"Воистину есть то, что не является ни землей, ни водой, ни огнем, ни воздухом. Эта сфера - ничто. Это всего лишь конец страдания"
Будда (Удана,80)
В черном морозном небе, бешеным вальсом кружился искристый снег, словно вечность ожидал своей минуты. Луна настырным, вездесущим оком следила за каждым движением спутника, посылая вослед мрачного шпиона - тень.
Незнакомец, прозябая в тонком твидовом пиджаке, то и дело подносил сжатые кулаки к губам и теплым дыханием старался согреть костяшки онемевших пальцев. Еще некоторое время назад, он наверняка знал дорогу к забытому богом месту, но с наступлением сумерек неожиданно сбился с пути, и уже битый час блуждал среди запорошенных корявых сучьев.
Пробираясь сквозь густую чащу чередующуюся с перелесками, человек выбивался из сил, и изнемогал от ледяной стужи сковывающей дыхание. С трудом, удерживаясь на ногах, он всматривался в заскорузлые стволы деревьев, и тяжело вздыхал, не обнаружив ни одной зарубки. Тщетно. В какой-то момент показалось, что его тощее тело вот-вот упадет в рыхлый снежный сугроб: ему представилось, как поутру обледенелый труп обнаружат голодные звери, и острыми клыками истерзают бренный прах на части. Хотя это уже будет неважно... Он вдруг остановился, прислушиваясь к ночной тишине. Вдали едва протяжно раздавался вой волков, наверняка идущих по его следу... Он вспомнил "тропление". Некогда он охотился на лисиц по следу. Теперь же, в роли жертвы был сам.
- Черт бы побрал! - выругался он под нос. Рубленая ветхая землянка должна быть где-то в этом районе. Неужели он ошибся в координатах?
Прошло много лет, с тех пор, как он покинул обитель своего учителя, но отчетливо помнил каждый куст и каждую ветку этой местности. Не могло же ее засыпать снегом? Это все проклятые преследователи довели его до такого состояния. Наспех вылетев пулей из своей благоустроенной квартиры, он остановил машину и, запрыгнув в салон автомобиля, попросил шофера подкинуть до сто пятого километра. Расплатиться было нечем. Водитель, пожимая плечами, потребовал наручные часы. Затем, оставив его на дороге, быстро скрылся из виду, удаляясь в обратном направлении.
Между тем погода сердилась. Ветер усиливался и сугробами заносил дорогу. Промокшие и уже покрывшиеся инеем носки, острием уколов холода впивались в онемевшую кожу. Лишенный каких- либо сподручных средств, он постепенно готовил себя к страшной развязке. Он умрет прямо здесь, в лесу, и наверняка всего в нескольких метрах от избушки, так и не встретившись с человеком, который был единственным его спасением.
Время шло уже на минуты. Мужчина, стараясь согреться, подпрыгивал и шлепал ладонями по бедрам, растирал скулы и нос. Но вдруг неожиданно застыл как изваянный идол, ощутив чужое присутствие за спиной. Медленно повернув шею назад, он увидел за голым кустарником кипельно белого волка. Хищник сливался с белоснежным полотном, выделяясь лишь черным носом и блестящими глазами. Он стоял близко, буквально в десяти метрах, приземив толстую шею, исподлобья сверкая глазами.
"Влип, что называется..." Зверь не двигался, и продолжал наблюдать за человеком.
Еще давно, Захарий учил его делать перекрестный взгляд. Он вспоминал, как много лет назад, на том же расстоянии стоял медведь. Тогда, проявив свое умение и применив на практике учение старого мастера, он смог отразить голодный взгляд медведя и заставил его убежать восвояси. Сейчас он потерял свою силу. Все утекло и растворилось из-за его глупости. Да, той самой глупости под названием - тщеславие. Он нарушил клятву анахорета и вступил в тайное братство. Идиот... Человек приоткрыл губы, и громко произнес, обращаясь к волку:
- Ну, и что брат, будешь ждать, когда я замерзну или сразу накинешься? Животное, не шелохнувшись, пронзительно стреляло фонарями желтых глаз.
- Одиночка стало быть? Как - я... - с грустью в голосе, прошептал он синими губами.
- А по внешнему виду не скажешь брат, что ты голоден. И в самом деле, волк был весьма жирн, можно было подумать, что он утолял голод через каждые полчаса. Хищник приподнял лапу и повесил ее в воздухе, точно собираясь переставить вперед и тем самым, обогнув кустарник приблизиться на метр ближе.
- Ну, давай, давай кидайся! Встреть ты меня год назад я бы с тебя с живого шкуру спустил, а сейчас увы, не в том положении. Эх, - махнул он рукой в сторону, выкатывая на кожу лица пару горячих слез.
