Исааков Михаил Юрьевич. Цена успеха

Цена успеха

Все имена, названия и события, изложенные в данном произведении, являются исключительно плодом авторского воображения и не имеют ни малейшего отношения к действительности. Любое совпадение персонажей или событий с реальными лицами или происшествиями возможно только случайно. Если же кому-то из читателей померещатся по прочтении определённые аналогии с действительными событиями, именами и названиями, то это дело воображения читателя, за которое автор не отвечает.

Предисловие.

Прошёл почти год с тех печальных событий, свидетелем коих мне довелось стать. Следствие закончено и суд вынес справедливый приговор. Я же продолжаю обдумывать случившееся, мысленно возвращаясь в прошлое. В целом у меня всё нормально, я снова работаю, правда, снова в маленькой фирме. Зато коллектив хороший и зарплату платят вовремя. Есть и близкая, милая, понимающая подруга, что ещё надо немолодому мужчине? Поэтому в будущее смотрю с разумным оптимизмом. Но время идёт, а события, даже оставившие яркий след в памяти очевидцев, имеют свойство со временем тускнеть и искажаться. Поэтому я решил записать, как всё было на самом деле, пока память в порядке. Рано или поздно придёт и мой черед предстать перед Создателем. Вот пусть и останутся эти записки.

По сути это -- дневник. Несколько доработанный, но в целом последовательно освещающий ход событий. Возможно, какие-то детали покажутся ненужными, какие-то описания -- затянутыми, но они представляются мне необходимыми для связности и лучшего понимания происшедшего.

Не раз обращал внимание на то, что людям свойственно искажать прошлые события, причём, как правило, в свою пользу. В ситуации, когда человек повёл себя не лучшим образом, вспоминаются некие обстоятельства, сводящие его вину на нет (мол, я не при чём, само так всё получилось). Если же роль наблюдателя была нейтральной, он обязательно "вспомнит" нечто, показывающее его благородство и бескорыстие. И чем больше времени проходит, тем надёжней придуманное прошлое замещает в сознании то, что было на самом деле. В конце концов, человек начинает искренне верить, что всё было именно так, как он себе навоображал. Видимо, это свойственно нашей натуре.

Да, свойственно. Я тоже не смог сохранить беспристрастность изложения материала (очень немногие могут, откровенно говоря; да и те, кто могут, характером напоминают скорее роботов, чем людей). Но старался. Конечно, описываю события и людей со своей точки зрения, но, по возможности объективно. Вернее сказать так: последовательность событий излагаю более-менее точно, а вот в характеристиках действующих лиц допускаю порой неизбежный субъективизм. И повторю: возможно, кому-то покажется, что описания характеров действующих лиц, а также деталей производственных отношений несколько избыточны. Возможно. Но поверьте, это необходимо для понимания происшедшего. В любом случае, мои записи не признание и не исповедь, а, в первую очередь, дневник или что-то типа того. Потому я и постарался записать всё возможно более подробно. Так, чтобы читатель, буде такой когда-нибудь появится, читая представлял бы описываемые события и людей живо, как если бы смотрел кино. Не мне судить, что в итоге получилось, а проверять пока не собираюсь.

Как бы то ни было, я не предполагаю при жизни ни публиковать свой дневник, ни давать кому-либо прочесть. Хотя бы потому, что могут пострадать люди, никак того не заслужившие.

Не знаю, кто и когда прочтёт мои записи и как на них отреагирует. Полагаю, впрочем, что меня в тот момент меньше всего будет волновать чужое мнение.

Глава 1. День Х -- 2¹. Вторник.

Проснулся, как обычно, в 6³⁰. Всегда сам просыпаюсь в это время, никакой будильник не нужен. Если только не приходится заниматься накануне тяжёлым физическим трудом, к чему я непривычен (правда и случается такое редко), то шести часов на сон хватает с лихвой. Даже, если выпадает выездной день с беготнёй по клиентам, после которой едва доползаю домой на гудящих ногах, утром всё равно свеж и бодр.

Позвольте, однако, представиться. Георгий Наумов, сорока восьми лет от роду. Ничего выдающегося, самый обычный человек. Капиталов не сколотил, карьеры не выстроил, даже тихого семейного счастья не обрёл. Палат каменных не завёл, возможно потому, что трудился всё больше праведно². В своё время, правда, был как все, суетился, пытался устроиться получше, карьеру сделать и даже не без успеха. К сорока вполне мог выйти в начальники средней руки, стать, допустим директором фирмы, сидеть в современном офисе, надувая щёки и благосклонно принимая недвусмысленные знаки внимания от длинноногой секретарши. Но лет пятнадцать назад вдруг понял, что вся эта мышинная возня не по мне. Ну не хочется мне льстить начальству, подставлять и расталкивать локтями коллег. Противно, а иначе по служебной лестнице высоко не влезть. Если, конечно, влиятельный дядюшка снизу не подпирает.

Ну не амбициозен я по натуре, что делать? И ещё заметил: чем выше ты влез, чем больше власти поимел, тем зависимее стал. От ситуации, от условностей, от начальства и подчинённых. А потому я, в конце концов выбрал независимость. Когда отвечаешь только за себя. Подчиняться, правда, всё же приходится, но, если ты рядовой менеджер, не стремящийся даже в старшие менеджеры выйти, то у начальника найдётся очень немного рычагов, с помощью которых он тебя прижать сможет. А значит ты внутренне свободен. Не сработался -- уходишь и все дела.

Постов, конечно, не хватает, желающих руководящую должность получить всегда много больше, чем таких должностей, а вот вакансий на рядовую работу навалом. Так что сменил я за последние пятнадцать лет несколько мест. Сейчас работаю менеджером в малом предриятии "ТриО". В Москве таких много и обычно, чем меньше фирмёшка, тем у неё вывеска вычурнее. У нас же название без особых изысков, но оно обманчиво. Все, кто его слышат, уверены, что происходит оно от тройки. Три учредителя, например. Но нет, учредителей как раз двое и название -- просто первые буквы их имён: Трифон и Ольга. Точнее, Ольга и Трифон, ибо в этом тандеме именно дама -- локомотив. Я бы даже сказал, таран. Впрочем, о персоналиях поговорим позднее.

По должности я менеджер по всем вопросам, ну или почти по всем. Старший, куда пошлют. Главная функция -- закупки. Ведь, если Вы что-то продаёте, это что-то надо сперва купить, желательно подешевле. Кроме того, выписываю счета, обслуживаю своих корпоративных клиентов. А ещё принимаю и приходую товар, готовлю документы на отгрузку, комплектую заказы, пакую их для последующей отправки.

Сегодня вторник. Обычный вторник обычного ноября. И за окном обычная ноябрьская мерзотность. Однако, пора вставать. Из кухни доносится позвякивание посуды. Это мама готовит сынуле завтрак. Она у меня молодец. Несмотря на более чем почтенный возраст (за восемьдесят), бодра и активна. По специальности офтальмолог (как тут не вспомнить присказку "сапожник без сапог", глядя на мои внушительные очки с толстенными стёклами) и до недавнего времени даже работала. А год назад случился у неё инсульт, к счастью, микро. Отделалась, на мой взгляд довольно легко, всего лишь некоторым нарушением памяти. Забывает имена, перестала различать цифры. Смотрит, например, на купюру в сто рублей и не понимает, много это или мало. Работу, разумеется, пришлось оставить и одну её я из дома стараюсь не выпускать. Во всём остальном -- полный порядок: квартиру убирает, бельё стирает, готовит. Так вместе и живём, она за мной ухаживает, я за ней. Такая вот идиллия получается. Конечно, когда тебя десять раз подряд спрашивают об одном и том же, это немного раздражает, но привыкнуть можно.

Многие врачи по натуре диктаторы, а как иначе, если в их руках судьба пациента. Мама в этом смысле не исключение. Плюс, она ещё и еврейка, а что такое еврейская мама все хорошо представляют хотя бы по популярным анекдотам. Всю жизнь она была командиром и теперь вовсю пытается меня опекать. Никак не могу убедить её не подскакивать в такую рань. Мамуля считает своим долгом провожать сына на работу. Накормить, проследить, чтобы оделся по погоде. Предостеречь. Я ведь ещё совсем зелёный, пятидесяти нет.

Вообще-то, евреи скорее не народ, а некая наднациональная, религиозная общность, ведь евреями считаются представители народов, исторически исповедовавших иудаизм, независимо от их этногенеза. Если так, с полным основанием могу считать себя чистокровным евреем с обеих сторон, так как покойный отец формально тоже относился к этой общности. Формально, потому что, происходя из татов³, по внешности и характеру был типичным "лицом кавказской национальности". А будучи правоверным коммунистом и всю сознательную жизнь находясь на ответственной работе, ни в каких богов не верил. Вырос отец в России, потому связь с корнями утратил совершенно, даже фамилию русифицировал, родного языка предков от роду не ведал и изучить не стремился, здраво полагая, что немецкий или английский в жизни полезней будут. И оказался прав. Думаю, даже знай он татский язык лучше всех двадцати тысяч соотечественников, это не помогло бы ему поехать на шесть лет в Германию, что в семидесятых расценивалось, как крупный выигрыш в лотерею.

Тем, кто начитался страшных рассказок о гонениях на евреев в СССР, поясню. Не удивляйтесь, в наших с отцом паспортах русским по белому было написано "тат", а вовсе не "еврей"⁴. Малые же народы пользовались в стране победившего социализма немалыми преимуществами. Так что и мне происхождение ничуть не помешало поступить в МВТУ и благополучно его окончить. В нашем училище, кстати, явной ксенофобии, в отличие от многих других московских ВУЗов, не наблюдалось. И среди студентов, и среди преподавателей процент нацменов был довольно высок.

На завтрак и прочие утренние дела уходит минут тридцать и в начале восьмого я уже выхожу из дома. Никакой особой необходимости в этом нет, работу мы начинаем в 9⁰⁰, а до офиса добираться минут сорок, что по московским меркам не время. Приличная работа в наши дни, сама по себе большой плюс, тем более, когда она ещё и рядом с домом. Приходится, правда, пользоваться двумя видами транспорта, сначала троллейбусом, потом автобусом, но еду против потока: утром от Центра, вечером -- наоборот. Можно при желании и пешочком пройтись, от места пересадки напрямую через уютный ухоженный парк. Причем, займёт это те же двадцать минут, что и на автобусе. Можно, но лениво. Иногда действительно хожу, но только в хорошую погоду и в компании. Приятно, знаете ли, после тяжёлого рабочего дня пройтись неспешно через парк, беседуя о том, о сём с коллегой, перемежая разговор глоточком холодненького пивка.

Бывшая жена настоятельно рекомендует ходить побольше, чтобы не полнеть. Говорит, что брюхо у меня, как у женщины на восьмом месяце. Утрирует, конечно. Мой вес уже много лет стабилен -- 75 кг. При росте 1,68м, фигура, разумеется, получается далеко не спортивной, что правда, то правда. Сильная близорукость ещё со школы предопределила пристрастие исключительно к настольным видам спорта (шахматы, преферанс), да и любовь к пиву стройности не добавляет. Но всё равно, исповедуя принцип сэра Уинстона⁵, на работу предпочитаю ездить. Особенно в такую погоду. Тем более, что транспорт в столь раннее время обычно пустой. Можно ехать сидя, с комфортом, читая интересную книжку.

Место в транспорте принципиально не уступаю. Разве что явным инвалидам. Но уж никак не молодым девушкам. Я уже в том возрасте, когда мне уступать полагается. Это к тому, что у метро в автобус набиваются студенты и в салоне становится тесно. Если ехать к началу рабочего дня, то есть к девяти, то как раз и окунаешься в студенческую массу. Ненадолго. Через несколько остановок, у МГИМО все они разом вываливаются.

Кстати, о молодёжи. Придя в "ТриО" три года назад и начав ездить по новому для себя маршруту, был немало удивлён обилию студентов в автобусе. С Советских времён принято считать, что МГИМО -- институт насквозь блатной и учатся там только детки высокопоставленных богатеньких родителей. Не знаю, как там у них с достатком, но то, что очень многие студенты ездят на учёбу не на личных автомобилях и не в такси, а в метро и автобусе, установленный факт. Желающие могут убедиться сами.

Итак, полгода я ездил на работу к девяти, как и все. Офис у нас на сигнализации, пока кто-нибудь не отопрёт, не войдёшь. А какой смысл на улице топтаться? Кто-нибудь, это Ольга с Трифоном, поскольку только у них имелись ключи. Однако, частенько случалось, что у обоих вдруг какие-то неотложные дела находились, а созвониться и договориться забывали и сотрудникам приходилось торчать под дверями по часу и больше. Понятно, народ роптал, поэтому два с половиной года назад начальство решило расширить круг доверенных лиц. И мне оказали большую честь, торжественно приняв в орден Носителей ключей. Изготовили дополнительный комплект (я же его и заказал в ближайшем универмаге), который поступил в моё полное распоряжение вместе со всей, связанной с этим доверием ответственностью.

С тех пор я и стал ездить на работу к восьми часам и даже раньше. Как у всякого жаворонка, наиболее продуктивные часы у меня -- по утрам. Кроме того, утром, когда никого нет, когда никто не дёргает, не отвлекает, можно собраться с мыслями, наметить планы, разобрать почту. Да и с некоторыми клиентами переговорить или письмами обменяться только до девяти и получается, уж больно страна у нас большая. В Москве рабочий день только начинается, а на Чукотке уже закат.

Вот и сегодня, как обычно, в начале восьмого стою на остановке. Забавно ходят наши троллейбусы, не меньше, чем по четыре подряд. Потом полчаса перерыв. Говорят, это такой специальный график для часов пик, чтобы народ на остановках не скапливался. Логика, надо признать, в этих рассуждениях имеется, только почему бы им всё же не двигаться пусть и с небольшими, но интервалами. А то троллейбусы частенько поезд напоминают. Так близко один за другим едут, будто в связке. Смотришь со стороны, так одной колбасой все четыре дружно и тянутся. Без разрывов. Интересно, отрабатывали групповое движение или природные таланты проявились?

Вот и пересадка. Батюшки, что такое? Народу многовато, видно автобуса долго не было. Наконец появляется. Заходим долго, чёрт бы побрал того, кто придумал эти турникеты. Зачем они, если только движение задерживают? Нам пели, что для борьбы с "зайцами" и для экономии средств. Контролёры и кондукторы не нужны станут, на зарплате сэкономим. Не надо песен. Сам читал в муниципальной газете, из тех, что бесплатно в почтовые ящики бросают, отчёт прессцентра Мосгортранса. Так вот, на вопрос читателей, почему после переоборудования транспорта, контролёры по прежнему по салонам шляются, билеты проверяют, они отвечали просто и без затей: потому, что "зайцев" меньше не стало! Для чего же тогда средства тратили? Ведь вся эта механика с электроникой, надо думать, немалую народную копеечку съела. Не хочется думать плохо о нашем славном чиновничестве, они ведь все такие бессребреники, но было бы интересно узнать, чьими родственниками являются владельцы фирм, поставлявших турникеты для городского транспорта.

В довольно плотно забитом автобусе замечаю пустое пространство. Понятно, бомж отдыхает. Странно, они обычно метро предпочитают, там теплее. Народ старается близко не подходить, духан, говорят, тяжёлый. Меня такая проблема не парит. Спокойно сажусь под удивлёнными взглядами пассажиров. Понятно, не рядом, но близко. Дело в том, что обоняние у меня ущербно. Не то, чтобы совсем запахов не чую, кухонные, к примеру, различаю очень даже не плохо. А вот аромат духов, равно как и вонь отходов моему носу недоступны. Только если о-о-очень близко наклониться, да и то слабенько-слабенько. А то, что не затрагивает органы чувств, никак не может и беспокойство причинить. Правда смотреть на столь опустившееся существо, бывшего человека, неприятно, но никто ведь и не заставляет. Глаза можно и книжкой занять.

Доехали. Офис наш расположен на первом этаже обычной жилой многоэтажки на тихой улочке. Вход -- с противоположной от подъездов стороны. Когда-то здесь были обычные квартиры. Но жильё на первом этаже не считается непрестижным. Особенно, если это ещё и коммуналка. И в один прекрасный день две такие квартиры-коммуналки расселили. Москомимущество объединило их в единое целое, провело перепланировку, перевело получившееся помещение в нежилой фонд, прорубило отдельный вход и стало сдавать получившийся просторный офис в аренду. Сначала здесь разместился видеосалон. Какое-то время предприятие вполне процветало, но, по мере развития технологий, видеотехника дешевела, становилась доступней. Салон постепенно хирел, а с появлением многочисленных пунктов проката кассет прогорел окончательно.

Прообраз нашей фирмы появился здесь где-то в конце 90-х. Некий гражданин, Лёша Рогожин открыл мастерскую по ремонту оргтехники. Я его не застал, никогда не видел, потому и своего мнения о нём не сформировал. Могу судить лишь по рассказам. И получается, что бизнесменом Лёша оказался плохим. Он не смог изжить два больших недостатка, недопустимых для делового человека: совестливость и порядочность. Например, считал для себя неприемлемым обмануть сотрудника, не заплатив обещанное. В результате, едва сводил концы с концами. Вот тут-то и объявились Ольга с Трифоном. Ольга Глебовна Лобова и Трифон Глебович Москвин.

С ними мы ещё познакомимся лично, как и с остальными сотрудниками, пока лишь скажу, что шли они по жизни вместе ещё со студенческих времён и, несмотря на явные различия имеют столь много общего, что их принимали и принимают за брата и сестру (даже отчества одинаковые). Долгое время оба подвизались рядовыми менеджерами в компании "Пика" (название означает, что фирма, как тяжёлое рыцарское копьё, легко пробьёт любой щит конкурентов) -- крупнейшем дистрибьюторе копировальной техники от ведущих производителей. Причём весьма успешно подвизались, чему способствовало грамотное распределение ролей в тандеме.

Трифон ездил в командировки по городам и весям необъятной Родины, находил потенциальных дилеров и склонял их к сотрудничеству, а Ольга всё это грамотно оформляла и просчитывала. Каждый наилучшим образом использовал свои сильные стороны. Трифон, например, отличный продавец. Прекрасно знает продукт и главное, умеет убалтывать. О таких говорят: "может и мертвого уговорить". Ольга, экономист по образованию, умела всё грамотно рассчитать и, обладая трезвым умом, вовремя остановить друга, склонного к увлечению бесплодными прожектами. К чести руководства "Пики" следует отметить, оно грамотно использовало сильные стороны сладкой парочки, держа и направляя их, в то же время, железной рукой.

Я познакомился с ними в далёком ныне 1997 году, когда проводил обучение продавцов "Пики". До сих пор периодически подрабатываю чтением лекций по мастерству продаж. Времени это занятие занимает немного (два дня на один цикл лекций), а доход приносит приличный. Да и нравится мне, ибо такие лекции не монологи. Учебный план я строю так, что все слушатели постоянно вовлечены в дискуссии и обсуждения. Кроме того, провожу ролевые игры, что необычайно интересно. Обычно, по окончании занятий, пишу справку для руководства компании-заказчика. Так вот, Ольга с Трифоном произвели на меня самое благоприятное впечатление.

Работали они себе, работали до августа 1998 года. А потом случился знаменитый кризис, пошли банкротства и массовые увольнения. "Пика" устояла, но сократила половину персонала. Под сокращение попали и Ольга с Трифоном. И ничего странного, если подумать, в этом не было. По канату ходить любой может пытаться, но успеха достигнет тот, у кого лучше развит вестибулярный аппарат. Так и в бизнесе успешнее оказывается тот предприниматель, который не отягощён старомодными понятиями совести и порядочности. Ну зачем, в самом деле, платить высокую зарплату хорошим работникам, которые уже дали компании всё, что от них требовалось -- создали работающую дилерскую сеть. Для поддержания статус кво вполне хватит кого-нибудь попроще с интеллектом не выше, чем у смышлёной обезьяны.

Без дела друзья оставались недолго. Несмотря на кризис, довольно скоро пристроились в другую крупную фирму, заинтересовав её хозяев перспективой развития оптовых продаж. Фирма эта, "Люнер", занималась, в основном, розничной торговлей в Москве, поэтому возможное увеличение объёмов продаж и расширение рынков сбыта, выглядело привлекательно. Оле с Тришей выделили определённую сумму оборотных средств и предложили крутиться. Они и крутились, действуя, фактически, как частные предприниматели, только работали не на свои деньги. Радовало их и то обстоятельство, что контроль со стороны руководства "Люнера" был минимален. Пока ребята исправно отстёгивали хозяевам, они в их дела особо не лезли.

А отстёгивали они неплохо. Бесконтрольность же позволяла Ольге часть денежных потоков пускать налево. Сначала слегка, по чуть-чуть, потом, по мере наработки навыков и опыта, больше. В результате, лет шесть назад она решила, что уже настолько оперилась и поднаторела в бизнесе, что вполне может собственную фирму открыть. Тут Оля и познакомилась с Лёшей Рогожиным, который в "Люнере" какие-то запчасти периодически покупал. Ольга заразила своей идеей Трифона и вдвоём они уговорили Лёшу взять их в долю, обещая тому взамен молочные реки и кисельные берега. Он согласился довольно легко, так как к тому времени уже едва сводил концы с концами. Учредителей становилось трое, причем обязанности между ними распределялись согласно склонностям и предпочтениям каждого: Лёша занимается сервисом, Трифон коммерцией, а Ольга берёт на себя финансы и общее руководство.

Вот тогда и родилось название "ТриО". Именно в таком написании, с большой буквой "О". Только Лёшу оно не насторожило. Будучи уверен, что новое название буквально отражает тот простой факт, что хозяев стало трое, он с радостью сбросил с плеч постылые административные обязанности и всецело отдался любимому занятию -- возне с копирным "железом".

Поскольку состав учредителей изменился, требовалось перерегистрировать учредительные документы, а это изрядная нервотрёпка. И беготня по инстанциям. Общение с чиновниками всегда вызывало у Алексея стойкую идиосинкразию и Ольга благородно взяла на себя сию сложную задачу. Пару месяцев всё шло хорошо, а потом, Лёше просто указали на дверь. Оказывается, в новых документах его фамилия уже не фигурировала. Бедняга стал возмущаться, к совести взывать. Пустое. Охрана просто вышвырнула его вон. Хозяев осталось только двое: Генеральный директор, Лобова, коммерческий -- Москвин.

Бывший хозяин бросился жаловаться, но успеха не достиг. Проверяющих Оля взяла на раз. Будто воочию вижу, как она хлопая длиннющими ресницами, окаймляющими большие, влажные глаза доброй, наивной коровы, со слезой в голосе сетует на человеческую непорядочность. Не поверить такой лапушке просто невозможно, тем более, что все бумаги в порядке, везде Лёшины подписи красуются. Она всё грамотно устроила. Предприимчивой девушке не составило труда подсунуть простодушному Лёше нужные бумаги. Он их терпеть не мог и подписывал не глядя, всецело доверяя новой партнёрше. В результате не только свою фирму потерял, но и на деньги попал. Из предъявленных Ольгой документов следовало, что господин Рогожин продал свою долю госпоже Лобовой и деньги получил сполна! А раз получил, поди сюда дружище, заплати налоги и спокойно спи.

Через пару лет бедняга окончательно спился, а Ольга окончательно утвердилась во мнении, что подлость приносит отличный дивиденд и, если гадить с умом, практически ненаказуема. Идя на работу в "ТриО" три года назад, я ещё всего этого не знал (коллеги позднее просветили), но что такое Оля Лобова уже отчасти представлял.

Подходя к офису, первым делом смотрю поверх двери. Там светится красным сигнальная лампочка. Значит помещение с охраны не снято, всё в порядке. Наш офис как крепость. Две металлические двери, внешняя снабжена ещё массивным засовом и магнитным замком. Его можно открыть ключом-фишкой снаружи или изнутри с пульта секретаря. Магнитные ключи имеются почти у всех сотрудников. На окнах решётки, а в каждом помещении ещё и датчики движения. Любая попытка проникновения тут же отражается на милицейском пульте. Отпираю внешнюю дверь, попадаю в тамбур. Теперь у меня есть полминуты, чтобы набрать на приборчике, укреплённом на стене особый код, который время от времени меняется. Если этого не сделать, приедет наряд милиции. В принципе, любой, кто код знает и имеет ключи, может легко попасть в офис. Но если Вы пытаетесь сделать это во внеурочное время (с 21⁰⁰ до 8⁰⁰), то знания кода недостаточно. Надо предварительно позвонить, сообщить свою фамилию и личный пароль, то есть Вы должны быть внесены охранной компанией в список доверенных лиц. А вот таких людей всего трое: Ольга с Трифон и я.

Сейчас ровно восемь, поэтому никуда звонить не нужно. Готовлю кофе, не спеша выкуриваю первую, самую вкусную сигарету и начинаю заниматься своими утренними делами. Обычно я приезжаю первым. Последовательность прибытия в офис остальных сотрудников тоже редко нарушается. И сегодня исключений почти не наблюдается. Пищит магнитный замок, на часах 8³⁰, значит приехал Юлик. Точнее, менеджер по продажам, Юлий Петренков.

Это приятный, баскетбольного роста молодой человек, тридцати лет. Родом он из маленького райцентра в Тульской области, из интеллигентной учительской семьи. И сам он поначалу пошёл по стопам родителей, только преподавал не математику или русский язык, а физкультуру, поскольку закончил какой-то периферийный спортивный институт. Потом подался в Москву. Не думаю, что много выгадал, так как большая часть его доходов уходит на оплату съёмной квартиры. И это при том, что квартирка за МКАДом и снимает он её на пару со своей гёрлфренд.

В ТриО Юлик работает уже пять лет, что позволяет ему считаться ветераном. За это время он стал настолько неплохим менеджером по продажам, что я, глядя на него, даже иногда думаю: "А на хрена мне были нужны мои два высших образования"? Он у нас числится Руководителем отдела продаж. По крайней мере, именно такой текст напечатан на его визитках. Что вызывает смех у тех, кто в курсе. Дело в том, что продажами в "ТриО" реально занимаются только три человека. Но я, в первую очередь -- закупщик и Юлику не подчиняюсь, Трифон же числится коммерческим директором. Так что руководит господин Петренков только самим собой.

Почти любой человек подсознательно желает выделиться, если не быть, то хотя бы казаться не таким, как окружающие. Я не исключение, поэтому на своей визитке пишу просто "менеджер". У нас ведь на кого ни посмотри -- сплошные начальники. Жора Наумов чуть ли не единственный рядовой сотрудник, тем и уникален.

Помимо не совсем обычного имени, Юлик обладает трудно усваиваемой фамилией. Вроде, ничего особо экзотического в ней нет, но все, кому он представляется, воспринимают её на слух без "в" в конце. Юлик при этом всегда сильно возбуждается и начинает на повышенных тонах вдалбливать собеседнику, что он природный русский, а никакой не Петренко.

Время утреннего перекура. Юлик кладёт в чашку пакетик чая, я же предпочитаю растворимый кофе. Кухня у нас просторна и хорошо оборудована. Есть и электрический чайник. А вот чай, кофе и сахар у каждого свои. Ольга очевидно считает подобные расходы неподъёмными, поэтому ничего такого и не покупает. Зачем? Если надо кого-то из важных гостей угостить, всегда можно у сотрудников одолжиться. Обеды мы, кстати, тоже оплачиваем из своего кармана.

Наливаем себе кипятку в чашки, закуриваем. Вообще-то Ольга Глебовна в помещении дымить запрещает (сама она преспокойно у себя в кабинете курит) и курящие вынуждены предаваться пороку на крыльце, где выставлена баночка для окурков. Но, пока никого нет, инструкцию можно слегка нарушить, тем более, что и начальство иногда себе такое позволяет. Ну не комфортно в ноябре на крыльце. За сигареткой с кофе беседуем. Разговор идёт, разумеется, о главном.

- Насчёт зарплаты ничего не слышно? Глебовна вроде обещала.

- Она ещё в пятницу обещала, что с того? Какие деньги, если только неделю как из Италии вернулась?

- Ну меня же вчера с утра не было, ты что, Жор, забыл?

- Да, действительно. Весь день крутился, покурить даже выйти некогда было. А после обеда по клиентам поехал, назад уже не возвращался.

- А ты у неё не спрашивал.

- Я -- нет. Жанна спрашивала. Ну так и вышла из кабинета красная, как после бани и потом целый час нервно курила.

- Да-а. Рвать отсюда пора. Я уже присматриваюсь, резюме рассылаю. Только надо бы хоть что-то получить сперва, а то потом дохлый номер.

Тут он полностью прав. Зарплата -- наш большой, больной вопрос. Вернее, её задержки. К сожалению, регулярные. Ольга говорит, что у фирмы временные финансовые трудности. Правда, сколько я здесь работаю, столько она о временных трудностях толкует. И зарплату ни мне, ни кому бы то ни было ещё ни разу вовремя не выплачивала. Двух-трёхмесячные задержки -- норма. Сначала я верил, что проблемы когда-нибудь закончатся, потом понял, никогда. Потому что Ольга сама их создаёт. Предприимчивая дама нашла неплохую кормушку. Причём сама ничего не придумывала, воспользовалась разработками других ловкачей.

Фишка в том, что зарплату она задерживает осознанно. И вовсе не из-за нехватки денег. Три года назад в "ТриО" было почти сорок человек, сейчас -- едва десяток. А сколько народа прошло через фирму за эти три года. Обычно получается так: новому сотруднику устанавливается испытательный срок в два месяца. За это время Директор присматривается к новичку и решает, насколько он может быть полезен. Если может, хозяйка начинает подкидывать время от времени денег, сохраняя минимум двухмесячный долг (этим она работника к предприятию привязывает), если нет перестаёт платить вообще, вынуждая уволиться. Если же работник ещё во время испытательного срока смекает что к чему и увольняется до его окончания, тем лучше. Ольга любого уволившегося объявляет предателем и с чистой совестью обнуляет баланс.

Жаловаться бесполезно. Официальная зарплата (а далеко не все сотрудники состояли в штате "ТриО") всего пять-шесть тысяч. На них только уволенный и может рассчитывать, в лучшем случае. Да и эти крохи Ольга Глебовна умудряется прикарманить, так как не выдаёт трудовую книжку до тех пор, пока увольняющийся не подпишет расписку об отсутствии претензий...

А теперь прикиньте, если на каждом она экономит сорок-пятьдесят тысяч, то сколько получается за три года, если через "ТриО" за это время прошло человек пятьдесят, если не больше? Конечно, это всё только мои предположения, но уверен, они верны. Думаю так, потому что Ольга нам всё время врёт и я её на вранье ловил не раз. Если человек говорит правду или лжёт, держась при этом уверенно, сбить его трудно. А вот когда полуправда в ход идёт, дело другое. Полуправда выглядит убедительно, ей веришь, но и впросак попасть можно легко. Надо ведь очень хорошо помнить, какие именно нюансы искажены. Я, конечно, не Пуаро, но память от природы имею хорошую. Поэтому, если сегодня мне говорят одно, а месяц спустя нечто противоположное, я вспоминаю, сравниваю и делаю естественный вывод: мне врут.

Возможно, Ольга просто не придаёт значения такой мелочи, как собственная репутация в глазах сотрудников. Поэтому и не старается шероховатости пригладить. Постоянно жалуется на безденежье, но одевается при этом не броско, но дорого и ездит пусть и не на Порше, но на вполне приличной новенькой японке (у директора "Пики", к слову, машина поскромней).

Три месяца назад, до время летнего отпускного затишья, мы с Юликом произвели небольшой расчёт. Дело в том, что используемая в "ТриО" торговая программа позволяет сформировать отчёт, показывающий, объёмы продаж за любой временной период. Причём, не только обороты, но и прибыль. Конечно, это прибыль грязная, то есть, фактическая торговая наценка (маржа), из которой надо все расходы покрывать, но она всё равно показательна. Хотя бы для сравнительного анализа. Правда, полномочий менеджера недостаточно, чтобы такой отчёт получить, но я-то -- закупщик. Я приходую поступивший товар по реальной цене закупки и мои полномочия шире, чем у менеджера по продажам. Так вот, мы подсчитали и удивились. Получилось, что сейчас, когда нас осталось всего десять, среднемесячная прибыль больше, чем три года назад, когда нас было под сорок.

А что с накладными расходами? Тоже интересно. Фонд заработной платы сократился в четыре раза, это ясно. Понятно также, что коммунальные платежи несколько возросли, увеличилась и арендная плата. Но не так сильно, как все думают. В начале года Ольга всем показывала письмо Москомимущества, из которого следовало, что в текущем году нам придётся платить за офис аж пятьдесят тысяч в месяц. Как же Глебовна возмущалась, это надо было слышать. Точь в точь, как примерная жена, внезапно обнаружившая на заднице мужа следы чужой губной помады. А месяц спустя я обнаружил на её столе другое письмо, в котором аренда нам, как малому предприятию снижалась вдвое! И вот это письмо Ольга уже никому не показала.

Не подумайте, что я имею привычку рыться в бумагах Директора. Просто у неё на столе лежит папка, куда я кладу счета на оплату. Как-то раз, принёс очередную партию в её отсутствие и, когда взял папку в руки, под ней и обнаружилось это интересное письмо. Видимо Ольга уезжала в спешке и убрать забыла. Грешен, не удержался, прочёл, надо же по возможности держать руку на пульсе, понимать что к чему. Никому я ничего не сказал, но копию с бумаги на всякий случай снял.

Получается, доходы возросли, расходы не очень, почему же денег не хватает? А потому, что Ольга их на более важные дела пускает, нежели выплата вознаграждения сотрудникам. Какие-то другие проекты финансирует, причём, не один. Например, периодически ездит в Италию за эксклюзивными шмотками, которые потом с немалой выгодой распродает по своим знакомым. И никаких налогов. Всякий раз перед очередной поездкой, она обещает: "Вот приеду, шмотки распродам и все долги по зарплате покрою". Но проходит месяц, другой. Где деньги, спрашиваем? А нету, отвечает, продаётся плохо. Но снова едет в Италию. Зачем, если предыдущая партия ещё не продана?

Всё понять не мог, неужели Ольга нас идиотами считает? Нет, не считает, просто ей на наше мнение откровенно плевать. Для неё на первом месте -- она сама. И на втором, и на третьем тоже. Затем идёт сын, а где-то на 125-м месте мы, сотрудники. Ну вот хотя бы такой типичный пример. Она вполне может заявить, что денег нет, не приставайте, когда будут заплачу. А буквально через час, за обедом рассказывать о заборе на своей даче. Мол забор новый поставила, сто тысяч пришлось отдать, потому что дешёвый, за восемьдесят не понравился. Понимаете? Какая зарплата, если дачу делать надо? Что это, глупость? Вовсе нет, просто откровенное издевательство.

Воистину, верно говорит народная мудрость: "У всех свои проблемы. У кого хлеб чёрствый, а у кого жемчуг мелкий". И никто ведь носом зарвавшуюся хамку не ткнёт. Только Трифон иногда вопросы неудобные задаёт: "Если денег нет, на какие шиши ты на горнолыжные курорты ездишь?". Олю такие вопросы ничуть не смущают. Отвечает, что любовник, мол, богатый. Любовник, действительно имеется. И я его знаю, поскольку к нам он периодически заходит. Звать его Ян, симпатичный паренёк, работающий в банке, через который Ольга свои делишки проворачивает. Лет на десять, минимум, моложе своей подруги и вовсе не так богат, как она представить пытается. Пусть и топ-менеджер, но не хозяин, а наёмный работник в далеко не самом сильном банке. Кроме того, Ольга явно воспринимает Яна не как равного партнёра, а, скорее, как старшего сына. В глаза, при посторонних, Масиком кличет. А он ничего, глотает, не возмущается. Так что неизвестно ещё, кто кому больше помогает.

С моральной стороны тут всё окей. Ян, правда, женат, но Ольга-то вдова. Первый раз она вышла замуж ещё в студенчестве и тогда же развелась. Второй раз -- лет десять назад за очень порядочного, дельного парня. Говорю так, потому что Петра, её второго мужа, я знал. Мы с ним в одном училище когда-то учились, о чём Ольга и не подозревает. Правда, мы уже давно не общались, но кое-что я слышал. Пётр имел процветающий бизнес, но три года назад неожиданно умер. А компаньон сумел так устроить, что Ольге практически ничего из мужнина наследия не досталось. Она мне сама рассказывала, намекая, что муж-то неспроста умер. Получилось, как в поговорке: вор у вора дубинку украл.

Для нашей Оли ничего святого нет. Надо понимать, что за подходящую плату она готова продать и предать кого угодно. При этом, как ни странно, в преданности некоторых сотрудников не сомневается. В моей, например. Ха-ха.

Возникает вопрос, а почему мы до сих пор терпим эти безобразия? Ну те, кто терпеть не захотел, уволились, а у оставшихся свои резоны. Трифон тешит амбиции, в большого начальника играет. Главным образом это выражается в том, что офис он посещает не по графику, а по своему разумению. Ну где ещё работнику разрешат приходить когда хочет и уходить, когда ему нужно? Кроме того, он занимается ещё и копировальными услугами. Да, в "ТриО" свой копицентр имеется. И не жалкие копии трудовых книжек там ваяют, а серьёзные труды. Оборудование очень хорошее, как у больших: широкоформатный копир для чертежей, скоростной копир и полноцветник. Плюс, компьютер для цифровой обработки документов, ламинатор и брошюровщик. Трифон -- человек тусовочный, знакомых у него масса, многие заказывают всякую всячину. Основной доход приносят буклеты и цветные рекламные проспекты. И многие клиенты платят чёрным налом, которым Трифон и распоряжается практически бесконтрольно.

Опыт подсказывает, что гораздо больше ума требуется, дабы выглядеть дурнем, нежели, чтобы просто умным считаться. Трифон -- человек неорганизованный. Все это знают, все привыкли. В его бумагах сам чёрт не разберётся, ногу сломит. Ольга и не пытается. Подозревает, наверное, что компаньон руки на копировальных работах слегка греет, но её это не особенно беспокоит, так как и ей самой от тех работ отстёжка идёт немалая. И всё это, повторяю, мимо кассы, без налогов. Да и оборудование левое. Не знаю как его добыли, но, что не покупали -- точно. Слышал как-то разговор начальства. Ольга говорила, что надо бы копиры легализовать, а Трифон возразил: "Как? Ты же их не покупала." Это касательно чертёжного и скоростного аппаратов, а вот цветник появился уже на моей памяти.

Была у нашей Оли институтская подруга. У её мужа имелась фотолаборатория. Муж умер и вдова, чтобы не делиться с остальными наследниками, шустренько вывезла всё оборудование. А куда его деть, если всё это весьма габаритно? Вот она и договорилась с подругой, чтобы аппараты у нас постояли, пока шум не уляжется. Чего подругу не выручить? Ольга согласилась, тем более, места навалом. Мы и в лучшие-то времена от тесноты не страдали, а теперь, когда всего десяток сотрудников остался и подавно. Фото машины были нам неинтересны, не наш профиль. А вот цветной копир оказался весьма кстати. Его тут же подключили и пустили в работу. Когда, через несколько месяцев вдова, решив все проблемы, за оборудованием явилась, Ольга вернула ей всё, кроме этого цветника. И ничего не сделаешь, договоров-то никаких дамы не подписывали. И жаловаться вдова не могла, у самой рыльце в пушку.

Надо ли говорить, что этой подруги у Ольги с тех пор больше нет. Цена студенческой дружбы -- восемь тысяч долларов. По мнению Ольги -- хорошая сделка, тем более, что подруг у неё ещё много. Она даже хвасталась, как удачно всё провернула, отличный, почти новый аппарат на халяву заполучила.

Понятно теперь, почему Трифон не уходит и никогда добровольно не уйдёт? Помимо прочего, в "ТриО" он себя ещё и хозяином ощущает. Реально, он такой же работник, как и мы, его доля мизерна и ничего он не решает. Зато может щёки надувать. Я порой даже думаю, что возможность выглядеть в глазах знакомых пусть и небольшим, но бугорком, шишечкой на ровном месте, для Триши куда важнее денег.

У остальных, кто пока работает, свои соображения. Меня устраивает возможность совмещения. Если приглашают обучение провести, Ольга без звука отпускает. Кроме того, как закупщик, я тесно связан с нашими поставщиками, а они тоже кое-что у нас берут, как правило за наличные. Эти деньги, с ведома Ольги я оставляю себе в погашение долгов по зарплате. Юлик левачит. Часть заказов на сторону сдаёт. Такому агенту платят обычно два-три процента от суммы сделки. И поймать трудно. Бывает же, проводите Вы переговоры, предложения делаете, а сделка срывается. Как доказать, что сорвалась она из-за Вас? А если речь идёт о сложной технике, стоимостью в 50 тысяч долларов, то сколько составят даже 2%? Говорю так уверенно, потому что рядом сижу и кой-чего слышу, на ус мотаю. А Юлик меня не стесняется, знает, что не продам.

У юристов есть понятие провоцирующего поведения. Ну, например, оделась девочка вызывающе, накрасилась вульгарно и, приняв вид дешёвой шлюхи в поисках клиента, идёт потусить в злачное место, пользующееся дурной славой. Ну и случается, нарывается. Изнасилование для любой женщины стресс немалый, врагу не пожелаешь, но, в таких случаях считается, что жертва своим внешним видом и поведением насильника спровоцировала. Хотя преступника всё равно судят и сажают (если поймают, конечно), но провоцирующее поведение жертвы расценивается, как смягчающее обстоятельство. Если руководитель предприятия регулярно задерживает сотрудникам зарплату, он тем самым подталкивает их к воровству. Тем более, когда из опыта предшественников известно: заявление об увольнении подашь, вообще ничего не получишь. Воровство -- грех, но велик ли грех, обокрасть вора?

Воруют в "ТриО" по мелочи, но часто. Постоянно несоответствия на складе выявляются, ежемесячно Ольга инвентаризации устраивает. Кричит, шумит, всё без толку. А чего ты, Оля, ждала? Ты обкрадываешь работников, они тебя. Бывают и вовсе анекдотические случаи. Пару лет назад из офиса среди белого дня пропал копир. Не верите? Ей-Богу не вру. Случилось это так.

Один региональный клиент заказал сразу шестнадцать копировальных аппаратов. Небольших. Поставщик их доставил в среду, а клиент должен был забрать только в пятницу (у них каждую пятницу грузовик в Москву ходил). А копиры, хоть и небольшие, представляли из себя в упаковке аккуратные кубики с ребром в шестьдесят см и весом тридцать пять кг. Под мышкой, незаметно, ну никак не утащишь, да и открыто волочь в одиночку затруднительно. И сложили мы их пока в коридоре у стенки в четыре ряда по четыре штуки в каждом.

Стоят они себе день, стоят другой, а в пятницу, часов в двенадцать (машину клиента ждали к четырём дня) иду я мимо по какой-то надобности и вижу: что-то не так. Некий диссонанс. Смотрю внимательнее -- одной коробки нету. Они ведь ровной стеночкой стояли, а тут выемка, как вырванный зуб. Я, признаться, первым делом подумал, что Трифон выборочную проверку затеял. Хотя и странно, но от Триши нашего и не такие странности видывали. Копир-то проверить можно только подключив, а если его подключить, транспортировать уже нельзя, во всяком случае, на большие расстояния. Ведь тогда все стопорные винты снимать надо и что в итоге доедет? До места неблизко, шестьсот вёрст по ухабам. Так что проверить не подключая можно только внешний вид. Ну там, что не разбито ничего. Однако, это делают только тогда, когда упаковка явно повреждена. А тут все коробочки целенькие, новенькие, аж сверкают.

Зову Трифона, показываю и начинаются вопли и беготня. Пропал копирчик, нет нигде. А это не винтик махонький, под стол закатится -- не заметишь. Приличная коробка. Так и не нашли. Проведённое Ольгой расследование выявило основного подозреваемого, но и только. Подозрение пало на кладовщика, которого в офисе после полудня никто уже больше никогда не видел. На следующий день он позвонил, сообщил, что увольняется. А поскольку работал парень без оформления, то и встречаться с Ольгой надобности у него не было никакой. Так что все остались в убеждении, что именно этот кладовщик копиру "ноги приделал". Но как умудрился? Как смог вынести тяжёлую громоздкую коробку чуть ли не на глазах у всех? Этого никто так и не понял. А Ольге ещё один копир пришлось для клиента докупать. Так она переживала, так гневалась, что мы стали всерьёз за её душевное здоровье беспокоиться. Но ничего, оправилась, тем более не сильно потеряла. Точнее, не потеряла вовсе ничего, потому что, даже с учётом копира, осталась тому кладовщику должна.

Радио пропикало 9⁰⁰ и, с последним пиком раздаётся звонок. Тут и гадать нечего, Мила пришла, наш секретарь. Официально мы работаем с 9⁰⁰ до 18⁰⁰. Мила появляется ровно в девять, причём, настолько точно, что по ней, как по Канту⁶, можно часы сверять. Я всё понять не мог, как это она умудряется, пока не увидел, как Мила по двору гуляет, на часы поглядывая. То есть, ливень, град или все семь казней египетских, Мила будет ждать девяти и только потом войдёт.

Это женщина предпенсионного возраста с сознанием ребёнка. Нет, она вполне нормальна, на учёте нигде не состоит, просто сильно странная. Главная особенность, страсть к общению. Мила любит поговорить, вернее, для неё пытка сидеть молча. Она обладает способностью говорить часами, если её не остановить. На собеседника изливается поток сознания, прервать который сложно. Тем более, что и обидеть её нельзя. В том смысле, что невозможно. То есть, если Милу впрямую послать нецензурно, она, конечно, обидится и уйдёт. На пять минут. Потом снова попытается общаться. Нас от этой пытки спасает только то обстоятельство, что секретарю нельзя надолго свой пост покидать. Вот на посту, с помощью телефона, Мила свою потребность в общении и реализует. В свободное время, ей поручается обзванивать потенциальных клиентов. Здесь тоже Милина натура оказывается незаменимой. Далеко не всякий, знаете ли, может счесть плевок в лицо "Божьей росой". Продолжать ломиться в дверь, откуда тебя пинком под зад наладили, это особый характер нужен. Как раз такой, как у Милы.

