- Привет, с вами Саня и news-блок MTV. - Тру-ля-ля, ля-ля-ля. - Самая печальная, самая экстренная, самая забойная новость наступившего дня. Сегодня рано утром в своей квартире найдено тело известнейшего продюсера, разбивателя сердец, шутника, балагура и просто прикольного парня Шуры Шурина. Настоящее имя этого актуального человека Николай Владимирович Величко. - Разноцветно-лохматый NewsDJ блестел ровно-белыми зубами и демонстрировал волосатый животик. Если честно, до меня не сразу дошло, что этот попугай только что выдал в качестве забойной новости. - По разным источникам ему было или 47, или 51 год. Кто теперь станет исполнительным продюсером "Президент-Шоу"? Оставайтесь с нами и вы...
* * *
Мне предстояла сцена прощания с другом. Всплеск чувств и эмоций. Скорбь. Театр одного актера. Великая сила искусства.
Прямо у служебного входа больницы ошивался пресс-секретарь. Как только мы вывалились из машины, он всучил мне официальное заявление и потребовал, чтобы я его прочитал хотя бы раз, перед тем как огласить на пресс-конференции.
- Не понял, - не понял я.
- А ты никогда вовремя не доезжаешь, - съехидничала Татьяна.
Доехал я только после того, как увидел перед собой тело, найденное в собственной квартире. Шура лежал на оптимистичной бело-сиреневой койке-трансформере, был утыкан проводами и подсвечен разноцветными датчиками. Машинерия гудела и зюзюкала, гоняя по прозрачным трубочкам разноцветные жидкости, вытекающие неизвестно откуда и неизвестно куда втекающие. Шура предстал в виде продукта гидропоники. Растение. Биомасса. Организм без назначения и цели существования. Франкенштейн. Его пытались оживить, но эксперимент провалился.
- Вскрытие показало, что пациент жив, - заметил я, отвлекаясь от созерцания друга на симпатичную сиделку с восточными глазами и стойким загаром генетического происхождения. - Что скажете, сестричка?
- Я вам все скажу, - перехватил инициативу доктор, чье лицо было украшено недельной небритостью и чьи глаза сверкали чернотой уроженца кавказских провинций. Кажется, ему не понравилась моя сальная улыбка, с которой я сунулся к его коллеге. - Значит так. У него тяжелое сотрясение мозга, переломаны конечности и несколько ребер, многочисленные внутренние повреждения. Это плюсом к тому, что он хронический алкоголик с циррозом печени и язвой желудка.
- Он еще и наркоман.
Доктор поморщился, кивнул и убрал свои волосатые руки палача за спину:
- Пьяным как всегда везет. На его месте трезвый бы... Итак, я резюмирую: положение тяжелое, ничего гарантировать не могу. Скажите спасибо, что он вообще жив.
- Спасибо, - поблагодарил я и рухнул в кресло.
- Что будем делать? - спросил меня Директор, сидевший на соседнем кожаном гиппопотаме.
- А... - когда я хочу произвести впечатление на девушек, пусть даже на больничных сиделок, приехавших со своей знойной родины на заработки в мою страну, я никогда не ругаюсь матом. Почти никогда. - ...его знает.
Директор покачал головой и присосался к бутылке с минералкой. Выпив половину, он произнес:
- Ты станешь публичным мужчиной.
- Кем?
- Ну, не мне же им становится. Ты на меня посмотри.
Я посмотрел. Лысая, непропорционально большая голова, с небритыми впалыми щеками и кожаной бородкой индюка под подбородком, красные от вечного недосыпа глаза и переломанный боксерский нос. Он был одет в мешкообразную кофту, которая болталась на нем как на вешалке. Воскресенье. Типа выходной.
- А, по-моему, очень даже ничего, - вставила Татьяна. - Мужикасто.
- Вот и я об этом же, - согласился Директор. - Мы тебя сделаем super-star. Шоу идет десять лет, десять лет ты у нас скромный главред. Твое опубличивание станет свежей струей, которую мы так долго искали.
Осмысливать идею я отправился в кафельно-никелерованную комнату, где из меня потекла мощная струя, совсем не претендующая на свежесть. Аналогия мне понравилась, и потом я долго смотрелся в зеркало, представляя себя выходящим на сцену в красном пиджаке, белых штанах и с открытой волосатой грудью. Зал... Нет, стадион взрывается орней и гвалтом: "Вася! Вася!! Вася!!!". Я машу им руками и ногами, а потом совместно с хором Вооруженных Сил начинаю хрипеть гимн: "Ты попал на TV". И вот уже многотысячная толпа поет вместе со мной и раскачивается в такт... Я наставляю на них пулемет... Где же ваши ручки?!?! ... Сотни зажигалок и свечек, которые, как маленькие маячки, освещают путь мятущимся душам поклонников и фанатов. Пулемет дергается в руках: та-та-та-та-та-та...
