Чваков Димыч. Человек и природа, избранные места...

ЧЕЛОВЕК И ПРИРОДА, ИЗБРАННЫЕ МЕСТА

Камчатский засол

Ушатанные в корень облака.

Униженный под плинтус сквозняками

напитком пенным полнится бокал.

Беру чавычу грязными руками.

Над сопкой пролетает вертолёт,

его несёт подальше от иллюзий.

Мой рыбой неприлично занят рот

в режиме безразмерном "олл инклюзив".

Вулкан не дремлет где-то вдалеке -

на витраже камчатского засола.

Я рыбу ем, слегка помыв в реке,

и утоляю этой рыбой голод.

А на столе ещё ведро икры;

она мне надоела хуже редьки.

Не густо, в общем, нынче стол накрыт -

такое здесь случается нередко.

Подводя итоги лета

Танцевать? Оно конечно,

если только не канкан.

Время слишком быстротечно,

время, собственно - обман.

Время жалкие итоги

подводить под монастырь,

время "унести бы ноги",

время встать мишенью в тир,

разгребая сотни кружев -

безразличие из слов.

По невидным миру лужам

время быстро утекло-с.

Букет судьбы

Ускользает букет незаметно,

как амброзии дух-аромат...

...ненавязчиво... ветхо... заветно...

покидая мои закрома.

Ускользает амбре разносолов,

как пустых ароматов букет.

Я исполню вам нежное соло

на Армстронга блестящей трубе

и от Хендрикса Джимми гитару

напою из вчерашнего дня;

и всплакнёт эта странная пара

вспоминая с надрывом меня,

накликая шальную удачу

на дела мои - ох, хороши! -

чтоб судьбы эпатажная кляча

распустилась букетом души!

На Пхукет

посвящение Ив. Но...

Круговорот напрасного меня

природу не испортит пестицидом,

но доброхоты тут же обвинят,

просеивая циклы через сито,

мои труды в каком-нибудь грехе,

в каком-то извращённом вольтерьянстве.

Что ж, потерплю, а после на Пхукет

уеду и забудусь в нежном пьянстве

с пригожею девицей "от кутюр"

в роскошестве отменного бунгало.

Ей подарю роскошную мечту

и утащу к себе под одеяло.

Бокалы полные эфира

Эфир лафитом полнит мир,

лафит эфиром что-то полнит.

Фитиль поджёг седой эмир

от тридцати увядших молний.

Вожжа влетела между ног,

попав небрежно в тон хоралу.

От тридцати седых слонов

увял регламент сеновала.

И, забеременев не в срок

как беллетрист на "Самиздате",

платить сырым плодом оброк -

почти невежество в квадрате,

а вовсе не какой-то шик

или манерное сопенье.

Спокойной ночи, малыши!

Остановись анфас, мгновенье!

Ветреная песня

Я песню с ветром написал,

мелизмы вод услышав...

Мне подыграли небеса

и даже кто-то выше...

Мне ангел сладостно подпел

бесполым баритоном

и два-три голоса в толпе

устало-полусонных.

Я песню написал на спор,

на кон поставив лиру.

А ветер внёс какой-то вздор

и увлекал полмира

в беспечно ветреный галоп

вульгарного пошиба,

на солнце натянув гало,

предвосхищая выбор

из двух вполне невинных зол -

компьютерных акустик...

Сияет радугой газон

с верховьев и до устья.

натурщик

обнажённый октябрь, непутёвый натурщик,

худосочность деревьев не сможет прикрыть;

он вчера ещё хвастал ковром дорогущим,

а вот на ночь свернулся в сугроб до поры,

но к обеду, озябший и грязный, наружу

отползает к оврагу вдоль трассы на юг...

я сегодня случайно его обнаружил

там, где ветер гуляет, беря на испуг,

разводя проводов серебристые нити,

и деревья ломает, слегка одурев...

суетится октябрь, солнце слепо в зените,

но немножечко ярче, чем снег в декабре...

обнажённый натурщик, октябрь, землю красит

по утрам спозаранку бедой седины;

на обочине зябкой, а также на трассе

иероглифы зимней резины видны!

На краю света

Лилии Тухватуллиной с теплом

Высь бескрайнего мира мани'т,

свод небес - голубая мечта...

Притянули меня, как магнит,

заповедные наши места.

Я ступаю на берег отцов,

чтоб с него прямо к тучам взлететь.

Много видел я счастья ловцов,

много, впрочем, увижу и впредь

этих странных героев пустых,

авантюрой калечащих нрав.

Мои действия очень просты -

я купаюсь в обилии трав.

Всемогущий криэйтер земли

выпускает в лощины тепло...

Но душа его люто болит,

как живая бескрайняя плоть!

не хуже

камин горит... тепло, увы, уходит

в распахнутое логово дверей...

за ними спит устало непогоды

морозный треск грядущих январей...

чадит кора, берёзовую влагу

преображая тут же в чёрный цвет;

горит, как порох, дымная бумага,

рождая споры разные на свет...

прохладой тянет из раскрытой двери,

её захлопнуть следует тотчас;

и я встаю, и гонор свой умерив,

проём закрою с полного плеча-с...

камин горит... лелея атмосферу

какого-то природного родства...

его, родства, не счесть с тобой примеров,

где простота не хуже воровства!

Переходный момент

Тихонько в монастырской келье

зажгу осеннюю свечу...

Зима укроет белым зельем

весь реквизит, как я хочу -

и монастырскую дорогу,

и лес в проплешинах болот,

и поседевшую осоку,

и к озеру примёрзший плот,

и скит забытого святого,

и гладкость выбритых лугов...

Всего лишь сутки - и готово:

и можно ставить "итого",

а дальше - подписи, печати,

что в накладной на снегопад,

свечу задувшего некстати...

Но всё равно, я крайне рад:

вороны шум дождей отпели

и что-то дерзкое кричат;

горит тихонько в зимней келье

сегодня зимняя свеча.

Погоня за Новым годом

Неспешно рассуждая о былом,

я лишь вчера случайно обнаружил,

в аллее той, где девушка с веслом,

лежит зима, в сугробах пряча тушу;

а я прошёл свидетелем того,

как Новый год крадётся мимо тела...

Зима низверглась, золото погон

упрятав в память. Радикально белый

ложился снег в натоптанной тропе

и забирался в зимние ботинки.