Бедняга раздражает абсолютно всех. Сотрудники относятся к ней, как к надоедливому деревенскому дурачку. Меня Мила выделяет, ибо я единственный, кто её слушает. Ну это она так считает. Я просто отключаюсь и занимаюсь своим делом. Беседовать-то не требуется, Миле вполне достаточно монолога, но изливать его на стенку или зеркало она почему-то не может. Ей живой человек требуется. Вот и сегодня. Юлик на склад удалился, я в комнате один, Мила сразу же и прибежала. И затараторила. Ну пусть потешится, мне не жаль. Сейчас звонки пойдут, она и уйдёт.

А вот и Ольга Глебовна пожаловала. Генеральный директор "ТриО" во всём своём великолепии. Обычно, если нет никаких дел, она приезжает от девяти до половины десятого. Почему так: чем меньше фирма, тем пышнее титул её главы? Ну какой, на фиг, может быть Генеральный директор в фирмёшке из десяти сотрудников? Такая должность означает, что у Генерального директора в подчинении находятся просто Директоры. Финансовый, Коммерческий и прочие. Для какого-нибудь монстра, на которого тысячи людей трудятся, такое штатное расписание оправдано, но не для малого же предприятия. Смешно. Ну как дети...

Сегодня с хозяйкой её сын, Руслан. Он студент и подрабатывает у мамы курьером. Хороший вежливый мальчик двадцати лет. Хороший, но безынициативный, что вполне объяснимо при жёсткой, властной мамаше.

Сама Ольга, надо отдать ей должное, выглядит на пять. Натуральная брюнетка без единого седого волоска. Ей 43 года, но столько никак не дать, самое малое, на десять лет меньше. Только наличие рядом взрослого сына заставляет поверить, что дама давно уже не девочка. Очень хороша собой. Не худышка, но и не толста, а, что называется, в теле. При росте метр шестьдесят пять, весит около шестидесяти, из которых значительная часть приходится на соблазнительную грудь четвёртого размера и прочие аппетитные выпуклости. Всё это великолепие дополняется симпатичным личиком, на котором выделяются большие, выразительные, умные глаза, глядящие на собеседника с таким простодушием, что очень легко впасть в заблуждение и расслабиться. А делать этого никак нельзя, ибо хватка у Оленьки бульдожья и никакие соображения морали и нравственности её не сдерживают. В общем и целом, Оля Лобова действует на нормальных мужиков примерно так же, как валерьянка на котов.

Появляется она всегда шумно. Проходит по всем помещениям, со всеми здоровается (эдакая мать солдатам), затем скрывается в кабинете. С утра у Директора теле сессия. Примерно час она общается по телефону, на письма отвечает, затем к финансовым операциям приступает. Получает банковскую выписку, изучает поступления и зовёт меня, чтобы определиться с платежами. Дело важное, потому что, независимо от поступлений, денег на все необходимые платежи никогда не хватает.

Тем временем и остальные сотрудники подтягиваются. Жанна и Кузьмич. Они не вместе приезжают, просто сегодня так совпало. Жанна у нас повариха-бухгалтер. Сочетание столь же смешное, сколь и анекдотический слесарь-гинеколог. Вообще-то изначально Жанна нам обеды готовила и, когда в штате "ТриО" было сорок человек, загружена она была капитально. Мы тогда, помнится, в три смены обедали. Теперь же готовка отнимает у неё немного времени, поэтому практичная Ольга её себе в помощь приспособила, тем более, что в молодости Жанна бухгалтерские курсы окончила и вполне может делать рутинную, техническую работу.

Кузьмич -- мастер. Его можно видеть только в одном из двух состояний: либо пьян, либо с тяжёлого похмелья. Сегодня -- второе. Но мастер он не в смысле выпивки (вернее, не только в этом смысле, ибо умеет прилично загрузиться быстро и за очень скромную наличность), а по должности: технику чинит. Трифон считает, что у Кузьмича золотые руки. Это так, имел случай убедиться. Только одна беда: временной зазор между тем моментом, когда он ещё не может (тремор⁷) и тем, когда уже не может (пьян) порой оказывается ничтожно малым. Отсюда и постоянный производственный конфликт интересов: Кузьмич всячески пытается этот зазор уменьшить, Трифон -- максимально увеличить. Так, весело и насыщено, проходят у них рабочие часы. Главное, оба при деле, обоим не скучно.

Кузьмич наглядно олицетворяет собой ту задницу, в которой пребывает "ТриО". Особенно понятно это тем, кто помнит лучшие времена. У нас ведь имелась мощная сервисная группа, разогнать такую надо было суметь. Оля сумела. Не перестаю удивляться, при явной деловой хватке и практичности, усиленных скупостью, она частенько несёт убытки на ровном месте. Противоречивая натура. Как-то в порыве откровенности, Ольга призналась мне, что не терпит, когда на неё давят и в этом случае обязательно сделает наперекор, даже и в убыток себе. Давлением, надо полагать, стало требование мастеров вовремя платить зарплату. Нет, Ольга предпочла всех разогнать и заплатила вдвое больше сторонней сервисной организации, которую наняла для выполнения наших обязательств перед клиентами.

Появление Кузьмича ничего не изменило. Пускать его к клиентам нельзя -- распугает. Пару раз попробовали, клиентов потеряли. Поэтому используют его только в офисе для ремонта техники, которую к нам привозят. Задержки зарплаты его беспокоят не так сильно, как других сотрудников, потому что любые деньги, попавшие в карман, он немедленно пропивает.

Вот и вся фирма. Остался только Трифон, но его сегодня не будет, взял отпуск по семейным обстоятельствам до конца недели. И слава Богу, хоть несколько дней отдохнём. Он вообще-то парень неплохой, если с ним не работать, а пиво пить. Эрудирован, говорит интересно. А вот работать с ним рядом трудно, потому что от Трифона шума много и мелкой возни. За глаза мы зовем его Тришкой (от Тришкиного кафтана, потому что всегда у него проблемы; одну дыру залатает, другая расползается). При личном общении Глебычем или Трифоном Глебовичем, зависит от возраста обращающегося.

У Юлика на столе звякает телефон, но он возится на складе, не слышит. Вслед за тем немедленно раздаётся вопль, способный вызвать заикание у непривычного человека: "Юлик, Ю-ю-ли-и-ик". Я отнюдь не аристократ, хоть и не могу подобно Базарову утверждать, что "мой дед землю пахал". Дед не пахал, а вот прадед -- вовсю. Поэтому голубых кровей во мне и в микроскоп не сыскать. Но подобное плебейство претит. Ну почему Ольга так любит орать? Не в лесу ведь, в самом деле. Если ей кто-то нужен, она, правда, сначала звонит. Ну, а коль сотрудника на месте не оказывается, звать начинает. Ну лень тебе зад от стула оторвать, поручи хоть секретарю.

Юлик рысит в кабинет, откуда сразу доносятся громовые раскаты. Видно Директор с утра в боевом настрое. У неё такое периодически случается, начинает с порога саблей махать, не разбирая, кто прав, кто виноват. Надо пойти послушать. Нехорошо, конечно, подслушивать, но тут и стараться особо не приходится. Дверь в кабинет не прикрыта, Оля говорит громко, не стараясь голос приглушить.

- Юлик, это что? На каком основании они требуют возврата денег? Мы же им всё привезли.

- Так они утверждают, что заказывали тонер НР 1010, а мы привезли НР 1100, который им не нужен.

- Твоя, значит ошибка, ты и расхлёбывай.

- Ну как же моя, Ольга Глебовна. Вы же мне сами задание дали этот заказ оформить и все позиции сами написали. Я всё и сделал, как Вы велели.

- Так ты что, хочешь сказать, я ошиблась? Не может этого быть, я из ума еще не выжила. Значит так. Или договаривайся с поставщиком, чтобы товар обменял, или из зарплаты вычту.

И ведь вычтет. Легко. А речь не об одной баночке идёт, а о коробке. А в коробке двадцать банок и стоит каждая два с половиной полновесных зелёных американских рубля. Невеликие деньги, скажете? Для кого как. Тихонько на цыпочках, чтобы в кабинете не услыхали, шмыгаю на место, вскоре понурый Юлик появляется. Сейчас позовёт курить, станет просить о помощи. И я, разумеется, помогу. Во-первых, меня поставщики знают и навстречу, по-возможности, идут. Во-вторых, голову даю на отсечение, Юлик не виноват. Ольга, видите ли считает себя крутым продавцом и время от времени пытается тряхнуть стариной. Наверное, чтобы показать нам, что не только руководить может. Только, лучше бы она этого не делала. В каждом, ею оформленном заказе, обязательно хоть какой-то ляп отыщется.

А Юлик-то хорош. Опытный же человек, а так до сих пор и не понял, что с нашей начальницей расслабляться нельзя, ухо надо держать востро. На меня она так же в своё время наехать попыталась. Я оправдываться и доказывать что-либо не стал, а, не говоря худого слова, вышел и вернулся с бумагой, на которой она сама написала, что именно заказывать. Оля бумагу посмотрела и, даже в лице не изменившись, перевела разговор на другую тему. Никаких извинений за гнилой наезд не последовало, да я, честно говоря, и не рассчитывал.

Ну вот и до меня очередь дошла. Вызывает.

- Давай, Жор, быстренько посмотрим, какие счета оплачивать, потом у меня к тебе серьёзный разговор будет. А то я после обеда уеду с концами, надо успеть.

- Пожалуйста. Вот счета по вчерашним оплатам. Вот это -- сегодня деньги придти должны были.

- Это кто? А-а, понятно. Да, они оплатили, значит, я тоже проплачиваю. А это что?

- А эти три счёта Глебыч просил оплатить. Для Химзавода.

- Да он достал уже со своим заводом! Завод нам ещё за прошлую поставку должен. Ничего, подождут. Я не желаю спонсировать этих уродов за счёт нормальных клиентов, которые свои заказы вовремя оплачивают.

Трудно спорить. Химзавод Трифон Глебович считает своим большим успехом. Он их долго к сотрудничеству склонял. Наконец, полгода назад, они подписали с нами договор. Покупают запчасти и расходку к своей технике. Техники много, только, на мой взгляд, проблем от таких клиентов больше, чем прибыли. Есть, знаете ли организации, руководство которые считает, что уже только тем, что согласилось у тебя товар взять, великую честь тебе оказало, а потому лучше с ними дела не иметь. Вот и Химзаводовцы как раз из таких. Во-первых, платят только по факту поставки, ни о какой предоплате и речи не идёт. Во-вторых, постоянно нарушают свои обязательства по срокам платежа. А, в-третьих, маржа на этих заказах столь мала, что если бы Ольга эти деньги просто в долг кому дала под процент, и то больше бы заработала.

Лёгкий стук в дверь, напоминающий скорее поскрёбывание. И сразу в щёлку просовываются Милины очки.

- Ольга Глебовна, извините, а что слышно насчёт зарплаты?

Не вовремя она сунулась, ой как не вовремя. Не уловила, что Директор с утра уже сильно не в духе, сейчас нарвётся. И действительно, Ольга немедленно багровеет и орёт: "Да Вы что, сговорились все?! Сказано же, будут деньги -- заплачу. И не нервируйте меня, а то вообще ничего не получите. Исчезните, быстро". Милу как ветром сдувает. Какая наглость, в самом деле: ещё ноябрь не закончился, а уже сентябрьскую зарплату требует. У нас так не принято.

Как будто слыша мои мысли, Ольга замечает: "Ну никакого понимания. Я же последнюю партию шмоток ещё не распродала. Продам, со всеми расплачусь полностью". Свежо предание... Если тебе верить, ты уже третий раз ездишь, но ничего так и не продала. Нет, конечно, чего-то она нам заплатит, но никак не всё, что должна. Рассчитывать на это может только наивная Мила.

Ольга тем временем, отправив платёжки через систему "Банк-клиент", переходит к основному пункту программы.

- Ты, помнится говорил, есть у тебя приятель, который может деньги обналичивать?

Да, действительно, некоторое время назад она об этом спрашивала. А у меня есть друг детства, работающий в неком инвестиционном фонде, который и такие услуги оказывает. Понятно, подобная деятельность не афишируется и дело они имеют в этом плане только со своими, знакомыми. Так вот этот друг мне предлагал обращаться, если, нужда возникнет. Я запомнил, мало ли как сложится, и действительно пару раз к его помощи прибегал. И людям помог и сам немного заработал.

Ну Ольге об этом знать ни к чему. Вообще-то, она мне доверяет и время от времени использует в качестве жилетки. Но это не значит, что и я душу ей охотно открою. Излишней откровенности вообще не люблю, а уж тем более, перед женщиной, которую не особенно уважаю. Поэтому я ей просто ответил, что да, возможность такая есть. Я тогда ещё удивился её интересу, так как знал, что у неё всё схвачено, есть где такие вопросы решать. Любовник-то, Ян тот самый, именно такими делишками и занимается в своём банке. А Ольга ответила, что не известно, как жизнь повернётся, запасной вариант всегда иметь неплохо. Похоже, такой момент настал.

- Мне надо обналичить довольно крупную сумму, два с половиной лимона. Можно устроить?

- Отчего, нет. А почему не через Яна?

- Тебе-то что?

- Да то, Оленька, что я не стану влезать в такое дело, если не понимаю, кому и зачем это нужно. Люди там больно серьёзные.

- Ладно, извини. Просто через Яна такие суммы ещё не проходили и я не хочу, чтобы он об этом знал. И вообще, это касается продажи "ТриО".

Вот оно что! В августе Ольга объявила, что устала от трудов праведных и собирается "ТриО" продать. Я тогда подумал, ясно, столько нахапала, что уже из глотки торчит, не пролазит. Для того, чтобы продать фирму подороже, требовалось всю документацию в порядок привести и налоговый отчёт за 3-й квартал сдать чистенько. Ну и ещё кое-что. В частности, требовалось задним числом оформить договоры с нашими региональными клиентами, чтобы показать наличие обширной дилерской сети. Понятно, пупок рвать за просто так никому неохота, поэтому Ольга стимулировала сотрудников, пообещав каждому не только все долги закрыть, но и выплатить солидное выходное пособие.

Два месяца все пахали, как папы Карлы. Ольга даже опытного бухгалтера на работу на это время взяла (до того она сама как-то справлялась, под контролем грамотного аудитора, разумеется). Более того, честно с ней расплатилась, что для Глебовны уж совсем не характерно. В итоге, всё мы сделали, квартальный отчёт сдали без проблем и дело благополучно шло к завершению. Мне Ольга приватно рассказала, что сделку ей устраивает знакомый, профессиональный посредник. Заплатить ему придётся немало, но дело того стоит, ибо итоговая сумма, даже за вычетом комиссионных, превосходит самые смелые ожидания. Значит, дело уже к завершающей стадии подходит?

- Оль, слушай, а что, твоя фирма только два лимона стоит? Может тогда имеет смысл напрячься, взять кредит, да и выкупить? Под такое дело я кредитора найду.

- Да? А машинку не хочешь? Для закатывания губ.

- Шучу, шучу. Просто сумма какая-то странная.

- Это не за фирму. Тут такое дело. В четверг у меня окончательные переговоры. На весь день. Буду вводить покупателей в курс дела. Все документы показывать и не только белые, как ты понимаешь. Если всё пройдёт нормально, то в пятницу с утра деньги за "ТриО" они мне переведут. Но только в том случае, если гарантирую посреднику, (он один из консультантов фирмы-покупателя и его слово решающее), что определённая сумма для него отложена.

Всё понятно. Обычный откат. А эти два лимона явно из денег, украденных Ольгой у нас, своих сотрудников. Интересно, она что не понимает, что мне весь расклад ясен?

- Я готова сейчас перевести деньги, когда их можно будет получить?

- Если ничего не изменилось, а думаю, что не изменилось, то всё просто. Получение на следующий день после поступления средств к ним на счёт.

- То есть, завтра?

- Оль, ну откуда завтра-то? Послезавтра, в четверг, да и то, к концу дня.

- У нас деньги день в день проходят. Мне надо бы завтра.

- Даже если и так, они же не могут просто снять такую сумму. Это же как-то оформляться должно. Я, возможно, не точно выразился. Скажем так: переводишь сегодня, получаешь послезавтра. У людей такие условия. Хочешь -- принимай, не хочешь, никто не заставляет.

- Но завтра я могу поехать, а послезавтра весь день дела покупателю передавать буду, я же сказала. И не перенесёшь, там люди серьёзные.

- Тебе и завтра ехать ни к чему, только если меня отвезти. Они меня знают, а с тобой, не в обиду, никто и говорить не станет.

- А ты что, Жора, в метро такую сумму повезёшь? Я же говорила, в четверг поехать с тобой не смогу.

- Можно Глебыча припрячь.

- С ума сошёл? Ещё Глебыча тут не хватало. Жора, смотри, никому ни гу-гу. Особенно Глебычу.

- Ну тогда вызову водителя, которого хорошо знаю. Тебе это в тысячу обойдётся. Привезу "котлету", куда скажешь.

- Привози сюда. Я тоже с ними ездить по городу не хочу. Лучше, если деньги меня в офисе ждать будут. Мне всё равно сюда возвращаться придётся. Так спокойнее.

- А когда ты приедешь?

- Говорю же, не знаю. Вечером.

- Тогда давай так. Я их в свой дипломат положу и за кодовый замок закрою. Ты, когда приедешь, звони на мобильный, код скажу. Лады? Тогда сейчас реквизиты принесу. И вот ещё. Занеси ка в память второй номер на всякий случай (диктую).

- Это чей?

- Да мой же. Я недавно второй телефон прикупил, другого оператора. Чтобы, значит, иметь надёжную связь в любой части города. Так что по одному из этих номеров ты меня всяко вызвонишь.

Смотри-ка. Оленьке даже в голову не пришло предложить мне погасить из этих денег долги по зарплате. А то, что такие услуги тоже денег стоят, она не знает? Знает, но почему-то уверена, что ради неё я и бесплатно поработаю. Интересно, она серьёзно убеждена, что я ничего не возьму? Забавно. Прямо какая-то симпличита, только жаль, что совсем не санта⁸. И с компаньоном у неё высокие отношения, ничего не скажешь. Интересные дела. Значит в пятницу, по идее, Ольга объявит сотрудникам о завершении отношений. Она, правда, ещё два месяца назад сказала, что продажа компании ничего принципиально в нашем положении не изменит. Может так, а может и нет. Кто знает, как решат новые хозяева? На всякий случай, надо готовиться последовать совету Юлика, искать другую работу.

Глава 2. День Х -- 1. Среда.

Когда работников мало, а сделать нужно много, приходится крутиться. А тут ещё и Трифон в отгулы ушёл, так что домой во вторник я вернулся поздно и сразу спать завалился. Поэтому спокойно, на свежую голову обдумать ситуацию, смог только с утра, пока на работу ехал. И пришёл к выводу: признаки того, что Ольга решила, если и не на покой уйти, то с "ТриО" покончить, видны уже давно. Только мы те признаки не смогли правильно истолковать. Задним-то умом все крепки.

Первое. В самом начале года она провела перерегистрацию фирмы, на первый взгляд, совершенно необязательную: исключив из числа учредителей господина Москвина. Зачем? Помешать Ольге делать то, что её левая нога захочет, он никак не мог, как в силу характера, так и малости его доли. Тем более, что ругались они по этому поводу страшно. Просто в голос орали с использованием идиоматических выражений, которые не во всякой драке пьяных портовых грузчиков услышишь. Самое мягкое, что друг другу изрыгали: "Я тебя, сука, посажу". Или "Кишка тонка, я тебя прежде сама закопаю". Однако, со временем всё утряслось. Похоже, Трифон смирился, скорее всего потому, что Ольга ему копировальный центр на откуп отдала. Главное -- если Лобова собиралась и дальше оставаться во главе фирмы, Москвин, в качестве младшего партнёра, ей ничуть не мешал. А вот если она уже тогда задумала свой бизнес продать, то лучше и разумнее было бы остаться единственной владелицей. Иначе с Тришей пришлось бы поделиться, а делиться с кем бы то ни было нашей Оленьке нож вострый.

Второе. "ТриО" -- фирма "белая". С неё в государственную казну платятся налоги. Но основную, я бы даже сказал подавляющую часть операций, Ольга всегда проводила через разнообразные "помойки"⁹, исправно предоставляемые Яном. В этом же году доля белых операций стала неуклонно, от месяца к месяцу возрастать. А где-то с мая Ольга приказала вообще все счета выписывать только на "ТриО". Операции с помойками оставила себе, проводя через них некоторые заказы, но уже без нашего ведома. Теперь понятно, ей требовалось показать потенциальным покупателям приличную белую бухгалтерию. В то же время, выглядело бы странно, если фирма, влачившая (по документам) жалкое существование в течении ряда лет, вдруг, в одночасье, увеличила бы обороты на порядок. Такой фокус моментально привлёк бы пристальное внимание фискальных органов. Постепенное же возрастание объёмов продаж -- дело совсем другое. Оно выглядит естественно.

И, наконец, третье. В начале года только четыре человека из работающих ныне, официально числились в штате. К лету Ольга ввела туда всех, кроме, разве что, уборщицы. Зачем? Лишние ведь расходы (если кто не знает, предприниматель изрядно государству за каждого сотрудника отчисляет: подоходный налог, пенсионный фонд ну и ещё по мелочи; всего около половины от официальной зарплаты набегает). Она же несколько лет прекрасно себя чувствовала, принимая людей на работу без оформления. Да потому, что, хотя успешная фирма и не обязана иметь раздутый штат, четыре человека всё же маловато. А вот десять -- в самый раз. Разумный минимум.

По всему выходит, задумка бизнес продать родилась у Ольги ещё в начале года. Вопрос теперь в том, как продажа фирмы отразится на нашем положении? В первую очередь, на моём. И вот тут гадать сложно. Скорее всего, сразу нас увольнять не станут. Какое-то время, пока новые хозяева не присмотрятся. Скажем, две недели, месяц. А вот потом возможно всякое. И боюсь попрут нас. Если я правильно догадываюсь, кто именно нас покупать собирается, то мы, старые сотрудники им без надобности.

Они же немалые деньги Ольге платить собираются не за красивые глаза и не столько за малое предприятие "ТриО", сколько за те потенциальные возможности, которые при этом поимеют. Например, долгосрочная аренда прекрасного, просторного помещения в хорошем месте. Плюс несколько действующих контрактов с ведущими зарубежными производителями, отнюдь не стремящимися расширять свою дистрибьюторскую сеть. Плюс обширная торговая база (что с того, что многих клиентов мы потеряли, о чём разговор особый, вернуть их при желании несложно). Так что, поблагодарят нас, скорее всего за работу и попросят на выход.

В обещанные Ольгой золотые горы не верю. Хотя и хочется. Знаете, как бывает? Когда денег ни копья, а позарез надо, начинаешь карманы старых брюк обшаривать. Умом-то понимаешь -- нет там ничего и быть не может, но в глубине души теплится надежда: а вдруг где-то там, в складочке купюрка забытая завалялась. Так и тут. Я даже знаю, как всё произойдёт. Сначала она скажет, что деньги ещё не дошли, потом, что обналичивать их долго, надо подождать, а потом исчезнет в туманной дымке, оставив нас наедине с новыми хозяевами. Которые за её болтовню ответственности нести не обязаны. Поэтому с них при увольнении получим мы, как по закону положено, месячное выходное пособие и хорошо ещё, если из расчёта фактической, а не официальной зарплаты. В любом случае, доказать им, что фирма мне немало должна, я не смогу. Следовательно, с большой степенью вероятности, о долгах можно забыть. Но точно так же о них забыть придётся, если я уйду сам и сейчас. В финансовом вопросе так на так выходит.

А вот то, что работать спокойнее станет (если удержусь, конечно) и гадать нечего. Я уже упоминал про склонность нашего Директора стрелочников отыскивать. А ведь это признак слабости, поскольку только истинно свободная и сильная личность не боится признать свою неправоту. И извиниться начальнику перед подчинённым не зазорно, если неправ оказался. Тут не урон авторитету, напротив, уважение вызовешь. Мелкие же душонки считают подобное поведение признаком слабости.

Вчера она на Юлика наехала не по делу, но то -- семечки. Бывали и более серьёзные проколы. И всегда Ольга находила виноватого, ставя его в такие условия, чтобы уволился сам. Избегать подобных ситуаций мне было не сложно, благо Ольга сама тому невольно поспособствовала. Дабы упорядочить процесс закупок и избегать затоваривания склада, она издала инструкцию о порядке прохождения заказов. Суть в том, что заявка закупщику должна подаваться в письменном виде по специальной форме. Поэтому, стоило Ольге Глебовне мне что-то поручить, я, ссылаясь на возрастной склероз, настоятельно просил, сделать письменную заявку (мол, кто же станет принимать всерьёз указания директора, если она первая их нарушает?).

Гораздо сложнее было сохранить репутацию перед коммерческими партнёрами, представителями фирм-поставщиков. Это только когда в метро в час пик едешь, кажется, что Москва -- город большой. На самом деле, слой довольно узок. Все мы, занимающиеся оргтехникой, расходкой и запчастями, друг друга знаем, если и не напрямую, то понаслышке. В любой компании нашего профиля я всегда найду того кто или меня знает, или кого-то из моих знакомых. И репутация в нашей среде отнюдь не пустой звук. А репутация подобна антикварной вазе. Мастер год её лепит, а разбить в секунду можно.

Проблема тут вот в чём. Крупные компании, завозящие товар непосредственно с европейских складов фурами и сорокафутовыми контейнерами, могут позволить себе торговать с минимальной наценкой, живя за счёт оборота. Поэтому, торгуют они, в основном, оптом. Малое предприятие, вроде нашего "ТриО", конкурировать с ними по цене никак не способно. Следовательно, мы должны брать чем-то другим. Например, комплексным и быстрым обслуживанием. Региональному клиенту удобнее иметь дело с одним поставщиком, нежели с десятком, при этом он экономит на транспортных расходах. Но тут важнейшим становится временной фактор.

А мы сделки безбожно затягиваем. Считайте сами. Допустим, в понедельник с утра получаем запрос от клиента. У нас-то утро, а у него, в Новосибирске или Барнауле уже середина дня. Оплатить заказ он сможет, в лучшем случае, во вторник. Заказ-то сперва обсчитать надо. Проверить, есть ли товар в наличии у поставщиков, зарезервировать, счет напечатать. Значит, деньги на наш счёт в среду поступят. Даже если мы сразу поставщикам заплатим (а это совсем не очевидно, Ольга вполне может средства клиента по своему разумению употребить; "Мне надо" и весь сказ, а моральные императивы вроде того, что чужое брать нельзя, для неё пустой звук, сотрясение воздуха, не более...), то они товар только в четверг отпустят. Так за ним ещё ехать надо, получать, потом упаковывать и отправлять. Неделя выходит. И это, повторяю, в лучшем случае. Потому что и месяц для нас не предел, а скорее норма.

Заказчики звонят, возмущаются. Нам приходится оправдываться, врать, сочинять небылицы, вроде внезапного обрушения склада или локального потопа. Не удивительно, что клиентов постоянно теряем. Поэтому Ольга всё время норовит получить товар в кредит. Но сама ни с кем не договаривается, доверяет нам с Трифоном. Потому что потом, когда поставщик начинает требовать оплату, она с чистой совестью парирует: "Я у Вас ничего не просила. С кем договаривались, с Москвиным, да с Наумовым? Вот с них и требуйте". Я в такие игры не играю. Моему слову верят и не для того я репутацию годами зарабатывал, чтобы бросать её впустую на алтарь Олиной недальновидности.

Скажете глупый подход? Разумеется, совершенно бесполезный, ведь постоянно такие фокусы не прокатывают. Раз обманула, второй, тебе товар отпускать и перестанут. Так у нас бывало не раз. Но кто сказал, что госпожа Лобова семи пядей во лбу (извините уж за каламбур)? Успех в делах, оказывается, не связан напрямую с умом и даже с деловой практичностью, а зависит более от несколько иных качеств. В первую очередь нужны бессовестность, наглость и полная беспринципность, за исключением одного принципа: если можешь безнаказано обмануть, предать, украсть -- обмани, предай, укради (о том, если кто помнит, ещё старина Маркс убедительно писал¹⁰). А кроме того, потребны хитрость и практическая житейская сметка, коей почти все женщины наделены от рожденья. Ей бы ещё ума поболе, да здравого смысла.

На первый взгляд, Ольга кажется уникальной личностью, в том смысле, что подобные типажи мне на жизненном пути ранее не попадались. На самом деле, она типична, только в её характере необходимые качества успешного бизнесмена приобрели гротескные, гипертрофированные черты. Существуют, наверное, в природе и относительно честные предприниматели, но они должны неизбежно проигрывать более приспособленным собратьям по классу. Я вот всё думал, как достигается успех в делах и какова его цена? А она неподъёмна -- распад личности. Поэтому мне успешным бизнесменом не стать никогда и слава Богу!

Может показаться странным, что подобная личность способна кому-то доверять, тем не менее, Ольга во мне не сомневается. Но ничего особо странного в этом нет. Не раз замечал (припомните, и Вы, наверняка с подобным сталкивались), патологические личности с одной стороны, склонны мерять других своими моральными (точнее, аморальными) критериями, а с другой -- часто испытывают странную тягу к своим противоположностям. Бессовестные начальники, к примеру, любят иметь подле себя хотя бы одного честного подчинённого. Во-первых, нужен кто-то, способный говорить правду, то есть отражать реальное положение дел, а не то, что начальнику услышать приятно. Что-то типа лакмусовой бумажки. Во-вторых, они таким образом свою самооценку повышают и на имидж работают. Честнягу всегда можно в качестве витрины выставить: смотрите, мол, люди добрые, какие у меня сотрудники; значит и я такой, со мной стоит иметь дело. Ну и кроме всего прочего, я Ольгу в своё время выручил, избавив от неприятностей и доказав тем самым преданность делу.

Случилась эта история вскоре после того, как я в "ТриО" пришёл. Иду как-то курить, а на ресепшене наш молодой менеджер Вася (его давно уже нет с нами, и года на фирме не продержался) с клиентом беседует. Тому какая-то запчасть требуется. Покурив, возвращаюсь, смотрю -- Василий уже запчасть притащил. А клиент ему деньги суёт (три тысячи, как сейчас помню) и уговаривает: "Чего ты, парень. Свои люди. Не хочу с переводом возиться, копир побыстрее отремонтировать надо, да и не стоит он у нас на балансе. Мне и документы не нужны, только бумажку какую-нибудь выпиши, чтобы перед начальством отчитаться". У Василия глазёнки заблестели и помчался он документ выписывать. Слава богу, деньги пока не взял.

Тут требуется небольшое пояснение. Официально "ТриО" наличными продажами не занимается. В своё время Ольга решила, совершенно справедливо, надо признать, с налом не связываться. Да, в начале девяностых, в период становления дикого российского капитализма, покупатели спокойно баксами расплачивались. Буквально чемоданами, говорят, возили. Но те славные времена давно в прошлом. Теперь, получая от покупателя деньги, продавец обязан ему чек пробить. Каких-то других документов может и не быть, а вот чек -- обязателен.

Но Вы не можете просто купить любой, понравившийся Вам кассовый аппарат. Так, как покупают принтер или кофейную машину. Кассовый аппарат, прежде всего, должен быть определённой модели, из списка, одобренного налоговиками. Затем Вы обязаны поставить его на учёт в своей налоговой. А это уже засветка. Вы уже в списке организаций, работающих с наличностью. Это обязательно повлечёт за собой дополнительные проверки, контрольные закупки и вообще большее внимание к Вашей компании со стороны фискальных служб. С другой стороны, в "ТриО" постоянно зарплату задерживают. И все менеджеры знают: можно долго ждать, пока Ольга Глебовна сначала деньги найдёт, а потом морально созреет, чтобы с ними расстаться. А вот если ты ей наличные в клювике притащил, она поделится (Ольга, при повышенной чувствительности к деньгам вообще, особенно чёрный нал любила; гладила купюрки, ласкала, бормоча что-то ласковое; так маленькие девочки с любимыми куколками играют). Поэтому соблазн наличные у клиента взять был у всех менеджеров очень велик. Постоянно. Порой настолько, что об осторожности забывали.

Не могу сказать, что я сразу этого Васиного покупателя заподозрил. Я и слушал-то их беседу на ходу, вполуха. Но мне показалось, что парень не очень чётко представляет, что именно ему нужно, главное -- подороже. А ведь это странно, если ты собственный принтер чинить собрался. Поэтому я поспешил за Василием. И вовремя, он уже с распиской назад бежать собирался.

- Погодь, мил друг. Ты этого клиента хорошо знаешь?

- Нет. Он у нас впервые. Позвонил по рекламе, не мог точно назвать, что ему нужно, сказал, что на месте разберётся, ну и приехал.

- Что же ты, поганец, делаешь? А если он тебе ксиву в нос сунет? Отвечать-то за тебя Ольге Глебовне придётся.

На подобный случай у нас были предусмотрены квитанции. Бывает, что клиент и в самом деле частное лицо. Хочет картридж для домашнего принтера или ещё там чего мелкое. Ну как ему счёт оплатить, если он не от организации покупает, а от себя лично? Очень просто. Вот тебе, дорогой товарищ, квитанция. Иди с ней в Сберкассу (она в соседнем доме), оплачивай и получай товар. Поэтому быстренько выписываю квитанцию и выхожу в ресепшн.

- Вот, уважаемый. А деньги уберите, ими в Сбербанке расплатитесь.

- Что это? Зачем квитанция? Мы же с парнем договорились, мне срочно нужно.

- О чём Вы могли договориться, не ведаю, за договорённости, противоречащие закону не отвечаю. Наша фирма не имеет кассового аппарата, следовательно не может принимать наличные. А срочность не пострадает. Чем препираться, давно бы уже до Сберкассы дошли, тут и ста метров не будет. Идите, оплачивайте, мы снимем копию с квитанции, с Вашего паспорта и получите свою деталь. Быстро и, главное, по закону.

Клиент на глазах сникает, что усиливает мои подозрения. Если в течении получаса не вернётся, значит точно, провокатор. Иду к себе, Василий тут же ныть начинает, что я его денег лишил. Ноет нудно и довольно громко. Настолько, что Ольгино внимание привлекает. Она заходит поинтересоваться в чём дело и, после подробных объяснений, полностью принимает мою сторону.

К слову, тот клиент так больше и не появился. А мой авторитет в глазах Глебовны (и до того немалый), возрос до небес.

Раздумья и воспоминания прерывает знакомый голос. Не может быть! Трифон приехал. Вот незадача-то. Нет, мы так не договаривались, я рассчитывал поработать до пятницы относительно спокойно, без нервотрёпки.

- Привет, Глебыч. А я думал, ты в отпуске.

- Я ненадолго.

Фу-у, пронесло. Трифон, как обычно, входит, разговаривая с кем-то по мобильнику. Он вообще всё время на трубе. Если бы зарплату за телефонные разговоры платили, Трифон Глебович давно имел бы дом в Куршавеле. Тоже, как и Ольга, уникальная личность, но по другому, по своему. Прежде всего, он очень не собран. Стол постоянно завален разнокалиберными бумагами, образующими несколько культурных слоёв, обильно пересыпанных продуктами жизнедеятельности в виде крошек от печенья, пятен чая и даже следов тонера. Не раз в ворохе бумаг обнаруживалась какая-нибудь мелкая деталь, пропавшая со склада месяц назад. Триша взял посмотреть, положил на стол, завалил чем-то и забыл напрочь. В этом направлении у него мозг работает, как у курицы, по принципу: с глаз долой, из сердца вон. Чего только нет на его рабочем месте: и копии счетов, и предложения, и запросы от клиентов, и просто клочки, на которых он что-то записал по ходу разговора. То, что ложится ему на стол, считай в болото брошено, потому что через полчаса покрывается новыми наслоениями, отыскать в которых нужную бумагу уже не представляется возможным.

Если Глебыч планирует ехать за товаром, допустим в "Пику", инструкцию ему я сразу пишу в двух экземплярах, один отдаю, второй у себя оставляю. Поступаю так потому, что собирается он не менее двух часов, по истечении которых найти ту инструкцию уже не может. Тогда выдаю второй экземпляр, требуя, чтобы сразу положил в карман, а не на стол. Только так можно иметь нет, не уверенность, а хотя бы надежду, что привезёт то, за чем поехал. Время от времени, когда он долго отсутствует (то есть не на пару часов отъехал, а, скажем, отгул взял), Ольга, сама склонная к порядку, устраивает генеральную уборку. Расчищает авгиевы конюшни, безжалостно выбрасывая всё то, что у Тришки на столе навалено. Занятие абсолютно бестолковое, сродни перебиранию чёток, то есть служит только для успокоения нервной системы. Потому что Трифону, когда он после очередной уборки на работе появляется, требуется всего лишь полдня (мы с Юликом не раз засекали время), чтобы полностью восстановить статус кво.

Ну разгильдяй, казалось бы, что такого? Ничего, если бы только он окружающим не мешал. А он мешает, очень мешает, причём всех взбудоражить умудряется, по пустякам напрячь. И очень любит выглядеть хорошим в глазах посторонних. Беда только, что за чужой счёт. Готов последнюю рубашку с ближнего снять, чтобы клиенту угодить. Особенно, если клиент -- его приятель.

Вот и недавно имел место случай просто вопиющий. Обратилась к нему подруга детства, работающая в фирме, управляющей сетью мелких ресторанчиков, с просьбой напечатать рекламные буклеты. То, что ей требовалось, на своём оборудовании мы изготовить не могли. Так Трифон не поленился, нашёл типографию, поехал, заказ разместил. Клиент платит нам шестнадцать тысяч рублей, мы типографии -- пятнадцать. Уже смешно. Но это ещё не всё, это ещё цветочки. Совершенно неожиданно, вдруг выясняется (у Трифона всё вдруг, заранее все нюансы прояснить у него как-то руки никогда не доходят), что у подруги нет возможности товар забрать, а такой объём только грузовиком вывезти и можно. И Триша нанимает грузовик за три тысячи, забирает всю эту макулатуру и везёт клиенту. Подруга довольна, обещает и в дальнейшем обращаться. Ещё бы! Да такого поставщика, который себе в убыток работает, поискать. Избавь нас Бог от таких заказов. Три дня он только этим мартышкиным трудом занимался, в результате убыток в две тысячи. Отличный бизнесмен! Ей-Богу, рассказал бы кто такое -- не поверил, если бы сам не видел.

Ольга, разумеется, от сделки века в восторг не пришла, но и не гневалась так сильно, как можно было ожидать. Тем более, этот расход оказался далеко не самым большим из тех, что Триша нам регулярно обеспечивает. Вот, например, несколько лет назад он вступил в Нефтяной Союз. Да, да, ничтожная "ТриО" -- член Нефтяного союза. Обхохочешься. "Лукойл", "Газпром" и "ТриО". Трифон, видите ли, "Керосинку"¹¹ когда-то заканчивал и многие его друзья подвизаются в сырьевой отрасли. Вот они и посодействовали. А чего им, жалко что ли? Теперь мы регулярно отстёгиваем приличные членские взносы только для того, чтобы Трифон иногда, пару раз в год, мог потусоваться в высоких сферах. Только для этого, потому что делу пользы от того членства никакой. Хоть бы ластик у нас кто из того Союза купил.

Никак парень не привыкнет к мысли, что нас мало и каждый должен обслуживать свои заказы сам, что нету у нас многочисленного обслуживающего персонала, который за него будет делать то, что ему самому делать не хочется. Например, комплектовать заказы. Ну лениво ему по коробкам шарить, запчасти клиенту собирать Пытается хитрить. Подходит и вежливо просит: "Жора, ты не поможешь заказ собрать, а то я не очень помню, где что лежит?" А я, что, помню? Да и не надо помнить, на каждой полке опись имеется. Ну ладно, иду помогать. Просьба помочь любым нормальным человеком воспринимается однозначно: мы делаем что-то вместе. Любым, но не Трифоном. В его понимании слово "помощь" -- эвфемизм, означающий, что помогающий всё сделает сам. Приходим на склад и Трифон даже руку к полке протягивает, но вдруг вспоминает, что забыл кому-то позвонить и убегает.

Поначалу подобные маленькие хитрости удавались. Но уже давно не прокатывают. Юлик его просто вежливо посылает ("Вам, Трифон Глебович, надо, Вы и собирайте".). Я не посылаю, иду с ним на склад. Но, как только он убегает, ухожу и возвращаюсь к своим делам. Но Тришка -- убеждённый консерватор. Корректировать поведение не желает, снова и снова пытается коллег подпрячь неинтересную работу за него сделать. А особенно меня бесит его привычка давать обещания за других. Например, обещает клиенту, что ему что-то сделают, не спросив мнения на сей счёт того, от имени кого обещания раздаёт и даже в известность не поставив.

Хочется тебе воду в решете носить -- глупо, но твоё дело. Только Трифону этого совсем не хочется, а угодить другу-клиенту, страсть, как охота. Вот и обещает. А я в толк никак не возьму, почему я должен выполнять Тришины обещания?

Недавно понял, кого мне Трифон напоминает. Чичиковского лакея Павлушку. Тот очень читать любил, если помните. Причём, с равным интересом потреблял и сказку, и философский трактат, и инструкцию для садовода-любителя. Нравилось ему, видите ли, как из буковок слова складываются, а содержание не интересовало вовсе. Вот и Глебыч любит заниматься продажами. От процесса тащится, от бесед с клиентами. А детали (как сделку обеспечить, каковы будут накладные расходы, целесообразна ли вообще данная операция) его мало интересуют.

Вчера, после разговора с Ольгой я и так уже находился в состоянии несколько нервическом, а тут ещё и Трифонов клиент позвонил поинтересоваться, не появилась ли заказанная им деталь. Первый раз он ещё в понедельник звонил и Глебыч с ним довольно долго общался. А я слушал с недоумением. С первых же слов стало понятно, что дядя хочет отремонтировать свой домашний принтер. Желая деньги сэкономить, в сервис он аппарат не потащил, а самолично разобрав (ох уж эти Кулибины), отыскал-таки неисправную деталь, треснувшую шестерёнку и стал методично обзванивать все фирмы, которые высветились в поисковике. Сервисной документации он не нашёл и каталожного номера детали назвать не смог.

Беда в том, что принтер оказался Чебурашкой (малоизвестный науке зверь), поэтому и у нас документации на него не оказалось. Так вот, Трифон потратил не меньше часа на то, чтобы нужную деталь идентифицировать. Затем звонил по поставщикам. Снова с клиентом связывался, цену согласовывал. Потом гордо сообщил, что продал с прибылью в 40%. Неплохо, неправда ли? Только закупочная цена той шестерёнки оказалась пятьдесят рублей, продал он её за семьдесят. Супер. Полученной прибыли едва хватит на одну поездку в метро.

И вот звонит этот господин и спрашивает персонально меня. А потом интересуется, когда я ему шестерёнку привезу. Изумляюсь, а он поясняет: Трифон свет Глебович обещал, что Вы, Георгий, мне доставку организуете. Понимаете? ОН обещал, что Я доставлю. Этот мамадзагло¹² даже не счёл нужным меня уведомить, видно понимал, что в ответ услышит.

Трифон, тем временем, заканчивает один разговор (по мобильнику) и готовится к следующему, тычет в кнопки городского. Вежливо перебиваю, так как процесс общения непрерывен. До морковкина заговенья можно ждать пока он отговорится.

- Глебыч, вчера твой дедушка звонил, насчёт шестерёнки.

- Да, да, ему отвезли?

- С какого перепугу? Ты что, кого-то предупреждал, о чём-то просил? Кстати, ты, оказывается, забыл предупредить клиента, что доставка-то у нас платная.

- Да ладно, что тебе трудно было Руслана послать?

- Трудно, парень потратил бы на транспорт рублей шестьдесят, а ты на этой сделке заработал только двадцать. Если тебе этот клиент так ценен, выдай Руслану денег и посылай. Он здесь, в мамином кабинете сидит.

Трифон, насупившись, убегает. Обиделся, а на что? Впрочем, куда я лезу, зачем? Скоро всё закончится, так какое мне дело?

Ольга приезжает только к часу и сразу вызывает меня к себе. Она напряжена и это можно понять. Завтра всё решится. Она уже в курсе, деньги благополучно дошли (я, как узнал, сразу же ей отзвонил), но хочет ещё раз услышать, что всё идёт по плану. Ожиданий не обманываю. Подтверждаю, завтра меня в Фонде ждут и с водителем надёжным договорился, так что, надеюсь, всё сделаю так, как и запланировал. Начальница несколько расслабляется и приглашает меня составить ей компанию за чашечкой кофе.

Означает это, что мне придётся присутствовать на очередном сеансе психотерапии. Ольга станет выговариваться, а я слушать. Она, как и Мила, тоже любит поделиться наболевшим, хотя и с существенной оговоркой -- выдаёт осмысленный текст, из которого можно узнать много интересного. Причём, к следующему такому сеансу она, как правило, не очень отчётливо помнит, о чём говорила на предыдущем. Так я узнал, например, что после смерти мужа Ольга долго судилась с его матерью за наследство, на которое, с точки зрения морали, не имела никаких прав.

Несмотря на то, что Пётр, будучи успешным бизнесменом, отгрохал себе с женой четырёхкомнатные апартаменты, он оставался прописанным в квартире матери. Вот на его долю Ольга и пыталась лапу наложить. Преуспела. Как наследница по закону (а законы юридические далеко не всегда совпадают с этическими), получила по приговору суда часть доли своего мужа. Понимая, что выглядит в моих глазах не слишком красиво, объяснила, что пока муж свой бизнес ставил, жили они чуть ли не впроголодь и исключительно на её деньги. Очередная ложь. Я, конечно, свечку не держал и с подробной летописью их семьи не знаком, но... Ольга ведь не ведает, что я с Петром был дружен и точно знаю, альфонсом он не был никогда и на шее жены сидеть бы не стал.

Вот и сегодня мадам о муже заговорила. Точнее, о его безвременной кончине. О том, что компаньон его убрал, чтобы совместный бизнес к рукам прибрать.

- Может следовало в милицию обратиться? У тебя же есть знакомые среди ментов. Ну эти, твоя крыша.

