Чваков Димыч : другие произведения.

Компот из Антоновского винограда

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Перед вами сборник из четырёх рассказов, которые связаны между собой одним героем - заслуженным лётчиком Приполярья. Образ его собирателен, но все события, описанные здесь подлинные, случились в реальной жизни... ну-у-у... разве, чуть-чуть приукрашены автором. Авторы всегда любят что-то приукрасить, даже когда их никто не просит.

Компот из Антоновского винограда

   Перед вами сборник из нескольких историй, которые связаны между собой одним героем - заслуженным лётчиком Приполярья. Образ его собирателен, но все события, описанные здесь подлинные, случились в реальной жизни... ну-у-у... разве, чуть-чуть приукрашены автором. Авторы всегда любят что-то приукрасить, даже когда их никто не просит.

ЖИВОЙ ОРГАНИЗМ ПРЕДОТВРАЩЕНИЯ АВАРИЙ

(история об интуиции с предварительными пассами)

  
   Когда белка попала в кадр, я сначала не поверил... привык, что они носятся, будто угорелые - худые, серые и с не очень-то пушистыми хвостами... А тут - сидит, вроде чиновника в часы приёма, глаза пустые, как пуговицы - будто взятку ждёт, харизма шире плеч. Щёлкнул, зафиксировал момент в истории, как говорится, смотрю, а навстречу мне Сергей Иванович Антонов собственной персоной - в гараж, видимо, направляется. Гаражный кооператив-то у нас как раз в лесопарковой зоне. Только таковой она раньше была, пока сосняк вырубать не принялись. Но и теперь ещё зверьё кой-какое позволяет себе на глаза появляться: мыши-полёвки по снегу путь торят, терпеливые трудяги дятлы пропитание себе добывают методом "отбойный молоток на службе экологии", и, разумеется, белки - те в первую очередь.
  
   Поравнялись мы с заслуженным пилотом, поручкались, обменялись расхожими фразами - типа "как живёте?", "как животик?", "не болит ли голова?", а через минуту я уже незаметно для себя изменил генеральный курс, и вскоре мы вдвоём зависли над Антоновским гаражом, будто два беспилотных воздушных аппарата тяжелее воздуха с неясными ещё намерениями. Впрочем, намерения тут же материализовались в виде трёхлитровой ёмкости с разливным чешским, которую Сергей Иванович - сознательно или по неосторожности, то мне неведомо - засветил в своей сумке.
  
   Пили ядрёное холодное пиво медленно. С расстановкой в традициях партитур лучших музыкальных произведений. Из гранёных стаканов. Рядом уютно потрескивала печка-буржуйка, отапливающая подвал гаража. Вели мы неспешную беседу. Вернее, говорил всё больше Антонов, предоставляя собеседнику право почётного слушателя с редкой возможностью комментировать... но без фанатизма.
  
   На мой первый вопрос "Где скрывался, в командировке - что-то тебя давненько в аэропорту не видать было?" Сергей Иванович отвечал обстоятельно, как говорят, с картинками.
  
   - На Ямале трудился с базировкой в Воркуте. Да-да, "Северный поток", благодаря которому наш родной Газпром считает россиян самыми богатыми людьми, перепутав немного понятия "наши" и "ваши" по отношению к финансам.
   - И что, порядок, наверное у "Газпрома" во всём?
   - Не поверишь, не то, что порядок - полнейший бардак, зла не хватает. С вертолётными подвесками рабочие никогда не сталкивались: ни застропить трубу толком, ни отцентровать. Приходилось поначалу своим техникам груз крепить. Почти месяц строителей газопровода учили, как следует с тросами обращаться. А всё почему?
   - Почему?
   - Потому, что кругом экономия заработной платы, потому на "Северном потоке" полным-полно народу с юга задействовано. Да-да, таджиков и узбеков. И за Полярный круг, как говорится, прогресс из Средней Азии шагнул.
   Эти умельцы нам настроят - будь уверен.
  
   Написать, что ли, обо всём премьеру в блог... Давно думал. Но не стал, поскольку этому телепузику - что в блог, что по лбу, а до России никакого дела нет, лишь бы позвездиться на телеэкране с невнятной озабоченностью в брыластом лице. Вероятно, бывший президент (но никак не будущий!) думает, будто уже попал в историю в качестве исторического деятеля. Ошибается голубок - таких не только в космонавты, а даже в приличном обществе рядом не потерпят.
  
   - Темпы роста снижения снова вышли из-под контроля и продолжают неуклонный рост, - пошутил я, чтобы разрядить атмосферу и переключить заслуженного лётчика на позитивную волну. Антонов одним глотком опустошил стакан, налил себе ещё и переключился-таки... Но и в этот раз речь его отливала праведным сиянием народного гнева.
  
   Антонов тяжело вздохнул и потянулся за сигаретой. Руки его дрожали профессиональным тремором вертолётчика с тридцатипятилетним стажем.
  
   Ветерана, вот-вот должно было прорвать затяжным праведным гневом - да так, что я буквально ощущал, как накаляется морозный воздух с наружной стороны здания. Воздух электризовался и внутри - того и гляди, пробой атмосферы случится, а тогда - ничего интересного из ветерана не выдавишь. Вот я и постарался сменить тему, спросив:
   - Сергей Иванович, скажи, что думаешь относительно новых приборов? Ты же Ми-171 видел и, говорят, даже летал на нём.
   - Ну, видел. Летал. Один хрен, что "восьмёрка", только с международным сертификатом. Я тебе вот что скажу - никакой навигационный и прочий прибор вертолётчику интуиции не заменит. Даже в снежном вихре у земли опытный командир сориентируется, положившись на седалищный нерв. Нет ещё такого искусственного устройства, чтоб точнее работало. Не зря же существует выражение "жопой чую". Я так считаю, что если у тебя то самое место нечувствительно, нечего в авиацию идти. У меня даже аббревиатура сама собой возникла из ниоткуда. ЖОПА - живой организм, предотвращающий аварии.
  
   Ты спрашиваешь, как, мол, часто меня мой ОРГАНИЗМ из неприятностей выручал? Не скажу, чтоб очень густо таких случаев, но приключались. В основном зимой при взлёте с необорудованных площадок. Тут снежный вихрь, высоченные сугробы вокруг, неровности рельефа и прочие недетские радости в ассортименте. Пробуешь оторваться, а ни хрена не понять, где верх, где низ - за блистером всё белым-бело. Авиагоризонт же на "нулевой высоте" не работает ни черта. Вот интуиция и спасает. И все поломки матчасти, в снежном вихре происходящие, случаются, главным образом, из-за того, что ЖОПА дала сбой.
  
   Но это о рутине я тебе рассказал, бывали со мной случаи и почище. Вот, скажем, один... Мой второй приболел, а нужно лететь - пора отпусков, экипажей не хватает, работы же валом. Вот мне и подогнали правого пилота* из другого звена. Временно. На два-три дня.
   Дело на оперативной точке было. Там заказчики с нас семь шкур драли, заставляли работать весь световой день. А ты знаешь, насколько длинный он у нас летом - полтора месяца солнце не заходит. Какие там саннормы - не успеешь поспать, как тебя снова в кресло командира долг трудовой тянет чуть не за уши. Начальство наше на подобный беспредел, когда саннорму чуть не все поголовно лётчики нарушали, иногда глаза закрывало, давало экипажам подзаработать, да налёт часов приподнять - а от этого пенсия зависит. Никто особо не возражал. Хотя говорят, мол, всех денег не заработать, но кто ж к тому не стремиться, а?
  
   Так или иначе, за два дня измотался я, а тут ещё зуб заболел. А дантистов в тундре - днём с огнём, сам понимаешь. Потому таблеточку анальгина за щёку, и в полёт. А ночью никакого отдыха, не могу заснуть, только хожу по коридору, чтоб другим экипажам не мешать и курю без конца.
  
   И тут утром третьих суток чувствую, отпустила боль. Радость и облегчение, а ещё желание забыться, уйти в страну грёз. Хоть стоя, хоть сидя... хоть вприсядку. Но заказчики уже работу наваливают, и отказаться от неё никак нельзя, ибо - договор. Делать нечего - иду к вертолёту. Взлетели, взяли подвеску, стабилизировали болтанку, легли на курс. Теперь три четверти часа по прямой; что называется - прямолинейное равномерное движение, как в задачнике для начального курса физики. Только чувствую, вот-вот меня сморит. Тут и обратился к своему новому второму пилоту за помощью.
  
   Попросил как человека, посмотри, де, минут пятнадцать за матчастью... Улыбнулся, кивнул, мол, всё пучком, Иваныч, разбужу, когда до места дошкандыбаем. А потом рукоятку "шаг-газа" чуть сместил, чтоб спать не мешала... Сам-то тоже отдохнуть надумал, а меня в известность не поставил. Ну и дисциплинка в другом звене, етить её в коромысло да через стремена! И ведь года два как вторым ввёлся, ну не конь?!
  
   Пришёл я в себя, будто в бочину кто-то ткнул и в подхвостице засвербело той самой зубной болью - мама дорогая - высота 120, скорость 190... и тихохонько снижаемся. Вспахали бы тундру, никто бы ничего не понял. Ах, ты, Коля, сын неизвестной мне женщины! Беру управление на себя, а солнце в глаза... будто песку в них сыпанули. Но справился. А второму навалял "по чесноку", когда на базу вернулись... чтоб не повадно было. Тот даже не сопротивлялся, только просил, чтоб я командиру звена не рассказал.
  
   Всё, с тех пор не сплю даже на автопилоте при следовании по эшелону. А многие приловчились. Идём мы как-то с пакетом из досок на подвеске в районе Обской губы. Он нам всю душу выматывает, мотыляется, будто акула на крючке... Даже испугаться от шторма, который можно внизу наблюдать, некогда.
  
   А сверху - по над нами - "восьмёрка" ровнёхонько турбобур на эшелоне тащит с обратным курсом. Куда? Поблизости нет же ничего. Всё уже сзади осталось. Видно, на автопилоте. Дай, думаю, проверю смежников на "вшивость". Три раза тангентой передатчика щёлкнул. Обычно так вызывают к диалогу борт, находящийся в прямой видимости. Молчание. Ещё три щелчка. Молчат. Ага, так вы спите суслики! И свою буровую уже проскочили небось... Один оператор подвески глаз не смыкает, ему не до сна, но и до эфира не добраться - только внутренняя связь работает, но он о ней и не думает, поскольку ничего не подозревает - да и какие на эшелоне могут быть переговоры, когда подвеска. Вижу, ситуация аховая. Тогда выхожу в эфир и говорю:
   - Эй, на "эмтэшке"**, подъём! Станцию проехали! Березайка была уже.
   Смотрю, заметались - борт курс принялся менять, пока, видимо, второй пилот не проснулся окончательно и не сделал привязку к карте.
   Слышу, "спасибо!" в эфире. Настроение поднялось сразу - помог коллегам встать на путь истинный. Хотя распиздоны полные... но ведь жалко парней.
  
   И знаешь, что, Дим... иногда мой "живой организм" и в бытовых ситуациях выручает. Не веришь? А вот тебе иллюстрация.
  
   Поехала моя благоверная с сыном на дачу, чтоб картошку забрать и в гараж перевезти, а я из полёта вернулся - сразу домой. И ужин готовлю. Накрыл стол на троих - как-никак годовщина свадьбы, семейный праздник. Курица в духовке шкворчит, картошечка варится, салат из свежих овощей слезой из смеси оливкового и подсолнечного масла истекает, ломтики сёмги всем своим видом аристократизм демонстрируют, лимоном розовато-оранжевую наготу прикрывая. Лепота. Позвонил сыну - как там дела, скоро ли ждать. А он говорит, мол, задерживаемся на часик, поскольку возникли проблемы какие-то - не то с машиной, не то с картошкой. Хорошо, жду. Сел телевизор посмотреть, а тут сосед мой - штурман эскадрильи... ну, ты его знаешь - Палыч - в дверь трезвонит.
  
   Из отпуска только вернулся, зашёл проведать. И не один зашёл, а с подружкой в оригинальной стеклянной расфасовке. Предлагает, "пока твои с дачи не вернулись", повернуться беленькой... чисто символически. Отчего бы не повернуться, если с хорошим человеком, да с отменной закусью. Только Палыч особо на закусь рекомендует не налегать, ибо семейный праздник потом должен во всей красе состояться, а не "на обломках самовластья", "ежу ж понятно". Прав штурман, разумеется, потому не стали мы икебану нарушать, а только лишь слегка холодильник потревожили на предмет какой-то рыбной мелочи консервированной - на том и успокоились.
  
