Исааков Михаил Юрьевич : другие произведения.

Исторические фантазии

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рассматриваются некоторые ключевые, по мнению автора, персонажи истории. Анализируется, как изменился бы ход истории при их отсутствии или наличии в нужное время в нужном месте. После соответствующего построения идет глава, в которой рассматриваются некоторые положения официальной исторической науки,которые вызывают обоснованные сомнения.

История

в построениях и размышлениях.

  
  
   Вступление.
   Говорят, история не имеет сослагательного наклонения. Мол прошлое не изменить, что было, то было. Изучать историю нужно, хотя бы для того, чтобы извлекать уроки, избегать в будущем ошибок, но какой смысл гадать, что могло бы быть, если бы события на определённом этапе пошли по другому раз переиграть, подправить нам всё равно не дано? Совершенно бессмысленное занятие. Так то оно так, но человек -- существо любопытное. Иначе, откуда взялась фантастическая литература? Разве фантастика это не рассуждения на тему: что могло бы быть, если..?
   В своё время нас учили, что историю делают не отдельные личности, а исключительно народные массы, действующие в силу объективных законов общественного развития. Законы, бесспорно, есть. Скажем, революции не совершаются спонтанно, вдруг, а только лишь тогда, когда для них созрели определённые условия. Но вот чем закончится конкретная революция, зависит во многом от того, кто именно её возглавит. Почему знаменитые битвы прошлого известны, как правило, по именам полководцев (Ганнибал победил римлян при Каннах, Суворов взял Измаил и т.д.), непосредственно-то сражаются солдаты? Да потому, что направляет их стратег. И без гения полководца, одного только мужества воинов может оказаться недостаточно для победы. И разве не пошло бы развитие большинства европейских держав несколько иначе, если бы Наполеон погиб, скажем, при штурме Тулона?
   Другими словами, личность, на мой взгляд, не просто катализатор событий, но может и существенно изменить ход исторического развития. Возьмём простой пример. Как известно, Ленин назвал Первую мировую войну империалистической. К Владимиру Ильичу относиться можно по разному, но в данном случае он прав в том смысле, что все воюющие страны имели некие меркантильные интересы. Ни для одного участника Первой мировой, за исключением разве что Сербии, война не была справедливой, освободительной. Так что в развязывании мировой бойни Германия с Австро-Венгрией виноваты не больше Англии с Францией, но и не меньше. Победила, как известно, Антанта и победители обошлись с побеждёнными крутовато: Австро-Венгрия вообще исчезла с политической карты мира, а Германию натурально ограбили, территориально обкорнали и максимально унизили.
   Таким образом, статьи Версальского мирного договора изначально заключали в себе предпосылки новой большой войны. Лет через двадцать-двадцать пять, когда молодое поколение подрастёт. Это объективно, а вот Гитлер -- фактор субъективный. Не нужно быть аналитиком, чтобы понять: униженная, оскорблённая и ограбленная Германия рано или поздно возжаждет реванша. Но кто её в этот момент возглавит, вопрос иной. Ефрейтор Шикльгрубер, как известно, заслужил на полях сражений два железных креста за храбрость, следовательно не раз лез в самое пекло. То есть мог погибнуть, причём неоднократно. В этом случае, разумеется, пост канцлера в тридцать третьем занял бы кто-нибудь другой.
   Немцы -- народ организованный, склонный к дисциплине. Учитывая чувство национального унижения, лидер, сумевший бы просто и понятно объяснить народу свои цели, повести его в такой ситуации мог куда угодно. И если бы стремление немцев к справедливости направлял более умеренный политик, опирающийся не на безумную идею расового превосходства, всё могло закончиться малой кровью, без концлагерей и газовых камер и привести лишь к незначительному перекраиванию европейских границ.
   Это к вопросу о роли личности в истории. Ещё один момент. Тот, кто начнёт внимательно читать историческую литературу, с удивлением обнаружит, что мнения учёных мужей об одном и том же историческом событии даже относительно недавнего прошлого, сильно разнятся. Порой диаметрально. И ладно бы речь шла о художественных произведениях, любой автор, в конце концов, имеет право на своё авторское видение, которое может не иметь ничего общего с действительностью. Так нет, вполне остепенённые доктора с кандидатами зачастую не имеют единой точки зрения. Что поделать, история -- наука лукавая, это вам не математика, где дважды два всегда четыре. В истории частенько бывает по другому: когда три, а когда и пять.
   И ладно бы только некоторые различия во мнениях, научные дискуссии -- вещь вполне обыденная, привычная. Хуже, когда историю искажают намеренно. Это требует, оказывается, до обидного небольших усилий (при наличии соответствующей поддержки властей, разумеется). Немного перетасовать "колоду" и глядишь, толковый управленец предстаёт перед последующими поколениями палачом и извергом рода человеческого, а реальный палач и людоед, обряжённый в белоснежную тогу, становится чуть ли не национальным героем.
   Только не нужно пытаться угадывать, кого именно автор здесь подразумевает. Я, конечно, имею ввиду вполне определённых людей, но моё мнение в данном случае не особенно вожно, поскольку подобные метаморфозы при желании несложно отыскать в истории практически любой страны. Россия, безусловно, страна особая и от остальной Европы отличается сильно по многим параметрам (я это ниже покажу), но вот в данном вопросе как раз вполне типична. Видимо искушение немного историю подправить (особенно, когда для этого имеется ещё и практическая возможность) овладевает Правителем независимо от его национальной принадлежности.
   Раз профессиональные историки далеко не всегда имеют единую точку зрения и позволяют себе гадать о том, что и как было на самом деле, чем я-то хуже? Ты не профессионал, скажет иной читатель и будет прав. Поэтому, дабы избежать обвинений в дилетантизме, не стану лезть в профессиональные дебри. Мне представляется интересным проследить, как пошло бы развитие событий, если "витязь на распутье" свернул бы налево, тогда как в реальности выбрал правую дорогу. Аксёновский "Остров Крым" ведь как раз об этом. Там только одно фантастическое допущение, Крым ведь в реальности полуостров, поэтому можно считать, что в книге описывается не наша Земля, а некий параллельный мир. Кстати говоря, сегодня мы имеем обширный пласт художественной литературы, написанной в довольно новом жанре альтернативной истории. Так что тема привлекает внимание авторов, а судя по тому, что все эти книги неплохо продаются, то и читателям интересна.
   Разнообразие большое, хотя основные сюжетные линии не слишком варьируются. Наиболее типичный сюжет: наш современник проваливается в прошлое (как вообще это возможно, откуда прореха во времени взялась, обычно не конкретизируется) и пытается устроиться, используя свои знания. Но очень скоро обнаруживает бесполезность оных, потому что мало уметь пользоваться, скажем, пистолетом, надо ещё хорошо представлять технологический процесс его изготовления. А для чего-то попроще просто нет пока соответствующих материалов. Для автора тут большой простор, но есть опасность свалиться в ересь или, точнее говоря, в несообразность. Ведь приходится описывать Древний мир на бытовом, так сказать, уровне, что непросто. Поэтому другие авторы предпочитают конструировать свой собственный мир, правда, на основе нашего. Похожий, но не совсем. В этом случае свободы для творчества, конечно, побольше, но и сконструированный, фантастический мир должен выглядеть цельным, логичным, что не всегда получается.
   Мир, в котором какие-нибудь, допустим, полинезийцы, вдруг понастроив гигантские каноэ и понаделав ракет из стволов бамбука, завоевали Европу, выглядел бы до неправдоподобия нелепым. Просто потому, что в Океании отсутствовали причины для развития населения. Не было стимулов к прогрессу. Если пальмы растут повсюду и кокосы сами падают под ноги, а рыбы в лагунах столько, что можно буквально руками хватать, то с какого перепугу оружие совершенствовать? Островитяне миролюбивы, а редкие конфликты вполне разрешимы с помощью дубины, утыканной акульими зубами. Если всегда тепло, то не возникает потребности в одежде, прочном доме и системах отопления. Столь же неправдоподобно выглядит дикарь, закутанный в звериные шкуры, но закусывающий чай куском белейшего рафинада. Просто потому, что технология изготовления сахара довольно сложна и уж явно не может быть известна тем, кто не дошёл ещё в своём развитии до изготовления тканей. Ну и так далее.
   Лично я подобные придумки читаю с большим удовольствием, если, конечно, они хорошо написаны. Но как быть читателям, которые фантастику не любят? Которые сугубые реалисты? Вот для таких, возможно и будет интересна моя книга, которая не совсем художественное произведение, скорее публицистика, поскольку я не фантазирую и ничего не придумываю, а только лишь предполагаю, опираясь на факты и логику.
   Возможно, дело тут в бедной от природы фантазии? Не возьмусь придумывать новый мир. Просто потому, что придумать-то не фокус, а вот сделать его правдоподобным... Другое дело -- анализ, с аналитическими способностями у меня всё в порядке, поэтому, следуя принципу "если делаешь что-то, делай хорошо", я и выбрал тему своей книги. Право на собственное мнение любой имеет, а не только обладатель диплома именно по данной специальности. Я пытаюсь рассмотреть не столько сами события, сколько ключевых персонажей этих событий, пробую взглянуть на ситуацию под иным, нестандартным углом зрения. Кто читал "Занимательную физику" Перельмана, тот, вероятно, помнит забавные картинки, основанные на обмане зрения. С одной стороны глянешь, одно видишь, с другой, другое. Вот и исторические картинки-обманки порой встречаются, надо только суметь их распознать.
   Обдумывая будущую книгу, я не раз и не два обнаруживал развилки, когда ранняя смерть одного исторического деятеля или, напротив, более долгая, чем в реальности жизнь другого, могли привести к не очевидным последствиям. Я, конечно, не историк, но человек начитанный, любопытный, а техническое образование вкупе с гуманитарным, приучило меня к определённой упорядоченности мышления. Впрочем, о том что получилось, судить читателям. Только прошу, не нужно искать особой логики в расположении моих построений. Мол, почему именно этих персонажей выбрал и в такой последовательности расставил. Почему так, объяснить толково вряд ли сумею. Просто я брал те моменты истории, в первую очередь отечественной, которые лично мне казались интересны и, скажем так, те, после которых развитие той или иной страны могло пойти иначе, причём существенно иначе. Тем более, насколько могу судить подобные вопросы ранее не поднимались, хотя, разумеется не смею претендовать на всеохватность.
   Ну а поскольку каждая глава по сути отдельный, самостоятельный рассказ, связанный с остальными лишь общим заголовком, то в их расположении согласно хронологическому ранжиру особой необходимости я не увидел, более того, посчитал, что скакать из эпохи в эпоху может оказаться даже интересно. А потому и решил оставить, как есть, как сложилось. На художественные достоинства книги (если они, как я надеюсь, имеются) подобная компоновка никак не влияет.
   Категорически не советую читать эту книгу квасным патриотам. Тем, кто искренне считает, что "Россия -- родина слона"1, а истинный патриотизм проявляется исключительно в замалчивании негативных фактов отечественной истории. Но избирательная "забывчивость" ещё не есть патриотизм, так же как и стремление узнать истину и, главное, поделиться полученным знанием с другими, совсем не оплёвывание. Из истории нельзя вымарывать страницы только потому, что они неприглядны. Тем более, представления о том, "что такое хорошо, а что такое плохо" у каждого свои. Одному что-то не понравится, что-то другому, так можно вовсе без истории остаться. А значит и без будущего. Я исследую те возможные изменения, которые могли произойти как в нашей истории, так и в истории ряда других стран, исследуя гипотетические изменения. А для этого мне нужно чётко понимать, что происходило, называя при этом вещи своими именами. Иначе ясности не будет, иначе искажения начнут накапливаться.
   Государство, как и любая система, составленная из людей, смертно, подвержено болезням. И так же как отдельный человек не может без видимых причин кардинально поменять свои поведенческие стереотипы, так и государство не может резко, вдруг измениться. А если такое изменение происходит, то, как правило, не просто так, а под влиянием внешних воздействий. И тогда развитие страны сворачивает с пути, которым она должна была бы идти при сохранении естественного порядка вещей. Вот такие повороты я и пытался отслеживать и рассматривать.
   Книга состоит из построений и размышлений. Построения скомпонованы по единому плану. Я объясняю, почему считаю данное лицо ключевой фигурой, напоминаю в чём заключалась его историческая роль и анализирую, как могло бы сказаться на ходе истории отсутствие (или, напротив, наличие) этого лица в нужное время в нужном месте. Читатель обратит внимание, что построение первое заметно превосходит по объёму любое другое. Это не потому, что его герой кажется мне важнее и значимее прочих, а потому лишь, что многие выводы и рассуждения, приводимые в нём, с равным успехом можно отнести и к другим главам. Так зачем повторяться?
   Ну а в размышлениях... Размышляю. Думаю над теми моментами официальной истории, которые вызывают, мягко говоря, сомнения в их правдивости. Сомнения периодически возникали в процессе написания построений, я их обдумывал. Ведь если есть вопрос, надо попробовать ответ найти, а ответы порой неожиданные получались. Вот я и решил поделиться своими выводами с читателями. И даже если Вы, уважаемые читатели, с моими выводами не согласитесь, то задуматься Вам всё равно придётся.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Построение первое. Чингисхан.
   О жизни и деяниях этого человека столько томов исписано, что не вижу смысла повторяться. Укажу лишь основные моменты биографии, да и то кратенько, для лучшего понимания дальнейшего. Итак, будущий великий хан2 Темуджин родился в 1155 году (дата не вполне точна, это просто одна из многочисленных версий, но поскольку на суть построения она никак не влияет, углубляться не будем) в семье вождя одного из монгольских племён, то есть был знатного происхождения. Понятно, только по монгольским меркам, ибо в остальном мире, а уж в Европе тем более, о существовании монголов-кочевников никто и не подозревал. За исключением, разве что соседей китайцев, да и то далеко не всех. Да и никогда ни один европеский владетель не считал себе ровней князька дикого туземного племени.
   Монголы в те далёкие времена не имели государства, не знали письменности, то есть как раз и являлись самыми натуральными дикарями. Делились они на племена и кланы, которые то и дело резались друг с другом, что считалось, по видимому, разновидностью национального вида спорта. И уж конечно, о каких-то дальних завоевательных походах за пределы родных степей никто и не помышлял. Родное племя Темуджина исключением из общего правила не являлось. Когда мальчику исполнилось десять лет, его отец был убит в очередной стычке, стойбище разграблено, а сам Темуджин попал в плен. Совершенно нормальная для средневековых монголов (и кочевников вообще) практика, так что сказать, что на долю паренька выпали какие-то особенные страдания, никак нельзя. Судьба, как у многих. Ему ещё повезло, потому что проведя целый год в рабстве мальчик сумел бежать. Как ни странно, ему удалось не только уйти от погони, выжить, но и постепенно вернуть власть над остатками родного племени. В тридцать он уже влиятельный племенной вождь, а в 1206 году на всеобщем курултае Темуджин торжественно провозглашён великим ханом над всеми монгольскими племенами.
   Всё это хорошо известно по данным официальной, фундаментальной науки. Я специально сделал эту оговорку, потому что многие авторы частенько высказывают обоснованные сомнения в том, что всё происходило именно так, как принято считать. Но сейчас я не об этом. Предположим, не покушаясь на основы, что фундаментальная наука права и примем каноническое жизнеописание нашего героя за данность. Как видим, путь юного Темуджина отнюдь не был усыпан розами. Он мог быть убит вместе с отцом во время налёта врагов на стойбище (самый, между прочим, вероятный исход), мог не пережить тягот рабства, мог утонуть в озере, в котором после побега, укрываясь от погони, просидел несколько часов, выставив наружу только ноздри. А мог умереть от голода и истощения в пустыне, когда родню разыскивал. В конце концов, десяток раз мог погибнуть в одной из многочисленных битв, в которых ему пришлось участвовать, утверждая свою власть сначала над родным племенем, затем и над соседними. Таким образом, вероятность того, что Темуджин мог погибнуть задолго до того, как сумел стать Великим ханом велика и неправдоподобной не выглядит. Вот и давайте посмотрим, как мог измениться ход исторического развития, если бы так и случилось.
   Отношение к этому человеку в современном мире разное. Неоднозначное отношение, прямо скажем. Одни считают его великим полководцем и законодателем (у монголов он вообще национальный герой, что понятно), другие полагают, что восхищаться нечем. Чингисхан, мол, ничего не строил, не создавал, только разрушал, следовательно нёс в себе деструктивное начало. Но, на минуточку, империю он всё же создал, впервые дал монголам не только государство, но и, что гораздо более важно, законы. Причём, законы чёткие, понятные и неукоснительно исполнявшиеся. А кроме того, величие, значимость того или иного исторического персонажа определяется не чертами его характера и даже не столько его свершениями, сколько влиянием, оказанным им на ход мировых событий. Так вот. На мой взгляд главное достижение Чингисхана, из которого как следствие проистекают все остальные, не в его обширных завоеваниях, а в том, что он сумел создать идеально подходящий для этих завоеваний инструмент: мощное войско, спаянное железной дисциплиной.
   Для того, чтобы понять всю грандиозность задачи, надо вспомнить, чем психология кочевника (любого кочевника, заметим) отличается от психологии земледельца. Учёные считают, что оседлый способ хозяйствование более прогрессивен по сравнению с кочевым и в целом это верно. Кочевник городов не строит, а без города нет и государства. Город способствует развитию ремёсел и, в конечном счёте, прогрессу. Но главное, земледелие вкупе с оседлым скотоводством позволяют прокормиться на той же площади значительно большему количеству едоков.
   Это большой плюс. Однако, за всё надо платить. Выигрывая в чём-то одном, мы неизбежно в другом проигрываем. Земледелец живёт комфортнее и зажиточнее кочевника (теоретически), но теряет мобильность. Что, к примеру, делать крестьянину, в случае нападения врагов? Только бежать, если отбиться не может. Но дом, хлев, посевы на полях с собой не унесёшь. Спастись, убежать крестьянин, конечно может, но всё хозяйство достаётся врагу. И остаётся крестьянин после набега голым и босым: посевы потравлены, хозяйство порушено, скот угнан. Кочевнику проще: если враг силён, он просто уйдёт, причём, со всем скарбом. Дом кочевник не строит, живёт в юрте, которую собрать в полчаса можно. И пусть скот у него не столь тучен, как у земледельца, зато поджарые коровки и овечки подвижны, бежать могут почти столь же шустро, как и лошади.
   Конечно, всегда были да и сейчас найдутся крестьяне, умеющие ловко с оружием управляться и способные отбить бандитский налёт. Но, одно дело дать разовый отпор залётной шайке мародёров и совсем другое -- противостоять организованному военному отряду. Постоянно быть начеку крестьянин не может, совершенствоваться в военном искусстве -- тоже. Да и невозможно пахать, не выпуская меча из рук. Поэтому у оседлых земледельцев неизбежно происходит разделение труда: одни создают продукт, другие тружеников защищают. Одни пашут, другие мечом машут. Вроде справедливо. Крестьянину проще и выгоднее отдать часть произведённых продуктов на прокорм наёмных воинов, но быть уверенным в защите своего добра, чем потерять всё.
   Только больше прав в те далёкие времена имел тот, кто сильнее. А профессиональный воин с мечом и в кольчуге всяко сильнее безоружного крестьянина. Не зря в Сибири до сих пор существует поговорка: "Закон -- тайга, прокурор -- медведь". Поэтому очень скоро вождь дружины трансформировался в князя, который уже не просто защищал определённую территорию, но и управлял ею. И земледельцы становились уже не нанимателями, а подданными, которых князь обкладывал налогами. И опять-таки деться крестьянину от своего князя было некуда. И ладно ещё если князь устанавливал на своей территории разумные налоги, а если обдирал, как липку, почище залётного бандита, куда деваться? То есть, уйти, конечно, крестьянин право имел, но только с тем имуществом, что на себе унести мог. В отличие от кочевника. Конечно, у степняков тоже своя знать имелась, но отношения другие. Если какой хан пытался слишком много власти взять, рядовой кочевник вполне мог приоритеты сменить, перебраться под крыло другого хана. Опять-таки со всем скарбом. Понимаете? Кочевник гораздо более самодостаточен и независим, нежели оседлый земледелец или горожанин.
   Именно поэтому кочевники всегда и везде считали себя людьми свободными, а земледельцев презирали, числя кем-то вроде рабов и потому относились к ним, как к законной добыче. И вот таких свободолюбивых анархистов Чингисхан сумел не только собрать в войско, но и приучил подчиняться беспрекословно. Каким образом, я так и не смог понять, ну не с помощью же массового зомбирования? В мистику не верю, а других адекватных объяснений, увы, не нахожу. Конечно, законы в монгольском войске царили суровые: если римляне применяли децимацию3, да и то далеко не всегда, а только лишь в особых, кризисных ситуациях, то монголы за одного труса, показавшего спину врагу, казнили весь десяток. Подобная метода дисциплину безусловно повышает, но одной только жестокостью всего не объяснишь.
   Однако, идём дальше. С 1207 года Чингисхан начинает внешние завоевания. Южная Сибирь, Северный Китай, затем Средняя Азия и так далее. Монгольская империя стремительно расширяется, но пока только за счёт этнически близкородственных народов. А вот в 1223 году монгольское войско впервые пощупало Русь. Желающие могут сами поинтересоваться перипетиями битвы на Калке. Главное, поражение ничему князей не научило. Хотя монголы после той победы почему-то не стали развивать успех, ушли обратно в свои пределы и целых пятнадцать лет не давали о себе знать, русичи передышкой не воспользовались -- слишком заняты были собственными усобицами. Тревожный звонок прозвенел впустую.
   Умер Чингисхан 25 августа 1227 года. Империю он разделил на улусы между сыновьями. Улус, выделенный старшему сыну Джучи впоследствии трансформировался в Золотую Орду, завоевавшую Русь в 1238 году. Войском, вторгшимся в пределы Владимирской Руси командовал хан Батый, внук Чингисхана. Тем не менее, завоевание Руси и последовавшее вслед за этим более чем двухсотлетнее монгольское иго есть прямое следствие деятельности Чингисхана. Созданная им военная машина, как отличный механизм, работала уже сама по себе, не требуя пригляда создателя.
   Вопрос: имели ли русские княжества шанс отстоять свою независимость? Ответ: ни малейшего. Правда учёные мужи подсчитали, что если бы князья забыли свои мелкие обиды, объединились бы да действовали совокупно, единым войском, то тогда сил на отпор монголам возможно и хватило бы. Чушь. В том-то и дело, что действовать совместно они как раз и не могли. Русь, как и вся Европа, переживала процесс феодальной раздробленности, процесс объективный, через который проходит в своём развитии любое государство. Золотая орда, к слову, тоже сей беды не избежала, но позже. Поскольку собственным государством монголы обзавелись значительно позднее европейцев, то и все процессы, присущие государству произошли у них с некоторой задержкой.
   Итак, раздробленность русских княжеств, приоритет своих мелких интересов над общими не позволял князьям объединиться, а поодиночке шансов они не имели, слишком уж силы оказались неравны. Тем более к русским городам подступила не дикая неорганизованная орда кочевников, способных лишь по степи скакать, да из луков стрелять. Нет, к тому времени монгольское войско уже имело солидный опыт взятия укреплённых крепостей. И в Китае, и в Средней Азии. Чингисхан был рачительным хозяином. Он предпочитал не вырезать на захваченной территории всех подряд, а оставлять в живых как можно больше людей, чтобы потом их использовать. А особенно тщательно монголы отбирали людей мастеровых, сведущих в военном искусстве: инженеров фортификационных сооружений, механиков, способных строить и обслуживать стенобитные и камнемётные машины...
   Дальнейшее опять-таки хорошо известно. Господство монголов длилось более двухсот лет. С течением времени Русь постепенно усиливалась, а Золотая Орда, напротив, слабела. В 1380 произошла первая, со времён завоевания, серьёзная попытка русских княжеств к сопротивлению -- Куликовская битва. Попытка показательная по целому ряду причин. Прежде всего, нельзя не отметить, что русское войско было сборным, под знамёна Великого князя Дмитрия собрались представители почти всех русских княжеств, за исключением разве что рязанцев. В 1223 году на Калку не пошли и на Сить в тридцать восьмом не поспешили, а против Мамая выступили столь дружно, чуть ли не впервые за несколько сот лет. Почему? Не говорит ли сей факт о значительном усилении роли Великого князя?
   Второй вопрос: а почему вдруг князь Дмитрий так осмелел? Или мести Орды не убоялся, или и впрямь столь силён стал? Отчего же тогда Русь дань Золотой орде ещё сто лет платила? А всё просто объясняется. На Русь шёл Мамай, а он не был Ханом, тем более Чингизидом, а был всего лишь темником. Правда сильным темником, сильным настолько, что о ханской шапке возмечтать осмелился. Просто Орда в силу объективных законов развития любого государства, вступила в центробежный процесс феодальной раздробленности. Другими словами был тот Мамай бунтовщиком. Вот поэтому князь Дмитрий и осмелился. Очень важное качество, отличающее хорошего стратега: не только собрать достаточно сил, чтобы иметь физическую возможность врага побить, но и суметь вовремя определить, кого можно бить, а кого не стоит. Выходя на битву Дмирий Иванович, с одной стороны, родную землю защищал, с другой -- проверял свои войска в деле (способны ли с татаро-монголами на равных биться), а с третьей -- фактически для Хана старался. Правда уже через год "благодарный" хан Тохтамыш походя Москву пожёг. Просто так, на всякий случай, чтобы князь Дмитрий, теперь уже Донской не забывал, кто реально в русском доме хозяин.
   Тем не менее, процесс, как говорится, пошёл. В XV веке власть Хана стала уже чисто номинальной, сама Золотая Орда стремительно разваливалась на отдельные ханства и в 1480 году Великий князь Иван III, первым объявивший себя Государем Всея Руси, стоянием на Угре утвердил де-юре положение уже много лет к тому времени существовавшее де-факто: Русь обрела полную независимость.
   И вот теперь мы подходим к интересному моменту. Как изменилась бы судьба Руси, если бы Темуджин погиб в молодости, как мы предположили в начале данной главы? Без Чингисхана, не случилось бы никакого объединения монголов (если и случилось бы, то в другое время, иначе), они так бы и остались дикими кочевниками, не имеющими ни государства, ни объединённого войска. Для того, чтобы ответить на этот вопрос, следует сначала задать другой: а какое влияние оказала Золотая орда на Русь? Да, захватчики высасывали из покорённых народов огромные средства в виде дани. Да, они жестоко подавляли малейшие попытки к сопротивлению, сжигали города, угоняли население в полон. Но это не главное. Главное в другом. Рискну утверждать: Русь стала тем, чем стала ТОЛЬКО в результате монгольского завоевания.
   Если до монгольская Владимирская Русь XII-XIII веков (да и Киевская, кстати, тоже) была безусловно европейским государством, мало отличимым по сути от Франции, Англии или Испании, то Русь-Московия конца XV века к Европе уже никакого отношения, кроме географического, не имела. По форме правления и, особенно, по сложившейся системе взаимоотношений подданных с государем Русь фактически стала деспотией восточного, азиатского типа. С поправкой на христианскую веру, естественно. Другими словами, в смысле становления государственности именно монголы стали нашими наставниками (вернее сказать, завоеватели, а уж были они монголами или кем другим, мы в следующей главе обсуди). Не верите? Тогда перейдём к доказательствам.
   На первый взгляд Московия такая же сословная монархия, как и любая европейская. Общество чётко разделено на относительно немногочисленную знать и простолюдинов, каждое сословие располагается на своей ступени социальной пирамиды. На вершине Великий князь (читай, король), на ступеньку ниже -- удельные князья (по аналогии, владетельные герцоги и графы?), ещё ниже бояре (бароны?), затем мелкое служивое дворянство (рыцари?), затем горожане, торговцы и ремесленники и совсем внизу самое многочисленное и самое малоправное сословие -- крестьянство. На первый взгляд всё так, как и в любой другой европейской державе, но только на первый, поверхностный взгляд. При более же пристальном рассмотрении легко увидеть различия. И не какие-то мелкие, но принципиальные.
   Первое. Чем деспотичнее система правления, тем более страна закрыта для контактов с внешним миром. Делается это по той же причине, по которой некоторые мужчины авторитарного склада характера, но, в глубине души, в себе неуверенные, предпочитают брать в жёны исключительно девственниц. Страдая не изжитыми вовремя детскими комплексами они избегают опытных женщин. Опытная неизбежно станет сравнивать мужа с предшественниками и не факт, что сравнение окажется в пользу мужа. А девице неопытной сравнивать не с кем, особенно, если её из дома не выпускать. Вот и деспот не желает, чтобы затюканные подданные контактировали с представителями более свободного общества. А ну как ненужных идей нахватаются или, что ещё хуже, узнают, что жить можно иначе, не облизывая сапоги господина? Причём, в данном случае деспотичный правитель о сословных различиях забывает, всех окорачивает невзирая на лица и дворян даже больше, чем простолюдинов. Они же образованнее, стало быть вредные европейские веяния насчёт прав, свобод и прочих подобных "благоглупостей" быстрее воспримут.
   Думаете товарищ Сталин придумал "железный занавес"? Ничуть не бывало. Товарищ Сталин всего только творчески развил опыт предшественников. Русь-Московия была очень закрытой державой, закуклившейся в своих пределах. Ещё в Петровские времена выезд за границу отнюдь не был свободным. Государь сам определял, кого из подданных можно в Европу запустить, кого не стоит (так же и парткомы в СССР делили граждан на выездных и невыездных). Особо надёжных выпускал, на учёбу, скажем или по делам Посольского приказа, остальным, то есть, подавляющему большинству выезд за границу был закрыт наглухо. Вплоть до второй половины XVIII века. А поскольку даже сверхгениальный государь всего лишь человек, надо полагать, выезжали при Петре Алексеевиче немногие. Дорогой Леонид Ильич был в этом смысле куда деморатичнее.
   К себе иноземцев неохотно пускали, видимо, обойтись не могли. Без торговли ни одно государство обойтись не может, а торговля -- это купцы, которые на Русь начали ездить с незапямятных времён. Позже начали и служивые люди появляться: лекари, учёные, послы, миссионеры. А потом и военные, когда, при первых Романовых, появились, наряду со стрелецкими, полки "иноземного строя".
   Так что иностранцы на Русь не только регулярно езживали, но и жили в Москве подолгу. Но жили они (что бы там не измышляли некоторые современные писатели) изолированно, в своего рода гетто. Вот, например, при царе Алексее Михайловиче Тишайшем (а это, извините, уже середина XVII века), в Москве существовала особая слобода, предназначенная для проживания только иностранцев. Напрямую, конечно, царское правительство их перемещения не ограничивало, но контакты с местным населением, сверх минимально необходимых, не приветствовались. При этом и у россиян культивировалось пренебрежительное с одной стороны, а с другой настороженное отношение к иностранцам. Мол тёмные они люди, странные: и говорят непонятно, и крестятся неправильно, так что нечего с ними якшаться.
   В этом не трудно убедиться, даже не изучая документов, а просто задумавшись о происхождении некоторых терминов. Они могут о многом рассказать. Почему, скажите на милость, житель Франции -- француз, Англии -- англичанин, а Германии -- немец? А всё просто. Немцами на Руси называли вообще любых иностранцев. Потому что немы, речью не владеют. В смысле, "настоящей" речью, нашей, русской. А то, на чём они там между собой лопочут, не речь вовсе, а так, вроде лая собачьего. Ну, а поскольку исторически сложилось, что среди иноземцев, побывавших на Руси, превалировали жители германских княжеств, термин со временем перешёл именно на них.
   Можно ли представить большее зазнайство? Объявлять дурнями бессмысленными тех, кто уж как минимум нас не хуже. Это пока ещё не доказательство, а так, информация к размышлению, повод задуматься. Идём дальше?
   Второе. Очень многое, как я уже сказал, можно понять, если дать себе труд задуматься о происхождении некоторых слов. А то бывает так: некий термин стал настолько привычен, что мы употребляем его автоматически, не вникая. Как с теми же немцами. Вот другой пример. Как называлось у нас привилегированное сословие? Правильно, дворянство. Слышим дворянин и сразу понимаем: речь идёт о человеке благородного происхождения. После 91-го года, когда социальные приоритеты поменяли знак, потомки благородных фамилий перестали скрывать своё происхождение и немедленно загордились тем, чего раньше стеснялись и, по возможности, тщательно скрывали. Мы, мол, дворяне, голубая кровь, такие же, как там, на западе. Но в том-то и дело, что не такие, совсем не такие.
   Если кто с младенчества рос в племени диких папуасов и других людей отродясь не видывал, то он может происходить хоть из китайских кули, хоть из королевской фамилии, но вырастет-таки папуасом. Только белым или жёлтым, а не коричневым. И как все будет ходить голым с бамбуковой палочкой в носу, считая её за изысканое украшение. Когда в стране в течении семидесяти лет дворянство искореняли как класс, когда чудом уцелевшие "чуждые элементы", забившись в щели старательно мимикрировали под природных пролетариев, просто чтобы уцелеть, их дети и внуки не могли не вырасти обыкновенными "совками". Так что все нынешние дворянчики имеют довольно косвенное, формальное отношение к своим, дореволюционным предкам. Только по крови, а менталитет у них советского человека. Но я сейчас не об этом.
   Задумаемся. Слово "дворянин", как не крути, имеет корнем "двор". Следовательно, дворяне не кто иные, как дворовые люди. Слуги, попросту говоря, холопы. Чем же тут гордиться? Я ничего не придумываю и красок не сгущаю. Не постесняюсь признать, впервые и единственный пока раз, я встретил этот неожиданный, но вполне очевидный вывод у писателя А.А.Бушкова4. Прочёл и слегка опешил, а обдумал -- насколько же верно подмечено. Ну просто в глаза бросается, даже удивительно, что подобная "крамольная" мысль никому раньше в голову не приходила. Почитайте историческую литературу, хоть научную, хоть художественную и вы обязательно найдёте (впрочем, долго искать не придётся) многочисленные свидетельства того, что все, буквально все жители Московии, начиная с самого забитого смерда и заканчивая высшим боярином, считали себя холопями государевыми. А самое интересное, что не только считали, но и, в большинстве своём, искренне ощущали.
   На Руси никогда не считалось зазорным в ножки государю (или даже просто господинчику помельче) повалиться, по полу коленками поелозить, бородищей подножие трона обмахнуть. Пройдитесь по музеям, иллюстрированные издания полистайте, обязательно найдете картины, на которых народ массово государю поклоняется, в землю лбами упёрлись, только зады торчат... И ведь какая двойственность характеров образовалась. Смертельная вражда могла возникнуть только лишь оттого, что один боярин на царской трапезе уселся вперёд другого, более родовитого. Мол урон чести, как стерпеть такое? Ну а ползать перед государем, лбом в подножие трона уперевшись, это чести боярской ущерба не наносит, это нормально.
   По сути дворяне ещё совсем недавно были такими же крепостными, как и крестьяне. Только что продавать их было нельзя и пороть на конюшне, как других холопей рангом пониже, мужиков, тоже было не принято (разве что кто из папаш своему сыночку нерадивому ума розгами через ягодицы вправлял, ну так это не в счёт, это дело семейное). Зато можно было сослать, посадить, да и казнить самым зверским способом: на всё воля Государя. Причина? Да какая ещё может быть в восточной деспотии причина, кроме монаршей воли? Это и есть основная, чуть ли не единственная причина, которую следует в расчёт принимать в государстве пообного типа.
   И свободно распоряжаться своей судьбой дворяне не могли. По достижении определённого возраста каждый дворянин был обязан поступать на службу, лучше по военной части, но можно и по статской, если здоровьишко подкачало. То есть, если крестьянин был накрепко привязан к земле, то дворянин столь же крепко к службе. А если карьера Вас не привлекает, а желаете Вы сидеть в поместье да стишки писать или, к примеру, научные изыскания производить, то сможете это делать только выйдя в отставку. И не тогда, когда захотите, а только тогда, когда государь позволит.
   Дворяне получили свободу лишь на сто лет раньше крестьян, в правление Петра Третьего. Этот Император правил всего полгода и в общественном представлении остался эдаким дурачком, а вот поди ж ты, успел столь важный указ подписать. Мы восхищаемся демократическими ценностями западных стран, но права и свободы утвердились там не враз. Переход от тирании к демократии всегда происходит постепенно. Чтобы всё население стало свободным, надо, чтобы сперва свободной стала какая-то его часть. Российское дворянство несколько освободилось в 1761 году. То есть они перестали быть холопами явными, но дворянами остались.
   Ничего подобного в Европе не было и в помине. Не скажу никогда, но уж в XV веке точно. А всё потому, что там дворян не водилось. Совсем. Не единого, ну разве что кроме редкого заезжего московита. В Европе жили аристократы, знать, но уж никак не дворяне. У нас, правда, их так называют, но это лингвистическая ошибка, это потому только, что слов, адекватно отражающих ситуацию, в русском языке, видимо, учёный люд не нашёл. Знаете, как в Европе именовали мелких не титулованных аристократов? Как правило, очень просто: всадниками. Объяснимо. Конь, а тем более конь боевой, всегда стоил дорого, поэтому простолюдины сражались в пешем строю, знать -- в конном.
   С детства мы помним, что гасконец Д'Артаньян называл себя "шевалье". А это по французски как раз и означает "всадник". То же самое значение имеет и знакомое нам с детства слово "кавалер", произошедшее от испанского кабальеро. Термин, кстати, пришёл из глубокой древности. Ещё в Древнем Риме выделилось сословие всадников, стоящее на социальной лестнице ниже патрициев, но выше плебеев.
   Очень многие европейские авторы XVI, XVII веков оставили свидетельства странного, неадекватного поведения в европах заезжих московитов. Ну вот хотя бы описания Великого посольства, с которым государь Пётр Алексеевич под видом простого плотника выезжал, чтобы разным премудростям обучиться. Ну уж так они чудили, так чудили, что даже не самых благовоспитанных европейцев в изумление приводили. И ничего удивительного. Когда какой-нибудь недалёкий Митрофанушка за бугор выбирался и с удивлением обнаруживал, что на коленках ползать здесь ни перед кем не требуется, крышу у него, видимо сносило капитально. Дурел от воздуха свободы, как от порции гашиша. А поскольку средний Митрофанушка был человеком малокультурным, то высшее проявление свободы видел в возможности погадить в антикварную вазу и в ломании красивой мебели. В России, в лучшем случае, кишки выпустили бы, а здесь делают вид, что ничего и не случилось. Слабаки.
   Когда в жёстко сруктурированной системе вдруг появляются дополнительные степени свободы, она порой идёт в разнос. В студенческие времена мне не раз наблюдать доводилось, какие метаморфозы происходили в Москве с парнями, приехавшими учиться из регионов с традиционно более патриархальными представлениями о взаимотношениях полов. Конечно, советская власть мораль блюла, не было ничего и близко похожего на тот разгул, что мы имеем сейчас. Не было такого обилия эротических, чуть ли не порнографический публикаций, гей-парадов и передач "про это", но в Москве мораль касательно внебрачных связей была куда гибче, нежели, скажем, в Баку.
   И вот приезжает такой скромный паренёк учиться. А чего ему скромным не быть, если воспитывался в строгости и с доступными женщинами у него там, на малой родине, как-то не очень. Совсем плохо. Полный дефицит. Нет, девушки, конечно есть, но тоже в строгости воспитаны. И если такой паренёк вдруг позволил бы себе что-то лишнее с одноклассницей, не руки даже распустить, а словом грязным обидеть, то отец и братья той девчушки язык наглецу мигом оборвали бы. А в Москве малинник, свобода, особенно если зарулить в общежитие какого-нибудь медицинского или текстильного института. Вот у некоторых крышу и сносило, совсем за любовными утехами об учёбе забывали. Приходилось отчислять.
   Так вот, дворян, как я уже сказал, в Европе не водилось. А люди знатные на коленях ни перед кем не ползали. Точнее так: любой аристократ один раз в жизни вставал на колено (на одно), когда его в рыцари посвящали. Ну и в Церкви, конечно. Так то перед Богом, перед ним не зазорно, а перед человеком, даже если он Помазанник Божий, никак невозможно. Типичный средневековый барон как правило грамоты не разумел, не разбирался в науках и искусствах, но уж чувством собственного достоинства обладал сполна. Его папаши в сынков с детства вбивали твёрдой рукой.
   А отношения между между аристократами разного уровня определялись вассальной присягой, которая по сути являлась не просто клятвой верности, а двусторонним договором, определяющим не только обязанности вассала, но и его права, а также обязанности сеньора. И если сеньор свои обязательства нарушал, вассал имел полное право отношения разорвать и поискать себе другого господина. Вассальная присяга, как и всякий нормальный договор, имела чётко оговоренный срок действия, по окончании которого могла быть возобновлена. А могла и не быть. Более того, вассал имел и такие права, которые кажутся вообще вопиющими с точки зрения российского менталитета.
   Так, например, действовал чёткий принцип: "вассал моего вассала -- не мой вассал". Это означает следующее: если я, барон, являюсь вассалом герцога, то герцог не может напрямую приказывать моим вассалам, рыцарям. Только через меня. И ещё. Согласно присяге, вассал был обязан отслужить сеньору в качестве боевой единицы определённое число дней в году. Допустим, девяносто дней. И вот начинает герцог войну с соседом за спорный городок, вассалов созывает. Они, конечно, являются на зов (присяга есть присяга) со своим вооружением и честно воюют. Но только положенный, оговоренный срок, не дольше. Если даже девяностый день истекал в самый разгар боевых действий, рыцарь-вассал вполне мог зачехлить копьё, развернуть коня и выйти из боя, оставив герцога наедине с его проблемами.
   То есть, какой-то конкретный рыцарь, мог, конечно, задержаться, послужить сеньору сверх нормы, но мог и уйти, имел полное право. Предательством, упаси Боже, такой поступок никем и никогда не считался, даже если беднягу сеньора, не сумевшего правильно рассчитать сроки военной кампании, в том бою на копьё насадили. Вот если присягу нарушил, раньше срока службу оставил, тогда, конечно, нехорошо, тогда коллеги осудят и мечами рыцарскими двуручными справедливое негодование мигом подкрепят. А так всё нормально, благородный господин в своём праве: отслужил столько, сколько перед ликом Божьим клятвенно обещал, всё -- свободен. Пока, герцог, привет семье, надо было военную науку тщательнее изучать, чтобы уметь сроки военной кампании правильно рассчитывать.
   Как вы думаете, что стало бы с каким-нибудь московитским боярином, осмелившимся поступить подобным образом? Подобное предположение, конечно, может проходить исключительно по разряду ненаучной фантастики, потому что нормальному московиту такое и в голову никогда не пришло бы. Даже не при Иване Грозном, а при его гораздо более мягком дедушке, Иване III, с такого оригинала сначала содрали бы кожу заживо, а потом на кол посадили.
   Всё ещё не убедил? Тогда идём дальше. Третье. Не очень хочется говорить о вещах неприятных, но что делать? Очень многое можно понять, разобравшись, как в той или иной державе преступников казнят. Сразу скажу, я не поклонник идеи полного запрета на смертную казнь, но казнить-то можно по разному. Тут, как правило, тоже действует прямая зависимость: чем менее цивилизовано общество, тем более зверские способы казни оно применяет. И как-то так интересно получается, что зверство возрастает при движении с Запада на Восток. В наши дни в большинстве развитых стран смертная казнь вообще отменена, а там, где всё ещё применяется, используются максимально быстрые и безболезненные способы лишения преступника жизни вроде смертельной инъекции или усыпляющего газа. А на арабском Востоке до сих пор руки и головы рубят, в Китае публично расстреливают.
   Если даже не о самих преступниках говорить, а о местах заключения, та же географическая направленность наблюдается. Чем цивилизованнее государство, тем гуманнее в нём отношение к заключённым. Чтобы понять, что именно я имею ввиду, достаточно посмотреть репортаж из какой-нибудь европейской тюрьмы. Из Шведской, к примеру или из Датской. Если на решётки на окнах внимания не обращать, вполне можно принять за профилакторий: хочешь -- работай, не хочешь -- книжки читай или мячиком во дворе играй. А на выходные за примерное поведение ещё и домой в увольнительную отпускают, как солдатика из армии. Это же, по нашим понятиям, недостижимый в обозримой перспективе идеал. Однако и наши отечественные места лишения свободы могут показаться раем заключённому Египетской, Бирманской или Таиландской тюрьмы.
   Европа тоже в своё время прошла период дикости. Прошла окончательно и бесповоротно, причём не к настоящему времени, а столетия тому назад. В раннем средневековье, к примеру, фальшивомонетчиков заживо варили в кипящем масле, воров четвертовали. Государственного преступника, злоумышлявшего против короля, могли заживо выпотрошить, прежде чем повесить. Но, к концу пятнадцатого века нравы несколько смягчились. Может произошло это под влиянием гуманистических идей эпохи Возрождения, а может общий прогресс сказался, но в итоге в арсенале европейских судов остались только два вида казней: благородных господ обезглавливали (как правило, специальным мечом), простолюдинов вешали. Просто, быстро и без затей. Не скажу, что более жестокие способы казни к тому времени совсем исчезли. Нет, но применяли их уже редко, в виде исключения.
   Как же, воскликнет иной знающий читатель. А сожжение на костре? Было, признаю, костры по всей Европе горели. Но позволю себе напомнить: аутодафе применялось только и исключительно по приговору церковных судов. Инквизиция при помощи очистительной силы огня пыталась бороться с колдунами, ведьмами и еретиками. Гражданское и церковное судопроизводства в Европе существовали параллельно и между собой никак не пересекались. У нас, кстати, колдунов тоже сжигали. Только кострищ особых не ладили. Запихнут колдуна в его же баньку, дверь полешком подопрут, да и запалят. И отечественных еретиков, то бишь старообрядцев тоже жгли массово. В Петровские времена специально снаряженные военные отряды рыскали по лесам в поисках тайных старообрядческих скитов. Найдут и тут же жгут со всеми насельникаеми. Причём судебными процедурами на Руси не заморачивались. Решение принимал конкретный поручик, командовавший отрядом. Он тебе и судья, он же и палач. Царь-батюшка, Пётр Алексеевич такое самоуправство поощрял.
   Вернёмся, однако к казням. На Руси, надо признать, тоже и головы рубили, и вешали. Но редко, очень редко. Столь мягкие, гуманные способы казни применяли только к тем супостатам, которые в терминах сегодняшнего дня заслуживали снисхождения. А снисхождение российского суда заслужить было ох как не просто. "Везло" единицам, а в массовом порядке применяли более замысловатые способы. Такие как четвертование, колесование, подвешивание за ребро, посажение на кол. Если кто терминов не понял, пусть сам разберётся, у меня лично нет никакого желания все эти мерзости подробно описывать. Главное, что хотел отметить: в XV-XVI веках, когда в Европе уже стали о средневековом зверстве забывать, на Руси оно цвело пышным цветом. И в этом смысле русичи далеко превзошли своих учителей-монголов, которым закон не дозволял кровь небу показывать. Осуждённого казнили бескровно: душили тетивой от лука, либо ломали позвоночник, либо просто забивали насмерть.
   Нравы и в более поздние времена не сильно смягчились. При Петре, например, всё ещё на кол сажали, причём не только преступников. Вернее сказать, преступника определял не суд, который на Руси всегда играл второстепенную роль, а монаршая воля. Вот, например, довольно широко известный факт из личной жизни нашего Национального героя. Как известно, свою законную, венчанную жену, Евдокию Лопухину, Пётр Алексеевич не любил. Оно и понятно, женила его маменька, Наталья Нарышкина совсем юнцом. Не любил, но терпел, поскольку несмотря на всю свою крутость, против маменьки пикнуть не смел. Но, как только маменька преставилась, Пётр I тут же развёлся, пристроив бывшую супругу в надёжный монастырь, чтобы, значит, глаза не мозолила.
   И вот доносят как-то Государю, что вроде бы у экс супруги интимный друг объявился, капитан стражи, приставленной за царицей-монахиней надзирать. Говорю "вроде бы", потому что доношение не было подкреплено серьёзными доказательствами. Так, на уровне слухов да сплетен. Тем не менее, по приказу Государя несчастного капитана немедленно посадили на кол, который установили прямо под окнами кельи бывшей царицы. Причём, что чрезвычайно важно отметить, Пётр Алексеевич лично распорядился перед казнью одеть осуждённого потеплее. Зима на дворе, мороз, а ну как помрёт быстро от переохлаждения? Заботлив был Царь-батюшка, что и говорить.
   Вот ведь как интересно получается. Государь-реформатор горел желанием Россию в Европу вдвинуть. Самолично за рубеж с посольством ездил передовой опыт перенимать и многое перенял: и бритьё бород, и модные костюмы взамен зипунов и кафтанов. Военный флот построил и Северную Пальмиру. Место, правда, гиблое выбрал, болотистое, немерено мужиков на строительстве полегло, но кто у нас когда их считал? Зато город получился на загляденье. В общем, пытливый государь любил инновации. Только внедрял их как-то механистически, однобоко. Оружие современное, заводы, рудники, технологии, это да, это подходит, а всё, что прав человека касалось, Петра Алексеевича не интересовало совершенно. Европейский гуманизм, даже в зачаточном состоянии начала восемнадцатого века его не привлёк, никаких струн в душе не затронул.
   Дикого африканца-каннибала можно извлечь из джунглей, помыть, побрить, одеть в костюм и посадить в автомобиль, но только этим его от человечинки не отучить.
   Прошло ещё сто лет. Думаете что-то изменилось? Изменилось, конечно, но не столь кардинально, как можно было бы ожидать. Восстание декабристов, например, было подавлено с совершенно ненужной, варварской жестокостью. Собственно, восстанием выступление горстки офицеров и назвать-то нельзя. Вот у Пугачёва было восстание, переросшее в настоящую затяжную войну5. А тут что? Никто никуда не бежит, не стреляет, правительственных учреждений не захватывает. Вышли на сенатскую площадь несколько полков и стоят себе, мирно протестуют. За время стояния был сделан только один выстрел, убит один человек: Каховский застрелил генерала Милорадовича, пытавшегося уговорить солдат разойтись по казармам. От испуга застрелил, слишком уж популярен в войсках был генерал, герой Отечественной войны 1812 года, неискушённые в политике солдатики могли и послушаться.
   И вот по этим, никому реально не угрожавшим людям, стали по приказу Николая I стрелять из пушек. В упор, картечью. А ведь заговорщиками в полном смысле слова только офицеры и были, солдаты тут вообще ни при чём, они просто выполняли приказы командиров. А по ним картечью в упор. Побежали, конечно. Кого в спину подстрелили, кто в Неве утоп, но большая половина спаслась, в том числе и практически все дворяне-заговорщики. Чтобы попасть уже под судебную расправу. Вот так всегда и бывает: простой народ расплачивается своими жизнями за идеи умствующей элиты.
   Все выжившие были лишены прав состояния и сосланы в каторгу, а пятерых руководителей восстания6 повесили. Дурацкий вопрос: а за что, собственно? Вот, казалось бы, кто только о восстании декабристов не писал. В советское время считалось чуть ли не аксиомой, что все они -- борцы за счастье народа, поэтому советские историки ярких красок не жалели. Но, искренне скорбя о судьбе несчастных, никто из учёных мужей почему-то не подвергал сомнению заслуженность наказания. Мол, пусть и жестоко царь с восставшими расправился, но был, так сказать, в своём праве. А почему?
   Из всех пятерых, только Каховский непосредственно виновен в кровопролитии, остальные пальцем никого не тронули. Да, призывали лишить Императора трона, но ведь только призывали. И, между нами говоря, страна в тот момент находилась в кризисе, права на престол Великого Князя, Николая Павловича не выглядели абсолютно бесспорными. Конечно, в те времена ни один, даже очень либеральный европейский монарх не стерпел бы агитации против своей священной персоны. Агитаторов скорее всего арестовали бы, очень вероятно, посадили в тюрьму, возможно что и пожизненно. Но не казнили. Если не было реального преступного действия, то казнить не за что.
   А вот наш Император-орёл, радетель за благо России, пашущий, по его собственным словам, "как раб на галерах", считал вполне допустимым предать человека смерти не за действие даже, а за одно лишь намерение. Так мало того, тех пятерых декабристов в итоге не сразу повесили. Первоначально их приговорили к четвертованию.
   Вдумайтесь, заканчивается первая четверть XIX века, века технического прогресса, века невиданного расцвета науки и искусства, а в России вполне серьёзно обсуждается какой-то средневековый, дикий, варварский способ казни, о котором в Европе уж лет двести как позабыли. И не просто обсуждается, но и утверждается под давлением орла нашего, Государя Николая Павловича. Это что, по-Вашему, Европа? По-моему, так чистая азиатчина. Слава Богу, советники умные нашлись, отговорили. Объяснили царю, что столь зверская расправа сильно Европу шокирует.
   Надо отметить, наши правители, независимо от того, каких взглядов придерживались (были ли они западниками, как Александр I или славянофилами, как Александр III), всё же желали, чтобы остальной мир воспринимал Российскую империю именно частью Европы. Потому и Николай I с доводами советников вынужден был согласиться и, скрепя сердце, заменил четвертование повешением. Представляю, как он переживал, бедолага. Но оказался сильным человеком, ничего не скажешь. Всего-то двадцать девять лет, по нашим, сегодняшним меркам просто пацан, но сумел же потаённые желания сдержать, природную дикость смирить ради высшей цели. Наверное человеку нормальному, не Романову, трудно понять, сколь это сложно. Ты уже смакуешь предстоящие мучения жертвы, которой должны методично переломать кости, прежде чем убить. И вдруг, под давлением обстоятельств, вынужден отказаться от предвкушаемого удовольствия, согласиться на лёгкую казнь. Для такого шага надо поистине государственником быть, так что не врут историки, живописуя, как тяжко трудился Император на благо России, совсем не врут. Буквально себя не щадил.
   Далеко не все в курсе, что декабристов вешали в два этапа. Когда у осуждённых скамейку из под ног выбили, две верёвки оборвались. Трое в петлях болтаются, двое на земле сырой валяются. Солдаты к ним бросились -- живы. Рылеев, говорят, пробормотал: "У нас, в России, и повесить-то толком не могут". Пришлось этих двоих вешать ещё раз. А рассказываю я об этом вот почему. Практически во всех странах действовало правило, правда не оформленное законом, существующее на уровне обычая, но выполняемое неукоснительно. Если осуждённый во время казни выжил, например из-за обрыва верёвки, окружающие воспринимали случившееся, как Божий промысел. Значит Бог не хочет смерти этого человека, о чём и подаёт недвусмысленный знак. Поскольку в религиозном обществе Божий суд всегда стоял выше человеческого, такого везунчика, как правило немедленно освобождали и прощали ему все грехи.
   Очевидцы казни декабристов оставили воспоминания, из которых можно довольно ясно понять, как всё действо происходило. Описанная здесь сцена даже вошла в фильм "Звезда пленительного счастья". Так вот, многие солдаты, увидев, как у двоих осуждённых веревки оборвались, впали в благоговейный ступор и наотрез отказались вешать их повторно. Однако распорядитель казни, выполняя волю Царя, довёл дело до конца. Я лично, слава Богу, в петле не висел и знакомых с подобного рода опытом не имею, но полагаю, это довольно болезненная процедура. Так что Государь Николай Павлович мог быть доволен: по крайней мере двое из пяти супостатов легкой смерти не сподобились. Что же получается? Солдаты отнюдь осуждённым не сочувствовали, просто божьего гнева страшились, а Царь, получается, не убоялся. Значит либо был отъявленным атеистом, либо себя выше Бога ставил.
   А ведь это как раз и характерно для восточной деспотии: высший закон -- воля повелителя. Да, в Западной Европе тоже случалось, что аристократ, допустим, задавил простолюдина, случайно оказавшегося на пути его кареты и наказания не понёс. Но в целом, особенно в XIX веке, действовал уже примат закона. Даже во времена расцвета абсолютизма, король уже был вынужден хоть в каких-то рамках держаться. На Руси таких рамок не было и вообще закон у нас всегда носил довольно приблизительный характер. Не случайно именно в России родилась удивительная, если задуматься, не имеющая аналогов ни в одном западноевропейском языке поговорка: "Закон что дышло, как повернул, так и вышло".
   При этом я вовсе Европу не идеализирую. Да и там зверства хватало. В своё время. Например, в знаменитой повести великого русского писателя Н.В.Гоголя7 "Тарас Бульба" описано, как поляки казнили пленных казаков. Да так натуралистично описано, с такими отвратительными подробностями, будто автор при той казни самолично присутствовал, да не в толпе стоял, в отдалении, а прямо у эшафота. В общем, сцена мерзкая донельзя, читать было неприятно и я по сей день понять не могу, в чью светлую голову пришла мысль включить сей ужастик в школьную программу.
   Но не суть. Главное, вот она зверская казнь в Европе. Но. Прежде всего, повесть не есть хроника или репортаж с места событий, а лишь художественное произведение и насколько автор объективен, я не знаю. Правда, Николай Васильевич и казачков описыват без прикрас, не лакирует, а порой изображает изрядными зверями. Которые паненок живьём сжигали, а польских детишек на пики насаживали. Так что, видимо, пытался объективность сохранять. Однако, действие происходит, если кто забыл, в XVII веке и в Польше, а не в Англии или во Франции. Да простят меня польские паны, ничего плохого про их великую родину говорить не собираюсь, но Польша, между нами, явно не была в XVII веке самой передовой частью Европы. Ну а в России и двести лет спустя, как видим, четвертование было вполне в ходу.
   Конечно, бывает и так, что точное, скрупулёзное соблюдение закона оказывается по своим последствиям хуже беззакония, чему приводит пример в своей книге "Пятый пункт" известный публицист В.В.Кожинов: "В новейших тщательных исследованиях... доказано, что при этом царе (Иване Грозном) было казнено от трёх до четырёх тысяч человек... И вот многозначительное сопоставление. Как раз накануне царствования Ивана Грозного в Англии правил король Генрих VIII, получивший прозвище "Кровавый". При нём, в частности, 72 тысячи человек были казнены за бродяжничество, которое тогда приобрело массовый характер, ибо многие владельцы земель сгоняли с них арендаторов-хлебопашцев, чтобы превратить свои земли в приносящие намного более значительную выгоду овечьи пастбища... Эти казни не были проявлением королевского произвола: закон, по которому пойманного в третий раз бродягу немедля вешали, принял избранный населением парламент, и, как говорится, суров закон, но закон..."
   Насчёт трёх-четырёх тысяч не уверен, как-то мне всегда казалось, что Иван Васильевич много больше душ загубил, но допустим... Тем не менее факт интересный, только выводы из него уважаемый Вадим Валерианович делает странные: "... по одному только закону о бродяжничестве за двадцать восемь лет правления Генриха VIII было казнено примерно в двадцать (!) раз больше людей, чем за тридцать семь лет правления Ивана IV. Поэтому есть достаточные основания признать, что власть закона нельзя рассматривать как своего рода безусловную, непререкаемую ценность, хотя многие люди убеждены в обратном и видят абсолютное превосходство Запада в давно утвердившейся там власти закона".
   Странный вывод, прямо скажем. Не логичный. Получается, самодур на троне, который казнит кого попало, не по закону, а лишь по своей прихоти, не разбирая правого и виноватого всё же лучше правителя, опирающегося на закон, если от соблюдения закона жертв больше? Никак не могу согласиться. Английских крестьян, попавших под жернова правосудия, мне, безусловно, жаль. Только жестокий, неправедный закон можно подправить или вовсе отменить, тем более, когда для этого есть необходимый инструмент, дееспособный Парламент. А как повлиять на настроение повелителя, не связанного никаким законом, ни хорошим, ни плохим? Сегодня он три тысячи казнил, а завтра тридцать три порешит. Как помешать, если он в своём праве, ничем не ограничен, ибо он и есть закон. Который как дышло...
   В те далёкие времена, когда ещё не было никакой Римской империи, а сам Рим, небольшой городишко, отчаянно пытался подмять под себя окрестные племена, мудрый Конфуций сказал: "Когда я приезжаю в другую страну, я не интересуюсь, плохи или хороши в ней законы. Меня интересует, соблюдаются ли они". Как ни плох, как ни жесток был тот английский закон, любой гражданин Англии, имеющий крышу над головой, мог быть уверен, что уж за бродяжничество его точно не повесят, а вот у московита, независимо от наличия или отсутствия недвижимости, такой уверенности не было и быть не могло. Боярин и смерд, купец и ремесленник оказывались равно беззащитны перед произволом Государя.
   Вот помстится, допустим, Государю, что некий боярин А предатель или, допустим, чернокнижник и всё, конец боярину. Причина не важна, Иван Грозный в доказательствах реальной вины не нуждался, ему ощущений было вполне достаточно. Счёл человека предателем и нет человека. А почему счёл, неважно. Может кто из ближних нашептал, может во сне увидел, а может просто ехал Царь-батюшка мимо дома того боярина, а ему птичка на лоб накакала, в чём и усмотрел мнительный Государь знак Божий? Главное, спасти несчастного было уже невозможно, оставалось только молиться, чтобы ему просто головушку отсекли, а то ведь наш Иван Васильевич был такой затейник. Осуждённого могли бросить голодному медведю, а могли, раздев донага, посадить в бочку, утыканную гвоздями остриями внутрь и катать под окнами Государевой горницы, пока несчастный орать не перестанет.
   Ну и четвёртое соображение, косвенно подтверждающее вышесказанное. Самозванцы. Тема известная. Периодически, особенно в смутные времена, объявлялись люди, выдававшие себя за чудом спасшегося наследника престола или ещё кого влиятельного и знаменитого. Самозванцы появлялись практически в каждой стране, но особенно обильно в России. Причём я здесь под явлением самозванства имею ввиду не попытку наследство отхватить, выдав себя за пропавшего сына богатого купца, а попытку сесть на трон. Не больше, не меньше. В этом смысле в России широко известны трое: два Лжедмитрия и Пугачёв, на самом деле их было куда больше. Тех же царевичей Дмитриев и Петров Третьих по необъятным просторам нашей Родины не один десяток шатался. Но вот что важно отметить: Россия породила в несколько раз больше самозванцев, чем весь остальной мир. И остаётся единственной Великой державой8, в которой самозванцу удалось не просто очередную смуту затеять, но и на троне посидеть. Официально короноваться. Почему, интересно разобраться?
   Ну, прежде всего, сыграло свою роль азиатское низкопоклонство народа перед правителем. Вероятность появления самозванца гораздо больше там, где личность правителя обожествляется и, независимо от его качеств, воспринимается абсолютно не критически. Но, деспотий на необъятных просторах Азии всегда было много, однако таким количеством самозванцев, как Россия, никто похвастаться не может. Я думаю это потому, что на наше низкопоклонство перед властью наложилась чисто русская смекалка. Ну не придёт нормальному японцу в голову мысль выдать себя за Императора. А русскому -- запросто.
   Кроме того задумаемся, когда обычно появляются самозванцы? Как плесень заводится только на влажной стене, так и самозванцы прорастают исключительно на почве, удобренной смутами, революциями и гражданскими войнами. Когда законный государь (или наследник) убит, когда ситуация неустойчива. Получается, смут и катаклизмов на святой Руси было много больше, чем где-либо. Впрочем, для того, чтобы к такому выводу придти, необязательно самозванцев подсчитывать, достаточно учебник по отечественной истории пролистать.
   Доводится мне периодически читать и слышать странные измышления, будто была царская Россия местом благостным, чуть ли не преддверием рая земного. Что выгодно отличалась от остальных великих держав тем, что не имела колоний. Все эти колониальные империи, Английская, Французская, Испанская и прочие туземцев всячески притесняли, а Россия была поистине братской семьёй народов, в которой правительство к жителям национальных окраин относилось по человечески и всем, буквально всем предоставляло гражданство. И судебная система была у нас много мягче, чем в Европе, и оправдательных приговоров больше, и армейские офицеры -- благороднейшие люди и буквально отцы солдатам.
   Полуправда гораздо опаснее откровенной лжи и, увы, многие молодые люди, не обременяющие свой девственно чистый мозг чтением книг, могут поверить в подобные измышления. И верят, в чём я уже не раз имел случай убедиться. А я считаю, что любовь к Родине заключается не в переписывании не слишком приятных глазу страниц истории, не в отрицании её недостатков, а в их осмыслении, дабы исправить. Потёмкинская деревня из фанеры, конечно, обходится дешево, а издалека выглядит вполне прилично, но, вот незадача, жить в ней сложно. Поэтому, на мой взгляд, вместо фанерной декорации лучше дом построить. Один, но настоящий.
   Прежде всего отмечу, что само понятие Империи просто по определению означает наличие колоний. Так что Российская империя была натуральной колониальной державой и никуда от этого не деться. Правда она действительно разительно отличалась от всех прочих колониальных держав. У тех колонии располагались за морями-океанами, а в России -- примыкали к метрополии, составляя с ней единое целое. Возможно именно поэтому Российская колониальная империя осталась единственной нераспавшейся. Точнее, она подраспалась, конечно и не слегка, а довольно значительно, но всё же не столь кардинально, как Англия, Франция, Испания, Португалия...
   И насчёт гражданства верно. Индус, например или готтентот не считались гражданами Великобритании, алжирец -- Франции, а конголезец -- Бельгии. Это сейчас бывшие метрополии всех принимают, вроде как вину свою искупают, а тогда ни-ни, чётко дистанцировались. В России же каждый житель вновь присоединённой территории действительно сразу же, без промедления обращался в российское подданство, то есть, в терминах сегодняшнего дня, получал права гражданства. Как ни странно, но мы в этом отношении обогнали даже всемирный столп демократии, Соединённые Штаты, где индейцы-аборигены стали гражданами своей страны только в 1924 году. В России же и за сто лет до того какой-нибудь чукча-оленевод считался таким же гражданином державы, как и столичный купец.
   Это правда, только вот вопрос, а много ли тому чукче было пользы от российского гражданства? Это сейчас, в наши дни быть гражданином сильной державы не только почётно, но и выгодно. Гражданин может претендовать на пособие по безработице, на медицинскую страховку, да мало ли ещё на что. На защиту, в конце концов. В некоторых богатых странах граждане могут жить припеваючи вообще не работая. Некоторые страны не колеблясь военный флот посылают туда, где возникает реальная угроза жизням её граждан или десант спецназа выбрасывают, что вызывает, не скрою, уважение и зависть. Но это сейчас. Сто лет назад ничего подобного ещё не было и в помине. Так что чукча-оленевод, став подданным Российской империи, ничего не приобретал. Напротив. Реальные права, знаете ли, у гражданина есть не всегда, а вот обязанности, особенно обязанность налоги платить -- непременно. Так что, тот чукча, став российским подданным, оказался вынужден помимо привычных подношений своим шаманам, ещё и Большому Белому Отцу отчислять.
   И насчёт братской семьи народов далеко не всё так уж благостно. В Российской империи почти не было национальной розни, что правда, то правда. Зато была религиозная. Любой христианин (причём, не обязательно именно православный, но и католик, либо лютеранин) теоретически имел равные права и возможности для построения успешной карьеры. И даже более того, некоторые простолюдины неясного происхождения (например, Илья Николаевич Ульянов, отец В.И.Ленина) умудрялись выслужить высокий чин, дающий право на потомственное дворянство. Некоторые исследователи любят приводить обильные, многостраничные списки нерусских по крови граждан, добившихся высоких постов, в частности, упоминая в обязательном порядке двух известных министров: министра внутренних дел, армянина Лорис-Меликова и министра иностранных дел, еврея Нессельроде. Только армяне -- природные христиане и с происхождением у Лорис-Меликова всё было в большом порядке, а что касается Нессельроде... Он министром иностранных дел стал, будучи не иудеем, а выкрестом, а потому, по еврейским понятиям, евреем уже не считался. А вот всемирно признанный художник Исаак Левитан, не пожелавший отказаться от веры отцов, вынужден был жить за чертой оседлости9.
