Ветер познакомился с Младшим по дороге от Северных болот. Мальчишка возвращался домой после долгого обучения в Доме Мха. По юности лет Младший был полон восторженностью, доверчивостью и детской еще жаждой подвигов, и все же Ветру он чем-то приглянулся; он почувствовал в мальчишке нечто, что роднило бродягу охотника из разоренного Дома и наследника Замка Копий. Это нечто было неуловимым, легким, как аромат цветущей яблони, а Ветер привык обращать внимание на такие неосязаемые явления - этому учили в его Доме. Ныне от Дома Кошки ничего не осталось; псы разорили его, вырезав семью до последнего младенца, а Замок предав сожжению. Ветру повезло: в то время он был далеко от земель Кошки, и наставник сумел укрыть от гнева соперничающего Дома, но Ветру это не принесло радости: он остался один. Правда, особые таланты Кошки никуда не исчезли: пока жив Ветер, были живы и они.
И вот сейчас рядом с ним ехал мальчишка, которого можно было легко принять за Кошку, если бы не знаки его Дома. Младший, конечно, не был молчуном, но умел слушать. Он мог научиться проникать в суть вещей и, несмотря на свои мечты о подвигах, он не любил войну.
И все же Младший был сыном Копий. Все Кошки прекрасно знали, что и зачем они делают и вождям подчинялись добровольно, по своему выбору, исходя из уважения, а не из страха и обычая. И все же Ветер охотно взял бы Младшего в ученики. Если бы господин Дома Копий попросил его об этом, согласно обычаю. Но первым об ученичестве заговорил сам Младший.
Они не спеша, бок о бок, ехали по лесной дороге и молчали. Ветер с утра велел Младшему помолчать, потому что хотел кое-что обдумать. Уже около двух недель его мучало предчувствие важных, судьбоносных событий. Старая жизнь подходила к концу; впереди был Перевал. Ветер не боялся его, но следовало многое обдумать, чтобы быть готовым. Так что Ветер отправился в другую половину мира, а Младший молча ехал рядом, хотя невысказанные слова жгли ему язык и душу. Наконец он не выдержал.
- Послушай, Ветер... - заговорил он. Ветер очнулся и сердито посмотрел на него. Он не привык, чтобы его сны прерывали.
Мальчик продолжал торопливо: - Все знают, что ты охотник и не боишься Вредоносных.
Ветер помолчал. Обычно у людей странные представления о тех, кого называют Вредоносными, как и о том, как следует с ними обращаться.
- Я умею с ними договариваться, это верно, - ответил он наконец.
От Ветра не укрылось, что при этих его словах Младший испуганно вздрогнул, а в глазах его мелькнула тень подозрения и отвращения, но через мгновение он успокоился, и лицо его разгладилось. Ветер усмехнулся про себя: общение с Вредоносными - страшное преступление в этих землях, и наказанием за него была мучительная и долгая смерть. Но Младший, похоже, понял слово "договариваться" как "убивать", и Ветер не стал поправлять его. В конце концов, часто бывало так, что уничтожение оставалось единственным способом убедить Вредоносных не мешать людям.
- Что ты хочешь, Младший? - спросил Ветер. - Разве у вас в Копьях завелись Вредоносные?
Младший смутился.
- Ну... да. В наших владениях есть остров Дракона. Люди боятся селиться там, хотя на острове богатые пастбища, а в озере много рыбы. И еще тюлени. Я подумал, что ты можешь взять меня в ученики, и мы вместе убьем этого дракона.
- В ученики? - Ветер решил ничего пока не спрашивать о драконе. Такие глава обсуждаются с главой Дома, а не с сопливым мальчишкой. - Ты хочешь быть моим учеником?
Младший, краснея, опустил голову, но потом вскинул ее и с вызовом посмотрел охотнику в глаза. Да, он нарушил этикет, заговорив об ученичестве, но к нарушителям этикета Ветер всегда относился снисходительно. В жизни людей и так было слишком много регламента, по крайней мере, на взгляд клятвенника Дома Кошки.
- Возможно, я был бы не против, - продолжал он. - Но об ученичестве должен говорить твой отец. И, кроме того, что за имя ты носишь?
