Аннотация: Одна из историй моего друга Славки Салеева о его службе в подводном флоте. Целиком серию рассказов можно прочесть здесь
ВСПЛЫТИЕ ПОКАЖЕТ
Славка часто рассказывал нам о своей службе "на морях", окунаясь с головой в атмосферу "ревущих семидесятых", но не широт, а лет. Истории его были полны ностальгических камланий и гриновской романтической печали. Оттого, наверное, слушать их было интересно. Проникаясь атмосферой службы на флоте, мы с Виталием отчётливо представляли себе отважных офицеров-подводников, а также мичманов и матросов-срочников, но о себе Славка предпочитал говорить исключительно в ироничном ключе. И вот однажды, решив разорвать цепь всегдашней недосказанности, я спросил Салеева в лоб, а не прославил ли он сам собственную фамилию чем-нибудь замечательно-подводно-электрическим. Оказалось - прославил. Только долгое время эти свершения считались военной тайной, а позднее авторство было утрачено для военно-морской истории, хотя Славка не мог отказать себе в удовольствии оставаться основоположником электрической мысли на субмаринах 613-го проекта, самого массового проекта в СССР. Пусть даже в собственных воспоминаниях, которыми предпочитал делиться исключительно с кругом друзей и близких приятелей.
Теперь - по существу вопроса.
Те члены команды, кто обслуживал электрику субмарины, обязаны были знать на память расположение предохранителей, автоматов, ламп аварийного освещения в каждом отсеке. А это не такое простое дело, особенно для недавно пришедших на лодку матросов. Вот и решил Салеев поступить, как на "гражданке", благо непосредственно перед призывом довелось ему поработать в электрослужбе кирпичного завода аккумуляторщиком, куда он был переведён из садчиков кирпича по личному заявлению.
Наделал Славка бирок с обозначением и названием всего электрооборудования в сначала своём отсеке. Однако толку немного от такого новшества, поскольку всё равно хреновато-задумчиво при аварийном освещении поменять в щите предохранитель. Единственная лампа на всё огромное помещение - это не главная люстра Большого театра, смею вас уверить. Вот, собственно, в щите ни черта и не видать. И надписи читать плохо - глаза сломать можно. Пришлось Славке рядом с электрическим коробками дополнительно автономное освещение лепить. Посмотрел потом Салеев на дело рук своих, и понял Салеев - это хорошо!
Но не совсем такого же мнения придерживался командир подлодки капитан второго ранга Щербавских. Он осматривал отсек вместе с механиком. Неуставные лампы аварийного освещения поругал, сказав:
- Этак-то теперь каждый дурак сможет предохранители поменять, а электрик должен помнить наизусть их расположение и на ощупь действовать. Здесь тебе не "гражданка", чтобы для дураков инструкции писать. У матроса голова должна быть постоянно загружена повторением схем, чтобы довести знания до автоматизма.
- Товарищ капитан второго ранга, а если молодой вахту несёт в походе, а если растеряется...
Механик с гневом показывал Славке что-то в районе виска своим указательным от возмущения пальцем, но командир отреагировал на слова матроса вполне мирно.
Кэп-два усмехнулся в усы и сказал:
- Вижу, умничаешь, Салеев. Ты до армии работал где-то?
- Так точно, сначала садчиком кирпича, потом аккумуляторщиком...
- Значит, слушай и на якорный шток наматывай: через пару месяцев примешь весь отсек. Будешь мне молодняк в настоящих моряков перековывать.
- Служу Советс...
- Служи, служи... Только выслужиться не старайся. И всё у тебя будет, как нужно. Можешь мне поверить, не на первом аппарате забортную воду хлебаю...
А Славкину рацуху потом внедрили таки по всему флоту, циркулярно разослав схемы и описание в виде бюллетеня.
Итак, расколол я своего друга, заставил о собственных подвигах рассказать, а он завёлся и уже не мог остановиться, переключив, правда, своё красноречие на офицеров субмарины.
- Много у Щербавских было присказенек, но обычно наш кэп всегда любил щегольнуть любимой фразой, которую, как поговаривали в кают-компании, тот позаимствовал у своего друга - патологоанатома по профессии - правда, несколько переиначив. Изменённая, та заиграла новыми гранями и наполнилась глубоким, я бы даже сказал глубинным смыслом. Вот она:
"Всплытие покажет!"
