Глава 2. Встреча друзей при странных обстоятельствах.
Говорят, сон - изнанка жизни. Изнанка, позволяющая заглянуть в иную реальность.
Все то, что ты видишь и о чем думаешь, сидя в пыльной конторе или шарахаясь по заполненным народом улицам, проявляется во сне в сказочно прекрасных и странно загадочных формах. Ты вроде как живешь и не живешь одновременно. Живешь, потому что можешь проснуться, а не живешь, потому что не хочешь этого делать. Не хочешь, даже когда тебе снится самый страшный из всех страшных снов мира. А если в поту и с криком ты вновь ощущаешь себя в действительности и думаешь, что не заснешь ни при каких условиях, тебя все равно начинает мучить интерес: "Что же было дальше?"
И уж тем более тебе не хочется терять уют мягкой подушки и теплого одеяла, если потусторонние грезы волшебно красивы. Бывают такие сны, которые согревают приятным чувством безопасности и умиротворенности. Полное, растворяющее в себе забытье, для возвращения из которого нужно волевое усилие. И обычно ни сил, ни желания, ни воли не достает, чтобы оборвать блаженство, дарованное нам природой. Богом. Не все ли равно кем! Главное, оно есть и помогает нам избавиться от житейских обязанностей, всевозможных неприятностей с ними связанных и мыслей. Во сне остаются только чувства. Только ощущения, которые не хочется терять. Ощущения, которые не хотят терять тебя.
Сашка, как и большинство людей прекрасно знал особенности снов. Собственно, поэтому он нисколько не удивился чувству блаженства от приятного поглаживания по голове, поглаживания по руке и чуть менее приятному, но вовсе не больному уколу в руку. Сон по-прежнему царил в его сознании и не отпускал, заставляя крикнуть надоедливой реальности: "Отстань!" Хотелось, если не прокричать, то хотя бы состроить такую физиономию, чтобы всем все сразу стало ясно.
В этот раз гримаса получилась особенно мерзкая. Реальность ответила ударом по щеке и немилосердно ярким светом в глаза.
- Ну-ка! Просыпайся!
На самом деле, Сашке только показалось, что так сказали. Он ничего не слышал. Догадался. Что кроме этого могут хотеть от него две белые фигуры, нависающие над кроватью? Конечно же, чтобы он как можно шире открыл непослушные, слипающиеся и слезящиеся глаза.
Белые стены, белый потолок, белые халаты. По сравнению с тем грязным погребом, где его держали во сне, в комнате было сказочно чисто.
"Больница. ... Больница? ... Больница! ... Ааааа, как я сюда попал? ... То есть все... Что случилось? ... Или как?"
Каждое слово приходилось вспоминать. Сознание восстанавливалось медленно, мысли же бежали все быстрее и быстрее. Саша хотел было спросить обо всем в слух, но не смог. Изо рта торчала прозрачная трубка, а зубы беспомощно клацали по твердому пластику. Скосил глаза. Провода и датчики, опутавшие голову, находили логическое завершение в приборе с разноцветным экраном. Радостное мигание лампочек и непременная капельница с иголкой в левой руке. Ни дверей, ни окон в палате Сашка не нашел. Они, конечно же, были, но он не успевал сосредоточиться, чтобы рассмотреть хотя бы что-то. Голова, казалось, готова соскочить с резьбы, на которой держалась столько лет.
Гу-у-у-у-у... Гудела комната. Сашка принял этот звук за необходимый атрибут работающих приборов и не обратил на него внимания. Впрочем, даже если бы он захотел обратить... Кроме него никто ничего не слышал. Гудела его голова.
- Сейчас, я выну у тебя трубку, и ты сможешь дышать сам. Понятно?
Естественно Сашка ничего не понял.
"Бред какой-то".
- Сейчас ты глубоко вдохнешь, и на выдохе я ее вытащу. Моргни, если понял.
"Это что же за больница такая? ... Как же я сюда попал?" - только и успел подумать пациент. Человек в белом халате энергично потянул, приняв частое моргание парня и глубокий вздох за знак согласия.
- Вот и славно.
Больной закашлял, и глаза закрылись сами собой.
Утонуть во сне никто не мешал. Это был настоящий сон. Сон, в котором шла война. Но не та, к которой Саша привык. Ни окровавленных мечей, ни закованных в железо воинов, ни бешено скачущих коней. По сравнению с тем, что он видел сейчас, рыцарский исторический боевик выглядел достаточно бледно.
Очень болела голова.
Гу-у-у-у-у...
Гудела ночь. Тонны земли вздымаются вверх и превращаются в пыль. Если кто-то и уцелел в окопах, то они уже оглохли от грохота и впали в прострацию звукового шока. Паника. Реактивные снаряды плещут огнем на лес, превращая в пепел вековые деревья и людей, которые хотели за ними спрятаться. Вал огня сдвинулся с места и раскололся на части. Цветочки взрывов уже рядом, вокруг. Кажется, что каждый из сотен воющих кусков металла летит именно в тебя. Хочется бежать, спрятаться, поглубже зарыться в землю. Но ты встаешь, не обращая внимания на кровь, капающую из носа и ушей. Беззвучно клацаешь затвором и ищешь цель в цепочке вражеской пехоты, прорывающейся через остатки колючки.
Гу-у-у-у-у...
Земля с высоты нескольких тысяч метров кажется спокойной и умиротворенной. Ты сливаешься с машиной, проникаешься ее мощью и не замечаешь скорости, с которой летишь. Только звук двигателя извне и спортивный интерес внутри связывают тебя с внешним миром. Плавный разворот и выход на цель. Крестик прицела. Совмещение. Мягкое нажатие на гашетку. Поражение, и ты уходишь на высоту. Людей не видно. Самые крупные строения превращаются на такой скорости в огромные геометрические фигуры, разбросанные по земле. Работа, просто красивая работа.
