- Вельми Медведев - первый кандидат в литературные президенты Олимпийской волости, Парнасского уезда.
- Ты это о чём?
- Так... рассуждаю об институте вертикального мироустройства. Везде и повсеместно...
Откуда такой странный разговор? Вам интересно знать? Объясню...
Это мы со Славкой Салеевым пьём утренний кофе и беседуем о том, о сём... и чуточку о прочем. Мысли тягучие, вязкие. За бортом минус настолько изряден, что хочется забиться к батарее полового... ой, простите, парового отопления, и даже не думать о том, что рабочий день вскоре закончиться и необходимо будет идти домой... И разговор наш немного невнятен, практически лишён смысла и практической же пользы... для предприятия. Мы ещё просто толком не проснулись и не принялись отважным манером решать производственные задачи. Вот кофе попьём, тогда...
...погодите - ужо!
Но что это? В жидкую атмосферу начала рабочего дня врывается Виталик. Он сегодня выходной, но какие-то дела привлекли его в нашу мужскую обитель... так рано... И он, к тому же, за рулём... Это сразу видно по лицу Беляева. Если Виталик в морозный день озабочен не традиционно дружественной мимикой, а каким-то конгломератом взволнованности от Сизифова задания, выданного Олимпийским семейством родственников папаши Зевса, то где-то рядом должна быть его механизированная пятидверная "коняга".
Нынче - 22 февраля сего года, как писали раньше раскормленные второй половиной 19-го века присутственные чиновники. Так что впереди нас ждёт небольшой банкет с традиционным блюдом - жареные лисички с картошкой.
Лисички в наших местах не растут, я привожу их из Костромской области в отваренном и закатанном в стеклянные банки виде. Одна баночка обязательно до "мужского праздника" достоит. Такова традиция.
Так-так, понятно... Виталий решил прошвырнуться по магазинам, пока мы не начали наливать.
- Друг мой, что-то вы к нам зачастили, - сказал Салеев. - Чай, кофе, дрожжевой напиток, овсяный кисель?
- Опять вы мне тут аркебузите! - хохотнул Беляев.
- Всю-то ночь шатался где-то! Вдруг он кариесом болен! - с явным намёком в сторону вошедшего продекламировал Славка.
- Может быть, ты под старость лет компас сломал, не в ту сторону он тебя ориентирует, родной, - этой фразой Виталик завершил сеанс фехтования на словесных струях эфира, и чаепитие вошло в фазу насыщения.
Такова традиция.
Потом Виталий включил динамик на телефонной базе и дал нам прослушать сводку с магнитофона "аэромета", которая, обновляясь каждый час, предоставляет возможность любопытствующим гражданам узнать фактическое состояние атмосферного столба и его окрестностей в районе аэропорта.
Столб продолжал оставаться прохладным к надеждам и чаяньям граждан. Особенно тех, кому полагалось сегодня рулить. Всё верно вы поняли - я это по лицу Беляева установил с достаточной степенью достоверности.
Виталий неодобрительно покачал головой на магнитофонную запись, сказал короткую фразу из области ненормативной космогонии, а потом вдруг будто бы продолжил давно начатую мысль:
- Или вот, скажем, возьми дикторов на нашем любимом "Маяке". Услышал от них буквально на днях следующую фразу: "Сегодня днём температура прогреется до пяти градусов". Представляете? Это до какой же степени нужно быть дилетантом в области живой литературной речи, если прогревать температуру, будто простуженного больного?
- Как любили говаривать в старину, навоз и ныне там.
- А во французскую старину и вовсе - нивоз и ныне там!
- О-па, как тут у вас всё революционно, буквально - не попасть бы на брюмеры... Или бремюры?
- На вилы разнузданных санкюлотов?
- Ага, на тамбовские...
- Всё, пошёл честь знать... работа, хоть и не волк, но голод опять-таки, не тётка... - сказал Виталик, собирая в горсть рассыпанные, будто козий горох, конфеты-драже.
Нет-нет, это уже за рамками традиций...
* * *
Когда мы остались вдвоём, Славка раскидал одновременно шесть мобильников и с удовольствием смотрел на дело рук своих. Теперь, после повторной сборки из шести аппаратов хотя бы три должны были заработать. Такой коэффициент мобильности Салееву по душе. Сегодня совпало. Половина аппаратов заработала.