   Пили хорошо, красиво и с чувством достоинства. В самый разгар ожидания сын позвонил - сказал, что колесо пробили, сейчас поставят запаску, сразу приедут. Правда, запаску сын на даче оставил, чтобы картошки больше влезло. А тут закон подлости сработал. Хорошо, что ещё недалеко успели отъехать - на дачу за колесом и пешком можно вернуться. Тут Палыч было домой засобирался, но я его уговорил ещё на "сто пятьдесят, не больше, поскольку одному ждать скучно"...
  
   Короче говоря, прихожу в себя с тяжеленной, как ядро с пиратской галеры, головой. Чую - утро, под одеялом лежу... раздетый... почти: в одном носке и трусах. Вспоминаю... Ага, после второй снова сын звонил, что-то о колёсах говорил - не прорисовывается только, что именно. Потом Палыч ушёл к себе, сказав, мол, вернётся через "айнц секунд" и чем-то меня удивит.
  
   Он и вдруг удивит? Ерунда всё это. Помню, в прошлом году удивил - привезли из Израиля пакетик с грязью со дна Мёртвого моря. Полкило за сорок евро. Я из наших болот бесплатно столько могу такого же добра... Нет, ведутся туристы и привозят в качестве сувенира. И ладно бы по назначению - в лечебных целях - ту грязь использовали, а то поставят упаковку на полочку и всем гостям показывают - дескать, вот мы как здорово живём, деньги практически в землю закапываем. Причём - не в родную, а в иноземную, африканскую.
  
   Разозлился я тогда на Палыча, говорю, мол, опять какую-нибудь хреновину притаранил... А он мне - всё учтено могучим ураганом, Серёга, это настоящий сюрприз. И ушёл. Я же остался в позе раненного в дизель трактора. Ждать.
  
   И всё, и дальше полный мрак. Темнота.
  
   С трудом поворачиваю голову - мама моя дорогая! - рядом баба лежит... Блондинка! Волос длинный, так и вьётся, так и лезет в лицо с изощрённой наглостью. Такой ужас! Моя-то - шатенка. Хоть и крашеная, но раньше-то в брюнетках числилась. Это что ж такое? Куда я попал-то? Оглядываюсь - а никуда и не попал - у себя дома нахожусь: занавески на окнах и обои (сам выбирал!) явно на то и указывают.
  
   Первая мысль - интересно, Галя знает?! А как же ей не знать-то... слышно, как на кухне чем-то гремит и с сыном подруга жизни разговаривает: "бу-бу-бу" да "бу-бу-бу"... Про мой моральный облик, не иначе! Стыдно-то как, ё-моё. А тут ещё баба эта... ну, что рядом лежит, так захрапела, что просто - хоть святых выноси. Я приподнялся немного - о, боже! Так то не баба храпит, а Палыч - вот тебе и полный пердюмонокль до колена. Выходит, мы вдвоём с одной девкой улеглись! На старости лет в группен-секс играть... да ещё на глазах жены и сына! Это какой же я пьяный оказался, раз на подобный подвиг толерантности отважился?
  
   А было ли что... ну, в этом самом смысле? Как теперь узнать... Надо у Палыча спросить - он-то помнить должен, всё-таки только после отпуска, а не с работы пришёл - головой покрепче будет. Решил я, что непременно обозначу свой интерес, когда нас выгонят из дома. А то, что выгонят - так то непременно. Моя жене Палыча точно расскажет, и придётся нам где-то мыкаться до конца дней... во всяком случае, недели две - точно. А там - неизвестно... Хорошо, что сын уже взрослый.
  
   А ведь ничего не предвещало, всё так мило и пристойно начиналось. Но, как говорят в русских сказках, не всё коту лиственница - иной раз и за ракитов куст, будто братец Кролик, угодишь... Да знаю я, Дим, знаю - что там за этим кустом. Для красного словца сказал, немного не в тему. Но ты же понял, о чём я? Вот и не бухти.
  
   И так лежу себе, размышляю о превратностях судьбы, связавшей меня и Палыча с какой-то дамой в одной постели, а мои мысли жена прерывает: "Ну, что, проснулись, алкаши, несчастные?!" Я сразу под одеялом затаился, вид делаю, что сплю крепко - полено, в общем. Молчу изо всех сил, хотя покаяться хочется в этом несовершённом(?) грехе и в трёх других - тех, что по молодости. До слёз наши с женой отношения жалко и...
  
   Палыч проснулся и ответил за нас троих - не спящих в Печоре: "Не ругайся, Галя! Мы же вас до полуночи ждали, потом сморило... А ты зачем нам Бриджит в постель положила?" Бриджит?! Ни хрена себе - так между нами знакомая Палыча. Бриджит - не иначе, падшая... Имя-то какое пошлое! Вот это влипли... Позор - теперь не отмыться! Но... почему "положила"? Чтобы моя супруга к нам в постель чужую бабу?.. Я чуть с ума не сошёл, пока глаза не разлепил... И тут всё на свои места встало.
  
   Оказывается, тот сюрприз, которым штурман меня удивить хотел, это надувная женщина, которую он в подарок камэска привёз, чтобы тот "не на экипажах глотку тренировал, а драл хоть вот такую Бриджит, раз своя не даёт". Накануне Палыч зашёл к себе - мы с ним на одной лестничной площадке живём, - накачал Бриджит и ко мне на кухню припёрся, а я уже спал к тому моменту.
  
   Когда жена с сыном вернулись из гаража, а туда они попали в первом часу ночи из-за поломки машины, то застали за празднично накрытым и не тронутым, обрати внимание (!), столом эстрадный дуэт двух спящих клоунов с бодрствующей блондинкой Бриджит. Нас кое-как раздели и уложили потом на раскинутом диване в гостиной... Всех троих...
  
   И вот теперь представь, Димка, если бы я начал раньше времени сдаваться да обо всех своих похождениях супруге рассказывать. Как считаешь, ушла бы она от меня тогда или нет?
   - Думаешь, Галина Ивановна ничего не знает? Печора - город маленький, да и доброжелателей навалом.
   - Ты так думаешь? Хм... может быть. Впрочем, всё равно хорошо, что я каяться не начал, хотя хотел - чуйка сработала. Не дал сбоя живой организм предотвращения аварий.
   Антонов звонко, будто мальчишка, засмеялся, и я подумал: "А что - и в самом деле..."
  

КАРТА МИРА

(географический очерк мемуарного толка)

  
   Встретились мы в очередной раз возле гаража. Место наиболее подходящее - что-то вроде нейтральной полосы в районе расположения тыловых частей или моста Глиникер-Брюкке для разведок двух враждующих не на шутку держав.
   Встретились - я и Антонов, заслуженный вертолётчик Приполярья.
  
   Сергей Иванович выкатил свою видавшую виды праворульную "Хонду" из-под крыши, а сам что-то перебирал внутри гаража. "Порядок наводит", - догадался бы на моём месте любой и каждый, причём оказался бы прав процентов на пятьдесят. Почему так? А просто командир вертолёта Ми-8 Антонов ещё и получал удовольствие, находясь, можно сказать, близ природы, в алькове которой раскинулся гаражный кооператив.
  
   И отдых получался отменный. Свежий сосновый воздух, так и не подогретый неспешным и коротким по времени работы северным солнцем, таинственное потрескивание проводов ЛЭП, почти полное отсутствие звуков индустриального общества - что может лучше сказаться на состоянии расслабленного организма! Здесь не вопрос, утверждение... Надеюсь, пояснять не стоит?
  
   Но что это? Чу - как сказал бы классик литературы первой половины XIX-го века. Именно - чу! Какие ещё посторонние звуки влезают в благостную атмосферу выходного дня? Похоже, международные новости, просачивающиеся сквозь сито популярных мелодий с периодом два раза в час.
  
   Радио! Не зря тебя придумал Александр Степанович Попов. Теперь бы гордился, узнав, что изобретение используется в космической и авиационной связи. И огорчался бы безмерно, поняв схему одурманивания народа безо всякого опиума. А реклама, которая проговаривается со скоростью наскипидаренной кометы с целью экономии... О ней и говорить-то стыдно. Если раньше она - реклама - была двигателем торговли, то теперь - тормоз мыслительного процесса, дитя отвёрточного образования и одноразовых культурных ценностей - таких же, как и посуда на халявных фуршетах для псевдо-богемы от популярной сегодня инсталляции, а не классической скульптуры, твиттер-триппер-сплетен, а не художественного слова.
  
   - Привет, Иваныч! Как дела на трудовом фронте? - обозначаю своё почтение заслуженному пилоту Приполярья.
   - Рад тебя видеть! И дела хорошо идут, коли в охотку.
   - Радио строить и жить помогает?
   - Точно так. Вот новости слушаю и не устаю удивляться торжеству иноземных демократий. Как раз сейчас в новостях передали - где-то в Египте в очередной раз разгромили полицейский участок. А чего спрашивается? Толпа была не согласна, что нескольких провокаторов, виновных в столкновениях с властями, в результате которых погибло семьдесят человек, слишком строго осудили - приговорили к смертной казни, а потом дали пожизненное. И что в итоге, как думаешь? Ещё десятка три покойников, больше сотни раненых... Зато зачинщиков освободили. Справедливость, что называется, восторжествовала. Либерализм американского разлива прижился на африканском континенте. Того и гляди, скоро до суда Линча прогресс здесь докатится.
  
   Встречался я с носителями этих модных веяний в военной форме. Лицом к лицу сталкивался, хотя, собственно, в одной с ними лодке вынужден был грести. Нет, здесь не галеры... там нашего главного политика не сыскать. Зато пиндосов в форме НАТО вот как тебя видел. Осенью 2005-го. Ну да, я тогда в Пакистане работал по линии ООН. Разве не рассказывал? Ага, тогда слушай.
  
   Помнишь, надеюсь, карикатурный скандал шестилетней давности? Верно, тогда ещё в каком-то Датском издании пророка Мухаммеда неподобающим образом изобразили. Это в сентябре 2005-го началось. Массовые демонстрации в исламских странах, нападения на посольства США, Канады, Европейских государств. Дипломатические ноты протеста, угрозы, шантаж и прочие прелести конфессионно-политического противостояния. И всё бы ничего - не в первый раз, не в последний. Но тут - землетрясение в Пакистане 8 октября 2005-го года приключилось. До семидесяти тысяч погибших.
  
   Мировое сообщество по линии ООН направляет гуманитарную помощь в страну, а тамошние радикальные исламисты всё в штыки воспринимают. Вплоть до того дело доходит, что на спасателей нападают, если те - не приведи аллах! - из Европы или Северной Америки. И вот как раз в этот период предложили мне в гуманитарке поучаствовать. Без согласия работника - никуда, поскольку дело опасное в свете помянутых выше событий.
  
   Организовано всё было через Тверское авиапредприятие. Один экипаж с "восьмёркой" оттуда: как говорится, порт приписки - аэропорт Змеёво, а второй борт - из Печоры. Погрузили вертолёты в транспортный Ил-76, зашвартовали, как полагается, предварительно сняв лопасти и хвостовые балки, и вот - машины уже на пути в Исламабад. Наша техника работала в Пакистане аж до февраля 2006-го, так что экипажи меняли периодически. Я в третью смену попал - заключительную, полтора месяца в режиме нон-стоп летать приходилось... В общем, практически без выходных. Только в конце командировки, когда ситуация в стране немного разрядилась, и нам перепала толика свободного времени.
  
   Жили мы в блок-домиках на территории пакистанского военного аэродрома. Два наших экипажа там базировались, ещё две "восьмёрки" откуда-то из Сибири рядом стояли... и американские военные лётчики на своих "Чинуках". Аэродром где-то на окраине Исламабада. Чтобы за территорию КПП выйти, американцы даже не думали. Их и в посольство на какой-то приём под усиленной охраной возили на автобусе с эскортом из четырёх бронированных авто. И это, заметь, первейшие союзники Пакистана в регионе. Достали, видать, местное население своей простотой, если так боятся обычной встречи на улицах столицы союзной державы.
  