Вернувшись в палату, я выдвинул альтернативное предложение:
- Продолжаем раскручивать Шуру.
- Как? - спросил Директор, с непониманием рассматривая свои пальцы.
- Элементарно Ватсон. Мизансцена следующая: Шура на работе - борьба за Шоу, за электорат, за демократию. Шура в больнице - борьба за жизнь смертельно больного пациента, начиная от вызова скорой до послереанимационных процедур. В больнице наверняка вели съемку для страховой компании с момента поступления больного. Нарежем, кое-что доснимим. Message что надо! Спрессованные в мгновения годы работы на благо народа и растянутые на целую вечность мгновения борьбы за жизнь одного человека. Отсюда мораль - успех и трагедия всегда рядом. Никто не забыт, ничто не забыто. Добавим блиц-интервью с коллегами и врачами. В итоге получается серий двенадцать по 40 минут плюс реклама. Я правильно мыслю?
- Правильно, - подтвердила Таня, быстро строчившая за мной в блокнот.
- Ну вот. Часть вопросов передадим на канал "Больница". Дальше надо подключить команду "Совершенно секретно". Им ведь тоже рейтинг поднимать надо. Подкинем кое-что для объективного фильма-портрета. Кому нужна смерть Шуры? Кто враги Шуры? Страна скорбит, а кто-то радуется. Кто? И так далее. Жалко Шурка не был садоводом-любителем. Мы бы про него передачу запустили на канале "Наше поле". В прошлую уборочную Шура заложил в закрома родины двадцать банок варенья! Представляете, какой резонанс!?
- И все равно, долго мы не продержимся, - высказался, помолчав, Директор. И он был, мать его, прав. - Вся эта байда прокатит где-нибудь с месяцок, да и то, к концу месяца надоест. Это все прошлое. Люди это еще не осознали, но как только...
- У тебя есть конкретное предложение?
- Так я его уже сказал. Только ты не захотел услышать.
Я принялся протестовать. Больше это походило на постанывание относительно моей нелюбви к продажной прессе, наглым телевизионщикам, глупым политикам, вечной суете и недосыпу. А еще я не люблю ходить в серо-черных костюмах со строгим галстуком, по узлу и цвету которого люди будут узнавать, в каком я сегодня настроении. Но мои веские аргументы оказались неспособны пробить неколебимую броню уверенности, читавшуюся в глазах Директора.
- Нет, конечно, твои мысли весьма дельные и в целом очень прикольные... Мы их обязательно... но понимаешь... Нам обороняться нельзя. Только вперед, иначе сомнут. А "перед" - это ты - ближайший друг и сподвижник. Поэтому мизансцена следующая: Вася на работе - борьба за Шоу, за электорат, за демократию. Вася в больнице - борьба за жизнь смертельно больного друга. Дальше самое главное. Новое архи-Шоу: Что происходит за кулисами фабрики демократии? Как готовятся задания для Кандидатов? Кто это все придумывает? Кто стоит между народом, который выбирает и Кандидатами, которых выбирают? Message получается не хуже твоего: воля народа превыше всего, мы каждого услышим, поймем и дадим возможность высказать индивидуальное мнение, а те кто мешает нам это делать - враги простого народа. Отсюда мораль - Василий Иванович Петров, то есть ты - самый главный защитник демократии. Игровой съемки добавим чуть-чуть и... Полное reality! В квадрате! В кубе!
Пока Директор высказывался, я наблюдал за Шурой. Жидкости текли по трубкам, экраны мигали - "состояние пациента обнадеживающе стабильно".
- Короче так, Вась. Прессуху будем устраивать прямо в больнице. Ничего на ней не скажем. Так экстравагантней. Эти чудики уже сбежались, так что никого обзванивать не будем. Типа мы так обеспокоены и парализованы потерей, что не можем нормально работать. Зачитаешь заявление, которое пресс-секретарь накарябал и no comments.
На вопрос о необходимости грима Танька ответила, что он не нужен:
- Твоя небритая морда - само олицетворение скорби.
* * *
В прошлом году у нас случился пожар в студии. Надо было устроить что-нибудь душещипательное, чтоб Кандидаты проявили свои скрытые качества типа: "Сам пропадай, а товарища выручай", "Один за всех, все за одного" и др. т. пр. Устроили. Погиб один робототехник.
Честное слово, мы не специально! Но, слава Богу, получилось очень удачно. Пашка тогда стал настоящим героем. Вытаскивал из сауны девчонок, визжащих как недорезанные свиньи. Аппетитные такие свинюшки. А он, тоже полуголый, играя мускулами, выносил их на руках, пока остальные парни сопли жевали, пытаясь огонь сбить. Неудивительно, что по процентам он стал самым популярным Кандидатом за все время существования Шоу. И все благодаря дураку из техобслуги, который в обед пивом нажрался. Не пил бы, глядишь и сейчас был жив и здоров.