За Новым годом я с трудом поспел,

как за морозом конфетти да льдинки.

Что за нами?

Морозы птиц сбивают

не хуже ПВО.

Вторая мировая,

под танки брошен взвод.

Стоит "Москва за нами"

стоит Сибирь, Урал,

что называют Камень...

Ещё стоит зима.

Трещит мороз, как выстрел

врывается в судьбу,

в ней много особистов,

но Гитлеру капут!

Готовит наступленье

наш генеральный штаб

без отдыха и лени,

смерть смертию поправ!

А стынью птиц сбивает.

Стоит бессмертный взвод

Россию убивают,

Ну, а она живёт!

На переправе

Снег лежит в кювете пудрой,

переправу оголив,

а зима читает сутры,

оторвавшись от земли...

Из-за острова на стрелку

выплыл белый снегоход.

Солнца бледного тарелка

с горизонта привстаёт

и опять за лес уходит.

Ночь полярная звенит,

полумрак сегодня в моде

и немного - мятый вид...

Мы не спим вторые сутки -

через реку магистраль

тянем нежно в холод жуткий,

закалённый, как сталь!

Под морозной кисеёй

Оставаясь непризнанный миром,

отползаю тихонько в овраг;

там с русалками ладят сатиры

позаброшенно-летошний брак.

Там гуляют неспешно и ломко

позывные густых сквозняков,

там, расписки несвежие скомкав,

Бог прощает своих должников.

Там густеют в потёмках чернила,

как от холода клейкий кисель;

и ты прячешь всё золото мира

под одеяло - в пустую постель.

Осыпаются спелые звёзды

на невежливо сморщенный корт.

Нам с тобою расстаться не поздно

с голубыми глазами озёр,

что за станцией мимо уносит

перспективно-поношенный лес.

Пламенеет заря на морозе,

в белом шлейфе одежды невест.

Только кто её мёрзлую спросит,

крутобёдрую замуж возьмёт?

Отлеталась со звёздами осень...

...и опять на земле Новый год.

Странник

Опять сквозит в мой обнажённый мозг

сквозь ноздри ветра голос дальних странствий.

Крепчает по утрам крутой мороз,

сверкает лес в невиданном убранстве:

из снега, льда да инея со льдом -

прекрасные студёные мотивы.

К полотнам окон северных мадонн -

резные палисады перспективой.

Рассыплется нешуточная стынь

да вьюгой пронесётся мимо рощи,

по снежным кущам ледяных пустынь,

в сугробе опадая вихрем тощим.

И вот мороз, неспешен и сердит,

в низинах и дымящихся оврагах,

обосновался и уже стоит;

и тишина - намаялся, бедняга.

А я отправлюсь в странствие один -

и разносить подарки не устану.

Я - Заполярья скромный паладин

в плаще из звёзд колючих и тумана.

К виночерпию

(зимнее)

Исчерпал себя до капли

виночерпий от души.

На десерт в его спектакле

бес похмелия дрожит.

Извивается по рёбрам

непутёвый старый бес.

Виночерпий нынче добрый -

не покажет бесу крест,

а нальёт полштофа водки

да закуски поднесёт...

То да сё, пройдём, красотка -

кто поддатый, тот спасён

в этом облаке морозном,

где туман подножный сед!

Виночерпий, слишком поздно -

растворился дамы след,

и была ль она реальна,

или морок закружил

в этой стуже аномальной

замороженной души?..

Разлука

Нашей разлуки февральские стыни

тянутся долго, как змеи в пустыне;

спят по погостам усталые кости -

в вечную вечность сомнительный мостик.

В бледную замять петли поколений -

на небольшом от меня отдалении -

манит какая-то странная песня;

я не пойду за ней, милый, хоть тресни!

Новой разлуки весенние трели

нежностью давят в манерном апреле.

Нет больше скуки в неоновом мире...

Ходики носят упругие гири

вместо ключей или мятной конфеты;

вслед за весною - козырное лето...

Нашей разлуки февральские ветры

перебирают в горсти километры.

Чищу карму

Рождённые весной,

давно увяли листья,

покрылись бледной ржой непобеждённой лжи.

Живёт во мне виной

какой-то нежный мистик -

от будущих невзгод, как фурия, блажит.

И нет во мне тепла,

лишь белые метели

летят по жемчугам зафирненных снегов.

И празднует Пилат

которую неделю

явление Христа в распятии веков,

где мой дежурный свист -

конечно, мимо денег -

летит-летит вперёд, пространство накренив;

подумаешь - сюрприз,

подумаешь - "в смятенье",

а где-то впереди - дежурные огни:

горит Иерусалим,

купается в закате,

как красного коня поджарый крепкий круп...

Окраина земли,

осколки демократий,

нечаянной любви полуистлевший труп.

Рождённые весной,

в жару увяли листья -

в раскрытое окно

мне карму небом чистят.

Передача эстафеты

Маульташ:

Зима собирает юбки -
кладёт в чемодан.
Полушубки
и дохи,
и шубы,
и шали
поместятся в сани
едва ли.
Морозные хрусты и стуки
уже упакованы в тюки.
В сундук дорожный уложен
пакетик с пургой и порошей
В шкатулке отдельной - алмазы
и жемчуг,
хрусталь
и стразы.
Мокра, чумаза, грязна
завидует ей весна.

Чваков Димыч:

Весна - очень юная дева;

но то, что зима - королева,

её не делает лучше,

желаннее и тэ дэ...

Я вижу познания древо

с плодами из зрелищ и хлеба,

и яблоки там, и груши,

и даже принтер 3D.

Ещё лицезрю игрушки,

конфеты, пряники, сушки -

соблазны по детские души...

...на ёлочке в стиле модерн.

горы, вечер, облака

истошно ветер, будто бы скаженный,

как пёс безродный воет... или волк...

нагнало кровь адреналином в вены

и расплело по закоулкам шёлк.

я замираю в лапах великана -

гигантского уральского хребта...

а где-то далеко мерцает странно,

как звёзд привет, явление Христа.

стоит палатка на краю обрыва,

внизу ярится горная река -

к гряде морены бурная подлива;

в ней хариус живёт, и облака

там отражают красоту природы,

как в зеркале явлений и идей...

в такой воде почти не видно брода,

лишь неба свод в стремительной воде.

Некоторые неожиданные последствия кампании борьбы с ведьмами

В мятежности полей цветёт багульник,

похожий, словно брат, на иван-чай.