   Я первое время за КПП тоже не выходил, нужды в том не видел: утром позавтракал и - в горные районы гуманитарку развозить местным гражданам. И так до темноты, а потом - ноги на шконке вытянул, посмотрел новости по российскому первому каналу (единственный европейский канал, который у нас на базе можно было настроить) и потом - баиньки.
  
   Кстати, о способах доставки хочу тебе сказать. Американские пилоты никогда не подсаживались, остерегались чего-то, видимо, или боялись попросту, хотя и доброе дело делали. Они все продукты с малой высоты сбрасывали. А как там - порвалась тара, рассыпалось ли содержимое, их ни разу не трепыхало: отчитались, что сбросили груз в назначенном месте, да и дело с концом.
  
   А наши "восьмёрки" всегда садились, и мы передавали предметы первой необходимости и провизию в отрезанные от цивилизации землетрясением районы, что называется, из рук в руки. Пакистанцы, проживающие в отдалённых горных местностях, в большинстве своём люди незлобивые, наивные и гостеприимные. Они всюду нас угощали чаем и фруктами. Поначалу наши ребята опасались принимать что-то из рук бывших "душманов" - вдруг отравят, а потом расслабились, и стало веселее. Переводчик на четыре русских экипажа был один, потому частенько мы оставались без языковой поддержки - летали же по разным точкам. Однако данное обстоятельство не мешало находить общий язык с местным населением. На пальцах, жестами - как и положено.
  
   И знаешь, Дим, я никогда в жизни не ел виноград... а тут вдруг распробовал. Но это такой сорт... у нас подобного я и не видывал. Прозрачно-зелёные ягоды, размером с большую сливу, кисть весит килограмма два... выглядит, будто театральный муляж - просто божественно.
  
   Кстати, рельеф в том районе, где мы работали, самым трудным оказался. Американцы туда сразу летать отказались, опасаясь побиться. Те ещё соколы. А и в самом деле, без навыков работы в горах летать невозможно. А у наших экипажей - у всех такой опыт есть, но в основном на Урале, а здесь нечто иное - горы-то совсем ещё молодые, ущелья узкие с крутыми стенами. Попал в каньон с попутным ветром - только вперёд двигаться и можешь, не развернуться. Чуть зазевался и по стене размазан. Даже не с полной загрузкой - чуть высоту набрал, чтоб препятствие обойти, а движки уже воют и готовы сорваться в помпаж из-за недостатка кислорода в воздухе.
   Первое время руки дрожали после полётов, как у первача-курсанта. Сам себя не узнавал.
  
   В иные деревни так просто не добраться было. Два раза даже несанкционированно границу с Индией пересекать пришлось. Да-да, нарушитель я, рецидивист, к тому же. А что поделать - иначе не зайти на посадку, отвесные скалы и высота за четыре тысячи.
  
   В первый раз нам на плохом английском что-то кричали в эфире - мол, нарушили границу, немедленно садитесь. Но какое там - похрен веники - мы уже снова в "родном" Пакистане. Взлетали часа через полтора... на свой страх и риск. Прокричали в эфир с испугу, что мы представители гуманитарной миссии ООН, что нас трогать нельзя, а в конце спича я добавил от себя крепкое русское словцо, не убирая руки с ручки "шаг-газа". Хорошо индийские войска ПВО сбить не решились, заслышав русскую речь в УКВ-диапазоне.
  
   Буквально к вечеру того же дня пришла на нас "телега" и требование пакистанской стороне выдать нарушителей. Отбоярились еле-еле. Пришлось посольских подключать и комиссара ООН. Всё хорошо закончилось - получили мы временное разрешение на работу с подходом со стороны сопредельного государства на период доставки гуманитарных грузов.
  
   В конце января 2006-го очередная волна "карикатурных беспорядков" прокатилась. Америкосы пальцегнутые только и кричали везде о величии своей нации, но за пределы аэродромной колючки - ни ногой. Боялись всего. Величие дальше ограды не распространялось... если без ковровых и глубоко гуманных бомбардировок.
  
   В январе на КПП уже ни разу не появлялся ни один представитель Северной Америки. Даже с охраной никуда не ездили гордые, но осторожные янки. Зато в город зачастили наши, в основном техники. Работы стало меньше, а вечерний досуг вдали от дома на сухую даже в Азии плохо переносится.
  
   Презрев все предупреждения о возможных нападениях и провокациях: пакистанцу же сложно понять, кто перед ним - датчанин, канадец, уроженец штата Пенсильвания или же русский, мои сотоварищи, коллеги по командировке смело уезжали в город и всякий раз возвращались оттуда без малейших признаков насилия на лице и иных конечностях организма. Наоборот, этих пропавших авиационным керосином героев почему-то привечали в самых разных злачных местечках, где мусульманам кутить не пристало. То ли русский разговорный пришёлся жителям столицы Пакистана больше по душе, нежели урду и английский, то ли люди попадались исключительно душевные - как товарищу Сухову в фильме "Белое солнце пустыни".
  
   Но однажды пропал второй наш экипаж в полном составе, мой второй пилот и почти все русские техники. Я вздремнул перед ужином, заглянул к ребятам, но никого не обнаружил. Вышел к воротам, расспрашиваю местных служивых, не видели ли те моих коллег: "сам рашенс вере хере?" Между тем, вопрос свой какими-то жестами закрепляю по мере сил. А пакистанцы - как же, говорят, видели. Так я понял, когда сменившийся часовой недоношенным окурком с чем-то дурманно-сладким в сторону города показывать начал: мол, "гоу на такси" в неизвестном направлении.
  
   Как позднее выяснилось, всё точно мне рассказали: взяли наши парни такси и в ресторан, название не помню, укатили. Это прикомандированный к русским переводчик всё повторил, что я и без него выяснил на одних, можно сказать, козырных загибах.
  
   Время шло, темнело. Переводчик успокаивал, что полиция местная хорошо работает - отобьёт экипаж от разъярённой толпы в случае крайней нужды. Сам же звонил всё время с мобильного и что-то тревожно втолковывал невидимым абонентам. В мою сторону - напротив - деланная улыбка и нарочито спокойный тон. А мысли совсем другого рода роились в моей голове осиным выводком: "не верит мой толмач в то, что говорит... сам не верит".
  
   Хотел я было уже в полицию обращаться, а тут мои крендели прутся, песняка давят "Ах, мороз-мороз!" на весь исламабадский пригород, да так, что правоверные мусульмане от них на другую сторону улицы шарахаются. Говорят, нашли мы, дескать, Иванович классный кабак - там "смирновку" дают... Почему поехали на такси, автобуса служебного с охраной не дождались? Так ведь волнения в городе, если белый - могут зашибить. В такси же не видать, кто едет - стёкла тонированные. А обратно чего пешком? Так ведь темно уже, хрен догадаешься, что мы европейцы, а не правоверные... С такими-то рожами, которые в темноте от излишков гемоглобина светятся? Ты только подумай...
  
   Я тоже пару раз по городу гулял. В одиночку, правда, не рисковал, исключительно с тем самым переводчиком. Только однажды мы с ним на базаре разминулись. Но не страшно, поскольку толмач мне заранее одно кафе показал - дескать, если потеряемся, заходи сюда и жди, никуда не шастай, чтоб на летающую исламскую звездюлину не нарваться.
  
   Хорошо, заглянул в заведение, чай заказал - "уан ти фор ми, плиз". А там все молчат и на меня смотрят, будто ждут чего. И глаза у всех какие-то недобрые и пронизывающие. Карта мира на стене висит. И хозяин головой мне в сторону той карты кивает. Ага, наверное, знать хочет, откуда я приехал - догадываюсь. Встаю, подхожу к стене. Надписи все на английском, но понятные. Вот и Россия, нахожу Москву и взглядом на северо-восток (то есть вправо и вверх двигаюсь). И тут испытываю полный шок. Севернее Москвы не обозначено ни единого города, кроме... Печоры. Охренеть! Река Печора и город с гордой надписью "Pechora" в среднем течении около жирной точки. Видно, на моём лице отразилась вся неоднозначность ситуации, поскольку посетители тут же повскакивали с мест и принялись что-то кричать. Никогда подобной карты не видел. Сам подумай - в Европейской части России даже Петербургу места не нашлось, а Печора была!
  
   А народ, между тем, заулыбался, руки ко мне потянул... для пожатий. Слышу "рашн, рашн" со всех сторон. Так и сел от избытка чувств. Когда переводчик меня обнаружил, я сидел обложенный фруктами, какими-то ещё сладостями и допивал пятую чашку ароматного крепкого чая с молоком, кардамоном, мускатным орехом и большим количеством сахара.
  
   Когда мы возвращались на базу, я спросил, отчего мне был оказан такой приём. "Всё просто, - ответил мой гид по Исламабаду, - это кафе принадлежит одному русскому, который попал в плен во время Афганской войны. Его привезли в Пакистан, где он принял ислам, получил свободу и вскоре обзавёлся своей недвижимостью и предприятием общепита. С тех пор кафе так и называют "русским", хотя в нём соблюдаются все местные традиции. И здесь принято относится с почтением к землякам хозяина".
  
   Хорошо, с этим всё ясно, но каким волшебным образом хозяин повесил карту, на которой... Он знал, что я из Печоры? Тогда где же взял столь редкостный вариант карты мира, на которой в России и городов-то почти нет, кроме моего родного? Переводчик хитро улыбнулся и ничего мне не ответил. Вот я и подозреваю, таким образом мне продемонстрировали местное гостеприимство, причём всё было заранее продумано. Но неужели для такого небольшого гостя, как я, умудрились впечатать слово "Pechora" типографским способом?! Это же хлопотно... и наверняка недёшево. Есть, правда, ещё одно подозрение - накануне у меня день рождения приключился, только я запамятовал о нём - целый день в горах в кабине вертушки. Да и никто из ребят не вспомнил. А может быть, всё-таки вспомнили?
  
   - Слушай, Сергей Иванович, а не та ли это чудесная карта, что висит у тебя дома? - спросил я. - Так тебе её подарили на память?
   - Точно, Дим... принесли перед отлётом на родину. Вручили тихо - без пафоса и восточных ритуальных обниманий. Потому и дорога... - Антонов задумчиво вздохнул и отлетел душой в те далёкие уже времена, когда ему удалось внести посильный вклад в спасение людей. Возможно, мне просто показалось. Узнать истину момента, скорее всего, не удастся.

_ _ _

  
   - Как только я столкнулся с условиями работ в горных условиях, всё время себя спрашивал, отчего в командировку отправили не Ми-8 МТВ или хотя бы не версию МТ, у которых тяга движков значительно больше. Мы же вынуждены были работать постоянно в форсажном режиме, чтобы кое-как удерживать машину в управляемом состоянии.
  
   Думал-думал, а потом до меня дошло - так ведь обычные Ми-8 и дешевле стоят и всё равно застрахованы. Разобьются если - возмещение будет, а вот форсированные машины жаль - это рабочие лошадки, которые "хлебушко предприятию на лопастях носят". А с людьми, которые попадают из-за необдуманных (или, наоборот, очень продуманных) решений, как обычно, никто не считается. Всё очень точно продумано: станешь возражать начальству, себе дороже - никогда загранкомандировок не видать больше - сиди и не пиликай! А раз подписался, то летай на том, что дали, да помалкивай в тряпочку...
  
   Незаметно подошла к концу наша командировка, закончился срок действия мандата ООН. Из Твери нам факс отстучали - мол, возвращайтесь своим ходом, коридор обеспечен, керосин в точках дозаправки проплачен по линии международных гуманитарных миссий.
  
   А вот тебе хрен до самого геморроя! Только что два борта, две вертушки, в течение недели над Афганом разбились - один туркменский - Ми-8; и ещё не то "немца", не то "француза" в горах потеряли. И ведь наверняка стингером в створки засадили. Мотивирую отказ возвращаться своим ходом тревожными обстоятельствами в "коридоре" пролёта над Афганистаном. В ответ - новый факс: что-то вроде, хватит болтать. Исполняйте приказ, оплачивать рейс Ил-76 для перевозки двух вертолётов никто не будет - слишком дорого.
  
   Ага, получается, когда за орденами да медалями международными начальство рвалось - тут вам и транспортник, и финансирование из бюджета - как "здрасьте". Но только миссия окончена, добирайся хоть вплавь, хоть шею себе сломай - никому и дела нет. Весело, очень весело. Завели меня не на шутку эти начальственные таски.
  
