- С грибами до чего удачно получилось, Валентина Петровна: как будто специально к свадьбе. - Действительно: грибов за последнюю неделю удалось собрать и засолить как никогда.
- И не говори! Только ты, пожалуйста, при Антоше о ней поменьше упоминай. - Ася человек не слишком тонкий: для неё предстоящая свадьба Сонечки лишь очередной приезд Доры с какими-то шмотками, из которых кое-что непременно достается и ей, и с журналами мод, и тогда она будет иметь еще больше заказов на шитье. А Антоша...
- Он, всё-таки, должен понять, что рано или поздно у каждого из них должна быть семья: детство ведь кончилось.
- Только они же не-разлей-вода, сколько себя помнят. Вышла бы она замуж так, чтобы, как сейчас, виделись бы часто, а то...
Конечно, для Сонечки - это несказанная удача: я же видела, как там живут - не чета нам здесь. - Она вспомнила поездку с Сережей на конгресс врачей в Сан-Франциско: насколько убога обстановка их жилья в сравнении с той, что пришлось увидеть в домах врачей там. Не говоря уж о мебели, картинах на стенах - как оборудованы кухни и ванные, которых, к полному удивлению, даже не по одной; цветные телевизоры, кондиционеры воздуха, плавательные бассейны с подогревом воды во дворах. По несколько автомашин в семье, и каких! Еще и дороги, о которых даже мечтать не приходится. Невообразимый выбор продуктов в супермаркетах
При том, как она почти сразу поняла, что многие из этих врачей даже не того уровня, как её Сережа, которому многие буквально в рот там смотрели. А ведь они до сих пор живут вшестером, хотя даже далеко не все такие, как они, имеют подобную трехкомнатную квартиру. Зато Ванечка ("Чтоб он мне был здоров!" добавила она, как всегда, выражение, позаимствованное еще от покойной бабушки Фиры), главная её радость, всегда с ней. А вот Антоша с того момента, как женился старший брат, спит в гостиной, проходной. Когда и он женится, как они все разместятся, если не сможет уйти к жене?
Мысли прервала Ася:
- Подъезжаем! - электричка замедляла ход.
В какой-то момент в окне вагона мелькнули Женя и Игорь, ждавшие на перроне.
- А Антоша где? - спросила Валентина Петровна, когда уже несли привезенное ею и Асей.
- Не удалось нигде приткнуться: мы вылезли, а он поехал вокруг вокзала. Выйдем - он к нам подъедет, - ответил Женя.
- Ну, что: обои походящие достали?
- Да: весьма то, что надо. Приедем - и начнем клеить. - Разговор шел о последней комнате в новой квартире Вайсманов: остальные комнаты её, как и все комнаты квартиры Медведевых, были оклеены, а для этой в последний момент решили поискать обои более подходящие.
Возле вокзала творилось что-то невероятное: живого места не было, чтобы хоть на минуту было можно остановить машину и забрать их. Пришлось пройти достаточное расстояние, пока Антоша смог к ним подкатить.
Привезенным набили не только багажник, но и всё пространство между ног. Игорь сел рядом с Антошей; Валентина Петровна и Ася сзади - хотели посмотреть по дороге новые обои.
Они и им понравились. Оживленно обсуждали, как будет выглядеть комната, оклеенная ими. О предстоящей свадьбе Сони и Брайана не было сказано ни слова, и настроение Антона, поэтому, тоже было подстать настроению других.
Всё путем - ну, всё путем! Надька в роддоме, а тут новость: "матильда" его бывшая, Алевтина, сумела подцепить, на Тишинке, наверно, какого-то то ли ару, то ли чучмека, которому, как ему самому когда-то, хотелось в Москву перебраться. Непонятно только, почему он захотел и девку удочерить, на которую до сих пор приходилось платить алименты, хотя он так её ни разу и не пытался увидеть.
Вот и ездил сейчас с ней и её дядей гребанным в нотариальную контору оформить заявление на согласие этого удочерения. Дядюшка Васин заранее это заявление составил - он хотел подмахнуть его, но тот не дал: заставил переписать. Остальное они уже сделают без него, и вскоре он от алиментов будет свободен. То-то Надька порадуется, а то, зараза, нет-нет да упрекала его ими. А теперь - всё! Вот так вот!
