Истомин Игорь Степанович : другие произведения.

Из Тофаларии В Туву

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ИЗ ТОФАЛАРИИ В ТУВУ - ЧИТАЙТЕ, ЗАВИДУЙТЕ!

ХАМСАРА

ИЗ СЕРИИ:

САЯНСКИЕ ДНЕВНИКИ

  
   14-17 июля.

Ну, что поделать, - тянет, тянет!

С Саянских гор сошли снега...

С тоски душа как-будто вянет,

А где- то там шумит река.

Мне весь мой ум твердит, - Останься! -

Ведь домашних невпроворот!

Ну, что тебе те все напасти?

Уймись, несчастный, хоть на год!

... А в реках там вода - слезою,

А в водопадах - ад и страсть!...

Все, баста! Больше ни ногою!

Пора серьезным мужем стать.

Расширю блат, парник отстрою,

Куплю машину и трюмо.

Все скажут - он чего-то стоит!

Я ж вторю мысленно - дерьмо!

Ты променял тайгу на мебель,

Речной поток на унитаз,

Идешь по дому как фельдфебель,

В мещанство влез, как... (водолаз)!

А! К черту все! Жена не сетуй!

(А на других мне наплевать).

Потом скажи нашим соседям: -

Уехал в Сочи отдыхать!

...А я опять стал сам собою!

Нет жалких сплетен, суеты...

Я вам секрета не открою:

Сейчас я сам с собой - на ты!

   Сборы, сборы, сборы... Идет заготовка продуктов и "гнидников". Сахар, рис, пиво, спирт, рыба, - ну как без этих сопутствующих элементов? - и т.д. Правда, в разные резервуары. Удивительно, но пиво пьют не все, некоторые его всасывают, как помпы (но это им не мешает одновременно и глодать рыбу!). Эти строки писаны для того, чтобы в тайге ощутить вкус этого опоительного напитка. Знаю, как это в тайге упоительно...
   Собрались, упаковались, гитару в чехол, обилетились, сели в поезд - и ничегонеделание до самого Нижне-Удинска!
  
   18-20 июля.
   Ночью же (бесплатно!) доехали до аэропорта. Через два дня (!) бесплатно (!) долетели до Алыгджера (!). Фантасто!
  
   21 июля.
   Ночевали в квартире Виктора.
   И начались воспоминания!
   Ведь мы же этим же путем шли в 1975 году, в первом нашем походе в Саяны!!! Мы вспоминали каждый бугорок, каждый поворот реки Кара-Бурень! (Не все, конечно. Некоторые, в то время еще под стол с "Кагора" падали!)
   Но! Если мы в тот давний год за день с великими испытаниями (по 48 кг. рюкзаки) прошли всего 1 километр (!), то в этот раз - целых пятнадцать! Прогресс, как говорится, на лице! (Дай бог ему забыть все это до утра!).
   Но поговорка: "Все течет и все из меня..." - была нашим кредо. Шли по двадцать минут, десять минут перерыв. Тоже не скорость, но все же. И опять было жарко! Правда, ни мух, ни комаров, ни паутов не было. До нас здесь были холода (это мы привезли жару), потому эти кровохлебы еще не наплодились.
   Остановились под курумником, и Пашу обуял интерес к дарам природы, начиная с золота, которое он искал, и кончая камедью, которую он нашел благодаря Игорю. После водного моциона (нагишом!) Виктор поймал парочку (первых!) хариусов, которых в этот вечер и прикончили. Первый раз пробовали сало - никому не понравилось! - не было специфического запаха! ( В смысле - проглотили, не жуя!) А это главное отличие свежего сала от походного! Спрятали его поглубже.
  
  -- Кстати, а Паше. Он попал к нам по протекции Игоря. Чем он последнего обаял? Игорь говорит, что был с похмелья, потому не помнит. Это человек, который ВСЕ ЗНАЕТ! Он знает даже то, чего ни разу не слышал! Хариуса есть не стал (!), т.к. о нем не читал; кедр не смотрел, т.к. его в Зауралье нет; кабаргу бить не хочет, т.к. медведь лучше; лазанку не принял, т.к. она от унизительного слова "лазить" и т.д. Только пока он одно четко понял, что рюкзак - не дельтаплан... Внешне Паша слегка похож на Карлсона, т.к. штаны такие же. Но главное сходство с Карлсоном все же в другом - у Паши есть пропеллер! Правда, он во рту! Этот аппарат работает без устали уже который день!
  
   Заснули, помянув из чеплыжки тех, кто был здесь восемь лет назад: Ирину, Серого, Валеру... Пусть Земля им будет Раем!
  
   Дорога в тайгу-возвращенье к себе.
   Есть что-то у каждого тайно молчащее.
   Оно выпирает, взывает к борьбе.
   Один лишь исход - в рассветы умчаться.
  
   Твой скверный характер - не злость, не беда,
   Он лишь выраженье возможностей зряшних.
   Не даришь улыбку себе и друзьям? -
   Исход лишь один - в рассветы умчаться.
  
   Тебе не везет? Чем живешь -суета?
   И бесит тебя нежелание взяться?
   Вина не твоя, - просто сфера не та.
   Исход лишь один -в рассветы умчаться.
  
   Там каждый по силам находит пути.
   С собою приходится спорить, брататься.
   Коль все же удастся там радость найти, -
   Так стоило, значит, в рассветы умчаться!
  
   Там силы твои все на пользу пойдут.
   Себя обрести! С этим стоит считаться.
   Отдачу найдут твои разум и труд.
   Так, значит, пора в рассветы умчаться.
  
   Вернешься, попробуй все с начала начать.
   Уверен, начнет в жизни все получаться.
   Но коль не получится -не горевать!
   Ведь есть все же выход -в рассветы умчаться!
  
   22 июля.
   Утром сделали мумиё.
   Оказывается, все просто! Надо только найти бумажку и место повыше!
   Уже есть Слово - м у м и и с т ы . (Спасибо красному перцу!)
   Нарком (Саша - однофамилец какого-то наркома, принял это имярек, будем так его и называть) заварил грибы, собранные накануне - и вперед!
   Погода улучшилась, небо в тучах, потому пошли побыстрее, если не считать того, что Виктор постоянно сплавлял свой рюкзак другим под видом того, что он опробывает разные их виды. К этому походу Игорь и Паша изготовили самодельные станковые рюкзаки (вот же было время!), а остальные шли со старыми, мерзкими, зелеными авоськами, сгибающими владельцев до земли, от чего те обнюхивали тропу и ничего вокруг не видели.
   (И ведь не унюхали! Чуть позже нам сообщили, что на одной из скал, под которой мы проходили, в это время сидел медведь!)
   И вот те нате! Нас догнал мужик с лошадью, мы разыграли концерт - и пару мешков сбагрили до Крестика! А сами бегом за ними!
   И вот мы в зимовье... Индийский чай! Со смородиной! С конфетами! Гитара, песни рекой. Но как-то все странно стали передвигаться - вперевалку, и даже опираясь на руки! Три спины стерты, у всех плечи в волдырях, две мозоли, болят мышцы и потрескивают кости. И это всего за два дня! Каких-то сорок километров!
   Да уж! Первые три дня всегда - преодоление. Шлаки льют ручьем, вес сходит на глазах, организм перестраивается. Не без ущерба, конечно, но так уж надо.
   А впереди еще более ста километров! Да не по асфальту! Да с холодными бродами! Да по болотам и падям! Да через Саянский хребет!
   "Крестик" - место слияния рек. Курортик так себе. В избе: два стола, два окна, трое нар, печь, фойе и ... Вот этим "И" мы будем долго бредить.
   ... Испросясь на горшок, Паша сделал пф-р-р-р! - и вдруг заорал: "Здесь кто-то ползает!" Виктор сквозь сон пробормотал: "...это, наверное, не клопы, это какие-то насеко..."
   Этого было достаточно!
   Все взлетели вверх!
   (Для справки: клоп - мелкое, вонючее кровососущее, почитающее человека и избавляющее его от дурной крови).
   ... Да-а-а! Их было явно больше, чем нас. Битва шла с переменным успехом. Мы были вынуждены отступить. Под дождем, ночью, мы вытряхивали спальники... Горы той ночью услышали много ценной информации об этих рабоче-крестьянских тварях, выражаемой в коротких, но емких фразах, стилистика которых не всегда соответствовала нормам великого и могучего...
   Досыпали в черной бане, на горбатых досках...
  
