Я мечтою ловил уходящие тени,
Уходящие тени погасшего дня,
Я на башню всходил, и дрожали ступени,
И дрожали ступени под ногой у меня.
И чем выше я шел, тем ясней рисовались,
Тем ясней рисовались очертанья вдали,
И какие-то звуки вдали раздавались,
Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.
Чем я выше всходил, тем светлее сверкали,
Тем светлее сверкали выси дремлющих гор,
И сияньем прощальным как будто ласкали,
Словно нежно ласкали отуманенный взор.
А внизу подо мной уже ночь наступила,
Уже ночь наступила для уснувшей Земли,
Для меня же блистало дневное светило,
Огневое светило догорало вдали.
Я узнал, как ловить уходящие тени,
Уходящие тени потускневшего дня,
И все выше я шел, и дрожали ступени,
И дрожали ступени под ногой у меня.
Ослепительные лучи света были перевиты непроглядными нитями тьмы. Игра сияния и мрака завораживала. Казалось, она будет длиться вечно, но бесконечность иллюзорна и всё имеет свой Конец и своё Начало. Так и хоровод сил имеет своё начало и когда-нибудь он непременно закончится. Но для каждого в своё время.
Послышался сдавленный хрип и человек, приближавшийся к двум парням лет пятнадцати и одетый в форму городской стражи осел на землю, схватившись за сердце, которое внезапно остановилось. Один из подростков, тот, что выглядел немного старше, с темными длинными волосами и ледяными серыми глазами, устало вздохнул и вытер со лба пот.
-- Уходи из города, -- сказал он своему товарищу, -- я зачищу следы. Тебя никто не найдет.
-- А как же ты, Орест? -- спросил второй, имевший светло-русые волосы и выглядевший на несколько лет моложе, -- Они же поймут, что его -- и он кивнул на труп -- убила белая магия. Начнут проверять. Тебя вычислят.
-- Это вряд ли, -- скептически хмыкнул Орест, -- Несколько свидетелей с ложной памятью и алиби готово. Ты ж меня знаешь, Мор. О себе лучше побеспокойся.
-- Хорошо. К вечеру меня здесь не будет, -- сказал Мор, -- И спасибо. Я твой должник.
-- Ты мой друг, -- ответил Орест, сделав ударение на последнем слове. Они попрощались.
Одним из самых мощных заклятий боевой темной магии времен Войны Магов была так называемая "Молния Тьмы". Это заклятие было применено темными в последнем большом сражении той эпохи, получившем название "андирской мясорубки". Надо сказать, что появись это заклятие у темных немного раньше, и Орден Света (в дальнейшем преобразованный в Храм Света) проиграл бы войну почти со стопроцентной вероятностью. Что и показало упомянутое выше сражение. От сил темных к тому времени осталось около пятисот солдат, да два чародея: учитель и ученик. Против них выступило десятитысячное войско с двумя десятками полноправных светлых магов. Однако в результате погибло приблизительно девять тысяч солдат, десять магов в ранге магистров и два архимага. Темные не выиграли ту битву лишь потому, что черного мага и его ученика застрелили предатели из числа их солдат, шпионивших в пользу Ордена.
"История Войны Магов", Дементий Триэльский.
Было раннее утро, и стольный город Линт только начинал просыпаться. Снежинки лениво кружили в пасмурном осеннем небе, чтобы, упав на землю, растаять и к следующему утру застыть гололедом. Над крышами поднимались первые дымки.
Взошло солнце, потеплело, и снег начал таять уже в воздухе. На улицах появились торопливо спешащие по своим делам люди. Где-то залаяла собака, которой тут же ответили ее товарки из соседних дворов.
Этот лай разбудил юношу спавшего в гостинице неподалеку. Он лежал на кровати в обнимку с миниатюрной белокурой девушкой. Стараясь не разбудить ее, он встал, подошел к висящему на стене зеркалу и с мученическим выражением на лице (имевшем зеленоватый оттенок) уставился на свое отражение. Его обычно холодные голубые глаза сейчас были красными от полопавшихся капилляров. Самочувствие было не лучше внешнего вида: сильно тошнило, дрожали руки, и болела голова.
-- Хреново выглядишь, дружище, -- сказал он хриплым голосом. Отражение сочувственно промолчало.
Развернувшись, он оглядел комнату, пытаясь вспомнить, куда положил вещи. Штаны обнаружились рядом с кроватью, рубашка валялась в центре комнаты, а плащ и сапоги за креслом. Он нагнулся, чтобы поднять рубашку, но тут его согнуло в приступе рвоты, и он кинулся к окну. Оно было закрыто, но он проявил чудеса сноровки и успел откинуть шпингалеты и распахнуть его. Следующие секунд двадцать он провел, перегнувшись через подоконник. Когда он, наконец, отвернулся от окна, ему стало чуточку легче.
Ада к тому времени проснулась и смотрела на него.
-- Уходишь? -- спросила она.
Натан кивнул, не имея сил ответить, и снова согнулся в приступе рвоты. Но вскоре ему пришлось подвинуться -- Аде тоже было не очень хорошо. Она все еще продолжала извергать из своего желудка остатки вчерашней трапезы, когда Натан уже собирался уходить. Он посмотрел на ее обнаженную фигурку, свесившуюся из окна, и вспомнил, что она вчера вытворяла.
Они завалились в эту гостиницу вчера вечером уже порядком пьяные и сняли трехкомнатный номер. Причиной пьянки послужил день рожденья Натана, которому исполнялось семнадцать. Алин и Боре, его лучшие друзья, со своими девчонками заняли две другие комнаты, и Натан с Адой остались наедине. Вот тогда то девушка и показала, что она имела в виду, говоря: "у меня для тебя особый подарок". Настолько замечательных подарков Натану еще никогда не делали.
Он встряхнулся и, сбросив с себя сладостные воспоминания о прошедшей ночи, вышел в коридор. По дороге к выходу он заглянул в комнаты к друзьям. Они все еще спали, и что характерно не одни. Рядом с каждым счастливо посапывали их девушки. Натан подумал, что не только он провел эту ночь хорошо и вышел из номера.
Он спустился в холл и вышел на улицу. Было прохладно, с неба сыпалась какая то гадость -- то ли снег, то ли дождь не поймешь. Закутавшись в плащ, он пошел в порт, где иногда подрабатывал, разгружая суда.
Через полчаса он уже таскал неподъемные тюки. Чувствовал он себя по-прежнему плохо -- сказывался похмельный синдром. Поднимая очередной мешок, набитый какими-то заморскими пряностями, он поклялся себе, что больше никогда не будет пить. Ну, по крайней мере, так много точно.
Закончив с разгрузкой, он заторопился домой. Хотелось есть, да и мать наверняка волновалась, хотя он ей и сказал, что переночует у Борса. Успел он как раз к обеду.
-- Гниды, подонки, козлы, -- вещал Хэл, жилистый мужик лет пятидесяти с квадратной челюстью и жесткими чертами лица, расхаживая по кабинету, а точнее по маленькой комнатушке, все пространство которой занимал массивный рабочий стол, заваленный различными документами.
Причиной его ярости послужило увеличение подоходного налога. А сии живописные эпитеты, как нетрудно было догадаться, относились к людям, побывавшим в его лавке несколько минут назад. Нетрудно также догадаться, что это были чиновники налогового ведомства Линтийского Княжества.
Хэл выглянул в торговый зал своего магазина и взглянул на часы. Пол второго.
"Опять опаздывает", -- раздраженно подумал он и снова принялся мерить шагами кабинет.
Поев, Натан пошел в книжную лавку, где вторую часть дня работал продавцом. На подходе к магазину из-за угла вынеслась карета. Он еле успел отпрыгнуть с дороги экипажа, но при этом угодил в глубокую, по колено лужу и зло, от души выругался.
"Не везет", -- подумал Натан и вылез из коварного водоема.
Он и так уже опаздывал, поэтому вернуться домой, и переодеться уже не успевал. Пришлось идти на работу в мокрой и грязной одежде, что была на нем.
Зайдя в "Фолиант", он сразу же напоролся на его хозяина, и своего работодателя, Хэла, который пребывал на данный момент в крайне раздраженном состоянии. Он демонстративно оглядел Натана с ног до головы и сказал:
-- Ты опоздал! Все, мое терпение закончилось! Ты уволен!
