Исаев Альберт Николаевич. Стена. Глава 3 - Место встречи изменить нельзя

Глава 3

Место встречи изменить нельзя.

-- Эй! Саша? Саш -- прекрати, она уже не шевелится!

-- А? Что?

-- Я говорю, хватит мучить сосиску -- ешь давай.

Очнувшись от минутной задумчивости, Саша вдруг понял, что истыкал вдоль и поперёк вилкой свой полуфабрикат, а перед носом то и дело мелькает в надежде привлечь внимание ладонь матери. Осознав это, подросток хорошенько встряхнул свою сонную голову, отбросив от себя ненужные мысли и неохотно принялся есть гарнир. Вяло пережёвывая недоваренный, местами совсем сухой, рассыпчатый рис, просто чтобы не обижать порой рассеянную маму, Саша уткнулся глазами в стол. После всего, что произошло с ним вчера, голову Александра жгло непонимание: зачем? Зачем он вообще вчера пошёл на Сакко и Ванцетти? Знал ведь, что ничего хорошего ждать не стоит! Дурак, видимо -- совсем не изменился с тех пор...

-- Всё нормально? -- неожиданно спросила его мама.

Подняв взгляд со стола, взглянув на вовсю щёлкающую маленькими зубками Ксюшу, Саша совершенно невинно произнёс:

-- Ну да, а что?

-- Сегодня ты чего-то сам не свой -- в голосе женщины слышалось беспокойство.

-- Ой, да ну тя -- я всегда такой.

-- Да не скажи! -- отрицательно покачала головой мама, -- Обычно тебя не остановишь, когда ешь, а сейчас уткнул глаза в тарелку и застыл. Смотри -- Ксюша уже доела, а ты до сих пор сидишь! А ведь обычно она за тобой не поспевает.

Из чистого любопытства Саша посмотрел -- и правда: тарелка сестры была уже почти пустая, при этом он к сосиске так и не притронулся.

-- Не вкусно, да? -- виновато поджав губы, спросила она.

-- Да нет -- всё вкусно! Правда -- поспешил заверить её старший сын, -- Наверное, не голодный просто.

-- Что-то случилось?

-- Да ничего не случилось, мам! -- случайно повысил парень голос, но тут же извинился -- Прости, просто не выспался.

Нервно сложив руки на груди, женщина глубоко вздохнула. По её лицу было прямо-таки видно: материнское чутьё -- штука порой неподкупная.

-- Положи в холодильник -- в обед разогрею -- предложил ей Александр.

-- Да ты даже не позавтракал нормально -- поешь, не спеши!

-- Да не надо, мам -- сейчас не хочу. Домой приду, доем -- хорошо?

Неуверенно качнув головой, хозяйка квартиры забрала у него тарелку.

-- Ну хорошо -- но чтобы в обед съел! А то пропадёт.

-- Ладно-ладно -- деланно весело ответил Саша и быстро пошлёпал собираться.

Уже давно привычными, годами учёбы отработанными движениями укладывая к себе в рюкзак планшет, тетрадки, кое-как запихивая внутрь ручки и стилус, подросток из Северного Саратова всё ещё думал о вещах, которые никак не мог понять, взять в толк: что ему делать? Теперь Настасья как южанка в любой момент может назначить ему, северянину, встречу. С другой стороны, зачем ей это? Не похоже, что этой дуре нравится, когда на неё кричат. Может, ожидала чего-то другого? Хотя откуда этого другого ожидать?! Непонятно -- и самое неприятное то, что непонятно, что именно.

Собрав свои вещи, Саша поспешил к сестре помочь ей одеться, но не успел он схватить ручку двери, ведущую в комнату, как Ксюша сама вышла ему навстречу -- уже замотанная в куртку и готовая двигаться в путь.

-- А я уже всё! -- громко пискнула она.

-- Эээ... Молодец -- удивлённо протянул брат, -- Так быстро?

-- Ой ты умница -- сама собралась! -- радостно всплеснула руками подошедшая мама, -- А братик твой чего-то тормозит.

-- Ага... Старею -- выкрутился из ситуации Саша.

В квартире тут же раздался заливистый смех.

-- Старею -- ой не могу! -- вовсю смеялась женщина, -- Скажешь тоже.

-- Ну да -- а чего ты ещё хотела? -- подхватил он, -- К восемнадцати совсем старичком стану. Правда, Ксю?

-- Ага! -- весело кивнула сестрёнка.

-- Так, всё, старичок -- собирайся давай, а то опоздаешь ещё.

Заметно оживившись, Саша поспешил одеваться. Наспех нацепив прямо поверх майки утеплённую футболку, старшеклассник пулей умчался за остальной одеждой. Всего за каких-то пять минут оделся более-менее по погоде, намотал сестре на шею шарф, просунул руки в перчатки, взял в одну руку Ксюшу, в другую рюкзак и быстро умчался из квартиры.

-- Саш -- ключи! -- опять напомнила мама.

-- Я сегодня поздно -- сама откроешь.

Из подъезда Саша вместе с шестилетней Ксюшей опять поспешил в сторону метро. Сегодня они вышли позднее, чем обычно, но вряд ли это могло служить оправданием очевидному: воздух по сравнению со вчерашним ощутимо прогрелся. От дыхания изо рта почти не парило, щёки не мёрзли и вскоре Саша заметил, как его сестра стянула с лица шарфик. Тонкий, водянистый слой льда приятно похрустывал под ногами. Покрытый хрупким настом, тёмный от грязи и выхлопов слой снега таял буквально на глазах и ноги Саши кое-где уже нащупывали подошвами ботинок дорожное полотно. Вишнёвые кусты возле соседнего дома уже вынесли поближе к солнцу готовые вот-вот распуститься почки. Коты, прежде гревшиеся на своих трубах, вальяжно разминали свои мохнатые лапы и хвост. В воздухе совершенно отчётливо ощущались знакомые, по-настоящему весенние запахи -- вслед за центром, окраины Северного Саратова начинали потихоньку оживать от зимнего сна и от мысли об этом на лице Саши заиграла довольная улыбка.

Проходя мимо заброшенных, полупустых домов, Александру, наверное, в сотый, если не в сто первый раз пришло на ум: а ведь когда-то там тоже жили люди. Если так подумать -- что, если бы они остались? Сейчас им опять толкаться в метро придётся, а ему потом ещё и в автобусе -- это что же было бы, будь желающих раза в два побольше? Город и так стоит по пару раз в день, метро всё время переполнено -- что, если бы они не оставили приграничный Саратов? А ведь когда-то их было вчетверо больше -- и ничего, справлялись. Да, с трудом, да, порой с задержками, но транспортная система миллионной агломерации выдерживала этот людской шторм. Отчего же сейчас не может? С "Кровавой весны" ведь почти ничего не изменилось: инфраструктура до сих пор похожа на лоскут ткани, оторванный от южной части. Что же с ними всеми стало?

-- Эй, Саш, ты куда?

Окликнутый Ксюшей, подросток внезапно пришёл в себя -- заразмышлявшись, Саша прошёл мимо поворота на мост, да ещё и спутницу свою отпустил.

-- Прости, Ксю -- сплю на ходу, -- хлопнув себя по лбу, школьник поспешил за своей более внимательной сестрёнкой.

Пройдя через очередь к турникету и выйдя на платформу, Саша с Ксюшей через четыре минуты сели, а точнее, встали, а ещё точнее -- еле втиснулись в переполненный вагон метро. Руки, ноги, голова -- всё смешалось в одной разноцветной каше. Изо всех сил расчищая под ногами пространство для маленькой, беззащитной Ксюни, старший брат её снова предавался своим мыслям. То и дело нечаянно толкая кого-нибудь в борьбе за свободный глоток воздуха, в голове Саши давали свои ростки довольно тягостные думы: лица людей -- до чего они все однотипны. Хмурые, злые, брови у всех насупленные -- почему? Почему они такими стали? Что сделало их этими эгоистами, не способными к сочувствию и уважению младших? Нет, всё не так: они всегда такими были -- просто скрывали этот очевидный факт ото всех. Дома, на работе, в кровати все они стараются быть паиньками. Но здесь, в переполненном поезде метро, где властвует анархия случайного порядка, волей-неволей проявляется, выдавливается наружу истинная личина. Личина, которую он когда-то не увидел в ангеле, оказавшемся на поверку дьяволом.... "Зачем? Зачем ты снова напоминаешь о себе? Жила бы себе спокойно в своей Колонии и жила! Так чего сюда пришла? Зачем снова отравляешь мне жизнь?"

