Сегодня ему исполнилось двадцать пять лет. Эту знаменательную дату он отпраздновал бутылкой относительно хорошего, но бюджетного коньяка. Пустая она теперь валялась под кроватью.
Голова болела. Конечно же, шел дождь.
Он вышел на кухню, ежась от холода. Паркет морозил босые ступни. В открытую форточку пахло свежестью. Он закурил и стал смотреть на улицу.
Итак, двадцать пять, - подумал он. Хорошее число. Четверть века. Стоило бы провести черту, но... он не хотел. Для него прошлое, настоящее и будущее были настолько сопряжены и едины, что он не различал не единой разницы между ними. Завтра начиналось здесь. Вчера продолжалось бесконечность и бесконечность была подобна дождевой воде, она плавно перетекала и трансформировалась в океан, откуда испарялась и осыпалась на город вновь и вновь.
Он сел на подоконник. Сигаретка в пальцах почти догорела. Он внимательно смотрел на свои руки и понимал, что они невероятно похожи на руки его матери.
Это было самое отчетливое воспоминание о ней: тонкие пальцы, унизанные кольцами, конечно же без обручального (или оно там все-таки было, он не помнил точно). Пальцы, прикасавшиеся к его льняным волосам и убиравшие их со лба. Короткая, но такая болезненная нежность.
Хлопнула дверь, послышались шаги. Он был не один в квартире. Все это время в его постели, растерзанная белизной простыней, находилась девушка. Сейчас она стояла в дверном проеме, сонно щурясь на свет, потягиваясь с кошачьей грацией.
Он улыбнулся. Она тоже взяла сигарету.
- Доброе утро, Лева, - сказала она. Он не помнил ее имени, но она чрезвычайно была мила ему. Она казалась сном. У сновидений не бывает простых человеческих имен, но, в отличие от сновидения, она не спешила таять в воздухе с приходом предрассветных сумерек.
Ему стало очень спокойно от этого осознания. Он обнял эти плечи. Почему-то ему показалось, что волосы ее пахнут маргаритками. Но это было не важно.
Он не затем оказался здесь.
***
Лев уже несколько раз приходил сюда. Он не был уверен, что это то самое место, но что-то влекло его, некая необъяснимая сила. Ему казалось, что это тот самый дом.
Воспоминания у него были очень смутные. Ворота, двор-колодец, за ним еще один и еще, темная арка, обшарпанная стена, поросшая плющом. Дверь, на счастье его, была открыта.
Он не в первый раз сидел на подоконнике. Он вздрагивал, слыша шаги и провожал взглядом очередного жильца.
Нет, снова не тот, кого он ждал.
А он все ждал и ждал. Он не знал зачем, но ждал.
Они должны были встретиться.
Хотя бы раз в жизни.
Он никогда не был здесь раньше. О том, как выглядят эти высокие ступени и чугунные перила, этот дом, он знал только с чужих слов, причем, услышанных лишь единожды. Но это представилось ему настолько ясно и отчетливо, что у него создалось впечатление, что он тысячу раз взбегал вверх по лестнице и нажимал на кнопку звонка. Номера квартиры он не знал.
Дождь продолжал идти.
***
На потолке раскидистой желтой розой цвело пятно от дождевой воды. Крыша частенько протекала. Пахло сыростью. Простыни были намного белее стен.
Они валялись в постели с девушкой, волосы которой, казалось, источали аромат маргариток.
- Куда ты уходишь? - спросила она. Ее голова лежала у него на плече, было ей не очень удобно, но достаточно тепло. Ее сердце билось очень близко, а в виске, касавшемся его кожи, пульсировала кровь.
- Да так... дела... - отстраненно сказал Лев. Он никому не хотел говорить, а ей не хотел рассказывать многого, откладывая это на потом. Он был уверен, что у них впереди еще очень много времени. Конечно же, он ошибался.
Но ему казалось, что они и без этого знают друг друга тысячу лет.
Она словно прочитала его мысли и почему-то проговорила.
- У меня никогда не было отца.
- У меня тоже, - отозвался он и взглянул на ее лицо. Взгляд ее был отстраненным, а в темных глазах отражался квадрат окна. Было светло; ночь была бела, как день.
Завтра... завтра он снова придет туда и будет ждать чуда. Он был уверен, что если очень сильно чего-то хотеть, это обязательно произойдет. Если очень страстно чего-то желать, небеса не смогут обмануть тебя. Кто-то же слышит наши молитвы...