- Бесполезно. Он ведь его не застрелил. Понимаешь, бедный Петя был сердечником, а Димка, мерзавец, его в баню таскал. Это само по себе не полезно для людей со слабым сердцем. Но я уверена, он ещё и напоил его там чем-то, что в сочетании с валидолом вызывает сердечный приступ. Тем более, он фармацевт по образованию, прекрасно в таких вещах разбирается. Всё он, сволочь грамотно рассчитал, ободрал меня, как липку. Пока я Петю похоронила, компанию к рукам прибрал и так документы оформил, что и не подкопаешься.

Последнему заявлению охотно верю. Если бы у тебя, Оленька хоть малейшая зацепочка имелась, ты бы своего не упустила. Ну а остальные рассказки не совсем верно действительность отражают. Всё это я слышал неоднократно, но вот что интересно. Пётр был здоров, как лошадь, проблем со здоровьем от роду не имел, даже чихал редко. Знаю это точно. А Ольга утверждает, будто он чуть ли не инвалид. Мол, здоровье на нервной работе подорвал. Я проверял, пораспрашивал в своё время Руслана аккуратненько (взрослый мужчина, да ещё и продавец со стажем всегда может так распросить неопытного мальчугана, что тот останется в уверенности, будто сам эту тему затронул, как бы к слову пришлось). Так и он определённо утверждал: да, мол, у дяди Пети сердце пошаливало, потому и валидол у нас дома, в аптечке всегда имелся.

Сердце -- штука тонкая. Бывает, приступ шандарахает и совершенно здорового человека. Да и парилка для сердечников не полезна, всё верно. Но, если бы его в бане чем подпоили, он бы в той бане и остался. А он ведь до дома нормально добрался. И ещё одно важное обстоятельство, о котором я Ольге, понятное дело, не говорю. Мы виделись с Петром незадолго до его смерти и, хотя специально этот момент не обсуждали, могу ответственно утверждать, здоров был. Что я, сердечников не видел?

Если два факта входят в логическое противоречие, это может означать только то, что один из посылов ложен. Не факт, а лишь видимость. Для такого вывода вовсе не нужно быть асом сыска. Дано: 1) человек долго сердцем маялся; 2) он же проблем со здоровьем не имел. Первое известно по показаниям жены и пасынка, второе -- из личного опыта. Посему, первое утверждение приходится считать ложным. Тогда следующий вопрос: зачем и кому это нужно?

Если внезапно умирает совершенно здоровый, да ещё и неплохо обеспеченный человек, сразу подозрения возникают. Причём направлены они, обычно на близжайшее окружение покойного. Совсем другое дело, когда сердечная недостаточность случается у больного, который валидол изо рта не выпускает. Невольно задумаешься, может не в бане, а, напротив, дома ему какую гадость в чай сыпанули?

А кто выгоду из смерти Петра извлёк? Да всё та же жена и компаньон. То, что он Ольгу обобрал, неправда. То есть, да, этот Дима сумел бизнес к рукам прибрать и Ольгу в него не пустить. Только десять процентов акций компании покойного мужа Ольга имела и тому же Диме их с выгодой продала. Я сам, по её просьбе договор отвозил (ну и изучил его по пути, а что делать?). Увидел тогда этого компаньона во всей красе. Своеобразной он личностью оказался: длинные волосы собраны в хвост, серьга в ухе, да ещё и папиросы через длиннющий мундштук курит. Там, помнится, какое-то разногласие возникло, так он с моего мобильного Ольге звонил. Договорились и совсем неплохие деньги она получила. Но, конечно, не столько, на сколько рассчитывала.

Глебовна наконец выговорилась, повеселела и отправилась в свой кабинет, ещё раз предупредив меня, чтобы держал язык за зубами и никому о предстоящем завтра мероприятии не говорил. Особенно Глебычу и Яну. Ну это понятно. Поняв, что продажа "ТриО" практически состоялась, Глебыч может пожалеть, что от доли отказался и шум поднять, потребовать отступного, а узнай Ян, какая сумма у подруги на руках оказалась, тут же, пожалуй, новую машину захочет. Женщины в определённом возрасте на многое ради молодого любовника готовы.

Остаток дня прошёл спокойно. Ольга укатила около четырёх, никаких особо важных дел на сегодня не запланировано, так что можно немного расслабиться. Тем более, что и Трифона нет. Идём с Юликом на крыльцо покурить и пообщаться. Парня просто распирает от желания что-то интересное рассказать. Речь, как это часто бывает, идёт об отсутствующих. Мужчины, вопреки распространённому представлению, посплетничать тоже любят. Часто не меньше женщин.

- Слышал, какую корку наш Тришка отмочил?

- Какую именно? Он каждый день косяки лепит.

- Да в понедельник. Ты же в понедельник после обеда уехал, я и забыл, что на бенефисе не присутствовал. Это, Жор, было что-то.

Интересно послушать. Хотя, если говорить о Трифоне, то, боюсь, меня уже трудно чем-то удивить. Наш Глебыч, как завзятый наркоман, живёт и работает по принципу: "Ни дня без косяка". Он, например, постоянно забывает данные о клиенте в базу вносить. Допустим, некто обращается к нам в первый раз. Если доходит до выписки счёта, то прежде всего надо данные клиента в базу внести. Тогда потом отгрузочные документы формируются автоматически. И вот представьте, звонит заказчик, говорит, что он представитель ООО "Трям-брям" и интересуется, готов ли для него товар? Смотрим по базе. Да, товар есть, отложен, можете приезжать. Начинает Жанна документы делать, а они не делаются, потому что, оказывается, данные этого клиента в базе отсутствуют. То есть, ничего нет, кроме названия. Даже телефона, как и адреса электронной почты. Чей клиент, и спрашивать не надо. Такое только Трифон вытворяет. Поскольку словесные накачки видимого результата не давали, Ольга над его рабочим столом плакат повесила с призывом, напечатанным аршинными буквами: "ЗАНОСИ ДАННЫЕ". Не помогает. Вернее, помогает отчасти. Если раньше только каждого пятого клиента правильно оформлял, то теперь -- каждого второго.

Или ещё такая излюбленная пенка. Едет Глебыч к поставщику за товаром, а от него, не заезжая в офис, в транспортную компанию и сразу отправляет товар своему региональному дилеру. Фирма "ЫЫЫ", Тришины большие друзья. А для друзей, как я уже отмечал, ему чужих денег не жалко. Поэтому товар в кредит отдаёт. Это же ухихикаться можно, сами с голым задом, а других кредитуем. Прекрасно. Только товар отправив, Глебыч ещё и забывает в посылку документы вложить, да по базе операцию провести. Дилер только рад: счета нет, можно не платить. Потом, через неделю-две Ольга спохватывается. Платила же в "Пику" за запчасти для дилера "ЫЫЫ". Так где же товар? Где продажа? Где, в конце-концов, деньги? Где-где, в Караганде.

Со временем, конечно, всё устраивается. Ольга, разобравшись, выставляет счёт, дилер его быстренько оплачивает. Он же и в мыслях ничего дурного не держал, только глупо не воспользоваться ситуацией и не покрутить денежки лишние две недели. Коль продавец счёт за поставленный товар не выставляет, значит деньги ему не очень-то и к спеху, верно? И не придерёшься.

Поработав рядом с Трифоном хотя бы с месяц, понаблюдав за его художествами, любой нормальный человек задаётся вопросом: а зачем Ольга Глебовна такого уникума на фирме держит? И не просто терпит его чудачества, но и мирится с убытками и даже оплачивает тусовки среди акул сырьевого бизнеса. Во всяком случае, Тришке прощается то, за что любой другой был бы немедленно размазан по стенке. Кто-то склонен полагать Ольгино свехтерпение лишь данью старой дружбе. Как бы не так! Благотворительность нашей шефине абсолютно чужда, сострадание в её представлении -- синоним глупости, а дружба имеет конкретное выражение в твёрдой валюте.

Не-ет, Трифон ей зачем-то нужен, чем-то полезен. Думаю тем, что играет в "ТриО" роль громоотвода. Понятно, что начальник, обладающий столь специфическими повадками и чертами характера, не пользуется особой любовью коллектива. И тут персонаж, подобный Тришке, оказывается весьма кстати. Суетясь и раздражая всех по мелкому, он отвлекает на себя общественное недовольство. Мы возмущаемся, судачим между собой, моем Глебычу косточки и, таким образом, слегка спускаем парок.

Но это всё косяки привычные, каждодневные, а в понедельник случилось нечто небывалое, даже по Трифоновским меркам. Есть в нашей работе одно особенно узкое место -- доставка габаритных грузов. В лучшие времена, в "ТриО" имелся водитель с собственной "Газелью". Потом Ольга посчитала, что машина себя не окупает и водителя уволила (не заплатив ему за два месяца, разумеется; как иначе, это святое). Будем, мол сами, на личных транспортах возить. Замечательно. Только я -- безлошадный. По причине плохого зрения, Водительского удостоверения, как и автомобиля, сроду не имел. А Юлик сразу решил, что его машина -- это его личная машина. И если её предполагается для нужд фирмы использовать, то будьте любезны, Ольга Глебовна, денежек подкинуть. На бензинчик и на амортизацию техники. Соглашаться на доставку товара при условии некоего финансирования, в нашем случае равносильно грубому и решительному отказу, ибо у Ольги и снега зимой не выпросить.

Остаются Глебычи. Ольга, надо отдать ей должное, иногда чего-то отвозит. Но не часто, не царское это дело, товары возить. Вот Трифон, в основном и ездит. Да только копировальный аппарат в его легковушку не влазит никаким образом. Выход нашёлся. Практически все поставщики товар, при определённых объёмах закупок, доставляют. В "Пике", к примеру, доставка идёт от полутора тысяч долларов. А это один приличный копир. И стали мы договариваться с поставщиками, чтобы доставляли товар прямо в адрес клиента, где кто-нибудь из "ТриО" экспедитора встречает. Естественно, такой встречающий должен иметь доверенность на получение груза или печать. Трифон с бумажками возиться категорически не любит, предпочитает печать брать. Ничего страшного, их у нас две, как раз для таких случаев, если только дома потом не оставлять. Ну а Трифон забывчив, пару раз случалось обе печати забывал (вчера одну взял -- забыл, сегодня другую взял -- опять забыл). Ничего страшного, бывает. Съездит домой, привезёт, всего-то два часа теряем. Так ведь и не каждый день такое случается.

Так вот, на понедельник была запланирована доставка товара из "Пики" одному постоянному Тришкиному клиенту, купившему у нас мощный, производительный копир с оснасткой¹³. Вот об этом Юлик и рассказывает:

- Прикинь. Водитель отзвонил часа в три, сказал, что через час на месте будет. Ехать отсюда полчаса, это на крайняк, если пробки. Ну Тришка, понятно завозился, он же по часу собирается, он же здесь самый занятой, куда нам с тобой. Когда доехал, пиковский водитель уже там минут пятнадцать бамбук курил.

- Ну это нормально. Ты, Юлик несправедлив. Для Глебыча опоздать на 15 минут, это сверхточность.

- Ты дальше слушай. Начали аппарат разгружать, тут Тришка обнаружил, что печать забыл. Хватает документы и в офис мчится, чтобы здесь их отштамповать. Прибежал весь в мыле, печать шлёпнул. Тут ему кто-то позвонил. Он, значит, поговорил, обратно помчался. Почти доехал и тут...

- Неужели, документы в офисе оставил???

- А то!

- Это сильно.

- Точно, Жора. У себя на столе забыл. Звонил мне потом, блин, упрашивал помочь. Привези, мол пожалуйста, а то ещё час потеряем. Ну отвёз, только пиковский водитель всё равно ругался грязно. Он ещё одну ездку должен был сделать, уже и клиенту отзвонил, а из-за Тришки не успел. Ну как можно жить таким му ... м? Мало того, что пол-офиса из-за него на ушах стоит, не работает, так мы ещё и с поставщиком ссоримся на ровном месте.

- Да, это действительно бенефис. Такого выступления я не упомню. Даже не слышал никогда о таком. А жить можно. Ты же видишь, живёт и неплохо себя чувствует. Его не исправить, Глебыч -- это диагноз. А скажи ему что, так ведь обидится. Нам теперь ещё перед "Пикой" шапку за него ломать.

- Вчера, кстати, они звонили. Сказали, что товар нам доставлять больше не станут, если только гарантию не дадим, что встречать будет не Трифон, а кто угодно другой. Представляешь?

А что тут представлять? Другой -- это или Юлик, или я. Не Ольге же грузы сопровождать. Мне как-то не хочется, да и Юлик, похоже, желанием не горит. Впрочем, чего раньше времени волну гнать. Может, уже на следующей неделе нам в "ТриО" вообще уже нечего делать будет?

Глава 3. День Х. Четверг.

Сегодня, против всех ожиданий, погода замечательная. Почти две недели солнца не видно, в воздухе постоянно висит какая-то мелкая водяная пыль. Зонт от неё не спасает совершенно. Почему-то так мерзко только в ноябре бывает. Дождя вроде и нет, а сыро и такое ощущение, будто улицы покрыты слоем жидкой грязи, потому что и десяти метров не пройти, брюк не замарав. Но, похоже, сегодня природа решила передохнуть. С утра лёгкий морозец, небо чистое и этого оказывается достаточно, чтобы асфальт начал буквально на глазах подсыхать.

В офисе я, как обычно, первый. Сегодня предстоит серьёзное дело, поездка за деньгами, но это -- во второй половине дня, пока же занимаюсь обычной рутиной. Впрочем, с какой стороны посмотреть. С утра мне нужно разместить большой заказ на фирме "Хунз-мас". Упоминаю об этом потому, что именно сегодняшняя операция по ряду причин необычна. Расскажу по порядку. "Хунз-мас" -- брэнд ныне знаменитый. Эта фирма, родом из Юго-Восточной Азии, развивается столь бурными темпами, что уже успешно конкурирует с почтенными японскими компаниями. Однако, двадцать лет назад она была значительно менее известна.

Именно тогда, когда растущий "Хунз-мас" начал выходить за пределы своего регионального рынка, его амбициозное руководство заключило довольно выгодное корпоративное соглашение с одним из мировых грандов в области производства оргтехники, знаменитой американской корпорацией (ну Вы поняли, конечно, о ком я говорю?). Поскольку американцы в основном разрабатывали сложную технику, обычные принтеры и МФУ¹⁴ они отдали на откуп азиатам. С тех пор "Хунз-мас" производил такую продукцию как для себя, так и для старшего заморского брата.

Такие принтеры выглядят абсолютными близнецами, так как производятся чуть ли не на одном заводе и отличаются только маркировкой. Но имеется скрытая заковыка. При покупке офисной техники мало кто задумывается о том, что она не вечна, может ломаться и тогда её необходимо ремонтировать. А для этого нужны запчасти. И если они дороги, то за пару ремонтов Вы вполне можете выложить сумму, заметно превышающую стоимость Вашего аппарата.

Оригинальная американская запчасть стоит в два-три раза дороже, аналогичной хунз-масовской, тоже оригинальной. Более того, обе запчасти на одном заводе произведены, но продаются очень по-разному. Чуете, какие здесь открываются перспективы? Можно легко получать сто и даже двухсотпроцентную прибыль, что на рынке оргтехники давно уже немыслимо. Но только если есть возможность покупать запчасти напрямую. Беда только в том, что добиться такого счастья немыслимо трудно. "Хунз-мас" оказался компанией крайне консервативной. Определив несколько лет назад список сервисных центров, коим дозволен прямой доступ к закромам далёкой азиатской Родины, расширять его не стремился.

Поэтому дистрибьюторский контракт "ТриО" с корпораций "Хунз-мас", есть чуть ли не главная наша ценность в глазах покупателей, с которыми как раз сейчас Ольга и начинает заключительный этап переговоров. Более того, только сверхприбыль, получаемая нами от продаж запчастей "Хунз-мас" и позволяет "ТриО" до сих пор держаться на плаву. Я не знаю точно, как именно был заключен контракт первоначально (вроде бы года четыре назад это случилось), но точно знаю другое. Ежегодная пролонгация стоит Ольге изрядной суммы. Каждый январь, в аккурат после новогодних каникул, она собирает деньги и едет на встречу с "оборотнем в кимоно". Потому что никаких законных оснований для дистрибуции запчастей у нас нет и быть не может. Хотя бы потому, что мы не являемся сервисным центром по ремонту (гарантийному, в том числе) продукции "Хунз-мас". И никогда им не были, даже в лучшие времена.

"Хунз-мас" удобен ещё и тем, что доставляет товар своим клиентам. Ну не сам, понятно, а силами известной транспортно-экспедиторской компании "Мул-доставка". Причём, товарооборот настолько велик, что "Мулы" даже постоянный пост на складе "Хунз-мас" открыли. Работают чётко и аккуратно, надо признать. Доставляют в срок, независимо от объёма заказа: могут десять здоровенных коробок привезти, а могут и небольшой пакет.

Но, и это правило не нарушается ни при каких обстоятельствах, "Хунз-мас" отпускает товар только после поступления стопроцентной предоплаты. Поскольку фирма работает вполне официально, мы тоже всегда переводили им деньги только с "белого" счёта, то есть со счёта "ТриО". Но ёжику понятно, чтобы деньги куда-то со счёта отправить, надо их для начала на этот счёт откуда-то получить. И поступить они должны обоснованно, раз речь идёт о "белом" счёте. Отсюда понятно, процедура оплаты очередного заказа порой занимает немало времени. В основном оно тратится на это самое документальное обоснование.

Я уже упоминал, что Ольга только в этом году стала наращивать объём операций, идущих через "ТриО". Раньше большая часть денежных потоков пускалась через "левые" фирмы-однодневки. Понятно, ОБЭП и Налоговики "любят" таких ловкачей особенной любовью, поэтому госпожа Лобова всегда была очень осторожна, стараясь не оставлять следов, позволяющих связать её с используемыми "помойками". Более того, даже некоторые документы от имени "ТриО" не подписывала, если только чуяла хоть запах возможных проблем. А вчера вдруг крупно подставилась.

Она, видите ли слегка одному постоянному клиенту задолжала. Не очень много, по её меркам, разумеется, десять тысяч долларов. Ничего особенного, она многим должна, что её ничуть не беспокоит. И давно отдать бы могла, но такой уж наша Оля человек, никак не может просто так, без крайней необходимости со столь крупной суммой расстаться. Пока в буквальном смысле слова, за кадык не возьмут. У нас, сотрудников такой возможности, понятно нет, а вот та фирма -- совсем другое дело. Она почему-то оказалась не готова Ольгу Глебовну спонсировать. И, что всего обиднее, рычаги нашла, чтобы мадам к выполнению обязательств принудить. Причём, чистые, законные рычаги, никаких бандитских наездов, которых Ольга, имея милицейскую крышу, совсем не боится.

Фирма эта, "Ремонтёр", довольно известная в наших узких кругах, занимается не ремонтом, как можно подумать, судя по названию, а продажей запчастей. Причём, только запчастей к оргтехнике. С основными брэндами проблем не имеет, а вот на "Хунз-мас" выйти никак не получалось. На чём Ольга их и подцепила. Она ведь умеет впечатление произвести. Пообещала "Ремонтёрам" привлекательные цены при условии, что выкупят определённый объём товара и заплатят сразу, одномоментно. Вот ей и перевели под будущие поставки довольно крупную сумму.

Какое-то время мы им товар исправно поставляли, потом что-то застопорилось. Вот уже полгода никаких поставок. Оля новых платежей хочет, "Ремонтёры" справедливо парируют, что ещё по предыдущим она не отчиталась. Умом Ольгину позицию понять невозможно, ибо за полгода она куда больше, чем десять тысяч могла бы на этом клиенте заработать. Во всяком случае, по законам логики (не мужской или женской, а нормальной человеческой логики) подобный мазохизм никак необъясним. Впрочем, её порой клинит. Если с неё требуют чего-то, чего ей делать не хочется, то, даже если требование справедливо, Глебовну клинит так, что всякую логику напрочь отшибает.

Так или иначе, вчера кредиторы вопрос ребром поставили. Знали гады, на какую мозоль наступать, в какой нервный узел ткнуть. Именно сейчас, когда у Ольги переговоры с покупателями в завершающую стадию вошли, пригрозили скандалом. Возвращай, мол должок, подруга. Хошь деньгами, хошь товаром. Мирок-то наш тесен. Если я дотумкал, кому именно Глебовна "ТриО" продаёт, почему те не могли? А ещё Остап Бендер доходчиво объяснил, что лучше отдать часть, чем потерять целое. Тем более, если речь идёт о несравнимо меньшей части. Вот и встала перед Ольгой необходимость кровь из носу, но до конца недели долг покрыть. Хоть и не выносит она давления, просто бесится, когда с ней с позиции силы разговаривают, но здесь уж слишком большой куш на кону. Поэтому, поскрипев зубами, решила Глебовна долг возвращать.

Но разве можно вот так просто достать из кармана и отдать десять тысяч, когда ты точно знаешь: расплачиваясь хунз-масовскими запчастями, обойдёшься всего пятёркой? Никак нельзя, потому иной вариант Ольга и не рассматривала. А на счету "ТриО" денег меньше, чем гулька в клювике унести сможет. Если делать всё правильно, как раньше, ни за что не уложиться в срок. И Ольга Глебовна, наплевав на конспирацию и свою всегдашнюю осторожность переводит на счёт "Хунз-мас" деньги с одной из своих "помоек". А потом отправляет им с нарочным письмо, с просьбой зачесть данный перевод на баланс "ТриО".

Совершенно обычная ситуация: одна фирма платит за другую в счёт погашения взаимных обязательств. Поэтому в бухгалтерии "Хунз-мас" не удивились и платёж зачли. Да только тут одна из фирм левая и есть документ, скреплённый Олиной подписью, подтверждающий связь "помойки" с "ТриО". Этим она не только сама подставляется, но и других подставляет, за что те, другие могут запросто шею свернуть. Впрочем, когда светит большой куш, инстинкт самосохранения как-то притупляется.

Знаю обо всём, сказанном выше от самой Ольги. Конечно, она мне выдала лишь необходимый минимум информации, остальное додумал сам, что, честно говоря было не сложно. Глебовна особо подчеркнула, что заказ в "Хунз-мас" я должен сделать до десяти утра (в этом случае они товар в тот же день привозят) и сразу же, по получении подтверждения, послать спецификацию заинтересованным лицам и известить их, что в пятницу с утра товар забирать можно. Что я в точности и исполнил.

Обсудил ситуацию с Юликом. Понятно, про деньги, которые я сегодня (дай-то Бог) привезу, он ничего не знает, но о продаже "ТриО" осведомлен, как и все сотрудники. Тоже считает, что Ольга с вчерашним платежом "Хун-масу" поступила неосторожно, но уверен, для неё это уже значения не имеет. Завершит сделку и свинтит куда-нибудь, мало ли мест, где человек с деньгами может неплохо устроиться. Да и собственные проблемы парня беспокоят куда сильнее.

Последние два дня Юлик явно нервничал. Как услышит, что кто-то в офис вошёл, бежит встречать. Я всё понять не мог с чего бы. Кого караулит? А сегодня он рассказал. Дело в том, что нашел Юлик себе работу в компании схожего профиля (и зарплата поболе, и, что самое главное, платят аккуратно), договорился, а пока стал потихоньку-полегоньку своих клиентов туда передавать. Понятно ведь, что вес и оценка нового менеджера будут тем весомее, чем больше денег от него фирме поступает. А недавно истёк договор с одним крупным клиентом, богатым производственным предприятием, имеющем большой парк разнообразной офисной техники. Его Юлик тоже перекинуть решил, изготовил письмо на нашем фирменном бланке с извещением о том, что "ТриО" свою сервисную деятельность сворачивает. Сам подписал его, как начальник отдела продаж, и отвёз клиенту вместе с новым договором уже от имени другой фирмы.

А позавчера звонит его контакт с того завода и предупреждает, что директор письмо в "ТриО" отправил с сожалением о прекращении сотрудничества и пожеланием всяческих успехов. Попади такое письмо Ольге в руки, сразу же всё поняла бы. Вот Юлик посетителей и встречал, почтальона караулил. А вчера упустил. И беспокоило его, не получила ли Ольга это злосчастное письмо. Конечно, под суд его не отдали бы, но вполне могли уволить с шумом и гамом, а это далеко не то же самое, что уход по собственному желанию. Послужной список портит сильно. Я его успокоил, как мог. Мы последние дни с Ольгой плотно общаемся, узнай она что, мне бы сказала. Посоветовал самому на почту сбегать, благо недалеко.

Правильно говорится: что посеешь, то и пожнёшь. С одной стороны, Юлик наносит ущерб фирме, сливая информацию на сторону. Такое поведение сотрудника неприемлемо и должно жёстко пресекаться. Но, с другой стороны, разве фирма в лице директора с ним (да и со всеми нами) честно поступает? Я всегда считал, что надо быть лояльным к своей компании. Это вовсе не означает готовность пупок на работе порвать или голову сложить. Но. Коль обязался что-то делать -- делай, не нравится -- уходи, остался -- работай честно. Это правильно, это показатель профессионализма. Поэтому я всегда лоялен компании, в которой работаю, но только до тех пор, пока руководство компании честно выполняет свои обязательства передо мной.

Начав свои грязноватые игры, ведя себя непорядочно по отношению к сотрудникам (и ко мне, в том числе), Ольга перестала быть профессионалом в моих глазах. Я перестал её уважать. Честно говоря, не знаю, смог бы я настучать ей на Юлика, веди она себя по другому, но, по крайней мере, задумался бы. А так, даже мыслей подобных не возникло. Нашёл парень возможность хоть отчасти компенсировать то, что у него начальница украла, ну и молодец.

К двум часам начинаю собираться. Ольге, когда позвонила сказал, что всё в порядке, выдачу средств сегодня подтвердили от четырёх до пяти. На самом деле поеду немного пораньше. На всякий случай. Шефиня человек специфический, а два с половиной миллиона рублей -- такие деньги, что и у порядочного крышу снести может. Так что случайности исключим. Ни к чему, чтобы кто-то поджидал меня у входа в Фонд. Так спокойнее. Тем более, что и точного адреса никто не знает. То есть адрес самого Фонда секрета не составляет (его легко узнать, хотя бы зайдя на их сайт), но сомнительными с точки зрения закона операциями они в отдельном помещении занимаются, которое формально (на случай шмона) отношения к Фонду не имеет и ни на каком сайте, естественно, не обозначено. И войти туда можно с отдельного входа из переулочка.

Водитель отзвонил, выхожу. Для Юлика и всех остальных сотрудников -- еду заказ клиенту отвозить, как делал неоднократно.

Добрались быстро. В самом Фонде всё тоже прошло чётко и деловито. Получил деньги, пересчитал, упаковал и на выход. Хорошо ещё крупными купюрами выдали, компактная пачечка получилась. Как интересно у нас выходит. Сколько говорят о необходимости упрощения документооборота, ничего не меняется. В лучшую сторону. Наоборот, всё новыми и новыми инструкциями коммерсантов обкладывают. Из-за пустячного изменения в уставе, две недели потратить нужно на беготню по инстанциям. Документы -- только на бумаге, в электронном виде не признаются. Ну а у тех, кто незаконными операциями занимается, бумажек минимум, всё на честном слове и в электронном виде. И всё чётко работает. Почему так?

Назад ехали дольше, в пробках пришлось потолкаться, всё-таки к концу рабочего дня дело идёт, но к пяти я уже в офисе был. Звоню начальнице, докладываю, что деньги привёз. Затем перекладываю пакет в дипломат и набираю код на замке.

Насчёт дипломата следует пояснить подробнее. В начале 90-х работал я в одной крупной фирме, где собственно и постигал азы профессии. И на каком-то этапе руководство провело эксперимент по увеличению объёмов продаж путём материального премирования сотрудников. Говорю "материального", потому что премировали не деньгами, а ширпотребом. Разработали шкалу, согласно которой каждый продаваемый продукт оценивался определённым количеством баллов. Причём, что интересно, прямая зависимость между денежной и бальной стоимостями продукта прослеживалась далеко не всегда. Наверное, таким образом стимулировались продажи определённых моделей.

По окончании отчётного периода набранные баллы суммировались и каждый сотрудник мог заказать что угодно из специального каталога. В числе прочего я заказал два великолепных металлических дипломата с кодовыми замками: три диска на каждый язычок. Если все три закрыты, панелька, открывающая язычок замка, даже не шелохнётся. Если же, набирая код, в одной цифирьке ошибешься, панелька только слегка отойдёт, но язычка не отщёлкнет.

Поначалу с одним из этих дипломатов на работу ходил. Второй про запас оставил, если первый обветшает, но до того не дошло, так как со временем дефицит изчез, теперь всё, что душе угодно, купить можно. Да и я на наплечную сумку перешёл. С ней удобнее, висит себе, рук не занимает. Пока в метро едешь, книжку почитать можно. Но дипломат продолжал использовать в качестве некоего маленького сейфа. Стоит он у меня под столом, держу в нём то, что для всеобщего (в том числе и Ольгиного) обозрения не предназначено.

Именно в этот дипломат, по договорённости с начальницей я деньги и положил. В шесть офис пустеет. Иногда задерживаются Глебычи, но обоих сегодня нет. Остальные сотрудники остаются после шести, только если отмечается какое-либо событие, праздник или День Рождения, однако сегодня обычный день. Пора и мне. Снова Ольга звонит. Говорит, что всё прошло отлично, скоро выезжает. Просит офис на сигнализацию не ставить, только запереть тщательно. Но нет, мало ли что. В конце концов, она директор, пароль знает, так что снова отпереть труда ей не составит, мне же спокойнее.

В мое отсутствие "Мулы" приезжали, заказ с "Хунз-маса" привезли, как и планировалось. Несколько коробок и спецификация на шести листах. Наибольшая прибыль получатся на мелочах. Поэтому для "Ремонтёра" Ольга велела заказать именно такие детали. Счёт каждой позиции, чуть не на сотни идёт. Если тщательно проверять и пересчитывать все эти шестерёнки, пружинки и ролики, мне до утра в офисе торчать придётся. Не хотелось бы, у меня на сегодняшний вечер совсем другие планы. Но выход имеется. Весь этот заказ целиком пойдёт "Ремонтёру" в счёт погашения нашего долга. Так чего потеть? Приедут завтра, сами пусть и считают. Поэтому я быстренько сверил спецификацию со своим заказом, убедился, что по бумагам все позиции совпадают и отправил извещение в "Ремонтёр". Вот, ребята, спецификация Вашего заказа. Товар доставлен, упакован и ждёт Вас. Забирать можете, когда хотите, но мы Вам с этого момента ничего не должны.

Перед тем, как двери закрывать, надо помещение обойти. Проверить, везде ли свет погашен, все ли приборы обесточены, но, главное -- все ли окна закрыты. У нас в каждой комнате датчик движения имеется. Стоят датчики и на оконных рамах. Сигналы с них идут на пульт. Перед тем, как дверь закрыть и код на пульте набрать, смотрю на экранчик. Если что не в порядке, на экране цифирька горит, показывающая, что именно не так и где. Но, даже если по экрану пульта судя всё нормально, надо окна проверять.

Так уже бывало. Допустим, окно затворено, но не закрыто ручкой. Ты офис на сигнализацию ставишь, спокойно уходишь, а потом, среди ночи, порыв ветра окно распахивает. Система воспринимает это как попытку проникновения, сразу наряд выезжает, тревога, шум, гам, звонки руководству. Попадание на деньги, потому что ложный вызов -- платный вызов. Само по себе неприятно, а уж сегодня нам посетители совсем ни к чему. Поэтому все окна проверяю. Ну что же, всё так, как и должно быть.

Перед уходом звоню Ольге. Она в приподнятом настроении. И не зная, сразу понял бы, что переговоры прошли более, чем удовлетворительно.

- Слышь, Глебовна, я офис на сигнализацию всё же поставил.

- Ну зачем? Я же просила не ставить.

- А что такого? Пароль ты знаешь, а мне так спокойнее. Мало ли что, вдруг авария или просто прокол шины. Задержишься, а то и вовсе в офис сегодня не приедешь, а он не на охране. Не дай Бог, что случится, с кого ты тогда спросишь? С меня?

- Ну ладно, ладно, не каркай. Я, кстати, уже еду, скоро буду. Погоди, остановлюсь, код запишу.

- Не надо. Лучше когда приедешь, позвони мне на мобильный. Но не на основной, а на второй, дополнительный. Я вечером в гостях буду, в том районе у моего оператора связь неустойчива. Позвони мне, пожалуйста, как в офис приедешь, я тебе код назову. И ещё. Запчасти для "Ремонтёра" привезли.

- Отлично! Ты всё подготовил.

-Да, конечно. Проверил, упаковал и в "Ремонтёр" извещение отправил. Так что, пока и до связи.

Сегодня я собираюсь навестить бывшую жену, Марину. Бывшую в том смысле, что уже года полтора мы с ней живём врозь. Правда, не разводимся. Так бывает, что прожив вместе почти четверть века люди расстаются. На первый взгляд, в нашем случае явных причин (вроде любовника или любовницы) на момент разрыва не было. Скажем так, непреодолимые противоречия сделали неразумным наше дальнейшее совместное проживание. Тем более и у меня мама пригляда требует, и у неё родители инвалиды. Раньше сын трещины, не скажу цементировал, скорее, как-то сглаживал. Но теперь он взрослый самостоятельный человек.

Расстались мы, впрочем, достойно, сохранив приятельские отношения. Созваниваемся, иногда встречаемся и сегодня у меня как раз плановый визит. Мы такие встречи всегда заранее согласовываем, поскольку у Марины работа сменная, да и родителей ей требуется навещать довольно часто. А живёт она примерно на полпути от работы до дома. Там, где я с троллейбуса на автобус пересаживаюсь. Ещё и потому я до офиса еду, а не пешком через парк иду, что нагулялся в этом парке, в своё время. Пока сын маленьким был, мы с ним каждые выходные часами там круги нарезали, все уголки облазили.

Моя бывшая -- женщина умная. С ней интересно разговаривать, особенно обсуждать мотивы чьего-нибудь поведения. Правда, иногда она меня в тупик ставит. Несмотря на то, что религиозностью никогда не отличалась, очень суеверна. Верит в сглаз, кошку и прочую чушь и никак не могу я ей объяснить, что приметы сбываются в основном потому, что человек, в них верящий, подсознательно ожидает чего-то плохого. Если примета не сбывается, в памяти это никак не откладывается, а вот когда сбывается, то такое запоминается надолго. Хотя, думаю, все подобные случаи прекрасно объясняются обыкновенной теорией вероятностей¹⁵. Я лично на приметы внимания не обращаю. Всё это -- от лукавого и человек верующий, а я себя к таковым отношу, не должен придавать значения подобным якобы знакам.

"Кому суждено быть повешенным, тот не утонет", говорят англичане. С одной стороны так, а с другой в своих неприятностях люди, как правило, сами виноваты. Это я к тому, что не стоит причины собственных бед искать в происках неких тёмных сил, а лучше начать с себя. Если споткнулся и лоб расшиб, то только потому, что под ноги не смотрел. Значит, впредь, стоит быть внимательнее, а не кошку несчастную винить.

Год назад Марина увлеклась психологией. Серьёзно так. На курсы ходит, литературу специальную читает. Да не просто читает, а конспектирует и в компьютер особо важные мысли заносит. Для её окружения основным следствием подобного увлечения стали многочисленные тесты, которыми Марина теперь испытывает всех своих знакомых, дабы проверить изученное на практике. Сыну удаётся тестирования избегать, потому что живёт он с мамой хоть и в одном пространстве двухкомнатной квартиры, но в различных временных циклах. Как программист, работает он, в основном, ночами. У меня даже порой впечатление создаётся, что сын со мной общается не намного реже, чем с мамой. Поэтому мне тестирования избежать никак не удаётся, за двоих отдуваюсь, на что, впрочем, реагирую спокойно.

Вот и сегодня, едва успел разуться и куртку снять, Мариша уже тащит очередной массивный фолиант, кажущийся вдвое толще из-за многочисленных разноцветных закладок, торчащих в разные стороны, из-за чего книга напоминает гигантского сюрреалистического ёжика, узревшего голодную лисицу. Следует вводная:

- Представь, ты оказался в пустыне...

- Каким образом?

- Ну какая разница, что ты к мелочам цепляешься? Не в этом суть. Итак, ты в пустыне, надо выжить, но еды нет, воды -- только небольшая фляжка. Ориентиров никаких, карты и компаса нет, ты знаешь только примерное направление, куда надо идти. И вот идёшь ты идёшь, идёшь и встречаешь лошадь.

- Лучше верблюда, он естественнее. Ну откуда лошадь в пустыне взялась? И куда бедуин подевался?

- Вот снова ты за своё. Это совершенно неважно. Какая разница, откуда там лошадь? Главное, что ты на неё набрёл. Вопрос, что с ней будешь делать?

- Тут не над чем думать. Если надо выжить, то с лошадью шансы повышаются. Постараюсь поймать. Если удастся, сяду верхом и буду ехать до тех пор, пока у этой лошади сил хватит.

- Но ведь без воды она быстро умрёт.

- Ну что же делать? Зато я сэкономлю силы.

Я мало что в психологи понимаю, но думаю, такой ответ даст любой нормальный, вменяемый человек. Похоже и Марина ничего другого от меня не ждала, вот только выводы своеобразные...

- Я так и знала!, -- радостно восклицает она, потрясая фолиантом столь резво, что из него начинают закладки вылетать. -- Здесь написано, что лошадь -- аллегорическая фигура, обозначающая супруга или супругу. Вот так ты на мне всю жизнь и ездил. А вот Зоя сказала, что пожалела бы лошадку, приласкала бы и напоила.

Здорово. Отличная логика, первоклассная. То есть хороший, правильный человек это тот, кто последнюю воду выльет в глотку первой же встречной твари и спокойно помрёт от обезвоживания организма, в обнимку со зверюгой, не сделав даже и попытки спастись? Ну а подруга Зоя -- просто пример идеальной супруги. Когда её муж с работы приходит, едва ноги от усталости волоча, он первым делом ужин готовит для жёнушки, которая, между прочим, не работает. А потом, пока жёнушка сериал смотрит, лёжа на диване, квартиру убирает. Отношения в Зоиной семье, разумеется, придают особую весомость её мнению по вопросу любви и поддержки своей второй половины.

Беру книгу. Ну конечно, автор американка, кто ещё мог такое написать? Наверняка, ещё и воинствующая феминистка, ни разу не бывшая замужем. Теперь я понимаю, почему за океаном самые высокооплачиваемые специалисты -- юристы да психоаналитики. Самый высокий доход можно получить разводя доверчивых простаков (наши доморощенные "психологи", начиная с напёрсточников и заканчивая создателями финансовых пирамид, давно это поняли). Причём так, чтобы они не просто деньги тебе отдавали, а ещё и благодарили за то, что ты их берёшь. Есть, наверное, хорошие специалисты, которые могут разобраться в Ваших проблемах и всё доходчиво объяснить. Например, Вы не можете добиться служебного роста, потому что в детстве писались в кроватке. Поняв это, Вы, конечно, сразу же сможете жизнь изменить...

Размышления прерывает вибрация в кармане. Так, Ольга до офиса добралась. Диктую ей код от замков дипломата. Минуты не проходит -- новый звонок. Ольга вопит, будто её режут. С трудом разбираю, что замок не отрывается. Сверяем цифры, обнаруживаем ошибку в последней. Может я оговорился, может Ольга не так записала. Наконец, слышу щелчок замка. Вслушиваюсь, да, всё в порядке.

На часах 21⁰⁰. Чай попил, пообщался, пора и домой. Маму я ещё утром предупредил, что к жене заеду, но она не заснёт, пока не приду. Как всегда, когда задерживаюсь, независимо от причин, но особенно, если к Марине заезжаю. Как-то не сложились у них отношения, что у свекровей с невестками порой случается. Мне кажется, мама до сих опасается, что к жене вернусь. Вот уже полтора года с ней живу, а всё боится и никак её переубедить не удаётся.

Ну вот я и дома. Всё, что на сегодня наметил, выполнил. Можно телевизор посмотреть и спать ложиться. Завтра пятница, последний день рабочей недели. Как бы он не стал последним и для "ТриО". Вернее, для нас в "ТриО".

Глава 4. День Х + 1. Пятница.

Во второй половине ноября, в восемь утра ещё довольно темно. Красную лампочку сигнализации над дверью издалека видно. Сегодня она почему-то не горит. В первый момент я не насторожился, а скорее, удивился. Ольга могла забыть офис повторно на охрану сдать. А мог и Глебыч с утра пораньше заявиться. Редкий случай, конечно, но так бывало, когда срочный тираж заказан.

Попробовал ключами -- замки не закрыты, дверь изнутри заперта. Ясно, в офисе кто-то есть, снаружи засов задвинуть невозможно. Стал звонить в домофон -- ничего. Долго звонил, минут пять, на тот случай, если кто в туалете задержался. Без толку. Дом наш жилой, но подъезды -- с другой стороны. А с той, где офис, большой газон с детской площадкой, окаймлённый по периметру ракушками. И как раз в это время автовладельцы своих жестяных коней из стойл выгоняют. Поэтому чувствовал себя несколько неловко: человек, топчущийся у дверей, выглядит, наверное, подозрительно. Попробовал Ольгин номер набрать, но её телефон оказался "выключен или вне зоны действия сети".

Окна, выходящие на ту же сторону, что и входная дверь офиса, тёмные. Тогда я дом обошёл. Смотрю, у Ольги в кабинете свет горит, окно приоткрыто. Ну я позвал, в окно постучал, опять без ответа. Тут мне уже как-то не по себе стало. А что в кабинете делается, не посмотришь, потому как первый этаж в нашем доме довольно высок. Если на цыпочки встать и руку вытянуть, только-только кончиками пальцев до стекла дотянешься. Надо как-то в офис проникать, а как? Входную дверь только динамитом взять можно. Единственный вариант -- через окно, но на окнах решётки, а ключей от них у меня нет, никто и предположить не мог, что когда-нибудь понадобятся. Да и не подтянуться мне в одиночку, силёнок не хватит. Делать нечего, надо Трифону звонить.

- Глебыч, привет. Ты не мог бы приехать побыстрее?

- А что случилось?

- Пока не знаю. Но офис заперт изнутри. На звонки никто не отвечает, а у Ольги в кабинете свет горит и окно приоткрыто. Я долго в дверь ломился, минут пять. Любой спящий проснулся бы.

- Ты ей звонить пробовал?

- Разумеется. Телефон выключен. Так что приезжай, только ключи от решёток не забудь. Давай побыстрее, а то мне как-то неуютно, мысли дурные в голову лезут.

- Ясно. Через полчаса буду.

Трифон, надо отдать должное, всё-таки неплохой мужик, если с ним не работать, конечно. Только бы ключи не забыл, а то с него станется. Пару лет назад на окнах у нас нормальные решётки стояли. Тогда, в аналогичной ситуации пришлось бы какую-нибудь аварийку с газовым резаком вызывать. Но, посетил нас в один прекрасный день пожарник и объяснил, что такие решётки противоречат нормам противопожарной безопасности. А должны они быть створчатыми, раскрываемыми, на замке. Мол, если пожар возникнет, у людей запасной выход должен иметься.

На мой взгляд, глупость несусветная. Ключи от оконных решёток, надо полагать, должны не валяться в офисе на каждом шагу, а лежать у администратора в определённом, малодоступном для посторонних месте. Поэтому, случись пожар, быстро окна всё одно не открыть. То есть для персонала будет без разницы, сплошные решётки или раскрываемые. А вот для воров разница есть. Замок вскрыть всяко проще, чем решётку перепиливать. Короче, после визита пожарника, все окна в офисе оборудовали створчатыми решётками. Вот от них ключей мне не давали, да я и не просил. Зачем? По окнам лазить не собирался. Да и открывали их на моей памяти не часто, всего пару раз да и то не все. Замки, к слову, не совсем примитивные поставили. Тут Ольга не поскупилась. Женской шпилькой, по крайней мере, такие не взять.

Тем временем и Юлик подъехал. Ввожу его в курс дела. Он проделал те же манипуляции, что и я: дверь подёргал, позвонил (и в домофон, и по телефону). С тем же результатом. И только собрался попытаться в окно директорского кабинета заглянуть (с его ростом, возможно, что и увидел бы), как подкатывает Глебыч. Решили так. Мы с Юликом его подсадим, затем уж он нам дверь откроет.

Сказано -- сделано. Подпёрли мы с Юликом Трифона снизу. Он подтянулся, ногами на подоконник встал, левой рукой в решётку вцепился. Но замок открывать не спешит. Занавеску отодвинуть сквозь приоткрытое окно пытается. Видимо решил сперва посмотреть, что там в кабинете делается. Вдруг завопил и на нас с Юликом валится. Едва удержали.

- Ты чего?

- Оннна тттам, ннна полу лллежит.

- Ольга?

- Нну да.

Похоже, дурные предчувствия оправдываются. Тем не менее, в офис проникать всё одно как-то надо. На Трифона надежды сейчас мало, он напоминает боксёра, пропустившего нокаутирующий удар, но оставшегося на ногах. Его шатает, цвет лица стал землистым. К стене прислонился, воздух ртом хватает.

- Юлик, мне тебя не удержать, так что подсади меня, пожалуйста.

- Может не надо? Давай лучше милицию вызовем?

- Вызовем обязательно, но надо сперва самим посмотреть. Может у неё просто сердечный приступ?

- Ладно, тебе виднее. Только ничего не трогай.

- Знаю, не маленький. Я только посмотрю жива ли. И сразу дверь открою. А ты, как в окно пролезу, бери Трифона в охапку и тащи ко входу.

Парень он здоровый, спортсмен. Приподнял легко. Я, как Трифон чуть раньше, на подоконник встал. Никуда не смотрю, одной рукой за решётку держусь, второй -- замок отмыкаю. Ну вот я и внутри. Да, на полу то, что ещё вчера было Ольгой Глебовной Лобовой, директором и хозяйкой "ТриО". То, что она мертва и мертва давно сомнения не вызывало. Не знаю, почему. Может дело в позе, в которой лежало тело. Не знаток я, конечно, но живые (даже те, кто без сознания) так не лежат. Всё же наклоняюсь и, стараясь не смотреть, прикасаюсь к руке. Как лёд.

