Кравчик Макс : другие произведения.

Беглец между мирами (Глава 1-10)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Наша Вселенная оказалась намного загадочней и таинственней, чем мог себе представить менеджер среднего звена, обычной компьютерной фирмы. В скучную, размеренную жизнь Вячеслава ворвались невероятные события, которые заставили его покинуть родной мир, спасая свою жизнь от неизвестных преследователей из другого мира. Загадочная девушка, спасшая его, помогает парню сбежать, возлагая на него миссию не просто спастись самому, а спасти Вселенную от грядущего хаоса и уничтожения. Так он превратился в самого разыскиваемого беглеца среди всех миров. А Вы готовы добежать вместе с ним до конца?
  Беглец между мирами.
  
  Пролог.
   Вы бы могли измерить пустоту? Как узнать ее вес, размер, длину или глубину? Наукой известно множество различных мер и величин, которыми можно измерить почти все, но как измерить то, чего нет? Когда 'что-то' не имеет границ и оболочки, не имеет формы и размера - это то, чего и нет, по сути, как узнать какое оно, сколько его, и где оно? Но каждый знает, пустота есть. Пустота есть во всем и везде. В людях. О, как же много ее в людях. Они ее пытаются заполнить разнообразными методами: воспоминаниями, эмоциями, вещами. Даже такими же, как они сами, людьми. Но пустоты не становится меньше, пустота она везде.
  
  ***
   Где-то в пустоте на окраине неизвестности или может в центре смысла всего - жило существо. Может даже не жило, а умирало, а может и вовсе не рождалось. Существо никогда не появлялось и никогда не исчезало, оно не взрослело, и не развивалось. Оно просто было. Было нигде и никогда. Было везде и всегда. В нем было все, что могло быть, и не было ничего, потому, что оно не знало, как это...быть. Оно не могло знать кто оно, и не знало, так же как и знало то, что оно и есть то самое существо, которое не знает кто оно. Оно было всем и никем, находясь вне времени и пространства, находясь за гранью понимания и внутри всего известного, что могло быть известным.
   Существо заключало в себе: жизнь и смерть, материю и антиматерию, пустоту и полноту. Оно согревалось мертвенно холодным льдом или обжигающим пламенем, и прохлаждалось в тени невероятных вспышек света и следовавшей за ними темнотой, которых тоже возможно не существовало. В нем бушевали бури эмоций, которые никто не в силах был обуздать. Все то, что человечество пронесло сквозь всю свою эволюцию. Злость, ненависть, любовь, доброту и конечно одиночество. Бедное существо не могло понять в общем сумбуре всего с ним происходящего, хотя бы толику чего-то отдельного, но ... одиночество, было тем единственным чувством, которое оно ощущало в полной мере.
   Все имеет свое начало и все и имеет свой конец, но даже в этой простой аксиоме, не было никакого смысла. Ведь существо не могло ощущать хоть что-либо отдельно. Все с ним происходило одновременно и всегда, целую вечность, или же всего мгновенье потому, что для него не существовало времени. И однажды, через века, тысячелетия или же миллионы лет, а может и сразу через секунду после осознания такого дикого, мерзкого, всепоглощающего одиночества, существу стало так невыносимо горько, что оно обронило слезу...
   Слеза эта, пролетев миллиарды миль или же просто, не сдвинувшись с места, взорвалась, чудовищным по своей силе взрывом. Взрыв был невероятных масштабов, разнося всю сущность существа на огромные расстояния и высвобождая все его содержимое вокруг. Неся в себе все то, чем и было это несчастное одинокое существо. И осколки этой слезы стали разноситься везде, создавая время и пространство, разбиваясь на звезды и порождая галактики. Насыщая новую рожденную вселенную, жизнью. Сколько это все длилось, не дано узнать никому, но после этого чудовищного, но такого прекрасного взрыва, зародилась сама суть начала. Начала всего известного в нашем мире.
   А от слезы, осталась лишь крохотная звезда, в которой билось сердце вселенной. И горящая внутри нее искра, ярко светила, чтобы поддерживать огонь жизни всего сущего.
  
  Глава 1.
  
   Очень противный, резкий и так настырно повторяющийся звук, пронзил сознание Славика. Будильник. Какое же это мерзкое слово. Да и не только слово, а вся суть этого адского устройства была ему крайне неприятна. Ну, почему нельзя вставать по утрам без вмешательства в такой приятнейший процесс как сон, этой гнусной, бездушной техники? Но вставать надо.
   Вячеслав работал в небольшой компании, продающей компьютерную технику. Не то, чтобы ему не нравилась эта работа. Он вполне хорошо себя ощущал в должности старшего специалиста по продажам, но сказать, что это мечта всей его жизни, никак нельзя. Хорошая зарплата, не сложная работа, связанная с довольно таки интересной современной отраслью, но время, потраченное, на просиживание в офисе за монотонной работой, постоянно казалось, потраченным впустую. Он хотел большего, но того свободного времени, которое у него было в распоряжении, катастрофически не хватало. Поэтому, сидя за рабочим столом, он пытался восполнять все свои потребности, поглощая различного рода информацию чудовищными объемами. Большинство же его коллег, не утруждали себя попытками, нагрузить свой мозг излишней активностью, поэтому они, коротали свои свободные минутки, на разных развлекательных порталах. Не хватало свободного времени и на любимое хобби. В детстве родители его отдали на секцию спортивной стрельбы из лука. Их сын даже успел за несколько лет обучения, достичь определенных результатов, но коварная судьба злодейка, вмешалась в жизнь юного дарования и ввела свои коррективы.
   Так, когда ему было уже четырнадцать лет, и он в третий раз подряд завоевал титул лучшего стрелка из лука города и уехал на соревнования страны в столицу, его ждали дома ужаснейшие новости. Его родители, возвращаясь с загородной дачи, попали в автокатастрофу. Их автомобиль слетел с моста, пробив заграждение, и угодил в реку. Тела их так и не были найдены. Парню же сказали, что они пропали без вести.
   Многие годы спустя Славик, поднимая городские архивы, старые интернет издания местных газет, выискал всю информацию о том несчастном случае. Фотографии с места событий никак не могли подтвердить версию о банальном ДТП. Место аварии на мосту, было похоже, скорее, на поле боя, во многих местах отмеченное черным нагаром, словно от взрывов. Машина была так искорежена, словно ее рвали несколько огромных медведей, причем даже в некоторых местах ее будто пытались вскрыть огромными когтями, как консервную банку. Но время оказалось лучшим лекарем, и он лишь с грустью вспоминал, своих, тогда еще очень молодых родителей. В память о них он до сих пор занимался стрельбой из лука, хотя конечно уже не в спортивной секции, а лишь в свободное от работы время.
   Времени ему и не хватало, даже на свое любимое хобби. Вот поэтому сегодняшнее пробуждение по будильнику, было обратным по эффекту, и не похожим на все остальные, рутинные дни. Славик сегодня собирался после работы поупражняться в стрельбе, что невероятно повышало его настроение до уровня небес.
   Еще одним фактором в его жизни была Аня. Девушка, мирно сопящая, рядом с ним, в момент пробуждения. Они уже несколько лет жили вместе и Аня, как и любая нормальная женщина, требовала от своего парня много внимания. Он же, будучи мужчиной воспитанным и приличным, не мог отказать своей спутнице в этом, но и она уважительно и понимающе относилась к потребностям своего молодого человека. И в те дни, когда он собирался провести время, со своим драгоценным луком, она не претендовала на его свободу. К слову сказать, личностью она была, не в меру современной, шла в ногу со временем и модой. Прямо сказать это не радовало ее спутника, потому что Аня была сильно зациклена на себе, и в общем не отличалась особой смышленостью. Ее познания окружающего мира заключались в рамки информации, доступной из социальных сетей, а интересы и вовсе были замкнуты внутри этих границ. Хотя Слава был с ней, лишь потому, что она была невероятно наивным, и безгранично добрым существом. Поэтому он считал своим долгом оберегать ее от жестоких реалий жизни. А все, что в ней раздражало, он, как воспитанный мужчина, тактично пропускал мимо своего внимания. Любовь же обошла стороной его сердце.
   Размышлениями такого рода, утренние часы Славика были заняты постоянно. С ними он принимал утренний душ, и ел традиционную на завтрак, яичницу с жареными сосисками и тостами с маслом, пил обжигающий чай и ездил на работу. Сегодня его привычный маршрут стал куда более длинным и загадочным, чем он мог представить еще час назад. По каким-то причинам часть города была перекрыта, и стандартный маршрут его автобуса пустили по объездной дороге, которая опоясывала город. В транспорте он узнал, что утром в городе случились два небольших землетрясения и какие-то аномальные явления, но что именно, он так и не понял.
   Дорога, по которой они пустились в объезд, всегда была забита машинами, особенно грузовыми, но сегодня был аншлаг. Он и сам ехал без надлежащего комфорта, а именно стоя, придавленный со всех сторон, другими спешащими на работу людьми. На каком-то участке их пути, вдруг, произошло что-то странное. Гулкий грохот донесся навстречу движения транспорта, а затем последовала бурная волна, прокатившаяся под колесами спешащих автомобилей, словно подкинула их на миг в воздух и также внезапно стихла. Люди, упавшие в салоне автобуса, вставали и помогали встать другим. Движение машин замерло, а водитель покинул салон и ушел вперед, чтобы разобраться в случившемся. В салоне царила легкая паника, люди боязливо оглядывались, глядя друг другу в глаза. Они пытались понять, что же произошло и искали, того, кто сможет им это объяснить, но среди пассажиров таковых не нашлось. Вернулся водитель и сказал что, скорее всего, был достаточно сильный подземный толчок и дорожное полотно, начинающееся сразу за мостом, встало дыбом. Такое объяснение успокоило почти всех, и лишь те, кто действительно опаздывал на работу, начали негромко возмущаться. В результате события, не свойственного обыденной жизни, образовалась пробка, хотя они в этом городе, из-за чего только не образовывались. Водитель открыл двери автобуса, выпуская людей на свежий воздух.
   На улице была осень, хотя не дождливая, как обычно, в этот период года. Люди были одеты в легкие куртки или же теплые свитера, поэтому в салоне автобуса находиться было очень душно. Это та самая пора, когда не знаешь, как одеться. На улице уже прохладно, а в транспорте не выносимо жарко.
   Славик вышел со всеми подышать и на мгновение замер... Мост, перед которым они стояли в пробке, был тем самым, на котором погибли его родители. Заграждения, конечно, починили много лет назад, но не узнать это место он просто не мог. Он направился в сторону речки, через которую этот мост и был перекинут. Речка была не сильно глубокой, но достаточно широкой и с быстрым течением. Именно так объяснили ему ненайденные тела родителей. Их унесло течением. Он бывал здесь каждый год, в годовщину их смерти и каждый год, именно на этом месте он ощущал странные сомнамбулические ощущения. Чувство нереальности окружающего мира, жуткие, врывающиеся в сознание отголоски чего-то далекого, но при этом такого родного. Словно во сне он часто видел, как пространство вокруг него начинало дребезжать, искажаясь и истончаясь, словно сказочное марево, сквозь которое проступали очертания незнакомых мест. Все это сопровождалось легкими жжениями в груди, в том месте, где висел кулон, подаренный родителями, который любящий сын никогда не снимал.
   В этот раз, ступая шаг за шагом, Вячеслав шел к мосту, ожидая именно этих ощущений. Все его естество кричало ему, что они появятся и сегодня. Здесь и сейчас. И вдруг земля под его ногами зашевелилась и пошла едва заметными волнами, а он продолжал напористо идти вперед, не обращая на это внимания. Все ближе и ближе подбираясь к мосту, он перешел на бег, не в силах остановить нарастающее наваждение. И вот, когда он ступил на него ногой, все повторилось. Та же иллюзия, тот же кошмар. Он перекинулся через заграждение моста и заглянул под него и все стихло. Сошло, на нет, словно ничего и не происходило, а внизу на берегу речки стояла девушка в коричневых штанах из грубой кожи и плотной, в серо-белую полоску, жилетке. Он посмотрел на нее, а она улыбнулась ему и исчезла, в тот момент, когда он моргнул глазами. Растерявшись от таких страстей, он плюхнулся на асфальт, закрывая руками лицо. Грудь его снова обдало теплом.
  
  ***
  
   Сидя на холодном бетоне, из которого был сделан мост, Славик не мог прийти в себя. Он тёр лицо руками и жадно хватал осенний воздух ртом. В солнечном сплетении что-то давило, словно кто-то пытается намотать его душу на кулак. Болью отдавало под правую грудную мышцу и под лопатку с той же стороны, словно пронзая все тело насквозь. Он похлопал себя ладонями по лицу и крепко зажмурил глаза. Затем резко открыл их и уставился взглядом в небо. Небо было пасмурным и темным. Ветер гонялся за тучами, но они ловко от него убегали, не замечая его тщетных усилий. Наваждение прошло, но осталось чувство, словно он уже не принадлежит этому миру, или мир теперь не такой как всегда. Словно кто-то прорвал его оболочку, и теперь, все его естество вытекает сквозь крошечный разрыв. Как будто кто-то взял огромную иглу и проткнул огромный воздушный шарик под название мироздание. Он перевел взгляд на происходящую вокруг обстановку и впал в некоторый ступор. Что-то изменилось. Нет, машины находились там, где и стояли до этого. Деревья по-прежнему росли там, где им и положено расти, небо вверху, земля под ногами... но его восприятие несколько изменилось. Все эти привычные вещи вокруг стали пепельно-серыми, ржаво-коричневыми или же угольно-черными. Машины и автобусы выглядели так, словно десятки лет ржавеют здесь, не сдвигаясь ни на дюйм с этой дороги, хотя он и явственно слышал урчание их моторов. Сама дорога разорвана трещинами и волдырями вздувшегося асфальта. Но транспорт неспешно продвигался по ней, словно по зеркальной поверхности. Деревья повсюду испещрены язвами и гнилыми нарывами, как будто неведомые жуки-убийцы пожирают их изнутри. Но он видел, как на них шевелятся от ветра еще зеленоватые, но уже начавшие желтеть, листья. Он резко встал и обернулся к реке. И увидел, что некогда прозрачная вода, несущая белоснежные барашки пены в местах завихрения воды на камнях и порогах, стала красной словно кровь. Он, резким движением руки, захлопнул свой рот, который в порыве ужаса, попытался вскрикнуть, и тихо замер.
   - Молодой человек! Молодой человек, с Вами все в порядке? - Окликнул чей-то немолодой голос Славика, и он резко обернулся. Перед ним возникла ухоженная женщина лет сорока и с неподдельной тревогой смотрела на него.
   - Вы тут стоите, словно статуя уже несколько минут и ни разу не пошевелились. Мне показалось, что Вы даже не дышите. Я такое уже однажды видела. Парня на скорой помощи увезли, потому что он, так и не смог прийти в себя. - Поведала женщина Славику и, увидев, что он хоть мало-мальски реагирует, добавила: - Ну, слава Богу, а то уж я подумала, что опять со мной такое повторится. Я Вам скажу, это страшное зрелище.
   Ее беспокойство так его обескуражило, что он только и смог слегка улыбнуться. Женщина сказала, что пора возвращаться в автобус, потому что пробка уже рассосалась, и они могут продолжить движение. Он еще раз осмотрелся вокруг, но ничего странного не увидел. Машины выглядели как обычно, блестели разнообразными покрасками, а некоторые даже аэрографией. Деревья выглядели здоровыми, и река шумно била берег своим потоком, переливаясь синими оттенками. Он глубоко вдохнул приятный прохладный осенний воздух, выдохнул и направился к автобусу.
  
  Глава 2
  
   Рабочий день уже наполовину был оставлен позади и Славик выбрался на обед в торговый центр, здание которого находилось по соседству с его офисом. Он сидел, ковыряя размокший рол в блюдце с соевым соусом, тыкая в него деревянной палочкой для еды. Его сознание было поглощено размышлениями, связанными со странностями, произошедшими сегодня утром. Он не мог понять, что же именно с ним произошло. Почему привычный мир ему привиделся столь иным, отвратительным, умирающим? И почему это все произошло именно там, на мосту, где погибли его родители? И что это была за девушка, которую он видел всего миг, и которая ему так искренне улыбнулась, а потом исчезла? Что все это значит? Он сходит с ума? Или же всему случившемуся есть логические объяснения? Эти вопросы наводнили его сознание, не давая покоя и сея в душе тревогу. Рол превратился в рисовую кашу, и он позвал официанта принести ему чистое блюдце для соевого соуса. Официант кивнул, давая понять, что исполнит его просьбу, сею секунду, и отправился на кухню. Кафе, в котором он сидел, находилось прямо посреди торгового центра и выглядело как открытая площадка ничем не огороженная, вокруг которой сновали люди. Просто столики, которые располагались на первом этаже недалеко от великолепного фонтана, с яркой мигающей подсветкой. Когда официант ушел за блюдцем, его внимание привлек шум, доносившийся со стороны фонтана, и он машинально повернулся в его сторону. Шум создавала молодая и, несомненно, привлекательная девушка, которая кричала на молодого человека, размахивая у него перед лицом какой-то бумагой. Она была хорошо одета и имела спортивную фигуру. Такие девушки пользуются огромной популярностью у мужчин любых возрастов, но и требуют к себе должного отношения и внимания. Насколько Славик понял из гневной тирады девушки, ей не понравился подарок, сделанный парнем в день ее рождения. Она рассчитывала, что он ей подарит смартфон очень известной марки, а не какой-то абонемент. Куда именно был абонемент, он не расслышал, но очень сильно посочувствовал парню, который стоял, потупив взор, и едва молвил слова, чтобы хоть как-то успокоить избранницу. 'Даа...' - Подумал Вячеслав - '... угодить девушкам в наше время, не так уж и просто'. Так оно и было. В современном обществе, люди (в особенности молодые люди) стремились к красивой жизни, о которой рассказывали многочисленные модные журналы и другие 'глянцевые' издания. И в этом суровом мире, ценились сугубо определенные вещи. Особенно они были важны для молодых девиц: деньги, машины, клубы, шопинг и тому подобные атрибуты современных успешных людей, вот что их манило и притягивало. Ему было жалко парня, особенно когда, девушка, так войдя в раж своего негодования, начала прилюдно толкать своего молодого человека, а ее подруги начали над ним смеяться. Девушка, в свою очередь, увидев такую реакцию подруг, уже специально, начала оскорблять молодого человека и толкать его еще сильнее. Это было ужасно вульгарно и очень обидно. Обидно не только за парня, а за всю нашу жизнь. Где человеческие чувства были заменены вещами, которыми люди тешили собственное эго.
   Славик наблюдал эту картину с горечью, которая понемногу стала перерастать в злость, а затем и ярость и мир перед его глазами снова пошел волнами. Словно все вокруг заиграло, как мерцает горизонт над раскаленным песком в пустыне. Грудь защипало, а затем обожгло сильным теплом. Он схватился рукой за белоснежный кулон, висящий у него на шее, и ойкнул. Это полупрозрачное украшение на серебряной цепочке, с мерцающей алой искрой внутри, было невероятно горячим. И он вновь увидел все вокруг гнилым и проржавелым, серым и истлевающим, болезненным и умирающим. А девушка ему увиделась совсем в ином обличии. Он увидел, что в груди у нее бьется гнилое сердце, а лицо искажено и похоже на ужасную маску, что придавало девушке вид омерзительной ведьмы из детских сказок. Он посмотрел по сторонам и увидел, что таких людей в торговом центре много и у каждого свое обличие. Такое же мерзкое и уродливое, как и у той девушки. Он завертел по сторонам головой и увидел, как жуткий парень, проходя мимо, толкает плечом женщину и, грубо ее обзывая, идет дальше. А в соседнем магазине, охранник окликает выходящую девушку, с такими же ужасающими чертами лица, а она пытается от него сбежать, и в этой гонке из под ее куртки выпадет украденная ею одежда. Сам же охранник выглядит таким же уродом, как и женщина, и на его лице пляшет торжественная гримаса, на которой читается упоение собственной властью. Возле очереди за мороженым капризный ребенок, еще с обычным и невинным лицом плачет, потому что на него кричит мать, физия которой изуродована такой же злобной гримасой, как и у всех остальных, а все потому, что ее малыш уронил шарик мороженного и перепачкал свою курточку. И многие- многие другие, вселяющие ужас лица, принадлежащие уже скорее не людям, а каким-то монстрам.
   И тут Вячеслав подскочил от испуга и удивления. Он вдруг заметил, что вокруг всех этих людей, как маленькие обезьянки пляшут, прыгают и извиваются какие-то существа. Они на вид такие же ужасные и мерзкие, как и люди, находящиеся рядом с ними, но эти монстры словно улыбаются, наслаждаясь тем негативом, который прямо таки источают люди. Они маленькие, не больше собаки по размеру, но очень юркие и подвижные. Эти чудовища имеют маленькие красные глазки, черное тельце и мелкие рожки, гребнем украшающим голову. Пасти клыкастые, а на лапах когти размером с зажигалку. Позади спины, хлесткими ударами извиваются два хвоста, украшенными острыми шипами. Осмотревшись вокруг, он понял, что их десятки, может даже сотни, но никто их не замечает. Они следуют за каждым таким обезображенным человеком и постоянно слегка к ним прикасаются, выплясывая вокруг людей, словно что-то им нашептывая. Слава так резко вскочил из-за стола, что случайно его пошатнул, и посуда упала на пол и частично разбилась. Он замер, глядя на жутких монстров, потому что шум от битой посуды привлек их внимание и они словно сговорившись, посмотрели на него. Они перестали прыгать и крутиться вокруг своих жертв, а те, в свою очередь, на миг прекратили делать то, чем они в тот момент занимались. Несколько монстров, в сторону которых он смотрел, как будто почувствовали, что их видят, и метнулись в его направлении. Но он, не подав виду, поднял с пола не разбившийся стакан, и усилием одной лишь воли заставил себя перевести взгляд на уже спешившего к нему, официанта. Официант крутился вокруг стола, убирая разведенный беспорядок посетителем, убеждая его попутно, что не случилось ничего плохого, и он моментально все уберет. А Славик старался смотреть за каждым его движением и почти не шевелился, натянув на лицо глупую улыбочку. Несколько монстров, которые, было дело, ринулись к нему, отвлеклись взглядами друг на друга, начали открывать свои пасти, а вокруг, сквозь придавленный шум торгового центра, он четко услышал их речь. Она звучала как пение, производимое шепотом, но гораздо громче, чем шепот, и на много отрывистее чем пение. Монстры перекинулись несколькими такими звуками и продолжили свои пляски вокруг людей.
   Славик наконец-то смог выдохнуть. Время, застывшее до этого на месте, вернулось к обычному своему течению, а звуки набрали прежних децибел и заполнили пространство торгового центра. Люди заторопились в своих направлениях, и суета торгового центра стала вновь похожа на муравейник. Как вдруг, сквозь всю эту толпу спешащих, мельтешащих и суетящихся людей, он вновь увидел ту саму девушку, которую он сегодня видел под мостом. Он побежал за ней, не скрывая панической атаки, которая с ним случилась от увиденных монстров, а люди, проходившие мимо, искоса на него поглядывали, не понимая, что с ним творится. Он вытер пот со лба и вдруг понял, что лица людей, вновь обрели свою человечность, а предметы вокруг перестали казаться гнилыми и умирающими. Когда он выбежал на улицу из торгового центра мир обрел свое прежние черты, а незнакомка словно растворилась в толщах суетливого города. И он вернулся на работу.
   Успокоившись в офисе, Вячеслав решил, что на первом же выходном посетит врача. Психолога или психиатра, ему еще предстояло узнать, но сходить к кому-то из них, показалось ему мудрым решением. А сейчас он направлялся в старую часть города, где находился заброшенный кирпичный завод, который опытный лучник, давно облюбовал под тир для стрельбы из лука.
  