На радостях сразу зашел в пивную: взял сто пятьдесят и кружку пива. Потом повторил. Заедал сарделечками с горчичкой - горячими, пухлыми, как поросята у мамки в деревне. Когда вышел, было замечательно, но душа просила еще чего-то. Вскоре он понял, чего: очутиться за рулем своей "Волги", которую они с Надькой успели отхватить месяц тому назад.
В нотариальную контору он на ней не поехал: увидят, что машина у него, еще вдруг передумают - даже если у них будет его заявление. Нет уж: береженного Б-г бережет! Оставил её в металлическом гараже недалеко от дома, в котором они получили квартиру после того, как сломали старый домишко; гараж этот сварганил у себя на заводе, заплатив почти ничего, еще заранее.
...Машина катила, подчиняясь уверенным движениям его рук, держащим руль. Наверняка Надька сейчас не дала бы ему сесть за него, а ведь что такое триста и пара кружек пива для такого мужика? Да еще как надо закусившему. Хмель, конечно, есть: оттого и хорошо так!
Чего, спрашивается, ему еще не хватает? На работе всё как шло, так и идет. Бригадиры ему отстегивают положенное аккуратно: попробовали бы нет, он бы им шиш выписал - нашел бы к чему прицепиться. Так что приходится уважать его. И бояться. А как же!
Вот как намедни вызвал к себе малярш. Входят обе, а он им:
- Матиль-ды!
- Что, Семен Кондратьевич? Вы скажите - мы мигом.
- Вот и давайте! - А чего давайте, они и не спрашивали: вскорости в компрессорной уже и бутылка была, и закуска к ней. Федьке, компрессорщику, тоже налил. Деньги он им дал? Как же! Знают ведь: они его уважат - он их не обидит, когда наряд закрывать будет.
А дома - тоже любой может позавидовать. Теща для него завсегда держит и компанию составить не отказывается; закусь такую выставляет - она по части готовки мастерица.
И нынешняя жена, Надька, не чета прежней: и по внешности, и по этому самому делу. Характер, правда, нет-нет, да показывает, на алименты намекает. Только теперь уж про них больше не скажет: проехало!
Отец его к ним любит приезжать: привозит уйму всего - сала, меду, гусей, самогона. Пир горой тогда: на следующий день он еле ползет на работу.
Отцу и Надюха, и теща - ой как нравятся. Плохо только, что папаша его кобель тот еще: ни одну бабу в их селе старался не пропустить. Пользовался, что у многих мужей на фронте поубивали, и трудно им было детей прокормить - что-то подкидывал за это. Он и сам этим воспользовался, когда женилка выросла: таскал продукты одной вдове за то же самое.
То, что папаша сватью свою вскоре приспособил, его дело - но он и Надьку старается обнять или, вроде ненароком, за титьку задеть. Пришлось напомнить, как Юрка Листов лопатой его огрел, когда он по пьяному делу к его матери, тетке Марье, полез.
А Надька, зараза, только хихикает: мол, подумаешь. Похоже, врала она, что до него у неё один только тот еврейчик был. Ну, да на это ему теперь плевать: хорошо с ней - и ладно. Другая ему ни к чему.
Но вон ту, в машине, немного обогнавшей его, он бы, наверно, стал. Красивей Надьки - уж точно. А что за рожа мелькнула рядом с ней? Что-то знакомое. Да это же жид, Вайсман! Доктор наук, сука, да еще профессор, начальник отдела. Ишь, с какой красоткой разъезжает!
И хрен с ним! Подумаешь, спер у него диссертацию. Да насрать: он теперь и без этого имеет всё, что надо. Вот пронестись лихо мимо, показать гаду, что не одним жидам на машинах разъезжать.
Прибавил газ, и машина рванула. Но вместо того, чтобы пронестись рядом, неожиданно для него сильно ударила передним правым крылом в ту машину.
Мать твою, ну влип! Какого только хрена сел, поддавши, за руль?! Когти рвать надо, пока милиция не замела: может, не запомнят номер.
Удар отбросил машину к тротуару. Непонятно было, когда успел Антон нажать на тормоз: он лежал, уткнувшись головой в руль. У Игоря лицо было в крови. Всё же он успел увидеть, лицо сидевшего за рулем ударившей их машины - тот сразу развернул её и, не оглядываясь, укатил.
- Антоша, сыночка, что с тобой? - Валентина Петровна бросила надорванный при ударе рулон и наклонилась над Антоном.
Ася выскочила из машины, Женя за ней. Открыли дверцу и подняли Антошу. Он был без сознания.