-- Но... -- попытался возразить Натан.
-- Уволен! И за этот месяц денег ты не получишь! -- оборвал его Хэл, развернулся и ушел в свой кабинет.
Натан постоял еще некоторое время и вышел на улицу. Ему пришлось приложить очень много усилий, чтобы сохранить хотя бы видимость спокойствия. Нельзя сказать, что Хэл был так уж не прав. Наоборот. Он уже не первый раз предупреждал Натана, что еще одно опоздание и все, но дальше слов дело никогда не шло. И вот на тебе...
А ведь Натан так рассчитывал на эти деньги. Лар уже месяц учил его бесплатно, но ведь и учителю фехтования тоже надо что-то есть. И как бы хорошо он не относился к Натану, если тот не заплатит ему и в этот раз, учить его он больше не будет. Можно, конечно, было попытаться упросить его подождать немного, но... но Натан сознавал, насколько призрачна такая возможность. Значит, придется распрощаться с уроками фехтования. И с надеждой купить себе меч придется распрощаться тоже. Он уже давно присмотрел себе один так и просившийся в руку. Хотя он мог, конечно, и сейчас купить оружие по дешевке, из-под полы, но с таким мечом по городу не походишь. Первый же стражник при проверке обнаружит, что разрешения на ношения оружия, которое выдает при покупке любая легальная оружейная, у тебя нет. А это статья. В общем, все планы на ближайшие месяцы накрылись медным тазом.
Натан все же решил попробовать договориться с Ларом, но из этой затеи, как он и предполагал, ничего не вышло. В итоге он вышел из дома учителя в еще более паршивом настроении.
Чтобы хоть немного его улучшить он решил зайти к Аде. Но эта была явно неудачная мысль. Ада была гордой девушкой. Она считала, что если у кого-то проблемы, то нечего этому кому-то срывать зло на других людях. Тем более на своей любимой. Натан, в общем-то, был с ней солидарен в этом вопросе, но ничего поделать с собой не мог. Результат не заставил себя долго ждать -- разразился скандал.
Выходя от Ады, он потирал горящую щеку. От осознания того, что незаслуженно обидел ее, хотелось завыть. Домой идти было неохота, и Натан решил зайти к Борсу. Уж он то всегда умел развеять плохое настроение и внушить что не все так хреново в этом поганом мире. Но Борса дома не оказалось, и настроение Натана опустилось куда-то в район плинтуса.
За всеми этими хождениями незаметно подкрались сумерки. Натан подумал, что пора уже домой, но сначала решил зайти в булочную. Идя с кирпичиком хлеба в руке, он все глубже и глубже погружался в пучину депрессии.
-- По закону подлости, -- подумал он, -- сейчас должна случиться еще какая-нибудь гадость.
Так и произошло. Закон подлости в отличие от других законов бытия осечек не давал. Из-за очередного темного угла навстречу Натану вырулила четверка парней ведомых Крезом, его давним и единственным врагом. При виде Натана рожа сей ошибки эволюции расцвела гнусной такой ухмылочкой, мол "свиделись, наконец".
-- Что я вижу? -- в притворном удивлении воскликнул Крез, -- Ты шляешься по моей территории не заплатив! Не хорошо, правда, пацаны?
-- Точно, -- подтвердил один из парней, поигрывая кастетом.
-- Давай сюда мои деньги, урод! -- заорал Крез.
-- У меня нет, -- мрачно ответил Натан, лихорадочно ища выход из положения. Настроение у него испортилось окончательно.
-- А если найдем? -- с угрозой протянул Крез.
-- Попробуй, -- предложил Натан.
Он понимал, что, вряд ли сможет что-нибудь сделать один против четверых, но и отдавать последние оставшиеся гроши не собирался. И когда Крез потянулся обыскать его, ударил того по лицу и кинулся бежать. Подручные Креза бросились вдогонку. Редкие прохожие равнодушно отворачивались и поспешно проходили мимо, а стражи, как назло, не было видно.
Внезапно Натан поскользнулся на оледеневшем участке мостовой и упал. Преследователи мигом настигли его и начали бить ногами. Вслед за ними прибежал и сам Крез. Под глазом у него расплывался здоровенный синяк.
-- Ах, ты ж мразь! -- прошипел он, и ударил Натана ногой по лицу с такой силой, что у того помутилось в глазах.
Из рассеченной ударом губы пошла кровь, ненависть затопила сознание. Накопленный за весь этот неудачный день гнев достиг апогея, а в следующую секунду подчинил дремавшую в глубине его разума силу и направил ее. Странная черная молния с жутким грохотом слетела с рук Натана и снесла Крезу голову. Обезглавленное тело забилось в конвульсиях, обильно орошая мостовую кровью. Оставшаяся без главаря шайка на миг оцепенела, а мгновение спустя обратилась в бегство.
Натан был напуган не меньше своих врагов и потому тоже поспешил убраться подальше. Только в другом конце города он остановился. Произошло то, чего он больше всего боялся -- он стал темным. Как он ощутил это, было непонятно и ему самому, но, тем не менее, он был уверен в этом на все сто. Хотя против черной магии как таковой он ничего не имел, но дело было в том, что существовал Храм Света у которого на сей счет было свое мнение, весьма отличное от его собственного. И сводилось это самое мнение к такому нехитрому постулату: "Мочи темных!". Натан знал это лучше многих -- его отец до своей смерти был магом Храма. Поэтому ему из первых рук было известно, какими методами действует эта организация. Костер без суда и следствия, за одно только обладание темной силой был гарантирован. Неплохой иллюстрацией к методам Храма Света служило и то, что только на памяти Натана было казнено не меньше двух десятков человек обвиненных в связи с темными силами и колдовстве. И среди них были даже дети\ Часто вместе с осужденными казнили и их кровных родственников, чтобы предотвратить распространение скверны, как объясняли храмовники. Так что поводы для беспокойства имелись.
Натан хоть и недолюбливал методы жрецов, но признавал, что делать эту грязную работу кому-то надо. Ведь рано или поздно любой темный сходил с ума и начинал убивать всех подряд, а затем и сам умирал от страшных головных болей вызванных его даром. И это было второй причиной, почему он очень не хотел стать темным.
-- Окажись я на их месте, -- порой думал он, -- Я б сам себе глотку перерезал. Храмовники ведь все равно поймают и казнят, а если они не убьют, сам помрёшь, да еще такой смертью, что ну ее на фиг. Так стоит ли мучиться?
Однако, оказавшись таки на месте тех несчастных, кому "повезло" инициироваться ко тьме, умирать он категорически не хотел.
Он понимал, что приятели Креза, скорее всего сейчас на пути в Храм, и, следовательно, у него оставалось около получаса, перед тем как нагрянет храмовая стража и жрецы (по крайней мере, он надеялся, что время еще есть). После чего его повяжут и в самом скором будущем отправят на костер. Выход был один -- постараться исчезнуть из города до этого. В таком случае оставался шанс уцелеть.
Приняв решение, Натан более не мешкал и побежал домой. Искать его должны были в первую очередь именно там, но при нем не было ни денег, ни припасов необходимых в дороге. Кроме того, имелась и более веская причина: его мать вполне могли казнить, как ведьму, учитывая, что сын оказался колдуном.
Он пробежал уже половину пути, когда внезапно у него потемнело в глазах, а голова чуть не разлетелась на куски от чудовищной боли. Словно в кошмарном сне он вдруг увидел, как человек в одежде стражника Храма пронзает мечом его мать. Очнулся он через несколько секунд на земле. Мостовая вокруг его тела была оплавлена. Голова все еще гудела, но боль уже отступила. Видение смерти матери казалось поразительно реальным, и отступать не спешило. Полный самых дурных предчувствий, он вскочил на ноги и буквально полетел вперед на крыльях вброшенного в кровь адреналина.
К дому Натан, из осторожности, решил подойти через узкий кривой закоулок, делавший как раз перед его домом крутой поворот. Выглянув из-за угла, он поспешно отдернулся обратно. Там стояли два стражника и какой-то человек в серой одежде, по-видимому, маг.