-- Станция "Стрелка"! Конечная. Поезд дальше не идёт, просьба освободить вагоны.

С облегчением выдохнув, брат и сестра вместе со всеми вышли на конечной станции метро.

-- Сегодня тебя ведь мама забирает? -- спросил Саша, выходя на платформу.

-- Ага -- кивнула ему Ксюша, -- Сказала, чтоб ты не задерживался сегодня.

-- Да понял, понял я -- постараюсь.

Предав сестру подготовительным курсам, Саша как обычно поспешил на свой автобус. Ожидая "сарая" вместе с сотней-другой таких же страждущих добраться до центра, в голове его было всё так же неспокойно: "Кинотеатр "Пионер"? С чего бы ей звать меня в кинотеатр, который уже давно не работает? И ещё время выбрала -- семь вечера. Я к трём освобожусь уже! Какого лешего мне ждать её..."

-- Эй, парень! Берегись!

-- Что? -- спросил было Саша, как тут же получил промеж глаз и чуть не упал прямо под колёса -- зеркало заворачивавшего на остановку автобуса больно стукнуло его по носу. Морщась, потирая ушибленную переносицу, более-менее очухавшись от столь неожиданного удара, парень со всех ног помчался к дверям, но было уже поздно -- в считанные секунды переполнившись, перед Александром уже стояло десятка два таких же не влезающих. Злобно плюнув на асфальт, взбесившись на вконец охамевшего водителя, резкими движениями Саша закутался в свою куртку, отошёл от "компенсаторника" и сел на лавочку.

"Да что со мной?" -- никак не понимал он -- "Зачем я вообще об этом думаю? На кой чёрт? Что было, то прошло -- забудь уже о ней! Сам сказал, что это наша последняя встреча. Всё, конец -- больше она к тебе не пристанет! Вообще, на что она рассчитывала, когда звала тебя? Может, этого и хотела -- понервничать заставить? Но она вроде что-то мямлила про то, что понимает. Спустя два года таки очухалась... Ну нет -- поздно уже пить боржоми. Всё!"

-- Эй, Киселёв! Давай сюда!

После скучнейших географии и обществознания заметно подуставший двенадцатый "М" ждала расслабляющая, позволявшая отдохнуть перед финальным рывком сдвоенная физкультура с "химико-биологами" -- последних, кстати, в школе N1 всегда выпускалось относительно мало, а два года назад и вовсе осталось четыре парня и Алиса, потому занятия у их класса проводили вместе с "физ-матом". Большой, размерами пятнадцать на двадцать пять метров, с очень высоким потолком, занавешенными прочной сеткой зелёными стенами и огромными окнами спортивный зал на третьем этаже, как и остальные помещения школы, был оснащён всем необходимым для проведения занятий, во все времена рассматривавшихся скорее как развлекуха, чем школьный предмет. Футбольные ворота, волейбольная сетка, беговая дорожка, стрельбище для всяческой пневматики -- всё это спокойно умещалось на относительно скромной для столь многозадачного комплекса площади. Шведская стенка в углу, скамейки передохнуть, баскетбольные кольца, в рваной сетке которых периодически застревали мячи, натянутая поперёк зала волейбольная сетка -- то, что надо, чтобы пару раз в неделю оторвать школьников от своих парт и погонять их в непогожие дни по тёплому, душному помещению. Впрочем, они были совсем не против размяться: иные, оставив свои портфели в продуваемой всеми возможными ненастьями с улицы раздевалке, сами иногда заглядывали сюда на перемене или после уроков, на что учителя физкультуры, простые мужики с широкой душой, игнорируя сложившуюся в стране репутацию данной профессии, регулярно устраивали с ними спарринги. Вот и сегодня Сашу вместе с Андреем Сергеевичем, преподавателем их класса, поставили в команду "хим-био" в противовес уже сложившейся шестёрке волейболистов "физ-мата".

Напялив поверх своей футболки кислотно-оранжевого цвета майку, старшеклассник поспешил на площадку. По другую сторону волейбольной сети уже стояли шесть бело-синих фигур во главе с капитаном школьной команды Эдуардовым Пашей. Немного замешкавшись с распределением ролей в команде, Саша упустил из виду момент, как оказался на позиции подающего: делать нечего -- первую подачу в игре придётся исполнять ему. Получив из рук физрука лёгкий, почти неощутимый на вес волейбольный мяч, Киселёв пару раз отбил его от добротного дощатого паркета, слегка крутанул в руке, с силой подбросил вверх метра на три и в полёте послал на половину поля противника.

Чиркнув сетку, снаряд аккуратно спланировал на сведённые вместе кулаки Писарева Лёши. Технично приняв этот мяч, одноклассник Саши отправил его Прокофьеву Максиму. Получив пас, парень отразил его так, чтобы он подлетел повыше, позволяя капитану команды сделать своё чёрное дело. Гроза обороны, основной атакующий физ-мата Эдуардов Павел со звуком, больше похожим на пушечный выстрел, отправил сине-жёлтый мяч обратно с такой силой, что двое парней из "хим-био" даже среагировать не успели, когда тот аккуратно спланировал точно перед линией аута.

Раздался свисток -- очко засчитано. Со скамейки раздаётся крик учителя "химико-биологов":

-- Один-ноль!

Уныло топчась на месте, Саша ничуть не обижался на химиков за их нерасторопность -- ребята просто ничего не могли сделать: за два года после ухода Киселёва Александра из сборной физ-мата новая шестёрка "М" класса давно сработалась. Однако как раз способного заменить Сашу по уровню им и не хватало -- и когда со стороны "белой" команды в сторону Александра прилетел мяч, тот совершенно без усилий подал его вверх. А Андрей Сергеевич, крепкий мужчина лет тридцати пяти, завершил подачу мощнейшей атакой -- пробив блок из рук "физмата", мяч улетает в стену -- то есть, в аут.

Свисток.

-- Один-один!

Переход -- и Саша оказывается на позиции центрального принимающего. Подавать вышел Косаченко Серёжа -- самый хилый и мелкий из химико-биологов, одно его появление на площадке стало возможным только потому, что его класс до невозможности мал. Сам по себе парниша неплохой, добрая душа и всё такое, его физические данные оставляли желать лучшего. Как результат -- от удара мяч вовсе не перелетает через сетку, вместо этого падая на половине поля "хим-био".

Снова свист.

-- Два-один!

Мяч переходит к "физ-мату". На сей раз в роли подающего сам Паша -- пиши пропало очкам. Подбросив спортивный снаряд под самый потолок, двухметровый гигант с задатками баскетболиста профессионально послал его по дуге. Пролетев в сантиметре от сетки, мяч по параболе полетел прямо к ногам Александру. В попытке поймать резиновую пулю у самого пола парень еле успел присесть, но случайно приложил силу -- в итоге, отскочив от кулаков его в сантиметре от паркета, мяч с размаху летит точно в сетку.

-- Три-один!

-- Ты чего отбил-то? Подбросить надо было! -- раздался в сторону Саши порицающий вопль физрука -- Сколько раз говорил -- не бейте с размаху. Не-бей-те!

-- Да знаю я, знаю -- угрюмо буркнул он в ответ.

Момент за моментом, атака за атакой, игра переросла в весьма любопытную баталию: шестёрка "физмата" против Андрея Сергеевича, Саши и четырёх кегель -- "Х" класс порой выдавал шикарные атаки, но делал это криво, вяло и нестабильно. Результат закономерен -- счёт 11-7 в пользу соперников за двадцать минут. Взмыленный от противостояния с шестью своими же одноклассниками, Александр вдоволь набегался, напрыгался и наприседался за летающим туда-сюда юрким мячиком. В очередной раз увидев классическую "параболу" от Паши, он еле успевает в горизонтальном положении достать мяч. На сей раз снаряд отлетает так, как надо -- перелетая через сеть, в возникшей на секунду неразберихе заветный удар ложится идеально между распределёнными игроками зонами.

Свисток.

-- Одиннадцать -- восемь!

-- Вот так! -- силком подняв Сашу с живота, ставя на ноги, довольно похлопал его по плечу преподаватель -- Видели? Видели, как надо? За мячом тянитесь -- не бойтесь, ну не укусит!

"Ну зачем, зачем он это делает?" -- слушая хвалебные оды в свой адрес, Александр стремительно начал краснеть: ему ж просто повезло! Просто удачно мяч прилетел! Стараясь не озираться по сторонам, горящими от стыда ушами он прямо ощущал, как химико-биологи прямо испепеляют любимчика физрука взглядом.

