Стена медленно откатилась с гудением и железным перестуком, и в холодный синий сумрак квадратной площадки вошла колонна голых людей.
Тупорылые бестии, с характерным для них выражением злобы и жестокости, стояли неподвижно вдоль высоких мрачных стен. Люди, страшась бестий, сбились в плотную толпу и старались держаться от них подальше, особенно крайние всё пытались безуспешно протиснуться внутрь.
В выси чёрной бездны горел большой синий диск, с красным широким глазом на середине, который, видно, наблюдал сверху, что творится внизу. И человек, взглянувший на диск, тут же отворачивался от него, потому что не в силах был выдержать тяжёлого, пронзительного взгляда красного глаза, вселяющего в душу ужасающий, мучительный страх.
В одной из мрачных стен был проход на балкон, а за балконом всё тот же синел сумрак, и оттуда иногда доносились, нарушая зловещее безмолвие, душераздирающий визг и истошный вой с плачем.
Из толпы с оглядкой вышел и встал напротив бестии узкоплечий посинелый человек, в пупырышках и с длинной, как у гуся, шеей. У него большой, круглый и тяжёлый живот уродливо свисал до хилых ляжек. Зябко ёжась, прижимая скрещенные руки к впалой груди, он стоял, как цапля, на одной ноге, постукивая об неё поднятой, и дрожал. Заикающимся голосом узкоплечий боязливо пожаловался:
-Х-холод тут у-у вас, с-собачий. Ни-никак не м-могу привыкнуть.
Бестия резко повернула в его сторону рыло. Он её поприветствовал кивком и чуть громче повторил:
-Х-холод, г-говорю, собачий, согреться н-не могу.
Ухмыляясь, бестия как будто понимающе закивала.
-Отчего-то у меня живот вздулся и что-то булькает в нём, - сказал он посмелее и с озабоченностью в голосе, - а такого раньше у меня не было. Отчего это? - И, показывая, качнул свой круглый, забулькавший живот.
Бестия, всё кивая, взяла прислонённую к стене дубину, подошла к узкоплечему и дубину обрушила ему на голову. Он упал. Бестия сунула дубину меж ног себе, наклонилась, поддела когтями уголки его рта и без усилия, будто бумажку, разорвала рот до ушей.
Затем схватила за туловище, подняла легко над собой и швырнула узкоплечего в толпу. Толпа раздалась, и тело шлёпнулось навзничь на пустой каменный пол. Тяжёлый живот, булькая, покачивался меж ляжек, как мяч в лунке. Из разорванного рта и проломленного черепа медленными ручейками шла густая тёмная кровь. Узкоплечий замычал, зашевелился и стал мотать головой из стороны в сторону.
В стене открылась дверь, из неё появилась бурая косорылая бестия с жестяным рупором в руке. Она подошла к бестии, покалечившего человека, и сипло пролаяла в рупор:
-Рядовая мразота, как ты посмела рвать пасть? Разве не знаешь, что это прерогатива исключительно для высоких чинов?
Косорылая огрела рядовую мразоту по башке загрохотавшим рупором, после чего резким ударом лапой по морде, сбила с ног её и пнула несколько раз, упавшую на пол, по рылу. Глаз у той выпал и повис на синих жилах. Схватив свой выпавший глаз, мразота затолкала его обратно в глазницу, вскочила на ноги и встала смирно.
Из двери вышагнули двое, с женоподобными голубыми ледяными лицами и голубыми стеклянными глазами идиотов, похожие друг на друга как две капли воды. Были они в чёрных халатах и чёрных цилиндрических колпаках, в левой руке, обтянутой чёрной перчаткой, держали чёрный позвякивающий саквояж. На натянутых щеках у них и в белом круге на колпаке, над лбом, чернели наискось две ломанные линии - молнии. И на спине, в красном квадрате, чернело мрачно слово: скорпомощь. Они остановились, вскинули правую руку в чёрной перчатке и провизжали девичьими голосами:
-Слава Сатане!
Все бестии вытянулись и одновременно проревели в ответ:
-Слава Сатане!
Косорылая заскочила на тумбу, приставленную к стене, рупор приложила к пасти и произнесла:
-Внимание! Организовать свободный доступ специалистов к пациенту.
Толпа расступилась, образовав проход.