  Глава 3
  
   Огромное заброшенное здание старого завода, сросшееся казалось, с землей, огромным волдырем-исполином уродовало и без того, унылый, урбанистический пейзаж. Оно зияло чернушными провалами глазниц, словно гниющий труп побежденного многоглазого монстра, обнажая армированные клыки, в почти разрушенных в некоторых местах, стенах. Тишина, царившая вокруг, заполоняла пустоты, и казалось, что даже солнечный свет поглощается этой угрюмой, огромной махиной. Лишь в одной части заброшенного кирпичного завода можно было расслышать едва уловимые звуки.
   Там, прижавшись спиной к стене, и крепко сжимая в руках лук с вложенной в него стрелой, стоял Вячеслав. Он резко выскочил в дверной проем, в котором даже не было дверной коробки и, выпустив в стоящую в нескольких шагах мишень стрелу, спрятался за стеной, с другой стороны проема. Его сознание проделало все очень быстро и ювелирно точно, а руки, давно превратившиеся в часть четко слаженного механизма по стрельбе из лука, молниеносно и практически не заметно, уже потянули новую стрелу из висевшего на правом боку колчана и наложили ее на древко лука. Острый взгляд уловил точное попадание в центр мишени, а внутренний голос, машинально повторил про себя фразу: 'В яблочко!'. Он, тренировался не часто, но был всегда в отличной форме и старые залы, забытого завода, служили отличным пристанищем. Он, вновь заскочил в длинное, заброшенное помещение и выпустил стрелу в мишень стоящую слева, расположенную намного дальше предыдущей. Вторая стрела, спустя всего лишь миг, просвистела, пронзая затхлый и пыльный воздух помещения, и впилась своим острым наконечником в ее соседку. Поразив две мишени к ряду, он направил лук к потолку и методично, с невероятной скоростью выпустил еще три стрелы в мишени, мерно раскачивающиеся под потолком. Пробив их насквозь, стрелы еще больше раскачали мишени, закрутив их в разных направлениях. Не тратя ни единой лишней секунды, Далее побежал к заранее подготовленному рубежу и, склонившись и уперевшись на одно колено, выпустил по дуге еще три стрелы, через стоящую в конце помещения баррикаду. За баррикадой раздались два приглушенных стука, которые означали новые попадания, и один дребезжащий деревянный звон от стрелы, которая пролетела мимо мишени, упав на грязный бетонный пол. Он направился к баррикаде посмотреть на мишень, но вдруг его сознание пронзила вспышка каких-то мимолетных видений, и все вокруг приобрело мрачновато приглушенные оттенки. Окружающий мир вновь зарябил, но на этот раз он знал чего ожидать.
   Через баррикаду шумным потоком начали перепрыгивать те самые существа, которых Славик видел в торговом центре. Внутри него что-то дернулось, и все тело наполнило волной разбушевавшегося адреналина, который пытался вытеснить заполонившие все его клетки нотки страха. Секунду, пребывая в ступоре, а затем, выйдя из оцепенения, он схватился за стрелы и меткими выстрелами пустил их в сторону бегущих исчадий ада. Они были маленького роста, но мерзкие гримасы источающие всем своим видом злобу, не оставляли шанса подумать, что ему не грозит опасность. Две стрелы впились в монстров, пробив одному сердце, а другому, вонзившись в лоб. Монстры, пораженные смертоносными снарядами, упали навзничь, прямо на баррикаду и в душе парня загорелся огонь надежды, а в сердце сверкнула искра облегчения. 'Их можно убить!' - подумал он, но едва эта мысль пронеслась в голове, как на ее место встала другая, которая кричала, что ему все равно не удастся их перебить в одиночку. Их было слишком много. И он побежал прочь. Разъяренные монстры гнались за ним, и он отчетливо слышал их топот позади себя. Среди шума от собственного бега, звенящих в колчане стрел и топота преследователей, также слышны были их голоса. Они выкрикивали шелестящие звуки из своих пастей, переговариваясь между собой, а один голос врывался в их шаркающие переклички, словно отдавая приказы. Складывалось впечатление, что они четко организованы и ведут привычный для них загон жертвы. Именно так! Они охотились на него, а он был их дичью. Несколько раз он останавливался, услышав слишком близко их перешептывания, и выпускал в преследователей по стреле. Иногда смертельное древко находило свою цель, навсегда обретая пристанище в чьем-то мертвом теле, а иногда пролетало мимо быстрых и изворотливых тварей, но ему было плевать - он пытался их задержать и оттеснить преследование. Петляя по коридорам мертвого здания и шумно дыша, он уже потерял всякую надежду оторваться от монстров-охотников, но жажда жизни гнала его вперед, выискивая все новые пути для бегства. Он понимал, что единственным шансом выжить, было выбраться из здания и бежать к людям, где возможно, его кто-то увидит и поможет. Хотя предательская мысль, о том, что этих мелких чудовищ видит только он, а остальные люди не в состояние их обнаружить, гадким червем все сильнее вгрызалась в его нутро. Был еще один, крошечный шанс, что вся погоня с неизведанными зверями происходила всего лишь в его голове, но и она не обретала успокоительных свойств для уничтожения бушевавшего внутри него ужаса.
   Свернув в очередной пролет, Славик с ужасом понял, что свернул не туда, и коридор с обеих сторон утыканный разными дверьми, заканчивается тупиком. Каждая из этих дверей могла быть, как и спасительной, так и той, которая навсегда захлопнется за спиной последних секунд его жизни. Как вдруг, самая дальня дверь распахнулась и из нее вышла девушка. Та самая девушка, которую он сегодня видел уже два раза и именно при таких вот, странных обстоятельствах. Она держала в руках великолепный лук, в широком размахе натягивая тетиву. Он замер, остановив бег на середине этого длинного коридора, а мимо его головы со стрекочущим звуком пролетела стрела. Его сердце остановилось на один удар, но ему показалось, что оно не бьется, целую вечность. Но обернувшись назад, он увидел катящийся труп монстра, который принял стрелу в свое тело прямо на бегу, и сейчас стрела разлеталась на щепки от умопомрачительных кульбитов, которые исполняло крутящееся мертвое тело этого мелкого хищника. Он резко взглянул в сторону незнакомки, и она ему махнула рукой, приглашая в свое спасительное и такое своевременное убежище.
   Не раздумывая ни секундой больше, Славик помчался навстречу к девушке, и когда он влетел в комнату находящуюся за этой открытой дверью, его изумлению не было предела. Это была электро-щитовая. Комната где находились трансформаторы и распределительный щит, и являлась распределительным пунктом подачи электроэнергии на этом заводе. Других дверей здесь не было. Очередной тупик. Он, сменив быстро улетучившееся недоумение на яростный гнев, повернулся к девушке, которая старательно баррикадировала дверь всем, что попадалось под руку. Он смотрел на нее словно завороженный, потому что ему, наконец, удалось ее рассмотреть вблизи. Он понял, что она одета как эльф или еще какой-нибудь сказочный персонаж из мира фэнтэзи. Он слышал, что существует множество молодежных субкультур, в которых молодые люди и девушки наряжаясь в сказочные одежды, реконструируют и воплощают в жизнь эпизоды, описанные в фантастических книжках. Хотя в данный момент ему, вообще все вокруг происходящее казалось именно таким вот эпизодом. Ролевой игрой. Он хотел было наорать на девушку, которая взялась, столь неудачно ему помогать, но она, забаррикадировав дверь легким движение руки сжимающий лук, оттолкнула его со своего пути и направилась к дальней стене комнаты, где находился распределительный щит. Опешив от такой наглости и от силы хрупкой девчушки, он просто смотрел на нее, не в состоянии даже пошевелится, позабыв о том, что она заманила его в ловушку. Незнакомка, воздев руки вверх, начала делать ими непонятные движения, выписывая изящными кистями рук, плавные узоры, словно чертя какой-то рисунок в воздухе. Голова ее была опущена на грудь, которая так и ходила ходуном, от ее учащенного дыхания. Кожу покрыло серебряными капельками пота, а от всего тела повеяло жаром и мощью. Она словно сгусток энергии, который пытается найти выход и прорвать некую оболочку или невидимый барьер. Вячеслав стоял не дыша. Ему никогда прежде не приходилось видеть ничего подобного, даже учитывая предшествующие события сегодняшнего дня. Зрелище завораживало и привлекало, одновременно внушая подлинный страх и благоговейный восторг. Он тонул во всем происходящем. Девушка же, продолжала выписывать невидимые узоры, на пыльном холсте заброшенной комнаты, а все это время в дверь нещадно ломились ужасные монстры, не давая надежды на спасение в случаи их прорыва через заваленную хламом дверь.
   В одночасье звук исчез из окружающего мира, словно сознание Славика вначале погрузилось под воду, а затем попало в вакуум. Он перестал слышать удары в дверь злых мелких чудищ, и перестал слышать стук своего сердца. Как будто все звуки вокруг выкачали огромным насосом. В глазах на миг потемнело и когда зрение к нему вернулось, он понял что стена, где находился распределительный щит, потеряла свою плотность и замерцала. Она словно истончалась, превращаясь в некое подобие кальки, на которой ее всего на всего нарисовали. Этот огромный полупрозрачный ватман начал рваться, вначале в одном месте, а затем и по всему периметру этого новоявленного холста. Сквозь эти рваные ранки, начал проступать яркий белесый свет, постепенно наполняя собой электро-щитовую. С мерцающими лучами этого света, прорывающимися, словно в средину его сознания, вернулся и звук. Он был скорее не слышен, а осязаем. Каждая клеточка тела, каждый его волосок слышал-чувствовал, словно ультразвуковой писк, перерастающий в оглушительный рокот, несущейся на него невидимой лавины. В этот момент вернулись и звуки ударов в дверь, которая уже на половину была разбита, а сквозь дыры в ней виднелись морды и клацающие пасти монстров. Вскоре, они разрушат ненадежную преграду, и уже ничего их не остановит от расправы над своими будущими жертвами.
   К Вячеславу вернулась способность мыслить, которая напрочь исчезла из его сознания от дикого животного ужаса и искреннего детского восторга, заполнивших весь его организм, во время всего происходящего. И он подумал, что еще пару секунд пройдет и его жизнь закончится, после того как сюда ворвутся кровожадные бестии. Но к его радости он ошибался, потому что незнакомка повернула к нему свое прекрасное молодое личико, и крикнула ему какое-то незнакомое слово:
   - Баргелум!(Бежим)
   Славик ничего не понял, но когда он перевел взгляд на стену, то обнаружил, что ее больше нет. Вместо нее был огромный, размытый тоннель, заполненный, словно вязким едва прозрачным воздухом. Реальность вокруг дрожала, а девушку трясло от перенапряжения, но она собрала силы в кулак и вскочила в направлении спасительного тоннеля. Ему ничего не оставалось, как последовать ее примеру и едва он вскочил в эту вязкую субстанцию, заполнившую таинственный тоннель, мир вокруг него побежал калейдоскопом.
  
  ***
  
   Он двигался в непонятном направлении, почти не видя ничего перед собой. Тишина, царившая вокруг, напевала ему какие-то незнакомые мотивы, а в ушах свистел ветер, хотя Вячеслав мог поклясться, что вокруг нет ни единого звука. Его тело продиралось через вязкую жижу, похожую по своей консистенции на гель или желе. Субстанция сопротивлялась прорыву, пытаясь исторгнуть его из себя, и ему казалось, что своим вторжением, он, причиняет ей боль. Из-за чего на душе у него стало невыносимо тоскливо, а сердце словно сжали в тиски. Он начал плакать. От этой невыносимой пытки, которую он причинял этому месту, ему хотелось завыть и в отчаянном припадке забить кулаками по земле, но сил хватало лишь на то, чтобы двигаться вперед. Боль все нарастала и нарастала, и уже грудь его, словно жгло напалмом. Он попытался закричать, но субстанция набилась ему в рот, затрудняя возможность даже дышать. А боль только усиливалась по экспоненте. Он попытался нащупать руками область, где бушевал пожар и уже почти схватился за изящный белый кулон с красной искрой внутри, который ему подарили родители, как обнаружил, что его нет. Он обшарил ладонью грудь, превозмогая боль, но кулона не нашел и тут его грудь обдало таким жаром огня, а в мозг ударила такая страшная и острая боль, что он потерял сознание и упал, выпав на той стороне этого дьявольского прохода.
  
  Глава 4
  
   Огромное кроваво-красное поле, как живой организм переливалось, как будто двигаясь в пространстве. Это яркое покрывало стелилось частыми волнами, закрывая своим рубиновым сиянием другое такое же одеяло изумрудного цвета. Волны накатывали друг на друга, сменяя расцветку, и вновь возвращались в исходное положение. Это поле было прекрасно, но добрых эмоций оно не вызывало. Оно завораживало бескрайностью и пугало, неизмеримым охватом пространства, вселяя опасность. Это огненное море достигало до самого горизонта, окрашивая небо, граничащее с ним, в полу прозрачные гранатовые оттенки.
   Сознание Вячеслава взмыло над этим удивительным и таким пугающим полем и полетело вдоль него. Казалось, что этому полю, не было ни конца, ни края, а приглядевшись внимательнее, он понял, что поле, которое так будоражит его воображение, полностью состоит из маков. Эти цветы дрожали на ветру, склоняя свои алые головы в разные стороны, описывая небосвод своими черными сердцевинами от одного края к другому. Сочные зеленые стебли этих маков, робко прятались под румяными шляпками не желая показывать небу свои утонченные формы. Небо же, словно злилось по этому поводу, клубилось серыми ватными барханами, разделенными между собой яркими солнечными трещинками, подсвечивая облака с обратной стороны. Облака все набирали свинцовой тяжести и серо-синяя чернеющая гамма, вскоре вытеснила из них хоть какое-нибудь дружелюбие, превращая изящные клубни облаков, так похожих на сигаретный дым, в мрачные темные тучи. Неоново-зеленые плети сорвались из трещин сквозь тучи и метнулись к потемневшему из-за отсутствия солнечного света, полю. Его сознание металось над этим маковым полем и трубило о смертельной опасности, разрывая напуганную душу на мелкие лоскуты, но он не мог понять, что происходит вокруг, и что все это значит. А сердитые тучи, так похожие на хмурые брови над глазами создателя, резко закружились в вихре и из них на его лицо начала капать влага. Мелкий теплый дождик оросил его лицо, и он обрел покой.
  
  ***
  
   Глаза Славика постепенно начали открываться и через образовавшуюся щелочку между веками, проступила полоска очень яркого слепящего света. Губы прилипали друг к другу, а во рту сильно пересохло. Тело нещадно болело, а суставы словно выворачивало наизнанку. Внутренние органы тоже давали о себе знать. Ощущения были такими, словно их перемешали большой ложкой, перед тем как подать этот фарш к обеду. Перед глазами стояла пелена, а звуки вокруг были слегка приглушенными, но они стали для его ушей истинной усладой. Вокруг щебетали птицы, стрекотали насекомые, и шумела листва деревьев с кустами. Лицо приятно согревало теплыми солнечными лучами, хотя земля, на которой он лежал, была немного прохладной и влажной.
   К лицу Вячеслава прикасались влажной тряпицей, которая напомнила резкой вспышкой воспоминания о пребывание на пугающем и прекрасном одновременно, маковом поле. Перед тем как его сознание провалилось в пустоту, на том поле пошел приятный мелкий дождик, который дарил живительную влагу уставшему лицу. Вот и сейчас, мокрая ткань, нежными движениями прикладывалась к разгоряченной коже, принося облегчение и удовольствие. Нежным прикосновением пальцев, кто-то разжал его потрескавшиеся губы и меж ними скользнули несколько капель прохладной воды. Он машинально их облизал и прильнул к горловине сосуда, которую бережно поднесли к его измученному жаждой рту.
   Жадно глотая спасительную жидкость Славик, приоткрыл глаза, и перед его взором оказалось прекрасное личико юного создания. Это была та таинственная девушка, которая помогла ему избежать неминуемой гибели. Её раскосые глаза были посажены на небольшом удалении от идеально ровного носа, с немного припухшими ноздрями. Наливные губы были плотно сжаты между собой, но как только девушка заметила, что он приходит в себя, они разошлись в лучезарной улыбке, обнажая ровный ряд жемчужных, аккуратных зубов. Он улыбнулся ей в ответ и на ее заостренных скулах, появился игривый румянец, который запылал розовым цветом, затмевая веснушки, щедро рассыпанные по щекам и носу. Она смутилась и, приподняв левой рукой его голову, прислонила к его губам флягу с водой. Он еще раз испил из сосуда и попытался привстать, но в голове звонким шумом заиграли звуки, похожие на мелодию ударяющихся друг о друга бокалов. Он застонал, но все же, сделав усилие, сел, уперевшись руками в сырую землю позади себя.
   Девушка встала с колен и запустила свои изящные ручки в свою небольшую тканевую сумку. Из нее она достала небольшой тряпичный мешочек и, развязав его, извлекла несколько зеленых листочков. Вернувшись к Славику, она вложила листья ему в рот и сказала: - Жуй! Он, покатал листья на языке и, не опознав неприятного вкуса, принялся их пережевывать. Листья были кисловатыми, с нотками горечи и похожими по вкусу на мяту. Сок из листьев проник к нему в горло и, превозмогая боль, он их проглотил. Его самочувствие резко улучшилось, а сознание прояснилось, взбодрившийся организм, словно включив резервное питание, стал отдохнувшим и энергичным.
   Незнакомка, увидев ожидаемый эффект, уверенно кивнула, что-то бубня себе под нос, и скромно улыбнулась. Она кинула мешочек с листьями в сумку и, обойдя небольшой костерок, едва дымящийся между сложенными в круг камнями, села напротив Вячеслава. Она впила взор своих необычных янтарных глаз в язычки костра, положив подбородок на плотно прижатые к груди колени, и обняла их руками. Черные пряди волос упали на ее кремовое личико, подчеркивая его идеальную форму, а рыжие тени огня заплясали на нем замысловатыми узорами. Солнце еще светило и нужды в костре он не видел, но едкий дым от огня очень удачно отгонял насекомых, что не могло не радовать. Возможно, ради этого эффекта, она его и разожгла.
   Он встал и осмотрелся по сторонам. Лес вокруг был словно живой, и кишел мириадами звуков и шорохов. Кусты и высокая трава иногда шевелились, под натиском пробегающих сквозь них животных. 'Главное, чтобы они не были хищными, и тогда, проблем с ними не должно было возникнуть'- подумал Слава. Но даже эти тревожные мысли не могли затмить шок от произошедших ранее событий. Повернувшись вокруг себя, он резко дернулся и в душе, словно задули огонек последней храбрости, которую он за сегодня успел исчерпать. Перед ним стояли три статуи, несомненно, каменные и безжизненные, как чудовищные надгробия готического кладбища. Статуи выглядели точь-в-точь, как те свирепые коротыши, которые гнались за ним по заводу. Их позы были различны, но все они тянули свои двухдюймовые когти в сторону их костерка. Пасти открытые в оскале и даже слюна свисающие с них, каменной нитью спадала на их тела. Он жутко испугался, но осознав, что безжизненные камни не причинят ему зла, вопросительно посмотрел на девушку. Она, заметив его испуг, улыбнулась и сказала:
   - Все в порядке! Не бойся! Они не причинят тебе вреда. Мертвые на это не способны. Они не смогли пройти тоннель до конца и навеки застыли.
   - Кто они? Почему они пытались меня убить? - присаживаясь к костру, задал, наверное, самый волнующий вопрос Славик.
   - Это Лярвы. Ищейки, гонцы. Они искали тебя, потому что у тебя есть одна вещь, которая нужна их хозяину. Поэтому они за тобой гнались. - Так же задумчиво глядя в костер, сказал девушка.
   - Что это за вещь? Что у меня может такого быть, о чем я даже не подозреваю, но это могло вызвать гнев этих монстров? - Округлив глаза, выкрикнул он, но сразу обернулся по сторонам, потому что вспышка гнева переполошила кого-то в кустах.
   - Не знаю, но эта вещь, никогда и не при каких обстоятельствах не должна им достаться. - Спокойным тоном ответила девушка. Она подняла голову с коленей и резко сказала: - Но я сейчас поняла! Эта вещь должна быть при тебе, иначе они бы ни за что не осмелились на тебя напасть, а значит, они уверенны, что она у тебя с собой. И ты скорее обладаешь ею всю свою жизнь.
   - Но, из всех вещей, которыми я владею, единственная вещь, с которой, я никогда не расставался - это кулон, подаренный мне родителями. К сожалению, я его потерял в этом сумасшедшем туннеле и вернуть его нет никаких шансов. - Славик досадно вздохнул, а сердце его кольнула обида. Девушка резко вскочила и подбежала к нему.
   - Снимай рубаху! - взвизгнув от нетерпения, сказала она. Славик же в свою очередь, от такого стремительного наскока с ее стороны, отпрянул назад, не понимая, зачем ему понадобилась его пропахшая потом футболка. Но девушка, требовательно на него посмотрев, сама принялась стягивать его футболку через голову и, закончив эту процедуру, замерла. Она смотрела ему на грудь, которая вздымалась от волнения. Затем ее пальцы нежно коснулись кожи в районе сердце, но он не почувствовал этого прикосновения, а внутри груди запылал пожар плещущейся силы. Мощь так и рвалась из него наружу и, не сумев ее обуздать, он схватил девушку за плечи. В этот самый момент, словно волна выплеснулась из его груди и девушка, отброшенная ею, перелетев костерок, упала на зеленую траву, а его отшатнуло на несколько шагов назад. Он, не понимая, что произошло, но сделав несколько шагов в сторону незнакомки, остановился. Девушка сидела на сырой земле и ошеломленно смотрела на него. Точнее не на него, а туда же, куда и прежде, на его хорошо развитые грудные мышцы. Он опустил голову и посмотрел в район своего солнечного сплетения. Там, он увидел нечто непостижимое и пугающее, одновременно. Чуть выше солнечного сплетения, точно между грудных мышц, красовалось неведомое пятно, ярко белого цвета. Пятно было похоже, на белое солнце по форме, с тянущимися в разные стороны щупальцами, разной длины. По кромке этого солнца бежали темно-синие венки, внедряясь вглубь кожи, предавая всей фигуре бледно-голубой светящийся ореол. Лучи этого солнца светились белесым светом, а центр этой фигуры, словно пылал, ярким мерцающим красным проблеском. На ощупь, новая часть организма Вячеслава, была рельефной, хотя каждая из граней, была гладкая как, отполированное бушующим морем, стеклышко. Он дотронулся до этого кристалла в груди, и это прикосновение показалось ему до боли знакомым. Таким же по тактильным ощущениям был потерянный им, кулон. Это украшение он проносил с собой всю свою жизнь, и те попытки его снять, принимая горячий душ или же отправляясь в экстремальные путешествия, которые он так любил, никогда не увенчивались успехом. Ему каждый раз было жутко неуютно без подаренного родителями талисмана. Это чувство было сродни ощущению себя обнаженным, перед предстоящим проходом, через многометровую, колючую рощу.
   Вначале Славик испугался этого волшебного имплантата в своей груди, но все его естество, просто кричало ему, что все в порядке, что так и должно быть. И он начал потихоньку успокаиваться, уже не так рьяно противясь новой части своего организма. Сознание подсказывало ему, что это тот же самый кулон, подаренный его папой и мамой, но теперь это не просто ювелирное изделие, теперь - это часть его самого.
   Он слушал пульсирующую мощь у себя в груди, словно плавную мелодию, порожденную самой жизнью, и наслаждался. Он видел необузданный поток энергии, оживший в этом белом солнце, врезавшемся ему в грудь, и пытался мысленно в него пробраться, пытаясь понять, что же оно из себя представляет. Эти попытки были похожи на пробу, разбить головой мраморную гору или же проплыть через толщу моря к самому дну, с горящей спичкой в руках. Чем больше Слава пытался проникнуть в недра этого энергетического потока, тем больше это казалось невозможным. Он тратил жизненные силы, пытаясь пробиться за грань неизведанной, первобытной энергии, натыкаясь на все новые преграды, пока, наконец, они не иссякли. И обессилив, он упал на колени, схватившись руками за грудь. В отчаянии и диком испуге, он пытался врезаться пальцами под этот мутно-белый кристалл с алой пульсирующей нитью внутри. Пытаясь подковырнуть его по краям и вырвать его из груди, но чувствуя лишь боль, причиняемую собственной коже, обреченно завыл и упал на колени.
   Девушка, подбежала к нему, и нежно, по-матерински обняв, приласкала его голову, погладив по русым, слегка волнистым волосам. Он успокоился и страх отступил, а кристалл внутри, словно подтверждая его же собственные чувства, дал понять, что боятся нечего, что теперь они единое целое.
  
