Глина... Мягкая, пластичная, немного липкая, но так легко отстающая от рук, стоит повыше их поднять над столешницей. Такая теплая... От тепла ли моих рук, от тепла ли солнца, под лучами которого она лежала многие и многие годы, а, может, и столетия.
Погружаюсь в неё по самые локти, пальцами нащупывая ещё не разошедшиеся комки, разминаю их, чувствуя рассыпающуюся, пока ещё не вполне упругую массу, которая через минуту становится неотличимой от... глины.
Серовато-бежевая, как кожа на обнаженном теле женщины в лучах звезд.
...Задумался, а когда я последний раз видел обнаженное женское тело? Сколько дней прошло с тех пор? Или месяцев? Или лет? Возможно, прошли века и тысячелетия?
А пальцы непроизвольно уже лепят его, тело. Подчиняясь памяти, но не разуму...
Линия бедра... Как плавна она, как нежен чувственный изгиб этого перехода от талии к ноге. Любовно оглаживается колено. Интересно, только сейчас понимаю, что округлое женское колено похоже на лицо улыбающегося младенца.
Голени переходят в узкую лодыжку, а потом в изящную стопу. Каждый пальчик вылепить не получится, но вот они, в ряд, как горошины. И такие же вкусные. Наверное... Нет, не помню. А ведь было! Каждый пальчик. Как конфетку...
Вторая ножка. Какие крохотные они получились!
Осторожно раздвигаю их и начинаю лепить лоно.
Тут глаза не нужны. Пальцы помнят все, каждую складочку, каждый бугорок... Неодолимо потянуло притронуться губами, языком, вкусить ту соленую, душистую сладость, воспоминания о которой так крепки...
А руки оглаживают выпуклость нежного живота, не забывая легким прикосновением стеки обозначить ямку пупка.
Выше, выше...
Едва наметившаяся линия ребер. И стан, расширяющийся кверху наподобие ложа цветка. Двумя тяжелыми лепестками ложатся груди. И острожным движением, щепотью - сосок. Один. Другой.
Боже, как все узнаваемо! Каким потоком идут воспоминания! Две опрокинутые чаши живой, нежной плоти, податливые и упругие, мягкие и теплые. И сосцы, подобные двум ягодам малины, покрытым капельками росы...
Линия грудей переходит к плечам, к тонкой шейке. Намеком лепится округлость головы, но пальцы живут собственными желаниями и потому с такой настойчивостью возвращаются к плечам, рукам.
Локти. Запястья. Кисти. Пальцы...
Пальцы... Как их вылепить? Сжатыми в кулачки или...? Да, лучше так, полусогнутыми в своей томной расслабленности.
Бережно укладываю каждую крохотную ручку вдоль тела и возвращаюсь к лицу. Но медлю. Медлю! Пока ещё есть, чем заняться. И я леплю волосы, закручивая их в локоны и вихры короткой стрижки. Чуть не достают до плеч, не скрывая, а подчеркивая линию шеи, нежное горло.
Подбородок. Маленький, твердый. Губы... Боже, как я помню всё! Каждое их движение. Чуть раскрытые. В полуулыбке ли, в удивлении. Теплые, мягкие, податливые, шаловливые губы. И их уголки, к которым я так любил прикасаться.
Своими губами, языком. Пальцами. Очерчивая их линию. Как сейчас...
Нос. Прямой, с чуть намеченной горбинкой. Переходящий в линию бровей и лба. На нем были морщинки, вот здесь, рядом с бровями. Я мог разглаживать их долго, нежно, проводя по ним пальцами, губами, щекой. А потом зарывался лицом в ворохе её душистых волос и вдыхал, вдыхал их аромат...
Аромат глины. Терпкий, чуть горьковатый аромат глины ощущаю я. Тело женщины на моей ладони. Глаза её закрыты. Лицо спокойно. Она будто в ожидании - проснуться или продолжить свой сон, дарованный ей мною, её создателем.
О, Лилит, почему ты была такой дерзкой? Почему ты хоть на минуту, хоть на краткий миг не стала такой как сейчас - отдающейся в мою власть, покорной моим желаниям?
Почему я был так нетерпелив с тобой? Моя Лилит... Моя женщина. Так и не познанная мною возлюбленная. Простишь ли ты меня? Смогу ли смотреть в твои глаза, когда ты, ожив, вспомнишь всё?
Дрожь в пальцах. Дрожь в сердце. Закрыв глаза, заношу руку свою, чтобы одним её движением превратить твое тело в комок глины. Но...
Нет, не могу! Живи, любовь моя! Моей любовью. Но не Лилит твоё имя более!
...Осторожно приподымаю глиняный локон, чуть исправляя форму крохотного ушка... Свершилось! Теперь ты совсем иная, и нет в тебе памяти Лилит.
Другой рукой накрываю глиняное тело, даю ему напитаться теплом своим и, ощутив движение, раскрываю ладони.
...Легко и грациозно поднявшись, не взглянув на меня, Она спрыгнула с моей ладони и, подняв к верху руки, звонко рассмеялась, ощутив себя живой. Ощущая себя Женщиной.
Отныне и до скончания века.
Я буду всегда любить тебя, моё создание. Я буду всегда рядом с тобой.