- Да ты брат совсем определиться не можешь... Или кидайся или... Не успел он договорить фразу, как волк резко дернул головой и щетиня шкуру перекрутился, словно стряхивал с себя брызги воды
- Что, не нравится, что ставлю перед выбором? Конечно, ты же хозяин положения...куда уж мне до тебя... Впрочем ладно, - пошатываясь и изнывая от стужи произнес мужчина, и зашагал дальше... А через пару секунд вздрагивая бегло бросил взгляд через плечо. Страх вкупе с морозом готовы были доконать его прямо сейчас. Ему показалось, что ветер, дующий в спину, на самом деле исходит от прыжка зверя. Странно, что ему в голову пришла такая мысль. Волк, же опустив рыло к снегу, горбясь шагал, оставляя в сугробах продолговатые отпечатки пальцев.
Человек остановился... Зверь последовал его примеру. Опуская взгляд, он ждал, когда мужчина снова двинется в путь. А куда идти? Уже совсем темно, дорогу занесло метелью. Видимо он и, правда, ошибся и вышел не в том месте. Что ж, пришло время платить по счетам.
Сурово свирепствующий ветер пронизывал все тело до самых костей. Запорошенные волосы превращали путника в ходячий сугроб; он уже привыкал к морозу и остро ощущал желание присесть в укромном месте и сомкнуть глаза. Хотелось спать. Незваный гость шел по пятам, временами делая остановки, пригибаясь туловищем к земле. Едва пошатываясь, мужчина пересек открытую местность, углубляясь в самые дебри леса. Зверь, медленно семенил, настырно его сопровождая. Шел правильной рысью, ставя лапы в его следы.
Наконец силы стали покидать странника, и он, повернувшись к волку, упал на колени, погрузив в закоченелые ладони рук свое лицо. Зверь осмелился и подошел ближе. Совсем близко сел напротив - "глаза в глаза".
- Вот и все брат... Твоя взяла. Дай только дух испустить. Волк повернул влево мохнатую башку, словно понимал, о чем просил человек и давал ему время. А мужчина в последний раз взглянул на лунное небо, прикрыл веки белыми ресницами, и, обмякнув, повалился на бок в сугроб.
Такая смерть была вполне заслуженной, едва дыша, еще успевал, думать он про себя. Все лучше сделать выбор, и сгинуть самому на лоне февральской природы, чем быть дерзки убитым преследователями.
Захарий уже никогда не узнает, как жалко закончил свои дни существования его ученик. Последняя надежда и гордость мага. Он проиграл. Не успел...
*****
Старик, кряхтел и мягко прижимал уши волка, поглаживая холку зверя своими сухими руками, приговаривая:
- Молодец, умен шустрик. Смекаешь по-человечьи. Ни чета люду. На вот тебе, - положив на ладонь большой кусок свежего мяса, - проскрипел он.
- Дюже глаза у тебя умные, прозорливые. В них, даже я вижу смысл.
Но как говорится, от судьбы и на краю света не сохранишься. Хотя, откель кому известно о нынешнем месте - никому. Ты, ешь - ешь. Волк почти сразу же проглотил малый кусок мякоти, а когда старик кинул ему мясо на косточке, долго хрустел, чавкал и давился от переизбытка пищи.
- Гляди, не подавись костью, уж больно шыпко острая она. Зверюга обглодал локтевую косточку, оставляя фаланги кисти не тронутыми.
-Ладно, иди водицы испей. Да, благодарствуй мне нынче. Снова я спас тебя от погибели. Хищник метнул исподлобья глазами, и, подойдя к старику, опираясь передними лапами о его колени, привстал и смачно лизнул того в испещренное морщинами лицо.
-Тише, тише, окаянный не чуди, - улыбался Захарий. - Поимей совесть. Ишь чего удумал, об старика морду свою протирать?
Сторожка, тускло освещенная керосиновой лампой внутри - внешне сокрытая от посторонних глаз огромными сугробами, стояла одна - одинешенька, словно на краю света. Захарий прошаркал по скрипучим половицам в направлении к печке, и приоткрыв дверцу топки, подкинул пару свежеколтых дровишек. Затем кочергой разгреб угольки, и, приближая ладони к огню, ухмыльнулся.
Волк, насытившись, лежал растянувшись у двери, на сшитом из сотни цветных лоскутков коврике. Прикрывая лапами нос, он печально смотрел на старика и вспоминал последний эпизод своей жизни: как издыхал на снегу в образе такого же двуного существа. Таки успел...