   Судебная система в России, конечно же совершенствовалась и нравы смягчались под влиянием общемировых гуманистических идей. Это так, не стану отрицать. Более того, в России появился и суд присяжных, выносивший порой странные оправдательные приговоры даже явным террористам, как, например, в случае знаменитой Веры Засулич10. И странная мягкость к некоторым революционерам поражает. Руководителя запрещённой террористической организации всего-то отправляют в ссылку, выделяя ему приличное содержание. Тот же В.И.Ленин в Шушенском отнюдь не нуждался и жил получше окружавших его крестьян. Свежую периодику регулярно получал, статейки пописывал, а в свободное время бродил по тайге с ружьишком.
   Эти выверты Российской судебной системы я объяснить не могу. Но знаю, с теми, кто реальный срок получал, обращались жёстко. Начнём с того, что срок преступники обычно отбывали на каторге. Места лишения свободы находились в большинстве своём за Уралом и осуждённых туда не поездом везли. Пешком они шли, пешком, несколько тысяч вёрст, причём в кандалах. Да и на каторге кандалов не снимали, а особо опасных преступников ещё и к тачкам приковывали, в которых они породу возили.
   А насчёт офицеров и нравов в армейской среде... Да, наверное были и даже наверняка были среди офицеров люди порядочные, которые солдат не мордовали, относились к ним строго, но справедливо. И в бою беречь старались, разделяя с подчинёнными все тяготы фронтового быта. Таких офицеров солдаты уважали и, коли необходимость возникала, то и защищали. Но подавляющее большинство вело себя иначе. Считали солдат "серой скотиной", щедро раздавали зуботычины за малейшую провинность. Иначе как объяснить, что когда после революции офицеров начали истреблять, солдаты очень редко за них заступались. Ну вот, например, такой факт. После революции в Кронштадте матросы перебили практически всех офицеров. Причём не заезжие комиссары, а свои матросы, прослужившие рядом с этими офицерами не один год. От природного зверства так поступили или, может, причины весомые имелись?
   Короче говоря, хотим мы признать или не хотим, но Российская Империя вступила в XX век единственной на всю Европу самодержавной монархией. Помимо привычных уже к тому времени республик, вроде Франции и Швейцарии и монархий конституционных, типа Англии и Швеции, даже те империи, которые формально считались абсолютными (кайзеровская Германия, Австро-Венгрия), не были самодержавными. Практически во всех европейских великих державах уже давно имелись действующие конституции и развитая парламентская система. К слову упомяну, что в Англии первый зачаток парламента появился аж в XIII веке. Ну это, конечно, случай особый, но и от основнпй массы европейских государств Россия явно отставала.
   В России первая в её тысячелетней истории конституция появилась только в 1905 году, выборный парламент -- в 1906-м. Да вот незадача: жалкая бумажка, подписанная Царём, напуганным событиями Кровавого воскресенья и последовавшим вслед за этим всплеском революционного возмущения вплоть до кровопролитных уличных боёв на баррикадах, вряд ли может восприниматься Конституцией в современном значении этого понятия. Некая, ничего особо не меняющая декларация о намерениях, не более. Да и Думу трудно считать полноценным Парламентом не только в современном понимании, но и в европейском, стопятидесятилетней давности. Хотя бы потому, что её постановления не были обязательными ни для кого, силы закона они не имели без утверждения Императором, а он далеко не все Думские идеи одобрял. В случае же серьёзной конфронтации просто разгонял очередную Думу и объявлял новые выборы. Не случайно за неполных одиннадцать лет сменилось четыре состава. Так что царская Дума была скорее совещательным, консультационным органом, нежели реальным Парламентом.
   Говоря прямо, царскую Думу можно считать выборным органом народовластия в той же степени, в какой "Потёмкинская деревня" пригодна для проживания. Показуха, одним словом, видимость. Место, где политически активные граждане, которым дома не сидится, могут покричать, пошуметь, парок спустить, полагая что они тем самым на что-то влияют, чем-то управляют.
   И что бы там не придумывали современные монархисты, но деспотия восточного типа, с всевластным, непогрешимым монархом, стоящим над законом, не имеющая ни конституции, ни выборных органов управления, в просвещённой Европе двадцатого века выглядела явным анахронизмом, так и воспринималась всем прогрессивно мыслящим человечеством. В Азии, да ещё в стране, наглухо закрытой от внешних влияний, подобный режим мог сохраниться (и, кстати говоря, кое-где до наших дней сохранился-таки), но не в Европе. В Европе сей реликт был исторически обречён. Он и пал, пал в Феврале семнадцатого от лёгкого толчка, бескровно, причём, что важно отметить, без малейшего участия большевиков. Их время пришло позже, в Октябре, а самодержавие свергали без них.
   Попытки представить Октябрьскую Революцию неким подобием стихийного бедствия, незаслуженно поразившего Святую Русь настолько нелепы, что я даже слов тратить не стану, дабы без банальностей обойтись. Укажу только певцам самодержавия, что по их же собственным словам, большевики-ленинцы представляли собой крайне малочисленную кучку заговорщиков. Это правда. Российские партии вообще не имели широкого представительства в народных массах, просто потому, что в России отсутствовало гражданское общество, как организованная сила. Ну а кучка заговорщиков вполне может совершить успешный дворцовый переворот (прецеденты в отечественной истории легко отыскиваются, не один и не два). Только вот власть потом удержать, Гражданскую войну вкупе с интервенцией превозмочь, это уже иное, это кучке совсем не по силам. Приходится предположить, что большевиков народ поддержал, причём массово, иного объяснения нет. Но почему?
   Собственно, давно известно (хотя многие историки не любят об этом вспоминать), что царских офицеров в Красной Армии служило больше, чем в Белой. Отчего так? Почему они туда шли? Только шантажом и запугиваниями этого не объяснить. Допустим, какого-нибудь генерала-стратега могли склонить к сотрудничеству под угрозой расправы с семьёй. Ну, десяток можно таким образом обработать, но десятки тысяч?! Нелепо. Может есть объяснение попроще: бывшие царские офицеры предпочли служить России, а Белое движение ассоциировалось с иностранной интервенцией? Ещё проще объяснить, почему большевиков поддержал простой народ. Совсем не только потому, что новая власть ему (народу) землю пообещала.
   Для понимания вспомним, в России крепостное право отменили только в 1861 году, когда в остальной Европе уже несколько сот лет как не осталось ни одного лично несвободного человека. Вдумайтесь, во второй половине XIX века существует великая держава (по крайней мере, полагающая себя таковой), в которой большая часть населения натуральные рабы. Вот только не надо объяснять мне разницу между рабом и крепостным крестьянином. Разница, безусловно, есть и я её знаю, тоже в своё время обществоведение в школе изучал. Но, давайте попытаемся обойтись без эвфемизмов, не будем усложнять. Если человека можно продать с торгов, как корову, свинью или лошадь, в моём понимании этот человек -- раб. Говорящая вещь, имущество.
   Рабский труд неэффективен, в чём ещё древние римляне убедились почти две тысячи лет назад. Думаете от доброты душевной стали римские патриции во II веке массово полуосвобождать своих рабов, переводя их в более прогрессивный статус колонов11? Вовсе нет, просто поняли, что раб в результатах своего труда не заинтересован. Мотыгой много не наработаешь, а сложную машину рабу доверить боязно, потому как сломать может, а стоит раб значительно дешевле машины.
   В более новое время, как я уже сказал, в развитых странах (читай, в Европе, ибо практически все великие державы находились именно там) рабства уже не было, а в XV-XVI веках и крепостных крестьян не осталось. Скажем так, наличие в государстве невольничьего рынка неопровержимо свидетельствовало о его отсталости, это довольно надёжный критерий. Так в XIX веке в Старом свете рабовладение осталось только в азиатских деспотиях. И в России. Особняком стоит Америка (в смысле не только Штаты, но и практически весь континент), там рабский труд использовался довольно широко, чему есть свои объяснения.
   В Америке поначалу переселенцы селились вдоль побережья. Но вот, в конце XVIII века, тринадцать североамериканских колоний Британии добились независимости, образовали новое государство и принялись осваивать материк. Представьте необъятные просторы Американского континента с очень редким туземным населением. Земля тучная, сотни лет удобрявшаяся навозом неисчислимых бизоньих стад, прямо просится под плуг, а обрабатывать некому. Вот и стали завозить рабов из Африки. Вы думаете, отцы-основатели Соединённых Штатов не знали, что рабский труд малоэффективен? Знали, конечно, они были образованными людьми, только земли в Америке было навалом, так что интенсивный путь развития никого не пугал.
   В конце концов и в Западном полушарии рабовладение и работорговлю запретили и произошло это в 1863 году в Соединённых Штатах, а в той же Бразилии, кстати, только через двадцать пять лет, в 1888-м. Ну и кто-то сомневается, какая из этих двух стран более цивилизованная, более развитая?
   В любом случае, рабами в Америке были чужаки, специально привезённые для работы на плантациях. Да и воспринимало белое население этих чернокожих нехристей не как людей, Боже упаси, а как некую разновидностью скота. Да и было их относительно немного. Так, к началу Гражданской войны в Америке, население Севера составляло 22 миллиона человек, Юга -- 9 миллионов, а рабов насчитывалось 4,5 миллиона. В России же рабы-крепостные заметно превосходили числом свободное население. А учитывая, что большинство дворян, особенно в столицах, изъяснялось исключительно по французски, а русского языка порой вовсе не разумело, у стороннего наблюдателя, не знакомого с историей России могло возникнуть твёрдое убеждение, что страну поработили некие иноземные захватчики.
   Кстати говоря, в этом вопросе Россия также коренным образом отличалась от любой другой великой державы. В любой другой стране, уж по крайне мере в XVIII веке (а этот век ознаменовался, напомню, расцветом абсолютизма) знать и простонародье говорили на одном языке. Конечно, аристократ изъяснялся изысканнее крестьянина, но по сути язык был один и тот же и друг друга они понимали. В любой, повторяю, европейской стране, но не в России. В любой другой стране аристократ презирая простолюдина за низкое происхождение, всё-таки видел в нём своего согражданина, пусть и сортом похуже. Презирал, но и защищал, коли такая потребность возникала. А российские дворяне в крестьянах видели не сограждан, а скот и защищали их только в той степени, в какой рачительный хозяин защищает своё имущество.
   Вот теперь легко ответить на вопрос, почему народ большевиков поддержал. Дело в том, что психология потомственного раба весьма значительно отличается от психологии свободного человека. Как точно подметили братья Стругацкие, "раб очень хорошо понимает господина, даже самого жестокого, но не может понять бескорыстного освободителя просто потому, что любой раб очень хорошо представляет себя на месте господина, но представить себя бескорыстным освободителем не способен". Моисей не случайно водил свой народ сорок лет по пустыне, а для того только, чтобы вымерли все, родившиеся в рабстве. С момента освобождения русских крестьян до Революции прошло больше сорока лет, но особенность восточной деспотии в том и состоит, что каждый подданный, независимо от его социального статуса и имущественного положения, всё население -- "холопи государевы". И личная свобода ничего в самосознании народа существенно не изменила.
   Самодержавие рухнуло в феврале потому, что окончательно подгнило, а потуги Временного правительства народ просто не понял. Что это за Власть такая, если она не стреляет конкурентов, а заводит какие-то странные разговоры о демократии, о всеобщих выборах, об Учредительном собрании каком-то? Это не Власть, а недоразумение. К Октябрю в стране наступило фактическое безвластие, власть буквально валялась на земле и большевики просто первыми сообразили нагнуться и подобрать. И вот эти жёсткие и даже жестокие люди, хорошо знающие, чего хотят, готовые идти к цели не считаясь ни с чем, очевидно оказались народу более понятны.
   Такова особенность деспотии: народ готов пресмыкаться перед Повелителем, буквально валяясь в пыли под его ногами, но слабости не простит. Стоит правителю слабину дать, порвёт, как тряпку. Посмотрите на историю России. Кто из наших правителей умирал насильственной смертью? Отнюдь не самые жестокие, а напротив, наиболее мягкие. Ни против Ивана Грозного, уничтожавшего людей не разбирая правых и виноватых, ни против Петра Великого, в правление которого Россия потеряла каждого седьмого (товарищ Сталин отдыхает), никто не бунтовал. Оба умерли своей смертью в довольно преклонных по тем временам годах.
   А вот Павла I убили. Он, конечно, был несколько сумасброден, но лично порядочен и благороден. Достаточно вспомнить, что Павел Петрович вполне серьёзно предлагал Наполеону разрешить противоречия между Россией и Францией личным поединком двух Императоров (Наполеон экстравагантное предложение, естественно, отклонил, но столь необычный рыцарский порыв, говорят, оценил по достоинству). А главное его "преступление" заключается в том, что попытался он уменьшить громадный разрыв между знатью и простолюдинами, лишить дворян многочисленных льгот. Ну и получил табакеркой в висок с молчаливого одобрения "любящего" сына-наследника. А сажал бы периодически на кол десяток-другой дворянчиков из ближнего окружения, просто наугад их выбирая, дожил бы до глубокой старости. И глядишь, сейчас не Петру, а Павлу восторженные потомки ставили бы памятники.
   Александр II вошёл в историю под именем Царя-Освободителя. Он действительно освободил крестьян, реабилитировал декабристов, вернул России величие, полностью утраченное в бездарное правление отца. А главное, задумал широкие демократические преобразования, вплоть до введения Конституции, несколько ограничивающей самодержавную власть. И вот на него раз за разом народовольцы устраивали покушения, седьмое из которых удалось. А его отец, Николай I, крепостник, жестоко подавлявший любое инакомыслие, насаждавший военные поселения, умер своей смертью. И ни одного покушения за тридцать лет правления.
   Ну и Лжедмиртия I как не вспомнить? Кто бы он ни был, но к жестокости оказался не склонен, а гуманисты в Кремле не заживались, на троне не засиживались. Впрочем, мы об этом ещё поговорим отдельно.
   Подобные примеры и в других азиатских странах сыскать не сложно. Величайший среднеазиатский завоеватель Тамерлан был человеком крайне жестоким. Любил, например, отрубленными головами врагов в конное поло играть, гоняя их клюшкой по полю, вместо мяча. Прожил долгую жизнь, умер своей смертью, овеянный славой, похоронен в шикарной усыпальнице. А его внук, Улугбек, правитель Самарканда, получился человеком мягким, скорее учёным, чем правителем. Построил обсерваторию, звёзды изучал, писал научные трактаты. Пытался бороться с радикалами, исламскими фундаменталистами. Но не мечом, как поступил бы его дед, а увещеваниями. Ну и зарезали беднягу, что меня совсем не удивляет. А повелел бы Улугбек сложить перед обсерваторией башню из голов тех самых фундаменталистов, мигом был бы обожествлён оставшимися в живых подданными. Только вот беда, улугбеки так не умеют...
   Итак, подведём промежуточный итог. Чингисхан дал монголам не просто государство, но государство сильное, централизованное. Естественно, монголы влияли на покорённые народы, хотя ничего никому и не навязывали. Для подвластных стран у них было только два требования: вовремя дань плати и не бунтуй. А во всём остальном во внутренние дела своих данников они не лезли. Тем не менее взаимопроникновение взглядов, мнений и представлений, безусловно, имело место. Монгольская империя занимала обширные пространства, населённые разными народами. Были среди них и дикие кочевники, но были и довольно развитые государства, вроде Китая или Хорезма. Но Владимирская Русь оказалась единственным европейским владением Золотой Орды. Тому же Хорезму монгольская государственность не дала ничего нового, это и так была типичная восточная деспотия. А вот русские князья, начав ездить на поклон Хану в Сарай, много нового для себя узнавали, ибо права любого русского князя кардинально отличались от прав, допустим, Хорезмшаха.
   Собственно, о правах, применительно к азиатскому шаху, хану или султану говорить нелепо, так как их власть ничем и никем не ограничивалась. Прав не бывает без обязанностей, как не бывает тени без света. Когда Вы, как гражданин имеете некоторые ограничения, то есть не можете делать буквально всё, что захотите, а лишь то, что дозволено, тогда мы можем говорить и о Ваших правах. Насколько они широки, допустим или каковы гарантии их реализации. Но когда Вы неограниченны ничем, кроме своих желаний, ну какие уж тут права? В деспотиях обычно бесправны все: правитель, потому что не имеет ограничений, а про подданных и говорить нечего, и так понятно.
   Превращение Руси в азиатскую деспотию началось, на мой взгляд, в конце первой половины XIV века, когда Великий князь Московский и Владимирский Иван Данилович Калита получил от Хана Золотой орды право сбора дани со всех русских княжеств. Как я уже отмечал, монголы завоевали Русь довольно легко, потому что она не была единым государством. Великий князь Владимирский только номинально считался верховным правителем, на деле же просто был первым среди равных. Править самовластно, без оглядки на удельных князей он не мог, не мог и принудить их к повиновению из-за нехватки сил, не мог даже трон сыну завещать, ибо титул Великого князя переходил не от отца к сыну, а согласно строгой очерёдности, в соответствии с лествичным правом, разработанным ещё Ярославом Мудрым.
   Поэтому и монголы воспринимали Русь не единым государством, а конгломератом отдельных княжеств. Каждому князю установили размер дани, в зависимости от размеров княжества и числа жителей (дань бралась с "дыма", то есть учитывались отдельные хозяйства, дворы. А для их точного учёта монголы провели перепись населения. Едва ли не впервые на Руси), в каждом княжестве постоянно сидели ханские представители, баскаки, надзиравшие за порядком. И ярлык на княжение выдавался не только Великому князю Владимирскому, но и каждому удельному князьку тоже. Однако, по прошествии сотни лет, в Золотой орде постепенно стали нарастать центробежные процессы, начались междоусобицы. Хотя, согласно закону, знаменитой Ясе Чингисхана, Ханом мог стать только Чингизид, их к тому времени насчитывалось уже довольно много, поскольку монголы практиковали многожёнство, а противозачаточных средств не знали. Хан уже не мог позволить себе распылять силы, ему стало удобнее иметь дело с одним надёжным князем, нежели с десятками разнокалиберных князьков. Вот пусть надёжный Иван сам с них дань выколачивает, а если что, иногда можно и отряд ему в помощь послать для вразумления непокорных.
   Хорошо известно: кто контролирует денежные потоки в стране, тот ею реально и управляет. Добившись права сбора всего ордынского выхода, Иван Данилович получил такую власть, о которой никто из его предшественников не мог и мечтать. А тут эта власть наложилась ещё и на авторитарные принципы управления, принятые в Орде, с которыми московский князь был несомненно хорошо знаком, так как и сам бывал в Сарае неоднократно, и рассказы отца слышал. Власть подобна наркотику. Не мог Иван Данилович не понимать всю притягательность самодержавной власти, когда не надо никого уговаривать, не надо ни под кого подлаживаться, а можно просто приказать.
   Теперь у него имелся инструмент, чтобы воплотить монгольский пример на Руси. И самому уже не нужно силы копить, оружием бряцать, чтобы того или иного князя к повиновению принудить, ослушников-то можно карательной экспедицией припугнуть. И хотя князья прекрасно понимали, что все города монголы жечь, да разорять не станут, но перечить Ивану Даниловичу не смели. Все разорять не станут, но один-два для острастки вполне могут и никто не желал оказаться в числе этих одного-двух. После Ивана Калиты московские князья (за двумя краткими исключениями) власти из рук уже не выпускали, а Иван III в результате объявил себя Государем Всея Руси, отменил уделы, низведя всех остальных князей, кроме членов своей семьи до статуса бояр. Князья перестали быть владетелями, превратившись всего лишь в дворян. Вдумайтесь: Ивану Третьему удалось поработить аристократию, аналогов чему Вы в Европе не сыщете.
   Длительное общение двух стран, даже на уровне "повелитель-данник", неизбежно приводит к взаимопроникновению культур, обычаев. Причём, хотя влияние взаимно, как правило, сильнее оно сказывается на подчинённой стороне. Чем дольше Русь оставалась в зависимости от Золотой Орды, тем сильнее Великие князья напоминали Ханов. Тех самых Ханов, под тяжёлой пятой которых корчился русский народ. И чем сильнее становился очередной Великий князь, тем больше его раздражала новгородская республиканская вольница. Не могла не раздражать.
   Всё в мире относительно. Например, в середине XVIII века, высказывание мнения, противоречащего мнению монарха, в Английском парламенте было вполне в порядке вещей, а во французском воспринималось бы как недопустимая дерзость, граничащая с безумием. Хотя парламент и во Франции в то время уже имелся и даже спорить там порой и простолюдинам дозволялось. По каким-нибудь не особо значимым, второстепенным вопросам, конечно, но дозволялось. Ну в какой-нибудь Персии, в то же самое время, исключительной дерзостью показалась бы попытка придворного не просто облобызать туфлю падишаха, как это делают все, а через платок. Это я к тому клоню, что чем абсолютнее власть правителя, тем нетерпимее он относится к малейшим проявлениям свободомыслия. Не всегда, но как правило.
   В то время как в Московии подданные всё больше привыкали к колено-локтевой позиции в присутствии повелителя, где-то там, на западе занозой в теле "правильной", холопской Руси сидел странный город, в котором никто перед Великим князем шапку не ломал, где и князей-то не имелось и где даже простолюдинам дозволялось не только "сметь своё суждение иметь", но и порой побеждать в спорах бояр. Допускать такого не можно, поэтому Владимирские, а после и Московские Великие князья-ханы боролись с Новгородом решительно и последовательно.
   У себя-то эти странные демократические глупости они давно извели, стремились и Новгород Великий к общему знаменателю привести. Если кто думает, что никаких прав и свобод простой люд на Низу (так новгородцы остальную Русь называли) не имел вообще никогда, тот сильно ошибается. Имел. Не настолько широкие, как в Новгороде, конечно, но в доордынской Руси имел. Подчёркиваю, до завоевания. Была, например, такая весьма уважаемая должность, как тысяцкий, другими словами, начальник городского военного ополчения. То есть, формирования, составленного как раз из простолюдинов. Первое упоминание о тысяцких относится к 1078 году. А чтобы подчеркнуть весомость и значимость этой должности, можно напомнить, что порой поддержка тысяцкого решала вопрос о том, кто именно будет сидеть на княжеском столе.
   В 1374 году умирает последний московский тысяцкий, Василий Вельяминов. И немедленно Великий Князь Дмитрий Иванович эту должность упраздняет. Совсем. Хватит, поиграли в демократию и будет. И так на поклон к Хану ездить приходится, не хватало, чтобы тут ещё под носом сидел холоп с властными полномочиями. И Великого князя совершенно не смущает, что он рушит при этом вековую традицию. Сын Василия, Иван Вельяминов, не смирился, пробовал исконные вольности отстаивать, за что и был казнён по обвинению в измене (в 1379 году, между прочим, незадолго до Куликовской битвы). Изменник и есть, раз против воли Великого Князя пошёл. А ведь это тот самый князь Дмитрий, который Донской. Против Мамая он воевал молодцом, что есть, то есть, но и своё самовластие усиливать не забывал.
   Странный обычай рисовать политических деятелей прошлого только одной из двух красок. Но даже на обычной чёрно-белой фотографии, не говоря уже о цветной, оттенков масса, а любой человек много сложней плоского отпечатка. Так почему же так редки взвешенные описания? Мол он делал такое и это, конечно, плохо, но, в то же время, сотворил вот эдакое, что, безусловно, здорово. Нет, полутонов не признаём. Вот и Дмитрий Донской традиционно изображается героем. Он герой и есть. Бился на Куликовом поле честно, в первых рядах, как простой воин (правда, место ли там, в первых рядах, командующему армией, другой вопрос) и ранен был. Но, почему герой войны не может одновременно быть и душителем свободы, я понять никак не могу.
   Так вот, с Новгородом, как я уже сказал, Великие Князья боролись упорно. Первый чувствительный удар вольному городу нанёс в 1257 году Святой Благоверный Князь, Александр Ярославич. Который Невский. Батыево нашествие состоялось, как известно, в 1238 году. Татарские тумены завоевали практически все русские княжества, но до Новгорода не дошли. Всего 100 вёрст, но не дошли. То ли устали в походе, то ли северные земли не очень их тогда интересовали, сейчас уже не понять. Но факт есть, Новгород остался независимым и дани татарам, естественно, не платил. Так вот в 1257 году Великий князь Александр Ярославич вознамерился и новгородцев татарской данью обложить (ему в Сарае Хан прозрачно намекнул, что неплохо бы, сынок, и этих к общему знаменателю привести12). Начал с уговоров. Не подействовало. Новгородцы возмутились (а кто бы не возмутился?), в городе начались волнения и призывы к оружию.
   Поняв, что уговоры не действуют, Великий князь подавил волнения силой, причём, крайне жестоко. Так, чтобы ни у кого более даже мысли не возникало воле княжеской перечить. С новгородцами Александр Ярославич не церемонился. Сопротивлявшихся убивали, оставшихся в живых -- наказывали. "Овому носа урезаша, а иному очи выимаша", -- пишет летописец. Не стану рассуждать о том, насколько действия князя соответствуют христианским заповедям (видимо, с точки зрения РПЦ, соответствуют, раз его канонизировали). Тут другое интересно. Только ли волю Ордынского Хана Ярославич исполнял. Думаю, не только. Он ещё и дурь разную из новгородцев выбивал, бредни республиканские.
   Затем, с 1471 по 1478 годы, уже при Иване III новое массированное давление, в результате которого Новгородская армия разгромлена, вечевые порядки упразднены, а город, формально сохраняя некоторую автономию, фактически присоединён к Московии. Действия Великого Князя историки оправдывают тем, что Новгородцы пытались под Литву пойти. Ну пытались, так что с того? У них выхода другого не оставалось. С Востока Москва давит и чем дальше, тем сильнее, а они не желали холопами московского султана становиться, хотели независимость сохранить, странные люди. Ну и обратились к литовскому князю. Тот хотя бы европеец, систему вассалитета правильно понимает. Не вышло. Ну а окончательно город раздавил уже Иван Грозный. С тех пор о вольностях на Руси надолго забыли.
   А теперь предположим, что Темуджин погиб в юности. Вполне вероятно, что монголы остались бы кочевым народом, разделённым на постоянно враждующие между собой племенные союзы. Может быть и появился бы другой деятель подобного масштаба, но и тогда объединение монголов в одно государство произошло бы иначе и в другое время. Как пошло бы в этом случае развитие Руси? Предположу, что тогда никакой России мы бы сегодня на политической карте мира не увидели бы. По форме Владимирская Русь XIII века напоминала не единое государство типа Франции, а скорее что-то вроде Священной Римской Империи. С той лишь разницей, что очередного Императора избирал совет курфюрстов, а Великий князь занимал престол согласно очереди. А так очень похоже. Государственные образования, входившие в состав Священной Римской империи были вполне самостоятельны и, кстати, состояли не только из немцев. В состав Империи входили и северная Италия и Чехия, причём, и чешским королям доводилось имперский трон занимать.
   То, что все русские княжества населяли близкородственные народы, говорящие на одном языке, ни о чём не говорит, арабы тоже практически один народ, но сегодня единого арабского государства нет, а есть множество самостоятельных государств. Романские языки тоже довольно близки, а испанский с португальским, так и очень, но объединению это не поспособствовало. А уж западные славяне, поляки с чехами, просто братья двоюродные, но в единое государство не сливались никогда. Да, Европейские державы тоже пережили в своё время период феодальной раздробленности и, в конце концов, как-то объединились. Но произошло это либо в силу определённых случайностей, либо по основаниям, отсутствующим на Руси. Рассмотрим по порядку.
   Британия. Четыре основные части Соединённого Королевства (Англия, Шотландия, Уэльс, Северная Ирландия) населены этнически разными народами, говорящими на разных языках. Собственно Англия некогда состояла из семи королевств, которые объединились ещё в IX веке, но непрочно. Окончательно спаяло их в единое государство норманнское завоевание, имевшее место в 1066 году. Маленький, слабый Уэльс английские короли подчинили легко, а вот с Шотландией долго ничего поделать не могли. Присоединение Шотландии состоялось только в 1603 году и только лишь потому, что на Английском престоле утвердилась династия Стюартов13. Шотландский король Яков VI короновался в Лондоне под именем Якова I. То есть, шотландский король стал одновременно и королём Англии. Так что, строго говоря, это Англия была присоединена к Шотландии, а не наоборот. В наши дни Шотландия -- единственная административная часть Соединённого Королевства, имеющая очень широкую автономию, аналогов которой в остальном мире подобрать трудно. Достаточно сказать, что там, например, печатают собственные фунты, которые хотя и равны английским, но выглядят иначе.
   Испания. В ходе Реконкисты14 на Пиренейском полуострове возник ряд независимых государств. Они ссорились, мирились, воевали или заключали союзы, но не объединялись. Постепенно сильные поглощали слабых и к XV веку остались только два крупных королевства: Кастилия и Арагон. Они объединились в единое государство в 1479 году только потому, что на троне Кастилии именно тогда оказалась женщина, королева Изабелла (об этом мы поговорим подробнее в построении третьем). Её династический брак с королём Арагона, Фердинандом и позволил образоваться единой Испании. Но, поскольку в XV веке женщина-правительница в Европе всё же считалась изрядной редкостью (за исключением, разве что, Англии), можно с полным правом считать: Испания образовалась случайно.
   Франция. На первый взгляд, всё так же, как и на Руси: множество мелких и покрупнее графств, герцогств. Никто никому подчиняться не хочет, каждый владетель дрожит над своей самостийностью. Но, не будем забывать, король, как бы не был он в данный момент слаб, всё же считался верховным сюзереном. Ему можно было не слишком подчиняться, но убивать нельзя, Церковь бы этого не простила. Спор о том, кто займёт трон после смерти короля, мог идти только между членами королевской семьи. Да и то сказать, о чём спорить, если законы наследования просты и понятны: от отца к старшему сыну.
   На Руси совсем не так. Все князья -- Рюриковичи, как бы братья. А брат брату подчиняться не обязан, формально они равны. И убить при случае может. Братоубийство, конечно, грех, но не такой, как цареубийство. Явного сюзерена на Руси не было и не могло быть, вот в чём штука. Все князья формально равны и незначительно различались только по старшинству в роду. В том смысле, что племянник должен первым дяде поклониться, не более.
   Росту национального самосознания французов сильно поспособствовали поражения в Столетней войне. Когда большая часть страны захвачена врагом, когда вопрос встаёт уже о самом существовании Франции, как самостоятельного государства, это, знаете ли очень сплачивает. У нас в смутное время примерно тоже самое произошло. Как видим, французскому единению, как и Руси помогло внешнее завоевание. Только англичане, в отличие от монголов, были европейцами, а потому привнести какие-то новые, азиатские принципы управления не могли. Более того, на то время Англия была, если можно так выразиться, более демократичной страной, потому что там, как я уже упоминал, парламент имелся с XIII века.
   Германия. На первый взгляд тоже очень похоже. Ну вот, воскликнет иной читатель, карликовые германские княжества и королевства объединились же в конце концов в единое централизованное государство, почему же русские не могли? Потому что, во-первых, объединение Германии, если кто забыл, случилось только в 1871 году. А, во-вторых, в немецкоязычном мире, наряду с массой мелких государств имелись две великие державы: Пруссия и Австро-Венгрия, причём каждая из них превосходила по размерам все остальные вместе взятые. И они постоянно конфликтовали и даже воевали за гегемонию в союзе германских государств.
   В схватке гигантов хуже всего обычно приходится тому, кто случайно оказался рядом. Что делать рядовому мелкому князьку, если сильные соседи то и дело утюжат своими армиями его княжество, выясняя, кто круче? Только прислониться с одной из сторон, той, что посильнее. Сильнее, в конце концов, оказалась Пруссия, да и по религиозному признаку выглядела предпочтительнее католической Австрии, так как в большинстве немецких государств господствовало лютеранство.
   Ну а среди русских княжеств не имелось какого-то одного, явно превосходящего все другие. Наиболее крупным и богатым городом был, скорее всего, Господин Великий Новгород. Поскольку север не способствует уверенному развитию сельского хозяйства, новгородцы упирали, в основном, на ремёсла и торговлю. И настолько преуспели, что город, являющийся не морским, а только речным портом, стал членом Ганзейского15 союза. Однако, несмотря на всё свое богатство и влияние, Новгороду вряд ли достало бы сил подчинить своему влиянию всю Русь.
   Как я уже упоминал, русские князья, отличаясь, часто весьма значительно, по силам, средствам, влиянию, размерам подконтрольной территории, политически, если можно так выразиться, были друг другу ровней. Все Рюриковичи, все одинакого родовиты и знатны. Формально владетель мелкого поселения на сто дворов был ровней князю крупного города типа Ярославля, Смоленска или Рязани. А потому добровольно ни один из них другому подчиняться не желал, а для союза требовались весомые основания. Казалось бы, что может быть важнее безопасности родной земли? Но ни в 1223 году, ни в 1238-м, союз против монголов не сложился. И в том и в другом случае на битву вышли только некоторые князья (отнюдь не все и даже не большинство), да и те действовали пусть и отважно, мужественно, но вразнобой, несогласованно, потому и были разбиты.
   А ведь захватчики пали на Русь совсем не как снег на голову. Монгольское войско, конечно, было весьма мобильным, но перемещаться в пространстве мгновенно всё же не умело. Монголы двигались на Запад с неотвратимостью лавины, а перед ними катились беженцы: остатки разбитых войск, оставшиеся в живых жители захваченных городов. Так что русские князья не могли не понимать, что их ждёт. Но даже столь явная, недвусмысленная угроза не заставила их объединиться, выступить против общего врага совместно. Почему? Да потому, что объединённое войско предполагает объединённое же командование, а даже гипотетическая перспектива подчиниться собрату, пусть и на время, вызывала немедленное отторжение у любого, подчёркиваю, у любого русского князя.
   Потому, даже в тех случаях, когда пара-тройка князей заключали временный союз, общего командира они не выбирали, действовали каждый сам по себе. На войне же необходимо единоначалие, а к чему приводит несогласованность хорошо известно из множества исторических прецедентов. Ганнибал при Каннах уничтожил римское войско, почти вдвое превосходящее его собственное по численности, не только потому, что был гениальным полководцем, но ещё и потому, что римскими легионами попеременно командовали сразу два консула. Когда сегодняшний командир отменяет приказы вчерашнего, подъёму боевого духа это явно не способствует.
   Если уж угроза вторжения сильного опасного врага, завоевавшего к тому времени громадные пространства азиатского континента, на заставила русских князей смирить гордыню, то я не вижу другой причины, могущей их к тому побудить. Только сила. Но ни один русский князь в XIII веке достаточно сил для решения столь неподъёмной задачи не имел, а вот Ордынский Хан имел и перед ним, кстати, шеи гнулись легко, пусть и не у всех князей, но у подавляющего большинства -- точно. Так ведь Хан, он чужой, он как бы выше, перед ним шапку ломать, да перед троном на коленях ползать не так уж зазорно, это собрату поклониться никак невозможно.
   Объединить Русь можно было только принудив русских князей к покорности, а этого можно было добиться только силой. В реальной истории такой силой стали монголы. А поручив Ивану Калите собирать ордынский выход со всех русских земель, Хан, говоря языком современного менеджмента, делегировал ему часть своих полномочий. Теперь Иван Данилович был уже не просто русский князь, такой же, как все, не лучше и не выше, это уже был как бы монгол, за спиной которого маячили страшные непобедимые тумены, готовые вмиг вразумить непокорных.
   Историческая наука учит нас тому, что за периодом феодальной раздробленности обязательно следует процесс объединения, восстановления целостности государства, вплоть до абсолютизма. Как правило, это действительно так, но не всегда. Арабский халифат, развалившись, когда срок ему подошёл разваливаться, обратно в единое целое так и не собрался и мы имеем сейчас кучу независимых государств, населённых практически одним народом.
   Ладно, допустим, арабы пример не типичный, они азиаты, так ведь и в Европе была франкская империя Карла Великого. Её нет, а есть отдельные государства. Правда и эти государства в своё время разделялись, потом собирались, но не будем забывать об их существенных отличиях от Руси. Прежде всего это всё государства национальные, а главное -- в любом из них существовала чёткая и всем понятная иерархическая пирамида, на вершине которой стоял король. Король мог быть слабым на какой-то конкретный исторический момент, но его права на трон всё равно никто не мог оспорить. И ещё, на всём пространстве Европы действовала единая Церковь. Пусть Папа римский и не всегда имел практическую возможность осадить какого-нибудь слишком уж независимого герцога, но не признать его королём мог вполне.
   Именно в исторически сложившейся системе правления и, особенно, в системе наследования заключена практическая невозможность объединения русских княжеств без внешнего воздействия. Возникает вопрос, если это действительно так, что бы мы имели на сегодняшний день, если бы монгольского завоевания Руси не произошло? А имели бы мы в Восточной Европе группу отдельных, независимых государств, населённых близкородственными народами, говорящими на похожих языках (вот именно, что на похожих, а не на одном и том же). По типу Балкан. Возможно и даже наверняка, их было бы не два десятка, но не одно, не два. Скорее всего три-четыре: Киевская Русь, Владимирская, Новгородская земля...
   То есть, получилось бы, как в Европе, где прекрасно и издревле существуют, не сливаясь в одно целое, различные государства, населённые этнически близкими народами. И ничего плохого в таком положении дел я не вижу. Потому что в этом случае, развитие русских государств пошло бы так, как исторически и должно было идти, они стали бы частью Европы не только географически, но и по сути. Возможно, в результате русские не завоевали бы Сибирь, Кавказ и Среднюю Азию, но это уже совсем другая история.
   Спросите, а что бы стали делать без сибирской нефти, без газа, без норильского никеля? Как-нибудь обошлись бы, ведь раньше обходились. При Ярославе Мудром Киев превосходил размерами, богатством и красотой многие европейские города, хотя бы тот же Париж, ничего особенного тогда из себя не представлявший. А ведь особых минеральных ресурсов не имелось, только природные богатства, которых вполне хватало. Было что заморским гостям предложить и они в Киев ездили охотно.
   А Господин Великий Новгород, богатейший и крупнейший город Руси. Новгородцы тоже не могли похвастать особыми ресурсами. Скажете, на торговле поднялись? Так значит было, чем торговать! Если деньги не валяются на земле так, чтобы можно было просто подобрать, приходится научиться зарабатывать. Если природные богатства из земли не выпирают, приходится развивать ремёсла. Не имея богатейших природных ресурсов, восточно-славянские государства были бы просто вынуждены, подобно всем остальным европейцам, развивать высокие технологии.
   Вот Япония, одна из наиболее высокотехнологичных стран мира. Не потому ли она стала такой, что из природных богатств на островах только рис имеется (и трудолюбивые, как муравьи японцы, конечно)? И не потому ли мы, в России так никак и не научимся хорошие машины делать, что есть на что иностранные покупать? Богатство, свалившееся с неба, часто развращает. Сколько примеров из прошлого, когда папа пахал как вол, а сынок наследство растранжирил по кабакам да весёлым девкам. А всё потому, что папа зарабатывал, а сынуле без труда досталось. Японцы быстро поняли, что просто так им никто ничего не даст, а потому были вынуждены развивать технологии, нам же можно было обойтись бурением скважин.
   Полагаю, отсутствие особых природных богатств в европейской части России гипотетическим русским государствам не повредило бы. Ведь и до присоединения Сибири они как-то жили, причём совсем не плохо, если, конечно, усобицы не считать. И товары разные производили, и торговали активно. Думаю, справились бы и без нефти. В смысле, без своей. На Британских островах тоже с нефтью как-то не очень, а английские компании добывают её по всему миру. По концессии. Вот и московитские или владимирские компании взяли бы концессию у Сибирского хана. Благо, стекольная промышленность в Московии и Владимиршине была зело развита, так что мастера-стеклодувы бус при необходимости наготовили бы с запасом.
   Размышление первое. О монголах.
   Размышления в плане бреда.
   Своё построение я писал опираясь на официальную версию истории, однако... Нет, не скажу, что являюсь поклонником абсолютно нового взгляда на историю, но некоторые вопросы у меня возникли и никуда от этого не деться. Так уж человек устроен, коль уж дан ему мозг, вечно будет вопросы ставить и ответы на них искать. Некоторые вещи, явления, события порой становятся настолько привычными, что мы уже и не задумываемся, откуда что взялось. А посмотришь повнимательнее и дивишься: да как такое быть могло? Явная же несообразность. А поскольку я всегда был логике привержен, то разнообразные несуразности, если на них натыкаюсь, цепляют сознание. В построении-то, надеюсь, как раз всё логично (о чём, впрочем, судить читателю), а вот в той самой официальной истории...
   Первое. Ну вот, например, такой вопрос. Я уже отмечал, что наивысшим достижением Чингисхана, прямо-таки эпохальным деянием, считаю то, что он сумел подчинить себе вольнолюбивых кочевников. Причём, не просто во главе совета объединённых племён встать, а конкретно так подчинить, чтобы пикнуть не смели. Только, порази меня гром, понять не могу, как это ему удалось? С какого перепугу те кочевники вдруг признали над собой столь неограниченную власть? Вот до определённого момента всех посылали, а потом вдруг перестали. Они же всегда и везде уходили прочь от сильного врага, степь-то большая. Кочевник не сумел бы уйти только в одном случае: если идти некуда, если по всей степи патрули Темуджиновы расставлены. Но, чтобы патрули по всей степи расставить, ему сперва нужно было кочевников себе подчинить, а для этого степь своими людьми нашпиговать, а для этого... Ну и так далее, сказка про белого бычка. Ладно, допустим, действия гения и его методы понять среднему уму не дано, но это как раз не самый сложный вопрос.
   Второе. Чингисхан, как известно, создал монгольскую государственность и дал подданным закон. Впервые в монгольской истории. А как он к идее государственности пришёл, вот что интересно? Человек творческий, безусловно, может придумать что-то новенькое, то, чего раньше не было, но всё же, не совсем на пустом месте. Ньютон закон всемирного тяготения открыл не вдруг, прежде долго думал, наблюдал. Если даже яблоко, свалившееся ему на голову, есть не более чем исторический анекдот, он всё равно неоднократно видел, как незакреплённые предметы вниз падают. Или вот Спартак организовал свою армию по Римскому образцу, ну так ему было с чем сравнивать. Он ещё до того, как в плен попал и гладиатором стал, долго с теми же римлянами воевал, будучи фракийским вождём, хорошо изучил военные приёмы разных народов и просто выбрал лучшее. Пугачёв, кстати, тоже не Освободителем себя объявил, а чудесным образом спасшимся Императором, Петром III. И никого не волновало, что ни внешнего, ни языкового, ни какого-либо ещё сходства не наблюдалось (Пётр, кстати говоря, был немцем по рождению и воспитанию и по русски говорил плохо, а писал и того хуже. Только в этом они с Пугачёвым и схожи: Емельян Иванович тоже русской грамоты не разумел, как и никакой другой, впрочем). Просто и сам Самозванец, и его крестьяне совершенно не представляли себе никакого другого государственного устройства, кроме монархического. А крестьяне потому к самозванцу шли, что вёл себя жёстко, по царски, кровь лить не боялся да ещё и волю дать обещал. А начал бы вещать о благе народном, да о республике, кто бы его слушать стал?
   Ну-с, не станем углубляться. Тут что главное? Любой человек опирается на опыт. Свой или чужой, что реже. Как правило, нечто из ничего не возникает. Если Вы не только никогда не видели открытой воды (реки, озера, моря), но и не слыхали про неё, ни корабля, ни лодки Вам не придумать. Вам даже глагол "плавать" ничего не скажет. Чтобы не просто придти к идее государственности, но ещё и свод законов разработать, надо сперва просто знать, что так бывает, с установлениями других стран познакомиться. А Чингисхан по миру не путешествовал, ничего не изучал (он и читать-то до конца дней не обучился), даже в плену, в рабстве находился у таких же кочевников. Так откуда же мог он узнать, что за штука такая, государство? Или ему монгольские божки сразу всё в готовом виде выдали, как Господь Бог скрижали Моисею?
   Ладно, допустим Чингисхан что-то такое мог от соседей услыхать: есть, мол неподалёку странные люди, которые почему-то по степи не кочуют, а живут скученно, в окружении стен. Что-то слышал, остальное домыслил, талант всё же, пути которого неисповедимы. Тогда сразу третий вопрос. Вся монгольская армия состояла из кочевников, которые вдруг, ни с того, ни с сего с места снялись и отправились за пять тысяч вёрст мир покорять. А куда, скажите на милость, их семьи подевались? Ни один источник, который мне читать доводилось, не утверждает, что вслед за монгольской армией громадный обоз двигался с семьями, жёнами и малыми детушками. Напротив, везде говорится, что шли монголы быстро, налегке, каждый воин имел в поводу запасного коня, а то и двух и даже спал порой в седле.
   Тогда что сталось с семьями воинов, отправившихся в многолетний поход вслед за своим Ханом, которому непонятно с какого пня вдруг подчинились? Кто эти семьи кормил? Кто брошенным жёнам, пардон, детишек делал, учитывая, что мужья ушли надолго, если не навсегда? Пленные, рабы что ли? А самое главное: что могло заставить монголов пуститься в столь дальний поход, если не наблюдалось ни перенаселения, ни бескормицы? Ведь это не племя кочевое в полном составе пустилось на поиски новых плодородных земель, спасаясь от голодной смерти. Уже есть монгольское государство, уже завоёваны и подчинены окрестные земли, а войско всё дальше и дальше уходит. Ну, допустим, самого Хана честолюбие грызло, а рядовым монголам это всё зачем?
   Тут можно ещё одно соображение высказать. Кочевник, как я уже сказал, никогда не путешествует развлечения ради, он кочует со своими стадами в поисках свежих пастбищ. Или идёт в набег за добычей. Но не наугад идёт, куда попало, а конкретно. Половцы (а до них и печенеги), кочевавшие по Дикой южнорусской степи, жили совсем недалеко от пределов Киевской Руси, на русские города и нападали. Но им и в голову никогда не приходило идти походом на Новгород. Зачем? Далеко и опасно, а добыча и поближе найдётся.
   Мне могут возразить, что к 1223 году монголы уже имели своё государство, а государство часто склонно к экспансии. Верно, имели, но очень недолго. К тому же империи создаются не хаотично. Любая империя, начиная с Римской и заканчивая Российской, расширялась постепенно, за счёт соседей. Здесь кусок прихватили, там область присоединили, пределы державы расширились. Новые соседи появились, их поглощать начинаем. Конечно, существовали и, назовём их так, разбросанные колониальные державы с владениями не граничащими с метрополией. Но все такие державы (Британия, Испания, Португалия) были морскими и колониальные захваты производили, опираясь на мощный, развитый флот. А монголы, как ни крути, в искусстве кораблестроения не поднаторели.
   Не у кого им было научиться корабли строить. Дело-то в своих захватах они имели только с континентальными державами. Что могли, изучили. Как крепости осаждать, подкопы делать, стенобитную и камнемётную технику ладить. А вот с корабелами как-то дефицит наблюдался и в Средней Азии, и в Северном Китае. Китайцы ещё кое-как по морю плавали на утлых судёнышках, но очень недалеко. Потому, кстати, и Япония уцелела, что монголы не смогли на острова перебраться. Дважды, в 1274 и в 1281 годах попытались, но оба раза своевременно налетевший тайфун, размазывал по поверхности моря жалкие джонки, собранные ханом Хубилаем для переправки войск. Ну и махнули монголы рукой на японские острова, решив, что море слишком опасно, а земли на западе необозримы. А японцы о тех попытках не забыли, сначала поэтически назвав тайфун, погубивший монгольский флот, "Божественным ветром", а потом дав это почётное имя лётчикам-смертникам16.
   Будучи сугубо континентальной империей, монгольская тоже поначалу расширялась естественным образом. Но затем вдруг необъяснимый рывок на Русь. Несколько тысяч вёрст монгольское воинство целенаправленно прёт через полупустую, малолюдную Сибирь, не делая даже малейших попыток остановиться, освоить эти ничейные земли. Казалось бы, бескрайняя пустая степь -- вот он рай кочевника, но не останавливаются кочевники, прут на закат и тучные травы степные будто и не замечают. С чего бы? Что вело их вперёд? Другая, южная волна завоеваний выглядела куда более логично: из Средней Азии в Персию, оттуда -- в Закавказье. Теоретически, монголы могли попасть в южнорусские пределы, перевалив через Кавказских хребет и, согласно официальной версии, так и поступили, а к Калке вышли преследуя половцев. Допустим, но, во-первых, я как-то плохо представляю себе степных лошадок, карабкающимися по горным кручам, а, во-вторых, Западный поход Бату-хана в 1238 году (и это тоже по официальной исторической версии) шёл всё-таки северным берегом Каспия.
   Четвёртое. Хорошо, оставим. Пошли в поход и пошли. Мало ли что, в конце-концов дикому кочевнику в голову взбрело. Кочевник, он же как птица: не жнёт, не пашет, только на коне скачет, да саблей машет. Обратимся к пресловутому татаро-монгольскому игу. Русские княжества были завоёваны Батыем, ханом Золотой орды. А столицей той Орды был город Сарай-Бату, как всем с детства хорошо известно. Причём это был не тайный, секретный город, а именно столица, где располагалась ставка Хана, куда все русские князья на поклон ездили в обязательном порядке. Только вот странность, никто не может точно указать, где именно Сарай располагался, будто это не реальный город, а сказочный Китеж-град.
   До сих пор помню карту в школьном учебнике: вот Русь, разделённая на множество разнокалиберных княжеств, а вот сбоку, восточнее и южнее громадная Золотая Орда и точка Сарая на Волге. Только, как я теперь понимаю, иллюстратор того учебника мог с равным основанием его и на Луне изобразить, так как никто до сих пор не сумел ордынскую столицу отыскать. А ведь это странно. Поселение-то было не мелкое. Там, согласно историческим публикациям, много народа жило. Во-первых, Хан со своими нойонами. Затем войско, чиновники. Русские князья и представители других покорённых народов там постоянно толпились в ожидании аудиенции, некоторые месяцами. Постоянно там и иностранные послы проживали. А там, где люди не бедные живут, как без торговцев обойтись? А без ремесленников как? Кто коня подкуёт, оружие починит? В общем, по всему выходит, город не маленький.
   Справедливости ради уточню: не то, чтобы местоположение стольного Сарая-Бату совсем уж неизвестно. Известно, но как-то странно известно, неявно. Принято (кем?, когда?) считать, что этот город располагался неподалёку от Астрахани, на берегу Ахтубы. Вроде бы в том месте, где ныне находится село Селитренное. Но это не точные сведения, потому что на сей счёт и другие мнения имеются. То там культурные слои, относящиеся к XIII веку отроют, то здесь. И спорят учёные мужи, судят да рядят, который из раскопов и есть тот самый Ордынский Сарай. А потому спорят, что каждый из таких раскопов недостаточно велик, чтобы на ставку Великого Хана потянуть. Между тем, город, судя по оставшимся описаниям, был совсем не мал.
   Встречалось мне и такое мнение, что Золотоордынская столица была не городом в нашем понимании, а скорее стойбищем, просто большим. Мол жили монголы как привыкли, в шатрах да в юртах, а потому ничего особенного после них остаться не могло. Да, это объяснение логично, но оно противоречит имеющимся свидетельствам очевидцев. Вот как, например, описывает свои впечатления знаменитый арабский средневековый путешественник ибн Баттута: "Однажды мы выехали верхом с одним из старейшин его (Сарая), намереваясь объехать его кругом и узнать объём его. Жили мы в одном конце его и выехали оттуда утром, а доехали до другого конца его только после полудня". Немало, верно?
   Я за полдня Садовое кольцо Москвы неспешным шагом прохожу, а оно километров десять в диаметре. Даже по сегодняшним меркам город не мелкий, а уж по средневековым и подавно. И всё это пространство, по словам ибн Баттуты, было плотно застроено домами ("... сплошной ряд домов, нет ни пустопорожних мест, ни садов"), везде жили люди. Не в юртах, заметим, жили, а в нормальных, стационарных домах. По словам как ибн Баттуты, так и других иностранцев, посещавших ставку Хана, Сарай -- вовсе не палаточный городок. Так куда же всё подевалось, если в результате от огромного города остался небольшой раскоп в размер села? Получается, довольно большой город странным образом скукожился, как бы исчез.
   А города, между тем, не исчезают бесследно, не бывает такого. Следы жизнедеятельности неизбежно остаются: мусор, отходы, да и захоронения, наконец. Бывает, конечно, что город гибнет, причём столь полно, что о нём потомки забывают, но рано ли, поздно, всё равно находят. Вот, например, Карфаген. Когда в 146 году до нашей эры, римляне, после тяжёлой трёхлетней осады захватили город, завершив тем самым почти столетнее противостояние со своим наиболее опасным соперником, они его не просто разрушили, как того требовал сенатор Катон-старший17. Карфаген, в буквальном смысле слова, сровняли с землёй, землю перепахали, да ещё и солью посыпали. Чтобы никогда ничего там больше не росло, чтобы само ненавистное имя забылось. Забылось надолго, однако в наши дни тунисцы охотно возят толпы туристов к месту расположения древнего Карфагена. Пусть распахали римляне землю, но следы огромного по меркам древнего мира города под землёй остались и в раскопах хорошо видны.
   Или, отыскал Шлиман Трою на холме Гисалрык. То есть, это он думал, что древнюю Трою нашёл, а учёные до сих пор спорят, сомневаются. Но, как бы то ни было, Шлиман раскопал не случайную стоянку древнего охотника, а именно поселение, о котором ничего не было известно. По всем признакам выходит, что люди в этом месте жили подолгу, то есть это был именно город. А некоторые учёные сомневаются потому, что раскоп, по их мнению, для Илиона маловат. Пусть так, пусть находка Шлимана не имеет отношения к Гомеровской Трое. Но это только доказывает, что даже небольшой город, не может исчезнуть совсем бесследно, если только его не поглотили воды мирового океана после глобального катаклизма.
   Но в Поволжье-то никаких катаклизмов не случалось, во всяком случае, нам они неизвестны. Понимаете к чему клоню? Не мог, ну никак не мог город, насчитывавший не один десяток тысяч жителей (столица Великого Хана явно не была заурядным посёлком-крохотулей), просуществовавший на одном месте более двух сотен лет, исчезнуть, не оставив никаких материальных следов. Или, скажем так, оставив столь незначительные следы, что их сложно однозначно идентифицировать. Самое интересное, что регионы, считавшиеся периферийными окраинами Золотой Орды, хорошо известны и поныне. Я имею ввиду Казанское, Астраханское, Крымское и Сибирское ханства.
   Ну Сибирь, допустим, всегда была местом диковатым, малолюдным, неосвоенным. К моменту завоевательного похода Ермака Тимофеевича городов не знала (Тобольск, самый старый сибирский город четырёхсотлетний рубеж не так уж давно перешагнул), а вот Казань, да Астрахань города славные, богатые, не сильно моложе многих русских городов. Да и Бахчисарай, столица Крымских ханов, пусть и небольшой город, но вполне живой и дворец ханский в наличии, и знаменитый "Фонтан слёз", воспетый А.С. Пушкиным. Во всяком случае, я и сам в Бахчисарайском дворце на экскурсии побывал.
   Так как же могло получиться, что окраинные города обширной державы живут себе и здравствуют, сохранив и памятники архитектуры, и прочие свидетельства старины, а столица, которая должна была быть и крупнее и великолепнее, испарилась без следа? Вернее, оставив следы неявные, не чёткие, не допускающие однозначного истолкования. А получиться так могло только в одном случае: если никакого Сарая никогда и нигде не существовало. Вернее сказать, не существовало отдельно, а имелся, скорее всего, некий, и ныне хорошо известный город, который, помимо обычного названия, именовался ещё и по другому. Сараем.
   Не стану, подобно некоторым исследователям-новаторам утверждать, что никакого ига вообще не было. Не готов. Но, быть может, оно было несколько не таким, как принято считать? Вот, допустим, предположение ничем других не хуже. По соседству с Русью кочевые тюрки жили всегда. Киевские князья то и дело в походы ходили сначала на печенегов, потом на половцев. Но не всегда воевали, бывало что и дружили и даже роднились18. Возможно позже, во времена Владимирской Руси появились тоже тюркские, но уже полукочевые государственные образования, постепенно слившиеся в одно и получившее название Золотая Орда.
   Тогда сразу некоторые странности отпадают. Не за пять тысяч вёрст татарское войско в поход шло, а гораздо ближе. Сами окрепли, на земле осели, города построили, по сторонам глянули -- за головы схватились. Батюшки светы, что же это делается? Режут русичи друг друга без жалости и, что самое обидное, без всякой пользы. И решили татары дело в свои руки взять: пусть уж лучше нам дань платят, чем друг другу кровь пускать. А самое смешное, что неисчислимые рати, коими учители любят пугать впечатлительных деток, тут были совершенно необязательны.
   Это, кстати, ещё одна странность, на которую как-то не принято обращать пристальное внимание. А сколько войск было у Батыя, когда он Русь завоёвывал? Нету ясности в этом вопросе, вот беда. Пишут, много-много туменов. Ну просто очень много. А много, это, пардон, сколько? Или мы как дикари считаем: один, два, много...? Тумен, как известно, армия в десять тысяч сабель. Мне встречались описания, в которых орда захватчиков представлялась состоящей из нескольких десятков (?) туменов. Вот и давайте представим себе хотя бы стопятидесятитысячную орду. Это я по нижнему, так сказать пределу, потому как некоторые учёные мужи не смущаясь вещают о полумиллионном воинстве.
   Подобные фантазмы обсуждать мне право как-то даже неловко, потому что измыслить такое может только тот, кто лошадь видел исключительно на картинке. Ну а мне довелось и верхом поездить, и седлать лошадок, и кормить. Потому понимаю, что лошадь -- животное крупное, с отменым аппетитом. Кроме того, историк, он же гуманитарий, дважды два на калькуляторе умножает, а я технарь, считать привык. И таблицу умножения помню. А потому, призвав на помощь старую добрую школьную арифметику, посчитаем. Просто и незатейливо.
   Но прежде всего отметим, что кочевники не живут скучено, им простор нужен, иначе многочисленные стада не прокормить. А потому много, тем более очень много их быть никак не может. Когда русские начали осваивать Казахстан, он был населён исключительно кочевыми народами, сходными с монголами по образу жизни. И было этих казахских кочевников относительно немного, причём они как-то умудрялись поддерживать стабильную численность населения в течении столетий. А как иначе? Иначе не прокормиться. Иначе барашки всю травку истребят. Поэтому мне сложно представить, что в монгольских степях дело обстояло иначе. И если даже поверить, что стараниями Чингисхана у монголов к началу завоевательных походов некое подобие государства появилось, то всё равно их количество не могло существенно увеличиться за какие-нибудь двадцать лет.
   Итак, возьмём не фантасмагорические полмиллиона, а гораздо (более чем в три раза) меньшую цифру. Сто пятьдесят тысяч всадников. Значит, лошадей у них было не менее трёхсот тысяч, а скорее за четыреста, ведь каждый монгол имел запасного коня, а то и двух. И это минимум. Монгольская лошадка при всей её хвалёной выносливости, тоже устаёт, коли ей приходится весь день нести на спине всадника . Значит надо иметь свежего коня, бегущего порожняком, чтобы время от времени пересаживаться. И ещё одного для перевозки скарба, оружия, доспехов. Пусть доспехи монгольских воинов были не металлическими, а кожаными, но кожа тоже ведь не пушинка, плюс сабля, щит, копьё, сухой паёк. Ну и естественный вопрос: а чем такую прорву кормить, особенно, когда они по безлюдью прут, где ни продовольствием, ни фуражом разжиться просто не у кого? Пусть степные лошадки неприхотливы и могут прямо на бегу травку щипать, допустим. Только всё равно не получается.
   Сколько места занимает один воин, учитывая, что у него два-три коня? Метра два-три? Никак не меньше, а то и поболее. Тогда, если вся орава растянется по фронту на пять километров, что очень немало, то в линии получится всего две тысячи воинов. Плотнее никак, иначе стоять им придётся очень плотно, буквально касаясь друг друга, а так в походы не ходят. Значит, все сто пятьдесят тысяч уместятся в семьдесят пять линий. Разрыв между линиями - минимум в два корпуса коня (метров пять-шесть), иначе лошадки будут друг друга лягать и кусать. И опять-таки, это по минимуму.
   А теперь попытайтесь представить себе армию, занимающую пять километров по фронту и четыреста с лишком метров в глубину? При том, что даже в степи, где взгляда ничто не застит, окоём отстоит не более, чем на пять километров. Это если из седла глядеть. Представляете? Я - нет. Пытаюсь, но не могу, воображения не хватает. Не говоря уже о том, что подобной структурой невозможно быстро и эффективно управлять (на один фланг напали, другой и не заметит), лошади в первых же двух-трёх линиях сразу же напрочь истребят всю траву. Значит, чтобы избежать бескормицы и массового падежа конского поголовья, фураж надо вести с собой. Лошадь, даже небольшая, весит килограмм триста, значит, кило в день ей маловато.
   Мне по молодости довелось немного верховой ездой позаниматься и пусть особых высот я не достиг, но в конюшни Московского ипподрома, где лошадок содержали, неоднократно захаживал. Так вот, насколько помню, им гарнец овса засыпали (каждой), а гарнец в объёме поболее трёх литров будет. Пусть степной конь поменьше наших и понеприхотливей, но всё равно уж не менее двух кило ему потребно, чтобы ноги не протянул. Это же сколько нужно овса запасти, если тех коней четыреста тысяч? Прикинули? Восемьсот тонн на день!!! По современным меркам приличный железнодорожный состав. А чем эдакую прорву фуража транспортировать? Допустим, каждый воин может погрузить на своих коняшек корма на неделю. А потом что им есть, если поход затянется, а он-таки затянется, ибо пять тысяч верст по безлюдью за неделю не пройти.
   Ну а люди чем кормились? Воинам-то тоже питаться нужно, причём, в отличие от лошадей, траву есть они не умеют. Вот сколько, к примеру, надо мяса, чтобы прокормить сто пятьдесят тысяч воинов на тысячекилометровом пути? Давайте ещё немного посчитаем. Пусть дневной переход -- сто километров. Это даже многовато, учитывая, что монголы с собой и осадную технику везли, чтобы русские города брать, а баллисты с катапультами вскачь не возят. Пусть всаднику довольно полкило мяса в день. Получается, что на каждую тысячу километров монгольской армии только мяса требовалось семьсот пятьдесят тонн!!! Так, на минуточку, это получается нехилое стадо в две с половиной тысячи голов. Это если коровы мясной, так сказать, породы. А овец или коз все пять-шесть тысяч. Это, повторяю, только на тысячу километров. А на пять сколько скота гнать вслед за армией? Десять, пятнадцать тысяч голов? И все эти тысячи по пути тоже кормить нужно. То есть, корм везти на десятках (как минимум) тысяч повозок, которые влекут быки или лошади, которых опять-таки надо кормить, следовательно, нужен обоз, чтобы обеспечить основной обоз... В общем, "Дом, который построил Джек". Опять сказка про Белого бычка.
   А топить, извините, чем? В смысле, на чём харч жарить? Или монголы сырое мясо жрали, как волки? Сомневаюсь. А что тогда делать? Деревья в степи не растут, а с собой много не увезёшь. Может специально обученные люди за войском шли, навоз собирали и на ходу сушили? По-Вашему это можно воспринимать всерьёз? В этом-то и проблема. Вот как хотите господа, но в который раз убеждаюсь, что не зря математику точной наукой прозвали. Суровая штука. Можно сколь угодно долго потрясать воображение неискушённого слушателя, живописуя неисчислимые монгольские полчища, заполонившие степь от горизонта до горизонта, но стоит взять в руки карандаш и немного посчитать, как сразу понимаешь фантастичность подобной картины. Как если бы те монголы по небу летели. Тем более, что столь огромная армия была и не нужна, как я чуть ниже покажу.
   В те далёкие времена армии только пёхом передвигались, значит продовольствие и фураж приходилось либо с собой везти (а это громадный обоз, следовательно, потеря мобильности и дополнительное уязвимое место), либо у местного населения отбирать. Но в Сибири население было рассеяное и, в основном, кочевое. Да и в относительно густо населённой Европе большой армии было трудновато харчами разжиться, потому и воевали в то время, как правило, малыми силами. Несколько (меньше десяти) тысяч пехотинцев да несколько сот рыцарей -- нормальная, по меркам XIII-XIV веков, европейская армия. Именно армия, а не вооружённый отряд.
   Вот, например, одна из славнейших побед русского оружия -- ледовое побоище. Крупное сражение, великий герой, Александр Ярославич Невский. А в битве, между прочим, с каждой стороны участвовало всего по четыре тысячи воинов, немцы потеряли четыреста бойцов, в том числе пятьдесят (!!!) рыцарей, да пленными с десяток. Действительно, крупная по тем временам битва, что и неудивительно, ведь Александр Ярославич командовал не дружиной какого-нибудь мелкого городишки, а войсками крупнейшего и богатейшего города Руси. В крупнейших битвах Столетней войны участвовало не более сорока тысяч бойцов. В сумме. Это армии двух наиболее сильных государств Европы. А сколько воинов мог выставить, допустим, Можайский князь? Тысячу и то много, разве только если на баб кольчуги да шлемы напялить и на стены для вида их поставить. Такой городок взять и пяти тысяч воинов много.
   Отсюда получается вывод, простой, как репа: никакие стотысячные орды в поход за пять тысяч вёрст идти не могли. Вот если расстояние исчисляется не тысячами, а сотнями или, ещё лучше, десятками километров, тогда дело другое. Тогда можно и мобильно передвигаться, обойдясь без обоза. Особенно, принимая во внимание, что для покорения русских княжеств, по моему скромному разумению, было бы вполне достаточно трёх туменов. Короче. Если Орда явилась не из Монголии, а из низовьев (самое дальнее) или среднего течения Волги и состояла не из сотен, а из десятков тысяч воинов, тогда картина получается более-менее правдоподобной. Иначе -- никак.
   Вот ещё, кстати, мысль на ту же тему. О правдоподобии. Пару слов о павших. Буквально везде написано, что битва русских войск с Мамаем состоялась на Куликовом поле, что у речки Непрядвы. Есть такое поле, там и поныне празднества проводятся, посвящённые славной победе, разные игрища любителей исторических реконструкций (есть такие увлечённые люди; обычно каждое сообщество является приверженцем определённого исторического периода: одни наряжаются в наполеоновские мундиры и в Бородино едут, другие кольчуги натягивают и, пошатываясь от тяжести, на Куликово поле тащатся). Только вот какая странная странность: почему-то никто не нашёл на этом поле смертельной битвы ни единой косточки со следами холодного оружия.
   Если почитать различные источники, посвящённые Куликовской битве, то только по оценке количества воинов сразу видно: ясности в этом вопросе у господ учёных нет никакой. Потому что цифры различаются в разы и даже на порядки. От двадцати тысяч всего, до сотен тысяч с каждой стороны (ох уж мне эти историки-гигантофилы). Возьмём по минимуму. Представьте себе поле, на котором вперемешку лежит двадцать тысяч изрубленных тел. Куда же они подевались? Умные головы утверждают: вывезли, мол. Наши, оставшиеся в живых, вывезли павших героев, чтобы земле предать с почестями. Допустим, вывезли. Не говоря уже о том, сколько для сей благой цели подвод потребовалось (сто-двести?), но где же героев похоронили, где им те почести воздали? А павшие татары куда подевались? Их что, тоже вывезли? Кто? Куда? Зачем? Вряд ли кому-то из русичей пришло бы в голову воздавать почести врагам, "басурманам поганым".
   Кто-то, дочитав, возопит в недоумении: "Что же ты, мужик, делаешь? Ведь если всё так, как ты тут нам рисуешь, то построение первое уже не актуально". Отнюдь нет. Даже если сомнения справедливы, то выводов, сделанных в предыдущей главе они отнюдь не отменяют. Пусть не было монгольского завоевания, а было тюркское. Пусть явились захватчики не из монгольских степей, а из Поволжья, что это меняет? Ничего, ровным счётом. Именно завоеватели (не важно, монголы или тюрки, главное -- азиаты) принесли на Русь свою систему правления, коренным образом отличную от европейской.
   Вот такие получились размышления. Не такой уж и бред, верно? Или ошибаюсь?
  