   23 июля.
   Дождь, пьем кофе. Ночевка в бане превратила нас в плиссированное нечто. Покряхтеть было в радость.
   И вот оно началось - брод через Кара-Бурень. А ведь это - горная река! И никто кипятильник к ней не подключал!
   Силы распределили так: Игорь, раз он вреднее всех (взял с собой гидрокостюм!), впереди, будет вынимать обмороженных; Сергей и Виктор, по природе своей исхудалости, в одежде; Нарком и Паша, в силу непонятной заботы о сохранности штанов, нагишом. Это привело к тому, что все, двигаясь таджикской стенкой, держались друг за друга, а эти двое за... В общем, их жены пусть не беспокоятся, хозяйство, пусть фиолетово - синее, но спасено.
   Идем по Кадросу. Прошли то место, где давным-давно делали стоянку, где мы с Серым спутали сусальное золото со слюдой (а потом, разинув рты, принимали упреки, что мы дураки, раз не намыли его для своего обогащения). Нашли тот пенек, где мы с Серым точили ножи. Даже угли в костре сохранились! Но золото со дна уже сперли. Вспоминается каждый ручей, даже жарки на одном из ручьев те же!
   Но в этот раз мы идем быстрее. Утром взвесили рюкзаки (Игорь к походу сделал весы), у каждого по 35 кг. В тот-то раз были потяжелей. Планируем 30-го перейти Саян.
   Разбили бивак. Вдарил дождь. Рыбак Витя и мухобой Паша ушли в чащу. Слышен выстрел. Чью же мы тушу будем свежевать? Вернулись без мяса, мы их свежевать не стали.
   Но хлеб уже кончился. Началось! Теперь постоянно что-то будет кончаться, хотя рюкзаки все равно не полегчают.
  
   24 июля.
   "Хороши Саянские утра!
   Вонь сырых портянок от костра.
   Только чай индийский с котелка
   Согревает спину рюкзака".
  
   Поправка - Паша вчера взял "дичь"! Правда, это была кедровка. Варили всю ночь, а утром мы ели мясо (в смысле то, что мы надеялись найти в гороховой каше).
   "Если после горохового супа ты не сумел стравить давление, значит, оно выйдет через рот в виде стихов или афоризмов" (В.Виктор)
  
   Деталь. Если Паша еще мечтает о дельтаплане, то Игорь уже готов взлететь. Его пухово-перовый (куриный) спальник свободно пропускает перья, потому утром, вылезая из спальника, он слышит вскрик Виктора: "Дайте мне шмайсер!". Игорь настолько в пуху, что крылья уже где-то недалеко. А ведь по идеологии Виктора, явственно припахивающей дикостью, - все, что шевелится и в перьях, - съедобно!
  
   Случай.
   Сергей, по-детски, ругнул дым: "Дым, я масло не ем!" И тут каждый возопил о своем, наболевшем: - Я сало не ем! Я черную икру ненавижу! Я пиво не пью! А Виктор, погорячившись, рявкнул, что он мясо не ест! Теперь уговариваем каждого, что они погорячились.
   Паша теперь встает вслед за Наркомом и начинает ваять рюкзак. "Бог создал человека, а он, дурак, создал рюкзак". Для Паши плечи дороже, и в этот раз он весь груз складывает на свой зад. Хотя вчера было все наоборот.
   Сегодня мы неплохо шли. Тропа отличная, почти всегда по полянам. Были, конечно, и подъемы и болота.
   Трудно... Болят плечи, спина, ноги слабеют. Но погода балует, солнца нет совсем. Дождь смывает гнус, не нужно дотягиваться до лица посиневшими руками. Обмахиваемся сломленными ветками, специально смачивая ее о мокрые кусты. Чем выше в гору, тем сильнее одышка.
   Добыли пару рябчиков. Будет деликатес.
   На сливе Кадыр-Оса с Чулымом посетили домик, где в 1975 году пекли Гросэ-Саян (пирог с "чем придется"). На стене очень свежо видится надпись "Курган. 13/VII - 75" Серый, твоя вырезь волнует!
  

Если ночью дождь пойдет

И носки замочит,

Это очень хорошо

И прелестно очень!

Если утром град пройдет

И пробьет палатку,

Нам и это подойдет,

Нам и это сладко.

Если днем пойдет снежок

И завалит кашу,

Это очень хорошо,

Каша только слаже.

Если ж вечером комар

Пробуравит фляжку...

Вот тогда для нас кошмар!

Бей его, букашку!

  
   По случаю воскресенья соорудили кофе с чагой. Сергей вдруг (ну, вот так, ни с того, ни с чего!) сэкономил полторы конфеты от Виктора и Паши. Игорь влез на Парнас и ...
  

Благословенному костру

  

Когда тропа сбивает ноги,

И плечи ноют до утра,

Тебя согреет обаянье

Благословенного костра.

Он нас согреет и обсушит,

Украсит наши вечера.

Да только коротки мгновенья

Благословенного костра.

Пусть скажут - отдых не работа,

Походы ваши - суета.

Снимает тяжесть с плеч забота

Благословенного костра.

Страшны приятельские козни,

А тяга к другу так остра!

Найти друзей ты сможешь возле

Благословенного костра.

А если вдруг слеза подступит, -

Она всем горестям сестра! -

Все верно, друг. Она от дыма

Благословенного костра.

  
   25 июля (Пн.).
   Тяжелый день... Начался он с того, что Виктор выдал: - Я не живу одним днем! Нарком в испуге подумал, что Виктор так просит добавки, но, оказывается, это было глубокофилософское недержание речи'.
   Все отсырело, и очень. Несем излишек воды, ждем избу (во-от, доросли до ожидания избы!).
   Выяснили, что у рюкзака лицо смотрит назад, т.е он ухмыляется догоняющему. И ведь, сволочь, ног нет, рук нет, даже головы нет, а у-у-умный! Набьет брюхо, ухватится за плечи и кайфует...
   Довольно споро идем, одну карту уже прошли. Выясняется, что в 75 году мы шли вообще не тем путем!
   Кругом следы кабанов, оленей, медведей и кабарги, но близко не подпускают. А кому мы нужны, такие вонючие и несытные?!
   Паша в упор тремя выстрелами (!)... промазал в рябчика! Зато в кромешной листве пробил сквозной тоннель, чтоб им легче было летать в чаще. Еще бы, картечь - не шутка! Рябчик, ничего не поняв, все же упал нам под ноги, и мы, как идиоты, не сняв рюкзаки (!), полчаса ползали в траве в поисках этих трех грамм мясца... Хотели хоть как-то помочь Паше отрофеиться. Эх, Паша! А вот Ирина в 75 году угрохала глухаря (!) не какой там картечью, а... пыжом! Да еще тем, дымным еще, порохом! Куда тебе до нее!
   Туман постоянно окутывает горы. Стоит 100% влажность + наша влажность со лбов, со спин и со штанов = все 150% наберется!
   Ага, так мы идем в облаках, в висячем дожде!
   И вдруг - зимовье! Новое, чистое, - без клопов! Место слияния двух Кадросов (левого и правого) - это опять Стрелка.
   Как мы после перекура хотели уйти от зимовья! Знали ведь - все равно не уйти, но упирались до последнего. Только после третьего перекура твердо решили - уходим! И ушли. Внутрь зимовья. Ведь оно же мягкими, убаюкивающими намеками вконец подчинило себе нашу слабость воли...
   Конечно же, не пожалели, что остались. Устроили баню. Паша, наконец-то, взял рябчика. Но! Нарком! Соорудил! Пирог! Здесь все поляны в огромных зарослях ревеня, и он из него сваял пирог.
   Обожрание! Чревовосхищение! Вкусообалдение! (И еще кое-что).