К горлу подступает тошнота. Теперь я Трифона понимаю. Делаю несколько глубоких вдохов-выдохов и плетусь к входной двери. В голове настойчиво крутится циничный афоризм Базарова, впервые увидевшего мадам Одинцову на балу¹⁶. Однако, часть мозга у меня, видимо работает автономно, потому что про отпечатки пальцев помню. Засов отодвигаю, толкая его в торец, чтобы рукоятки не касаться.

Юлик с Трифоном ещё только подходят. Странно, мне казалось, я долго возился. Трифон порозовел и явно приходит в себя.

- Ну что?

- Вот теперь надо в милицию звонить.

- ???

- Она совсем холодная. Видимо, давно лежит. Да ещё и под открытым окном, а ночи нынче холодные, не лето.

Честь общения с представителями власти коллеги по умолчанию оставляют мне. Я уже полностью оправился от минутной слабости и мне даже неудобно за неё перед самим собой. Набираю не 02, а телефон нашего отделения (у нас в специальном файле имеются телефоны всех служб, которые могут понадобиться). Милиция приезжает довольно быстро, что неудивительно -- ехать им недалеко. Представляюсь. Веду прибывших в кабинет, рассказываю, как дело было. Объясняю, что тело, лежащее на полу, при жизни звалось Ольгой Глебовной Лобовой и являлось хозяйкой и директором фирмы, в помещении которой мы и находимся.

Кабинет Ольги не слишком велик, поэтому туда сначала входит один человек, очевидно, медик. Он констатирует смерть, причём уверенно говорит, что наступила она приблизительно двенадцать часов назад. Потом он показывает на что-то, лежащее на полу рядом с Ольгиной рукой. Видно не очень хорошо, что-то вроде стерженька, длиной сантиметров пятнадцать.

Молодой оперативник (на вид, не старше тридцати) решительно просит посторонних удалиться, чтобы экспертам не мешать. Все направляются было в комнату менеджеров. Предстоит показания давать, это понятно и, судя по сосредоточенному лицу, Юлик напряжённо думает, что говорить, а о чём стоит умолчать. Искоса на меня посматривает, явно желает обсудить ситуацию. Но оперативники тоже своё дело знают и возможности сговориться заранее нам не дают. Чётко, как регулировщики на перекрёстке в час пик, разводят по разным помещениям, благо их в "ТриО" хватает. Трифон покорно идёт туда, куда его ведут, бормоча, как заведённый: "Она была прекрасным человеком, не представляю, кто мог такое сотворить". Морщусь. Ну не могу я слышать этот бред. Если уж Глебыч такой поклонник поговорки "О мертвых либо хорошо, либо ничего", то хоть молчал бы. Я жду, куда предложат пройти мне, но тут подходит давешний молодой опер и начинает расспрашивать прямо в коридоре.

- Это ведь Вы тело обнаружили?

- Да, точно. Извините, пожалуйста, я Вам на все вопросы отвечу, только позвольте сперва один звонок.

- Кому, простите?

- Клиент за товаром должен с утра приехать. Видите коробки? Думаю, сейчас не до того будет, а заставлять клиента порожняки гонять неловко.

Получив разрешение, звоню директору "Ремонтера" на мобильный. Он в шоке, начинает было расспрашивать что и как, но я обрываю, следователь, мол, ждёт. Заволновался мужик не спроста. Понимает, что и его могут дёрнуть, ведь тот факт, что Ольга ему денег должна не утаить. Оперативник терпеливо дожидался окончания разговора, не забывая, впрочем, внимательно прислушиваться.

- Ну вот, теперь я полностью в Вашем распоряжении.

- Не припомните, когда Вы тело обнаружили?

- Конечно помню. Около девяти. К офису я подошёл в 8⁰⁵...

- С чего вдруг такая точность?

- А я всегда на часы смотрю, когда на работу приезжаю. Понимаете, ключи от офиса есть у троих: у Ольги Глебовны, у Трифона Глебовича (киваю на комнату, в которую Глебыча завели) и у меня. Я обычно первым приезжаю. Всегда около восьми. А на часы смотрю, потому что после восьми можно просто входить, а до -- сперва в охранную фирму позвонить надо. Они проверяют, есть ли Ваша фамилия в списке доверенных лиц, Вы называете пароль и можете открывать.

- Звонить надо, если во внеурочное время входите.

- Да, но не только. В обычное время тоже, если офис уже сдан на охрану, а Вам снова войти надо.

- А вчера сдавали, не знаете?

- Знаю, я и сдавал. В начале седьмого. Точнее не скажу, но в шесть ровно все ушли, а я немного позже. От четверти до половины седьмого, наверное.

Молодец, умненький мальчик. Сразу смекнул, что охранная фирма раскладку даст: кто когда ушёл, кто когда пришёл. Действительно парень тут же берёт у меня телефон нашего ЧОПа¹⁷ и просит кого-то всё выяснить.

- У Вас договор с ЧОПом?

- Да, но они, видимо, с милицией как-то связаны, потому что в случае чего нормальный наряд приезжает. В форме.

- Понятно, продолжайте, пожалуйста.

- Ну вот. Подошёл я в 8⁰⁵ и сразу заметил, что сигнальная лампочка не горит. У нас там лампочка над дверью, которая...

- Понятно, понятно. Дальше.

- Сначала я ничего такого не думал. Ольга вчера говорила, что вечером приедет. Вроде бы встретиться с кем-то собиралась.

- С кем, не знаете.

- Понятия не имею. Она, знаете ли, мне не докладывала. Последний раз я с ней в начале седьмого говорил. Доложил, что всё в порядке, что ухожу и офис закрываю. Так что сегодня я первым делом подумал, что она просто забыла снова сигнализацию включить, когда уходила. Такое периодически случается. Потом смотрю, нет, дверь изнутри на засов закрыта, значит, кто-то внутри есть. Стал звонить. Потом офис обошёл, увидел, что у Ольги в кабинете свет горит и окно открыто. Я забеспокоился, а поскольку сам забраться на подоконник не мог, высоковато там для меня, позвонил Трифону. Ну, то есть Трифону Глебовичу Москвину.

- Почему именно ему?

- Ну он у нас начальство, коммерческий директор и, вроде как компаньон. Да и живёт недалеко. А, кроме того, у него есть ключи от оконных решёток. У меня-то вот, только от дверей, а у него с Ольгой ещё и от решёток. Дверь-то у нас капитальная, сами видели, так что если на засов изнутри закрыта, не выбьешь, только через окно войти и остаётся. Вот я Трифону и позвонил. Он приехал без четверти девять. Юлий Петренков, менеджер, к тому времени тоже подошёл.

- Это тот высокий молодой человек?

- Ну да. Они с Трифоном вдвоём меня подсадили, я в кабинет и пробрался, затем дверь ребятам открыл.

- Я заметил, как Вы морщились, когда этот Ваш Трифон бормотал, каким прекрасным человеком была покойная. Вы с ним не согласны?

- Решительно. Не выношу лицемерия. Ольга Глебовна, откровенно говоря, была стервой первостатейной. Я, признаться, когда её на полу в кабинете увидел, сразу подумал, что девочка доигралась. Странно, что только сейчас...

- А Вы, что, всегда так с милицией откровенны?

- Ну я как-то раньше с Вами особых дел не имел. Возможно поэтому и предубеждения нет. А главная причина моей откровенности -- вот, -- киваю ему за спину.

На сцене появляется новое действующее лицо, очень неплохо мне знакомое. Майор Алексей Михайлов подошёл незаметно и слышал большую часть нашего разговора, стоя за спиной своего молодого коллеги. Тот, поняв, что мы с Алексеем знакомы, оставил нас, благо ему было чем заняться.

- Жора, привет. А как ты здесь оказался? Работаешь, что ли?

- Нет, мимо проходил. Ну ясно, работаю, то есть, похоже работал. Ну а ты-то откуда? Ты же вроде где-то в центральном аппарате служишь.

- Служил. Майора получил, а расти куда? А тут на "земле" вакансия открылась, ну и перешёл с повышением.

- Поздравляю. Надо бы новую должность обмыть...

- Обмоем, обмоем. Всему своё время. А пока надо мне тебя пораспросить. Дашь раскладку?

- Всё как есть расскажу. Пойдём ка мы в переговорную. Там и поговорим спокойно, без помех. Кофе будешь?

- Буду, буду. Нет, хорошо, что я тебя встретил. Это же моё первое дело на новом месте. Удачно начинается, удачно и закончиться должно.

Заглядываю на кухню, хватаю пепельницу, прошу Жанну кофейку нам с господином майором организовать и мы с Алексеем направляемся в переговорную. Это самая дальняя комната от входа. Обставлена так, что там можно с одинаковым комфортом и деловые разговоры вести, и праздники отмечать, и даже спать. По молчаливому соглашению разговора не начинаем, пока кофе не принесут. Молча курим. А я смотрю на майора и соображаю, что, несмотря на неплохие отношения и довольно большое количество выпитого совместно спиртного, ничего я о нём, в сущности, не знаю.

Познакомились мы лет пять назад, довольно случайно, через одного моего старого друга. Когда-то давно работал я в компании, имевшей несколько филиалов по всей стране, в том числе и в Красноярске. По роду деятельности, должен был эти филиалы периодически посещать. Так получилось, что я крепко сдружился с одним из сотрудников Красноярского филиала. Звали его Вадимом и, хотя был он моложе меня лет на десять, мы довольно скоро обнаружили много общего во взглядах на жизнь. Потом и я с той фирмы ушёл, и Вадим свой бизнес начал, но общаться мы не перестали.

Сейчас видимся редко -- в Красноярск не налетаешься, в Штаты и то дешевле выходит. В основном, только когда Вадик в Москву по делам выбирается, а случается такое пару раз в год. Но всякий раз он обязательно выкраивает время, чтобы встретиться, поговорить за кружкой, другой хорошего пива. Однажды он, испросив, правда предварительно разрешения, на встречу пришёл со своим одноклассником. Это и был Алексей, незадолго до того перебравшийся в столицу. Я даже не сразу узнал, что он в милиции работает.

Незаметность -- основное свойство Алексея. Он весь какой-то средний или, лучше сказать, усреднённый. Попади в службу наружного наблюдения, карьеру бы сделал, верняк. Умудряется даже в помещение входить так, что Вы не сразу замечаете, что кто-то ещё появился. Не раз бывало, сидим мы с Вадиком в пивной, пивко свеженькое потягиваем, беседуем и Алексея ждём (он обычно по ходу дела присоединялся -- служба). Вдруг замечаем, вот он, сидит рядышком и внимательно слушает. А как пришёл, когда, ни разу мы этот момент не уловили. Будто он в шапке-невидимке ходит. Вадим рассказывал, что такая особенность у Алексея со школы наблюдалась, почему и прозвали его Хэтом¹⁸.

Было бы, безусловно, явным преувеличением утверждать, что мы с Алексеем сразу же сделались закадычными друзьями, такое возможно только меж людьми пустыми и легкомысленными, но симпатию друг к другу испытывали, встречались охотно (последний раз, всего-то месяц назад; он тогда только майора получил, отметили от души) и немалое удовольствие от тех встреч получали. Более того, как то раз он сказал мне, чтобы не стеснялся обращаться, если что. Причём, сказано это было совсем не формально, не для красного словца. Алексей, насколько я в его характере разобрался, человек основательный, не любящий бросать слов на ветер.

Наконец Жанна приносит кофе и мы приступаем к беседе.

- Я, в целом, слышал твой разговор с моим помощником, так что повторяться не будем. Скажи, для начала, насколько ты в курсе дел покойницы?

- Отчасти. Она передо мной не отчитывалась, хотя, как ни странно, доверяла.

- Это действительно странно, судя по тому, как нежно ты её "любишь". Я тебя не про интимные подробности спрашиваю, хотя и их знать не мешает, когда расследуешь убийство. Пока меня интересует, кто мог желать ей смерти?

- Знаешь что, я перед ней не стелился. И то, что её поступки осуждаю, никогда не скрывал. А насчёт недоброжелателей, я тебе так скажу. Несть им числа. Проще перечислить тех, кто к ней хорошо относился. Для этого надо либо никаких дел никогда с ней не иметь, либо быть очень большим оригиналом.

- Даже так?

- А как иначе, если она людей использовала. Я бы даже сказал, имела, как хотела. Открыто издевалась. Ты знаешь, что нам постоянно зарплату задерживали? И вот представь. Заходит к ней сотрудник, просит денег. Хоть сколько-нибудь. И не за ноябрь или октябрь, а за сентябрь или даже август. А она отвечает, что денег нет, потому что только что забор за сто тысяч на даче поставила. И смотрит внимательно. Мол, что хочу, то и сделаю, а ты, тля, ничем мне не помешаешь.

- Ни фига себе! И люди это терпят?

- А что делать? Кому терпеть надоедает, уходят. Знаешь, как в народе говорят: "Обосрали -- обтекай, не умеешь -- впитывай".

- Ну а ты чего до сих пор здесь торчишь?

- Думаешь, умник, просто в моём возрасте работу найти? Попробуй, пошарь в сети. Что на общих сайтах доступных вакансий, что на сайтах кадровых агентств, везде одно и то же -- до сорока. Ну я понимаю, есть профессии, требующие специальных навыков. Например, охранник должен быть физически крепким, так я туда и не суюсь. Но при нашей офисной работе что такого особенного может сорокалетний, чего я не могу? Так что мне, улицы идти подметать? Так и туда фиг устроишься. Не возьмут, сынов солнечной Азии навалом.

- А ты не сгущаешь краски? Не думаю, что так уж всё беспросветно. А кроме того, я там вроде довольно молодого парня заметил. Его-то что держит?

- Понимаешь, Леха, у каждого свои резоны. Ты их сам расспроси, а за себя скажу. Да, я мог бы работу найти, но надо этим плотно заниматься, ни на что другое не отвлекаясь. Меня устраивало то, что Ольга мне подрабатывать не мешала. Я ведь, ты знаешь, лекции периодически почитываю. И, кстати говоря, занимает это у меня не больше четырёх дней в месяц, а налогов государству перепадает поболе, чем от моей зарплаты в "ТриО".

- Ну вряд ли за четыре дня лекций тебе реально плятят больше, чем за месяц работы здесь. Значит что, чёрная касса?

- Ага. Моя официальная зарплата здесь -- всего пять с половиной. Только не делай удивлённое лицо, почти во всех фирмах так же и ты это прекрасно знаешь.

- А ты не боишься так прямо всё говорить?

- Нет. И вовсе не потому, что мы приятели. Ты не из УБЭП¹⁹ или налоговой, по другому ведомству служишь. Тебя убийство интересует. Это во-первых. А во-вторых, уплата всяческих налогов и отчислений с зарплат сотрудников -- забота администрации предприятия. Я получаю оговоренное вознаграждение, все вычеты из которого уже должны быть сделаны. Не мной, а директором предприятия. Так что вопросы -- к Ольге Глебовне, если конечно, техникой спиритизма владеешь.

- Да ладно тебе бухтеть, я же шучу. Меня действительно не заботит кто там чего кому не доплатил. Тем более, что я тоже в этой стране живу и прекрасно понимаю, вы с коллегами наверняка слегка левачите. Ну не может быть иначе в той ситуации, какую ты мне тут расписал.

- Ну, не без этого. Главное, надо тебе вот что уяснить. Недоплата денег -- Ольгин главный принцип и жизненная позиция. Тебе будут рассказывать, что у фирмы трудные времена, что катастрофически не хватает оборотных средств. Не верь, это всё тухлый базар, как говорят твои подопечные. Ольга беря на работу нового человека в течении испытательного срока присматривалась и решала, может он быть ей полезен или нет. Если может, начинала денег понемногу подкидывать. Но так, чтобы минимум двухмесячный долг по зарплате оставался. Если нет -- вообще платить переставала пока бедняга сам не уходил. Прикинь. С каждого удержала, в среднем, тысяч сорок-пятьдесят. А за три года, пока я здесь, не менее пятидесяти человек через "ТриО" прошло. Это не считая премий, которые она постоянно обещала, но никогда не платила.

- Не хило! Похоже Ваша начальница была изрядной сучарой. Неужели никто хотя бы жаловаться не пытался?

- А на что? Ольга -- не дура. Официальная зарплата такая, что и муравей не прокормится, а только на неё и можешь претендовать по закону, если в официальные органы обращаться. Можно, конечно, права качать, свидетелей предъявлять, но на этот случай у Глебовны крыша имеется. Из ваших.

- Менты? Кто, не знаешь?

- Имён не знаю, но видел здесь неоднократно. А вот Трифон их наверняка знает.

В дверь заглядывает давешний молодой оперативник и Алексей, извинившись, выходит. Отсутствует, впрочем, недолго.

- Кое-что уже известно. Доктор уверяет, что смерть наступила вчера около девяти вечера. Точнее скажет после вскрытия, но считает, что результат сильно не изменится. Ты где в это время был?

- У бывшей жены. Ушёл от неё как раз в девять. А ты что меня тоже подозреваешь? Ну так позвони Марине, она подтвердит.

- Не бери в голову. Машинально спрашиваю, инстинктивно, мне по должности положено всех подозревать. Интересно другое. Убили Ольгу Вашу не совсем обычным способом. Нетрадиционным, я бы сказал.

- ???

- Отравление. Но необычное. Рядом с ней на полу дротик нашли, похоже самодельный. Такая стрелочка небольшая деревянная. С одной стороны острие, с другой -- кусочек поролона. А на большом пальце правой руки у неё ранка. На первый взгляд, других повреждений на теле нет. А доктор уверяет, что симптомы отравления явные. Ну ладно, подождём, что эксперты скажут. Вернёмся, однако, к нашим баранам. Расскажи, пожалуйста, о недоброжелателях нашей покойницы.

- Да пожалуйста. Только давай так. Я приоритетов расставлять не стану. В смысле кто мог, кто не мог, да с какой степенью вероятности. Просто расскажу, что знаю, а ты уж сам помечай, кто тебе перспективней покажется. И не перебивай, по возможности.

Алексей достаёт блокнот с ручкой и всем видом изображает повышенное внимание. Он умеет не только слушать, что важно, но и слышать, что гораздо важней. Я давно это подметил, ещё во время первых дружеских посиделок. Вот и в этот раз Хэт слушал очень внимательно, что-то помечал в блокноте, периодически, впрочем, всегда к месту, задавал уточняющие вопросы. Их, как и риторические реплики, неизбежные в беседе двух людей, опускаю, дабы не загромождать повествование.

- Сначала вводная. Ольга овдовела несколько лет назад. Живёт с сыном-студентом в комфортабельной, хорошо обставленной квартире. Я там был как-то раз, видел. Из домашней утвари можно упомянуть ещё и молодого любовника. Его координаты при желании предоставлю, хотя не думаю, что Ян имеет отношение к смерти Хозяйки, которая его практически содержала. Вот, собственно и всё, что я знаю о её личной жизни. Теперь по существу. Ольга Глебовна умела людей обижать, любила это дело. Точнее сказать, любила власть над людьми ощущать. Ну и деньги очень любила тоже. А власть проще всего продемонстрировать, оскорбляя и обирая ближнего. Поэтому тех, кто поминает Ольгу Глебовну недобрым словом набрать можно много сходу. Я расскажу, о ком знаю более-менее достоверно. Может даже и не всех вспомню сразу.

Первое. Сотрудники. Я уже говорил, что каждого, кто здесь работал хотя бы месяца три, Ольга обула. Кого больше, кого меньше, но каждого, без исключений! В среднем тысяч на сорок-пятьдесят. Может кому и удалось заработанное получить полностью, но я о таких уникумах даже не слыхал. Не уверен, что это достаточный повод для убийства, но и благодарности к ней никто, разумеется, не испытывал. На могиле может и не спляшут, но и слезы не прольют. Если нужен список всех, кто здесь когда-либо работал, надо будет всем миром восстанавливать. Не всех, далеко не всех Ольга брала с трудовой книжкой и оформляла официально.

И ещё. Как правило, проблем с уволившимися у Ольги не было. Ну обругают, сволочью назовут, это же не смертельно. Но был один эксцесс, примерно с год назад. Одна девушка (она как раз была оформлена правильно, так что её данные в кадровой папке должны быть) не пожелала молча утираться и начала права качать. В трудовую инспекцию обратилась, в налоговую написала. Так вот, Юлик говорил, что ей изрядно портрет попортили. Вроде бы случайные хулиганы, только почему-то именно тогда, когда она начала особенно Ольге досаждать.

- Эта писанина дала какой-нибудь результат?

- Никакого. Когда из трудовой инспекции пришли, Ольга просто предъявила расписку этой девушки, из которой следовало, что она всё сполна получила и претензий не имеет. На том всё и закончилось. Ну а платила она кому взятку или нет, не знаю.

Второе. Трифон Глебович. Выделен отдельным пунктом не случайно. Формально, он такой же сотрудник, как и другие, но это сейчас. А ещё недавно был соучредителем, то есть, одним из хозяев фирмы. Правда, младшим партнёром, с довольно незначительной долей. Немногим более полугода назад, Ольга его долю отобрала. Ну разумеется, с его согласия, как иначе? Только он не сразу согласился, совсем не сразу. Ольга его долго уговаривала. Матом на весь офис. Зачем ей это понадобилось? Я тоже не понимал, только недавно дошло, когда она сама объяснила.

На Трифона госпожа Лобова никогда не оглядывалась, делала, что хотела. Его доля малая ей никогда не мешала, поэтому и отбирать её, тем более столь шумно, я никакой необходимости не видел. Но недавно Ольга объявила, что собирается "ТриО" продавать, причём, за весьма приличную сумму. Оставайся Трифон совладельцем, пришлось бы делиться, а делиться Ольга Глебовна ой как не любила, хоть Господь и велел. Кстати, именно вчера у неё прошёл заключительный этап переговоров с покупателями (нет, кто они точно не знаю, хотя и догадываюсь). Вечером она звонила, сказала, что переговоры завершились успешно.

Процесс лишения Трифона его законной доли происходил бурно. Ругались они страшно, на глазах у всех. Орали друг на друга, в выражениях не стесняясь. И обещание "закопать" в этих воплях звучало неоднократно. Потом всё как-то устаканилось, на вид Трифон смирился, но кто знает... С другой стороны, совершенно не представляю его планирующим серьёзное преступление. Уж больно он человек несерьёзный. Я бы даже сказал патологически несобранный и безответственный. Когда в нашу менеджерскую комнату войдёшь, его стол сразу узнаешь. Самый захламлённый. У него и в работе ляп на ляпе, никогда не может все детали точно учесть. Поэтому представить его хладнокровно разрабатывающим преступление... Нет не могу.

Третье. Сын, Руслан. Парень заканчивает институт, подрабатывая пока у нас курьером. Авторитарная мамаша совершенно его подавляла, бедняга, даже помыслить не мог, пикнуть против Ольгиного характера. Она полностью сына контролировала (хотя и не препятствовала общению с противоположным полом). Обращалась с ним так, будто он тинейджер, а ведь Руслану за двадцать и он мечтает от маминого влияния освободиться, можешь поверить. Только вот насколько сильно он этого хочет, на что готов пойти, вот в чём вопрос?. Надеюсь, не до конца.

Откуда знаю? Да от него самого и знаю. Нет, Руслан никогда напрямую ничего такого не говорил. Но, помимо слов есть ещё интонации, жесты. Достаточно было поговорить с парнем пять минут, чтобы понять: мамин диктат его сильно тяготит. Теперь он свободен и не без средств. Руслан -- единственный прямой наследник, ему причитается мамина фирма, которая продаётся за весьма приличную сумму. И факт Ольгиной гибели, полагаю, этой сделки не отменит. А большие деньги, помноженные на не сформировавшийся характер, могут дать непредсказуемый результат. Парень может пропасть, пойти в разнос, но может и мужчиной стать. Во всяком случае, он получает шанс. При живой Ольге шансов не было.

Четвёртое. Подруга, Галя. У неё какая-то странная фамилия. То ли Горькун, то ли Гракун. Как-то так, точно не помню. Одно время постоянно здесь торчала. У них с Ольгой был совместный бизнес -- шмотки из Италии таскали. Да, да, как натуральные челноки. Только челноки элитные для богатеньких клиентов. Покупали не ширпотреб, а эксклюзив и не на Черкизон или в Лужу везли, а сюда. Вот эта самая комната, где мы сейчас сидим, была полностью шмотьём завалена. До сих пор не пойму, как две дамы, пусть и крепко сбитые, могли все эти тюки уволочь. Всё это подружки выгодно распродавали по распальцованным знакомым. Вчёрную, как ты и сам прекрасно понимаешь. Думаю, Ольга пускала на шоппинг те деньги, что у нас, своих сотрудников уворовала. Каждый раз уверяла, что, как только распродаст очередную партию, все долги покроет, но ни разу такого на моей памяти не случилось.

Ездили подружки за хабаром²⁰ трижды, примерно раз в квартал, а месяца три назад как будто кошка меж ними пробежала. Пропала Галя, перестала приезжать. Звонила, правда некоторое время, но Ольга, даже если в офисе была, никогда трубу не брала. Велела говорить, что её нет и не будет. И как раз в то же время все шмотки, что здесь валялись, моментом куда-то вывезла. А недавно, недели две назад, она снова в Италию летала, но уже одна, без Гали.

Я слышал, что контакты в Италии были как раз Галины. Но одна она не могла выкупать объёмы, необходимые для получения выгодных цен. Ольга с ней поездила, контакты перехватила, после чего Галя ей стала уже не нужна. А необходимый объём она и сама могла сделать. Поэтому последний раз поехала уже одна. Опять-таки не могу ничего сказать о характере этой Гали, но она, что называется бой-баба, это сразу видно. Кроме того, женщины, в принципе, очень мстительны.

Пятое. Ещё одна бывшая подружка. Тоже интересный персонаж, на примере которого можно узнать сколько, в Олином представлении, стоит дружба. Некая Ира. Где живёт, как фамилия, не знаю, но установить, при желании, не сложно. Они с Ольгой учились в институте и дружили с тех самых пор. Периодически общались, но исключительно на бытовом уровне. Муж этой Иры владел небольшой фотостудией. Когда он умер (естественным путём, от рака, кажется), вдова, не желая делиться с остальными наследниками, скоренько вывезла всё оборудование. А куда же вывозить, как не к подруге, тем более, площадей свободных у нас навалом. Три года назад в "ТриО" около сорока сотрудников трудилось и все помещались. И вот среди этих фото машин затесался почти новый полноцветный копирчик, на который Ольга сразу же глаз положила.

Потом, когда договорим, загляни в комнату, через одну от этой. Там у нас копировальный центр. Даже не специалист в этой области сразу поймёт, что оборудование там собрано серьёзное и дорогое, но на балансе "ТриО" оно не стоит. Зуб даю, ничего этого Ольга не покупала. Как другие аппараты сюда попали не ведаю, но цветник Ольга хапнула при мне. Едва только за Ирой дверь захлопнулась, цветник немедленно закатили в копицентр и включили в работу. Ну то есть, сразу же, пока даже запах Ириных духов не успел выветриться.

Через несколько месяцев, хозяйка, решив свои проблемы, приехала за имуществом. И получила его почти полностью. За исключением того самого копира. Больше я её не видел. А Ольга, помнится удивлялась за рюмкой чая человеческой неблагодарности. Складские услуги денег же стоят. Могла, мол, всё присвоить, а взяла только один копир. Воистину, как в том анекдоте: "Добрейшей души человек, только по морде дал, а мог ведь и зарезать". Стоимость копира какая? Не мала. В аккурат, арендная плата за офис за восемь (!) месяцев.

Шестое. Компаньон покойного мужа. Тут следует издалека начать. Ольга овдовела года три с небольшим назад. Петра (это её второй муж, не отец Руслана) вспоминала часто, сетуя на его безвременный уход. Вообще-то, тут её можно понять, человек он был неординарный. Нет, не только с Ольгиных слов знаю. Дело в том, что в своё время мы с Петей были неплохо знакомы, о чём Ольга и не подозревала, учились в одном институте, хотя и в разных группах и даже на разных факультетах.

Познакомились случайно, ухаживали за подружками, жившими в одной комнате нашего институтского общежития. Пётр был тремя годами старше, поступил после армии, но нашему сближению разница в возрасте не помешала. Даже расставшись со своими пассиями, общаться мы не перестали. Можно сказать, подружились. Встречаться продолжали и после окончания института, правда всё реже и реже. А лет десять назад наши пути окончательно разошлись. Пётр вовсю занялся бизнесом и ни на что другое времени у него уже не оставалось. Сейчас его фирма процветает, но так было не всегда. Пару лет поначалу он, как я слышал, буквально каждую копейку считал, но своего добился. В общем, к Петру, как ни к кому другому, применимо американское выражение "self made man"²¹.

А три года назад он внезапно умер. Вроде как естественной смертью, от сердечной недостаточности. Всё бывает. Студентом он, правда, на здоровье не жаловался, но время идёт, мы не молодеем, да и работа у него была нервная. И Ольга не раз упоминала, что Петя последние годы сердцем маялся. Так что никто ничего удивительного не усмотрел в том, что сердечник от сердца-таки и умер. Вот только Ольга упорно твердила, что мужа убили. И убийцу называла. По её мнению это сделал компаньон мужа, некий Дмитрий Козлов. Нет, его я не знаю, да и видел только раз, о чём сейчас расскажу.

Свой бизнес Пётр не один поднимал, а в паре с армейским другом. Дима этот был младшим партнёром и, по мнению Ольги, убил Петра, чтобы бизнесом единолично завладеть. Как? Ольга считала, что в бане, где они очередную годовщину фирмы отмечали подсыпал ему чего-то, что и вызвало эту самую недостаточность. Нет, никаких фактов у неё не было и в помине, только голые эмоции. Единственное косвенное соображение: Дмитрий по образованию фармацевт, так что в разных препаратах хорошо разбирается.

- Но это же ничего не доказывает.

- Совершенно верно. Ольга это прекрасно понимала, потому никуда и не обращалась, заключение о смерти мужа не оспаривала. Тем более, парилка людям со слабым сердцем вообще противопоказана. Так что Пётр мог вполне и сам уйти. Возможно, в Ольге просто досада кипела. Очень уж была она против того Козлова настроена. Спокойно говорить о нём не могла, сразу начинала визжать и слюнями брызгать.

- С чего бы?

- Понимаешь, после смерти Петра, Дима не только фирму к рукам прибрал, он и Ольгу поимел, фигурально выражаясь. Дело в том, что она владела небольшим пакетом акций мужниной компании. 10%. Когда фирма уже достаточно окрепла, Пётр их жене подарил на очередной День Рождения.

- Зачем? Это же немного, никаких реальных прав такая доля ей не давала.

- Да, немного, но символично. Так вот, похоронив мужа, Ольга утёрла слёзы и попыталась наследство получить. Долю мужа, то бишь. Да не тут-то было. Ничего ей не досталось, Дима очень ловко и грамотно всё оформил так, что Ольге, со всей её хваткой и нахрапистостью ловить оказалось нечего. Это, к слову, единственный скользкий момент во всей истории. Ну как он так всё быстро успел? Словно точно знал, что Пётр умрёт.

Как бы там ни было, а Ольга не только ничего не получила, но и свои акции была вынуждена тому же Диме продать. Спросишь, почему? Да потому, что выхода другого у неё не оказалось. Акции, сами по себе -- это только бумага, а их ценность определяется возможностями. Пакет небольшой, всего 10%. Как ты верно пометил, он не давал Ольге ну никаких возможностей влиять на политику компании, это ведь даже не блокирующий пакет²². Остаются дивиденды. Но мы, Лёша, не в Европе живём и не в Америке. Это там ты можешь сидеть спокойно и гарантированный доход получать даже с одной акции. А у нас бизнес своеобразный. Тебе вмиг докажут, что компания чуть ли не убыточна, а если и доходна, то совсем чуть-чуть. А если не чуть-чуть, значит на развитие деньги пустить необходимо. Так что приличный дивиденд тебе светит, только если ты у руля.

Ольга это всё понимала и, рассудив, что живые деньги лучше красивых бумажек, акции продала. Ну а поскольку Дмитрий оказался единственным покупателем, он, естественно, настоящей цены не дал. Хотя, по моим представлениям, заплатил очень даже прилично. Знаю, потому что по просьбе Ольги договор ему возил. Вот тогда я Диму этого и видел. Первый и единственный раз. Крайне своеобразная личность, очень соответствующая фамилии -- настоящий козёл. Ведёт себя надменно, слова через губу цедит, словом, распальцовка, как у нового русского из анекдота. При этом волосы в длинный хвост собраны, серьга в ухе и рюшечки на рубахе дурацкие, как у бабы. Да ещё и курит через мундштук. Но не дамские соломинки, а вполне пролетарский "Беломор". Ну да. И мунштук соответствующий, под диаметр беломорины, здоровая чёрная трубка. Я таких раньше и не видел никогда.

- Хочешь сказать, педик?

- Не уверен, по-моему просто косит под голубого. Эдакий эпатажный тип. Как-то всё в нём чересчур. Будто напоказ.

Как бы там ни было, но Ольга, хотя акции и продала, считала себя ограбленной и продолжала этого Диму периодически доставать. Знаю, потому что иногда присутствовал при их телефонных разговорах. И были они совсем не мирными. Насколько понял, Дмитрий упирал на то, что компания была создана и зарегистрирована до того, как Ольга с Петром поженились, поэтому не может считаться совместно нажитым имуществом. Но это соображение сыграло бы при разводе, тут же речь шла о наследстве. Поэтому Ольга всё время грозила, что в суд обратится.

Не знаю, насколько серьёзны были угрозы. Думаю, не очень, иначе Ольга словами не ограничилась бы, но угрозы могли господину Козлову надоесть, так как создавали определённые проблемы. А ведь ещё товарищ Сталин сказал: "Нет человека -- нет проблемы".

После того, как я закончил своё сообщение, Алексей некоторое время молча обдумывал услышанное. Блокнотик листал, пометки делал, видимо план расследования намечал. Замем блокнот захлопнул, усмехнулся и подвёл итог:

- Интересно. Значит, говоришь, лекции почитываешь? Заметно.

- Ну извини. Когда начинаю что-то излагать, невольно на преподавательские интонации сбиваюсь. Но это же не главное. Информация, надеюсь, пригодится?

- Конечно. Я много интересного услышал, спасибо, но тут ещё пахать и пахать. В любом случае, попрошу тебя подойти в понедельник к нам, чтобы я твои показания протоколом оформил.

- Хорошо. В какое время?

- Ну давай к десяти. Да, вот ещё что скажи. Как часто оконные решётки открывали?

- Никогда не открывали. Во-всяком случае, на моей памяти. Их только периодически проверяли.

- Как это?

- Эти решётки поставили по требованию пожарных. Раньше-то обычные стояли, сплошные. А по требованиям противопожарной безопасности требуются такие. Вот когда ремонт в офисе делали, их и установили. По назначению, то есть для входа-выхода, ни разу до сегодняшнего дня не использовали. Но периодически Трифон их проверял. Ну что замки исправны, не проржавели.

- Ну и когда их в последний раз проверяли?

- А в понедельник. Как раз пожарник заходил.

На этом и закончили. Не так уж и долго мы, оказывается, беседовали. Всего час. В офисе по-прежнему полно посторонних людей, но, суета постепенно стихает. Мои коллеги, в основном, подавлены случившимся, тихо сидят по углам, ждут, когда всё закончится. А вот Мила чувствует себя, как рыба в воде. От обилия посторонних, с которыми можно беспрепятственно общаться, даже помолодела. Вцепилась как клещ в одного из оперативников и извергает на него непрерывный поток сознания. Бедняга уже выглядит слегка осоловевшим и Алексею стоит большого труда освободить коллегу. Мила пытается поймать кого-нибудь ещё, но безуспешно. Мила не обижается, она возбуждена, полна впечатлений и ещё не осознала, что её личные проблемы только начинаются: кто ей теперь долги по зарплате возместит?

Тело уже увезли, эксперты заканчивают обследование окон и, особенно, оконных решёток. Коллег опросили, но они сидят тихо, думают. А подумать есть о чём. Пока мы с Алексеем беседовали, его люди вскрыли Ольгин сейф и, помимо вещей безобидных, вроде трудовых книжек сотрудников, обнаружили в нём ещё и коллекцию печатей. Вот подарочек для смежников из УБЭП! Ольгу, конечно, уже не спросишь и к ответственности не привлечёшь, но есть куда копать.

Пользуясь случаем и преимуществами, даваемыми полезными знакомствами (блат, везде блат), прошу Алексея отдать мне мою трудовую книжку. Так спокойнее. Он ничего странного в такой просьбе не видит, книжку отдаёт и, в свою очередь просит меня подписать акт об изъятии каких-то вещей (личные вещи покойной, печати из сейфа), что я и делаю. Засим мы жмём друг другу руки и прощаемся до понедельника.

Гости, хоть и званные, но не жданные, уехали. Но работы сегодня не будет, да и на следующей неделе, пожалуй, тоже. Надо решить, то ли прямо сейчас вещи начать собирать, то ли пока погодить. Тем не менее, одно дело надо завершить, как я покойнице обещал. Звоню в "Ремонтёр", даю отмашку, пусть хоть ребята своё получат. Правда поступаю благородно не без задней мысли: глядишь и пригодятся, например, на работу возьмут. Добрые дела особенно приятно тогда делать, когда велика вероятность отдачи. Едва разговор закончил, Трифон с Юликом позвали меня на кухню, положение обсудить. Да и расспросить хотят, по лицам вижу. Во-первых, беседовали со мной много дольше, чем с ними, во-вторых, они видели, как я с Алексеем прощался. За руку, с похлопываниями по плечам, по приятельски, в общем.

Отчего же не поговорить? Захожу, наливаю кофе. Юлик сразу интересуется.

- Жор, а ты что знаком с этим, ну который у них старший?

- Знаком. Майор Михайлов, толковый, говорят, сыщик.

- А чего Вы так долго базарили?

- Не так уж и долго. Да и вопросов у Алексея много было. Например, кто мог неприязнь к Ольге Глебовне испытывать.

Тут коллеги заговорили хором. Трифон: "Не представляю, кто мог с нашей Оленькой так поступить?"; Юлик: "И что ты ему сказал?".

- Друзья мои, давайте вопросы по очереди спрашивать. Отвечаю обоим. Рассказал всё, как есть. Что Ольга, скорее всего, доигралась. Не надо Глебыч, не надо. Ты не на похоронах и не некролог сочиняешь. А утверждать, что Ольга была прекрасным человеком, можно только грибков поганеньких откушав.

Юлик, недобро усмехаясь, одобрительно кивает, Трифон же делает возмущённое лицо и пытается возражать:

- Ну зачем ты так?

- Да затем, что слишком многих она обидела. В том числе и нас троих.

- Ты же не думаешь, что кто-то из нас мог её...

- Замочить? Ты не стесняйся, называй вещи своими именами. Нет, не думаю. Но согласись, все, кто в "ТриО" когда-либо работал, все без исключения, зуб на Ольгу имели большой. Разве не так?

- Так-то так (это Юлик вставляет своё веское слово). Но это же не те суммы, ради которых можно на убийство пойти.

- А ты почём знаешь, кто на что и ради чего пойдёт? Ну для тебя или для меня пятьдесят тысяч, возможно, и не повод. А то, что одной нашей коллеге (ты же понимаешь, о ком я, не так ли?) портрет слегка подпортили, это как? Месть, по твоему, не повод? Так что не волнуйся. Думаю, у следствия более серьёзные кандидаты для разработки имеются, чем мы. И имя им -- легион, следователи ещё выбирать замучаются.

- Думаешь?

- Уверен, ты сам подумай.

- А о наших делах ты что говорил?

- Ничего, кроме того, что дела касается. Да Вы не парьтесь. Лучше подумайте, дальше что делать будем. Руслану, кстати, позвонили?

- Он вне зоны доступа. Вообще-то Ольга Глебовна ещё в среду предупреждала, что Руслан в пятницу с друзьями за город собирался на весь уикенд. Ну, в смысле, чтобы на него не рассчитывали. Так что его, похоже, до понедельника не достать. А что ты имеешь ввиду насчёт "дальше"?

- Да очень простую вещь. Со смертью Ольги фирма парализована. Мы не можем нормально работать. Документы, допустим, и мы с тобой подпишем, печать есть, так что товар отпустить -- не проблема. А платежи как делать, если право подписи только у неё? Нужен новый директор с правом подписи, а назначить его только хозяин фирмы может. Руслан, конечно, наследник, только когда ещё он в свои права вступит?

- Можно помойки использовать?

- Зрелая мысль, Глебыч. Очень зрелая. Особенно сейчас, после того, как милиция из Ольгиного сейфа целую коллекцию печатей выгребла. Знаешь, мне убойщиков достаточно, отвечать ещё и на вопросы ребят из УБЭП как-то не хочется. Так что Вы как знаете, а я полагаю, пора отряхнуть прах "ТриО" со своих ног.

- Ты не можешь так поступить.

- Полагаешь? Да нет, ошибаешься. Очень даже могу. Или я кому-то тут обязан? А самое главное, кто нам теперь зарплату платить станет? Кто по долгам рассчитается?

Юлик меня полностью поддерживает: "В самом деле, Трифон Глебович. Чего ждать-то? И ради чего?" Вопрос повисает в воздухе, ибо возразить Трише нечего, а придумать что-то удовлетворительное сходу он пока не в состоянии.

Подвожу резюме:

- Ладно, коллеги. Лично мне в понедельник к следователю. Вас не вызывали? Пока нет? Ну тогда можно встретиться здесь после обеда и решить, как жить дальше. Попробую, в свою очередь, узнать у Алексея, какие версии в разработке. Сейчас, как я понял, они пытаются определить, как убийца в офис попал. Войти можно в дверь и в окна. Дверь была на засов закрыта, мы с Вами в этом убедились. Снаружи засов задвинуть невозможно. Поскольку Алексей человек здравомыслящий и в мистику не верит, версию о вмешательстве потусторонних сил он даже рассматривать не станет. Остаются окна, а ключи от оконных решёток только у вас, Глебыч были. У вас с Ольгой.

Трифон стремительно бледнеет. На него становится неприятно смотреть. Он напуган, лепечет что-то жалкое, что никому ключей не давал. Ну чего он так перепугался? Не хочу его успокаивать, не деточка, чай, маленькая. Но приходится.

- И чего ты так перепугался? У Ольги тоже ключи были. Где они, известно?

- Она их в столе обычно держала.

- Ну так давай посмотрим.

Трифон срывается с места, как пружиной подброшенный и бежит в кабинет. Мы с Юликом едва за ним поспеваем. Стараясь не наступить на меловой контур на полу, он спешно подходит к столу и обшаривает ящики. Затем сейф. Ключей нигде нет. Милиция их не забирала. Я это точно помню, так как акт об изъятии Ольгиных вещей подписывал. Наверное дома остались. Так что Трифон немного успокаивается.

На этой высокой ноте и прощаюсь с коллегами. Сегодня мне здесь делать уже нечего. А там как сложится, на всё воля Божья. Надо бы, конечно, Руслана предупредить, парень-то ни в чём не виноват, но с этой задачей и дядя Трифон прекрасно справится. Всё равно, раньше понедельника молодой человек не объявится.

Вообще-то я так и так собирался уйти сегодня пораньше, потому что вечером у меня намечено романтическое свидание с прекрасной дамой. А если серьёзно, то есть у меня подруга не только и не столько для тела, сколько для души. Очень милая, серьёзная дама, немногим младше меня. Периодически мы встречаемся и ещё в начале недели договорились, что в пятницу после работы я к ней приеду с ночёвкой. И даже учитывая известные драматические события, не вижу никаких причин менять планы. Не считайте меня, пожалуйста, циником, но не могу заставить себя скорбеть об усопшей. Пытался, не получается.

Мама на мои встречи с дамой сердца смотрит одобрительно. Обычно, когда я где-то задерживаюсь (встречаюсь с друзьями или на работе событие какое отмечаю), она нервничает, но только не в этом случае. Как бывший доктор, мамуля убеждена, что нормальному, пусть и не очень молодому мужчине, периодически нужна женщина. Тем более, что жениться ещё раз я явно не собираюсь и всегда возвращаюсь к ней, в отчий дом. Вот и сегодня, коль уж рано освободился, домой заеду, переоденусь, спокойно соберусь и поеду. По магазинам пройдусь, а там и Лиза с работы подойдёт.

Погода так себе, желания через парк прогуляться не возникает, иду на остановку. Народу много, видно автобуса давно не было, потому лезу в подошедшую маршрутку. Она хоть и дороже, но едет быстрее, потому как умеет пробки, на нашей улочке нередкие, дворами объезжать. Благосостояние народа явно в последнее время выросло. На маршрутку тоже очередь, в которой половина -- люди пенсионного возраста. Мне всё одно платить, а для них-то проезд на общественном транспорте бесплатный. Ничего, в маршрутку лезут, деньги водителю бодренько передают. Хорошо, что у нас -- конечная остановка. Машина пустая, все поместимся. Стоящая за мной женщина интересуется:

- Мужчина, я до метро доеду?

Ну откуда же я могу такое знать? Я, увы, не потомственный колдун, не прорицатель. Так честно и отвечаю, извините, сударыня, не знаю.

- Как же так? Вы садитесь в машину, не зная, куда она идёт?

- Ну почему не знаю? Знаю. Она идёт до метро, а вот доедет ли, мне неведомо. На всё Божья воля.

Дама ойкает, смотрит странно и шустро отходит. Видно расхотелось ей ехать. Передумала. Почему-то мои знакомые считают, что я шутник либо таким образом свою экстравагантность демонстрирую. Вот уж нет. Нет и никогда не было у меня позывов к дешёвому эпатажу. А желаю я только двух простых вещей: точности в формулировках и грамотной, насколько возможно, речи. Я же не бабушка Ванга, даром ясновидения не владею и никак не могу прозреть, доедет ли давешняя дама и куда именно. Вот если бы она спросила, как и следовало: "Идёт ли до метро эта маршрутка?..."