  ***
  
   Просидев до сумерек в тишине, Славик уже полностью успокоился, ожидая возвращение его таинственной спутницы. Она, указав куда-то в сторону леса, взяла свой лук и ушла охотиться. Голод совершенно не чувствовался из-за пережитых эмоций и не думая абсолютно не о чем, он просто смотрел в костер, пламя которого девушка велела поддерживать до ее возвращения. Это была не глупая идея, так как он совершенно не знал, какие хищники здесь могут обитать.
   Девушка вернулась с охоты, несся в одной руке свой лук, а в другой руке не признанную памятью Славика, дичь. Она ловко разделала тушку, избавившись от лишних внутренностей, и насадив на палку, похожую на тростник, опалила дичь над костром. В воздухе мерзко запахло палеными перьями, но в то же время, рот переполнился слюной, в предвкушении ужина. Он был жутко голоден.
   Через некоторое время, когда ужин был готов, и они молниеносно с ним покончили, получив долгожданное насыщение, Славик решил расспросить девушку. Вопросов у него накопилось великое множество.
   - Как твое имя? - начал он, с наиболее нейтрального вопроса. Все же многие из тех загадок, на которые он хочет услышать правдивые ответы, были для него еще слишком эфемерными.
   - Эралия! А тебя Варэн! - затачивая о камень свой нож, непринужденно ответила она.
   - Варэн? - удивленно переспросил Вячеслав. - Нет, меня зовут Вячеслав.
   - Уыятедляуы - повторила за ним Эралия. Словно пытаясь очистить свой рот от гадкого привкуса после гнилого фрукта.
   - Нет же! Вя-че-слав! - по слогам разложив свое имя, медленно произнес он, сделав ударение на твердый последний слог, но она опять его исковеркала: - Уыятедляуы?
   - Ну, можно просто Слава! - Не понимая того, почему она не может выговорить его имя, предложил ей альтернативу.
   - Варэн! - обрадовано воскликнула Эралия, отложив нож в сторону, и хлопнула в ладоши, в знак того, что у нее получилось выговорить имя Вячеслава.
   - Ну почему Варэн? Разве не понятно Слава, Славик?
   - Варэн. Вар - Ик? - Судя по всему, окончательно запуталась девушка и спросила: - Что не так? Я неправильно произношу твое имя?
   - Ты меня понимаешь, ты со мной говоришь, но имя мое в твоих устах звучит совершенно иначе, чем есть на самом деле. Я совсем не понимаю, почему так происходит.
   - Твое имя на твоем языке что-нибудь означает? Поясни мне его другими словами. - Спокойно попросила она, вновь взявшись за заточку ножа.
   - Ну, да! Славу и означает. Почесть, хвала, за заслуги или за деяния, еще может означать молву, репутацию. И что значит на моем языке? А мы сейчас не на русском языке разговариваем?
   - Нет, мы разговариваем на кейпе, местном языке. Я сама удивилась, что ты можешь меня понимать. А описанное тобой значение имени на местном языке и звучит именно как Варэн и имеет примерно такое же значение. Наверно из-за этого я его воспринимаю именно в такой форме, а ты, разговаривая со мной на кейпе, слышишь его правильную форму. Каждый, кто проходит через грань реальностей, получает возможность воспринимать все языки нового мира. Никто не знает, как это работает, но это упрощает путешествия между мирами. Твой переход сюда обусловил твое восприятие языка и переводит все слова на кейпе. - Она, объяснила мне положение вещей и вроде как сама успокоилась, определив ситуацию, как очевидную и слегка потеряла к этой теме интерес. Он покрутил в уме фразу 'Твой переход сюда...', набрался мужества и все-таки решился задать вертевшийся на задворках сознания, вопрос, на который боялся услышать ответ:
   - Мы в другом мире? - Он помолчал и добавил. - Это не моя родная планета?
   - И, да и нет. Понимаешь... - она тоже сделала паузу, прежде чем продолжить, словно подбирая правильные слова. -... Мы находимся в другом мире, отличным от твоего, но утверждать, что это другая планета, я не могу. Я и сама этого не знаю толком. Это один из миров, который в основе своей такой же, как и твой, но некоторые вещи здесь...немного другие. Между этими мирами есть некие стенки, которые не позволяют мирам пересекаться, но такие люди как я умеют проходить сквозь их ткань, путешествуя из мира в мир. - Вячеслав, услышав ее пояснения, не произнес ни слова, пытаясь осознать то, что она сказала. Затем спросил:
   - Такие люди как ты? Что ты имеешь в виду? - Но его вопрос так и остался висеть в воздухе, потому что Эралия вскочила, и резко затоптав костер ногой, выкрикнула:
   - Вставай! Нам надо уходить! Они уже совсем близко. - Славик тоже подпрыгнул на месте как резиновый мячик и настороженно начал оглядываться по сторонам. - Видишь, вон та мерцающая синим цветом звезда? Иди в ее сторону и никуда не сворачивай через лес. Когда упрешься в горы, найди обходной путь или взбирайся по ним. Тебе нужно их перейти и попасть на ту сторону. Когда будешь идти в дневное время суток, ориентиром послужит солнце. Тебе необходимо идти прямо за ним, в сторону его заката, пока оно не спрячется за горизонт, а ночью вновь за этой звездой. - Славик напряженно вслушивался в каждое ее слова, стараясь запомнить все в мельчайших подробностях, но его мозг как заевшая пластинка крутил в голове один и тот же вопрос: 'Зачем она мне все это говорит, разве мы не сбежим от этих Лярвов вместе?' Но Эралия торопливо рассказывала ему путь, все быстрее ускоряя свою речь: - Горы сойдутся в равнине, и тебе нужно будет ее пересечь, но идти уже придется в направлении схода горной воды и ручьев. Там ты найдешь поселения горного народа. Их именуют здесь сайлоками, он мои друзья, но не делай глупостей и веди себя с ними учтиво, с уважением. Они помогут тебе всем, чем скажешь. Пусть укажут тебе путь к Нойду, а у него ты узнаешь, куда тебе двигаться дальше, я свяжусь с ним, как только смогу. Скажи ему, что 'Сарбасес Тира'(Последняя стрела) просила о помощи для тебя. Дай им это кольцо в подтверждении своих слов и удачи тебе 'Сиаб Миажи'(хранитель искры). - Она сняла с тонкого пальчика, миниатюрное колечко и протянула ему. Затем передала ему, нож который точила, флягу с водой на длинном шнурке и тот тряпичный мешочек с 'мятными' листьями. Он сунул нож в карман, а флягу перекинув через голову надел на плечо. С земли схватил свой колчан на ремне и опоясался им. Лук же прочно занял свое место в левой руке. Эралия попрощалась с ним и сказала:
   - Поспеши Варэн! Они уже совсем рядом! Беги и не останавливайся. - И она умчалась в уже скрытый ночным небом лес.
   Славик постоял еще секунду на месте, и словно в подтверждение слов Эралии, вдруг резко почувствовал леденящую кровь опасность и смертельную угрозу, а перед глазами, вспышками-фрагментами начало появляться маковое поле из его сна. И он, посмотрев в сторону покинувшей его спасительницы Эралии, а затем на синюю пульсирующую звезду в ночном небе, побежал за ней вдогонку.
  
  Глава 5.
  
   Ночной лес кишел разнообразием живности. Звуки, царившие вокруг, заполняли собой окружающее пространство едва шелестящего на ветру ночного леса. Где-то хлопали крыльями неведомые птицы, завывали и трещали ветвями кустов ночные звери. В высокой, и зеленой траве копошились грызуны или их подобие. Даже иногда отчетливо слышались шипения змей и рычания хищников. Уханье, свист, хлюпанья и хлопки - этих звуков было сотни и каждый из них пугал, будоража воображение. Сам лес был похож на живой организм, старающийся сберечь от чужих взглядов своих обитателей. Деревья и растения, впрочем, были похожи на земные, что давало надежду на то, что звери здесь такие же обычные, хотя это не значит, что менее опасные.
   Во всем этом разнообразии живности и природы, звуки переполнявшие темноту ночного леса, вписывались безукоризненно и величественно. Помогая наделить все вокруг неповторимым шармом и уютом, который только природа может создать и сохранить. Так было вчера, так было сотни и тысячи лет назад, но сегодня, к этим привычным и удивительным звукам, добавились еще некоторые нотки, прежде, здесь незнакомые.
   Славик пытался бежать сквозь чащу леса, стараясь ловко перепрыгивать торчащие из почвы корни деревьев, коряги и пни, оставшиеся от выкорчеванных бушующей стихией деревьев. Он уворачивался от пытающихся ударить по глазам, внезапно выскакивающих веток, раздвигая плотные калитки из густых кустов. Получалось у него откровенно плохо. Он шумел, шелестел, спотыкался и падал. Больно ударялся о камни и пни. Ко всему дико шумно дышал и то и дело отплевывался от попадающей на лицо и в рот паутины. Все потому, что он совершенно ничего не видел.
   Он бежал уже около часа, и нельзя сказать, что сильно далеко удалился от того места, где он расстался с Эралией. Вначале бежать было легче, потому что лесная проплешина, где они набирались сил, хорошо освещалась лунным и звездным светом, но затем деревья начали смыкаться ближе друг другу, затрудняя доступ к слабому ночному свету. Высота и размеры деревьев, также росли, а их разнообразие и хаотичное расположение вовсе затрудняли движение. Часто приходилось останавливаться и сверяться с местонахождением звезды, потому что он не хотел сбиться с пути и обнаружить это поздно. И в очередной раз упав, зацепившись за неведомую подножку, Славик решил остановиться и подумать, над решением проблемы. По-хорошему, следовало бы осмотреться, как следует, и сменить бег на быстрый шаг. Так, по крайней мере, можно было бы избежать мелких ссадин и увечий, которые он, своим безрассудным бегом, себе причинял. Осмотр места привала не дал ничего конкретного. Видимость вокруг не прояснилась. Он попробовал закрыть глаза, чтобы они привыкли к темноте, но открыв их вновь понял, что ситуация кардинально не изменилась. Он знал об этом способе еще с детства. Им пользовались еще во времена пиратства, собственно, поэтому они и носили повязки на одном глазу. Те пираты, что работали и на палубе и в трюме, и часто в него спускались, надевали повязку на глаз, создавая ему иллюзию темноты, а затем, когда нужно было спуститься в трюм, снимали ее, закрывая 'дневной' глаз. Так они могли видеть в темноте, но, даже постояв некоторое время с закрытыми глазами, лучше видеть он не стал.
   В его сознание вертелось решение, но он никак не мог поймать его за хвост. Оно ускользало, распадалось, истаивало. Попробовав дотянуться до истоков этого решения, он обратил свой взгляд из внешнего окружающего мира, в его обратную сторону, и понял, что темнота она есть всегда. Даже, когда солнце ярко светит, темнота, она просачивается в наш мир, облачая себя в контуры освещенных вещей, превращаясь в дубликаты всего материального, расплескиваясь лужицами теней, с четкими границами. Темноту нельзя бояться, ее не стоит воспринимать как нечто зловещее, таящее опасность. Темноту надо понимать и принимать, как равное, естественное существо вне рамок света. Это понимание начало появляться в голове Славика постепенно, словно кто-то бросил щепотку соли в кипящий котел, и наблюдает как пузыри бурлящие в кольце греющейся посуды, спадают, разглаживаясь как морщины на натянутой коже. Затем он почувствовал силу внутри себя, которая также понимает и более того ценить темноту. Ценит, то спокойствие, которое она приносит. Ему захотелось к ней прикоснуться, почувствовать себя единым целым с огромным темным пространством, стать ее частью. И вот, он уже увидел, как кристалл открыл ему тонкую струю силы, которая поползла к внутреннему стержню его сознания, и впустил в себя. Он понял, что темнота такая, потому что мы привыкли ее так воспринимать, но она может быть разная, неожиданно гостеприимная и дружелюбная. Он мысленно воссоединился с потоком силы кристалла и посмотрел на темноту вокруг по-другому.
   Перед его глазами все расплылось на секунду, а затем, вновь обретя резкость, наладилось. Он смотрел на ночной лес уже другим зрением, словно внутренним, и отчетливо все различал. Деревья, кусты, коряги и пни, ветки и сучья, торчащие повсеместно, все было четким и ясным, за исключением цветности. Весь мир был похож на черно-серый рисунок, сделанный углем и карандашом. Фактура же виделась ему совсем удивительно и была похожа на помехи на телевидении, плавно перетекающие в пространстве. Он увидел все четко, и на душе стало сразу спокойней, хотя те животные, которые прятались в темноте до этого, стали также ему видны и уж точно не внушали уверенности в себе. Славик помчался вслед за мерцающей синей звездой, надеясь вскоре добраться до гор.
  
  ***
  
   Бег по ночному лесу, прекрасно отрезвлял, выветривая из головы все лишние мысли. Он думал не о том, как его сюда занесло и не о том, может ли все происходящее вокруг происходить на самом деле. Может он по дороге на работу попал в аварию и уже покинул мир живых, а его душа переселилась в иное пространство, заполняя его неизведанные грани привычной для восприятия и понимания информацией. Или он на самом деле находиться в другом мире, бежит по таинственному ночному лесу в окружении опасных животных? Может или не может - все это сейчас не играло никакой роли. Он должен бежать, и не потому, что ему так сказала Эралия, которой может и вовсе, не существовать. Славик бежал, потому что чувствовал опасность. Его сердце было переполнено тревогой и страхом. Простым животным инстинктом - бежать. Новое зрение облегчало эту непосильную, поначалу, задачу.
   Славик бежал, поглядывая сквозь тьму на наблюдающих за ним животных, и чем дольше он этот делал, тем явственней ему казалось, что они не просто осторожничают, скрываясь от неизвестного зверя во тьме, нет. Они присматриваются к нему, изучают. Хотят понять силу противника, и свои шансы на победу над ним. Звери чувствовали его страх, гонимый которым, он мчался по неизведанной чаще. Их удивление и желание держаться на безопасном расстоянии, по немного исчезало, оставляя место любопытству, а в итоге, подлинному интересу. Наиболее хищные звери и опасные уже появлялись неподалеку, бесшумно скользя между деревьев и кустарников, улавливая запах его страха. Запах, который манил их, соблазнял. Они его хотели, жаждали. Их глаза вспыхивали в ночи, отражаясь в его новом зрении, белыми точками на серых тенях. Он не видел деталей, да ему и не требовалось. Еще не хватало, чтобы напуганная фантазия, добавила бы красок в и так жутко рисующейся картине. Бег человека, по этим древним местам, смотрелся как некий глумливый рок, в котором царь всех зверей, превращался всего на всего в жертву. Умение думать и острота ума в целом, явно проигрывают в опасных ситуациях, не имея в мире животных никакого толка, когда лишь инстинкты решают, выживет человек либо нет. Но он бежал.
   Его организм наполняла сила. Она бурлила в нем, кипела раскаленным маслом, наполняя каждую клеточку тела энергией и мощью. Мышцы были упруги и эластичны. Тело крепкое, натянутое, как струна. А грациозные движения, с которыми он мастерски управлялся, придавали ему вид хищного зверя. Но уверенности это внушало мало. Славик все чаще замечал силуэт одного животного, пасть которого не оставляла сомнений, что это хищник. Оно телом было похоже на волка, но с массивной шеей как у гиены, а вот голова принадлежала некому подобию ящера или же, динозавру. Мощные передние клыки, и тонкая выпирающая вперед нижняя челюсть, похожая на штык-нож, создавали уверенность, что животное явно не миролюбивое. Череп мускулистый, с мощными надбровными дугами, а морда, вытянутая как у муравьеда. Силуэты, словно услышав его тревоги, и осмелев, начали размножаться в ночи, показываясь уже со всех сторон. Эта стая, тихо преследовала его, параллельно сопровождая в пути. Но чем дольше длился этот забег, тем явственнее он понимал, что рано или поздно, они перестанут ждать и нападут. Видимо, в подтверждении этих мыслей, некоторые особи, от несдержанности и нетерпения, начали произвольно рычать. Этот рык, звучал, словно рык, перемешанный с урчанием голодных животов этих ящеро-псов. И ему стало еще страшнее, он прибавил скорости, но начал понимать, что шансов потягаться в выносливости с лесным зверем, у него просто нет. Он начал искать решение. Побег стоило прекратить в каком-нибудь безопасном месте, но пещер, как собственно и гор, в этой местности не наблюдалось. А шанс наткнуться на заброшенный охотничий домик, так и вовсе, вызывал у него саркастический смешок.
   Деревья! Вот куда надо взобраться. Он начал выглядывать на своем пути подходящие экземпляры, по-прежнему ловко, укрываясь от таящих опасности, лесных ловушек. Но стая начала потихоньку завывать, исторгая из своих глоток, некое подобие боевого клича, предрекая скорое нападение. Затем животные резко сбросили скорость, и придержалась позади Славика, немного от него отстав. Как вдруг резко стая начала набирать скорость, издавая рык и прерывистый писк. Славик понял, что медлить поздно и взбежал по стволу не сильно массивного ореха, раскинувшего в пару саженей от земли, хватаясь за ближайшую ветку и выходя на одну руку, подтянулся за нее и замер. Как оказалось, что никогда в своей жизни он не делал ничего настолько своевременно и организованно. Сразу за тем, как он, перекинув лук через шею и взмыв на дерево, а его нога, убравшаяся с земли последней, секунду назад чуть не оказалась в пасти ящеро-пса, несколько зверей гулко ударились в ствол дерева. И это спасло ему жизнь.
   Минуту отдышавшись, и взяв себя в руки, Славик начал взбираться по дереву, похожему на орех, но с крупными колючими каштанами, размером с кулак. Он добрался почти до его середины и понял, что ветки каштана-мутанта перекрещиваются с ветками соседнего дерева, похожего на дуб, но имеющего разноцветный радужный рисунок. Различные оттенки на разных полосках от светло-салотового до темно-оливкогового цвета и такие же наливные гаммы оранжево розовых цветов. Оно было в несколько раз шире и выше, чем орехо-каштан, и он принял решение подняться еще выше по каштану и перепрыгнуть на соседнее дерево. Он мысленно окрестил его эвкалиптовым дубом.
   Поднявшись до вершины лже-ореха, Славик пополз по средней толщины ветке, но в том месте где она становилась совсем тонкой, ему пришлось повиснуть на ней всем весом, как на турнике. Эта ветка находилась на высоте середины эвкалиптового дуба, и с нее он намеревался перелезть на соседнюю ветку радужного дерева. Когда его руки вцепились, в край ветки, который уже был толщиной похож на хворост, он осознал, что ветвь слишком тонкая для его веса. А деревце в этот момент хрустнуло и помчало его тело навстречу гравитации. К счастью он успел ухватиться за нижнюю ветвь эвкалиптового дуба, больно приземлившись на нее грудной клеткой. Толстая ветвь массивно извивалась своими изгибами, уходя к центральному стволу, который был увенчан клубком растущих из него таких же ветвей. Он пополз к центру дерева и уселся там как в кресле. Стая внизу бурливо металась в разные стороны, скребя в основание дерева, но взобраться наверх, она не могла. Не спеша, восстановив свое дыхание, он успокоился и закрыл глаза. Тело было спокойным, словно не было этого напряжения, во время многочасового бега и восхождения на дерево. Он сосредоточился и попробовал по медитировать. Когда-то он увлекался йогой и буддизмом, ну и медитировал по несколько часов в день. Сейчас, умение в пару мгновений углубится в подсознание, ему было как нельзя кстати. Он прильнул к потоку собственных энергий, но обнаружил, что по мимо обычных, привычных и свойственных любому человеку энергий, там их в тысячи раз больше, в миллионы. И понять, что там происходит, у него никак не получалось. Складывалось впечатление, что там присутствовали энергии и их нити абсолютно всего на земле, и ими можно управлять, только ему не дано знать, как.
   Он открыл глаза и увидел такие же потоки, но в сотни раз меньше по количеству, и менее запутанные, чем в клубке внутри сознания Славы. Его разум осознал, что всем на свете насущным управляет энергия, и у каждого она своя. Эти потоки, походили на неоновые, разноцветные нити, энергетические линии, которые тянулись ко всему вокруг. Синие, зеленые, розовые, красные, пурпурные, бирюзовые, желтые - все. И в этих невероятных вихрях и размеренной вязи вокруг, он сперва не заметил нитей тянущихся в него самого. Они входили в середину его кристалла, сплошным и сложным энергетическим потоком, растворяясь внутри. Он не испытывал из-за этого дискомфорт или же каких-нибудь других эмоций, и он решил в них разобраться.
   В начале, он мысленно взял синий поток, и попробовал его на ощупь. Поток энергии был упругим и эластичным, мягким, но с плотной структурой. Он попытался надавить на него, но поток не поддался. Затем он решил его растянуть и разорвать его, войдя в его понимание, но и это не удалось. Славик немного подумал и решил перестать лезть нахрапом. Он решил соединиться с потоком на ментальном уровне. Мысль, формирующаяся у нас в мозге, ни что иное как поток информации, и если ее запрограммировать и настроить на определенную частоту, влиться в поток лучей, то может тогда, они ему откроются.
   Он так и поступил, а перед его глазами в магическом зрении, где он учился оперировать энергиями, потоки собственной силы протянулись от кристалла и эти красные лучи, раздвинув волокна в плотном жгуте энергий, сплелись с ними. Он начал получать заряд жизненных сил, но испугавшись напора, его контакт с потоком прервался. В попытке защитить организм кристалл потратил много энергии на магическую защиту и Славик серьезно ослаб. Его энергия освободилась от синего потока и усмирилась. Он погрузился в беспокойный сон, то и дело резко просыпаясь и вновь, тревожно засыпая. Синий, зеленый и желтый потоки энергий, по-прежнему ему передавали свои силы, но лишь пока он был близок к их источнику, а такое редко встречается.
  
