Аннотация: После гибели герцога Люденгорфа, его друг, доктор Итан оказывается в школе святого Патрика, прозванной в народе "Королевским приютом"
Глава 5. Тайна герцога Люденгорфа
Полная загадок смерть моего друга заставила бежать меня от самого себя, от своего прошлого, не оглядываясь, пока судьба не привела меня в стены этой школы. Впрочем, Вильгельм продолжал помогать мне и после смерти. Именно благодаря его рекомендательному письму я получил должность в школьном пансионе для сирот близ Мидлтауна. Ноги сами несли меня в сторону города. Мои туфли на кожаной подошве скользили по припорошенной снегом дороге, напоминая, что осень давно прошла. Невероятно, за суетой в школе я и забыл, что наступила настоящая зима. Снежинки падали мне на лицо и таяли, приятно холодя кожу. За поворотом показались огни города, и я увидел, как мне навстречу по мосту идёт джентльмен в теплом пальто и грубо вязаном шарфе. -- Счастливого Рождества, сэр, -- улыбаясь, сказал он и приподнял шляпу-котелок. -- Счастливого Рождества, -- ответил я. Очарование небольших городов Новой Англии, где прохожие по-прежнему здороваются на улице с незнакомыми людьми. Пора Рождества. Детвора каталась на санках с холма, бесстрашно выезжая на самую середину замерзшей реки. Дети постарше, крича и смеясь, закидывали друг друга снежками. Проехала повозка, гружённая свежесрубленной елкой, и скрылась за поворотом. Вот и окраина города: видно, как в окнах домов висят венки, украшенные свечами. Замёрзшие ноги сами привели к дому Мэтью. Я в замешательстве топтался на пороге. Явиться без предупреждения - не самая лучшая затея. Я простоял, наверное, не меньше пяти минут переступая с ноги на ногу. Холод пробирался сквозь тонкие подошвы и проникал под демисезонное пальтишко. Еще немного, и мои озябшие пальцы одеревенеют, а посиневшие от холода губы не смогут произнести ни слова. Зубы стали выбивать дробь, и я, набравшись решимости, позвонил в дверь. Старый слуга Том сразу меня узнал. -- Мистер Итан? Да вы совсем промерзли! -- воскликнул он и широко распахнул дверь, пропуская меня внутрь. В доме уютно пахло выпечкой, хвоей и еле уловимо -- дымом от камина. -- Я... вот, проходил ... -- Прошу вас, сэр. Он провёл меня в гостиную и указал на кресло перед ярко пылающим камином. -- Вам нужно согреться. Я доложу хозяину о вашем визите. -- Спасибо, Том, -- кивнул я дворецкому, пытаясь унять дрожь. Дом был готов к Рождеству, хвойный запах от венков и маленькой аккуратной ели, стоявшей слева от камина, придавали комнате праздничный вид. Через минуту послышались шаги на втором этаже. По лестнице спускался Мэтью Лингорский в бархатном халате поверх белоснежной рубашки. Молодой англичанин широко улыбался. -- Итан, друг мой! -- Простите, я пришел немного раньше. -- Ерунда! Ожидаются лишь несколько гостей -- семейный ужин, так сказать. -- Я вижу, вы готовы к встрече Рождества, а у нас даже не приступали к украшениям в школе. Ведь дети так любят рождественские праздники. -- Да, -- вздохнул Мэтью. Рождество напоминает мне о доме. Наша семья стала отмечать рождество, наряжая елку сразу после свадьбы королевы Виктории с принцем Альбертом. Милая немецкая затея пришлась по вкусу нашей семье.
Кстати, очень даже неплохо, что вы зашли раньше. Я, признаться, хотел вас видеть по одному важному делу.