   Подходит ко мне командир тверского экипажа. "Полетели, Сергей Иванович! Что ты, в самом деле? Может быть, проскочим..." Я тут рассверипел: "Какого чёрта, Витя! Наши козлодуи - начальники, наверное, уже все бюджетные деньги на использование Ил-76 разделили, а на нас им наплевать по большому счёту! Это ты, именно ты, будешь не только своей, но и чужими жизнями рисковать, над мутными территориями Афганистана пролетая. И не дай бог, собьют тебя - дурака, - скольких детей сиротами оставишь, а жён вдовами? Как думаешь, станет тот, кто тебя сюда послал за что-нибудь отвечать? Нет! Разве что пожурит его Счётная палата за нецелевое использование бюджетных средств. На этом всё и кончится. В общем, хочешь - лети. А я со своим экипажем в посольство пойду, если меня руководство станет склонять к перелёту своим ходом".
   Смотрю, остыл мой "подельник". Пошёл дополнительно какой-то факс в Тверь отправлять.
  
   В феврале 2006-го два борта во время возвращения после оказания гуманитарной помощи Пакистану над Афганистаном сгинуло. Это я уже говорил. Так вот, туркменскую "восьмёрку" так и не нашли. Нет, место падения было известно, но пиндосня не пустила туда международную комиссию. Территория ими, по их же словам, полностью контролировалась; то есть - вооружёнными силами США. Но как только дело доходило до требований осмотра места падения, "контролёры" сразу начинали путаться в показаниях.
  
   Сначала говорили, мол, экипаж сам виноват - в скалу врезался. А потом, когда место падения со спутника разглядели - место открытое - принялись утверждать, мол, вертолёт сбит моджахедами. Их на слове ловят - дескать, территория же вами полностью контролируется. Они занервничали: дескать, да, контролируем... но в этот раз из Пакистана пришли какие-то люди... сбили вертолёт стингером, а потом скрылись там, откуда пришли.
  
   Им комиссар ООН - о каком контроле речь, если мимо ваших военных ходят, кто ни попадя? Они отвечают с гневом - вот такие у нас союзники... Только, кто ж тем американским военным и политикам поверит, когда они готовы любого союзника смешать с пищей воробьёв, оправдавшись экономической целесообразностью? Видать, сами и сбили, сучата недоношенные. Говорят, лично Сапармурат Ниязов прилетал, чтоб с туркменским вертолётом разобраться, получив заверения американского правительства, что его пустят на территорию, подконтрольную вооружённым силам США. А хрен там - не пустили!
  
   Но это к слову. А как же наш вопрос разрешился, спросишь?
  
   Три дня руководство артачилось, но потом прислало Ил-76. Две вертушки разобрали (сняли лопасти) и перевезли. И всё бы прекрасно, да вот осталось нехорошее чувство, что мы - лётчики и техники от авиации - для начальства лишь инструмент добывания прибыли, которым можно и должно пожертвовать при удобном стечении обстоятельств, списав людей и технику как отработанный материал.
  
   Впрочем, ничего удивительного - каков попка... президентский, таков и приход. И ничего не изменится, покуда у руля будут находиться люди алчные, бездушно-прагматичные и не отяжелённые принципами патриотизма. Одним таращеньем глаз перед телекамерами да озвучиванием трюизмов с видом непреднамеренного мессианства народ обмануть нельзя, даже такой народ, которому сунули в зубы отвёрточное образование, назвав оное богопротивной аббревиатурой ЕГЭ (как баран блеет). Рановато ещё потаповичи да топтыгины решили, будто им всё дозволено... вопреки здравому смыслу.
  

ЭФФЕКТ "ЦЕБО"

(obliko morale)

  
   - Круиз по Средиземному морю.
   Даже сейчас это сочетание слов навевает сказочные видения: диадемы огней ночной Ниццы, запахи и ароматы Стамбульских рынков и кофеен, жарко-пряные камни Парфенона, которые, наверное, были свидетелями общения смертных с Олимпийскими богами, булыжная мостовая улицы Республики в Ла-Валетте, отшлифованная обувью многочисленных туристов до состояния истоптанного зеркала, рыдающая шарманка условно социалистического нищего в одном из портов Адриатики, название которого смыто навсегда волной времени.
  
   Даже сейчас.
   А тогда, в годы прогрессирующего вместе с маразмом партийных бонз застоя, упоминание этого путешествия казалось настолько не от мира сего, настолько умозрительным, что всерьёз никто из нас - простых вертолётчиков небольшого северного города - даже подумать не мог о том, чтоб попасть в круиз для небожителей из-за Кремлёвской стены. Да-да, "из-за"... именно. Из стены тоже любили путешествовать, но несколько ранее - пока в эту стену не угодили.
  
   Болгария, Румыния, Польша? Поездка в страну социалистического лагеря становилась вполне реальной, если ты сумел угодить командиру лётного отряда, добывая для него камыс на пимы, два-три изрядных "хвоста" печорской сёмги, медвежью шкуру... и это не считая мелких услуг. Почти реальной - если ты к тому же помог парторгу сделать шаг в сторону райкома партии, переговорив с мужем двоюродной сестры за "румочкой сюпа" о том, что "товарищ давно перерос уровень предприятия"... а кто у нас муж двоюродной сестры? Водитель первого секретаря - величина, не меньше второй звёздной... в кентуре, как говорят жители планеты Плюк созвездия Кин-дза-дза. Реальной, безусловно, если ты на себе тащил освобождённого секретаря профкома предприятия с банкета по случаю очередного неюбилея гражданской авиации. Тащил, как герои фильмов о войне - санитарки - тащат с поля боя израненных комиссаров, не щадя ни живота своего, ни одежды, ни слуха, постоянно тревожимого пьяными излияниями профсоюзного вождя.
  
   В общем, всё невероятно просто. Впрочем, это, когда речь идёт о Болгарии, Румынии, Польше... с некоторой натяжкой - Венгрии, крайне редко - ГДР и Югославии. Но только лишь дело касалось Средиземноморских круизов, тут уж вступал в силу закон неестественного социалистического отбора. И простым смертным у раздела каких-нибудь двух путёвок на весь город находиться не рекомендовалось. Это всё равно, что попасть в зону, подверженную воздействию отравляющих веществ, без средств индивидуальной защиты - выпадение в осадок следовало практически мгновенно.
  
   Из моей эскадрильи за границей бывал один командир экипажа - назовём его Борисычем. Ездил в Болгарию, отдыхал в Албене на берегу Чёрного моря. На расспросы любопытствующих только отмахивался, говорил, что всё, как в Адлере, только вино дешевле, и местные говорят на русском языке, адаптированном для турок. В остальном же - полная идентичность.
  
   Бороться за путёвку в страны соцлагеря мне никогда даже не приходило в голову, для отдыха вполне хватало Крыма и Кавказа. А скупые показания Борисыча ещё более утвердили меня в правильности курса следования отпускным традициям. Так что - не тревожил я профком, руководство и партийных кураторов от авиации своими назойливыми просьбами. А они старались избегать меня - зачем наживать себе лишнего личного друга, приятеля или просто соратника, коли уже имеющиеся истово припали к загривку - того и гляди, всю кровушку выпьют?
  
   И когда поступили первые сведения, что авиапредприятию передана путёвка на трёхнедельный круиз по Средиземному морю, мне неизвестно. Но как потом выяснилось, времени на предварительный турнир по её розыгрышу оставалось предостаточно - никак не меньше полугода. А мне до того и дела не было. Поздней осенью я вместе с родным экипажем направлялся в Никарагуа на четыре месяца "для оказания интернациональной помощи братскому никарагуанскому народу и лично товарищу Ортеге".
  
   Так что, с круизным туром по странам Средиземного моря мы были разведены в разные весовые категории, товарищ Ортега тому порукой.
  
   Не стану подробно рассказывать, кто и кому глотку за дефицитную путёвку рвал, но получилось так, как частенько случалось в отечественной истории: медведи изнуряют друг друга борьбой за добычу, а она, добыча, достаётся какому-нибудь постороннему бурундуку. Попробую вкратце обрисовать ситуацию, предваряющую все последующие события. Выглядела она несколько неординарно.
  
   Началось с того, что все заинтересованные лица из руководства авиапредприятия собрались у командира и принялись рядить, как и кому право на борьбу за круиз предоставлять. Первым делом посмотрели на рекомендуемые требования, спущенные из обкома партии, предъявляемые к кандидату на поездку. Там значилось: "Образование - среднее-техническое или среднее-специальное, профессия - рабочая или связанная с производством полётов, стаж работы - не менее десяти лет, пол - мужской, партийность - член КПСС или кандидат в члены КПСС".
  
   Рекомендациям тогда следовали неукоснительно, дабы подтвердить своё единение с державным рулевым. Потому после прочтения обкомовского письма обозначились чёткие приоритеты.
  
   Сразу же отпали кандидатуры командира, трёх его замов и главного инженера - по причине наличия высшего образования. Секретарь комсомольской организации хотел было приврать о своём стаже, но вовремя догадался, что в начальных классах средней школы трудовой книжки иметь ещё не мог, и тут же прекратил свои попытки.
  
   Главный бухгалтер отвалилась из числа претендентов по гендерному признаку. По этой же причине не стал настаивать на своём праве председатель профкома. Но вовсе не потому, что у него не росли усы и борода - он просто не хотел лишний раз дразнить правосудие, уже несколько раз интересующееся его личной жизнью в плане уголовной статьи, без которой сейчас в шоу-бизнес даже на подтанцовку не возьмут, хотя тебе и ничего не мешает выделывать изумительные антраша.
  
   Председателя парткома (он же - замполит) прокатили общим голосованием, посчитав, что его профессия к рабочим не относится. Он и в парторги-то подался исключительно по причине не слишком твёрдых знаний, полученных в авиационном техникуме. За ним тянулся шлейф негативной славы ещё со студенческой скамьи. Поговаривали, будто бы в пояснительной записке к дипломной работе будущий замполит написал такую фразу - "к днищу летательного аппарата приварено сквозное отверстие с люком и лестницей". Чего уж боле?
  
   Таким образом, оставалось передать путёвку кому-нибудь не из лиц высшего круга. Досадно... однако ж, делать нечего: разнарядка спущена аж из обкома партии - такие не обсуждаются, а исполняются неукоснительно. Впрочем, кажется, я уже это говорил.
  
   Дальнейшая борьба за круиз была долгой, изобиловала подкупами, посулами, пьянством, предательством и перекрёстным адюльтером. После чего путёвку оформили на техника из авиационно-технической базы, моего, кстати сказать, однофамильца.
  
   Всё затихло в кулуарах "королевства Датского" - как говорится, дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь. Счастливый обладатель тура по Средиземному морю оформил все документы и тихонько ждал вызова из столицы, чтоб отправляться в Одессу - место начала круиза. Долгое ожидание плохо сказывается на здоровье, потому однажды мой однофамилец хлебнул лишнего с приятелями и по дороге домой сломал ногу. Перелом сложный, винтовой. На три месяца человек из жизни выпал... А тут путёвка горит синим пламенем. Скандал!

_ _ _

  
   Вызывают меня в профком и с порога заявляют:
   - Хочешь по Средиземному морю две с лишним недели на лайнере покататься?
   - Не понял...
   - А чего тут понимать-то. Есть путёвка. Мы её тебе предлагаем. Твой однофамилец всё оформил да ногу сломал неудачно. Времени на оформление виз - в обрез. А у тебя документы по линии первого отдела как раз в Москве.
   - Ну да, в Москве. Загранпаспорт оформляют - у меня же командировка в Никарагуа скоро. Да, кстати, командировка - не успею я в этот круиз.
   - Послушай, не горячись. Документы на тебя почти готовы, а для путёвки по Средиземноморью дополнительно оформить можно быстро - точно в срок укладываются столичные коллеги. Круиз-то сейчас, а командировка только в конце ноября. Как раз: отдохнёшь и - за работу!
  