"Ты памятник себе воздвиг нерукотворный

Не где-нибудь, а в наших животах!"

  
   А потом (!) грибной суп с рябчиком, рожками, чесноком и лепешками! Гитара стала звучать как-то уж очень лирично. Фантастика!
  
   Конечно же, не всем это понятно, что такое еда и почему такое восхищение нашим Наркомом, но - сытый голодного не разуверит!
   А кругом серость необычайная... Все в тумане, висит дождь, не падая, прохладно, трава и деревья держат на себе тонны воды, при малейшем сотрясении ссыпаются водопадами. Сбегать к ручью и, вообще, сбегать, - значит, промокнуть насквозь. С Саяна скатываются тучи с мегатоннами воды, как они еще умудряются летать и не разбиваются о земь, непонятно.
   Но мы-то в доме! Пересушили все, что хотели.
   Вечер. Храп приподнимает домишко и роняет его обратно. Или это я лбом стучу в стол? Скребется мышь, коптит керосинка, за окном промозглая ночь, дневник ждет...
   Завтра на перевал.
   Можно еще что-то пописать, но хочется спа-аа-аать...
  
   Отрываю голову от стола, по-прежнему сопят носы, Виктор ногой делает сложные "па", видимо, идет по тропе. Сергей спит на животе, видимо, боится, что слезет зеленка, коей он обильно смазан. По ее плотности чувствуется уверенный почерк Виктора. Нарком вжат в стену, голова, похоже, уже слегка показалась с той стороны стены. Паша монотонно сгибает указательный палец правой руки, рябчиков стреляет. Стены увешаны живописным барахлом. А в углу "ярко горит камин".
   Спите, други! Завтра вам все это будет казаться сказкой, ибо на перевале домиков нет, по прошлому походу знаем, и дров там нет...
  

Я пощупал облако руками,

Видел перевалы и ручьи,

Ощутил, как велики Саяны,

Понял прелесть зимника печи...

(В ночь с 25 на 26 июля. Сергей).

  
   26 июля (Вт).
   "Спится в избе - обалденно! И как только Наркому удается рано вставать?! Он раз пять (!) призывал к нашей совести и тропе, а все сопели и досматривали сны. Игорь встал, встряхнулся и увидели, что он стал... оперяться! То ли желание стать птицей, то ли спальник не держит перо, то ли... но нестись, как курица, он стал. И сразу два яйца!" В.Виктор.
  
   Ладно. Вы все тоже курицы, если на то пошло. Правда, сухие пока.
   Ушли... После дневки затопали так, что кабаны со страху бежали от нас "быстрее собственного визга". По колено в болоте, в вони растворившихся оленьих и изюбрячих удобрений. Если бы знали, что будет впереди!
   Кадронос (Кадыр-Ос) - далеко не Тобольская вода. Только на первой переправе мы берегли брюки, а на остальных пяти уже не думали о сухоте. На дворе +10, в воде +0, на спине +70. Эта термопара выдавала нам такой ток, что до ущелья мы долетели как электроны. В ущелье попили чефирчику - и снова вперед! Ни одной сухой и теплой нитки не сохранилось. Идет сплошной, холодный и всепроникающий дождь. Точнее, не он идет, а мы в нем идем.
   Получается так, что идем в Саянах, а их не видим, все в туманах. Спасибо погоде, не жарко.
   Дошли до сухого русла. (Для несведущих - стоишь в русле на камнях, вверху река шумит и внизу река шумит, даже видно, как она летит на нас, а перед нами исчезает... И ниже от нас - вылетает и скачет дальше!)
   Пора бивачить, но сухих мест нет.
  
   "Вот уже пора мне на привал, а вдали курится перевал. Я увидел маленький родник и к нему я с жадностью приник" Паша.
   А вот сейчас можете нам не верить. Мы костер пытались разжечь более часа! Ничего не горит, только шипит. "Но нет такого дождя, чтоб мы не разожгли огонь!" Виктор.
   В итоге заделали такой кострище, что кое-что у кое-кого сквозь кое-что обожглось.
   Ужин, как обычно, сушка...
   Вроде и так весело, и вдруг Нарком вроде бы ни с того, ни с чего произнес: - А что, если? И всех сразу осенило - вот это то, чего нам сейчас не хватает! Чарочка, вторая и пошло! По третьей!
   И средь этой парашности, меж облаков, внутри дождя и росы, среди холода и вони преющих портянок, начался балдеж! "Там мавританцы целуют нежно мавританок..."! И танцы, и пляски: Серега выдал такой твист с чарльстоном, что к нам слетелись кедровки, где-то упала лиственница, а земля тряслась так, что чай оказался в супе, а суп на сковородке. Балдеж вразнос! И это при ужасающей влажности?!
  

Угрюмо нахмурился старый Саян,

Укрыл перевал в облаках.

Скользят сапоги по осклизлым камням,

И тяжесть в усталых ногах.

И ноги противно под нами дрожат.

Сюда не взлетают орлы.

Здесь только ручьи с перевала шумят

И холод идет от скалы.

Здесь рядом во весь исполинский свой рост

Темнеют громады гольцов...

(Пашу распирает и из него травой лезут рифмы...)

Мы спустимся с гор, реки с ходу пройдем,

Но будем всегда вспоминать,

Как нас распирал покоренья восторг -

Седой перевал все же взят!

(Не хватило мягкого знака. Можно, конечно,

его прилепить, но суть меняется напрочь! На матерок похоже...)

(Все, темп резко спал, рифмы кончились!)

  
   27 июля (Ср).
   - Внимание! Начинается вынимание тел из футляров! - из своего куриного спальника вылезает Игорь.
   - Такое дело начинать надо, не торопясь, а то тоже перья полезут! - это очухался Виктор.
   - А я знаю, что надо покурить! Знаю, что вы этого тоже хотите. И я тоже этого хочу! Но погодите, расстегну спальник и штаны... - это Серега.
   - Хр-р-р-р! - это Паша.
   - А что, если пожрать? - откуда-то из-за стен палатки Нарком.
  
