Порыжевшее солнце медленно сползало за хребет, и, окрашенные пурпурными лучами, горные пики напоминали оскалившуюся пасть исполинского зверя; луна стала похожа на око гигантского хищника, пристально высматривающего с темнеющего неба свою забившуюся, дрожащую жертву.
Мы, я и Старик, сидели на краю обрыва, свесив ноги в бездну, и любовались расстилавшимся внизу ковром джунглей, которые, укрываясь одеялом тумана, постепенно погружались в сон.
Вернее, это он любовался, я же в основном был занят мыслями о том, как бы не упасть с этой головокружительной высоты.
- Что, страшно? - спросил Старик, очевидно почувствовав моё беспокойство.
- Есть маленько, - ответил я, поёжившись.
- То-то, а представь, каково было тем, кто всё это строил, - тут по его всегда сияющему лицу вдруг пробежала тень. - Сколько их тогда погибло - не счесть...
Я всё же решил не испытывать судьбу и отполз подальше от обрыва, а он так и остался сидеть на краю ступени каменной пирамиды, как ни в чём не бывало болтая ногами над пропастью. Сложенная из крупных гранитных блоков, пятиступенчатая пирамида стояла на самом краю утёса и, видимо, в те годы, когда время ещё не успело разрушить постройку наверху, достигала в высоту не менее десяти метров. Блоки были пригнаны друг к другу так плотно, что зазор между ними был едва ли много больше толщины ватманского листа. Правда, поросшим здесь разлапистым елям дела до этого не было: с каждым годом их корни всё сильнее раздвигали тяжёлые камни, обезображивая лик творения человеческих рук.
Было тихо; наверно, затаив дыхание, я мог услышать, как хлопала крыльями пролетавшая рядом альпийская бабочка. Мне вдруг показалось, что эта почти осязаемая тишина вдруг ощетинилась тысячами глаз, внимательно наблюдающими за мной из сгущавшихся сумерек.
--
Старик! - сказал, почти закричал я, чтобы только лишь отогнать сковывающий меня непонятный страх. - Старик, скажи, - продолжал я уже тише, - кто построил все эти пирамиды? И тропа, которой мы шли сюда - ведь она скорее похожа на дорогу, вырубленную в скалах. Я сначала думал, что это крепость - но ведь здесь нет ни источника, ни чего-либо, хоть отдалённо напоминающего стены или башни. Так скажи мне, не знаешь ли ты, кто всё это построил и, главное, зачем?
--
Это была столица принца-ягуара.
--
Какого ещё принца-ягуара? - спросил я озадаченно.
--
О-о, малец, да ты не слышал о принце-ягуаре! Странно, что в ваших краях эту сказку не рассказывают, у нас-то её каждый карапуз на зубок знает, - улыбчиво отвечал мне Старик, поднявшись на край обрыва.
--
Расскажи, пожалуйста, страх как интересно!
--
Пойдём-ка лучше к костру, а то он, чего доброго, потухнет, - сказал он мне вместо ответа.
Мы вернулись на полянку, где стояла наша палатка, и он подбросил в угасающее пламя несколько душистых еловых ветвей. К запаху дыма ещё более примешался пьянящий аромат смолистой хвои, бойкие огненные язычки начали хищно облизывать закоптевший котелок. На свет костра слетались мотыльки и тут же гибли, обожжённые его дыханием.
--
Сказку-то ещё хочешь послушать? - спросил меня Старик.
--
А то как же? - сказал я в ответ.
--
Ну, тогда слушай... - начал он. Вплетаясь в рыжие локоны пламени, в душистые еловые лапы, растекаясь по ступеням седых пирамид, голос Старика стал заполнять собою всё сгущавшуюся тьму. - Давно это было...
Давно это было, так давно, что уж и наши деды не знали когда. Жил в предгорных долинах славный народ. Храбрые воины этого народа не знали поражений в битвах, их прекрасные женщины были заботливыми жёнами и матерями; их поэты слагали величественные песни, их жрецы понимали язык птиц. Их огромному, прекрасному городу не было равных во всём мире.
Мудрый владыка правил тем славным народом. Все племена - и те, что жили в лесах, и те, что в горах, и даже те, что за горами - все подчинил великий вождь своему народу.
Но не вечен день, не вечна и жизнь правителя. И вот мудрый владыка отошёл в страну теней, оставив государство своему юному сыну.
Как и отец, молодой принц был горд и заносчив. В отличие от отца, его совсем не интересовали государственные дела. Шумные пиры были ему столь же чужды. Дни и ночи проводил принц в дворцовой библиотеке, читая и перечитывая древние тексты, всё время бормотал про себя какие-то непонятные слова.
