Шах выглянул из-за барханчика: песчаные красные волны убегали в далёкий горизонт, тёмно багровеющий под зеленовато-прозрачной высью.... и больше ничего не было видно.
Вдруг ожил наушник:
- Сержант - время! Посадка через ноль целых, хрен десятых. Шевелитесь! - командир был зол.
- Учёные, гады, остались, - тихо проговорил Шах в микрофон, - не высовываются...
- Некогда рассусоливать! - рявкнул наушник, - бери на живца.
Использовать это?... Редко удаётся вляпаться в такое дерьмо. Шах тоскливо ругнулся шёпотом, ибо понимал, что другого выхода всё равно нет - тянуть за собой ящеров дальше нельзя. Выдернув из кармана бархотку, он лишний раз протёр оптику прицела. Затем махнул лежащему впереди Саньку, и жестами объяснил ему - что они сейчас сделают. Глаза Санька заметно округлились, и он принялся энергично жестикулировать в ответ - изображая свои грубые и пошлые фантазии о боевых товарищах - засранцах, готовых продать за копейку, о тупом командовании, о ящерицах грёбанных и о дебилизме всего происходящего в целом. Шаха это ничуть не задело: аккуратно уложив ствол на барханчик, он дал отмашку. Санёк негодующе зарычал, вскочил и побежал.
Если это можно было так назвать: перемалывая ногами кроваво-красную зыбь, он рывками двигался вперёд, под глухой стук тяжёлого штурмового разрядника в бронированную грудь. За ним медленно тянулась цепочка осыпающихся воронок. Ещё остававшиеся силы быстро покидали его...
Вдруг над песчаной рябью мелькнула вспышка.
Попался! - чуть доведя ствол, Шах мягко потянул спусковой крючок... Приклад ударил в плечо - готов. Значит, последний оставался, раз вспышка одна была. Ящеры, сколько их ни есть, всей оравой лупят из своих лучемётов. Любая цель, подозрительный хлопок - и понеслось. Хлебом их не корми, дай пострелять...
Шах терпеливо понаблюдал за местностью ещё несколько минут, затем, наконец, подхватил оружие и рванул туда, откуда доносился вой, прерывающийся злобными матюками.
- Не дёргайся...
- Бля-я-я! - ревел Санёк. Огромный и голый по пояс он сидел в низинке меж двух небольших барханов. Рядом валялся бронежилет, с тлеющей задней пластиной. Сильно воняло горелым пластиком.
- Пенка схватывается - уже корочка пошла...
- Глиста с ногами! Сожгла спину-у у-урою-ю су-у-ука!..
- Резче надо было бежать, тогда бы и мясо не подпортил, - проворчал Шах запихивая баллончик с заживляющей пеной обратно в аптечку. Он чувствовал свою вину.
- Куда в ...! к ...! резче? Песок же ...! ...! ...! по колено ...!
"Попробовал хотя бы зигзагом" - Шах уже открыл рот, чтобы сказать это, но не успел: послышалась какая-то возня, а затем через ближайший гребень перегнулся длинный субъект и неуклюже сполз вниз. Оказавшись рядом с десантниками, он поднялся на четвереньки, небрежно, словно охраннику на проходной, кивнул Шаху, с недоумением оглядел горелый бронежилет, и сразу перебрался поближе к Саньку, возле которого и уселся в нескладной позе засохшего лотоса. "PRESS" - белело на его каске, из под которой выбивались спутанные патлы. Это был журналист.
Шах поначалу, как и все, удивлялся его присутствию. Кто-то объяснял его проверочной подставой - от генерального штаба, другие тоже считали, что он никакой не журналист, а специальный агент, под прикрытием... Но гадания кончились, когда пошло настоящее дело, и все силы стали уходить на то, чтобы тащить за собой этого "пиджака". Присутствие этого кренделя создавало раздражающе неуместную опасность - сильно замедляло группу. Но ещё больше злили его бесконечные вопросы - не ко времени, и не к месту, и обычно до такой степени глупые, что воспринимать их иначе, как бред сумасшедшего, было невозможно.
Вот и сейчас, оказавшись рядом с Саньком, журналист моментально включил диктофон и трагически закудахтал:
- Только что вас подвергли смертельному, неоправданному риску. Считаете ли Вы подобную практику бесчеловечной, и ведущей лишь к карьерному росту жестоких офицеров, со сниженными моральными нормами, не умеющих воевать? Ваш комментарий?
Санёк не понял:
- Чё?