В дверь позвонили. -- А вот и они, -- громко сказал Мэтью, увидев гостей, и поспешил встречать их. Двое мужчин отряхивались от припорошившего их снега. -- С пастором Джейкобом Кембелом вы знакомы, -- сказал Мэтью, обращаясь ко мне. Пожилой мужчина с коротко стрижеными седыми волосами и суровым пронзительным взглядом серых глаз коротко кивнул мне. "Настоящий воин Христа, олицетворяющий образ аскета и защитника веры в одном лице", -- подумал я. -- А это мистер Скот Хэнкок, инспектор полиции. Коренастый, на полголовы ниже пастора, мужчина лет тридцати в неприметном дорожном костюме с любопытством осматривал дом. -- Между прочим, один из лучших сыщиков Скотланд-Ярда, -- подчеркнул Мэтью. -- Господа, Итан Кейси -- мой американский друг. Я кивнул в знак приветствия. Скот снял перчатку и пожал мне руку. -- Что полиция Скотланд-Ярда делает в Америке? -- полюбопытствовал я. -- Мистер Хэнкок неофициально. По просьбе нашей семьи помогает в одном непростом деле, -- ответил Мэтью. -- Прошу прощения, может, я помешал и зашел слишком рано. У вас дела? -- Да что вы, очень даже кстати. -- Джентльмены, чай накрыт в столовой, -- произнёс Том. -- Надеюсь, вы не откажетесь от чашки чая? -- спросил Мэтью. -- С удовольствием, -- ответил я. -- Том, принесите виски нашим гостям. Господин Итан до сих пор дрожит как осиновый лист на ветру. Мы прошли в элегантно украшенную к празднику столовую, где стояла еще одна елка. Она ярко сияла множеством маленьких свечек, вся кругом искрилась и сверкала блестящими вещицами и бонбоньерками. - Кстати, господин Джейкоб я все время хотел узнать,- обратился я к пастору, который был в том же темном, строгом костюме, в которым я видел его первый раз. - Откуда пошла традиция праздновать Рождество и в частности появилась Рождественская елка?- спросил я. - Насколько мне известно, библия не дает нам ответ на этот вопрос. - Существует множество легенд на этот счет,- пастор налил себе полную фарфоровую чашку ароматного чая, добавил молока и отхлебнул глоток. - Вот одна из них, в рождественскую ночь все растения отправились в Вифлеем поклониться младенцу Иисусу. Первыми пришли растущие неподалеку от Вифлеема пальмы, затем дошли чужестранные буки, березы, клены, дубы, магнолии, нежные тополи, изящные эвкалипты, гигантские красные деревья и высокие кедры. А с дальнего холодного Севера пришла маленькая елочка, которая на фоне других величественных деревьев выглядела скромной Золушкой. Деревья делали все возможное для того, чтобы скрыть ее от глаз Святого Младенца. И вдруг на небе свершилось чудо: началось движение звезд. Они стали падать на землю, и так, падая звезда за звездой, опускались на ветки маленькой елочки, пока вся она не засияла блеском сотен звезд.
- Красивая легенда,- согласился Мэтью. - Как я и говорил - очень люблю этот праздник. Однако я слышал и другие легенды. Скорее всего, традиция украшать и наряжать рождественскую елку пришла в Англию, впрочем, как и в Америку из Германии. Но ничего общего с Христом она не имеет. Варвары гунны отмечали свои языческие праздники двадцать второго декабря в день зимнего солнцестояния и двадцать пятого декабря день раннего захода солнца. Культ поклонения Солнцу и деревьям, единственно зеленым в этом году. Кстати у них было запрещено сдирать кору с деревьев, виновные карались соответственно сдиранием кожи. Пастор поперхнулся чаем. Как всегда Мэтью наслаждался противостоянием со своим бывшим воспитателем. Так вот у этих диких, варварских племен существовала традиция совершать свои языческие обряды перед елкой, предварительно украсив мохнатые еловые ветки, кусками тел и отсеченными головами своих врагов, и вот теперь мы, смиренные христиане следуем их далеким традициям, украшаем ветки ели трогательными игрушками и конфетами. - Мэтью, несносный вы мальчишка, Вы зашли слишком далеко со своими фантазиями. - Они настолько же правдивы, как и ваши, парировал молодой Лингорский. - Мне все же больше нравятся легенда пастора,- вмешался я, пытаясь погасить начавшуюся, было разгораться ссору.
-- Вы говорили, что у вас дело ко мне,-- сказал я. -- Да, верно, -- ответил Мэтью. -- С чего же начать? Я говорил вам, что мой старший брат, лорд Оливер Клемент Лингорский, человек влиятелен и чрезвычайно обеспокоен судьбой сына? -- сказал англичанин немного взволнованно. -- Само собой. Мэтью замялся, подбирая слова. -- Наверное, мне стоит извиниться за предпринятые мной действия, но, учитывая обстоятельства, сведшие нас, я надеюсь, вы меня поймёте. -- Что вы имеете в виду? - Мы ведем тщательное наблюдение за приютом и собираем все возможные документы, касающиеся деятельности "Королевского приюта". Из источников, не подлежащих сомнению, нам стало известно, к нам в город с визитом едет некая Мадлен Люденгорф. -- Какое совпадение, -- изумился я. -- Вы упоминали, что являлись лечащим врачом герцога Люденгорфа? -- Да, в этом нет никакой тайны.
