Чваков Димыч. День согласия

День согласия

(разговор с заслуженным лётчиком)

Праздничное утро нового "рукопожатного" праздника встретило меня хмуро. На улице свирепствовал гололёд с северным ветром - вчерашний мокрый снег ночью прихватило, дороги превратились в полосу препятствий для прохожих, напоминающих неуклюжих коров, вступивших на скользкую дорожку капитана Флинта. Кроме того, были иные причины неликования. Молока в холодильнике не оказалось, вероятно, кто-то нагло высосал накануне. Наверняка - я сам. А то ещё кому, если жена в отъезде, а сын давно живёт в другом городе?!

Выпив чаю с каким-то дежурным бутербродом имени лорда Сэндвича, полез на страничку литературного конкурса в Сети, где обнаружил нелицеприятную статью относительно своего рассказа. И если бы по делу... Чёрт, а сам-то - и мои обзоры кому-то кажутся кощунственным бичеванием идеальных по красоте и глубоких до философских обобщений текстов. Выключил компьютер, заскучал с мыслью: "Поубивал бы всех критиков, начиная с себя и заканчивая неожиданно проснувшимся в Лондоне Герценом!" Впрочем, нет, Добролюбова бы с удовольствием отдал на растерзание Александру Сергеевичу Пушкину. Есть за что: пересказывать в прозе сюжеты стихов с саркастической улыбкой древнеримского грека - занятие литератора, не заслуживающего права на снисхождение, амнистию и рюмку "мартеля" перед гильотинированьем.

Сплин мой был безответен, тоска-кручина даже не пыталась рассосаться и хоть как-то расшевелить во мне лучшие чувства человека, у которого держава отняла один революционный краснознамённый праздник, предложив взамен невнятную концепцию единения и согласия. Праздник единения и согласия? Нет, праздник Уединения с согласными на любую подлость олигархами. Вот так я прокомментирую похабные телодвижения власть предержащих, извивающихся в тщетных попытках убедить электорат, что страной руководят не просто вменяемые, но и мудрые люди.

"А что толку рыться в прошлых обидах несбывшихся надежд?" - подумал я и попытался переключиться на что-то приятно, пытаясь сформулировать для себя концептуал начавшегося дня. Приятно, приятное? Ага - есть!

"Лицом в десерт падают только сильные люди", - так любил говорить человек с необычным прозвищем "летающая легенда Севера" Бильдюев Юрий Сергеевич. Сентенция, достойная занесения в анналы. Но и не только. Благодаря ей, этой фразе, возникшей в нематериальной ауре жилища, обратившегося в холостяцкую берлогу спустя всего три дня после отъезда супруги, я знал, чем стану заниматься в ближайшие несколько часов.

_ _ _

- Привет, Юрий Сергеевич, это сосед по гаражу тебе шолом бьёт! - голос мой искажается сотовым оператором до неузнаваемости, когда начинает отзываться эхом в собственном ухе.

- Шолом - не челом-мордою. Говори, мил человек, чего надобно?

- Так ведь праздник сегодня, если помнишь... А у меня жена на курорт укатила, дружок закадычный на Ямале вахтенную лямку тянет, сослуживец на смене. Выпить категорически не с кем, а хочется.

- Дело доброе, можно сказать, общечеловеческое. Заходи тогда ко мне - встретим праздник единения и согласия в уединении и непременном согласии.

- У.Е. - ты о валютной составляющей, вкладываемой в понятие нынешнего праздника нашими олигархнутыми на всю голову государственными менеджерами высшего эшелона?

- Бог с тобой, уединение - это наша совместная судьба: ты один в праздник остался, и моя к дочке укатила. Что ещё на пенсии делать? Ей хорошо, а мне вот - скучай.

В дальнейшем скооперировались быстро. И тут же в лавку за "нектаром празднеств небесных" отправились. По дороге попался нам на глаза предвыборный плакат, на котором первое государственное лицо, притворившееся лицом вторым, смотрело гражданину прямо в глаза с активированным прищуром наркомвоенмора Троцкого, пытаясь извлечь душу или, на худой конец, намотать поджилки на тренированный кулак дзюдоиста. Внизу плаката имелась поясняющая надпись: "Если ты за первое лицо, притворившееся вторым, значит, ты за фронт!"

- Ничего себе, за фронт... Человек от партии войны? Сначала армию развалил, а теперь - фронт ему подавай... Какой тут фронт, если, как выразился так называемый министр обороны, армия должна быть самоокупаемой, - у Юрия Сергеевича даже голос остекленел не то от возмущения, не то от первого мороза.

- Я тут недавно прочитал, что министерство обороны планирует утилизировать девять стратегических субмарин к 2014-му году, поскольку в 2015-ом на вооружение поступят новые лодки, а они будут обходиться значительно дешевле... по данным министерства финансов, точнее которых не сыскать во всём белом свете. Где это видано, чтобы, скажем, рыбак выкинул старые снасти, поскольку ему обещают дать новые, но потом... может быть?

- Но то ж рыбак - лицо нервное и мало управляемое, а когда речь об армии заходит, дело иное: можно годик-другой и без субмарин обойтись, ведь вокруг одни друзья...

- Глаза б мои не видели таких друзей!

- Вот я и говорю - фронтовик с финансовым уклоном зовёт нас, неизвестно в какие дали, наплевав на интересы державы, которую удержать в руках не имеет никакой возможности, желания. Да и не входит это в его менеджерскую задачу.

- Вах, попал "фронтовику" по самому больному - по совести, хех!

- Во-первых, не бывает бывших разведчиков. Во-вторых, у разведчиков с совестью проблем не случается.

- Я даже не стану уточнять, почему.

_ _ _

Мы оба замолчали и далее двигались к месту будущего согласия, не проронив ни слова. А в голове моей возникали, обретая чёткость, какие-то поначалу невнятные фразы. Как результат ассоциативных тенденций, связанных с плакатом, призывающим поддержать мифический "народный фронт" - не оформившийся выкидыш, абортированный в разгар предвыборной страды по непонятным обывателю причинам.

Первым вынырнула из глубин подсознания расхожая мудрость, озвученная не то "кавээнщиками", не то ещё кем-то из телевизионного Заэкранья. Мудрость звучала так: "густой лес - признак упитанности партизан".

Потом мысли начали выстраиваться в поэтические строфы всё с тем же привкусом близкого фронта:

"...там партизанские костры

и партизанские схороны...

...там не хватает лишь игры,

зато полным-полно патронов!.."

_ _ _

По старинной советской традиции, которую Соросы и прочий финансовый люд масонского Билдерберга безуспешно пытается выжечь из нашего народа калёным железом, предложив взамен фуршетные корпоративы, обосновались с Юрием Сергеевичем на кухне. Закусок наметали, какие подвернулись под руку. Сало, вскормленное кубанскими животноводами, ласкало глаз и обоняние волшебством своих мясных прожилок, хрустящие солёные огурчики обосновались по краю блюда с квашенной капустой, изображая из себя пулемётную ленту времён легендарных и героических. Мочёная морошка уютно возлежала в болотистой местности эмалированной миски и оптимистичным колёром приглашала в страну детских грёз. О том, какова была малосольная зельдь, рассказывать не стану, иначе проглочу язык и перестану что-либо соображать. Также не буду рассказывать, как дымились пельмени, вожделея окунуться в белоснежную прохладу сметаны с мелко порубленной петрушкой, как фыркала на чугунной сковороде глазастая яичница, пытающаяся исторгнуть из своего поджаристого снизу тела ароматные слезящееся шкварки.

