Звуки музыки были прекрасны, хотя еле угадывались. Пригласивший Магомеда странник (почему "странник'? - слово само родилось) вел его вверх к закатному небу. Прекрасные прозрачные фигуры сопровождали его. Постепенно Земля осталась внизу; она удалилась, ее покрыл мрак. Небо тоже потемнело, ярко горевшие звезды тускнели. Исчезало все. Он оказался в черном небе над черной твердью без света. Оказалось, что сопровождавшие крепко держат его, он не может даже пошевелиться. Звуки музыки превратились в оглушающий скрежещущий звук. Огромным усилием он вырвался и остался в невесомости в этом черном пространстве. Быстро приблизилась земля. Она была темна, покрыта дымкой, поросла какими-то пыльными кустами, но уже зарей алел восток. Звезды были на месте. Он не разбился, почти не почувствовал удара, даже не испугался.
Магомед проснулся в смущении. Значил ли сон, что Всевышний устроит все наши дела, даже если мы не понимаем, как? Или сон был навеян письмом отца, которое Магомед прочитал вечером? Как всегда утром Магомед чувствовал необходимость выйти из дома. Он вышел через стеклянные двери спальни, стараясь не разбудить Зару, спустился на набережную по каменным растрескавшимся ступеням. Сквозь трещины в камне пробивалась трава. Утро было тихим, совершенно безветренным. Море лежало как зеркало, никакого движения, даже круизный лайнер вдалеке, казалось, застыл на подходе к пассажирскому терминалу. Это было время, когда город живет подготовкой к новому дню. Когда происходит то, чего не видят туристы, отсыпающиеся после вечерних излишеств. Когда начинают работать кухни отелей, когда уборщики выходят на улицы, когда начищаются вывески и хозяева магазинов еще не подняли жалюзи.
Было еще тихо в этот час. На набережной никакого движения, кроме этой рабочей неторопливой негромкой суеты, ни одной машины, кроме пустого экскурсионного автобуса, двигающегося в сторону кластера больших отелей. Площадки перед ресторанами были пустыми - столики сдвинуты для уборки. Вечером все здесь будет покрыто столиками, почти между столиками будут на ползти блестящие автомобили с капризными женщинами "мне здесь не нравится, дорогой" и раздраженными мужчинами "мы все-таки сядем где-нибудь?" Из всех заведений будет звучать музыка, сливаясь в непрерывный цветной шум. Хай сизон, одним словом.
На вкус Магомеда климат был жарковат и сыроват. Но Заре здесь очень нравилось. Хотя ей нравилось везде, где у нее возникало чувство безопасности. Среди соседей их называли "эти безумно богатые русские". Это тоже нравилось Заре. Хотя соседи тоже были отнюдь не бедные. А сами они были не такие уж безумно богатые (по сравнению с соседями, об обычных людях речь не идет), и уж точно не русские.
Заре вообще нравилось везде, где они останавливались хоть на время, лишь бы не было войны и можно было безопасно свить гнездо. Свить гнездо по-быстрому, неизвестно, что там впереди. В Петербурге, в Финляндии, в Австрии - она мгновенно привязывалась к месту. Когда Магомед начинал говорить про "люди мира", про "мир без границ", она понимала, что скоро снова паковать вещи. Заре не нужен был весь мир, ей нужен был Магомед и безопасное пространство для воспитания детей.
Магомед прошелся по набережной.
-Ассалам алейкум! - крикнул ему хозяин магазина ковров ручной работы. Ибрахим, турок из Анталии, держал здесь магазин третий сезон. Он развешивал ковры под навесом перед магазином. Магомед поднял руку, приветствуя его. Рисунок на ковре был удивительно похож на топологию молекулярного триггера на подложке из арсенида галлия. Над этим проектом Магомед размышлял последние дни. Не слишком ли рано пытаться применить в промышленных образцах исследовательскую идею? Эта разработка обгоняет время на десять лет. Это или шанс вписать свое имя в историю, или денежный насос, который высосет из фонда все деньги на доводку идеи до промышленной технологии. Впрочем, шансы - это суть того, чем он теперь занимается.
Магомед взял бутылочку колы из холодильника перед магазином, присел на пластиковый стул. По рисунку ковра можно было рассчитывать конфигурацию информационной молекулы после воздействия управляющего сигнала на затворах транзисторов. Как удивительно совпадал этот узор, вытканный неграмотной крестьянкой, со схемой в техническом приложении к бизнес-плану! Вселенная стремительно сжимается: женщина в горах Пакистана ткет схему молекулярного триггера, тянущую на премию по физике, и мечтает купить новый смартфон, чтобы смотреть Ю-туб. В голове монаха, идущего навстречу по лестнице Шаолиня, мыслишка, где можно срубить пару долларов. На вкус Магомеда мир людей оказался не так уж разнообразен. Как, кстати, неграмотная женщина справляется со смартфоном?
Хозяин магазина ковров присел на стул рядом с Магомедом, закурил длинную сигарету. Большую часть дня, до ночи, до закрытия, Ибрахим так и будет сидеть на этом стуле с длинной сигаретой в пальцах и компьютером на коленях, изредка делая легкую затяжку. Кроме позднего вечера, когда со своим земляком Ибрахим будет курить кальян.
-Как дела, уважаемый, как бизнес? - спросил Магомед. Разговор с Ибрахимом они вели на средиземноморском Инглиш.
-Не так плохо. Видел тебя на набережной с очень продвинутым физически парнем. Брат?
-Да, брат Ахмед из России был на отдыхе. Какой интересный рисунок, - равнодушно сказал Магомед.
-Очень хорошее качество. Очень редкая вещь. Полностью ручная работа. Шесть тысяч, - сказал Ибрахим, глядя на ковер с сожалением, прямо-таки с болью, что рано или поздно придется расстаться с такой прекрасной вещью.
-Очень дорого. Не найдешь покупателя, - покачал головой Магомед.
- Это для настоящего знатока. Пока пусть висит, украшает.
-На пляже люди не настроены покупать настоящие вещи. Или женщине не понравится, или у мужчины денег нет, - с Ибрахимом Магомед применял технику покупки, когда покупатель вообще не называет цену до момента, когда она его устроит.
- Это есть произведение искусства, - пожал плечами Ибрахим, - даже в наше время есть те, кто понимает настоящие вещи.
-Такие люди, как мы с тобой, понимаем это. Остальные покупают только то, что видят в рекламе. Настоящие вещи, как этот ковер ручной работы, кажутся им неправильными.
-Почему? Настоящая вещь говорит сама за себя.
-Они, - Магомед указал бутылочкой колы в сторону пустой набережной, имея ввиду туристов, которые заполнят ее к вечеру, - Они не могут захотеть таких вещей. Потому что то, что они могут хотеть, им объясняют по телевизору и в интернет-рекламе.
-Конечно. Вот эти коврики за сто евро идут лучше. Но я ведь говорю о настоящей вещи с настоящим человеком, не так ли? - сказал Ибрахим.
В первый сезон Ибрахим жаловался, что здешняя публика не умеет покупать. "Говоришь им тысяча, поворачиваются и уходят. Ну как так можно? Я что, за тобой бегать должен? Присядь, поинтересуйся, посмотри другой товар, начнем договариваться. Откуда я знаю, сколько это стоит?"
Ибрахим набрал начальный капитал, торгуя оригинальными японскими и швейцарскими часами по пять баксов на курортах Турции. "Фрэнд! Файв доллярз! Вери хай кволити! Ван хандред митерс дип гаранти!" Магомед уважал Ибрахима, который поднялся в этом мире, цепляясь зубами за каждый доллар. "Да ты более цепкий, чем я, в переговорах,"- сказал он однажды Ибрахиму. В шутку, понятное дело. Теперь Ибрахим привык к местным обычаям, но все равно обязательное здесь, у аборигенов Европы, требование повесить ценник на товар было каждый раз настоящим вызовом для Ибрахима.
Магомед уже покупал ковры у Ибрахима себе в дом и в подарок гостям. Процесс покупки занимал от нескольких дней до двух недель. Начальная цена за это время уменьшалась в несколько раз. Магомед мог купить весь магазин Ибрахима. Но Магомеду не могла прийти в голову мысль купить что-то у этого человека не торгуясь - во-первых, это было бы пренебрежением к нему, во-вторых, это было бы нарушением священного кодекса торговли.
Ибрахим имел склонность к легкой, шутовской философии, очень напоминая Магомеду его брата Ахмеда. Ибрахим почти серьезно сказал:
-Вот мы занимались в жизни одним и тем же: встречались с покупателями, искали товар, договаривались о поставках, оформляли накладные. В результате я сижу на набережной в стеклянной будке, а ты надо мной на скале в личном парке. Наверное, ты лучше молился? Подскажи!
Магомед, привыкший серьезно отвечать на шутки, сказал:
-Я никогда у Всевышнего не прошу то, что могу сделать сам. Будет ли доволен отец, у которого сын продолжает просить деньги, хотя по возрасту должен уже сам зарабатывать? Не делать то, что в твоих силах, означает уклоняться от долга.
-Но иногда нужно немного удачи. Без удачи ничего не получится.
-Мой дядя, шейх, человек, который был очень важным для меня, сказал мне: "Брошенный камень летит по закону. Но кто-то направляет руку, бросающую камень". Поэтому в молитве мы вправе просить вразумить тех, кто бросает камни. Все остальное мы должны сделать сами. Я думаю, Ибрахим, у тебя нормально с удачей. Поэтому ты в дизайнерском здании из теплоизолирующего стекла на одной из самых красивых набережных в мире с коллекцией ковров, которых больше нет ни у кого на всем побережье.
Подошел, поздоровался Василиос, молодой загорелый грек, хозяин магазина принадлежностей для плавания и инструктор дайверских курсов. Он жил и работал здесь только в сезон. Сын Магомеда Рамзан нырял вместе с ним, когда приезжал на выходные проведать отца. В остальное время Рамзан и Василиос поддерживали связь в социальных сетях. Так что иногда Василиос знал о Рамзане то, чего не знал отец.
-Пойду, пройдусь, да и пора завтракать и за работу, - сказал Магомед.
Сделка завязалась. Когда Магомед шел обратно, он увидел, что на месте ковра, который ему понравился, Ибрахим вывесил ковер с другим рисунком.
Зара приготовила ему привычный легкий завтрак. Младший простудил ухо и плохо спал ночью, Зара не выспалась, но ее мужчине не обязательно об этом знать - так она была воспитана.
Перед тем, как они купили этот дом, Магомед сказал жене: "Мы можем поселиться где угодно, где захочешь. Но я предпочел бы юг, чтобы горы были видны. Хотя бы небольшие". Поэтому они оказались здесь - она предложила это место. В этом городке они были в круизе когда-то в начале 90-х. Место поразило их красотой. Тогда они не могли всерьез думать, что у них будет здесь дом, тогда они не могли позволить себе поужинать в ресторане на берегу. Молодой гордый Магомед делал вид, что у него полно денег, и держал еще гладко выбритый подбородок высоко поднятым, а Зара, чтобы не обидеть его, в магазинах делала вид, что она просто ничего не хочет купить.
Зара видела, что мужу тут нравится. Но именно это "где хочешь" расстраивало ее. Это "где хочешь" означало, что ему почти все равно.
Зара сказала мужу:
-Ничего не могу с собой поделать. Я жду, когда снова раздастся лай собак.
Он кивнул, что понимает ее - он никогда не врал. Не было никаких причин думать, что этого не произойдет. Зара не хотела ему напоминать, как он просил поверить, что сделает так, что погоня навсегда растает в прошлом.
-Почему ты думаешь об этом? Что беспокоит тебя? - спросил Магомед.
-Опять эта сорока, - с чувством сказала Зара, - каждый раз, когда она появляется, начинаются события.
-Я давно хотел поближе познакомиться с ее мужем, удобный случай. У него есть выходы на интересных людей.
-Мне снилась сорока, которая скачет за мной. Навязчивая, громкая такая. Я пытаюсь ее прогнать и не могу, она не улетает.
-Милая, я разгоню всех сорок, если они будут мешать тебе.
-Лейлу ты не разгонишь.
Зара всегда ревниво относилась к Лейле. Хотя Магомед никогда не смотрел на Лейлу больше чем на подругу детства. Ну, почти никогда. Но наши женщины ведь раньше нас знают, кого нужно ревновать.
-Во-первых, не так много осталось людей, которые связывают нас с тем, чего уже нет, - сказал Магомед, - во-вторых, она всегда была полезна и бескорыстна при этом. В-третьих, ты моложе и гораздо красивее.
-Ну тебя, опять ты со своими штучками, - сказала Зара, но улыбнулась. Она обожала комплименты, мгновенно смягчалась, знала это за собой, сердилась, что ее так легко провести, что она как дурочка, ну и что, ведь нельзя стать не собой!
-После того, как она появлялась последний раз, мы оказались в этом ужасном месте, - сказал Магомед.
Зара засмеялась.
-Есть еще новости, - сказал Магомед.
Зара помрачнела. Она не любила новости, появившиеся за ночь.
-Мы едем домой, - сказал Магомед.
Зара молчала. В их жизни слово "домой" могло иметь разные смыслы.
- В Россию, - добавил Магомед. Зара молчала.
- Ты не соскучилась, - сказал Магомед. Он знал, что Зара не станет возражать или спорить. Зара понимала, что многое в жизни не зависит от желаний человека.
-Отец не поедет проходить еще один курс в Германии. Мы должны быть с ним, - сказал Магомед. Он положил перед Зарой планшет с письмом, которое пришло от отца ночью. Написанное по-русски. Всю жизнь Муса писал на этом языке. Этому языку, прекрасному русскому литературному языку Серебряного века, его научил немец в казахской школе.
"Сын! Когда люди достигнут технического бессмертия - это будет хуже смерти- писал Муса, - Все созданное подвержено энтропии. Тело можно лечить, но ничего нельзя поделать с тем, что душа устает. Я не хочу узнать дряхлость. Мне пора уходить. Я хочу умереть здесь, в родном селе, а не на больничной койке в Германии. Ахмеду я тоже написал письмо. С Шамилем я уже поговорил.
Я не знаю, хочу ли я, чтобы что-то было на той стороне. Я был человеком не потому, что я боялся наказания или ждал награды, а потому что хотел быть человеком. Чего еще желать после той жизни, которую я прожил? Это и есть высшая награда. Если на той стороне я встречу брата Абу - это будет бонусом. Хотя если меня отправят вечность сидеть в беседке из дикого винограда за столом, уставленным яствами, я даже не знаю, рай это или ад. Поэтому, если ничего не будет, я не буду в обиде.
Я не хочу быть ни чьим рабом, мне не нужен хозяин или пастух. Лучше пусть не будет ни чего, чем я буду рабом. Мне не нужна вера, чтобы прятать свой ужас перед жизнью или оправдывать свое безумие.
Когда я умру, сделайте все по обычаю и не волнуйтесь. Я не был одинок. Ты можешь понять меня. Таких, как мы с тобой, почти нет.
Покажи Заре это письмо. Я хочу, чтобы она тоже понимала меня".
-Я преклоняюсь. У меня не хватило бы смелости, - сказала Зара.
-Дело не в смелости, а в личном опыте. У меня другой опыт, чем у отца, - сказал Магомед.
Магомед подумал, что Зара не менялась с годами. Эту же женщину он встретил много лет назад на новогоднем вечере в институте отца. Эта странная неизменчивость - ее свойство или свойство его взгляда?
-Игорь отправляет Лейлу на своем самолете. Сам он останется в Европе на несколько дней. Ты полетишь с ней до Минеральных Вод, я напишу Шамилю, чтобы тебя встретили. Мне нужно заехать в Москву по делам. Я полечу регулярным рейсом.