-- Но об этом позже. Скажите, Вильгельм приехал в Америку, покинув Баварию и родовое поместье? -- Да, по крайней мере, мне так объяснили. У него возникли сложности с высшим светом и церковью. К тому же гибель молодой жены породила множество слухов. -- Каких слухов? -- вклинился инспектор. -- Уж не держите ли вы меня, господа, за соглядатая семьи Люденгорфов, -- возмутился я. -- Я понимаю, Итан, тема достаточно деликатная. Но поймите, здесь важны любые мелочи, -- миролюбиво сказал Мэтью. -- Прошу вас, если вам известны подробности из жизни герцога, поделитесь с нами. -- К сожалению, я не знаю всех деталей. Одни обрывки; запутанное дело, связанное со смертью графини Катрин Менсе, жены Вильгельма. Подозрение в причастности к её смерти пало на Вильгельма. Учитывая натянутые отношения с двором и обвинения в алхимии и чернокнижии, герцог предпочел покинуть Германию, не дожидаясь суда. Да в чем, черт возьми, дело? И каким образом мой друг, Вильгельм Люденгорф, к тому же погибший имеет отношение к вашему расследованию? -- Нас интересует его мать. -- Его мать? Она жива? -- Да, герцогиня Мадлен Люденгорф в почтенном возрасте, но вполне здорова. -- Она не была на похоронах герцога, -- вспомнил я. -- Насколько нам известно, герцог похоронен в Баварии? -- Да, тело после похорон было отправлено в Германию, -- подтвердил я. -- Герцогиня должна прибыть на следующей неделе в наш город. -- Сюда, в Мидлтaун? Зачем? -- Признаться, это мы и пытаемся выяснить. Герцогиня Мадлен никогда не навещала сына Вильгельма в Новом Свете, не изменила своей привычке и при извещении о смерти единственного сына, не приехав на похороны в Америку. Но сейчас, можно сказать, на закате жизни едет в наш город. Заметьте, не посетить город, в котором жил ее сын все эти годы, а именно сюда. Насколько я понимаю, вы не знакомы с историей рода Люденгорфов? Я неопределённо пожал плечами. -- Вильгельм избегал говорить о прошлом. Несколько слуг, приехавших с ним, также неохотно делились впечатлениями о прошлой жизни. Я думаю, им было запрещено говорить об этом. -- В таком случае вам, наверное, будет интересно узнать некоторые пикантные подробности истории семьи Вильгельма? -- спросил Мэтью. -- Весьма! -- Инспектор, прошу вас поделиться всеми известными нами фактами. Скот Хэнкок откашлялся, в руках его появилась внушительная пухлая папка. -- Род Люденгорфов -- известная фамилия в Старом Свете. Нельзя сказать, что она древняя, но скандалам вокруг этой семьи позавидовали бы древнейшие роды старушки Европы.
-- Мать Вильгельма сочеталась браком с Себастьяном Люденгорфом, когда он был уже в почтенном возрасте. К тому времени его первая жена, Ингеборг покончила жизнь самоубийством, и он очарованный невинностью девушки недолго размышляя, предлагает ей выйти за него замуж. Девушка приходилась дальней родственницей Ингеборг - лишилась в раннем возрасте родителей и проживала в замке Люденгорфоф. Себастьян не возражал, приютив сироту, которая к тому же помогала по хозяйству.