Мой скот лугами дойными нагулян;

его иду я с выгула встречать.

Навстречу мне - блаженный с барабанкой,

он первый в нашей области пастух.

За ним бредут коровы-ветеранки...

Под вечер - вёдро, знойный воздух сух.

А рядом Волга парится в истоме

такое лето - Африка в огне!

Нигде-нигде, не только в Моссельпроме,

на всей планете лучше тёлок нет,

чем наши...

эх, молочная порода -

такой в Европах нету, не ищи.

Там отдыхала матушка природа,

где "Молот ведьм" был вознесён на щит

Встреча в Атлантике

(к 105-ой годовщине трагедии)

На "Титанике" плясали

шимми, джигу и фокстрот...

Льдом скребло по гладкой стали,

но не слышал звук народ.

Было много в мире счастья,

и несчастий полон дом:

море взгляд туманом застит,

айсберг видится с трудом.

Ночь на палубы спустилась,

словно нинзя в душу влез.

Ну, зачем, скажи на милость,

лайнер к айсбергу полез?

Где же был вперёдсмотрящий,

где акустик пьяный спал?

На таран нечистый тащит...

Там чистилище, не SPA,

где качается граница

между небом и водой...

Человек - холоп амбиций:

спесь кончается бедой!

Припозднилась

Примчался май на северных ветрах,

апрельским снегопадам спевши славу.

Застыла кровь на кончике пера,

и закружила местная забава -

весенняя прекрасная метель,

сознание любовью отравляя:

кто был в постели - к чёрту ту постель! -

когда, здоровьем северным пылая,

ворвёшься ты в распахнутый проём

арктических прекрасных откровений...

- Весна, весна... Весна, весна, приём!

Пора бы уже выбраться из тени!

Дверца

На севере люди хорошие

душевные - аж до соплей!

Торгуют пургой и калошами...

А мы, оставаясь в тепле,

им верим до дна, до корочки

почти, как себе, милый друг.

Над горизонтом оборочки

преследуют солнечный круг.

На севере люди пригожие,

красивые, как сталактит.

Одарят мечтой и порошею,

а кто-то пургой угостит,

расставив ловушки туманностям

вдоль тундры по дальним углам.

Как рады бывают чужим гостям

и сполохам ярких реклам,

так мы насладимся свободой,

восславив небесную твердь.

Расступятся древние воды,

откроют волшебную дверь

на северном диком полюсе.

Появится сто причин -

охрипшим шершавым голосом

к теплу подбирать ключи.

Иллюстрация

Сквозь штору сыплет сумрак зыбкий

свою ущербную луну.

Сквозняк слегка качает зыбку,

ушла на несколько минут

из хаты мать - отца отправить

на неизвестную войну...

Вот иллюстрация на память

"Ушедшим защищать страну"!

неудобная мишень

гуляет зюйд в конюшне миражей,

фата-моргану гонит на равнину...

фата-моргана - тухлая мишень:

сквозь призму искажений паутина

не сможет нам явлений заменить

реальности божественного света...

я слишком пьян, но нет на мне вины

за то, что атмосфера перегрета...

смыкает день в движении своём

в замок переплетенье острых пальцев...

нирваны море - тоже водоём,

где в искаженьях звёздного скитальца

гуляет ночь по стойлам миражей;

под утро их за шиворот с зарёю

выбрасывает яростно взашей,

как человек непонятых героев!

Бискайский залив

как ватмана обрывок на колках,

бессвязные пусты воспоминанья!

мелодию по склонам нот толкать -

пока финал классический не грянет -

не всяк готов изгнать на волю волн

к фарватеру ведического чуда...

сереет, в тучи упираясь, мол

морских широт подвздошиной подспудной...

благоухает эпатажный шторм,

ломая свай причальные устои;

вдоль берега несёт какой-то вздор,

который слова доброго не стоит!

срывает крыши с бледных миражей,

оттачивая тонкости приёма;

лежу на гальке... пьяный... без движе...

не я придумал о господстве лома

какую-то не басню- анекдот,

не присказку для юношей пытливых...

через меня проходит и идёт

меридиан Бискайского залива.

Потеря актуальности

Здесь песок скрипит винилом строк

по звукоснимателю кукушки,

спит в норе мой старый друг сурок,

разметавши ушки вдоль макушки.

Поднимает лапы листопад

и летит позёмкой по аллеям.

Он ни в чём, мой друг, не виноват,

просто снег значительно белее.

По тропинкам городских щедрот

бродит осень, в акварель иллюзий

обмакнув кленово-алый рот...

А газеты, ползая на пузе,

шелестят страницами идей,

потерявших актуальность лета.

И бегут без страха по воде

ледяные забереги ветра.

Сосуществование

С пробитой башней Вавилон не быстр,

как хворый гладиатор на арене -

трагичен нынче штрайхерный* регистр.

Без языка, подрядчика и денег.

восстановить не выйдет Вавилон

и помирить строителей на башне.

Вот так себя в посудной лавке слон

ведёт, едва похерив день вчерашний.

Нет ни вчера, ни завтра, ни потом...

...лишь повседневность в праздности досы?та,

где носит Будда воду решетом

из дикого кабаньего копыта.

* - нем. Streicher - "штрайхеры" или струнные регистры органа с открытыми или закрытыми трубами без язычков.

Предзимье

Танцевал по краю ветра

ранним утром на рассвете.

Отзвенело мухой лето,

и зима в наряде ретро...

...выступает, будто пава

или строгая царица...

Редко-редко в нашу гавань

залетают чудо-птицы

в белом бархатном убранстве

по стеклу замёрзших окон...

Лёд, зима... и небо в глянце,

в небе кружит грозный сокол -

нагнетая снег эмоций

на тропинках и аллеях...

Нить сознания порвётся,

если вьюги грянут злее -

занесут пороги зданий,

оплетут плющом забвенья...

Мир едва ль добрее станет,

если снег прикроет тени.

Промокает крыша

Промокает крыша?

Промочите горло!

Солнце вскочит выше -

да на три аккорда!

Солнце влезет ловко

на антенну нашу -

с беличьей сноровкой

на "тарелке" спляшет.

Тут же выпьет лужи

языком собачьим

и в горбе верблюжьим

эти лужи спрячет

до поры осенней,

до дождей сентябрьских

с меткой "nota bene"

медью яркой краски.