Нашатырный спирт из аптечки не привел в него, и Ася вызвала скорую помощь. Несколько минут, пока она прибыла, показались бесконечными, и уже хотели везти его в травмопункт сами.
Скорая подъехала, однако, достаточно быстро, и почти тут же милиция. С Антошей в Склифосовского поехали Валентина Петровна и Игорь. Женя и Ася остались с милицией.
Ася, отвечая на их вопросы, сказала, что запомнила лицо водителя ударившей их машины, и что её муж тоже видел его. Женя сообщил марку и цвет машины. К сожалению, никто не успел запомнить её номер.
...В Склифосовского ей разрешили позвонить мужу: Сергей Иванович сказал, что приедет немедленно. А пока она ждала - пройти к сыну ей не разрешали. Игоря тоже увели: обработать порезанное лицо.
Сергей Иванович появился, но его пропустили сразу внутрь отделения, и она снова осталась со своим томительным ожиданием. Наконец, врач пригласил её пройти с ним, но на вопросы ответил только, что её сына удалось привести в сознание.
Антоша лежал на кушетке и как-то странно смотрел перед собой.
- Как ты, сыночка? - спросила Валентина Петровна, взяв его за руку.
- Мама, ничего не вижу, - глухим голосом ответил он.
Она повернулась к мужу. Тот знаком показал, что не надо сейчас ни о чем спрашивать.
Ася должна была придти с минуты на минуту: окончательно подогнать и закончить сегодня её свадебное платье. Поэтому её и оставили дома: мама с папой ушли к Вайсманам помочь что-то делать в их новой квартире, где решили устраивать её свадьбу с Брайаном.
Она десятки раз уже перечитывала его письмо, лежащее перед ней: знала его наизусть. "Сонечка, my love [Любовь моя (англ.)]", начиналось оно. Скоро, скоро уже они будут вместе. Он приедет с бабушкой и мамой, и они сыграют свадьбу. Он с нетерпением ждет этого, потому что неимоверно скучает по ней.
После свадьбы он заберет её в Америку: они поселятся в собственном доме. На приобретение которого ему предоставили в банке ссуду на тридцать лет. Конечно, в результате придется отдать банку втрое больше, но у него есть работа и, поэтому, возможность расплачиваться. Он писал, какой этот дом, и в каком красивом месте он находится.
Еще писал, какую машину присмотрел для неё, и советовал начать учиться водить. Антошка уже начал учить её: говорит, что у неё получается. Для него эта её учеба - лишняя возможность проводить с ней вместе как можно больше времени перед тем, как они расстанутся надолго.
Его это страшит, она видит: слишком привыкли они всегда быть вместе. Она для него на первом месте: была и есть. Куча девушек вокруг него, но ни разу он не пожертвовал возможностью куда-то сходить с ней ради свидания с одной из них.
Что греха таить, и ей его будет жутко не хватать - не меньше, чем родителей. Она знает, что такое не хватает близкого человека - с тех пор как уехал Саша. И слишком понимает, что надеяться на достаточно частые встречи не приходится.
Звонок в дверь прервал её размышления. Ася приехала, и сейчас они займутся платьем.
Это действительно была Ася. Только она сразу сказала:
- Сонечка, с платьем сейчас у нас ничего не получится: беда случилась.
- Что?!
- Какая-то машина врезалась в нашу: Антоша сильно ударился головой. Он... он не видит ничего сейчас.
- Глаза?!
- Нет: глаза целы, но что-то еще повреждено. Он сейчас в Склифосовского, там Игорь и его родители. Валентина Петровна попросила сообщить тебе.
- Я немедленно еду туда.
- Мы с Женей на машине: сейчас только заедем сообщить нашим, и обратно в Склифосовского. Пошли.
Он сидел на банкетке: сразу повернул голову в его сторону - в глазах было выражение безнадежности. Она подбежала к нему и обняла:
- Антошечка! Бедный мой! Антошечка!- она безутешно плакала, прижавшись головой к его голове.
- Сонечка, не надо! - попыталась остановить её Валентина Петровна.
- Соньк, не реви: чего уж теперь? - глухим голосом сказал ей и Антон. Но она не успокаивалась, продолжая крепко прижимать его к себе.
А он вытащил из кармана какую-то бумажку и протянул ей:
- На ней должен быть номер телефона: позвонишь по нему. Это моя последняя дура: скажешь, что встретиться сегодня вечером мы не сможем. И не с какой другой уже тоже: дур у меня уже больше не будет - ни одной, и можешь в этом плане за меня теперь не волноваться.