Из эстетического удовольствия я наблюдал, как пластические хирурги, матерясь, делали из обгорелого урода Алена Делона в молодости. Надо было, чтобы тело в гробу гармонировало с мужественностью черт героя-спасителя. Ниче так получилось. Рыдала семья погибшего, рыдала массовка, рыдали зрители.
* * *
Коридоры и комнаты ожидания больницы походили на муравейник. Мне показалось, будто вся дирекция Шоу и нескольких центральных каналов решила совершить профилактический визит в реанимационное отделение. Здесь были почти в полном составе юридический отдел, несколько моих редакторов-помощников, начальник управления безопасности со всеми замами и со своей скользкой полуулыбкой, главный медиа-логистик, гримерный цех и команда цеха костюма, наш главный speech-writer и несколько цензоров из Попечительского совета, с десяток репортеров-наблюдателей от UN и OBSE. Эти последние на меня накинулись сразу, как только я вышел из Шуркиной палаты:
- Василий Иванович, ваша реакция?
Вновь потянуло в туалет.
- Как вы можете прокомментировать случившееся?
- Кто станет преемником?
- Реакция Президента и Администрации?
Если бы не широта плеч и физическая сила Феди, сдержавшего напор объективных и беспристрастных наблюдателей, меня бы раскатали по стене в огромные фотообои: "Вася, убитый горем". Из-за спины своего охранника я видел, как в мое разом постаревшее лицо целят объективами мобильных телефонов. Надеялись, что я что-то произнесу им в прямой эфир каких-нибудь "HOTnews".
Под их напором я медленно отступал по коридору. Я никак не мог вспомнить дорогу и хотел было спросить о ней, как меня схватили за руку и со словами: "Пройдемте, Василий Иванович", затащили в ординаторскую.
- Вы-то, что здесь...?
- Ах, оставьте, Василий, я на работе. - Наш бравый чекист отличался тем, что мог появиться в самый неожиданный момент. - Курить будете?
- А здесь можно?
- Мне? Можно.
Не знаю, что мне не нравилось в нем больше всего: его манера называть меня "Василий", укоризненно растягивая первую "и", и разговаривать как с голубым или его дурная привычка дымить "БеломорCanalом" made in GULAG за пять баксов пачка с надписью "Продажа разрешена только за пределами Российской Федерации".
- Все шалите, Василий.
- Э-э-э..., - сказал я, чтобы что-то сказать. Я вообще при встрече с ним не могу вести нормальный разговор. Он на меня действует как удав на кролика. Убежать хочется, а не можется. Гипноз.
- Понимаете, Василий... Скоро вас вызовут в Прокуратуру. Наверное, даже сегодня. Дорогуша, вы уж, пожалуйста, встретьтесь со следователем из прокуратуры. Будьте, как всегда, паинькой.
Усатый, мягкий, чуть с животиком чекист курил глубоко затягиваясь и всякий выпускал мощную струю дыма. Пепел он стряхивал в чью-то кофейную чашку, стоящую на стопке больничных карт. Минуту назад я был не прочь выпить кофе.
- А я думал, что вы сами... э-э-э...
- Сами мы ничего не будем. Могут возникнуть сложности по части соблюдения прав и свобод россиян, а мы и вы, я надеюсь, заинтересованы, чтобы стабильность в сочетании с динамичным развитием и в дальнейшем были характерными чертами нашего общества. Не так ли?
- То есть покрышки от ГБ не будет.
- Было бы желательным, чтобы прокуратура осталась довольна сотрудничеством с вами.
- Она должна испытать глубокое удовлетворение или просто удовлетворение?
- Она должна испытать. И давайте обойдемся без юридических выкрутасов относительно адвокатов. Поговорите как человек с человеком. Я договорился, чтобы пока ваши человеческие отношения не протоколировались.
- А Шоу?
Ответил он только после того, как докурил и тут же закурил новую папиросу:
- А что Шоу? Как работали, так и работайте. Шоу всегда славилось внимательностью к событиям, происходящим в стране. С нашей стороны, милейший и. о. исполнительного продюсера, могу заверить, что Шоу по-прежнему находится под надежной защитой нашей службы, которая, как вы помните, призвана оберегать интересы всех россиян от пагубного влияния спецслужб иных стран и внутренних коррупционеров.
Мне показалось, что он цитирует рекламный проспект службы безопасности для добровольных участников программы "Найди шпиона". Я с ней не сотрудничал и не собирался, но моя горничная с китайским упорством носила мне в постель всю приходящую почту. Раз в неделю попадалась их программка: дети скаутского отряда под названием "Лисята" учатся находить тайники боевиков-террористов (фото: лисенок Маша нашла стопятидесятипяти миллиметровый снаряд, разминировала и спасла десятки жизней своих сограждан), бдительный сторож Алексей Б. узнал, что в гаражах, которые он охраняет разливают контрафактную водку (фото: счастливый сторож получает в награду ящик натуральной водки, марки которую подделывали), бдительный менеджер среднего звена Сергей В. заподозрил, что в мешках партии сахара, завезенной с Украины, содержится гексоген (фото: смущенный менеджер объясняет по каким признакам он установил возможность подобного происшествия и почему ошибся). Все самое интересное на канале "Найди шпиона". Телефон для консультации... Резюме и заявления о поступлении на службу присылайте на адресс: www.nai... и так далее.