И действительно, после первого погружения опытный глаз капитана второго ранга Щербавских мог практически безошибочно определить, выйдет ли толк из новобранца. Нет, я что скажу - кэп у нас был голова! Чемберлен близко не стоял.
Разлили ещё по одной. Салеев хотел, видно, произнести тост, но потом просто процитировал главную междустрочную сентенцию из неписанного устава подводного флота:
- Увидишь человека с большим животом и впалой грудью, поклонись ему - подводник идёт!
Салеев тут же встал, прошёлся переде зеркалом, словно оценивая, насколько его отражение тридцатишестилетней выдержки не расходится с образчиком военно-морской фигуры, а потом продолжил свою речь глаголить, поражая слушателей в заранее натренированную печень.
- Закончился мой первый поход тем, что отправили субмарину на плановый ремонт во Владике, после которого нашей "ЭС-ке" предстояли глубоководные испытания. Что это такое? Объясню. Лодка опускается на максимально возможную глубину, на которой предписывается производить боевые манёвры. Для С-613, например, рабочая глубина - 150 метров.
Таким образом, субмарина погружается, а затем несколько часов находится в подводном состоянии, при этом максимально задействуются все механизмы и агрегаты. Экипаж должен быть уверен, что оборудование не подведёт и в следующей автономке.
Так вот, во время тех испытаний потёк маслокран в четвёртом отсеке. Один из моей команды - я тогда уже старшим отсека был, - услышав по громкой доклад командиру о происшествии, ударился в панику. Орёт совсем даже не благим матом - что твоя телятя безмозглая - мол, сейчас потонем и погибнем все. Пришлось этому кренделю приказать неуставным посвистом: "Нехрена метаться! Задраить переборку кремальерой1 и не отсвечивать!".
А нам, сидящим за столом в конце 2007-го года, Славка пояснил, по-моему, из Пушкина:
- Он плакал, няню испугал...
Или это не из Пушкина? Арина Родионовна Яковлева же, вроде, была из породы мужественных женщин. Она бы точно не испугалась... особенно - если с кружкой.
Да, а задрайка люков в отсеке - один из главных принципов безопасности под водой. Так можно выжить при аварии. И попытка прийти кому-то на помощь в других отсеках оборачивается гибелью всех. Проверено мировым опытом.
Вечером лодка вернулась в плавучий ремонтный док, и Салеев обратился к замполиту: так, мол, и так из-за одного мудака, пардон, психологически легко возбудимого матроса, экипаж погибнуть может. Нельзя ли его как-то выпихнуть из экипажа?
Замполит возражать не стал. А командир лишний раз убедился в том, что был прав, когда ещё месяц назад хотел убрать с лодки матроса-паникёра, тогда ещё не проявившегося во всей красе. Интуиция не подводит старого морского волка. Всплытие показало.
По прибытии на базу списали застремавшегося матроса на берег. Стал парень подводником, но другим. На подводе ездил, зато служил всего два года. А Славка бы всё равно этому году не рад был бы на месте раздолбая. Почему? Чтобы не выглядеть пафосно, скажу просто - нравилась ему служба на подводном флоте, вот и весь сказ.
Нет, отчего вдруг раздолбая-то? Это не Славка, это я так выразился. И похоже, погорячился. Не виноват же человек, что слаб характером оказался, психологически не готов был подолгу в замкнутом пространстве в вечно экстремальных условиях находиться. Здесь уж психологи в "учебке" не угадали. Бывает. А вообще говоря, каждому своё. Каждому ровно столько, сколько он вынести способен.
на глубинах окаянных
вдалеке от суши бренной
ты частенько горько плачешь
маму слёзно поминая
и поёшь Христу осанну...
вдохновлённый... вдохновенно
не похож совсем на мачо
моя рыбка заливная...
а при всплытии однажды
ты истерику затеешь
запоют клаустрофобом
переборки по отсекам...
как измученный от жажды
и несбывшейся затеи...
нет причины быть особым
оставайся человеком!