Однако расслабляться было рано и совершив очередной переход, Саша оказывается на позиции левого блокирующего. Их волейбольный матч против лучшей шестёрки школы шёл уже почти целый урок и к этому времени школьник порядком устал. Играя за пол-команды, Саше не раз приходилось оказываться в самых необычных местах, чтобы просто принять мяч -- то там, то здесь, команда "М" класса буквально обстреливали их позиции. Нагонявшись за мячом по полной, пытаясь успеть везде и всюду, футболка Александра пропотела насквозь. Капли пота текли со лба, скапливаясь на бровях. Оперевшись на полусогнутые колени, чтобы чуть-чуть отдышаться и передохнуть, парень на мгновение задумался: чего это он сегодня так усердствует? Когда ж он в последний раз так выдыхался? Да только... только на танцах!

"Что же... что же с тобой стало?" -- в голове Саши снова всплыла Настасья, -- "Маму бы свою хоть пожалела -- она ж в обморок упадёт, увидев тебя в таком виде! Покрасилась-то зачем? Тебе ж шёл рыжий. А глаза -- чем тебе зелёные не угодили? Танцы забросила поди -- да наверняка: не пританцовывала, как раньше. И вообще странная -- скованная какая-то. Нет, брат -- тут что-то не так... Она -- скованная? Тут точно что-то не то..."

Застыв на месте, совсем уйдя в себя, старшеклассник ещё долго мог бы рассуждать о своей соратнице по прошлому, и, наверное, ещё раз поймать себя на том, что думает о по сей день ненавистной бывшей, если бы внезапно не услышал громкое:

-- Саша!!!

Ровно в то же мгновение в правое ухо Александру со всей силы прилетел волейбольный мяч. Сам по себе лёгкий, набрав же приличную скорость, отскоком от кого-то снаряд сбивает задумавшегося старшеклассника с ног. Заваливаясь налево, пытаясь устоять на ногах, Саша рефлекторно выставляет руку вбок, но тут же ударяется запястьем об скамейку. Падая, горе-волейболист с размаху больно бьётся носом об батарею. Раздаётся свисток.

-- Двенадцать -- восемь!

-- Стоп-игра!

-- Что случилось?

-- Саня!

По спортивному залу прокатилось эхо топота множества ног. Начался форменный хаос: вся скамейка запасных, их одноклассники и ожидающие своей очереди двенадцатиклассницы разом высыпали на площадку -- к месту происшествия тут же бросились все, кто видел, как один из "волейболистов" упал. В считанные секунды вокруг Саши выросло живое кольцо из насмерть перепуганных одноклассников и учителей. Сорок два глаза испуганно уставились на пострадавшего: а вдруг что-то серьёзное случилось? Что делать? О Боже: это что... кровь?

Сосчитав все звёздочки в глазах, потихоньку придя в себя, морщась от боли, Александр осторожно ощупал свой нос: так и есть -- разбил, но вроде как не сломал. Запястье тоже побаливает, но в общем по ощущениям жив-цел-орёл. Легко отделался, можно сказать -- ух! Что за сволочь его так?

-- Ты как, нормально? -- вдруг спросил его кто-то из толпы.

Тут-то подросток и заметил, что на него таращится пол-параллели.

-- Да вроде бы... -- тихо ответил Саша и ощутил, как по губам потекло что-то горячее.

-- Кто-нибудь, позовите врача! -- громко гаркнул Андрей Сергеевич.

-- Да не надо, я... -- крякнув, совсем как старик, горе-спортсмен присел на скамейку -- Я в порядке, прабда.

По живому кольцу прошёл вздох облегчения.

-- Сходи умойся -- быстро сказал учитель и поднял Сашу на ноги.

-- Да я сам... -- начал было отнекиваться Александр, на что Андрей Сергеевич отрезал:

-- Так, не спорь! И чтоб потом сразу в медпункт! Лёш, чего стоишь? Помоги!

Из толпы сразу показалась фигура Лёши Писарева.

-- Пошли, Сань -- грустно, как если бы тот схлопотал что-нибудь серьёзное, сказал он и бесцеремонно, по-дружески потащил в раздевалку.

Сопротивляясь, Саша хотел было оттолкнуть приятеля, но едва коснулся Лёшиного плеча, как сразу ухватился за свою руку: только очнувшись от первого шока, он вспомнил об ушибленном запястье. Место сочленения ладони и остальной руки будто отдавило пудовой гирей. В ответ на приступы тупой, ноющей боли, держась за нос, Киселёв Александр кое-как доковылял до раздевалки. Проблемы надо решать по мере поступления, так что сперва парень принялся отмывать лицо от крови.

-- Как тебя вообще угораздило? -- удивлялся Лёша.

-- Думаесь, я здаю? -- гнусаво огрызнулся он, -- Задумался пдосто.

Запустив пальцы в ноздри, раненый боец принялся скорее избавляться от последствий столкновения с батареей.

-- Да ну? -- непонимающе смотрел на него Лёха, -- О чём можно думать на физре?

-- Тебе-то какое дело? -- попытался он закрыть тему и громко высморкался в чугунную раковину. Аморфная, склизкая субстанция вишнёвого цвета медленно вытекла из его носа, скатилась по покатой раковине из листового алюминия и, движимая потоками воды, исчезла в сливном отверстии.

-- Брось, Сань -- никак не успокаивался друг, -- Я ж видел. Перед тем, как ты там упал.

-- Что видел? -- охлаждая в ледяной воде больное запястье, поинтересовался Саша.

-- Да сам на себя не похож! Не, ты конечно, всегда странный, но сегодня вообще другой. Чё стряслось-то? Выкладывай давай.

Брови Александра задумчиво нахмурились, образовав практически идеальный уголок, вроде тех, что рисуют в смайликах. Несколько секунд непривычную тишину в раздевалке нарушали лишь гомон школьников этажом ниже, журчание ледяной воды в раковине, да неприятное урчание в животе, снова напомнившее Саше о том, что пора бы уже набить чем-нибудь съедобным свой желудок. Причиной возникшего в голове его ступора была сцена сегодняшнего утра. Надо сказать, в детстве Александр не был капризным ребёнком, а уж теперь, будучи единственным мужчиной в семье, и подавно -- не в его правилах не доедать завтрак, и вообще привередничать в еде. Эти слова мамы:

"Сегодня ты чего-то сам не свой..."

И вот -- теперь ещё и Лёша заметил. Задумчиво глядя на своего друга, Саша впервые всерьёз задумался. Что-то навело его на единственно разумную теперь мысль: а может, они правы? С тех пор, как он послал Настасью, а именно этим и кончился их разговор, парень никак не мог перестать думать о ней. Встреча, в том самом месте: проспект Кирова, дом 11 -- неужели она ещё помнит? За те пять минут у Стены эта девчонка ни разу не попыталась его задеть за живое. Так может, и тот адрес она назвала неспроста? Что это вообще значило?

Выйдя из оцепенения, Саша взглянул на стоящего перед ним в позе завязывающего шнурки перед ответственным матчем Писарева Алексея.

-- Лёх, слушай -- тихо поинтересовался он, -- Можешь мне... Одну услугу оказать?

В глазах Лёши сверкнуло любопытство.

-- Зависит от ситуации, -- пожал он плечами, -- Чем смогу -- помогу, ну а ежели нет...

-- Можешь прикрыть меня? Перед мамой?

Задержав дыхание, старшеклассник приготовился встретить в ответ непонимание, удивление, любопытство, но никак не эту весёлую дружескую улыбку.

-- Да не вопрос, братиш! -- довольно похлопал его Лёша по плечу, -- Что сказать-то?

-- Скажи, что переночую у тебя -- с облегчением выдохнул Саня, -- Празднуем приезд твоего брата из Москвы после лечения.

Глаза Лёхи сразу удивлённо округлились.

-- Так он же никуда не ездил...

-- Знаю-знаю, -- поспешил он перебить его, -- Прост не знаю, что ещё придумать.

-- А сам-то куда двинешь?

Раскрыв было рот, чтобы ответить, Саша тут же закрыл его обратно. Точно: почти все его друзья если не в подробностях, то хотя бы в общих деталях знали ту историю с Настасьей -- будучи главной школьной знаменитостью, трудно утаить такие вещи в секрете. Именно поэтому рассказывать кому-то о чём-то подобном до поры до времени не стоило. Кто знает, чем это обернётся -- может, он опять наступает на те же грабли?