Девушка имела склонность к живописи и рисованию и в свободное время всецело посвящала себя этому занятию. -- Однако старый Гидо Люденгорф не одобряет поступка сына и с прохладой встречает невестку. Через три месяца он умирает, и все наследство -- огромные капиталы, банковский дом, титул и родовые поместья -- переходит Себастьяну. А еще через год рождается мальчик, наследник -- ваш друг, Вильгельм Люденгорф. Мадлен живет в замке Люденгорфов и целые дни проводит с сыном. Мальчик растет смышлёным и прилежным, хотя порой упрямым, не идущим на компромиссы.. Когда Вильгельму исполняется четыре года, Себастьян берет воспитание мальчика в свои руки, ограничивая влияние матери. А еще через год происходит громкое убийство. Мадлен убивает Себастьяна. Пожилой герцог заколот кинжалом в сердце прямо за обеденным столом. Девушка признается в содеянном. Вся Европа поражена чудовищным убийством благородного человека. -- Народ требует незамедлительной казни, -- продолжил повествование инспектор. -- Несмотря на проклятия в зале суда, плевки черни и осуждение всего народа, девушка признается в своем преступлении, но к всеобщему удивлению не испытывает мук совести. Ее худая фигура и бледное измождённое лицо не вяжутся с несгибаемой волей, с которой она даже перед святым распятием не раскаивается и не просит прощения за содеянное. Присяжные и судьи ошеломлены жестокостью, кроющейся в этой слабой женщине. Церковь готова провозгласить ее ведьмой и предать огню, невзирая на титулы. Толпа требует крови. Когда первый шок прошел, девушка начинает давать показания и открывает страшные подробности своей жизни и причины, которые вынудили ее пойти на убийство. -- Всех мук ада будет недостаточно для нее. Неужели ей удалось избежать наказания? Пастор был вне себя, потрясая в праведном гневе библией в потертом кожаном переплете. -- Надеюсь, вы понимаете, Итан, -- обратился ко мне Мэтью, -- что если подтвердятся факты, что герцогиня едет в Королевский приют - ждать хорошего не придется. Мало того, по имеющимся сведениям она едет к профессору Зельмеру. Мы не знаем каким образом это связано с нашим мальчиком, но герцогиня не тот человек с которым хотелось бы встретится. -- Мы подходим к самому интересному, -- прервал инспектор, размышления Мэтью. Он перевернул несколько страниц, пригубил из стакана и продолжил: -- По показаниям Мадлен Себастьян женился на девушке с одной единственной целью - причинить ей страдания. В свои годы он стал бояться смерти и ненавидел молодость. Он не выгнал девушку, когда Ингеборг погибла, поселил в своем доме с одной единственной целью -- чтобы иметь возможность издеваться над ней каждый день. Превратить ее жизнь в ад. То, что он вытворял с бедной девушкой, не поддаётся описанию. Жестокий человек умело маскировал садистские наклонности под маской благородности. Мадлен рассказывала, что каждый вечер Себастьян навещал ее сына в спальне и рассказывал гнусности о его матери, о том, что он является ребенком, рожденным в чреве ведьмы. Угрожая расправой над малолетним сыном, он заставлял Мадлен Люденгорф терпеть издевательства. В это же самое время Мадлен начинает подозревать, что смерть первой жены была не случайна. Считалось, что первая жена герцога страдала нервным расстройством, связанным с невозможностью иметь детей и в один день наложила на себя руки. Подозрения Мадлен подтвердились, когда в один из дней, в библиотеке она находит дневник Себастьяна. С нечеловеческой, богопротивной изощрённостью он подробно описывает убийство своей первой жены, в документе, в котором также хранятся страницы с описанием мельчайших деталей всех издевательств над Ингеборг. Мадлен случайно открывает тайну герцога, и ее разум не выдерживает. На последних страницах красочно, в деталях описана сцена отравления Мадлен. В тот же самый день за ужином она видит, как Себастьян подсыпает яд в бокал вина. Она отказывается пить, но Люденгорф грубо настаивает. В порыве отчаяния схватив со стены кинжал, обезумевшая женщина закалывает Себастьяна. Суд поражен словами девушки, но требует доказательств. Мадлен подробно