С послушанием...

Упустивший мгновение радости,

я стою в вестибюле судьбы

и читаю в пространство тягучий стих -

быть мне - Гамлету - или не быть...

Тихо вянет задор журналистики;

облетаю философов рать...

По законам сермяжной баллистики

я готов в "мирный атом" играть!

В небе синем - как будто бы пристань;

на земле же - устойчивый блат.

Кофе варит усталый бариста -

седоусый бармен и пират,

упустивший мгновение радости,

невпопад улыбаясь судьбе...

Бог ли должен его потом запостить,

запулив с послушаньем в Тибет?

К весне

Собрав дела свои в охапку,

зима напрасно слёзы льёт -

Февраль - не месяц, просто тряпка;

зато вот март на стопиццот

похож на гендерную зиму:

пурга, метели... то да сё...

зима сей час необорима,

а вот апрель весну несёт.

Его дыхания не слышно,

он затаил в себе тепло...

А там, глядишь, и солнце вышло

и вышел в реки славный флот

коряг и кораблей бумажных....

Она по-прежнему красна

На берегах развязно пляжных

гуляет нежная весна.

Весенняя колыбельная

День весенний выпит жадно

ртом колодезным, как встарь.

Под иконою лампада,

дремлет жертвенник-алтарь.

За оконцем ветер шарит

в ветках влажной пятернёй.

Дождь опять, увы, в ударе -

бьётся в стёкла, вот дурной!

Солнце пало за дорогой,

прилегло на круглый бок;

спи, девчонка-недотрога,

не пришёл покуда срок,

чтобы бегать на свиданья

по сараям да стогам

и искать потом, кто крайний,

да навешивать рога

кавалерам легковерным,

им сносить потом башку...

Береги, девчонка, нервы -

спи-ка лучше на боку!

Чалдон

На голый лёд ступивши пяткой голой,

я уходил в лохматую Сибирь...

Когда-то был казаком аттестован,

теперь - кержак... и в глубину и вширь!

Теперь казак сибирского разлива -

первопроходец, вояжер, чалдон.

Открыта здесь такая перспектива,

что силы нет уйти на тихий Дон.

Моряк вразвалочку...

Вздымая стаи пузырей,

летел в кильватерном строю я

на ослепительной заре,

вплетаясь в солнечные струи,

когда мне вслед взорвался чёрт

прокисшим смехом водяного...

С тех пор судьба моя течёт

лишь до порта очередного.

А дальше - полный ураган

и опьянение успехом...

Присядешь в баре на стакан,

и сразу станет не до смеха!

Хлебнёшь креплёного вина

или какого-нибудь рома,

тотчас наклюнется роман

или же после драки кома.

Вздымая стаи пузырей,

легко проследовать на дно -

на ослепительной заре

быть с водяными заодно.

Подводники

Подводникам везде у нас фарватер,

подводникам везде счастливый путь.

Подводник - непременный провокатор;

попробуй только, милый, утонуть!

С царём морским всегда почти наивен,

с мирянами - неистов и красив,

ундин с десяток у него в активе,

и каждая русалка голосит -

мол, я люблю встречаться с водолазом,

теперь одной лишь мне принадлежит

и лишь меня доводит до экстаза,

и только мне он дарит миражи.

Но правды нет ни в бухте, да и глубже.

Коварен вездесущий водолаз -

с ним угодить легко и в грязь, и в лужу,

но не попасть ни в бровь, ни в лоб, ни в глаз.

Такая работа

Играл оркестр колоколов святых,

от времени чуть-чуть позеленевших...

А в поле колокольчики-цветы

едва звучали тоном неокрепшим.

Кружился ангел над большим селом,

высматривая праведников сверху,

но не везло, кругом сплошной облом -

грешили все рогатым на потеху.

Звонарь один нейтрален был и сух,

он выполнял нелёгкую работу,

ему грешить сегодня недосуг...

Предтечею грядущего полёта

ложился аккуратно благовест

на тёмные обиженные души.

И губы жадно целовали крест

на исповеди это обнаружив.

Родня

Зятёк бухой, свояк брутален,

невестка снова понесла...

Сюртук на два вершка притален.

Портной - кудесник ремесла.

У тестя ссора со свекровью,

они затеяли галдёж.

Массовка в кухне жаждет крови

в столе притих кухонный нож.

Не подерутся между делом,

не станут просто морды бить

душа любить умеет. Тело -

лишь продолжение судьбы,

которой, собственно, до фени,

кто деверь здесь, а кто шуряк.

Заходит солнце в наши двери

и освещает весь барак,

в котором родственные связи

замысловаты, как сканворд,

кумы явленье - чисто праздник,

а тёщи выход - третий сорт,

хотя не брак... оно, конечно...

сноха с золовкой... всюду жизнь.

Но время слишком быстротечно;

по краю нежности бежит

и не приносит в наши сети

хотя б какой-нибудь улов...

Я для себя давно отметил -

с роднёй мне, типа, повезло.

Королевская рыбалка

Я вывожу ледащего леща,

натянутой струной струится леска.

Мне водяной удачу обещал

да и русалку обещал в довесок.

Сижу в кустах, проклятье королей

в себе самом выискивая ладом.

Кричат друзья неистово: "Налей!"

под грозное рычанье водопада.

Но я ж в кустах поодаль задремал,

не слышу там ни грома, ни злословья.

И мой с рыбалкой выпавший роман

сметану жрёт, ну, а мышей не ловит.

Не ловит также щук и карасей,

лещей, плотву и прочую сорогу...

...русалку зацепил во всей красе...

А ну, ко мне скорее, недотрога!

Помчим с тобой фарватером домой,

презрев волну, грозу и рыбнадзора.

Ах, дева, ты качаешь головой

и норовишь с экрана монитора

меня за руку нежно ухватить

в том самом месте - прямо возле пульса.

Пропал вдруг на ундину аппетит,

лещ на крючке, а я почти проснулся.

Заповедный грибник

Грибы собрав, как будто манну,

я пел и пил, и пил, и пел.

В обрате корчилась сметана,

как в Средиземье Сен-Тропе

Я пел суровым альбатросом,

направив клюв по курсу зюйд.

Стремились к берегу матросы -

на штурм кабацких амбразур...

...не потревожив тех созвучий,

которым грош в базарный день,

я разгоню руками тучи,

и волны по святой воде

развею тихим нежным бризом.

