Сон на исходе лета

На фоне цветущей агавы взметнулись кровавые тучи,
Налипли на стёртые раны трясущихся скальных зубов.
И воздух пронизало запахом проклятой болезни падучей
В дрожанье землистого тела, в парах изопревших пиров.

И с горла больного вулкана содрало седую повязку,
Прорвало приземистым кашлем, и, высунув лавы язык,
Гигант, обнимающий время, он гулко надрывно заахал...
Забился, забылся и наглым шальным фейерверком завыл.

На стенах умЕршего храма плясали умЕршие тени.
Босые косматые жрицы теснились на жирных углях.
На смерть обреченные руки и кожа с блестящего тела
Упали с уставшего Шивы и, плавясь, кипели в ногах.

На фоне сгоревшей агавы линяют копчёные тучи,
Вползая на новые раны оплавленных скользких пород,
Где спал лишь, до времени мутный, молоденький дождик колючий.
И чуть, но оттаивал пепельный, отчаянный цвет природы.

            * * *
Звонкий смех налетел на поющие соты,
Уцелевшие травы ступни ног оплели.
Запах сена и запах стрекоз на излёте...
Я вернулся к тебе, государыня жизнь!

     Киев, ФПК, 23.03.1983 г.