Глаза Младшего сверкнули, он вздернул подбородок с гордостью:
- Мне дали его в день четырнадцатилетия!
- Оно не твое, - возразил Ветер. Надо же, мальчишка два года прожил с каким-то дурацким прозвище! Даже не прожил, а просуществовал.
- Наши юродивые никогда не ошибаются, -- упрямо проговорил мальчишка. Ветер пожал плечами. В Доме Кошки никогда не было никаких юродивых, и подростки искали свои имена сами, оставаясь в одиночестве в лесу недалеко от Замка. А Младший продолжал, подпустив ехидства в свой голос: -- Может, ты тогда скажешь мое настоящее имя?
- Если ты станешь моим учеником, -- усмехнулся Ветер. - Я не юродивый... Ты что-то о драконе говорил?
- Да. Он живет в пещерах на острове. Те, кто видел его, говорят, он - огнедышащий.
"Огнедышащий?" - Ветер в сомнении покачал головой. Огнедышащий спалил бы все пастбища на острове.
- Я думаю, -- продолжал тем временем Младший, -- убийство дракона стало бы хорошей услугой нашему Дому.
- Хм... Возможно. Если мы с твоим отцом сойдемся в цене.
На лице Младшего отразилось изумление и отвращение.
- Как! Ты думаешь о деньгах? Я считал, мы вместе пойдем на дракона, как наставник и ученик. После такого подвига нас бы покрыла бессмертная слава!
Ветер едва сдержал улыбку - он не хотел обижать мальчишку. Сам он давно стал циником. Ветер прекрасно знал, что так называемые подвиги покрыты кровью и блевотиной, удобрены дерьмом из расслабившихся кишок и остро пахнут потом и разложением.
-- Славы у меня предостаточно, -- произнес он, -- чего не скажешь о деньгах. Не забывай, что у меня нет Дома. Ну, а если ты станешь моим учеником, выручку поделим согласно обычаю.
Младший промолчал. Он, должно быть, не ожидал встретить такой практицизм в знаменитом охотнике на Вредоносных. "Если у него есть мозги, -- подумал Ветер, -- романтика скоро слетит с него, как шелуха, но сердцевина останется твердой и свежей". Но вслух он сказал:
-- Впереди уже видны стены замка Копий. Не пора ли тебе переодеться для встречи с родными?
Младший поднял глаза и посмотрел вперед. Там, сквозь золотившиеся под солнцем листья черноствольных лип, проглядывали серые стены крепости. На башне развевалось знамя - алое полотнище с тремя серебряными наконечниками. Отсюда герб было не разглядеть, но что еще могло там быть? Младший поспешно соскочил с лошади и развязал седельные сумки. Ветер спешиваться не стал: он знал, что переодевание не займет много времени.
Накинув на тунику тонкой шерсти плащ с гербом Дома, Младший снова уселся верхом и протрубил в рог; через несколько мгновений из Замка ответили, и они снова тронулись в путь.
Уже выезжая из леса на пожогу, окружавшую Замок, мальчик вдруг заговорил, смущаясь:
-- Послушай, Ветер... Я хочу представить тебя своему отцу, господину Дома Копий. Ты знаменитый охотник, и тебя примут с почестями. Сегодня праздник и, уверен, тебя посадят за стол в Главном доме, вместе с моей семьей. Ты сможешь поговорить с отцом о Драконе... И обо мне, -- закончил он с надеждой в голосе.
-- Благодарю за честь, -- отозвался Ветер. Ему приходилось обедать в Главных домах многих крепостей, но часто бывало и так, что ему отводили какой-нибудь угол в кухне, с прислугой. Ему не льстила честь, не оскорбляло пренебрежение; ни здесь, ни там его не обделяли обильной едой и теплом. Но в замке Копий о Ветре слыхали, и он мог рассчитывать на почетный прием.