Но у небесных сил было странное чувство юмора.
Он приехал сюда, чтобы прикоснуться к месту чужой, канувшей в лету, любви; как ему казалось; а обзавелся своей историей. Но он знал, что все не просто так и история его лишь только нить, вплетенная в кружево бытия. Лучше бы он ошибся.
***
И вот... он дождался. Ожидание не могло длиться бесконечно. Он уже проиграл в своем мозгу множество разных сценариев и теперь реализовался один из них.
Он сидел на подоконнике, обняв коленями ноги и смотрел на дождь. Мимо него успели прошаркать шаги пожилой женщины, пробежать несколько маленьких головорезов; женщина с коляской, которой он помог спуститься вниз. Теперь он хотел погрузиться в свои мысли и чтение книги, прихваченной с собой, чтобы скоротать время, когда снова услышал грохот двери внизу.
- Эй... парень. Огоньку не найдется?
Лев поднял голову и увидел его. Он сразу понял, что это тот самый человек. Его рука растерянно скользнула в карман за зажигалкой, которая тут же предательски выскользнула из пальцев.
Мужчина нагнулся, чтобы поднять ее, прикурил и вернул хозяину. Уходить он не спешил.
Лев тоже закурил. Теперь он ощутил, насколько сильно взволнован. Ему нужно было произнести хоть слово, но он не способен был совладать с собой.
Мужчина стоял и смотрел на дождь внимательными темными глазами.
- Спасибо, - пробормотал он и, окутанный шлейфом табачного дыма и запахом застарелого перегала побрел вверх по ступенькам.
Выше пролетом зазвенели ключи, открылась дверь, послышались голоса. Верхняя площадка ненадолго озарилась светом из прихожей, который тут же погас.
- Отец... - обронил Лев. Никто его, конечно же, не услышал. Он крепче сжал зажигалку в пальцах.
Вот так произошла их первая встреча.
***
Рыжая девушка ждала его дома. Было приятно возвращаться, зная, что в квартире не обитает одна лишь молчаливая царственная тишина.
- Мы очень мало знаем друг о друге, - сказала девушка, когда они синхронно закурили на кухне. Она варила очень вкусный кофе.
- А нужно ли знать больше? - улыбнулся Лев.
- Не знаю, - беззаботно пожала плечами она. Ее маленькие пальцы обнимали чашку.
- Действительно... - задумчиво произнесла она, - разве все это имеет значение? Вот все это прошлое...
- Оно является частью нас.
- Но оно уже закончилось, - возразила она.
- Нет. Оно продолжается внутри, - возразил Лев, - ничего никогда не заканчивается. Вся наша жизнь - это вечное возвращение. Мы движемся по кругу, сами того не замечая. И даже те, кто умирают, остаются с нами, потому что мы продолжение их. Также и прошлое...
Девушка почему-то погрустнела и отвернулась к темной прихожей лицом. Свет из окна очерчивал ее профиль с аккуратным носом и пухлыми губами.
- О чем ты думаешь? - осторожно спросил Лев. Ему показалось, что его слова всколыхнули в ее душе что-то тяжелое и тоскливое, от чего она пыталась уйти.
- Я думаю... я думаю, что не хочу, чтобы некоторое возвращалось... или хочу... сама не могу понять, - молвила она.
- Если ты не хочешь, не вернется, - пообещал ей Лев и осторожно обнял. Она уткнулась лицом ему в грудь и засопела, как ребенок.
- Точно?
- Возвращается только то, что мы зовем. Кто-то же нас слышит.
Она молчала, а он осмыслял свои собственные слова. Их окутывала спокойная, уютная тишина в которой звонко отдавался постоянный аккомпанемент дождя с улицы.
***
Он снова сидел в этом подъезде. Теперь он знал, что тот, кого он караулил здесь так долго действительно существует, не плод его фантазии, не покойник, давно покинувший число живых. Ожидание стало более осмысленным.
Он снова увидел отца, тот быстро пробежал по ступеням вниз, даже не взглянув в его сторону. Лев пошел следом.
В продуктовом магазине они столкнулись. Лев взял бутылку пива и пачку сигарет и сделал отчужденный вид, украдкой разглядывая человека, встречи с которым ждал всю жизнь.
Они были похожи настолько, что перед ним словно стояло отражение из магического зеркала, давшего ему представление о том, как он будет выглядеть через двадцать лет. Глаза, профиль, губы, только, разве что волосы темнее и припорошенные сединой.