описывает, где хранится документ, и под обложкой одной из библиотечных книг полиция находит тайный дневник герцога. Дело получает широкую огласку и за ним закрепляется прозвище -- "Дело Синей Бороды". Инспектор внимательно обвел взглядом мужчин. -- Хочу заметить, что людская молва исказила факты легенды о Синей Бороде. Жиль Де Рэ, послуживший прототипом легенды, был казнён по обвинению в убийстве нескольких своих жён и ритуальных убийствах от восьмидесяти до двухсот мальчиков с целью вызова демонов, -- блеснул познаниями инспектор. -- Только ритуальных убийств мальчиков нам не хватало, -- выдохнул Мэтью. -- Кстати, о детях, -- казалось, даже обрадовался инспектор, -- по второй версии легенда связана с Кономором Проклятым, чья жена Трифина обнаружила секретную комнату в его замке, где находились трупы всех трёх его бывших жён. Духи сообщили ей, что они были убиты во время беременности. Инспектор был не против еще порассуждать про убийства мальчиков и о не родившихся детях, однако, наткнувшись на суровый взгляд Мэтью, торопливо зашуршал бумагами, откашлялся и продолжил. -- Судьи и присяжные поражены, на этот раз коварством герцога и судьбой несчастной девушки. Уже три месяца она содержится в холодной каменном застенке. Мадлен отвергает связь с дьяволом и клянется, что убила герцога, защищая свою честь и жизнь. Ознакомившись с дневником, присяжные и судьи признают герцогиню виновной в непреднамеренном убийстве. Присяжные единогласно постановляют, что трех месяцев заключения слишком много за убийство такого монстра и освобождают ее прямо в зале суда. -- Теперь становится понятно, почему герцог Вильгельм Люденгорф предпочитал не распространяться о своей семье, -- вздохнул Мэтью. -- Ужасная история, -- сказал пастор, передернув плечами. -- Как только земля носит таких людей? Бедняжке столько пришлось пережить. Но Бог милостив и защитил ее от казни. Я скрестил руки на груди и почувствовал пакет, переданный мне фрау Агнес и по-прежнему лежащий во внутреннем кармане. -- Кстати, о Вильгельме. Сегодня утром фрау Агнес передала мне пакет - письмо герцога Вильгельма Люденгорфа. Я вытащил пакет и торопливо разорвал сургучные печати. -- Господа! Это печати с гербом Вильгельма Людегорфа. -- Он же умер! -- одновременно воскликнули Мэтью и Джейкоб. -- Что в нем? -- нетерпеливо спросил инспектор. Я поспешно читал строки, перебирая пожелтевшие от времени листки. -- Невообразимо, -- шептал я. Инспектор и Мэтью не прерывали меня, видя моё сосредоточенное лицо. Дочитывая последние строчки, я почувствовал, как пальцы непроизвольно стали дрожать, и листки рассыпались по полу. Я прикрыл глаза не в силах вымолвить ни слова. -- Как же так, -- шептал я, -- какая гнусная ложь. -- Что произошло? -- не выдержал Мэтью. -- Что вас так расстроило? -- Все только что вами рассказанное -- чудовищная ложь. -- Позвольте, -- инспектор поправил свой костюм, -- наши источники надёжны. Да и дело было громкое. Кстати, последующее расследование установило насильственную смерть первой жены, именно как и рассказывала Мадлен. Девушка была убита, а не покончила жизнь самоубийством. -- Вот именно, убита. А герцог Себастьян Люденгорф был также чудовищно убит и к тому же оклеветан! -- О чем вы говорите? -- Скажите, каким образом была убита Ингеборг? -- спросил я. -- Она была задушена, -- ответил инспектор и стал рыться в папке. -- Вот этот документ дает мне право говорить о том, что Себастьян Люденгорф не имеет никакого отношения к убийствам, -- сказал я и потряс в воздухе подобранными листками. -- Почерк Вильгельма, печать Люденгорфа. Он провел собственное расследование и установил: Себастьян возвращается с охоты, после чего находит свою жену повешенной. В предсмертной записке, написанной Ингеборг, якобы говорится о ее ревности к Мадлен. Записка впоследствии пропала. Вильгельм утверждает, что Мадлен сама породила эти слухи о ее связи с герцогом Себастьяном. Позднее всплыли обрывки разговоров со служанками, которые не прочь перемыть косточки хозяевам. Подброшенные в комнату Себастьяна пикантные вещицы, нарочно распускаемые