Так оно и случилось. Господин Дома, встречавший сына внизу, у лестницы, поклонился Ветру как равному и, пожав ему руку, пригласил разделить праздничную трапезу с его Семьей. Такое начало обещало прибыльную работу; похоже, дракон сильно донимал Копья. Но говорить о деле до Пира было бы неприличным, и за это Ветер был очень благодарен тем правилам, что опутывали всю жизнь в замках. Он устал и больше всего хотел вымыться в жаркой бане после долгого пути от гор Каменного Пояса.
Перекусив и как следует вымывшись, Ветер переоделся в новую рубаху, сверху накинул кафтан со знаками своего дома. Кафтан этот ему нечасто приходилось надевать, поэтому он и не был таким потрепанным, да и герб, вышитый на груди, еще не выцвел. Дом Кошки мало где ждали, и уж совсем не приглашали на Малый совет, который Король собирал в Замке Цапли. Да и кого было приглашать? Единственного оставшегося в живых клятвенника, даже не принадлежавшего к Семье? И на Большой совет Ветер приходил не всегда --- он избегал многолюдных сборищ.
Но сегодня был праздник, и глава Дома пригласил его за свой стол, и поэтому не мешает вспомнить о славе дома Кошки. К этому Ветер относился так же серьезно, как и к своим предчувствиям. А предчувствия говорили ему, что в главном зале ждет его неприятный сюрприз.
Когда Ветер вместе с Младшим вошел в зал, тот был уже полон. Люди рассаживались за столами, везде сновали слуги, разнося праздничные блюда. В углу, на возвышении, под аккомпанемент арфы и цимбал выступал тощий жонглер в цветастом костюме; вечер обещал быть веселым.
Взгляд Ветра упал на коренастого лысого старика в давно не стиранной рубахе, заляпанной грязью и жиром. В неровно обрезанной бороде застряли остатки пищи, обломанные ногти были черны, блуждающие глаза безумны. "Должно быть, это и есть тот юродивый, что не умеет искать имена", -- подумал с усмешкой Ветер. Глаза их встретились, и на миг охотнику показалось, что мир замедлил свое движение, как муха в масле, все люди замерли на своих местах; шум умалился.
-- Ведьмак! - прогремел голос юродивого; рука его взметнулась, грязный палец уперся в Ветра. - Ведьмак пробрался в замок Копий!
И в это мгновение все в зале замерло на самом деле. Взвизгнув, смолкла музыка, умолк гул голосов. Теперь все смотрели на Ветра, и во всех глазах читались страх и ненависть. Даже Младший отступил в сторону, и рука его к мечу, висевшему у пояса. Отчего-то именно это поразило в самое сердце. Казалось бы, он не раз сталкивался с подобной подозрительностью и неприязнью и привык не обращать на них внимания. Но Младший! С Младшим они долгое время делили хлеб и тепло - неужели он не видит, что обвинения юродивого пусты, как стручки отшелушенной фасоли?
Ветер перевел взгляд на господина Дома. Тот поднялся из-за стола, стоявшего на помосте, и на его лице не отражались ни страх, ни жажда убийства. Ночь праздника - священная ночь, и все, получившие приют в замке были под покровительством Богини. Проливать кровь гостя, пусть и обвиненного в ведовстве, рискуя навлечь ее гнев, глава Дома не собирался.
И все же на слова старика необходимо было ответить.
-- Ты обознался, -- сказал Ветер громко, так, чтобы его слышали все, кто был в зале. - Если от меня и пахнет Вредоносными, то только потому, что они - мое ремесло.
-- Это Ветер из дома Кошки, охотник на Вредоносных! - возгласил глава Дома. - Все знают, что в прошлом году он уничтожил медведя-демона, что сеял разрушение и смерть в землях дома Моста!
Ветер благодарно поклонился ему, приложив руку к сердцу. Он хорошо помнил этого медведя, но о том, что проклятье пало на зверя вместе с сулицей, убившей последнего медвежонка в тех краях, он не стал говорить.