Пора было выпить. И мы выпили, сказав какой-то негостеприимный сусанинский тост с польским акцептом. Да, именно - акцептом, ибо говорили мы без акцента. Следом за стартовой дозой полетела вторая. Юрий Сергеевич углубился в закуску, как молодые большевики углублялись в начале прошлого века в учение отцов-основоположников о прибавочной стоимости. Я всё ждал, когда же старый пилот начнёт, что называется, травить. Чего греха таить, именно на это и рассчитывал. Но пока не происходило ничего особенного: выпивка, закуска с мало значащей беседой вокруг бытовых обстоятельств существования.

Отстоял сам, дай отстояться пиву! Такого нехитрого правила с плаката в пивнушке времён социализма я решил придерживаться сегодняшним вечером - не стану тревожить Юрия Сергеевича своими вопросами: созреет если, сам что-нибудь расскажет, вспомнит из собственной практики. Вернее, не так - не "если созреет", а "когда созреет", чувствуете разницу?

Долго ждать не пришлось - уже после третьей рюмки Юрий Сергеевич преобразился - пилот-красавец, за которым когда-то женщины волочились косяками в три праздничных колонны, вызывая чувство перманентной ревности у верной жены, подруги и соратника по строительству "ячейки социалистического общества". Лишь поредевшая седая шевелюра подчёркивала - моему сотоварищу, нет... не стану накликать на себя обвинений в ханжестве, скажу прямо... Лишь поредевшая седая шевелюра подчёркивала - моему собутыльнику годочков уже немало...

_ _ _

- Помню, над Обской губой летали больше недели. Цемент возили для строительства какого-то нефтяного терминала. Поначалу опасались над открытой водой идти. Все же люди сухопутные, если (тьфу-тьфу-тьфу) на авторотации* спускаться, то лучше не на воду... А потом обнаглели, и недели через две пересекали гладь залива мухой на высоте 1200. А ты что думал - конечно, с подвеской. И скорость больше на высоте, а потому экономия горючего. Милое дело - плюс к командировочным, полевым, за налёт ещё и премия. Небольшая, но тоже приятная.

Диспетчер в Тазовском спрашивает, мол, на какой высоте идёте? Занимайте 400. А мы-то на 1200 по своей старой памяти, но признаваться не стали, чтоб не нарваться на скандал. А там Ан-30 гидросъёмкой занят. Ему диспетчер говорит:

- Повнимательней. Там внизу "шестёрка" цемент таскает, не снижайся без команды.

- Не вижу никого. Над губой пусто.

- Не может того быть!

- Эй, где вы там, вертолётчики?

- Здесь мы, здесь. С грузом идём.

- Гидролога видите?

- Видим.

- А я их не вижу... - сообщает эфиру лётчик с Ан-30.

- Что вы мне голову дурите? Сами же слышите...

- О... теперь вижу. Так они сверху...

- Сверху?! Да вы что ослепли там совсем? "Шестёрка" же на 400 идёт....

- Выше километра... Мы под ней.

- Ах, твою-то мать!

Как говорится, приходите к нам в нокаут - вашу детку навестить. Я бы тоже охренел, когда б увидел нашу "летающую крепость" с подвеской на такой высоте - вопреки всем правилам работы с грузом, находящимся снаружи вертолёта.

Думали, пожалуется местная служба управления воздушным движением нашим отцам-командирам, но обошлось. Молодцы, не стали напрягать обстановку - себе бы хуже сделали. Они пожалуются, руководство отстранит экипаж от полётов, потом начнёт изыскивать возможность замены пилотов. Пока найдут, пока отправят - чай, не ближний свет, да и регулярного сообщения между Печорой и Тазовским нет. Пройдёт никак не меньше недели. А машина стоять будет, как и работа. Тогда хоть и социализм дразнил своей улыбкой бессребреника за стеклом блистера, но деньги экономисты считать умели не хуже капиталистов.

Закончилось тем, что пригласили меня (я тогда уже командиром воздушного судна был) на ковёр к представителям службы движения и заказчика. Там ещё инженер по безопасности глотку драл, пальцы гнул, щёки раздувал, что твой Борей, делал страшное лицо. Но его попросили успокоиться и задвинули в угол. Устный пистон мне вдули, пообещали сопроводить окончание командировки циркулярной цидулькой подмётной, и на том всё рассосалось. Да, вот ещё что: сопроводили наш отъезд вовсе не кляузой, а благодарственным письмом. А стоило такое изменение недорого - бессонная пьяная ночь, "поляна" моя, разумеется. Простава обошлась в половину аванса, не более. Собственно, и всё. Инженер по безопасности тоже человек, и ничто человеческое, как говорится... Но до десерта он не досидел. Чуть в винегрете не захлебнулся.

Юрий Сергеевич закатил один глаз, будто бы купая его в дезинфицирующем составе недавно выпитого горючего, вставшего этиловым столбом в районе гортани. Потом крякнул соколом ясным и продолжил:

- Питание в той командировке на Ямал было из рук вон плохо организовано. Сначала на единственной на весь вахтовый посёлок столовой появилось откровенно-смелое для тех времён объявление: "в веду полового римонта вход с заднего прахода". А потом половые излишества зашли настолько далеко, что пришлось закрыть и задний проход.

С того момента завтрак и ужин готовили себе сами на печурке-буржуйке, а обедали прямо на борту - банка тушёнки с галетами, банка сгущёнки и чай из термоса - вот стандартный обед. И не так-то просто было всё это купить в специализированном магазине для обслуживания нефтяников. Только по талону с печатью организации-заказчика работ и подписью директора.

Видишь, как тяжело пилотам приходится: мало того, что медицина проходу не даёт, так ещё и командировочный режим заставляет экипаж гастриты-язвы нагуливать. Как говорится, единство и борьба противоположностей в одном физическом теле скромного вертолётчика.

Ага, о чём это я? Об обедах. Питаемся в полёте по очереди одними консервами, тёплым чаем запиваем. Потом через блистер выбрасывали пустые жестянки. А штурман нам с самого начала взял моду мораль читать с элементами техники безопасности, но в основном с уклоном на природно-экологический баланс. Я-то сначала внимания не обращал, а потом спросил:

- И что прикажешь с пустыми консервными банками делать?

- Давайте мне, я собирать их буду.

Начали пустые жестянки штурману отдавать, он их в большой мешок складывал, а после окончания командировки в Печору привёз и на своей машине на свалку вывез. Помню, огромное впечатление на меня его действия произвели. Понимаешь, человек так за природу радел, будто был лично ответственен перед грядущими поколениями за порядок на планете. И я, следуя заветам нашего штурмана, начал запрещать экипажу свинячить, когда командировочная судьба заставляла питаться всухомятку. Весь мусор - с собой. Таков главный принцип. Получается, не только дурной пример заразителен.

Бельдюев хорошенько заел очередную рюмку отварным печорским омулем, после чего полез в кастрюлю за новым куском. На вилке красовался зацепившийся развесистый куст укропа. Юрий Сергеевич внимательно взглянул на открывшуюся панораму, явно представляя себе какую-то картину из жизни вертолётной авиации. Его изрядно помягчавший голос теперь звучал уже совсем по-домашнему.

_ _ _

- Обычно у нас в командировках возникала проблема со стропами. "Шестёрки" же, как правило, по Северам с внешней подвеской работают. А много работы - быстрый износ тросов. И брать их потом негде. С машиной, так сказать, в наборе идёт пара комплектов строп и всё. А дальше - хоть волком вой: новых вышестоящие не пришлют, если тросы перетрутся. И вот наступил в лётном отряде момент, когда запаса не осталось. Написали запрос на авиаремонтный завод, нам ответили, что у них дополнительного спецоборудования нет, обращайтесь, дескать, к авиастроителям в Ростов. С вертолётного завода также получили отказ. Те сообщили, что изготавливают стропы вместе с другим специальным оборудованием ровно по количеству выпускаемых бортов, мощностей для производства дополнительных агрегатов у них нету.