Моя сегодня ипостась -

поставить миру супер-клизму,

чтоб привести его в экстаз.

Найдёныш

Какой кошмар, какие козьи наки -

зияют, будто следствие уколов,

на шкуре у Кощея кровью знаки,

привитые ещё с начальной школы!

Каков удел кошерных испытаний,

какие песни западных славян!

Кругом одни неизданные тайны

да изданные в сотый раз слова.

А что не тайна, то уже пустое,

не нужное ни сердцу, ни уму.

Яйцо лишь потому уже крутое,

что не поможет горю моему.

В моей мольбе не обнаружить грусти;

она сама - изысканная грусть.

Я найден был сто лет назад в капусте.

В ядрёной самой изо всех капуст

я был заквашен. Будто бы в остроге

своё пустое детство проводил,

сопутствовали мне глухие боги.

И плохо было видно впереди -

какой там свет, не слишком ли горячий?

Какой приём, не очень ледяной?

Из всех слепых я был немного зрячий,

мне одному из тысячи дано

понять, что жизнь и есть тот самый выход

туда, где в небе сходятся пути.

Стремитесь ввысь, но не будите лихо,

покуда мир тихонько в ад летит.

Инок

Жил в тайге вестимо.

Еле кисель с грибами.

Как наследник Рима

Грыз гранита камень.

Докучал до кучи

Патриархами праха

Плёл волшебный лучик -

Голому рубаха.

Наслаждался елью -

Запахом смолистым;

Возвращаясь в келью,

Находил здесь пристань -

Крест отдохновения,

Для души и тела.

Суетились тени,

Солнце в речку село.

Задымились дружно

По полям-укосам.

Росяные лужи,

Наливные грозы...

Заклубился август

Дымным перегноем.

Закрывает лавку

Лето для ковбоев.

Осень на пороге

плачет раньше срока.

Ну, и что в итоге?

Парус одинокий

Распустился лесом.

Широки просторы.

Бестолковы бесы.

Затупились шпоры.

Красные поляны,

Белые рассветы...

Август гладит рану

Суматошным ветром.

Жил в тайге далёко,

Ел кисель да кашу.

Инок одинокий -

Нравственности стража.

Княжеские забавы

Живя подкаблучником, горько

о том не устанешь жалеть:

не кажется алою зорька,

не нравится даже балет!

Друзья говорят, мол, не стоит

княжну на свободу сменить?

Ох, дело, гляжу, не простое -

преследуют мысли, как нить,

что тянется вслед за иголкой

и сон разгоняет пустой.

В сомнениях много ли толку -

с неделю пустует престол?

Но, внявши советам, решаюсь -

зазнобушку в ночь прогоню:

потеря совсем небольшая,

когда есть с десяток Анют,

которые скромны, румяны...

...да жарко умеют обнять...

Хромает в хлеву фортепьяно -

его разменял на коня

в минуты блаженной печали,

когда оставался один...

Ах, впрочем, пустые детали,

коль сам я себе господин:

и слушать не стану советов,

как некогда Разин Степан...

Кончается ржавое лето,

трепещет в ловушке трепанг;

княжна не всплывает из Волги,

полцарства досталось коню...

Утративши в сене иголку,

топчу на лужайках Анют.

Край полуночный

(мифы и не только)

Аномалий природных полно

в нашем тихом краю полуночном...

Пьёт по пьяни плохое вино

сбитый сослепу летошний лётчик.

Шелестит здесь бонсай-баобаб,

что в горшок был посажен однажды,

процветает без правил борьба

непутёво воспитанных граждан.

Сохраняется знамя борьбы

за народно-партийное дело,

а завхоз, укрепляющий быт,

привлекает румяностью тела.

Увлекаются в пламя и лёд

суфражистки - кикиморы дочки.

Громко радио басом орёт

утром, днём и раскованной ночью.

Вспоминают тамтам снегири -

красногрудые бестии блефа,

а заря тут роскошно горит

в гладкошёрстной промежности нефа!

Из глубины

Андеграунда шеф в Метрострое

подвизался, чтоб сущность постичь -

как воздвигли Аид или Трою,

кем заложен был первый кирпич?

Из владений Плутона подняться

удаётся немного кому.

Ты зубами на бога не клацай;

твоё счастье - твой прочный хомут

метростроевской ладной закалки,

бесноватый завистливый плут;

ковыряешься в древностях палкой:

как для Цезаря некогда Брут,

доказал свою преданность ловко,

чтоб потом было легче предать...

Пусть звучит это, будто издёвка:

твоё счастье - для прочих беда.

Постельничий

Я застелю эстетикой травы

твоё неутеплённое пространство...

и, не жалея нимба головы,

упрусь внезапно в корни хулиганства.

Теперь мне, знаешь, равных не найти -

я расторможен, словно бы лавина...

И мой растёт безбожно аппетит,

я не согласен лишь наполовину:

мне в полной мере меру подавай,

не смея спорить - я такой забавник! -

и пусть идёт в нирвану караван,

как говорится в песне очень давней...

Я застелю ладони кисеёй

и упаду к твоим ногам красивым...

Ну, а душа - зараза! - пусть поёт

и крутит в дреды солнечные гривы!

Печаль кавторанга*

Я в Новый Свет так долго собирался,

что он реально очень старым стал

и на волнах качался в темпе вальса,

и резал глаз, как на рассвете сталь -

встающим солнцем по над горизонтом.

Моя мечта сбывается... вчера:

играют облака плакатным рондо -

горит на небе знойном слово "рай".

Мулатки обожженные, как глина,

от сальсы зажигаются, хоть плачь;

текут вдоль пляжей реки стеарина.

На восковых фигурках неудач,

пронзённых шашлыком на длинной спице

обрядом Вуду, проб кровавых нет;

я здесь один сегодня бледнолицый,

но всё-таки - решительно брюнет.

А Новый Свет встаёт на пальме шишкой,

даёт кокос крестьянам молоко,

а от бананов у меня отрыжка,

и нет её от пряных облаков,

которыми питаюсь спозаранку,

едва продрав глаза на этот мир.

Ах, Новый Свет - ты грёза кавторанга,

превысившего суточный лимит

на пресность вод, разбавленных "чистягой" -

нам Менделеев это завещал! -

всё остальное - бред, баланда, брага,

подводника надводная печаль...