Славка подозвал меня и сказал:
- Я решил проверить аппарат в полном объёме. Думаю, чего свою-то SIM-ку туда-сюда дёргать, если здесь на счету деньги есть. Полез в список контактов. Вот смотри, что обнаружил: единственный номер, обозначенный как "Коля-моск". Не то москвич, не то очень умный. Наверное, образованный. Странно, и почему один только?
- Я думаю так: Коля, похоже, очень умный. Если б был москвичом, то в конце записи стояла бы точка. Сокращение же, ё-моё. Я бы точно точку поставил. А, вообще говоря, чего спрашивать и сомневаться, ты лучше позвони и у Коли всё сам узнаешь.
Моск соображал минуты полторы, прежде чем спросил:
- Гришаня, а чё эт ты чужим голосом говоришь?
- Это не Гриша, а Слава. Я телефон Гришин ремонтировал.
- А чего тогда он тебе мой номер дал?
- Номер никто не давал. Он в списке контактов. А я просто проверяю работоспособность аппарата...
- А список у тебя откуда?
- Ну, ты и МОСК!
Коля отбился, а потом перезвонил и спросил:
- Это тот, кто украл телефон у Гришани? Имейте в виду, я сейчас позвоню в милицию!
- Имеем! - сказал Славка с вызовом и констатировал: - Подобным уродам нельзя давать в руки средства связи, иначе они всё запутают.
Но даже такая беседа с испорченным на всю правую половину черепа мозгом, охотно откликающимся на имя Коля, подтвердила полную исправность мобильного аппарата. И это радовало.
Пора было приступать к приготовлению праздничных блюд. И сковородка вскоре зашкворчала, обрабатывая в термических ваннах из растительного масла набросить нарезанную соломкой картошку.
Такова! Понятно же, в чём... ну-да, фикус-покус... традиция, чтоб ей быть здоровенькой!
Близилось время "Ч". По слухам, доносившимся из административного здания в режиме "ОНЛАЙН", там уже по долинам и по взгорьям прошла вперёд не одна дивизия. Я забеспокоился о том, не заблудился ли Виталик в поисках лучшей доли и нашего тёплого уютного уголка, готового привести душу страждущего в состояние неземного блаженства путём нехитрых гастрономических манипуляций и тактильных действий банкетно-стаканного характера.
Как говорится, только помяни нечистого, он уже и рожки в дверь просунул. Только представь на минутку, что Виталий опоздает к первому разливу, а он уже свою "аляску" спешит на плечики натянуть и руку к вилке тянет.
- Мы как раз о тебе говорили...
- Обо мне не говорить, петь полагается!
- Это только после третьей. Раньше - сомнительно, что голос прорежется.
* * *
"Мы хотим копирайтам наши новые дать имена". (С) Димыч Добронравов из песни "Герои спёрты". Ой, простите... эту песню я не хотел... У нас и других полно.
- ...похож сейчас на сфинкса... не путать со свинкой или сфинктером... Что, не смешно пошутил? Ощутили, осознали?
Да-да, вот именно. Стоило призадуматься на секунду... а тут такие разговоры начинают разговаривать...
...а ведь баян...
Дык не токмо шо... Иногда даже аккордеона мне напоминает... Жил такой в краю елининском глашатай и главарь... у самого Владим Владимыча Демосфена некоторым естественным образом подвизался...
Мило! Ё во ВИЧ не приехала, а мы тут гужуем по прищепке... Или по приколу ли?
Спокойно. Это опять игра затейливого воображения. А Виталик, меж тем, говорит нечто разумное... не спутать бы его с вечным... с добрыми-то намерениями...
* * *
- Нормальные люди уже на заборах висят, а вы ещё грибы не пожарили, - возмущался нашей нерасторопности Виталик.
- Ничего, зато тебе штрафную наливать не будем. Всё - польза!
Дальше произошло неожиданно крепкое смыкание рядов, получение заряда бодрости... Темы "женщины" и "работа" неожиданно быстро себя исчерпали, и мы заговорили о политике...
...интересно, где разливают водку "Пять озёр"? Неужели в кругах, близких к Кремлёвским? Пять лучей на звезде, пять озёр, пять пальцев на руке дающего. Что ещё?
И дальше - предпоследние известия... Успевай святых выносить...