Тут поневоле призадумаешься. Система подвески грузов на вертолёте Ми-6 такова, что обычные тросы, которые используются у строителей, приспособить практически нельзя. Уже начали соображать, к какому механическому заводу обратиться со своей заявкой, какие связи включать, чтобы заявку эту выполнили в кратчайшие сроки, как тут одному из пилотов пришла в голову простая до гениальности идея: обратиться к военным. Военные вертолёты Ми-6 ничем от гражданских не отличаются, следовательно, и оборудование для подвески грузов имеется. Только в ВВС никаких грузов снаружи фюзеляжа не перевозят, значит, ни лебёдки, ни тросы в армии не нужны - хранятся где-нибудь на складе, за ненадобностью даже не расконсервированные, ещё в смазке.

Снарядили гонца, то есть меня, в одну из воинских частей, в которых эксплуатировалось большое количество Ми-6. Я тогда вторым пилотом трудился, интенсивно настолько, что саннорму** дней за десять до конца месяца вылетал. На работе лётного отряда моё отсутствие сказаться не могло, вот меня и отправили, чтоб со знанием дела всё обставил. Прибыл я к месту назначения и сразу на приём к командиру части, гарантийное письмо на стол положил. Говорю:

- Нам без этих строп - вешалка, понимаете? Работа встанет! Нефтяники и геологи закопают, если начнём с заказами тянуть.

- А как же быть с обороноспособностью Родины?! - рявкнул полковник, наливной красотой своих томатных щёк прекрасно контрастирующий с небесной синью тульи на командирской фуражке.

Да, кстати, тебе не кажется странным, что слова "фураж" и "фуражка" однокоренные? Что ж получается, головной убор использовался раньше в качестве меры потребления фуража в кавалерии? Впрочем, вряд ли ты знаешь. Продолжу...

У меня было, что ответить Юрию Сергеевичу, но я решил не перебивать пламенной речи "взятого" водочными парами раскрепощённого лётчика на пенсии. Пусть говорит, а то собьётся, а потом из него слова не вытянешь.

- А как же быть с обороноспособностью Родины?! - рявкнул полковник.

- Да причём здесь обороноспособность? Вы же всё равно на подвесках ничего не перевозите, все грузы - внутри кабины.

- А если будет приказ?! Вы с ума сошли! Меня же сразу разжалуют или... того хуже... отправят куда-нибудь в Монголию.

- У меня и сёмга с собой... И спирт. Может, договоримся?

- На рыбу у меня аллергия, а предлагать спирт полковнику ВВС в качестве взятки - это просто издевательство!

В общем, не добился я ни черта. Расстроился, конечно. Взял "мерзавчик" в номер офицерской гостиницы, куда сумел поселиться благодаря умело и вовремя подсунутой шоколадке "Алёнушка" её тёзке, но уже в тех годах, когда уменьшительное имя без отчества звучит насмешкой. Захожу в номер - батюшки, а там сидит какой-то помятый мужичок в форме прапорщика с лицом давно не трезвеющего фавна в изгнании.

- Говорят, у вас проблемы? - деловито доставая рюмки из рукава, будто фокусник, открывает рот мужичок, разглядев у меня в руке предмет, похожий на копию водочной бутылки (масштаб - 1:2).

- Не понял, вы кто? - спрашиваю. - Как вы проникли в номер?

- Мне Алёна открыла. Я заместителем начальника снабжения в части служу. Так проблемы есть?

Я распечатал водку, мы выпили, после чего напряжённость рассеялась.

- Меня за стропами от Ми-6 прислали. И гарантийка есть, и согласование в МГА имеется, а ваш командир - ни в какую, - делюсь своим огорчением с мгновенно похорошевшим от употреблённого прапорщиком.

- Наш командир не имеет ни малейшего представления, что такое система вертолётной подвески и для чего она может быть нужна. Это всё в моём владении - и лебёдки, и тросы, и крюки. Вам сколько и чего? Только гарантийное письмо показывать не нужно, я же не буквоед. Что-нибудь ещё, кроме официоза, имеется?

- Сёмга килограммов на шесть и пять литров спирта... правда, не питьевой, технический.

- ГОСТ 18300-72, надеюсь?

- Разумеется.

- Годится. За такой товар я тебе, брат, стропы ещё и от Ми-26 подгоню в качестве презента. Прилетал тут к нам один борт из другой части... Пока заправили его, пока то-сё, кто-то из экипажа говорит, посмотрите, дескать, что там за хреновина в кабине валяется - не отвалилось ли чего? Я посмотрел - трос для подвески, ещё в упаковке. Ну, военные-то лётчики отродясь о подвесках не слыхивали, вот я у них и забрал - лишнее же.

Прапорщик оказался насколько неопрятным и помятым на вид, настолько же и обязательным. На следующий день я отправил забитый под завязку трёхтонный контейнер с тросами домой. Причём делал это практически в бессознательном состоянии, поскольку канунешний банкет из предобеденного фуршета сначала незаметно перешёл в ужин в местном ресторане, затем - плавно перетёк в малоуправляемый завтрак с волшебными возлияниями и великовозрастной Алёнкой, которая норовила станцевать стриптиз, но была остановлена антропоморфным прапорщиком, сказавшим на пределе человеческих возможностей: "Дам мы сегодня не заказывали! А ну-ка - спать!"

Вот таким образом я был втянут в историю со снабжением. За мои заслуги перед лётным отрядом нашему экипажу отдали стропы от Ми-26, новячие - муха не дрючилась, - смазанные, в специальные чехлы упакованные. И тут же нас в командировку отправили в район Ямала, туда, где Ямбургское газоконденсатное месторождение. Тогда полезные ископаемые полуострова только начали разрабатывать, техники в Тюменской области не хватало, вот наши вертолёты и подключали с базировкой в посёлке Тазовском.

_ _ _

Работаем, значит, по ту сторону Урала - на севере Тюменской области. Первые испытания недавно привезённых строп проводим на самой новой машине, которая только-только с завода пришла. Всё честь по чести: у этого аппарата и движки новые и сухая масса самая маленькая, то есть на подвеску может взять груза больше, чем другие борты цепляют - восемь тонн, как с куста даже летом. А тут - ноябрь, конец осени, стало быть, тяга у Ми-6 о-го-го какая!

Вылетели с базы, получив задание - оттранспортировать канадский жилой домик - что-то вроде нашего балка, только подлиннее и поизящнее внешне - километров на семьдесят от промбазы нефтяников на их буровую. Стропаля зацепили "канадца" на земле и команду нам дают, тащите, мол. Командир - "по газам". Не резко, разумеется. Пытается потихоньку приподнять груз, чтобы оценить возможность его переноски. Дверь в грузовой салон открыта. Оператор подвески плечами жмёт и говорит по внутрибортовой связи:

- Командир, ни черта балок не двигается. Примёрз, наверное. Может, сбросим трос?

- Отставить аварийный сброс. Сейчас оборотов добавлю.

Обороты возросли, тяга увеличилась. Наши вагончики на таких оборотах поднимались за милую душу, а этот - ни в какую.

- Что там с грузом?

- Не двигается, Михалыч. Точно - примёрз.

- Какой хрен - примёрз?! У меня уже обороты почти на максимуме. Давно должен был подняться. Ты с весом ничего не напутал?

- Нет. У "канадца" семь с небольшим тонн по паспорту...

- А ещё же оборудование: печка, кондиционеры, душ...

- Михалыч, это всё в комплекте. В паспорте до килограмма вес указан.

- Тогда - какого чёрта?

- Может быть, всё же примёрз?

- Хорошо, пусть примёрз... Я этот вагончик всё-таки сейчас на самых больших оборотах сдёрну.