  
  
  
  
   Построение второе. Цесаревич Николай Александрович.
   Если в предыдущем построении нас интересовало, как изменился бы ход истории, не проживи его герой длинную, насыщенную событиями жизнь, то теперь ситуация обратная: Цесаревич Николай прожил очень недолго, потому ничего значительного не совершил. Просто не успел, хотя ждали от него многого.
   Николай Александрович родился 8 сентября 1843 года в семье тогда ещё Великого Князя, Цесаревича Александра Николаевича, будущего Александра II и был назван в честь деда, Императора Николая I, который столь возрадовался появлению на свет наследника престола, что немедля призвал трёх своих младших сыновей и повелел им преклонить колена и принести младенцу присягу верности. Рос Коля мальчиком умным, приятным во всех отношениях, только вот судьба ему отмерила до обидного мало: он скончался в Ницце 12 апреля 1865 года двадцати двух лет от роду. Наследником престола, а затем и Императором стал его младший брат, Александр, получивший не только трон, но и невесту Николая, датскую принцессу Дагмару.
   Но, поскольку Николай Александрович умер до некоторой степени случайно, мы имеем полное право предположить, что мог он выжить и в своё время взойти на трон. История Отечества тогда, очевидно, пошла бы несколько иначе, но вот насколько иначе? Интересно посмотреть, что бы вышло, небольшая, ничего не значащая флюктуация, либо кардинальные изменения.
   Насчёт смерти Николая есть несколько версий, каждая из которых, однако, позволяет считать предположение о его возможности остаться в живых вполне вероятным. По одной, наиболее распространённой, он умер от пневмонии, которую тогда лечить не умели, изобретателю пенициллина, Флемингу ещё только предстояло родиться через шестнадцать лет. Болезнь, безусловно опасная, а в XIX столетии по большей части смертельно, но это же не чума, не мор. Трагическая случайность, которой вполне можно было избежать.
   По другой версии, незадолго до поездки в Европу (мир посмотреть, с невестой познакомиться), Николай затеял шутливую потасовку с любимым братом Сашей, будущим Императором, Александром III. Романовых в то время вырождение ещё не затронуло, все они, как правило, были рослыми да крепкими, а Александр Александрович особенно, походя в молодости, по выражению Н.В.Гоголя, на "средней величины медведя" (современники утверждают, что в молодые годы он подковы гнул и мог порвать руками колоду карт). Так вот, не рассчитав сил, Саша толкнул брата Колю мощнее, чем следовало и тот крепко приложился спиной об угол. И якобы от этого удара у него развился туберкулёз позвоночника, приведший вскорости к трагической смерти. Опять-таки роковая случайность. Как ни крути, какую версию не прими, а по всему выходит, мог Николай Александрович смерти избежать, мог остаться в живых и унаследовать после отца Российский трон.
   Чтобы понять, почему этот юноша представляется мне столь важной исторической фигурой, следует вернуться немного назад, к началу века. В 1801 году, убийством группой высокопоставленных заговорщиков Императора Павла Первого завершилась так называемая Эпоха дворцовых переворотов, сотрясавшая Российскую Империю большую часть бурного XVIII века. На престол взошёл старший сын убиенного, Александр, с молчаливого одобрения которого и совершился переворот (это ясно хотя бы из того факта, что ни один из заговорщиков не был впоследствии репрессирован, напротив, некоторые ещё и поощрения от нового Государя получили). Император Павел царствовал недолго, но четырёх сыновей после себя оставил, так что за судьбу династии можно было не беспокоиться. Тем не менее, после внезапной смерти Александра I в 1825 году, возник династический кризис, приведший к выступлению декабристов.
   Дело в том, что Император Александр оказался бездетным. Неприятно, конечно, но не беда, братья есть. Он и назначил наследником-цесаревичем своего, следующего по старшинству брата, Константина. Только Константин, не отличаясь честолюбием, а может просто проявляя осторожность, трона совсем не жаждал. С одной стороны он, по свидетельствам современников, помня о печальной судьбе отца, полагал российский престол местом опасным для жизни. А с другой, будучи наместником Царства Польского, чувствовал себя в Варшаве вполне комфортно и большего не желал. Это же очень удобная позиция. Быть самовластным правителем провинции размером с приличное европейское государство, но ответственности при этом почти никакой не нести. Причём, Царство Польское было не просто одной из провинций, а, пожалуй, наиболее европейской из всех российских территорий, ибо Польша (точнее, большая её часть) окончательно вошла в состав Российской империи только в 1795 году, а до этого была, как ни крути, европейским государством.
   Как бы то ни было, ещё за несколько лет до смерти брата-Императора, Константин Павлович определённо заявил, что царствовать не желает. Заявить-то заявил, но документально своё пожелание никак не оформил. Потому, когда в столицу пришла весть о том, что в Таганроге внезапно скончался Император Александр I, возник некоторый вакуум власти. Великий Князь Николай Павлович, следующий по старшинству после Константина, власть из рук выпускать, разумеется, не собирался, но, в то же время, хотел получить её на законных основаниях. На совершенно законных, так, чтобы впоследствии ни у кого ни малейших сомнений в легитимности как нового Императора, так и его потомства не возникало. В конце-концов всё устаканилось: декабристов разогнали-постреляли, Константин подписал отречение по всей форме и на трон уселся третий из братьев Павловичей -- Николай.
   Когда молодой, двадцатичетырёхлетний Александр примерял корону только что убиенного папаши, его младшему братику Коленьке едва пять годков сравнялось. Он был третьим сыном в большой семье, поэтому его, даже теоретически, никто в качестве потенциального наследника престола не рассматривал. Управлять государством его не учили, образование юный Великий Князь получил домашнее, такое, какое и приличествовало в то время представителю высшей знати. То есть, не упорядоченное. А поскольку из всех наук Николай Павлович более всего предпочитал военные, то и вырос он несколько солдафонистым, как сказали бы в наши дни, "сапогом".
   Став Императором, Николай I за Россию радел всей душой. Надо сказать, выглядел Николай Павлович представительно, державно. Высокий рост, благородная осанка, гордый взгляд, орёл да и только, разок глянешь, сразу видно -- Государь. Трудился он на благо Отечества без дураков, по его собственному выражению "как раб на галерах". Рано вставал, поздно ложился, старался, в общем, изо всех сил. Но, сил-то как раз хватало, а вот умения... Выходило в результате плоховато, потому как управлять державой Государь пытался на манер полкового командира. Только любой военный Вам скажет, не всякий толковый комбат с дивизией справится, не всякий дельный полковник армию потянет. А государство не армия и даже не военный округ. Александра Первого тоже особо не учили, но ему ещё хватало запаса прочности, заложеного бабушкой, Екатериной Великой. При нём Россия, пусть и не в политическом, но хотя бы в военном отношении считалась державой передовой. Храбрые солдаты, современное оружие, умелые полководцы-стратеги, что ещё надо для международного престижа? А после того, как в 13-м году Государь Александр Павлович на белом коне в Париж въехал и вовсе стала Россия гегемоном в Европе.
   Так что в 1825 году Николаю Павловичу досталось после брата не самое плохое наследие, которое за время своего тридцатилетнего правления (кстати, чуть ли не одного из самых длительных за трёхсотлетнюю историю династии) он умудрился изрядно подрастрясти. И, вроде бы, никаких серьёзных потрясений за эти тридцать лет не случилось. Ни бунтов, ни войн, ни засух, ни каких иных природных катаклизмов. Всё тихо, спокойно, но как-то постепенно, незаметно, стала Российская Империя свои позиции сдавать. Возникает ощущение, что Император более всего старался статус кво сохранить. И сохранил. Да вот беда, бег на месте хорош только в плане общефизической подготовки, но продвижению вперёд не способствует. Остановка в развитии означает регресс и неизбежное отставание от соседей, что и произошло. А апофеозом этого не слишком удачного царствования стало бездарное, но совершено закономерное поражение в Крымской войне 1853-56 гг.
   Да, воскликнет иной читатель, проиграли войну, так то неизбежность, ведь против несчастной России целая коалиция собралась. Это верно, коалиция в составе Франции, Великобритании, Османской Империи и Сардинского королевства при явно враждебном нейтралитете Австро-Венгрии. Но если противники столь сильны, зачем было вообще воевать? Прежде всего отметим: то, что Россия оказалась фактически в изоляции, нельзя считать ничем иным, как безусловным провалом отечественной дипломатии. Но даже в такой ситуации можно было если и не победить, то свести противоборство вничью. Не скажу, что противники России ничего не стоили. Нет, конечно, но и были не столь грозны как может показаться.
   Сардинию сразу отбрасываем, как серьёзную военную силу её рассматривать сложно. Итальянцы вообще особой боевитостью никогда не отличались, что подтверждает забавный исторический анекдот. В преддверии Первой Мировой Войны кайзер Вильгельм как-то поинтересовался у начальника германского Генерального штаба, фельдмаршала фон Мольтке, есть ли ясность, на чьей стороне выступит Италия и разработаны ли соответствующие планы? Мольтке ответил лаконично: "Поверьте, Ваше Величество, совершенно неважно, на чьей стороне в итоге окажутся итальянцы. Нам в любом случае потребуется десять дивизий: разбить их, если они выступят против нас или защитить в противном случае". Выразительная характеристика, не так ли? А Сардиния это даже не вся Италия, а только лишь часть, так что её можно рассматривать, как пацана, затесавшегося в компанию взрослых ребят в надежде авторитета поднабрать. Да и то сказать, за три года войны они потеряли убитыми две с половиной тысячи солдат, тогда как общие потери приближаются к полумиллиону.
   Османская империя, конечно, противник посерьёзней, только били её русские войска не раз, причём меньшими силами. Вот и в самом начале Крымской войны адмирал Нахимов, имея смешные по сравнению с турецкими силы, прорвался в Синопскую бухту и спокойно, как на учениях, пожёг турецкую эскадру, стоящую у родных берегов. Не та уже была некогда грозная Османская Империя, что даже семьдесят лет назад, во времена Екатерины II. Страна постепенно дряхлела, приходила в упадок. Покорённые народы то и дело доставляли неприятности, причём, не только южные славяне и греки (Балканы, в принципе, всегда рассматривались остальной Европой, как бурлящий котёл), но и арабы-мусульмане. Для подавления освободительных движений туркам приходилось держать на национальных окраинах приличные воинские контингенты, выделить значительные силы для войны на чужой территории они не могли.
   Великобритания -- владычица морей всегда славилась своим флотом, лучшим флотом мира, но её сухопутная армия была небольшой и никогда не рассматривалась в качестве существенного фактора европейской политики. Англичане никогда и ни с кем из великих держав не воевали в одиночку, только в коалиции, предпочитая загребать жар чужими руками. Флот, конечно, штука полезная, можно, к примеру, армию в нужное место (к тому же Крыму) быстро доставить, эффективно подавить береговые батареи, а дальше-то что? А дальше надо уже на суше воевать, чего британцы не умели да и не любили. Факт есть факт: мощный английский флот никак не помог союзникам взять Севастополь (к слову упомяну, к стольному Петербургу они и близко подойти не сумели, хотя и пытались), в окрестностях которого они топтались около года. И так и не смогли город взять, русские войска его сами оставили, когда стало ясно, что обороняться дальше смысла нет.
   Остаются французы. Эти действительно вояки. Собственно, только французская армия и представляла собой реальную действенную силу, но и это противник знакомый, битый. После 1812 года пиетета перед французскими войсками у русских не было и быть не могло, тем более, что Наполеоновская "Великая армия"19 превосходила совокупные силы союзников, задействованные в Крымской кампании. Так что враг был вполне по силам, но, к сожалению, одного лишь мужества и отваги солдат для победы порой недостаточно. А Россия к 1853 году передовой державой даже только в военном отношении уже не являлась: оружие устаревшее, да и толковые полководцы как-то повывелись. Достаточно сказать, что наибольшие успехи русского оружия в Крымской войне были достигнуты там, где войсками руководили адмиралы. Сухопутными войсками -- морские командиры. Корнилов, Нахимов, Истомин очень толково организовали оборону Севастополя, вот город и держался почти год.
   Император Николай I умер 18 февраля 1855 года, не достигнув шестидесяти лет. Несколько неожиданно умер, потому как явно ничем вроде и не болел. Отсюда и появилась версия, что не сам по себе Государь скончался, не естественной смертью, а добровольно ушёл из жизни, поняв в какую задницу загнал любимое Отечество. Как бы по известной формуле: "хотел, как лучше, а вышло, как всегда". Так или нет, не знаю, он не первый и далеко не последний, но известно, что перед смертью Николай Павлович сказал сыну-наследнику: "Прости, Сашка, оставляю тебе Россию в дурном порядке". И то верно, новому Императору пришлось испытать и горечь поражения в войне и утверждать унизительные условия Парижского мирного договора.
   Александр II ещё при жизни удостоился особого эпитета -- Освободитель. И действительно, освобождение крестьян от крепостной зависимости, считается его основным достижением. Деяние и впрямь благое. Но уникальность Государя Александра Николаевича на мой взгляд в другом: он чуть ли не единственный из российских правителей, который получил соответствующее образование. Его отец, видимо сознавая в глубине души, что "культурки не хватает", позаботился о том, чтобы заранее подготовить наследника к тяжёлой ответственной работе державой управлять.
   Тут я, правда, не совсем точен. Справедливости ради следует отметить, что при Рюриковичах практиковалось назначение сына-наследника Великого князя соправителем ещё при жизни отца. Это давало возможность молодому княжичу пообвыкнуть на троне, к высшей власти привыкнуть, научиться управлять, решения принимать, тем более, в те давние времена, в XV-XVI веках, о каком-либо систематическом образовании и речи не шло. Так что Рюриковичи (не все, но некоторые) своих наследников учили. Ну мы об этом ещё поговорим. А вот у Романовых такого обычая не завелось. Они своих царевичей к нелёгкой доле правителя не готовили совсем, видимо уповая на Бога. Одно-единственное исключение за триста лет.
   Некоторые наивно полагают, что царём быть просто и приятно. Всей работы сидеть себе на троне, да щёки надувать, а после сплошные развлечения, насколько фантазии хватит. Но даже обязанности конституционного монарха несколько шире, а править державой самовластно -- тяжёлый труд, если, конечно, толково править. Всегда предпочтительнее, чтобы профессиональной деятельностью (любой!) занимался человек подготовленный, обученный тому, как правильно работу исполнять. Ну так и управление чем бы то ни было, тоже работа, причём потруднее и поответственнее многих других. Поэтому в наши дни никого уже не удивляет необходимость учить менеджеров-управленцев. Есть соответствующие институтские программы, есть даже Университеты управления. Но, если для того, чтобы успешно руководить банком или каким-либо государственным департаментом нужно пять лет учиться, то управление государством по логике требует более основательной подготовки.
   Николай I подошёл к делу серьёзно. Он не просто подобрал сыну достойных наставников, но и старался не давить авторитетом. Достаточно сказать, что ответственным за грамоту в частности и весь учебный процесс в целом был назначен один из лучших поэтов своего времени, Василий Жуковский. Именно он составлял "план учения", который Государь хотя и утверждал, но не определял. Более того, даже позволял поэту с собой спорить, что было совершенно не в характере Николая Павловича.
   Не стану утверждать, что ученик оказался вундеркиндом и вскоре учителей превзошёл. Нет, нормальный молодой человек, просто учили его лучшие из лучших, учили правильно и как раз тому, чему и следовало учить наследника престола. По достижении совершеннолетия, Цесаревич постепенно был введён отцом в состав основных государственных органов, где получил возможность на практике подтвердить усвоенный ранее теоретический материал, увидеть, как рождаются, проводятся и реализуются важнейшие решения. А в 1837 году юный Александр Николаевич совершил большую ознакомительную поездку по всей стране. Тоже, кстати, первым из наследников российского престола.
   В следующем году новая поездка, теперь уже за границу, где имела место ещё одна историческая дуаль. Во время посещения Британии, молодой русский принц очень приглянулся, причём, взаимно, юной, девятнадцатилетней королеве Виктории. Ничего удивительного, парень он был рослый, видный, королева, судя по портретам, тоже чудо как хороша. Так что существовала некоторая, на мой взгляд весьма небольшая вероятность и такого союза. Небольшая потому, что представляется очень сомнительным, чтобы человек с характером и подготовкой Александра Николаевича согласился променять предназначенный ему трон Российской Империи на гораздо менее значимый пост Британского принца-консорта. Он и не променял, юношескую влюблённость преодолел, проявив ответственность, приличествующую Правителю, чем, кстати выгодно отличился от внука, о чём мы ещё поговорим ниже. Таким образом можно определённо утверждать: Император Александр II, говоря современным языком, соответствовал занимаемой должности не только по праву рождения, но и по уровню подготовки.
   Вот в этом всё дело. Александр Николаевич отпустил крестьян на волю не потому, что был душкой либералом или близко воспринимал передовые идеи прав и свобод личности. Вовсе нет. На престол он вступил сложившимся тридцати семилетним мужчиной, а по меркам того времени, когда люди взрослели значительно раньше, чем сейчас, даже можно сказать человеком средних лет со сложившимися убеждениями. И, как почтительный сын своего отца, полагал самодержавие наиболее естественным для России способом правления. Но он был умным, образованным, прагматичным человеком, а потому не мог не понимать, что крепостное право становится ощутимым тормозом в дальнейшем развитии державы. И чем дальше, тем ощутимее.
   Изучая историю в школе мы узнаём, что бурное развитие промышленности в России началось при Петре Первом. При всём моём неприятии этого человека, не могу не признать: это правда. Активно осваиваются обширные пространства за Уралом, все эти рудники, заводы Демидовых, Строгановых и других-прочих деловых людей. Но мало кто задумывается, как это могло произойти, если в стране практически отсутствовал класс промышленных рабочих. В смысле, пролетариев, лично свободных, но неимущих, вынужденных поэтому продавать свой труд. Ведь, и это тоже хорошо известно, подневольный труд малоэффективен, так как допускает только интенсивный путь развития, а экстенсивный, то есть увеличение выпуска продукции не посредством ввода новых мощностей, а повышением производительности, возможен только при наличии личной заинтересованности работника в результатах его труда.
   Между тем, о чём очень не любят вспоминать поклонники так называемого Царя-Реформатора, окончательное закрепощение крестьян произошло как раз при Петре. Да и при его отце, Алексее Михайловиче, крестьянство было сословием зависимым, а отмена Юрьева дня окончательно привязала землепашца к наделу, но он, по крайней мере, человеком оставался. А при Петре I стал вещью.
   В России XVIII-XIX веков сложилась уникальная, не имеющая мировых аналогов ситуация, когда на бурно развивающихся заводах использовался наёмный труд рабов. Само словосочетание кажется диковатым, странным, но факт имел место. Россия опять доказала свою особость. Дело тут вот в чём. Как известно, уплата налогов в казну есть одна из основных обязанностей гражданина. Но крепостной крестьянин не свободен, следовательно, он не гражданин, ведь вещи, равно как и домашний скот не могут иметь паспорта со штампом о гражданстве. Только бирку с ценой и сертификат качества.
   Поэтому крестьяне в России налогов не платили, а выполняли определённые повинности, определяемые помещиком, который, будучи полноправной личностью, выплачивал налоги в государеву казну со всего имения, в том числе и налог на "движимое имущество", то есть подушную подать за своих крепостных. Для крестьян существовали две основные разновидности повинности: традиционная барщина и оброк. При барщине крестьянин должен был три-четыре дня в неделю отработать на помещичьей земле и только в оставшееся время мог заняться своим наделом. Ну, строго говоря, не своим, надел тот, как и сам крестьянин, тоже принадлежал помещику, просто был выделен общине, ведь и раб должен иногда кушать. Понятно, барщину мужички отрабатывали без энтузиазма, стараясь закончить побыстрее, чтобы своими делами заняться, поэтому качество их особо не волновало. Главное, чтобы брак в глаза не бросался.
   Более прогрессивным считался оброк. Определялась некая фиксированная сумма, которую крестьянин должен был сдать своему хозяину-барину, а всё что он помимо того зарабатывал, оставалось ему. Помните у Пушкина, передовой человек, Евгений Онегин своих крестьян именно на оброк перевёл ("Ярём он барщины старинный оброком лёгким заменил и раб судьбу благословил.")? Оброчный крестьянин отпускался на заработки и мог на совершенно законном основании отправляться на все четыре стороны, наниматься куда угодно, то есть, оставаясь собственностью помещика, уже не был привязан к земле. Причём, дабы оброчного крестьянина беглым не посчитали и в острог не посадили, помещик выдавал ему соответствующую разрешительную бумагу, служившую как бы примитивным удостоверением личности. Вот как раз такие оброчные крестьяне и составляли основной контингент наёмных работников новых промышленных предприятий. Понятно, крестьянин, нанявшийся на завод, хоть и оставался крепостным, но в результатах своего труда уже был заинтересован кровно. Ведь всё, что он зарабатывал сверх оброка помещику, оставалось ему. Иные, наиболее оборотистые, даже умудрялись столько денег подкопить, что на волю выкупались.
   Интересная подробность. В южных губерниях, в Малороссии, в чернозёмном регионе, то есть там, где климатические условия комфортнее и сельское хозяйство поэтому более продуктивно, помещики в основном предпочитали барщину. А вот на Севере, в так называемой зоне критического земледелия, переходили на оброк чуть ли не в массовом порядке, что вполне объяснимо. Если Вам нравится ходить в лаптях и вервием подпоясываться, то, даже когда земля худо родит, можно барщиной обойтись. И лапотки и верёвочку мужички сплетут. А коли модных сапог захотелось, их только купить можно, тут уже деньги нужны. А откуда их взять? Вот и отпускали на оброк своих крестьян далеко не только немногочисленные Онегины, но и все те, кого простое сельское житьё-бытьё не устраивало. В Америке, кстати, похоже получилось: развитая промышленность на Севере и хлопковые плантации с чернокожими рабами на Юге. Мы помним, чем закончилось противостояние, не так ли?
   Между прочим, Демидовы, Строгановы и прочие наши заводчики поначалу рабочих для первых своих предприятий покупали. Пётр, поощрявший промышленников, даже издал специальный указ, дозволяющий любому желающему завод ставить, в том числе и не дворянину, покупать крестьян, для использования на заводах. Но работали такие работнички, прямо скажем, без огонька, да и заводов становилось всё больше, а оборудование всё сложнее. Сама жизнь настойчиво требовала перехода к наёмному труду. Поэтому массовый исход из деревень оброчных крестьян, ищущих заработка, стал решением проблемы. До поры до времени сходило, но чем дальше, тем больше крепостничество тормозило дальнейшее развитие страны. Да, оброчный крестьянин, работающий по найму заинтересован в результатах своего труда. Он старается работать лучше, чтобы заработать побольше. Только вот какая закавыка: чем сложнее технологический процесс, тем более сложные и дорогие станки и оборудование приходится использовать и тем, соответственно, подготовленнее должен быть работник. Иначе сломает по косорукости и неумению дорогой агрегат. А крестьянин только-только из деревни, разве что землю копать годен, да тачку катать. В родной деревне ни с чем сложнее сохи ему сталкиваться не приходилось.
   Значит работника надо учить, никуда не денешься. Для заводчика обучение персонала, это расходы, причём, в реалиях тогдашней России, без какой-либо гарантии возврата. Это лично свободного пролетария можно связать договором, мол я тебя учу за свой счёт, а ты, родной три года на меня горбатишься без права увольнения. А крепостной крестьянин человек не свободный, по сути вещь, а не человек вовсе, какие с ним могут быть договоры? Вы же не заключаете договор с лошадью, что будет Вас возить, просто покупаете и используете, не интересуясь её мнением. Да и какое, скажите на милость, может иметь мнение товар? Так и крестьянин вроде той лошадки. Вы его обучили, сегодня он грамотный мастер, а завтра, глядишь, предмет торгов. Проигрался, к примеру, барин в пух и прах, и срочно деньги собирает, чтобы карточный долг вернуть.
   Со временем неизбежно возник разрыв между усложняющимися производительными силами и средневековыми производственными отношениями и чем дальше, тем этот разрыв становился глубже. В итоге, к середине XIX века Россия основательно подотстала от наиболее развитых держав, о чём я уже выше говорил. А просвещённые европейцы усмехались чуть ли не в открытую, показывали на нас пальцами, видя в крепостном праве, о котором у себя дома они успели за несколько сот лет основательно подзабыть, подтверждение "русского варварства".
   Но у "наших собственная гордость", это поэт Маяковский точно подметил. Наших крепостников усмешки европейцев не задевали, плевать они хотели на чьё-то там мнение. Как наши деды и прадеды людишками владели, так и мы владеть будем, кто бы что за бугром не говорил. И владели только всё больше отставали от "презренных" европейских либералов. И в итоге отстали настолько, что это уже стало заметно им самим.
   Отсюда можно со всей уверенностью утверждать: Император Александр II стал Освободителем не по душевной потребности, а по необходимости. Приближённым он объяснил свою позицию предельно просто и откровенно (я бы даже сказал, с некоторым цинизмом): "Господа, лучше освободить крестьян сверху, на наших условиях, чем ждать, пока они освободятся сами, снизу, сунув нам вилы в бок". И ведь прецеденты, в смысле вил имелись, со времён кровавого Пугачёвского бунта и ста лет не прошло, это было событие относительно недавнего прошлого, как для нас Гражданская война.
   На самом деле это и не важно. Если, не приведи Господь, тонуть придётся, то какая мне разница из каких соображений некто меня спас: по доброте душевной или перед девушкой красуясь. Главное -- спас. Вот и Император, вовсе не будучи поборником идеи освобождения порабощённого народа, всё же закрыл эту, наиболее позорную страницу нашей истории. И даже хорошо, что не был. Когда человек умеет встать над собственной системой ценностей и поступить вопреки, потому, что "так надо", честь ему и хвала.
   Это, поверьте, много сложнее, чем следовать собственным душевным порывам и требует довольно ума, а в рассматриваемом случае и немало мужества, учитывая тот факт, что дворянко-холопское окружение Александра II, в большинстве своём, особым государственным умом не отличалось и фраз типа "так надо для блага Отечества" понимать определённо не желало.
   Рабская зависимость подавляющего большинства населения и в XVIII веке выглядела дико с точки зрения любого европейца. Уже одно это явление показывало политическую отсталость России. Однако, в XIX веке к политической отсталости добавилась и экономическая. Крепостничество тормозило дальнейшее развитие страны подобно увесистому ядру, прикованному к ноге каторжника, что, после поражения в Крымской войне, стало очевидным не только немногочисленным либералам, но и вообще любому, хоть сколько-нибудь болеющему за Родину человеку. Тем не менее, даже в 1861 году большинство помещиков идею освобождения крестьян не одобряло. Приходится с сожалением констатировать: значительная масса русского дворянства не желала глядеть дальше собственного носа. Для всех этих помещиков вопрос сохранения сословных привилегий (возможности владеть людьми, покупать и продавать их по своему желанию, а если захочется, пороть на конюшне) имел куда более высокий приоритет, нежели гипотетические блага Отчизны.
   Последняя фраза -- недвусмысленный кивок в сторону современных дворянчиков, пытающихся доказывать, что их "славные" предки были лучшими людьми России, буквально животы клавшими на алтарь Отечества. Были и такие не спорю, но далеко не все представители этого странного, чисто российского господско-холопского сословия и даже не большинство. Ну так и в среде простонародья вызревали Иваны Сусанины и Василисы Кожины20, а в дворянской -- ладно бы только Митрофанушки, неразвитые, но безвредные, так ещё и Салтычихи.
   Прекрасно понимая, что порабощение большинства меньшинством одобрять никак невозможно, некоторые историки, тем не менее, пытаются несколько подлакировать неприглядную действительность. Мол, крепостное право, оно, конечно, да, того, штука некрасивая, но всё было не так уж плохо, как принято считать. Не девяносто процентов населения пребывало в крепостной зависимости, а всего только шестьдесят-шестьдесят пять. Браво, господа, но что это принципиально в моих оценках меняет? Всё равно большая часть населения державы, полагающей себя европейской, в середине просвещённого XIX века была несвободна. Иные пытаются картинку ещё более благостно изобразить, указывая, что учитывать нужно только помещичьих крестьян, коих было около половины от общего количества. Остальные, государственные крестьяне, не в счёт. Сие -- лукавство есть. Почему, собственно, не в счёт? Да, согласен, так называемым государственным крестьянам жилось полегче (хотя бы потому, что они не зависели от произвола самодура-помещика), это и современники событий в своих мемуарах вспоминают. Ну и что? Какая разница, принадлежал ли конкретный крестьянин помещику-Митрофанушке или государству (читай, Царю)? Что уж говорить о каких-то там правах человека, если тех человеков в державе не так уж много и жило. Ибо тот, кого можно купить-продать, человеком не является, только вещью. В лучшем случае, домашней скотиной.
   А в Европе, тем временем, странное для российского уха словосочетание "права человека" уже не являлось некой абстракцией, рождённой в умах оторванных от реальной жизни философов. Об Англии и упоминать не стану, с Англией всё и так давно понятно, но и во Франции уже в 1848 году прошли выборы президента. И пусть избирательное право ещё не стало всеобщим, таким, как ныне, главное -- выборы проводились и были свободными не декларативно, а фактически, в чём не сложно убедиться узнав, что победил на них некий Луи Наполеон, племянник того самого Наполеона Бонапарта. Который Император французов.
   Да, потом Луи совершил государственный переворот и, следуя примеру знаменитого дядюшки, провозгласил себя Императором Наполеоном III, но это потом, в 1852 году. А в 48-м победил честно. Причём, победил, скажем так, вопреки. Он, видите ли, не был ставленником "партии власти". Напротив, господа власть имущие всяческие препоны ему создавали, у власть имущих имелся надёжный карманный кандидат, генерал Кавеньяк. Не просто какой-то генерал. Кавеньяк за полгода до выборов, в июле 1848 года жётко и решительно подавил революционные выступления французских рабочих и к декабрю уже несколько месяцев возглавлял исполнительную власть Второй республики. Так что, сами понимаете, административным ресурсом владел в полной мере. Я даже не очень понимаю, как он мог в таких условиях проиграть? Но народ решил по своему и Луи Бонапарт стал президентом. Можно ли желать иных подтверждений свободы волеизъявления во Франции XIX века? В России подобное вольнодумство никому даже в самых смелых снах привидеться не могло.
   То, что крепостное право сохранялось в России столь долго, я считаю одной из наиболее позорных страниц отечественной истории. И ладно бы хоть какую-то пользу оно принесло, хоть какими-то высокими целями можно было бы объяснить массовое порабощение народа. Так нет, я лично только одно значительное свершение могу припомнить, да и то сомнительное это достижение, если вспомнить, какой ценой досталось. Я имею ввиду строительство Санкт-Петербурга, этой "Северной Пальмиры", как прозвали его современники. Сейчас мы им восхищаемся (да и не мы одни, со всего мира туристы толпами едут на великолепные дворцы полюбоваться), но... Со всей ответственностью утверждаю: ни при какой другой, из представленных в Европе систем правления, кроме неограниченного самодержавия, опиравшегося на крепостное право, этот великолепный город появиться в том месте, где он был построен, не имел ни малейшего шанса. Спросите, почему?
   Для того, чтобы ответить на этот вопрос, следует прежде всего другим задаться: а отчего это культурные шведы, владея Прибалтикой добрую сотню лет, даже не помыслили о строительстве хотя бы захудалого фортика в том месте, где был заложен и построен Петербург? Да и вообще устье Невы оставалось пустынным, там почему-то никто не жил. Тот же Пушкин подтверждает: "На берегу пустынных волн стоял он дум великих полн". Отчего же берега пустынны? Отчего торчит только одинокий "приют убогого чухонца", а иных жилищ не видать? И это при том, что Прибалтика, это Вам не Сибирь с её редким населением, где на сто вёрст пути можно было ни единой живой души не встретить, а близким соседом считался живущий в двадцати -- тридцать верстах (рядом, всего-то часок на оленях).
   Да оттого, что устье Невы было местом, для жизни крайне неудобным. Берега топкие, заболоченные, климат поганенький. Здесь любое строительство, даже не крупного города, а и небольшого поселения, было бы сопряжено с непомерными финансовыми затратами либо со столь же непомерными человеческими жертвами. Поскольку крепостной крестьянин человеком, в полном смысле слова, не считался, Царь-реформатор выбрал именно второй вариант. Сколько тысяч русских мужиков легло в топкие Невские берега, укрепляя своими костями основание будущей столицы никто так до сих пор не подсчитал. Вот жертвы Сталинских репрессий чуть ли не пофамильно учтены. Все они имели документы, все проходили через, пусть и формальное, но судебное разбирательство. Остались протоколы, списки и прочие архивные материалы.
   То, что на строительстве Санкт-Петербурга несколько десятков тысяч пленных шведов полегло, известно. В Швеции к своим гражданам относились иначе, чем в России, их учитывали, на сей счёт тоже документы имелись, потому данные и остались. А крестьянин никаких документов не имел, на строительство северной столицы его не по решению суда отправляли, так что счесть всех жертв нашего национального героя вряд ли возможно. Известно только, что в правление Петра Первого Россия потеряла каждого седьмого. Так вот, значительная часть этих потерь приходится именно на строительство Петербурга. Людей туда гнали толпами, как скот на убой. Одни перемрут, других пригоняли...
   А Швеция к началу XVIII века стала, как я уже сказал, страной цивилизованной. И монархия там была далеко не столь абсолютной, как в России. Король никак не мог позволить себе делать всё, что его левая нога захочет, парламент монарха контролировал и уравновешивал. Да и крепостные крестьяне в Швеции к тому времени уже лет триста, как повывелись, а жили там свободные бонды-земледельцы - основа нации. Гнать их на убой ни один шведский король, даже разумом повредившись и не подумал бы. Потому что додумать столь безумную мысль уже не успел бы, мигом лишившись короны. И ладно бы только короны, а то и вместе с головой. Так что Петербургом восхищаться можно (как и Норильским комбинатом21), но и о том, какой ценой он достался, нам, потомкам забывать не следует. Если мы, потомки, считаем себя людьми.
   Пытаясь оправдать своего кумира, несколько сгладить негатив, некоторые историки указывают, что Петербург строился, так сказать, по необходимости. Вот если бы Рига перешла бы под руку российской короны не в 1710 году, а пораньше, тогда Петербург строить не было бы нужды. Но не случилось, а России отчаянно требовалось на Балтике закрепиться, порт поставить. Необходимость мол заставила, не более того. Не могу согласиться. Порт -- штука важная, но для Петра Алексеевича вторичная. Ему именно столица требовалась, памятник себе, любимому, Рига тут не подошла бы. Впрочем, это тема для отдельного большого разговора.
   Знаете, почему промышленный бум в России пришёлся на конец XIX века? Почему именно в это время Российская Империя опережала все страны по развитию крупных промышленных предприятий? Потому, что именно тогда случился массовый приток в города свежей рабочей силы из деревень. Спросите, а почему крестьяне в города подались не сразу после освобождения, а только через 25-30 лет? Да потому, что освободили их в 1861 году несколько условно, им ещё пришлось землю выкупать. То есть, крестьянин лично стал свободным, помещик уже не мог его продать, высечь или как-то ещё наказать, но покинуть общину, пока общинный надел не выкуплен, крестьянин не мог. Во всяком случае не массово. И только когда крестьяне все долги выплатили, они полностью освободились. Вот тогда те из них, кому надоело с земли кормиться, подались в города. И процесс пошёл, ещё более усилившись после Столыпинской реформы.
   По сравнению с пролетарием крестьянин считается мелким собственником, почти буржуа (зажиточные хозяева даже батраков нанимали), почему большевики и относились к крестьянству в целом настороженно. Но, труд в сельском хозяйстве не нормироанный, неравномерный: зимой работы мало, только по хозяйству что поправить, зато в страду пашет хлебороб от зари дотемна спины не разгибая. И самое обидное, что без каких-либо гарантий. Ты можешь надрываться буквально до грыжи, а ударили, скажем, ранние заморозки или град посевы побил и всё, зубы на полку. В этом смысле житьё городского рабочего более упорядочено и удобно. Вот почему желающие из деревни в город перебраться находились в избытке.
   Относиться к Императору Александру II можно по разному, но нельзя не признать его выдающуюся роль в отечественной истории. Это было время надежд, первая в системе российского тоталитаризма оттепель. Он много чего успел, этот необычный для России царь, перечислять смысла не вижу. Отмечу лишь основное. Была проведена земская реформа, по которой некоторые вопросы местного хозяйства передавались в ведение выборных земских управ, которые, таким образом, стали первыми выборными органами России имперского периода (именно имперского, потому что в древней Руси выборность практиковалась). А ближе к концу царствования Государь склонился к идее поначалу ограниченного общественного представительства при Государственном совете, которое могло бы стать зачатком российского парламентаризма. Жаль, не успел.
   Александр Николаевич сознавал необходимость ограничения самодержавия. Не потому, повторюсь, что тяготел к демократии, вовсе нет. Просто будучи умным, а главное образованным человеком, понимал необходимость такого шага. Вот как хотите, господа, но все имеющиеся в мире к началу прошлого века великие державы, за исключением Японии, были европейскими (в том числе и Североамериканские Соединённые Штаты, поскольку эта цивилизация не коренная для Американского континента, пришлая, создана исключительно европейцами, следовательно и сама по сути европейская). И все они, за исключением России, имели к тому времени и парламенты, и конституции. Получается, что прогресс общества в целом каким-то странным образом увязывается с правами и свободами отдельных граждан.
   Император Александр II Николаевич скончался 1 марта 1881 года. Раз за разом, с маниакальным упорством, достойным лучшего применения, не разочаровываясь неудачами, не считаясь с потерями, народовольцы организовывали на него новые и новые покушения. Шести Государь благополучно избежал, седьмое оказалось роковым. Ирония судьбы -- Царя-Освободителя убили "друзья" освобождённого им народа, но итог закономерен. Если сжать тугую пружину и поместить её в шкатулку, закрывающуюся на хлипкую защёлку, то какое-то время конструкция будет казаться стабильной. Но потенциальная энергия, накопленная сжатой пружиной никуда не денется и, как только защёлка ослабнет или сломается, высвободится разом, разнося шкатулку в мелкую щепу. Как только Александр II слегка ослабил гайки, туго закрученные его отцом, из всех щелей тут же полезла "революционная зараза".
   Новый Император, Александр III, своим царствованием подтвердил тезис некоторых учёных о том, что история идёт по спирали, ибо его правление до странности напоминает правление его деда. И это при том, что психологически они совершенно разные люди. Николай I, едва успев корону Российской Империи примерить, столкнулся с выступлением декабристов. Подавил жёстко, я бы даже сказал, жестоко и, видимо, сильно испугавшись, предельно ужесточил систему правления, сведя на нет немногочисленные проявления либерализма, допущенные старшим братом. Поэтому, даже сторонники этого Императора называют его правление реакционным.
   То же самое повторяется и в конце столетия. Вступление на престол Александра III тоже сопровождалось революционными событиями. Напуганный убийством отца, он, подобно деду, тут же свернул все намеченные отцом преобразования. Ни о парламенте, ни о конституции речи больше не шло. Лично порядочный, хороший семьянин, Александр Александрович, тем не менее, управлять не умел. Его, так же как и деда, никто не обучал профессии правителя, так как по рождению они наследниками не являлись, на троне оказались случайно. Как и дед, Александр III старался подавлять инакомыслие, но и этого сделать толком не сумел. Народовольцев потрепал изрядно, а вот социал-демократов, могильщиков Российского самодержавия, проглядел.
   В итоге, Россия получила первую конституцию только в 1905 году. Вернее сказать, не конституцию, а лишь намёк. То, что документ, подписанный Государем Николаем II, напуганным ширящимся недовольством народа, был просто мало что значащей бумажкой, понимал любой здравомыслящий человек. А некоторые позволяли себе даже публично высказываться на сей счёт. Так, например, клоун Дуров отреагировал на государеву "декларацию свободы" следующей репризой. Он выходил на манеж с собачкой, которая по команде начинала крутиться на месте волчком, пытаясь ухватить себя за хвост. Дуров же при этом приговаривал: "Давай, давай, поймай себя за хвост. Только смотри не откуси, а то будешь куцый, как наша конституция". Понятно, не в столицах подобные эскапады себе позволял, но всё же, всё же...
   Внезапная смерть в 1865 году наследника-цесаревича Николая Александровича, привела к высшей власти младшую ветвь потомства Александра Второго. И, если Александр III не умея управлять, будучи по сути дела всего лишь генералом очень средних способностей, случайно присевшим на трон, все же был человеком сильным, ответственным, характерным, то его сын, Николай II, оказался вообще никаким. Он, единственный из Романовых, причислен к лику святых и он же, на мой взгляд, худший из всех Романовых, не считая, конечно, Петра Алексеевича, ибо столь выдающегося душегуба перещеголять сложно.
   Часто сущность человека ярче всего проявляется в мелочах. Или, скажем так, не только в мелочах, а и в деталях побочных, не привлекающих обычно пристального внимания потомков. Вот, допустим, тот факт, что имярек женился по любви, обычно говорит в его пользу, но то, что годится обывателю, не всегда позволительно монарху. Монарх, принимая корону, получает не только власть, но и берёт (по крайней мере, должен брать) на себя определённые обязательства, в числе которых и забота о продолжении династии. Отсюда, брак по любви для Государя непозволительная роскошь. Возможно Алиса Гессенская22 представляла собой скопище всевозможных добродетелей, возможно и так. Но это совершенно неважно, ибо она имела и существенный недостаток. Всего один, но такой, который перечёркивал любые достоинства -- ген гемофилии.
   Эта странная и страшная болезнь до сих пор изучена плохо. Известно только, что передаётся она по женской линии. То есть женщина, несущая в себе ген гемофилии, сама здорова и девочек родит тоже здоровых, а вот мальчиков... Короче говоря, потомок мужского пола от брака Николая Александровича с Александрой Фёдоровной почти наверняка оказался бы болен, что и получилось в действительности. Гемофилики не жизнеспособны, обычно долго не живут просто потому, что могут истечь кровью от малейшей царапины. Таким образом получается, что женившись по любви, Император предопределил возможный в недалёком будущем династический кризис. Заложил мину замедленного действия под трёхсотлетнюю династию. И это в такое неспокойное время. Странная своей полной безответственностью позиция наследника престола. Приходится констатировать, что личные прихоти для этого человека имели несравнимо более высокий приоритет, нежели благо державы.
   Не стану тратить время перечисляя всё, что натворил за время своего правления Николай II, а натворил он немало разного, в том числе и преступного. Если правителя прозвали при жизни "Кровавым", причём отнюдь не расстрелявшие его впоследствии большевики, это говорит о многом, если не обо всём. Скажу ещё только, что современники на его счёт не обольщались, особенно творческая интеллигенция. Конечно, интеллигенция всегда относится к любой власти несколько критически, но и критика разной бывает. А что хорошего можно сказать о Правителе, о котором подданные слагают стихи, подобные приведённому ниже стихотворению Константина Бальмонта23 "Наш царь", написанному в 1906 году.
   Наш царь -- Мукден, наш царь -- Цусима,
   Наш царь -- кровавое пятно,
   Зловонье пороха и дыма,
   В котором разуму -- темно. Наш царь -- убожество слепое,
   Тюрьма и кнут, подсуд, расстрел,
   Царь -- висельник, тем низкий вдвое,
   Что обещал, но дать не смел. Он трус, он чувствует с запинкой.
   Но будет, час расплаты ждёт.
   Кто начал царствовать -- Ходынкой,
   Тот кончит -- встав на эшафот.
   Убийственная характеристика, не правда ли? Каждая строка, как пощёчина, как перчатка, брошенная в лицо. "Чувствует с запинкой" -- это же надо было суметь такую образную, но и в то же время ёмкую фразу найти? Творческая общественность, оказывается, считала, что место Императору на эшафоте, а вовсе не в Пантеоне. Не хотелось бы мне получить подобную оценку в свой адрес. Не скажу, что сразу бы в петлю полез, но желание снотворного наглотаться несомненно возникло бы. Хотя тому, кто реально, по делам своим, заслужил такой "приговор", как правило, мнение окружающих глубоко безразлично. Ну и хватит о нём.
   Полагаю уместным отметить ещё только один момент. Известно, что сразу после смерти Александра III, его жена, мать цесаревича Николая Александровича, Императрица Мария Фёдоровна, в девичестве принцесса Дагмара, очень возражала против того, чтобы престол занял её старший сын, полагая своего первенца Ники неспособным к государственной деятельности. Сей факт нашёл отражение как в документах эпохи, так и в художественной литературе и говорит о многом, ведь кто лучше всех знает человека, как не его мать?
   Чем всё закончилось, хорошо известно, не так ли? А как пошло бы развитие страны, не умри в 1865 году в Ницце наследник Александра II, Николай? Ведь тогда его младший брат, Саша не стал бы Императором, да и потомство у него получилось бы совсем иное, ибо, напомню, его супруга первоначально предназначалась в жёны именно Николаю. Ясно, в этом случае последовательность представителей династии Романовых на троне Российской Империи стала бы другой, но имели бы мы кардинальное отличие от реализованного варианта истории? Вот в чём вопрос.
   Давайте попробуем представить. Цесаревич Николай не боролся с братом, был осторожен, тепло одевался в поездках и благополучно пережил роковой для себя 65-й. Думаю, на судьбе Императора Александра II этот факт никак не отразился бы, потому что революционные процессы, запущенные либерализацией политической системы не зависели от личности наследника престола. Итак, в 1881 году император, искалеченный взрывом бомбы, умирает. Престол переходит к Николаю Александровичу, к тому времени уже зрелому тридцати восьмилетнему мужчине. (Именно он стал бы тогда в русской истории Николаем вторым. И, чтобы не путать героя нынешнего построения, Николая, сына Александра II с его же внуком, Николаем последним, первого буду так и именовать: Николай Александрович.). Если Александр III, напуганный всплеском терроризма, все преобразования быстренько свернул, то Николай Александрович, думаю, начинания отца продолжил бы. И вот почему.
   Александр II воспитывал наследника точно так же, как воспитывали в своё время его самого. То есть, сразу же начал готовить сына к нелёгкой и ответственной должности правителя. Такое же образование, лучшие по тем временам педагоги, постепенное приобщение наследника к работе государственных органов, ознакомительные поездки по стране и за границу. К 1865 году, по отзывам современников, это был умный приятный во всех отношениях молодой человек, от которого ожидали многого.
   Хороший управляющий это вовсе не тот, кто во все мелочи сам вникает, все детали рабочего процесса до тонкостей постиг, что просто невозможно. Хороший управляющий отличается от посредственного в первую очередь тем, что в ситуации выбора поступает не так, как ему хочется, а так, как лучше для дела. И при назначении на должность руководствуется совсем не личными симпатиями. Слабый, посредственный управляющий рассуждает так: "Иванов мне нравится, угодлив, в рот смотрит, мои желания на лету ловит, его и продвину. Петров, откровенно говоря, в деле получше разбирается, но он человек неприятный, правду-матку режет не задумываясь, нравится мне его правда или нет". У хорошего же управителя подход принципиально иной: "Сидоров -- отличный парень, честный, порядочный и мне предан, одна беда, специалист никакой, а Кузькин тип мерзкий, подлый, но с своём деле лучший, поэтому, хоть он мне и крайне неприятен, назначить придётся именно его".
   В западном менеджменте, например, принято понятие "делегирование полномочий". То есть сотрудник получает большую самостоятельность в рамках решения поставленной задачи. Некоторый риск тут, безусловно, имеется, но, в случае, когда люди правильно подобраны, дело двигается куда быстрее просто потому, что на претворение в жизнь принятого решения тратится гораздо меньше времени. Но что такое "делегирование полномочий", как не ограничение власти руководителя?
   Александр II не потому задумывал либерализацию общественной жизни, что ему надоела самодержавная власть и не потому что устал от груза лежащей на нём ответственности, а потому что понимал: иначе Россия отстанет от ведущих держав мира уже навсегда, превратившись в сырьевой придаток. И есть все основания полагать, что надлежащим образом воспитанный наследник, Николай Александрович, дело отца продолжил бы. Если бы он продержался на троне хотя бы двадцать лет (его брат, Александр III, проправил, правда, только тринадцать, но он, говорят, коньячком злоупотреблял), Россия получила бы уникальный шанс: пятьдесят лет непрерывного правления грамотных, заранее подготовленных Императоров.
   Это совсем не так мало, как может показаться. Главным образом потому, что иногда и меньшего срока хватало для коренного преобразования страны. Вот, хотя бы такой пример. Александр III не только провел контрреформы, он ещё принял пресловутый закон о "кухаркиных детях", о чём современные поклонники Романовых предпочитают не вспоминать. Закон этот, по сути крайне реакционный, резко ограничивал простолюдинам возможность получения университетского образования. Подход простой и понятный: все беды, в том числе и революционные выступления, от излишней грамотности. Так пусть простолюдин прислуживает высшим не смея и мечтать о большем, чем меньше знать будет, тем меньше вероятность, что крамольные взгляды усвоит. Логика тут, безусловно, есть, только закон этот резко сужал почву, на которой могли взрастать таланты.
   Сколько жило в России дворян? Не более одного процента населения, как и в любой другой европейской державе. Ещё несколько процентов купцов, заводчиков, фабрикантов, которые хотя и простолюдины, но богатые, их отодвинуть сложно (если чего по рождению не положено, купят), да и нужны они державе. Немного спецов-интеллигентов, учёных там всяких, преподавателей, без них не обойтись. Ну ещё художники, писатели и прочая богема. И всё. А поскольку Бог (или Природа, кому как больше нравится) рассыпает дары людям равномерно, талант с одинаковым успехом может проклюнуться как в княжеской фамилии, так и в крестьянской семье. В крестьянской даже гораздо вероятнее, так как крестьян в любой стране и во все времена было куда больше, чем князей. Проклюнуться может, а вот взрасти -- это совсем иной вопрос.
   Конечно, и раньше, до указа, простолюдинам в самодержавной России было совсем не просто пробиться, уж слишком узко в сословной монархии игольное ушко, через которое приходится протискиваться, карабкаясь вверх по социальной лестнице, любому, кому не повезло родиться с "голубой" кровью в жилах. Но некоторым удавалось, о чём любят вспоминать те, кто пытается доказывать, что, будто бы Царская Россия была "обществом равных возможностей", чуть ли не как Америка. Не обольщайтесь, не была, даже близко не стояла хотя бы потому, что в Штатах общество сразу сложилось на иных принципах. Там с самого начала основное значение имели деньги, а не происхождение.
   Тем не менее и в России теоретически каждый гражданин мог войти в элиту. Любой, достигший определённого чина, автоматически получал дворянство. Вот, например, Илья Николаевич Ульянов, отец Ленина. Происхождения самого простого, но, дослужившись до четвёртого классного чина Табели о рангах, вместе со званием действительного статского советника получил и потомственное дворянство. Но представителей из народа, сумевших выстроить успешную карьеру, было на общем фоне совсем немного. Теперь же, после указа "о кухаркиных детях" должно было стать гораздо меньше. То есть, в то время, когда сословные ограничения в цивилизованном мире стали заметно ослабляться (а в тех же Штатах их вовсе не было), в России они, напротив, усиливались. Указ ограничивал выбор управленцев всего несколькими процентами населения, следовательно, тормозил развитие страны. А это регресс и застой, иначе не назовёшь.
   Пётр Первый, при всех его недостатках, как раз этого был лишён напрочь. Для Петра Алексеевича происхождение не значило ровным счётом ничего. Если человек способный и для дела полезный, то будь он хоть "негром преклонных годов", Царь его мигом дворянством жаловал и на важный участок ставил. Спрашивал, правда строго. И что ни говори, пусть и ценой громадных жертв, но Россия в те годы буквально выпрыгнула из средневекового болота. Если проследить генеалогию Российских дворянских родов, то окажется, что многие ведут своё начало как раз с Петровского правления.
   Другой пример -- Япония. В то время, когда в России отменяли крепостное право, в Японии самураи ещё мечами рубились и из луков стреляли. Абсолютно закрытое, структурированное общество, в которое иностранцы не допускались, за исключением нескольких портов, где им дозволялось торговать. Соответственно, никаких влияний извне на страну, будто навеки застывшую в средневековье. Но. В 1867-68 годах произошло событие, названное Мэйдзи исин или Революция Мэйдзи. В результате, менее чем через сорок лет, в 1905 году, Япония имеет уже настолько современные армию и флот, что побеждает в войне против одной из великих держав.
   Под революцией обычно подразумевается свержение существующего правительства и в этом смысле Мэйдзи исин типична. Необычна она в другом, в том, что восстановила власть Императора. Дело в том, что с конца XII века, почти семь столетий в Японии существовал довольно необычный режим. Реальная власть находись в руках сёгунов и передавалась по наследству (всего за это время сменились три сёгунские династии). Императоров, считавшихся потомками Богини Аматерасу, конечно, никто трогать не смел, но от власти сёгуны их отодвинули. Императорский двор существовал как бы в виртуальной реальности и не мог оказывать ни малейшего влияния ни на что. Ну, вроде как в наши дни в конституционных монархиях.
   В своё время сёгунат сыграл прогрессивную роль. Сёгуны Токугава и особенно самый известный представитель этой династии, Токугава Иэясу (1542-1616 гг.) добились объединения страны в единое целое, покончив с сепаратизмом князей-даймё. Но, добившись столь внушительного успеха, они остановились. Европейские державы потихоньку развивались, следуя за общемировым прогрессом, а Япония так и оставалась всё более отсталым средневековым королевством. Не случись революция Мэйдзи, думаю к началу XX века никакой Японии уже не было бы, а была бы колония какой-либо из великих держав, вроде французского Индокитая. А самое главное, модернизация японского общества открыла дорогу наверх простолюдинам. Они получили возможность учиться и реализовывать свои способности. Конечно потомки древних самурайских родов имели преимущество, но и простолюдины начали постепенно проникать и в армию, и во властные структуры, что ещё несколькими десятилетиями ранее казалось совершенно немыслимым. Мощный приток новых способных людей сыграл, думаю, не последнюю роль в реализации "японского чуда".
   Вернёмся, однако, к нашим баранам. Мы остановились на том, что, займи Николай Александрович российский престол, как это и предполагалось, он, в отличие от брата, не стал бы сворачивать преобразования, намеченные отцом. В результате, Россия имела бы все шансы обрести и Парламент, и Конституцию ещё в XIX веке. Что бы это нам дало? Прежде всего позвольте напомнить Ленинское определение: "Революция возникает там и тогда, где и когда складывается революционная ситуация". К Владимиру Ильичу можно относиться по разному, но то, что этот человек был, помимо всего прочего, крупнейшим философом, факт. Поэтому, позволю себе привести и определение того, что это, собственно за штука такая "революционная ситуация":
  -- обнищание до крайности народных масс;
  -- положение, при котором "верхи" уже не могут управлять по старому, а "низы" не хотят по старому жить;
  -- наличие активной революционной партии, способной возглавить и повести за собой народные массы.
   Как видите, довольно просто и понятно. Все эти признаки как раз и имели место накануне обеих русских революций. И в 1905, и в 1917 годах. Обнищанию весьма способствует война, причём, понятно, не победоносная. Война -- отличное средство отвлечения внимания народа от внутренних проблем. Когда в державе не всё ладно, когда нарастают внутренние противоречия, маленькая победоносная война отлично укрепляет позиции власти. Но это оружие обоюдоострое ибо война -- тварь прожорливая. Если она затягивается, тем более, когда военные действия идут не очень успешно, неизбежно начинаются проблемы со снабжением населения основными товарами. Возникает заметная нехватка хлеба, соли, спичек, керосина, цены растут. И бьют эти сложности в первую очередь, по наименее защищённым, то есть по беднейшим гражданам, которых большинство, что ещё более обостряет, выпячивает имевшиеся до войны проблемы. В пятом Россия проиграла, в семнадцатом война шла тоже не слишком успешно, причём, почти всё время на нашей территории. Если русско-японская война на дальних восточных окраинах Империи, не вышла по сути за рамки локального конфликта, а потому и не могла оказать существенного влияния на экономику, воспринималась только как национальный позор, то Первая Мировая -- совсем другое дело. Тут уже перебои с продовольствием и топливом становились заметны.
   Если бы у власти находился Николай Александрович, всё могло сложиться иначе. Не скажу, что конфликта с японцами не случилось бы, противоречия между двумя странами никуда бы не делись, но проходил бы он иначе. Россия проиграла войну не потому что русские войска были хуже вооружены (увы, были, но это не главная причина поражения) или менее мужественно сражались, а потому лишь, что командовали бездарные полководцы вроде генерала Куропаткина. В начале конфликта обоснованные надежды возлагались на Адмирала Макарова, командовавшего обороной Порт-Артура, но он погиб вскоре после начала войны (его флагман подорвался на мине чуть ли не ввиду города), а его преемники бездарно погубили порт-артурскую эскадру. Пришлось спешно перегонять в Тихий океан эскадру Рожественского, которая, прибыв на место потрёпанной дальним, почти кругосветным переходом, тут же была почти полностью потоплена в Цусимском сражении японским флотом адмирала Того. И хотя современники спустили на адмирала Рожественнского всех собак, он, честно говоря, был не очень-то виноват.
   Николай II, будучи от природы человеком безответственным, не имея ни моральных качеств, ни подготовки, приличествующих Государю, при назначении на должность руководствовался как раз личными симпатиями, что допустимо при выборе слуги, но совершенно недопустимо при назначении Главнокомандующего войсками воюющей державы. В конце-концов, нерадивость слуги только его хозяину боком выйдет, ну, может ещё гостям. А нерадивость командующего оборачивается поражением, жертвами и территориальными потерями24. Добиться же симпатий Государя особенно сложно было как раз людям ярким, харизматичным. Как всякая посредственность, Николай II таких не любил, полагая, что яркие личности затеняю его "священную особу".
   В любом учебнике истории написано, что поражение России послужило толчком к революции 1905 года. Следовательно, не случись поражения, не было бы и одного из основных поводов для революции, тем более, Николай Александрович, уверен, не оказался бы настолько туп, чтобы приказать стрелять в народ. При нём Россия не испытала бы позора Ходынки и Кровавого воскресенья. Впрочем, имейся к тому времени в стране работоспособный Парламент, причин для мирной демонстрации, расстрелянной в нашей реальности, могло бы не найтись. Как известно, первая русская революция пятого года была подавлена правительственными войсками, но она не прошла бесследно. Большевики провели, можно сказать, генеральную репетицию, не будь которой, не факт, что смогли бы взять власть через двенадцать лет.
   Конечно, Мировая война, это не локальный конфликт двух держав. Слишком много интересов переплелось, буквально у каждой из держав-участниц мировой бойни имелись свои резоны, поэтому избежать участия России в Первой Мировой войне вряд ли удалось бы. Но и она могла идти иначе, по более выгодному для нас сценарию и закончиться не столь катастрофично. Давайте вспомним, где именно случились в 1917-18 годах революционные выступления? В России -- успешное, но были и другие, подавленные революции. В Германии (Баварская республика) и в Венгрии (часть бывшей Австро-Венгрии), то есть в странах, потерпевших поражение в войне. Россия в этой компании не исключение, она фактически, тоже проигравшая сторона, ибо по результатам войны ничего не приобрела, напротив, потеряла.
   А вот страны-победительницы революционных бурь избежали. Ничего подобного мы не наблюдаем ни во Франции, ни, тем более, в Великобритании. А ведь та же Франция тоже была сильно потрёпана войной, шедшей почти все четыре года на её территории и социал-демократия во Франции была сильна, да и революционные традиции со счёта не сбросишь. Следовательно, приходится признать: основной фактор, влияющий на начало Революций -- поражение в войне. Собственно, Ленин сразу же после начала военных действий выдвинул лозунг в необходимости "превращения империалистической войны в гражданскую".
   Короче говоря, вывод такой. Не умри в 1865 году Николай Александрович, унаследуй он престол после смерти отца, в 1881 году, Россия имела бы все шансы вступить в новый, XX век не отсталой деспотией, но парламентской державой и избежать разрушительных последствий двух революций. Что бы мы имели сейчас в этом случае? Трудно сказать. Может быть конституционную монархию по типу Британской, а может и республику. Но, в любом случае, мы имели бы гражданское общество, привыкшее к парламентаризму. Такое, насчёт которого даже лёгких сомнений не возникало бы европейское оно, азиатское или непонятно какое.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Построение третье. Королева Изабелла Кастильская.
   Королева Кастилии Изабелла была, судя по оставшимся свидетельствам, человеком неординарным. Умна, энергична, честолюбива, да ещё и красавица. С последним утверждением можно бы и поспорить, виденные мной портреты, откровенно говоря, не впечатляют, но современникам виднее. Да и внешность, в любом случае, не главное, главное -- характер. Уже одно то, что Изабелла смогла не только трон Кастилии занять, но и удержаться на нём, быть признанной и аристократией, и народом, говорит о многом. В XV веке женщина в роли не регента даже, а полноправного монарха была в Европе (за исключением, разве что Англии), мягко говоря, не очень привычна.
   Но почему именно Изабелла Кастильская привлекает наше внимание? Пусть слабый пол и занимал в то время преимущественно подчинённое положение, но, в конце концов, энергичных умных женщин мы знаем не так уж и мало, в том числе и на троне. Вот хотя бы Елизавета I Тюдор, почитаемая в Англии, как одна из наиболее выдающихся королев. Достаточно сказать, что в правление Елизаветы I Британия стала "Владычицей морей", а морское могущество Испании, основательно подорванное разгромом "Непобедимой армады"25 в 1588 году, было окончательно сломлено.
   Когда мы говорим "ключевая фигура истории", сразу невольно представляется некий значительный деятель. Титан. Пусть и отрицательный, но непременно энергичный, с сильным характером, отмеченный неординарными свершениями. А это, между тем, совсем не так. Вернее, не обязательно всегда так. Является или нет, данный исторический персонаж ключевой фигурой, определяется зачастую не силой и цельностью его характера, а тем, какое влияние его наличие или отсутствие оказало или могло оказать на ход истории. Бывает и так: жил себе человек, ничего особенного вроде бы и не делал, никаких подвигов не совершал, прожил жизнь незаметно и остался только в хрониках, а начинаешь разбираться и видишь -- не окажись он в нужное время на своём месте, история могла пойти совсем другим путём. Но мы об этом ещё поговорим, а пока лишь отметим влияние того или иного исторического персонажа на развитие событий далеко не всегда связано с его личными качествами.
   С этой точки зрения английскую королеву, при всём моём к ней уважении, сложно считать ключевой фигурой истории хотя бы потому, что и без неё события развивались бы примерно так же. В деталях может и по другому, несколько иначе, но в целом... Любой другой английский монарх-протестант на её месте был бы вынужден, просто в силу сложившихся обстоятельств конфликтовать с католической Испанией. А что касается разгрома "Непобедимой армады", то ничуть не умаляя храбрости английских моряков, справедливости ради всё же уточним: испанцев разбили не столько англичане, сколько лично Господь Бог. Дело в том, что у берегов "Туманного Альбиона", испанский флот попал в жестокий шторм от которого многие корабли потонули, а оставшиеся на плаву получили настолько серьёзные повреждения, что уже не представляли из себя столь же серьёзной военной силы, как при отправлении в поход.
   Кроме того, корабли разбросало по морю, нарушились коммуникации и, при столкновении с неприятелем, большинство капитанов вынуждено было принимать самостоятельные решения, не координируя свои действия с коллегами. Раций тогда не было, сигналы передавались флажками или факелами, для чего, согласимся, необходимо находиться в прямой видимости. По этой же причине перед боем флагман обычно собирал командиров и ставил им боевую задачу исходя из сложившихся условий. В данном случае ничего подобного сделать было просто невозможно, испанцы шли в бой потрёпанными, не успевшими исправить повреждения, нанесённые штормом, да ещё и без конкретных планов. Английские же корабли переждали ненастье в защищённых гаванях, поэтому встретили неприятеля исправными, в полной готовности. Получается, победа англичан, предопределённая Провидением, не очень-то зависела от личных качеств монарха, сидевшего в тот момент на троне.
   Вот в этом вся разница: королева Изабелла могла быть от природы уродливой дурой с честолюбием табуретки и темпераментом овоща и всё равно осталась бы ключевой фигурой, потому что она стала тем необходимым элементом, которого недоставало для создания единого Испанского государства. В данном случае оказался важен не её характер, а её пол. Другими словами, то обстоятельство, что на тронах двух наиболее значимых пиренейских королевств, Кастилии и Арагона, в нужный момент оказались разнополые монархи. Причём не просто разнополые, но и относительно молодые, близкие по возрасту, и что важнее всего, не успевшие пока обзавестись семьями. Это позволило объединить страну бескровно, путём заключения династической унии. Не могу сказать, что абсолютно ничего не изменилось бы, окажись королева Кастилии не столь умна и энергична, как на самом деле. Изменилось бы, конечно. Например, могло не состояться плавание Колумба, по крайней мере тогда, когда оно произошло в реальности, потому что, как доподлинно известно, именно Изабелла поддержала проект энергичного генуэзца. Но, вот объединение Испании произошло бы в любом случае.
   Вот и давайте теперь глянем, что и как случилось и к каким последствиям привело. Тут ведь не просто преодоление феодальной раздробленности, как, скажем, в соседней Франции. Нет, последствия возникновения единого Испанского государства были гораздо более значимыми, так как оказали огромное влияние почти на всю Европу. Учитывая редкость появления женщины-правительницы в средневековом обществе, безусловно ориентированном на мужчин, мы можем считать это событие до некоторой степени случайным. Итак. Испания, как государство родилась в 1479 году после заключения династической унии между Арагоном и Кастилией. Двести лет после того, она оставалась сильнейшим государством Европы. После чего как-то очень быстро превратилась в отсталую второстепенную державу. Почему?
   В 711 году, стремительно расширяющийся Арабский халифат чуть не поглотил и Европу. Поскольку наиболее близкий путь через Черноморские проливы был надёжно перекрыт Византией, в то время ещё могучей империей, арабы вошли в Европу через Гибралтарский пролив. Подобно воде в половодье арабская конница стремительно разлилась по полуострову и перехлестнула Пиренеи. Кто знает, как пошло бы дальнейшее развитие Старого света, не останови франки в битве при Пуатье победное продвижение мавров. Остановили, что спасло Европу от исламизации. Испании от этого легче не стало, к 718 году мавры захватили почти всю территорию Пиренейского полуострова, за исключением гористых северных районов Астурии и Страны Басков. Вестготское королевство пало, на большей части территории современной Испании возник Кордовский эмират.
   В том же 718 году началась Реконкиста -- отвоевание испанцами своей страны. Процесс занял семь веков! Семь веков непрерывных войн не могли не выковать людей особого склада, рыцарей, не знающих себе равных в Европе. Постепенно, арабская зона полуострова начала сокращаться. На освобождённых территориях возникали независимые королевства, которые частенько враждовали друг с другом (иногда, даже в союзе с мусульманами): Леон, Кастилия, Арагон и другие.
   Тем не менее, Реконкиста приобрела необратимый характер: мусульманская часть полуострова медленно, но неуклонно уменьшалась, оттесняясь к югу. Христианские же государства, напротив, расширялись. Крошечные графства и королевства постепенно сливались либо поглощались более сильными соседями. К 1479 году на территории Пиренейского полуострова остались только четыре государства, образовавшие довольно устойчивую конструкцию благодаря распределённому балансу сил: Кастилия, Арагон, Португалия и Гранадский эмират. Конечно, каждый владетель не мог не желать большего, но нападать на соседа никто не рисковал, так как тогда почти наверняка остальные трое объединились бы против агрессора просто следуя инстинкту самосохранения. В таком виде пиренейский четырёхугольник мог просуществовать довольно долго, если бы вскоре баланс сил не оказался нарушен: королева Кастилии, Изабелла вышла замуж за короля Арагона, Фердинанда.
   Династическая уния стала возможной прежде всего потому, что, хотя обоим монархам на тот момент было уже по двадцать семь -- двадцать восемь лет (вполне зрелый возраст по тем временам), они оба ещё не успели обзавестись семьями. Если бы хотя бы один из них, допустим, Фердинанд, оказался на тот момент женат, ничего бы не вышло, католическая церковь не одобряла разводов, даже супружеская неверность не считалась достаточным основанием для расторжения брака. Собственно и понятия-то такого не существовало, разводы в средние века случались исключительно редко и только по специальному разрешению Папы.
   Официальной датой образования единой Испании принято считать дату именно этого династического союза, что не совсем точно. Брак не привел к немедленному образованию единого государства, получилась скорее федерация, союзное государство, ставшее Испанией уже при преемниках Фердинанда и Изабеллы. Формально, оба монарха оставались самостоятельными правителями своих королевств и обязались не лезть во внутренние дела друг друга, но фактически сразу же начали координировать свои действия, вести единую внешнюю политику да и жили вместе, переезжая то туда, то сюда. И первым же значительным актом этой политики стала ликвидация последнего мусульманского анклава на территории полуострова.
   В одиночку ни Арагон, ни Кастилия не могли позволить себе бросить все силы на осаду отлично укреплённой Гранады, так как приходилось за соседями-соперниками приглядывать. Начнут, допустим, кастильцы осаду, а арагонцы в спину ударят. Хоть и такие же христиане, но, в первую очередь, соперники. Ушами прохлопаешь и оглянуться не успеешь, как усилившийся за счёт мавританских сокровищ сосед за тебя примется. А потому ни Кастилия не могла позволить Арагону поглотить Гранадский эмират, ни Арагон Кастилии. Да и о Португалии забывать не следовало. Португальские короли хоть и женились на испанских инфантах, отдавая взамен своих дочерей и сестёр, но об интересах собственной державы никогда не забывали. Баланс сил приходилось поддерживать, никуда не деться.
   Теперь же оба королевства могли объединить усилия против иноверцев, не опасаясь получить удар в спину. Гранада пала в 1492 году после длительной осады. Данное событие и считается окончанием Реконкисты. Говорят, королева Изабелла поклялась не менять сорочку, пока Гранада не будет взята. Интересно, какой цвет имела та сорочка (и как благоухала) к концу войны, учитывая, что осада длилась несколько месяцев? Возможно, и известный сорт чёрного винограда получил своё название в честь этого события. Шутки шутками, но подобная история лишний раз доказывает упорство и непреклонность испанцев в борьбе за Отчизну.
   Казалось бы, чего ещё желать испанским монархам? Страна сильна, едина. Помимо мощной умелой армии располагает и отличным флотом, уступающим, разве что португальскому. Кроме того, серьёзная поддержка Ватикана, ибо испанцы на тот момент демонстрировали миру наибольшую твёрдость и последовательность в католической вере. Достаточно сказать, что Фердинанд и Изабелла сразу предпочли титуловаться не как попало, а исключительно Их Католическими Величествами. И не просто именоваться. Очень быстро и решительно испанские монархи превратили свои державы в основной оплот католицизма. Веротерпимость, как понятие было напрочь изъято из обращения. Маврам и евреям предложили в кратчайший срок перейти в католичество либо убираться на все четыре стороны. Беженцы, понятно, лишались всего нажитого, но им ещё везло: пусть и нищими становились, но сохраняли главное -- жизнь. Выкрестов, правда, на всякий случай помечали. Им давали фамилии, звучащие по испански, но испанцам не присущие, например, происходящие от названий деревьев. Чтобы и поколения спустя всякий мог понять, каково происхождение таких "испанцев".
   Ну а те, кто предупреждению не вняли, очень скоро пожалели, так как получили возможность близко познакомиться со знаменитой испанской инквизицией, искоренявшей ереси решительно и жёстко. Понятное дело, Папа Римский не мог подобного рвения не оценить. Их Католическим Величествам он явно благоволил, что тоже работало на престиж молодой державы, поскольку поддержка Святого престола дорогого стоила. Всё шло к тому, что Испания всерьёз претендовала если и не на мировую гегемонию, то уж на европейскую точно. Но тут неожиданно случилась большая беда, ошибочно принятая за триумф: Колумб открыл Америку.
   Это вовсе не шутка и не парадокс. Открытие великого генуэзца имело для Испании фатальные последствия. Но прежде давайте разберёмся, зачем вообще Их Католическим Величествам потребовалось ввязываться в сомнительные авантюры. Дело в специях: перце, корице, шафране... Конечно, какие-то специи и в Европе водились, но большую часть доставляли из Индии, которая, несмотря на то, что в XV веке европейцы уже довольно неплохо представляли себе географию Старого Света, всё ещё оставалась далёкой, загадочной страной чудес.
   На самом деле далеко, путь и в наши дни не близкий. А представьте, сколько времени потребуется, чтобы преодолеть это расстояние пешком, ведь верблюжий, скажем, караван движется со скоростью пешехода? Сколько границ нужно пересечь товару, сколько посредников сменить. Плюс неизбежные в таком сложном предприятии опасности и риски. В общем, по прибытии в Европу товар ценился буквально на вес золота. В самом прямом смысле слова: многие в то время хранили капиталы в запасах молотого перца, что считалось столь же надёжным вложением денег, как и в золотые слитки. Водный путь дешевле, но его тогда не знали. Единственная по тем временам транспортная схема выглядела так: караванами груз доставлялся в Средиземноморье, скажем, до Константинополя, а затем, уже морем ввозился в Европу. Причём, морской участок пути контролировали итальянские купцы, в первую очередь генуэзцы и венецианцы и расставаться с монополией не собирались.
   Кроме того, как раз к концу XV века отработанная транспортная схема оказалась нарушена. В 1453 году турки захватили Константинополь после тяжёлой длительной осады. Древняя Византия пала, а сухопутные торговые пути из Индии оказались перекрыты Османской Империей, которая не замедлила попытаться извлечь свою выгоду из создавшегося положения. Поток специй, ввозимых в Европу, заметно сузился, а цена на товар выросла ещё больше.
   Вот в этих условиях Португалия и начала в XV веке целенаправленно искать морской путь в страну чудес. Такой путь, чтобы весь целиком пролегал по воде. Географическая наука в те времена имела весьма приблизительное представление о далёких полуденных землях. Европейцы туда не заплывали, поэтому карты составлялись по рассказам редких путешественников, обычно арабов, да ещё по слухам, порой совершенно нелепым с точки зрения наших современных знаний. Даже достоверные сведения часто перевирались, искажались при переводах, поэтому ничего удивительного, что территории южнее экватора каждый картограф изображал в соответствии со своей фантазией. Но логика подсказывала, что Африка должна иметь конечный размер, а потому путь вокруг неё можно и нужно было отыскать.
   Если призадуматься, то у португальцев выхода другого не было. Как я уже указывал, на Пиренейском полуострове сложился паритет четырёх держав. Но любая держава, дабы оставаться сильной должна хотя бы пытаться как-то развиваться, если и не захватывать территории, то хотя бы расширять сферы своего влияния. И если Арагон, теоретически мог развивать экспансию на Восток, за Пиренеи, то у прижатой к морю Португалии такой возможности не было. Зато перед ней лежал необъятный океан. И вот весь XV век португальцы упорно торят дорогу на юг, вдоль побережья Африки. Выдающуюся роль в становлении морского могущества этой, в общем-то небольшой страны, никогда не входившей в число великих держав, но сумевшей создать обширную колониальную империю, сыграл португальский принц Энрике, прозванный Мореплавателем26.
   Он отнюдь не провёл полжизни в плаваниях, как можно было бы подумать, судя по прозвищу, вообще в море предпочитал без нужды не выходить. Зато всю свою долгую по меркам того времени жизнь посвятил развитию мореплавания. Основал обсерваторию, изучал навигацию и щедро финансировал экспедиции, не жалея средств из государственной казны. Правда окупились вложения уже после смерти принца-энтузиаста. Но можно сказать откровенно: заслуги Энрике в открытии морского пути в Индию вряд ли много меньше заслуг тех прославленных португальских капитанов, которые этот путь физически прошли.
   Недостатка в авантюристах первопроходцах в те бурные времена не было, особенно в небольшой морской стране, да ещё при наличии щедрого финансирования. Раз за разом португальские моряки на лучших кораблях своего времени продвигались всё дальше, нанося на карты очертания африканских берегов, указания мелей и прочее, что необходимо любому капитану. Это ведь только кажется, что каботажное плавание в виду берега сложностей не представляет. А мели, а приливы-отливы? А местность разведать, где можно пресной воды набрать и свежатинки запасти без риска получить отравленную стрелу от воинственных дикарей? А удобные бухты, в которых можно шторм переждать и корабль при необходимости отремонтировать?
   В общем, проблем масса, а тех недальновидных донов, что очертя голову, без разведки и подготовки пускались в плавание по неизведанным морям и океанам, как правило, никто больше не встречал. Зато история сохранила имена португальских капитанов, последовательно заходивших всё дальше и дальше на юг. Из описания их плаваний можно составить солидный том, но это уже совсем другая история.
   Принц Энрике был очень рассудительным, благоразумным человеком, экспедиции организовывал тщательно, потому хотя и заняли его предприятия много времени, но и результат дали на диво. Точку в изысканиях поставили два наиболее известных португальских мореплавателя. Сначала, в 1487 году Бартоломеу Диаш (1450-1500 гг.) первым из европейцев достиг крайней южной точки Африканского континента, открыв мыс Доброй Надежды. А в 1497-99 гг. Васко да Гама (1469-1524 гг.) впервые добрался до Индии морем, обогнув Африку. Но уже после плавания Диаша стало очевидно: морской путь в Индию существует. Столь же очевидным для окружающих стало понимание того, что португальцы на эту "золотую" тропу посторонних не пустят. И даже не с помощью военной силы (которой, к слову сказать, хватало, португальский флот был хорош), а просто потому, что пускаться в столь дальнее плавание без подробных лоций нечего и думать, а их в Португалии хранили тщательнее, чем государственную казну. Таким образом, к тому времени, когда Испанские монархи, покончив с самыми насущными, первостепенными делами, огляделись по сторонам, они обнаружили, что морскую торговлю с Индией прочно захватили (или вот-вот захватят) португальские купцы. Тут-то и объявился Колумб со своим проектом.
   Величие этого человека в том, что он сумел воспарить над плоскостью обыденных представлений, приняв мысль о шарообразности Земли. Мысль довольно революционную, ибо за подобные взгляды в то время на костёр попасть было легче лёгкого. Не знаю, каким уж образом, у кого Колумб прогрессивных взглядов нахватался (учёным-астрономом он всё же не был), да это и не важно. Главное, выводы он сделал правильные: шар, в отличие от диска, фигура замкнутая. Следовательно, одной и той же точки можно достичь с равным успехом, плывя как на восток, так и на запад. Восточный путь занят, к тому же он кружной, Африку огибать приходится, значит нужно на запад плыть.
   Колумб, естественно, не предполагал наличия Американского континента, да размеры Земли определил неправильно, но логика в его рассуждениях безусловно присутствовала. Известно, что первым делом генуэзец обратился к португальскому королю, справедливо полагая именно португальцев наиболее опытными и умелыми моряками своего времени. Но король счёл, что от добра добра искать нечего. Зачем рисковать, отыскивая новый, пусть и более удобный путь, когда имеется надёжный отработанный маршрут? И вот только тогда Колумб направился к испанскому двору. И каким-то чудом сумел убедить Её Католическое величество. Как ни странно, Изабелла не отдала Колумба с его крамольными идеями инквизиторам, а напротив, даже денег на экспедицию не пожалела, хотя, говорят была несколько скуповата.
   До самой смерти, последовавшей в 1506 году Колумб так и не узнал, что открыл Новый свет. Строго говоря, до континента он и не добрался, ограничившись карибскими островами и умер в уверенности, что эти острова -- западная оконечность Индии. Почему эти территории впоследствии и назвали Вест-Индией. Тем не менее вскоре испанские экспедиции в американскую Индию стали столь же часты привычны, что и португальские в Индию азиатскую. И такое положение португальцев сильно тревожило ибо грозило подорвать их торговую монополию. А поскольку заслуги обеих держав в великих географических открытиях были неоспоримы, а усердие в вере их королей -- выше всяких похвал, Папа Александр VI попытался снять напряжение между пиренейскими соседями, разграничив сферы влияния.
   Третьего мая 1493 года Папа подписал особую буллу, согласно которой "все земли, которые Кастилия открыла или откроет западнее меридиана, проходящего в 100 лигах западнее Островов Зелёного Мыса, должны принадлежать ей, а новые земли, которые будут открыты восточнее этой линий -- Португалии". Папское решение в основном устроило обе стороны (спорили только о цифрах) и легло в основу испано-португальских переговоров, завершившихся Тордесильянским договором от седьмого июня 1494 года. По нему демаркационная линия, разделяющая сферы влияния была перенесена со 100 до 370 лиг западнее Островов Зелёного Мыса, что в современных координатах соответствует меридиану 49032'56'' западной долготы.
   Кстати говоря, позднее данное решение привело к забавному казусу. Знаете, каким образом в испаноязычной Латинской Америке образовалась Бразилия -- единственная, хотя и самая большая по площади и населению португалоязычная страна? А это как раз и есть последствие Тордесильянского договора. Как я уже говорил, поначалу никто не сомневался, что острова, открытые Колумбом, это всего лишь западная оконечность Индии. А то, что испанских моряков встретили странные голые люди с перьями в волосах, так Индия, всем известно, страна чудес, кто только там не живёт. Подозрение о том, что открыт именно Новый свет, зародилось после плавания Америго Веспуччи в 1504 году. Познее подозрение переросло в уверенность.
   Если поглядеть на карту западного полушария, нетрудно заметить, что Южная Америка с востока имеет большой треугольный выступ, довольно далеко выпирающий в сторону Африки. Эту землю ещё в 1500 году открыл португальский мореплаватель Педру Алвариш Кабрал. Открыл в общем-то случайно. Шёл он в Африку привычным маршрутом, да сбился с пути. Попав в полосу тумана (тут и опытный капитан легко ошибиться может), корабль отклонился к западу и наткнулся на неизвестную землю. Кабрал и не подозревал, что это часть южноамериканского континента, уж слишком далеко на востоке та земля располагалась, гораздо восточнее, чем, как тогда считалось, заканчивается Америка. Поэтому Кабрал посчитал новую землю большим островом, высадился, произвёл измерения, убедился, что остров лежит восточнее демаркационной линии, и с чистой совестью, в полном соответствии с условиями Тордесильянского договора отнёс его к владениям Португальской короны.
   Потом, конечно, недоразумение выяснилось, однако было уже поздно. Когда испанцы, планомерно осваивавшие континент, неожиданно обнаружили португальскую колонию, они поначалу страшно возмутились. Однако колонисты предложили испанцам самим измерить координаты местности и убираться подобру-поздорову из португальской зоны. И ничего не поделаешь. Португальцы, это было сразу видно, обосновались в Бразилии прочно, а испанцы не сочли возможным прибегать к силе. Не то, чтобы постеснялись или засовестились. Гордые кастильцы никогда не смущались, если требовалось пустить кровь кому угодно к вящей славе Господней или во благо Испанской короны, просто не рискнули внаглую папскую буллу нарушать. Тем более, Бразилия так и осталась единственным владением Португалии в Новом свете.
   Ну а теперь самое время вернуться к вопросу, почему открытие Америки оказалось для Испании фатальным. Всё дело в американском золоте. В XV веке человечество ещё не дозрело до идеи бумажных денег, их первые прототипы в виде расписок уважаемых купцов или долговых обязательств только появлялись, а монету повсеместно чеканили из металла, в том числе из благородного. Но металлические деньги при всех достоинствах (долговечность, малая подверженность инфляции) имеют и существенные недостатки, которые, правда, проявились не сразу, но к началу XVI века уже становились заметны. Географические открытия, достижения науки, приведшие к разработке новых прогрессивных технологий, появление новых растущих рынков, привели к резкому увеличению производства и, соответственно, товарооборота. Для его обслуживания, что вполне естественно, денег требовалось всё больше, а возить их приходилось всё дальше.
   Золото весьма увесисто (как, впрочем, и серебро, и медь), большие суммы на дальние расстояния перевозить затруднительно, так ведь нужно и новые деньги для обеспечения возрастающего товарооборота из чего-то производить. Учитывая, что европейские рудники благородных металлов к тому времени уже изрядно истощились производство денег не поспевало за увеличением товарной массы. А в Америке золота было много. В смысле природного. Индейские цари используя его в основном для украшений, за века накопили немало сокровищ. И все эти ценности хлынули в Испанию мощным потоком. За короткое время количество драгоценных металлов на европейских рынках возросло в десятки раз, из-за чего как раз в XVI веке мир испытал первую инфляцию. Золото и серебро резко подешевели, соответственно, цены возросли в где в два с половиной, а где и в четыре раза. Вот этот поток ценностей, воспринятый поначалу Их католическими Величествами как великое благо и свидетельство Божьего благоволения и сыграл роковую роль в судьбе Испании. Проблема в том, что на страну свалилось изобилие, которого она никак не ждала и к которому оказалась совершенно не готова.
   Испанцы вывозили золото и прочие ценности из заморских колоний целыми галеонами. Конечно, Вест-Индия и её богатства привлекали многих, в том числе и рыцарей удачи. Знаменитый капитан Блад, созданный фантазией Р.Сабатини, образ художественно-идеализированный. Обычный пират нападал на всех подряд, без различия национальной принадлежности объекта нападения. Просто к тому времени, когда европейские державы спохватились, испанцы уже довольно плотно обосновались в Новом свете. Англии, Франции и прочие Голландии сумели всего лишь нахватать бесхозные карибские островки, благо их там много рассыпано. Тоже неплохо, но никакого сравнения с испанскими колониями.
   Просто потому, что испанские владения в Америке на порядки превышали размерами владения всех остальные держав, вместе взятые, подавляющая часть добытых в Новом свете богатств перевозилась именно испанскими галеонами. Они встречались в Карибском море гораздо чаще, соответственно и становились, в основном, добычей пиратов. Не потому что пираты были патриотами, скажем Англии или другой какой державы, а потому только, что испанских кораблей по Атлантике много больше болталось, чем каких-либо иных. Однако, рыцарям удачи доставались крохи. Основная масса драгоценного груза благополучно достигала метрополии.
   В результате Испания остановилась в развитии. Зачем совершенствовать свои ремёсла, что-то изобретать, если всё необходимое можно купить? Золота, хоть завались и достаётся оно как бы без особого труда. Ну не считать же, в самом деле бравым конкистадорам за тяжкий труд уничтожение очередного индейского поселения? Постреляли, порубили дикарей и грабь вволю. И не жаль их ничуть: нехристи, поклоняются странным демоноподобным богам, человеческие жертвы приносят. Таких вырезать -- богоугодное дело, а ты (конкистадор) уже не грабитель и убийца, а радетель за веру. Двойная польза получается, нет, даже тройная: и королевскую казну пополнил, и себя не забыл, и отпущение грехов получил.
   Испанцы, на которых ценности будто с неба валились (точнее, из-за океана) всё необходимое теперь покупали. А соседям, чтобы деньжат заработать, приходилось изворачиваться, чего-то изобретать, что-то производить и тем же испанцам продавать. Испанское золото работало на экономику соседних стран, подстёгивая их производство. Своё же постепенно разваливалось. Научная мысль других стран тщилась тайны мироздания постичь, изобрести что-то новое, испанская -- дремала. Разве не показательно, что Испания не породила ни одного учёного общечеловеческого масштаба? Вот певцы классные там есть, танцоров -- сколько угодно, даже художники мирового значения имеются, а учёных-технарей как-то не очень. Известно, если ты остановился, перестал идти вперёд, тебя неизбежно обгонят. Так и получилось. Франция и, особенно, Британия очень быстро обогнали испанцев в техническом плане. Они были просто вынуждены напрягаться. А Испания не напрягалась и всё больше отставала.
   О, это проявилось не сразу. Гордые кастильцы так задирали носы, что не видели очевидного. Наивно полагая своё благополучие вечным, на соседей поглядывали с презрительным снисхождением. Тем более, что накопленного запаса прочности хватило почти на двести лет. Или только на двести, как посмотреть. Разгром в 1588 году "Непобедимой армады" стал уже не тревожным звоночком, а похоронным набатом испанским амбициям и притязаниям. Титул "Владычицы морей" перешёл к Британии безвозвратно. А ещё через сто с небольшим лет европейские державы азартно воевали за право посадить на испанский престол своего ставленника27. Мнение самих испанцев на сей счёт никого, разумеется, не интересовало.
   (Не первый и далеко не единственный пример, доказывающий, что страна, живущая исключительно грабежом, не имеет исторической перспективы. Возьмём Крымское ханство. Казалось бы Крым -- земля благодатная, живи и радуйся. Но зачем в земле ковыряться, если можно на северного соседа набег устроить и награбить всё, что душе угодно? Дограбились. Если посчитать, сколько селений крымцы сожгли, сколько людей в рабство угнали, то ликвидация Крымского ханства и включение его территории в состав Российской империи не может рассматриваться как акт агресии. Лишь справедливое, многажды заслуженное возмездие).
   Всё это стало возможным только и исключительно благодаря тому, что в конце XV века престол Кастилии заняла женщина. Только одно это обстоятельство и позволило двум из четырёх, имевшихся на тот момент на Пиренейском полуострове государств объединиться, заключив династическую унию и резко нарушить тем самым сложившийся паритет. Забавно, от каких мелочей порой зависят судьбы... ну не всего человечества, но довольно значительной его части. Вот оказалась бы женщина на троне Португалии, а не Кастилии и дальнейший ход истории изменился бы кардинально.
   Да, виртуальный аналог Испании (Арагон+Португалия), став после унии наиболее мощным государством полуострова, с Гранадой, пожалуй разобрался бы, как это и произошло в реальности. Но вот открытия Америки в этом случае не произошло бы. По крайней мере на стыке XV и XVI веков. Подавляющее большинство географических открытий делалось отнюдь не из праздного любопытства (эй, братва, давайте сплаваем, глянем, что там за горизонтом), а по вполне прагматическим причинам, вроде поиска морского пути в Индию. Объединённая Держава, получив португальское наследство в виде лоций и морских карт, поводов отправлять экспедиции в неизведанное не имела бы, в сомнительные авантюры вряд ли вложилась. От добра добра не ищут. А одной Кастилии, боюсь, такое предприятие оказалось бы не под силу. Ведь испанские войска, взяв Гренаду, разграбили сокровищницу эмира и именно эти средства пошли на финансирование экспедиции Колумба.
   Ну а если бы женщин королев вообще в Пиренеях не оказалось бы, что тогда? А тогда, думаю, так там четыре государства и остались бы, причём одно из них -- арабское. И оно вполне могло сохраниться до наших дней. Ведь сохранилось же королевство Марокко. Формально оно не в Европе, но очень близко -- рукой подать через Гибралтар. Да и традиционно исламские государства в Европе имеются, причём, даже не одно (Албания и Босния). Честь открытия Америки в этом случае принадлежала бы уже не пиренейцам. Потому что очень сомнительно, чтобы Кастилия или Арагон в одиночку смогли бы потянуть такое сложное предприятие. Спросите, а как же Португалия? Она и меньше и беднее, но путь в Индию вокруг Африки нашла. Верно, только ушло на это почти сто лет целенаправленных усилий и неиссякаемый энтузиазм принца Энрике.
   Думаете, всё равно объединились бы рано или поздно? Может да, а скорее всего нет. Ведь осталась же Португалия самостоятельным государством, хотя Испания не раз, не два пыталась её поглотить. И даже, случалось, захватывала, но португальцам всякий раз удавалось вернуть независимость, хотя их страна и меньше, и слабее. Почему-то положение испанской провинции их не устраивало. А ведь и языковые и этнические различия между португальцами и испанцами ничтожны. Не больше, чем между арагонцами и кастильцами. (Или каталонцами. У последних, кто не знает, даже собственный язык имеется, отличный от общеиспанского, что не помешало Каталонии войти в состав Испании). Просто Кастилии с Арагоном случилось объединиться, а Португалия осталась самостоятельной и в дальнейшем всячески пыталась сохранять именно такое положение. Вообще, опыт истории учит, что объединить разнородные национальные образования в одно не фокус, а вот удержать их вместе много сложнее. Это возможно только силой или при наличии какого-то мощного общего интереса.
   В составе социалистического лагеря имелось только три государства с федеративным устройством: Советский Союз, Югославия и Чехословакия. Но, хотя со стороны эти федерации выглядели стабильными, держались они только коммунистической диктатурой, потому что как только рухнула социалистическая система, немедленно распались и эти страны. Распались на национальные составляющие, причём только чехи со словаками развелись мирно, как и подобает интеллигентным людям. У нас не обошлось без межэтнических конфликтов, некоторые из которых тлеют до сих пор, а Югославия и вовсе удивила мир полномасштабной многолетней гражданской войной. И это при том, что народы, её населявшие, чрезвычайно близки этнически (за исключением разве что албанцев), а три этноса, воевавшие наиболее ожесточённо -- вообще один народ, разделённый исключительно конфессионально28.
   Конечно, есть пример Швейцарии, но есть и Канады. Казалось бы, вполне богатое, благополучное государство. И политкорректное: франкоязычна только одна провинция из тринадцати (пусть и самая большая), Квебек, франкоканадцев меньше трети населения, но французский язык ничуть не ущемлён, имеет статус государственного, наряду с английским. Тем не менее, квебекские сепаратисты раз за разом поднимают вопрос об отделении Квебека от остальной Канады. Они законопослушны, не устраивают терактов и провокаций, мирно агитируют, но на каждом последующем референдуме получают всё больше и больше голосов.
   Или ту же Шотландию возьмём. Она не была завоёвана, с Англией объединилась мирно, добровольно, так сказать монархически. Когда шотландский король Яков VI Стюарт был избран и английским королём. В наши дни Шотландия имеет довольно широкую автономию в рамках Соединённого королевства, пожалуй самую широкую во всём цивилизованном мире, вплоть до права эмиссии собственных банкнот, но, согласно опросам общественного мнения, треть жителей Шотландии стабильно выступает за самоопределение. В стране имеются фонды и общественные организации, выступающие за отделение Шотландии от остальной Британии (и чего людям не хватает?). И рано или поздно это вполне может случиться.
   Однако, вернёмся к нашим баранам. Была бы открыта Америка, если бы Испания не сложилась в единое целое? Несомненно. Как гласит известная мудрость, то, что может быть открыто, обязательно будет открыто рано или поздно. Необходимость поиска новых путей в далёкие богатые страны, в конце-концов вынудила бы кого-нибудь другого плыть на запад. И, скорее всего, этими другими стали бы англичане где-то к концу XVI века. А вот как бы сложились отношения европейцев с коренными американцами, случись Америке быть открытой через сто лет после того, как это произошло в реальности, предсказать не берусь. Слишком много неясных факторов.
   Единственное, что тут можно сказать: и майя, и ацтеки, да и инки тоже, хотя и создали довольно высокоразвитые цивилизации, но от Старого света технически сильно отставали. Не думаю, чтобы ста лет хватило бы индейцам для изобретения огнестрельного оружия. Единственное, что можно предположить, если бы Американский континент открывали англичане, они скорее всего плыли бы севернее колумбова маршрута, используя Исландию в качестве базы подскока. А потому прибыли бы в Северную, а не в Центральную Америку. То есть колонизация континента началась бы с севера, тогда как самые развитые государства располагались южнее. Может быть в этом случае столкновение ацтеков с европейцами получилось бы более плавным?
   Одно можно сказать более-менее точно. Если бы европейцы начали осваивать американский континент на сто лет позже того, как это случилось в реальности, скорее всего никто не получил бы монополии на новые земли. Думаю, колонии в Америке, в том числе и в Северной основывали бы разные державы. И в этом случае аборигены имели бы больше шансов сохранить независимость просто потому, что европейцы конкурировали бы друг с другом, друг другу мешали. Примерно так и получилось, но уже в XVIII веке, когда англичане воевали с французами (причём и те и другие использовали индейцев), но на двести-триста лет раньше.
   Возможно в этом случае мы бы имели сейчас Америку, состоящую как из европейских, так и из индейских государств. Полагаю, доколумбовы цивилизации имели шансы выжить, сохранить самостоятельность. В конце-концов, подобный пример в Старом свете имеется. Япония тоже сильно от европейских держав отставала. Тем не менее сумела и модернизацию провести и самобытность сохранить (в том числе и религиозную, никто японцев не христианизировал насильно, огнём и мечом) и даже в число великих держав войти. Так чем инки хуже? В этом случае, никаких Североамериканских соединённых штатов на политической карте мира не возникло бы. А рассуждать о том, каким был бы наш мир сегодня без США не возьмусь. Тема слишком глобальна.
   Размышление второе. Об индейцах.
   Ну, хоть тема и глобальна, но не сказать несколько слов не могу. Потому что объединение Испании имело следствием не только открытие Америки, но и то, что судьбы коренных жителей двух частей западного континента сложились очень по разному. Напомню. Вследствие Колумбова открытия испанцы устремились в новые земли, захватив в них обширные пространства, именно поэтому и получившие впоследствии прозвание Латинской Америки. Испанцы колонизировали южную и центральную части континента (то есть самые обжитые, тёплые и комфортные территории), а англосаксы северную, именно потому, что только там свободные земли на тот момент оставались.
   В результате мы имеем сегодня испаноязычный (за исключением Бразилии, которая на самом деле не совсем исключение, поскольку испанцы и португальцы суть братья двоюродные) юг Американского континента и англоязычный север. Но, и это очень интересный момент, если в США индейцы составляют жалкий процент населения, то в Латинской Америке их не один десяток миллионов. Это только тех, кто более-менее чистокровный, а если и метисов29 добавить, общее количество людей, в жилах которых течёт кровь коренного населения, вырастет в разы. Личности индейского происхождения (что просто по внешности отчётливо видно) не просто встречаются на каждом шагу, некоторые из них даже в президенты выбиваются. Более того, наиболее крупные индейские языки, например, кечуа (индейцы кечуа, это, между прочим, потомки инков; только их в Южной Америке больше пятнадцати миллионов), в ряде стран имеют статус полноценного государственного языка, наряду с испанским.
   А в Соединённых штатах ничего похожего не наблюдается. Индейские языки там никакого, даже месного статуса не имеют, не смотря на политкорректность. Правда, справедливости ради нужно отметить, что в США вообще не существует понятия "государственный язык". Традиционно большинство населения говорит по-английски, вернее, на американском диалекте английского языка, но ни в Конституции, ни где либо ещё этот момент не прописан. Тем не менее, если Вы и не владеете английским, но хорошо знаете испанский язык, в ряде штатов, где превалируют латиноамериканцы, вполне можете устроиться, работу найти. Даже владея только армянским языком можете, по крайней мере, в Калифорнии30. Но если Вы, будучи индейцем, говорите только на своём, индейском языке, о работе забудьте, так и просидите всю жизнь в резервации.
   Индейское население Южной Америки сохранило языки, культуру, обычаи. Частично смешавшись с пришельцами, они не растворились в них, а образовали новые этнические общности. А североамериканские индейцы полностью ассимилировались, утратили не только языки, но и культуру, и обычаи, которые остались только в "балаганном" варианте, для ублажения туристов.
   Разница просто бросается в глаза. Почему же так получилось? Давайте посмотрим. Прежде всего отметим: американских аборигенов именуют индейцами, но это собирательное название многих, зачастую совершенно разных народов, пусть и родственных. Всё равно, что жителей Старого света называть европейцами. Пусть народы Европы в большинстве своём имеют германские корни, но это разные народы с разной культурой, обычаями и языками. Так и индейцы. Пусть все они по происхождению монголоиды, но разные. И находились на момент вторжения европейцев (то бишь испанцев) в разных стадиях развития.
   На юге -- пусть непривычные, пусть непонятные нам, но несомненно цивилизации. На севере -- племенной строй. Пусть ни ацтеки, ни инки, ни майя не умели обрабатывать железо, но они создали настоящие государства со всеми атрибутами, присущими любому государству: городами, сословным делением на знать, служителей культа и простолюдинов, а также с тяготами и повинностями, которыми любое государство обкладывает своих граждан. Североамериканские индейцы цивилизаций не создали, городов не строили, а если и жили оседло, эти поселения трудно было даже поселками назвать, не то что городами. На Юге развитая инфраструктура, ремёсла, сельское хозяйство, на севере основным источником пропитания служат охота и почти первобытное собирательство, а сельское хозяйство находится в зачаточном состоянии, да и то далеко не у всех племён.
   Почему Испанцы колонизировали центральную и южную Америку? Колумб ведь до континента не добрался, ограничившись высадкой на карибские острова. Да потому, что конкистадоров интересовало в первую очередь золото. А где больше вероятность богатства обрести? Конечно в государстве с огромными дворцами и великолепными, богато украшенными храмами. Ну не у дикарей же, которые никаких полезных ископаемых не добывают, металлов не ведают, а наконечники стрел из камня и кости мастерят. Опять же территорию с развитой инфраструктурой, но технологически более отсталую, проще завоевать (и значительно проще ею впоследствии управлять), нежели дикие земли, населённые воинственными дикарями, в чём в своё время убедились ещё древние римляне, так и не сумевшие умиротворить германцев.
   Да, испанские колонизаторы ангелами и бескорыстными прогрессорами не были. Совсем наоборот, они были алчны, коварны и жестоки. И индейские цивилизации разрушили, факт. Но почему-то коренные жители испанских колоний не только сохранились, но и размножились. Не то, что на севере. Одно из объяснений состоит в том, что индейское население юга привыкло подчиняться власти. Власть поменялась, новой поклонились и продолжили привычную лямку тянуть. Этих индейцев оказалось возможно использовать, а северяне -- дикари, никакой власти, кроме условной власти вождя не признающие. В новые условия они вписываться не пожелали, на колонистов постоянно нападали. Следовательно, их, увы, пришлось уничтожать.
   На эту тему мало кто пишет. Один из немногих -- красноярский писатель Александр Бушков, на которого я в своей книге уже ссылался. Так вот А.Бушков считает главной причиной массового завоза в Северную Америку негров-рабов именно то обстоятельство, что североамериканских индейцев оказалось невозможно использовать на плантациях. Мол, тучные земли так и просились под хлопок, а обрабатывать некому. Проблему пытались решить, массово завозя из метрополии осуждённых преступников, "белых" рабов, но их не хватало, а индейцы к сельхозтруду непригодны.
   Логично, но не складывается. Во-первых, те негры, которых белые купцы у африканских царьков за бусики и цветные лоскутки покупали, тоже были весьма воинственными дикарями, не знакомыми с агрономией. А во-вторых, в Южной Америке рабство тоже довольно широко применялось и было отменено даже позже, чем в САСШ. Туда тоже негров завозили массово. И хотя есть в Южной Америке Аргентина, страна с преимущественно белым населением, а потому часто называемая американской Европой, но есть и Бразилия, где процент чернокожих граждан довольно высок.
   Дело, видимо в другом. В системном подходе. В изначальном отношении белых пришельцев к аборигенам. Видимо (а что-либо иное предположить трудно), оно было разным и, как ни странно, получается, испанцы оказались гуманнее англичан. При всей своей алчности и жестокости. Хотя понятия гуманизма и человеколюбия были в средневековье не очень-то распространены. Во всяком случае, не широко. А уж тем более среди конкистадоров, отправившихся в неизведанные края завоёвывать новые земли испанской короне. Среди них если уж и попадался гуманист, то не чаще раза в столетие. Да и тот не заживался.
   Звучит, признаюсь странно, ибо все мы в детстве изучали в школе историю завоевания Америки. А в учебниках (во всяком случае в тех, по которым я сам учился в семидесятых годах прошлого века) русским по белому было написано о зверствах испанских конкистадоров. Зверства, возможно и были, но... Вот представьте себе, что путешествуя, Вы оказались в незнакомой местности и (бывает) заблудились. Ночь, лес, куда идти, непонятно. Вдруг Вы слышите в отдалении то ли крики, то ли пение и видите сквозь деревья отблески костра. Поспешаете со всех ног и наконец выбираетесь к поляне на которой высится обелиск, увенчанный изваянием жутковатого вида монстра. Вокруг обелиска толпятся люди, а у самого подножия некое подобие алтаря, на котором распята обнажённая девушка. И некто в маске, видимо жрец, острейшим ножом заживо свежует бедняжку. А публика просто в экстазе.
   И что бы Вы делали, завидев такое? Большинство из тех кому я этот вопрос задавал отвечали, что тут же убежали бы. Очень быстро и возможно дальше. Некоторые, подумав говорили, что если бы силы и средства позволили, перебили бы изуверов. В общем, реакция простая: гнев и омерзение. Ну так чего же Вы хотите от испанцев? Они именно такую картину и увидели, только не на лесной полянке, а в более цивилизованных условиях, что на самом деле гораздо хуже. И ацтеки, и майя практиковали человеческие жертвоприношения своим жестоким богам, выглядевшим, чего уж скрывать, на европейский взгляд жутковато.
   А ведь испанцы -- католики. Причём, искренне верующие, в отличие от многих наших сограждан, которые при опросах именуют себя православными, но годами в Храме не появляются и ни одной молитвы не знают. Конечно, солдаты удачи были далеки от христианских добродетелей. Но Божьего гнева они боялись и в вере были по своему крепки. Ну хотя бы потому, что сомневающихся вразумляла инквизиция. Что должен думать католик, увидев раскрашенных дикарей, приносящих человеческие жертвы звероподобным идолам? Да тут и гадать нечего: явная бесовщина, искоренить которую дело благое и богоугодное.
   Но, и это очень важно, испанцы-католики XV-XVI веков весьма напоминали современных исламских фундаменталистов. По крайней мере в одном аспекте: принимали в расчёт не национальную, а конфессиональную принадлежность. Индейца, приносящего жертвы ложным Богам, без разговоров сжигали на костре. Но если тот же индеец соглашался креститься, принимая тем самым истинную веру, он получал все права, вытекающие из его социального положения. Ну или почти все, ибо себя испанцы уважали всё же поболее всех остальных.
   Короче говоря, в положении крещённого индейца-простолюдина приход завоевателей ничего существенно не менял. Императора заменил испанский вице-король, индейскую знать -- белые гранды, жрецов -- священники. Ну и какая разница кому подати платить? Никакой. Наоборот, даже лучше стало. Появилась уверенность, что уж в жертву его точно не принесут. Сжечь, правда могут. Но, если в Церковь ходить исправно, если правильно креститься и святого отца слушать не перебивая, кивая с благочестивым видом, то и эта напасть, даст Бог, минует.
   Более того, индейская знать, касики, крестившись стали донами. Им даже оставляли наследственные владения, детей обучали в колледжах, некоторых даже и в метрополии. Другими словами, аборигены испанских колоний в Америке вписались в сословную структуру Империи. Думаете отчего в Латинской Америке такое огромное количество метисов и разных прочих креолов? Совсем не оттого, что испанская солдатня насиловала индианок. То есть и насиловали, конечно, тоже (как без этого? Чего ещё ожидать от солдатни, распалённой боем?), но в основном от браков, нормальных церковных браков. Испанцы, видимо, не видели ничего дурного в том, чтобы благородный испанский дон женился на благородной донье, будь она хоть трижды индианкой по происхождению. Главное, чтобы была правильной католичкой.
   На севере положение складывалось совсем иное. Апач или гурон мог креститься хоть десять раз подряд, ничего в его положении это не меняло. Равно как и в положении прочих сиу и семинолов. Для белых североамериканцев людьми они всё равно не становились. Индейцев сгоняли в резервации, давали им бумаги на "вечное" владение этими землями, но если по несчастливому стечению обстоятельств на территории резервации не дай Бог обнаруживали что-либо ценное, идейцев тут же выгоняли и оттуда. Потому что договор, подписанный с индейцами, белые господа документом не считали. Во всяком случае документом, обязательным для исполнения. Перуанский или венесуэльский индеец-католик в случае чего мог апеллировать к испанскому королевскому суду, не без оснований рассчитывая, что к нему отнесутся не хуже (или, в крайнем случае, не сильно хуже), чем к испанцу или креолу равного общественного положения. Североамериканский индеец оставался абсолютно бесправным. В Соединённых Штатах аборигены получили права гражданства только в 1924 году, в Южной Америке все крещёные индейцы считались гражданами соответствующей колонии.
   Вот ещё пример с другого края света -- Австралия. Случилось так, что этот остров-континент осваивали британцы. И так освоили, что от коренного населения в наши дни мало что осталось. Да и то только потому, что их наконец перестали уничтожать. Сначала, правда, запретили охоту на коал, а потом уже и на аборигенов. Но ещё в XX веке (то есть, не так уж давно) людьми они не считались, их порой просто отстреливали, как собак-динго. Очень интересно посмотреть, как бы сложилась судьба австралийских аборигенов, если бы в колонизации Австралии приняли участие и испанцы. Не случилось, а жаль. Что бы мы не придумывали, как бы не рядили, но факт налицо: американским индейцам в испанских владениях жилось лучше, чем в английских.
   А ведь не скажешь, что испанцы отличались особым человеколюбием, совсем не скажешь. Востания, которые население колоний периодически поднимали, они, пока на Боливара31 не нарвались, подавляли без сантиментов. Например, восстание Тупака Амару. Он, между прочим, был отдалённым потомком последнего императора инков. Но и при испанцах семья влияния не потеряла, оставалась в немалом фаворе. Тупак Амару получил прекрасное образование и к сорока годам считался одним из крупнейших перуанских землевладельцев. А в сорок два (в 1780 году) организовал восстание.
   Потерпев поначалу ряд поражений, испанцы его подавили, воспользовавшись разногласиями среди повстанцев. Так вот, расправились они с восставшими очень жёстко. Самого Тупака Амару приговорили к четвертованию, но прежде, чем смерть принять, он был вынужден наблюдать, как казнили сначала его жену, потом сына, а после и наиболее приближённых соратников. Казалось бы зверство какое, ну при чём тут жена? Но беда в том, что англосаксы проявляли куда большую жестокость. Если приводить аналогию из области медицины, то можно сказать так. Представьте, что у больного раковая опухоль на кончике пальца. В принципе можно ограничиться ампутацией одной фаланги. Но испанский "хирург" удаляет весь палец, используя для анестезии ром. Это, конечно, плохо, если не знать, что английский эскулап в аналогичной ситуации отсекает руку по локоть. Причём, вообще без наркоза.
   Вот, например, восстание сипаев в Индии в середине XIX века. Я уже не говорю о массовом уничтожении населения, но и самих сипаев (а это, кто забыл или не знает, туземные солдаты английской колониальной армии) расстреливали из пушек. Привязывали жертву к дулу орудия и стреляли. Как хотите, но мне это представляется изуверством. Казалось бы, осуждённому какая разница, смерть мгновенная и без лишних мучений, но разница есть. Просто я её не сразу понял. Отчего экономные британцы допускали столь непродуктивный расход боеприпаса? Да оттого, что при таком способе казни не остаётся тела, которое можно похоронить, а значит душа убитого не обретёт покоя, не переродится. Получается сипаев не просто убивали, но уничтожали, лишали реинкарнации.
   Британские джентльмены практиковали и обычное бытовое зверство. Британия славилась своими тканями, но ткачество было хорошо развито и в Индии. Поэтому, для того, чтобы конкуренции избежать, индийским ткачам просто запретили заниматься их традиционным ремеслом. Но в Индии кастовая система. Она не полностью изжита даже в наши дни, а уж сто пятьдесят лет назад воспринималась индусами как нечто незыблемое, существующее уже тысячи лет. И определёнными ремёслами занимались как правило представители определённой касты. В таком структурированном обществе ткач не мог заняться чем-нибудь другим, например, лепкой горшков, даже если предположить, что кто-то обучить согласился бы. Поэтому ткач, получивший запрет на профессию, в Индии был обречён на голодную смерть.
   Не желая помирать от голода, многие ткачи запрет нарушали, в чём их трудно упрекать. Когда голодные дети плачут, как-то о запретах не думается. Английские же колонизаторы, лишив ткачей традиционного источника пропитания, никакой альтернативы не предложили, фактически бросили людей на произвол судьбы. Но нарушителей запрета наказывали. Причём столь изуверски, что кровь в жилах стынет. Женщину-ткачиху, всё преступление которой заключалось в желании прокормить детей, забивали в колодки. Накладывали на сведённые вместе руки деревянные дощечки и скрепляли их, вбивая гвоздь прямо сквозь запястья. Через неделю колодку снимали, но искалеченная ткачиха, если и не умирала от болевого шока, ткать уже, понятно, ничего не могла. Она уже даже нужду не всегда могла справить самостоятельно. А мужчинам надевали на ноги мешки, полные голодных крыс. В общем, изощрялись насколько фантазии хватало и гнева Божьего совсем не боялись.
   Конечно, немцев или французов британцы не расстреливали из пушек и гвоздями не протыкали и вообще в Европе вели себя прилично, хотя, возможно и достигалась такая сдержанность предельной концентрацией. Но вне Европы не стеснялись и тут уже не обращали внимания на цвет кожи того несчастного, что на пути попался. Не случайно сами британцы говорили о себе так: "Джентльмен к западу от Суэца не отвечает за то, что делает к Востоку от Суэца". Циничней и не скажешь.
   Думаете концлагеря товарищ Дзержинский придумал? Ничего подобного. Меньше слушайте отечественных человеколюбов, а лучше прочитайте книжку французского писателя Луи Буссенара "Капитан Сорви-голова", повествующую об англо-бурской войне 1899-1902 годов. Конечно, книжка не вполне объективна. В те времена вековой антагонизм между народами затрагивал и мастеров пера, поэтому, например, англичанине Сабатини и Хаггард изображали самыми чёрными красками испанцев. Буссенару было проще. Буров он рисует сильно облагороженными, изображая их гораздо лучше, чем они были на самом деле, но описывая англичан писатель против истины не погрешил. Он, думаю просто не смог бы придумать все те мерзости, что практиковали благородные джентльмены.
   Например, английские уланы, заняв бурское поселение, частенько развлекались тем, что на всём скаку поддевали пиками разбегающихся стариков, женщин и детей. Это у них называлось "подколоть свинью" и считалось чем-то вроде спортивного состязания. Побеждал тот, кто сумел подколоть за меньшее время большее количество людей. Вдумайтесь! Люди, полагающие себя культурными и цивилизованными, соревнуются в том, кто убьёт больше детей! И не ради каких-то высоких целей (хотя убийство ребёнка никакими целями оправдать нельзя), а просто развлечения для...
   Чудовищно, но даже эсэсовские каратели в оккупированной Белоруссии так себя не вели. Да, они зверствовали, но не развлекались, не упивались своим зверством. Просто сжигали очередную хатынь, относясь к экзекуции, как к тяжёлой, но необходимой работе. А британцы именно развлекались, убивая беззащитных людей. И ведь буры не индусы, не негры, не индейцы. Они белые, потомки переселенцев из Голландии. То есть, британцы, как видим, демонстрировали широту взглядов. Никакой расовой дискриминации, замучаем любого независимо от цвета кожи. Главное, чтобы такие развлечения происходили к востоку (или к югу) от Суэца.
   Буры оказались упорными бойцами и меткими стрелками. Британцы поначалу несли большие потери, поэтому со временем начали применять тактику выжженной земли, дабы лишить противника ресурсов. Всё, что могло гореть, сжигалось, а население сгонялось в концлагеря, где мёрло от голода. Несчастные буры (в основном, напоминаю, старики, женщины и дети, мужчины-то почти все поголовно в действующей армии) ели траву, червяков и умирали в крайней степени истощения на глазах сытых скотов, отчего-то вообразивших себя венцами творения, которым всё дозволено. Так что Железный Феликс ничего не придумал, просто использовал британский опыт. Но не полностью использовал, видимо его душа в двадцатые годы ещё не зачерствела до стандартной степени чёрствости души среднего британца. Я видел фотографии бурских концлагерей, людей, похожих на живые скелеты. Они до крайности напоминали узников Майданека или Освенцима, разве только за исключением полосатых роб.
   Возникает закономерный вопрос: в чем же разница между испанцами и британцами, кроме того, что они говорят на разных языках? А разница, по видимому, есть, должна быть, раз судьбы туземного населения обеих империй складывались столь по разному. Думал, думал, ничего придумать не смог, нигде ответа не находил, пока не попалась мне книга всё того же А.Бушкова "Неизвестная война". А там чёткое и логичное объяснение русским по белому: разница в вере. Точнее, не в вере, а в религии.
   Задумался, а ведь действительно! Чему учит католическая Церковь (я имею ввиду не сейчас, а в XV-XVI веках, потому что с тех пор Церковь сильно видоизменилась, как и весь мир, впрочем)? Тому, что все люди -- братья и сестры во Христе. Еретиков и язычников следует вразумлять, упорствующих не худо и на костре поджарить, но истинному доброму католику наше почтение. Бог наделил человека свободой воли, каждый сам творит свою судьбу, сам выбирает, к тьме обратиться или к свету. Другой вопрос, что понимание добра у испанских католиков могло отличаться и, наверняка, отличалось от представлений народов, которые они покоряли, но оно было. Понимание. Любой грешник, любой язычник, может получить доступ в царство Божье, испить благодать полной мерой, стоит лишь обратиться к истинной вере.
   У протестантов иначе. Никакой свободы нет, всё предопределено. Коль судил тебе Господь родиться негром, так быть тебе до самой смерти слугой, домашней скотиной белого господина, хоть десять раз крестись. Родился горшечником, вот и лепи всю жизнь горшки, не помышляя об иной доле. Господин всегда останется наверху, а простолюдин -- внизу, так идёт от Бога. Всё это очень напоминает кастовую систему Индии, что странно, потому как страна эта в момент зарождения и становления протестантизма по прежнему оставалась для европейцев далёкой и загадочной.
   Католицизм не то чтобы осуждает богатство, но, по крайней мере, велит жертвовать определённую долю доходов на бедняков и на Церковь. Мол тебе Господь столько денег отвалил не потому только, что ты такой хороший, но и для проверки, насколько ты, раб Божий, в вере крепок. Как искушение богатством преодолеешь, как им распорядишься? А у протестантов материальное благополучие есть реальная, видимая всем оценка заслуг данного человека перед Богом. Вроде ордена, который на груди носят. Дал тебе господь много денег, значит ты угоден Богу, не дал, стало быть ты человек ничтожный, да и не человек вовсе, а так, мусор, с которым можно делать всё, что угодно. По мнению католиков Господь создал дикарей-язычников, дабы любимых чад своих в вере укрепить. Чтобы обращать этих заблудших, открывая им свет истинной веры. А протестантский Бог создал разных цветных, чтобы белым богоизбранным господам служили.
   Когда я эту нехитрую мысль осознал, посмотрел пошире, дабы найти и другие подтверждения. И, знаете, нашёл (а иначе и писать не стоило бы, господин Бушков всё это объяснил вполне доходчиво, так что можно было бы ссылкой на его книгу ограничиться). Вот возьмём для примера Францию. Тоже католическая держава и, в своё время, обширная колониальная империя. Как-то всё больше про Британскую Империю, над которой "никогда солнце на заходило" помнят, но и французы в своё время себе колоний по всему миру нахватали. И не только Алжир, но и почти всю центральную Африку, и почти весь Индокитай. Да и про Американские владения, Луизиану и Квебек забывать не следует.
   Я бы погрешил против истины, если бы принялся доказывать, что были французские колонизаторы людьми благостными. Не были. Но и выдающихся зверств, коими англосаксы отметились и в Индии, и в Южной Африке (да вообще везде, куда дотягивался лапой облезлый британский лев) не увлекались. Во всяком случае, я нигде никаких упоминаний на сей счёт не обнаружил. Да, жестокость была, особенно во время войн и освободительных восстаний, но... Скажем так, не выдающаяся, а вполне обыденная жестокость. Тот же Вьетнам всего за девять лет (с 1964 по 1973 гг.) войны с протестантскими Соединёнными Штатами (конечно, там конфессий много, но преимущественно страна всё же скорее протестантская; не случайно Джон Кеннеди остаётся единственным в XX веке американским президентом католиком) вьетнамцы потеряли убитыми больше, чем за сто лет французского господства.
   Другой пример -- лютеранская Германия. Опять-таки преимущественно, ибо и католики среди немцев имеются, хотя и мало. Про зверства нацистов говорить не будем, слишком недавно это всё было, а потому и хорошо известно, память ещё свежа. Да и стояли наци над религией, попов не чтили, а напротив, по концлагерям распихивали. Посмотрим на времена былые, колониальные, в XIX век заглянем. Вроде бы Германию трудно относить к колониальным Империям, сравнимым с Британской, Испанской или Французской. Тем не менее какие-то колонии и она имела. Правда совсем не много. Так уж исторически сложилось, что опоздали немцы к разделу большого пирога. Они в единое государство собрались только в 1870 году, когда мир был уже давно поделён и переделён. Потому и достались им крохи: какие-то территории в Африке, какие-то острова в Океании. Даже крохотная Голландия имела больше колоний (одна Индонезия чего стоит), чем мощная Германия.
   Здесь, кстати и кроется одна из причин Первой мировой войны -- желание немцев мир переделить, хапнуть побольше. Потеряли в итоге и то немногое, что имели, но, пока имели, совершенно в своих владениях не стеснялись. Давили африканцев тяжёлой имперской дланью не хуже британцев а меньше знамениты в этом смысле только потому, что немецкие владения были никак не сопоставимы с британскими.
   Я далёк от мысли объявлять ту или иную религию благой либо дурной. Всего лишь только подметил определённые закономерности, которые, согласимся, наводят на размышления. Любая религия, по большому счёту, это просто набор определённых догматов. А вот как последователи те догматы интерпретируют и применяют, чем их наполняют -- совсем другой вопрос.
   Приходится признать: то, что испанские завоеватели сокрушили самобытные цивилизации Америки, обернулось в итоге на благо аборигенов. Испанцы пусть и жгли, и разрушали, и грабили, но разрушили не всё подряд. Остались величественные циклопические сооружения, равно как и другие, более мелкие материальные следы, доступные для изучения. А главное, остались люди, потомки создателей тех цивилизаций. Боюсь, если бы первыми туда приплыли англичане, не осталось бы ничего. А жалкие, выродившиеся потомки ацтеков и майя потихоньку вымирали бы, забыв и родные языки, и древние обычаи...
  
