"... Келвин, давай откроем донные люки и будем кричать ему туда, вниз, может, услышит? Но как его назвать? Подумай, мы назвали все звезды и планеты, а может, у них уже были свои имена? Что за узурпация? Слушай, пошли туда. Будем кричать... расскажем ему, что он из нас сделал, пока он не ужаснется... выстроит нам серебряные симметриады и помолится за нас своей математикой, и окружит нас своими окровавленными ангелами, и его мука будет нашей мукой, и его страх - нашим страхом, и он нас будет молить о конце... "
Станислав Лем. "Солярис". Монолог пьяного Снаута.
Я знаю где находится Солярис. Место сплетения лжи и правды. Место, где живет ущербный не-до-бог, воплощение нашего бессилия и страхов. Тот кто в своем безразличном могуществе сам же создает и сам же любуется топологическими моделями уравнений высших порядков - "симметриадами", "антисимметриадами", "мимоидами", "позвоночниками" и "быстренниками". Тот кто дарит нам свои дары. Дары ли? А может он так нас исследует?
Я знаю, где находится Солярис. Он в душах наших и в нашей памяти. Он заставляет нас снова и снова окунаться в одну и ту же реку, в ее холодные воды, стремясь найти теплые струйки в ней. Дождь за окном. Буйная зелень. А может, это и есть "симметириад", порожденный разумным океаном? Листочки, фракталы, ловящие капельки воды, росчерки молний на светлом небосклоне, кто это все придумал? Запах побитой и порезанной градом листвы, созревшей вишни, абрикосов, вызревающих персиков в садах. Буйная зеленая красота. Рев бензопилы. Это лишнее. Хотя нет. Запах бензина перебивается запахом крови срезанной ветки дерева. Чистым, свежим запахом. В следующем году, ты начнешь расти вверх - дерево. Не обижайся на нас - людей.
За окном несколько молодых веточек с бледно красными листочками. Урючина (абрикосовое дерево). Не выдержал, выглянул из окна. Все ветви усыпаны пока что зеленоватыми плодами. Значит скоро в мое окно, втянется запах свежих абрикосов. И чем не "симметриад" это самое дерево? Если закрыть глаза, можно представить себе сложную систему интегро-дифференциальных уравнений высшего порядка, описывающих все эти ветви, листья, плоды. Эти радикалы отвечают за плоды. За их цвет, форму, запах. А вот эта, функция - распределения листьев на ветке. Это, распределение собственно веток. Если хорошенько поработать с уравнением, его можно свести к матричной форме, и рассматривать совсем простенькую систему линейных уравнений. Миллиарды деревьев, триллионы уравнений в которых зашифрована их геометрия, их рост их распределение по поверхности земли.
Солярис. "Солнечное затмение". Планета на которой либо сбываются, либо не сбываются мечты. Наша планета. Все что мы пишем, мы пишем о ней. О том что мы видим вокруг.
Интересно оглянуться. Не поворачивая головы. Одними глазами. В ушах рев бензопилы. На столе - отвертка. Синяя. Тестер. Платы. Десятки плат. Звуковая, видеозахват, несколько сгоревших материнок. Полная окурков пепельница. Флешка-диктофон. Если его включить я услышу чей-то голос, разложенный на синусоиды, модулированный, квантованный сигнал. Нет, не Гибаряна. Да, точно. Я услышу голос директора санатория "Чимён". Голоса отдыхающих в санатории людей. Они уже нереальны. Завтра или послезавтра, снова поеду в Фергану. По ходу дела буду останавливать машину, затаскивать камеру на склоны гор, и снимать. Хотя, нет. Этим пусть занимается оператор. Я, поставив ему задачу, полезу на другие склоны с фотоаппаратом в руках. А в машине будет звучать любимый Азизом воровской шансон. "Расскажу вам как ехал... караван по пустыням... Ферганы", этот блатной голос вызывает во мне недоумение. Он поет про то, как с Ферганы выехал караван с анашой. И как они умирали от жажды. Бедняги. Седой караванщик не нашел колодца. Хотел бы я на это посмотреть. Хоть одним глазком. Верблюды на современной горной трассе-серпантине, должны выглядеть очень оригинально. Особенно по соседству с колоннами серебристых цистерн бензовозов на шасси грузовых "МАН"-ов и "Мерседесов". А для того чтобы умереть от жажды, в горах, надо быть круглым идиотом. В общем, что-то не то в этой песне, с рентабельностью перевозки наркотика. А я все-таки хочу... очень хочу найти после этих слов, в Ферганском оазисе, зеленой межгорной долине - пустыню.
Как я могу описать красоту перевала? Никак. Только... фотоаппарат сможет меня выручить. Он запечатлеет картинку, остановит мгновение, и через несколько минут, все это снова станет нереальным. Я поеду дальше. За перевал. Останутся позади величественные горы Алтая и Памира. Растворится в памяти Камчикское высокогорное водохранилище. Плотина. Тоннели оцепленные автоматчиками. При подъезде к тоннелю, попрошу всех, кто сидит в салоне спрятать сотки и фотоаппараты и не вытаскивать их. Лучше не дразнить военных. Пристрелят и будут правы. Безопасность важнее.
А потом мы попадем на базары. Чуст, Коканд, Андижан. Мы их все проедем. Огромная масса людей. Запах свежих лепешек. Фрукты, овощи. Лотки с ножами, саблями из чустского булата. Может быть я снова попытаюсь найти меч, с хорошим балансом, выкованный под старину, с украшенными орнаментом ножнами. Но... нереально. Такие мечи на базаре не выставляют. Надо ехать в Чуст, домой к мастерам. Куски теплой лепешки, замешанной на молоке, будут таять во рту. Это уже когда я поеду дальше. От них будет исходить запах... живого огня, заполняя салон мягким, вкусным ароматом.
Пришла Мама. Принесла старый фотоальбом. Впервые за последние два года мне удалось в него заглянуть. Не хочу. Смотреть. Вспоминать. Ложь все это. И не правда. Прошлое уходит без следа. И ничего от него не остается.
- Ой, ты на перевал? На льве сидишь? Сколько тебе лет то?
Пять Мама.
- А это... посмотри... Луостари...
Да... смотрю краем глаза. Да... Луостари.
- Почему ты на всех фотографиях такой грустный?
Еще бы мне не быть грустным. За день до этого у меня конфисковали заскладированные в моей комнате итальянские и немецкие противопехотные мины. Вместе со взрывателями. После того как мы с ребятами "свистнули" со склада несколько "рам" ЭрЭс-ов (Реактивных Снарядов) и устроили фейерверк в сопках. Старое, времен войны, советское оружие сработало как часики. Если бы у меня была тогда планшетка с дневником, я бы записал - "Произвели залп по позициям противника. Впечатление ошеломляющее. Море огня".
- В Германии... и опять грустный.
Мне везет. Тот день начинался великолепно. Отец меня свозил в западный Берлин, к своим американским приятелям. Потом... знакомый Отца, офицер танкист, узбек, решил меня покатать на танке. И допустил оплошность пустив меня за рычаги управления. Первыми по улицам поселка продефилировало стадо визжащих свиней и поросят, со снесенного мною свинарника, за ними я на танке. За танком бежал, кроя матом вся и всех этот самый офицер. Звиздюлей я получил тогда по десятое число. Гип-Гип! Ви-Ви! Ура! (насколько я помню, ни одна свинья во время этого происшествия не пострадала. Они оказались очень изворотливые и быстроногие. Свинарник правда пришлось восстанавливать за счет Отцовской части).
- Снова Луостари. Только-только из медсанбата тебя выписали... помнишь?
Да, было дело. Меня тогда искали сутки. Была поздняя весна. Я исследовал окрестности. Лед на речках и болотцах был ломок. И я провалился под него. Не помню как выкарабкался. Пролежал несколько часов. Потом очнулся и побрел домой. Ночь провел в старом финском капонире, соорудив костер и пытаясь обогреться. Спички нашел там же. Дрова тоже как то раздобыл. Приполз домой, умудрившись не попасться на глаза поисковых партий. У нас на квартире тогда жила Эмма Эммануиловна, старая еврейка, попросившая пожить с нами, пока ее сын не устроится на новом месте службы. Очень хорошая и добрая женщина. "Походно-полевая" бабушка. Она меня тогда и вытащила из беспамятства. Охая и ахая, скинула с меня заледенелую одежду. Растерла спиртом. Отделался я тогда только лишь обмороженными пальцами ног.
- Дальний Восток. И снова грустный.
Снова звездюли Мама. Смотрю краем глаза на себя и на троих своих друзей. Экипаж "Боевой Машины" (БМ). Мы тогда "умыкнули" у морских пехотинцев танк амфибию - ПТ-76. Умудрились его утопить. Как то там хитро должны были открываться заслонки водометов, при переводе танка в режим плавания. Я их открыл неправильно. Когда танк начал пускать пузыри, поняли что пора покидать "Братскую Могилу" (БМ). Никто не смог доказать что это сделали мы. Но... образцово-показательная экзекуция была проведена, потому как мы все, были подозрительно чумазы, и пытались усиленно отмыться. Поэтому такой грустный я тут, Мама.
- А это же... Сергей его звали да?
Серега Грязнов.
- Это же он тебя подстрелил?
У него был боевой арбалет собственного изготовления. Хорошая машинка. Испытал его действие на себе. Пробил он мне болтом плечо. Ощущения непередаваемые. Потом, как командир раненного комиссара, тащил меня на себе несколько километров до медчасти. Надзор за нами после этого был установлен очень строгий. Мы вдарились в электронику. После генератора Тесла, задумали построить "электромагнитную бомбу". Хорошая штука, скажу я вам. Генератор Тесла отдыхает. У ядерной боеголовки есть несколько поражающих факторов. Немаловажный из них - электромагнитный импульс, выводящий из строя всю электронику на участке поражения. Так как к оружейному плутонию или хотя бы урану, или, тем более к литиевой "слойке" у нас, к сожаленью, доступа не было, мы задумались о простом, но мощном импульсном генераторе. Испытать хотели на китайцах. У нас было свое убежище на границе. Туда мы подвели электричество. Тоже достаточно оригинально. На километровом участке линии высоковольтных передач, намотали свой трансформатор, и черпали халявную энергию сколько хотели. Только... не сработал наш генератор. Судя по всему у китайцев было плохо в те времена с боевой электроникой. Единственное объяснение. Жаль. Лазер мы не достроили. Сергей погиб в автокатастрофе, в машине со своим Отцом, а моего Отца перевели на другое место службы.
- Всегда забываю как назывались эти острова...
- Кунашир, Парамушир, Итуруп Мама...
- Да. Сколько мест мы оказывается повидали!
- Да Мама... только... не показывайте мне больше эти фотки... заберите... не хочу... фотографии, к расставанию...
Я знаю где находится Солярис. Он везде, там... где живем мы. Наш бог, океан... памяти ли, чувств ли. Он не ущербен. Он постоянно пытается что-то нам объяснить. И он... преподносит нам свои дары. Он дарит... мы... забираем... уничтожаем... разрушаем. Но он никогда не устает преподносить нам их... вновь и вновь...
Я знаю где находится Солярис... и я знаю, каково это, возвращаться раз за разом, без силы уйти...