  ***
  
   Огромный грозовой фронт бушевал, над чудовищной, по своим размерам, территорией. Матово-черные огромные тучи, валунами-исполинами клубились в темно-фиолетовом небе, перемалывая собственные туши о бока еще больших своих сестер. Молнии магической сеткой окутали разрушенный город под собой. Они били, не переставая, то и дело, разбивая в пыль и разбирая на камни, полуразрушенные строения и здания, окрашивая и без того черные стены, другими отпечатками нагара. Дождь бушевал над огромной могилой, которой город и был, и лишь там молнии освещали пространство, поэтому видеть окружающую территорию ему не удавалось. И вот он словно становиться меньше. Он теряется в ночной темноте, словно тлея, как печной уголек, и Славик понимает, что это он удаляется от этого мертвого и жуткого места. Как вдруг молния чертит замысловатый узор, размашистым росчерком огненного пера, и освещает одинокую гору закрывающую горизонт. И наступила пустота.
   Вячеслав пробудился от жуткого сна и заворожено огляделся. Вокруг сияли бриллианты росы на листьях деревьев и траве, а солнце наполняло эти драгоценные капли различными красками из радужной палитры, превращая их в самоцветы. Воздух был по-утреннему свежим, и приятно пахнущим. Бархатный ветерок легко обдувал его пыльную кожу, и дарил ему искреннее наслаждение. Он попытался встать из колыбели, в которую за ночь слегка провалился и выпрямился на руках, упертых в дерево за спиной. Птицы взбудоражено перезванивались на ветвях деревьев, хлопали крыльями и вели себя очень взвинчено. Он еще раз осмотрелся и внизу обнаружил, спящих ящеро-псов, но лишь завидев макушку своей будущей жертвы, псы резко оживились, и вновь стали скрестись в дерево. Мелких зверьков в окрестностях видно не было, значит, ждать, что его сторожа отвлекутся на новую жертву, не приходилось.
   Вячеслав попил из фляги воды и осмотрел свой колчан. Не хватало несколько стрел, чтобы расправится со всей стаей одновременно, прямо с дерева. Пара стрел лежала на земле, уже разгрызенная жуткими пастями остроносых ящерок. Хотя даже если бы он их не выронил, когда падал с дерева на дерево, то ему все равно осталось бы две твари для рукопашного сражения, которого, по правде говоря, он боялся не выдержать. Их было девять, а стрел осталось пять. Узник эвкалиптового дерева решил найти вопрос в своем подсознании и легко скользнул на его изнанку. Пока он перебирал там нитку за нитку, ленту за лентой, поток за потоком, окружающая обстановка едва заметно поменялась. Вокруг воцарилась гнетущая тишина. Птицы закрыли клювы и перестали бойко переговариваться, а в кустах и траве, словно все замерли. Даже насекомые, казалось, перестали дышать. Эта тишина, пришла извне, вместе с внешней информацией и нерешенной завесой, замаячила у него в голове. Он вышел из транса и увидел все собственным, человеческим зрением. Все замерло вокруг и лишь, ящеро-псы, увлеченные своим карабканьем и скулежом, ничего не замечали. А из чащи внезапно выпрыгнула тварь, которая накинулась на ящеро-псов, и уже вспоров шею одному из них, грызла глотку другому. Не осознавшие сразу момент нападения псы накинулись на зверя, который был похож на огромную ящерицу с головой дракона. С острым шиповатым хвостом, который так и метался над рептилией, нанося удары неосторожным, прыгающим на нее ящеро-псам.
   Славик понял, что другого шанса у него не будет, и неуклюже слетая с дерева, упал с его задней стороны. А за столбом исполина, происходила ожесточенная грызня, животная битва, и это все будоражило его сознание, придавая приятных победных эмоций. Но он понимал, что мешкать не стоит. Рано или поздно, но победитель будет объявлен судьбой, и новая битва заблестит на горизонте. Едва успев отбежать на полсотни ярдов от неистового сражения, он с ужасом понял, что исход битвы имел и третий вариант. Ящер, размером с корову, но значительнее ниже и длиннее ее, позабыв о своих прежних соперниках, мчался вслед за ним. Три ящеро-пса бежали следом, и один из них уже почти нагнал и поравнялся с ящером. Он на бегу выхватил одну стрелу и в полу развороте выпустил ее в монстра, но она глухо брякнув, словно ударившись в хитиновый панцирь, отскочила в сторону. Лучник такого уровня, как он, не мог не промазать и во второй раз, но оперенный снаряд, угодив животному в голову, также не поразил его плоть. Как вдруг один ящеро-пес прыгнул на василиска и смог уцепиться когтями за нежную кожу, под брюхом, где природные латы заканчиваются грубой панцирной мозаикой на больших расстояниях друг от друга. Ящер взвыл, но бег не прекратил, и вот когда они уже были в десятках саженей от жертвы, Славик выпустил третью стрелу, которая угодила в длинную шею ящеро-пса, и сбросила его с ящера. Последний, резко затормозил и в мощном развороте, опрокинул двух других гончих своим мощным хвостом, дробя внутри все кости. Драконья морда добила их агонизирующие тела и принялась рвать на порции, а беглец помчался за ходом солнца, к неизведанным горам.
  
  Глава 6.
  
   Мысли это все, что сейчас было у Славика. Он бежал по ухабистой лесной местности, не замечая ни времени, ни пространства, будучи полностью поглощенным в собственные раздумья. Лес в дневное время суток, было неярко, но достаточно для передвижения, освещен. Животные держались в стороне, явно недовольные отсутствием спасительной камуфлирующей их в ночи, темноты. Влажный воздух, смешиваясь с нежным ветерком, обдувал его кожу, испаряя на лице проступающие капли пота, поэтому его побег, был исключительно комфортным и размеренным.
   Он бежал, не чувствуя усталости или боли в мышцах и теле. Его организм, награждал его чудодейственной выносливостью и силой, кипящей в теле. Славик был неисчерпаем. Но проведя в таком режиме полдня, давая себе едва пятнадцати минутные передышки на привалах, он начал понемногу чувствовать усталость. Тело заныло, мышцы растянуло, а суставы загудели, словно вибрирующая машина. Он решил остановиться и отдохнуть. Чувство тревоги уже давно покинуло его, а опасность, которую он испытывал, была уже другой природы, менее зловещей. Но он решил, не давать себе расслабиться. Он бежал, пока не обессилил и не рухнул на траву.
   Вначале он решил, что необходимо развести костер, пока хворост можно собрать, при нормальном освещении. Походил по окрестностям и собрал четыре охапки сухих веток и пару крупных трухлявых, но еще целых поленьев. Затем сложив все под деревом, раскинувшим свои ветки шатром, у него над головой, побрел искать ужин. Славику пару раз приходилось участвовать в охоте на лесного зверя, и делал он это именно с луком, но тот в отличие от нынешнего орудия, был блочного строения, что позволяло удерживать тетиву в натянутом состоянии, многие минуты. Особенностью такой охоты являлось, проведение ее в засаде. Для этого требовалось отыскать на местности звериные тропки и, приманив зверька, произвести удачный выстрел. В лексиконе лучника-чемпиона, не было такого выражения - 'удачный выстрел'. Оно звучало, как 'точный' или 'стабильный' выстрел, потому что он был мастером своего дела. Найдя пару тропок, и определив место их пересечения, как оптимальное, он достал из кармана пачку с одной жвачкой и, разорвав ее, аккуратно вывернул алюминиевой изнанкой, а сверху водрузил раскрошенную и разломанную подушечку. В таком виде он поставил приманку на пересечение троп и прикрыл листиком.
   Сам же он отстегнул ремень с колчаном и снял его с пояса. Оставшиеся две стрелы перекачивали ему в рот, плотно зажавшись между стиснутыми зубами. Он перекинул ремень через шею и, подойдя к соседнему дереву, без нижних веток, принялся по нему лезть вверх, обхватив ногами и руками гладкий ствол. Преодолев полтора фута и добравшись до ближайшей ветки, он уселся на нее, привязав себя к дереву ремнем с колчаном. Пришла пора ждать. Звери здесь любопытные и мало привыкшие к хитростям людей, вдруг получится.
   Просидев так меньше часа, все тело его изнывало от усталости. Видимо эффект от растения, тоже способен иссякать, но ничего не поделаешь, нужно ждать добычу. Небо стало серым по прошествии еще немногого времени и на лес накатились сумерки. Стало совсем плохо видно, и он переключился на ночное зрение. Очертания лесных пейзажей, вновь приобрели четкость, а таившиеся звери в темнеющем пространстве, обретая заветную ширму, зашевелились, под пологом надвигающейся ночи. И вот один кандидат на звание ужина сегодняшнего дня, осторожно, но сноровисто начал продвигаться к нездешнему лакомству. Зверек был похож на кролика, только без длинных ушей и милого хвостика, а с широкими ушами локаторами, круглой формы и виляющим змеей в разные стороны, хвостом. Он неуверенно крался, оглядываясь по сторонам, на разные шорохи, и воздевая сизый нос к верху. Исследуя запахи и незнакомые энергии. Выйдя к перекрестку, зверек пробежался по периметру, несколько раз затаился, но любопытство взяло верх. Шустрый зверек обнюхивал обертку и саму жвачку, морща нос, от едкого мятного запаха. А Слава в этот момент, беззвучно натянул тетиву, целясь в зверька, но на миг был охвачен сомнением. Стоит ли ему убивать беззащитное животное. 'Определенно да' - твердило сознание, но что-то в душе переполнялось жалостью к этому зверьку. Превозмогая слабость, он прицелился, и уже почти отпустил стрелу, как зверь, почуяв опасность, посмотрел точно в глаза человеку и оскалил четыре ряда, тонких как иголки, зубов. Славик дернулся, и стрела его метнулась в убегающую добычу, и о чудо, точно вонзилась в тельце зубастого малыша, который так неудачно под нее выскочил. Исход был прост. Зверек отдал свою жизнь во спасение жизни человека.
   Разжечь костер, было таким же сложным заданием, как и добыть себе еды. Спичек у него не было, зажигалки тоже. Славик никогда не курил и теперь сокрушался над этим, тщетно пытаясь разжечь огонь. Спустя десятки неудачных попыток, развести костер трением, он вновь задумался над проблемой. Обычная логика и методы здесь не работали. Нужно было обратиться за помощью к внутренним резервам своего организма. Он погрузился в себя, выискивая в бесчисленных потоках энергии, нужную нить. И вот перебирая их одна за одной, он наткнулся на линию, от которой веяло теплом. Не смыслящий практик аккуратно внедрился в нее, поняв, что выбирая глубину погружения в эту энергию, можно ее обуздать, подчинить, контролировать. Он плавно с ней соединился, переправляя ее бурлящие потоки в свое русло, и дал ей выход. Из пальцев метнулись рубиновые искры, и хворост с трутом загорелись, прорезавшись из-под своего шалаша, тоненьким дымком. Этот этап также был пройден, хотя измотал немало энергетических сил беглеца.
   Теперь пришла пора заняться самым деликатным процессом. Выпотрошить и обесшкурить тушу. Он долго не решался разделывать добычу, но голод диктовал свои правила. Поэтому взяв себя в руки, он просто начал делать то, что должен был. Спустя еще час, когда тушка была сносно обжарена, он, было, собрался отведать ее диковинного вкуса, как из недр ночной чащи донеслось свирепое рычание, после которого у Славика застыла кровь в венах. Он, поздно спохватившись, схватил свою добычу и кинул мясо в кусты, бегом залезая на дерево. Из кустов раздалось мерзкое чавканье, а затем удовлетворенное рычание. Кусты зашевелились, и из них вышел ушасто-хвостатый зубастик, такой же который был зажарен им на костре. Зверь сонно взмахнул веками, довольно рыгнул, и убрался с его стоянки. А он голодный и уставший решил погрузиться в свое подсознание и попробовать изучить хитросплетения потоков.
  
  ***
  
   Еще пару часов перед сном, Славик, обратив свое магическое зрение в окружающее пространство, копошился в энергетических линиях, пытаясь понять, за что они отвечают. Синий луч, входивший в кристалл на его груди, был мощным и крепким. Чувствовалось, что его источник совсем неподалеку, и поэтому напор достаточно мощный. Чтобы понять эту энергию, ему понадобилось некоторое время, но спустя пару попыток бережного внедрения в него, он понял, что энергия отвечает за жизненные силы, которые подпитывают его, как физически, так ментально.
   Затем он разложил на волокна, зеленый поток, так же стремящийся, к кристаллу в груди. Он был гораздо сложнее и замысловатее. Эта нить, словно состояла из сложных геометрических фигур, оплетенных еще более хитрыми узорами, энергий разного рода и различных консистенций. Такая непонятная Славику вязь, мало что говорила сама за себя, и он решил отложить ее на потом, чтобы более подробно с ней поработать и разобраться в ее предназначении.
   Третья линия - желтая, была на вид самая толстая, но и самая прозрачная. Ее очертания просвещались, и смешивались в узловатые сетки, в которых намешано было, вселенная знает что. Соединяясь с ним, Славик погружался в сокрушительную какофонию энергетических, ментальных, физических и информационных потоков. Там были намешаны звуки, образы-картинки, образы-видения, различные силы и метафизические связи. Этот гул стоял в голове, не давая ему шанса, хоть в чем-либо разобраться и понять суть этой энергии. Когда сил уже не оставалось бороться даже с сонливостью, он бросил свое занятие и лег спать, надеясь, что остальные его попытки будут более удачными.
   Утро встретило чужака в этих землях, крепко спящего на ветвях кудрявого дерева и с осторожностью приласкало солнечными лучами, по морщащемуся, взбудораженному тревожными снами, лицу. Славик раскрыл веки и зажмурился на миг, от едких лучей. Еще через миг он вспомнил, где находиться и тревожно осмотрелся. Видимой или осязаемой (даже учитывая его новые ощущения) опасности он не обнаружил и поэтому принял решение немедленно отправиться в путь. Устраивать вчерашнюю гонку он был не в состоянии, потому что изголодавшийся организм, не мог его порадовать полнотой сил. Вчерашний неудачный ужин, и разочарование, мутным осадком оставшееся на стенках пустого желудка, в очередной раз доказали, что он не принадлежит этому месту. Но обдумав немного ситуацию, в которой он, по правде, никак не смог найти положительные стороны, он решил, хотя бы, не раскисать и не жаловаться. Эти вольности не придадут ему сил, а уверенности, которой и так осталось три капли на дне душевного равновесия, вовсе могут его уничтожить.
   Он решил двигаться дальше, но на этот раз не бегом, а быстрым шагом. Таким образом, он рассчитывал сэкономить силы и выиграть больше времени для поиска пропитания для себя. Благо в лесу хватало, кроме животных и других источников еды. Плоды деревьев, орехи, которые он встречал, растущими на кустах, ягоды на более маленьких и приземистых кустиках. Оставался главный и очень важный вопрос: что из этого можно употреблять в пищу без риска умереть от травления? Ответа у него не было.
   Начать, новоявленный иномирянин решил с орешков, которые на его глазах поедал, какой-то грызун, похожий на бурундука. Он знал, что орехи и зерна, а также злаки, очень питательны и имеют высокую энергетическую ценность, но найти, а тем более распознать, знакомые ему по земной жизни продукты, вряд ли получится. А эти самые орешки, росли прямо на кустах, в небольшой скорлупе, похожей на шишки. Славик медленно подобрался к кусту, и грызун который там сидел, метнулся в чащу, не разбирая дороги. Со всеми животными следовало соблюдать осторожность, потому что даже такой безобидный ушасто-хвостатый зверек, какого он подстрелил вчера, имел крайне опасные и острые зубки в несколько рядов. Когда путь к источнику пищи был свободен, он подобрался к кусту и осмотрел его со всех сторон, на всякий случай. Вдруг, в кустах или за ним прячется змея или еще какая-нибудь недружелюбная зверюга. Все было чисто. Он с опаской взял одну шишечку, и усилиями пальцев, раздавил ее скорлупку. Внутри, оказалось три орешка нежно-бежевого цвета. Он взял один, и разрезал его на половины, надавив на податливое тельце ногтем. Внутри орешек был такого же цвета, что не могло его не радовать. Зная о том, что ядовитые и опасные для человека продукты, обычно имеют яркие, кричащие цвета, он обрадовался, что цвет ореха был вполне дружелюбным. Выискивая способы попробовать орехи без вреда для организма, он помазал кожу руки с внутренней стороны одной из половинок. Никаких жжений или покраснений спустя десять минут, он не обнаружил, что было еще одним фактом о съедобности орешка. Также осторожно он помазал кончик языка, второй половинкой, вновь выжидая и прислушиваясь к своим собственным ощущениям. Ничего. Он не почувствовал ни горького привкуса, ни мыльно-гнилостного вкуса, ни жжений во рту. Закинув половинку в рот, Славик стал ее рассасывать, пока не убедился, что и по прошествии еще пары минут, никаких неприятных признаков не опознавалось. Он сглотнул сок и решил подождать, опять же, прислушиваясь к своим ощущениям. Пока что все шло как надо и Вячеслав, все же решился и проглотил орех целиком. По его суждению, чтобы выявить негативные или пагубные свойства ореха, ему бы стоило подождать пару часов, чтобы убедиться в его безопасности, но его вдруг озарило. Можно же рассмотреть эту еду с другой стороны. Со стороны новых навыков и умений.
   Он обратил свой взор вглубь себя, пытаясь найти отклик собственного тела, чтобы понять, как оно реагирует на новую, чужеродную пищу. Сканирование организма не выявило никаких отклонений и он, наконец-то расслабившись и успокоившись, принялся собирать с куста урожай. Напряжение спало, и он уже вдоволь наелся этими мелкими, но как оказалось, сытными лакомствами. Его новое мироощущение, связанное с новой частью тела, в виде кристалла в груди, сейчас ему было только в помощь, хотя по началу, Славик воспринимал его как увечье, которое изуродовало его тело. Он набрал орехов впрок, расфасовав их по карманам штанов, и пустился в путь. Теперь стояла другая проблема: у него заканчивалась вода в подаренной Эралией фляге. Как ее искать он понятия не имел, но догадывался, что если он идет в сторону гор, то здесь непременно должна быть, хоть какая-то речушка. Искать воду, бегая по кустам и заглядывая за пригорки и холмики, на которых так же росли многочисленные деревья, казалось ему ненадежным вариантом поисков и он, уже в который раз, решил обратиться к кристаллу за помощью.
   Разбирая причудливые потоки, входящие в его грудь, он догадался, что поток желтой энергии, скорее всего, информационный поток. Вплетаясь в его структуру, Славик увидел множество образов и звуков, а также ощущений и предчувствий, среди который, всего на секунду мелькнул источник живительной влаги. Предгорный родник, где-то таился среди деревьев, в этой лесной глуши, и ему нужно было найти его. Только как это сделать? И он решил погрузиться в медитативное состояние, чтобы отвлечься от всего лишнего и настроится на поиск воды, глубже внедряясь в информационный поток. У него ничего не получалось, все сливалось в один гвалт, перетекая из состояния в состояние, звуки, образы, видения. Все сплошной стеной загораживало ему способность видеть, чувствовать, знать. Он абстрагировался от всего вокруг, пытаясь удалить из своего восприятия вообще все, и погрузился в состояние абсолютного покоя. Затем, он словно приоткрыл заслонку в структуре огромной плотины и впустил в себя тонкую струйку информации, пытаясь ее впитать. Так, вначале он прочувствовал на себе ветер, солнце, жизненную силу леса. Затем, он приоткрыл заслонку еще шире, и уже начал видеть: образы птиц парящих над лесом, зверей живущих в нем. Потом струйка желтого потока стала увеличиваться. Он уже мог распознавать очень многое: мелких зверьков, насекомых и даже сроднился в мироощущении с деревьями, а затем и с мелкими растениями. Со всеми живыми организмами, живущими в этом чудесном лесу. Теперь он мог стать лесом, чувствовать все, что чувствует он, знать то, что знает он. Это было поистине удивительно и прекрасно. Славик на миг, ощутил себя частью природы, ведь теперь он мог распознать, что твориться даже не несколько сотен футов вокруг себя. Он соединился и сроднился с окружающим миром, и только ему стоило задать интересующий его вопрос, как ему открывалось то, чего он жаждал. Вода, показалась из разлома, огромного отполированного валуна, поросшего зеленым мхом. Она струилась серебристой лентой, сбегая по каменистым порожкам и разливаясь лужицей, растворялась в зеленой траве, растущей прямо на пороге родника. Видение было таким явным, словно он смотрел на родник чужими глазами. Как только он спросил себя где находиться этот жизненный источник, как его сознание получило, четкий путь от родника, до его местонахождения. Он понял это так явственно, словно с детства бегал к этому ручейку запускать бумажные лодочки. Выйдя из транса, он понял, что с таким умение, он точно не пропадет без еды и воды. И на душе у него стало тепло и спокойно.
  