- Где-нибудь расписаться?
- Да зачем же, Василий Иванович! Нам хватит и того, что я записал нашу беседу.
- Ну и, Слава Богу!
Кажется, последней фразы не было, но помню, что очень хотелось сказать нечто подобное. Я поспешил выскочить из ординаторской, не пожав ему руку. Дело в том, что у него ужасно неприятное рукопожатие. Похоже на мягкое касание или поглаживание, будто он онанирует, опасаясь подглядывания. Противно так, что лучше быть раздавленным массой ООНовских муравьев.
* * *
Как только я оказался на сцене конференц-зала, на огромном экране поплыла картинка:
Я и Шурка на приеме по случаю начала сезона нашего Шоу. Послы, шампанское, скептически настроенные аналитики, икра, ухмыляющиеся еще пока действующие политики, виноград и бананы. На сцене живой Киркоров. Старичок бодро держится и столь же фанерно голосист. Мы счастливы. Судя по прическам, старомодным костюмам и его очкам в золотой оправе - это наш первый сезон. Он был самый трудный. Тогда еще только отлаживалось взаимодействие с включенными в Шоу структурами, люди притирались друг к другу, на ходу придумывали конкурсы, тесты и задания. Шурка тогда, по-моему, умел говорить только матом. Вот он орет с перекошенным от ярости лицом (хорошо, что вместо его слов звучит бодрая флейта Моцарта). На кого орет? Ах, ну, конечно же, на меня. И дальше сразу закрытие первого сезона. Инаугурация нашего демократически выбранного Шоу-Президента. Он проходит по длинному коридору, со стен на него смотрят цари, императоры, генеральные секретари и другие предшественники, гвардейцы отдают ему честь и вот он на сцене. Площадь ревет: "Ура!!!" Я улыбаюсь. Шурка показывает язык толпе и жмет руку уже состоявшемуся победителю:
- Ну как, тебе понравилось?
- Очень.
- Это подарок от любящего тебя народа.
- Спасибо, - это он нам.
- Спасибо! Спасибо, страна! - Это Президент им, народу.
Мы смеемся. Мы тогда всем доказали, что можем, когда хотим. Когда русских прижмешь, мы ого-го... Позади Москва, понимаешь, и отступать нам некуда. А сентиментальный Шурка даже всплакнул. Очень трогательно.
Конференц-зал аплодирует. Не все, конечно, только наша массовка из группы поддержки. Слава Богу, успели организовать автобус.
- Господа, к сожалению, столь внезапное и трагическое происшествие внесло некоторую сумятицу в отлаженную работу нашего коллектива. Заранее просим прощения за причиненные неудобства и возможные накладки. Спасибо.
Наш пресс-секретарь славился своим экстерьером и голосом. В свое время трудился на ниве стриптиза. Как он говорит: "Спасибо"! Это же невозможно передать! Вибрирующая глубина мысли, томный и одновременно печальный взгляд больших глаз, широкие плечи и спортивная фигура, в которой чувствуется сила и гибкость. Настоящий Джеймс Бонд с обложки "Men"s Health". Женщины испытывают сексуальное возбуждение и жаждут общения, а мужчины превращаются в гомиков и завидуют.
- С заявлением от имени компании перед вами выступит главный редактор "Президент-Шоу" Василий Иванович Петров.
- Господа, - начал я, но сбился на кашель. Я забыл, куда сунул речь.
Бумажка нашлась в правом нижнем кармане пиджака вместе с презервативами от фирмы-спонсора Шоу:
- Господа! Дамы и господа! Телекомпания "Первый" уполномочила меня сделать официальное заявление. Мы, творческий коллектив телекомпании и Шоу не можем делать никаких предварительных выводов относительно произошедшего. Официальное расследование должно будет показать всей российской общественности, является ли несчастье с Николаем Владимировичем Величко, известным миру, как Шура, случайностью или злонамеренным преступлением. Со своей стороны наша компания и все ее сотрудники обещают оказать всемерную помощь компетентным органам в расследовании инцидента.
В этом месте я сделал эффектную паузу многозначительности и, оглядев зал, продолжил:
- Уже десять лет, как наше Шоу служит оплотом свободы слова и демократии в России. В этом году юбилей. Ни для кого не секрет, что мы планировали организовать праздничные мероприятия. Заверяю вас, что наши планы не изменились и подготовка к юбилейным мероприятиям продолжится в отсутствие Шуры, хотя мы признаем, что без него наша работа станет много сложнее. Нет на свете другого специалиста, который мог бы совместить в себе все качества, непостижимым образом собранные в этом человеке.
