- Странное дело, клавиши должен топтать петух. Так ему природой назначено. А там какие-то... даже не курицы...
- Вот я и пошёл это дело устаканить.
Такой разговор произошёл у нас с Салеевым, когда он устроился на полставки в систему авиационной метеорологии. Своё новое полуставочное назначение Славка сразу же встретил ударным трудом.
- Дураков работа любит, - сказал он и уехал на СДП (стартовый диспетчерский пункт), где испокон веку в одном здании уживались диспетчера и метеорологи.
Появился он часа через два весёлый и довольный, видать, дело сладилось: с работницами службы аэромета у него образовался тесный контакт и дружественные рабочие взаимоотношения. С теми же специалистами метео, которые сидят в здание аэровокзала, всё срослось ещё несколько раньше.
- Если я заболею, - сообщил высокому собранию Славка по мотивам стихотворения Ярослава Смелякова на мелодию Юрия Визбора, - к врачам обращаться не стану... Обращусь к рекламе на "Радио России"... Ох, излечит-исцелит, добрый доктор Малахов в программе "Кого ты лечишь, лепила?"
И тут зашёл Беляев, который отлучался в профком получать Новогодний подарок для взрослых - есть такая популярная услуга в нашей организации. Подарков было два. Второй полагался супруге Виталика, а по совместительству - телеграфистке первого класса.
Решили осмотреть, чем нынче спаивают профсоюзы своих работников. Ага, какой-то арманьяк и шампанское. Шампанское-то, ладно, напиток почти эпический. Его мы трогать не станет, а вот остальное... сегодня до дому не дойдёт совершенно точно. Одна из бутылок - уж абсолютно доподлинно. Где-то у нас был лимон. Всё-всё, Виталий, уймись - на красивые конфетные наборы мы не претендуем! Это для дам-с, для домашних, что называется, радостей. А мы люди смиренные, богобоязненные... Очумел, что ли?! С нами не будешь свой родной арманьяк?!
Беляев не стал нас томить своим жеманством, а выдал на-гора фразу, которой вскоре суждено будет стать рекламно-плакатной... если с умом подойти:
- Я это бы выпил уж только за то, что с этого можно напиться...
Кричать "браво!" никто не стал, но в душах что-то всколыхнулось. Наверное, желание проверить содержимое красивой бутылки с армянской надписью на красивой этикетке.
Напиток оказался далеко не таким гордым, как его заглавие. Салеев и вовсе обозвал содержимое красивой бутылки "сучком". Но данное обстоятельство нашу троицу нимало не расстроило, поскольку языки всегда с нами, а почесать ими после окончания трудового дня - дело не только приятное, но и полезное. Не помню, правда, уже, почему-таки полезное... но разве это что-то меняет?
* * *
- Надыбал я лет пятнадцать назад николаевский золотой червонец. Да-да, из числа тех, которые в имперском золотом запасе состояли или службу несли, если угодно. Нашёл его, копая землю для посадки деревьев в детском саду "Золушка".
- Повезло тебе, Виталик. Интересно, а кто ж его, этот червонец, потерял?
- Золушка, видно, и потеряла... А ты туфельки хрустальной рядом не находил? - хохотнул Салеев.
- Туфельку не находил, а коронки жене сделали. Зря, наверное. В виде монеты сейчас бы можно было ещё и работу дантисту оплатить...
- Не думаю, видишь, Интернет нам говорит, что цены на драгоценный металл неумолимо падают. А сколько стоит "короновать" ротовую полость, знаешь, наверное. Тут и тремя монетами не обойдёшься... Я обычный рот имею в виду, а не с северным износом к моменту начисления первой пенсии, - заметил ваш покорный слуга.
- Но ты, Эврипид Большой Змей! - Славка был явно разочарован моим невниманием к себе и своей шутке. - Совсем уже честь и совесть нашей эпохи потерял. Хорошо ещё, умом Бог не обидел...
- Ты прав! В квадрате прав!
- Если учитывать мою комплекцию, то лучше говорить не "в квадрате", а "в шаре". А на квадраты у меня аллергия жуткая. Сразу чихать начинаю, как только увижу. А ты же знаешь, какой акустической силы мой чих - не все стёкла выдерживают.
