Обычно Москва встречала Иванцова солнцем, провожала дождем. И этот раз стал не исключением. В шесть утра небо было синее-синее, а днем уже случился ураган. Правда, ураган Иванцов проспал. Заехал к другу, там его и вырубило так, что он не слышал ни ударов грома, ни грохота поваленных деревьев, ни воплей автомобилей, ни звона разбившихся стекол. Спал. Когда же проснулся, обладевший Леха ему сообщил:
- Вот ты спал, да? А пока спал в Москве шестнадцать человек погибло от удара стихии.
- Да? - удивился Иванцов, разминая лицо. - У нас безопаснее, пожалуй.
- Хм, как сказать, - неопределенно ответил Леха.
А потом они поужинали и без лишних сантиментов попрощались. Леха ехал на работу в ночную смену, Иванцов на Курский вокзал.
Как ни странно, поезд "Санкт-Петербург-Челябинск" шел через Москву и останавливался на час как раз на Курском. Остальные до Кирова шли с Ярославского.
В десять вечера уже шел мелкий дождь. А вот тучи фиолетово и страшновато клубились - шли они низенько. Нет, не так. "Низэнько".
В переходах метро Иванцов, как обычно, запутался. И, вместо того, чтобы выйти сразу в здание вокзала, вышел под дождь. Пришлось бежать, морщась от струйки, затекавшей за воротник. Хорошая форма "пиксель", но не в дождь.
До отправления еще час. Еще можно выпить чаю. Или какао. Да, лучше какао.
На входе в вокзал его остановили. Иванцов скинул на ленту рюкзак и сумку. Суровые дяденьки в черной форме уставились в мониторы. Тут же подскочил наряд милиции. Ой. Полиции. Милиция сейчас это он, рядовой Иванцов. С красным флагом перечеркнутым Андреевским крестом на шевроне левой руки. А на правой эмблема ОМБР "Призрак". Которая уже давно не ОМБР. Но к этому шеврону даже комендачи Алчевска и Луганска претензий не имели. А тут российская полиция.
- Поднимите руки, пожалуйста.
- Да без проблем, - Иванцов заложил руки за голову и расставил ноги.
- Сидел, что ли? - бесстрастно спросил полицейский.
- Чего вдруг? - изумился Иванцов.
- Ну так, - пожал плечами сержант. - Знаешь, как правильно вставать.
- Да меня за последние сутки пять раз обыскивали.
- Это где? - глаза полиционера сощурились, а его напарник потянулся к дубинке.
- Где, где. На луганской таможне, на российской, на "Красногвардейской", станции метро, а не таможне. Потом на "Речном Вокзале". Два раза. Вот вы шестые.
- Рюкзак откройте.
- Да ради Бога, - Иванцов знал, что нельзя мешать ребятам выполнять свою работу. Наоборот, надо даже помогать.
- Это что?
- А? Да книги же.
- А чего такие толстые?
- История Украинской ССР, - похвастался Иванцов. - В двух томах.
- Туда?
- Оттуда. В отпуск по ранению.
- Давай, брат, будь аккуратен. Не пей.
- Не пью, - не соврал Иванцов. - Спасибо.
Полицейские отошли в сторону, не выпуская, впрочем, Иванцова из поля зрения. Забавно, конечно. Если бы он переоделся и поехал в штатском, то вопросов к нему не возникло бы. От слова "совсем". Надо быть полным идиотом, чтобы ехать в форме через границу и везти с собой оружие. Хотя, такие балбесы встречаются. Луганский пограничник сказал, что каждый пятый с собой то патрончики везет на память, то гранаты. А один как-то "Стечкина" попытался вывезти в разобранном виде, ага.
И только Иванцов шагнул вглубь вокзала, его окрикнул охранник:
- Парень, постой! Ты с ДНР?
Иванцов оглянулся:
С ЛНР, а что?
Ну как там?
- Да нормально.
- Стреляют?
- Есть немного.
- А вы?
- И мы немного.
- Че платят?
- Пятнашку.
- Мало.
- Так к хохлам езжай. У них примерно столько же плюс премия.
- Большая?
- Ага. Пуля от нас.
Охранник подвис, а потом натужно засмеялся:
- Ну ты шутник...
Иванцов пожал плечами и зашагал дальше.
Так, где здесь какао дают? Ну или горячий шоколад?
Ага, вот кафешка какая-то. Иванцов не любил, как многие, стандартные забегаловки типа "Макдака", "Старбакса" и прочих "Шоколадниц". Еда не должна быть конвейерной. В еде должны быть любовь и солнце, а не технологии и маркетинг. Впрочем, каждому свое.
В маленькой, на четыре столика, кофейне сидела одна парочка. Они так яростно были увлечены друг другом, что на Иванцова не обратили никакого внимания. Ну и славно.
- Порцию какао, пожалуйста, - а потом он посмотрел на цены. Мда. Стаканчик стоит сто рублей. Однако. Хотя, это же вокзал.