Михалыч "раскочегарил" двигатели практически до максимума и сделал очередную попытку поднять машину с грузом. Чувствовалось, что "шестёрка", ещё ни разу не таскавшая подвески по причине своей эксплуатационной непорочности, завибрировала, напряглась и... пошла-таки в набор высоты. Михалыч с улыбкой выглянул в грузовой отсек, явно напрашиваясь на комплимент - вот, мол, как я ловко эту махину поднял.

- Как там груз, Серёга? - спросил он у бортрадиста, сидящего у люка с механизмом подвески. - Не раскачивается? Чувствую, машина ровно идёт - значит, хорошо сдёрнул.

- Мы без груза ушли, Михалыч! Потому и легко...

- Стропы порвались? Вот жульё... подсунули... На тебе, боже, что нам негоже! - командир гневно сверкнул глазами в мою сторону, будто бы именно я - сидящий справа и никогда не мешающий "левому" принимать решения*** - своими действиями привёл трос в негодность.

- Да нет же... Стропы в порядке. Вниз посмотрите.

Командир сделал разворот над промплощадкой заказчика, и я увидел в окно замечательную картину: если раньше вагончик для жилья нефтяников в полевых условиях был один... и большой, то теперь их стало три. Три маленьких! Стропы очень аккуратно разрезали торт канадского балка на три "пирожных", которые стояли теперь посреди тундры, будто десерт на праздничной тарелке.

Тут - то ли сам по себе балок оказался хреновым, хоть и канадский, к транспортировке по воздуху не приспособленный - нашим-то дровам пофиг всё коллизии с тросами - то ли, заказчик не прочитал какую-нибудь инструкцию по авиационной перевозке нежных импортных геологических домиков. Так или иначе, претензии авиаотряду никто предъявлять не стал, поэтому я склоняюсь ко второму варианту.

Командир нашей "шестёрки" немедленно откомментировал ситуацию многоэтажной конструкцией, от которой у работников филармонии уши бы немедленно превратились в скрученные в пельмень нимфозории. Да ну тебя! Не изображай на лице непорочное зачатие - матерное слово раньше нас родилось! Станом нотно-прокатного Листа имени Ференца клянусь!

Вот я тебе и говорю, запас прочности - великое дело. Нашим балкам на деревянных полозьях-санях никакой способ стропления не страшен. За всю мою долгую лётную карьеру ни один не был повреждён. А тут, понимаешь, никакой тебе надежды на удачное исполнение лётного задания. Как говорится, клёны выкрасили город... над Канадой, над Канадой***.

_ _ _

В это время по телевизору, он служил нам фоном, взошли, будто не вовремя подоспевшая опара, какие-то очередные судьбоносные новости. Один из дуэта государственных мужей вещал что-то вроде: "...а я вместо этого с таким нелегитимным народом... целых десять лет... пахал, как раб на галерах..."

- Пахал он... - прокомментировал жалобу-кручину человека, очень похожего на государственного мужа Юрий Сергеевич. - Чего ж тогда не сеял, если пахал? Кто ему сеять-то мешал? А то распахать распашут и бросают, как говорится, на самом интересном месте. Вот в земле, кроме червей, ничего и не растёт.

Посидели минут пять молча. За это время в полном соответствии с пословицей успело родиться несколько ментов. Впрочем, новорожденные немедленно модифицировались, превратившись в микро-полицейских, и тут же гибли, задушенные собственным величием.

- За "Единую Россию" голосовать будешь на выборах? - спросил я иронично.

Юрий Сергеевич ответил под стать:

- А как же! Это ведь моя партия, партия, защищающая интересы олигархов, нагло одураченных обманутыми вкладчиками и нищими гастарбайтерами.

- Да, уж... Есть такая партия. И есть, и пьёт в три горла, как только не лопнет!

- Истреблять нынешнего чиновника надо! - заключил Бильдюев неожиданно. - Безжалостно и под корень. Возьми, скажем, рекламу "Ваниш" - убивает микробов на 99, 9%. Представляю себе убитого, но не добитого микроба: еле ползёт, сука. Но - микроб! Вот так и чиновник наш - пока недобит, будет паразитировать на шее общества.

Я не нашёлся, что возразить, и мы принялись кипятить воду для очередной партии пельменей. Закусывать кое-как - это не наш путь, мы мужики основательные, нам трудно отказать в логике.

_ _ _

- Если ты помнишь, - продолжил сеанс воспоминания Юрий Сергеевич, - до середины 80-ых летал я вторым пилотом на "шестёрках", а потом и командиром стал, когда машин в "нашем гараже прибавилось". И до самой пенсии на Ми-6 бы отработал. Но в конце 2002-го все "шестёрки" по стране списали чохом после катастрофы на мысе Эклипс полуострова Таймыр. А лётчикам куда деваться? Перевели нас всех на Ми-8, тоже чохом. Машина полегче, поманёвренней, но после "шестёрок" такое впечатление, как если бы после внедорожника пересесть на обычный хэтчбэк городского класса.

Впрочем, не так уж и сложно. Это не то, что с Ан-2 на Ми-6 переучиться. После Кременчугского училища десять лет на самых наших массовых бипланах по району рассекал, каждая собака в местных деревнях меня знала. Почту возил, людей, грузы. Нравилось очень. А потом большие вертолёты пришли в отряд. С поршневой техники на газотурбинную пересаживаться, тем более - с самолёта на "вертушку", дело непростое. Очень долго, уже когда сидел в правом кресле Ми-6, снились полёты на "аннушке" - всё хотелось штурвал на себя во взлётный режим... шарю перед собой, а вместо него только ручка "шаг-газа". В холодном поту просыпался, веришь? Лишь через три года от этого синдрома избавился.

Так вот, пересел я с Ми-6, который некоторые штатские, то "летающим сараем" называли, то "винтокрылой коровой", на Ми-8 очень быстро, даже ойкнуть не успел. А тут и первая длительная командировка - опытные экипажи в Астрахань направили - патрулирование нефтепровода на побережье Каспия. Договор на всё лето и на половину осени. Стрёмно, конечно, с непривычки на такой срок в жарищу переться, но с другой стороны, деньги неплохие обламывались, а мне как раз нужно дочке помочь с покупкой квартиры, вернее, с финансированием этой затеи.

Собрался, перекрестился, лаптем, как говорится, подпоясался и - в путь-дороженьку своим ходом - то есть на своей "лошадке" Ми-8 - поперёк всей европейской части России.

Поначалу тяжело было - от жары просто плавились. Единственное, что спасало - кондиционер в гостинице, но туда мы только спать приезжали, а весь день вдоль трубопровода летаешь мухой навозной - чуть заметил утечку, подсел. Убедился, что непорядок с трубой, доложил по связи координаты и дальше "по этапу". Трубопровод длинный, потому его в два приёма проходили. С утра половину, потом возвращались, обедали, а потом до вечера "добивали" остатки. И так практически каждый день. Тут уж на саннормы глаза закрывали. Заказчик башляет - какие тут саннормы, не на базе же сидим. Это там строгости - "флайт-план" не подпишут, если попытаешься сверх нормы "палок нарубить", а здесь, как говорят в народе "советская власть давным-давно кончилась", в песок ушла вместе с сутью. Помнишь такой анекдот, где старый акын песню о пустыне поёт?

А поёт старик песню примерно такого содержания: "Шёл по пустыне верблюд, нёс верблюд мешок дерьма. Шли по пустыне два верблюда, несли два верблюда два мешка дерьма. Шли по пустыне три верблюда... Шёл по пустыне караван верблюдов, нёс караван верблюдов караван мешков дерьма..." Монотонное пение прервал голос одного из слушателей: "А где же суть, аксакал?" "А суть в том, что только песок и дерьмо!"

Вот и у нас первый месяц такая суть была: продрал глаза - в аэропорт едешь, отлетал - быстрей в койку. Но потом привыкли, к жаре организм приспособился, по выходным даже гулять ходили с удовольствием.