-... к сожалению косоваров, боюсь, такой номер с НАТОидными БУШистами не проскочит... Разве что раболепствующему Евросоюзу снова придётся зализывать раны, нанесённые имперскими амбициями заокеанских простаков с железной кувалдой справедливости, натянутой презервативом над факелом статуи Свободы!
- Госдеп так разобиделся на Россию за кокосовы дела, что даже подумывает, не лишить ли этих упорных северных славян раздемократических ценностей: фаст фуда, чупа-чупсов, пепси с колой и без неё, комиксов, боевиков и поп-корна "бабал хавал".
- Вот с Украиной не так. Там американские проповедники уже объяснили народу, что он сам себя нещадно оккупировал, в основном в западных областях. Теперь пришло время изгнать "клятых москалей" не только с самостийной земли, но также из-под земли, с неба (упразднив каноническое православие), из душ и с экранов кинотеатров. То-то станет весело, то-то хорошо... Как говорится, пошли инвестиции, но что-то всё больше языком бескостным, а не таньгой вечнозелёной...
- Шона Карра называют великим рокером? Известное дело, дочь Королевы Незалэжной Бензоколонки не может выйти замуж за какого-нибудь занюханного местечкового музыканта. Это, знаешь, примерно то же самое, как было в начале 20-го века. В каком-нибудь Сызраньском или Конотопском цирке-шапито проводится ЧЕМПИОНАТ МИРА по французской борьбе.
- Некоторые из здесь присутствующих господ ещё и родиться толком не успели, когда я любимую музыку товарища Кобы слушал с Марусей в пирожковой "Медвежонок". И, мало того, не просто слушал, а и подпевал совершенно чистым, лукавым баритоном уже созревающего юноши.
- Ладно тебе, Славка! Никто твоё старшинство не оспаривает. Расскажи лучше что-нибудь из своих приключений, а то грустно что-то политические материализмы перетирать, как трухлявый табак...
* * *
- Я, когда пацаном был, голубятничал за милую душу. А как получилось-то... Один из старших братьев завёл голубей, чердак для них оборудовал. Немного позабавился и бросил... С голубями же нужно постоянно заниматься, невзирая на время. А брательнику моему юные девы стали на ум приходить, заиграли кифары на небесах, одалиски заподмигивали с обложки журналов "Физкультура и спорт"... там, где про гимнастику писали. Какие уж тут голуби, когда одни шуры-муры на уме, ёлки-иголки?
Мать ворчала и без того, а тут голубиный начальник свою паству бросил на произвол судьбы. Хотели уже родители продавать птиц, но тут я высказал желание заниматься бесхозными голубями. Батя тут же у мамы соизволение выспросил, и началась для меня новая жизнь. Практически взрослая.
Голубятником быть - дело настолько азартное, что ни с каким казино и сравнить нельзя. Стоит только втянуться, тут тебе сразу начинается веселье. Задница в мыле, ни секундочки свободной. Зато дисциплина появляется и организованность. Как только я голубями заниматься начал, так у меня успеваемость в школе улучшилась. Верно говорю, не преувеличиваю.
У нас в городе голубей держали в основном блатные, все они меня значительно старше. А действиями голубятников управлял сам смотрящий из уголовных авторитетов. Его по имени никто не называл, обращались просто по отчеству - Артурыч. А те, что из воровских кругов, те и вовсе Керосином величали.
Так что оказался я самым молодым из голубятников. Ко мне с подачи Артурыча прозвище приклеилось - Принц Ислямка.
Поначалу все неплохо к пацану, то есть, ко мне, относились, вроде бы - пусть себе мелюзга потешиться, а уж когда я начал споры выигрывать, тут сразу ко мне блатняк охладел до состояния предвоенной боевой готовности. Что за споры? Расскажу, ты не спеши...
* * *
Через пару лет моего голубиного промысла двум своим самым старшим братьям подарил я, одному - мотороллер "Вятка", второму - мотовелосипед "Рига". Они даже "спасибо" не сказали, будто я, четырнадцатилетний пацан был обязан заботиться, чтобы им удобней на работу ездилось. Но это к делу не относится...
Говорил я уже, что последышем нежеланным в семье считался. Случайный ребёнок, ёпыр-май! Что может быть хуже? Но дело-то не в этом... Я все свои детские обиды давно забыл... Да и братья после прощения просили. Один даже перед смертью вспомнил, как меня обижал незаслуженно... Не моё это дело - прощать. Пусть там аллах в своей небесной канцелярии думает...