Кстати, историю по этому поводу вспомнил. Хотите, расскажу? Нет?.. Тогда слушайте.
И нам с Виталиком не оставалось ничего иного, как только внимать голосу разбуженного нашим равнодушием Славкиного эго.
- Середина лета. Время около пополудни, обеденное время. Жарища стоит несусветная. А мы тогда от щедрот РВСН как раз квартиру получили в бывшем офицерском общежитии. Ну да, когда я прапорщиком служил. Перепланировку помещений в общаге сделали за счёт воинской части, а остальное - забота получивших ордер на жильё. Сказать, что первым делом при въезде ремонт требуется, ничего не сказать. Сами, наверное, знаете, как стройбат раньше жилые объекты возводил под руководством вороватых снабженцев. Кое-как, на живую нитку. Так и в нашей "новой" квартирке обои прямо на штукатурку наклеены, висят лохмотьями. Пылью обдают.
Раскрыл окно на своём пятом этаже. Обои эти чёртовы обдираю. Всё прекрасно, только немного пыльно. Вот я и чихнул изо всех своих проверенных на специальном тренажёре для аквалангистов лёгких. Громко получилось. С оттяжечкой - как аргентинские гаучо длинным кнутом по воздуху щёлкают, выстраивая элитную говядину по ранжиру. Чихнул, значит, и вдруг слышу глухой звон, будто разбилось что-то с полным внутренним содержанием, и женский голос сообщил, ни к кому явно не обращаясь с интонацией больше похожей на сетование, чем на ругательство:
- Чтоб ты всрался!
В окно выглянул. Никого на улице нет. "Может быть, кто-то из соседей, - подумал. - Ведь акустика в наших домах аховая. Не очень-то и удивительно". Чихнул, уже попроще, высморкался и снова своё дело продолжаю.
Вечером вернулась с работы Верочка Ивановна. Она у меня тогда в офицерской гостинице дежурным администратором трудилась. Рассказывает со слов напарницы - ту Людмилой зовут.
Пришла Людмила на обед, мужа кормит. Он вместе со мной в части тогда служил. Поели добром, чай начали пить. А супруг у напарницы жёниной страшный сластёна, без варенья даже за стол не садится. Вот верная супруга и вышла на балкон, где стояла трёхлитровая банка с клубничным вареньем от родителей откуда-то из Подмосковья привезли.
Ну, что сказать-то... после моего молодецкого чиха сделалось на свете одной трёхлитровой ёмкостью меньше, муж Людмилы остался без сладкого, и атмосфера порадовалась той самой знаменитой фразе, адресованной мне в обезличенном виде.
Долго я не признавался в своей причастности к так называемому "делу о клубничном варенье", пока наконец не накатило в какой-то из пролетарских праздников.
Когда остались за столом вдвоём с соседкой, а остальные покурить пошли, я и говорю:
- Людк, ты помнишь, как банку с вареньем грохнула?
- Когда это? - посмотрела она на меня с подозрительным недоверием.
- Ещё летом. Прошлым... в июле...
- Ну-у-у-у?..
- Так вот, это я тогда чихнул!
- Ах, ну ты и паразит, Славка! Я же последнюю банку в тот раз раскокала по твоей милости. Митенька у меня так огорчился. Ведь знаешь, какой он сладкоежка...
- Людк, не переживай! Ты отомщена... Твоё пожелание сбылось.
- Какое? Не поняла...
- Я три дня с очка потом не сходил. Сначала думал, совпадение. А теперь точно знаю - слова твои сбылись... Расплата настигла героя буквально немедленно...
- Дурак же ты, Славка! Болтун... Я же не кого-то конкретного имела в виду... Так просто, от досады сказала.
- Но тебя услышали, так что в следующий раз поосторожней, пожалуйста... Ой... ой...ой... Сейчас, кажется, чихну... А-а-пчхи!
- Да чтоб ты сдох... лет через сто пятьдесят!
_ _ _
Не сбылось пожелание Людмилы. Не дождался Славка назначенного ей срока... А ещё раньше умер её муж Дима, страшный любитель сладкого. Салеев пережил соседа и друга ровно на сорок дней. Что-то в этом есть символическое.