И вот, когда совсем уже втянулись в ритмику командировочной жизни, случилось это событие. Был август 2004-го, если мне не изменяет память, а она мне не изменяет, смею тебя уверить. Посадил я нашу "вертушку" вечером после облёта нефтепровода, а следом за нами Ил-76 на ВПП плюхнулся. Смотрим, из него два бронированных автомобиля выехало. Эге, неспроста это. Спросили у местных. Говорят, завтра президент прилететь должен, а это для него "автозак" притаранили, чтобы чувствовал себя комфортно в дружественном краю. Президенту же без броневика очень неловко, как без штанов при дамах.

Начинаю соображать, что завтрашний наш рабочий день может не задаться, если такое судьбоносное мероприятие случится. Иду в штурманскую, консультируюсь. Мне говорят, что нашего вылета процесс встречи венценосца не затронет, это только верхние воздушные эшелоны военные в связи с прилётом президента закроют, а по "низам" - летай, не хочу. Что ж, прекрасно, коли так. Поехали в гостиницу с экипажем и техниками со спокойной совестью.

Утром вылетели без проблем, всё тихо, но чувствуется, первое лицо вот-вот осчастливит своим присутствием. Но меня ничего тогда не насторожило. Вернёмся к полудню, к этому времени все VIP-ы наверняка ещё будут в городе тусить, так что всё путём, как обещает нам уже который по счёту министр путей сообщения, уменьшая парк пассажирских вагонов по причине крайнего износа.

И вот возвращаемся. Вхожу в зону аэродрома, связываюсь с радиобюро - дескать, борт такой-то, работу закончил, захожу на точку базирования. Сначала слышу чей-то недовольный визгливый начальственный фальцет, мол, что это за звездюлина прётся, когда зона закрыта давно. Потом кто-то докладывает дрожащим, будто гнутый камыш, голосом - всё в порядке, вертолёт с патрулирования нефтепровода вернулся. А потом мне передают указание диспетчера - уходить, посадку осуществлять нельзя.

Как обухом по ларингофону - с какого перепугу вдруг я должен убираться с места базировки? Но дисциплина в эфире - прежде всего, потому ничего не говорю и не комментирую относительно запрета, просто довожу до сведения управленцев воздушного движения, что горючего у меня осталось минут на пятнадцать, а за это время никуда не уйти, если только в чистом поле не садиться и ждать, пока керосин туда (в чистое поле) какая-нибудь сивка-бурка доставит. Молчание в ответ, не выдерживаю и интересуюсь, отчего мне не дают садиться на базе, если погода звенит... впрочем, не совсем и звенит. Это у нас на Северах бывает - звенит, а в здешних краях от жары потрескивает. Температура под сорок, марево имеется, но видимость отличная.

Вот тут мне дают наконец-то команду садиться на перемычку между двумя ВПП и затаиться там тихонько, прикинувшись манекенами. При этом поясняют, что на стоянке находится личный самолёт президента - тот приехал на похороны губернатора - потому особые условия в аэропорту. О, как - у них тут потери по линии "Единой России", а я и не знаю!

Дальше кто-то с рабочего места диспетчера ПДСП в "башне" (голос незнакомый) разъясняет менторским тоном, что на основании, изложенного выше, большинство пассажирских рейсов задержано по техническим причинам (получается, что президент наш -- всего только техническая причина, мешающая регулярному воздушному движению). Самих пассажиров на всякий случай (чтобы не дай бог не начали подбегать к тогда ещё первому лицу с просьбами) из вокзала эвакуировали. На территории аэропорта остался лишь узкий круг особо доверенных лиц, а нашему борту (чтоб не плюхнулся в чистом поле) в виде исключения милостиво разрешили переждать судьбоносность момента на импровизированной стоянке. Но! Без права выхода из вертолёта, поскольку охрана и снайперы гаранта Конституции - люди крайне нервные - малейшее заранее несогласованное движение могут воспринять как диверсию и открыть огонь из всех видов вверенного им оружия.

Захожу на торец ВПП и понимаю, отчего нам и стоянку не предложили. Перрон забит самолётами VIP-класса - живого места нет. Похоже, представители всех субъектов федерации решили попрощаться с почившим губернатором. На это никаких денег не жалко... тем более - не личных, а бюджетных, то есть из кармана верного, как собака, электората. А нам, скромным труженикам, места в этом "калашном ряду" холопов верноподданных не нашлось. И - слава Богу!

Некоторые авиационные салоны мирового уровня не выглядят настолько богато, как этот слёт политического бомонда. Отчего-то вспомнилась фраза о слетевшемся воронье, но я её быстро от себя отогнал, поскольку садиться следовало быстро без контрольного висения, чтоб снайперы не начали нервно разминать указательный палец в нашем направлении с посадочным курсом пули 270.

Когда несущий винт остановился, я спросил наземников, нельзя ли хотя бы выйти, чтобы размяться, не удаляясь от борта, ноги всё-таки затекли за время работы. Да и жарко... да и в туалет... Диспетчер порекомендовал устроить отхоже-гигиеническое местечко в какой-нибудь подходящей по объёму ёмкости. А дверь или блистеры не открывать, иначе нельзя предположить, что учудит охрана венценосца.

Так, хорошо. Значит, экипажу предложено не покидать машину после отключения двигателей, и сидеть тихо, будто мыши, не устраивая сквозняков. И это при температуре - как в изрядно натопленной сауне. Осмелился я поинтересоваться, и сколько же нам вот так сидеть, и где наши техники? Не из праздного любопытства интересовался - мне ещё следовало заправиться и вторую половину нефтепровода с воздуха осмотреть, заказчику-то по барабану - президент или не президент тебе договор исполнить помешал, вдарят денежным эквивалентом по сознанию и подсознанию, мало точно не покажется!

Диспетчер выслушал, а потом намекнул мне, что дело это не его и точно не кого-то из команды президента: первое лицо державы командиру вертолёта Ми-8 докладывать не обязано. И что тут сказать, президент не обязан ни отдельно взятому командиру воздушного судна, а стало быть - всему народу вместе тоже ничего не обязан. Он же простой менеджер, нанятый... нет не электоратом, а каким-то финансовым интернационалом во главе с дедушкой Соросом - альтруистически настроенным голубым воришкой всемирного масштаба.

А техники наши "эвакуированы" в гостиницу, где и пребывают в положении полной неопределённости. Когда будет дано добро, их привезут в аэропорт, чтобы смогли осуществить послеполётное обслуживание, плавно переходящее в обслуживание предполётное.

Что ж, мы люди подневольные - сказано "лямень", стало быть - не "чугуний". Сидим всем экипажем в своей разогретой до состояния адской сковороды "жестянке". Для всяческих нужд приспособили ведро и пакетом его накрыли, чтоб атмосферу не тревожить. Ну как это, какое ведро? Для слива отстоя авиационного топлива. После каждой заправки положено сливать до полулитра со дна бака, чтобы исключить возможность попадания конденсата в керосин. Для этого имеется специальная посудина, содержимое которой отправляется в ведро, а из ведра потом следует сдавать отстой на участок, а потом в службу ГСМ. Вот такая экономия... Впрочем, ты же должен помнить, сам в глубокой юности мотористом работал.

Так вот, сидим и рассуждаем, как, наверное, хорошо было бы всенародному судьбоносцу исполнять заветную мечту, мочить в сортире, при помощи нашего экспресс-изобретения. И тут мне в голову приходит одна идея. Снайперы, разумеется, снайперами - на любое движение ведутся и палить начинают почём зря, но вертушка-то у нас "к лесу задом" стоит. А оттуда вряд ли можно ожидать подвоха: вряд ли какой-то умник посадит охрану в чистом поле, да ещё и за забором. Так что - живём, пацаны! Открываем задние створки, и вот она - земля родная, в бетон закованная, а чуть дальше остатки зажаренной астраханским солнцем травы. Но на траву мы не полезем: пули ловить - не бабочек сачком. А в прикрытии створок грузового люка можно и размяться, и воздуха вдохнуть, и даже... каким-то образом модернизировать место, где мочат... всё лучше, чем в ведро для слива отстоя.