   Построение четвёртое. Король Георг VI.
   Этот человек мало известен широкому кругу, значительно меньше, чем его отец и дочь, нынешняя королева Великобритании. Если бы не оскароносный фильм, Георг VI так бы и остался строчкой в энциклопедии. Вроде и понятно, его самым большим личным достижением остаётся преодоление сильного заикания и, вытекающей из такого заметного порока, робости перед публичными выступлениями. А так, ничего выдающегося он вроде и не совершил. Правда, на его правление пришлась Вторая мировая война, но король в Британии вроде бы реально не управляет и войсками не командует...
   Принц Альберт, будущий Георг VI, родился 14 декабря 1895 года и был вторым сыном короля Георга V, того самого, который приходился кузеном по матери нашему Николаю II и внешне весьма на него походил. Альберт никогда не носил титула принца Уэльского32, в качестве наследника престола никогда никем не рассматривался и королём стал в общем-то случайно. По характеру был скромным, застенчивым человеком, но именно он является одной из ключевых фигур XX века, невольно сыгравшей весьма заметную роль в новейшей истории. Так бывает, даже не совершив лично ничего выдающегося, человек может только одним фактом своего присутствия в нужное время в нужном месте изменить ход истории.
   Как правило, дети монарха, за исключением наследника престола, остаются, можно сказать, за кадром, особенно в условиях современных европейских конституционных монархий. Кто помнит, что у Елизаветы II четверо детей? О принце Чарльзе, конечно, все слышали, а об остальных? Кто-то ещё может припомнить принцессу Анну, да и то только потому, что она в своё время участвовала в Олимпийских играх, оставшись чуть ли не единственной спортсменкой королевских кровей, ну а двух младших сыновей английской королевы мало кто даже по именам назовёт. Так и принцу Альберту суждено было прожить в тени брата-короля, но жизнь распорядилась иначе.
   Король Георг V умер 20 января 1936 года и престол естественным порядком перешёл к его старшему сыну Эдуарду. Однако, процарствовал Эдуард VIII всего десять месяцев и даже короноваться не успел. То есть, пока церемонию готовили, власть сменилась, поэтому главным действующим лицом коронации, подготовленной для Эдуарда, стал его брат и преемник, Альберт.
   Дело в том, что, в отличии от своего младшего брата, Эдуард с женитьбой не спешил, хотя на престол он вступил не мальчиком, а вполне уже зрелым мужчиной за сорок. Наследник престола обязанностей имеет обычно не много, да и те необременительны, а возможностей -- совсем наоборот. Вот принц Уэльский и развлекался, не спеша обременять себя семьёй. Обычно даже закоренелые холостяки нормальной ориентации не обходятся без связей с противоположным полом и Эдуард по этой части оригиналом не был. Только его последняя связь оказалась длительной и переросла в столь прочную привязанность, что это стало заметным и начало весьма беспокоить окружение королевской семьи.
   Ещё в 1931 году, то есть за пять лет до вступления на престол, принц Уэльский познакомился с некоей американкой Уоллис Симпсон, которая жила в то время в Англии со своим вторым мужем, уже имея за плечами один развод. Будучи от природы женщиной раскованной, свободной от сословных условностей поведения, Уоллис видимо сильно отличалась от чопорных англичанок, а престолонаследник -- мужчина видный, так что случайное знакомство со временем перешло в роман. Причём, это была не милая невинная интрижка, а вполне серьёзные отношения, поскольку, начав встречаться с Эдуардом, Уоллис ушла от мужа.
   В начале XX века нравы уже были не те, что за сто лет до того, но разводы всё же ещё не стали столь же обыденны, как в наши дни. На разведённых женщин посматривали косо, а уж на дважды разведённую общественное мнение без колебаний навешивало ярлык "развратной особы". Роман наследника престола с бойкой американкой не афишировался, но и скрыть его от общественности не получилось, так как любой член королевской фамилии всегда на виду. Однако, пока Эдуард оставался принцем Уэльским, его увлечения никого особо не беспокоили (мало ли за кем принц волочится), но вот когда он стал королём, ситуация изменилась.
   Стало очевидным, что симпатия короля -- это не просто очередная любовница, а, можно сказать, избранница. Да король, собственно и не скрывал, что хочет жениться на миссис Симпсон. И женился бы, если она была бы свободна, но Уоллис на тот момент ещё не успела развестись с предыдущим мужем. Страна стремительно катилась к кризису, представить миссис Симпсон английской королевой и даже морганатической супругой короля было решительно невозможно. И дело тут не только в снобизме, хотя и в нём тоже. Известно, что Георг VI в 1947 году очень неохотно дал согласие на брак своей старшей дочери Елизаветы с Филипом Маунбеттеном, считая эту партию недостаточно блестящей для будущей королевы Великобритании. А ведь принц Филип происходил из греческого королевского дома. Так что определённый снобизм в отношении английского высшего света к простолюдинке Уоллис, конечно, просматривался, но значительно важнее было то обстоятельство, что она дважды разведена.
   И не то, чтобы путь к короне простолюдинам совсем уж заказан. Всё зависит от законов конкретной страны. Вот, например, нынешняя королева Швеции, Сильвия, совсем не аристократка. Но, во-первых, шведская королевская династия тоже изначально не слишком аристократическая (Её основатель, Карл XIV Юхан, чистокровный француз, при рождении звался Жаном Батистом Бернадотом, выдвинулся в эпоху наполеоновских войн, дослужился до звания маршала Франции, а в 1818 году стал королём Швеции. Человеческая судьба порой так причудлива...). Во-вторых, австрийка Сильвия Зомерланд хотя и не голубых кровей, но замужем до встречи в 1972 году с шведским кронпринцем, будущим королём Карлом XVI, никогда не была. И, в-третьих, дедушка молодого Карла, тогдашний король Густав VI Адольф был-таки против мезальянсов и дать согласие на брак своего наследника с простолюдинкой отказался категорически. Пришлось Карлу сперва смерти дедушки дождаться, а уж потом, став королём, жениться. Но главное, славную, приветливую Сильвию принял шведский народ. В этом всё и дело, потому что дважды разведённую, госпожу Симпсон, к тому же отличавшуюся слишком вольным поведением, английское общество принимать не желало.
   Но если законы Швеции не регламентируют, каким критериям должна соответствовать избранница короля, то в Британии, в тридцатые годы дело обстояло несколько иначе. Король, помимо всего прочего, считается ещё и главой англиканской церкви, которому запрещён брак с лицом, ранее состоявшим в расторгнутом браке. Заметим, это важно: на вдове жениться было можно, на разведённой -- ни в коем случае. Женившись на своей избраннице, король Эдуард VIII нарушил бы тем самым правила церкви, которую, пусть и формально, но возглавлял. Подобный нежелательный брак немедленно вызвал бы отставку правительства и конституционный кризис, поскольку госпожу Симпсон не желали видеть своей королевой очень многие, о чём с полной определённостью высказывались как видные консервативные политики в самой Британии, так и главы почти всех доминионов.
   Таким образом, перед королём со всей неизбежностью встала необходимость как-то определиться. Возможных альтернатив просматривалось всего три: 1) отказаться от идеи брака (самая очевидная); 2) жениться на Уоллис, наплевав на общественное мнение и почти неизбежно вызвав тем самым конституционный кризис (самая неприятная); 3) отречься от престола. Мысль оставить всё как есть, не предпринимая никаких явных шагов, если и приходила королю в голову, была отброшена, так как решением проблемы на самом деле не являлась. Одна из обязанностей короля -- продолжить династию. Реши Эдуард остаться на троне, ему пришлось бы прервать все отношения с Уоллис, потому что далеко не каждая благородная леди (а только такая дама могла быть принята обществом к качестве королевы) согласилась бы терпеть почти официальную любовницу мужа. Значит скандалы, падение популярности монархии и всё тот же кризис.
   В конце концов Эдуард VIII выбрал любовь и семейное счастье. 10 декабря 1936 года в присутствии трёх братьев он подписал Акт об отречении. Так принц Альберт, герцог Йоркский стал королём Великобритании, совершенно этого не желая. Ну стал и стал, такое случалось и раньше, а почему же он ключевая фигура? Потому, что если бы его брат король выбрал бы не женщину, а корону, история не только Британии, но и всей Европы пошла бы другим путём.
   После отречения бывший король Эдуард VIII получил титул "Его королевского высочества, Герцога Виндзорского". А вот его жене, хоть она и стала новоиспечённой герцогиней по мужу, права на использовании приставки "Её королевское высочество" к титулу не дали. Умерла госпожа Симпсон в 1986 году и за пятьдесят лет в Англии ни разу не побывала. Дважды, в пятьдесят втором и пятьдесят третьем годах её муж ездил на похороны брата и матери один. Она -- нет. Похоронили Уоллис в семейной усыпальнице Виндзоров, рядом с мужем и это единственный знак внимания к ней со стороны королевского семейства. Но дело тут не только в происхождении.
   Даже в наши дни, с учётом политкорректности и успеха феминистических движений, западное общество по прежнему остаётся в значительной степени хомоориентированным. Мужчинам легче сделать карьеру, их много больше и в науке, и в бизнесе, и во властных структурах. Считается вполне естественным, когда именно жена идёт на различные мелкие и не очень жертвы ради семьи. Кто обычно берёт больничный по уходу за ребёнком? Конечно, мать. Кто бросает всё и переезжает в другой город, чтобы сохранить семью? Конечно, жена, если только речь не идёт о переезде в Москву из провинции. И в плане шалостей та же картина. Женщину, изменяющую мужу общественная мораль судит значительно строже, нежели мужчину, наставляющего рога жене.
   А вот случаи, когда мужчина идёт на жертвы ради жены редки. И тем более редки, чем значительнее жертва. Что и говорить, поступок короля Эдуарда VIII красив, тут ничего не скажешь. Мы можем его осуждать, будучи уверены, что сами так никогда бы не поступили, но в глубине души всё равно восхищаемся. Я лично не встречал ни одной женщины, которая узнав подробности этой истории, не воскликнула бы мечтательно: "Вот это настоящий мужчина!" И вообще, способность мужчины поступиться ради любимой столь многим свидетельствует в общественном мнении о его высоких душевных качествах. Всё так, только это свидетельствует и ещё кое о чём: Если мужчина готов ради любимой отказаться даже от короны, это означает, что он находится под её сильным влиянием. И, значит, умелая женщина может при желании таким мужчиной манипулировать. Уоллис Симпсон была, безусловно, женщиной умной. Как же могла она повлиять на Эдуарда, вздумай он выбрать какой-либо другой вариант дальнейшего развития событий, не связанный с отречением? Давайте прикинем.
   Для начала вспомним, что происходило в Европе в то время, то есть, в декабре 1936 года, когда Эдуард подписал отречение. До начала Второй мировой войны оставалось менее трёх лет. Собственно, даже в сентябре тридцать девятого, когда немецкие танки утюжили Польшу, никто ещё не думал, что это начало мировой бойни, тем более, за три года до того, но тучи, безусловно сгущались, грозой начинало попахивать уже довольно ощутимо. В Германии у власти нацисты, откровенно провозгласившие курс на реванш, нашедший поддержку и одобрение в сердцах значительной части населения.
   Я уже говорил, что предпосылки новой войны были заложены ещё в 1918 году, в решениях мирной конференции по итогам Первой мировой войны. С одной стороны державы победительницы хотели обезопасить себя от Германии, с другой -- от советской России. С этой целью была создана буферная санитарная зона из небольших государств, образовавшихся на обломках "лоскутной" Австро-Венгерской империи. Причём границы этих новообразований нарезались не абы как, а с таким расчётом, чтобы в регионе существовала постоянная напряжённость.
   Узаконили независимость Венгрии, но некоторые, населённые преимущественно венграми территории, входившие ранее в состав Транслейтании33, были переданы другим государствам: Трансильвания -- Румынии, а Воеводина -- Королевству сербов, хорватов и словенцев. Часть восточногерманских земель передана новообразованным Польше (Данцигский коридор), Чехословакии (Судеты) и Литве (Клайпеда), а вот Виленский край Литве не достался, отошёл к Польше. Германия, хоть и урезанная территориально, целостность сохранила, но была обложена громадными репарациями, лишилась армии и флота и была практически отлучена от участия в международных делах.
   Почти каждый житель Веймарской республики испытывал сильнейший комплекс национальной неполноценности. Вот в этих условиях, на выборах 1933 года и пришли к власти нацисты с их трескучей фразеологией, с обещаниями покончить с унижением отечества и разобраться с обидчиками. И пусть, как сейчас пишут, НСДАП победила не слишком убедительно, не с абсолютным результатом, но то, что нацисты набрали больше голосов, чем какая-либо другая партия -- факт.
   Более того, именно территориальные претензии "буферных стран" друг к другу, организованные державами-победительницами в 18-м году, позволили нацистам приобрести союзников в регионе. Венгрия поддержала Германию, потому что мечтала вернуть Трансильванию, Румыния -- потому что не желала этого допустить. Даже Польша имела претензии к Чехословакии, потому и не возражала против оккупации последней, но об этом позже.
   Итак, германское руководство и лично канцлер, Адольф Гитлер, не скрывают намерений добиться реванша, разобравшись с обидчиками. А обидчики, Франция с Англией, вот они, рядом. Германия начинает активно вооружаться, воссоздаётся авиация, формируются танковые войска, строится мощный флот. При этом у Германии есть надёжный союзник -- фашистская Италия, где Муссолини находится у власти уже четырнадцать лет. Италия, хоть и не пострадала в Первой мировой войне, но тоже настроена агрессивно и уже активно мускулы разминает в преддверии грядущих схваток. Как раз в 1936 году итальянцы оккупировали Эфиопию (между прочим, эта африканская страна никогда, за всю свою историю, не бывшая чье-либо колонией, входила в Лигу Наций, что ей, впрочем, не помогло) и с вожделением поглядывают на Балканы. В Европе снова два противостоящих друг другу блока. И понятно, что прежде чем противоборствующие стороны скрестят оружие на поле боя, прежде, чем война вступит в явную, "горячую" фазу, воевать тайно начинают дипломаты и разведчики.
   И вот тут, в свете всего сказанного выше, личность Уоллис Симпсон приобретает особый интерес. Достоверно известно, что живя в Англии и уже вступив в интимную связь с наследником престола, она регулярно встречалась и с другими мужчинами. Ну это вопрос этики, а вот то, что в числе этих других был и германский посол в Британии, Иоахим фон Риббентроп, уже политика. Известная личность, не так ли? Уж не знаю, была ли госпожа Симпсон агентом влияния или активно занималась шпионской деятельностью, но знала она немало. Как бы не были далеки от реальной власти английские монархи и их наследники, но они же не могли не быть в курсе самых секретных дел и в этом качестве, безусловно представляли громадный интерес для любой разведки.
   Многие исследователи прямо указывают, что одной из основных причин неуспешных действий русской армии в Первой мировой войне было то обстоятельство, что окружение Императрицы просто кишмя кишело немецкими шпионами, о чём в обществе говорили чуть ли не в открытую. Я далёк от мысли, что Александра Фёдоровна самолично занималась шпионажем, шифрованные донесения, скажем, составляла или рылась в мужниной переписке, но, будучи немкой по крови, безусловно тяготела к соотечественникам, чувствовавшим себя при дворе вполне вольготно. Упускать такую возможность со стороны германского генерального штаба было бы попросту глупо. Тут даже особо рисковать не приходилось. Достаточно быть принимаемым при дворе, толкаться на приёмах и держать уши открытыми. Просто из разговоров Императрицы с мужем ли, с придворными ли можно было почерпнуть немало интересного.
   Точно так же и нацистская разведка не могла пройти мимо тех потенциальных возможностей, которые дала бы вербовка столь высокопоставленного человека, как принц Уэльский. Тем более, явное благоволение Эдуарда идеям национал-социализма вряд ли сформировалось исключительно и только под влиянием любовницы. На момент их знакомства Эдуард был зрелым, тридцатипятилетним мужчиной, а к этому возрасту люди обычно уже как-то определяются с собственной системой ценностей, так что мы можем говорить, что у любовников просто совпали интересы. Кроме того, Уоллис имела налаженные контакты с тем же Риббентропом и, будучи свободней в передвижениях, нежели наследник престола, могла встречаться с германским послом не привлекая излишнего внимания.
   Уже после женитьбы, состоявшейся во Франции 3 июня 1937 года, сразу после того, как Уоллис оформила развод с предыдущим мужем, чета Виндзоров вела регулярную переписку как с тем же Риббентропом, тогда уже министром иностранных дел нацистской Германии, так и с некоторыми другими руководителями Рейха. Собственно, ни сам Эдуард, ни его жена особо и не скрывали своих симпатий к идеям национал-социализма. Странно, конечно, для английского аристократа, но был же в своё время герцог Эгалите34, так почему бы не появиться и герцогу Наци?
   В 1939 году, незадолго до начала войны, пара посетила Берлин, где они познакомились с Гитлером, оказавшим бывшему королю исключительно уважительный приём, как старому доброму другу. Существуют свидетельства длительной переписки, которую герцог Виндзор вёл впоследствии с фюрером. А в 40-м году, уже после капитуляции Франции, английская разведка добыла информацию, что, якобы Гитлер планирует, начав вторжение в Англию, ввезти и Эдуарда в обозе, дабы посадить на трон в качестве марионеточного правителя. Поэтому герцога быстренько удалили из Европы, назначив губернатором Багамских островов. Вернулся он оттуда только после окончания войны, поскольку никакой опасности уже не представлял, а то, что не предстал перед судом по обвинению в коллаборационизме, так только лишь потому, что принадлежал к королевской фамилии. Понятно никто не мог допустить такого позора, как публичное осуждение родного брата действующего монарха.
   Мне страшно даже представить, как могли развиваться события, если бы в декабре 1936 года король Эдуард VIII решил бы всё же, что корона важнее женитьбы. Отчего-то принято считать, что английский монарх -- фигура чисто номинальная. Что-то вроде национального символа, как флаг или, скажем, герб. Послов принимает, награды вручает, выставки открывает, а реально повлиять ни на что не может. Даже появились устойчивые идиомы: если хотят подчеркнуть, что данный человек ничего из себя не представляет, его называют либо "зицпредседателем Фунтом", либо "английской королевой". Наивное заблуждение. У британского монарха значительно больше прав, чем можно представить. Другое дело, что он ими, как правило, не пользуется.
   Начнём с того, что премьер-министром Великобритании обычно становится лидер партии, победившей на выборах. Но становится отнюдь не автоматически, его королева утверждает и теоретически может не утвердить. Прецедента, правда, не припомню, ну так и что? Возможность-то есть. Другой, не слишком широко известный момент: монарх оказывается имеет право распустить парламент. Тоже не случалось, но в царствование Елизаветы II ей пару раз удавалось одним лишь намёком на такую возможность гасить в зародыше намечающийся парламентский кризис. Так что, хотя Британская монархия конституционная и даже очень конституционная, монарх, тем не менее, имеет немалое влияние на политику страны.
   К лету 1939 года Германия уже вернула себе Саар, Рейнскую промышленную область, присоединила Австрию (с полного одобрения большинства австрийцев, между прочим), оккупировала Чехословакию. В нашей реальности, до сентября 1939 года Франция и Англия пытались Гитлера умиротворить, надеясь, что он ударит на восток. Отсюда и Мюнхенский сговор, и прочие уступки. Готовил товарищ Сталин войну или нет, как считает писатель В.Суворов, я не знаю, но то, что великие державы с Адольфом Алоизовичем заигрывали -- факт. Его можно было раздавить ещё в тридцатые, воспользовавшись, как предлогом, вводом немецких войск в Рейнскую зону, оказать организованное сопротивление англо-французским силам вермахт тогда ещё не мог. Но не раздавили, утёрлись. Потом также точно предпочли "не заметить" аншлюс Австрии в 38-м, а годом спустя и Чехословакию на заклание отдали.
   Оно, конечно, заманчиво: стравил двух самых опасных европейских хищников, чтобы они сами, без твоего вмешательства друг друга истребили и сиди в сторонке, дивиденды подсчитывай. Только не всегда мечты удаётся воплотить в жизнь, можно увлекшись и заиграться. Древняя китайская поговорка гласит: "умная обезьяна, сидя на берегу реки, наблюдает со стороны за дракой двух тигров". Только действительно умная обезьяна всё-таки место выбирает не абы как, а с тем расчётом, чтобы, если тигры не погрызут друг друга насмерть или вдруг помирятся и захотят после драки немного перекусить, её саму не достали.
   И ещё хочу кое-что добавить. Напомнить, что бывает с теми, кто другим ямы роет. Общеизвестно, что в результате Мюнхенского сговора четырёх держав, Чехословакия была оккупирована Германией. Не совсем точно, потому что не одной только Германией. Есть такой зверёк, шакал называется. Иносказательно считается символом трусости и подлости. Действительно, шакал слаб, антилопу завалить не умеет, а мяса хочется. Вот он и подъедается рядом с львиным прайдом, объедки подбирает. Оно как бы и противно слегка в чужих объедках ковыряться, зато сытно и безопасно, а брезгливость можно и подальше засунуть. Вроде хорошо устроился, только платить за всё приходится. Если вдруг у льва охота не задалась, он и шакалом закусить при случае может.
   Это я к тому, что Германия не в одиночку Чехословакию оккупировала и захватила не всю. Кусочек и Польше достался, урвала, буквально, как тот шакал, даже не задумавшись о причинах столь странной щедрости германского фюрера. А что? Имущество бесхозное, налетай. Поляки ещё обижались, что их великие державы в Мюнхен не пригласили, вроде как ровней себе не считают (откровенно говоря, ровней великим державам Польша никогда и не была, но амбиций всегда имела не по чину). Правда, не долго обижались, года не прошло, как и их германский хищник схарчил, не подавившись. Но когда кто-то начнёт скорбеть о судьбе несчастной Польши, разделённой в сентябре 39-го между Германией и СССР, пусть не забывает, что годом раньше та же Польша азартно делила Чехию вместе с Германией и ничего зазорного в такой делёжке не видела.
   Если с соседом беда приключилась, бандиты напали, ограбили до нитки и дом сожгли, то человек порядочный, коль уж отпор бандитам дать не может (упаси Бог, не осуждаю, не всем же дано героями быть), то хоть поможет несчастному горе пережить, поддержит по соседски, пожалеет. А тех, кто потирая вспотевшие от вожделения ладошки, на пепелище бросается, надеясь поживиться соседским добром, которое, возможно, после бандитского налёта осталось, всегда и везде называли коротко и ёмко -- мародёрами. И в военное время, между прочим, стреляли без суда. Это я к тому, что если кто соберётся предъявы соседям кидать за обиды прошлого, не худо бы ему прежде вспомнить, а не обидел ли он сам кого. Поляки, справедливости ради отмечу, перед чехами извинились за своё поведение в 38-м. Но не сразу, далеко не сразу.
   Знаете, бывает, ребёнок, чтобы получить желаемое, игрушку или сладость, начинает истерики закатывать, по полу валяться, ножками сучить. Те родители, что поумнее, не обращают внимания. Дети, даже маленькие, отнюдь не глупы, если чего и не понимают, то интуитивно настроение окружающих чувствуют прекрасно. Если только ребёнок плачет не оттого, что у него штанишки мокрые или ножка болит, а лишь желая добиться выполнения своих требований, то, при отсутствии ответной реакции со стороны взрослых, покричит-покричит, да и успокоится, увидав, что его усилия пропадают зря. А когда чадо успокоится -- умные родители его не наказывают, а объясняют, что не все желания подлежат безусловному и немедленному исполнению. Те родители, что понетерпеливей и порешительнее, берут ремень и вправляют капризуле ума через ягодицы. Ну а недальновидные, глупцы или ленивцы, капризам ребёнка потакают. Мол вырастет, научится себе вести. А он не научится, просто привыкнет, что он -- пуп земли и, когда вырастет, будет своего добиваться уже не только истериками, но и кулаками. И ладно бы одних родителей поколачивал, посторонним тоже достаётся.
   Англия и Франция слишком долго вели себя подобно таким неразумным родителям. И только после нападения на Польшу спохватились (хорошо хоть не слишком поздно, впрочем, для той же Франции как раз поздно и оказалось), объявили-таки Германии войну. Сторонника политики умиротворения, Чемберлена, сменил бульдог-Черчилль. Да и король Георг VI показал себя ярым антифашистом. Он много ездил по стране, часто выступал по радио и призывал, призывал народ сплотиться и дать отпор зарвавшемуся врагу. А самое главное, неоднократно заявлял, что и в самом худшем случае (оккупация островов немецкими войсками) эвакуироваться не станет и будет бороться до последнего. Не знаю, как уж получилось бы но принц Альберт воевал на фронтах Первой мировой, трусом себя не показал, а если чего и боялся, так только публичных выступлений. Да и то до тех пор, пока от заикания не избавился. В любом случае подобными заявлениями король немало поспособствовал подъёму боевого духа войск. Так и остался в анналах английской истории символом сопротивления.
   А теперь представьте: всё тоже самое, только на Британском троне сидит человек, сочувствующий идеям нацистов. В Англии положение сложное, конституционный кризис, связанный с тем, что король имеет неподобающую с точки зрения многих любовницу. Одни его осуждают, другие -- напротив. В общем и целом раскол общества. Если в такой ситуации монарх вызовет ещё и парламентский кризис, отправив в отставку правительство и назначив новые выборы, ему будет несложно провести в премьер-министры своего ставленника.
   Если задуматься, между Германией и Англией не было таких уж непримиримых противоречий. Во всяком случае, противоречий, требующих немедленного столкновения. Следовательно, при наличии короля-наци и соответствующего премьера, Германия могла заключить с Британским правительством некий аналог пакта Молотова-Риббентропа. Понятно, Гитлер зарился на владения Британской Империи, но в некоторой перспективе, не сразу. Он и на российские просторы зарился и, подписывая пакт о ненападении с СССР, вовсе не предполагал, что договор этот навсегда. Просто время выигрывал, так и с англичанами мог попытаться, тем более имея на острове королём личного друга и сторонника. По какому сценарию, в таком случае, пошла бы Вторая мировая война и чем закончилась, трудно даже представить. Если бы даже англичане не стали воевать вообще, сохраняя нейтралитет, подобно Швеции, то и тогда ситуация поменялась бы кардинально в сравнении с тем, что мы имели на самом деле.
   Можно утверждать почти наверняка, король Эдуард VIII войну Германии в сентябре 1939 года объявлять бы не стал. И я не уверен, что Франция решилась бы на такой шаг в одиночку. От оккупации в сороковом это бы её вряд ли спасло, но Гитлер при таком раскладе несомненно чувствовал бы себя более уверенно. Имея за спиной хотя бы нейтральную Британию, он мог бросить против СССР все силы, не опасаясь возможных неприятностей. Даже нейтральная позиция Британии, я уже не говорю о союзнической, могла сильно повлиять на ход Второй мировой войны.
   Британия никогда не обладала мощной сухопутной армией, но флот имела лучший в мире, причём, лучший не только и не столько материальной частью, сколько личным составом. И этот флот попортил много крови как немцам, так и их союзникам. Итальянцы, например, тоже умели строить великолепные корабли, которые ничем английским не уступали, а часто и превосходили, но вот воевать не умели совсем. Ну разве что против эфиопов, вооружённых допотопными кремнёвыми ружьями. А вот с противником посерьёзней получалось гораздо хуже. Англичане били итальянцев на море всегда и везде, из любого положения, независимо от соотношения сил. Немцы не могли позволить себе держать в Средиземном море крупные силы, поскольку в этом случае их северное побережье осталось бы беззащитным, поэтому на Средиземноморье английский флот господствовал безраздельно. Случалось и не раз, что новейший итальянский красавец-крейсер бежал на всех парах от старого, постройки ещё времён Первой мировой английского корыта и спасался только потому, что мог развить куда большую скорость.
   Потому и в Северной Африке союзники победили, что флот не давал противнику возможности своевременно подкрепления подвозить. С торпедированными транспортами тонуло, пожалуй, не меньше солдат, чем достигало африканского побережья. Да и то, "лев пустыни", один из лучших генералов Рейха, Эрвин Роммель с относительно ничтожными силами умудрялся сопротивляться долго и отчаянно, сковывая значительные силы союзников. Доходило до смешного: английский фельдмаршал Монтгомери выпускал специальные приказы, призывающие офицеров разъяснять солдатам, что немецкий командующий -- обычный человек, а никакой не "демон войны". А как бы развернулся генерал Роммель, если бы подкрепления из Европы поступали беспрепятственно? Представьте, англичане в войне не участвуют, нет в Средиземном море их эсминцев и крейсеров, значит Итальянскому флоту уже никто не мешает. Собственно, тогда и африканская армия немцам не понадобилась бы. Куда бы тогда эти войска во главе с Роммелем направились? На восточный фронт, конечно, куда же ещё?
   Одной из крупнейших морских баталий за всю войну стало потопление в 40-м году англичанами французского флота. После того, как Франция всего за два с половиной месяца оказалась выведенной из войны и частично оккупированной, её флот перешёл на правах трофея к победителю, вот англичане его и уничтожили превентивно. В рассматриваемой ситуации этого не произошло бы и французский флот, пусть и не столь мощный, как английский, но всё же не слабый, несомненно помогал бы либо немецкому против нас в Крыму и на Кавказе, либо японскому против Штатов, став весомой гирькой на чаше весов военной удачи.
   С сорокового года и до конца войны, то есть более пяти лет, немцы вели напряжённую воздушную войну с Британией. Пусть сухопутных сражений и не было, но боевые машины летали над Каналом сотнями. Подсчитано, сколько тысяч самолётов потеряли силы Люфтваффе в этом противоборстве. Но самолёты, это ещё не все потери. А сами лётчики, а боеприпасы, а горючее? Немецкие лётчики заслуженно славились своим мастерством, готовили их серьёзно. Останься Британия хотя бы нейтральной, все эти ресурсы (и сами пилоты, и самолёты) были бы использованы против СССР.
   А военная помощь. Не хочу сказать, что СССР выиграл войну только благодаря ленд-лизовским поставкам, вовсе нет, но они, чего греха таить, пришлись очень кстати. А сколько жизней спасли американская тушёнка и яичный порошок, кто подсчитает? Всего этого не было бы или было бы в значительно меньших масштабах. Ведь при устранении английского флота с театра боевых действий, немецкие подлодки господствовали бы на морских коммуникациях безраздельно. А значит, американские караваны северным морским путём не прошли бы. Единственным относительно безопасным маршрутом остался бы сухопутный, через Аляску и Чукотку, но отсутствие надёжных коммуникаций не позволило бы провозить этим путём большие объёмы товара. Следовательно, погоды такие поставки не сделали бы.
   В случае, если бы Гитлер использовал против СССР высвободившиеся в результате Британского нейтралитета силы, их могло бы хватить, чтобы взять Москву и Ленинград и выйти к Волге. Зная характер советского народа можно надеяться, что война бы на этом не закончилась. Скорее всего, наступила бы некая стабилизация. Гитлеровские войска рвались к кавказской нефти, а Сталинград хотели взять, чтобы воспрепятствовать подвозу по Волге топлива в центральную Россию. Достигнув этой цели могли дальше и не пойти, пока не разберутся (совместно с Японией) с Америкой.
   Это, так скажем, наиболее мягкий вариант, с нейтральной Англией. Но она ведь могла и выступить на стороне Германии, что при наличии короля, разделяющего взгляды нацистов, совсем не исключено. Тогда вся мощь английского флота добавилась бы к силам государств агрессоров. Хватило бы сил американцам, если бы японскому флоту помогал бы ещё и английский, не берусь гадать. Очень может быть, что не хватило бы и уж конечно, ни о какой помощи Советскому Союзу и речи бы не шло.
   По всей видимости и в этом случае Германия проиграла бы войну. Эдуард VIII смог бы не допустить участия Британии в сражениях, возможно смог бы даже втравить Англию в войну на стороне Германии, но помешать цвету мировой науки, свезённому в Америку со всей Европы построить атомную бомбу, он был, конечно, не в состоянии. Так что всё могло бы кончиться теми же ядерными ударами, но уже не по Хиросиме (или не только по Хиросиме), а по Берлину и Лондону. Какие последствия это имело бы для Европы, можно только догадываться.
   Резюмируя скажем так: в случае, если бы Эдуард VIII не отрёкся от престола в декабре 1936 года, Вторая мировая война оказалась бы гораздо более кровопролитной, на восстановление разрушенного потребовалось бы больше времени и ресурсов. А если бы Германия вынужденно капитулировала вследствие ядерной бомбардировки, то и на порядок больше. Советский Союз, думаю, и в этом случае не остался бы чисто азиатской державой, расположенной целиком за Уралом. Европейскую часть страны, Красная Армия постепенно взяла бы под контроль, просто потому, что у американцев не достало бы сил освоить столь обширные пространства. Но, конечно, ни о каком социалистическом лагере в рассматриваемой виртуальности и речи бы не шло. Да и на наведение порядка на бывших оккупированных вермахтом территориях, товарищу Сталину потребовалось бы куда больше времени, сил и средств.
   Можно со всей ответственностью утверждать: всё это осталось нереализованным, вероятностным вариантом истории только потому, что в конце тридцать шестого королём Великобритании стал Георг VI. Именно поэтому он ключевая фигура.
   Размышление третье. О Втором фронте.
   Те, кто утверждают, что основную тяжесть Второй Мировой войны вынес на своих плечах советский народ, говорят абсолютную правду. Да что там правду -- истину. И дело не в объёме наших потерь, которых, откровенно говоря, могло быть куда меньше. Вернее, не столько в нём, сколько в масштабности операций на восточном фронте. Именно против Советского Союза была сосредоточена львиная доля войск нацистской Германии и её европейских сателлитов.
   Это не значит, конечно, что наши союзники совсем не воевали, откупаясь военной и экономической помощью. Воевали. Только не в пример меньше. Британия, например, вела напряжённую воздушную войну с Германией, проводила отдельные операции в Средиземноморье, особенно на греческих островах, а англо-американские войска провели африканскую кампанию против армии Роммеля (слабенько провели, откровенно говоря, бил их Роммель, как хотел значительно меньшими силами и только когда перевес возрос уже в разы, разбили-таки германский африканский корпус у Эль-Аламейна), а летом 1943 года высадились на Сицилии. Всё так, только все эти кампании решающего значения не имели, перелома в ход войны в целом внести не могли, а в сравнении почти с любой из битв Великой Отечественной выглядят просто стычками.
   Вот американцы, те да, те воевали серьёзно. Война с Японией была масштабной, охватывала огромные пространства, но то была морская война. Это я в том плане, что в морской войне часто играет решающую роль не превосходство в живой силе, а техническая оснащённость. Линкор по огневой мощи армию превосходит, а служат на нём всего две-три тысячи матросов, то есть по штатному составу линкор и до дивизии не дотягивает. И, кроме того, при всём уважении к мужеству американских солдат, речь ведь не шла об оккупации территории собственно Штатов японскими войсками. Никогда не шла. Америку никто не бомбил, люди там с голоду не умирали.
   А ведь это важно чрезвычайно! Одно дело воевать, зная, что значительная часть страны оккупирована врагом, что твоих сограждан, в том числе и родных людей, членов твоей семьи в любой момент могут убить или замучить до смерти. Что может быть именно сейчас, когда солдат готовится к бою, его сестру угоняют в германское рабство. И совсем другое дело, когда солдат точно знает: его близким ничто не угрожает, никто в них не стреляет, никто не бомбит. Как-то спокойнее воюется в этом случае, не находите? Вот поэтому советским людям, помимо всего прочего, воевать было психологически гораздо тяжелее, нежели американцам. Тут к нам, пожалуй, британцы гораздо ближе, их-то гитлеровская авиация бомбила вовсю.
   Но я, собственно, поговорить хотел не об этом, а о Втором фронте. Он, как известно, был открыт 6 июня 1944 года высадкой союзного англо-американского десанта в Нормандии. К тому времени советские войска уже практически закончили очистку своей территории от захватчиков. Объективно говоря, к лету сорок четвёртого исход войны ни у кого сомнений уже не вызывал. Германия выдыхалась, так что Красная Армия в любом случае вошла бы в Берлин, с посторонней помощью или без, неважно, это был только вопрос времени. Хотя, опять-таки справедливости ради нельзя не отметить: Второй, западный фронт оттянул на себя часть германских войск, следовательно, свой вклад в Победу внёс. И, как ни цинично прозвучит, каждый погибший в боях на Западном фронте американский или британский солдат, спас тем самым советского солдата, возможно вашего отца или деда.
   Я понимаю, почему союзники тянули с открытием Второго фронта: кому хочется подставлять под пули своих, тем более британцы всегда пытались жар чужими руками загребать, это у них, так сказать, национальная традиция, многовековой обычай. Я допускаю, что Второй фронт союзники открыли как раз потому, что исход войны был уже ясен и англосаксы явно не захотели оказаться в стороне от Победы, оставив все лавры "Дядюшке Джо". Однако, меня заинтересовало, не когда был открыт Второй фронт, а где. Почему в Нормандии?
   Вообще-то это самый естественный вариант: намертво зажать Германию меж двух фронтов, как в Первую Мировую. Но у Черчилля было другое мнение. Вопрос выживания уже не стоял, а о своих интересах британцы не забываи никогда, тем более такой "ястреб", как сэр Уинстон. Он настойчиво проводил идею высадки союзного десанта на Балканах в чём тоже была своя логика. Во-первых, Балканы всегда считались "пороховым погребом Европы". Во-вторых, именно на Балканах, точнее в Югославии, наиболее сильно было развито движение сопротивления, во главе которого стояли коммунисты. В-третьих, Черчиллю очень не хотелось пускать Советы в Европу, потому что он прекрасно понимал: как только война закончится, закончатся и союзнические обязательства. А противоречия останутся.
   Не нужно было быть пророком, чтобы понять: если Красная Армия куда войдёт, то уже вряд ли выйдет. То есть вероятность советизации стран, попавших в Совескую зону влияния была весьма высока, тем более при наличии мощных, хорошо вооружённых, да ещё и прокоммунистически настроенных местных партизанских отрядов. Но в Польше, например, действовали две подпольные антифашистские организации: просоветская, коммунистическая "Армия Людова" и "Армия Крайова", подчиняющаяся эмигрантскому польскому правительству, нашедшему приют в Лондоне. По есть, в Польше англичане ещё могли попытаться поиграть, но в Югославии альтернативы партизанской армии Иосипа Броз Тито просто не имелось.
   В том смысле, что не было в Югославии другой организованной военной силы, кроме усташей35, а они ещё в тридцатые годы себя дискредитировали и активно сотрудничали с нацистами. Так что делать ставку на усташей было бы неосторожно. Значит, стоило Красной Армии соединиться с армией Тито, Сталин сразу же получал под свой полный контроль практически все балканские страны. А вот если бы прошёл план Черчилля ударить "в мягкое подбрюшие Европы", на Балканах заранее стали бы кордоном союзные войска и ситуацию можно было бы развернуть.
   Но предложение Сталина неожиданно поддержал президент Рузвельт. И вот тут самый интересный момент во всей этой истории. Почему он так поступил? Политик не имеет права на привязанности. Как бы не относился один правитель к другому, это никак не влияет на отношения возглавляемых ими держав. Личные отношения двух людей зависят от характера и человеческих качеств, а связи на государственном уровне должны определяться исключительно державными интересами.
   Тот же британский "бульдог" Черчилль искренне и глубоко уважал Сталина как личность, чему имеется множество свидетельств. Но при этом оставался твёрдым, последовательным антикоммунистом и его политика по отношению к Советскому Союзу после войны всегда оставалась откровенно враждебной. И в самый разгар войны все участники триувирата прекрасно понимали, не могли не понимать, что дружба у них временная, потому что вынужденная. Если посмотреть на ситуацию с этой точки зрения, становится понятно, и Черчиль, и Рузвельт должны были сделать всё возможное, чтобы не пустить Сталина на Балканы, по возможности заранее ограничить будущую советскую зону влияния.
   Видели киноэпопею "Освобождение"? Честно не помню, сколько раз я её смотрел. В те далёкие времена, когда сериалов не было вообще, а многосерийные фильмы снимали довольно редко, этот кинороман стал событием. Масштабные баталии, звёздный актёрский состав. В общем, смотрели, как историческую хронику. Без преувеличений. Многие, лично мне знакомые люди, историю Второй Мировой изучали как раз по этому фильму. Так вот, там есть такая показательная сцена: Тегеранская конференция, Сталин снова поднимает вопрос об открытии Второго фронта. Толстяк Черчилль (ну сразу видно, вражина махровый), кривя пухлые губёнки бубнит про Балканы. И всем понятно, не общая победа его заботит, а мелкие британские интересы. А президент Рузвельт, интеллигент с благородной внешностью твёрдо так (даром, что инвалид), с укоризной заявляет: "нехорошо, мол, мистер, так говорить, когда наши русские друзья на фронте гибнут. Конечно в Нормандии надо высаживаться, где же ещё?"
   Когда я первый раз, ещё пацаном, фильм смотрел, подумал, помнится: "Надо же!Буржуин, а какой хороший человек, однако". Дети же максималисты, у них если не белое, то уж обязательно чёрное. А став старше и кое-что поняв, задумался. Хороший человек, понимаете ли, не профессия. Не мог, никак не мог позволить себе президент США быть "хорошим" против интересов своей страны. А американские интересы, равно как и британские требовали постараться максимально возможно сократить будущую зону советского влияния. Но Рузвельт решил иначе, Сталину подыграл, задавил британского коллегу авторитетом. И ведь не только в кино подыграл, но и в реальности. А почему, собственно говоря?
   Может он был от природы человек благородный, не мог против совести пойти? Потому и выбрал не тот вариант, который был наиболее выгоден, а тот, который вёл к меньшим потерям и быстрейшему окончанию войны. Не получается. То есть, по человеческим качествам мистер Рузвельт, вполне возможно, был выше всех похвал, но как политик... Ведь вёл же небезызвестный Аллен Даллес, директор ЦРУ сепаратные переговоры с нацистами, что есть доподлинно установленный историчекий факт. Возможно ли представить, что Даллес позволил себе подобное без ведома президента? Да никоим образом. Иначе такие переговоры квалифицировались бы, как государственная измена и получил бы мистер Даллес полновесный тюремный срок. Но не получил же, продолжал и после войны, уже при новом президенте, Трумене, руководить разведывательным ведомством.
   Получается, президент Рузвельт был вполне способен на, скажем так, некоторую нечистоплотность в интересах дела. Договариваться с врагом за спиной союзника, это, знаете ли... А тогда мы неизбежно приходим к интересному выводу: отчего-то открытие Второго фронта именно в Нормандии отвечало интересам США, а на Балканах, соответственно, не отвечало. Попробуем разобраться.
   Сегодня Соединённые Штаты позиционируют себя главной державой мира. Да и раньше, в период "холодной войны", Штаты всегда оставались безусловным лидером Запада. Но до войны ситуация была совершенно иной: роль первых скрипок европейской, да и мировой политики играли Франция и Британия. А если уже тогда, в начале сороковых Рузвельт задумал вывести свою страну на передовые позиции, то ему требовалось не только просчитать послевоенные отношения с СССР, но и как-то сместись с верхних ступенек пьедестала французов с англичанами.
   Закрепление британцев на Балканах, неизбежно усилило бы их позиции. А в то же время, в этом случае Советы могли через Германию беспрепятственно войти во Францию. Учитывая, что коммунисты там и до войны были довольно влиятельны (даже периодически входили в правительство), и в маки их было довольно много, в том числе и среди командного состава, оккупация Франции Красной Армией могла привести к неожиданным последствиям. Советизация, а значит и ослабление Франции, опять-таки сыграли бы на руку Туманному Альбиону. А так, Францию освободили англо-американские войска, во главе страны встал генерал де-Голль, который хотя и дружил с Советским Союзом, но традиционным капиталистическим ценностям не изменил.
   Расклад понятный. Отдадим Советам чуть побольше (авось "Дядя Джо" наконец-то подавится), зато одного друга-конкурента ослабим, а другого под себя подгребём. Так и случилось. Вскоре Британская колониальная империя начала рассыпаться (в 1949 году добивается независимости Индия). А за ней и Французская. В результате сегодня Соединённое королевство хотя и одна из великих держав, но именно что одна из... Равно как и Пятая Республика. И обе державы дружно и последовательно следуют в фарватере Американской политики.
   Да и Сталин немного приобрёл. Польша, Чехословакия и Венгрия при любом раскладе советской оккупации не избежали бы, а вот закрепиться на Балканах не получилось. Тито оказался товарищем амбициозным, в рот "старшему брату" смотреть не желал, вёл свою политику. А потому отношения СССР и Югославии оставались мягко говоря, прохладными, хотя последняя и считалась социалистической страной.
   В истории обязательно остаётся полководец, выигравший важную битву. А вот его заместители или командиры полков, далеко не всегда. Дмитрий Донской выиграл Куликовскую битву, это известно всем. А кто там у князя Дмитрия каким полком командовал, не всякий специалист знает. Припомнят разве что воеводу Боброка, да и то потому только, что удар его Засадного полка внёс перелом в ход битвы. Считается, что Советский Союз распался потому, что проиграл холодную войну. Наверное, это так. Но, в любом случае, командующими силами "Западных" были Штаты... В таком качестве в историю и вошли.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Построение пятое. Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский.
   Смутное время. Одна из наиболее трагических страниц отечественной истории, когда стоял вопрос о том, сохранится ли вообще, как самостоятельное единое государство Русь-Московия. И наиболее загадочных. С одной стороны, казалось бы, изучено настолько досконально, что одно только перечисление имеющихся публикаций заняло бы много больше места, чем данная работа. А, с другой стороны, загадок, неясностей и всяческих тёмных мест тоже немало осталось. На то оно и Смутное это время, что видно порой плохо, как сквозь мутное стекло.
   Термином Смутное время или просто Смута обычно обозначают период Российской истории с 1598 года (смерть Царя Фёдора Иоанновича) по 1613 год (избрание на царство Михаила Фёдоровича Романова). Всего пятнадцать лет, в историческом масштабе -- миг единый, даже поколение не сменилось. Однако, за это время много всякого случилось, что хорошо всем известно, поэтому повторяться не стану. Но, чтобы понять, почему я счёл именно князя Скопина-Шуйского ключевой фигурой, следует всё же, пусть и кратенько, пройтись по основным вехам тёмного пятнадцатилетия.
   Принято отсчитывать начало Смутного времени со смерти Фёрора Иоанновича, но его предпосылки были заложены ещё в правление Ивана Грозного. Казни без причины породили в московитах страх, чувство неуверенности. Пётр I, безусловно деспот, причём, явно с нарушенной психикой (что не удивительно, если учесть, что рос он как трава, без пригляда, а к пьянству и прочим безобразиям пристрастился буквально в детстве), старался всё же все регламентировать, составляя подробнейшие инструкции о том, кого и за что арестовывать, кого и как пытать. То есть, если при нём жилось трудно, но можно было, по крайней мере, быть хоть в чём-то уверенным (государеву волю не нарушаю, ничего плохого со мной и не случится), то при Иване такой уверенности быть не могло ни у кого ибо казнил грозный царь подданных не по закону, пусть и жестокому, неправедному, а по подозрению, то есть, фактически, по собственной прихоти.
   А кроме того, Иван IV ещё и поспособствовал возникновению в ближайшем будущем династического кризиса со всеми сопутствующими "прелестями": самозванцами, узурпаторами, бунтами и иностранной интервенцией. После себя Иван Васильевич оставил двух сыновей. Вообще-то их было трое, но старшего, наиболее удачного по всем параметрам, царевича Ивана, папаша случайно зашиб в приступе ярости. Событие не рядовое и привлекло внимание не только учёных, но и деятелей культуры (вспомним, например, полотно И.Е.Репина).
   Престол наследовал второй сын, Фёдор, прозванный Блаженным. Это был тихий, спокойный человек, которого даже отец называл "книжником, созданным скорее для кельи, чем для трона". Очень добрый, благостный, но увы, совершенно неспособный к государственным делам. По характеру он был скорее монах, нежели правитель, причём монах со склонностью к юродствованию. Но главное, Фёдор не имел детей (единственная дочь умерла не прожив и года), то есть не мог оставить после себя прямого наследника. А власть бесхозной не бывает. Если правитель слаб, при нём всегда проявится сильный царедворец. И власть просто так долго на земле не проваляется, кто-нибудь да подберёт. Так и здесь получилось: государством в царствование Фёдора управлял его шурин, Борис Годунов. Причём, кто в доме хозяин было настолько для всех очевидно, что приезжающие в Москву послы первым делом испрашивали аудиенции именно у него.
   Борис Годунов, первый русский царь, не имевший никакого отношения к древней династии Рюриковичей, остался в памяти народа преступником, убившим или, точнее сказать, заказавшим законного наследника и узурпировавшим власть. Спроси на улице любого: "Какие ассоциации вызывает у Вас словосочетание Царь Борис?" и большинство немедленно назовёт первого президента России. Остальные же, кто пообразованнее, покультурнее обязательно припомнят: "А-а-а, это тот узурпатор, который мальца, законного наследника, зарезать приказал." Подобному впечатлению немало и деятели искусств поспособствовали, особенно Александр Сергеевич, который "наше всё" (помните, "и мальчики кровавые в глазах..."?).
   Люди творческие вообще отличаются развитым воображением: ежели чего и не знают, то домысливают. И когда создают настоящий шедевр, он порой начинает жить своей самостоятельной жизнью, заменяя читателю реальность. Не раз и не два случалось, когда талантливо написанное литературное произведение заменяло читателям реальность, становясь в их представлении чуть ли не исторической хроникой. Но не стоит, господа, изучать историю исключительно по художественной литературе, можно получить превратное, искажённое представление, ибо каждый автор имеет право на своё видение, которое, увы, далеко не всегда совпадает с историческими реалиями.
   Вот и версия о причастности Бориса Годунова к гибели несчастного царевича бездоказательна, ибо ничем весомым не подкреплена, так что мнение поэта сильно смахивает на банальную клевету. Что ж, не он первый, не он последний, в конце концов, Шекспир тоже оклеветал Ричарда Йорка, о чём мы ещё поговорим в своё время, поэтому оставим гениям гениево и обратимся к фактам. А факты свидетельствуют, что это не совсем так. Никаких прямых доказательств не существует, только косвенные соображения: мол безродному выскочке была выгодна смерть царевича, так как открывала ему путь к трону. Так ли? Во-первых, Борис не был совсем уж безродным выскочкой. Род Годуновых ведёт начало от некоего Ордынского мурзы Чета, обосновавшегося в Москве при Иване Калите.
   Мурза по татарски -- грамотей. У татар в то время, как и у русских, грамоту разумело отнюдь не большинство, поэтому грамотеи пользовались определённым уважением. Но это слово обозначает также титул татарской знати. Поэтому, если даже тот мурза Чет и не был природным аристократом, то человеком не рядовым, безусловно. Как бы то ни было, за двести с лишним лет потомки мурзы обрусели, оправославились и заняли своё место в русской дворянской иерархии, как род пусть не самый знатный, но и не из последних.
   Сам Борис выдвинулся во времена опричнины, что было совсем не просто при царе, отличавшемся патологической мнительностью и крайней подозрительностью. Вчерашний любимчик сегодня легко отправлялся на эшафот. Борис же не только умудрился голову сохранить в отличие от таких, известных в то время людей, как Басмановы и князь Вяземский, но и чем дальше, тем в большее доверие входил. Умный, исполнительный. Царю не перечит, но и не заискивает нарочито. Кончилось тем, что Иван Васильевич даже породнился со своим любимцем, женив сына Фёдора на сестре Годунова, Ирине. Даже говаривал порой: "У меня три чада: Фёдор, Ирина и Борис". Так Годунов стал членом семьи и ближайшим родственником царевича. Это и дало ему законные основания стать опекуном недееспособного правителя. Причём, не только опекуном, но и наследником, ибо Царь Фёдор был, как я уже отметил, бездетным. Ну а когда Господь Блаженного царя призвал, Борис не пожелал выпускать из рук ставшую уже такой привычной власть.
   Причём, вопреки сложившимся представлениям, захват власти Борисом Годуновым вовсе не был узурпацией. 17 февраля 1598 года его избрал царём Земский собор. Пусть и не такой представительный, как в 1613 году, но всё же. Да и такое соображение не следует сбрасывать о счетов. Фёдор Иоаннович скончался 7 января 1598 года и целый месяц с лишним царицей считалась его законная супруга, Ирина. Ну а поскольку желания править у неё не возникло (постриглась в монахини и ушла в монастырь), престол перешёл к её ближайшему родственнику (а к кому же ещё?). Собор только закрепил своим решением этот, совершенно естественный переход власти по наследству. Возникает вопрос, а как же так называемый "законный наследник", младший сын Ивана Грозного, Дмитрий? В том-то и дело, что царь Фёдор может и считал младшего брата своим преемником, но законным наследником он не был и быть не мог. А если и мог, то во всяком случае, гораздо менее законным, чем Борис.
   Царевич Дмитрий, родился всего за два года до смерти отца. Но наследником своего брата Фёдора он не считался. Во всяком случае, если и считался, то далеко не всеми. Дело в том, что Православная церковь, как и католическая, имела на сей счёт довольно чёткие правила, так сказать, семейный кодекс. Ну, прежде всего, понятия "гражданский брак" тогда не существовало, единственным законным считался брак, освящённый Церковью. Развод не допускался в принципе, это даже не обсуждается. Вдовым, разумеется, было позволительно вступать в новый брак, но с ограничениями. Не знаю, как там у католиков, но РПЦ признавала только три последовательных брака, не больше. То есть, ребёнок, рождённый от четвёртой жены, по церковным правилам, ничем не отличался от ребёнка наложницы и рассматривался, как обыкновенный бастард. Собственно, у обычного гражданина никакой четвёртой жены, тем более пятой, шестой и более быть, разумеется, не могло, но царь это вам не простой гражданин. Особенно, русский царь, особенно Иван IV. На Руси закон никогда не считался чем-то незыблемым, а Иван Васильевич и вовсе полагал, что единственный закон -- его царская воля. Те же, кто имели неосторожность усомниться, очень потом радовались, если им просто голову на плахе усекали. Подобные сомнения могли закончиться значительно хуже.
   Как бы то ни было, Иван Грозный на законы поплёвывал и, помимо выдающегося зверства, вошёл в историю и исключительным среди русских правителей многобрачием, имел то ли шесть, то ли даже семь жён. Перещеголял его в этом отношении, пожалуй, только Владимир Святой, так как до введения на Руси христианства в 988 году, был язычником-многоженцем. Иван Васильевич своему предку уступает, потому что единовременно только одну жену имел, другую брал, когда предыдущая помирала, а это, увы, периодически случалось. Что делать, как-то не заживались у него жёны. Кстати, для справки. Примерно в то же самое время в Англии жил и правил король Генрих VIII Тюдор. Вошёл в историю с эпитетом "Кровавый". Так вот у Генриха тоже было шесть жён, только, в отличие от русского собрата, он двух из них казнил. Видимо не пожелал дожидаться когда сами помрут. Иван IV в этом отношении оказался терпеливее, но аналогия, согласимся, интересная получается.
   Так вот, мать царевича Дмитрия, Марфа Нагая была как раз последней женой (то ли шестой, то ли даже седьмой), то есть незаконной в квадрате. Получалось, что Дмитрий, как бы и царский сын, но не первого сорта. Из тех, кого придерживают где-нибудь в отдалении на совсем уж крайний случай или используют для укрепления династических связей. В этом всё дело, царевич Дмитрий по законам того времени стоял на социальной лестнице лишь на полступеньки выше откровенного бастарда, а потому, в обществе, в котором Церковь безусловно играла определяющую роль, не мог восприниматься законным наследником престола. Царь, помазанник Божий, не может быть незаконнорожденным! Да ещё, плюс ко всему, Дмитрий оказался слаб здоровьем, падучая болезнь у него сызмальства проявилась, что тоже очень и очень плохо. Государь мог быть жестоким, мог быть блаженным, но телесно должен был быть крепким, без явных, бросающихся в глаза физических изъянов. Вот как тот же Фёдор Иоаннович, например. К государственной деятельности неспособен, но не кривой, не косой, не припадочный, на троне в царском облачении смотрелся вполне пристойно. А потому и отцарствовал спокойно, и помер своей смертью и ни у кого ни малейших возражений против такого царя никогда не возникало.
   Для справки. Когда в 1613 году Земский собор решал, кому на Руси царём быть, в качестве одной из кандидатур рассматривался князь Дмитрий Пожарский. Серьёзно рассматривался. А что? Родовит, храбр, да ещё и герой-освободитель, спаситель Отечества! Не прошёл по причине слабого здоровья. Вообще-то изначально здоров был князь Дмитрий, как бык. Но во время войны с поляками получил он в одной из битв удар булавой богатырской по шлему. Жив остался, только с тех пор стали с ним периодически припадки случаться. Вот вроде нормально всё, а в следующий миг на землю хлопнется, биться начинает. А ну как во время торжественной церемонии такая напасть приключится? Если царь умишком слаб, сидит тихо на троне, слюну пускает, это ничего, а припадок, да ещё и публично никуда не годится. Так что к физическим кондициям Царя на Руси серьёзно относились.
   В общем, царевич Дмитрий никаким образом в наследники престола не годился. Потому мальца, чтобы в Москве, в царских палатах не отсвечивал, отослали вместе с матерью с глаз долой. Отправили их в Углич, где Дмитрий считался правителем и имел свой двор, став, таким образом, последним на Руси удельным князем. Его мать царицей побыла всего ничего, во вкус войти не успела, потому в Угличе развернулась, насколько возможностей хватило, двор завела настоящий, княжий. Дмитрий по малолетству всех этих тонкостей, очевидно, не понимал, просто жил и рос, как обычный пацан. Вот там, в Угличе, он и погиб 15 мая 1591 года, не дожив полгода до девяти лет. История эта тёмная потому, что единого мнения о том, что же всё-таки случилось на самом деле, у учёного люда нет. Я же считаю: не было у Бориса причин желать смерти царевича, просто потому, что он не мог считаться конкурентом.
   Законный шурин царя имел в то время неизмеримо больше прав на престол, нежели незаконный сын. Кто-то удивится такому заявлению, ведь в наши дни наследственное право даже родного брата не считает наследником первой очереди, не говоря уже о двоюродных-троюродных, а шурин вообще не родственник, всего лишь свояк. Но, так получается, что в Московии близкое свойство считалось куда важнее дальнего кровного родства, чему имеется немало примеров.
   Например, одним из обоснований выбора на царство Михаила Романова в 1613 году был тот факт, что одной из жён Ивана Грозного, матерью Фёдора Иоанновича была Анастасия Романовна Захарьина, приходившаяся Михаилу Фёдоровичу двоюродной бабушкой. Тут не то что кровного родства нет, тут и свойство-то весьма относительное. Годунов всё же шурин царя, родной брат правящей (пусть не долго, пусть формально, но Ирина считалась правительницей, от её имени целый месяц указы издавались) царицы, а Михаил Фёдорович всего-то двоюродный внучатый племянник одной из шести (если не семи) царских жён, которых не всякий профессор-историк перечислит. В народе такое родство обозначают забавной, но в то же время исключительно точной формулой: "Вашему забору двоюродный плетень". Однако же избрали юного Михаила на царство, несмотря на то, со смертью Фёдора Иоанновича пресеклась только основная, старшая линия династии Рюриковичей, представителей же побочных, младших ветвей оставалось, ну не как грязи, конечно, но вполне достаточно. Было из кого выбирать. Так что Борис, шурин царя и родной брат царицы всяко имел куда больше прав, нежели незаконнорожденный царевич.
   По логике, Борису Дмитрия следовало всячески беречь, особенно учитывая специфику Руси-Московии. Будучи человеком образованным, Годунов хорошо знал отечественную историю и не мог не понимать: мертвый Дмитрий потенциально куда опаснее живого. Живого можно держать под приглядом. Отправить в удел не далеко, но и не рядом, да людишек надёжных приставить, чтобы смотрели да докладывали, ездит ли кто к царевичу, а ежели ездит, то кто именно, зачем, да какие разговоры ведёт. Так любую крамолу можно в зародыше пресечь. А за мертвым не уследишь. Что ни делай, а нет никакой гарантии, что не объявится где-нибудь в ближнем зарубежье ухарь, решивший половить рыбку в мутной водице, объявляя себя "чудесно спасшимся царевичем". Да не один, как в результате и вышло.
   Ну, что случилось, того уже не воротишь. Когда из Углича пришло печальное известие, было решено отправить туда авторитетную комиссию для проведения официального расследования, как в наше время сказали бы, следственную бригаду важняков Генпрокуратуры. Конечно, ясность внести было необходимо, потому и людей Годунов подобрал уважаемых, в одном ошибся, поставил во главе комиссии князя Василия Шуйского. Это ещё не герой нашего построения, а всего лишь его дядя, но личность во многом столь примечательная, что его следует представить особо.
   Этот человек по происхождению был родовитым аристократом, по душевной склонности -- подлецом и предателем, по умственному развитию -- дураком, хотя и хитрым. Почему-то считается, что человек в интригах гораздый, обязательно умён. А это, оказывается, совсем не обязательно. Встречаются, конечно, интриганы расчётливые. Те, кто тщательно продумает каждый шаг, всё взвесит, просчитает: кому прямо сказать, открытым текстом, кому слегка намекнуть, а кому слушок со стороны подпустить, а то не поверит. Такой точно знает с кем как и о чём говорить. Одного припугнёт, к другому подольстится, а третьего банально купит. Так вот, князь Василий умельцем не был. Интриговал он потому, что, видимо, иначе жить не мог. Как чёрная африканская мамба не может не жалить, иначе умрёт от собственного яда, так и Шуйский не мог не гадить. Правда, делал он это неумно. До поры до времени сходило, но игроку, рассчитывающему только на удачу, не может бесконечно везти.
   В завышенном честолюбии, самом по себе, нет ничего плохого. В конце концов, прогресс обеспечивается именно честолюбцами, ибо только они достигают чего-то значимого. Плохо, когда способности не соответствуют уровню притязаний, а ещё хуже, если человеку недостаёт ума это несоответствие осознать. Князь Шуйский, будучи натуральным Рюриковичем, пусть и из побочной, младшей ветви, очевидно считал, что его недооценивают, поэтому путём интриг и заговоров пытался забраться повыше. Так получается, потому что интриговал он всё время против того, кто у власти, напоминая некоторых современных диссидентов, пускающихся в отвлечённые умствования не дав себе труда задуматься, к чему может привести реализация их прожектов.
   Например, Годунова он пытался убрать ещё в середине восьмидесятых. Не в прямом смысле слова, конечно. Шуйский с братом решили устранить царицу Ирину, понимая, что именно благодаря ей, Борис Годунов занял столь высокое положение. Шуйские упирали на бездетность Ирины и даже кое-кого из церковников на свою сторону привлекли (в таком деле без высокопоставленного церковного иерарха было никак не обойтись, иначе развод не оформить). Однако не учли, что Царь Фёдор жену очень любил. Да и без того, будучи крайне религиозным, никогда на развод не согласился бы. Поэтому Годунов планы заговорщиков легко расстроил, но, как ни странно, карать не стал, только в ссылку отправил, хотя был по натуре мстителен.
   Видимо четыре года спустя Годунов решил, что Шуйский достаточно наказан и не только вернул его в Москву, но даже дал ответственное задание -- с Угличской трагедией разобраться. Скорее всего он при этом руководствовался желанием привлечь на свою сторону влиятельный клан, одну из младших ветвей Рюриковичей, но, повторяю, в выборе ошибся. Во-первых, независимо от того, что именно в Угличе случилось, официальный, задокументированный вывод мог быть только один -- несчастный случай. Во-вторых, слава о Шуйском шла дурная. В том, что князь может не просто соврать, но и клятву нарушить, если только выгоду почует, никто и не сомневался. А потому в заключение о смерти царевича, никто особо не вчитывался. Ну написано там, что Дмитрий сам зарезался, случайно. Играл в ножички, а тут приступ падучей болезни случился, нянька недоглядела, он на ножик и упал. Написано и подписью Шуйского засвидетельствовано, так что с того? Впоследствии Князь Василий неоднократно то объявлял подписанный им документ фальшивкой, то, напротив, самым что ни на есть подлинником. Причём и то и другое с божбой, глядя на Образ честнющими глазами.
   Вообще-то Борис Годунов оказался не самым плохим царём. В меру жесток, к меру справедлив, не жаден и в ратных делах удачлив. Официально на троне он сидел только семь лет, реально правил более двадцати. Ещё в 1591 году ему удалось отразить набег крымского хана, дошедшего со стопятидесятитысячным войском до самой Москвы. И не просто отразить, но и разбить орду наголову, отобрав обоз с награбленным добром. А в 95-м дипломатический успех после сложных переговоров со шведами -- удалось вернуть все земли, утраченные Россией в ходе неудачной Ливонской войны. И вообще с Западом установились хорошие отношения, каких никогда не бывало при прежних правителях. Годунов первым стал приглашать иностранцев на службу, что способствовало если и не европеизации Руси, то хотя бы началу некоторой интеграции. Так что всё у царя Бориса складывалось удачно и он имел неплохие шансы основать новую династию, но в конце жизни ему сильно не повезло.
   Если Вы директор процветающего предприятия, работники сыты и заплатой довольны, никому из них и в голову не придёт задумываться, по справедливости ли Вы свой пост занимаете. А вот когда дело плохо, когда заказов мало, зарплату сокращают, да и ту задерживают, опять-таки никто не задумается, директор ли проворовался или же объективные обстоятельства так неудачно сложились. Дела идут плохо -- директор виноват. Как я уже говорил, Годунов показал себя неплохим царём. Во всяком случае и в военной, и в дипломатической области он добился куда больших успехов, чем грозный Иван Васильевич. Добряком не был, что есть, то есть (иначе не смог бы столько лет власть удерживать), но жестокость проявлял в меру. Мнительный и мстительный? Да, но и тут никакого сравнения с Иваном IV.
   Беда, как это часто бывает, пришла откуда не ждали. Три года подряд, с 1601 по 1603, выдались неурожайными. Лето в первые два года наступало поздно, заморозки и снегопад в мае, всходы вымерзали. На третий год, вроде погода наладилась, да не хватало семян для посева, все подъели. Вроде бы причиной тому грандиозное извержение перуанского вулкана, но какая, собственно, разница. Разразился страшный голод, массы народа стекались с Москву в поисках пропитания. Борис, надо отдать ему должное, пытался спасти положение не жалея сил и средств: раздавал деньги из казны и продукты из царских амбаров, пытался регулировать цены на хлеб, жестоко наказывая спекулянтов, ничего не помогало. Правительство пыталось даже изымать у спекулянтов излишки, отправив по городам и весям продовольственные отряды по типу тех, что действовали во времена военного коммунизма, но часто крестьяне просто встречали продотрядовцев топорами. Цены на хлеб взлетели в сто раз, царских подачек не хватало. Бояре, будучи не в силах прокормить своих холопов, выгоняли их со двора, а те, оставшись без средств к существованию, сбивались в шайки, грабившие всех подряд. Только в Москве было захоронено 127 тысяч умерших от голода, а хоронить успевали не всех. Погибших же в провинциях особо и не считали.
   И вот тут-то пошли разговоры, что все эти бедствия неспроста, а явно Божья кара "неправильному" царю. Это ж ясно, как дважды два: если Бог царя карает, насылая мор и глад, то ясен пень, царь незаконный, неправильный. Непонятно только, зачем бы Богу изводить сотни тысяч невиновных, чтобы царя покарать? Не проще ли наслать мор на него одного или, ещё лучше, молнией поразить? Только, когда тело от голода пухнет, голове как-то не до логических построений. Так что разговоры по Москве шли и чем дальше, тем больше. Царь Борис пытался бороться со слухами с помощью карательных акций, чем ещё больше те самые слухи подпитывал. А тут ещё известие с западных рубежей пришло, будто объявился то ли в Польше, то ли в Литве природный государь, чудом спасшийся Дмитрий Иванович.
   Люди склонны верить в чудо, просто верить, причём совершенно нерационально. Понятно, когда над Вами измывается жуткий диктатор, можно не без веских оснований надеяться, что преемник окажется гуманнее, казни прекратит, двери узилищ растворит. Но когда в стране голод от неурожая, царь не сидит на мешках, напротив, все запасы раздал, а всё одно не хватает, то откуда возьмёт хлеб самозванец? Пятью ковригами накормит? Так он не сын Божий, даже если и природный Рюрикович. Тем не менее, новости о "царевиче" ловили с надеждой, слухи муссировали. И уже никто не вспоминал, что царевич незаконнорожденный, даже если и не самозванец. А 16 октября 1604 года Лжедмитрий I с отрядами казаков и поляков перешёл границу и двинулся на Москву. Правда не сразу двинулся, сил всё же маловато под рукой имел, да и побили его отряд правительственные войска в первом же приграничном сражении. А потому, осев в Путивле, сразу же признавшим его законным Государем, принялся Самозванец грамоты во все концы Московии рассылать, пытаясь привлечь на свою сторону побольше служивого народу.
   Многие московские бояре тут же стали к самозванцу гонцов слать, мосты наводить. И кто бы Вы думали, в первых рядах оказался? Правильно, князь Василий. Он тут же признал, что заключение о случайной гибели царевича, подписал под давлением, а на самом деле убитый ребёнок был вовсе другой... Годунов измену прознал и тут уж не сносить Шуйскому головы, не отделался бы лизанием Борисовых сапог, как в 1587 году, после интриги, направленной против Ирины. Тогда поползал на брюхе, поунижался, вымолил ссылку. Но тогда Борис ещё царём не был. Теперь бы точно поганца укоротил, да и не его одного, только не успел царь Борис с репрессиями, помер 13 апреля 1605 года. Практически немедленно армия перешла на сторону самозванца, изменив сыну Годунова, шестнадцатилетнему Фёдору, провозглашённому царём после смерти отца. А 10 июня Фёдора убили вместе с матерью, недолго парень поцарствовал. Судьба его сестры, царевны Ксении неясна: то ли в монастырь попала, то ли стала наложницей польского воеводы. Одно ясно, убивать царевну заговорщики не стали, так как прав на трон по тогдашним законам она не имела, а значит и опасности не представляла.
   20 июня под ликующие вопли толпы, не встречая сопротивления, самозванец вступает в Москву. Василий Шуйский публично отрекается от заключения о расследовании гибели Дмитрия, подписанного им некогда, признаёт самозванца настоящим царевичем. Мол в Угличе другой мальчик погиб, посторонний. А тут ещё и трогательная сцена -- встреча с матерью. Марфу Нагую после Угличского инцидента пристроили в монастырь, где она и жила скромной инокиней все эти годы. Но, как только пришло известие о появлении якобы спасшегося царевича, Борис Годунов велел Марфу из монастыря извлечь, в Москву доставить и держать на всякий случай под рукой. Не успели, помер Борис. Так вот, 18 июля Марфа, прибывшая к тому времени в Москву "сына" признала. По свидетельствам очевидцев, коих немало сохранилась, сцена вышла под стать лучшим образчикам индийского кино: "Ах, мамуля!", "Ах, сынок!". Теперь уж и вовсе никто в законности нового царя не сомневался и 30 июля 1605 года Лжедмитрий торжественно венчается на царство. По всему выходило, править ему долго и счастливо, да не сложилось.
   Учёные мужи всё спорят, судят да рядят, кем был Лжедмитрий на самом деле. Причём, есть и такая экзотическая версия, что это и впрямь царевич Дмитрий, а никакой не самозванец. Я понимаю, чуда хочется и учёным, но им всё же следует опираться на факты, а никаких других фактов, кроме признания матери, нет. Генетическую экспертизу проводить, отпечатки пальцев исследовать тогда не умели, опознание проводили только по показаниям очевидцев. А кто, казалось бы лучший очевидец, чем родная мать? Однако, на признание Марфы не стоит обращать серьёзного внимания. Так же как и заключение Шуйского о смерти царевича не могло быть никаким другим, кроме официально одобренной версии несчастного случая, так и здесь. Признание Марфы не говорит буквально ни о чём. Царицей она побыла всего года три, потом ещё лет шесть -- матерью удельного князя, а дальше что? Прозябание в монастыре, жизнь кончена. Тут и чёрта лысого сыном признаешь, лишь бы из небытия вернуться.
   Сразу же после воцарения Лжедмитрия, Шуйский начал распускать слухи, что никакой это не царевич, а самый что ни на есть самозваный самозванец. И снова показания поменял. Мол, именно царевич тогда, в Угличе погиб, никаких сомнений. Вот чего человеку неймётся? А снова то же самое -- не оценили, не наградили. А за что награждать? За то, что государем признал, да верноподданнические чувства выразил? Этого маловато. Одно дело, когда Вы являетесь к влиятельному польскому магнату Мнишеку без гроша за душой, с одним лишь невнятным проектом захвата власти в соседней Московии, а тот Мнишек решает рискнуть, вложившись в сомнительное предприятие. Подписывает ещё более влиятельных братьев Вишневецких и не только снабжает Вас деньгами и войском, но и дочь, красавицу Марину в жёны отдаёт. Тут, конечно, есть за что благодарить.
   А Шуйский что? Ну признал государем, так это его обязанность! Как я есть Государь, Царь и Великий князь, так ты, холоп и должен был поклониться. Сделал -- молодец, живи спокойно, а на большее не рассчитывай, не выслужил большего. Но князь Василий как раз и рассчитывал и не просто на большее, а на очень большее. Но не получил, потому интриговать и начал. Но снова попался. Уже 23 июня, то есть ещё до коронации его схватили и осудили на смерть. Но и тут старый стервец умудрился выкрутиться. Помиловал его Лжедмитрий буквально у плахи, но помиловал себе на беду.
   Потому что Шуйский своих затей не оставил, только действовать стал тоньше. Тем более, новый государь, волшебной палочки не имея, не смог улучшить в одночасье положение простого московского люда (а кто бы сумел?), потому недовольство исподволь нарастало, а заговорщики его умело подпитывали. Да и выглядел новый Царь необычно, вёл себя непривычно. Во-первых, бороду-усы брил, во-вторых, в европейском платье ходил. А в третьих, мало того, что царицу-иноземку привёз, так всё больше с её земляками, полячишками всякими якшался. А те, понятное дело, составляя как бы гвардию Государя, вели себя на Москве по хозяйски, чем ещё более озлобляли православный люд. Вовремя запущенный слух о готовящейся католизации Руси и вовсе вызвал озверение.
   Кульминация заговора пришлась на середину мая 1606 года. Заручившись поддержкой стоявшего под Москвой новгородско-псковского отряда, который готовился к походу на Крым, Шуйский организовал переворот. Зная невеликие умственные способности князя Василия, остаётся только дивиться тому, насколько толково всё было устроено. Видимо хороший аналитик помогал князю план переворота составить. По городу вдруг в одночасье пошли беспорядки. Вроде бы и хаотично, но, судя по тому, что как раз в тех местах, откуда Лжедмитрию могла помощь придти, эти беспорядки были умело организованы и чётко скоординированы. А пока верные Государю отряды пытались сквозь толпу пробиться, заговорщики ворвались в Кремль. В ночь с 16 на 17 мая самозванец был убит не продержавшись у власти и года. А на трон, под именем Василия IV, уселся князь Шуйский, достигший казалось бы на старости лет исполнения самых смелых своих мечтаний. Но так только казалось.
   Правитель может быть хорош для подданных, может -- для державы что, как правило, не совмещается ибо интересы граждан далеко не всегда совпадают с государственными интересами. Вот и Морис Дрюон отмечает, что при Филиппе Красивом Франция была могущественнейшим королевством, а французы -- несчастнейшими из подданных. Нормально, так обычно и случается. Государя могут ненавидеть, могут бояться, как Ивана Грозного, а могут полагать блаженным, как Фёдора Иоанновича, но одного Государь не должен допускать ни при каких условиях. Презрения. Фёдора считали блаженным, но не презирали, Боже упаси, а уважали, благо на святой Руси отношение к юродивым всегда было особенным, их считали Божьими людьми. А Шуйского знаете как в народе звали? Царь Васька и одно это прозвище говорит о многом, если не обо всём. Да он ничего, кроме презрения и не заслуживал.
   Он, видимо, думал, что царём быть легко и приятно. Может иногда и так (особенно, если со стороны глядеть, в суть дела не вникая), но не во время Смуты. После свержения и убийства Лжедмитрия I проблемы никуда не делись, сами собой не рассосались. Их нужно было решать, решать быстро, а Василий IV, увы, государственным умом не отличался. После голода 1601-1603 годов страна не просто потеряла массу граждан, была разрушена инфраструктура многих регионов, по дорогам бродили шайки грабителей и мародёров. Периодически они сбивались в крупные отряды и тогда начинали представлять нешуточную угрозу уже не только селянам. Порой непонятно было, то ли шайка воровская, то ли повстанческая армия. То и дело в столицу приходили известия о вспыхивающих то тут, то там бунтах и подавление некоторых, например, восстания Ивана Болотникова (1606-1607гг.) выливалось в полноценные локальные войны.
   Оставалась реальной и внешняя угроза. Поляки, уже привыкшие было к мысли, что на троне в Москве сидит их ставленник и Русь, вот-вот станет чем-то вроде польской провинции, явственно бряцали оружием. А тут ещё и самозванцы полезли, как тараканы из щелей. Появились Лжедмитрии, так сказать, новой генерации. Их было несколько, каждый уверял, что он -- чудом спасшийся из Москвы царь, но наибольшую известность приобрёл один, вошедший в историю как Тушинский Вор. Тушинский, потому что разместил свою резиденцию в Тушине, тогда подмосковном посёлке. Именно резиденцию со всеми властными атрибутами.
   1607-1610 годы интересны тем, что в это время в Московии было как бы два царя. Прецедент не нов. И Европе случалось иногда наблюдать сразу двух пап, каждый из которых предавал анафеме конкурента, ну вот и у нас два царя получилось. Один, официально коронованный царь Васька, другой -- Лжедмитрий II, Тушинский Вор. Причём, контролировал он не намного меньше территории, чем оставалось под властью Шуйского. Потому и жил в Тушине открыто, не таясь, что силу чувствовал. Правда той силы было недостаточно, чтобы на Москве прочно сесть, но и Василий Иванович ничего с супостатом поделать не мог.
   А супостат между тем не просто в Тушино сиднем сидел. Он действовал. Не говоря уже о том, что его военные отряды постоянно беспокоили московитов, сам Лжедмитрий II активно себе сторонников вербовал, жалуя чинами и титулами. То есть, изображал нормального монарха, в чьей воле и карать, и миловать. А поскольку всегда и при любой власти находится немало людей, считающих себя не оценёнными по заслугам (сам Шуйский -- первейший тому пример), нашлись они и теперь и даже в большом количестве, учитывая реалии Смутного времени и шаткость положения Царя Васьки. В общем, сторонниками самозванец оброс быстро, как барбоска блохами.
   Марина Мнишек нового самозванца быстренько признала, в Тушино перебралась, стала жить с Лжедмитрием II, как с законным супругом и даже сына от него родила, "Ворёнка" Ивана, которого упорно именовала царевичем, законным наследником престола. Ну её-то понять можно, уж так хотелось дамочке царицей быть, что ради этого в любую постель готова была прыгнуть. А московские служилые люди разделились сообразно политическим пристрастиям и личным интересам. Одни продолжали служить Московскому царю, другие в Тушино переехали и самозванцу присягнули. Но оставалось немало и тех, кто никак определиться не мог. Такие жили в дороге, постоянно перемещаясь из Москвы в Тушино и обратно. Помните, как забавлял нас герой итальянской комедии, весельчак Труффальдино, умудрявшийся услужить одновременно двум хозяевам? Так в России начала XVII века успешно подвизался не один десяток таких труффальдин, умудрявшихся получать бонусы и преференции сразу от обоих царей.
   Человеческий организм -- штука тонкая, сложная, до сих пор не вполне понятая учёным людом. Подмечено, что в ситуациях стрессовых, сложных, организм порой мобилизуется сам по себе и выдаёт такое, чего в нормальной ситуации не приходится ожидать. Хромой калека, спасаясь от разъярённого быка, перепрыгивает с разбегу трёхметровый забор, а хлюпик-очкарик, защищая свою подругу, укладывает мордой на асфальт габаритного громилу.
   Видимо, от ужаса, отчаяния и бессилия ум царя Васьки на краткое время необычайно обострился и выдал остроумную идею. Зверскую в своей основе, конечно, но остроумную. В самом деле, что предпринять, когда не хватает сил пресечь крамолу? Когда люди, жаждущие чуда, тянутся к самозванцу, не обращая внимания на такие "мелочи", как несходство внешности и характера? Глашатаи уже и голоса себе сорвали, выкрикивая царские указы, разоблачающие Лжедмитрия II, а всё без толку, народ как в Тушино ездил, так и ездит. Требовалось что-то другое. Что-то действенное, такое, чтобы разом все слухи пресечь, чтобы ни у кого и малейших сомнений не осталось, что царевич умер, совсем умер, окончательно и бесповоротно. В сложившейся ситуации Шуйскому требовалась убедительная акция, которая быстро и наглядно доказала бы всем, что претендент никакой не царевич, а самозванец, мошенник и вор.
   Вот и решил Василий Иванович, что причисление покойного Дмитрия к лику святых как раз и станет таким действом, все проблемы разом разрешит. В самом деле, канонизируют-то только покойников. Если царевича причислили к лику святых, то о чём речь? Тогда любой, объявивший себя Дмитрием, становится уже не просто самозванцем, но и святотатцем. На счету Русской православной Церкви немало славных деяний, из её среды вышли и подвижники, и герои. Но и тёмных пятен, увы, немало и канонизация Дмитрия Ивановича, как благоверного царевича, одно из них. Потому как это был, вне всякого сомнения, политический заказ власти, который РПЦ выполнила браво, с готовностью взяв под козырёк.
   Собственно, не она одна. В том смысле, что и любая другая христианская Церковь, независимо от конфессиональной принадлежности, как правило с властью дружила и власти верно служила. Победное шествие христианства по миру как раз тогда и началось, когда разномастные князьки смекнули, что быть помазанником Божьим, то есть законным представителем единого всемогущего Бога на своей земле, куда выгоднее и удобнее, чем опираться на авторитет племенных, языческих божков. Волхвы-то, к примеру, князю не подчинялись, как и вообще никому (помните, у Пушкина: "покорный Перуну старик одному"?). Сочтут нужным, поддержат, а нет -- извиняй князь. Договориться с волхвом было куда сложнее, чем с епископом.
   Но это я так, к слову. Важно понять и запомнить: никаких обоснованных оснований для канонизации царевича Дмитрия не было и быть не могло, так как отсутствовало главное условие. Мученическая смерть за веру. Вот цесаревича Алексея, несчастного, смертельно больного ребёнка, в 18-м действительно застрелили дяди в кожанках. Тоже не за веру, конечно, но убиен был Алексей безвинно, так что тут всё ясно и понятно. А насчёт Дмитрия никакой ясности нет, ибо не было доказано, что его убили, напротив, единственное официальное заключение компетентной комиссии по этому делу ясно утверждало -- несчастный случай. Так что и спорить тут не о чем. Царь высказал пожелание, просьбу, равносильную приказу, церковное руководство поспешило уважить. И очень хочется надеяться, что хотя бы часть иерархов (пусть не все и даже не большинство), голосуя за канонизацию царевича, думала о благе державы. Всё-таки имелись основания надеяться, что причисление Дмитрия к лику святых, если и не ликвидирует массовое самозванническое движение, то хотя бы сильно его ослабит.
   Как бы там ни было, но как раз в то время, когда Лжедмитрий II в Тушино свою ставку разворачивал и резво сторонников вербовал, в Москве пышно и торжественно объявили о канонизации благоверного царевича. А поскольку одним из непременных условий и, я бы даже сказал, весомых доказательств святости претендента, является нетленность его тела, мощи царевича представили на всеобщее обозрение и любой желающий мог легко убедиться, что в гробу лежит вполне свеженький трупик, на вид недельный, не более, а ведь погиб царевич аж пятнадцать лет назад. У действа, кстати, имелась двойная подоплёка. С одной стороны канонизация царевича выбивала, по замыслу организаторов, почву из под ног всех и всяческих самозванцев, с другой окончательно припечатывала к челу покойного царя Бориса клеймо детоубийцы. Теперь уже и Церковь была вынуждена во все последующие времена отстаивать версию о вине Бориса Годунова, иначе канонизация царевича становилась бы в глазах всех сведущих людей не более чем позорной профанацией. Шуйскому это требовалось на тот случай, если вдруг род Годуновых свои претензии на московский трон предъявит.
   Процедуру, как я уже говорил, провели с помпой и знаете, могло пройти, вполне могло. Если бы автором идеи выступил кто угодно другой, но не царь Васька. Репутация Шуйского, увы, оставляла желать много лучшего, знали его на Москве, как облупленного, а потому, хотя простой люд косяком тянулся на останки якобы царевича глянуть (думаю, как в дни моего детства в Мавзолей Ленина), по Москве сразу, с первых же дней поползли слухи, что в гробу вовсе не царевич лежит. Обман, мол, всё это. Прирезали какого-то отрока подходящего возраста, да и выдали за Дмитрия. И зная Шуйского, я не сомневаюсь, он вполне был способен на такое...
   Вот ведь как странно порой исторические симпатии раскладываются. Я бы даже сказал, причудливо. Борис Годунов до сих пор считается в глазах общественности убийцей, хотя вина его не доказана и по моему глубокому убеждению, он к смерти царевича скорее всего непричастен. А о Василии Шуйском как бы и забыли. Он вроде бы и не при чём, хотя (опять-таки, скорее всего) как минимум одного ребёнка убили по его прямому приказу. Думаю так потому, что царевич Дмитрий в святые как-то не очень подходит. Хоть и прожил на свете всего восемь лет, но впечатление о себе успел оставить не слабое, о чём мы ещё поговорим.
   Ситуация снова зашла в тупик (вернее, она оттуда и не вышла), пресечь деятельность Тушинского вора или хоть как-то проредить ряды его сторонников не получилось даже с помощью верной Церкви. И вот тут как раз и выходит на сцену герой нашего построения. Михаил Васильевич Скопин-Шуйский происходил из той же ветви Рюриковичей, что и Василий IV и приходился царю довольно близким родственником. Он был честным, порядочным человеком, а главное -- прирождённым полководцем. Жизнь прожил недолгую (8 ноября 1586г. -- 29 апреля 1610г.), но яркую, успел много. Ему и только ему обязан царь Васька тем, что просидел на троне четыре года.
   Не стану тратить время, желающие легко найдут информацию о деяниях князя Михаила Васильевича. Упомяну только, что целый год с марта 1609 по март 1610 года он непрерывно воевал. Разбил крупные силы поляков-интервентов, затем рассеял войска Тушинского Вора (после чего тот перестал представлять угрозу для Москвы и вскоре исчез с политической арены), затем снова бил поляков. 12 марта 1610 года полки Скопина-Шуйского с победой вернулись в столицу. Казалось, Смуте приходит конец. Был устроен грандиозный праздник с чествованием молодого триумфатора, а 29 апреля Михаил Васильевич неожиданно скончался после странной скоротечной болезни. И если с гибелью царевича Дмитрия полной ясности нет, то в случае Скопина-Шуйского никто не сомневался -- отравлен по приказу царя. И даже конкретного отравителя называли, брата Василия, Дмитрия, точнее, его жену, поднесшую Михаилу на пиру чашу вина.
   Плохо, когда правитель не слишком умел. Но, если хотя бы старается, за державу радеет, это ещё полбеды: по крайней мере, сознательного вреда не нанесёт. Хуже, когда правитель туп и совсем плохо, когда в подозрительности и злобе теряет инстинкт самосохранения. "Рубить сук, на котором сидишь" вовсе не идиоматическое выражение. Вернее, не только. Такие ситуации и в повседневной жизни неоднократно встречаются. Убийство Михаила Васильевича как раз из них, типичнейший пример.
   Претензии Василия Шуйского на престол, на который его занес в 1606 году успешно осуществлённый заговор, явно никем не оспаривались. Он природный Рюрикович, пусть и младшей ветви. И, коль старшая ветвь пресеклась, имеет те же права, что и любой другой представитель рода. С другой стороны это означает, что и у любого другого, скажем у того же Скопина-Шуйского те же права. Поэтому Василий IV прекрасно понимал шаткость своего положения и всё время по сторонам глядел, выискивая тех, кто мог бы захотеть его с трона подвинуть. А чего искать, когда вот он, племяш, молодой да активный, приобретший вдруг такую популярность в народе, славу спасителя Отечества, есть отчего взревновать, есть чему позавидовать.
   Да тут ещё и подозрения наложились. В 1609 году, уже после ряда громких побед, рязанский воевода Прокопий Ляпунов отправил Михаилу Васильевичу тайное послание с предложением скинуть царя и занять его место. По сути, это был прямой призыв к бунту, никак иначе, нежели государственной изменой предложение воеводы не назовёшь. Скопин-Шуйский, однако, присягу нарушить не пожелал, но и царю на Прокопия не донёс. Почему, не знаю. Может от природного благородства, а может просто потому, что Прокопий был ему нужен живым. Донёс бы, того Прокопия мигом бы взяли да на дыбе и изломали. А способные полководцы на земле не валяются, война-то ещё не закончена.
   Однако Царь узнал и призадумался: отчего не донёс или дурные замыслы вынашивает? Василий IV, как очень многие и до и после него, судил о других по себе, что вообще-то более свойственно людям подловатым. Сам-то он всю жизнь предавал тех, кому присягал служить верой и правдой и на трон сел в результате заговора и убийства предшественника, потому был уверен, что и племянник готов поступить так же и ножик на дядюшку точит. Но до поры до времени ничего не предпринимал. До тех пор, пока племянник был нужен, пока воевал, да врагов бил. А как разбил, так и возникла у царя иллюзия, что теперь он и сам справится.
   А с чего это Шуйский решил, что полководцы от Бога ему больше не понадобятся? Или враги перевелись? Это же надо совсем соображение потерять, чтобы убрать того человека, который чуть ли не в одиночку твой трон подпирает. Ну не дал Господь ума, так хотя бы к жизненному опыту обратился. Ведь на престол сел аж в 54 года, более чем солидный возраст по тем временам. В то время, когда средняя продолжительность жизни не превышала сорока лет, человек, проживший более пятидесяти, казался чуть ли не старцем. Но старость, увы, вовсе не синоним мудрости.
   Убийство племянника вышло царю Ваське боком. И двух месяцев не прошло после смерти Михаила Васильевича, как 24 июня под Клушином польская армия короля Сигизмунда III наголову разгромила войска царёва брата, Дмитрия Шуйского и не было уже в Москве человека, способного исправить положение, не допустить катастрофы. 17 июля 1610 года, бояре, поддержанные значительной частью московского служилого дворянства, свергли Василия IV с престола, насильно постригли в монахи и отправили вместе с братьями в подарок польскому королю, в плену у которого он и скончался два года спустя. А ведь всё могло иначе повернуться.
   Скопин-Шуйский -- человек прямой, чуждый интриганству, да ещё и неопытный по молодости лет (он ведь прожил всего двадцать четыре года), тоже, видимо, судил о других по себе. Не понимал, что его личный успех, даже и достигнутый служением во благо отечеству, вызовет зависть. И чем большую популярность приобретёт он в народе, тем больше врагов поимеет. Да ещё и подозрения вызвал из-за природного благородства. Не донёс царю о предложениях рязанского воеводы, пусть и от чистого сердца сделанных, но по сути крамольных. А ведь шила в мешке не утаить. Мог Михаил Васильевич подумать (да что там мог, должен был), что найдутся "благожелатели", донесут царю, подпитают его подозрительность.
   Михаилу Васильевичу следовало с дядей-царём договориться, подозрения развеять. Тот ведь бездетен, а значит, при всей своей ограниченности не мог не понимать: рано или поздно вопрос престолонаследия встанет во всей красе. Законного наследника нет, значит снова смуты, заговоры. Опять же, если у царя нет официального преемника, значит за ним никто не стоит, трон не подпирает. Может возникнуть искушение ускорить события, не дожидаясь, пока престарелый царь естественным порядком отойдёт в мир иной. Всё равно пустоцвет, так чего не отсечь? Совсем другое дело, когда рядом молодой, храбрый, уже зарекомендовавший себя в боях наследник. Тут уж десять раз подумаешь, прежде чем крамолу учинять.
   Вот и надо было объяснить, да подоходчивее, чтобы даже туповатый, подозрительный Царь Васька понял: "Я, дядюшка, под тебя копать не стану, верной опорой трона буду, любого супостата порву. Правь спокойно столько, сколько Господь тебе отмерит, только меня уж своим наследником публично объяви". И могло, могло получиться. Не то, чтобы наверняка удалось бы, но вполне могло. Если бы только Скопин-Шуйский сумел убедить царя, что, с одной стороны, только он один сможет державу оборонить, а с другой, высшей власти не опасен.
   История Руси в этом случае пошла бы совершенно другим путём. На троне утвердилась бы династия Шуйских, естественная преемница прервавшейся линий старших Рюриковичей. То есть законность и легитимность налицо. А значит нет нужды Соборы созывать, нового царя выбирать. Это первое. Второе: Смутное время закончилось бы в 1610 году, а не в 13-м. Казалось бы три года -- невелик срок. Только в эти три года на Русь свалились Семибоярщина, польская интервенция, сожжение Москвы и долгая кровопролитная война ополчения гражданина Минина и князя Пожарского с поляками и всякими разномастными ворами, терзавшими страну. И ведь все эти шайки грабили и убивали, убивали и грабили. Людские потери за эти три года сравнимы с потерями первых трёх голодных лет XVII века.
   Останься жив Скопин-Шуйский, ничего подобного не случилось бы. Поляки ведь не с боя Москву брали, просто так вошли, по приглашению. Временщики, составлявшие подобие правительства, названное впоследствии Семибоярщиной, прекрасно понимали (не могли не понимать) шаткость своего положения, а сидеть в тёплых, нагретых обширными задами креслах боярской думы хотелось подольше. Вот они и решили польского королевича Владислава на русский престол посадить. Ну а королевич и рад стараться. Польский трон ему не светил, потому что корона в Польше не передавалась по наследству, короля шляхта выбирала. Вот и поспешил Владислав в Москву войско послать, место застолбить. Был бы наследник у Шуйского, нужды приглашать кого бы то ни было со стороны не возникло бы, откуда тогда полякам взяться?
   Ну и третье. В случае утверждения на русском престоле династии Шуйских, природных Рюриковичей, никаких Романовых и близко к трону никто не подпустил бы. Михаил Фёдорович так бы и помер боярином средней руки, а его потомки, если и вышли когда в князья, то уж не в цари, точно. Поймите правильно, я вовсе не хочу сказать, что Руси без Романовых было бы лучше. Может да, а может и нет. Не знаю. Стало бы по другому, это да. Одно можно сказать определёно, в этом случае Россия не испытала бы ни ужасов Петровской эпохи, ни целого столетия дворцовых переворотов. Правда, не получила бы Русь и Екатерину II, хотя компенсируют ли плюсы её разумного правления минусы Петровых сумасбродств..? Это большой вопрос.
   Размышление четвёртое. О царевиче.
   Совсем кратенькое размышление на тему: а кем всё-таки был Лжедмитрий I, Государь Всея Руси? Самозванец, самозванцем, но короновался он по всем правилам, занимает своё законное место в перечне государей российских (нравится это кому или нет), а потому его личность вызывает вполне понятный интерес. Попытка дилетанта, коим я, безусловно, являюсь влезть в тему, с которой вот уже четыре столетия не могут разобраться маститые, остепенённые профессионалы, может показаться наглой самонадеянностью, однако, не будем торопиться. Тем более, для того, чтобы с позиций логики осмыслить некие факты, вовсе не обязательно быть историком.
   Я, признаюсь, много книг по этой теме прочёл. Точных данных, сами понимаете, нет, а потому остаётся только предполагать. Так вот, предположений за минувшие столетия высказано и опубликовано масса. Но все они хоть и с разных позиций мусолят одну тему: был ли Лжедмитрий I самозванцем (кем именно, другой вопрос, в данном аспекте не особенно нас сейчас интересующий) или всё-таки настоящим царевичем? Вот и я решил свою версию представить. Доказательством она, разумеется, не является, да я на это и не претендую. Просто логика.
   Поскольку речь у нас пойдёт о психологии, признаюсь, дабы сразу же возможные возражения отсечь: я не психолог. Но, прочтя массу исторической литературы и будучи отягощён тремя высшими образованиями, привык, во-первых, задумываться, а, во-вторых, анализировать. Кроме того, со специалистами я всё-таки советовался. Так вот, раздумья и анализ привели меня к неожиданным, прямо скажем, выводам. А поскольку, ничего подобного раньше ни у кого я не встречал, то с полным основанием ощутил себя первооткрывателем.
   Это очень приятное чувство, сродни экстазу, кто его испытывал, тот меня поймёт. Однако, ежели что утверждаешь, желательно быть уверенным в том, что говоришь, поэтому я счёл необходимым проконсультироваться у профессиональных психологов. Имён не называя описал ситуацию так, чтобы можно было подумать, что речь идёт о ком-то из моих знакомых. Ну и услышал в ответ именно тот вывод, до которого сам додумался. Ну а коль уж специалист подтвердил, значит моя придумка не убогий дилетантский измышлизм, а вполне правдоподобная гипотеза, имеющая право на существование.
   Итак. Как понять, кто же сел на московский трон в июле 1605 года? Что мы, собственно имеем? А имеем мы двух людей, как бы две части одной формулы, две разновеликие на вид величины: с одной стороны ребёнка, якобы погибшего (пока оставим в стороне вопрос, как именно) в возрасте восьми лет, а с другой -- вполне взрослого, хотя и молодого мужчину. Как понять и главное, понять доказательно, какой знак следует ставить между частями формулы? Равенства или нет? Другими словами, есть ли хоть малейшие основания предполагать, что человек, севший в июле 1605 года на трон в Кремле, это тот самый Угличский мальчик, только повзрослевший на тринадцать лет? На мой взгляд таких оснований нет.
   Прежде всего отметим, что анализировать внешнее сходство бессмысленно. Дети с возрастом частенько меняются, меня, например, опознать по детской фотографии практически невозможно, даже если чисто выбрить. Да и не было тогда фотографий. Портреты, конечно, остались, но кто даст гарантию, что оригиналы отображены на портретах абсолютно точно? Таких гарантий нет и быть не может.
   Как я уже сказал, надёжных доказательств не имеется, иначе и спорить было бы не о чем. Есть некие факты, но ни один из них ничего, если подумать, не доказывает. На заключение комиссии под председательством Василия Шуйского опираться не получается, поскольку при всей своей официальности в то время иным оно быть просто не могло. Сами подумайте. Допустим, комиссия признала бы, что погиб не царевич. Тогда со всей неизбежностью встал бы вопрос: а куда же Дмитрий подевался? И в случае, если бы Дмитрия реально убили, признавать сей факт в официальном документе было никак невозможно. Подобное заключение взбудоражило бы общество, породило бы совершено ненужные вопросы и, со стопроцентной гарантией, обвинения в адрес Царя Бориса (как, впрочем и произошло). Поэтому официальный документ, одобренный цензурой Годунова мог быть только таким, каким он и был. И никаким другим.
   Имеется признание матери, Марфы Нагой, но его тоже смело можно отбросить, я уже объяснял почему. То, что Государь выглядел необычно для московского люда, бороду брил, в западном платье щеголял, это, конечно, факт, зафиксированный в документах эпохи многократно, но опять-таки не доказательство. А как ещё вести себя человеку, выходцу именно из западно-русских земель? Причём, многие учёные отмечают, что Лжедмитрий, по его поведению судя, мог с равным успехом оказаться как уроженцем Западной Руси, так и человеком, прожившим там всю сознательную жизнь. С поляками охотно общался? А с кем же ему общаться, если он (кто бы он ни был) среди поляков вырос, их языком владел, как родным и, видимо, понимал тех поляков получше, нежели московитов. Во всех смыслах получше.
   Ну а про Марину Мнишек и вовсе говорить не приходится. Дамочке так хотелось царицей Московской стать, что ради реализации своей идеи-фикс она готова была в любую койку прыгнуть, хоть козла, хоть чёрта лысого мужем признать. Тушинского вора, во всяком случае, признала, хотя уж он-то ну никакого отношения к реальному Дмитрию Ивановичу не имел. Сто пудово.
   Чтобы точно определиться, нам нужно что-то другое. Какое-то однозначное доказательство, не допускающее двойных толкований. И такое доказательство есть, причём настолько простое, что остаётся дивиться, как это оно до сих пор никому в голову не пришло.
   Для того, чтобы понять, является ли наша формула равенством или, напротив, неравенством, нужно вспомнить, что людям обычно не свойственно резко менять свои поведенческие стереотипы, определяемые характером. А характер, как известно, формируется в раннем детстве, по крайней мере, процентов на девяносто. Не воспитали ребёнка правильно, всё, дальше что-то изменить уже почти невозможно. Если ребёнок рос, к примеру, подлизой, то возмужав, честным и прямодушным уже не станет. Единственное, чему научиться сможет, так только льстить не грубо, в лоб, а тонко, закамуфлировано. Чтобы эту нехитрую мысль усвоить, совсем необязательно психологом быть. Достаточно иногда книжки почитывать, например, детективы Агаты Кристи, особенно те, в которых действует мудрая старушка, мисс Марпл, она все эти тонкости объясняет простым и доступным языком.
   Если, к примеру, про Вашего знакомого, слывущего человеком благородным, честным и исключительно порядочным, вдруг пойдут слушки, что он, якобы, кого-то предал, в спину ударил, можете не сомневаться: либо слухи есть ложь и клевета, либо то был совсем другой человек, либо Вы просто не всей полнотой информации владеете. О том, сколько шпионов-двойников погорело именно из-за неполного соответствия их поведения психотипу оригинала, можно написать отдельную большую книгу. Подготовят, допустим, двойника со всей тщательностью, всем повадкам оригинала, которого он заменить должен обучат, внедрят успешно, а он, расслабившись, вдруг сделает что-то не так, как это должен был в данных обстоятельствах делать (и делал обычно) его прототип. Причём это может быть какая-то совсем мелкая мелочь. Прикурил, допустим не так или, задумавшись щёку почесал, тогда как прототип в таких случаях нос потирает, этого достаточно. Кто-то внимательный заметит, задумается. И всё, спёкся шпион. Вот и давайте поглядим, насколько совпадают или не совпадают характеры наших персонажей.
   Об убиенном царевиче современники оставили немало свидетельств и они, мягко говоря, вызывают оторопь. Мальчуган, оказывается обнаруживал явную склонность к садизму и обещал со временем вырасти достойным сыном своего папаши-монстра. Пока, по малости лет, мучил птичек и мелких зверушек (птичкам ножки отрывал, мышек душил и резал), но очень любил смотреть, как забивают скотину. Причём, смотрел с явным интересом, горящими от возбуждения глазёнками. А насытившись видом крови и мучениями живого существа, бывало переведёт затуманенный взор на боярина, случайно попавшего в поле зрения и мечтательно цедит: "Когда вырасту, я вас всех..." Так примерно дети, которым отказано в очередной порции мороженного, мечтательно произносят: "Вот вырасту и мороженного буду есть, сколько захочу".
   Знаю, грех так говорить и даже думать, но может быть Руси повезло, что милый мальчик случайно зарезался аж в 1591 году? А то могло статься, что на фоне его правления, дорасти царевич Дмитрий до верховной власти, выкрутасы Ивана Грозного вспоминались бы как забавные шалости милого чудака.
   А основная отличительная черта, главная характеристика Государя Лжедмитрия I, гуманизм. Совершенно необычный в то время даже для относительно просвещённой Европы, не говоря уж о Московии. Вспомним. Едва Лжедмитрий (я его так называю за неимением лучшего общепринятого термина) короновался, Шуйский, не получивший ожидаемого признания, тут же заговор организовал. Государь заговор тот раскрыл, но никого не казнил, чем изумил до крайности даже своих друзей поляков. Нормальный государь, не патологический садист, а нормальный, в меру жестокий по тем временам правитель, повелел бы заговорщиков схватить, пытать жёстко, чтобы все нити заговора вызнать. А потом провёл бы массовое усекновение голов и выставил бы те головы, числом в несколько десятков вкруг Кремля для вразумления неразумных и повышения рейтинга власти. Этот же дурачок не только никого не казнил, но и главного заговорщика, Шуйского помиловал, чем и подписал себе смертный приговор.
   Он ведь не мог не понимать, что оставляя в живых недругов, создаёт себе, как минимум, большие проблемы в будущем. Положение-то довольно шаткое. Простой инстинкт самосохранения требовал казнить если уж не всех, то нескольких главарей непременно. Не захотел. Почему? Может просто не смог? Не смог через себя переступить, через своё "Я"? Если так, получается, что гуманизм Лжедмитрия был основополагающей чертой его характера. Я этот пример для наглядности привёл, но на самом деле многие современники отмечали уникальное мягкосердечие Государя.
   А теперь подумайте, поразмышляйте непредвзято и скажите честно: мог ли из мальца, отрывавшего ножки пичугам ради развлечения вырасти такой гуманист? Да никоим образом. Мне не верите, спросите любого психолога. Только из приведённого примера ясно видно: мальчик, погибший в Угличе в 1591 году и мужчина, перешедший с небольшим отрядом границу Московии в 1604 -- два совершенно разных человека. Таким образом получается, Лжедмитрий -- никакой не царевич, а настоящий самозванец. А вот в то, что он сам искренне считал себя Дмитрием Ивановичем, я поверить могу. Это вполне допустимо, так как человека смутно помнящего своё детство, можно убедить почти в чём угодно. Во всяком случае в ложной биографии -- легко.
   Господам исследователям следует прекратить бесплодные умствования. Да, разобраться кем был на самом деле Лжедмитрий I, задачка интересная, хотя и вряд ли разрешимая по прошествии стольких лет. Но идею о том, что он был природным царевичем, следует отбросить и забыть. Не был и быть не мог.
  