слухи о его тайной связи. Весь дом в курсе о связи герцога с его любовницей Мадлен, кроме самого герцога. -- Вот, пожалуйста, убедитесь: заключение врача и описание места преступления, -- сказал инспектор и протянул мне бумаги из папки. Я пробежал глазами записи. -- И почему вы делаете выводы об убийстве, а не о самоубийстве? -- спросил я. Инспектор довольно улыбнулся. -- Веревка, на которой была повешена жена герцога гораздо толще следа, оставленного на шее. -- Время смерти? -- Примерно пять часов до обнаружения. -- То есть герцог не мог быть убийцей, поскольку был в это время на охоте? -- Его слуги? -- вставил слово Скот. -- Маловероятно, мужчины были с герцогом. В доме оставалось несколько служанок. А вот и еще одна деталь. Шнур от портьеры фиолетового цвета. В комнате жены герцога были фиолетовые портьеры? -- Джейкоб, вы ведь говорили мне, что видели герцогиню Мадлен Люденгорф после судебного процесса, -- сказал Мэтью. -- Может, вы вспомните дом, в котором вы жили? -- Да, Мэтью, мне удалось побывать в доме Люденгорфов после этого громкого процесса. Герцогиня Мадлен слегла в горячке после месяцев тюрьмы и все опасались за ее жизнь. Меня разыскали в Мюнхене, я оказался единственным англиканским священником на всю округу, а Мадлен не желала исповедоваться католическим священникам. -- Так что же вы молчали? -- удивился Мэтью. -- Она созналась в своих преступлениях на исповеди? -- спросил Скот и хищно поднял блокнот, готовясь занести туда признания герцогини. -- Тайна исповеди -- священна, дети мои. Только я и Бог -- свидетели исповеди, -- сказал пастор поучительным тоном. -- Но все же, Джейкоб, какие-нибудь детали, которые могут нам помочь? -- взмолился инспектор. -- Я приехал слишком поздно. -- Герцогиня умерла? -- выпалил я. Пастор Джейкоб посмотрел на меня, как на несмышлёного ребёнка. -- Герцогиня стала чувствовать себя лучше. От исповеди отказалась. Я провел несколько дней в ее доме. Громкое дело пробудило моё любопытство, и возможность оказаться в доме "Синей Бороды" была очень заманчива. Я поговорил со слугами, осмотрел, насколько это было возможно дом. Слуги, признаться, держали языки за зубами, опасаясь гнева герцогини. Мне удалось провести лишь беглый осмотр, и то неофициально, подкупив слуг. Но я не помню фиолетовых портьер в спальне Ингеборг, -- припоминая детали многолетней давности, сказал пастор. -- Хотя постойте, вы правы. Фиолетовые портьеры были в опочивальне Мадлен. Когда произошло убийство, она жила в отдельной комнате, -- подтвердил пастор. -- Бьюсь об заклад, шнур так и отсутствует на одной из них или заменен новым. Скорее всего, Мадлен задушила Ингеборг шнурком от портьеры и выдала за самоубийство, -- сказал я. -- Скажите, инспектор, кто первым обнаружил тело? Скот вновь зашелестел бумагами. --Мадлен первая обнаружила тело. -- Интересно, -- хмыкнул я, -- значит, не слуги, а Мадлен. -- Тело по-прежнему висело на веревке? -- Здесь написано, что Мадлен обнаружила тело Ингеборг и поспешила перерезать веревку в надежде спасти несчастную. -- Какое самообладание, заметьте. Леди не падает в обморок, не устраивает истерику от ужасной сцены, а спешит спасать бедную девушку. Какое благородство. Так вот что я вам скажу. Мадлен отлично все просчитала. Она была не в состоянии повесить тело Ингеборг без посторонней помощи. А привлечь к этому слуг нельзя -- риск был слишком велик. Рано или поздно преступление бы выплыло наружу. Для всего этого и нужен был этот небольшой спектакль. Тело Ингеборг лежало на полу, и петля с оборванной веревкой на шее добавлена уже после убийства. Мадлен все прекрасно предусмотрела. Даже если бы слуги обнаружили Ингеборг первыми, всегда можно было сослаться на прогнившую веревку и подумать, что веревка оборвалась от тяжести тела. -- Дорогой доктор, -- хлопая в ладоши, сказал Мэтью, -- я думаю, после всего этого вы просто обязаны получить должность детектива в Скотланд-Ярде. Инспектор Скот сидел, недовольно насупившись. -- Все это еще нужно проверить, -- сказал он. -- Не волнуйтесь, инспектор, я лишь сопоставил ваши факты с расследованием