Кравчик Макс : другие произведения.

Героев выбирает небо (Главы 1- 7)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Утрата близкого человека - это всегда трагедия. Но что если ты получаешь известие от брата близнеца пропавшего много лет назад? Тем более если этот призыв он прислал из другого мира? Многие хотели бы получить шанс отправиться на поиски родного человека. Камиль Ларин волей судьбы получил такую возможность - найти брата и проверить себя на прочность.
  Героев выбирает небо...
  
  
  Пролог.
   Небо. Я очень люблю небо. Но как мне выразить то, что я ощущаю каждый раз, когда на него смотрю? Я не знаю. Наверно слово любовь, тоже совсем не подходит. Потому что к небу я испытываю невообразимую гамму, сильно переплетенных между собой, а иногда даже резко противоречащих чувств-импульсов, которые простреливают мое сознание, неся в себе, огромные потоки информации и при этом не задерживаются, и не обрабатываются моим мозгом, принося сладкую бурю наслаждения, умиротворение и покоя. Небо! Оно наверно даже не подозревает, что может влиять на кого-то таким чудодейственным образом, хотя, о чем это я? Небо, наверняка, не знает о моём существовании, о нашем существовании, о существовании всего окружающего нас мира. И это не потому, что оно настолько самовлюблённо и эгоистично. Нет, напротив. Если бы небо, хоть на секунду, могло представить то, что там внизу? На земле, под её плотными, заботливыми слоями атмосферы ... находятся колоссальное множество живых существ. Оно бы наверно никогда не позволило себе портить кому-то настроение плохой погодой или пугать слабых существ раскатами грома и уж тем более ослеплять их грозными молниями. Хотя, конечно же, все не так. Небо-это одна из великолепнейших составляющих, из которых состоит природа, и все что происходит в небе, даёт нам, простым существам, жить.
   С научной точки зрения описания неба было бы не совсем точным, сухим и безжизненным. Голые факты и ни капли души. Разве можно, так скупо, так беспристрастно описывать столь поразительное явление? Я не знаю, может и можно, но я не могу. Для меня, например, синева неба, как шёлковое покрывало, сотканное из несметного количества нежно голубых сапфиров. Да и любые другие цвета, которыми может переливаться небо, не менее драгоценно моему сердцу. Вся проблема моего восприятия окружающего мира лишь в том, что я, как и многие другие живущие на земле, не замечаю его поистине грандиозную роль в жизни людей и себя, в частности. Потому что мы все живём в пузыре.
  
  
  Глава 1
   Пузырь. Жизнь словно мутный непроглядный пузырь, через который иногда просто не хочется смотреть по сторонам, всегда страшно. Что в очередной раз пронесется мимо твоей уютной оболочки? Неизвестность. Иногда, когда все тело ноет от усталости, а мозг настолько впал в кататонию, что иной раз пошевелиться, становится просто сродни подвигу или как минимум тем, за что себя можно даже похвалить. Ты пытаешься разглядеть что-нибудь снаружи, увидеть свой путь, и понять, куда он тебя несет. И вот в такие моменты, ты неуклюже проворачиваешься в нём, чтобы сменить одно неудобное положение на другое, понимая, что это всего лишь робкая неудачная попытка изменить себя в этом мире, а получается, что это необходимо, чтоб сместиться внутри обычной, плохо тянущейся кишке. И ничего не меняется. Хотя случается так, что когда тебя выворачивает наизнанку собственное сознание, ты шевелишь безвольно конечностями, и твоя рука робко обтирает внутренний нагар негатива или пелену безразличия своего ненавистного кокона, и ты обретаешь шанс увидеть что-то хорошее, то ради чего стоит жить, по крайней мере то, ради чего захотелось бы жить самому, по - настоящему. И даже когда видишь мир не своими глазами, а получаешь возможность просто полюбоваться на то, как живут другие, ты натыкаешься на такой же пузырь, но находится он уже где-то у тебя внутри. Это словно яд. Он отравляет тебя обидой и злостью, из-за нереализованных желаний. Или опухоль мозга, которая мешает воплотить в жизнь самые смелые, а возможно и во многом наивные фантазии, а может это на тебя давит сам этот треклятый пузырь, который питается мной изо дня в день, отбирая последние стремления, последние чувства. Человек не должен жить в пузыре! Мой пузырь образовался сам, я его не звал и не мечтал о столь неоднозначных оковах, но он появился. Что я мог ему противопоставить, если я сам не подозревал, что он у меня есть. Да, и если признаться честно, он мне был нужен с самого начала, с момента появления на свет. И до тех пор, пока эта уютная оболочка оберегала меня от агрессивного мира, я рос внутри нее, не пытаясь бороться с окружающей средой. Но пришло время, и я из него вырос. Точнее достиг той точки развития, когда мне уже не нужна опека, не нужна защита от зла этого мира, а нужна мне лишь свобода. Сбросить мишуру и глянец потребительской жизни, преодолеть барьеры собственных страхов и поддаться единственной страсти, которая заполонила все. Жажда знаний и безграничное любопытство. Дорога...
   ... Тут на сцену выходить она - дорога. Но какая она? То, что она одна, я уверен, на сто процентов, ибо это моя дорога. Но как мне ее узнать, как выбрать правильную, и окажется ли она именно той моей, а может, я ошибусь? И вот приходится стоять на распутье, медленно разгораясь от стыда, поглядывая в сторону пузыря и молиться. Молиться, чтобы не пропустить начало именно твоей дороги, твоего жизненного пути...
   И вот в эту самую секунду на одной из дорог стоял наш герой, не осознавая, что его путь вот-вот обретёт форму и самое главное направление, а правильное это будет направление или не очень, ему придется выяснить, принимая много важных и сложных решений. Главное не останавливаться.
   Поэтому стоя на перекрестке дороги, Камиль в очередной раз не замечал ничего, будучи, глубоко погруженным в собственные жалобы, и тяжело загруженным, бестолковыми и всепоглощающими переживаниями. Все было просто, как угол дома - Камиля не устраивала его жизнь. Нет, нельзя сказать, что он был отпетым неудачником или безвольным дураком, у которого ничего не было. Было в принципе все, что может хотеться нормальному, без звезды в голове, человеку. У него была квартира, хоть и однокомнатная, но достаточно уютная и просторная даже для двоих. Обустроено в ней было все в достатке, ровняясь на современного обывателя 21 века, то есть компьютеры, умные микроволновка и телевизор, программные гаджеты и тому подобное. Была и хорошо оплачиваемая работа, не очень тяжелая, но и не самая интересная в мире. На личном фронте, нельзя сказать, что было все просто, но и в отсутствии такового тоже нельзя было его упрекнуть. В общем-то, самый обыкновенный человек, в самом обыкновенно мире, мире потребительства, алчности и фальши. Естественно, у Кама и не было тяги к какой-нибудь гламурно-богемной жизни, с постоянными тусовками, шопингами и проматыванием драгоценного здоровья почём зря. Хотелось же ему совсем иного: путешествий, новых горизонтов, безграничных знаний. Он читал много разной литературы, как художественной, так и научной, интересовался всем, чем только можно было интересоваться, и не интересовался при этом ничем. Он искал. Искал себя в книгах, в мифах и легендах, в исторических личностях и событиях, пытаясь понять, что может ждать его в будущем, выбирая варианты, пройденные другими людьми в прошлом. Но не находил. Вот Камиль и стоял на остановке возле перекрестка, ожидая приезда "маршрутки", пытаясь грубо представить еще один предстоящий ему, бессмысленный рабочий день. Вся проблема была в том, что Кам разучился получать удовольствие просто от жизни, от окружающей его природы или же от пугающей, но такой могучей красоты огромного города, от нежности весеннего ветерка либо от бархатных объятий тёплого моря. Он перестал видеть вокруг мир, так как его переживание и поиски выхода, из мертвецки сжатого капкана рутины, занимали все его мысли, и, поглощали его. Вся жизнь Камиля Ларина, не имела, мягко говоря, никакой амплитуды. Он почти никогда серьезно не страдал от каких-либо потрясений или бед, но и не вкушал райские плоды богатства и плотских утех. Все его проблемы сводились к: "детским - порванные вещи", "юношеским -не разделенная любовь", и "нынешним - я не знаю, что делать", простым житейским неудачам. Даже в излюбленном отдыхе-туризме, его не покидало чувство, что он просто сторонний наблюдатель, и все те великолепные места, которые он посетил, все равно оставались для Камиля чужими. Он мог с легкостью представить, как охотились племена инков или мая, когда побывал на руинах их древних городов, или мог, попробовать рыбачить совместно с филиппинскими рыбаками от рассвета до заката, изнуряя себя тяжким трудом. Но все равно оставался в роли "модели", на которую примеряют утонченные костюмеры свои вычурные "наряды-роли". Он не чувствовал себя нужным, и самое главное, полезным этому миру и Камилю очень хотелось найти себя, свой путь, свое предназначение.
  
   -Камиль! - окликнул чей-то знакомый мужской голос. - Кам, подожди! - Камиль обернулся и увидел приближающуюся фигуру, бегущего к нему человека со стороны проезжей части. Одет человек был в знакомый серый плащ, с поднятым воротом, и не очень сочетающейся с этим плащом, развеселой шапкой ярко-зеленого цвета. В руках у него был маленький зонтик, потому что погода в этот день была уж очень поганая. С самого утра небо затянуто плотными волнистыми тучами, тусклой ржавчиной, перекатываясь от гребя к гребню. Намечалась буря, которая была уж очень редким явлением, для этого солнечного города, но в таком практичном и прагматичном мире, никто на такие капризы природы уже не обращает внимания. И Камиль остановился, чтобы подождать своего знакомого. Парня звали Юрий Грибов, или по-простому, как его называли коллеги по работе Юрка Гриб. Человек был он веселый, общительный, достаточно умный, но еще не очень зрелый, и в силу своей незрелости, немного не серьезный. Большой любитель современных клубов, вечеринок, да и вообще, любых "тусовок". Нравы в повседневности у Гриба не блистали особым изыском, но и заурядным назвать его было нельзя. А еще он был компьютерным гением, со своеобразным мышлением, поведением и восприятием. Чувство юмора же у Гриба было и вовсе экстраординарным. Например, взломать базу данных районного военкоматы и выслать с его адреса повестки, всем мужчинам, работавшим с ним на фирме, он считал верхом своего тонкого чувства юмора. Или же написать вирус, который вместо открытия рабочей базы, запускал на всех компьютерах, включая "машины" начальства, сайты с порнографическим содержанием. Его за такие проделки, естественно не хвалили, но и уволить его не могли, потому что в своей сфере деятельности он был признанным докой своего дела. Посему даже самое высокое руководство было вынужденно терпеть его выходки.
   - Привет Юра! - сказал Камиль и протянул подбегающему, но, ни капли не запыхавшемуся коллеге по работе, руку.
   - Здарова Кам! Ты где вчера пропал? Мы же все вместе обсуждали, что после вечерней "планерки" поедим куда-нибудь в паб, пропустить по пару бокальчиков "чешского", а ты так незаметно исчез, что твое отсутствие мы обнаружили только на "проходной".
   - Да, я помню про наши планы, но у меня появились срочные дела, которые не терпели отлагательств. Ну, я и уехал на такси, не дожидаясь пока вы, закончите закрывать рабочие места. - Рассказал самую незаурядную версию Камиль, зная, что Юра не станет заниматься расспросами о подробностях "дел", да и вообще ни о чем больше.
   - Очень зря! - Бросил небрежно Юрка, уже четко осознавая, что Камиль, в силу своей обычной нелюдимости, явно не пропустил на вчерашних посиделках, ничего для себя интересного. Юра также знал, что Кам был из тех людей, которые остаются всегда достойной ячейкой общества, даже принимая во внимание то, что у него отсутствует необходимость контактировать с остальными представителями социума. Кроме тех рамок, в которых он был вынужден жить. Но на Ларина никто никогда не обижался, потому что в рабочее время он был достаточно веселым и общительным, а обладая очень тонким юмором, для некоторых коллег был кем-то вроде ориентира, в вопрос отношений на рабочем месте.
   -Так, Камиль Сергеевич! - Неправдоподобно серьезным тоном сказал ему Гриб. - Сегодня будет очень интересная вечеринка в закрытом загородном поместье, которое арендовали наши партнеры по развитию фирмы. Отказ они не примут, да и все "наши", могут подумать, что ты ставишь себя "выше" других, чтобы ходить на подобные мероприятия. А потому, я со всей ответственностью заявляю: - Надо быть!
  " Быть или не быть? Извечные вопросы..."
   - Посмотрим! - Задумчивым тоном сказал Камиль и направился в сторону КПП - вход в офис фирмы, где он работал. Ему эта идея не показалась удачной, но сходу отказывать товарищу по работе тоже не хотелось. И в эту самую секунду, Ларина прошиб, словно электрический ток, который длился всего лишь долю секунды, но это мгновение для него показалась чем-то большим. Камиля, одновременно с разрядом, бросило в холодный пот, а причиной тому было нечто иное - его собственное отражение в витринном стекле проходной. Он на секунду засомневался, что в немного искаженном отражении был именно он - Камиль. Лицо человека, чертами было похоже на лицо Кама как две капли воды, но глаза...что- то было не так с его глазами. В них он увидел совсем не себя. У того, другого, эти "зеркала души" отображали совсем не того человека, которым был у Камиль Ларин - среднестатистического менеджера среднего звена. Это были глаза человека опытного, волевого, решительного. Они выражали одновременно все те качества, которыми Кам, увы, не обладал, но так страстно желал воспитать в себе. Глаза, смотревшие на него всего одну секунду, были одновременно и, добрыми и строгими, какими-то нежными и при этом безжалостными, две терпкие маслины, в которых пульсировала жизнь, но их же, не редко омрачали и отпечатки смерти. Большие, грустные глаза, полные опыта и надежды. Но проходящий мимо, очередной сотрудник с его фирмы, зацепивший его плечом, выдернул Камиля из своего кратковременного ступора, и в отражении он снова увидел себя. Понял он это, так как вместо тех невероятно уставших, но гордых глаз он не увидел ничего, а это значило, что на их место вернулись привычные для него, напуганные и разочарованные зеленые глаза. Глаза Камиля, в которые он уже сам себе давно не смотрел. А тот пронзающий, сверлящий взгляд напомнил ему о еще одной большой трагедии в своей жизни.
   Половину жизни назад, Кам потерял единственно важного для него человека, до ухода которого он был самым счастливым подростком на свете, ну или в отдельно взятом микрорайоне своего города, где они делили самые яркие эпизоды своей молодости. Это был старший брат Камиля - Димка. Дмитрий был всего на 1 минут 23 секунды старше своего "младшего" брата, потому что у счастливейшей пары двоих советских граждан вместо одного долгожданного ребенка, родились близнецы. Сыновей назвали, заранее обдуманными именами. И в этом было нечто уникальное, что являлось знамением для новоиспеченных родителей, так как до рождения малышей, семейная чета часто спорила о выборе имени, будучи уверенными в рождении одного наследника. И молодой отец- Сергей Леонидович Ларин, статный высокий военный в чине старшего лейтенанта, хотел назвать сына Дмитрием. Так звали его боевого товарища, с которым они отслужили в горячих точках во время Афганской войны, и повидали немало трудностей на своём пути. А веселая девушка Ирина - мать ребятишек, которая сейчас работает в солидной фирме, и занимает пост главного бухгалтера. И которую уже давно все называет Ирина Леонидовна - хотела назвать своего сынишку Камилем, в честь ее дедушки из Средней Азии, которого она очень любила и уже почти не помнила. Но в день рождения братьев - близнецов, им по воле случая или же, по чудотворному проведению, понадобились оба имени. Вот так и появилась на свет Дмитрий и Камиль Ларины. И как обычно бывает в таких случаях, мальчик, родившийся первым, первым по жизни во всем и оставался, а его вторая более поздняя "версия", что и называется, был ведомым. Но Кам никогда не жалел о роли "второго" пилота, он даже не подозревал что в их тандеме есть кто-то главный, а кто-то не очень. Ребята росли очень дружными и веселыми. Димка всегда заботился о "младшем" брате и ни в чем не заставлял его почувствовать меньшую важность, свою незначительность по сравнение с ним. Они просто жили как два самых родных человека, помогая друг другу во всех начинаниях или идеях. Даже наказывали их за проступки всегда только вдвоем, так как не один из мальчишек никогда не признавал вину и уж тем более не предавал брата, хоть все и знали, чьи идеи были в основе все их детских приключений. Даже когда Кам иногда капризничал, что его назвали каким-то странным именем, а мама не могла убедить его в благородности своих помыслов, во время наречения детей, Димка не давал повода для расстройства брата. Он просто ему говорил, что его настоящее имя не Димка, а Кадим, что было очень созвучно с именем младшего братика, и Камиль очень этому радовался, понимая, что только у них из всех детей в классе такие необычные имена. Так их все и знали в округе - Кадим и Камиль. Дима всегда был целеустремлённее и амбициознее брата, ввязываясь в авантюры, привлекая к себе множество внимания и иногда даже осуждения, а Камиля все воспринимали как просто брата-близнеца непоседливого сорванца. И когда случилась беда, никто особо не удивился, что это произошло именно с Димой, а не с Камилем. Но что, же случилось? Об этом так никто и не узнал. Дима просто исчез одним трагичным днем и больше о нём никто не слышал. Что было с Камилем тяжело даже описать. То, как он страдал, поймет, наверное, только тот, кто пережил потерю дорогого человека. Только тот, кто понимает, что связь между братьями-близнецами, это не просто кровное родство, но и нечто большее, это как один организм, только разделенный в пространстве, но все равно обладающий, хоть и не в полной мере, единым сознанием.
   Однажды Димка отправился с братом на прогулку, к пустырю далеко от их дома, что находился на окраине района, где проживали братья. Там не далеко от пустыря была массивная лесополоса разделяющая пустырь и очень большое озеро, которое впечатляло своими размерами и обрамленное почти на одну третью скалистыми обрывами. Место было очень живописным, буйство красок вихрем сменялось от одного пейзажа к другому. Бескрайнее пространство пустыря, сочность растущей зелени вокруг озера, и острозубые в одних местах скалы, плавно переходящие в покатые гладкие склоны, создавали неповторимую атмосферу сказочности и нереальности этого места. Мальчишки часто приходили к этому живописному уголку природы на поиски своих, тогда еще детских, приключений. Но однажды ребята выбрали не очень подходящий момент для очередного "приключения".
   В тот злополучный день погода с самого утра была какой-то мрачной, свинцовые тяжелые тучи не покидали небосвод, начиная с рассвета, которого в тот день как бы и не было. Складывалось впечатление, что ночь не захотела отдавать бразды правления новому дню и, заручившись поддержкой чего-то неживого, неправдоподобно-зловещего осталась на земле, всё шире и дальше распространяя свою мрачную сущность. Димка предложил брату привычную авантюру, то есть в неподходящее время посетить неподходящее место и посмотреть, что из этого выйдет. Обычно ничего серьезного из-за их детских шалостей не происходило, но не в этот раз, да и не они были причиной того, что случилось потом.
   Когда братья добрались до того самого пустыря, погода уже не просто угнетала своей мрачностью, она бушевала уже не на шутку, швыряя стремительные потоки ветра и мелкого дождя в лица мальчишек, и капли этого дождя впивались, как тончайшие жала, которыми могли ужалить осы или пчелы. Холодные, слегка заледеневшие капли, были похожи на мелкую россыпь осколков разбитого стекла, кружащих в частых вихрях посредине поля. Ветер выл чудовищную песню, оглушительно насвистывая над головами близнецов. Обычный летний день превращался в иллюстрацию ада, сошедшую с картин Босха, только вместо мечущихся в разные стороны людей в ожидании страшного суда, главными героями "картины", стали двое мальчишек. Дима и Кам видели вокруг себя: рвущуюся "плоть" деревьев, кружащих в бешеном танце ветки и листву, стены, из воды и грязи, летящие беспросветным авангардом, отрезая взгляды от малейших проблесков света. Кривые, изогнутые под немыслимыми углами росчерки молний, оставляющие хлесткие и тут же исчезающие шрамы на черно-фиолетовом небе, и такие же неуловимые отблески- "зайчики", остающиеся на сетчатке глаз, мгновенно таявшие, как снежинки на ресницах. Раскаты грома, частые и продолжительные, оглушали и дезориентировали в пространстве, не позволяя расслышать хоть что-то внятное. Они были похожи на гул постоянно-работающего двигателя огромного транспортного судна или же на нескончаемый рокот состава из большущих, груженых вагонов, несущегося по огромному кругу, который опоясал все озеро вместе с пустырем и плотными рядами деревьев. И вот: прорываясь через весь этот ужас; преодолев гладкий пустырь, который не мог остановить своими сильнейшими порывами неистового ветра; продравшись, через цепкие ветки и торчащие корни деревьев, которые молотили отважных исследователей по щекам и глазам, неприкрытым рукам. Ставя подножки под незащищенные ноги, обутые в легкие сандалии - они смогли выбраться к берегу озера, на котором разыгрывалась, завораживающая своей эпичностью, битва между силами природы и ее стихиями. Ребята пошли по берегу озера, едва уклоняясь от вырванных веток деревьев и потоков пыли, приносимыми ветром и дождем.
   - Смотри Камиль, что это? - Показывая куда-то во мглу, сказал Димка.
   - Что там? - Спросил брата Камиль, не видя в той стороне того, что привлекло его внимание.
   - Ну, вон там же, смотри внимательнее! Там яркий синий огонек словно парит над небольшой скалой. Гляди, как раз между деревьями, за валунами! - уточнил старший, и помчался, перепрыгивая сваленные молодые деревца и крупные стволы уже высохших деревьев.
   - Стой, Кадим, стой! - закричал Камиль, но брат его уже не слышал, он мчался, то подскакивая вверх как мячик, перепрыгивая препятствие, то делая резкие зигзаги, огибая гладкие, но широкие валуны. И скрылся в темноте за ширмой из камней и деревьев. Камилю понадобилось меньше мгновения, чтобы принять решение остаться на месте или побежать за братом. И вот он уже несся по, захламленному бурей, берегу озера, повторяя все нехитрые, но очень эффективные маневры брата. Камилю казалось, что он не терял брата из виду, и он продолжает преследовать его шаг в шаг, повторяя все его финты, но по мере приближения к свечению его силуэт все больше размывался, и уже как бы сливался с общим свечением. И вот когда Кам забежал за угол широкой скалы, над которой и пульсировало синее свечение, втиснувшись между массивными телами внушительных деревьев, свечение резко взорвалось от синего до ярчайшей вспышки идеально белого света, цвета каким может обладать только свет звезды. И затухло в тот самый миг. Камиль резко зажмурился, ощущая, как его собственные веки вдавливаются в глазные яблоки, принося при этом еле заметное облегчение от той боли, которую вызвала вспышка света. Руки его вскинулись как не свои, в порыве скрыть лицо за юношескими ладонями. Его обдало резким, но каким-то нежным порывом ветра и Камиль не удержался и упал на спину, больно ударившись о промокшее, от ливня, бревно. Когда Кам раскрыл глаза. Все уже закончилось. Ветер медленно стал утихать, а ливень сменился слабым дождем, поглощая во чрево туч едва различимые вспышки молний. Он даже не подумал о своем ушибленном затылке, вскочил на ноги и помчался в сторону большого валуна, за который, по его мнению, и спрятался брат, уклоняясь от непонятного аномального явления. Но за камнем никого не было. Камиль начал бегать в районе скалистого валуна, взывая брата откликнуться на его призывы, но было тихо.
   После этого дня в душе Камиля тоже стало тихо, не от того что ему стало спокойней жить, а потому что больше не было того энергичного, веселого, бесстрашного "старшего" брата. Он остался один.
   Эти воспоминания нахлынули на Камиля свирепой бурлящей рекой и на мгновение захлестнули до свиста в ушах. Всего мгновение, но сердце Кама сжалось до размеров маслины, дыхание заперло на вдохе, перекрыв доступ не только к воздуху, но и к восприятию окружающей действительности. Как при кислородном голодании все поплыло в глазах парня и ноги предательски подогнулись в попытке провалиться "под землю". Но он устоял, и, не оборачиваясь на толкнувшего его проходящего мимо коллегу, пошел в оплот бумаг и электронной информации - на работу.
  
  
  Глава 2
   Рабочий день выдался на радость обычным, можно сказать рутинным, чему Ларин не мог не обрадоваться. Мало того, что погода оставляла желать лучшего, так еще и утренние "видения" не оставляли Камиля в покое, посеяв в его душе тревогу, на весь оставшийся день. Ему не хотелось вдаваться в воспоминания того ужасного дня, также не хотелось пытаться разобраться в себе, копаясь между "струнами" и так израненной и печальной души. Камиль хотел просто забыть. Забыть не брата, не воспоминания о детских впечатлениях, пережитые вместе с братом. Он и сейчас чувствовал иногда ощущения, которые не происходили с ним и даже не могли произойти. Это как фантомная боль, остающаяся у пациента после ампутации конечности, когда он все еще чувствует муки больной руки или ноги, хоть пальца. Те чувства, которые Кам испытывал в глубине души, были словно на подсознательном уровне. У него возникали спонтанные вспышки счастья и радости, не связанные абсолютно ни с чем, или приступы едва ощутимого, но мерзкого и липкого страха, который всегда заканчивается приливом бодрости и сил, вплоть до всплеска, врывающегося в грудь адреналина и безудержной смелости. В такие минуты Камиль как никогда ощущал присутствие брата, где-то, совсем рядом. Быть в состоянии аффекта, либо едва справляясь с бурлящим адреналином, дарящим такую уверенность в себе, Каму нравилось больше всего на свете. Ведь только в эти минуты он чувствовал себя особенным, бесстрашным, непобедимым. Это было счастье. Счастье что он как будто рядом с братом, что он чего-то стоит в этом мире. Но брата не было и надежд увидеть его снова тоже.
   Сидя в офисе Кам машинально выполнял работу и, не обращал на нее внимание. Он пытался, занять свои мысли чем-то полезным. Строил планы на выходные, думал о вечере, который ему предстоял, пытался придумать хоть что-то, что его отвлечет он его ненасытных червей-мыслей, роившихся у него в голове и пожирающих душевный покой. Вечера он проводил скучно и однообразно, как могло бы показаться заурядному клерку, но не Камилю. Любил он прогуляться в одиночестве, наблюдая со стороны жизнь таких же простых людей, как он сам. Или же провести вечер дома, за бокалом ароматного коньяка, глядя документальный фильм о заброшенных уголках Земли или о простой размеренной жизни простых "деревенских" работяг, которые и не подозревают об алчных, бессмысленных желаниях людей, живущих в мегаполисе.
   За работой он не заметил, как к нему подошла Настя - молоденькая сотрудница, которая вот уже на протяжении полугода не давала Камилю прохода. Девчушка была смазливая и фигуристая, впрочем, как и многие ее сверстницы, но достаточно умная, чтобы не выглядеть назойливой или навязчивой. Общение с Камилем она всегда разыгрывала в два этапа. Как бы, невзначай, открытый разговор ни о чем, изрядно приправленный эротическими ремарками или недвусмысленным сексуальным поведением, а затем легкое отступление в "тыл", чтобы показать, что она тоже знает себе цену, и если кто-то захотел бы проявить к ней знаки внимания, ему пришлось бы постараться. Камиль всегда искренне положительно относился к Насте, но не тянуло его строить хоть, сколько серьезные отношения, до тех пор, пока он сам не мог разобраться, что ему нужно от жизни. Вот и отшучивался всегда, как только мог. Хотя нельзя сказать, что Камиль ни разу не поддавался искушению, и не разделял с этой привлекательной девушкой, постель. Такое случалось и даже не однократно, с небольшими интервалами в несколько недель, но затем вновь приходилось отталкивать девушку, отгораживаясь от нее ледяной стеной. Но Настя, по всей видимости, любила Камиля и не теряла надежды, хоть и часто плакала из-за такой несправедливости.
   Спутниц молодой мужчина старался выбирать не из своего окружения и уж тем более не из коллег по работе. Это ограждало Камиля от лишних разговоров и сплетен, что особо часто ставило бы его в достаточно щекотливое положение во время расставания с этими самими спутницами, если бы он с девушкой имел общих знакомых. Сам по себе Камиль был достаточно обаятельным мужчиной, не самого высокого роста, около 175 сантиметров, но крепкого телосложения с широкими спиной и плечами. Зеленоглазый блондин, с потрясающим чувством юмора - так его называли те не многие знакомые девушки (в основном жены и подруги коллег с работы), которые недоумевали, почему у Камиля никого нет. Девушки были, но настолько все было не то, настолько его манила другая жизнь, приключения, сродни тем, которые они переживали с братом, что Камилю ничего не оставалось, как заканчивать эти отношения, не давая даже малейшего шанса, чтобы что-то "проросло". Так было и с Настей.
  
   - Привет Камиль! Как делишки? - легким взмахом длинных ножек, взлетая на угол стола, спросила Настя.
   - А?! Что, прости? - переспросил Кам, явно упустив суть вопроса, который только что выбил его из собственных размышлений.
   - Как дела, говорю? - слегка улыбнувшись и абсолютно не удивившись рассеяности парня, спросила она.
   - Дела? Ах, да! Чудно все. Очень даже чудно. - Уже отводя взгляд в монитор ноутбука, ответил он. Она засмеялась, и, погладив его по спине, промурлыкала: - А ты мой дорогой, как всегда. Никого не видишь, никого не слышишь, где-то далеко-далеко. Ты хоть сегодня почтишь нас смертных своим присутствием? А то у нас уже в офисе ставки делают, придет затворник- Ларин или опять будет пропадать в неведомых местах, занимаясь секретными делами.
   - Да? - впервые искренне удивился словам, сказанным этой девчушкой Ларин. - И чем же я обязан такой честью, целые торги, ставки, связанные с моей скромной персоной? Или в офисе больше нет тем, на которые хотелось бы посплетни..., гхм, порассуждать нашим доблестным сотрудникам мыши и "клавы"? Язвительный тон едва пробивался в его голосе, но понять, что хочет Кам сказать этими словами, было можно.
   - Ну не будь ты таким занудой? - Уже немного капризно взвизгнула Настя. - Давай поедим со всеми, там будет весело, тем более там такой особняк отгрохали, закачаешься, мне бы в таком жить: 3 этажа, 1,5 тысячи квадратов, 5 спален, 8 санузлов, гараж на 4 машины и все обустроено по последнему слову техники.
   Если ты не хочешь поехать отдохнуть, то хотя бы поедим посмотреть на это чудо. Обещаю, это место не оставит тебя равнодушным, раз уж я не могу. Тем более я знаю, что там есть сауна и даже баня с просторным баром и подогреваемым бассейном, а уж кто, а ты попариться в баньке любишь.
   - Хм, заманчиво. - Протянул Камиль, хотя на самом деле, всерьез даже и не обдумывал это предложение. - Ну ладно, Настя, спасибо за приглашение, я ничего не обещаю, но подумаю. Она пожала плечами, скорчив гримасу, означавшую то, каким чудаком он ей представился и легкой, неторопливой походкой направилась в сторону своего рабочего места, но затем обернулась и кокетливо протянула: - Знаешь Ларин, там еще есть очень чудесное озеро. Живописными деревьями, оно обрамлен, словно короной исполинских деревьев вокруг, а скалистый берег, усеянный большими и маленькими гладкими камнями, тебе бы точно понравился. Ты бы мог провести этот вечер, просто прогулявшись по тем местам, чтобы успокоить свой тревожный характер или же тебе могли бы помочь его скоротать, среди уютной и ласковой природы. Кстати, форма одежды повседневная это будет барбикю на открытой летней площадке. Она улыбнулась и удалилась, легко напевая незамысловатый мотивчик популярной песни.
   Камиль ей ничего не ответил, а просто продолжил печатать доклад.
  
  
   К вечеру, когда глаза уже пекли от усталости, и работа была почти закончена, Ларин встал со своего кресла, чтобы сходить в уборную и умыть лицо. Заходя в туалетную комнату, Камиля посетило странное ощущение как будто бы нереальности происходящего вокруг. Свет в помещении был словно приглушен, а в воздухе стоял необъяснимый запах свежести, который бывает, после продолжительного дождя. Лампочка под потолком несильно моргала и потрескивала, похоже, что она светит в пол силы. Кам немного напрягся, ведь здесь никогда не было такой странной обстановки, как будто сейчас должно произойти что-то невероятное, очень мистическое и таинственное. Но Камиль предпочел не обращать на это внимание, сославшись на естественную, после рабочую усталость. Выходя из кабинки, он увидел, что его отражение стало каким-то странным, мутным и не разборчивым, все тело, одежда, каждая мелочь в нём, была четка и ясна, но лицо - словно в дымке, в беспроглядном тумане. Ларин проморгался, сильно зажмурил глаза, потер их руками и снова открыл. И вот, опять все на своих местах. Главное, что его лицо: усталое и бледное, с красными от работы глазами, вернулось на место. Впрочем, все это было настолько мгновенно, что Камиль не удосужился на это обратить внимание. Это было странно, но и только.
   -Что-то я заработался сегодня, даже в глазах рябь появилась. - Пробубнил он себе под нос и нагнулся над умывальником, чтобы умыться. Зачерпывая воду, неширокими ладонями, выплёскивая их содержимое себе на физию, он издавал звуки, похожие на фонтаны, извергаемые дельфином или же на фырчанье лошади на водопое. Крепко потерев щеки и лоб, Кам выпрямился, пытаясь на ощупь, снять полотенце с крючка. Затем уставился в зеркало и словно замер. В зеркале он увидел снова чужое отражение, и различий нового "глюка", на этот раз, было куда больше. Перед ним, в отражении, стоял совсем другой человек, он имел те же черты лица, как и у Камиля, но глаза... Это были те самые глаза, которые он увидел сегодня утром перед работой, ошибиться Камиль точно не мог. Но кроме не "своих" глаз, были еще некоторые отличительные черты, например, на нем через половину правой щеки до самого уха, был росчерк шрама, тонкий, но очень грубый, что свидетельствует о том, что рана изначально было не аккуратная, а рваная. У Кама, никогда не было такого шрама, да и никогда не случалось ни единой жизненной ситуации, в которой он мог бы обзавестись таким не очень желанным "украшением". Да, кстати, был еще один нюанс, который показался Камилю странным. Лицо было сухим и явно не выражало того удивления, даже сказать, легкого испуга, которого просто не могло сейчас не быть на лице Ларина. Камиль все еще смотрел своими удивленными глазами в глаза человека, который был так похож на него, но было понятно, что люди в отражении, совершенно разные. У Кама забилось учащенно сердце, резко сжалось до размеров пули и в этот же миг, словно вырвалось из него, оставив лишь гудящую пустоту. Камиль догадался, кого он только что видел. Это был Димка. В этом не было никаких сомнений. И в тот момент, когда его очередное видение исчезло, он все понял. Мысли, разложенные в сознании по совершенно не связанным категориям, замельтешили у него в голове образами, а звуковая информация с важными, но еще не осмысленными фактами, гулом звенела в ушах. Он сопоставил всего три сформированные идеи: два одинаковых по содержанию видения, приглашение сегодня вечером на банкет в загородный дом и что очень важно, погоду, которая сегодня не на шутку разбушевалась. В такую же погоду, тогда 12 лет тому назад, они с Димой вышли на свою последнюю совместную прогулку. После чего он больше никогда не видел его. И очень уж немыслимым образом в голове звучали слова Насти, которая звала его сегодня на прием в загородную резиденцию, точнее не слова, а описание местности, на которой был построен коттедж. Она ему сказала: "... там еще есть чудесное озеро, с живописными деревьями, обрамленное, словно короной исполинских деревьев вокруг, а скалистый берег, усеянный большими и маленькими гладкими камнями, тебе бы точно понравилось". Описание места было очень далеким от представления, на тот момент, но не сейчас. Именно в данную секунду каждое слово, произнесенное Настей, обрело краски и живость в виде четких образов или даже воспоминаний, всплывших в голове у Камиля после такого продолжительного времени. Да, не может быть и капли сомнения, Настя описала именно то самое озеро, возле пустыря, где Камиль, казалось бы навсегда, потерял своего брата.
  Ларин резко бросился из уборной прочь, на ходу вытирая лицо бумажными полотенцами. Он бежал через коридоры офисного здания, в котором уже собирался покинуть свои рабочие места, коллектив. Вбежав в часть офиса, принадлежащую программистам, он быстро осмотрелся и, не увидев нужного ему человека, схватил за руку, первого попавшегося из них и, тряся начал спрашивать о Юрке Грибе, с которым он виделся сегодня перед зданием с утра. Боря, бородатый системный администратор, непонимающе таращил на него и без того выпуклые глазки и отрицательно махал головой. Кам понял, что Гриб уже покинул рабочее место, кинулся к лифту, который спускался прямо к дверям проходной. Лифт, как назло в таких ситуациях стоял где-то на одном из верхних этажей, и Камиль, недолго думая, рванул к дверям пожарной лестницы. Благо офис находился всего на четвертом этаже. Он, перескакивая сразу по несколько ступенек, буквально слетел по ним вниз, и помчался к проходной. В самый последний момент, уже на выходе из здания, он увидел Юрку, подносившего свой ай-ди к считывающему терминалу. Камиль заорал не своим голосом:
   - Гриб стой, подожди меня! - Юрка обернулся, растерянно посмотрел по сторонам и, не увидев того, кто его окликнул, просканировал удостоверение и вышел. Ларин ворвался в толпу, на ходу извиняясь перед расталкиваемыми сотрудниками. Подбежал к терминалу и резким движением дал аппарату считать данные. Сканер приветливо подмигнул зеленым светодиодом и открыл турникет. Охранник в недоумении посмотрел на Кама, но ничего не сказал, а Ларин в свою очередь устремился прочь из здания, на бегу выискивая в толпе возвращающихся с работы клерков, Гриба. И когда он со спины, среди людей, одетых в очень похожие серые плащи, увидел знакомую, по-детски нелепую зеленую шапочку, выкрикнул: "Гриб стой!" И Юрка обернулся на звук, откуда бежал Кам.
   - Камиль, что случилось? Ты какой-то взъерошенный, обеспокоенный чем-то. Что за спешка? - Задал очевидный вопрос Гриб, вытаращив на товарища удивленные глаза.
   - Гриб , гм, хм. - Замялся Кам. Да собственно все нормально, это я так, подумал, что ты уже сбежал и мне не удастся выяснить у тебя адрес коттеджа, где сегодня будет банкет.
   - О-о-о, ну, тогда тебе повезло, что догнал меня, хотя мог вполне спросить, кого угодно и тебе бы сказали.
   - Понимаешь Гриб, мне важно расспросить именно тебя кое о чем, ты один из не многих, кому я доверяю, и у меня будет маленькая просьба к тебе, никому не говорить о моем приходе, я еще не решил - приду я или нет.
   - Приятно слышать дружище. Не вопрос прикрою. Так что ты хотел узнать?
   - Особняк, в котором будет мероприятие, где именно находится? Не адрес мне нужен, а конкретное описание места. Ты знаешь?
   - Ну, я там никогда не был, но слухи, пришедшие сверху, говорят, что где-то неподалеку есть какое-то озеро в скалистой ложбине, а как оно называется и есть ли у него название, мне не известно. Да построено оно на окраине города на каком-то пустыре, деревья вокруг растут типа лесополосы, если это тебе поможет. Ну и все. Зато особняк там очень впечатляющий, да и тихо там в округе.
   Камиль не знал, сделал ли он правильные выводы или он сам хотел, чтобы его предположения оказались верны. А поможет ему вся эта информация или нет, он не знал и подавно.
   - Так что? Я расцениваю этот допрос, как желание все же порадовать нас своим присутствием, да?
   - Не знаю Юр, у меня сегодня какой-то странный день, да и погода целый день как с цепи сорвалась, все никак не может ливнем прорваться. Может ты и прав, и мне действительно не помешает, развеется вечерком, забыть о мыслях и просто отдохнуть.
   - Вот, теперь я тебя узнаю. А то ты последнее время замкнутый больше обычного, никуда с нами не ходишь, многие думают, что ты латентный маньяк. - С ухмылкой и подталкивая Камиля локтем в бок, пошутил Гриб.
   - Да, Декстер "планктонного" разлива. - Улыбнулся ему в ответ Кам и не прощаясь, а сказав друг другу: "вечером увидимся", они разбрелись в разные стороны.
  