Три дня назад он шагал в патруле по городу Кировску. Украинцы его переименовали в Голубивку. Луганчане на это переименование не обратили внимания. В городке до войны было сорок тысяч людей. Сейчас осталось десять тысяч. Остальные или уехали кто-куда, или погибли. За полтора часа до наступления комендантского часа патруль зашел в кафешку "У водопада". Решили выпить кофейку. Потому что еще гулять и гулять по городу. Гонять алкашей и обыскивать запоздавшихся полицейских. А как вы хотели - война. Власть на войне у Народной Милиции. Поэтому заголовки в прессе: "Милиционеры задержали пьяного полицейского" - не то, чтобы не редкость, но случаются. Впрочем, не об этом речь. Иванцов попросил хорошего кофе. Он даже подчеркнул тогда голосом:
- ХОРОШИЙ кофе у вас есть?
Девушка достала, невинно хлопая ресничками, пакетик "Нескафе".
В этой кофейне работал парнишка. Круглолицый и улыбчивый, он моментально сварганил какао на молоке.
Из динамиков чуть слышно хохотал "Камеди Клаб". Лучше бы Ван Клиберн, конечно. Но на вокзалах нельзя капризничать.
И тут улыбчивый вдруг спросил Иванцова:
- А хотите я вам кокосового молока плесну?
- Что? - не понял Иванцов.
- Молока кокосового. Вы не волнуйтесь, вам бесплатно.
- Почему?
Иванцову должно было вот-вот стукнуть сорок пять. Его молодость пришлась на девяностые. Поэтому за любым "бесплатно" он инстинктивно ждал нападения, развода, рэкета, в конце концов. Бесплатный сыр бывает только для либералов.
- Ну я же вижу, что вы с фронта едете. Вот вам кокосовое молоко в какао. Просто так.
- Прости парень, но... - Иванцов все же протянул кофейщику. Ну или как его называть? Бариста, что ли? Тот лихо схватил стакан, подплеснул туда чего-то прозрачного... И, блин, правда стало вкуснее.
- Ну как?
- Спасибо! - искренне сказал Иванцов, наслаждаясь божественным напитком. Напиток кончался быстро. Поэтому рядовой сунул руку во внутренний карман и достал оттуда последнюю купюру. Купюра была пятитысячной, поэтому и вопрос был резонный:
- Сдача будет?
Парень поморщился и ответил, что сдачи нет. Это было жаль, Иванцов как раз хотел разменять деньгу, чтобы не напрягать проводника.
- Я вам за счет заведения сделаю, - внезапно сказал парень и опять улыбнулся, как утреннее солнце.
- Да как-то неловко, - смутился Иванцов. Но деньги спрятал. В конце концов, солдат жрет все, что дают, пока это дают бесплатно. Солдат же.
И потом пил вторую кружку какао на кокосовом молоке уже растягивая удовольствие. В этот момент барышня по радио объявила, что поезд "Санкт-Петербург- Челябинск" отправляется с восьмого пути через десять минут. Пора идти. От кафешки до платформы три минуты. От выхода до вагона еще минута. Проверка электронного билета на планшете - еще минута. Теперь можно выкурить две сигареты подряд. Потому что в поездах запретили даже парить электронку, ханжи клятые. Ну да ладно, двенадцать часов можно и перетерпеть.
- Второе место, - сказал проводник, сверившись со своими записями.
- Спасибо, - ответил Иванцов.
- Не задерживайтесь, скоро отправляемся.
Иванцов кивнул. Солдату собраться, что подпоясаться, а покурить, что два пальца об асфальт. За пять минут можно до китайской границы добежать, не то, что втянуть в себя двойную дозу никотина. А потом лечь на верхнюю полку, раскрыть первый том "Истории Украинской СССР", насладиться десятком страниц и уснуть до самой Вятки. Ну, можно еще во Владимире курнуть, на перроне. И в Нижнем Новгороде. А в перерывах - спать, спать, спать.
- Добрый вечер! - сказал Иванцов, заходя в купе.
- Ну вот и наш сосед! - благодушно сказала седоволосая пожилая женщина благообразного вида, присаживаясь на своей полке.
Иванцов закидывал багаж на третью, когда через пару секунд выяснилось, что женщина совсем не женщина, а так, вполне себе, тетка. Причем, базарная.
- Вы до Челябинска?
- Нет, я до Кирова.
- До Кирова он, - внезапно нахмурилась женщина и в этот момент превратилась в ту самую тетку. - Когда вы уже город переименуете.
- Простите, что? - изумился Иванцов, сев на противоположную нижнюю полку. Там лежала женщина того же возраста, но она молчала.
- Что, что. Город переименовывать надо. Вся страна в именах убийц.
- Простите, народ как-то против.
- Какой народ? Какой народ? Я их каждый день на экскурсиях вижу. Это не народ, а быдло безграмотное. Они даже не знают элементарных вещей. Я им показываю дом, где арестовали Гумилева, а они просто делают эти их селфи на фоне подъезда.
