КАЙЛ ИТОРР

                             КНЯЖИЙ ДАР


  - Прочь, нежить! - Хлестнула гибкая хворостина, раздался истош-
ный визг.
  Вокруг недовольно зашуршало. 
  Узловатые руки, на которых уже почти не осталось мускулов,  то-
лько кости да жилы, осторожно перевернули тело в богатом плаще, с
великим тщанием отряхнули листья и прошлогодние иглы, поднесли  к
запекшимся губам баклажку.

                             * * *

  Много ль старику надо? Молока немного - хлеб  размочить,  одежу
добрую да чтоб крыша не протекала и щелей в стенах поменьше. Ско-
лько суждено, сколько проживу; богатство там, власть, слава  рат-
ная - оно для молодых ладно, а старому дело зряшное.
  А нет у меня врагов, батюшка князь, были - да одни померли дав-
но, другие замирились. Наше-то житье простое, с полем, болотом  и
лесом миром больше добьешься, чем войной, а людям лихим тут брать
нечего.
  Нет, детей нету. Была семья, и немалая, но как отрезало - спер-
ва старшенький сын ушел лучшей доли искать и не вернулся, за  ним
дочь и двое младших... Тогда худо было. А теперь - никак. Привык,
за столько зим... Нет, не один, я по тутошним хуторам часто хожу,
меня и у Медвежьего ручья знают, и в Трех соснах, где седмицу жи-
ву, где месяц. Когда охочусь, когда плотничаю, когда за полем-са-
дом гляжу - все дело нужное, людям на пользу и мне в радость.
  Сам видишь, "исполню что пожелаешь" - слова хорошие, да  только
чего мне желать-то?
  Э, княже, святых в других местах искать надобно. В лесу им  не-
кого на верный путь наставлять, а на хуторах их речи некому  слу-
шать. Некогда - заняты люди; вот разве зимой, в самую стужу, ког-
да все одно по избам сидеть да на печи ухо давить...
  А подумай. Дело доброе. Я пока Воронка приведу.
  Да чего ж не знать - булгарской стати, шесть лет без малого,  в
холке мне по плечо, груши в меду любит. Нет, не видел, я ведь те-
бя только нашел... Вот след его, а вот волос из хвоста, мне боль-
шего не надо. Ты умеешь сказать, какую дань можно получить с  ху-
тора, не глядя в закрома, это разве колдовство? Кто лесом  живет,
разумеет. Поживи здесь с мое, тоже знал бы всю премудрость...
  Ну, вот и конь твой, княже. Добрый скакун, нрав горячий, а глаз
умный, ты ему верь, из любой беды вынесет коли сумеет... Меня-то? 
Так говорю ведь, умный у тебя Воронок, худого человека не подпус-
тит, а хорошему не противится. Он небось и сюда-то везти тебя  не
хотел? Верно не хотел. Не княжеское место.
  Да ни под чью руку, княже. 
  Дань? Для чего? Лес защиты не просит, а когда в ней нужда  поя-
вится - сам и защититься может, и напасть.
  А хоть бы и войско. Те же булгары, те же хазары, а до них гунны
да угры - сколько раз в здешние края ходили! На полдень от  Змие-
вых валов леса нет, так там орда творит что пожелает, зато как на
сивер пойдет - счастлив, кто назад вернется. У тебя в степи, кня-
же, старые знакомые есть небось? Так поспрошай свата, какие байки
о наших лесах бродят, потешь душу.
  Нет, батюшка князь.
  То в городах о Лесном Хозяине говорят вполголоса да требы  кла-
дут. Или речники, что лес видят часто, но отродясь в нем не жили.
А на хуторах знают, не нужен лесу хозяин. Добром у него  попроси,
так и получишь, силой будешь брать - тоже получишь, но не то чего
хотел... Лес и сам справляется. Он без людей проживет, а люди без
него? То-то.
  Нет, княже, не таково мое желание, чтоб ты такие  обеты  давал.
Лес оберегать - ни к чему это. Ты ведь не помогаешь ветру дуть, а
реке течь? Вот и лес без твоего бережения выстоит.
  Когда-то... да, княже, будь мне двадцать зим - я бы много  чего
у тебя пожелал! И казны серебряной, и скакуна арабского да  саблю
булатную, а еще терем да хоромы в столице, боярское звание...  ну
и, ясно дело, княжну молодшую в жены. Все как в сказке. Ну и что,
подумаешь, "не бывает" - помечтать-то можно! Молодые хотят, любят
и умеют - мечтать... Только то был совсем другой я, совсем не тот
что помог тебе сегодня.
  Да и не сумел бы я помочь тогда. Съел бы лес двоих вместо одно-
го, княже, и все.
  Когда мне двадцать было, я загадал желание. Оно исполнилось.
  Думаешь, княже, мне сразу стало нечего больше желать?  То-то  и
оно. Человек - скотина неблагодарная, ему всего и всегда мало. Не
хотим и не умеем останавливаться. Разве только силой, когда  мор-
дой о забор приложат, и то, не всякий забор выстоит. Жалуюсь? По-
милуй небо, ничуть! Почти горжусь.
  Таковы наши желания-то, да...
  И в тридцать зим - ну, ты сам знаешь, каково оно, в тридцать-то
зим. Такие умеют не мечтать, а трудиться. Ох я бы  пожелал!  Дос-
тойных соперников и друзей, да еще дела - чтоб было к чему сердце
и руки приложить.
  Но будь мне тридцать зим, княже, так и остался бы ты в лесу. Не
восхотел бы я помогать, не стал бы рисковать своим кровным делом,
ради которого другое желание потратил. А оно тоже исполнилось.  И
тоже обернулось не тем, чего всю жизнь ждешь.
  А чему удивляться? Так просто - сказать "пожелай, мол, все  ис-
полню". И выполнить не очень сложно, ты ведь князь, твоему  слову
разве только небо не покорится, и то смотря еще как  попросить...
Дар твой - ценность великая, княже, но что с этой  ценностью  де-
лать, если не умеешь правильно желать!
  А ни в двадцать, ни в тридцать, ни даже в пятьдесят зим не уме-
ют этого люди. Слишком мы сильны. Слишком упрямы. Слишком уверены
в себе. Слишком многое сами можем, чтобы оценить дар по  достоин-
ству. Поблагодарим честь по чести, конечно, и к делу приспособим,
и пользу извлечь сумеем - а все одно, такие дары делать, что под-
ковы лошадиные из золота лить. 
  Верно, княже, жизнь свою ты ценишь дороже. И я свою ценил. Тог-
да было за что и ради кого.
  А теперь... много ли старому надо?
  Езжай, княже. Будь счастлив, коли сумеешь. Живи и помни.
  Как я помню то, что твоя мать, Улга, сделала с моими детьми...
  Я же сказал, Свентослав, поезжай. Ты мое желание слышал - и как
сбывались те, прежние, пусть сбудется и оно.