   Камиль ехал в такси по адресу, написанному Грибом. Он до сих пор не знал, что это все значит, были ли правильны его выводы или он сам все "высосал из пальца". Но он четко был уверен, что проверить стоит. Если был хоть шанс, хоть малейшая надежда, пролить свет на загадочное исчезновение Кадима, он должен был знать или окончательно убедиться в том, что брата ему не вернуть. Ощущения, предчувствия, легкие дежавю, которые, с момента исчезновение самого дорогого ему человека, преследовали его все чаще во снах, а иногда и наяву, казались непросто невозможными, а вполне реальными, как будто все происходило именно с ним. Его мысли возрождали воспоминания о брате. То как они ходили на айкидо, которое Камиль после исчезновения брата, забросил. Или же как отец отвел их впервые в тир, где они стреляли из разного вида оружия. Кадимо всегда легче давались единоборства, а вот Камиль проявил чудеса таланта, именно в прицельной стрельбе. В тир Камиль ходил и по сей день, особенно когда на него накатывали волны негативных эмоций, и ему банально хотелось спустить пар.
   Приехав на место, Камиль не узнал обстановку, царившую вокруг. То сооружение, которое коллеги по работе называли как угодно, не было ни особняком ни коттеджем, а именно было настоящим дворцом со всей присущей такому месту вычурностью. Окружено здание было огромной изгородью, причудливо чередующую в себе, то каменную кладку, как стены старинного замка, то живописной живой стеной, за которой, плохо, но просматривался такой же забор из камня, только спрятанный за великолепными по форме и красоте деревьями и кустами. Центральный вход, представлял из себя, огромные врата, выкованные в стиле барокко. А за этими воротами находился целый живописный сад вперемешку с элементами парка, множеством фонтанов и скульптур. Да это конечно не Петергоф, ни масштабами, ни по общему экстерьеру, но выстроено было все не менее красиво и явно недешево. Заехав в могучие и невероятно красивые врата и подъехав к главному парадному подъезду, Кам рассчитался с таксистом и направился к входу. Солидная охрана, проверявшая гостей по списку, внушала доверие. Ребята были все одного, как на подбор, статного роста, крепко сложенные и начисто выбритые как в армии. Найдя в списке гостя по фамилии Ларин, старший из них улыбнулся Камилю, гостеприимным жестом пригласил проходить внутрь. Вечеринка уже была в разгаре. Все официальные части давно прошли. Гости, расслабляясь на летней террасе каждый на свой манер, просто отдыхали. Ели и выпивали, танцевали, а некоторые даже во что-то играли. В доме Камиля встретил слуга, который провел ему небольшую экскурсию по особняку. Затем его пригласили на летнюю террасу, где и происходило само мероприятие. Там его встретили начальник его предприятия в компании руководства фирмы партнеров, удачную сделку с которыми, собственно и отмечали в этом шикарном месте. Начальник представил Камиля, как ведущего специалиста их фирмы и, обменявшись со всеми рукопожатиями, Кам удалился на поиски Гриба. Внутреннее убранство особняка завораживало. Стены, которые украшали изумительные картины, некоторые из которых достигали размеров в пол стены, придавали эпичности и средневековой атмосферы, а изысканная мебель лишь подчеркивала тонкий вкус владельцев дома, едва намекающий на роскошь. Летняя площадка же, находящаяся в великолепном саду, в центре которого извергался многокаскадный фонтан, источала вокруг себя такой неописуемый уют, что хотелось лишь умоститься в мягкое кресло и вкусить атмосферу умиротворения и блаженства. Идилию портила лишь погода, но крытая терраса со стеклянными стенами и черепичной крышей, не давала испортить гостям вечеринку ветром и осенней прохладой. Камиль неторопливо осмотрелся в поисках нужного ему человека, но, не увидев в толпе Юрку Гриба, поймал взгляд смеющейся и с кем-то разговаривающей Насти, направился в ее сторону.
   - Камиль ты все-таки приехал! Как я рада тебя видеть, выглядишь чудесно. - Она извинилась перед собеседниками, и подошла к Камилю вплотную.
   - Ты тоже сногсшибательна! - Ничуть не лукавя, сказал Кам. - Я то, так, в общем, заскочил сюда, ты меня все-таки смогла заинтриговать.
   - Вот и прекрасно! Пойдем я тебе здесь все покажу.
   - С твоего разрешения, я бы для начала осмотрелся, не хочу привлекать к себе лишнего внимания. Собственно, поэтому я не приехал на торжественную часть. А дом мне уже показал дворецкий или кто он у них. Ты, кстати, не могла бы мне подсказать, где Юра Грибов? Я его не могу никак найти.
   - Грибов? Это вечно говорящий ловелас- сердцеед из программистов?
   - Да, он самый! - подтвердил Камиль. - Ничуть не смутившись, прекрасно зная репутацию товарища.
   - Кам, не знаю где он сейчас, но я видела всю компанию IT-шников", направляющихся в комнату отдыха, там они собирались поиграть на биллиарде.
   - Даже так? Хорошо, спасибо тебе большое, извини, но мне необходимо с ним обговорить один вопрос.
   - Как скажешь, - ответила Настя, явно расстроившись таким пренебрежением к себе. - Как освободишься, найди меня, и я тебе покажу пару соблазнительных мест, может и не только в этом доме.
   Но Кам уже не воспринимая довольно явный намек, улыбнулся как можно вежливее, сказал, что непременно отыщет ее позже, направился к выходу в сад. Он решил пройтись и осмотреться повнимательнее, как здесь все расположено, и с какой стороны ему будет удобнее всего выйти к озеру.
   Прогулявший по окрестностям огромного сада, он заметил в его конце кованые ворота , которые были под охраной двух бравых парней в черных костюмах. Пару раз натыкался на патрули, одетых в камуфляж охранников, с большими собаками на поводках, по три псины у каждого. Камиль оценил меры безопасности и понял, что без помощи ему не обойтись.
   Узнав, где находится комната отдыха, Камиль направился туда, взяв со "шведского" стола бокал с явно недешевым виски. Вся суть поисков Гриба была не очевидна, но осознать и как-то сумбурно сформировать основную идею у Камиля получилось. Еще подъезжая к парадному входу, Ларин успел заметить и неслабо удивиться всеобщим мерам безопасности, предпринятым, службой охраны. По мимо многочисленных "секьюрити", дом был оснащен множеством видеокамер, датчиков, которые помигивали зеленными огоньками, чуть ли не в каждом уголке дома, и Кам сильно сомневался, что датчики были сугубо от пожарной системы безопасности. Так же проезжая все КПП, и входы, кружа по витиеватой дороге, ведущей к главному входу, он уже примерно вычислил положение всего "комплекса", относительно дороги, по которой они приехали в загородную резиденцию, так же как примерно он понял, относительно всего бывшего пустыря, местоположение самого озера. Данные полученные входе беглого визуального осмотра дали необходимую информацию касательно цели его пребывания, а небольшая прогулка по дворцу укрепила его в подозрениях, что так просто шататься где попало, ему не позволят, и в тех местах где дежурят на своих постах охранники, прохода не будет. Многие комнаты и залы были смежными и зачастую симметричными, имея множество входов и выходов. Так, проходя через основной зал, Кам видел, что основная часть зала закругляется полуовалом, к выходу на огромную террасу. Та в свою очередь, открывала вид на чудесный сад или даже парк, явно простирающийся не на одну сотню метров. И вот в конце этого парка, по предположения Камиля и должно быть озеро. Что и подтвердилось на прогулке по самому саду. Так вот суть того, о чем Кам хотел попросить Гриба, уже более-менее сформировалась, и он уверенно зашел в комнату отдыха.
   Когда Камиль вошел в комнату он был в очередной раз удивлен, насколько роскошно и капитально все было отстроено, а масштаб просто потрясал, и биллиард был не единственным тому доказательством. Ларин сразу отыскал среди коллег Юру, и едва уловимым движением глаз, подозвал его к себе. Юрка заметно обрадовался появлению товарища и не заставил себя ждать.
   - Камильчик, дорогой, вот это ты правильно сделал, что приехал. Ну как тебе здесь, впечатляет?
   - Да, это место поистине грандиозно, чего уж тут таить. Но я сюда приехал можно сказать не совсем для отдыха, а скорее совсем не для него.
   Гриб знал печальную историю исчезновения брата Камиля, естественно без мистических подробностей. Когда тот ему сказал, что озеро, на котором это случилось, как раз находится неподалеку, его изумлению не было предела. Естественно всех причин прибытия на банкет Кам не озвучивал, но самую логичную и простую версию он и выложил Юре. Версия была незамысловатая, а потому казалась наиболее правдивой. Камиль сказал Грибову, что просто хочет еще раз взглянуть на место исчезновения брата, положить пару цветочков и попрощаться. Юра с радостью в это поверил, да и причины, приведшие на самом деле Ларина сюда, явно вызвали бы у Гриба подозрение, что коллеге пора ложиться в психушку.
   -...но выход из сада охраняют довольно крепкие ребята, и мне бы не хотелось попасть в неловкую ситуацию, в которой меня под белы рученьки выводят при всех наших коллегах. - Слегка преувеличил Кам, явно тем самым подталкивая Юру выручить товарища.
   - Ну, ты даешь, Камиль. Не думал, что в тебе есть такой авантюризм, но идея мне нравится, и я думаю, что смогу тебе помочь, тем более это будет очень весело.
   - Спасибо Гриб, если поможешь, проси чего хочешь. - Зная страсть товарища к авантюрам и халяве, подкупил его Ларин.
   - Вот заметь, я тебя за язык, не дергал. Тогда замолви за меня словечко перед Настей, которая за тобой бегает, может у нас с ней что получиться, а? - Камиль лишь пожал плечами и сказал:
   - Сделаю, что смогу.
   - Короче, как только услышишь сигнал, и охрана покинет пост, сразу дуй к воротам, времени у тебя будет не много, так что не зевай. - Сказал Гриб, и дико заржал.
   - На какой условимся сигнал? Надо придумать, как я пойму, что пора.
   - На этот счет не беспокойся, как только услышишь пьяный дебош и трехэтажный мат, это и будет сигнал. Надеюсь, после этого меня не сильно примнут охранники. - Засмеялся Юрка.
   - Смотри не "перегни палку", а то потом некому будет ухаживать за дамами. Да и начальство тебя по голове не погладит. - Ободрительно сказал Кам и пожал другу руку.
   - Но и не уволят. - Гигикнул Гриб. - Им такого спеца, как я, днем с огнем не найти. Так что поругают немного, да и забудут.
  
   Тем временем, на небе ржаво-коричневые тучи сменились на тяжелые, темно фиолетовые, и разорвались чудовищной грозой. Раскаты грома перекрикивали музыку и гомон гостей, а ослепительные молнии, зажигали вечернюю темноту за окном короткими, но невероятно яркими вспышками. На улице был мрак, черное небо затянуло в себя, казалось бы, саму суть слова свет. Деревья принимали на себя немилосердные удары молний, которые были похожи на хлесткие удары плётки со светодиодной подсветкой. Но ливень все никак не мог накрыть собой землю. Пока не мог. Камиль ходил неспешным шагом по террасе, глядя в сторону озера. В руках у него был стакан с виски со льдом, и он, смакуя великолепный напиток, замирал, наслаждаясь буйством стихии. И тут началось. Вначале Камиль услышал звон битой посуды и, судя по продолжительности этого звона, Юрка занялся погромом банкета очень основательно. Затем выключилась музыка, а оглушительные звуки рвущейся в диком припадке, погоды за окном, словно увеличились втрое. А возле шведского стола начался пьяный гвалт и зашуршал негодующий ропот гостей, явно бурно обсуждающих непростительное поведение сотрудника, сквозь которые пробивались обрывистые выкрики, убедительно пьяного голоса Юрки. И на конец-то сработало, охрана, через сад стремительно бежала к терассе, покинув свой пост возле ворот, на звук разбитого окна. На площадку ворвался ветер, и люди инстинктивно начались сдвигаться к входу в здание. Внутри летней площадки не унимался "дебошир" и послышался еще один раскатистый звон бьющегося стекла, уже второго окна. Камиль осторожно направился через террасу к выходу, ускорил шаг, поняв, что не вызвал подозрения, у пробегающего мимо безопасника. Он подошел к стеклянной двери ведущей из помещения, вдруг увидев фантом отражения в ней, во время очередной вспышки молнии. Лицо, скорее всего, принадлежало Камилю, но сегодняшние "глюки", связанные с его отражением, уже порядком ему надоели. Он просто резко дернул ручку окна вниз, потянув на себя стеклянную дверь. В лицо ударило стеной ветра и так, уж сильно бушевавшего на терассе, и громкий гул разъяренной непогоды заполнил все пространство вокруг, заглушая при этом, удаляющийся гомон гостей, и уводимого охраной Гриба. И Камиль решил, что больше ждать нельзя, и как только он собрался перешагнуть порог, его окликнули...
   - Камиль, ты куда? Что здесь происходит? Ты сказал, что приехал отдохнуть, потом вел себя очень странно, искал этого буйного, после чего, кстати, он таким и стал, а теперь, ты пытаешься выйти на улицу в такую ужасную погоду. - Настя протараторила это все на одном дыхании, перепуганными глазами осматривая Камиля, и продолжила. - После того как Грибов устроил этот спектакль, я засомневалась, что он напился до такого состояния за столь короткое время. Я его видела незадолго до твоего прихода, и он был более чем трезв, да еще и наминал все подряд со шведского стола, как с голодного края прибывший.
   - Настя иди со всеми в дом. Быстро! - Прервал вопросы девушки Камиль.
   - Нет, я хочу знать, что здесь происходит? - Слегка возмутилась Настя. - Я, увидев странное перевоплощение Грибова, сообразила, что здесь что-то неладное, и найти тебя. Так ты мне объяснишь, или позвать охрану дома?
   - Некогда объяснять! - резко отрезал Камиль. - Мне надо идти.
   С этими словами Камиль вышел на улицу под удары шквального ветра и помчался в темноту парка. Настя всего секунду размышляла, что же ей следует делать и ничего другого не придумав, пустилась вслед за Лариным, получать ответы на заданные ею вопросы. Камиль был ей слишком небезразличен, что бы оставлять его в таком странном состоянии, в котором она его не видела еще никогда.
   Камиль шел по парку, уворачиваясь от пыли, и летящей в лицо оборванной с деревьев листвы. Наконец небо прорвало. Словно огромный лист бумаги разорвали вблизи мощного микрофона и усилили этот звук в сотни раз. Ливень тяжело опустился на землю, в первую же минуту пропитав всю одежду Камиля насквозь, до последней нитки. Ноги, обутые в рыжего цвета ботинки одной известной фирмы поменяли свой цвет на темно-коричневый, но пока еще были сухими, что очень обрадовало его. В парке было жутко и очень шумно, резкие вспышки молний с одной стороны освещали парк, указывая дорогу, с другой же стороны, также не слабо дезориентировали, так как после них вообще было проблематично что-либо разглядеть. Ветер, ливень, ужасный шум, все завертелось как адская машина, которая сметала все на своем пути. Камиль уже почти бежал, чтобы быстрее очутиться на том самом месте, найти, возможно, ответы на свои вопросы. Это желание уже было тяжело удержать. И он мчался навстречу неизвестности, а может на встречу к брату? Кто знает?
   Когда парк закончился, сквозь непроглядный занавес ливня, едва узнавались очертания изгороди, которой был обнесен дворец. Уютная дорожка, которая сейчас была залита водой примерно по щиколотку, заканчивалась такими же по стилю, как и на главном входе, но намного меньшими вратами и они, несомненно, были закрыты. Он подбежал к ним, осматривая конструкцию и прикидывая как их можно одолеть. Прутья составляли настолько причудливый рисунок, что надежда на хоть сколько-нибудь небольшой между ними промежуток, таяла на глазах, и Кам принял решение лезть через забор. И вот когда его ботинки смачно хлюпнули на той стороне забора в глубокой луже и Камиль уже собрался бежать что есть мочи к скалистому берегу, он услышал свое имя. Его только что кто-то окликнул, и голос был каким-то знакомым, но из-за бесконечного шума непогоды, очень плохо узнавался.
   -Ларин! Камиль, подожди, не убегай от меня. - Настя мчалась со всех ног, чтобы догнать Камиля.
   - Что ты здесь делаешь? Зачем ты пошла за мной? Возвращайся немедленно на вечеринку и сделай вид, что ничего не видела, и ничего не случилось.
   Она была промокшая до последней, шелковой ниточки нижнего белья, красивая кофточка висела на ней тяжелой мокрой тряпкой, обтягивая и обволакивая прекрасные формы весьма спортивной фигурки, волосы сбились в сосульки и прядями прилипли к лицу, шее, лезли в глаза. А джинсы с логотипом модного бренда прилипали к ногам, обтягивая каждый изгиб ее прекрасных ног и бедер.
   - Что значит, что я здесь делаю? Это я у тебя хочу спросить? Ты что затеял, и на кой черт, тебе понадобилось бежать в этот треклятый парк, еще и в такую мерзкую погоду? Отвечай Ларин, я от тебя не отстану.
   - Тебе нельзя здесь оставаться, возвращайся. - Рыкнул на девушку Камиль и, разворачиваясь, собрался уходить.
   - Нет, пока ты мне все не объяснишь, я никуда не уйду. - Настя, втянув в себя все, что только можно было втянуть, а это грудь второго размера, да и ягодицы шикарной формы, начала протискиваться между прутьями, которые для комплекции девушки образовывали вполне проходимую щель. Это Камиль со своей широко-плечной фигурой не смог бы проделать такой трюк, предварительно не застряв в заборе на потеху спасателям из МЧС. Но деваться было некуда. Девушка уже стояла перед ним, пытаясь просунуть вторую ногу, которая зацепилась за решетку язычком кроссовка.
   - Ладно, идем, сначала я все осмотрю, а потом, когда будем уходить, я тебе все объясню.
   - Хорошо. - Легко согласилась Настя и взяла Камиля за руку, - пока я не услышу от тебя подробные объяснения, ты от меня не отвяжешься.
  
   Они шли довольно быстро, но осторожно. Огибая крупные валуны, и переступая острую скалистую крошку под ногами. Камиль с Настей, все ближе и ближе подходили к развязке, за большими валунами и небольшой скалой, за толщей массивных деревьев и находилось то самое место, где много лет назад пропал Димка. И вот, протиснувшись, между громадными деревьями, которые за эти годы явно прибавили в высоте и толщине, они вышли на небольшой пятачок, но там ничего сверхъестественного не обнаружили. Камиль напрягал память, вспоминая мельчайшие детали того злополучного вечера, и с ужасом начал осознавать, что с местом он не ошибся, все произошло именно здесь, но почему сейчас не этого ярко-синего свечения, он не знал.
   - Нет, не может этого быть. Это должно быть именно здесь! - начал выкрикивать раздосадованный Камиль,- я точно все помню, я вбежал за деревья и уставился, именно на это место, где сейчас стоишь ты. Почему ничего не происходит, я уверен, что место именно то!
   Настя непонимающе смотрела на Камиля, пока тот рвал и метал в разные стороны, выкрикивая отрывистые фразы, которые подхватывал ураганный ветер и разбивал тут же о скалы и деревья. Она слышала не все, что выкрикивал Кам, но то, что доносилось до ее слуха, она особо тоже не понимала. И когда он упал на колени, молотя кулаками в землю, она попыталась подойти к нему, чтобы успокоить.
   - Камильчик, родной, вставай. Что с тобой? Ты простудишься, если будешь сидеть на мокрой холодной земле,- она прикоснулась к его мокрым волосам, а он в это миг дернулся и оттолкнул Настю, очень грубо и сильно. Она по инерции попятилась от него назад, зацепилась ногами за корягу, и начала падать назад, как вдруг... она исчезла, а вместо нее появилось ярко-синее, чудесное по своей красоте, свечение.
   "Что за...?" Пронеслось в голове у Камиля, и он, не веря своим глазам, уставился на синее облако, словно желеобразного дыма, которое переливалось, синим свечением, игриво, как лунные блики, на едва колышущейся воде. "Не может этого быть!". Настя исчезла, как исчез когда-то его брат. Но в этот раз Камиль не собирался долго раздумывать, да и в прошлый раз ему никто не давал такого шанса, он просто не успел догнать брата, который пропал в этом синем мареве. И он вскочил на ноги, преодолевая ничтожное расстояние всего за два прыжка, влетел в эту субстанцию, словно пытаясь пробить силовой барьер какого-то научно-фантастического поля, а синие марево приняло его в себя и поглотило....
  
  
  3 глава
  
   -Какого черта? Голова, как же она раскалывается... Странный привкус во рту, что это кровь? Кровь и не только, песок какой-то, тьфу. А что произошло? И собственно где я? И что с Настей? Куда мы попали? Ясно только одно - попали... Сколько в голове кружится вопросов, и звон такой нехороший, долгоиграющий звон. Где-то я, видимо, головой приложился. Да и лежать не особо удобно, на камне по ходу, лежу. Черт, так саданулся башкой, что аж мутить начало, наверно сотрясение. Мало того, что котелок мой не удачно так, на камень, приземлился, так еще и губу прикусил при ударе, вот и вкус крови во рту. Привстал немного, поглаживая голову, посмотрел на руку, крови нет. И на том спасибо, что хоть не расквасил, да инфекцию никакую не занес. Попытался встать. Тяжеловато дается. Ладно, посидим покуда на седалище, посмотрим, что к чему тут.
   Осмотревшись по сторонам, не слабо удивился, первое что бросилось в глаза... Да все бросилось! Там, где я был секунду назад, нет больше меня, или есть я там, но самого места нет? Вот это вопросы? Мало того, что от боли в голове, итак ничего сообразить не могу, так еще и вопросы интересные мозг выдавать начал. Начнем с простого. Жив? Вроде жив, ну это так, по личным ощущениям боли в голове и во всем теле тоже. Здоров? Явно, не здоров, как минимум физически, но и умирать, думаю, не собираюсь. А психически здоров? Тут вопрос посложнее, так сказать, с подводными камнями. Учитывая, что я сейчас не вижу перед собой, да и нигде поблизости, ни озера, ни деревьев, ну конкретно тех деревьев, что вокруг того же озера и были, вопросы такие точно уместны. Валуны и небольшие скалистые рельефы есть, но явно не те же самые, что секунду назад. Вот и спрашивается, здоров ли я психически? Значит прыгнул такой весь из себя герой, в непонятный синий студень, очнулся при это совсем в другом месте, да еще и взялся рассуждать о собственной вменяемости. Нет, тут другого диагноза быть не может, нет мозгов считай... считай до скольки умеешь, пока нормальные мысли в голову не придут. Значит один, два, три.... Стоп! Настя! Общее ощущение создавалось, что вставать с земли пока не стоит, но уже явно получится без посторонней помощи. И я встал, медленно, аккуратно, облокачиваясь на стоящий рядом, более крупный и более острый камень. Ой, же, мог я и не на этот гладенький булыжник прилечь, а со всего маху на эту пику насадиться.
  
   Повезло, ничего не скажешь, но это только с приземлением. А с остальным тоже повезло? Сильно сомневаюсь, но с этим еще предстоит разобраться.
   Встал, походил, погремел костями, судя потому, как все затекло, не один часок я так пролежал на гранитной "подушке". Этот вывод я сделал еще и потому, что на мне была полностью сухая одежда. Джинсы и черная рубашка с черным же галстуком были вполне целы, но рыжий, вельветовый пиджак-блейзер был немного разорван на плече. Начал осматривать местность, искать следы Насти. Многое было странно. Даже не так, немногое было нестранно, а все остальное очень даже. Первое что основательно привлекло после местности - было небо. Вроде тоже, что и всегда, хотя не увлекался я астрономией ни в школе, ни вообще, но кое-что знаю. Медведицу, например, большую и малую, ну и так по мелочи, Кассиопею рядом с ними разобрал да созвездие Ориона с поясом его же. Странным была и погода, от урагана царившего здесь пару минут назад не осталось и следа, а может, здесь его и не было. Воздух был очень теплым, душным, явно с повышенной влажностью, но рядом не было, ни морей, ни океанов. Лес был, он как раз развалился напротив холма за моей спиной и простирался на многие километры до самого горизонта. Во рту все липло, хотелось пить, на зубах хрустела пыль, или песок, а может все вместе. У небольшого скалистого холмика, на котором жидко торчали деревья, были какие-то следы, ну, по крайней мере, мне так показалось, что здесь кто-то был и совсем недавно. Решил пройтись к нему, посмотреть с высоты на склоны, все же местность резко отличалась от той, из моей "реальности". Начал неторопливо взбираться, подумал, что стоит это делать присев пониже, мало ли что я там за холмом увижу или меня кто увидит, лучше не рисковать. У самой вершины решил вообще ползти, черт его знает, что там. Подполз, прижимаясь ближе к жидким кустарникам, выглянул из-за камня и пробежался глазами по ландшафту. Так, что это у нас, вернее кто? Внизу в темноте у подножия холма, который с моей стороны был пологим, а вот с противоположной довольно крутым и скалистым, была большая поляна и на ней были люди. Ну, на первый взгляд люди. Выглядели они не совсем привычно, довольно крупные, высокие волосатые. То, что их тело покрывал довольно густой, черный волосяной покров, было понятно по закатанным рукавам одежды, у некоторых из них. Лица были спрятаны под тряпичными масками по типу тагельмуста у одних, и куфии или арафатки, в простонародье, у других. Все явно были мужчинами и вооружены какими-то винтовками, у троих даже имелись автоматы Калашникова. Винтовки было разглядеть сложнее, но что-то по типу М1 Garand американской винтовки времен 2ой мировой, а может и наши это "мосинки", были не видно. Да и разглядеть у некоторых оружие не удавалось, в силу того, что на дворе стояла ночь, поляна была метрах двухсот от меня, тени от пляшущего костра сильно искажали изображение, а некоторые из воинов постоянно кружили на лошадях вокруг всей поляны. Внизу явно что-то происходило нехорошее. Шум, доносившийся от , был гулкий и неразборчивый, слышно было, как ржут лошади, вокруг которых клубами вздымалась пыль, доносились голоса вооруженных людей, но что они говорили разобрать не получалось. Некоторые слова все же долетали вместе с порывами попутного ветра, но понять их также не удавалось, не похожа речь была на русский язык, мне так кажется.
   Было у них помимо гужевого транспорта еще пару телег, обе крытые тентами, непонятного материала, в которые были впряжены такие же лошади, как и у наездников. Многие из стада коней были не осёдланы, что натолкнуло меня на вывод, что лошадок намного больше чем воинов. Это подтвердилось после пересчета последних, значит, они занимались чем-то вроде перегона стада, куда и откуда, оставалось загадкой. Основное скопление людей и животных, в виде полукруга были расположены справа от костра, а слева от него было что-то на подобии спальных мест, и небольшая полевая кухня. Между ними располагался в раскладном походном кресле, неизвестной мне конструкции, вожак всего отряда. Он сидел с важным видом, без головного убора, на его лице росла большая, пышная, черная борода, закрученная к низу в одну косичку, а сверху доходила до самых глаз. Какие-то люди, похожие на прислугу, подавали ему еду и питье, он же не глядя на них, словно завороженный пялился в костер и почти не шевелился. Затем вожак, подал одному из пеших воинов какой-то знак рукой, и гомон заметно стих. Боец, вооруженный слегка кривым клинком, напоминавшим ятаган, быстро ушел за скопление телег и лошадей, которые образовывали полумесяц. Вернулся же он, волоча за шиворот немолодого мужчину, лет пятидесяти, в ободранной одежде и явно сильно избитым ранее. Толпа снова что-то нечленораздельно загомонила, и среди выкриков было явственно слышен до боли знакомый призыв, но я предпочел не поверить в услышанное, хотя поверить хоть во что-то происходящее вокруг, было очень тяжело. Человека приволокли, и, не церемонясь, бросили как мешок с картошкой на землю. Он не выглядел испуганным, в его выражении лица явно просматривалось безразличие, смирение со своей участью. Он понимал, что будет дальше. Когда толпа снова затихла, вожак встал со своего стула и направился к старику. Он склонился над ним и что-то ему сказал, на что старик ответил, смелым, но не очень умным жестом. Он плюнул вожаку в лицо, за что стремительно получил оплеуху, тыльной стороной ладони. Вожак развернулся и направился к своему стулу, судя по всему, чтобы насладится тем, что будет дальше. Что будет дальше, догадался и я, и от этого у меня внутри все как-то сжалось, подкатил к горлу тошнотворный ком, который я не очень удачно попытался сглотнуть. Вся банда была похожа, судя по одежде, на талибов или еще кого-то из этой же "оперы". Можно было гадать, какой национальности они были, но сомневаться насчет их религиозных убеждений не приходилось. Вожак вернулся на свое место, а воин, который его привел, подошел вплотную к будущей жертве, занес ятаган высоко над головой и с криком отрубил мужчине голову. Она катнулась в полтора оборота по пыли и завалилась на бок, тело же еще пару секунд стояло на коленях, после чего начало заваливаться вперед и в левый бок, затем упало и немного задрожало. Толпа радостно закричала, а палач схватил голову и поднял ее на вытянутой руке вверх. Меня в этот момент вывернуло под соседний куст, за которым я укрывался, желудок сжался размером с курагу и сложил меня пополам. Я откатился от куста на спину и уставился обезумевшими глазами в звездное небо. Сильно потер лицо ладонями, много раз глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь привести себя в чувство. А вот расслабляться не стоит. Надо думать, а подумать было над чем. Например, кто эти воины, за что они казнили старика и что делать мне со всем этим? Опять же Настя. Судя по следам, она не пошла в сторону леса, идти до него примерно с километр, да и логики в этом было ровно ноль. Зачем беззащитной девчушке двадцати двух лет отроду, идти одной в лес, еще и на ночь глядя? С мозгами у Насти точно было все в порядке. Ну, они точно были - это факт. Нет, если она и направилась куда-то, то явно к дороге, расположенной неподалеку от поляны. "Чёрт, а если она попала в плен к этим моджахедам?" Мысль не очень приятная и вдохновляющая, но вполне здравая и допустимая. Настя попала сюда раньше меня. Насколько раньше, я понятия не имею. Испугалась, но поняв, что она не знает, где находится, и что ей делать, пошла, искать людей или какие-то признаки их существования. Поэтому я и нашел несколько следов, ведущих в сторону холма. Чтобы спуститься с холма не корячась по острым скалистым выступам, а сделать это не спеша и не подвергая себя опасности, нужно было обогнуть его по довольно широкому кругу, вдоль колючих кустарников и редких, не имеющих с одной стороны листвы, деревьев. И спустившись немного с крутой вершины, ниже к пологому склону, со стороны которого находился я, можно было обнаружить тропку, ведущую как раз к этой самой поляне, на которой расположился обоз воинов. То есть я, судя по своему местоположению, находился на возвышенности, а поляна являла собой начало низменной равнины, которая распростиралась до самого горизонта и была преимущественно степью, с редкими деревьями. Не зная, что мне делать дальше, я решил выжидать. Признаков того, что Настя находилась в плену, тоже не было. Во всяком случае, никто из бойцов не был замечен в попытке хоть кем-нибудь насильственно овладеть, а зная темперамент таких людей, такого просто быть, не могло. Но я, все же, уже принял для себя решение, что обязан подтвердить свои догадки, и провести разведывательную вылазку в их лагерь за доказательствами. Может Настя была без сознания или связанная, нужно проверить. Естественно торопиться не следовало. Мне не вооружённому и не имеющему никаких военных навыков, кроме как незначительных теоретических по военному делу и практических по стрельбе, в столкновении даже с одним из бойцов, точно ничего хорошего не светило, и я решил подождать, как минимум до утра.
   Наблюдая за лагерем до самого утра, с трудом превозмогая сонливость и усталость, накатившую на меня уже после того как воины вместе с вожаком отправились спать, не забыв выставить дозорных, я дождался предрассветной темноты. Все тело затекло, во рту кроме пыли давно ничего не было, язык прилипал от жажды к нёбу, а на зубах неприятно хрустело. Живот уже шумно клокотал, не то чтобы, намекая, а явственно говоря мне, что пора его кормить. Но не я один измучался за эту длинную ночь. Дозорные тоже вполне себе подустали, и уже на своих постах двое спало, а третий клевал носом как самолёт в крутом пике. Я, понимая, что скоро начнет светать и другого шанса уже не будет, начал неторопливый спуск со своего наблюдательного холма в сторону тропки, тихо ступая на гравий под ногами, чтобы не издавать лишних шумов. Весь путь у меня занял около 20 минут, шёл я не вразвалочку, но и не торопился, конспирацию соблюдал.
   Обойдя по крутой дуге одного спящего охранника, я направился сквозь высокую траву, прямиком к обозу из лошадей и телег. Массивные животные тоже отдыхали, и я, удвоив бдительность, продолжил красться к телегам, где, по моему мнению, и держали бы пленницу. Других вариантов не было.
   Подобравшись к одной из телег, я тихо, почти не дыша, приоткрыл тент из похожего на брезент материала, заглянул внутрь. Там были какие-то ящики и тюки, очень похожие на провиант и запасы какой-то жидкости в бочонках. Насти здесь не было, что не могло меня не обрадовать. Лучше бы мне найти ее не в такой суровой компании и не при таких неблагоприятных обстоятельствах, как сейчас. Делать нечего, нужно проверить вторую телегу, что я и направился сделать. Где-то неподалёку, раздался, пронзающий насквозь, холодящий в жилах кровь, вой, который переполошил, дремлющих на деревьях, птиц. Мне сразу стало не по себе, и я, предчувствуя не хорошие последствия, в виде разбуженных дозорных, ускорился. И когда, добравшись до второй телеги и приоткрывая в ней тент, услышал хруст гравия у меня за спиной, понял, что всё же где-то прокололся, и, не спеша попытался обернуться. Разворачивая корпус в пол оборота и уставившись взглядом на чьи-то ботинки, резко попытался вскочить на ноги, отталкиваясь ими из положения сидя, и делая рывок в сторону обнаружившего меня дозорного, четко вписываясь при этом под его удар прикладом, который тот успел нанести буквально на сотую секунды быстрее моего рывка. И ощущая резкий жгучий удар в правую бровь, потерял сознание. Дальше только приглушенные разговоры и темнота...
   ... темнота, я вглядываюсь в неё с неким удивлением, а удивляет меня то, что как бы я не силился, не пытался хоть что-то разглядеть, а все равно ничего не удаётся. Я стою посреди тёмной гущи из непроглядных кустарников и деревьев, они устремляются ввысь, создавая невероятно плотный свод, словно купол в магическом соборе или замке, сквозь который, переливаясь алмазной россыпью, мне подмигивают звезды. Тёплый, ласкающий взгляд, свет, исходящий от молодого месяца, бархатными лентами спускается с небес, обнимая верхушку леса, но освещения совсем мало. Если смотреть вверх, то кроме дуршлага из ярких жемчужинок, и нет ничего, зато сколько звуков. Звуки разные и певучие, злобные и агрессивные. По спине, словно холодный ручей стекает пот, но не от страха, от волнения, словно в предчувствии чего-то долгожданного. Рычащие, гортанные хрипы диких животных, режущие выкрики каких-то немаленьких птиц и туман, непроглядный, плавно стелящийся клубами, тяжелый от влажности, туман. Под ногами, ковер из гнилых влажных листьев и веток, мягкий и вязкий, как болото. Вдруг за туманом, среди плотных исполинских деревьев вижу свечение, такое же, как и было два раза до этого. Мягкое синее марево лучами пронзало темноту и туман. Прямо из-за ширмы леса. Посреди свечения, показался силуэт, вначале маленький, но с приближением все больше и больше. Человек, судя по силуэту, был крохотного телосложения: худощавое тельце, тонкие руки и ноги, маленькая голова. Фигурка женская, без сомнений, едва передвигается на худеньких трясущихся ножках, все тело бьет крупная дрожь, как после купания в ледяной горной речке. Руками прочно цепляется за стволы деревьев, помогая себе передвигать, подкашивающиеся ножки. Одежда изорвана, истрепанна. Оторванный ,ласкут свитера оголяет наливную, перепачканную грязью грудь, с маленьким коричневым соском. "Настя, это же она, нашлась, живая". - Сколько мыслей промчалось в голове. С радостью встречи приходит и облегчение, но тревога никуда не девается. Уверен - это не конец. Что-то должно произойти, и явно что-то нехорошее. И вдруг из тумана, издавая голодный рык, выскакивает огромный белый волк, размером с крупного дога, но с густым мехом, изодранным в нескольких местах, и огромными красными глазами. Из пасти частоколом, торчат огромные зубы, с которых обильно капает слюна, а на морде тонкий шрам от самого уха. "Берегись!" - срывается в визг, мой обалдевший голос, исходящий из пересохшего, начисто, рта. Но волк мощными, короткими рывками сбивает Настю с ног, и она куда-то катится по склону прочь от меня. Я метнулся к ней, пробуксовывая на жухлых листьях и скользкой траве. Они скрылись за перевалом, и я услышал только короткий женский крик, прервавшийся свирепым животным рычанием. Когда я взобрался на пригорок, с которого минуту назад Настя с псиной слетели вниз, там уже никого не было. Точнее из-за тумана ничего не видно. Я, пытаясь не потерять равновесия, скользящим движением спрыгиваю на бок, и на внешней стороне бедра фиксируя себя, и руля локтем, съезжаю по рассыпанной по всему лесу, подстилке вниз. Внизу туман гораздо гуще и непроглядней. Я, вскакивая на ноги, судорожно оглядываюсь по сторонам, пытаясь выцепить хоть краем глаза силуэты, но никого не нахожу. За спиной раздается внезапный хруст веток, который в этой мрачной тишине, кажется, чуть ли не оглушительным. Резко оборачиваясь, вижу на том самом пригорке, с которого я пару секунд назад слетел, стоит огромный мужик, с кулаками как молоты, и с комплекцией среднего медведя, и в его силуэте мне что-то знакомо. Он мотает головой в стороны, явно показывая мне свое неодобрение, так что его могучая, заплетенная в косу борода, описывает траекторию маятника, на его широкой груди. Он поднимает за волосы вначале голову, а затем и все тело почти до пояса, показывая изнеможённое лицо Насти, и громко рассмеявшись утробным, клокочущим смехом, исчезает за деревьями в том месте, где все еще переливается, синим, яркое свечение. Я, не раздумывая, устремляюсь обратно по склону вверх, и в этот миг, на меня из-за кустов, бросается белый волк. Тот самый или другой, оценить времени нет, и я, заваливаясь на спину, хватая первый попавшийся под руку обломок ветки, вклиниваю волку в пасть, которая с чавкающим звуком смыкается на ней. Борьба идет беспощадная - или я или он. Я зажмуриваюсь перед отчаянным рывком, столкнуть волка с себя, но у меня это не получается. Слюни животного заливают глаза, я стараюсь их обтереть о свое же плечо. Вытираю. Открывая глаза, с удивлением смотрю в лицо, самое настоящее человеческое лицо. "Димка". Его холодный, сверкающий взгляд, сверлит меня насквозь, а сцепленные от усилия руки, давящие на палку уже вблизи моего горла, трясутся от напряжения. И он, глядя куда-то глубже моих глаз, сверкая тонким шрамом на голове, шипит мне в лицо: - Не сдавайся, борись, только так здесь можно выжить...
   -... эй русский, хочешь жить? Чего молчишь? - слышу где-то вдалеке, едва понятный говор.
   - Да он еще в отключке, что не видишь? - с усмешкой говорит еще кто-то. Голоса, словно где-то в подсознании всплывают. Темнота перед глазами начинает рассеиваться, ощущаю тряску, уже привычную тошноту и мерзкие на ощупь, потрескавшиеся, сухие губы. Провожу по ним языком, но влаги так и нет.
   - Просыпайся русский! Если хочешь жить, тебе надо прийти в себя, чтобы мы решили - нужен ты нам или нет.
   - Воды...Воды...- Еле выдавливая из сухого рта, захрипел я, не узнавая собственного голоса. - Пииить.
   - О, смотри Зарах, кажется наш ночной гость начал оживать. - Что, сын ишака, пить захотелось? Ночью нас обокрасть хотел, а сейчас воды просишь? - Я ничего не ответил, только простонал еще раз и повис обмякшей тряпкой. К слову, перекинут я был, на манер, тюка или какого-то мешка, прямо через спину гнидой кобылы, а может и коня, не до этого сейчас было. Перед глазами мельтешила пыльная дорога, вперемешку с грунтовкой, и кое-где, с непросохшей грязью. Голова кружилась, в глазах изредка темнело, про жажду, думать вообще не хотелось. Я уже около суток ничего не пил, тело ныло, а из рассечённой брови, струйка крови, стекшая до самого подбородка, уже давно засохла и немного стягивала кожу.
   - Ладно, дай ему воды, остановимся, допросим, пока он еще в сознании. Если что-то толковое с него узнать сможем, то и слава Таухиду. - Сказал обладатель второго голоса, с менее ощутимым акцентом, и как мне показалось, с меньшей агрессией в нём. Кто-то скомандовал спереди на непонятном мне языке, и движение прекратилось. Меня скинули как бревно с транспорта, и я глухо рухнул в пыль рядом с лошадью, теперь я это разглядел, хоть и не до этого, опять же, было. Я отполз в сторону, перебирая в пыли связанными впереди груди руками, и отталкиваясь связанными же ногами, опутанными толстенной, плетеной верёвкой. Подполз к массивному гладкому камню и попытался на него облокотиться, что получилось не с первой попытки. Конвоировали меня не всей ватагой, которую я успел пересчитать ночью, да и обоза с нами не было. Видимо основной обоз с перегоняемыми лошадьми ушёл раньше, с рассветом. В седлах запряженных лошадей, я увидел всего четверых, из тех воинов, что я видел вчера. Пятый же, тот самый что, приводил меня в чувство, уже спешился и, держа в руках бурдюк из мягкой бархатной кожи, направился ко мне. Не церемонясь, впихнул в рот открытое горлышко сосуда и небрежно надавил на него, впрыскивая в глотку ледяную воду. От неожиданности и мощности напора, я поперхнулся, высвобождаясь от горлышка, и выплёвывая все в придорожную пыль.
   - Эй, ты, что творишь псина! Не нравится вода? - усмехнувшись и небрежно плюнув рядом со мной, сказал боец. Я, поднимая свой взгляд на него, и щурясь от слепящего, точно в глаза, солнца, попытался его разглядеть. Он был невысокий, плечистый, худощавый, но крепкий, как выглядят обычно люди много и усердно работающие на ферме или в колхозе. Оголённые части тела, такие как руки, с закатанными по локоть рукавами, и лицо, обмотанное тканевой маской, были очень смуглыми почти до черноты. Предплечья же покрывали густые, рыжевато-выгоревшие волосы. Он еще раз попытался впихнуть мне горлышко бурдюка в рот, но я, уклонившись от сильного тычка, грозившего выбить мне передние зубы, глиняной горловиной от сосуда, схватил ее зубами и начал жадно пить.
   - Смотри, очухался! - Ехидно бросил фразу мой "опекун", в сторону своих товарищей. - Ты смотри не увлекайся, тебе и жить-то осталось не долго, а ты вон как воду переводить взялся. Второй, который велел меня напоить, тоже спешился и медленно, но как-то сноровисто побрёл в нашу сторону.
   - Ты кто такой? Что ты здесь делаешь один? Отвечай! - сказал мне, насколько я запомнил его имя, Зарах.
   - Камиль! - тихо ответил я, стараясь смотреть в глаза, главному в их ватаге, воину.
   - Какой еще, Камиль? Ты из орасмаров? Что ты пытался у нас вынюхать? Отвечай кафир, когда тебя спрашивают.
   - Меня зовут Камиль Ларин! Я не знаю, откуда я родом, и как сюда попал. Я много дней шёл по степи, вчера закончилась вода, остановился на ночлег, но услышав приближение конницы, испугался и спрятался на том холме, возле поляны.
   - Так значит, ты все-таки хотел нас обокрасть? - вмешался в разговор первый моджахед. - Я говорил тебе, нечего его с собой таскать, надо было снять ему башку там же, и оставить на корм шакалов.
   - Успокойся, Урес! - встрепенулся Зарах, отталкивая подчиненного в сторону. Он уселся передо мной на корточки, размотал низ своей куфии так, что мне обнажился его небритый, с клоками редких волос, торчащими в разные стороны, подбородок.
   - Так ты значит не из орасмаров, и не из беглых рабов, не вижу я на тебе клейма великого Хана. Так откуда ты взялся? - уже сменяя непонимание на раздражение, задал мне вопрос главный.
   - Я не знаю, не помню! - начал я песню, звучавшую сотни тысяч раз, для такой же сотни тысяч дознавателей, всех времен и народов. - А красть я ничего не собирался, я хотел посмотреть, нет ли у Вас в обозе немного воды.
   - Не ври мне русский, я вашего "брата" хорошо знаю. Если ты не из орасмаров, то выкуп они за тебя не дадут. Значит, будешь отрабатывать воду и еду в рабстве. - Он усмехнулся. - Если доживешь.
   - Оставь его мне Зарах! - вскинулся воин, поивший меня водой. - Я на него охоту устрою. Ты посмотри на него, он же и пары дней не протянет на каменоломне, хоть и здоровый шакал. Руки смотри без мозолей, сам белый как пустыня в полдень, сутки без воды, а плачется как шлюха портовая, пить ему хочется. - Брезгливо плюнув в мою сторону, высказал свои доводы Урес. - А так я его в степь выпущу, пусть побегает, а я в него вот,- протягивая перед лицом командира пистолет похожий на грубо сделанный АПС, - попрактикуюсь в стрельбе по бегущей мишени.
   - Хватит! - отрезал командир,- Мы его в Ази Сухур повезем, тем более девка, как мне кажется, явно была с ним. Ты их одежду видел? Может они какие-то богачи, а мы, выяснив, кто за них заплатит, останемся при хорошей прибыли.
   Он сказал "девка". Значит Настя у них. Но почему я ее не видел вчера? И где они ее прятали все ночь и с утра, или я не успел увидеть её во второй телеге обоза. Но сейчас есть дела и важнее. Надо как минимум озаботиться, хотя бы призрачным, хотя бы мизерным шансом на спасение. Хотя на данный момент, страх так сдавил волю, что пошевелится боязно. Да, дела. Но в голове вспыхнула фраза из видения, которое меня посетило во время моей отключки: "Не сдавайся, борись..." И я немного оживился. Надо осмотреться и прикинуть... дуло к носу, но нет, ни дула у меня, ни даже элементарного ножа, хоть перочинного, ничего. Ситуация сложилась патовая. Убивать они меня, в ближайшее время не собираются, что очень даже хорошо, но что делать дальше? Решил пока не привлекать к себе внимания, и подчинятся всем требованиям моих похитителей.
   - Так грузи его обратно на лошадь. - Сказал подчиненному Зарах и направился к своему коню.
   - Повезло тебе русский, пока будешь жить, но это только пока. - Фыркнул мне в лицо, с явным раздражением Урес, и потянул за связанные руки на себя.
   В это мгновение раздался хлесткий выстрел, словно кто-то резко сломал сухую ветку, радом с подключенным микрофоном. Мне в лицо брызнуло тёплой кровью, а тело убитого Уреса начало валиться прямо на меня. Я принял его на связанные между собой руки, зажатые в кулаки, и попытался поднырнуть под тушку, падающего на меня трупа. Мне это удалось, но он своей обмякшей массой, немилосердно навалился на меня, заставляя, перевернутся и подлечь под него на живот. Его рука прикрыла мне голову, а тело стало надежным щитом, который мог бы меня защитить как минимум от случайной пули или рикошета, хотя от чего рикошетить пуле в степи, было до конца не ясно. Да хоть от того же камня, на который я только что опирался спиной. Не успев даже толком испугаться, я выглянул из-под руки только что убиенного, чтобы посмотреть, что происходит. Кто на нас напал, было не видно, но остальные бойцы не впали в панику, а сноровисто спрыгивая со своих коней, начали занимать позиции, укрываясь, где успел. Между первым и вторым выстрелом была пауза меньше секунды, а на мне уже лежал труп. Да и вжавшийся за деревом моджахед, держался за раненое плечо, из которого сквозь пальцы вытекала, редкими толчками, кровь. Дальше все завертелось как вбоевиках, частые выстрелы, отбивающихся талибов, захлопали в десятке метров от меня. Ветер подхватывал запах сожжённого пороха, и заполонил им весь воздух. Стало тяжелее дышать, да и труп палача, словно увеличился в своей массе, окончательно обмяк что ли. Почему палач? Да на правом бедре у только что преставившегося Уреса висел, ну на данный момент лежал в пристегнутых ножнах на ремне, ятаган. Тот самый, которым он, вчеравечером, отсёк голову какому-то несчастному. Я потянулся к нему, подгребая, руками в веревках, словно зачерпывая ковшом пыль. Она попала мне в лицо и заткнула все отверстия, предусмотренные эволюцией. Пальцами, сумев поддеть за рукоятку, потянул ее на себя. Обнажая блестящий отполированный клинок и отплёвываясь от пыли, начал пилить свои путы. Из ножен вышло всего сантиметров пять, но терять время, я чувствовал, не стоит. А тем временем, увидел, как еще один из обороняющихся, упал лицом в траву, получив пулю прямо в скулу.
   Эхо выстрелов заполонило, казалось бы всё вокруг, не давая понять откуда ведут огонь и каково количество нападавших. Я не знал, что мне делать и уже разрезав окончательно верёвку на руках, попытался высвободиться от гнёта трупа. Начал ползти вокруг камня, на который я облокачивался во время допроса, чтобы иметь хоть какое-то укрытие. Ятаган я тащил так же за собой, для того чтобы освободить еще плотно запутанные в бечёвку, ноги. И вот разрубив все верёвки, я тихо залег. Хотя только у одного из талибов был автомат, но вереница в пять стволов, один из которых автоматический, завывала такой вьюгой громких хлопков, дублирующихся эхом степи, что голову поднимать не хотелось. Этим я и занимался весь, короткий, но ожесточенный бой.
   Звуки стрельбы начали стихать, и превратились уже в одиночные. Был смысл выглянуть, посмотреть, кому же все-таки повезло в этой мясорубке, но с моей позиции я ничего не мог увидеть, и я решил подползти поближе. Когда я высунулся из укрытия, на месте нашего маленького каравана уже почти никого не было, кроме четырех трупов моджахедов и одного трупа лошади, которой прострелило горло на вылет. Лошадь трепыхалась в предсмертной агонии, мелко дрожа, могучими копытами. Главарь все же убежал. В дали я увидел удаляющийся силуэт всадника, размытый, слегка искажающим пространство, горящим полуденным воздухом. Зарах уносил ноги, быстро как мог. Первая мысль пришла не сразу, но с момента выхода из укрытия, я уверен, не прошло и полминуты. Надо найти оружие. Нет, ятаган - это конечно хорошо, но иметь при себе что-нибудь нарезное, а желательно полуавтоматическое было бы куда лучше. Я метнулся обратно к трупу Уреса, схватив его за плотную ткань сюртука на спине, дернул в сторону со всей мощью, и перекатил на спину. На груди у него была, непривычной мне конструкции разгрузка. Она была похожа на те, что использовали американцы во время вьетнамской войны. Сделана была на манер бандольера. Из толстой кожи, как носили на диком западе. Разве что не крест-накрест. А к ней уже цеплялась нагрудная кобура с АПС-ом. Я рванул пистолет из кобуры, нашарил в карманах штанов 2 запасных магазина, метнулся за небольшой бугорок, который скрыл позади себя маленький овражек, возможно оставленный давно высохшей речкой. Солнце оказалось за моей спиной, также как и лес, до которого мы не доехали метров триста, не больше. По-сути мы находились уже очень далеко от поляны, где меня взяли в плен, я едва мог разглядеть ничтожный пригорок с редкими деревцами, на который меня вынесло волей судьбы. Но везли меня именно в сторону леса, где по моим предположениям и пряталась банда, хотя они говорили о каком-то - Ази Сухуре, может у них там город или поселение. Но ждать неприятностей из-за леса, как мне показалось, не стоит. Кто же будет бить врагов на подступах к их собственной территории? А вот соседствующие скалистые горы, с довольно буйной растительностью, могли послужить куда более разумным схроном для снайпера, а то, что это был снайпер, я уже не сомневался. Вон у двоих, при мне, содержимое черепа расплескали, по дороге не церемонясь. Да и выстрелы были хлесткими, как удары плетью, резкие, сухие. На СВД похоже или какая-то модификация. Один из боевиков лежал достаточно далеко, по направлению к лесу, и, судя по окровавленной траве, справа от него, он поймал пулю в шею со стороны скалистых холмов. Моджахед пытался убежать, но не успел. Я находился как раз между трупом несостоявшегося дезертира и местом нападения на нас, напрягал слух, щурил глаза, чтобы не пропустить извне важную для себя информацию о местонахождении противника. Чьего противника? Моего или этих воинов Аллаха? Это вопрос. Едва у меня в голове промелькнула эта мысль, как я в самый последний момент, то ли шестым чувством, то ли каким-другим органом обнаружения опасности, но ели-ели уловил неприятности. И услышал щелчок взведенного пистолетного курка у себя над ухом, а в голову уткнулся холодный ствол. Приплыли...
   "Ну? Доигрался, ковбой доморощенный? Это ж надо так облажаться, уже во второй раз всего за одни сутки". Да, со стороны леса, я точно не ожидал выхода противника, и рассуждал вроде правильно, а все равно ошибся где-то, дилетант одним словом, а дилетант здесь может приравниваться к трупу. Но что-то подсказывало мне, что и сейчас меня убивать никто не станет. Уже убили бы, если бы хотели.
   - Бросай пистолет! Медленно, бери двумя пальцами за рукоятку и брось его в сторону. - Сказал стальным голосом человек за спиной. - Теперь становись на колени и повернись ко мне, только без резких движений. Я, выкидывая пистолет, начал переставлять ноги, становясь на колени и медленно поворачиваясь к обладателю голоса. Голос был неуловимо знакомый, но лицо, из-за вновь слепившего в глаза солнца, разглядеть не удалось.
   - Хорошо. Теперь ложи руки за голову. - Он направил ствол мне в лицо и немного попятился назад, прибирая рукус оружием ближе к бедру, чтобы у меня не было возможности выхватить его. - Ты кто такой? Ты из орасмаров? Тебя похитили? Куда они тебя везли? Вопросы градом посыпались на меня, и я не зная, что на них ответить, попытался тянуть время, чтобы обдумать немного ответы.
   - Не убивайте меня! Меня похитили! Я не знаю, что им было от меня надо? Они хотели продать меня в рабство или убить, я не уверен. Прошу помогите мне. - Это как раз те слова, которые не рекомендуется произносить при попадании в заложники, но мне это позволит выиграть время, то, что меня не убьют сразу, я уже понял. Тем более если мой спаситель мне враг, то его реакция на эти слова покажет мне частично суть его мотивов, как минимум, вызвав раздражение или брезгливость. Но мои слова не вызвали у человека с оружием ни малейшего раздражения, даже наоборот в голосе послышалось некое облегчение после них, и мой собеседник сняв курок с боевого взвода сказал: - Вставай! У нас мало времени. - И уже отвернувшись и уходя добавил: - Надо до темноты успеть найти укрытие.
   Я, не до конца поверив в такую удачу, с опаской начал подниматься с колен опуская руки из-за головы.
   - Спасибо за спасение. Я уже смирился, что мне в ближайшее время будет очень тяжко, но Вы так удачно появились и спасли меня, как мне Вас отблагодарить? - Я попытался выказать спасителю всю возможную свою дружелюбность. Но он словно потерял ко мне интерес, уже шел в сторону убитых им бандитов. Он явно не ощущал от меня угрозы, да и что я мог бы сделать хорошо вооруженному человеку, только, что пристрелившего четверых, думаю довольно опытных бойцов.
   - Что нам теперь делать? - Растерянно глядя на моего нового спутника, спросил я. Спаситель, молча, ходил от трупа к трупу, собирая с них трофеи, не обращая на меня внимания. Пистолеты, которые были у убитых, он складывал в большой рюкзак, винтовки же вешал на плече, где красовалась винтовка, отдельными чертами напоминающая СВД, но распознать её мне удалось, хоть она и была сделана достаточно грубо, но видно, что на совесть. Да и лохматая обмотка по всему оружию скрадывала частично её форму. Это была СВ СВУ на базе той же СВД, но укороченный вариант, а выдавало эту систему, довольно редкая в пост советских странах компоновка по системе булл-пап. Ствол торчал из-за плеча и был увенчан дульным тормозом, который так же служит компенсатором, что было еще одним баллом в пользу моей теории.
   Я же, недолго думая, взялся осматривать трупы на предмет того, что не взял он. Как я и ожидал, оружия он мне не оставил вообще, ну да ладно, я его понимаю. Первый труп я решил обыскать тот, который был ближе всего к лесу. В его карманах я нашел кисет с дурно пахнувшим табаком, курительную трубку и это всё, что осталось у него ценного. Рюкзак был полупустой. В нём лежали какие-то грязные вещи, притрагиваться к которым мне совсем не хотелось. Подойдя ко второму трупу, что лежал за деревом, убитого выстрелом в лицо, перевернул его на спину. У него в карманах я не нашел ничего полезного, но на его запястье была довольно новая хоть и грязная бандана, которую я, не побрезговал снять. Вспомнив, что у него тоже была какая-то сумка, пошел ее искать, но она, судя по всему, ускакала вместе с перепуганной лошадью. Ладно, кто у нас дальше? Подошёл к Уресу, пнул его в бок, вымещая обиду за испуг и неуважительное обращение. "Давай посмотрим, что у тебя есть, мой хороший". У него было все гораздо содержательнее в карманах. Резиновый жгут, свернутый и перетянутый лоскутком материи, продолговатая колба с колпачком, похожая на сигару. Открыл, вытрусил содержимое- это спички наподобие больших охотничьих их аналогов. Понюхал, сера, но пропитаны какой-то другой маслянистой жидкостью, не привычного мне запаха. Нашел зеркальце, больше похожее на круг хромированного, хорошо отполированного, метала. Пригодиться или нет? Посмотрим. Взялся за его рюкзак, осмотрел снаружи, подергал за ткань, напоминавшую плотную мешковину с брезентовыми вставками, прочный, ничего не скажешь. Главное в рюкзаке, кроме его прочности оказалось, его чистота. Он не был сильно испачкан, и было видно, что хозяин за ним следил и даже ремонтировал. Во время привала для моего допроса, рюкзак Урес оставил возле своей кобылы, та хоть и ускакала, но личные вещи хозяина остались на месте. "Так, а что в рюкзаке?" Не особо церемонясь, вытряхнул его содержимое на пыльную землю начал перебирать. Хлопковая, черная футболка, моток полосок из плотной кожи, такими же, как мне связывали руки и ноги. Также нашлась катушка с нейлоновым проводом, полупрозрачным и прочным как леска, свернутые в рулон чистые куски материала в виде квадрата, наверно портянки, плотная лента и чехольчик с какими-то инструментами. Развернул его, там все, что нужно для мелкого ремонта: шило, пару иголок, разных размеров, моток черной и белой ниток, намотанных на один брусочек из дерева, баночка с липкой жидкостью, возможно клей. Вот это уже кое-какой запас, все пригодиться не сомневаюсь даже. В рюкзаке так же была еда. Завернутые в листья, а затем в мягкую кожу, вяленые кусочки мяса, пакет с сухарями, и баночка консервы, вполне обычной на вид, но без каких-либо опознавательных знаков или надписей. Все ничего, все пригодиться.
   - Надо выдвигаться. У нас мало времени, пока тот сбежавший доскачет до своих, и пока они пустятся вслед пройдет пару часов, но нам идти пешком, лошади все сбежали, которые живы остались. - Спокойным тоном сказал мой спаситель, закидывая подобранный "калаш" себе за спину к трофейной винтовке, висящей вместе с его СВУ и остальным оружием.
   - Хорошо, но мне наверно было бы не плохо тоже обзавестись оружием. Один человек при оружии хорошо, но если случиться что-то непредвиденное, от меня будет мало пользы, если я буду не вооружен. - В отчаянной попытке уговорить своего будущего провожатого, сказал я, особо не на что не надеясь. Он только хмыкнул и пошёл в обратную сторону от леса, прямиком к тому месту, где и началось моё, я уверен, ещё неоконченное приключение.
  
