До линии территориальных вод оставалось не более двухсот миль. Маленький кораблик под военным флагом Федерации нырял с волны на волну, возвращаясь на базу. Казалось, волны играют с ним, как с беспомощной щепкой в водовороте, но на самом деле кораблик мог выдержать куда более сильное волнение. Правда, палуба его была по-штормовому пустынна, но настоящий шторм остался далеко за кормой, в открытом море.
- Ходовой - машинному. Что у вас с оборотами? Петрович, смотри, опять нахлобучат на разборе!
- Машинное - ходовому. За своими стекляшками смотри лучше... У нас в норме.
Ручник поймал себя на том, что снова глубоко задумался, глядя на вздымающиеся темные воды. Он быстро окинул взглядом пост. Нет, к нему вроде бы никаких претензий... А то бывало, ему орут-орут! Пока не подойдет кто-нибудь и не толкнет - не очнется. Одно слово - Ручник... Пожалуй, давно бы списали на берег, если бы не одно "но" - свой радиолокатор Ручник чувствовал интуитивно. Он и сам не понимал, как это происходит, но любая неисправность, еще не проявившись, уже отзывалась в нем. Такое ощущение, что болит зуб, но где-то глубоко внутри... А с недавнего времени... Тут Ручник вновь опасливо огляделся, словно кто-то мог прочитать его мысли.
- Товарищ кавторанга, радиоперехват!
- Что там, Иконников?
- Арамейский теплоход "Арагви" подает непрерывный SOS. "В открытом море атакован пиратским катером, нахожусь под обстрелом, меня преследуют!"
- Ходовой - машинному! Самый полный вперед! Боевая тревога! РЛС в активный режим!
Над морем завыла сирена, зазвенели колокола громкого боя. "Беспокойный" прибавил ход, за его кормой вырос пенный бурун. По переходам и трапам разбегались матросы, занимая места согласно боевого расписания. Малый ракетный корабль шел сейчас на пределе мощности в ту географическую точку, откуда неслись в эфир сигналы о помощи. В тесном полумраке машинного отделения рвались с фундаментов дизеля, с натугой вращая валы гребных винтов. Операторы прыгали в кресла, на ходу одевая шлемофоны, и над палубой "Беспокойного" несколько раз вхолостую провернулись стволы огневых установок...
Способность эту лейтенант Рычагов открыл в себе недавно. Просто... ну лень было вскрывать кожух питания станции, откуда явственно БОЛЕЛ перебитый кабель главного бортового генератора! И тогда... как это получилось, Ручник не понял, но он соединил кабель, не прикасаясь к нему. Усилием воли, наверное... "Телепат, тля!" - злился он на себя. - "Кашпировский! Узнает кто - тут уже не списанием, тут "дуркой" попахивает..." Однако в тот же день не удержался - и легонько "подтолкнул" вываливающийся из меридиана гирокомпас. Тот встал на место, избавив, кстати, штурмана от многих неприятностей... По хорошему, он теперь был здорово обязан радиометристу Рычагову, но... Не подойдешь ведь и не скажешь: "Паша, я тут силой воли компас на место воткнул, с тебя "простава"..."
- Коля, а ведь они в нейтральных водах... - задумчиво произнес старпом.
- Знаю! - досадливо махнул рукой командир "Беспокойного". - А что ты предлагаешь? Мимо пройти?
- А если это Порта? Может быть скандал, у нас нейтралитет...
- Не каркай... Может, обыкновенные бандиты. Вот подойдем ближе...
Белый красавец-лайнер показался с правого борта немного не там, где ожидалось, и Ручник удивленно поднял брови. Чтобы его локатор выдавал такую ошибку?! Командир молча показал ему кулак, но Рычагов уже склонился над пультом. Следом за зеленым жуком по экрану быстро перемещалась точка поменьше. Катер. Знать бы еще, чей? И в тот же момент что-то негромко подсказало Рычагову, словно шепнуло в ухо: Порта, пограничная служба, сторожевой катер постройки Сканды, проект 668... На мгновение ему показалось, что он даже увидел командира этого катера - загорелое лицо с узкой щеточкой седеющих усов, огромные солнцезащитные очки с зеркальными стеклами, скрывающие глаза... Видение тут же исчезло, потому что командир "Беспокойного" громко произнес:
- М...мать!!!
Из динамика под потолком рубки раздался голос с характерным восточным акцентом.
- Э...э... Неизвестний корабел, неизвестний корабел, назовите себе? Говорит досмотровий служба Порта, не приближайтись, мы ведем погоня нарушитель!
То, что сказано это было на языке Федерации, ясно говорило о том, что говоривший прекрасно знает, какому государству принадлежит "неизвестный корабль". Не меньше издевки было и в предложении "не приближаться". Мол, не суйтесь, куда не просят.
- Вот же... - и капитан второго ранга вновь выругался. - Они, значит, будут топить баб и детишек, а я - стой в сторонке и смотри?!
- Коля, спокойно! - ответил старпом. - Нейтральные воды, ничего не поделаешь, а у нас с Портой договор... Они в своем праве!
- Да знаю я!!! - чуть не взвыл командир. - Они ведь к нашим терводам спешили, спасались! Немного не дошли...