Не могу претендовать на какую-то особенную грамотность, но имею все основания полагать, что родным языком владею вполне прилично. И крайне болезненно реагирую на проявления, коим не должно быть места в речи образованного человека. Это вовсе не снобизм. Мне доводится, и не так уж редко, употреблять сленговые словечки. Но это ведь тоже часть языка и в определённых условиях, к месту, вполне допустимая. А вот "ложить" -- это уже не сленг и не местный говор, а элементарная безграмотность. А я, можете смеяться, люблю наш великий язык и горжусь им. Ни французский, ни английский и близко с ним не сравнить. Такие красивейшие стихи, что подарили миру наши великие поэты, ни на каком другом языке написать было бы невозможно. Разве что на немецком (в некотором приближении), он тоже довольно сложен.

Начнём с того, что у нас отсутствует культура обращений. Пресловутое "товарищ" кануло в лету, оставшись лишь в военной среде. "Господин" -- пока не прижилось, а "девушка" или "молодой человек" -- не ко всем подходит. Меня, например, подобное раздражает: "молодой человек", применительно к мужчине под пятьдесят, выглядит издевательски. Вот и слышим на улицах хамское, быдлотное "женщина", "мужчина". Те же, кто поинтеллигентней, предпочитают безличное "извините". А ведь есть прекрасные слова. Такие как "сударь", "сударыня". Пока не прижились и, боюсь уже не приживутся. Ибо сказанное -- лишь крохотная верхушка процесса охамления масс. К сожалению, общий уровень грамотности падает стремительно.

Чем совершенней компьютерные технологии, тем меньше наши детки читают. Но это ещё полбеды. Беда, что власть имущие, особенно владельцы средств массовой информации никак не препятствуют процессу. С кого простому человеку пример брать? С людей публичных. А нынешние дикторы позволяют себе такое, за что в советские времена увольняли немедленно с пометкой "профнепригодность". Я не о случайных оговорках речь веду, от них никто не застрахован, а о выражениях и оборотах, русскому языку не свойственных никаким образом. И ладно бы подобное позволяли себе только юнцы зелёные. Так нет, уши порой вянут и от перлов людей в возрасте, которые, я хорошо помню, лет десять назад умели говорить вполне грамотно. Так что же резко поглупели? Скорее решили, что проще спуститься на уровень безграмотной толпы, чем ту толпу вверх подтягивать. Наверное считают, что так они народу ближе, понятнее, значит рейтинг вырастет и, соответственно, зелени нарубить можно будет куда больше.

Ну вот, пожалуйста. У водителя приёмник настроен на волну популярной радиостанции "Платиновый град". И как раз начинается передача не менее популярного теле-радио журналиста В.Р.Нахтигалева. Его самого не люблю, но не могу не отдать должного профессионализму. Послушаем, речь идёт о том, о самом. О великом и могучем. Звонит радиослушатель и вежливо пеняет на то, что ряд журналистов, в том числе и уважаемый Вольдемар Ромуальдович, ведущий передачи, периодически позволяют себе выражение "дешёвые цены". А это неграмотно.

Вы ошибаетесь, мой друг. Не просто неграмотно, вопиюще! Коню, как говорится, понятно. Это, кстати, один из моих любимых ляпов. Второй после "ложить". Ну коню-то понятно, у него голова большая, а вот многим сапиенсам почему-то нет. Трифон наш очень так выражаться любит. Постоянно клиентам внушает, что цены у нас дешёвые, в отличие от конкурентов, у которых дорогие. И хотя Глебыч уверяет, что происходит из семьи потомственных интеллигентов, он никак не может усвоить, что цены, в отличие от товаров и услуг не бывают дешёвыми или дорогими, а только лишь высокими или низкими. И никак иначе!

А что же, интересно, господин Нахтигалев ответит на обоснованную критику? Он ведь замечаний в свой адрес не приемлет. Так и есть, Вольдемар Ромуальдович, в свойственной ему манере, отключает звонившего от эфира (ну не любит он спорить на равных, бьёт только тех, кто ответить не может) и подробно объясняет слушателям, какой это козёл. Оказывается, цены-таки бывают дешёвыми. Кто бы мог подумать?! Это выражение, оказывается, вполне в рамках правил русской грамматики. Раз такой человек авторитетно заявляет, значит так оно и есть. Завтра, пожалуй, объяснит, что ложить -- исконно русский глагол. Ура Нахтигалеву. Он ведь ещё и книги пишет. Несёт, так сказать, мудрое веское и, несомненно, грамотное слово в массы.

А ведь не мальчик. В интеллигентной еврейской семье воспитывался, хорошее советское образование получил. Что с людьми страсть к деньгам делает? Правильно говорят, всё зло от них. Впрочем, денег Вольдемару Ромуальдовичу требуется много на прокорм многочисленного потомства. Он ведь отец-герой, о чём любит упоминать при каждом удобном и неудобном случае. Сие бахвальство выглядит, на мой взгляд, странновато. Был бы он женщиной, это ещё можно было бы как-то понять, но мужчины детей не вынашивают и не рожают. Я тоже мужчина и даже отец (хоть и не герой), поэтому отчётливо помню, что процесс зачатия не содержит в себе ничего героического, а напротив, доставляет участникам немало удовольствия. А если вспомнить, что большую кучу детей господин Нахтигалев имеет от столь же большой кучи жён, то нельзя не признать: данный факт свидетельствует только о непомерном эгоизме, полной безответственности и неумении пользоваться контрацептивами.

Домой добрался довольно быстро. Мама, разумеется удивилась моему появлению в столь неурочное время. Пришлось объяснять, что на работе случилось некоторое ЧП. С начальницей небольшая неприятность, короче, шлёпнул её кто-то. Мама заохала поначалу, но быстро успокоившись, сварливо заметила: "Вела бы себя прилично, жива бы осталась". Она вообще-то очень не любит людей, которые её сына обижают, а задержка зарплаты -- большая, по её мнению, обида (тут не возразишь, я с ней полностью согласен). Подумав немного, мамуля поинтересовалась, есть ли у нас в конторе люди, которым Ольга осталась должна больше, чем мне? Молодец, в корень зрит. Её бы Хэту в помощь. Успокаиваю. Есть такие.

Пришлось задержаться, удовлетворяя любопытство старушки, благо временем я нынче не ограничен. Пожилые люди частенько испытывают болезненный интерес к безвременной кончине людей более молодых. Не замечали? А, между тем, так оно и есть. И не то, чтобы злорадства ради, вовсе нет, хотя и такие встречаются. Просто старики к последнему рубежу подошли довольно близко, потому, даже очень добрые и порядочные люди, искренне переживающие смерть более молодого человека, в глубине души, подсознательно немножко гордятся: вот, мол, я настолько старше, а всё ещё скриплю. Так что мамин интерес мне вполне понятен, тем более, дело меня напрямую касается. Поэтому и рассказываю ей всё подробно. Услышав, что главный опер оказался моим приятелем, мама окончательно успокоилась. Можно отчаливать.

С Лизой встретились в оговоренное время. За ужином рассказал ей обо всём, что произошло за этот, насыщенный событиями день. Произошло многое, так что обсудить нам было что. Лиза согласилась, что ловить мне в "ТриО" нечего, надо уходить. Я попросил её узнать в отделе кадров, как правильно оформлять увольнение в такой ситуации (она в крупной компании работает). Вот в понедельник, пока буду с Алексеем беседовать, она всё и разузнает. После можно будет и в "ТриО" заглянуть. Посмотрю, что и как, может новые хозяева объявятся. В общем, действовать решил по ситуации.

Остаток дня прошёл у нас по плану.

Глава 5. Следствие. Начало.

Выходные прошли без приключений. Если не считать, что в пятницу Лизе тоже с милицией пообщаться пришлось. Мы в тот вечер заболтались (нам интересно друг с другом, да и определённые события имели место) и спохватились только тогда, когда Лизин пёс стал уже не деликатно, а вполне настойчиво напоминать хозяйке, что ему прогулка положена. Она спохватилась и, хотя было уже довольно поздно, от моей помощи отказалась, пообещав обернуться побыстрее. Собака у моей подруги хоть и беспородная, но довольно крупная, поэтому на прогулке Лиза чувствует себя уверенно. Но не было её довольно долго, я уже стал беспокоиться.

А получилось так. Когда Лиза уже домой возвращалась, она заметила, как какой-то тип машину вскрывает. Пёс залаял и злоумышленник сбежал, оставив машину открытой. Как человек ответственный, Лиза позвонила в милицию и дождалась приезда патрульных, после чего, получив устную благодарность за содействие, вернулась домой. Тем более, издалека, да ещё и в темноте, воришку она не разглядела, так что кроме охраны чужой собственности до приезда наряда, больше ничем органам помочь не могла.

Приехав к маме, в воскресенье я весь день занимался хозяйственными делами. А в понедельник с утра отправился в отделение на встречу с Алексеем, но его на месте не оказалось. Не удивлён, знаю, что работа оперативника ненормирована. Жаль только, если зря время потерял. Звоню.

- Привет, я на месте. Ты скоро будешь?

- Жора, ты? Извини, дружище, у нас тут кое-что случилось, так что я сейчас немного занят. Похоже дело будет закончено довольно быстро.

- Поздравляю, но мне то что делать? Ждать тебя?

- Знаешь что, иди пока на работу, я тебе сам позвоню.

Ладно, коли так, пойду, благо недалеко, к одиннадцати я уже подходил к офису. Тут и Лиза позвонила, объяснила, как мне лучше увольнение из "ТриО" оформить. Это приятный сюрприз. А вот и неприятный, меня похоже встречают. Я шёл, обдумывая ситуацию, по сторонам особо не смотрел и почти в них уткнулся. Двое из ларца, те самые Ольгины менты. Улыбаются, но меня такая улыбка совсем не радует.

- Георгий, добрый день. Будьте любезны пройти с нами, с Вами хотят поговорить.

- Привет. Кто? Я же только что из отделения.

- Не беспокойтесь, мы Вас надолго не задержим.

Что делать? Идём. Только есть у меня сильное подозрение, что не милицию эти ребята сейчас представляют, хотя в ней и служат. Кстати, я даже не знаю, где именно они служат. Да и имена не очень отчётливо помню. Видел их в "ТриО" неоднократно (в основном, в Ольгином кабинете), но и десятком слов, помимо формальных приветствий, не обменялся. Эти ребята напоминают мне кавказских овчарок, злых жёстких тварей, отличающихся от волков только тем, что подчиняются человеку -- своему чабану, но только ему одному. Вот и этих оборотней от бандитов только погоны отличают.

Втроём минуем крыльцо, сворачиваем за угол и подходим к внушительной чёрной машине. Задняя дверца приглашающе приоткрыта. Сажусь. Один из оборотней располагается впереди, рядом с водителем (вижу только его затылок, на моё появление он никак не реагирует), второй лезет вслед за мной. В машине ещё один человек. На вид постарше меня, сухощавый, седоватый (точнее, какой-то пегий) в тёмных очках. Не скрою, мне страшновато. Надеюсь только, что внешне удастся беспокойства не проявить. Кажется, я догадываюсь, кто это такой и о чём пойдёт речь.

Сидящий рядом оборотень, сноровисто охлопывает меня со всех сторон, проверяет телефон (не включен ли на запись) и столь же профессионально шмонает сумку. Не найдя ничего для себя интересного, а моя жалкая наличность его явно не заинтересовала, бросает: "Чисто". Пегий кивает и обращается ко мне, "не повернув головы кочан²³". Чтобы, типа, на место сразу поставить.

- Георгий Юрьевич, я бы хотел, чтобы Вы рассказали мне о деньгах.

- О каких, простите, деньгах?

- Ольга Глебовна должна была обналичить крупную сумму. Полагаю, через Вас?

- Да что Вы такое говорите? Какая обналичка, это же незаконно!

Сидящий рядом мент ощутимо суёт мне локоть в бок, не умничай, мол парень, а отвечай, когда тебя уважаемый человек спрашивает. Не больно, да он и не бил всерьёз, просто диспозицию обозначил, мол ответишь на все вопросы откровенно, ничего плохого с тобой не случится, а не ответишь... Я и отвечаю в том духе, что нелепо ожидать от человека добровольных признаний в незаконных действиях в присутствии милиционеров. Хозяин машины демонстрирует понимание. Просит подручных погулять, они беспрекословно покидают машину, но остаются рядом, в пределах видимости. Пегий чем-то напоминает крысу. Длинным носом, кончик которого, кажется может двигаться, вынюхивая добычу, топорщащимися усиками. Плохо, крысы жадны, жестоки и крайне подозрительны. Но ещё и осторожны, даже трусоваты, если сталкиваются с большей силой. На этом можно попытаться сыграть.

- Ну вот, теперь можете говорить свободно.

- Как мне к Вам обращаться?

- Можете называть меня Иваном Ивановичем. Сразу предупрежу, откровенность в Ваших же интересах. Если Вы предельно искренне ответите на мои вопросы, ничего плохого не случится. Если нет, то всё равно ответите, но уже не мне, а им (кивок на окно). Итак, начнём сначала. Что Вам известно о деньгах? Я имею ввиду не какие-то абстрактные деньги, а конкретные два с половиной миллиона.

- Извините, Иван Иванович, но сначала хотелось бы узнать, почему Вы решили, что именно мне должно быть что-то известно?

- Вообще-то вопросы здесь задаю я, но удовлетворю Ваше любопытство. Деньги Ольге предоставил именно я. На две недели. Она сказала, что обернёт их с помощью своего сотрудника, Георгия. Из всех служащих "ТриО" Вас одного так зовут. Или я ошибаюсь?

- Не ошибаетесь. Значит у Ольги с мозгами было ещё хуже, чем я думал.

- Ну зачем Вы так резко о покойной?

- Затем, что о таком интимном деле не следует болтать направо и налево.

- В данном случае, я как кредитор, имел право знать детали.

- Допустим. Было так. Во вторник Ольга сказала, что ей требуется обналичить крупную сумму, которая якобы предназначена для посредника, обеспечивавшего сделку по продаже фирмы. Ну, как бы в оплату за его помощь. Как там на самом деле, существует ли вообще в природе тот посредник, не ведаю. Как бы то ни было, она попросила моей помощи. А у меня друг детства имеется, который как раз и занимается предоставлением подобных услуг. Занимает высокую позицию в очень серьёзной организации.

Иван Иванович обдумывает услышанное. Мне тоже есть о чём поразмыслить. Ни в коем случае нельзя признаваться, что я деньги в руках держал, тогда вцепится, не слезет и запросто на счётчик поставит. А стряхивать такого Ивана замучаешься. Разговор, между тем продолжается.

- Почему через Вас решила действовать? У неё же есть свои отработанные каналы.

- Я тоже её об этом спросил. Она говорить поначалу не хотела, но я объяснил, что не стану ни во что вязаться, если не пойму точно, кому и зачем это нужно. Я уже говорил, мой канал -- слишком серьёзные люди, чтобы их в тёмную использовать. Ольга помялась немного, но, в конце концов объяснила, что хочет, чтобы в её банке об этом не знали (особенно, чтобы молодой любовник не знал), что таких сумм зараз она через этот банк никогда не снимала.

- Ясно, говорил же я ей, что не в том она ещё возрасте, чтобы молодых мальчиков покупать. Что дальше? И прошу Вас -- полная откровенность. Это в Ваших интересах. Я твёрдо решил свои деньги вернуть. Не то, чтобы это была для меня такая уж весомая сумма, но если я смирюсь с её потерей, это может повредить деловой репутации. Кто-то может подумать, что я старею, теряю хватку, что меня можно безнаказанно кидать.

- А дальше, собственно всё. А её свёл, на чём моё участие и закончилось.

- А почему не сами всё сделали, зачем канал отдавать?

- Потому, что я ничего не терял и не отдавал. Зачем рисковать лишний раз, таскаясь по городу с двумя лимонами, если я всё равно свой процент имею. Там, знаете ли чётко. Если я клиента привёл, ему такой процент за обнал объявят, который я попрошу. А вздумай она в следующий раз туда напрямую обратиться, с ней никто без моего подтверждения и разговаривать не стал бы.

- Когда же она деньги забрала, если в четверг весь день была на переговорах?

- По-видимому, в среду. В четверг я сам туда поехал и свой процент получил.

- Вы хотите сказать, что больше ничего не знаете? Я вынужден проверить. Давайте координаты Вашего друга.

- Извините, не могу.

- Не выводите меня из себя, Георгий Юрьевич. Я этого не терплю.

- Уважаемый Иван Иванович, ну подумайте сами, как бы Вы отреагировали, если бы Ваши холуи (тоже киваю на окно) стали бы обсуждать с первым встречным самые интимные моменты Вашей деятельности? Там, повторяю, люди серьёзные и они на меня сильно обидятся, если я выведу на них постороннего.

- Меня не волнует, кто и за что на Вас обидится. Это Ваши проблемы. Я желаю знать детали и я их узнаю.

- Вы уверены, что Вам это надо? Ну я понимаю, что мои проблемы Вас не сильно трогают, но проблемы могут появиться и у Вас. Вы же опытный человек, это сразу видно. Меня Вы, допустим, можете запугивать и допрашивать, а там такой номер не пройдёт. Так ли Вы уверены в своих силах? Вы ведь даже не знаете, о чём идёт речь. Не боитесь, что Вас схарчат и не подавятся? (На лице крысоида отражается сомнение. Надо дожимать). Я, конечно, человек маленький, но для них не чужой и меня друг в беде не бросит. С другой стороны, я понимаю деликатность ситуации, поэтому давайте так: я сейчас позвоню своему другу и спрошу разрешения Вас свести.

Псевдо-Иван (он явно такой же Иван, как я Аввакум) подумав кивает. Достаю мобильник, тычу в кнопки. Только бы не совещание, у моего делового друга вечно дела. К счастью, ответил быстро. Он уверяет, что его телефон защищён от прослушивания, тем не менее просит соблюдать осторожность, в чём нам помогает старина Эзоп²⁴.

- Дружище, привет. Минуточку уделишь? Есть небольшая проблема. Моя знакомая, для которой ты открытки с видами наших городов последний раз доставал (если бы речь шла о долларах, я бы сказал "портреты"), серьёзно заболела. Очень серьёзно, так что пришлось вчера с утра даже военных врачей на консилиум приглашать. Нет, не сама заболела, её похоже заразили. Так вот её партнёр-коллекционер, для которого эти открытки приобретались сейчас настаивает, чтобы я его прямо на тебя вывел. Так настаивает, что как бы я тоже не заболел на нервной почве.

- Не ссы, прорвёмся (в трубке слышится бодрый смех; конечно, не его же в бандитской машине сейчас допрашивают). Я серьёзно, не боись. Передай-ка трубу этому козлу, я ему мозги-то вправлю.

Протягиваю телефон. По ходу разговора пегий крыс меняется в лице. Оно у него постепенно вытягивается. О чём там речь идёт, понять затруднительно, разговором происходящее не назовёшь. Скорее монолог. Иван только представился вначале (он-таки действительно оказался совсем не Иваном) и попытался наехать. Однако, мгновенно был поставлен на место, потом только слушал, издавая иногда невнятные звуки. Минуты через две вернул мне трубку жестом показывая, что надо разговор продолжить. Снова слышу жизнерадостный тенорок своего бизнес друга:

- Всё в порядке. Я ему объяснил, кто он есть. Назвал кое-какие имена, но ему, похоже, до них, как до неба. Он, конечно, не мелочь, но и не так крут, как тебе со страху показалось. А раз так, нам с ним общаться без надобности. Так что не боись. Я его предупредил, что ты для нас свой, а своих мы не бросаем, пусть выводы делает. Дёргаться не будет, уровень у него не тот. Если что не так пойдёт -- звони. Пока.

- Спасибо, дружище. Привет семье.

Насчёт уровня я уже и сам понял. Достаточно на Ивана поглядеть. Он, похоже, дар речи потерял. Разевает рот беззвучно, подобно рыбе. Затем начинает, нет, сказать "ругаться" не совсем точно будет. Непечатных выражений я немало знаю, но такое не часто услышишь. Мастер. Порядок, надо добивать, но сперва подожду, пока успокоится. Постепенно фонтан нецензурщины стихает. Крыс несколько успокаивается и с любопытством косится в мою сторону.

- А чего Вы в этом дерьме возитесь при таких солидных друзьях?

- Не поверите, но мне предлагали работу в их системе. Только работа там специфическая, Вы понимаете? Не по моему она характеру. Что у Вас, что у них, отношения, как в армии. Дисциплина, а я этого не люблю. Предпочитаю быть котом, который гуляет сам по себе.

- Так уж и сам? А здесь Вы разве не должны приказам подчиняться?

- Не в такой степени, Иван Иванович, не в такой степени. Если что, послал начальника подальше и ушёл. Да и безопасно здесь. Всё относительно, конечно, но явно безопаснее, чем в Ваших высоких сферах.

Помолчали. Иван задумчиво кивает. На его лице проступает странное выражение. Такое же, очевидно, было и у принца Гаутамы²⁵, когда он, раздав имущество и оставив трон, отправился проповедовать. Лицо становится умиротворённым и даже почти человеческим. Забавно. Но надо заканчивать разговор.

- Простите, уважаемый. Фонд бы Вам не помог, даже, если бы оказался не таким крутым. Ну подтвердили бы они, что обналичили деньги некой даме с моей подачи, дальше-то что? Ольга со среды раз десять успела бы их пристроить. Вообще не понимаю, зачем было ей деньги давать?

- Это не Ваше дело.

- Не моё, конечно. Только нервы свои я сейчас трачу. И деньги такие, чтоб Вы знали для Ольги тоже не проблема. Не так как для Вас, наверное, но всё же, всё же...

- Что это Вы имеете ввиду?

- Да то, что она совсем не бедна. И уж два-то лимона при необходимости, легко достать могла. Но зачем своё отдавать, если можно взять чужое? Диву даюсь, как такие опытные люди постоянно попадаются с силки хорошеньких мошенниц?

- Я Вас не понимаю. Ваша фирма едва сводила концы с концами, потому она ко мне и обратилась.

- Кто Вам такую чушь наплёл? Ольга? А если бы она рассказала, что милостыню по выходным на паперти собирает, тоже не усомнились бы? Нельзя же так всему верить. Вы бы ещё в пирамиду вложились, благо их у нас навалом. Уверяю Вас, дела у Ольги Глебовны шли вовсе не так плохо, как она пыталась представить.

- Как Вы можете быть уверены?

- Да потому, что в школе хорошо учился и математику любил. Мы с коллегой как-то подсчитали, только на том, что она с зарплат сотрудников накрысила, примерно столько получается, сколько Вы ей презентовали. Она ведь людям регулярно недоплачивала. А "ТриО" ведь и доход приносила. Будьте уверены, я, как закупщик, в курсе. Это мы ещё про Ольгин побочный бизнес не говорим. Не слыхали? Шмотками она приторговывала.

- Какими шмотками? Где?

- Значит не говорила? Видимо из скромности. Хорошими шмотками, дорогими. Регулярно за ними в Италию таскалась. Каждый раз на десять-пятнадцать тонн евриков товара привозила. Мало ли у нас дур, готовых из кожи ради модной тряпки вылезти? С учётом всех накладных расходов, процентов пятьдесят-семьдесят с ездки имела верняком. И так четыре раза в год. Плюс копицентр. Да, да, у нас тут и копицентр имеется. Зайдите, посмотрите. Одного оборудования тысяч на тридцать, но Ольга его не покупала. Оно, знаете ли, не простаивает и хорошую копейку исправно приносит. Так что денег у неё было в достатке, можете не сомневаться. Просто они, скорее всего по укромным заграничным счетам заныканы.

Иван Иванович выдвигает пепельницу, достаёт из кармана пачку сигарет, закуривает. Помедлив, предлагает и мне. Хороший знак.

- Так Вы считаете, она хотела меня кинуть?

- Знать я этого не могу, но вполне допускаю. Не Вы первый. Если бы не её безвременная кончина, Вы же не стали бы дёргаться? По крайней мере, первое время. Ну а за две недели она вполне успела бы фирму продать и свалить куда-нибудь.

- А не могла она деньги в сейфе оставить?

- Вряд ли. Там ведь вчера много народу крутилось, когда сейф открывали. Такую сумму не затихаришь. В одиночку ещё можно, а так вряд ли. Зато менты там коллекцию печатей обнаружили. Очень обрадовались. Так что у банка, где Ольгин любовник работает, скоро будут проблемы. Это я к тому, что пока они не начались, имело бы смысл там поискать. Если и есть у Вас шанс деньги вернуть, то только через тот банк.

Или можно подождать. В конце концов, фирма-то продаётся. Ольга хвастала, что переговоры успешно прошли. А деньги покупатель немалые платить собирался. Так что своё Вы спокойно и с наследника получите, правда только через полгода.

И вот я уже не допрашиваемый, а вроде как консультант. Уточнив ещё несколько деталей, Иван меня отпускает (попрощался за руку, что симптоматично) и я направляюсь в офис. Оборотни смотрят вслед с лёгким недоумением, лезут в машину. Очевидно, за новыми инструкциями. Забегая вперёд отмечу, Крыса я больше никогда не видел, а остальная гоп-компания встречалась, хотя и не докучала.

Может создаться впечатление некой некрасивости. Будто подставил я кого-то. Не поверите, но чего-чего, а моральных терзаний в тот момент я не испытывал вовсе. Ну, то есть совершенно. Банк подставила сама Ольга, оставив печати в сейфе. Оперативникам не составит никакого труда сложить два и два: Ян, в качестве любовника, вычисляется на раз, а работает он как раз в том банке, в котором зарегистрированы все помойки (между нами, управление подставными фирмами -- основной вид его деятельности). В том, что это именно Ольгины помойки, убедиться несложно: во-первых, печати; во-вторых, все они в нашей торговой базе представлены. Если УБЭПовцы не дураки, уже сегодня диск с сервера снимут. Кстати и по этой причине валить надо. Маски-шоу -- удовольствие на любителя. Хотя, за всё, происходящее в организации, отвечает директор, а ему (в смысле, ей) вопросов уже не задать.

А что касается Руслана, то на него никто наезжать не станет (тем более Крыс, который похоже, неровно к Ольге дышит). Наследство парню по закону только через полгода получать, а если "ТриО" действительно продаётся за ту сумму, на которую Ольга намекала, то отстегнуть пегому Ивану долю малую совсем даже необременительно. Руслану и без того немало достанется. Он даже не подозревает пока сколько.

В офисе необычно тихо. Даже Трифон не суетится, не общается по телефону, а (о ужас) пасьянс раскладывает. Совершенно нетипичное поведение. Обычно он всегда мельтешит, всегда в делах. Суета, правда мелкая, как правило, бесполезная, но человек вроде как при деле, значимость собственную ощущает. Крепко же его пробрало. Делимся информацией. Собственно я немногое могу рассказать, хоть в милиции и побывал, но с Алексем не общался, а про его намёк о скором завершении дела говорить не стал: намёк, он намёк и есть. Точно пока ничего не известно. Руслан отыскался только сегодня утром. Он тоже в офисе, явно подавлен, тихо сидит в мамином кабинете. Мне его по человечески жаль, но надо и о себе подумать.

Как я вчера коллегам сказал, оставаться в "ТриО" не собираюсь. Следуя Лизиным советам, готовлю необходимые бумаги, взяв у Жанны исходные данные. Затем подхожу к Трифону и кладу ему заявление на стол. Он, оторвавшись от игры, фокусирует глаза на бумаге. Долго изучает текст (чего там изучать, три строчки всего), затем поднимает на меня изумлённый взор.

- Жора, что это?

- Заявление. Ты разве не видишь?

- А я тут причём?

- Притом, что именно ты выполняешь Ольгины обязанности в её отсутствие. Приказ на сей счёт имеется.

- Нет, нет. Она тот приказ только на время последней поездки писала.

- Ничего подобного. Там никаких сроков не указано. Просто написано: "На время моего отсутствия". Я у Жанны проверил. Хочешь -- иди сам посмотри. Банковские документы ты подписать, конечно, не сможешь, а заявление -- вполне.

Поняв, что отвертеться не получится и решение принимать придётся, Трифон пытается зайти с другого конца.

- Ну даже если и так, всё равно трудовую книжку ты получить не сможешь, придётся подождать окончания следствия.

- Опять не угадал, вот она, книжка (достаю из кармана, демонстрирую).

- Ты что, её выкрал?

- Зачем? Официально получил, как документ, не представляющий интереса для следствия. Мне её майор отдал. Блат всё-таки, великая вещь.

- Всё равно. Две недели ты отработать должен.

- Ага. Про КЗОТ вспомнил? Молодец. А кто мне заплатит, Пушкин? И за эти две недели и за последние два месяца.

- Ну-у-у. Что-нибудь придумаем.

- А поконкретнее можно? Что-нибудь для меня слишком много, а вот скромная пачечка рубликов в самый раз будет. Ну так что? Молчишь? Молчишь, потому что сам прекрасно всё понимаешь. При живой-то Ольге своё буквально выгрызать приходилось, а уж сейчас... Знаешь, Глебыч, я ведь эти две недели и в отпуске провести могу. У меня ещё за прошлый год отпуск не использован, если ты забыл. И вообще, мне твоя подпись не особенно и нужна. Я вот сейчас добавлю к этому заявлению ещё одно, на отпуск и привет. А через две недели тебе придёт сперва письмо-уведомление, а затем и повестка в суд. Хочешь? Тогда давай по хорошему. Ты мне заявление подписываешь, а я, так уж и быть, отбуду эти две недели. Только, если мне отлучиться куда понадобится, в милицию, скажем, или ещё куда, я уж отлучусь?

Тяжело вздохнув (ну очень не хочется), Трифон пишет на заявлении "согласен", но это ещё не всё. На стол ложится следующая бумага.

- А это что? Приказ? Но мы же договорились.

- Да, договорились. Посмотри на дату увольнения -- как раз через две недели. И номер по порядку, я у Жанны уточнил, можешь проверить.

Сам бы он приказ напечатать не скоро сподобился бы. А так, куда деваться, пришлось и приказ подписать. Ну а запись в трудовой книжке мне Жанна на основании приказа сделает. Зачем я нужен Трифону, умом не понять. Я не спец в финансах и в юридических тонкостях, но думаю, процедура переоформления права подписи с Ольги на кого угодно другого (будь то сам Трифон или даже Руслан), займёт никак не меньше времени. А без этого "ТриО" работать не сможет. Во всяком случае, не сможет вести финансовую деятельность. Так что нужен я ему, скорее всего, для моральной поддержки.

Часа в четыре позвонила Лиза с интересной новостью: начальника арестовали. А-а, я же не упомянул, где моя подруга работает. А работает она уборщицей в Петиной компании, и её начальник не кто иной, как тот самый Дмитрий Козлов, о котором я уже рассказывал. Если кто удивится, как интеллигентный человек мог задружиться с простой уборщицей, отвечу так: уж чем, чем, а снобизмом я никогда не страдал. Тем более, когда фактический социальный статус человека не ответствует внутреннему. Понимаете? Мне не важно кем человек работает, важно, что он из себя представляет. А вот дружить с уборщицей по состоянию души, я бы не стал.

Тут необходимо небольшое отступление сделать. Ретроспективу дать. Иначе сложно понять последующие события. Начнём с того, что моя Лиза -- человек с тяжёлой судьбой. Она поздний ребёнок, на свет появилась, когда её родителям было уже хорошо за сорок. Они, родители, то есть, оба детдомовские, никаких родственников не имели, поэтому, как детьми подружились, так и шли по жизни вместе. Как только возраст позволил, поженились. Вместе поступили в Педагогический, вместе окончили, вместе в одной школе до пенсии проработали. И жили душа в душу, одно только обстоятельство омрачало семейную идиллию -- отсутствие детей. Ну никак у них не получалось, хотя медики в один голос говорили, что оба здоровы.

Так бывает. Живут себе супруги, считаются бесплодными, а разведутся и глядишь, в новых семьях у обоих детки рождаются. Какая-то несовместимость, неуловимая современной медицинской наукой. Видимо, Лизины родители -- как раз такой случай. Они уж смирились, а тут неожиданная поздняя беременность.

Я очень хорошо понимаю чувства женщины, лишённой радости материнства. Но всё же считаю, что человек должен быть ответственным в своих поступках и иногда делать не то, что хочется, а то, что должно. В частности, собравшись ребёнка рожать, следует прежде подумать. Хотя бы о том, сможешь ли его вырастить. Я благодарен Лизиным родителям, за то, благодаря им встретил прекрасного человека, но обрекли они своё долгожданное чадо на муки.

Когда Лиза институт закончила, они были уже старыми и больными, требовали заботы и ухода. Поэтому замуж она так и не вышла, семьёй не обзавелась, хотя, будучи весьма привлекательной, имела в молодости массу поклонников. Ведь это означало бы оставить стариков одних, о чём Лиза и помыслить не могла. И всю жизнь до недавнего времени безропотно несла свой крест.

Сначала умер отец. Он долго болел, на лечение ушли все семейные сбережения. Родители-то накоплений особых не имели. Какие доходы у обычного школьного учителя? После похорон мужа слегла мать и Лизе пришлось разменять квартиру. Из приличной двушки, единственного стоящего имущества, нажитого при Советской власти, они перебрались в более скромную однокомнатную. К тому времени Лиза уже работала в Петиной фирме, его личным секретарём, точнее -- делопроизводителем. И очень своего начальника уважала, причём чувство было взаимным. Лиза, человек чрезвычайно аккуратный и ответственный, умела чётко организовывать распорядок дня Генерального директора. Пётр же, при всех его деловых качествах, бумажек не любил, писать их не умел и вообще отличался некоторой забывчивостью. Вот почему Лиза стала для него находкой. Он весьма её ценил и платил прилично.

Но на лекарства и сиделку денег уходило гораздо больше, чем могла заработать даже очень хорошая секретарша-делопроизводитель. Средства, вырученные при обмене, постепенно заканчивались. А тут маме стало совсем плохо. Требовалась срочная операция, денег на которую взять было уже негде. Причём врачи честно предупредили, что и операция полной гарантии не даст. Пятьдесят на пятьдесят, не более. А без операции мама умрёт точно. Что делать? И Лиза обратилась к своему начальнику. Пётр помочь согласился безо всяких условий. Расписку, тем не менее, Лиза написала. Она сама, как порядочный человек, на этом настояла. Надо ли говорить, что теперь ради своего директора Лиза была готова на многое.

Не раз замечал, подлецы гораздо лучше приспособлены к жизни, нежели особи, отягощённые моралью. И, по идее, первые должны вытеснять последних в ходе естественного отбора. Вот была бы Лиза чуть менее совестливой, не имела бы проблем. Пётр же ей кредит безо всяких условий выдал, а она расписки писать.

Операция прошла успешно, но не помогла. Мама умерла и осталась моя девочка одна, ни друзей, ни родни (именно поэтому, думаю, собаку завела; хоть не так одиноко в доме стало), зато с большим долгом. Она, правда, отличаясь природным оптимизмом, в депрессию не впала. Подсчитала, что года за три расплатиться сумеет. Привыкла жить скромно, на тряпки особенно не тратилась ну и сочла, что сможет ежемесячно половину зарплаты отдавать. А вскоре Пётр умер.

Взяв власть в руки, Дмитрий очень быстро разобрался с делами. При Петре он играл вторые роли, оставаясь в тени старшего компаньона, поэтому сотрудники были уверены, что фирму удержать он не сможет, но этого, как ни странно, не произошло. Не имея от природы способностей Петра, Дмитрий брал крепким задом. Приезжал на работу первым, уходил последним. И фирму сохранил, а это было не просто. Пётр ведь создал не обычную торгово-спекулятивную компанию, а производство. Он выпускал упаковку для пищевых продуктов. Сами понимаете, это не маленькая "ТриО". Не уверен, что сумел бы управлять такой компанией, а вот господин Козлов сумел.

Даже недоброжелатели (а сотрудники, в большинстве своём, Дмитрия не любили; за надменность, за стремление быковать не по делу, за пренебрежение интересами людей) признавали его деловитость, точность и аккуратность. Так что компания при нём если и не развивалась, то и не сокращала обороты. А вот работать под его началом стало менее комфортно. Ну а для Лизы смена власти обернулась личной трагедией.

Примерно через месяц после вступления в должность, Дмитрий вызвал Лизу и объявил, что в качестве секретаря она его более не устраивает. Делопроизводитель ему не нужен, а за такие деньги он найдёт кого-нибудь помоложе и посимпатичнее. Да ещё и с интимом. Так прямо и сказал, не стесняясь, он вообще не выбирал выражений, разговаривая с подчинёнными. И перевёл Лизу в уборщицы, совершенно не интересуясь её мнением. Знал, подлец, что деваться ей некуда. Зарплата уменьшилась в разы, перспектива отдачи долга скрылась в туманной дали. А уволиться, пока кредит не погашен, Лиза не могла (Козёл её особо предупредил, что не отпустит). И стала она чем-то вроде крепостной крестьянки, намертво привязанной к наделу.

Причём, в буквальном смысле слова. Дмитрий и раньше не отличался деликатностью, но, став во главе компании, особенно яро начал гнобить тех, кто пользовался уважением Петра. Таким сотрудникам Козёл не просто хамил, он изощрённо издевался. Видимо так он самоутверждался. В случае моей подруги, по приказу Козлова, ей присвоили инвентарный номер и внесли в опись имущества фирмы. Говорит, сама видела: после строчки "табурет" идёт "уборщица, номер такой-то -- одна штука". Так и напечатано. А сама Лиза, став имуществом фирмы, вынуждена носить на руке заклепанный браслетик с биркой, на которой её инвентарный номер выбит.

Здорово, верно? Но именно так и обстоят дела. Должен признать, Лизу с тех пор больше не трогали, никаких непристойных приставаний не было и в помине, но само осознание того факта, что она не свободна, не имеет возможности собой распоряжаться, здорово отравляло ей жизнь.

С тех пор прошло три года. Надо ли говорить, что ненавидела Лиза господина Козлова всеми фибрами души. И за то, что в кресло любимого начальника уселся, и за то, что с ней так подло поступил. Сама работа, как таковая её не тяготила, привыкла за больными родителями убирать. Невыносимо было осознавать свою полную зависимость. Постепенно оптимизма становилось всё меньше. Главное, она не видела выхода из того тупика, в котором оказалась. Конечно, можно было снова затеять обмен, переехать в коммуналку (доплата в этом случае покрыла бы оставшуюся часть долга), но Лиза почему-то испытывала просто инстинктивный ужас перед общежитием. Думаю, сказались рассказы родителей о своём детдомовском детстве. Хотя, к моменту нашего с ней знакомства, она всё больше склонялась к мысли, что житьё в грязной коммуналке с соседями-алкашами, всё же лучше кабалы.

Мы с ней познакомились немногим более года назад. Лиза, от природы хорошенькая, выглядела тогда неважно, она махнула на себя рукой и за внешностью не следила. Доверять мне стала, узнав, что Пётр был моим приятелем ещё со студенческих времён. Постепено мы привязались друг к другу, стали встречаться, что оказало благотворное влияние на обоих, но особенно на Лизу. Она как-то распрямилась, похорошела, стала пользоваться косметикой.

И много рассказывала о своей работе. Таким образом, образ Дмитрия Козлова стал для меня выпуклым, отчётливым. Я очень хорошо представлял его, как будто работал с ним бок о бок. Наши с Лизой беседы о её работе были обоюдно полезны, потому что помогли и ей кое-что понять.

Например, она, бедняжка, сильно мучилась, будучи не в силах объяснить ту зоологическую неприязнь, которую вызывала у нового начальника: она ведь никогда ничего плохого Дмитрию не сделала, слова дурного не сказала. А я предложил подумать, вспомнить о судьбах других её коллег и выяснилось, что гнобил господин Козлов именно тех, кто был наиболее предан предшественнику, а не одну только Лизу. Очевидно, ненавидел Петра, хоть и стал тем, кем стал, только благодаря ему. Но, добившись своего, выжив из фирмы или понизив в должности любимцев предшественника, Козлов их больше не преследовал. Лиза, например, перейдя в уборщицы, стала как бы невидимкой. Ни сам Козлов, ни его прихлебатели, которые, конечно же, не могли не появиться, её не трогали и даже вроде бы не замечали.

Секретарём Дмитрий взял молоденькую девчушку с ногами от ушей. Туповатую, зато исполнительную и без комплексов. Она, например, регулярно обслуживала своего начальника интимно прямо в кабинете, о чём всем было хорошо известно. Но столь же хорошо было известно и то, что отношения с секретаршей для Дмитрия не более, чем игра. Скажем так, некий неприятный, но обязательный ритуал. Дело в том, что он голубой, но тщательно скрывающий свои пристрастия.

Понятно, раньше, когда за это сажали, приходилось таиться. Теперь же геи имеют собственные клубы, кафе, проводят шумные парады. Тем не менее, даже в наши перекошенные времена, когда ненормальность демонстративно выпячивается, как некое достоинство, находятся уникумы, стесняющиеся своей патологии. Дмитрий как раз из таких. Умом понимая свою ненормальность (что есть норма, как не соответствие традициям большинства), побороть её он не умел. И хотя не смог отказаться от рубашек с рюшами и от мундштуков, во всём остальном старался вести себя так, чтобы выглядеть в глазах окружающих нормальным мужиком. В своём представлении, естественно.

Поэтому он периодически пользовал секретаршу, поэтому в банных посиделках с девочками по вызову участвовал (женат, правда не был; всё же терпеть рядом с собой женщину постоянно, очевидно, было выше его сил). Однако, шила в мешке не утаишь. В фирме все всё знали. Другое дело, что публично обсуждать личную жизнь начальника считалось не то что не полезно, а просто-таки опасно.

Дмитрий оказался человеком консервативным, предпочитающим, чтобы всё шло раз и навсегда заведённым порядком. В том числе и личная жизнь. Интимного друга он посещал по четвергам, причём показывал себя верным "супругом": уже несколько лет жил с одним и тем же любовником. Не изменял. Но шифровался, как и на работе. Для поездок к "подруге" завёл себе особую машину -- неприметный жигуль. Так-то он на Джипе ездил. А по четвергам приезжает домой, водителя с охранником отпускает, пересаживается в Жигуль -- и к другу, душу отвести. И думает, как хорошо сокрыл свой порок. Как дети малые: один считает, что никто ничего о нём не понял, остальные подыгрывают, хотя всё знают и понимают.

Я уже упоминал, что Дмитрий на работу раньше всех приезжал, а вот сегодня не приехал. Сначала никто не забеспокоился, такое, хоть и чрезвычайно редко, всё же случалось. Но к обеду по конторе слух пополз, что начальника взяли ещё в воскресенье вечером. А вот зачем, почему -- неясно. Но милиция приезжала с постановлением и что-то в кабинете Генерального искала. Вот эту новость мне Лиза и поспешила сообщить. А чуть позже и Алексей позвонил, пригласил завтра с утра придти. Клятвенно заверил, что на месте будет. Голосом, довольным, как у кота, объевшегося сметаны, снова намекнул на скорое завершение дела.

Глава 6. Следствие. Окончание.

На следующий день с утра, я снова отправился на встречу с Алексеем. На этот раз он оказался на месте и меня сразу же к нему проводили. Я уже приготовился повторять показания под официальный протокол, но майор отнёсся к процедуре несколько формально. Протокол мы, конечно, оформили: порядок есть порядок. А потом Алексей заявил, что это уже не актуально, нужно только для галочки и достал из сейфа прозрачный пакет, содержащий черную палочку.

- Посмотри, тебе это что-нибудь напоминает?

- Дай ка. Открыть можно?

- Бога ради. Эксперты эту штуку уже обработали. И много чего интересного рассказали.

- М-м-м, боюсь утверждать наверняка, но это похоже на мундштук. Ну точно, мундштук, табачищем несёт. Такими или похожими пользуется Дмитрий Козлов. Помнишь, я тебе рассказывал?

- Конечно помню. Я как его увидел, сразу твою лекцию вспомнил.

- А откуда у тебя это, если не секрет?

- Не секрет. Наоборот, похвастать хочу оперативной работой. Понимаешь, прежде всего надо было понять, как совершено убийство. Дверь закрыта явно изнутри, снаружи засов никак не задвинуть, мы проверили. Остаются окна. Но на решётках снаружи нет никаких отпечатков, замки в порядке. Эксперты утверждают, что, если их и открывали, то ключами. Помнишь, ты говорил, их периодически проверяют? Это, кстати, и Москвин подтвердил. Более того, именно он такими проверками и занимался. Так что невозможно понять, когда именно решётки открывали последний раз.

С другой стороны, Лобова умерла от отравления. Доктор это сразу заявил. Вскрытие версию подтвердило. Не буду утомлять терминами, но это яд, действующий по принципу кураре²⁶, через кровь. При этом ранка на пальце, стрелка со следами этого же яда. Но вот кто и каким образом эту стрелку воткнул? И тут у меня мысль мелькнула. Ну, будто ответ есть, где-то крутится в мозгу, а не ухватить. Прослушал запись нашей беседы, ну точно. Ты упоминал человека, использующего мундштуки. А толстый длинный мундштук, чем не сумпитан²⁷?

- Какая образованная у нас нынче милиция. Откуда только слова такие знаешь?

- Ладно, не подначивай. Я хоть и младше, но тоже в детстве Майн-Рида читал. В общем, вырисовалась такая картина. Убийца подошёл к окну, каким-то образом привлёк внимание жертвы. Когда она выглянула, выстрелил в неё отравленной стрелкой. Лобова инстинктивно рукой заслонилась, стрелка ей в палец и попала, чего, в принципе, оказалось достаточно. Не то, чтобы в тот момент уже отчётливо Козлова заподозрил. Просто, судя по твоему сообщению, у него были весомые причины желать смерти Ольге Глебовне. И этот мундштук. Засел, понимаешь, в башке, как заноза.

Поэтому, велел я для начала Козлова проверить. В понедельник, думаю, на работу к нему наведаемся, а пока по месту жительства пошарим. Адреса определили, у него оказалось две квартиры в собственности. Послал я своего парня в тамошние отделения, он с участковыми поговорил, но ничего определённого не узнал. Ну есть такой человек, но ни с кем дружбы не водит, не шумит, не буянит. Знаешь, как обычно бывает. Участковый, даже толковый, только проблемный контингент отслеживает. Поэтому мой парень уехал, но визитку свою оставил.