Бросаю взгляд на экран, на котором замерло жизнерадостное лицо Шурки:
- Мы надеемся, что Шура выздоровеет и вновь возглавит Шоу, а также продолжит радовать нас незабываемыми приколами и, как всегда, своим крепким рукопожатием. Мы заранее благодарим всех людей, проявивших и проявляющих человеческое участие. Спасибо за внимание.
Зал тут же разразился аплодисментами нашей массовки. Крики репортеров, попытавшихся задать вопросы, тут же утонули в скандировании:
- Шура! Шура! Шура!
Танька усиленно подавала сигналы, чтобы я сваливал со сцены, но я продолжал стоять у микрофона и размышлял о том, что даже здесь, на административном этаже клиники, несмотря на мощь многочисленных кондиционеров, царил больничный дух, от которого неприятно ныли зубы.
- Вася! Вася! Кто будет исполняющим обязанности? Вы?
Сделал вид, что не расслышал и ответил на вопрос канала "Происшествия", заданный очкастой пигалицей в кожаном пиджаке на голое тело:
- Если без Шуры так все плохо и вы все в шоке, то откуда продемонстрированная запись?
- Самые приятные моменты своей жизни ношу с собой во флэше на память. Сегодня моя сентиментальность пригодилась для столь печального события.
- Известны обстоятельства происшествия?
Опять не расслышал и ответил на вопрос репортера "Экспресс-канала":
- Да, вечером и ночью мы были вместе во "Вьюге". Замечательно провели время. Могу ответственно заявить, что эта ночь была одной из самых счастливых в нашей жизни.
- Кому выгодна смерть вашего продюсера?
- Я не знаю, с кем ушел Шура. Надеюсь, что не один.
- Вас уже допрашивали?
- Да, к сожалению, мне придется пересмотреть стиль одежды. Столь печальные обстоятельства требуют, чтобы я адекватно выразил свое отношение к этому жестокому миру.
- Кому поручено следствие?
- Прическу тоже буду менять. И поверьте - это самая малая жертва по сравнению с той, какую принес мой друг.
- Господа! Господа! Достаточно! - На сцену опять вывалился наш джеймсбондовый пресс-секретарь. - Василий Иванович не может уделить вам много времени, но вы сможете задать вопросы главному врачу клиники.
Бурные аплодисменты массовки перешли в овацию.
- Шура! Шура! Мы с тобой! Шура! Шура!
* * *
Самым странным обстоятельством, которое поразило меня скорее приятно, чем наоборот, было то, что расследование поручили прокуратуре.
О генпрокуроре давно уже сложилось стойкое, сугубо положительное мнение, и это несмотря на то, что он вызывающе нелюдимый человек. Не любит общества и старается не привлекать к себе лишнего внимания, не пьет, не курит, в спортивного фаната не играет и успешно отращивает себе животик, положенный конституцией тела и сидячим образом жизни. Свободное время проводит с семьей или в бане с девочками, где в начале своей министерской карьеры заработал дикую популярность в качестве неподкупного sex-символа страны. Его порнодиски с баня-video первое время расходились огромными партиями.
Кое-кто воспользовался поднявшейся общественной волной и протащил закон о "Свободе времяпрепровождения". Налоговые поступления увеличились пропорционально росту численности индивидуальных частных предпринимателей (-льниц). Заплатил (-а) и спи спокойно. С тех самых пор скромняга прокурор стал политическим долгожителем бессменным во всех Правительствах. О нем говорят: "Человек на своем месте".
Сам я его художественное творчество не видел. Не поклонник я толстых мужчин, пусть даже любящих чистоту и баню. Знаю только, что мега-идею с законом предложил один мордодел специально для коммерциализации загибающихся церковных каналов. У них были мизерный рейтинг и сплошные убытки, но как только выдвинули проект закона церковники, тут же подняли гвалт. Все от канала "Свидетели Иеговы" и "Братья мормоны" до РПЦшного "Наша вера" втянулись в дискуссию о приемлемости такого закона, генпрокурора и даже (!) Президента. Страсти кипели будь здоров! Сразу стало модно показывать везде и всем, что любишь Бога, а главное как его любишь. Ну и мы в Шоу подсуетились. Ввели обсуждение вопросов вероисповедания и молельный дом пристроили к павильону, чтобы любой Кандидат в кого бы он ни верил, мог там уединиться и покаяться в прямом эфире.
Словом, генеральный прокурор являлся достаточно известной и вполне загадочной личностью, чтобы встреча с ним была событием. Я надеялся побеседовать с государственным мужем, чей имидж удачно гармонировал с внутренним миром умного и интеллигентного человека.
Не тут-то было!