   И так каждое утро! И каждое утро настолько поганое сыростью, что писать и писать не хочется. Сплошной дождь (да что там дождь - в тучах мы!), морось, холод. Но зато как хорошо идти!
   Еще пять раз перешли "Кадронос", - вода х-х-хо-олодная! Ее много, стремится сбросить нас с валуна...
   А кругом! Завалы, чащобы, камнепады, кладбища лиственниц - и все это в воде. Она льет за ворот, в сапоги, в штаны, добирается до самых сокровенных мест. А перед перевалом стало сквозить - попер ледяной ветер, да по нам, мокрым. Красота! Ничего не видно, весь Саян в тумане.
   И вдруг - перевал! Вот оно, то озеро. Вот он, тот перевал.
   Черт возьми, за семь дней дошли! Отпахали 140 км.
   ... И ведь разошлись! Топ-топ-топ! "Саяны под сапоги ползут червем тропы".
   На перевале победный залп из всех стволов! (Это, считай: ружо, мокрые носы, нажравшиеся ревня глотки, да и прочие стволы тоже в стороне не остались - залп был!)
   А чефир, а спирт, а сухарь?! А сало?! Победа!
   Позади Тофалария, впереди Тува, родимая Чангыс- Ама, и, наконец-то, наш трамвай - катамаран. Для чего же мы сбивали ноги все эти дни, как не для того, чтобы однажды сесть на него и благовонять на мягких волнах аж до...?!
   Вы будете смеяться, но по-прежнему ни хрена не видно.
   Сергей, твой пик Ком..нанизма где-то рядом, но поцеловать его от твоего имени Нарком не сумеет, не найдет. Прости уж его!
   А из ущелья все тот же туман, дождь... Ну, Тофалария, гнида! Нам сейчас для полного счастья нужно солнце!
   ... И вдруг, из ничего, выползло сомнение - а туда ли мы идем? Прем, прем (а чего вниз не переть!), а Оленьей фермы все нет. Паша ждет пельмени из жеваной оленины. Мы обещали ему, что стойбище уже неделю мясо жует на пельмени, и он верит. (Так нас наколол Серый в прошлом походе. Мы из-за этого рванули на перевал, хотя до того лежали трупами в болоте от усталости). А фермы все нет...
   И вот она, "ферма". Говна те же, гниль та же, но гораздо вонючее. Мошка стоит стеной. Уходим к тому месту, где в 75-м строились. Вот то место, но как оно заросло! А кругом сплошь золотой корень. Мы, скорее всего, в 75-м спали на нем, но не подозревали даже, что он под нами.
   Нашли место повыше, под ветром. Мошка тоже это место пригрела, будем жить вместе. Пока сдирали с себя мокрое тряпье, она забралась, куда хотела.
   А Саян все в туманах. На той стороне хлещет дождь, ветер гудит. У нас тихо.
   Отметили. Попели. Хорррошо!
   Вдруг упало настроение... Одна цель достигнута, другая впереди.
   Завтра дневка. Настроение наверстаем!
   А пока спать, находились мы сегодня по горло...
   ... Ага, поспишь тут! Серый бабу притащил!!!!
   Большие глаза, нос чуть ниже подбородка... А ноги! А еще! Характер - обалдеть! Не ворчит, не воспитывает, не отказывает никогда и ни в чем! У нее никогда не болит голова! Хорррошша! Как мы с ней обнимались! Лобзали и вообще. Есть в ней что-то от негритянок с тувинской примесью...
   ... если бы она была не из дерева! Это ж надо, из чего природа сотворила женщину!
   Где ее Серега отыскал на нашу погибель?
   Но нам, бедным, голодным, слабым до баб мужикам и она сладость!
   Настроение уже сверхоптимистичное, спели и хором накропали новую "песню":
  

ОПТИМИСТИЧЕСКАЯ КАННИБАЛИСТИЧЕСКАЯ

  

Вставайте друзья, пришел ваш черед,

Уже принесли шампура.

Начнем с Виктора, он жирный, как черт,

И нам его резать пора.

Пр. Прощай, родной! Не сразу

Сожрем тебя, зараза!

Посолим, взгрустнем,

В вине сполоснем

И грустную песню споем.

Потом мы втроем и Пашку сожрем,

Вонючий, но вкусный вполне.

Твой тощий скелет, нам скрасил обед,

Жаль только, что мяса в нем нет.

Пр. Прощай, любимый Паша!

Ты вкусный, как... параша.

И ласковым днем

Тебя мы сблевнем

На твой патронташ и икнем.

Потом мы вдвоем Наркома сожрем,

Закусим змеиным супцом.

Худые мослы отбросим в кусты

И вслед ему горько всплакнем:

Пр. Прощай, Нарком любимый!

Потом мослы съедим мы.

И ранней порой

Сверкнет под горой

Нам копчик обглоданный твой.

Один я сижу... Серегу гложу...

Очки омываю слезой.

Он весь предо мной:

Костлявый, худой,

И труп его пахнет мочой.

Пр. Прощай, мой друг Серега!

С тебя навару много.

Желе из ушей,

Усов и ноздрей,

Дай бог, не срыгнется в ручей!

Но вот мой черед, и я в котелке.

Тувинцы обедают мной.

В последний момент наш общий портрет

Представил вареной мозгой:

Пр. Друзья, мы дружно жили!

Друг друга мы кормили!

На наших мослах

В Саянских лесах

Тувинцы споют при кострах!

  
   Получилось неплохо. И, главное, правдиво и к месту!
  
   28 июля (Чт).
   Сегодня праздник у девчат! Пашкин день рожденья!
   С утра (а Паша раньше нас еще никогда не вставал) готовим подарки. Бабу нарядили, во что могли. Даже надули перчатки (коими коров осеменяют), лифчик сварганили, на нужные места мох пришпандорили и положили около спящего Паши. Накропали попури на всяческие мотивы... и хором рявкнули из-за палатки - подъем!!!
   Долгое шевеление в палатке, и мы уже засомневались, а вдруг Баба жива-живехонька, а мы ее Пашке, сбагрили, не проверив. Теперь дети пойдут, то да се...
   Ага, вон лезет, и бабу с собой ташшит - рожа от счастья лопается! Ну, много ль мужику надо для счастья!
   И вдруг... Знали мы, чувствовали, что это произойдет. Но чтобы так!
   Нарком... с таинственным видом... засунул руку на дно рюкзака... и медленно... вытянул... баночку красной икры! Это икра Юрки, сразу решили мы. Он ее сметал специально для нас, и это было - обалдеть!
   "Юра! Твой сюрприз попал в точку! Перевал перейден, именины Паши, солнце вылезло (!) - и все благодаря твоей икре! Ты сейчас с нами!"
   Весь день был освечен Пашкиным счастьем. Язык его в этот день молотил без остановки. К вечеру нам до ужаса захотелось таежной тишины...
  
  -- Распределились так: Виктор с Наркомом занимаются корабельством, Игорь с Серегой ищут золото, Паша ищет мясо.
  -- Наш метеовывод: хорошая погода - всегда к плохой. Плохая погода - всегда к такой же или к еще худшей!
  -- Нас кто-то преследует? Началось с того, что Нарком потерял... трусы. Как это ему удалось, трудно вообразить. Но клянется, что они были чистые. Ага, сгнили прямо на нем, так мы решили. Виктор потерял носки. Возможно, они были настолько ветхие, что выкрошились из кармана. Но вот Паша потерял нож. Это уж слишком!
  -- Дожди... Потому в Аме воды много. Мы стоим в 300 метрах от нее, а ее слышно. Как она под седлом, мы еще узнаем.
  

МОЙ КАПИТАН

Мой Капитан.

Моя Надежда!

(Как мало выскажешь в словах!)

С тобой мне выпало подняться

Чуть выше в собственных глазах.

Твоей рукой ведомый в пекло

Я смело шел, куда ты вел.

И восхищенье не поблекло,

Хоть перевал я перешел.

Мой Капитан, мое Спасенье!

Я весь как есть пред тобой.

И в суете, и в упоеньи

Я вижу лик брадатый твой.

Веди ж меня в мороз и морось,

Я буду верить, буду знать,

Что жизнь идет (какая скорость!),

Но нас ей, друг, не обогнать.

Мой Капитан, пошире плечи!

Наш не последний перевал.

И будет пир, и будут свечи,

И в честь победы будет бал.

За новый бой, за передряги

Поднимем тост, мой Капитан!

Ввысь наши флагманские стяги,

Мы ждем команды - по местам!

Мой Капитан, моя Надежда.

Как мало сказано в словах...

   29 июля (Пт).
   В общем-то, с утра все готово к сплаву, кроме... погоды. Пошел совсем мокрый дождь. Решили, что золотой корень тоже нужен, пособирали. Но мы так долго ждали воду, что к обеду все же вышли. Волновались, жуть! Как непривычны первые метры на воде после земной жизни!
   Чангыс-Ама верна себе!
   Сначала шли без Сергея, мелко, он ушел вперед (как его учили обращаться с ружьем, не обсказать!). Сразу после поворота - завал, потом сплошные прижимы.
   Посадили Сергея в центр. Пошли шиверы (можно назвать их порогами, но порог длиной в двадцать километров?!). Кое-где произвели сухой волок.
  
