Не вижу зла
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Их было четверо. Трое мужчин и одна женщина, вырванные из привычного окружения камнем, по воле отчаянного короля, у которого похитили дочь. У них не было выбора, кроме как исполнить поручение, для чего их призвали в порабощённый волшебником-некромантом мир. Им предстояло пройти долгий путь, где за каждым поворотом опасность предвещает смерть. Им предстояло сплотиться, забыв о разногласиях, чтобы выжить. Но, в промёрзшем мире, за стенами замка, нет такого места, где было бы безопасно. Тяжёлый выбор предстояло совершить каждому, ибо, даже исполнив королевское поручение, у них не было никаких гарантий, что они вновь увидят свой мир.
|
Написано специально в подарок ко Дню рождения, для Эшиэль Неронамид!
Будь счастлива и любима, дорогая подруга!
Нас было четверо, вырванных из привычного окружения и доставленных в тронный зал. Трое мужчин и одна женщина брошенные к ногам седовласого тщедушного старца восседающего на прозрачном, словно вырезанном из хрусталя троне. В его руках сиял фиолетовым маревом округлый камень. Свет камня резал глаза и вызывал головную боль.
Я отчётливо помню его тихие слова, когда мы пытались подняться с холодного заиндевевшего мрамора под ногами, в то время как кто-то из мужчин в сердцах бранил богов, забросивших его сюда.
- Надеюсь, хоть один из них стоит затраченных усилий.
Затем седовласый щёлкнул пальцами, что-то заскрежетало, и пол раскрыл свою пасть, отправляя нас в бездну-тюрьму.
- Эй, ты как?- гулко в тишине прозвучал вопрос обратившегося ко мне мужчины.
- Порядок, - ответил я, не в силах вспомнить о себе ничего кроме имени. В тоже время, недоумевая, от факта, что царившая вокруг темнота не мешает мне видеть.
- Ты помнишь что-нибудь?- спросил я, рассматривая в темноте контуры тел, лежащие по разных углам, затем перевел взгляд на мужчину сидевшего подле меня.
- Ни хера, кроме своего имени, и всё так размыто, только уверен, будто в прошлой жизни я пел.
- Алексей, - назвал я своё имя и хмыкнул, испытывая поганое чувство, будто бухал неделю к ряду, а в довесок память как чистый лист, на котором яркой издёвкой иногда проступает образ молоденькой светловолосой девчонки, чертовски красивой для своих лет...
- Забавно, мужик, похоже у нас одна проблема. Кстати, я Аластэл, - саркастически буркнул и протянул для пожатия руку.
На его пальцах были давнишние мозоли, короткие ногти окрашены черным, да и одет он был как завзятый металлист. Возможно, мой новый знакомый действительно пел, но что-то в его атлетически сложённой фигуре подсказывало мне, что музыкой дело не ограничивалось.
Мы пару секунд приценивались к друг-другу, когда женский стон и хриплое злостное мужчины: какого чёрта происходит? Навели на мысль, что нас не спроста собрали здесь в одну кучу.
Резкое лязганье отпираемой двери, не давало возможности познакомиться с очнувшимися.
Я поднялся с пола, как и Аластэл приготовившись к чему угодно, но прихода горбатого карлика с огромной связкой ключей, честно сказать, ожидал менее всего.
- За мной, следуйте за мной, - кряхтя, произнёс карлик и пошире открыл дверь, дожидаясь пока мы с Аластэлом и остальные подойдём к двери.
В коридоре пол и стены сковал иней, и редкие факелы едва тлели в своих нишах. Я поёжился, внезапно понимая, что не смотря на слабость и жуткую головную боль испытываю голод.
Молчаливый горбун запер дверь, незнакомый мужик почёсывал рыжую бороду, а женщина недоумённо озиралась по сторонам и тоже поёживалась. Самый высокий из нас - Аластэл просто стоял возле стены, скрестив на груди руки.
Мы все ждали подвоха, никто не дёргался, даже рассерженный рыжебородый, не изъявлял желания выместить злость на карлике, устроить ему пристрастный допрос, словно каждому шестое чувство подсказывало быть настороже, пока ситуация не проясниться. В какой-то мере так оно и было, если не считать того, что нас словно провинившихся псов сбросили в яму, а меня такое обращение просто бесило. Злость придавала сил, заставляла мозг работать, но для составления хоть какого маломальского плана у меня катастрофически не хватало информации.
Длинный коридор привёл нас к арке, за которой скрывалась широкая лестница. Карлик сделал жест рукой, указывая нам подниматься, затем молча отошёл в сторону. Мне чертовски сильно хотелось разъяснений, поэтому, не долго думая я пошёл первым, за что и поплатился.
Вторая ступенька и что-то невидимое схватило всё тело, сжимая в стороне сердца. Забыл, как дышать, под глазами замельтешили голубые искры, язык онемел и всё что я мог - это отчаянно сопротивляться чужой воле направляющей меня вперед.
Все было тщетно, боль резала сердце, пронзая насквозь, страх за свою жизнь перевесил любое сопротивление и я стал подниматься вверх.
Ступенек было так много, что я давно сбился со счёта где-то на двухсотой, пытаясь хоть мельком осмотреться. Холодно и на маленьких точно бойницы окнах стекло заледенело насквозь.
Я слышал, как за спиной догоняя меня, топают остальные. Сиплое дыхание выдыхающих через ноздри холодный воздух, биение сердец. Опять накатил голод, мелькнула на периферии сознания странная мысль: холод едва ощущаю. Секундная остановка на предпоследней ступеньке. Мысли вытеснила боль. Теперь, грубо сколоченная дверь, оббитая железом, притягивала взгляд. То, что тянуло наверх, источник боли скрывался за ней, я чуял это как зверь, с первого взгляда инстинктивно угадывает охотника. Дверь легко открылась.
Морозный узор разрисовал оконные стёкла. Высокие окна, покатый потолок, заиндевевший каменный пол, контрастировал с роскошным ковром, на котором стоял деревянный стол.
В камине едва тлел огонь, бросая блики на лезвия клинков украшавших стену, но моё внимание привлёк камень, лежавший в руках у одетого во всё чёрное худощавого мужчины, точно тень отделившегося от стены и направившегося в мою сторону и отчего-то замершего подле стола. Черты его лица скрывали длинные волосы, только внушительный нос с горбинкой и контуры тонких губ предстали моему взору.
Он поднял голову и ухмыльнулся, рассматривая меня. Я встретился с взглядом зелёных глаз без зрачка закрытых прозрачным точно у рептилии веком.
Камень вспыхнул, боль точно в насмешку усилилась, и сердце резко кольнуло, точно его пронзил зазубренный осколок стекла. Я против воли сделал шаг вперёд. Хлопнула дверь, впуская остальных.
-Добро пожаловать, чужестранники, сейчас вы узнаете, какая роль вам отведена - жутко прошипел мужчина. И камень озарился фиолетовым светом. Снова невыносимая боль пронзает сердце, жжение и пульсация в центре ладони. Резь в глазах и я моргаю, чтобы незримо быть там.... В прошлом этого мира, яркими беззвучными кадрами которого стал, заполнен мой мозг. Я видел. Я сел на холодный пол, не в силах остановить процесс трансляции. Тяжкие стоны, скрипенье зубов и всхлипы женщины остались на заднем фоне, постепенно стихая.