Юродивый несколько мгновений смотрел Ветру прямо в глаза, потом отвернулся, что-то бормоча себе под нос. Это можно было считать признанием ошибки. Лица людей разгладились, руки, тянувшиеся к ножнам, опустились. И все же на Ветра смотрели с настороженностью и опаской. Даже господин Дома не осмелился посадить Ветра за свой стол, как то предполагалось ранее - ему отвели место за крайним столом, с простыми клятвенниками, недалеко от входа. Ветер не придал этому значения - он не испытывал ни возмущения, ни презрения, ни ненависти, только смертельную усталость и опустошенность. Он вспомнил, как тяжело ему было опровергать такие обвинения в начале своей карьеры, пока он не заработал репутацию самого удачливого охотника... Чувствуя настороженность и враждебность своих соседей по столу, Ветер решил как следует разбавлять вино водой. Чтобы владеть ситуацией, нужно в первую очередь владеть собой - это Ветер усвоил давно.
Праздник разгорался. Музыканты уже не играли, а наяривали, крепкий эль развязал языки, напряжение растворялось в винных парах. Ветер жевал мясо, запивая его разбавленным вином (скорее, подкрашенной водой) и слушал, не вступая в разговоры. Да люди и не стремились завести с ним беседу. За столом, где сидел Ветер, заговорили о драконе.
-- Огнедышащий, я вам говорю, -- убеждал соседей высокий одноглазый воин в синем кафтане, -- и огромный, что твой холм. Мой прадед пас на Острове овец, так тварь эта всех овец сожрала... Как-то дед вышел к овчарне...
"Неужто поновее историй нет? - усмехнулся про себя ветер. - Похоже, нынешние Копья и в глаза этого Дракона не видели". И, как будто отвечая на его мысли, воин помоложе, с буйным соломенным чубом, проговорил:
-- На прошлый Праздник Дракон сжег Дозорную башню у южных границ. Прилетел с моря и как дохнет! Стражи стреляли в него, да разве дракона стрелой достанешь?
Дракона действительно стрелой не достать, но Ветер знал, что огнедышащие не летают. Это странное обстоятельство не многим известно, но Ветер за свою жизнь повидал немало драконов. Скорее всего, стражи перепились и не уследили за праздничным огнем - такое нередко бывает.
Чем дальше Ветер слушал болтовню клятвенников, тем больше он убеждался, что дракон с острова - самый безобидный из всех вредоносных, которых он встречал. Последние лет 100 он, похоже, даже не вылезал из своих пещер. А люди дома Копий были настроены весьма решительно - еще немного, и они, позабыв о завете Богини, возьмутся за оружие и отправятся на остров казнить дракона.
Музыканты прекратили играть и подошли к своим столам, чтобы передохнуть и отведать праздничной трапезы. На помосте остались только молодая полная женщина в струящемся синем платье и длинноволосый парень с мандолиной. Отчего-то эта парочка завладела всем вниманием Ветра, он смотрел на них, не сводя глаз. Музыкант слегка улыбнулся охотнику и, тронув струны мандолины, принялся наигрывать мелодию - простую, даже однообразную, но все же невыразимо прекрасную. Выждав несколько тактов, женщина запела. Голос ее был на удивление тих и слаб, и поначалу Ветер подумал, что певицу никто в зале не слышит, и все же ее голос, слишком нежный и негромкий, чудесным образом перекрывал гул голосов, смех и пьяные возгласы, и многие ей подпевали. Женщина пела чувствительную балладу - Ветер различал каждое ее слово, но в то же время сердце его слышало совсем иное, и эта песня, накладываясь на балладу, заглушала ее. "Иди, плыви на остров Дракона, - пела женщина, -- и там ты найдешь свою судьбу, свой Перевал. Пенные волны и скалы и зеленые берега станут твоим владением..."
Ветер обвел взглядом собравшихся в зале, их потные, раскрасневшиеся лица, и ту же тень зачарованной мечты увидел в глазах Младшего, сидевшего на помосте рядом со своими родителями.
Песня толкала Ветра в спину, звала уйти из замка, властно тянула прочь, на остров Дракона.
Собравшиеся, полоненные волшебной песней, не обращали на Ветра никакого внимания. Он поднялся из-за стола и незамеченным вышел из зала.