В кабинете, куда меня привела по-прежнему молчащая Татьяна, сидел никому неизвестный невзрачный человечек, один вид которого рождает желание бросить американскую фразу о вечном молчании без адвоката. Это было несправедливо и до крайности обидно. О чем можно говорить с чиновниками? Они такие скучные! Напоминают окопных солдат, которые находятся под бесконечно долгим обстрелом противника. Всё кругом взрывается и гибнет, а им кажется, что жерла вражеских орудий направлены только на тебя единственного оставшегося на позициях. Чтобы спастись и выполнить свою работу (они ведь работают) чиновники суетятся, бегают, спокойно ходят на обед, а потом опять суетятся и бегают (если не физически, то мысленно). У них нет ни времени, ни возможности на самовыражение. Кричащему от возмущения разуму негде себя проявить кроме как во время бесконечно долгих совещаний и придумывания новых инструкций для самих себя и себе подобных. Классический пример - наша бухгалтерия. Набьют великую мудрость, переведенную на общедоступный язык цифр, и снова полные собственного достоинства уставятся в экран телевизора наблюдать за тем как наши Кандидаты примеряют трусы от "Dolce & Gabbana". Наверное, быть чиновником - это диагноз. Я искренне считал, что они об этом знают, и поэтому начал с извинений:
- Извините за беспокойство. Очень неловко, вас отвлекать.
Над невыразительной личностью следователя висел выразительный фотопортрет улыбающегося Пашки. Президента художественно сфоткали на Таджикской границе, куда он выезжал поздравлять войска с 8 Марта. Паша был в светло-коричневом комбинезоне без знаков различий, на голове полевое кепи, а лицо закамуфлировано маскировочной краской. Выделялся мужественный подбородок и добрые глаза. Наш нынешний Президент очень любил женщин, во всяком случае, тех, которые подпадали под действие закона о всеобщей воинской повинности.
Мне пожали руку и усадили на стул напротив стола.
- Я следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры России Кривцов Кирилл Константинович. Должен вас сразу предупредить, что наша беседа носит неофициальный характер и поэтому не протоколируется, а только фиксируется. - После этой фразы у меня громко заурчал живот. Время подходило к ланчу, а я еще не завтракал. - Я видел по телевизору вашу пресс-конференцию и услышал некоторые ответы на свои незаданные вопросы. К тому же, сейчас несколько моих коллег опрашивают других свидетелей сегодняшней ночи и утра.
- Так значит я свидетель? - уточнил я, подозревая, что стал жертвой reality-show канала прокуратуры "Расследование". Комната нашпигована видеокамерами и микрофонами для обеспечения полного стереоэффекта и сочности картинки. Может, меня сейчас наблюдают несколько миллионов человек, решивших в свои законные выходные посмотреть, как начинается следствие по обещающему быть громкому делу.
- Да, вы свидетель. И очень важный. Как известно, вы были другом Николая Владимировича Величко. - Это прозвучало не как вопрос, но он смотрел на меня ожидая ответа.
- Вам правильно известно.
- Очень хорошо, - кивнул следователь. - Вы давно знакомы?
- Лет пятнадцать... Кажется.
- И как вы познакомились?
Это был чистый идиотизм. Захотелось узнать, смотрит ли он телевизор, которого в кабинете, кстати, не было, и работает ли у них служба мониторинга. Шурка разбалтывал нашу с ним историю вот уже несколько лет по черт его знает скольким каналам и газетам. Живот заурчал еще сильнее.
- Мы познакомились в Париже во время недели Prêt-á-Porter. Прекрасное время свободы и любви. Я читал книги, гулял по бульварам и знакомился с девушками. Что еще может делать в Париже начинающий стажер, который только что закончил образование в Высшей Политической школе? Счастливая молодость. Вы меня понимаете?
- Да, да, - кивнул обладатель дешевого пиджака.
- Шура тогда уже продюссировал. Он делал первый выход в свет одного политика из Киева. Показ получился провальный и я уже не помню, как того звали (и тогда не знал), но дело было не в Шурке. Восхищенный, я подошел к нему и высказал пару мыслей относительно того, как можно было бы поработать камерой и светом, чтобы вышло еще лучше. Сначала он меня послал, а потом изменил свое мнение и дал свой номер телефона, чтобы я его нашел. Это была судьба. Мы сразу друг другу понравились и набросали кучу проектов, которые могли бы совместно реализовать.
Пока я словоизвергался человек трех заглавных "К" сидел молча, уставившись в одну точку. Она была явно не на моем лице. Даже не в кабинете. Где-то в бесконечном пространстве вселенной. Точнее я ее не определял и поэтому весь свой рассказ посвятил светлоокому Президенту, глазеющему на меня со стены.
- Так. Это все очень интересно, - высказался следователь, после того как мы примерно минуту молчали. - А теперь расскажите мне как все было на самом деле.
- Вы точно хотите это знать?
- Точно.