- Селфи зло, это несомненно. Но причем тут наш город?
- Потому что ваш город - олицетворение зла. Этот ваш Сталин...
"Да пошла ты на хер, дура старая" - подумал Иванцов, но вслух этого не сказал. Его воспитали в вежливое советское время. Тогда было модно уважать старших и чужое мнение. Ну и милиционеров.
- Знаете,если у нас губернатор начинает говорить о переименовании города и развитии туристического потенциала, то он заканчивает свою карьеру в тюрьме.
- Это кто? - сощурилась мадам-экскурсовод. Ну или экскурсоводша.
- Никита же Белых.
- Ай, он просто предал свободу ради системы и система его сожрала.
- Взятки брать не надо, - парировал Иванцов.
- А вы солдат, да? - внезапно переменила тему тетка.
- Ага, есть немного.
- А где...
- Чай, кофе? - возник в проходе плацкарта проводник.
- Не мешайте, у нас тут мировоззренческий спор, - обрубила тетка проводника и Иванцов остался без чая. Впрочем, чая ему уже не хотелось.
Больше всего ему хотелось лечь спать и он начал злорадно развязывать шнурки на берцах. В вагоне ухудшилась атмосфера.
- Так где вы служите?
Иванцов показал на шеврон Новороссии.
- Хохол! - торжествующе тыкнула тетка пальцем в рядового.
- Кто? - не понял Иванцов.
- Вы. Все. Понаехали. А мы вас кормим. Жаль, вас Сталин не всех голодом уморил.
"Да пошла ты на хер!" - второй раз подумал Иванцов, но вслух опять сказал другое:
- Я гражданин России, вообще-то.
- Какая разница? Получил паспорт и гражданин? Я петербурженка в третьем поколении, между прочим.
- А я кировчанин в третьем поколении, и что? Как вы меня кормите?
- А ну-ка расскажите, что у вас там происходит?
- Война у нас там происходит. Стреляют по детским садам и убивают детей. А мы защищаем.
- Ну, конечно, вы посмотрите на этого защитника. Носки постирать не может, а мифических детей защищает.
Иванцов с наслаждением перелез в тапки и пошевелил пальцами на ногах.
- И что вас заставило ехать на войну и убивать украинцев?
- Я был в Одессе второго мая.
- А что там было? Ну-ка расскажите? Нам очень интересно. - обратилась она к женщине, лежавшей на противоположной полке. Та закрыла железнодорожной простыней лицо.
- Вы что, не в курсе? - опять удивился Иванцов.
- Я не смотрю телевизор, там одна путинская пропаганда.
- Причем тут телевизор, есть интернет...
- А у меня нет интернета. Я требую, что бы вы, как очевидец...
- Требуете? - вдруг взорвался Иванцов. - Какое право вы имеете требовать и судить?
- Как вы со мной разговариваете? - на этот раз она ткнула в рядового очками.
- Как заслужила. Вы же глухари. Вы никого не слышите, кроме себя. Вы все время требуете, требуете, требуете. Я ведь помню вас, какими вы были в девяносто первом и чуть раньше. Это вы же орали, что хотите перемен. Я еще в школе учился, вам верил. А вы? У вас на устах Сталин каждые пять минут. Воистину, ваше племя не от Бога и не от обезьяны. Ваше племя от куриц, по имени глухарь. Токуете, токуете. Я зайти не успел, а вы начинаете оскорблять и учить жить...
- Да я...
- Заткнитесь. Не прячьте хамство за красивыми словами. Вы же, по Вашим словам, ничего не знаете об Украине. Но вы судите, не имея права. Судите людей, прикрываясь красивыми словами.
- Вы, вы... Вы убийца!
- Я убивал, да. И вам повезло, что мы в России. Которую вы так ненавидите.
- Иначе, что?
- Иначе - всё.
Иванцов запрыгнул на верхнюю полку, закончив свой разговор. Раскрыл первый том "Истории Украинской ССР" на странице об экономическом положении Западной Украины в восемнадцатом веке.
Баба внизу забормотала:
- Нет, ну вы посмотрите, какие невоспитанные хохлы понаех...
Иванцов повернулся и посмотрел вниз:
- Еще раз вякнешь, в окно выкину. Поняла? Я тоталитарист, мне можно. А еще у меня этот... Как его... Постравматический синдром. Заткнись.
Тетка молчала. Молчала и женщина на другой полке, отвернувшись к стенке. А на четвертой лежало тело неопределенного пола в хипстерских очках и чего-то слушало в наушниках. Телу было пофиг.
Иванцов же, еще раз посмотрев вниз, добавил:
- Кстати, давно вам хотел сказать... Да пошла ты нахер.
Экскурсоводша не ответила.
Она молчала во Владимире, потом в Нижнем, где Иванцов выходил курить. Она молчала до Кирова, где Иванцов вышел. Потом, наверное, она телу и соседке начала жаловаться. На хохлов, Никиту Белых, Путина и Иванцова. Но рядовому было уже все равно, он приехал домой, да.