  
  
  Глава 4
  
   Сколько времени прошло с того момента как я сюда попал? Уже больше суток, наверно. А сколько мы идем под палящим жарким солнцем? Ни привалов, ни отдыха. Хорошо, что мой спутник мне выделил флягу с водой из трофейных, которые мы благополучно наполнили, когда проходили мимо той самой поляны. Оказалось, что место привала, обусловлено было, как некий перевалочный пункт, но пользоваться им рисковали в основном люди из-за леса, думаю, те самые Слуги Таухида, что взяли меня в плен. Если рассудить по логике, то действительно, место для стоянки не сильно удачное, так как всегда есть вероятность нападения со стороны холма, с которого я спустился, где как раз начиналась возвышенность, ведущая в те края. Но племенам, которые там жили, опасаться набегов на ночной привал не стоило, и они часто использовали это место для ночлега и пополнения запасов свежей родниковой воды. Мне мой провожатый показал, где из того самого холмика, в укромном месте за валунами из гладких камней, бил небольшой ключ подземной речушки, который вытекая их холма, сразу пропадал в крохотной трещине или разломе. Не знаю, не силен я в спелеологических терминах. Имени своего мой спутник по-прежнему не называл, но вежливо отвечал на некоторые мои вопросы, которые я выдавал, дозировано и с продолжительными паузами. Вообще для меня это была целая мука. Я был готов утопить его в водовороте вопросов, роившихся у меня в голове. Некоторые из них, я признаться честно, сам боялся озвучивать в собственном подсознании и старался упорядочить их так, чтобы самые сложные, а на данный момент они еще мне кажутся наиболее нелепыми, оставались на потом. А когда наступит это "потом", мне и предстоит узнать, начиная с наиболее простых, которых тоже хватало.
   Собеседника моего нельзя было назвать сильно разговорчивым, он не особо шёл на контакт, да и я старался не раздражать его своей назойливостью. Вокруг было очень тихо. Монотонная ходьба не оставляла других развлечений, кроме как копаться в своих размышлениях, пытаясь определится, что делать дальше. Судя по той информации, которую мне удалось вытянуть из моего спутника, то направлялись мы в город под названием Орасмар. Видимо поэтому Урес, когда меня допрашивал, задал самый логичный вопрос. Раз я русский и нахожусь относительно близко к городу, то я могу быть его жителем. Хорошо, что у меня хватило ума уйти в отказ и стоять на частичном беспамятстве и помешательстве рассудка, вызванного сумасшедшей жарой.
   Город, расположенный у моря, являлся одним из ближайших незахваченных полностью городов, между территориями враждующих народов. Ситуация была напряжена на протяжении десятилетия, после окончания крупномасштабной войны между враждующими империями. Одна империя - это Таухид. Огромная по территории, она простиралась от бескрайних лесов северных земель через гряду гор, и выливалась в плоскости равнины к западу, где превращалась в долину и вновь упиралась в горы. Ближайшим городом империи Таухид к нам, как раз и был Ази Сухур, в который меня собирались отвезти, и куда, вероятнее всего отвезли Настю. Вторая империя, к которой относили город Орасмар - называлась Новария. Ее основные территории, находились за Абсидовым морем, и были также огромны и населены, как в долинах лесов, так и в устьях рек и у подножия гор. Город Орасмар, также как и Лаган, стали камнем преткновения, на котором сошлись интересы двух империй. Ази Сухур также входил в их число, но уже десятки лет, как полностью отвоеван у империи Новария. Все три города были спорными землями для обеих держав и в какой-то момент, началось противостояние за право обладать ими. Бандиты, взявшие меня в плен, были из племени Тыман. Агрессивные бойцы, промышлявшие всеми возможными преступлениями на территориях, освобождённых от их гнёта земель, свободных русских народов. Он рассказал про работорговлю, о которой я уже догадался, а также контрабанду и ведение против русского народа, партизанской войны, которая включала в себя и теракты и вербовку, также саботаж промышленности, торговлю наркотиками и много еще всего плохого. Такие новости меня не могли обрадовать, я понятия не имею, где я нахожусь, как я сюда попал, что с Настей, что делать дальше, а тут к этому всему еще и война партизанская в полном разгаре. Повезло...
   - Почему ты меня спас? - Решил не ходить вокруг да около, я. - И куда меня везли? Немного поколебавшись, он все же ответил:
   - Я спас не тебя, я убил бешеных собак, которые приходят в наши земли, отравлять жизнь моему народу. А везли тебя, скорее всего, в Ази Сухур - это город, который располагается за лесом, и горный хребтом. Попасть через лес в него можно только через небольшой перевал, но он контролируется бойцами Тыман.
   - Но убив их, ты тем самым спас меня. Мне бы хотелось знать хотя бы имя своего спасителя. Раз уж мне нечем тебя отблагодарить сейчас, я хотел бы знать, кому обязан жизнью. Он подозрительно посмотрел на меня, затем плюнул в сторону и коротко сказал:
   - Глеб. Я из Лагана.
   - Лаган? Это город? - Мои вопросы и мне резали слух, но не задавать их я не мог, мне необходимо было понять, где я, чтобы разобраться, как и с кем себя вести. Но Глеб на них реагировал нормально. Мне кажется, ему просто было плевать на меня.
   - Да, последний незахваченный город, на границе между двух империй. Сейчас там происходят периодические столкновения, народ уже несколько месяцев неспокоен, все больше вспыхивает конфликтов между русскими и махлесами. Они некогда лояльные к русским и проживающие на русских землях, сумели сохранить человеческие лица и не поддаться провокации со стороны националистов из банды Тыман. Но сейчас, все больше и больше из них, подвергается вербовке. Молодое поколение, имеющее доступ к посещению ближайших городов империи Таухид и вовсе поддаётся на их жалкие речи и призывы.
   - Мухесы это кто? - Спросил я и съежился мысленно, ожидая удивленного взгляда Глеба, а то и более бурной реакции. Мне хотелось, как можно незаметней для него задать важнейшие вопросы о взаимоотношениях между воюющими, и геополитическом положении двух империй в целом, чтобы в дальнейшем у меня не возникали неприятности, пребывая в том, или ином месте.
   - Махлесы - это так сказать мирные, лояльные слуги Таухида, которые ведут религиозный образ жизни, но не опускаются до физических давлений или притеснений русскоязычного населения. Когда-то давно это была одна территория, которая объединяла в себя множество стран и этнических групп, и население здесь было смешанного типа, и хоть север был уже полностью захвачен мусульманами, оставалась небольшая территория не подвластная им.
   - Ты сказал, что из Лагана, а там что происходит?
   - Да, это крупнейший город северных границ империи. Он частично находиться под властью племени Тыман, там сейчас идет сепаратистское сопротивление, и попытка захватить власть полностью. Если им это удастся и город будет потерян, то не останется никакой надежды на победу в войне. В Лагане создаётся ополчение, так как иметь полноценную армию не позволяют ни ресурсы, ни географическое положение города. Поэтому каждый воин, каждый мужчина сейчас на вес золота. Империя помогает нам продовольствием и кое-какими ресурсами, которые переправляются через Орасмар. Без их поддержки нам было бы худо, но и не так уж сильно они пытаются нам помочь.
   - Что ты имеешь в виду? - Я мысленно удивился, такому заявлению Глеба.
   - Император не сильно желает развязывать полноценную войну, поэтому нас оставили, так сказать, отдуваться самостоятельно. Провиант, деньги, даже некоторые ресурсы нам переправляют по морю. Орасмар единственная наша связь с империей, но вот подкрепление так, ни разу не пришло с теми караванами кораблей, которые привозили ресурсы. Хорошо, хоть император, разрешил весь военный потенциал направлять на нужды ополчения.
   - Если каждый человек столь важен для ополчения, почему же ты покинул город? - Вопрос звучал как упрёк, в какой-то степени, но все же, я не мог его не задать, мне нужно было понять, кто же, этот Глеб и могу ли я ему доверять.
   - Каждому свое место, у всех есть своя роль. - Более чем туманно ответил Глеб и замолчал.
   В этом молчании мы и добрались до первого признака близ лежащего города. Это был небольшой хутор, обнесённый вокруг, невероятными по своим размерам, загонами для лошадей. Но лошадей в них почему-то не было. Хутор не выглядел брошенным, но какое-то запустение все же, присутствовало. Не было вокруг ни людей, ни животных, только небольшое скопление одноэтажных зданий в центре с большим домом, да огромный крытый сарай, больше похожий на самолетный ангар, основательно заставленный снопами с сеном, обмотанных, частично, какой-то тканью. К югу от хутора, на берегу моря находилось небольшое поселение - это была деревня. Называлась она Мороль, деревня рыбаков и фермеров.
   Солнце, уже основательно преодолев свой маршрут, давало понять, что скоро, и оно отправиться отдыхать от дневной суеты. Дневная жара уже сошла на нет, и стало гораздо легче дышать. Все же повышенная влажность в этих краях была для меня совсем не привычна, хоть я и рос в городе, расположенном возле моря. Нещадное солнце выжимало из меня все соки, пешая прогулка, по палящему солнцу и с ограниченным запасом воды, делало это путешествие малоприятным и изнурительным. Но приближающийся силуэт, символизирующий цивилизацию, резко прибавлял сил и решительности, так что не оставалось ничего, кроме как выдавить из себя последние силы и идти дальше. Поляна, рядом с которой меня "выкинуло" находилась уже очень далеко и давно скрылась из глаз. Да и воспоминания, оставленные мне бойцами из племени Тыман, не дававшие покой полдня, (а меня все же неслабо колотило после испытанных переживаний) уже улеглись и не так тревожили. Оставался не закрытым один и важных вопросов, но решить его в ближайшем будущем мне не светит, так и не стоит тогда распыляться. Следовало акцентировать внимание на тех, которые мне еще предстоит прояснить.
   - В, загонах нет ни одной лошади, да и людей я не наблюдаю. Где все? Может что-то случилось? Те люди, что меня взяли в плен, у них был большой загон лошадей, большинство из них неоседланные, а на некоторых был привязан какой-то груз в мешках. Может это как-то связано? - Выдал я возможную версию событий.
   - Подойдем ближе, там видно будет. - Оборвал мои рассуждения Глеб.
   Солнце уже совсем спряталось за горизонтом, и на посеревшем небе уже пробилась первая звёздочка. Погода стояла безветренная, но после изнурительной жары, казалось, что все поглощено было бодрящей вечерней прохладой. Мы подошли уже к границам хутора и стояли возле забора одного из загонов. Глеб вглядывался, в расплывающиеся силуэты построек, не шевелясь. Казалось, что он даже перестал дышать, чтобы не упустить ни звука, ни шороха или возможно чьего-то движения. Хутор выглядел брошенным, но нельзя было отделаться от чувства, что за нами кто-то наблюдает. Брошенным хутор был только на первый взгляд. Если же осмотреться по - внимательнее, и немного по - рассуждать, то можно было сделать вывод, что покинули место совсем недавно. Дом выглядел ухоженным, стога сена в ангаре стояли плотными рядами, что говорило о солидных запасах пропитания для многочисленного табуна лошадей, а возможно еще и другой скотины, вроде коров. Но с этой теорией в разбег были и другие факты. Например, общий беспорядок сразу же бросался в глаза. Какие-то вещи валялись прямо во дворе, некоторые из них были разорванные, а то и вовсе сожжены. Там же разбитая посуда, кое- где выбитые окна, в общем неслабый здесь был погром. Мы еще с полчаса наблюдали за хутором, и когда на улице окончательно стемнело, Глеб мне коротко кивнул и сказал: "Пошли".
   Пробравшись через забор загона, чуть пригнувшись, пошли не спеша, постоянно оглядываясь по сторонам в поисках признаков опасности. Подобравшись к скоплению построек, многие из которых представляли собой сараи, кладовые, возможно, какое-то из них даже было баней, я учуял слабоватый знакомый запах. Он вызывал далёкие воспоминания, которые у меня ассоциировались с отдыхом, спокойствием, безмятежностью. Это был тонкий аромат шашлыка, даже нет, это уже мозг вырисовывает свои ассоциативные предположения. Пахло костром, еле уловимый запах распространялся в разные стороны, и чем ближе мы подходили к дому, тем отчетливее он был.
   - В доме кто-то есть. Чувствуешь запах костра, может кто-то готовит ужин? - При этих словах в животе зловеще заурчало, словно там жило страшное "животное" ...от слова живот... животное.
   - Я знаю. Левое, крайнее окно, там занавеска шевелится. За нами наблюдают. - Невозмутимо поведал мне свои наблюдения Глеб.
   - Что будем делать? Уйдем отсюда? - Но мой компаньон ничего не ответил и направился прямиком к входным дверям. Как вдруг в доме что-то грохнуло с такой силой, что одно окно, которое расположено возле входа задребезжало и лопнуло. Я, испугавшись дернулся и как каучуковый мячик, одним движением прыгнул в сторону забора и в перекате залег за дверь калитки, через которую мы вошли.
   - Выходи! Мы ничего тебе не сделаем! - Таким же безучастным голосом крикнул Глеб. А из дома послышалась какая-то возня, очень мне напомнившая на перезарядку переломного ружья, и я лишь крикнул: "Глеб, ложись". Сквозь разбитое окно высунулось дуло двуствольного ружья и с незначительной задержкой громыхнуло сразу два выстрела, слившихся в один. Но Глеб даже не шевельнулся. Я готов был поклясться, что даже если бы моя позиция позволила бы видеть его лицо, то на нём я не увидел бы ни одного дрогнувшего мускула.
   - Илья, кончай дурковать, а то я сейчас войду, отберу ружье и всыплю розгами до кровавых соплей. - Эту фразу он произнес хорошо поставленным командирским голосом, но как-то мягко, без злости. Сказать, что он меня удивил, не сказать ничего. Я закрывавший руками уши, в положении лежа, уткнувшись лицом в солому, которая была настелена на землю в качестве подстилки, чуть этой соломой не подавился. "Что за, мать его за ногу, Илюша такой?". Но не успел я додумать и прочувствовать до конца весь свой испуг, дверь приоткрылась, из-за нее показался ствол ружья, расположенный на уровне бедра, а затем и хозяин следом. Держал хозяин двустволку не возле бедра, как мне сразу подумалось, а у самых глаз, сноровисто обхватывая рукоять и цевье оружия на манер элитных спецподразделений. "Вот тебе и Илья". Это был парнишка лет десяти, невысокого роста и худощавого телосложения. Он уверенно сжимал ствол и даже руки не тряслись под его тяжестью, а представить, как он из него палил, вообще тяжело было, отдача у ружьишка-то не слабая совсем.
   - Ты что творишь, подлец? Выпороть бы тебя, а когда вернется отец, чтоб добавил.
   - Дядя Глеб это Вы? - Мальчишка, ставя оружие с должной аккуратностью, что меня опять немного удивило, метнулся к знакомому и, уткнувшись лицом в его живот, тихо заплакал. Глеб даже не стал спрашивать, что произошло. И так было все понятно. Лошади в обозе, которых перегоняла ватага Зараха, были именно с этого хутора. Он среди ватаги был что-то типа командира, но не вожак. Главного я видел ночью. Именно для него Урес совершил показательную казнь и, судя по всему, казнили папу этого самого белобрысого мальчишки. Я на секунду представил себя на месте этого парня и в груди, словно напалмом пожгли, так стало больно за сломанную судьбу ребёнка. Как он интересно выжил?
   Дальше парнишка рассказал нам, как крупная банда ворвалась на хутор, палила в воздух, перепугала всю живность, а когда отец вышел к ним, они его крепко избили и забрали с собой. Всех лошадей, которых им удалось запрячь в обоз, они забрали, а остальных разогнали пальбой в воздух. Многих лошадей в загоне уже не было. Отец пару дней назад продал их через одного из полномочных помощников коменданта, для перегона в Лаган. Они уехали вместе с отцовскими объездчиками-берейторами и конюхами. Так они остались на хуторе одни вместе с отцом, да трое помощников, что помогали по хозяйству. Когда на хутор напали, глава семьи вышел к бандитам договориться. Ему же он велел спрятаться и не выходить пока он не вернётся. То, что отец уже не вернется, мальчик понял, но послушно продолжал сидеть дома, и вот уже вторые сутки, с отцовским ружьем наперевес, он нес службу по охране, отчего дома. Отца забрали, а помощников убили, а их тела оттащили в сарай.
   Глеб слушал рассказ внимательно, что-то уточнял, расспрашивал, суть этих мелочей мне не дано было понять, я слишком мало разбирался в местных реалиях. После сбивчивого, но довольно подробного рассказа Ильи, мы отправили его спать, не забыв плотно поужинать перед этим. Костер, который парнишка разводил в печи, прикрытой заслонкой, мы решили потушить, чтобы не выдать себя на случай незваных гостей. Глеб назначил меня первым нести ночное дежурство, а я озабоченный расстановкой и перевариванием всего услышанного сегодня, заснуть и не смог бы, слишком много на меня навалилось за эти два дня. Себе же он оставил утреннюю вахту с трёх часов ночи.
   К концу моего дежурства, глаза пекли и слезились от усталости так, что я уже не мог разглядеть даже очертания хутора. Зевота, напавшая на меня, отчаянно пыталась вывихнуть мне челюсть, а тело, покрытое мелкими каплями пота, било мелкой дрожью - организм требовал отдыха. Я уже был уверен, что произойти ничего не может и, потирая лицо быстрыми движениями, чтобы не уснуть, ходил из угла в угол, изредка поглядывая в окно. Звездное небо в такой глуши поражало своим великолепием. Освещения от звезд на чистом небе хватало на многие сотни метров, даже молодой месяц, как-то тускло смотрелся на их фоне. Атмосфера ночной жизни за окном удивляла своим многообразием и пугала немного, неизвестными звуками.
   "Что это?" Приглушенный звук синхронных хлопков, довольно быстрый и частый, перекликается с точно такими же звуками и еще и еще раз. "Топот копыт - это лошади". К нам явно приближалась небольшая группа всадников, потому что поверить в возвращение сбежавших животных никак не получалось, тем более они были организованы, что вряд ли говорило об их самостоятельности. Я высунулся незаметно из-под занавески и посмотрел вдаль. Находясь в комнате, окна которой выходили на загоны, откуда мы пришли, я вглядывался в темноту. Там никого не было. Прошел в соседнюю комнату, окна которой выходили сразу на две стороны дома, как раз где я услышал более громкие хлопки копыт. Аккуратно высунулся и увидел на дороге, ведущей со стороны города, скачет трое всадников, знакомого мне уже вида. Не веря своим глазам, пригнулся, чтобы меня не засекли и ломанулся в комнату, где спали на подстилках из соломы Глеб с Ильей.
   - Глеб у нас гости. - Шепнул я, крепко тормоша его за руку. Глеб в секунду открыл глаза, плавно, почти бесшумно встал и спросил:
   - Сколько их?
   - Трое, всадники, думаю бойцы Тыман. На них такая же одежда, у всех винтовки. Тем временем, всадники уже почти подъехали к хутору и сменили аллюр с галопа на рысь, проделывая шумные маневры, не опасаясь произвести лишний шум.
   - Буди Илью, скажи ему, пусть спрячется, а сам бери его двустволку с патронами и за мной. Я кивнул, и пошел будить парня. Он, тоже молча, встал, протёр сонные глаза и тихонько шмыгнул в кухню, где был небольшой лючок в погреб, куда он и влез, не производя ни звука. Я запер за ним люк и придвинул сверху стол.
   - Сиди тихо, и чтобы не случилось, не выходи. Я постучу три раза быстро и два раза медленно - это будет наш сигнал. - Внизу никто не ответил, но я думаю, парнишка меня понял. Побежал в комнату к Глебу.
   - В рюкзаке лежат ПМы, возьми себе один и там же есть к ним магазины, около четырёх штук, бери все. Возле двери стоит винтовка - ее тоже бери. Боекомплект к ней на ремне висит рядом. Я подхватился и сбегал за винтовкой. Это был СКС или Самозарядный Карабин Симонова, точная его копия, но производство было не похоже на заводское, хотя и кустарным назвать его, язык не поворачивался. Цевье и приклад были выполнены из темного дерева, покрытого чем-то похожим на полупрозрачный лак и во многих местах сильно потертого. Явно оружию был не один десяток лет, оставалось надеяться, что за время его службы, оно не утратило свою работоспособность.
   - Заряжай дробью, это вон те с золотой полоской на гильзе. Да правильно. - Махнул он мне и притих, прижимая указательный палец к губам. Бандиты уже почти подобрались ко двору, вели они себя очень самоуверенно и нагло, словно приехали к себе домой. Глеб вприсядку подошёл ко мне и сказал:
   - Иди аккуратно просунь ствол в разбитое стекло и когда они подойдут поближе, стреляй сразу с двух стволов в упор, а я стану у дальнего окна и подстрахую, добью их.
  Я кивнул и пошёл, нежно ступая на деревянные доски пола, опасаясь, чтобы они не скрипнули под моими ботинками. Аккуратно прислонился к стене возле окна, кинул взгляд на обрывок занавески, лежащий у ног, нагнулся, подобрал его.
   Короткие взгляды кидаю через свое же плечо, наблюдая за скоростью движения противника, его траекторией. Идут не спеша, явно ничего не опасаясь. Думают наверно, что здесь после набега товарищей никого не осталось. Взял обрывок занавески, начал плотно наматывать на ствол, оставляя надорванные пряди свисать с него. Элемент маскировки, чтобы дуло не увидели раньше времени. Высунулся. Сюда не смотрят, хорошо. Медленно повёл дулом ружья к проёму с выбитым стеклом. Ветра нет, главное не шевельнуть остатками тряпья от шторы. Упор. Жду. Трое противников уже вошли через калитку во двор, до входной двери оставалось около тридцати метров, дистанция смешная для любого оружия, имеющегося у нас, но рисковать не стоит, у нас преимущество- эффект неожиданности. Бандиты смеются, явно расслабились, не ждут нас. Их взгляды переметнулись между собой, один из них что-то говорит другому, на своем, речь мне не знакома, переходит на крик, машет руками, что-то объясняя товарищу, тот что-то доказывает в ответ, но совсем коротко. Затем он соглашается с первым и идет назад в сторону стойла для лошадей. - "Чёрт" - пронеслось у меня в голове, если один уйдет, накрыть сразу всех троих не получится, но делать нечего, будем импровизировать. Глеб показывает мне жестом, чтобы я успокоился. Вдох-выдох, еще. Пытаюсь успокоиться, вроде прихожу в себя, киваю, мол, все в порядке, жду. Двое бойцов уже совсем близко, уже даже различима вонь их пота, меня передергивает, палец держу вдоль ствола, чтобы не пальнуть раньше времени с психу. Меня самого колотит от разыгравшегося адреналина и страха. И, когда они пересекают примерно пятиметровый рубеж, мысленную границу которого я себе пометил, вдавливаю крючки в рукоять так, что костяшки белеют на руках, а приклад вжимаю в плечо, словно пытаюсь сам себе его вывихнуть. Гулко бахнуло, сильно дернуло плечо, я такой отдачи все равно не ожидал, как не старался ее компенсировать, запах сгоревшего пороха затянул комнату, а дальше просто калейдоскоп событий, которые я смог переварить гораздо позже. С улицы слышен сдавленный крик, звук чего-то упавшего на землю, серия одиночных выстрелов, патронов на десять, снова крик, выстрелы. Резко, одиночная пальба, заглушается продолжительной автоматной очередью, но слишком звонкой для обычного автомата. Звук как у пистолета, только в захлёбе, полноценная очередь патронов на двадцать, а то и все тридцать. Я упал на пол, сверху посыпались осколки оставшегося выбитого новой очередью, стекла. Перед этой автоматической стрельбой, я краем глаза видел, как Глеб, стоя у крайнего окна, вжимаясь туловищем в стену и прикрываясь оконным проёмом, всадил в раненного мною бойца две пули из ПМа. Второй погиб моментально от дроби. После очереди, он уже лежал в другом месте, в которое он перекатился от бешеных пуль, заколотивших в деревянные бруски дома. Дом был добротно построен. Сваи и брёвна сруба были толстенные из твердой породы, поэтому выстрелы, попадавшие в его стены, нам были не страшны. Но пол усеяло осколками окон и щепками их рам. Я пополз от входной двери, которая была сделана не так основательно. Её тонкие доски были во многих местах прошиты пулями насквозь и частично уже напоминали решето. Глеб мне крикнул сдавленным тихим голосом: - "Камиль, пошуми!". Я кивнул в знак понимания и отполз в дальний угол комнаты, где стоял увесистый стол, опрокинул его на бок и закинул сверху СКС, как на упор. Обойма на десять патронов, откинул затвор, посмотрел, патрон в патроннике, можно пошуметь. Десять выстрелов сливаются в гул. Дёргаю затвор в крайнее заднее положение на задержку, рву из подсумка с боекомплектом, который перекинут через голову, обойму еще с десятком, вставляю в приёмник, вдавливая их во чрево винтовки, откидываю пустую обойму в сторону. Вновь хаотичная пальба через окна в сторону противника, слышен звук удара о брёвна чего-то увесистого. Глеб кричит: - Граната! - Он падает на пол, сразу откатываясь в сторону. Взрыв. Хорошо, что не попал в окно этой чушкой. Прогремело так, что затряслись стены. Я, лежа за столом, в шоке от неожиданности, пытаюсь сориентироваться. Глеб ползёт ко мне, а автоматчик на улице не умолкает. Дробит всё в щепки, не заботясь о прицельной стрельбе, похоже патронов у него много.
   - Меняемся! Я прикрою, а ты попробуй его подловить. - Это Глеб, он показывается мне направление своего маневра, хочет повторить мой огонь на подавление, только у него АКМ, это будет точно действеннее. Я делаю прыжок в дверной проём, прикрываясь дверью. Стрельба смолкает, возможно, перезарядка, есть шанс поменять позицию. Проскальзываю в комнату, хватая стул, стрельба вспыхивает снова, а я тем временем бросаю стул в окно, и звон битого стекла утопает в какофонии огня и ударов пуль в брёвна. Придерживаюсь за раму, вылезаю в окно, в руку впился осколок, жгучая боль отдаёт в локоть. Коротко выматеревшись, подхожу к углу дома, который противоположен стрелку, выглядывать чувствую, пока не стоит, поливает как из пожарного шланга. Глупо, конечно, но это его единственный шанс прижать нас, ему нужен коридор к стойлу с лошадьми, иначе уносить ноги ему придётся своим ходом, вот и пытается выиграть время, чтобы мы затихли. А за забором до стойла метров сто по открытой местности и ни камушка для укрытия. Так далеко строили, наверное, чтобы меньше слышать растревоженных ночными зверьми, лошадей. "Кстати, мимолетно отметил в голове, что вижу ночью очень хорошо. И понимаю, что в доме в кромешной тьме, видел гораздо хуже. Хотя по логике в доме я вообще ничего не должен был видеть. Светом изба наполнялась только из окон и то благодаря лишь звездам и луне. А на улице, так и вовсе кажется что, едва наступили сумерки, так хорошо все было видно. Странно, но эти мысли пролетели в голове в один миг, и уже вспомнил я о них гораздо позже, когда все закончилось." Перезарядка противника, секундная пауза и из дома на бандита обрушивается настоящий шквальный огонь. Укрытие бойца, в виде забора, сделано так же прочно, как и дом. Такой же толщины брёвна, но установленные вертикально частоколом. Прошить их из АКМ не составило бы труда. Могучий патрон 7,62х39 это сделал бы без проблем с такого незначительного расстояния, но позиция Глеба и частый огонь тыманца не позволяли вести прицельный огонь. И вот после раскатистых, прерывистых очередей из дома, бандит решился вылезти, и прицельно отстрелятся по хулигану, засевшему внутри, но это была его роковая ошибка. Я уже поджидал его возле самого угла на изготовке, упираясь стволом на сруб дома. Высунулась часть головы, хлопок, карабин толкнул меня в плечо, плюнул снопом пороховых газов и поставил точку в этом крохотном, но свирепом столкновении. Часть черепной коробки, с мгновенно слипшимися от крови волосами, как крышка танкового люка откинулась в сторону, и выплеснула, серовато красным облаком, все содержимое.
   - Эй Глеб! Это Камиль. Не стреляй, я вхожу. Пауза, какая-то нехорошая тишина, снова крикнул. Спустя пару секунд Глеб отозвался, но очень уж странно. Что-то не так. Я решил не заходить через главный вход, а обойти дом, с другой стороны. Подхожу к стене, расположенной перпендикулярно дороге, вижу выбитое окно, осколки все внутри. Понятно, двух мнений здесь быть не может, кто-то зашел нам в тыл. Слышу Глеб, довольно ледяным, но тревожным голосом позвал меня еще раз. Спросил, чего я там копаюсь. А я не копаюсь, я маневрирую. Залез в комнату, прислонил карабин к стене, достал из-за пояса пистолет. Большим пальцем оттянул курок, прикрывая его левой ладонью, как ракушкой, чтобы уменьшить громкость щелчка. Взвёл. Прижал правый локоть к туловищу, поднося целик к глазам, левой рукой обхватил пальцы правой, создавая указательным пальцем опору для ствола, и медленно, водя им на уровне глаз, пошёл на голос Глеба. Когда я скользнул в приоткрытую дверь, мне открылась неприятная картина. Глеба держал на прицеле один из воинов Тыман, почему я его не заметил со всеми на дороге? Да потому что его с ними не было, он или отстал от них, либо они договорились встретиться на этом хуторе. И в тот момент, когда я держал его голову в ряд с мушкой и целиком, под ногой сухо скрипнула доска. Рука противника, сжимающая пистолет, быстро и неуловимо начала двигаться, поворачиваясь в мою сторону, но шансов у него не было. Пуля пробила ему череп чуть ниже виска, он вскинул руку вверх и вбок, падая в полу развороте.
   До рассвета еще оставалось пару часов, но спать уже никому не хотелось. Мы с Глебом вытащили труп из дома и приволокли его во двор к остальным. Сложили всех в рядок, а Глеб накрыл их найденным в доме покрывалом. Я уже сидел на дощатом, прохладном полу, прислонившись к бревенчатой стене, растирал лицо руками, не открывая глаз. Перед глазами то и дело всплывали образы недавно случившегося боя, организм била крупная дрожь так, что руки тряслись. Это было моё первое убийство. По-честному, первыми были те двое возле двери, но стреляя в них, я даже не смотрел, просто направил ружье в их сторону и выстрелил. И то, убил я только одного, второго добил Глеб из пистолета, я чётко помню предсмертные крики от боли тыманца, а после выстрелов Глеба, они резко стихли. А вот этого в доме... Я без колебаний застрелил его. Даже автоматчик у меня не ассоциировался с чем-то ужасным. Его я тоже убил, но я не видел: ни лица, ни туловища, просто краешек головы, который я вскрыл метким выстрелом. В моей голове прокручивалась картинка случившегося. Я не мог поверить, что смог так хладнокровно, не раздумывая, убить.
   Всё произошло как в кошмаре, у меня не было времени обдумывать свои поступки. Я понимал, что нам грозит опасность и действовал. Во многом мне помогли уверенность и спокойствие Глеба. Он чётко координировал меня, не оставляя времени для сомнений или нерешительности. Вот так было и с бандитом в доме, только командовал уже мой разум, принимая жёсткие, но верные решения. Я понимал это умом, но для сердца, для моей души - это так и осталось воспоминанием того, как я убил человека. Прострелил висок, глядя прямо в глаза. Удивленные, мне кажется на тот момент, уже понявшие все и смирившиеся, глаза. Сильное потрясение для психики. В детстве, обязательные игры в войнушки, где мы мелкими пацанятами с братом бегали по дворам, на строительных площадках, недостроенных или заброшенных домов, казались куда романтичней, чем оказалось в реальной жизни. Мы вдвоем всегда играли за хороших парней. Учиняя нешуточные, но детские бойни, против закоренелых "бандитов" из соседнего дома. "Кадим. Где ты? Как мне тебя отыскать?" На душе стало так тоскливо, адреналин все еще прошибал весь организм, пытаясь выбраться и оставить меня в покое.
   Я размышлял над тем, что мне делать дальше, как искать брата, как самому не сгинуть в этих опасных землях. Здесь всё такое чужое, такое враждебное. Только небо оставалось родным, придавало чувство уверенности и спокойствия. Глядя на него, я по-прежнему верил, что я дома, только этот дом где-то далеко-далеко. Внезапно всплыла давно забытая шутка в голове и от неожиданности и нереальности всего происходящего, я засмеялся. Я не помню ее подробностей, но шутка звучала так:
   - Что Вы почувствовали, когда впервые убили человека?
   - Отдачу...
   Глупо, но почему-то именно эта, не очень остроумная, но забавная потеха, вывела меня из ступора. Я осмотрелся, рядом со мной на стареньких матрасах сидел Илья. Он держал в руках блокнот, похожий на книгу с желтыми, но пустыми страницами. Илья старательно что-то вырисовывал карандашом, при свете масляной лампы, изредка его слюнявя губами. Я встал размяться. Заглянул к парню в блокнот. Там был запечатлён Глеб, в виде хорошо набросанного карандашом, скетч-портрета. Я удивился, но особо не предал, таланту мальчика, значение. И так хватало впечатлений. Глеб собирал с убитых трофеи и складывал на столе. Подойдя к столу, я взялся осматривать арсенал. У двоих бойцов были трёхлинейки Мосина, еще у одного, который поливал нас огнём, оказался довольно новый с виду, но давно устаревший даже в моём времени ППШ. У бандита убитого в доме была довольно новая СКС, похожая на мою, но в гораздо лучшем состоянии. Она висела у него за спиной в момент заварушки, я даже вспомнил её очертания в момент...в тот самый момент. Мысли снова спутались, опять вспышка в памяти моего выстрела и безжизненные глаза, глядящие на меня. Тошнота, комом подкатила к горлу, я, сглатывая, попытался продышаться. Вдох, еще. Вроде легче.
   С тех пор, как пропал мой брат, я не надеялся, что моя жизнь меня хоть чем-то удивит. Годы, прожитые без Кадима, были серыми, неинтересными. Всегда не хватало событий, эмоций, наверно даже страха не хватало. Я никогда не считал себя особым смельчаком, хотя был уверен, что если того потребуют обстоятельства, то смелость у меня появится. Есть хорошая фраза Марка Твена о смелости: "Смелость - это сопротивление страху, а не его отсутствие". Это и в правду так. Разве я, представитель "офисного планктона", мог бы подумать, что в моей жизни произойдет что-то, для чего мне понадобилась смелость убить человека? Никогда. Но это значит, только то, что никому до конца неизвестно, какие повороты может преподнести судьба, и какие силы ты обнаружишь в себе после этого.
   Я взял пистолет со стола, он был мне знаком. Это форт-12, украинской фабрики Форт. Сделан он был, если я не ошибаюсь, а я точно не ошибаюсь, по аналогу пистолета CZ(чизет), чешской фирмы Чезька Збройовка. Хороший, качественный аппарат под патрон 9х18 с механизмом двойного действия. Позволяет стрелять как самовзводом, так и с предварительно взведённым курком. Пистолет сделан из оружейной стали, кроме деревянных щечек на его рукоятке. Довольно эргономичный и точный, обладает слабой отдачей и хорошей скорострельностью. До этого, в этом новом для меня мире, я видел только одно оружие сравнимое по современности разработки - это снайперская винтовка Глеба, выпущенная в 90-х, хотя разработка была начата еще в 70-х. Какая хронология выпуска местной оружейной продукции, я не знаю. Но воспоминания о ТТХ этих, действительно качественных агрегатов, привели меня в нормальное состояние, которое было как никогда кстати.
   - Что ты будешь делать с оружием? - поинтересовался я у Глеба.
   - Большую часть оставим здесь, припрячем в погребе, их все равно везти в город нет смысла, много бумажной волокиты будет, да и налог придется платить как за товар.
   - Это еще почему? Разве входить в город с оружием нельзя? - Вскинул я, удивившись, бровями.
   - Можно, но только с личным оружием. Один человек может привезти в город в качестве оружия личного пользования не более четырех единиц, включая пистолеты.
   - Вот как. А за остальное, стало быть, потребуют заплатить пошлину, как за товар на реализацию?
   - Всё верно. И разрешительные документы на торговлю в Орасмаре потребуют. А я в город еду как раз, чтобы проконтролировать поставку оружия, а не продавать его.
   - Оружие? Зачем? - Я удивленный таким доверием и откровением со стороны Глеба, решил крутить его до конца, пока он готов мне хоть что-то рассказать. Возможно, наше путешествие после перестрелки потечёт в ином, более благоприятном для меня русле. И я перестану быть в роле подопечного, сопровождаемого Глебом, незнакомца. Глеб мне рассказал суть его визита в Орасмар.
   Ему требовалось обеспечить новую поставку оружия из местной оружейной фабрики, для бойцов из сопротивления Лагана. Император Новарии - Всемир Справедливый, помогал Лагану и Орасмару, чем мог, но империя сейчас слишком ослабла из-за неурожая в прошлом году и развязать полноценную войну, он не мог себе позволить. Тем временем, в Лагане все чаще вспыхивали боестолкновения с тыманцами. Также я узнал, что на территории города - это не единственная группировка или как их называли местные - племя. В конфликте за территории, ресурсы и власть, против русского народа, участвовали бойцы племени Дауа и враждебно настроенные радикалы, проще сказать фанатики - безпредельщики - Калугари. Или как их называло русское население Лагана, Калы или еще проще монахи. Упрощение до монахов, произошло для удобства выговора, а также от внешнего вида представителей племени. Они носили всегда черную, одежду, военного образца из плотного материала с кожаными вставками, поверх которой всегда была надета черная ряса с капюшоном, которую они срывали, ввязываясь в бой или даже короткую драку.
   Он мне обрисовал положение сил и взгляды на введение войны, из которых я понял, что основную опасность для всех представляют именно бойцы Калугари. После них, по кровожадности были Тыман, но они были больше бандитами, чем борцами за идею, хоть перевод названия их племени и звучал как ВЕРА. Они считали себя воинами веры, но их взгляды чаще были направлены на извлечение выгоды, а чаще всего, банальных денег. Представители Дауа были менее кровожадны и почти никогда не замечались в грязных делишках, типа работорговли или торговли наркотиками, местными наркотиками, естественно. Чего нельзя было сказать о тыманцах. Но бойцы Дауа были очень идейными и боролись до смерти с теми, кто не разделял их веру. Этот факт также делал их очень опасными. Дауа составляли собой, как раз, самую профессиональную и хорошо тренированную "прослойку" армии империи Таухид. И оставалась еще одна сторона, о которой я уже знал. Это лояльные мусульмане - Махлесы, зачастую предприниматели или ремесленники, которые никуда не вмешивались, но и себя в обиду не давали. Так я постепенно начал различать, что к чему, и кто кого, в этом опасном, но уже довольно интересном, для меня, месте. Много русских, свободных городов находилось к югу через море от нас, но вдаваться в подробные расспросы я не стал. Мне и так было над чем поразмыслить.
   Еще одним поводом для визита в Орасмар было связано также с оружием, но не только. Глеб рассказал, что караваны, идущие из Орасмара в Лаган, в последнее время, стали часто грабить. По его мнению, этим занимались также тыманцы. Они выслеживали обозы и караваны с провиантом и оружием, чем рушили планы властей Лагана и уменьшали их шансы нормально вооружить ополченцев города. Не редки были случаи, когда ополчение захватывало вражеских диверсантов на подконтрольной им территории города. Во многих случаях это были бойцы племени Дауа, которые по странному стечению обстоятельств были вооружены образцами оружия из секретных поставок. Это вооружение, поставлялось в Лаган для профессиональных групп, входивших в состав ополчения, таким образом, что перехватить его не было возможным. Из этого всего, штабом обороны Лагана, было принято решение направить группу для расследования в Орасмар. Группа уже находилась в городе, а Глеб ехал туда последним, получив особые инструкции, о которых он мне, естественно, не рассказал. Признаться честно, его откровенность меня все больше и больше удивляла и... волновала. Он, рассказывая мне о своей миссии не мог не замечать моего изумленного выражения лица, но продолжал на меня смотреть так...словно знал, что я попросту не могу быть вражеским шпионом, словно знал... кто я.
   Я глядел на него и не мог понять, что он, рассказав мне все это, потом собирается со мной сделать. Но особо радостных мыслей, в голову не лезло и я, что есть мочи, гнал их от себя. Хотя все же было ощущение, что именно догадки Глеба о том, откуда я появился в этом мире, и делало его таким откровенным. По крайней мере, я на это надеялся.
   Раз уж Глеб приоткрыл тайну своей миссии, я сделал вывод, что он стал намного больше мне доверять. Думаю, это логично, так как я отплатил ему за свое спасение, такой же монетой. Не став скрывать своих ожиданий, поделился ими с Глебом:
   - Трофеи с убитых мною бандитов мне причитаются или как?
   - Ты можешь взять себе, то оружие, которое считаешь нужным. - Сухо ответил Глеб, кивнув. - Бери столько стволов, сколько разрешено провезти в город, остальное останется здесь. Я, ожидая чего-то подобного, ничего ему не сказал, молча начал вооружаться.
   Перед тем как разобрать трофеи, спросил Глеба, что мы будем делать с трупами на улице. Он мне ответил, что по-хорошему, необходимо сделать их фотографии, но компактных фотокамер, из его рассказа я понял, нет в этом мире. Это могут сделать только спецы из города, обладающие нужной техникой.
   Фотокарточки убитых нужны для архива в военной комендатуре, где велось наблюдение и фиксация всех криминальных промыслов, в которых участвовали как бойцы племён, так и обычные преступники. Я подумал над его словами, он был прав. Мало ли в каких еще авантюрах были замечены убиенные, такие вещи необходимо фиксировать. И тут у меня возникла идея. Слушай Глеб, там Илья сидит, рисует, у него неплохо получается. Ты знаком с его отцом, он тебе доверяет, может, ты попросишь его сделать пару набросков, хоть что-то у нас будет в подтверждения всего произошедшего. Глеб посмотрел на меня, холодными, как сталь, карими глазами, с легким прищуром, кивнул и пошел к парню. Да, это не та просьба, о которой хотелось бы спрашивать десятилетнего мальчугана, который только что потерял отца и стал свидетелем перестрелки с людьми, виноватыми в этом. Хотя, может именно вера в то, что он сможет своими рисунками помочь найти убийц, поможет ему переборть себя и зарисовать лица трупов.
   Я же спросил мимоходом у Ильи, осталась ли у его отца одежда и могу я себе, что-нибудь подобрать из нее. Он не ответил ничего, просто провел меня в отцовскую комнату и показал пальцем на шкаф. Затем он ушёл к Глебу. Открывая шкаф, я не ожидал найти там такое разнообразие одежды. Ничего сверх модного или не поддающего объяснению, я там не увидел, но так сказать ассортиментом не был разочарован. Прежде всего, мне нужно было сменить свои джинсы на что-то менее бросающиеся в глаза. Между прочим, в этот момент мне подумалось, что, несмотря на мой нестандартный для здешних мест, внешний вид, и без преувеличения странное поведение, каждый раз подчеркнутое кучей вопросов, у Глеба и Ильи ни разу не возникли вопросы ко мне. Ладно, парня можно не учитывать. У него сейчас и так большое горе, он мог и не обратить, на мою нестандартность, внимания. Но Глеб, производил очень устойчивое, серьезное впечатление, человека, знающего военное дело и соответственно обладающего нужной подозрительностью и звериным чутьем. А он ничего не спрашивал меня, не уточнял. Все же меня не покидало чувство, что Глебу и не требуется меня о чем-либо спрашивать. Он что-то явно знает. Мне на руку, без сомнений, что меня не допрашивают, но это вызывает чувство тревоги. Ну и пусть, разберемся. Слишком много всего навалилось, голова уже опухла от мозговой активности. Нужен отдых.
   Отдыхать времени не было. Я сменил джинсы на штаны из плотной ткани, напоминающей мешковину, но словно прорезиненную или брезентовую, но именно что ткань. На коленях нашиты заплатки из какой-то грубой, шершавой кожи, словно вывернутой на изнанку, но покрытую напылением, похожим на лак или клей, не скажу. Свою черную рубашку сменил на такого же цвета футболку, в рюкзаке у меня уже была такая, трофейная. В гардеробе имелась лёгкая куртка, довольно короткая, по пояс, из оливковой ткани с боковой застежкой на пуговицах. Примерял, немного давит в груди, но на спине и в рукавах, движения не сковывает. Хорошо, пойдет. Одевать не стал, свернул рулоном, кинул в рюкзак. Ботинки не менял. Во-первых, у отца Ильи была нога меньшего размера, это и понятно, роста он был пониже меня, судя по длине штанин, но я и не натягивал их под самый пупок, хотя я уже убедился, здесь носят именно так, опять же, судя по Илье и Глебу. Во-вторых, качество обуви, в никакое сравнение ни шло с ботинками, надетыми на меня. Взял для смены еще футболку, побрезговав нижним бельем и носками. В городе куплю. Рядом со шкафом была вешалка с крючками, не ней висели пару курток, одна из которых была с капюшоном из плащевой ткани - дождевик. Вспомнилась буря, сопровождающая меня в начале моего перемещения сюда, и я решил, что возможностью обзавестись таким незаменимым предметом туалета, пренебрегать не стоит. Скрутил как можно плотнее в трубу, перевязал одним из кожаных жгутов, лежавших у меня в рюкзаке, и подвесил к нему же снизу.
   Теперь самый приятный момент сборов - оружие. Взял я себе тот форт-12, как трофей и как напоминание о моём первом. О первых глазах, какие из-за меня увидели свет в последний раз. Он занял свое место в ременной кобуре, на поясе под правой рукой. С противоположной стороны подвесил плотный, кожаный подсумок, коричневого цвета, натолкал его магазинами, их оказалось всего два. Ничего, докуплю позже еще парочку. Так же обнаружил в амуниции бойцов наплечную кобуру, по размерам подходящую под ПМ, отличный вариант по габаритам для скрытого ношения. Сверху надел жилет из плотной холщевой ткани, сшитой в несколько слоёв, и на неё уже две лямки, похожие на подтяжки, на которых располагались короткие подсумки, плюс пояс с подсумками от СКС, который я сегодня удачно испытал в бою. Набил карманы и подсумки всеми имеющимися магазинами и обоймами. Выбрал из небольшого выбора ножей один, максимально удовлетворяющий меня по полевым характеристикам. Клинок был цельный, сквозь всю рукоятку. Обух ножа толщиной в 5-6 миллиметров с надежной, мощной гардой. Дина клинка сантиметров 15- 17.Рукоять деревянная, резная, очень красивая. Я был изумлен качеством и красотой ножа. Признаться, и в обычной своей, простой жизни клерка, никогда не мог устоять перед красотой и мощью оружия, любого. Но законы страны, в которой я жил не позволяли быть владельцем короткоствольного нарезного, только охотничьего. Да и для разрешения на охотничье холодное оружие законы были не мене жестоки. Но клинок меня порадовал. Нашелся один клинок по типу мачете - "кукри", кажется так, он назывался в моем мире. И один полноценный мачете в ножнах, который я примотал сбоку рюкзака нейлоновой леской. На левом бедре разместил кукри, под выхват левой руки. Из оружия для дальних дистанций выбрал СКС, тот, что новее, и винтовку Мосина. Для начала пойдет.
   Одел всё на себя, попрыгал, покрутился - удобно. Вот и отлично, я готов для продолжения путешествия. Кстати, заметил одну особенность: я чувствовал себя совершенно не уставшим. То есть совсем. Вчерашний затяжной поход, длинною в целый день, затем бессонная ночь, да еще и скоротечный, но такой ожесточенный бой с бандитами, мог бы выжать кого угодно до последней капельки сил. Но со мной ничего такого не происходило. Даже если учесть, сколько на мне сейчас добра навешано, сколько тяжести от оружия и боеприпасов, но я их словно не замечал, не чувствовал их вес. Это не то, чтобы плохо, но как минимум странно, словно я стал сильнее и выносливее. Хотя может из-за стресса организм задействовал скрытые ресурсы? Может быть. Я где-то про такое читал, в своей прошлой жизни. Ну ладно, с этим мне еще предстоит разобраться.
   Илью мы не могли здесь оставить, поэтому Глеб велел собрать ему самые необходимые вещи и то, что осталось ценного у отца. Он не возражал. Вскоре мы увидели рассвет и приняли решение выдвинуться как можно быстрее, чтобы не идти по полуденной жаре. Со слов Глеба я узнал, что до Орасмара осталось всего полдня пешим ходом, но идти нам уже не придётся, ведь нападавшие оставили нам как раз три коня, а точнее одного коня и две лошади. Транспорт четвертого так и не удалось обнаружить. Может он прогнал лошадь, а может, почуяв неладное, он оставил ее неподалёку, но что гадать - это уже не столь важно.
   Вывели лошадок из стойла, накормили сеном, из запасов Илюшиного отца и отправились в путь. Меня ждали новые приключения, новые места, новые люди. Быть может, среди этих людей я найду своего брата или же узнаю о нём хоть что-то, время покажет и небо тоже.
  