А откуда у мальчишки такие деньги, как считаете? Ну да, чтобы дорогую технику покупать...
Тут всё дело в спорах. Ради этого, собственно, голубей большинство и держало. Что такое споры? Сейчас поясню. Вот, скажем, малый спор. 10-25 рублей ему цена. Тут суть в следующем: двое спорщиков держат голубей за лапки на уровне пояса. По команде независимого судьи птиц отпускают. Чей голубь о землю ударился, тот проиграл. Тут главная хитрость - не кормить голубя перед самым спором. Отсаживать от остальных и питать по распорядку. Голуби жрут дурью: не понимают, что наелись. А тут, как ему, болезному, диету устроил, он и готов взлететь за милую душу лёгким пёрышком.
Вот ещё такой спор между голубятниками бытовал, от 10-ти до 30-ти рублей стоимостью ставок. Нужно взять двух молодых голубей разного пола. Потом птицы выпускаются в небо. И тут в чью лаву оба голубя залетят, тот и победил. Вроде, мой голубок твоего заманил.
Что такое лава, интересуетесь? Лава - сетчатый ящик с предбанником, через который голуби попадают на чердак, к месту, как говорится, своей прописки и зимнего проживания. Ну, да, это если в доме голубей держишь. А если в отдельной голубятне, то там и чердак, и всё помещение для птиц предназначено.
От чего размер ставки в каком-либо "голубином" споре зависит, спрашиваете? От возраста птиц, разумеется, и оттого, достаётся ли заманенный голубь победителю или нет. Один раз на пятьдесят рублей при мне спорили. Но очень редко такие высокие ставки практиковались.
Ещё Большой Спор был. На такое дело подписывались практически все голубятники города, поскольку ставки небольшие, а выигрыш просто огромный по тем временам - от двухсот до пятисот рублей. Это уж как договоришься. Суть Большого Спора в том, чей голубь прилетит быстрей из незнакомой местности и найдёт свою лаву.
Здесь, как правило, участвовали только почтовые голуби или полукровки, но никак не "бабочки". Так, сейчас поясню разницу. "Бабочки" - это обычные голуби, умеющие летать вертикально, у которых по 24 пера в хвосте.
Почтовые голуби были не у всех, очень они дорого стоили. У тех перьев только 12, и, следовательно, скорость полёта значительно выше.
А ещё наряду с почтарями пользовались популярностью полукровки - помесь "бабочек" с почтарём. У меня было два таких голубя. Помню, первого обменял чуть не на десяток молодняка из "бабочек". Второго же в споре выиграл. Они, полукровки, почти не уступают в скорости почтовым, а иногда и превосходят. У полукровок обычно было 14 перьев в хвосте.
А ещё есть прямыши - сизые голуби, не отличить от диких. Прямыши летают прямо, вертикально подниматься не умеют. Высоту набирают вроде самолёта гражданской авиации... с натугой.
А также у нас выделяли, как особый подвид - лихих голубей. Это практически те же дички. Молодняк нельзя рядом с такими выпускать. Частенько сманивают с собой. Или, хуже того, до смерти заклёвывают.
Голуби очень жестокие птицы. Своих собратьев насмерть забивают, если те болеют. Но, с другой стороны, естественный отбор... стаю от эпидемии сберегают...
Вот, собственно, и весь ликбез для начинающего заводчика голубей.
* * *
Итак, большинство голубятников города готово было не просто меня растерзать, но и всех моих птиц забрать по праву сильного. Одно их останавливало - Артурыч спуску беспредельщикам не давал. Меня сразу под опеку взял, а ухарям и сявкам пояснил так:
- Покуда я здесь смотрящий, Ислямку чтоб никто и тронуть не смел, иначе распишу под хохлому, ни один лепила не сошьёт!
И всё было бы хорошо... Впрочем, по порядку.
Однажды, это глубокой осенью случилось, Артурыч передал через пацанов, чтоб я к нему зашёл. Жил Керосин на съёмной квартире, хозяина которой никто не видел. Говорили, что эту "хату" воровской общак спецом для смотрящего оплачивает. Точно не знаю, а вот врать не стану. Пришёл я к Артурычу, он меня на кухню провёл, лимонадом угостил и коржиком свежим, ещё горячим, как сейчас помню, а сам всё чефирь сосал с какой-то таблеткой. Как мне ребята потом сказали, новокаин, скорее всего. Смотрел на меня Артурыч, прорисовывая пожилую улыбку сквозь жёлтую седину прокуренных усов и коричневые зубы... от частого употребления чефиря. Это мне тоже потом объяснили.