Мужчина присел на лавочку во дворе, не обращая внимания на мелкую морось и закурил.
- Можно? - робко спросил Лев. Отец окинул его оценивающим взглядом и пожал плечами, демонстрируя свое безразличие к его присутствию.
Дождь шел, а они все молчали.
- Как ты нашел меня? - вдруг спросил отец, словно все это время он подбирал подходящие слова и теперь наконец-то смог остановиться на чем-то приемлимом. Или ждал соответствующего момента.
- Так как ты нашел меня? - повторил он свой вопрос, - не онаже тебе в этом помогла?
- Да... - растерянно кивнул Лев и почему-то улыбнулся, - она мне всегда говорила, что ты умер.
Отец рассмеялся.
- Я думаю, что в ее мыслях, я умер уже сто тысяч раз, - проговорил он. Лев не знал, как ему реагировать, смеяться тоже или плакать, поэтому продолжал неподвижно молча сидеть рядом с ним.
И что теперь? - спросил он себя, - спустя двадцать пять лет ты встретился с ним. Все эти годы он не интересовался твоей судьбой, а ты не интересовался его. И вот...
Отец словно прочитал его мысли.
- Честно говоря, я очень хотел увидеть тебя, - сказал он, - и я интересовался тобой, я хотел иметь хоть какое-то крошечное место в твоей жизни... Но этого не хотела она.
- Она не монстр, - попытался заступиться за мать Лев.
- Конечно же нет, - согласился отец, - я и не берусь утверждать подобную чепуху. Она лучшая из женщин, встреченных мною за всю жизнь. А я могу надеяться только на то, что я худший из встреченных ей, - последние слова прозвучали очень печально.
- Так пойдем... быть может... выпьем чаю, - предложил отец. Лев пожал плечами и побрел за ним в тот самый подъезд; в тот самый дом.
***
- Знаешь... - сказал он, когда в вязких сумерках они сидели на берегу канала с рыжей ангелоподобной девушкой, - со мной произошло кое-что удивительное...
- Что же? - спросила она, размахнулась и бросила в воду кусок хлеба, который тут же растерзали налетевшие утки. Вода была спокойной, как поверхность зеркала. В ней отражались тяжелые, медленно плывущие облака.
- Я встретился с призраком. Я нашел своего отца, - ответил Лев.
Девушка обернулась на него и внимательно посмотрела ему в глаза. Взгляд был у нее очень проницательным и живым. Она что-то свое обдумывала и его слова отозвались в ее душе.
- И?
- Невероятно... он до сих пор любит ее... мою мать, - вздохнул Лев.
- А она его? Почему они расстались? Как все это вышло? - заинтересовалась девушка.
- Она... не знаю... мы мало общались с ней... Меня воспитали другие люди. Я даже не знаю всей этой истории.
В ответ на его короткую исповедь девушка только погладила его по голове и коротко поцеловала в висок.
- Ты так одинок, - заметила она, - мне кажется, он тоже. Вы в этом чудовищно похожи. Хорошо, что ты нашел его.
- Ты думаешь? - ободрился Лев.
- Знаю.
***
Отцу принадлежала большая комната в коммунальной квартире.
Оказавшись здесь, Лев, как ребенок внимательно и восторженно разглядывал все предметы, находившиеся в ней. Ему безумно понравились старая мебель, разноцветные корешки книг, картины и стоявший здесь запах нетленного прошлого.
Среди живописных полотен в потертых рамах, он без труда отыскал несколько работ своей матери. Им были отведены лучшие места и пыли на них практически не было.
Отец спал на диване в углу, куда важнее ему был письменный стол, хотя он и работал дворником. Он разрешил Льву посмотреть свои бумаги и забрать что-нибудь себе на память. Счастливый Лев унес домой стопку рукописей, разрозненных и хаотичных зарисовок, несколько газетных вырезок с отцовскими статьями.
- Двадцать пять лет мне так не хватало этой комнаты, - сказал он восторженно.
Отец только загадочно улыбнулся.
- Все эти годы я представлял тебя, - поделился он ответным откровением, - она не показывала мне твоих фото.
- А ты просил ее?
- Нет... она просто отказывалась со мной говорить, - вздохнул отец.
Он достал откуда-то тяжелый альбом с рисунками и фотографиями. Он показывал их Льву, рассказывая предысторию каждой; вздыхая при виде тех, кто ныне уже покоился в земле, а особенно сильно вздыхая при виде молодого нежного лица своей бывшей жены.