  
  5 глава
  
   Собрав все пожитки, взгромоздив свое имущество на лошадь, встал вопрос, как я на ней поеду. В детстве я, конечно, ездил пару раз на лошадях, но это был прогулочный шаг, животного держали за узду, да и водили по кругу. Сесть в седло помогал инструктор, слезать тоже. Ах да, это была пони, если память мне не изменяет. Но тоже лошадь. Вот задача. Решил смотреть на остальных и повторять все так же. Глеб сноровисто вскочил на неё, опираясь левой ногой в стремя и подтягивая туловище руками, держась за ручку седла. Перекинул правую ногу через лошадь и мягко плюхнулся в седло. Затем тоже, самое проделал Илья, в чем-то показав даже более высокое мастерство в отличие от Глеба. Делал он это конечно с помоста, потому как рост Ильи еще не позволял это сделать с земли. По крайней мере, мне показалось, что он оседлал коня более непринужденно и расслабленно. Я, держа свою кобылку за узду, поближе к зубам, левой рукой, гладил ее по морде, правой успокаивая животное. Лошадь была не сильно темпераментная. Она больше походила на покорную и спокойную, на которой многие ездили. Делать нечего, надо лезть в седло. Решил делать это резким рывком на старте, опираясь в стремя и подтягивая себя к седлу синхронными движениями рук и ног. Попробовал перекинуть ногу, но стремя качнулось под левой ногой, когда правая нога оторвалась от земли, и все тело повело назад в противоположную сторону от седла. Я, испугавшись, дернулся, подтягиваясь за рожок... так называется рукоятка седла. Перекинул ногу через лошадь и, скользя мимо седла, слетел с него в противоположную сторону прямо на настил из сена. Илья громко засмеялся, а Глеб уставился на меня удивленным взглядом. Я быстро встал, отряхнул одежду от сена и обойдя лошадь спереди попробовал повторить попытку. Попытка провалилась, и я вновь прилег на сено. Да так прилег, что чуть шею не сломал. Илья неудержимо хохотал, сам едва удерживаясь в седле, а на суровом лице Глеба, словно маленькая трещинка на сухой земле, начала расползаться улыбка. Я, был готов, провалится под землю, сгорая со стыда, но решил не подавать виду и попытался оседлать лошадь в третий раз. На этот раз, для надежности я решил делать это с такого же помоста, как и Илья. Нога в стремя, вторую перекинул через лошадь, грузно рухнул в седло и для пущей надежности обхватил животное за шею. "Ух, чуть не рухнул". Кобыла дернулась от столь резких движений и протопала пару шагов вперед. "Удержался, не упал, вот я молодец" - мысленно похвалил я себя. Глеб с Ильей все - это время наблюдали за мной, не скрывая веселья. Глеб улыбался, делая вид, что пропустил весь мой маленький спектакль, а Илья заливался звонким мальчишеским смехом. Это и немудрено, он наверно впервые видит взрослого мужчину, который не умеет седлать единственный в этом мире транспорт. Ну, во всяком случае, единственный, который я успел здесь увидеть. Глеб смирил мальчика суровым взглядом, давая понять, что время веселья прошло, и направился к выезду из хутора. Илья перестал смеяться, но улыбка так и плясала по загорелому детскому лицу. Мне было приятно видеть, что он хоть немного расслабился и почувствовал себя в безопасности, забыв о случившейся трагедии.
   Мы пустились в путь. Глеб возглавил колону, Илья следовал за ним, а я был замыкающим. Всё правильно, дорогу я не знал, ехать на лошади у меня получалось с трудом, особенно когда аллюр нашей колоны сменился на рысь, я то и дело бился пятой точкой о седло, что причиняло мне сильные неудобства. Хотя неудобство - это мягко сказано, зад горел адским пламенем, только искр не хватало. Думать, что при этом испытывала бедная лошадь, мне не хотелось. Наверно она проклинала бестолкового всадника и молилась о скорейшем завершении прогулки.
   К городу мы приблизились до наступления полудня, но солнце, с пристрастием маньяка, словно паяльной лампой, жгло все, что простиралось под его лучами. Я был мокрый от пота, моя кобылка тоже, и мне казалось, что все запахи, ощущаемые во время скачки, отдавали лошадиным потом. Представляю, как пахнет от меня.
   Я, переключив своё внимание с дороги, от которой не отрывал глаз, на растекшийся огромной кляксой, прекраснейший вид. Передо мною открылась монументальная картина, огромного города, простирающего к линии горизонта, там, где по моим предположениям, находилось море. По периметру город был обнесен высокой стеной, сказать, какой высоты он был, я затрудняюсь. Многие постройки и здания в городе на несколько этажей превышали высоту забора. Их очертания уже были хорошо видны на подъезде, где мы и находились. Орасмар. Обитель людей, которые, не обращая внимания на трудности и невзгоды, войны и болезни, жили обычной жизнью. Работали не покладая рук, любили не жалея эмоций, растили детей, творили. Жизнь в городе кипела. Из многочисленных дымоходов курились тоненькие струйки белого дыма, а на некоторых, более массивных зданиях, дымоходы были куда впечатлительнее и серьезней. И выбрасывали в небо более плотные, густые клубы черного, едкого дыма. Это наверно были фабрики или заводы. Подъезжая все ближе, уже угадывались очертания ворот, обрамленные исполинской аркой, с вышками по бокам. На этих вышках дежурили охранники из ополчения, с каким-то оружием. Если это были пулеметные расчеты, то это не могло бы не вызвать у меня уважение к серьезности укрепления. Город располагался по правую сторону от нас и в небольшой долине или низменности, топография не была моей наукой, так что не знаю. Это был реальный, по внешнему виду очень похожий на средневековые города, какими я их себе всегда и представлял или видел в исторических фильмах, великолепный по красоте и своей древней мощи, город.
   На въезде, нас остановила стража для досмотра. Вежливым тоном, но командным, повелевающим голосом, старший из них по чину, какой, к сожалению, я не разобрал, не было у них, привычных мне, погон и лычек, попросил спешиться, что мы и сделали.
   Документов как таковых, в этом мире не было. Христиан опознавали по нательному крестику, который носили все. У меня тоже, кстати, на груди висел крест из осины, на простой черной веревке. Поэтому проблем не возникнет, хотя наличие крестов тоже никто не проверял, просто люди привыкли не скрывать наличие нательного крестика и не прятали его под одеждой. Нельзя было сказать, что это служило именно пропуском в город. Ведь кто угодно мог его надеть, но было принято считать, что истинный слуга Таухида, не осквернит себя таким "позорным" символом, как распятие. Я на всякий случай последовал общему примеру и незаметным движением высвободил свой крестик поверх футболки. Со строгостью религии я еще не был знаком, так же, как и с ее формой. Было ли это православие или католицизм, а может, какое иное, мутировавшее ответвление вида прославления бога, я не понял еще. Но попадать в переделки или неприятные истории из-за своего невежества, я не собирался, поэтому копировал все, что делают мои спутники.
   По дороге сюда Глеб мне заявил, что в городе нам придётся расстаться и попросил оказать ему небольшую услугу, а именно сопроводить Илью до дома его дядюшки, жившего в Орасмаре. Я не возражал. Мне необходимо было завести новые знакомства среди местных, чтобы было хотя бы у кого узнать необходимую информацию, для благополучного обустройства в городе. Так же Глеб рассказал мне, где я могу продать часть своего оружия, чтобы у меня были деньги на карманные расходы, еду и жилье. Дальше наши тропинки разойдутся, и никто никому ничего не будет должен. Свой долг, за спасенную жизнь, я Глебу выплатил. Оставалось только одно незаконченное совместное дело, которое Глеб предложил закончить сразу по приезду, так как в нём была необходимость участия всех троих из нас. Мы должны были явиться в военную комендатуру Орасмара, и доложить о случившемся на хуторе и на поляне, коменданту. Заодно показав на карте, где, что и в какой последовательности все произошло, и не забыть показать наброски Ильи, которые, по-моему, не профессиональному мнению, получились очень достоверными и четкими. Илья не возражал, он знал порядки в городе и тоже хотел поскорее все закончить, чтобы воссоединиться с семьей. На том и решили.
   В город нас пропустили, особо даже не досматривая. Глеб вынул из своего рюкзака, какой-то документ в кожаном портмоне или что-то на подобие оного. Показал начальнику охраны, и тот бегло с ним ознакомившись, махнул своим, давая добро нашему проезду в город. Не забыл он порекомендовать, как можно быстрее явиться в комендатуру для регистрации. Въехав в город, я спросил у Глеба, что под собой подразумевает регистрация, на что он мне ответил, что это простая формальность. Комендант запишет наши данные, отметит: откуда мы прибыли с какой целью и как надолго и на этом всё. Я вопросительно посмотрел на Глеба, давая ему понять, что у меня могут возникнуть трудности с некоторой информацией о себе. На что он, кивнув, ответил, что мне не стоит беспокоиться. Глеб представит меня коменданту как своего подопечного помощника и что мы вдвоем прибыли из Лагана, только он по делу, а я на проживание, до востребования помощи с моей стороны. Я в очередной раз удивился, такой понятливости Глеба. Он ничего не уточнял у меня, не расспрашивал, не требовал объяснений - это было странно, но играло мне на руку, ведь я не готов был ответить, ни на один из его возможных вопросов. А может он по натуре своей был безразличным и нелюбопытным человеком? Может. Я уже начал верить в то, что в жизни может быть все.
   Город был очень шумный, много людей на улицах и улочках. Лошади как по одной, так и впряженные в телеги, то и дело сновали туда-сюда. Везде слышались их ржания, фырчанья, топот подкованных копыт. Воздух пах конским навозом и потом, да и вообще по насыщенности мог сравниться с запахами деревень или колхозов. Улицы распростирались как параллельно, так и перпендикулярно, и ютили на своих обочинах разнотипные по габаритам и по архитектуре дома. Дома при въезде были чаще одно и двух этажные, с маленькими окнами, похожими на бойницы, с деревянными ставнями и массивными деревянными же дверями. Здания каменные, кое-где даже кирпичные, из довольно габаритного желтого кирпича, похожего на ракушняк. В моём родном городе, в старину тоже было много домов именно из такого камня. Окружены дома дворами и мелкими постройками. Встречались также не редкие патрули, людей, облаченных в аналоги формы, но единого стандарта этой одежды, как я понял, нет. Вооружены они были тоже разнообразно, видел у некоторых даже сильно похожие автоматы на АКСУ. А так в основном ППШ да табельные пистолеты, в качестве которых как я понял, тоже единого стандарта нет. Мы двигались сначала прямо, затем перпендикулярно, затем поворачивали в каких-то переулках, вновь выезжали на широкие улицы. По мере углубления в город, дома росли ввысь, а не в ширину, дворы были все меньше, а к центру вообще исчезли, такая плотная застройка был в городе. Ехали долго, видимо расстояние до центра было не малое, хотя мы передвигались шагом, чтобы не мешать бегущим в разные стороны, по своим делам, людям. Наконец выехали на солидную по размерам площадь, с вкраплениями парка и даже с маленьким фонтанчиком. Прогулочным шагом, с приятным слуху, цоканьем копыт по мостовой, пересекли площадь, которая была отгорожена от остального города, полумесяцем из административных зданий. Одним из которых, была большая каменная церковь, напротив которой располагалось здание банка. Оба сооружения, словно соревновались друг с другом по внешнему убранству, оставляя для очевидцев загадку: какое же из них выглядит богаче. Подъехали к длинному одноэтажному зданию, отделанному снаружи каким-то белым материалом, похожим ни то на мел, ни то на штукатурку. Над главным входом был массивный навес, даже крыша. Была она выстроенная домиком и покрыта чем-то похожим на черепицу, только уж очень причудливой формы она была. И странно, но разных размеров черепки складывались в рисунок, отдаленно напоминающий витражный. Опиралась крыша на толстые колоны, самые обыкновенные без излишеств и помпезности.
   Подошли ближе к коновязи, которая располагалась прямиком перед зданием, простираясь на половину его длины. За коновязью стояли кормушки с сеном и питьевые корыта. К ней уже были привязаны с десяток лошадей, и мы не долго думая, спешились и проделали с нашим транспортом тоже самое, одним словом - припарковали. Глеб оставил все свои вещи на лошади, ничего не взяв с собой, кроме той бумаги в кожаном портмоне. Я же не рискнул оставить рюкзак, хотя и понимал, что обворовывать лошадей, привязанных у административного здания, никто не станет, это глупо. Оставил только длинноствольное оружие. Глеб рассказал, что в этом помещения располагается администрация города и комендатура, куда нам собственно и надо.
   Зашли в здание, и попали на проходную. Там сидел не молодой мужик, с густыми и длинными усищами, закрученными к верху. Не менее густые брови, скрывали усталые выцветшие карие глаза, которыми он посмотрел на нас из-подо лба, не выражая никаких эмоций. Он был седой, с коротко остриженным ежиком, в застиранном или заношенном кителе на желтых металлических пуговицах. Перед ним лежал большущий журнал, куда он и записывал посетителей.
   - К кому пожаловали господа? - Спросил он нас, скорее подолгу службы, чем из личного интереса.
   - В комендатуру. Комендант у себя? - кинул Глеб, глядя ему в глаза, почти не моргая.
   - У себя. Где ж ему еще быть? С чем пришли? По делу или по личным вопросам?
   - По делу и на регистрацию. - Продолжил отвечать на вопросы дежурного Глеб.
   - На регистрацию это можно, даже так сказать, нужно. - Поднял он, указательный палец вверх, одобряя наши стремления.
   - Проходите. По коридору налево, до конца и сразу направо, там еще одна проходная. Скажете, что к коменданту, дальше разберетесь.
   - Разберёмся. - Подтвердил догадки вахтера, Глеб. - Не сомневайтесь. Мужичок хмыкнул в усы, качая головой, изображая, что-то вроде укора, типа: "Как же, разберутся они. Умные все, какие стали". Но Глеб не обратил на него никакого внимания, и после записи нас в журнал, он потопал к коменданту. Я с Ильей молча, последовали его примеру.
   Подошли еще к одной проходной. Глеб поговорил еще с одним дежурным, уже более молодым, примерно моего возраста парнем, в такой же форме, как у старика, но заметно новее. Не забыл Глеб показать ему и бумагу, привезенную из Лагана. Тот покрутил ее в руках, особо не вчитываясь, кивнул и ушел доложить о нас коменданту. Затем вернулся, сказал, что можно проходить. Глеб повернулся к нам с Ильёй и сказал, что пойдет сам. Затем нас вызовут. Мы остались в коридоре ожидать, воспользовавшись вежливым предложением охранника, присесть на не очень удобные, деревянные табуреты. Глеб был у коменданта с полчаса, затем вышел, махнул нам рукой, чтобы мы заходили. Мы встали и направились к деревянной двери, на которой была резная, деревянная же табличка с надписью: "Комендант". Я зашел вторым, пропуская Илью вперед, немного смутившись, не зная, как себя принято здесь вести. Илья проскочил в кабинет и уселся на стулья, расположенные у боковой стены. Я вошел следом, но стал рядом с Глебом.
   Убранство кабинета было очень простеньким, без излишеств и претензий на богатство. Большой деревянный стол, выкрашенный морилкой или её местным аналогом, вишневого цвета. Особо ничем не заставленный стол, с простым гранёным стаканом, в котором были карандаши и линейки. Стены, выкрашенные в темно коричневый цвет, были в основном пусты. Но на одной из них, между двумя шкафами со стеклянными дверцами, заполненными папками и бумагами, висело много оружия. Красивым полукругом, рожками, направленными вниз, как полумесяц у мечети. На ней располагались клинки, кинжалы, кортики, всевозможные другие вариации холодного оружия и даже меч, похожий на те, что были у крестоносцев. Объединяло их то, что они все были неописуемой красоты, начищены и отполированы. Явно за ними велся надлежащий уход. Комендант был очевидным ценителем сочетания смертоносности и красоты оружия. Как в прочем и я, особенно когда это касалось холодного оружия. Комендантом был немолодой, серьезного вида мужчина, с волосами пепельного цвета, зачесанными назад. Одет он был в военные брюки неизвестного мне образца, местного пошива, с коричневатым отливом, заправленных в высокие сапоги, похожие на обувь жокеев. На тело одета, рубашка из парусины кофейного цвета мелкой вязи, с закатанными по локоть рукавами и глубоким треугольным вырезом на груди. Сквозь вырез виден был нательный крест, из какого-то металла, но с воронением, на такой же, черной цепочке. Он сидел за письменным столом, а за спиной у него было окно, завешанное полотном из полупрозрачной ткани. Перед ним лежала большая папка, из плотной бумаги, в которой он делал какие-то записи. Поздоровались за руку. Он вернулся в кресло, добротно сделанное и явно мягкое. Не знаю, чем набитое, но обтянутое затертой кожей, темно серого цвета. Предложил нам последовать его примеру. Мы согласились. Звали его Захаром Александровичем Крыловым. Я тоже представился, хотя Глеб уже сделал это вместо меня. Он вежливо попросил меня рассказать историю нашего путешествия, переспрашивая, уточняя детали и записывая все на бумагу. Его лицо не отражало никаких эмоций, без подозрения или недоверия, но и без явного удовольствия от услышанного рассказа. Выслушав меня до конца, вопросительно посмотрел на меня, как бы спрашивая, все ли я рассказал. Я утвердительно кивнул. Затем он принялся расспрашивать Илью, уже не так подробно и наверно чисто из-за формальностей. Когда мы обрисовали картину целиком, и у коменданта не осталось вопросов, он сказал нам, что направит на хутор отряд из ополчения, а с ними фото специалистов и дознавателей. Нам же он рекомендовал в ближайшее время не покидать город, на что мы согласились. Глеб уточнил, что будет здесь пару недель по делам, Илья и вовсе будет жить у дяди, идти ему больше некуда. Я же подтвердил общее мнение, основанное, на желании здесь поселиться на некоторое время, а возможно и на ПМЖ. Комендант поблагодарил нас за дисциплину и мужество в ликвидации опасных преступников и велел дежурному проводить к выходу.
   Признаться, честно, за время, проведенное у коменданта, я изрядно перенервничал. Нет, скрывать по большому счету мне нечего. Ах да, кроме моего маленького секрета, как я оказался в этом мире, но Глеб меня прикрыл, что дало мне немного времени разобраться с ситуации. Мы вышли, подошли к лошадям, Глеб начал отвязывать свою, а мне сказал, что пора прощаться. Напомнил мне про Илью, еще раз попросил проконтролировать, чтобы мальчик попал к родне. Я ответил, что все помню и, не зная, что ему еще сказать, начал отвязывать свою лошадь. Илья последовал моему примеру.
   Ехать пришлось в противоположную сторону. Дом дяди Ильи был на другой окарине города. Гнать лошадей, опять же, не стали, я, наконец, почувствовал себя в безопасности, что не могло не радовать. Хотя тело ныло, из-за столь непривычной, манеры передвижения. Илья тоже заметно расслабился и даже немного повеселел. Я по - расспрашивал его о дяде и его семье. Хотелось иметь представление о людях, к которым мы направлялись. Илья поведал мне, что у его отца Степана было еще двое братьев. Семья их была купеческая, то есть занимались разного рода торговлей и немного производством. Степан был старшим сыном, дядя, к которому мы направлялись, Виктор - был средним, а также младший брат Илья, которого уже не было в живых. Все они вели дела, перешедшие им от отца, который погиб во время войны с племенами севера в Лагане. Двое братьев бежали в Орасмар и обосновались здесь, на одном из дворов принадлежавшим их семье. Здесь как раз и жил средний сын Виктор, исполняя роль отцовского наместника и заправляя всеми делами в городе Орасмар. Виктор был большим собственником, и считал, что все, что есть из имущества у его семьи в Орасмаре, только его заслуга. И все, что было нажито, считал именно своим, но когда Степан с Ильей приехали в город и принесли ужасные вести о кончине отца, расстроился, чуть ли не вдвойне. Мало того, что отца больше нет и теперь ему не видать денег, которые он пересылал Виктору на развитие семейного дела, так еще и остатки семейства свалились на него, как снег на голову. Илья вскоре умер от тяжелой болезни, которую местные прозвали, ржавая корь, потому, что все тело зараженного покрывалось язвами рыже-коричневого цвета. Степан сильно горевал, чего нельзя было сказать о Викторе, ведь его заботили только своя семья и семейный бизнес, с которого они солидно кормились. Отец Ильи пытался наладить контакт с единственным братом, но тот и слушать ничего не хотел. Они постоянно ругались из-за того, что Степан покушается на имущество и богатство брата, а Степан постоянно повторял Виктору, что это семейный бизнес, и что если бы не их отец, то у них вообще ничего бы не было. В общем, ругались они много и часто. Сошлись в итоге на том, что Виктор передал часть дел Степану, а именно хутор и два табуна разных лошадей. Одни были рабочими, другие скаковые или кавалеристские, как их еще здесь называли. Так Степан и перебрался за пределы города, управлять хутором и разводить лошадей. Он часто ездил в город пополнять запасы провизии, кое-что выращивал сам, но в основном все покупал в городе, так как забота и уход за лошадями отнимали у него много времени и сил. Но в этих поездках, он почти никогда не навещал Виктора, только по делу. Виктор смирился, что пришлось отдать часть своего имущества брату, но были и положительные, с его точки зрения, моменты. Он терпеть не мог этот хутор. Там было всегда невыносимо жарко и пустынно, а Виктор, привыкший к статусу зажиточного помещика, не любил одиночество и дискомфорт.
   Степан же не боялся трудностей и работы, поэтому уже в течение пары лет увеличил численность табуна почти вдвое и наладил надежные каналы поставок гужевого транспорта как в Орасмар, так и в Лаган. Во время поездок в город он познакомился с приятной, миловидной женщиной Ириной, которая вскоре стала его женой. Но их счастье тоже длилось не долго. Ирина умерла во время родов, но ребенок выжил и стал единственной отрадой Степана. Сына он назвал в честь умершего брата - Ильей. Вот так они и жили на хуторе с отцом и наёмными работниками фермы, конюхами и берейторами, пока не случился набег тыманцев. На тот момент, Степан отправил берейторов в Лаган с табуном лошадей на продажу и частично для ополчения города Лаган, поэтому на хуторе они с сыном остались одни. Дальнейшую история, я знал. У Виктора же была большая семья: жена и трое детей, а также родители жены. Ситуация слаживалась не очень благоприятная для Ильи, но делать нечего, по местным традициям, именно они должны были взять обязательства по воспитанию племенника. Я надеялся лишь на то, что в связи со смертью последнего брата у Виктора сработают родственные чувства, и он не бросит мальчишку на произвол судьбы.
   Вот так за неторопливой беседой, со своим почти единственным знакомым в городе, мы и доехали до подворья Тепляковых. На въезде во двор нас встретил парень, очень высокий и худощавый, сильно загорелый, но крепкий как кожаный жгут. Илья поприветствовал его, он ответил тем же, не скрывая при этом радость от встречи с мальчиком. Я выдохнул, увидев, что хоть кто-то обрадовался Илье. Мы спешились. Из дома начали выходить люди. Не молодой мужчина, солидных размеров, женщина одного с ним возраста - жена, и тройка ребятишек. Они стояли на крыльце, удивленно глядя на нас, а мы направились к ним.
   - Илюша! Какими судьбами? Почему без отца? - С довольно фальшивым радушием в голосе поприветствовал он племянника.
   - Дядя Витя, папу убили... - он замолчал пытаясь сглотнуть ком подкативший к горлу. - я... я. Тут его нижняя губа затряслась, лицо искривилось в накатывающей истерике, а из глаз сорвался водопад слёз. Хочу заметить, что до этого момента Илья не давал слабины, как взрослый мужчина, держался и вел себя достойно, но при виде родных все же, сдался.
   С крыльца слетела жена Виктора, оказавшаяся очень легкой и воздушной, не смотря на полноту комплекции. Она подбежала к Илье, прижала его к животу и по-матерински, поглаживая по голове, начала успокаивать. Виктор все же заметно помрачнел, наверно не ожидал он таких новостей, тоже подошел к парнишке крепко взял его за плечо и сдавил легонько могучей ладонью. Илья еще с минуту проплакал, затем стал успокаиваться. Виктор сурово посмотрел на вышедших из дома всех его обитателей, включая всю прислугу, грозно скомандовал:
   - Чего уставились? Что работы нет? Живо все за дело!
   Все засуетились, рабочие во дворе вернулись к своим обязанностям, прислуга из дома убралась обратно, а Виктор пригласил нас в дом. Там он распорядился, чтобы мальчика отвели умыться и переодеться, а кухарке с помощницей велел накрыть на стол, что было очень кстати, я был жутко голоден. Пока мальчика приводили в порядок, я представился хозяину, почему-то чувствуя и на себе вину, за несчастную судьбу, постигшую их. Виктор предложил мне пройти на второй этаж, там у него был кабинет и по его словам, там я могу ему рассказать все, что произошло, без участия лишних ушей. Для чего нужна была такая осторожность, я не понял. Хотя может он не хотел, чтобы пошли неправдивые сплетни среди прислуги? И то верно. Проходя мимо кухни к ступенькам массивной лестницы, Виктор приказал помощнице кухарки, принести нам лимонада и сказал, что мы будем у него в кабинете. Та, не говоря ни слова, кивнула и метнулась обратно.
   Кабинет был очень вычурный по своему интерьеру. Мощная, крепкая, резная мебель. Все в темных тонах. Широкие гардины, на немаленьком окне, плотно задернуты и почти не пропускали в помещение света. Шкафы на всю высоту помещения, достигали потолка. И что-то похожее на ковер из очень мягкого ворса. Мне стало не по себе, я наверняка сейчас был похож на среднестатистического бомжа из моего мира, и пахло от меня также, я уверен. Разве что в ароматах доминировал конский пот, а не мой собственный. Но Виктор не обращал на это, ни малейшего внимания, мысли его был где-то в другом месте. Я все же не решился пачкать ковер своими ботинками, разулся и оставил их у входа в кабинет, надеясь, что моё общее благоухание перебьет запах ног. Сам он был невысоким, но очень крупным, даже толстым, но как-то в меру. Седина уже коснулась его макушки и висков, а сальные глазенки, маленькие и серые, блестели хитростью. На губе в уголке рта, у него была крохотная бородавка, а нос картошкой пугал, торчащей из него, растительностью. Типичный купец, не очень приятного вида. Виктор указал мне на стул, и я присел, все еще чувствуя себя очень неуютно. Сам он обошел громадный стол, с великолепными резными ножками и, усевшись напротив, очень твёрдо посмотрел мне в глаза. Я слегка растерялся, но спросил его:
   - Вы хотите услышать от меня более подробную историю?
   - Я хочу узнать, какого чёрта ты привез его сюда только сейчас? - Со стальным холодом в глазах спросил меня Виктор. Сказать, что я был удивлен, я не могу. Я просто обалдел. Но, не теряя уверенности в голосе, ответил:
   - А, что Вы удивляетесь, уважаемый? Не очень-то вежливо с вашей стороны, задавать мне такие вопросы, после того как я спас вашего племянника он неминуемой гибели. Тем более помог ему сюда добраться, обеспечив, транспортом. Вы ничего не путаете? Вы же его родной дядя. Или это я чего-то не понимаю?
   - Я имею в виду, почему ты его привёз не сразу, а после комендатуры? - Всё еще не сбавляя напора, выдал мне Виктор.
   - Послушайте Виктор! Была экстренная ситуация, вашего брата убили у меня фактически на глазах, а когда мы с напарником добрались до хутора, то нас чуть не прихлопнул Ваш племянник, а ночью этого же дня, нас всех чуть не отправили на тот свет еще одни отморозки. И Вы имеете наглость меня упрекать в том, что мы сначала съездили к коменданту, а только потом я доставил Вам мальчика? Вы что, забыли какие в городе порядки? - Выдал я, на одном дыхании, как можно сильнее сдерживая накатившее на меня раздражение и негодование.
   - Ладно-ладно, постойте Камиль. Я не хотел на Вас давить, простите. - Поднял он руки ладонями ко мне, в знак капитуляции и переходя в обращении ко мне на "Вы". - Я просто еще не могу поверить в то... что Степан мёртв. Поймите меня, я такого не ожидал, и голова закружилась от мыслей, что же делать теперь. Да, мой вопрос прозвучал, конечно, странно, даже неуместно, но ведь, и я должен думать не только о себе. У меня семья, дело, а тут такие новости. Понимаете, сообщив все коменданту, он пошлёт туда своих ищеек, а они там все разметут и разгромят. А со всем ценным, что там осталось, придется распрощаться.
   - Так вот что Вас интересует? Имущество едва преставившегося брата, которое теперь отойдет Вам?
   - Нет же, все не так. Вы опять меня не правильно поняли. Я беспокоюсь не за своё имущество. Оно ведь все будет принадлежать Илье, разумеется, после наступления его совершеннолетия. Простите меня за грубость, я еще не пришёл в себя. - Пошёл на попятную Виктор, убрав, куда подальше свой горделивый тон. - Вы не могли бы мне все же рассказать более подробно, что произошло?
   Я, выдал ему почти все, что мы рассказали коменданту, но, уже не вдаваясь в ненужные подробности. Он все время слушал меня, не перебивая, только изредка уточняя в тех моментах, речь в которых шла о попорченном имуществе брата. После этой беседы мы направились вниз, в столовую, а я, переварив окончательно поведение Илюшиного дядюшки, мысленно посочувствовал ему. Жить в семейке этого жмота и собственника парню будет очень непросто.
   Нас накормили от души. Хозяин, что есть мочи, демонстрировал гостеприимство, и даже под конец ужина, который закончился с наступлением вечера, предложил заночевать у них на подворье в одной из комнат для прислуги. Я, недолго раздумывая, согласился, ведь вариантов у меня не было. А что? Знакомых в городе почти нет, денег нет вовсе, только небольшой хабар, которым я успел разжиться, вот и всё.
   Я помылся, переоделся в чистую футболку, простирнул носки и нижнее белье, и отправился спать. Комнатку мне выделили не большую, но уютную. Односпальная кровать, столик и невысокий фанерный шкафчик- это все что в ней было, очень аскетично, зато уютно. И когда лёг в кровать, понял, насколько я истощен усталостью и бессонными приключениями. Проваливаясь в колыбель сна и отдыха, я мысленно отметил, как же здесь все-таки хорошо...
   ... холод, леденящий кожу, нестерпимый холод. Я открываю глаза и вижу над собой тёмное небо. Чёрные тучи, причудливых форм, заволокли его плотным одеялом. Я лежу на сырой земле, а по всему телу разбежались мурашки от холода. Сон- это был всего лишь сон, который меня перенес в необычное место, которое могло ожить только на страницах фантастического романа. Это все мне пригрезилось. Я начал анализировать воспоминания из этого сна, приходя к выводу, что я нахожусь все там же, возле озера среди камней и скал. По-видимому, я упал и ударился головой, а потеряв сознание, мне все это привиделось. Глеб, Илья, неприятный дядюшка Виктор, город Орасмар, и жестокие воины из племени Тыман. Все это было дурным сном, не более того. Я поднялся на ноги, осмотрелся, вглядываясь в темноту, так и есть вот оно озеро. Все вокруг выглядело точно так же, как и до этого кошмарного сна. Насти рядом не было, но это меня не смутило, я понимал, что она могла испугаться, что я сильно ударился, и побежала за помощью обратно к дворцу. Голова почему-то не болела, но это не самая плохая новость. Скорее всего, я долго провалялся без сознания и уже почти ничего не ощущал, да и погода, бушевавшая здесь во время моего путешествия в мир грёз, уже успокоилась и прекратила поливать землю ливнем, что говорило о моём длительном бессознательном состоянии. Вспоминая дорогу, направился в сторону усадьбы, переплетая слегка непослушными ногами. Все тело ныло, и плохо поддавалось управлению, как ватное. Но заставляя себя преодолевать бессилие, я шаг за шагом топал к людям. Ворота, через которые я перелезал, были открыты настежь, что меня немного озадачило, но обращать на такие мелочи в моём состоянии не приходилось, вот я и не обратил. Пошел дальше. Пробираясь сквозь заросли и раскисшую грязь, постоянно сбивался с тропинки, словно она пыталась от меня ускользнуть. И вот когда я должен был выйти к терассе дворца - этого не произошло. Вместо здания, передо мною выросла громадная скала, черная как обсидиан и такая же таинственная. В ней, едва заметно в кромешной тьме, виднелся небольшой вход в пещеру и, не придумав ничего умнее, я направился к нему. Войдя в пещеру, по телу пробежал озноб, от леденящей тишины, темноты и пустоты. Начал продвигаться на ощупь, когда последние проблески света от входа в пещеру, перестали переливаться у меня за спиной, почувствовал, что меня поглощает первобытный, животный страх. Я слышал свое тяжелое, взволнованное дыхание, которое разносилось, будоражащими воображение звуками, по всей пещере. Она шла тоннелем вглубь скалы и немного изгибалась вправо. Так, продвигаясь в никуда, я думал о том, что меня ждет в конце. И вдруг увидел на изгибе коридора из твердой каменной породы легкие танцующие блики. Словно кто-то держал свечку за выступом тоннеля, который резко менял своё направление и уходил влево. Держал ее и при этом тихонько, даже беззвучно пританцовывал. Но пройдя до поворота, который все явственнее показывал мне скачущие тени и блики, тускло красноватого цвета, увидел, что за ним никого нет. А играющие на стенах пещеры, огоньки, куда только мог добраться, отбрасывал деревянный факел, торчащий из разлома в стене. Я вытащил его и направился дальше, водя из стороны в сторону, подсвечивая себе дорогу. Под ногами все время хрустело и потрескивало. Я сперва, не обратил на это внимания, но когда у меня появился свет, я подсветил пол и увидел, что он усеян человеческими костями и раздробленными черепами. Неожиданный настил пола меня сильно встревожил, и я крепче сжав факел, более осторожно начал продвигаться вглубь. Моё чутье мне подсказывало, что ничего хорошего произойти не может в таком месте и поэтому я поспешил навстречу неизвестному. Логики в этом было мало, но я чётко осознавал, что обратного пути нет. И пещера, словно в подтверждение моим мыслям, начала как будто затягиваться позади меня, придвигая стены и смыкая их за спиной. Я прибавил шаг, дыхание участилось, а атмосфера в тоннеле стала невыносимо гнетущей. Клаустрофобией я никогда не страдал, но сейчас я испытывал что-то наподобие панической атаки, вызванной именно этой болезнью. Как вдруг я увидел проблески света в конце тоннеля. С губ сорвался истеричный смешок, вызванный собственной мыслью о свете в конце тоннеля, и я зажал рот рукой, чтобы не навлечь на себя исход, который описывался этой фразой. Проходя все дальше, свет становился все ярче, но был не дневным. Оно и понятно на улице хозяйничала ночь. Свет был искусственным, от таких же маленьких факелов как у меня или может быть больше. А может, их было больше по количеству, не знаю. Выйдя из пещеры, мне открылась чудовищная картина.
   Выход заканчивался огромной поляной, похожей на место стоянки племени Тыман, но сейчас она была похоже на средневековую арену, где воины убивают друг друга за честь и доблесть, во имя развлечения толпы. На этой арене стояли люди, образовывая круг. Это были Тыманцы. На скалах за поляной, неспешно мотая свирепыми, ужасными мордами, стояли огромные волки, глядя вниз раскалёнными докрасна, угольками глаз. Я сильно испугался такой картины и впал в ступор. Казалось, все тело отняло, и я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Только глаза неустанно смотрели, обрисовывая новые ужасы, открывшиеся моему взору. Возле подножья самой скалы был огромный, каменный трон, с инкрустированными в него человеческими останками. Белые кости и черепа, отблёскивали огоньками факелов, что предавало трону и его хозяину еще большей зловещности. На троне восседал огромный воин, с заплетенной в косичку бородой, которая начинала расти от самых глаз. Глаза были неразличимы, как две черные тени под бровями. Длинные волосы были собраны в хвост, а брови домиком предавали лицу некого аристократизма или даже царственности. Он был здесь царь и бог. И все собравшиеся, громко выкрикивали что-то во славу вожака. Из оцепенения меня вывела резкая тишина, ворвавшаяся вместо рёва толпы и отразившаяся от скал, переходящим из стороны в сторону звуком, как в кинотеатре. Все воины Тыман, как один, резко обернулись в мою сторону. Мне захотелось закричать от ужаса и убежать обратно в пещеру, но позади уже не было хода, через который я пришел. И тут я увидел Настю. Посреди арены, стоял вкопанный деревянный столб, к которому она была прикована. Под ее ногами были разложены дрова, сено и много хвороста - это было кострище. Настя свисала обмякшим чучелом на тоненьких руках, а все ее тело покрывали многочисленные раны и синяки. Я рванул с места к ней, в надежде помочь освободиться. Но толпа стояла, не издавая ни звука, и никто не попытался мне помешать. Потому что бежать у меня не получалось. Я так и стоял как каменный голем которому забыли сделать ноги, и ничего не мог предпринять. А тем временем к Насте подошел высокий боец, с закутанным в куфию лицом, затем медленно размотал ткань своей маски и обнажил лицо. Я сразу узнал его - это был Зарах. Он взял у одного из бойцов факел и кинул его в хворост под ногами Насти. "Нееет" - прокричал я, но было уже поздно, Настя вспыхнула в огне как спичка, а я все пытался бежать к ней, но у меня ничего не выходило. Меня словно парализовало. А Настя кричала: "Кукареку! Кукареку!"...
   Встрепенувшись от тревожного сна, пару секунд не мог понять, где я нахожусь. Утро наступило по всем законам деревенской жизни, с пениями петухов. И мозг, обрабатывая эту информацию, перестал бить тревогу по поводу увиденного. Это был всего лишь кошмар. Так всегда бывает, когда в короткие сроки человек испытывает множество эмоциональных и физических потрясений. Тело было покрыто потом так, что на постели остались мокрые пятна. Меня знобило от холода, окутавшего мою скромную комнатку под утро. Подсознание смешало коктейлем все увиденное ранее, плюс общие чувства, испытываемые организмом во время сна. Отсюда образы холода, мокрой земли и дрожи тела.
   Я, хорошо натерев лицо руками, согревая холодные: нос и щеки, выскочил из-под одеяла и метнулся к стулу, где развесил вчера одежду перед сном. Начал быстро одеваться. Получалось у меня это хорошо, потому, что в армии такие вещи прививаются, чуть ли не в первую очередь. Скорость и дисциплина. Все было доведено до автоматизма. Смешно сказать, но это те не многие навыки, которые я получил в армии, хотя должен был получить несколько иные. Например, хорошо стрелять и разбираться в оружии, я учился уже на гражданке, после армии. Был членом стрелкового клуба, входившего в организацию самообороны родного города. В этом клубе меня научили не только стрелять из разных видов оружия, но и разбираться в плюсах и минусах технических характеристик, его возможностях, особенностях применения, а также отработки практических навыков его использования. Учили обращаться всем: от мелкокалиберных винтовок и пистолетов, до охотничьих дробовиков и карабинов, сделанных на базе боевых автоматов, но гражданской версии, без автоматического огня. А в армии посчастливилось научиться лишь: филигранно чистить картошку, сноровисто заметать плац и равномерно красить бордюры. Про умение чистить уборные зубной щеткой и навыке методичной покраски желтой листвы в зеленый цвет, я вообще молчу. Так что, именно те умения, полученные в гражданском стрелковом клубе, мне и помогли не психануть при нападении тыманцев на хутор, а не служба в армии. Зато именно солдатские навыки сейчас пригодились для молниеносного облачения себя в сымпровизированное боевое обмундирование, которое я сам себе подобрал из того, что было под рукой. Итог в том, что и те, и другие навыки не были лишними в этом мире, в отличие от моего настоящего, скучного и однообразного.
   Воспоминания - это все хорошо, но сейчас некогда. Нужно начинать обустраиваться. Мало ли, сколько мне придётся жить еще здесь, а кушать, как говорится, хочется всегда.
   Тело, как и предполагалось, нещадно ныло от вчерашней поездки. Вышел во двор, утро еще не успело настать, а прислуга и разнорабочие уже во всю хлопотали по хозяйству. Кто носил воду на кухню, для приготовления завтрака, кто занимался скотом на подворье. В хозяйском доме тоже работа кипела и как ни странно, но Виктор с супругой также были на ногах. Хозяйка будила детишек и помогала им одеваться, затем отправила умываться. Няньки, активно содействовали и тоже чем-то звенели, шумели, носили тюки с бельем, скорее всего на стирку, и все в таком духе. Двумя словами - жизнь кипела. Я вошел в главный дом без стука, в распахнутые настежь двери. Спросил у пробегающей мимо хозяйки, не помешаю ли я своим присутствием, и что хотел перед уходом поговорить с Виктором. Она мило улыбнулась и на ходу сказала: "Боже упаси, сидите, сколько хотите". Звали ее Екатериной: круглолицая, пышнотелая, но очень симпатичная женщина. Было видно, что не молодая, но ухожена, с приятным розовым отливом щек и бархатным голосом. Судя по скорости ее передвижения и сноровистости в управлении ребятишками, она явно не боялась работы, даже наоборот, была очень трудолюбивой и исполнительной. Это шло в рознь, с моим пониманием типичного поведения зажиточных людей, которые делали все, чтобы лишний раз не пошевелить и мизинцем левой ноги, дабы не перенапрячься. Но так было в моём мире, а в этом всё иначе, правильнее, что ли. Так за своими размышлениями не заметил, как спустился Виктор и подошёл ко мне.
   - Не думал, что так рано встанешь Камиль. После такого изнурительного и опасного путешествия, думал, проспишь как минимум сутки.
   - Спасибо за приют, но спать некогда, нужно обустраивать свою жизнь на новом месте, как минимум на первое время. Я здесь тоже по делам, как и Глеб, но скорее на подхвате, и когда понадобится моя помощь, пока не известно.
   - Понимаю и одобряю. Желание ни от кого не зависеть - признак мужчины, так и должно быть. И хотел еще сказать, что в благодарность за твою помощь и спасение моего племянника, хочу и тебе отплатить, чем смогу.
   - Что именно Вы имеете в виду? - немного удивившись, спросил я.
   - Есть у меня один хороший знакомый, он работает на городском рынке, занимается продажей оружия и всего с ним связанного, спроси его на счет работы и не забудь сказать, что ты от меня. Он мне обязан кое-чем, так что не откажет и куда-нибудь, да пристроит. Зовут его Фёдор, а лавка называется "Сталь и порох".
   - Что ж, спасибо за заботу. Я как раз собирался посетить рынок и в частности оружейную лавку. Хочу продать немного своих игрушек, выручить денег на первое время.
   - Вот и славно, а заодно можешь его поспрашивать на счет проживания. Сам понимаешь на рынке все друг друга знают, так что помогут и с этим, обязательно, было бы чем платить. А раз ты собираешься обзавестись барышом, то там найдётся много людей, желающих у тебя его на что-нибудь выменять. - Усмехнулся Виктор и похлопал меня по плечу.
   Затем он попрощался и ушёл по своим заботам. Я предполагаю, он направился на хутор, попытаться опередить сыщиков и спасти хоть часть имущества покойного брата от мародёрства служивых. Мне были не понятны опасения Виктора, хотя и здесь могут быть свои проходимцы. Я же нашел в доме Илью, хотел попрощаться и с ним. Застал его в столовой, где меня, не церемонясь, усадили за стол и от души накормили завтраком. Кормили кашей, наверно пшеничной, но с изрядным количеством масла и рубленым мясом вперемешку. Вкуснее этой каши мне еще не приходилось пробовать. Ирина благодарила меня за помощь и сопровождение Ильи, на что я лишь улыбнулся в ответ.
   Так, поблагодарив хозяйку за завтрак и со всеми распрощавшись, вышел во двор и направился к конюшне. Встретил там молодого конюха и попросил его помочь мне запрячь мою лошадь. Он доброжелательно откликнулся на мою просьбу и сноровисто начал ее пеленать в сбрую. Я стоял рядом, наблюдая за ним и запоминая каждое движение. Вскоре, мне самому придется это делать, поэтому не лишним было бы и научиться.
   После того, как конюх закончил, я мысленно поморщился, от предстоящего мне выпада. Седлать лошадей я по-прежнему не научился, а поэтому попросил сбегать конюха в дом и со всеми вместо меня попрощаться, чтобы он не видел моего позора. Он, покорно кивая, сноровисто удалился, а я попробовал забраться на кобылу. Не хочу вдаваться в подробности, но моя очередная попытка не увенчалась успехом. Хотя, положа руку на сердце, в этот раз я даже не смог на нее взобраться, так сильно у меня болели все мышцы.
   Оставив тщетные попытки освоить конный транспорт, на другие времена, я дождался возвращения конюха и изъявил свое желание оставить на денек свою лошадь у него в конюшне, объяснив это, своим желанием прогуляться пешком. Он улыбнулся и сказал, что накормит ее и будет к ней обращаться как к хозяйской. Я поблагодарил его и направился в город в сторону базара.
   По дороге рассматривал все вокруг и не мог поверить, что я и в правду нахожусь в этом поистине удивительном городе. Он был словно срисован с книжек о древнерусских городах, которыми я взахлеб зачитывался в детстве. Здесь было очень уютно, и по меркам моего мира, тихо. А звуки, производимые местными жителями, снующими кто - куда на телегах, лошадях и просто пешком, звон из кузниц, стук и плотницких и столярных мастерских, разговоры, смех резвящихся детишек и много других даже не различимых, были скорее музыкой, чем шумом. Эти звуки были приятны моему сердцу, как бальзам для души. Наслаждаясь свежайшим воздухом, всевозможными запахами, начиная от лошадиного навоза и заканчивая ароматами свежей выпечки, добрался до рынка. Все эти впечатления сводили меня с ума, оставляя отпечаток невероятного спокойствия и умиротворения. Как было это не странно, но я чувствовал себя, как у себя дома и это было очень приятно.
   По приходе на рынок, не спеша и осматривая все вокруг, пошел искать лавку Фёдора. Базар был огромен и разношёрстен. Угадывалось чёткое разделения по видам продаваемых товаров и заодно разделение между торговцами и ремесленниками, которые тоже имели свои ряды не меньшей площади от всего рынка. Разбавлено было все забегаловками и харчевнями, что тоже было типично для такого места и очень удачно вписывалось в общую концепцию. Прогуливался, вежливо улыбался, отказываясь от навязчиво предлагаемого мне товара и от слишком настойчивых торгашей. Вслушивался в разговоры и в пение птиц, что кружили над головой, которые мотались от одной крыши дома к другой. Внюхивался, опять же, в сногсшибательные запахи, источаемые всевозможными вкусностями и деликатесами. Тут можно было купить абсолютно все.
   В более чем приподнятом настроении от всего происходящего вокруг, поймал себя на мысли, что совершенно не скучаю по старой жизни. Да эта жизнь, новая, еще толком даже не началась, но я уже был, несомненно, счастлив, хотя, сколько еще выпадет приключений на мою долю, даже не представляю. Я же не просто собираюсь осесть в этом мире очередным торговцем или фермером, а мне предстоит найти своего брата, и найти Настю, именно за этим я здесь, сердце подсказывало мне именно так, и я не секунды в этом не сомневался. Кадим, нуждается в моей помощи, это именно он меня призвал сюда. По крайней мере, мне хотелось в это верить. И за этими смешанными переживаниями я и не заметил, как дошел прямиком до оружейной лавки с названием "Сталь и порох".
   Дорогу сюда мне подсказал парень, торговавший возле входа на базар табаком и готовыми самокрутками, а также дешевыми с виду мундштуками и курительными трубками. Я толкнул дверь внутрь лавки и вошел. Это было темноватое помещение, со средними размерами окон, выстроенное из брёвен по типу избы, но гораздо меньше. Левая стена была увешана всевозможными видами оружия, висевшего на металлических крючках и пристёгнутыми к ним же, прозрачной леской. В основном это были разного рода винтовки и карабины, также ружья и "мелкашки". Внешний вид тоже был разнообразен, в зависимости от степени износа и общей манеры исполнения, форм и цвета. Преобладали все-таки трёхлинейки Мосина и СКС-ы. Под ними, расположенные в несколько ярусов, полки для амуниции и вспомогательных аксессуаров. От чехлов с ремнями, до накладок под прицелы и разного рода подсумки. Правая стена была закрыта разного рода дополнительным снаряжением: рюкзаками, военной формой, флягами и саперными лопатками, головными уборами и обувью. Были даже бинокли, компасы и полевая посуда. Короче говоря, рай для героя. За прилавком был внушительного вида мужик, высокий, с огромной бородищей и с кулаками, размером с маленькую дыню. Длинная, похожая на веник, борода достигала почти до середины его широкой груди, череп был начисто выбрит. Нос большой, как картофелина с деформированной, словно разрезанной и уже зашившей ноздрей.
   За его спиной было самое "вкусное". Там располагались автоматы Калашникова, разных модификаций и разных модернизаций, явно кустарного производства. В основном это были АКМ и АКМС со складным прикладом, также имелись АКСУ и что-то похожее на АК-74, но приглядевшись, я понял, что это самый настоящий АКМ (что очень радовало) просто в чёрной расцветке. У него не было не желоба на прикладе как в 74ом, ни отверстий в цевье возле газоотводной трубки, да и выполнены приклад, цевье и пистолетная рукоять были не из пластика, а из дерева. Калибр отсюда не просматривался, но я знал какой именно. Также на стене были прицелы, штык - ножи и даже коллиматорные прицелы, планки пикатини, тактические рукоятки разных форм, включая те, что с креплениями под тактические фонари. Фонари здесь тоже были. Вот так новости. Значит, здесь есть даже аналоги аккумуляторов и батареек. Мда... Мне казалось в этом мире уровень вооружения и прогресса в целом, все же ближе к уровню середины-начала двадцатого века. Хотя мне уже доводилось видеть оружие, произведенное и в конце этого столетия, но разного рода "приблуды" относящиеся больше к двадцать первому веку меня начисто обескуражили. Но это были именно хорошие новости, хотя, как я уже догадался, цены на современные игрушки будут очень высокими, думаю, они здесь все же, дефицит, иначе я бы уже видел бы такие "цацки" хоть у кого-то.
   Перед торговцем был прилавок с самыми любимыми мною видами оружия, пистолетами и ножами. Но особым разнообразием они меня не впечатлили, хотя все же, ножей было больше интересных вариаций, чем пистолетов. Ассортимент был таков: ПМы, ПММ (Пистолет Макарова Модернизированный), АПС (Автоматический пистолет Стечкина) и все. Стечкин очень габаритный и тяжелый, не вариант для повседневного ношения. Даже если взять в рассмотрение мой Форт- 12, мне он показался куда привлекательнее, чем предлагаемые модели. Да заменить "Макаров" на ПММ, было бы хорошо, но в виду того, что пока воевать мне не приходится, решил этого не делать. Я имею за вспомогательное оружие Форт-12, а старенький ПМ подходит для скрытого ношения, ток что сойдет. Покупать дополнительный боекомплект тоже не стал. К форту у меня был запасной магазин, а к ПМу так и все четыре имелись. Решил я продать "мосинку", так как в ней я точно не видел никакой надобности. Воевать на дальних дистанциях я вроде тоже не собираюсь, но это пока. Еще одним фактором в пользу продажи трёхлинейки стало её отличное состояние, словно с конвейера сошла. На том и решил.
   Поздоровались с Фёдором, я отрекомендовался и сообщил от кого пришел. Фёдор моментом сменил суровый, подозрительный взгляд, на более мягкий, и поинтересовался с чем я пожаловал. Я объяснил ему, что нуждаюсь в работе, и что Виктор просил его мне в этом поспособствовать. Фёдор хмыкнул. Почесал густую бороду и сказал, что есть у него одно место, куда меня можно пристроить, но и не забыл свою выгоду из этого озвучить. А вакансия меня очень обрадовала. Как раз связана с моим любимым хобби. Но это в прошлой жизни было хобби, а в этой теперь станет работой. Предложил он мне пойти работать на местную оружейную фабрику - ООФ им. Калашникова. Вот так, значит - Орасмарская Оружейная Фабрика. А должность простая - снаряжателем боеприпасов. Выгоду свою, Фёдор тоже озвучил. Заключалась она в том, что он мне будет раз в неделю передавать сырье в виде пороха, капсюлей и отработанных гильз, а я в свою очередь, буду снаряжать и передавать ему готовые патроны. Пули мне будут выдавать из литейной мастерской, с которой у Фёдора есть договоренность. Суть всей задумки в том, что себестоимость патронов произведенных таким образом из частично отработанных материалов получалась в три раза дешевле оптово-закупочной. Но производить большое количество боеприпасов в кустарных условиях было проблематично, а вот на фабрике имелись все необходимое оборудование и договоренность с директором фабрики тоже. Единственное, что требовался человек, который будет этим заниматься в нерабочее время, что мне и было предложено. Если я соглашусь, мне надо будет обратиться к начальнику фабрики. Звали его Игнат Петрович Галега. За вырученные патроны мне пообещали процент. А это четыре серебряных за каждые десять тысяч патронов. Часть выручки отдавалась Игнату Петровичу, часть Федор оставлял себе. Так же он сказал, что часть денег заработанных мной с "левых" патронов, причитается Виктору Теплякову, на что я лишь удивленно хмыкнул. Виктор во всем имел свою выгоду, не зря он мне не понравился. Даже ситуацию, с якобы безвозмездной помощью мне с трудоустройством, вывернул себе в прибыль. Мне оставалось лишь согласиться... А я взял и согласился. Затем Фёдор начертил мне план, как попасть к фабрике и велел зайти туда сегодня же. Находилась она в так называемом промышленном районе города и дорогу туда, мне сможет каждый показать, исходя из слов Фёдора. Я мимоходом вспомнил, как на подъезде к Орасмару, видел большое скопление труб с черным едким дымом, валившим из них. Наверно это и есть промышленный район. После всех уточнений пошел разговор предметно, по делу:
   - Вот еще хочу продать трофей, который мне без надобности. - Протянул я ему трёхлинейку.
   - А, ну ка, дай подержать. - Сказал Фёдор, протягивая руки-кувалды. В его ручищах винтовка стала совсем миниатюрной, хотя и имела длину под полтора метра, а точнее один метр и тридцать с копейками сантиметров. - Хороша, чертовка. Совсем новая. Дерево свежее, не заматеревшее. Смазана хорошо, затвор скользит, что надо. Почти не стрелянная. Откуда у тебя такая?
   - Так говорю же - трофей. На хуторе пришлось пострелять в бандитов из Тыман, вот от них и досталась.
   - Ну что тебе сказать, милый человек? Это винтовка краденная, причем увели ее с твоего будущего места работы. Там её производят для ополчения и на продажу тоже. Отсюда идеальное состояние оружия. Плюс ко всему, видишь затерто здесь на встроенном магазине? Номер партии затерли и название фабрики. Вот и вывод из всего этого, что увели ее совсем недавно с нашей орасмарской фабрики.
   - И что из этого всего следует? - Чуть напрягся я, не понимая, куда клонит Фёдор. - Я же её честно добыл, так сказать, оказав при этом непосильную помощь обществу, а ты заладил -краденая.
   - А, я ничего плохого сказать и не хочу. И за стрельбу на хуторе и за беду Илюшкину, все в городе уже слышали. Так, что тебе только уважение да благодарность. А говорю я это всё чисто из привычки. Всегда делаю, что-то вроде устной описи товара или оценки общего состояния. Да и порядки ты знаешь, что с убитого бандита или еще какого злодея снял, то твоё - закон. - Его хвалебная речь, звучала слегка наигранно, словно он хотел вначале мне меньше денег, за нее отдать, но затем передумал.
   - Знаю. - Сориентировался я. - Вот и не понимаю к чему этот весь разговор. Мне бы денег за нее взять, да и дело с концом.
   - Ну, могу дать тебе три рубля серебром. - Сказал Фёдор и затаил дыхание. Меня это насторожило. Так ведет себя человек, который пытается надуть другого, по незнанию цены вопроса первого или просто из жадности второго. Я решил, что так просто я винтовку не уступлю.
   - Фёдор! Вот я помог Илье, можно сказать спас его. Виктор от всей души захотел меня отблагодарить за спасение племянника и порекомендовал тебя, как исключительно честного человека. А ты мне три рубля серебром?
   Фёдор раскраснелся, шумно выдохнул из-под усов и забасил:
   - Так ты же не дослушал. Я хотел предложить тебе три рубля серебром и двести медяками, для расходов там всяческих. А это по всему пять рублей серебром получается. Стандартная цена за новую "мосинку".
   - Стандартная, но оптовая, в закупке, правильно? - Решил добить я Фёдора, понимая, что давать за фабричную винтовку розничную цену, по которой он сам её будет продавать, а то может и сверху что накинет, он точно не станет. Уж очень лихо он взялся меня крутить, еще ничего про меня не зная. Я таких людей встречал в прошлой жизни, да и сам в торговле не один год проработал.
   - Ну, а какая же? - Удивленно уставившись мне в глаза, выдал Фёдор. Я все же, не до конца в это поверив, решил смириться. Пусть хотя бы он знает, что меня не так просто обмануть, а заработать он должен, я это понимаю. Надеюсь впредь, он не станет так нагло меня разводить.
   - Тогда по рукам.
   Сдал я и боекомплект к винтовке, и то, что в картонных коробках было и пару снаряженный обойм (вместе около ста патронов), за что он мне накинул еще двадцать пять медяков. Думаю, тут он меня тоже немного надул. Уходя, поинтересовался у Фёдора на предмет жилья. Может, сдает кто? Он посоветовал обратиться в харчевню под названием "Жар и мангал", владельцем которой был его брат Игнат. Работала у них там одна женщина - Лариса, которая сдавала на своём подворье комнатку из переделанного сарая. Я поблагодарил его за наводку и, попрощавшись, ушел дальше обустраивать свою жизнь. Теперь, когда у меня были деньги, можно заняться и жильем.
   Побродив немного между рядами, пришёл к нужному месту. Здесь все было интуитивно понятно. Хочешь что-то купить из продуктов, тебе в одну часть рынка, хочешь купить вещи или что-то отремонтировать, добро пожаловать в другую часть рынка. Есть ремесленники, которые готовы сделать товар под заказ или усовершенствовать уже имеющийся. Хочешь перекусить? И это здесь можно организовать в два счета. В общем, тотальная всесторонность и функциональность.
   Харчевня "Жар и мангал" находилась, со всеми остальными кабаками и столовыми, как раз в середине рынка. Это была целая улица из заведений, разделяющая рынок пополам. Я зашел внутрь помещения и на мгновенье ослеп от темноты, царившей там. Людей было немного, но я и не ожидал особой толпы, потому что еще было полуденное время, и люди еще не спешат идти на обед. Но пару посетителей всё же, было. Один мужичек, уже в изрядном подпитии, сидевший за прилавочной стойкой, и компания крепких мужчин в самом конце зала у окна. Похожи они были, скорее всего, на моряков, во всяком случае, они не военные это точно. Ни формы на них, ни какой-либо экипировки, так по пистолету у каждого, да и все. Зал был большой и достаточно уютный. Мебель простая, но очень массивная и предположительно тяжелая. Я думаю при потасовках, такой мебелью сильно не покидаешься и не повоюешь. Это мудрое решение со стороны хозяев не экономить на мебели, хотя наверно в этом экономия и заключалась. Лучше один раз потратится на прочную вещь, чем постоянно покупать дешевую халтуру. В моем прежнем мире, такая мебель стоила бы целое состояние. Там, откуда я родом такие вещи могли себе позволить, только очень богатые и при этом, совсем не добрые люди, а может добрые, но не очень честные. Но здесь было все иначе, правильно, так, как и должно было быть в моём мире. И поэтому меня не покидало чувство, что я попал на правильную, лицевую сторону истинного мироздания, в отличие от моей, насквозь пропитанной алчностью, продажностью и бесчестием, изнанки.
   Подошёл к стойке, за которой стояла очень симпатичная, уже не молодая, но довольно приятная женщина. Типажом она была похожа на Екатерину, жену Виктора. Здесь, как я заметил, многие женщины такого возраста были чем-то друг на друга похожи, с округлыми формами, но не толстые, скорее аппетитные. Это как я понял, и была Лариса, по крайней мере, с кухни басовитый голос окликнул ее именно так. Сел за стойку, поздоровался и кинул рюкзак с вещами себе под ноги. Она сразу посмотрела на меня, ответила на приветствие улыбкой и поинтересовалась, что я буду пить. На улице было очень жарко, а я уже пару часов бродил по рынку, изредка захаживая в лавки, которые меня привлекали. Поэтому жажда меня мучила основательно. Флягу я по глупости оставил на подворье Виктора. Спросил, что есть, и она предложила холодное пиво, холодный лимонад и как она выразилась ледяной, божественный узвар. Лимонад сильно кислый и я его не люблю, пиво было рановато, да и мне сегодня еще на работу устраиваться, так что, остановился я на узваре, тем более это был один из моих любимейших напитков, который мы с братом часто пили в детстве. Подождал, пока дамочка принесёт мне напиток и взялся за переговоры. Отрекомендовался и в ответ получил подтверждение своей догадки, это именно та Лариса, которая мне нужна. Рассказал, что новенький в городе, приехал по делу, а порекомендовал мне к ней обратиться Фёдор, с которым я имел честь торговать. Она понимающе кивнула, подтвердила, что действительно есть у нее комната, но она была не переделана из сарая, а представляла собой второй этаж сарая, как надстройка. Она описала мне интерьер, не забыла рассказать, что там очень аккуратно и чистенько, а вход у меня будет отдельный, тоже со двора, но отдельный. Меня это очень даже устраивало, но я не услышал главного, сколько она хочет за аренду. Собственно, этот вопрос следующим и прозвучал. Она заулыбалась и сказала, что одного серебряного в месяц ей хватит. В придачу, она каждое утро будет готовить завтрак из расчета и на меня тоже. Я секунду подумал и решил соглашаться, тем более что ночевать сегодня мне уже негде было, а возвращаться к Тепляковым я не хотел. Она очень обрадовалась и сказала, чтобы я приходил сюда к девяти вечера, когда у нее закончиться смена. Затем предложила оставить рюкзак с вещами, прямо тут, в харчевне, пообещав закрыть в кладовую, под собственную ответственность. Я подумал, что это хорошая идея, так как ходить везде с такими баулами, значит привлекать к себе внимание. Образ типичного приезжего: бегающие глаза, удивлённое выражение лица и огромный рюкзак за спиной. Хотя в моём мире этот образ дополнялся еще наличием фотокамеры с большущим объективом какой-нибудь очень дорогой и известной фирмы. Отдал ей вещи, положив на стол серебряную монету, объяснив при этом оплату вперед, жестом доверия с моей стороны, в нашей скромной сделке. Расплатился за напиток. Она улыбнулась, сказала, что ей приятно это слышать и смахнула монетки со стойки, ловким, едва уловимым движением. А я, допив узвар, который просто сводил зубы холодом, направился в последнее, на сегодня, место - устраиваться на работу.
   Вышел из трактира налегке, словно стал сам легче вполовину, аж не по себе сделалось. Захотелось даже пробежаться, размять уставшее от груза тело, особенно плечи, затёкшие от лямок рюкзака. Но это была не лучшая идея, поэтому пошёл прогулочным шагом, не спеша, осматривая диковинки рыночной жизни, нового для меня мира. Заканчивая прогулку по базару, решил заскочить в ряды с одеждой, прошвырнулся по ним и прикупил себе сменное нижнее белье, носки местного фасона, ничем особым не отличающихся от привычных мне, разве что простотой и прочностью, что очень важно в этих краях. Здесь вообще все делалось на века, так, как и должно было быть. Это в прошлой жизни все было на выброс при малейшем намёке на изношенность, так как любых вещей хватало с избытком, а дефицитные можно было пересчитать по пальцам. Но именно это мне и нравилось здесь, что вещи качественные и о них хотелось заботиться, они имели свой неповторимый шарм, представляя собой, в основном, эклюзивы ручной работы, которые не найдешь в фабричном количестве, в любом уголке страны. Так размышляя о фундаментальности, казалось бы, простых вещей, я дошел почти до конца рынка, к входу, через который зашел. Решил вернуться к Тепляковым и забрать свою лошадь. Делать нечего, надо учиться верховой езде. Иначе поход на фабрику Орасмара пешком, мог вылиться в многочасовое путешествие. Я купил себе пару горячих пирожков у миловидной старушки и съел их на ходу. Шел, наслаждаясь чудесной погодой, хотя было жарковато для этого времени года, но это было в моем мире.
   Дойдя до подворья, увидел скучающего Илью, сидящего на крыльце. Руки его были сложены на коленях, а голова лежала на них, как бывает, дремлют на парах, ленивые студенты. Он, изредка поглядывал в сторону дороги, и едва завидев меня, подбежал к калитке. Первая мысль: что-то случилось. Я ускорил шаг, а он, оглядываясь по сторонам, указал мне жестом на конюшню. Зайдя на подворье, я направился за ним, сгорая от нетерпения и любопытства.
   - Что случилось Илья? Ты меня ждал? - С тревогой в голосе и в мыслях, выпалил я.
   - Да дядя Камиль. Случилось. - Чуть сбиваясь протараторил он.
   - Выкладывай, не томи. - По внешнему виду парня я понял, что он не сильно встревожен новостями, а скорее опасается, что нас кто-то увидит вместе за беседой. Он явно хотел рассказать мне какие-то вести.
   - Дядя Виктор вернулся с хутора, сказал, что хутор пытались сжечь. Но вероятно у поджигателей ничего не вышло, и сгорел только сарай.
   - Тот сарай, в который мы убитых отнесли с Глебом? - озадачился я.
   - Тот самый, и частично дом обгорел, но так полностью сжечь его не получилось, только фасад почернел. Дядя как вернулся с хутора к коменданту поехал на допрос. Он по приезду на хутор, застал там дознавателей и когда увидел сгоревший сарай, расспросил их. Они ему и рассказали, что когда прибыли, он уже тлел углями, и рухнул. Те, кто там лежал, сгорели почти до костей и даже клочка одежды не осталось. - Не очень последовательно и путано пересказывал мне Илья, всё что знал.
   - А, сейчас Виктор дома уже? - Продолжил уточнять я.
   - Он и сейчас у коменданта, но перед этим, он заезжал домой, привез портфель какой-то, переоделся с дороги и поехал к коменданту. А я остался ждать Вас.
   - Так он не рассказал тебе, что там случилось? - Посмотрев в глаза Илье, задал я вопрос.
   - Нет, но я слышал, как он все это рассказал Катерине Александровне. Мне показалось, что это важно. Может это как-то поможет найти убийц моего папы? Вот я и решил рассказать все Вам.
   - Погоди Илья! Может и поможет. Но сначала надо разобраться. Так ты говоришь, он привёз портфель? А откуда привёз, с хутора или он по дороге заезжал куда-то? Что в портфеле знаешь?
   - Мне-то откуда знать?- пожал плечами Илья - Меня радом с ним не было, а докладывать племяннику он не обязан. Он вообще никому, теперь, ничего не обязан докладывать, он теперь глава семьи и ему виднее, что и как.
   - Это ясно. - Подтвердил я. - Все же он вряд ли мог бы увезти что-то с хутора. Сыщики не позволили бы. Это все же вещественное доказательство, а не просто вещица. Значит он портфель забрал где-то по дороге. - Рассуждал я вслух, но уже скорее для себя, чем поясняя это парню. Ситуация складывалась довольно интересная, и странноватая. В банальном захвате имущества Степана Теплякова, а именно табуна скаковых лошадей, а также в его убийстве, просматривались достаточно прозрачные мотивы, а теперь проявляются уже две странности. Почему ночью, после налёта на хутор, часть тыманцев приехали на ночевку из города. Они были уверены, что их соплеменники не оставили там в живых никого, но почему они поехали не со всеми? Зачем была нужна такого рода задержка? А теперь поджег фермы, более походивший на уничтожение улик, а именно трупов тыманцев. Еще мне не давал покоя факт о ночном визите, во время нашего с Глебом пребывания на хуторе, а именно приезд последнего из бойцов, который взял в заложники Глеба в доме. Лошадь его нам так и не удалось обнаружить, он ее сознательно либо прогнал, либо оставил на подъезде к хутору. Почему? Не пешком же он пришел? Здесь как-то не стыкуется одно с другим. Ну да ладно - это уже не моя забота, а скорее органов правопорядка города Орасмар, хотя и мой интерес был затронут, так как в доме, в том погребе где прятался Илья, мы с Глебом оставили трофейное оружие. Судьба которого, была сейчас мне не известна.
   - Ты не знаешь, наше оружие дознаватели нашли? -Спросил я скорее для успокоения, чем рассчитывая получить удовлетворяющий меня ответ. Но поэтому поводу Илья ничего не знал, дядя ему не рассказывал. Стало ясно, что ничего не ясно. Сначала, у меня и вопросов не возникло, но факт поджога уже был интересным. "Ладно посмотрим." -подумал я, решив при этом заскочить на хутор, как только появится свободная минутка, посмотреть, что там к чему.
   - Спасибо Илья! Если будут новости, ты забегай, я собираюсь поселиться у одной женщины на подворье, ее Лариса зовут, она работает в харчевне "Жар и мангал" управляющей. Потрепал его по белокурым волосам и направился к выходу из конюшни, где была привязана лошадь.
   Да последние пару дней по насыщенности событий, могут дать фору не то, что моей прежней жизни, но и среднестатистическому голливудскому боевику. Голова шла кругом от всего происходящего, я даже моментами не мог поверить, что все происходит со мной на самом деле. Но сколько себя не щипал, а сон не проходит. Значит не сон. Что ж оно и к лучшему. По- мимо общей усталости организма, постоянной загруженности мозга в размышлениях обо всем происходящем, на меня свалились невиданные мною ранее приключения, щедро сдобренные смертельными опасностями и интригами. Это все придавало сил, воспламеняло детскую страсть ко всему неизведанному и таинственному. Разжигало в душе огонь авантюризма с легкомысленным налетом беспечности, и бурлило во мне, будоража воображение. О такой жизни мечтает каждый ребёнок и подросток, который взахлеб зачитывался приключенческими романами и фантастическими боевиками любимых писателей. Эти мысли и образы приливами и даже серьезными волнами-цунами накатывались на моё сознание, прорывая плотины брюзгливости, ханжества и баррикады из собственных страхов. Я жил. Наверно впервые по-настоящему, я понимал значения фразы: "Жить - вдыхая полной грудью". Именно это сейчас со мной происходило, и останавливаться я не намерен.
   Дорога под копытами лошади уплывала назад, седло поскрипывало в такт движениям, размеренный стук по брусчатке, словно тиканье часов, отщелкивался от подков, и это все меня убаюкивало, принося легкое состояние задумчивости. Я не спешил, чтобы не разворошить былые раны, натертые непривычным седлом, находящимся на спине у столь подвижного транспорта, но пора было привыкать, к такому передвижению и терпеть дискомфорт. Здесь обычные трудности моего мира, были нормой, а вот то, что меня ожидает дальше сложно и представить. Как найти брата, с чего начать? Я не смогу ходить по улицам, чужого для меня мира, где люди в большинстве своём привыкшие к тяготам и трагедиям, связанными с утратами родных и близких, и расспрашивать их, не видели ли они человека похожего на меня как две капли воды. Да и оставался ничтожный шанс того, что Кадима уже нет в живых, но я в это отказывался верить. Мы близнецы, и если бы с ним что-то случилось, я бы это наверняка почувствовал. Я особо не верю в судьбу, но сейчас, я был готов поверить даже в существование розовых единорогов. Человечество во все времена бьется над вопросами о смысле жизни и каждый человек в рамках этой борьбы ищет смысл своего собственного существования, а еще важнее предназначения. А мне выпал шанс обрести этот смысл. Понять для чего я был рожден и, попробовать, выполнить своё предназначение и может в этом случае я смогу с гордостью сказать себе, что прожил жизнь не зря.
   Тем временем улочки и улицы, переставали пестрить жилыми домами и подворьями. Все меньше и меньше стесненные плотностью застройки, что была похожа на муравейник к центру города, дома здесь были словно многоуровневые замки. А к окраинам города, дворы домов были все больше и шире, включая в себя не только жилые здания, но и функциональные постройки, по типу сараев, которые также впечатляли своими габаритами. Но вскоре и такие подворья стали разделяться внушительными промежутками между их границами, и больше уже походили на маленькие хутора, между которыми могли поместиться такие же, по размеру территории. Так обычно и бывает, когда подъезжаешь ближе к городской черте или к промышленной зоне. Вот и тут так было. А оно и правильно, зачем людям травиться смогом, который выбрасывает в атмосферу целая фабрика, а если фабрика не одна, а если их с десяток и заводы там и еще что. Люди здесь жили по всему здравомыслящие и в большей своей степени адекватные. Может уровень образования не тот, но я уверен, что это обусловлено реалиями и потребностями здешней жизни, а не общей необразованностью. И я уверен, что люди в этом мире изучают только полезные профессии, а не учатся на менеджеров, экономистов, политологов и филологов. Так сказать, любая профессия хороша, в которой не приходиться лопатой махать да мешки на спине таскать. Вот взять меня. Я по сути-то ничего и не умел бы если бы, не занимался саморазвитием, параллельно оттачивая мастерство и азы торговли. А торговля она везде необходима. Это структура социальной жизни любого развитого общества. Но торговли без производства не существует, поэтому первостепенное - это навыки и умения что-то производить своими руками, а уже потом уметь это грамотно продать или обменять. Эти мысли в голове, которые я перекладывал из одних ячеек памяти в другие на подсознательном уровне, давали мне возможность переосмыслить и свои жизненные ценности, обрести понимание действительно важных вещей и откинуть всю шелуху, совсем недавно имевшую для меня значение. Изредка я поглядывал на карту, нарисованную Фёдором, и отвлекался от философских тезисов, пытаясь разобраться в картографических нюансах, явно не очень опытного картографа. Получалось это с переменным успехом. Я пару раз сворачивал не туда, и мне приходилось возвращаться обратно, огибая не малые строения, обнесенные заборами. Людей здесь было совсем мало, а порой улицы были достаточно пустынны. Лишь некоторые груженые повозки, запряжённые лошадьми, встречались мне по дороге, давая шанс уточнить путь к фабрике. Но спустя пару часов я справился с этой задачей и подъехал к массивным деревянным воротам, на которых красовалась медная табличка: "Орасмарская Оружейная Фабрика".
   Заглянул в небольшой строение со стеклянной дверью, которое межевало с воротами и, представляло собой, что-то вроде проходной. Постучался, привлекая внимание охранника, вооруженного тем самым автоматом Калашникова, только укороченной версии - АКСУ. Он открыл мне двери и подозрительно посмотрел в глаза. Затем осмотрел с головы до ног, окончательно давая себе и, наверное, мне, понять, что он знать меня не знает. Затем коротко спросил:
   - К кому? - И уставился на меня, как на прокаженного.
   - Мне нужен Галега Игнат Петрович. - Максимально медленно и вежливо произнес я.
   - По какому вопросу? - Все также, продолжая сверлить во мне дырку, поинтересовался страж.
   - На работу пришёл устраиваться, рекомендация у меня есть. - Решил особо не темнить перед стражем, потому что вид у него был очень недоверчивый с подозрениями, выражавшимися всем лицом.
   - Показывай! - не унимался охранник.
   - Не могу. - Отрезал я. - Рекомендация устная и предназначается она для ушей директора фабрики. А поскольку Вы уважаемый не он, так и не тратьте ни свое, ни моё время, а сопроводите к своему начальству. Еще лучше было бы просто указать мне путь, а то негоже покидать пост. - Постарался я разъяснить все стражу с максимальной твёрдостью, чтобы он понял, что отчитываться ему я не намерен.
   - А, вот торопиться с выводами, молодой человек, не стоит. - С какой-то хитростью или даже насмешкой в глазах, сказал мне охранник.
   - В, чем это я поторопился с выводами уважаемый? Я уважаю вашу службу и понимаю, что расспрашивать и интересоваться визитерами ваша прямая обязанность, но всему есть разумные рамки. Вы меня не знаете, но в этом проблемы нет. Я Камиль Сергеевич Ларин, пришёл наниматься рабочим на фабрику, на должность снаряжальщика патронов.
   - Вот видите Камиль, совсем другое дело. Чётко по существу представились, разъяснили, а то проводи, да еще и не задавай лишних вопросов. Это все-таки стратегический, военный объект, повышенной секретности и особого охранения, а не просто бакалея на рынке. Меня же зовут Игнат Петрович Галега. Я и есть - начальник этой фабрики. И о вашем визите я тоже уже информирован, но решил посмотреть, так сказать, на своего нового подчиненного вне рабочей обстановки, чтобы сразу понять, кто передо мной. - С ухмылкой, разложил всё по полкам, Игнат Петрович.
   - Вот это поворот - только и смог выдать я, просто обалдев от такого развития беседы. - Так это была проверка? Но почему Вы несёте вахту на проходной, а не сидите в своём кабинете?
   - Ну, проверять я тебя буду позже, как покажешь себя. А на проходной я подменяю Петра, который сейчас в городской лечебнице, у него там жена рожает. Петр человек ответственный и пост не бросил, зная даже, что жена вот-вот разродится, хотя я ему предлагал взять отгул. Но, так сложилось, что именно сегодня прибежал соседский мальчишка и рассказал, что его супруга Вера уже на сносях. Я его, ясное дело отпустил, принимать потомство, а сам встал на вахту. Служба есть служба. Заодно вот и придумал, как поразвлечь себя, зная, что приедет человек от Фёдора. Его помощник за патронами приезжал и сообщил мне.
   - Поразительно! - Только и выдохнул я. - Тогда приношу свои извинения, если чем-то сумел Вас оскорбить. Я по натуре человек решительный и долго распинаться перед человеком, который к моему визиту не имеет дела, не люблю.
   - Это и правильно. Всякий должен знать свое место. Если перед каждым заискивать и лебезить, то можно и худую славу заработать. - Подмигнув мне, сказал Галега, а я в свою очередь понадеялся, что он ни на что не намекает.
   - Так значит, Вы меня берете? - Не стал я углубляться в рассуждения, тем более с новым, возможным начальством.
   - Берем Камиль Ларин, заходи в каморку, чаю попьем, расскажешь о себе.
   Дальше пили чай, угощались пирожками, я рассказал историю, случившуюся по приезде в город, умело опустив все остальные подробности своей несуществующей жизни в Лагане. Но Игнат Петрович и не выспрашивал ничего такого, его больше интересовали подробности заварушки на хуторе Тепляковых, о которой он уже слышал. Я рассказал всё с воодушевлением, описывая как можно красочнее и ярче, чтобы скорее развлечь старика, чем окончательно и заслужил его благосклонность.
   Выглядел Игнат Петрович хорошо, не смотря на почтенный возраст. Седой ёжик на голове был тщательно и аккуратно выбрит почти под ноль. Комплекция была, что не есть спортивная, очень жилистый мужик, с военной выправкой. Думаю, он точно был раньше военным. Глаза очень серьезные, умные, но по-отечески мягкие и добрые. В общем, понравился мне мой начальник, нормальный мужик, сразу видно. Досидели мы с ним до наступления сумерек. После чего он мне рекомендовал отправляться домой, отдыхать, а завтра приезжать рано утром к восьми на службу, где он и произведет первый инструктаж. Я отблагодарил его за угощения и, распрощавшись до завтра с Игнатом Петровичем, поехал обратно к рынку.
   В харчевне пришлось посидеть с часок, потому что раньше времени приехал. Выпил холодного пива, которое оказалось на удивление вкусным с приятным медовым оттенком. Вообще оно было больше похоже на квас, черное, густое, самое то, после тяжелого дня, а день сегодня выдался насыщенный. Намаялся я изрядно, катаясь через весь город. Лариса вскоре освободилась, и мы неспешным шагом побрели в сторону ее подворья, которое оказалось очень маленьким, но уютным. Кобылку свою я придерживал за поводья рядышком, она не сопротивлялась и тоже нуждалась в отдыхе, заслужила. В целом я быстро привык к лошади, она оказалась простой в управлении и объездке, совсем неприхотливой, без пылкого нрава. Главное обращаться с ней аккуратно и без резких движений. Думаю, мы с ней еще сдружимся. Лариса мне показала свои владения на короткой экскурсии. Мне все очень понравилось, и своей комнатой я остался, более чем доволен. Обустроюсь тут, обживусь, вольюсь в поток местной жизни, как и учил меня сенсей. Это мой учитель по айкидо в юности. Он постоянно повторял: "Чтобы достигнуть истинного мастерства, нужно обрести гармонию с окружающим миром и слиться с потоком созидательной энергии". Вот и я постараюсь созидать, параллельно выискивая способы, как найти брата.
   Кровать в моей новой комнатке располагалась напротив большого окна, с видом на город. Потолки сарая, были высокими, почти три метра, и комнатка была не обделена высотой потолка, около двух метров. Вот и получалось что моя одинокая башня, как я ее уже мысленно окрестил, была совсем не маленькой высоты, из-за чего вид на город открывался очень достойный. Этому поспособствовало и расположение подворья, на таком себе пригорке или даже вполне себе холме.
   Я улегся на кровать, подставив подушку под голову повыше, и уставился в звёздное небо. Оно было величественно и спокойно одновременно. Звезды переливались волшебным блеском, как блестят снежинки в теплый солнечный день. Их было невероятно много, столько я редко мог увидеть в прошлом, там небо всегда оставалось на втором плане, бедно поигрывая инкрустированными дешёвыми стекляшками, приглушенными светом ночных городов. Но это сравнение только сейчас дошло до моего сознания, а раньше я также восхищался и тем, родным, но уже таким далеким небом. Я верю, что я попал сюда не случайно и все, что мне уготовано я приму с гордостью и достоинством, а небо мне в этом поможет.
  