Всё началось, когда ночь решила не отступать перед утром и затянуться. Сплошная тьма объяла землю. Три дня не восходило солнце, а когда оно всё же раскрасило нездоровым пурпурным заревом небеса, то вскоре небо заволокли тяжёлые тучи. Пошёл снег бесконечный и долгий. Резко похолодало, и день ото дня мороз всё крепчал, воцарилась зима.
Высокий тощий мужчина с кожей цветом подобной фарфору и волосами, в которых, потрескивая, мерцало серебристое пламя, явился из ниоткуда и стал переделывать мир под себя. Он не боялся ни меча, ни огня, ни магии всех королевских волшебников сплотившихся в замке. Его силой был снег и жуткий неестественный холод, а также трупы погибших королевских войнов, запретным искусством некромантии пробуждённых для службы. И только хрустальный трон с его древней магией, что предавалась по материнской линии, защищал замок и всех людей нашедших в нём приют.
Все земли запорошил снег, и ледяное безмолвие отрезало друг от друга города. Голод заставил многих покинуть замок и бежать в отчаянной попытке спасения. Помощи было ждать не откуда. Но, тлела надежда, что когда принцесса Марисса достигнет пятнадцатилетия, то сила в её крови пробудит могущество трона и снег растает, колдовство некроманта будет разрушено.
Шли годы. Положение становилось всё более тягостным. Большая часть населения замка вымерла. Главный королевский советник переметнулся в стан врага - и принцесса была опоена сонным зельем и выманена из замка. Оказалась, у некроманта на девушку были планы.
И жестом отчаяния поверженного горем отца стало решение, приковавшее его тело к трону. Из трона был изъят особый не вписывающийся в прозрачную симметрию горного хрусталя камень. Камень, наделённый сознанием и способный помочь по собственному усмотрению.
Дело было сделано. Активировав камень, король силой призыва вырвал четверых из привычного окружения. Нас, ставших его шахматными фигурами, не по собственной воле выставленными против некроманта.
Вот только время было ограничено. Образовавшаяся пустота высасывала королевские силы. И никаких гарантий о возвращении в привычное окружение, каждому из иномирцев, кроме обещания единственного королевского волшебника, того самого мужика с глазами рептилии, что, выполнив задание, камень вновь погрузиться в оцепление и боль от его оков исчезнет.
Хм, предполагаю для нас всех выжить со смутной надеждой на успех, перевесит перспективу крайне болезненно и мучительно медленно окаменеть, отказавшись, мы исполнить поручение.
В момент возвращения в своё тело всё казалось размытым, но я видел, как волшебник с камнем посматривает на нас всех с любопытством. Я неожиданно поймал его взгляд и успел увидеть, как в его глазах мелькнула растерянность." Да, ведь ему ничего о нас не известно", осенила догадка Камень в целом просто бравада. Путы, как и для нас, так и для них. Он чертовски боится, что мы откажемся играть по их правилам.
Я усмехнулся, когда Аластэл подошёл к столу и обратился к нам всем, презрительно поглядывая на волшебника:
- Мы все можем отказаться и умереть, тогда ваши планы превратятся ни в ни что, но можем пойти добровольно, заключив взаимовыгодное соглашение, не так ли? - скорее утвердил, чем спросил, обводя каждого из нас взглядом. Рыжеволосый кивнул, девушка упёрла руки в бока и нахмурилась, я подошёл к Аластэлу, не упуская из виду волшебника.
- Итак, волшебник, что скажешь?- произнёс Аластэл.
Он почесал подбородок и рассмеялся. Ужасающий скрипучий звук резал слух.
- Говори: чего хочешь, верзила. Вы все смело говорите чего вам надо и в путь, нечего терять драгоценное время. Всё получите. Король ради дочурки не пожалеет ничего. Только вот, на мой взгляд, вы все погибнете ещё в дороге, - гаденько ответил и исчез, только хлопнула дверь.
- А как же наши условия, - раздражённо произнесла девица.
Через пару секунд дверь открылась и тощая как палка женщина в сером широком платье, напоминающем балахон, внесла в комнату поднос, доверху наполненный едой, поставила его на стол и молчаливо ушла.
- Вы как хотите, а я лучше сдохну с полным желудком,- произнёс я с энтузиазмом и двинулся к столу.
Мы набросились на еду, словно не ели вечность. Затем, на некоторое время всё стало довольно приемлемо. Наполненные желудки вернули всем отличное расположение духа. Мы даже успели познакомиться, слегка почесав языки, строя всевозможные предположения.
Вскоре вернулся волшебник со слугами, нагруженными здоровенными сундуками и меховыми шубами.
На освобожденном от еды столе разложили пергамент, на котором были записаны наши требования: все, что хотели в дорогу, включая еду проводника и оружие, затем указали награду по возвращению с принцессой. Так скажем, золото, земли и титулы, типичный набор для комфортного обустройства, если придётся в этих местах задержаться. От таких требований предъявленных Надин и Михаилом, мне стало чертовски интересно была ли у них амнезия, как у нас с Аластэлом?
А, вот в проводнике нам было отказано. Никто из обитателей замке не желал покидать его безопасные стены.
Загадочная отговорка волшебника, словно извинение, очень содействовало боевому духу: камень не даст вам сбиться с курса...
До рассвета оставалось два часа - и это время волшебник рекомендовал потратить на отдых. Я прислонился к стене, обхватив руки коленями. Закрыл глаза, намереваясь только подумать. Сон сморил меня.
Женщина в алом. Черные волосы породистое лицо и тонкие губы сведены в порочной и вместе с тем циничной усмешке. Её мурлыкающий голос, всегда режет по нервам, когда она в бесконечной попытке намеревается соблазнить меня без принуждения.
Искусные удары плетью практически не оставляют шрамов. Моё обнажённое бесчувственное тело у её ног - и она пинает его каблуками.
И всё же когда она раздирает своими когтями нежную кожу пленённых детей, а затем слизывает кровь, глядя мне в глаза, намекая о бренности и хрупкости человеческой жизни, я уступаю её похоти, она улыбается предвкушающей улыбкой хищницы, получившей свою вожделенную добычу.
Для того чтобы она не губила чью-то жизнь, мне приходится жертвовать собой. Её объятия совмещают в себе дикую похоть от удовольствия и отрезвляющую рассудок боль.
Я знаю, что ненавижу её с самого первого дня, как только увидел. Всё в ней, даже мелодичный смех вызывает у меня отвращение. Она моя хозяйка, мой учитель в познании собственной сути и правил выживания в мире, к которому принадлежу. Ненависть. Лишь ненависть даёт мне силы терпеть все унижения. Ненависть и планы отмщения, всё что осталось, ибо рядом с ней каждый день превращается в тягостную бесконечную пытку.
Меня хлопали по щекам мягкие ладони и женский голос, что-то настойчиво пытался впарить словами, в которых я не мог уловить смысла. Открыл глаза, жесткой хваткой вцепляясь в запястья Надин, той самой черноволосой малявки выбранной камнем помимо троих мужчин.
- Чего?- пробурчал недовольно.
- Одевайся, бери оружие, нужно идти, скорее, - поторапливала она. Я встал, поглядывая на разодетых в меха плечистых мужиков и её набросившую самую маленькую шубейку, что сумели найти. Шубейка девушке была велика, оттого Надин казалась ребёнком облачившемся в родительскую одежду ради забавы.