Храм Света стоял в самом центре города на одноименной набережной. Обычно, утрами с реки наползал туман, который постепенно рассеивался к полудню, а с наступлением вечера снова затягивал всё окрест, совместно с темнотой создавая седую завесу сумрака, не дающую никому разглядеть скрытое за ней здание. Вот и в этот раз видимость была очень плохая. Лишь только громада Храма чернела в окутавшей всё мгле.
Из подъехавшего к нему экипажа появился средних лет мужчина. Он зябко передернул плечами и закутался в плащ светло-серого цвета. Ни темнота, ни туман не были ему препятствием: услужливо отступив в сторону, они явили его взору величественное здание храма, устремленное вверх, к Свету, с массивными контрфорсами, громадными окнами со сложной мозаикой... Но ставшее привычным зрелище более не восхищало Адониса, и он направился к двери.
Через некоторое время подъехала еще одна карета. Из нее вышел молодой парень лет двадцати. Его белые одежды выгодно оттеняли темно-каштановые волосы и голубые глаза. Не задерживаясь ни минуты, он взбежал по ступеням и тоже исчез внутри.
Тем временем Адонис вошел в просторный сводчатый зал, погруженный в сумрак. Он ловко развел в камине огонь, и отблески пламени заиграли на облицованных серо-зеленым мрамором стенах, утонули в заполненных туманом провалах двух стрельчатых окон. Центральную часть комнаты занимал большой длинный стол резного дерева, вокруг которого размещались три кресла. Вдоль стен стояли полки с книгами. Адонис сидел в кресле у камина спиной к двери, когда она бесшумно отворилась. На пороге возник прибывший позже парень.
-- Рад тебя видеть, Каин, -- произнес Адонис, не оборачиваясь.
-- Взаимно, -- откликнулся тот и устроился в кресле напротив.
Пользуясь моментом, Адонис исподволь разглядывал вновь прибывшего. Каин выглядел довольным и явно прибывал в приподнятом настроении.
-- Будешь? -- спросил он и достал из воздуха початую бутыль вина. В другой руке у него появился хрустальный бокал.
-- Давай, -- согласился Адонис. Сам он предпочитал не тратить силу по пустякам. Каин слегка повел рукой и на столе рядом с Адонисом появился еще один фужер.
Открыв бутылку, Каин налил себе, толкнул ее по столу и поинтересовался:
-- Что, по-прежнему силенки бережешь?
Адонис налил себе вина, которое оказалось весьма неплохим.
-- Хорошее у тебя вино, -- сказал он, не обратив на вопрос собеседника никакого внимания.
-- Спасибо, -- ответил Каин, -- Не скажешь ли, зачем ты оторвал меня от дегустации этого замечательного напитка?
Но Адонис не успел ответить. Дверь распахнулась и в комнату вошла хрупкая молодая девушка, чертами лица очень похожая на Каина. Она была облачена в темно-синее платье, на фоне которого золотом сияли ее волнистые волосы. Пронзительно синие глаза устремились на двух мужчин.
-- Прекрасно выглядишь, Лира, -- сказал Каин, целуя протянутую руку.
Адонис же ограничился простым кивком. Лира ответила лучезарной улыбкой и опустилась в стоявшее слева от двери кресло.
-- Я присоединяюсь к вопросу Каина, -- сказала она, -- Зачем ты нас вызвал?
-- Несколько часов назад поступил донос... -- начал Адонис.
-- Обычное дело. Ну а нас то за чем потребовалось вызывать? -- перебил Каин.
-- Если ты дашь мне договорить, то непременно узнаешь, -- раздраженно ответил Адонис.
-- Вот именно, братик. Помолчи, а? -- поддержала его Лира и попросила продолжать, что тот и не замедлил сделать:
-- Так вот, как я сказал, поступил донос. Доносчиками оказались трое парней. Они рассказали, что их друга убил один парень по имени Натан. И убил с помощью колдовства! Все это выглядело сущим бредом, но я все-таки решил проверить их слова, тем более что у меня сразу появились всякие нехорошие подозрения. Оказалось, что они не врали. Мы нашли труп, а на месте происшествия обнаружился темный след, -- он промочил горло вином и продолжил, -- Кроме того, в радиусе тридцати шагов от места происшествия из материи подчистую высосана сила. А такое, сами понимаете, встречается редко. Поэтому я отдал приказ никого не выпускать из города и взялся за эту тройку. Через пару минут я уже знал и фамилию новоявленного черного мага, -- здесь он тяжело вздохнул.
-- Дай-ка я угадаю, -- воспользовавшись паузой, сказала помрачневшая Лира. -- Его фамилия случайно не Ардалион?
-- Ты права. Это сын Ореста. А ведь я предлагал инициировать его еще в прошлом месяце, но кое-кто, -- здесь он выразительно глянул на Каина, -- утверждал, что надо еще с полгодика подождать. Ну и вот результат, дождались. Что мы теперь скажем Совету, а? Что последний потомок древнего магического рода стал темным? Я тебя спрашиваю, Каин?
-- Что скажем, что скажем... Мы его поймаем и сожжем. Это наш, -- он криво усмехнулся, -- гражданский долг. А Совет... ну что Совет? Ничего они нам не сделают, потому что не хуже нас знают, бывают случаи, когда сторона силы заранее предопределена. Так что... отмажемся. И нечего сверкать на меня глазами, сестренка!
-- Ты... ты просто мразь бездушная. Загубил человеку жизнь, да еще и ёрничаешь, -- высказалась Лира.
-- Да пошла ты... -- начал Каин.
-- А может, вы помолчите, и дадите мне закончить рассказ? -- пресек на корню зарождающуюся ссору Адонис.
Они синхронно одарили его уничтожающими взглядами, но не сделали попыток возобновить выяснение отношений.
-- Спасибо, -- сказал Адонис, -- Кажется, я остановился на том, что узнал фамилию преступника. Так вот...
Натан прижимался спиной к стене и пытался сообразить, что же ему теперь делать. Получалось не очень. Осторожно выглянув из-за угла, он прислушался к разговору стражников и человека в сером.
-- Нам и без того неприятностей хватает, а вы что творите?! -- говорил последний, -- На кой хрен вам понадобилось ее убивать?! Ее бы и так сожгли! Она ведьма, а ее сын колдун. Понимаете вы это или нет, кретины?! А теперь мне придется давать князю отчет о том, почему была убита добропорядочная горожанка! И кем, стражей Храма Света!
-- Но милорд, вы ж сами сказали, что она ведьма? -- неуверенно возразил один из стражников, -- Ее ж все равно сожгут, так зачем жалеть?
-- Потому что пока вина не доказана она ни в чем не виновата, болваны! -- заорал маг.
Натан стоял, ни жив, ни мертв и не мог поверить, что его матери больше нет. А потом где-то в глубине его существа зародился гнев. Он затемнял сознание, гасил логику, приказывавшую немедленно уходить, он взывал к отмщению. И в каком-то ослеплении Натан вышел из-за угла и пошел на стражников. Он готов был разорвать убийц голыми руками.
Один из доблестных стражей заметил его и открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но захлестнувшая Натана волна ненависти облеклась еще одной черной молнией и прекратила их с напарником земное существование. Тела стражников разлетелись в клочья от страшной силы разряда. Ошметки окровавленной плоти брызнули на оставшегося в живых человека, окрасив его одежду в ярко-алый цвет. Не говоря ни слова, Натан поднял ладонь, и с нее прянула очередная черная молния. В ответ перед уцелевшим на миг полыхнуло ослепительным светом, больно резанувшим по глазам. Странная вспышка света спасла его от смерти, но не от потери сознания. Натан переступил через безвольно поникшее тело и направился в дом.
Залитое кровью тело матери лежало в гостиной около догоравшего камина. Багровые отблески углей играли в луже крови. Натан глядел на труп и чувствовал, как душу разрывает боль, как что-то внутри него умирает. Еще теплившийся камин тем временем окончательно погас, уступив место чернильно-серому пеплу. Тогда он схватил вещи, которые ему могли понадобиться в пути, и выбежал наружу. Ему надо было спасать свою жизнь.
-- Я еле сумел защититься, а когда очнулся, его уже не было, -- закончил Адонис.
-- Понятно, -- мрачно уронил Каин, -- Надо объявить его в розыск. Мы не можем оставить в живых черного мага такой силы.