Вильгельма, описанным в письме. Это не я, а он заслуживает лавры детектива. Позвольте, я продолжу. -- Прошу вас, Итан, сделайте нам одолжение, что вам еще удалось разузнать? -- попросил пастор, заинтригованно наблюдавший за развитием событий. -- Все мы слепцы! Оставшись сиротой в раннем возрасте она люто завидует своей родственнице Ингеборг. У нее есть все: титул, богатство, добрый муж и она понимает, что если не решится, то так и состарится в служанках у семьи Люденгорфоф. Вдобавок её соблазняет огромное богатство, наследуемое Себастьяном. И в один прекрасный момент она решается на убийство. О, это непростая женщина, Мадлен коварна и хитра, она тщательно планирует свое убийство. Подстроенное Мадлен убийство Ингеборг, мастерски изготовленный фальшивый дневник -- все это здесь, в письме герцога Вильгельма Люденгорфа. Себастьян даже в мыслях не хотел убивать Мадлен. Обладая исключительным талантом калиграфического письма, она сама изготовила дневник и спрятала его в библиотеке. -- Да почему мы должны ему верить? -- возмутился инспектор. -- Вильгельм был также заинтересован в убийстве своего родного дядюшки Себастьяна. -- Точно! -- воскликнул пастор. -- Вильгельм сам изготавливает и подбрасывает дневник, чтобы получить наследство! -- Сам? -- Ну да! Он же один из наследников! -- Зачем ему подделывать дневник? Себастьян уже убит его матерью! -- Чтобы оправдать мать! -- не сдавался пастор. -- Маловероятно, в то время он был еще ребенком, -- отрезал инспектор. -- Верно, верно... -- согласился пастор, задумчиво потирая подбородок. -- Я согласен с инспектором, -- вмешался я, -- Вильгельм был слишком прямолинейным, мог убить в горячке, но не был способен на тщательно спланированное подлое убийство или интригу. -- К тому же он получил лишь малую часть наследства. Мать недолюбливала его, если не сказать ненавидела. В каждом его взгляде, чертах внешности она видела-- отца Вильгельма, Себастьяна, которого никогда не любила и вышла замуж по расчету. Не приехать на похороны сына, ни разу не навестить его после переезда в Новый Свет, не послать ни одного письма. Так, по-вашему, ведет себя любящая мать по отношению к единственному сыну? Я начинаю подозревать, что и смерть Кэтрин, жены Вильгельма, тоже подстроила она с тем, чтобы отомстить человеку, в котором течет кровь Люденгорфов, пусть этот человек и является ее собственным сыном. Обвинить в чернокнижии, лишить титула, казнить, и тогда она станет единственной наследницей всех богатств Люденгорфов. -- Ну, и конечно чернила! -- Какие чернила? -- спросил Мэтью. -- Вильгельм провел химический анализ дневника Себастьяна, -- он пишет об этом в письме -- и сделал заключение, что дневник не мог быть написан герцогом. Чернила, которыми писался дневник, были изготовлены из чернильного гриба. Кожа Себастьяна всякий раз воспалялась при соприкосновении с этим видом чернил, и герцог давно запретил их использование у себя в доме. Его чернила изготавливались из чернильных орешков дуба, очень редко из сажи. Но мать Вильгельма не знала об этой странности. Именно она в своих картинах и рисунках часто использовала краски на основе чернильного гриба, которые изготавливала сама. Незначительный оттенок в красках навел Вильгельма на мысль о подделке дневника. Думаю, опытный графолог при повторном расследовании сможет выявить подделку почерка герцога, -- в заключение сказал я. -- Вот доказательства вины Вильгельма, -- не унимаясь, всплеснул руками пастор. - Вам трудно поверить, Итан, он был вашим другом, но взгляните на факты: подделка дневникa другими чернилами -- дело рук Вильгельма. Себастьяна нет в живых. Мать Вильгельма, Мадлен, получает наследство. Вы сами сказали, что мать ненавидит Вильгельма -- сын платит той же монетой. Он решает сфабриковать доказательства с чернилами и бросить подозрение на мать. После казни все наследство Люденгорфов переходит Вильгельму! -- сказал пастор и победоносным взглядом обвел присутствующих. Я посмотрел на инспектора, ища поддержки. В душе я знал, что Вильгельм не мог опуститься до такой подлости -- убить собственную мать