-- Надо кое с кем встретиться, -- спокойно, даже чересчур ответил бывший парень Настасьи.

Взгляд Лёши говорил сам за себя -- не прокатило.

-- Сань, ты меня пугаешь -- покачал головой одноклассник.

-- А что я такого сказал? -- решил он до конца прикидываться ветошью.

-- Ты ведь не собираешься сделать какую-нибудь глупость?

Лицо друга выглядело очень озабоченным.

-- Не, не -- ты чё, сдурел? -- сразу сообразив, к чему он клонит, поспешил заверить его Александр, -- Просто знакомого встретил. Друг детства. Встретиться ещё договорились, а живёт далеко -- до комендантского не успею вернуться.

-- А чего так и не скажешь?

-- Долго рассказывать, -- махнул рукой, будто отмахиваясь от назойливого комара, Саша -- Если вкратце, мама не очень его любит -- с родками его какие-то нелады, папа мой ещё рассказывал. Уж не знаю, в чём там дело, и не хочу знать. Прикроешь, а?

Виновато прищурив взгляд, парень не сводил глаз с задумчивого Лёши. Так противно лгать друзьям, но сейчас была как раз та ситуация, когда наилучший выход -- поступиться принципами: одно упоминание об этой "ведьме из тринадцатой", как её собственноручно окрестил Саша после расставания, может плохо кончиться. Почти все знают, что Настасья жила в Заводском районе, нынешнем Южном Саратове. А там и начнётся: предостережения, недоверие, слежка -- не дадут покоя, одним словом.

Тем временем Лёша, тяжело вздохнув, выпрямился в вертикальное положение. Рот старшеклассника открылся, и...

-- С тебя станется, Сань -- грозно показали ему пальцем.

В ответ Саша так и засиял.

-- Спасибо, брат! Век буду должен.

-- Как рука-то?

-- Да жить буду -- довольно потянулся он и в доказательства своих слов повертел ещё слегка припухшим запястьем -- кажется, просто сильный ушиб, а стало быть, поводов слушаться физрука стало на две штуки меньше.

-- Ладно, хрен с тобой! -- махнул рукой Лёха -- Погнали, поедим, перерыв как раз.

-- Давай -- охотно согласился Александр: судороги пониже диафрагмы совсем уже замучили своего несчастного обладателя. Спешно переодевшись, Саша быстро нацепил на себя всё повседневное и помчался догонять своих одноклассников в погоне за свежей пиццей.

Гудки -- тихие, долгие, доносясь из телефонной трубки, они заставляют понервничать тогда, когда звонок особенно важен. Нервно расхаживая из стороны в сторону по проспекту Кирова, едва не сталкиваясь со случайными прохожими, раскачиваясь на своих ногах как на ходулях, весь на нервах Саша настойчиво вызванивал маму. Уже третий звонок не дошёл до адресата и оттого подросток волновался вдвойне: возьми уже трубку, ну пожалуйста!

Наконец на том конце приятным женственным голосом раздалось:

-- Алло?

-- Алло, мам?!

Голос чуть дрогнул, но кажется, она не заметила -- или не подала виду.

-- Привет, Саш! -- раздался на том конце усталый, но всё равно радостный возглас мамы, -- Прости, что не брала -- с девчонками только перерыв выбили! Сейчас обед только кончился, передохнём немного -- а потом посуду мыть, готовить и бежать-бежать-бежать...

-- Прости, мам -- перебив её готовый растянуться до ближайшего по времени приёма пищи монолог сын -- Извини, если оторвал.

-- Да нет, что ты! -- отмахнулась она, попрекая себя, -- Звони когда хочешь! Всегда рада слышать, сынуль.

От последних сказанных с какой-то избыточной умильностью слов Сашу всего слегка передёрнуло.

-- Так что случилось?

-- Слушай, мам -- задумчиво почесав нос, неуверенно кося взгляд, как если бы она стояла сейчас прямо перед ним, говорил старший брат Ксении -- Просто хотел спросить: ты не сильно будешь против, если я... сегодня... у Лёши переночую?

Голос на том конце телефонной линии двусмысленно замолчал. Несколько секунд слушая смешивающуюся с гулом улиц тишину, Саша заметно нервничал: он никогда не просил маму о чём-то подобном, а стало быть, сейчас можно ожидать от неё чего угодно.

-- Что-то случилось? -- испуганно спросила она.

-- Да нет, ничего такого -- поспешил заверить её Саша, -- Костю, брата Лёши, знаешь?

Мама на том конце задумалась.

-- Это который без ноги остался -- Писарев, в смысле?

-- Да, он сегодня из Москвы после лечения возвращается и Лёша позвал отметить.

-- Я что-то не слышала, чтобы он куда-то ездил -- в голосе мамы слышалось сомнение.

-- Да я сам только сегодня узнал. Почему и звоню: в одиннадцать комендантский, а они живут теперь далеко -- обратно могу не успеть, боюсь. Постараюсь, конечно, но не...

-- Да ладно тебе, Саш! Если такое дело... Сам-то хочешь сходить?

Сказать, что Саша удивился такой реакции матери -- значит, не сказать ничего.

-- Не имею ничего против.

-- Ну и сходи! В принципе, я и позвонить смогу, если что вдруг -- совершенно спокойно сказала она, -- Только заедь домой, деньги на подарок какой возьми.

Уши Саши мгновенно покраснели.

-- Да у меня достато...

-- Так, не надо мне! -- одёрнула его мать, -- Мне как раз двести тысяч авансом дали, купи что-нибудь хорошее.

-- Ну... Ну хорошо, -- сгорая от стыда, сказал он, -- Тогда я... на метро к вам заеду.

-- Хорошо. Слушай, раз тебе всё равно по пути, может, тогда и Ксюшу заберёшь, а? Ну чтоб мне крюк не делать?

-- Хорошо, заеду. Не переживай -- сглотнул сынуля ком в горле.

-- Ты ж моя умница! Ну давай, пока.

-- Пока.

Положив мобильный обратно в карман, Саша незамедлительно принялся клянить себя: ну зачем, зачем он ей сказал, что идёт на праздник? Вот, и что ему теперь с деньгами делать? Не выкидывать же в канаву! Вернуть обратно? И что он маме скажет: извини, по дороге передумал? Познавший цену куска хлеба просто не представлял, как тут поступить -- прогулять такую сумму для него было непозволительной роскошью. С учётом нынешнего курса доллара как раз выходил неплохой счёт в кафе, но сразу отбросив мысли о подобном расточительстве, ежась от холода, Саша быстро пошлёпал на остановку автобуса.

Доехав до "Стрелки", старший Киселёв в буквальном смысле добежал до здания школы -- из-за пробки он и так прилично опоздал. Сэкономленные пара-тройка минут уничтожили остатки потреблённых за день калорий. Саша быстро набрал номер младшей сестры:

-- Алло-о-о-о? -- в трубке раздался противный писклявый голосок.

-- Ксюха, топай на выход, я у ворот тебя жду -- протараторил он.

-- У во-ро-т ждё-о-о-ошь?

Искажённый, в высшей степени противный, растягивающий слова писк Ксюши на том конце просто выворачивал Сашу наизнанку. Да сколько можно играться со своим голосом -- с тех пор, как эта мелочь пузатая завела воображаемую подружку, они, то есть она, вечно притворяется Лизой, когда братец звонит ей на мобильный. Омерзительный писк, похожий на передышавшего гелием мультяшного персонажа вместо нормального голоска, уже неделю раздаётся на том конце телефона, и похоже, сестрице это ни капли не надоело.

-- Так, Ксю, бегом наружу, а то я тут окоченею! -- прикрикнул Саша, чтобы та поскорее прекращала свои игры.

-- А э-э-это-о-о не-е-е... Лиза, уйди!

Голос на том конце внезапно снова приобрёл нормальный для шестилетнего ребёнка тембр. Из старшего брата немедленно вырвался пар облегчения: хвала небесам -- в этот раз Ксюша быстро закончила свои кривляния перед телефоном.

-- Прости, Саш, это Лиза опять с телефоном играется.

-- Чеши на улицу давай, а то без ужина останешься!

-- Уже бегу -- крикнула Ксю, и не дожидаясь, пока он разозлится ещё больше, повесила трубку.