  
  Глава 6
   Размеренная жизнь без превращения в рутину, казалось бы, чего еще можно желать. Не особо тяжелая, но интересная, и приятная сердцу, работа. Простое, немного аскетично обставленное, но очень уютное жилье. Со всем необходимым внутри и с прекрасным видом наружу. Классическая модель жизни холостяка, дом-работа, работа- дом, изредка разбавляемая посиделками в барах, чтобы совсем не одичать без постоянного общения. Нет, общение, конечно, присутствовало, и в изрядном количестве, но что подпадает под определение отношений между людьми. Когда это происходит скорее вынужденно, в рамках работы или в рамках оказания услуг, а не по простому влечению друг к другу людей с одинаковыми точками зрения или же, с одними и теми же увлечениями, и интересами. Приятнейшая часть всего этого, это свобода от постоянного внушения и навязывания социумом того, что тебе, в действительности не надо. Дорогие автомобили или же одежда, которые будут объявлять всему миру твое положение в обществе и социальный статус. Увлечение модными тенденциями, которые не приносят тебе ничего полезного, не обусловленные стремлением к саморазвитию. Даже методы само развлечения, которые тебя должны отождествлять с такими же представители социальной группы. Желание не быть белой вороной, чтобы не показаться невеждой или дать намёк на собственную "неполноценность". В общем понимании - ты заложник системы и при этом никак не связан с собственным мироощущением и духовными потребностями. В этом мире подобная мишура никому не была нужна. Люди работали, что-то производили, оказывали друг другу услуги, здесь процветал не только товаро-денежный оборот, а даже элементарный бартер, как это было заведено у наших предков. Все сводилось к минимуму, в первозданной красоте и простоте. Люди уважали друг друга не по определению, как это было заведено в моей прошлой жизни, не по размеру банковского счета или наличию государственной "корочки", которая открывала если не все двери, то многие. Здесь уважение требовалось заслужить, заработать, доказать, что ты можешь быть полезным, а не сидишь на иждивение у городской власти или народа. И все эти понятия, понимались и воспринимались мною, с глубоким уважением, не лишенной толикой гордости, что мой народ все же пришел к истинному пониманию смысла жизни, поменяв меркантильный, лживый курс на что-то доброе, созидательное, вечное. Здесь ты не подвергаешься промывке мозгов, с постоянной, доведенной во многом до абсурда, подменой ценностей. Тебя здесь не зомбируют и не переделывают в безликое существо, которое превращается из личности в специальное средство достижения властью своих собственных, идиотских и никому не нужных целей. Тебя не превращают в ресурс или единицу скота. Тебя уважают и ценят за твои личные качества, мотивируя каждый раз, но и сполна отплачивая за инициативу или рвения к общим понятиям о правильности и справедливости. Это был правильный мир в понимании его общего устройства. Моё мнение можно назвать утопичным и наивным, но осуждать человека за собственное восприятие мира никто здесь не посмеет, потому что цели здесь, может, у всех и разные, но курс один, создавать, развиваться и жить, в мире и счастье.
   Я уже два месяца жил в Орасмаре, чувствуя себя полноценным членом общества со своими правами и обязанностями. Работал, посещал тир, самообучался и само развивался. К слову сказать, тир я посещал регулярно и в своей прошлой жизни, оттачивая мастерство стрельбы из различного оружия. В этом же мире, сам Бог велел, продолжить заниматься этим, воистину приятным и очень полезным занятием. Хотя не только я был приобщен к культуре обращения и использования оружия, а почти все жители города, начиная с четырнадцатилетнего возраста.
   В Орасмаре, также как и в Лагане - это было обязательным мероприятием для всех, включая женщин. На моей фабрике, в среду был обязательный сбор для нашего цеха за чертой города для проведения тренировок по стрельбе, боевому слаживанию, теоретических занятий и прочего. Работа на фабрике была налажена таким образом, чтобы работники одного цеха имели для обучения определенный день недели, в который они за городом, на местном военном полигоне, под чутким руководством инструкторов из гарнизона армии его величества Всемира Справедливого, проводили тяжелые и изнурительные тренировки. На других производствах города проводились такие же меры. Это было очень разумным ходом, потому что власть и ее армия находилась на заморской земле и не имела возможности (или не хотела) помогать жителям Орасмара или Лагана. Поэтому местные власти этих земель в лице губернатора Святослава Никонова, решили организовать свое ополчение из жителей города. В Лагане все происходило по этой же схеме. И логика этих мероприятий была более чем ясна, а пользу сложно было переоценить. В ходе таких тренировок, работники одного цеха постепенно превращались в полноценный боевой отряд, который мог бы при необходимости выступить в составе небольшой, но обученной армии. Хотя так все было задумано в теории. Потому, что посещая эти тренировки, я видел, что на деле все выглядит совершенно иначе. Жители часто отлынивали от тренировок или относились к ним пренебрежительно, а то и вовсе, откровенно наплевательски. Мне это конечно не нравилось, но как-то повлиять на ситуацию я, к сожалению не мог. Сам же я, очень любил дни тренировок, и частенько устраивал себе внеурочные занятия по стрельбе. Мне давалось все очень легко. За время моего здесь пребывания, я словно окреп, стал выносливым, быстрым, улучшилась реакция, возросла сила. Мне даже кажется, что мне с легкостью все дается, а моя физическая форма только начала набирать обороты в лучшую сторону. Просто нужно было усердно тренироваться, а не как основная масса жителей. Хотя молодежь не относилась к этой категории людей. Молодые парни, а иногда и девушки Орасмара, прилежно выполняли свои обязанности и усердно тренировались, в надежде получить высокое звание в местной военной иерархии. В моем мире дела обстояли противоположно. Многие представители молодёжи в моей действительности, (да и наверно любые сознательные, зрелые люди) удивились бы, осознав, как много всего можно выучить и узнать, просто сделав хотя бы шаг в этом направлении. Отрезав себя от необходимости пялиться в "зомбоящик" или от просмотра ничего не дающей, сугубо развлекательной информации в сети интернет.
   Всё мое свободное время, кроме занятий спортом и тренировок, занимали посещения библиотек, и иногда даже простые прогулки по оживленным районам города, обеспечивая меня достаточным количеством информации, щедро приправленной слухами и сплетнями. (Куда же без этого?) Но посещение библиотек мне давало естественно больше. Их в городе оказалось две: муниципальная и соборная. Одна библиотека - соборная, представляла собой некий сборник книг, научных трактатов и изданий, слишком религиозного плана. Думаю, факты в ней и не сильно искажались, но правдивыми на сто процентов они не были, так как основное объяснение необъяснимого, естественно, было отнесено к божьим замыслам, его проведения и благословления. Но в целом почерпнуть информацию для общего развития, в них можно было. Они скорее были направлены на становление человека в духовном плане, на воспитания его сущности, как раба божьего и всецело обуславливали каждого человека, как его наместника на земле. Но данная тематика меня мало интересовала.
   Муниципальная библиотека, была более насыщена разнообразной научно-технической литературой, вперемешку с общеобразовательной, гуманитарной. Здесь я нашёл серьезные исторические труды, из которых мне удалось восстановить картину, произошедшую с этим миром в более давние времена. А если конкретно, то я выяснил, что эпоха, в которой жил я, считается вторым витком развития человеческой цивилизации, так называемой прогрессивно-деструктивной ее формой. В моё время, научный прогресс, массово захвативший все отрасли жизнедеятельности человечества в двадцатом веке, и ускорившийся в десятки раз по скорости развития технологий в двадцать первом веке, привел к катастрофическим последствиям.
   Прогресс подогревал рост напряжённости между крупнейшими, самими развитыми странами мира. Гонка вооружений, раздел экономических и политических сфер влияния. Борьба за мировое господство и тотальный захват ресурсных баз слабо развитых стран. Манипуляции правительствами целых государств для удовлетворения своих собственных интересов. Разработка огромного количества видов и форм по оказанию давления на конкурентов. Все это привело к чудовищной по своей масштабности информационной войне.
   Правительства ряда стран, подогреваемые лживыми обещаниями мировых лидеров, заставляли их идти на необдуманные поступки и чудовищные меры проведения внутренней политики, что в корне было не одобрено и бойкотировано народом этих государств. Это приводило к гражданским войнам, нарушениям целостности этих государств. Экономические разграбления и разбазаривания жизненно необходимых для существования нормального экономического и государственного строя, приводило эти страны в упадок и разруху, пока тем временем державы-лидеры, словно стервятники, слетевшиеся на падаль скупали их активы, превращая весь государственный устрой в заложника собственной глупости и алчности. Правительства подконтрольных стран по приказу "верхушек" проводили политику, заведомо разрушающую свое собственное государство. Мировое сообщество, понимая тенденцию, ведущую к экономическому краху той или иной страны, осуществляло финансовые вливания для поддержки экономики. А на деле, просто вешало на такое государство рабское ярмо. Так сразу несколько сверх держав, вступив в последнюю и самую крупномасштабную конфронтацию, довели все просто до абсурда.
   Камнем преткновения стало малоразвитое государство, в экваториальных водах которого нашли уникальный минерал, который обладал рядом важнейших и полезнейших свойств для многих отраслей науки и промышленности. Сам по себе минерал оказался сверх легким и супер прочным, что уже его возносило на неведомые высоты для использования в космических программах, для постройки ракет и шатлов. А отходы остававшиеся после его обработки, можно было использовать в качестве нового топлива. Такое топливо могло производить на электростанциях в десятки раз больше энергии, тратя при этом ничтожные запасы своих ресурсов. Побочным же эффектом у минерала, было обнаружена способность его частиц, изменять вредоносные клетки человеческого организма, уничтожая девяносто процентов причин всех самых неизлечимых заболеваний людей. Человечество встало на порог новой эры. Шанс кардинально изменить мир, изменить направление своего вектора развития, начать новый виток цивилизации. Полеты в космос, покорение новых миров, новейшие технологии, бессмертие, в конце концов. Вот что лежало у людей под ногами. Новая дорога, новый путь. Но соблазн оказался слишком велик. Соблазн - в одиночку обладать этими технологиями, заполучив наконец-то, такое долгожданное и такое желанное мировое господство. И вместо того, чтобы объединить усилия и начать разработку новейших технологий, люди развязали войну... Вначале информационная война захлестнула сознания простых, а во многом малообразованных граждан. Никто уже ничего не понимал. Выходя на улицу, люди видели истинное положение вещей, участвовали в многолюдных митингах и демонстрациях, пытаясь достучаться до мировых лидеров столкнувшихся стран. Но они, опьяненные грядущими изменениями в мировой расстановке сил, не желали ничего менять. Так начались война на территории государства, которому не посчастливилось обладать минералом, а затем и на материках воюющих стран. В итоге, понимая, что заполучить мировое господство ей не удастся, одна страна нанесла по государству - яблоку раздора, ядерный удар, уничтожив часть армии противника. Ответ не заставил себя долго ждать. Началась третья мировая война. Новейшие технологии позволяли применять оружие массового поражения нового типа, нанося физические разрушения для городов и промышленности, при этом не заражая экологию и не уничтожая природу, как это произошло, хоть и в единичных случая, во время Второй Мировой Войны. Боеголовки на основе нового минерала имели разрушающую мощь в десятки раз больше и при этом не заражали атмосферу, не изменяли климат и во многом, почти не разрушали неживые объекты, по типу нейтронного или водородного оружия. (Хотя на практике оказалось все не так). Так, нанося удар за ударом, три сверх державы уничтожили друг друга и всех своих стратегических и экономическо-политических партнеров. Война была стремительная и ожесточенная, и когда мировое сообщество осознало масштаб всего происходящего, было уже откровенно поздно. Мир в том виде, в котором я его помню, был уничтожен, а его остатки скатились до времен каменного века. Начался новый виток уничтоженной цивилизации, новая эра.
   Застой длился несколько веков, потому что человечество избалованное и обленившееся, утратило базовые знания и способность к элементарному выживанию. Пришлось заново учиться добывать пищу, развивать аграрные и индустриальные отрасли. Сильно помогали экспедиционные исследования, находившие законсервированные и замороженные склады, проекты, научные лаборатории базы данных с собранием накопленных человечеством знаниями. После чего последовало начало нового развития человечества, но уже с другим подходом. Те знания, которые обуславливали рост напряженности в мире, связанные с тотальным прогрессом и нехваткой энергетических ресурсов, переосмысливались. Знания, которые казались новым лидерам вновь окрепших социальных групп, слишком радикальными, или заведомо ведущими к повторению прошлого опыта в мировой истории, вычеркивались из нее полностью, вплоть до уничтожения. Либо же откладывались в долгий ящик. Так появлялись новые города и поселения, налаживались производства и коммуникации, в общем, использовался путь развития максимально связанный с мирным сосуществованием, направленным на восстановление и становление, как такового, нового типа общества.
   За этими действиями, связанными с возрождением и воскрешением нового общества, люди начали сплачиваться, сотрудничать, развивать торговлю и производство, меньше уделяя внимания развитию военной промышленности, а точнее работая на сдерживание её темпов развития. Но были и некоторые проблемы. Все: наука, промышленность, производство, образование - было взято под строжайший контроль, а опасные знания были строго засекречены. Но это возрождение происходило на останках старой славянской цивилизации и сулило лишь обретением ею новой мощи и веса в мировом сообществе, пока тем же временем, на территориях, относящихся к восточному миру, производилась и стремительно развивалась тотальная милитаризация общественного строя, под тиранскими режимами правящих идеологических лидеров, в основе политики, которых, была военизированная религия, нетерпимая ко всем. И пока одна нация набирала обороты в мирном направлении, другая напала и захватила основные города с промышленно-стратегическими объектами, оставив славян частично без ресурсов, а людей превратив в рабов, работающих за еду на захватчиков. Засекреченные объекты, которые были на консервациях, и таили в себе новейшие технологии. Те, которые позволили бы дать моментальный отпор захватчикам, как раз в большинстве своём и остались на захваченных территориях и единственным вариантом удержать агрессоров от полного истребления и порабощения славянской нации, была попытка сохранять такие данные в строжайшем секрете. Далее по плану требовалось отвоевать основные населенные пункты, на территориях которых находилось новейшее оружие и с помощью его восстановить баланс и справедливость. Важнейшей целью славянской нации стало предотвращение повторения событий, почти полностью уничтоживших мир.
  
  Информация из курса по новейшей истории второго поколения Новой Цивилизации.
  
   Читая эти книги и трактаты, научные работы и научно-социологические исследования. Складывая по кирпичику воедино фрагменты всей картины, произошедшего в то время, из которого я прибыл. (А я уже понял, что я попал в будущее). Сопоставляя те знания, которыми я обладал с полученными вновь фактами, я потихоньку приходил к выводу, что путь выбранный человечеством, в принципе, и не мог привести ни к чему иному, кроме как к тотальному уничтожению всей цивилизации. И что меня поражало и ранило до глубины души, что вся заварушка, началась именно тогда, когда человечество оказалось на пороге новой эры. Я еще тогда понимал, что человечество должно быть уничтожено и на руинах этого пепелища возродиться заново, но уже с новым опытом и новой целью. Иначе для людей было все обречено, как в физическом смысле, так и в духовном. Также я понимал, что это уж слишком радикальные меры, и надеялся на благоразумия мировых лидеров, но как я понял - благоразумие проиграло эту битву. Они сначала разграбили все, а потом и уничтожили, но только править на костях уже было некому. Так и закончилась эра, в которой я успел пожить всего двадцать шесть лет.
   Все это меня сильно потрясло и думаю, даже в чем-то поменяло. Когда я попал в этот мир, а точнее в будущее моего старого мира, я за неимением информации, воспринимал все как отличное приключение, которое спасло меня от скучной, рутинной жизни, и я впервые стал счастливым. Четкая цель - разобраться в устройстве нового мира, мне дала стимул и силы изучать и получать все новые более полезные навыки, и вот два месяца спустя я стал другим человеком. Даже если бы встретил себя в прошлой жизни, то, наверное, не узнал бы. Нет, сказать, что здесь прошел сквозь огонь и воду, я не могу, но то что новая обстановка закалила мой характер, сделала из мягкой души, огрубевшую, но не зачерствевшую корку - это факт.
   Вся эта информация была в открытом доступе, а много даже преподавалось в школах, и было обязательным к изучению, как незаменимый опыт того, как не надо делать.
   Много всяческой литературы было мною перечитано и впитано как губкой. Я взахлеб поглощал все прочитанное и искал постоянно новые источники получения информации. Поиски велись также в направлении любого рода знаний, связанных с появлением в мире будущего таких "переселенцев" вроде меня, но упоминаний или даже мифов с легендами я так и не обнаружил, но я знал, что таких по меньше мере трое- я с Настей и несомненно мой брат Кадим. Мы могли быть некой природной аномалией, совершенно случайными гостями, попавшими сюда без всяких на то причин. Но могли быть и одними из десятков и сотен других, таких же переселенцев, которые предпочитают скрываться. Тоже, что решил делать и я с момента попадания в будущее. Эти поиски ответов на вопросы были для меня не только очень важными, но и самыми сложными, и быть может, найдя ответы на них, я смогу понять смысл всего происходящего со мной и моей жизнью.
   Таким образом, кроме того, чтобы наблюдать и изучать этот мир, потихоньку растворяясь в нем, ничего больше и не оставалось. С устройством и военно-политическим балансом я уже был знаком, причем знакомство это началось уже с первых дней моего здесь пребывания. Поэтому вопросов о нынешней внешнеполитической обстановке было меньше. Хотя вопросов, связанных с простым бытовым укладом, было значительно больше. Чтобы не вводить никого в заблуждение оговорюсь сразу, что все знания, описанные выше, я накапливал постепенно, а не так, как их изложил ранее, одним махом.
   Обычной, размеренной жизни, простого рабочего фабрики, я тоже с лихвой отпил и вкусил уже можно сказать сполна. Имелось даже пару стабильных товарищей, с которыми удавалось иногда проводить время за шумными посиделками. Они тоже служили своего рода источниками знаний, но уже более субъективного характера и, несомненно, добавляли колорита в мои собственные суждения и выводы.
   Одним из таких товарищей был веселый парнишка моего возраста - Васька. Точнее Барсов Василий Викторович или как его все знали - Васька Барс. Он был типичным оптимистом и гулякой, который больше хорошей пьянки, любил только хорошую драку. По этому поводу у него были неоднократные скандалы и ссоры с женой, а женился Васька лет в двадцать и уже имел троих детишек. В связи с таким положением вещей в семье Васьки, жена не могла ничего с этим поделать. Кормилец в этих краях значил многое, да и рассчитывать, что ее уже не молодую, считай, девушку двадцати пяти лет, да еще и с тремя детьми, вряд ли бы кто-то позвал бы замуж еще раз. Наверно из-за этого Барс не брезговал и прелюбодеянием, так как был падок на всяческих смазливых кокеток и вертихвосток. Для него это было сродни спорту. Пусть не ангельский у него был характер, но человеком он был положительным и крайне интересным, что и помогало нам с ним часто и продуктивно, так сказать, проводить время.
   По традиции моего прошлого мира основным временем встреч с Василием был пятничный вечер. Мы захаживали в разные бары, вкусно ели, немало выпивали и шумно развлекались всяческими способами. В один из таких вечеров, в очередной раз, повторяя, с точностью до неприличия, весь наш стандартный увеселительный маршрут от бара к бару, от стола к столу и от компании к компании, Васька, опять же, по традиции, сильно перебрал. Едва стоя на ногах, он шумно дышал, икал периодически и требовал, естественно, продолжения гуляний. На что получил мой однозначный ответ, что это очень плохая идея. Я, понимая, что Барса уже не спасти, и он вряд ли в скором времени протрезвеет, а моё состояние было приближенно к его состоянию, но на уровень ниже. Я решил, что на сегодня хватит и пора по домам. Не обращая внимания на протесты и проклятия напарника по работе и по бутылке, я решил тащить его домой. В городе исправно работал извоз, в самых разнообразных своих видах, от повозок и тильбюри до карет и фаэтонов. В общем, дождались мы свободный экипаж, и я, погрузив тело товарища и примащиваясь рядом на сиденье, сказал ему, что нам пора в путь, навстречу приключениям. Судя по внешнему виду Барса, (а был он не только пьян, но еще и грязен) приключения ему дома были обеспечены серьезные, но это было уже не мое дело. Загрузились и помчались. Васька горланил песни, выкрикивал матерщину и всякого рода неприличности, а в какой-то момент даже попытался снять штаны и пригрозить кому-то голой задницей. Ехали с задором, который Орасмар, редко видывал.
   Дом Барсовых находился на окраине, почти возле оружейной фабрики, на которой мы с Василием трудились. Ему это обстоятельство доставляло большое удовольствие, потому что он, почти не напрягаясь, мог с утреца, даже после серьезного похмелья, хорошенько выспаться и дойти до работы пешком. Кстати ситуации, когда он приходил на работу после перепоя, были довольно нередки, за что Васька получал неоднократные выговоры от нашего начальника, строгого и гнусного Игоря Николаевича Никитина. Это был лицемерный, алчный и завистливый человечишка, который всеми усилиями пытался самоутвердиться за счет своих подчиненных, за что был пожизненно ими раскритикован. Признаться, я тоже неоднократно попадал под его гонения и служебные репрессии, в основном конечно из-за дружбы с Василием, чем за свои собственные огрехи, но это только добавляло перца в картину общей ненависти и неприязни к этому человеку.
   Подъезжая к подворью Василия, а оно оказалось не малых размеров, я постарался максимально быстро и эффективно его успокоить, хотя пыл у Барса, с приближением к дому, сам по себе как-то поутих, что не могло не радовать. Перед самым подъездом, когда ничего не предвещало беды, (а я уже как-то сам по себе дошел до такой же кондиции, как и мой напарник) Василия начало рвать. Знакомая история и ничего здесь смешного быть не могло, но, то ли алкоголь на меня так подействовал, толи просто аналогия, пришедшая внезапно в голову, но меня разразило истеричным пьяным смехом, прерываемым редким иканием. А смешно мне стало потому, что во время процесса освобождения желудка от всего выпитого и съеденного Барс начал производить очень забавные звуки по типу пиратского клича: "Аарррр! Врааар вар арррр!". Васька спрыгнул с тильбюри и, пританцовывая, сгибаясь и разгибаясь, повторял своё заклинание как мантры, что вызывало у меня повторные взрывы смеха. Я расплатился с извозчиком и тот поспешил ретироваться, дабы не попасть в неприятную историю с таким же финалом, как и у Васьки, но уже отвозя меня домой. Барс закончил своё выступление и, обтерев рот рукавом, предложил мне переночевать у него. Я, понимая весь масштаб трагедии предстоящей семейной драмы, в срочном порядке отказался, мотивируя тем, что до фабрики рукой подать, а переночевать я и там смогу. Впереди грядут два выходных, на фабрике кроме охраны никого не будет, а с ними я был в хороших отношениях, так что не прогонят, приютят. Тем более, что мне часто доводилось работать по ночам вне урочное время, чтобы успевать доделывать план по "левым" патронам. Хотя, в это я, по правде не верил, потому что знал, как все боятся Игоря Николаевича - главную занозу в известном месте у всех работников фабрики, но так было проще всего убедить Барса отступить. Сам же я решил в тихую пробраться в нашу подсобку и завалится там спать, не вмешивая в это охрану. Васька, разочаровавшись в настоящей мужской дружбе, о чем он мне сразу и объявил, грустной походкой приговоренного, но очень пьяного человека побрел домой, а я, продышавшись, поплёл в сторону фабрики, наслаждаясь бесподобным звездным небом и бодрящим своей прохладой, ночным воздухом.
   Неспешным шагом пошатываясь, но, все же, уже слегка протрезвев, я добрался до ворот ООФ и, стараясь не издавать лишнего шума, пошел вдоль забора на проходную. Фабрика хорошо охранялась, так как являлась стратегическим военным объектом на территории города, косвенно участвующего в военном конфликте, пускай еще закрытого типа. На вышках были часовые, в периметре еще пару вооруженных бойцов, но меня здесь все знали, потому что я часто прихожу, а то, и вовсе остаюсь на ночь на работе. Я же должен выдавать по десять тысяч готовых патронов еженедельно и отдавать их Федору. Как раз сегодня он забрал у меня очередную партию и привез пустые ящики для новой партии. Вот и не вызовет у охраны фабрики, мое неожиданное появление, тем более что есть разрешение от Игната Петровича.
   Я шел к проходной, от которой у меня были ключи. Заглянув в окна каморки, которая была второй комнаткой в здании проходной, увидел крепко дремлющего Петра, того самого охранника, которого подменял Игнат Петрович, (начальник всей фабрики) пока тот навещал рожающую жену. Все складывалось как нельзя лучше, потому что Петр, в связи с рождением ребенка, сильно не высыпался и последнее время брал смены именно в ночь. Для него это была возможность побыть подальше от постоянно плачущего малыша. Для меня это были тоже хорошие новости, мне не придется никого ни о чем просить, я смогу тихо пройти через проходную и пробраться в цех, где у нас с Барсом была небольшая каморка. В каморке у нас имелся диван, столик со стульями, шкаф для переодевания и даже небольшая печка с чайником. Представляя себя секретным агентом или даже ниндзей, (а по - пьяни, я себя чувствовал именно этим мастером древнего искусства, не меньше) я с шуршанием и возней открыл дверь проходной. Упал там с грохотом, зацепившись за стул и ударившись коленом, и короткими перебежками проник в цех, а дальше и в свою каморку. Благо ключи у меня были с собой. Так, даже не раздеваясь, я плюхнулся на кровать и, проигнорировав выступление мастеров лётного дела, прилетевших на вертолетах, провалился в сон.
   Не помню, что мне конкретно снилось, но ассоциации, всплывшие в голове, почему-то, напомнили сон о Насте, горевшую на костре. От этих воспоминаний и тревожных впечатлений, сон стал менее крепким, да и влияние алкоголя уже уменьшилось, я начал ворочаться в кровати. Так бывает во время беспокойного сна, связанного с тревогами, пережитыми ранее или же во время болезни, например, когда организм борется с простудой. И словно пробужденный неведомой силой, я открыл глаза. Около минуты тупо смотрел в стену, затем перевернулся на спину и попытался ухватить фрагменты ускользающего сна с эмоциями, забурлившими во мне в момент пробуждения. Перед глазами встала картина, изображавшая Настю в огне, и так явственно и реалистично, что казалось, чувствовался запах гари. Принюхался, да так и есть пахнет чем-то горелым. Еще полминуты мозгу потребовалось на обработку информации, прежде чем он начал бить тревогу. В воздухе по-настоящему пахнет гарью - пожар. Я вскочил с дивана, осмотрелся по сторонам и, не обнаружив источник запаха дыма, моментально выскочил из каморки. Попутно больно ударившись ногой о порог. Издал дикий, душераздирающий вопль, выматерился уже не так громко и помчался в цех. Выход каморки через угловой коридор, выводил как раз в цех. Оказавшись внутри большого, с высокими потолками, помещения, я оторопел от увиденного. Часть цеха пылала в огне, но, еще не успев, как следует разгореться и распространиться на всё помещение, огонь быстро продвигался, поглощая в своем пылу все новое пространство. Едва уловимо, почти подсознательно, я увидел в самый последний момент, словно несколько теней, метнувшихся в сторону выхода из здания, но, не придав этому значения, поспешил тушить пожар. (Как выяснилось потом, никого здесь быть не могло, так как тот выход, в сторону которого метнулись тени, был запечатан много лет). Метнувшись в сторону уборной, ударом ноги выбил дверь, и, не теряя времени, начал искать посуду. В уборной ничего подходящего не нашлось, и я рванул обратно в нашу коморку. Там имелись два ведра и таз. Хватая оба ведра, складывая их, друг в друга стопкой, другой рукой схватил таз за ручку-ушко. Помчался снова к санузлу. Открывая краны на полную начал подставлять тару. Спустя пару минут, я уже наполнил два ведра и, пиная ногой таз под напор струи, схватил оба ведра и побежал в цех. Увидел, что возгорание началось возле окон недалеко от моего рабочего места, и рефлекторно отметил в сознании, что они окна целы, их никто не разбивал, но обычно закрытые ставни, на некоторых были открыты настежь, чего раньше я не замечал. Но сейчас было не до этого, и я побежал к очагу возгорания. Возле станков, на которых производилась зарядка патронов, лежали спринцовки с маслом и промасленная ветошь, для смазки механизмов. Они то и горели сильнее всего. Оборудование, хоть и было сделано в основном из металла, но было установлено на помосты и столы, сделанные из дерева. Не уверен, что здесь сильно заморачивались над правилами техники безопасности. Например, такими как, обработка дерева невоспламеняющимися жидкостями. На ходу размышляя, я начал выливать воду из ведра. Не пытаясь потушить огонь, а пытаясь сбить пламя с горящих вещей. Само по себе тушение огня ни к чему полезному не приведет, надо тушить именно предмет, который горит, так называемые очаги возгорания. Горела площадь не более трёх квадратных метров, не так чтобы большая по размерам, но жар от нее был уже ощутимый. На улице особо не было ветра, и даже не знаю, хорошо это было или плохо. С одной стороны, в безветренную погоду, угарный газ так и продолжал скапливаться в помещении, а с другой, чем меньше ветра, тем меньше скорость распространения огня, что привело бы к образованию попутно новых очагов. Но пока пожар не перешел в стадию полномасштабной стихии, еще был шанс его потушить.
   Выливая на станки и оборудование второе ведро, я услышал, как распахнулась дверь в цех, и в нее кто-то вбежал, громко матеря, на чем свет стоит все вокруг. Это спохватился Пётр. Не знаю, что его разбудило, но он вряд ли смог бы почувствовать запах дыма, а вот шум, который я поднял, уже мог разбудить кого угодно. Он вбежал, а когда увидел меня, то встал как вкопанный, затем почесал репу и выдал:
   - Это что тут такое происходит? А ну прекратить безобразие! - Я на секунду тоже тормознул, кинул злобный взгляд на постоянно спящего сторожа и командирским голосом заорал на него:
   - Ты что совсем охренел? Пожар тут, вот что. А тебе что показалось, что я тут шашлык затеял пожарить? - Вероятно в темноте, Пётр никак не смог меня разглядеть из-за отсутствия света в цеху, а единственный источник освещения, то есть пожар, плясал как умалишенный африканский шаман, во время обряда жертвоприношения, искажая и без того нечеткую картинку.
   - Ларин ты, что ли это? - Я, пробегая мимо него, и показывая на ведра, у меня в руках заорал:
   - Пётр, дрючить тебя в горло, давай помогай, а то сгорит тут все к черту. Беги за песком и принеси багор или что у нас тут есть, надо растащить ветошь, а то не тухнет она, зараза. - Пётр еще секунду смотрел мне вслед, пока я мчался с ведрами в уборную, затем выбежал из цеха. Я крикнул ему, чтобы он позвал часовых и охрану периметра, а то одни бы мы не справимся. Затем, забежав в туалет, оттащил тазик, с водой, которая уже хлестала через его края, поставив под оба крана по ведру, схватил его обеими руками. Все же таз был тяжелее ведер, да и не удобный он, широкий. Торопясь и сильно расплескивая воду через края, мощным толчком и размашистым движением выплеснул содержимое таза на станок, частично потушил его и снова убежал. Возвращаясь с наполненными ведрами, увидел Петра, который, не смотря на свою грузность, ловко бежал, таща в одной руке багор, больше почему-то похожий на швабру, а другой рукой волоча по земле ящик с песком. Я сказал ему, чтобы он растаскивал шваброй ( а это именно она и оказалась) тряпки и по возможности выносил на улицу всю тару с маслом и мазутом. Он виновато и как-то испуганно улыбнулся в ответ на мою матерщину, по поводу отсутствия настоящего багра и наличия швабры, ставшей его заменителем, но молча начал исполнять мои приказы, не теряя времени. Я же один за другим, выплескивал из ведер и таза воду поочередно, то на станок, то на часть конвейера попутно засыпая песком уже вытащенные из огня, но еще горевшие промасленные тряпки. Минут через десять, к нам присоединились остальные сотрудники безопасности и начали помогать. Так спустя сорок минут усердной и немилосердной работы, мы все вместе справились с ситуацией и потушили пожар.
   Когда последний огонек был задушен струёй воды из ведра, у меня в нем еще осталась вода, и в каком-то дурацком порыве, я вылил её на себя. Затем мы с Петром вышли на улицу, и я особо никогда не куривший, попросил у него папиросу. Когда тот поднес мне спичку давая прикурить, я глянул на огонек, насмешливо заигравший на ее конце, задул ее и плюнул в сторону. Папиросу я не вернул владельцу, тот уже жадно курил другую.
   Затем у нас с Петром состоялся разговор, по поводу всего произошедшего. Я честно рассказал ему, как все произошло, и он, как мне кажется, поверил. Потом я объяснил ему, что когда сюда приедет начальство, то скорее всего, Игнат Петрович нам поверит, а вот гнусный начальник цеха, даже если поверит, то за моё проникновение на территорию фабрики в пьяном виде, устроит настоящую адскую жизнь, чего мне сильно не хотелось. Дальше я объяснил Петру и то, что узнав о спящем на посту охраннике, Никитин тоже не будет в восторге, и вся перспектива, ожидавшая меня, будет с удовольствием применена и в отношении Петра. Тот минуту посопел, но признав в моих словах истину, предложил немного изменить факты события. Я согласно кивнул и сказал, что у меня уже имеется версия и что вреда никому не будет от нашей маленькой неправды. Мы с Петром были уверены, что никто из нас не был причастен к трагическому инциденту. Может даже, получим премию, за спасения фабрики. Если разобраться, если бы не наше вмешательство, все могло закончиться куда печальнее. Например, Петр проснулся бы, но было уже поздно, фабрика пылала бы охваченная огнем. Он, опять же, согласился со мной, особенно с частью про премию и про героически спасенную нами фабрику, и согласился пересказать именно эту версию.
   Еще во время пожара, я сказал Петру, чтобы он вызвал пожарный отряд на помощь и поставил в известность руководство. По всему городу были проведены линии связи, по типу телеграфного сообщения, но с возможностью передачи звуков - телефон. Устройство было мне знакомо по детству, такой дисковый аппарат импульсного набора, каким пользовались в советские времена. Пожарная команда уже приехала и ковырялась в остатках сгоревшего оборудования и инвентаря, а мы с Петром ждали приезда начальства. Остальная охрана, была вновь отправлена по своим постам. Первый приехал Галега, за ним в течение пяти минут влетел Никитин, и быстро проинспектировав масштабы ущерба, помчались к нам с очень воинственными физиями. Начался допрос:
   - Что тут произошло? - Тараща глаза и плюясь, заорал начальник цеха.
   - Погоди орать Игорь Николаевич, дай сначала они все спокойно расскажут. - Утихомирил подчинённого Игнат Петрович. - Петр рассказывай!
   - Ну, а я чего? Я был на посту, не спал, вот, ну и пожар. Я туда, а там он. Ну а дальше вы знаете. - Очень сбивчиво и заметно нервничая, поведал историю Петр.
   - Кто он? - посмотрел на охранника Игнат Петрович. - И где это там? Ты толком-то скажи, а то ничего не понятно.
   - Так я и говорю, не спал на посту, тут вдруг пожар, я побежал к цеху, а там Камиль тушит его. Я говорю: ты откуда, а он мне, что мол, мимо шёл и прибежал тушить, а потом сказал, чтоб я звонил Вам и в пожарный отряд. Я позвонил и побежал помогать тушить. Всё.
   - Что ты нам лапшу вешаешь? Ты два слова связать не можешь. - Сбился опять на крик начальник нашего цеха.
   - Спокойнее Игорь, пусть лучше Камиль пояснит все. - Снова угомонил заместителя управляющий.
   - Петр все правильно говорит, хоть и не очень внятно. - Сказал я, злобно глядя на Петра, а тот виновато уставился на меня. - Я пошел в коморку за инструментом, увидел сначала дым, а когда выбежал в коридор, то и языки пламени, маячившие в коридоре ведущего в цех. Понял, что случилась беда, и помчался тушить пожар. Нашел ведра и тазик и начал бороться с огнем. Тут появился Пётр, и я сказал ему звать помощь, что он мгновенно выполнил и примчался мне помогать. Так, совместными усилиями мы справились с пламенем и стали дожидаться вас и пожарный отряд.
   - А, что ты здесь делал посреди ночи? - С нотками недоверия, спросил меня Игнат Петрович.
  - Да мне вот тоже интересно, какого черта ты шляешься ночью по военному объекту. - Язвительно бросил мне Никитин.
   - У друга я здесь был. Василия Барсова. Вы должны знать - это мой напарник, вот его провожал домой и решил зайти на фабрику доделать незаконченную работу. Потому что транспорт уже не ходит, а пешком идти домой было далековато. Да, что я Вам рассказываю, итак все понятно.
   - Как же? Должны ли мы знать этого разгильдяя Барсова? Хотели бы не знать, да не можем,- он напоминает о себе все время. - Зашипел Никитин и обратился к Игнату Петровичу с ябедами. - Я Вам уже докладывал про этого Ваську Барсова, он совсем обнаглел, часто приходит полупьяный на работу потому, что шляется по ночам с кем попало по кабакам. Это где такое видано?
   - Ну, здесь Вы преувеличиваете Игорь Николаевич. Он в рабочее время ни-ни, принципиальнейший человек, тем более ударник труда, месячную норму в 3 раза перевыполняет. - Заступился я за товарища.
   - Да знаю я Василия, любит он выпить, но и работы не боится, а когда одно с другим не перекликается, и не мешает, то ничего плохого не вижу в этом. Твои кляузы, Игорь Николаевич, у меня имеются на всех, включая здесь присутствующих. - И он посмотрел почему-то не меня. - Так, что давай по существу, надо разобраться, как это все произошло. Управляющий вновь посмотрел на Никитина, затем снова на меня и продолжил: - Так ты Камиль мимо проходил, поработать захотелось? Выходит, совпадение удачное?
   - Ну, можно сказать и так, да и дорога тут одна к Васькиному хутору, мимо фабрики все равно проезжаешь. Да и не понимаю я ваших вопросов. Если Вы намекаете, что я причастен к пожару, то глупо это все. Зачем мне поджигать, а потом тушить?
   - Это - не твоего ума дело, выводы делать. Власти без тебя разберутся. А они разберутся, уж ты не сомневайся. - Снова начал наезд заместитель управляющего.
   - Мне скрывать нечего, так что не дождетесь. Чего бы, Вы не ждали, товарищ Никитин. - Уже не выдерживая такой наглости, процедил, сквозь зубы я.
   - Ладно, хватит Вам двоим собачиться! Надо выяснить причины возгорания и принять срочные меры, чтобы это все не повторилось. - Громко и твердо сказал директор и прожигающим взглядом окинул заместителя. Тот вроде успокоился, но гниль в его глазах, так никуда и не ушла. Ну, должен он обвинить кого-то, не может он без этого. В это время пожарные закончили осмотр цеха и, один из них подошёл к нам:
   - Значит, что я могу сказать Игнат Петрович? Судя по всему - это был поджог. Конечно, там хватает чему загореться, но вот источника здесь быть не может. Правило возникновения пожара, какое? Во-первых, пожар - это возникновение неконтролируемого горения, развивающегося во времени и пространстве. Во-вторых, само по себе горение - это химическая реакция окисления, сопровождающаяся выделением тепла и излучением света. Нужно всего три условия: предмет возгорания, источник выделения тепла, действующий на предмет возгорания и окислитель, которым в природе выступает кислород. Так вот, понятие самовозгорания - это возникновение горения без воздействия источника возгорания. Это значит, что должны сложиться должным образом обстоятельства, чтобы возникло горение. Например, солнечные лучи, преломленные сквозь брошенную стеклянную бутылку, сосредотачивают луч на предмете горения (сухая трава), вот и происходит самовозгорание. В ночное время такого просто быть не может.
   - Понятно, что ничего не понятно. - Сказал Галега. - Так, узнать, кто поджёг, нет возможности?
   - В теории можно, но это уже надо проводить расследование с экспертизами и всеми необходимыми мероприятиями. - Расплывчато сказал пожарник. - Но одно скажу точно, если бы не твои парни, то через пару часов, спасать бы уже не было чего. Всё бы выгорело.
   - Как же? - Фыркнул Никитин и сплюнул на пол. Игнат Петрович не обратил на него внимания.
   - Тогда нужно это выяснить. Иначе боюсь, трагедия может повториться. И в следующий раз, могут быть жертвы. - Подытожил управляющий.
   - Сделаем. - Сказал пожарный и удалился. Затем Игнат Петрович взял под локоть Никитина и отвел его в сторону. У них начался какой-то разговор. Говорили они тихо, но судя по жестам и мимике Никитина, он явно был не доволен выводами пожарного, что мы не устраивали пожар, а наоборот спасли ситуацию. После короткого, но эмоционального разговора, Игнат Петрович подошёл к нам, высказал Петру благодарность за бдительность и пообещал выплатить премию. Никитин с недовольной миной ушёл к себе. Затем отправил его сдавать смену и идти отдыхать. Пётр не скрывая восторг, чуть не вприпрыжку удалился, а управляющий явно собирался поговорить со мной.
   - Камиль, хочу тебе выразить личную благодарность и извиниться за Игоря Николаевича. Он хоть и бывает сильно резким в отношении к подчинённым, но работу он свою тоже знает, и нюх у него на провокации и спекуляции, отменный. Я ему верю, когда у него возникают подозрения. Нет, ты не подумай, в то, что вы с Петром как-то замешаны, я точно не верю. Но возможно, кто-то работающий на фабрике в этом замешен. Это не лишено логики. Как думаешь?
   - Спасибо за доверие, я сделал то, что должен был. Тем более это в моих интересах, мне еще тут поработать хочется, нравиться мне здесь. А с Игорем Николаевичем у меня особо проблем не возникает, просто не люблю необоснованных обвинений. На счет ваших подозрений, мне, нечего сказать. Я тут человек новый и мало с кем общаюсь, особенно вне рабочее время. Разве только с Василием, да и все.
   - Ну, ладно. Тебе кстати тоже премия полагается и благодарность лично от меня. - Он пожал мне руку и отправился в свой кабинет. А я покрутил папиросу в руках и закурил.
  