- Дурак ты сам - слышишь: одна дура всегда будет. Неужели думаешь, я тебя одного оставлю?
- Ты скоро выйдешь за Брайана, и уедешь.
- Нет. Не бойся: он умный - поймет.
- Я не хочу. Незачем, чтобы ты себя принесла мне в жертву.
- А ты думаешь, я смогу там жить благополучно, зная, что ты тут один? Ты бы смог, если бы со мной это случилось?
- Ну-у...
- Вот именно! Поцелуй меня: в знак того, что мы договорились - как всегда. Иначе все равно не будет, слышишь, Антошечка?
И он потянулся к ней губами. Они поцеловались, и он заплакал.
Плакала и, глядя на них, Валентина Петровна. Она не слышала то, что "младшенькие" только что сказали друг другу: просто, понимала, что в такой страшный момент жизни Сонечка была более необходима её сыну.
Антон шел, опираясь на руку Сони. На выходе их ждали все: родители Сони, Женя с Мариной, Сережа с Людой, Николай и Клава, Игорь с Асей.
- Ну, что?
- Глаза целы: здесь больше делать нечего. Повезу-ка его сейчас в институт Гельмгольца. Всем сейчас ехать с нами незачем, - сказал Сергей Иванович.
...- Дядя Сережа, вы помните фильм "Сердце поет"? - спросила его по дороге Соня.
- Помню, да. Артуру Айдиняну на самом деле вернули зрение, хоть и не полностью. Его сам академик Филатов оперировал.
- Вы сможете к нему обратиться?
- Нет, к сожалению. Умер девять лет тому назад.
- Но, наверняка, есть другие, кто обязательно вернет ему зрение.
- Будем искать и надеяться, Сонечка.
2
Предварительное обследование в институте Гельмгольца показало, что это как раз случай, с которым справился один из их офтальмологов, около года тому назад уехавший в Израиль.
Как разыскать его там? Наверно, легче всего было бы через Самуила Ефимовича, живущего там: он работает в одной из крупных больниц Тель-Авива. Телефон его имеется: Дора, сестра Рахили, разыскала его там.
До сих пор, однако, Сергей Иванович им воспользоваться опасался. Но сейчас не до этого: он сделал заказ на международный телефонный разговор с Израилем. Но Самуила Ефимовича в Тель-Авиве не оказалось: уехал на отдых в Италию и вернется лишь через неделю.
- Надо звонить Саше: он и Эстер обязательно найдут этого врача.
- Да, но ты понимаешь: что спустят мне, русскому, могут не спустить тебе и твоим родителям.
- А чего мне понимать, дядя Сережа? Если разыщем его, надо будет ехать туда: он же сюда не приедет. И на лечение туда Антошу просто так не выпустят. Нам надо будет всей семьей подать заявление на выезд в Израиль на постоянное жительство. В порядке воссоединения с Сашей.
- ?
- Антоша с нами: как мой муж. Поженимся с ним: мы договорились.
- Но ты же...?!
- Ничего, тетя Валя: Брайан умный - всё поймет. Я ему позвоню: мне теперь бояться тоже нечего. Давайте, не будем откладывать: поедем к нам и возьмем у мамы телефон Саши.
- Сонечка, как же ты ей скажешь?
- Про то, что я уже не выйду замуж за Брайана? Не бойтесь: она сразу поймет, почему. Я знаю свою маму. Поехали. А ты, Антошечка, дожидайся здесь. Не бойся: пропасть мы тебе не дадим, - она поцеловала его, уходя.
Свадебное платье продолжает висеть на спинке стула, и письмо Брайана лежит на столе: мама почему-то ничего не стала убирать. Всё это теперь из прошлого, кажущегося далеким.
- Мама, нужен Сашин телефон. Придется срочно ему звонить: чтобы он и Эстер разыскали в Израиле врача, который может помочь Антоше.
- Сейчас достану. Смогу я тоже сказать ему хоть пару слов? Так хочется услышать его голос.
- И мне, - добавил Рувим Исаевич. - Можно мне будет тоже?
- Тогда поедем с нами: в машине есть еще два места. Звонить будем с Центрального телеграфа.
До него докатили по улице Горького очень быстро, но зато пришлось ждать чуть ли не два часа. Мужчины вышли на улицу, к машине. Соня со своей и Антошиной мамами осталась в зале.