  
  
   Построение шестое. Ганнибал.
   Поскольку Ганнибал -- один из наиболее известных исторических персонажей и стоит в первых рядах наиболее выдающихся полководцев всех времён и народов (а не только древнего мира), его жизнеописаний создано достаточно много. Писать ещё одно я не намерен, всё равно не смогу сделать это лучше профессионального историка. Я хочу показать лишь, что этот человек -- ключевая фигура. Почему? Потому что Вторую Пуническую войну 218-202 годов до нашей эры римляне называли ещё и Ганнибаловой войной. И закончиться она могла совсем иначе...
   Все люди разные и отличаются друг от друга прежде всего отношением к жизни. Но, если особи, живущие исключительно сегодняшним днём, бессмысленно порхающие по жизни подобно бабочкам-однодневкам всё же, надеюсь, не составляют большинства, то и по настоящему целеустремлённые личности встречаются далеко не на каждом шагу. Казалось бы, что может быть естественнее для человека разумного: наметить конкретные цели, разработать планы их достижения и методично претворять? Увы, многим из нас это кажется тяжёлым, скучным делом. Мы, конечно, что-то там себе планируем на каждый день, но далеко вперёд не заглядываем. А на тех, кто умеет, поглядываем с завистью, потому как встречаются они редко. И уж совсем редки те, кого ведёт по жизни не какая-то цель, но Цель с большой буквы.
   Такие люди всю свою жизнь подчиняют одной, но глобальной идее, и стремятся к ней с железной целеустремлённостью, не считаясь с затратами, не падая духом после поражений, не щадя ни себя, ни других. И, хотя подобное поведение неизбежно приводит к некоторой ограниченности, прямолинейности, оно же вырабатывает волю и служит подтверждением цельности характера. Поэтому люди идеи невольно вызывают уважение, даже если мы их не понимаем и не можем (или, скорее, не умеем) вести себя так же. Человек идеи не может быть частью коллектива, он неизбежно одиночка, но именно поэтому привлекает внимание окружающих. Не случайно подобные характеры не раз выводились персонажами литературных произведений. Можно вспомнить мексиканца Риверу из знаменитого рассказа Джека Лондона или Тойво Глумова, героя повести братьев Стругацких "Волны гасят ветер".
   Человеком идеи несомненно был и Ганнибал. Сын знаменитого карфагенского полководца и государственного деятеля, Гамилькара Барки, он с детских лет проникся ненавистью к Риму. Родился он в 247 году до нашей эры, всего за шесть лет до окончания длительной, тяжёлой первой пунической войны, завершившейся поражением и унизительным для Карфагена мирным договором. Достаточно сказать, что Карфаген полностью лишался своего военного флота, терял Сицилию и должен был выплатить Риму громадную контрибуцию. Вот отцы города и решили для поправки положения осваивать новые рынки, сосредоточив внимание в первую очередь на Испании. Гамилькара Барку и назначили руководить испанскими колониями. Человеком он был заслуженным, авторитетным, вот сенаторы и решили удалить его из города. С одной стороны, армия ему подчинится, с другой сильного конкурента безопаснее держать в отдалении от центра власти.
   По легенде, перед отправлением в Испанию, Гамилькар привёл своего двенадцатилетнего сына в храм, где взял с него клятву бороться с Римом всегда, везде и всеми возможными способами. И Ганнибал клятву не нарушил ни разу, что само по себе достойно изумления. Много ли мы знаем случаев, когда человек, став взрослым, не только не забыл то, что он обещал в детстве, пусть даже и любимому отцу, но и выполнил обещание? А Ганнибал безусловно выполнил клятву, хотя победы и не добился. Ни единого дня своей жизни он не переставал бороться с главным врагом Родины. Более того, став после смерти отца главнокомандующим иберийской армией, Ганнибал сразу же повёл себя так, будто новая война с Римом -- дело решённое.
   Прошу простить за то, что немного отвлекусь от сути повествования, но хотелось бы кое-что обсудить. Может, конечно, я даю волю воображению, но, изучая историю, не раз ловил себя на мысли, что те или иные события далёкого прошлого вызывают у меня отчётливые ассоциации с настоящим. Смотрите, значительная часть истории мира III-II веков до нашей эры приходится на противоборство двух супердержав античности, Карфагена и Рима. Мир тогда был отчётливо двуполярен, а поскольку сдерживающего фактора в виде крылатых ракет с разделяющимися ядерными боеголовками в то время ещё не придумали, ничто не мешало противникам биться, выясняя, кто из них более супер. Три больших войны за столетие, в результате которых Карфаген исчез с политической карты мира, ставшего однополярным. Теперь уже ничто не могло помешать римлянам нести свет цивилизации варварским народам.
   Чем не аналогия? Вторая половина двадцатого века -- история соперничества двух сверхдержав. Правда, заняло это соперничество меньше времени, ну так и мир в XX веке стал компактнее, чем два тысячелетия назад, динамичнее, а оружие куда мощнее. СССР, проиграв холодную войну, исчез с политической карты мира подобно Карфагену. Не подумайте, здесь я никаких прямых аналогий не провожу, но вот Римская республика (а, особенно, империя) у меня чётко ассоциируется с Соединёнными штатами.
   Начнём с того, что римляне считали себя потомками троянцев36, то есть не являлись коренным народом Апеннинского полуострова Согласно легенде, Эней приплыл в Италию в XIII веке до нашей эры. На Апеннинском полуострове в то время проживало много разных, враждовавших друг с другом народов, находящихся на разных ступенях развития, среди которых наиболее выделялась цивилизация этрусков. Так что долгое время потомки троянцев были сильно заняты проблемой простого выживания. Непрерывные войны либо уничтожают племя, либо закаляют. Прошло пятьсот лет и, ко времени основания Рима всё как-то утряслось. Пришельцы вписались в местные условия, обжились, получили какую-то территорию, которую уже считали своей по праву рождения. А потом Ромул основал Рим.
   Долгое время город оставался маленьким, но крепким и воинственным поселением, охотно принимающим всех желающих. Туда бежали многие: авантюристы, искатели приключений, преступники, преследуемые законом в своих землях (тоже, кстати, прямая аналогия с США). Эти первые поселенцы и стали основателями патрицианских родов, Римской аристократии подобно тому, как в США элитой нации считаются потомки пассажиров Мэйфлауэра37. В чести у тех римлян были суровый быт, простота нравов, воинская доблесть. Именно эти качества позволили Риму постепенно подчинить соседей, овладеть всей Италией и начать безудержное расширение за пределы полуострова. Народ, способный порождать героев, подобных Муцию Сцеволе38, имел на это полное право. Но вот в общекультурном плане средний римлянин был вовсе не столь развит, хотя римляне и считали свою цивилизацию наследницей греческой.
   Параллельно с ростом Рима на противоположном, африканском берегу Средиземного моря крепчал другой хищник. До поры до времени зоны их интересов не пересекались, а потому не находилось и почвы для конфликтов. Более того, Рим с Карфагеном долгое время даже были союзниками, что вполне логично: каждый занимается своим делом, не опасаясь удара в спину. Но, наконец наступил момент, когда интересы двух держав пересеклись на Сицилии и тут же вспыхнула война. Хотя Сицилию отделяет от Италии пролив столь узкий, что остров кажется естественным продолжением материка, население Сицилии, будучи потомками греков, никакого этнического родства с италиками не имело. Да и до Карфагена рукой подать, Средиземное море в этом месте сужено. Поэтому богатый большой остров не мог не привлечь внимания обеих держав.
   Тут опять-таки аналогия просматривается. Поначалу Первая пуническая война (264-241 годы до нашей эры) напоминала конфликт наполеоновской Франции с Британией. Рим имел более мощную армию, но очень слабый флот. Наполеон проблему решить не смог, Британия так и осталась "владычицей морей" раз за разом топя в морских баталиях всё то, что французам удавалось построить и на воду спустить. А вот римлянам надо отдать должное: за семнадцать лет войны они не только сумели построить достаточное количество боевых кораблей, но и научились искусству морского боя. Причём, настолько хорошо в столь непростом деле поднаторели, что стали регулярно бить карфагенян именно в морских сражениях, широко применяя абордаж, когда уже имеет большее значении индивидуальное мастерство.
   После того, как Рим разобрался с Карфагеном, античный мир, как я уже сказал, стал однополярным, ничто уже не сдерживало Рим в его экспансии. И подавалась эта экспансия так же, как в наши дни, буквально теми же словами -- мы, мол несём свет цивилизации и прогресса варварам. Они живут плохо. Одни в дикости погрязли, надо бы им прогресса добавить, у других государственное устройство неправильное (сейчас говорят, демократии не хватает), следует улучшить. А раз не понимают своей пользы, мы им мечами (крылатыми ракетами) верное понимание мироустройства в их тупые варварские бошки вобьём. А самое смешное, что и основной враг Рима в то время тот же, что и ныне у США -- Парфия39.
   Рим, как и его современный аналог, кичился своими демократическими свободами, которыми сопредельные державы, как правило имеющие монархическое устройство, похвастать не могли. Однако, свободы эти были, как это видно при ближайшем рассмотрении, весьма условны, даже в республиканский период римской истории. Да, многие высшие государственные должности были выборными и теоретически их мог занять любой гражданин, сумевший привлечь симпатии избирателей. Но. Реальной силой всё равно оставался Сенат, а в нём плотно засели патриции. И в демократический процесс они не вмешивались только до тех пор, пока народные избранники на основы их власти не покушались.
   Вот, допустим, Тиберий Гракх (162-133 гг до нашей эры), законно избранный в 133-м году народным трибуном, то есть защитником интересов плебса. Как только он попытался провести земельную реформу в интересах беднейших граждан, тут же был убит. Отцы сенаторы просто забили его ножками от стульев. Самолично, среди белого дня, прямо в центре города. Ведь он, мерзавец, на святое покусился: вознамерился отобрать у патрициев те общественные земли, которые они в своё время незаконно захапали. Вот и не выдержали благородные, не побоялись тоги белоснежные замарать, собственноручно с возмутителем спокойствия расправились.
   Когда две сверхдержавы (или два блока, что не принципиально) делят мир на сферы влияния, это не очень хорошо, особенно для стран и народов, в эти сферы влияния входящих. Но это всё же лучше, чем когда сверхдержава одна. Две (и больше) создают баланс сил. Ни одна сторона не может действовать бесконтрольно, без оглядки на другую. Если же баланс нарушается и остаётся только одна сила, явно превосходящая все остальные, её уже ничто не сдерживает. И пусть даже действует она из лучших побуждений, искренне веря, что несёт другим народам добро, она ведь несёт его, во-первых, не спрашивая мнения этих народов, а, во-вторых, в своем понимании. А ведь давно известно: "что для русского хорошо, то для немца карачун".
   Я, например, совершенно не терплю навязывания решений извне, когда меня пытаются заставить делать то, чего я делать не хочу, пусть даже и из лучших побуждений. И никто не любит, вот в чём всё дело! Когда рядом есть сила, равная Вашей, но имеющая иные цели, остаётся либо драться, либо договариваться. Драться можно было в древности, поскольку тогдашний уровень вооружений оставлял даже самую кровопролитную по античным меркам войну локальным событием. Нынче же глобальный конфликт грозит гибелью всему человечеству. Значит, элементарный инстинкт самосохранения заставит договориться. Когда же Вы самый сильный и чётко осознаёте, что окоротить Вас некому, вот тогда и возникает сильнейшее искушение вмешиваться в чужие дела, навязывать свою волю другим. А искушению противостоять сложно, не каждый сможет, ибо человек слаб, слабы и государства, состоящие из человеков.
   Как тут не вспомнить уже упоминавшуюся повесть "Волны гасят ветер". Там есть показательный эпизод. Главный герой, Тойво Глумов, сотрудник службы безопасности, уверенный, что некая космическая сверхцивилизация, условно именуемая Странниками, осуществляет тайное вмешательство в земные дела, одержим идеей, отыскать доказательства такого вмешательства и, по возможности, пресечь. Причём, пашет на свою идею, не разгибая спины, буквально на износ. Его жена недоумевает, отчего такой напряг? Сверхцивилизация, это сверхразум, а разум -- это добро просто по определению. "Вы чего боитесь, -- интересуется жена, -- думаете Странники нас завоюют или ещё какое зло причинят?" "Отнюдь, -- отвечает Тойво, -- мы не боимся, что они причинят нам именно зло, мы боимся как раз того, что они начнут творить добро, но так, как они его понимают. Кроме того, сверхразум, это не просто добро, это сверхдобро и, если в том, что такое добро мы худо-бедно разбираться научились, то что такое сверхдобро мы, извини, представить себе пока не умеем".
   Какой портрет Вы нарисуете в своём воображении, если захотите представить себе типичного американца? Первым делом на ум приходит карикатурный образ "дяди Сэма": тощий, длинный, козлобородый мужик в звёздно-полосатом жилете. Обыкновенный американец в нашем представлении -- мужчина с грушеподобной фигурой, распухший от фаст-фуда, обычно крайне невежественный, хороший специалист в одной, довольно узкой области, в остальных либо не знающий вообще ничего, либо имеющий очень поверхностные, отрывочные сведения. Ну а плакатный образ стопроцентного американца, это мускулистый парень в камуфляже, с автоматом наперевес, узким лобиком и мощной шеей. А теперь замените камуфляж на доспехи, берет на шлем, автомат на гладиус и получите портрет римского легионера.
   Типичный римский легионер, каким мы можем его представить по исторической литературе, это, безусловно, мужественный, высокопрофессиональный воин. Большой патриот, готовый за Родину жизнь отдать. Культуркой, правда, не обременён, зато искренне верит, что раз он римлянин, то просто по определению стоит выше всех иных народов и имеет право этими иными повелевать. Те, кто это понял, вовремя головы склонил -- молодцы, значит не совсем дикари и заслужили право на жизнь. Остальным да помогут их варварские боги.
   А теперь, ближе к делу. Пора объяснить, что я, собственно, имел ввиду, называя Ганнибала ключевой фигурой. Никто не будет отрицать, что Римская, сначала республика, а затем и империя, оказала огромное влияние на значительную часть обитаемого мира. В пору наивысшего расцвета империя охватывала практически всю Европу, за исключением Шотландии, всю Северную Африку, весь Ближний восток, вплоть до Парфии. Но, столь обширная экспансия стала возможной только потому, что Рим остался единственной сверхдержавой. Произошло это в ходе второй пунической войны и хотя Карфаген был окончательно разрушен только в 146 году до нашей эры, уже в 202 году, по завершении второй войны, он утратил статус мировой сверхдержавы.
   Нетрудно предположить, что ход истории оказался бы совершенно иным, окажись в результате победителем не Рим, а Карфаген. А вот могло ли так получиться? Я считаю, вполне могло. Но (и в этом всё дело) для победы над Римом было недостаточно иметь хорошую армию, возглавляемую гениальным полководцем. Ганнибалу требовалось суметь в нужный момент поубавить в себе "суворова" и включить немного "кутузова". Не понятно? Сейчас поясню.
   Два величайших полководца России конца XVIII -- начала XIX веков, генералиссимус А.В.Суворов и его ученик -- фельдмаршал М.И.Кутузов. Александр Васильевич -- гений, блестящий стратег, не проигравший ни одного сражения. По крайней мере с тех пор, как стал командовать более-менее значительными силами. Но. Ни одной войны он не выиграл, следовательно, значительного влияния на ход событий не оказал. Достижения Михаила Илларионовича на первый взгляд скромнее смотрятся. Сражения, во всяком случае, он проигрывал и не раз. Ну, допустим, Аустерлиц40 ему ещё можно не ставить в вину, ибо действовал Кутузов не своей волей, а лишь выполнял неудачный план, разработанный лично императором Александром I. А Бородино?
   С детства нас учили в школе, что Бородинское сражение -- славная победа русского оружия. Но поезжайте в Париж, пойдите в Дом инвалидов и с удивлением обнаружите, что французы, оказывается, тоже считают Бородино славной страницей собственной военной истории. Как же так? А всё просто. По традиции победителем битвы считался тот генерал, за которым поле битвы осталось. Потери сторон в Бородинском сражении были примерно одинаковы, но русские отступили. Даже если не обращать внимания на традиции, то и тогда кажется более логичным считать победившей стороной именно французов, ибо они, в результате, получили Москву.
   Величие Кутузова в том, что он умел считать на много ходов вперёд. Проиграв сражение, он не проиграл войны, отдав врагу древнюю столицу, сохранил армию. В Москве не было ни особых запасов, ни правительственных учреждений. Наполеон мог сидеть в Кремле до морковкина заговенья и ничего не высидеть, возможностей повлиять реально на что-либо он не имел. Император отчего-то рассчитывал, что стоит Москву занять, как тут же и русские послы явятся с униженными просьбами о мире. Но послы не спешили, французы сидели в древней столице и ждали, пока всех ворон не подъели. Вот это и есть главное: проигрывая порой отдельные сражения, Кутузов выиграл войну. У Ганнибала так не вышло. Его брат Магон досадливо заметил как-то после очередной победы: "Спору нет, ты умеешь побеждать, но не умеешь пользоваться плодами своих побед". Но ведь он мог и суметь или в нужный момент к советчикам прислушаться. Как бы тогда изменился мир?
   Для ответа на этот вопрос, разобьём дальнейший разговор на три этапа: сначала посмотрим, какое влияние оказало на сопредельные территории римское господство, затем оценим шансы Ганнибала на победу в войне и уж потом посмотрим, что изменилось бы при замене италийского мирового диктатора африканским.
   Этап первый. Прежде всего, давайте вспомним что представлял собой мир третьего века до нашей эры с политической точки зрения. Не весь мир, конечно (непосильная задача для столь короткого рассказа), а хотя бы та его часть, что попала в пределы досягаемости имперских амбиций. Африка, это, прежде всего Египет, уже давно утратившее былое величие, но всё ещё культурное государство с богатыми историческими традициями. В Малой Азии и на Ближнем Востоке Иудея, а также группа небольших эллинистических государств (Понт, Вифиния, Каппадокия, Пергам), осколков Империи Александра Великого, самое крупное из которых -- держава Селевкидов. Тоже довольно развитые страны.
   В Европе, помимо Рима, только два цивилизованных, в полном смысле слова образования: Греция, традиционно разбитая на полисы и Македония. Есть ещё несколько полуцивилизованных государств на Балканах (вроде Фракии с Дакией) и у Пиренейских иберов. Города они уже строят, но ещё разделены на племена. Вся остальная Западная Европа населена дикарями, галлами и германцами. Галлы немного поцивилизованнее, живут оседло. Может поэтому они и попали под власть Рима, а с германцами римляне так и не смогли разобраться. Территорию их расселения заняли, но покорить так и не смогли. А как? Городов, которые можно осадить и взять, они не имеют, хлеб и фураж не реквизируешь, потому что полей они не пашут, живут охотой. Войско не разобьёшь, потому как нет регулярного войска, а есть отдельные племена, которые в густых чащобах годами искать будешь, не найдёшь.
   С германцами вообще сильно не повезло, какие-то неправильные дикари оказались. Римляне били их несчётное число раз, но ни разбить, ни умиротворить так окончательно и не смогли. Германцы никак не желали признавать очевидное, с поражениями не смирялись, нападали снова и снова. Другие народы, даже не очень развитые, всё же были понятливей. Одна-две победоносные (как всегда) войны и порядок. Часть городов разоришь, разграбишь, половину населения в рабство угонишь, тут уж и самые упёртые смиряются. Остаётся только прокуратора поставить, чтобы налоги собирал, да за порядком следил и легион ему под начало для карательных акций.
   Единственное исключение -- Митридат41, царь Понта. Вот уж кто настолько упорен оказался, что даже заставил себя уважать. Раз за разом римляне его армию громили и раз за разом он, собрав новое войско, начинал новую войну, заслужив почётное прозвище второго Ганнибала. И не то, чтобы Риму никто никогда не наносил поражений, но так подолгу успешно воевать умудрялись немногие . Три войны за двадцать шесть лет. Причём, не формальные стычки, а тяжёлые, кровопролитные войны, ведшиеся с переменным успехом, что также вызывает в памяти некоторую аналогию с Карфагеном. Но и это исключение относительное. Митридат был богат, наёмников покупал, да и воевал на чужой территории, всё больше в Греции. Но Рим всё же оказался сильнее и как только римские войска вторглись непосредственно в сам Понт, Митридату пришлось в Крым бежать, в Пантикапей (ныне Керчь) и там на горе, названной впоследствии его именем зарезаться от безысходности.
   Некоторые публицисты отстаивают мысль о прогрессорской, чуть ли не гуманитарной миссии Рима. Мол нёс Вечный город отсталым народам свет цивилизации и истинных ценностей, волоком, чуть ли не в ущерб себе тащил их в светлое будущее. Об этом мы ещё поговорим немного позднее, но мысль сама по себе не нова. Примерно теми же словами оправдывали свои действия в Африке, Индии, Австралии и много где ещё английские джентльмены в XVIII-XIX веках. Даже певцы колониализма появились в то время во множестве, причём некоторые творили чертовски талантливо. А наиболее ярким представителем данного, с позволения сказать, направления литературы стал Рэдъярд Киплинг со своим знаменитым программным гимном белому человеку:
   "...Несите бремя белых,-
   Что бремя королей!
   Галерника колодок
   То бремя тяжелей..."
   Здорово сказано, верно? Не зря, ох не зря считался сэр Рэдъярд одним из самых высокооплачиваемых британских литераторов, получая полновесный шиллинг42 за каждое слово. Буквально золотыми слова выходили, но заслуженно, по праву. Подвёл он, понимаете ли, теоретическую базу под колониальные захваты: тяжкая обязанность, бремя, крест белых -- вести по пути прогресса отсталые народы. Если необходимо, то и мечом, ибо сопротивляются они от дикости, от темноты своей, не ведая, что творят. Вот и древние римляне примерно так же действовали, несли бремя... Попади поэт Киплинг в древний Рим, его, думаю, там оценили бы.
   И вот что ещё интересно, народы, населяющие ныне Западную Европу, при всём своём кажущемся нынешнем многообразии, в подавляющем большинстве потомки именно германцев. В той или иной степени, но потомки, даже романские народы (французы, к примеру, эволюционировали из франков, испанцы -- из вестготов, суть германских племён, об англо-саксах и не говорю) тех самых германцев, которые от римлян по лесам прятались, тревожа их партизанскими набегами а позже, когда их время пришло, затопили всю Европу.
   А вот от народов, вкусивших прелесть имперского господства, подчинившихся Риму и цивилизовавшихся по римскому образцу, почему-то мало что осталось. По крайней мере, в Европе. От галлов, древнего кельтского народа, только бретонцы, но их всего миллион на шестидесятимиллионную страну (нынче во Франции даже пришлых арабов в семь раз больше, чем изначальных коренных жителей, бретонцев), да и те уже сильно офранцузились, своим родным языком единицы владеют. Более-менее кельты сохранили национальную самобытность только на окраинах Старого света, куда римские легионы просто не дошли -- в Шотландии, в Ирландии... Это показательно. Когда-то кельты населяли большую часть Западной Европы, а сегодня Ирландия -- единственное кельтское государство мира. Ну вот странно, не правда ли? Почему блага прогресса привели к исчезновению народов, сподобившихся тех благ, а несчастные, на кого не пролилось щедрое изобилие римских благодеяний, так "бедствовали" что сохранили свою национальную самобытность?
   За счёт чего Рим добивался побед, причём, часто меньшими силами? Вопрос не праздный. Римляне не выделялись особыми физическими кондициями. Средний варвар был сильнее и зачастую не хуже вооружён. Во-первых, за счёт силы духа и великолепной, лучшей в Древнем мире военной организации и дисциплине. А, во-вторых, потому что нашли разумное сочетание индивидуального мастерства отдельного солдата с умением действовать совокупно, как единое целое.
   Давно доказано, что коллективный труд гораздо эффективнее индивидуального, если, конечно, речь не идёт о гениях. Сотня маляров не заменит одного Микельанджело. Это если нужно украсить Церковь фресками, от одного взгляда на которые дух захватывает. А вот если требуется Храм не расписать, а просто покрасить, справятся. И сработанная бригада из пяти плотников поставит пять изб быстрее и, главное, качественнее, чем пять плотников-индивидуалов, строящих каждый свой дом в одиночку. Это ясно и особых доказательств не требует.
   Военное дело -- та же работа и большего успеха в ней достигает именно слаженная бригада. В 1798-1801 годах революционное французское правительство предприняло египетский поход с целью захвата Египта и нарушения английских коммуникаций. Возглавлял армию Наполеон Бонапарт, ещё не первый консул и, тем более, не император, а всего лишь очень популярный в народе, талантливый молодой генерал. Участники похода оставили дневники, воспоминания, из которых мы узнаём много интересного. Например, такой показательный факт.
   Французской армии приходилось не только с англичанами биться, но и постоянно ввязываться в стычки с местными бедуинами. Эти бедуины оказались прекрасными воинами, наголову превосходя французских кавалеристов в индивидуальном мастерстве. Как во владении саблей, так и в искусстве верховой езды. Но. Если три бедуина легко справлялись с пятью французами, то пятьдесят французов уже на равных бились с пятьюдесятью бедуинами. Ну а две сотни драгун рассеивали и обращали в бегство в полтора-два раза большее количество врагов. Вот и римляне побеждали как варварские орды, так и регулярные армии относительно цивилизованных государств в том числе и за счёт умения биться в строю.
   Не стану голословно утверждать, что не случись римского завоевания, германцы не смогли бы впоследствии распространиться по всей Европе, данных маловато. Может и смогли бы. Только, надо полагать, тех же галлов, которые вовсе не страдали излишним миролюбием и отчаянно захватчикам сопротивлялись, римляне в ходе завоевания и последующего несколькосотлетнего владычества изрядно поистребили. Вот и не смогли они оказать достойного сопротивления готскому нашествию. Как бы то ни было, влияние Рима сказалось не только в этом.
   Одним из основных признаков нации, помимо общности территории, является языковая общность. Так вот, большая часть западноевропейских языков либо имеют в своей основе латинский, либо сформировались под его влиянием, что отчётливо видно в корнях многих слов. Разумеется в романских языках это влияние проявляется сильнее (испанский и итальянский -- просто внучатые племянники древней латыни), но и в германских оно просматривается достаточно отчётливо. Более того, одни и те же латинские корни встречаются и языках, относящихся к разным группам, например, в английском и французском. Да и пишет вся Европа (за редчайшим болгарским исключением) латиницей.
   Или возьмём такое государство, как Румыния. Тут ведь само название примечательно, прямая последовательность получается: румыния -- романия -- рим. А так получилось оттого, что завоевав эту территорию, римляне отчего-то начали её использовать, как место ссылки высокопоставленных преступников. Проворовавшихся сенаторов туда отправляли, патрициев-дуэлянтов, поэтов-сатириков. В общем всех тех, кто вызвал неудовольствие Императора, но чьи грехи на смертную казнь не тянули. Что-то типа почётной ссылки. Все эти патриции были, как правило, людьми богатыми, в ссылку отправлялись с челядью, дабы и там привычного комфорта не лишаться. Ну а местное население, контактируя с пришельцами, постепенно перенимало их язык. Есть такой термин, "пиджин-инглиш". Это упрощённый вариант английского языка, которому английские колонизаторы обучали туземцев в колониях, чтобы, значит, слуги из местных могли белых сагибов понимать. Так вот румынский язык, это, можно сказать, пиджин-латынь.
   Опять же религия. После того, как христиан перестали преследовать и разрешили совершать богослужения открыто (а произошло это знаменательное событие при Императоре Константине Великом, в начале IV века), христианство стремительно распространилось по всей территории Империи. Иначе, Бог весть, во что бы сейчас верили Европейцы. Да и мы, кстати, тоже. На Русь, если кто запамятовал, вера пришла оттуда же, из Византии. Но если в православии богослужение ведётся на местном языке (пусть и в его архаичной форме вроде нашего церковнославянского), то католические священники всего мира до сих пор пользуются всё той же матерью-латынью.
   Сказать можно ещё о многом, но и этого вполне достаточно. Главное -- влияние Рима на Западную Европу велико и неоспоримо.
   Этап второй. А могла ли окончиться иначе Вторая пуническая война? Есть основания предполагать, что да, могла. Римские авторы называли эту войну Ганнибаловой не только по имени полководца, который в течении долгих пятнадцати лет наводил страх на всю Италию, но и потому, что Ганнибал, по распространённому общему мнению, лично эту войну начал. Понимаете? Не карфагенский сенат принял решение воевать, а лично Ганнибал. Не диктатор, не председатель сената, а всего лишь один из полководцев. Формально, это так, осадив и взяв в 219 году до нашей эры испанский город Сагунт, считавшийся союзником Рима, Ганнибал начал войну. Причём, начал сознательно, ибо прекрасно понимал, что римляне такой шаг без последствий не оставят. Но это и не совсем так, поскольку и Рим хотел войны.
   Предыстория вопроса такова. Первая пуническая война завершилась в 241 году до нашей эры тяжёлым поражением Карфагена. Правда отцы города посчитали итоги мирных переговоров (а вёл их Гамилькар Барка, отец Ганнибала) хорошими. Карфаген отказывался от любых притязаний на Сицилию, выплачивал огромную контрибуцию и лишался почти всего военного флота. Однако, Карфаген, довольно быстро восстановил свой довоенный уровень и десяти лет не прошло. Когда римляне осознали, что их конкурент, которого они уже сбросили со счетов, стал чуть ли не богаче, чем был до войны, изумлению не было предела, хотя чему тут удивляться?
   Принципиальная разница между двумя державами состояла в подходе к жизни. Римляне, в первую очередь воины, а карфагеняне -- торговцы, что хорошо видно хотя бы из того, как комплектовались армии обеих держав. В Римской армии служили только граждане, причём, служба считалась не повинностью, не тяглом, а почётной обязанностью гражданина. Использовались, правда и вспомогательные силы из покорённых Римом италийских народов, но именно как второстепенные, которыми легко пожертвовать в случае необходимости. Карфагеняне же к военной службе не тянулись, их армия была почти полностью наёмной. А наёмник, сражающийся за деньги, далеко не так надёжен, как гражданин, защищающий свой дом. Он, скажем так, не готов к самопожертвованию.
   С другой стороны, с наёмником проще. Гражданина-то полагается обустраивать, как выйдет в отставку, надел ему выделить или пенсион. А наёмнику заплатил оговоренное жалование и всё, никаких обязательств. Да и в обучение вкладываться не нужно, солдат удачи наниматься приходит обычно уже умея владеть оружием. В сражениях солдаты неизбежно гибнут, так своего-то всяко жальче, чем чужака. Вот поэтому карфагенская армия в основном комплектовалась из греческих, иберийских и африканских наёмников. Собственно карфагенян в их армии было немного, только одно подразделение -- элитная гвардия, куда шли за славой отпрыски знатных фамилий.
   Римляне победили именно потому, что показали большее упорство, готовность идти на любые жертвы ради победы. Но они, повторяю, никак не ожидали, что поверженный враг оправится столь быстро. Карфагеняне были не просто прирождёнными торговцами, они славились по всему Средиземноморью деловой хваткой и составить им конкуренцию в торговых делах римляне никак не могли, да и средств для этого не имели.
   Основа финансового могущества морской державы -- торговый флот и карфагеняне его имели. А у римлян флот всегда был слабый, примитивненький. Да, в ходе войны они по необходимости выучились строить корабли, понастроили их немало и весьма приличного качества, но это был военный флот и для торговли он, увы, не годился. Сей факт подтверждает то соображение, что некоторые вещи, даже при явном внешнем сходстве отнюдь не взаимозаменяемы, если создавались для разных нужд.
   Фишка тут вот в чём. Возьмём, к примеру, танк и трактор. Обе машины гусеничные и, если с танка башню снять, даже похожи. Но. Можно вкладывать в конверсию сколь угодно много денег, только танк в трактор всё равно не переделаешь. Вернее, можно, только трактор получится плохой. А всё дело в изначальном предназначении. Функция трактора -- землю пахать. При этом он должен быть по возможности экономичным, чтобы расходы на топливо и эксплуатацию не повышали заметно себестоимость конечного продукта. То есть, проектируя трактор, конструктор обращает внимание на соотношение производительности и затрат на его эксплуатацию. А главное назначение танка -- продержаться в бою расчётное число часов. И все его конструктивные характеристики служат только этой главной цели: двигатель мощный, чтобы нужную манёвренность обеспечивать, а на расход топлива вообще никто не смотрит. Поэтому, переделать танк в трактор теоретически возможно и подобные попытки предпринимались, только недолго, потому что такой трактор крестьянину не по карману, он любое фермерское хозяйство разорит. И наркотики не переработать в лекарства и из оружейного плутония топливо для АЭС не получается.
   С кораблями тоже самое. Назначение боевой триремы -- догнать, протаранить и потопить вражеское судно. Поэтому она должна быть лёгкой, быстрой, маневренной. Узкой, с хищными обводами. В бою хороша, но товары на ней не доставишь, обширного трюма не имеет. Можно, конечно, но неэкономично получится. Товара мало поместится, даже рейс не окупишь, гребцов-то нужно кормить, даже рабы без пищи дохнут, а их на триреме не один десяток. А купеческий корабль пузат. Неповоротлив, зато объёмист. И гребцов много не нужно, под парусами тихо-спокойно доковыляет. Бесспорно, медленнее боевой триремы, но и груза перевезёт больше на порядок и накладные расходы тоже на порядок отличаться будут. Но уже в меньшую сторону.
   Для наглядности обратимся снова к точнейшей из наук. На пугайтесь, я кратенько, постараюсь сухой цифирью не утомлять. Итак, что представляла из себя боевая трирема? Корабль не мелкий, даже по сегодняшним меркам: сорок пять метров в длину, шесть в ширину, водоизмещение -- до двухсот тонн. Водоизмещение это вес вытесненной судном воды или, проще говоря, тот вес, который данное судно нести на себе может. Двести тонн, цифра немалая, но это предельное значение, если так корабль загрузить, он пожалуй бортами воду черпать начнёт. Так что реальный груз должен быть меньше, скажем сто восемьдесят. Тоже немало, но это же общий вес, включающий и всё то, что необходимо для обеспечения жизнедеятельности судна. А сколько, интересно, из этих двухсот, точнее ста восьмидесяти тонн, приходится на полезный груз?
   Для ответа на этот вопрос прикинем, что должна была нести на себе трирема, так сказать, в обязательном порядке. Прежде всего экипаж, двести человек, из которых сто пятьдесят -- гребцы. Трирема имела три ряда вёсел, по двадцать пять в каждом и при максимальных слаженных усилиях всех гребцов развивала скорость до восьми узлов. Все гребцы -- рабы, это только у викингов воины добровольно на вёсла садились, да ещё аргонавты в мифе про Золотое руно. Ну так "Арго" корабль особый, единственный на всю Грецию, да и экипаж -- сплошь одни герои, а на обычных кораблях, не легендарных, исключительно рабов на вёсла сажали. Остальные, так сказать, свободные члены экипажа: моряки, солдаты и надсмотрщики. Без солдат и в мирном плавании не обойтись, чтобы было кому от пиратов отбиваться, а надсмотрщики нужны, чтобы гребцов подгонять, ритм гребли задавать.
   Двести человек, это как-нибудь тонн тринадцать, не меньше, а то и поболе. Сто пятьдесят вёсел (на самом деле больше, на любой триреме всегда имелся запас, ибо вёсла периодически ломались), это ещё четыре с половиной-пять тонн. Гребцов просто так не оставишь, судьба галерного раба незавидна, поэтому сбежать они пытались при любом удобном случае. Их в три раза больше, чем всех остальных, при таком соотношении сил и оружие не поможет, сомнут мигом, зубами загрызут. Поэтому гребцов содержали в оковах: ноги к скамьям приковывали, а руки к вёслам. Цепи тяжелы, да плюс доспехи солдат, плюс оружие. Ещё пятьсот-шестьсот кг клади.
   В плавании есть-пить надо? Надо, даже рабам. Если гребец истощён, то хоть плеть об его спину измочаль, грести не сможет. А сколько, по-Вашему, нужно провизии двумстам людям на неделю пути? А на месяц? От Брундизия до Афин морем около тысячи километров, а ведь это практически рядом. При скорости 8 узлов (14,4 километра в час), уже трое суток выходит. Но 8 узлов -- пиковое значение, достигаемое кратковременным мощным усилием. Такая скорость только в бою нужна, чтобы разогнавшись, протаранить борт вражеского корабля, постоянно так не поплаваешь. Маршевая, крейсерская скорость значительно ниже, раза в два, да и её долго выдерживать сложно, ведь ни один, даже самый крепкий раб не способен грести непрерывно часами. Ну ладно, пусть часть пути наша условная трирема пройдёт под парусом, всё равно неделю клади, не ошибёшься. А то и две, зависит от ветра. Это, повторяю, если порт назначения относительно недалеко. А если в Иудею плыть или в Испанию, не говоря уже о Британии?
   Между прочим врачи утверждают, что человеку для нормального функционирования организма нужно не меньше литра жидкости в день. Это речь о нас, обычных городских обитателях. А труд гребца потяжелее будет, чем даже у работяги на стройке. Кроме того, тяжкий физический труд под жарким южным солнцем вызывает обильное потоотделение. Чтобы гребцы раньше времени не перемёрли от обезвоживания организма, поить их надо вволю. Значит, если даже остальному экипажу ужаться, сидеть на хлебе, луке и воде, всё равно пятнадцать тонн под провиант зарезервировать в трюме придётся. А парус, мачта? А предметы обстановки, даже самой скромной? Как ни крути, как ни ужимайся, а всего до четверти ёмкости триремы выходит.
   А торговое судно, таких проблем просто не имеет. Гребцов нет, значит экипаж уже не двести мужиков, а всего пятьдесят, а то и меньше. Дармоеды-надсмотрщики не нужны, подгонять некого. Вёсел нет, нет и лишнего металла, приковывать-то никого не нужно. И провианта требуется в четыре раза меньше. Да и трюм купеческого судна изначально приспособлен именно для перевозки товаров. Не солдат, не боевых коней, а именно товаров на продажу. В отличие от трюма боевой триремы. Отсюда ясно: при равных размерах купец перевезёт больше груза, чем даже самый лучший боевой корабль и с гораздо меньшими накладными расходами.
   Так что на привычной торговле Карфаген быстро поднялся. А тут ещё в начале тридцатых, принялись карфагеняне активно колонизировать Испанию, для чего туда был отправлен с армией Гамилькар Барка. Вообще-то первые финикийские поселения (а Карфаген изначально был основан именно финикийцами) в Испании появились ещё в конце II тысячелетия до нашей эры. Со временем эти поселения выросли в довольно крупные города. А после того, как Финикия, завоёванная персами, сошла с исторической арены, постепенно признали верховенство Карфагена. Так что карфагеняне имели в Испании не одну базу для дальнейшей экспансии.
   За успехами Карфагена в Риме наблюдали с растущим беспокойством. Непримиримый соперник не только полностью оправился от тяжёлого поражения, но стал явно ещё богаче и сильнее, чем до войны. Но повода вмешаться не находилось ибо Карфаген условий мира не нарушал, военный флот не отстраивал и в Сицилию не лез. Римляне, в свою очередь, бросились колонии в Испании заводить, да поздновато спохватились, большая часть полуострова к тому времени уже находилась под контролем Карфагена. Пришлось идти на переговоры, в ходе которых была установлена условная граница по реке Ибер, разделяющая сферы влияния. Но, и это несомненно, в Риме хотели войны. Хотели, потому что боялись дальнейшего усиления Карфагена. Таким образом, интересы Ганнибала и римского сената совпали.
   Гамилькар погиб в сражении в 230 году до нашей эры, а уже в 222 году армия избрала двадцатипятилетнего Ганнибала главнокомандующим. Получив всю полноту власти, он сразу же повёл себя так, будто война с Римом -- дело решённое. Однако, Ганнибал, будучи человеком умным, справедливо полагал, что вынесение вопроса о начале войны с Римом на обсуждение карфагенского сената, дело бесперспективное. Просто потому, что проримская партия затянет рассмотрение вопроса, в результате будут они там судить да рядить и ничего не решат. Ослушаться отцов-сенаторов Ганнибал не мог, а потому просто поставил их перед фактом. После того, как его войска взяли Сагунт, Рим немедленно объявил войну Карфагену.
   Весной 218 года до нашей эры Ганнибал выступил в поход. Ход войны неплохо описан, я бы даже сказал, досконально известен, повторяться не стану. Но один вопрос требует на мой взгляд прояснения: а из каких соображений стратег выбрал именно сухопутный маршрут? Решение Ганнибала воевать на территории врага вполне разумно, только добирался туда он каким-то странным, кружным путём? Посмотрите на карту. Чтобы попасть в Италию, карфагенской армии пришлось преодолеть две горные системы и пройти почти через всю Галлию. Путь неблизкий и не простой. Хотя бы потому, что идти приходилось по галльским землям и далеко не все племена встречали чужаков цветами, ведь громадная армия, идущая через твою территорию, это всегда несколько неприятно, даже если армия движется походным порядком, ни на кого не нападая. Ведь всю эту ораву в пути надо чем-то кормить, да не травкой, а мясом, солдат должен полноценно питаться. Приходилось периодически сражаться.
   Да и переход через Альпы дался дорогой ценой. Доподлинно известно, что Ганнибал прибыл в Италию, располагая примерно половиной начального состава войск. Остальные погибли в ходе долгого пятимесячного похода и, особенно, при переходе через Альпы. Он и сам пострадал, лишился глаза. Не в сражении лишился, а от болезни, застудил вроде бы. Во всяком случае, на всех портретах его традиционно изображают с повязкой на глазу. Возникает законный вопрос: а зачем такие сложности? Неужели нельзя было выбрать путь попроще, например морем, через Сицилию? Помню, этот вопрос меня ещё в школе сильно заинтересовал. Учительница объяснила, что на море господствовали римский флот, вот Ганнибал и не рискнул. Думаю, дело было не только в этом.
   Чтобы добираться до Италии морским путём, Ганнибалу пришлось бы было сначала перебраться со всей армией в Африку, затем добраться до Карфагена и уже там просить у Сената транспорты. Не говоря уже о том, что и этот путь неблизкий, он тоже таил в себе немалый риск, правда другого сорта. Если идя через Галлию, Ганнибал не имел над собой других начальников, кроме богов (а они, как известно, высоко) и был, следовательно, свободен в своих решениях, то вступив во владения Карфагена, снова оказался бы под властью Сената. А Сенат ещё неизвестно как себя повёл бы. Пока армия добиралась бы до Карфагена, отцы города вполне могли решить замириться с Римом. В этом случае Ганнибалу оставалось только подчиниться.
   Второе соображение не менее важно. Да, идти приходилось через чужие земли, постоянно сталкиваясь с враждебно настроенными галлами. Но Ганнибал рассчитывал и не без оснований, что римлян они знают всё же получше, а потому и относятся к ним похуже. То есть, имеются неплохие шансы не только провиантом разжиться, но и армию пополнить. И пополнял. После каждого сражения с римской армией ему удавалось легко восполнять потери за счёт притока добровольцев из галлов и италиков. Таким образом можно констатировать: выбор северного пути в Италию показывает, что Ганнибал был не только отличным тактиком, умеющим выбрать наилучший план конкретного сражения, но и человеком, имеющим стратегическое мышление. Это я к тому, мог ли он победить? Тактику такая задача вряд ли по силам, а стратегу -- вполне.
   Более того, хотя ныне победа Рима воспринимается не просто как данность, а как закономерность, при внимательном изучении обстоятельств Второй пунической войны возникает чёткое ощущение, что победить-то должен был как раз Ганнибал. Меня, например, результаты войны изумляют. Нам говорят, что римляне, сражаясь за Родину, проявили большую стойкость. Их армия была лучше организована, поэтому римлянам удалось измотать Ганнибала, а затем, перенеся военные действия в Испанию и Северную Африку, заставить его и вовсе покинуть Италию. Всё так, но всё равно непонятно.
   Война длилась шестнадцать лет и четырнадцать из них Ганнибал провёл в Италии. По крайней мере первые пять лет он бил римлян где угодно и когда угодно. Битвы у реки Тицин, при Треббии и Тразименском озере прославили его как полководца, а победой при Каннах (2 августа 216 года до нашей эры) Ганнибал обессмертил своё имя навечно. Навскидку трудно припомнить другой пример окружения и почти полного уничтожения армии, почти вдвое превосходящей силы победителя. Во всяком случае, битва при Каннах до сих пор изучается в военных ВУЗах, как один из ярчайших примеров тактического мастерства в военной истории.
   По мнению большинства историков Ганнибал не сумел воспользоваться плодами своей победы. А ведь шансы были. И действовал он правильно, прекрасно понимая, что в одиночку, без союзников, столь сильного врага не одолеть. А где искать союзников, как не среди порабощённых Римом италиков? Только нужно было как-то суметь убедить их, что происходит не просто смена хозяина, а нечто большее. Поэтому Ганнибал стал проявлять совершенно необычную по тем суровым временам гуманность. Правда, не ко всем. После очередной победы он отпускал пленных солдат из союзных римских подразделений без всякого выкупа. Ну вроде селекцию проводил: если пленный римлянин, пулю в затылок, в смысле, кинжал под рёбра и в ров его, а если галл или самнит -- иди домой, дорогой и больше с плохими парнями не водись.
   Результаты не замедлили сказаться. С "плохими" римлянами действительно многие "водиться" перестали. Некоторые города официально перешли на сторону Ганнибала и стали присылать ему и продовольствие, и подкрепления. А после победы при Каннах появилось множество новых союзников и в их числе второй по размерам после самого Рима город Италии, Капуя. Многие в стане карфагенян, в том числе и братья командующего, считали, что теперь самое время повернуть на Рим, но этого не произошло. Видимо Ганнибал подумал, посчитал и решил, что для осады, а тем более взятия столь крупного и хорошо защищённого города сил недостаточно.
   Может и так. Я даже вполне допускаю, что он реально не имел шансов взять Рим, по крайней мере, с наскока, но осадить-то мог. И момент был таков, что попытаться не просто стоило, а было просто необходимо. Тем более, после Каннской бойни римляне не располагали крупными силами вне самого Рима. На сторону Ганнибала действительно перешёл ряд Италийских городов, но далеко не все. Большинство выжидало, понимая, что в случае чего, гнев Рима будет ужасен (капуанцам, к примеру, римляне и через сто лет измены не простили). Поэтому следовало осадить Рим, окопать его рвом, кордоны поставить, чтобы мышь не проскочила и ждать. Но не пассивно ждать, а параллельно с осадными работами, которые занимают солдат надолго, а потому являются прекрасным средством от скуки и разных вредных мыслей, рассылать надёжных эмиссаров во все концы полуострова. Пусть рассказывают, что Рим осаждён, а при наличии фантазии, пусть и краски сгустят для пущего эффекта.
   Возможно, у Ганнибала не было достаточно сил, чтобы взять Рим, но и римляне никак не могли ему помешать осаждать город. А можно не просто тупо стоять под стенами, а понастроить баллист с катапультами и методично забрасывать город камнями, горшками с зажигательной смесью, а то и гниющими трупами животных. Это в любом случае полезно, поскольку регулярные бомбёжки, даже не неся за собой реальной опасности, сильно деморализуют осаждённых. А кроме того, вскоре вся Италия узнаёт: грозный Рим задыхается в осаде, гордые римляне уже последних кошек подъедают. Тут уж и многие из колеблющихся призадумались бы. Поскольку пирог первым ест тот, кто участвовал в его разрезании, а ненавидели Рим италики от всей души, добровольцы потекли бы в карфагенский лагерь рекой. Так что вполне вероятно, что количество могло в один прекрасный момент перейти в качество.
   Кроме того, давайте вспомним простую истину: успех осаждающих при взятии крепости зависит не только и не столько от высоты и крепости стен, от силы и технической оснащённости осаждающих, сколько от мужества и моральной стойкости осаждённых. А римляне боялись. Казалось бы чего? Если, как пытаются убедить нас некоторые учёные, город был совершенно неприступен, если он был действительно не по зубам карфагенянам, то бояться абсолютно нечего. Ну придёт Ганнибал, потопчется под стенами, да и уберётся восвояси. Так нет. Согласно даже римским источникам, население Рима после Канн пребывало в панике, ежеминутно ожидая воплей наблюдателей: "Ганнибал у ворот".
   Хотя римляне III века до нашей эры ещё не стали изнеженными сибаритами, но и опыта сидения в осаде уже давно не имели. Последний раз враг стоял под стенами Вечного города почти за триста лет до того, так что подвиги сограждан времён Муция Сцеволы давно уже стали для римлян "преданиями старины глубокой". И как бы они, привыкшие к мысли, что Рим -- повелитель если пока не мира, то уж всей Италии точно, повели себя в осаде, когда город постоянно обстреливают, когда кругом пожары и вонь от разлагающихся ослиных туш, предсказать не берусь. До паники тут недалеко, а паника, как известно, первый шаг к поражению.
   А ведь в Риме и потенциальная "пятая колонна" имелась -- рабы. Мог ведь Ганнибал и вольную объявить. Но не всем подряд, а только тем, кто поможет "Вечный город" взять. Мол, любой римский раб, перешедший на сторону Карфагена, получает свободу. Точное количество рабов в Риме не подсчитано, но, думаю, их было не меньше, чем свободных граждан. Если хотя бы треть из них решилась выступить, карфагеняне получили бы мощную поддержку изнутри. Короче говоря, Рим можно было взять измором. Вместо того, чтобы годами по Италии бродить, постоять под стенами Рима.
   Но идти на Рим Ганнибал так и не решился. Он стал выжидать и чем дольше ждал, тем слабее становился. Поняв, что им ничего не грозит, римляне становятся всё активнее, начинают переносить военные действия на территорию врага. А италийские союзники Ганнибала его постепенно покидают. Одних римляне мечом убеждают, другие сами решают судьбу дальше не испытывать. Меньше становится союзников, меньше и подкреплений, меньше фуража и провианта, тут уж связь прямая. И, наконец, поражение в битве при Заме, а ведь так хорошо всё начиналось... Но Ганнибал победить мог и мир тогда стал бы другим.
   Этап третий. А насколько другим? Как изменился бы ход истории, стань мировой супердержавой не Рим, а Карфаген? Думаю, кардинально. Причём настолько, что описать этот другой мир не в моих скромных силах. Могу попытаться только основные вешки расставить. Надо понять, что экспансия в новые земли солдата и торговца различаются принципиально. Рим -- солдат, Карфаген -- купец, я уже об этом говорил. Но если солдат желает взять город, чтобы пограбить, а потому его не очень интересует, что после штурма от города останется, то купец желает торговать без конкурентов, а меч ему нужен, только чтобы объяснить аборигенам, кто тут главный. После солдата остаются руины, торговец же старается инфраструктуру, по возможности, максимально сохранить.
   Россия, как я уже отмечал, отличалась от других колониальных империй в первую очередь тем, что искала колонии не за морями, а на своём же континенте. Повоевать пришлось и на Кавказе, и в Средней Азии, и ещё кое-где. А вот народы Севера, чукчи, якуты, эвенки не сопротивлялись, так солдаты там и не появлялись. Туда купцы шли. Да, они нещадно эксплуатировали простодушных детей природы, обманывали, спаивали. Но они ведь никого не убивали и всегда что-то давали туземцам в обмен на меха и моржовый клык. И по Украине русские войска не маршировали, она присоединилась добровольно. Если Рим утверждал своё господство мечом, то Карфаген, в первую очередь контролем финансовых и торговых операций, хотя оружием тоже не пренебрегал.
   Далее. Римская Империя постепенно включила в свой состав всю Европу. Думаю, карфагеняне не стали бы забираться так далеко на север. Просто потому, что климат плохой, для них не комфортный. Если уж в северной Италии африканские солдаты Ганнибала отчаянно мёрзли (в Италии ведь и снег зимой бывает!), то что говорить о побережье Северного моря? А значит, эти территории не испытали бы имперского влияния, а если бы и испытали, то опосредованно, в значительно меньшей степени и в более мягкой форме.
   Кстати говоря, никого размеры Римской империи не удивляют? Я, помнится, никак понять не мог, зачем римлянам варварская Европа понадобилась вплоть до Британских островов? Ну, конечно, если отбросить, как явно бредовую, идею о бескорыстном прогрессорстве. И нигде не нашёл не только ответа на этот вопрос, но и самого вопроса в такой форме никто не ставил. В самом деле, я могу понять, когда захватчика привлекает древний город, богатый разнообразными ремёслами, с развитыми коммуникациями и устоявшимися торговыми связями. Или страна небольшая, но стоящая на пересечении караванных путей. Могу также понять интерес с земле дикой, но обильной природными ресурсами. Нашли, скажем, крупные залежи серебра. Тут уж ничего не поделаешь, надо рудник заводить, да форт ставить, чтобы предприятие от набегов аборигенов защищать. Но зачем захватывать некую территорию, в которой нет ничего, кроме дикарей да непроходимого леса, в котором те дикари прячутся?
   Возможная прибыль с диких земель несоизмеримо меньше затрат на их защиту и обустройство. Лес вывозить невыгодно, слишком сложно по бездорожью-то (да и далеко везти, до Рима доехав, брёвнышки позолотеют), а дороги строить долго и крайне затратно, особенно под обстрелом. Работа, знаете ли туго идёт, если работать приходится одной рукой, потому что в другой нужно постоянно меч держать. Можно, конечно, рабов в работу впрячь, но дикие германцы воинственны, живыми в плен попадают крайне редко, да и рабы из них плохие получаются, слишком уж свободолюбивы, проще убить, чем волю сломить. Значит рабов для строительства крепостей и дорог надо в массовом порядке из метрополии завозить и во время строительства постоянно защищать. То есть держать в диких землях приличный воинский контингент.
   И ради чего всё это? Встречалось мне и такое мнение: мол Рим расширялся и всё новые земли захватывал от необходимости, дабы себя защитить от набегов воинственных соседей. Действительно, те же германцы постоянно тревожили римский фронтир. И я вполне допускаю, что и продолжали бы тревожить даже в том случае, если бы римские легионы в их леса не сунулись. Но ведь те страны, которые с германцами соседствовали до прихода римлян как-то справлялись? Просто защищаться от набегов гораздо удобнее за крепостными стенами, нежели в диком лесу. Короче, если бы римляне ограничились более-менее цивилизованными территориями, прибыль оказалась бы больше, а затраты, в том числе и людские, меньше.
   Конечно, постоянно контактируя с завоевателями даже на уровне военных стычек, германцы неизбежно испытывали влияние более развитого народа. Трофейное оружие собирали, пленных легионеров расспрашивали, прежде чем убить. Чего-то почерпнули, чему-то научились, то есть волей-неволей, но повысили свой уровень, а вот римлянам-то зачем всё это было нужно? Возникает ощущение, что их привлекал сам процесс завоевания. Я, типа крутой, больше всех, значит и круче всех. Но, чем больше держава, тем длиннее её границы и, тем труднее их оборонять...
   Один мой коллега (фамилии называть не стану, интересующиеся сами определят) написал несколько лет назад книгу, посвящённую истории конфликта двух сверхдержав древнего мира. Книга написана хорошо, "вкусно" написана, я получил от прочтения истинное удовольствие, только с выводами автора согласиться никак не могу (отменное качество текста отнюдь не означает, что его нельзя воспринимать критически, верно?). Для Карфагена он чёрной краски не жалеет, а римлян изображает разве что не с крылышками, эдакими прогрессорами, несущими свет цивилизации отсталым народам чуть ли не бескорыстно, исключительно из соображений гуманизма.
   Как хотите, господа, но не складывается у меня подобная благостная картинка, нет, не складывается. Как вспомню про гладиаторские бои, про дорогу от Капуи до Рима, плотно, как телеграфными столбами, уставленную тысячами крестов с распятыми людьми, всё преступление которых состояло только в том, что они, родившиеся свободными и насильственно свезённые в Италию, не захотели быть рабами, умирающими на арене на потеху праздной публики, и сразу вижу -- вот он истинный "гуманизм". Да и основной принцип римской внешней политики, "разделяй и властвуй" (!!!), со счетов не сбросишь. Не объединяй и цивилизуй, а именно разделяй! Римляне своих взглядов особо и не скрывали, а потому передовой опыт был тщательно изучен, усвоен, творчески проработан и применён на практике новыми поколениями колонизаторов-"прогрессоров". Теми же англичанами в XIX веке.
   Рим просто подбирал под себя окрестные земли, расширяясь всё больше и всё дальше, чего Карфаген скорее всего делать не стал бы. Зачем завоёвывать варваров? В узде их удерживать трудно, торговать с ними сложно. Вспомним, что в отличие от Рима, Карфаген внедрялся только в цивилизованные регионы. Если посмотреть на карту мира периода римско-карфагенских конфликтов, то владения Карфагена -- тонкая полоска побережья Северной Африки. На юг от побережья Средиземного моря тянется громадный континент, но карфагенян южное направление не интересует, да это и понятно. Ну что там интересного? Сахара с её песком и бедуинами, да полудикая Нумидия. Не-ет, только цивилизованные страны привлекают внимание деловых людей Карфагена. Та же Сицилия, например, древняя цивилизация, основанная греками. Экспансия в Испании развивалась тоже не на пустом месте, финикийские поселения там существовали сотни лет, да и иберы уже достаточно развились.
   Короче говоря, карфагенян привлекали территории с развитыми коммуникациями, с устоявшимися торговыми связями, то есть, с уже сложившейся государственностью. Эти страны они, конечно, пытались если не подчинить напрямую, то хотя бы включить в свою сферу влияния. А дикари в звериных шкурах их внимания не привлекали. Если Рим интересовали завоевания ради завоеваний ("Я дерусь, потому что дерусь", -- говаривал Портос), то Карфаген подминал под себя только те земли, которые давали возможность обогатиться за счёт расширения торговых операций. Поэтому можно с достаточно высокой степенью вероятности утверждать, что в Европу, особенно в её северную часть, Карфаген не сунулся бы (нечем там было поживиться, стало быть и не интересно). А вот на Ближний Восток, да в Малую Азию вне всяких сомнений. Следовательно, Европа развивалась бы дальше сама по себе, без непосредственного влияния кого бы то ни было, а Малая Азия из эллинистической постепенно становилась бы пунической. И, возможно, лет через сто-двести случилось бы новое противостояние сверхдержав. Карфагена и, скажем, Парфии.
   Пади Рим в 216 году, все италики снова обрели бы независимость, а значит Италия превратилась бы в скопище полисов и карликовых государств, каковой, собственно, и была до Римского завоевания. Разумеется, ни о какой экспансии за Альпы тут уже речи бы не шло. Латинский язык стал бы просто одним из италийских наречий и уже не смог бы оказать существенного влияния на европейские языки. Следовательно, современные европейцы говорили бы не так, как сейчас, скорее всего и писали бы иначе.
   Проявились бы в истории некоторые персонажи, ставшие известными только из-за их упорной борьбы с Римом? Такие, как Спартак, Серторий43, Тигран Великий или столь неоднозначная личность, как понтийский царь Митридат Евпатор, который несколько десятилетий воевал с Римом. Возможно, они просто не появились бы на свет или остались фактом своей маленькой региональной истории.
   А что бы, интересно делал сын назаретского плотника Иосифа, если бы Иудея к моменту его рождения осталась независимой? Возникла бы у него потребность проповедовать своё учение или стал бы Иисус в итоге благопристойным раввином? Нет ответа. Одно известно, христианская Церковь именно потому и зашагала победно по Европе, что стала служить власти, понявшей, что помазанником Божьим быть куда интереснее, нежели племенным вождишкой. Но изначально христианство зародилось в Иудее именно как религия угнетённых.. А кто тех иудеев угнетал? Вот именно, кесарь, руками своих пилатов. Да и в самой Италии, основной контингент верующих долгое время составляли рабы.
   Ислам, как известно, двоюродный брат христианства. Общие святые, общие пророки. Никаких сомнений, что пророк Магомет разрабатывал доктрину своего учения, находясь под сильным и несомненным влиянием Библии. Видимо тщательно её изучил. Хотя, вроде был неграмотен? Ну, значит пересказал ему кто-то христианское Священное писание. Всё, стоп. Эдак можно совсем далеко зайти.
   В общем, как видите, даже так, навскидку получилось накидать вопросов, из которых следует, что Ганнибала несомненно можно считать ключевой фигурой истории.
   Размышление пятое. О размере армий.
   Нынче книги по альтернативной истории появляются всё чаще. Авторы-новаторы, среди которых встречаются как профессиональные историки, так и просто интересующиеся, удивляют, а то и шокируют читателя, выдвигая разнообразные теории и гипотезы, среди которых попадаются и вовсе экзотические. Вроде того, что достоверно известная нам история значительно короче, чем принято считать и насчитывает не более тысячи лет. С чем-то я согласен, что-то принять не могу, но здесь и сейчас ни с кем дискутировать не собираюсь. Просто отмечу, что в одном я совершенно согласен с господами новаторами: многие события, описываемые официальной исторической наукой, вполне возможно происходили несколько не так (или совсем не так), как принято считать.
   Очевидно, что, когда мы читаем как бы летопись, мы, на самом деле, держим в руках книгу современного издания, представляющую собой всего лишь перевод древнего свитка. А вот насколько точный перевод, остаётся только догадываться. Проверить мы всё равно не можем, так как древними языками не владеем. А ведь ошибки возможны. Да что там возможны, они и случаются время от времени, даже и без злого умысла. Я уже не говорю о вполне возможных при переводе ошибках, но возможны и более серьёзные казусы, происходящие от того, что один и тот же деятель прошлого мог войти в разные летописи под разными именами, либо его прозвание могли перевести неадекватно.
   Вот, например, правил в начале X века в Армении царь Ашот II Еркат44 из династии Багратуни. Еркат не фамилия, а прозвище, по армянски означает "железо", царь считается национальным героем, а "Железным" его современники прозвали за твёрдость и несгибаемую волю, проявленные в борьбе с арабскими завоевателями. Теперь представьте, что какой-нибудь горе-специалист переводит с английского языка статейку о средневековой Армении. Почему с английского? Для наглядности примера.
   Переводит, значит и встречает такое имя очередного правителя: Ashot II Iron. Как перевести? Английское слово iron имеет много значений: и железо, и гладить, и даже утюг. С не очень взыскательного переводчика вполне сталось бы обозвать легендарного царя "Утюгом", особенно, если он мало осведомлён в армянской истории. Как мы можем представить себе человека, наделённого таким прозвищем, если ничего о нём не знаем? Правильно, тупой скотиной и никак иначе. Потому что "Утюг" это уже не прозвище, а уголовное погоняло. А граждане, которые не в теме, будут читать и дивиться: до чего же тупы были древние армяне: тупого держиморду в герои определили.
   Однако, чтобы придти к выводам, что в официальной исторической науке не все концы с концами сходятся, у меня лично не возникло необходимости оригиналы летописей добывать и учить мертвые языки, чтобы те летописи понять. Просто при внимательном взгляде на некоторые исторические эпизоды, считающиеся чуть ли не хрестоматийными, возникают вопросы, а после тщательных раздумий на эту тему и обоснованные сомнения.
   Обычно, попытки дилетантов пописывать на специальные, особенно исторические темы, воспринимаются профессионалами крайне болезненно. Оно и понятно, физика с математикой -- науки точные, особо не нафантазируешь. Конечно, заниматься серьёзными научными исследованиями, даже и в гуманитарных областях, можно только имея за плечами соответствующий багаж знаний, а среди трёх моих дипломов исторического, увы, нет. Но для того, чтобы несообразность подметить, иногда не нужно специальное образование, достаточно простой логики. Бывает, читаешь книжку и вдруг, будто глаз царапнуло. Вроде как соринка попала. Начинаешь вчитываться, задумаешься: батюшки, да как же такое может быть? Никак не может, потому что не логично, не правдоподобно.
   Спросите, какая тут может быть логика? Простая человеческая логика. Ну вот, например, если Вы прочтёте, что триста спартанцев в Фермопилах сдерживали персов, азартно стреляя в них из ружей, поверите? Видимо, нет. И не потому только, что официальная наука отрицает наличие огнестрельного оружия в античном мире, но и потому, что при уровне технологий, доступных древним, изготовить его было невозможно. Человек ещё мог придти к идее ружейного ложа и изобрести арбалет, в конце-концов в его основе обыкновенный лук. Даже порох изготовить мог, ничего особо сложного тут нет, просто смешать в определённой пропорции природные компоненты (китайцы же додумались, аж в незапамятные времена порох изобрели, применяли, правда, только для фейерверков). Но для того, чтобы изготовить действующую модель ружья, мало было придумать, что надо делать, нужно было ещё понять, как именно делать. Как, например, изготовить ствол, достаточно прочный, чтобы его пороховыми газами не разорвало?
   Кстати, именно поэтому сперва в обращение вошли пушки, а потом уже ручное оружие, всякие там аркебузы и прочие пищали. Сходите в музеи, полюбуйтесь на древние орудия, обратите внимание на толщину ствола. Его диаметр втрое превышает калибр. А почему? Да потому, что только такая толщина могла обеспечить необходимую прочность, при меньшей пушечку разрывало. А поскольку пушку в руках не носят, то какая разница сколько она весить будет, двести килограммов или триста? Вот когда люди научились металл попрочнее выделывать, тогда и стволы стали тоньше и вес меньше, вот тогда ручное огнестрельное оружие и появилось.
   Ещё один пример, надеюсь, всем близкий и понятный. Вино придумать человек мог в любое время и, кстати, придумал в глубокой древности. Для этого надо было только заметить, что виноградный сок бродит сам по себе (а в наших широтах виноград не вызревает, поэтому предки медами взбадривались). А вот, чтобы изготовить что покрепче, коньяк, скажем, или водочку, нужен перегонный аппарат, изготовить который с инструментарием двухтысячелетней давности просто невозможно. Поэтому, если мне доведётся (не дай Бог) прочесть, что Перикл обсуждал политику Афин, смакуя коньячок, я весело посмеюсь. Понимаете теперь, что я имел ввиду, говоря о логике?
   Когда я писал главу о Ганнибале, естественно освежал в памяти основные моменты Второй пунической войны. В том числе и по битвам прошёлся: кто, где и с кем бился, да какими силами. И вдруг замечаю странность. Ну, не то чтобы совсем вдруг замечаю, мне эта странность множество раз на глаза попадалась ещё со школы, только я раньше почему-то внимания не обращал, а в этот раз зацепило. Странным мне показалось, что войны античности, судя даже по официальным данным исторической науки, были куда более многолюдными, нежели в Средние века. А это удивительно, господа. Более того, так быть не должно.
   Несомненный факт, который пока не оспаривал ни один историк: население Земли постоянно увеличивается, несмотря на войны, эпидемии и стихйные бедствия. Только в XX веке мир пережил две Мировые войны, равных которым ни по масштабу, ни по количеству жертв наша цивилизация до того не знала. По самым скромным посчётам погибло не менее шестидесяти миллионов человек. Это не считая мелких локальных войн и региональных конфликтов, в ходе которых чуть ли не ежедневно гибнут люди. Тем не менее сегодня население Земли куда больше, чем сто лет назад.
   Войны далёкого прошлого быть может были не менее ожесточёнными по духу, но куда менее кровавыми по абсолютным результатам, хотя бы потому, что человечество тогда не имело средств массового уничтожения. Ни один, даже самый жестокий римский император, вроде Нерона или Калигулы, при всём желании никогда не смог бы уничтожить пять миллионов человек, подобно камбоджийскому диктатору Пол Поту, потому что такое количество жертв две тысячи лет назад пришлось бы по всей Италии собирать. Да и то, неизвестно, собрали бы?
   В средние века мир периодически терзали пандемии смертельных болезней, которые тогда лечить не умели. Чума, "чёрная смерть", выкашивала целые города, а население всё равно прибывало от века к веку. Представляется совершенно очевидным, что во времена Древнего Рима, в I-II веках, на Земле в целом и в Европе, в частности, жило много меньше людей, чем тысячу лет спустя. Осознаем этот факт (это именно факт, потому что, повторяю, ни один историк никогда его не оспаривал), а затем ознакомимся с некоторыми данными и удивимся.
   А удивление, как я уже отметил, причём немалое, вызывает то обстоятельство, что по какой-то неясной причине, в Античном мире армии почему-то были куда больше, чем в Средние века. Что странно. По совершенно официальным данным к началу нашей эры на Земле проживало не более трёхсот миллионов человек, а к концу первого тысячелетия уже около четырёхсот. К 1800 году на Земле насчитывалось 980 миллионов человек, значит, в XIV-XV веках было не менее шестисот миллионов45. Запомним: к XV-му веку население Земли как минимум удвоилось, по сравнению с началом нашей эры.
   Во все времена ни одно государство не могло обойтись без армии. И, надеюсь, всем ясно, что чем государство богаче, тем большую армию может себе позволить. Причём, независимо от того, граждане в ней служат или наёмники, солдата всё равно надо кормить и жалование ему платить тоже приходится. Но армия -- инструмент специфический, только во время войны нужна. Это как молоток, о котором вспоминаешь только когда гвоздь забить нужно, а по большей части лежит он себе в ящике для инструментов. Но молоток -- железка, пить-есть не просит. Отсюда понятно, в мирное время от армии одни убытки и, если она слишком большая, может просто съесть всю экономику государства подчистую.
   В то же время совсем без неё не обойтись, а ну как враг, не дай Бог, нападёт? Ополчение-то собрать можно, но резервист -- материал сырой, необученный, за день-другой толкового солдата из него не вылепить. А если кто полагает, что современного танкиста подготовить сложнее, чем Древнеримского легионера, тот таки сильно заблуждается. Конечно, танк -- штука сложная, кто спорит? Но и современный призывник определённую предварительную подготовку имеет: если и не умеет машину водить, то, хотя бы имеет представление об устройстве двигателя.
   А от легионера, помимо виртуозного владения мечом, копьём и прочим колюще-режущим атрибутом, требовалось умение слаженно действовать в строю, чтобы вся манипула работала, как единый организм. Плюс ещё и недюжинная выносливость, достигаемая исключительно постоянными тренировками: попробуйте-ка отшагать весь день в походном строю с полной выкладкой, а на привале сперва лагерь разбить, рвом окопать и только потом слегка отдохнуть. Да и то, если центурион в караул не поставит. То есть, по любому профессиональная армия нужна. В мирное время она стоит дозором на границе, начнётся война, под её прикрытием государство проводит мобилизацию и начальную подготовку резервистов.
   Короче говоря, армия должна быть не настолько велика, чтобы государству было не слишком накладно её содержать, но и не настолько мала, чтобы не суметь первое время сдерживать наседающего врага. Это азы, с которыми можно познакомиться в трудах практически любого военного теоретика. Поэтому я тут обойдусь без излишних подробностей. Отмечу только один важный момент: поскольку материальные блага создаются людьми, можно утверждать, что экономический уровень государства прямо, хотя и не всегда, зависит от количества населения, то есть числа граждан-производителей. Так вот, армия мирного времени, то есть профессиональная кадровая армия не может превышать одного процента населения государства, что ещё сотню лет назад подсчитали умные господа-экономисты. 1,5% -- критический уровень, при превышении которого экономика идёт вразнос. Война -- дело другое. Во время войны армия, конечно, сильно увеличивается. За счёт призыва резервистов, то есть необученных новобранцев. В общем, подробно объяснять нет нужды, всё очень доступно изложил в своих книгах господин Суворов, желающие могут полюбопытствовать.
   Тут что важно: 1-1,5% это цифра для нового времени, для XIX-XX веков с их передовыми технологиями и техническим прогрессом, а за пятьсот лет до того экономика была далеко не столь развитой. Я имею ввиду, что, допустим, крестьянин в XV веке, учитывая доступные ему орудия труда и урожайность культур (тракторов тогда не было, да и о научной селекции никто понятия не имел) мог прокормить значительно меньшее количество едоков, чем современный фермер. Следовательно, процент профессиональных военных к общему числу граждан ни пятьсот, ни, тем более, полторы-две тысячи назад не мог превышать показатель наших дней.
   Вот и давайте теперь посмотрим на численности армий античности и средневековья. Лучше всего она (численность) видна по битвам. Следуя правилу, согласно которому сравнивать допустимо только предметы или явления одного порядка, мы возьмём не мелкие потасовки двух деревенек за удобный для покоса лужок, а битвы масштабные, значимые, оказавшие заметное влияние на ход той или иной войны. Знаменитые битвы, как правило попадали во все летописи, следовательно должны быть хорошо изучены. И действительно, в любом справочнике Вы найдёте довольно полные сведения: и кто командовал, и какими силами противники располагали, и кто какие потери понёс. Наиболее скрупулёзные исследователи даже источники приводят. Мол по Иксу такая цифра получается, но позиция Игрека более реалистична...
   Итак, обратимся к общедоступным справочным материалам и посмотрим, начиная, естественно, с более давних времён. Морские сражения пропустим, обратив внимание исключительно на сухопутные баталии. Ну вот, хотя бы греко-персидские войны, ведшиеся с 490 по 479 гг до нашей эры. Первое пробное столкновение состоялось при Марафоне 12 сентября 490 года до нашей эры. Одиннадцать тысяч афинян разгромили тридцатидвухтысячную персидскую армию царя Дария.
   Вроде цифры пока не слишком жуткие? Так это только пока, это же была всего лишь проба сил. А вот десять лет стустя сын Дария, новый персидский царь Ксеркс, вознамерился покорить Грецию. И в поход собрался серьёзно, не по детски. Геродот, например, указывает, что в войске у Ксеркса было чуть ли не полтора миллиона человек. Эта цифра столь анекдотична, что и улыбки вызвать не может. Да во всей Греции тогда народу меньше жило. Современные историки осторожно замечают, что да, мол, преувеличил слегка "отец истории", раз в пять. Так греки победой над персами гордились, что не смог старик избежать вполне извинительного хвастовства. А более вероятная цифра -- 300-400 тысяч воинов.
   Косвенно свидетельствует о том, что персидское воинство был ну о-очень большое известный исторический полуанекдот. Согласно легенде, переправившись через Геллеспонт, устроил Ксеркс смотр войскам. И стало ему интересно, а сколько точно бойцов под его знамёна собралось. Великий государь, что и говорить, войско собрал, в поход отправился, а счёта своим солдатам не знает. Действительно анекдот. А как, интересно, он собирался войско снабжать, не зная, сколько в нём людей? Ну ладно, допустим. Велел, значит, Ксеркс подсчитать. А как посчитаешь, если их несколько сот тысяч. Тогда советник посметливее предложил остроумное решение.
   Дело в том, что у Ксеркса имелось элитное подразделение, что-то вроде личной гвардии, полк "бессмертных". Название не означает, конечно, что они не умирали. Просто, как только кто-то выбывал, на освободившуюся вакансию тут же кооптировали новичка, так что общая численность полка всегда оставалась неизменной. "Бессмертных" выстроили в плотный прямоугольник, обнесли оградой и стали использовать получившийся загон в качестве мерки. Набился под завязку -- десять тысяч есть, давай следующих. Так всё войско и обсчитали.
   Ну ладно, это всё шуточки, вернёмся к баталиям. Наиболее значимой битвой греко-персидской войны (если не считать легендарного стояния трёхсот спартанцев в Фермопилах) считается битва при Платеях, состоявшаяся 9 сентября 479 года до нашей эры. По Геродоту 110 тысяч греков разгромили трёхсоттысячную армию персов. Современные историки осторожно замечают, что более вероятное соотношение сил, пятьдесят тысяч на сто двадцать. Мне всё равно непонятно, откуда греки даже пятьдесят тысяч бойцов взяли (не ополченцев, а именно подготовленных гоплитов в тяжёлых доспехах), но допустим. Пойдём дальше. В целях экономии места постараюсь воздерживаться от комментариев, буду приводить лишь сухую статистику.
   Обратимся теперь к походам Александра Македонского, состоявшимся полторы сотни лет спустя. Александр Великий, как известно, завоёвывал Персидскую державу методично, в течении нескольких лет. За это время были и небольшие стычки, и осады городов, их мы опустим. Посмотрим на значительные, знаменитые, хорошо и многократно описанные сражения. Битва при Гранике, май 334 года до нашей эры; македонцев и персов примерно поровну, по 40 тысяч. Битва при Иссе, ноябрь 333 года до нашей эры; македонцев -- 40 тысяч, персов около ста. Битва при Гавгамелах, 1 октября 331 года до нашей эры; македонцев -- 47 тысяч, по персам мнения различных авторов сильно раходятся, от ста до трёхсот (!?) тысяч.