   * На берег выходить нельзя, мошка нападает без рекогносцировки! Как-то, во время вынужденного выхода на берег, увидели над верхушками мелкого листвяка мошкариные шары. Проходя мимо, почуяли, что эти шары переместились на наши головы (им, гадам, любое дерево подходит!). А Нарком взял, да и руками перенес шар с головы Паши на свободную вершинку лиственницы!
  
   Приближаясь к Дототу, Ама стала мчать с курьерской скоростью. Наш катамаран исполнял все фигуры высшего сплава. Передом, задом, боком, юзом, влезал на "бегемотов", скрежетал на "медведях". Весла клацали и трещали, баллоны свистели на прижимах. Команды и вскрики (матюки... не всегда!) звучали, не переставая. Все русло в валунах, скорость сумасшедшая, пристать невозможно, да и негде, одна возможность - влезть со всего маху на "бегемота", что мы однажды и совершили (надо же как-то покурить!).
   В самом веселом месте, где нас болтало как цветок в проруби, из рамы выскочил баллон (подкачивать было ну совсем некогда!), потому Игорь "сел в лужу". Только его (баллон!) вправили, как другой "наступил" Паше на ногу (ласково прижал ее к "медведю"). И Паша та-а-к нас послал!!! Чуть не кильнулись, рты разинув.
   Сергей сидит в центре, крутит головой, глазами, ушами. Паша молотит веслом, как мухобойкой, иногда как куль, сваливается в воду, обильно орошает сидящего сзади Игоря, с чего тот мокрый до макушки. Нарком спокоен и уравновешен. Виктор в бешеной воде сотворил сногсшибательный трюк: в момент, когда он выскочил на валун, сталкивая с него севший катамаран, тот полетел в вал. Виктор совершил бросок на палубу, но по пути зацепился за раму! Зацепился и замер! Ноги в воде, туловище на раме. И молчит. А корабль швыряет по камням да по валам! Мы орем - влезай! А он молчит! Бьем валы по морде, рулим, чтоб Витька об камни не расплющило, а он - молчит! Но когда он, наконец, влез, и мы хотели отоварить его веслом, он отбрехался тем, что, оказывается, ширинку отцеплял! Зацепился ширинкой? Ага, верим. А торчала она с чего? Да еще хвалился тем, что если бы не она, его бы давно смыло в воду! Ну, чего с них возьмешь?!
   ...Сраженье шло долго. И вот он - завал в лесу! И намного больше того, что мы испытали в 75-м. Пришлось чалиться.
   А когда мы открыли свои мешки... В общем, сушились весь вечер. Кругом болото, сплошь валеный лес...
  
   30 июля (Сб).
   Утром солнце! Игорь решил пописать, бумажку приготовил... (Вот в чем несовершенство русского могучего - обязательно надо ставить ударение в "этом" слове! Ведь слово "бумажка" явно намекает на творческое направление слова "пописать". Что, опять двусмыслие? Пошли-ка вы к черту!)
   Взял ручку, задрал взор к солнцу, рифма уже вот она... И на тебе! Мошка звезданула прямо в нос! Спустя минуту эта огромная, тяжелая синяя слива, именуемая раньше носом, повисла между глаз, скрывая горизонт. Постепенно превращаясь в дыню, она превратила солнечный день в мерзопакостный вечер...
   Потом у Виктора от укуса рука превратилась в ногу
   Разведка донесла - завалы сплошь и далеко, более километра. Но потом! По левому берегу парк, посыпанные гравием дорожки, харюза сами на кукан прыгают...
   Решили - рубим проход! Весь день на это и ушел.
   Но зато Паша принес утку, Витя выудил первых "поросят" - два килограмма харюзищей - и вечером закатили пир!
  
  -- Наше солнечное утро. Условие: полиэтиленовый полог. Просыпаешься от того, что в глазах сверкают бенгальские огни. Солнце пронзает насквозь и палатку и нас. Светимся все. Это свойство полиэтиленового ангара и привело нас к тому, что палатки во всех их видах мы послали и далеко. Три дуги из прутьев, сверху полиэтилен - и все! Кайф! Всегда тепло - раз; всегда, если где-то есть хоть самый малый огонек, светло - два; открыв торцы, получаешь активный продув - три; кури, где хочешь, приподнял боковой скат, и ты на улице - четыре; и главное - никогда внутри не думаешь о дожде, как бы он ни лил!
  
  -- Опять эта поэма живота - жареный хариус! Как мы его ждали весь год и пока шли на перевал!
  

Хариус плавится...

  
   ...Хариус плавится, время желанное,
   Радость рыбацких страстей.
   Спиннинг, кораблик, пора долгожданная
   В мире больших скоростей.
   Речка таежная, в скалах летящая,
   Чудную рыбу хранит.
   Кедры и лиственницы, тайга шелестящая,
   Радуют наш аппетит.
   Хариус, хариус, жареный хариус!
   Гляньте в лицо моим ждущим товарищам
   И догадаетесь - хариус!
  
   Прямо у скал костерок разжигается,
   Тянет уютным дымком.
   Хариус рядышком, ждет дожидается
   Встречи с горячим огнем.
   Где-то сухарь топором разбивается,
   Масло в жаровне кипит.
   Повар наш, Саша, костру улыбается,
   Чудо руками творит.
   Хариус, хариус, жареный хариус!
   Глянь на скелеты голодных товарищей
   И догадаетесь - хариус!
  
   Вот он лежит на весле желтым золотом,
   Прет неземной аромат.
   Солнце и дождь нам с небес улыбаются.
   Пора и ребят созывать.
   А вот и они, все в предчувствии праздника,
   Как на свиданье спешат.
   И...
   началось...
   животворное таинство...,
   Пальцы на солнце блестят!
   Хариус, хариус, жареный хариус!
   Гляньте в лицо моих жрущих товарищей
   И позавидуйте - хариус!
   31 июля (Вс).
   Солнце! Синее небо!
  -- Я загораю! Это впервые и кажется хулиганством. Но утром вампиров нет! Отмашку, правда, иногда делать приходится, но по сравнению с дневными зверями это фигня.
  -- Мошка - борец за правду. При встрече с человеком она всегда стремится посмотреть ему... в глаза. Иногда она увлекается, и человек в этом остро раскаивается. Вот и сейчас он бросил топор, жердь, чихает и кашляет, сморкается и как-то нечленораздельно и грубо рычит. Выковыривает правдоискательницу из глаза.
  -- Мошка бывает разной, но только в размерах. В остальном она строго одинакова. Как правило, наименьшие экземпляры кусают величественнее. Виктор как-то увидел на руке микроскопическое существо, неуклюже переваливающееся на человеческих волосищах, и пока он говорил, - Боже! И эта мелюзга! - она его цапнула. Рука отказала спустя пару минут.
  -- Болят руки, точнее, ладони. Это от ушибов. Пока расчищали завалы, ломали сучки, выяснили, что лиственница ломается со щелчком, довольно резким. Эти щелчки разбили нам ладони.
  -- Сон. Вдруг оказываемся с Виктором дома. Кругом праздник, все веселятся, пьют и поют. И мы со всеми. Легко, весело, хмельно. Вдруг меня бьет по мозгам - почему мы здесь? Ведь мы были в тайге! Спрашиваю Виктора, а он: - Так ведь мы вчера были в Чазыларе, там на самолет, из Кызыла на авто, на поезде и уже дома. И такая горечь одолела! Лежу и натурально плачу. Рыдаю! Ведь только вчера ели хариуса, все было так прелестно - дождь, холод, река, катамаран, валы, валуны, костер, - и на тебе! Как же так? Витя? Почему мы здесь, среди этого шума, трескотни и пустозвони?! Лежу, плачу! ... Открываю глаза, внюхиваюсь, осматриваюсь - хо-хо! Сон!!!
  -- Паша. - Паша, пора на охоту! - Сейчас. Только поем. - Паша, пора собирать рюкзак! - Ага, вот поем! - Паша, за кабаргой пора! - Понял, вот порубаем... - Паша, пора спиннинг делать! - Конечно, сейчас поем! - Паша, пора рубать! - Только переоденусь!
  