Принц никогда не жаловал совет старейшин. Поначалу он просто спал там на своём троне, а потом и вовсе перестал появляться.
Но вот однажды принц неожиданно сам собрал совет и взял слово:
- Старейшины! - начал он, встав посреди зала. - Я сообщу вам важную весть. Сегодня, читая пожелтевший свиток, я заснул в библиотеке и видел вещий сон. Я видел себя стоящим на вершине горы, той, что похожа на прилегшую альпака. Кругом выли ветры, и лишь белые перья снежинок чуть освещали сгустившийся мрак. Вдруг из темноты показались два зелёных огонька, и через мгновение предо мною предстал огромный ягуар. Он стоял на задних лапах, возвышаясь надо мной, и был одет в человеческую одежду, одежду вождя. Приглядевшись, я заметил, что руки и ноги у него тоже были человечьи, только покрытые пятнистой шерстью и с острыми когтями. Я застыл, не в силах шелохнуться, понимая, что мне явился великий дух. Тем временем он зарычал, и в этом рыке я стал разбирать слова. "Вождь, - молвил он мне, - приходи сюда, на гору, мне много чего надо тебе сказать". Затем видение исчезло. Проснувшись, я велел тут же собрать этот совет.
- Твое видение похоже на истинное, мой повелитель, - сказал принцу старый жрец, - но как ты собираешься добраться туда?
- Мой повелитель, - вторил жрецу военачальник, - опасно пренебрегать желанием великого духа. Но путь к тому месту может быть не менее опасен. Леса полны диких зверей, стены гор практически неприступны. Верной дороги к вершине нет!
- Ты мыслишь в правильном направлении, советник, - сказал молодой принц. - Верного пути, и впрямь, не существует, но я и не собирался приходить к великому духу как простой скиталец, пусть даже в сопровождении воинов и слуг. Вы должны построить дорогу от моего дворца до самой вершины горы, чтобы я мог прийти к духу как настоящий правитель. Начинайте немедленно!
Старейшины не могли, не имели права спорить с принцем. В тот же день указ о строительстве дороги читали в городе и близлежащих деревнях; гонцы побежали к правителям подвластных городов и покорённых племён. Ещё не зашло солнце, а в джунглях уже падали срубленные деревья, и первые камни ложились у начала нового пути.
Из соседних деревень, из подвластных городов и покорённых племён потянулись к городу вереницы рабочих. Прорубаясь сквозь девственный лес, извиваясь между холмами, потянулся к далёкой горе каменный тракт. Сотни, тысячи людей работали, не покладая рук: рубили деревья, таскали землю, тесали камни. Людей косили болезни, хищные звери и ядовитые змеи нападали на них в джунглях, но работы не прекращались ни на день. И всё же не одна весна сменилась осенью, прежде чем дорога едва лишь достигла подножия скал...
Принц стоял на том месте, где путь упирался в гранитную плоть горы. По обе стороны дороги, сидя на корточках спиной к принцу, в благоговейном трепете застыли сотни уставших людей. Похожий на обломанный клык, пропоровший голубое полотно небес, зазубренный пик возвышался над замершей процессией.
Принц стоял, нахмурившись: он был крайне недоволен.
- Сколько их здесь? - мрачно буркнул он своему советнику.
- Все, кого мы смогли снять с работ, мой повелитель, - ответил тот принцу.
- Слишком медленно, - холодно сказал принц. - Пригоните вчетверо больше!
- Но мой повелитель, - ответил ему советник, - в таком случае придётся сгонять людей со сбора урожая, кормить строителей будет нечем.
- Как ты смеешь возражать мне?! Действуй! А урожай - пусть наши данники поднапрягутся! Иначе вы и до конца времён не закончите! - бросил принц в ответ и отправился в свой шатёр.
Маис гнил на корню, дети в крестьянских домах устали плакать от голода. Вместо того чтобы собирать урожай и засевать новый, голодные крестьяне вытёсывали в теле горы ступени крутой каменной лестницы, в которую превратилась теперь дорога.
Стоило лишь оступиться, и, разрывая пронзительным криком прозрачный горный воздух, человек стремительно падал вниз, на острые зубья камней. Одним лишь таким, сорвавшимся, не было числа.
Поля, некогда тучные и влажные, превращались в сухие пустыри, джунгли разрастались на месте развалившихся хижин. А лестница тем временем упорно приближалась к вершине горы. А измученные люди, строившие лестницу, гибли один за другим: от холода, от голода, от усталости.