Позвякивая саквояжами, специалисты подошли к пациенту, переглянулись между собой и звонко рассмеялись. Опустив саквояжи на пол, склонились над ним и спросили:
-Мужчина, кто вас так?
Он вздрогнул и в ответ жалобно проскулил, как подбитая собачонка.
Они томно вздохнули и произнесли "ах, ах". Присев на корточках, улыбаясь в предвкушении большого кайфа, открыли саквояжи. Один специалист достал кривую иглу с вдёрнутой тонкой проволокой, при виде которой его голубые стеклянные глаза затуманились. Другой достал блестящий стальной молоток и поинтересовался:
-Мужчина, наркоз переносите?
Узкоплечий кивнул.
-Молодцом! - похвалили специалисты. - Не беспокойтесь, мужчина, мы вас быстро поставим на ноги. В наших жилах течёт голубая кровь. Пожалуйста, выдохните и не дышите.
Он выдохнул.
-Даю глубокий наркоз, - радостно пропел специалист с молотком и, выразительно крякнув, стукнул им пациента по лбу. Хрястнувший лоб вогнулся. Сквозь синюю кожицу проступила тёмная кровь.
Узкоплечий захрипел, сплясал в конвульсиях жуткий танец. И затих.
Специалист с молотком, улыбаясь, констатировал:
-Полный анабиоз. Можете, коллега, приступать.
-Хорошо, кол-л-ега, спасибо! Приступим, - радостно пропел специалист с иглой и стал со знанием дела, неторопливо зашивать порванный рот, от уха до уха, наглухо.
После того как зашили рот и залепили скотчем проломленные череп и лоб, специалисты достали фляжку из саквояжа. Сделали из неё по глотку.
Они размяли затёкшие ноги, пройдясь туда-сюда, и уставились на пациента, не подавшего признаков жизни. Переглянулись между собой. Тот, что молотком давал "наркоз", склонился над ним, ощупал тело, выпрямился и сказал:
-Готов. Почти издох. Будем реанимировать.
-Согласен, кол-л-ега. Когда?
-Пожалуй, начнём сейчас.
-Отлично, кол-л-ега!
-Уберите, коллега, пожалуйста, у пациента живот и раздвиньте ему ноги.
Тот выполнил - перекатил через бедро тяжёлый живот вбок и раздвинул ноги. И врезался с размаха молоток меж ног. Узкоплечий дёрнулся и воскрес. Вытаращенные его глаза блестели смертельным ужасом. Он судорожно схватился руками за промежность и издал утробное надсадное мычание сквозь зашитый рот.
Специалисты, улыбаясь сладко, сложили инструмент в саквояжи и пошли с гордо поднятой головой. Толпа молча расступалась перед ними.
Внезапно всё пространство над площадкой и за балконом окрасилось на мгновение багровым отсветом, а затем раздался короткий и неимоверной силы чудовищный рёв. Толпа вздрогнула в ужасе и сжалась. Бестии приоткрытыми пастями выказывали восторг.
Косорылая, надзирающая с тумбы, объявила:
-Всем высшим и удачливым злодеям встать у левой стены. - Повела рылом налево и нудным тоном продолжила: - Напомню коротко, что к высшим и удачливым относятся все те, кто занимал руководящие должности в структурах - властных, коммерческих, криминальных и так далее, включая также сюда главарей мелких банд убийц. А всякий низший сброд и шваль злодейская, - бестия ткнула рылом в правую сторону, - встать у правой стены.
Толпа на некоторое время застыла, и вся, до единого человека, переместилась к левой стене.
Косорылая, с видом задумчивым, рупором почесала себе затылок, покачала башкой и желчно проворчала:
-То ж, как всегда: что месяц, что сто лет назад. Все почему-то себя считают высшими и удачливыми. - И скомандовала: - Приступить сортировать.
Бестии без разбору хватали из толпы первых попавшихся и, взглянув на правую ладонь схваченного человека, на которой горела печать - красный зверь с числом 666, испещрённый мелкими, едва видимыми знаками, то по знакам сразу определяли: кто - "высший и удачливый злодей", а кто - "низший сброд и шваль злодейская" (в этих знаках определялась вся жизнь человеческая). Но если какой человек был без правой руки, то печать горела у него на левой, а у безруких печать с красным зверем горела на лбу.