Чтож, посмотрел на угрюмых задумчивых мужиков выбирающих себе оружие на собственный вкус, аккуратно разложенное на столе. Чего тут только не было: мечи, алебарды, сабли, шпаги, копья, двуручные топоры, кинжалы и даже щиты. Как раз пригодится школьные уроки фехтования, я зацепился за эту мысль, пытаясь вспомнить что-то ещё помимо долгих часов тренировки и властного громкого точно рык зверя голоса тренера, подмечающего все ошибки. Тщетно, но хотя бы остановил свой выбор на изящной шпаге с эфесом в виде раковины с двумя лопастями, взял её среди груды подобных, но не столь затейливо декорированных шпаг.
Аластэл выбрал меч, рыжеволосый Михаил двуручный топор, а девушка лук и стрелы и несколько тонких кинжалов более подходящих, на мой взгляд, для метания, чем для обороны вблизи.
Я облачился в шубейку с синеватым меховым отливом с виду напоминавшую выделанную шкуру волка, если бы не яркая синева.
Их обувь напоминала меховые валенки, или унты, но, не смотря на громоздкость, сидели на ноге как влитые и были довольно удобны. Порадовали кожаные перчатки немного великоватые, но тёплые с мягким мехом внутри.
Представляю, какой дубак снаружи, если приходится одеваться как пещерный человек вышедший на охоту в заполярье.
Первые лучи солнца разлились багрянцем на небосводе. Замок остался вдали, и мы шли, утопая в снегу. Куда ни кинь взгляд бесконечная снежная гладь и простор, лишь, где-то туманной серой дымкой расползаются контуры гор, поросшие вечнозеленой хвоей. Тишина нависала, душила, словно очутились в капкане, но было чертовски холодно, чтобы говорить о впечатлениях.
Первый привал разбили ближе к полудню, перекусили и развели слабый костёр, чтобы согреть озябшие даже в перчатках руки. Надин, нарушила тишину, озвучив тревожные мысли всех собравшихся:
- Мне что одной кажется, что за нами наблюдают?
Аластэл кивнул, устремляя задумчивый взгляд в даль, словно видел неведомое остальным. Михаил посмотрел на нее, затем перевел взгляд на остальных и ответил:
- Ну, зачем ты это сказала. Теперь, кто бы не приглядывался к нам, знает о том, что мы, о тоже знаем, о нём. - И злобно рассмеялся. Она попыталась его ударить, и мне даже очень хотелось позволить ей это сделать, но я сказал:
- Уладите ваши разногласия и личную неприязнь, когда вернёмся, а сейчас лучше давайте обсудим план действий.
- Да, кто нибудь знает куда топать?- спросил Аластэл. Ссора тотчас прекратилась, наступила молчаливая пауза - и напряжение спало. Похоже, мужик умел правильно задавать вопросы.
Мы искали убежище до темноты, просто шли, вперёд ориентируясь на горы. Никто не чувствовал присутвие камня в себе. Никому из нас в голову не приходила карта, план пути и неведомый голос никому навязчиво не шептал куда топать.
А, жаль, я бы сам не отказался бы стать временным проводником камня, чтобы узнать путь, после того как солнце скрылось за горизонтом, и до того момента, как темнота нахлынет со всех сторон, обостряя тревогу. Ибо, как правило, именно в темноте рыскают всякие твари, верные инстинкту в поисках пропитания.
Едва солнце зашло, Надин упала на снег её била дрожь и кровь стекала из её ноздрей и век. Мы не знали, как ей помочь. Она не реагировала на все наши действия, даже на растирание снегом, даже на то, что мы прижали её к оледенелой земле, чтобы не навредила себе, и размотавший с шеи шарф Михаил вытирал её кровавые слёзы.
Её припадочное состояние длилось несколько часов, мы отчаянно замерзали, но никто не решался разводить костер, потому что в нескольких метрах от нас Аластэл заметил, как на снегу вспучивается и вновь опускается рябь. Кто-то приближался к нам, наматывая круги, кто-то враждебный.
- Я буду наблюдать, - сказал я, на предложение Аластэла, что пора рвать когти.
- Если рябь приблизиться на пару метров, тогда побежим, но не раньше, Михаил хотел меня перебить, но я зыркнул на него и, понизив тон, окончил свою мысль:
- Мы не знаем, насколько важна девчонка. Чёрт, мы даже не знаем, почему камень выбрал каждого из нас.
- Ты прав, - буркнул Аластэл, пристально всматриваясь в место последнего подергивания снега. Михаил промолчал, его шарф насквозь пропитался кровью, он отнял его от её лица. Надин открыла глаза, на мгновение, ослепив нас фиолетовой вспышкой, пронзившей темноту, а потом нам оставалось следить, как из её глаз проецируется на снег лучевая решётка и проступает довольно детальная карта нашего пункта назначения. Горный ряд, извилистые тропы и лес, затем пустошь, в центре которой расположилась высоченная башня, как в мультиках про волшебников-чудаков.
- Пошли, я знаю, где безопасное место, - сказала она, когда карта исчезла, а её глаза приняли прежний миг. Надин покачнулась от слабости, я вовремя придержал её за плечи. От радостного облегчения мне даже хотелось расцеловать её, но думаю, девушке бы не понравился столь импульсивный жест.
- Твою мать, бежим!- закричал Аластэл, когда снежная рябь в паре метров вспучилась и стремительно стала приближаться в нашу сторону. Бег превратился в кошмар. Снег проваливался под ногами. Что-то стремительно хотело познакомиться с нами поближе, а девушка отставала.
Я взял её за руку и потащил за собой. Михаил, то ли от страха то ли он действительно умел бегать по снегу вырвался вперёд, Аластэл затормозил, крикнув мне:
- Давай парень, задержись. Вместе мы справимся с этой пакостью, чем бы она не была, а девушка пусть бежит. В лесу она будет в безопасности.
-Сука, - рявкнул я, когда Надин опять упала.- Хорошо, - через секунду добавил, помогая ей подняться.
- Давай же девочка, вставай и беги к лесу,- прошептал.
Надин, одарила на меня с Аластэлом тяжёлым взглядом, затем кивнула и побежала, к успевшему скрыться в лесном массиве Михаилу.
Я вытащил шпагу. Аластэл мрачно усмехнулся и обнажил свой здоровенный меч. Рябь приближалась, стремительная и как показывала образованная колея чертовски длинная, аки червь. Секунда предвкушения и подготовки к бою. Хлопок и снежный фонтан опорошил нас снегом точно фейерверк. Мы вовремя отскочили в сторону. Существо, выбравшееся на волю клацкануло зубьями иголками воздух вместо вожделенной добычи.
Он походил на червя переростка награждённого множеством когтистых ножек, слепой полупрозрачный точно лёд и внушающий отвращение. Его глотка исторгла разочарованный писк, прошедшийся наждаком по нервным волокнам, заложивший уши. Мы с Аластэлом переглянулись, бессловно понимая друг друга. План был прост, преимущество выявлено.
От писка червя на этот раз заложило уши, настолько он был силён. Мы пригнулись одновременно, но всё же тело червя преподнесло нам сюрприз, сверкнув красным перламутром. С его пасти выстрелила сетка багряных нитей, раскинувшись над нашими головами. Сталь клинков смогла перерубить её, но слепой червь ориентировался на звук.