   Когда парторг говорил мне эти слова ледовито-отеческим тоном, глаза его излучали столько страсти, что я подумал: "Была б его воля, удушил бы, не задумываясь". Потому я решил как-то смягчить сердце замполита и спросил с деланным удивлением:
   - А почему именно я удостоился столь высокой чести - нести свет социализма на юг Европы и на север Африки? Я ведь даже не член партии...
   - Вот! В суть вопроса зришь... Без этого нельзя никак. Мы тут с командиром отряда посовещались и решили дать тебе рекомендацию. Побудешь пока кандидатом в члены КПСС. Кандидатам путёвку давать можно.
   - А если...
   - Не вздумай возражать, Сергей Иванович! Не вздумай! Не зли меня! В следующий раз нам путёвку за границу не дадут, если сейчас никто не поедет. Кабы не эта ситуация с круизом... я бы тебя к партии и на пушечный выстрел не подпустил!
   - А я бы и не пошёл...
   - Ну ты и жук... тебе путешествие почти на три недели по "загнивающему Западу" в клювике, а ты же ещё и ломаешься! Нет, вы только посмотрите на него - другой бы благодарить начал, а этот кобенится...
   - У меня в экипаже командир партийный, чего ж не ему предложили? У него документы тоже в Москве... на оформлении.
   - Так ведь фамилия другая... Ты же у нас, как и авиатехник, Антонов, только он "Эс Эн", а ты "Эс И". Исправлять меньше документов, понимаешь?
   - Понимаю...
   - Так что, едешь?
   - А есть выбор?
   - Ты меня точно в гроб вгонишь, Сергей! Люди за шанс увидеть "ихнее буржуинство" готовы на всё. А ты... точно невменяемый, заладил какую-то ерунду - "почему я", да "почему я".
   - Так ведь и без того скоро в Никарагуа...
   - Ты сравнил... Там работа в джунглях, в грязи помойной, а здесь - круизный лайнер и женщины в бикини... Нет, ну не дурак ли?!

_ _ _

  
   В Одессу я отправился через Москву из уже заснеженного города, одет был по-зимнему, ибо возвращаться предстоит, скорее всего, в морозы. Нет, лёгкая одежда у меня была, само собой - не в тёплых же ботинках и полупальто ходить в круизе, правда? Не хватало одного - подходящей обуви. Старые, почти в усмерть заношенные кроссовки я, разумеется, с собой взял, как говорится, на крайняк, но надеялся втайне, что сумею разжиться приличными туфлями в столице.
  
   Надежды мои оправдались полностью. Правда, пришлось вырвать из жизни несколько часов стояния в очереди, но к концу дня я истово, как всякий провинциал, прорвавший оборону столичных универмагов, обнимал коробку с замечательными сандалиями чехословацкой фирмы "Цебо" - последний писк моды в странах СЭВ. Плохо, конечно, что моего размера не осталось - пришлось сделать выбор: либо на полразмера меньше, либо на два - больше. Немного посомневавшись, остановился на первом варианте. Беда-то, собственно, небольшая: натуральная кожа хорошо растягивается и садится по ноге со временем. Только времени не особо много. Ночью вылетаю в Одессу, а с утра уже выход в море. Но ничего - разношу сандалии, гуляя по палубе.
  
   Первым большим портом на нашем круизном пути оказался Стамбул - город на стыке многих культур, пожалуй, самый европейский из всех городов Малой Азии. Не исследовать его, не ощутить мостовые с многовековой историей собственными ногами, мне показалось просто невозможным, поэтому я предпочёл пешую экскурсию автобусным, на которые отправилось большинство туристов с теплохода.
   Наша же немногочисленная компания пошла пешком, после того, как группу вывезли с территории морского порта и высадили неподалёку от знаменитого храма Ай-София. Руководил движением группы достаточно молодой - моего возраста - человек, одетый в отличие от большинства туристов, предпочитающих шорты, футболки и сарафаны (здесь речь идёт о дамах), в лёгкий серый костюм и рубашку с галстуком. В те времена никому не нужно было объяснять, откуда этот товарищ, какому делу он служит, куда сообщит о недостойном поведение "русо туристо" в случае надобности. Но его присутствие воспринималось как неизбежное, потому настроение у всех было прекрасное, как и погода в этот солнечный осенний денёк.
  
   Начинать изучение города с музея Ай-София, некогда византийского христианского храма, позднее переделанного в мечеть, оказалось правильным. Полученное впечатление от грандиозности сооружения, которому почти полторы тысячи лет, трудно с чем-либо сравнить. Оно задало настрой на весь день.
  
   Слева, у боковой анфилады храма высилась "плачущая колонна" - четырёхугольной формы колонна из мрамора. Экскурсовод нам сказал, что существует следующее поверье: "Плачущая колонна" имеет чудодейственное отверстие, по которому необходимо провести пальцем и очертя круг, загадать желание, которое непременно исполнится. А "лучше всего" сбываются мысленные просьбы о выздоровлении тех, кто припадает к чудодейственному мрамору. На капителях колонн, расположенных вокруг основного пространства, выгравированы монограммы императора Юстиниана и его супруги Теодоры, которые первыми прошли здесь "курс лечения" много веков назад. Юстиниану приписывают, что именно он обнаружил необычное целительное действие колонны.
  
   Близ мраморного волшебного артефакта теснилась очередь страждущих - тех, кто непременно хотел загадать желание. Мне тоже удалось очертить круг на массиве колонны. А загадал я следующее: чтобы в течение года стать командиром экипажа вертолёта Ми-8. И желание моё сбылось. Но как-то очень сомнительно, чтоб всё это случилось благодаря моим манипуляциям в Стамбульском музее Ай-София. Скорее всего, случилось то, что должно было, и только-то.
  
   Сменив полумрак бывшего храма православных, а потом и мусульман, на яркий свет солнечных улиц, мы двинулись дальше по маршруту, который наверняка был заранее определён нашим куратором от КГБ. Поначалу я двигался весело и бодро вместе со всеми, даже смешил дам анекдотами на грани приличия, а потом, почувствовав, что ремешки на сандалиях "цебо" принялись натирать кожу, немного приуныл, мечтая о скором возвращении на судно.
  
   А тут, как в издёвку, местные пацаны-чистильщики обуви с переносными стульчиками на оживлённом пятачке недалеко от рынка нацелили свои страшного вида сапожные щётки на мои сандалии. Одному из парней даже удалось пару раз пройтись по ним на ходу. Он бы и дальше продолжил работать бесцветным кремом, если бы я не отогнал его задорным "катился бы ты отсель, милый, пока не задавили!" В это время ко мне подошёл куратор-особист и объяснил, что советские граждане так не поступают, мол, рабочий класс надобно уважать и... раз уж не смог увернуться, то лучше заплатить. Пришлось отдать мальчишке значок из серии "Космос", приготовленный для товарного "чейнджа", доллары-то жалко - их всего сорок наменяли на все семь стран круиза.
  
   К середине дня я окончательно угробил ноги, поэтому нёс обувь в руках. Мостовая отзывалась в ноющих стёртых ступнях приятной прохладой - всё-таки осень. Хоть и не такая, как у нас на Севере в это время. И хорошо, собственно, что не такая.
  
   По плану наша группа, в которой оказалось двое мусульман из Средней Азии и один из Татарстана, должна была посетить действующую мечеть. Партия хотела показать, что интересы и чаянья многочисленных народов страны ей вовсе не чужды. Из православных атеистов нас было двое, если считать ещё и куратора от комитета государственного бденья. Кроме того - пять прекрасных женщин с невнятной выраженной конфессиональной принадлежностью, плохо видной за откровением чересчур прозрачных нарядов. А ещё - один буддист из Тувы и два милых старичка-иудея, которых сопровождали двое же молодых людей в одинаковых серых жилетах с невнятным отпечатком вчерашнего ужина на делано скучающих лицах. Не то охрана, не то надзиратели. Эта четвёрка ходила по самостоятельным маршрутам. Я всё время круиза пытался поближе сойтись с милыми стариками, но они старались побыстрей свернуть беседу и прятались под крылышком своих более юных коллег. Впрочем, наверное, никакими коллегами те не были. Тогда - кем?
  
   Иногда мне казалось, что старики - это наши разведчики, которых везут для внедрения куда-то, или, наоборот, разоблачённые шпионы, которых следует обменять на кого-то. Установить доподлинно так и не удалось. Но в Одессу вернулась всего только одна нестандартная пара - один старичок и один охранник. Судьба второй, наверное, ещё засекречена.

_ _ _

  
   Подходим к мечети к назначенному сроку, там нас уже встречает куда-то "сдриснувший" экскурсовод из местных - отходил "на полчасика" по каким-то своим делам. Он всё время улыбается и говорит старинное русское приветствие "рахмат" в различных вариантах - то кланяется, то норовит поцеловать руки феминам. Рядом с ним топчется ещё один - дылда, пытающийся сложиться пополам, чтобы не мешать воздушным потокам на верхних эшелонах. На лице его ясно прорисовано сомнение: туда ли он попал, зачем ему всё это нужно. Дылду мы видим впервые.
  
   Экскурсовод втолковывает что-то о правилах поведения в храме, а я не слушаю и тихонько пячусь к женщинам. Дамам в мечеть нельзя, и потому их сейчас поведёт на микро-шоппинг тот самый неприметный господин-раскладушка, выдающий себя за жизнерадостного турка. А за мужиками будет надзирать наш родной куратор с теплохода "Константин Симонов" (в настоящее время лайнер носит имя "Kristina Katarina", прим. автора). Мне же хочется остаться и погулять по газону босыми ногами, мне не по пути ни с кем.
  
   "Гэбэшник" от "интуриста" - как только сообразил, что я хочу отстать от группы, - даже лицом позеленел.
   - Никак я от тебя Сергей Иванович, - говорит, - не ожидал такого подлого злодеяния против власти народной! Понимаешь, что может случиться, ежели, кто-то об этом капнет кому положено?
   - А кому положено? - спросил я с испугу.
   - Кому следует, тому и положено! - куратор даже сменил интонацию, вероятно, мысленно нарисовав себе этого "кого следует".
   - Ну, что ты лезешь, будто мех, а? - спрашиваю. - У меня ноги стоптаны - все в мозолях кровавых. Вы уж идите себе... в мечеть. А я здесь на скамеечке посижу, отдохну немного.
   - Нет уж, мой милый... Серёжа. Ни хрена ты не угадал... так и норовишь один остаться, а ещё кандидат в члены партии. Стаж-то у тебя в кандидатстве всего ничего, потому, видать, и борзеешь не в меру. И как такого в круиз отправили, мама дорогая?! Ну-ка, надевай обувь и - марш за мной! - Куратор пребольно обнял меня за плечо и потом добавил уже более доверительно и даже вкрадчиво: - И давно вот так босиком идёшь, Родину-мать своим видом позоришь?
   - Всего-то два квартала, - сказал я сдуваясь. Потом с трудом натянул свои крутые "шузы", потихоньку про себя матерясь, и поплёлся следом за буддистом к мечети, прихрамывая, будто подстреленная в гнездовье тетёрка.
  
   Смотрю, наши теплоходовские мусульмане чинно так обувь сняли и поставили у входа. А там той обуви - видимо-невидимо. Во как - оказывается у них тут принято босыми молиться. Что ж, хорошо. Зря, правда, лишний раз летние туфли на больные мозоли натягивал. Стащил я с ног обувку. Вздохнул свободно, тихонечко сандалии в газетку завернул и рукой в локте придавил. А что - в общую кучу мои новенькие "цебо" ставить прикажете? Нема дурных! Вон у этих правоверных не обувь, одно название - какие-то тапочки без задников, всё в основном старьё. Выйдет после молитвы какой-нибудь турецкий товарищ, который и не товарищ, собственно, а вполне несознательный люмпен, узрит мои классные сандалии - сразу о своих заношенных до дыр тапках забудет. Конечно, когда такое роскошество перед носом пропадает - тут ни у кого сердце не выдержит.
  
   А мне потом - что? До самой Одессы почти босиком шлёпать прикажете (кроссовки-то почти не в счёт - порвались совсем)? Понятно, жмут мне "цебо" мои пока, но это же пока. Дайте только до каюты добраться - все ноги пластырем заклею, водочными тампонами чехословацкую кожу размочу, разносятся за милую душу. Плохо, что сразу так сделать не догадался. Забыл совсем в начале круиза - пока до Стамбула шли - разнашиванием обуви заняться. Как выпало на берег идти, спохватился. Натянул свои сандалии, прошёлся метров пятнадцать по палубе. А ничего! Не то, что тогда в магазине. Вполне себе по размеру. Ах, да... там же носок тёплый был.
  