ради денег, на него это не похоже. -- Кроме того, -- продолжил Джейкоб, -- это объясняет его поспешный переезд в Америку. Об этой затее прознала герцогиня, разразился скандал, и Вильгельм вынужден был покинуть родной дом. Пастор был явно в ударе. -- Подделка с чернилами не сработает, -- наконец сказал инспектор. -- Почему? -- Скорее всего, вместе с письмом мы бы получили дневник как доказательство вины герцогини. Но письмо попало в наши руки уже после смерти герцога. Нет, дорогой пастор, вины Вильгельма в смерти Себастьяна точно нет, а их семейные отношения с матерью нас не касаются. Мэтью подобрал рассыпавшиеся по полу листки и стал их просматривать. -- Постойте, что это? -- спросил он, указывая на мелкие неровные строки с обратной стороны письма. -- Взгляните, Итан, это ведь тоже почерк Вильгельма, -- сказал Мэтью и протянул мне бумагу. -- Да, почерк похож, но написано явно в спешке. Я стал читать вслух еле разборчивые строки. "Предание бумаге подробностей истории моей матери не сняло груза вины с моих плеч, но облегчило душевные страдания. Мадлен до сих пор моя мать, несмотря на все ее преступления. Я не вправе судить ее. Душевная травма, перенесённая Мадлен в молодости, навсегда оставила отпечаток на ее судьбе. Но даже через годы я до сих пор не могу понять, почему она ненавидела меня, ведь я был ее сыном. Да, я был упрям и силен, как всеЛюденгорфы и, возможно, ежеминутно напоминал ей о ее несчастной судьбе. Я слишком поздно прозрел. Годы ушли на собирание доказательств виновности моей матери. А что бы это изменило? Герцога Себастьяна Люденгорфа, Ингеборг уже не вернешь. Навлечь позор на семью и без того обесчещенную, добиться смерти матери в застенках? Нет, я не настолько силен, чтобы пойти на это. Лишь одно омрачает мою жизнь, и совесть до сих пор преследует меня и гложет по ночам. Я по-прежнему чувствую вину по отношению к своему отцу, Себастьяну Люденгорфу, человеку в высшей степени благородному и честному. Заботившемуся и воспитавшему меня. Это письмо, которое вскроют после моей смерти, восстановит честное имя Себастьяна Люденгорфа. Видит Бог, я не держу на нее зла. Герцог Вильгельм Люденгорф".
-- Ждать больше нельзя, у нас есть все доказательства против герцогини! -- засуетился Мэтью. -- Ее преступлений хватит не на одну виселицу. Инспектор, думаю нам нельзя терять времени. Свяжитесь со своими коллегами в Нью-Йорке, ее должны арестовать прямо в порту. -- Думаю, ничего не выйдет, -- ответил Хэнкок. -- О чем вы говорите, инспектор, -- вмешался пастор. -- Бестия должна быть покарана. Бог нам послал знак. Правосудие должно восторжествовать. -- Non bis in idem, -- ответил Скот. -- Человек не может быть осужден дважды за одно и то же преступление. Да и какие у нас доказательства? Только косвенные. Посудите сами. Инспектор встал и принялся ходить по комнате. -- Возможная причастность к смерти Гидо Люденгорфа -- всего лишь подозрения, не подкрепленные фактами. Убийство Ингеборг: где орудие убийства? Косвенные доказательства на основании бумаг Вильгельма Люденгорфа. Неубедительно для суда. Убийство Себастьяна Люденгорфа: единственная улика, способная отправить герцогиню на виселицу, -- дневник. Без него обвинения в письме Вильгельма не имеют силы. Где дневник? Я полагаю, герцогиня позаботилась об этой улике, и следов уже не сыскать. Смерть Кэтрин -- жены Вильгельма: мы практически ничего не знаем об этом деле. К списку можно добавить загадочную смерть самого герцога Вильгельма Люденгорфа. Доктор, вы можете прояснить детали? -- Вы правы только в том, что причина смерти герцога действительно загадочная и странная. Я бы отверг все обвинения в сторону Мадлен, если бы не одно "но". -- Какое же? -- полюбопытствовал Мэтью. -- Вы говорили об алхимических дневниках прадеда Вильгельма, о том, что Себастьяну удалось расшифровать их. Если Мадлен добралась до них, то к дьявольской истории со смертью Вильгельма могла быть приложена рука его матери. Даже здесь, в Америке, она нашла способ избавиться от последнего из Люденгорфов. -- С какой же все-таки целью едет герцогиня в наш город?