-- Естественно, -- согласилась Лира, -- Но меня больше интересует другое: что мы скажем князю по поводу смерти его матери?
-- Расскажем отредактированную версию событий, -- пожал плечами Адонис.
-- Слушай, а правда, зачем этим идиотам понадобилось ее убивать? -- после непродолжительного молчания спросил Каин, -- Какой смысл?
-- Попытались изнасиловать, -- поморщился Адонис, -- а она схватилась за кухонный нож.
-- Ублюдки, -- прокомментировала Лира. -- Хорошо, что они сдохли, -- и продолжила безо всякого перехода, -- Ну так что, пойдемте к князю? Надеюсь, ты, Каин, уже выдумал какую-нибудь историю?
Получив в ответ утвердительный кивок, она встала и пошла к дверям. Мужчины последовали за ней. Уже через полчаса они ожидали, когда князь соизволит их принять. Наконец, они были удостоены высочайшей аудиенции. Князь Тиар встретил их в небольшом зале для неофициальных встреч. Это был мужчина лет сорока-сорока пяти с изрезанным морщинами лицом и цепким взглядом зеленых глаз. Как только они поклонились ему, он устало попросил их переходить прямо к делу.
Маги исполнили просьбу князя в точности, и сразу перешли к сути. Они поведали ему придуманную Каином историю, на редкость дурацкую, надо сказать. По их словам выходило, что Инесса Ардалион, обнаружив, что ее сын обладает черным даром, выдала его Храму Света. Когда же тот об этом узнал (не иначе как при помощи своей мерзкой черной магии), то в ярости убил сначала ее, а затем и подоспевших к этому времени стражников Храма. После чего скрылся в неизвестном направлении.
Тиар тяжело вздохнул. Неужели у него на лбу крупными буквами написано: "Я дурак"? С первого взгляда было ясно, что рассказанная ему история была совершеннейшей липой, но он не мог бездоказательно обвинить во лжи представителей Храма. Тем более магов. Поэтому пришлось сделать вид, что он поверил придуманной ими истории.
-- Требуется ли Храму Света какая-либо помощь с моей стороны? -- спросил он. Ему ответила молчавшая до того магичка.
-- Мы просим вас отдать приказ стражникам, а также... другим службам, -- сказала она, -- найти и ликвидировать упомянутого нами колдуна. Сил Храма Света может не хватить.
-- Приказ будет отдан незамедлительно, -- пообещал Тиар, после чего объявил об окончании аудиенции и поспешил покинуть зал, в котором два мага согнулись в почтительных поклонах, а волшебница застыла в реверансе.
Князь выполнил свое обещание. Уже через несколько минут после ухода магов, из дворца вышел незаметный безликий человек, который довольно быстрым шагом направился в бедные кварталы города. Там он подошел к столь же незаметному дому, постучал в дверь условным стуком и, прошептав в замочную скважину слова пароля, исчез внутри. Открывший ему человек с повадками профессионального солдата проводил его к старенькой обшарпанной двери. Внутри находился типичный кабинет, какой имеет любая канцелярская крыса. Вновь прибывший поклонился хозяину кабинета и, вручив конверт из плотной серой бумаги, исчез за дверью.
Тот внимательно прочитал вынутое из конверта послание, довольно ухмыльнулся и начал отдавать приказания. Хорошо отлаженный механизм тринадцатого отдела пришел в движение. Директивы, полученные от князя, недвусмысленно требовали скорейшего обнаружения подозреваемого в темной магии Натана Ардалиона. Но дальнейшие предписания сильно отличались от того, о чем просили маги Храма.
-- Наконец-то утрем нос этим зарвавшимся недоноскам, -- подумал хозяин невзрачного кабинета, известный весьма и весьма немногим под оперативным псевдонимом Эвен, и являвшийся главой Сыскного приказа, прозванного в народе "чертовым".
Натана рвало. Он не помнил толком, как добрался до какого-то заброшенного дома, где его и проняло. Его выворачивало долго и мучительно, а когда в желудке уже ничего не осталось его рвало желчью. Ему было так плохо, что хотелось немедленно умереть, лишь бы только это прекратилось. Как только ему становилось хоть немного лучше, перед ним тут же возникали видения окровавленных тел убитых им сегодня людей, и он снова сгибался в рвотном позыве. Так продолжалось несколько часов, пока он не заснул.
Проснулся он от холода. Шмыгнув носом, он встал и огляделся. Его убежище было покинуто хозяевами лет десять назад, пол в нем прогнил, а потолок зиял дырами. Ветер выл в щелях под аккомпанемент сердито рычавшего желудка, а погода была под стать настроению -- пасмурной. В вещах, которые он прихватил из дома, нашелся теплый плащ, сапоги и немного денег.
Он решил сходить в трактир перекусить, а за одно поразмыслить, к несчастью тем для размышлений хватало. Надев плащ, он надвинул капюшон на лицо так, чтобы его не было видно, и выбрался на улицу. Вокруг стояли старые ветхие дома, многие из которых были заброшены.
Вскоре Натан приметил неухоженное двухэтажное здание с выцветшей вывеской, на которой была намалёвана бутылка вина. Внутри же оказалось на удивление чисто и приятно: простые деревянные столы и скамейки, небольшой камин и стойка, за которой обретался сухощавый владелец заведения. Посетителей было немного.
-- Чего желаете? -- осведомился хозяин.
-- Бутылку вина и чего-нибудь поесть, -- ответил Натан.
-- Двадцать медяков.
Натан отсчитал деньги и трактирщик удалился. Вернулся он с бутылкой дешевого красного вина и тарелкой недоваренной крупы. Натан мгновенно уничтожил кашу и принялся за напиток. Дрянная еда и не менее дрянная выпивка показались ему самым вкусным, что он когда-либо пробовал.
Еще за несколько монет он узнал последние сплетни. Новости оказались неутешительными: за городские стены никого не выпускали, а по городу рыскали усиленные патрули храмовой и княжеской стражи.
-- Вроде бы ловят какого-то колдуна, -- сказал по этому поводу трактирщик и, подумав, добавил, -- Видать сильный колдун, четвертый день найти не могут, а раньше, бывало, за пару часов справлялись.
После сей не очень обнадеживающей беседы, Натан основательно призадумался. Выходило, что он проспал четверо суток. И это было, по меньшей мере, странно.
"Ну да ладно. Над этим можно будет поразмыслить и потом. Сейчас бы выбраться из этой передряги живым" -- подумал Натан.
Не было сомнения, что останься он в городе его рано или поздно найдут, а покинуть Линт тоже не представлялось возможным. Его взгляд бесцельно блуждал по дну пустой тарелки, мысли не шли. Он подумал, что надо бы заказать еще каши и тут... запрет покидать город не должен распространяться на корабли с продовольствием, ведь есть людям что-то надо! Если спрятаться на судне, отправляющемся за провиантом (или договориться с его капитаном), то вполне возможно получится выбраться из города. Беда заключалась лишь в том, что это решение было очевидно, а потому предсказуемо. Поэтому вполне логично было предположить, что едва ли не единственный выходящий из города транспорт будет подвергаться особенно тщательному досмотру. Но за неимением лучшего приходилось принять на вооружение этот отдающей самоубийством план, к которому еще нужно было подготовиться.
Перво-наперво нужно было приобрести оружие на случай вполне вероятных осложнений с городской стражей, да и за пределами города меч бы пригодился. Натан пересчитал оставшиеся в его распоряжении средства и впал в задумчивость, так как у него не хватало денег даже на кинжал, не говоря уже про меч. Но тут он вспомнил о нелегальной торговле оружием, и тучи безнадеги немного рассеялись. Оружие, как и все другие товары, на черном рынке можно было купить раза в два-три дешевле. Поставляли его разбойники, а также подпольно работающие оружейники, которым было не под силу платить требуемый князем налог.
После непродолжительного разговора с трактирщиком, в ходе которого в карман к последнему перекочевало несколько монет, Натан стоял перед старым, прогнившим на вид зданием и слушал, как тот переговаривается с кем то через щель в двери. Наконец, дверь со скрипом открылась, и подслеповато щурившийся пожилой мужик хриплым голосом пригласил Натана войти. Трактирщик же, попрощавшись с хозяином дома, пошел обратно.
