Теперь в пятницу никого не надо было сгонять в клуб. Народу собиралось часто довольно много, особенно летом, когда из города приезжали родственники, подходили и приезжали люди из небольших поселков вокруг. Часто было много незнакомых, не всегда все пришедшие помещались в небольшом здании, многие оставались во дворе.

Для Абу в этом был элемент торжества. Году примерно в 1985-м, Абу тогда был председателем сельского совета, он принимал у себя дома своего старого товарища, секретаря райкома коммунистической партии. Секретарь приехал инспектировать какие-то выборы, в Верховный Совет то ли республики, то ли Российской Федерации. Они с Абу были знакомы еще со времен совместной работы в милиции. Разумеется, на участке Абу результаты выборов были просто великолепны. Явка избирателей: 99%. Голосов за "блок коммунистов и беспартийных": 99%. Сокрушительная победа блока коммунистов и беспартийных! И это еще до обеда! Чтобы дела не отвлекали старых товарищей от отлично приготовленной баранины с черемшой.

Что означало словосочетание "блок коммунистов и беспартийных"? Над кем одерживал победу этот блок? Это тайны, которые деятели коммунистического движения унесли с собой.

Так вот, тогда за обедом, показав на здание клуба на площади, Абу сказал: "Лет через десять я буду в этом здании проводить пятничную молитву". Секретарь только улыбнулся, Союз Советских Социалистических Республик казался ему вечным. Почему Абу так сказал? Он совершенно не имел склонности к резким или категорическим высказываниям. Тогда за обедом эта мысль неожиданно пришла ему в голову. И он просто высказал ее человеку, которого хорошо знал. Однако вышло почти так, как предсказал Абу. Он немного ошибся - это произошло не через десять, а через пять лет.

В эту пятницу (чуть больше чем через десять лет после того разговора) перед общей молитвой в мечети собралось особенно много людей. В этом не было ничего особенного, однако Абу своим глазом, цепким к всему необычному, несоответствующему, заметил возле мечети черный автобус, который не принадлежал никому из местных и много машин с городскими номерами.

Когда Абу зашел во двор мечети, он увидел там тех местных жителей, кто обычно занимает первые ряды на молитве, а в зале наоборот было много незнакомых ему лиц. Когда Абу предстал перед верующими, из первого ряда поднялся один из местных жителей и вдруг запальчиво и сбивчиво стал обвинять Абу в терпимости к грешникам и недостаточной образованности. Видно было, что человек волнуется.

Абу смекнул, откуда дует ветер. В селе был человек, с которым у Абу были напряженные отношения на религиозной почве. Некоторые ученые считают, что существует 7 или 12 больших грехов. Некоторые ученые, ссылаясь на хадисы, считают, что их 125 или 150. Есть и такие, кто насчитывает 700 только больших, малые же грехи толпятся за большими просто неисчислимой толпой. Умар по психологическому складу был человеком, относившимся к последнему типу. Он видел грех в самых простых человеческих занятиях. Самым трагическим в жизни Умара было зрелище бесконечного падения его родственников. Жена его племянника не только играла на музыкальных инструментах, но и работала в музыкальной школе! Его родственники любили танцы! Он своими глазами видел, как его внук в городе одел кепку козырьком назад! В другом народе Умар был бы монахом, удалившимся от мира, но в исламе удалиться от мира точно один из великих грехов. Так как Умар не мог уйти в монастырь, он пытался монастырский устав привнести в жизнь.

-Не волнуйся, уважаемый, говори спокойно, каждый правоверный может высказываться в этом доме, - миролюбиво сказал Абу, окончательно сбив выступающего с мысли.

Поднялся еще один земляк и сказал:

-Предлагаем выбрать нового руководителя молитвы.

Абу кивнул головой. Он обратил внимание на множественное число "предлагаем". Еще он видел, что революционеры торопятся.

-Действительно, по закону и по обычаю любой может предложить кандидата,- кротко сказал Абу.

-Предлагаю известного своим благочестием, скромностью и знаниями уважаемого Умара,- сказал еще один человек из первого ряда, - проведем голосование.

Возникло оживление. Один из жителей села громко спросил:

-Сегодня в первых рядах я вижу много незнакомых лиц, кто эти люди? Никто со стороны не может прийти и назначить нам имама!

-Это истинные верующие, наши знакомые в гостях, которые сегодня присоединились к нам в пятничной молитве,- поднялся еще один сторонник Умара.

-Мы уважаем нашего предводителя мечети, - подал голос один из местных уважаемых людей,- Абу служит нам примером. Он достойный сын своего отца, Хасана-Хаджи. Мы привыкли, что он разъясняет нам правила поведения и религию Аллаха. Я не имею ничего против уважаемого Умара, но его авторитет не так велик.

-Короче, давайте голосовать! - потребовал один из революционеров. Видно было, что местные активисты и приезжая массовка уверены в результате. Поднялся лес рук. Большинство местных жителей было возмущено, атмосфера накалилась. Люди зароптали, началась толкотня. Только сознание, что все происходит в мечети накануне молитвы, сдерживало страсти. Абу понимал, что люди за дверями не подозревают о происходящем и спокойно ждут начала намаза. Он поднял руку. Наступила тишина - это было одной из способностей Абу.

-Прошу вас успокоится, братья мои, умерить пыл. Согласно закону, установленному Аллахом, Свят Он и Велик, любое собрание верующих может выбрать себе руководителя молитвы. Я ничего не имею против того, чтобы молитвой руководил такой образованный и благочестивый человек, как Умар.

Умар недоверчиво посмотрел на Абу. Победа получилась какая-то ненастоящая. Удивлены были все. Известный своим решительным, крутым нравом Абу кротко смотрел на него:

-Приступай, уважаемый Умар.

***

-Я поступил по закону,- так объяснил Абу своему брату Мусе. Все кипело у него внутри. Он считал произошедшее полезным, но все равно кипел. Абу был знаком с Умаром больше пятидесяти лет, с того вагона, который детьми вез их в Изгнание в Казахстан, и по правде сказать, был невысокого мнения ни об его образованности, ни о нем лично. Абу считал Умара ничтожным и высокомерным.

-Конечно, можно было их сразу прогнать,- объяснял Абу Мусе,- но представь, началась бы свалка в мечети!

Горцы были уязвлены. У Умара, конечно, были сторонники, много людей опасались его страстной проповеди и прислушивались к ней. В наших сердцах, если посмотреть честно хотя бы перед самим собой, мы всегда увидим все 7, 12, 125, да хоть и 700 грешных мыслей. Всегда мы найдем вину, либо поступок, которого было бы лучше не совершать, у нас же есть совесть и стыд? К тому же дела последнее время шли прямо скажем не очень. Когда дела идут не очень, мы более склонны размышлять о своих прегрешениях. Но теперь от Умара отвернулись многие даже из прислушивавшихся к нему людей.

В следующую пятницу местные пришли к мечети пораньше. Почти никого посторонних не было. Никаких городских активистов, только люди, гостившие у родственников. Умар искал глазами черный автобус: его городские знакомые обещали уже подъехать. Он не знал, что Абу выставил блокпост на дороге. Руководитель группы городских активистов как раз просил по-хорошему убрать трактор с прицепом, перегородившие серпантин дороги, чтобы не опоздать к пятничной молитве.

-Отсюда ближе до райцентра, там новая прекрасная мечеть. Зачем вам наше деревянное старое здание, где местные-то не помещаются? - спросил Шамиль, руководитель группы сельской молодежи, сложив руки на автомате Калашникова.

Руководитель городских - молодой человек спортивного телосложения в черной одежде- объяснил:

-Мы желаем увидеть нового имама Умара, который борется с ложными авторитетами и проповедниками. Хотим помочь нашим братьям избежать заблуждений и греха неверия.

-Желание помочь своим братьям укрепиться в вере очень хвалимо перед Аллахом! - покраснел от злости Шамиль,- Ты хочешь сказать, что наш род впал в неверие? Да наши предки были мусульманами, когда у твоих еще хвост не отвалился.

Теперь покраснел от гнева руководитель приезжих. Однако он сознавал, что сила не на его стороне:

-Я запомнил тебя. Приезжай в город с хорошей охраной.

-Давай-давай. Заглядывай к нам на молитву, только без автобуса с друзьями.

Свержение Умара произошло спокойно и буднично. Проголосовали и приступили к молитве.

***

Как было сказано, Абу не жаловал Умара. Но Умар, который не любил людей, не любил даже родственников за их испорченность, всю жизнь, еще с времен ссылки в Казахстан, испытывал привязанность к Абу. Часто человек не представляет, какую роль он играет в жизни другого человека. Столько, сколько Умар спорил про себя с Абу, два друга не успеют сказать за всю жизнь. Только Абу об этом не знал.

Тогда, в их общем детстве, Абу был из тех мальчишек, кто лезет на дерево выше всех, кто выходит на карнизы, от чего слабеют колени у того, кто это видит. Абу лучше всех кидал нож, первым бросался в драку. У Абу была тень- молчаливый, незаметный мальчик на год младше.

С малых лет у Умара появилось ощущение нечистоты мира. Мерзость окружавшей его жизни, быта ссыльных сильно задевала его. Жили они в деревянном бараке - одна комната на двадцать - тридцать человек. Семейные окружали свои кровати простынями. Спаривающиеся мужчины и женщины. Запах грязных тел. Запах спаривания. Безобразные складки тел людей в бане. Уродливый городишко из таких же деревянных бараков на бесконечной серой плоскости степи. Красное, как будто заляпанное грязью до крыши, здание заводоуправление с плакатом "Вперед к коммунизму!". Пение пьяных - как рев быков в грузовике, который привез скот на бойню. Дребезжащая музыка из громкоговорителя на стене с утра до вечера - как пытка. Мир, от которого даже нельзя было укрыться одеялом с головой, потому что отдельная постель у Умара появлялась только летом в пионерском лагере. Нечистота, запахи, шум, грязь, грязь, грязь.