Его раскрытая пасть была очень близка от моего лица, и я видел, как из неё сочилась слюна вязкостью напоминавшая клей, к тому же из пасти смердело. Я затих, стараясь не двигаться, чтобы не дать ему откусить мне голову. Червь в замешательстве замер на месте, словно пытаясь по запаху определить моё расположение. Аластэл практически освободился - и когда он посмотрел на меня, мне пришлось доверить ему свою жизнь.
Единственный удар и путы не сдерживали больше тело Аластэла, он выкрикнул ругательство, в адрес змея, привлекая его внимание к собственной персоне и у меня было время освободиться от трёх волокнистых полосок, крепких и тягучих точно проволка со свойствами паутины.
Аластэл упал, провалившись в снег. Червь вновь собирался раскинуть сетку, его шея налилась красным, и я решился ударить первым, неким шестым чувством угадывая слабое место. Замах шпаги в прыжке в громоздкой шубейке - это стоило видеть, я пронзил его шею, змей выдал злобное шипение и ударил в моём направлении хвостом. Я упал, выпустив шпагу, единственное оружие. Чёрт, чёрт, чёрт корил себя за тупость. Ещё один бросок змея в ложном направление, когда я увидел, как в паре метров вспучивается снежный бугорок и направляется как раз к выбравшемуся на поверхность Аластэлу.
- Аластэл,- предупреждающе крикнул я, мужчина обернулся и во время, что бы заметить движение. Его меч просвистел над моей головой, вонзаясь в грудь червя, останавливая его несостоявшейся нападение на меня. Пронзительный свист так вскипает чайник, и туша змея потеряла свои очертания, сдувшись как воздушный шарик. Тонкая кожа да голова вот что осталось от страшилища.
Маслянистая красновато-прозрачная жидкость впиталась в снег, испортив его белизну. Вспучившийся бугорок замер и скрылся под снегом, видимо второй червяк передумал связываться с теми, кто убил его собрата. Я поднял свою шпагу, Аластэл забрал меч и мы оба выдохнули с облегчением и рассмеялись, затем двинулись в сторону леса, в надежде переждать эту ночь в более безопасном месте.
Надин и Михаил в чаще разбили лагерь. Трещали ветви в костре, и запах смолы вмести с дымом, резал глаза, но всё же сидеть, и греть руки было приятно, а когда мы поели, то и вовсе расслабились.
Сторожить наш сон поочерёдно вызвались Михаил и Надин, явно им было не по себе оттого, что мы рисковали своей жизнью, пока, по крайней мере, Михаил улепетывал в безопасное место. Надин же чувствовала себя обязанной...
И всё же позднее после расспросов о том, как мы расправились с обитающими под снегом монстрами, Михаил отделился от нас молчаливой стеной, может от зависти может оттого, что мы с Аластэлом прекрасно понимали, что на него особо полагаться не стоит.
Путь к горам был долог и утомителен. Не раз мы видели, как рябь вспучивалась на снегу за нашими спинами, но твари не приближались, даже в ту ночь, когда небеса обрушили нам на голову снежную бурю. В ту ночь мы не спали, а просто сидели в наспех сооружённой снежной крепости и грели друг друга теплом своих тел. Было так холодно, что лица наши посинели, а зубы выбивали дробь.
Три дня скитаний - и вот пики гор видны, стоит лишь задрать голову. Здесь было теплей, неподалёку виднелся ручей и кое-где на снегу виднелись следы мелких животных.
- Я на охоту вместе с Надин,- радостно воскликнул Михаил и впервые искренняя улыбка скрасила его резкие черты.
- Отдыхайте, - напутствовала нас с Аластэлом Надин, снимая капюшон и заряжая стрелами лук.
Аластэл закатил глаза и ничего не ответил. Я хмыкнул, инстинктивно чувствуя, что в этом месте в предгорье пролегает некая буферная зона, дающая кратковременную передышку. Тревога, душившая меня отступила и, судя по виду, заметно повеселевший Аластэл чувствовал то же самое.
Пару часов мы собирали дрова, устраивая лагерь, и травили анекдоты. Он даже что-то довольно неплохо напевал. Тогда, глядя на его высоченную фигуру, закутанную в шубу, с покоящимся за плечами капюшоном, открывающим его заросшее щетиной харизматичное лицо, частенько выбивающего притопыванием валенками- унтами о снег ритм к словам, я убедился, что он в своём мире действительно зажигал на сцене.
Через пару часов, как и было, обещано мы лакомились неким подобием жареных белок и кроликов, если бы их скрестили. Вкус был не плох, особенно на голодный желудок, но соли не доставало. Рыже-белых страшноватеньких тушек наша парочка охотников наловила вдоволь. Так что должно хватить на восхождение в горы. Я даже хотел поаплодировать и сказать браво, девушке и Михаилу, но ограничился благодарной улыбкой и просьбой о добавке.
Решено было выспаться перед дорогой, только теперь мы с Аластэлом стояли на вахте.
Чтож, у камня на этот счёт имелись свои планы. Заснувшая подле костра Надин, встала и походкой лунатика с закрытыми глазами стала что-то чертить на снегу. Некое подобие руны в раз осветилось фиолетовым светом. И мы все подчиненные и прикованные светом ясно увидели, почему нам следует поторопиться. Армада червей бурила снег за нашими спинами, они уже практически преодолели лесной массив, ползя по своим сетям, пробираясь по кронам деревьям.
Увиденное поразило нас, разнеся адреналин по крови и мы очумело поглядывали на друг друга. Надин первой встала и нервно сжимала в кулаки пальцы, мерила шагами снег возле костра. Реплика Михаила была перебита мной и Аластэлом. Похоже, мы мыслили одинаково. Выдвигаться нужно было немедленно. Я буду прокладывать путь, так как был единственным, кто видел в темноте.
Всё складывалось нам назло, словно судьба заведомо решила поиздеваться. Мы шли узкими тропами, карабкались по оледенелым скалам, помогая друг-другу, а колючий снег и ледяной ветер били в лицо, ослепляя и приглушая звуки.
Всё же через три дня почти обессилив, едва выделяя время на сон, мы, наконец, были на вершине. И вновь через Надин камень показал нам, куда следует переставлять ноги. Показал, что черви заметно отстали, потеряв из-за сильного ветра и непогоды наш след.
Старая полуразвалившаяся лачуга стало нашим прибежищем, где мы провели четыре часа, проспав.
Соорудив ловушку возле двери, мы даже не выставляли часового. Усталость сделала своё дело и сытые, и согретые мы дремали, зная, из сведений, которые показал нам камень, что это временное пристанище будет последним перед пустошью и высокой башней, куда так настойчиво вёл нас камень, активированный королём ради своей ненаглядной Мариссы.
Спустившись в долину, мы долгое время шли, погружённые в странное оцепенение. Тревога вернулась и лёгкий ветер, бросая редкие снежинки в лицо, напевал нам смертельную колыбельную. "Путник ляг и усни". И когда становилось невмоготу, каждый начинал болтовню, делясь воспоминаниями.