Пройдя анфиладой комнат, в которых царил страшный бардак, и спустившись через люк в подвал, Натан оказался в оружейной мастерской. Не дав ему оглядеться, мастер провел его в другую комнату, где на полках лежали груды холодного оружие.
-- Тебе нужен меч? -- спросил он.
-- Да, -- ответил Натан. -- И, желательно, подешевле.
-- Ясненько. А в каких пределах? -- уточнил оружейник.
-- Не больше пяти серебряников, -- ответил Натан.
-- Хм, -- оружейник задумчиво поскреб подбородок, -- за такую цену найдется только несколько клинков. Вот смотри, -- и он указал на десяток мечей лежавших в углу.
Натан был не бог весть, каким знатоком оружия, но даже он видел, что предложенные мечи были явно низкого качества: ржавые, давно не точеные и с большим количеством зазубрин. Среди всего этого металлолома выгодно выделялся меч с ромбовидным клеймом городской стражи.
-- За сколько отдашь? -- спросил Натан, указывая на него.
-- Четыре серебряника, -- откликнулся оружейник.
-- Один, не больше!
-- Два и я даю к нему ножны.
На том и сошлись. Расплатившись, Натан повесил меч на пояс и вышел на улицу. Покладистость оружейника объяснялась тем, что стражники, как правило, добровольно со своими мечами не расставались. А отсюда непосредственно вытекало, что прежний его владелец окончил свою жизнь где-нибудь в темном переулке с заточкой в боку.
Поскольку улицы города по-прежнему патрулировались усиленными нарядами стражи, и Натан не столкнулся с ними лишь по счастливой случайности, он решил изменить внешность. В результате он щеголял в новеньком плаще, рубашке и штанах темно-синего цвета, а лицо было покрыто короткой бородкой.
По логике вещей теперь ему следовало дождаться ночи и под прикрытием темноты отправиться в порт, но стражники наверняка ждали от него именно таких действий, и он решил попробовать провернуть свой план днем. Ну, в самом деле, кто бы мог ожидать от преступника, которого ищет весь личный состав городской и храмовой стражи (не говоря уже о Сыскном приказе), что он, не прячась, днем пойдет в особо охраняемое место? Никто. Правда по дороге его пару раз останавливали патрули, но всякий раз отпускали, так как держался он абсолютно естественно (чем сам был немало удивлен), а на вопросы отвечал четко и без запинок -- в общем не вызывал никаких подозрений.
Несколько раз на него обращали внимание работники тринадцатого управления, но секунду спустя забывали, что вообще его видели.
Когда он прибыл в порт, удача дружелюбно улыбнулась ему и заскорузлым пальцем матроса указала на готовящееся к отплытию судно под самым банальнейшим из возможных названием. "Чайка" было написано на его борту. Натан поднялся на палубу и осведомился у пробегавшего мимо паренька о том, где можно найти капитана. Тот указал на представительного человека лет сорока, наблюдавшего как грузят последние ящики с какими-то товарами, и побежал дальше.
-- Извините, -- окликнул его Натан, -- Вы капитан этого корабля?
-- Ну, я, -- обернувшись буркнул капитан. -- Чего тебе?
-- Э... не могли бы вы взять меня в команду? -- немного помявшись, спросил парень, -- Хотя бы на один рейс?
Капитан хотел было ответить, что команда у него уже набрана, но, взглянув парню в глаза, внезапно почувствовал дурноту, а когда пришел в себя почему-то решил взять его.
Таможенники же мигом удалились, получив причитающуюся им мзду. Странно, но они тоже ощутили непонятное головокружение, по истечении которого с несвойственной им поспешностью покинули судно, даже не проведя обязательной проверки. А через два часа корабль отчалил, унося на своем борту нового члена команды.
Они находились в той же комнате, где беседовали перед разговором с князем, с которым, кстати, все прошло успешно. Было не похоже, чтобы он поверил в ту чушь, что рассказал ему Каин, но и обвинять их во лжи Тиар не стал. Более того, он не стал отказывать им в помощи. Но хотя на уши подняли и стражу, и фискалов результатов пока не было. Поэтому они решили попробовать магические методы поиска.
-- Ну что Ад? Засек? -- спросила Лира у сидящего напротив Адониса.
-- Энергии не хватает, -- ответила тот, сидевший сейчас с закрытыми глазами и выступившим на лбу потом. Лира гораздо лучше владела поисковым заклятием, но поскольку видел Натана только Адонис то и искал его тоже он, -- Нужно еще силы. Соединись с Каином и перебрасывай мне... Ага, вот так... Сейчас, сейчас... Черт! Не выходит!
-- Похоже, он нас блокирует, -- сказала Лира.
-- Давайте подождем, пока он заснет, -- предложил Каин, поддерживать щит во сне.
-- Ждем, -- согласился Адонис.
С темнотой корабль встал на якорь, а Натан лег спать. В эту ночь ему приснился удивительный сон, который, впрочем, снился ему и раньше, но никогда еще не был столь реален. Сначала во мраке вспыхнул огонь, затем по нему, поглощая пламя, побежали фиолетовые паутинки молний, пока не осталось ничего кроме тьмы и тишины. Постепенно исчезла и тьма. Ей на смену из расплывчатых невесомых очертаний проступило странное место. Легкие сияющие мостки были переброшены от одной исполинской черной колонны к другой во всех направлениях. Над головой темнел мрак, под мостами шумело и плескалось светло-багровое с рыжинкой море. Он бродил по этим мостам, взбирался по винтовым лестницам внутри колонн, подолгу стоял на опоясывавших их круглых площадках и вот уже поднялся так высоко, что океан огня под ним потускнел. Свет теперь давало только сияние мостов.
Неожиданно Натан понял: мосты возведены из чистого света. Перед его глазами вдруг начал происходить странный сдвиг реальности. Все предметы распались для него на множество мелких кусочков, которые делились в свою очередь на еще более мелкие частицы, а за всем этим сплетались в бесконечном танце две мощнейшие энергии похожие друг на друга так же сильно, как и разнящиеся меж собой. Эти силы, стоящие за кулисами мира, формировали вселенную и приводили ее в движение, создавали основу, без которой воцарился бы хаос.
В следующее мгновение Натан почувствовал едва ощутимое касание чужого разума, а потом вдруг осознал, что падает, несется вниз с огромной скоростью. Огонь, плескавшийся под самым нижним уровнем мостов, стал стремительно приближаться, наполняя сознание паническим страхом. Вопль полный ужаса исторгся, казалось, не только из его горла, но и из самой души, почему-то уверенной, что падение в это пламя есть полная и окончательная смерть. И вот, когда он уже ощутил лицом жар, когда до поверхности жидкого огня осталось совсем чуть-чуть, сон резким толчком прервался. Натан открыл глаза. Призрачный свет луны заливал реку серебристым сиянием, на берегу чернели размытые силуэты деревьев.
Стемнело, и они решили попробовать еще раз. На этот раз все получилось. Адонис нашел Натана и едва успел понять, где тот находится, как мощный энергетический поток жестко отбросил его назад в его физическую оболочку. Испытавшее сильнейший болевой шок сознание не выдержало и погасло. Адонис был в глубоком обмороке.
Каин позвал слугу и велел принести нашатырь. Когда Адонис очнулся, Лира налила ему вина, которое тот выпил залпом.
-- Он сотворил какое то заклятье, -- сказал Адонис некоторое время спустя, -- Очень сильное заклятие и, по-видимому, очень сложное. Моё вмешательство исказило потоки силы. И мне очень повезло, что я до сих пор жив. У него же шансов практически не было.
Но проверить не помешает.
Он полежал еще некоторое время, приходя в себя. Мысленно прокрутив сон, который он помнил очень отчетливо и, честно говоря, мало походивший на простое сновидение Натан вспомнил касание чужого разума, послужившее причиной падения. Почему-то, когда он вспоминал это прикосновение, у него в памяти всплывал образ того человека, что сумел отразить его молнию, там около дома. И что-то подсказывало ему, что с корабля пора убираться.