Гу-у-у-у-у...
За крылом остался мертвый, разлагающийся в лучах восходящего солнца город: висящие на стальных скелетах куски бетона, изорванные в обгорелые клочья крыш домов и твое проклятье в белый след форсажа реактивной птицы. По улице бегут. Бегут к тебе. И ты переводишь свою зенитную спарку в положение стрельбы по горизонтали. Запах пороха и гари. Руки дрожат вместе с турелью. Да-да-да-а-а-а-а...
Тишина.
Выключили звук.
- Как вы думаете, что это? - Доктор оторвался от экрана и обратил внимание на предполагаемого собеседника, стоящего у двери. - Идите сюда. Присаживайтесь.
Ловец мрачно смотрел на стул, который принесли в медицинский пункт специально для него. Коричневое пятно в белоснежном помещении раздражало не меньше того, что только что он видел на экране.
- У вас есть версии?
- Если учесть обстоятельства вашего знакомства с этим молодым человеком... Гнездо мутации, ящик для картошки. - Врач задумался. - Он меня слышал и понял все, что я ему говорил. То, что он знает язык, имеет слух и понимает нас - установлено. Но остальное... Я думаю, списывать все на шок от единовременного выброса Силы мы не будем. Так?
- Не получится. Слишком все реально, чтобы это было просто бредом.
На экране быстро рос гриб ядерного взрыва. Оба с интересом наблюдали за тем, как рушатся небоскребы.
- Дорогой Ловец. Несомненно, вы правы, но я бы хотел заметить, что просто обязан выдать хоть какое-то разумное заключение. - Желтое лицо уроженца южных провинций королевства светилось благожелательным вниманием. Ничего, мол, не поделаешь. Надо писать отчет. - И потом, как объяснить то, что на мальчишку совершенно не подействовала медицинская магия?
Ловец вздохнул. Он и так прекрасно понимал, что доктор прав, но на поиск решения у него уже не было сил. Ему бы самому сейчас полежать на столе с трубкой в горле, и что б без всяких там волшебных штучек. Сорвали экстренным вызовом за две недели до ежегодного рекреационного отпуска, отправили работать неизвестно для кого и на какой срок. А то, что он вытворял прошлой ночью, вообще было работой на износ.
- Доктор. - На ненавистный стул пришлось все же сесть. - Давайте на чистоту.
- Я понятия не имею кто он и как оказался в погребе дома деревенского старосты. По всей видимости, он появился там за несколько дней до моего счастливого появления в этом загадочном месте. Следовательно, необратимых изменений в организме парня не произошло. Надеюсь, исследования это подтвердили?
- Ну, исследованиями мои наблюдения назвать трудно. - Доктор, хоть и окончил самый престижный факультет Школы - медицинский, - всегда мечтал стать полевым работником. Маленькая помощь этому смертельно уставшему человеку являлась для него выражением причастности к тем тайным и опасным делам, которые совершали тысячи таких вот ловцов.
- Не нужно ложной скромности доктор. - Ох уж эти "маленькие люди". С ними невозможно, но и без них никак. - Вы же прекрасно понимаете, что мне придется оправдываться за нарушение инструкции. Ваше заключение о необходимости глубокого изучения проявившегося феномена было бы крайне желательно.
- Да уж. - Доктор чуть помедлил, перед тем как продолжить. - По инструкции вы должны были его ликвидировать прямо на месте.
- И я об этом же. Но с такими записями мы можем доказать правильность моего решения. По-моему, очевидно, что у представителя подопечного населения не может быть таких вот видений. - Ловец ткнул в экран, где продолжалась война одних неизвестных "Х" против других неизвестных "У". - Я склонен считать, что у парня хорошие, очень хорошие способности к предсказанию будущего. В конце концов, тот технологический уровень развития цивилизации, который он нам показывает, может говорить об успешности усилий Учителей и Школы по развитию подопечного общества до нужного уровня. А война... Пусть война. Наши записи лишь показатель ее возможности, но воплотится ли эта возможность в реальность - еще вопрос. Большой вопрос.
Доктор только кивал и вертел в руках стетоскоп. Он услышал многозначительное "мы", выделенное собеседником, и решил не придавать ему значения. Спорить с очевидными вещами не имело смысла, а перебивать говорившего не хотелось. А записи... Что записи? Раз и нет никаких записей. Доктор нажал кнопку на пульте и отключил Сашку от прибора. Война кончилась также внезапно, как и началась.
- Итак, что мы имеем? - сам себя спросил Ловец, вновь выделяя "мы". - Мы имеем парня с техногенными снами, которые...
- Где этот? - Договорить не дал грозный рык из аппарата внутренней связи регионального центра.
- В медицинском кабинете, господин администратор. - Вмешательство начальства было так некстати. Доктор получал истинное наслаждение от того, что в его руках - руках простого работника службы обеспечения - находилась судьба полевика.
- Ведите его ко мне, - прогавкал в ответ коммуникатор.
- Протестую, господин администратор.
- Что?!
- Считаю состояние полевого работника "Ловец" критическим. Велика возможность психофизического срыва, что не позволяет ему вернуться к выполнению своих обязанностей. - Доктор заговорщицки подмигнул "полевому работнику", чье психофизическое состояние вызывало подозрения. Уж что-что, а параграфы инструкций он знал назубок. - Для восстановления сил рекомендую четырехчасовой курс стабилизации.