- А какая теперь разница? - тихо произнес старпом. - Этим тварям только дай повод, сразу обвинят в провокации... Коля, я понимаю, что ты готов раскатать османа в тонкий блин, только подумай сперва... Что будет с ТВОЕЙ женой, с ТВОИМИ детьми, когда тебя посадят? А тебя посадят, Коля...
- Не трави душу, хорошо? Ходовой - машинному... Малый ход, следить за оборотами, черт бы вас там всех побрал!!!
Катер нахально проскочил перед носом движущегося МРК. Ручник отчетливо разглядел скалящихся матросов, указывающих пальцем на корабль Федерации. "Проклятые политики" - отрешенно подумал он. - "Проклятые договоры, разрешающие лишь бессильно смотреть, как пираты нападают на мирный теплоход" А еще он увидел, как заправляют в крупнокалиберный пулемет на носу катера длинные маслянисто поблескивающие змеи патронных лент. Теплоход покачивался неподалеку, видимо, потеряв ход, и на его борту бежали витые арамейские буквы, сливаясь в затейливую вязь: "Арагви". Рычагов вдруг вспомнил, как в детстве, еще до Распада, родители отправили его в летний лагерь, и там их катали вот на таком теплоходе... Он даже представил себе уютную каюту с иллюминатором, в котором плескалось такое близкое зеленовато-синее море... Совсем домашние занавески из тонкого шелка... Легкую, почти незаметную качку, совсем не похожую на нервное раскачивание МРК, идущего полным ходом...
- Что-то это мало напоминает досмотр... - сказал старпом, глядя, как разворачиваются в сторону теплохода длинные стволы. - Утопят ведь, суки...
- Заткнулся бы ты, Иваныч, а? - тоскливо ответил кавторанга. - Без тебя тошно... А что делать? У них наверняка связь работает как часы... Вон, видишь спутниковую антенну? Это тебе не наш "Топаз-М"... Моментом прилетят. Да фиг с ними, с вертолетами - это же война, понимаешь?!
Ручник вдруг необыкновенно ясно увидел перед собой каюту "Арагви". На койке, застеленной белоснежным (как в детстве!) покрывалом, сидела молодая женщина с черными волосами и типично арамейскими чертами лица. В черных глазах застыл ужас. К себе она прижимала ребенка, мальчика лет 5-6 в темно-синем джинсовом костюмчике. Судя по возрасту, она еще могла застать времена Резни, когда османские солдаты врывались на легких броневиках в мирные села и убивали всех подряд, жгли дома... Возможно, ей чудом удалось спастись. И вот Порта вновь настигла ее.
В воздухе гулко простучала первая очередь, и командир "Беспокойного" до хруста сжал кулаки. Цепочка всплесков пробежала вдоль борта теплохода, брызнуло стекло иллюминатора... Ручник почувствовал, как пули входят в стену каюты по соседству, увидел, как беззвучно кричит женщина, закрывая собой дитя... И внезапно он понял, что нужно делать. Он сам не знал, как, но он потянулся к паутине контактов носовой артустановки, коснулся их, замыкая нужные... Оператор ухватился за манипуляторы, пытаясь удержать вышедшую из повиновения технику, но башня уже начала плавный разворот, включились электродвигатели, раскручивая блок из шести 30-мм стволов...
Первая очередь пришлась точно по антенне, брызнули осколки пластика, палубу и надстройку катера заволокло дымом. В звенящей тишине раздались панические крики, катер вдруг прыгнул вперед - должно быть, механик рванул рычаги до упора. Но вновь коротко и страшно прогрохотала артустановка - и на месте катера вдруг сверкнула яростная вспышка... Ручник прыгнул из рубки, не обращая внимания на окрик командира, выскочил на мостик, глядя, как разваливается и горит пограничный катер Порты, как падают в воду дымящиеся обломки, прыгают за борт люди... "Я это сделал, я это сделал..." - билось в голове.
- Я что-то не понял, товарищ капитан-лейтенант?! - неожиданно заорал на него командир. - Гражданский теплоход терпит бедствие, а вы что-то бормочете?! Немедленно организовать спасательную партию!!! Аварийная тревога!
Кавторанга помолчал, глядя на изумленно уставившегося на него старпома, и тихо-тихо, еле слышно сказал:
- И запомни, Иваныч, мы НЕ ВИДЕЛИ никакого катера... Понял меня? Никакого катера не было...
Впрочем, лейтенант Рычагов, склонившийся над своим радиолокатором, его услышал. Услышал и грустно улыбнулся. Он уже знал, что скрыть, замолчать инцидент не удастся. Что Особая коллегия Военного Суда применит в отношении командира "Беспокойного" статью о смягчающих обстоятельствах и ограничится условным наказанием. Что старпома в срочном порядке вышибут на пенсию. Экипаж переформируют. Сам он надолго застрянет в казармах полка морской пехоты - командиром хозвзвода... Знал - и все равно не жалел ни о чем. А еще Рычагов знал о том, что теплоход "Арагви" благополучно доберется до ближайшего порта Федерации, высадив всех пассажиров. Он видел, как спускаются по трапу санитары, несущие закрытое простыней тело обыкновенного парня, матроса - случайной и единственной жертвы короткого боя... Видел, как обнимает сына та черноволосая женщина, не скрывая слез... Но он никому об этом не расскажет.