  Глава 7.
  
   Человек, очень интересное существо. Он разумен, вынослив, целеустремлен, хитер, и когда им движут животные инстинкты, несомненно, опасен. Одним из главных же качеств, можно бесспорно назвать, приспособляемость. Если человеку не грозит запредельно высокая или низкая температура, если по близости есть хоть какой-нибудь источник питания и питья, причем не важно, в какой форме он будет, человек обязательно выживет. Если, конечно, сам того пожелает. Главное, чтобы у него было на то сильное желание. Эмоции у людей играют фундаментальную роль, с тех пор как цивилизация сдвинулась с мертвой точки, когда чтобы выжить требовалось либо охотиться и собирать дары природы, либо умереть. Но как только еды, воды и тепла у людей стало вдоволь, они перестали руководствоваться инстинктами. Не сразу, конечно, постепенно, человеческие эмоции вытеснили желания человека: есть, спасть и размножаться, превратились в нечто большее. Теперь, для счастья людей требовалось нечто иное. Кем-то движет любовь, кем-то тщеславие, кем-то жажда наживы, а кем-то одиночество. Люди, обустроили свою жизнь, таким образом, чтобы заниматься можно было чем угодно, но не тратить свою жизнь, на действительно важные и полезные вещи, которые останутся в веках. Поколение созидателей выродилось, превратившись в поколение разрушителей и осквернителей. Это прогрессировало и развивалось до наших дней. Хотя рассвет духовного богатства людей уже прошел, и теперь все катиться по ниспадающей траектории, все же остались люди, которые не утратили истинные ценности. А ценности становились все мельче, пороки все изощреннее и извращеннее. Но заберите у человека все то, что обеспечивает ему комфорт и он окажется в ловушке собственной невежественности и лени, превратившись в беспомощного зверя - жертву. Лишь тогда, он сможет доказать природе, себе и всему окружающему миру, на что способен. И лишь тогда, к такому индивидууму, можно будет применить слово человек, в подлинной его сути. Существо, единственное на земле, которое способно творить и созидать.
   Славик потерял все. Хотя сейчас, бегущий по чужому лесу, он думал о том, а что у него, собственно было? Кем он был на самом деле? Чего хотел? К чему стремился? Что для этого делал? Что делал для себя и для других? Ответов не было. Словно и самого человека не было. Он был мертв, он был бесполезен и не нужен, как в прочем и все те люди, которых он знал, и которые его окружали. Сейчас же, он словно дикий зверь, шел по враждебному и, одновременно, прекрасному лесу, понимая, какую никчемную жизнь он влачил, в том мире. Теперь у него была одна цель - выжить. Выжить и найти выход из ситуации случившейся с ним. И может, затем, он смог бы обрести цель и смысл в жизни.
   Его путешествие длилось уже несколько недель и за это время он смог неплохо изучить этот лес и законы, царившие здесь. Он охотился, собирал ягоды, орехи и сладкие плоды экзотических деревьев. Спал на деревьях, спасаясь от хищников, и стал хищником, для многих других животных, убивая их из своего надежного лука. У него осталась всего одна стрела, которую он берег как зеницу ока, потому что лес был настолько плавным и волнистым, что разыскать здесь мало-мальски ровную ветку, для изготовления стрелы, не было ни единого шанса. Хотя это не мешало Славику охотиться на зверье, а защитой от более крупных здешних хищников или же мифических созданий типа василисков, которых здесь было на радость мало, отлично служило искусство маскировки. Он уже умел скрывать свой запах, натирая себя безопасными для кожи, но очень специфическими по запаху растениями, которые отлично справлялись со своей задачей и хорошо отгоняли не только хищников, но даже насекомых. Последних же, здесь было великое множество.
   Он сделал из ножа, подаренного Эралией нечто на подобии альпинистского ледоруба, примотав его к кривой, дугообразной палке шнурком от фляги. Флягу же он приспособил на пояс колчана, где ей было самое место. Воду теперь он мог найти легко, лишь обратив свой магический взор в ядовито-желтый информационный поток. За эти несколько недель он почувствовал себя гораздо увереннее в себе, да и физическая форма его стала более совершенна. Он стал силен, вынослив, а тело высыхало, отдавая жировую прослойку в пользу роста мышц. Сейчас оно напоминало многослойный узловатый, стальной канат. Жизнь в постоянном движении, борьба с превратностями природы и борьба с самим собой, вот что приходилось делать ему каждый день - выживать. Он не желал даже вспоминать о своей прошлой жизни, в которой, как он сам для себя выяснил, не было места для хоть чего-то настоящего, требующего полной самоотдачи и выкладки. Он не хотел даже думать, чем бы он пригодился своему прошлому миру, да и сам мир, в котором он прожил всю жизнь, вряд ли заметил исчезновение, такого посредственного своего иждивенца.
   Путешествие отнимало все силы, но он восполнял их, через источники, к которым был присоединен его организм, через мистический кристалл в его груди. Правда, Слава начал замечать, что эти потоки не всегда имеют к себе стабильный доступ, и в некоторых местах, они становились ничтожно тонкими, практически неощутимыми. Чтобы пополнить запас энергии для постоянного, быстрого передвижения, ему иногда требовалось по несколько часов 'качать' через них энергию, так полностью и не восполнив то, что было истрачено.
   Его незапланированный побег, в основном, проходил относительно спокойно. Он уже привык и к зверям и к самому лесу. Были стычки с некоторыми неведомыми представителями фауны, которые пытались его слопать, но в основном, когда он отдыхал или разбирался в своих энергетических ресурсах, сидя на дереве. В такие моменты, информационное поле, к которому он был подсоединен, било тревогу о грозящей ему опасности, как некое шестое чувство, поэтому Слава всегда оказывался готовым отразить нападение, хитрого зверя. В основном это были толстые и длинные змеи, типа удавов, но их внешний вид (рога вдоль хребта и неоново-синие точки по всему мускулистому телу) всегда оставлял неизгладимое впечатление на возбужденный разум нового обитателя, диких земель. Почему, диких? Да потому что, никто в здравом уме не решился бы, жить в этот опаснейшем месте.
   Прошло немало времени, с тех пор как он начал новую жизнь, которая пугала его, предстоящими переменами и испытаниями, но Славик не сдавался. Он твердо знал, что дорогу осилит идущий и шел, как упрямый вол, которого запрягли в плуг, для вспашки поля. Только этим полем и был он сам, и плугом и тягловой силой. Ему приходилось быть: твердым и гибким, быстрым и терпеливым, выносливым и вовремя уметь расслабиться, чтобы не рухнуть от бессилия и перенапряжения. А, как известно, любое старание, любой труд, рано или поздно, но будут вознаграждены. Вот так произошло и с ним. Он не задумывался, как много ему еще придется пройти, как много трудностей предстоит преодолеть, как много страхов погасить в себе, что словно пожар, каждый раз разгорались в его душе. Он не хотел знать. Ему было достаточно чувствовать то, что он выкладывается на полную, отдавая себя на милость судьбы, так как он понимал, что больше ему нечего предложить взамен своей жизни. И судьба ему соблаговолила, она любит помогать настырным и упорным, а Славика нельзя было упрекнуть в обратном.
   Наслаждаясь путешествием, разглядывая и изучая более досконально лес и его обитателей, в Славика на миг ворвалось видение. Он четко увидел горную гряду, тянущуюся с севера на юг, вдоль кромки зеленого леса. Ледяные шапки снега, серебряными коронами венчали каждый пик гор, рассыпая вокруг мириады отблесков, в которых отражались краски леса, превращая эти отблески в драгоценные камни. Бархатистые, но могучие облака, исполинскими нимбами кружили над горами, выделяя их среди прочей местности, над которой простиралось чистое небо. Сперва, он не смог уловить, что же он сейчас увидел, но как только он попытался восстановить с помощью своего периферийного информационного восприятия потерянный контакт, 'картинка' возобновилась. Он был вне себя от счастья, понимая, что если ему удалось увидеть горную гряду, то значит, его путь к ней почти окончен. С другой стороны, у него закрались подозрения, на этот счет.
   Славик полагал, что способен видеть информацию не дальше, чем на пару сотен футов, но в таком случае ему бы уже удалось и обычным зрением обнаружить горы перед собой. Не могут же они вырасти как грибы после дождливой погоды. Но гор по близости не было. Это насторожило его, и он попытался просканировать путь к горам, как это проделывал, в поисках воды. Установив в голове мысленно образ гряды, он попытался увидеть предстоящий ему путь. Задумка принесла плоды, и он словно увидел, как горы отдаляются от него, открывая дорогу, ведущую к нему самому. Он, как будто полетел над склонами гор, зарываясь в густую чащу леса, склонившись над зеленым морем листвы, как над пиалой украшенной сочными мятными побегами. Как вдруг, зеленая палитра, сменилась черным пятном, идеально круглой формы, словно невидимая кисть, поставила в этом месте черную жирную точку. А в душе Вячеслава запылал огонь тревоги. Он постарался прогнать видения, которые причиняли ему почти физическую боль и, придя в себя, обнаружил, что тело его обильно покрыто испариной. Он постарался прогнать гнетущие мысли, зародившиеся в сознании и порождающие неприятные ощущения, но тьма, источающаяся тем ужасным местом, пробудила в нем особенный, животный страх, который не желал покидать его разум. Он вновь возобновил связь со своими магическими линиями и стряхнул с помощью их эти мерзкие черные щупальца. Оказалось, что это место проникло в его сознание, с помощью таких же энергетических потоков, как и те, что он использовал, но линия этой энергии была черного цвета и очень неоднородной, словно булькающей структурой. Он оборвал эти нити, и только теперь ему удалось успокоиться. Сказав себе, что это место можно просто обойти Славик решил, не полагаться полностью на свои новые навыки, а перепроверить местонахождение гор, старым известным способом - залезть на дерево и увидеть их собственными глазами.
   Выбрав, в качестве наблюдательного пункта самое высокое дерево, похожее на секвойю, как листвой и ветвями, так и голиафскими размерами, Славик начал взбираться на него. Вначале он не имел представления, как можно вскарабкаться на столь широкое и высокое дерево, которое у своего могучего основания не имело ни малейших ветвей. Но затем он вспомнил, как в самую свою первую ночь своего побега, он просто перебрался на эвкалиптовый дуб, с соседнего, меньшего дерева. Быстро взмахнув на соседний 'клен', как мысленно окрестил его сам, он с ловкостью и скоростью опытной белки, перепрыгивая с ветки на ветку, начал свое восхождение. Во всех его движениях читалась такая грациозность и изящность, что его можно было сравнить с дикой кошкой, которая тягучими движениями маневрировала по дереву.
   Добравшись до вершины, Славик попытался взглянуть вдаль, в сторону бега солнца, где должны быть горы, но более высокие деревья, не позволили ему этого сделать. Значит, требовалось перебираться на 'секвойю'. Учтя горький опыт прошлого такого 'перехода'( как он упал, с подломившейся ветки), он решил не болтаться как тряпка на ветру, держась одними руками за ветку, как за перекладину, а попробовать преодолеть путь между деревьями более дерзким способом. Он присел на ветвь на корточках и, держась за толстый пик 'клёна', отшатнулся назад. Затем в том же положении сидя, резко изменил направление, все своим телом подался вперед, словно пытаясь нырнуть вниз головой. Такие манипуляции он проделывал раз за разом, пока вся верхушка дерева не пришла в состояние качки, словно огромный метроном, отсчитывающий такты. И вот когда кустистая корона 'клёна' качнулась в сторону 'секвойи', он выпрямил упругие, закаленные длительным походом ноги, словно сорвал чеку, удерживающую пружину, и прыгнул на другое дерево. В полете он выгнулся полумесяцем, выпячивая грудь назад, а ноги неестественно поджимая к ягодицам. Руки его были устремлены в сторону ближайшей ветки, цепкими пальцами-крючьями за которую он и зацепился. Ноги вместе с телом полетели по дуговой траектории, вырисовывая фигурный путь маятника, и ловко отпустив руки, полетел к более нижней ветке, как гимнасты прыгают с турника на турник. Он приземлился на нее вытанцовывая всем телом, пытаясь обрести баланс и равновесие, а затем без труда, как канатоходец, проделал несколько быстрых шагов к стволу дерева и обхватил его.
   Путь на вершину 'секвойи' предстоял более трудоемким и затруднительным. Расстояния между ветвями в высоту были больше среднего роста человека даже с вытянутыми руками, и он задумался, как же ему допрыгнуть до следующей ветви. На помощь пришел самодельный ледоруб. Славик вонзал его лезвие в ствол дерева, при этом делая аккуратный и сбалансированный прыжок вверх, с яростью впиваясь острием ледоруба в твердую плоть дерева и подтягиваясь на его древке, цеплялся за верхнюю ветвь левой рукой. Из каждой такой раны, наносимой своим инвентарем, сочился вязкий и скользкий нектар, сбегая по глубоким желобкам рельефной зелено-коричневой коры. Раз за разом, удар за ударом, проделывая не хитрые, но физически тяжелые трюки, он добрался до вершины 'секвойи'. У него перехватило дыхание.
   Вид, открывшийся перед ним, нельзя было описать словами. По крайней мере, Славик не настолько хорошо обладал нужным количеством слов и эпитетов, чтобы даже попробовать, осмелиться, это сделать. Вокруг него бушевал океан, состоящий из зелени, который своими волнами захлестывал обильные стаи разноцветных птиц, нес их на своих волнах, вздымаясь, словно грудь при дыхании древнего великана или гиганта. Голубое небо, казалось огромным зеркалом, которое все стремится впитать в себя буйство зеленого цвета и отразись эту красоту в своих кристалликах, но у него ничего не получалось. Птицы же ныряли из одной пучины в другую, словно стая дельфинов, ныряя в одно море, выныривая из другого и наоборот. Лес был бескрайний, огромный, пугающий. Только сейчас Слава понял, насколько он сам мелок и жалок, в сравнении с этим живым организмом, перед лицом которого его даже не представив, поставили на колени. Он ужаснулся от его величия и спокойствия. Эта стихия, почему-то приняла его как равного, достойного того, чтобы иметь право на жизнь, почти не пытаясь убить. Он испытал гордость за себя. Вдалеке же он увидел горы. Они блестели своими шапками, щедро разбрасывая солнечные лучи, отраженные в заснеженных верхушках. Эта горная гряда сверкала острыми зубами на фоне зеленого лесного языка, подпирая нежно-синее нёбо-небо, превращая все вокруг в гигантскую пасть сказочного чудища. Пики этих гор ревностно отблескивали изумрудной зеленью, отражающейся от лесной чащи, но переполнялись гордостью, перед бессильным такое проделать небом. Он был на вершине мира, на пике эмоций, хотя какой же вид ему откроется с острия одной из гор, он просто не мог себе вообразить. Его видения, в которых он уже видел эти горы, ни на каплю не смогли передать, то величие и ту красоту, которая открылась его взору. Ничего прежде он не видел красивее, и в этот момент он понял, что не был никогда так счастлив, как сейчас. И если это было бы последним, что довелось увидеть Славику, он бы сказал, что прожил свою жизнь не зря.
   Тяжелая волна навалилась на верхушки деревьев, приведя в движение весь зеленый массив леса, и помчалась на Славу. Он, наслаждаясь незабываемыми видами, не заметил притаившуюся опасность в этом беззвучном, но стремительном порыве. Его подсознание забило тревогу слишком поздно, так он был упоен окружающей красотой и, не успев среагировать во время, но, все же, дернувшись в последнюю минуту, он крепко зажмурил глаза и ухватился, что было мочи, за верхушку 'секвойи'. Лес задрожал. Завибрировал. Ожил. Нехорошо ожил. Дурно.
   Этот ледяной ветер, разворошивший мирно спящий лес, обладал невероятно удручающей энергетикой. Такое отчаяние накатило на Славу, что он просто завыл. Он слабел от душевной боли, рвущей его душу на части, кричал от страданий, звонкими колоколами, забившими у него в сердце, он похолодел от ужаса, пришедшего в его сознание. Он опустел. И не имея сил больше сопротивляться этому урагану, сдался. Разжав руки, он камнем полетел вниз, чудом лавируя между толстыми ветвями дерева, и не разбиваясь о них в кровь. Но расшибиться ему еще предстояло. Земля уже готовилась принять его на свою твердую кожу, впитав затем его кровь и внутренности, которые непременно выплещутся из его тела, обильно орошая почву и растительность. Действие потустороннего ветра немного смягчалось, с каждым сантиметром его полета, и вот уже он не ощущал его гнетущего давления, рвущего все самое хорошее внутри него. Страх овладел им, но не черный, неизведанный, потусторонний страх, как был до этого, а страх неминуемой смерти и его тело выплеснуло сгусток энергии из себя, предотвращая нелепую и ужасную гибель. В груди шевельнулось чужое сознание. Энергия забурлила в его сердце, и разум затопила волна образов, которые ему не принадлежали. Нечто перехватило контроль над энергиями, и начало незамедлительно действовать. Кристалл задрожал в его груди, а из рук и ног, вырвались потоки плотного воздуха, которые устремились к земле. И в полуметре возле нее, воздушная подушка подхватила парня, задержав его, парящего в воздухе. Провисев еще пару мгновений, в этой спонтанной, воздушной колыбели, он слегка расслабился и рухнул на землю, больно забив легкие и спину. В его сознании бродил еще где-то этот липкий страх, пришедший от гор, но он знал, что не они тому виной. Он уже испытывал эти эмоции в видении, в котором некое черное пятно причиняло ему схожие переживания. Что его ждало впереди, он не знал. Выяснять это, не было ни малейшего желания, и он твердо решил, что обойдет то зловещее место стороной.
   Пролежав на сырой земле еще некоторое время, он понял, что ему просто необходимо правильно научиться пользоваться информацией приходящей извне. Научиться держать все образы и видения на заднем плане, словно фон той реальности, в которой находился его разум в данную секунду. И самое главное, ему совершенно необходимо было научиться разделять всю информацию на составляющие, чтобы понимать, что ему может сослужить добрую службу, а что станет для него губительным ударом. Он решил не спешить бежать к горам, понимая, что спешка может стоить ему очень дорого, самое малое - это жизни. Погрузившись в подсознание, путем мгновенной медитации, он сплелся с энергетическими потоками, бушевавшими в нем, и начал в них разбираться. Ему было жизненно важно найти способы защиты от таких вторжений в подсознание, которые могли в следующий раз ворваться к нему в 'святая из святых', в самый неподходящий момент. Он попробовал каждую из тех нитей, хаотическим клубком спутавшихся перед ним, прикоснулся к ним и попытался изменить силой своей мысли. Пытаясь подчинить их своей воли, он понял, что незначительное их количество легко поддается манипуляциям, хотя их практического применения Славик не находил. Основная же масса была ему и вовсе неподвластна, и он, попробовав их подчинить, понял, что это ему пока не удастся сделать. И вновь в голову пришло незаурядное решение. Не лезть напролом, не пытаться взять эти потоки силой, а найти к ним подход, который удовлетворит их самих, прежде всего. Ему было тяжело признать, но эти потоки обладали неким сознанием, как все живые существа, хотя ему казалось, что сознания этих энергий были гораздо сложнее для его понимания, и имели куда более сложную структуру и очень мистическое происхождение. А то пространство где они властвовали, и вовсе представлялось для него 'глухой стеной', некой чернильно-черной червоточиной, охватывающей абсолютно все вокруг и не желающей впускать чужака на свою территорию.
   Он понял это положение вещей и смирился. Если он раньше и считал, что человек венец творения природы, то теперь он четко понимал, что есть существа и сущности, обладающие куда более безграничной силой и властью над окружающим миром. Так или иначе, но ему придется считаться с этими силами, и возможно поняв, как с ними скооперироваться, он получит частичку их могущества. Приняв все это во внимание, Слава успокоился и дал 'запрос' в окружающее его поле, которое должно было услышать его просьбу и откликнуться на нее. Посыл был прост - он просил те энергии, которые были ему доступны, оградить его подсознание от черных потусторонних потоков. Понимая, что они также связаны с ним и зависели от него, также как и он связан с ними и принадлежит частично им, он пытался наладить двустороннюю связь.
   Он жаждал получить от них помощь. И они откликнулись. Некие потоки ринулись к нему быстрее, рьяней, сплетаясь между собой, выстраиваясь в некую стену, барьер, который оградил его от темной энергии, и ее воздействия. Они выстраивали чудное, замысловатое плетение и работа их была четко организована и налажена. Как часовой механизм, каждая из их ниточек, оттачивала определенную свою задачу, выполняя ее четко и безукоризненно, а будучи плотно сплетенными, вместе с сущностью Славика, он чувствовал их движения, как чувствовал свои конечности. Точнее чувствовал это все его кристалл, а он воспринимал это все через его призму. По времени это все произошло почти незаметно, в доли секунд, но эффект был достигнут. Энергетический барьер был установлен, но так филигранно и тонко, что он не затмил остальные бурлящие потоки, а лишь оттеснил их полупрозрачной оболочкой. Это отняло у него множество сил и он понимал, что не только энергии, но и он сам, того не заметив, принимал в проделанной работе серьезное участие. Но задача была выполнена, а Слава лежал и улыбался.
  
  Глава 8.
  