Не год, не два терпели подвластные народы невыносимый гнёт голода, рабства, унижения. Люди боялись - помнили силу оружия покорившего их народа, помнили железную руку прежнего, мудрого правителя. Но терпению однажды приходит конец. И вот взбунтовался город на границе, лесное племя отказалось платить дань, рыбаки из-за гор не стали посылать своих сыновей на строительство дороги. И эти, и другие восстания топил воевода принца в реках крови. Но, стоило подавить один мятеж, как в разных концах империи вспыхивали два. В борьбе с этой гидрой великий народ был обречён на поражение: цветущая империя постепенно превращалась в большой костёр.
А принц - принц лишь всё время повторял, что Ягуар даст ему и его народу такое могущество, какого нет ни у кого, и тогда они спокойно разделаются с непокорными. Да что там: весь мир встанет перед ними на колени. Надо лишь не лениться - надо лишь дойти до вершины.
На поросшем лесом уступе горы - том, что люди называли "спиной альпака" - принц приказал построить новую столицу. А в это время старую столицу осаждало войско двух городов и пяти племён, и воевода победоносной армии вовсе не был уверен, что стены города выдержат штурм.
- Может, попробовать откупиться? - неуверенно предложил воеводе постаревший жрец.
- Попробовать можно, - ответил воевода, глубоко вздохнув. - Но что на это скажет принц?
- Боюсь, он даже не спросит, - скорбно сказал ему жрец. - Наш владыка далеко, даже тогда, когда он рядом. Недавно ему вновь явился во сне Ягуар.
- Высылайте парламентёров! - крикнул воевода своим офицерам и тихо добавил. - Другого пути у нас нет.
Сокровищница города стала стремительно пустеть. Золотые украшения из дворцов и храмов теперь перекочёвывали в покои тех, кто когда-то трепетал под его игом. Бывшие вассалы теперь диктовали свои условия: накопленное за год раздавалось за день, собранная дань постепенно возвращалась былым владельцам. В обмен приобретался мир, покупались рабы, которых неотступно требовал принц для строительства дороги, храмов, дворца.
Веками собираемая по кусочкам империя разваливалась прямо на глазах. Выйдя из-под владычества великого города, другие народы сразу начинали войны между собой. Богатые, плодородные земли постепенно превращались в голую пустыню.
И только лестница день за днём, ступень за ступенью взвивалась по отрогам скал; упорно вгрызаясь в серый гранит, прорубалась всё выше к небесам.
Цель была уже близка, когда казна, наконец, опустела. И тогда принц приказал согнать на строительство всех без разбору.
Захирела, опустела столица, некогда поражавшая своим богатством и многолюдьем. Мужчины, женщины, дети. ...Горшечники и ювелиры, купцы и поэты, воины и жрецы - все они, оставив привычное ремесло, дробили, тесали, кололи и гибли, гибли, гибли. Никто уже не думал о погребальных обрядах - тела умерших просто сбрасывали вослед тем, кто не удержался на скользком склоне.
Особенно трудным был конец пути - простые смертные не имели права даже взглянуть на духа, поэтому ступени приходилось вытёсывать, стоя спиной.
Наконец лестница достигла вершины горы.
Стояло раннее зимнее утро, когда кортеж, возглавляемый наряженным в парадные одежды принцем, начал своё шествие из новой столицы к месту обитания духа. Жрецы трясли погремушками и заунывно пели гимны в честь Ягуара.
Народ в городе на уступе сбивался в кучки - их, тех, кто дожил до этого дня, было совсем немного. А снизу, вперившись взглядом пустых глазниц в ясное утреннее небо, за торжеством наблюдало великое множество мертвецов, и их было в десятки, в сотни раз больше, чем живых.
Зима покрыла снегом вершину горы. Словно снег, седина посеребрила голову принца. Морщины содрали с его лица обаяние юности, оставив лишь властность и уверенность в своей исключительности.
Принц неторопливо шагал по припорошенным снегом ступеням.
Шаг. Ещё шаг. Заветная цель была уже близко.
И вот, наконец, он её достиг.
Там, на вершине горы лежали обломки скал ("Странно, - подумал принц, - в видениях они были совсем не такими"). Там, на вершине горы завывал ветер. Там, на вершине горы стоял принц со своей свитой. И больше там не было никого.
- Сейчас день, - дрожью в голосе выдавил из себя принц, не замечая даже, что он, владыка, оправдывается перед своими подданными. - Ягуар приходил в темноте, - с трудом продолжал он, - и нам следует дождаться ночи. А вы, - отрывисто сказал он своим подданным, - спуститесь, вы недостойны...