Стандартный кусок пушечного мяса был слишком туп даже для интервью. Журналист поджал губы: всё, на что способен бедолага - сгинуть в пламени войны, как и остальные бараны для заклания. Печально, но это их выбор: по собственной глупости став солдатами, они отдали свои драгоценные жизни в руки генералов-мясников и вороватых политиков, которые - это всем прекрасно известно - лишь погреют их как на недолгой жизни, так и на смерти несчастных... Удивительно, - подумал журналист, - насколько легко он сам всегда ускользал от этой прожорливой системы. Наверное, благодаря врождённой интеллигентной чистоплотности он избегал всех этих хитро расставленных ловушек патриотической болтовни. Этим он отличается от быдловатого расходного материала, сжигаемого в пламени дутых бессмысленных побед, и заслуженных поражений... Тем не менее, у него хватает гражданского мужества разоблачать варварский механизм перед лицом общественности, препарируя и описывая его в самых ярких красках. Властные чинуши даже искали встречи с ним, заглядывали в глаза и предлагали "сотрудничество"... Что ж, скоро они его получат - они оглянуться не успеют, как попадут в его сети, и он начнёт вертеть ими так, как ему надо! И не ради личной выгоды - боже упаси, а ради созидания нового общества, в котором светлые неконфликтные личности смогут наконец жить свободно - без насилия и некомфортных обязательств перед хищниками и подлецами, которые отчего-то всегда, с начала времён, занимают вершины власти...
Между тем, время не ждало: оказав первую помощь товарищу, Шах решил быстренько осмотреть позицию врага - удостовериться в том, что вопрос закрыт, и преследовать группу больше никто не будет.
Оказавшись на месте, он только успел удивиться трём разбитым лучемётам, единственному дохлому ящеру и ненормально большому количеству натоптанных следов, как вдруг по сторонам от него взмыли фонтаны песка, и выскочившие из них чешуйчатые гады бросилась к нему, размахивая длинными кривыми ножами.
Первого и второго он переломил ударами снайперского длинноствола - неожиданно использовав его как дубину. Но тут же пришлось его отбросить, чтобы схватить за лапы последнего - успевшего подобраться слишком близко.
Не давая перерезать себе горло, Шах несколько раз удачно врезал ему коленом в живот - и собирался делать это ещё, и ещё, до победного конца, - однако ящер задними лапами обвил его ноги - и они оба рухнули в песок. После непродолжительной напряжённой борьбы Шах всё же подмял гадёныша под себя... Как вдруг из под того выскользнул длинный хвост, захлестнул ему горло, и начал душить.
- Долго возишься, -- раздался голос командира. Группа стояла вокруг, направив на них стволы.
Побагровевший Шах захрипел:
- Хвост.. на рукопашке не учили приёмов против хвоста...
- Этот вопиющий пробел в подготовке наших бойцов - следствие преступной некомпетентности командования?! - взвился журналист, - Должно ли министерство обороны озаботиться генетическим выращивании хвостов у наших военнослужащих, чтобы несчастные могли дотянуться до великолепных вражеских солдат хотя бы в области рукопашного боя - или уже поздно, и наша армия давно и полностью небоеспособна?! Ваше мнение?!
Он пробежал по кругу, бесстрашно тыкая диктофоном в суровые лица десантников, но не получил ответа. Тогда он прилёг на песок рядом с борющейся парой и качественно записал полузадушенные хрипы Шаха. На всякий случай сунул диктофон и ящеру, но тот лишь таращил глаза, медленно удавливая противника.
Журналист поднялся и, отряхивая коленки, поинтересовался у командира:
- Вы не собираетесь ему помогать?
Капитан буркнул:
- Дадим пару секунд - должен справиться. А мы поглядим: это полезно, на будущее. Если дело затянется, и придётся стрелять - то и выводы будут соответствующие. В том числе и такой, что слабаков не должно быть в отряде.
- Какой бесчеловечный цинизм.
Журналисту никто не возразил.
- Вообще, это невероятная глупость, - понесло дальше представителя прессы, - эти ваши драки, кровь, переломанные кости... Современная война - это битва кнопок, технологий, интеллектов! Сильно упрощая, чтобы до всех присутствующих дошло - воевать надо головой...
Он замолчал, потому что Шах вдруг натужно выгнулся назад... а потом, словно спружинив в обратную сторону - врезался лбом в плоскую морду ящера. Что-то негромко хрустнуло, и враг обмяк.
Сдёрнув с шеи чешуйчатую петлю, Шах прохрипел журналисту:
- Спасибо... подсказал.