А еще он сам не мог понять, почему он решил, что то странное ощущение, испытанное им во сне, было прикосновением чьего-то разума. Ведь он никогда не испытывал ничего подобного, да и вообще не думал, что можно коснуться чужого сознания. Так откуда же такие познания там, где их быть не может? М-да... вопросик. Пообещав себе, что он еще разберется с этими непонятками, Натан решил внять гласу интуиции, во всю глотку вопившей о том, что пора сваливать.
Он встал и, поеживаясь от холода, разделся. Затем сложил все свои вещи в сумку, которую прихватил из дома и тихо выскользнул за борт, стараясь держать ее над водой. Он боялся, что его могут услышать часовые, которых наверняка выставил капитан, но все обошлось.
Через пятнадцать минут, посиневший и дрожащий, он выбрался на берег и, торопливо одевшись, устремился к видневшейся невдалеке деревне, но заходить в нее не стал. Вместо этого он обошел весь стороной и устремился по выходившей из нее дороге.
Он шел не останавливаясь, пытаясь согреться быстрой ходьбой. Когда небо на востоке посветлело, он уже еле переставлял ноги и поэтому решил передохнуть. Свернув с дороги в лес, он подстелил плащ и, укрывшись всем, чем только можно, моментально заснул.
Вставшее солнце осветило стоящую на якоре "Чайку". Ничто не шевелилось на качающемся на волнах корабле, хотя давно было пора сниматься с якоря. Шли часы, а корабль все также стоял погруженный в безмолвие, нарушаемое лишь тихим плеском волн.
К обеду выше по течению показалось средних размеров судно, быстро приближавшееся к застывшему кораблю. Посланные оттуда на шлюпке матросы вернулись бледные как мел. На "Чайке" не было ни единого живого человека.
Вскоре на месте погибшего корабля полыхал огонь. Перепуганные моряки решили, что имеют дело с какой то заразой.
В первом же порту с этого корабля сошел человек и направился в местный храм. Он доложил, что на "Чайке" не осталось живых.
Получив это известие, Адонис и компания облегченно вздохнули. Храм Света перестал искать Натана Ардалиона. И только в недрах тринадцатого управления, в маленьком кабинете больше подходящем мелкому чиновнику не поверили в столь скоропостижную кончину предполагаемого Великого Мага Тьмы.
Был полдень, когда его разбудило поскрипывание старой, нагруженной какими-то свертками телеги неспешно катившей по дороге. Ей правил старик лет шестидесяти, коренастый и широкоплечий, с черными кустистыми бровями и нечесаной копной седых волос, а также суровым взглядом вечно прищуренных глаз.
Закашлявшись, Натан закутался в плащ -- его морозило. Он понял, что если не попадет в тепло, то, скорее всего, умрет от банальной простуды. Плюнув на то, что оставит следы, он вышел из леса и неспешной походкой направился к телеге, давая старику возможность разглядеть себя. Тот глядел настороженно, но без страха.
-- Извини, отец, до села не подбросишь? -- простывшим голосом спросил его Натан.
-- Садись, -- ответил старик. И больше за все время пути не сказал ни слова. Только когда они подъехали к деревне с говорящим названием Тихая, он снова обратил на Натана внимание, -- Я еду в Лиар, если тебе по пути я мог бы взять тебя охранником. Заплачу хорошо. Уезжаю завтра утром. Если надумаешь, я в таверне. Спросишь Прокла, -- короткими рублеными фразами проговорил он.
-- Спасибо, я подумаю, -- ответил Натан, слезая с телеги и направляясь в сторону ближайшей и единственной в селении таверны.
Старик, назвавшийся Проклом, задумчиво смотрел ему вслед.
Потратив почти все оставшиеся деньги, Натан снял себе комнату, в которой и сидел погруженный в раздумья. Если раньше все его помыслы занимало только то, как бы унести ноги из города, то теперь, избежав костра, ему надо было решить, что делать дальше.
Сперва, понятное дело, надо было убраться из родного княжества. Далее -- устроиться на работу. И, наконец, найти способ не сойти с ума подобно другим черным магам и волшебницам.
Первые два пункта осуществить было относительно просто. Но вот третий... с третьим были определенные проблемы. Дело было в том, что с момента пробуждения дара у новоявленного мага оставалось от шести месяцев до нескольких лет для того, чтобы пройти Обряд Становления, а иначе... иначе можно было готовить гроб.
Суть этого явления заключалась в том, что после первичного использования магических способностей (читай инициации, происходившей в моменты сильных эмоциональных всплесков) в организм будущего мага начинала вливаться сила -- утративший значительную ее часть организм начинал рефлекторно поглощать рассеянную в пространстве энергию, стараясь восполнить потерянное. Но, не зная меры, не останавливался даже тогда, когда человек уже не мог принять ни капли. Переизбыток силы приводил к очень сильным головным болям, и, в конце концов, к смерти.
Положение человека попавшего в такую ситуацию можно было сравнить с плотиной сдерживающей постоянно увеличивающийся поток воды. То есть до некоторого времени он мог держаться, но, в конце концов, неизбежно погибал сметенный половодьем энергии, если не предпринимались меры для того, чтобы этот поток направить в другое русло.
А для этого требовались совместные усилия самого адепта и еще одного мага, который должен был помочь прервать поступление энергии хотя бы на несколько секунд, после чего организм, лишенный возможности черпать силу извне, вновь переходил на сомообеспечение (при посредстве адепта, разумеется). Собственно в этом и заключался Обряд Становления.
И Натан, если хотел остаться в живых, должен был разыскать какого-нибудь мага, который согласился бы помочь ему. Учитывая же, что темных магов не осталось, а светлые бы его тут же прибили, вздумай он обратиться к ним с подобной просьбой, ситуация, в которой он оказался, была, мягко говоря, дерьмовой. Мягко говоря, потому что если для беленьких злоключения с их даром после проведения вышепоименованного обряда заканчивались, то у темных все обстояло иначе.
Им он помогал только на некоторое время, а затем начиналась, так сказать, вторая фаза пробуждения дара, которая была гораздо хуже первой. Здесь начинались слуховые, зрительные и тактильные галлюцинации, провалы мыслей, судороги и другие не менее "замечательные" вещи. Несколько тысячелетий назад черные маги как-то умудрялись преодолевать все эти "прелести" и не сходить с ума, но в настоящее время их знания были утеряны и все вновь инициировавшиеся темные были обречены на безумие и смерть.
Натан не был исключением, и его ждала та же участь, что и сотни других темных, но он не собирался полагаться на милость судьбы. Ведь были же когда-то самые первые маги, которые сумели выжить сами и придумать все то, что впоследствии помогало безболезненно преодолевать Перерождение, как на сленге магов назывался процесс пробуждения дара и сопутствующих ему психических и физиологических изменений, всем последующим поколениям. Значит и он сможет.
Но в данный момент Натану надо было справиться хотя бы с первой стадией, шедшей полным ходом, что подтверждал приступ боли, сваливший его на пути к дому. В связи с этим, кстати, у него возникли еще кое-какие сомнения. По идее, время, отпущенное от инициации до первых головных болей, зависело от силы мага (которая в свою очередь определялась по скорости и количеству поглощаемой им из внешней среды энергии). У сильных магов головные боли начинались быстрее, нежели у их более слабых собратьев, но он что-то не слышал о том, чтобы они возникали через четверть часа после инициации. Тут было два варианта: либо он должен был стать поистине крутым магом, либо это было очередное различие между темными и светлыми, ведь все данные, которыми оперировал Натан, были получены им от его отца, бывшего светлым магом.
Ну и еще, был во всем этом один относительно благоприятный для Натана и очень опасный для окружающих момент. В этот период маг начинал рефлекторно сбрасывать силу вовне через шлюзы своих переживаний и тревог. И все было бы ничего, если бы он скидывал сырую, ненаправленную энергию, неотягощенную информацией и, следовательно, безвредно рассеивающуюся в окружающем пространстве. Но сила, сброшенная не умеющим ее контролировать человеком, информационный вектор имела. А что нужно для заклятия? Энергия и направляющий ее информационный каркас. В данном случае в роли такого каркаса выступали страхи и бессознательные желания неофита. Обиделся, скажем, человек на кого-то и пожелал ему сдохнуть, а тот возьми, да и откинь копыта по-настоящему.