   Повеселел я сразу и бдительность потерял. Но! Одно дело по палубе бодро минут пять вышагивать. Совсем другое - несколько часов по городу бродить. Вот и стёр ноги...
  
   Ага, и наш комитетчик тоже сообразил, что зря меня заставил обуваться. Даже кивнул слегка виновато, когда свои туфли снимал. Двинулись к главному входу в мечеть. Я предпоследний, куратор замыкает наше шествие. И тут подходит ко мне какой-то служка и наливает круглые глаза гневом к "непонятливому гяуру". Слова говорит резко и отчётливо, будто ятаганом головы неверным рубит.
   - Что он хочет? - обращаюсь к куратору. Тот, как я понимаю, должен на турецком "шпрехать", не в первый же раз в круизе - тридцать слов мог и выучить. Ага, артель "Напрасный труд" - кроме устава КПСС да инструкций комитетских в этой голове, видно, ничего надолго не задерживается.
   Хорошо экскурсовод, который из местных - он уже в мечеть просочился - обернулся, и, заметив, что двоих членов группы не хватает, вышел наружу. Он-то мне и перевёл:
   - Кади крайне возмущён, что вы пытаетесь пронести в святая святых недостойную пыль с мостовой на своих сандалиях.
   - Передайте кади, что на моих сандалиях нет пыли с мостовых великого города Стамбула, - нашёлся я, разруливая готовый вот-вот разразиться международно-конфессионный конфликт. - Они куплены не далее, как час назад, а взял я их с собой, поскольку опасаюсь, что какая-нибудь неправоверная собака обратит внимание, как я оставляю у входа пару превосходной обуви, непременно захочет украсть обновку.
  
   Кади недоверчиво осмотрел и обнюхал мои чешские чибрики и, почувствовав неповторимое амбре стамбульских улиц, указал мне на дверь. Я возражать не стал, но по пути отчётливо зафиксировал растерянное лицо куратора. И тому было отчего сокрушаться. С одной стороны экскурсовод уже принялся рассказывать что-то весьма интересное туристам из Средней Азии и Татарии, в глазах которых пылал огонь правнуков Тамерлана и Тахтомыша. А с другой - в мало изученном направлении удаляется нерадивый орёл северного неба с почти не ношенными сандалиями в руках. И куда прикажете бедному бойцу комитета податься, чтобы честь сотрудника органов не обронить и в долгу перед Родиной не остаться?
   Взвешивал и оценивал ситуации куратор секунд десять, надо отдать ему должное - быстро соображал. После чего принял важное, хотя, как показало время, не очень верное решение, последовав за мной. И в самом деле - наши сограждане мусульмане из Средней Азии никуда из мечети не денутся, а пригляд за уходящим лётчиком нужен непременно.
  
   Куратор догнал меня возле газона, куда я погрузил свои усталые ступни. Он буквально зашипел, обращаясь официально:
   - Сергей Иванович, обо всех ваших художествах я буду вынужден доложить по инстанции. И тогда наверняка вас уже не выпустят за границу. Но это ещё ерунда. Вас даже в партию теперь не примут. Никогда! Вы слышите? Ни-ког-да!
   - А какие художества-то, помилуйте, Николай... э-э-...
   - Петрович...
   - Да-да, Николай Петрович, какие художества вы в виду имеете? Ну не мог же я совсем новой обувью жертвовать, поскольку кому-то хочется на пятничную молитву посмотреть. Я же атеист, чёрт возьми, а не какой-нибудь ... шиит...
   - Так-то оно так, да не совсем. Государство у нас от церкви отделено, это верно. Но пойти наперекор товарищам мусульманам мы просто не в праве. А вам, даже в храм заходить не захотелось - в уголочке постоять. Не убыло бы...
   - Ага, не убыло. Как раз мои "цебо" и увели бы, не поморщились. Ваши-то чёрные туфли здесь никому не нужны, им цена - полушка в базарный день. А я за своими сандалетами четыре с лишним часа в ГУМе отстоял.
   - Хватит уже, Сергей Иванович, потешаться! Я патриот, потому и ношу форменные полуботинки фабрики "Большевичка"... не в пример многим... прочим.
  
   Мало помалу наш разговор зациклился и пошёл по тупиковой ветви развития, имя которой "Сам дурак, а ещё в шляпе". Каждый остался при своём мнении и ни в какую не хотел уступать. Тогда облечённый государственной ответственностью Николай Петрович просто замолчал. Потом снял туфли, носки и принялся ходить по жухлому турецкому газону за мной следом. Так и толклись мы на маленьком пятачке живой природы у мечети, будто два гуся: один серый, другой - комитетчик. Когда молитва закончилась, из храма вышли "советские" мусульмане, а также буддист и два старичка с сопровождающими. Они легко обнаружили свою обувь (неужели по запаху?!) и двинулись в нашу сторону.
  
   До самого порта я вышагивал босиком, с гордостью задирая жутко незагорелые ноги, чтоб досадить комитетчику. Но тот, казалось, забыл все обиды. Наоборот, догнал меня и предложил... страшно вымолвить... выпить. Дескать, в его довольствии предусмотрены так называемые представительские на всякие непредвиденные расходы, и он непременно желает меня чем-нибудь угостить. И-и-и.... чтоб я не простудился, следует употребить чего-нибудь крепкого. Непременно - крепкого! И прямо немедленно - он знает одно местечко.
  
   Потом мы накатили с особистом по стакану дрянной анисовой ракии за его, разумеется, счёт в каком-то грязном сарайчике подозрительного вида, напоминающем наш отечественный пивной зал, только размером вчетверо меньше. "Хорошее место для агентурных свиданий", - подумал я тогда, но как-то не очень серьёзно подумал. Даже сам над собой посмеялся мысленно.
   Пили мы не во славу античного Бахуса, а исключительно для снятия стресса и поддержания моего здоровья - чтобы, значит, не простудился. А вся наша группа в это время стояла снаружи и любовалась живописным видом на стамбульские трущобы - когда б они ещё их увидели.

_ _ _

  
   Вечером, после ужина Петрович пригласил меня к себе в двухместную каюту, где проживал один на правах государственного человека. Внутри гэбэшник откупорил разрешённую к провозу бутылку "Столичной". Первая доза пролетела весело и без закуски. Вторую заели дефицитными крабами из закромов куратора. Когда пришла очередь третьей, хозяин опростал остатки отечественного пшеничного продукта в казённую теплоходовскую посуду и замер в позе "Ленин открывает деклассированным детям глаза на буржуазию". Прежде чем выпить, куратор сказал с некоторой долей обиды:
   - Хороший ты мужик, Серёга.... Но засранец. И чего тебе в старой обуви не ехалось?
   - Так ведь - заграничный тур. Мир загнивающего капитала. Нельзя было в грязь лицом. Вот, скажи мне, Петрович, что бы они про нас подумали, а потом написали в своей продажной прессе, если б мы ехали в старье да рванье? Что? Мол, в СССР лёгкая промышленность никуда не годится. Не развита ни черта? Так?
   - И пусть бы себе клеветали, Иваныч, - сказал куратор, делая мне хлебосольное "велькам" только что извлечённой из чемодана второй бутылкой. - А теперь такая морока... Представляешь, если кто-нибудь донесёт, что мы с тобой от экскурсантов отделились и почти час находились без присмотра.
   - Не понял, Петрович - тебя, что ли, тоже пасут?
   - А ты думаешь - я из сказки? У нас же всё, как Владимир Ильич завещал: доверяй, но присмотреть за клиентом не забудь.
   - А кто же?..
   - То-то и оно, что неизвестно. Может быть, как раз... ты... Для отвода глаз написали, что, мол, недавно принят в кандидаты в члены КПСС... чтоб я расслабился... Я расслабился и...
  
   Николай Петрович внезапно отрезвел от собственной страшной догадки, бросил в мою сторону оценивающий взгляд и спросил с интонацией истеричной гимназистки, которая узнала, что о её шестимесячной беременности судачит весь город:
   - Говори, сволочь, кому стучишь? Небось, уже "телегу" сочинил, чтоб меня теперь за границу больше не выпустили. Гад!
   - А "телегу" - кому следует? Туда, куда положено?
   - Он ещё издевается... - Куратор резко перешёл в иную категорию опьянения, хлобыстнув полстакана водки без закуски, и отъехал в нирвану, которая располагалась в его каюте на тесной шконке второго яруса.
   Я тихо вышел. На палубе меня шатало, а в каюте началось головокружение. Но не от успехов, как предупреждал ещё Иосиф Виссарионович. И эти чёртовы ноги!.. Эх, если бы под рукой в тот момент оказался топор...
  
   Но всё проходит. Через день затянулись и мои обработанные корабельным доктором раны, и я очень удачно разносил сандалии, заклеив проблемные места пластырем и смягчая кожу ремешков и задники водкой из своей круизной коллекции. Полбутылки почти ушло... Но сначала я, разумеется, опохмелил куратора Николая Петровича. По старинной русской традиции - не зверь же я, в самом деле. А к разговору о том, что именно я мог проверять особиста на предмет лояльности и следования инструкциям, мы больше не возвращались. Но Петрович с того момента и до конца круиза демонстративно от меня дистанцировался.

_ _ _

  
   Возвращаясь домой из Одессы, я думал, что приеду и сразу же напишу заявление, - мол, не желаю быть в первых рядах тех, кто "на лихом скакуне, если партия скажет", мол, считайте моё кандидатство ошибкой. Но потом всё так быстро завертелось, что вспомнил о своём намерении, когда уже подходила к концу командировка в Никарагуа. Вспомнил и забыл до поры.
  
   Тем не менее, в партию я потом вступил. Не по убеждению, а исключительно из меркантильных соображений - беспартийных командиров воздушных судов просто не было в природе. Во всяком случае, в нашем лётном отряде.
  
   Почему меня приняли, так сказать, в ряды передовых строителей коммунизма? А почему бы и нет, когда одну рекомендацию мне сам парторг давал. Если бы не круиз, хрен бы я стал командиром экипажа Ми-8 ещё в советское время. Так что "вовремя" сломавшему ногу однофамильцу из АТБ до сих пор благодарен.
  
   Да, кстати, лет десять назад, будучи в Москве, встретил своего крестника - куратора с того замечательного Средиземноморского круиза. Он теперь автомобилями торгует. Менеджер. В его-то возрасте. Даже не старший... Но любит молодёжи о своих подвигах бойца невидимого фронта задвигать. Сначала скрывал "героическое" прошлое. А потом стало модно - заговорил. Сослуживцы слушают снисходительно, но за свой счёт не поят... менталитет не тот.
  
   А я вот на кабак раскрутился. Надо же было Петровичу отплатить за давнее расположение. Куратор тогда на меня рапорта "кому следует" писать не стал (так он сам говорит,права и не доверять ему у меня нет оснований), зато нашлись доброхоты, которые сообщили по вышеозначенному адресу о том, что работник комитета не сумел совладать с тесной обувью подопечного и бросил группу в цитадели чуждой советскому человеку идеологии. Так и стал Николай Петрович невыездным, хорошо ещё - из органов совсем не попёрли. В общем, получается, мои тесные сандалии "цебо" решили судьбу в принципе неплохого человека. Это помимо моей...
  
   Вот такая странная история, состоящая из цепи случайностей... которые, в принципе, и складываются в череду событий - её-то мы и называем жизнью.
  

АФРИКА-БАМБА

(гуманитарный репортаж по линии ООН)

  
   Сергей Иванович Антонов, заслуженный пилот Европейского Севера, сел на любимого конька, теперь остановить его было просто невозможно, покуда он сам не сочтёт нужным стреножить стремительных иноходцев своего красноречия.
  
   - Помнишь, как все радовались избавлению от "горбатого главаря" в конце 91-го? Мы, лётчики, тоже не были исключением - ходили возбуждённые, ожидая невиданных чудес и неслыханных свершений. И они последовали с наступлением очередного нового года. Только пришли чудеса не такие уж и прекрасные, каковыми их рисовало воображение: внук красного малолетнего командира вкупе с рыжим и плутоватым внебрачным племянником Бильдербергского клуба, усиленные подслеповатым, будто крот, Шохиным, предстали во всей своей макроэкономической красе, лишая население любых намёков на микропривилегии и права на труд. При этом вожди непрерывно твердили, что очень скоро рынок сам по себе отрегулирует все проблемы, а следом придут "иные времена".
  