Причал был пустынен - никто не охранял лодки, и только сильный западный ветер гулял по берегу, заставляя листву шуметь, словно прибой гнал волны, или дождь обрушивался на деревья. Ветер прыгнул в лодку, отвязал канат и направил ее к острову, темной громадой возвышавшемуся в отдалении. Его западный тезка нес лодку прямо к острову, волны подталкивали ее в корму, так что гребля из необходимости превратилась в дань традиции. Богиня явно хотела, чтобы Ветер как можно скорее добрался до острова Дракона.
Поначалу Ветер боялся, что не сумеет причалить к незнакомому берегу, но море само ввело его в небольшую бухту и осторожно вынесло лодку на песчаный берег. Вытащив ее повыше, Ветер заботливо перевернул ее и отправился на поиски обиталища дракона.
Он шел вверх по заросшей тропке, и ивы задевали его одежду своими ветвями; дорогу Ветру освещала восьмидневная луна. Света ее было недостаточно, но глаза его уже привыкли к темноте, и он не запинался о корни и шел довольно быстро.
Вскоре ивняк закончился, и тропка побежала по высокому каменистому склону. Еще несколько шагов, и Ветер оказался возле входа в небольшой грот, черный, полный пугающей неизвестности; возле скрючилась засохшая яблоня. Секунду помедлив, охотник вошел внутрь. Дракон должен быть где-то здесь.
В пещере пахло сушеными травами; откуда-то доносилось журчание подземного ручейка. Ветер не испытывал ни тревоги, ни напряжения, только все ту же усталость и опустошенность пополам с горечью. Он подумал даже, что сегодня самые удивительные видения не смогут удивить его.
Сделав еще несколько шагов, он остановился и, вглядываясь в непроницаемую тьму, сказал негромко:
-- Эй! Есть здесь кто-нибудь?
До него донеслось тяжелое, сиплое дыхание и старческий дребезжащий голос отозвался:
-- Здесь я. Кто ты, смертный?
Пещеру заполнил слабый, мерцающий свет, и Ветер увидел перед собой большую, бугристую голову дряхлого водяного дракона. Усы его обвисли и потускнели, кожа на крыльях шелушилась, а в желтых глазах охотник заметил тень смерти. Дракон умирал.
-- Я Ветер из Дома Кошки, -- ответил он. - Извини, что помешал тебе.
Дракон качнул рогатой головой, будто извинения Ветра были ему не нужны, и спросил все тем же слабым, надтреснутым голосом:
-- Ты с пира?
-- Да, из замка Копий.
-- Хм, -- Дракон вытянул шею и внимательно осмотрел Ветра. - С пира и не пьян?
-- Мне не хотелось пить с людьми, которым я не доверяю.
Дракон свернулся кольцом и положил голову на хвост, прикрыв глаза тяжелыми веками.
-- Если ты пришел убить меня, то ты опоздал. Я скоро умру. Мое время истекло.
-- Мне не нужна твоя жизнь, -- возразил Ветер. - Я хотел убедиться, что ты не из Вредоносных. И теперь, когда я уверен в этом, я должен сказать тебе... Люди дома Копий придут сюда, чтобы убить тебя.
Дракон шумно вздохнул. Похоже, им владела та же усталость от мира, что и Ветром. Ему вдруг стало жаль Дракона - как и любого старика, у которого свет, радость и сила были позади, а впереди... Впрочем, Дракон, в отличие от людей, наверняка знал, что впереди его ждут и свет, и радость, но это ничуть не уменьшало печаль, охватившую Ветра при виде одряхлевшей красоты и мощи.
-- Я не собираюсь бегать от толпы с факелами, -- произнес наконец Дракон. - Я умру раньше, чем они придут сюда. Мне все равно, что они сделают с моим телом - к тому времени я буду далеко отсюда, в стране воображения.
-- Не думаю, что Копья дадут тебе спокойно умереть, -- возразил Ветер. - Не стоит подставлять голову под меч. Разве ты не можешь улететь, хотя бы к Западным скалам?
-- Ты, верно, плохо меня слушал, -- проворчал Дракон. - Мое время прошло, и у меня нет силы. Я уже несколько лет не покидаю своей пещеры, что же говорить о полете?
-- Может, я скажу им, что убил тебя?
-- Они потребуют мою голову и обыщут весь остров в поисках тела... Нет, я умру своей смертью в своей пещере. Но все равно спасибо.