   Поход к горам продолжался. Местность пошла в горку, что говорило о приближение цели. Вячеслав уже успокоился, подавив тревоги от недавнего вторжения, и бодро шел вперед. Он прислушивался к своим новым 'друзьям' - энергетическим потокам, питаясь их энергией, до тех пор, пока они не начали постепенно истощаться, а затем и вовсе угасли. Осталась лишь желтая нить, которая помогала ориентироваться в пространстве и заранее обнаруживать опасность. Но чем ближе он подходил к горам, тем запутаннее становилась информация приходящая из информационного пространства. Он сканировал местность и мысленно, даже ментально, прокладывал дорогу к горной гряде, пытаясь найти безопасный путь в обход того зловещего, черного пятна. Его инстинкты были на острие активности, словно маленькие волоски-антенны, кричащие об опасности, но как он не силился, а понять природу этой тревоги он не мог. Подсознание же, не улавливало видимой опасности, показывая приблизительный путь чистым и безопасным. Он периодически проверял наличие защитного барьера, но каждый раз убеждаясь, что тот никуда не исчез, успокаивался.
   Постепенно приближаясь к пункту назначения, он начал замечать, что зверей в округе стало меньше. Научившись по дороге входить в транс, не останавливаясь для этого на привал, он переключался на ментальное зрение и, проанализировав информацию, понял, что те животные, которые здесь еще остались, чем-то встревожены. Они боялись и спешили покинуть это место, как можно быстрее. Птицы же были больше уверенны в себе, но по мере продвижения и они начинали давать задний ход, поспешно улетая из этих мест. Вскоре лес стал почти необитаем и кроме самого Славы, уже не возможно было обнаружить ни одного живого существа на многие сотни футов.
   Лес также начал меняться. Зеленные кроны, меняли свои наряды на более темные расцветки. И со временем, некоторые из них уже не блестели изумрудными листьями, а угрюмо дрожали на уже довольно холодном ветру зелено-коричневыми, а кое-где и вовсе коричневыми одежками. Не только в деревьях Слава заметил изменения, но и в остальной растительности: траве, кустах. Даже земля под ногами приобрела какой-то мрачный черный цвет, словно по ней, своими карминными языками прошелся лесной пожар, выжигая все дотла. Почва была сухая, потрескавшаяся и явно безжизненная. Изменения были вначале незначительные, но чем дальше он продвигался, тем больше природа вокруг теряла свой лоск, тоскливо рдея угрюмыми пейзажами.
   На душе становилось так кисло, что печаль, казалось, захлестывает Вячеслава. Он старался найти другой путь, заручившись своими новыми возможностями, но, сколько бы он не сворачивал на другие тропки, как бы он не пытался обогнуть эти странные земли, у него это не выходило. Он даже возвращался назад и начинал свой путь с новой точки, но все было тщетно. Каждый раз он набредал на эти безжизненные земли, в полумертвом лесу. Силы иссякали, голод нарастал, потому что вокруг не было дичи, на которую он смог бы охотиться, холод все больше тревожил его тело, из-за чего ему приходилось больше двигаться, чтобы не замерзать. Расход сил и энергий, стал несоизмерим с пополнением их запасов, и ему становилось все тяжелее идти.
   Деревья и природа вокруг начали казаться Славе, такими, какими он видел недавно окружающий мир перед переходом сюда. Но не было тех ощущений, которые он испытывал тогда. Ни чувства нереальности, ни наваждений, все было взаправду. Гниль и желчь бушевала в природе. Листва с деревьев проржавелыми, гнилыми комьями спадала с них и продолжала гниение на безжизненной почве. Стволы их, выкручиваясь змеями, застыли в неестественных, пугающих позах, становясь похожими на причудливые надгробия, превращая местность в подобие сюрреалистического кладбища. Ледяной воздух, словно загустел вокруг, прилипая к стенкам легких, затрудняя дыхание. Все вокруг источало враждебность и смерть. По земле начал клубиться густой белый туман, скрывая камни и торчащие из земли корни умирающих деревьев. Его щупальца подползали к идущему путнику, аккуратно к нему прикасаясь, словно боялись спугнуть жертву, но он даже и не думал останавливаться. Он слишком устал. Это место обладало чудовищной энергетикой, высасывая силы из его организма и души.
   Каждый его шаг, образовывал вокруг ног водовороты тумана, потоками воздуха разгоняемые на несколько шагов вокруг. Это облегчало ходьбу, потому что Славик, по крайней мере, видел, куда наступает и не опасался споткнуться или вывихнуть ногу. Шаг за шагом он продвигался, борясь с собственными страхами, делая все новое и новое усилие над собой, чтобы не развернуться и не убежать прочь от этого мерзкого места. Почва под ногами стала мягче, податливей и уже через какую-то сотню футов, начала расползаться под его ботинками. Своим весом он выдавливал грязь из-под подошв, которая зелено-коричневыми комьями налипала на обувь. К счастью некоторые участки оставались более сухими и твердыми, и идти по ним было одно удовольствие. Они были покрыты мхом и какими-то, коричневыми нарывами, похожими на лишайник, но все же, по ним идти было на много приятнее. Те участки которые были раскисшими, все больше наполнялись влагой, и когда его нога поднимаясь, для того чтобы сделать очередной шаг, след от нее был заполнен мутной водой. Но он этого как будто и не замечал. Каждый волосок шевелился на его теле, а мурашки сновали по нему как стадо блох, по бродячему псу, так его ужасало это место. Он гнал от себя мрачные мысли и страшные картины, которыми обильно награждал его воспаленный ум. Фантазия безгранично сыпала образами, щедро приправляя их таинственными шорохами и мистическими звуками. Он был очень напуган.
   Сухие участки и мокрые чередовались довольно часто. В какой-то момент Слава с трудом начал идти по, довольно, длинной тропинке, в которой было все больше влаги, а земля под ногами, засасывала каждый его шаг, своими крепкими объятьями, обволакивая ноги. Сначала ноги утопали всего на пару сантиметров, затем грязь добралась до щиколоток, а затем ноги всасывались в мерзкую жижу по самую голень. Он сопротивлялся, но чем больше он это делал, тем больше его засасывало, и когда он очнулся от мнимых страхов, придя в себя, то понял, что тонет в болоте. Он замер, зная еще со школы, что чем больше ты сопротивляешься болоту, тем быстрее оно тебя поглотит. Осмотревшись вокруг, он искал решение из сложившейся ситуации, пытаясь придумать, что можно использовать для своего спасения. С крючковато- сгорбленного дерева, свисала лиана, похожая на плющ и он подумал, что если ему удастся ее достать, то ее можно как-нибудь использовать. Проблема заключалась в том, что она свисала достаточно высоко над головой и дотянуться до нее будет не просто.
   Потянувшись к ней пару раз, вытягивая свое тело в струнку, он понял, что дотянуться у него не получается, а вот такие движения еще больше вгоняют его в болото. Ноги уже увязли по колено, и шевелить ими стало очень трудно. Слава взял свой импровизированный 'ледоруб' и, не сильно вытягиваясь, зацепил его лезвием лиану. Начал тянуть, но она не поддавалась, а острое лезвие, так и норовило разрезать ее надвое. Он потянул чуть сильнее и его ноги еще больше погрузились в пучину, а тонкая лиана, под напором острого ножа, примотанного к палке, разрезалась. Он выругался и потянулся к следующей лиане. Она находилась еще выше предыдущей, а сам он все больше был погружен в болото. Взяв свое орудие за самую крайнюю часть палицы, одними лишь кончиками пальцев, он попытался закинуть 'ледоруб' на лиану. Первая попытка не увенчалась успехом, во второй раз он также промахнулся, и в последний раз, вытянувшись так, что мышцы заболели от растяжения, а ноги еще больше погрязли в болоте, закинул острие за лиану. Она была не так плотно обвита о дерево, с которого зелеными подвесками, похожими на бахрому, свисал мох, облюбовавший мертвые ветви. Он плавно потянул, чтобы не разрезать лиану, и она с легкостью соскочила в его левую руку. Длиной она оказалась всего метра три, но до ствола этого дерева, нависшего над парнем, было примерно столько же. Он привязал лиану спереди оперения своей последней стрелы, снял лук и наложил снаряд на древко. Остаток лианы подмотал манером скрученного лассо и выпустил стрелу четко в ствол дерева. Затем начала медленно подтягивать себя за спасительный 'трос', аккуратно тянув его, опасаясь порвать. Лиана оказалась прочной и тягучей, и хотя он уже погряз в трясине почти по пояс, его ноги начали постепенно высвобождаться. Почти достигнув спасительного островка, на котором располагалось дерево, лиана со звонким треском лопнула, неприятно хлестнув его по рукам и животу, но это уже не имело никакого значения. Он взялся вновь за свой 'ледоруб' и, ударив им о дерево, прочно и глубоко всадил его лезвие в трухлявую скользкую кору. Подтянулся и выбросил свое тело на островок, лежа на спине в припадке дикой усталости, как выброшенный на песчаный берег, кит.
   Придя в себя и немного отдохнув, он возобновил свой путь, придерживаясь теперь строго островкам, которых здесь было великое множество. Он перепрыгивал с одного на другой, все быстрее и быстрее пытаясь пройти это адское место, продолжая сосредотачивать лишь на кульбитах своего тела и дороге. Мрачные мысли и липкие страхи, он решил держать от себя на расстоянии.
   Передвижение по островкам было изнурительным испытанием. Усталость поглощала его тело, подвергая каждую мышцу невероятному напряжению. Слава собрал с молчаливых деревьев несколько лиан и, свернув их в импровизированную бухту, перекинул через голову, повесив на плечо. Рисковать в этом опасном месте было бы глупо, поэтому спасительные канаты он приберег для крайнего случая. Он не мог представить, как долго ему придется пробираться через опасную местность и в его сердце вновь заиграла тревога.
   Время тянулось липкой вязью, напоминая трясину, по которой он передвигался. Оно словно отображало ту монотонную атмосферу, которая здесь царила. Слава старался двигаться быстро, технично преодолевая участок за участком, выработав для прохождения болота определенную схему. Листвы на деревьях не было, и казалось в это полуденное время, солнце должно было ярко светить, хорошо освещая путь, но здесь законы природы отступали под натиском некой первобытной сущностью зла. Свет не достигал пологов гор, словно большой зонт накрыл это место, скрывая мертвые земли от живительных, солнечных лучей. Он понимал, что двигаться нужно быстро, иначе ночь застанет его врасплох на этой чуждой для жизни территории. К чему это могло привести, какими проблемами и бедами могло для него это обернуться, он даже боялся представить. По его соображениям, до заката оставались не менее шести-семи часов, но гонимый страхом и нетерпением, он выжимал из своего организма все до последней капли, чтобы скорее покончить с этим недружелюбным участком.
   Но планы и надежды, в человеческой жизни всегда имеют специфическое чувство юмора. Полагаясь на них, люди всегда сталкиваются с неожиданными поворотами судьбы и виражами непредвиденных ситуаций. Так было и в этот тяжелый для Славика час. Солнечный свет, итак едва проступавший сквозь густой серый воздух, начал постепенно исчезать, словно его выкачивали из окружающего пространства. Небо над головой из темно-серого перетекло в густо-черный купол, скрывая последние остатки света. Закат был еще далеко, но мертвый лес диктовал свои правила, перед которыми любое живое существо было бессильно. Скоротечность событий подогревало энтузиазм в сердце и адреналин в крови. Беглец прибавил ходу.
   С уходом света, все вокруг погрузилось в кромешный мрак, и в этом мраке застыло все, даже звуки. Такой оглушительной и абсолютной тишины, Славику не доводилось слышать еще ни разу в своей жизни. И в душе его вновь забили барабаны ужаса, который волна за волной накатывал на горе-путешественника. Он остановился, предчувствуя страшную опасность, скрывающуюся за каждой тенью, за каждым деревом, в пучине вязкого зловонного болота. Решив передвигаться более осторожно, он перешел на ночное зрение, в котором теперь он едва-едва, но смог узнавать островки сухой почвы под ногами. Его дыхание участилось, а сердце норовило вот-вот выпрыгнуть из груди. Сознание же не могло никак определить источник угрозы, и он обратился к своему подсознанию, которое было тесно переплетено с кристаллом у него в груди.
   Легкий, едва уловимый ветерок заплясал в этой свирепой мгле, лаская своими ледяными ладонями, бугристую от мурашек, кожу, проникая, казалось, в самую душу. Он запускал свои пальцы под мокрую от пота и сырости футболку, шевеля волоски на теле и обволакивая свою жертву в простыню холода. Тишина слегка надорвалась, впустив в себя едва уловимую мелодию, похожую на звон крохотных колокольчиков, которую он даже не слышал, он ощущал ее нутром. Затем к ним присоединились дребезжащие отголоски звуков, похожих на дрожащие волны, которые издает затухающий под ударом молота гонг. Звуки играли с его сознанием в прятки, повышая душевное и физическое напряжение. Слава стал похож на оголенный нерв, каждое прикосновение к которому вызывало почти физическую боль. И тут он услышал голоса:
   - Ваа-рээн... Ваа-рээн ... - Повторил чей-то тихий, зловещий шепот, словно сам ветер, пытался позвать Славу по имени. А следом за ним, раздались едва уловимые, похожие на звенящие бубенцы призывы, произнесенные девичьим, тоненьким голоском:
   - Варэн! Варэн! - Они были отрывистыми и внятными. Следом за ними вновь повторился тягучий, шепчущий зов:
   - Ваа-рээн ... Ваа-рээн ... - И вновь, женские и короткие: - Варэн! Варэн! - А затем прозвучал тоненький, детский смех.
   У Славика похолодело все внутри, и он начал судорожно оборачиваться по сторонам, выискивая источники голосов. А звуки продолжали метаться из стороны в сторону, словно бегая вокруг него, и звали-звали. Он крепко зажал в руке 'ледоруб' и метался по кругу, словно загнанный в смертельную ловушку зверь. Дыхание его участилось, а пульс барабанил по вискам безжалостной дробью. В отчаянии и изнеможении от напряжения и усталости, Слава крикнул в пустоту:
   - Кто вы? Покажитесь? - Но ответа не последовало, а лишь снова позвало его по новому в этом мире имени: - Варэн!
   Слава бросился бежать, но его попытка так и не воплотилась в жизнь, потому что тело окаменело от ужаса, и он часто задышал, пытаясь избавиться от предательской паники. Ветер подул позади него, и все его обостренные чувства мигом закричали в один голос: 'Обернись, оно сзади!' Он обернулся и увидел сквозь плотные клубы туманы, танцующие в темноте, серый силуэт женщины в белой рубашке, подолы которой ниспадали до самой земли. Волосы светлого цвета, а лицо имело едва уловимые черты. Он всмотрелся внимательнее в ее лицо и подумал, что она ему знакома, а затем с ужасом понял, что видит перед собой погибшую мать. Она подняла свою руку ладонью вверх и поманила его, сказав, не раскрывая губ: - Варэн! Затем она плавно развернулась к нему спиной и исчезла в тумане.
   Слава помчался за ней. Он прыгнул на один островок, затем на другой, пробежался по сухому участку и вновь прыгнул через полоску болота на новую сушу. Призывы повторились, но он не видел никого вокруг. Резко обернувшись, он вновь наблюдал за женщиной, которая выглядела как его мать. Разум его хоть и был затуманен ужасом, но он понимал, что это все галлюцинация, что его мать мертва и он никак не может ее видеть. Женщина смотрела на него не моргая, сложив руки на своем животе, а затем убрала их. И он увидел на ее руках кровь, которая тягучими, густыми каплями капала в болото, окрашивая мутные воды в алый цвет. По белоснежной рубашке в районе живота также расплывалось кровавое пятно, и Слава не удержав чувства, хлынувшие через край, крикнул: - Мама! Затем он бросился ей на помощь, как вдруг его окликнул другой голос, знакомый и ласковый:
   - Нет, Варэн! Не делай этого! - Он резко обернулся на голос, запрещающий ему помочь собственной матери и увидел едва прозрачную фигуру Эралии, которая смотрела на него с нежностью, словно она была его родной матерью, а не женщина со смертельной раной на животе. - Не подходи к нему! Это ловушка!
   - Что? К кому не подходить? Это же моя мать! - Он закричал, глядя в эфемерное изображение недавней знакомой. Он не хотел верить в ее слова, но кристалл в груди так взбесился, противясь его словам, что грудь обожгло жаром. А Эралия закричала: - Осторожно, сзади! Он резко обернулся и едва успев отпрыгнуть в сторону, как его чуть не ударило внезапно вылетевшей веткой из тумана. Она хлестнула по островку, словно плеть, рассекая воздух и разрубая пень стоявший рядом со Славой. За ней из тумана вылетели еще три такие же упругие ветки-кнуты, и Слава, перекатываясь в бок, ловким нечеловеческим прыжком, перепрыгнул на соседний островок. Он вскочил на ноги и резко присел уворачиваясь еще от одной, просвистевшей над головой веткой. Туман слегка рассеялся, и он увидел два летящих с двух сторон, огромных снопа этих ветвей объединенных в подобие плети, точно на него, по принципу ножниц. Он прыгнул, цепляясь за ветку дерева и подтягиваясь на руках, поджал прямые ноги со всем телом, горизонтально земле. Сокрушительные удары хлестнули по стволу дерева, оставляя в нем глубокие борозды, а Славик спрыгнул вниз и метнулся за дерево.
   В этот момент болото зашевелилось, вздулось огромным пузырем, и когда его оболочка лопнула, из недр пучины вырвалось огромное существо. Оно было двенадцати футов высотой, с худым, высохшим телом, состоящих из переплетенных гнилых ветвей, коричневого цвета. Ветки прилегали не плотно между собой, и внутри чудища ярким, желтым огнем горела пустота. Оно было похоже на плетеного человека. Огромные руки, свисающие до пола, увенчивались огромными ладонями с невероятно длинными (в шесть футов) пальцами. Которые и переплетались в те смертоносные плети, обрушившиеся на него. Такие же отростки, но менее длинные торчали из его груди и неторопливо шевелились. Голова монстра была около двух футов в высоту и очень узкая примерно в фут. Раскосые глаза вращались в орбитах, находясь на узком расстоянии, друг от друга, и близко к переносице. Носа не было. Вместо него каплевидная морда, с двумя соплами в центре, чуть выше пика. Кожа вокруг носа блестящая, с синеватым отливом и голубыми венками. Вокруг глаз и переходя на лоб, блестели, переливаясь цветами, чешуйки, похожие на лобовую броню ящерицы. Пасть в форме луны, с опущенными вниз тонкими губами. По бокам темени, свисали длинные водоросли, слипаясь между собой прядями волос и опадая на плечи, облаченные в мантию из мха. Козлиная бородка, свисающая до пояса, также была из водорослей.
   Чудовище стояло по пояс в болоте и медленно, хоть и очень плавно, двинулось к нему. Его огромные руки плети вновь потянулись к нему, хлеща во все стороны длинными пальцами, что словно змеи извивались перед лицом Славика. Он вновь прыгнул в бок, делая три длинных огромных шага и перепрыгивая на соседний островок. Нужно было пройти этот участок, но он резко обнаружил, что направление, которое он выбрал для отступления, оканчивается тупиком. Островки почти закончились, и бежать можно было только в сторону монстра. Чудище утробно заклокотало, и метнулась еще быстрее к вожделенному мясу. Он решил, что если уж и сражаться, то нужно для этого выбрать место просторнее, и перескочил на последний островок, который внушал уважение своими размерами. Но расстояние между островками были слишком большим, и одной ногой, он приземлился в болото. Болотный монстр урчал и клокотал, а с этими звуками, он приближался все ближе. Ногу безжалостно засасывало в трясину, а он ее бесцеремонно вырывал из пучины, сильно напрягая все тело. Монстр был уже близко, как Слава начал вгрызаться в землю лезвием 'ледоруба' и подтягиваться за его ручку, упираясь свободной ногой в почву, как спринтер на старте. Плетеное существо взмахнуло рукой, и толстые плети полетели в его сторону, грозя рассечь податливую плоть своими ударами. Вновь чужое сознание перехватило контроль, подчиняя его тело под свой контроль. Тревога в голове обожгла раскаленным металлом и в кристалле накопилась энергия, которая высвобождаясь через его руки и ноги, словно вытолкнула из него мощнейшие потоки воздуха. Они оттолкнули Славика от почвы, вырывая застрявшую ногу и закидывая его вглубь островка.
   Ветви с огромным плеском, обрушились на болото, упустив в последнюю секунду свою жертву. А он, перекатившись на спину, начал пятиться назад. Чудище начало расти, вздыматься еще выше, и уже одна нога монстра нащупала берег островка. Водяной монстр выбрался на сушу и пошел на него без колебаний. Еще один удар угрожал жизни Вячеслава, но кристалл повторил свой фокус и вновь потоки воздуха из рук и ног вырвались из него, предавая ускорение по земле. Он сильно одер спину, в этом невероятном скольжении, но страх не позволил ему даже задуматься об этом. Он вскочил на ноги и отбежал на другой край островка. Его мысли скользнули в подсознание, ища механизм, который задействовал кристалл. Он начал перебирать потоки и энергии, управляя которыми, он смог бы найти способ защиты. Спустя мгновения кристалл словно подсказал, чем нужно воспользоваться и указал на два потока и как их сплести между собой. Он, не раздумывая, положился на интуицию и отбросил в сторону сомнения. Плетение начало вырисовываться, и уже обрело структуру. Мысли вернулись в реальность, и произошло это все так быстро, что ему показалось, будто он едва моргнул. Кристалл подсказал, как применить астральные потоки, высвобождая создаваемое ими заклятие, воплощая его в реальности. Пальцы рук согнулись в крюки, словно держали невидимые бейсбольные мячи и из рук начал вырываться ветер, закручиваясь спиралью в маленькие торнадо. Он перевернул руки, с по-прежнему скрюченными пальцами ладонями вверх, прижав локти к груди. В ладонях начала появляться вода. Она обвивалась вокруг потока воздуха, обволакивая в бережный кокон. Он словно почувствовал их упругость и эластичность, и в его сознание пришло понимание, творимого им заклятия. До этого все было на одних инстинктах. Для того чтобы сразить монстра, необходимо оружие, которое поможет разить его на расстоянии. И убедившись в своих догадках, он схватил эти силы природы, буйствующие на его ладонях, как бичи и обрушил их в сторону монстра. Водяной кнут далеко хлестнул вперед, но все же, не достал до чудища. Понимание того, что лишь силой мысли он может управлять его длиной, структурой и движениями. Он метнул такую мысль, пропуская ее через кристалл и выводя в руки. Бичи устремились к чудищу и хлестнули его в морду. Монстр издал дикий вопль и сделал короткий прыжок, выпустил свои пальцы-ветви в сторону обидчика. Слава взмахнул кнутами крест-накрест, и бичи, пройдя сквозь друг друга эффектной голубоватой волной, резанули по веткам нечисти, отсекая их от руки. Плетеный водяной взвыл и отдернул свои щупы к себе. Но из руки начали вытягиваться новые ветки, сплетаясь из более тонких ростков в толстые канаты. Медлить было нельзя. Он завертел руками по кругу, закручивая водяные бичи, внутрь друг друга, до тех пор, пока не образовалось подобие спирали ДНК. И он начал наступать, вращая кнутами. Спираль все расширялась, и когда он подошел к монстру, тот выпустил свои щупы навстречу. Ветви ударились в водяные столбы, мельтешащие в водовороте, брызги разлетелись в разные стороны и вопль монстра заполнил все вокруг. Славик поменял рисунок и начал вращать бичами хаотично и очень ритмично и монстр не удержался на ногах и рухнул на спину, отступая под напором своего опасного противника. Строптивая жертва продолжала атаку, и водяные кнуты обрушились на незащищенное тело чудовища, перемалывая его в жидкий фарш. Одна единственная голова, состоящая и плотного не свитого из ветвей черепа, упала на пол, уставившись на него, удивленными раскосыми глазами. Потоки кнутов разлились в этот миг водяными лужами и впитались в землю. Он подошел к монстру, вытягивая на ходу из-за пояса 'ледоруб', и воткнул его точно в лоб, пробив голову. Глаза чудища потускнели и успокоились. А Слава упал на землю, полностью лишившись сил. Ему требовался отдых.
  
  Глава 9.
  
   После короткого отдыха на поле битвы с неведомым монстром, новоявленный беглец выдвинулся в путь. Он уже прошел болото и карабкался по крутому склону вверх горы. Деревьев здесь почти не было, только камни и огромные валуны. Дорога становилась все тяжелее, а угол наклона все больше. Невыносимо хотелось, есть и спать, потому что в организме не хватало энергии. Слава пытался несколько раз найти подпитку из внешних энергий, но кроме информационного, желтого потока, другие не были ему доступны. Мышцы ныли от перенапряжения, а рана на спине горела огнем от недавнего скольжения. Но выбора не оставалось, он лез дальше.
   Вскоре гора его встретила отвесными стенами, и так просто карабкаться вверх уже не удавалось, и Славик пошел зигзагами, выискивая пути и тропки. Ночь застала его неожиданно и наградила леденящим холодом. Он нашел огромный валун, торчавший из тела горы, заполз в его выемку пытаясь защититься от разгневанного на эти несчастные горы ветра, хлещущего со всех сторон. Было очень холодно, но он не желал так просто сдаваться. "Умереть от холода в горах, пережив уже столько опасностей, битву с болотным монстром, оставляя свое бренное тело на растерзание диких животных, в параллельном мире, нет уж. "
   Он скользнул в подсознание и, найдя поток энергии, которым он уже много раз пользовался, который отвечает за тепло, нагрел большие камни и уложил вокруг себя. Стало гораздо теплее и Славика уволокли к себе, прекрасные девы сна из царства Морфея.
   Проснувшись рано утром, когда солнце едва показалось над лесом, Слава выбрался из своей берлоги наружу. Его изумлению не было предела. Океан разнообразия зеленых цветов, переливающийся всеми оттенками, бушевал перед его изумленным взором. Малахитовые трава, перемешиваясь с нефритовым сиянием деревьев и кустов, предавая всему вокруг вид ореола, изумрудного цвета. От такой красоты он ахнул. Птицы, сбившись в стаи, носились среди этих волн леса, представляясь ему в виде дельфинов ныряющих и выныривающих из зеленого моря. Сердце его переполнялось спокойствием, подаренным вездесущими красотами этих мест.
   Наблюдать такую красоту, казалось, можно веками, но выбираться из этих приключений все равно надо. Вот и он решил не откладывать поход и выдвинулся в путь. Тропки становились все круче и он, усевшись на гладкий, полированный камень, решил просканировать гору, выискивая пути. Спустя полчаса сидения, будучи глубоко погруженным в подсознание, он обнаружил в структуре горы полости. Они вели куда-то на ту сторону громадных гор, начинаясь прямо над головой Славика. Медлить не было смысла, и он отправился искать в ход в пещеру.
   Последние метры он уже лез на гору, упираясь ногами в трещины скал, а руками подтягиваясь за выступы камней, используя 'ледоруб', вонзая его трещины. Ухватившись вверху за ровный камень, он подтянул все свое тело и выбрался на ровную площадку. Перед ним открылась зияющая, черная пасть огромной пещеры. Войдя внутрь, он прислушался, а за тем и принюхался. Необычных запахов и звуков не обнаружилось, и он пошел вглубь. Ночное зрение, пришедшее на помощь, открыло внутренности пещеры его взору, и идти стало легче. Сверяясь с желтым потоком энергии, как с картой, он петлял по коридорам пещеры, выискивая нужный путь, и вышел в огромную залу, раскинувшую свои высокие потолки над ним. Внутри залы располагались сталактиты, свисающие с потолка, и сталагмиты, растущие из пола. В центре помещения, стояли несколько деревьев, состоящих, словно из камня. На каждой ветви висело по несколько белых плодов овальной формы, по футу длинной. На одном таком дереве висели десятки этих плодов и при этом ни одного листочка. А деревьев было не менее пяти штук.
   Слава прошел еще глубже, аккуратно ступая, чтобы не издавать лишних звуков. Сколько здесь еще может быть разных опасностей, ему не хотелось даже представлять. Зал подходил к концу, но деревья с белыми плодами, нависшие над ним, не внушали никого спокойствия. Изредка тишину разрывали глухие похлопывания, словно ткань развивалась на ветру, и сразу же прекращались. Он смотрел по сторонам, но признаков опасности по-прежнему не было видно.
   Возле выхода из залы, он мысленно сверился с информационным полем, которое подсказывало, что тоннель, ведущий из этого помещения, оканчивается выходом из пещеры. Подтверждением тому стал резкий сквозняк, вырвавшийся из тоннеля, который ударил в лицо Славе и сорвал с 'каменных' веток дерева, несколько белых плодов. Плоды лежали у него на пути , и он решил подойти ближе, чтобы их рассмотреть. Сжимая в руке ледоруб, он тнкул им в мягкую плоть плода. Она была похожа на кокон или перепончатую ткань, свернувшуюся в него. Плод шевельнулся и в одну секунду развернулся как бутон, став похожим на прямоугольную, белую тряпку. Точно по центру тряпки располагалось узкое тельце, с бугристыми жилками, уходящими в полотна тряпки, как конечности в крылья. Мелкую мордашку с закрытыми глазками, снизу обрамляла тонкая полоска рта. Славик ужаснулся от этого зрелища, и аккуратно переступая через создание, двинулся к выходу. Он быстрым шагом вскочил в туннель и помчался по нему, так быстро, как только мог. За спиной раздались частые хлопанья, издававшие звуки, развивающегося флага на ветру. Через момент к ним присоединилась еще одни такие же самые и еще одни, секунду спустя. Они приближались с невероятной скоростью, хлопая своими бумажными крыльями, а затем начали издавать такой противный ультразвуковой писк, похожий на соколиный, что в ушах заметался звон. Он обернулся и увидел летящую, белую 'тряпку' прямо на него, а по бокам еще двух других. Он вонзали в спину беглеца горящие взгляды, скаля пасти с острыми зубами. Их писк нарастал, и он в приступе паники выпустил в одну мерзкую 'летучую мышь' свою последнюю стрелу. Оперенный снаряд, пробив крыло одной твари и вылетев насквозь, вонзился в тушку сзади летящей бестии. Та упала, а твари заверещали еще громче, вызывая мощные головные боли.
   Огромный гул вырвался из пещеры и заполнил тоннель, по которому он бежал. Сотни, тысячи хлопков, раздались вокруг, отбиваясь эхом от каменных стен, объединяясь в звук роя, злобных тварей. Понимая, что от такого количества летучих созданий он просто не отобьется, даже если успеет покинуть тоннель, Слава решил его завалить. Вскинул руки на бегу, скрючив пальцы, манером когтей и вызвав, вначале воздушный поток, затем водяной, объединил их в плети. Затем резко остановившись, ударил бичами в потолок. Камни задрожали, а по потолку заструилась трещинка. Новый удар и уже мелкая крошка посыпалась вниз. Третий же удар обрушил потолок, который падал, ломаясь и продвигаясь дальше по туннелю. Он помчался к выходу, а за ним безжалостно рушился потолок. Увидев вдалеке тонкую полоску света, он поднажал, и когда вырвался через десяток секунд из пещеры, прыгнул на пол, перекатываясь на спину. Вход в пещеру рухнул, а сквозь пыль и падающие камни вырвалась одна тварь, на ходу хватая своими крыльями пролетающую мимо сороку, и обволакивая ее собой. За ней вылетела еще одна тварь и ринулась в атаку. Он лишь успел выхватить свой 'ледоруб' и вонзил его в крыло 'летучей мыши'. Крыло под напором острого лезвия расползлось, как хлопчатобумажная ткань и затрепалось асинхронно со вторым. Тварь упала, а он вонзил острие летающему монстру прямо в пасть. Кислотно-красная кровь вырвалась из раны, и существо забулькало умирая. Он резко вскочил и метнулся ко второй 'тряпке', которая лежала в позе раздувшегося кокона. Под утончившимися и растянувшимися мембранными крыльев существа, что-то шевелилось и чавкало, а затем крылья начали медленно разворачиваться. Взору Славы открылась ужасная картина. Птица, пойманная тварью на лету, была почти вся переваренная. Остался лишь скелет да перья. Монстр, словно растворил ее какой-то кислотой и поглотил. Тварь явно не собиралась нападать, будучи пресыщенной своей неожиданной жертвой, но он решил не рисковать и убил ее своим незаменимым оружием.
  
  ***
  
   Больше нападений на него не происходило в течение всего пути. Выход из пещеры оказался путем к огромной, тянущейся до самого горизонта ледяной равнине, по которой Слава побрел в поисках сайлоков. Ветер свирепствовал над равниной, которая блестела снегами в лучах плывущего солнца. Он хлестал своими ледяными плетями лицо и руки, вонзал тонкие холодные иголки по всему телу, проникая в подсознание. Он здесь ощущал тоненькую струйку магической энергии, которая даже не была видна, но он знал, что она есть. Щупы, тянущиеся от подсознания человека, пустились изучать окружающий мир, выискивая следы энергии. Аккуратными манипуляциями, осмотрев возможные направления, они нащупали фон, остающийся после этой энергии и потихоньку начали его впитывать, накапливая силы. Он был жутко голоден и жутко слаб, а энергии хватало только на то, чтобы поддерживать тепло своего тела. Вокруг ничего не было. Ни животных, ни растений. Только лед и ветер. Иногда шел снег, иногда град.
   Сражаясь со стихией, он остался со своими мыслями наедине. Но это было еще хуже, чем терпеть холод, и безжалостный, ледяной ветер бушующей стихии. Метель гнала охапки снега, разбивая их о его лицо, мокрая одежда прилипала к замерзшему телу, ветер рвал холодом добираясь даже до костей. Время остановилось, и только дорога под ногами, неспешно утекала назад, оставляя позади все дальше хрустальные горы.
   На ночь Слава выдолбил в снегу и льду углубление, применив немного жара тела, подогрев его кристаллом. Ночь была беспокойная, удручающая, внушающая ужас, боль и... отчаяние. Но он решил бороться до конца, заслужить право на жизнь. Он старался не думать о холоде или еде. Он погрузился в свои воспоминания и размышления. Вспоминая их, он невольно коснулся образа Эралии. Невероятно красивая девушка с азиатской внешностью, с такой прекрасной улыбкой и великолепными глазами, цвета янтаря. Он вспомнил ее в своих видениях, и как оно его спасла. Он видел перед глазами, как она смотрела на него, вытирая его лицо влажной тряпкой, когда он умирал. Он вспомнил кольцо. Она ему дала его, чтобы оно служило доказательством его добрых намерений. Он ощупал карманы, но кольца не нашел. Это его не удивило, потому что те события, которые с ним произошли, его едва самого не потеряли в мире мертвых. Он с жалостью выдохнул и забылся.
   Проснулся беглец, едва лучи скользнули по льду и снегу, отблескивая бирюзовыми кристаллами. Вылез из своей берлоги и изумился в который раз. Окружающая природа не прекращала его удивлять своими красотами. Перед ним красовались три солнца. По центру одно большое на горизонте и два малых на одинаковом расстоянии между собой. Слава в университете изучал это явление, которое называется Гало - особое преломление солнечного света через кристаллы льда. Каждое солнце испускало круговые лучи, которые замыкались, пересекаясь с такими же кругами двух других солнц. Лед переливается самоцветами, превращая льдинки в драгоценные камни. Великолепие цветов и красок буйствовало на равнине. И наслаждаясь этим блестящим шоу, он пустился в дорогу.
   Новый день выдался не легче предыдущего, и Вячеслав почти изнемогал от усталости и холода. Не говоря уже о том, что он умирал от голода. И вот уже и этот чудовищный день подошел к концу, устремляя солнце к закату. Он вновь обзавелся берлогой и лег спать. Но усталость и голод так терзали его тело, что он даже не мог уснуть, и вынужден был наблюдать за свирепым поведением этой лютующей погоды. Затем его мысли, вновь вернулись к Эралии и вот он уже с ней на берегу какого-то моря, и она его жалеет, просит выдержать все испытания, но он не хочет больше терпеть и страдать. Она дает ему мешочек, который когда-то давала и достает из него зеленые листики. Он резко проснулся и не осознавая, что незаметно уснул и вспомнил о сне. Мешочек, который ему дала Эралия, был по-прежнему с ним. Он развернул его задубевшими пальцами, и съел сразу несколько листьев.
   Вначале стало тепло. Затем появились силы в теле, а за ними и уверенность в себе. Сознание пришло в норму, мозг заработал быстрее и он понял, что сил у него вдвое больше. Он решил не терять время действия эффекта и использовать каждую его минуту. Вячеслав покинул свой ночлег и как заведенный пустился в путь.
   Силы его все росли, усталость все исчезала, хотя должно было быть наоборот, ведь прошел он сегодня уже вдвое больше чем вчера. Источник, фон которого он уловил некогда, также усиливался, а значит, приближался, и Слава побежал на всех парах в его сторону. И уже не надеясь успеть до заката пройти большего расстояния, он собрался через час остановиться и готовить ночлег. Вдруг он увидел, что равнина заканчивается спуском и устремился туда. Внизу в небольшом ущелье показался человеческий табор. Поселение людей. Одеты они были в синие одежды, похожие на халаты и туники. Простой быт, даже примитивный. Юрты из кожи животных, лошади, костры и все остальные атрибуты кочевых племен, включая бубны. Прежде чем спустится с ледника к людям, он решил за ними понаблюдать. Туда ли он попал, угрожает ли ему опасность? Все это предстояло выяснить.
   Словно отъявленный шпион, он сидел на краю ледника, припорошенный пустившимся снежком, тело горело под эффектом чудо листьев, а мозг был ясен и трезв. Чистое сознание, казалось, открывает перед ним запретные знания и помогает замечать мелочи, которых раньше бы он не заметил. Внизу копошились люди: женщины что-то готовили и стирали, дети помогали многочисленным старикам по хозяйству, а с самыми маленькими нянчились и игрались. Славик пришел к выводу, что мужчин нет в поселении, а значит, они где-то добывают еду или на другом промысле. Наблюдение не показало какой-либо агрессии со стороны этих, обычных (насколько это возможно в этом мире), людей. Он решил начать спуск.
   Ледник был огромен, и спускаться придется долго, а путь будет опасным и изнурительным. Хотя сейчас, под действиями зелья и вблизи источника, можно было и рискнуть. Тем более, что выбора он особо не видел. Слава осмотрелся и увидел небольшой спуск, в виде горки, в месте, где талая вода пробила себе путь из глубины ледника. Он сел в углубление, расставив ноги и руки в стороны, упираясь ими в края желоба. Затем поерзал из бока в бок, раскатывая под собою лед, и оттолкнулся, притормаживая ногами и руками, чтобы сильно не разгоняться. Он очутился на новом пласте, которое несколькими десятками футов распласталось ниже предыдущего. Ледник немного сворачивал вправо, изгибаясь под тупым углом, и уходил к еще одному пласту. Он преодолел путь до окончания этого уровня и посмотрел вниз. Внизу его ждал более длинный спуск, чем предыдущий. Внезапно раздался резкий удар, но он не понял, что это было, свалив шум на движение ледника. Он обернулся назад, где возвышалась стена 'верхнего этажа' ледника, и увидел, что горка, по которой он съехал, покрылась трещинками. С этой стороны, она выглядела как замерший водопад в статическом падении. 'Хорошо, что еще выдержала и не обрушилась'. - Подумал он, и продолжил спуск. Чтобы спуститься с этого пласта, можно было воспользоваться двумя способами. Либо спуститься по аналогичной горке, с одним исключением, что она была длиннее в раз десять, начиналась с небольшого холмика, стоящего не далеко от него и выгибалась полумесяцем, уходя далеко в середину пласта. На конце она разветвлялась на высокий выступ, с опасно торчащими сосульками и острыми льдинами, и на пологий спуск, который мягко переходил в равнину пласта. Внезапно раздался мощный удар по пласту и лед слегка завибрировал. Он не смог понять, то ли это удар такой сильный, то ли его чувства слишком обострились за время побега. Он обернулся в сторону источника звука, но увидел лишь разрушающийся под своим огромным весом замерзший водопад. Вторым путем спуска, он рассматривал спуск по отвесной стене, при помощи 'ледоруба' на огромной высоте. Оба пути ему не нравились. При спуске по стене он мог сорваться с внушительной высоты и разбиться в блин, а во втором случае спуск с горы грозил огромной скоростью, которую он может набрать и вылететь с пласта сразу на следующий уровень. Какая высота ступени была со следующим пластом ледника, он даже не представлял. Он знал одно, что если ему до сих пор не очень-то везло, то ожидать подарков от судьбы еще не время. Раздался еще один резкий удар, а за ним еще и еще. Он обернулся назад и увидел, как лед водопада трещит по швам, под каждым таким ударом. Ледяные глыбы и осколки сыпались на плато, бьющий во все стороны снег, дребезжал туманной стеной. С последним ударом, низ водопада взорвался и сквозь ледяное крошево, вырвалось какое-то существо, упав на лед. Животное было огромным, белого цвета, со здоровенными лапами и маленькой головой. Ему не потребовалось даже секунды, чтобы понять, что произойдет дальше, и он побежал в сторону холмика, с которого начинался гладкий спуск на нижний пласт. Животное тем временем оклемалось после мощных ударов о замерзший водопад и, вскочив на лапы, побежало в его сторону. Он мигом на него взглянул и подумал: 'Ну конечно! Кто бы сомневался?' Слава выхватил свой 'ледоруб' на бегу и, вонзая лезвие в холм начал карабкаться на его вершину. Ноги предательски скользили по скользкому льду, но иногда они попадали в выступы и наросты, что помогало ему карабкаться на пик холма. Он посматривал через плечо и уже видел, как огромная туша зверя бежит к нему, свирепо ревя, и стремительно рассекая снежный занавес мускулистым телом, оскалив огромные клыки.
   Перебравшись через холм, Славик пол вдоха подумал, посмотрев вниз на ужасающую по своей высоте и длине, горку, но все же, собрался с мужеством и прыгнул в ее желоб. Тело его стремительно понеслось по ложбине, как по бобслейной трассе. Мимо проносились острые осколки льда и сосульки, торчащие в виде кристаллов, норовя его исполосовать. Поэтому он прижал руки и ноги плотнее к телу, чтобы не пораниться или не оттяпать себе конечность.
   Лицо хлестал пронзительный ледяной ветер вперемешку со снегом, оставляя на нем рябь мелких, розовых порезов. Голову вжимало назад от давления ветра, сопротивлявшегося такому стремительному полету его тела. Он мчался, не разбирая ничего перед собой молясь лишь о том, чтобы его не разбило о ледяные глыбы и не раскидало по белоснежной равнине, кровавыми ошметками. Спустя десять секунд спуска на горке, он почувствовал огромный, сотрясающий все вокруг удар, который заставил природную, ледяную горку скрутиться и слегка перекоситься. Слава глянул наверх и увидел, что чудище последовало его примеру и мчится вдогонку по тому же пути. Он грязно выругался, да так поэтично, как могли выражаться только люди его родного народа. Но поделать с ситуацией он ничего не мог. Судорожное перебирание энергий и сил, которые у него роились в подсознании, не давали нужных ответов, как избавиться от преследователя в такой опасной ситуации. А впереди его ждала развилка, которая смотрела на него веселыми блестящими кристалликами льда, словно насмехаясь над ним. Он начал соображать, как ему себя вести, чтобы не промахнуться и влететь в нужный пролет, выбирая менее опасную дорогу. Зверь быстро нагонял свою жертву из-за того, что вес животного был значительно больше, легче поддаваясь силе притяжения. А перед глазами уже виднелась развилка. Он вильнул влево, затем вправо, попытался выровнять и сбалансировать свою траекторию. Сместился снова влево, выходя по крутому виражу и чуть было не вылетел на соседнюю полоску льда, которая уже поползла вширь, расходясь в развилку. Та правая сторона оканчивалась обрывом над плато, нависая над ним, на высоте в десяток футов. Падение с такого аттракциона не убило бы человека, но расшибить о лед пару костей, вполне было возможно. Славик скользнул по левой дорожке развилки и помчался к равнине пласта. Зверь почти настигнул свою жертву, и в этот момент, проходя развилку, зацепился когтем за льдину, что дернуло все его тело, умчав по правой дороге развилки. Теперь они мчались параллельно друг другу: он по нижней дорожке, а зверь по верхней. Оба их пути практически закончились, и когда его выкинуло на ровную, как хоккейное поле поверхность, в этот момент сверху него, пролетая по воздуху и безумно в нем вертясь, падало тело зверя. Они упали почти синхронно, и их понесло инерцией по скользкому катку ледника. Он вначале скользил лежа на спине, вгрызаясь 'ледорубом' в лед, оставляя в нем глубокие рытвины, а затем перевернулся на живот, притормаживая тем же способом. Рядом в нелепом вальсе кружило зверя, который размерами оказался похожий на медведя, но с кошачьим туловищем, и мордой, похожей на череп гиппопотама без мышц и кожи. Зубы-бивни торчали в разные стороны, также пытаясь зацепиться за лед. Лапы зверя были раскинуты в стороны звездой, а мохнатое тело, крутясь вокруг себя, прекрасно скользило по отполированному ветром пласту. Ветер выл в ушах, заполняя все вокруг своим свистом, и лишь страшный рев животного, отчаянно боровшегося за свою жизнь, был способен его перебить. Славик пытавшийся кричать всю дорогу, спускаясь с горки, уже едва мог открывать рот, из недр которого сыпались уставшие, сиплые стоны. Лицо, тело и руки облепило снегом, и за ним растянуло широкую рубиновую дорожку, блестящую в закатных лучах красного солнца.
   Бесконечным этот путь показался наверно им обоим. И человеку и зверю, но не был он таковым не для одного, не для другого. Обрывы, которыми венчались пласты, как блины, сложенные в стопку и образовавшие эти ледники, здесь знаменовали окончание одного пласта, нависающего над другим. Обрыв этого уровня, приближался с бешеной скоростью, желая поглотить в себе нежданных гостей. Слава отчаянно вонзил 'ледоруб' в лед двумя руками, вложив в них столько силы и энергии (возможно даже магической), что понял, если этот маневр его не спасет, он полетит вниз с обрыва. Торможение было незначительным, чего не скажешь о той глубокой канаве, которую после себя оставляло оружие. Конец все приближался и вот зверь, уже едва обогнавший ускользающую жертву на половину своей туши упал вниз, соскользнув с обрыва, издавая громкий рык отчаяния. Этот хриплый рев сразу исчез в пустоте за обрывом и Славик ужаснулся. Но цепко хватаясь в древко своего снаряда, он все же, повис на самом краю пропасти и теперь пытался не соскользнуть с него, извиваясь всем телом как змея и подтягиваясь вверх. Силы были на исходе, и он понимал, что их не осталось даже на пару рывков, чтобы вытащить измученное тело наверх. Он приготовился умереть.
   Громкий смех раздался внизу, раскатисто сотрясая горные породы вокруг. К этому смеху присоединились еще с десяток голосов, дружно ржущих, разными тембрами. Слава раскрыл, крепко зажмуренные глаза и посмотрел вниз. Там стояли, окружив тело зверя упавшего на острые копья, дюжина мужчин. Они были одеты в синие камзолы и халаты, с убранными по бокам подолами, чтобы не мешало бегать, насколько он потом понял. Люди смеялись, показывая на него пальцами, явно глумясь над ним. Он перевел взгляд ниже и понял, что висит всего в дюжине футах над ледяной поверхностью. Он раскачался на 'ледорубе' и когда его лезвие выскользнуло из ледяной шапки, беглец рухнул на ледяную корку наста, больно ударившись боком. Осмотрев людей, окруживших его, он не смог больше сопротивляться усталости и рухнул без памяти на лед.
  
