Аннотация: Пугачевское восстание, страшный и кровавый 18-й век. Россия в огне и в центре этого пламени - наш современник, очутившийся в теле Емельяна Пугачева. 2-й роман цикла Русский бунт.
Русский бунт. Казань
Алексей Вязовский
Глава 1
- Как говоришь тебя зовут?
- Акулькой
Издали девочка похожа на крохотную старушку-карлицу. В руках - батог, через плечо холщовая торба под куски. Но вблизи... щупленький заморыш, ноги в потрепанных лапотках и руки худы, личико бледное, прозрачное. Вытянутое, темно-русые волосы растрепались, сзади косичка. Глаза большие, серые, они оживляют лицо, делают его необычайно привлекательным. В разговоре Акулька сдвигает брови, тогда над переносицей появляется какая-то не по возрасту страдальческая складка, и детское личико приобретает выражение большой заботы.
- Откель ты здесь, пчелка? - спросил я, оглядываясь. Вся процессия из казаков, генералов, священников остановилась на дороге и с интересом уставилась на меня. Мы застряли в воротах башни Нур-Али Казанского Кремля. Впереди я видел соборную мечеть, Благовещенский собор, спасский монастырь с колокольней, а также что-то похожее на дворец губернатора с колоннадой. Ко мне подскочил Почиталин, прошептал:
- Амператора Петра Федорыча ищу - охотно и доверчиво ответил тонким голоском ребенок - Велели мне до него идти, правды-матки искать Только не ведаю, ты ли царь
- Вот я - царь. А со мной атаманы да полковники...
Я еще раз обернулся к свите. Те важно покивали.
- Дитятко - вмешался в разговор митрополит Вениамин - Чья ты? Где твои родичи?
- Ничья - просто ответила девочка - Я сирота. Добрые люди сказали мне: иди в куски. А я спрашиваю: куда же? А они мне: иди хошь куда, везде доля худа, - проговорив так, она замигала, потупилась, из глаз её закапали слезы.
- Дедушка мой недавно умер, сердешный... Схоронили добрые люди. А тятю в Сибирь барин угнал, а маменька занемогла да и умерла от горя. Я как есть одна осталась. А промеж народу-то волновашка зачалась, царя народ-то ждет, помещикам грозит.
- Да откудов то ты? - спросил Овчинников
- А я, дяденька, тамбовская, села Лютикова, мы барина Кулькова крепостные. Вот я кто, дяденьки! Возьмите меня с собой, не подумайте, что я обжора... Я не объем вас...
- Ах ты боже мой! - к сироте бросилась расплакавшаяся Маша, схватила ее на руки, прижала к себе.
Я заметил как у Вениамина тоже выступили слезы, многие священники вытирали лица руками.
- Вот, зрите! - я показал рукой на Акулину - Мы тут не заради моего трона! Мы тута за то стоим, чтобы дети русские не побирались по дорогам, не голодали покуда бари их жируют. Будет на Руси правда и будет на Руси воля! И в том вам я крест целую!
Я соскочил с коня, передал поводья Победителя Никитину. Снял корону, поцеловал нательный крест, а потом сразу еще раз приложился к иконе Казанской Божьей матери, которую все также нес Вениамин. Казаки и священники закрестились.
Сразу после такого, грех было не пойти на благодарственный молебен, который отслужил лично митрополит в Спасском монастыре. Народу набилось! Видимо не видимо. Все глазели на меня, стоящего рядом с амвоном, разглядывали генералов. В конце службы Вениамин сказал прочувственную проповедь. О любви к ближнему, о долге перед Создателем.
- Бранта споймали! - ко мне протиснулся Почиталин, наклонился к уху - С ним казна губернаторская была. Патрули по городу, как ты велел, пустили, полки по старым казармам разводим.
- Позже! - я перекрестился, поклонился в сторону Царских врат - Поперву надо с Вениамином перемолвится.
Разговор с митрополитом состоялся у него на подворье, сразу после службы. Мы уселись в трапезной, нам поднесли медового взвара. Архиерей снял митру, пригладил густые седые волосы.
- Как тебя в миру звать, батюшка? - начал я первым разговор
- Василием - прогудел священник - А ты кем будешь, муж? Ты уж прости меня старика, видал я в молодости Петра Федоровича. Ликом он был худ, глазом черен, все по-немецки балакал, по-русски с трудом
- Донской казак Емельян Пугачев - сознался я. Смысла скрываться от священника не было. Во-первых, он и так знает - по всем епархиям было специальное указание "отвращать прихожан от Емельки Пугачева". Во-вторых, мне нужен был понимающий, инициативный союзник. А это возможно только на полном доверии.
- Почто назвался царем? - ничуть не удивился Вениамин
- За простым казаком народ бы не пошел - пожал плечами я - Понимаю, грех то...
- Отмолю - отмел мой аргумент митрополит - Огромное дело делаешь, знаю, что бог с тобой, Петр Федорович
Мое царское имя Вениамин произнес твердо, без улыбки.
- Что с пленниками делать будешь? Надо бы милость к ним проявить... Слышал я о жестокостях оренбургских.
- Офицерам предложу служить, а ежели не всхочут - посидят в тюрьме. Вешать не буду - я вздохнул. Решение было тяжелое.
- Всем крестьянам вольная и земля. Торговым людям льгота в податях
- Надо бы монастырям також землю вернуть - митрополит хлебнул взвару. Вопрос был тонкий. На тех землях живут крестьяне, нужно их перемещать куда-то. Итак державу ждет тяжелый, кровавый передел.
- Пока помогу деньгой - решился я - И дам слово тебе, батюшка, прилюдно.
- О чем же? - заинтересовался архиерей
- Как только займу престол - соберем вселенский собор и вернем церкви патриаршество.
Вениамин перекрестился, поцеловал панагию, что весела у него на груди.
- Знал, знал, что все так и будет! Сон мне светлый, вещий был о сем. Придет на Русь Святую избавитель от тягот наших...
- Но и у меня прошение к тебе будет, батюшка - я допил взвар, отставил прочь - Даже два