- Как хотите. - Я решил, что раз ГБ требует, чтобы его удовлетворили, то значит надо удовлетворять. - Это было полное дерьмо. Сидел без работы и у меня кончались деньги. Подрабатывал разовыми проектами и еще официантом в "Maxim", где не брали арабов и других черных, а принципиально держали обслугу из европейцев. Особый шик так сказать. Повезло, что им нужно было иметь одного русского. В общем, труба. Бабы на такую лажу не клюют, поэтому кроме траханья я не мог им предложить ничего оригинального. У меня оставалась надежда пробиться к кому-нибудь в команду, на модной тусне для старых пердунов из Давоса, которые только и знают как говорить о проблемах мирового рынка и антитрестовской налоговой политике. Шансы, как вы понимаете, у меня были очень маленькие, если не сказать проще... Тут мне Шура и подвернулся. Он был еще тот прохиндей. Привез на показ какого-то придурка, который мечтал вскружить голову всему Парижу революционными идеями привлекательности свободного украинского рынка. Смех, да и только. Идея была провальная, о чем я решил ему сказать, для смелости и поддержания тонуса накурившись травки. В башку мне дало с такой силой, что я возлюбил весь мир как самого себя, выбрался на подиум, снял штаны и обосрался прямо на глазах у публики и в прямом эфире. Пьяный Шура, который набирался горилкой за кулисами, когда понял, что это не кошмар, выбежал и начал меня избивать. Он почти сразу поскользнулся на моем говне и упал, так что я почти не пострадал. Зрители подумали, что это часть шоу и безмолвствовали, охрана обалдела от пережитого и тоже ничего не делала. На следующий день мы с ним сбежали в Италию.
- Очень интересно.
- Правда? - Я сделал вид, что удивлен.
- Несомненно. Раз вы с ним так сблизились вы можете прояснить нам вопрос относительно точной даты рождения Николая Владимировича.
- Вы знаете... Свой первый бизнес Шурка устроил из телефона-автомата. Звонил потенциальному клиенту и представлялся как директор крупной аналитической конторы. Гнал пургу относительно того, что много наслышан и может помочь, так как знает, что есть проблемы. Большинство обалдевало от наглости и не шли на контакт, а некоторые замечали, что у них не просвечивается обратный телефон. Там на Украине все помешаны на секретности и прослушивании.
Следователь даже не засмеялся. Сидел с кислой миной и с отсутствующим взглядом. Пришлось пояснить:
- Таксофон не определяется... - Бледная улыбка в ответ. - Так что я понятия не имею сколько ему лет.
- Хорошо, но вы же знаете, что он находится в России по паспорту Западной Украины?
- Знаю. А в Европе он был по паспорту Канады.
Мое космополитичное замечание посчитали слишком космополитичным, то есть не стоящим внимания. Следователь посмотрел в бумажку, лежащую на столе и выдал мне страшную тайну:
- По канадскому паспорту ему сейчас 47 лет. Но он поддельный, то есть мы не можем основываться на данных ненастоящего документа.
- А украинский? - спросил я.
- Этот настоящий и по нему выходит, что Величко скоро будет 52.
- Так в чем же проблема? - голодные колики утратили свою громкость, но не прекратились. Я чувствовал, что мой организм пожирает сам себя. Воспоминания о бурной юности несколько притупили голод, но тупость обсуждаемых вопросов не давала забыть о нем окончательно.
- А проблема в том, что у него не было разрешения на работу на территории Российкой Федерации.
И тут я заржал во весь голос. Большего бреда я, пожалуй... Да, нет, слышал, конечно. Побывали бы вы у нас на еженедельных мозговых штурмах. В общем, гоготал я минуты три - четыре. Обижать уважаемого и наверное искренне болееющего (на всю голову) за дело чиновника не хотелось.
- Почему-то, когда мы проводим вручение наград лучшим исполнителям "МВД Awards" на День милиции никто не интересуется подданством ни исполнителей, ни организаторов. И уж тем более никому не интересно оформлена ли у них "зеленая карточка".
- Ну почему же. Мне, например, очень интересно.
- Сочувствую.
- То есть, вы не знаете, было ли у него разрешение? - продолжал занудствовать следователь.
- Знаю, что не было, - соврал я, так как не знал и не интересовался. Может, конечно, наши юристы в свое время подсуетились, но исходя из характера моего друга... - Он органически не переваривал бумажную волокиту.
- Очень жаль.
- Что жаль?
- Что он своевременно не узаконил свое пребывание в России. Наверное в таком же небрежении находится его взаимоотношения с московской милицией? Я имею в ввиду отсутсвие регистрации.
- Я большое теплое солнце.
- Что?
- Я солнце и мне хорошо. Я нахожусь высоко над миром и мир не может без меня жить. Я большое теплое солнце. Мне хорошо... Если повторять эти самозаклинания каждое утро по сорок раз подряд, то через полтора месяца действительно можно почувствовать свою солнцеподобную звездность. Некоторые пробовали, получалось.