Смотрел Керосин с какой-то отеческой теплотой, но погладить не пытался... хотя ему хотелось. Я это совершенно явственно ощущал, будто кто-то мне в мозг мысли воровского авторитета транслировал.
Молчали. Я не смел и рта раскрыть, а Артурыч о чём-то своём думал. Хотя, как оказалось, не о своём, скорее, а о моём.
- Слушай меня сюда, пацан, - прервал молчание Керосин, - весной я уеду из вашего города. Так братва решила. А вместо меня кто придёт, тому до голубятников нет никакого дела... кроме пополнения общака. Так что, смотри, Ислямка... Придётся тебе либо голубей продавать, либо в бой идти, как панфиловцу. Третьего не будет... Раздерут твоё хозяйство сявки с босотой приблатнённой, если сам раньше птиц не продашь. Но это путь для слабого. Хочешь оставаться в деле (Артурыч так и сказал, мол,в деле), должен себе авторитет завоевать.
Ты ещё пацан... Понимаю. Но если сейчас не станешь мужчиной, то можешь не стать им никогда. Я вот в своё время испугался... захотел лёгкой жизни, не смог дружкам отцовским противостоять... вот и покатился по жизни будто юла-волчок с батарейкой в заднице. Потом спохватился, стал себе авторитет зарабатывать... да он уже не тот... воровской...
Что смотришь так, думаешь я с рождения в урках-то хожу? Это папашка у меня в законниках был, пока на сходняке под перо не подставился. Потом его друганы и меня под воровское дело развели. Грохнул я с ними сельпо одно по малолетке, так вот и начал заниматься не тем... Я же в детстве очень хотел моряком стать.
А ты хочешь, Славка, в иноземных портах побывать? Бомбей, Сан-Франциско... Вальпараисо... Ты даже не представляешь, пацан, как меня порой туда тянет... Спать неделями не могу, веришь... нет?..
А Керосином, знаешь, почему меня зовут? Я три автоцистерны с авиационным керосином увёл и продал в течение суток. Дело громкое было. "Мусора" меня срисовали, но доказать ничего не смогли в тот раз... Складского какого-то посадили... А ты его, парень, не жалей. Он столько на том складе у народа упёр, что мне и не снилось... И причём - даже со стула не вставая.
А теперь давай о твоих делах потолкуем.
Не желаю я того, чтобы сломали тебя об колено, а потом ещё и пристебаться у хозяйского сапога заставили... когда я уеду... Поэтому сам выбирай, что тебе делать нужно будет...
Первый путь самый простой - продашь голубей, и на том конец... А если задумаешь на своём стоять, и голубей разводить, как прежде, то нужно тебе, парень, ружьё доставать... Это определённо.
- А кто же мне ружьё-то продаст? И стрелять я не умею...
- Я тебе и куплю... помогу. Помогу обрез сделать, чтобы от родителей прятать удобней было... Потом, когда я уеду, прибежит к тебе шакальё всякое, начнёт права качать... Ты не ссы... Скажи, что, мол, согласен на все условия, мол, только сбегать на чердак... или куда там, нужно. Вроде боишься ты сильно. А сам обрез заряжай на оба ствола и пару патронов с собой прихвати... Научу-научу стрелять, не волнуйся...
Только об одном прошу, Славка, людного места избегай... Всё, что хочешь, делай, но отвлекай сявок на отдалённый участок. А там уже пали... только не по ногам, а под ноги этим засранцам.
- А они испугаются?
- Поверь мне, так испугаются, что в штаны наложат больше, чем унести смогут... Только не подрань ненароком. Вот если сделаешь, как говорю, то станут тебя уважать и бояться. А с придурками, Ислямка, только этак-то и нужно. Разговаривать с ними - только время терять.
Не отвечай мне сразу, подумай хорошо... Время пока есть. Потом скажешь, делать тебе обрез или нет...
- Дядя Артурыч, а нельзя как-то мирно?..
- Думаю, нет! Это... знаешь... Тут такое дело... готов ли ты в данный момент в данных обстоятельствах стать предателем... Предателем своего дела. И, в зависимости от того, как всё обернётся, назовут тебя то ли героем, то ли подлецом. Или, скорей всего, назовёшь ли ты сам себя... Это важнее... Осуждать твоё решение никто будет не вправе... Это только твоё. Но помни, уважение к себе - самое главное...