   Когда же нагрянули "иные времена", полные криминального демократизма и прилавков, заваленных красочно упакованной требухой, работы резко поубавилось. Все стройки социализма сами собой накрылись медным тазом, а капиталистическое строительство проходило исключительно в умах и кошельках пионеров-либералов - птенцов и выкормышей первого и самого экзальтированного из всех европейских гарантов: он и спляшет при случае, и "встречу в верхах" высокомерно проспит, и на рельсы в случае крайней необходимости... лечь пообещает.
  
   Не стало работы и в авиапредприятии. Лётчики-пенсионеры спешили поскорее сквозануть на заслуженный отдых с нехудым вспомоществованием сообразно стажу и налёту в условиях Приполярья. А что толку сидеть на тарифной ставке, не летая из-за отсутствия керосина, заказчиков и масла в головах начальствующих персон? Средняя-то зарплата стремительно падает.... Как бы и пенсию не порезали.
  
   Вскоре дошло до того, что нашего брата - лётчика - почти совсем в отряде не осталось. Вертолёты есть, керосин появился, работа потихоньку тоже, зато молодого пополнения днём с огнём. Ребятки задорные приучились "быковать", "крышевать" и "перетирать на волынах". Никому в лётные училища идти не хочется, когда сделалось не стыдным отбирать "бабло" у других. Вот и славно - державе тож прибыток: незачем эти самые училища держать, когда их вместе с потрохами и зазевавшимся персоналом можно легко олигархнутым на всю башку нефтяным newворишкам (да-да, а вовсе не нуворишам, как принято называть беспринципных рулевых капиталистического прогресса) продать под магазины, офисы и склады залежалого от невостребованности товара.
  
   Одно за другое, тычинка за пестик, Гога за Магогу... и наступило полное буржуазное благолепие, можно сказать, беспредельное и местами даже обёрнутое в Версаче от Гуччика Вартановича Акопяна с левого берега реки Печора - из поселения Изьяю. Тут уж отцам-командирам нашего авиаотряда пришлось изрядно извилинами шевелить. Бегали по всему городу, пилотов-пенсионеров из злачных мест вытаскивая да разными разносолами приманивая - дескать, будет теперь у вас не жизнь, а птичье молоко в сенях да брусничной патокой на завалинке.
  
   А тут и загранкомандировки посыпались, как из рога изобилия. Изобилие-то оно, правда, не для всех оказалось. Кое-кто из начальства после того, как откомандированные экипажи и техники домой вернулись, решил, мол, чего зазря людей напрягать на опасном для здоровья континенте. Решил и никого больше ни в Африку, ни в Центральную Америку не отправил.
  
   А потом всему личному составу на профсоюзной конференции было объявлено, дескать, оставшаяся на неделю без присмотра матчасть оказалась захваченной радикальными синдикалистами партизанского толка, и теперь вертолёты стали собственностью новых хозяев. Но мы, российские лётчики, не поддадимся на провокации и не станем служить нехорошим афро-дядькам, как бы они того не желали.
  
   А что с тремя Ми-8, спросишь? Неужели не догадываешься? Списали их на убытки предприятия... десятком миллионов больше, десятком меньше - разве это повод поднимать шум и ловить за руку тех, кто себе в столице квартиры купил в престижном районе? Чистой воды случайность - всякому разумному представителю прогрессивного электората понятно.
  
   Но вскоре комиссары ООН в очередной раз озаботились гуманитарной катастрофой, навалившейся на "чёрный континент". А где забота, там и поиск людей, готовых рискнуть жизнью ради других. Найти таковых на развалинах бывшей империи труда не составило - получать гарантированную заработную плату, пусть и с риском быть сбитым конголезскими повстанцами, оказался готов каждый командир в нашем лётном отряде. Хотели все, а выбрали всего два экипажа. Вернее, три. Один экипаж перегнал "восьмёрки" (вертолёты Ми-8) в страну базирования - ДРК (Демократическая Республика Конго) и вернулся на родину, а мы добирались в Африку, что называется - своим ходом, а потом служили там мировой гуманитарной миссии верой и насколько это возможно правдой.
  
   Казалось бы, всё просто - сделал пару прививок, загранпаспорт получил и готово. Но не всё так складно, как нам руководство рассказывало. Хотя да, поначалу всё было просто замечательно. Но потом от Киншасы - столицы Демократической республики Конго - до пункта назначения - Кисангани - летели на стареньком АН-26, будто на автобусе: в салоне никаких сидений нет, а приварены две штанги на уровне плеч, чтобы не падать на пол при взлёте и посадке. Через всю страну, как по городу - на маршруте "тринадцатого марта тринадцать пассажиров под музыку Вивальди торжественно открыли 13-ый портвейн" из песни одного барда.
  
   Я тоже как-то раз летал подобным манером из Краснодара на базу отдыха аэропорта - в Геленджик пятничным вечером, но там был так называемый "рейс выходного дня" - только для своих работников. Зато в Африке за перевозку стоя с пассажиров брали деньги, и никого нимало не заботили комфорт и удобства. Впрочем, какие вы хотите удобства за десять долларов в эквиваленте местной валюты?! Нам предстояло пролететь около трёх тысяч километров. Это заняло весь световой день с шестью посадками. И всё время на ногах.
  
   Такого перелёта не помню больше в своей жизни: вымотался, будто сам коломбиной рулил с начала и до конца полёта. Другим-то пассажирам всё фиолетово - они так далеко, как мы, не перемещались, а постоянно менялись в транзитных пунктах, будто бобовые зёрна плотно забивая стручок летательного аппарата в аэропортах дозаправки. Однажды вместе с людьми экзекуции полёта подверглись три или четыре козы, которые нервно блеяли и норовили поддать рогами по заднице - тем, кто не успевал увернуться. Полный дурдом!
  
   Короче говоря, впечатлений выше джунглей, которые чуть не обривал плоскостями Ан-26, будто лезвие Gillette, тщетно пытаясь набрать высоту с загрузкой, превосходящей все разумные пределы. Лётчики - улыбчивые филиппинцы - то и дело выглядывали в грузовую кабину (пассажирской её назвать язык не поворачивается) и что-то спрашивали на неважно сломанном английском. Тем не менее, конголезцы понимали, о чём речь и дружно ржали, сопровождая звуки нечленораздельные вполне сносным "требьен" и "сава бьян" на государственном языке страны. Этакий африканский интернационал под эгидой ООН.
  
   К вечеру, когда наш экипаж был выгружен и временно - на одну ночь - расквартирован в Кисангани, не хотелось не только есть или самостоятельно передвигать конечностями, но и даже спать - сон всё никак не шёл, пока в обесточенной гостинице под утро не ухитрились запустить дизель и включить кондиционеры в номерах "Африка-бамба, люкс - три звезды раз в год по обещанью".
  
   А назавтра мы пересели на родные "восьмёрки" и уже самостоятельно перелетели к месту постоянного базирования. Начались трудовые будни.
  
   Север Демократической республики Конго - это вам далеко не юг республики Коми. Как говорится, здесь климат иной... и не всегда подходящий для обычной жизни, к которой всякий командировочный - начиная от командира экипажа, заканчивая авиационным техником - привык за долгие года кочевой жизни на оперативных точках.
  
   Мы не были первыми ласточками по линии ООН в этих краях. Два экипажа из Тюмени базировалось до нас близ Кисангани. Жили в палатках прямо в джунглях. Все как один переболели лёгкой формой малярии, хотя и делали прививки перед отъездом.
  
   А моему экипажу повезло. Поселили нас на вилле рядом с границей Уганды - чуть не на берегу озера Альберта. Вилла за забором. Два попугая жако служили в качестве сторожевых собак - чуть кто-то чужой подходит, принимается дурью орать: "Ква хери! Ква хери!" - благо что не "Пиастры!" и не "Акуна матата!". Что это значит - "ква хери"? Что-то-вроде "до свидания!"
  
   Попугаи просто замечательные. Красавцы, аристократы! Сначала к русским недоверчиво относились, а к концу первой недели уже с ладони клевали. Впрочем, одной рукой такого парня долго держать нельзя - весили наши крылатые сторожа чуть ли не с изрядную кошку. Перед отъездом мне одного местные хлопцы задарить хотели, но я представил, сколько хлопот будет, чтобы получить разрешение на вывоз птицы, и не взял. Вернул с благодарностью, присовокупив командирские часы в придачу... так у них принято, если от подарка отказываешься. Или не принято, а просто меня развели на "фу-фу"? Собственно, я не в обиде - хорошие ребята конголезцы... век бы их не видеть. И не приведи тебе Господи работать с ними вместе - ленивые, как питон после обеда.
  
   На вилле тихо, спокойно, но только выходишь за забор, там толпа детишек, как в мультике "Каникулы Бонифация". "Мистер, мани! Мистер, мани!" - кричат. А взрослые не скачут, не бегают, а только сидят вдоль ограды, смотрят печальными, как у больной козы глазами, будто сказать что-то хотят. Но не говорят - лень раньше них родилась. И это не только посторонних конголезцев касаемо, а и тех, что у нас на вилле подвизались.
   Командир экипажа, который мы меняли, при прощании сказал:
   - Сергей Иваныч, ты гоняй тут всех на пинках, иначе они работать не будут.
   - Почему?
   - А потому, что у них и завтра будет тепло... и послезавтра. Как в том анекдоте, помнишь? Вот им и в ломы...
   - Что за анекдот-то?
   - На одном из многочисленных островов в Тихом океане учёные обнаружили неизвестное ранее племя. Собрали экспедицию, отправились туда для изучения быта, языка и каких-то особенностей развития. Шутка ли - целая группа людей совершенно не подвержена влиянию цивилизации и проживает в естественных природных условиях.
   Прошло какое-то время, учёный-этнограф из состава экспедиции овладел языком аборигенов и начал расспрашивать вождя племени о быте забытой богом этнической общности. Разговор зашёл об общей концепции питания.
   - Чем вы ловите рыбу? - спросил учёный.
   - Мы её не ловим.
   - А на животных силки ставите?
   - Нет. Нам это не нужно.
   - А как же вы питаетесь? Чем?
   - С океана дует ветер, сбивает с пальм бананы и кокосы. Мы их собираем и едим...
   - Хорошо, а если ветра нет?
   - Тогда - неурожай. Голодаем.

_ _ _

  
   Болезней в Конго много. Прививки не всегда помогают. Командир и штурман с Ил-76, москвичи, которых мы в Киншасе раза три встречали, подхватили какую-то заразу, долго мучились желудками. Их отправили на родину через консульскую службу, и они оба умерли уже в Москве. А парням диагноз так толком и не поставили. Потому мы воду пили только из магазинных бутылок. Дорого - зато знаешь, что жив останешься.
  
   А я ещё умудрился через две таможни (в Москве и Амстердаме) дихлофос провезти. Зачем дихлофос-то, спрашиваешь? Ухожу утром из номера в своей гостевой вилле, бзданул из бутылочки со спреем и спокоен - ни одна насекомая сволочь никакой заразы нам не принесёт. А ещё перед сном носоглотку мыльным раствором промоешь - сразу ощутишь себя белым человеком.
  
   Да, о том, как провёз свой дизенфицирующий продукт стоит рассказать подробнее. Ну да, я о дихлофосе толкую. Пришлось пережить небольшие неприятности.
  
   Впрочем, в Шереметьево всё просто было. Там я не стал ничего придумывать - а просто честно рассказал о "секретном" грузе. Таможенники среагировали адекватно: попросили показать, что у меня и в самом деле дихлофос в багаже, а потом переглянулись и решили закрыть глаза на нарушение - как-никак "человек не развлекаться едет, а службу государственную нести в заграничной тьмутаракани".
  
   И вот - аэропорт пересадки Скипхолл. Голландия, центр Европы. Как говорится в одной известной пьесе, пустите Дуньку в Париж.
  
   Таможня в Амстердаме. Моя сумка "мечта оккупанта" заезжает в рентгеновскую камеру для просвечивания багажа. Я немного напрягаюсь, но стараюсь не показать виду - демонстративно отворачиваюсь и начинаю изображать, будто читаю какую-то рекламную брошюру, взятую на столике в зале вылета.
  