* кавторанг (аббревиатура, сленг)

Где тонко? Там и...

Спинной плавник лаская о гекзаметр,

взлетая вверх ямбической волной,

хореем обнажив тугую завязь -

мироточит которая виной,

на солнце безрассудно вызревая -

высоким штилем...

_______________________б...будто на парад

везёт меня каденция кривая;

я в ней купаюсь, будто казнокрад

в украденном, а мысли где-то мимо

своей стези... коварные скользят.

Я в сотый раз припёрся в кадр без грима,

и потому дежурная гроза

киношная отныне не пугает:

мне - что стихи, что проза или скетч.

Когда течёт, ан, тут же промокает

почти насквозь - об этом-то и речь...

А между тем...

А между тем, кружится голова

пропеллером. Измученным наветом

кричит герольд решительный: "Виват!",

кладёт поклоны на четыре ветра

в желании сатрапу угодить

и получить кондовую награду...

Но отцвели и выцвели сады,

и не найти в них давешней услады.

А между тем, эмир сошёл с ума;

его владенья превратились в пустошь.

Эмир не шах, но был поставлен мат,

и даже во дворце теперь не густо:

здесь не найти ни счастья, ни любви -

предательство и жалобы, и стоны.

Как говорят французы - c'est la vie -

и каркают картавые вороны.

А между тем, земле пришёл каюк

решительный, откуда и не ждали.

И птицы, улетевшие на юг,

укрыли пухом древние скрижали...

И звери, убежавшие в леса,

давно вдали, а близко и не дышат.

Шатаются, как тени, образа,

то высоко, а то немного ниже.

А между тем, тянулся караван

в столицу умирающего блефа.

И сладкая, как шлюха, пахлава

на блюде пузырилась на потеху

голодной черни, сытым дуракам

и грязному ничтожному отребью.

Шёл караван в мой мир издалека

с мечтой о счастье и насущном хлебе...

А между тем, я всё-таки живой,

хоть мир и превратился в ад кромешный,

и хор изгоев - через одного -

поёт бесстрастно, холодно, небрежно.

И я средь них за кантором слежу

с повадками почётного авгура...

Свой золотой раскрою парашют -

грядущей жизни гряну увертюру!

Мореплавание в Лету

Матросы отвечали дружным свистом

на все попытки их закабалить...

Вперёдсмотрящий видел - море чисто:

по курсу ни фрегатов, ни земли.

Небритый капитан из бреда вышел,

хлебнувши рома с солью пополам.

"А океан, как кит увечный дышит,

и воздаёт пиратам по делам", -

сказал неспешно равнодушным басом...

...и прекратил движением руки

метания команды, волн и красок,

как будто сам был этот влажный кит,

который смог поставить всё на место

и развести хунхузов по углам...

...на набережных пьяные оркестры

фальшивили лукаво нотой ля,

когда вошли мы в порт ветхозаветный

и разгружали кофе и кунжут...

...и сразу же потом ушли в легенду,

не проложив заранее маршрут...

Средневековье

Парча садов ночной прохлады

под утро испускает сок.

Ярится солнце жарким адом,

прибрежный раскалив песок

до состояния жаровни,

где кофе маленький зуав

на завтрак пери приготовит.

Знаток иного ремесла -

палач - топор упорно точит,

готовит праздничный показ.

Гашиш его раскроет очи

на государственный указ

и на цветение магнолий

в садах султана. День встаёт,

раздав актёрам мятым роли,

наполнив текстом жалкий рот.

По уголкам гаремных кружев

крадётся контрабандный луч.

Скопец, его здесь обнаружив,

тотчас же затворит на ключ

шкатулку бликов заоконных,

чтоб правил миром полумрак.

Глаза султана так бездонны,

как в петлю свёрнутый овраг.

Цветёт держава днём и ночью

в помоях, славе и вранье.

Народ безмолвствует, но хочет

быть непременно на коне

своих убогих предпочтений -

и аксакал, и идиот.

Толпа упала на колени

и с нетерпеньем страстным ждёт

публичных казней фестивали -

палач им будет крайне рад.

А жертвам слова не давали.

Средневековье. Бесы. Смрад.

Страдания нечисти

Нам серебро паскудить не даёт!

Чеснок с осиной тоже не игрушки;

и кубок мой наполнен до краёв

не кровью, а подкрашенною юшкой.

Пришло с утра и взяло в оборот

блаженных мук неискреннее кодло.

Раскладом непутёвым карт Таро

нас развели, обезоружив подло.

Таков удел разнузданных святых -

хватать и гнать ослабших оппонентов;

и жечь, и жечь в историю мосты...

...по праву отчуждённой с боем ренты.

Демиург-фаталист

Из обращенья изымал

лишь только ветхие заветы,

а новых тучные тома

я не тащил, чтоб сбросить в Лету;

не занимался чёрте чем,

не заужал кольцо удаву,

а просто выбрал время "Че"

Армагеддоновой расправы.

Пастух и стадо

Потрошитель снов и слов,

эгоизма гений

императором ослов

целых поколений

был. Прекрасен и пригож...

...только неуспешен,

как Джордано средь святош...

Ах, вельми понеже!

Неудобным крайне слыл

чуть ли не до колик,

и навесили ярлык -

дескать, алкоголик:

беспробудно он, де, пьёт

и себя не помнит

вот уже который год...

...и живёт нескромно.

В общем, встретились они -

и пастух, и стадо,

чтоб друг друга наклонить.

Экая досада:

не выходит ни черта

да из этих планов -

мимо лузы от борта,

полная Монтана!

Стадо любит пастухов,

только вот не всяких:

не мудрёных, не лохов.

Лучше - цвета хаки.

Только этот вам не тот -

наглый, пьяный, лживый;

с виду - просто идиот

с жаждою наживы.

Равнодушен и пастух

к откровеньям массы

и к словам баранов глух.

Не жалея красок,

костерит он всех подряд...

...да под зад коленом

пнуть до судороги рад.

Так-то, джентльмены!

Есть у басенки мораль

я не стану долго

вам сознание марать -

никакого толка:

видно даже за версту,

даже тёмной ночью -

стадо есть, и есть пастух,

их конфликт бессрочен!

Отстань от стаи!