Валентина Петровна несколько раз посмотрела на неё, и Соня решила не откладывать разговор с мамой. Кивнула головой, когда Валентина Петровна очередной раз глянула на неё - та сразу поняла:
- Я схожу, проведаю, как там наши мужья, - и вышла из зала. Соня сразу повернулась к маме.
- Мне надо объяснить тебе, что надо будет делать, когда найдется в Израиле тот врач, из-за которого мы звоним. - Она повторила ей то, что уже сказала Гродовым.
- Понятно, - сказала мама. Она даже не стала спрашивать относительно Брайана. - Покойная твоя бабушка сказала бы, что ты поступаешь правильно.
- Спасибо, мамочка: ты поняла меня.
- Я твоя мать: я тебя воспитала. Пойди, скажи Вале, что ты уже всё мне сказала.
...Валентина Петровна села рядом, опустив голову. Фрума Наумовна положила руку ей на ладонь:
- Всё правильно, Валечка: когда-то вы были готовы спасать нас - теперь наша очередь.
- Но она же жертвует собой - отговори её.
- Незачем: ты её знаешь точно так же, как и я. И он, случись наоборот, не смог бы поступить иначе. Да и нет у нас другой возможности вывезти Антошу в Израиль - нет.
- Но она... Ты же так хотела...
- Всё нормально. Я поняла - это судьба: они должны были быть вместе, как были раньше. Жаль только, что это получилось после того, как произошла беда.
- Фрумочка... - Валентина Петровна обняла подругу и плакала, уткнувшись ей в плечо.
- Валюша, не плачь: поверь, они будут счастливы вместе, что бы ни случилось. Давай, успокойся: они уже идут.
- Шалом, - раздался в трубке женский голос.
- Эстер, ты?
- Я. Это вы, Фрума Наумовна: неужели? Так рада слышать вас! Как хорошо, что Саша сейчас дома. Саша, Саша!!! Иди скорей: твоя мама на линии!
- Мамочка, ты? - услышала она голос, то которому так стосковалась.
- Я, сыночек. Как ты там?
- У нас, можно сказать, почти нормально. А как у вас?
- Не совсем: потому и звоним.
- Что: папа? - предположил он самое вероятное: здоровье отца всегда было проблемой в семье.
- Нет: Антоша. Какой-то - пьяный, наверно - врезался сегодня в его машину, и он сильно ударился головой.
- Он жив?
- Да - но ничего не видит. Слушай, Сашенька, надо разыскать одного врача, офтальмолога: он около года назад выехал в Израиль. Сергей Иванович сейчас даст тебе его фамилию. Постарайтесь найти его.
- Сделаем всё возможное и невозможное. Самое главное, доехал ли он до Израиля?
- Не совсем поняла.
- Не воспользовался ли, просто, израильской визой, чтобы попасть в другую страну: такое бывает. Будем надеяться, что нет. Давай Сергея Ивановича.
После него несколько слов удалось сказать Рувиму Исаевичу. Тот передал трубку Соне, когда Саша спросил, как они намереваются переправить Антошу в Израиль.
- Саша, здравствуй, братик. Как только ты разыщешь этого врача, мы немедленно подадим документы на выезд в Израиль: некоторым сейчас удается получить разрешение - я знаю таких. Антоша к тому времени уже будет моим мужем.
- Послушай, но сестра Рахили Лазаревны говорила нам, что ты выходишь замуж за её внука. Или я что-то не так понял?
- Всё правильно, но это отпало. Когда встретимся, объясню подробно.
- Понял. Начну завтра прямо с утра. Тем более, имея при этом перспективу воссоединиться с вами. А как там остальные?
- У них всё хорошо. Женя и Коля Медведев уже доктора наук: Коля к тому же директор НИИ, а Женя профессор и начальник отдела в Колином институте. Только что оба новые квартиры получили. Игорь институт заканчивает.
- А Дед: он жив?
- Да.
- Всем приветы от меня: я так скучаю по вас.
... - Тетя Валя, приготовьте, пожалуйста, документы: отправиться нам завтра пораньше в ЗАГС. Я утром позвоню на работу - отпрошусь.
- Но Саша может и не разыскать того врача.
- Это ничего не изменит. С утра в ЗАГС и потом в израильское посольство: пока за бланками анкет.
Саша позвонил Гродовым раньше, чем можно было ожидать.