Радуясь, что такие простые меры пока действуют на его сестру, Александр принялся прокручивать в голове события сегодняшнего дня: пока, не считая волейбольного мяча и зеркала автобуса, никаких неприятных неожиданностей на три часа не прилетало. Обычный человек в таком случае давно бы успокоился, но сейчас Саша был как на иголках: что делать? Ему назначил встречу человек с Юга. Кто придёт на неё? Почему её назначила Настасья? Само собой, самой ей сюда не попасть -- Стена непроницаема даже для армии НАТО, а уж обычная девушка из Южного Саратова и подавно не сможет. Тогда кто?

-- Ты же говорил, что мёрзнешь.

Оглядевшись по сторонам в поисках источника возмущений, Саша никого не заметил, но потом опустил голову вниз и увидел, как его за штанину слабо дёргает Ксюша. Очевидно, в этот раз девочка одевалась быстрее, чем требовалось: шарф был чересчур туго намотан, так что присев на корточки, Саша первым делом ослабил его.

-- Прекращай корчить рожи -- заметив, как та ему гримасничает, буркнул старший брат и взяв сестру за руку, потопал в направлении "Стрелки".

-- Сегодня же мама меня забирает.

-- Меня попросила, -- объяснил Саша, -- Я и заехал. А ты против?

-- Не-а -- помотала головой Ксюша.

-- Ну вот и славно -- ответил он и довольно потрепал девчонке волосы.

Двигаясь вдоль проезжей части, брат с сестрой скорее закрыли нос и рот, когда увидели впереди длинную автоколонну из бензовозов. Грязные, покрытые толстенным слоем копоти, автомобили источали столь омерзительный запах пороховых, выхлопных и серных газов, что Саша невольно завидовал людям с напрочь отбитым обонянием. Сопровождаемые военными, оранжевые бочки с топливом на колёсах собрали за собой целый караван автомобилистов, стремящихся объехать пробку вслед за их кортежем, держащихся при этом на почтительном расстоянии от пулемёта а-ля "Максим" на позади идущем бронетранспортёре. Доставляя бензин в несметное число военных частей, разбросанных по всему Северному Саратову, солдаты настолько злили горожан, вынужденных из-за квот экономить драгоценное топливо, что не желая рисковать, администрация города выделила им охрану, вызвав этим ещё больше ненависти и дурного рода ассоциаций с блокадным Ленинградом. Дебилы, мать их -- могли бы хоть машины помыть! Что, сложно? А, не -- эт они так маскируются: естественный цвет, ничего не скажешь.

Добравшись до метро, Саша и Ксюша спустились на "Стрелку" и тяжело вздохнули -- судя по часам в дальнем портале тоннеля, поезда не было уже пять минут как, в результате платформа была битком. Уже не надеясь попасть в первый приехавший после "технического перерыва" состав Саша вместе с сестрой присели на скамью рядом. Наблюдая, как люди изо всех сил пытаются уехать именно сейчас, как пытаются впихнуть невпихуемое, оставалось только диву даваться: куда все так спешат? Всё равно дома их ждут всегда, и если они на пять минут опоздают, хуже точно не будет. Жаль только, мысли старшего брата Ксюши всё равно никто не услышал -- еле закрыв двери, протяжно шипя, шестивагонник быстро растворился в тоннелях подземки. Оставалось только надеяться, что следующие за "Стрелкой" станции не настолько забиты, иначе они могут и вовсе не доехать до "Московской".

К счастью, страхи Саши оказались напрасными -- следующий поезд приезжает секунда в секунду с расписанием и они с Ксюшей беспрепятственно добираются до дома. Спускаясь по пешеходному мосту, Саше пришлось чуть сбавить темп -- его шестилетняя сестра еле переваливала ногами.

-- Устала? -- спросил он у Ксюши.

-- Угу.

-- Давай тогда быстренько пообедаем, и я пойду.

-- Куда? -- удивилась она.

-- Неважно -- отмахнулся Александр от этой занозы, -- Глупостями не занимайся, пока меня не будет -- хорошо?

Сестра его сразу притихла.

-- Саш?

Ни о чём не догадываясь, Саша посмотрел на неё: выражение лица ребёнка изображало странную смесь испуга, непонимания и страха -- как будто горячо любимый родственник внезапно стал смертельно, неизлечимо болен. Физиономия сестрёнки так искренне удивила старшего брата, что он волей-неволей сменил гнев на милость.

-- Брось, Ксю, меня всего день не будет. Поедим сейчас что-нибудь, вещички покидаю -- и пойду. А ты пока делай, что хочешь!

Кажется, подействовало -- девчонка подозрительно хитро заулыбалась.

-- Только квартиру не сжигай.

Ксюша тут же прыснула со смеху.

-- Да ладно, Ксю -- поживёшь без своего сварливого братца один денёк -- посмеивался Саша, -- На твоём месте я бы прыгал от радости.

Кажется, именно это Ксюша бы и делала, если бы он шёл не так быстро.

-- Саш?

-- Да?

-- А куда мы идём?

-- А?

Оглянувшись по сторонам, Саша вдруг понял -- он так увлёкся разговором, что чуть не прошёл мимо своего подъезда.

-- Блин, прости -- засмеялся он,-- Ну вот видишь, какой я у тебя уже старый!

Девочка уже хохотала вовсю -- похоже, перспектива посидеть одной дома больше не пугала Ксюшу. Добравшись до лифта, Александр вызвал кабину, когда младшая вдруг снова спросила его:

-- А сам куда пойдёшь?

Тяжело вздохнув, Саша с трудом заставил себя ответить:

-- Мама тебе всё в подробностях расскажет. Устал уже объяснять, на тебя сил не хватит -- сказал он и быстро заскочил в весьма вовремя открывшиеся двери лифта.

Поднявшись в квартиру, сбросив с плеч тяжеленный рюкзак, парень первым делом взглянул на часы в своём мобильном. Потёртый сенсорный экран был беспощаден к своему обладателю: придётся сильно поторопиться, чтобы успеть на встречу с доверенным лицом Настасьи. Спешно раздевшись, быстро раздев Ксюшу, Саша кое-как повесил на вешалку их куртки и бегом помчался мимо своей сестры на кухню. Бросая на бегу в микроволновку тарелку с собственным недоеденным завтраком, принялся орудовать сковородой, разбив на ней два яйца -- пусть Ксюша яичницу не особо жалует, но это лучше, чем ничего.

Наблюдая, как на тефлоновой поверхности медленно, постепенно белея, приобретая при этом причудливые формы, сворачивается белок, тихонько шипит сковорода, как кухня постепенно наполняется приятным запахом свежеприготовленного обеда на скорую руку, Саша то и дело поглядывал в окно. С утра такое яркое и весёлое, к обеду небо над городом заметно помрачнело: густые, серые, медленно ползущие куда-то на юг тучи заполонили собой всё окружающее пространство, вгоняя в уныние весь Северный Саратов. Холодный, порывистый ветер за окном противно свистел в пластиковых окнах, поднимал высоко в воздух похожие на крохотные шарики пенопласта, которые остаются после того, как окончательно доломаешь коробку из-под какой-нибудь сломанной и выброшенной техники, частички снежной крупы. Деревья, едва заметно колебавшиеся у самой земли, на шестом этаже угрожающе раскачивались из стороны в сторону. Зима, ещё с утра почти сдавшаяся под напором весны, вдруг передумала и теперь никак не хотела отдавать свои позиции.

Громкий звон микроволновки возвестил о том, что рис с нищебродским подобием мяса разогрелся. Достав из шкафа с посудой две тарелки, переложив в одну свою малоаппетитную пищу, Саша быстро дожарил Ксюхин роскошный обед и выложил его на соседнюю, помыл руки и сел за стол.

-- Ксю, ну ты скоро? Я вообще-то есть хочу!

Стоило помянуть чёрта, так вот он -- едва Саша заикнулся о своей проныре-сестрице, как из-за поворота прихожей показалось довольное маленькое личико.

-- А я уже тут -- пискнула Ксюша.

Подбежав к приготовленной старшим братом яичнице, ребёнок недовольно поморщил нос.

-- Давай-давай, нечего нос воротить -- быстро перемалывая зубами свой рис, кивнул ей Саша на яичницу -- Как там говорится: дают -- бери, бьют -- беги!

Что верно, то верно -- ещё немного поворотив нос для приличия, девчушка тоже приступила к обеду. Маленькая уютная кухня снова наполнилась звоном вилок да чьим-то аппетитным чавканьем. Спешно проглотив свою порцию, Саша с максимально возможной для тарелки скоростью принялся мыть её.

