Не надейся, побежишь.
- Откуда такая уверенность, если не секрет?
- Какие между своими секреты. Все мы, в сущности, беженцы. Но осознаём это, лишь оказавшись на свалке.