Коммуникатор хрюкнул и отключился. Победа так порадовала доктора, что он позволил себе хлопнуть своего потенциального пациента по плечу. Истинное наслаждение - чувствовать себя маленьким богом.
- Как же вы здесь живете, административные мои! - восхитился Ловец. - Прямо душа радуется.
- А ты не слишком увлекайся! - Занятые друг другом "победители" не заметили момента включения визора, откуда на них посмотрело грозное начальство. - После процедуры живо ко мне.
- Но...
- Никаких "но"! - Пухлое, с вислыми щеками лицо говорившего затряслось от возмущения. - Все сказал. ... А с вами, уважаемый доктор, мы поговорим позднее. И особенно сосредоточимся на некоторых спорных положениях Инструкции по работе служб обеспечения.
Шах и мат.
- Э-э-э... - Долгое "э" доктора предназначалось уже потухшему экрану визора.
- Бобр?
* * *
Есть такое животное - бобр. Млекопитающее отряда грызунов. Хорошо приспособлен к полуводному образу жизни. В общем и целом, в природе - очень милое создание. Ему ничего от вас не надо, и нам от него, по большому счету, тоже ничего не требуется, кроме меха, пожалуй. Вот и наделили их люди незлыми, но и недобрыми качествами. Если бы бобр вдруг решил стать гуманоидом и поселиться в ближайшей деревне, то рано или поздно он заработал бы репутацию человека "себе на уме". Или еще лучше - "крепкого хозяйственника", который знает себе цену и всем другим ее сможет назначить.
- Так точно, гере региональный администратор, зря.
- Разрешаю расслабиться и приступить к отдыху. - Физиономия "гере администратора" растаяла и приобрела человеческое выражение. Правда, толстые, вечно красные щеки от этого не похудели и передние зубки так и не спрятались за верхнюю губу.
Ловец провалился в бездонное каминное кресло, которое, в случае чего, можно использовать как микро-замок. Человеку поменьше ростом пришлось бы выглядывать из-за неприступной стены подлокотников. Где-то сзади, за спинкой кресла, за стеклом окна звездами мигала ночь, убаюкивая уже неполную Малую луну. Где-то там остался Морской тракт, суета дороги и спящий провинциальный городок, один из многих лежащих в основе могущества и силы огромной страны.
- Скажи-ка, друже, ты хвоста не привел?
Актуальный вопрос. Поневоле соберешься с мыслями, растекшимися по мягким подушкам. Ловец скакал по проселкам целых два дня, таща за собой, словно мешок, бесчувственного мальчишку, найденного в погребе. Если губернский магик был на страже интересов королевства, то его могли засечь. Ах эти бесконечные, милые сердцу "если". Если бы психо-прикосновение обожгло сознание беглеца холодом, тогда уж точно никаких встреч со старыми друзьями. Тогда бежать, бежать и еще раз бежать. Повезло?
- Наверное... Пронесло.
- Так, наверное, или пронесло?
Бобр, для друзей Боба, всегда отличался феноменальной осторожностью. У него был чрезвычайно развит нюх на опасности. Впрочем, этот нюх был развит у всех подопечных Учителей, но даже среди них Боба выделялся своим умением вовремя уйти от опасности, без понимая того, как это получается - подсознание, надсознание, инстинкт - как хотите назовите. Умел и все тут.
- Нет. - Железной уверенности у Ловца не появилось, но залог успеха - позитивное мышление. - Все чисто.
Бобр поморщился, спрятавшись в тени высоченного кресла. Ответ не впечатлял. А ответ нужен с гарантией. Не зря же слова "ответ" и "ответственность" близки по смыслу. Последнее однокоренное слово Боба примерять на себя не любил и не хотел. Особенно когда все вокруг пахло опасностью.
Вот и сейчас, отпив из толстостенного стакана горилочки, он поморщился не от крепости горячительного напитка, а от того чувства, которое его не оставляло с момента неожиданной встречи со старым другом. Неуютно. Карьеру выстраивают долго и аккуратно не для того, чтобы все внезапно потерять. Поэтому он всегда любил просчитывать возможные события в ближайшем будущем.
- А ты стал большим человеком, - Ловец красноречиво посмотрел на заметный животик "большого человека". Он никогда не сомневался, что рано или поздно Бобрик выбьется в начальство, пусть мелкое, но все же начальство. - Растешь.
- Давай, давай, поиздевайся. Вспомни еще, как меня в школе дразнили. Повесели душеньку.
- Что тут вспоминать. Как говорится, каким ты был, таким ты и остался. Правильно я излагаю, кладбище для сэндвичей?
Боба и правда был горазд поесть. Хотя, если совсем по справедливости, никогда этим не злоупотреблял. Но гены, гены! ... Против генов не попрешь. Наследственность. Да, конечно, учителя баловались генными модификациями, и маги тоже всякие там опыты ставили. Наука прежде всего. Но не на сотрудниках же экспериментировать! Словом, примечательная внешность приобрела еще более выразительный вид.
Вот он какой. Огромное кожаное кресло, купеческий кафтан красной парчи и длинная сигара в толстых пальцах. За клубами дыма не видно ни головы с зализанными назад жидкими волосами, ни обрюзгшей кургузой фигуры. Не человек, а олицетворение самодовольства.
- Я всегда удивлялся, почему меня так назвали. Думается, что больше подошло бы - "Свинка". Ну, на худой конец, "Жирный". - Кроме всего прочего Боба отличался большим жизнелюбием.
- Это ты сейчас можешь претендовать на столь достойные погонялы, а тогда... Эх! - Ловец махнул рукой на пропащую судьбу регионального администратора по кличке "Бобр".