Они помолчали. Дракон задышал ровно; дыхание с хрипом вырывалось из его пасти - он задремал. Но через несколько минут он очнулся и сказал:
-- И все же у меня есть одна просьба. Если ты желаешь мне добра, спаси от людей мою дочь Шион.
Ветер представил себе юную дракониху с гладкой зеленоватой кожей и сильными крыльями.
-- Хорошо, -- пообещал он. - Она будет в безопасности.
Сзади послышались чьи-то легкие шаги, словно кто-то танцевал в воздухе, шурша платьем, и Ветер обернулся, приготовившись к самому худшему.
Перед ним стояла дева в зеленом шелковом платье. Длинные волосы струились вдоль спины, глаза сияли как звезды. В руке дева несла серебряное ведерко с водой. Несколько мгновений они с изумлением смотрели друг на друга, а потом Дракон проговорил:
-- Это моя дочь.
Ветер неловко поднялся и отвесил деве низкий поклон.
-- Здравствуй, Шион дочь Дракона, -- проговорил он.
-- Здравствуй и ты, Ветер из Дома Кошки, -- отозвалась она.
Она с облегчением вздохнула и, улыбнувшись Ветру, подошла к отцу. Опустившись рядом с ним на колени, она, бережно поддерживая голову Дракона, принялась поить его, не обращая на Ветра никакого внимания.
Напившись, Дракон отдышался и сказал слабеющим голосом:
-- Доверяй Ветру, Шион. Он защитит тебя от людей.
Наступило молчание. Дракон закрыл глаза и испустил тяжелый вздох. Жизнь покинула его, и тело Дракона, еще несколько секунд назад бывшее живым, двигавшимся, чувствующим, замерло неподвижным камнем. Пропали блеск мысли, и тепло; в пещере остались двое и пустое вместилище души дракона.
Шион низко опустила голову и так сидела некоторое время, положив ладонь на холодный лоб Дракона. Ветер стоял рядом. Он разделял с девой ее печаль и память о прошлом, безвозвратно ушедшем во мглу смерти.
Но вот Шион подняла блестевшие от слез глаза на охотника и сказала:
-- Выйди к яблоне - сюда идет твой друг.
Ветер моргнул от неожиданности.
-- У меня нет здесь друзей, -- возразил он.
Шион покачала головой:
-- И все же он здесь.
Она снова опустила голову и погрузилась в свой траур. Ветер поколебался несколько мгновений и, повернувшись, вышел из грота.
Погода переменилась; по небу бежали темные облака, скрывая месяц и звезды; дул холодный ветер, приносящий дожди, и ивы тревожно шумели. Ветер вслушался в ночь и вскоре его слух уловил чьи-то торопливые шаги на тропке, а через мгновение он увидел и фигуру, приближавшуюся к пещере. Это был Младший из Дома Копий.
Мальчишка быстро, чуть ли не бегом, приближался к пещере; на боку у него висел меч, а в руках он нес факел и оружие Ветра.
-- Я видел, как ты ушел с пира! - крикнул он. - Я понял, что ты отправился на остров Дракона и пошел за тобой. Ты можешь погибнуть, Ветер.
Ветер принял у Младшего свой меч и ответил тихо:
-- Думаю, это Песня привела тебя сюда, Поземка из Дома Копий. Дракон умер.
Мальчик с изумлением посмотрел на него.
-- Почему... -- начал он, но потом перебил себя и воскликнул: -- Дракон умер? Ты убил его?
Ветер покачал головой.
-- Он умер от того, что вышло его время. Идем, ты должен увидеть водяного Дракона.
Войдя в грот, Ветер тихо сказал:
-- Водяные драконы - благие создания. Они хранят те места, где поселились, от всяческих бед - от неурожаев, нашествий врагов, от злых бурь и моровых поветрий. Поэтому здесь, на острове, так богаты пастбища, и в озерах много рыбы, оттого и тюлени приходят сюда. Что здесь будет теперь, я не знаю.
