Елизавета Петровна была совсем невысокой, а многим казалось, что даже и несколько низкой женщиной с не очень длинными, а некоторым казалось, что и вовсе коротковатыми светлыми волосами, неряшливо завитыми крупными кудряшками. На вид ей было лет тридцать пять, но точно этого никто не знал, кроме, может быть, шефа. Когда кто-нибудь из недавно устроившихся сослуживцев решал на спор выяснить ее возраст, более опытные работники любопытно выглядывали из-за углов, чтобы еще раз понаблюдать за однотипной, но оттого не менее забавной сценой: "Ой, а как вас зовут?" - спрашивал очередной любопытный. "Лиза" - отвечала тонким голоском Елизавета Петровна. "Ой, а сколько же вам лет, вы так молодо выглядите?" - задавал новый вопрос собеседник. "Девятнадцать" - смущенно говорила Елизавета Петровна, плавным жестом поправляя волосы. В этот момент половина наблюдающих не выдерживали и с хохотом выкатывались из-за углов. Елизавета Петровна же гордо поднимала подбородок и уходила неспешными, но четкими шагами. Конечно, все понимали, что девятнадцать ей было как минимум пару веков назад, но Елизавета Петровна считала, что загадка о ее возрасте придает ей особый шарм. Более того, своим фальшивым возрастом она гордилась не меньше, чем своим же именем. А свое паспортное имя Елизавета Петровна считала главным залогом успеха в своей карьере. Как, должно быть, приятно шефу называть свою секретаршу Лизой, Лизонькой, Лизаветой, не то, что какая-нибудь Валька, Ирка, Катька. Нет, ну конечно же, мечты молодой Лизы о карьере были немного иными. Вот, например, в первом классе она мечтала стать женщиной-космонавтом, в третьем - женщиной-президентом, в девятом - просто женщиной. Но позже пришлось смириться, что ни космонавтом, ни президентом ей не стать, потому, что она была женщиной в высшей степени несмелой. То есть Елизавета Петровна боялась не только пауков, мышей и высоты, но и широты (так она называла полноту), глубины (плавала она только возле берега), глупизны (не только своей, но и, зачем-то, чужой), да и удостаиваться избыточного внимания она тоже боялась. А вот закрытых пространств Елизавета Петровна не боялась, но ей было достаточно и того, что она боялась вдруг начать бояться и их.
Так что День Дурака ей тоже был не в радость. Причем она не боялась некоторой чрезмерной жестокости, которая вполне могла присутствовать в розыгрышах представителей молодой части персонала, а боялась попасться на какой-нибудь глупый и простой розыгрыш и в очередной раз опозориться перед сослуживцами. Перед входом в офис Елизавета Петровна постаралась насильно выкинуть из головы мысли про дурацкий День Дурака, занимавшие ее всю дорогу.
- Здравствуйте Елизавета Петровна, - поздоровался молодой администратор. Остальные же сидели молча, напустив на лица серьезные выражения, и делали вид, что писали.
- Здравствуйте, - неуверенно проговорила Елизавета Петровна, не останавливаясь.
- А! У вас болотная жаба на спине! - вдруг воскликнул кто-то.
Конечно же, Елизавета Петровна не поверила, да и опозориться боялась, но, все-таки, болотных жаб она боялась куда сильнее, а потому, на всякий случай, истерично закричала:
- ААААА! УБЕРИТЕ! СКОРЕЕ ЖЕ! - А также задергала ногами, замахала руками, затопала ногами, забегала глазами, захлопала губами (ну рыба рыбой, ей-богу), запрыгала грудями, а некоторым показалось, что и зашевелила волосами.
P. S. От автора: Оказывается в День Дурака можно не только устраивать тупые розыгрыши, но и вовсе отмечать его как профессиональный праздник. Вон Фрумич пиво пьет. А что? Я за!