- Валентина Петровна, это я, Саша. Я нашел его: он работает в нашей, Хайфской, больнице. Если Сергей Иванович дома, он хотел бы сейчас переговорить с ним и узнать все подробности, касающиеся Антошиной слепоты.
Разговор был обстоятельный, и кончился словами:
- Слишком похоже на случай, с которым мне удавалось справиться. Сами понимаете, коллега, стопроцентной гарантии дать я не могу, но надежда процентов на семьдесят имеется.
Организуйте выезд вашего сына как можно скорей: это увеличивает шансы. Частично в то, как вы это собираетесь организовать, уже посвящен.
Хочу, со своей стороны, дать необходимые советы, основанные на моем опыте. Имена и номера телефонов, которые я вам сейчас дам должны помочь вам. Буду ждать приезда вашего сына.
Еж сразу же отправился за Соколовыми. Уже было одиннадцать, когда он привез их. Сидели далеко за полночь: обсуждали все необходимые действия, связанные с подачей заявления на выезд и необходимых документов к нему.
Даже Антоша принимал участие в обсуждении: предложил сделать картонный трафарет для того, чтобы он мог расписываться на документах. Возможность хоть как-то тоже действовать, похоже, чуть взбодрила его.
Обо всем сообщили на следующий день Вайсманам и Медведевым.
Предстояло обойти немало подводных камней. Первое - ускорить оформление брака Сони и Антона. Вспомнили, как это сделал отец Эстер: подмазал кого надо. Но из них никто давать взятки не умел.
Помощь пришла с неожиданной стороны: Тамара посоветовала обратиться к знакомому ей адвокату, который защищал Виктора Харитоновича. Он потом женился на Ларисе: Николаю Петровичу, наверно, следует позвонить прямо ей.
Так он и сделал: объяснил ей ситуацию, попросил подключить её мужа. Арсен то, что никто из них не мог, сделал без сучка и задоринки: сунул деньги кое-кому в ЗАГСе, и срок ожидания сократили до недели. Однако, от какого-либо вознаграждения отказался - явно по настоянию Ларисы.
... Свадьбу, всё-таки, хоть какую-то, решили устроить. Были только свои: родители Антона и Сони, его брат с женой, Вайсманы с Медведевыми, Игорь с Асей, Изя. В последний момент сочли необходимым пригласить Акима Ивановича и Новиковых. Привезли с дачи Деда.
К общему удивлению, свадьба не оказалась грустной. Главным образом, из-за того, как выглядел Антон: казался счастливым. Он сидел рядом с Соней, и его незрячие глаза были всё время обращены в её сторону.
Он не мог видеть, что белое платье на ней, предназначавшееся для другой свадьбы, кое-как дошито Асей. Что стол не ломился от невообразимого изобилия, как на предыдущих свадьбах. Что лица присутствующих не сияют радостными улыбками. А он улыбался, не обращая внимания на напряженное молчание.
Наконец, Дед попросил разрешения произнести тост:
- Я хочу кое-что сказать нашим дорогим деткам. Только, как когда-то наша незабвенная Фирочка, попрошу извинить меня: стоя я говорить не смогу - ноги, к сожалению, уже не те.
Сколько помню, вы, младшенькие наши, были неразлучны: как брат и сестра. Все так считали, и вы так же считали. И казалось естественным, что когда-то у каждого из вас появится собственная семья.
Но Г-сподь судил иначе: соединил вас вместе и для дальнейшей жизни. Пусть благословит Он ваш брак, излечит Антошу от тяжкой болезни, дарует вам семейное счастье в земле обетованной.
Что еще хочу сказать? Сегодня мы породнились, русская и еврейская семья, сроднившиеся давно. Мы пережили вместе страшный пятьдесят третий год, и переживем вместе и этот год. Ну и... Ладно: горько!
Никто не закричал - тихо повторяли: "Горько, горько". Соня взяла Антошину голову обеими руками, притянула к себе: они поцеловались.
- Выпейте и поешьте, дорогие гости, и я потом тоже что-то скажу, - Антоша нашел ощупью свою рюмку и выпил первым. Тихо чокались и не накладывали себе на тарелки побольше закуски. Один Антоша, казалось, ел с аппетитом.
- Дорогие гости, попрошу снова наполнить ваши рюмки: сейчас я произнесу свой тост, - заговорил он. - Наполнили? Тогда слушайте.