  
  Глава 7
  
   Выходные были изрядно испорчены событиями, связанными с пожаром. Мне, и Петру тоже, приходилось приезжать на допросы в полицию и комендатуру. Если комендатура занималась происшествиями, связанными с преступлениями совершенными племенами Тыман, Дауа и тому подобным, то есть, выполняли, по сути, работу разведки и контрразведки, то полиция, которая была тут военной и могла быть мобилизована на случаи столкновений с племенами, все же занималась внутренними преступлениями. Но в данном случае фабрика являлась не только коммерческим объектом, но и военно-стратегическим, поэтому приходилось сотрудничать со всеми подразделениями, и иногда даже по несколько раз. Версия, которую мы излагали неоднократно, как вместе с Петром, так и по отдельности, была не сильно искажена неправдой, поэтому даже Петр после нескольких повторений, уже не путался в показаниях, как это был в первый раз сразу после пожара. От работы на время следствия меня тоже никто не освобождал, так что приходилось ездить к военным полицейским и в комендатуру после рабочего дня. Я был заинтересован в результатах расследования потому, что все-таки испытывал вину за произошедшее. Понятно, что напрямую, моей вины здесь не было, но события той ночи, все же оставили в памяти отпечаток того, что я, возможно, все-таки в чем-то виноват.
   Пройти мимо такого охранника как Петр, не составляло труда, особенно если знать о рождении у него ребенка и специально выбрать его смену для поджога, но знать о моём присутствии на фабрике не мог никто. Поэтому подозрения Игната Петровича, о причастности кого-то из "своих", мне не казались, слишком надуманными. Но как поджигателям удалось все провернуть, даже не находясь на территории фабрики? Пожарный инспектор, четко сказал, что это был поджог. Оставалось понять, с какой целью он был осуществлен и кем именно, но, не имея представления о местных реалиях, ответить сам себе я не мог. Поэтому успокоился тем, что вряд ли чем-нибудь еще могу помочь в этом деле. Вот и оставалось гадать и ждать возможных результатов.
   За всей этой суетой пролетела вся рабочая неделя, к силовикам меня вызывали последний раз в четверг и сказали, что вероятно в последний раз, если не появится новая информация о поджоге. Я даже заходил к пожарным, пытаясь узнать подробности, но они мне сказали, что эта информация засекречена и я остался, ни с чем. А к концу недели мне это уже и самому все надоело, и я постарался абстрагироваться от этой проблемы. С Васькой я не общался все это время. Это была одна из тех недель, когда наши смены не пересекались по службе. Но к пятнице мы по традиции решили собраться где-то и отметить мою премию, которую Игнат Петрович торжественно вручил нам с Петром после смены. Так и договорились пойти и организовать все это дело.
   Конец рабочего дня всегда встречаешь в приподнятом настроении. Даже, если ты любишь свою работу,( что очень редко встречается в жизни) к завершению смены тебе приятно осознать, что ты отлично поработал, выполнил норму, а быть может, сделал работу немного наперед. А в пятничный рабочий день, который уже закончился, ты даже не спешишь поскорее уйти с работы, потому что понимаешь, что впереди тебя ждут выходные, и ты сможешь уделить немного времени себе. Вот так и я сейчас шел по коридору цеха из душевой, которая здесь к счастью была, с благоговейным лицом, в предвкушении не только выходных, но и премии за спасение цеха от пожара. Я уже был переодет в легкие темно-серые штаны из парусины и тонкую черную рубашку. На боку болталась кобура с фортом- 12, а в кармане полязгивали два сменных магазина. Я поднялся на второй этаж, где находились кабинеты или офисы, как их называли в моё время (хотя ничего общего). Это были комнаты, в которых обычные выкрашенные стены смотрели на тебя, без претензий на роскошь. В кабинетах простая, деревянная мебель, никакого шика или даже комфорта. И кабинет бухгалтера не сильно- то и отличался от кабинетов заместителя управляющего или даже самого директора. Я свернул в один из коридорчиков, который вел в конце своего пути к двери шефа и только собрался постучать, как дверь передо мной распахнулась, и я чуть лбом не протаранил очень привлекательную особу женского пола.
   - Извините я ...- Дальше я не нашелся, чем продолжить, смутился, вероятно, покраснел, но взял себя в руки и сказал.- Проходите, пожалуйста, и еще раз извините.
   Незнакомка, с коротковатыми, стриженными под карэ, черными волосами, с невероятно смолянистыми, бездонными, как вселенная, черными глазами, и с чудными пухлыми губками, чуть смутившись, улыбнулась, едва шевельнув уголками рта, кинула на меня пламенный взгляд и удалилась. Она вышла из кабинета шефа. Я провел её взглядом до поворота в боковой коридор, и только тогда выдохнул, когда понял, что с момента, как я ее увидел, не дышал. Глаза пекли из-за отсутствия влаги в них, они, напрочь, пересохли. "Я что и не моргал?" -спросил я сам себя. Странный эффект, такого еще не была удостоена ни одна девушка в моей жизни. Ну да ладно, постучал, вошел в кабинет к шефу:
   - Ничего себе Игнат Петрович у Вас посетители. Я даже речь потерял на секунду, когда ее увидел.
   - Да уж. - Невнятно подтвердил Галега и как-то грустно посмотрел в окно. - Красивая, но не в той команде играет. - Фраза показалась мне двусмысленной, в моё время во многих странах однополые отношения и даже браки были узаконены, но здесь вероятно подтекст был иной, не те здесь нравы, хотя уточнять я не стал. Получил премию, выслушал слова благодарности, хотя произносил Игнат Петрович явно заученную фразу без энтузиазма, так, как вероятно, разговаривает сильно огорченный и подавленный человек, или сильно чем-то озабоченный. Я сделал вид, что не заметил состояния шефа, подумал, если бы ему нужна была бы жилетка, чтобы выплакаться, он выбрал бы, не меня. И направился на встречу к Барсу.
   Встретились мы в кабаке, под загадочным названием "БББ", который нам нравился своим неповторимым колоритом и веселенькой, но уютной обстановкой. В Орасмаре вообще все бары были похожи друг на друга, и их владельцы, всячески пытались выделить своё заведение чем-то необычным. "Фишкой" данного заведения были чучела медведей в шерстяных свитерах с гитарами наперевес у одного, в руках у другого и так далее. Чучела были тоже разнообразными, как по размерам, так и по цвету шерсти, и по фасону свитеров. Отличались разнообразностью поз и разновидностью гитар. Между собой люди этот кабак называли "Триб", потому что никто не знал расшифровки всей аббревиатуры. Единственный подозрение на одну из букв "Б", было собственно имя его хозяина, а звали его Барри Каримов. Были даже конкурсы, устраиваемые завсегдатаями по расшифровке названия. Главным призом, был годовой абонемент на всю еду и выпивку для победителя, включая всех его друзей, с которыми он мог поместиться за один стол. Но условием победы, было полное совпадение каждого слова в аббревиатуре. У Барри Алиевича Каримова был даже нотариально заверенный документ с подтверждением правильного названия, чтобы он не смог схитрить. Но зачастую правильный ответ не угадывал никто, и все дружно, целым заведением, путем нехитрого голосования выбирали самый смешной вариант. На прошлой неделе, как раз перед пожаром, когда мы с Барсом знатно накидались, мы именно здесь и были - в "Трибе". И в тот день тоже был по традиции такой же конкурс. Какой вариант победил, я не помню, но некоторые варианты были такими: "Бык бодал бабу", "Бело-бурый бобёр", "Братья брали беляши", "Бобровая барсетка барсука" и тому подобное. Было очень весело.
   - Камиль привет! Рад тебя видеть отважный пожарник. Я заказал столик в углу у стены, как обычно. - Сказал Васька мне, и мы хлопнули по рукам.
   - Здоров Барс! Взаимно. Чего это я сразу пожарником стал? Можно просто- бесстрашный герой Великого города Орасмар. - Горделиво закинув голову вверх, посмеялся я.
   - Ладно тебе герой, помахал немного вёдрами и загордился? Я, можно сказать, тоже заслуженный отец семейства и почетный работник фабрики. И орден свой держу под подушкой, чтоб никто не завидовал.
   - Да ну? - Удивился я. - А ты и не рассказывал мне никогда. Ну, тогда в такой героической компании не грех и по бокалу пива пропустить.
   - Нет! - Твердо заявил Барс, поднимая указательный палец вверх. - Пропускать - это не наш метод!
   - Тогда после тебя, герой. - Пригласил я товарища за стол, и мы уселись. Подбежала миловидная официантка Варя, и мы сделали заказ.
   Долго пили, я уплетал жареное мясо с картошкой, а на закусь у нас была тарелочка свежего, солёно-моченого сала с прожилками, и квашеная капуста. Вот сколько мне доводилось за всю жизнь отведать различных изысканных блюд, перепробовать еду разных кухонь мира. Даже та еда, к которой я был сильно неравнодушен, особенно к итальянской и крымско-татарской, считал для себя эталоном в сочетании вкусов, а также простоты и утонченности, не могли сравниться с той, что сейчас была на столе. Восхитительная дань традициям украинской кухни: сало, лук с чесноком, черный хлеб и горилка. Не говоря уже о борще с пампушками. Вот поэтому такой стол был мне милее всего на свете. Мы сидели с Барсом, наливали водку из запотевшего графина, подхватывали с тарелки по куску сала, макали его в блюдце с горчицей и, занюхивая черным хлебом, устраивали себе праздник живота. Обычный, простецкий отдых для работяг. Я рассказал всю историю о пожаре из первых рук, а Барс любопытными глазами сверлил во мне дырку, переспрашивая и уточняя подробности происшествия. Изредка он всплескивал руками и одобрительно кивал головой. Интересная беседа, превратилась в интересное рассуждения о том, кто бы мог быть поджигателем, и кому это было надо. Так, слово за слово, он мне рассказал о своей гипотезе:
   - Знаешь Кам, а ведь у меня есть подозреваемые? - С легким прищуром глаз, сказал мне Васька.
   - Да ну? - Оторопел я, от такого заявления. - Излагай, интересно послушать.
   - Знаешь ли ты, что в городе Орасмар, кроме нашей городской оружейной фабрики, есть еще одна? Она не такая большая, но способна тоже выпускать много оружия, особенно, если это касается автоматов Калашникова и разных видов пистолетов. И самое уникальное то, что у них есть чертежи "калашей" очень продвинутой конструкции, которые выпускали наши предки. Это оружие так называемой сотой серии, а также АК-12 и еще очень интересная игрушка, которая называется Абакан, начальная скорость первых двух пуль у которой, достигает 1200 выстрелов в минуту. Да и, всего по не многу у них хватает.
   - Вот тебе и новость. - Только и смог выдавить я. - Это ж что получается, у нас есть прямые конкуренты, которым пожар на фабрике очень даже выгоден?
   - Да, но это еще не все. Владельцами этой фабрики являются уроженцы племени Дауа, братья Бараевы, которые приехали в Орасмар много лет назад и открыли свою фабрику. Оружейная мастерская братьев Бараевых она называется. Они не сильно афишируют свою деятельность, потому что их товар не для широких масс и поговаривают, что часть оружия производится для племен слуг Таухида. Да и дорого в целом у них оптом закупаться, даже для властей города.
   - Вот я и удивляюсь твоим словам, потому что не видел толком серьёзных новинок в Орасмаре, хотя в Лагане их полно. - Соврал я, зная, что перепроверить мои слова у Васьки не получится. - Вон, например, у Глеба, моего напарника, видал какая "снайперка"?
   - Нет, с Глебом я твоим не знаком, а какая у него? - Как-то ревниво сказал Барс.
   - СВУ называется. Это укороченный вариант снайперской винтовки Драгунова. Знаешь такую?
   - СВД-ху знаю. А за СВУ слыхал, но не видел, хотя говорят, что у наших разведчиков очень много разного вооружения, еще из старых запасов предков имеется. Про бункеры и склады консервации слыхал? - Перейдя на шепот, процедил Вася.
   - В общих чертах, но ничего конкретного. А ты знаешь, чего? - Я кое-что читал в библиотеках города, что имеются такие сведения о тайных складах, которые были законсервированы еще до Последней Мировой Войны.
   - Вот-вот, и я слыхал. - Васька шумно отхлебнул пива и разлил по рюмкам водку. Я не стал расспрашивать про эти склады, понимая, что Барс все равно знает не больше того, что написано в книгах, да услышано им в сплетнях.
   - Так, а что насчет этих Бараевых, а то мы отдалились от темы?
   - А что на счет них? Их два брата Аслан и Марат. Аслан старший и фактически управляет всем бизнесом, серьезный, всегда вникает в суть в делах, его часто можно у нас на рынке видеть, он там со свитой своей иногда прохаживается. Кстати часть рынка ему и принадлежит, хотя я думаю что, просто платят ему как бы за охрану, но основная деятельность - это все же оружие. Он и властям города что-то продает, отрядам разведки и специальным войскам, которые на зачистки ходят. Мне кажется, что именно поэтому губернатор и не связывается с Бараевыми, из-за своих торговых отношений с ними. Остальную часть рынка, кстати, сам губернатор и держит.
   - А младший что?
   - Марат - он разгильдяй. Живет на семейные деньги, по барам-кабакам расхаживает, с девками разными, из продажных в основном. Кичится деньгами, одевается в меха, кожу, да и нечета он брату. Ленивый, любит пьянки-гулянки, дебош пару раз устраивал в "Северном сиянии" (это ресторан из самых дорогих в Орасмаре) так, что его полицаи забирали, а брат потом выкупал из каталажки. Одним словом, разгильдяй. (Есть более удачное слово для описания.)
   - Ну, предположим мотив у них есть, а почему ты думаешь, что это они? Доказательства или хотя бы намёк на их причастность, есть?
   - Доказательств у меня нет, но я и не говорю, что подозреваю их обоих. Подозрения как раз на счет Марата.
   - Вот как? И с чего они у тебя появились? - Не особо понимая, к чему клонит Васька, спросил я.
   - Сплетни уже давно ходили, что младший хочет подсидеть Аслана и прибрать бизнес к рукам. Их часто видели на людях, когда у них вспыхивали ссоры, и ходят слухи, что спорят они на счет оружия, а точнее Марат хочет прекратить торговлю с местными властями по причине национальной неприязни. А весь поток оружия перенаправить в племена, для их укрепления в огневой мощи. Аслан против этого, потому что он, гораздо миролюбивее, и все же деловой человек готовый торговать с теми, кто покупает, извлекая выгоду. Он с властями в хороших отношениях, поэтому они и закрывают глаза на его протекцию рынка.
   - Хм. - Только и промычал я, размышляя над тем, что не все в мире меняется. Есть, например, вечные темы: крыша и торговля, вражда братьев, выгода и алчность. Конечно, вся эта информация мало тянет на ниточку для раскрытия поджога, да и дознаватели, наверняка, имеют всю эту информацию, причем в полной картине, а не только слухи и сплетни, которыми поделился Васька. Хотя, чего я парюсь? Меня это уже точно не касается, это дело силовиков, вот пусть и отрабатывают оказанное доверие.
   - Вот тебе и хм. - Сказал Барс и протянул мне рюмку. Мы стукнулись ими, и проглотили холодную, водку не морщась, закусывая квашеной капустой. А Васька тем временем продолжил: - Теперь ты понимаешь, что тут все неспроста, хотя доказательств, ты прав, нет. Да и где им взяться.
   - Ты понимаешь Вась? - Я немного замялся, до конца не решаясь открыться перед товарищем, все же мы были слишком мало знакомы, но сказал. - Пожар начался, почти возле моего рабочего места. Я чувствую себя отчасти виноватым в случившемся.
   - Да ладно, шутишь что ли? - Вздыбился Василий. - Если бы не ты, там бы и камня не осталось. Все бы сгорело. Хорошо, что ты там заночевал. Вот и подоспел вовремя на пожар. Не парься ты.
   - Да? Тебе легко говорить. А я, между прочим, незаконно патроны для коммерческих целей делаю. И продаю их налево.
   - Да ладно тебе, Камиль, знаю я. И, как бы тебе сказать, не ты один промышляешь на фабрике "леваком". Понимаешь? Те ящики, в которые ты патроны грузишь... они, ну не совсем простые.
   - Не понял. Как это не совсем простые?
   - В этих ящиках двойное дно. И в это дно я складываю комплектующие от оружия, которые мы производим. Ты затем в них грузишь патроны и все это добро, благополучно увозится с фабрики.
   - Вот это новости. И давно ты этим занимаешься? - Спросил я.
   - Да какая теперь разница? Пожал плечами Барс.
   - А как же Галега? Он, что тоже в курсе?- Удивился я.
   - Нет, на счет этого он не знает, да и незачем ему знать. Он получает свою долю от твоих патронов и от моих тоже, так зачем старика расстраивать?
   - А кто тогда в деле? - Решил я понять схему до конца.
   - Федор и твой покорный слуга, но я сейчас не об этом, Камиль. Про ящики я еще тебе расскажу... - Я прервал его на полу слове.
   - А вдруг расследователи найдут улики и нас прижмут? -Предположил я.
   - Ну... ну ты конечно прав, но я думаю все обойдется. - Немного насупился Василий и отставил кружку с пивом на стол, явно размышляя над этой проблемой. - Думаю у Игната Петровича, все схвачено. Он прикроет.
   - Ладно, чего гадать-то? Устроили тут ромашку - узнают не узнают. Главное, чтобы узнали, из-за чего пожар произошел. Если бы мы знали какие-нибудь подробности поджога, то еще что-то и смогли бы проанализировать, а так - ни-че-го.
   - Тут ты не прав. - Сказал Василий и картинно заглянул мне в глаза - Есть еще кое-что...Если уж на чистоту, то слушай...
   - Что? - Так же впился в глаза Барса я. - Говори, не томи!
   - Был я у пожарного инспектора, сразу после того как ты к нему ходил. Тебе не говорил, не думал, что он и мне что-то скажет, хотя у него должок передо мной есть, в карты он мне сильно проигрался и еще долг не отдал. Так вот подумал я, подумал, да решил ему половину долга простить за информацию. И знаешь, что он мне рассказал? А то, что это и вправду, был поджог. Он почти уверен, но доказать это невозможно. Нет следов поджога, кроме того, что они нашли там кое-какое вещество, точнее его выжженные остатки. Желтоватый порошок, но в целом опознать его не удалось.
   - И что из этого? - Продолжая не понимать, спросил я у Василия.
   - А то, что пожарные эксперты сделали вывод, что это не поджог, а на месте производства произошло самовозгорание. Смешались какие-то вещества или жидкости, установить природу которых не удаётся из-за почти полного их уничтожения огнём. И вот такую экспертную оценку они и предоставят расследователям, а также в комендатуру. Ты понимаешь?
   - Это что же получается? Ночью кто-то до моего прихода, смешал какие-то вещества и оставил возле моего рабочего места? - Уже совсем ничего не понимая, сказал я.
   - Нет Камиль, боюсь узнать, когда эти вещества тебе подбросили, мы не сможем узнать. Но мы точно знаем, что это был поджог, как это знает эксперт, но он в своем рапорте это не напишет. Кто-то на него надавил и он боится лишиться работы. Но, пожар не достиг нужной цели, и дело, скорее всего, замнут. Хотя, если бы не ты, сгорело бы все к чертям, под основание. Пожарные бы и моргнуть бы не успели, а позже эксперты сделали вот такой вот вывод, что не поджог это, а самовоспламенение.
   - Тогда совсем не вяжется. Кто-то устраивает пожар, пытаясь обставить все как несчастный случай. Возможно, даже пытаясь подставить меня. Я предотвращаю, случайным образом эту катастрофу, а следов-то, вроде, как и нет. Так выходит? И никто ничего не будет расследовать?
   - Балда ты, Камиль! Вещества для поджога и были специально использованы такие, чтобы после пожара следов не осталось. Чтобы все подумали, что само по себе на фабрике загорелось или из-за твоей халатности. Ну а теперь подумай, какие такие у нас в цеху могли быть вещества, которые сами по себе бы загорелись еще и смешавшись при этом тоже, самостоятельно?
   - Ну не знаю, я не химик. Лично мне на ум ничего не приходит. - Поскреб я стриженый затылок, пытаясь расшевелить свои извилины.
   - Потому что нет в цеху ни жидкостей таких, ни веществ, и точка. Я на этом заводе пять лет работаю, всю изнанку его знаю, до мелочей. Не используем мы на фабрике ничего легковоспламеняющегося. Но и на месте пожара я тоже был. И вот есть один нюанс, который не дает мне покоя. Пахнет сильно пожарище, химией пахнет. А запах этой химии мне чем-то знакомым показался. Я, почему и пошел к инспектору? Потому что надеялся, что он мои догадки подтвердит. Он хоть не подтвердил, но и не опроверг, так, что логика соблюдается. - Я смотрел на Барса пожирающим взглядом, сильно надеясь, что его выводы не будут просто пьяным трёпом. - Дело в том, что я какое-то время работал в оружейной лаборатории, и была у нас секретная документация, которая сохранилась от предков - тезаурус. В ней были описаны различные технологии вплоть до таких, которые людям позволяли летать в космос, ну это ты из учебников знаешь, но вот сами технологии существуют до сих пор. Ничего, сверх заумного, мы там не делали. Все больше баловались с различными типами взрывчатых веществ, которые можно задействовать, как для военных целей, так и для промышленности. Так вот читал я разную литературу, учебники по химии и физике, напитывался знаний. Там же, нас знакомили с реактивами и химическими веществами, которые умели синтезировать предки, до Последней Мировой Войны. И вот запах на месте пожара, показался мне довольно знакомым. Я сразу не придал этому значения, но когда в голове вспыхнула искра воспоминания, меня озарило, что так пахнет амил.
   - Какой еще амил? Что это? Поясни? - Я уже начал подгонять Ваську.
   - Азотный тетраоксид или амил, жидкое, желто-коричневое, летучее вещество с сильным едким запахом, взрывоопасно в смеси с органическими соединениями. И если мне не изменяет память, с некоторыми элементами в паре образует самовоспламеняющееся вещество.
   - Стоп Барс, вот я сейчас точно уже ничего не понимаю. - Выпили мы к этому моменту нормально, но не до такой же степени, что Васька мне вроде как таблицу умножения пересказывает, а я понять ничего не могу.
   - Давай я тебе разложу все по полкам, мой несообразительный друг. Значит так: есть в городе две оружейные фабрики, одна почти народная, своя, где товар дешевый, надежный и при этом доступный в закупке для ополчения, плюс его очень много. Есть вторая фабрика, обороты которой куда меньше, да и товар дороже, но куда качественнее. С другой стороны, в массовой закупке очень дорогой, и не рентабельный для снабжения регулярных формирований ополчения. Следовательно, спрос на такой товар единичный. Из этого вытекает, следующая картина. Есть два брата, один из которых радикал и разгильдяй, но патриот и истинный мусульманин, второй брат более разносторонен и цивилизован, но опять же, жаждущий выгоды и богатства. Если поджог - это дело рук Аслана, то мотив ясен, сжечь конкурентов, обеспечить выход на рынок в более серьезном русле, также вывести на рынок более дорогое, но технически развитое оружие, увеличить свой авторитет и расширить влияние. Если пожар - дело рук Марата, то есть вариант слить старшего брата властям и после его ареста завладеть контролем над фабрикой. После захвата власти, осуществить свои планы по сотрудничеству с племенами, уничтожению снабжения для ополчения врагов, ну и опять же свободный рынок для поставок силовым структурам города Орасмар, но по заоблачным ценам. Одна выгода краше другой. Следов поджога нет, доказательств тоже, но при этом выигрыш в любом случае.
   - Фух, вот это ты загнул, хотя не могу сказать, что твои размышления лишены логики. В целом мотивы у них есть. Но доказать мы ничего не сможем. Да и про амил этот твой, это не доказуемо, даже если ты на все сто процентов уверен.
   - Ну тут ты не совсем прав Кам. Я же, когда узнал, что у пожарного инспектора есть подозрение, что использовались редкие вещества для этого поджога, вернулся на фабрику. Хотел проверить ящики, в которые мы "левак" грузим. Так вот, исходя из следов - пожар начался именно на твоем рабочем месте там, где стояли ящики для новых патронов. Я все перерыл, и нашел остатки досок от них. Так вот на некоторых я нашел остатки желтого порошка, с запахом этого самого амила. А знаешь, что это значит?
   - Вещества для поджога находились в этих ящиках!
   - Точно! И не просто в ящиках, а в отделении двойного дна. А знаешь почему?
   - Потому, что ящики при въезде на фабрику проверяют.
   - Именно! - Всплеснул в ладоши Васька.
   - Так выходит мы знаем, кто поджог фабрику - это был Федор?
   - У меня тоже появилась такая догадка, поэтому я поехал к нему, чтобы поговорить. Понимаешь, мне не очень хотелось делать скоропалительные выводы, пока я с ним не поговорю.
   - И что ты сумел разузнать? - Уже не в силах сидеть на месте, заерзал я по стулу.
   - Ничего. Его не оказалось дома. Я поспрашивал соседей, а они сказали, что он уехал с женой еще в пятницу вечером. А в ночь с пятницы на субботы и произошел инцидент.
   - Вот дела... - Я почесал затылок и погрузился в размышления. Помолчав пару минут наш разговор продолжился.
   - Значит, нам надо ехать в комендатуру и все им рассказать. - Твердо заявил я напарнику.
   - Я всё прекрасно понимаю, но мы не можем этого сделать. Мы тоже частично замешаны, но и сидеть сложа руки мы тоже не можем. Если нашу фабрику сожгут, то нам придется искать другую работу, а мне здесь нравится, да и детей кормить надо.
   - А что мы можем сделать? - Уже нервничая, спросил я. - Есть полиция, есть комендатура, иди, расскажи им все, и дело с концом.
   - Это не вариант, Камиль. Да и не могу я им этого рассказать, на мне подписка о неразглашении, плюс производство нелегального оружия, в тюрьму посадить могут.
   - Мне же ты рассказал. Им- то чего не можешь? - Удивился я.
   - Тебе- то могу, потому что это твоё слово против моего, тебе все равно никто не поверит. Может, шутил я, а может и вовсе ничего тебе не говорил, а ты сам все выдумал. А там присяга, ответственность, да и уголовное это дело, разглашать секреты Тезауруса, не говоря уже, про воровство. - Подмигивая, улыбнулся мне Васька, сверкнув двумя верхними серебряными зубами, сквозь губы.
   Слово такое Тезаурус - я знал, и его значение тоже, но понял, что его значение здесь несколько иное. Впрочем, наверно именно такое, только более обособлено, конкретизировано. Спросил об этом Барса, а он подтвердил, что это в прямом смысле слова и означает сокровище, точнее сокровищница знаний.
   - Осознав, что главный подозреваемый, (а скорее всего, просто банальный исполнитель) в бегах, а мы оказались также замешанными в это дело ничего не оставалось, как попробовать распутать все самостоятельно. Но за вечер было уже многое обговорено, а тем более выпито, поэтому свежих идей ожидать не приходилось. И мы продолжили гуляние.
   - И много ты секретов знаешь? - Уже переводя беседу в более развязное русло, спросил я Ваську, понимая, что нам все равно не решить такую сложную и щекотливую проблему, тем более по - пьяни.
   - Тебе столько надо? Ты столько не выпьешь! - Заржав в голос, сказал Барс, разливая остатки водки из графина по рюмкам, и подзывая Ирину для нового заказа. Я тоже заржал, и мы, звеня посудой, выпили еще по одной.
  