В приложении же к истории Натана данный эффект объяснял все те странные явления, которые произошли с ним в процессе бегства. Это и то, что он увидел как убивали его мать, не находясь дома физически, и то, как потом убил двух стражников, и то, как отводил глаза шпикам и таможенникам, и, наконец, то, как поплавав в ледяной декабрьской воде и проспав после этого ночь под открытым небом, чувствовал себя сейчас почти полностью здоровым.
-- Дело ясное, что дело темное, -- пробормотал он, так ни до чего путного и не додумавшись, и решил сосредоточиться на более насущных проблемах, таких как, например, определение конечной цели своего бегства. В смысле географически.
Ему требовалось спокойное место за пределами Линтийского Княжества, где он смог бы заработать на жизнь и имел бы доступ к различным письменным источникам. И тут даже думать было не о чем -- этим местом мог быть только Андирский Дворянский Университет.
-- Ну что ж, пора навестить профессора Мора, -- решил Натан и отправился в общую залу перекусить.
Сбежав по лестнице, он позвал хозяина, и, заказав себе немного мяса, хлеба, сыра и пива, уселся за первый попавшийся стол. Ожидая пока ему принесут его заказ, он, от нечего делать, оглядывался по сторонам. Увиденное его немного насторожило -- трактир был практически пуст. Да и в деревне, если уж на то пошло, было чересчур тихо. Люди с подозрением поглядывали друг на друга, на улице не было видно детей, казалось, что даже собаки и те гавкали как-то приглушенно и испуганно. В общем, происходило что-то донельзя странное. Но тут ему принесли еду и все тревожные мысли мгновенно испарились из его головы. В конце концов, ему-то какое дело до того, что здесь происходит?
Допив пиво, он поднялся к себе в комнату и, как только коснулся головой подушки, мгновенно погрузился в объятия Морфея. Последняя его мысль была о том, что надо будет принять предложение Прокла.
Краткая сравнительная классификация магических способностей темных и светлых магов, а также лиц обладающих какой-то одной или несколькими сторонами магического
1. Люди, владеющие начальными способностями для контроля над энергией (телепаты, психокинетики, пирокинетики, психометристы и т.д.): обладают какой-то одной из указанных способностей; сила воздействия средняя; продолжительность жизни около 30-и лет; мутации минимальны.
2. Ведьмы/колдуны: магические способности проявляются спонтанно и фрагментарно, обычно во время чтения заговоров, заклинаний и т. д., либо совершения других ритуальных действий призванных сосредоточить внимание на выполняемом магическом обряде; сила воздействия выше средней; продолжительность жизни около 100-120 лет; мутации средней степени выраженности.
3. Темные маги/волшебницы: сила воздействия максимальна; продолжительность жизни около 250 лет; мутации высокой степени выраженности.
4. Пророки: сила воздействия неизвестна; потенциальная продолжительность жизни неизвестна; мутации -- полная перестройка нервной системы.
1. Люди, владеющие начальными способностями для контроля над энергией (телепаты, психокинетики, пирокинетики, психометристы и т.д.): обладают какой-то одной из указанных способностей; сила воздействия минимальна; продолжительность жизни обычная; мутации отсутствуют.
2. Священники, экстрасенсы и другие: магические способности проявляются спонтанно и фрагментарно, обычно во время молитвы, медитации, либо другого вида сосредоточения; отличаются от первого вида наличием больше чем одного дара; сила воздействия средняя; продолжительность жизни обычная; мутации отсутствуют.
3. Светлые маги/волшебницы: сила воздействия максимальна; продолжительность жизни около 140-190 лет; мутации минимальны.
"Темные и светлые маги (история противостояния, сходства, различия, возможность мирного сосуществования)", Эрхард Паралда.
Серебряный шнур (нить, цепь, линия, канат, струна, лента и т. д.) -- это луч, соединяющий физическое и астральное тела. Начинается в области лба физического тела, заканчивается в районе пупка астрального, цветовая гамма меняется от бледно-дымчатого до переливающегося. Некоторые люди видят серебряный шнур, другие - нет. Именно поэтому до сих пор ведутся дебаты о том, существует ли он в действительности или является воображаемым объектом. Бытует мнение, что разрыв серебряного шнура означает неминуемую смерть.
"Большая Энциклопедия Андирского Дворянского Университета".
Деревня Тихая не оправдывала свое название. Натан проснулся на рассвете от воплей толпы, собравшейся под окнами трактира. Наскоро одевшись, не выспавшийся и сердитый, он спустился в общую залу и подошел к хозяину заведения, подпиравшему итак забаррикадированную дверь своим внушительным пузом.
-- Что тут у вас происходит, почтеннейший? -- обратился он к трактирщику.
Тот открыл рот, чтобы ответить, когда с той стороны в дверь ударили чем-то тяжелым, и кто-то заорал:
-- Харл! Отдай ведьму, тебя не тронем.
-- Папаа-а... -- раздались из угла придушенные рыдания дочери трактирщика, молодой красивой рыжеволосой девушки с зелёными глазищами в пол-лица, -- не отдавай меня и-им-м-м...
Все стало ясно и без объяснений.
-- Вот дерьмо, -- подумал Натан, выглянув в щель между закрытыми ставнями и наблюдая за тем, как сельский священник что-то воинственно втолковывает людям, явно подбивая их на расправу с "кошмарным порождением мрака", испуганно хныкавшим сейчас за спиной Натана.
Те, слушая его, постепенно зверели: крики становились громче и если сначала за вилы и тому подобные орудия хватались весьма и весьма немногие, то теперь ситуация медленно, но верно менялась в противоположную сторону.
Натану было жаль девчонку, и он хотел ей помочь, тем более что знал по себе, каково быть на ее месте, но влезть сейчас в разборки с селянами значило оставить по себе та-а-кую память, что после этого инцидента не выследит его только слепой. Поэтому он задавил в себе благородное, но неразумное желание прийти на выручку дочери трактирщика и поднялся в свою комнату.
Минут через двадцать раздался треск входной двери, злобный вой толпы и отчаянный девчоночий крик. А секунду спустя все эти звуки переместились на улицу, после чего визг "ведьмы" стал еще отчаянней. Выглянув в окно, он увидел, как ее бросили на землю, и стали насиловать. Через некоторое время она затихла, по-видимому, потеряв сознание, но достойным борцам с мраком в целом и колдунами и ведьмами в частности, была неинтересна безжизненно лежащая и не подающая признаков жизни жертва. Поэтому ее быстренько привели в сознание, со всего размаху влепив пощечину, после чего продолжили насиловать.
Но тут она взвизгнула особенно пронзительно, ее зрачки резко расширились и всех кто находился поблизости ударило какой-то невидимой силой, отшвырнув на несколько десятков шагов. Единственным, кто смог устоять на ногах, был священник. Он, не мешкая, подскочил к ней и ткнул в горло кинжалом. Та же сила, что отбросила насильников, буквально разорвала его на куски, но дочка трактирщика тоже умерла, захлебнувшись в собственной крови.
Натан отвернулся от окна и с большим трудом разжал руку, мертвой хваткой вцепившуюся в подоконник. Он приказал себе успокоиться и, сделав несколько медленных вдохов и выдохов, спустился в общую залу на поиски трактирщика. Тот лежал на полу с разбитым в кровь лицом и пребывал в совершенно невменяемом состоянии. На вопросы о том, в какой комнате остановился некий Прокл, он не реагировал, впрочем, как и на все остальные внешние раздражители. Выругавшись, Натан поднялся на второй этаж и стал по очереди стучать во все двери, спрашивая старика по имени. В ответ его несколько раз обматерили, а один раз даже послали в весьма экзотические края, но он не растерялся и не менее "вежливо" отказался, пригласив оппонента сходить на три буквы.
В конце концов, он все же нашел комнату Прокла, который, к слову сказать, уже собирался уезжать.
-- Я согласен, -- с порога сказал ему Натан.
Тот кивнул и велел через пятнадцать минут быть во дворе вместе с вещами. Когда Натан, быстренько сбегав в свою комнату за сумкой, появился на улице, Прокл уже ждал его, сидя на облучке своей телеги. Так что, как только парень запрыгнул в нее, тот щелкнул вожжами, и они поехали.