   Сделали себе праздник. Пройдены завалы, расположились в отличном месте, солнце, весь день нагишом, выкупались, прилично порыбачили, потому обожрались. Правда, рыба - не мясо, но чего уж там - объедаловка! А того, что осталось и на другой раз хватит! (Ага! Через час опять потянуло, потянуло... Короче, пора опять махать спиннингом).
  
  -- Что такое "обожраться рыбой". ... Вот уже есть невозможно, в брюхе забиты жарехой все углы и потаинки. На карачках отползаешь к ближайшему дереву, с великим трудом поворачиваешь брюхо, чтобы откинуться на ствол. Пытаешься закрыть глаза, выдавливаемые из организма гигантским желудком. Блаженство! ... Хочется произнести чего-нибудь такое, светлое и красивое. Открываешь рот... и слышишь свой голос: " А на сковородке еще чего-нибудь осталось?"
  
   1 августа (Пн).
   "Родная" Тофалария нас все же отыскала, не забывает, зараза. Опять с утра по палатке горох. Небо опять безоблачное, ветер с той стороны. Но мошкары и комаров сразу не стало. "Для кого-то просто летная погода, а ведь это тучи мошкары!".
   Подождем подъема воды и пойдем дальше. Может быть, к солнцу плыть надо? Или рванем до "Убивца"?!
   Последние километры по Аме, а особенно последние сотни метров были очаровательны! Воды много и Ама превратилась в бушующий поток. Сражение шло отчаянное. Несколько раз влезали на "бегемотов", налетали на камни боком так, что баллоны сминались пополам. Чехлы скрежетали, как трамваи на поворотах. В одном месте, как раз там, где в 75 году мы клеили "пипку", уложились в мастерский вираж, славировав между камнями, лежащими гораздо уже, чем наш плот...
   Но чуть ниже, сразу перед выходом в Дотот, Аме нас, растяп, пришлось выручать.
   Влетели от бессилия в левую струю, а она в трех камнях делает обратный вираж! С "умилением" ждали переворота... Вот уже зад разворачивает боком на бешеной скорости на "бегемота", нос собирается врезаться в "медведя", чтобы перевернуть судно. Мгновение - и струей нас перевернуло... бы, если бы вдруг корма не врезалась в откуда ни возьмись подставленный Амой небольшой выступ! Нос сразу же слинял мимо "медведя", и нас юзом вынесло, а потом носом выплюнуло из этой могилки.
   С этим Ама нас и отпустила...
   А впереди огромная "болотина" - Дотот! Дотот, да не тот. Воды слишком много.
   Закачало на валах, мимо мелькают острова, под нами мозаика разноцветных камней.
   Но вот началось! Шиверы сплошь, "медведи" прут на нас, еле видные с воды, попробуй не заметь. Но какая скорость!
   А что это там, впереди, шумящее и неясное! Хо! Да это же "Убивец"! Привет , старик! Поседел, поседел... А чего же так шумишь-то? Погодой недоволен? Да-а, погодка, нежно говоря, дрянь. Не захлебнись, смотри! А что ж так мошкары много развел, даже на воде заедает? А рыба есть? Ну, пока!
   Стали перед порогом, на скале. Красотища! Шумища! Ветрище! Мошкарище!
   Похоже, придется делать длинный обнос. Сбрасывать катамаран в водоворот, как в 75 году, нельзя, ловить его, как мы уже убедились в прошлом, бесполезно. Это то же самое, что мошка в вихре.
  
  -- О "подземном" юморе. Обошли мы с Виктором "Убивца", поглядели, покумекали, решили, что сплавлять катамаран по порогу на чалках не стоит. Топаем обратно, где ребята, по нашим предположениям, тихонько ведут катамаран поближе к порогу. Влезаем на валун, и вдруг из-под него вылезает Пашка и с радостным воплем кричит: - Скорей вниз, мы там столкнули плот в порог, надо отлавливать! То, что мы обомлели, не то слово. "Убивец" тем и славен, что все попавшее в порог врезается в центральную скалу - убивец. После него что-либо "отлавливать" уже неинтересно. Когда Паша заржал, напуганный размерами наших глаз...
  
  -- Когда лучше спится. Еще в вертолете заметили, что в сплошном грохоте гораздо удобнее спать, чем при незначительном шуме. Например, если ночью спишь у реки, едва булькающей о бережок, то сна никакого, всю ночь слушаешь воду - не наводнение ли? Здесь, у порога, в шуме и грохоте спали отлично!
  
  -- Пуховый спальник. Это сплошная проза! Все, кто взял с собой спальники на рыбьем меху, годящиеся разве только для того, чтобы изучать сквозь них звездное небо, по утрам восхищенно делятся ночными бдениями, кто и чего отморозил; каждый "с пеной у рта" доказывает, что ему спалось хуже других; упоенно показывает отдавленные камнями места на срединной части тела. А Игорю сплошная скука... Он никогда не помнит, что было ночью. Просто спал и все. Такова магия пухового спальника.
  
   2 августа (Вт).
   День начинается... с обеда. Нарком сотворил пирог с рыбой.
  
  -- Письмо Ирине. "Спешу тебе сообщить, что "Убивец" уже совсем не тот. Та скала, помнишь где ты стояла, огорошенная нашим исчезновением после сброса тримарана, искавшая наши тела в водовороте, уже исчезла, обвалилась. Той стены, скалы, уже нет. Того водоворота, из которого мы тянули "Дженни", тоже нет. Голубика не поспела, даже не цвела, воды в Дототе несравненно больше. Не знаем, как дальше и пойдем. Но хариуса много".
  
   Катамаран мы успешно, и довольно легко, обнесли. Холодно, идет дождь, почти со снегом. Наловили рыбы. Много наловили.
  
   * Как пишется дневник. Времени, конечно, специально не выделено. Урывками. Вот, например, сейчас ловил рыбу, пошел дождь, холодно, ноги отнимаются. Прискакал к костру, согрел ноги, влез в палатку, напялил шерстяные носки, сунул ноги в Пашкин спальник, натянул свитер и душегрейку, зарядил трубку махрой, зачадил, взял в заклеенную пластырем руку ручку, лег на пузо и начал кропать. Неудобно, рука устает. Нарком намекает, что неплохо бы помочь в жарке, но дневник тоже вещь, потому в помощи отказываю. Мокрые брюки неприятно липнут к ногам, болит ладонь, по палатке стучит дождь. Вот так и пишется. А иногда после отбоя, когда основная масса населения палатки уже вовсю храпит после тяжелого дня. Глаза закрываются, рука выводит буквы на пределе терпения. Но предчувствие, что это когда-нибудь пригодится, дает силы. А в те минуты, когда дождь гасит всякий энтузиазм, и Виктор приказывает читать этот кляузник, а после по итогам чтения начинается нормальный, человеческий пи...ж, треп то бишь, гордыня переполняет душу. Пора вылезать под дождь, пахнет жаревом.
  
   3 августа (Ср).
   С утра: Игорь в разведку до водопада, Виктор с Наркомом - на золоте (вот уже в который раз, хотя так мы его и не найдем), Сергей с Пашей - на рыбе.
   Вечером жуткий град и жареная рыба с черным чаем.
  
  -- О диете. Чтобы не накопить излишек веса, решили перейти только на рыбу. Едим во всех видах, благо хариус всесъедобен. Но главный закон диетики - воздержание, мы исполняем с трудом. Чай: всосав литр черного, смоляного цвета напитка, мы обретаем Гаргантюастический облик и молчим, ибо открывший рот обязательно, сам того не желая, попросит добавки.
  

СОЛНЦЕ В ТАЙГЕ.

Мне надоело в спальнике лежать,

Я вылезаю, сон в мешке оставив.