  ***
  
   Утро выдалось тяжелым, туманным, не в смысле погоды, а в смысле затуманенного разума. Сильно хотелось пить, а еще больше хотелось умереть. Тяжелая лапа похмелья сжимала голову, трясла ее так, что отдавалось в желудок зловещим бульканьем и урчанием. Трусило так, словно тебя засунули в предполетную центрифугу, которую раскрутили до невероятных скоростей и повезли полями лесами, пересчитывая все кочки. Тело било ознобом, пот покрывал кожу. Ну и гадостное же это чувство. Хочется прокипятить себя, промыть, дезинфицировать. Проснулся я в своем логове, на втором этаже-надстройке сарайчика Ларисы.
   Она оказалась женщиной понимающей, и не осуждающей мои способы расслабляться. Только не подумайте, что каждые выходные проходят именно так, но бывает, не без этого. А так, я часто выхожу на стрельбища, езжу за город верхом, занимаюсь спортом. Иногда даже помогал по хозяйству Ларисе, если требовались мужские руки. Довелось даже удивить ее совсем не мужскими вещами, хотя скорее очень даже мужскими, но не привычными для здешних мест. Побаловал я гостеприимную хозяйку своими кулинарными умениями, а точнее приготовил для нее пару коронных блюд. Готовил ей вкуснейший ферганский плов, сочные чебуреки, лагман и сефу. Она всегда меня нахваливала и приговаривала, что готовить мясо - это очень по-мужски. "Так как готовят мужчины, не одна женщина не приготовит". В этом я с ней был согласен, мясо надо уметь приготовить. Но сейчас в голове не было места для размышлений о еде, хотя ничего так не снимает похмелье, как жирная пища. Вспомнив это, заставил себя съесть яичницу на жиру и тарелку жареного сала с луком и хлебом. Запил все обильно кофе, очень крепким и без сахара. Умылся, оделся и решил, что сегодня будет разгрузочный день, отдых. Собрал торбу, небольшую перекидную через лошадь, которая крепится к седлу. Закинул туда бурдюк с прохладной, набранной из колодца, водой, кинул подстилку, еще брезентовый дождевик с капюшоном, сумку-аптечку, которую, я взял за привычку, возить всегда с собой, на всякий случай. Был у меня с собой еще и небольшой рыболовный набор, который возился также в рюкзаке и выдвинулся в сторону моря. Из города к морю вели две дороги: одна в порт, где велась разгрузка, погрузка товаров, но там же, были лавки и конторы представительств всех ремесленников, что бы можно было прикупить что-то сходу, не заезжая на базар. В порту также имелась собственная верфь, не знаю, производили ли они свои корабли, но ремонт судна там произвести можно было. Это место было также популярным не только из-за предпринимательской составляющей. Рядом с портом была великолепная набережная, широкая, освещенная в ночное время масляными фонарями, которые придавали неповторимый старинный, даже антикварный, вид всему вокруг. Наборная доска, была плотно уложена одна к одной, выкрашена в темную краску и натерта толи мастикой, толи красиво покрыта морилкой. Но отблески от деревянной набережной, отражающихся в ней огоньков звезд или же, фонарей, преображали все вокруг, предавая сказочные черты и непередаваемую мистическую атмосферу.
   Вдоль набережной аккуратными конструкциями, располагались деревянные скамейки на кованных узорчатых каркасах. Зачастую они были облюбованы парочками молодых влюбленных. Там же на набережной, но, уже углубляясь в черты города, было множество уютных кафе и ресторанчиков. Хотя сегодня я туда не собирался. Второй выход к морю был более прозаичным - это был местный городской пляж. Усеянный белым песочком, имеющий топчаны из тонких досок. Он своей задней частью упирался в горную насыпь или же это был холм, который ветрами или оползнем смыло в море. Пляж был популярным местом, особенно в выходные и летние времена, хотя я не уверен, сколько месяцев в году здесь длилось лето, ну или теплая солнечная погода. Я находился здесь чуть более двух месяцев, и жара здесь была почти каждый день, кроме тех редких дней, когда город настигали грозы и ливни. Как в день моего приезда в Орасмар. Здесь был нешуточный ливень, который залил улицы мутными потоками грязи и глины, а раскаты грома и молний заставляли живность подворий шуметь, сливаясь в какофонию звериных звуков от блеяния и мычания до рычания и скулежа. Вскоре город накроет сезоном дождей, во время которого вся летняя суета будет смыта. А жители города будут меланхолично переживать это время по домам и питейным, гостеприимным трактирам. Пожар, кстати, произошедший на хуторе Степана Теплякова и его сына Ильи, был как раз в ту ночь. Пожарные тогда пришли к выводу, что сарай загорелся от попавшей в него молнии. Хотя, чему тут удивляться? Я не могу судить, на сколько часто могут возникать пожары в таких средневековых условиях, как в этом городе, не компетентен.
   Запряг Юкки, такое имя у меня получила моя кобылка, все же было в ней что-то нестандартное, анимэшное или даже инопланетное. В моё время японская культура достигла в своём развитии (или же деградации) таких высот (или же низин), что, казалось бы, удивлять уже нечем, но каждый раз японские модники находили, чем шокировать общественность. Вот и Юкки моя, имела нестандартный разрез глаз, и необычное выражение морды. К лошадке своей я быстро привык и уже не мыслил жизни без нее. Езда верхом, мне приносила несказанное удовольствие, чего нельзя было сказать о моем первом дне катания на лошади. Тогда, я еще с неделю ходил в раскоряку от боли и непривычки. Все же Юкки стала мне очень дорога. Вечерами после рабочего дня, мне нравилось ухаживать за ней. Обтереть влажной губкой от пота, расчесывать гриву, проверять снаряжение и копыта. А еще мы с ней много разговаривали. Наверно из-за одиночества, накатывавшего на меня временами. Ведь я осознавал, что все, кого я знал, всё, что видел, давно погибло, исчезло, стало тленом. Признаться, честно, мне моя новая жизнь нравилась, но иногда я тосковал по той старой. Даже не по самой жизни, а по ощущению душевного спокойствия, которое приносил домашний очаг. С момента моего рождения прошло несколько сотен лет, и сказать наверняка сколько, мне уже никто не сможет.
   Никто не знает. Здесь принято считать, что после начала новой эры прошло уже 433 года, а ведётся исчисление со времен окончания Последней Мировой Войны или с какой другой даты, никому не известно. Я полагаю, что не менее 500 лет прошло, с момента гибели мира. Но где есть разрушения, всегда найдется место созиданию. И эти люди, этот народ, выжили, выстроили новое общество, развили его, при этом попытавшись не совершать ошибок прошлого. Как мне кажется, им это удалось. Люди вновь стали ценить вещи, за которые стоит даже умереть. Они перестали обращать внимание на то, что и не заслуживает этого. Смерть перечеркнула все не нужное, заставила, научила ценить и любить все самое правильное, самое главное. Одним своим видом научила. А люди, всегда умели приспосабливаться.
   Все эти мысли, словно тонкая, но прочная плёнка, отделяли меня от неприятных ощущений, вызванных похмельем. Хотя жирная пища уже запустила желудок, и организм потихоньку начал выводить из себя токсины, сушняк никуда не делся и состояние было далеким от комфортного. Таким образом, сделав все нужные приготовления, я отправился к морю, решив покупаться, позагорать и понежиться на белом, мелком песочке. Юкки бодро фырчала, ей нравились такие прогулки, разнообразные, а не стандартный маршрут от дома к работе. Я подошел, погладил её по загривку, дал ей ладонь, которую она пару раз лизнула, и от такой нежности не удержался - обнял лошадь за голову. Юкки довольно заржала и хлестнула пару раз себя хвостом по ногам, а я, запихнув ей в могучие челюсти сахар-рафинад, взялся ее седлать.
   Через час неспешной рыси с переходами на шаг, я добрался до пляжа. По пути заехал на рынок к одной пожилой дамочке, которая на мой вкус, пекла самые изумительные пирожки во всем городе. Пирожки были с яйцом и луком, и с творогом, перемешанным с зеленью. Взял впрок пару троек еще горячих, тестовых лодочек с начинкой, не удержавшись, умял по дороге не менее половины, уж очень они были свежими и пахнущими. Желудок уже нормально работал и требовал пищи, для выработки энергии в организме, которая необходима для борьбы с похмельем. Все в организме человека работает синхронно и самостоятельно, помогает друг другу, оберегает, обновляет. А человеку даже не надо думать об этом, все регулирует сам организм. Если бы, люди также взаимодействовали между собой. Все бы занимались любимыми делами, помогали друг другу, менялись товарами и делились бы опытом, делить было бы нечего, следовательно, мир и согласие. Да уж, размечтался. Это на меня так отдых на природе всегда действует. Хочется радоваться жизни, дарить добро и любовь, быть счастливым.
   Я пару раз искупался, в тёплой, но чистой водичке. Для меня всегда теплая вода отождествлялась с грязью, разводимой туристами на любом курорте моей страны, а прозрачная, означала низкую температуру воды. В Орасмаре было иначе. Я обсох после финального заплыва, немного повалялся на солнышке, хорошо пропотел, избавляясь от остатков токсинов в организме, и стал бодрым и энергичным, как электровеник. Поехал обратно в город.
   Дорога вела вдоль промышленной зоны, через закоулки из фабрик и разных производств и если поехать в одну сторону, то можно было приехать к центру, а от центра и до моей комнатки не далеко. Можно было свернуть влево, куда вела дорога через оружейную нашу фабрику, прямиком к хутору Васьки Барса. Было едва под вечер, около пяти часов, а дома меня не ждали особо важные дела, вот я и решил заехать к Барсу, поздороваться и справиться о здоровье.
   По приезде на хутор Василия, дома его я не обнаружил. Только ватага сорванцов в количестве троих человек, неистово гоняющих по двору, играющих в какие-то войнушки. Жена Василия мне сказала, что муж уехал в город по делам, и не сказал, когда вернется. Я лишь пожал плечами, дальше что-то расспрашивать не было смысла. Здесь семейный устрой, был понятен - женщина, знай свое место, борщ вари да детей расти. Я разулыбался и попрощавшись как с детишками, которые кстати были награждены оставшимися пирожками, так и с Еленой, супругой Василя, уехал к себе. Решил, что сегодняшний вечер проведу у себя на чердаке, с хорошей книжкой и графином ледяного узвара, который знатно варила Лариса. Заскочил в городскую библиотеку, там к своему удивлению встретил Илью. Он оказался очень любознательным мальчиком, читал много и не только развлекательную литературу.
   В тот раз он подыскивал книгу с толкованием секретных символов и необычных знаков. Я похвалил его за тягу к знаниям, выбрал очередную книгу в жанре фантастика, а точнее она называлась "Мифы и легенды Нового Мира" и поскакал к себе. Я в таких книгах пытаюсь найти информацию, может легенды или мифы, сказания, рассказы, хоть анекдоты о таких как я, переселенцев.
   Возле подворья Ларисы меня ждал сюрприз, а точнее гости. То, что это приехали ко мне, сомнений не было. Это был Васькин шарабан,- это такая четырех колесная телега, на которой Барс выезжал всем семейством в город. Я немного насторожился, но подумав секунду, понял, что если бы что-то реально случилось, и это было бы срочно, Барс нашел бы меня на пляже. Перед уходом я сообщил Ларисе, куда собираюсь. Значит, дело терпит. Я открыл ворота, завел Юкки во двор и увидел на крыльце Ларисы, сидящего и распивающего чай с булочками, Ваську Барса. Он увидел меня, попытался встать на встречу, но видимо передумал и сел обратно. Жадно откусывая булочку и шумно запивая ее обжигающим чаем. Ею же он мне и помахал. Я завел в стойло Юкки, привязал ее и вышел к Ваське и Ларисе.
   - Привет Барс, а я тебя дома искал. А ты тут прохлаждаешься, булками с чаем угощаешься?
   - Я по делу. - Ловко съехал Барс и продолжил. - Хотел тебя пригласить прогуляться.
   - И куда же это? - Удивился я. - Чем тебе у меня не подходит посидеть?
   - Да так в одно место. - Ну не конкретно куда-то, а вообще, просто прогуляться, поговорить и все такое.
   - Ладно, малахольный, пошли, только я душ приму и переоденусь.
   Пригласил меня Васька, как он позже мне поведал, для разговора, который не терпит отлагательств. Пристыдил меня сперва, за то, что я на пляже полдня провалялся, а он весь день информацию добывал, расследованием занимался.
   - Я понимаю, что у тебя выходной день и не мне тебе указывать, как отдыхать, но все же, мог бы хоть что-то попытаться предпринять.
   - Вот ты пристал. Ну, скажи мне на милость, что я могу сделать, как я могу помочь расследованию. И вообще это не наше с тобой дело.
   - Наше - наше, ты просто этого еще не понял. Ты здесь зачем? Ну, если оружие понадобится собирать, заниматься организацией, а Глеба в городе не будет, так?
   - Так, но в основном, жду приказа. А пока такого не поступало, ничего не предпринимать. Хотя если фабрику рано или поздно сожгут, то и миссия моя считай провалена.
   - Вот видишь и до тебя доходить начало. Да и мне выгода самая прямая, фабрику спасу, считай, место сохраню, еще и героем стану, премию дадут.
   - Давай расскажем коменданту про аммоний или как его там. Они может, откроют дело по новой и начнут расследование? - Не желая попадать в авантюры, сказал я, пытаясь хоть как-то помочь ситуации, чтобы не лезть в это дело.
   - Амил.- Поправил меня Васька. - Не выйдет Камиль, мы уже замазаны, нам надо добыть хоть какие-то доказательства, чтобы идти к коменданту. Иначе мы станем если не подозреваемыми, то уже соучастниками, хоть и недобровольными.
   - Ладно. Что ты предлагаешь? Лично я не знаю с чего начинать.
   - Сегодня пойдем в "Северное сияние", они точно должны будут приехать. Сядем, закажем чего-то, покушаем. Не стоять же на улице, зря привлекать к себе внимание.
   - Кто они Васька? - Не уловил я.
   - Ну, ты даешь! Братья Бараевы конечно. У них, кстати, тоже везде свои уши и глаза есть. Заподозрят что-то, можно будет проблем огрести.
   - Хорошо, разберёмся. Я ушел мыться и переодеваться. Ты пока можешь закончить уминать булочки. Хотя в твое оправдание, заявляю, они действительно вкусные. Сказал я эту фразу громко, чтобы сидящей на крыльце Ларисе стало приятно. И она вежливо улыбнулась на мою лесть, добавила: "Камиль, ты как всегда - сама любезность".
   Спустя двадцать минут мы мчались на Васькином шарабане, отважно принимая все удары кочек на пятую точку, вибрации отдавали в почки, но в целом было терпимо.
   Само по себе, заведение "Северное сияние" не только было расположено в самом дорогом районе города, а точнее в развлекательной его части, а еще и было самым дорогим и роскошным во всем Орасмаре. Начинался этот район с набережной, которая вызывала у меня только положительные эмоции и впечатления. Приятнейшее место, чтобы предаться философским размышлениям или же романтическим переживаниям, причем в любую пору года. А углубляясь внутрь города от набережной, начинались разрастаться большие постройки различных увесилительно-развлекательных заведений. Сюда входили помимо питейных заведений, такие злачные места, как бордели, игорные дома, тотализаторы, бои животных и прочее. Почти половину из них были незаконными, но это издержки любого процветающего города, расположенного на торговом пути. Такого рода заведения, по старинке, маскировали под рестораны и бары, в моё время - это были клубы и дискотеки. Орасмар был не исключением. Здание "Северного сияния" было географически выгодно расположено, как по легкости и узнаваемости пути к нему, так и по удобности. Оно находилось точно посредине развлекательного района. Подступ к ресторану был одинаково удобным как со стороны моря, (точнее, что от порта, что от набережной) так и со стороны центра города, словно кто-то поставил огромный циркуль на месте ресторана и очертил идеальную окружность. Состояло заведение из двух этажей, и множества пристроек, которые ничем не бросались в глаза, были облагорожены и выглядели частью самого ресторана. В этих пристройках находились бытовые помещения, комнаты для персонала, кухня со складом провизии, отдельное мангальное помещение с выведенным воздуховодом, чтобы не коптить гарью внутри помещения. Первый этаж был для всех желающих (разумеется тех, кто это себе мог позволить), а второй этаж уже был элитным, для очень важных персон. Забронировать столик на втором этаже можно было только предварительно и стоило это не малых денег. Сделано в ресторане было все по уму и очень аккуратно, даже "гламурно", по здешним меркам. В такие места ходят люди, либо любящие красиво шикануть, устроить тусовку или банкет, швырнуть деньгами в пустоту. Либо же люди в чинах или статусах, в целях поддержания имиджа и собственной значимости, важности. Марат как раз относился к первой категории. Так называемая в моём времени золотая молодёжь или просто мажоры. Та социально-пассивная группа в основном молодых людей, чьи родственники имеют капитал или семейное богатство, а они благополучно все спускают на свои, не всегда адекватные, развлечения. Поэтому отдыхать сюда Марат приходил очень часто. Он приходил в компании своей свиты и в изрядном окружении молодых и привлекательных девиц, снимал большой банкетный зал, где по рассказам Василия мебель и интерьер были сделаны только из дорогих пород деревьев, обработаны и украшены дорогими материалами и даже позолотой. Еда и напитки включали в себя только самое дорогое и самое изысканное. Все эти подробности мне поведал Барс по дороге в "Северное сияние", и я уже примерно представлял, что мне предстоит увидеть.
   Возле входа в ресторан, стояли двое крепких мужчин. В одинаковой одежде, с бритыми головами. На них были плотные черные брюки и белые рубашки с застегнутыми воротниками. По всему было похоже, что это охрана самого клуба.
   Васька сказал, что пойдет первым ко входу, а я чтоб шел за ним и помалкивал. Мы не спеша подошли к охране, одеты мы были подобающе. Васька в своем щегольском костюме, а я в приличных брюках из плотной ткани темно синего цвета с элегантной золотой строчкой. Сверху на мне была черная рубашка с длинными, но закатанными до локтя рукавами. Поверх рубашки, примерно одного цвета с брюками - жилетка, с оттиском каких-то орнаментов, спина у жилетки была из обычного черного материала, но в целом смотрелась прилично. Мы соответствовали. Шли уверенной походкой, но Барс, который должен был излучать непринужденность, как - то съежился весь, занервничал. Мы подошли, и Барс просто кивнул с извиняющимся, то ли с виноватым видом, и начал проходить мимо охраны. Один из крепких ребят толкнул перед нами деревянную дверь, и Васька, протискиваясь между охранником и дверным косяком, вскочил внутрь помещения. Я шел следом, уже еле сдерживая улыбку, которая так и норовила сорваться в дикий смех, над крутизной и брутальностью моего друга. Охранник, открывающий нам дверь, увидел мою физию и на его лице дрогнули щеки в стиснутой улыбке, он кивнул мне и пропустил вслед за Барсом.
   Мы попали в небольшое фае, совмещенное с гардеробом, но летом необходимости в нем не было, так что он пустовал в данный момент. За гардеробом, по левую, если смотреть на него прямо, сторону, располагалась дверь или скорее проход к лестнице, ведущей на второй этаж. Там тоже был охранник. Слева от двери была широкая арка входа в общий зал. Убранство зала впечатляло. Стены были сделаны из бревен, но по ним была выполнена великолепная резьба, толи орнаментов, толи вязь каких-то письмен. На выпуклых частях зала, будь то светильники на стенах или же колоны, изредка подпирающие потолок второго этажа, блестели лаком фигурки резных животных, от волков и медведей, до ястребов и соколов. Под потолком висели роскошные люстры не хрустальные, но и не из дешёвого стекла, похожего на мурано. На столах скатерти, из материала похожего на сатин, белоснежные с вышитыми рисунками такого же стиля как на стенах, по центру столов вазы со свежими цветами. Красиво, солидно и видно, что очень дорого.
   Официант нас встретил приветливым взглядом и улыбкой, предложил выбрать места. Мы приехали рановато для этого заведения, но в этом и был план, чтобы занять стол с самым выгодным местоположением. Этот столик, находился как раз напротив входа в зал. Сидя за ним, можно было контролировать вход, всех без исключения посетителей, даже тех, кто собирался на второй этаж. Я показал в сторону необходимого нам столика, официант одобрительно кивнул и провел нас к нему. Мы уселись и, взяв у официанта меню, принялись его изучать. Цены здесь бодрили лучше любого ледяного душа, и вызывали у простого как я человека скорбь. Отдавать такие деньжищи за сомнительные изыски, не очень-то разнообразной еды. Мясо с картошкой, рыба с картошкой, сало или же салаты, все как везде, только дороже, ну и названия мудреные. И где они их только нахватались? Ну, я все же решил, что отведать все же стоит местных деликатесов и заказал зайца на мангале, фаршированные грибами куриные яйца и большой бокал пива. Барс взял телячью вырезку в кислом соусе и золотую картошку в фольге ну и тоже пива.
   Ближе к восьми вечера начали стягиваться люди, парами и шумными компаниями, занимали столики, многие вели себя непринужденно и расковано, не стесняясь кого-либо смутить. Остальные посетители на такие компании не обращали внимания. Было видно, что для здешних людей - это норма. На нас никто внимания, кроме заботливого официанта не обращал. Мы ели пили, тихо беседовали, Барс сидел как раз напротив входа, не спуская с него глаз, он знал Марата в лицо и не пропустил бы его ни за что. Пару раз наверх поднимались гости, они приходили семьями и с охраной, некоторые парами, кто-то в одиночку. И уже устав мусолить второй бокал пива, Васька неожиданно пнул под столом меня в ногу. Я удивленно посмотрел на него, и мгновенно сообразив, что Барс увидел объект наблюдения, не глядя в их сторону, встал и направился в уборную, которая находилась сразу напротив гардероба. Шел я намерено быстро, словно человек, которому сильно приспичило. Это давало мне возможность быстро приблизиться к свите Марата, и как раз, когда он подходил к входу на лестницу, мы поравнялись. Я кинул на него короткий взгляд, стараясь не смотреть в его глаза. Для людей горячих кровей, такой жест означает вызов. Все же есть в их расе что-то первобытное, первозданное, животное. Но зная такую их черту характера, я не допускал подобной ошибки. Незачем Марату запоминать меня в лицо, а после такого жеста он бы не смог бы забыть. Возможно, уже сегодня бы он спустился со второго этажа в изрядном подпитии и попытался бы получить сатисфакцию. Но ничего такого не произошло, он даже не посмотрел в мою сторону, потому что смеялся с какой-то шутки, которую отколол его приятель, а свободная правая рука шарила по ягодицам и ногам фигуристой спутницы. Затем они поднялись по лестнице наверх. Я прикинул, что в ближайшие пол часа или даже час, никаких событий не произойдет и вышел покурить на улицу, на свежий воздух. Там я обнаружил небольшой аншлаг, состоящий из охраны, судя по всему, гостей V.I.P. зала. Стояла пара солдат или телохранителей в камуфляжной форме, без длинноствольного оружия, но с пистолетами, в кобурах на бедрах. Неподалеку от них ошивалась, еще группа людей, которые словно прохаживались возле ресторана в подобии формы, но при этом не камуфлированной расцветки, а черной, плотной. Все мужчины были не славянского вида, не такие высокие и крупные, как охрана клуба, но подтянутые, жилистые и очень воинственные, судя по лицам. Такие лица обычно у представителей ОПГ бывают, хотя это может быть и предвзятое отношение с моей стороны. Бойцы вели себя не принужденно, даже расслабленно, явно чувствовалась хозяйская вальяжность и самоуверенность. Я их окрестил "маратовцы" для простоты обозначения. Все они в купе еще с двумя шкафами- охранниками, создавали вид серьезности вечера, показывая, что в ресторан "Северное сияние" ходят только важные и богатые люди.
   Вернувшись к Барсу, изложил ему обстановку возле ресторана. Он кивнул и сказал, что нам вмешиваться никуда не придётся и чтоб я не парился. А я и не парился, мне вообще все это начало доставлять удовольствие, начал ловить кайф от таких, по сути детских, но вполне взрослых шпионских игр. Просто пока понаблюдаем, может, что-то странное заметим. Все же если поджог дело рук Марата, то он вести себя будет иначе, чем всегда, нервничать или еще что. Хотя на мой первый взгляд Марат был беззаботен и весел. Хотя уже целая неделя прошла, после попытки диверсии. Васька предложил не заморачиваться и продолжать наблюдение. Пару раз он явно от скуки пускался в философские размышления о тяжести работы разведчиков, что надо иметь железную выдержку и стальные нервы, и как порой опасны, бывают задания и то, что нам выпала доля просто наблюдать - это тоже опасность и тяжелый труд. Я слушал его в пол уха, кивал, поддакивал, а сам размышлял над происходящим и не мог отделаться от чувства, что картина почти сложилась, но чего-то не хватает. Мотивов или причин, доказательств или улик, но что-то очень важное лежало на поверхности, дразнило, приманивало, но скрывалось, как только ты пытался ухватиться за ниточку, которая размотает этот клубок. Мотивы Бараевых банальны и при этом ясны, и прозрачны, отсюда и осторожность во всем. Но кто именно из них мог организовать поджег. Кто им помогал? Бараевы- птицы не того полета, чтобы делать такие вещи в одиночку. Марат слишком не опытен в этом деле, как по мне, молод, не организован. Аслан же вполне способен и разработать, столь тонкую схему, и нанять нужных людей, если надо, то и подкупить кого-то с фабрики, и осуществить весь план в целом, сделав себе железное алиби. Алиби у них на момент поджога было у обоих, но понятное дело, что исполняли заказ не они. Но у Аслана в разы меньше мотивов, да и здравого смысла у него явно больше. Ну не стал бы он жечь государственную фабрику, для укрепления своих корней в сотрудничестве с властью. Слишком многое стояло на карте. Еще мне не давал покоя факт, вроде, как и не связанный с поджогом, но почему-то крепко ассоциируемый с ним. Это дядя Ильи Виктор. Почему сразу после смерти брата он был не особо огорчён и не принялся за расспросы, как погиб брат, кто виноват? Почему он сразу вспомнил за хутор? Что у него там за имущество было, которое он не желал сдавать сыщикам? За каким хреном ему понадобилось мчаться с самого утра на хутор? И самый главный вопрос - что за портфель он привез с собой после визита на хутор и еще важнее, где он его взял? Почему у меня в голове не сходится общая картина? Что я упускаю?
   Пошел перекурить на улицу в очередной раз. Мозги вскипали от напряжения и активности. Нужно остыть, перекурить, попробовать посмотреть, с другой стороны. Кстати к курению я не пристрастился, а захватил с собой пачку папирос, для маневров, чтобы в любой момент выйти из ресторана под предлогом покурить и, заодно, доразведать обстановку. Только сделал первых пару тяг, как на папиросу тяжело, с хлюпаньем, упала сочная капля дождя. Небо было затянуто, но из-за наступивших сумерек это было плохо видно. Тяжелые водяные тучи, нависшие над городом, словно мокрый плед укутали небо, и вот-вот грозили разорваться под гнетом бушующей стихии. И словно в подтверждение моим мыслям, с неба, оглушительным раскатом грянул гром, а спустя какое-то время, небесное покрывало разрезала молния, яркая, хлесткая, и при этом завораживающая своей красотой. Ухнуло тяжелым грохотом еще пару раз и в разных местах разряды молний, повторили попытку обнять землю, своими электрическими щупальцами. На город тяжело опустился ливень. Охрана ресторана моментом всосалась под навес, остальные телохранители тоже разбежались по укрытиям. По-видимому, им запрещено было входит в помещение ресторана, поэтому для укрытия были использованы как пристройки, так и крытая коновязь, да и все навесы, что попадались рядом. Я тоже не большой любитель мокнуть под дождем, но более охотно могу созерцать это непревзойдённое великолепие природы, желательно дома и возле окна. Поэтому поспешил вскочить под навес входа, тесня туши необъятных стражей. Те подвинулись, но как-то недобро переглянулись. Ничего, потерпят. Вернувшись к своим размышлениям, я пытался перекатывать мысли, из ракурса в ракурс. Пытаясь найти недостающий пазл, но ничего не выходило. Мозаика не слаживалась. Я подкурил потушенную папиросу вновь, и едва сделал тягу, как с неба сорвалась молния, разрядом электрошокера, явственно близко, почти под самую дверь "Северного сияния". Всех на крыльце подкинуло от испуга, а само крыльцо не слабо тряхнуло, так что я аж зубами клацнул.
   - Не слабо так! Я даже испугался.- Медленно, словно подбирая слова, сказал один из охраны напарнику.
   - Да, точно. Как бы, не загорелось ничего от молнии, как на хуторе Теплякова, пару месяцев назад. - Подтвердил второй страж, бодро кивая, и втягивая голову в огромные плечи. - Раньше у нас от молний ничего не горело, громоотводы есть в каждом доме.
   - Стоп ребята, а Вы откуда знаете про пожар на хуторе? - Удивился я от такого поворота событий.
   - Ну как же откуда? Об этом все знают, и про убийство Степана и про перестрелку на хуторе. Там ребята из ополчения Лагана проезжали мимо, вот и спасли пацана и тыманцев постреляли. - Поведал мне первый охранник.
   - Да мужики из Лагана молодцы, хорошее дело сделали. Жаль Степана не спасли, хороший человек был. - Подтвердил общее мнение второй страж.
   Молния, хутор, пожар, самовозгорание. Сгорел сарай с трупами и всеми уликами. Пожар возник из-за молнии, которая угодила в сарай, следов никаких. Что из этого следует? Могло ли случиться такое совпадение, что раньше в Орасмаре от молний ничего не горело, а тогда загорелся сарай? Могло. Сарай мог, конечно, быть без громоотвода, но совпадение, что из всех построек на хуторе, загорелся именно тот самый сарай, с вещественными доказательствами, уже настораживает. Затем пожар на фабрике, совсем уж замаскированный под самовоспламенение, но уже имеются, и свидетели, и косвенные улики и подозреваемые. Главное, у подозреваемых, есть мотив. Точно! Нужно срочно проверить сарай на хуторе Теплякова на наличие остатков амила. Если эти два происшествия можно будет связать, то, скорее всего, у нас появится еще один подозреваемый. И тогда будет повод спросить дядюшку Виктора о его причастности к этим темным делишкам, а заодно расспросить о портфеле. Ну, это ладно, может все вовсе и не так, комендатура разберется.
   Мои размышления оборвались на этой мысли, и переключились в окружающую меня реальность. Во двор, на территорию ресторана въехала крытая карета, со стеклянными окнами. Перед ней и за ней ехали всадники в плотных, брезентовых накидках-дождевиках с капюшонами. По крыше кареты и по накидкам всадников безжалостно тарабанили крупные капли ливня, создавая при этом дополнительный шум. У каждого из них было по автомату, торчащему из-под накидок, не говоря уже о наличии пистолетов и ножей на бедрах в кобурах. Серьезные такие ребята, но лиц разобрать не удавалось.
   Карета остановилась во дворе, напротив каменной дорожки, ведущей к парадному входу "Северного сияния". Один из всадников спешился, сильно хлюпнув в уже раскисшее глиняное болотце своими сапожищами, резво подошел к дверцам кареты, став сбоку от тропинки, придерживая капюшон одной рукой, чтобы его не сдуло ветром. Он открыл дверцу и на улицу из кареты вышел мужчина, крепкий, внушающий трепет, с каменным лицом, явно уроженец горных народов. Он был выше среднего роста, возможно под два метра, широкоплечий, одет в подобие военной формы, но не камуфлированной, а скорее просто строгой и практичной. Здесь многие носили практичные вещи, жизнь тут такая. Всадник плавным движением, словно раскручивая огромный веер, скинул с себя накидку-дождевик и перекинул ее на босса. Тот, подставив плечи для накидки, закинул капюшон себе на голову, не обращая внимания на своего телохранителя, а протягивая руку в салон кареты. Он явно был не один. Из салона кареты появилась маленькая, женская ручка, затянутая в плотные кожаные перчатки черного цвета. А за ней появилась и сама дама, одетая в подобие полу плаща, едва прикрывающего ягодицы, обтянутые облегающими штанами, по типу жокейских. Высокие, кожаные, лакированные ботфорты, до самых колен, изумительно сочетались с ее нарядом, и создавали образ, властной, безжалостной укротительницы мужских сердец. И когда из-под капюшона я увидел ее лицо, то остолбенел на время. Сказать сколько длился мой ступор, не решаюсь. Мне показалось, что я стоял вечность, любуясь красотой этой женщины, которую мне уже доводилось встречать. Оторопь от удивления, тоже прошла не сразу, потому что я никак не ожидал ее здесь увидеть. Это была та самая посетительница, с которой я столкнулся в дверях своего начальника - Игната Петровича. "Вот так встреча". Мысль скользнула в сознании, и я попытался сделать вид, что она не произвела на меня такого ошеломительного впечатления, чтобы не показаться растерянным мальчишкой, но проходя мимо меня, она крепко держалась за руку своего кавалера, и даже не взглянула в мою сторону. Обидно. Охрана заведения, уже покинула крыльцо и грелась в вестибюле, там у них напротив гардероба имелась стойка и стулья. Я остался же на крыльце, доставая вторую к ряду папиросу. Мне было необходимо еще немного времени, чтобы прийти в себя после такого фееричного, и в то же время, неожиданного появления этой загадочной персоны. Да и вообще подумать.
   Вернувшись в зал не менее чем через пятнадцать минут увидел, Ваську, сидящего за прилавочной стойкой и болтающего с барменом, трактирщиком его язык не поворачивался назвать. Тревожить его я не стал, подмигнул ему, и прошел мимо, к нашему столику. Отметил как-то, что в ресторане все шушукались, оглядывались и вообще гвалт такой приглушенный, но основательный стоит в заведении. Я понял, что пока курил на улице, в помещении что-то произошло. И если я правильно уловил, то здесь всего за пару минут, на втором этаже был какой-то дебош. Из обрывков фраз посетителей, я понял, что наверху покрошили мебель и посуду. Я попытался вслушаться в их речь, но слишком много шепота было в зале, который стоял плотной шумной стеной, и я ничего не смог расслышать. Вернулся Барс за столик, уселся и затараторил:
   - Блин Камиль, тут сейчас такое было, не поверишь. На втором этаже, только что был настоящий погром. Билась посуда, падала мебель. Это по грохоту было понятно. Даже люстры зашатались. Я только что разговаривал с подавальщиком, и он мне рассказал, что недавно в ресторан приехал Аслан - это старший Бараев. Поднялся наверх, и там у них с Маратом произошла ссора. Марат кинулся на брата с ножом, но Аслан обезоружил его и набил брату морду. Все это сопровождалось таким гвалтом, ты себе и представить не можешь, что тут творилось.
   - Ого! Не слабо совсем. Аслан случайно, не такой двух метровый джигит, которого я недавно видел на улице? - Уже скорее подтверждая для себя свою собственную догадку, чем уточняя, спросил я.
   - Да это он. Подавальщик сказал, что Аслан отчитывал брата за какие-то дела, в которых Марат ничего не понимает и велел ему не вмешиваться. Еще он сказал, что у него есть обязательства перед серьезными людьми и Марат может навлечь беду на их бизнес и на них. Марат кричал на Аслана, что тот стал мягким, обвинил его в предательстве родной крови и назвал его шакалом. Аслан же не сдержался и дал увесистую оплеуху брату так, что тот перелетел через стол и упал под него. После чего Марат схватил нож и бросился на Аслана, но тот успел перехватить удар, выбить нож, выламывая Марату руку в плечевом суставе, а затем нанёс ему несколько сокрушительных ударов прямо в нос. Хотя ты знаешь Камиль, кулак у Аслана такой, что покрывает пол головы братишки. - Васька на одном дыхании, но крайне деликатным шёпотом, пересказал услышанное от подавальщика.
   - Аслан приехал не один. Я видел с ним одну девушку, которая мне уже встречалась. Ты не знаешь кто она? - Решил разузнать я, не надеясь на хорошие новости от Барса. И он конечно меня не обрадовал:
   - Не знаю Кам, но связываться с этой особой я бы тебе не советовал. Бараевы очень серьезные люди, а та девушка, она приехала с Асланом, значит они вместе. Он никогда не появлялся, в компании путан, только если с кем имеет серьезные отношения. Поэтому не советую тебе ничего с ней иметь. В городе хватает красивых девушек, так что не расстраивайся.
   "Красивых может и много, но идеальных я не встречал, а она именно такая". - Подумалось мне.
   - Ладно, дело не в ней. Я думаю, вечер точно не зря прошел, понаблюдаем еще. Вдруг что-то еще произойдет. - А ведь произойдет, я почему-то не сомневаюсь в этом.
   И в подтверждении моих слов, я увидел, хотя сначала услышал, как со второго этажа спускаются люди, при этом сильно крича и используя много разных бранных слов (многие были даже не на русском). Это был Марат, со своей свитой. Он спустился по лестнице и стоя в предбаннике ресторана, спорил со своим другом. Девушки, пришедшие с ними, поспешили ретироваться и выбежали на улицу. Друг явно не был его подчиненным или из личной охраны. Уж очень часто у него проскакивали панибратские выражения в сторону Марата. Так могут разговаривать только родные люди или друзья. Друг был среднего роста, очень крепкий и очень...ну не знаю грациозный. Над бровью у него красовался широкий шрам, а глаза были черными, словно не имели белков. Сам Марат был примерно такого же роста, как и его приятель, такой же черненький и смуглый, но вот лицо его сильно отличалось от лица товарища. Он выглядел наглым, самоуверенным мальчишкой, явно ничего не умеющим по жизни, кроме как проматывать семейные деньги. А товарищ Марата, судя по всему, был такого же возраста, что и Марат, но по глазам его было видно, что парню пришлось многое повидать в жизни. Отпечаток смерти на нем, словно оставил свой след, а в каждом движении угадывалось звериное поведение. Парень что-то объяснял Марату, много жестикулируя и часто посматривая в сторону второго этажа, где остался Аслан со своей спутницей. Затем он посмотрел еще раз на лестницу, ведущую наверх, в момент замолк и вышел вслед за жрицами любви. Марат же остался стоять в холе ресторана, и его взгляд был так же прикован к верху лестницы. Затем перед ним появилась она. Та самая девушка, которая чем-то сумела меня так зацепить, что я даже еще сам этого не осознал, но мысленно каждый раз возвращался к ней. Она посмотрела на Марата, и ни сказав ему, ни слова, направилась в уборную. Легкой походкой, покачивая красивыми, немного пышными бедрами, пошла через зал в дамскую комнату. Марат несколькими шагами настиг ее, и даже не окликая по имени, бесцеремонно схватил за локоть, с силой дернул, разворачивая девушку к себе. Я в эту секунду напрягся, сжимаясь словно пружина, и дернулся в их сторону, вставая из-за стола. Стол со скрипом и грохотом отъехал от меня, зазвенела посуда, но в ту самую секунду меня за руку схватил Барс, и сильно сжимая пальцами мое предплечье, резко потянул вниз. Я злобно посмотрел на него, сквозь пелену ярости, а затем перевел взгляд на Марата с девушкой. Они смотрели на меня. Девушка смотрела с неким удивлением и даже с интересом, а Марат со злобой дикого зверя во время охоты. Он смотрел на меня как на самца-соперника. Таких смельчаков в моем мире называли зверёнышами. Но девушка сразу повернулась к Марату и стала ему что-то злобно говорить, при этом резко выдернув свой локоток из его руки. Он тоже повернулся к ней, потеряв ко мне интерес и начал ей что-то объяснять. Я еще раз посмотрел на Василия и тот мне тихо сказал:
   - Камиль, не вмешивайся. Это не наше дело. - Я кивнул и сел на место, придвинув отъехавший стол к себе ближе. Девушка продолжала шипеть в сторону хамоватого ухажёра, а тот ей пытался что-то объяснить и судя по всему безрезультатно. Она сказала ему еще пару слов и ушла в уборную. Марат проводил ее взглядом, затем злобно посмотрел в нашу с Барсом сторону и, плюнув на пол, вышел из зала, а затем из ресторана. Я еще немного посидел, пытаясь, успокоится от разыгравшегося в крови адреналина, проводил взглядом покинувшую уборную и поднимающуюся на второй этаж прекрасную незнакомку, встал и направился к выходу из ресторана.
   - Камиль! Не делай глупостей, прошу. У нас есть свои заботы, они сами разберутся. - Предупредил меня Васька, скорее опасаясь навлечь на себя гнев авторитетных оружейников, чем оберегая меня от них.
   - Не ссы! Я курить... - только и смог сквозь мандраж от злости, ответить ему.
   Вышел. Стоял, курил. Думал. Как же все-таки судьба умеет спутать карты. Мне новоиспеченному пришельцу из прошлого, посчастливилось попасть в будущее, пожить нормальной, в моем понимании, правильной жизнью, хоть и всего два месяца, а теперь я встретил девушку своей мечты, которая снюхалась, с мягко говоря, неспокойными людьми. Зная темперамент горцев, ничего хорошего ни для нее, ни для меня это не сулило.
   Тело била крупная дрожь, мне почему-то вспомнилась перестрелка на хуторе, когда адреналина в организме было столько, что руки ходили ходуном. Я на этот раз принял всплеск гормона более естественно, и уже хорошо контролировал свое тело и разум, не позволяя поддаться страху или панике. Это хорошее оружие в натренированном организме. Нужно будет поработать над собой, развивая и учась управлять своими животными инстинктами.
   Дождь лил, не переставая, но уже тише. Гости ресторана стали понемногу расходиться, выходили, заходили, а я стоял и размышлял. Васька ко мне не выходил. Он исправно сидел на нашем наблюдательном посту, чтобы не упустить ничего важного. Может он с кем-то беседовал, узнавал информацию, но мне не было до этого дела, моя голова распухала от размышлений. Папиросы уходили одна за одной, но меня это не беспокоило, я придавался рассуждениям и пытался успокоиться.
   Едва очередная пара, вышедшая из "Северного Сияния" загрузилась в свою двуколку, и еще не успев покинуть двор заведения, внутри прозвучала серия приглушенных хлопков, и я услышал крик из зала ресторана. Мозг еще не успел дать сигнал к обдумыванию, когда подсознание уже проиграло все возможные варианты происходящих в заведении событий и дало команду реагировать. Я находился словно в замедленной съемке. Те мгновенья, что я тормозил на крыльце, делая очередную тягу, отмечая в голове, что девушка из той парочки, которые уже сели в двуколку, но еще не уехали, смотрит в сторону ресторана, едва удивленными глазами, не понимая, что за звуки она услышала из ресторана. Ее спутник, гораздо быстрее все сообразив, ухватился за вожжи и хлесткими, резкими движениями бил лошадь, заставляя ее встрепенуться от боли и умчать хозяев вместе с транспортом как можно дальше. И все это пронеслось в голове, когда я выдыхал струю густого сизого дыма в стену дождя, стоявшую передо мной. Я рванул в помещение, дернув дверь на себя и впихивая свое тело в вестибюль. Первое, что увидел, изумленная охрана, смотревшая в сторону лестницы и верхнего этажа. Они соображали, что им делать. Я же укрепившись в своих выводах, понял, что ломиться вместе с охраной, которая еще секунду-две поймет, что происходит, нет никакого смысла, а мозг уже подкидывал нужные идеи. (Я мог бы попробовать забежать наверх вместе с охраной, но эти не маленькие парни итак сейчас устроит серьезную давку в узких пролетах лестницы). Другим вариантом вспыхнула мысль о случившимся, и вся картина происходящего промелькнула перед глазами. Была стрельба внутри "Северного сияния". Охрана, когда я вбежал, смотрела наверх, на второй этаж в зал для состоятельных людей, значит, стреляли там. Хлопки были похожи друг на друга, и это наталкивало на мысль, что стрельба велась односторонняя, хотя если там все же кто-то отстреливался, звуки были бы разными, да и продолжительность перестрелки увеличилась минимум втрое. Значит стрелявший, либо попал куда хотел, либо, осознав, что покушение провалено, поспешил убраться. Там помимо них есть еще люди, и они попробуют сбежать оттуда, в целях собственной безопасности. Посетители, скорее всего, видели напавшего, и затеряться в толпе убийца не решится, значит есть еще ходы отступления.
   Снаружи, здание ресторана выглядело как большой дом, со вторым этажом в половину площади первого. Значит, на втором этаже окна выходят прямиком на крышу первого этажа, по которым легко можно спуститься вниз. Также остался не выясненным вопрос об уборной на втором этаже, и если она есть, то куда выходят окна? Я мог бы это выяснить у Барса, если бы не психанул из-за незнакомки и не ушел курить. Но горевать уже нечего, надо действовать. Мысленно прикинул, куда наиболее удобный спуск со второго этажа. Есть окна слева от входа, но сознание отмело эту сторону ресторана, потому что окна выходили ровно на крытую постройку коновязи, где привязан гужевой транспорт посетителей. Там, кстати, ранее прятались от дождя бойцы в черной форме, те, которые были кавказкой внешности, и я понял, что они уехали, вместе, со своим хозяином, Маратом. Другая часть окон выходила позади всего здания, противоположно главному входу. Этот факт я отметил совершенно случайно, потому что окон там было всего два, и приехали мы как раз с той стороны. Второй этаж на подъезде просматривался хорошо, в отличие от первого, который был обнесен высоким забором. Возможно, на первом этаже там был черный выход, но маловероятно, потому что справа от главного входа находились хозяйственные пристройки, где размещались кухни и другие помещения для работников ресторана. Значит и черный выход должен быть справа, ведущий через хозяйственные помещения в залы ресторана. Единственным логическим вариантом осталась задняя часть ресторана, и решение бежать туда не заставило себя ждать. Так я и сделал. Метнулся влево, мимо строения коновязи и заглядывая в окна второго этажа. Окна были плотно закрыты, и когда я понял, что мои догадки верны, ускорился еще больше. Пробегая, а точнее пытаясь обогнуть угол ресторана по наименьшей траектории, и при этом не свалится, поскользнувшись на раскисшей от дождя земле, я, цепляясь за угол "сияния" устремил свой взгляд на второй этаж. Как раз в этот момент увидел, как балансируя на наклонной крыше первого этажа, бежит человек в плаще и капюшоне. Я закричал:
   - Стоять! Стрелять буду! - И выхватывая из наплечной кобуры свой ПМ, выпалил два патрона в воздух. Но убегающий в этот момент спрыгивал с крыши первого этажа, и что было очень плохо, не к внутренней части забора во двор, а перепрыгивая его сразу с крыши. - "Вот нифига себе!" - подумал я и прибавил ходу. Подбежал к забору, с разгону выпрыгивая вверх, но из-за того, что стена забора располагалась под очень тупым углом к моей траектории, я не смог вцепиться в кромку забора. Хорошо еще, что он не был усеян сверху крошкой битого стекла или чем-то в таком духе. Отбежал к противоположно расположенной стене ресторана (как раз той, за которой и располагался наш с Барсом столик), чтобы взять разбег, и пробуксовывая на липкой жиже, метнулся к забору, в нужный момент выкинул правую ногу вперед, мысленно молясь, чтобы по влажному дереву она не заскользила. В связи с этим, движение попытался сделать максимально быстрым и резким, чтобы сцепка с подошвой и поверхностью забора состоялась без эксцессов. И у меня это получилось. Опираясь на правую ногу, оттолкнулся ею и, взлетая вверх, ухватился за верхнюю кромку забора. Подтягиваясь и резким движение рук, делая выход вначале на одну руку, затем на другую, потянул всю свою тушку вверх. В дали я видел убегающего киллера. И в этот момент над моей головой пронесся силуэт человека. - "Да что, твою мать, происходит?" - Снова выругался я про себя. Силуэт же плюхнулся в грязь, приземляясь на ноги и слегка зарываясь носом, но ловко выставив перед собой руки, принял позу а-ля олимпийский бегун на старте, и из этой же позы, слегка пробуксовывая, рванулся вслед убегающему преступнику. Я выплёвывая воду изо рта, все время интенсивно пыхтя и шумно дыша, наконец, перевалился через забор и упал в грязь, выронив пистолет. Больно забил бок, но нашарив в грязи ПМ метнулся вслед за удаляющимся убийцей и его преследователем. Пистолет Макарова был весь в болоте, и стрелять из него не было больше никакого смысла. Значит надо бежать. Мысленно прикинул, что я потерял много времени, перелезая забор, и догнать мне их уже не получится, принял решение бежать наперехват. Просчитал траекторию убегавших, и метнулся к ближайшему забору еще какого-то заведения. Благо забор был гораздо ниже, и я без труда перемахнул через него. Очутился я на территории игорного дома, потому что сквозь мутное от дождя окно на меня молчаливо смотрели люди, облепившие стол, похожий на стол для покера. Дилер также развернулся и пялился. Я, не обратив на них внимания, помчался вокруг здания, перелетел снова забор, пересекая перпендикулярную их движению улицу, и бросился к следующему. Это уже была деревянная ромбообразная решетка, обвитая каким-то плющом по типу живой изгороди. Прыгая на неё, надеялся попасть в окошко решетки, используя ее как ступеньку, но нога скользнула внутрь и застряла там. Я дернул ногу обратно, и мой ботинок остался с той стороны забора. Снова начал карабкаться и в два рывка оказался за живой изгородью. Поднимать ботинок показалось плохой идеей, и я побежал дальше. Дождь уже лил слабее, но все равно заливал лицо, особенно глаза и рот. Я плевался и вытирал глаза. По моим примеркам я уже был в том самом месте, где должен пробежать убийца и не прогадал. Сквозь не плотный бревенчатый забор с великолепной резьбой я увидел бегущего преступника и, разгоняясь, побежал по его направлению. Затем я увидел стоящую бочку, подпертую к забору и, выбрав курс именно на нее, метнулся из последних сил. Прыжок. Залетая на нее и отталкиваясь, сиганул через забор, понимая, что вовремя. Ровно в этот момент подо мной пробегал преступник, и я всей массой упал на него, сбивая его с ног. Мы покатились в сторону по моей полетной траектории, сразу на ходу начав бороться. Борьба была непонятной и сумбурной. Я влепил ему кулаком в ухо, а он всадил мне коленом в область паха, но промахнулся и попал в бедро. Я зашипел, от удара все равно приятного было мало. Я ответил преступнику ловким ударом локтя, но удар пришелся в лоб, доставляя мне не меньшую боль. Вся эта возня продлилась не больше двадцати секунд, и мы услышали громкий, четко поставленный, приказной голос, после двух оглушительных выстрелов:
   - Всем стоять! Руки за голову! - Далее мы услышали лязг передёрнутого затвора, после короткого приказа, произнесенного сухим, но очень приятным женским голоском. Я и убегающий на секунду замерли. Я отпустил его и начал подниматься, разворачиваясь лицом к держащей нас на прицеле девушке, и в этом допустил грубейшую ошибку. Оказавшись на линии огня между киллером и женщиной, которая отдавала сейчас приказы, тот не упустил шанс этим воспользоваться и толкнул меня на нее. Я неловким движением, кубарем понесся в ее сторону, чуть не сбивая ее с ног. Во время моего падения она вскинула вперед руки, отталкивая меня от себя и меняя траекторию моего падения. Я завалился на бок и перекатился на спину, отмечая, что человек, за которым мы гнались, уже удалялся в сторону угла очередного забора. Она вскинула пистолет и выстрелила дабл тапом, но тщетно, он уже скрылся за углом. Она сильно выругалась и уставилась на меня:
   - Ну что герой? Справился? - Она произнесла эти слова с такой злобой и разочарованием, что мне почему-то сразу стало стыдно. Я посмотрел на нее и второй раз за вечер опешил. Это была та самая таинственная незнакомка, которая пришла в "Северное сияние" вместе с Асланом Бараевым. Полежав пару секунд, я ничего не смог придумать лучшего, кроме как спросить:
   - Ушёл? - И посмотрел на незнакомку снизу-вверх. Она лишь злобно прищурила глаза и почти неуловимым движением сунула пистолет в кобуру под курткой. - Я Камиль. Камиль Ларин. - Она не обратив внимания на мои слова, еще раз обожгла меня злобным взглядом и ничего не сказав, бросилась бежать в сторону "Северного сияния". Я неуклюже поднялся, осмотрел себя с ног до головы. Вроде цел, не считая того, что похож я был сейчас на хряка с головой нырнувшего в грязную лужу. Хотя так собственно и было. Понимая, что уже никуда не спешу, я побрел искать свой ботинок.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"