   Уже сейчас мы видим, насколько трудно опираться на так называемую официальную историческую статистику. Историки ведь оперируют оставшимися от прошлых эпох документами, а в них, как видим, расхождения в численности персидского войска весьма значительные. Где в три раза, а где и в пять. Тот же Геродот родился только в 480 году до нашей эры, через десять лет после Марафонской битвы, так что считать его современником греко-персидской войны можно на том же основании, на каком меня можно считать современником Сталина.
   А ведь на Геродота ссылаются, на основании его трудов диссертации защищают. Напишет такой "исследователь", что Ксеркс вторгся в Грецию во главе громадной, полуторамилионной армии и попробуй оспорь! Что там старику Геродоту в голову вступило, когда он свои труды писал, мы уже не узнаем (может действительно прихвастнул, а может и нюхнул чего или грибков особенных откушал, дабы воображение своё творческое подстегнуть), но его, освящённые авторитетом "Отца истории" измышлизмы, начинают гулять по учебникам и монографиям, авторы которых, профессиональные историки, между прочим, даже не дают себе труда задуматься, насколько всё это смешно и неправдоподобно. Ну какие полтора миллиона, какие триста тысяч? Да что бы эта орава персов ела в маленькой бедной Греции? Разве что камни, вот их там в достатке. В общем, надо, видимо, не иметь диплома историка, чтобы понять нелепость столь громадных чисел.
   Кстати, насчёт населения. Точных данных о том, сколько всё-таки народа проживало в Древней Греции, я не нашёл. Возможно, плохо искал, но для интересных выводов и косвенных данных хватает. Вот, например, такой известный исторических факт. После смерти македонского царя Филипа II, греческие полисы, понадеявшись на молодость и неопытность наследника, вознамерились покончить с македонской гегемонией. Естественно, случилась война, в ходе которой двадцатиоднолетний Александр очень быстро доказал грекам, насколько они были неправы. А поскольку тон в антимакедонском движении задавал город Фивы, Александр взял его штурмом в 335 году до нашей эры и разрушил почти до основания в назидание всем остальным. Ну а жителей Фив практически поголовно продали в рабство.
   Мнения исследователей от том, сколько было этих несчастных расходятся весьма значительно, в разы. Кто говорит тридцать тысяч, кто -- восемьдесят. Не будем формалистами, восемьдесят, так восемьдесят. Но, если даже предположить, что всё боеспособное мужское население Фив пало смертью храбрых, отражая штурм (что сомнительно), а восемьдесят тысяч проданных в рабство фиванцев, это сплошь дети, женщины и старики, то и тогда население города не могло превышать ста пятидесяти тысяч человек. Скорее всего меньше, тысяч сто, сто двадцать, потому что в любом поселении (если, конечно, не о мужском монастыре речь) мужчины в возрасте от шестнадцати до сорока пяти лет никак не могли составлять большинства населения. Четверть и то много. А ведь Фивы -- один из крупнейших на то время греческих полисов. Сравнимый с Афинами и Спартой, не говоря уже о разных-прочих Коринфах.
   Получается, что в трёх крупнейших полисах Греции едва полмиллиона жителей набиралось. Каким же волшебным образом они смогли выставить против персов у Платей пятьдесят тысяч бойцов? (Это "скромные", совестливые историки такое число указывают, а тот же Геродот без зазрения совести пишет -- 110 тысяч и ни греком меньше. Это что же типа всё мужское население на бой вышло?) Судя по тому, что греки смогли разгромить врага, превосходящего их по численности более чем вдвое, это были не наспех собранные крестьяне, а опытные, умелые воины. И что, кто-нибудь поверит, что в нетехнологичной Древней Греции было возможно содержать профессиональную армию, численностью в 10% (!!!) населения? Да подобную чушь даже произносить неудобно, не то что обсуждать.
   Однако, идём дальше. Дальше тоже интересно. Говоря об античности практически на любую тему (не говоря уже о военной), пропустить Древний Рим никак невозможно. Мы и не пропустим. Ещё сотню лет откинем, перейдём ко Второй пунической войне, о которой мы так подробно поговорили в предыдущей главе. Поговорим снова, но теперь кратенько и только на предмет размеров армий-участниц. Битва при Треббии, 18 декабря 218 года до нашей эры; у Ганнибала 31 тысяча бойцов, римлян -- 45 тысяч. Битва при Тразиментском озере, 24 июня 217 года до нашей эры; у Ганнибала 40 тысяч, римлян -- 31 тысяча. Битва при Каннах, 2 августа 216 года до нашей эры; у Ганнибала 54 тысячи, римлян -- 87 тысяч. Битва при Заме, 19 октября 202 года до нашей эры; силы примерно равны, у Ганнибала 37 тысяч бойцов, у Сципиона 38 тысяч.
   На первый взгляд данные поскромнее, а потому выглядят правдоподобнее, чем сведения о греко- и македоно-персидских войнах. Но лишь на первый. Приходится напоминать, что Рим и Карфаген не только друг с другом воевали. С 215 по 205 годы до нашей эры (то есть, в самый разгар Второй Пунической войны) Рим ещё и с Македонией бился, а Карфагену приходилось враждебных иберов в Испании умиротворять и держать крупный воинский контингент против неустойчивой Нумидии.
   Кроме того, римляне воевали не только с внешним врагом, но иногда и друг с другом. С 49 по 45 годы до нашей эры Рим пережил гражданскую войну, в ходе которой Юлий Цезарь боролся за власть с Гнеем Помпеем. Цезарь, как известно, победил. Сначала разбил Помпея при Фарсале 9 августа 48 года до нашей эры (примерно по тридцать тысяч бойцов с каждой стороны), потом, уже после его смерти, уничтожил армию сторонников Помпея при Мунде 17 марта 45 года до нашей эры (у Цезаря было около сорока тысяч бойцов, у помпеянцев -- около семидесяти). И не будем забывать, речь идет о гражданской войне, то есть бьются граждане одного государства...
   Что же, общая картина ясна. Теперь посмотрим как (точнее, какими силами) воевали полторы тысячи лет спустя, когда население планеты как минимум удвоилось. Статистику буду приводить по Столетней войне (1337-1453гг.), поскольку она стала наиболее значимым и глобальным конфликтом средневековья. Но сначала о маврах. Европа, как нас учит наука, была в VIII веке в шаге от исламизации. Арабские халифат, используя в качестве плацдарма захваченную Испанию, попытался продвинуться дальше, но 10 октября 832 года арабская армия была разгромлена франками близ Пуатье, после чего арабы новых попыток экспансии никогда больше не предпринимали.
   Не знаю как Вы, но и спустя почти сорок лет я прекрасно помню школьные уроки истории (вот в каком классе мы Арабский халифат проходили, в пятом или в шестом, уже помню плоховато). Как неисчислимые арабские полчища, буквально захлестнули северную Африку подобно цунами. Как они в начале VIII века форсировали Гиблартар и, захватив за двадцать лет почти всю Испанию, перевалили Пиринеи и чуть не затопили Европу. Я, помнится, живо так представлял себе громадное войско, разливающееся по равнине. Белые арабские скакуны от горизонта до горизонта, на них смуглые горбоносые всадники, машущие дамасскими клинками. А знаете, сколько воинов рубилось в той самой эпохальной битве при Пуатье? Оказывается, всего-то по двадцать-тридцать тысяч с каждой стороны. Как-то не очень тянет на полчища, верно? Вернёмся, однако, к Столетней войне.
   Вообще-то название условное. Строго говоря, это была не одна война, непрерывно длившаяся 116 лет, а серия войн, перемежаемых довольно продолжительными периодами неустойчивого мира. Но все эти войны шли между двумя наиболее сильными державами того времени, Англией и Францией. К тому же речь шла совсем не о пустяках, не о городе и даже не о провинции, а о судьбе Франции, не больше, не меньше. Как известно, война началась из-за претензий английского короля Эдуарда III46 на французский престол, занятый Филипом Валуа после того, как прервалась прямая линия династии Капетингов. Так что ребятам было за что биться. Вот и посмотрим, какими силами один король пытался Францию завоевать, а другой отстоять.
   Битва при Крэсси, 26 августа 1346 года, первое крупное сражение этой войны, в ходе которого двенадцать тысяч англичан (в основном, лучников) Эдуарда III разгромили тридцатитысячную армию Филипа VI, основу которой составляла тяжеловооружённая рыцарская конница. Эта битва считается началом заката европейского рыцарства, как явления, потому что, во-первых, доспехи, как выяснилось, совершенно не спасали от стрел, выпускаемых из длинных, в рост человека, английских луков со скоростью до пятнадцати выстрелов в минуту. А во-вторых, регулярная армия с единым упорядоченным командованием, имеет явное преимущество над дворянким ополчением, о чём французы, похоже и не подозревали.
   Однако, идём дальше, обращая внимание на количественный состав войск. Битва при Пуатье, 19 сентября 1356 года. Крохотное по античным меркам, семитысячное войско Чёрного принца47 почти полностью уничтожило двадцатитысячную армию короля Иоанна II. Битва при Азенкуре, 25 октября 1415 года. Почти пятьдесят лет прошло, а сценарий тот же, ничему французы не научились, никаких уроков из прошлых поражений не извлекли, по прежнему уповая на рыцарей. Десятитысячная английская армия громит пятнадцатитысячную французскую.
   Про Жанну д'Арк все слышали? Национальная героиня. А знаете, с какими силами она осаду с Орлеана снимала? С совершенно смешными. В битве при Пате, 18 июня 1429 года под её началом было всего полторы тысячи воинов, с которыми она разбила пятитысячный английский отряд (ей-богу, армией назвать язык не поворачивается, а ведь эти пять тысяч долгое время Орлеан в осаде держали). Ну и битва при Форминьи, 15 апреля 1450 года, после которой английские захватчики были изгнаны с территории Франции. Силы опять крохотные, на армию никак не тянут: у французов пять тысяч бойцов, у англичан -- шесть-семь.
   А ведь это, повторю, главный военный конфликт Средневековья, почти общеевропейкого значения. Большие армии, кровопролитные сражения. В войнах же поменьше и силы задействовались поскромнее. Вот пример из отечественной истории: Ледовое побоище 12 апреля 1242 года, о котором я уже раньше упоминал. Это когда новгородская армия под началом князя Александра Ярославича Невского, одного из лучших полководцев Руси, остановил экспансию на Восток Тевтонского ордена. Опять-таки со школы помню, такое впечатление возникало, что Чудское озеро чуть ли не из берегов вышло от потонувших псов-рыцарей. Но, как выясняется, в битве участвовало от силы по четыре тысячи человек с каждой стороны. Погибло всего четыреста немцев, в том числе пятьдесят (!) рыцарей, ещё шесть попали в плен. Впрочем, в размышлении первом я об этом уже говорил.
   Можете смеяться, но, по меркам XIII века это весьма крупное сражение. Шутка ли, аж пятьдесят братьев-рыцарей зараз полегло... На этом фоне Грюнвальдская битва явно выделяется, кажется по античному масштабной. Напомню, 15 июля 1410 года близ местечка Грюнвальд, польско-литовское войско под командованием короля Ягайло и князя Витовта (39 тысяч) разбило войско Тевтонского ордена (27 тысяч), после чего орден признал себя вассалом Польши и вскоре вообще изчез с политической карты.
   Что же получается? Получается, в античные времена армии были куда многолюднее, нежели полторы тысячи лет спустя. И это не мои придумки, а вполне официальная статистика, взятая из открытых источников, любой убедиться может. Значит, либо Европа к XV веку обезлюдела, либо стала гуманнее и миролюбивее. Бред. Население Земли в целом, как я уже указывал, увеличилось, по крайней мере вдвое. Предполагать, что в Азии, в Африке и в Америке люди воевали меньше и болели реже, чем в Европе, оснований никаких. А что до миролюбия, так нет, не стали люди ни миролюбивее, ни гуманнее, резали ближнего своего столь же легко и непринуждённо, как и до нашей эры.
   Вооружение за полторы тысячи лет изменилось только качественно, но не принципиально. Те же металлические доспехи, те же луки, те же мечи и копья. Разве что улучшилась технология обработки металла, отчего мечи стали прочнее, но легче и гибче римских гладиусов, да к лукам ещё и арбалеты добавились. Как же ещё можно объяснить тот несомненный факт, что армии античных времён крупнее? Только ошибкой. Какие-то данные явно ошибочны. А поскольку XV век к нам гораздо ближе, то и документов, материальных свидетельств эпохи осталось больше, следовательно и изучен он должен быть гораздо лучше доисторического периода. Короче, если ошибки и вкрались, то гораздо вероятнее, что касательно объектов двухтысячелетней давности, нежели пятисотлетней.
   Давайте рассмотрим обе возможности подробнее.
   1. Население Земли в XV веке было меньше, чем в начале нашей эры. Тогда, исходя из простой пропорции, оно должно было быть меньше вдвое, что представляется крайне маловероятным. Вдвое -- это означает, что во время Столетней войны на Земле проживало всего 150 миллионов человек? Быть того не может. Как я уже указывал, к 1800-му году население планеты вплотную подошло к миллиарду и это уже не расчёт, не предположение, а довольно точные данные. К XIX веку человечество уже заметно цивилизовалось по сравнению со средневековьем, во многих странах проводились переписи населения, да и изучены и задокументрованы события двухсотлетней давности весьма неплохо. Если рассматриваемое предположение верно, значит всего за четыреста лет население Земли увеличилось в семь раз. Помилуйте, как такое могло быть? Человек всё же не кролик, размножаться столь стремительно не умеет.
   Теоретически возможен и другой вариант: в начале нашей эры на планете проживало куда больше людей, чем принято считать. Ещё менее вероятная версия и вот почему. Законы развития общества столь же точны, как и физические законы природы. Рост население Земли происходил, как я уже указывал, по гиперболическому закону. Это опять-таки не предположение, а точный расчёт на математической основе. Если предположение верно, то в начале нашей эры население планеты составляло не 300 миллионов человек, а за миллиард, причём, сильно за.
   Такое возможно только в одном случае: если в какой-то момент за прошедшие две тысячи лет, Землю поразила глобальная всепланетная катастрофа. Залётный астероид упал, либо произошло мощное извержение сразу нескольких вулканов, от которого тучи пепла поднялись в амосферу, вызвав похолодание, продовольственный кризис и массовый мор. Конечно, всё возможно. Но, если бы такое событие имело место, если бы в относительно короткий срок планета лишилась нескольких сотен миллионов человек, такая катастрофа не могла пройти незамеченной, не оставив никаких следов в хрониках и летописях. Причём всепланетный катаклизм обязательно нашёл бы отражение в самых разных летописях, оставил бы такие следы, которых нельзя не заметить. А их, следов то есть, нет.
   Единственный известный нам крупный всепланетный катаклизм -- библейский Потоп. Но, даже если воспринимать Библию не критически, а чем-то вроде исторической хроники, то и тогда это событие произошло очень давно, буквально, как говорят в "допотопные времена", то есть задолго даже до Троянской войны. А в интересующий нас период ничего такого не зафикировано. Значит не было катастроф, по крайней мере всепланетного масштаба, значит изначальный посыл ложен.
   2. Второе, гораздо более вероятное объяснение -- ошибка, причём именно в античных документах. Да откуда ошибки возьмутся, спросит иной читатель, если писали те документы столпы истории, авторитетнейшие люди? Во-первых, от ошибок не застрахован никто, в том числе и авторитет. А, во-вторых... Понимаете, для нас, с высоты XXI века, нет особой разницы, произошло ли некое событие две тысячи лет назад или две тысячи сто. Одинаково давно, где-то там, в глубокой древности. Но, для живших тогда, сто лет -- огромный срок. Это всё равно, как для нас, например, Гражданская война.
   Те античные авторитеты, на которых любят ссылаться современные историки, издалека кажутся нам современниками и чуть ли не очевидцами событий, которые описывают. Но на самом деле современниками они не были. Геродот -- очень условный современник греко-персидских войн, потому как к моменту окончания войны с Ксерксом, только-только на свет народился; Страбон жил лет через двести после окончания Ганнибаловой войны, а Плутарх48 ещё сотню лет спустя. Никто из них не был современником событий, о которых писал, вот что надо твёрдо уяснить.
   Как же они писали свои научные труды? Да так же, как и современные историки, пишут: беседовали с очевидцами, собирали и изучали документы эпохи, летописи, хроники, дневники. Но не зря ходит в милицейской среде присказка: "Врёт, как очевидец". Не хочу сказать, что свидетели всегда сознательно искажают действительность, хотя и так бывает, чего греха таить. Но то, что частенько показания двух очевидцев одного происшествия кардинально отличаются друг от друг, Вам любой опер подтвердит. То же относится и к воспоминаниям, мемуарам, которые суть письменные показания. Каждый человек неосознанно пытается создать о себе лучшее представление, поэтому к мемуарной литературе следует относиться с осторожностью, не полагая априори воспоминания автора точной "фотокарточкой" минувших дней. Даже самые объективные хоть слегка, но приукрасят свою роль. Не зря писатель М.И.Веллер отметил: "Историкам известно: никто не врёт так упорно, как ветераны -- авторы мемуаров" ("Всеобщая теория всего").
   А бывает и так: очевидец сознательно ничего не искажает, просто описывает события эмоционально, используя красочные эпитеты, пропускает то что видит через призму собственных представлений. Вот идёт, допустим персидская армия Грецию завоёвывать и житель какого-то городка отмечает в дневнике: "Царь Ксеркс привёл на нашу землю неисчислимые полчища варваров". А неисчислимые это сколько? Понятно, что много, но как бы поточнее узнать? Разброс-то может быть велик. Ведь жителю крохотного городишки с пятитысячным населением, который и пару сотен гоплитов за раз едва ли когда видел, армия в двадцать тысяч воинов вполне может показаться "неисчислимыми полчищами".
   А лет через пятьдесят мудрый дядька Геродот читает сей "исторический документ" и бородищу чешет в задумчивости, прикидывая, а какое бы число врагов указать для наглядности, а то слово "неисчислимые" как-то ненаучно звучит. Двадцать-тридцать тысяч? Маловато, где же тут бессмертный подвиг, на примере которого подрастающее поколение учить? Сто тысяч? Уже лучше, но тоже как-то не особенно впечатляет. А напишу-ка я миллион! А ещё лучше полтора! Вот такую махину и впрямь представить трудно, зато потомки прочтут и ахнут. Тут он, безусловно прав оказался (если так думал, конечно), я таки ахнул. А также ойкнул и хмыкнул.
   Вот так и начинает гулять по свету случайно родившийся миф. Тиражируется, повторяется, кочует из книги в книгу. И тысячу, две тысячи лет спустя никто уже и не сомневается, что так всё и было. Учёный люд на том мифе, как на фундаменте, здание исторической науки возводит, диссеры толстенные защищает. Беда только, что не по античной мифологии диссертации (я бы слова дурного не сказал), а по самой что ни на есть реальной истории. А тех, кто позволит себе дерзость усомниться, научное сообщество дружно заклёвывает: "что же ты себе, поганец, позволяешь, ведь такой авторитет написал...?"
   Кстати говоря, не будем забывать, что и авторитетнейшие учёные прошлого порой приводили в своих трудах сведения откровенно сказочные. И лишь наиболее честные указывали, что это, мол, не точно известно, за что купил, за то и продаю, не судите строго. Большинство же просто писало, как бы на основании точных данных. И, если мы прочтём у какого-нибудь признанного научным сообществом авторитета, что в Индии, к примеру, обитают люди с пёсьими головами (в чём какую-то тысячу лет назад никто не сомневался), то это не повод, бросив все дела устремиться в означенную Индию на поиски следов цивилизации странных сапиенсов, произошедших не от приматов, как все остальные, а, скажем, от волков.
   Вот ещё одно соображение насчёт невероятности существования в античные времена многодесятитысячных армий. Вернёмся к Ганнибалу. Его армия вторжения насчитывала, как указывается практически в любом исследовании истории Древнего мира, примерно шестьдесят тысяч человек (пятьдесят тысяч пехоты плюс кавалерия). А чем они, пардон, в пути питались? Ганнибал ведь со своей армией, если не забыли, прошёл от Испании до Италии, а это, на минуточку, тысяча километров с изрядным гаком. Шли карфагеняне по территории сегодняшней Франции, а тогда -- дикой и малозаселённой Галлии. Помните мои расчёты в размышлении первом? Насчёт монголов и потребного для их орды на пятитысячекилометровый вояж количества пищи. Так они, эти расчёты, и к карфагенской армии вполне применимы.
   Математика, как я о том уже не раз говорил, наука точная. Читаешь красочные описания и преисполняешься величием происходящего, а начнёшь считать, удивляешься. Солдаты, несущие оружие, доспехи и прочее снаряжение, да ещё и в походном строю, вряд ли способны идти со скоростью выше трёх-четырёх километров в час. А сколько часов подряд человек прошагать способен? Десять, не более, да и то с привалами. Значит, карфагенская армия проходила в день не более пятисяти километров. Скорее даже меньше, потому как периодически приходилось участвовать в стычках с местным населением. Но и без задержек, только до Альп им пришлось топать не менее месяца.
   Я вполне допускаю, что в XV веке десятитысячная английская армия могла на чужой территории прокормиться, особенно, если учесть, что Франция к тому времени была довольно густо заселена. Городки, деревеньки, если и не каждом шагу, то уж в пределах дневного перехода -- точно. Есть где и, главное, чем поживиться. Тем более англичане не собирались осваиваться в тех местах надолго (по крайней мере сразу же), а значит, чего чужое добро беречь? Они и не берегли. Воинство Чёрного принца, стремясь таким варварским способом (какие времена, такие и нравы) подорвать материальную базу короля Иоанна II, жгло по пути всё, что могло гореть. Предварительно ограбив, естественно. Вот в Аквитании, которую англичане считали своей по праву49, они вели себя совершенно иначе. Пристойнее. Короче говоря относительно небольшая армия, не обременённая излишним гуманизмом, в густонаселённой стране вполне могла себя обеспечить. Тут у меня вопросов нет.
   Но Галлия это Вам не средневековая Франция. Далеко не все галлы во времена пунических войн вели оседлый образ жизни, население было редким, деревеньги отнюдь не понатыканы на каждом шагу. А что такое деревня? Относительно небольшое поселение. И в наши дни деревня на сотню дворов считается крупной. Сто дворов -- это пятьсот-шестьсот жителей. Даже если обчистить амбары до голых досок, то и тогда шестидесятитысячной армии вряд ли на день провианта хватило бы. Примите также в расчёт, что Ганнибал, как на то историки указывают, планировал получать от галлов пополнение в свою армию. И ведь неоднократно получал, что интересно. Но стали бы те галлы помогать мародёрам, которые их только что до последней нитки обобрали? Сомневаюсь.
   Ну и что делать, если местное население грабить нельзя, да и взять с него (с населения), откровенно говоря, особо нечего? С собой харч тащить? Не серьёзно. Во-первых, ни один документ не содержит упоминания об огромном обозе карфагенской армии. Ну не было у Ганнибала обоза, налегке шли. На себе его воины достаточное на тысячекилометровый путь продовольствие нести тоже никак не могли, ибо состояла карфагенская армия не из легендарных гигантов с титанами, а из обычных людей. Ну не охотой же они, в самом деле пробавлялись? Когда такая масса людей через лес прёт, её же за километры слышно. Зверьё должно было загодя разбегаться кто куда, вплоть до белочек и хомячков. Какая уж тут охота?
   Вот и получается, никак не могла карфагенская армия быть такой большой. Равно как и другие армии античности. Следовательно, сведения приводимые античными же историками о разных битвах и сражениях, либо сильно преувеличены, либо искажены последующими переписчиками. К таким выводам простая логика приводит. Если доводы, приведённые выше не убеждают, вот Вам ещё.
   Восстание Спартака, семидесятые годы до нашей эры. Римская, тогда ещё республика, ведёт сразу три войны: с восставшими рабами в самой Италии (Красс), с Серторием в Испании (Помпей) и с Митридатом в Малой Азии (Лукулл). Историки со ссылкой на античные источники указывают, что у Помпея и Лукулла было примерно по сто тысяч легионеров, у Красса -- до семидесяти. В сумме получается около двухсот семидесяти тысяч. А англичане отправились завоёвывать Францию всего-то с тридцатитысячной армией и французы ни разу ни то что стотысячной, но вполовину меньшей армии не собрали, а ведь они родину защищали от заморских захватчиков.
   Значит, не смогли? А почему? В XV веке население Франции было никак не меньше (скорее значительно больше), чем население Италии в 70-м году до нашей эры. К тому же половину населения Римской республики составляли рабы, а их в армию не брали. Как же получается, что Рим первого века до нашей эры, имея втрое-вчетверо меньшее военнообязанное население, чем Франция пятнадцатого века, собирает впятеро (минимум!) большую армию? При этом всё работает, экономика не идёт вразнос. Может древнеримские рабы умели работать лучше и качественнее, чем современные голландские фермеры? Мотыгами поле рыхлили быстрее культиватора? Как хотите, господа, но ни к ненаучной фантастике, ни к бесплодному фантазированию я не склонен.
   А потому закончу известным афоризмом Императора Александра I, использованным впоследствии А.П.Чеховым в рассказе "Письмо к учёному соседу", а потому и получившим широкую известность: "Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!"
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Построение седьмое. Иван Иванович Молодой.
   Как причудливо складываются порой посмертные судьбы исторических деятелей, в особенности правителей. Одни на слуху, широко известны, другие удостаиваются, в лучшем случае, сухой строчки в энциклопедии. Самое забавное, что известность того или иного деятеля прошлых лет среди потомков часто зависит не от его личных качеств или свершений, а от того лишь, что на его правление пришлись некие значительные события, либо этот правитель стал, по каким-то причудам творческого процесса, героем известного литературного произведения.
   Например, британская королева Виктория. Её все знают, термины "Викторианская эпоха", "Викторианский стиль", прочно вошли в обиход. Более того, ни одному другому монарху англичане не поставили столько памятников, сколько королеве Виктории. С одной стороны, всё правильно. Во-первых, эта королева -- монарх-рекордсмен. На троне просидела шестьдесят четыре года, уступая первенство только Францу Иосифу австрийскому. Во-вторых, на правление королевы Виктории приходится пик могущества Британской колониальной империи. Но её личных заслуг в этом нет никаких. В политику королева не лезла, вела тихую жизнь домохозяйки, выполняя лишь формальные функции символа нации.
   Или возьмём Эдуарда VI Тюдора. Королём его объявили в десятилетнем возрасте, после смерти отца, Генриха VIII, а в шестнадцать несчастный ребёнок умер от чахотки, не успев толком поправить, не сделав буквально ничего значимого. Известность же приобрёл исключительно благодаря забавной повести Марка Твена "Принц и нищий".
   Вот и герой настоящего построения не слишком узнаваем. Думаю, далеко не всякий сможет, не читая дальше, припомнить, кто это, собственно, такой. А был Иван Иванович старшим сыном и наследником Великого Князя Московского, Ивана III. Это имя, конечно, всем знакомо. Иван Васильевич первый Великий Князь, назвавший себя Государем Всея Руси, при нём завершилось двухсотлетнее татаро-монгольское иго. Уже одного этого было бы достаточно, для того, чтобы сохраниться в памяти потомков. Он и сохранился, более того, увековечен в числе прочих достойных мужей на памятнике "1000-летие России" в Новгороде Великом. А вот старший сын Государя остался как бы за кадром, что часто случается с несостоявшимися наследниками.
   Иван III, известный также как Иван Великий (в отличие от внука со следующим порядковым номером, Грозного), правил долго (сорок три года!) и довольно спокойно, без особых эксцессов. Конечно, назвать его правление совсем уж мирным, язык не повернётся, да и не могло быть долгого прочного мира в те неспокойны времена, особенно, когда идёт активный процесс собирания державы. То есть и походы были, и военные конфликты, и принуждение к покорности особо самостоятельных удельных князей (про разорение Твери и Новгорода как не вспомнить), но, повторяю, в целом, довольно благостная картина. И наследнику он оставил гораздо более обширную державу, чем сам от отца получил. Но я, в общем-то, не летопись пишу, а ключевые, поворотные моменты рассматриваю. Вот с этой точки зрения и глянем.
   Женат Иван Васильевич был дважды. Первый раз вполне традиционно для того времени, по сговору родителей. Предки столь важное дело не отдавали на волю случая, предпочитая заранее выбрать малолетнему сыну подходящую невесту. Так было принято, причём во всех сословиях, не говоря уже о князьях. Вот и Великий Князь Василий II Тёмный сосватал своему наследнику дочь тверского князя, Марию Борисовну, когда сыну было только шесть лет. Обвенчался маленький Ваня со своей невестой фактически ребёнком, в двенадцатилетнем возрасте, а в двадцать семь уже овдовел. То есть, если даже с более-менее нормального для брака возраста судить, прожил с ней больше десяти лет, но нажил единственного сына, Ивана Молодого, появившегося на свет в 1458 году, когда отцу его было всего восемнадцать.
   Второй раз Иван Васильевич жену выбирал себе сам, будучи уже Великим Князем. Выбирал, понятно, заочно. В XV веке путешествие из Москвы в какую-нибудь Италию или Францию занимало не один месяц, поэтому династические браки заключались дистанционно. Часто бывало, жених с невестой первый раз друг друга видели только на собственной свадьбе, в лучшем случае имели возможность заранее полюбоваться на портрет, писаный каким-нибудь придворным живописцем. Ну а поскольку придворные живописцы склонны порой льстить сильным мира сего, портреты зачастую оказывались несколько получше оригиналов, в связи с чем периодически возникали некоторые казусы. Когда, например сиятельный жених обнаруживал, что невеста вовсе не так уж хороша, как ему представлялось.
   Например, Филипу Валуа, будущему королю Филипу VI досталась хромая жена (у королевы Жанны одна нога была короче другой от рождения), о чём он с удивлением узнал только на свадьбе и чего не мог простить своему тестю до конца его дней. А ведь принц Филип проживал в одном государстве со своей невестой, да вот до свадьбы освидетельствовать не сподобился.
   В нашем случае ни о каких казусах речи не шло и, по-видимому идти не могло. Не знаю точно, из каких соображений Иван III себе невесту выбирал (на этот счёт существует много разных точек зрения), могу лишь предполагать, но, думаю, внешность избранницы в приоритетах Великого Князя стояла, в данном случае, далеко не на первом месте. Получился как раз тот редкий случай, когда брак оказывался одинаково выгодным и желанным для обеих сторон.
   Избранницей Московского Государя стала Софья Палеолог, приходящаяся родной племянницей последнему византийскому императору. Она родилась в 1455 году, в семье брата Императора Константина, Фомы Палеолога, правителя Мореи. К середине XV века от древней империи уже мало что осталось: собственно Константинополь с небольшой прилегающей территорией да греческий Пелопоннес (Морея). За два года до рождения принцессы, в 1453 году под турецким напором Константинополь пал. Император погиб, как настоящий мужчина, с оружием в руках, сражаясь у проломленных ворот с наседающим врагом, за что и получил от победителей посмертные почести. Тысячелетняя Византийская империя прекратила своё существование. А спустя семь лет, в 1460 году турки захватили и Морею. Фома с семьёй бежал в Италию, где нашёл приют у Папы Римского, Сикста IV.
   После смерти родителей в 1465 году Софья остаётся сиротой и перспективы у неё, прямо скажем, безрадостные. Принцесса бесприданница, а если называть вещи своими именами, просто нищая приживалка, живущая на небольшой пенсион, выплачиваемый императорской семье по распоряжению Папы. Денег, правда, хватает и на пропитание, и на учителей (детям нужно приличное образование), и даже на содержание скромного двора, но и только. Папские милости не бесконечны и не беспредельны, а дальше что? Братьям проще, они мужчины, могут на службу поступить или в армию записаться, а девушке что делать? На приличное замужество бесприданнице рассчитывать сложно. Да, есть, конечно, пышный титул, но титул, как говорится, на хлеб не намажешь. А Софья к тому же и внешностью не удалась, как можно убедиться по портретам, изготовленным методом реконструкции внешности по черепу. Не урод, конечно, но и не слишком привлекательна. Значит, скорее всего, пришлось бы Софье заканчивать жизнь монахиней. И тут вдруг такая неожиданная удача. Интерес к персоне принцессы проявил Великий Князь Московский.
   Не сам по себе проявил. Существуют данные, что этот брачный союз устроился по инициативе Папы Сикста. Римские Папы всегда были в первую очередь политиками и просто так денег никому не давали. Сикст IV в этом смысле не исключение. Родню последнего Византийского Императора он пригрел, видимо, на всякий случай. А вдруг удастся крестовый поход сварганить, Византию восстановить. Тогда иметь на троне древней империи своего ставленника будет весьма полезно для католической Церкви. Когда же стало ясно, что турки обосновались в Константинополе всерьёз и надолго, он и тогда, как человек предусмотрительный, сирот не бросил. Не так уж много средств на них уходило, а пригодиться могли. В конце-концов, от чего бы не сделать доброе дело, если тебе лично оно ничего не стоит, а дивиденд при случае принести может.
   Поэтому, когда до Рима дошли слухи, что московский государь, Иван III, жену себе подыскивает, Папа Сикст решил именно Софью на открывшуюся вакансию пристроить. Видимо он счёл полезным внедрить в Московию своего агента влияния, надеясь склонить Русь к католичеству, но не учёл личности Великого князя и амбиций своей протеже. Софья казалась вполне надёжной. Она хоть и родилась в православии, но с малых лет проживала среди католиков. Однако, даже если Софья Фоминична и обещала что-то Папе Римскому, то едва успев границу Руси пересечь, все обещания забыла напрочь. Римского епископа-миссионера, прибывшего вслед за ней, чтобы католическое учение проповедовать и близко к Москве не подпустили (вообще-то повезло прелату, могли и на кол посадить). Что ж, не она первая, не она последняя. Фридрих Великий тоже расчитывал влиять на Россию через дочь своего генерала, принцессу Анхальт-Цербстскую...
   Софья, похоже, с юности отличалась здравомыслием и здоровым честолюбием, а потому предоставляющейся возможностью охотно воспользовалась. Стать из нищей приживалки, в перспективе у которой только монастырь, Государыней пусть и далёкой, пусть и варварской по латинским меркам, но безусловно обширной и богатой державы (к тому же и вера своя, родная, привычное православие), это же надо быть полной дурой, чтобы упустить такую редкую возможность. Софья и не упустила, поскольку это был тот самый шанс, который судьба даёт лишь раз. Но не менее интересен был сей брак и Московскому правителю. Да, за такой невестой не возьмёшь ни казны обильной, ни земель, ни городов торговых, богатых, ни даже боевой дружины, но она привезла с собой в Москву нечто другое, гораздо более для Ивана Васильевича ценное, титул и герб. Именно с Софьи Палеолог на Руси утвердился в качестве государственного герба Византийский двуглавый орёл.
   Деньги у Ивана III имелись в достатке, но он не мог не понимать, что отношение европейцев к Московии, мягко говоря, настороженное. И дело тут не только в различии вер, но и в том, что обширная держава на востоке всегда воспринималась Западной Европой как нечто варварско-азиатское. Литовского князя-католика европейские монархи ещё могли с натяжкой посчитать себе ровней, но не московского. Родство же с Византийской Императорской фамилией придало бы Рюриковичам даже не легитимность, легитимности и без того хватало, как и родовой гордости, но статус. Превращение Руси-Московии из ордынского данника в мощную независимую державу не прошло незамеченным на Западе. Уже в 1489 году Император Священной Римской империи предложил Ивану III королевскую корону. Тот вежливо, но недвусмысленно отказал. Мол мы государи от Бога, землицей своей владеем по праву и как предкам нашим ничьё признание не требовалось, так и нам без надобности.
   Здесь мы наблюдаем очень интересный психологический момент. Гордость гордостью, но добиться признания западноевропейских коллег Ивану Васильевичу хотелось. Только не того признания, которое вытекает из статуса, дарованного кем-то, полученного из чьих-то рук. Ведь этому кому-то, например тому же Императору Священной Римской Империи придётся, пусть и формально, но поклониться. Вот если вожделенный статус сам в руки упадёт, тогда конечно, а получать от кого-то, не-ет, извините. А тут как раз и упал вместе с Софьей. Статус, да ещё какой. Всем статусам статус!
   Тут уже не имело определяющего значения, насколько хороша собой невеста, насколько богата. Пусть реальной помощи против турок осаждённому Константинополю никто не оказал, но всё-таки Византия пользовалась в Европе невольным уважением, как одно из самых древних государств, праматерь можно сказать. А теперь толика этого пиетета и на Московского князя невольно распространялась, ибо он с полным правом мог считать себя прямым наследником Императоров. И пусть доктрина "Третьего Рима" в своём окончательном виде оформилась только к началу 1524 года50, зародилась она именно тогда. Тут, конечно, есть о чём поспорить, но то, что с падением Константинополя центр мирового православия переместился на Русь -- факт.
   Венчание Софьи Фоминичны и Ивана III Васильевича состоялось 12 ноября 1472 года в Успенском соборе в Москве. Судя по многочисленному потомству (только сыновей пятеро), семейная жизнь у них сложилась довольно удачно. Но, с появлением в Москве Софьи Палеолог на Руси возникла напряжённость, едва не приведшая к серьёзной усобице. Византийская принцесса не пользовалась широкой популярностью. Её считали умной, но слишком гордой, хитрой и коварной. Тем не менее, некоторых сторонников она себе приобрела, так что вскоре двор разделился на две партии, одна из которых, более многочисленная, поддерживала наследника престола -- Ивана Молодого а вторая, новую великую княгиню.
   Очень уж Софье хотелось, чтобы именно её потомство утвердилось на троне, но пока был жив пасынок, Иван Иванович, ничего она поделать не могла. Разве что интриговать потихоньку, добиваясь, чтобы муж к старшему сыну охладел и под каким-либо благовидным предлогом его наследства лишил. Тем более, в самой Византии, дворцовые интриги, перевороты, отравления, отстранения от власти законных наследников считались ну не рядовыми событиями, конечно, но вполне обыденными, а историю своей Родины Софья, безусловно, хорошо знала. Но Русь к тому времени была государством молодым, по крайней мере в качестве самостоятельной державы. Самовластие Великого князя Московского только-только утверждалось, равно как и традиции прямого наследования от отца к сыну. Со времён Симеона Гордого51 едва двести лет минуло, ревнители старины, особенно те из них, кто имел право на престол по древнему Лествичному счёту, за эти годы не раз усобицы затевали. Поэтому рушить тот порядок, который сам и устанавливал, Иван Васильевич вряд ли решился бы, независимо от того, что он сам на сей счёт думал.
   Встревать в семейные отношения сильных мира сего, не самое благодарное занятие. И не самое безопасное. Поэтому и в группу поддержи Софьи Фоминичны поначалу подобрались людишки на Москве далеко не первые. Самым знатным и родовитым в авантюры лезть смысла никакого, при любой законной власти они как наверху были, так там и останутся. А вот младшие дети боярские, да дворянчики худородные, за которыми ни рода древнего, ни земель, только должность, могли и рискнуть. А ну как выгорит дело, глядишь и не забудет княгиня тех, кто ей помог. Однако рассорить отца с сыном никак не получалось. Тем более, Иван III к своему первенцу явно благоволил и заветов предков нарушать не собирался.
   Короче говоря, до поры до времени, а точнее, до марта 1490 года всё выглядело тихо и почти благостно. Во всяком случае внешне, ибо подковёрная возня тем и опасна, что со стороны не видна. Софья сыновей мужу рожала исправно, одного за другим, да исподволь себе сторонников вербовала, а молодой княжич постепенно во власть входил. С 1477 года он считается соправителем отца, то есть уже не просто наследником престола, но Великим Князем. И указы с той поры издаются за двумя подписями, причём Иван III с сыном на равных именуются "самодержцами Русской Земли". Более того, поскольку отец не имел склонности к воинским утехам, полки водить он в основном сыну доверял.
   Ничего нового тут не было. Иван Васильевич сам ничего не придумывал, а просто вводил сына во власть точно так же, как в своё время его самого отец, Василий Тёмный ввёл. И очень печально, что подобная разумная практика была со временем забыта, так как раннее приобщение молодого наследника к государственным делам давало ему возможность изучить сложную науку управления на практике, причём не методом проб и ошибок, а под присмотром отца, всегда готового предостеречь, помочь (Если бы юный Ники не по балеринкам бегал, а помогал отцу в делах державных, глядишь 17-й Россия и проскочила бы без эксцессов). Короче говоря, всё шло как должно и казалось, ничто не должно было помешать Ивану Ивановичу в своё время стать Великим Князем. Если бы отца пережил. Но случилось иначе, 7 марта 1490 года тридцатидвухлетний наследник внезапно скончался.
   Ну, не то, чтобы совсем внезапно. В начале года Иван Молодой заболел "ломотой в ногах", и вот эта болезнь действительно оказалась внезапной, неожиданной. Софья выписала из Венеции лучшего лекаря, все старания которого, однако, результата не дали. Лекаря, конечно, казнили, но умершего наследника этим не оживили. А со смертью Ивана Ивановича политическая ситуация резко обострилась. Партия Софьи быстро и очень заметно усилилась. Дело в том, что Иван Иванович оставил единственного сына, Дмитрия Внука и снова встал вопрос: а кто же будет наследником престола? По справедливости им должен был стать именно Дмитрий, но справедливость -- не юридическая категория и обычно имеет довольно мало общего с реалиями жизни, да и закон в возникшей ситуации однозначного ответа не давал.
   С одной стороны, Великому Князю должен наследовать старший сын, но таковой после смерти Ивана -- одиннадцатилетний отрок Василий. А с другой стороны, права Ивана на отцов престол никогда никем не оспаривались, более того, умер он Великим Князем и соправителем отца, а не просто наследником. Стало быть, коль уж не судил ему Господь отца пережить, право наследования должно распространяться на следующее колено, перейдя на сына Ивана, Дмитрия, которому на тот момент было семь лет. Таким образом, дядя с племянником оказывались практически ровесниками, сами, понятное дело ничего не решали, но за каждым стояла группа царедворцев, преследовавших, как водится, собственные интересы.
   В сложившейся ситуации многое, если не всё, зависело от позиции Великого Князя, уже немолодого, но пока крепкого телом и духом. И надо сказать, по всему выходит, Иван Васильевич, решение искал долго и мучительно. Поначалу, хотя и далеко не сразу, чаша весов склонилась в пользу Дмитрия, в 1497 году он был коронован дедом, то есть официально объявлен Великим Князем. Как видим, только через семь лет после смерти отца. Видимо Иван Васильевич долго не мог решение принять, какие-то соображения (мы уже никогда не узнаем, какие именно, ибо дневников Великий князь не вёл), вероятно, достаточно весомые, его останавливали.
   Но вечно так продолжаться не могло, потенциальные наследники взрослели, надо было выбирать, потому что бездеятельность в сложившейся ситуации только усугубляла напряжённость. Иван Васильевич выбрал внука видимо потому, что такой выбор соответствовал пожеланиям наиболее авторитетных придворных. Немедленно созрел заговор, ставящий целью отстранения Ивана III от власти, который был, однако, раскрыт. И хотя Софья с Василием в заговоре участвовали, а говоря прямо, им руководили, они отделались лёгким испугом, некоторое время провели под домашним арестом. А вот многие рядовые заговорщики из числа детей боярских были казнены. Казалось, положение Дмитрия прочно и незыблемо.
   Но вдруг всё изменилось. Примерно с 1499 года Иван III начал заметно охладевать к внуку и всё больше возвышать сына. Наконец, 11 апреля 1502 года династическая распря завершилась. По словам летописца, Иван III "положил опалу на внука своего великого князя Дмитрея и на матерь его на великую княгиню Елену, и от того дни не велел их поминати в ектеньях и литиах, ни нарицати великым князем, и посади их за приставы". То есть, не просто титула лишил, но и в тюрьму упёк, где они вскоре и померли. Василий Иванович официально объявлен наследником и соправителем отца.
   А что, собственно, случилось? Может внучек натворил чего-то такого, что дедушкин гнев вызвало? Так нет, во всяком случае упоминаний о каких-либо явных провинностях Дмитрия перед дедом в летописях мы не находим. Его мать, княгиня Елена (она, кстати, была дочерью молдавского Господаря) тоже ни в чём перед свёкром не провинилась. Более того, при жизни сына, Иван Васильевич невестке явно благоволил. Никаких явных грехов, ничего вроде участия Дмитрия и его матери в антиправительственном заговоре, либо шпионаже в пользу иностранной державы, нигде ни малейшего упоминания о чём-либо подобном. Тем более, что как раз сынуля, Василий, в заговоре участвовал, но был, как мы уже видели, прощён.
   За что же тогда дед Дмитрия разжаловал и вместе с матерью посадил? С чего бы такие шатания? Может был Иван Васильевич робким, нерешительным человеком? Или управляемым, легко поддающимся чужому влиянию? Нет, иначе как бы он Русь собирал, принуждая удельных князей к покорству? Полки самолично в бой водить, правда не любил, но с нерешительностью тут ничего общего. И самодуром, утром желающим одного, а вечером другого, он тоже не прослыл. Тогда в чём же дело? Ответ тут, на мой взгляд может быть только один: сердце подсказывало Великому Князю одно решение, мозг -- другое. Он выбирал между чувством и долгом. И долг в конце концов возобладал. Иван Васильевич выбрал в наследники сына не по велению души, а потому, что так для державы оказывалось полезней.
   Даже в наши дни шутят, что после сорока гарантия на мужика заканчивается. А Ивану Великому в 1502 втором году шестьдесят два года исполнилось. В XV веке до столь преклонных лет мало кто доживал. Понимал старик, что умереть в любой момент может. И что тогда? Если князем становится внук, тогда усобица. Софья ведь никогда не смирится, Дмитрию не поклонится. Значит неизбежно начнётся война. А ведь едва пятьдесят лет прошло с окончания последней крупной междоусобицы, которую сам Иван Васильевич, хоть и был тогда ребёнком, дитём малым, прекрасно помнил. И как в Твери с отцом спасались, и плен, находясь в котором он мог не раз жизни лишиться. Столкновение между отцом Ивана, Василием II и его кузеном, Дмитрием Шемякой вылилось в полномасштабную феодальную войну, эдакий русский вариант войны Алой и Белой розы52 (причём, что интересно, ведшейся примерно в то же время). Великий Князь Василий тогда потерял власть на несколько лет, попал в плен и был ослеплён врагами, из-за чего и получил прозвание "Тёмный".
   Отцу Ивана Васильевча ещё повезло, что жив остался, но тут сказался русский менталитет. Резались русичи часто и в охотку. Князей-Рюриковичей расплодилось много больше, чем имелось уделов, но каждый хотел свой кус урвать. А потому усобились, города разоряли, деревеньки сжигали, людишек кого побивали, кого в полон угоняли. Но особа князя, особенно, Великого князя, считалась священной. В бою убить можно, попавшего в плен -- нет. Пленного князя можно было годами держать в подвале, искалечить, например, ослепив, но жизни лишать нельзя. Потому и часты в древнерусской истории случаи именно ослепления: считалось, что человек со столь серьёзным физическим недостатком уже не имеет ни малейших шансов в будущем снова на трон взобраться. И действительно, до Василия Тёмного прецедентов не наблюдается, он первый. И в этом факте тоже отражается процесс изменения роли Великого князя, превращения его в самодержца.
   Иван Васильевич помнил все "прелести" той войны и повторения не хотел. Тем более, страна только-только встала на ноги, окрепла, обогатела. И внешних врагов побили и своих удельных князей окоротили. Но стоит начаться смуте, усобице между членами Государевой семьи, все труды прахом пойдут. И снова раскол, снова уделы, снова грызня и братоубийственная бойня. Если только трон наследует Дмитрий. И положение не спасёт даже казнь Василия. У него ведь четыре брата, тогда уж всех убирать нужно, да и Софью заодно. Но это же полная дикость, даже думать о таком не хочется. Гораздо проще убрать одного. Внука. Жаль, что и говорить, но ничего личного. Парня в тюрьму и всё будет славно. Власть перейдёт от отца к сыну плавненько, без эксцессов.
   Тут и ещё один плюс просматривался, помимо избавления державы от гражданской войны. Так сказать побочный эффект. Василий Иванович на Великокняжеском столе будет уже не просто какой-то там очередной князёк варварской Московии, а внук и наследник византийского кесаря. А значит и всё его последующее потомство поимеет полное право выводить свою родословную не только от Рюрика, но и от Палеологов, что позволит Государям Московским гордо встать в один ряд с европейскими монархами.
   Все эти соображения настолько прозрачны, настолько очевидны, что Иван III даже не дал себе труда хотя бы формальный повод придумать, оправдывающий репрессии против внука. Просто посадил без объяснения причин, да и дело с концом, что меня лично лучше любых доказательств убеждает: Дмитрия убрали не потому что он был в чём-то виноват, а потому, что так было нужно. Кстати, судьба княжича Дмитрия -- отличный индикатор, отмечающий свершившееся превращение Руси в азиатскую деспотию. Задумайтесь. Великого князя (а Дмитрий Внук был официально коронован дедом на царство, следовательно, считался таким же помазанником божьим, как и дед) лишают титула и под замок без суда. И никто из бояр не пикнул, приняли как должное. Какой там суд, когда Великий Государь свою волю обозначил ясно и недвусмысленно? Европейским монархам в подобных случаях куда труднее приходилось. Там без суда, без приговора в XV веке уже не получалось. Во всяком случае с титуловаными особами.
   Тут иной читатель вправе спросить: "Вижу, вижу, куда ты клонишь, но где же тут ключевой момент? Борьба за власть около трона -- дело обычное. Ну поменялась слегка династическая линия, так что с того? Развилка то истории небольшая получилась". В том-то и дело, что существенная. Попытаюсь объяснить, почему утверждение на престоле Московии потомства Софьи Палеолог привело к неприятным последствиям, которых при ином раскладе небесного пасьянса можно было бы избежать.
   Василий III принял власть 27 октября 1505 года, после смерти отца в возрасте двадцати шести лет. Его первая жена, Соломония Сабурова, подобранная для него отцом, оказалась бесплодной, поэтому Василий с ней развёлся. Но только в 1525 году, после двадцати лет брака, потому что развод в то время был делом не простым даже в Московии и даже для Государя. Церковь оставалась чуть ли не единственной силой, с которой авторитарному правителю приходилось считаться (это позже, уже при Петре I перестали). А Церковь разводы не одобряла категорически. Второй раз Василий Иванович женился в 1527 году на Елене Глинской, дочери литовского князя. С ней тоже не сразу получилось, но в конце концов она родила двух сыновей: в 1530 году -- первенца, Ивана (будущего Ивана Грозного), а в 1532 -- Юрия. Только вот Великий Князь к моменту рождения наследника уже шестой десяток разменял.
   В первой трети XVI века прямая ветвь древней династии Рюриковичей первый раз за без малого шестьсот лет оказалась как никогда близка к пресечению, ибо на тот момент ни один из пяти сыновей Ивана III не имел законных наследников. И дело тут не во внезапной эпидемии бесплодия. Просто Василий Иванович очень хорошо помнил, как власть получил. Не то, чтобы незаконно, но и не бесспорно. То есть, если насчёт прав на престол старшего брата, Ивана Молодого, спорить никому и в голову бы не пришло, тут почва для сомнений оставалась, положение Василия было более шатким. А раз есть сомнения в законности наследования и имеется прецедент отстранения от власти племянника Дмитрия, уже объявлявшегося Великим Князем, где гарантия, что кто-нибудь из братьев не захочет повторить тот же трюк? Тем более по матери они такие же Палеологи, как и он сам, а значит вполне могли унаследовать византийскую склонность к закулисным махинациям. Обзаведётся, допустим, какой-нибудь из милых братцев наследником, да и попытается старшего подвинуть, с трона спихнуть.
   Поэтому, дабы избежать подобного поворота, Василий попросту запретил братьям жениться чтобы число потенциальных конкурентов не увеличивать. Волочитесь, мол, братцы за кем угодно, хоть гаремы из наложниц заведите на басурманский манер, можете бастардов полками плодить, но официально в брак не вступать под страхом жестокой опалы. По крайней мере до той поры, пока сам Великий Князь сыном не обзаведётся. То есть помри Василий Иванович не в 1533 году, а хотя бы в 29-м, династия вполне могла бы и пресечься, его братья-то тоже уже были далеко не мальчики. А это обязательно привело бы к хаосу, к борьбе за власть между многочисленными "младшими" Рюриковичами, то есть к новой полномасштабной феодальной гражданской войне. Смута вполне могла начаться на семьдесят лет раньше.
   Ладно, преемник на свет появился. Какое чудовище из него взрасло мы знаем, а изучая историю понимаем, что иного и быть не могло. Когда Василий III скончался, его сыну, Ивану едва три года минуло. А в восемь лет он становится круглым сиротой. И, здесь мнение большинства историков совпадает, Елену Глинскую скорее всего отравили бояре. Похоже на правду. Пацана-трёхлетку можно называть Великим Князем, можно Царём или ещё как, но править-то он не может. Значит за него правят другие. И вот этим другим, то есть боярам ближнего круга Великая Княгиня была совершенно не нужна. Маленький Ваня боярам помешать никак не мог, а Елена как раз могла. Да ещё, не ровен час, к литовской родне за помощью обратится. А те ведь помогут, что угодно сделают, лишь бы заклятому соседу хоть немного за прошлые обиды отплатить.
   А теперь представьте ребёнка, оставшегося сиротой, а потому недополучившего родительской заботы и ласки. Ребёнка, у которого мать убили чуть ли не на глазах. Который бродил потерянный по громадному терему один, никому не нужный, получая от бояр тычки да насмешки. И это всё в том возрасте, когда как раз и закладываются основы характера. Да тут надо было быть святым от природы, чтобы все обиды забыть и простить. Но Ваня святым не был, напротив, был он от природы мнителен и злопамятен, потому ничего и не забыл. А уж как отыгрался, когда вырос, кровь в жилах стынет, когда читаешь о периоде его правления. Да и то сказать, некому было его учить, некому к нелёгкой доле правителя готовить, потому и получилось правление несколько хаотичным. Можно смело сказать: истоки Смутного времени искать нужно там, в эпохе Ивана Грозного. А Великая Смута только по числу человеческих жертв сравнима с парочкой полноценных войн.
   Можно ли было всего этого безобразия избежать? Можно. Если бы Иван Иванович Молодой пережил отца хотя бы на день. Для того, чтобы понять насколько вероятен такой исход, надо прежде всего точно понять, а отчего он, собственно, скончался? И вот тут надёжной информации, увы, не имеется. "Ломота в ногах" это что за недуг такой? Я вот, когда хожу долго, устаю и ноги потом гудят. Прямо скажу, неприятно, но не смертельно. Полежишь на диване, отдохнёшь как следует и снова, как огурчик. Историки пытались медикам летописи подсовывать, но летописи, как правило, писались не лекарями, а монахами, в медицине не сведущими, потому современные медики по средневековым хроникам ничего точно определить не в состоянии. Кто говорит, подагрой наследник страдал, кто -- варикозом.
   Первое даже не смешно. Подагра -- это артриты, отложение солей, ломота в суставах. Как бы аристократическая болезнь, воспринимаемая с подачи поэта Некрасова несколько анекдотически. На самом деле, конечно, ничего смешного. Неприятно, ходить больно, но я как то не слышал, чтобы от подагры умирали. А вот варикозное расширение вен, штука серьёзная. Болезнь известна с древнейших времён, причём, поражает она и молодых. И опасна не сама по себе, а появляющимся на её фоне тромбофлебитом. Но делать операции по удалению варикозных вен научились только в XX веке. А без операции летальный исход вполне вероятен. Так что если за термином "ломота в ногах", приведённым летописцем, действительно стоял варикоз, спасти Ивана Молодого медицине XV века было весьма затруднительно. Но это лишь одна из версий, а есть и другие. Например такая, гораздо более серьёзная и правдоподобная: наследника отравили.
   Так, например, князь Андрей Курбский (это тот самый, который в Польшу от Ивана Грозного сбежал) прямо обвиняет княгиню Софью в отравлении Ивана Молодого и в заключении в тюрьму его вдовы и сына. Возможно Курбский и не совсем объективен в своём отношении к "царьградской царевне". В самом деле, к его мнению о том, что "В предобрый русских князей род всеял дьявол злые нравы, наипаче же женами их злыми и чародейцами, якоже и в израильскех царех паче же которых поимовали от иноплеменников", вряд ли можно относиться не критически.
   Ну вот было всё замечательно, пока иноплеменные жёны на Руси не завелись. Тут на Софью намёк прямой, только не всё так уж просто и однозначно. Тем более, жена Ивана Молодого, Елена, тоже пришлая, дочь молдавского господаря. Да разве она одна? Русские князья ещё со времён Ярослава Мудрого и сами частенько на иностранках женились и своих дочерей за иностранных государей отдавали. Да и назвать русских князей "предобрыми" может лишь человек, совершенно не знающий родной истории: ни один враг не принёс столько разорения русской земле, как наши же князья. Тут, видимо, дело в другом. Курбский явно Софью Фоминичну сильно недолюбливал, вот и решил слегка сгустить краски, чтобы впечатление усилить.
   Вопрос надо ставить иначе: кому была наиболее выгодна ранняя смерть основного наследника? Конечно, Софье. Кто практически с первых дней появления в Московии пытался всеми правдами и неправдами добыть престол одному из своих сыновей? Она этого и не скрывала, правда, пока жив был Иван Иванович, шансов не имела. И кому как не "царьградской царевне" знать, как незаметно убрать конкурента? Не скажу, что на Руси до того ядов не знали и дела с ними не имели. Знали, конечно, и употребляли, но до византийских интриг русичам было всё же далековато. Знаете, сколько императорских династий сменилось в Константинополе за тысячу лет? Полюбопытствуйте, удивитесь. Десятка полтора наберётся (это не считая императоров-одиночек, не основавших династию), причём сменяли они друг друга далеко не всегда мирным путём. Кстати, Палеологи, правившие Византией последние двести лет имеют чуть ли не наибольший стаж, та ещё чехарда. Так что "царьградская царевна" просто на генетическом уровне должна была иметь соответствующую подготовку.
   Не будем забывать, что в 1490 году, Ивану III уже пятьдесят лет исполнилось. Значит, помереть он мог в любой момент, в то время редкий мужчина полувековой рубеж перешагивал. А стоило Ивану Молодому пережить отца хоть на день, ничего у Софьи уже не вышло бы. Каждую ночь она засыпала в опасении, что утром проснётся уже при другом Великом князе, ненавистном пасынке Иване. В реальности получилась ситуация, чётко в законе не обозначенная, следовательно, допускающая толкования. Один так считает, другой -- иначе, плюрализм. А получи Дмитрий внук власть напрямую, от отца, как от предков завещано, пусть отец князем всего день пробыл, это уже совсем другое дело. Тут уже бунт однозначно трактовался бы всеми, как нарушение закона. А идти против закона, то есть, фактически, против Бога, не каждый бы решился. И усобицы, мятежа не получилось бы, поддержки Софья уже не нашла бы.
   Если только Иван Молодой умер не от болезни, а действительно был отравлен, то у него имелись все шансы остаться в живых. Не знаю, были ли знакомы московиты XV века с творчеством Омара Хайяма, но он почти за триста лет до описываемых событий записал замечательную мысль: "яд, мудрецом тебе предложенный, прими, из рук же дурака не принимай бальзама". Перефразируя можно сказать так: "из рук врага не принимай бальзама". А ведь Софья Фоминична сразу же показала себя врагом пасынка. Врагом упорным, непримиримым. В общении с ней следовало проявлять особую осторожность. Но, видимо, молодой князь, будучи человеком порядочным (насколько вообще может считаться порядочным средневековый князь), привык судить о других по себе...
   Я не знаю, каким выдалось бы правление Дмитрия, получи он реальную власть. Сведений о том, каков он был не осталось. Но, в этом случае преемственность власти была бы более естественной. Получив власть законно, сидя на троне прочно, Дмитрий вряд ли стал ограничивать семейную жизнь своей ближайшей родни. С другой стороны Василию, не стань он Великим князем, развестись никто не позволил бы, значит Иван Грозный в этом случае просто не имел шансов появиться на свет и Русь-Московия вполне могла избежать Великой Смуты.
   Размышление шестое. О византийском наследстве.
   Я уже заканчивал предыдущую главу, когда пришло в голову одно интересное соображение. Дабы не нарушать целостность повествования, решил не втискивать его в законченный текст, нарушая тем самым его целостность, а поразмышлять отдельно, благо есть над чем. В данной главе будет много статистического информационного материала, поэтому она может показаться скучной. В этом случае просто пропустите, не обижусь.
   А подумалось мне, что Рюриковичи, начиная с Василия III, не только двуглавого орла в наследство от матери-византийки получили, но и ещё кое-что. Это кое-что трудно сформулировать точно. За неимением лучшего термина, назову его "Восточно-имперским самосознанием". Именно восточным, потому что примеров просто имперского самосознания мы, при желании, отыщем и в европейской истории в избытке. Во времена Ивана Великого, на Руси уже практически сформировалась самодержавная деспотия восточного типа. Не полностью, конечно, но в основном, безусловно. Но после того, как Василий Иванович и его наследники осознали себя потомками не только Рюриковичей, но и Палеологов, процесс пошёл значительно быстрее.
   В Византии персона Базилевса-Императора не то, чтобы считалась священной, но пользовалась громадным авторитетом. В Европе не было другой такой державы, где бы правитель имел столь огромную власть и был бы окружён большей роскошью и почётом. С другой же стороны, цареубийство, осуждаемое Церковью, как грех особенный, в Византии не было чем-то из ряда вон выходящим. И в этом у неё в Европе тоже аналогов нет. Не удивляйтесь, что автор относит Византийскую Империю к Европе. Географию я знаю, поверьте, но, если уж кусочек Анатолии позволяет Турции считаться европейской державой, то у Византии оснований побольше имелось.
   Я уже упоминал, что за тысячу лет на Константинопольском троне полтора десятка династий сменилось, что очень много даже за тысячелетнюю историю. Это же получается, в среднем, всего по сто пятьдесят-сто шестьдесят лет на династию, а на самом деле куда меньше, потому что Византия знала и немало императоров-одиночек, не одного-двух. Так что Палеологи, правившие Восточно-Римской Империей последние двести лет, просто политические долгожители. Для контраста отмечу: в Европе есть только одна страна, чья правящая династия происходит от не слишком знатного основателя -- Швеция. В Византии же считалось чуть ли не в порядке вещей, когда ловкий царедворец или толковый военноначальник совершали удачный переворот. Предшественника убивали, равно как и всю его родню. И вот это пренебрежение к жизни монарха и его священной особе тоже досталось по наследству Руси.
   Правда внешне всё довольно-таки пристойно. Если не считать чехарды Смутного времени (всего-то тринадцать лет), на Руси правили всего две династии: Рюриковичи и Романовы. И, если по этому показателю судить, Русь -- просто островок политической стабильности не только в сравнении с Византией, но даже и с Англией53. Но давайте глянем, многие ли российские правители умерли своей смертью, тихо-мирно передав престол наследнику. Так сказать, без эксцессов. Если задаться таким вопросом и учебник по истории Отечества пролистать, то подобных счастливцев обнаружится относительно немного, в чём Вы сейчас убедитесь. Я позволю себе привести полный список (совершенно открытые данные, доступные любому желающему), хотя кому-то он, возможно, покажется излишне перенасыщенным информацией. Каюсь, но это необходимо, потому что и в вопросе преемственности власти Русь занимает в Европе своё особенное место.
   Не стану рассматривать совсем уж древние времена, просто потому, что до монгольского завоевания Русь не могла рассматриваться как единое государство, фактически представляя из себя скопище разнокалиберных и постоянно враждующих между собой княжеств. Кроме того, в те стародавние времена, Русь ещё не впитала азиатского яда (прошу понять меня правильно, в том смысле, что заложен в поговорку: "Что русскому хорошо, то немцу карачун") и по сути мало отличалась от других европейских держав. Поэтому начну с тех времён, когда русские правители стали именоваться царями.
   1. Фёдор II Борисович Годунов (1589 -- 11 июня 1605 года), сын Бориса Годунова, 2-й Государь всея Руси периода Смутного времени с 23 апреля по 11 июня 1605 года. Убит вместе с матерью в ходе государственного переворота, устроенного сторонниками Лжедмитрия.
   2. Лжедмитрий I (? -- 17 мая 1606 года), происхождение неясно. 3-й Государь всея Руси периода Смутного времени с 11 июня 1605 года по 17 мая 1606 года. Убит в результате заговора, организованного Василием Шуйским.
   3. Василий IV Иоаннович Шуйский (1552 -- 12 сентября 1612 года), Рюрикович, 4-й и последний Государь всея Руси периода Смутного времени с 17 мая 1606 года по 27 июля 1610 года. Свергнут пропольской партией, стремящейся возвести на престол королевича Владислава. Насильственно пострижен в монахи и отправлен в цепях ко двору польского короля Сигизмунда III. Умер в плену.
   4. Фёдор III Алексеевич (9 июня 1661 года -- 7 мая 1682 года), 3-й Государь всея Руси из династии Романовых с 8 февраля 1676 года по 7 мая 1682 года, старший сын Алексея Михайловича Тишайшего. Предположительно отравлен мачехой, Натальей Нарышкиной. Версия насчёт отравления фактами не подтверждена, тем более известно, что юный царь с детства был слаб здоровьем, так что вполне мог скончаться и от естественных причин. Но, если вспомнить, что царица Наталья, которую даже родные братья называли за глаза "медведихой", отличалась крутым и решительным нравом, против которого даже Пётр I при всём своём самодурстве и деспотизме пикнуть не смел, то предположение, что она была способна столь радикальным способом расчистить путь к трону для любимого сына, Петрушеньки, не выглядит чем-то невероятным.
   5. Софья Алексеевна (27 сентября 1657 года -- 14 июля 1704 года), царевна, старшая сестра Фёдора Алексеевича, правительница-регентша Российского царства с 27 апреля 1682 года. Назначена правительницей на период малолетства братьев Ивана и Петра. Низложена Петром I в августе 1689 года, остаток жизни провела в заточении в Новодевичьем монастыре. Многие сторонники Софьи казнены.
   6. Иоанн VI Антонович (23 августа 1740 года -- 16 июля 1764 года), внучатый племянник Имератрицы Анны Иоанновны, 5-й Император всероссийский с 28 октября 1740 года по 6 декабря 1741 года, при регентстве матери, Анны Леопольдовны, родной племянницы Анны Иоанновны. Свергнут в результате гвардейского переворота, возглавленного Елизаветой Петровной. Годовалый коронованный младенец Иоанн Антонович был заключён в одиночную камеру Шлиссельбургской крепости, где и содержлся до самой смерти.
   Полагаю необходимым уточнить, что за время короткого царствования младенца-Императора имел место не один, а целых два переворота (оба при поддержке и прямом участии Гвардии). В ходе первого от власти отстранили герцога Бирона, назначенного умирающей Анной Иоанновной в регенты к племяннику, а уж потом только Елизавета Петровна за дело взялась.
   Нелишне также вспомить, что и сама Анна Иоанновна фактически совершила при восшествии на престол дворцовый переворот (изначально предполагалось, что власти она не получит, став неким аналогом английских монархов и соответствующие обязательства Анна подписала. Но, разобравшись что к чему и заручившись поддежкой гвардии, подписанные "кондиции" изорвала...). А уж сколько попыток переворотов имело место за двадцатилетнее царствование Елизаветы Петровны, тема для отдельной книги. Достаточно сказать, что Императрица, видимо, опасалась всерьёз (значит было чего), если старалась не спать ночами (только днём) и периодически резиденции меняла.
   7. Пётр III Фёдорович (21 февраля 1728 года -- 17 июля 1762 года), племянник Елизаветы Петровны, 7-й Император всероссийский с 5 января по 9 июля 1762 года. Свергнут в результате дворцового переворота, организованного его женой, Екатериной, опиравшейся на гвардию. Вскоре после подписания акта об отречении умер. По официально обнародованной версии, от "геморроидальных колик", вызванных, вероятнее всего, проникновением шпаги графа Орлова, любовника Екатерины, во внутренности свергнутого Императора.
   8. Павел I Петрович (1 октября 1754 года -- 24 марта 1801 года), сын Петра III и Екатерины II, 9-й Император всероссийский с 17 ноября 1796 года по 24 марта 1801 года. Убит в результате дворцового переворота с негласного одобрения наследника. Придворные острословы после шутили: "Император скончался от апоплексического удара табакеркой в висок".
   9. Александр II Николаевич (29 апреля 1818 года -- 13 марта 1881 года), сын Николая I, внук Павла I, 12-й Император всероссийский с 2 марта 1855 года по 13 марта 1881 года. Убит народовольцами в результате седьмого по счёту покушения.
   10. Николай II Александрович (18 мая 1868 года -- 17 июля 1918 года), 14-й Император всероссийский с 1 ноября 1894 года по 15 марта 1917 года. Расстрелян большевиками всесте с семьёй.
   Внушительный перечень, не правда ли? Так я Вам больше скажу: в Европе нет другой страны, где можно было бы насчитать такое количество переворотов и цареубийств. Кроме Византии. А ведь монархи считались помазанниками божьими, их венчал на царство высший церковный иерарх, их убийство считалось великим грехом, если не величайшим. И всем остальным европейцам, кроме византийцев и россиян, как-то удавалось от греха удерживаться.
   Не могу, не погрешив против истины, утверждать, что Европа вовсе не ведала цареубийств. Как без того? Но там всё же старались хотя бы видимость законности соблюсти. И Людовика XVI Бурбона, и Карла I Стюарта, и даже несчастную девочку, "девятидневную" королеву Джейн Грей54, казнили по приговору суда. Другой вопрос, насколько праведными были те суды, но они проводились, причём публично. Несудебных расправ над европейскими монархами (если, конечно не лезть в совсем уж седую старину, а века с XV-го смотреть) сыскать, пожалуй, трудновато будет. Я с ходу только два прецедента припоминаю. Об одном из них мы подробно в следующей главе поговорим, другой -- "славный король" Анри IV55. А на святой Руси (как, впрочем, и в Византии) обходились без излишних формальностей. Табакеркой в висок, как Павла Петровича и дело сделано, да здравствует новый император.
   Получается любопытная и я бы даже сказал, странная вещь: лёгкость, с какой "священную особу" помазанника божьего отправляли к Создателю не заморачиваясь юридическими процедурами, характерна только для двух европейских монархий: Византии и России. А, поскольку история первой заканчивается ровно там, где начинается история второй (я имею ввиду историю России, как единой самодержавной монархии), мысли о преемственности лезут в голову просто сами по себе.
   И ведь что интересно. Русь и Византия (а правильнее и точнее было бы сказать Византия-Русь) от остальной Европы отличаются только конфессиальной принадлежностью. Не хочется об этом говорить, вопрос веры слишком уж деликатен, но придётся. Факты -- вещь упрямая, а они ясно свидетельствуют: если говорить о свержении правителя, то в католическом мире наблюдается склонность к закону, монарха если и казнят, то по приговору суда. А в православном, увы, предпочтение отдаётся переворотам, то есть внесудебным расправам. Конечно, православие охватывает и некоторые другие страны: Грецию, Сербию, Болгарию. Но все они, во-первых, никогда не считались великими державами, а во-вторых, пятьсот лет были турецкими колониями и суверенитет обрели чуть ли не в XX-м веке.
   Честно признаюсь, в вопросах теологии я не слишком силён, поэтому от выводов и тем более приговоров воздержусь. Хочется только отметить, что основное отличие православия от католицизма в отсутствии единого центра. Может в этом всё дело? Папы римские всегда упорно боролись за примат Церкви над светскими владыками и частенько им удавалось брать верх. Но в любом случае короли и герцоги были вынуждены с церковниками считаться. На святой Руси всё было иначе. Если какой-нибудь французский кардинал, повздорив с королём, мог апеллировать к Риму, то у российского патриарха такой возможности не имелось. Он был вынужден склониться перед волей самодержца.
   А Пётр Алексеевич и вовсе покончил с эвфемизмами вроде самостоятельности Церкви или ответственностью священнослужителя только перед Богом. Он просто отменил патриаршество, сведя РПЦ к статусу государственного департамента. Вот есть теперь госучреждение, называемое Православной Церковью, есть и приказ (пардон, при Петре уже коллегия) по церковным делам -- Святейший Синод и всё! Служите отцы, как приказано, выполняйте, что велено. То есть, при Петре Первом положение Церкви было формально приведено в соответствии с тем состоянием, в котором она фактически пребывала при Самодержцах Московских.
   И в стремлении к показному великолепию тоже прослеживаются определённые аналогии. В Константинополе побывать мне не довелось, но о роскоши, окружавшей византийских базилевсов я читал неоднократно, причём, в разных источниках. А вот сравнить наши дворцы и храмы с европейскими могу. Когда пал "железный занавес" и стало возможным ездить по миру не по решению парткомов, а по собственному желанию, я, помнится, сильно удивился, увидав некоторые европейские памятники архитектуры. Ни Шёнбрунн, императорский дворец Габсбургов в Вене, ни королевский Версаль не сравнятся с дворцами Петербурга, Петергофа и Павловска. Убогими, не дай Бог, я их не назову, сами по себе они прекрасны, если только с нашими не сравнивать. Те, кто за границей бывал, со мной, думаю, согласятся.
   То же самое и с культовыми постройками. Три крупнейших и, соответственно, знаменитейших католических собора, это Нотр-Дам в Париже, Стефан Кирхе в Вене и Собор Святого Вита в Праге. Плюс Кёльнский собор, который считается лютеранским, но тоже выстроен в готическом стиле. Все эти храмы великолепны, но их красота строгая, не броская. Она в форме, устремлённой в небеса, в ажуре каменных кружев, в идеальных пропорциях. А теперь сравните, ну хотя бы с Собором Василия Блаженного, что в Москве на Красной площади. Он, конечно, великолепен, но напоминает, откровенно говоря, праздничный торт.
   Я вовсе не хочу сказать, что что-то лучше, что-то хуже. Просто принципиально разные подходы: у них красота строгая, не броская, у нас -- великолепие, бьющее в глаза, и не захочешь, а заметишь. А где постройки ещё более великолепны? Правильно, дальше к востоку. Поглядите, например, на Тадж-Махал (да не на картинке, а воочию, картинка полного представления не даст) и Вы поймёте, что я имею ввиду. А ведь это весьма примечательно. Подобное показное великолепие как раз и характерно для восточных деспотий, когда правитель может делать всё, что захочет, не оглядываясь ни на кого и распоряжаясь государственной казной, как собственным кошельком. Рабочие на строительстве мрут, как мухи? Плевать, новых подгоним. Все деньги на отделку дворца ушли, бедняков подкормить в неурожайный год нечем? Не колышет, одни перемрут, бабы других нарожают.
   Собственно, Петербург, по сути лишь современная (точнее XVIII века) пирамида Хеопса, думаю рабов на её возведении полегло не меньше, чем при строительстве Северной Пальмиры. И как не считали рабов в Древнем Египте, так и в России XIX века к ним относились не лучше. Когда австийский император или французский король вознамеривались построить дворец, они прекрасно понимали, что при всей своей абсолютной власти, всё-таки обязаны хоть какие-то права простолюдинов, занятых на строительстве, соблюдать. Зарплату им платить, бытовые условия обеспечивать. У крепостного раба в России прав не было, как не бывает и не может быть никаких особых прав у лопаты, топора или тачки. Там, где воля правителя хоть как-то, хоть чем-то ограничена, он вынужден соотносить свои желания с ограниченными возможностями, а вот там, где ограничений нет никаких, может делать что пожелает. До тех пор, пока претендент трон отобрать не захочет.
   Кстати, дворцовые перевороты тоже характерны для деспотий. Если место на троне делает человека Богом, всемогущим и непогрешимым, то стоит наличному Богу кинжал в брюхо сунуть, труп с трона ногой спихнуть и самому усесться, как Богом становишься уже ты. А окружение, как при предшественнике пикнуть не смело, так и теперь помалкивает. Там, где есть (и главное, работает) хоть какой-то закон, кроме монаршей воли, там где имеется, пусть и зачаточный, но Парламент, верхушечный переворот организовать трудно. Нужно нормальную масштабную революцию затевать, а там где ни закона, ни парламента, вот там вполне возможно малыми силами обойтись. И, странная вещь, чем деспотичнее правление, чем бронзовее фигура правителя, тем с большей лёгкостью его убивают. Закон природы: во всём есть и плюсы и минусы. Неограниченная власть компенсируется насильственной смертью.
   Вывод: Русь-Московия действительно стала полноправной наследницей Византии. Доктрина "Третьего Рима" имеет под собой весомые основания, не на пустом месте возникла. Но переняли наши предки не только веру, но и нечто другое, что поставило Русь в Европе наособицу. Поэтому, когда Вы слышите, что Россия -- страна особенная, не спорьте. Очень сильно особенная, другой такой нет.
  