Они вошли в зал, где лежало тело Дракона. Шион по-прежнему сидела рядом, сложив руки на коленях. Поземка в изумлении и страхе уставился на эту сцену, и дочь Дракона, подняв глаза, улыбнулась мальчику.
-- Подойди ближе, Поземка сын Копий, -- сказала она, протягивая руку. - Подойди, не бойся.
Поземка, бывший Младшим, сделал несколько шагов вперед и остановился. Его била крупная дрожь.
-- Я хочу, -- продолжала Шион мягко, -- чтобы ты прикоснулся к Дракону. Тогда его благодать пребудет с тобой, Поземка.
Поскольку мальчишка не сделал ни единого движения, она сама взяла его за руку и приложила его ладонь ко лбу водяного Дракона.
Несколько мгновений они стояли неподвижно, и Шион удерживала руку Поземки. Но потом что-то изменилось; мальчик расслабился и улыбнулся деве, а лицо его засияло, будто осветилось изнутри волшебным светом. Ветер понял, что произошло: внутреннее зрение Поземки, до сих пор ненужное и потому слабое , обрело силу и явило мальчику весь мир - и свет, и тень, и сон. Он стал Видящим, одним из тех, кто может говорить с теми, кого люди называли Вредоносными.
***
С тех пор, как умер мой отец, много изменилось на острове Дракона. Сюда пришли люди, и хотя они не особенно досаждали нам с дочерью, нам приходилось соблюдать осторожность, и, иногда сталкиваясь с ними на тропах острова, принимать облик смертных. И все же мы не спешили покинуть родную землю; здесь по-прежнему было спокойно и безопасно. По-прежнему цвели луговые цветы, в озере плескалась рыба, тюлени приходили к скалам, и воды ручьев были пока чисты и прозрачны.
Каждое утро, на рассвете, пока люди еще не вышли из своих жилищ, мы с Бетрой ходили к озеру искупаться. Солнце еще пряталось за горизонтом, но небо уже розовело в ожидании нового дня; птицы пели среди ветвей лип и яблонь, окружавших озеро. Воздух был полон свежести и прохлады, и роса омывала наши ноги, когда мы шли к озеру.
В то утро мы поплескались на мелководье, и тут ко мне в сердце пришло желание потанцевать, как я это делала тогда, когда был жив мой отец. Мое тело уже попало в сети песни утра, и я, подхваченная лучами восходящего солнца, звоном птиц и шепотом листвы, закружилась по глади озера. Бетра оставалась на берегу - ведь она была наполовину смертная и не могла танцевать со мной. Я же в самозабвении летела над волнами, раскинув руки, склонялась к самой воде и снова взмывала в воздух. Танец настолько меня захватил, что я пропустила тот час, когда взошедшее солнце разбудило спящих в своих домах людей. Однако я успела заметить их издалека - зябкие фигуры рыбаков, что шли к нашему озеру между древними деревьями.
Сердце мое замерло в страхе, Бетра заплакала на берегу и, я, взвившись в воздух, нырнула, подняв кучу сверкающих брызг, и поплыла к дочери.
Вскоре люди вышли на берег, но нас они не узнали, приняв за своих сородичей. Не проронив ни слова, мы с Бетрой пошли прочь, не поднимая глаз от земли, как то делали смертные женщины. Отойдя подальше, я оглянулась и увидела, как они смотрят нам вслед, и по их взглядам я поняла, что наша спокойная жизнь на острове закончилась. Рыбаки, возможно, и не видели мой танец, но подозрение все же начало разъедать их души. В страхе я подхватила дочь и помчалась к родной пещере.
Пока еще ни один смертный, кроме двух Видящих, не мог найти вход в наш дом - крепкие чары наложила я на него. И все же... что в силах остановить людей, жаждущих умертвить Вредоносных? Завтра на остров Дракона прибудут охотники, но не такие, кто может отличить Тьму от Света.
На следующее утро мы с дочерью впервые не пошли на озеро встречать рассвет. По острову бродили охотники, и мы затаились в пещере, прижавшись друг к другу. Двое из них остановились возле нашего дома и долго смотрели с холма на море и на луга внизу. Потом они повернулись к яблоне, что росла возле нашего порога, и один из них сказал: