У Али Клера было нежное сердце. Вот, например, харкнет кто ему в физию, а он утрется и говорит: "Прощаю тебя, как Иисус меня простил, когда я его заколол". Или - еще похлеще: бывало, устроят ему *тёмную* - настоящее месилово, костеломню и кровавую баню, а он отползет в сторонку, сидит себе, юшкой хлюпает и беззубо лыбится. Вот такой вот удивительно нежнодушный был человек...
Стали на него косо поглядывать: уж не чужак ли? А то как же, ведь человек человеку - волк, *люпус* по латыни... Выходит, Алька - никакой нен человек, а недоразумение природы какое-то, толстовец и непротивленец! А его ведь по пьяни опять в коллектив вписали. Что же теперь делать? Решились нежный цветочек до приличной кактусовой кондиции довести. Приперлись к Алюхе всем скопом, всей кодлой и давай самое святое, что у него есть, его приемную матерь-инопланетянку поносить: Фраола, мол, Пеха и жестокая, и заносчивая больно, и, вообще, дура набитая... Алька сначала спорить стал, доказывать что-то, да где уж ему при всей его голосистости тренированные на *войне священной* луженные глотки перекричать? Потом уже просто плакал от чудовищного заблуждения своих друзей. А на шестом часу перемывания фраолиных косточек засветился Аля Клер белым светом ядерного распада и обратился в нежного ангела мщения. Бранители и хулители покинули этот мир мгновенно и безболезненно, еще успев по дороге в ад возликовать: ну, наконец-то! А Алька понял, что нежность к чужим до добра не доведет, и полетел аки комета до Звездного своего Дому, до космической своей хаты...