Обед, правда, не предвидится при любом раскладе, поэтому семечки грызём, которые накануне бортмехаником на рынке куплены - какая-никакая, а всё же пища. Воду экономим, поскольку в наличии только одна пол-литровая бутылка минералки. Проходит час бессмысленного сидения, подкатывает к нашему борту машина руководителя полётов. Оттуда какой-то военный вылез, рукой показывает - открывай, мол, блистер. Открываю.

- По какому праву распахнуты задние створки?! Вам же сказано было - не проявлять себя никак.

- А где инструкция, по которой мне запрещено открывать створки? - отвечаю я уклончиво.

Военный бесится, порывается кобуру открыть от избытка чувств, но шестое из них подсказывает ему, что на борту есть несколько сигнальных ракет, и мы без боя не сдадимся. Тогда он кричит в бешенстве:

- Пеняйте на себя, мы доложим вашему руководству!

Ещё часа через три начали губернаторы разлетаться, и президент с ними за компанию. Так что к очередному патрулированию нам уже разрешили заправиться и уйти на маршрут по трассе в полном соответствии с полётным заданием. Военный (не знаю точно, кого он представлял) слово своё сдержал. Начальству нашему пришло какое-то сбивчивое письмо о том, что я самостоятельно (подумать только!) принял решение открыть створки грузового люка, когда в городе находился президент.

- Ты в воздухе, что ли, створки открывал? - спросил меня командир лётного отряда.

- Нет, на земле.

- А президент, где был в это время?

- На кладбище, наверное...

- Это рядом с аэропортом?

- Вроде бы, нет?

- Понятно, совсем от перебзденья с ума сошли, - сказал командир и отправил "телегу" в мусорное ведро. Дальнейшая судьба строгого военного письма мне неизвестна.

Всё вроде бы неплохо закончилось, но вот то сидение в вертолёте, будто в концлагере надолго в памяти отложилось. И припомнится неоднократно, и аукнется Моисею русского народа не раз. Ничего же не пропадает на свете, и моя обида тоже, хотя я лично прощаю... но эволюционные движения воздушных масс накапливают любую энергетику, чтоб рано или поздно раздать "всем премьерам-президентам по делам и подвигам их".

_ _ _

Так и представляю себе, как первое лицо, притворившееся вторым, снимает улыбку с Чеширского кота, затем примеряет её у зеркала. Своей-то улыбки у этого лица давно нет, ибо президент и ПОЧТИ президент у нас - лица медийные, от софитов потрескавшееся...

А Юрий Сергеевич налил, быстро выпил и продолжил вслух заблудившуюся в голове мысль:

- Наши главные бездельники, умеющие исключительно "руководить вообще" рвутся в партию власти, вероятно, полагая, что им перепадёт парочка обглоданных мослов с господского стола? Разочарую - мелкотравчатый народец у корыта делиться не намерен даже с соратниками. Потому не прекращается сеанс массовых однопартийных затаптываний. Совсем, как у животных всё происходит.

Видел я такую картину недавно. Знакомый у меня купил уток и гусей мясной породы. Так вот, эти птички легко и непринуждённо затоптали насмерть парочку сородичей, поскольку все у корыта не помещались. Наши управители ничуть не лучше... За богатую халявную пайку даже собственной жизнью готовы жертвовать...

Юрий Сергеевич замолчал. Я дал ему возможность закусить и спросил, поддерживая беседу в русле воспоминаний старого лётчика:

- Слушай, а не помнишь ничего интересного во время прохождения ВЛЭК (врачебно-лётная экспертная комиссия)? Говорят, там такие чудеса случаются, что просто поверить нельзя.

_ _ _

- Не знаю, как у других, у меня ничего особо выдающегося с прохождением ВЛЭК не связано. Впрочем, вот... давно уже это произошло, я тогда молодой был, задорный, мог себе позволить - здоровье-то, будто у бычка молодого. Даже предвзято настроенный врач не смог бы придраться.

Так вот - пошёл к окулисту. Врач тот же, что и обычно. У нас в комиссии одни и те же доктора. А этот уже меня за полтора десятка лет выучил, как облупленного. Острота зрения быстро - за полгода, прошедшие с момента предыдущей комиссии - вряд ли могло сильно упасть. Потому процедура проверки превращалась по существу в скучную формальность. Вот меня чёрт и дёрнул.

- Прочтите нижнюю строчку, - говорит окулист, даже не поднимая глаз.

Я и начал читать:

- Издательство "Прогресс", тираж 50 000, заказ номер..., бумага офсет...

У врача очки съехали на подбородок.

- Вы что, издеваетесь?

- Нет, можете проверить... Это самая нижняя строчка.

- Но она же на обороте?

- Именно. Но она ведь нижняя, правда?

Но на этом юмор не закончился. Меня понесло... И ведь знал же... В комиссию входил психотерапевт, которого назначили временно по причине отпуска штатного доктора. У лётчиков с психикой всё хорошо, но тут новый врач... сам понимаешь, немного волнительно. Мало ли, что за человек... Вдруг у него какой-нибудь бзик или неприятный жизненный опыт, в результате чего могут возникнуть проблемы.

Так что, сидим в коридоре, волнуемся - что-то скажут те, кто зашёл в первых рядах. Похоже, зря трепетали. Появился первый из тестируемых, потом второй. Сказали - не робей, мол, ребята, всё путём, только отвечайте односложно и точно на поставленные вопросы, а то у врача сразу глаз нехорошо загорается и появляется желание продолжить общение, как только начинаешь давать развёрнутый ответ.

Что ж, понятно. Как говорится, вводную получил - можно смело идти на приём. Я и пошёл. Сел напротив врача. Он что-то пишет, на меня не обращает внимания. Вроде бы. Я окончательно расслабился в связи с этим и в мечтательность некоторую впал. Чуть не засыпаю. Вдруг доктор отбрасывает ручку, резко поднимает голову и спрашивает жёстким голосом эстрадного иллюзиониста, которому в очередной раз задержали зарплату:

- Скажите, кто быстрее - паровоз или слон?

У меня вся "память предков" тут же и отвалилась - забыл, что следует отвечать односложно, начинаю рассуждать... вроде бы для смеха, чтоб не так скучно было:

- Тут несколько вариантов, доктор.

У психиатра зрачки сделались шире глаз.

- Вы находите?! Какие же? Очень интересно...

- Если в угольном бункере паровоза нет ни дров, ни угля, то слон будет быстрее в любом случае.

- Так-так, интересно! А если всё-таки уголь есть?

- Тут другой момент: направление движения. Если паровоз движется на запад, а слон на юг, то нельзя сказать определённо, кто быстрее, поскольку у каждого из объектов своя цель.

- Ага, я вас понимаю. Точность формулировки... Хорошо, а если наши испытуемые двигаются в одном направлении?

- Тут вступает в силу иной фактор. Форс мажор имеется в виду. Если ветер попутный, и слон распустит уши, то парусность может оказаться настолько большой, что он обгонит паровоз, двигающийся параллельно с ним...

- Вы об этом где-то читали?

- Нет, доктор, просто предположил.

- Ладно, допустим. А теперь я вам скажу, что ветра нет. Так что?

- Тут я могу доложить одно - против прогресса не попрёшь. Паровоз приедет первым. Но почему вы так настроены против слонов, доктор?

- А почему вы сразу не сказали мне, что паровоз быстрее?

- Если бы вопрос был точнее формулирован...