Следователь изучающе смотрел на узел моего галстука и молчал.
- Это все вопросы, какие вы хотели выяснить?
- В целом да.
- Тогда я пошел.
- Идите, - легко согласился следак и попращался кивком головы.
От разговора у меня осталось ощущение глупого и совершенно несмешного розыгрыша. Выйдя из кабинета я счел нужным посмотреть на дверную табличку. Как и должно, на ней значилось:
"Кривцов Кирилл Константинович. Следователь по особо важным делам".
- Я большое теплое солнце. Я солнце и мне хорошо.
* * *
За столом в ресторане Танька сообщила, что вечером я лечу в город трех революций. Сказала она это спокойно, без какой-либо напряженности в голосе и раздражения. Сказала и положила в рот что-то рыбное.
- Ты слышал?
- Угу. - Я отобедовал чем-то мясным.
- Вместо Шуры. Фактически его мероприятия станут твоими. Не все, но самые важные.
- Началось, одним словом, - решил я и стащил из танькиной тарелки гарнир, который она все равно не ела. - И что там в грядущем?
- Приедем в контору, заглянешь в календарный план.
Неожиданно захотелось выпить. Хотя бы вина. Выпить и забыться. Но Танька деражала меня на минералке без газа и безо льда. Последний она предусмотрительно переложила к себе в бокал.
Исполняли романтичного Мендельсона. Концерт для скрипки с оркестром ля минор.
Недалеко от оркестра, за соседним столом сидели две женщины. Модель "blondy classical". Крашенные, загорелые, ярко губастые. Не узнал. Они меня тоже. Подмигнул.
- По-моему, у тебя первые признаки звездной болезни.
- Да ладно, что естественно, то не постыдно.
- Ты их здесь заваливать будешь или домой повезешь?
Блондинки были чуть за тридцать, то есть бабы в самом соку и с достаточным опытом. Черт! Было бы прикольно их... среди серебра и хрусталя... А официант стоит рядом и смотрит.
- Слушай, а давай их в прямой эфир поставим. Вызовем твоих помощников, пусть у мастера поучатся.
- Тань, все не так как тебе кажется. Может быть, они высокообразованные женщины с филологическим или философским образованием, которые увлекаются современной литературой и хорошо знают классику. Они замужем за состоятельными мужьями и могут себе позволить ездить по Европе, где посещают музеи и художественные вечера.
- Ага, и мужики жаждут с ними познакомиться, чтобы поговорить о влиянии наследия Сартра на позднее творчество Кундера.
- Для разнообразия...
Мое подмигивание все же вызвало ответную реакцию. Сначала они пошушукались и стали мило улыбаться, а потом к ним подошел официант с подносом и испортил мою философско-эротическую фантазию:
- Сырный суп, пожалуйста.
- Как сырный?! - воскликнула самая улыбчивая, заглушая мендельсонову скрипку.
Опешивший официант не нашел ничего лучшего как сказать:
- Так. Сырный.
- А сыр делают из молока? - спросила та, что больше всего мне понравилась.
- Да, - ответила улыбчивая.
- Слушай, а молоко ведь не постное?
- Нет.
- Тогда мы не можем это есть.
- Мы не заказывали, - обращаясь к официанту поддержала ее соседка.
- Мы не заказывали.
- Мы не можем это есть.
- Я пощусь.
- И я пощусь.
- Мы постимся.
Так как мы пришли в ресторан практически одновременно и делали заказ паралельно, то я слышал, что они заказали именно суп. Именно, мать его, сырный. Во всяком случае одна из них. Татьяна это тоже помнила и поэтому сложила губы в гримасу похожую на улыбку:
- Ну, что пригласим их на литературный вечер? Порассуждаем о судьбах современной художественной литературы и эпистолярного жанра.
Я к ее мироотношению адаптировался и пропускал ехидство мимо ушей, тем более, что окружающее пространство продолжало наполняться звуками хорошо поставленных женских голосов:
- Мы постимся!
- Да, мы постимся!
- Да! Да! Мы постимся! Унесите это!
- Я сделаю другой заказ!
- И я сделаю, закажу что-нибудь другое!
Каменноликий официант раскрыл меню на специальной страничке с постными блюдами. Положил на стол. Нормированная порционнная улыбка стыла вместе с супом. Вот взять бы тебя, суку, и мордой в тарелку. А потом еще и еще. Чтобы, этот гребаный сыр тебе в глотку через ноздри, в уши и зенки.
- Тань, я надолго еду в СПб?
- Максимум сутки. У нас "[Голово]ломка" на носу.
- Черт! Я совсем забыл...
- Ни черта, а ведущего на передачу искать надо.
- Тогда достань мне телефон райотдела милиции, курирующий дом Шурки. Хорошо?
Танька удивилась, не сказав ни слова, что-то записала в свой непременный блокнот, и мы двинулись в контору.