Один человек, когда его определили в "низший сброд и шваль ", стал возмущаться и убеждать бестий, что он никакого отношения к сброду и швали не имеет, а знаки на руке нагло врут. Подошла косорылая, тогда он стал взывать к ней:
-Послушай, генерал! Я заслуживаю особого положения! Я жил в особняках покруче всяких дворцов! У меня заслуги перед Геенной огромные: я ради сумасшедших денег, которые у меня стояли в подвале штабелями - людей предостаточно загубил!
Вдруг разлетелся над толпой громкий голос:
-Чего трястись! Перевернём этот зверинец! Кто со мной?
На горбоносого человека, крепко сложенного, зашипели стоявшие с ним рядом:
-Придурок, заткнись.
-Из-за тебя порвут нас.
-Вали отсюда, козёл.
Горбоносый им бешено ответил:
-Чёрт с вами, шавки.
Он попёр напролом, расталкивая, пиная ожесточённо тех, кто стоял на пути. Ему отвечали ударами кулаков с боков, в спину, пинали его и крыли матами.
Из толпы горбоносый вылетел с яростным криком:
-Животные - прочь! - В сильном прыжке пронёсся между зазевавшимися бестиями и быстро на балкон, там высунулся за парапет: до низа было приблизительно метров десять-двенадцать. Он оглянулся: сзади не спеша подходили косорылая, держа рупор на плече, и две рядовые мразоты.
-Куда ты денешься, - проговорила косорылая. - Я с тобой, гнида, лично разберусь.
-Ты, чушка корявая, лучше на себя посмотри, - огрызнулся горбоносый, перелезая парапет.
И прыгнул.
Ударившись сильно ногами о каменную твердь, свалился носом вперёд, растянулся во весь свой рост. Тут же поднялся, стоная, на колени. Кровоточили ссадины на лице. Преодолев ползком несколько метров, встал с трудом на ноги, обернулся назад: балкон выдавался из мощной тёмной стены, верх которой сливался с черной высью.
Бестии, перегнувшись через парапет, грозили лапами. Он, прихрамывая и покачиваясь как пьяный, направился от стены по пустой площади в глубь её.
-Взять его, - приказала криворылая.
Услышав её, горбоносый прибавил шагу.
Бестии с места перескочили парапет и упали внизу на твердь ногами, по-кошачьи мягко, и устремились к нему.
На пути у горбоносого вырос красноглазый, рогатый чёрт - замшелый, сивый, мерзкий, с пятнами желтовато-зелёного лишайника на обвислых щеках и вокруг пасти (видимо, от прожитых бесконечных лет), а его мокрый короткий нос, резко вздёрнутый и ноздрями вперёд, напоминал свиной пятак. Чёрт ростом вместе с рогами, то есть одним небольшим рогом был горбоносому до подбородка. Другой рог, обломанный, торчал едва. Чёрт взглянул на подбежавших рядовых мразот, и те, приниженно хихикая, кланяясь и пятясь, поспешно удалились.
Чёрт и человек молча таращились друг на друга. Черт шмыгал мокрым носом и вытирал его снизу вверх волосатой ладонью.
-Чертей мне только не хватало, - проговорил, оторопев, горбоносый.
Казалось, после своей физической смерти на Земле он должен бы уже привыкнуть ко всем сумасшедшим событиям, которые происходили с ним и которые он достойно воспринимал, но встреча с чёртом - это уж, даже с его железной выдержкой - чересчур. Невольно вырвалось:
-Не может быть! Что за бред! - И затем спросил так, на всякий случай: - Ты кто?
-А ты не видишь? - забрюзжал черт. - Я сюрприз тебе, сладкий леденец на палочке. На - полижи, - выставил он, нагнувшись и задрав хвост, облезлую задницу, в струпьях и в жирных царапинах.
Горбоносый в той, земной, жизни был главарём крупной банды наёмных убийца, киллеров. "Кровавым боссом" называли его. И страшно гордился в душе тем, что он такой непреклонный, железный. Сам он владел в совершенстве многими орудиями убийства и мог вышибить дух фактически из любого. Случалось, перед ним жертвы - когда убивал ножом - в ужасе тряслись, обделывались под себя, молили о пощаде... Он презирал их, ненавидел не умеющих достойно умереть. Но особо упрямых, упорных он ненавидел ещё больше. Бывало он приказывал такого, упорного, бетонировать в бочке живьём, чтобы умирал мучительной смертью.