   Построение восьмое. Ричард III.
   История -- наука лукавая. Прежде всего потому, что искажается легко, причём часто без злого умысла. Иное значимое для современников событие с течением лет забывается, а совершеннейший пустяк раздувается до эпохального свершения. Миф через века воспринимается реальностью, а реальность мифологизируется, всяко бывает. Но чаще всего историю искажают намеренно, чем особенно любят грешить некоторые правители, пытаясь коррекцией прошлого обосновать законность своих притязаний на власть либо попросту вычеркнуть из памяти потомков того, кто может разрушить "светлый образ" вождя. И не стоит думать, что должны пройти века, чтобы в сознании новых поколений утвердилось некое искажённое представление о ком-то или о чём-то. И нескольких десятилетий хватает, сам не раз убеждался.
   Октябрь 1976 года. В один из выходных навещаю родителей, отдыхавших в одном из подмосковных пансионатов. Погода прекрасная, деревья в разноцветной листве, красота. Гуляем мы с отцом по парку и вдруг он кивает мне на бодрого старичка с тросточкой, прогуливающегося по той же аллейке, метрах в двадцати впереди. "Знаешь кто это? Тот самый Маленков."
   Удивительно! Фамилию я, конечно, слышал, в учебнике видел. Как же, как же, антипартийная группа... Но это же давно было, их же с Молотовым, Кагановичем и примкнувшим Шепиловым ещё до моего рождения, сто лет назад за антипартийную деятельность осудили и из партии попёрли. Я думал они все померли давно. Но всё, что я помнил тогда о товарище Маленкове, исчерпывалось уже почти фольклорной фразой "... и примкнувший Шепилов". Я не знал, какие посты занимал Георгий Максмилианович, в чём конкретно его антипартийная деятельность заключалась, не помнил даже, как его по имени-отчеству звать.
   Пришлось отцу сына-неуча просветить. В тот день я много нового узнал и кое над чем крепко задумался. Антипартийная группа в 1957 году пыталась лишить власти лысого "реформатора", так как его реформы по большей части были непоследовательны, половинчаты или просто глупы. Последовательным Никита Сергеевич проявил себя только в одном деле: в ошельмовывании умершего Хозяина, перед которым раньше гопака отплясывал. Ладно, заговор, бунт, крамола, наказание. Только через семь лет, в 1964-м дорогой Леонид Ильич сделал то же самое, организовал заговор, лишил Никиту Сергеевича власти и сам на его место уселся, но никто дорогого Леонида Ильича из партии не исключил, с поста не снял. Отсюда вывод: преступник не тот кто заговор учинил, а тот, кто успеха не добился.
   Это я к тому, что с момента снятия товарища Маленкова со всех постов и двадцати лет не прошло, а школьник уже ничего о нём не знает и даже имя припоминает с трудом. И не рядовой школьник, а один из лучших, отличник. А ведь не было никакой специальной кампании по дискредитации Георгия Масимилиановича, его просто перестали афишировать: имя изъяли из учебников, прекратили упоминать в прессе, да и всё, пожалуй. Но всего-то двадцать лет без малого минуло, ещё и поколение не сменилось, но как не и было такого человека, а ведь товарищ Маленков одно время занимал второй высший пост в государстве -- Предсовмина. Вы представляете, чего можно достичь, каких результатов добиться, если задаться целью кого-то осознанно опорочить и иметь для этого достаточно средств? Да чего угодно. Такая вот беда и случилась с Ричардом Третьим, героем данного построения.
   Он -- яркая личность, примечательная многим. Например тем, что его смерть (точнее, гибель в бою) на Босвортском поле 22 августа 1485 года официально считается завершением Войны Алой и Белой розы. А также тем, что стал он объектом точно спланированной и удачно проведённой в жизнь клеветнической кампании. Ричард III, последний на английском троне представитель династии Плантагенетов, ведшей начало от Вильгельма Завоевателя. Кроме того, он не раз становился героем литературных произведений. В любом случае, этот король, правивший всего два года, является одной из самых противоречивых фигур на английском троне.
   Этому человеку не повезло, по крайней мере, дважды. Его дважды убили. Сначала физически, на поле боя, потом морально. По каким-то причинам он привлёк внимание великого драматурга, который и нарисовал его посмертный образ, ставший чуть ли не хрестоматийным. Большинство обывателей составляет мнение как о самом Ричарде, так и о периоде его правления по одноимённой трагедии Шекспира. И по ней выходит картина неприглядная, отвратительный горбун, подонок, о свержении которого мечтали буквально все подданные. Интриган, оклеветавший и тем самым уничтоживший своего старшего брата, герцога Кларенса, дабы расчистить себе путь к престолу. Узурпатор, отстранивший от власти племянника, законного короля Эдуарда V. Убийца, по приказу которого свергнутого малолетнего короля тайно зарезали в Тауэре вместе с братом. Да ещё и трус, вспомним вопль: "Коня, коня, полцарства за коня", фразу, давно уже ставшую афоризмом и многократно растиражированную в анекдотах.
   В общем, великий драматург рисует нам редкостного мерзавца, о смерти которого ни один нормальный человек не пожалеет. Будучи бездарным правителем и обладая мерзотностью характера, Ричард за два года якобы восстановил против себя не только народ, но и дворянство почти поголовно. Настолько, что подданные всех сословий толпами бежали от деспота и столь же массово бросались в ноги некоему Генриху Тюдору, графу Ричмонду, умоляя его избавить Англию и народ от чудовища и восстановить в стране порядок.
   Только вот можно ли Шекспиру верить безоговорочно? Он же не историк, да и вообще писатели часто склонны к преувеличениям. Действительно, злодей получается какой-то опереточный, всё как-то чересчур, нарочито. А людям свойственно доверять печатному слову, поэтому художественное произведение воспринимается многими чуть ли не как историческая хроника. Но Шекспир не хронист, не летописец, а свою драму писал основываясь на книге Томаса Мора "История Ричарда III". Мор же, в свою очередь, использовал в качестве первоисточника труды некоего Джона Мортона, ярого противника короля Ричарда.
   Уже этого достаточно, чтобы усомниться, а новейшие исследования довольно точно доказали, что труд Шекспира, равно как и труды его предшественников, послужившие великому драматургу литературной основой, скорее всего клевета, запущенная Тюдорами, дабы обосновать законность захвата английского трона. Потому что как раз Генрих Тюдор и есть узурпатор, как его мотивы не подавай. Достаточно просто изучить факты. Я не стану повторять всю историю от Адама, даже история феодальной распри Йорков и Ланкастеров заняла бы слишком много места, поэтому лишь кратенько диспозицию помечу, дабы понятней было, почему считаю Ричарда Йорка ключевой фигурой. Итак, война Алой и Белой розы шла с 1455 по 1485 год. Причина -- борьба за власть между двумя ветвями династии Плантагенетов.
   Обе противоборствующие стороны имели примерно равные права на корону, потому борьба шла упорная, без компромиссов и за тридцать лет соперники изрядно проредили английскую аристократию. Во всяком случае, Плантагенетов осталось мало, что и облегчило впоследствии Генриху Тюдору путь к трону. Война шла с переменным успехом, пока наконец, в 1461 году чаша весов не склонилась, казалось бы окончательно, на сторону Йорков. Королём стал девятнадцатилетний Эдуард IV, старший брат Ричарда, которому тогда было всего десять лет.
   А теперь посмотрим насколько обоснованы претензии господ литераторов. Для начала доложу: доподлинно известно, что Ричард, герцог Глостер (так его звали до коронации) был великолепным бойцом, не ведавшим страха. С юности он ежедневно проводил в тренировках долгие часы, совершенствуясь в искусстве владения мечом и в результате стал настолько выдающимся мечником, что немногие могли противостоять ему в честном поединке один на один. Во всяком случае образ, нарисованный Р.Л.Стивенсоном в романе "Белая стрела"56, значительно ближе к действительности, нежели шекспировский.
   Не был он и трусом. Простим поэту, но Ричард III не пытался бежать с Босвордского поля, даже в безнадёжной ситуации продолжал сражаться и погиб достойно, с оружием в руке, навалив вокруг себя бастион из тел поверженных врагов. Более того, Ричард показал себя и неплохим стратегом, план битвы с узурпатором, Генрихом Тюдором, вторгшимся в Англию во главе французского войска (как выясняется, не было никакого народного возмущения, никакого массового вступления англичан в войско претендента, а было, фактически, иностранное вторжение, о чём мы ещё поговорим), построил совершенно правильно и проиграл только в результате подлого предательства. В ходе битвы наступил момент, когда Ричард едва не зарубил претендента. С восемьюстами всадниками королевской гвардии он пробивался к штандарту Тюдоров, почти уже цели достиг, но тут лорд Стэнли бросил против короля более двух тысяч своих рыцарей. Измена сделала положение безнадёжным, превратила победу в поражение.
   Кстати говоря, трус предпочёл бы сохранить жизнь. Трус как раз бросил бы оружие и сдался на милость победителя. Всё-таки некие законы рыцарства в то время ещё действовали, так что безоружного, сдающегося врага рубить никто не стал бы, это было бы против правил. Во всяком случае прямо там на поле боя. Потом может и удавили бы в узилище по тихому, но не факт, скорее удовлетворились бы отречением. Однако, когда окружённому королю предложили сдаться он отказался, ответив: "Сегодня я одержу победу или умру как король...". Между прочим, за всю многовековую историю Англии, только два её монарха погибли непосредственно в бою. Первым был Гарольд, последний саксонский король.
   Это факты. А поскольку они резко противоречат тому впечатлению, которое возникает после ознакомления с внедрённым в сознание масс представлением, возникает законный вопрос: а не столь же лживы и остальные обвинения? Давайте разберёмся. Ричарда обвиняли в смерти брата, герцога Кларенса. Мол оклеветал брата, возвёл на него напраслину, будто против короля злоумышляет, его и казнили. У Шекспира герцог Кларенс выведен эдаким хрестоматийным праведником, прямодушным и бесхитростным рыцарем, не способным противостоять умелому интригану. Прямо ангел, когда спекталь смотришь, чуть ли не крылышки за спиной мерещатся. Тут ничего сказать не могу, потому что не знаю, но вот что известно доподлинно, Кларенс своего брата действительно предавал, такой факт в его биографии зафиксирован точно.
   Эдуард IV, старший из братьев Йорков, короновался 28 июня 1461 года и правил довольно спокойно до смерти, последовавшей 9 апреля 1483 года. За двадцать лет случилась только одна неприятность: неожиданное, правда и недолгое, возвращение к власти в 1470 году свергнутого Йорками короля Генриха VI Ланкастера. А престол он смог захватить только благодаря тому, что на его сторону перешли некоторые приближённые Эдуарда. В том числе и брат, герцог Кларенс. Поведение же Ричарда Глостера в этой непростой ситуации выше всех похвал. Он сохранил верность брату и даже отправился с ним в изгнание, в Бургундию.
   Года не прошло, Эдуард возвращает себе корону и Кларенс снова предаёт прежнего хозяина -- победителю служить куда выгоднее. Опять-таки не знаю, чем он там руководствовался, но так, на первый взгляд, подленький человечишко, которого ещё тогда, в 1471 году следовало казнить за измену. Не медаль же вешать. За предательство не награждают, и если Эдуард брата простил, так только из-за человеколюбия. Так что не думаю, что у Ричарда была необходимость на братца ложные наветы возводить, тот сам про себя всё всем объяснил ещё тогда, в 70-м, когда брата-короля предал. Предателям вообще никто не верит, даже те, на кого они работают. Не зря же говорится: "Единожды солгав, кто тебе поверит?".
   Идём дальше? Теперь поговорим о детях покойного короля Эдуарда IV. Его старший сын, тринадцатилетний принц Эдуард был объявлен королём, Эдуардом V, но пробыл им всего несколько месяцев. Уже 2 октября того же года королём становится Ричард. И он действительно отстранил племянника от власти, только был ли сей акт узурпацией, вот в чём вопрос? Дело в том, что король Эдуард IV отличался большим женолюбием и, кроме официальной жены, имел ещё и нескольких любовниц, с которыми, поговаривали, был тайно обручён. Насчёт нескольких -- неподтверждённые слухи (хотя, как говорится, дыма без огня не бывает, значит повод давал для слухов), но про одну известно точно. А значит, его дети считались незаконнорожденными и престол наследовать не могли. И Ричард занял престол не своей волей, а согласно "Акту о престолонаследии", принятому Парламентом. Именно Парламент отстранил юного Эдуарда V от власти и обратился к Ричарду Глостеру с предложением принять корону.
   Не всё ясно и с убийством принцев. То есть их действительно убили, но вот когда? В 1933 году их могила была вскрыта для научной экспертизы, которая подтвердила, что кости действительно принадлежат двум детям, вероятнее всего, мальчикам лет двенадцати-пятнадцати, находившимся в близком родстве. Косвенно это свидетельствует против Генриха Тюдора, так как, если бы преступление было совершено по приказу Ричарда, убитым детям должно было быть десять-тринадцать лет.
   Экспертиза, это уже серьёзно. Но, даже если она ошибается (что маловероятно), простая логика приводит нас к тем же выводам. Принцев признал незаконнорожденными и отстранил от власти Парламент. С точки зрения права, по крови, у Ричарда оснований для престолонаследия было неизмеримо больше, ибо насчёт законности его появления на свет ни у кого и тени сомнения не возникало. Он уже король, так зачем ему брать лишний грех на душу, племянников убивать? А вот если они дожили до коронации Генриха VII, тогда совсем другое дело.
   Генрих мог распускать сколько угодно слухов о "негодяе" Ричарде, о всенародном возмущении против "тирана", но сам-то он оставался узурпатором с весьма сомнительными правами, да и то только в том случае, если Плантагенетов больше не осталось. Тогда и седьмая вода на киселе, вроде него, сойдёт. Но если остались даже бастарды, но гораздо более родовитые, чем он сам, тогда положение Генриха Тюдора становилось шатким. Ну представьте: узурпатор убит, благородный освободитель во главе победоносной армии вступает в Лондон, где в Тауэре томятся низложенные мерзавцем Ричардом король и его брат. Значит надо пареньков из узилища вывести, старшего на трон посадить и корону ему на голову водрузить. Только так, а иначе некрасиво получается: одного узурпатора другой сменил. Так что Генриху сыновья Эдуарда IV мешали гораздо сильнее, чем Ричарду.
   Именно Генрих Тюдор узурпировал власть. Хотя он и состоял в отдалённом родстве с Плантагенетами, всё же его права на трон выглядели призрачно, особенно в сравнении с правами прямых представителей династии. Поэтому Генриху отчаянно требовалось, во-первых, позаботиться, чтобы никаких прямых представителей не осталось, а, во-вторых, обосновать законность своих притязаний, дабы легитимность новой династии ни у кого сомнений не вызывала. И он, надо признать, весьма в данном начинании преуспел.
   Мы, полагаю, уже никогда не узнаем, чем именно руководствовался великий драматург, создавая свою трагедию. Может он добросовестно заблуждался (в лучшем случае), а может и выполнял высочайший монарший заказ. Не следует забывать, что Шекспир жил и творил во время правления королевы Елизаветы I Тюдор. И хотя не будет преувеличением считать эту правительницу великой и действительно много сделавшей для блага Англии, но со времён Босвотской битвы к моменту её воцарения прошло не так уж много времени -- всего-то лет семьдесят с небольшим. Так что явное благоволение королевы к Шекспиру могло иметь в основе не только его талант, но и то, как именно он своим талантом распорядился.
   Из сказанного становится понятно, что Ричард III был вовсе не так уж плох, как принято считать. Не стану его возвеличивать, называя лучшим человеком своего времени (это, скорее всего, не так), но и отъявленным мерзавцем он не был. Нормальный родовитый аристократ. И проживи он подольше, стал бы нормальным королём может не лучше, но и не хуже других. Но вот его гибель в 1485 году привела к интересным последствиям, в частности, к Реформации английской церкви, что сделало англичан, в большинстве своём, протестантским народом.
   Вообще-то в христианстве масса различных конфессий, но традиционно выделяют три основных направления: католицизм, православие и протестантизм. Но это не совсем верно. Если католическая Церковь едина, имеет общее управление, общий церковный язык (латынь), то в православии какого-то одного центра нет. В мире имеется пятнадцать автокефальных православных Церквей, плюс несколько автономных. В каждой свой патриарх и службы ведутся на своих языках. Но, по крайней мере идеологически, все православные общины также едины, придерживаются одинаковых догматов и некоторые вопросы общемирового значения решают сообща. А вот протестантизм -- название собирательное. Протестантских Церквей, как и учений много и все они довольно сильно друг от друга отличаются.
   Расцвет протестантизма пришёлся на начало XVI века. Появились лютеране в Германии, кальвинисты в Швейцарии. Ну и англикане. Реформа английской церкви была проведена в 1534 году и на первый взгляд представляет собой одно из направлений общеевропейской Реформации, но только на первый. На самом деле различие принципиально: Реформация в Англии была проведена сверху и отнюдь не по идеологическим соображениям.
   Один из наиболее известных представителей протестантизма, Мартин Лютер, был, безусловно, человеком идейным. Будучи монахом, имея богословское образование, он первоначально выступил не против Церкви (Боже упаси), а только против торговли индульгенциями. Вообще, в XVI веке католическая Церковь переживала не лучшие времена. С одной стороны зверства инквизиции, пытавшейся кострами искоренять ересь, и вообще всякое инакомыслие, уничтожающей ведьм, колдунов и прочих "пособников нечистого" буквально пачками. А с другой многочисленные случаи грехопадения церковных иерархов, которые не могли, конечно остаться незамеченными.
   Одно из основных отличий протестантских Церквей от традиционных заключается в вопросе отпущения грехов. Грешнику путь в Рай заказан, это понятно. Но ведь на каждом человеке от рождения лежит печать первородного греха, да и прожить жизнь ни разу не согрешив даже в малом, мирянину затруднительно. Как же быть? Очевидно, для спасения души необходимо очиститься от грехов, то есть покаяться. Но вспомним чему учил Спаситель. Даже разбойник, если только он искренне раскается в своих прегрешениях, имеет больше шансов войти в Царствие Божие, нежели фарисей, формально выполняющий предписанные обряды, не задумываясь об их сути. В этом всё дело, покаяние должно быть искренним, выстраданным, от всей души. А если Вы ходите в Церковь только потому что "так надо", выполняете определённые действия формально, как заученный ритуал, не вдумываясь в смысл происходящего, Вас трудно считать истинным христианином.
   Поэтому у людей думающих не мог не возникать вопрос, а имеет ли право грешный человек, ибо священник тоже грешен, отпускать грехи? Допустим, иной священник, будучи прирождённым психологом, может понять, насколько искренен прихожанин во время исповеди, но все ли священнослужители столь проницательны? Всеведущ только Господь Бог и если Он решит в милости своей, что Вас можно простить, то сам и отпустит Вам все грехи. Именно поэтому в большинстве протестантских церквей количество таинств сведено к двум, прямо упомянутым в Евангелиях, а исповедь если и применяется, то только как обряд.
   Особое недовольство критиков католической Церкви и Папства вызывала получившее в то время широкое распространение практика торговли индульгенциями. Какому-то умнику ещё в XIII веке пришла в голову идея, как без особых трудов церковную кассу пополнить. Продавая отпущение грехов за деньги, причём дистанционно. Индульгенция представляла собой бумажку с папской печатью и любой желающий мог, уплатив по тарифу, получить прощение не только за уже совершённые прегрешения, но и за будущие. Дело паписты поставили на широкую ногу. Было разработано даже что-то вроде прайс-листа. Мол, за прелюбодеяние столько, а за чревоугодие поменьше чуток и тд, короче, индульгенции у монаха-торговца лежали по ячейкам. Выбирай на любой вкус. Так и представляется картинка. Клиент просит бумажку на какой-то грех, допустим, о совращении малолетних, а монах отвечает: "закончились, брат, спрос на них нынче большой, ты на следующей неделе заходи, с базы подвезти обещали". При таком подходе индульгенция по сути ничем уже не отличалась от языческого амулета.
   Но странные предметы, якобы имеющие магическую силу, навешиваемые на себя тёмными, мистически настроенными индивидуумами для защиты от злых духов, хворей и прочих напастей, есть, с точки зрения любой христианской конфессии, махровая бесовщина. Поэтому истинно верующему христианину, каковым без сомнения был и Мартин Лютер, торговля папскими индульгенциями не могла казаться ничем иным, как насмешкой над верой и плевком в лицо Богу.
   Я это всё к тому, что творцы Реформации были, как правило людьми идейными, имеющими серьёзные идеологические разногласия с Римом. Даже кальвинисты, натворившие в Швейцарии и во Франции таких делов, что инквизиции с её кострами впору плакать от зависти, тоже были людьми идеи. В Англии же Реформацию провёл король по чисто политическим причинам. Точнее сказать, по бытовым. С 22 апреля 1509 года английским королём, вторым из Тюдоров, стал Генрих VIII. Весьма примечательная личность. Правил он почти в одно время с нашим Иваном Грозным и по многим характеристикам с ним весьма схож. В первую очередь кровавостью (от так и вошёл в историю под прозвищем Генрих Кровавый, о чём, правда, сами англичане вспоминать не любят) и многожёнством. Хотя и вырос, в отличие от Ивана Васильевича, в полной семье и не испытал в детстве потрясений, калечащих характер ребёнка.
   Если правление отца, Генриха VII, выдалось довольно спокойным (несмотря на то, что первый Тюдор фактически узурпировал трон, убив законного короля и первое время вынужден был подавлять мятежы и выступления самозванцев, он показал себя человеком миролюбивым, даже не казнил мятежников), то при сыне на Англию обрушились репрессии, о причинах которых я уже упоминал в Построении первом. Что же касается жён, то Генрих VIII (опять-таки в отличие от Ивана Грозного) не всегда имел терпение дождаться естественной кончины очередной благоверной. До сих пор английские школьники, заучивая на уроках истории судьбы его супруг, пользуются мнемонической формулой "развёлся -- казнил -- умерла -- развёлся -- казнил -- пережила". Но нас в данном случае интересуют не все жёны Генриха VIII, а только лишь первая, ибо именно она невольно послужила причиной английской Реформации.
   Екатерина Арагонская, дочь Их католических Величеств Фердинанда и Изабеллы, первоначально была выдана за Артура, старшего брата Генриха VIII. Но в 1502 году Артур неожиданно умер и его вдова досталась следующему брату как бы по наследству. И первые годы брака, по-видимому складывались удачно, только никак не получалось наследником обзавестись: дети либо рождались мертвыми, либо умирали в младенчестве. Наконец, в 1516 году королева разрешилась от бремени здоровой, жизнеспособной девочкой, принцессой Марией. Современники пишут, что король обрадовался рождению дочери, полагая, что теперь появление сына -- вопрос времени.
   Однако дальше дело не пошло, не то, что сына родить, но и забеременеть ещё раз Екатерина так и не смогла и ближе к 30-му году Генрих начал всерьёз задумываться о разводе, тем более он к этому времени влюбился в Анну Болейн. Анна же оказалась слишком порядочной, а может и слишком амбициозной: в течении нескольких лет (!!!) стойко выдерживала атаки короля, наотрез отказываясь становиться любовницей. Мол отдамся только законному супругу. Вот и стал Генрих искать возможности развестись с нелюбимой уже испанкой. А развод в то время дело трудное, практически немыслимое. Расторжения брака случались крайне редко и только по особому разрешению Папы. Причём, те причины, что сейчас, в наши дни считаются железными основаниями для любого бракоразводного процесса, вроде супружеской неверности, душевной болезни или тюремного срока, тогда к рассмотрению не принимались. Корреспонденция пересылалась медленно, Папского решения можно было дожидаться годами.
   Похожий случай, имевший место в начале XIV века, описан писателем Морисом Дрюоном в его знаменитой серии "Проклятые короли". Когда Маргариту Бургундскую, жену старшего сына и наследника французского короля Филипа IV Красивого уличили в прелюбодеянии, её приговорили к бессрочному тюремному заключению. В результате принц, будущий король Людовик X Сварливый оказался в патовой ситуации. Наследником он обзавестись не может, потому что законная жена сидит, но это не повод для развода, так что и жениться снова нельзя. Именно поэтому на семейном совете, когда решался вопрос о дальнейшей судьбе похотливой принцессы, "любящий" муж очень настаивал на казни, но король Филип, вообще-то не отличавшийся излишним мягкосердечием, невестку почему-то помиловал. Поэтому пришлось Людовику, когда он уже королём стал, распорядиться женушку в узилище удавить. Это оказалось проще, чем годами добиваться развода.
   Конечно, как я уже говорил, литературное произведение не есть историческая хроника и не стоит ему слепо доверять. Возможно Дрюон не вполне точно отражает реалии, но достоверно известно, что Маргарита умерла в заключении при неясных обстоятельствах, причём очень вовремя умерла. А учитывая тот факт, что вторично король Людовик X женился вскоре после смерти неверной супруги, сватовство он начал ещё при её жизни. Будто заранее знал, что не заживётся.
   Как бы там ни было, Генрих VIII свою первую супругу не убил. Может повода не нашёл, Екатерина Арагонская вела жизнь праведную, как и подобает примерной католичке. А может, король ещё не совсем к тому времени озверел, не решился нелюбимой супруге несчастный случай устраивать, не знаю. Он обратился к Папе за разрешением на развод, но Папа отказал. В самом деле, нет причин для нарушения правил. Кабы королева была бесплодной, другое дело, но есть же наследница. Пусть девочка, ну так и что такого? Это во Франции действовал салический закон, запрещающий женщинам как наследовать корону, так и передавать права на неё своим потомкам, а в Англии, да и в Испании ничего подобного. И, кстати, обе дочери Генриха VIII впоследствии стали королевами и пол ничуть не помешал им взойти на трон.
   Но Генриху, по-видимому, уже вожжа под хвост попала. Решил развестись и точка. Плюс на Папу обиделся. Вот тогда-то он и задумал Реформацию. Не из-за идейных разногласий, повторяю, а по чисто своим, личным мотивам. Во-первых, английская Церковь выводилась из под власти и влияния Римских Пап. То есть никто посторонний не мог уже влиять на политику государства. Во-вторых, король становился главой Церкви. Как бы вождь и верховный жрец о одном флаконе, как у некоторых древних народов. Ну а в-третьих, в Англии были закрыты все монастыри и проведена секуляризация церковных земель, что весьма пополнило казну. От церковных богатств досталось и английским аристократам (король в этом деле не скупился, проявил разумную щедрость), поэтому они, в большинстве своём Реформацию поддержали. Папа, конечно, немедленно отлучил короля Генриха VIII от церкви, но того это уже мало трогало.
   Сейчас кажется, что англиканство на острове было чуть ли не всегда, англичане гордятся своей особостью, но, на самом деле, внедрение новой веры проходило трудно и довольно кроваво. Старшая дочь Генриха, Мария, правившая Англией с 1553 по 1558 годы, вошла в историю как Мария Католичка или Мария Кровавая. Комментарии нужны? Она довольно резво принялась восстанавливать на острове "истинную веру" и, если бы не померла через пять лет после восшествия на престол, то одному Богу известно какими жертвами оказалось бы запятнано это правление. Хотя представить можно, раз всего за пять лет Мария Генриховна умудрилась заслужить прозвище "Кровавая". Да и сотню лет спустя, уже при новой династии, Яков II Стюарт тоже предпринял попытку католизации страны, за что и был свергнут.
   Но и в 1534 году совсем без крови не обошлось. Низменные личные мотивы короля Генриха в проводимой церковной реформе просто бросались в глаза. Если и не всем, то уж людям, близким ко двору, несомненно. А потому нашлись люди, в том числе и довольно высокопоставленные, которые реформ не приняли. Одни потому, что их обошли при дележе церковного имущества, другие -- по идейным соображениям. Например, Томас Мор. Мы со школы помним его, как автора одной из первых утопий (собственно, его книга об идеальном государстве так и называлась, "Утопия"), чуть ли не как социалиста. Но писательство -- хобби, а по основной специальности Томас Мор был лордом-канцлером Англии и в таковом качестве отказался присягать королю, как главе Церкви. За что и был казнён, да и не он один. Мору повезло больше других. Он был канонизирован католической Церковью, как мученик за веру.
   Теперь подведём некоторые итоги. Церковная реформация в Англии случилась только потому, что в период, когда подобного рода события шли по всей Европе, на английском троне оказался безответственный правитель, для которого удовлетворение собственных прихотей оказалось много важнее возможных потрясений державы. Смена веры, это по сути революция, а революции редко бывают бескровными. И Английская реформация исключением не стала, только короля это мало трогало, он не дал себе труда о последствиях задуматься. А такой король стал возможен только в результате убийства законного короля Ричарда и узурпации трона Тюдорами.
   Могло ли всё закончиться иначе тогда, в 1485-м. На мой взгляд, вполне, особенно если вспомнить, что внедрённое в сознание масс литературное представление о Ричарде, как об отъявленном мерзавце, против которого чуть ли не всенародное восстание поднялось, не выдерживает не только серьёзной критики, но даже мало мальски пристального взгляда. Начнём с того, что Генрих Тюдор явился на Босвортское поле во главе отнюдь не восставшего народа, а всего лишь отряда в шесть тысяч копий, основу которого составляли французы. То есть, как я уже говорил, из этого факта ясно видно, что речь идёт вовсе не о возмущении народа против тирана, а об иностранном вторжении.
   Ричард III имел десять тысяч воинов, то есть превосходил претендента почти вдвое. Кроме того, Генрих по части стратегии был не очень сведущ, а Ричард, напротив, имел большой опыт личного участия в многочисленных битвах. По логике он должен был победить, если бы не измена ближайшего сподвижника. Перейдя во своими двумя тысячами рыцарей на сторону мятежников, лорд Стэнли формально сравнял силы сторон, а фактически решил исход битвы, поскольку неожиданный удар в спину хотя и подл, но весьма эффективен.
   Существовала в своё время в СССР Республика немцев Поволжья со столицей в городе Энгельсе. После начала войны, она была ликвидирована, а всё население выселено в казахские степи. Сей акт считается нынче одним из преступлений сталинизма. Но и в США имела место похожая акция: после Перл-Харбора все американцы японского происхождения (не миллионы, как у нас, но всё-таки двести тысяч человек) были по приказу великого демократа, президента Ф.Д.Рузвельта интернированы, согнаны в особые лагеря, где их всех и продержали до конца войны. Вот об этом вспоминать отчего-то не любят, а если кто во время очередного ток-шоу, посвящённого дружному оплёвыванию отечественной истории вдруг заговорит о судьбе американских японцев, на такого оригинала смотрят, как на хама, допустившего явную бестактность в приличном обществе. Вроде громкого пускания ветров.
   Двойные стандарты, что делать. Но, скорбя о судьбе переселённых народов, не могу не признать: когда ведёшь тяжёлую войну, войну на выживание, крайне опасно и, я бы даже сказал, легкомысленно оставлять в тылу без присмотра большую группу людей, этнически близких противнику. Бережёного, как говорится, Бог бережёт. Вот и король Ричард проявил странное легкомыслие. Ему бы вспомнить, что лорд Стэнли приходится отчимом главе мятежников. Да, да, именно так. Он был женат на матери Генриха, из чего секрета никогда не делал. Человек слаб, искушению противостоять трудно и тем труднее, чем сильнее искушение. А положение отчима короля всяко выше положения "простого" лорда. Вот о чём следовало королю Ричарду подумать и просто на всякий случай исключить участие лорда Стэнли в предстоящей баталии. Чтобы от искушения уберечь. Хотя бы под домашний арест посадить на время. Посидел бы лорд Стэнли месячишко под замком, зато остался бы честным человеком.
   И ещё одно соображение. В то время численность решала многое, если не всё. При прочих равных, разумеется (качество вооружения, мастерство бойцов). То есть, если сходились равные по способностям командиры, победа, чаще всего доставалась тому, кто имел существенный перевес в силах или придумывал нестандартный ход. Но Генрих стратегом не был. И тем не менее, имея почти вдвое меньше сил, от боя не уклонился. Почему? Вот о чём Ричарду следовало задуматься. Или претендент внезапно умом повредился, что вряд ли, или козырь в рукаве прячет. А какие у него могут быть козыри, если в тактике боя не силён? Таким козырем в сложившейся ситуации мог быть только внезапный удар из засады. И место для засады мятежники выбрали великолепное: прямо в гуще королевского войска. Вот тут уж никто искать и не подумал, а следовало...
   Ричард III просто обязан был подумать о возможности предательства ибо и сам за свою не слишком долгую жизнь не раз с ним сталкивался. Следовало удалить из войска и лорда Стэнли, и, возможно, его людей. Пусть даже и всех. И без них Ричард имел перевес над мятежниками, которого должно было хватить для победы. Прояви король разумную осторожность, Босвортская битва закончилась бы так, как и должно. Претендент упокоился бы там же на поле боя вместе со своими французиками и мятеж угас бы, не успев разгореться. Как могли развиваться дальнейшие события? Поскольку все враги умиротворены, можно предполагать, что дальнейшее правление Ричарда III прошло бы без особых потрясений. В 1485 году ему только тридцать три, то есть представляется вполне вероятным, что он мог успеть и наследником обзавестись и проправить достаточно долго, чтобы передать трон уже достаточно взрослому преемнику.
   Если бы династия Йорков прочно укрепилась на троне, Англия осталась бы католической и, в этом проявляется парадокс истории, не смогла бы стать великой державой. Вот ведь забавно: похотливый король проводит церковную реформу только для того, чтобы иметь возможность тешить свои вожделения без оглядки на Рим, а в результате Англия становится ведущей морской державой. Спросите, каким таким макаром? А вот смотрите. Британия стала "Владычицей морей" только потому, что отчаянно соперничала с Испанией. Испанцы, полагая Новый свет своей вотчиной, старались посторонних туда не пускать, особенно еретиков, которыми считали всех, изменивших Святой Матери, Католической Церкви. Возможно, именно поэтому, кстати, владения католической Франции в Вест-Индии заметно превышали английские.
   Англия, как государство островное, флот, разумеется, имела, но испанскому он устуал. Не имея до поры до времени сил сразиться в открытую, англичане стали исподволь прибегать к помощи "рыцарей удачи". Если кто думает, что сэр Френсис Дрейк был вульгарным пиратом, тот сильно ошибается. То есть поначалу несомненно был, но мудрая не по годам королева Елизавета живо сообразила, что чем тратить силы и средства на борьбу с отчаянными морскими разбойниками, гораздо выгоднее их использовать против Испании. В случае успеха двойная выгода: и врага ослабили и прибыль в казну получили. А попадётся кто испанцам, так Английское государство за действия частных лиц не отвечает. Потому и стал в итоге пират Дрейк сэром (королева лично его в баронеты произвела) и вице-адмиралом британского флота. И кругосветное плавание в 1477-80 годах предпринял не из праздного любопытства, путь торил, чтобы англичане от испанских лоций не зависели.
   Всё это, повторяю, стало возможным только потому, что протестантская Англия оказалась вынуждена бороться с католической Испанией. Бороться буквально за выживание, ведь "Непобедимая Армада" к берегам Альбиона шла отнюдь не с дружеским визитом. А останься Англия в лоне католической церкви, почвы для противостояния не возникло бы. Ведь до проведения Реформации отношения между двумя державами, равно как и между правящими домами, были вполне нормальными, если не дружескими. Они даже роднились неоднократно.
   Война это ужасно. Это кровавый молох, постоянно подпитываемый человеческими жертвами. Однако, любая война, как правило, способствует не только разорению воюющей державы, но и прогрессу. В первую очередь в военной области, конечно. Тут уж, увы ничего не поделаешь. Человек так устроен, что только жёсткая конкуренция (а споры большую часть своей истории люди решали с помощью оружия) или явная опасность, вроде стихийного бедствия, заставляют его шевелиться, что-то придумывать. А когда всё тихо, мирно, сытно и благостно, развитие замедляется, если совсем не останавливается. Стимула нет.
   Почему на первом этапе Столетней войны успех сопутствовал англичанам? Потому что они применили совершенно новую, революционную по тем временам организацию войск, что позволило им одерживать победы при двух-трёхкратном превосходстве противника. В XIII-XIV веках армий как таковых не существовало. В смысле, регулярных армий. А то, что армией считалось, представляло из себя, по сути, дворянское ополчение. Каждый аристократ являлся к месту сбора со своим отрядом, составленным из вассалов и их слуг, в бой шёл сам по себе, часто не координируя своих действий с коллегами.
   Скудно экипированные, как попало вооружённые тем, что под руку подвернулось, простолюдины использовались только для вспомогательных операций (упавшего рыцаря прирезать, с такими же пехотинцами вражеской армии схлестнуться...), а основной ударной силой была тяжёлая рыцарская конница. Выдержать удар монолитной стальной лавины, ощетинившейся копьями с руку толщиной, действительно было непросто, но англичане применили, как сказали бы сейчас, инновацию. Создали регулярную армию, основную часть которой составляли как раз простолюдины -- лучники. И эти йомены из своих громадных, в рост человека луков, с нескольких сот метров прошибали французских рыцарей насквозь вместе с доспехами и конями. Крэсси и Пуатье стали началом конца европейского рыцарства.
   Другой пример -- Испания, о чём мы уже говорили в построении третьем. Пока испанцы отвоёвывали свою страну у мавров, они развивались, а когда на них свалились богатства Нового Света, остановились в развитии и очень быстро оказались на задах Европы. Формально Испания оставалась великой державой и одной из крупнейших колониальных империй мира, но соседи с ней уже считались всё меньше и меньше, а после победного марша Симона Боливара по Латинской Америке и вовсе перестали.
   Англичане строили военный флот, чтобы противостоять испанцам. И старались строить хороший флот, используя самый передовой опыт своего времени. Чтобы иметь базы, основывали колонии в Новом свете. А поскольку наиболее удобные с географической и климатической точек зрения земли (Латинская Америка, острова Карибского бассейна) оказались к середине XVI века заняты довольно плотно, осваивали Северную Америку. Откуда, по-Вашему, взялись те тринадцать колоний, которые впоследствии оформились в США? Англичане их основали именно там потому что территория была свободна (если, конечно, не считать индейцев-аборигенов), испанцы так далеко на север не забирались.
   Останься Англия католической, не пришлось бы испанцам "Непобедимую армаду" снаряжать, а англичанам спешно флот строить. Более того, поскольку и Англия и Испания испытывали давнюю устойчивую неприязнь к Франции, вполне мог оформиться англо-испанский антифранцузский союз. Не имея мощного флота, англичане вряд ли смогли бы создать империю, "над которой никогда не заходит солнце". Колонии в Северной Америке если и появились бы, то позже, чем это произошло на самом деле и были бы основаны не одними только англичанами, но разными странами и, следовательно, им было бы сложнее объединиться в единую федерацию.
   Представляете себе мир без Соединённых Штатов? Я, честно говоря, с трудом. А ведь он мог реализоваться, если бы в августе 1485 года Ричард III даже не казнил, а всего только посадил на месяц-другой под замок лорда Стэнли... В целом, история до странности совпадает с английской же детской песенкой. Дословно не процитирую, но смысл такой: в кузнице не нашлось гвоздя, кузнец не подковал лошадь; лошадь захромала, гонец не доставил депешу; не получив депешу вовремя, генерал не поспел к месту битвы; сил не хватило, битва проиграна, король убит. В такой незамысловатой шутливой форме английским деткам доводится простая, но важная мысль: порой ничтожные причины приводят к глобальным последствиям. И ведь всё, как по песенке. Король действительно убит "оттого, что в кузнице не было гвоздя".
  
   Построение девятое. Маршал Эммануэль Груши.
   Никого не хочу обидеть, но сильно удивлюсь, если хотя бы половина из опрошенных наугад, сходу смогут сказать, кто это такой. Между тем, маршал Груши тоже является ключевой фигурой истории, хотя, может быть и не столь значимой, как предыдущие. Впрочем, как посмотреть.
   Эммануэль Груши родился 20 октября 1766 года в старинной семье нормандских маркизов и прожил долгую, особенно по меркам своего бурного века жизнь, более восьмидесяти лет. Родовитый аристократ, он получил приличное военное образование, Революцию принял, отказавшись от титула (что само по себе уже факт интересный, ибо таких было относительно немного). Выдвинулся уже при Наполеоне, став графом, маршалом и пэром Франции. Но выдающихся талантов на военном поприще не показал (хотя опять-таки, как посмотреть, маршальское звание далеко не каждому выслужить удавалось), потому и не снискал особой славы, а известность приобрёл благодаря своему участию, а точнее, неучастию в знаменитой битве при Ватерлоо. Как бы то ни было, но некогда его обсуждала вся Франция, да что там Франция, вся Европа.
   Однако, по порядку. Про Наполеона, безусловно, все наслышаны. Величайший полководец всех времён и один из самых гениальных правителей. Достаточно сказать, что нынче во Франции первый раз со времен Наполеона у власти находится не этнический француз. Боже упаси, я не сравниваю господина Шаркези с Бонапартом, слишком разные масштабы личностей, просто констатирую факт. Это знаете ли, в многонациональной России никого не удивило бы, у нас все последние императоры по крови, фактически, были немцами57, а в мононациональном государстве, каковым, безусловно, была Франция в начале XIX века, случай уникальный. Другого подобного и припомнить сложно. Как бы то ни было, жизнь и деяния Императора французов описаны столь полно, что я не вижу смысла повторяться, да и задачи у меня другие, поэтому сразу перехожу к сути дела.
   Итак, в ночь с 12 на 13 апреля 1814 года Наполеон под давлением обстоятельств отрёкся от престола в пользу своего сына. Судьба, столь благосклонная к нему прежде, видимо исчерпала свой лимит. Император проиграл русскую кампанию, проиграл Битву народов, он уже не мог контролировать ситуацию, союзники стремительно шли на Париж. Страна была настолько близка к краху, что Наполеон даже малодушно помышлял о смерти. Он и отрёкся, только для того, чтобы сохранить Францию со своим сыном во главе, надеясь, что союзники удовлетворятся отправкой в изгнание главного врага. Однако, державы-победительницы имели своё представление о послевоенном устройстве Франции. Прежде всего, её территорию ужали до довоенных размеров. Ну и восстановили династию Бурбонов. Им вернули власть, как более легитимным правителям, что явилось, на мой взгляд формальным поводом. На самом деле, видимо, победители опасались возможных эксцессов, в случае, если Империя сохранится даже и без самого Наполеона.
   Однако, с самим свергнутым Императором победители ничего непотребного, несмотря на всю свою ненависть, сотворить не решились, слишком уж личность была масштабная. Наполеону выделили во владение средиземноморский остров Эльба и даже сохранили титул. Он остался Императором, правда его Империя ужалась до размеров маленького островка. Тем не менее, Наполеон имел там настоящий, хотя и небольшой двор, состоящий из приближённых, добровольно пожелавших разделить изгнание со своим Императором. Одно ограничение или, если хотите, условие Наполеону всё же поставили. Ему настоятельно рекомендовали острова не покидать. Таким образом, Эльба, по сути дела, становилась пусть и большой, пусть и довольно комфортабельной, но тюрьмой. А специальный отряд Британского флота время от времени наведывался в окрестные воды, наблюдая за порядком.
   Однако, 26 февраля 1815 года Наполеон неожиданно бежал с Эльбы, высадился на южном побережье Франции и двинулся на Париж. Поначалу весть о возвращении "узурпатора" вызвала немалое веселье общественности. Некоторые острословы высказывались даже в том духе, что у Императора, видимо от безделья, помрачение рассудка приключилось. Казалось бы Наполеону, располагавшему лишь горсткой сторонников (буквально горсткой, всего несколько десятков человек) рассчитывать не на что, но очень скоро стало не до смеха.
   20 марта, под восторженные крики толпы Наполеон вошёл в Париж во главе армии. За месяц похода не было сделано не единого выстрела, но все отряды, высылаемые королём для пленения "узурпатора", немедленно к нему присоединялись. Кульминацией стал переход на сторону Наполеона одного из самых известных маршалов Франции, Мишеля Нея со всей своей армией. Ней, сын бочкаря, выдвинулся, как и многие другие простолюдины, во время наполеоновских войн. Нея в армии уважали особенно, поэтому Бурбоны оставили его в армии и даже поручили Императора пленить. Выходя из Парижа, Ней обещал королю привезти Наполеона в Париж в клетке, но едва завидев своего Императора, бросился к нему с криком: "Дело Бурбонов погибло навсегда" и вручил свою шпагу. После чего король, Людовик XVIII, не желая испытывать судьбу, бежал из Парижа вместе с роднёй и пристными. И, несмотря на преклонные года, бежал даже быстрее, чем когда-то из охваченного революционным пожаром Парижа.
   Стоило, ох стоило Бурбонам быть поосторожнее. Во всяком случае, оставляя на своих постах прославленных Наполеоновских генералов, всем обязанных Императору. Но видимо нехватка специалистов наблюдалась серьёзная, ведь придворные щёголи только на параде на что-то годятся, а на поле боя совершенно бесполезны.
   Возвращение Наполеона к власти (пресловутые "сто дней") казалось чудом, однако на самом деле стало закономерным результатом точного расчёта. Наполеон был хорошим математиком (он же артиллерист по образованию, в этом деле без математики не обойтись), его трактаты не раз в Парижской Академии наук зачитывали. И не потому только, что автор -- Император, а потому, что написаны были толково и по делу. Так вот, имея от природы хорошие аналитические способности, Наполеон ситуацию просчитывал довольно точно. Да и разведка у него, судя по всему, была поставлена отменно. Несмотря на британский надзор, он частенько встречался с посещавшими Эльбу эмиссарами различных бонапартистских организаций (помните Эдмона Дантеса, литературного сына господина Дюма?), регулярно переписывался со своими сторонниками, так что руку постоянно держал на пульсе. И момент для высадки выбрал исключительно удачно, чем лишний раз доказал собственную гениальность. Рисковал, конечно, но риск в данном случае оказался оправдан.
   Часто случается (и в истории тому масса примеров), что некий исторический деятель прошлого, особенно правитель, со временем романтизируется. Минусы затушёвываются, плюсы преумножаются. Так самодур становится добродушным оригиналом, жестокий диктатор -- "сильной рукой", а скупердяй -- рачительным хозяином. Но происходят подобные метаморфозы обычно не сразу, а по прошествии достаточно большого срока, хотя бы лет пятидесяти, когда уже никого из современников того правителя в живых не остаётся. С Наполеоном вышло совершенно иначе, что уже само по себе совершенно не типично. На Эльбе он провёл меньше года, успев за столь короткий срок стать героем, возвращения которого искренне желала значительная часть населения Франции.
   Дело в том, что вытащенные буквально за волосы из политического небытия Бурбоны, плохо подходили к роли правителей. Луи-Станислас, после коронации принявший имя Людовика XVIII, как и его брат, впоследствии король Карл X, были младшими братьями казнённого Людовика XVI. К власти их никто не готовил, будучи принцами ничем они себя не проявили, никаких особых талантов не показали, а учитывая, что после свержения монархии прошло двадцать лет, они и надежду на реставрацию потеряли. А тут такая приятная неожиданность. Но труд правителя состоит, увы, не из одних только приятностей, а Бурбоны, по меткому замечанию современников, "ничего не забыли, но ничему и не научились". Короче, правителями они оказались не самыми лучшими, а потому всего за девять месяцев успели французам изрядно поднадоесть. А тут ещё и память о столь недавнем славном прошлом.
   Чувство национального унижения -- опасная штука, о чём всегда следует помнить тем, кто решает участь побеждённых. Унижение и ограбление Германии в 18-м стало одной из основных причин Второй мировой. Конечно, сравнивать трудно. Франция не была оккупирована, союзники только погарцевали по Парижу на белых конях, насладились победой и ушли. Но. Французы прекрасно помнили, что ещё недавно их страна была главной в Европе, а теперь оказалась на задворках мировой политики. Императора боялись, но даже враги его уважали и к его мнению прислушивались, а короля Людовика никто всерьёз не воспринимает. За неполный год, как это ни странно, образ Наполеона подёрнулся неким флёром героики. То, что при нём Франция воевала практически непрерывно пятнадцать лет, потеряв сотни тысяч своих сынов, как-то подзабылось, а вот то, что диктовала свою волю почти всей Европе, помнилось. "Вот бы нам сейчас Императора", -- такие разговоры раздавались всё чаще, причём говорящие даже не старались голос приглушить.
   Так что Наполеон в расчётах не ошибся и в Париж вошёл триумфатором. Всё говорило за то, что вернулся он всерьёз и надолго. Но не получилось. Триумф оказался недолгим, всего сто дней. Наполеон проиграл главную битву новой кампании, битву при Ватерлоо и был вынужден окончательно распрощаться с имперскими амбициями. Казалось бы, ну и что здесь такого? Проиграл и проиграл, не он первый, не он последний, военное счастье переменчиво. Но дело в том, что битва при Ватерлоо, маленькой, никому до того неизвестной деревушке в Бельгии, точнее, её исход содержит в себе загадку, не разрешённую окончательно до наших дней. А автором сей загадки стал герой настоящего построения, маршал Груши.
   Всем, и в первую очередь самому Наполеону было ясно, что враги не станут спокойно и безмятежно наблюдать за его возвращением. И действительно, новая антифранцузская коалиция, седьмая по счёту, основную роль в которой играли Англия и Пруссия, сложилась практически мгновенно. 13 марта, ещё до вступления Наполеона в Париж, он был объявлен вне закона. Так что на троне рассиживаться не пришлось, да он и не собирался, деятельная натура Императора французов праздности не выносила.
   В короткое время он собрал армию почти в двести тысяч человек. Однако, поскольку союзники потенциально имели в совокупности почти в три раза больше, единственным для Наполеона приемлемым выходом, дающим шанс на удачное завершение кампании, было бить врагов поодиночке. И надо сказать, поначалу он с этой задачей справлялся с присущим ему блеском. Пока не добрался до Ватерлоо.
   Битва состоялась 18 июня 1815 года, предыстория же её такова. Основные силы коалиции, англо-нидерландская армия под командованием герцога Веллингтона, сосредоточились у Катр-Бра. К ним на соединение спешил фельдмаршал Блюхер. 14 июня французские войска вошли в Бельгию. 15 июня Наполеон направил Нея сдерживать английские войска Веллингтона, а сам 16-го стремительно напал на Блюхера при Линьи. И столь же стремительно разбил, несмотря на то, что пруссаки превосходили французов и в живой силе, и по числу орудий.
   Однако полностью выполнить предварительный план Наполеону не удалось. Прусская армия понесла тяжёлые потери, была разбита, частично рассеяна, но не уничтожена полностью. Тогда Наполеон, не желая терять время, оставил заслон в 36 тысяч солдат под командованием маршала Груши. Маршалу была поставлена задача нейтрализовать Блюхера, если тот сумеет собрать и перегруппировать остатки своей разбитой армии и если не уничтожить его полностью, то, по крайней мере воспрепятствовать соединению с англичанами. В то же время Груши должен был быть готов поспешить на помощь Императору, если возникнет такая необходимость.
   Описаний битвы при Ватерлоо существует множество, причём первые начали появляться тогда же, в 15-м году. Но акценты в описании любого события обычно сильно зависят от пристрастий хроникера, точнее, от его национальной принадлежности. Те же британцы, например, традиционно приводят две основных причины своей поистине исторической победы: а) лучший командир; б) лучшее вооружение. Хотя, только вторая причина соответствует действительности: англичане действительно имели на вооружении новое и очень эффективное оружие. Шрапнель.
   Дело в том, что в конце XVIII века артиллерию редко применяли для борьбы с пехотой. Ядра имели большую убойную силу, но относительно малый радиус поражения. Хороший эффект достигался только при стрельбе по плотным скоплениям пехоты, например, по колоннам, когда одно ядро могло сбить целый ряд солдат, подобно метко пущеному шару в боулинге. Но по мере усовершенствования ручного огнестрельного оружия, увеличения скорострельности и дальности стрельбы, облегчения процесса заряжания, постепенно менялась и тактика ведения боя. Армии европейских государств почти повсеместной переходили к замене построения колоннами линейной тактикой. А стрелять из пушек по отдельным солдатам, это всё равно что по воробьям. Несколько улучшило ситуацию появление картечного заряда, но он был неудобен для заряжания и давал какой-то ощутимый эффект на расстоянии не более четырёхсот метров. И тут некий, никому до того не известный капитан английской армии Генри Шрэпнел изобрёл совершенно новый, особенный боеприпас.
   Оружие оказалось настолько эффективным, что уже в 1803 году шрапнельные гранаты стали поступать на вооружение британской армии. О том, какое значение придавало ему командование, говорит тот факт, что изобретатель впоследствии дорос до генерала и получил от правительства пенсион в 1200 фунтов в год, громадные деньги по тем временам. И действительно, вплоть до изобретения пулемётов (да и некоторое время после) шрапнель оставалась наиболее действенным противопехотным оружием. Так что вооружены британцы были действительно неплохо, но одного оружия им для победы не хватило бы.
   Что же касается их командующего... В Англии герцог Веллингтон считается одним из национальных героев, что отчасти оправдано: слава победителя самого Наполеона дорогого стоит. Только вот беда, Артур Уэллсли, герцог Веллингтон, какими-то особыми стратегическими талантами не отличался, что признавали даже благожелательно к нему настроенные современники. Зато он отличался стойкостью и поистине бульдожьей хваткой. Вцепившись в позицию, мог удерживать её даже в безнадёжной ситуации.
   Именно так и случилось при Ватерлоо. Битва, начавшись примерно в 11 утра, длилась долго, до самого вечера. И французы, несмотря на то, что их ряды выкашивали залпы шрапнели, наступали. Веллингтон держался отчаянно. Он понимал, что помощи ждать неоткуда, ведь Блюхер блокирован армией Груши. Другого на его месте уже давно бы смяли, но он держался упорно. Однако французы всё равно одолевали и были уже в шаге от победы, когда случилась странная неожиданность. Та самая загадка, о которой я говорил выше. На поле боя появились полки Блюхера, которых там никто не ждал. А вот Груши, которого как раз ждали, так и не пришёл. В общем, получилось до странности похоже на последнюю битву Спартака.
   Он ведь три года бродил со своей армией по Италии, побеждая римлян не только потому, что был прирождённым полководцем (хотя, безусловно, был), но и потому, что момент для восстания выбрал исключительно благоприятный. Как раз тогда Рим вёл две тяжёлые войны на противоположных концах света: с Квинтом Серторием в Иберии и с Понтийским царём Митридатом на Востоке. Поэтому против восставших рабов римляне направляли войска, состоящие, в основном, из новобранцев. Ситуация несколько стабилизировалась, когда командующим был назначен Марк Красс, человек жёский и решительный. Он не боялся применять децимацию, поэтому бегать от врага римляне перестали. Борьба пошла с переменным успехом.
   Однако, в 71 году до нашей эры, почти одновременно Помпей добился победы в Иберии, а Лукулл -- в Малой Азии и их войска начали возвращаться в Италию. Понимая, что победить объединённые силы трёх полководцев было бы не под силу и Александру Великому, Спартак решил попытаться разбить врагов поодиночке и навязал Крассу генеральное сражение у реки Силари в Апулии. Красс от битвы не уклонился, хотя и не мог гарантировано рассчитывать на победу: оба полководца располагали примерно равными силами. Красс прекрасно понимал, что дождись он коллег, разбить Спартака объединёнными силами будет гораздо проще, но понимал также и то, что тогда славу за победу (если, конечно, победа над восставшими рабами может принести полководцу хоть какую-то славу) тоже придётся делить на троих. Поэтому и решил рискнуть.
   Спартак был в той битве в шаге от победы. Не думаю, что победа восставших могла как-то существенно изменить ход истории: профессиональные, закалённые в боях легионы Помпея и Лукулла их бы всё равно разбили. Но в этой конкретной битве Спартак победить мог, более того, должен был. Ему удалось окружить римскую армию, Красс уже подумывал не пора ли на меч бросаться, как внезапно на поле боя появился передовой легион армии Помпея и сразу сравнял силы. А подоспевший вскоре авангард армии Лукулла обеспечил римлянам полное преимущество. Вот так примерно получилось и у Наполеона. С той только разницей, что Спартаку просто не повезло.
   Вообще создаётся полное впечатление, что об иных сражениях античных времён мы знаем чуть ли не больше, чем о битве, отгремевшей всего каких-нибудь две сотни лет назад. Нет, в основном все перипетии битвы при Ватерлоо достаточно хорошо известны. Кроме того, как она окончилась и, особенно, почему именно так. Как получилось, что Блюхер обошёл Груши? Может он оказался способнее? Вполне возможно, но и Груши ведь не новичок. Пусть он был и не самым талантливым из Наполеоновских маршалов, но и абсолютный бездарь выдвинуться при Императоре шансов не имел. Наполеон ценил военных исключительно по деловым качествам, лишь иногда делая небольшие послабления родственникам.
   Почему Груши не поспешил на выручку своему Императору, тем более учитывая, что ему такая задача ставилась? Говорят, не слышал шума боя, что звучит невероятно. Начало XIX века было довольно тихим временем. Самолёты по небу не летали, поезда по рельсам не громыхали, даже машин ещё не было. Так что звуки артиллерийской канонады разносились далеко по окрестностям. Я помню, в семидесятых, в одном из номеров журнала "Наука и жизнь" мне попалась статья, в которой подробно доказывалось, что Груши действительно мог ничего не слышать. Такой, мол, атмосферный эффект. В статье подробно анализировалась погода того дня, сила и направление ветра и многое другое и делался вывод: мог, мог маршал временно оглохнуть.
   Не спорю, мир наш далеко не полностью познан, атмосферные эффекты существуют, факт. Тут только одна закавыка. Если действительно так случилось из-за внешних, объективных причин, если тут вмешались силы природы, то не мог же оглохнуть один Груши. Его солдаты (а их, напомню, было тридцать шесть тысяч) тоже не могли бы ничего услышать. А они слышали, вот в чём штука. Оказывается, некоторые генералы, услышав звуки канонады, рекомендовали Груши идти на шум сражения (благо армия в тот момент находилась у Вавра, не очень далеко от Ватерлоо), но тот отказал, мотивируя отсутствием информации: мало ли кто там стреляет и почему? Странная позиция, если учесть, что в направлении, откуда слышались выстрелы, находились только англичане. Можно же было, в конце концов, разведку выслать, но Груши не сделал и этого.
   Потом, спустя годы, он заявлял, что честно исполнил свой долг, а в бездействии оставался, потому что других приказов не получал. Оказывается, получал, просто не сразу, не с самого начала сражения. Около пяти ему доставили письмо от Наполеона с приказом идти на соединение с основной армией, но Груши не выполнил приказа, так как к тому времени уже ввязался в бой с пруссаками. Семидесятилетний, но полный сил, энергичный и очень опытный фельдмаршал Гербхард Блюхер тоже, не будучи идиотом, поспешая на соединение с Веллингтоном, оставил своего рода заслон-отвлекалочку для Груши -- корпус генерала Тилльмана. И Груши, полагая, что имеет реальные шансы на победу, ввязался в бой.
   Ну, то есть, это сам Груши впоследствии так свои действия объяснял, только меня его объяснения почему-то не устраивают. Ну представьте сами, Вы, гуляя по берегу реки, замечаете тонущего ребёнка. Но, вместо того, чтобы ребёнка спасать, Вы бросаетесь в сторону, где котёнок барахтается, долго его вылавливаете, растираете... Только вот беда, когда Вы снова свой взор на реку обращаете, там уже тишь дак гладь, утонул малец, пока Вы с кошаком возились. Я понимаю, всякую животину жаль, но человека всяко жальче. Недаром, мудрый Блюхер так инструктировал генерала Тилльмана: "Защищайтесь, как только сможете. Ваше поражение в Вавре не будет иметь значения, если мы победим здесь (при Ватерлоо)".
   Как можно, будучи в здравом уме, оставить в стороне главную битву кампании, сосредоточившись на второстепенной воинской группе, разгром которой в данный момент ничего не решает? Остаётся признать: либо маршал Груши внезапно и необъяснимо повредился в рассудке, либо причина его странных действий иная. А тут и гадать не приходится, ту причину (гипотетически, конечно, ибо надёжных доказательств нет) современники называли сразу: маршала подкупили. Либо беглый, недобитый Людовик XVIII Бурбон, либо англичане.
   И знаете, хотя я и не склонен к огульным обвинениям, но эта версия выглядит довольно правдоподобной, в чём убеждает послевоенная судьба загадочного маршала. Да, он поначалу был лишён всех чинов и званий (маршала и пэра Франции) и даже эмигрировал в Америку. Это, конечно, неприятно. Репрессировали серьёзно, что и говорить. Только такое наказание выглядит, как мягкая отеческая укоризна по сравнению с судьбой других полководцев, перешедших в марте на сторону возвратившегося из ссылки Императора. Груши дали возможность уехать, а того же Нея, например, немедленно после вторичной реставрации Бурбонов расстреляли. Причём, умер он не сразу, поскольку солдаты не желали стрелять в прославленного маршала, так что расстрел Нея до странного походил на казнь Ривареса58, героя романа Войнич "Овод". Я уж думаю, не взяла ли госпожа писательница эту сцену из жизни?
   Как бы то ни было, Груши не только не расстреляли, но даже под суд не отдали. Он эмигрировал, некоторое время жил в Филадельфии. Но уже в 1819 году король разрешил ему вернуться и даже частично восстановил в прежних званиях. В ноябре 1831 года Эммануэль Груши снова Маршал и пэр Франции. А умер он аж в мае 47-го, в возрасте восьмидесяти лет. Как-то не очень похоже на преследование изменника-бонапартиста, верно? Тому же Нею похуже пришлось, не так ли? Да и не ему одному. Мстительный Людовик, вторично возвращённый в Париж, не забыл никого из "предателей". Более того, наказанию подверглись даже те маршалы, которые хотя и не нарушили присяги, но и не поддержали репрессии. Так, например, маршал Лефевр на сторону Наполеона не переходил. Казалось бы, честь и хвала ему от короля. Но Лефевр отказался участвовать в суде над Мишелем Неем, за что и был посажен в тюрьму.
   Единственный наполеоновский маршал (из перешедших на сторону Императора во время "Ста дней"), кто вообще никак не пострадал после вторичной реставрации Бурбонов, это Луи Николя Даву. Его, правда, поначалу тоже пытались привлечь к ответу, но, как выяснилось, Даву Бурбонам никогда не присягал (ну не сподобился такой чести, что делать, бывает), следовательно, изменником его назвать было никак невозможно. Второй -- Груши. Его "наказание" никак не может считаться таковым и сильно смахивает на камуфляж. Для вида как бы наказали, но не сильно и быстро простили. Так что версия подкупа или измены вполне правдоподобна. В любом случае, правды мы уже, пожалуй, никогда не узнаем, да нам она в данном случае и не столь важна. Нам интересно посмотреть, как бы изменился ход истории, если бы маршал Груши исполнил свой долг так, как этого ожидал от него Император?
   (Не могу не подивиться. Вы только вдумайтесь: боевой маршал переходит на сторону узурпатора, объявленного вне закона, а его за это совсем не наказывают, даже не судят. И почему? По совершенно дикой, непонятной нам, людям XXI века причине: он, видите ли, законному правителю присягнуть не успел... Не-ет, господа, воля Ваша, но странные нравы царили в Европе двести лет назад, даже жалким, выродившимся Бурбонам была, оказывается, присуща некая рыцарственность: ну не присягал он нам, значит не изменник. Да в наши дни или тем паче, году в 45-м прошлого века, того Даву законопатили бы лет на двадцать без права переписки.)
   Ещё одно соображение, пусть и косвенное, но, в определённом смысле, довольно показательное. Эммануэль Груши чуть ли не едиственный двойной предатель среди француских маршалов. Все остальные (или, по крайней мере, подавляющее большинство) простолюдины, следовательно, в королевской армии пределом их мечтаний оставалось звание фельдфебеля. Своими маршальскими жезлами они обязаны Революции, а большинство -- лично Наполеону. Отречение Императора в 1814 году освободило их от присяги, так что переход на службу к "отреставрированным" Бурбонам предательством, строго говоря, считать нельзя. Правда лично мне как-то ближе те, кто подобно Николя Даву предпочёл отставку или, тем паче, последовал на Эльбу за своим Императором, но тут уж каждый сам себе хозяин. Коли срок присяги окончился, вольно любой путь выбрать, в том числе и службу новой власти.
   И когда Наполеон вернулся, переход под его знамёна большинства маршалов тоже не предательство в прямом, позорном смысле этого слова. Они же все изначально именно Императору присягали, а уж потом только Людовику XVIII, следовательно присяга Наполеону имела высший приоритет. Он ушёл -- действовать перестала, вернулся на свой законный трон -- возобновилась.
   С Груши ситуация получается совсем иная. По происхождению он был родовитым титулованным аристократом, маркизом, службу начал ещё при короле Людовике XVI, ему и присягу верности приносил. Потом, после Революции предал интересы своего класса (большинство французских аристократов, если уж не воевало с революционной властью, то хотя бы эмигрировало), при Наполеоне стал машалом. Второй раз предал уже Людовика XVIII. Понимаете? Если остальные маршалы, уйдя от короля, просто вернулись к тому монарху, которому присягали изначально, то Груши-то изначально присягал именно Буронам, коих и предал дважды.
   Как правило, таких деятелем недолюбливают даже те, в чью пользу они предают. Им не верят, а попользовавшись норовят задвинуть куда-нибудь подальше. Однако для Груши всё завершилось более чем благополучно: прожил долго, в достатке и при титулах, что, согласимся, навевает определённые выводы...
   Представим себе, что едва заслышав шум канонады, Груши сделав правильный вывод (англичане с кем-то сражаются, а с кем они ещё могут сражаться, как не с нашими?), со своей армией на всех парах поспешил бы к Ватерлоо. В этом случае французы несомненно победили бы, причём, задолго до появления Блюхера. А потому, пруссаки тоже были бы разгромлены, как за два дня до того. Но, поскольку в тылу уже не маячили бы английские войска, разгром армии Блюхера был бы учинён тщательный, по всем правилам. Так, чтобы и следа от пруссаков не осталось. Что дальше? Мог ли Наполеон сохранить власть, победив при Ватерлоо? А это сильно зависело от решительности членов антифранцузской коалиции: Англии, Австрии, Пруссии и России.
   Знаете, почему льва считают благородным царём зверей? Не только за великолепную гриву и внушительную осанку, но ещё и за то, что лап в крови не пачкает. Лев, видите ли, охотиться не умеет, грязную работу за него самки делают. Биологи указывают, что лев-самец слишком велик размерами и тяжёл, чтобы подкрадываться к добыче и на спину ей прыгать, но дело не в этом. Тигр ничуть не меньше, а то и побольше льва будет, но охотник великолепный (я уж не говорю про белого медведя, весом под тонну, который тоже не вскачь за добычей носится). Просто лев так устроен, не умеет он охотиться самостоятельно, что тут поделаешь?
   Лев в прайде выполняет роль загонщика. Проголодавшись, он опускает морду к земле и грозно ревёт. Густой звук львиного рыка плывёт над саванной, вызывая безотчётную панику среди травоядных. За тысячи лет они приучились бояться этого звука на генетическом уровне. Антилопа может спокойно пастись в непосредственной близости от мирно спящего льва, но стоит тому зареветь, обитатели саванны мигом теряют покой. Рёв заглушает все инстинкты, кроме одного: панического страха. Бежать спасаться. Как можно быстрее бежать и как можно дальше. И мчатся сломя голову, не разбирая дорог, подстёгиваемые необъяснимым ужасом. А впереди, в засаде уже ждут львицы. Именно они убивают добычу и приносят повелителю. А он, царственный, приступает к трапезе, не осквернив лап и когтей убийством.
   Европейцы тоже испытывал страх перед Наполеоном, перешедший за двадцать лет чуть ли не на генетический уровень. Если и не все, то уж пруссаки с австрийцами, несомненно. Страха не было у британцев. Опасливое уважение, да, но не страх, слишком уж они расчётливы. Но Британия никогда не имела сильной сухопутной армии, а порядок в колониях тоже надо было поддерживать. Поэтому, если бы армия Веллингтона была полностью уничтожена, британцам оказалось бы сложно быстро собрать новую. Россия тоже Наполеона не боялась. По крайней мере, после Отечественной войны 1812 года. Ведь битый противник уже не так страшен.
   Не думаю, чтобы Англия смирилась. Британцы продолжали бы интриговать, пытаясь сковырнуть ненавистного корсиканца чужими руками. Надо сказать, что кампания 1815 года, довольно редкое исключение в военной истории Британии. Англичане крайне редко отряжали на континент крупные военные силы, предпочитая загребать жар чужими руками. Флот, да, предоставляли охотно, а на суше пусть другие за британские интересы воюют. Так что всё определялось бы позицией России. А поскольку Россия -- страна с непредсказуемым прошлым, я лично гадать не берусь. Всё зависело бы от того, какое соображение оказалось бы на тот момент приоритетным для Императора Александра I: легитимизация французской монархии или союз с сильным, хотя и не столь легитимным Наполеоном против, допустим, той же Англии.
   Так что у Наполеона, выиграй он битву при Ватерлоо, были шансы задержаться у власти, а если бы он сумел обуздать свою кипучую энергию, сосредоточившись более на внутренних проблемах страны, нежели на внешних завоеваниях, то и надолго. В этом случае Наполеон, несомненно, нашёл бы способ принудить австрийского Императора вернуть ему жену59 и сына, следовательно, основал бы династию, которая, возможно, правила бы Францией до наших дней.
   Однако, вернёмся ненадолго в известную нам реальность. Это нужно, чтобы лучше понимать, какие изменения в истории Европы могли бы произойти, утвердись во Франции династия Наполеонов. Великая Французская революция, несмотря на всю её кошмарную кровавость, была, в целом, глобально рассуждая, явлением прогрессивным. Главным образом потому, что сломала средневеково-феодальное государство, каковым была Франция к концу XVIII века.
   Мир не стоит на месте, одна общественно экономическая формация неизбежно сменяется другой. Рано или поздно, но в жизни любого государства наступает момент, когда устаревшие общественные отношения вступают в противоречие с новыми реалиями. Предреволюционная Франция оставалась по сути феодальной сословной монархией. Население делилось на три сословия: духовенство, аристократия и все остальные, кому не повезло принадлежать к первым двум. Эти остальные именовались третьим, податным сословием.
   Конечно, как бы тяжело не жилось французским простолюдинам, с Россией сравнения никакого. Какой-никакой Парламент во Франции уже имелся, всё население лично свободно и даже имеет некоторые права. Но всё познаётся в сравнении. То, что показалось бы российскому дворянину разгулом вольнодумства, во Франции воспринималось, как угнетение и бесправие простолюдина перед аристократом. Самый жалкий, голозадый, задрипанный шевалье с заплатами на единственных портках, задирал перед любым простолюдином свой галльский нос, не видя особой разницы между хозяином, скажем, швейной фабрики с сотней рабочих и крестьянином, уныло ковыряющемся в земле на своём крохотном участке.
   Но сами-то фабриканты разницу видели прекрасно. Они уже осознали себя как новую силу, скопили немалые богатства, от них зависели сотни и тысячи рабочих, но они всё равно должны были ломать шапку перед любым аристократом. Иной фабрикант или банкир мог с десяток таких аристократишек купить со всеми потрохами без особого ущерба для кошелька, но стать с ними вровень не мог ни при каких условиях. Разве что король титулом пожалует за особые заслуги, например, за крупный невозвратный кредит. Но и тогда аристократы природные всегда находили возможность объяснить новоявленным графам и баронам, где на самом деле их место. Тем более, что нигде и никогда не работая, аристократы только и делали, что совершенствовались во владении шпагой, поэтому "зарвавшихся" простолюдинов, не сведущих в искусстве фехтования (когда учиться, если надо на хлеб зарабатывать?) попросту убивали под видом дуэли60.
   Революция покончила с сословными ограничениями и в этом её основная заслуга. Правда, за редким исключением, рабочие так и остались рабочими, а крестьяне крестьянами. Кто действительно выиграл, так это буржуа. Если Вы посмотрите состав Конвента, рабочих и крестьян Вы там не найдёте. Если не капиталисты, то представители среднего класса: адвокаты, там, доктора... Независимо от того, о радикалах-якобинцах идёт речь, о центристах-жирондистах или о гораздо более правых термидорианцах. Но, и я об этом уже говорил, в обществе бесправном не получается сразу наделить всех одинаковыми правами. Сначала неплохо, чтобы хоть кто-то хоть какие-то права получил, а там уж процесс пойдёт. Короче говоря, в результате Франция стала буржуазной республикой, чем подала нехороший пример соседям, почему соседи и воевали с любым революционным правительством (а они, в смысле правительства, как Вы помните, менялись довольно часто) столь ожесточённо.
   Эпоха наполеоновских войн довольно чётко делится на два периода. До 1804 года генерал Бонапарт не просто побеждал, но и был восторженно встречаем везде, куда входили его войска. Население этих территорий видело в Наполеоне революционного генерала, готового освободить их страны от сословных средневековых предрассудков. И действительно, до поры до времени освобождал, учреждая республики на территориях, отторгнутых у соседних монархий. Эти республики составляли санитарную, буферную зону, отделяющую революционную Францию от агрессивных соседей, но их население в первую очередь видело в действиях французов слом устаревших феодальных отношений. А потому к пришельцам аборигены относились поначалу благожелательно.
   Но в 1804 году Наполеон объявил себя императором и принялся преобразовывать республики-сателлиты в королевства, на троны которых сажал своих многочисленных родственников. И сразу начались проблемы, поскольку население этих королевств теперь уже воспринимало французов не освободителями, а теми, кем они по сути и являлись: иноземными захватчиками. Началось сопротивление, в Испании набирала силу герилья, появились тайные антифранцузские общества в Прусии...
   Но, хотя имперская политика Наполеона и стала существенным отступлением от революционных идеалов, всё же его монархию никак нельзя сравнивать с монархией свергнутых Бурбонов. Наполеоновская Франция стала нормальным капиталистическим государством с монархической формой правления. И, несмотря на то, что в обиход снова вошли титулы, отменённые было Революцией, носители этих титулов уже не имели столь громадных возможностей, которые предоставляет аристократии феодальное государство. Да и простолюдинов среди новых графов и маркизов стало немало. Просмотрите список наполеоновских маршалов, там почти сплошь одни простолюдины, природных аристократов единицы, тот же Груши, например.
   Должен отметить, что идея аристократической элитарности, когда человек занимает высокое положение и пользуется привилегиями не потому, что сам их заслужил, а потому лишь, что его угораздило родиться в определённой семье, всегда вызывала у меня глубокое отвращение. В идеале, во главу угла должны ставиться деловые качества. Конечно, идеального государства не существует, но, во всяком случае в моём представлении, в перечне качеств, необходимых для продвижения индивидуума по должностной лестнице, происхождение стоит на последнем месте.
   Когда Наполеон первый раз отрёкся от престола, державы-победительницы собрались в Вене дабы подумать над послевоенным устройством Европы. Думали и рядили долго, Венский конгресс проходил с сентября 1814 по июнь 1815 годов. Главным образом участники интриговали друг против друга (так всегда бывает; как только общего врага сковырнули, тут же на первый план внутренние противоречия между членами коалиции вылезают), но в чём сходились, так это в желании восстановить в Европе статус кво. То есть вернуть к жизни систему феодально-средневековых отношений, разрушенную французской Революцией.
   Задача безнадёжная и, я бы даже сказал, безумная в своей основе. Невозможно надеть ярмо на человека, нюхнувшего воздух свободы. А того, кто привык к мысли, что каждый может достичь всего, чего только пожелает, лишь бы сил и способностей хватило, очень трудно заставить снова кланяться идиоту в кружевах, не помышляя о чем-либо выше ответственного поста слуги господина аристократа.
   Если пытаться насильно внедрить в государстве отжившие, устаревшие общественные отношения, не стоит удивляться революционным бурям. Они не замедлят разразиться. Великая Французская революция потому и случилась, что французская аристократия не замечая очевидного, не желала поступиться и толикой своих привилегий. Цеплялась за них, как инвалид за костыль, ну и получила в итоге кровавую баню. Попытка восстановить средневековье в XIX веке тоже ни к чему хорошему не привела. Особенно во Франции, наиболее полно впитавшей идеи "свободы, равенства и братства".
   Сначала "Сто дней". Возвращение Императора -- это ведь тоже революция, поскольку в процессе приняли участие широкие народные массы. Никогда не смог бы Наполеон триумфально вернуться в Париж, если бы на его сторону не переходили солдаты, если бы население не встречало его цветами. А происходило так потому, что Бурбоны достали всех капитально. Затем революция 1830 года, покончившая, наконец, с прогнившей, обветшалой династией. Бурбонов отправили пинком под зад на свалку истории, где им уже лет сорок было самое место, королём был объявлен Луи-Филипп. Тоже Бурбон, но из младшей, Орлеанской ветви. Его правление получило название "июньской монархии", потому что это была уже несколько иная монархия. Да и сам Луи-Филипп называл себя "королём-гражданином". Понимал, видимо, что старые отношения вернуть невозможно. Однако понимал, видимо, не вполне чётко, потому и ему пришлось уходить в отставку раньше, чем предполагалось.
   Затем 1848 год. Снова революция, установившая во Франции Вторую республику. Вообще этот год на революционные бури оказался обилен: гремели по всей Европе. Стихия не затронула только две из великих держав: Англию и Россию. Англия к тому времени была в политическом смысле наиболее развитым государством: отработаная парламентская система, избирательное право (пусть пока и не для всех, но, по тем временам, довольно широкое). Да и по части свобод простых людей впереди планеты всей. А Россия на другом полюсе. Деспотия восточного типа, никакого избирательного права ни для кого, большинство населения -- натуральные рабы. Впрочем, я об этом уже достаточно подробно рассуждал в построении первом. Но данный пример отлично доказывает философское положение о единстве и борьбе противоположностей. Полярные явления иногда смыкаются в каком-то аспекте.
   Всякая революция, независимо от того, насколько прогрессивными идеями подпитана, это всё равно кровь и разрушения, то есть немалая встряска для общества. Безусловно, куда лучше, когда удаётся провести неспешные эволюционные изменения. Однако, далеко не всегда получается, поскольку чаще всего элита не желает поступаться своими привилегиями ради гипотетического блага державы. Если правитель достаточно умён, он пойдёт на реформы просто от исторической необходимости. А если нет? Я уже отмечал, что Александр II отменил крепостное право не из любви к крестьянам, не из-за тяги к свободе, а по здравому размышлению, хотя большинство помещиков идею не одобряли. Но, если бы на его месте оказался кто-нибудь другой, Россия вполне могла и в XX век вступить рабовладельческой державой.
   Идеальный случай подталкивания правителя к реформам -- живой пример. Допустим, Вы -- правитель феодального королевства. А Ваш сосед перешёл на капиталистический путь развития и Вы видите, что он начал Вас стремительно обгонять. Новые технологии и, соответственно, новые товары лучшего качества и по более низкой цене. И Вы ничего не можете поделать, просто потому что феодальное государство не в состоянии эти новые технологии усвоить, а главное -- применить. Нет соответствующего инструментария. И Вам ничего другого не остаётся, как идти по пути соседа или оглянуться не успеете, как он Вас проглотит и переварит.
   Это я к тому, что наличие в Европе наполеоновской Франции могло сподвигнуть на соответствующие изменения и соседние державы. Тогда Европа могла бы обойтись и без революционных встрясок. Вы спросите, а как же Англия? Она-то была уже достаточно по тогдашним меркам демократизирована. Верно, только страна эта островная, несколько на отшибе. К тому же британцы всегда держались особняком, дистанцируясь от остальной, континентальной Европы.
   Наполеоновская Франция вполне могла стать ведущим государством Европы. Не то, чтобы диктующим свою волю другим, но, безусловно, влияющим на европейскую политику. И последствия могли оказаться весомы. Например, могло не произойти объединение Германии. Как Вы помните, германоязычный мир состоял из огромного количества мелких, карликовых государств и двух великих держав (Пруссии и Австрии), постоянно борющихся за общенемецкую гегемонию. В конце-концов победила Пруссия, которой и удалось прилепить к себе все остальные княжества и королевства. А, поскольку силы противоборствующих сторон оказались примерно равны, то и произошло это объединение довольно поздно, в 1870 году.
   Что, в свою очередь, стало причиной Первой Мировой войны. На политической карте Европы вдруг возникла мощная Империя, которая, в отличие от других великих держав, практически не имела колоний. Вот Вам и повод для войны. Не единственный, конечно, но один из основных. Не возникни Германия, он бы отсутствовал. Более того, если бы немецкие государства объединила не Пруссия, а Австрия, новая империя, вполне возможно, тоже не выказала бы намерения перераспределять заморские владения других великих держав. Просто потому, что Австрия в своей экспансии напоминала Россию, традиционно приобретая и захватывая колонии не за морями-океанами, а по соседству, в непосредственной близости от собственных границ.
   Не начнись в 1914 году мировая бойня, могла и не сложиться в 1917-м революционная ситуация в России. Ну а тут уже такие перспективы для предположений открываются, что дух захватывает. Но, повторю, так могло получиться только при соблюдении двух условий: а) Наполеон не только выиграл битву при Ватерлоо, но и сумел удержаться у власти; б) он сумел обуздать свою энергию, отказавшись от войн. Сложно, но вполне возможно, если бы не маршал Груши. Не знаю предал ли он своего Императора или просто в ситуации не разобрался (да и не важно, честно говоря), но оставшись 18 июня 1815 года у Вавра, он, безусловно, ход истории изменил.
   Размышление седьмое. О диктатуре и демократии.
   За тысячи лет человечество придумало и опробовало на практике великое множество политических систем и способов управления, но все они, по большому счёту, сводятся к двум: диктатуре и демократии. Разумеется, я несколько упрощаю, опытные политологи охотно, на доступных пониманию примерах, разъяснят разницу между авторитарным и тоталитарным государством, между монархией абсолютной, ограниченной или конституционной, между демократией частичной или полной. Но я в тонкости вдаваться не собираюсь, нам сейчас важна принципиальная разница между двумя полярными типами государственного устройства. Для диктатуры, в любых её проявлениях, абсолютная ли это монархия, политический диктат партии с непогрешимым вождём во главе или военная хунта, характерна концентрация власти в руках узкой группы лиц, (либо даже одного человека). Решения они принимают келейно и ни перед кем не отчитываются. Выборов либо нет вовсе, либо они носят формальный характер ни на что особенно не влияющего ритуала.
   Так, например, в начале XX века в России впервые (по крайней мере за имперский период, старинные вечевые традиции мы сейчас трогать не будем, давно это было...) появился как бы Парламент, Государственная Дума. В ней заседали выборные депутаты, причём некоторые, говорят, действительно представляли интересы рабочих и крестьян. Но Российская Империя как была абсолютной самодержавной монархией, так ею и осталась. Реально повлиять на что-либо Дума не могла, а если депутаты вдруг забывшись, начинали считать себя вершителями судьбы Отечества, Царь просто их разгонял и назначал новые выборы. Примерно так же поступал и Людовик XVI в предреволюционной Франции со своими Генеральными Штатами. Как закончили свою жизнь эти монархи мы помним.
   Демократия, напротив, предполагает выборность органов власти. Это может быть рабовладельческое общество, как в древнегреческих Афинах, избирательное право может иметь ограниченный характер, например, на основе имущественного ценза, ценза оседлости или полового признака, как это практиковалось в своё время в Европе или в САСШ (в Северной Америке, к слову, женщины получили право участвовать в выборах только в 1920 году, то есть позже, чем в Советской России), оно может быть даже не прямым, но в любом случае, если и не всё взрослое население, то его значительная часть выбирает руководящие органы своей страны.
   Также, как любая монета обязательно имеет две стороны, так и любое решение практически всегда несёт в себе как плюсы, так и минусы. Поэтому, попав на "перепутье жизни", решая, куда двигаться дальше, мы, как правило, выбираем тот путь, что сулит нам наилучшее соотношение ожидаемых выгод с планируемыми потерями. Если пойдя направо, я потеряю коня, а налево -- жизнь, то следует прежде всего поискать третий путь, а за отсутствием оного, идти направо. Коня жаль, но жизнь, ничего не поделаешь, дороже.
   Системы государственного устройства не исключение. Основной (если не единственный) плюс демократии -- формирование органов власти с учётом предпочтений населения. Разумеется, для того, чтобы волеизъявление избирателей было свободным, требуется и наличие средств массовой информации, отражающих разные точки зрения. Это, конечно, тоже большой плюс, но сопутствующий, поэтому подробно его рассматривать здесь мы не будем.
   Теоретически схема выглядит безупречно, чуть ли не идеально. Народ выбирает депутатов, Парламент формирует правительство, а поскольку и тот и другое состоят из народных представителей, они, по идее, в первую очередь озабочены интересами избирателей. Кроме того, каждый чиновник (а депутаты, фактически, те же чиновники) просто обязан соблюдать интересы тех, от кого зависит его положение. И раз конкретный депутат попал в Парламент волей проголосовавших за него людей, он неизбежно должен чувствовать ответственность перед гражданами, а то в другой раз граждане иначе проголосуют. Красиво, но только в теории.
   В жизни, увы всё получается не совсем так и это один из существеннейших минусов демократии. Избиратель всего лишь человек, а потому доверчив, о чём хорошо знали ещё древнеримские политики. Зачастую высокий пост получал не тот, кто объективно других лучше, а тот, кто сумел избирателей обмануть, обаять или попросту купить. На Форуме примелькался? Язык хорошо подвешен? Так выставляй свою кандидатуру, глядишь и пройдёшь. Опять же, за семьдесят лет нас приучили верить в то, что большинство всегда право, хотя жизнь не раз и не два доказывала совершено обратное. В конце-концов, НСДАП в 33-м к власти в Германии пришла совершенно законным путём, победив на демократических выборах.
   Бывает и так, что даже относительно честный политик порой просто вынужден обманывать избирателей. Потому, что благополучие не снисходит на страну само по себе, подобно божественной благодати, а достигается тяжким трудом, в том числе и с применением непопулярных мер. Ну кому, скажите на милость, понравится сокращение социальных выплат на содержание маргиналов, не желающих работать ни при каких условиях, предпринятое правительством для борьбы с бюджетным дефицитом? Маргиналам уж точно не понравится. Если бы Маргарет Тэтчер, внезапно повредившись рассудком на почве нервного перенапряжения, вызванного подготовкой к выборам 1978 года, честно рассказала избирателям что и как она собирается делать в случае победы, кто бы, интересно, за неё проголосовал? А нынче, спустя десятилетия она на своём острове весьма популярная фигура и считается едва ли не лучшим премьер-министром за всю историю Британии.
   За прошедшие века технология проведения выборов (проще говоря, борьбы за голоса) отработана до мелочей, особенно в традиционно демократических странах, имеющих достаточно длинную историю парламентаризма. Искусству пиара, в том числе и "чёрного" многотомные исследования посвящены. Но она (технология современных выборов) практически исключает прохождение во властные структуры случайных людей из народа. Попробуйте в тех же Штатах избраться не то что президентом или губернатором, но хотя бы конгрессменом, если Вы не член одной из двух основных партий или не имеете солидного капитала. Избирательная кампания нынче удовольствие дорогое, с парой долларов в кармане на выборы нечего соваться. И с сотней тысяч нечего, если, конечно, Ваши амбиции не простираются дальше скромного поста мэра крохотного городишки в глухом американском захолустье.
   Ну а что, по-Вашему, будет заботить политика, фактически купившего себе место в парламенте? Ну уж никак не интересы народа. Во всяком случае, далеко не в первую очередь. Однако, это, так сказать, издержки цивилизации. В демократической системе заложены и другие существенные недостатки и главный из них -- замедленное принятие решений. Даже если парламент сплошь состоит из честнейших людей, чего не бывает и быть не может, то и тогда решения он принимает неспешно. И чем выше средний уровень депутатской честности, тем медленнее. Например, готовится новый закон. Закон нужный, необходимый. Так ведь надо его сперва всесторонне обсудить, надо каждому высказаться и свои поправки внести, надо потом все эти поправки рассмотреть и опять каждый имеет право своё мнение изложить. В общем, прикиньте, сколько времени на всю процедуру уйдёт? Вот именно, уйма. Впрочем, те, кто регулярно "Парламентский вестник" смотрят, прекрасно меня поймут.
   Плюс к тому, и средства массовой информации своё веское слово скажут обязательно, что затянет процесс ещё сильнее. С другой стороны, наличие самого понятия "общественное мнение" очень важно для недопущения возможных безобразий. Полоскание жёлтой прессой грязного белья высокопоставленных чиновников заставляет порой последних уходить в отставку. В подлинно демократическом обществе, конечно, но не там, где создаётся только видимость демократии. А при диктатуре, особенно в её крайних проявлениях, никакого общественного мнения нет вовсе, в лучшем случае кухонное. Пресса единообразна, а единственный вид конфликта, который дозволено обсуждать публично -- борьба хорошего с очень хорошим.
   То, что демократия медлительна, все понимают. В этом и её достоинство, и основной недостаток. Конечно, обсасывание любой проблемы, снижает до минимума вероятность ошибки, но бывают же и кризисные ситуации, когда действовать нужно быстро, а промедление смерти подобно. Именно поэтому даже в наидемократичнейших странах в армии всегда единоначалие. Конечно, Генеральный штаб -- орган коллегиальный, но в каждой конкретной части командир царь и бог. Он сам принимает решения, сам за них и отвечает. Приказы командира не обсуждается, а неподчинение, особенно в военное время, рассматривается как государственная измена Уставами практически всех армий мира.
   И это правильно, иначе и быть не может. Прикиньте ситуацию: Вы -- командующий фронтом, стоите в обороне. И вот Вам докладывают, что на таком-то участке прорыв. Решение надо принимать не просто быстро, а очень быстро, счёт едва ли не на минуты идёт. Надо вникнуть в обстановку и думать, что делать. То ли отступить и, выровняв фронт, закрепиться на новых рубежах, то ли бросить все резервы на ликвидацию прорыва? Отступая, Вы отдаёте противнику изрядный кусок своей территории, взявшись ликвидировать прорыв -- сильно рискуете. А ну как враг в другом месте ударит, резервы-то заняты. И вот Вы, вместо того, чтобы самому решение принимать, затеваете демократическую процедуру обсуждения. Обзваниваете командармов, приглашаете их на совещание вместе с выборными представителями дивизий... Нелепо, верно? Да пока Вы не то что совещание проведёте, а делегатов едва собрать успеете, воевать может статься уже не с кем будет.
   Приведённый пример показывает, что в ситуациях кризисных диктатура имеет преимущество. Диктатор решение принимает ни на кого не оглядываясь. А поскольку любая диктатура опирается на развитый репрессивный аппарат, то и в жизнь принятое решение проводится быстро, без проволочек. Не завися от симпатий переменчивой толпы, диктатор может смело прибегать к любым, в том числе и самым непопулярным мерам, если считает, что они пойдут на пользу державе. Не случайно, в годы Второй мировой войны, руководители основных демократий мира, США и Британии, получили от своих парламентов расширенные, практически диктаторские полномочия. Правда, только на время войны, но получили.
   Приведу и ещё один пример, ибо ничто так не подтверждает теорию, как простые, понятные примеры. Есть такой металл, алюминий61, самый, между прочим, распространённый в земной коре. Но, хоть и распространённый, но в чистом виде алюминий не встречается, в основном, в виде бокситов, из которых его ещё надо извлечь. А для этого необходима электроэнергия в больших количествах. Поэтому обычно алюминиевым заводам сопутствуют электростанции. Вот, например, Братская ГЭС на Ангаре. Громадное сооружение, весьма величественное, можете поверить, я её видел. Главным потребителем Братской ГЭС является БРАЗ -- Братский алюминиевый завод. Её, собственно, для обеспечения потребностей завода и строили. Ну а то, что остаётся, идёт на нужды города Братска. Хватает.
   Вот представьте теперь, что в некой, не слишком густонаселённой, но и не совсем пустынной местности обнаружили громадные залежи бокситов. Хоть лопатой копай. Как станет действовать власть, в зависимости от места действия.
   1. В СССР принимается самое естественное решение -- строить завод рядом с месторождением. Оно и понято, гораздо выгоднее перевозить готовый алюминий, нежели породу, в которой металла только треть. Но алюминиевый завод потребляет громадное количество электроэнергии. Значит там же и ГЭС сооружаем. Правда при этом несколько деревенек будет затоплено, так что за беда? Переселим пейзван, да и все дела. Хотят они уезжать или не хотят, кого волнует? Интересы государства на первом месте.
   2. А в Штатах далеко не всё так просто. О том, чтобы затопить какие-то посёлки даже речи не зайдёт, ведь частная собственность священна. Да если какой-нибудь губернатор только попытается, слетит со своего поста мигом. Поэтому в США скорее всего будут добывать бокситы и везти их за тридевять земель, что обойдётся дешевле, нежели договариваться об отступных с многочисленными собственниками земельных участков, которые пойдут под затопление в случае строительства ГЭС.
   Понятно, да? При диктатуре наиболее простой путь к цели, причём интересы граждан, по которым этот путь проходит, никого не волнуют. При демократии -- путь "кривой", более дорогой, но минимально задевающий права граждан.
   Циничный, как все прожжённые политики, сэр Уинстон Черчилль (по характеру человек крайне авторитарный) как-то сказал: "Демократия отвратительна, но за тысячи лет человечество не придумало ничего лучшего". Он-то прекрасно понимал, что диктатура тоже далеко не идеальное устройство общества и её недостатки вырастают из её же достоинств. Да, в условиях кризиса жёстко централизованная власть работает эффективнее коллегиальной. Но вот для мирной жизни диктатура приспособлена хуже. Просто потому, что один человек, сколь бы умён и энергичен он ни был, не может всё учесть и самолично всё контролировать. В войну, когда цели просты и понятны, это работает, в мирной жизни плохо. Правитель, привыкший к молчаливому, безропотному повиновению, со временем перестаёт сомневаться в собственной гениальности, а подобные заблуждения обычно не идут на пользу ни государству, ни отдельным гражданам.
   Кроме того, возникает и проблема преемственности, что особенно характерно для монархий, хотя и не только для них. Сталин, что бы про него не говорили, был Хозяин, страну держал крепко. Да, репрессии, да, расправы практически без суда, но с разрухой и продовольственным кризисом в СССР было покончено в считанные годы после окончания самой разрушительной войны в истории человечества. А при "демократе" Хрущёве голодные бунты и Новочеркасский расстрел.
   При сильном короле Филипе IV Красивом Франция считалась основным государством Европы, правда подданным короля при этом приходилось туговато. Но трое сыновей Филипа отцовских качеств не унаследовали, да и на свете не зажились. В результате династический кризис, Столетняя война, глад, мор и разорение. Когда Чёрный принц со своим отрядом шёл по стране, сжигая всё, что гореть может, старики, наверное, вспоминали времена короля Филипа с изрядной ностальгией. Короче говоря, диктатура, особенно в форме абсолютной монархии, не даёт никаких гарантий, что на смену пусть и жестокому, но умному и болеющему за державу правителю не придёт глупый и подлый. Не менее при этом жестокий.
   Ещё один существенный минус жёстко-централилованной, авторитарной власти, прямо связанный с вопросом преемственности -- подверженность "дворцовым переворотам". Диктатура, как правило, умеет себя защитить от внешних воздействий, но часто остаётся беззащитной перед внутренней угрозой, в чём подобна яйцу. Попробуйте раздавить в кулаке обыкновенное куриное яйцо и убедитесь, это не так уж просто, а крохотный цыплёнок своим игрушечным клювиком легко изнутри его вскрывает. Дворец диктатора подобен крепости, проникнуть в него извне сложно, но близкий к трону сподвижник, если он честолюбив, энергичен и крови не боится, вполне может босса скинуть. За пределами дворца никто и не пикнет, задавленные репрессивным аппаратом подданные будут продолжать выполнять исходящие из дворца приказы, кто бы там их не выпекал.
   Вот как хотите, господа, а при демократическом устройстве подобное если и возможно, то гораздо более трудноосуществимо. Забастовки, да, возможны и при демократии. Возможны бунты, народные волнения и даже гражданские войны, но не "дворцовые перевороты". Можете не соглашаться, но вспомните приведённый в размышлении пятом длинный перечень российских государей, насильственно лишённых власти, в большинстве случаев вместе с жизнью. А ведь Россия была не просто абсолютной монархией, а самодержавной деспотией азиатского типа, то есть диктатурой в квадрате.
   Даже в XX веке в Советском Союзе произошло несколько верхушечных переворотов (то, как приходили к власти и Сталин, и Хрущёв, и даже любимый Леонид Ильич, другим словом при всём желании не назовёшь), к которым население отнеслось довольно-таки равнодушно. Так после 17-го в нашем Отечестве только власть поменялась, а диктатура осталась прежней, если не жёстче стала. А теперь постарайтесь припомнить, много ли Вы знаете подобных примеров из новейшей истории Западных демократий? Только Адольф Алоизович и вспоминается (выборы-то он честно выиграл, зато потом переворот устроил). Муссолини пришёл к власти мирным путём, а Франко... Так в Испании была гражданская война, а не переворот. Полномасштабная гражданская война на три долгих года.
   Резюме: демократия медлительна и поистине народной власти (особенно в наши дни) при ней не бывает, но она обеспечивает определённые социальные гарантии гражданам и, главное, плавное развитие государства. Диктатура динамичнее, но подвержена как взлётам (особенно в периоды кризисов), так и падениям.
   Это, конечно, только предельно упрощённая схема, но она даёт общее представление о сути проблемы. А проблема заключается в том, как свести вместе две системы, взяв от каждой только её сильные стороны? Задача кажется неразрешимой, подобно задаче о квадратуре круга и над ней безуспешно ломали головы лучшие умы человечества с незапамятных времён. И в конце концов нашёлся человек, предложивший изящное решение. Этот человек -- Император Нерва, которого я считаю одним из наиболее выдающихся персонажей истории Древнего Рима и, вполне вероятно, ключевой фигурой, оказавшей определённое влияние на ход истории.
   Те из читателей, кто не поленится в энциклопедию заглянуть, возможно подивятся, отчего это автор выделяет императора с едва ли не самым коротким (во всяком случае, одним из самых коротких несомненно) сроком правления. Действительно, Марк Нерва правил Римской Империей совсем недолго, менее двух лет (с 18 сентября 96 года по 27 января 98 года). Но значение того или иного политического деятеля далеко не всегда определяется сроком его нахождения у власти.
   Марк Кокцей Нерва родился 8 ноября 30 года в семье потомственного аристократа и получил блестящее образование. Личностью он был незаурядной, но выдающимся деятелем я его считаю не поэтому, в конце концов незаурядных, талантливых людей вокруг нас много. И не потому, что тогда ещё относительно молодой Нерва умудрился выжить при Нероне, что было совсем не просто и далеко не всем удавалось. И даже не потому, что благополучно пережив последних представителей династии Юлиев-Клавдиев и всех трёх Флавиев, Марк Нерва, пусть и на склоне лет, но сумел утвердиться на троне и даже стал основателем новой династии Антонинов62. А потому лишь, что за время своего недолгого правления он сумел придумать совершенно особую, уникальную, не имевшую аналогов политическую систему, обеспечившую Римской Империи целое столетие благополучия и процветания.
   История Рима описана столь подробно и полно, что повторяться просто смысла нет. Я и не буду. Но для того, чтобы читателю легче было разобраться в сути проблемы, некоторые вехи вынужден обозначить.
   После того, как римляне покончили с тиранией, изгнав Тарквиния Гордого63, в Риме установилась республика, которую сами римляне считали вполне демократической. А как иначе, если они, в отличие от большинства соседей, сами избирали высших госслужащих, например, консулов? Но я уже не раз отмечал (и не раз ещё отмечу), что изучая историю Древнего Рима, никак не могу избавиться от возникающих аналогий с современными Соединёнными Штатами. Ну очень много схожих черт. И так же как современная американская демократия весьма специфична и имеет на мой взгляд мало общего с тем, что вкладывали в понятие "власть народа", придумавшие его древнегреческие философы, так и древнеримская демократия имела свои особенности.
   Что правда, то правда, очень многие значимые посты в Римской республике действительно были выборными. Граждане прямым голосованием выбирали эдилов, надзиравших за общественным порядком (как бы аналог современных полицейских), народных трибунов, отстаивающих права плебеев, консулов, представлявших исполнительную власть, вплоть до командования армией в случае войны, да и многих других. Но (и очень существенное но), одним из основных законодательных органов был Сенат и вот отцов-сенаторов никто не выбирал.
   Этот специфический государственный орган, зародившийся ещё при царизме, формировался из представителей наиболее знатных патрицианских родов, причём свои обязанности сенаторы выполняли пожизненно. А периодически появляющиеся вакансии (ежели помирал кто, не оставив потомства или просто состав сената увеличивался, что периодически случалось), заполняли просто кооптируя в свои ряды нового члена. И после ликвидации монархии в положении сенаторов ничего существенно не изменилось. Они по-прежнему занимали свои высокие посты не в результате выборов, а по праву рождения, то есть, от мнения народа никак не зависели. Конечно, их власть была слегка урезана, точнее, скомпенсирована введением таких институтов, как народные комиции (собрания) и плебисцит -- собрание плебеев. Причём, решения всех трёх органов имели силу закона.
   Всё это очень напоминает Парламент Великобритании, в котором имеется как наследственная, аристократическая Палата Лордов, так и выбираемая Палата Общин. И хотя Палата Общин традиционно именуется "нижней", ей фактически принадлежит гораздо большая власть, что и делает Великобританию демократической страной. В Риме же, при внешнем равноправии различных ветвей законодательной власти, Сенат играл более весомую роль, потому что распоряжался вооружёнными силами республики. Даже консул, высшее должностное лицо, командуя армией во время войны, должен был подчиняться Сенату. А ведь давно известно: кто контролирует армию, тот имеет возможность контролировать и государство.
   Ситуация, когда в государстве сосуществуют народно-демократическая и наследственно-аристократическая варианты власти нестабильна, ибо конфликты тут и придумывать или раздувать искусственно нет нужды, они возникают совершенно естественным образом, сами по себе. Тем более, отцы-сенаторы за свои привилегии держались цепко и народную власть терпели лишь постольку, поскольку она их интересов не касалась. Если же кто пытался на "святое" посягнуть, сенаторы не гнушались и самолично нечестивцев окоротить и окорачивали, не убоявшись рук в крови испачкать. Как в случае с братьями Гракхами, впрочем, я об этом уже упоминал.
   Итак, в Римской республике, в целом вполне демократической, имелся здоровенный монархический, по есть диктаторский зародыш-фурункул. И рано или поздно он должен был лопнуть. Кризис наступил в I веке до нашей эры. Внешне всё выглядело убедительно: Рим бил своих врагов и методично расширял подконтрольную территорию, но внутреннюю стабильность страна постепенно теряла, что стало уже совершенно очевидно во время диктатуры Суллы. Потом были триумвираты, гражданские войны, пока у власти в 49 году до нашей прочно не утвердился Гай Юлий Цезарь. Республика себя окончательно изжила.
   Именно с правления Цезаря принято отсчитывать начало имперского периода в истории Древнего Рима, хотя это и не совсем точно. Строго говоря, императором он не был, по крайней мере, в современном понимании. И власть по наследству не передавал. Его преемник, Октавиан (так уж получилось, что он приходился Цезарю довольно близким родственником, внучатым племянником), сам её взял, победив в очередной гражданской войне. И именно Октавиан полностью превратил Римскую республику в монархию, со всеми полагающимися монархии атрибутами, хотя формально, звался (впрочем, как и все его последователи), не императором.
   Дело в том, что титул "Император" в Древнем Риме использовался вовсю, но исключительно в военной среде. Им жаловали полководцев, добившихся выдающихся успехов на поле боя. Таких успехов, которые давали бы право на триумф, особый ритуал почитания героя. То есть, римский император -- это что-то вроде спартанского царя, который, как известно, не правил, а был военным вождём. Видимо, Октавиан решил, не вносить путаницу и назвал свою должность просто и без затей -- принцепс, первый сенатор. Вроде как скромный спикер Сената, как сказали бы сейчас, обладающий, тем не менее, всей полнотой власти. Ну а почётное звание -- кесарь, в честь дедушки. И вот именно кесарями именовались впоследствии все римские монархи, да и не они одни. И наш Царь, и германский Кайзер происходят от того же имени.
   Ну вот, теперь самое время вернуься к герою наших размышлений. Став Империей, Рим очень быстро столкнулся с присущими диктатуре проблемами. Правление Октавиана было довольно спокойным (после того, конечно, как он избавился от основных конкурентов), особенно на фоне распрей и войн, терзавших Рим совсем недавно. При преемниках тоже всё более-менее, а потом Рим начало лихорадить, явился Калигула, чьё имя стало чуть ли не нарицательным. Целых четыре года кошмара, пока коронованного безумца не прирезали его же собственные телохранители (в 41-м году). Едва общество за последующие двенадцать лет успело немного отдохнуть и успокоиться, как новый монстр на троне -- Нерон, на фоне которого Сулла со своими проскрипциями вспоминался, как милый чудак.
   Риму, видимо, как-то особенно не повезло, раз на него за относительно короткий срок свалились сразу два столь выдающихся чудовища. Однако такие одиозные фигуры могут проявиться только при диктатуре, демократия оставляет неронам значительно меньше шансов, хотя и не исключает их вовсе. Тем не менее в демократическом обществе маньяку приходится трудно. Всё, что он может -- девушек в укромных местах душить, пока не поймают.
   Конечно, маньяки бывают разные, некоторые на первый взгляд просто душки. Так что избирателя обаять и во власть пройти и при демократическом устройстве государства могут. Но вот уничтожать своих граждан массово или как-то иначе безобразить, демократия не позволит ибо имеет защитные механизмы отстранения от власти хоть губернатора, хоть президента. Неограниченная власть -- дело другое. Получив же неограниченную власть, маньяк, как правило десятком-другим жертв не ограничивается.
   Нерону тоже не пришлось умереть от старости. Пока его сумасбродства били по патрициям, народ не особенно возмущался, верхушечные разборки плебеев напрямую не затрагивали. Однако, после поджога Рима возмущение граждан достигло такого накала, что опасаясь быть растерзанным толпой, Император покончил с собой. С его смертью пресеклась первая Римская династия Юлиев-Клавдиев.
   Последовала естественная в условиях вакуума власти смута, 69-й год впоследствии назвали "годом четырёх императоров". Гальба, Отон, Вителий отчаянно боролись за трон, свергая друг друга. Боролись, понятное дело с применением военной силы, а значит неизбежно страдали и простые люди. 69-й год выдался тяжёлым: погорелый Рим отстраивать надо, но времени на это нет, сильные да могучие за власть бесхозную бьются... Где-то на Ближнем Востоке объявился даже самозванец, Лженерон, тоже добавивший крови и беспорядков, успевший даже какие-то городки захватить, пока его не изловили и благополучно не распяли
   К счастью для державы, нашлась сильная личность, сумевшая не только подобрать валявшуюся на земле власть, но и удержать -- Веспасиан Флавий. Это был человек заслуженный, боевой генерал, в армии его уважали. Веспасиан стал Императором в весьма зрелом возрасте, особенно по меркам того времени, в шестьдесят лет. Тем не менее, правил относительно долго, до 79-го года и успел за это время навести в Риме порядок и обогатить сокровищницу мировой мысли афоризмом: "Деньги не пахнут"64. Он не вёл войн, проявлял разумную бережливость, при нём Рим снова окреп, как всегда бывает при стабильной, устойчивой власти.
   Сын Веспасиана, Тит, хоть и не обладал в полной мере достоинствами отца, всё же сумел довольно справно продолжать его политику, а вот со следующим Императором, Домицианом, последним из Флавиев, опять не повезло. Нерона он, конечно, не превзошёл (что было трудно сделать, откровенно говоря), но иногда сильно напоминал. И не то, чтобы был как-то по особенному сумасброден, просто подозрителен. Очень боялся заговоров, поэтому потенциальных заговорщиков беспощадно казнил и чем больше казнил, тем большее реальное недовольство вызывал. А к притеснениям народа добавились ещё и внешние поражения, римские войска были наголову разбиты в Дакии. Пришлось прирезать и этого. Снова смута, хаос, неразбериха. И вот тут на политической арене появился Марк Кокцей Нерва. Причём, к чести его надо сказать, он обошёлся почти без крови. Как-то так разумно всё организовал, что его кандидатура оказалась единственно приемлемой, устраивающей всех. И 18 сентября 96 года Сенат провозгласил Нерву Императором.
   Однако, будучи человеком умным, Нерва не мог не понимать, что его правление только небольшое затишье перед новой бурей. На трон он сел в довольно преклонном возрасте, в 66 лет, а значит, большую часть жизни уже давно прожил. В таком возрасте помереть в любой момент можно (он и умер вскоре, и двух лет не прошло), а что тогда? Снова смута, междоусобица, снова борьба за власть, сопровождаемая потоками крови. Нерва не мог не думать о будущем и, видимо от безысходности, родил, без преувеличений, гениальную идею. Он додумался, как обеспечить преемственность, сменяемость на Римском троне достойных мужей, исключающую попадание во власть монстров типа Нерона или Калигулы.
   Идея оказалась проста, как и всё гениальное: при жизни Император заранее подбирал себе преемника. Всесоронне проверив кандидата и убедившись в том, что тот достоин высокого доверия, Император его официально усыновлял и делал своим соправителем. Причём выбор должен был зависеть не от кровного родства, а исключительно от личных достоинств кандидата. Таким образом власть переходила по наследству, но случайности исключались. Система, придуманная Императором Нервой, обеспечила Риму процветание в течение последующего столетия. Империя достигла наивысшего могущества, а сам Нерва вместе с последовательно правившими после него в этом "золотом веке" Траяном, Адрианом, Антонином Пием и Марком Аврелием остались в римской истории под общим обозначением "пять хороших императоров". К сожалению, человечество устроено так, что недолго выдерживает испытание "золотым веком".
   Технари хорошо знают: чем устройство сложнее, тем вероятнее отказ. Самый простой инструмент -- цельнометаллическая литая кувалда. Сломать её трудно, даже очень постаравшись, надёжность сего устройства стремится к бесконечности. А вот коса посложнее: она тупится, состоит из разных, скрепляемых между собой частей, которые могут сломаться. И чем сложнее прибор, тем вероятнее его поломка. Есть даже специальный технический термин: "наработка на отказ".
   Система Нервы кажется простой и эффективной. Эффективная -- да, спорить не приходится, а вот насчёт простоты... Я, честно говоря, удивлён, что вся эта штука сто лет проработала, не развалившись гораздо раньше, просто потому, что наработка на отказ подобной конструкции чрезвычайно мала. Не ясно? Сейчас объясню.
   Система Нервы требовала от участников процесса крайне высоких морально-волевых качеств, иначе она бы не сработала. Судите сами: император должен уметь пренебречь зовом крови, встать над родственными отношениями и, в случае, если родной сын не обладает качествами, необходимыми правителю, суметь отодвинуть его от власти, ради, пусть и более достойного, но совершенно постороннего человека. А сын, в свою очередь, должен суметь понять и принять отцовский выбор, коль он идёт на пользу державе. Возникает законный вопрос: если Император сумел воспитать своих детей настолько высокоморальными гражданами, что они умеют ставить интересы общества над собственными, то они достойны и правителями быть. А если трона недостойны, если по моральным качествам не дотягивают, то смогут ли смириться с воцарением чужака, не наплюют ли на интересы Отечества?
   Сильный парадокс, не правда ли? Вроде мины замедленного действия, заложенной под всю конструкцию. Она не могла не сработать рано или поздно и действительно рванула в 180 году, когда на римский трон уселся Коммод, сын Марка Антония, последнего из "хороших". Только Бога ради, не пытайтесь припоминать фильм "Гладиатор" Ридли Скотта, от реальности он отстоит гораздо дальше, чем Луна от Земли. Отца Коммод не убивал и отцеубийство, пожалуй, единственный грех, которым он себя не замарал. Во всяком случае, современники писали, что невозможно придумать такого порока, который не был бы присущ Коммоду.
   Как случилось, что философ Марк Антоний65 отошёл от заветов предшественников, не знаю. Но он, и это доподлинный факт, сделал сына соправителем ещё при жизни, а ведь так не бывает, чтобы человек до определённого времени был достойной личностью, а потом вдруг "испортился". Видимо, увлечённый наукой философ, сына элементарно проглядел, что случается и в наши дни, дело-то житейское. Следует, ох следует глубже в Священное писание вникать, причём вне связи с личной религиозностью. Знаменитая фраза Спасителя "кесарю -- кесарево", содержит гораздо более глубокий смысл, чем принято считать: или ты правитель, или уж философ.
   Теперь читатель вправе спросить: "И что? Из-за чего шумим?". Ну в самом деле, некто две тысячи лет назад придумал забавную штуку и что с того? Казалось бы, ничего особенного. Не приди в голову Марку Нерве гениальная идея, он бы умер в свой срок, не оставив наследника. Снова была бы смута, борьба за бесхозный трон. Снова римляне немного порезали бы друг друга, первый раз что ли? И вряд ли бы при таком повороте ход истории мог измениться существенно. Возможно Империя не достигла бы максимальных границ, возможно больше людей погибло бы в усобицах и гражданских войнах. Но в любом случае, Рим не пал бы во II веке, его время тогда ещё не наступило. Тогда почему же мы тратим время на пусть и интересный, но не слишком существенный эпизод? Тем более, из затеи ничего не вышло.
   В тот то и дело, что вышло, целых сто лет выходило. Тут вот в чём штука. Я не сомневаюсь, что Император Нерва заботился в первую очередь о благе Отечества. И преуспел, за что его нельзя не уважать. Но его достижение в то же самое время и преступление, состоящее в том, что он явил миру привлекательный образ диктатуры, создал прецедент диктатуры стабильной, лишённой основного, главного недостатка. А ведь конкретный, практический пример лучше всяких слов убеждает. И пусть схема сложна в реализации, пусть труднореализуема, но она есть и, подозреваю, до сих пор влияет на умы разнообразных кандидатов в фюреры.
   Хотим мы того или нет, но идея диктатуры довольно популярна. Не скажу в массах, но приверженцев у неё гораздо больше, чем следовало бы ожидать. А ведь это странно, господа. Зная о кровавейших диктатурах XX века (свидетели -- наши отцы и деды, некоторые ещё живы), на фоне которых меркнет любое средневековое зверство многие, тем не менее, грезят о "жёсткой власти" и "сильной руке". Откуда берётся подобный перекос в умах? Ответ у меня имеется, другое дело, понравится ли он Вам, уважаемые читатели? Чтобы было понятнее, позволю себе процитировать небольшой отрывок из повести Фенимора Купера "Шпион".
   Этот известный американский писатель ассоциируется, прежде всего, с приключенческими романами о Чингачгуке и Соколином Глазе, но писал он не только о краснокожих. В частности, роман "Шпион" посвящён борьбе североамериканских колоний за независимость, а цитируемый отрывок -- часть спора о свободе между пленным английским полковником и доктором, офицером республиканской армии.
   "- Насколько мне известно, джентльмены из армии мятежников ничуть не способствуют делу свободы, -- возразил полковник.
   - Не способствуют делу свободы! Боже мой, за что же тогда мы боремся?
   - За рабство, сэр. Да, именно за рабство. Вместо доброго и снисходительного монарха вы возводите на трон тираническую чернь. В чём же логика вашей хвалёной свободы?"
   И в этих словах вся суть проблемы, причём, американец не сразу нашёлся с ответом. А ведь заметьте, беседуют не полуграмотные парни из глухой деревни, а "сливки общества": полковник, уж как минимум аристократ, пусть и из мелких, да и доктор (раз он медик) человек образованный. Что же ждать от людей попроще? А люди попроще, не отягощённые образованием и общей культурой, не имеющие привычки анализировать причинно-следственные связи событий, часто испытываю зависть к власть имущим, задаваясь вопросом: "Почему он там, наверху, куда меня никогда не пустят? Он такой же, как я, ничем меня не лучше, ему просто повезло".
   Обывателю досадно, что им управляют вроде бы такие же, как и он сам люди. Он мучается комплексами, ему обидно. И что интересно: зависть заползает в незрелые мозги обывателя независимо от его личного благополучия, хотя, конечно, тем больше, чем уровень жизни ниже. Но и вполне обеспеченные частенько страдают от того, что над ними по воле случая такие же, как и они сами обыкновеннейшие люди.
   Другое дело подчиняться кому-то одному, кто явно тебя превосходит. Лучше всего помазаннику Божьему, но сойдёт и вождь, великий, гениальный, непогрешимый вождь (фюрер, дуче, каудильо...). Перед таким склониться не в падлу, он же один на всю страну. А самое отрадное, что вождь крут, но справедлив и ни для кого различий не делает, все подданные до единого одинаково перед его величием ничтожны. Министр может потерять голову с такой же лёгкостью, как и простой работяга. Министр даже легче, просто потому, что чаще вождю на глаза попадается, значит неудовольствие вызвать много больше шансов имеет.
   Если обыватель не может сравняться с сильными мира сего в величии, он стремится хотя бы в ничтожности сравняться. Оттого люди так любят читать гадости про гениев (вообще про знаменитостей, но про гениев в особенности), что таким образом получают моральное удовлетворение. Пусть я и не умею писать стихи, как Пушкин, я зато рогов своим знакомым не наставляю и ногти коротко обрезаю. Значит я лучше Пушкина. И явную ложь глотают охотно, да тем охотнее, чем лживей блудливое перо, главное, чтобы погадоснее. Прочтёт, к примеру, что товарищ Сталин любил муравейники поджигать и радуется, разговоров на неделю. Можно подумать, у товарища Сталина других занятий не находилось...
   Видимо, подобные настроения издавна бродили в умах некоторой части землян и даже в том случае, если бы Император Нерва до своей придумки так бы и не додумался, бродить не перестали бы. Но он додумался и тем подпитал устремления разнообразных кандидатов в диктаторы. И если кто полагает, что никто не извлёк уроков из древнеримской истории, тот сильно ошибается.
   Собственно, Пётр I именно так и поступил. Если кто запамятовал, первый Император Всероссийский отменил естественный порядок престолонаследия, распорядившись, что отныне Государь вправе назначать своим преемником кого угодно. Не ведаю, был ли знаком Пётр Алексеевич с древнеримской историей (образование он вообще-то имел самое поверхностное), но очень похоже, что был: всякие иноземные "занятности" перенимал с охотой. Только вот беда: многое из того,что на Западе отлично работало, пройдя проверку временем и вписавшись в местные традиции, в России оставалось лишь придурью самодержца.
   Так получилось и с престолонаследием, старый порядок Государь поломал, нового не создал. Во всяком случае сам он, умирая, наследника не назвал. Может не успел, как утверждает легенда, может просто подходящей кандидатуры не сыскал, сейчас уж не столь важно. Важно другое: в слжившейся ситуции всяческие злоупотребления не могли не случиться. Они и случились, и продолжались почти сто лет, войдя в историю под именем "Эпохи дворцовых переворотов". Сто лет длилась чехарда, напоминающая "игру в стулья", когда всякий, имеющий под рукой немного сил, пытался побороться за бесхозный трон. А и чего не бороться, если нет никакого естественного порядка перехода власти? Если по закону Императором может стать любой, то теоретически какой-нибудь Вася Пупкин, сержант Преображенсого полка имеет те же права, что и потомок Романовых.
   Не сложно понять: неустойчивость власти никогда не идёт на пользу державе. Потребовалось, повторяю, почти сто лет, пока Павел I, считающийся официальной исторической наукой сумасбродом и вообще правителем неудачным, не издал указ, чётко регламентирующий порядок престолонаследия в Российской Империи. И ничего нового, строго говоря не приумал, просто восстановил татус-кво, вернул систему, существовавшую и исправно работавшую до Петра.
   Вернёмся теперь на минуточку в наши дни. Вот, допустим, Саудовская Аравия. Это абсолютная монархия, одна из немногих оставшихся. С точки зрения европейцев с американцами -- отвратительная диктатура. А как ещё назвать страну, в которой сроду выборы не проводились, в которой запрещена политическая деятельность, а преступникам публично рубят головы и руки? Но страна стабильна, пусть эта стабильность обеспечивается исключительно нефтедолларами. И Саудиты, кстати говоря, постарались обеспечить правильную преемственность власти. Там есть Совет принцев, который выбирает наследника престола. Не кого попало, а наиболее достойного, благо выбор есть: у мусульман многоженство разрешено, детей можно много завести.
   Закончить хочу такой мыслью: видимо диктаторы будут вылезать на свет Божий до тех пор, пока будет находиться достаточное количество граждан, готовых рукоплескать и валяться в пыли у трона. Пока немало находится.
  