-- Как закончишь, тарелку замочи в раковине -- помыв свою посуду, сказал он Ксюше, -- Мама потом помоет.

-- Хорофо.

На том и порешили -- оставив сестрёнку наедине со своим обедом, Саша быстро побросал в рюкзак некоторые учебники, которые ему понадобятся завтра, оделся, обулся и пулей выскочил из квартиры. Конечно, мама ругаться будет, что он не взял деньги, но сейчас его гораздо больше мучила совесть за лишние расходы. Иначе Саша поступить просто не мог -- узнай она, что его снова нашла Настасья, и вынос мозга "из любви к сынульке" был бы обеспечен. Оно ему надо?

Перепрыгивая через лужи, едва слышно скрипя сапогами по свежевыпавшему, ещё не мокрому снегу, Саша изо всех сил старался не думать, что его ждёт, когда он придёт на место встречи. Мысль о том, что тут что-то не так, никак не оставляла его. Зачем, почему, для чего, как -- все эти вопросы давно смешались для Александра в одну непролазную кашу, откуда не выбраться, ни разобраться. Стараясь не уходить в бессмысленные теперь размышления, всё больше ускоряя шаг в желании поскорее пережить ледяную, продувающую насквозь лёгкую весеннюю куртейку стужу вместе с толстовкой, старшеклассник почти вприпрыжку полетел в сторону станции метро. Молча слушая, как тихо колышутся высоченные ветви тополей, как скрипит под ногами свежий снег, как где-то вдалеке оглушительно лают две собаки, Саше становилось гораздо легче дышать. В почти слившемся с облачным небом пастельно-сером дыму заводских труб на горизонте, за паром горячей, местами заиндивевшей теплотрассы, город выглядел самим собой -- немного серым, слегка диким, местами грустным и унылым, порой отсталым от жизни, но именно таким всегда и был, и наверное, будет дальше Саратов. По крайней мере, его северная часть.

Правду говоря, много кому было интересно, как теперь выглядит Южный Саратов -- не за Стеной у "Окна в Америку", отретушированная штукатурщиками потёмкинская деревня, не показываемые изо дня в день по их дряхлому телевизору трущобы, усердно навязываемые правительством в качестве "примера жизни по ту сторону" и разоблачаемые блогерами раз в неделю как обычное захолустье где-нибудь за Уралом, а таким, каким его видят сами южане. Хороший ли, плохой ли, тесный или просторный, добрый, злой -- для всех северян их собрат по ту сторону границы был загадкой, чьи огни порой мешают жителям приграничных домов уснуть, чьи звуки льются даже после наступления комендантского часа, чьи праздники видно издалека по ярким китайским фейерверкам. Вполне возможно, Настасья даже не подозревает, что приобрела и что потеряла, приняв решение остаться в Колонии. Однако чем чаще Саша об этом думал, тем больше понимал, что точно то же самое может сказать и о себе. Обо всех, чьи жизни разделили бетонный вал, контрольно-следовая полоса и колючая проволока.

Быстрым шагом по "Московской", в облаках своих бессмысленных размышлений лицо Саши выражало смесь непонимания и обиды. Ероша на ветру свои волосы, отряхивая их от снежинок, в ожидании поезда в центр задумчиво пуская комочки пара изо рта, карие глаза тоскливо таращились в наполовину стёршуюся жёлтую разграничительную линию. Прошли уже двадцать восемь часов с момента их с Настасьей встречи, а он только сейчас понял, что впервые за два года общался с человеком из "южного" города. Столько всего мог спросить у неё: сколько стоит у них пицца, когда люди там обычно ложатся спать, какого цвета их зубная паста -- что угодно! И что же он сделал? Просто выплеснул свою ненависть на Настасью, но и от этого легче на душе Саши не стало. Что ни говори, а эта рыжая для него по-прежнему загадка. Но стоило Александру подумать, кого же он ещё знает из Южного Саратова, как на станции плавно остановился шестивагонник в центр.

-- Осторожно, двери закрываются! Следующая станция -- "Молодёжная".

Двери с тихим шипением закрывают свою пасть, отрезая Саше путь назад. Усевшись на единственное свободное место в середине вагона, подросток чуть откинул назад голову, прислонившись затылком к прохладному, запотевшему стеклу. Одержимый мыслями, парень томно прикрыл глаза, оставив для зрения узкую щёлочку. Изо всех сил стараясь не заснуть, Саша максимально расслабился -- в это время в поездах относительно мало людей, оттого и поездка становилась куда более приятней. Однако отключиться от реальности до конца у него не получалось: изо всех сил цепляясь краями за всё, за что только можно зацепиться, в голове Саши отчего-то мелькала женская школьная форма из Южного Саратова. Эти тонкие, синтетические блузки, пиджаки, юбки, едва достающие до колена -- интересно, а ей самой в этом не холодно? Если подумать, так и ноги можно застудить, а то и чего похуже. Хотя самих девушек там, похоже, это не сильно заботит. А может, у неё всё-таки была верхняя одежда, а тогда просто решила покрасоваться -- сейчас уже не узнать.

И всё же, почему он пошёл на встречу? Ни одной весомой причины Саша найти не мог. В конце концов, их с Настасьей больше ничего не связывает: теперь они свободны как ветер, по разные стороны Стены. Да и зачем ей сводить его с кем-то? Если хочет что-то передать, почему не передаст сама? Поговорить с кем-то, ему незнакомому -- дала бы номер. Просто увидеть, что ты не одинок -- да он никогда и не был один! Мама, Ксюша, друзья -- что ему ещё нужно? А девушка -- без неё прожить юноше в расцвете сил сложно, но можно. Может, это всё дурацкий розыгрыш? Просто намёк, что нельзя ему быть таким доверчивым -- а он, дурак, опять поверил?

И вдруг у Саши в груди что-то ёкнуло. Схватившись за голову, подросток ошеломлённо вытаращил глаза в пустоту. Больно ударяясь о рёбра, сердце так и норовило выпрыгнуть из груди от ужаса. Трудно было поверить в возможность такого стечения обстоятельств, но к этому всё в конечном счёте и свелось: а если встреча в заброшенном кинотеатре -- ловушка? Западня, устроенная Настасьей? Конечно, простому школьнику далеко до политических реалий мира сего, но прожив полтора года в городе на военном положении, все саратовцы уже сами прекрасно понимали: война продолжается. Пусть не слышно тех стычек, больше не гремят выстрелы, но их смертоносная аура попросту зашкаливала возле самой границы с Колонией. Поначалу никто не обратил внимания, но через месяц после возведения Стены городские службы начали бить тревогу: из Саратова начали пропадать люди. По одному, по два человека в неделю, редко больше, но факт оставался фактом: население города на самой границе за полгода без вести потеряло почти сотню своих сограждан. Родные, друзья ничего не знают, на работе ничего о них не слышали -- словно те испарились. В конце концов выяснилось: почти все исчезнувшие до этого встречались с кем-то в местах, самих по себе не людных, но рядом с которыми каждый день проходят тысячи людей, где так легко затеряться в толпе. А после полиция Северного Саратова объявила: двоих пропавших без вести нашли. На КПП "Чапаев" -- со стороны Азовской Республики.

Оказывается, используя их знакомых -- граждан Колонии, людей похищали и вывозили в Южный Саратов насильно под видом "дипломатического груза". Опуская чудовищные подробности, северян насильно держали взаперти, в тёмном помещении, в железных клетках и только чудом паре из них удалось оттуда сбежать. После того инцидента между Северным и Южным Саратовом словно пробежала чёрная кошка: города взаимно обвиняли друг друга в похищении граждан России. Представители Колонии заявляли, что эти "так называемые беглецы" -- лишь куклы в руках российского правительства, призванного дискредитировать демократические ценности Азовской Республики. Северяне говорили обратное. Кто прав, кто виноват, Саша наверняка знать не мог, однако был уверен: хотя бы малая часть тех, кто потом вернулся, вполне могли быть похищены таким способом. По крайней мере, выглядело это убедительно: Южный Саратов всегда старался всячески переманить жителей северной части на свою сторону, и хотя по заявлениям властей, у них ничего не получилось, иллюзия бегства из подконтрольной России части Саратова была. В голове Саши всё моментально встало на законные места: заброшенный кинотеатр, выходящий на проспект Кирова, рядом со Стеной, в позднее время суток. Чёрт -- всё сходится! Подросток с силой стукнул кулаком по пустому соседнему сиденью -- вот значит как! Ты теперь тоже... одна из них? От злости по телу Саши прокатилась мощнейшая волна разрушительной, беспощадной ненависти.