- Небось все также ходишь под своей легендой лекаря?
- Хожу.
- Ну как работа?
- Доволен.
- Сам?
- Еще лучше. - После процедуры Ловец и правда чувствовал себя достаточно бодро.
- Здоровье как?
- Вот сейчас, да... Как тебя увидел особенно... Поправилось.
- Жаль.
Рассмеялись оба. Даже по прошествии стольких лет они дословно помнили разговор, который у них состоялся с директором Школы после того, как они спалили беседку в парке. Тренировались в огненной магии. Пороли их после директорского "Жаль" нещадно.
- Кофе будешь?
- А я думал, ты меня в угол поставишь.
Ловец искренне полагал, что кофе ему подадут. Не тут-то было. Повинуясь повелительному жесту хозяина кабинета пришлось встать и налить самому.
- Между прочим, следовало бы. Наследил. Такой всплеск Силы, что все датчики визжали. Притащил неизвестно кого. В соседний уезд уже не проехать - перекрыли все дороги. Ты хоть представляешь, какие это убытки?
Боба уже настолько сжился с ролью мелкого купчика, что не замечал разницы между работой и прикрытием. Ему очень подходила эта легенда. Благообразная жизнь уважаемого горожанами торговца средней руки. Пара приказчиков, пара лавочных сидельцев. Иногда еще меньше. Если необходимо для дела, привлекался женский персонал: жена, дочь, сестра, племянница, кузина белошвейка и т. д. и т. п. Нужное подчеркнуть. Исходя из того, что уездный город был, мягко скажем, невелик - резервная база - то и работников на станции мало, то есть женщин не было совсем. Бедняга. И это с его-то жизнелюбием! Наверняка, осчастливил вниманием всех подходящих бабенок в округе.
- Между прочим, если бы не этот всплеск Силы, - заметил Ловец, - ты даже не смог бы меня найти. А я не смог бы найти твою точку. И что тогда?
- Что-что... - донеслось из соседней крепости-кресла.
- Да, что?
- Все просто. Либо вернулся бы на свою территорию, либо продолжил бы движение к цели. И вообще, ты как дальше планируешь?
- Работа не волк, от нее не убежишь. Утром поеду. - Ловец рассчитал, что если он покинет городок на рассвете, то чистое отклонение от графика движения составит около двух суток. Вполне допустимо. - Напишу отчет и в путь.
- Минуточку. - Бобр вызвал по коммуникатору доктора. - Каково состояние полевого работника?
- Э-э-э... Стабильное. Процедура проведена в соответствии с инструкцией.
Бобр хотел было отключиться, но очередное долгое "э" доктора заставило его повременить.
- Что там еще?
- В городе происходят непонятные вещи. Вся городская стража собралась у северных городских ворот.
- Ничего страшного. - Неприятное ощущение усилилось. Непонятно, неприятно, необычно. В другом случае, Бобр обязательно выяснил бы все сразу, но... - Проверим утром.
- Понял. - Глухой щелчок отключения связи.
- У тебя что, в штате только он?
- Постоянно в доме только он. Остальные в разъездах.
- Значит, кофе варил сам?
- Сам-сам. Так что ты давай, не тяни. Слышал, доктор сделал все как надо, а кофе я варю плохо. - Кольцо сигарного дыма обвило Ловца вокруг шеи. - Думаю, поскачешь пораньше. Отчет сейчас не главное. Я, как и положено, сообщу по инстанции. Так, мол, и так. Был, доложился, прошел ускоренный курс восстановления и отправился, как всегда, с горящими глазами на работу. Это максимум, что я могу для тебя сделать.
"Вот это новость! Что называется, не ждали".
Потрясающая забота о коллеге и друге. Так региональный администратор в заштатном Гадюкино разговаривать не может. Значит, случилось нечто важное.
"Он даже не поинтересовался, с чем связано мое появление у него в хозяйстве".
То, что произошло на дорожной станции, ни в какие планы не входило и предусмотрено не было, и, значит, индивидуального указания по персональному делу полевого работника "Ловец" спускать региональному администратору "Бобр" незачем. По инструкции положено накормить, напоить и спать уложить, а не ускоренные курсы реабилитации давать. Первое и последнее объяснение, какое могло быть необычайному поведению - всеобщая структурная тревога, охватившая всю Сеть Королевства Трех морей.
"Интересно, каким боком Боба причастен к заданию полевого работника? Да еще из другого сектора. Боба должен знать. Он просто обязан знать, не будь он Бобриком".
- Так что ты решил? - прервал затянувшееся молчание всеведущий региональный администратор.
- Поеду, как скажешь. - Ловцу начинали нравиться кресла с подлокотниками, за которыми можно без лишних подозрений прятать лицо.
- Вот-вот. Сделай все, как будет велено.
- Конечно-конечно.
- Послушай дружеского совета - Глубокий вздох и очередное колечко белого дыма заклубилось вокруг Ловца. - Лучше тебе побыстрее оказаться на месте и выполнить задание.
- Как напишут в предписании, так и сделаю.
В покладистости есть замечательное преимущество - она расслабляет собеседника и заставляет его надуваться собственным величием. Внутренне Ловец превратился из полевого работника в маленькую полевую мышку.
- Знаешь, Ловец, мне тут недавно историю рассказали. - Боба заерзал в кресле, покряхтел и с шипением вылез на свет. Его неудовольствие в полной мере отразилось на широком лице. - Очень поучительная. Рассказать?
- Я...
- Так вот. Жил был один шорник. - Бобр, как и его собратья-грызуны, обитающие в природе, обладал упорством, которое позволяло ему срезать толстые деревья. Видимо, сегодня для него таким деревом был Ловец. - Однажды прибежал этот шорник на рыночную площадь и начал всех нелюдей бить по головам. Тролли и эльфы всполошились, естественно. Бил-то он палкой с железным набалдашником. Вызвали стражу. Умалишенного запихали в каталажку и спрашивают, что ж он такое вытворял. Понятное дело, он ничего толком объяснить не может, но говорит о том, что ему охотничью лицензию выдали. Стражники его мастерскую перерыли, нашли бумажку эту. Оказалось, что ее соседи по дому подбросили шутки ради.
- И что ты хочешь этим сказать?
- Погоди. Самое смешное впереди. Наш шорник оказался также легковерен, как и непроходимо туп. На суде ему никак не могли втолковать, почему его, законопослушного подданного королевства, на каторгу отправляют. Судье ничего не оставалось, как объявить дураку, что лицензию ему выдали на отстрел в природе, а он в зверинец прибежал.
- Ха-ха-ха. - Ловец даже не улыбнулся. - Очень смешно. Мораль сей басни...
- Очень проста. Не всякая бумажка, украшенная печатями и составленная в подобающем высоком штиле, является тем, чем кажется на самом деле. И не стоит быть таким тупым, чтобы заставлять людей, не имеющих к этой самой бумажке ни малейшего отношения, объяснять тебе, почему не стоит делать того, что в ней написано. Я понятно излагаю?
- Вполне.
За Бобром никогда не замечалось пристрастия к иносказаниям. Так что вся эта жизнерадостная басня в его устах сравнима по природе с падением с неба сразу двух лун прямехонько на голову Ловца.
- Наступает момент. Неизбежный момент, заметь, когда каждый решает сам, чью сторону он выберет. Я уже выбрал. Сейчас твоя очередь.
- А ты здорово изменился, гере региональный администратор.
- А ты зря этого не сделал, гере полевой работник Љ 241/2. Пора взрослеть. Если хочешь, пора остепеняться. Или ты думаешь, что предел человеческих желаний - прослужить лет тридцать в поле и уйти на вечный покой мирным, спивающимся от безделья пенсионером?
Риторический вопрос, как известно, не требует ответа. Именно поэтому Ловец терпеть не мог риторических вопросов.
- Не все так мрачно. В конце концов, это наша работа.
- Слабо. Очень слабо, Ловец. Что касается меня, то скажу честно - не хочу и не буду. Если работать так, как нас учили, пройдет лет пятьсот, прежде чем это никчемное королевство начнет приближаться к достаточным для нас стандартам. А мы с тобой живем сейчас. И мой придурок буквоед доктор с южных окраин тоже живет в данный конкретный момент, а не в светлом завтра. Он, конечно, счастлив, что занимается медициной, вместо того чтобы гонять овец на степных пастбищах. Так он ничего и не знает о том, что знаем мы. Уровня допуска не хватает.
- У тебя есть альтернативные варианты?
- Нет. - Бобр ухмыльнулся и многозначительно добавил. - У меня нет.
Не сказать, что Ловец никогда не думал о том, чтобы кое-что исправить в окружающем мире. Когда-то, в буйной юности, накануне выпуска, они любили поразмышлять о том, что может произойти, если... Если вдруг от них будет зависеть работа всей структуры. Если они попадут в Верховный Совет. Мечтали, что пустят историю быстрее. Откроют сотни, тысячи школ по всему королевству. Да что там по королевству - по всей планете. Вырастят новых людей, вылечат болезни, построят новые города, проложат дороги. Глядишь, за какие-нибудь сотню лет осчастливят мир. Была даже пара докладных записок, пропавших в недрах Центра. Злые духи попутали. Наивность, исправленная временем и опытом. Вот только Боба остался таким же мечтателем, каким был, да к тому же заимел весьма влиятельных единомышленников. Удивительно! Мечтатель с высокоразвитым чувством осторожности и укоренившимся практицизмом.
- Гере одминистротор! - Оказалось, что, когда доктор волновался, его окающий южный акцент звучал еще более отчетливо. - В городе беспорядки!
Бобр как в воду глядел:
"Чувствовал, чувствовал же, что что-то произойдет! Плакала моя торговля. Такая легенда, такой дом пропадет! ... Боги, за что?!".
* * *
Купеческий домик и лавка располагались так, чтобы все три улицы, ведущие к центру городка, простреливались на всю длину. Сверху на штурмующих, если бы такие смельчаки нашлись, можно лить кипяток и кидать гранаты. А если бы противник ворвался на первый этаж, то не нашел бы лестницы на второй, потому что она поднималась к потолку, словно в каком-нибудь замковом донжоне. И, заметьте, это все без применения множества других сюрпризов, которыми обернулась бы попытка самовольно проникнуть в региональный наблюдательный центр. За бронированную дверь подвала уж точно никто без спроса не заглянет. Впрочем, нет, может быть, и заглянет, если только у этого кого-то имеется в наличии лазерный резак для особо прочных сплавов, какого у всех потенциальных взломщиков, обитающих на диких просторах Королевства Трех морей, быть не может. Так что за дом они были спокойны.
Главным вопросом, занимающим головы трех обитателей наблюдательного центра, был достаточно прозаичным - Кто виноват? В том смысле, из-за чего собственно началась заваруха. Просматривалось два варианта: либо Ловец все же привел хвост, либо это сугубо местные разборки. Второй вечный вопрос - Что делать? - не возник. На него заранее дали ответ столь же вечные и незаменимые бюрократические параграфы. По инструкции положено, чтобы на все непонятные вопросы отвечали полевые работники. Персоналу регионального центра предписано защищать здание и содержимое центра, а главное - не вмешиваться. Поэтому прощальные слова Бобра - "Сам заварил, вот сам и расхлебывай" - показались не обидными и даже содержащими долю правды. Маленькую такую дольку.
Побледневшее лицо усача-доктора - последнее, что увидел Ловец перед прыжком на соседнюю крышу. Короткий, насколько позволяла гостиная комната на втором этаже, разбег и полет над широченной улицей. Скорее даже маленькой площадью, а не улицей. Люди, прятавшиеся в тени ближайших домов, по всем признакам должны были ахнуть от восторга. Вместо этого в Ловца полетело несколько арбалетных стрел - реакция у ребят оказалась отменной. Окно открылось перед самым прыжком. Фактически Ловец разбегался прямиком на закрытые, обитые железом дубовые ставни. Чуть-чуть запоздай доктор с задвижкой и... В общем, с разбега ставни не пробьешь ни лбом, ни другими твердыми частями тела.
Зато живому снаряду очень здорово удалось пробить крышу соседнего домика. Мгновение, и старая почерневшая черепица брызнула осколками, скрипнули ломающиеся доски. Ловец оказался в облаке мучной пыли. Чердак пекарни. Вообще-то, расчет был, что он просто приземлится на крышу и сможет оторваться от преследователей, перебираясь прыжками с дома на дом, или уйти дворами. Не повезло. Кто ж знал, что доски у скупердяя пекаря оказались хлипкими, да еще и гнилыми. Никто не захотел выслушивать его нелицеприятные замечания по поводу излишней экономии. Обложили их грамотно, и было некогда удивляться тому, что внизу Ловца ждал отнюдь не пекарь.
Прыжок с лестницы и сильный, наотмашь, удар левой рукой. Шаг назад и вправо. Присел, и еще удар уже другому нападающему. Дрался бездумно. Главное скорость. Заметил только, что они одеты в черное, не видно лиц.
"Что ж вам всем от меня надо? Уроды!"
Выскочил на улицу.
Еще один, видимо стрелок, прятался в тени. Попытался напасть и рухнул с гортанным стоном в пыль немощеной улицы. Бобр молодец! Успел прикрыть выстрелом из арбалета.
Прыжок, вцепился руками в камень и быстро-быстро вверх, чтобы снова оказаться на крыше теперь уже городской почты. Отдышаться и восстановить дыхание. Кажется, прошло всего несколько минут, может меньше.
"Но очухаться и перезарядиться они уже успели. Значит, прыгать обратно на ту же улицу не имеет смысла".
Бросок на противоположный скат, и вот уже белая фигура оказалась в темном переулке за почтой. Прекрасная движущаяся мишень - мучная пыль предательски окрасила Ловца с ног до головы, - стреляй, не хочу. А загадочные "они" явно хотели попрактиковаться, буквально жаждали.
Падение и кувырок. Две стрелы торчали в земле на том самом месте, где только что был Ловец. Стреляли из легких ручных арбалетов. Ловец определил вид оружия по самому простому признаку - стрелы не ушли в землю до конца, их хвостики дрожали над землей. Если бы у нападающих были тяжелые ножные арбалеты, то шансов у Ловца было бы гораздо больше. Пока стрелки перезарядятся, уперев оружие в землю, он бы им уж головы поотворачивал.
"Били по ногам. - Ловец бежал вдоль заборов в сторону ворот. - Хотят взять живьем, пусть и раненного".
Такой расклад его не устраивал. Плохо было и то, что его никто не преследовал. Они так и остались на своем посту. О чем это говорит?
"Впереди меня ждут".
Резкий поворот налево. Втиснуться в помойную щель между домов. Канализации в этом центре вселенной, конечно же, нет. Да и зачем, когда можно все естественные и неестественные отходы сливать в такие вот щели. Вонь страшная, болезни опять же, но...
"Вонь?"
Карабкаясь вверх, Ловец обратил внимание на то, что не чувствует запаха. Совсем. Когда он забрался в окошечко для слива помоев, осознание странной обонятельной анемии приобрело устойчивость, а когда он скатился по лестнице в комнату к сапожнику, его уже разбирал хохот.
Смех буквально душил его, словно рвотный рефлекс, накативший волной откуда-то снизу живота. Сводило желудок, ноги не держали, - очень хотелось отдаться такому же радостному наслаждению, какому предавались башмачник, его жена и трое детишек.
- Ха - ха - ха - ха!!! - Семейство мирных обывателей каталось по полу и хрипло, на разные голоса, смеялось пятью разинутыми ртами.
Отчаянным усилием он доковылял до шкафа, где ровными рядами стояла разномастная обувь. Он даже не знал, зачем он туда направился. Казалось, что движение, пусть и бессмысленное, продлит вменяемую жизнь. Но Ловец ошибся. Смех рвался наружу, разрывая горло, и вместе с ним уходили последние силы для сопротивления чувству радости и дикому восторгу. Конец. Ловца ждала та же участь - собирать грязь с пола и смеяться до срыва голосовых связок.
- Ха - ха - ха - ха!!!
И все же. И все же Ловец оказался способен мыслить. Падая на колени, он ударился локтем об угол и заметил, что смех на мгновение отступил. Он приподнялся и рухнул на пол еще раз. Ожидаемого эффекта не получилось. Стало понятно, что не будет ничего хорошего, если бы он как заведенный вскакивал и тут же валился на плохо обструганные доски пола мастерской.
"А вот..." - Ха - хи - ха - хрю! ... - "Когда я ударился..." - Хи - хи - хи!!!... - "И мне было больно...".
Ловец дотянулся до шила, валявшегося рядом со сломанной табуреткой, и уколол себе ладонь. Больно. Уколол еще раз. Очень больно. Смех резко оборвался.
- Уши бы оборвал тому, кто это придумал. - Недавно выпитый кофе полился обратно. - Э - э - э... Хи - хи - хи...
Пришлось колоть себя еще раз. Потом подобрался к уже хрипящему ремесленнику и резко ткнул его в задницу.
- Ма-ма-ть, твою! - Сто процентный эффект.
- Давно на-хи-хи-чалось?
- Да-а-ха-ха! Ай! - Тыкать пришлось не только себя, и он не испытывал удовольствия от такого использования костлявой пятой точки башмачника.
- Понял, что надо делать?
- Не дурак.
Ловец воткнул шило рядом с лицом мужика и достал уланский стилет. Готовый сорваться смешок прогнал аккуратным неглубоким порезом ладони. Надо было попытаться оглядеться с помощью особых возможностей и без гомерического хохота.
Ничего, кроме холодной синевы, он не увидел. Ловец ожидал чего угодно, но только не этого. Смех, вообще-то, похож на слоеный пирог из ярко красного и ярко зеленого, и логично было бы предположить, что эти цвета должны бушевать как штормящее море.
Ничего. То есть присутствие полного отсутствия. Ловец не смог увидеть даже ползающего рядом башмачника, который по свидетельству всевозможных учебников и наставлений просто обязан выделяться черным пятном своей неспособности к магии. С тем же результатом посмотрел сквозь стену.
"Бред какой-то!"
Ловец встал и подошел к окошку, светящему лучиной на уровне ног прохожих. Выглянул на улицу. Напрягать свои и так растраченные магические силы не стал - все равно бесполезно. Трое. Опять трое. Стоят на улице. Арбалеты. Ждут.
- Ладно, смехачи. Дождались.
Они действительно поджидали беглеца из подозрительного дома в центре городка. Их предупредили, что возможны неожиданности, так что деться ловкач никуда не мог. Если и не на них выскочит, то к другой заставе. Попадется.
Ловец даже не понял, что больше всего его разозлило: спокойствие уверенных в себе людей, или то, что пришлось сыпануть в порез на ладони соли, в поисках которой он перебил половину горшков на полках маленькой кухоньки ремесленника.
Вышел он спокойно, не таясь. Скрипнула дверь и три блестящих наконечника стрел уперлось ему в грудь.
- Поговорим или потанцуем?
Не ответили.
- Значит потанцуем.
Он сделал вид, что собирается прыгнуть, а сам кинулся им под ноги. Стрелы свистнули над головой, и вот двое ближайших упали. Еще один, набегая, сам напоролся на вытянутую ногу и беззвучно осел. Они вообще почему-то молчали. Не произнесли ни слова, даже когда Ловец сломал стилет, воткнув тонкое и длинное лезвие одному из них в ляжку. Просто глухой вой из-под черной, закрывающей лицо маски. Ребята даже не ругались.
"Экономят эмоции, что ли?"
Двое уже не помеха, но третий оказался самым крепким. О стену дома загремела бесполезная рукоятка ножа. Ловец пытался отскочить, чтобы получить простор для удара ногой, но не вышло. Рыча, они вцепились друг другу в предплечья, наклонившись так, что оба не видели ничего, кроме бешеных глаз противника. Если бы не куча мала, им же и устроенная, то Ловец до такого примитива не опустился бы. Он попытался рвануться назад, чтобы вывести этого здоровяка из равновесия и поставить его на колени, но тот неожиданно удержался и даже удачно поставил подножку. Противник начал буквально вскарабкиваться сверху, заставляя Ловца глотать пыль, поднятую совместным топтанием.
"Это происходит не со мной. Нет. ... Только не со мной! ... Почему?! ... Боги!".
Чужие руки уже тянулись к горлу, а его опять начало распирать от смеха. Ловец закричал.
- Да я тебя!!!
Не помня себя от ярости, Ловец ударил противника в лицо головой, и тут же рванул вниз, на ходу крутанувшись вправо. Смешок, рвавшийся на свободу, утонул в горячем гейзере боли. Ударить получилось не лбом, как хотелось, а носом. Потекла кровь. И своя, и чужая.
Ловец встал. Шатало. Оглушенный противник полз на четвереньках и мотал головой, словно козел перед атакой на другого такого же козла. Рядом башмачник бешено колошматил по голове другого раненного врага. Впрочем, наверное, раненый в ногу уланским стилетом давно уже превратился в убитого молотком башмачника.
- Я этим сволочам все припомню. - Ремесленник не улыбался, скорее скалился.
Кровавые брызги.
- Хватит. - Занесенную для очередного удара руку пришлось перехватить. - Хватит, я сказал.
Сообразительный ремесленник догадался сделать то же самое, что и Ловец. Сыпанул солью в открытые раны, обрел сознание, помог семье и выбежал на улицу. Оказалось, успел вовремя. Теперь он затаскивал пленных к себе в дом, пока Ловец стоял на страже, выглядывая из-за угла в соседний переулок. И Ловцу совсем не нравилось то, что он там видел.
На низенькой табуреточке сидел старикан, одетый в такие же черные одежды, как дюжина его охранников и как те люди, которые недавно хотели сцапать Ловца. Все бы ничего, только вот этот самый старикан сидел к нему лицом и держал в руках магический шар. И шар, будь он неладен, светился. Голубые линии разрядов Силы молниями били между его пальцами и аккуратно обволакивали посох, шар, его одежду и косматую седую голову. Губы шептали одно заклинание за другим.
- А вот это мы не проходили и нам не задавали. - Удивление было настолько глубоким, что Ловец потерял осторожность, громко высказавшись в слух.
Магическим шаром мог владеть и управлять только маг высокой степени посвящения. Настолько высокой, что к его мнению должны прислушиваться министры и короли, если бы еще уважаемый маг снизошел до общения с этими людишками. Знающие люди рассказывают, что такой вот шарик по своей массе сравним со всеми Тролльскими горами, и, дай ему волю, вобрал бы в себя большую часть материи небесного тела. Иными словами, сработал бы не хуже маленькой черной дыры, возникшей не в глубинах космоса, а прямо на невзрачной планете. Вот в Школе до сих пор и не знают, как к таким магам подступиться, хотя шариков, по слухам, в лабораториях набралось уже больше десятка. Сиди он один, спиной и с потушенным шаром, то еще вопрос, кто бы вышел победителем из схватки. Но в данных обстоятельствах...
"Плохо. Очень плохо. Совсем плохо. Одни неприятности. Что ж за полоса у меня началась?"
Последний вопрос Ловец повторил после того, как понял, что привести в чувство пленника, получившего между ног, не удастся ни при каких условиях. Он сидел, привалившись к стене, и держался за свою драгоценную промежность. Полная прострация, а значит толку от него, как от козла молока. Вот второй, который здоровяк, очухался быстро.
Под черной маской оказалось вполне человеческое лицо каторжника. Это не значит, что его лицо носило какие-то физиономические признаки закоренелого преступника. Просто на лбу была отметина в виде руны "Суд". Осужденный на каторгу. Кстати, стало понятно, почему они не разговаривали между собой и не кричали во время драки. Во рту у каторжников были кляпы.
- Потанцевали, теперь поговорим, да?
В ответ мычание. Вроде бы согласен. Но поговорить не удалось. Как только Ловец вытащил кляп изо рта каторжника, тот захохотал, брызгая кровавой слюной. Да так искренне и весело, как будто он сидел сейчас не на полу мастерской башмачника, а в королевском цирке столицы. Секрет был прост - в кляп вставили маленький шипик, который постоянно царапал ротовую полость. Больно, конечно, зато работать можно.
- Шило дай, - пришлось, как говориться, пойти на непопулярные меры.
Ремесленник вложил рукоятку шила в руку Ловца, и оно немедленно пронзило ногу пленника чуть повыше колена. Хохот перешел в крик.
- Говори.
- Не... А-а-а!!!
Ловца не удовлетворяли в такой беседе все слова, начинающиеся на "не". Пришлось повторить процедуру.
- Считаю до одного.
- Они сказали... Больно!
- Что? Кто?
- Они. Не знаю. Правда, не знаю. Сказали, если сделаем как велено, нас освободят. Вообще освободят.
- Еще.
- Привезли, дали одежду, арбалеты, заплатили за работу и послали вперед. Главным поставили старикашку-мага.
В общем, обычное дело. Король Фридрих Багряный во время Великой войны каторжников даже в армию набирал. Затыкал фронтовые дырки. Правда, сейчас не война и фронта поблизости нет, хотя городок этот - знатная дыра.
- Какая работа?
- Как водится. Взять городок, и чтобы никто не рыпнулся. Грабить не велено.
- Откуда знаете, что он маг?
- Братва хотела сбежать, да он разубедил. Показал пару штучек, так что мы решили заказ выполнить, чтоб все по-честному вышло.
Ловец выдернул шило из ноги, и каторжник заржал снова.
- Вот видишь, все хорошо у нас с тобой получилось.
Итак, в городке был маг во главе почти сотни головорезов и измывался над горожанами. Почему сотня? Да потому что для контроля над ночным городом и нейтрализации очага сопротивления, в роли которого выступал их региональный центр, именно столько и потребно.
Информации набралось крайне мало. И, по всей видимости, получить больше не удастся. Конечно, был вариант: пойти к магу и вежливо поинтересоваться, что ему надобно от убогих провинциалов. Не было уверенности, что маг ответит.
- Эй, приятель, - Ловец хотел уже было выскочить на улицу, как его позвал башмачник. - Что с этими делать?
- На твое усмотрение.
- Спасибо. - Оскал ремесленника не предвещал катающемуся от хохота каторжнику ничего хорошего.
* * *
Когда он прыгал в окно регионального центра, крыша дома, с которого Ловец отправился в полет, уже горела. Горели все окружающие дома. Шипя, маслянистая зажигательная жидкость стекала вниз по улицам, поджигая дом за домом. Держался только их купеческий особняк. Он не умел гореть. Строили на совесть и на века, предусмотрели многое. Очень помогала огнеупорная обработка дерева и камня, плюс противопожарная пена, пышной белой бородой льющаяся из-под козырька крыши.
- Врешь!!!
Крик Бобра был слышен даже сквозь лязг металла, шум пожара и веселое ржание оравы солдат, ломящихся в дом. Чтобы не мараться грязной работой, люди в черном послали вперед роту городской стражи, повышая их работоспособность уколами раскаленных на огне длинных алебард. Такому наступательному задору и смелости самопожертвования, какую демонстрировала эта инвалидная команда, могли позавидовать даже дворцовые гренадеры.
- Не возьмешь!!!
Стрела тяжелого арбалета выхватила из толпы штурмующих очередную жертву. Больше десятка стражников валялось на подступах к дому, столько же раненых расползалось в разные стороны, но от ставен летели щепки, и дверь уже поддалась.
- Надо уходить. - Ловец высказал свое мнение сразу, как только оказался на полу гостиной. - Уходить быстрее.