Дорогие наши гости, мы вместе справляли не одну свадьбу: Ежа с Людочкой, Жени с Мариной. До чего весело было тогда, сколько шума, сколько пили и ели.
А сегодня как-то тихо: вы больше думаете о том, что случилось с моим зрением, и вам не до веселья. Вы не правы. Это радостный день для меня: сегодня Соня стала мне женой.
Дедуля всё правильно сказал: мы росли вместе с того возраста, как стали помнить себя. И, как все, считали себя братом с сестрой: мысль о том, что можем стать мужем и женой, казалась просто смешной. Когда выросли, у меня появились девчонки, много их - правда, ни одна из них для меня не значила столько, сколько она.
А она обручилась с американским парнем, племянником Марины. Она уедет с ним: такая перспектива испугала меня. Я шипел в его адрес, хотя, собственно, что я мог иметь против него: отличнейший парень, вполне достойный её.
Тот день не только лишил меня зрения. Соня прибежала, узнав: обняла меня и плакала. А потом сказала, что не оставит меня. И тогда я, незрячий, будто прозрел. Я понял. Я сейчас скажу, что я понял.
Сонечка! Ты всё для меня: ничто мне больше не нужно, кроме тебя рядом. Ты единственная моя любовь, единственная моя радость. Лучше тебя не было, нет и не будет для меня никого. Ты самая красивая, умная, добрая - ты самая замечательная. Как сказано до меня: да святится имя твоё! - он опустился перед ней на колени и обнял её ноги. Слезы катились у него из глаз. Они катились и из глаз почти всех, особенно обеих матерей.
- Антошечка! - она подхватила его, подняла. - Я тоже... Тоже люблю тебя больше всех на свете. Тоже поняла это именно тогда, мой любимый, мой единственный. - Они целовали друг друга и слезы продолжали катиться из их глаз.
А потом он сказал:
- А теперь давайте петь. То, что полагается петь на свадьбе, - и он запел "Ломир алэ инэйнем, инэйнем...". Многие подхватили.
- Прямо как Арон Моисеевич, - похвалил Медведев. - Совсем настоящий еврей.
- Я и есть еврей сколько-то. Наверно, им и был в одной из прошлых жизней: я кое-что читал об этом. Мне и иврит давался легче, чем Изику.
- Вы занимались ивритом?
- Да. И не только. Я еще вот что знаю, - он снова запел.
- Да: "Надежда". Гимн государства, куда мы поедем - Израиля.
"Вот так", думал Женя, "еще одно чудо. Ведь, кажется, она недавно еще сидела у меня на коленях, а я ей рассказывал сказки. И Белла перед смертью мне сказала: "Если долго не встретишь такую девушку, с которой ты очень захочешь быть вместе до самого конца, то женись на Сонечке". А Антоша: как трогательно он сказал о своей любви к ней. Какие они стали, наши "младшенькие".
Только как Брайан, бедный, перенесет известие, что она уже не станет его женой?"
- Grandma, it"s me. Good morning. I think I"ve waked you up: I bag your pardon. [Бабушка, это я. Доброе утро. Думаю, я разбудил тебя: прошу прощения. (англ.)]
- Good morning, my dear. Why do you call me so early: what"s up? [Доброе утро, мой дорогой. Почему ты звонишь мне так рано: что случилось?]
- We won"t go to Moscow: Sonya cannot become my wife. Have you ever heard such the Russian proverb [Мы не поедем в Москву: Соня не может стать моей женой. Слышала ты такую русскую пословицу:]: "Человек предполаджает, а Б-г располаджает"?
...Он проснулся, и первым делом посмотрел на портрет Сони: она улыбалась с него. Скоро она появится в этом доме, оценит все его усилия украсить его. Он предвкушал этот момент: пока дом казался ему пустым. Но ждать уже осталось не долго - через неделю он с бабушкой вылетает в Москву: там он и Соня оформят свой брак и сыграют свадьбу. Наверно, тетя Рэйчел и дядя Арон приедут на неё.
А мама, к сожалению, поехать в Москву не может. Но это ничего: когда они приедут, то устроят здесь вторую свадьбу - будет много народа.
А пока предстоит еще немало. Везде лежат чемоданы и уже купленные вещи, но хочется купить еще немало - привезти подарки всей новой и нынешней родне, их близким друзьям. Есть возможность: для начинающего юриста он зарабатывает очень неплохо. По крайней мере, Соня сможет не работать, если они решат сразу иметь детей.