- Она совсем не изменилась с годами, - заметил Лев.
- Я думаю, что изменилась. Стала еще более прекрасной, - меланхолически проговорил отец.
- Ты хотел бы видеть ее?
- Я не могу желать невозможного.
Глядя в грустные, давно потухшие глаза отца, Лев решил, что обязан подарить ему хоть немного надежды.
Он верил, что пока не произойдет встречи его родителей, круг не замкнется, все они не смогут выйти из него, если и возможно вообще покинуть его когда-либо.
Он забрал рукописи и ушел домой. Он набрал этот номер, но, конечно же, ответом ему были только долгие гудки. Он и не рассчитывал еще когда-либо услышать голос на том конце провода...
***
Он охотнее проводил время у своего вновь обретенного отца и в их маленькой квартире с рыжей девушкой стало пусто и холодно. Они стали сторониться друг друга, превратившись в призраков.
Отчужденние росло с каждым днем.
Они, как прежде, курили на кухне, но мелодия дождя, шедшего за окном, более напоминала теперь похоронный марш.
От этого осознания, Льву стало страшно. Он понимал, что отыскав отца, он начал терять свою любовь. Высшие силы были щедры, но всегда требовали вознести жертву своей доброте.
Он упал в ноги рыжей девушки, обнял ее колени и сказал:
- Прости меня. Давай все будет, как прежде.
- Нет, - покачала головой она, - встань пожалуйста.
Лев встал и послушно отошел к окну, на безопасное расстояние.
- Что происходит? - спросил он.
- Дело не в тебе, - вздохнула она, - дело во мне.
- И что... что же с тобой не так?
- Если ты еще не заметил, я люблю другого человека, - прямолинейно заявила она и вдруг ушла собирать свои немногочисленные вещи.
Лев пошел за ней, опустился на кровать.
- Прошу тебя, - взмолился он.
- Нет, - она была неумолима.
На мгновение ее взгляд упал на рукописи отца, лежавшие на столе, она взяла их, повертела в маленьких пальцах и вернула на место с задумчивым и потерянным выражением лица.
- Прощай, - бросила она.
И Лев остался один.
***
Находиться в одиночестве в этой квартире было невыносимо и он пошел к отцу. Дверь ему открыла соседка и сразу же предупредила, что необходимо подождать, ибо хозяин занят. Но Лев настоял на своем.
Диван был разобран. На простынях мраморно белела кожа, оттенявшая золото рыжих волос. Немая сцена длилась недолго.
Лев снова сидел на подоконнике в подъезде. Мимо него спешно пробежала девушка, по-видимому, не заметив его присутствия.
Через некоторое время спустился отец. Он облокотился спиной о стену, взъерошил волосы и закурил.
Казалось, он прекрасно понял, что произошло. Или она успела все рассказать.
- Но самое ужасное, - вздохнул отец, - что я ее не люблю.
- А я ее люблю, - как обиженный ребенок, выпалил Лев. Отец сделал шаг к нему, словно желая обнять, но по взгляду сына понял, что лучше соблюдать дистанцию.
- Я люблю твою мать, - продолжал отец, - до сих пор.
- А она никогда не любила тебя, - бросил Лев и, быстро спрыгнув с подоконника, пошел прочь.
Он вымок под ливнем, не зная, куда идет. Все дворы, дома и проспекты слились в его сознании в один цветастый калейдоскоп, как сливаются воедино прошлое, настоящее и будущее, сходясь в единой точке бытия.
***
Отец надеялся, что вернулся Лев.
Он волновался о сыне особенно сильно, поскольку теперь ему необходимо было испытать силу этого чувства за все двадцать пять долгих лет, когда он не имел такой возможности.
Он спешно вышел в темную прихожую. Но на пороге были не Лев и даже не рыжеволосая девушка.
Мужчина попятился, ошарашенный явлением призрака, посетившего его тоскливый дом.
Перед ним стояла она.
Время словно совсем не тронуло ее, только красота стала более статной и благородной. Пальцы все также украшали многочисленные кольца, роскошные волосы, выбившиеся из-под осенней шляпы, вымокли под дождем.
Глаза ее горели все тем же огнем, что и двадцать пять лет назад.
Круг замкнулся. Непостижимым было возвращение ее на этот порог и в тоже время таким простым и естесственным, словно это могло произойти вчера или позавчера, просто он немного запутался в датах, а главное в годах.
- Ну... здравствуй, - тихо сказала она первые слова за двадцать пять лет.