Да разве можно солнце не встречать

В сырой тайге, где чаще сырость с нами?!

...Оно встает! Меж кедровых ветвей

Его лучи туман озолотили.

Горит огнем на северной скале

И жжет теплом ковры болотной гнили.

Насквозь пронзив реку лучом-мечом,

Открыл камней омытых самоцветье,

И хариус, разбуженный лучом,

Взлетел в волне блестящею ракетой.

Передо мной алмазная река

И изумрудных берегов волненье.

Да! Нужно утром солнышко встречать,

Чтоб не проспать свое перерожденье.

   4 августа (Чт).
   Пора двигать на юг. Собираемся в темпе, как это у нас обычно получается, часа за три. Быстренько садимся, отчаливаем. Но вода убыла, ибо с утра солнце печет. Опять тучи мошки. Вперед!
   Но... Через десять метров - правый баллон... лопается! А это значит, что мы останавливаемся... у бани! Да, да! Ниже могучая стоянка - стол, баня.
   Клеим на столе. Этот дело уже нами освоено с Урика.
   И снова - вперед! Шиверы, шиверы, шиверы... Но вот он, первый порог - и мы его обходим по правой протоке. Уже слышен гул (не то, что в 75 году, когда шли под дождем), солнце, тумана нет, все отлично видно.
   Наконец. Видим весло, воткнутое в "наш" мыс. Видимо, здесь, после того нашего, ошеломляющего тогдашнего ужаса, уже что-то было. Подруливаем к самому водопаду - красота! Чудо природы! Мощь, грохот, брызги, радуга!
   Огорошенные, обалдевшие готовимся к обходу, но уже по левой стороне. В тот раз мы лезли по правой, кошмар.
   Обнос, обнос! Тропа вначале хорошая, но Нарком нас раскормил, - жарко, пот бежит ручьем по всем впадинам тела.
   Постепенно тропа куда-то подевалась, и мы влезли в такие дебри, что, выбравшись на финишную тропу, уже не имели сил обрадоваться.
   Шли четыре часа, Виктор убежал вперед и исчез.
   Вышли на обрыв. Под нами был круглый каньон, глубоко внизу по берегу ходил какой-то муравей, куда идти, непонятно. И тут у самого уха голос Виктора стал звать нас идти побыстрее. Но откуда он говорит? Мы шли и костерили его изо всех сил. Где-то рядом, а не показывается!
   И только спустившись вниз, мы увидели, что тот муравей - это и есть наш Виктор, а голос был рядом потому, что он нас звал из круглого каньона, и голос его долетал до нас без малейшего ослабления!
   Какое это фантастическое место! Водопад за тыщи (миллионы!) лет выбил огромный цирк с отвесными стенами глубиной около 40 метров. Возле водопада пещера, в которой мы и расположились. Дров, топляка, на годы! Горит изумительно! Мы выложили поперек входа костры, в пещере стало до того тепло, что спать в спальнике никто и не подумал. Ни одного комара, а тем более, мошки. Правда, за стенкой грохот низвергающейся с двадцатиметровой высоты воды, но спали без задних ног.
  
   5 августа (Пт).
   Райская жизнь! Рыбы столько, что приходится тащить одновременно столько харюзов, сколько мушек на леске. Спиннинг дугой!
   А на скале, имеющей множество уступов и полочек - выставка изделий природы. Всяк, кто попадал сюда, находил в кучах топляка диковинные деревянные фигурки и помещал их на полки. Чего там только нет! Сотни произведений природы! Естественно, что и мы руку, то бишь экспонат, приложили.
   Скалы, окружающие пещеру и водопад, красного цвета с зелеными прожилками. А какая радуга над водопадом! Сергей ее фотографировал и так и эдак. Фантастика!
   Вода вытекает в ворота, что за ними, не видно.
   Надо как-то и катамаран восстанавливать. Правда, сушняка море. Он, хоть и поскрипывает, но надеемся, выдержит.
  
   6 августа (Сб).
   Прощай, уютный уголок! Лучшего места, за все годы наших странствий, мы пока не видели. Спасибо тебе за "приют пяти"!
   Вчера в последний раз ели местного жареного и копченого хариуса (в пещере всю ночь горел костер, ибо дрова сами падали в него, хариус коптился под потолком). Тоже прощались, ели и всеми клетками старались запомнить его аромат, вкус и радость души от чревообвораживающей сопричастности к этому дару природы. Спасибо тебе, золотая рыбка!
   Восстановили катамаран, идем дальше (чувствуем, что начинается завершение всего).
   Вошли в р. Хамсара и вместе с ней втекли в озера Сары-Дерлиг-Холь (Малое и Большое). А вот и люди! Плотовики из Новосибирска. На деревянном плоту через озера?!
   Каторга началась сразу, катамаран явно не для озер. Скорость - "шесть километров в неделю, только кустики мелькают!". Напахались вволю! Зады стерты и отсидеты напрочь!
   Озера неглубокие, светлый песок на дне и какие-то темные бревна...
   А вон и наша знакомая изба. Но как вокруг все изменилось. Лес вокруг вырублен, будто и не было.
   Изб стало больше. А вот и хозяин, Георгий.
   Пока располагались, подошли Новосибирцы. Какие они пришли, гребя гребями боком к ходу, умолчим.
   Хозяин сообщил, что рыбу в озере всю выловили. Дичи нет. Дал нам сига на уху.
   До Чазылара день ходу. Станем у водопада, там постоим, м.б. сходим на озеро Щучье за щуками.
   Вечером Паша с хозяином поставили сети, потому что завтра...
  
   7 августа (Вс).
   ... Пашин юбилей свадьбы!
   Как готовился он к этому дню! Раным рано, в лютый холод и дождь, натянув оранжевую рыбацкую робу, он вышел в открытое море...
   Мы с содроганием, в теплой избе, в спальниках, представляли, как Паша обмороженными до белой кости руками, в трехметровых волнах, с заледеневшими до колен соплями выцарапывает холодную, скользкую рыбу из запутанных сетей. Становилось жутко, когда представлялось, как Пашу волна опрокидывает в себя! Бр-р! Собаки, а их три, выли, скулили и тяжело, по-собачьи, вздыхали...
   Наконец, они радостно залаяли. Из тумана показался нос Паши... ного баркаса. И он явил себя нашим взорам. Да-а! Мы, оказывается, были совсем недалеки от истины. Замерз наш юноша до медленной икоты. Раскурить трубку уже не смог...
   Но его горячий оптимизм нас еще более огорошил, когда он затеял жарку! В избе видно было только, что... ничего не видно. Где-то там, возле печи, Паша творил божественное нечто.
   Мы молча, стыдливо, сидели на пеньках возле озера и с тоскою самоистязались - а что мы сотворили в свои годовщины?!
   И вот стол готов. На календаре День железнодорожника мы переписали на Пашин День. Жареные хариус, сиг, ленок! Дикий лук! Индийский чай с баданом и чагой! И в завершении описания пира - сухари!
   Подняли кружки за Свету, у которой есть такой Паша, за дружбу, за любовь и за все из этого исходящее. Успокоили Пашу, что Света сейчас приняла наши флюиды, и взгляд ее преисполнился нежности и теплоты...
   Будьте счастливы, молодожены и молодомужи!
   Но юбилей юбилеем, а "привыкли руки к топорам". Во! Баня! Делаем баню!
  
   Баня в тайге - что бывает прекрасней! -
   После сражений с тропой и собой.
   Кажется все так просто и ясно-
   Камни, парок и ведерко с водой.
  
   Все вроде просто, но то из далека,
   Где сауны, и вобла, и пивко.
   Здесь же, в тайге, нас волнует не только
   Старенький сруб с лиственичным полком.
  
   ...Вот постепенно волненье всплывает
   Пихтовый веник под мышкой дрожит,
   Банщик водицей на камни плескает,
   Баня - как облак горячий парит!
  