Группа вытянулась в цепочку. Выдёргивая ноги из песка, десантники брели к точке эвакуации. Беспилотные платформы уже давно закопали в песок - там же, где они упали, когда у них кончился заряд, - и с тех пор всё барахло, и освобождённого пленника - который и был главной целью операции, несли на себе. Наконец связист поймал сигнал, а высоко в небе прорезался белый инверсионный след десантного челнока... как вдруг от края изумрудного неба стремительно вытянулась остроносая пушистая нить и - с яркой вспышкой - пресекла его путь.
Группа остановилась.
- Приехали... - выдохнул десантник, который нёс бесчувственного пленника, и повалился на бок вместе с грузом. Санёк обиженно засопел. Кто-то длинно и витиевато выругался.
- В аварийном режиме садится, - доложил связист.
- Терять уже нечего, - сказал командир, - давай ему направление прямо на нас.
Через несколько минут челнок, завывая двигателями, грузно осел в песок. Десантный броне-модуль зиял огромной закопченной дырой, с ошметками пены от системы пожаротушения. Кабина пилотов уцелела - что и позволило компьютеру, который там находился, посадить аппарат.
- Та-ак, -- протянул командир заглянув в дыру, -- никакой герметизации, и все скафандры посекло осколками.
Десантники молчали. Всем было очевидно, что на лунную базу вернутся могут лишь двое - потому что только два места в пилотской кабине. На другой челнок просто нет времени: враг не дремлет, и сейчас, когда вся скрытность пошла прахом, наверняка уже перебрасывает войска в этот район. Гонка пошла на минуты.
Вдали появились багровые шлейфы пыли, похожие на клубящихся червяков, ползущих по пустыне. Десантники бросали напряжённые взгляды в их сторону.
- Что теперь делать?! - визжал журналист, - вся эта операция безобразно организована, вполне в духе наших военных-мясников! Кто за это ответит?!
Пожав плечами, командир сухо бросил:
- Никто.
Писака заскулил:
- Вы издеваетесь?! Сейчас нас, всех, съедят эти крокодилы! А вы абсолютно...
- Ребята, хватайте его, - приказал командир.
Журналисту заломили руки, и командир, не отвлекаясь на его вопли, добавил:
- И наверное... да, багажную сетку, из десантного отсека - принесите кто-нибудь... Всем! слушай команду: приготовить ЖОМы. Гуманитарию - жертвую свой.
Десантники дружно выдохнули. Санёк перекрестился, после чего вдруг взял свой крестик, сунул в рот и зажал зубами.
- С освобождённым как? -- спросил Шах.
- Приказ был такой - чтобы ни один волос не упал. Поэтому грузим его целиком. Я поведу челнок.
- Отпустите! Не смейте! Что вы делаете?! -- журналист дёргался в крепких руках десантников.
- Спокойно, - командир защелкнул на его шее половинки широкого металлического кольца, - Не то укатиться твоя умная головёшка...
Выдернув чеку, командир нажал кнопку: пискнули ультразвуковые лезвия, и тут же кольцо загудело и зашипело, соединяясь с нервной, кровеносной системой, перекачивая воздух и кровь.
- Мясо - на выброс.
Тело оттолкнули в сторону, а голову, которая как заведённая шептала: "Что происходит? Что происходит?" поставили на расстеленную сетку.
- Не дрейфь, - подбодрил торчащую, словно на подносе, журналистскую головёшку командир, - это жизне-обеспечивающий мобильник, от наших военных медиков. Спасает, даже когда солдата пополам разорвало. У нас, правда, ситуация иная...
Десантники помогали друг другу, и скоро командир закрепил в пилотской кабине багажную сетку, полную коротко стриженных голов, и одной патлатой. Бывший пленник также был надёжно пристёгнут к креслу второго пилота.
Вдали уже слышался гул чужих моторов, когда челнок поднялся в небо. На крутом развороте пустыня завалилась под крыло - и снизу проплыла огромная тёмная клякса, в которой валялись безголовые тела в красно-бурой пятнистой форме. Среди них виднелся и голый торс с обожжённой спиной и кровянистым пеньком между плеч, и длинное худое тело, скрывающее в холодном, цепенеющем кулачке очень важную флешку, наполненную очень важными файлами...
Бросаясь в крутые виражи, челнок начал отрабатывать противозенитный манёвр, и головы зашевелились в болтающейся сетке.
- Эй, ты чего? -- прошипела голова Санька, когда журналист носом ткнулся ему в лицо, -- Отвали, голубок, или щас... выдавлю тебе глаз языком!
Не в силах ничего изменить, журналист заскулил. Однако Санёк не успел облечь свою угрозу в плоть и кровь - хором запиликали ЖОМы, почуявшие избыток углекислого газа в маленькой пилотской кабине, и ввели своих пациентов в режим сна. Головы мирно засопели...
Автоматика разбудила их уже на базе - когда открылись люки, и свежий воздух заполнил кабину.
Командир аккуратно опустил своё подразделение на поле аэродрома, возле челнока. Через секунду откуда-то сзади неожиданно вылетела большая чёрная машина и, взвизгнув тормозами, остановилась рядом. Из неё выскочил офицер, и пара сержантов.
Офицер бросился к челноку, но, словно громом поражённый, застыл на месте.
- Что за вашу мать?! Покрошили вас...
- Да нет, в основном мы их крошили. Но одна ответка всё же прилетела. Ну, и... пришлось оригинальное решение принимать.
- Однако... Все живы?
- Здравия желаем, товарищ майор, - нестройным сипением ответили ему из сетки.
- Вольно! - автоматически скомандовал офицер, и задумчиво потёр шею.
Его сержанты выдернули освобождённого пленника из люка, за руки и ноги растянули на бетоне. Слабо улыбаясь, он бессмысленно пялился в небеса. Майор достал огромный армейский нож - с хищным широким лезвием и пилой на другой стороне... и неожиданно всадил его в бесчувственное тело. Из сетки раздался одиночный шепелявый вопль. Не обращая на это внимания, майор принялся с хрустом, и жутковатым бульканьем, деловито пилить рёбра.
- Спешим, - объяснил он командиру, - Штурмовые группы готовы атаковать, а данных по управлению и связи ящеров до сих пор нет - не можем начать радиоэлектронное подавление...
- Вы ответите за это! - вдруг разнеслась над полем истерика слегка придавленной журналистской головы, - Ваше предательство и военные преступления, которые...
Майор выдернул из тела какой-то комок и отдал сержанту:
- На дешифровку, быстро.
Тот швырнул неизвестный орган в металлический чемоданчик и прыгнул в машину, которая сразу же взвыла двигателем, и умчалась в даль.
- У меня есть вся информация! - не унимался журналист, - Вы проспали наступление ящеров, и в панике бросили узел связи, на котором оставался шифровальщик! Все ваши секретные коды теперь у ящеров, поэтому войну, как и следовало ожидать с самого начала, вы бездарно просрали! А чтобы замести следы этого чудовищного фиаско, а возможно - и предательства, ваша военно-криминальная мафия организовала целую операцию ради того, чтобы выкрасть единственного свидетеля - несчастного шифровальщика - и убить его! Вам не отвертеться!
Дослушав до конца, майор звонко постучал окровавленным обрезком ребра о бетон аэродрома:
- Пластик.
Затем он вытянул из разреза длинную кишку, и указав на неё, пояснил:
- Химический реактор. Батарейка, можно сказать, но при этом - никакого электричества...
- Прекратите нести чушь! - взвыл журналист.
- Тоже обманулся, - с удовлетворением отметил офицер, - На самом деле, это новейший разведывательный комплекс, изготовленный в виде организма военнослужащего. Его не обнаружить рентгеном, а "кровь" можно сдавать на анализы - результаты будут правдоподобные. В общем, без должного исследования трудно догадаться, что это тело вовсе не в обмороке, а воспринимает и анализирует все окружающие электромагнитные поля. Поэтому - да, мы "беспорядочно отступили" именно для того, чтобы противник радостно подобрал его, "чуть-чуть надышавшегося нервнопаралитическим газом", а потом долго пытался привести в чувство, чтобы получить важную информацию... Наверное, сутки его мурыжили, раскрывая свою систему связи. И потом сильно удивились, когда беспилотник высадил им стёкла, набросал гранат с газом, и вылетел в окно, прихватив пациента прямо с каталки...
Злорадно ухмыльнувшись, майор опять стукнул рёбрышком о бетон, и добавил задумчиво:
- Может, в следующий раз женщину сделать? Чтобы разговаривала ещё, выносила мозг бессмысленном потоком? Пусть допрашивают, хе-хе!