   Построение десятое. Император Мэйдзи.
   Коли уж взялся писать о ключевых фигурах истории, обойти вниманием 122-го Императора Японии никак невозможно. Потому что на его правление пришлись такие изменения в жизни страны, которые иначе как чудом назвать невозможно. Я и не обойду, но именно лишь упомяну. Основной разговор пойдёт совсем о другом персонаже.
   Кому-то может показаться странным, что человеку, чье имя вынесено в заголовок, в построении отведено не так уж много места, но что делать? Каждое событие, как известно, вызывает последствия, подобно кругам, расходящимся от брошенного в воду камня. Бывает и так: кто-то крикнул сегодня здесь, а аукнулось совсем в другом месте, причём, через много лет. Причинно-следственные связи порой так причудливы...
   Нынешняя правящая династия Японии считается самой древней в мире. Сами японцы ведут отсчёт от Императора Дзимму, создавшего, согласно преданию, первое японское государство аж в VII веке до нашей эры. Так это или нет, сейчас сказать сложно, тем более, тот Дзимму -- фигура полулегендарная и входит на правах божества в синтоистский пантеон, но уж за тысячу лет ручаться можно, а это тоже срок солидный, вне всякого сомнения.
   По окончании Второй Мировой войны, Япония стала конституционной монархией, то есть, нынешний Император Акихито (125-й по счёту) скорее символ нации, нежели реальный правитель. Но и его прадед, герой нашего построения, при восшествии на престол, тоже реальных прав не имел, правда по другим основаниям. Дело в том, что с XII века в Японии установился Сёгунат, своеобразный режим правления, когда одновременно сосуществовали два монарха: условный и настоящий. Императоры, как потомки богини Аматерасу, пользовались почётом и уважением, но власти не имели, повлиять на что-либо не могли. А реальная власть (тоже наследственная) находилась в руках сёгунов, которые управляли страной как бы от имени Императора, а на самом деле решали всё сами, вплоть до того, сколько денег выделить на содержание императорского двора.
   Однако в период с 1866 по 1869 годы в Японии произошло восстановление власти Императора, получившее название Мэйдзи Исин или Революция Мэйдзи, названная так по имени нового Императора (частично я упоминал об этом событии в построении втором). Однако, дело не ограничилось отстранением сёгуна от власти. Была проведена ещё и масштабная модернизация страны. Япония разом прошла через социальную, политическую и индустриальную революции и буквально впрыгнула в круг великих держав. В 1867 году, когда юный Муцухито стал Императором Мэйдзи, Япония фактически представляла из себя феодальную, закрытую от внешнего мира державу, самураи рубились мечами и стреляли друг в друга из луков. А в начале XX века, то есть всего через тридцать лет это уже передовое, сильное государство с отличной современной армией и одним из лучших в мире флотов, которым дети тех самураев управляли вполне профессионально.
   Я потому и называю процесс модернизации Японии чудом, что никак не пойму, как такое произойти могло? Много раз читал, что и как делалось, но всё равно непонятно. Ей-Богу, объяснение, что прилетели какие-нибудь альфацентаврианцы и всё устроили показалось бы мне более правдоподобным. Начнём с того, что Императором Муцухито стал всего в пятнадцать лет. Как совсем молоденький юноша мог провернуть Революцию, моему пониманию недоступно.
   Конечно, "пятнадцатилетние капитаны" встречаются не только в художественной литературе. Совсем молодые парни случалось полками успешно командовали. Бывало и так, что юный монарх умудрялся принимать разумные решения, чем изумлял придворных, но тут совсем другое дело. Как мог отрок, чьего лица не касалась бритва и чьи предки семьсот лет не управляли страной, а только изображали символ нации, свергнуть могущественного сёгуна? Особенно учитывая тот факт, что Император не располагал войском, только охраной, полагающейся монарху. Не логичней ли предположить, что борьбу с сёгунатом затеял не молодой Император, а влиятельные князья, стремящиеся к большей независимости? Но, в этом случае они бы и правили Японией, а Император так и остался бы всего лишь их марионеткой. Между тем, умерев 30 июля 1912 года, Муцухито передал своему наследнику всю полноту власти.
   А как быть с перевооружением и модернизацией? Дикарей можно научить стрелять из ружья, но станут ли они цивилизованнее? Вряд ли. Для этого, как минимум, необходимо, чтобы дикари научились ещё ружья самостоятельно изготавливать или хотя бы чинить. Североамериканские индейцы, к примеру, огнестрельное оружие освоили довольно быстро, но легче им от этого не стало. Аравийские бедуины тоже как кочевали по своим пескам с копьями, так и продолжали кочевать с винтовками, пока "алчные империалисты" нефть в их песках не нашли. Японцы же научились производить не только ружья, но и станки, и броненосцы, и многое другое. Есть точка зрения, что американцы сильно помогли. Возможно. Только американцы никогда и никому не помогали бескорыстно, а Япония это вам не государство ацтеков, богатых природных ресурсов там просто нет.
   И вот ещё что насчёт помощи. Когда в 1922 году образовался Советский Союз, первоначально его составили только четыре республики. Но в перспективе, разумеется, их число планировалось увеличить. Однако возникла небольшая проблема. Самое верное марксистско-ленинское учение утверждало, что социализм -- более прогрессивная формация, нежели капитализм. Но в Средней Азии капитализмом и не пахло, а царил там настоящий средневеково-азиатский феодализм. Вот тогда Владимир Ильич и высказался о возможности перехода из феодализма прямо в социализм, минуя капиталистическую стадию. С братской помощью, конечно.
   Безусловно, сегодня государства Средней Азии совсем уж отсталыми не назовёшь, но это всё же не Япония, не Сингапур и даже не Южная Корея. Кроме того, там всегда был довольно высок процент некоренного населения. Тех, кто строил заводы, плотины, готовил местные кадры. В Казахстане на момент объявления независимости казахи, например, отнюдь не составляли большинства. Едва ли треть.
   В своё время, с 86-го по 89 год я работал в Министерстве приборостроения. И как-то раз попал мне в руки справочник по нашим, Минприборовским заводам, а они были раскиданы по всему Союзу. Пролистал, знаете ли, с большим интересом. Никого не хочу обидеть, но картина получилась занятной. Пока изучаешь данные по заводам, расположенным в России, глаз ничто не цепляет. На Украине, в Белоруссии -- тоже. Но как только переходишь к любому заводу, расположенному в Средней Азии или на Северном Кавказе, сразу видишь общую закономерность. Директор -- всегда представитель титульной для этой республики нации, главный инженер -- либо русский, либо еврей, либо немец. Я, кстати, периодически на заводы в командировки ездил, специально внимание обращал: работяги, в основном, славянского вида.
   А в Японии пришлых чужаков всегда было очень немного. И даже если кто-то строил заводы, работали на них японцы. Может американцы изначально и создавали первые современные военные суда для японского флота, но плавали на них японцы и из пушек тоже японцы палили, причём метко. В Цусимском сражении (если называть вещи своими именами, правильнее было бы сказать "в Цусимском разгроме") российские корабли мигом на дно пустили. А план операции адмирал Того разрабатывал, потомственный самурай, между прочим. Учитывая, что родился он в1847 году, наверняка фамильной катаной помахать успел, запретили-то ношение самурайских мечей только в 1876 году, когда будущий адмирал уже к тридцатилетию приблизился. А вот подиж ты, к пятидесяти успел образование получить, морское дело изучить и в адмиралы выйти, причём не в рядовые адмиралы, а в число лучших флотоводцев мира.
   Ладно, я, в общем-то, не ставил себе задачи разобраться в причинах японского чуда, отчего оно случилось, да как именно реализовывалось. Гораздо интереснее посмотреть, что было бы, если бы "чуда" не произошло. Если бы Япония развивалась естественно, то есть так же, как и другие государства региона. И вот здесь перспективы открываются заманчивые. Аж дух захватывает.
   Вот и давайте представим, никакой Мэйдзи Исин в истории не зафиксировано. Или другой вариант: сёгуна всё же скинули, но этим и ограничились. Короче, никакой модернизации не произошло, великой державой Япония не стала. А кем бы стала? Пожалуйста, живой пример имеется -- Таиланд. Думаю, если без чудес, то сегодня Япония была бы чем-то вроде Таиланда. Вполне вероятно, благо меж обоими государствами очень много общего. Гораздо больше, нежели отличий.
   Население этнически близко, во всяком случае одной расы. Менталитет тоже схож, так как и в плане религии много общего: тайцы -- чистые буддисты, в Японии синтоизм, много от буддизма перенявший. Политически оба государства в шестидесятые годы XIX века -- феодальные монархии, может чуть более развитые, чем соседи, но не сильно. Оба государства только начинают слегка контактировать с европейцами. Природные условия схожи, и там и там почти полное отсутствие полезных ископаемых.
   Спору нет, Таиланд -- страна приятная и тайцев я уважаю, за то, что не унывают и трудятся упорно. Им хватило ума понять, что милостей от кого-либо ждать не приходится. И если уж не случилось им, подобно арабам, богатыми запасами нефти владеть, надо использовать то, что есть. Природу. Потому там всё под туризм и заточено. Только, как бы помягче, Таиланд никем и никогда не рассматривался в качестве существенного фактора мировой политики и экономики. Вот и Япония, не случись чуда, была бы таким же Таиландом.
   Для начала это означает, что не случилось бы русско-японской войны 1905 года, а значит, вполне вероятно, не грохнула бы и первая русская революция. Россию, правда, это не спасло бы. Царизм прогнил настолько основательно, что завалился бы рано или поздно. Другое дело, что власть подобрать мог бы и кто-то ещё кроме большевиков, хотя и не факт. В общем, прогнозировать сложно, допустим, всё в виртуальности шло так, как и в реале, только без Японии в качестве великой державы. В этом случае мы имели бы сейчас совсем другой мир.
   Другой прежде всего потому, что без милитаризированной Японии США скорее всего не участвовали бы во Второй Мировой. Они ведь, в общем-то и не собирались, полагая, что нет смысла умирать за чужие интересы. США последовательно придерживались политики изоляционализма. И это вовсе не было следствием трусости или какого-то особого миролюбия. Всего лишь прагматизм. Пусть американцы в массе малокультурны и нагловаты, но они деловые люди. А потому считали, что лезть в чужие конфликты невыгодно. Они и в Первой Мировой практически не участвовали, зацепив её лишь самым краешком, на излёте66. Зато отлично нажились на военных поставках и послевоенном восстановлении европейских держав.
   Другое дело -- собственные интересы, вот тут американцы кровь пустить никогда не стеснялись. Во всех исследованиях, посвящённых Первой Мировой войне написано, что одной из основных её причин была борьба за передел мира. Германия собралась в единое государство довольно поздно, мир к 1870-му году был уже в целом поделён, поэтому Германия осталась почти без колоний. Вот и боролась за рынки сбыта и источники сырья. При этом как-то упускается из виду, что и Штаты колоний не имели. Они предпочитали действовать иначе: не захватывать колонии, а проводить экономическую экспансию, подкрепляя её по мере необходимости и военной силой.
   Так, в 1898 году США спровоцировали военный конфликт с Испанией, в результате которого овладели Кубой, Филиппинами, Пуэрто-Рико и островом Гуам. Ничто так не повышает рейтинг правительства, как небольшая победоносная война. Конфликт с одряхлевшей Испанией и стал такой войной. Свой Панамский канал американцы тоже защищали отчаянно, но вот влезать в европейскую бойню не собирались. Они видели, конечно, что идеология нацизма человеконенавистническая, но страдать за такие абстрактные понятия, как судьбы мира или счастье человечества не собирались.
   Другое дело торговать. Это пожалуйста, причём со всеми воюющими сторонами разом. Американская позиция была донельзя циничной и крайне прагматичной. До нас далеко, пусть они там колошматят друг друга, а мы со стороны понаблюдаем. Причём, даже американские официальные лица своего цинизма совершенно не стеснялись, поскольку не пытались даже скрыть. 24 июня 1941 года сенатор, будущий президент США Гарри Трумэн в интервью "Нью-Йорк таймс" заявил буквально следующее: "Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше..."
   Однако, не все в США думали что следует оставаться в стороне и, в первую очередь, так не думал Президент Рузвельт. Только сделать он ничего не мог, поскольку хотя полномочия президента США велики, но не беспредельны. Без одобрения конгресса Рузвельт не мог практически ничего: ни войну начать, ни перевооружение затеять, ни даже помощь воющим державам оказать. А потом случился Перл-Харбор и всё изменилось. 7 декабря 1941 года (СССР, заметим воевал к тому времени с Германией уже полгода) авианосное соединение японского флота, скрытно, в условиях полного радиомолчания выйдя на расчётную позицию, нанесло силами палубной авиации массированный удар по базе североамериканского флота в Перл-Харборе на Гавайских островах. Этот день задокументирован буквально по минутам. Подсчитано всё: какие корабли потоплены, какие повреждены, сколько бомб сброшено, сколько людей погибло. Только после этого нападения США вступили в войну.
   Историки до сих пор спорят, чем руководствовалось японское командование, затевая этот удар. Не могли же не понимать, что экономический потенциал двух держав просто несопоставим. Самурайский дух, штука, конечно, полезная и в сухопутной войне выручить может (хотя в 45-м в Манчжурии Квантунской армии не помог), но не в морской, где решает по большей части всё-таки материальная база. Американцы могли себе позволить терять корабли, так как имели техническую возможность быстро наклепать два новых взамен каждого потопленного (при условии выделения средств Конгрессом, конечно). Японцы такой возможности не имели. Так чего в драку полезли, вопреки здравому смыслу, может умом повредились? Вовсе нет, в основе лежал расчёт, правда оказавшийся ошибочным.
   Представьте, Вы -- первый парень в своей деревне. Но вот беда, появился чужак, здоровенный двухметровый детина. Держится вроде бы миролюбиво, Вас не трогает. Пока. Но кто знает, что ему в голову придёт спустя некоторое время. Тем более, детина этот в деревне прочно обустраивается, надолго. И самим фактом своего существования бросает вызов Вашему лидерству. Вроде и не угрожает, но, глядишь, уже траву на Вашем любимом лужке косит, рыбку на Вашем любимом месте ловит. Что делать? Здравый смысл подсказывает: лезть на рожон нельзя, силы слишком неравны. Нельзя, но очень хочется. И Вы решаете рискнуть. Выбираете удобный момент, подкрадываетесь к парню сзади и бьёте его наотмашь по голове оглоблей.
   К сожалению, враг оказался обладателем крепкого черепа. Удар его не свалил, только слегка оглушил. Вы лихорадочно пытаетесь добить, машете своей деревяшкой, а он отбивается. Пока вяло, неосмысленно, но на ногах-то остаётся и на глазах в себя приходит. А, как только прояснилось в голове, мощным ударом выбивает из рук Вашу жалкую палку. И становится понятно, что ещё минуту спустя порвёт он Вас, как Тузик грелку. Хотя, до инцидента, вполне возможно, не собирался.
   Не следует думать, что люди в своих поступках всегда исключительно здравым смыслом руководствуются. Как раз-таки очень редко. В состоянии аффекта порой такого наворотят, что все кругом только руками разводят: "и что это на него нашло? На вид вроде такой разумный, воспитанный". А частенько на авось проскочить рассчитывают. Причём, вопреки расхожему мнению, так называемый "русский авось", отнюдь не одним русским свойственен.
   Вот какого рожна, скажем, понесло Ксеркса Грецию завоёвывать? Сплошные горы, плодородной земли мало, богатств особых не наблюдается. А население воинственно и персов в умении с оружием обращаться далеко превосходит. И ладно бы не знал персидский царь, что его ожидает. Знал же, ибо имел у себя на службе греческих наёмников и хорошо представлял их возможности. Да и опыт военного столкновения имелся -- Марафонская битва. Казалось бы, сиди себе спокойно в своей гигантской державе, да жизни радуйся. Ну не сопоставим возможный выигрыш с затратами. Так нет, захотел за позор отца отомстить. Чего там, пусть воюем плохо, числом задавим. Задавили. Друг друга, когда из Греции ноги уносили. Всего через сто лет пала персидская держава, легла под ноги фалангистам Александра Великого. А потомок Ксеркса, Дарий, последний Ахеменид, был зарезан собственными придворными, надеющимися таким способом перед победителем выслужиться.
   А Великий Корсиканец зачем в 1812 году на Россию походом пошёл? У него что проблем других не было? Выше крыши. Европу он почти всю своему влиянию подчинил, да только европейцы-то не смирились. Сопротивлялись по мере сил, а в Испании так и вовсе полномасштабная партизанская война шла, подпитываемая англичанами. Британцы на своих островах да с лучшим в мире военным флотом были в полной безопасности и могли безнаказанно противодействовать французской экспансии. Ну, допустим, удалось бы Наполеону быстро русскую армию разгромить, Петербугр взять и даже (что мало вероятно) Императора Александра пленить. Пришлось бы ему практически всю свою армию в России и оставить для подавления возможного сопротивления. И получил бы он вместо нейтральной державы на восточных рубежах непримиримого врага.
   Ну и где тут здравый смысл? Покажите мне, ткните пальцем, сам не усматриваю. И таких примеров масса, стоит учебник истории полистать помедленнее, да почитать повнимательнее, просто в глаза бросаются.
   Однако, с Перл-Харбором, как я уже сказал, ситуация иная. Японцы ввязались в войну вовсе не бездумно, бросились в бой отнюдь не сломя голову, а принимая в расчет несколько достаточно весомых, а главное, логично обоснованных соображений. Прежде всего, американцы активно лезли в регионы, которые японцы полагали относящимися к зоне их жизненных интересов. Например, на Филиппины, отобранные в 1898 году у Испании. К 41-му году США уже не просто обозначили своё присутствие, но и довольно прочно закрепились на архипелаге и не нужно было быть стратегом, чтобы догадаться: чем дальше, тем американское присутствие будет нарастать. Американские базы и гарнизоны на Филиппинах и на Гуаме мешали Японии строить свою восточно-азиатскую империю и с этим нужно было что-то делать.
   Во-вторых, относясь с должным уважением к громадному экономическому потенциалу Соединённых Штатов, японские стратеги, по-видимому, были не особенно высокого мнения о боеспособности американской армии, для чего имели достаточно весомые основания. Просто потому, что за время существования своего государства, американцы воевали очень мало (особенно, в сравнении почти с любой европейской державой), а опыта современной войны с серьёзным, достойным соперником, практически не имели. Ну неоткуда им было боевитости набраться.
   Смотрите. Сначала война за независимость 1775-1783 годов. Затем новый конфликт с бывшей метрополией в 1812-1814 годах, в ходе которого англичане даже выжгли недавно построенную столицу, Вашингтон, но всё равно проиграли. Последующие тридцать пять, до мексиканской войны 1848 года особо мирными, конечно, не назовёшь, американские колонисты постоянно имели стычки с индейцами, очищая от них жизненное пространство (а индейцы, странное дело, самоочищаться не желали, сопротивлялись) и часто в этих стычках принимала участие и регулярная армия. Но назвать истребление коренного населения континента войной никак не получится, оно скорее напоминало действия карательных зодеркоманд против плохо вооружённых и слабо организованных партизан. Мексиканская война, да, была-таки войной, то есть противодействием армий двух разных государств, но, откровенно говоря, по организованности и вооружению регулярная мексиканская армия немногим превосходила индейское ополчение...
   Вот Гражданская война между Севером и Югом, это уже серьёзно, по масштабности театра военных действий, по числу убитых и раненых она была и остаётся самым серьёзным и кровопролитным событием в истории американской армии. Но случилась Гражданская война столь давно, что её можно в расчёт не принимать, по крайней мере, в плане опыта современной войны, а его у американцев как раз и не было. Ну не считать же современной войной маленький локальный конфликт с Испанией в 1898 году? Стороны потеряли по две с половиной тысячи убитыми, на чём всё и закончилось.
   Испания к тому времени одряхлела настолько, что испано-американский конфликт можно назвать войной с тем же основанием, с каким можно назвать дракой избиение молодым крепким мужиком старичка-инвалида. И тут уже неважно, насколько мужик тренирован, для старичка на костыликах это принципиального значения не имеет. Американцам, откровенно говоря повезло, что до практически бесхозных осколков испанской колониальной империи (до той же Кубы, к примеру) не дошли руки у более сильных хищников: Англии, Франции, да и той же Германии.
   Первая Мировая тоже не в счёт, американцы ввязались в неё на излёте, когда всё уже было решено и только для того, чтобы поспеть к делёжке немецкого пирога. Поспели, конечно, но боевого опыта набраться явно не успели. Таким образом, японцы, как я уже сказал, могли не без оснований полагать, что не имеющая серьёзного боевого опыта американская армия, ну не развалится, конечно, от одного удара, но заопасается. Не решатся америкосы на серьёзную войну, а если нанести им сразу сокрушительно поражение, можно будет вынудить их к нейтралитету.
   Соображение весомое, хотя его почему-то исследовали не замечают. В драке чаще побеждает не тот, кто физически сильнее, а тот кто драться лучше умеет, приёмчики разные знает. В конце концов, взяли же полудикие германцы Одоакра Рим в 476 году, имея в активе только волю к победе.
   Да и самурайский дух тоже никуда не денешь. Если в каком-то социуме люди веками и тысячелетиями привыкали к определённому образу жизни, его невозможно отменить в одночасье. И даже за пару поколений сложно. Можно принимать какие угодно законы, но над подсознанием они не властны. Вот, например, после получения Индией независимости в 1949 году, там отменили кастовую систему, за дискриминацию по кастовому признаку стали наказывать. Но она остаётся в определённой силе и по сей день. Помню как я удивился, когда в 1983-м, будучи ещё совсем зелёным молодым специалистом, узнал на очередной лекции о международном положении, что наиболее значимые политические фигуры Индии по происхождению брахманы. Начиная от премьер-министра и вплоть до генерального секретаря индийской компартии. Просто потому, что вайшью, не говоря уже о шудре всерьёз никто не воспримет.
   В Японии произошло примерно то же самое. Если сотня поколений предков воспитывалась на верности кодексу чести самурая, приучалась с детства не бежать от врага, сколь бы силён он не был и не колеблясь отдавать жизнь за господина, этого за два-три поколения не вытравить. Вы можете отобрать у вчерашнего самурая меч, вручив взамен винтовку, но просвещённого западника не получите. Получите самурая с винтовкой. Не случайно, хотя простолюдинам дали в ходе Мэйдзи исин права, немыслимые в феодальной Японии, большинство ключевых постов в армии, в торговле, в промышленности заняли как раз выходцы из старинных самурайских родов. Подобное происхождение и в современной Японии котируется высоко.
   Тем не менее, хорошие аналитики в японской армии имелись. Те, кто умеет охватить картину во всей полноте и не выдаёт желаемое за действительность. Когда японский военный министр поинтересовался у адмирала Ямамото67 его мнением о перспективах войны с Соединёнными Штатами, тот ответил так: "Первые шесть месяцев я могу обеспечивать непрерывную цепь побед, но, если война продлится более года, ничего гарантировать невозможно". Адмирал как в воду глядел. Не случайно он считается одним из величайших флотоводцев мира, а в Японии в день его гибели был объявлен национальный траур. Собственно, налёт на Перл-Харбор так и остался самым большим успехом японского флота за всю войну. И как раз год потребовался США, чтобы восстановиться после Гавайской трагедии и начать побеждать.
   Думаете, японское командование адмиралу не поверило, сочло паникером? Отнюдь нет, так как именно ему и было поручено планирование всех последующих операций. Поверили, разумеется, просто надеялись американцев напугать, заставить из войны выйти. Да вот беда, янки не испугались.
   Существует интересная версия причин трагедии в Перл-Харборе. Будто бы президент Рузвельт был уведомлен разведкой о предстоящем нападении, но ничего не предпринял для его предотвращения. Предположение не столь невероятное, как может показаться на первый взгляд. Давайте посмотрим, насколько оно логично. В период между двумя мировыми войнами США хотя и входили в число великих держав, но в качестве серьёзной военной силы не рассматривались. Не только японцами, но и европейцами тоже. Американкая армия воспринималась скопищем ковбоев в широкополых шляпах, умеющих только по краснокожим из кольтов палить. Флот? Флот имелся, но никак себя не проявлял. Да, экономически это было мощное государство, но не империя, в отличие от Великобритании и Франции, которые и являлись первыми скрипками в мировом сообществе. Ничего похожего на то лидирующее положение, которое Соединённые Штаты занимают в западном мире сейчас, тогда не было и в помине.
   Государственное устройство США -- традиционная западная демократия. Хотя это и президентская республика по форме правления, там со временем установилась чёткая система сдержек и противовесов сильной президентской власти. В мирное время такая система прекрасно работает, но в эпоху кризисов и, особенно, войн (мы об этом уже говорили) авторитарная власть (а в императорской Японии она именно таковой и была) оказывается эффективней. Поэтому можно сказать, США были лучше готовы к войне экономически, а Япония -- политически.
   Трагедия в Перл-Харборе была воспринята практически всеми американцами именно, как национальная трагедия, как национальный позор, то есть совсем не так, как планировали японские стратеги. За весь XX век не было больше ни одного случая, когда враг бомбил бы американскую территорию. И тот факт, что Гавайские острова весьма удалены от материковой Америки, ничего не меняет. Факт нападения вызвал небывалый патриотический подъём в стране. И на волне такого подъёма президент получил от Конгресса расширенные, особые полномочия. Теперь он мог проводить в жизнь те решения, которые считал нужными быстро и без оглядки на парламент.
   Именно после Перл-Харбора Рузвельт произнёс свою знаменитую речь про "садовый шланг". Простые слова, образные, но в то же время доступные пониманию даже не очень образованного человека примеры, убедили американцев. Представьте, говорил президент, что у вашего соседа загорелся дом, а пожар ему тушить нечем, потому что у него нет садового шланга. И сосед просит вас одолжить ему ваш шланг. Конечно, вы имеете полное право отказать. Сосед -- человек взрослый и, если он оказался таким дураком, что не приобрёл заранее столь нужную вещь, это его проблемы. Однако, беда в том, что огонь может перекинуться и на ваш дом и тогда проблемы появятся и у вас. Так не лучше ли одолжить или даже подарить соседу садовый шланг, чем ждать пока загорится ваш дом? Который стоит дороже сотни шлангов.
   Решив не сносить безропотно японскую пощёчину, американцы оказались вынуждены помогать Советскому Союзу. Германия -- союзница Японии, а немецкие войска уже под Москвой. Если Советы капитулируют, куда направит Гитлер высвободившиеся силы? Понятно куда. Поэтому надо сделать всё возможное, чтобы вермахт завяз на Восточном фронте. Завяз и топтался бы на российских просторах как можно дольше. Американская помощь пришлась Советскому Союзу очень кстати, глупо отрицать и спасибо им за ленд-лизовские поставки. Но не стоит обольщаться: Соединённые Штаты нам помогали не от особой любви. Просто выхода другого у них не было.
   Уничтожение части флота потребовало ускоренного строительства новых кораблей. А теперь внимание: в Перл-Харборе были уничтожены хорошие, но устаревшие суда. Им на смену построили новые, современные. Построили быстро. В итоге, к концу 40-х годов, американские армия и флот стали мощнейшими в мире. Бывшей "Владычице морей" оставалось только вспоминать с ностальгией былое величие, как в своё время Испании. В свете известных фактов, предположение, что Перл-Харбор мог оказаться гениальной провокацией американской разведки, более, чем вероятно. Тогда и вопрос, почему же Япония решилась напасть, вообще снимается.
   Теперь посмотрим, что это был за человек, Франклин Делано Рузвельт. Мог ли он пойти на такой шаг. О морали говорить не будем, просто потому, что мораль политика сильно отличается от морали обывателя. (У меня возникает порой чёткое ощущение, что наиболее выдающиеся политики, оставившие заметный след в истории, вовсе не имели никакой морали.) А человеком он был выдающимся. Уже одно то, что полиомелитик, прикованный к инвалидной коляске сумел выиграть выборы (да не где-нибудь, а в Штатах, с их культом всяческих суперменов) говорит о многом. Свой первый президентский срок он начал в марте 1933 года, в разгар Великой депрессии. И сразу же, со всей присущей ему энергией принялся за наведение порядка.
   Так, например, задолго до Лифшица, сумел объяснить толстосумам, что "надо делиться". До него государство полагало себя не вправе вторгаться в частный бизнес, как-то его регулировать. Рузвель эту практику поломал. Богатеи в результате не обеднели, зато бедняки получили шанс выжить68. Это, конечно, частности, просто штрих к портрету. О том, как именно президент Рузвельт боролся с кризисом, рассказывать не собираюсь, всё это известно в подробностях, описано неоднократно. Я хочу лишь обратить внимание на некоторые специфические моменты. Рузвельт не боялся потерять популярность, не стеснялся в средствах и применял порой самые что ни на есть большевистские методы.
   Например, мало кто знает, как президент-новатор укреплял банковскую систему. Он просто обязал граждан держать деньги на вкладах, чтобы они не лежали в чулках мертвым грузом, а работали на экономику. Мол, государство гарантирует вам, ребята сохранность вкладов в банках, но, в то же время, держать деньги дома наличными сверх установленного предела -- уголовное преступление. Обнаружили, допустим, у Вас 1000 долларов -- сядете в тюрьму, даже, если законно их заработали и налоги сполна уплатили. Это ли не надругательство над основами рыночной экономики и правами человека? А запрет на операции с золотом в свободной стране (ничего из отечественной истории не напоминает?)? А установленный, гарантированный минимум заработной платы (впервые, кстати, в западном мире)? Зная такое, уже не удивляешься, что недруги Рузвельта коммунистом называли, чуть ли не ставленником и рукой Москвы. И правда, очень всё это похоже на то, что у нас имело место быть.
   Даже представить не могу, какие вопли стали бы издавать наши доморощенные правозащитники, вздумай российское руководство применить у нас сейчас подобные меры. Но о Рузвельте никто из них слова дурного себе не позволил и не позволит, хотя об ужасах Советской власти только ленивый не рассуждает.
   Величие 32-го президента США в том, что он понял простую вещь: или затяну гайки, или страна рухнет. То, что делал Рузвельт, очень напоминало советскую политику военного коммунизма. Об этом американские историки как-то не очень любят вспоминать, но, что было, то было. Да, действуя такими методами, он вызвал сильное недовольство (да что там недовольство -- ненависть) американских олигархов. Перед новыми выборами 1936 года, даже друзья предрекали президенту разгромное поражение. Слишком уж массовый шквал критики обрушили на Рузвельта буквально все средства массовой информации, подконтрольные монополиям.
   Но мудрый инвалид знал, что делал. Он был спокоен, как удав, чем необычайно изумлял свой избирательный штаб. И выборы стали его триумфом. Никогда ещё в американской истории, ни до, ни после, не случалось победы столь убедительной, как в 1936 году. Пусть он вызвал недовольство богачей, но большинство избирателей составлял народ, простой народ. И народ проголосовал за своего президента. Критика Рузвельта капиталистами, воспринималась простыми американцами, как агитация. Они ясно видели: президент на их стороне. Он буржуев прижал, о народе радеет, свой парень. Чем больше его ругали, тем более своим становился Рузвельт простым американцам. Не случайно он остался в американской истории единственным Президентом, которого избирали четыре раза подряд. А ведь это знаменательный и, я бы даже сказал, знаковый факт: привыкшие к свободе и демократии американские граждане, легко и охотно проголосовали за ограничение собственных свобод. Почему? Да потому, что в условиях кризиса и развала экономики их потянуло к "сильной руке", могущей их защитить. Не знаю, как кому, а мне это о многом говорит.
   Это я всё к чему? К тому, что такой человек, каким мне видится Ф.Д.Рузвельт, вполне мог пойти на Перл-Харборскую провокацию. Мог, в первую очередь, психологически. Рукой Москвы он, разумеется, никогда не был, марксистским идеям не сочувствовал. Да и "простым американским парнем" его вряд ли можно считать, так как происходил мистер Рузвельт из богатой, привилегированной семьи. Но он не побоялся и не постеснялся применить, когда счёл необходимым, те самые коммунистические методы, за которые Советы подвергались остракизму всем западным миром.
   Да и основной принцип древнеримского права, "кому выгодно", никто не отменял. А наибольшую выгоду от налёта на Перл-Харбор получила вовсе не Япония. Настоящий правитель как раз тем и отличается, что заботится не о нуждах каждого конкретного гражданина, а о державе в целом. И легко идёт на жертвы, если может извлечь из них пользу. И в этом смысле Рузвельт отличается от Петра I и Сталина только масштабом жертв, но не отношением к ним.
   Итак, Соединённые Штаты закончили Вторую Мировую войну богатейшим и сильнейшим государством мира. Если в сороковом году это была страна, только-только выбравшаяся из тяжелейшего кризиса с необстрелянной армией и с не слишком современным флотом, то в сорок пятом это уже мировая империя с мощнейшим флотом и стратегической авиацией, с атомной бомбой и, главное, с крепкой экономикой, не пострадавшей от боёв, бомбёжек и оккупации. Но всё это стало возможным только благодаря налёту японской авиации на Перл-Харбор.
   Именно поэтому я не могу назвать президента Рузвельта ключевой фигурой, хотя он, конечно, человек выдающийся, политик гениальный. Но, не случись противостояния с Японией, ему могло и не выпасть шанса проявить свою гениальность (информация к размышлению: большинство великих политиков, оставивших заметный след в истории, были диктаторами. Или я ошибаюсь?). Если бы не произошло японского чуда в шестидесятых годах XIX века, то к середине XX-го Япония представляла бы из себя некий аналог Сиама и была бы озабочена не созданием восточно-азиатской империи, а тем, как бы сохранить независимость от западных держав. Шансы имелись. Отсутствие природных богатств делало Японию с её воинственным населением не слишком привлекательной для колонизации. Той же Эфиопии, к примеру, независимость сохранить удалось. С луками, копьями и старинными кремнёвыми ружьями.
   Как бы там ни было, но в рассматриваемой виртуальности Япония, даже останься она независимой монархией разумеется не имела бы современных флота и авиации, следовательно, ни на кого бы и не напала. Тогда с большой долей вероятности можно предположить, что Америка не приняла бы участия в Войне. Просто без Перл-Харбора даже гениальный Рузвельт мог и не найти аргументов, способных убедить американское общество отказаться от традиционного изоляционизма. Рузвельт мог, хоть и с трудом, продавливать через Конгресс дополнительные налоги на богатеев и закон о минимальной заработной плате, но убедить в необходимости выделения громадных ассигнований на новый флот при отсутствии явной и непосредственной угрозы, боюсь, не смог бы. Как не смог бы самостоятельно объявить войну кому бы то ни было.
   Как ни прикидывай, но получается, что американцы так бы и сидели всю войну спокойно, а если и вмешались бы, то по своему обыкновению, в самом конце. И в таком варианте послевоенный расклад мог оказаться другим, держав победительниц было бы меньше: СССР, да Британия. Ну, может быть ещё Франция, как и в реальной истории. И вряд ли товарищ Сталин позволил бы дяде Сэму участвовать в "разделе пирога". Был бы вынужден, обладай Соединённые Штаты атомной бомбой, но в рассматриваемой виртуальности они могли её и не создать. Может да, а может и нет, шансы, на мой взгляд, пятьдесят на пятьдесят.
   С одной стороны, доподлинно известно, что "Манхеттенский проект" был запущен только в 43-м году и только после того, как американская разведка получила сведения о том, что аналогичные разработки ведутся и в Германии. К работе привлекли практически весь цвет науки, всех этих Оппенгеймеров, Сциллардов и Ферми, сбежавших за океан от ужасов войны (своими физиками мирового уровня Штаты тогда не располагали), да и то им потребовалось два года на разработку и изготовление трёх рабочих моделей.
   Даже в наши дни, когда подробная технологическая схема создания ядерного заряда чуть ли не в открытой печати выложена, у стран желающих озавестись собственным ядерным оружием, уходят месяцы и годы на накопление необходимого количества активного вещества. Оно, к счастью, просто так в природе не встречается, его нужно изготавливать, что занимает много времени и очень дорого стоит. Так что Проект обошёлся американским налогоплательщикам в солидную копейку.
   Я совсем не уверен, что останься США нейтральной страной, они смогли бы пойти на такие расходы. Одно дело оборонный бюджет во время войны, да ещё когда президент имеет расширенные полномочия и совсем другое -- выбрасывать громадные средства непонятно на что в мирное время. Да и стала бы американская разведка столь же активно добывать разведданные, останься США нейтральными, большой вопрос. А зачем, если войны нет, для чего деньги зря палить?
   А с другой стороны, прогресс науки не остановить (как-то язык плохо поворачивается применять слово "прогресс" к атомной бомбе), практика показывает: всё что может быть открыто, будет открыто рано или поздно. В рассматриваемом построении США не переоснастили флот, не создали современную армию, имеющую боевой опыт, но богатейшей страной оставались. Так что могли попытаться. Так сказать, превентивно, на всякий случай, чтобы иметь туза в рукаве для будущих переговоров о послевоенном устройстве мира. Нейтрального дядю Сэма союзники-победители могли за стол переговоров и не пустить, а вот отказать тому же дяде Сэму, но с ядерной дубинкой в руке, было бы сложнее.
   Так что могли америкосы и не участвуя в войне ядерным оружием обзавестись. Вот только применить атомную бомбу, испытать её, так сказать, в полевых условиях, вряд ли получилось бы. Одно дело бомбить японцев, к которым западный мир относился с опасливым уважением, но продолжал считать всего лишь дикарями, дорвавшимися до высоких технологий и совсем другое -- бомбить Старый свет.
   В любом случае, лидером западного мира Штаты не стали бы. Но и Англия лидером остаться не смогла бы. Британская империя начала стремительно разваливаться сразу же после войны, что стало следствием объективного процесса роста национального самосознания колониальных народов. Следовательно, мир, вполне вероятно, мог оказаться однополярным, только с другим знаком, нежели сейчас. Не оказалось бы в наличии другой, кроме Советского Союза супердержавы. А вот хорошо это было бы или не очень, гадать не возьмусь, могу только предполагать.
   Известно, что после окончания Второй Мировой войны авторитет Советского Союза в мире был очень высок и некоторое время продолжал повышаться. Ведущие экономисты, учитывая ущерб, понесённый страной от бомбёжек, военных действий и оккупации, отводили не менее пятидесяти лет на восстановление. Однако в разрухой в основном справились ещё при жизни Сталина, то есть до 1953 года. А потом пришёл лысый "реформатор" и, в полном соответствии со своей фамилией69, всё испортил. Его речь о "культе личности" на XX съезде нанесла такой удар по престижу Советского Союза, какого не смог бы добиться никакой суперагент ЦРУ. Однако в рассматриваемой виртуальности никакого ЦРУ в Европе мы бы не наблюдали, а если бы и наблюдали, то далеко не столь активное.
   Даже на моей памяти, в семидесятые-восьмидесятые годы прошлого века, коммунисты оставались второй по значению партией Италии, стабильно собирая на выборах до трети голосов, ну а в пятидесятых-шестидесятых просто были близки к победе, как и во Франции. Хорошо известно и многократно обсуждено, что одной из основных причин развала Советского Союза, стало его поражение в "холодной войне" с США. Но, если бы сильная Америка не образовалась, не было бы и "холодной войны". По крайней мере, столь интенсивной. А если бы мы к тому же имели в Европе помимо стран народной демократии, ещё и социалистические Францию с Италией, развитие всего мира могло пойти совсем другим путём...
   Отслеживать причинно-следственные связи очень интересно, такие неожиданные порой результаты всплывают. На одном конце света отсталая страна проводит модернизацию, осовременивается, а в результате, через какие-нибудь семьдесят лет на противоположном конце света появляется сверхдержава...
   Послесловие.
   Надеюсь, читатель получил некоторое удовольствие. Я сам, должен признать, очень люблю историческую литературу, особенно размышления на темы "если бы...". То что случилось, уже не изменить, но можно толковать. Можно рассуждать, чем руководствовался тот или иной исторический деятель принимая именно такое, а не какое-нибудь другое решение. Но более интересно, на мой взгляд, попытаться проследить, просчитать те развилки, которые постоянно встречаются на дороге времени. На мой взгляд, отличная тренировка мозгов. Причём, не совсем бесполезная. Подобные размышления приводят порой к нестандартным, неожиданным выводам, из которых возникает понимание некоторых странных, до сей поры не получивших удобоваримого объяснения моментов. Начинаешь понимать, откуда что взялось.
   На мой взгляд, человек остаётся человеком до тех пор, пока не теряет способность задавать самому себе вопросы "почему". Почему это произошло так, а не иначе? Но человеком разумным может считаться лишь тот, кто хотя бы ещё и пытается на эти вопросы ответить. Необязательно всегда находит правильные ответы (да и где он, критерий правильности?), но хотя бы пытается найти.
   Наверняка не все согласятся с моими выводами. Буду рад. Несогласие означает заинтересованность. Заинтересовавшийся же читатель должен будет изучить материал поглубже, что-то почитать, над чем-то задуматься, то есть узнать больше, чем знал раньше. Если мне удастся этого добиться, значит книга написана не зря. Ну а думать вообще полезно, мозги тренируются.
   Возможно, кому-то не понравятся некоторые взгляды автора. Вот тут ничем помочь не могу. Все люди разные, а иначе жить было бы скучно. И прошу не судить меня слишком строго, я старался опираться на логику. Как говорится, "don't shoot at the pianist he is doing all his best70". Развитие общества подчиняется определённым законам, это несомненно. Но вот реализовываться эти законы могут разными способами, что тоже очевидно. Написание этой книги я в процессе работы воспринимал в первую очередь, как гимнастику для ума. Что получилось, судить читателям.
  
  
   Сноски:.
      -- 1. Старый "кухонный" анекдот советских времён. Приводить его не буду, желающие пусть сами отыщут, прочитают, обдумают и сделают выводы.
      -- 2. Чингисхан -- краткий титул монгольского хана. А по рождению его звали Темуджин.
      -- 3. Децимация -- показательная казнь каждого десятого солдата в бежавшем с поля боя подразделении. Жертвы выбирались при помощи жребия.
      -- 4. Александр Александрович Бушков (05.04.1956г.), "Русская Атлантида. Россия, которой не было". Категорически рекомендую.
      -- 5. Пугачёва, кстати, четвертовали. Это при прогрессивной немке, Екатерине II. А ведь в родном Цербсте ей вряд ли даже простое отсечение головы видеть доводилось.
      -- 6. Пестель, Рылеев, Бестужев-Рюмин, Муравьёв-Апостол, Каховский.
      -- 7. Гоголь именно русский писатель, а не украинский. И не потому, что никакой Украины тогда не существовало, а потому, что писал он по русски. Никому же не приходит в голову называть Иосифа Бродского израильским поэтом. Вот Тарас Шевченко, украинский поэт, спору нет.
      -- 8. Оговорка насчёт Великой державы не случайна. Был ещё Стефан Малый, правитель Черногории, выдававший себя за Петра III.
      -- 9. Черта оседлости, в России в 1791-1917гг., граница территории, за пределами которой запрещалось постоянное жительство евреям (за исключением купцов 1-й гильдии и некоторых ремесленников). Охватывала 15 губерний.
      -- 10. Народница В.И.Засулич (1849-1919гг) в 1878 году покушалась на жизнь Петербургского градоначальника Ф.Ф.Трепова, но была оправдана судом присяжных.
      -- 11. Колон -- прикреплённый к земле, но лично свободный арендатор земельного надела.
      -- 12. Александр Ярославич, если кто не знает, был побратимом Батыева сына, Сартака, следовательно приходился Хану кем-то вроде пасынка. А родне как не порадеть.
      -- 13. Стюарты -- королевская династия в Шотландии (1371 -- 1714гг.) и в Англии (1603 -- 49, 1660 -- 1714 гг.)
      -- 14. Процесс отвоевания коренным населением Пиренейского полуострова в VIII - XV веках территорий, захваченных маврами.
      -- 15. Ганзейский союз -- торговый и политический союз северонемецких городов в XIV - XVI веках во главе с Любеком.
      -- 16. Божественный ветер по японски -- камикадзе.
      -- 17. Катон Старший (234-149гг.до н.э.), консул, сенатор. Непримиримый враг Карфагена. Любую свою речь в сенате (даже посвящённую урожаю брюквы) заканчивал словами: "Карфаген должен быть разрушен".
      -- 18. Например, матерью Великого князя Владимирского в 1157-74гг., Андрея Боголюбского, старшего сына Юрия Долгорукого, была дочь половецкого хана, что отчётливо видно по внешности Андрея Юрьевича. С виду чистокровный Хан.
      -- 19. "Великая армия", с которой Наполеон вторгся в Россию, насчитывала 610 тысяч человек. Ей противостояли две русские армии (генералов Багратиона и Барклая-де-Толли) общей численностью в 200 тысяч бойцов.
      -- 20. Василиса Кожина -- крестьянка, старостиха одной из деревень, возглавлявшая в Отечественную войну 1812 года крестьянский партизанский отряд, действовавший в Смоленской губернии.
      -- 21. Норильский горнообогатительный комбинат (по различным оценкам месторождение содержит три четверти мировых запасов никеля) начал строиться с 1938 года силами ГУЛАГа. Заключённые на строительстве гибли буквально железнодорожными составами. А руководил тем строительством комиссар госбезопасности Авраамий Павлович Завенягин, чьё имя комбинат носит до сих пор.
      -- 22. Алиса Гессен-Дармштадтская (1872-1918гг.) -- последняя российская Императрица, супруга Николая II, в крещении Александра Фёдоровна.
      -- 23. Константин Бальмонт (1867-1942гг.), поэт-символист, один из виднейших представителей русской поэзии Серебряного века.
      -- 24. По результатам русско-японской войны 1905 года Россия лишилась Курильских островов, половины Сахалина и Порт-Артура. Вернуть утраченные территории удалось только в 1946 году.
      -- 25. "Непобедимая армада" - громадный флот из более чем трёхсот военных кораблей, созданный в 1586-88гг. Испанией для завоевания Англии. Был разгромлен, домой вернулось менее половины кораблей.
      -- 26. Энрике (Генрих) Мореплаватель (1394-1460гг.) -- португальский принц, второй сын короля Жуана I.
      -- 27. Война за испанское наследство (1701 -- 1714гг.) между Францией и коалицией Англии, Голландии, Австрии. По результатам войны, Филиппу Бурбону (внуку Людовика XIV) позволили занять вакантный испанский престол при условии отказа его наследников от прав на французский престол.
      -- 28. Сербы -- православные, хорваты -- католики, а боснийцы -- мусульмане.
      -- 29. Метис -- потомок смешанного брака белого с индианкой (или наоборот). Сейчас этим термином часто именуют любык людей смешанного происхождения, но изначально метисом называли человека, имеющего 50% индейской крови.
      -- 30. В США проживает миллион армян (то есть, примерно столько же, сколько и индейцев), большинство -- в Калифорнии.
      -- 31. Симон Боливар (1783-1830 гг.) -- вождь освободительного движения южноамериканких колоний от Испанского господства. Добился независимости Венесуэлы, Колумбии, Боливии (названа в его честь), Панамы, Эквадора. Боливара часто называют латиноамериканским Вашингтоном.
      -- 32. Принц Уэльский -- официальный титул наследника Британского престола.
      -- 33. Транслейтания -- неофициальное название Королевства Венгров, одной из частей двуединой Австровенгерской империи, территория к востоку от реки Лейта, остальная, австрийская часть державы -- Цислейтания.
      -- 34. Луи Филипп Жозеф (1747 -- 1793 гг.), герцог Орлеанский, представитель младшей ветви Бурбонов. В период Великой Французской революции отказался от титула, приняв фамилию Эгалите (фр. -- равенство). Став членом Конвента, голосовал за казнь короля, что не спасло самого бывшего герцога от гильотины.
      -- 35. Усташи -- организация хорватских националистов. В 1934 году организовали убийство в Марселе югославского короля Александра и французского министра иностранных дел Барту.
      -- 36. Согласно легенде, троянский принц Эней, сумев бежать из захваченной греками Трои с группой товарищей, основал поселение в Италии.
      -- 37. "Мэйфлауэр" -- название корабля, на котором группа переселенцев-пуритан прибыла в 1620 году в Северную Америку и основала поселение, ставшее основой колонии Новая Англия.
      -- 38. Сцевола в переводе с латыни -- левша. В 506 году царь этрусков, Порсена, осадил Рим. Юный Муций пробрался в лагерь этрусков, чтобы убить Порсену, но по ошибке поразил писца, который сидел рядом с царём. Муция схватили и стали требовать выдать планы римлян, угрожая пыткой. Тогда герой положил правую руку в пламя жертвенника и молча наблюдал, как она тлеет. Устрашённый таким мужеством, Порсена снял осаду и заключил с Римом почётный мир.
      -- 39. Парфия -- государство в Азии, прообраз современного Ирана.
      -- 40. Аустерлицкое сражение, 20 ноября 1805 года, решающее сражение между русско-австрийскими и французскими войсками. Французская армия Наполеона I наголову разбила русско-австрийские войска под командованием Кутузова.
      -- 41. Митридат VI Евпатор (132-63 года до нашей эры), царь Понта с 121 года до нашей эры. В его честь назван крымский город Евпатория.
      -- 42. Двенадцать шиллингов -- фунт. А на сто фунтов в год в то время можно было жить припеваючи.
      -- 43. Квинт Серторий (ок.122-72 гг.до нашей эры), римский полководец, претор в Испании в 83-81 годах. В 80-м году возглавил антиримское восстание иберийских племён. Объединил почти всю Испанию, нанёс метрополии несколько чувствительных поражений, но был убит приближёнными, подкупленными Римом.
      -- 44. Ашот II Багратуни -- Царь Армении в 914-928 гг.
      -- 45. Число взято не с потолка. До 1870-х годов население Земли увеличивалось по гиперболическому закону. Постройте график и сами убедитесь.
      -- 46. Эдуард III по матери, Изабелле Французской, приходился родным внуком королю Филипу IV Красивому.
      -- 47. Эдуард, принц Уэльский, старший сын короля, Эдуарда III. Один из лучших военно-начальников Столетней войны. Прозвище "Чёрный принц" получил за цвет доспехов.
      -- 48. Великие историки древнего мира: Геродот (480 -- 425 гг.до нашей эры), Страбон (63 г.до нашей эры -- 24 г), Плутарх (45 -- 127 гг.)
      -- 49. Герцогство Аквитанское (впоследствии провинция Гиень) с середины XII века -- ленное владение английской короны. Поэтому каждый очередной английский король приносил, в качестве герцога Аквитанского вассальную присягу французскому королю.
      -- 50. "Москва -- третий Рим", политическая доктрина, утверждавшая историческое назначение столицы Руси, как всемирного политического и церковного центра. Сформулирована в письмах старца псковского Елеазарова монастыря Филофея Василию III в таком виде: "... яко два Рима падоша, а третей стоить, а четвёртому не быти".
      -- 51. Симеон Гордый (1317-1353гг), старший сын Ивана Калиты, князь Московский и Великий князь Владимирский с 1340г. Гордым прозван за попытки отменить древнее лествичное право и ввести прямое наследование великокняжеского стола от отца к старшему сыну.
      -- 52. Война Алой и Белой розы -- феодальная война в Англии в 1455-85 годах за право на престол между двумя ветвями династии Плантагенетов: Ланкастерами (в гербе алая роза) и Йорками (в гербе белая роза).
      -- 53. Начиная с Норманнскго завоевания в Лондоне сменились следующие династии: Плантагенеты, Ланкастеры, Йорки, Тюдоры, Стюарты, Ганноверская династия и, наконец, нынешние Саксен-Кобург-Готы, переименовавшиеся в 1914 году в Виндзоров.
      -- 54. Леди Джейн Грей (октябрь 1537 года -- 12 февраля 1554 года) была невестой короля Эдуарда VI. После его смерти объявлена королевой, но продержалась на престоле только девять дней, с 10 по 19 июля 1553 года. После воцарения Марии Тюдор арестована, осуждена и казнена.
      -- 55. Генрих IV Бурбон, король Наварры, один из лидеров гугенотов (1553 -- 1610 гг.), французский король с 1594 года. В 1593 году перешёл в католичество, чтобы занять престол ("Париж стоит мессы"). Убит католиком-фанатиком. Генрих Наварский стал очень популярным историческим персонажем, личность которого с течением времени сильно мифологизировалась. Забавная песенка про короля Анри в фильме "Гусарская баллада", это как раз о нём.
      -- 56. Имеется ввиду эпизод, когда герцог Глостер бесстрашно сражается в одиночку с шестью противниками, демонстрируя чудеса храбрости и изрядное мастерство.
      -- 57. Даже если Павел I действительно сын Петра III, в чём имеются обоснованные сомнения, то и тогда в жилах Императора Николая II текла только одна стодвадцатьвосьмая часть русской крови.
      -- 58. Мишель Ней сам командовал своим расстрелом, но был не убит, а только тяжело ранен. Один в один сцена казни Ривареса, героя романа Этель Лилиан Войнич (урождённой англичанки Буль) "Овод".
      -- 59. Вторая жена Наполеона I была дочерью австрийского Императора Франца II.
      -- 60. Подобные нравы французской аристократии наглядно показаны в романе Р.Сабатини "Скарамуш".
      -- 61. Алюминий составляет около девяти процентов вещества земной коры, являясь третьим по распространению химическим элементом после кислорода (49%) и кремния (27,6%).
      -- 62. Строго говоря, Антонинов сложно называть династией в общепринятом значении этого термина, ибо из шести представителей династии только последний, Коммод, приходился кровным родственником своему предшественнику.
      -- 63. Тарквиний Гордый , согласно преданию, последний из древнеримских царей в 533 -- 509 годах до нашей эры.
      -- 64. Бережливый Веспасиан для пополнения государственной казны, сделал платными общественные туалеты. А когда ему попеняли, что невместно, мол, Императору извлекать прибыль из дерьма, он с солдатской прямотой ответил: "Деньги не пахнут".
      -- 65. Император Марк Антоний считается одним из виднейших представителей философии стоицизма.
      -- 66. Соединённые Штаты вступили в Первую Мировую войну 6 апреля 1917 года, когда её итог был уже предрешён.
      -- 67. Ямамото Исороку (1884 -- 1943гг.). Адмирал, Главнокомандующий ВМФ Японии. Планировал налёт на базу ВМФ США в Перл-Харборе.
      -- 68. В 1932 году безработица в США достигла уровня в 17 млн.человек.
      -- 69. Хрущ -- это майский жук, сельхозвредитель. Если хрущей вовремя не уничтожить, с надеждами на урожай можно попрощаться.
      -- 70. Вольный перевод на английский фразы "Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет". Такую вывеску вешали над пианино в салунах на Диком Западе.
  
   Окончено в июле 2011г.
  
  
  
  
  
  
  

Оглавление

  
   Вступление. стр.1
   Построение первое. Чингисхан. стр.5
   Размышление первое. О монголах. стр.29
   Построение второе. Цесаревич Николай Александрович. стр.36
   Построение третье. Королева Изабелла Кастильская. стр.52
   Размышление второе. Об индейцах. стр.61
   Построение четвёртое. Король Георг VI. стр.68
   Размышление третье. О Втором фронте. стр.76
   Построение пятое. Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский. стр.80
   Размышление четвёртое. О царевиче. стр.92
   Построение шестое. Ганнибал. стр.95
   Размышление пятое. О размере армий. стр.110
   Построение седьмое. Иван Иванович Молодой. стр.121
   Размышление шестое. О византийском наследстве. стр.129
   Построение восьмое. Ричард III. стр.134
   Построение девятое. Маршал Груши. стр.144
   Размышление седьмое. О диктатуре и демократии. стр.154
   Построение десятое. Император Муцухито. стр.165
   Послесловие. стр.175
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Пожелания и замечания можно отправлять
   автору на электронный адрес
   misaakov@yandex.ru
  
  

179

  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"