А теперь, - как оно оборачивается! - ему, потомку старинного гордого рода, эта рогатая, сопливая скотина подставляла задницу лизать.
-Исчезни, животное, - прорычал горбоносый и резко выкинул ногу вперёд, в направлении гадкой задницы, но чёрт, несмотря на свой дряхлый вид, с немыслимой ловкостью увернулся, и нога ушла в пустоту
-Смазал, косоглазый, один - нуль, - с ухмылкой констатировал чёрт, состроив и без того мерзкую рожу. Длиннющим зелёным языком он стал дразниться и вертеть задницей.
Горбоносый повторил пенок. И опять мимо.
-Два - нуль, косоглазый, - выпалил чёрт, всплеснув руками, и укорил: - Что же ты так погано мажешь! - Чёрт, в мгновение, метнувшись человеку за спину, врезал такого пинка по заднице, что тот подскочил, а сам чёрт, крикнув: "Три - нуль", вернулся на прежнее место и снова дразнится.
Горбоносый, тяжело дыша, выставил руки с растопыренными пальцами и готов был напасть и свернуть проклятому чёрту шею.
-Косоглазый, четыре - нуль, - издевался чёрт, и сероводородное бесцветное облако газа, устрашающе треща, шипя, вышло у него из задницы и накрыло человека с головой.
Он остолбенел. Чувствуя себя в ядовитом облаке, точно в выгребной яме, только мог что глазами дико вращать.
Чёрт подошёл к облаку, взял у человека правую руку, повернул её к себе ладонью, на которой пылал огнём красный зверь с числом 666, испещрённый мелкими знаками. Читая на звере знаки, забормотал:
-Из небогатого, но гордого рода... Детство... юность... обиды свои не прощал, мстил. Дальше. Вот. Главарь большой, жестокой банды убийц. Отрадно мне, прекрасно, что ты убил людей так много и вознесён в нашей картотеке в разряд "успешного злодея".
Чёрт выдернул горбоносого из облака, тот, пробежав по инерции вперёд, схватился за грудь и стал жадно и шумно дышать как человек, которого долго удерживали без воздуха.
-Так и быть, подходишь ты мне, - объявил чёрт тоном, будто делал великую милость, - теперь ты мой. Гордись, мой юный друг, что будешь служить не кому-то, а лично мне, древнему чёрту! - Он в сторону кому-то погрозил кулаком: - Я их всех обставлю! - Чёрт запрыгнул крякнувшему человеку на спину и вцепился в уши. - Ну, пошёл!
Подгоняя, впился ему в плотные бока шпорами - пикообразными роговыми наростами на пятках. Горбоносый простонал от острой боли и, извиваясь, хватая чёрта, пытался сбросить. Не получилось. Тогда повалился спиною на твердь, но проворный чёрт успел спрыгнуть и стегнул по нему, лежащему, хвостом. И рассёк грудь и плечо глубоко, до костей.
-Говнюк, кому смеешь противиться! Я у вас на Земле, в мезозое, динозавров летучих оседлывал. А тебя обломать... - Чёрт хрюкнул. - Вставай, сказал. - Пнул по лицу.
Горбоносый проорал:
-Всё, поганая мразь, тебе конец!
И затих, кривясь от боли. Глаза кровоточили. Раны на теле, словно от раскалённого железа, жгли нестерпимо и дымились. С лютою тоской тигра-людоеда, попавшего в смертельную ловушку, посмотрел он на чёрта.
Неожиданно горбоносый вскочил на ноги и побежал со всей мочи.
Но где же от чёрта так просто удрать: с места длинный прыжок - и уже сидит, гад, на спине верхом и хохочет глумливо. Втиснул свой жёсткий хвост ему меж бледных губ и белых зубов, натянул хвост, как удила, врезаясь до пронизывающей боли в рот. И пена уж на губах запузырилась красная.
Всхрапывая, горбоносый в бешенстве вцепился руками в хвост, напрягся изо всех сил, но не смог его вырвать. Зарычал тогда, вонзился в него зубами, - а прокусить хвост чёрта или отгрызть, только зубы ломать, всё равно что об стальной трос.
-Ну, пошёл, псина нерадивая! - гаркнул чёрт, понукая, и вогнал во всю глубину шпоры в бока.
Взвился горбоносый, захрапел и, хватаясь руками то за хвост, то за лицо окровавленное, пустился галопом.