Тьма пастухов, но поредело стадо,

и шерсти клок, а вовсе не джерси

тем пастухам приходится наградой,

и нос на полшестого вновь висит,

как за версту до этого пассажа

комиссией неистовых волков,

поставленных, как водится, на стражу,

овец и пастбищ, снов и облаков,

разбит был в пух железный принцип силы:

когда у серых кончился запал,

тамбовские крестьяне взяли вилы,

и интерес к бесправию пропал.

Абриколь¹

У нищих духом мало состраданья,

у нищих телом - нету ничего.

Когда залез сглупа в чужие сани,

то не пеняй на хитрости врагов,

которые тебя готовы слопать

без соли и без перца - в добрый путь.

От Бирмингема и до Конотопа

ты сам себе свою избрал судьбу.

Ну, разве что Создатель снизошедший

тебе немного путь твой осветил.

Ты нищий духом, но не сумасшедший

без румпеля, солярки и ветрил.

И голова пока ещё в порядке -

добро и зло способна различать -

оставь другим бесстрастия повадки

и стань героем ну хотя б на час!

У нищих духом нету идеалов,

у нищих телом - нету ни черта.

Забей свой шар, как в юности бывало,

транзитным абриколем от борта.

¹ - Абриколь (в русском бильярде) -- удар, при котором биток попадает сначала в борт, а затем в прицельный шар.

спят курганы тёмные

(скифско-сарматское)

полярный песец прорывался гнедым аллюрам,

стреляла нам в спину болотная сука выпь...

а наш комиссар в тужурке панбархат-велюра

в какую-то тройку ГУЛАГовской масти влип...

просили его быстрее концы спрятать в воду,

а этот герой не хотел замочить конец...

любили его, цитируя с пол-оборота

и даже молились... хоть был он, увы, подлец...

но что за харизма, ментальностью страшной дышит?!

да, это, конечно, его ванька-встань душа...

народ повернул против власти хмельное дышло

и сразу же сел с перепугу в седло ежа!

гунявился рот пресловутого агитпропа,

ломая романтику сладкой бесполой лжи...

мы чувствуем копчиком - это дрожит Европа,

как самая крыса из лагерных крыс дрожит!

а нам невдомёк, обходим её стороною -

для скифов негоже на смерть дураков смотреть...

и дело не в нас, толерантность тому виною

и ныне, и присно, во веки веков и впредь!

Нео-ромалы-реализм

На вокзале скисало, как в бочке,

дюжин восемь цыганских семей.

Разгоралась мятежная ночка,

по над садом дежурных камей.

Близ цветущих, как плесень, акаций

возбуждался унылый стриптиз -

брат резиновых транслитераций

исполнял танец жизни на бис.

По кибиткам расслабились черти,

уносились в туман за рекой.

И ягнёнок, попавший на вертел,

попрощался с бароном. Рукой

оторвав от штанины заплату,

Лойко Зобар отправился в путь,

постелив под себя стекловаты,

взбитой миксером, облачный пуд.

А фургончик летел вдоль пригорка,

как "лендровер" по области пёр.

Лойко бдил по окрестностям зорко,

только Раду не видел в упор.

Расцветала на вишнях клубника,

вместе с клюквенным морсом текла.

Режиссёр итальянский Де Сика

спаржу ел, сельдерей и салат...

И вокзал возносился цыганский,

нам являя завидную прыть.

Мир шипел благородным шампанским,

утопив в нём подковы копыт.

Цыганская элегия

"Андро вэрдас грундос нанэ,
Мен пирани шукар нанэ.
Лоли, пхабай прэчинава -
Хоп-хоп-хоп!-
Епаш тукэ, епаш мангэ -
Хоп-хоп-хоп!"

Табор в небе ходит хмурый -

зря, как будто бы ушёл,

не находит партитуры,

по которой хорошо б

отыграть с десяток песен,

отжигая танцем жок...

В схрон мятежной суки-лести

мы поставили флажок.

Нет поблизости кибиток,

нет совсем вблизи цыган...

Ах, божественный напиток

сподвигает на канкан...

Как шальные пляшут девы! -

юбки вьются, что душа.

Страсть цыганской королевы

я себе воображал

и, сгорая в такт либидо,

шёл на цыпочках любви,

независимого вида

скороспелый индивид...

Большой правёж

Правёж стоял который день,

казнил илотов князь,

и стон крестьянами владел,

и суд вершила власть!

Дымились ходики в углу,

стараясь превозмочь

сопротивления и флуд,

и всё катилась ночь

туда, где утренний туман

от сырости дрожит,

где мир - надёжная тюрьма

для ярости и лжи,

где поднимают на ножи

за размышленья вслух,

и плебс придушенный блажит,

к ученью так же глух,

как полноценный идиот

без страха и ума...

...и где маячит битый год

на паперти сума...

Надёжный утренний туман

от серости дрожал,

кровавым выдался роман

и затяжным пожар.

В расход

Ночь. Темно. Прошли верхами

до околицы село.

Зори спели петухами.

На окраине болот

серебрилися копыта

или, может, портсигар...

То ль утопший, то ль убитый,

чёрный, будто бы загар

по лицу да по деснице

очень плотно в тему лёг...

Долго падальщикам виться

не придётся. Эпилог!

Утро. Стелется периной

по лощинам сизый мел.

Палачи стреляют в спину,

Только я лишь не сумел...

на мушке

не воют кошки, а поют

с похмелия пассажи;

им валерьяновый уют

приятней белой сажи;

им март - как бес - летит в ребро...

ломает стиль эпохи -

скрипит, кривляется перо

на выдохе и вдохе!

бежит полями вздорный бес,

копыта в глине месит

и, позабыв про политес,

до коматозной взвеси,

рисует в омуте витраж

алмазною насечкой...

вода замёрзла - эка блажь! -

сковала льдами речку...

не воют волки, а поют,

усевшись на опушке...

весна, тебя не узнаю...

ты у меня на мушке!

соблазн

оброс

как будто бес...

оброк тебе принёс,

в постель залез...

а там - вопрос

возник:

всерьёз

или же просто не донёс

любовь свою

блудник

какой-нибудь другой?

она поёт?

ты ей подпой!

звучит как тост!

но редко топит лёд...

Почтмейстер-иезуит

Я не ангел, обычный почтмейстер:

заливая крахмал сургучом,

заварю казеиновый клейстер

и спрошу у Лойолы: "Начнём?"

Мне ответит Игнатий: "Конечно!

