- А ещё у меня четыре брата. Маленькие пока, но зубы - ВО.
Приподнимает левой лапкой губу и представляет на моё обозрение блестящий белоснежный клык размером с булавочную головку.
"Сумасшедший".
- Я фотографии не захватил, ты уж прости. В следующий раз.
Деловито проходит вдоль полки и спрыгивает на стол. Маленький пушистый зверёк неизвестной породы теперь по-хозяйски обнюхивает мои тетради.
- А неплохо тут у тебя. Хотя, знаешь, не обижайся, но был бы я на твоём месте, натаскал бы сюда побольше хвойных иголок. Коры, шишек. Знаешь, жёлуди ещё очень модно сейчас. А то как-то здесь... лысо.
Учитывая, что он не далее как две минуты назад незаконно проник с ветки в моё открытое окно, это был верх бесстыдства.
- Послушай, не кажется ли тебе, что ты что-то забыл?
- Ну я же извинился! - возмущается зверёк. - В следующий раз обязательно захвачу.
- Да плевала я на твои фотографии! Ты, прежде чем вторгаться, ничего не забыл сделать?
- Это типа чего? - озадаченно чешет нос.
- Ну, например, представиться или спросить: можно войти или хочу ли я вообще тебя приручить.
- А я не хочу, чтобы ты меня приручала,- отмахнулся. Лапкой похлопал себя по мордочке: вроде, зевает. - Я тебя приручить хочу.
Усталый, потухший взгляд в его сторону. "Самый умный".
- Тебе оно зачем?
- Чтобы прописка с гарантией.
Будучи поднятым за шкирку, зверёк совершает путешествие по воздуху и, снова очутившись на подоконнике, с видом невозмутимого достоинства приглаживает вздыбившуюся на затылке шёрстку.
- Ладно, приятно было погостить. До вторника!
Молчу. Понимаю, что жестоко, но надо себя заставить когда-то измениться. Сколько можно на одни и те же грабли? Надоело привязываться, а потом жалеть. Пытаться понять этот зверский (и лишь местами звериный) менталитет. Тоже мне, приручатель. Когда-то же должна поумнеть. Вот с тебя и начнём.
Удивительно, но во вторник кто-то снова покашлял в окне. Оборачиваюсь.
Бодрые усики торчат в разные стороны, одно ухо скромно прижато. Задней лапкой выводит круги на подоконнике, но взгляд хитрющий и улыбка во всю пасть.
- А ты, я гляжу, не злопамятный.
- Ну, чего нового?
- Тебе не всё равно?
- Было бы всё равно, не спрашивал бы. У меня с этим проще, не то, что у вас, людей.
В три прыжка оказывается у меня на плече, смотрит в тетрадь.
- Много сегодня написала?
- Зачем пришёл?
- Ну я же знаю, тебе поговорить хочется. Пришёл послушать.
По рукаву спускается вниз.
- Отсюда лучше слышно, чем с той стороны.
Машет лапкой в сторону окна.
- И давно ты... подслушиваешь?
- А ты прямо решила, что я просто так заявился. В первое попавшееся окно.
- Ну, у тебя же на лбу не написано.
- Эх ты, а вот я тебя сразу понял. Ну да ладно, что там, говоришь, дальше будет?
- Тебе и правда интересно? - недоверчиво вглядываюсь в плутоватую мордочку.
- Зверски!
Подмигивает. Я смеюсь и сдаюсь.
Когда он уходил, я помогла ему забраться на ветку и помахала вслед.
- Придёшь завтра?
Промолчал, хитро улыбнулся. Исчез.
"Не придёт. Одно и то же. Зря я всё это". Закрываю окно и забываю.
Назавтра у стола немая сцена. Две пары удивлённых глаз: я удивлена, что он действительно вернулся; он в замешательстве разглядывает кучку хвойных иголок и шишек.
Польщён.
- Мне казалось, ты уверена, что я не приду.
- Мне казалось, ты сказал, что это модно.
- Мир?
Залезает вверх по рукаву.
- Мир.
Сворачивается клубком на плече, хвостиком щекочет щёку.
- Почитай мне, пожалуйста.
Улыбаюсь. Потом полтора часа обсуждаем написанное. Он невероятно снисходителен.
- Так никому и не показывала? - спрашивает наконец.
Качаю головой.
- Боишься, что обидят?
- Боюсь.
- Тебя или героя?
- Себя я сама обижаю. Чаще - героя.
- Любишь?
- Люблю. Но, наверное, и себя подсознательно.
- Я так и думал.
- Ради бога! Сейчас скажешь, что это глупо.
- Не скажу. Это нормально, даже если заслуженно, когда в такие моменты некому в плечо уткнуться. Друзей-то у тебя нет.
- Нет, - соглашаюсь запросто. "Нашёл, чем стыдить".
- Во-о-от. Теперь есть.
- Слушай, - возмущаюсь, - да: ты белый и пушистый, но, может, их у меня и нет потому, что не нужны? Легче без них.
- Да-да, - зевает. - Ох и сложно с вами, с людьми. Ладно, - вздыхает и лыбится, - можешь считать меня своим врагом.
В день рождения на подоконник плюхается фиалковый букетик. Следом, пыхтя, карабкается он.
- Ты не забыл, - умиляюсь.
- Не-а. Спорю на что угодно, остальные забыли.
- Забыли, - улыбаюсь во весь рот.
- Я так и знал. Животные.
- Может, останешься?
- А с удовольствием.
Свешивается с подоконника и поднимает крошечный чемодан.
- Негодяй, ты всё спланировал.
Упирает лапки в бока:
- Спорю на что угодно, ты не знаешь, когда у меня день рождения.
- Что я буду делать, когда ты уйдёшь? - побеждённо вздыхаю, помогаю ему с чемоданом. - Все вы начинаете хорошо, а потом уходите.
- Закопаешь меня и забудешь.
- Никогда.
- По-моему, лучше всё-таки будет закопать. А то я разложусь, вонять буду...
- Очень остроумно, - отвечаю.
Вечером лежу под одеялом, а он умывается, сидя на спинке кровати. Потом спрыгивает на подушку, склонив мордочку набок, внимательно смотрит в глаза.
- Слушай, когда я месяц назад в окно к тебе постучался... почему ты не открыла?
- Я не знала, что ты хороший.
- А я, между прочим, здорово вымок тогда.
- Почему не ушёл?
- Надеялся.
- Упрямился.
- Надеялся.
- Зря.
Хитро улыбается в ответ.
- А почему вернулся?
- А ты как думаешь?
- Наверное, потому что белый и пушистый.
- Все вы, люди, одинаковые, - добродушно вздыхает зверёк. - Ничего-то вы не понимаете.
И несколько раз подпрыгнув на месте, утаптывая себе ямку в подушке, сворачивается клубком, закрывает глаза и умиротворённо сопит.