Аластэл и я травили анекдоты, потому что о себе практически ничего не помнили, девушка рассказывала нам всё о рыбалке и охоте, деталях привычной жизни, а Михаил бахвалился, что с лёгкостью открывает любые замки. Он был вором, возможно наёмником, в таких людях, как подсказывал инстинкт честность можно взвешивать граммами на весах. И чем больше золота на соседней чаше, тем близка вероятность предательства. Думаю после того случая со змеем и его трусливого бегства мы с Аластэлом и девушкой зареклись ему доверять.
Последние припасы мы доели, когда смеркалось, погрели руки у слабенького костра, растопили лёд и согрели желудки тонизирующим настоем неких кореньев. В такие моменты за кофе можно смело душу продать.
Оставаться на месте было нельзя. Ноги сами рвались вперёд. Даже ночь с её всё поглощающей темнотой не в силах была остановить нас.
Контуры башни ещё были размытыми и далёкими, хотя топали резвым шагом с рассвета. Сколько ещё идти не знал никто. Но, тревога усиливалась. Кто-то, словно стоял у нас за спиной и наблюдал, безмолвно смеясь торжествующим смехом охотника, знающего, что добыче никуда от него не деться.
Высоченная башня была в сотне метров, когда жуткий свист прошил воздух и в бойницах подобиях окон замерцал, на миг, вспыхнув отвратительный ядовито зелёный свет. Со всех сторон послышался шорох. Снег вспучился, выпуская из своих недр облачённых в броню войнов давным давно мёртвых, но всё ещё живых...
Аластэл закричал:
-Приготовьтесь! - я пытался найти путь к отступлению, но Михаил жалкий трус, вновь пытался скрыться, оттого первым и врезался в прозрачную ледяную стену, стремительно зажимающую нас в кольцо. Он расшиб себе лоб до крови, а потом на него налетели мёртвые войны.
Бежать было некуда. Мертвецов становилось всё больше, нас окружила плотная туча нежити. И - было успокоившийся ветер, принёс на своих крыльях злобный смех и слова:
-Сдавайтесь по доброй воли, чужеземцы!
- Чёрта с два, - сказал я. Аластэл матюгнулся и вытянул меч, сделав пару показательных, отточенных движений заправского война. Девица зарычала точно львица и приготовилась к стрельбе.
Начался бой. Летели головы мертвецов. Сыпались стрелы, пронзая тела врагов. Но мертвецы настойчиво шли вперёд. Лук и стрелы не давали положенный эффект. Пока Надин в отчаянии не додумалась обмакнуть стрелы в масло и зажечь. Действенный ход, увы, помог лишь слегка выиграть время, внеся сумятицу в стан врага, напирающего, даже когда его тело чернело под действием пламени. Против живых людей такой бы приём сработал, но то треклятые мертвецы...
Нежити было слишком много. И на месте каждого отправленного в царство Аида из под снега выбирались всё новые и новые войны. Они давили числом. Рука давно онемела, у Надин закончились стрелы, и мы просто прикрывали её. Она стояла позади нас, держа нож в руке, и молила убить ее, но не дать этим тварям добраться до её тела.
- Умрем, но не сдадимся, - сказал Аластэл, когда всё стало слишком плохо.
Я кивнул и кривенько улыбнулся и вновь ринулся в бой. Отражая удар за ударом, пока холод не прошил спину, и я упал, припечатавшись лицом к обагрённому нашей кровью снегу. Я только помню, как Аластэл рычал точно зверь, угодивший в капкан. Под веками вспыхнули чёрные звёзды. Боль ушла, и всё исчезло....
Глубокое подземелье. Ступеньки и бесконечный спуск вниз. Сине-зелёное свечение кристаллов, которыми будто нашпигованы стены. Всё глубже, и меня и кого-то ещё тянут вниз. Лязг металлических доспехов. Тишина. Мертвецы, похоже, не могут говорить.
Удар о сухой каменный пол. Чувствую, как меня раздевают. Пытаюсь сопротивляться. Всё тщетно. Удар за ударом наносят мне короткими тычками палок, заросшие шерстью лица, чёрными глазами бусинками напоминающие крыс. Маленькие уродцы. Внутри меня смеется безумие, соглашающееся с настойчивой мыслью, а тут оказывается теплей. Хоть не замёрзну.
Не знаю, когда я очнулся. Подземелье наполнял зеленоватый кристаллический свет. К тому же жутко воняло. Искренняя пусть и грустная улыбка Аластэла подняла настроение. Оказывается я чертовски рад, что он жив, но вот погибла Надин. Жаль, похоже, мертвецы разорвали её тело в клочья. А вот Михаил то же был жив. Ублюдок. Я бросился, было к нему, и мои руки сомкнулись на его горле, намереваясь задушить. Аластэл не дал мне выместить на нём злость, сказав: его смерть ничего не решит. Чёрт, чёрт, чёрт я пинал ногами стену, припечатывал в ярости кулаком, разбивая костяшки пальцев. А затем сидел на сухом полу, опустив голову и ненавидя себя и всех.
Те же маленькие люди крысы принесли нам еду напоминавшую сопливую баланду, кувшин с водой на троих и серый слегка заплесневелый хлеб. Хлеб, то можно было есть. Они ушли, забрав посуду, под резкую ругань Михаила, поносившую их внешний вид, я горько усмехнулся. Думаю, в тот момент мы все выглядели как заросшие, грязные и косматые существа, покинувшие каменный век.
Пару часов тишины сменились воплями дальних сокамерников, терзаемых болью. Звуки плети ударов и смех, женский пугающий до дрожи смех. Я закрыл уши и всё равно не мог заснуть, слыша стоны и крики неведомых пленников...
Ведро ледяной воды обрушилось на наши тела, сквозь прутья решётки, приводя нас в чувство.
- Пошли,- прошипел охранник. Высокий и массивный заросший шерстью, то ли человек, то ли зверь. За его спиной мельтешили те самые мохнатолицые, глазами напоминающие крыс Они то и крепко накрепко связали нам руки. Какая складывалась ирония: с пленной камеры всё началось, камерой и закончилось...
Охранник привёл нас в комнату с высоким потолком, подушками, разбросанными по устланному коврами полу, множеством узорчатых штор подолом касающихся ковров, и огромным камином, в котором весело потрёскивало зеленоватое пламя. Женский голос властным тоном произнёс:
- Давно у нас не бывали гости, а в особенности столь прекрасные образчики мужественности и красоты, как эти чужестранцы....
Чёрная, как эбонит женщина с зеленим раскосыми глазами, походкой пантеры появилась в комнате, отбрасывая в сторону штору. Ее грациозное тело купалось в воздушном полупрозрачном шёлке с ярким экзотическом рисунком. Шёлке остающемся прозрачным везде, кроме самых интимных мест.
Она шла и свысока глядела на нас, как удав смотрит на своих жертв, а её длинные и густые напоминавшие толстую проволку волосы извивались, словно жили своей жизнью. Встретив её призывный откровенно похотливый взгляд, я испытал отвращение, смешанное с ненавистью, корни которой возможно кроятся в моих потерянных воспоминаниях. Таким же взглядом она наградила Аластэла, рыжеволосого Михаила она практически проигнорировала.
Охранник толкнул нас, намереваясь поставить на колени, но мы упорно сохраняли вертикальное положение. Женщина небрежно махнула рукой, прошипев что-то неразборчивое. Охранник кивнул и вышел за дверь, оставив нас с женщиной наедине.