Они стояли целый день. Ветер, потеряв всякий стыд, нахально трепал роскошные одеяния, но никто не смел шелохнуться.
Неторопливо осмотрев свои небесные владения, солнечный диск закатился за горизонт.
Наступила ночь.
Тьма окутала горы, спеленала собой глазницы немых свидетелей происходящего. Бриллиантовой россыпью загорелись звёзды в вышине. Всё это время никто не смел двинуться с места.
Восток стал окрашиваться серым.
И тут с горы донёсся ужасающий крик. Крик человека - не духа.
- Где! где ты?!!! - орал принц, в исступлении носясь по плато. - Куда ты спрятался?! Почему, почему ты оставил меня!!! Ты же обещал! Ты обещал!!!
Долго ещё бесился принц. Говорят, что даже в городе было слышно, как скрежетали его зубы и как его скрюченные пальцы скребли голые камни...
Потом принц затих. В морозном воздухе повисло гнетущее молчание. Прошло немало времени, прежде чем в неясном предутреннем свете люди вновь увидели своего правителя - сгорбленный, грязный, изодранный человек медленно, шажок за шажком, сползал вниз по ступеням.
Старый жрец отделился от толпы промёрзших придворных и решительно направился навстречу принцу. Поравнявшись с ним, он жёстко спросил:
- Владыка, что сказал тебе великий дух?
- Я... он... - нерешительно замямлил принц.
- Что тебе сказал дух?- это вопрос звучал уже риторически. - Что, что он тебе сказал! - голос жреца сорвался на крик.
И тут потухший взор принца вновь полыхнул яростным огнём. Враз обретя былое достоинство, принц вдруг распрямился и ответил всё ещё подрагивающим голосом:
- Невежа! Зачем мне что-то говорить самому себе? Ведь теперь дух-Ягуар - это я сам!
На мгновение жрец онемел. Но затем он собрался с мыслями промолвил:
- Если ты дух, у тебя должна быть звезда - твоё небесное воплощение. Покажи мне свою звезду!
Принц вновь ненадолго застыл в нерешительности. Затем, поискав глазами в бледнеющем небе, ткнул он пальцем в яркую синюю точку над головой.
- Вот она!
- Нет! - с нарастающей уверенностью в голосе ответил старый жрец. - Это звезда Пламенного Колибри, бога зелёных камней.
- Вот эта! - повторил попытку принц.
- Нет! - злорадно вторил жрец. - Это звезда Той Чьи Волосы Как Маис, богини весны. А та, на которую ты хочешь показать сейчас, принадлежит её сестре-близнецу, Разноглазой Сове - богине осени...
- Старый глупец! Годы затуманили твои глаза! - яростно закричал принц и изо всех сил толкнул жреца. Тот не успел даже охнуть, прежде чем его затылок ударился о край гранитной ступени. С негромким шорохом тело жреца прокатилось по лестнице и застыло. Кровавое пятно обожгло смёрзшиеся камни.
- Есть ещё сомневающиеся? - грозно спросил принц.
Сомневающихся не было. Подданные покорно склонились перед владыкой.
Закутавшись в несколько плащей, принц, похожий на нахохлившуюся птицу, стоял в своём дворце перед едва тлеющим очагом. Прошёл уже год с тех пор, как он объявил себя Ягуаром, а дела тем временем складывались совсем не лучшим образом. Первый же "победоносный" поход "непобедимой армии" принца-ягуара, на деле превратившейся в обычную шайку, окончился полным провалом - едва ли пятая часть воинов вернулась в поднебесный город, воевода погиб в бою.
Чтобы хоть как-то прокормиться, жители новой столицы стали грабить в предгорных деревнях то, что не успели отобрать другие. Но вскоре крестьяне стали давать отпор, и с едой стало совсем туго.
В общем, о покорении мира говорить пока не приходилось.
В последнее время принц всё чаще вспоминал слова старого жреца. Как в молодости, он стал много часов просиживать за древними свитками, пытаясь отыскать свою звезду. Но тщетно - всё небо уже было занято.
- Мой владыка, мы привели его, - голос охранника прервал мысли принца.
- Пусть войдёт.
В комнату, смиренно потупив взор, вошёл молодой человек - преемник старого жреца.
- Скажи мне, - молвил принц. - Что должен я сделать, чтобы получить звезду на небе?
- Мой владыка, - робко ответил молодой жрец, - всё небо принадлежит и покоряется тебе!