Когда налили по очередной порции, рекомендованной "РОСБИО", Салеев решил развенчать расхожий миф о подводниках:
- Мне тут частенько доводилось слышать от якобы служивших на подводном флоте, что будто в походе (а только тогда выдаётся спиртное перед приёмом пищи) матросики скидывались в пользу кого-то одного, чтобы, как говорится, бухнуть по полной. Не верьте, враки всё. Ни один из срочников у нас: ни на нашей С-613, ни на других пяти субмаринах бригады подобной мутотенью не занимался. Просто в голову не приходило. Думаю, что и везде так дело обстояло, не только в Магадане. Никто и никогда не доверится под водой пьяному человеку. А там, в походе, представьте себе, каждую секунду возможна "нештатка" (нештатная ситуация). И вдруг один из команды пьян... Нет, полная ерунда. На лодке от действий каждого зависит жизнь всех. И это не шутки, и не для красного словца говорится. Такова простая истина, пренебрегать которой никому не захочется, тем более - коллективно в сетях поголовной взаимозависимости.
А что мы пили и сколько? Так обычно белое десертное вино: по сорок граммов на персону перед приёмом пищи. Почему белое, а не красное? Думаю, оттого что белое вино не может вызвать аллергической реакции, а от красного случается и покраснение кожи, и сыпь и астматический синдром.
Таким образом, в походе всё шло заведённым порядком - никаких злоупотреблений, никакого сговора. Сорок граммов вина в одни ворота, и точка! Но однажды перед выходом в море снабженец вместо белого муската притащил на борт "Солнцедар". Командир наш считался флегматичным, не любил повышать голос, но тут не выдержал. Натолкал снабженцу таких фигурных ебуков, что было слышно на соседнем пирсе, несмотря на сильный ветер. А потом пригрозил интенданту, что высадит на необитаемом острове вместе со всей партией вина, но без продуктов. Солнечный Робинзон третьего ранга, ёлки-иголки. Снабженец умолял простить и дать ему возможность исправить ситуацию в течение трёх часов. После чего кэп-два оттаял, приказал низкосортное вино немедленно выгрузить за борт вместе с красным, будто красное знамя социалистического соревнования, оплошавшим интендантом. Не удалось новому Даниэлю Дефо добыть эксклюзивный сюжет для романа XX-го века.
В море мы вышли насухую, а снабженец потом ещё несколько месяцев рассчитывался за бой тары - в спешке же никто тот "Солнцедар" уберечь не старался. Сами понимаете, приказ о выходе отдан, а на борту посторонний груз.
На чём я остановился? На испытаниях после ремонта? Ага...
- Когда мы отчалили с Владивостокской базы, где после похода лодке полагался мелкий ремонт, сразу пошли в Магадан надводным ходом. Тут и попали в изрядный шторм. Можете себе представить, как летают по лёгкому корпусу и рубке "ласковые" восьмиметровые волны на скорости 12 узлов. Заводные тараканы и то быстрее бегают, чем мы двигались в сторону родной бухты Нагаева.
Всей команде было в те минуты не просто погано, а совершеннейшим образом скверно. А во время шторма помогает только обилие чуть подсоленной воды или селёдка.
Селёдки в тот раз не оказалось, а бак с пресной водой дал течь. Течь заделали, но оставшееся содержимое берегли как зеницу ока. И тогда кэп принял решение, которое было неприемлемо при следовании субмарины к месту базирования. Не полагалось делать то, что приказал сделать капитан второго ранга Щербавских. Мы погружались на глубину 50 метров, брали ледяную забортную воду и пили её, как молодые при посвящении в матросы. И ничего, противно не было. Когда от низкой температуры жидкости скулы сводит, соль как-то не особо чувствуется. Зато морская болезнь потихоньку отступает. А потом и шторм стих.
* * *
- Кэп-три, он же старпом, носил странную фамилию Булах-Восточный. Я, честно говоря, ни одного не то, чтоб западного, но и северного или южного Булаха не знаю. А тут - восточный! Честь, как говорится, имею! Чёрный, будто лечебная грязь... с лица. Чисто капитан Немо, только без чалмы. Помнится у Александра Митты в фильме "Сказ о том, как царь Пётр арапа женил" было удивительное выражение: "ликом черен и прекрасен". Так вот, стопроцентно о нашем старпоме можно это сказать.