Пробили и транспортные средства. Оказалось, на Козлова две машины записаны. Само по себе не удивительно, человек не бедный. Две квартиры, две машины, почему бы нет. Странно только, что одна и них -- дешёвый Жигуль. Вот для чего владельцу крупной фирмы дешёвая неприметная машина? Подозрительно, сразу мысли лезут, что не для слишком благовидных делишек.

Ладно, думаю, в понедельник разберёмся. А уже ближе к ночи звонят моему парню из патрульной службы, просят заехать по такому-то адресу. Оказывается, какая-то дамочка выгуливала собаку и спугнула типов, пытавшихся вскрыть машину. Дамочка вызвала милицию, приехал наряд из ближайшего отделения. Пробили машину по номеру, а она зарегистрирована на некоего Дмитрия Козлова. Удивились. Машина-то дешёвая, не соответствует статусу владельца крупной фирмы. Стали осматривать, на полу пакет валяется, видимо из бардачка выпал, когда воры шмонали. Очень странный пакет. В нём телефон, опять-таки простенький и чёрная трубка. И бумажка вложена, на которой напечатано "В утилизацию".

Странно, правда? Выемку пакета оформили, благо и понятая под рукой оказалась, та самая дама с собачкой. Хозяина пригласили, как водится. А он, хотя и показал, что трубка похожа на мундштук, какими он пользуется, но пакет не его. Категорически. И почему машина у него не по чину, объяснять отказался. Всё это показалось странным, а тут кто-то из ребят вспомнил, что именно этим гражданином интересовались опера из другого района в связи с убийством.

Ты себе не представляешь, Жора, какую работу мы провернули за выходные. Помогло, что и у нас эксперты хорошо оснащены, и в Центральной лаборатории у меня связи остались. И смотри, что получилось. И на телефоне, и на мундштуке, и даже на пакете отпечатки -- только Козлова. Само по себе ещё ни о чём не говорит, но номер -- тот самый, на который Лобова дважды звонила непосредственно перед смертью. Дважды. А в мундштуке обнаружились отчётливые следы яда, от которого она умерла. Это уже железные улики. Достаточные для того, чтобы Козлова сразу же закрыть. В воскресенье мы его и взяли. Но это ещё не все.

Вчера мы к нему на работу заявились и взяли образцы печати разных принтеров. И оказалось, что этикетка "К утилизации" напечатана на принтере секретаря Генерального. Более того, на нём же напечатана и записка, найденная в сумочке Лобовой. Я не рассказывал? Так вот, в сумочке покойной обнаружили конверт, а в нём напечатанная записка: "Оставь меня в покое, сука. Удавлю!".

- Он сознался?

- Пока нет. Твердит, что во время убийства был в гостях, но не говорит у кого. Не беда, с такими уликами нам его признание не очень-то и нужно.

- Слушай. Если он виновен, его могли у нашего офиса видеть.

- В корень зришь. Мы опросили собачников и двое подтвердили, что видели подозрительного человека, пытавшегося в окна заглядывать. По описанию похож. Сегодня будем опознание проводить.

На чём мы разговор и закончили. Пожелав Алексею успеха, я поспешил в офис, коллег успокоить. Трифон встретился мне прямо у входа и, когда новости услышал, стал выражать свою радость столь бурно, что и Руслан мигом из маминого кабинета выскочил, вцепился в меня и не отпускал до тех пор, пока я обстоятельно пересказывал всё, что узнал. Постепенно на его лицо вернулся румянец, дыхание стало ровнее. Правильно говорят, что неизвестность пугает больше, чем явная угроза. Парень потерял мать, но её не вернёшь, а как жить дальше, если непонятно, кто и за что её убил. Теперь же неведомый убийца обрёл конкретные черты человека, которого Руслан хорошо знал. Более того, парень без труда припомнил, что не раз становился свидетелем бурных выяснений отношений между Ольгой и Дмитрием.

С арестом предполагаемого убийцы, размытый было мир снова обрёл для Руслана чёткость. По видимому, парень не только мучился от боли утраты, но и элементарно боялся. Он не понимал что произошло. А если неведомый убийца и для него опасен? Как уберечься, когда источник опасности неизвестен? Теперь же всё встало на свои места и Руслан заметно успокоился.

- - -

Прошло два с половиной месяца.

Я сдержал слово, данное Трифону и честно отработал в "ТриО" положенные две недели. Точнее, отбыл, отприсутствовал, поскольку работы в привычном понимании этого слова не было никакой. Как я и предполагал. Мы могли выписывать счета, получать банковские переводы, но ничего никуда не могли со счёта отправить. Право подписи имела только Ольга Глебовна. Правда вскоре появились некие господа, представившиеся покупателями, новыми владельцами фирмы (Ольга, получается, всё же успела "ТриО" продать), но это ничего не изменило, в моём положении особенно. Им же, как минимум, предстояло пройти перерегистрацию в налоговой (а как же иначе, при смене хозяев и руководства фирмы) и переоформить право подписи банковских документов на нового Генерального. А тот, кто ни разу подобного не делал просто не может себе представить, насколько муторна процедура и сколько времени забирает.

Нового Генерального нам, правда, показали и он даже Ольгин кабинет освоил, но не задержался. В том смысле, что ему требовалось по инстанциям бегать, а не в офисе мозоли на заду насиживать. Таков закон, как бы крут не был руководитель, а перерегистрацию в налоговой должен лично проходить. Доверенным лицом тут не обойдёшься.

Так что пока новые владельцы документы оформляли, мы ходили в офис, как в клуб: пили чаи, курили и общались. Если не находилось более интересных дел. Я, например, рыл себе норку. Точнее, готовил почву для перехода на другую работу. С "Ремонтёром" решил пока не связываться, хотя они и намекали, что охотно меня взяли бы. Просто дисциплина в этой фирме армейская, сидеть в офисе надо от звонка до звонка, я же привык к свободному графику. Поэтому остановился на небольшой фирме, вроде нашего "ТриО" и сходного профиля, но с одним существенным различием: зарплату в ней платят весьма аккуратно, а полезных для дела сотрудников, ценят не на словах, а на деле. Кроме того, в эту фирму в разное время ушли некоторые мои бывшие коллеги по "ТриО". Так что и проблема адаптации в новом коллективе снималась.

Меня в эту фирму уже давно звали, поскольку я не прерывал общения с осевшими там бывшими коллегами. За что, кстати, периодически Ольга мне пеняла, ибо любого уволившегося считала предателем, что странно, с каждого она немало поимела. Так что отбывая двухнедельный срок, я своих клиентов постепенно туда переводил, готовя себе что-то вроде приданого. Тут, кстати, не только в деньгах дело. "Мы в ответе за тех, кого приручили". Я этих клиентов нашёл, воспитал, я их, в конце концов в "ТриО" привёл. Почему же должен их оставлять постороннему дяде?

Ну и, конечно, немалое место в наших разговорах на работе за рюмкой чая, занимало убийство. А обсуждать было что. Всех нас неоднократно приглашали и в милицию, и прокуратуру для дачи дополнительных показаний и уточнения всяких мелочей. Так что мы примерно представляли себе, как дело продвигается.

А двигалось оно с неотвратимостью асфальтового катка и скоростью курьерского поезда. Такие дела и оперативники, и следователи очень любят, за них бьются. Это ж не дело, а конфетка. Мечта. Подозреваемый с ясными мотивами и без чёткого алиби, улики, простые и понятные, как репа. Всё просто, однозначно, как сказал бы один известный политик. Можно не только в срок уложиться, а и досрочно следствие завершить, материалы в суд направить, повышая тем самым показатели раскрываемости.

Для карьеры это весьма полезно. Звёздочки на погоны дают, в основном, как раз за показатели, а не за мастерство. А за сухими строками отчётов никак не просматривается, проявил ли следователь чудеса дедукции, напрягая мозг бессонными ночами или просто умело воспользовался подвернувшимися уликами. Из отчётов только и видно раскрыл ли он дело или нет, а если раскрыл, то как быстро.

Одно обстоятельство несколько омрачало энтузиазм следователя, да и то не слишком: Козлов, поначалу, упорно отказывался признавать свою вину. Несмотря на предъявленные улики. Мундштук он, правда, признал (да и как иначе, если очень многие подтверждали его пристрастие к подобным аксессуарам, несколько подобных мундштуков нашли при обыске и в его рабочем кабинете, и дома), а вот от телефона категорически отказался: мол у меня, такого важного и крутого не могло быть столь примитивной трубки. Мобильник и впрямь из дешёвых, только что с того? Дешёвенький автомобильчик он ведь зачем-то имел. Возможно, только на этих уликах построить обвинение было бы сложно, но нашлись и другие.

Обычно упрямство подследственного, ушедшего в глухую несознанку вопреки железным уликам, следователя раздражает, но не в данном случае. Дело, повторяю, казалось всем настолько ясным, что на Дмитрия поглядывали со снисхождением (ну не хочет мужик в тюрьму, так его можно понять), даже мер устрашения к нему никаких не применяли. Да и зачем? Времена Вышинского²⁸ давно миновали, приговора и без признания добиться можно, на одних уликах. Дошло до того, что и адвокат (а Козлов, человек совсем не бедный, понятно, пригласил не самого плохого) уже намекал ему, что чистосердечное признание учитывается на суде. То есть, даже матёрый крючкотвор не видел возможности избавить подзащитного от наказания.

Это всё мне Алексей рассказывал. Многое становилось понятным и из допросов, в которых нам всем приходилось принимать участие. В общем, получилось так. Поняв, что дело плохо, что он оказался в положении игрока, прикупившего двух тузов к мизеру²⁹, Дмитрий, преодолев стыдливость, поведал свою главную тайну: он де гомосексуалист и во время убийства находился в гостях у интимного друга. Циничные милиционеры весело посмеялись. Затем душевно его поздравили, объяснив, что на зоне таких любят и в заключении он будет иметь постоянную возможность предаваться любимому занятию. Правда, не всегда добровольно.

А отсмеявшись, проверили. Димино пристрастие, как я уже говорил, было секретом Полишинеля. На фирме о нём многие знали. Поняв, что начальник сел крепко, бояться сотрудники перестали и выложили оперативникам всю его подноготную. И про потуги выглядеть в глазах окружающих традиционалом, и про игры с секретаршей, и про его настоящее естество. С бойфрендом тоже поговорили. Он оказался поэтом, непризнанным гением. Связь с Козловым позволяла богемному юноше жить, ни в чём не нуждаясь, ничего при этом не делая. Ну, то есть, в охотку марать бумагу, творя свои "гениальные", но неоценённые издателями вирши.

Пиит подтвердил: "Да, Дмитрий был здесь, у меня с восьми вечера, всю ночь провел и вообще у нас с ним свидания строго по четвергам". Вроде бы железное алиби? Ан нет. Любовник -- лицо заинтересованное, почти как жена, потому полной веры ему нет и быть не может, а кто-либо посторонний Дмитрия в тот день, увы, по этому адресу не наблюдал. И машину никто не заметил. Конечно, на шикарный джип внимание, может и обратили бы, но кто же замечает потёртый Жигуль?

Так что с алиби облом получился. А вот новые улики отыскались. Хоть и косвенные, сами по себе для обвинения недостаточные, но отлично дополняющие сложившуюся картину преступления. Как пазл, ложащийся в предназначенное ему место. Во-первых, свидетели, собачники, выгуливавшие питомцев у офиса в тот роковой вечер, видели подозрительную личность, крутившуюся около офиса "ТриО" в неурочный час. Хотя они и не опознали Дмитрия уверенно, но указали всё же именно на него ("На сто процентов не уверен, но этот вроде похож...").

Во-вторых, проверили Ольгин компьютер и обнаружили в почтовом ящике несколько писем с угрозами, стилистически совпадающих с письмом в сумочке. Люди, далёкие от вычислительной техники, часто не задумываются о её возможностях. Даже те, кто ежедневно компьютер в работе использует. Программисты, системщики и прочие продвинутые граждане называют нас "чайниками". Да, я и сам такой же "чайник", опытный пользователь, не более того. Так вот, многие наивно полагают, что электронную переписку отследить невозможно или, по крайней мере, затруднительно. Конечно, если Вы используете не корпоративный адрес (он вычисляется на раз, так как увязан с адресом сайта фирмы), а завели бесплатную почту где-нибудь на Яндексе или на Рамблере.

Какое заблуждение! Такая почта удобна, слов нет, так как её можно считать с любого компьютера с выходом в Интернет. Однако, каждый системный блок имеет персональный адрес, прописанный в локальной сети, поэтому любое письмо, отправленное с конкретного адреса, можно отследить. Понятно, это не всякий умеет, необходимы специальные навыки, но при их наличии -- легко. Именно поэтому преступники в многочисленных детективных сериалах е-мейлы с угрозами предпочитают из Интернет-кафе отправлять. Да и то их вычисляют.

Дмитрий, по видимому, детективов не любил. Милицейские компьютерщики точно установили: письма с угрозами, обнаруженные в почте Ольги, отправлялись с компьютера Козловской секретарши. Причём, отправлены все три письма были рано утром, до начала рабочего дня. Девоньку, разумеется, опросили, но она только хлопала накладными ресницами и никак не могла в толк взять, чего от неё хотят. Уверяла, что никакую Лобову не знает и выглядела при этом абсолютно естественно. Такие девочки обычно имеют интеллект не выше, чем у шимпанзе (а не обижаю ли я этих умных обезьян?), поэтому ей легко поверили. Электронной перепиской она, конечно, пользовалась ежедневно, общаясь с подружками в свободное от работы время, но ничто не могло указать даже намёка на какую-либо связь секретутки Дмитрия с Ольгой Глебовной.

А вот Дмитрий имел полную возможность воспользоваться этим компьютером. Он же приходил на работу раньше всех. Оберегая свои секреты, которые были таковыми только в его представлении, Дмитрий и камеры слежения расставил специфически. В своей приёмной, во всяком случае. Камера была направлена только на входную дверь, но никак не на рабочее место секретаря. Нужно это было для того, чтобы охрана с одной стороны видела, сколько времени секретарша в кабинете директора проводит (работа на мужской имидж), а с другой -- чтобы не замечала, как она на рабочем месте дурака валяет. Дмитрий-то только своей обезьянке послабление давал, работой не обременяя, всех остальных гонял и в хвост, и в гриву.

Надо отдать должное Алексею. Он не зациклился на одной версии, проверил и другие. Людей, которых Ольга сильно обидела. Не всех, конечно. Столь глобальная задача была бы непосильна для всего отделения, не то что для пары оперативников. Ольга времени зря не теряла, а прожила всё же более сорока лет. Так что всех ею обиженных не то, что проверить, счесть затруднительно. Но основных проверили. У кого-то алиби оказалось, у кого-то, напротив не оказалось возможности. Так что дело подследственного Козлова плавно подходило к закономерному финалу -- передаче в суд.

Две недели пролетели быстро. Пару раз за это время я замечал неназойливое внимание со стороны. Это подручные пегого Ивана пытались понять, знаю ли я всё же про деньги. Может надеялись, что я их к тайнику приведу или засвечусь на крупных покупках, но я их разочаровал. Все мои передвижения были обоснованы, никаких особых трат не случилось. Поэтому со временем меня оставили в покое.

В "ТриО", тем временем явно ничего не менялось, но что-то назревало. Юлик, времени зря не теряя, тоже место себе присмотрел, но решил подождать немного, к новому руководству присмотреться, тем более, что все документы хозяева наконец переоформили и со дня на день должны были начать перезаключать договоры с сотрудниками. С теми, кого планировали оставить. Трифон вёл себя так, будто ничего не изменилось и он по прежнему коммерческий директор. Хотя я сильно сомневался, что его не то, что на этом посту, но и вообще в фирме оставят. Наконец, наступил последний день моего пребывания в "ТриО". Я спокойно собирал вещи, когда получил вызов к начальству. Новый директор встретил меня поначалу довольно приветливо.

- Георгий, Вы не передумали уходить? А то мы могли бы обсудить новые условия.

- Нет, не передумал. Хотя, сейчас проверим. Вы про новые условия говорите, а давайте-ка сначала со старыми разберёмся.

- Что это Вы имеете ввиду?

- Деньги, разумеется, презренный металл. Покойная, видите ли, прилично мне задолжала. И не мне одному, и не сама по себе, а как хозяйка "ТриО". Знаете сколько?

- И знать не желаю. Я никому ничего не должен и платить не собираюсь.

- А Вы говорите остаться ...

- Дело Ваше. Хотите уходить -- уходите. Только помните: оставшись, Вы имели бы возможность заработать. А так ничего не получите. Только лишь за этот месяц, да и то из расчёта официального оклада. Целых пять тысяч, если не ошибаюсь?

- Пять с половиной. Только Вы, уважаемый, похоже плоховато дела изучили. Хоть и не принято о покойниках плохо говорить, только Ольга Глебовна порой в рассеянность впадала и забывала не только зарплату нам платить, но и ведомости своевременно оформлять. Я, например, с марта в них не расписывался. А это означает, что фирма по документам мне денег должна. Пусть и по пять с половиной всего, но за восемь месяцев это уже вполне приличная сумма. Плюс компенсация за неиспользованный отпуск.

- Да что Вы себе позволяете? Я всё равно платить не буду. А пока всюду, где полагается не распишитесь, трудовую книжку не отдам.

- Флаг в руки. Удивляюсь на новых владельцев, с такими умственными способностями только улицу подметать можно доверить. Трудовая книжка, надлежащим образом оформленная, уже давно дома. А платить Вы будете, никуда не денетесь. Потому что, если не получу перевод на карточку в течении недели, обращусь прямо в Трудовую инспекцию. А там никто не посмотрит, что директор Вы без году неделя.

Ухожу, хлопнув дверью в прямом и переносном смыслах. Да чем они там думают, что подобных дебилов в руководящее кресло сажают? Может родственничек чей? Впрочем, возможные проблемы "ТриО" меня уже не волнуют.

- - -

Суд над Козловым состоялся, когда я уже более месяца работал на новом месте. За всё это время меня не дёргали, никуда больше не вызывали, даже Алексей звонить перестал. Но Лиза по прежнему работала в Петиной фирме, поэтому свежие новости узнавала. На суд меня тоже не пригласили (и правильно сделали, что я мог ещё сообщить?), сам я не пошёл, а вот Лиза сходила и потом рассказывала, что Дмитрия даже сразу не узнала. Подумала было, что залом ошиблась.

Он изменился, изменился сильно и не только внешне (его коротко остригли и серьгу из уха вынули). На скамье подсудимых сидело существо, даже отдалённо не напоминавшее прежнего подтянутого, хамоватого и уверенного в себе хозяина жизни. Лицо оплыло и как-то обабилось. Он был сломан, сломан совершенно. Без движения горбился в своей клетке, уставившись в одну точку, вставал, когда велели встать, отвечал, когда спрашивали. Вину признал полностью, а в последнем слове униженно умолял суд о снисхождении.

И судья снизошёл, видно в благодушном настроении находился. Учитывая чистосердечное раскаяние, а также личность подсудимого, до сих пор не вступавшего в конфликт с законом, приговор постановил относительно мягкий. Присудили Козлову семь лет, что адвокат явно посчитал своей большой победой. Ему ведь удалось срок скостить вдвое по сравнению с тем, что прокурор изначально требовал. Лиза не очень вслушивалась в юридические термины (там вроде речь шла о переквалификации состава преступления с одной статьи на другую), её больше занимал вопрос, каким образом получилось, что непреклонный Козлов, которого не могли тронуть ни мольбы, ни слёзы, так быстро сломался. Слушая Лизу я, помнится подумал, что срок уже не имеет определяющего значения. Совершенно неважно, присудили бы Диме два года, семь или пятнадцать. В любом случае, человеком он оттуда уже не выйдет. Если вообще выйдет. Я его даже пожалел. А то, что сломался, так этого вполне можно было ожидать. Во всяком случае, ничего особо удивительного.

Понимаете, упорными бескомпромиссными бойцами могут быть и люди подлые, жестокие, злые, а не одни лишь благородные рыцари. А вот те, кто получают удовольствие, издеваясь над слабыми, над теми, кто заведомо не сможет адекватно ответить, как правило, оказываются трусами. Любя причинять боль другим, совершенно её не выносят и начинают визжать от лёгкой пощёчины. Козлов относился именно к такому психотипу. Он легко ломал чужие судьбы, хамил, издевался, но ни разу ни от кого не получал достойного отпора. И постепенно привык считать себя вершителем судеб, ведь так легко и просто быть сильным среди слабых. Но стоило ему попасть в камеру, где его никто не боится, где, напротив, он сам, такой крутой, становится никем, как он поплыл.

А ведь над Дмитрием специально никто не изгалялся. Следователи его даже любили по своему (а чего не любить преступника, предоставившего следователю возможность раскрыть такое дело-конфетку?), поэтому поместили не в пресс-хату³⁰, а в обычную камеру. И сокамерниками у него оказались не рецидивисты, а такие же первоходы, как и он сам. Только в тюрьме действуют другие моральные нормы и ценятся иные качества, нежели на воле. Поэтому, когда Дмитрий попытался вести себя так, как на работе привык, его быстро на место поставили.

Часто, размышляя над вывертами и причудами характера того или иного человека, мы дивимся: ну откуда в нём эта гадость, ведь таким приличным ребёнком рос. И вроде как без видимой причины превратился приличный ребёнок в чудовище. Как? Почему? Думаю, в Димином случае определяющую роль сыграли комплексы. Начальственное хамство, как считают психологи, свойственно в первую очередь тем, кто, с одной стороны осознаёт, что занимает своё место не совсем по праву, а с другой -- не может справиться с этим самостоятельно. Такому деятелю нужно постоянное подтверждение того, что он лучший. А поскольку он понимает, что это не так, необходимую подпитку получает унижая и оскорбляя тех, кто объективно умней и способнее.

Дмитрий всегда находился в тени своего партнёра. Хотя он и смог удержать фирму после смерти Петра, но и только. Развивать-то не получалось, не хватало способностей. Те вопросы, которые предшественник решал походя, на лету, Диме приходилось буквально высиживать, как наседке яйца. Пётр ситуацию интуичил, Дмитрий долго, тщательно просчитывал. И в глубине души не мог он не понимать: до Петра ему далеко, никогда бы не смог он самостоятельно поставить такое дело с нуля, да и Генеральным стал не благодаря деловым качествам. И потому мстил Дима своему предшественнику, унижая всячески его выдвиженцев.

Пётр, как человек самодостаточный, людей продвигал сообразно их способностям. При Дмитрии шанс выдвинуться имели лишь те из старослужащих, у которых отношения с Петром не сложились. Если Пётр широко делегировал подчинённым полномочия, поощрял разумную инициативу, то Дмитрий предпочитал контролировать всё до мелочей, а к попыткам сотрудников что-то самостоятельно решать, относился как к бунту на корабле. Петра в последний путь чуть ли не вся фирма провожала, причём многие плакали и слёз своих не стеснялись. Когда же Дмитрий Козлов, после оглашения приговора, сгинул в недрах пенитенциарной системы, его бывшие подчинённые ликовали. Некоторые даже устроили вечеринку, чтобы достойно отпраздновать такое знаменательное событие. Лиза, рассказывая мне о том празднестве, заметила, что теперь понимает, как выглядели ритуальные пляски дикарей над трупами поверженных врагов.

Может создаться впечатление, что мой покойный друг -- человек без недостатков. Это, разумеется, не так. И жёсткость характера имелась (а в бизнесе как без этого?), и рубануть мог сгоряча, не разобравшись, и даже поступал не всегда справедливо. Но он умел признавать свои ошибки и никогда сознательно не обижал людей. Никогда не пытался получить удовольствие от страданий тех, кто от него зависел.

Нам свойственно несколько идеализировать умерших, особенно тех, кто при жизни был нам приятен, пользовался уважением. Равно как и демонизировать негодяев. Возможно, я тоже этого греха не чужд, хотя всегда старался сохранять объективность оценок. Ясно видя все недостатки Петра, считаю, что он тем не менее, был чуть ли не единственным порядочным бизнесменом из тех, кого мне довелось встречать. Как раз то исключение, что правило подтверждает.

С Козловым всё ясно, а вот понять Ольгу я так и не смог. Вернее, не смог ясно и чётко объяснить себе каким образом она стала тем, кем стала. Откуда появились жадность, стремление к крысятничеству, тяга к лжи и предательству. Росла она в нормальной обеспеченной, по советским меркам, семье, закончила престижный ВУЗ и до поры до времени (по рассказам людей, знавших Ольгу лет десять назад) ничего поганого из неё не лезло. Возможно, первый серьёзный урок бизнес-реалий она получила в 1998 году, когда их с Трифоном из "Пики" уволили. Оказалось, интересы хозяев большого бизнеса далеко не всегда совпадают с интересами конкретного наёмного работника.

Красивая, прочная, долговечная стальная шестерёнка в редукторе копировального аппарата может и рада была бы проработать подольше, но, если конъюнктура рынка требует снижения себестоимости продукции, её выкинут, заменив на менее прочную, не такую красивую, но неизмеримо более дешёвую пластмассовую. На определённом этапе руководство "Пики" решило, что вместо дорогостоящих, но высокопроизводительных и умных менеджеров целесообразнее набрать низкоквалифицированных, зато дешёвых исполнителей. А тут и кризис, как по заказу. Очень удобно, можно уволить кого угодно не краснея и ничего не объясняя.

Второй урок дала работа в "Люнере". Там Ольга трудилась уже не под таким жёстким контролем, как в "Пике", а в значительной степени самостоятельно. Получилась как бы генеральная репетиция развёртывания собственного бизнеса. Убедившись, что выходит неплохо и решив свой бизнес начать, Ольга стала работать не только на дядю, но и на себя, дабы денег на раскрутку подкопить. И слегка прокололась по неопытности. "Люнером" тогда владели двое равноправных учредителей. Генеральный, добродушный матерщинник, занимался глобальными вопросами и в мелочи особо не лез. А вот интеллигентный, но подозрительный и цепкий, как клещ, Финансовый директор, как раз мелочами весьма интересовался. И он Ольгу не то чтобы за руку поймал, но что-то неладное почуял. И, если бы стал копать, накопал бы безусловно.

Оле это надо было, как щуке тапки. Поэтому она, проявив чудеса изворотливости, умудрилась партнёров поссорить, после чего им стало уже не до раскопок. Ссора приобрела необратимый характер, ибо самыми непримиримыми врагами часто становятся бывшие друзья, последовал развод и раздел имущества. В настоящее время оба осколка "Люнера" (а иначе их и не назовёшь) совсем не процветают. Ольга же под шумок уволилась и вместе с Трифоном перебралась в "ТриО", которым овладела без шума и пыли, элегантно облапошив простодушного Лешу, о чём я уже рассказывал.

Вот на этом этапе, полагаю, она уже сформировала новую систему ценностей, в которой не было практически ничего из норм общечеловеческой морали. Проще говоря, всё дозволено, если не попадаться. Жить она стала, руководствуясь именно этим принципом, потому и прожила недолго.

Как бы то ни было, волнение постепенно улеглось. Жизнь наладилась и вошла в привычную колею. Я жил на два дома, ночуя то у мамы, то у Лизы, что обеих устраивало, периодически навещал жену. Марине про дела сердечные не рассказывал, хотя мы с ней давно расстались. Не знал, как отреагирует: даже, если женщина действительно разлюбила своего бывшего мужа, ей всё равно приятнее, чтобы он оставался один, скорбя и посыпая лысину пеплом. Ну так и зачем тогда её расстраивать? Дела на новом месте шли неплохо и я уже думал, что ни о Козлове, ни о Лобовой больше никогда не услышу. Но я ошибался.

После Нового года неожиданно позвонил Алексей. В аккурат к концу январских каникул. Предложил встретиться, пивка попить, сказал что имеет ко мне важный разговор. Мы встретились в той самой пивной, в которой собирались во время приездов в Москву Вадима. Ценность заведения в наших глазах определялась такими факторами, как свежее пиво, приемлемые цены, а главное -- наличие отдельных кабинетов, что исключало назойливое внимание со стороны окружающих и позволяло не только насладиться вкусом напитка, но и поговорить без помех.

Однако, Алексей с разговором не торопился. Сначала мы заказали по кружечке и повели неспешный, никого ни к чему не обязывающий трёп. Вскоре, с немалым удивлением, я заметил, что мой приятель волнуется. Поразительно! До сего момента я всерьёз полагал, что нервов у него нет вообще. Наконец, собравшись с духом, Алексей начал тот разговор, ради которого, собственно и была затеяна наша встреча.

- Жора, мне нужно кое-что прояснить, но сначала главный вопрос, на который мне крайне хотелось бы получить ответ: За что ты Её убил?..

Глава 7. Воспоминания.

"Мне часто снится друг, который стал врагом,

Но снится не врагом, а тем же старым другом".

(Строки из песни)³¹

Десять лет назад.

- Жорка, дружище, бросай ты свою мышиную возню. Хватит работать на дядю, всякой ерундой занимаешься. Я же тебе настоящее дело предлагаю! Я просчитал, всё у нас получится, не сомневайся. Мне главное, чтобы рядом были люди, на которых можно положиться. Тебя с института знаю, Димку Козлова -- с армии. Он, правда, голубой, но делу это не помеха, верно?

Мы с Петром сидим в кафе. Он только что рассказал о своих грандиозных планах и всячески склоняет меня присоединиться. Надо признать, выглядят Петины задумки весьма реалистично, видимо, он действительно всё хорошо продумал. Это не маниловщина, но не лежит у меня душа к собственному бизнесу, что и пытаюсь объяснить.

- Ну зачем я тебе, Пит? Я ведь много вложить не смогу.

- Ну и что? Сколько сможешь, всё твоё будет. Получишь соответствующую долю.

- Тогда я буду младшим партнёром, а это, на мой взгляд, хуже, чем просто наёмный работник. Так ради чего мне своё положение ухудшать?

На одном из собеседований в представительстве солидной инофирмы, меня спросили, почему с такими знаниями и опытом, своё дело не начинаю. Я ответил, что не имею достаточно средств. А если привлечь кого-то другого, то именно этот другой, вложив в дело больше, чем я, станет истинным владельцем. Именно он, а не я будет политику фирмы определять. Именно он, этот другой, станет принимать ответственные решения, которые мне останется только беспрекословно выполнять. И чем я тогда буду отличаться от обычного наёмного работника? Только одним: наёмник, в отличие от компаньона, ничем не рискует. Если что не так, уволился и на другую работу перешёл, а компаньон своей долей, как цепями к фирме прикован.

Это, так сказать, чистая логика. А есть и эмоциональная составляющая: не тянет меня к бизнесу. В том смысле, что не чувствую я в себе наличия необходимых качеств, чтобы хозяином дела стать.

- Как ради чего? Ради дела. Я же тебе сказал: мне нужны партнёры-друзья, на которых можно положиться. Конечно, первое время, может с полгода, будет туговато, зато потом шоколадно, гарантирую. Неужели ты думаешь, я тебя кину? Да как тебе только такая...

- Погоди, Пит, погоди. Не о кидалове речь. То, что я говорил, важно, но это не главное. Понимаешь, я ещё лет пять назад определился. Не хочу я карьеру делать, да и своё дело затевать не хочу, не моё это. Иначе через себя переступать придётся, а зачем? Но и это не самое главное. А главное то, что по моему глубокому убеждению, нельзя с друзьями в деловые отношения вступать.

- Это почему же?

- Да потому, что вот сейчас сидим мы, кофий пьём, общаемся. На равных! А станешь ты моим начальником, общения на равных уже не получится.

- Ты о---л? Чего несёшь?

- Увы, Петя, это проверено. Никто не предаёт так сильно, как бывший друг. Не зря же говорят в народе: "Хочешь потерять друга -- дай ему денег". Если мы станем вместе работать, мы перестанем быть друзьями, а я этого не хочу.

- Значит вот как ты обо мне думаешь? Не уверен во мне?

- Да, не уверен. Просто видел не раз, как меняются люди, получившие власть и деньги. Почему-то всегда в худшую сторону. И тем сильнее меняются, чем больше денег и власти получают. Да что там ты, я и в себе-то не на все сто уверен. Не могу гарантировать, что не пустит в сердце ростки зависть. Лучше не попадать в такое положение, когда нужно делать выбор, когда искушение велико. Даже молясь, мы просим: "Избавь нас от искушения"³². Так что извини, совместный бизнес с другом для меня исключён.

- Ну и пошёл в жопу.

Пётр бросает на стол смятую купюру и стремительно выходит. Я ещё не знал, что мы сейчас виделись предпоследний раз.

В эмоциональном партнёрстве двух людей, будь то любовь или дружба, полного равенства никогда не бывает, один всё равно должен уступать, признавая тем самым, лидерство другого. Какие-то конфликты, пусть и мелкие, при общении неизбежны. Если никто не пойдёт на компромисс, не сделает первым шаг навстречу, трещина в отношениях превратится в непреодолимую пропасть. Так вышло и у нас с Петром. Обычно уступал я, а в этот раз не стал. Наверняка, я мог бы сгладить свой отказ, облечь его в приемлемую, не обидную для Петра форму, но этого не сделал. Почему? Не знаю. Может, мне просто надоело уступать? А может заело, что он не желает слушать, не хочет понять? Ему надо, а мои доводы, мои выстраданные мысли и убеждения, к которым я пришёл, наступая на многочисленные грабли и набивая раз за разом здоровенные фингалы на лбу, отбрасываются, как бред.

Как бы там ни было, мы оба упёрлись. Я не звонил, всё ждал, ждал чего-то, хотя и понимал: Пётр первым на контакт не пойдёт. Характер не тот. Ну почему, почему я был так упрям? Когда я всё же набрал номер (а мобильников тогда практически не было), услышал лишь длинные гудки.

Потом, через общих знакомых узнал, что Пётр женился. На Ольге. На свадьбу он меня не позвал, просто забыл, что был у него такой друг, Жора Наумов. И увиделись мы с ним, ещё только один раз.

Три с половиной года назад.

Пётр позвонил внезапно, попросил о встрече. Говорили мы столь недолго, что я даже удивиться не успел тому, что он вдруг обо мне вспомнил. Подумал только: "Надо же, а откуда он номер моего мобильника узнал?" Надо ли говорить, что на встречу я примчался задолго до назначенного времени.

Пётр появился, когда я приканчивал под сигарету вторую чашечку кофе. Молча протянул руку, сел напротив. Странное ощущение дежа-вю: точно также мы сидели с ним шесть с половиной лет назад. И кафе почти такое же, очень похоже по интерьеру. Вот только Пётр изменился. Раньше от его мощной фигуры веяло природным оптимизмом. Теперь оптимизма явно поубавилось, между бровей пролегла борозда, видно хмурится он теперь чаще, чем улыбается.

- Прости меня, Жора. Я на тебя тогда сильно обиделся, а ведь ты был прав.

- Ты о чём?

- О том, что дел с друзьями нельзя затевать. Слушай, я, конечно, сильно перед тобой виноват, но ... Не знаю, как сказать. Неприятности у меня. Да что я несу!? Какие, на фиг, неприятности? Неприятность, это когда налоговая не вовремя заявилась. А тут беда. Короче, мне нужна твоя помощь. Хотя бы совет.

- Петя, что случилось? Спокойно, по порядку.

- Трудно об этом говорить, как-то сразу навалилось. Похоже, жена мне изменяет и не с кем-нибудь, а с лучшим другом, с Димкой.

- Это компаньон твой что ли? Погоди, я же помню, ты говорил, что он голубой... Или что-то не так запомнил?

- Да верно ты всё запомнил. Значит бисексуал. Он, знаешь ли выглядит нормально. Только курит всегда через мундштук и рубашки с какими-то дурацкими рюшками любит. Он мне как то по пьяни признался, что он гей, но скрывает, потому что считает гомосексуализм извращением. Он же и на свадьбе моим свидетелем был и в доме у нас бывал часто. Ну как он мог?

- А почему ты так уверен?

- Смотри.

Петя вынимает из кармана и кладёт на стол толстую чёрную трубочку. Беру в руки, рассматриваю, нюхаю. Пахнет, как из пепельницы. Запах отчётливый, насыщенный. Если это мундштук, то я таких раньше не видел. Очень уж толстый и длинный.

- Я нашёл это под кроватью в спальне.

- А с чего вдруг туда полез?

- Заколку от галстука уронил. Грёбаную заколку! Полез доставать, шарю рукой, а там трубочка какая-то перекатывается. Достал, а это Димкин мундштук. Я его сразу узнал. У Димона их с десяток одинаковых, он их откуда-то привёз и держит теперь везде. На работе, дома, в кармане пиджака.

- Ну забыл. Ты же сам говорил, что он у Вас бывает.

- Но не в спальне же, блин. Смотри, что получается. Некто курил, лёжа в постели. Потом мундштук на прикроватную тумбочку положил, а он и скатился, круглый же. А некто -- это только Димон. Ну в любом же случае получается, что кто-то курил, лёжа в моей кровати. А кто ещё, кроме Димона мог пользоваться его мундштуком? Ты понимаешь, Жора, пока я в командировке вопросы решал, этот сучий потрох в моей кровати с моей же женой кувыркался!

- А чего ты прямо у Ольги не спросишь? По её реакции сразу всё и поймёшь. Ты же вроде раньше никогда не страдал от недостатка решительности.

- Не могу. Я её всё ещё люблю. Да и с сердцем у неё проблемы. У нас дома везде валидол на всякий случай: и на кухне в аптечке, и в тумбочке у кровати. Ну как я ей такой вопрос задам? А если у неё приступ случится? Я же себе не прощу. Но это ещё не всё. Я заметил, что и на работе не всё ладно. Кто-то стал потихоньку деньги сливать. Причём аккуратненько так крысит, я не сразу и заметил. А заметив, стал думать, прикидывать. И получается, только Димон достаточными полномочиями обладает. Но я никак поверить не мог, мы же друзья. А теперь верю. Как же он смел со мной так поступить, я же его из дерьма поднял?

- Вероятно, именно поэтому. Дорогой мой, людям свойственно особенно ненавидеть именно тех, кто им добро сделал. Чем же я могу тебе помочь?

- Жора, ты человек неглупый и опытный. Я тебя прошу, посмотри некоторые документы, я подборочку составил.

- Петь, я же не эксперт. Для этого есть специально обученные люди.

- Есть, но я пока не могу к ним обращаться. Димон сразу узнает. А я сначала хочу быть полностью уверен. Мне нужен взгляд со стороны, потому что я уже не могу трезво оценивать. А ты можешь, я знаю. Посмотри свежим взглядом. Непредвзято. Потом скажешь, что думаешь по этому поводу.

- Ну хорошо. Сегодня среда. Эти дни у меня заняты, а в пятницу с утреца могу зайти... За выходные погляжу, потом позвоню.

- Отлично. Охране скажешь, что ты курьер, приехал за документами. Потом проходи в приёмную. Папку я секретарше оставлю, её зовут Лизой, я её сейчас предупрежу.

Петя достаёт трубку, набирает номер: "Лизанька, в пятницу зайдёт Георгий Наумов. Это мой друг. Передашь ему папку, которую я для него оставлю. Только, чтобы никто не знал. Понятно?"

- Ну всё, секретаршу я тоже предупредил. Очень надёжный человек, ей я на все сто доверяю. Проходи прямо к ней, она тебе папку отдаст. Посмотри, пожалуйста, а в воскресенье позвони. Ты извини, пойду. Мне надо побыть одному, подумать.

На чём мы и расстались. Навсегда. В пятницу, войдя в приёмную, я увидел симпатичную заплаканную женщину. Она тихо всхлипывала, утирая покрасневшие глаза платком, но, когда я назвался, разрыдалась. Навзрыд. Я с трудом разобрал, что Петя умер. Вчера во сне, от сердечного приступа.

Три года и три месяца назад.

- Георгий! Очень рада, что ты решил к нам присоединиться, мне толковые люди нужны. Только хочу тебя сразу кое о чём предупредить на будущее, чтобы у нас с тобой была полная ясность. Трифон считается коммерческим директором, но здесь ничего не решает. То, что он мой компаньон, это как бы понарошку, дань старой дружбе. Если что, все вопросы решать только со мной. Это понятно?

- Более чем, Ольга.

- Ну вот и хорошо. Главное, сразу точки над "и" расставить. Понимаешь...

- Ты вовсе не обязана мне что-то объяснять.

- Не обязана, но считаю, что уж кто-кто, а ты должен ситуацию правильно понимать. Ты же не пацан, вроде Юлика. Так вот, Глебыч -- отличный продавец, этого у него не отнять, но по жизни раздолбай. И от финансовых вопросов его следует держать подальше, он, видишь ли совершенно не способен просчитывать эффективность сделки. Для него важен процесс, а то, что сделка может из-за накладных расходов оказаться убыточной, он понять не в состоянии. Именно поэтому я сама финансами занимаюсь. И деньги здесь все мои, он не вложил ни грамма...

Три года и два месяца назад.

Сегодня я наконец пришёл попрощаться с Петром. Так и хочется сказать, на могилку, только никакой могилки нет. Есть ячейка в колумбарии. На процедуре кремации я не был. Никто меня туда не приглашал (оно и понятно), да и не знал я, где и когда она будет, а у Ольги узнавать как-то не хотелось.

Что же, покойся с миром, дружище. Жаль, поздно мы помирились. А папочку интересную ты мне передал. Не скажу, чтобы она на кого-то конкретно указывала, но то, что подворовывал в компании кто-то -- очевидно. Причём этот кто-то относился, безусловно, к высшему руководству...

И умер ты как-то странно. Во-первых, очень во время, в аккурат, как компаньона заподозрил. Во-вторых, от сердечного приступа. Ты же говорил, что Ольга валидол всё время сосёт. У Вас что же вся семья -- инвалиды? Как-то странно это всё, не чисто. Да боюсь, не разобраться уже. Дело закрыто, сдано в архив.

Три года и месяц назад.

- Что же ты, поганец, делаешь? А если он тебе ксиву в нос? Отвечать-то за тебя Ольге Глебовне придётся.

- Ну какая ксива? Откуда? Мне деньги нужны, зарплату-то задерживают. А тут налом парень платит. Жалко упускать.

- Знаешь, милый, риск должен быть разумным. Ты, в лучшем случае три штуки получишь, а в худшем, на штраф попадёшь. Тридцатка, минимум. Его, конечно, Глебовне, как директору выпишут, но она его тут же на тебя переложит, к гадалке не ходи. Это всё равно, что идти на угадайку на ловленом мизере, когда паровоз³³ светит. На таких шансах играть нельзя.

Моё вмешательство избавило Ольгу от некоторых неприятностей. Не очень, впрочем, крупных. Юлик позже, в тот же день, когда мы вышли покурить, мне попенял. Зачем, мол, вмешался? Тебя это затрагивало? Нет. Ну и не нужно было лезть. Поджарили бы Глебовну слегка, а мы бы посмотрели, как она на сковородке корчится. Я и сам себе тот же вопрос задавал: зачем? Не затем же, чтобы, Юлик, позлорадствовать не мог. В жизни есть много другого хорошего, кроме чужих неприятностей.

Может, подобно сторожевому псу, на защиту хозяйского добра бросился? Нет, да и не такой уж большой потерей стал бы для Ольги тот штраф. И даже не забота о коллегах двигала мной в тот момент. Юлик этого не осознавал, но Ольга-то непременно переложила бы свои потери на нас. Нет, скорее мои действия -- профессионализм, как я его понимаю: менеджер должен заботиться о благе предприятия, на которое работает.

Как бы то ни было, но свой дивиденд с той истории в виде полного Ольгиного доверия, я получил.

Около трёх лет назад.

- Ты чего в перчатках? Снова обострение?

Уныло киваю. У меня что-то вроде экземы. В молодости сильно маялся. Сейчас обострения редки, но, когда они случаются, ношу на работе тонкие кожаные перчатки, к чему в "ТриО" уже все привыкли. Просто потому, что руки, покрытые красными пятнами, выглядят неэстетично. Это не заразно, типичная аллергическая реакция, поэтому коллеги меня не сторонятся.

- Жора, ты должен мне помочь.

- Да, Ольга? (Я никому ничего не должен, но отчего не помочь начальнице?).

- Надо кое-куда съездить. Документы отвезти.

- Ну пожалуйста, пиши, куда, к кому...

- Эти документы надо передать в руки Дмитрию Козлову. Вот адрес.

- А это кто?

- Ах, да-а-а. Ты ведь моего покойного мужа не знал. Прекрасный был человек, мне его так не хватает. Здоровье на работе сорвал. Я ему, помню, всё говорила: "Ради чего ты, Петенька, так надрываешься?". Не слушал, вот и ушёл так рано. Ну ладно. Эта сволочь, Козлов -- компаньон Петра. Ты извини, что я тебя, как простого курьера использую, но сама я эту скотину видеть не могу, меня трясёт, даже когда только о нём вспоминаю. А Руслану такое дело не доверишь -- мал ещё.

- Хорошо, что я должен делать?

- Тут два экземпляра Договора. Передашь ему, а он тебе должен платёжку показать с отметкой банка. Если что не так, звони прямо из его кабинета.

Место нашёл легко, я ведь там уже побывал. Пусть только раз, но у меня хорошая зрительная память. На вахте сказал, что к Дмитрию Ивановичу от Ольги Глебовны. Петина приёмная, только на кабинете другая табличка и секретарша другая. Пришлось подождать, начальник занят. Наконец захожу. Да, Пётр был прав, колоритная личность. Не здороваясь и вообще слова не говоря, протягивает руку. Также молча даю ему файл с документами. С лаконичностью спартанца он подписывает, вкладывает один экземпляр договора обратно в файл и протягивает мне, открыв, наконец, рот:

- Свободен.

- Извините, Дмитрий Иванович, но Ольга Глебовна велела платёжку посмотреть.

- Какую ещё платёжку?

- Очевидно, платёж по этому договору.

- Потом по факсу вышлю.

Ладно парень, быкуй, если нравится, с меня не убудет, мне с тобой, слава Богу, не работать. Достаю телефон, набираю номер.

- Вас не затруднит с ней поговорить?