Наверно, было бы хорошо, если бы её родители смогли потом переехать к ним в Америку. Он писал её об этом. Он много писал ей, хотя письма все шли через тетю Рэйчел - для безопасности Сони и её родителей. Странная, конечно, страна этот Soviet Union [Советский Союз]: Соня быстро поймет, насколько лучше жить в свободной стране, как Соединенные Штаты.
Он покажет ей Америку: города, горы, Большой каньон, секвойи, Ниагарский водопад. Он будут вместе ездить по всему миру, навещать любые страны - в Америке это никому не запрещают, как в их Советском Союзе. И она вскоре будет говорить то же, что искренне и с гордостью говорят все американцы: G-d bless America [Б-же, благослови Америку]!
Его мысли прервал неожиданный телефонный звонок. Кто может звонить в такой ранний час?
- Hallo! Brian speaking. [Алло! Брайан на проводе. (англ.)]
- Брайан, ты? Добрый вечер, - услышал он голос, который сразу узнал.
- Соньечка!!!
- Брайан...
- Соньечка! Как хорошо, что ты позвонила сама - я боялся тебе звонить. Я и бабушка прилетим уже скоро: через неделю. Нам с тобой уже немного осталось ждать...
- Брайан, послушай... - прервала она его каким-то странным голосом - отнюдь не радостным. Он вдруг понял, что не обратил внимания, что таким голосом она говорила с самого начала.
- Да, прости, darling [дорогая]: я слушаю.
Она почему-то заговорила не сразу:
- Ты слышал русскую поговорку: "Человек предполагает, а Б-г располагает"?
- Не-ет. Я не совсем понимаю: человек предполагает, а Б-г...
- ...делает не так, как человек предполагает.
- Я понял. И что?
- То, что мы предполагали, уже не будет.
- Почему, Сонья?!
- Послушай меня внимательно: ты поймешь всё. Ты не сможешь не понять: ты же умный. И ты обещал мне: помнишь?
- Коньечно. Ты говори, я слушаю. Что-то случилось? С тобой? Или с твоими родителями?
- Нет: с Антошей. Пьяный идиот врезался в его автомобиль, и он сильно ударился головой: теперь он ничего не видит.
- Антоша? Какое несчастье! Ведь он же тебе как брат.
- В том-то и дело: оказывается, нет. Я скажу всё: не хочу ничего скрыть от тебя. Потому, что ты хороший: я уже любила тебя и мечтала стать тебе женой. Но когда я увидела его после... после...
- После accident [аварии]?
- Да. Я поняла, что такой он не нужен ни одной женщине, кроме меня. И еще: что я люблю его больше, чем кого-либо. Поэтому сказала, что не оставлю его никогда.
- Ты женишься с ним?
- Мы уже поженились: нам надо спешить. Есть надежда, что ему смогут вернуть зрение, но для этого надо ехать в Израиль. Мы, я с Антошей и мои родители, подали заявление на постоянный выезд туда. Я позвонила потому, что не хотела, чтобы ты узнал обо всем не от меня.
- Да, конечно.
- Я понимаю, я причинила тебе боль.
- Это ничего, Соньечка. Главное, ты поступила очень правильно.
- Правда? Спасибо. И все равно, я чувствую себя виноватой перед тобой: ты заслуживаешь другого.
- Don"t worry [не беспокойся]: всё правильно. Ты об этом больше не думай. G-d bless you both [Пусть благословит Б-г вас обоих]. Ты очень замечательная, и я когда-то женюсь, когда встречу такую, как ты. Good luck [удачи]: пусть вылечат Антона. И если тебе понадобится моя помощь или деньги...
- Спасибо, Брайан. Прости: время заканчивается.
3
Следующие подводные камни помогли обойти многие.
Щипанов использовал своих многочисленных знакомых. Отец Стерова, когда ему стало известно от Виталия о происходящем в семье доктора Гродова, на которого он буквально молился, немедленно предложил свою помощь: среди тех, кто пользовался его услугами, было немало влиятельных людей.
Пришлось в какой-то момент еще раз обратиться и к Арсену. Тот появился у Гродовых с Корунко.
- Андрей Викторович, узнав от меня о ваших делах, изъявил горячее желание помочь всем, чем может.
Смог он не только существенными знакомствами, но и весьма ценными советами. В первую очередь, не возбуждать уголовное дело против виновника слепоты сына Сергея Ивановича, которое к тому времени уже было известно: