Аннотация: В общем... *) что то в стиле абсурда... *)
Прелюдия.
Оно наконец показалось. Светло-красный краешек показался из-за гор и облака заиграли яркими, бирюзовыми, синими, зелеными цветами в его лучах. Я, уселся на холодный камень, вытащил из кармана сигарету и закурил. "Здравствуй простатит", пронеслась мысль у меня в голове, вызвав на губах усмешку. Сидеть было неудобно. Вставать не хотелось. Усилием воли я, все же, приказал себе встать и подошел к краю обрыва. Внизу все было укутано дымкой. Очертания камней, тропинки, были окутаны серо-голубым маревом.
- Солнце... здравствуй, - слова сами сорвались с моих губ.
Я удивился изменившейся тональности голоса. Это был какой то хрип, а не голос. Я повторил два этих слова, пытаясь повторить те же самые интонации. Точно. Хрип умирающей в зубах крокодила антилопы. Никакого пафоса, никакой радости бытия. Просто констатация факта. Здравствуй солнце, я пришел к тебе. Посвети мне немного, если хочешь. Ну а если нет, я не обижусь. Это твой выбор. Светить или не светить. Обижаться на него - глупо. Но... я рассмеялся... также глупо не обижаться. Ну да ладно. Это уже мой выбор - обижаться или нет.
Солнце, словно прислушавшись к моим мыслям, показалось из-за гор на одну четверть, задумалось, и медленно начало прятаться обратно за горизонт.
- Ленивец, - усмехнулся я, наблюдая за этим интересным оптическим эффектом. - Вернись в семью, я все прощу!
Мой голос зазвенел, и заглох в вышине не вызвав даже эха. В голове зазвучали слова объясняющие эту оптическую иллюзию с точки зрения доморощенной метафизики. Кто же мне рассказал это? Уже не помню. Может, это было мне рассказано в родной лаборатории? Или же, рассказал мне эту историю кто-то из съемочной группы на съемках очередного фильма? Не помню... просто не помню...
- "Каждое утро в этих горах, когда солнце собирается подняться из-за гор, за горизонтом собираются легионы нечисти, хватают его за ноги и тянут вниз, пытаясь оставить землю без света и тепла. И тогда, милостью Аллаха, на небе раздается трубный глас, собирающий ангельские рати. И они, во главе с Джабраилом (Гавриилом), накидывают сверху бесчисленные арканы, и тянут солнце наверх. И каждый день светлая рать одерживает победу над силами тьмы! Подтверждение этих слов ты можешь каждый божий день наблюдать на небе...".
Да, если глаз не жалко, то могу и наблюдать, усмехнулся я, и тут же, неожиданно для самого себя - рассмеялся. Перед глазами отчетливо нарисовалась картина. Солнце, зевая и потягиваясь, делая вид что это для него внове, садиться на... ну скажем... кресло канатного подъемника. Техник, включает рубильник, сияя ангельской улыбкой, и тоже, собака такая, делая вид что ничего не произойдет, что он ничегошеньки не знает. Солнце бросает несколько дежурных шуток, рассказывает соленый анекдотец про блондинку жену и мужа в командировке. Техник, от всей души смеется, снова делая вид что не слышал этого анекдота. Двигатель негромко урчит, кресло трогается с места. И тут...
В этом вся и соль. Все на свете случается - вдруг. Толпа злодеев, одетых соответственно... хм... а как они одеты то? А, во! У главного злодея - мсье Люцифера, бондана на голове, с иллюстрациями из "камасутры" в исполнении скелетов. Бегемот и Вельзевул хватают бедное солнышко за ноги. Солнце, с перепуганным лицом (какой актер! Какая потрясающая игра!) хватается за поручни кресла бросая отчаянные (!) взгляды на техника. Но им уже занимается Астарот. Он, в главе шайки бандитов, гоняется за орущим благим матом инженером, загоняет его в угол, и начинает со знанием дела, со зверским выражением на лице пинать бедолагу по почкам. Техник, успевший заклинить рубильник подъемника, зажимается, прикрыв голову руками и после каждого пинка выдает - "Ых! Иих! Ой! Суууууки! Твари! Хрена с два что у вас получиться!".
А креслице поднимается все выше и выше. Солнце схватившись мертвой хваткой в поручни сидит в нем с побелевшим лицом. На его ногах висят Бегемот с Вельзевулом, корча дьявольские рожи, матерясь, плюясь и пыхтя, за их ноги в свою очередь уцепился Асмодей и дальше по цепочке... Бельфагор, Амдусциас, Бэл...
Люцифер нервно прохаживается по площадке, бросая время от времени взгляд то на бедного техника, которого пинает Астарот с компанией, то на Солнце, то на "Ролекс" на запястье. И раздается трубный глас. Скорее даже... это горн. Горнист, отчаянно фальшивя выдавливает из этого инструмента музыкальную фразу, что то вроде этого, если перевести на человеческий язык - "Вставай! Вставай! Ботинки надевай!". И как меняется при этом лицо Люцифера! Падший ангел, в свое время возмутившийся божьим протекционизмом и одним из первых указавший на нарождающийся культ личности Адама, могущий, в дальнейшем, превратится в комплекс неполноценности всего человеческого племени, основоположник феминизма, близкий друг Лилит, приятель Евы, учитель Мичурина, с тоской глядит на небо. На огромное, бездонное небо, откуда он в свое время был изгнан. А сверху раздается голос, наполненный силой, твердостью и я бы сказал - мужественным спокойствием.
- Инженерная когорта (когорта - одна четвертая часть легиона) занимается подъемником. Две манипулы (манипула - одна восьмая часть когорты) серафимов, срочно отрядить за веревками. Михаил! Ты где?!
- Я здесь...
- Бери два нубийских легиона ангелов и вперед, в битву. Тебе и карты в руки. Ты у нас рубака отчаянный.
- Есть...
- Люций! - гремит наполненный силой, сияющий внутренней правдой, голос Гавриила отражаясь многократным эхом от горных кряжей. - Ты там?!
- Да! - слышаться в ответ вкрадчивый, коварный, преисполненный лжи голос князя тьмы. - Я здесь!
- Передай Астароту, что я его поймаю и задницу надеру! Он мне в прошлый раз ногу отдавил - сволочь!
В ответ раздается смех, который во всех классических трагедиях, триллерах и ужасах - называют диким, безумным, демоническим...
На лице, словно маска, застыла улыбка. Солнце, освободившись наконец от дьявольского воинства, подтягиваясь на святых канатах неба, выбралось из-за гор. Я, полюбовавшись окрестностями, решил что пора спускаться. Да, кстати. Здесь еще на вершине есть черный камень. Нет, не черный камень из Мекки. У нас свой камушек. У него тоже есть интересная особенность. Садятся на него четыре человека к примеру, и создается ощущение что все, мест больше нет. Зрительный зал переполнен. Аншлаг. Но самое интересное, что на нем могут спокойно разместиться все сорок человек.
Спускаться всегда легче, чем подниматься. Обманчиво легко. Настолько обманчиво, что я расслабился и моя нога оскользнулась на осыпи. Я упал и быстро перевернулся на живот, надеясь схватиться за какой-нибудь выступ или камешек. Камень за который я схватился, возмутился от такой фамильярности, и в сердцах выскочил из своего насиженного места. Я покатился вниз, по не успевшим еще нагреться камням, набирая ускорение, к краю неглубокого обрыва. "Вниз лететь метров десять", пронеслось в голове, "Может еще и повезет. Черт. Третья осыпь за лето. Распадался я что-то в этом году!". Выступов, за которые можно было бы ухватиться, не было. Полет был захватывающий но увы, очень короткий. "Вот ведь блин!..", что именно блин, додумать я уже не успел, влетев в кустарник...