   Ох и жара! Даже ноги не зябнут.
   Пихтовым маслом лоснится рука.
   Вейся, парок, по мускулам дряблым,
   Жди наших тел, ледяная река!
  
   Бух!
   Ох- хо- хо!
   Зажимает клещами.
   Прочь, харюза! Таймеши, берегись!
   Празднуем мы нехудыми мощами
   Бодрости праздник.
   Да здравствует жизнь!
  
   Даже мошка чистых нас уважает, -
   Ест без приправы, всырую, живьем.
   Наши тела после бани ласкает
   Славный чаек с запашливым дымком.
  
   ...Все вроде просто-таежная баня.
   Главное, люди, конечно, в другом-
   Где эта баня, какие там камни,
   После чего и что будет потом.
  
  -- Наставление об устроении бани в тайге. Выбирается каменистое место непременно у чистой горной реки (на худший случай - у озера, на еще худший - возле болота). Раскаляется адский костерище (дров жалеть не надо, их надо много) и в него периодически кидаются камни, лучше голыши, можно валуны, но скалу греть не надо. В это время, а его будет достаточно, рядом с костром устраивается парилка - полки, пол, место для хол. и гор. воды. По углам, включая и костер, внедряются стойки. Рядом, в воде или над водой, укладывается жердь (чтобы облегченное тело не унесло рекой. Заготавливаются пихтовые (именно пихтовые!) веники. Лишь только костер прогорел - все банное хозяйство накрывается полиэтиленом, и первоиспытателя вталкивают вовнутрь. Дальше - по ощущениям! (Если после по истечении какого-то времени он перестал кричать, то или он начал мыть голову, или свое уже откричал!)
  
   Пашин праздник закончился баней! Сколько криков, кряков и охов услышали горы и тучи! Парок был обворожительный, хозяин выделил пихтовый веник. То, что с веником делали Виктор и Нарком - не выразить словами! Нарком высидел в бане несколько часов. Рядом озеро, ныряли в его прохладную водицу, окутанные паром и пихтовым ароматом. Хорошо!
  
   8 августа (Пн).
   Уходим. Собрались, пошли. До Хамсаринского водопада.
   Описывать, в общем, нечего. Плывем по удивительно тихим, изумительно чистым озерам, морям точнее, с прекраснейшими берегами. Ни одного всплеска, ни единой птички, ни единой струйки. Все озера, озера, озера. Все болото, болото, болото. Греби не греби - а судно все на месте. Отсидели и отлежали все выступающие из тела места. До того умаялись, что когда перед водопадом возникло легкое движение воды, мы даже не обрадовались. Ведь прошло уже пять (!) часов вместо полутора, как обещал Григорий. А еще ведь ветер и холод.
   Встали на водопаде, кое-как отбивачились - и спать.
  
   9 августа (Вт).
   Обнесли - по рельсам! - катамаран. По ним лодки таскают через водопад.
   Да, Ирина, ошибочка вышла. Ты нас тут потеряла, а не на убивце.
   Но сбрасывать катамаран мы не стали, т.к. воды так много, что она хлещет через стену.
   Наелись голубики - и дальше. Солнца вдруг стало много, потеплело, загораем, течение появилось. Порогов и перекатов нет, они утонули. Устроили джаз-балдежь. Орали и улюлюкали так, что все живое или убежало или пало ниц.
   А хариус уже не берет. То ли опять непогода?
   Бивачимся на Черектере. Тучи комаров. Небо в тучах.
   Виктор и Сергей ушли на Щучье озеро и к ночи принесли мешок (!) щук. О процессе ловли наши рыбаки рассказывали с разинутыми глазами. Озеро чуть больше лужи. Будто бы Серега первый забросил спиннинг, но с бородой, стал вытягивать леску - щука. Щука была на каждом забросе. Когда наполнили мешок, стали их развешивать на сучках. Пошли обратно в темноте, но собрали не всех.
   А когда стали чистить, совсем одурели. Совершенно чистые кишечники! Только в одной щуке был крот. Чем они питаются? (Потом, в Чазыларе узнали, что местные и сами без понятия, чем эти твари питаются, откуда приходят, и куда уходят осенью). Фантастика.
  
   10 августа (Ср).
   В палатке храп, по палатке дождь.
   Нам в Чазылар. Поход закачивается.
   Через три часа мирно вошли в Чазылар (Че-Зылар). Расположились в чьем-то недостроенном сарае. В магазине пусто (а что там было в 75 году!!!). Мармеладки, папиросы и банка борща. Все!
  
   12 августа (Пт).
   Рейсы отложены, но по погоде видно, что отменены. Едим горячий хлеб, читаем , латаем штаны. Паша и Нарком опаздывают на работу, взяли справки
  
   14 августа (Вс).
   Проводим учебный сбор по тревоге. Серега изображает самолет, а все в темпе собирают свои саквояжи.
   Весь день сидим тихонько за стенкой. Мы - подпольщики. Еще немного и мы начнем выпускать листовки и пускать поезда под откос. Только бы найти этот откос, а на нем поезд.
   Кстати, до войны за прогул даже на 20 минут - ссылали в Сибирь. Т.е. сюда же. Мужики успокоились, работа подождет.
  
   15 августа (Пн).
   Улетели, наконец. Красивейшее место - Тува. И снизу и сверху. (Но мы еще знаем, как неприветливы тувинцы. Они еще в 75-м ждали китайцев!) Мы и Саян рассмотрели, и наш путь по нему.
   Трясло, как на телеге. При снижении до боли заложило уши.
   Сели в Кызыле и с ходу в автовокзал. Посмотрели город. Изменился, получшел. Но местные красотки вроде еще страшнее стали.
   Спали на скамейках.
  
   16 августа (Вт).
   В Абакан ехали весь день. Жара, пить горячую воду невозможно, на заднем сиденье сплошные выхлопные газы.
   А рядом бежала река Ус... Как она кокетничала перед нами! Бежала то рядом, то под нами, чистая, прохладная, красивая... Как мы ее ели глазами! Последняя наша горная речка. Потом за окошком замелькал грязный Енисей и его серые притоки.
   Кругом одни хакасы.
   Только приехали, сразу узнали, что наш поезд ушел....
   Едем в Новокузнецк? Едем!
  
   17 августа (Ср).
   Утром - в Новокузнецке. Выходим - наш поезд, на который мы стремились, отходит! Опоздали на шесть часов! Ну, ж.д., погоди! Следующий - поздно ночью. Точно, Пашу и Сашу сошлют в Чазылар.
   День посвятили городу. Хороший город! Особенно баня с отдельным номером, душ, парилка. В пивбаре было пиво, в пельменной были пельмени. В ларьке было мороженое. В кинотеатре было кино. Все как надо.
   Плох город тем, что чая нет!
   Сели в пустой нулевой вагон. Да нам уже все до фени. На белых простынях, чистые. Лица белые, непорочные. Но чихают, как... Не с кем сравнить.
   Кругом так много белого и русского, что аж не верится, что это все наяву. Но выгоревшие рюкзачки, черные от перечая кружки и следы корост на руках помогают памяти - мы на пути домой. Больше недели убили на транспорт! Тува нас полюбила, не отпускала...

Мы возвращаемся, поезд по рельсам стучит.

Мы удивляемся, сердце так странно стучит.

Хоть домой хочется, хочется,

Память вспять просится, просится.

Пр. Колеса на стыках- Домой, в интерьер!

А кружки на столике- Черектер! Черектер!

И сердце в восторге- возвращаюсь к тебе!

А память так грустно- прощай, Алыгджер!

Мы видели много- навал разъяренной реки.

Мы поняли силу протянутой другом руки.

Память вспять просится, просится.

Но домой хочется, хочется,

Тропой мы научены надежно ступать по земле.

С рекой мы обручены и с верой в надежных друзей.

Сердце домой просится, просится,

Но в тайгу хочется, хочется!

  
  
   Тофалария-Тува
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"