Знаете, я потом две ночи спать не мог. Такое в голову приходило, когда глаза закрывал, что кричать хотелось. То Керосин прямо в грудь из ружья стрелял, то какие-то серые люди в полосатой арестантской робе пытались меня на кусочки порезать... чем-то вроде армейской хлеборезки...
И, самое плохое, что посоветоваться-то ни с кем нельзя, ни с отцом ни с братьями... дело-то очень уж криминальное.
Решение пришло как бы вдруг. Понимаю теперь, что оно зрело и потом выкристаллизовалось не мгновенно, а тогда показалось - наитие снизошло. Одним словом, поднялся я наверх к голубям, стал их кормить... И тут один мой полукровка, я его Очучы* называл, самый быстрый, самый на подъём скорый, который трёх голубок к стае за один раз переманил, подошёл ко мне вразвалочку и в глаза посмотрел. Так мне тогда показалось. И, что характерно, не стал со всеми зерно клевать... а ведь голодный...
Посмотрел Очучы на меня, будто спросил: "Что, Ислям, бросить не захотел? В чужие руки отдать? И не стыдно тебе, малай**, ещё же пионером был недавно? Разве пионеры друзей в беде бросают?"
Через неделю Артурыч отвёз меня в лес на чьём-то "Москвиче-408", где научил заряжать обрез и стрелять из него точно в цель - так, чтобы, не дай бог, ни в кого не попасть случайно.
* * *
И вот наступила весна. Роскошная красавица весна, своим половодьем обозначив, что зима было невероятно снежной, живо распространялась по Нижнему Поволжью. Текли ручьи. Будто настоящие реки. Спешили куда-то люди, перемещались по стране, что-то строили, что-то возводили... Радио каждый день рассказывало нам об этом.
В один из таких тёплых солнечных дней я проводил Артурыча до автобусной станции, где он на прощанье сказал мне просто:
- Славка, ничего не бойся! Ты не должен никого убивать, кроме своего страха... И... если удастся попасть на океан, поклонись ему от меня... скажи, мол, любит тебя Артурыч... хоть и заочно...
А ещё через день, в воскресенье состоялся Большой Спор. Спор начинался с того, что каждый голубятник две недели готовил самого быстрого голубя к предстоящему соревнованию. Голубей кормили немного, чтобы они были легки на подъём.
В назначенный час все соревнующиеся принесли своих пернатых спортсменов судьям, назначенным смотрящим. Всех птиц увезли в Самару на специальной машине в большой клетке. Туда ехали также несколько представителей, так называемой общественности, как сказали бы сейчас, активисты неформального профсоюза голубятников.
В Самаре голубей одновременно выпускали, как правило, возле железнодорожного вокзала. А в Дмитровграде их уже ждали хозяева. Победителем считался тот, чей голубь быстрее всех возвращался в свою лаву. Победитель был один, и он получал всё.
В тот раз призовой фонд составил 300 рублей. 50 рублей ушло на организацию проезда судей и в качестве процента с прибыли смотрящему (уже новому). А остальные 250 рублей... Вы, наверное, догадываетесь, что такое в середине 60-ых годов означали эти деньги.
И мой Очучы прилетел первым!
Когда я получал 250 рублей из рук смотрящего, то услышал, как двое парней лет 18-20-ти, уже посидевших в зоне для малолетних преступников, пообещали наведаться ко мне вечерком, чтобы "купить" у героя голубя-победителя и поделиться призовым фондом. В голове у меня тут же щёлкнуло: "Пришло время, когда выясниться, кто я на самом деле..."
До самой темноты я напрасно прождал лихих гостей у себя на чердаке с заряженным обрезом. Уф-ф-ф... наверное, они совсем передумали. Обошлось...
Но выводы мои оказались несколько преждевременными. Всё ещё только вызревало. Момент истины наступил через неделю. В субботу мы посещали школу в то время, все безоговорочно, а не только ученики навороченных гимназий и лицеев с углублённым изучением разных полезных наук. Кстати, тогда таковых и не было. Только языковые и физико-математические спец-школы. Но это опять-таки отношения к делу не имеет.
Итак, суббота. Вторая половина дня.