- Вот ещё.

- Дмитрий Иванович, я должен выполнить указания своей начальницы. А у Вас в компании разве не принято, чтобы сотрудники Ваши приказы выполняли?

Нет, такого он, конечно, не допускает, это видно сразу, и не может позволить, чтобы у постороннего даже мысль подобная возникла. Поэтому берёт трубку. Разговор явно не дружекий, на повышенных тонах. Отговорив, возвращает телефон. Подношу к уху, слышу раздражённый голос шефини:

- Ладно, Жора, можешь возвращаться. Договор не забудь.

- Уже в папку положил, через час буду.

Откланиваюсь. Едва сдерживаюсь, чтобы не отряхнуться. Такое ощущение, что запачкался, с этим дерьмом пообщавшись.

Два года и семь месяцев назад.

- Жора, я уезжаю, буду только к концу дня. Вот тебе мои ключи, сходи сделай дубликаты для себя.

Ольга лезет в стол, достает два ключа замысловатой формы на кольце, протягивает мне. Отдельно там, в ящике, лежит ещё один ключик.

- Зачем они мне?

- Видишь ли, бывает, мы с Глебычем оба с утра заняты. И народ на крыльце без дела топчется. Лучше, если ещё кто-то третий будет иметь возможность людей утром в офис впустить. А кому попало, я ключей не дам. Ты же зарекомендовал себя человеком надёжным. Во всяком случае, у тебя больше ответственности, чем у того же Трифона. Вот я и решила, пусть и у тебя комплект ключей будет на всякий случай.

- Хорошо, только тогда надо в охранную фирму сообщить и показать мне, как всё это хозяйство сдавать-снимать.

- Скажи Трифону, пусть сделает.

Два года и два месяца назад.

- Но что же мне делать???

- Да что хочешь. Я не обязана решать твои проблемы.

- Но мне же нечем кредит отдавать.

- Повторяю, это твои проблемы.

- Как же мои? Ольга Глебовна, я кредит собирался из зарплаты погашать, а Вы мне за два месяца должны. Раз Вы мне зарплату задерживаете, это уже не только мои проблемы. Я понимаю, трудности, то сё, но я же всё сразу и не требую. Ну хоть пятнадцать тысяч дайте, мне завтра край надо вернуть...

- Ещё бы ты требовал. Сказано, нет денег. Когда смогу, заплачу. Не нравится, проваливай, никого не держу.

Несчастный кладовщик выходит пошатываясь, как пьяный. Мы с шефиней обсуждали предстоящие закупки, когда он ввалился со своими мольбами. Я к тому времени уже довольно хорошо понимал, что представляет из себя моя начальница, но тут меня проняло. Даже забеспокоился, что не смогу сохранить беспристрастность и на лице все чувства отразятся. Уверен, посмотри на меня Ольга в тот момент повнимательнее, уволила бы без раздумий, только ей не до того было, она исключительно за несчастным парнем наблюдала.

Наблюдала без издёвки во взоре и без садистского удовольствия, а с каким-то спокойным, я бы даже сказал, почти равнодушным любопытством. Такое выражение лица бывает у ребёнка-экспериментатора, когда он наблюдает, например, за разрезанным дождевым червяком. Никакой ненависти (равно как и жалости) к червячку малец не испытывает, просто половинки так забавно корчатся. Только червяку, говорят, не больно, мозгов у него совсем нет, нервная система примитивна. Да и каждая из половинок быстро в самостоятельного червя развивается. Человек устроен иначе...

А ведь самое поганое, что требуемую сумму Ольга могла при желании легко и просто достать из кармана, Юлик за час до того ей штуку баксов сдал. Но не достала. Зачем? Ведь так интересно за червячками наблюдать.

На следующий день обнаружилась пропажа копира, да и давешний кладовщик перестал на работу выходить. Не получилось по хорошему, он решил свои проблемы сам. В полном соответствии с указаниями начальства.

Один год и два месяца назад.

- Извините, мадам, не Вы уронили?

Милая женщина со следами былой привлекательности на усталом, грустном лице, берёт оброненную перчатку, смущённо благодарит. Когда руку протянула, замечаю на тонком запястье небольшой браслет. В годы моей молодости такие носили представители опасных профессий, например, альпинисты, гонщики. На них выбивалась группа крови, чтобы можно было помощь оказать, даже если пациент поступил в больницу в бессознательном состоянии. Но дама работает в офисе, какой там риск? Она, кстати, явно не настроена знакомиться на улице с первым встречным. Сейчас уйдёт.

- Извините, Вы ведь Лиза, если не ошибаюсь?

- Да-а. А Вы откуда меня знаете, мы разве знакомы? Простите, я как-то сразу не припоминаю...

- Не мудрено. Мы виделись только раз, в день смерти Перта. Вам тогда явно не до меня было.

- ???

- Пётр Вам звонил насчёт меня за пару дней до смерти, предупреждал, что я заеду. Он Вам папочку для меня оставлял, помните?

- А Вы, что на него работали?

- Нет, я всего лишь с ним дружил. Разрешите представиться, Георгий Наумов.

- Да, да. Теперь я Вас узнала. Так Вы друг Петра?

- Мы с ним учились когда-то в одном институте. Дружили. Потом судьба развела, долго не виделись, а незадолго до Петиной кончины снова встретились. Вот он и попросил помочь по дружески. Жаль, поздновато. Папочка-то, которую Вы мне передали, занятная оказалась. Если интересно, могу рассказать подробнее. Может зайдём куда-нибудь, поговорим за чашечкой кофе? Тут неподалёку есть уютное кафе. Не отказывайтесь, Вы же хорошо относились с своему начальнику, он мне говорил. А мне тоже нужно некоторые моменты для себя прояснить, но такими вопросами к кому попало не обратишься, а я в Вашей компании никого не знаю. С Вами хотя бы встречался.

- Ну хорошо. Только недолго, у меня собака не выгуляна.

- Прошу. Занятный у Вас браслетик. Группа крови?

- Нет, инвентарный номер.

- Не понял.

- Не важно. Мы же собирались о Петре говорить, а не обо мне.

Около года назад.

- Жора, это же чудовищно. Неужели они останутся безнаказанными?

Мы сидим на кухне в уютной Лизиной квартире, пьём чай и в который раз обсуждаем судьбу моего покойного друга. Правда, на этот раз более полно, чем раньше. Во время нашей первой встречи, три месяца назад я ей кое-что рассказал. Но не всё. Только о Петиных подозрениях. Я хотел поподробнее узнать о Козлове, а кто мог рассказать о нём лучше сотрудника компании? Но за эти три месяца многое изменилось: Лиза стала для меня не просто информатором, но и очень близким человеком. А раз так, настало время поговорить более предметно. Лиза имеет право знать то, что я знаю, знать о моих выводах и подозрениях. Я не старался её убеждать, просто рассказал всё откровенно.

- А что тут можно сделать? Доказательств-то никаких у нас нет, только домыслы и предположения, а их к делу не пришьёшь.

- Почему нет, а та папка, которую тебе Пётр передал? Ты её не выбросил?

- Нет, дома лежит. Могу к тебе привезти.

- Ну вот. Ты же говорил, картина ясная, да и всё остальное очень логично. Я вот тебя послушала и к таким же выводам пришла. Сама.

- Лизанька, милая. Ясная-то она ясная, мне и тебе, но не суду. Там же одни копии, оригиналов нет. Да и были бы, что они доказывают? Только то, что Козлов, видимо, обворовывал своего компаньона. Видимо. Но чётких доказательств там нет. А то, что у нас с тобой одинаковые выводы получились... Логика, знаешь ли, категория совсем не юридическая. Для суда доказательства нужны.

- Может, хотя бы отнесём папку в Прокуратуру? Или куда там полагается в таких случаях?

- А смысл? Козёл отмажется, а нас тобой зароет. И хорошо ещё, если в одну яму.

- Неужели ничего нельзя сделать?

- Ну почему нельзя, можно. Только без твоей помощи не обойтись.

- Я готова.

- Уверена? Это будет непросто. Сможешь?

- Смогу. Жора, дорогой, ты мне только скажи, что делать надо.

- Ладно, слушай. В общем-то ничего сложного нет.

Два месяца назад.

- Дай руку, пожалуйста. В таких ситуациях мужчина обычно надевает женщине кольцо, я же, напротив, его сниму.

С этими словами перекусываю кусачками тонкую цепочку браслета. Снимаю и, держа двумя пальцами, протягиваю Лизе.

- Можешь выбросить, но я бы сохранил на память, как трофей. Думаю Козёл сполна расплатится за те три года, что ты носила эту штуку. Ты удовлетворена?

- Вполне.

Глава 8. Признание. Почему.

- ...За что ты Её убил?

Ой, как нехорошо-то. Мыслишка о возможных неприятностях мелькнула у меня ещё во время телефонного разговора. Как-то ни разу раньше не проявлял майор инициативы в организации наших встреч, да и не встречались мы с ним тет-а-тет ни разу. А уж когда он сказал, что нечто важное обсудить хочет... Единственное важное дело, что нас с ним связывало -- то самое, что недавно завершилось. Завершилось ли?

- Не шей мне дела, начальни-ик. В камеру веди, в несознанке я.

- Не паясничай, Георгий, тебе это совсем не идёт. У нас серьёзный разговор.

- Извини, Хэт, это я от неожиданности. А с чего это ты вообще вдруг решил, что я кого-то там убил?

- Ты ведь даже не спрашиваешь, кого именно я имею ввиду. Значит понял? Понял, вижу, прекрасно понял.

- Не лови на слове. Нас с тобой только одно преступление связывает, тут и понимать нечего. Несложно догадаться было.

- Верно. Только не просто преступление, а убийство. И получается, увы, что убийца ты, друг мой. Хочешь мои доводы услышать? Изволь, изложу. Только позволь сперва кое-что объяснить. Детективы любишь?

- А при чём тут... Ну, люблю.

- При том, что классики жанра, начиная с Эдгара По и сэра Артура³⁴, создали не слишком привлекательный образ стражей порядка. Даже у тех авторов, которые не стараются мазать полицию нарочито чёрной краской, таких, как, например, Гарднер или Стаут, коп смотрится бледновато по сравнению с сыщиком-любителем. Такая литература хороша, как пища для ума, как некая логическая задачка, но, с другой стороны, она создаёт в сознании обывателя превратный образ полицейского. Думаю, эти книги отчасти и преступность подпитывают. Начитается какой-нибудь умник детективчиков и думает: "Да ни в жизть меня эти тупые менты не поймают".

- Вовсе я тебя тупым не считаю, с чего ты взял?

- Погодь, погодь. Ты слушай. Всё так и есть, как я говорю. А ведь сравниваются несравнимые вещи. Сыщик-любитель может позволить себе выбирать "вкусные" дела, те лишь, что ему интересны. Тот же Пуаро частенько говаривал: "Я Вашим делом заниматься не буду, оно мне не интересно". А для нас нет интересных или неинтересных дел. Мы обязаны расследовать любое. И мы не можем себе позволить сидеть, плюя в потолок или играть на скрипочке в ожидании гениальных озарений, нам надо землю топтать. Вообще-то озарения и у нас бывают, но в нашей работе девяносто процентов -- рутина. Однако, без неё преступления не раскрыть и поверь, у нас немало классных профессионалов, которые своё дело круто знают.

Без ложной скромности, я неплохой сыскарь. А знаешь, почему? Потому, в частности, что не верю в случайные совпадения. Не то, чтобы их совсем не бывает, но если я со странным совпадением сталкиваюсь, сразу настораживаюсь. Так вот, это дело казалось уж слишком гладким, таким гладким, что впору задуматься. Но я поначалу внимания не обращал, пребывал в эйфории оттого, что так хорошо на новом месте начинаю. Преступление-то не рядовое, не примитивная бытовуха, крутой бизнесмен грохнул крутую бизнесвумен. Но, хотя быстрота и лёгкость раскрытия этого убийства поначалу и не насторожили, у меня всё время было лёгкое ощущение какого-то упущения. Как бы вьётся в мозгу намёк на мысль, но никак не ухватить. И только когда, я натолкнулся на странное совпадение, понял в чём дело. Запах.

- Какой запах?

- Очень интересный запах. Но о нём чуть позже, а пока вернёмся к нашим баранам. Помнишь, я рассказывал, как именно нашли основные улики, телефон и мундштук? Отлично. Ну так вот. То, что Козлова мы задержали по подозрению в убийстве, никак не отменяет факта вскрытия его автомобиля. А это совсем другое преступление, которое тоже надо расследовать. Поэтому в отделении, на территории которого всё это произошло, дело завели. Они может и рады были бы не заводить, ведь потерпевший заяв не писал и претензий не имел, но был сигнал, патруль выезжал на место, попытку ограбление зафиксировали, свидетеля опросили. А главное, в их районе случилось уже несколько подобных ограблений. Как бы серия.

Такие дела, сам понимаешь, раскрывать сложно. Воруют-то не антиквариат, а что под руку попадётся, значит вора на перепродаже только случайно прихватить можно, надо с поличным брать, дежурство организовывать на всю ночь, да не на одну. А людей где взять? В общем, такие дела -- потенциальные висяки. А висяков ни один нормальный мент не любит и при первой возможности от них избавляется. Вот и следователь, который дела об автомобильных кражах ведёт, прослышав, что мы одного из потерпевших арестовали, размечтался его дело нам перекинуть. Чтобы хоть от одного висяка избавиться. Переслал. Наивно, конечно, но он ничего и не терял. А я, прежде, чем назад ему дело отослать, его полистал. Ну выдалась свободная минутка. И знаешь, обнаружилась интересная вещь.

Оказывается, свидетельница, Елизавета как-её-там, которая автоворов спугнула и милицию вызвала, работает в компании Козлова. Совпадение, а я их не люблю. Навёл справки и оказалось, она раньше была секретарём прежнего Генерального директора, причём считалась толковым работником и немало зарабатывала. А когда он умер, новый Генеральный эту Лизавету в уборщицы перевёл, взяв на её место сексапильную дурочку. Это не всё. Лиза, оказывается, брала в компании кредит и уйти, не погасив его не могла. Зарплата уборщицы особых выплат делать не позволяла, поэтому оказалась она в положении этакой современной рабыни-Изауры. И длится всё это уже три года. Смекаешь, как она должна Козлова ненавидеть?

- Мало ли кто кого ненавидит. Это ещё ничего не доказывает.

- Конечно, но я продолжу, с твоего позволения? Лизу эту, надо сказать, в компании уважают и жалеют. Раньше помалкивали, директора боялись -- говорят, крут был и с подчинёнными не церемонился. Теперь же, когда он сел, бояться перестали, болтают откровенно. Так вот, долг за ней оставался не маленький, триста тысяч. Никаких шансов собрать такую сумму, кроме как путём обмена квартиры на комнату в коммуналке, не просматривается. И вдруг, не так давно, она приносит всё полностью, наличными и сдаёт в бухгалтерию.

Какой напрашивается вывод? Самый естественный. Три года она покорно унитазы драила, значит, денег у неё не было, иначе давно бы заплатила. Откуда же они взялись? Не иначе, помог кто-то, выкупив бедную Лизу из кабалы. Кто бы это мог быть? Поспрашивал соседей. Те о ней тоже, надо признать, высокого мнения. Скромница, мол, с мужиками никогда не гуляла, всё за больной мамой ухаживала. Но мама давно умерла и с год назад появился у нашей Лизы душевный друг, который порой у неё ночует. Нормальный такой мужик, приходил открыто, не скрываясь, его кое-кто из жильцов видел не раз. И самое интересное, что похож этот друг на тебя. Ну просто, как брат-близнец, которого у тебя, насколько я знаю, нет. Хочешь что-то сказать?

- Несчастная женщина, она заслужила немного счастья. Продолжай, пожалуйста. Я внимательно слушаю, очень интересно излагаешь.

- Да? Ну ладно, слушай дальше. Итак, первое, что следует отметить для памяти: свидетельница, которая помогла обнаружить основные улики против Козлова, оказывается сотрудницей его компании, причём, сильно им обиженной. Кроме того, она близко и даже весьма близко знакома с человеком, работавшим в фирме убитой Лобовой. Человеком, также обиженным этой самой Лобовой. При желании тут уже можно элементы сговора усмотреть. А что, если улики в машину подброшены?

- Ты нам льстишь, если всерьёз думаешь, что мы с Лизой умеем замки взламывать.

- Да нет, я так не думаю, хотя всё бывает. Я, например, ту консервную банку могу обыкновенной скрепкой открыть. Допустим, у тебя подобного опыта нет, но для такой работы можно кого-нибудь нанять.

- Ну хорошо, улики подбросили, а отпечатки пальцев? Налепили?

- Отпечатки -- серьёзный факт, не спорю. Только если бы они обнаружились на стационарных предметах, на столе в Вашем офисе, на оконных решётках хотя бы, тогда да! Тогда я, наверное, этого разговора и не затеял бы. А всю эту мелочь, которая в карман влезает, можно подсунуть под руку невзначай. Я с ходу десяток возможностей придумаю, как на определённом предмете нужные отпечатки получить. Ну не суть. Не будем пока об отпечатках. Ты меня не сбивай. Я что хочу сказать. Как только я на это совпадение внимание обратил и стал глубже разбираться, разные интересные моменты и странности посыпались, как из рога изобилия.

- Серьёзно?

- Смотри сам. Момент второй. Письма с угрозами отправлялись Лобовой по утрам, с компьютера секретаря Генерального директора. Там в приёмной камера наблюдения так установлена, что стол секретаря в сектор её обзора не попадает. Следствие посчитало, что письма слал Козлов, так как он имел привычку рано на работу приходить. Но такую же возможность имела и твоя Лиза, она как раз по утрам там уборкой занималась.

- А часовню тоже я развалил³⁵?

- Чего?

- Эх, молодёжь. Классику не смотрите. Я хотел спросить, а камеру столь причудливо тоже Лиза развернула или это всё-таки господин Козлов распорядился?

- Рад, что ты ещё способен шутить. Да, камеру поставили так, как директор приказал. А вот откуда ты об этом знаешь? Ладно. Я не могу доказать, что письма отправляла Лиза, просто отмечаю, что она такую возможность имела.

Момент третий, самый существенный. После того, как я обдумал всё, о чём сейчас рассказал, решил ещё раз поговорить с судмедэкспертом. Ольга Лобова умерла от отравления. В этом у патологоанатома сомнений нет. И яд был внесён именно через ранку на пальце, вскрытие сей факт подтвердило однозначно. Но. У эксперта, оказывается частное мнение имеется, которое он, правда в официальном Акте приводить не стал, но в приватной беседе изложил.

Версия следствия, если помнишь, такова: в Лобову стреляли с улицы, из-за окна; она инстинктивно вскинула руку и стрелка попала в палец. Только эксперт считает, что в этом случае рука была вывернута неестественно. Вот так:

Алексей достаёт ручку, ставит на большом пальце точку, имитирующую ранку и вытягивает перед собой правую ладонь. Действительно, несколько странно выглядит.

- Видишь? Не то, чтобы такой жест совсем уж невозможен, но выглядит, согласись, несколько неестественно. Во всяком случае, вероятность того, что, заслоняясь от удара, человек инстинктивно примет именно такую позу, по мнению эксерта чрезвычайно мала. Кроме того, форма ранки такова, что появиться она могла скорее от того, что пальцем задели о гвоздь, торчащий из стола, нежели от стрелки-дротика.

- Отчего же эксперт в официальном акте своё мнение не изложил? Вот это всё о чём ты сейчас толковал.

- Потому что стопроцентную гарантию он дать не может. Да, мнение получилось неофициальное, эксперт не готов подписаться, но считает вполне вероятным, что стрелку воткнули в уже мёртвое или бесчувственное тело. Хотя, повторяю, определённее он сказать не может. Кабы дротик в ранке оставался, но он вывалился от сотрясения при падении тела.

Четвёртое. Письмо, найденное в сумочке Лобовой. Напечатано на принтере секретарши Козлова. Его тоже вполне могла Лиза распечатать. А пальчики убитой тоже ничего не доказывают. Бумагу можно и к мёртвой руке приложить.

- Письма отправлять, бумаги распечатывать с компьютера секретарши Лиза, конечно могла. Она действительно по утрам в приёмной чистоту наводит. Но для этого комп включить нужно. А откуда она пароль взяла придумал?

- Там что, пароль? Ну не знаю, подсмотрела, да мало ли как. Это пока схематично, а деталями схему обрастить -- дело техники. Я, с твоего разрешения, продолжу? Пятое. Козловский педик-сожитель, гений непризнанный, алиби-то подтвердил. Мы его показания не стали принимать во внимание, так как он -- лицо заинтересованное, ради любовника мог и соврать, но что, если он говорил правду?

- А Вы отыскали хоть единую душу, кто бы Козлова хоть раз в том адресе видел? Не обязательно в день убийства.

- Нет, -- нехотя цедит сыщик, -- не отыскали. Но все говорят, что он шифровался, скрывал свою голубизну.

- Шифровался или нет, а доказательств, кроме сомнительных показаний поэта-любовника, у тебя, как я понимаю, нет?

- Твоя правда, но и это не всё. Шестое. Сей факт не широко известен, но поверь, отпечатки губ человека столь же индивидуальны, как и отпечатки пальцев. Не знал?

- Ну почему? Читал об этом. У того же Гарднера.

- Молодец. Тогда тебе будет интересно узнать что, на орудии преступления отпечатков губ Козлова нет. Вернее нет таких, какие должны были быть, если он выдул дротик из мундштука.

- Что, совсем нет?

- Нет, не совсем. Есть, но нечёткие, смазанные. Ну что ты усмехаешься? Козловские отпечатки, но старые и смазанные, а должны быть чёткие и свежие. Седьмое. Алиби, друг мой, у тебя нет. Твоя жена подтвердила, что ушёл ты от неё в девять вечера. И Лобова умерла примерно в это время. Примерно. Значит погрешность в пятнадцать минут плюс-минус вполне возможна. А за это время ты легко мог бы добежать через парк до офиса. Я проверил. Стоп, стоп. Я знаю, что ты хочешь сказать. Твою маму я не опрашивал, не сомневаюсь, она скажет всё так, как тебе нужно. Но ты сам рассказывал, что у неё с памятью нелады. Значит, её показания недостоверны.

- Это ещё надо доказать. Мама в дурке на учёте не состоит.

- Да ладно. Мы-то понимаем, о чём речь, склероз у человека за восемьдесят, вещь вполне естественная. И, наконец, восьмое. Курточку можно?

- Мою, вот эту? Пожалуйста. А зачем тебе?

Алексей берёт куртку и тщательно обнюхивает рукава.

- Ничем не пахнет, что не удивительно, через два-то месяца. А вот тогда, в день убийства, от рукава отчётливо пахло парфюмом, причём, не мужским. От Ольги вашей, между прочим, пахло точно так же. Вот эта мысль меня и грызла, только я её уловить никак не мог. Как же я так оплошал? Ведь такой же запах и в Вашей комнате витал. И вот я думаю, а не там ли труп изначально лежал? Около твоего стола. Может его потом в кабинет перенесли?

- Красиво излагаешь. А то, что Козлова уже осудили, это как? И вину свою он, как я слышал, полностью признал.

- Он сломался, очень быстро сломался. И в таком состоянии готов был признать что угодно, даже взрыв Нью-Йоркских башен.

- Ну а то, что свидетели его опознали, как повернёшь?

- Неуверенно опознали.

- Пусть неуверенно, но опознали же. И суд это опознание признал. Адвокат, как я слышал, пытался оспорить, но не преуспел. Как с этим быть?

- Просто. Это опознание, если откровенно, ничего особо не доказывает. У Козлова имеется броская, запоминающаяся примета -- светлые волосы, собранные в длинный конский хвостик. Плюс серьга в ухе. Такие приметы обращают на себя внимание и запоминаются. Ну вроде, как шрам. Надень такой парик на любого -- издалека сойдёт.

- Да не на любого. Я, например, не сойду никак, телосложение другое, да и чёрную бороду куда денешь? Или полагаешь, Лиза за Козла сойдёт?

- Ты мог кого-то нанять.

- Ага. Второй раз про наёмника вспоминаешь. Этак уже целая банда получается. Настоящая ОПГ. Только не представляю, как ты этого кого-то искать будешь.

- Жора, это сейчас не так важно. Я хочу, чтобы ты понял мои доводы в целом: против тебя есть серьёзные подозрения. Каюсь, я был очарован этим делом. Очень уж хотелось на новом месте сразу себя хорошо показать. А тут такое дело-конфетка. И мотивы, и улики, и подозреваемый -- неприятный тип. Но как посмотрел с другой стороны, будто пелена с глаз упала. Теперь я уверен, ты Козлова подставил, организовав, надо признать мастерски, улики против него.

- Слушай, дорогой. А ты, часом, профессией не ошибся? Тебе бы в адвокаты...

- Не надо так. Я же с тобой по человечески.

- По человечески, это, надо понимать, здесь за чашечкой кофе, а не у тебя в кабинете, в наручниках? Ну спасибо, родной. Только, сдаётся мне, будь у тебя что-то посерьёзней домыслов, которые я тут битый час слушаю, по человечески мы бы не беседовали. И потом, не пойму, куда ты клонишь? Что тебя не устраивает? Ты обвиняешь меня в преступлении и хочешь, чтобы я так вот сразу лапки кверху и во всём признался? А не многовато ли хочешь?

- Я хочу разобраться.

- Во как! Ладно, давай разбираться. Извини, если задел чем, не со зла. Я ценю твою откровенность, поэтому позволь и мне в ответ описать ситуацию со своей стороны. Так, как я её понимаю. Итак, что мы имеем с гуся? А имеем мы осуждённого преступника. Стоп, стоп, не кипятись. К каким бы выводам ты лично не пришёл, но суд Козла осудил, значит он преступник. Верно? У тебя появились обоснованные, признаю честно, сомнения в его виновности. И что же дальше?

Ты лучше меня знаешь, что Ваш брат, особенно, прокурорские с судейскими, очень не любят признавать свои ошибки. Для того, чтобы добиться пересмотра дела, тебе потребуется их убедить. Вескими фактами, которых нет. Всё, чем ты располагаешь, так только странными совпадениями и некоторыми домыслами, ничем материальным не подкреплёнными. Тот же запах, к примеру. Запах -- штука эфемерная. Сейчас-то от меня ничем не пахнет. Как ты докажешь, что пахло два месяца назад? Эксперт сомневается? Флаг в руки, но в официальном документе он отчего-то свои сомнения изложить постеснялся. Алиби Козла подтвердить нечем, кроме сомнительных показаний любовника, ну и так далее. То есть, много возни с негарантированным результатом и, почти наверняка, с ущербом для репутации.

- Как сказать. Согласен, убедительными фактами не располагаю, но это ничего не значит. Шансы есть, примерно пятьдесят на пятьдесят. Я так оцениваю. Так что, если начну копать, спать спокойно не будешь.

- Ну и копай, зачем тогда меня на разговор позвал? Кстати, совсем забыл уточнить. Сомневаешься ты или нет, но у Козлова убедительный мотив имелся, а у меня какой? Интересно, что ты на этот вопрос ответишь? Или полагаешь меня маньяком-отморозком, который мочит женщин без видимой причины?

- Нет, ты не маньяк. И убедительных мотивов я не вижу, признаю. Ну не считать же мотивом задержку зарплаты на два месяца? Смешно. Это, кстати, ответ сразу на оба вопроса. Мы всё же друзья. Ну, если и не совсем уж друзья, то, по крайней мере, приятели. Вадим мне со школы очень близок, а он дружбой с тобой дорожит. Потому я и сижу сейчас тут, что, прежде, чем что-то предпринимать, хочу разобраться. Хочу понять, зачем ты это сделал. Это главное. Моё убеждение -- преступление, именно серьёзное преступление, а не проступок, не должно оставаться безнаказанным. И я не понимаю, почему, ради какой высокой цели, ты уничтожил двоих, пусть не самых лучших, пусть даже подонков, но людей. Именно двоих. Подложив Козлова под жернова правосудия, ты убил его также верно, как, если бы пырнул ножом. Только мучаться он дольше будет. Даже если сегодня выпустят, он уже не человек.

- А ты уверен, что они пострадали безвинно?

- Не понял.

- Я спрашиваю, уверен ли ты, что Ольга и Дмитрий невинные жертвы? А не приходила в твою умную голову мысль, что случившееся с ними -- кара за их преступление?

- И что же такого они натворили?

- Убили моего друга.

- Кого это? Можно поподробнее?

- Да, пожалуйста. Ты ведь не отвяжешься. Кроме того, мы действительно друзья и мне было бы неприятно выглядеть в твоих глазах подонком. Поэтому расскажу. Если пишешь наш разговор, лучше выключи, всё равно использовать такую запись не сможешь.

- Не пишу, честное слово.

- Тогда слушай. Сначала о мотивах. Ольга овдовела три с половиной года назад. Её муж, Пётр, был старшим компаньоном Козлова. Ты это знаешь. А не знаешь ты, что он ещё был моим близким другом. Впрочем, об этом и Ольга не подозревала.

- Погоди, я помню, ты говорил, что Вы были знакомы, учились в одном институте, но насчёт дружбы...

- Тем не менее, это так. Просто жизнь развела, мы долго не общались. Ольга Лобова, говоря вашим казённым языком, вступила в преступный сговор с Дмитрием Козловым. Они запланировали и осуществили убийство Петра из корыстных побуждений.

- Откуда ты это взял? Я же с данными на покойницу знакомился. Её муж умер от сердечного приступа. Смерть была признана не криминальной.

- Вот то то и оно. Да и что значит, признана? Дознания никто не проводил. Посчитали не криминальной, так точнее. У меня, как и у тебя, нет фактов, достаточных для суда, но, в отличие от тебя, я не домысливаю, а точно знаю. Убили они его, а то, что один подельник потом кинул другую, их грехов никак не умаляет. Они придумали практически идеальное преступление, никаких следов не оставили. Были уверены, что вышли сухими из воды, а это неправильно. Ты сам только что твердил, что серьёзное преступление безнаказанным оставаться не должно.

Смотри, Пётр умер от сердечной недостаточности. Вечером спать лёг, утром не проснулся. Симптомы ясные, смерть, как ты сказал, была признана не криминальной, поэтому вскрытия не делалось. А потом, очень быстро, Петра кремировали, так что и эксгумации теперь не проведёшь. Впрочем, сомневаюсь, что спустя несколько лет, она дала бы результат. Ольга всем неоднократно рассказывала, что её муж имел слабое сердце, поэтому дома постоянно держали валидол. Это у нас в "ТриО" все слышали, кого хочешь спроси. Спроси хоть Руслана, он тоже подтвердит, что дядя Петя сердцем маялся. Запомним пока.

Но в том-то и дело, что Пётр был здоров, как буйвол и я это точно знаю. От него самого. Мы с ним ещё со студенческих пор дружили. Вместе пили, гуляли, по девочкам бегали. Но лет десять назад рассорились. Не стану тебя подробностями грузить, к делу это не относится. Когда он решил свою компанию открыть, позвал меня в долю, а я отказался. Потому что уверен -- с друзьями нельзя дела делать. Петя тогда серьёзно обиделся, звонить перестал. Я тоже упёрся, как осёл. Он и на свадьбу меня не позвал, поэтому Ольга о наших отношениях и не подозревала. Шесть лет мы вообще не общались, даже не созванивались.

А три с половиной года назад Пётр неожиданно позвонил. Мы встретились. Это случилось за день до его гибели. Ему моя помощь потребовалась. Первым делом он извинился, признал, что я прав оказался. Его предали два самых близких человека: жена и армейский друг, компаньон Дмитрий Козлов. Только Пётр, бедняга никак в такую подлянку поверить не мог. Тут два момента. Первое. Петя обнаружил, что кто-то в фирме подворовывает. Аккуратно, но по всему выходило, что человек этот из высшего руководства. Всё указывало на Диму, но верить в это не хотелось и Петя попросил меня посмотреть подборку документов.

- А ты, что, эксперт?

- Нет, просто свежий взгляд. Не предвзятый и незаинтересованный. Ну и, кроме того, я преподаю на бизнес курсах, кое-что знаю. Способностью к анализу тоже Бог не обидел. А Петя раньше времени волну гнать не хотел, чтобы крысу не спугнуть. Занятная, между нами говоря, оказалась папочка. Только получил я её уже после Петиной смерти и были в ней одни копии, на которых дела не выстроишь. Да и бесполезна она сейчас, когда Козёл уже три года фирму возглавляет.

Второе. Петр сильно подозревал, что жена ему изменяет и не с кем-нибудь, а с Козловым. Он уезжал по делам на пару дней, а вернувшись, обнаружил под кроватью мундштук. Случайно. Обронил заколку от галстука, полез искать и нашёл мундштук. А мундштук-то Димин, других таких нет. И в спальне взяться ему неоткуда. Во всяком случае, удобоваримого объяснения придумать Петя не смог. Получается, Козлов посещал Ольгу в отсутствие мужа и что-то такое в спальне делал. А что? Петя просто бесился, потому что, будучи от природы довольно ревнивым, Козлова в качестве соблазнителя представить никак не мог. Знал о его пристрастиях. Дима ему как-то по пьяни признался, что голубой.

А теперь внимание. Я посоветовал Пете не играть в тайны мадридского двора, а прямо спросить жену, что, мол, делал дружок Дима в моей спальне. А он ответил, что не может, потому что у Ольги слабое сердце. Поэтому и валидол дома постоянно имеется. Ну как, что скажешь?

- Да-а, интересно, -- задумчиво протянул Алексей, тут определённо есть пища для размышлений.

- Ещё бы! Смотри как занятно получается. И муж, и жена, оба утверждают, что у супруга проблемы с сердцем. А этого не может быть, потому что этого не может быть никогда³⁶. Кто-то из них врёт. Как думаешь кто?

- Так, как ты вопрос ставишь, ответ получается единственный.

- А что не так? Поставь вопрос иначе, к тем же выводам придёшь. Петру врать смысла нет, значит врала Ольга, а зачем? По какой такой причине она всем рассказывала, что её муж болен, а мужа в то же самое время убеждала, что больна сама. Да затем, что она задумала убийство мужа и подготавливала общественное мнение. Кстати, я ведь тебе рассказывал: она всё время твердила, что Козлов убил её мужа. И ведь не врала. Только не договаривала, что она тоже в этом грязном деле участвовала. По её версии Дима опоил Петра каким-то сердечным препаратом, который для людей здоровых и в значительных дозах -- яд. И якобы сделал это в бане, куда они после работы пошли. Он в таких делах разбирается, будучи фармацевтом по образованию.

И это правда. То, что Козлов фармацевт и разбирается в лекарствах. Только, если бы Димон чего в бане в пиво или в чай подмешал, тогда бы Петя в той бане и остался. Во всяком случае, у Димы не было бы никаких гарантий, что так не случится. А он до дома добрался благополучно и умер ночью в постели. Значит, это Ольга его опоила. По другому не складывается.

Знаешь, если абстрагироваться, воспарить над суетой, то Козлом можно даже восхищаться. Он, сумел получить всё, чего хотел, не замарав рук, скинул всю грязную работу на подельницу. Это, так сказать технический аспект, что само по себе немало. Но есть и гораздо более сильный, моральный аспект. Будучи голубым от природы, он сумел влюбить в себя женщину (сильную женщину, это я тебе объективно говорю) настолько, что она на преступление пошла.

Он, конечно, пытался из себя мужика изображать, периодически общаясь в компаниях со жрицами продажной любви, но тут совсем другое дело. Тут ему приходилось не только с женщиной ложе делить, что само по себе для гея подвиг, но ещё и влюблённость изображать. Это же... Ну, чтобы понятнее было, такая аналогия: ты бы смог, даже за большие деньги, свою задницу мужику подставить?

- Да иди ты! -- Алексей не на шутку возмущён подобным предположением.

- Вот и я надеюсь, что не смог бы. Хотя мне пока никто больших денег не предлагал.

- Допустим, ты меня убедил. Но ты же, Жора, взял на себя функции правосудия. А по какому праву?

- По своему. Если государственное право не работает, остаётся только личное право. Правосудие в данном конкретном случае бессильно. Правосудие развело руками и утёрлось. Правосудие признало Петину смерть естественной и умыло руки. Оставлять же всё как есть, значит позволить преступникам уверовать в безнаказанность и во вседозволенность. Это лучше?

Потом, давай посмотрим на это дело с другой стороны. Козлов осуждён за убийство, он и виновен в убийстве. Разве нет? Но он только организовал убийство, а Ольга осуществила. Так и она, считай казнена. У нас ведь, до введения этой юридической глупости с отменой смертной казни, за убийство с отягчающими обстоятельствами как раз вышка и полагалась. И я поступил с ней гораздо гуманнее, чем поступал с преступниками советский суд. Те, после объявления приговора ещё несколько месяцев мучились в камере смертников, ежедневно ожидая, когда за ними придут. Ольга же умерла быстро и безболезненно, даже не поняв, за что. Что же тебя не устраивает?

- То есть, ты за суд Линча? Если позволить каждому восстанавливать справедливость по своему разумению, мы далеко зайдём.

- Во-первых, я не каждый. Во-вторых, необходимая самооборона это, по твоему что? Если на прохожего напали и он нападавшего убил, то суд его оправдает. А разве это не то же самое? Убив напавшего на него хулигана, прохожий, фактически, осуществил суд Линча. Правосудие без суда.

- Это разные вещи. Ольга с Козловым на тебя не нападали.

- Верно. Они напали на моего друга. А, поскольку были близкими и любимыми, от них он спину не прикрывал. И где он теперь? От него только горстка праха и осталась в стенке колумбария. Ну что мы ходим вокруг да около? Ты хотел знать почему? Ты теперь это знаешь. Дальше что? Если ты осуждаешь убийство и считаешь, что оно должно быть наказано, то должен и Козлова с Лобовой осудить. Если же ты их не осуждаешь, то и меня судить никакого морального права не имеешь. Как говорится, "кто там был, тот меня поймёт, а кто там не был, тот мне не судья"³⁷.

- Не надо играть словами. Я понимаю твои чувства и доводы, они серьёзны, спору нет. Но всё равно, одобрять не могу. Я, как и Пуаро, не одобряю убийство.

- Леша дорогой, не надо патетики. Ты ещё попробуй меня уверить, что такой уж ты записной моралист...

- Что это ты имеешь ввиду?

- Очень простую вещь. Ты никогда ни на что не закрывал глаза? Никогда не проходил мимо даже малейших нарушений закона?

- Ну-у...

- Вот именно. Возьмём для примера, нашего общего друга. Уж кому, как не нам с тобой знать, Вадим никак не смог бы столько лет свой бизнес держать, совсем никогда не нарушая никаких законов.

- Это разные вещи. У нас, к сожалению, налоговое законодательство не совершенно. Поэтому бизнесмены вынуждены его слегка нарушать. Да и я не сотрудник налоговой полиции, а совсем по другому ведомству.

- У нас не только налоговое, но и уголовное законодательство не совершенно. А то, что не по твоей части. Извини, дорогой, это не разговор. Что же, если гаишник видит, как кого-то избивают, он не должен вмешиваться, потому что не по его части преступление? Ерунда. Если ты мент, ты должен стоять на страже закона и пресекать любые его нарушения. Любые. Разве не так?

- В теории так, а на практике...

- А на практике вы все приоритеты расставляете. Я здесь не имею ввиду откровенных оборотней, которые за мзду фальшивые дела лепят или подонков отмазывают, но даже добропорядочные сотрудники, вроде тебя, для себя определяют, на что можно закрыть глаза, на что -- нет. Например, ты прощаешь мелкие прегрешения своему информатору, какому-нибудь воришке. Он остаётся на свободе, хотя должен бы лес валить и продолжает воровать, но сдаёт тебе за это крупную рыбу.

- Извини, это жизнь. Ты же и сам прекрасно понимаешь, что иначе раскрываемость была бы ещё ниже.

- Понимаю. А ты это бабушке объясни, у которой твой агент пенсию вытащил и она теперь вынуждена милостыню просить, чтобы с голоду не помереть. Такая система означает ни что иное, как гибкую мораль. Ты вот обвинил меня в том, что я функции правосудия на себя взял, но и ты тоже самое делаешь, объясняя, что без этого в Вашей работе никак не обойтись. Ты, а вовсе не судья решаешь, какому преступнику сидеть, а какому на свободе гулять. Поэтому, давай не будем ходить вокруг да около. Говори прямо, чего ты от нашего разговора ждёшь? Если явки с повинной, то напрасно. Я буду бороться, не сдамся.

- Так уверен, что ничего не докажу?

- Как получится, так тому и быть. Как говорится, делай что должно и будь, что будет. Но помогать не стану. Знаешь, тебе придётся сильно поднапрячься, чтобы посадить друга, а убийцу выпустить. Главное, никак не пойму, что ты с этого получишь. Моральное удовлетворение?

- Ладно, Жора, не надо так, не напрягайся. Не собираюсь я тебя сажать, да и трудно это будет сделать, если честно. Тем более, и Козлов этот -- тип гнусный, спору нет, я его во всех видах рассмотрел. А для чего я этот разговор затеял?.. Понимаешь, прежде всего, мне хотелось понять мотивы. Ну не маньяк же ты, в самом деле. Вот я и хотел понять "почему"? И скажу честно, если бы обнаружил корыстные мотивы, убедить меня тебе было бы сложнее.

- Ну хорошо, дальше-то что ты от меня хочешь?

- Ещё два момента. Расскажи, как ты всё это проделал. Удовлетвори любопытство, мне тут не всё ещё ясно.

- Зачем?

- Да интересно же. Понять хочу, как ты к этой мысли пришёл, как план разработал, как осуществил. Да хотя бы, откуда такой яд взял?

- Ну хорошо. А второй момент?

- Посоветоваться хочу. Но это потом. Сначала расскажи, как ты всё придумал и осуществил.

- Ладно, слушай.

Глава 9. Признание. Как.

- Мне не сразу пришла в голову мысль, что Петра убили. Не сразу, но довольно скоро. Я тогда ещё не знал, что мой друг якобы инвалид по сердечным делам, подорвавший здоровье на нервной работе. Эту версию услышал от Ольги, только когда в "ТриО" работать начал. Но и без неё вполне возможно было к определённым выводам придти. Смотри сам. Козлов начинает махинации и ведёт их так, что вычисляется сходу. Петя просто поверить не мог, что его армейский друг продаёт, а мне, человеку постороннему, было очевидно, что химичит не просто свой, а высокопоставленный свой. А такой там был только один -- Козлов.

Теперь, смотри дальше: Дима -- человек крайне аккуратный, осторожный, можно сказать, скрупулёзный. Я по Лизиным рассказам очень хорошо его себе представлял. Так, будто наблюдал годами. И вдруг этот акуратист, этот педант, привыкший просчитывать свои действия на много шагов вперёд, забывает об осторожности. Может такое быть? Нет. Человеку не свойственно резко, без видимой причины менять свой психотип. Если ты видишь, что некто поступает странно, противореча своей природе, можешь быть уверен: каких-то обстоятельств ты не учёл. Козлову не свойственна рисковость, надежда "на авось". Значит, решил я, если он начал действовать не скрываясь (а документы, переданные мне Петром, как бы штамп имели: "made in Kozloff"), значит уверен был, что Пётр ничего предпринять не успеет.

Откуда могла взяться такая уверенность? Только если Дима точно знал дату смерти Петра. Значит всё продумал и просчитал. А тот факт, что Пётр умер дома, в постели, ясно указывал на Ольгу, как на сообщницу.

Тогда, три с лишним года назад, месяц спустя после похорон, я ещё не был уверен на все сто, но сильно подозревал. И постепенно во мне крепла убеждённость, что, если мои подозрения оправданы, оставлять преступление безнаказанным, будет неправильно. Для начала, требовалось чем-нибудь подозрения подкрепить, превратить их в уверенность. Лучший способ, какой я смог придумать -- войти в ближнее окружение одного из фигурантов. К Козлу ходов не имелось, а Ольгу я знал лично.

Мы с ней познакомились ещё до того, как она за Петра замуж вышла. В 1997г.меня пригласили прочесть курс лекции для продавцов компании "Пика", где они с Трифоном тогда трудились. Она сразу обращала на себя внимание. Дама видная, а, кроме того, отличавшаяся независимостью суждений. Она не стеснялась спорить с преподавателем, уверенно отстаивала свою точку зрения. Мы тогда, помнится взаимным уважением прониклись, поэтому, когда я на работу попросился, Ольга меня охотно взяла.

Очень скоро, доказав свою полезность и преданность делу, я стал чем-то вроде доверенного лица. Чем-то вроде жилетки. Понимаешь, люди часто испытывают потребность поделиться наболевшим, душу излить. Особенно сильна эта тяга у людей с нечистой совестью. А Ольга, если даже не брать во внимание её роль в судьбе мужа, жила отнюдь не праведной жизнью. Любила она посидеть со мной вдвоём, обычно по вечерам, чайку или винца попить и выговориться.

Мне даже не приходилось беседу как-то активно поддерживать. Я слушал, на ус мотал и делал выводы. Конечно, она не говорила ничего напрямую, события излагала в своей интерпретации, но, повторяю: сопоставляя сказанное в разное время, можно было к определённым выводам придти. Опять же, как опытный следователь, ты должен знать: легче всего поймать собеседника, не тогда, когда он явно врёт, а тогда, когда говорит полуправду. Очень легко ошибиться, сегодня одно твердит, через месяц другое. А ты слушаешь и сопоставляешь, опаньки, подруга, что-то у тебя не сходится, раньше ты об этом чуть иначе рассказывала. Память у меня с детства хорошая, поэтому я всё, что Ольга говорила на ус мотал. Так я узнал о якобы имевшей место сердечной немочи Петра, о том, что он был-таки убит Дмитрием. Очень скоро мои подозрения переросли в уверенность и я крепко задумался над извечным русским вопросом: что делать дальше?