-Теперь всё будет зависеть от вас, мальчики,- томно произнесла она, приблизившись к нам. А затем, хлопнув в ладоши, крикнула:
- Диралия, отведи наших гостей в купальню и подготовь их...
Вышедшая к нам из-за шторы девушка, была той породы, что и люди внизу. Заросшее мехом лицо, глаза бусинки, невысокая и раболепная. Она даже не посмотрела в нашу сторону, только сказала следовать за ней. "Бунт поднимать ещё рано", прошептал Аластэл, я кашлянул от подступившего смеха и мы потащились за девицей в глубь комнаты, минуя бесконечное количество разноцветных штор.
В купальне было жарко, и воздух благоухал смесью специй и трав. Гладкий пол и стены украшал зеленоватый мрамор. Округлый бассейн чем-то напоминал раковину, в которой бурлила вода, и нас повели туда, предварительно раздев, парочка таких же волосатых красавиц. Процедура мытья оказалась довольно приятной. Душистое мыло, горячая расслабляющая вода, нежные массажные движения губкой к коже, и если закрыть глаза и не смотреть на лица волосатых красавиц, то можно представить что находишься в совсем другом месте.
- Эй, Алекс, думаешь это бордель?- произнёс Аластэл, набивая рот пищей. Я не отставал от него, и утвердительно буркнул. Затем прожевал кусок мяса и спросил:
- У тебя есть план?
- Возможно, - загадочно ответил Аластэл, отмачивая своё рельефное тело в бассейне, ко мне же настойчиво прицепились женщины со старомодным лезвием, горящие желанием сбрить с моего лица давнишнюю щетину.
Михаила, державшегося особняком уже натирали душистым маслом. На сытый желудок, нельзя не признать, что происходящее с нами казалось забавным. Такое, поди, и в страшном сне не приснится, твою ж мать.
Нас облачили в подобие тоги из белого шёлка, связали спереди руки толстой верёвкой и отвели в опочивальню, где на огромной постели лежала обнажённая чернокожая женщина. Она встала с постели и потянулась точно кошка, привлекая внимание к высокой пышной груди с коричневыми сосками, увенчанными зелёными камушками под цвет глаз. Её намерения были понятны, но всё же она прошептала нам в ухо, как нам следует её ублажить. Увы, руки были связаны, но всё же Аластэл, как и я, упорно делал вид, что ничего не понимаем. Она проявляла нетерпение оттого, что нас обоих, похоже, не слишком возбуждало её тело. Сняла бы ты веревки глупая, тогда другое дело.
Но, впрочем, она сорвала с нас тоги и толкнула сначала Аластэла, потом меня в сторону постели. Затем набросилась на наши тела точно оголодавшая по сексуальным утехам пантера. Я нарочисто игнорировал её поцелуи, поворачивая голову из стороны в сторону.
Она залепила мне оплеуху, и сбросила с постели, когда я до крови укусил её за губу и переключилась на Аластэла. Судя по недовольным ругательствам, у неё ничего не выходило, кроме как применить насилие.
- Идиоты,- вскочила она с постели. - Неужели вы променяете моё ложе на мучительную смерть в песках арены?
- Меня никогда ещё не пыталась изнасиловать женщина, всё происходило с обеих сторон сугубо добровольно - саркастически хмыкнул Аластэл. Я же отрезал:
-Ты красива, ты возбуждаешь моё тело, что есть, то есть. Но, я не буду добровольно ублажать тебя, женщина! Твои игры мне отвратительны!
-Стража,- крикнула она рассерженно, уперев руки в бока и тяжело дыша. Затем достала из под кровати плеть и пару раз от всей души приложилась к нашим обнажённым спином. Словно назло ей мы не издали и звука.
- Что прикажете, госпожа?- залебезил толстый напоминающий хорька мужчина. За его спиной маячили двое вооружённых до зубов мускулистых, волосатых чудищ.
- В клетку, этих. Неблагодарных.... - Топнула ногой, и её голос сорвался на хрип. Аластэл закатил глаза, я рассмеялся. Нас взяли под ручки и потащили в коридор.
- Кстати приведите огненноволосого. Думаю, он не такой упёртый...- услышали мы, а затем один из верзил надавил на рычаг в стене, и в образовавшийся проём впихнули нас. Это был самый долгий и скользкий путь, лёжа на животе головой вниз. Точно увеселительная горка в преисподнюю.
-Пополнение,- крикнул мохнатый уродец, устроившийся в центре ямы. Кто-то рыкнул в ответ, кто-то буркнул, чтоб спать не мешали. В общем, кроме нас Аластэлом их было пять, может восемь разместившиеся на песке в узкой яме. Мне помешал сосчитать их тощий выскочка, более всех напоминавший человека, не такой мохнатый. Он подошёл к нам, когда всё заснули, а я как раз закончил бурчать по поводу неудавшегося плана.
- Ты что не мог притвориться, что хочешь её парень - восклицала Аластэл. На что я злостно рычал:
- А ты сам, выглядел шибко довольным оказаться рабом в её постели.
- Прошу прощения незнакомцы, за вмешательство в ваши дебаты, но меня зовут Барт, и я с виду могу понять, у кого есть шансы выстоять против королевских зверушек.
- Ну, так, значит, мы дерёмся не против друг-друга?- звучно сказал Аластэл.
- Тише верзила, не буди остальных. Ты всё верно понял. Только, знаешь,- кинул прищуренный взгляд на меня и Аластэла, я приму вас в свою команду и объясню правила, если поможете мне бежать.
- Ну и дела, - выдохнул я.
- В вкратце объясни нам правила, пушистик чернявый, я измотался, так что слипаются глаза. А в процессе и порешаем: стоит ли твоя персона наших с Алексом усилий,- лениво произнёс Аластэл и когда Барт отвернулся, подмигнул мне.
Коварный сукин сын Аластэл, блестящий стратег. Такие друзья в трудный час, даже атеиста заставляют петь хвалебные оды всем богам, имена которых приходят на ум и хоть на миг обрести веру в то, что сможешь выбраться из этого дерьма живым.
Отдохнуть не удалось. Барт рассказывал долго и нудно, часто путаясь в деталях, поэтому повторял всё заново. Так наступило утро. Если, под утром понимать время, когда нам принесли еду: хлеб и воду. Чтобы питаться получше придется, как следует потрудиться на арене. Пока мы ели, Барт молчал и Аластэл сумел вытащить из него обрывки нужных нам сведений.
Чернокожую женщину звали Бель. Она единственная королевская дочь. Как мы уже убедились весьма похотливая особа. Мы не могли ему доверять и выложить настоящую причину, заставившую нас оказаться здесь, поэтому и про захваченную принцессу особо не спрашивали, решив отложить этот вопрос на более благоприятное время.
Итак, после завтрака нас переодели, выдав сандалии и набедренные повязки. Барт предупредил, что первое выступление, самое лёгкое для новичков, отсеивающее самых бесполезных. Чтож посмотрим.
Арена представляла собой квадратную яму, наполненную песком. Вверху располагались скамейки, а в самом центре на постаменте - специальные места для лиц королевской крови. Сегодня появление короля не предвиделось и только чернокожая принцесса с собственной свитой, решила насладиться зрелищем.
Зверь был ужасен: не то крыса, не то мохнатый осьминог размахивал сотнями гибких хвостов увенчанным шипами. Его туша с яростью вывалилась на песок, когда стены напротив трибун разошлись, выпустив его на свободу.
Барт, как и мы с Аластэлом вооружённый лишь длинным кинжалом, и жалким деревянным щитом посоветовал нам двигаться как можно быстрее и метить в живот. И мы бегали по песку от чудовища, коля его мохнатую шкуру, точно шаловливые дети. Из порезов брызгала синяя кровь, марая наши тела и песок. Ножи затупели, а щит от ударов многочисленных хвостов превратился в решето. Только вот зверюга наносил отличные удары и ориентировался на звук.
Многие из тех, кто был выставлен рядом с нами, был пойман одним из хвостов и проглочен заживо.
На лице зрителей с каждой проглоченной жертвой разливался блаженный восторг, а чернокожая принцесса усмехалась и точно девчонка хлопала в ладоши. Омерзительно. Мне захотелось поскорее закончить со всем этим. Нужен был отвлекающий манёвр.
Между перебежками посовещавшись, Барт предложил свою кандидатуру. Жилистый паренёк стремительно бросился под тушу и вспорол её брюхо, когда она летела на нас с Аластэлом, привлечённая убийственно- громким ором.
Дальше оставалось только завершить дело. Мы прикончили его, измазавшись, синей кровью с ног до головы. Аластэл перезал чудовищу горло. Я же пронзил его сердце и кричал, точно умалишённый.
Нас увели в каморку под восторженные крики, рукоплесканье и топот. Думаю, в первый день мы заслужили зрительское расположение, только вот в зелёных глазах чернокожей при взгляде на нас отражалась, ярость отвергнутой женщины.
Вскоре Барта забрали мохнатолицые женщины источающие благовония. Недоумение на его лице сменилось отчётливым пониманием, куда его ведут и для каких целей. Он не сопротивлялся, всего лишь понурил голову и тяжко вздохнул и сказал: если сможете выбраться от сюда, про меня не забудьте!
К следующей битве неожиданный приход Михаила стал сюрпризом. Любопытство сменила радость с его появлением, надежда на побег стала возможной, ибо камень избрал его после смерти Надин своим вестником.
- Она выгнала меня, эта чернокожая извращенка, сбросила меня со своего ложа, шепча что-то на змеином языке, во время одного из приступов. Думаю, её испугали мои светящиеся глаза, а кровь из глазниц остудила её пыл. Чтож,- криво усмехнулся Михаил, - Думаю такой уж у меня путь.
- Ты помнишь карту, нарисовать сможешь?- спросил Аластэл.
- Мне бы пару часов поспать, женщина меня совсем измотала, да и воды не помешало бы...
- Ну, что дадим ему порцию Барта? - спросил уже у меня Аластэл.
- Хорошо, - ответил я. Когда металлическая дверь открылась и к нам в яму сбросили тщедушные тела юнцов покрытых белой шерстью.
- Детишки, твою мать,- буркнул Аластэл. Вошёл громила охранник и презрительно сказал, обращаясь к нам:
- На выход, человеки, сегодня сам король изъявил почтение, и будет пребывать на вашем поединке! - И ты рыжеволосый тоже двигай с ними.
Михаил выругался и застонал, прилаживая пальцы к вискам. По его бледному лицу стекал пот. Ему было реально хреново. Я попытался возразить, но охранник многозначительно коснулся ладонью рукоятки плечи пристёгнутой к поясу. Как ни крути, а Михаилу придётся идти.
Она ненавидит нас троих, возникла первая мысль, когда среди многочисленной представители знати я поймал её колючий взгляд. Чернокожая, полуобнажённая женщина сегодня выглядела особенно эффектно, словно нарочно вырядилась в ярко жёлтое полупрозрачное платье на тонких бретельках. Жестокая красавица на фоне смерти, совсем не походящая на своего бледного, точно сделанного из фарфора отца.
Сегодня всё было по-другому, никаких единичных животных, к которым можно было подобраться и выиграть время. Их было много мелких и хищных красноглазых зверьков похожих на тушканчиков, очень голодных и злобных тушканчиков.
Твари загрызли большинство из приведённых вместе с нами на арену заросших мехов юнцов. В их крови не отличимой от человеческой, такого же ярко алого цвета они просто купались и лакали ее, оголодавши, поглядывая на нас, вкусившие смерть и желающие добавки.
Мы стояли спина к спине и отбивались от мехового безумия с острыми зубами и когтями. Новые щиты давали нам преимущество, так как были сделаны из стали, только вот плохосбалансированные мечи подводили.
Срубались головы, мы топтали тела, затем орали как звери, с головой погрузившись в бой за свою жизнь. Не помню, как упал обессиленный и исцарапанный Михаил. Поток тварей не иссякал. Мы топтались в своих сандалиях по их телам, скользя и лавируя, отражая атаку снова и снова. Я уже практически ничего не соображал.
Толпа ревела от восторга наблюдая за нами, сидящие в своей безопасности на трибунах. Аластэл срубил голову последней твари и насадил её тушку на свой меч и поднял в воздух. Толпа завопила, и резкость тишины погрузила в свою пучину. Принцесса встала и гневно обвела нас взглядом. Её рука поднималась вверх в жесте, означающим продолжение боя. Холодный точно лёд в Антарктиде королевский приказ изменил её планы:
- На сегодня хватит...
Я вздрогнул, чувствуя, как стекает пот по спине, чувствуя, как пересохло в горле. Я боялся посмотреть на него и мог только наблюдать, как Аластэл встречается с королём взглядом, а затем сам резко поднял голову и посмотрел на него. Его глаза бледно-серые, жуткие как если бы несвежая вода промёрзла насквозь, а затем обрела сознание и смотрела на тебя в упор. Не знаю, как нас увели. Не знаю, память, словно взрезали и всё что я помню, слова короля, прозвеневшие в мыслях...." Я знаю, зачем вы пришли чужестранцы, на что посягнули, но знайте, что вместо принцессы наградой вам будет смерть для моей услады"!
Мы отдали Михаилу всю воду и всю еду, лишь бы ему полегчало. Поэтому, когда он мог встать, сказали ему начертить на песке карту, утрамбовывая его ногами и смочив, выплеснув из ведра накопленную мочу. Аластэл придумывал план. Михаил рассказывал нам о своих мечтах, и прошлой жизни наёмника, что канула в лету, бахвалился о подвигах совершённых на своём лету, а вот я просто сидел и молчал, да запоминал карту. Время стало бременем, расслабиться не получалось. В кои то веки мы остались втроем, только вот конкретно знали об участи, что нас поджидает. Король уготовил нам свою королевскую забаву, но всё же лучше смерть в бою, чем участь раба в постели извращённой садистки-женщины. Для себя на этот счёт я всё решил. Думаю, Аластэл поддержал бы меня, его гордый дух кем бы он по своей природе не был, не склонился бы не пред кем, а тем более перед женщиной. А вот Михаил, на его счёт меня грызли сомнения. Всё же, может, мужик понял, что, если он хочет выжить, то лучше держаться к нам ближе.
Я заснул, на мгновение, смежив веки, устав от раздумьев. Я грезил, вновь переживая давнишний кошмар, в котором женщина в алом терзала меня плетью, ломая мою волю, а затем распалённая видом крови насиловала меня. Снова и снова и тело предавало меня, сотрясаясь дрожью от наслаждения....
- Подъём!- пробудил нас охранник, впервые заковывая наши руки спереди в кожаные кандалы. Затем дал нам воды, напоив точно щенком из глубокой ложки с длинной рукоятью, предварительно плюнув в ведро. Мне хотелось разорвать его на части. Я устал, желудок урчал, только злоба держала меня на ногах.
И опять нас вывели на арену, где сегодня собралась вся знать населяющая подземный мир. Ублюдки, жаждущие нашей крови. Но, именно Аластэл, задумавший некую авантюру нервировал меня больше всего, когда сказал:
- Будем действовать по обстоятельствам, а когда я дам сигнал, не медли и делай всё что скажу.
Михаил вновь наше слабое звено. Его руки дрожали, сжимая рукоятку меча, но в глазах горел огонёк злости смешанной с безумием.
В этот раз девицы - крысятницы, облачали нас в латы, сапоги и доспехи, даже нахлобучили нам тяжёлые шлема с прорезью для глаз и витиеватым рисунком на забрале. А потом, переглянувшись и словно не хотя под мой молчаливый протест, не слишком туго связали мне за спиной руки.
- Уважаемые сородичи, великий, несравненный король и его прекрасная дочь, сегодня в вашу честь состоится особая битва. Долгие годы не сражались пленные люди против наших лучших войнов на этой арене. Долгие годы не приносили мы достойную кровавую дань богам хаоса и войны, а также - жест рукой в сторону короля, в вашу честь, ваше величество... - Теперь же,- после крика одобрений и оваций толпы мехолицых ублюдков рассевшихся на трибунах. -Да насладимся мы зрелищем и пиром, последующим, после того, как их смертная кровь впитается в песок, а агонизирующие тела испустят дух. Во славу короля и его несравненной дочери принцессы Бель!
Гул и ликованье толпы. Хищные улыбки знати, стражи и холодные торжествующие оскалы короля и его дочурки. Всё это отошло на второй план, когда звон цепей и рычание зверей огласили о своём приближение. Я сжал рукоятку меча, жалея о недостатке манёвра для размаха ограниченной верёвочными оковами. Я хмыкнул, а Аластэл поддержал, сказав лишь:
- Не забывай, мужик, когда дам сигнал....
Это был кровавый ад, когда дорога каждая секунда. На этот раз изощрённый король, пообещавший забаву, сумел таки удивить меня.
Двое зверей мощных и неуклюжих с удвоенными бивнями и лапами с огромными когтями зашли на арену тяжёлым шагом в сопровождении двух великанов с единственным циклопским глазом во лбах, в набедренных повязках, крепко сжимающие в руках сеть и копье. Ко всему прочему их сопровождал маленький горбатый. Горилла с разумным взглядом с ног до головы заросший чёрной шерстью и глазами, поблескивающими красным.
- Это уже перебор,- прошептал Аластэл, осматривая гостей. Я мысленно согласился с ним. А когда наш охранник объявил о начале представления. Аластэл подошёл ко мне и Михаилу и как бы невзначай сказал не разбегаться и поглядывать по сторонам.
Впервые звери, будто нарочно не спешили приблизиться к нам, чтобы разорвать на части и нам пришлось уклоняться и отражать удары циклопов. Меня притеснили к стене, Аластэл вместе с Михаилом сражались спиной к спине, и у них не было ни единой секунды, чтобы помочь мне развязать руки.
Когда стали подступать звери, и стало совсем хреново, я был оставлен наедине с меховым горбуном - и тут меня как накрыло. Я вспомнил. Тело вспомнило многочасовые тренировки, отчётливо всплыл в памяти момент обретения чёрного пояса. Спокойствие пришло ко мне , как безмятежный океанский прилив. Я знал что делать. Всё встало на свои места.
Красноглазый горилла был так близко, что я ощущал запах резкой мокрой псины. Удушливый смрад - и я побежал к трибунам, минуя ленивых зверей, где, оттолкнувшись ногами об стену из сплошного камня, перевернулся в воздухе через руки и снова ступил на землю. Мои руки были спереди, и теперь всё было проще. Несколько ударов в живот черноволосой горилле, а потом я просто придушил его, с некой потаённой радостью глядя в его наполненные ужасом глаза, наблюдая, как его глаза застывают - и его тело покидает жизнь.
Аластэл сражался с двоими циклопами, я подоспел вовремя и забрал у ослабевшего раненого в грудь Михаила его клинок, разрезал путы.
Мы выкололи им глаза и убили, вымещая на них всю ярость и злость. А затем Аластэл рассказал нам, что нужно делать и Михаил стал приманкой, за которой погнались двое зверей. То, что нужно, когда мы были возле трибун, промахнувшиеся неуклюжие звери ударили бивнями в деревянные опоры. Легонькое касание мечей, точно назойливые укусы мошкары для их шкур, ещё больше раздразнили зверей.
Аластэл всё просчитал и ещё одного удара опоры не выдержали, королевская ложа поехала вниз, давя своих же людей, расположившихся ниже на скамейках. Принцесса оказалась на песке. Крики. Паника. Суматоха. Король применил магию, чтобы остановить зверей, начинающих убивать знать и направившихся к принцессе.
Мы воспользовались всеобщей кутерьмой, чтобы сбежать и, пробиваясь сквозь ошалевшую охрану, покинули арену, выбрались в коридор, смешались с бегущими людьми, позволяя потоку их тел нести нас куда угодно, лишь бы подальше от этого ненавистного места. " ВАМ НЕ УЙТИ ОТ МЕНЯ, ГЛУПЦЫ!" голос короля преследовал нас. Резкий вопль исходящей злобой замораживал кровь.
- Итак, дальше стена, а потом, ты помнишь, куда нам идти?- спросил я у тяжело дышащего Михаила.
- Да,- пробормотал он, - надавить пальцами на три камня в форме лепестка одновременно в самом низу, где стыкуется пол...
- Чёрт он опять потерял сознание, - сказал Аластэл.
- Окей, я потащу его. Пошли,- добавил я.
Мы бежали, крались по водостоку, по колено в грязи моче и нечистотах. Узкие проходы, без единого лучика света, вопли и писклявых мышей и низкий потолок в довесок нагнетали клаустрофобию. Что может хуже канализации? Благо, что я отлично видел в темноте.
Аластэл бежал впереди. Мы шли так долго, что вонь уже не ощущалась так сильно как в начале пути. Затем, была решётка и долгое карабканье в ещё один коридор, чтобы оказаться в запыленной комнате освященной зелёным светом. Та самая стена и камни, что узором напоминали цветок нарцисса, которая нам была нужна. Я опустил Михаила на пол. Он потерял так много крови, что еле дышал, но всё же мог сказать нам:
- Давайте, делайте, за чем пришли, что застыли, я ещё жив, - и улыбнулся. Я надавил на камни. Стена загудела, словно сработали тысячи жужжащих механизмов - и в проёме показалась длинная каменная лестница. Путь наверх был открыт.
- Оставь его,- сказал Аластэл, чуток грустно, когда я собирался вновь перекинуть через плечо Михаила и тащить.
- Что?- переспросил я, но слова замерли на моих устах, я понял, что Михаил погиб.