Он замолчал, кажется серьёзно рассматривая этот вопрос, но его задумчивый блуждающий взгляд случайно вернулся к смятенному лицу журналиста. Спохватившись, майор с иронией в голосе ему сообщил:
- Кстати, пиджачок, генерал очень, очень недоволен был, когда ты заявился к нему с "компроматом". Так что, не обессудь: пока ты проводил "журналистское расследование" в глубинах диверсионно-разведывательной группы - в которую, фактически, шантажом попал, - мы нашли твои сервера и очистили от информации, которой тебе владеть не положено. Само собой, и о том, что сейчас услышал - тоже лучше не распространяться. Всё же, это военные секреты - головой ответишь, если что! - Офицер захохотал.
Эти твари мстили ему, он был уверен. Закрыли его навечно этой стеклянной дверью в мед-боксе, забытом всеми на задворках бывшего гражданского склада, который ещё в начале войны переделали в огромный военно-медицинский инкубатор. Первое время его голова, несмотря ни на что, гордо торчала на специальном цилиндрическом баке, похожем на обычную, двухсотлитровую железную бочку, поставленную на попа. Словно протестуя в одиночном пикете, тонкой шарнирной "рукой" бочка возносила над своей непокорной головой пульт управления, расписанный светящимися строчками... Однако никто, из редко проходящих мимо людей, не обратил на это внимания, никто не побеспокоился о нём. Вместо этого скоро, довольно неожиданно, мимо прокатили в креслах знакомых десантников: Шаха, и Санька, и остальных - с туловищами, руками и ногами, и со свежими, розовыми шрамами на шеях. Они громко разговаривали, шутили, а Санёк показал ему средний палец. Оставшись в одиночестве, журналист, подвывая иногда от ужаса, всё ждал, отмеряя бесконечно тягучее время ярким дневным, и приглушённым ночным освещением, - но ничего не дождался. Сходя с ума, он нашёл себе единственную подругу - бессмертную грязноватую паутинку, истерично вихляющуюся на вентиляционной решётке под потолком. Она развлекала, да... но потом он охладел и к ней, а спустя какое-то время паутинка начала почему-то дико раздражать его, доводя почти до остервенения... Но вечность спустя уже и это не имело значения: сознание то истерично барахталось в накатывающих волнах паники, то погружалось в бездну мрачной летаргии...
Он как будто включился на половине разговора: с трудом сосредоточил взгляд на гладко выбритом лице - лощёный капрал, нагловато постукивая по краю бочки папкой с бумагами, что-то говорил ему. Журналист совершил над собой ещё одно усилие, возвращаясь в реальный мир, и смог разобрать слова:
- ...вся био-жидкость для клонирования мобилизована Комитетом обороны. С начала войны гражданские не получают новых тел. И не получат, ясное дело, пока война не закончиться. Прошлая, межпланетная, кажется, больше десяти лет длилась? Готов столько времени произрастать здесь мыслящим кочаном?
"Нет! только не это!" - кровь бросилась журналисту в голову так, что под ним засвистели насосы и загудели вентиляторы.
- Повторю: три года регулярного питания, свежего воздуха и физических упражнений, здоровый коллектив - без всяких, там, ну, знаешь... Конечно, придётся и повоевать немножко, подвергнуться, так сказать, опасности, как и положено настоящему мужчине. Но это же и хорошо, верно?! Все обзавидуются, а бабы... да вообще! Смотри: подписываешь стандартный контракт - и за пару недель тебе вырастят новое тело, а ещё через месяц - армия поставит тебя на ноги. Ну, побегаешь немножко по огнештурмовой полосе, с обосранной жопой - не без этого, - так бесплатно же! А на гражданке? За био-жидкость придётся, как минимум, квартиру продать, памперсы - за свой счёт, и физиотерапевта ещё, с год-полтора, оплачивать. Что - нет? Ну, дело хозяйское. Дозревай здесь, а я пока пойду...
Капрал шагнул в коридор.
- Я согласен! - услышал журналист свой отчаянный шепелявый вопль.
Заученной скороговоркой капрал объяснил ему про рисунок капилляров на языке, такой же уникальный для любого человека, как и на пальцах. Прошёлся валиком с краской по высунутому языку, после чего ловко шлёпнул о него первой страницей раскрытой папки, затем - второй, третьей... "Подписать" надо было каждую страницу договора. Наконец закончив с этим, капрал ввёл на пульте номер контракта, нажал кнопку "выращивание" - в бочке послышалось глухое бульканье заливаемой жидкости.
- Что ж, приветствую тебя в армии, сынок.
Капрал отдал честь, и вышел, энергично размахивая папочкой.
Журналист, забыв про отшлепанный чёрный язык, глядел в пространство остановившимися глазами человека, неожиданно познавшего всю трагедию одинокой хрупкой жизни в этом равнодушном и безжалостном мире.