- Твой предшественник был храбр, - вкрадчиво сказал принц. - Он не побоялся сказать правду и погиб за неё. Но ты, неужели трусостью и ложью ты собираешься купить себе жизнь? Скажи что-нибудь дельное, и твоя смерть будет быстрой!
- Владыка, - захлёбываясь, залепетал молодой жрец, - когда боги сотворили землю, они увидели, что небо осталось пустым. Тогда они возвели гигантскую пирамиду, прыгнули с неё в бездну и взошли на небо звёздами. У тебя, о владыка, уже есть самая высокая пирамида в мире - эта гора. Может быть...
Иди... - отрезал принц, отвернувшись. Молодой жрец стал нерешительно пятиться к выходу. - Хотя нет, постой! - вдруг добавил принц. - Прежде чем умереть, ты подготовишь мне церемонию восхождения на небо!
В ту ночь казалось, будто на гору вползает огненный змей: по лестнице на вершину поднималось факельное шествие. Люди шагали в полном молчании; впереди, сопровождаемый новыми жрецом и воеводой, как всегда вышагивал принц.
Шествие добралось до вершины. Придворные прошли вперёд и выстроились по трём сторонам заранее вымощенной прямоугольной площадки. У четвёртой стороны был выстроен невысокий двухступенчатый постамент - подобие пирамиды - обрывавшийся прямо в пропасть.
Принц неторопливо прошагал между двумя рядами факельщиков, взобрался на возвышение. Затем развернулся к стоящим людям и сбросил с себя расшитый перьями плащ. Невольный вздох пронёсся среди людей: выкрашенное золотой пылью, тело принца как будто само светилось в темноте, и в неровном свете факелов казалось, что оно было покрыто тёмными пятнами - настоящий дух-Ягуар.
Даже ветер притих, наблюдая за этим действом
Под негромкий треск факелов принц развернулся к людям спиной. Встал на край "пирамиды". Развёл руки в стороны. Чуть присел, оттолкнулся... и беззвучно растворился в кромешной тьме.
Все, кто был на горе, стояли в полном оцепенении. Вдруг из правой шеренги вышел молодой жрец и раскачивающейся от волнения походкой направился к постаменту. Все его движения были какими-то угловатыми.
"Его же приговорили к смерти, - пронеслось в головах у людей. - Неужели ему хватит наглости прыгнуть вслед за владыкой".
Тем временем молодой жрец подошёл к обрыву и горделиво распрямился. А затем откинул голову назад и громко плюнул в темноту.
- Если он и вправду дух, - крикнул жрец ошарашенной толпе, - то пусть покарает меня, как и обещал!
Что случилось с принцем - никто не знает. Одни говорят, что он упал и разбился о скалы, другие - будто принц и впрямь поднялся в небеса. Но доподлинно известно, что на следующую ночь в небе появилась новая звезда. Но двигалась она не в то сторону, что и все звёзды, затем сорвалась и, очертив в небе огненную дугу, упала где-то в неведомой дали. Даже если принц и стал звездой, небо его не приняло...
Люди избрали себе другого правителя. Говорят, им стал молодой жрец. Они покинули горную столицу - город, стоивший стольких богатств и человеческих жизней, не был нужен теперь никому. Во главе с новым правителем люди попытались восстановить лежавший в руинах старый город, но вскоре их изгнали и оттуда и они скрылись в джунглях. Остатки некогда великого и могучего народа стали обычным лесным племенем. Затем исчезло и само племя. Поговаривают, будто всех их съели ягуары.
- ...Вот такая, дружок, история, - закончил старик свой рассказ. - Это и есть та самая гора, о которой я тебе рассказывал, и поднимались мы с тобой как раз по той дороге, которую когда-то для принца сделали. Вон оттуда, - он указал на вершину, тёмный силуэт которой возвышался над нами в ночном небе, - принц и прыгнул. А здесь, где мы сидим, как раз таки и была его поднебесная столица.
С тихим треском дотлевали угли. Ночь глядела на нас тысячами звёзд.
- Да уж, история, - сказал я, вздрогнув. - Прям аж не по себе как-то...
- Оно и правильно, что не по себе. Ты ведь как хочешь, а я этой ночью спать не буду, потому как место это - проклятое, потом, слезами и кровью пропитанное. Сам то, того и гляди, дух мертвяка какого-нибудь: вон, и кожа у тебя больно белая, и крестишься не в ту сторону. Небось, завёл меня...
- Прошу, конечно, прощения, но ведь это ты меня сюда завёл! - возразил я Старику. - Я, между прочим, обо всём этом был ни сном ни духом...
-Да неужто! - прорычал он в ответ и покосился на меня светящимся зелёным глазом...