Врач пытал меня ещё целый час, задавая самые глупые задачи из жизни животных, комбайнов и прочей техники, потом отпустил. Я вышел от него выжатый, как лимон, но зато в награду получил заключение "рекомендован на руководящую работу, обладает устойчивым мнением, постороннему влиянию не подвержен". Так вот я и стал командиром звена.

_ _ _

Юрий Сергеевич задумчиво прикурил и пошёл открывать форточку.

- Не замёрзнешь? - спросил он.

- Да у тебя здесь, как в духовке. Пусть проветрится, в самом деле.

- Духовка? Хех, ты в моём вертолёте тогда в Астрахани не сидел. Или ещё... Под Уренгоем дело было. Болтаемся на промплощадке, ждём, когда нам в баки керосин закачают. Почти девять тонн, полная заправка - часа полтора куковать. Сидим, курим, пропадаем от жары. А рядом озёра с ледяным дном, из которого бьют ключи. Руку опустил - пальцы немедленно скрючило. Я один раз упал в такую воду по неосторожности, впечатление - будто тебя затягивают в смирительную рубашку и при этом не просто так, а будто в морозильной камере. На улице за тридцать градусов, ни ветерка. Гнус, оводы жрут. А ты вынужден сидеть у воды и потеть, будто пьяный верблюд на приёме у английской королевы. Чуть обмылся - минут на пять свежести хватит.

Курим, невесёлыми шутками лениво обмениваемся, изливаемся потом из всех своих пор. И тут плюхается рядом Ми-8. Москвичи неподалёку от нас работали. Ещё винты крутились, а экипаж уже вылетал, раздеваясь на ходу. Что ж, намерения понятные.

- Командир, предупреждать будем? - лениво поинтересовался бортмеханик, который потел больше всех и потому больше всех же и мучился от невозможности окунуться.

- А зачем? Они же самые умные - спросить у "местного населения" недосуг, вот пусть почувствуют, насколько далеки они от народа.

Москвичи один за другим посигали в воду с шутками-прибаутками. Но не успел последний член экипажа коснуться озёрной глади, как первый уже кричал что-то нечленораздельное, вылетев на берег свирепым морским львом, которого дрессировщик научил всего двум коротким словам, оба из которых до сих пор (несмотря на старания министерства культуры) всё ещё не стали цензурными. Визг над тундрой стоял такой, будто кто-то резал невероятно экзальтированную свинью с неважным обменом веществ.

- Мужики, чего ж вы не предупредили, мать-мать-мать?! - поинтересовался командир Ми-8. Сквозь марево жаркого воздуха и обтягивающие стринги было отчётливо видно, что тестикулы у него резко сдали в объёме и были не больше обычных лесных орехов. "Вот бы зафиксировать этакое изменение размера, - подумалось мне. - Для врачей-косметологов остановить прекрасное мгновение так важно!" Вслух же я ответствовал более обыденно, сообразно трудовым будням:

- А у вас глаз нету? Видите же, что сидим одетые, чинно-благородно сидим, не купаемся в такую жару. Как полагаете, мы совсем здесь все идиоты?

Посетовав немного на столичных вертолётчиков, Юрий Сергеевич повернул на общие темы, наболевшие так, что уже не просто зудело, а чесалось до самого мяса, как говорится.

_ _ _

- Дёшево ценится, дорого выходит! Это я о профессионализме говорю. Довели страну до полного безумного изумления. Кругом адвокаты, менеджеры, риэлторы, а простого сварщика (даже не первоклассного с 6-ым, а обычного - с 4-ым разрядом) днём с огнём, что называется. Или вот ещё одна штука. Принялись лётные училища сокращать с удивительной и непредсказуемой дурью, на какую способны лишь чиновники, которым посулили место в раю с ненаказуемой возможностью брать там откаты - что-то вроде столичной мэрии.

Поначалу вроде бы ничего не изменилось, но когда пилотня почтенного возраста на покой косяком повалила, не стало хватать лётчиков в принципе. Увеличили наборы в училища, но помогает мало, поскольку молодёжь ещё выучить надобно, опыт передать. Здесь не только училище, без натаскивания под руководством старшего товарища пару лет никак не обойтись.

Хоть караул кричи! Вот и принялись лётчиков, которым когда-то не дали до хорошей пенсии доработать, по помойкам собирать, фигурально выражаясь. А квалификация-то уже не та, сам понимаешь. Мастерство не пропьёшь, верно. Но если себя не держать в профессиональном тонусе, то толк от возвращения скажется не сразу, а через полгодика, не раньше. Мне тоже предлагали вернуться, но я и у себя на ПДСП***** прекрасно себя чувствую. Да и возраст уже такой, что только людей смешить - дедушка Пихто вертолётом рулит. И так уже 19 тысяч часов в воздухе за тридцать шесть лет лётного стажа, куда ещё-то?

Весёлого мало, что и говорить, если рассуждать об общих тенденциях. У нас здоровье ещё слава богу, а вот молодёжи нынешней такого налёта не видать, как собственных ушей - хлипкий народец пошёл. Раньше полову с крапивой жрали, но зато никакой химии. А нынешнее поколение травят всякой мертвечиной генномидифицированной, какое уж тут здоровье. Получается, что общее время работы пилота сейчас тридцати лет не превышает.

А тут ещё одна напасть, она же "прогрессивное новшество" - отменили в лётных училищах военные кафедры, теперь любой новоиспечённый лётчик подлежит призыву на общих основаниях. Учили парня, учили, а для чего? Чтоб потом он за год-другой службы где-нибудь в роте охраны всё позабыть успел. Возражаешь, говоришь, что у военных тоже с лётчиками не совсем всё ладно, мол, там летать и научат? Нет, дорогой, ошибаешься ты. Готовых специалистов авиационных используют не по назначению, а заставляют нести караульную службу в лучшем случае, а то и просто с лопатой коммуникации для секретной генеральской дачи прокладывать. С подобным-то министром оборонно-мебельной промышленности, как у нас, ещё и не такого можно ожидать. А раньше это бы назвали вредительством и виновных - к стенке.

Понимая, что уповать на благоразумие военного министра, который относится к личному составу, словно небезызвестный Урфин Джюс к своему деревянному воинству, не приходится, в нашем лётном отряде придумали, как молодых лётчиков до ума доводить после училища и в руки военных не отдать. Как только пришли на работу три молодых пилота, их сразу же отправили в Афганистан с гуманитарной миссией ООН, Пан Ги Мун ей в дышло. Там работы много, условия сложные, командиры опытные, где, как не там, опыт бесценный получать, на правом кресле сидя.

А в городе чуть не с собаками наших ребятишек ищут, в дезертирстве заподозрив. И никакие доводы, что пользу для обороноспособности парни больше принесут, если поработают по основной специальности, а не станут на основании закона о воинской обязанности укреплять обороноспособность военных объектов, приносящих личную выгоду генералитету, не действуют. Если уж поп у нашего военного прихода - некомпетенция в квадрате, то стоит ли удивляться, когда в военкоматах работают девицы с оголёнными задницами и тремя извилинами, включая голову. Вот буквально на прошлой смене позвонили мне из оттуда. Видно, секретарша трубку не взяла и вызов ко мне на "вышку" перешёл.

- Где у вас такой-то, такой-то? - строгий женский голос напомнил мне завуча из начальной школы. А что, модная тенденция - женщинам при военных комиссариатах платить можно меньше, раз у них воинских званий нет. Кроме того, ответственности у дам больше. Правда, ничего общего с дисциплиной призыва в СССР не наблюдается, но зато КАК УПАЛИ ЗАТРАТЫ. Если министр обороны, говорит, будто армия должна стать самоокупаемой, то либо он вредитель, либо клинический идиот.

Ах, да, отвлёкся.

- Где у вас такой-то, такой-то?

- В Афганистане...

- А... а что он там делает? Кто отпустил?