-- Станция "Стрелка"! Конечная.

Услышав знакомый текст объявления, Саша мощным рывком выскочил из поезда и уже помчался к составу, идущему обратно, уехать поскорей домой, к маме, к сестре, к родному дому, но остановившись на пол-пути к шестивагоннику, услышал откуда-то из толпы вопрос: почему?

"Почему? Почему, Сань? Скажи, а!" -- несколько раз повторил тот же вопрос голос в его голове, -- "Серьёзно, ты до сих пор ненавидишь? Так ненавидишь, что готов списывать на неё все грехи мира? Всерьёз думаешь, что она станет воевать за Колонию просто потому, что бросила тебя? Сань, у тебя паранойя! Может, уже сходишь с ума? Или уже сошёл?"

Замотав головой, как при сильном головокружении, Саша сперва застыл на месте, а затем грузно приземлился на жёсткую скамейку посередине платформы.

"Сам подумай -- ну бред же! Конечно, нельзя исключать вероятности, что она теперь завербована, но скажи -- какова она, вероятность эта? Тысячная? Миллионная? Ей всего семнадцать, Сань! Очнись уже! Ты просто параноик!" -- нашёптывал ему на ухо внутренний некто, -- "Так уверен в самом худшем? А где повод? Что же, интересно, таким тебя сделало? Война? Стена? Бедность? Колония? Она? Да хоть тысячи причин придумай, всё равно это неправда. В этом виноват -- просто прими это -- ты сам!"

"Ты сам! Ты сам..." -- пронзительная пустота в голове Саши эхом отразила последние слова. Хватаясь за голову, парень изо всех сил пытался вытрясти мучительный, режущий слух ответ, но не мог. Одиночка, всегда сторонящийся друзей, сестры, матери, злопамятный пессимист и ворчун, прежний он сейчас, наверное, не узнал бы такого себя. После "Кровавой весны", совсем один, Александр всё время старался забыть ту, прежнюю жизнь. Чтобы не было так больно, чтобы не сломаться, не потерять себя в новом жестоком мире, найти силы протянуть руку помощи -- погрязшей в отчаянии матери, слетевшей с катушек сестрёнке, просто пережить все эти неприятные перемены. А со временем затворничество превратилось в привычку -- прячась от всех и вся, Саша так старался забыть, каким был, что не понял, как стал совсем другим. Забыв о себе, помог тем, кто так нуждался, давал уверенность, но во всей этой суете не оставил частичку себе самому. Просто бросил на произвол судьбы. Как когда-то бросила Настасья.

-- И чем ты тогда лучше? -- тихо прошептал он себе под нос.

Уткнув взгляд в колени, закрыв голову руками, в позе эмбриона сидя на скамье в метро, подросток старался абстрагироваться от всех, остаться наедине с самим собой. Грохот поезда за спиной обдал Сашу знакомым запахом машинного масла, нестройный гул шагов вокруг приятно успокаивал. Абсурдная надежда разобраться в себе прямо здесь и прямо сейчас стала для северянина новой путеводной звездой. Звездой, указывающей точно на юг.

"Попробуй. В конце концов, что ты от этого теряешь?" -- продолжал внутренний Саша, -- "Если что, мобильник всегда под рукой. Полиция, конечно, не самое лучшее место, но по крайней мере, об этом сразу же узнают. Будь на стрёме и держи хвост по ветру -- знай, до границы там ещё сто метров. Кого бы тебе там не привели, это не так опасно, как лезть через Стену за ответом. Давай, вылезай из своей скорлупы -- может, получится. А если нет -- ну, ты хотя бы попытался"

Выпрямившись, Сашу всего передёрнуло: по затёкшим плечам словно прошёлся разряд молнии. Успокоенный голосом в голове, одинокий школьник сидел на платформе. Никто его не трогал: люди просто проходили мимо. Ну, оно и к лучшему: всё равно от них не получит ответа. Он точно знает: где-то рядом -- всего через три остановки. "Вокзал", "Университет", "Кировская"... Чёрт возьми, а ведь раньше было так близко! Это теперь придётся крутиться. Поднявшись, чуть отряхнувшись сзади от слоя пыли, Саша с силой встряхнулся и посмотрел на часы в мобильном. Через пару минут как раз должен был подъехать автобус и надеясь на него успеть, парень со всех ног поспешил покинуть "Стрелку".

Двадцать минут лицезрения антиутопического реализма в тёмно-синих тонах пролетели незаметно и едва двери автобуса номер 24 открылись на площади Чернышевского, Саша со всех ног поспешил к кинотеатру "Пионер". В городе постепенно смеркалось и последние лучи уже зашедшего за горизонт солнца догорали в вечернем небе. День сменяла ночь, а этот проспект Кирова никак не прекращал из последних своих сил завлекать к себе гостей. Яркие разноцветные огни Консерватории, оставшиеся ещё с празднования городом Нового года, неплохо дополняли ламповость оранжево-жёлтого свечения окон заведения муз. Красные, жёлтые, белые, зелёные, синие лампочки играли, то загораясь что есть сил, то угасая, как могли поддерживая жизнь засыпающего с наступлением одиннадцати Северного Саратова. Красная, кое-где потрескавшаяся плитка велодорожки, бесхозно протянувшейся через весь проспект, вела несущегося во весь опор Александра мимо удивлённо глядящих вслед прохожих, уличных музыкантов, мимо полицейских, мимо фотографа, едва не зацепившегося за Сашу своей камерой, к кинотеатру "Пионер". Успеть к семи вечера -- вот его цель, а там уже будь что будет.

Краем глаза заглянув в мобильный, парень увидел там аж 18:57 и, отправив телефон в карман, со всех ног пустился в погоню. Всего три минуты -- и он всё узнает. Три минуты -- и его больше не будут терзать сомнения. В случае необходимости телефон пошлёт SOS-сигнал ровно через пять секунд после четырёх нажатий кнопки блокировки, и тогда конец всем планам Настасьи и её колонистской банды! Преодолевая один за другим пустующие, выдающие свою смерть отсутствием в окнах хоть какого-то огонька дома, Саша изо всех сил боролся со своим страхом -- что его ждёт? И главное, кто? Зачем? Выбиваясь из сил от бега, старшеклассник уже жалел, что не пообедал ранее как следует, но теперь было уже поздно мечтать. Все мысли его вели к "мёртвому" зданию с табличкой "Проспект Кирова, 11".

Наконец-то встретились -- после утомительного забега на время Саша снова посмотрел в свой телефон: 18:59 -- всё-таки успел! Согнутый пополам в попытках перевести дух от бега, старшеклассник то и дело поднимал глаза на заброшенный кинотеатр. Самый южный в их городе, всего на пару десятков метров южнее "Победы", в дни войны из него буквально вытравливали накрепко засевших там НАТОвцев, оттого ныне кинотеатр представлял собой жалкое зрелище. Полукруглый стеклянный павильон снаружи, вставка современности в окно практичного советского минимализма, был полностью разрушен, оставив после себя лишь голый остов, изрешечённый пулями неприятеля, да отдельные осколки стекла, а накрепко въевшиеся в плитку следы чьей-то крови придавали "Пионеру" ещё более ужасающий вид. Высоченная фасадная стена кратерами своими напоминала поверхность Луны, на которой побывали люди, оставившие после себя всего три буквы: две "Т" от слова "кинотеатр" и "О" -- от слова "Пионер". Оглядываясь по сторонам, ещё можно было увидеть редких прохожих, искоса поглядывающих на заброшенный кинотеатр -- когда-то здание по адресу "проспект Кирова, 11" пользовалось большой популярностью. Один из лучших в Саратове, и после появления двух десятков конкурентов "Пионер" оставался всеми любимым "Пионером". Увы, этот факт не помог пережить "Кровавую весну", навсегда убившую внутри него запах попкорна и звук кинематографической ленты, сменив их горькой пустотой холодной тишины.