                             * * *
  
  Если прислушаться, можно было разобрать, как копыта боевого ко-
ня ступают по хвойному покрову, удаляясь.
  - Зачем ты его отпустил?
  Старик не оборачивался.
  - Помешал - ладно, за тобой право старше и сильнее. Месть  свя-
та, а мстят только живые. Но почему ты позвозил ему уйти - именно
ему, сыну палача-Ингара и ведьмы-Улги?!
  - Ты не поймешь, нежить, - проронил старик.
  - А ты скажи.
  - Месть свята, ты сказал, а мстят только живые. Верно. Только и
не мстят - тоже только живые. Я спас ему жизнь, и теперь она моя.
Когда захочу, тогда возьму. Ты, который когда-то был моим  сыном,
ты ждал столько зим - можешь потерпеть еще.
  В лесу раздалось ворчание, довольное, ожидающее.
  - Да, я могу подождать! Но... я хочу, чтобы ожидание стоило то-
го! Я помню кровь Ингара - высокое небо, это стоило смерти!
  Старик покачал головой.
  - Не стоило. Обращение в нежить - не стоило. Но если  хочешь...
а теперь для тебя, наверное, других желаний и не осталось, -  хо-
рошо. Ты уже попробовал кровь одного князя - обещаю, придет срок,
и ты получишь чашу из черепа другого.
  - Хочу! - рассмеялся лес. - Вот это будет истинно княжий дар!


  В год 6480 (972). Когда наступила весна, отправился Святослав к
порогам. И напал на него Куря, князь печенежский, и убили Святос-
лава, и взяли голову его, и сделали чашу из черепа, оковав его, и
пили из него...
  [Повесть временных лет, ч.2. Княжение Святослава, сына Игорева]

                            К О Н Е Ц