Абу был не таким, как этот мир. Почему-то к нему не липла мерзость. Он был чистым. Еще с тех пор Умар вел свой молчаливый разговор со своим кумиром. Абу же обращался с ним, как вообще люди обращаются с не очень нужным: можно было смеяться над Умаром, можно было послать за папиросами, послать куда угодно, и он отправлялся почти счастливый, что Абу дал ему поручение. Что поделаешь, любовь - она такая жестокая. И вот уже они оба старики, и у обоих внуки, а проще не стало.

Всю жизнь Умар соперничал с Абу за умы и сердца односельчан. Жаль, что Абу, похоже, не знал об этом. Почему-то Абу все любили, а с Умаром скучали. Умар говорил полезное и правильное, а Абу все шутки шутил.Даже собственные внуки Умара старались избежать поучительной проповеди деда. А двор Абу был всегда полон детей со всего села. Умар говорил, что Абу им потакает, хотя это было неправдой - он как бы ими и не занимался.

Когда-то в юности Абу ревниво и даже как-то с удивлением относился к тому, что у его тени появились собственные взгляды. Как-то раз даже жестко высмеял Умара перед парнями, Умар простил это. Было в этом пренебрежении много обидного для Умара, тем не менее Умар, ведомый искренней заботой о душе Абу, а так же желанием прояснить отношения, не прояснённые на протяжении шестидесяти лет, дождался Абу, когда тот шел по делам по верхней дороге.

-Абу, ты не боишься Ада? - взял быка за рога волнующийся Умар, - Подумай не только о себе, но и о тех, кого ты увлекаешь своей легкомысленной проповедью.

-Мой брат Муса говорит, что Ад - это наш страх. Мы рождаемся, чтобы победить страх.

-Муса безбожник, мы оба знаем. Выходит, по-твоему, мы рождаемся, чтобы победить Ад?

-Так говорит мой брат, не я. Помнишь тот вагон, в котором нас везли в Казахстан? Помнишь момент, когда открыли двери вагона и мы увидели бесконечное снежное поле и белое небо? И пронизывающий ледяной ветер? Это не Ад? Что еще тебе нужно увидеть, чтобы сказать "это Ад"? Как определить "это Ад" или "это не совсем Ад"? Однако со смирением признаюсь, понимаю не все, ты прав.

Умар с досадой почувствовал, что Абу увлек его. На мгновение Умар вновь оказался перед открытой дверью в снежное пространство под белым небом Казахстана, ледяной ветер обжег ему лицо. Умар потерял, что хотел сказать. А он так обдумывал этот разговор, так готовился! Он сказал:

-Не может быть "не совсем Ад". Ты не понимаешь, что существует только "Да" и "Нет", только черное и белое.

-Как раз не существует черное и белое, а существует бесконечное множество цветов, которые иногда производят почти черное и почти белое!

-Как ты можешь проповедовать, если говоришь, что не понимаешь! Что ты тогда можешь объяснить другим, если сам только пытаешься понять? Кто послал тебя?

-Кто послал меня? Если бы я мог молчать, я бы молчал. Велика твоя гордыня, Умар, если ты считаешь, что знаешь законы Всевышнего. Просто я не такой надутый индюк, который считает, что все постиг!

В этом месте ученого спора благочестивый Умар попытался ударить досточтимого Абу посохом.

Однако попасть посохом по Абу, который молодым опером уголовного розыска в одиночку, когда еще не было никаких групп спецназа, заходил на самые страшные уральские малины, вооруженный только красной папочкой и самомнением, оказалось невозможно. Посох отлетел в сторону, а рука Умара оказалась в железном захвате. Умар терпел, пока слезы унижения и боли не выступили у него из глаз.

-Ладно, отпусти, руку сломаешь.

Таким образом, победа в теологическом споре осталась за Абу. Один пожилой человек двинулся по дороге к селу. Второй старик, у которого слезы текли по щекам от нахлынувших чувств, остался сидеть на камне.

С этого дня Умар стал ненавидеть Абу. Если бы кто-то предложил ему провести с Абу ученый спор, он бы сказал этому человеку:

-Даже слышать не хочу, что скажет этот красноречивый шайтан. Не хочу даже соблазняться его речами, как Адам соблазнялся речами Иблиса. Не хочу знать, что он думает, не хочу пытаться понимать его.

Но так он никому этого и не сказал, потому что никто этого спора Умару и не предлагал. Через два месяца Умар уехал в город, где стал известным проповедником - фундаменталистом.