Только я на улицу выскочил, когда с учёбы вернулся... глядь - у калитки стоят двое моих давешних "покупателя".
- Славка, мы за твоим Космонавтом пришли, Так ты его, кажется, называешь? Даём хорошие деньги - по полтинничку с брата, целый рубль! - говорит это здоровенное мурло, а сам... или само... не знаю, как правильно будет, усмехается мне в глаза нагло. - Ну, давай... тащи своего рекордсмена.
- И тут, ребята, я буквально ослабел мебелью...
- Стул, что ли, прохудился?
- Не без того. Но до "медвежьей болезни" дело не дошло. В отличие от медведя, я всё-таки был готов к такого рода повороту событий.
Так что - спорить не стал, быстро на чердак поднялся, посадил голубя в клетку. На дно тряпку кинул, а под неё обрез между прутьев протиснул...
- Ага, принёс! А, может быть, ты нам голубя-то подаришь?.. У меня сегодня день рождения как раз... Зачем тебе рубль пацан? Деньги портят, слышал, небось? - с издёвкой сказал старший. - Давай, что ли, сюда клетку!
Хорошо, у меня хватило ума не затеять стрельбу у себя во дворе. Я повернулся к парням и как можно жалостней попросил:
- Разрешите, я сам голубя донесу?.. Попрощаюсь по дороге.
- Хорошо, тащи сам, раз нравится. Нам же легче. Только не вздумай сдуру сигануть куда-нибудь в кусты. Найдём, ноги повыдёргиваем. Эй, Толян, глянь, голубь тот ли? Вдруг пацан вихляет!
- Не-е-ет, точно тот... Тот самый, что ни на есть... победитель...Чемпион! Пошли...
Дорога вела через пустырь. Я лихорадочно старался досчитать до ста, чтобы успокоиться и определить самое безлюдное место по числу шагов, поскольку глаза ничего толком не видели от нахлынувшего возбуждения. В голове всё крутились слова Артурыча... Сявкам нужно только один раз показать, что они сявки... И всё...
Но вот... дальше идти смысла нет. Я попытался выдернуть обрез, но он, как назло, не проходил через решётку. Пришлось останавливаться и выпускать голубя в небо. Через дверцу в клетке обрезанное ружьё вылетело как по маслу. И тогда я направил стволы в сторону начинающих рецидивистов:
- Пошли вон, суки! Сейчас как пальну! Будете кровью срать, пока не сдохнете!
- Ты глянь, Толян, этот чижик решил нас пукалкой пугнуть... ха-ха... Ну, теперь, ты нам "Катеньку"*** будешь ещё должен за нападение... каждому... - парень так и не понял, что в руках у меня было настоящее оружие, а не самодельная поджига. Он двинулся ко мне, поигрывая невесть откуда взявшимся воровским ножиком-трансформером.
И тут я собрался и произвёл классический выстрел под ноги нападавшему. Точно так, как показал мне Артурыч по прозвищу Керосин. Мой визави вдруг запричитал неожиданно визгливым голосом:
- Ой, мамочки, он мне фуй отстрелил! Доктора сюда скорей! Ай, больно!
Я очень испугался, что ПОПАЛ. Но оказалось, что ничуть не бывало. Просто от звука выстрела яростный голубятник неожиданно для себя обмочился и принял тёплые аммиачные массы за бешенную кровопотерю. Он опустился на колени и голосил:
- Только попробуй, только попробуй... ещё раз... я... милицию позову...
Второй парень не стал дожидаться, чем закончатся боевые действия, и рванул так, будто за ним гнались дикие собаки... или шальная пуля. Но на самом деле никто за ним не гнался, а выстрел я сделал вверх - вроде бы, отсалютовал бегущему противнику.
Забрав клетку, вытащил картонные гильзы, не забыв, впрочем, дать обмочившемуся голубятнику понюхать, чем пахнет отработанный порох... это уже скорее из мальчишеского озорства, чем для профилактики.
* * *
Итак, противник был деморализован и развеян по ветру, так что Славке не оставалось ничего иного, кроме как возвращаться домой. Там его с нетерпением ждал восхитительный Очучы, одобрительно курлыкавший в лаве.
Руки у Салеева дрожали ещё достаточно долго, мешая уснуть... А потом уже, когда Славка провалился в какую-то странную полудрёму, ему привиделось, как он входит в лаву с чердака, чтобы забрать свою пару замечательных полукровок.