- Служит в миссии ООН. По запросу ООН и направлен.

- Так ему в армии нужно служить.

- Кем служить? Пилотом?

- Ну-у... у нас вот разнарядка в морфлот для тех, у кого специальное образование, а не просто школа. Либо мотористом на тральщике, либо в береговой охране.

- И чтобы за год-полтора парень разучился летать? У нас же лётчиков столько, что куры не клюют, да? У нас лётные училища от большого ума закрывают и оттого, что безработных пилотов на каждом перекрёстке?

- У меня разнарядка, ничего не могу поделать...

- А вы и не делайте. Обращайтесь в ООН, чтобы вашему деревянному министру "пушечного мяса" подкатил.

- Вы что это себе позволяете?

- Хотите наказать?

- Вот что, хватит спорить... Я вашего лётчика всё равно в морфлот или в стройбат упакую. Когда он приедет?

- Когда американцы войска из Афгана выведут, так немедленно... тут же...

- Когда-когда?

- Обращайтесь в Пентагон, не ошибётесь.

Кстати, я как раз перед уходом на лётную пенсию почти год в Афгане работал. Я тоже там миссию ООН тянул два срока подряд. С америкосами встречался. Молодые, наглые. Летать не умеют, хамят на каждом шагу на своих "чинуках". А мы на форсированных ЭмТэшках****** такие дела крутим, им и не снилось. Вплоть до замены двигателей и редукторов в полевых условиях. Пиндосня только ходила мимо наших техников да пофыркивала - дескать, беднота, раз борт не можете на завод перегнать (у них, представляешь, в эксплуатационных предприятиях тяжёлых регламентов не делают совсем, всё - на заводах). Смеялись-смеялись, а потом репу зачесали. Нам эксплуатация наших Ми-8МТ обходилась раз в двадцать пять - тридцать дешевле по самым скромным подсчётам.

А уж когда мы пушки американские на подвеске носили, то смотрели на нас, будто тягловую силу и скрепя сердце платили двадцать тысяч зелёных тугриков за операцию. Самим-то слабо, ссат кругами от страха через горы тяжёлый груз перетаскивать, но делают вид, что занимаются благотворительностью. Смотреть смешно на эти напыщенные самодовольные рожи. От зависти лопаются, а вместо того, чтоб опыт перенять, нос кверху дерут - мы, де, богоизбранная нация. Что делать - гены пиратов и ссыльных бандитов дают себя знать, так и прут поверх хвалёной толерантности, как бурьян по ананасам.

А вот с "бундасами" - дело другое. Те ребята нормальные на своих новёхоньких NH-90 вышивали. Эти "вертушки" всего за год до нашей командировки начали выпускаться, потому смотрелись машины выигрышней наших "восьмёрок", эффектней. Но в работе трудяга Ми-8 давал фору своим европейским собратьям - десятилетия эксплуатации даром не прошли.

Собственно, в Герате не совсем "бундасы" базировались, а в основном дети первой волны наших эмигрантов из Поволжья и Казахстана. Ещё и русский помнят неплохо и взаимовыручка на генном уровне "зашита". У них в отряде была лебёдка, без которой нам бы движки и редуктор никогда не поменять. А ведь уступили дорогостоящие агрегаты немцы, пока работу не закончим, и ничего не просили взамен. Мы уж сами скинулись и ящик "вискаря" ребятам подогнали. Вместе потом и выпили. Весело было.

Спецом по безопасности в международной миссии ООН последние три месяца моей командировки работал швед. Хороший дядька, справедливый. Плевать он на американские амбиции хотел, когда заокеанские лётчики права качать начинали. А хотели они всегда только одного - быть первыми. Заходишь на посадку - американцы непременно должны влезть впереди всех, независимо, что в створе уже очередь бортов выстроилась. Встаёшь под погрузку - им тоже без очереди изволь всё погрузить. А если работа по заявке ООН, то пилотня с молоком на губах и долларовой надеждой на Всевышнего сама себе лучшую выбирает и отказывается, если что-то, что связано с длительным и сложным пилотированием. Халява раньше них на белый свет появилась, чтоб им электрод поперёк подгузников. Не раз засранцы эти создавали аварийные ситуации из-за своей дури. Предупреждай их, не предупреждай - а у пиндосни глаза оловянные и по "президенту Франклину" в зрачках.

Так вот, наш Ульф однажды от пиндос-беспредела вышел из себя, собрал всех лётчиков в конференц-зале и американский "детский сад" отстранил от полётов. Через три дня парней заменили на более адекватных. Но шведу "самоуправства" не простили - его тоже вскоре отозвали из миссии, но это уже случилось после нашего отъезда.

_ _ _

- Ты прикинь, Дим, какой я был славный лётчик, - надрывал Юрий Сергеевич голосовые связки в режиме тормозных колодок, стараясь перекричать метель, когда провожал меня домой, - на Ми-6 летать посчастливилось. У-у-у... моща, не геликоптер, зверь! Теперь таких нет. И не смотри на меня непонимающе... Ми-26 мощнее, разумеется, не спорю, но керосина жрёт очень много. Заказчикам бы только наши "шестёрочки" летали, а прочее - от лукавого.

У меня было своё мнение на этот счёт, не в главном - в нюансах, но я в очередной раз не решился возразить: во-первых, старших следует уважать, во-вторых, день согласия на дворе.

* - авторотация - режим вращения воздушного винта летательного аппарата или турбины двигателя, при котором энергия, необходимая для вращения, отбирается от набегающего на винт потока. В режиме полёта вертолёта с включённым двигателем воздушный поток поступает сверху и выходит снизу, но в режиме авторотации несущий винт вертолёта раскручивается от встречного набегающего потока, одновременно создавая подъёмную силу. Авторотация возможна потому, что между двигателем и несущим винтом стоит обгонная муфта, позволяющая винту свободно вращаться, даже когда двигатель не работает. Используя авторотацию, вертолёт может произвести безопасную посадку даже при отказе двигателя, поэтому возможность безопасной посадки на авторотации является необходимой для прохождения сертификации производителями вертолётов.

** - лётно-подъёмному составу вертолётов время нахождения непосредственно в воздухе (пилотирование) медики ограничили до 80 часов в месяц, при чрезвычайных обстоятельствах саннорму разрешено продлевать, но не более чем на 20-25% и не чаще трёх раз в год; то есть максимальный налёт за месяц не может превышать 96-100 часов. В условиях освоения Севера и нехватки экипажей чрезвычайное продление зачастую становилось нормой. При работе с подвеской общий налёт ограничивается 72-мя часами в месяц;

*** - здесь имеется в виду расхожая авиационная приговорка, регламентирующая поведения в полёте второго пилота (правое кресло) по отношению к командиру (левое кресло), звучит она так: "Наше дело правое - не мешать левому";

**** - герой, вероятно, сознательно соединил строки из двух разных песен в одну;

***** - ПДСП - производственная диспетчерская служба предприятия, в народном фольклоре звучит как приют для списанных пилотов;

****** - имеется в виду модификация вертолёта Ми-8 - Ми-8МТ с двумя двигателями ТВ3-117 ВМА (2200 л.с.) вместо двух же ТВ-12-117А (1500 л.с.);

21 ноября 2011 г.

Комментарии: 91, последний от 06/08/2014. © Copyright Чваков Димыч (nudless@mail.ru) Размещен: 21/11/2011, изменен: 30/04/2020. 65k. Статистика. Рассказ: Проза Бред производственный Иллюстрации/приложения: 13 шт. Скачать FB2
Аннотация: Главный герой - собирательный образ. У нас есть несколько легендарных вертолётчиков, налёт которых 18-19 тысяч часов. Каждый из них мог бы стать героем моей истории, тем более все описанные события происходили на самом деле в наше с вами время...

Чваков Димыч : другие произведения.

День согласия