Большинство жителей деревни после расправы над ведьмой попрятались по домам, и только староста, да небольшая горстка мужиков посмелей, пытались собрать фрагменты тела священника. К трупу же девчонки-колдуньи они старались не прикасаться и даже не смотреть на него.
Проезжая мимо этой команды могильщиков Прокл одарил их далеким от кротости и всепрощения взглядом, и снова щелкнул вожжами, подгоняя лошадь. Натан этого не заметил. Он сидел погруженный в мрачные размышления о своей безрадостной участи и кутался в теплый меховой плащ, прихваченный им из дома. Расправа над девчонкой очень наглядно показала ему его возможную судьбу и напомнила об Аде и его друзьях, увидеть которых он вряд ли когда-нибудь сможет.
Через час неторопливой езды еще больше похолодало, и в морозном воздухе закружились редкие белые хлопья, к обеду превратившиеся в настоящий снегопад.
Натан все это время провел в телеге, лишь изредка вылезая из нее, чтобы размять ноги и согреться или вытащить ее из очередной ямы, которыми так изобиловала дорога. Именно когда он, в который уже раз, спрыгнул подтолкнуть повозку, на него обрушилась волна боли, заставившая его в судорогах скорчиться на земле, схватившись за голову. Он пришел в себя через несколько минут от легкого похлопывания по щекам. Над ним склонился обеспокоенный Прокл.
-- Ты как, парень? -- спросил он.
-- Нормально, -- соврал в ответ Натан.
Лицо старика расплывалось у него перед глазами, голова болела еще вполне ощутимо, да и все остальное тело словно превратилось в один большой синяк. С трудом поднявшись на ноги, и опираясь на плечо Прокла, он доковылял до телеги и, повалившись на нее, погрузился в дрему, заполненную совершенно бредовыми обрывками снов, плавно перешедших в виденную им на корабле грезу.
Все те же черные исполинские колонны, казавшиеся овеществленными тенями, все те же лучики мостов, повисшие над тем же самым морем багрового огня. Правда в этот раз сновидение стало гораздо более глубоким, наполнилось множеством мелких деталей, отсутствовавших в первый раз, приобрело остроту и стало абсолютно неотличимо от яви.
Натан осознал себя лежащим на одной из платформ, опоясывавших колонны. Разум его был кристально ясен и спокоен. Он встал, и снова, как и в тот первый раз, принялся бродить по этому странному, завораживающему своей холодной красотой и гармонией месту. И вновь реальность разложилась перед ним на мельчайшие, элементарные частицы летавшие в пустоте наибольшей плотности материи -- вакууме. Опять перед ним предстали те две силы, что создавали энергетическую матрицу, согласно которой эти частицы становились в строго определенном порядке. Две силы, два принципа строения взаимодополняющие друг друга: теневая материя мира, теневой объем и то, что являлось светлой, более доступной осмыслению, но в то же время не менее сложной, частью мироздания. Он долго вглядывался в их пляску и даже не заметил, когда сознание подернулось пеленой обычного здорового сна.
Пробуждение было неприятным. Резкий запах нашатыря ударил ему в нос, заставив поспешно отдернуть голову в сторону от его источника, небольшого пузырька в руке Прокла, который, увидев, что Натан пришел в себя, тут же его убрал.
-- Где мы? -- задал закономерный вопрос парень, массируя виски, чтобы унять головную боль, и осматривая незнакомую маленькую комнату с двумя кроватями, столом и несколькими стульями, в которой они находились.
-- В трактире деревни Лопухи, -- ответил старик. -- Когда ты потерял сознание, я погнал лошадей и к вечеру успел добраться сюда, -- он взял со стола кружку и протянул ее Натану. -- На-ка, выпей. Полегчает.
-- Вряд ли, -- с сомнением ответил тот, но отказываться не стал, изрядно отхлебнув из кружки пахнущую травами жидкость. -- Это не лечится.
-- Поверь мне, я знаю, что говорю. Настойка действительно поможет, -- заверил его Прокл и, тяжело вздохнув, добавил, -- Хоть и ненадолго, -- после чего вышел из комнаты.
Натан проводил его изучающим взглядом.
"Неужели он знает, что со мной? -- крутилась в его голове мысль, пока он допивал лекарственный напиток, -- Но если так, то почему не сдал?"
Ведь любой нормальный человек тут же побежит с доносом в Храм, даже если тот, в ком он заподозрит темного, его молодая жена, с которой у него вот прямо сейчас должна быть первая брачная ночь. И дело здесь не в подлости и повальном лицемерии, хотя и без этого, конечно, тоже не обходится, а в глубоко въевшемся, укоренившемся в сердцах людей чувстве страха перед безумцами, наделенными магическим даром и применяющим этот дар направо и налево.
Нет, встречались, конечно, и такие, которые узнав о темном даре своих близких принимались покрывать их, но это было редкостью и такие истории заканчивались, как правило, весьма и весьма плачевно -- смертью самих укрывателей, укрываемого, а также еще кучи народа, которую человек с чёрным даром успевал перебить прежде чем Храм Света его устранял.
Поэтому поведение Прокла было довольно странным, а в свете того, что Натан не был связан с ним родственными или иными узами, вообще удивительным явлением.
"Нет, вряд ли, не может он этого знать" -- решил парень.
Он полежал еще некоторое время, пока его не сморил сон. В эту ночь ему ничего не снилось.
Следующее утро началось с того, что Прокл заставил его выпить еще несколько настоек, после чего, поинтересовавшись у него самочувствием, оказавшимся просто замечательным, велел идти запрягать лошадь, чем сразил наповал.
Ну ладно помочь приболевшему спутнику, ну ладно довести его до ближайшего населенного пункта, но после всего этого еще и тащить с собой!? Натан с самого начала подозревал, что старику не нужна была никакая охрана, и Прокл предложил ему работу исходя из каких-то совершенно других побуждений. Теперь же он окончательно в этом убедился. Ну, в самом деле, кому нужен больной охранник, которого в любой момент может прихватить очередной приступ? Вот-вот. Никому он не нужен. И в свете этого, а также того, что старик похоже знает о том, что он, Натан -- темный, но при этом не спешит выдавать его Храму Света, возникает еще куча вопросов, главный среди которых звучит следующим образом: "А на кой хрен ему все это надо?"
Задаваясь этим вопросом, Натан отправился исполнять поручение Прокла. На улице стояла жутко мерзопакостная погода: шел снег, стоял густой туман, а, кроме того, было невыносимо холодно. Более паршивых метеоусловий чем эти, Натан припомнить не мог. К тому времени как он запряг лошадь, его пальцы онемели и сильно болели.
Вскоре появился и Прокл. Он, как и вчера, занял место возницы, и они тронулись. Через полчаса пути зубы Натана, несмотря на теплый плащ, выбивали чечетку. Через два часа он жалел, что не умер во время вчерашнего приступа боли, а к вечеру, когда они добрались до еще одной деревни, он натурально превратился в сосульку.
Зато как же приятно было посидеть в тепле жарко натопленного трактира и поесть горячей пищи после целого дня проведенного на морозе! Да и еда была, прямо скажем, отличная: жареное мясо, какой-то восхитительного вкуса соус к нему и нежный, хрустящий, ароматный хлеб только что вынутый из печки. Все это запитое хорошим молодым вином превратилось в приятную тяжесть в желудке и не менее приятный шум в голове.
В процессе потребления спиртного он познакомился с несколькими местными парнями, в компании с которыми и продолжил квасить. Прокл к тому времени давно отправился на боковую и потому прекратить пьянство своего "охранника" не мог. А Натан отрывался на всю катушку, словно задавшись целью разом забыть в алкогольном опьянении все то, что произошло за последнее время и хотя бы на время оказаться в том уютном состоянии, когда над тобой постоянно не висит призрачная, но от того не менее реальная, тень сумасшествия и смерти.
Дойдя до кондиции, они решили "сходить по бабам", для чего около часа шатались по деревне и орали под окнами девушек. В итоге, не оценившие благородного порыва их сердец, желавших скрасить грубое мужское общество женской заботой и лаской, родители барышень несколько раз спустили на них собак. Вследствие чего замерзшие и местами покусанные (Натан, правда, избежал подобной участи) они направились в сторону трактира, где намеревались продолжить заливать за воротник.