  Глава 10.
  
   'Нет ничего прекраснее гор!'. - крутилось в голове у Славика. Камни, из которых они состоят, настолько величественны и спокойны, что внушают одним своим видом уважение и трепет. Каково это быть камнем? Лежать на земле, давя на нее своим огромным весом и не имея возможности самостоятельно передвигаться. Только время, с помощью сил природы, может повлиять на их монотонную жизнь. Ветер может сточить камень, земля передвинуть его, даря новую жизнь в новом месте. Вода способна огранить любой камень, превращая его иной раз, даже в стекло. Но что чувствует при этом камень? Кажется, что беспокойство причиняемое камням, даже ими не замечается. Они продолжают нести свою службу, наблюдая за тем, как меняется мир. Летописи, которые хранятся в памяти камней, были бы самыми полными и сказочными, раскрывая тайны жизни планеты.
   Сознание Славика сейчас находилось именно в одном из таких камней. Оно парило в пустоте и темноте, сквозь пологи, которых, едва пробивалась информация из окружающего мира, давая ему понять, что с ним происходит. Он был камнем, абсолютно не чувствуя своего тела, не улавливая своих мыслей, не понимая, где он и что с ним. Только ненасытный холод рвал его где-то снаружи, ввергая в шок, от причиняемой им боли. Слава был не просто камнем, а ледяной глыбой, застывшей в вечных снегах.
   Его тело лежало на кровати, сделанной из двух бревен на ножках, между которыми натянут прочный материал. Вокруг на него смотрели закопченные стены палатки, нависшие с четырех сторон. В центре потолка палатки имелось отверстие, куда неторопливыми вихрями вздымался белесый дымок, гонимый ярко-желтыми снопами искр от костра. Огонь был разведен под небольшим котлом, стоявшим в глиняном обрамлении, и на его металлической крышке шипели, какие-то пузыри да корешки.
   Славик несколько раз вырывался из пут темноты, в которой парило его сознание, и пытался осмотреться. Помещение палатки кружилось каруселью вокруг него, а элементы интерьера плясали в бешеном танце, ритмично огибая кровать. Его начинало подташнивать. Все его тело горело страшным жаром. Пот, мелким бисером покрывал его кожу, янтарными бликами сверкая под пляшущими языками костра. Но все что он мог тогда чувствовать - это был холод. Он сильно замерз на этом леднике. Едва он вновь опускал голову на подушку, как лихорадка, бившая его, вновь уволакивала сознание в долину снов.
   Так продолжалось какое-то неопределенное время. То самое время, которое бежит неумолимыми темпами, оставляя за собой горы мертвецов и разбитых судеб. Время, с которым может сопротивляться только надежда на лучшее завтра. Слава лежал, сражаясь за свою жизнь, но борьба его перенеслась из телесного мира, в мир духов. Множество видений его посещали в тот смертный час, рассказывая неизвестные истории, и показывая не произошедшие трагедии. Много времени спустя, рассуждая над тем состоянием, в котором он был, он понял, что видел. Из фрагментов образов и видений, ему тогда открылся его путь, но сейчас для него это все ничего не значило. Он боролся, чтобы выжить, он боролся, чтобы заслужить право пройти свой путь.
   Пожилая, седая женщина, закутанная в платье из десятков разных тканей серого и коричневого цвета, переплетающихся с темно синей материей, регулярно кормила беглеца, подсовывая то и дело, какие-то корешки и лепестки. Запивал он все это отварами и чаями, иногда приятными, а иногда невыносимо гадкими на вкус. Старуха постоянно что-то шептала. Он знал, что находится в безопасности, и она его лечит. Он слышал сквозь сон многие разговоры, с иногда навещавшими ее мужчинами, которые спрашивали о здоровье их гостя. Он понимал их речь, и слышал, как они подгоняют знахарку, чтобы она ускорила его исцеление. Зачем им это было нужно, он не знал, но постепенно холод покинул его суставы и мышцы, а сердце вновь забилось часто, разливая застывшую кровь по сосудам.
   На следующий день или через несколько дней,(он не знал) ему стало легче. Тело, наконец, согрелось и мысли стали ясней. Слава очнулся, и смог уже самостоятельно сидеть и принимать пищу. Горло только оказалось охрипшим и застудившимся, из-за чего говорить у него совсем не получалось. Он едва мог выдавить из себя стон, сквозь острые шипы, прилипшие к горлу изнутри, но слова ему не давались. Знахарка сначала рассказала, как тяжело было излечить его, вывести из летаргического сна, которому он подвергся. Эта болезнь называлась некросомна - смертельный сон. Оно-то и отравило его.
   - Это была передозировка! - Сказала она, на вполне понятном языке. Лицо ее было сморщенным и очень белым, как снег на улице.- Те листья, которые я у тебя нашла: очень сильное зелье. Это листья морвы теюрджинской (магической). Очень редкое растение, но я в своей жизни с ним уже сталкивалась. Не знаю где ты его взял, но оно не из нашего мира. Листья морвы дают человеку именно ту энергию, какая ему необходима в данный момент, и тогда организм выделяет дополнительные ресурсы для той или иной задачи. Ну да ничего мы тебя вылечим. Меня зовут Кайра, кстати. Не беспокойся беглец, ты в надежных руках.
   Слава пытался что-то ей сказать в ответ, но у него не получалось. Ему страшно не терпелось узнать, куда он попал. И кто они, люди его спасшие и приютившие. Но моменты прилива сил и бодрствования быстро заканчивались и обессиленный болезнью, измотанный путешествием и еще слегка под воздействием интоксикации морвой, он падал головой на подушку, погружаясь в беспокойный сон.
   Сколько он был без сознания, Слава не знал. Он не видел здесь восхода и заката солнца, не наблюдал смену дня и ночи, не понимал и не улавливал бег времени. Все, что ему доводилось лицезреть - это плавные танцы теней и оранжево-красных бликов, которые разыгрывали на закопченных стенах палатки, нешуточные драмы и трагедии, со сражениями и смертью. Или же это воспаленное сознание потешалось над ним, развлекая и отвлекая от насущных проблем, он не знал. Но так продолжалось не долго.
   Вечером или же в другое время суток, в палатку ввалились трое сильных и устрашающе больших мужчин. Один из них, в почтенном возрасте и проседью смольных волос, начал добиваться от знахарки ответов. Он грозно шипел ей что-то на ухо. Она пыталась уйти от ответов, изображая бурную деятельность и носясь по палатке, гремя посудой. Тогда он схватил ее под локоть, да так сильно встряхнул, что казалось, старушка рассыплется по полу песком. Его мощный широкий подбородок, покрытый густой, но короткой бородкой, как стальная дуга капкана клацал зубами, в порыве гневной тирады, а Кайра, испугавшись, закивала головой. Некоторые обрывки фраз Славику удалось уловить:
   - ... он еще слишком слаб, нельзя его сейчас на совет вести. - Грозно прошипела Кайра.
   - ... старейшин это не волнует, если он тот, за кого себя выдает, то нам необходимо с ним поговорить и узнать, что ему известно. - Ответил ей мужчина с белым лицом и челюстью-капканом. Остальные мужчины с такой же бледной кожей, стояли молча, не привлекая внимания.
   - Но он даже не разговаривает! - Воскликнула старушка.
   - Ты прекрасно знаешь, что ему и не обязательно что-то нам говорить. Все, что нужно мы уже и так знаем, но его воспоминания сейчас такие сумбурные и перемешанные, что мы не можем понять, что правдиво, а что нет. Завтра к полудню мы хотим видеть его в шатре Наймар (Старейшин) и это не обсуждается.
   - Хорошо! - Сдалась, наконец, Кайра. - Я приведу его в порядок, до завтрашнего полудня.
  
  ***
  
   После ухода делегации мужчин, Кайра принялась за работу еще усерднее. Она поила Вячеслава отварами и давала ему лекарства. После чего он почувствовал себе немного легче и вновь забылся, на этот раз, очень крепким сном.
   На следующий день Слава проснулся отдохнувшим и чувствовал себя гораздо лучше. Лихорадка прошла, а тело почти перестало болеть. Голова уже не болела и не пыталась завалиться на бок, каждый раз, когда он ее поворачивал в стороны. В палатке никого не было и, будучи в ясном сознании, он хорошенько осмотрелся. В помещении везде были развешаны травы и высушенные тушки каких-то мелких зверьков. Куча разной посуды была расставлена, где только было можно. Посуда была из глины, но встречалась и медная или же, бронзовая тара. Посреди палатки, где стоял раньше котел в глиняной оправе, теперь располагался железный чан с водой и рисунками, оттиснутыми на его шероховатой поверхности. Под чаном был разведен слабый костерок, который постепенно нагревал воду в сосуде. Он встал и осмотрел свое тело. Он был раздет, а из одежды на нем оставалось лишь его нижнее белье. Кожа была покрыта слоем грязи, а паутина мелких порезов и уже зарубцованных шрамов, покрывала почти все его тело. В углу шатра он увидел рукомойник, с подставленной под него миской. Сверху висело зеркало из идеально отполированного железа. Он посмотрел в него и не узнал себя. Серое, высохшее лицо, отразившееся в нем, не было похоже на его собственное лицо. Впалые щеки и глаза, грязная кожа, сбившиеся в грязные колтуны, коричневые от грязи волосы, сосульками спадавшие на его лоб и уши. А глаза, походившие раньше на глубокие озера, в которых отражалось чистое синее небо, потускнели и потеряли свой блеск.
   Откидная дверь палатки зашуршала, и Слава обернулся на этот звук. К себе в жилище зашла Кайра. Она стояла в проходе и глядя на него, слегка улыбаясь. То, что он смог подняться с постели, явно ее радовало и она, хлопнув в ладоши, заговорила:
   - Ты уже встал? Как хорошо! Как ты себя чувствуешь? - Она потирала руки и чуть согнувшись, заглядывала ему в лицо. Он попытался ей ответить, но из его рта не вылетело, ни единого слова, лишь сиплые свисты и хрипы. - Ладно, ладно! Не надо ничего говорить. Я подумала: может твое горло тоже исцелилось, но вижу, что нет. Меня зовут Кайра, если ты не запомнил. - Слава улыбнулся уголками рта, но его улыбка была больше похожа на оскал дикого зверя, из-за впавших щек и утончившихся губ. Этим жестом он хотел показать ей, что ему лучше и что он ей благодарен. Вышло у него не очень, но знахарку это похоже уже не волновало. Она принялась готовить какое-то снадобье, и когда закончила, протянула кружку своему пациенту:
   - Пей! Не бойся! Это поможет. - Она улыбнулась, обнажив нижний ряд зубов, которые неровными пеньками торчали в темно красной десне и добавила: - Как выпьешь, полезай в чан и хорошо вымойся, а то от тебя разит, как от старого Руйта (снежная кошка размером с медведя и головой гиппопотама), который тебя чуть не слопал. Чистую одежду я оставлю на пне, рядом с лежаком. - Она положила сверток, чистого тряпья и, потирая руки, и со стреляющими взглядами в сторону Славы, вышла из шатра.
   Славик вымылся, наслаждаясь горячей водой, размышляя над тем, как мало ему оказалось надо, для полного счастья. Горячая, чистейшая вода, чистая одежда и ко всему было бы хорошо еще что-нибудь поесть. Но и без этого он был благодарен судьбе, за возможность отдохнуть в безопасности и в окружении добрых людей. Хотя на счет последнего, он решил не торопиться с выводами. Он хорошо знал, что те, кто тебе помогают, не всегда делают это с добрыми намереньями. Иногда за маской бескорыстия прячутся: холодный расчет и личная выгода.
   Когда с обрядом очищения тела было покончено, он оделся в новую одежду, которая на практике оказалась не совсем традиционной в его понимании. Его одеяния состояли из серых плотных, многослойных штанов, сделанные из шерсти и мешковины. На ощупь они показались ему очень добротными и надежными. На тело ему досталась белая, тонкая рубаха с длинными рукавами, поверх которой он одел, черный жилет с горлом (узкий как корсет) и в завершении наряда, темно-синий халат без рукавов, какие он видел у охотников. Такой же халат без боковых подолов с широким поясом, который, почему то зашнуровывался сзади. Спереди пояс был гораздо шире, как страховочные пояса тяжело отлетов и украшала его в центре широкой части, металлическая бляха с выпуклой головой волка, с пастью в оскале.
   Одевшись и посмотрев в зеркало, Славик покинул шатер. Он ахнул. Шатер располагался не на открытом пространстве, как вначале подумал он, а в глубине самого ледника. Над его головой нависали тонны сине-голубого льда, огромные сосульки, которые по размерам напоминали сталактиты и просто пласты кристально чистого льда. Потолок был полупрозрачным, через лед которого можно было видеть на полметра внутрь него. Пещера была огромна, солнечный свет сюда попадал, путем преломления его лучей через систему зеркал, как в древнем Египте, но таким образом освещалось пространство вблизи входа в поселение. Глубь поселения освещалась факелами, торчащими из стен или находившимися на специальных столбах, типа фонарных, но ровных и низких, в несколько футов высотой. Часть поселения находилась на открытой местности, и как уже он сам догадался, там располагались палатки и шатры ремесленников, которые там только работали, а жили все в самом леднике.
   Когда он вышел, его заметила Кайра, которая перебирала травки, на дне глубокой ступки.
   - Надо же! А ты не так дурен собой, если тебя привести в надлежащий вид. - Она хихикнула и, потирая руки, поспешила к нему. Схватив своей холодной, высохшей рукой его за подбородок сжала его щеки. Слава дернулся, но она врезала ему затрещину и сказала, что она только его осмотрит. Затем она довольно крякнула и сказала: - Иди за мной! Тебя уже ждут!
  
  ***
  
   Пробираясь через многочисленные палатки, они углублялись в ледник. Один зал,(в котором лечился в палатке Кайры Слава) переходил через широкий коридор в другой, а затем его провели еще через несколько таких же коридоров и залов. Наконец они оказались в большом ледяном помещении, где не было скоплений тряпичных жилищ. Лишь один огромный шатер находился в центре залы, у дальней ее стены. Возле входа в шатер стояло два воина, облаченных в те же одежды, что были на нем, но с оружием в руках. Вооружены они были ледяными пиками, а на поясах у них был мечи, белые, словно покрытые инеем. По всем стенам были развешаны факелы, которые своим жаром подтапливали стены, но не могли причинить им серьезный вред.
   Кайра остановилась посредине зала и указала ему на шатер. Шатер был мрачно-синего цвета и распростирался на десятки футов в высоту и не менее тридцати ярдов в ширину. Он посмотрел на травницу вопрошающим и слегка испуганным взглядом, но она лишь махнула на шатер рукой еще раз и резко развернувшись, ушла. Слава постоял на месте еще минуту, а затем набрался мужества и зашагал к шатру.
   Когда охрана расступилась перед ним, и он вошел внутрь, он снова удивился. В шатре было много народу. Все они разместились на больших подушках и мешках-креслах вокруг большого, высотой не менее пяти футов костра. Перед каждым располагался низкий деревянный столик, с резными ножками, темно красного цвета. Прямо по центру, с другой стороны костра, на небольшом помосте, в который было вмонтировано подобие широкого трона-лежака, обильно заваленного полушками, сидели трое стариков, находясь выше над костром. Напротив них, но уже со стороны входа в шатер, где сейчас стоял Слава, находился такой же, столик, перед которым лежали подушки. Старик, сидевший в самом центре трона, при виде вошедшего парня, сжал руку в кулак и поднял ее над головой. Люди, сидящие в шатре на остальных местах, до этого оживленно переговаривавшиеся между собой, резко замолчали. Старик, удовлетворившись тишиной, опустил руку и указал гостю на столик перед ним.
   - Добро пожаловать! Присаживайся путник. - Он замолчал и пристально всмотрелся в его глаза. По крайней мере, ему так показалось. Глаз самого старика ему рассмотреть не удалось из-за его кустистых бровей. Славик проследовал к столу и, аккуратно сел за него, подогнув согнутые в коленях ноги под себя, умащиваясь на удобных подушках. Он молчал, потому что горло его по-прежнему болело. Откуда-то из глубины шатра, через ниспадающие занавеси, появилось несколько молодых девушек в бело-синих нарядах. Две были с подносами, а одна с кувшином. Они расставили перед ним тарелки с едой, налили из кувшина красной жидкости, похожей на вино и так же грациозно удалились. Жареное мясо с пиалой бежевого соуса, горячая лепешка, еще дымящаяся и горсть каких-то мелких, красных плодов, похожих на клюкву.
   - Ешь, прошу тебя! - Сказал старец и умолк. Слава вначале с опаской попробовал лепешку, которая была просто великолепна, затем отщипнул мяса и отправил в рот. Ротовую полость переполнила слюна и едва не хлынула через губы. Он жадно накинулся на мясо с хлебом, рвя его зубами и руками, периодически вмакивая их в бежевый соус, который был похож по вкусу на тартар. Умяв половину трапезы, он запил все вином (это оно и оказалось) и продолжил кушать, уже не так быстро и не так жадно цепляясь зубами в еду. Покончив с основным блюдом, он попробовал 'клюкву', которая на вкус была кисло-сладкой и вполне приятной. Затем отодвинув тарелки в сторону, он осмотрел сидящих людей.
   Мужчины здесь сидели полукругом, и были всех возрастов. От самых пожилых и умудренных в центре, до более молодых и совсем юнцов к краям полумесяца. Рядом с ложей старцев, Слава увидел сидящего воина, с челюстью-капканом. Он смотрел на иномирянина с пренебрежением и явно с недовольством. Вновь заговорил старик, сидящий на самом почетном месте.
   - Поскольку мы выполнили все обязательства и традиции нашего народа: приютили тебя, вылечили и накормили, мы бы хотели получить от тебя ответы на наши вопросы. Ты согласен, беглец? - Слава был согласен, но он не мог разговаривать. Простуженное горло сильно болело, и иглы так и вонзались в него, когда он пытался выдавить хоть малейший звук из себя. Он лишь кивнул, оставаясь серьезным и сосредоточенным. Опасности он не чувствовал, но оставался наготове. - Как тебя зовут? Я знаю, что ты не можешь мне отвечать словами, но этого и не требуется. Отвечай мысленно, а я все пойму. - Вячеслав удивился такому заявлению и сказал, про себя: - Слава.
   - Значит имя твое Варэн! Что ж да будет так! Мое имя Хейрок - я глава Наймар, совета старейшин. Ты находишься в Сайдалоке, в одном из поселений племя сайлоков. Мы хотели бы узнать кто ты, и как сюда попал? - Голос его разносился по шатру, сухим шелестом, но обладал такой уверенностью и властностью, что Слава морщился от каждого его слова. Говорить у него по-прежнему не получалось и он начал думать, вспоминая те события, которые с ним приключились. Затем он замер, ожидая ответа Хейрока. Тот сверлил его взглядом, но спустя пару минут сказал:
   - Ты перенес много бед и пережил много опасностей, но мы не можем понять твой рассказ. Слишком сумбурно ты делишься образами. - Он что-то шепнул двум старикам с обеих его сторон и они, не сговариваясь, воздели руки к верху все втроем. Пальцы их были растопырены в кошачьей хватке, а губы беззвучно зашевелились. С пальцев начались срываться ярко-синие точки и улетать в воздух, зависая рядом со старцами. Когда этих синих точек скопилось несколько десятков, старейшины взмахнули ладонями и синие точки медленно поплыли к Славе. Он немного испугался, но его кристалл подсказывал ему, что опасности в их колдовстве нет. Поэтому он замер и внимательно наблюдал за синими огоньками. Огни плавно закружились в воздухе, объединяясь в небольшую вьюгу, и обволокли шею беглеца. В горле парня запершило и защекотало, затем, словно что-то смазало ему гортань и вызвало сильный кашель. Когда он откашлялся, то понял, что горло больше не болит. Хейрок спросил:
   - Теперь ты можешь говорить?
   - Да. - Машинально вырвалось у него изо рта.
   - Тогда поведай нам свою историю. - Сказал Хейрок и впился цепким взглядом в Вячеслава. И он начал рассказ.
   После длинного и подробного пересказа, беглец замолк, ожидая, решения совета. Он им рассказал и про Эралию, и про побег, и про ее просьбу помочь Славе, когда он встретит сайлоков. Также он упомянул и про кольцо, которое ему дала Эралия, и которое он потерял. В общем все. Начиная от перехода в этот мир и заканчивая встречей с сайлоками.
   Наймар сайлоков долго молчал и ни один из присутствующих не сказал ни единого слова. Они лишь переглядывались друг с другом и периодически смотрели на него. По их лицам было видно, что они не просто обдумывают его слова, каждый по-своему. Они общались телепатически между собой, решая, что им делать. Эту догадку подтверждало начало разговора, когда Хейрок просил отвечать на его вопросы мысленно. Затем тишина нарушилась, и по шатру разлетелся шелестящий голос старца Хейрока:
   - Ты говоришь правду Варэн! Мы видим, как твои слова соединяются с мыслями в твоей голове, не искажая суть событий и происшествий. Мы верим тебе и на счет Эралии и ее подарка тебе - кольцо. Наймар принял решение помочь тебе и отвести к шаману. Он проведет обряд переходов. Если ты, конечно, сумеешь его в этом убедить. Слава до этого молчавший, удивленно спросил:
   - А что он еще может и отказаться? Как же мне его убедить? - Но Хейрок ответил:
   - Это уже твои заботы Варэн. Мы лишь укажем тебе путь к нему. А теперь если у тебя есть к нам вопросы, задай их или покинь Наймар.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"