Швартовался Булах, как бог. Да-да, Посейдон, не меньше! А ведь подводные течения в нашей бухте были очень сильные. Не так-то всё просто. Частенько лёгкому корпусу субмарины изрядно доставалось при швартовке. Но не от старпома. Он всё проделывал идеально. Чувствовал лодку, как свои руки... А руки у него были, как у пианиста: с тонкими, чуткими пальцами, будто и не морской офицер-подводник этот восточный красавец, а самый настоящий лауреат конкурса Чайковского в фортепьянной номинации.
Ничего я не болтаю и, тем более, не путаюсь! Тот старпом, которого из Питера к нам подогнали, несколько позже в Магадане обозначился. А Булах ещё до него служил. Потом моего первого старпома куда-то на повышение отправили в штаб Тихоокеанского флота, вот тогда и появился ленинградский интеллигент с двумя дипломами и солидным созвездием на погонах. И относительно Смыкова ты тоже не верно, капитан Иванов, догадался. Это не ему старпом с Балтики рекомендовал Пришвина перед сном штудировать. Там молодой лейтенант меня по матушке склонял. Или забыл уже? Смыков-то, хоть на язык невоздержан, но матросиков никогда не бранил нецензурно. У него всё безлично-атмосферно происходило. С фигурной лепкой и башенками по углам.
Наш старпом с роскошной двойной фамилией, пишущейся через дефис в стиле ретро, и корнями, заблудившимися в глубинах Синая, любил называть вероятных страны вероятных же противников относительно подводных упражнений с торпедами презрительно и примерно так: Усреднённые штаты Карибской Америки, Поелику Британия и Республика утопленных петухов. И лишь немецких подводников он уважал до самого кончика стоячего в атмосфере портового города воротничка. Сволочные морские волки папаши Денница, которые в годы Второй Мировой не боялись ни бога, ни чёрта, ни самого Посейдона. И теперь, спустя много лет, я понимаю, КАК он был прав. Ах, не упоминай при мне "макаронников". Подводные диверсанты из них действительно отменные, но не подводники в полном смысле слова. Вообще говоря, итальянцы плохо чувствуют себя на глубине, если от воды их отделяет двойной корпус субмарины. Им свободу подавай! Оно и понятно - темпераментные чересчур!
А ещё, кроме кучерявой фамилии, старпом чёрным юмором блистал. Показал мне однажды Булах значок виктории на пальцах в честь какого-то моего прегрешения.
- Есть два наряда, товарищ капитан третьего ранга!
- Ты что, Салеев, римские цифры плохо различаешь? Пять нарядов!
Не знаю, правда, была ли такая приколка по всему Тихоокеанскому флоту, а в нашей бригаде действовала она повсеместно. И пошла она именно от старпома с нашей лодки С-613. Так гласит легенда, а легендам следует верить, не правда ли?
Вот и пришлось мне одному ремонт в отсеке пять суток горбатить. А работка там - почище, чем промороженный уголь ломом и лопатой от крупногабаритного кургана отковыривать. Одноразовых трусов и майки, что на сутки во время похода выдаются, хватало лишь на полдня. Всё потом разъедалось за милую душу. А чего ты удивляешься так, одноразовым этот подводный комплект матроса назывался и, по сути, был таковым. Потому, что служил от одной помывки до другой.
Мылись мы после вахты морской водой специальным пенящимся в солёной жидкости мылом. Из ведра, очень экономно. Как говорится, пачкотня одна, а не баня. Если бельё не менять, можно прыщами пойти, как свеженький грунтовый огурчик пупырышками. В морях чистота - главное дело, чтобы болезни не разводить. А трусы те и майки делались не то из какой-то специальной бумаги, не то из целлюлозы... кто ж его знает. Обычно после похода несколько десятков комплектов оставалось на борту, их нам выдавали на проведение грязных работ, чтобы нормальное исподнее из сатина и хлопка не поганить.
А почему на субмарине в полной выкладке не работать, спрашиваешь? Вот я б на тебя посмотрел, как бы ты летом да ещё с бешенной влажностью себя там почувствовал... Истёк бы тонкими ручейками на нет, как я полагаю.
- Слава, а наблюдали вы там на своей субмарине что-нибудь необычное во время длительного автономного плавании? Вроде НЛО, скажем? Сейчас об аномалиях и загадочных явлениях постоянно твердят разного рода "учёные мужи" от журналистики.
- Муж учёный - челн толчёный. Знаем этих самозванцев, любящих поумничать, знаем. Из всякого дерьма сенсацию варганят, словно писать не о чем вовсе.