   Вроде бы, всё тихо. Ничто не предвещает... Ну, найдут мой дихлофос, ну, конфискуют... но с рейса не ссадят же - у нас миссия ООН, не какой-то там частный визит в африканские джунгли. Неужели проскочит?
  
   Тьфу ты, сглазил. Переводчик, который сопровождает наш экипаж по аэропорту Скипхолл, окликает. Толмачит с лёгким южно-русским акцентом. Смотрю в глаза одному из трёх таможенников, занятых моим багажом. Переводчик стоит чуть сбоку. Со стороны выглядит, что он не принимает участия в нашем разговоре с представителем власти, и я общаюсь с ними на одном языке.
  
   - Что находится в сумке... три длинных продолговатых предмета?
   - Это тубусы
   - Что у вас в тубусах, мистер?
   - Чертежи...
   - Чертежи чего?
   - Вертолёта... Я же на нём летаю и... дорабатываю... иногда, если что-то не так. Теперь вот по линии ООН. Ознакомитесь с командировочными документами? - Мой вид был настолько важен и значителен, что таможенники враз подобрались и повторно принялись изучать паспорт, будто бы за время нашего непродолжительного общения кто-то успел пририсовать к моей фотографии запорожские усы или на месте штампа Шереметьевской таможни приписать "Серый дурак", причём даже не на английском, а на голландском языке.
  
   Один из этой могучей евросоюзовской кучки оказался начитанным, поскольку улыбнулся мне и принялся что-то живо втолковывать своим менее эрудированным товарищам. Я понял несколько фраз, в их числе "мистер Антонофф из грейт эйркрафт дизайнер", "Руслан из бьютифул, ит'с кул".
  
   Вот это влип! Меня приняли за другого... но тоже Антонова - авиаконструктора. Теперь, если раскроется, придётся идти в отказ и тормозить пятками об асфальт. Неизвестно, чем всё закончится. Интересно, как в Голландии расценивают сознательное введение в заблуждение представителей власти? В рамках гражданского кодекса или... Нет-нет, чего это вдруг?! Они же сами решили, что перед ними авиаконструктор. А я просто не понял, о чём речь. У меня с языками проблемы... и прочее.
  
   Тем временем, пока я размышлял, как избежать жёстких объятий нидерландской Фемиды, работники таможни терзали переводчика вопросами, почему, де, "мистер Антонофф" предпочитает чертежи на ватмане дизайнерским компьютерным программам. Нет, дескать, мы ему верим... а спрашиваем исключительно из любопытства.
  
   Мне перевели, с трудом сдерживая южно-русский смешок. И тут я понял, заблуждение слишком далеко зашло, стало быть, останавливаться не имеет никакого смысла - в самом худшем случае депортируют в Россию, а миссия ООН останется без экипажа. Потому не стал я никого не в чём разубеждать и ответил уклончиво:
   - Старая школа не терпит суеты...
   Переводчик оттолмачил мои слова, а потом перевёл предположение таможенников.
   - Вероятно, место, куда вы направляетесь, такое глухое, что там нет электричества?
   - В общем, да... Жить будем в палатках посреди джунглей. Дикий край, необузданные страсти конголезских повстанцев. Откуда там электричество?!
  
   Собеседники мои удовлетворённо закивали. Им даже не пришло в голову поинтересоваться, каким образом "мистер Антонофф" собирается чертить фюзеляжи летательных аппаратов внутри палатки - откуда возьмёт кульман, при лучине будет работать или обойдётся факелом. Величина имени конструктора оказала своё решительное влияние на процедуру таможенного досмотра.
  
   В общем, открывать и проверять содержимое тубусов не стали - слова конструктора оказалось достаточно, чтобы не лезть в его... то есть, мои суверенные дела. А ещё и их природная лень сыграла мне на руку. Дело же довершили, полагаю, роскошное командировочное удостоверение на бланке, украшенном голографическим изображением самолётов, и выписка из договора, где говорилось, что я, Антонов Сергей Иванович, буду осуществлять доставку гуманитарных грузов по линии ООН в составе российского экипажа вертолёта Ми-8 на территории Демократической республики Конго.
  
   Когда наивные голландские юноши провожали меня на посадку, предварительно взяв автографы, то галантно жали руку с толерантным усердием, уважительно скалились и кивали, будто китайские болванчики. Ещё бы - ведь сам великий конструктор самолёта Ан-124 отправился на помощь голодающим, чтобы лично принять участие в благородной миссии. Но сердце конструктора так велико, что он не может ни на секунду оставить свои чертежи новых выдающихся "эйркрафтов".
  
   Так я впервые зауважал европейское "отвёрточное образование", которое позволило мне не ударяться в грязь лицом посреди зала таможенного досмотра, доказывая, будто в моей персональной контрабанде нет никакой угрозы безопасности народам многострадальной Африки.
  
   А дихлофоса того в емкостях со спреем в Богом и Мойдодыром забытом Конго, похоже, до моего приезда никто никогда не видывал. А если и видел, то не нюхал - совершенно точно. Почему я так говорю?
  
   Как уже замечал раньше, с утра, уходя на полёты, я опрыскивал каждый уголок нашего со вторым пилотом бунгало из заветного баллона, предварительно наглухо закрыв окна и двери. При этом строго-настрого запрещал обслуге проветривать номер до нашего возвращения. Вечером, конечно, душно и воздух тяжёлый, но зато ни одна зараза не проникнет.
  
   Дня через три заметил, что в бунгало перестали убирать. Обращаюсь к администратору: "Сэй ми, плиз, какого чёрта?!" А тот - дескать, хреново, мистер, у вас в номере пахнет... хуже, чем тухлой рыбой. Уборщица буквально из обмороков не вылезает. Ничего, потом дал пять долларов и респиратор, который оказался в комплекте вертолёта, администратору - сразу стали так драить, так драить... как и положено.
  
   Тут ведь вот что важно: это оно днём воняет - моё "ноу хау", а вечерком проветришь - ни одна гадина местная не забалует. Однажды ящерица завернула на огонёк - здоровая, жирная, размером со щенка. Залезла и остолбенела буквально от русской бытовой химии. Такой подляны точно не ожидала. Я вечером пришёл, обнаружил токсикоманку на столе. Почти не дышит уже. Глазки плёнкой подёрнуты, не двигается. Я ей по носу щёлкнул - в себя пришла, смотрит, не понимая, что с ней приключилось. Пришлось удвоить порцию адреналина в её холодной крови дополнительным щелбаном. После этого она умчалась куда-то - не то помирать, не то рассказать соплеменницам, как приобщилась к русской культуре.

_ _ _

  
   Африка по сравнению с Азией выглядит ничуть не лучше. Правда, сверху ландшафты привычней. Летишь над саванной - будто лесотундра внизу. Изредка джунгли, с высоты на тайгу похожи. Но начнёшь над рекой снижаться, а там не пьяные рыбаки или геологи к источнику живительной влаги приникли, на четыре кости упасть сподобившись, а самые настоящие крокодилы. Не ярко-зелёные, как мультфильмовский Гена, а в грязно-болотном камуфляже, будто какой-нибудь спецназ из Независимой Республики Освобождённого Банана.
  
   Африка в 90-ые годы прошлого века сделалась Меккой для авиаторов России и ближнего зарубежья. Кто здесь и обосновался навсегда вместе с семьями, долётывая на раздолбанной долгими годами и влажным тропическим климатом авиационной технике советского периода до пенсии, а кто-то работал наездами, зарабатывая на существование себе и своим близким.
  
   Иное правительство озаботилось бы подобным положением вещей, вынуждающим техническую элиту прозябать на чужбине, а российскому да и иным прочим постсоветским дядям и тётям всё нипочём - а, пусть себе выживают, как сочтут нужным, благо - наша Конституция не возбраняет работать по найму за границей. Много мне пришлось встречать земляков в Конго, и всякий раз взаимная радость заканчивалась беседами о том, какую отрасль губят бездарные экономисты из-под Соресова крылышка.
  
   Довелось выпивать с экипажем из Полтавы, который каким-то чудом выкупил (или взял в аренду) древний Ил-18, перегнал его в Африку, теперь осуществляет здесь грузовые перевозки. С 1991-го года летают. Запчасти? Так они их по всему бывшему союзу собирают, раз или два в год откомандировывая на родину кого-то из членов технической бригады, кочующей вместе с самолётом по самым дальним и опасным уголкам континента.
  
   А однажды мы встретили и вовсе экзотическую компанию. Командир Ан-2 с техником работали в Конго, когда дома разразилась перестройка. Всего было человек двадцать лётного и технического состава, которые побросали самолёты и ломанулись на подмогу Борису Николаевичу, олицетворяющему самые демократические принципы в мире. Тем временем местные компании захватили матчасть, но ничего лучшего не придумали, как сгноить её от собственной жадности, поскольку летать над джунглями на самолётах с полным отсутствием навигационного обеспечения никто за маленькие деньги не соглашался.
  
   Итак, погнобили наши родные "аннушки" (Ан-2), и никто за такой вопиющий произвол с местных царьков не спросил. Но оказалось, что не всё в прорву африканского бессмысленного беспредела провалилось. Те самые - командир и техник, что встретились на моём пути, сумели угнать один из самолётов с места базировки и позднее найти работу в фирме, занимающейся поиском алмазов. Возвращаться домой им было некуда - оба детдомовских, - вот и стала Демократическая республика Конго новой родиной этим парням.
  
   Выглядели молодцы крайне экстравагантно, чем сначала привели меня в замешательство. Сам подумай, командир одет в драную ковбойку с шейным платочком и шорты: на голове - видавшее виды сомбреро, на ногах - ковбойские сапоги со шпорами. Издалека выглядит моложаво - загорел, поджар, фигурист. Но стоит подойти поближе, сразу становится ясно - человеку далеко за шестьдесят. Техник же из этой парочки выглядит и вовсе нищенствующим дервишем: чалма на голове, на носу очки с длинной окисленной цепочкой на заушинах, чтоб не падали на землю в случае толчков и вибраций. Вдвоём они - одна компания. Один двигатель...
  
   Но тут такое дело - как ни "шамань" машину, а усталость металлов наступит, спланируешь ты на вынужденную... а там крокодил не станет разбираться, что у тебя налёта больше, чем у любого европейского лётчика... откусит принадлежности и - привет отчизне. А если и повезёт, если сядешь в свободную от диких зверей зону, кто там тебя искать станет? Какой там МЧС в Конго... я вас умоляю.
  
   А ведь столько потеряно авиационной техники, кроме разбазаренной за "смачные откаты" местным царькам и вождям за последние два десятка лет. И ничего, продолжают рисковать лётчики, поднимаясь в воздух практически на честном слове. Износ металлов со временем прогрессирует. Особенно в климатических условиях экваториальной Африки. И никто из авиаторов, поставленных, державой в условия поиска работы в отдалённых уголках планеты самостоятельно, не может быть уверен в том, что крайний вылет не окажется последним.
  
   Недавно вот командир с Ан-28... погиб в Африке... В Конго, где и мне довелось летать. Вторым пилотом в тот злополучный рейс отправился индус, подменив нашего, который приболел. И ведь ничего не предчувствовал, харе рама пхай-пхай, предвосхитить не мог... тоже мне - потомок Будды, Кришны и иже с ними. Или специально в нирвану спешил? Командиром был Владимир Курбатов, которого с авиационного училища уважительно называли Курбаши. Врезались в гору на незнакомой местности при полном отсутствии аэронавигационного обеспечения, находясь в плотной облачности.
  
   Антонов замолчал, я тоже не решился потревожить атмосферу каким-нибудь звуком. Минута молчания памяти погибших авиаторов, выполнявших свой долг перед Родиной, мировой общественностью и собственной совестью возникла сама собой. Они просто делали своё дело, не помышляя о славе, не думая о почестях. Но наше дело - помнить о них, погибших не на войне, но ради мира.
  
   * - место командира воздушного судна в любых летательных аппаратах слева, потому второго пилота называют "правым пилотом", "тем, кто сидит справа" и т.д.; в авиации даже существует поговорка, приписываемая вторым пилотам: "наше дело правое - не мешать левому!".
  
   ** - так называют модификацию вертолёта Ми-8 - Ми-8МТ, Ми-8 МТВ и др. с более мощными двигателями, чем у базовой модели.
  
   январь-февраль 2013 г.
  
  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"