Глядя на заброшенный кинотеатр, по рукам у Саши побежали мурашки: те далёкие дни, которые он так старался забыть. Их встреча с Настасьей -- зимний вечер, возле памятника Чернышевскому, короткий путь до "Пионера", сеанс тогда не особо популярной киноленты "Операция "Крым". Сейчас Саша уже плохо помнил сюжет, ибо весь фильм его больше занимал рыжий ангел справа, да и сама Настасья не была особо против -- в итоге почти два часа они провели, приклеившись друг к другу губами. Если бы они только знали, что всего через два месяца Крым перестанет быть территорией России, а сами они окажутся по разные стороны самой укреплённой государственной границы в мире... А теперь уж поздно сожалеть об утерянном: что бы там ни было, ни Настасью, ни прошлое ему уже не вернуть назад. Оттого гложимый самыми неприятными мыслями, Александр в последний раз огляделся по сторонам с целью убедиться, что на него никто не смотрит, чуть приподнял кислотно-жёлтые ленты с надписью: "Не входить -- опасная зона!" и аккуратно, стараясь не задеть головой большой осколок стекла, пролез в здание.

Внутри Сашу ждала ещё более мрачная атмосфера, чем снаружи. По просьбе Настасьи, парень вышел в холл "Пионера" -- то, что от него осталось: голые железобетонные балки, едва различимые в темноте, были единственным, что можно было рассмотреть здесь во всех деталях. Предельно напряжённый, в состоянии взведённой пружины продвигаясь сквозь полумрак, Саша практически ничего не видел, зато слышал всё: омерзительный хруст стекла под ногами, шелест бумаги, скрип бетонной крошки. Всё, что только можно открутить или сломать, было откручено и сломано -- похоже, после НАТОвцев здесь ещё побывали по меньшей мере десяток мародёров. Даже свой автограф оставили -- где-то в дальнем конце холла на стене Саше померещился чей-то абсолютно бессмысленный для него, нормального человека росчерк, сделанный аэрозольным баллончиком.

Тихий скрежет неработающих ламп под потолком взбудоражил слух ожидавшего, что в любой момент на него из темноты может кто-нибудь напасть. Раз споткнувшись на каком-то камне, при этом едва не порезав битым стеклом ладони, Саша старался ступать в два раза аккуратнее. Вой ветра в разбитых окнах, дверях залов нагонял ещё больший страх. По спине Александра побежал неприятный холод. Схватившись за телефон в кармане, он еле заставил себя сказать:

-- Есть тут кто?

В ответ послышалась тишина. Выждав примерно секунд тридцать, за которые ничего не случилось, Александр смог сделать однозначно очевидный вывод: кроме него, тут никого нет. Успокоившись, поглядев в телефон, Саша обнаружил там 19:02 -- если его кто-то тут и ждёт, то он явно опаздывает.

Минуты ползли не быстрее улиток. Вслушиваясь в завывания метели, в тихий отсюда топот ног снаружи, наблюдая, как кусок стены в углу от свечения гирлянды переливается всеми цветами радуги, парень ждал, когда он услышит шелест ограждающих лент, хруст стекла под ногами, тихое эхо чьих-то шагов, но ничего этого не произошло. Меланхолично вглядываясь в секундную стрелку аналоговых часов на экране мобильного, Саша старался не думать о плохом. В конце концов, в его жизни и так было много того, о чём ему хотелось бы забыть. Потеря отца, война, Стена, одиночество -- два года, выпавших из жизни. Наверное, он и сам не до конца понимал, зачем живёт: вероятнее всего, просто по инерции. Как тело, к которому не приложена никакая сила, все эти дни катился по течению, стараясь всё забыть, просто держась подальше от всех. Но он не смог, не устоял перед соблазном начать жизнь с нуля. Пусть даже это будет такая простая вещь, как пойти на поводу у своего дьявола, Саше было уже всё равно, что произойдёт потом -- он дождётся. Обязательно.

Время шло, а таинственный посланник Настасьи всё не появлялся. Время на часах словно замёрзло. Всякий раз, когда минутная стрелка сдвигалась на одно или два деления, Саша радовался, как маленький, но вновь и вновь слушая, как люди проходят мимо, сидя в развалинах кинотеатра, становился всё печальнее. Уже пятнадцать минут восьмого, а того, с кем ему назначили встречу, всё не было и не было. Может, он зря пришёл? Сидел бы дома, решал себе домашку, с Ксюшей, с мамой, никогда больше не вспоминал о Настасье. В конце концов, там, у "Окна в Америку", была их последняя встреча! Сам так сказал! Холодные, замёрзшие, кулаки Александра сжались, чтобы хоть немного согреться: нет уж -- пусть от этого ничего и не изменится, дождётся он или нет, эта рыжая больше для него не существует. Она покинула его, навсегда -- сделала свой выбор. Точка поставлена. Правда?

Когда на часах загорелось 19:22, Саша уже самозабвенно чертил на стене куском бетона площадку для крестиков-ноликов. Стоит ли говорить, что самому себе он не проиграл, но и не выиграл. К 19:25 у Саши начало кончаться терпение: уже смешно -- если его и пытаются похитить, то делают это как-то по-анекдотичному эстонски.

-- Всё -- сказал он, -- Если к пол-восьмому никто не придёт, уходишь отсюда. Баста!

Секундная стрелка пошла на свой последний оборот. Вид Саши сейчас говорил сам за себя: парень уже не верил, что кто-нибудь к нему придёт. Очевидно, то была просто глупая шутка этой рыжей ведьмы -- чертовка так и не наигралась в свои жестокие игры. Осталось всего тридцать секунд, а у Настасьи так и не появились ни душа, ни хотя бы зачатки совести. Пятнадцать секунд -- насквозь промёрзшие пальцы Саши уже стучат дробь по стене для крестиков-ноликов. Десять секунд: кто-нибудь, ну пожалуйста! Пять секунд: прошу, приди! Четыре... Три... Две... Одна...

Наконец на часах загорелось 19:30 -- полчаса с тех пор, как Саша залез в заброшенный кинотеатр "Пионер", истекли. В последний раз прислушавшись, юноша в отчаянной надежде приложил к уху ладонь, искренне желая услышать хоть малейший шорох, признак жизни, но в ответ ему отозвалась лишь тишина. Эта тишина была для Александра окончательной: никто не придёт. Тяжело вздохнув, ему оставалось только тихо материться сквозь зубы. Всё тщетно, ничего не изменится. Потянув лямки своего рюкзака, Саша напоследок оглядел разрушенный холл, прошептал пару ласковых, плюнул куда-то в темноту и уже собрался было уходить, как вдруг увидел в противоположном углу холла чей-то силуэт.

Чуть не споткнувшись, Саша с трудом удержал равновесие, умудрившись при этом не издать не звука. Вглядываясь в уже привычную глазу темноту, парень видел, как этот кто-то подошёл к пробоине в стене холла "Пионера". Маленький, несмотря на ощутимо толстую куртку худенький, по фигуре силуэт явно принадлежал девушке. Длинные тёмные волосы её едва заметно отливали синевой вечерних сумерек. Не замечая Сашу, неизвестная вытянула вперёд свою тонкую правую ладонь, словно надеялась поймать падающую с неба снежинку. Оставшемуся незамеченным Александру вдруг показалось, что он увидел на среднем пальце незнакомки кольцо, и с удивлением для себя обнаружил: кроме юбки чуть выше колена, ноги этой милашки ничего не прикрывает. Ошарашенный, Саша попытался податься вперёд, но не успел сделать и шага, как под его правой пяткой звонко хрустнула какая-то стекляшка.

Услышав посторонний звук, силуэт незнакомки чуть вздрогнул. Стиснув зубы, парень надеялся, что она подумает, что ей просто показалось -- наблюдать за незнакомкой казалось ему очень занятным. Застыв на месте в немного странной позе, из темноты он наблюдал, как изо рта повалили клубы пара -- кажется, его заметили. И тут, издав тихий вздох, неизвестная повергла Александра в самый настоящий шок, заговорив с ощутимым английским акцентом:

-- Прости, я всё время опаздываю.

Это была Настасья.

Оставить комментарий © Copyright Исаев Альберт Николаевич (schtirlitzisaevich@mail.ru) Размещен: 17/04/2016, изменен: 24/04/2016. 64k. Статистика. Глава: Проза, Фантастика, Драматургия Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: После вчерашнего Саше ещё нужно прийти в себя: та встреча с Настасьей на Переговорной улице оставила на нём ещё один неприятный отпечаток. И эта встреча - зачем ей снова с ним связываться? Что, если это просто розыгрыш или, что хуже - ловушка? Но и место - его-то она выбрала неспроста! Придётся выбирать - оставить всё как есть или переступив гордость, попробовать понять мотивы человека из-за Стены.

Исаев Альберт Николаевич : другие произведения.

Стена. Глава 3 - Место встречи изменить нельзя