О "летающих тарелках" не буду говорить, врать не стану. Ни в походах, ни на учениях ничего похожего на НЛО ни у нас, ни у соседей по бригаде не наблюдалось. Иначе бы всё равно какая-то утечка случилась. А на лодку к нам в походы подсаживали не уфологов, а обычных осназовцев.
- Гэбистов, что ли?
- Нет, это разведчики из штаба флота. Вернее, один разведчик в автономку с нами ходил. Судя по виду - заурядный морской офицер, да на деле не такой уж и заурядный, если ему аппаратуру в каюту отдельно выгружали специальные люди, а когда монтировали, то только в центральном посту вахтенный был. И всё. Даже офицеры не знали, что за начинку в наш пирожок суют.
- Ну? Дальше...
- Как потом выяснилось, фиксировал этот осназовец всё, что только шумело: звуки винтов вероятного противника, разговоры в кубриках, мысли и намерения командного состава лодки и прочую важную информацию. Вплоть до самых тонких акустических колебаний записывал. И не просто так, а чтоб гидроакустики потом на специальных занятиях по классификации надводных и подводных целей могли легко определить: в каком из борделей Сан-Франциско боцман Джон Гленорван с какого-нибудь патрульного катера "Global navy mariner" подцепил "смешное", но жутко заразное при определённых обстоятельствах, заболевание, когда пренебрёг правилами личной гигиены и сексуальной безопасности.
Чтобы определить по характеру звуковых особенностей забортных отправлений из отхожих мест, что производились они с авианосца "Нимец" в воды Японского моря, для этого требуется не только усидчивость, наличие в голове специальных знаний. Тут особый талант акустика нужен. У нашего особиста он был.
Записывал "звуки" осназовец на гибком виниле при помощи специального устройства. Да-да, правильно ты заметил, он практически "на костях" писал2. Магнитная лента может вытянуться, порваться. А уж в промозглой атмосфере океанского климата тем паче. "На костях" надёжней получалось. Как я уже говорил, забортные звуки, ну те, что за корпусом лодки брали начало, служили потом в качестве учебного материала для начинающих гидроакустиков.
Что значит, как идентифицировать, как соотнести с конкретным судном, если мы под водой торчим, будто ламинария какая? А космическая разведка для чего, как думаешь? Правильно догадался. Со спутника судно фиксанули, а потом время записи и местоположение нашей субмарины сопоставили. Вот тебе и характерный звук винтов можно присовокупить к конкретному представителю военно-морских сил гордых янки. Время и координаты осназовец записывал очень точно. А как ты думал? Первое дело.
Доводилось ли ему фиксировать шумы подводных "летающих тарелок", о которых сейчас только и разговоров, того не знаю. Нет, не давал подписки. Просто нашему брату, срочнику, ничего такого из запредельных информационных областей, соприкасающихся обыкновенным военно-морским образом с государственной тайной, знать не полагалось. Но могу предположить, что рано или поздно информация бы всё равно просочилась. Она же - как вода - всегда себе щёлочку найдёт. Ну, повторяюсь я, так что? Может быть, дружескую услугу твоему склерозу оказываю!
Нет, определённо, члены экипажа в курсе всего были бы... Ведь узнали же мы, матросня, что и как наш осназовец делал в своей сверхсекретной каюте. А поначалу даже кушать из своего заточения не выходил - пищу ему прямо туда и таскали. У нас обычно матросы так питались, каждый у себя в кубрике. А офицеры-то все вместе собирались в кают-компании. Этот - нет - в общество себе подобных не шёл ни под каким видом.
Так вот, процедура передачи пищи выглядела примерно следующим образом. Кок лично подходил к секретной каюте. Стучал условным стуком (который каждый день, кстати говоря, менялся), дверь открывалась, из кубрика высовывались руки осназовца - поднос хвать, вот и всё общение.
И по нужде так же. Как-как? Не понимаешь, что ли? Утку ему приносили вроде больничной, только, мне кажется, слегка побольше.
Мы тогда только посмеивались над этой крутой секретностью. А мужику каково, представляете? Недолго он, правда, терпел. Через неделю стал выходить на обед к офицерам. Часового из вахтенных у кубрика поставит (ему командир специально выделял), а сам в кают-компанию бежит. Поест кое-как и обратно.
