Девчонка, казалось, совсем вжалась в угол повозки.
- Джоан, - пропищала она.
Беренис перелезла через облучок и залезла внутрь повозки, она была так обескуражена тем, что кто-то видел как они вместе с Микой расправились с Густавом, что не знала как поступить дальше.
- Как ты здесь очутилась?
Бедняга тихо завыла. Беренис пришлось пролезать по мешкам, чтоб как следует расспросить маленькую дурочку о том, что она видела. Это ж надо, не хватало еще, чтоб служанка потом разболтала об этом всему свету! Девчонка закрыла голову руками и зажалась в комок. Вот так и она когда-то пряталась от материнских кулаков.
- Да не вой ты! - Беренис старалась говорить как можно спокойнее, - что здесь делаешь и откуда едете?
Заплаканная физиономия в покосившемся чепце и растрепанными волосами смотрела на нее испуганно, но без ужаса.
- Мы с ярмарки едем, в городе была ярмарка, вот мы с мужем и поехали.
- С кем? - спросила Беренис.
- С мужем, - повторила девчонка, - с Густавом.
Беренис плюхнулась на толстый мешок. Это жена Густава!
Джоан тем временем стянула свой чепец и вытерла слезы.
За полгода замужней жизни девчонка испытала многое и быстро поняла, что на свирепое животное Беренис не похожа. Джоан выросла в обедневшей семье и родители с радостью отдали ее за Густава, едва девушке исполнилось пятнадцать лет. Брак, помимо жуткого отвращения к мужским прихотям, принес ей одни неприятности и несчастья. Муж ревновал ее бешено, орал по любому поводу, а потом начал лупить смертным боем. На ярмарку они поехали вместе только потому, что Густав боялся оставить ее дома одну ("вечно крутишься возле конюха") и подручного с собой не взял ("а ну как в повозке начнут перемигиваться, да рога потом мне наставят").
- Я ничего никому не скажу, - твердо заверила девчонка, - мне было так страшно с ним, что я едва не утопилась.
Беренис смотрела на ее худую фигурку, детское доверчивое лицо с круглыми голубыми глазами и ей ничего не оставалось, как поверить ей. Вместе они поползли по мешкам назад, прихватив с собой лопату и вилы, которые Густав всегда брал с собой для защиты от разбойников.
Джоан и Беренис побежали в чащу, выискивая Мику. Наткнулись на него они быстро. Мика успел сгрести листву и мягкий слой поросшей травы под дубом, здесь предлагалось захоронить Густава. Однако, Беренис медлила, ей в голову пришел другой план.
- Послушайте меня, - обратилась она к Джоан и Мике, - мы не сможем его спрятать и забыть все. Густава будут искать. Как Джоан объяснит, что она вернулась одна, без мужа? Где она его потеряла?
- Тащим Густава обратно, в повозку, - сказала решительно Беренис.
И быстро добавила, глядя на Джоан:
- Сейчас мы доедем до ближайшей деревни, и ты под предлогом, что плохо себя чувствуешь, останешься в любом доме. Умоляй, плачь, заклинай, только чтоб тебя оставили заночевать! Густава мы примостим на козлах, будто он сидит и правит, Мика и я будем сзади подстраховывать тушу. Сейчас темнеет, никто особенно вглядываться не будет. Как только тебя запустят, обернись в телеге и крикни, как будто сообщаешь Густаву, что ты остаешься на ночь. Да монету всунуть не забудь, дело пойдет быстрее!
Джоан сообразила, что от нее требуется, только спросила:
- А как же вы?
- Мы отъедем подальше отсюда, Густава придется оставить на дороге, пусть думают, что на него напали разбойники. Где он прячет свой кашель?
Джоан засунула руку под облучок, порылась в каких-то тряпках и достала небольшую сумку из твердой кожи. Беренис открыла ее и обнаружила кучу золотых монет.
Кошель она прикрепила к поясу и отрезала:
- Вот за это его и убили! Тело оставим на дороге, к утру найдут. Сейчас к ночи по дорогам не очень-то разъезжают.
Все трое потащили Густава к повозке, взгромоздили на сиденье, подперев тело со всех сторон мешками, корзинами и торбами. Мика кое-как примостился у него за спиной, схватил узду и лошадь тронулась.
Ближайшая деревня оказалась недалеко, Джоан выбралась из повозки, кое-как поплелась к крайнему дому, держась за живот и морщась, как будто от сильной боли. Беренис и Мика замерли, боясь дышать и прослушать содержание разговора.
Всех слов они не расслышали, только разобрали несколько жалобных фраз Джоан. Но либо девчонка хорошо играла больную, что было неудивительно после перенесенного ужаса, либо монетка, которую она совала в руку открывшей ей женщине, сделали свое дело. Еле дыша, они услышали:
- Густав, поезжай без меня, я останусь здесь на ночь.
Дверь скрипнула и Джоан исчезла.
- Трогай, - зашипела Беренис, - осторожнее! - Мика так рванул, что тело Густава едва не вывалилось с повозки.
Ехали они долго, потея и дрожа от страха. Уже совсем стемнело, когда за одной из встречающихся на пути деревенек, показалась черная громада леса. Повозку остановили, съехали с дороги, еле-еле стащили уже окостеневшее тело на землю, и, что было сил, бросились наутек, предоставив первому рано проснувшемуся прохожему обнаружить страшную находку.
В своей избушке Беренис и Мика появились под утро, и бабка долго шипела на них, потом услышав тихое похрапывание, плюнула и улеглась сама.