Помнишь "Десять негритят"? Там судья убивал приговорённых не просто так, а в порядке строгой очерёдности. Тех, чья вина по его мнению, была больше, оставлял напоследок. Чтобы дольше мучились в ожидании неизбежного. С этой точки зрения вина Ольги превышала вину Дмитрия. Он, в конце-концов, лично никого не убивал, просто воспользовался женской слабостью. Вообще, не раз замечал, женщина сильная, если уж влюбится, может совершеннейшей тряпкой стать, буквально подстилкой под ногами мужчины, который смог её покорить. И тогда, такая дама готова ради любимого на всё и никакие соображения морали её не остановят.

С Ольгой, очевидно, что-то подобное и произошло. Поэтому, повторяю, её вина, на мой взгляд, была больше. Но я не персонаж романа Агаты Кристи, поэтому исходить следовало из реальных возможностей. А мои возможности в отношении Ольги были неизмеримо больше, к Козлову подходов я вовсе не имел.

Итак, убедившись в вине преступной парочки, стал я думать уже о том, как именно их наказать. Всё, что я на тот момент имел -- папка с документами, которая от Петра осталась. Но, пуская её в ход, я бы ничего не добился. Из неё только и следовало, что некий, высокопоставленный сотрудник фирму обворовывал и, что вероятнее всего это Козлов. Ну и что? Такая информация могла привлечь налоговиков, но, даже в самом худшем случае, грозила бы Козлу лишь финансовыми потерями. Не сроком. Он бы легко откупился, а вот я засветился бы, что могло оказаться опасным. Во всяком случае, сильно затруднило бы возможную последующую активность.

Мысль об убийстве меня не пугала, следовало только подумать как всё сделать так, чтобы самому не попасться. Опыта такого рода у меня нет, как сам понимаешь. Нанимать киллера? А где его взять, не говоря уж о том, что денег на гонорар не наберу? Это ведь только в плохих детективах и в жёлтой прессе килеры чуть ли не в двери стучатся, предлагая свои специфические услуги. На деле всё не так просто. Наёмники не помещают в газетах объявлений типа "Недорого и быстро устраню Ваших недоброжелателей". А я не вращаюсь в кругах, где такие люди бывают. Обращаться к кому-то, искать, значит привлекать к себе внимание, рискуя попасться или нарваться на шантажиста. Получается, проблему надо решать самостоятельно, без посторонней помощи.

Поскольку трудно было вообразить, что мне удастся прикончить обоих сразу, идеальным представлялся такой вариант: Козлов убивает Ольгу за то, что она преследует его с претензиями на наследство мужа, которое Козёл присвоил. Идеальный вариант, только как его в жизнь претворить? Короче, требовалось разработать план. Толчок дал случай: Ольга послала меня к Козлову с поручением. Несмотря на то, что он её обманул, сам компанией завладел, Ольга, успокоившись, решила, что синица в руках лучше журавля в небе. И продала Дмитрию свои акции. Вот я и должен был отвезти договор.

Надо отметить, что я в те времена экземой маялся. Не то, чтобы постоянно, но периодически обострения случались. Болезнь не заразная, но вид не эстетичный. Поэтому в такие дни, я, чтобы взоры коллег не оскорблять, ходил на работу в перчатках. К этому вскоре все в "ТриО" привыкли и внимания не обращали. А я вдруг подумал, что могу сделать что-то, не оставляя отпечатков своих пальцев, но и не привлекая внимания. Когда же Ольга дала мне поручение, связанное с поездкой к Козлову, план начал вырисовываться. То есть, я ещё не знал толком, что и как буду делать, но решил, что глупо не воспользоваться возможностью и не заполучить некоторые предметы с Димиными пальчиками. Просто на всякий случай. Если уж решено, что Козёл должен сыграть в моём плане роли убийцы, нужны будут улики.

В тот день я как раз был в перчатках. Поэтому, когда Ольга дала мне документы в прозрачном файле, я, первым делом, переложил их в новенький файлик, который извлёк из серёдки пачки. Документ я Козлу прямо в файле передал, мол не знаю, что это такое, Ольга велела отвезти и прямо так передать, я и передаю. Дима, чтобы договоры подписать, должен был их как минимум из файла достать, так что общупал его со всех сторон, вот и поимел я пакет с чёткими отпечатками. Именно этот пакет потом у него в машине нашли. Это первое.

Второе -- мундштук. Когда мы с Петром встретились за день до его гибели, он мне показал тот мундштук, который под кроватью нашёл. А уходя, будучи в расстроенных чувствах, забыл его на столе. А я прибрал машинально, сам не знаю зачем. Видимо это был знак свыше. Потому что у Козла на столе я точно такой же мунштук приметил. Так вот, пока Дима договор изучал, я мундштучок-то и подменил. Оставил на столе тот, что у Пети взял, а свеженький в карман сунул. Понадеялся, что хозяин кабинета подмены не заметит, он и не заметил: на вид-то они одинаковые.

Третье -- телефон. Да, да, тот телефон тоже я организовал и тоже во время этого визита. Левую трубку купил заранее. Просто на всякий случай, думал пригодится, если придётся тому же Козлу звонить. Чтобы вычислить не мог. Собираясь к нему на встречу, быстренько сунул в эту трубку свою СИМку, а потом устроил так, чтобы Козлов с Ольгой по моему телефону пообщался. Все прошло гладко. У Ольги на экране мой привычный номер высветился, она ответила, а я получил трубку с Димиными пальчиками.

Теперь следовало подумать, как эти предметы использовать. С мобильником придумал сразу. Он послужит доказательством того, что Ольга в день смерти с Козловым общалась. Как использовать мундштук, долго не мог придумать, пока не вспомнил книжки, читаные в детстве. О дикарях с их отравленными стрелами. Мне вдруг вспомнилось, что там порой довольно подробные описания встречались. Ну, например, яды, оказываются, бывают желудочные и кровяные. Вот стрихнин, скажем, или цианиды -- вызывают отравление при приёме с пищей или питьём, а те яды, которые аборигены использовали, действуют как раз при попадании в кровь.

Если ты в детстве увлекался приключенческой литературой, тем же Майн-Ридом, например, то помнишь, что легкой царапины от отравленной стрелы, да что там стрелы, даже простой древесной колючки, было вполне достаточно, чтобы завалить страуса, а он потяжелее человека. Там же, у того же Майн-Рида, в одном из романов приведён подробный рецепт. Описано, как дикарь-африканец яд варит. Когда я в детстве это всё читал, воспринимал, конечно, абстрактно, тем более, что тогда подавляющее большинство ингредиентов было не сыскать. Сейчас -- дело другое. Были бы деньги, а достать можно всё, что душа пожелает. И в Интернете любую инструкцию отыскать -- пожалуйста. Только правильно вопросы в поисковике задавай, найдёшь даже руководство по сборке портативной атомной бомбы в домашних условиях.

Яд, описанный мастером приключенческой литературы оказался почти полностью органическим. Все компоненты довольно доступны и, сами по себе, взятые по отдельности, не очень опасны. Не скажу, что так уж прямо на земле валяются, но одно из составляющих я, к примеру, дома на окне отыскал.

- Так-таки и дома?

- Ну да. Мама, понимаешь, растениеводством увлекается. У нас не квартира, а почти Ботанический сад. Так в её коллекции и ядовитые растения имеются.

- Откуда???

- А чего ты, Хэт, удивляешься? Они свободно продаются и оружием не считаются. Более того, среди привычных полевых травок-цветочков тоже порой не совсем безобидные встречаюся, просто у нас повода об этом задуматься нет. Ну а мама об этом тем более не задумывается. Для неё это только зелень, действительно выглядящая привлекательно и безобидно. И сами по себе они не опасны, в смысле, ничего такого нехорошего не выделяют, а вот если стебель надрезать, выступает ядовитый сок. Вот он и стал одним из компонентов.

Готовый продукт в закрытом пузырьке, судя по художественной литературе, может храниться годами, не теряя своих специфических свойств. Но литература есть литература. Читай -- вымысел. А может писатель чего напутал. Рецепт следовало проверить, но не станешь же варить яд дома, в присутствии мамы. Пришлось ждать удобного случая. Он представился, когда мама легла в больницу на ежегодное обследование.

Зелье я сварил довольно быстро, но надо было его ещё испытать. Мало ли что? Вдруг я что-то напутал. Эту проблему решил, купив в зоомагазине несколько хомячков. Жалко их было до слёз, но что делать? И знаешь, мой кураре оказался что надо. Я залил готовый продукт (а он получился очень густой и тягучий) в маленький аптекарский пузырёк и спрятал до лучших времён.

Теперь мой план стал обрастать конкретными деталями. Я уже знал, что следующей, после хомячков, моё зелье опробует на себе Ольга. Обставлено всё должно быть так, как будто в неё выстрелили отравленным дротиком. А оружием станет мундштук. Во всяком случае, именно так должно было выглядеть предстоящее убийство в глазах следствия. Но, для того, чтобы не только Ольгу убрать, но и Диму подставить, мне требовалось знать о нём всё, что возможно и хорошо представлять как его распорядок дня, так и ситуацию в компании в целом. То есть, на этом этапе мне настоятельно требовался свой человек в Козловской фирме. Крот.

И я вспомнил о Лизе. Собственно, на безлюдье вспомнил: никого другого я там просто не знал. Но помнил Петины слова о том, что секретарша ему предана. Значит мог рассчитывать на её неприязнь к новому хозяину. Когда я единственный раз приезжал к Козлову с Ольгиным поручением, я, разумеется, обратил внимание, что за столом секретаря сидит совсем другая женщина. Уходя спросил, а где Лиза и с удивлением узнал, что она, оказывается, более не секретарь Генерального директора, а простая уборщица. Не скрою, пожалев её в душе, одновременно и обрадовался, так как подобная метаморфоза не могла не усилить её неприязнь к Козлову.

При всех недостатках работы в "ТриО" имелось и существенное достоинство, для меня, по крайней мере. Это свободный график, право на который я оговорил себе сразу. Я был чуть ли не единственным сотрудником, не обязанным отсиживать в конторе от и до. Чем и пользовался. Некоторое время наблюдал за Лизой. Надо было понять, когда она с работы выходит, куда идёт. Это было необходимо, так как я никак не мог придумать повода для знакомства.

Есть у меня такой недостаток -- не умею с женщинами знакомиться спонтанно. То есть, вообще-то я себя очень робким не считаю. Обычно с противоположным полом не теряюсь. И комплимент могу сказать, и впечатление произвести, но только в том случае, если кто-нибудь нас друг другу представит. А вот познакомиться просто так, на улице, никогда не умел. Ну не могу подойти и непринуждённо телефончик попросить. Пришлось ждать удобного случая.

И вот как-то, иду я за Лизой, прикидывая, как мне с ней заговорить и тут она роняет перчатку. Я, естественно, возблагодарил судьбу и галантно вручил оброненное. Затем уже было нетрудно разыграв удивление, сделать вид, что вдруг её узнал. Спросил, не Лиза ли она. Разумеется, она удивилась, заинтересовалась, откуда я её знаю. Так мы и разговорились. Надо сказать, она меня вспомнила, хотя и не без труда. Ну, а когда узнала, что я был другом Петра, немедленно прониклась ко мне доверием.

Не скрою, изначально я знакомился с Лизой с исключительно меркантильными, если можно так сказать, целями. Мне нужна была помощница, свой человек в фирме Козлова. Чувства появились позже. Мы стали встречаться, постепенно привыкали друг к другу. И наконец я понял, что Лиза мне дорога сама по себе. Тем не менее, от своего плана отказываться не собирался. Настало время, когда я всё подруге рассказал.

Когда Лиза узнала, что Петр не сам умер и ознакомилась с теми доводами, которые я и тебе изложил, на неё стало страшно смотреть. Мне даже уговаривать её особо не пришлось, она сразу согласилась помочь, потому что, так же, как и я, была убеждена в необходимости наказать зло. Заодно выяснилась интересная подробность. Оказалось, Лиза была знакома с Ольгой и они обе испытывали друг к другу взаимную неприязнь, не имеющую явной причины. Может характерами не сошлись, может ещё что, но оказалось, что Ольга неоднократно требовала от Петра уволить Лизу, о чём он сам ей со смехом рассказывал.

Узнав о том тяжёлом положении, в котором она оказалась, я честно сказал, что могу её выкупить в любой момент -- необходимой суммой я располагал. Но, для дела она нужна мне там, где она есть и Лиза не раздумывая долго согласилась тянуть лямку столько, сколько потребуется. А ты ведь ещё не всё знаешь. Она не просто в кабалу попала. Козлов вообще любил третировать тех, кто был в фаворе у Петра и, чтобы сильнее Лизу унизить, присвоил ей инвентарный номер и велел завхозу внёсти её в перечень имущества фирмы. Наряду с табуретками и шкафами.

- Да иди ты! Не может быть, это же средневековье какое-то.

- Может. Она была вынуждена носить неснимаемый браслет со своим инвентарным номером. Может помнишь, в дни нашей молодости такие браслетики с группой крови носили водители, альпинисты и вообще представители экстремальных профессий. Вот и на Лизу такой надели, только вместо группы крови -- номер. Ну и заклепали, конечно, чтобы не снять. Хотя никаких физических издевательств не было, хватало и моральных. Так вот, моя Лиза согласилась носить свой рабский браслет (хотя он жёг её, как огнём) столько, сколько нужно. Неужели зря?

Она подошла к своей части нашего плана очень серьёзно. Дело в том, что в бытность секретарём Петра, она имела на фирме немалое влияние. Ну ты понимаешь, толковый помощник хозяина зачастую весьма весомая фигура. Но Лизу не только уважали, но ещё и любили. За добрый нрав, отзывчивость и полное отсутствие амбиций. После того, как Дмитрий перевёл её в уборщицы, стали ещё и жалеть. Козла-то в фирме не любили. Не любили настолько, что устроили праздничную вечеринку, когда его осудили. Поэтому с Лизой общались, делились, хотя и делая это, по-возможности скрытно.

Будучи полностью в курсе всех дел, она подробно рассказывала мне о характере Козлова, о порядках, установленных им в компании. Так я узнал о педантичности этого человека, о его попытках скрыть свою принадлежность к сексуальным меньшинствам. Убедившись, что Дима посещает интимного друга строго по четвергам и старается делать это тайком, чтобы никто не заметил, я понял, Ольга умрёт именно в четверг. Исходя из сказанного, вероятность того, что Дима не сможет предъявить внятного, проверяемого алиби именно на вечер четверга, оказывалась весьма высока. Проверил, проследив за ним, убедился, так всё и есть. Дима оделся малоприметно, поднятый воротник и бейсболка с длинным козырьком полностью скрывали лицо. Да он ещё как-то сутулился, словно меньше ростом стал. Если бы я не следил специально, сразу бы потерял Козла из виду. Оставалось дождаться определённого четверга, такого, чтобы Ольга осталась вечером в офисе одна. Каких-то чётких, конкретных сроков я себе не устанавливал, ждать мог долго. Столько, сколько потребуется.

Несколько раз Лиза отправляла на Ольгин адрес угрожающие письма. Они были короткими и малоинформативными. Главное, чтобы проверка, если её затеют, показала, с какого именно компьютера эти письма отсылались. Камера фиксировала, конечно, что Лиза в приёмную входила, но входила она туда мотивировано, для уборки, поэтому никаких подозрений охраны не вызывала.

- Как она включала компьютер? Он же запаролен.

- Очень просто. Новая секретарша была молода, хороша собой, но несколько туповата. Лиза показала ей, как комп включать, какие клавиши нажимать, а той и голову не пришло менять пароль.

- Понятно. А кого вы свидетелям подсунули.

- Ты совершенно правильно отметил, что люди обычно обращают внимание на наиболее характерную черту облика, а у Козлова это прическа. В принципе, его роль мог сыграть и я, но тогда мне пришлось бы бороду сбривать. Это выглядело бы если и не подозрительно, то, как минимум, странно. Стороннего человека нанимать тоже не хотелось. Он получил бы потенциальную власть надо мной, возможность шантажа. Следовало обойтись своими силами. Поэтому роль Козлова сыграла Лиза.

- Женщина?! Да как же так, она же довольно хрупкая, я её видел.

- Хрупкая, но высокая. Лиза ведь выше меня, не заметил? А хрупкость легко маскируется дутой курткой, скрадывающей фигуру. Сейчас в продаже много одежды типа унисекс. Лиза надела объёмную куртку, а под неё ещё и толстый свитер, мужские ботинки большого размера на толстые носки, соответствующий парик и одну простенькую серёжку. Этого оказалось вполне достаточно.

- Не могу поверить. А лицо? У неё же черты лица совсем не мужские.

- Ватные тампоны за щёки и в нос меняют черты лица неузнаваемо. И не говори, что ты этого не знаешь. В любом детективе описано. Ну а намёк на небритость с помощью грима соорудили.

- Допустим. А как проходило... Ну, собственно...

- Акция возмездия? Сейчас расскажу. В тот четверг Ольга с утра поехала на переговоры. Очень важные переговоры о продаже "ТриО". Меня она ещё за день предупредила, что весь день её не будет, но вечером она в офис заедет. Да, забыл сказать, для осуществления плана мне требовался ключ от оконных решёток. Ключи имелись у Трифона и у Ольги. Причём, Ольга держала свой комплект в ящике стола. Ну и в один из дней, когда её не было, я просто сходил в соседний универмаг и сделал дубликат.

Дальше было так. В тот четверг я, как обычно, прибыл в офис первым, имея собой большую сумку. Её я запихал за свой стол, чтобы в глаза не бросалась. В сумке лежал дипломат, точная копия того, что у моего стола стоит. Помнишь, красивый такой.

- Помню. А второй откуда?

- В своё время я работал в фирме, которая поощряла сотрудников не деньгами, а материальными призами. Добился определённых результатов, получил какое-то количество баллов -- заказывай из каталога, чего душе угодно. Дипломат показался уж больно хорош. Металл, тогда это было модно. Я и заказал сразу два. Про запас. С одним из них ходил на работу. Со временем я перешёл на наплечную сумку, а дипломат остался почти не у дел. Иногда я ходил с ним на наиболее важные переговоры, а обычно он стоял у рабочего стола. Второй же, о котором никто не знал, я дома слегка модифицировал.

Там кодовый замок. Три диска на каждый язычок. Если все три цифры набраны правильно, панелька отходит и язычок отщёлкивается. А если только две, то панелька отходит не полностью. Вот я туда иголочку и приладил. Так, чтобы пальчик обязательно наколоть, когда панельку отодвигаешь. Вот этот, снаряженный дипломат я и принёс в сумке и, до поры, за стол спрятал. Принёс и пузырёк ядом.

День прошёл как обычно. Я уезжал по делам, но спланировал их так, чтобы к концу дня обязательно вернуться. Сотрудники у нас на работе задерживаться не склонны, если только не намечается вечеринка. Но Ольга на такие забавы смотрела косо, если без её участия, конечно, поэтому я мог быть уверен: в 18⁰⁰ никого уже не останется. Один только Трифон непредсказуем, но он взял на эти дни отпуск, так что и его я мог не опасаться.

В начале седьмого, оставшись один, стал готовить сцену. Извлёк из сумки заряженный дипломат, поставил к столу, переложил в него всё из обычного, который и спрятал в сумку. Густо смазал иголку ядом. Затем подготовил окно. У нас есть одна комната, расположенная так, что её окно выходит на зады, во двор. И не просто во двор, а в укромный закуток. Там ещё и ёлки буйно разрослись, так что со двора ничего не видать. Эта комната у нас используется для заправки картриджей. В ней и вытяжка, и необходимый инструмент. Без нужды туда никто не заглядывает, а уж Ольга там вообще раз в год по праздникам появлялась. Поэтому именно эту комнату я и наметил для скрытного проникновения в офис.

Сделал так. Шпингалеты открыл, а створку окна подпёр сложенной бумажкой, чтобы, не дай Бог, от случайного порыва ветра не распахнулась. Всё, можно уходить, тем более, Ольга вернуться могла с минуты на минуту. Она звонила около шести, вся на подъёме, сказала, что переговоры прошли отлично, что она выезжает и можно офис на охрану не ставить, сигнализацию не включать. Но я всё же включил. Мне было важно, чтобы в охранной фирме подтвердили: Наумов ушёл в 18²⁰ и именно Лобова последней в офис вошла. Уже с улицы позвонил ей, предупредил, что офис на охране, что не мог я взять на себя такую ответственность, оставить контору просто так. Ольга оценила, ладно мол, сказала, снять недолго.

Ну а я поехал к бывшей жене. Мы периодически встречаемся, ты должен знать, если с ней беседовал. На этом этапе мне свидетель требовался. По дороге послал Ольге СМС-ку с номером того, другого телефона, на котором Димины пальчики. Написал, что буду в таком месте, где мой оператор не ловит. Мол, если что, звони на такой номер. Дело в том, что Ольга могла и не ответить, увидев незнакомый номер, а мне было важно, чтобы разговор состоялся именно с того телефона, на котором Козловские пальчики остались. Пусть всего на два слова, но состоялся бы.

- А ты не боялся Козловские отпечатки стереть?

- Нисколько. Говорить я собирался по своей трубе, просто ту, другую СИМку в неё переставил. Фиксируется-то не сам аппарат, с которого говоришь, а номер, а это имено СИМ-карта и есть.

Когда, по моим расчётам, Ольга должна была уже до офиса добраться, я ей позвонил. Попросил дипломат открыть, якобы я там важную бумагу забыл. А код назвал с ошибкой в одну цифру. Она стала открывать, палец-то и наколола. Я даже слышал, как упало тело. Оставалось доделать начатое, но для этого нужно было вернуться. Насчёт времени, ты прав. Для надёжности следовало бы ещё часок выждать. Но тогда я домой попал бы позднее, когда мама уже легла. Она бы это запомнила, потому что не спит до моего возвращения и всё время, пока не приду на часы смотрит. А так мне легче было утвердить в её сознании мысль, что пришёл я в определённое время.

Моя куртка удобна тем, что, когда капюшон полностью застёгнут, лица не разглядеть. Только очки сверкают. Мне и не следовало попадаться людям на глаза. К нашему зданию я прощёл пешком, через парк. В этом парке я в своё время с сыном нагулялся. Поэтому пройти по нему могу с закрытыми глазами. Убедившись, что офис снят с охраны, сразу пробрался в закуток к незапертому окну. Я там заранее ящик оставил, чтобы залезать без посторонней помощи удобней было (потом, когда уходил, выбросил его на ближайшую помойку). Забрался внутрь, прошёл к своему столу. Ольга лежала там, где и упала. Её следовало переместить в кабинет. Причём, по возможности, аккуратно. Чтобы ни у кого не возникло ни малейших сомнений, что умерла она именно там, где и лежит. То есть, в своём кабинете.

При жизни Ольга была дамой, что называется в теле, поднять её и нести на руках я бы не смог, волочь по полу тоже нельзя, чтобы следов не осталось. Поэтому я использовал тележку, на которой мы копиры перевозим. Дальше всё же пришлось поднапрячься. Мне пришлось, для придания естественности, поставить её на ноги, придерживая и только потом отпустить. Чтобы тело упало так, как и должно было, если бы в Ольгу и в самом деле дротик из-за окна метнули. Я, видишь ли, не очень силён в ваших хитростях и опасался, что эксперты фальшь почуют.

Когда я в свою комнату за сумкой вернулся, нашёл на полу пузырёк от Ольгиных духов. Очевидно, уколовшись, она пыталась ранку продезинфицировать, но не успела. Яд подействовал, она упала, пузырёк выронила. Я его подобрал, вот тогда, наверное, в лужицу рукавом и заехал. Замыл как мог, только у меня дефект -- запахов парфюма не чую. Потому и замыл не очень тщательно, и что рукав заляпал, не заметил.

- Это у тебя с рождения так?

- Понятия не имею. Сколько себя помню, ни ароматы помойки, ни парфюм не чую. Ладно, продолжаю. Когда тело в кабинете расположил, достал дротик, обмакнул в яд, пошуровал острием в мундштуке, чтобы и в нём следы яда остались, ткнул в ранку на пальце и выронил рядом с рукой. Осталось немногое: снова выставить к столу старый дипломат, убрать отравленный в сумку и удалиться тем же путём, каким вошёл. Свет в кабинете оставил, проверил, закрыта ли входная дверь на засов. На всякий случай.

Ни ключа от оконных решёток, ни дипломата больше нет, я от них избавился. Заодно прихватил из Ольгиного стола и её ключи. Их тоже выбросил. Не в тот же день, конечно. Так что, если бы ты сразу меня заподозрил и догадался обыск дома сделать ты бы эти улики нашёл. Хотя, с другой стороны, кто бы тебе санкцию дал? Серьёзных-то поводов не имелось.

И на следующий день всё прошло так, как и планировалось. Как обычно, я прибыл утром первым. Потоптался у офиса минут пять для естественности, там по утрам довольно людно, автовладельцы на работу разъезжаются, значит подтвердили бы при случае, что человек долго стучал, войти не мог. Затем позвонил Трифону, обрисовал ситуацию и попросил приехать, захватив ключ от оконных решеток. Мне нужно было успеть закрыть окно, через которое я входил. Особых проблем не ждал. Я бы всегда успел это сделать до приезда милиции, пока коллеги приходили бы в себя. На деле вышло проще. Окно отпирать поначалу Трифон полез, а мы с Юликом снизу его подпирали. Но, увидев тело на полу, он перепугался и охотно доверил мне право первым в офис войти. А я, пока Юлик с Трифоном к входной двери ковыляли, сразу метнулся в заправочную, окно прикрыл и только после этого засов отодвинул.

Дальше тоже всё прошло, как по писанному. Правда, твоего появления на сцене я никак не ожидал. Это оказалось неприятно. Одно дело обманывать абстрактных ментов, совсем другое -- своего приятеля. Но, отступать некуда, пришлось разыгрывать свою партию до конца. Я попытался извлечь выгоду из факта нашего знакомства и довёл до твоего сведения всё, что и хотел под видом дружеской помощи.

- Да, накидал ты мне семь бочек арестантов. Кучу народа под подозрение подвёл.

- Лёша, брось. Никого, кроме Козла, я подставлять не собирался. А рассказал тебе всё так подробно с одной целью: дать понять, что из себя наша Ольга представляла. Дабы у тебя вдруг жалость к жертве не проснулась. Кстати, то, что именно ты расследованием занялся -- случайность, но и любому другому оперативнику я рассказал бы тоже самое, только в несколько ином повествовательном ключе.

Оставалось последнее -- подкинуть вам улики против Козлова. Сделали мы это в тот же день. Вечером Лиза пошла гулять с собакой, я вышел следом. Козловский Жигуль вскрыл сам (говорил уже, что мы сочли опасным кого-то со стороны привлекать и решили всё сделать самостоятельно). Я, конечно, не взломщик, но эту консервную банку можно простой отвёрткой вскрыть. Козлу такая машина была нужна только для визитов к любовнику, в остальное время она просто стояла во дворе. Так что мне никто не мешал её хорошо осмотреть и изучить. Я и осмотрел заранее, убедился, что сигнализации и разных примочек, типа блокиратора руля, Дима не использует. Да и зачем? Кому нужна ржавая "копейка"? А если кто и польстится, возьмёт покататься, так Дима другую такую же купил бы. Ей цена -- триста баксов.

Короче, я убедился, что машину вскрыть труда особого не составит. Не скрою, потренировался заранее на парочке подобных "копеек". В тот вечер, пока я занимался взломом, Лиза на стрёме стояла. Вскрыв авто, я положил пакет так, будто он из бардачка выпал, дождался приближения вызванного Лизой милицейского патруля и отправился ждать её дома. Она вернулась после выполнения всех формальностей. Ну вот и всё.

- Как дальше жить будешь? - задумчиво спросил Алексей.

- Надеюсь, счастливо.

- Нет, я имел ввиду, ты сможешь жить с этим?

- Думаю, да. Если ты об угрызениях совести, то они меня не мучают. Эти ребята, что Ольга, что Дмитрий -- не лучшие представители человечества. Уверен, мир без них хуже не станет. Знаешь, когда человек делает ближнему гадость, это плохо, но хотя бы понятно, если на гадости этой чего-то выгадывает. А вот когда без видимой причины, просто из любви к искусству, тогда край. А они такими и были.

Ради денег Ольга готова была предавать, обманывать. Моральные нормы сама себе устанавливала. Так что можешь себе представить. Я её хорошо изучил, знаю, о чём говорю. Но порой бывало, она над людьми просто издевалась. Без прямой выгоды, исключительно ради тренировки, дабы полезные навыки не утратить. Например, просит у неё сотрудник зарплату, ну хоть сколько-нибудь дайте, хозяйка, жить не на что. Нету, денег отвечает. А должна уже за два месяца. Потом даёт этому сотруднику поручение и разрешает в офис не возвращаться. А наутро бедняга узнаёт, что вчера вечером, Ольга Глебовна зарплату выдавала. Он к ней, - Ольга Глебовна, а мне? А нету, отвечает. Вчера было, но ты же уехал, я про тебя и забыла, а сегодня уже нету, потратила. Прикинь, это же форменное издевательство.

Что из себя Козлов представлял, могу судить только по рассказам. Лиза, конечно, лицо предвзятое, но старалась быть объективной. Получается, Дима Оле ни в чём не уступал. Кто о них заплачет? Ну, разве что Руслан.

Я понимаю, что подлость -- недостаточное основание для смертной казни. Если бы только это, никакие такие мысли мне бы и в голову не пришли. Но они ещё и убийцы, а это совсем другое дело. Для них обоих и так уже почти никаких ограничителей не осталось. А убийство, оставшееся безнаказанным, обычно служит сильнейшим искусителем. Ну, что проблемы проще всего решать именно таким способом.

- Но этот тезис, Жора, и к тебе относится в той же мере.

- Не совсем. В отличие от них, я имею твёрдые жизненные принципы. Я ограничен моралью. Пойми, у меня была ещё одна цель, помимо мести за друга. Вот меня многие спрашивали, почему ты, Георгий, своё дело не откроешь? И опыта и связей для этого у тебя достаточно. А меня к этому не тянет. И не в последнюю очередь потому, что подавляющее большинство бизнесменов по своим человеческим качествам таковы, что с ними на одном гектаре облегчиться не захочется. Собственно, наш Вадим -- чуть ли не единственный, кроме моего друга, Петра, порядочный в этом классе. Почему я с ним и дружу. Но работать, тем не менее, в его компанию не пошёл бы, как не пошёл и к Петру. Я не могу понять, то ли деятельность этих людей уродует, то ли работает естественный отбор. Думаю, скорее второе. Понимаешь, для каждой профессии необходим набор определённых качеств. Чтобы ходить по канату, нужно иметь хороший вестибулярный аппарат. То есть канатоходцем может попытаться стать любой, но больших успехов достигнут те, у кого чувство равновесия от природы лучше развито.

Так и в бизнесе. Ты будешь тем более успешен, чем меньше обременён совестью и моралью. Нам ещё далеко до того капитализма, который на Западе за двести лет принял более-менее цивилизованные формы. Пока у нас торжествуют Ольги и Дмитрии. Они рвутся к успеху, каким они его полагают, не задумываясь о цене, которую придётся заплатить за такой успех. А цена -- моральная деградация и распад личности. Я хотел показать, какой может быть цена.

- Но ты же предполагал остаться за кадром, не так ли? Какой же тогда воспитательный эффект, если никто ничего не узнает?

- Не скажи, эффект всё равно будет. Смотри. Люди подумают, вот они считают, что добились успеха, стали хозяевами жизни, а на самом деле, как пауки в банке, пожрали друг друга. Так нужен ли успех, достигнутый такой ценой?

- Допустим. Но скажи мне вот что. Прошло уже два месяца. Ну и как? Ты спишь спокойно?

- Это ты к чему? Если про угрызения совести, то они меня не мучают, я же говорил.

- Правда? Мне это сложно понять. Понимаешь, Жора, я ведь не случайно спрашиваю, не из праздного любопытства. Дело в том, что я однажды случайно убил человека. При задержании. Это случилось давно, ещё там, в Сибири. И, хотя мои действия были признаны правильными, он мне до сих пор порой снится. Вот я и хотел понять, что чувствует в аналогичной ситуации другой человек. Причём, не закоренелый преступник, а нормальный, законопослушный гражданин. И ты меня, честно говоря, удивляешь. Или лукавишь, или у тебя железные нервы.

- Нервы у меня обычные. Просто ситуации у нас совсем не аналогичны. Вот ты смог бы просто так застрелить человека?

- Который мне не угрожает? Нет, конечно.

- А если этот человек ножом на твоего сына замахивается? Другое дело, верно? Тот задерживаемый, был для тебя фигурой абстрактной. Лично тебе он ничего плохого не сделал, был ли на самом деле преступником, ты, верно, в тот момент не знал. А потому и засела у тебя в подсознании занозой мысль, что невиновного убил. А у меня такой занозы нет. Вот и вся разница.

Мы поговорили ещё некоторое время и разошлись. Уходили порознь. Сначала откланялся Алексей. Прощаясь, протянул мне руку, правда, не сразу, не без некоторого колебания. С одной стороны, меня это успокоило. Значит решил дело не ворошить, оставить так, как есть. Хэт -- человек прямой и не стал бы руку жать тому, кого прессовать собирался. Но, с другой стороны, мне не давала покоя мысль, что я всё-таки не был с ним до конца откровенен.

То, что совесть меня не мучает, это я правду сказал. Вернее почти правду. Не сомневаюсь, что наказав негодяев, поступил правильно. Но я ведь деньги взял. Вслух можно говорить что угодно, но наедине с собой следует быть честным. Если бы не те два с половиной миллиона, моя позиция была бы почти безупречной, а так... Я ведь уже давно мог сделать то, что сделал два месяца назад. План был продуман до мелочей (хотя, как выяснилось, ошибок я не избежал, но тут уж ничего не поделать: невозможно совершить преступление, не оставив абсолютно никаких следов; другое дело, можно ли эти следы обратить в улики, приемлемые для суда...), его можно было наложить на любую дату, как план военных манёвров. Но я всё не мог решиться. А вот когда Ольга попросила деньги обналичить, решился. Эта мысль и грызёт меня слегка, как червячок.

Неужели деньги для меня -- главное? Не хотелось бы так думать. Нет, они скорее стали катализатором процесса. Не скрою, первое, что тогда подумал: я смогу Лизины долги оплатить, да ещё останется, чтобы жить нам с ней спокойно, не нуждаясь. То есть, наказание стояло во главе угла, а вознаграждение -- лишь побочный, хотя и весьма приятный момент. В конце концов я что, сирот обобрал? Нет. Вот уж Пегий Иван совсем нищим не выглядел. Да и то сказать, он-то свои деньги получит сполна, когда Руслан в права наследства войдёт. "ТриО" Ольга продала очень недёшево.

Но Алексею я этого сказать не мог.

Эпилог.

Прошёл год и жизнь постепенно вошла в свою колею. Совесть свою я уговорил, червячка задавил в зародыше. А деньгами распорядился так: первым делом Лизины долги заплатил, об этом я уже упоминал. Потом съездили мы с ней отдохнуть на море, в разгар зимы это приятно. И отнюдь не в какое-то экзотическое место, а в демократичный Египет, доступный чуть ли не дворникам. Некоторую сумму, впрочем, опять-таки вполне скромную, оставил на текущие расходы, а остальное рассовал по срочным вкладам на предъявителя и оставил до худших времён.

Определённую сумму я и для Марины отложил. Но отдать сразу опасаюсь, мало ли что, вдруг проговорится. Поэтому выдаю частями, объясняя происхождение денег побочными заработками.

По иронии судьбы, многие персонажи этой истории остались по её завершении в плюсе. Но не все. Не повезло, например, Трифону. Впрочем, что значит не повезло? Если Вы целый год считали да прикидывали и точно определили, что в данном месте должен быть клад, три часа копали и ничего не нашли, это, конечно, невезение. Если же просто лежите на диване мечтая, как на Вас мешок с баблом свалится, а он никак не падает... Это уже совсем не невезение, по другому называется. Из обновлённого "ТриО" Тришу вскоре попросили. Помните, я рассказывал, какого дебила прислали новые хозяева в качестве директора? Так они наконец сообразили (а может, подсказал кто умный), что не для того большие деньги плачены, чтобы чей-то родственничек дело разваливал. Посмотрели, прикинули и, неожиданно для всех, предложили директорский кабинет Юлику.

Самой большой неожиданностью это предложение стало для самого Юлика. Он сам мне об этом рассказывал, звал вернуться, но в одну реку дважды не входят. Хотя мне отнюдь не претит работать в подчинении у парня, годящегося мне чуть ли не в сыновья и, в случае чего, будет где пристроиться, так что я отказал не категорически. Юлик, подумав, предложение принял, уходить передумал.

А вот Трифона такая ситуация категорически не устроила. Он всё себя начальником мнил и никак не мог смириться с тем, что его бывший подчинённый будет им командовать. Пробовал права качать, но новые хозяева очень быстро ему объяснили, что их интересует прибыль, а не имитация деятельности и "ТриО" -- коммерческое предприятие, а не клуб по интересам. Глебыча-то, в первую очередь, процесс интересовал, ему интересно было с клиентами беседовать, а уж о таких прозаических материях, как прибыль, рентабельность, он как-то не особо задумывался. В структуру нормальной коммерческой организации подобные взгляды обычно плохо вписываются. Пришлось Трифону уходить.

Скажем так, его никто не увольнял, просто объяснили, что теперь твёрдые оклады будут получать только сотрудники, не связанные напрямую с коммерческой деятельностью. Бухгалтер, уборщица и так далее. Менеджерам же установят процент от прибыли. Много прибыли принесёшь, много получишь, ничего не заработаешь, не получишь ничего. Пару месяцев проработал Трифон без зарплаты и понял, что при Ольге получше было, там он хоть левые доходы с копицентра имел, которых Юлик его лишил. Ну и что делать? Пришлось уходить.

Руслан тоже с работы ушёл. Через положенные полгода, он освоил мамино наследство, значительную, но не единственную часть которого составлял платёж за "ТриО" и, вполне здраво рассудив, что на жизнь ему теперь хватит, решил сосредоточиться на учёбе. Насколько я понял, мамины обязательства он погасил, хотя и не все. Заплатил тем, кто мог ему определённые неприятности обеспечить, то есть "Ремонтёру" и Пегому Ивану (Крыс, стало быть, тоже своё получил).

А вот сотрудникам обломилось. Во-всяком случае, уволившимся. Те, кто в "ТриО" остался, сидели спокойно, понимая, что новый директор, в доску свой Юлик, их не забудет. Ну а тем из уволившихся, кто, прознав об убийстве Ольги, проявились и попытались задолженность по зарплате стребовать, молодой человек вежливо, но твёрдо объяснил, что, во-первых, он лично ничего им не должен, а должна компания "ТриО". А, во-вторых, невозможно точно установить, кому и сколько Ольга недоплатила. В этом смысле Руслан вполне в маму удался. Хотя и не полностью, совесть окончательно всё-таки не потерял.

И Алексей в итоге в накладе не остался. За быстрое завершение дела его премировали. Поскольку спорить он не стал и от поощрения не отказался, я сделал вывод, что ворошить прошлое он действительно не будет. Но вот больше мы с ним пока не встречались. За год Вадим приезжал в Москву дважды, оба раза мы виделись, но оба раза вдвоём. Алексей, ссылаясь на занятость, от встреч уклонялся. И я не мог понять, почему. Вроде, ничем я его не обидел. Непорядочным или бесчестным он меня тоже не счёл. Тогда в чём дело? Не знаю. Может, ему неприятна мысль, что у меня, штатского нервы оказались крепче, чем у него? А может ему не хочется, чтобы мы двое, зная интимные тайны друг друга, пили пиво в одной компании. Наверное, он прав.

Сноски:.

-- Подобные обозначения применяются военными, например, при составлении планов учений. День Х -- дата начала учений, день Х-1 -- за день до, день Х-5 -- за пять дней до и т.д. Подобный план удобен тем, что может быть разработан заранее и реализован в любое время без привязки к конкретной дате.

-- "От трудов праведных не заведёшь палат каменных" -- русская народная поговорка.

-- Таты -- малочисленный народ в Азербайджане, большая часть верующих -- иудаисты. Этнически близки к ираноязычным народам.

-- В советских паспортах (для тех, кто не помнит или не знает) имелась графа "национальность". Она же присутствовала и во всех анкетах (например, в тех, что надо было заполнять при приёме на работу), так называемый, пятый пункт.

-- Имеется ввиду Уинстон Черчилль, премьер-министр Великобритании в 1940-45 и 1951-55 годах. Один из его афоризмов: "Лучше сидеть, чем стоять и лучше лежать, чем сидеть". Даже своих министров часто принимал лежа на диване. Отличался тучностью.

-- Иммануил Кант (1724 -- 1804гг.), немецкий философ. Жил в Кёнигсберге. Ежедневно совершал пешую прогулку по городу, всегда по одному маршруту, всегда в одно время. Настолько чётко следовал своим привычкам, что горожане сверяли по нему часы.

-- Тремор -- дрожание конечностей, в частности, рук. Например, вследствие похмелья.

-- Santa simplicita (лат.) -- святая простота. По преданию, Ян Гус назвал так старушку, подложившую вязанку хвороста в его костёр.

-- Помойка (или синяк) -- подставная фирма-однодневка, созданная специально для обналичивания денег. Существуют обычно не дольше года. Раньше, когда можно было регистрировать фирму без личного присутствия директора, могла быть оформлена на любого человека, чьи паспортные данные известны. Так что если Вы когда-либо теряли паспорт, вполне можете вдруг оказаться директором помойки.

-- Не ручаюсь за точность цитаты, но смысл в том, что не существует такого преступления, на которое не пошёл бы капиталист ради большой прибыли.

-- "Керосинка" -- бытующее в студенческой среде прозвище Российского Государственного Университета Нефти и Газа им. И.М.Губкина.

-- Мамадзагло (груз.) -- сукин сын.

-- Оснастка -- опциональные устройства к копировальному аппарату. Такие как: автоподатчик оригиналов, сортировщик, дуплекс и т.д.

-- МФУ -- многофункциональное устройство, аппарат, сочетающий в себе функции сканера, копира, принтера, а иногда и факса.

-- Теория вероятностей -- раздел высшей математики, изучающий случайные величины и случайные процессы.

-- Базаров, герой романа И.С.Тургенева "Отцы и дети", увидев эту даму сказал: "Экое шикарное тело, хоть сейчас в анатомический театр".

-- ЧОП -- частное охранное предприятие.

-- Hat (англ) -- шляпа.

-- УБЭП -- управление по борьбе с экономическими преступлениями.

-- Хабар -- термин из романа братьев Стругацких "Пикник на обочине". В широком смысле, запретный, ценный товар.

-- (англ.) Человек, который сам себя сделал. Так говорят о том, кто добился успеха сам, без посторонней помощи.

-- В уставах акционерных обществ обычно указывают, что некоторые важные решения должны приниматься не простым, а квалифицированным большинством голосов. Поэтому тот, кто имеет пакет акций, позволяющий блокировать любое важное решение, заставляет считаться с собой более крупных акционеров.

-- В.В.Маяковский, "Стихи о советском паспорте". Прошу прощения у тех читателей, которые сочтут подобные сноски издевательством. Я не издеваюсь, просто полагаю, что нынешняя молодёжь Маяковского не читает.

-- Эзоп -- полулегендарный древнегреческий баснописец, сюжеты которого использовали и Лафонтен, и Крылов. Эзопов язык -- иносказание, речь полунамёками.

-- Сиддхартха Гаутама (623 -- 544 гг.до н.э.) -- принц царства шакьев в Северной Индии, основатель буддизма. После того, как стал проповедовать своё учение, получил имя Будда, что означает просветлённый.

-- Кураре -- сильный нервно-паралитический яд. Использовался туземцами Южной Америки для отравления стрел. Опасен только при попадании в кровь.

-- Сумпитан -- духовое ружье туземцев Юго-Восточной Азии. Трубка, через которую выдували отравленную колючку.

-- Андрей Януарьевич Вышинский (1883-1954гг.), Прокурор СССР в 1933-39гг. Его тезис "Признание вины -- царица доказательств" был весьма популярен у следователей НКВД.

-- Мизер -- тип игры в преферансе, во время которой игрок не должен взять ни одной взятки. Два туза, пришедшие из прикупа, сильно уменьшают шансы. Есть даже анекдот. Мужчина снимает со счёта в банке крупную сумму. Кассир его спрашивает: "Прикупили что-то?" "Да, - отвечает, прикупил. Двух тузов к мизеру".

-- Пресс-хата, на тюремном жаргоне -- камера, в которой специально подобранные рецидивисты подвергают несговорчивых арестантов физическому и моральному давлению по заданию администрации.

-- "Песня о друге" из репертуара А.Кальянова.

-- Формула из молитвы "Отче наш".

-- Преферансные термины. Угадайка -- ситуация, когда невозможно точно вычислить, что снёс играющий и остаётся положиться на волю случая. Паровоз -- крупный подсад на мизере, несколько взяток.

-- Артур Конан-Дойл (1859-1930гг.) -- английский писатель, автор произведений о гениальном сыщике-любителе, Шерлоке Холмсе.

-- Из фильма "Кавказская пленница".

-- Классическая фраза из рассказа А.П.Чехова "Письмо к учёному соседу". Однако, автором афоризма является Император Александр I.

-- В.Суворов, "Рассказы освободителя".

Окончено в октябре 2009г.

Оглавление

Предисловие. стр.1

Глава 1. День Х -- 2. Вторник. стр.2

Глава 2. День Х -- 1. Среда. стр.17

Глава 3. День Х. Четверг. стр.27

Глава 4. День Х + 1. Пятница. стр.33

Глава 5. Следствие. Начало. стр.49

Глава 6. Следствие. Окончание. стр.58

Глава 7. Воспоминания. стр.66

Глава 8. Признание. Почему. стр.73

Глава 9. Признание. Как. стр.82

Эпилог. стр.92

Пожелания и замечания можно отправлять

автору на электронный адрес

misaakov@yandex.ru

Оставить комментарий © Copyright Исааков Михаил Юрьевич (misaakov@yandex.ru) Размещен: 04/10/2011, изменен: 04/10/2011. 369k. Статистика. Повесть: Детектив		Ваша оценка:
Аннотация: Ну что сказать? Классический детектив, во всяком случае писал я его именно в таком качестве

Исааков Михаил Юрьевич : другие произведения.

Цена успеха