Ещё через неделю прокололся наш осназовец, на ходу что-то порекомендовал гидроакустику - из области высших сфер присоветовал. Сразу стало ясно, что за специальность у нашего "тайного агента". А чуть позже кто-то из офицеров сумел его раскрутить на общение. Какая, дескать, может быть супер-тайна внутри одного маленького коллектива?
Осназовец перестал сторониться команды и под большим секретом рассказал глянувшемуся ему гидроакустику о своём задании. В общих чертах только. Ну, а что знает гидроакустик, то знает морская свинка, в рот ей гюйс и полкило кабалки. Но вам-то я по любому о том задании рассказал лишь в общих чертах. И не потому, что государственная тайна и через сорок лет крепше гороху, а исключительно из-за прогрессирующего склероза.
Салеев помолчал, а потом завершил серию воспоминаний об офицерском корпусе субмарины:
- Из отцов-святителей подводных до сих пор вспоминаю командира БЧ-5 по фамилии Хороших. У матросов он, совершенно естественным лингво-фонетическим методом получил прозвище Зае*ательских. Хороших после срочной службы остался в ВМФ, закончив училище, и на всю жизнь завязался с подводным флотом.
Про таких раньше на Руси говорили, что, мол, не по хорошему мил, а по милу хорош. То есть человек с виду невзрачный, но с широкой душой, шире, чем тельник океанский самого распоследнего размера. И умница, каких мало. Даже на Тихоокеанском флоте.
Хотя... знаете, меня отчего-то начинают терзать сомнения, а верно ли я трактую известную народную сентенцию, ту, что немного раньше прозвучала.
Впрочем, наплевать. Валите всё на меня, если что.
Именно с назначением Хороших на лодку совпало появление крыс на корабле. Я никак не связываю два этих события, но с учётом того, что в Восточных религиях крыса является символом достатка и спокойствия, а в географически близкой к нам Японии - счастья, то можно запросто сказать: именно так и случилось. Спокойней и надёжней стало на подлодке с приходом командира БЧ-5.
Хороших выделял меня из всей команды. Всякий раз, выезжая на склад, чтобы укомплектовать лодку, он брал меня с собой помощником. Я долго удивлялся, почему офицер так делал, пока он сам не объяснил. Оказалось, моё присутствие приносило ему удачу: на складе обязательно отыскивался какой-то дефицит, никогда не приходилось ждать и томиться в очереди.
В память врезалась одна наша совместная поездка на склад за новыми "идашками" для всей команды или ещё за чем-то. Почему именно она, именно данная поездка запомнилась? Наверное, это связано с тем, что стоял сильный мороз. Нет, в самом Магадане температура никогда ниже 32-ух градусов мороза не опускалась, по крайней мере, за те три года, что я служил на флоте. Как-никак море рядом, климат достаточно мягкий. Но это в самом порту и рядом - в городе. Однако стоило чуть-чуть отъехать в западном или северном направлении, и сразу ощущалось дыхание Арктики. Я не оговорился, и в самом деле не нужно было уезжать далеко от городских окраин. Так, например, наши военно-морские склады располагались на "девятом километре"... На девятом километре чего? Не помню точно, как называлась эта дорога. Возможно, как раз - печально известная многочисленными жертвами своих строителей Колымская трасса, которую частенько именуют душой Магадана любители метафористики.
Так вот, в ту зиму было холодно. Очень. Выезжали из порта мы с командиром БЧ-5, когда температура была минус тридцать. А вот на "девятом километре" уже за минус пятьдесят пять перевалило... Воздух густой и рыхлый, будто кисель: дышишь и чувствуешь, как атмосферный столб колышется. Нет, в Печоре тоже морозы переживал всякие, но здесь они другие, поскольку нет той морской влажности и контрастного перепада температур.
Да, вот я ещё что подумал: наверное, те грызуны, которые у нас на лодке появились родом как раз с того самого складского километра, и мы сами их на борт вместе с продуктами доставили.
1 - кремальера - специальный механизм для герметичного отделения отсеков;
2 - писать на костях - так в домагнитофонную эру называлась перезапись фабричных грампластинок кустарным способом на толстую плёнку с рентгеновских снимков, как правило, с изображением костей человеческого скелета;