Иезуиты мы, али нет?!

Раз душа в мире мечется вечно,

ну а тело - всего лишь десерт,

то понять нас никак невозможно:

люди - тайные козни чертей.

Твари врут без умолку безбожно

и, влекомы к последней черте,

продают и легко, и свободно

и далёких друзей, и родных...

А ещё этот грех первородный

осознаньем вселенской вины!.."

Как печален Лойола Игнатий,

отпуская мирянам грехи!

Люди только лишь в принципе братья,

а присмотришься - так петухи:

любят петь раньше времени оду,

красоваться на заднем дворе

и не любят, чтоб "кровью и потом",

исполняя духовный завет,

приходилось прилежно трудиться,

предпочтя красоте целибат...

Иезуит - средоточье традиций

уязвимого божья раба.

Petro primo

Давно-давным пробил окно в Европу,
локтями раздвигая кирпичи.
А вслед за ним народ угрюмо топал
и от Европы примерял ключи...

Жаль, дверь мала, замок почти не смазан,
а в Азию войти совсем легко.
Но в эту ночь луны удачна фаза,
где честь страны поставлена на кон.

И он спешит всех заповедей мимо,

презревший сонмы слухов и молву,

до сей поры с времён античных Рима,

как завещает пастве Голливуд.

Новый царь

Я попробую вам сказать,

что не стану беспечно жить...

Душу малую образа'

провоцируют не грешить,

не бросать просто так друзей,

мимо горя не проходя...

...что в осенней густой росе

облаками в тебя глядят

лики ангелов да святых,

Божий промысел - Божий дар...

Безмятежно поют цветы,

прямо к солнцу летит Икар.

Я попробую вам сказать,

только что-то горчит во рту.

Проклинаю Эдемский сад,

прославляя свободный труд,

труд невыплаканной души,

от которого блеск в глазах.

И змеёю в траве шуршит

Богом проклятый Мошиах.

Корпоратив, послевкусие

Вот натерпелся жути от бояр -

едва на крэк меня не подсадили...

Но я бранился: "Stop! No pasaran!

Мне лучше принесите чахохбили!"

Не принесли, заставили курить

какую-то отборную отраву.

И над землёй вставали фонари,

и кто-то всё орал: "Дебилам слава!"

А я шагал по здешним кушерям

и, поднимая тосты за здоровье,

нетрезвую натуру января

креплёными напитками суровил.

И Новый год стелился по земле,

как будто бы нелётная погода

под ноги мне разбрасывала плед

в конце или уже в начале года.

Долго запрягаем

"У логики есть небольшой изъян -

когда логичен, непременно пьян

Но в то же время, часто замечал,

что хочешь стать логичней каждый час".

Д.Чваков (из виртуальных дневников)

Не победим, так насладимся пленом,

подаренным блистательным врагом.

Поймём легко, как утром пахнет сено

или же краской новенький вагон.

И ни к чему нам, в общем-то, победа:

казна пуста, а кредиторов - тьма.

И в лиге нет московского "Торпедо",

а вместо счёта тощая сума.

И дела нет до тонкостей античных -

кто там кого отправил к праотцам

через друзей или же самолично

для поддержанья бледности лица.

Нам наплевать на слов очарованье,

мы понимаем только громкий мат -

тут и глухой из вредности восстанет,

круша по всей округе закрома.

И нас проймёт, уж если так случилось.

А вы хотели, чтоб терпели впредь

и уповали на мерзавцев милость,

которые прикажут умереть?

Есть свой предел, хотя весьма далёко

не каждый до предела доживёт.

И зуб неймёт, не видит правды око,

с обидою урчит пустой живот.

Всё невдомёк, пока не отобрали

возможность тихо в крайней хате жить:

меня не тронь, а прочее - детали...

А вот попробуй этого лишить!

Дипломатический романс

В разведке я считался дипломатом,

а консульские знали, что шпион,

зато'ченный в Москве на "мирный атом",

по casus belli* рьяный чемпион.

Меня матроны на руках носили,

и "вешалки" носили "от кутюр"

не прилагал я никаких усилий,

чтоб избегать амурных авантюр.

Особенно любили иностранки

моей любви насыщенную плоть -

маркизы, кинодивы, маркитантки...

Я был желанным, как запретный плод!

А в Белый Дом всегда входил без стука

с подачи офицера АНБ...

И мой пример служил послам наукой,

и Трамп твердил жене: "I will be bad!"

* - casus belli (лат.) - формальный повод к объявлению войны и началу военных действий;

** - не путать с голливудским крылатым вульгаризмом "i'll be back" из фильма "Терминатор".

Платье короля

(декаданс)

Извозчик спит тяжёлым сном похмельным,

и лошади уже пустились вскачь.

Но для планеты это не смертельно

извозчик - лишь пьянчужка, не палач.

А гнусный кат - исчадие инферно -

с хвостом и на высоких каблуках,

зимы и стужи прихлебатель верный

с проплешинами на седых боках,

воспитанник послушный Люцифера,

сподвижник откровенных подлецов.

Его пустые вздорные манеры -

как грим неподходящий на лицо.

Земля несётся, стропы заплетая

и в головах рождая ренессанс;

сидит на чёрте форма, как влитая,

и снова расцветает декаданс.

Над откровенно выжатой планетой

упадничество - лучшее из зол:

в углу сгорает без остатка лето,

король надел невидимый камзол...

Педагоги по недоумению

Учить - не строить жизнь свою с нуля.

Охотников немало наберётся

других учить и дурака валять

в плену у назидательных эмоций.

И нет стыда у тех учителей,

и нет желанья отойти в сторонку;

а клоуны из цирка дю Салей

в наставники прошли, похерив конкурс,

"ботаников" от Бога затоптав,

и отстранив от менторства достойных.

Учителя? Да нет на них креста,

а связи рвать, помилуйте - как больно!

Учить - не строить судьбы на костях

своих врагов или простых прохожих.

Зубрить легко. Давайте подытожим:

нам выжившие всё-таки простят.

Комментарии: 2, последний от 09/03/2018. © Copyright Чваков Димыч (nudless@mail.ru) Размещен: 09/03/2018, изменен: 12/03/2018. 80k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия Скачать FB2
Аннотация: Над сопкой пролетает вертолёт, его несёт подальше от иллюзий...

Чваков Димыч : другие произведения.

Человек и природа, избранные места...