Под воспаленными веками - чернота. Это не отсутствие света. Или времени. Или пространства. Пространство - вот оно, кубатурой стен, пола, потолков...
Нет, потолка не видно. А что - видно?
Скамья. Скрипучая садовая скамья, из тех, что покачиваются на железных прутьях посреди старых, изогнутых временем и непогодой, стволов.
Здесь же нет ничего. Только скрип несмазанных ржавых петель - в пустоте черного пространства.
Вижу. Да, я вижу: на скамье, раскинувшись по всей её длине, с наибольшим комфортом разложив каждую косточку, сидит Она. Изящный длинный костяк. Пропорции черепа и глазниц удивительны! Даже жуткий оскал приветлив и доброжелателен.
Падающий сверху одинокий луч белого света не слепит и не создает неприятных теней, заставляя светиться фосфорическим светом каждый суставчик, каждую бугристость. Да проститься мне это словечко - всё же профессиональное во мне слишком живо. Пока...
Пустые глазницы нашли мое присутствие в темном пространстве. Набор косточек изящной стопы оттолкнулся от пола, и несмазанные петли заскрипели громче и быстрее.
- Зачем ты здесь? - глубоким вздохом раздался Её голос.
Мне показалось, что над высоким сводом черепа стал проявляться лучистый нимб. Свечение ниспадало вокруг волнами сияющей серебряными звездами вуали. Казалось, призрачные кости облекаются в призрачную же плоть.
Всё стало зыбким, подернувшись сверкающей изморозью нереальности.
Щелкнула зажигалка, и в неверном фиолетовом свечении на миг блеснула эмаль зубов.
Она мне улыбалась.
Качались, поскрипывая, качели. Дымок от сигареты вычерчивал замысловатые узоры, разноцветными неяркими всполохами расцвечивая пространство вокруг. Стены истаивали, раскрывая бесконечность.
- Ты увидела меня. Тебе страшно? - длинные, тонкие костлявые пальчики протянулись через немыслимость пространства между нами и притронулись к моим губам. - Молчи. Я всё знаю и так. Мне захотелось услышать свой голос. Я знаю, это минутная слабость. Всё уйдет, всё забудется... А пока - иди сюда, покачаемся вместе.
Неуловимым движением, текучим, плавным, мгновенным, Она перенесла меня на качели. Но это уже были не те, на которых сидела Она.
Хрустальная черная доска лежала у нас под ногами. Два лунных каната тянулись вверх, к длинной ветви млечного дерева, поскрипывающего при каждом движении качелей - и наших тел.
Вверх-вниз. Вперед-назад. Вуали развеваются. Всё выше взлеты наших тел в пустоте и тишине!
С мягким шорохом опадают черные и золотые листья-мысли, потревоженные в своем безвременном покое.
Отпустив канаты, Она приблизила ко мне лицо.
И на миг я увидела: сомкнутые нежные губы, закрытые глаза, изящная линия тонкого носа... Призрачное сияние коснулось моих губ.
Глаза её распахнулись - и меня не стало на этих звездных качелях.
Лишь журчащий смех - и растворяющийся силуэт между бледными спиралями.
Да с тихим потрескиванием лопающиеся радужные шарики воспоминаний...